J. Krishnamurti

The world within

YOU ARE THE STORY OF HUMANITY

KRISHNAMURTI FOUNDATION OF AMERICA

Ojai, California

Перевод с английского Елены Кириченко

© Krishnamurti Foundation of America, 2015

© Издательский Дом «Ганга». Перевод, оформление, 2016

Вступительное слово

Истина – не нечто таинственное, истина там, где вы находитесь. Отсюда и начните. Истина в том, что вы раздражительны, ревнивы, агрессивны, конфликтны. Это факт. И человек должен начать – если он отнесется к этому с предельной ответственностью – оттуда, где он находится в данный момент. Именно поэтому так важно знать себя, получить полное знание о себе, но только не от других, не от психологов, неврологов и так далее, а узнать самим, чем вы являетесь. Потому что вы – это история человечества. Если вы поймете, как следует читать книгу, которой являетесь вы сами – то есть себя самих, – вы поймете всю деятельность, все жестокости, все глупости человечества, потому что вы и есть этот мир.

Дж. Кришнамурти, первая встреча в форме вопросов и ответов, проходившая в Броквуд Парке в 1983 году

* * *

Читая наставления Дж. Кришнамурти, человек тотчас поражается тому, насколько тесно слова Кришнамурти перекликаются с его собственными мыслями, и тому, как они буквально с точностью зеркала, поднесенного вплотную, отражают нашу человеческую психическую активность. Его язык не ограничен ни временем, ни местом, ни обстоятельствами, благодаря чему читатели любой эпохи и любого континента обнаруживают, что теперь им все разъяснили – ясно и сострадательно.

Эвристический подход Кришнамурти был свойствен не только его диалогам или интервью, он также был присущ его публичным выступлениям, во время которых посетитель, находясь среди тысяч таких же, как он, слушателей, чувствовал прямую связь с говорящим. Его язык был простым, без специфической терминологии и без какой бы то ни было предвзятости говорящего в отношении слушающей аудитории. Без какого-либо намерения Кришнамурти помогал собеседникам самим увидеть всю запутанность их мышления и проблем.

Во время Второй мировой войны (1939–1945 гг.) Кришнамурти не выступал публично в Соединенных Штатах, тихо живя в Охае в Калифорнии. Люди сами его находили и приходили, чтобы обсудить с ним многие вопросы той эпохи и поговорить о личных трудностях. Их проблемы были всеобщими человеческими проблемами, и каждая из них лишь подтверждала его постулат: «Вы есть этот мир». По мере того как Кришнамурти распутывал туго переплетенные нити людских мыслей и чувств, открывался центр, или источник, беспокойства, без прикрас, в отсутствии упреков и обвинений.

После Второй мировой войны широкое распространение в мире получил трехтомник бесед с Кришнамурти под названием Commentaries on Living*. «Мир внутри» – это новая книга из Архива Кришнамурти, она представляет собой краткое изложение дополнительной серии вечных вопросов и непреходящих ответов на них. Спустя семьдесят лет эти беседы остаются все такими же свежими, и читатели найдут себя как в поднятых в них вопросах, так и в ответах.

Марк Ли

* * *

«Заметки о жизни». На русском языке опубликован под названием «Проблемы жизни». – Прим. ред.

1

Гнев и нетерпимость

Е. пришел, чтобы спросить, как справиться с гневом, поскольку был весьма возмущен своим сослуживцем, раздражавшим его своими привычками и поведением.

Поговорив немного, мы выяснили, что гнев возникал в то время, когда Е. хотел, чтобы поведение его коллеги согласовывалось с его собственным поведением, что и порождало в Е. нетерпимость, а нетерпимость – это бездумность. Если он оставит этого сослуживца и начнет искать новую работу, то возникнет такая же проблема, поскольку проблема именно в нем, а вовсе не в коллеге. Е. следует разобраться в обстоятельствах, а не просто их поменять. Если его свобода от гнева будет зависеть от внешних условий, то он станет их рабом. Если он будет зависеть от своего окружения, то станет легкомысленным. Это похоже на то, как другие ищут постоянных перемен в своих отношениях: разочаровавшись или устав от одного человека или группы людей, они начинают искать дружбы или любви где-нибудь еще. Поскольку они не поняли до конца смысла отношений, простая смена окружения будет вести все к тому же конфликту, разочарованию и пресыщению, но лишь в другой форме.

Поэтому Е. следует осознать свою собственную бездумность и ее причины.

2

Голос реальности?

С. приехала издалека, чтобы узнать, был ли слышимый ею голос голосом интуиции или же это был голос или мысль, связанные с традицией.

После того как она ответила на ряд вопросов, мы пришли к заключению, что этот голос был для нее благотворным, он уводил ее все дальше от материального мира, ведя ко все более возвышенным мыслям и служению другим. Однако теперь ее стали одолевать сомнения, она задавала голосу вопросы, становилась беспокойной. Голос просил ее подчиниться и ни о чем не спрашивать, а сейчас, после многих лет, он стал равнодушным. Как ей теперь быть? Был ли этот голос голосом реальности?

После обстоятельного обсуждения мы подняли вопрос желания, хотения: как оно возникает – восприятие, ощущение, желание, отождествление, «я хочу» и «я не хочу» – и выражает себя, осуществляет себя через чувственное, тоскуя по бессмертию и заботясь о мирских вещах.

С. сказала, что сейчас она регулярно медитирует, сидя на полу.

Если человек не понимает пути желания, то его медитация не приведет к просветлению.

Она медитировала на том, что есть только Бог, и тому подобном, поскольку изучала веданту.

Медитация должна основываться на правильном мышлении, а не просто на словах, какими бы они ни были прекрасными. Правильное мышление возникает, когда желание постигается как «я» и «мое». Этот эгоизм присущ каждому человеку, где бы он ни жил – в Индии, Китае, Европе или здесь. Мир – это проекция нас самих. Чтобы понять проблемы мира, человек сначала должен понять себя, но не через эгоцентрическое постижение, а путем непредубежденного и безусильного самосознавания. Самопознание – начало правильного мышления, которое есть подлинное начало медитации.

Она сказала, что ее проблема обрела новый смысл: из-за своего желания она придала значение этому голосу, который, по-видимому, мог быть просто ее собственным интуитивным представлением.

3

Радостная и болезненная проблема рождения и смерти

Р. чрезвычайно болезненно и мучительно переживала потерю своего сына, погибшего на войне. Продолжает ли он жить? Существует ли перерождение?

Это очень трудно – спокойно и взвешенно обсуждать проблему смерти, когда человек почти парализован горем. Что для вас наиболее важно: ваш сын или ваша личная утрата? Каждый в этом мире сталкивается со всеобщей проблемой неизбежности рождения и смерти, радости и горя. Никто не может этого избежать; человек может бежать от этого в фантазии, в какую-нибудь теорию или верование, в какое-нибудь самозабытье; однако рождение и смерть остаются, и эта тайна раскрывается не благодаря рассудку, но через переживание непреходящего, того, что не имеет ни начала, ни конца.

Ненависть к тем, кто способствовал смерти вашего сына, не приводит ум в то необходимое состояние, которое одно лишь позволяет пережить реальность. Напротив, ненависть, горе и собственнический инстинкт мешают пониманию и переживанию того, что неподвластно времени. С возвышением над ненавистью, негодованием и гневом восходит заря сострадания, которая очистит измученный ум. Беспокоясь о мертвом, вы создадите еще больше смертей, а заботясь о живом, познаете бесконечность жизни.

Она сказала, что не поняла, о чем я говорю. Разве она не должна любить своего сына? Разве не должна ненавидеть тех, кто его убил, должна простить, должна раскрыть злу свои объятья? Разве война не нужна для очищения мира?

Зло не приносит хороший конец, насилие не приводит к покою. Этот грандиозный хаос вызван каждым из нас – теми, кто ежедневно проживает так называемые мирные дни, наполненные завистью, жадностью, недоброжелательностью, враждебностью, подозрительностью. Другая мать тоже оплакивает своего сына, та другая мать, которую вы ненавидите. Она тоже истерзана горем. Для нее тоже существует радостная и болезненная проблема рождения и смерти. Ненависть не решает эту проблему, ненависть только увековечивает безжалостное отношение человека к человеку.

Постепенно я подвел ее к ее первому вопросу о продолжении жизни. Она была слишком разбитой, чтобы в него углубляться, но все же спустя время пришла опять.

4

«Я» и «мое»

Мы должны понять создателя времени – прошлого, настоящего и будущего, потому что время – это рождение и смерть. Сознание времени создает длительность, нескончаемость, но это не вечность, не вневременное.

Создатель времени – эго, «я», сознание «себя» и «моего»: моя собственность, мой сын, моя власть, мой успех, мой опыт, мое бессмертие. Озабоченность эго своим состоянием создает время. Это «я» есть причина невежества и скорби, а его собственные причина и следствие – желание, жажда власти, богатства, славы. Это «я» создано силой желания с его памятью о прошлом, принятием решений в настоящем и будущими результатами. Таким образом, будущее становится формой вожделения, настоящее – переходным этапом к будущему, а прошлое – движущим мотивом. Эго является колесом внутри колеса удовольствия и боли, радости и горя, любви и ненависти, бессердечия и доброты. Эти противоположности созданы в интересах эго, ради его собственной выгоды и из-за его собственной неуверенности. Оно – причина моего рождения, моей смерти. Мысль поддерживается энергией желания, энергией эго, но страдание и боль начинают пробуждать мысль, и, если это пробуждение не поддерживается, мысль снова возвращается к своим утешительным представлениям, к своим фантазиям и надеждам.

Однако если постепенно пробуждающаяся мысль начнет мягко и терпеливо исследовать причину горя и, таким образом, начнет ее постигать, то обнаружит, что существует еще одна энергия – энергия понимания. Эта энергия понимания не личностная, она не зависит ни от страны, ни от людей, ни от религии. Именно эта энергия открывает дверь в вечно существующее, бессмертное.

Исследование себя – того «себя», что подчинено воле желания, – это начало правильного мышления. Это «я» жаждой бессмертия создает длительность, но с длительностью приходят также нескончаемые страдания, боль и конфликт «меня» и «моего». И нет другого способа положить этому конец, кроме как с помощью энергии понимания, которая одна лишь устраняет причину страдания.

Осознайте течение желания. Из этого осознания рождается правильное мышление. Добродетель – освобождение мышления от «меня» и «моего», от неуверенности, порождаемой эгоистическим желанием.

5

Психологическая зависимость

С. спросила, как это может быть, что она стала такой уставшей. Несмотря на то, что у нее было море энергии для выполнения повседневной работы, глубоко внутри она чувствовала усталость.

Поговорив немного, мы выяснили, что у нее была огромная зависимость от мужа и окружения. Эта зависимость, которая не была финансовой, делала ее нервной, измотанной, тревожной, нетерпеливой и вспыльчивой.

Некоторые психологические потребности неизбежно приводят к зависимости, мешающей согласованности и слиянию, единению.

Она сказала, что сознавала эту потребность, но почему-то не могла ее преодолеть. Она приняла решение быть независимой, но так и не смогла освободиться от зависимости. Мы согласились с тем, что эта зависимость не означала нехватку любви, но подменяла собой любовь. Она привносила другие элементы, не свойственные любви, приводя к неуверенности и разобщенности. Зависимость задействует отчуждение и привязанность, постоянный конфликт без понимания, без облегчения. С. следует осознавать процесс привязывания и отчуждения, осознавать без осуждения, без порицания, и тогда она поймет смысл конфликта противоположностей.

Если она осознает это глубоко и, таким образом, сознательно направит мысль к постижению смысла зависимости и потребности во всей его полноте, то затем, когда ее сознающий разум его уяснит и будет к нему открыт, подсознательное с его скрытыми мотивами, исканиями и намерениями отразится в сознательном. Когда это произойдет, ей следует изучить и понять все указания подсознательного. Если она повторит это много раз, осознавая проекции подсознательного после того, как сознательное с предельной ясностью продумает эту проблему, тогда, даже если она переключит свое внимание на другое, сознательное и подсознательное решат и проблему зависимости, и любую другую проблему. Таким образом, установится постоянная осознанность, которая спокойно и мягко приведет к единению. А это, при условии, что со здоровьем и диетой у С. все будет хорошо, приведет, в свою очередь, к полноте бытия.

6

Человек и машина

Б. приехал, преодолев большое расстояние, и его проблема звучала так: как встроить дух любви в самолет, принимая во внимание, что Б. работает на авиастроительном предприятии. Он сказал, что серьезно обеспокоен состоянием мира, и поскольку самолет стал частью этого мира, то нельзя ли снабдить его духом любви? Не сможет ли он, будучи свободным от ненависти, желания убивать, будучи доброжелательным, встроить какое-нибудь из этих качеств в машину террора и разрушения?

Он был настроен серьезно, и поэтому мы обсудили невежество и правильные средства существования. Машина, неодушевленный предмет, собранный человеком, сама по себе ни плоха, ни хороша, все зависит от целей, для которых человек ее создал. Поэтому обсуждать следует не машину, а человека. Разве это не невежество лжет, навязывая ошибочные ценности, акцентируя внимание на малозначащих вещах, придавая важность тому, что важным не является? Пока человек не пересмотрит свои ценности, машина будет применяться для причинения вреда и разрушения.

Человек должен изменить свои мысли и чувства так, чтобы их нынешние, ограниченные ценности были заменены ценностями трансцендентными. Если человек гонится за чувственными переживаниями, властью и богатством, он обречен на создание мира, в котором обязательно будут господствовать конфликт, вражда и жестокость вместе с инструментами их выражения: машинами, деньгами и тому подобным. Б. должен заглянуть в свое сердце, чтобы выяснить, чего он ищет. Если он ищет блага для себя и для других, то доброта и разум укажут ему, чем ему следует заниматься и как зарабатывать на жизнь.

Прежде всего он должен очистить свои сердце и ум, и только тогда он будет способен довольствоваться малым.

7

Вожделение находится в уме

Б. признался, что он раб своих сексуальных желаний. Он пробовал разные методы их подавления, присоединялся к разным культам в надежде их трансформировать, обращался к психоаналитику, обнаружив затем, что становится все более от него зависимым – еще одна форма боли. Что ему делать?

Сначала мы говорили о любви и выяснили, что она не является ни чувственным искушением, ни ощущением сродни эмоции, ни порождением интеллекта. Она есть некое качество, переживаемое в такие мгновения, когда отсутствует сознание эго, в те редкие минуты, когда эго забывается. И она – не награда за какую-то жертву, а самоцель. Любовь – от доброты и милосердия, прощения и служения, от созидательного единения и покоя. Без всего этого любви нет. Она – великая творческая сила.

Без постижения и высвобождения творческой силы сексуальное облегчение неминуемо превращается в проблему и тяжкую ношу. Эта творческая сила – не просто способность к изобретательству или изменение технических возможностей, она и не только лишь материалистическая, чувственная экспансия или род интеллектуального занятия. Все эти проявления не устраняют сексуальное влечение, они могут временно его успокоить, однако затем оно возвращается еще более ненасытным, зачастую выражая себя не сексуально, а через разные формы насилия и жестокости, во всевозможных видах поверхностной общественной деятельности и так далее.

Творческое высвобождение приходит, когда желание, вожделение, понимается и преобразовывается. Желание вызывает глубинные воспоминания, чьей движущей силой становится страсть. Каждое желание обладает собственной энергией, а множество таких энергий образует энергию эго.

Если бы Б. освободился от вожделения на длительное время, он бы узнал пути, течение желания. Всякий раз, когда у него возникает похотливая мысль – а вожделение находится в уме, – он должен осознавать ее, но не только аналитически, а осознать в том числе и глубинный смысл желания. С каждым таким осознаванием он будет лучше понимать свою проблему, пока свет самопознания не рассеет эгоистические цели желания. Такое осознавание должно стать постоянным не только в отношении какой-то одной, определенной мысли, но в отношении всех мыслей и чувств. Это осознавание ведет к самопознанию, из которого возникает правильное мышление. Правильное мышление незаметно освободит мысль от чувства «я» и «мое», и тогда откроется постижение любви наивысшей.

8

Благотворительность без преград

В. пришел ко мне, будучи обеспокоен проблемой благотворительности – давать или не давать, а также убийством мелких животных, уничтожающих кусты, деревья и так далее.

Как же трудно донести до некоторых типов сознания, что в результате заинтересованности в большем, улаживаются и малые вещи, но, если быть озабоченным мелочами – а эта история бесконечна, – более значимые вещи, в которых лишь одних содержатся решения жизненных проблем, утрачиваются. Чтобы постичь жизнь, необходим свободный ум, а не просчитанная идея или логически выверенная мысль, необходима сердечная щедрость, а не просчитанное и продуманное дарение.

* * *

X. спросил, будет ли для него правильным заняться благотворительностью, учитывая, что он получил в наследство большую сумму денег.

Благотворительность должна быть естественной. Ни у дающего, ни у берущего не должно быть ни чувства обязательства, ни чувства, что более благополучный подает ущербному, ни чувства стыда. Давать следует от полноты сердца. И дающий, и берущий ответственны за отсутствие разделительного барьера между ними. Благотворительность заканчивается там, где кончается любовь, без любви нет благотворительности.

9

Молитва уничтожается враждебностью

В ходе беседы С. сказала, что ходит в церковь для совершения молитв, а затем добавила, что не может мириться с цветными людьми – ох, конечно же, она не имеет в виду индийцев, как я!

Она пришла ко мне, чтобы узнать, как побороть свои страхи – страхи воображаемые и порожденные «я». Она не понимала, что они были порождены «я». Чтобы освободиться от них, она должна каждый раз, когда возникает какой-нибудь страх, сознательно его исследовать путем продумывания и прочувствования, понять до конца и держать сознающий ум открытым. В результате этого на поверхность выйдут тайные, подсознательные, скрытые страхи, и благодаря тому, что ее сознающий ум будет ясным, открытым и ничем не смущенным, она сможет увидеть эти скрытые страхи и полностью их понять. Таким образом бессознательные страхи переместятся в область сознающего разума, и тогда, оставаясь постоянно осознанной, наблюдательной, она освободится от этих страхов, как правило, порожденных «я».

Затем я осторожно заметил ей, что ее молитвы на самом деле уничтожаются ее расовой неприязнью, значащей для нее больше, чем эти молитвы. Когда она испытывает ненависть, ее любовь – не более чем просто противоположное чувство, реакция, однако, если она осознает свою ненависть и превзойдет ее, ее любовь станет совершенной. Без очищения мыслей от враждебности, неприязни и недоброжелательности ее молитвы поверхностны, а церковь предлагает лишь средство ухода от реальности.

Как же трудно бывает объяснить величие любви людям, окопавшимся в своих просительных молитвах! И как трудно бывает сделать то же для тех, кто ищет реальность, чтобы постичь, что они есть целое! Они так стремятся ее ухватить, что она ими просто упускается.

10

Другой уровень жизни

Доктор А. рассказал, что практикует и очень хорошо зарабатывает, однако убежден, что на самом деле не лечит. Немного таблеток и окрашенная жидкость хотя и приносят временное облегчение, в действительности не являются настоящим лекарством. Он хочет заняться подлинным целительством. Это повлечет за собой изменение уровня жизни, к чему сам он относится спокойно, а вот его жена и семья будут возражать. Если он поступит так, как считает правильным, это повлечет за собой разрыв с семьей. Будет ли эгоистичным с его стороны уступить требованиям семьи? В чем состоит его ответственность?

Разве наращиванием материальных ценностей и попаданием под их влияние мы не вызываем социальные катастрофы, войны, жестокость и страдания? Разве, стремясь к самому высокому уровню жизни и придавая ему большое значение, мы не создаем механистический, бесчеловечный мир, где правят бессердечие, соперничество и гордыня?

Доктор понимал это ясно, по крайней мере, в ту минуту.

Поддаваясь окружению – семейному или мирскому вообще – он сам становится причиной как общего, так и собственного страдания. Понимая это, следует ли ему уступать материальным запросам семьи, требующей все большего комфорта, все больших и лучших автомобилей и прочего в том же роде? За что он несет ответственность? Разве это эгоизм – стараться действительно исцелять людей, что повлечет за собой существенное снижение доходов? Это может привести к раздорам в семье, но перед кем он несет ответственность?

А сам он способен жить непритязательной жизнью, лишенной внешней атрибутики успеха и респектабельности, довольствуясь малым, потому что у него внутри царит покой, он богат своим пониманием, полон в своей любви?

Он спросил, как ему прийти ко всему этому?

Путем правильного мышления, приходящего вследствие самосознания. Без познания себя нет правильного мышления, а без правильного мышления не может быть ни покоя, ни любви.

Я объяснил ему, с чем сопряжена эта трудная задача.

11

Вы сами создали мировые проблемы

Ко мне пришли двое посетителей и сразу же сообщили, что они христиане и поэтому хотят принести этому миру покой.

Не эти ли ярлыки – христиане, буддисты, индуисты и так далее – разделяют людей? Точно так же, как национальные и экономические барьеры, людей разделяют религии с их символикой, ослепительными алтарями и читающими нараспев священниками. Верования и догмы, символы веры и обрядность создают непреодолимые преграды. Это вокруг них шли и продолжают идти горячие, но тщетные дискуссии. Это они порождают нетерпимость и вражду. Это они развращают умы и сердца. Это червь сектантства, исключительности и привилегированности разрушает единство человечества, добрые побуждения и любовь.

Религия – это путь любви в этой жизни, а не какое-то верование. Это действие, свободное от эго с его личными мотивами, а не обрядность. Это свободный от догматических искажений поиск наивысшего.

Когда кто-то заявляет, что он христианин или индуист, американец или англичанин, то вместе с этим возникают особые гордость и сила, которые неизбежно возводят барьеры между людьми. И когда люди говорят, что они христиане, то неужели они не понимают всех последствий этого утверждения? Неужели они не осознают, насколько незначителен этот ярлык и величественна реальность? Все более беспокоясь о пустяках, не придают ли они все меньше значения действительности?

Любовь, милосердие, доброжелательность не нуждаются в ярлыках, но именно они приносят с собой мир на эту землю. Никакое экономическое регулирование, никакая диктатура одного или двух человек, равно как и технический прогресс, не приводят к миру. Напротив, без изменений в сердцах все это может вести лишь ко все более масштабным и разрушительным катастрофам.

Чтобы принести покой этому миру, вы должны начать с себя, поскольку вы и есть этот мир. Чем являетесь вы, тем является и этот мир. Если вы жадны, ищете соперников, ищете привилегий и выгод, привязаны к тем или иным ярлыкам, ревнивы и подвержены страстям, то вы получите мир, где будут царить ненависть и войны, мир нарастающего хаоса и тирании, жестокости и страха.

Это именно вы создали все эти мировые проблемы, и вы же – единственные, кто может их решить. Не перекладывайте это на всевозможных специалистов, политиков, лидеров, поскольку мир – это то, чем являетесь вы сами.

12

Исцеление себя

Доктор Д. рассказал, что лечит других, не будучи при этом в состоянии излечить себя самого, что те недуги, которые мучают его пациентов, мучают и его. Он вполне способен взаимодействовать с другими, помогать им и так далее, но что касается его самого… В его душе нет покоя.

Как легко с помощью слов помогать излечиваться другим, исцелять других! И насколько несравнимо труднее лечить себя самого! Чтобы исцелить себя, чтобы достичь покоя в собственной душе, человек должен избавиться от барьеров, которые сам упорно выстраивал вокруг себя, таких как престиж, «прелести» богатства и все, что оно дает: друзей, партнеров, известность, великолепное образование. Доктор признал, что все, что я назвал, у него есть. Но ведь именно эта внешняя атрибутика – эти проявления утонченного эгоизма – мешают ему обрести покой, которого он так жаждет.

Он понимал, что сказанное мной – правда, но отказаться от всего этого ему слишком трудно, так как это стало частью его природы.

Я заметил ему, что он должен либо продолжать в том же духе, укрепляя эту природу и все сильнее страдая, либо начать ее ослабление, устранение. То, что он создает, – всего лишь отдушина посреди печали, пауза между двумя конфликтами, временное затишье или, скорее, усталость от борьбы. Как психиатр, он хорошо понимал, что внутренний покой должен прийти через осознание, возникающее в результате самопознания, то есть не через подавление, а путем интеграции. Такое осознание приводит к медитации.

Он, конечно, никогда не медитировал. Ему было известно, что такое концентрация, но не медитация.

Медитация и концентрация – разные предметы. Концентрация предполагает наличие объекта, на котором сосредоточиваются, в то время как медитация – это сознавание себя, «меня» и «моего» со всеми его следствиями и содержимым, что приводит к пониманию, рождающемуся в результате правильного мышления. Это сознавание имеет качество концентрации, но отличное от сосредоточения на объекте, даже если это весьма возвышенный объект. В этом случае человек достигает глубокой внутренней интеграции и превосходит противоположности, в то время как концентрация на объекте создает двойственность и на глубинном уровне сохраняет причину конфликта.

Пусть он станет осознанным в отношении своих мыслей и чувств, не проявляя избирательности, но просто осознавая их, какими бы банальными и низкими или возвышенными и благостными они ни были. По мере возникновения каждой мысли и каждого чувства, пусть он, следуя за ними, продумает и прочувствует их до конца. Следуя им до конца, он будет постоянно отвлекаем другими мыслями и чувствами, и так он увидит, что истинное сосредоточение отсутствует. Следуя им до конца, он увидит, что он оценивает и осуждает, а затем увидит свою необъективность, предубежденность, свои тайные сомнения и мотивы. Следуя им до конца, он откроет самого себя, и это открытие – освобождающее и созидательное. И так он сознательно освободит свой ум, и в этот свободный и открытый ум, каким бы ограниченным он ни был в начале, будет спроецировано содержимое подсознательного, скрытого. Каждая проекция должна быть продумана и прочувствована, растворена и превзойдена. И с этим глубоким самопознанием придет покой мудрости, любовь, не знающая границ, и реализация высшего.

Все это – ненасильственный процесс, требующий терпения, интенсивной бдительности и глубокой, большой осознанности.

13

Варварская игра общества

Школьная учительница миссис М. рассказала, что во внеурочное время дети играют в войну, представляя себя солдатами, вооруженными пулеметами, мечами, танками и тому подобным. Как этому помешать?

Учитывая то, что в эту варварскую игру втянуто все общество, удерживание от подобных игр нескольких ребят, которые затем снова будут увлечены ими с подачи взрослых, не сыграет большой роли, если только рядом с ними не будет постоянно находиться их учитель, предлагающий им какие-нибудь другие виды развлечений – разумные и безобидные. Возможно, что ей под силу будет постоянно контролировать одного-двух детей, но если лишить их грамотных объяснений и руководства, которые помогали бы им сознавать те огромные беды, к которым приводит их варварство, то общество вскоре их поглотит.

Ведь, по сути, общество – это личность или совокупность личностей, и если личность сама не избавится от всего, что является причиной войн и тому подобного, то всего лишь внешним «латанием прорех» и перетасовкой все тех же причин с изменением лишь места их расположения многого добиться не удастся.

Поэтому она должна начать с себя; ей необходимо понять себя, поскольку за самопознанием следует правильное мышление.

14

Временное затишье или подлинный покой?

Миссис К. – очень состоятельная дама. В ее теперешних личных отношениях она чувствует себя несчастной и подавленной. Ей хочется покоя и счастья.

В этом мире нет покоя и счастья, здесь существуют только вечный конфликт и страдание, перемежающиеся временными паузами, ведущими к очередной боли и мучению. Так чего же она хочет – этого так называемого временного затишья или подлинного покоя?

Покой приходит с пониманием того, что такое чувственность, суетность и личное бессмертие, и превосхождением их. Чтобы их понять, а значит, превзойти, она должна сознавать свои мысли и чувства. Это требует сознательных усилий и времени для обдумывания.

Она сказала, что она активная женщина, занимающаяся благотворительностью, член многих клубов и так далее.

Я заметил ей, что все это стало для нее отвлекающим фактором и не имеет большого значения, с чем она неохотно согласилась. Возможно, ей придется оставить все это ради освобождения времени для размышлений; а из этой вдумчивой осознанности взойдет заря понимания, правильного мышления и медитации.

Тут она с готовностью согласилась, поскольку, по ее словам, она уже в какой-то мере задумывалась над этим. Однако добавила, что все это подразумевает отказ от ее нынешней жизни – деятельности, занятий, развлечений и благотворительности.

Ее благотворительность, ее общественная деятельность, ее внешняя активность вообще – это малозначащая деятельность, сравнимая с жизнью бедных животных в клетках. Такая деятельность в итоге приносит больше вреда, чем пользы, – слепой, ведущий слепого.

С этим она снова нерешительно согласилась, и я указал ей на катастрофический беспорядок в мире: на войны, абсурдность национализма, классовую и расовую предубежденность, экономические барьеры и в добавок ко всему огромную нехватку доброжелательности и любви. Все это можно основательно изменить лишь при условии, что она начнет с себя, потому что она и есть этот мир.

Все это она признала, но, по ее словам, она боится менять свою жизнь, поскольку, даже если она начнет с малого, двигаясь в этом направлении, это приведет к слишком большим переменам, чего ей бы не хотелось; хотя добавила, что еще подумает.

15

Проблема секса

Р. сказал, что боится секса; с самого детства секс злил его и притягивал. Общаясь в компании друзей, он сопротивлялся этой теме, что вызывало их неприязнь. Он молился, повторял мантры, псалмы, пробовал психоанализ, но секс все преследовал его, а он – секс.

После того как мы поговорили еще немного, я заметил ему, что, прежде чем у нас появится надежда на решение чувственных и эмоциональных проблем, нам следует разобраться в том, что такое привычка. Упомянутые проблемы не преодолеваются одной лишь решимостью или волей, человек должен стать вдумчивым. Привычка, обыкновение, по свойственной ей природе беспечна, а такая беспечность не ведет к свободе. Мы совершаем легкомысленные поступки в юности, например курим, и это постепенно перерастает в привычку. Если мы говорим себе, что не должны этого делать, то постоянная решительная настроенность не курить просто вырабатывает еще одну привычку. И избавиться от привычки можно только благодаря ее пониманию посредством осознавания, благодаря развитию вдумчивости.

Наша жизнь представляет собой череду легкомысленных действий, превращающихся в привычки – ив наших отношениях, и в религии, и в политической и социальной жизни. Мы мыслим слоганами, формулами – тупыми и скучными. И сама суть легкомысленности – эгоизм со всеми его мелочными, ограниченными, изнурительными поступками и проблемами. Секс становится огромной проблемой, поскольку является бегством от закрепощающего, сковывающего эго. Он раскрепощает и становится привычкой. А привычка – это бездумность.

Человеку следует стать вдумчивым, для начала став осознанным. Благодаря осознанности человек начинает распознавать множество мыслительных привычек и привычек в области чувств. Эти привычки следует основательно обдумать и прочувствовать, следует увидеть их последствия. И когда, таким образом, сфера сознательного будет полностью понята и станет открытой и свободной, содержимое подсознательного, скрытого, сможет спроецировать себя в сознательный разум, готовый его принять, будучи теперь открытым и бдительным. Когда это произойдет, должна быть отслежена и понята каждая проекция. И тогда в результате интенсивного осознавания вечно ограниченная, мелочная деятельность эго будет уничтожена, и появится правильное мышление.

Чем сильнее вы боретесь с привычкой, чем больше ей сопротивляетесь, тем безрассуднее становитесь. Благодаря правильной осознанности, правильному осмыслению всей нашей деятельности, выявляются и превосходятся все привычки мышления и чувствования. Вырабатывать чувство, противоположное страху, – значит создавать еще одну привычку, но сознавание страха и полное его продумывание и прочувствование не приводит к свойственному противоположностям безрассудству, свидетельству того, что в противоположностях нет свободы. Вы должны сознавать привычки мышления и чувств и в отношениях, и в общественно-политической деятельности, и в религии.

Чтобы стать осознанными, вам следует уделить этому время, следует быть терпеливыми и бдительными. Медитация – это очищение ума и сердца от эгоизма. Благодаря такому очищению рождается правильное мышление, и лишь одному ему под силу избавить человека от страдания.

16

Записывание мыслей

О. сказал, что он не может медитировать, его мысли блуждают повсюду, и ему не удается сохранять ум неподвижным. Он почувствовал, что пришло время задуматься над этим серьезно. Он был активным человеком, всегда занятым тем или иным делом.

Деятельность, лишенная глубокого понимания, ведет к беспорядку, к состоянию, в котором сейчас находится мир. Без знания себя деятельность неизбежно приводит к конфликту. Началом открытий на пути самопознания является медитация. Эти открытия – раскрепощающие и творческие, но просто сосредоточение на каком-нибудь положительном качестве в стремлении стать кем-то сейчас или в будущем не является открытием в самопознании. Качество, взращиваемое таким образом, никогда не может быть освобождающим, продуктивным, и, следовательно, оно все еще в сетях глупости. Поэтому концентрация на чем бы то ни было – на изображении, образе, символе или идее – не медитация. Принуждение ума задерживаться на чем-либо мешает совершению открытий; оно лишь придает уму некую форму, пусть даже благородную, но не раскрепощает, не освобождает его. Медитация же – это освобождение ума.

Пусть О. начнет осознавать свои мысли и чувства и наблюдать каждую мысль и каждое чувство, какими бы примитивными и абсурдными они ему ни казались. Эти мысли и чувства возникают либо вследствие какого-нибудь интереса, либо из-за лени, либо по привычке. Пусть он обнаружит, что они собой представляют. В процессе обдумывания и прочувствования какой-либо мысли или какого-либо чувства другие мысли и чувства тоже будут проецировать себя, из-за чего О. будет отвлекаться. Обнаружив свое отвлечение, он разбудит в себе интерес и воодушевление, которые естественным образом приведут к концентрации. Когда ребенку что-то интересно, он полностью на этом концентрируется, но попробуйте заставить его сосредоточиться на чем-нибудь, и он утратит к этому интерес, а его ум начнет блуждать. Высокая степень осознанности требует постоянного усердия.

Он сказал, что ему трудно быть настолько осознанным, чтобы быть в состоянии с предельной полнотой продумать и прочувствовать каждую мысль и каждое чувство, он не привык к этому. Возможно, это придет в процессе практики.

Он должен сознательно подойти к этой практике во всей ее полноте, чтобы не дать ей превратиться в привычку. Простая привычка либо уничтожает восприимчивость, способность выявлять, понимать, либо мешает им. Бдительность ума вырабатывается благодаря постоянной вдумчивости, а вдумчивость – это не привычка. Если он полагает, что ему трудно стать осознанным, то пусть в течение дня записывает каждую мысль или чувство, пусть записывает побудительные мотивы, стоящие за словами, проявления своей ревности, зависти, тщеславия, похоти и тому подобного.

Он ответил, что не может записывать все мысли и чувства, поскольку должен зарабатывать на жизнь, должен встречаться со многими людьми и у него не так много времени.

В таком случае пусть он посвящает записям некоторое время перед завтраком, что потребует более раннего отхода ко сну и, следовательно, отсрочки каких-то общественные дел. Если же он будет делать записи всякий раз, когда улучит минутку, то вечером перед сном сможет просматривать все, что записал в течение дня. Пусть изучает, рассматривает это без оценивания и осуждения, и по ходу изучения он обнаружит причины своих мыслей и чувств, желаний и слов. Делая это регулярно, он заметит, что всегда, когда у него не будет возможности делать записи в течение дня из-за того, что его внимание будут отнимать другие вещи, он все же продолжит бессознательно отмечать свои мысли, чувства, реакции, которые сможет записать позже, когда появится минутка.

Важно здесь именно то, что он должен исследовать и изучать записанное со свободным умом; и по ходу изучения он поймет свое состояние. В ярком свете самосознавания, самопознания, выявляются и уничтожаются причины [этого состояния]. Он должен вести записи не день и не два, а в течение долгого времени, пока не начнет мгновенно осознавать свои мысли и чувства, реакции и намерения. Так посредством самопознания развивается правильное мышление, из которого вытекает все остальное.

Медитация – это не только постоянное самосознавание, это также постоянный отказ от эго.

Правильное мышление ведет к медитации, из которой рождается спокойствие мудрости. И в этом покое постигается высшее.

Фиксирование на бумаге всего, о чем человек думает и что он чувствует, его желаний и реакций ведет ко внутренней осознанности, сотрудничеству подсознательного и сознательного, ведущему к интеграции и пониманию. Это усилие направлено на то, чтобы стать вдумчивым, а не на концентрацию мысли на каком-либо объекте, что лишь препятствует постижению целого.

17

Правильное мышление, а не правильные мысли

Доктор Дж. из госпиталя, где лечились раненые и увечные солдаты, сказал, что это ужасно – видеть молодых парней, ставших полными инвалидами и психически, и физически. Когда кто-нибудь из них поправляется, его снова отправляют на фронт, чтобы его снова ранили или искалечили. Лично он не видит пользы в войне и абсолютно не поддерживает этого разрушения цивилизации во имя цивилизации, но…

Он был глубоко потрясен таким количеством физической боли и устал от нее. Что хорошего во всем этом? Вы лечите, но только лишь для того, чтобы их снова ранили, чтобы их снова калечили или убивали. Зачем?

Чем больше человек задает вопросов, тем более безнадежной становится ситуация, если нет разумного и правдивого ответа. Разумный и правильный ответ нельзя получить, собрав воедино множество частей и выведя из этого ясное и удовлетворительное заключение. Множество частей не дают целого, но когда целое понято и прочувствовано, части становятся на свои места и обретают смысл. Чтобы понять целое, следует прекратить почитание отдельных его частей: страны, расы, класса, семьи, «меня». Когда ум занят частью и превращается в ее раба, первостепенную важность приобретают жестокость, конкуренция, погоня за богатством, славой и материальными благами. И мир становится еще одним средством войны со всеми вытекающими отсюда последствиями: ужасными катастрофами, голодом, психическими и физическими увечьями, хаосом, горем и так далее.

Пока все не поймут этого – того, к чему ведут суетность, вожделение и жажда личного бессмертия в их самых разных проявлениях, – будут продолжаться катастрофы, революции, войны и страдания. Каждый должен это понять и отказаться от причины страданий. В результате этого появятся группы разумных людей, «духовные» группы, которые утвердят устойчивый мир.

Однако, как возразил доктор, на это уйдет слишком много времени, а страдания тем временем будут продолжаться, сопровождаемые еще большим хаосом.

Чтобы прийти к нынешней глупости и жестокости, потребовалось и время, и изобретательное мышление, века невежества и суеверий, поэтому естественно, что для достижения всестороннего понимания потребуются терпение и исследование. В этой ситуации на время не стоит обращать внимания, но вот что действительно важно: каждый должен изо всех сил стремиться к самопознанию, которое одно лишь ведет к полноте и, следовательно, к покою и состраданию. Самопознание ведет к правильному мышлению, которое не есть застывший шаблон, стандарт. Оно также не подразумевает наличия хороших или правильных мыслей, поскольку тогда оно будет ограниченным, неполным. Но человек через осознание того, о чем он думает и что чувствует, через продумывание и прочувствование этого настолько глубоко и полно, насколько это только возможно, начинает понимать, может быть, поначалу смутно, что такое правильное мышление. Правильное мышление освобождает мысль от страстного желания, что есть нравственность, добродетель, и это закладывает фундамент для всех поступков и взаимодействий как с одним человеком, так и со многими людьми. Из этого рождается бесстрашие, а значит, любовь и сострадание. На таком фундаменте должна основываться вся медитация, поскольку медитация тоже освобождает мысль от желания, что есть добродетель. Реализация наивысшего – цель всей жизни.

18

Стены, в которые заключает себя эго

М. рассказала, что, несмотря на то что она встречается со многими людьми и со многими знакома, ей недостает человеческого общения. Что ей следует делать, чтобы получить его?

Не просить этого. Чем больше вы просите, тем меньше получаете, и чем меньше просите, тем больше получаете.

Причина, препятствующая человеческому общению, – оградительные стены, которые каждый из нас выстроил вокруг себя. Внешние контакты человека – это всего лишь общественные связи, не имеющие большого значения. Но чем активнее человек разрушает ограждающие его стены, тем лучше становится его общение. Не является ли причиной тяготения к общению с людьми одиночество, чувство внутренней пустоты, требующее удовлетворения, спасения от жизненных невзгод? Если это так, то такое спасение лишь укрепляет стены, возведенные вокруг себя человеческим эго. Без понимания причины самоотгораживания каждая форма спасения станет лишь отвлекающим фактором, будь то кинематограф, выпивка, сексуальное влечение, ритуалы или религии, общественная работа или война. И это отвлечение породит еще больший конфликт и разлад.

Как же человеку разрушить стены, выстроенные эго? Большинство из нас их не сознает. Но, даже осознавая их, мы их либо оправдываем чем-либо, либо считаем ответственными за них других или обстоятельства. Поступая таким образом, мы ищем оправдание развитию эгоистической узости.

Такой подход мешает выявлению причины и ее устранению. Чтобы разрушить ограждающие его стены, человек должен их осознать. Чтобы понять их, человек должен их изучать, исследовать, не осуждая, не давая им оценки и не оправдывая. Таким изучением и исследованием стен, ограничивающих мышление, является осознавание, которое должно делать это мягко и терпеливо. Эти стены появляются либо в результате образования, влечений, желаний, влияний среды, либо инстинктивно, но, как правило, они следствие всего перечисленного. Причиной же является эгоизм, желание, выражающее себя через чувственность, суетность, тщеславие и жажду личного бессмертия.

Именно их М. должна изучать, исследовать и стараться понять, выходя, таким образом, за их пределы, поднимаясь над ними с помощью осознавания, осуществляемого в ходе самопознания, которое приведет к правильному мышлению. Благодаря правильному мышлению она сможет освободить ум от желания, а это трудная задача. Благодаря осознаванию навязчивого желания у человека вырабатывается очищающая его способность или черта – честность. Трудно быть честным, будучи разрываемым на части желаниями. Благодаря осознанности мы начинаем постигать природу любви, милосердия, щедрости и так далее.

Правильное действие освобождает ум от страха, вселяя в сердце уверенность. Добродетель – это освобождение мышления от желания, рассеянности, зависти, недоброжелательности, лени и тому подобного.

Далее следует осознание того, как формируется память, сознание «меня» и «моего», прошлого и его влияния, поскольку человек – это результат прошлого. Наши мысли берут начало в прошлом, и без понимания этого ум не сможет стать свободным. Дверь для прошлого – настоящее.

Благодаря самопознанию приходит правильное мышление и правильное усилие. Правильное мышление – основа правильной жизни, которая с помощью медитации ведет к покою мудрости. Мудрость – это простота сердца. И в этой простоте познается высшее.

19

За пределами всех религий

О. спросил меня, кто я – христианин или индуист, или я учу тому, что он считает мешаниной всех религий? Я ответил, что я не христианин и не индуист, и не исповедую вообще никакую религию.

Что такое христианин или индуист? Не являются ли они выразителями определенных догм, предрассудков, верований и тому подобного? Разве основа буддизма, индуизма или христианства не одна и та же: не быть похотливым, не привязываться к мирским благам, не присваивать чужого, любить, отвергать эгоизм в любом его проявлении, искать высшее и так далее? Если так, то зачем называть себя тем или этим, что, подобно национализму, только разъединяет людей, порождая вражду и хаос. С течением столетий ритуалы, вероучения, ослепительные алтари и священники, исполняющие сакральные песнопения, стали более важными, чем любовь, милосердие, не совершение убийства.

Потому что легче потеряться в противоборствующих вероучениях и впечатляющих церемониях, чем искать реальность внутри себя.

Мир разрознен, разделен национализмом, расовыми предрассудками, несметным количеством сект и религий, которые никогда не объединяют, но поглощают и разделяют, господствуют и эксплуатируют, что приводит к непрекращающемуся конфликту и вражде. Это одна из причин, вызывающих войны.

Есть только одна реальность, одно высочайшее без второго. Существует лишь одна гуманность и одна праведность, и их достижение не может быть осуществлено никак иначе и никем иным, кроме вас самих. Ищите своего собственного освобождения, и тогда вы освободите мир от его беспорядка и конфликта, горя и вражды. Потому что мир – это вы сами, и ваша проблема – это проблема мира. Если вы держитесь за ваши верования, за маленьких божков, за национальность, имущество, за лидеров, вы создаете мир хаоса и конфликта, сектантства, расовых и религиозных предрассудков, экономических и идеологических разделений, всегда ведущих к разобщенности, порождающих неприязнь, умножающих катастрофы.

Человек должен отказаться от этих поверхностных вещей, этих отвлекающих факторов, этих самообманных потаканий своим слабостям и вырабатывать правильное мышление. Правильное мышление приходит через самопознание. Самопознание не основывается ни на каких доктринах, но благодаря постоянному осознаванию наших мыслей и чувств, действий и реакций, всех наших внутренних противоположностей приходит знание себя, из которого возникает правильное мышление, правильное понимание. Правильное мышление требует правильных занятий и действий, которые не разъединяют, поскольку знание себя – это не интеллектуальное знание, разобщающее, ограничивающее, узкое. В понимании себя заключено постижение целого.

Чтобы достичь высочайшего, начните постигать себя. Это постижение нельзя обрести с помощью другого, с помощью церкви или какой бы то ни было организации, но лишь благодаря осознаванию своих желаний. Желание чувственных и мирских удовольствий, личного бессмертия, богатства, власти, славы, превосходства, чудес и таинств ведет к несчастьям, и никто вас не освободит, кроме вас самих. С освобождением от этих оков приходит мудрость, открывающая дверь к высочайшему.

20

Что есть ярлык, а что настоящее?

Б., приехавший, преодолев довольно немалое расстояние, был очень разочарованным, очень одиноким и несчастным. Он занимался всевозможными социальными реформами, принадлежал ко многим религиозным группам, имел дело с политикой и старался зарабатывать деньги настолько усердно, насколько мог. Он пребывал в полном расстройстве и не знал, с чего начать новую жизнь. Война обошла его стороной, и он был рад тому, что не пришлось убивать. Свою работу он считал бестолковой, а людей – амбициозными, жестокосердными, обеспокоенными либо собой, либо своими группами, либо своей идеологией, что делало их грубыми и нетерпимыми. Как и с чего ему начать? Он хотел заняться чем-нибудь творческим.

Мы поговорили о социальных реформах – реформах, которые в дальнейшем потребуют лишь новых реформ. Несмотря на то что такие преобразования необходимы и полезны, они не достигают самой сути вещей, глубинных причин. Жестокие восстания и потрясения хотя и обещают огромные перемены, заканчиваются ужасными кровопролитиями и тиранией. В религиозных группах и системах имеет место авторитаризм, слепое подчинение, романтизм, последовательный фанатизм. Мы рассмотрели эти вещи с разных точек зрения.

Чтобы стать действительно творческим и оставаться таковым долгое время, человек должен начать с себя. Ведь мир – это сам человек, и без понимания себя просто быть творческим означает провоцировать борьбу, соперничество и характерные жестокости цивилизации. Благодаря самопознанию обнаруживаются ограничивающие человека процессы; это открытие является освобождающим и творческим, поскольку открываемое правдиво, а правда освобождает человека. Такое открытие затруднено, если присутствует отождествление. Путем самосознавания выявляются причины отождествлений и ограничений. Быть самоосознанным чрезвычайно трудно – без суждений, без отождествлений с догмами, вероучениями, расовой принадлежностью и тому подобного. Но, поскольку большинство из нас с чем-нибудь себя отождествляет, судит, выбирает, мы должны сознавать эти суждения, отождествления, навешивания ярлыков – когда первое место отводится словам, а данность, или реальность, учитывается уже после. Осознавая суждения и все прочее, мы начинаем постигать их причину, и благодаря постоянному осознаванию причина устраняется. Посредством самопознания обнаруживаются наши эгоцентрические самоограничения, и это открытие не только разоблачительное, но также освобождающее и творческое.

Стать настолько высокоосознанным нелегко, но если вы начнете записывать все мысли и чувства, реакции и действия, то начнете понимать состояние вашего бытия. Конечно, у вас нет времени на записывание всех мыслей и чувств, но, ведя записи или делая заметки ежедневно и заинтересованно, вы увидите, что в то время, когда ваше внимание поглощено другим, ваше подсознание уже записывает, так что, когда у вас снова появится время на записывание, вы вспомните свои действия и реакции. Это выработает у вас умение различать, что является ярлыком, или словом, а что настоящим, реальным, то есть умение отличать отождествление с догмами, верованиями, убеждениями, а значит, с суждениями, от того, что есть. Вследствие этого появится бОльшая честность мысли и бдительное, интенсивное сосредоточение – самое главное в раскрытии реальности. Такое сосредоточение полностью отличается от принудительного сосредоточения, которое превращается в привычку, ведущую к праздности самодовольства и потаканию своим прихотям. Такая концентрация будет помогать перенесению в сознательное содержимого подсознательного: мотивов, иллюзорных факторов, скрытых мыслей и отождествлений, уничтожая, таким образом, отгораживающие нас эгоистичные желания. Связывает именно желание с его путами и ограничениями, делая мысль и чувство мелкими и узкими, зависимыми и собственническими. Эти препятствия мешают настоящему творчеству. Именно эти путы, порожденные эго, препятствуют постижению нетварного.

Освобождение мысли и чувства от этих пут – начало медитации. Это не вопрос времени, но зависит лишь от бдительности, терпения и естественного понимания волн желания. Отсюда приходит знание себя и высшая мудрость.

21

Не хлебом единым

X. сказал, что его религия – социализм, потому что без хлеба нет ни Бога, ни человека. Чтобы обеспечить хлебом всех, нужны решительные действия и неизбежно потребуется уничтожить какое-то количество людей, создающих препятствия. В этом мире жестокость, к сожалению, необходима для того, чтобы в благосостоянии людей произошли нужные перемены и чтобы люди объединились. Насилие действительно приводит к единению, к нему следует прибегать ради достижения мира. В прошлом насилие, несомненно, порождало еще больше насилия, вело к еще большему кровопролитию, но в наше время все обстоит иначе: мы более образованны, лучше себя контролируем, более эволюционно продвинуты. Если нам удастся убрать неправильных людей, а правильных назначить на самые высокие посты, то люди станут счастливыми. Тогда правильные люди будут помогать другим людям в получении образования, в оказании сопротивления эксплуатации, будут помогать жить по-братски, поскольку уже не будет ни экономических разграничений, ни национальностей, ни расовых различий. Цель оправдывает средства. Средства могут быть кровавыми, но конец будет хорошим. Взгляните на эту войну: после нее наш мир станет лучше, и люди будут более процветающими, более счастливыми.

Мы разговорились, и вскоре я осторожно у него поинтересовался, ставит ли он сам хлеб на первое место. Он ответил отрицательно и выглядел при этом удивленным.

Мы живем не только хлебом, и если мы будем в первую очередь ценить второстепенное, то это приведет к дезориентации. Без хлеба мы жить не можем, но поскольку каждый страстно жаждет чувственных утех, мирских удовольствий, личного бессмертия или же власти, славы, богатства, или же превосходства, таинств, чудес, то неизбежен конфликт – жестокий и кровавый. Именно потому, что материальные ценности получили первостепенную важность, они подводят и ведут к полному хаосу. Из-за материальных благ разжигаются войны, текут реки крови, происходят восстания, приходят лишения, разжигается классовая и национальная ненависть. Стремление к материальным ценностям нельзя преодолеть никаким насилием, поскольку истинной природой материального является создание конфликта, и бороться с ним посредством конфликта – значит провоцировать еще больший конфликт, еще большую вражду и беспорядок. Само желание быть преуспевающим приводит к кризису, голоду, страданию. Противоположности ведут к своим же противоположностям, в них нет решения. Только в выходе за пределы противоположностей и возвышении над ними состоит счастье и надежда человечества.

Мир не есть противоположность насилию, но следствие понимания тщетности насилия, его неизбежных опасностей и последствий. Покой и любовь целостны. Они не имеют противоположностей, они есть полная завершенность. Материальные ценности и эгоистические желания ведут к вечно растущему требованию их удовлетворения и, следовательно, к потребности в богатстве и власти. Это жадное стремление к власти, к славе (личному бессмертию) невозможно преодолеть путем принуждения, замены, насилия или уничтожения. Дурные и низкие методы, даже если их цель благородна, приведут к дурному и низкому концу. Путем кровопролития, войны, тирании вы не сотворите любви, доброжелательности, братства и свободы. Ненависть порождает ненависть, так же как насилие порождает насилие. Только применяя правильные средства – любовь и миролюбие, – вы обретете здравомыслящий, безмятежный и творческий мир.

22

Была ли такая смерть его кармой?

М. рассказал, что его брат, которого он очень любил, больше даже чем собственных детей, совершенно внезапно умер. Он был невероятно расстроен случившимся и выбит из колеи, и, даже будучи весьма религиозным человеком, не находил никакого утешения в своих религиозных убеждениях, поскольку смерть брата вдребезги разбила всю выстроенную им религиозную картину мира. Он прочел много восточных священных книг. Это было кармой его брата – умереть именно так: несостоявшимся, сраженным на поле боя? Получит ли он другой шанс? Потеряна ли для него отныне вся полнота жизненных возможностей? Почему он должен был погибнуть, в то время как М. всем удовлетворен, жив, существует? Живет ли теперь его брат в потустороннем мире, как рассказывают некоторые люди?

Это чрезвычайно сложная проблема, не легкая для понимания. Только верования, предположения или допущения здесь не очень помогают. Когда человек глубоко страдает, он должен оставить поверхностные подходы и средства и не соблазнять себя возможностью найти в них утешение, поскольку они отвлекают от истинного понимания. Только развитием истинного понимания можно достичь освобождения от горя.

Являемся ли мы индивидуумами? Или мы представляем собой продукт многих причин, чьим следствием становится индивидуальность? Разве мы не некая масса со случайными мыслями и чувствами, о которой действительно можно было бы сказать, что она не множество, не масса? Даже при том, что человеческий мир разделился на нации, расы, классы, экономические и религиозные группы, разве все человеческие существа не одинаковы в своей основе: ненавидящие и любящие, жадные, завистливые, полные страха и отважные, и так далее? Пока мысли и чувства отождествляют себя с группой, нацией, религией и тому подобным, люди, конечно же, не отделены, а, наоборот, принадлежат массе, традиции, непросвещенному прошлому, и поэтому они втянуты в ненависть, жадность, условности и варварства группы, нации, расы. Даже при наличии у вас отдельных чувств и интеллекта, отдельного жилья с большим или меньшим количеством пожитков, имени, отличительных особенностей, обосабливающих вас, разве это свидетельствует об индивидуальности? Разве вы не остаетесь все той же массой?

Ведь вы – результат многих составляющих и продукт многих влияний. А поскольку вы все же масса, то неизбежно создаете ее противоположность – индивидуальность со всеми ее отделенными особыми надеждами, устремлениями, верованиями, делами и скорбями.

Так вы становитесь центром противоречия, этот центр – эго, «я» и «мое», «я»-сознание. Обладает ли этот центр каким-нибудь реальным и постоянным существованием? Разве он не изменяется день ото дня, час за часом? В нем нет никакой устойчивости, никакого постоянства. И все же мы привязаны к нему, к этому противоречащему самому себе состоянию, не имеющему существования. Эго – это иллюзия, порождаемая желанием. Муки желания усиливают иллюзию, и именно это необходимо глубоко понять и превзойти, чтобы познать вечное, бессмертное. Именно в этом познании состоит вся наша задача, поскольку вне этого – конфликт, заблуждение, страдание.

Действительно ли М. удовлетворен, действительно ли он живет? Удовлетворительна ли такая жизнь – с беспокойствами, тревогами, жадностью, разладом, удовольствиями и страданиями любви, с ее огромной неуверенностью? Разве это жизнь? Разве он не скорбит о брате и, жалея его, разве сам не находится в столь же печальном положении? Разве он считает себя удовлетворенным и разве он называет эту жизнь, полную конфликта, смятения и горя, полноценной жизнью? Не является ли такое существование бездумным, неизбежно ведущим к боли и страданию? Если он осознает множество причин этого страдания, станет размышлять над ними и освободится от них, то найдет неразрушимое сокровище, неподвластное коррозии времени.

Прошлое в связке с настоящим создает «я»-сознание, чувство индивидуальности. Эта индивидуальность имеет свое собственное становление, свое собственное существование, исполненное конфликта и страдания, поскольку ее сущностная природа представляет собой эгоцентризм, самоограничение. Суть ее существования – противопоставление, и как бы, возможно, ни старалось это иллюзорное эго усовершенствовать себя во времени-пространстве, оно останется все тем же – центром желания и, следовательно, причиной иллюзии. Пока длится желание, длится и иллюзия отдельного существования с его проблемами рождения и смерти, любви и ненависти, успеха и поражения, настоящего и будущего, и так далее. Любые вопросы, возникающие из этой иллюзии, так же иллюзорны, как и ответы на них. Только тогда, когда мысли и чувства освободятся от иллюзии эго, порожденной мыслями и эмоциями, чувствами и интеллектом, проявится реальность, блаженство, которое невозможно постичь умом и чувствами, пойманными в сети желания. Благодаря наблюдению, изучению и пониманию желания, благодаря его осознанию рождается новая способность, новое видение, новое понимание. Именно это новое понимание приведет к переживанию высшего.

23

Яд ненависти

У. спросила, как ей освободиться от ненависти. Она признает, что ненависть отравляет и ее, и того, кого она ненавидит. Она испробовала разные методы, чтобы избавиться от этого отвратительного чувства: молитву, положительные установки, вытеснение, отвлекающие дела и так далее, но обнаружила, что оно возвращается, порой даже с большей силой, хотя иногда она осознает его слабо. Она чувствует, что ненависть укореняется в ней, и это начинает ее пугать.

Мы поговорили еще какое-то время и вскоре пришли к согласию, что ненависть, неприязнь, очень распространена в мире и что она упорно разжигается разными средствами пропаганды. Ненависть и недоброжелательство неизбежны в социальной среде, поощряющей и почитающей преуспевающую жадность и зависть. Общество, в качестве идеала избирающее для себя успех, личные амбиции и соперничество, неизбежно приходит к бессердечию как форме ненависти. Цивилизация, высокоразвитая технически, неминуемо должна терять сердобольность и сострадание, безнадежно увязая в материальных, чувственных ценностях, что неизбежно влечет за собой раздор, вражду и войны. Обществу, в котором охота и другие виды варварства становятся увлекательной игрой, приятным видом развлечения, остается сделать лишь шаг, чтобы направить тот же инстинкт на убийство своего ближнего во имя Бога, государства или идеологии.

Мы – продукт прошлого, и без понимания того множества способов, с помощью которых сознательно или бессознательно культивируются ненависть, недоброжелательство и другие формы враждебности, простое их устранение становится не только пустой тратой сил, но и укрепляет ошибочный способ мышления, что влечет за собой дальнейшие беды. Замещение ненависти любовью ведет не только к замалчиванию и ханжеству, но и способствует ошибочному способу мышления и чувствования. Эти и другие поверхностные средства препятствуют точному выявлению причины конфликта, ненависти, жадности и так далее. С помощью дисциплины можно выработать привычку сопротивления ненависти, но эта привычка приведет к бездумности, которая в свою очередь станет причиной неприязни, ненависти и тому подобного, проявленных в другом виде и при других обстоятельствах. Ни подавление, ни замещение, ни добровольная дисциплина не искоренят ненависть. Ненависть – это следствие, ответ, результат, и ее причины должны быть найдены и исследованы.

В этом поиске, в развитии осознанности, в выявлении причин рождается правильное мышление. Именно это правильное знание полностью уничтожает причину и последствия ненависти. Чтобы осуществить этот поиск, чувства и мысли должны быть свободны от всех предубеждений, поскольку любая предвзятость препятствует открытию. Итак, склонности, предрасположенности и инстинкты следует отследить, изучить и понять. Таким образом человек начнет воспринимать прошлые и нынешние влияния обстоятельств и свою активную роль в них. Это не уменьшает конфликта и может даже его усилить, но после его предельного обострения восходит заря правильного понимания.

Ненависть, так же как и все остальные психологические проблемы, должна быть понята через отношения, поскольку нет такой вещи или проблемы, которая была бы полностью изолированной. Только правильное знание, правильное мышление, способно избавить нас от страдания.

24

На перекрестках жизни

X. пришел в состоянии волнения и растерянности, объяснив, что он столкнулся с необходимостью выбирать из двух или трех возможностей. Он подошел к перекрестку жизни и испытывал неуверенность, не зная, какой путь ему выбрать. Он мог жениться, мог пойти по стезе художника, следуя внутреннему влечению, развиваемому им на протяжении многих лет, или же мог куда-нибудь удалиться, чтобы пребывать в тишине, размышлять и медитировать. Что ему делать, что для него правильно, что он должен выбрать?

В процессе беседы он вскоре понял, что никто не может сделать выбор за него или помочь ему принять решение. Если кто-нибудь другой убедит его поступить так или иначе, то это не только не отменит его ответственности, но впоследствии он может даже пожалеть об этом, поняв, что выбор, который его убедили сделать, не позволил ему в достаточной степени осуществить свои возможности и так далее. Ему следует понять всю важность этого.

Как он пришел к тому, что теперь перед ним стоял выбор? Является ли это вопросом выбора? Что такое выбор? Выбирать – находить различия между разными возможностями. Что является мотивом, силой, заставляющей вас выбирать одно и отвергать другое? Ваши предубеждения, наклонности, опыт, влияние среды и так далее. Это значит, что выбор зависит от ваших симпатий и антипатий, удовлетворения, выгоды и пользы, от вашего самого большого или изменчивого желания и так далее. Разве такой конфликт выбора и желания ведет к пониманию, к ясному и беспристрастному восприятию? Не будет ли в поиске различий всегда присутствовать смятение и конфликт выбора? Поскольку разве не выбор создает противостояние, чувство двойственности? Разве возможно постижение истинного в состоянии разлада, смятения, противоречия? Разве не следует положить конец конфликту выбора ради возможности ясно воспринимать, понимать? Разве выбор не находится в пределах эгоцентрической ограниченности желания и поэтому никогда не может стать средством освобождения чувства и мысли? Разве он, напротив, не усиливает сопротивление, энергию желания, отождествление с «я» и «моим», ведя к обособленности и исключительности, к боли и страданию, к иллюзии и неведению, возникающим вследствие этого?

Путем прочувствования и продумывания всего того, что задействовано в ходе выбора, путем осознавания этого процесса неопределенность и неустойчивость желания с его конфликтующими и противодействующими друг другу энергиями выборов открываются для понимания и устраняются. Такое понимание и есть медитация, поскольку без правильного мышления конфликт противоположностей будет продолжаться.

25

Поиск воодушевления вовне

Р. М. сказал: «Я хочу понимать и быть понятым. Я художник, живописец. Я творю и хочу, чтобы мои произведения высоко ценились». Затем он объяснил, что ему необходимо поощрение, а не постоянный критический разбор со стороны газет и публики, ведь художник живет не только для себя, но и для других. Идея «я хочу понимать, но также хочу, чтобы понимали и меня» была главным лейтмотивом всего, о чем он говорил.

Мы беседовали какое-то время, он рассказывал мне о своей жизни, своих беспокойствах и неуверенности, и вскоре я заметил ему, что считать одинаково значимыми, подобно тому как это делает он, и понимание, и желание быть понятым – значит совершать серьезную ошибку, поскольку первое является творческим, а второе всего лишь приносит удовольствие. Первое, и наиболее важное, возникает во время творческих взлетов, и если таковые случаются очень редко, мысль обращается за воодушевлением к внешней среде. И чем больше воодушевления и удовлетворения она ищет вовне, тем реже возникают восторженные минуты творчества. Чем сильнее нас отвлекают люди, развлечения, выпивка и многое другое, вызывающее самозабытье, тем слабее настоящее творческое мгновение, в котором присутствует понимание. Это мгновение нельзя вызвать, отвлекаясь на наблюдения за тем, как изменяется местность, пейзаж или окружающая обстановка, в результате чего может возникнуть лишь очень кратковременное и поверхностное оживление. Только тогда, когда все отвлекающие факторы, внутренние и внешние, понимаются и превосходятся, обнаруживается безусловная реальность, приходит творческий экстаз. Этот мгновение – пик неутверждающего понимания, поскольку нетварное – вечно ново, вечно живо; но ум тайком, хитря, постоянно ищет отраду в безопасности, надежности, спокойном месте. И только в миг огромной, полной неопределенности в глубокой тишине приходит понимание.

Чрезвычайно трудно и непросто стать осознанным в отношении этих внутренних и внешних отвлекающих факторов. И не при их отрицании, а при понимании их природы и путей возникает всеобъемлющее сосредоточение.

Самопознание, или самосознание, ведет к правильному мышлению, и без правильного мышления, которое совершенно отличается от правильной мысли, невозможно прийти к этому творческому сосредоточению, свободному от всех отвлечений.

26

Аскетизм и другие пути силы

Доктор Б. сказал, что хочет покончить со своим сексуальным влечением, чтобы лучше сосредоточиться на работе.

Человек должен глубоко понять жизненную энергию, силу, и ее весьма сложные проблемы. Отказаться от сексуального влечения относительно легко, но энергия, которая при этом высвобождается, создает бесчисленное множество проблем. Отказ от одного вида своей энергии ради других ее форм – легкомыслие, ведущее к невежеству и страданию. Следует понять энергию во всех ее проявлениях.

Аскетизм, твердое воздержание, умышленный и контролируемый отказ, продуцирует огромную энергию, но, сколь бы значимой она ни была, она изолирует человека; какой бы она ни была мощной, она все же узкая и ограниченная. Такая энергия обособляет, индивидуализирует, разъединяет и, следовательно, не приводит к пониманию целого, без постижения которого – конфликт, страдание и вражда. Такое желание обрести силу – форма защиты, однако понимание присутствует только в незащищенности, которая не есть противоположность защищенности, безопасности.

Упомянутую силу ум стремится получить окольными путями: через развитие интеллекта, блестящих способностей, остроты мышления, отводя главную роль разуму и мысли; с помощью теорий и формулировок; добиваясь престижа – политического и общественного; через организации – религиозные и экономические. Ум ищет силу в знании и превосходстве, которое оно дает. Ум вечно ищет безопасность, открыто или тайно, безопасность означает обладание силой. Именно здесь гнездятся и собственное величие, и собственный конец. Это источник внутреннего противоречия, и все его проблемы, так же как и решения, порождаются им же по ходу поиска безопасности и силы. Этот поиск – скрытый, тонкий и хитросплетенный – приводит затем к сложным проблемам в человеческих отношениях: жадности, зависти, страху и т. д. Без постижения путей силы простое воздержание от сексуальной и прочих видов энергии значительно усиливает потаенные желания.

Кроме этого, невероятной силой обладают эмоции, сентиментальность, романтизм, воображение. Они предстают во всевозможных видах деятельности: религиозной и социальной, индивидуальной и коллективной, связанной с национальной и расовой принадлежностью и так далее. Сосредоточиваясь в эмоциональности, энергия становится крайне коварной и опасной и вызывает все виды бедствий и страданий.

К тому же воздержание в своем поиске силы и безопасности значительно укрепляет физический организм и делает акцент на чувственных ценностях.

Все это приводит к возникновению особенных личностных проблем, решения которых неизбежно будут частичными, неполными, а значит, неправильными.

Итак, благодаря осознаванию сложной проблемы силы, но не путем отождествления и суждения, а путем молчаливого наблюдения и, следовательно, путем неутверждающего постижения, причина и следствие силы понимаются и превосходятся. А с уничтожением защиты, выстроенной умом, с пониманием и устранением таких защит по мере их возникновения, незаметно сама собой приходит любовь. Без любви многие виды сил с их конфликтами, сумятицей и противоборством никогда не будут превзойдены. Это сложное желание силы уничтожается в пламени любви. Все прочие решения проблемы силы только увеличивают жадность, страх и невежество, и нет иного выхода из этой запутанной ситуации, кроме как через понимание и любовь.

Такое понимание требует намного большего усердия и труда, чем соблюдение дисциплины, а само дисциплинарное принуждение является в высшей степени изолирующим, суживающим, ограничивающим. Неизмеримое, непознаваемое осуществляется в любви, а не в глубоких, тонких защитах ума. С приходом тишины ума, когда рассудок сам себя исчерпывает, в этом сверхразумном состоянии, познается разрешающая все проблемы любовь. Именно эту любовь следует пережить и постичь.

27

Что такое осознанность?

Б., приехавший издалека, спросил: «Что такое осознанность и как человеку стать осознанным?»

Отвечая на подобные вопросы, необходимо выяснить, как мыслит тот, кто спрашивает, и какова в целом его история; поэтому мы говорили о его жизни, о сложностях существования, его печалях и о красоте гор.

Осознанность приходит с ясностью и пониманием. Она – не то, что вы принимаете слепо, и не продукт чьего бы то ни было влияния. Она в самой своей основе – и результат, и начало самопознания; благодаря самопознанию разгорается пламя осознанности. Благодаря самопознанию развивается правильное мышление, служащее топливом для интенсивной и глубокой осознанности. Без правильного мышления нет ясности, которая не возникает ни вследствие решимости, ни в результате волевого усилия. Простой волевой акт лишь упрочивает склонности, привычки и невежество; понимание же, ясность, возникает благодаря правильному мышлению, рожденному самопознанием.

Принимая во внимание, что наши мысли и чувства спутаны, противоречивы, что вызвано жадностью, страхом и невежеством, мы должны достигать ясности и понимания путем самосознавания. Когда имеется лишь суждение, отвержение или одобрение, вместо отслеживания мыслей-чувств, вместо досконального и глубокого вникания и вчувствования в них, эта ясность перекрывается и замутняется. Для такого вникания и вчувствования требуется самоосознанность, и эта осознанность прерывается суждением.

Чтобы обрести ясность понимания, необходима упорядоченность, необходимо понимание разных уровней сознания: уровня ощущений, эмоционального, интеллектуального, физического, идеального, рационального уровней. И, несмотря на то что каждый уровень сознания «отделен» от других, все они взаимосвязаны. Ясность должна присутствовать на каждом уровне, и как только возникнет какая-нибудь мысль или чувство, отследите их до конца, вникните в них, прочувствуйте их. С прояснением каждой мысли и каждого чувства осознанность становится все более острой и сильной. А со всесторонним обдумыванием и глубоким проникновением в каждую мысль и каждое чувство она становится широкой, всеохватывающей. С переживанием придет понимание того, что в какой-либо мысли или каком-либо чувстве является важным аспектом, за который следует держаться при исследовании, а что нет. Когда ваше внимание будет направлено на что-то другое, вы обнаружите, что подсознательно отмечаете колебания мысли и чувства, которые спроецируют себя, когда ваше внимание снова соберется.

Благодаря большой ясности и пониманию ум успокаивается в глубокой осознанности. В этой безмолвной осознанности возникает чувство без причины, чувство, которое не является продуктом некого влияния или какого-то желания. Когда появляется это чувство, радость, экстаз, ум набрасывается на него, дабы сохранить, чтобы наслаждаться им. Или он говорит себе: «Как приятна эта новая радость», и в миг ее вкушения, в миг наслаждения ею этот восторг откладывается в памяти, для того чтобы насладиться им впоследствии. Так утрачивается живая реальность этого великолепного чувства в тот самый миг, когда ум цепляется за его память, мертвую и пустую. И опять же, распознавание и понимание этого желания крепко хвататься за опыт, превращая это в привычку, в прибежище, защиту, должно прийти через его внимательное отслеживание, приносящее в итоге еще более глубокое и интенсивное осознавание безмерной тишины, содержащей в себе безграничную любовь реальности. Эта осознанность, это сознание, является сверхчувственным и сверхрассудочным.

28

Беспокойные сны

Р. рассказал о том, что ему снятся самые разные сны, и доставляемое ими беспокойство то усиливается, то стихает в зависимости от его ментальных состояний. Беспокойные сны снятся ему уже несколько лет, и, несмотря на то что он посещал психоаналитиков, это продолжается в большей или меньшей степени. Как он может положить этому конец и что нужно сделать, чтобы спать без сновидений?

Мы непринужденно поговорили о его жизни, отношениях, о том, что его занимает. Он был приятным и умным человеком, большим знатоком многих философских течений.

Чем осознаннее будет человек в часы бодрствования, отслеживая каждую мысль и каждое чувство до конца, как можно полнее и обстоятельнее, тем меньше он будет видеть снов. Из-за того, что в течение дня человек не осознан, не бдителен, в результате лености и недостатка внимательности в нужное время упускаются смыслы, анализ событий и реакций на них. При этом и события, и реакции, если они важны, записываются внутренним разумом. Когда приходит так называемый сон, эти записи принимают форму сновидений, важных или малозначительных. Затем человек либо сам сможет объяснить себе смысл этих сновидений, либо для него это сделает психоаналитик, но в обоих случаях есть свои опасности. Для того чтобы человек смог сам себе разъяснить свои сны, он должен быть свободен от предубежденности, тревоги, от какого бы то ни было искажающего стремления, от какого бы то ни было суждения, что в высшей степени трудно. Любое ложное толкование лишь запутывает, порождая новые формы сновидений. Чтобы предотвратить возникновение этой путаницы с ее волнениями и вопросами, мудрее и разумнее оставаться бдительным и осознанным в течение времени бодрствования, до конца отслеживая каждые мысль и чувство, каждую реакцию настолько полно и обстоятельно, насколько возможно, что требует серьезности и внимательности. Обратившись к психоаналитику, вы не только не будете осознавать все то несметное богатство, которое в вас сокрыто, но неизбежно попадете в зависимость к этому человеку, что много хуже, чем все ваши сновидения. Ведь зависимость порождает безопасность, а в безопасности нет понимания.

Путем осознавания всех мыслей, чувств и реакций с помощью предельно глубокого и полного в них вникания вы обнаружите порядок, ясность и понимание, которые приходят с большей интенсивностью широкой осознанности. Вследствие этого мечтаний и сновидений в течение периодов бодрствования и сна будет становиться все меньше, они прекратятся, и сон станет таким же важным, как состояние бодрствования. Сон тогда будет усиливать бодрствующее состояние, и наоборот, но как в бодрствующем состоянии, так и в состоянии сна присутствуют разные уровни сознания. Чем чаще человек сознательно затрагивает глубинные уровни, находясь в состоянии бодрствования, тем лучше осознает во время сна те состояния, которые лежат за пределами самых больших глубин области сознательного. Если человек получит такой опыт, то увидит впоследствии, что этот опыт оказывает глубокое влияние на бодрствующий, сознающий разум.

Пережить это состояние, лежащее за пределами достижимого сознательным разумом, труднее всего, поскольку подсознательное должно освободиться от своего содержимого через осознанность, через открытость сознающего разума. И тогда с наступлением глубокой тишины придет осуществление того, у чего нет имени.

29

Величие отношений в их незащищенности

X. сказал, что считает отношения наиболее мучительными и конфликтными: они начинаются радостно, но скоро в них прокрадываются раздор и боль. Он спросил, как ему выбраться из этого конфликта.

Быть – значит взаимодействовать, и болезненными являются все отношения. Отношения по самой своей природе причиняют беспокойства. Вы можете в уме создать образец идеальных отношений, однако это будет лишь бегством от действительности. Такой мысленный идеал препятствует улаживанию и возможности выйти за пределы конфликта. И затем этот образец становится важнее понимания. Отождествление мешает правильному мышлению.

Отношения неизбежно болезненны, что подтверждается каждым днем нашей жизни. Если в отношениях отсутствует какое-либо напряжение, то они перестают быть отношениями и становятся лишь комфортным сонным состоянием, успокаивающим средством, желанным и предпочтительным для многих людей. Конфликт возникает между страстной тягой к удобству и действительностью, между иллюзией и данностью. Если вы распознаете иллюзию, то сможете, отвергнув ее, уделить внимание пониманию отношений. Если в отношениях вы ищите защищенности, то удобство растет, иллюзия усиливается, тогда как красота отношений заключается именно в их незащищенности. Если в отношениях вы ищите защищенности, то мешаете их протеканию, что вызывает соответствующие реакции и становится причиной горестей.

Несомненно, что отношения призваны выявлять состояние всего бытия человека. Отношения представляют собой процесс самораскрытия, самопознания. Такое самораскрытие болезненно, требует постоянного приспосабливания, гибкости мысли и чувства. Это болезненная борьба, перемежающаяся периодами просветленного покоя. Искоренение привычек, запретов, философий и доктрин – очень беспокойный и трудоемкий процесс. Но задача отношений состоит в достижении понимания, а для понимания конфликт кажется необходимым. Полностью познав себя, человек обретает свободу от боли, конфликта и замешательства, а отношения – путь к такой свободе. Изоляции нет даже для того, кто отказался от отвлекающих факторов мира.

Невежество заключается в исключительности. Все взаимодействует, и в понимании отношений с их напряжением и радостями, в этом одиночестве понимания, противоречия и борьба, боль и удовольствие очищают ум и сердце от эгоцентрических барьеров и приводят к переживанию блаженства высочайшего.

Однако большинство из нас избегает напряжения в отношениях, отказывается от него, предпочитая иметь легкость и удобство приемлемой зависимости, незыблемой безопасности, гарантированной стабильности. Тогда семья, отношения как таковые становятся убежищем. Это убежище для неразумных. И когда в эту зависимость неизбежно прокрадывается незащищенность, эти отношения отвергаются и ищутся другие в надежде обретения большей безопасности. В отношениях нет никакой безопасности, а зависимость лишь порождает страх. Без понимания процесса безопасности и страха отношения становятся связывающим препятствием, дорогой для невежества. Все существование – это борьба и боль. И нет иного выхода, кроме как заключенного в правильном мышлении, возникающем вследствие самопознания. Благодаря самопознанию обретается блаженство вечного.

30

Чтобы воздействовать на целое, часть должна изменить себя

П. рассказал, что он пытается следовать тому, что я говорю об осознанности, но чувствует предубеждение против представителей темнокожей расы в этой стране (Америке). Как ему избавиться от этого предубеждения? В ходе дальнейшего разговора он рассказал, что вырос на Юге, и хотя какое-то время уже там не живет, чувствует, что его предубеждение, хотя и скрытое, готово проснуться.

Человек не может избавиться от предубежденности без понимания ее причин и следствий, и если последние понимаются, то проблема перемещается на более глубокий, более базовый уровень. При обнаружении этого более основательного уровня и причины, и следствия теряют свое значение и важность.

Как возникает именно этот отдельно взятый вид предубежденности, понять довольно легко: нехватка рабочей силы, рабство, господство белых и их желание сохранять политическое и экономическое превосходство над темнокожим и более многочисленным населением Юга. Страх, предубежденность, жестокость, презрительное отношение и чувство исключительности – вот только некоторые из зол, которые множатся из-за допущения лишь одного зла – рабства, вместе со всем связанным с ним ужасным варварством.

Допустив одно столь огромное зло, как война, вы отворяете двери массе бед и катастроф меньшего масштаба. Вас научили этому предубеждению, вы его усвоили, унаследовали через традиции, и это наследие поддерживается и разжигается вашим собственным врожденным желанием преобладать, быть всесильным, быть выше других. Именно это врожденное стремление питает и укрепляет предубеждение, и попытки избавиться от него – поверхностные, показные – будут оставаться тщетными, пока оно подпитывается более глубокой и мощной причиной. При выявлении этой глубинной мощной причины все второстепенное исчезает само по себе. При обращении к основополагающему, тому, что наиболее важно, все второстепенное теряет свой вес и значение. Если вы придаете значение незначительному, второстепенному, то это приводит вас ко всевозможным видам растерянности и боли и становится неразрешимым.

Без понимания желания господствовать, быть могущественным, быть выше других и, следовательно, без его преодоления возникают страх, жестокость, зависть и прочие преграды. Человек должен понять, к чему неизбежно приводят господство, власть и им подобное – к бунту, вражде, тирании и в конечном итоге к войне.

Других людей вы не сможете сделать лучше и не сможете принести им добро, пока не улучшите себя, пока сами не станете хорошими. Вы – часть общества, и, чтобы повлиять на целое, часть должна изменить себя. Чтобы произошли эти сущностные и благотворные изменения, господство и стремление к власти во многих их формах – национализма, расового превосходства, соперничества, стремления к доминированию и тому подобных – должны быть с мягким терпением рассмотрены и изучены. В первую очередь вы должны увидеть эти черты в себе, а не в других, потому что вы не можете изменить другого, однако можете изменить себя. Будучи осознанным, вы начнете выявлять множественные пути господствования и власти. И каждый раз, заметив их проявления, продумывайте их, вникайте в них настолько глубоко и полно, насколько возможно. Этот процесс вникания и вчувствования делает осознанность все более и более интенсивной. Благодаря этой осознанности обнаруживается и рассеивается множество преград и помех, и приходит освобождение.

Если вы пытаетесь избавиться от одной лишь предвзятости или еще какого-либо одного препятствия, то по ходу будете развивать какое-нибудь другое препятствие, и, следовательно, этот путь не приведет к освобождению от невежества и страдания. Освобождение достигается благодаря правильному осознанию и правильному мышлению. Правильное мышление возникает благодаря самосознанию, самопознанию. Со все более глубоким проникновением постигается неизмеримое.

31

Правильные средства существования

С. приехал издалека, проведя в дороге много дней. Он инженер-электрик и работает на одном из авиастроительных заводов. Он приехал, чтобы в основном поговорить о религиозной жизни, а также о тяжестях жизни семейной, о диких развлечениях его родных, трудностях с надлежащим воспитанием детей, при котором можно было бы избежать их погружения в варварство, жестокость и отвратительную грязь, распространяемую радио и кинематографом.

Мы какое-то время обсуждали эти вопросы и затем указали на то, что он должен начать с себя, поскольку, вне всяких сомнений, это единственная основа, которую можно очень хорошо проработать и преобразовать; причем такой подход не эгоцентричен, но представляет собой единственно возможное основание, на котором может быть построен правильный фундамент. Мы развили эту тему и вскоре подошли к проблеме правильных средств существования.

Когда мы стали обсуждать правильные способы зарабатывания денег, он пришел в сильное волнение, делая, однако, все возможное, чтобы это скрыть. Постепенно он стал более открытым и начал проявлять неподдельную заинтересованность, убрав свои защиты. Мы говорили о том, что есть виды деятельности, явно губительные для наших ближних: убийство в любом его виде, производство орудий убийства и другие проявления очевидной жестокости и притеснения. Традиция, алчность и жажда власти диктуют свои способы зарабатывания на жизнь, но простой запрет определенных видов деятельности как неэтичных ведет к еще большему беспорядку. Однако если человек поймет суть такого положения вещей, цену традиции, жадности и власти и благодаря этому очистит от них мысли и чувства, то появится способность довольствоваться малым, и тогда наши потребности не будут связаны с нашей жадностью и притязаниями. Избавляя наши мысли и чувства от влияний традиции, от жадности, жажды власти, мы отыщем правильное занятие. Без понимания, а значит, преобразования глубинных смыслов наших проблем бороться с проблемой как с чем-то таким, что не связано больше ни с чем, – значит порождать еще больше страданий и хаоса. Правильное занятие – лишь побочный результат, а не цель как таковая. Ища наивысшего, мы должны понимать, что наша жизненная деятельность соответствует нашей внутренней реализации. Через внешнее мы можем найти внутреннее, однако именно внутреннее придает внешнему форму, и закреплять внешнее в виде определенной структуры без учета внутреннего – значит порождать беспорядок, конфликт и противоборство.

32

Решение или понимание?

И. С. сказал, что он бизнесмен с большим стажем. В течение долгих лет этой деятельности он наблюдал неприглядную и тяжелую сторону жизни, теперь же он хочет жить духовно и поэтому, по его словам, желает отказаться от половой жизни. В данное время он находится в процессе принятия решения. Он сказал, что такое решение далось бы ему легко, поскольку он обладает достаточной волей, чтобы справиться с этой задачей.

Поговорив еще, мы отметили, что в подобных случаях простое применение воли, даже если при этом достигается желаемый результат, похоже на хирургическую операцию, которая может иметь ужасные последствия. Разве его решение не основано на некой личной заинтересованности в некой выгоде, в желании стать кем-то, в достижении определенной цели? Если это так, энергия, которая высвободится после отказа от сексуальных отношений, будет направлена на эгоцентрические цели, а значит, останется чувственной. Поэтому это вопрос не «хирургического вмешательства», а понимания. Если это решение умственное или эмоциональное, оно прогонит любовь. Однако, если проблема и ее многочисленные последствия будут поняты, любовь будет расти и не превратится в умственное развлечение.

Если энергия в любом из ее проявлений будет направлена на достижение личных целей – политических, религиозных, экономических или сексуальных, – то это, неминуемо навлекая ужасные несчастья на одного человека, навлечет их в итоге на всех людей. Если мы ищем самозабытья в удовлетворении сексуальных аппетитов, эти аппетиты, подобно всем аппетитам вообще, приобретут вместе со своими многочисленными проблемами намного большую важность, чем сама причина всего этого. С помощью желаний, неважно каких, благородных или низких, нельзя подняться над конфликтностью и болезненностью эго.

Эго должно быть понято с помощью самопознания. Страдания, порождаемые эго, не следует отрицать, забывать или замещать. Их следует понять. Для постижения сложных тонкостей эго следует вести доброжелательное и непривязанное наблюдение. Благодаря самоосознанности обнажаются скрытые в глубинах сознательного и подсознательного корни чувственности, враждебности, невежества и тому подобного. И здесь копать как можно глубже становится самым важным методом, поскольку целью являются сами средства, само начало этого процесса. Не должно быть никаких резких решений, выводов или суждений, но должно присутствовать только постоянно растущее понимание, чья мягкость рассеивает конфликты, смятение и страдания эго. Потому что самопознание ведет к правильному мышлению, а приходит самопознание с постоянной самоосознанностью.

33

Использование всего в своих интересах

Л.М. рассказала, что всегда чувствует себя цепкой, желающей быть любимой, использующей каждое общение, каждую встречу с другими в своих интересах. Перед каждым событием она просчитывает, какие оно принесет выгоды и преимущества. Она поглощена этими мыслями, этими притязаниями. Такое происходит с ней уже много лет, и ей это надоело. Ей хочется быть серьезной, однако она видит, что ее ум постоянно что-то вычисляет, на что-то претендует, оставаясь вечно жадным. Какие шаги ей следует предпринять, чтобы освободить ум из заключения в этой суетности?

Почему мы стремимся к власти, почему занимаемся стяжательством, почему копим деньги, коллекционируем должности, звания, любовные истории? Почему обременяем себя притязаниями? Разве не для того, чтобы удовлетворить огонь желания? Желания быть, желания не быть покинутыми, желания успеха. И еще ради наслаждения напряженной борьбой. Если убрать все эти притязания, звания, положение и богатство, что останется после? Ничего. Огромная пустота, бедность. И нашим единственным постоянным требованием становится заполнение этой пустоты, этого мучительного одиночества. Мы пытаемся заполнить это пространство богатством, сексом, враждой, притязаниями, искусством, разной деятельностью, политикой, знаниями, всевозможными мирскими предметами. Те, кто еще не отупел окончательно от тщетности подобных усилий, обращаются к духовной жизни, к Богу. Они хотят жить духовно. И средством заполнения этого бездонного провала становится Бог. То есть Бог становится еще одним способом спасения от боли и страхов этой внутренней бедности. Какими бы возвышенными ни были способы спасения, они ведут к заблуждениям, страданиям и тупости.

Можно ли заполнить эту пустоту? Вы испробовали многие способы, но удалось ли вам ее заполнить? Вы можете чем-нибудь прикрыть ее на какое-то мгновение или можете решить, что смогли ее заполнить, но очень скоро снова сознаёте ее мучительные страдания. К счастью, вы не один из тех, кто совсем сбит с толку самообманом и внушил себе, что он нашел верное средство, или решил, что его способы заполнения непременно приведут к полноте.

Теперь вы хотите заполнить эту пустоту Богом. Опять же, сможете ли вы заполнить ее умственными определениями? Попробовав разные системы духовного обучения с их всевозможными догмами, символами веры и представлениями, с разными учениями, сможете ли вы заполнить эту пустоту?

Вы не дадите правильного ответа, потому что ум считает, что он не такой уж беспомощный, что, несомненно, он способен, что он испробовал еще не все способы заполнения этой пустоты, и, значит, вероятно, он отыщет еще какой-нибудь способ.

Теперь вопрос: а можно ли вообще заполнить эту бездну? Не является ли эта яма настолько бездонной, что любые попытки ее заполнить абсолютно тщетны? Не такова ли сама природа желания, которое чем больше удовлетворяют, тем большего оно требует? Мудрость состоит в скором обнаружении этого факта, а тупость – в неспособности это понять. И все же ум отказывается видеть очевидное, отказывается смотреть правде в глаза. Между тем обнаружение этой правды – ключ к творческой свободе от неусыпного страстного желания.

Решения и ответы ума не сделают эту огромную нищету богатством. Ничто ее не обогатит, ничто не заполнит эту бездну, это безысходное одиночество. И только осознание ее причины принесет понимание, свободу. С этим пониманием, с этим новым инструментом, начинает разрушаться глубоко укоренившаяся привычка хватать, использовать все в своих интересах, претендовать на что-то и так далее. Без такого понимания одни привычки мысли-чувства уступают место другим привычкам мысли-чувства. Однако все привычки лишь мешают творческой свободе.

34

Молитва – дело непростое

Н. довольно агрессивно выдвинул мне претензию в том, что я не придаю значения молитве, а интересуюсь только медитацией. Особенно решительно он настаивал на том, что молитва, особенно христианская, – путь к спасению, поскольку спаситель только один.

Прохождение через эту агрессию потребовало какого-то времени и усилий, однако постепенно он стал смягчаться, и мы смогли продолжить разговор, обходясь без глупых заявлений. За ширмой нападок скрывался человек достаточно разумный, чтобы желать во всем разобраться. Своей узкой обусловленностью он не был поглощен окончательно.

Он рассказал о том, что молится вот уже несколько лет, не принадлежа ни к одной из организованных религий и не посещая церковь. Однако, несмотря на то что молитва приносит ему определенную пользу, он ощущает неудовлетворенность, и, поскольку годы его идут, он чувствует, что должен углубляться в молитве.

Как и все сложные человеческие проблемы, молитва – дело непростое, требующее осторожного, терпимого подхода, выдержки, дело, не приемлющее спешки, настаивающей на скорых выводах и решениях. Без понимания себя он – тот, кто совершает молитву, – может через эту же молитву прийти к самообольщению. Если человек предается просительным молитвам, он бывает вознагражден желаемым; то, о чем он просит, часто приходит, но это лишь усиливает просительность молитвы. Далее приходит молитва не о вещах или человеке, но о постижении, переживании реальности, Бога, и ответ на нее тоже часто приходит. Существуют и другие формы просительных молитв, более тонкие, более изощренные, но при этом остающиеся все такими же требовательными и умоляющими, просящими и предлагающими, делающими это открыто или окольно. Все эти молитвы получают свое вознаграждение, приносят свои переживания, но ведут ли подобные методы к осуществлению абсолютной реальности? Давайте исследуем этот вид молитвы.

Мы много раз слышали, мне самому об этом рассказывали несколько человек, что они молились тому, что называли Богом, о мирских вещах, и их молитвы были вознаграждены. То, о чем просили, они в итоге получали, если верили в то, что называли Богом. Эти молитвы о здоровье, устроенности и достатке часто получали ответ, который зависел от степени усердности в молитве.

Однако разве мы не представляем собой результат прошлого и разве мы не связаны с огромными закромами жадности, ненависти и так далее, а также их противоположностей? Когда мы взываем или совершаем просительную молитву, разве мы не обращаемся к этим закромам, к этим скопищам жадности и так далее, которые, конечно же, посылают нам свою награду, имеющую свою цену? Опять же, когда мы молим о познании, о постижении реальности, Бога, разве мы не обращаемся к веками накапливаемой традиции, которая, конечно, дает нам свое переживание, однако реальность ли это? Разве это обращение с просьбой к другому, к чему-то внешнему, приносит понимание истины? Разве такой подход не ошибочен? Используя ошибочные средства, вы действительно получаете результаты, переживания, но разве они связаны с реальностью?

С самого начала мы должны понять этот двойственный процесс, совершающийся в нас: произносящий молитву и тот, к кому она направлена. Чтобы понять эту двойственность, мы должны познать себя, наши ум и чувства. Без такого понимания, без самопознания, молитва с ее результатами может стать препятствием, ведущим к заблуждению. Зачем порождать иллюзию, из которой выпутаться чрезвычайно трудно? Разве понять мыслящего с его мыслями и чувствами не разумнее, чем взращивать двойственность, ведущую к конфликту, запутанности и страданию?

Чтобы понимать, должно присутствовать самосознавание, поскольку в результате самосознавания приходит самопознание. Не может быть самопознания без медитации, а медитация невозможна без самопознания. Самопознание приходит благодаря бдительной наблюдательности в отношении всех наших мыслей и чувств. Такая осознанность ослабляется, если присутствует отождествление. Сознавая, что мы действительно отождествляемся, препятствуя, таким образом, пониманию, мы должны признать необходимость мягкой и устойчивой непривязанности, кладущей конец суждениям. Мы должны увидеть конфликт наших мыслей и чувств, их противоречивость, их желания, скрытые стремления. Если мы попытаемся заниматься этим искренне и бдительно целый день, мы обнаружим, что на протяжении дня нам будет необходимо – естественно, без специального принуждения – время для интенсивного самосознавания, самонаблюдения. Из этого самопознания возникает правильное мышление.

Медитация направлена на освобождение мысли и чувства, что позволяет делать открытия, и то, что открывается, будучи истиной, является освобождающим и творческим. Когда прекращаются попытки стать кем-либо, желание во многих его формах, тогда уходит двойственность – «я» и «не я», молящийся и объект его молитвы. И тогда мы переживаем истинное бытие. Наше счастье заключено именно в этом открытии, а не в иллюзиях желания, каким бы оно ни было благородным.

35

Этот плач по живому или мертвому?

М.Н. пришла, находясь в сильном душевном волнении, однако вскоре успокоилась и сказала, что сожалеет о том, что была в таком состоянии, оно было следствием того, что на войне убили ее сына. Она сказала, что, к счастью, верит в перерождение, что посетила несколько спиритических сеансов, где ее сын проявил себя в виде послания, и что, помимо этого, она «грешила» автоматическим письмом. Однако, по ее словам, она все еще в отчаянии, неужели нет никакого выхода из этого беспросветного горя? Существует ли бессмертие?

Это невероятно трудный вопрос, требующий внимательного и здравого изучения, не веры или неверия, а выяснения, поэтому давайте раскроем его реальность.

Возможно, это прозвучит кощунственно, но о ком она сокрушается – о сыне или о себе? О ком она плачет – о живой или о мертвом? Если о мертвом, то в этом случае мы должны исследовать, кем является умерший, как он появился в бытии, что оно ему дало. Если о ней – а это проявление жалости к себе, чувство невыносимого одиночества, привязанность к другому как к надежде, как к возможности собственной реализации, как к продолжению себя, – то все это следует выявить и понять, поскольку именно это мешает ясности различающего понимания. Все перечисленное затемняет [понимание], но когда завеса поднимается, приходит ясность. Разве она скорее беспокоится не о себе, не о своей жалости, не о своих притязаниях, не о своих желаниях?

Ей вполне по силам все это признать.

Именно эти эгоцентрические мысли и желания препятствуют более широкому и глубокому постижению. Поэтому она просто обязана их осознать, поскольку истинное открытие приходит в результате самопознания. В этом состоит ее главная задача, самая основная, поскольку через понимание себя она постигнет, что есть бессмертие.

Кем является умерший? Вашим сыном и сыном тысяч отцов и матерей. Его неповторимость состояла в том, что он был именно вашим сыном и обладал определенными качествами и наклонностями. Он был единственным в своем роде внешне, а внутренне имел одно или несколько душевных качеств, преобладавших над остальными. Он был обособленной совокупностью данностей, которые все вместе образовывали того, кто назывался вашим сыном.

Эти данности находятся в постоянном движении, и на поверхность всплывает то одна из них, то другая. Есть ли здесь что-то неизменное, какая-то духовная сущность, продолжающая свое существование за пределами всех этих постоянных изменений? Утверждать, что она есть, столь же неразумно, сколь и утверждать, что ее нет, – человек должен узнать это сам. Но когда мы привязываемся к таким разнообразным и изменчивым понятиям, как мой сын, моя мать, моя любовь, то именно их непостоянство мешает обнаружению и пониманию того, что есть. Имя, форма, ассоциации являются – и не являются – вашим сыном, и если вы глубоко исследуете, кем был ваш сын, двигаясь за пределы этих изменчивых и преходящих вещей, то обнаружите то, что есть. Однако присваивать какое-либо название тому, что есть, или верить в то, что есть, или принимать факт существования того, что есть, узнав о нем от других, ошибочно, поскольку такое приятие, вера, названия и рассуждения препятствуют пониманию реального. Чтобы постичь неизмеримое, ум должен прекратить измерять.

Прошлое вкупе с настоящим создают вас и меня. Мы – результат прошлого, наше существование основано на прошлом, прошлое рассказывает о нас. Когда прошлое соприкасается с настоящим, появляется личность. Мать и отец – это настоящее, дающее рождение, возможность, прошлому, которое и становится ребенком. Должно существовать два элемента для возникновения третьего, а без настоящего нет прошлого и будущего. Сознание – это прошлое плюс настоящее, и настоящее является дверью в исследование сознания. Смутное прошлое и ускользающее будущее должны быть изучены и поняты с помощью настоящего. Настоящее имеет важнейшее значение, поскольку оно – врата в вечное. Культ будущего – иллюзия, а поклонение прошлому мешает вечному сейчас.

Прошлое длится, постоянно ища рождения в настоящем, и это рождение и есть то и дело происходящее воплощение. Прошлое и настоящее содержат в себе причины и следствия, определяющие существование – внешнее и внутреннее, чувственное и психическое. Если эти причины и следствия с их ограничениями и возможностями не постигаются и, следовательно, не превосходятся, продолжается деятельность прошлого, которое вместе с настоящим вечно ищет случая дать рождение существованию, которое затем называется моим сыном, моим мужем. Прошлое так же живо, как и настоящее.

Существует надежда и вера в то, что благодаря этой длительности «меня» и «моего», в результате ряда рождений и смертей, по прошествии какого-то времени достигается совершенное, реализуется высочайшее. Существует вера, что каждое рождение, каждый временной период несет в себе возможность стать кем-то – стать более совершенными, более добродетельными, более мудрыми. Существует надежда и вера в то, что в результате этой горизонтальной эволюции, посредством продолжительности во времени реализуется бесконечное. Разве могут мысль или чувство, взращенные во времени, постичь бесконечное? Отождествление, культивирование бесконечной памяти привязано ко времени, и как же тогда возможно осуществление бесконечного, если мысль остается рабой времени? В горизонтальной плоскости все мысли и чувства, все существование обусловливается временем, и только когда этот процесс прекращается, приходит реализация вечного. Если он не прекращается, приходит страдание и все существование наполняется болью. Из-за того, что человек ищет безопасности, надежной опоры, убежища, возникает незащищенность – порожденная страхом уязвимость, но если человек понимает суть природы существования, ненадежного, наполненного страданием, тогда именно эта незащищенность приносит с собой высшую мудрость. Тогда исчезают все привязанности, стражи безопасности, с их страхами, разочарованиями и мучениями, и остается лишь поток понимания.

Положить конец активности горизонтального плана труднее всего, это требует наибольших усилий. Без самопознания такое прекращение невозможно, самопознание же приходит с осознаванием каждой мысли и каждого чувства. С продумыванием и прочувствованием каждой мысли и каждого чувства, возникающих вследствие реакций, развивается самопознание, из которого появляется правильное мышление – правильное мышление по поводу рода деятельности, отношений, бессмертия. В результате постоянной наблюдательной самоосознанности приходит знание себя. Без самопознания любовь идет по пути страдания. Без самопознания то, что бессмертно, не может быть реализовано.

36

Бездуховный избранный круг

С. И. пришла, чтобы сказать, что чувствует какую-то неприязнь, какую-то сдержанность, недостаточную отзывчивость с моей стороны.

Это было сказано непрямо, и, чтобы выявить ее скрытое недовольство, нам пришлось приложить немало усилий. Благодаря неторопливому и терпеливому копанию, продолжавшемуся несколько часов, следующие утверждения, содержавшие обиду, вышли на поверхность: мы должны быть лояльными в процессе сотрудничества; в отношениях между работниками всегда должны присутствовать поддержка и дружеское расположение; я не должен ни создавать вокруг себя закрытого круга, ни побуждать его к власти и так далее.

Я объяснил, что никакого закрытого круга не существует и что сама эта идея неэтична и бездуховна, и что те, кто думает, что существует некий узкий круг с ограниченным доступом, просто хотят в него войти, чувствуя себя отверженными. Именно в них присутствует дух исключительности и собственничества.

Она с этим не согласилась, заметив, что нет дыма без огня и что я просто не сознаю своего стремления быть особенным, доступным не для всех.

Я сказал, что посетил разные страны и общался с разными людьми, и эти люди становились моим близким кругом, особой группой в глазах тех, кто чувствовал себя отторгнутым и желающим «войти в круг». Я объяснил, что этот дух монополизма в высшей степени пагубен для понимания целого и что я отдаю себе в этом отчет; это одна из причин, по которым я не вхожу ни в одну организованную религиозную группу и по которым покинул столь значительную организацию.

Она снова стала настаивать на том, что я не сознаю этот живущий во мне дух исключительности, обособленности и, следовательно, способствую формированию особого круга, группы. Я поблагодарил ее за то, что она указала мне на то, о чем я размышлял и что изучал в течение многих лет, ведь человек всегда должен быть внимательным, следя за тем, чтобы любовь не стала избирательной.

Несколько минут спустя она снова принялась атаковать меня в своей окольной манере. Разве не следует ценить своих товарищей по работе, своих сотрудников? Ведь частое выражение такого признания способствует улучшению работы.

Я почувствовал, что тут-то и кроется суть проблемы, и сказал, что реальность принадлежит всем, как земля и небо, и, к счастью, никто не может ее монополизировать; что сама идея ее заполучения, обладания ею выказывает ее отсутствие; что никто не может спасти другого, избавить его от страданий; что каждый должен сам открыть для себя эту высшую мудрость; что человек не может пригласить или отстранить другого от участия в этом; что нет такого гуру или учителя, который мог бы раскрыть ее красоту, ее безграничность. Стремиться к признанию – значит согласиться с правом на авторитет в такой области, где сам дух авторитетности и его поощрение – это полное отрицание понимания того, что такое реальность. Ищущий истину должен понять природу авторитетности и остерегаться ее. Чтобы реализовать высшее, целостное, должно присутствовать смирение, а смирение не согласуется с желанием быть признанным. В реализации того, что есть, нет ни малого ни великого, ни умного ни глупого, поскольку оно есть и малое и великое.

37

Страницы самопознания

Один солдат приходил сюда несколько раз. В свой первый визит он был очень смущен и сильно взволнован, он не понимал, зачем служит в армии, и хотел ее оставить. Он не был уверен, является ли он честным уклонистом вследствие неких религиозных убеждений или глубоко и отчетливо чувствует, что убийство неприемлемо, или же его пугает вся эта проблема как таковая. Он сказал, что не боится быть убитым, но, находясь в этом болезненно запутанном состоянии, вообще ни в чем не уверен, и меньше всего в том, что думает и чувствует. Он ходил к хорошему психиатру, который после одной-двух бесед каким-то образом пришел к выводу, что он, то есть солдат, хочет спасти свою шкуру, выйдя из игры. Солдата такие объяснения совершенно не удовлетворили, он нашел их слишком поверхностными и необоснованными. Он не считал, что озабочен лишь спасением своей жизни, поскольку присутствовали и другие факторы, которые смутно им осознавались и вызывали неуверенность и замешательство. Он хотел пойти к своему командиру и заявить, что он непригоден к службе и так далее.

Перед тем как он предпримет какой-нибудь шаг или отождествит себя с каким-нибудь настроением, склонностью или убеждением, не следует ли ему сначала понять себя и свое замешательство? Поняв себя и свое противоречивое состояние, он отыщет правильное направление действий, независимое от изменчивых реакций, взглядов его семьи или общества, или от религиозного авторитета. А для выявления правильного направления действий разве он не должен изучить себя, познать себя? Без этого самопознания он всегда будет отдан на милость других, терзаясь внутренними противоречиями, переживая смятение и страдая.

Самопознание дается нелегко, оно требует упорства, отстраненного и ненапряженного наблюдения, тонкой чувствительности. Это книга, состоящая из великого множества страниц. Каждую страницу следует читать с большим вниманием и пониманием, не следует их пропускать, поскольку каждая страница содержит в себе подсказку к открытию, к переживанию. Чем лучше вы читаете между строк, тем острее и яснее становится способность к осознаванию. Чрезмерное рвение, нетерпение, жадно спешащее достичь цели, мешает пониманию каждой страницы и каждой главы. Не должно также быть теорий и описаний высшей цели. С таким же успехом вы можете дать ребенку какое-то сложное и хрупкое устройство, которое в скором времени будет сломано. Даже если вы сможете прочесть описание цели, вы его не поймете. Вы должны пережить цель, а для этого должно быть самопознание, познание многих страниц.

Самопознание начинается с настоящего, с данности. Анализируя эту данность, вы выявите прошлое и природу времени, его ограничивающее свойство. С помощью этого сознавания развивается правильное мышление, правильное мышление в отношении чувственности, мирских забот, недоброжелательности, средств существования, власти и личностной непрерывности. Благодаря этой осознанности правильного мышления ум освобождается от груза отождествлений памяти, что ведет к глубокому покою и мудрости. И в этой тишине реализуется бесконечное.

38

Баши подсознательные притязания

Миссис Л. пришла, чтобы рассказать о своем сновидении. В этом сновидении я явился ей и учил ее. Она сказала, что очень этому рада, и нерешительно поинтересовалась, помню ли об этом я, правда ли это и каков смысл этого.

Мы отметили, что очень важно обнаружить для себя истинный смысл каждого события, переживания или сновидения. Опора на чужие мнения в оценке событий и прочего не только изменяет форму их протекания, но также отупляет и запутывает ум. Чтобы разобраться в переживании, обязательно необходимо отстраненное и терпеливое изучение, которое намного важнее, чем сильное стремление понять событие или сновидение.

У каждого человека случается такое множество реакций и действий, переживаний, впечатлений и побуждений, что он должен выделять лишь те из них, которые представляют ценность, а остальным позволять уходить. Итак, есть ли какая-нибудь ценность в этом сновидении? Для вас, по всей видимости, есть. Давайте посмотрим, имеет ли оно какое-нибудь значение. Это сновидение могло быть вызвано вашим стремлением к пониманию. Оно могло быть следствием ваших подсознательных притязаний. Оно могло стать результатом какой-нибудь особенной, специфической потребности. Его могла породить скрытая гордыня и так далее. Именно это имеет значение, а не образ или символ, увлечение которыми приводит к тщеславию и безнравственности. С помощью постоянного осознавания, с помощью бдительной наблюдательности вы должны будете раскрыть причину вашего сна, и то, какое вы придадите ему значение, важное или несущественное, будет зависеть от чистоты ваших мыслей и чувств.

39

Вера в учителей

М. Р. сообщил, что он горячо верит в учителей, гуру, которые существуют за пределами нашего непосредственного, физического, восприятия. Они – наши старшие братья, эволюционно более развиты и потому достойны того, чтобы за ними следовать. У них имеется план в отношении человечества, и они показывают нам пути, техники, которые помогут этот план осуществить. Почему я выступаю против них? Разве я не резко отзываюсь о своем раннем воспитании и разве я в итоге не присоединюсь к группе тех, кто действует как их представители и внешние помощники?

Иметь дело с невежеством труднее всего, поскольку зачастую оно облачено в одежды благонамеренности. Человек должен относиться к стремлению творить добро со всем энтузиазмом, однако невежество в конце концов разрушает добрые намерения. Избавление от иллюзии – дело намного более важное по сравнению с какой бы то ни было верой и поддержкой какого бы то ни было плана или техники. Эта иллюзия коварна и чрезвычайно тонка, и без предварительного понимания ее причин и путей все мысли и чувства будут лишь игрушкой в ее руках. Как вы распознаете истину, находясь в невежестве? Как вы отличите правду от лжи, а ложь от правды, если ум искажен иллюзией? Способность видеть правду как правду, а ложь как ложь требует свободы от невежества, от тупости. Это величайший дар.

Предубежденность, легковерие, зависимость от мнений, недоброжелательство, страх, жадность, материальные ценности и страстное желание порождают невежество и иллюзию. Ум должен заботиться о том, чтобы причины невежества были превзойдены. Приняв это за главное, мы можем присвоить вопросу об учителях лишь второстепенную важность.

Сколь трудно найти учителя, гуру, в этом материальном мире! Вы пробовали его отыскать? Если вы пытались его найти с осмотрительностью, с умом, то вам должно быть известно, сколь сложна эта задача. Ваш выбор зависит от вашей обусловленности и ее реакций, ваших настроений, надежд и мнений, и такой выбор, основанный на предвзятом отношении, может привести лишь к заблуждению. Зная, как трудно найти учителя, который служит лишь указателем на реальность, можете ли вы доверять учителю и принимать его, если не видели его физическими глазами, а узнали о нем из дошедших до вас слухов? Если вы испытываете огромные затруднения с тем, чтобы найти учителя здесь, на этом уровне, то как вы можете быть столь уверены в том, кого создали или нашли другие? Разве это не суеверие? Разве признание авторитетности одного или многих с их мнениями не начало невежества, глупости?

Следование за другим, если тот, кто следует, пребывает в невежестве, не ведет к постижению реальности, а невежество не разрушается приятием другого, каким бы великим он ни был. Невежество порождается вашим эго, и уничтожить его можете только вы сами. Надежда на то, что к реальности, к счастью вас может привести другой – следствие бездумности. Принимая авторитет другого, вы не становитесь вдумчивыми. Другой может показать вам путь, но различать вы должны сами, идти вы должны сами. Никто вас не спасет, кроме вас самих.

Что он имеет в виду, когда утверждает, что эволюционно они более продвинуты? Разве реализация истины – вопрос времени и роста, разве она происходит не тогда, когда мысль и чувство освобождаются от времени и роста? Разве свобода лежит где-то по пути движения времени? Разве думать, что время приносит понимание, не еще одна форма невежества? Понимание приходит благодаря настойчивому усердию, а мышление в понятиях времени и роста – форма проявления инертности. Кроме того, что это такое – то, что эволюционирует? (Жадность, как бы сильно она ни эволюционировала, остается жадностью, хотя и может стать более облагороженной, более утонченной, скрываться под разными именами.) Разве не постоянные изменения, не постоянное становление, угасание и отождествление придают длительность «я есть»? «Я есть» отлично от вчерашнего, но мысль держится за «я есть», боясь столкнуться с неизвестным, потерять безопасность. Разве высочайшее мышление исходит не из незащищенности, неотождествления? Существует ли некая непрерывная, неизменная сущность? Или существует только то, что реально, бессмертно, осуществление которого происходит только тогда, когда прекращается всякое цепляние? Страстное желание существовать порождает невежество и страдание, а время не избавляет мышление от страдания. Страдание должно быть превзойдено путем постижения его причин в настоящем, и откладывание этого, даже под возвышенными предлогами, счастья не принесет. Вожделение, погруженность в мирские заботы и цепляние за личную непрерывность приносят боль, и они должны быть превзойдены путем осознавания и правильного мышления.

Вы полагаете, что некий план, некая хваленая программа, может освободить человека от его оков и сделать счастливым? Разве человек не должен приложить свои собственные усилия, чтобы высвободиться из своих эгоцентрических ограничений и пут? Именно он породил свои страдания, и только он сам может превзойти свое собственное детище. Средство, техника осуществления вечного, состоит в познании себя и владении собой. Самопознание развивает правильное мышление, и это знание нельзя приобрести, поклоняясь другому или признавая авторитет другого, или совершая ритуалы и вознося молитвы; не содержится оно также и в каких бы то ни было книгах или церквях. Оно должно быть обнаружено и развито путем осознавания своих мыслей и чувств. Это трудный «путь», и, несмотря на то что на нем будет встречаться множество указателей, каждый из них следует распознать с помощью повышенной разумности и наблюдательности.

Каждой группе присуща особая склонность считать себя самой привилегированной, и в силу такого подхода в группу попадают те, кто ищет привилегий и, таким образом, льстит себе. Это уловка пропагандистов и не достойно тех, кто ищет истину, поскольку истина не принадлежит ни какой-либо группе, ни организации, ни личности. Чем крупнее и могущественнее организация, религиозная или какая-нибудь еще, тем дальше она от реальности, и то же относится к группе и личности. Смирение в паре с искренностью, свободные от претенциозности, – самое существенное в обнаружении того, что является абсолютным решением всех наших проблем.

Не кажется ли вам, что затерянность в придорожных святилищах, украшение и коллекционирование дорожных указателей – пустая трата времени и недостойно вас, того, кто ищет правду? Профессиональные посредники, внешнее украшательство и повторение ритуалов бесполезны для того, кто ищет вечное. Серьезность, встречающаяся так редко, растрачивается на вещи, относящиеся к невежеству, а ум и сердце отупляются. Чувствительность и пластичность ума и сердца утрачиваются, если нет понимания путей иллюзии. Глупость уничтожает изумительную гибкость ума и сердца, и они становятся жертвой иллюзии. Накапливайте эту серьезность, чтобы рассеять невежество, понять и превзойти недоброжелательство и материальные ценности. Вы кажетесь серьезным, поэтому давайте совместим вашу серьезность с правильными средствами, и это откроет правильную цель.

40

Одиночество с его паническими страхами

Э. Л. сообщила, что ее преследует мужчина, с которым они были друзьями, но в которого она не была влюблена. Ей хотелось развлечься и быть просто другом, но он воспринял все это всерьез, и это стало большой проблемой.

В ходе нашей беседы нам открылось многое. Мы обнаружили, что причина кроется не в нем, а в ней самой.

В нашем одиночестве с его паническими страхами мы хотим убежать от этого, зависеть от другого, найти себе компанию и так далее. Мы становимся главной движущей силой, а другие – заложниками нашей игры. И когда наша «игрушка» обращается к нам и выдвигает ответные требования, нас это потрясает и огорчает. Но когда наша крепость сильна и в ней нет ни одного слабого места, внешние атаки не имеют серьезных последствий. Старость и приходящие с ней специфические особенности должны быть поняты и «откорректированы», пока мы еще в силах заниматься отстраненным и терпеливым самонаблюдением и изучением. Эти страхи следует отследить и понять сейчас, а энергию следует направить не только на отражение внешнего давления и требований, за что мы сами несем ответственность, но и на познание себя, нашего одиночества, страхов, потребностей и слабостей. Одиночество не следует каким бы то ни было образом заполнять; даже если вы его избегаете, оно все равно здесь, в ожидании проявиться снова. И нет иного способа от него избавиться, кроме как выявлением его причин и выходом за их пределы. Цепляние, желание, накопительство по своей природе ненасытны, и в какой бы незначительной степени вы ни уступали желанию, оно, словно ребенок, лишь продолжает расти. Желание неистощимо, поскольку само по себе негативно, несмотря на то что его действия кажутся позитивными. Мы обманываемся этой позитивностью, в результате чего желание растет и усиливается. Если с помощью самосознавания мы пронаблюдаем за желанием, то вскоре обнаружим его пустоту, и еще, одновременно с этим, придет глубокий покой понимания. Именно это понимание развеивает одиночество и страх. Это понимание приносит свою собственную полноту и радость.

Отношения болезненны, а жизнь в одиночестве требует развитого ума. Отношения – разоблачающий вас процесс, который почти никогда не бывает приятным, поэтому всегда наличествует конфликт – и не только внутренний, но и с другим человеком. Это напряжение в отношениях – как зеркало, в котором раскрывается каждый. Это разоблачение болезненно, и вдумчивый человек не отвергает его и не приветствует, но уделяет внимание причинам разногласий и боли. Неразумный пытается спастись в отношениях, которые ему приятны и позволяют избегать самораскрытия.

Одинокой жизни не существует, поскольку вся жизнь – это отношения, но жизнь в одиночестве, в отсутствие непосредственных отношений, требует большой и активной осознанности, чтобы происходило самораскрытие. Одинокое существование без такой острой осознанности, без ее потока, усиливает преобладающие склонности, приводя к потере равновесия и нарушениям. Закоренелые, специфические привычки мыслей и чувств, приходящие с возрастом, – вот что пугает человека. Человеку следует осознать их именно сейчас и, поняв их, избавиться от них. Только внутренние богатства приносят радость и покой.

41

Национализм – это яд

Р. Дж. рассказал, что занимается политикой ради освобождения своей страны от ужасающей кровавой тирании. И, несмотря на то что он человек религиозный и ранее изучал теологию, он все это оставил, поскольку нужды страны для него важнее. Он не просто политик, его работа связана с образованием. Он сказал, что у него нет времени на медитацию, поскольку день и ночь он работает ради освобождения страны. Разве не важнее сперва изменить общую обстановку, условия, чтобы помочь человеку таким образом найти внутреннее? Именно по этой причине в процесс улучшения условий жизни вовлечен весь государственный аппарат.

Разве с ростом материального благосостояния, распространением материальных благ приходит внутреннее богатство покоя и радости? Принесет ли приумножение вещей творческое счастье? Освободит ли мирской скарб мысль и чувство от оков и боли? Разве придание важности материальным ценностям не ведет к катастрофам, жестоким зверствам, ужасным страданиям, как это происходит в наши дни?

Внешнее никогда не подчиняет себе внутреннее, оно может его видоизменить, но именно внутреннее – жадность, страсть, жажда власти – берет верх над внешним. С освобождением мысли и чувства от вожделения, поглощенности мирскими вещами, личной славой и личным бессмертием обретается внутреннее богатство, нерушимое счастье и бессмертие, не являющееся личностной непрерывностью. Именно это нетленное богатство принесет миру порядок и ясность. Это не значит, что мы не должны коренным образом изменить жизненные условия человека, однако не это главная цель. Изменение окружающей среды, ужасных условий существования совсем не обязательно ведет к внутреннему богатству, которое одно лишь является источником творческого экстаза; явно выраженные, основополагающие перемены внешних условий приходят только с достижением внутренней свободы от похоти, недоброжелательства, невежества. Чем больше делается уступок жадности, тем сильнее она разрастается, и, как бы сильно ни изменялись материальные блага ради более высоких материальных благ, действие, совершаемое в жадности, приведет к конфликту, заблуждению и страданию. Но с преодолением жадности и обретением в результате этого внутреннего богатства отпадет всякая необходимость в психологической разрядке через соперничество, расовую нетерпимость, социальное и национальное превосходство, войны и бессмысленные разрушения. Разумность – это способность сделать акцент на наиболее важном. Не хлебом единым жив человек.

Политика занимается переустройством материальных условий, и поэтому, несмотря на то что она помогает сосредоточить мысль, она никогда не принесет человечеству порядка, ясности и счастья. Мысль, сосредоточенная в ложном направлении, со всей своей абсурдностью и наполненной страхом глупостью, становится отвлекающим фактором. Затем жажда наживы и государство приобретают наибольшую важность, поскольку они символизируют власть, как личную, так и групповую, и с целью поддержания этой власти происходит поклонение государству, флагу, ради которых человек убивает человека. Пока мыслью владеют власть и материальные ценности, люди будут настроены против людей, страны против стран, идеологии против идеологий. Пока существует власть, будут существовать притеснения, войны, хаос. Пока человек работает на свою страну, он взращивает ненависть, соперничество и будущие войны. Любой политик любой расовой принадлежности говорит, что работает ради блага и славы своей страны, и именно в этом кроется семя беспорядка и страданий.

Национализм – самовозвеличение за счет страны, расы, группы – это губительный яд. Вдумчивый человек избегает этого, как заразы. Поклонение части мешает пониманию целого, и гнет, жестокость и войны будут существовать до тех пор, пока часть господствует над целым.

Медитация – наивысшая форма мышления-чувствования, и какое образование может быть без нее? Без нее образование становится бездуховным и узкоспециальным, и поэтому разъединяющим и деспотическим. В результате этого так называемого образования мир сейчас находится в столь ужасном состоянии. Не должен ли вдумчивый человек, избавив в первую очередь себя от причин, порождающих невежество, затем уже пытаться обучать тех, кто запутался и страдает? В противном случае тот, кого обучают, становится орудием в руках угнетателя.

Чем многочисленнее и могущественнее нация, тем она безжалостнее и деспотичнее. Чем более массовыми являются организации, религии и прочее, тем больше вреда они способны принести.

Возможность глубокого изменения себя существует, однако ее вероятность очень мала, если мы озабочены изменением других. В первую очередь нам следует начать с себя, а не с нашей страны, наших соседей и учебных заведений. Мир является тем, чем являемся мы.

42

Бесчувственные и чувствительные области

М.Л.К. рассказал, что чувствует все более нарастающее душевное омертвение. Его интересы теряют значение, бизнес и политика стали пустыми звуками, удовольствия блекнут, а семья превратилась в скучную обыденность. Он был уставшим, мрачным и чувствовал себя сытым по горло всеми религиозными организациями и сектами. Он не должен зарабатывать на жизнь, поскольку небольшие средства у него имеются, и нужды семьи обеспечиваются. Обо всем этом он хотел поговорить.

Мы начали разговор, и он рассказал о своей жизни больше. Со временем мы выяснили, что его чувства еще не до конца утратили свою жизненность, и остались одна-две области, не ставшие полностью бесчувственными. С оживлением именно этих участков чувствительность и острота восприятия заявят о себе во всех проявлениях ума. Ум похож на чувствительную пластину и «пригоден» только тогда, когда полностью сохранены его восприимчивость и способность к чуткому реагированию. Как он ощущал, существовали одна-две области, все еще способные к оживлению, и с их интенсивной активацией начнут озаряться невосприимчивые участки. Таким образом, наша проблема состоит не в том, как пробудить бесчувственное, а скорее в том, как повысить чувствительность тех участков, которые еще не совсем омертвели. Понять это очень важно. Подход, при котором производится прямая атака на мертвые участки ума, может казаться естественным, но на самом деле это пустая трата энергии, поскольку к бесчувственному следует подходить непрямым, косвенным путем.

Чем больше вы оказываете прямого воздействия на бесчувственное, тем более спутанным и непроходимым оно становится. Чем лучше и точнее вы стараетесь понять прошлое, тем более оно становится запутанным и озадачивающим, но если вы подходите к нему с позиции настоящего, оно раскрывает свой смысл. Косвенный, или окольный, путь приводит к пониманию.

Аналогичным образом благодаря усилению и углублению того, что уже чувствительно, начинают оживать другие, темные, участки. И наш следующий вопрос в том, как активизировать и расширить не ставшую бесчувственной область – осознавая ее и, соответственно, продумывая ее, стараясь прочувствовать настолько подробно и основательно, насколько только возможно. Происходит некое событие, мы даем один-два варианта его интерпретации и затем к ним привязываемся. В прекрасный сад мы хотим входить только через одни ворота, становясь слепыми к его очарованию и красоте, поскольку такова наша настойчивая прихоть – входить именно через эти ворота; там могут быть и другие, но мы упрямы. Это упрямство порождает застой, разрастающийся и опустошительный. Каждое событие имеет множество интерпретаций, и чем большее их количество вы пытаетесь обнаружить, тем более широкоохватным становится ум.

В процессе осознавания той области мысли и чувства, которая еще в какой-то мере чувствительна, жива, это осознавание приносит все озаряющую и распространяющуюся отзывчивость. Настойчивость в осознавании до и после – самое главное условие; эпизодическое и прерывистое осознавание не принесет ясности и понимания.

43

Как ум себя воспроизводит

С. Р. сказала, что ей чрезвычайно тяжело бороться с отвлекающими факторами. Эти отвлечения делают ум настолько мелким и поверхностным, что она хочет от них избавиться. Кажется, что их так много, они запутывают, но чем больше она с ними борется, тем их, похоже, становится больше. Она не в состоянии найти из этого выход.

Правильно ли она формулирует проблему? Это отвлечения делают ум мелким и поверхностным или он отвлекается, сам будучи мелким и поверхностным?

Каков ум, таковы и отвлечения. Если ум мелок и слаб, какой толк в сражениях с его отвлечениями? Чем больше вы с ними боретесь, тем активнее ум себя воспроизводит, и проблема, таким образом, становится неразрешимой. Проблема не может быть решена на своем собственном уровне.

Ограниченный, узкий ум может отвлечь любая чепуха. Поэтому проблема не в отвлечениях, а в том, как расширить ум и сделать его более глубоким. Знание превращается в пристрастие, возможно, в более тонкую, но все же еще одну форму отвлечения; чтение и получение информации тоже являются отвлечениями. С их помощью вы можете расширить и углубить поверхностные слои ума, но сами по себе они станут затем отвлечениями, вызывающими умственную зависимость. Зависимость и привязанность – это отвлечения. Эти отвлечения могут быть благородными или примитивными, но все они способствуют уводу мысли от центральной проблемы – эго с его страданиями, конфликтами и преходящей радостью. Эти приносящие разнообразие занятия постепенно отупляют ум, делая его мелким, узким и неподатливым. Внешние средства, способствующие обострению и углублению ума, помогают, но они никогда не позволяют добиться многого, поскольку становятся объектами зависимости и привязанности. Только благодаря самосознаванию и раскрывающему все самопознанию, которое с ним приходит, ум может спастись от своих оков и ограничений. Самопознание воспитывает правильное мышление.

То же и с привязанностью. Борьба с ней тщетна. Привязанность – это только симптом, она приятна лишь до тех пор, пока нет осознания того, что в действительности она – бремя, и причина ее лежит гораздо глубже. Вы можете побороть привязанность к другому, поскольку в ней содержится боль, и «освобождает» вас именно боль, отрывая от этой конкретной привязанности, однако вскоре возникает следующая привязанность.

Боль не приносит понимания, она – лишь предупреждение. Привязанность возникает в результате многих причин: одиночества, силы и власти, которую она дает, страха и того, что мы зовем любовью. Когда нас кто-то любит, мы чувствуем себя на удивление более уверенными, творческими, радостными, другой становится необходимым для нашего счастья, и зависимость и привязанность растут. И именно зависимость и привязанность с их страхами, ревностью, подозрениями и разочарованиями в конце концов уничтожают любовь. Любовь утратила свой смысл, ее место заняла идея, личность.

Бороться с привязанностью – значит не понимать ее причин. Чтобы понять привязанность, прекратите с ней бороться и, будучи спокойными, осознайте смысл, внутреннюю природу и последствия привязанности. Позвольте этому осознаванию расцвести и обнаружить скрытые причины. Осознавание не расцветет, если вы нечестны и окончательны в своих мыслях и чувствах. Окончательное мнение кладет конец раскрытию содержимого подсознательной сферы, которое лишь одно освобождает мысль и чувство от зависимости и привязанности.

Благодаря самоосознанности, ведущей к самопознанию и правильному мышлению, ум и сердце обретают глубину и широту. Эта самоосознанность, с ее самопознанием и правильным мышлением, вливается в более обширное и глубокое пространство медитации.

44

О курении и гораздо большей проблеме

М.Н. рассказал о том, как ему трудно бросить курить. Он испробовал несколько методов избавления от этой привычки, однако она продолжала его преследовать. Однажды, после огромной борьбы, ему удалось с ней покончить, но позже она вернулась с еще большей жаждой удовлетворения.

Какова причина его желания бросить курить? Не потому ли он хочет этого, что считает курение проявлением бездуховности, или потому, что оно неэтично, или оно отражается на его здоровье, или из-за связанных с ним денежных трат? Если он хочет бросить курение по причине, не касающейся самой этой привычки, то с простым ее замещением придут свои трудности, сводящиеся к одному и тому же, и, кроме того, замещение – это лишь отсрочка проявления главной проблемы. И когда внимание отвлечется от замещения, на поверхность снова всплывет первоначальная проблема.

Желание замещения проявляет себя тонко, но как только человек поймет его ошибочность и осознает его, оно утратит свою привлекательность. И тогда можно будет приступить к решению самой проблемы. Конфликт, возникающий между желанием бросить курить и привычкой к курению, а также энергетические траты, понесенные в этой борьбе, становятся совершенно бесполезными, поскольку вместо того, чтобы заниматься истинной проблемой, вы занимаетесь другой, дополнительной, проблемой – проблемой избавления от курения. Таким образом, мысль изматывается в этой битве двух проблем, а привычка курить длится дальше.

Если вы ее не осуждаете, а задумываетесь над тем, почему вы курите, как возникла эта привычка, вам откроется проблема, значительно большая, чем курение, – проблема привычки и бездумности. В процессе постижения большего меньшее исчезает. Привычку порождает бездумность, и человек становится рабом привычки. Давайте рассмотрим, как развивается привычка курить. В свои мальчишеские годы человек экспериментирует с курением, поскольку курят другие мальчики; это считается отличным занятием, невзирая на то, что чувствуешь себя при этом скверно. Вскоре тело привыкает к яду, и курение доставляет приятные ощущения. Курение помогает преодолеть смущение и нервозность перед тем, как установится дружеское общение с другими, оно помогает занять руки, все курят, и человек не хочет выглядеть странным. Кроме того, о курении постоянно напоминает реклама и так далее. Все это говорит о бездумности, а бездумность порождает привычки, из которых трудно выпутываться.

Таким образом, проблема в бездумности и ее въедливых привычках. Становясь осознанным в одном проявлении бездумности, вы вскоре начинаете осознавать ее проявления во многих других ситуациях. В результате осознания того, что вы бездумны, возникает вдумчивость, которая благодаря постоянному самосознаванию расширяется и углубляется. В ходе этого процесса вы увидите, что автоматическая необходимость и действие курения ослабляются и исчезают совсем, поскольку ваше чуткое внимание становится все более и более всесторонне сознающим, и привычки сгорают в пламени осознавания.

Итак, привычка не может быть преодолена путем ее замены на другую привычку. Все замещения, как правило, способствуют бездумности. Чем сильнее вы боретесь с привычкой, тем успешнее она побеждает – как всякое зло вообще. Но благодаря ее осознанию, в результате наблюдения ее путей и проявлений пробуждается сила вдумчивости, осознанности, чья ясность рассеивает непроглядную тьму.

45

Профессия актера

Т. Й., солдат, молодой парень, сказал, что ко мне уже приходил его друг, и он также хотел бы обсудить вопрос, который для него важен. Он хочет помогать людям по-настоящему и чувствует, что лучше всего мог бы это делать с помощью театра, поскольку обладает актерским даром, однако против театра возражает его семья.

Какое-то время мы говорили, и он рассказал о своей жизни. Он выглядел очень живым, чувствительным и неудовлетворенным. Он сказал, что все вокруг прогнило и он чувствует, что должен как-то это исправить.

Чтобы помогать другим, человек должен обладать пониманием, и в первую очередь он должен начать понимать себя. Познание себя должно стать первым шагом на пути помощи другим. Разве он не заинтересован, прежде всего, в том, чтобы помочь другим, и в театре не как профессии, а как способе осуществления своего интереса? Следовательно, актерское мастерство имеет второстепенное значение, и он не должен полностью к нему привязываться; а поскольку он служит в армии, то нет и срочной необходимости в принятии решения.

Если он действительно хочет существенно «помочь» людям, то является ли театр лучшим средством для этого? Разве в основном люди ходят в театр не развлечься, повеселиться и отвлечься от серьезности? И разве театр – лучший метод привлечения тех немногих, кто серьезен?

На это он ответил, что не желает иметь ни малейшего отношения к организованной религии и даже не хочет об этом говорить.

Да и как актерская игра влияет на самого актера? С повышением уровня профессионального мастерства не возникает ли опасности превращения в более эгоцентрического, постоянно играющего роль, даже в личной жизни, человека, что, несомненно, пагубно отражается на самопознании и понимании? Не разовьются ли вследствие этого амбициозность, тщеславие и крайнее верхоглядство? Откуда в такой ситуации взяться настоящей серьезности?

Возможно, перед принятием решения было бы лучше поразмышлять над тем, есть ли у него какие-нибудь еще, скрытые, потенциальные способности, отличные от актерского таланта и более подходящие для его целей. Если он решительно настроен на работу в театре, то вполне вероятно, что обнаружить другие способности просто не удастся, но если он открыт, готов исследовать глубоко, он что-нибудь обнаружит. В процессе этого глубокого исследования он обнаружит другие аспекты, сейчас почти не проявленные, но способные после их рассмотрения изменить нынешний ход его мысли. Его недовольству, которое в театре может быть перенаправлено в другое русло и закреплено, следует позволить раскрыться, из него родится полнота и то, чего ищет каждый человек.

46

О гомосексуализме

С. Р. был молодым человеком, нерешительным и смущенным, и после того, как мы поговорили о бессмысленности войны, С.Р. сообщил, что он гомосексуалист. Он боролся с этим, осуждал и называл грехом, поскольку так это называют его священники, и каким-то страшным злом и позором, поскольку так называет это его семья. Он переживал подавленность и смятение. Что ему делать?

Конфликт между двумя противоположными желаниями – покончить с этим и продолжать – следует полностью осознать в первую очередь. Как он сам признавал, этот конфликт не давал желаемых результатов и потому был лишь пустой тратой времени и сил. Когда потребность обострялась, он ее принимал, а затем, позднее, отрицал; это отрицание и приятие вели лишь к умственному и эмоциональному истощению, а также к снижению чувствительности, что в свою очередь вело к потере уверенности в себе и отупению. Этот конфликт не способствовал пониманию сути проблемы и лишь порождал ее противоположность с ее осуждающим подходом; и, таким образом, вместо одной проблемы он получал две.

Чтобы разобраться в какой-либо проблеме, следует направить на нее все свое внимание, безраздельно. Принимая или проклиная проблему, вы не уделяете ей полного, абсолютного внимания; ваши ум и чувства ослабевают и, как следствие, вы уже не в состоянии ее понять. Если факт принят, то никакая проблема возникнуть не может, но если вы его отрицаете, возникает изнурительный конфликт. Если человек принимает тот факт, что он лжец, и ему этот факт интересен, он может с ним работать, но если человек отрицает этот факт или осуждает его, то он лишь способствует возникновению очередных бессмысленных и вводящих в заблуждение проблем. Именно это он и делает. И значит, он должен осознать свою вовлеченность во второстепенный вопрос и оставить его.

Он сказал, что не может не осуждать этого и не знает, зачем он это делает.

Не потому ли он осуждает, что это работает как тормозящий его желание фактор? Не боится ли он того, что без осуждения все только усугубится? Если бы он не осуждал, то, возможно, принял бы это и жил с этим. Заниматься осуждением его заставляет страх.

Он спросил, получит ли мое одобрение, если примет это.

Не потому ли он спрашивает, что затем сможет вести ту же жизнь, но уже с моего одобрения?

Он ответил, что в таком случае должен это осуждать.

Проблему, с которой он столкнулся, не помогут решить ни осуждение, ни принятие. Именно в этом осуждении и желании принять он должен тщательно и глубоко разобраться. Осуждение и его противоположность мешают потоку понимания, однако именно понимание решит его проблему. Когда он судит, он мешает этому потоку. Желая понять другого человека, он не осуждал бы его ни за расовую принадлежность, ни за цвет кожи, ни за имя и так далее; ему пришлось бы отбросить свои предубеждения и относиться к нему с ненапряженным и открытым вниманием. Аналогично этому, желая понять свою проблему, он должен прекратить и осуждать ее, и принимать, и как раз в этом состоит его трудность. Осудить легко, а принять еще легче, но ни то ни другое не ведет к пониманию. Его проблема сгорит в пламени понимания.

Итак, он должен осознать свой осуждающий подход и выяснить, каким образом он у него появился. Понося проблему, он ее не решил и не решит. С пониманием осуждающего и противоположного ему подхода он придет к намного более многоохватному вопросу, который в процессе его проработки разовьет правильное мышление, благодаря чему он узнает, какие действия в отношении его проблемы правильны. Даже если он сможет устранить свою проблему, впереди будет оставаться нечто еще большее – правильное мышление и правильные действия; но если постарается понять большее, то меньшее просто войдет в это большее. При решении проблемы на ее собственном уровне мысль и чувство остаются слабыми, мелкими и спутанными, но с осознанием более всеохватных вопросов, задействованных в этом процессе, приходят ясность и четкое понимание.

Боязнь того, что подумают и скажут другие, может действовать как сдерживающий фактор, но проблема остается. И лишь благодаря пониманию, приходящему в результате безраздельного интереса и внимания, проблему можно решить и превзойти. Добиться такого всеобъемлющего интереса и внимания к проблеме значительно труднее, чем найти ее решение. Меньшее исчезает в большем.

47

Поток самоосознанности вливается в пространство медитации

С. Л. рассказал о том, что раньше был членом некоторых организаций, где, согласно правилам, нужно было исповедоваться или делиться [чувствами], как это еще называлось. Однако членство он прервал не из-за этого, а из-за ограниченности этих организаций и по некоторым другим причинам. Он считает, что в некоторых случаях исповедь бывает полезной, но, может быть, существуют другие способы получить такую же пользу, помимо исповеди священнику, признаний перед группой или посещения психоаналитика? Он чувствует, что они должны существовать, и пришел об этом поговорить.

Человеку следует всегда быть внимательным, чтобы избегать бессмысленного растрачивания высокой гибкости ума и чувств на бесполезные вещи. Переживая горе и смятение, мы обращаемся за помощью к другим. Если при этом нет понимания [происходящего], это неизбежно вызывает зависимость со всей ее болью. Это понимание приходит не благодаря другим, а с развитием самоосознанности – такой осознанности, в которой каждая мысль и каждое чувство отражаются, как в зеркале. Это отражение искажается, если присутствуют осуждение или одобрение, если по поводу рассматриваемой проблемы выносится суждение. Такое суждение мешает потоку более глубокого и широкого понимания.

Самоосознанность не нуждается в исповеди, потому что самоосознанность создает зеркало, в котором все отражается без искажений – каждая мысль и каждое чувство появляются на экране осознанности такими, какие они есть, дабы быть увиденными, изученными и понятыми. Однако этот поток понимания разрушается, когда есть осуждение или одобрение, суждение или отождествление. Чем дольше длится наблюдение этого экрана и чем лучше он понимается – не потому, что это становится какой-то обязанностью или принудительной практикой, а потому, что боль и страдание порождают жадный интерес, ведущий к естественной дисциплине, – тем большими становятся интенсивность осознавания и острота понимания.

Это понимание не зависит ни от другого человека, ни от внешнего авторитета, ни от внутреннего мнения, но лишь от постоянного потока самосознавания. Попадая в зависимость, мысль становится рабой, а рабскую мысль можно каким-нибудь образом организовать и использовать, что ведет к росту институционализма, а мышление начинается и заканчивается в коллективизме, препятствующем творческому раскрытию реальности.

Сознавать каждые мысль и чувство и отслеживать их до конца чрезвычайно трудно. Наш ум работает слишком быстро, будучи наполнен слишком большим количеством мыслей и чувств; он рассеян и разбросан. Контролирование скорости ума удерживанием его на единственной мысли, называемое концентрацией, становится бесполезным занятием, поскольку в этом случае мысль больше озабочена тем, чтобы эффективнее выполнять это удерживание, не позволяющее уму рассеиваться. Таким путем вы многого не добьетесь. С самого начала необходимо понять следующее: поток мышления, который пытаются затормозить, прекращается, и он больше не ведет к пониманию. И поскольку мышление занято контролированием блуждающих мыслей и чувств, ум в скором времени утомляется, и концентрация превращается в серию понуждений, где отсутствует всякое понимание. Этот момент следует усвоить самым основательным образом.

Чтобы сознавать каждые мысль и чувство, необходимо, чтобы ум сам понял, что для того, чтобы быть в состоянии полностью их продумать и прочувствовать, он должен работать с такой скоростью, при которой его рассеянность уменьшается. Разглядеть какую-то вещь можно только тогда, когда она движется медленно; чтобы изучить быстрый механизм, его работу следует замедлить. Подобным образом мысли и чувства могут быть изучены и поняты, если ум способен работать медленно; и когда он этому научится, он может увеличить свои обороты и разогнаться до высокой скорости, что сделает его в высшей степени спокойным. Так, кажется, что у вентилятора, имеющего несколько лопастей и работающего на высокой скорости, есть только одна сплошная лопасть. Наша трудность в том, чтобы заставить ум вращаться медленно, что позволило бы нам отслеживать и понимать каждую мысль и каждое чувство. То, что глубоко и досконально понято, больше не повторяется.

Ведите запись каждой мысли, каждого чувства, а не только каких-то отдельных из них, возникающих в особые счастливые моменты, когда ум думает лишь о чем-то желанном. Записывайте каждую мысль и каждое чувство, какими бы они ни были – банальными, глупыми или умными, – скажем, после утреннего пробуждения. Не записывайте всего, поскольку вы думаете о слишком многом, но старайтесь записать максимальное количество мыслей, не выбирая. Затем вы приступаете к другим делам, ваше внимание переключается на другие вещи. После нескольких попыток вести такую запись вы заметите, что, несмотря на то что внимание обращено на что-то другое, ваши мысли и чувства фиксируются вашим подсознанием, и обнаруживается это тогда, когда, приступая к новой записи, вы видите, что помните эти мысли и чувства. Просмотрите то, что вы написали, без осуждения или оправдания, приятия, суждения или отождествления, что на самом деле требует огромного труда. Вы увидите, что инстинктивно осуждаете или оправдываете, и это мешает пониманию глубокого смысла того, что было записано. Не ведите запись так, будто это ваша обязанность, ибо, если вы поймете все значение этого, вы сочтете своим долгом сознавать то, что думаете и чувствуете; это вопрос заинтересованности, а не тягостного обязательства.

Если в течение какого-то времени вы аккуратно будете вести запись и постараетесь продумать и прочувствовать каждую мысль и каждое чувство, вы увидите, что последнее вам вполне удается без того, чтобы при этом возникали другие мысли и чувства. Это говорит о пробужденной самоосознанности, из которой рождаются знание себя и правильное мышление. Конечно же, человеку чувствительному, сознающему, чуткому к каждым мысли и чувству нет необходимости вести запись. Вскоре вы поймете, какие мысли и чувства стоит отслеживать, а какие нет, и те, которые отслеживать не стоит, очень скоро исчерпают себя и больше не вернутся.

Благодаря непрерывной самоосознанности потребность в исповеди отпадает, поскольку осознавание работает как терпимое и понимающее корректирование, зависимость от другого человека становится бессмысленной и утрачивает свою необходимость. Кроме того, вы обнаружите, что благодаря этому процессу развивается более глубокая и чуткая непредвзятость и вам открываются внутренние источники мыслей и чувств. Это открытие принесет ясность и понимание, вследствие чего конфликт между многочисленными слоями сознания начнет затухать. И также в ходе этого процесса разовьется настоящее, лишенное ограничений сосредоточение. Из этой самоосознанности рождается самопознание и правильное мышление. Поток самоосознанности вливается в глубокое и спокойное пространство медитации.

48

Когда ваш внутренний свет гаснет

К. А., находясь в весьма расстроенных чувствах, рассказала, что в своей жизни она могла сравнительно легко переносить многие испытания благодаря внутреннему свету, который жил в ней с детства. Однако не так давно этот свет неожиданно погас, чего раньше никогда не случалось. И тут же на нее обрушились одиночество и ужасающая пустота, которые настолько ее пугают, что вот уже несколько дней она не отдает себе отчета в том, что делает; это становится невыносимым. Она сказала, что, наверное, сделала что-то не так, позволила себе дурные чувства, позволила чему-то отвратительному завладеть умом. Возможно, она была слишком активной и суетной, ведь у нее так много дел. Почему этот свет ее покинул? Как ей вернуть его назад?

В детском и юношеском возрасте нас часто сопровождает это необыкновенное сияние, песня, переполняющая сердце, с которой мы идем по жизни, однако у некоторых людей это быстро проходит. Оно возникает непрошенно и просто живет в нас само по себе. Мы принимаем этот свет, как должное, и бессознательно к нему привыкаем. Если мы сознательно не совершаем каких-либо порочных действий и не погрязаем в безумствах, то он милостиво продолжает сиять в нас, всегда ненавязчиво присутствуя в нашей жизни. Но когда со временем растет наша усталость, запутанность, суетность, мы начинаем от него зависеть, мы хватаемся за него, начинаем им дорожить, использовать его. И тогда в один прекрасный день свет исчезает, и так же, как и его появление, его исчезновение происходит без нашего на то согласия. С нами остается агонизирующая пустота, невыносимое одиночество, и мы оплакиваем свою утрату.

Тогда пробуждается память и ищет пути и средства его воскрешения. Почему ушел это свет? Что я сделал не так, из-за чего он исчез? Что я должен сделать, чтобы снова его обрести? Есть ли хоть какая-то надежда? Мысль мечется туда-сюда, по кругу, в надежде и отчаянии, пробуя все средства для его возвращения, словно мать, бьющаяся над мертвым ребенком.

Разве не так поступает и она, изо всех сил стараясь вернуть свет, что-то себе объясняя, оправдываясь, пытаясь выяснить причины его исчезновения? Эта умственная буря мешает ей понять всю правду ситуации. Ей никогда не удастся его вернуть, поскольку ум над ним не властен, и каким бы приятным и вдохновляющим ни было испытываемое когда-то переживание, оно ушло.

Если она не сочтет это слишком шокирующим, ей следует быть, как бы странно это ни прозвучало, благодарной, поскольку это – пробуждение. До сих пор она принимала этот свет, жила с этим светом и шла с ним сквозь неизбежные жизненные испытания. Но сейчас к ней пришло резкое пробуждение, потрясение от глубокого одиночества, пустоты, отсутствия какой бы то ни было опоры. Пусть она возблагодарит за это небеса. Находясь в этом крайне уязвимом состоянии, она должна быть очень бдительной, с тем чтобы не потеряться во второстепенных вопросах, в каких-нибудь верованиях, объяснениях, замещениях, потому что поиск комфорта полностью уничтожает понимание. Такой поиск комфорта чрезвычайно коварен, его пути обманчивы, вероломны, и он ведет лишь к падению и тупости. Если она не ищет отупляющего комфорта, это значит, что пришло время подлинного воскрешения. Будучи полностью обезоруженной, лишенной всяческой поддержки, она может, если пожелает, начать глубокие раскопки внутри себя, осознавая препятствия и блоки. Чем более осознанной она будет становиться, тем более развитой и широкой будет ее способность копать, понимать. С самопознанием приходит мудрость и то, что нетленно.

49

Осознайте прошлое через настоящее

Т. Р, солдат, рассказал о том, что в нем течет раввинская кровь. По молодости и в порыве энтузиазма он вступил в армию, как и многие из его друзей. Он с большим рвением старался работать и совершенствоваться, с энтузиазмом маршировал и тренировался. Один его друг показал ему опубликованные беседы, и, не зная почему, он почувствовал потребность прийти сюда. Ради поступления на военную службу ему пришлось оставить колледж, у него было множество честолюбивых замыслов, связанных с армией, однако, возможно, он мог бы стать архитектором, своего рода художником-творцом. Он был очень молод, ему было немногим больше двадцати. Он был очень подвижным, чутко реагирующим на внешнюю обстановку.

После одной-двух фраз можно было легко понять, что внутренне он очень неспокоен, хотя сам он вряд ли это осознавал. Внешне он казался спокойным и естественным, однако внутренне он переживал сильный дискомфорт. Пара его высказываний выдала его непроявленную, подсознательную тревогу. Он упомянул о повторявшихся несколько раз ночных кошмарах. Он не боялся быть убитым и не страдал воображаемыми болезнями, возникавшими у некоторых военных перед отправкой на фронт. Он лишь заметил в ходе разговора, что было бы жаль, если бы его убили, поскольку чувствовал, что мог бы стать очень хорошим архитектором или действительно талантливым художником. Он снимал напряжение выпивкой и другими способами. Он еще не стал законченным циником, но добавил, что, по его мнению, становится им.

Хочет ли он поговорить серьезно, пойти глубже в то, о чем рассказывает? Конечно, ответил он, именно ради этого он и пришел. Не исключено, что если мы сильнее во все это углубимся, он может оказаться в крайне неловком положении. Он ответил, что эти ощущения были у него всегда, они присутствовали неясно, конечно, однако что-то внутри него волновалось, и, возможно, добавил он, со всем этим связаны его ночные кошмары.

Мы можем стереть прошлое лишь путем его постижения, в противном случае оно повторится, подобно тому как незавершенный опыт повторяется снова и снова; память о нем продолжает длиться, создавая конфликт и беспокойство. Он не может отмести свое прошлое, ему следует его осознать с помощью настоящего, но не извлекая какое-либо событие из прошлого и изучая его затем в настоящем, а пытаясь понять настоящее, вследствие чего откроется его связь с прошлым. Таким образом, прошлое должно быть изучено с помощью настоящего.

Его настоящее – это среда его обитания, как внутренняя, так и внешняя. Он должен ее осознать, анализируя и стараясь понять. Это самосознавание неизбежно вызовет чувство неудовлетворенности. Если его неудовлетворенность уже начала теплиться, то придет время, когда ее пламя разгорится. И не будет никакого покоя до тех пор, пока причины этой неудовлетворенности не исчезнут. Он столкнется с еще большими трудностями, их не станет меньше. В результате самосознавания его раввинские склонности и предрассудки, пребывавшие в спячке, пробудятся, что уже начинает происходить. Он должен их осознать, не принимая или отвергая, но непредвзято и с терпением наблюдая их, их пути и цели. Раввинское прошлое с его религиозной основой не оставит его в покое, как бы он ни старался ему воспрепятствовать. Конфликт между настоящим и прошлым будет нарастать. Если он не поймет его как следует, то закономерным образом этот конфликт будет причинять все больше беспокойства. Система внешних норм и правил, которые он бездумно и, возможно, с готовностью принимает, должна будет вступить в конфликт с внутренними более глубокими традициями и моделями существования. Простое приятие одного или другого не принесет уму ни понимания, ни спокойствия. И внутренняя, и внешняя обусловленности должны быть продуманы, прочувствованы и глубоко поняты. В противном случае обусловленность будет разными путями причинять беспокойство, вызывать ночные кошмары и так далее. Простой протест против настоящего и, следовательно, против прошлого может привести к высшему уровню понимания, но лишь в том случае, если он поймет процесс, с помощью которого мысль и чувство приспосабливаются, ограничивают себя, препятствуют себе. Жадность, похоть и желание славы – причины этого эгоцентрического процесса, но благодаря самоосознанности, которая ведет к самопознанию и правильному мышлению, мысль и чувство избавляются от этих пороков.

Неудовлетворенность успокаивается в самовыражении, однако самовыражение – это не творчество. Большинство людей занято поиском способов самовыражения, и они их находят благодаря тому, что в них живет неудовлетворенность. Однако этот путь никуда не ведет, разве что к еще большим страданиям, причиняемым как себе, так и другим, и миру в целом. Самовыражение – это расширение самоограничения, в нем нет счастья. Творчество рождается тогда, когда осознано желание эго, вследствие чего это желание естественным образом растворяется. Шум эго мешает покою истины.

Мы создаем общество, среду, от которой затем должны искать спасения. Все виды чувственных удовольствий, развлечений, отвлечений и организованных религий с их ритуалами превращаются в общепризнанное и уважаемое средство спасения, побега из этой среды. Эти отвлечения и способы спасения становятся все более важными и необходимыми для общества, чьи ценности материальны. Вместо того чтобы радикально изменить систему ценностей, создаются еще более тонкие и улучшенные способы спасения, в итоге порождающие бессердечие, катастрофы, войны. Общество, окружающая среда, таково, каким его создали мы. Именно мы в ответе за то, что оно собой представляет, поскольку без нас его бы не было, и мы не вправе его винить. Мы не можем сказать, что оно полностью формирует нас, это мы наделяем его силой, которая и уходит вместе с нами. Окружающие условия становятся господином, а мы – его рабами. Поскольку государство, общество, окружающая среда являются фактором, формирующим, воспитывающим человека, человек затем превращается в раба, машину. Человек вынужден искать и в итоге находит пути освобождения, спасения от этого навязываемого ему механического способа жизни, и таким образом попадает в порочный круг. Чтобы вырваться из этого круга, он должен стать самоосознанным и ответственным. Государство, общество не могут его спасти. Только он один может себя спасти, но не путем самоизоляции, а путем освобождения от сковывающих его факторов: чувственных удовольствий, поглощенности мирским, жажды славы и личного бессмертия.

В процессе такого освобождения разовьется мысль-чувство, которая не умирает, которая бессмертна. Именно эта мысль-чувство должна быть обнаружена. Они находятся в нем самом – ни в какой-либо ортодоксии или ритуалах, церквях или синагогах, но в нем самом. Чтобы их открыть, нужны огромная искренность и гибкость. Это путешествие, награда за которое – в самом его начале.

50

Семена коррупции в организациях

М. О. рассказала, что возглавляет быстрорастущую организацию, которую, по ее словам, можно было бы назвать духовной, несмотря на то что в какой-то мере в ней используются методы мирских организаций. Она сказала, что цель ее визита в том, чтобы узнать, правильно ли она поступит, если останется руководителем этой организации, принимая во внимание то обстоятельство, что она чувствует опасное и растущее стремление к власти и доминированию, и, кроме этого, сами люди хотят, чтобы она продолжала возглавлять эту организацию. Если она оставит эту работу, то не исключено – и она даже вполне уверена, что так и будет, – что управление организацией окажется в руках тех, кто затем использует ее в корыстных целях. Принять решение она собирается сама, но ей бы хотелось поговорить обо всем этом.

Большие организованные группы несут в себе семена коррупции. Такие организации становятся орудиями власти, силы, которой пользуются как их руководители, так и каждый их член, чувствующий силу своей организации и находящий в этом удовлетворение, получая свою долю этой силы в соответствии со степенью своей активности. Такое разделение силы помогает поддерживать эти организации, будь они духовные или мирские, и укрепляет узость мышления, способствуя развитию таких чувств, как исключительность и нетерпимость. Чем крупнее организация, духовная или светская, тем более деспотичной и эксплуататорской она является.

Так называемые духовные организации утрачивают свои изначальные цели, как только становятся механистическими, начиная заниматься распространением неких идей и теорий. Зачем человеку присоединяться к какой бы то ни было группе, большой или малой, где он должен будет слушать или читать о каких-то теориях? Человек вступает в группу потому, что получает от этого определенные преимущества, он может извлечь из этого некую выгоду для себя. Стяжательство проявляет себя окольными и тонкими путями. Зачем для открытия реальности, которая может быть обнаружена только в результате индивидуального осознавания и правильного усилия, нужны большие могущественные духовные организации с их имуществом и финансированием? Наибольшая важность придается самим организациям – количеству их членов, заботам о членских взносах и так далее, – а поиск истины теряется в шумных собраниях. Организации застывают и коснеют, как и мышление тех, кто в них входит. Жизнь – это постоянное изменение, постоянное становление, революция, а организация никогда не бывает гибкой, и значит, она мешает переменам. Для собственной защиты она становится реакционной. Поиск истины – дело индивидуальное, а не общественное. Чтобы общаться с подлинным, следует быть одиноким, не изолированным, но свободным от любого влияния и мнения. Организовывать мышление – значит неизбежно начать препятствовать самому мышлению.

Как она сама понимала, жадное стремление к власти в организации почти неискоренимо. Эта тяга маскируется всевозможными приятными речами и официальными выступлениями, однако язва корыстолюбия, гордыни и враждебности продолжает расти, распространяться и воспаляться. Это ведет к конфликту, нетерпимости, межконфессиональной ненависти и другим отвратительным явлениям.

Не разумнее ли объединяться в малые группы, человек в двадцать или двадцать пять, неформально, без обязанностей и членства, собираясь в удобном месте, чтобы спокойно обсуждать пути к реальности? Во избежание превращения такой группы в некое особое общество каждый ее участник должен быть свободен в своем праве присоединяться к другим малым группам, что обеспечит широту возможностей и предотвратит возникновение узости и местечковости.

Подъем на высокую вершину человек должен начинать с самого низа. Возможно, начав с этого малого шага, человек сможет помогать строить более разумный и счастливый мир.

Мы встречались еще несколько раз, и она рассказывала, что начала избавляться от своего стремления к власти и теперь поддерживает идею создания малых независимых групп.

51

Жить в одиночестве или в близких отношениях?

Р. Л. нерешительно сообщил, что пришел обсудить очень личный вопрос и надеется, что я не буду возражать. Ему было трудно приступить к разговору о себе и своей проблеме, поэтому мы поговорили на общие темы, и спустя какое-то время между нами воцарилось молчание. Вскоре он не спеша начал рассказывать о своей жизни и проблемах. Он рассказал, что уже был дважды женат, а теперь и третьему его браку грозит участь быть разбитым о скалы океана жизни, то есть, похоже, его ждет третий развод. Он был глубоко этим огорчен, поскольку чувствовал, что вина за это лежит на нем, однако не знал, что является причиной его неудач. Если ему не удастся выяснить эту причину, то, по его мнению, трудности будут преследовать его во всех отношениях. Он не хочет разводиться, однако, по-видимому, как и в двух предыдущих браках, все идет к тому.

Одинокая жизнь требует высокоразвитого ума. Она требует острой, бдительной наблюдательности, глубокой осознанности и понимания, которые помогают предотвратить медленное закоснение ума и сердца – эгоцентрический процесс развития специфических наклонностей, приводящий к внутреннему убожеству и безысходному страданию. Жить в одиночестве очень трудно, здесь нужны большая гибкость, умение приспосабливаться и мудрость самопознания. Рядом никого, кто мог бы стать все выявляющим зеркалом; в стенах изоляции отражение отсутствует, они лишь, как эхо, возвращают назад голос эго. Жить в одиночестве сложнее, это требует больших усилий, здесь человека подстерегает больше опасностей, чем в жизни, где есть близкие отношения.

Отношения – это конфликт, боль, их радости преходящи, а доминирование чередуется с уступками. Это нечто такое, что требует понимания, не управления и контроля, но понимания, нечто не прячущее, но раскрывающее. Существовать – значит взаимодействовать, существование болезненно. Нам хочется избежать этой боли любым способом, однако, если мы ее поймем, нам откроется возможность ее превзойти. Разве отношения не являются процессом самораскрытия? Вам может не понравиться то, что будет обнаружено, однако рассудительный человек принимает это к сведению, не уходя от этого и не стараясь это от себя скрыть. Большинству из нас это неприятно, и мы негодуем, когда нас показывают такими, какие мы есть, но, поскольку суть природы отношений в том, чтобы разоблачать, они неизбежно вызывают боль и дискомфорт. Мы стремимся избегать этого болезненного обнажения, и когда оно становится слишком пугающим и мучительным, мы меняем отношения на другие. В отношениях мы ищем комфорта, при котором отсутствуют разоблачения, мы не желаем себя узнавать. Все существование – это напряжение, но именно в напряжении приходят правильные подсказки. Мы хотим отношений спокойных, отупляющих, которые замораживали бы нашу способность оценивать качество наших повседневных занятий, лишенных творческой искры, скучных и никчемных. В отношениях мы жаждем защищенности, безопасности, однако во всем этом нет понимания, нет любви.

Р. Л. ответил, что хочет покоя, отсутствия конфликтов, которых ему хватает вне семьи. Его профессиональный мир охвачен конкурентной гонкой – работай или проваливай, – каждый старается добиться успеха, это одна сплошная борьба за то, чтобы не пойти ко дну. В его личных отношениях ему нужны тишина и счастье.

Может быть, он вовлечен в борьбу и беспокойства из-за неправильно выбранного рода деятельности, а теперь пытается спастись от них, убегая в спокойные отношения. Ему не нужны отношения с напряжением и трениями, которые бы требовали приспособления и гибкости, скорее он хочет удобной и ублаженной домашней жизни, против чего может возражать его жена. Если оба – и жена, и муж – хотят уйти от реальности отношений, тогда, возможно, домашнее существование могло бы стать отрадным и приятным, однако это не решает проблем. Ему следует либо сменить свою профессию, зарабатывая на жизнь правильным способом, который он нашел бы, отбросив жажду наживы и стремление к власти, либо, если он окажется не в состоянии решиться на такой шаг, его профессия отнимет всю его умственную энергию, и у него не останется ни времени, ни сил на обдумывание глубокого значения отношений.

Все существование – это отношения, а отношения – это средство самопознания и освобождения от страдания. Если он не желает понять смысл отношений, ему придется за это расплачиваться. Спасения от страданий нет, и даже если иногда ему удается от них спастись, вскоре они обрушиваются на него снова.

Пути эго, дабы быть изученными, понятыми и превзойденными, раскрываются в отношениях. Если эго не преодолено, невежество и страдание будут существовать всегда. Понимание нуждается в терпении, не в поспешных выводах, а в осмотрительном прекращении суждений. Пока он не поймет всего значения отношений, простое вступление в новые отношения будет продолжением страданий, но уже при других обстоятельствах. То, что не понято и не завершено, будет повторяться снова и снова, пока не придет понимание, и другого выхода нет, что бы вы ни делали.

Он выглядел озадаченным и взволнованным, однако когда он уходил, в нем промелькнул слабый проблеск понимания. Спустя какое-то время он пришел снова. Он рассказал, что меняет способ зарабатывания на жизнь, правда, после больших неурядиц и недовольств дома, поскольку будет зарабатывать намного меньше, однако для удовлетворения семейных нужд этих средств будет достаточно. И, кроме этого, он начинает понимать, что я подразумевал под отношениями, и надеется, что из всего этого что-нибудь получится. Еще он добавил, что стал относиться к жизни серьезно и, что весьма любопытно, ведь он не упоминал этого в свой прошлый визит, решил бросить пить, и это ему удается.

52

Разве вы не тратите жизнь впустую?

Вот что рассказал А. Б. Он обнаружил, что переходит от одной привязанности к другой, и каждый раз, в зависимости от нового человека, шаблон ситуации некоторым образом может меняться, но в своей основе остается тем же заблуждением и болью, той же пустой тратой энергии, той же тщетой. Он не знал, как выбраться из этой накатанной и бессмысленной колеи привязанности.

Я поинтересовался, не кажется ли ему, что он тратит жизнь впустую, и он с этим охотно согласился. Но почему его беспокоит то, что он тратит жизнь именно на привязанности? Если вся его жизнь растрачивается впустую, почему он считает, что основная ее часть уходит на волнения, заблуждения и боль привязанности? Он впустую тратит жизнь или какое-то скрытое в нем стремление не находит достойного пути для выражения?

Он ответил, что всегда чувствовал в себе некое скрытое влечение, которое по каким-то причинам так никогда и не проявилось. Это влечение где-то в нем теплится, но так и не становится пылающим костром. Политика, бизнес, семья, религия ему не интересны, поскольку, по его словам, они ни к чему не ведут. Он не скептик, но так получилось, что мир с его возможностями никогда его особо не вдохновлял и не пробуждал внутреннего интереса. Однако постоянная привязанность, лишенная пламени любви, его беспокоит, и он хочет от нее избавиться.

Разве не важно выяснить, почему его стремление не было разбужено, почему он позволяет ему оставаться погруженным в спячку? Если бы он это понял, возможно, ему удалось бы решить проблему привязанности. Он ждет некоего благоприятного момента, который помог бы разбудить его влечение? Возможно, надеется, что некто другой поможет ему прорваться сквозь туман инертности? Может ли ему помочь другой? Похоже, что сознательно или бессознательно он ищет некий внешний фактор, который пробудил бы его интерес. Видя полную бессмысленность своей жизни и будучи глубоко шокированным этим, он, видимо, полагается на другого, на обстоятельства, ожидая, что они выведут его из тумана лености? Как другой человек может пробудить для него его собственный интерес? Не следует ли ему самому это сделать? Видя, что никто, никакие обстоятельства до сих пор не пробудили его жизненно важного стремления, не должен ли он сам взяться за это? Почему он сам этим не занимается? Он чего-то боится? Боится того, что, если он это сделает, ему придется изменить стиль жизни и мышления?

Он ответил, что это его не беспокоит, он был бы рад, если бы у него произошли и внутренняя революция, и внешние перемены. Нет, он не чувствует, что в этом кроется причина его страха. Он признает, что чего-то боится, но не знает, чего именно. Он уже задумывался над этим страхом, однако ему не удалось установить его причину.

Жизнь не проходила бы зря, если бы он смог пробудить жизненно важный интерес, и то, на что он тратит большую часть времени – привязанности, – тоже пришло бы к концу. Намного более значимая и важная проблема – интерес – заняла бы место меньшей – привязанности. С осознанием расточительного отношения к жизни он подошел бы к значительно большей проблеме, которая разрешила бы со временем меньшую.

Так почему же он боится и чего? Может быть, дело в недостаточной уверенности в себе?

– Да, именно в этом, – сказал он, – как же глупо с моей стороны, что я сам об этом не догадался.

Если вы умеете водить машину, нет никакого страха, но если вы не знакомы с коробкой передач, тормозами и так далее, вы побоитесь сесть за руль. Вы не боитесь того, что знаете, страх появляется, когда присутствует неведение. И поскольку вы находитесь в неведении относительно себя, то нет и уверенности, но есть страх. Страх исчезает, когда вы знаете себя. Отсутствие уверенности в себе делает вас зависимым, привязанным, со всеми вытекающими отсюда неприятностями. И нет иного выхода отсюда, кроме как с помощью самопознания. Чем лучше вы себя осознаете, тем яснее открываются препятствия, блокирующие жизненный интерес и заставляющие проживать жизнь впустую.

– Не хотите ли вы сказать, что благодаря самопознанию мой истинный интерес откроется, а существование обретет смысл? – спросил он.

Самопознание требует огромного труда, но если вы потратите время и терпение на обнаружение того, что скрыто, откроется истина и наивысший интерес, который превосходит все временные привязанности. Благодаря непрерывному осознаванию каждой мысли и каждого чувства, полному их продумыванию и прочувствованию, без вынесения суждений, с воздержанием от выбора – выбор и суждения мешают полному расцвету мысли и чувства – приходит понимание многих слоев сознания. Благодаря этому осознаванию без выбора, желание, являющееся причиной эго, неведения, страданий и времени, превосходится. Это трудная задача. Жизнь затем обретает смысл, поскольку в ней обнаруживается творчество.

53

Повторяющиеся, тривиальные, незавершенные мысли

Б. К. сообщила, что во время медитации некоторые мысли постоянно повторяются. Она полагала, что должна их исследовать согласно предложенному ранее методу, однако, несмотря на это, они возвращались с большой настойчивостью. И хотя они были весьма банальными, ей не удавалось от них избавиться.

Самосознавание вливается в глубокое и обширное пространство медитации. Каждые мысль и чувство, какими бы банальными они ни были, имеют значение, и, пока она его не выявит, они будут повторяться. Пустые мысли могут появляться вследствие какого-то интереса, привычки или лености. Если они результат интереса, их следует отследить и пересмотреть, благодаря чему их власть над умом прекратится. Если они возникают вследствие привычки, ей следует исследовать причину привычки – бездумность – во всех ее многочисленных проявлениях, пробуждая таким образом мышление. Если их причина – леность, она должна осознать леность. Неосознаваемая леность – это полная лень, но осознавание лености – начало активности.

Она сказала, что, поскольку я описывал это в беседах, она старательно изучала пустые мысли, чтобы выяснить, принадлежат ли они к какой-либо из перечисленных категорий, но все же, несмотря на то что она работала с этими мыслями, они неизменно возвращались и очень ее отвлекали.

Она сообщила, что является матерью троих маленьких детей – типичная американская семья. В последнее время она начала интересоваться духовной жизнью и посетила несколько бесед. Ей хотелось глубже погрузиться в эти идеи, и она пыталась регулярно медитировать, что было сопряжено с большими трудностями. Она производила впечатление сметливого и разумного человека.

Повторяющиеся мысли могут иметь еще одну причину. Не приходилось ли ей замечать, что завершенные, законченные мысль или действие не задерживаются в памяти, они забываются, отбрасываются, в то время как незавершенные, незаконченные мысли или дела въедаются в память? Законченное письмо вскоре забывается, неоконченное же превращается в постоянное раздражающее напоминание. Какая-нибудь отложенная работа не оставляет ум в покое, и он отвлекается на мысль о ней до тех пор, пока дело не будет сделано. Мысли, отношения, действия, оставшиеся незавершенными, будут действовать как постоянные раздражители до тех пор, пока не будут завершены. Зашоренный ум до краев наполнен этими мыслями о неосуществленном, и они будут преследовать человека до тех пор, пока не найдут своего осуществления, пока не разрушатся заграждения ума.

Да, она это заметила и будет стараться доводить до конца мысли и дела. Однако ее интересовало, как человеку завершить отношения или дела, относящиеся к прошлому, – испорченные, непонятые и запутанные?

В первую очередь, поскольку они препятствуют ясности, должны быть отложены в сторону угрызения совести и обиды, которые столь схожи и которые, питая и усиливая эго, укрепляют оковы времени. Самое важное – это намерение. Хотя отношения или поступки находятся в прошлом, в действительности значение имеет то, каковы ваши нынешние взгляды на них и намерения, связанные с ними. Настоящее сотрет прошлое, но то, каким будет ваше настоящее, зависит от вас. Прошлое должно быть понято с помощью настоящего.

54

Глубокое копание и «лежание под паром»

К.Д. приходил сюда несколько раз. Когда он пришел впервые, он занимался, как он выразился, духовным «рассматриванием витрин», но после одной или двух бесед понял важность самоосознанности. Мы обсудили, как ее взращивать, как для этого «вести раскопки» в самом себе. Придя в этот раз, он рассказал, что последние несколько месяцев пытался развивать самоосознанность, анализируя, исследуя, наблюдая. Он считал, что он усердно над этим работал, но с недавних пор стал замечать, что не может ничего добиться и чувствует себя запутавшимся и опустошенным.

Если он развивал самоосознанность и правильное мышление со всей серьезностью, то пришло время собирать урожай, однако он должен быть полностью уверен в том, что ответственно занимался их развитием. В сезон весна-лето-осень возделывают землю, убирают камни и сорняки, высеивают семена и собирают урожай, после чего на зиму ее оставляют лежать под паром, позволив заботиться о ней лишь небесам. В течение зимнего периода земля восстанавливается, обновляется. Подобно этому и мы должны с помощью постоянного самосознавания развивать и искать самопознание, устраняя камни и сорную траву, блоки и преграды, созданные эго; мы должны копать и копать, отыскивая новые «сокровища». Однако что вы подумаете о садоводе, который убирает камни и сорняки, возделывает землю непрерывно, не позволяя вырасти тому, что он посадил? Если вы усиленно развивали самоосознанность, стараясь делать максимальное количество открытий, то почему бы вам не прерваться на бдительный отдых? Подобно тому как вы позволили бы земле лежать под паром, а сами наблюдали бы за ней, почему бы не подумать и о собственном творческом отдыхе после тяжелого труда? То, насколько творческим будет этот отдых, этот покой, будет зависеть от того, насколько глубоко вы себя осознавали.

Такой отдых – не компенсация, но необходимое условие развития самоосознанности. Во время этой спокойной неподвижности нет состояния дремоты, в этот период присутствует обостренная наблюдательность, нет исследования, копания или взращивания, но есть пассивная недвижность. В это время отсутствуют какие бы то ни было усилия, но есть невыбирающее осознавание; нет отождествления или его противоположности, но есть животворящая пустота. Для того, кто взращивал самоосознанность со всем усердием, этот лишенный усилий период будет столь же ценным, как для грунта лежание под паром. Ведь в этот период покоя открываются и воспринимаются те состояния и данности, которые лежат за пределами интеллекта, чье наличие и разъяснения становятся поддержкой. Однако эти состояния и данности – не продукт рациональных рассуждений или желания. То, что человеку откроется в этой недвижности, будет полностью зависеть от того, насколько глубоко он взращивал самоосознанность. Без глубокого самопознания и правильного мышления человек обнаружит то, что он хочет обнаружить, но это не будет реальностью, которая одна лишь является освобождающей и творческой.

Периоды взращивания, труда, должны чередоваться с периодами покоя, отдыха от работы. Один период влияет на другой, эти периоды взаимозависимы – один невозможен без другого. От качества одного периода будет зависеть качество другого. Мудрый человек не ищет покоя, не стремится к нему, не задумывается о нем. Но в процессе взращивания потока самоосознанности, который ведет к более глубокому и широкому пространству медитации, приходит творческая безмятежность вечного.

55

Поймите проблему не только на ее собственном уровне

Д. И. был государственным служащим, и его работа, по его словам, отнимала большую часть его времени. Эта работа, которая одно время была ему интересна, сейчас стала почти механической, однако у него, как и раньше, оставалось совсем мало времени, чтобы следить за мировыми событиями или больше читать. Он сказал, что женат уже много лет, но в последнее время у него развилась привычка к сексу. В течение какого-то времени с ним работал врач-психиатр, однако он все еще оставался рабом этой привычки. Он хотел бы ее побороть, но не знает, как это сделать. Он сообщил, что принадлежит к одной религиозной группе и остановился на этом немного подробнее. Его жизнь скучна, обречена на погрязание в рутине и совершенно лишена творческой искры. Он говорил о своих несчастьях, ничтожности служебной жизни, интригах и зависти, и постоянной борьбе за то, чтобы оставаться на плаву. Подсознательно он был осведомлен о некоторых уровнях сознания, и ему нужен был лишь небольшой толчок и содействие, чтобы начать воспринимать их осознанно и непосредственно.

Привычка – результат бездумности. Любая привычка – плохая или хорошая – связывает, вне зависимости от ее цели. Сложность не в том, чтобы побороть привычку, а в том, чтобы стать вдумчивым. Человек может избавиться от одной привычки, заменив ее другой, возможно, более положительной, однако это не решает проблемы привычки, суть которой – бездумность. Как же быстро возникают привычки, когда отсутствует размышление, когда нет осознанности! Возьмем, к примеру, курение: оно начинается с бездумности и укореняется из-за желания. Мужчина начинает курить, будучи еще ребенком, либо поддавшись мнению о том, что это подчеркивает мужественность, либо потому, что так делают другие мальчики; курение вызывает тошноту, но считается стоящим делом. Вскоре формируется привычка. Причем, хорошая привычка – то же, что и плохая: обе – результат бездумности.

– Однако, – спросил он, – разве не важно избавиться от плохой привычки, даже если она результат бездумности?

Но разве не важнее быть бдительным, стать вдумчивым, что будет препятствовать формированию привычки как таковой, а не просто заботиться о том, чтобы избавиться от уже имеющейся, приятной или неприятной? Иными словами, если он занят более значимой проблемой, более мелкие трудности отступят сами собой. Но пытаться разрешить меньшее без понимания большего – значит удерживать ум на том же уровне, где находится эта, меньшая, проблема, что не ведет к ее решению. Каждая проблема должна быть понята не только на своем собственном уровне, но также и на более высоком уровне абстрагирования.

Как же ему стать вдумчивым, чтобы устранить бездумность, привычку?

Разве его жизнь не бездумна? Разве его окружение, религия, политика, образование, развлечения и отвлечения не приводят к состоянию, в котором мысли и чувства полнятся печалью? Подстраивайся, или не преуспеешь, а подстраиваться – значит сеять невежество.

Да, он согласен, но, став вдумчивым, он может взбунтоваться, может потерять работу. Тогда он определенно выступит с протестом против войны, а этого он боится; значит, он должен подстраиваться.

Вы должны заплатить свою цену за независимость, за то, чтобы стать вдумчивым. Но каждый перекладывает груз необходимости платить на другого, на ближнего, и мир катится к страшному, беспорядочному состоянию.

Не следует ли ему высвободить мысль из окружающего, не просто принимать его и оставаться связанным подчинением власти, но спокойно поразмышлять над условиями, в которых проходит его жизнь? В результате этого терпеливого размышления и наблюдения появятся творческие мысль и чувство, в огне которых сгорит его привычка.

Он заметил, что вдумчивому наблюдению мешает страх.

Страх порождает бездумность, в результате которой возникают хорошие и плохие привычки. С помощью непрерывного разворачивания его мыслей и чувств, с помощью упорной наблюдательности и самоосознанности причины бездумности обнаружатся и устранятся. Очень важно именно обнаружить их, а не прийти к теоретическим, интеллектуальным заключениям, поскольку то, что открыто вследствие самоосознанности, будучи истинным, является творческим и освобождающим. Выйдя за пределы беспокоящей его привычки, он не должен будет думать о том, как от нее избавиться, осуждать или оправдывать; с помощью осознания того, что лежит за пределами этой и других привычек, он начнет разрушать механизм, порождающий бездумность. Это нелегкая задача, поскольку такой процесс создаст немало конфликтов и запутанных проблем, которые, по мере того как они будут разрешаться и исчезать, приведут к счастью и покою.

56

И привязанность, и непривязанность – удовольствие

И. Ф. рассказала о том, что у нее большая семья и на ней лежит большая ответственность. Она любит свою семью, члены которой зависят от нее, а она в какой-то мере от них. Это не тягостная зависимость, но она может такой стать. Ее интересовало, что значит быть непривязанной, и, поскольку годы идут, не следует ли ей развивать непривязанность?

Почему она хочет развить непривязанность?

– Если откровенно, то, думаю, чтобы не страдать, – сказала она.

В этом кроется вся проблема: давайте ради ухода от страданий вырабатывать непривязанность.

Зная заранее, что привязанность влечет за собой страдания, мы хотим быть непривязанными. Привязанность отрадна, но, поняв, что в ней содержится боль, мы хотим достичь удовольствия другим путем – путем непривязанности. Привязанность и непривязанность одинаковы, поскольку и то и другое приносит наслаждение. Таким образом, то, что мы ищем, – это удовольствие, желание получить удовлетворение любым способом.

Мы зависимы или привязаны, поскольку это приносит нам удовольствие, дает энергию и наделяет жизнь смыслом, несмотря на то что все это сопряжено со страхом и страданием. Ради того же удовольствия мы ищем и непривязанности – чтобы ничто в нашей жизни нас не ранило, не травмировало. Удовольствие, удовлетворение – вот цель нашего поиска. Мы сейчас не осуждаем, не оправдываем, мы просто пытаемся разобраться, потому что без понимания нет выхода из этой путаницы и противоречий. Можно ли удовлетворить желание или это бездонная яма? Желание чего угодно – низкого или высокого – остается все тем же желанием, пламенем, и то, что будет им охвачено, вскоре превратится в пепел. Но страстное желание удовольствия продолжает жить, вечно горя, вечно сжигая, и нет ему конца. И привязанность и не-привязанность связывают, и то и другое следует превзойти.

Тогда о чем наш вопрос? Он не о том, как развивать непривязанность, а о том, как освободить ум от привязанности, от поиска более глубокого и широкого удовлетворения, от сознания существования или становления, чтобы превзойти и того, кто наблюдает, и то, что наблюдается. Нужны большие усилия, чтобы освободить ум, все бытие от желания, вожделения, хотения. Мы – это результат желания, однако выйти за пределы самих себя чрезвычайно трудно. И тем не менее в первую очередь мы должны понять следующее: мысль и чувство должны быть освобождены от желания. Наиважнейшее значение имеет намерение. Если это воспринято и понято ясно, тонкие пути эго могут быть выявлены и искоренены. Это работа постоянного осознавания. В процессе глубокого и широкого осознавания приходит, почти незаметно, освобождение от желания, хотения. И это освобождение – следствие не волевого усилия, а понимания.

Это понимание, рожденное осознаванием и медитацией, имеет свою собственную движущую силу, свою собственную активность, которая, если ее потоку, свободному от жадности и памяти, позволить течь, вливается в блаженство вечного. И только в нем полностью исчерпывается конфликт и заканчиваются все невежество и все страдание.

Означает ли все вышесказанное, что ей следует отрешиться от мира, на что она не может пойти, имея маленьких детей и другую ответственность?

Если стать осознанным в отношении последствий желания, о которых она знает, но интеллектуально, поверхностно, и если это осознание не будет искажаться, рассеиваться, ему будет позволено течь к более глубокому и широкому постижению, то именно осознание принесет ответ. Это не вопрос принятия решения относительно того, что ей следует делать, это вопрос высокой осознанности и глубокого самопознания. Решение, заключение, без самопознания принесет лишь очередной конфликт и заблуждение, но с самопознанием приходит правильное мышление, которое одно только ведет к правильному действию.

– Я пришла, – заметила она вскоре, – чтобы узнать, как развить непривязанность, но, как я вижу сейчас, о себе заявляет намного большая проблема, и, возможно, ее решение принесет радость.

57

Теории и объяснения – это препятствия

Ф. Г. рассказала, что была членом групп и сообществ многих религиозных направлений, в каждом из которых что-то для себя находила и имела глубокие переживания, за что им благодарна. Однако сейчас она чувствует себя уставшей и неприкаянной. Она сказала, что теперь ей известна масса теорий, толкований, ритуалов и высказываний, но при этом она чувствует себя запутавшейся, неуверенной и, скорее, потерянной.

Не следует ли в первую очередь понять, что все это ей дало, а затем с этим пониманием приступить к переобучению себя? Потому что без понимания прошлого есть вероятность того, что ей придется снова думать те же бесполезные мысли и повторять те же действия. А чтобы понять прошлое, ей следует начать с настоящего, с того состояния, в котором она находится сейчас. Важно ухватить суть следующего: чтобы понять прошлое, следует осознать то, что ей известно о себе на данный момент, каким бы малым или большим ни было это знание. Осознавая пути прошлого таким образом, она больше в них не вовлечется. Человек движется от клетки к клетке, от преграды к преграде, от известного к известному, в результате чего все время продолжается конфликт и нет конца страданиям. Разве эти всплески эмоций и слезы, романтизм и наслаждения могут служить способом обнаружения истины, наивысшего? Разве они, обостряя чувства, не заставляют их снова схлынуть? Разве в результате этих постоянных всплесков и спадов не изнашивается понапрасну гибкость мысли и чувства? Разве суть не в том, что для постижения реального следует достичь высшего уровня пластичности чувства и мысли? Если эта уникальная пластичность исчерпана, потрачена на романтические слезы и удовольствия, то как она поможет почувствовать, понять реальное, которое требует повышенной устойчивости. Растратив себя, как и многие другие, теперь она должна осторожно и вдумчиво приступить к восстановлению потраченной впустую чувствительности с помощью самоосознанности. В этой осознанности нужно развивать непредвзятое и терпеливое наблюдение своих мыслей и чувств без отождествления с ними. В результате этого восстановятся пластичность и понимание.

Теории и разъяснения, ритуалы и высказывания бесполезны: они мешают самопознанию, только лишь препятствуют ему, а не помогают. Они рассеивают мысль и чувство, а не фокусируют их на главном. Они ведут к разобщенности, а не к единению. Они порождают узкий, сектантский дух и сеют рознь между людьми. Это путь заблуждения, конфликта и вражды.

Человек вовлекается в них, пытаясь убежать от себя, однако не существует спасения от себя, избавления от себя, кроме как через погружение в себя. В отсутствие самопознания присутствует лишь невежество, и это невежество порождает несчастья и конфликты, неуверенность и усталость. Ум человека наполнен теориями и разъяснениями, и человек превращает живое в мертвое. Человек заставляет ум и чувство соответствовать какому-то застывшему шаблону. И хорошее, и плохое связывают, вместо того чтобы мысли и чувству было позволено бдительно и внимательно течь к более глубокому и широкому пониманию. Это препятствие с помощью страха, жадности и недоброжелательства вызывает новый конфликт и заблуждение.

Ей следует стать самоосознанной и узнать, зачем она собирает все эти теории, разъяснения и так далее. Одни лишь интеллектуальные, поверхностные, рациональные мотивы их накопления обладают малой ценностью, они не освободят мысль и чувство, однако с помощью осознания она должна это выявить. Именно это открытие, будучи правдивым, станет также освобождающим и творческим.

Из этого открытия, сделанного в процессе самопознания, родится правильное мышление. С помощью правильного мышления исчезает желание, а свобода от желания – это добродетель. И по мере приближения ума к вечному все желания угасают.

58

Убивать или не убивать?

Университетский профессор Г. X. пришел сюда со своим другом. Они говорили о войне и ее революционной пользе, о том, как она изменит мир – к лучшему, конечно. В их словах об этой мировой катастрофе слышалось даже торжество, поскольку война, по их мнению, должна сделать мир более счастливым. Друг с другом они говорили взволнованно, перебрасываясь ответами, поддерживая друг друга. Затем профессор сказал, что они пришли благодаря настоятельным рекомендациям одного из их друзей и что, несмотря на то что во время последней войны он занимал пацифистскую позицию, эта война, отличаясь от предыдущей, требовала к себе совершенно иного отношения и, соответственно, других действий. Уничтожение врага в этот раз оправдывалось им по причине крайней жестокости этого неприятеля, он считал, что, если враг не будет уничтожен, человечество ждут впереди века варварства. На этот раз Европа должна быть очищена от террора. И несмотря на то, что когда-то он защищал мирные методы, сейчас он полностью поддерживает идею уничтожения неприятеля. В его голосе чувствовался фанатизм, его мимика выражала жестокость, а речь изобиловала формальными выражениями.

И поскольку я молчал, он спросил: «Разве не правильно будет уничтожить врага? Такой совет дает даже “Бхагавадгита”. Эта война оправдана тем, что этот враг – олицетворение зла».

«Сэр, почему вы пришли, – спросил я. – Если вы так уверены в вашем отношении к тем, кого называете врагом, зачем тогда, хотелось бы мне знать, вы пришли? Потому что вы хотите потратить час на аргументированную дискуссию, или потому, что не совсем уверены в своем отношении? Если вы просто хотите поделиться своим мнением, это не принесет большой пользы, но если мы захотим прояснить наше отношение ко всему этому, это уже будет другой разговор».

Он ответил, что пришел не для того, чтобы занимать мое время бесплодными дискуссиями, и что, возможно, в процессе обсуждения этого вопроса его точка зрения изменится.

Если для преодоления зла мы выбираем методы зла, то сами становимся злом и, таким образом, увековечиваем зло. Борьба с неправильным неправильными методами наделяет силой неправильное. Поэтому мы должны найти правильные средства преодоления зла, то есть неправильного. Только правильные средства создадут правильные цели. Разве убийство не было неправильным во все времена? Разве неубиение не является абсолютной, конечной ценностью, или оно преобразуется, видоизменяется в соответствии с изменчивыми обстоятельствами? Разве к нему следует относиться, как к некоей материальной ценности, основанной на удовлетворении, удовольствии или страхе, что подразумевает отсутствие постоянной, основополагающей ценности и влечет зло и заблуждение? Если ценность не постоянна, она перестает быть ценностью, а материальные ценности меняются вечно, и любая конструкция, выстроенная на таких ценностях, лишена всякого постоянства и порождает, таким образом, еще больше заблуждения и ошибок. В одном случае вы не одобряете убийство, а в другом настроены убивать, и, таким образом, ваши действия, лишенные ценностной основы, ведут лишь к невежеству и страданию.

Разве убийство или не убийство не обусловлены рассудком, идеологией или принципами? Разве ценности нашего ума формируются не под влиянием страстей, насущных потребностей и страхов, а также обусловленности? Разве сам ум надежен, лишен противоречий, и разве могут какие-либо неизменные ценности содержаться в том, что принадлежит уму? Если ум руководствуется какими-то общими правилами, он становится рабом своего собственного творения, и в этом рабском подчинении нет ни покоя, ни творческого понимания, ни радости.

Ум – это прекрасно, но он должен себя превзойти. Чтобы познать любовь, он должен стать неподвижным, спокойным, а любовь – бесценна. Когда есть любовь, прекращается всякое насилие; не иметь цены – значит быть вечным. В любви нет ни врага, ни друга, но она устанавливает свой порядок и ясность. В этом ее бессмертие.

Тогда профессор сказал: «Но вы просите о невозможном».

Потому-то у вас и будут войны, распри и страдания. Это не невозможно; вы сделали возможной самую отвратительную вещь – массовое убийство. Если вы посвятите всю свою жизнь тому, что называете невозможным, причем с той же полной самоотдачей, с которой творите войны, то обнаружите, что с помощью доброжелательности и любви найдут свое решение наисложнейшие из проблем.

«Вы думаете, – спросил он, – что на такое изменение способны все?»

Кто это тот, кого вы называете «всеми»? Вы и я, естественно. Если вы приложите к этому ум и сердце, то, думаете, не сможете осуществить ваше внутреннее преображение? Разве в вашем собственном преображении вы не уверены намного больше, чем в возможности произвести фундаментальные изменения в другом? Вы можете поддерживать чистоту в своем собственном доме, вместо того чтобы беспокоиться о других. Преобразив себя, вы повлияете и на другого, потому что другой – это вы. Чтобы уйти далеко, мы должны отправиться с ближайшего к нам места. Вы и есть это ближайшее место.

Какое-то время мы сидели в молчании, не произнося ни единого слова.

59

Перевоспитание родителей

X. С., молодой мужчина, сказал, что он отец двоих детей и хочет поговорить о методах их воспитания. Он сказал, что совершенно не удовлетворен существующей системой образования и не смог бы отправить своих детей в хорошую современную школу, если бы понадобилось это сделать уже сейчас. Его жена тоже хочет, чтобы дети развивались правильно.

Когда для получения образования детей собирают в массы, уровень такого образования не может быть высоким. В этом случае неизбежно присутствует тенденция к стандартизации мысли, мнения и действия, чего требуют самые влиятельные государства. Гражданин такой страны становится всего лишь винтиком в государственном механизме со всеми вытекающими отсюда ужасными последствиями. Когда государство и организованная религия действуют рука об руку, фактор

семьи в вопросе развития детей приобретает намного большую значимость, однако семья не готова взять на себя эту ответственность. Некоторые родители могут это сделать, однако они должны не только противостоять общественному мнению, радио, газетам, кинематографу и так далее, но и уделять внимание своим собственным взаимоотношениям. Таким образом, у детей остается совсем мало шансов, если только их родители не обладают в высшей степени развитым сознанием и способностями.

Итак, проблема не в том, как обучить детей, а в том, как перевоспитать родителей. Родители должны по собственному желанию понять, или осознать, свое отношение к миру, свои мысли и действия, то, как они создали своими мыслями и действиями мир конфликта, заблуждения и вражды, как они своей похотью, недоброжелательностью и своим невежеством вызвали огромные несчастья и страдания.

Он сказал, что согласен с этим и даже пытается вырваться из глупостей этой жизни, однако его жена не готова ему помогать, хотя, добавил, не жалуется на это. Он продолжил, что человек может иметь желание пойти далеко в этом вопросе, прорываясь сквозь препоны повседневного существования, но отправиться в далекое путешествие ему не позволят его обязанности. Он сказал, что то же самое о нем может сказать и его жена. Очень трудно вырваться из когтей мира, поскольку он и сам желает обладать какими-то мирскими вещами.

Мы уже совершаем далекое путешествие, и на нас уже лежит ответственность. Один человек может намного опередить другого. Перед чем он в ответе – перед теми, кто идет за ним, или перед тем, что является целью его путешествия? Если он искренне ответствен перед тем, что вечно, тогда в этом поиске, в этом путешествии, разъединяющая стена «меня» и «моего» начинает разрушаться и возникает больше любви, понимания, доброты и глубокого прощения. Однако существование – это борьба и боль, продолжающаяся до конца путешествия. И когда человек приближается к цели, к бесконечному, приходит восторг, свобода от желания.

– Однако, – сказал он, – что же тем временем следует делать мне?

Нет никакого «межвременья»: его жена, воспитание детей, зарабатывание на жизнь, его мысли и чувства – весь этот груз он несет во время своего путешествия. Он не может все это отбросить, как и свои мысли и чувства. Он должен их понять, поскольку они – его неотъемлемая часть. Поняв себя, он поймет и их. Без самопознания нет понимания. Чтобы научить другого, он должен перевоспитать себя, а это трудная задача. Благодаря самоосознанности открывается бесконечное. Во всем остальном – конфликт и борьба. Человек должен искать вечное, вневременное, в преходящем, во времени.

– Я пришел сюда, чтобы узнать, как воспитывать своих детей, но вы поставили передо мной на много более масштабную задачу, – сказал он.

С пониманием большего меньшее исчезает.

60

Наблюдающий и наблюдаемое

С.Дж. рассказал, что, несмотря на то что практикует медитацию уже несколько лет, он ничего не достиг. Ему удается в течение, может быть, нескольких минут удерживать концентрацию, но в последнее время даже это кажется ему чем-то совсем незначительным. Он сказал, что слышал этим летом, как я что-то рассказывал о медитации; не могли бы мы поговорить об этом подробнее?

Разве не важно понять процесс, в котором задействованы наблюдающий и наблюдаемое? Не являются ли они единым феноменом? Без осознания наблюдающего, или того, кто направляет на что-то свое внимание, наблюдаемое, предмет, на котором концентрируются, будет всегда создавать двойственность, а двойственность безнадежна.

Не обнаружил ли он в своих медитациях того, кто создает образы и затем держится за эти образы, создателя и его создания? Именно этот создатель и его создания должны быть до конца поняты и превзойдены. Без осознания того, кто совершает действие, создателя, творца, медитация только усилит строителя, эго.

Медитация сердца – это понимание, а понимание невозможно без самопознания. Если вы не понимаете себя, свои собственные мысли, мотивы, намерения и инстинкты, то на чем будут основываться ваши мысли и чувства? Если вы не понимаете себя, как вы можете понимать, истинны ваши мысли и чувства или ложны? Если нет самопознания, какое еще знание вы можете получить? Вы – центр всей жизни, в вас находятся начало и конец, вы есть все существование, и, чтобы понять жизнь во всей ее сложности, с чего вы можете начать, кроме как с самого себя? Понимание себя само по себе есть награда, а мудрость обретается с открытием истины в процессе познания себя. Постоянное осознавание каждой мысли и каждого чувства вливается в глубокие, недвижные воды медитации. Этот поток, это цветение, прекращается, если мысль или чувство осуждает или одобряет, оправдывает или отрицает, или если наличествует отождествление. Отождествление порождает бездумность и страдание. Благодаря этому постоянному осознаванию осуществляется невыбирающее перевоспитание всех мыслей, чувств и действий, а значит, и всех ценностей. Без такого невыбирающего перевоспитания мысль и чувство не могут войти в глубокие области медитации.

Мысль должна подниматься по лестнице морали, чьи ступени должны износиться полностью. Потому что сознавать ступени – значит не иметь морали, не иметь добродетели. Свобода от желания – это добродетель; желание выражает себя преимущественно в чувственности, мирских интересах, [стремлении к] личному бессмертию и славе, во властолюбии, [склонности к] таинствам и чудесам. Для того чтобы мысль избавилась от желания, она должна быть искренней, честной. Ей должны быть известны сострадание и любовь, но любви нет там, где есть привязанность и страх. Жизнь должна быть простой, средства существования – правильными, необходима свобода от отвлечений, пристрастий и тому подобного. Поднимаясь по лестнице, мысль войдет в область памяти. Большинство наших мыслей и чувств остаются незавершенными, непродуманными и непрочувствованными до конца. Они остаются неосуществленными, а то, что не окончено, не реализовано, имеет продолжение. Именно это продолжение привязывает ко времени. И то, что имеет продолжение, не может познать вневременное, вечное.

Благодаря постоянной осознанности и ее усилению в течение времени бодрствования многие слои сознания открывают свое содержимое, свой скрытый смысл. Сны тогда снятся реже, а их толкование становится более широким и простым. И поскольку в то время, когда слои сознания себя открывают, происходит проникновение в них, состояние сна становится таким же важным, как и состояние бодрствования. Тогда осознанность, имеющая место во время бодрствования, перетекает в осознанность во время сна, а осознанность во время сна перетекает в дневную осознанность.

Таким образом, благодаря постоянной самоосознанности расцветает самопознание, из которого появляется правильное мышление. Правильное мышление – основа медитации. Не может быть медитации без самопознания, а самопознание невозможно без медитативной осознанности. Когда мышление-чувствование неподвижно и беспредельно, когда оно становится творческой пустотой, когда наблюдающий и наблюдаемое полностью исчезают, выявляется безымянное, неизмеримое.

– Я слушал вас очень внимательно и думаю, что понимаю вас. Я практикую концентрацию, однако вижу, что вы о ней вообще не упоминаете. Пожалуйста, осветите немного и этот вопрос, – сказал он.

Для большинства людей сосредоточение означает удерживание внимания на чем-либо: на работе, на развитии какой-нибудь положительной черты, на символе, образе и так далее, то есть присутствуют тот, кто сосредоточивается, и то, на чем сосредоточиваются. Таким образом, всегда имеет место процесс двойственности – «я» и «не я» – с его конфликтом, напряжением, противопоставлением. Мыслящий отделен от своей мысли, он старается как-то ее оформить; наблюдающий изучает, рассматривает то, что он наблюдает. Таким образом, происходит вечный конфликт двойственности, в котором сосредоточиваться – значит увеличивать разрыв отделенности, дезинтегрироваться, поощрять разделение на части, уходить от целого, подлинного.

Разве мыслящий отделен от своей мысли? Разве они не объединены во что-то одно? Когда мыслящий пытается придать мысли форму, оформить ее в виде образа без понимания себя, думающего, мысль ведет к иллюзии. Сосредоточение на мысли без осознавания того, кто думает, никогда не сможет привести к познанию реальности. Без осознания мыслящего все заканчивается невежеством и страданием. Чтобы понять мыслящего, необходимо изучить его мысль, но не ради самой мысли, а для того, чтобы обнаружить мыслящего. Благодаря осознаванию каждой мысли и чувства обнаруживается их создатель, источник. Тогда творец и его творение становятся одним. И тогда происходит не сосредоточение на чем-либо, что лишь порождает иллюзию, но сосредоточение как таковое. Думающий прекращает творить, и приходит полный, абсолютный покой. Это покой завершенности. Это бытие, это вневременное, вечное.

61

Конфликт между инстинктом и обусловленностью

К.Дж. хотела узнать, почему с определенного момента ее жизни ею управлял некий внутренний голос. За многолетний период своего присутствия этот голос полностью изменил и оформил ход ее жизни. Именно этот голос сказал ей, чтобы она пришла сюда. Она стала зависеть от него во всех своих мыслях и действиях, она ему подчинялась. Когда-то голос сказал ей, что смолкнет, если она придет сюда; и она уже приходила, теперь голос молчит. Чем был этот голос? Был ли он реальным? Был ли он некоей высшей сущностью, овладевшей ею? Почему в ней присутствует эта двойственность?

Разве двойственность не присуща почти каждому человеку? Люди могут использовать разные термины, разные определения – высшее и низшее «я», хорошее и плохое, истинное и ложное, и так далее, – но в основе всего этого лежит конфликт противоположностей. Этот конфликт принимает разные формы и имеет разные особенности и уклоны: конфликт между инстинктом и обусловленностью, между врожденным и приобретенным, между внутренним и внешним. Такой конфликт является болезненным, дезинтегрирующим и должен быть разрешен, иначе не будет покоя, не будет творческого счастья. Внутреннее посылает знаки посредством сновидений, предостерегающих сигналов, голосов – в зависимости от остроты кризиса. И эти голоса, сны, знаки исходят из нас самих. Мы сами являемся противоположностями: мы – внешнее и внутреннее, обусловленность и инстинкт, и так далее. Нам нравится самих себя вводить в заблуждение мыслями о том, что такой голос представляет собой некую высшую сущность. Это нам льстит, придает важности, но суть конфликта никуда не уходит. Нам следует обратить внимание именно на это и не привязываться ни к какой приятной для нас иллюзии. Мы не должны зависеть от нее никоим образом, поскольку она порождает страх, отсутствие здоровой уверенности в себе, которая не является ни враждебностью, ни сопернической амбициозностью.

Большинство из нас, обладающее хоть какой-то наблюдательностью, отличает хорошее от дурного. «Инстинктивно» мы чувствуем, «что-то» нам подсказывает, но обусловленность – внешнее – слишком сильна, слишком напориста, слишком требовательна. И мы ей уступаем. Внешнее – обусловленность – мы создали нашими страстями, недоброжелательностью и невежеством, так же как мы создали и внутреннее – инстинкт. Мы являемся и мыслящим, и мыслью. Нам нравится отождествлять себя с одним и отмежевываться от другого. Такое отождествление и отвержение мешает осознаванию конфликта. Мы должны понять весь сложный механизм мыслящего и его мысли. Разве они отделены друг от друга? Разве при исследовании мысли не обнаруживается мыслящий? Разве этот сложный механизм не является одновременно и мыслящим, и его мыслью? Без одного нет другого. Весь этот механизм – это эго, мыслящий и его мысль, высшее и низшее «я», неисчислимые части и частицы. Точно так же как существует эго – результат желания в прошлом и настоящем, – должна существовать двойственность, «я» и «не я», конфликт противоположностей. Это желание принимает разные формы – тонкие и грубые – чувственных удовольствий, мирских забот или благосостояния, личностной непрерывности.

Благодаря постоянному осознаванию каждой мысли и каждого чувства, благодаря продумыванию и прочувствованию их до конца, желание и его вечно пылающий конфликт прекращают свое существование. Отождествление – принятие или отвержение – препятствует завершению мыслей и чувств. Однако только с их завершением приходит свобода от желаний. Только тогда приходят радость и покой.

62

Между осознанностью и отвлеченностью

К. Л. был расстроен своей слабостью. Он сказал, что не может хранить верность своему желанию быть осознанным; в течение какого-то времени он может поддерживать осознанность, но затем позволяет себе отвлекаться, становиться рассеянным. Он сказал, что из-за всего этого он сам себе противен. Каждый раз, бывая осознанным, он уже знает наперед, что дальше его ждет период отвлечения, дезинтеграции. Он с грустью добавил, что с ним, должно быть, что-то не так.

Эти постоянные сжатия и расширения, интеграция и дезинтеграция изматывают, приводя к потере чувствительности ума и сердца. Усилие и последующая рассеянность ослабляют структуру устойчивого понимания; в этом расточительном процессе теряется необходимая уму гибкость. Как перепады от одного эмоционального всплеска к другому, от одного удовольствия к другому, от одного

так называемого духовного подъема к другому, приводят к потере гибкости, так же и постоянный конфликт между периодами осознанности и отвлеченности с его пустой растратой сил ведет к отупению от усталости и запутанности, о чем ему известно. Это затрудняет восприятие и способность к пониманию.

Осознанность – это не привычка, чтобы ее вырабатывать, она возникает благодаря осознанию причин, вызывающих тупость и невежество ума-сердца. Привычка лишь способствует продлению бездумности, и простое решение быть осознанным не имеет большой ценности. Как не может быть здоровья, если вы употребляете вредную пищу, так не может быть и мудрости, если ум наполнен глупостями. С осознанием и, следовательно, с устранением этих пустых, глупых мыслей и чувств пробуждается высокая разумность. В процессе изучения, наблюдения своих отвлечений, в ходе их осознавания он обнаружит, что они начинают терять свою привлекательность, но не вследствие их отклонения или отвержения, а в результате понимания. Понимание – само для себя награда. Зависимость от другого или от обстоятельств для стимуляции осознанности вскоре становится бесполезной, поскольку осознанность приходит не благодаря внешним условиям или стимуляции, а вследствие пробужденной заинтересованности.

Он сказал, что во время осознавания он испытывал к нему острый интерес, но очень часто он возвращался к нему с задержкой.

Именно в периоды такой инертности, рассеянности, он должен проявлять собранность, чтобы быть способным к осознаванию; именно в такие периоды пробуждается разумность. Большинство людей живет неровно, переживая то подъемы, то спады. Когда человек переживает подъем, присутствуют порядок и ясность, и только тогда, когда переживается глубокий спад, возникают конфликт и борьба, но именно в пучине этого упадка должна присутствовать осознанность, которая приведет к пониманию и свободе. Пытаться вырваться из этой пучины – значит усиливать отвлеченность, но видеть этот упадок и обнаруживать его причины, причины тяжелой ситуации, разлада – значит привносить в нее ясность состояния подъема. Вы не можете делать открытий, если осуждаете упадок или стремитесь вырваться из него; отождествление порождает конфликт и страдание. Понимание развивается только благодаря невыбирающему осознаванию.

Безразличие – когда ни горячо, ни холодно – вот цена рассеянности.

63

Ум становится тем, чем он владеет

Л. и М. были новобрачной парой, и муж рассказал, что жена излишне увлекается имуществом. Его самого оно не заботило, однако он не мог убедить жену не беспокоиться о нем. Жена же сказала, что не находит ничего плохого в вещах, что они приносят ей радость. Ведь, правда, ничего же нет плохого в том, чтобы быть счастливым, не так ли?

Ум становится тем, чем он владеет. Если мы находим счастье в вещах, в предметах обстановки, в домах, попадая к ним в зависимость, то вскоре эти вещи, обстановка, дома становятся частью нас самих. И, таким образом, мы сами становимся имуществом. Насколько глубоким является значение, смысл, обстановки, домов и вещей? Совсем неглубоким, правда? Когда мелкие ценности заполняют наш ум, он становится столь же мелким, мелочным, поверхностным. Кто-то заполняет свои ум и сердце материальными вещами, кто-то – опытом межличностных отношений, а еще кто-то – мыслями, идеями, верованиями, теориями и тому подобным. Каждый наполняет чем-нибудь свой ум, и в результате ни ум, ни сердце никогда не могут просто быть. Чашка полезна тем, что она пуста. Переполненные ум и сердце всегда будут неглубокими, поверхностными; тогда нет места для творческого бытия, нет свободы совершения открытий. Именно эта наполненность ума и сердца порождает их собственную бедность. Видя эту бедность, внешнюю или внутреннюю, каждый старается ее устранить, создать полноту, заполнить вещами или отношениями с их разнообразной деятельностью, или соображениями, принципами, идеологией и так далее. Чем больше вы заполняете эту бедность, эту пустоту, тем мельче, поверхностнее и бесполезнее становятся ваши ум и сердце. Разве можно наполнить разбитый сосуд?

– Однако, – сказала она, – человек может мечтать о маленьком хорошеньком доме, не большом, но зато собственном, человек может мечтать об этом с самого детства. Должен ли он забыть об этом?

Если вы откажетесь [от мечты] без понимания, ваш ум, будучи все еще поверхностным, мелким, наполнится чем-нибудь другим и останется, таким образом, недалеким и закрытым. Вы боитесь отказаться от своей мечты, что же вы тогда получите вместо нее? Чувство опустошенности или страх быть пустой. Но если вы посмотрите на эту пустоту, эту бедность, без мучительного беспокойства, она превратится в невыразимое богатство. Именно страх перед неизвестным заставляет нас привязываться к известному, а известное вскоре превращается в прах. А если сбудется ваша мечта, то что тогда? Ум ищет дальнейших удовольствий, но есть ли предел удовольствию и желанию? Чем больше вы им уступаете, тем большего они требуют; они растут, как растут дети, но несут с собой невежество и несчастья. Не спрашивайте себя, должны ли вы отбросить их, но задумайтесь над ценой, которую за них платите. Жадность порождает злобу и недоброжелательство, конфликт и вражду, войны и жестокость.

Счастье, заключающееся в вещах, отношениях и знании, преходяще. То, что временно, исполнено печали; и только с обнаружением того, что не имеет ни начала, ни конца, открывается непреходящее упоение.

64

Агрессивность в отношениях

М. Н. сказал, что обнаружил, что в своих отношениях, мыслях и действиях он агрессивен, почти жесток. Он пытается сдерживаться, но эта черта снова и снова так или иначе заявляет о себе. Разве мужчине не положено быть агрессивным – ив биологическом, и в прочих смыслах? Не борется ли он с качеством, заложенным в мужчине самой природой?

Агрессивность в любом ее виде обязательно ведет к раздорам, жестокости, несчастьям. Мы наблюдаем это и в отношениях, и в окружающем нас мире. Агрессивность и покорность – две стороны одной монеты. Желание власти, превосходства ведет к конфликту и заблуждению, к войнам и неописуемым страданиям как индивидуума, так и группы, нации. Все это совершенно очевидно. Мы смутно догадываемся о вызываемых этим желанием бедствиях и той цене, которую каждый из нас за него платит, но все равно остаемся агрессивными, стремимся к господству, к власти или подчиняемся. Возможно, что изначально мужчине и свойственно быть агрессивным, доминировать, однако не следует ли ему, помня об ужасающих результатах всего этого, отказаться от этой черты, перевоспитать себя и стать добрым, сострадательным? Не следует ли ему, помня обо всех тех катастрофах и бедах, к которым приводит агрессивность, искоренить причины насилия, недоброжелательства и невежества? Агрессивность и доминирование ведут к глупой и порочной деятельности, в них нет покоя и творческого счастья.

Желанию стать чем-то присуща агрессивность, которая по самой своей природе ослепляет, мешает пониманию, обосабливает, что приводит к несчастьям. Желание стать чем-то – вершина глупости, и если нет осознавания этого желания во всех его многочисленных проявлениях и, следовательно, нет возможности его превзойти, то деятельность человека будет постоянно порождать невежество и страдание. Разве желание кем-то стать не ведет к распрям, недоброжелательству, зависти? Разве агрессивность не ведет к неразумной деятельности? Таким образом, то, что мы считаем действием, исходящим из утверждения, – глупое действие. Агрессивность нельзя изменить, и нет иного пути избавления от нее, кроме как через неутверждающее постижение. То, что мы называем утверждающим, доминантным, агрессивным мышлением-чувствованием, ведет к беспорядку, заблуждениям в наших отношениях и их всевозможных проявлениях, и, таким образом, эти так называемые утверждающие мысли и чувства приносят нам страдания и боль. Теперь осознайте агрессивность, процесс становления, во всех его многочисленных аспектах. Осознайте развитие агрессивности без желания заменить ее чем-либо или преодолеть. Беспристрастно пронаблюдайте и оцените ее влияние на повседневную жизнь. И если вы осмысленно отследите последствия становления, доминирования – вы не сможете отследить их, если не будете осознавать неизбирательно, – придет неутверждающее понимание. Неутверждающее понимание – это вершина мысли.

– Значит, – спросил он, – агрессивность нельзя устранить в одночасье, ее следует изучить и постепенно растворить, не так ли?

Интересно, почему у вас возник такой вопрос? Что за этим кроется? Не вызван ли он желанием «насладиться» агрессивностью и продлить это «наслаждение», которое в конце концов должно прекратиться? Это в любом случае не имеет отношения к вопросу времени и откладывания на потом. Если у вас опасное отравление, вы не можете мешкать с противоядием. Опять же, самое важное – это решительное намерение осознать агрессивность и ее последствия, а не ее постепенное растворение. Если вы посадите семя осознанности, поняв для себя ее необходимость, оно принесет свои плоды, но это не означает, что, посадив семя, вы должны о нем забыть. Семя осознанности должно проникнуть во многочисленные слои сознания, так что в итоге все существо постигнет смысл становления, доминирования, страстного желания власти. Когда это желание будет глубоко понято всеми слоями сознания и, значит, превзойдено, придет покой.

65

Мысль указывает на мыслящего

Н. О. рассказал, что уже много лет изучает психологию, священные писания многих религий и медитирует. Он обнаружил, что запутывается все больше и больше, и, по моим предположениям, он изучал ту картину, которая у него вырисовывалась – картину жадности, силы, превосходства, картину очень сложную и противоречивую. Он пытался ее изменить, привнести в нее иные тона и гармонию, но в итоге понял, что запутался сильнее, чем когда-либо до этого, ощущая это даже физически. Он надеялся, что ясность придет с годами.

Я, не перебивая, выслушал его до конца. В течение некоторого времени мы сидели в молчании. Его ум работал ясно, он сознавал свои борения.

Перед тем как он внесет изменения в свою картину, не следует ли ему понять, что представляет собой художник? Не упускает ли он из виду художника, заботясь о преобразовании, украшении картины? Разве картина не раскрывает художника? Не обнаруживается ли художник благодаря картине? Отделена ли картина от художника? Разве они не одно? Как можно превзойти картину без понимания художника?

– Но именно это я и пытаюсь сделать, – ответил он.

Он пытается изменить картину, картина беспокоит его больше, чем художник. Если бы его больше беспокоил художник, не возникло бы этой путаницы. Пребывая в заблуждении, он пытается разобраться с заблуждением, а не с тем, кто его вызвал.

Он выглядел растерянным и взволнованным, изо всех сил стараясь понять.

Тогда я сказал: «Слушайте то, что я говорю, не отождествляясь с этим. Внимайте этому так, словно вы – вон та гора, внимайте с мягким бесстрастием».

На что он ответил, что в этом как раз и состоит одна из его трудностей – не отождествляться, не судить.

Если вы хотите понять другого, следует отбросить всю свою предубежденность, все мнения и умозаключения. Точно так же слушайте без суждений то, что говорю я, что не значит, что вы должны это принимать. Слушайте спокойно, не соглашаясь с этим и не отвергая этого. Чтобы преобразовать мышление, следует изучить и понять того, кто мыслит. Мысль указывает на мыслящего, мысль ведет к мыслящему. Ваши действия – это вы сами, вы не отделены от ваших действий. Мыслящий и мысль – одно. Без осознания мыслящего вы лишь привнесете в мысль больше путаницы, больше конфликта. Из внешнего вы должны двигаться к внутреннему. Указатель только указывает, и было бы глупо задерживаться у него даже на секунду; идите туда, куда он указывает. Вы провели все свое время с созданием, а не с его создателем. С пониманием создателя вы превзойдете создание, другого пути нет.

И снова он принял все это на свой счет, обвиняя и вынося суждения.

Слушайте с тихим умом, прочувствуйте то, что я говорю, чтобы добраться до правды в этом вопросе. Не занимайтесь интеллектуализацией, лишенной всякой ценности, но храните покой, чтобы обнаружить истину. Вы не можете делать открытия без того, чтобы распахать [землю], но, поскольку вы уже ее распахали и запутались, храните покой и молча наблюдайте. Как же это трудно! Ваш ум не спокоен, чтобы наблюдать, открывать. Он движется с огромной скоростью, и его шумиха переполняет ваш ум-сердце. В нем нет ни единого тихого угла. Поймите сам механизм, а не его шум.

Без самопознания все действия ведут к заблуждению и невежеству. Без самопознания есть лишь распри и страдания. Без самопознания нет правильного мышления, а без правильного мышления нет никакой основы для обнаружения истины. Мыслящий и его мысли должны прийти к концу, чтобы обнаружилось вечное.

66

Чувствуйте, а не будьте многоумными

О. и П., мать и дочь, рассказали, что несчастны, чувствуют себя зашедшими в тупик и слишком зависят друг от друга. Дочь сказала, что постоянно повторяет свою мать во всем, что та думает и делает; что она никогда с этим не боролась, а просто принимала, и сейчас, поскольку ее мать находится в замешательстве и переживает крайнюю растерянность, то же происходит и с ней. Как им выбраться из этого ужасного состояния запутанности?

Они рассказали о своей жизни и трудностях, и было очевидно, что они находятся в явном тупике.

Не следует ли хорошенько задуматься над нашим повседневным существованием и полностью его прочувствовать? Если мы этого не делаем, как мы можем понимать что-то более великое, более простое? Наша жизнь связана с большим количеством трудностей, нам рассказывают о множестве противоречивых и запутанных предметов. Будь мы от них зависимыми, то были бы, как листья, носимые ветром туда-сюда, игрушкой обстоятельств. Задумываться над чем-либо и до конца это чувствовать нелегко. И никто нам в этом не поможет, наоборот, нам будут мешать, поскольку тот, кто мыслит и чувствует ясно, доставляет слишком много беспокойства. Да мы и сами не хотим, чтобы нас тревожили.

Да, согласилась дочь, именно поэтому она считает, что следует за своей матерью слепо, бездумно.

Бездумность ведет к заблуждению и страданию, не так ли? Необходимо быть вдумчивым, но не беспокоиться по поводу последствий бездумности. Чтобы стать вдумчивым, размышляйте серьезно и глубоко над каждой проблемой, которая встречается на вашем пути. Не принимайте ничьей стороны, но погружайтесь в проблему настолько глубоко, насколько можете; обнаружьте, какие мотивы, наклонности, шаблоны и убеждения мешают вам продумать и прочувствовать ее максимально глубоко и основательно. Так вы установите порядок и ясность.

– Пожалуйста, возьмите для примера проблему убийства и помогите нам разобраться в этом вопросе. Когда-то мы отказались от употребления мяса, но сейчас снова его едим. Мы были против войны, а сейчас, похоже, ее оправдываем.

Чтобы мыслить и чувствовать ясно, следует быть очень честными с самими собой, мы не должны ничего от себя скрывать. Не должно быть никакого притворства. Если вы честны в своих мыслях, это правильное начало. Мы убиваем животных ради еды, и к этому нас приучила в основном традиция, она диктует, а мы ей следуем. Мясо может казаться вкусным, однако и это было вам привито. Вы привыкли к мясу, и вы его требуете. Ваша религия и ваше общество потакают этому, ваш собственный аппетит приветствует это. У человека, воспитанного иначе, мясо вызывает отвращение. Убийство животных – это жестокость, и если культивируется жестокость, то следующий шаг – быть жестоким по отношению к человеку, убивать людей. Если вы признаете одну форму убийства, вы поддержите или оправдаете и другие его формы. Вы можете сказать, что мы должны жить, а чтобы жить, должны убивать в той или иной форме. Но если мы будем развивать ненасилие, ответ будет найден; мы не будем убивать ради гастрономического удовольствия или ради здоровья. Правильная пища – это овощи, молоко и другие продукты.

Жестокость – вот главная проблема; жестокость отупляет ум и сердце, вызывая бесчувственность. Она порождает ненависть и глупость. Она грубо попирает любовь и доброту, которые только и очищают жизнь. Разобравшись в проблеме жестокости, вы не станете отказываться от мяса лишь на время, чтобы затем снова вернуться к его употреблению только потому, что таков ваш каприз или таков совет доктора, ради здоровья.

Опять же, разве вы всегда оправдываете убийство людей? Убийство человека считается преступлением и преследуется законом. Однако убивать во имя вашей страны, вашего монарха, идеологии, во имя вашего Бога вы считаете делом благородным. Разве вы не считаете убийство своих братьев в одном случае преступлением, злом, а в другом – правильным и почетным делом? И разве убийство не является злом и преступлением в любом случае? Разве цель оправдывает средства? Разве средства не формируют цель? Разве для достижения правильных целей вы используете не правильные средства? Разве массовое убийство, война – правильные средства для построения безмятежного, счастливого мира? Если вы и я захотим стать добрыми друзьями, испытывая друг к другу расположение, то станем ли оскорблять, обманывать, тиранить, эксплуатировать друг друга? Если бы мы хотели стать друзьями, то устраняли бы любые причины, могущие вызвать нашу взаимную неприязнь. Доброжелательность, сострадание – вот главное, а не машины, швыряющие бомбы и [извергающие] огонь. И все же мы используем наводящие ужас машины разрушения в надежде принести людям порядок, мир и счастье. Так это и есть правильные средства? Или все-таки это любовь, милосердие и доброжелательность? Является ли насилие в какой бы то ни было форме предпосылкой мира?

Не позволяйте запугивать себя пропагандой, умствованиями интеллектуалов, массовым невежеством и чужими мнениями, но вдумайтесь, почувствуйте сами, выясните для себя, не следует ли для достижения правильных целей использовать правильные средства. Не попадайтесь в ловушку допущений, теорий и так называемых фактов. Чувствуйте, а не будьте многоумными, думайте, а не скользите по поверхности.

Мы – одно целое, несмотря на то, что у нас разный цвет кожи, разные привычки и разные боги. Если вы жестоки и жадны, завистливы и похотливы, вы влияете на целое. Если вы добры и щедры, великодушны и сострадательны, вы несете порядок и покой. Каковы вы сами, таков и мир. Не думайте, что если вы не выдающийся человек, не наделены властью, то вы ничего не можете сделать; если вы будете выдающимся и могущественным человеком, вы создадите страдания и беды. Преображает смирение, а не сила. Порядок и ясность приносит любовь, а не желание.

Признание авторитета ведет к заблуждению и страданию. Авторитарность порождает страх, а со страхом приходит зависимость. Зависимость разрушает любовь.

67

Научение языку убийства с помощью игр в войну

П.Р. сказал, что ему хотелось бы поговорить о влиянии окружающей среды. Он объяснил, что он отец двоих детей, которые благодаря фильмам, газетам, радио и школе учатся языку ненависти и убийства. Их игрушки – пулеметы и танки, они играют в войну. Он и его жена пытаются как-то с этим бороться, рассказывая им о любви и ответственности. Разве люди – не продукт обстоятельств? Разве не следует изменить окружающую среду, чтобы мир стал разумным и счастливым?

Возможно ли противостоять злу или его следует осознать и искоренить? Можно ли уравновесить зло добром? Лексикон ненависти и убийства, игры в войну с их жаргоном – разве все это не оседает в скрытых слоях сознания? И если оно пустило там корни, то можно ли его истребить, укоренив также любовь и ответственность? Корни любви и ненависти растут рядом, соперничая друг с другом и откликаясь в зависимости от ситуации. Когда людей призывают воевать, приходит ответ от слоев сознания, хранящих в себе память о детских играх и впечатления о войне, ненависти и соответствующем эмоциональном возбуждении; это заглушает сигналы, предлагающие пути выхода из такой ситуации. Каждый слой сознания отвечает согласно своему содержимому. То, о чем люди узнали в детстве, заложено в одном из слоев сознания и отвечает, когда к нему обращаются. Другой слой, слой любви и ответственности, может лежать поверх слоя ненависти, игр в войну и тому подобного, может его покрывать, однако последний никуда не исчезает, он все равно присутствует. Его невозможно уравновесить; его следует либо искоренить, либо никогда не закладывать в сознание. Для его уничтожения требуется сознательное понимание, глубокое осознавание. Но лучше просто этот слой вообще никогда не закладывать.

– Однако, – ответил П.Р., – если разъяснять детям абсурдность и жестокость войны, то это сделает их особенными, не такими, как все. Они не смогут находить общий язык с другими детьми, их подвергнут остракизму.

Если вы не хотите отказаться от обучения детей в школе, в которой отсутствует разумное отношение к войне и играм в нее, или если не хотите рисковать, делая детей особенными, то есть отказываетесь платить эту цену, вы готовы содействовать следующей войне. Вы не можете следовать двумя путями одновременно, поэтому вы либо хотите, чтобы пришли ужасные бедствия, порождаемые войной, либо нет. Если нет, вы должны всей душой стремиться научить детей жить сострадательно, без соперничества, быть терпимыми, не быть жадными, а не учить их умирать и убивать.

Какова цель человека? Именно эта цель определяет, насколько окружающая среда пригодна и полезна. Если цель человека – стать послушным, социабельным, благовоспитанным существом, добропорядочным гражданином мира, соответствовать устоявшимся моделям поведения и так далее, возникает необходимость и в правильной среде. Тогда это соответствующим образом оформляется властями, специалистами, и человек становится всего лишь винтиком в идеальном механизме. Его это устраивает или, возможно, существует некий более мощный фактор, способный разрушить тот идеальный механизм?

До тех пор пока мы не выясним, какова истинная цель человека, окружающая среда должна оставаться вопросом второстепенной важности, поскольку цель сама выберет средства. Цель человека – найти вечное, реальное, быть вечно творческим. И без этого стать «хорошим», а не отщепенцем – значит просто приспособиться, просто стать прагматичным, а то, что удобно, пригодно, само по себе не имеет никакого значения. Машина пригодна не для себя самой, а для той цели, с которой ее используют. Можно ли с помощью окружающих условий формировать человека? Каким его хотят сделать? Если из человека сделать «хорошего» гражданина со всеми вытекающими отсюда последствиями, цель этого – не абсолютное, а сиюминутное, а сиюминутное не имеет никакого значения. Сиюминутное относится к прошлому, а прошлое обусловлено тем, к чему направлено его движение. Без цели сиюминутное не имеет ценности; но если цель создана человеком, она перестает быть чем-то вечным, поскольку человек ищет для себя [практической] пользы. Полезное не является непреходящим. Человек будет втянут в водоворот рождения и смерти, в водоворот существования.

Существование – не сама цель, оно – лишь средство для ее достижения. Должен ли человек обнаружить или сформировать эту цель? Если ее сформирует человек, она не будет реальной, потому что сам человек является не целью, а лишь средством ее достижения. Средства содержат в себе цель, но сами целью не являются. Цель должна быть обнаружена каждым человеком. Для того чтобы обнаруживать, открывать, следует быть свободным, а не обусловленным чем бы то ни было – хорошим или плохим. Сознание может приспособиться к любой обусловленности, но узнать, что такое реальность, оно может только тогда, когда оно свободно. Разве свобода не находится в самом начале, а не только в конце? Разве свобода нуждается в обусловленности? Не должно ли мышление освободить себя от обусловленности, чтобы свободно открывать реальность? Обусловливающим фактором является внешняя среда, созданная эго, и именно эго всегда лишает свободы сознание, мышление и чувство. Эго создает оковы, среду, в которой оно обитает, и разве оно не должно добровольно прекратить этот процесс, чтобы явилась свобода и принесла с собой реальность?

Однако может ли прекращение деятельности эго быть результатом его собственного усилия, его собственного желания или распоряжения, которые ведут лишь к его видоизменению? Или это прекращение – следствие глубокой осознанности и понимания причин, вызывающих появление эго? Разве это осознавание, понимание, зависит от обстоятельств? Обстоятельства могут помочь, но оно не зависит от внешнего. Зависеть от внешнего – значит порабощать мышление и чувство, внутреннее. Будучи порабощенными, зависимыми, мышление и чувство требуют изменения внешнего, обстоятельств, навсегда, таким образом, оставаясь изолированными, подневольными. Помня об этом, мудрый человек остается безразличным к обстоятельствам; он не ищет зависимости от них ради достижения свободы, ради осознавания и понимания. С самого начала он ищет свободы от желания, потому что желание в его многочисленных формах ведет к невежеству и страданию; оно – источник всех видов рабства. Желание, выражающее себя через чувственные удовольствия, мирские интересы, стремление к славе и личному бессмертию, должно быть уничтожено не с помощью внешних обстоятельств, а с помощью самосознания и самопознания, с помощью правильного мышления и понимания. Свобода от желаний выявляет вечное.

68

Бегство с помощью идеализма и бесчувственности

К. Р. рассказал, что десять лет назад был идеалистом, конфликтным, замкнутым, нервным, сидящим в своей ракушке, тревожным и боязливым, а сейчас, в середине своей жизни, старается приспосабливаться, взбадривая себя конфликтом, который способствует жизненному тонусу Возможно, он теряет свою чувствительность, но зато теперь забыл о страхе и чувствует себя уверенно. Это плохо – находиться в таком состоянии?

Не является ли состояние, в котором он пребывал десять лет назад, более ценным в сравнении с нынешним? Тогда он был неудовлетворенным, однако, несмотря на то, что, возможно, его поиски выхода были тщетными, он все же его искал. Разве тогда он не был более чутким, бдительным по сравнению с тем, каков он сейчас? Не являются ли чувствительность, бдительность главными условиями для обнаружении подлинного? Разве не должны ум и сердце быть устремленными, гибкими и активными? Разве взаимное раздражение, конфликт способствуют гибкости ума? При отсутствии понимания конфликт ослабляет ум и сердце; он может дать кратковременный толчок, оживляющий существование, но на ум и сердце он действует отупляюще. Любая стимуляция в итоге делает ум ленивым, бездумным, порождая привычку.

Мир с его конфликтами, которые мы сами же и создаем, следует познать через самого себя. Деятель и его действие не разделены, они одно: действие указывает на действующего. Мы являемся миром, мир «сделан» из нас. Если мы себя не понимаем, присутствуют страх, бегство, ракушка идеализма и исключительности, запутанность. Без понимания самого себя стимуляция конфликта, несмотря на свою ее привлекательность, превращается в наркотик; в этом нет глубокой адаптации, а лишь поверхностное стремление к удобству. Зависеть от окружающих условий с целью развития ума и сердца – значит делать последние бесчувственными, мелкими и никчемными.

Мышление должно перестать спасаться в идеализме и бесчувственности. И то и другое сковывает и может быть превзойдено только путем осознавания процесса и причин образования блоков. Благодаря постоянной осознанности познаются пути эго; это познание помогает формированию правильного мышления. Правильное мышление нельзя приобрести – оно приходит с более широкой и глубокой осознанностью. Оно – основа для формирования нравственности, основа свободы от желания. Поток осознанности течет к глубинам и покою мудрости.

69

Баш загроможденный ум

Р. С. рассказала, что ее разрывают противоречивые желания, что ее носит то туда, то сюда. Она полагала, что способна хранить покой, но уверенности в этом у нее не было. Ее беспокоила ничтожность ее жизни и постоянно ощущаемая тяжесть величайшей глупости – войны. Она хотела поговорить о смятенном состоянии, в котором находится.

Мы говорили довольно долго, она рассказывала о своих трудностях и переживаниях. Наконец, я спросил: «Не запутанность ли ваша проблема? Ваше состояние разбросанности и смятение объясняются отсутствием порядка и ясности. Разве вы не переживаете конфликт и разве не этот бесконечный конфликт изнуряет вас и вызывает ощущение ничтожности?»

– Да, – сказала она, – боюсь, это так.

Если конфликт не понят, он утомляет и сбивает с толку. Пока вы не выберетесь из путаницы, конфликт будет порождать лишь еще большую путаницу. И путаница продолжается только потому, что мы не знаем, как навести порядок. Следовательно, нашей проблемой теперь становится наведение порядка, а не устранение запутанности; путаница прекратится с появлением порядка. То есть по мере возникновения каждого конфликта следует пересмотреть ваше отношение к нему, узнать свою реакцию на каждый конфликт. Изучение откликов намного важнее, чем изучение предпосылок конфликтов, поскольку эти отклики покажут вашу способность к реальной оценке. Осознавайте свое отношение к каждому конфликту, свой внутренний отклик на все конфликты, каким бы тривиальным он ни был, и таким образом пересматривайте оценку, которую даете каждому конфликту. Окончательное отношение возникает не сразу, но если вы наблюдаете и глубоко осознаёте, вам начинает открываться полное значение каждого конфликта. Выбираясь таким образом из запутанности, вы создадите порядок.

Представьте, что один из ящиков вашего стола забит письмами. Вы сможете навести в нем порядок, если перечитаете все письма и определите свое отношение к каждому из них; в итоге некоторые письма вы порвете, а некоторые отложите, и так пересмотрите все письма, сохраняя одни и уничтожая другие. Через какое-то время вы снова пересмотрите то, что сохранили, после чего часть писем снова уничтожите. В результате в ящике будет наведен порядок и появится место. Ящик полезен тогда, когда он пуст. Подобно этому и ум полезен тогда, когда в нем есть свободное пространство, когда он не переполнен и не загроможден.

Позволю себе заметить, что ваш ум загроможден, в нем нет ни одного уголка, который был бы свободным и тихим. Отсюда смятение, разбросанность и усталость. Ваш ум становится «полезным» лишь тогда, когда в нем есть глубокие и просторные места тишины, поскольку только тогда возможно вечное творчество. Порядок освобождает место, но вы не сможете навести такой порядок без правильной оценки каждого конфликта. Если правильная оценка не состоялась, конфликт может вернуться и вести к дальнейшему беспорядку и путанице. Точно так же как после того, как вы написали письмо и отправили его, ум больше об этом не беспокоится, вы даете правильную оценку конфликту – и он больше не возвращается. И так же, как ум будет опять и опять возвращаться к незаконченному письму, будет возвращаться и нереализованная мысль или неверно, не полностью оцененный конфликт – опять и опять. Именно эти незавершенные мысли и без конца повторяющиеся воспоминания загромождают ум, затуманивая его и перегружая. Не пытайтесь их вытеснить из ума и сердца, но по мере возникновения каждой незавершенной мысли и каждого незавершенного чувства, по мере возвращения каждого повторяющегося воспоминания, какими бы банальными и глупыми они ни были, осознавайте их, изучайте, исследуйте, постигайте. Это понимание затрудняется, если вы отождествляетесь с ними, если судите их. Осознавайте их неизбирательно, и по мере того, как вы становитесь все более осознанными в их отношении – осознанными глубоко и основательно, – мысли и чувства достигают своего завершения, память расширяется и становится всеохватывающей, не точечной, а объемной. Таким образом, с помощью продолжительной и широкой переоценки ум и сердце становятся умиротворенными; приходит высшая мудрость, творческая пустота.

70

Думать – значит бояться

С. Т. сказал, что читал кое-что из того, о чем я рассказывал, и размышлял над этим, однако внутри себя обнаружил препятствие, каменную стену, с которой ничего не может поделать. Теперь он бьется о нее головой, но ему не удается ни разрушить ее, ни обойти. Надежда его покинула. Он хотел бы об этом поговорить, и, возможно, мы нашли бы способ разрушить окружающие его стены.

Он был серьезным человеком, так называемым интеллектуалом с проявлявшимися время от времени характерными самомнением и самодовольными умозаключениями. Он их не осознавал, но постепенно в ходе нашей беседы начал осознавать, и ему немедленно захотелось дать им логическое объяснение. Ему не терпелось получить результат, и я указал ему на то, что мудрость находится не в конце, а накапливается по пути. Чтобы стать мудрым, человек должен забыть о цели, о результате.

Необходимо иметь терпение, не следует быть жадным к результату. Если присутствует пассивное осознавание, оно помогает обнаруживать причины, из-за которых появляются ограждающие человека стены. Терпение – не то качество, которое следует развивать, но без него понимание будет затруднено. Терпение не приходит в конце, оно, скорее, должно глубоко восприниматься уже сейчас. Не пытаясь логически объяснять, без ищущего себе оправданий нетерпения просто оставайтесь спокойными какое-то время, чтобы почувствовать терпение. Ощутив необходимость в терпении хотя бы раз, человек обретает его навсегда.

Разве не следует понять мыслящего, делающего, того, кто действует? Его мысли, дела, действия нельзя изучать, отделяя их от него самого. Мыслящий – это мысль, делающий – дело, действующий – действие. Мысль раскрывает мыслящего. Мыслящий посредством своих действий создает хорошее и плохое, и это его связывает. Мыслящий сам создает свои страдания, свое невежество, свою борьбу. Художник пишет картину – картину преходящего счастья, горя, заблуждений. Почему он пишет эту полную боли картину? Это проблема, которую следует изучить, понять и устранить. Почему мыслящий думает свои мысли, из которых вытекают все действия? Именно это и является той каменной стеной, о которую он бьется головой. Если бы мыслящий смог себя превзойти, закончились бы все конфликты. Чтобы превзойти себя, он должен себя знать. То, что познано и понято, то, что выполнено и завершено, больше не повторяется. Именно повторение продлевает существование мыслящего. Так почему же художник пишет эту наполненную болью картину? Тому есть несколько основных причин, и одна из них – привычка.

Вследствие привычки, повторения, вследствие воссоздания мыслящий думает свои мысли, ведущие к невежеству и несчастью. Разве привычка – не бездумность? Осознанность приносит порядок, но не привычку. Устоявшиеся наклонности порождают привычку. Почему он бездумен? Думать больно; это причиняет беспокойство, это вызывает сопротивление, это может изменить направление его деятельности, которая может вступить в противоречие с установившейся моделью существования. Думать и чувствовать, стать осознанным – значит отправиться к неизвестным глубинам, и ум восстает против неизвестного. И так он переходит от известного к известному, от привычки к привычке, от шаблона к шаблону. Такой ум никогда не покидает известного ради открытия неизвестного. Чувствуя болезненность мыслительного процесса, в результате воссоздания, в результате привычки думающий становится бездумным. Думать – значит бояться, и таким образом он порождает шаблоны бездумности. Если думающий боится, его действиями движет страх. Он видит, что представляют собой его действия, и пытается их изменить, он боится своих собственных реакций, но действия – это тот, кто их совершает. И это значит, что думающий боится себя. Думающий напуган сам собой, думающий и есть причина невежества и страданий. Мыслящий может отнести себя ко множеству мыслительных категорий, но мысль – это мыслящий. Мыслящий и его старания быть, стать – истинная причина конфликта и заблуждения. Невежество и страдание – это сам мыслящий.

– В таком случае, – сказал он, – как мне превзойти все это, как выйти за пределы самого себя?

– Сэр, ваш ум недостаточно спокоен, чтобы оценить проблему, и при этом вы хотите выйти за его пределы, даже не поняв его. Сама проблема, если увидеть ее правильно, вдумчиво, содержит в себе ответ. Опять же, позволю себе заметить, что вы нетерпеливы, а жадность к результату не может быть ответом.

Как уже было сказано, думающий сам является и невежеством, и страданием, и страхом. Это вам о чем-нибудь говорит, сэр? По-видимому, нет, поскольку вы озабочены только выходом за пределы этого. Как мыслящий может выйти за свои пределы, если он сам невежественен? Он должен перестать быть таковым. Невежество и ненависть никак не могут стать просветлением и любовью. Невежество и страдания должны прекратиться.

– С чего мне начать их уничтожение?

– Напоминаю, что ваша мысль нацелена на результат, гонится за достижением, стремится избавиться [от одного] ради того, чтобы получить другое. Теперь послушайте. Вы так и не пережили потрясение от осознания того, что думающий, этот «вы», и есть яд; и все, что бы он ни пожелал и ни сделал, будет губительным. Как так может быть, чтобы осознание этого не вызывало у вас потрясения? В таком случае вы либо не считаете, что мыслящий, этот «вы», – это яд, либо находитесь в состоянии какого-то ступора. Вы все время соглашались, что мыслящий – это мысль, что они не отделены друг от друга, что они существуют одновременно. Если, глядя на эту гору, вы не откликаетесь на ее красоту и отдаете себе в этом отчет, осознание этого факта должно вызывать у вас потрясение, не правда ли? Аналогично этому вы можете понимать, что мыслящий сам является невежеством, но вас это не поражает – вы переходите к другим предметам. Вы сделали себя «удароустойчивым» вашими доводами, объяснениями, решениями, заключениями. Ваш собственный интеллект возвел самозащитные стены, ограждающие вас от открытий и спонтанности, от свободы и понимания. Интеллект никогда не найдет ответа. Но если вы позволите себе выяснить, почему вас не поразила мысль, что мыслящий – это страдание, вы разрушите ограждающие вас стены. Если вы будете жить с этим намертво застывшим интеллектом и не будете пытаться от него бежать, то однажды обнаружите, что каменная стена, о которую вы бились головой, исчезла. Вы стали бесчувственным и не позволяете себе осознать, почувствовать это. И только тогда, когда вас потрясет эта реальность – реальность бесчувственности, – начнет исчезать мыслящий и его мысль. Только тогда заявит о себе вечное.

71

Два способа принять горе

Т. Ю. рассказала о том, что ее не устраивают объяснения по поводу сына, которые ей пришлось выслушать от разных людей. Ее сына убили на этой войне, и, узнав об этом, она пришла в состояние крайнего отчаяния. Находясь в этом состоянии, она обратилась к ясновидящим, которые на словах описали ей состояние сына, то, как он теперь счастлив, и тому подобное. После этого она посещала спиритические сеансы, где ее сын как бы заявлял о себе, однако счастливее она от этого не стала. Затем она стала посещать религиозные группы, переходя из одной в другую. После этого она начала интересоваться перерождением и присоединилась к обществу, пропагандировавшему эту теорию. Однако ничто из этого ее не утешило. И еще она с грустью добавила, что политиков интересуют только избирательные голоса и «пушечное мясо». Она сказала, что это горе совсем ее измучило, и спросила, можно ли как-то понять смерть?

Разве утешение, которого она ищет, несет в себе понимание? Разве желание утешения не делает страдание поверхностным? Ободрение, утешение гасят страдание, оставляя на его месте лишь легковесный пепел. Ее блуждания в поиске утешения были напрасной тратой того потенциала, который содержится в страдании. Страдание – лишь симптом, это не то, от чего следует избавляться. Она переходила в поисках утешения от одной группы к другой, растрачивая, таким образом, умственную и эмоциональную энергию, необходимую для постижения горя.

То, что было сотворено, приходит к концу. Мы представляем собой результат, а не цель. То, что является результатом, всегда должно подвергаться изменениям, быть непостоянным. В том, что сотворено, нет никакого постоянства, но то, что не поддается разрушению, лежит за пределами преходящего. Смерть и рождение – это непрерывная цепь, которую можно разбить при нашем на то желании; это в наших силах – отказаться от них в любое мгновение и реализовать вечное, бессмертное.

Для достижения такой реализации нам нужны все мысли, вся энергия. Их нельзя тратить впустую. Поиск утешения отупляет мышление и чувства и растрачивает их на пустые объяснения и мнения. Разве такой растратой она не умаляет своего страдания? Если она хочет меньше страдать, значит, она ищет некое усыпляющее средство, и она непременно найдет его в том или ином виде, в той или иной форме бегства. Однако это никак не решает проблему ее боли, боли каждого, кто столкнулся со смертью. Объяснения, теории, верования и мнения приносят временное удовлетворение, отвлекающее мысль и чувство от богатств, открывающихся в страдании. С отказом от утешения, с отказом от преходящего удовлетворения, в жизни со страданием и его «приятием», с отклонением поверхностных соблазнов интеллекта само это страдание, сама эта ужасно болезненная пустота, откроет свои нетленные богатства.

Но есть, конечно, два пути приятия: приятие, ведущее к деградации, и приятие, ведущее к преображению. Принимать бездумно, интеллектуально, рассудочно – значит признавать себя побежденным, деградировать. Приятие, поскольку есть понимание пустоты интеллектуальных объяснений, понимание одиночества всякого страдания и позволение ему заявлять о себе, придавая значение его существованию, – такое приятие превращает страдание в несметные сокровища. Так же как заключенный принимает свое положение как средство преображения, – он может также бездумно против него восставать, становясь, таким образом, на путь деградации, – так и правильное приятие страдания само по себе становится наградой. Вы должны с ним жить, не перенося его болезненно, не лелея жалости к себе, не уходя в изоляцию и без

негодования. Вы должны жить с ним так, будто живете с опасным домашним питомцем – постоянно за ним наблюдая, стараясь понять его поведение, его намерения, следя за ним с бдительной осознанностью, оставаясь открытым к исходящим от него сигналам. Здесь нужна огромная гибкость, которая блокируется, когда мысль и чувство привязываются к какому-нибудь верованию, теории, переживанию или воспоминаниям. Именно эта простая гибкость несопротивляющихся ума и сердца приносит покой и радость, любовь и понимание.

Она ответила, что живет со своим горем уже много месяцев, что начинает от него уставать и становиться бесчувственной.

Разве эти усталость и бесчувственность не говорят о том, что она хочет свободы от горя, хочет избавиться от него? Она истощала свои мысли и чувства поиском утешения, что привело к бездумности, лишающей сил ее чувства. Утешение – это тонкий яд, которого следует избегать тому, кто мог бы понять и превзойти страдание.

Она долго молчала, нарушив, наконец, свое молчание словами о том, что теперь у нее возник проблеск надежды, а не утешения, и, возможно, ей удастся выбраться из этого изматывающего страдания.

Страдание, когда ему позволяют созреть, само находит свое разрешение.

72

Ловкий, все заранее знающий ум

Ю. В. рассказала, что, как за она собой заметила, говорит и делает то, что идет вразрез с тем, что она думает. Она знает, почему реагирует фальшиво, но все же это повторяется снова и снова. Она вполне сознает причины, заставляющие ее реагировать вопреки ее собственным мыслям и чувствам, однако обстоятельства вынуждают ее противоречить самой себе.

Она немного рассказала о своей жизни.

Все существование болезненно. Не слишком ли она развила свой ум, подобно многим другим? Она живет и движется в его тени. Разве он не занят постоянным контролем, цеплянием, оформлением, вычислениями? Она знает ответы на все свои вопросы, ее ум хорошо защищен. Она говорит, что знает, почему реагирует фальшиво; у нее есть объяснения собственных недостатков. Она себя проанализировала и поняла. Теперь ее ум хранит знание о самой себе. Именно ум все это выяснил и собрал.

Эта чрезмерная развитость одной части влечет за собой поверхностность, «умность», и когда эта часть укрепляется и поддерживается, возникает борьба, противостояние, антагонизм. Часть может дать только частичный ответ, а значит, не полный, не истинный ответ. Часть – не целое, часть не ведет к целому. Только тогда, когда часть утрачивает свою важность, можно увидеть целое. Поклонение части разрушает целое, поклонение части является идолопоклонством.

Чрезмерная стимуляция ума, его чрезмерное развитие, ведет к «умной» бесчувственности, к возникновению защитной скорлупы, которую следует разбить, чтобы пришло понимание. Именно этот ловкий, все заранее знающий ум с его заключениями, анализом и предвидением мешает ей освободиться. Она стала эмоционально окоченевшей, бесчувственной, вследствие постоянного интеллектуального анализа своей противоречивости – любой анализ может касаться только частностей, и поэтому он от ума. Таким образом, при возникновении фальшивой реакции эта реакция тут же подвергается анализу, который препятствует ошеломляющему озарению. Теперь же, когда она стала бесчувственной, невосприимчивой, ей следует начать безмолвно осознавать болтовню ума. Это молчаливое сознавание каждого малейшего нашептывания ума сделает ум бдительным, свободным от всей болтовни. Так восстановится чувствительность, а с ней возникнет потрясение, осознание тщетности, осознание бессмысленности конфликта своенравия.

«Как длительное наслаждение красотой приводит к усталости и апатии, так и слишком развитый и деятельный ум притупляет способность к пониманию. Таким образом, ваша проблема, с позволения заметить, не в том, как положить конец противоречащим самим себе мыслям и чувствам, а в том, как стать чувствительной, осознанной в отношении бессмысленности жизни, проживаемой в состоянии противоречия. Рассудок сам себя утомил, поэтому дайте ему отдых. Чувствуйте противоречия, а не объясняйте их; живите с ними мудро, с чувством. Безмолвно наблюдайте противоречие, не отождествляйтесь с ним, не оправдывайте его, но полностью его осознавайте. В этой безмолвной осознанности возникнут понимание и единение. Позвольте семени осознавания принести свои плоды».

73

Семья как средство заполнения вашей пустоты

В. У. сообщила, что у нее проблема, требующая безотлагательного решения. Она привязана к своей семье, является в какой-то мере собственницей, но не в отношении жизней и мыслей членов семьи, а в отношении их присутствия рядом с ней. Еще она сказала, что ищет свободу реальности. Религиозные учителя учили тому, что человеку следует разорвать все семейные связи. Она пыталась развивать непривязанность к семье, однако поняла, что для нее это слишком трудно. Следует ли ей стать абсолютно непривязанной, чтобы найти Бога?

Я спросил ее, почему она стремится к непривязанности. Потому, что так сказано в учении? Она ищет непривязанности ради обещанного вознаграждения? Какова причина ее борьбы за то, чтобы быть непривязанной? Это чья-то авторитетность заставляет ее считать, что это необходимо?

– Наверное, – сказала она.

Значит, она не ищет ухода от понимания, но традиция своим авторитетом принуждает ее совершать действие, к которому у нее нет глубокого интереса. Результат интересует ее больше, чем средства. Но разве не средства определяют цель? Если она не понимает значения, которое для нее имеет не-привязанность, то есть ли в нем тогда хоть какая-то ценность? Конечно же, нет. Если она следовала этому указанию слепо, эта слепота будет вести ее и дальше.

Она ответила, что следовала ему не слепо, но чувствует, что должна порвать со своей привязанностью. На этом настаивает ее учитель, однако она не знает, в чем состоит глубокое значение непривязанности.

– Да, – добавила она после минутного раздумья, – думаю, что в каком-то смысле я следовала ему слепо.

Почему она чувствует, что ей следует оставить привязанность к семье? Почему она к ней привязана? Не потому ли, что чувствует себя крайне одинокой в этом странном и неуютном мире?

– Да, я думала, что причина моей привязанности – общий дух всех членов моей семьи, однако я вижу, почему я привязана.

– Вы чувствуете, что семья поймет вас лучше, чем другие, что с ней вы можете быть самой собой, без глубинного сопротивления, без притворства и его бессмысленных борений. Вы привязаны, потому что вы в ней нуждаетесь. И эту потребность вы называете счастьем.

– Да, – сказала она, – эта потребность возникает из-за нашего несовершенства.

– Если позволите заметить, вы просто цитируете то, что уже было здесь сказано, но это не ведет нас к пониманию привязанности, этой потребности в существовании другого, и мы глубоко в этом увязли. Мы привязаны, ощущая болезненный страх. Почему возникает эта потребность? Не потому ли, что, будучи пустыми, убогими, несовершенными, одинокими, мы пытаемся заполнить одиночество своей семьей? Для заполнения этого болезненного вакуума вам нужна семья, потому вы и привязаны к ней. Если бы у вас не было семьи, вы пытались бы заполнить вакуум чем-нибудь другим, разве нет?

– Да, думаю, это так.

– Следовательно, ваша проблема не в том, как стать непривязанной, а в том, как найти нечто такое, что заполнило бы пустоту. Вы ищете средства спасения и хотите найти такой «заполнитель», который выполнял бы свою функцию долго. Вы пытаетесь заполнить одиночество семьей, другой – какой-то деятельностью, третий – развлечениями, четвертый – пристрастием к чему-то, пятый – знаниями, а шестой – идеей Бога или освобождения.

– Но разве не существует Божья милость? Разве она не заполнит пустоту?

– Пока есть пустота, этого не случится. Только с исчезновением вашего особого, известного вам пространства придет бесконечное. Каждый ищет пути заполнения свой пустоты в соответствии со своими наклонностями. Вы можете заполнять его семьей, другой – чувственными мыслями, кто-то еще – желанием власти, еще кто-то – благородными идеями, однако каждый озабочен удовлетворяющим его долговременным прикрытием. Один человек не выше другого. И тогда возникает вопрос, на который вы должны дать ответ: правильно ли заполнять пустоту семьей? Однако собственничество любого рода причиняет боль, и, чтобы уйти от этой боли, человек развивает непривязанность. Непривязанность становится еще одним средством прикрытия, маскировки, заполнения агонизирующей пустоты. Итак, может ли этот вакуум, эта пустота, вообще когда-либо быть заполнен? Существует ли хоть какой-то способ обогащения этой убогости?

– Конечно, он должен существовать, – сказала она.

– Давайте, пожалуйста, рассмотрим это внимательнее. Как бы усердно это замкнутое на эго пространство, это чувство крайнего одиночества ни заполнялось, оно продолжает оставаться пустым. Вы можете маскировать его любыми способами, но оно все равно присутствует. Вы можете заполнять его, следуя любым идеям ума, но этот вакуум никуда не уходит. А к тому, что, по нашему мнению, способно заполнить вакуум, мы отчаянно привязываемся. Потому что, если лишить нас этого средства, этого «заполнителя», мы становимся несчастными, начинаем горевать, поскольку эта пустота, это болезненное одиночество заявляет о себе снова. Разве этот вакуум не похож на разбитый сосуд или бездну, которую ничто не может наполнить?

– Однако, – сказала она, – должно быть что-то, что могло бы заполнить эту пустоту?

– Ничто не способно ее заполнить, как бы сильно вы ни старались. Вы можете забыть о ней на какое-то время, чем-то ее прикрывать, отрицать ее, но она по-прежнему будет присутствует под этой завесой. Это вполне очевидно. Пока не будет устранена причина, ее признаки будут проявляться всегда. Только если ум уверен в том, что заполнить пустоту, одиночество нет никакой возможности, он способен совершить собственное преображение, совершить революцию. Однако трудность заключается в окончательном уяснении того, что все попытки заполнить этот вакуум ведут к страданию и являются совершенно бессмысленными. Суть состоит в понимании этого, в постижении на опыте невежественной природы этих усилий. Из этого понимания придут порядок и ясность.

Когда мысль и чувство постигают, что эту пустоту нельзя заполнить никакими способами, тогда они способны понять, что ничего не могут с ней сделать, что все касающиеся ее мысли и действия не имеют существенной важности; и, что бы вы ни подумали и ни сделали в отношении этой пустоты, является лишь препятствием. И тогда ум успокаивается, и в этом покое стены, окружающие эго, создающие обособленное пространство, пустоту, одиночество, рушатся.

И тогда нет ни привязанности, ни отчужденности. Тогда семья, работа, предметы, созданные умом и руками, теряют свою важность; они становятся средством, а не целью. Они становятся средствами самопознания, правильного мышления, высшей мудрости. Однако для порабощенного ими ума существуют лишь приобретение и отказ, и эти оковы не разрушаются взращиванием непривязанности.

Беспокойтесь не о создании, а о его создателе, не о мысли, а о мыслящем. Тем, чем является мыслящий, является и его мысль, они не разъединены, они представляют собой нечто единое. Пока мыслящий эгоцентричен, огражден, его мысли и действия продолжают быть ограничивающими, связывающими. Старайтесь не просто избавиться от оков, а не дать разрастись мыслящему. Мыслящий с его мыслями должен прекратить свое существование. Пока существует мыслящий, его мысли неизбежно порождают невежество и страдание, потому что мыслящий продолжается в семье, в работе, в идеях. Мыслящий самоутверждается в своих творениях; отец становится рабом своего сына, поскольку его сын и есть он сам. Отождествление мыслящего с его мыслью должно полностью прекратиться. Когда мыслящий становится безмолвным, когда он прекращает свою болтовню, в этой тишине обнаруживается безграничное.

74

Прилагающий усилия, делающий выбор

В. К. рассказал, что уже много лет довольно регулярно занимается медитацией. Он изучил много видов медитации и старается их практиковать. Кроме того, он регулярно молится, следуя пути преданности. Его медитации включают в себя различные методы самодисциплины, или, скорее, он таким образом приучает себя к дисциплине, чтобы быть в состоянии выполнять медитацию. Однако после всех этих долгих лет он так и не смог достичь реальности, Бога.

Позвольте узнать, все эти виды того, что он называет медитацией, не направлены ли на то, чтобы оформить мысль по некоему предлагаемому ими образцу? Становление неким идеалом, превращение в нечто уже заранее обрисованное, выработка требуемых качеств – разве все это не связано с нашим собственным становлением или не-становлением? Разве не пытаемся мы в медитациях быть, становиться, либо не быть, не становиться? Наше усилие направлено на достижение, и без понимания этого старания чем-то стать оно может само стать препятствием, мешающим тому, что есть. Без понимания того, кто молится, его молитва может привести к иллюзии, не правда ли? Поэтому, не следует ли в первую очередь понять того, кто прилагает усилия, кто молится? Молитва и усилие бывают вознаграждены, однако соответствует ли награда реальности? Награда соответствует усилию, и пока тот, кто прикладывает усилия, себя не поймет, его усилие, его молитва не имеют правильной основы. Усилие и молитва находят свой ответ, но не могут ли они быть страхом, взывающим к страху, жадностью, взывающей к жадности? Этот ответ совсем не обязательно правильный, и, значит, без понимания того, кто прилагает усилия, того, кто молится, его мысли и действия не имеют основы для правильного мышления и действия.

Если вы не понимаете себя, у вас нет никакого основания, на котором можно что-то строить. Если отсутствует самопознание, построенное сегодня, завтра будет разрушено. В этом случае отсутствует всякая уверенность, есть только противоречие, страдание, невежество. Если же вы понимаете себя, вы понимаете все, целое. Без вас нет мира. Без вас нет меня. Вы – результат прошлого, всех отцов и матерей, так же как и я – результат всех отцов и матерей. Ваш отец – это мой отец, вы – это я. Вы есть этот мир. Тем, чем являетесь вы, является и этот мир. Без понимания себя, без самопознания, все знание – лишь неведение и ведет к страданию.

– Да, – ответил он, – я очень ясно это вижу. Я понимаю, что вы имеете в виду, говоря, что я – это мой отец. Это многое проясняет.

Таким образом, без самопознания, самосознания правильная медитация невозможна. Без осознавания мыслящего простое придание мысли другой формы значит не много. Осознавание, медитация – это самораскрытие. Чтобы делать открытия, должна присутствовать свобода от отождествления, от суждения, а это задача очень трудная. Суждение и отождествление мешают пониманию каждой мысли и каждого чувства. Такая свобода должна присутствовать с самого начала. Неправильные средства приведут к ложной цели; с помощью неправильных средств нельзя найти истину. С самого начала осознавание должно быть неизбирательным. Если тот, кто делает выбор, продолжает существовать, двойственность будет всегда – «я» и «не я», хорошее и плохое, и так далее. Посредством двойственности единство не достигается. Тот, кто прикладывает усилия, тот, кто делает выбор, должен быть понят и растворен. Прикладывающий усилия – центр накопления, но то, что накапливается, не реально. Этот центр, этот думающий, опыт и память должны быть растворены. Цель всего процесса осознавания или медитации – приведение того, кто выбирает, того, кто мыслит, к безмолвию.

– Как это осуществить? – спросил он.

Перед началом движения к результату мы должны понять суть самой проблемы, поскольку в ней уже содержится решение. С осознаванием самой проблемы расцветает ответ. Поиск ответа вне проблемы ведет к заблуждению.

– Вы хотите сказать, что в медитации я не должен искать результат? – спросил он.

Когда мысль ищет результат, ее не заботят средства. Если мыслящий озабочен своим достижением, он взращивает двойственность. Если цели хочет достичь прикладывающий усилия, он питает желание, а желание ведет к иллюзии и страданию. Если вы ищете результат, вы укрепляете эгоцентрическую память. В результат мыслящий привносит себя. Когда вы ищете результат, разве ваш ум не озабочен обретением, достижением, усилением накопительного центра? Разве это не усиливает переживающего и его переживание? Если вы ищете результат, разве вы не создаете время? А можно ли обнаружить вневременное, вечное, с помощью процесса, привязанного ко времени? Время должно исчезнуть, чтобы могло выявиться вневременное.

Итак, в чем наша проблема? В том, чтобы постичь мыслящего, а не просто видоизменить его мысли. Мысли и действия мыслящего отражают его самого. Мыслящий постигается через осознавание его мыслей и чувств. Вам не удастся обнаружить создателя, если присутствуют лишь суждения о его мыслях-чувствах-действиях; мыслящий открывается благодаря их отслеживанию. Благодаря продумыванию и прочувствованию каждой мысли и каждого чувства мыслящий открывается в каждой своей форме, в каждой своей ипостаси, в каждом своем образе. К нему ведут все нити мыслей и чувств, и, какими бы тривиальными и глупыми последние ни были, их следует отследить и понять. И тогда, когда все тонкие проявления мыслящего будут отслежены, изучены и поняты, еще и еще раз подвергнуты переоценке, мыслящий прекратит свое существование. Если листья и ветви дерева обрываются и обрезаются снова и снова, оно погибает. Если каждая мысль, каждое чувство и каждое действие продумываются и отслеживаются до конца, и, таким образом, постигаются, завершаются, тогда центр, мыслящий, становящийся, исчезает. Мыслящий перестает быть переживающим с его нетворческими накоплениями, воспоминаниями. И тогда мыслящий, достигнув состояния полного безмолвия, больше не накапливает и не отбрасывает; в глубокой мудрости тишины присутствует вневременное творчество вечного. Не рассуждайте об этом, не формулируйте этого, но осознавайте каждую мысль, каждое чувство и действие. Пламя осознанности сожжет все препятствия и блоки, и в этом пламени выявит себя реальное. И тогда это пламя, разрушив все оковы, останется самоозаренным, беспричинным, бессмертным.

75

Способности и таланты – опасные друзья

К. Й. в ходе своего рассказа сообщил о трудности, с которой столкнулся, пытаясь разобраться в себе. Ему удавалось лишь весьма умно скользить по поверхности, и это его очень утомляло и угнетало. Копать глубоко он был не в состоянии.

Когда он все рассказывал, я вдруг увидел его так, как мы видим разноцветные слои песка за прозрачным стеклом. И по мере продолжения рассказа он открывался все больше и больше. Затем он умолк, и какое-то время мы сидели, ни словом не нарушая возникшую тишину. Его можно было читать, как текст на книжной странице.

Вашему проникновению в глубь мешает слишком большая внешняя активность. Вы слишком увлечены своим умом, своим талантом к слову и изъяснениям, своей легкой и комфортной жизнью. Вы сидите в приятной, удобной норке, если можно так выразиться, и всякий раз, когда начинаете копать, зарываетесь в нее все глубже, ведь это приносит все больше удовольствия и вызывает состояние приятной летаргии. Ваши семья, друзья и окружение помогают делать эту норку вполне приемлемой и, поскольку сами довольны своими норками, хотят, чтобы и вы оставались в своей. Вы заключены в оболочку своих способностей и талантов, а они – опасные друзья. Они сами становятся своей же целью и ведут к большим несчастьям и страданиям. Ваша еда, ваша одежда, ваши манеры и удовольствия утомляют и отупляют вас, ум становится бесчувственным и теряет способность к быстрому пониманию. Как же можно проникать в глубь в таком состоянии?

Все это его поразило, и, резко вскинув голову, он сказал:

– Расскажите обо мне больше.

– Вы сами должны открыть себя для себя, мой рассказ о вас не имеет большого значения. Вы должны избавиться от всех причин, вызывающих у вас усталость и подавленность. Поверхностный уровень ума, будучи столь сообразительным и ловким, мешает глубоким слоям сознания, внутреннего ума, подняться на поверхность. Он создает препятствия по той причине, что может быть вовлечен в более глубокую и широкую деятельность, его может пугать возможность следования иному курсу, несущему волнения и поднимающему на поверхность тревоги и страхи. Спасаясь от пробуждения, он действует поверхностно, отупляя себя и создавая себе комфортные условия. Пока поверхностный слой ума, который активен сейчас, понимает, что внутренний ум откроется только после того, как он добровольно прекратит свою активность, он будет упорно этому сопротивляться. Если вы становитесь осознанным в отношении разнообразной деятельности поверхностного ума, видите его болтовню, его игры, его рассуждения и заключения, то благодаря такой осознанности приходит покой и ясность. Это может означать, что вам, возможно, придется отказаться от своих удобств, своих отнимающих силы механических мыслей, от всего нынешнего образа жизни. Для ясности и понимания глубокие волнения необходимы. Если вы хотите понять реальность, необходим внутренний накал, а не поверхностная, потребительская деятельность.

Благодаря этой постоянной осознанности сон со сновидениями уступает место сну, приносящему отдых и творчество.

– Я рад, – сказал он, – что вы упоминаете о сновидениях. Они меня беспокоят.

Бдительная осознанность в часы бодрствования делает возможным более глубокое понимание во время сна. Вначале, когда человек начинает развивать осознанность и она еще не стала постоянной, во время сна его беспокоит множество сновидений, поскольку осознанность причиняет беспокойство. Сновидения могут быть важными и неважными, и их толкование зависит от воображения, предубеждений и наклонностей человека. Но по мере того, как вы будете становиться все более осознанным в период бодрствования, продумывая и отслеживая до конца каждую мысль и каждое чувство, у вас не только будет меньше сновидений, но они даже не будут нуждаться в толкованиях, поскольку будут поняты и усвоены в полноте осознанности. Важно не толкование снов, а интенсивная осознанность.

Жаль тратить жизнь, в которой есть перспектива, впустую. Вместо ее распыления на внешнюю деятельность, на глупое умничанье, на словесные упражнения, не лучше ли, не полезнее ли было бы направить эту энергию одаренности на распознавание внутренней активности, которая является либо вредной, либо несущей понимание и счастье? Внешнее богатство быстро уходит, портится, и в итоге возникают конфликт и страдание. Внутренние сокровища нетленны, они ведут к блаженству вечного.

76

Будет поиск истинного, будет и хлеб

Й. З. спросил, почему я утверждаю, что к истине нет пути, что истина – это страна без дорог. Разве истина не дает определенности? Разве она не дает постоянной уверенности?

Все реки текут к морям, от количества наполняющей их воды зависит скорость течения. Маловодные ручьи быстро иссякают. Река же течет уверенно: она преодолевает любые препятствия и обходит любые преграды, или же прокладывает себе новый путь. Но она стремительно течет к морю. Когда ее воды вливаются в море, в его простор, в его безграничность, река, которая знала границы берегов, исчезает, поглощается.

В борьбе существования есть определенность и неопределенность, уверенность и ненадежность. Здесь мы ищем и создаем определенность, здесь мы уверены, здесь попадаем в конфликт хорошего и плохого, здесь познаем удовольствие и боль, рождение и смерть. На берегах есть пути и окольные дороги, и каждый путь дробится и множится. На берегах находится множество богов и их противоборствующих последователей. Там присутствуют заблуждение и шум множества суждений. Вся жизнь на этих берегах – борьба и страдание.

Море не где-то далеко. Мы полагаем, что оно далеко, поскольку создали цель. Именно цель порождает расстояние. Нет ни начала, ни конца, но жадность к достижению, к успеху ведет к постоянному становлению.

– Вы хотите сказать, у нас не должно быть цели, конечного предела?

Цель вдохновляет, когда настоящее не раскрывает своей безмерности, не дает себя понять, – лишь тогда цель становится чем-то привлекательным, спасением от настоящего. Настоящее вечно, и если вы не понимаете его значения сейчас, то маловероятно, что поймете в будущем. Невежество не преобразует себя с помощью мудрости, с течением времени, благодаря вдохновляющему присутствию цели. Оно должно раствориться в вечноприсутствующем. Когда оно возникает, его следует отследить, понять и таким образом растворить, и это действие присутствует всегда. Если листья и ветви дерева обрывать снова и снова, то дерево погибнет. Именно так следует «обрывать» невежество и страдание по мере их возникновения с помощью постоянного осознавания и понимания.

Такое понимание не обретается по прошествии какого-то времени, в отдаленной перспективе. Непонятое имеет продолжение, а понятое прекращает свое существование. Понимание не связано с накоплением [знания], – нет переживающего, который понимает. То же, что не завершено, живет в виде памяти, давая возможность длиться отожествлению, «мне» и «моему». То, что понято, завершено, прекращается, поскольку оно не оставляет следа, памяти. Понимание может существовать только там, где есть свобода, но не там, где рабство, не тогда, когда ум наполнен воспоминаниями. Цель, конечное достижение, порождает и укрепляет память, а память, или накопленный опыт, не приносит понимания. Накопление создает эгоцентрический центр, отделенный, замкнутый, а то, что отделено, никогда не бывает свободным, и, значит, переживающий совершенно не способен к пониманию. Переживающий постоянно переживает, а значит, переживающий вечно несовершенен. Он никогда не будет способен понимать, поскольку понимание присуще свободе.

Какое отношение к свободе могут иметь уверенность, определенность? То, что свободно, неизмеримо, оно находится за пределами всех сравнений, оно вне и выше всех противоположений. Он [гость], находясь в неопределенности, желает определенности, но разве не все существование неопределенно, небезопасно? Над нами довлеют смерть, болезни, старость, творящие недолговечность, однако в этом непостоянстве мы все еще ищем определенности. В смерти, тлении, преходящем мы ищем уверенности. Как же мы слепы!

– Однако мы определенно должны жить в этом мире. Кто обеспечит нас хлебом насущным?

При поиске истинного будет и хлеб, но, если мы ищем только хлеба, даже он будет отнят. Хлеб не является высшей ценностью; когда мы ставим его во главу угла, возникают несчастья, убийства, голод.

С помощью преходящего ищите вечное. К нему нет пути, потому что оно здесь всегда.

77

Память должна стать как пустая раковина

3. Э. рассказал, что во время бодрствования старался записывать, следуя предложенному методу, каждую свою мысль и каждое чувство. Это принесло интересные результаты и позволило многое понять. Также он пытался записывать – по пробуждении, конечно, – свои сновидения и мысли, приходившие к нему во сне, однако они были слишком фрагментарными, бессвязными и малочисленными. Его сны так или иначе были связаны со временем, и время стало для него чем-то важным. Можно ли ему поговорить об этом?

Он описал мне несколько своих снов и сказал, что обнаружил: по ходу отмечания всех мыслей и чувств остро заявляет о себе проблема времени. Временем на записи он располагает, речь идет о другом времени, о чем-то таком, что вызывает у него беспокойство и тревогу.

Не имеет ли он в виду так называемое психологическое время? Хронологическое время, последовательность событий, нетрудно понимать, поправлять, видоизменять или преобразовывать. Психологическое время понять сложнее, труднее. Блуждания сознания между прошлым, настоящим и будущим могут быть названы психологическим временем. Эти блуждания вызывают у нас наибольший интерес. Мысль и чувство снуют между временами, создавая новые структуры, новые события, новые надежды. И более всего мысли и чувства озабочены будущим. Какая-то их часть занята прошлым, какая-то – настоящим. Сознание охватывает время, оно само – результат времени, само время; следовательно, оно может предугадывать будущее и заглядывать в прошлое. Пролетая в самолете над извилистой рекой, вы с большой высоты можете видеть и лодку, и человека, скрытого за излучиной. Из лодки нельзя увидеть человека, находящегося на берегу за речным поворотом, но вам из самолета видны оба эти объекта. Для вас будущее – лодка, выплывающая из-за излучины в направлении человека, – и прошлое – лодка, проплывшая мимо человека и скрывшаяся за следующим береговым изгибом, – одно событие. Вы видите целое. Разве вы не можете подобным образом превзойти круговорот времени? Вы сможете превзойти его только тогда, когда сознание, мысль-чувство, вырвется из рабства времени.

Психологическое время – это память: «я был», «я есть», «я буду». Память же представляет собой незавершенные мысли, чувства и действия. Именно незавершенные мысли и чувства создают длительность, личность; и эта эгоцентрическая память усиливает себя своими собственными непрекращающимися требованиями и деятельностью. Она никогда не останавливается, чтобы понять себя, она занята изучением того, что находится снаружи, но только не себя.

Через дверь настоящего видится прошлое, прошлое же раскрывает будущее. Прошлое обусловливает настоящее, однако посредством настоящего прошлое может быть понято. Множество слоев памяти, сплетение сознания с временем, привязывает его к прошлому, настоящему и будущему. Мысль и чувство захвачены временем, сны и действия выявляют это рабство. Мысль и чувство не могут выйти за пределы времени. Сновидящий и его сны – это одно целое; чтобы толковать свои сны, тот, кто их видит, должен постичь себя. Чтобы постичь, он должен перестать отождествляться, поскольку отождествление ведет к страданию и заблуждению. Память, накопитель опыта, должна избавиться от своего содержимого. Память должна стать как пустая раковина. Для того чтобы мысль и чувство освободились от времени и памяти, каждое воспоминание, приятное или неприятное, должно быть изучено и завершено, поскольку содержимое памяти создает мыслящего, сновидящего.

– Из того, что вы говорите, можно, как мне кажется, заключить, что вы не придаете значения будущему, а в моих снах присутствует смутное беспокойство о будущем.

Подобно многим другим, вас, наверное, интересует, что вас ждет впереди; будущее выглядит заманчивее по сравнению с прошлым. Сны указывают на сновидящего. И будущее становится убежищем. Жертвовать настоящим ради будущего – значит приглашать несчастья и страдания. Без постижения прошлого посредством настоящего будущее не представляет большой ценности, поскольку будущее – продолжение прошлого, проходящего через врата настоящего, которое его преобразовывает.

Вас захватывает, не так ли, блуждание сознания во времени, челночное снование мысли и чувства взад-вперед в пределах временных рамок? И как бы сильно ни раздвигались эти рамки, мысль и чувство продолжают оставаться в пределах неких границ. Вам может быть известно ваше будущее, вы можете предсказывать какие-то события и тому подобное, но мысль и чувство все еще остаются рабами времени. Нескончаемая длительность памяти, времени – это не вневременное, не вечное. Тот, кто кует цепь отождествляющихся воспоминаний, прошлого, настоящего и будущего, должен прекратить свою работу и исчезнуть сам. И только тогда обнаружится вневременное, вечное.

Благодаря постоянному осознаванию всех мыслей и чувств происходит постижение множественных слоев сознания. Во время этого волнения и постижения приходят неважные и важные сны, мысли и чувства. То, что неважно, вскоре распознаётся и отбрасывается, а то, что важно, не обязательно должно быть как-то истолковано: с помощью интенсивного осознавания оно понимается и усваивается. Толкование бесполезно без постижения толкователя. В процессе осознавания, по мере открытия и постижения каждого слоя сознания, в период так называемого сна затрагиваются еще большие глубины, что обнаруживается затем в часы бодрствования. Таким образом устраняется разъединенность разных слоев сознания. Прекращается конфликт, но не стихийно, а потому, что всем желаниям – причине конфликта, невежества и страдания – приходит конец. С полнотой самопознания приходят покой и высшая мудрость.

78

Помогающий и тот, кому помогают

Э. была хорошим социальным работником. Она объяснила, что, поскольку состояние мира все ухудшается, следует проводить более серьезные реформы. Она сказала, что заинтересована в том, чтобы оказывать людям помощь, и что уже назрела крайняя необходимость в социальном преобразовании. Как она могла бы помогать наилучшим образом и в чем состоит ее ответственность? С этой кошмарной войной все лишь ухудшается. Она общается с таким большим количеством людей, а сделать ей удается так мало.

Она приехала издалека, была пылкой и разумной и рассказала о своей жизни, о неизбежной мелочности всех организаций – одних в большей, других в меньшей степени. Она проработала в них много лет.

Если она – тот, кто помогает, – и объект ее помощи идут в одном направлении, к одной и той же цели, у ее помощи будет правильная отдача. Но если ее цель отличается от цели того, кому она помогает, ее помощь будет использована неверно. Если она ищет установления мира, а те, кому она помогает, хотят чего-то другого, ее хорошими намерениями злоупотребят. Если она пытается помочь обществу избавиться от алчности, не следует ли ей сперва убедиться в том, что оно тоже желает идти в этом направлении? В противном случае не только ее усилия будут напрасными, но и само общество использует ее в своих целях. Чтобы помочь другому, вы должны быть уверены, что он хочет получить помощь с той же целью, что есть и у вас, а иначе он усилит себя вашей помощью, чтобы двигаться в том направлении, которое интересует его и которое может быть противоположным вашему.

– То есть вы хотите сказать, что мы не можем существенно помочь другому, пока его цели не совпадают с нашими?

Возможна ли какая бы то ни было взаимопомощь между миротворцем и солдатом? Они принадлежат к разным уровням мышления, к разным уровням социума; они могут встретиться в магазине, но у них разные друзья, они говорят на разных языках. Миротворец может понять солдата и может захотеть ему помочь, но только для того, чтобы побудить его оставить мир насилия. Солдат же примет такую помощь, только если он сам будет убежден в безумии насилия; в противном случае он захочет куда-нибудь упрятать миротворца, как человека, представляющего социальную опасность.

Подобно этому, если вы хотите реформировать общество, следует удостовериться в том, что оно тоже этого хочет, иначе вашу помощь, ваш пыл оно использует в своих собственных целях. Коллективная цель не отличается от индивидуальной цели. Желая мне помочь, вы должны выяснить, чего я хочу, а иначе каким образом вы мне поможете? Если между нами есть согласие, мы поможем друг другу, а не создадим препятствия. Но если вы не знаете, чего я хочу, и пытаетесь мне помочь, вы это делаете либо из чувства превосходства, которое ограничивает взаимопонимание, либо просто слишком увлечены своей деятельностью. Помощь другому совершенно невозможна, если имеет место гордыня знания, опыта, власти, каких бы то ни было притязаний; и также она невозможна, если в активности, в общественном служении вы просто ищете убежище от действительности. Чтобы помочь мне, вам следует знать себя, иначе вы ничем не отличаетесь от тех, кому помогаете. Разве не важно понять, прежде чем помогать? В противном случае ваше невежество усилит мое невежество.

– Да, это так. Я изучала социологию, и уровень моих знаний выше среднего. Поэтому я думаю, что знаю достаточно, чтобы быть полезной.

То есть, по вашему мнению, тот тонкий слой поверхностных знаний, которые были почерпнуты из книг, получены от ученых профессоров, решит наши проблемы? И вы считаете, что если каждый получит ваши книжные знания и информацию, то общество улучшится? Может ли грамотность излечить болезни мира? Нет ли у человеческого страдания более глубокой причины?

– Конечно, она есть, – согласилась она.

Познав и устранив эту глубокую причину, человек сможет избавиться от страдания. Где будет находиться ваша отправная точка, с которой вы начнете познание и растворение этой причины? В вас или в вашем ближнем? Даже для того, чтобы понять своего ближнего, вы должны понять себя. Далее нашей главной заботой становится растворение причины страдания; чтобы ее растворить, следует познать себя. Если намерение общества – растворение причины страдания и если это является вашим намерением, вы и общество, которому вы хотите помогать и служить, станете взаимно полезными. Тогда ваша помощь, ваше служение будут иметь смысл. Тогда реформы не будут приводить к очередным заблуждениям и нуждаться в новых реформах. Тогда служение будет не расхожим товаром, а будет совершаться из любви и самоотверженности.

На следующий день она пришла опять и спросила, почему она сама всего этого не видит. Она совершенно согласна со всем, что было сказано; однако почему это является чем-то таким, что ей самой не пришло в голову. Почему она так отстает в понимании?

Не потому ли, что она не осознаёт свою обусловленность, предубежденность и отождествленность? Без осознания своей обусловленности, как бы она ни старалась мыслить ясно, ее мысли будут затемненными, ограниченными. Подобно тому как человек в очках с цветными стеклами должен их снять, чтобы видеть без помех, тот, кто хочет мыслить правильно и ясно, должен стать осознанным в отношении своей обусловленности, своих препятствий. С их познанием его мысль и чувство ускорятся, что приведет к более глубокому и широкому пониманию. Правильное мышление невозможно без мысли, освобожденной от предубеждения и отождествления. Предубеждение – это форма гордыни, которая накладывает ограничения на понимание. Ум должен освободиться от всех оценок и сравнений, чтобы познать реальное.

79

Рубцы, оставляемые опытом

Б. рассказал о том, что занимается бизнесом и что, хотя он не так уж успешен в этом жестоком мире, в целом он вполне удовлетворен своими доходами, обеспечивая семью на уровне, соответствующем американским стандартам. Он рассказал о своей повседневной жизни, однако пришел не за тем, чтобы сообщить мне о своей скучной жизненной рутине, а чтобы разобраться, почему снова и снова с ним происходят одни и те же события. Эти события относятся к области эмоций и повторяются с разной периодичностью.

Не замечал ли он, что определенные мысли и чувства все время повторяются? Почему эти мысли постоянно возвращаются? Не потому ли, что они не завершены, не отслежены, не продуманы и не прочувствованы до конца, со всей полнотой и глубиной? Точно так же как незаконченная работа не оставляет ум в покое, пока не будет выполнена, каждые мысль и чувство, пока не получат своего завершения, обречены возвращаться раз за разом. Подавить эти повторяющиеся мысли и чувства сравнительно легко, однако это не значит, что мысль не вернется.

Он согласился, что пытался их подавлять, но они возвращались.

Если он до конца продумает и прочувствует все повторяющиеся мысли или чувства, завершит их настолько полно, насколько возможно, он обнаружит, что они больше не возвращаются. Потому что понимание несет в себе свободу. Таким образом, однотипные события возникают по той причине, что не были глубоко и полностью поняты и усвоены. Переживания оставляют следы, рубцы на сознании, глубоко пускают в него корни, и сознание становится грунтом для корней переживания, для памяти. Из этого грунта восходят ростки действий и реакций, а само сознание становится лишь складом, хранилищем. Так сознание утрачивает свое назначение – быть, обновлять. Опыт, оставляя следы, препятствует вечному становлению. Большинство наших переживаний создают время посредством памяти, следов, рубцов, и так опыт превращается в препятствие для понимания, для бесконечного творчества. Именно эти отпечатки создают сознание «меня» и «моего», условие, привязывающее к времени. И пока мысль и чувство будут привязаны к опыту, переживания или события будут повторяться, будут случаться снова и снова. По мере возникновения каждого переживания старайтесь его продумать и прочувствовать настолько глубоко и полно, насколько возможно. Это будет совершаться сразу или постепенно, в зависимости от содержимого сознания, которое может либо притуплять, либо прояснять осознавание.

– Если вы, сэр, будете так поступать с каждой мыслью и каждым чувством, не только с какими-то избранными из них, а с каждым, повторяющиеся события и переживания уступят место жизни без начала и конца. Страх смерти исчезнет, поскольку обнаружится вечная жизнь, вневременное становление.

Привязанность к переживаниям и рубцам, оставленным опытом, привязывает мысль и чувство ко времени, что создает эго, «меня». Мысль и чувство, принадлежащие эго, ведут к концу, несут смерть.

Прощаясь, он сказал, что слушал очень внимательно, и заметил, что то, о чем мы сегодня говорили, будет им понято. И хотя он не понял всего, о чем шла речь, уловил важность сказанного, и это будет действовать в нем как закваска.

80

Реформировать политику – значит впустую тратить мысль

К. спросил, почему так случилось, что я не участвую в политике; сам он в какой-то мере принимает в ней участие, поскольку чувствует, что политику можно использовать как инструмент для оказания помощи. Он пока еще не слишком в нее вовлекся, и, побывав на одной из бесед, ему очень захотелось узнать, почему у меня нет интереса к политике. Не является ли она важным средством, с помощью которого можно навести порядок в этом запутанном мире?

Он рассказал о том, что надеется сделать в сфере политики и сколь ужасно она коррумпирована, но поскольку он уверен в том, что может что-то в ней сделать, то надеется улучшить социальные условия. Он был живым человеком, уже понявшим кое-что и желавшим знать больше. Он немного рассказал о своей жизни.

Политика – это лишь одна из сфер жизни, и фокусировать на ней все свое внимание, как это происходит в данном случае, – значит поклоняться только части, а с развитием части возникают конфликт, заблуждение и противоборство. Часть никогда не способствует постижению целого. Политика помогает сосредоточивать мысль, но только в ложном направлении. Когда мысль направлена верно, политика занимает правильное, отпущенное ей место, в противном же случае она превращается в источник серьезной опасности. Без правильного мышления политика становится игрой в саму себя и роковой игрой для остального человечества. Тогда меньшинство манипулирует большинством, тогда ее дела подаются в таком же непогрешимом свете, как дела любой из церквей. И тогда коррупция становится ее неотъемлемой частью, поскольку она живет не за счет хороших источников, а за счет власти, авторитета, притеснений. Дела государства такие же, как дела личности. Государство и личность не отличаются друг о друга; тем, чем является личность, является и государство. Государство не выше личности, поскольку создается личностью и является плодом образа личности. И поскольку большинство людей пребывают в заблуждении, завидуют, стремятся к власти, жестоки, государство становится организованным насилием, организованной силой, организованным заблуждением и так далее, каким мы его знаем, и все это дает смертоносные результаты. Реформировать политику, деятельность государства – значит напрасно тратить, расточать мышление. Заниматься внешним признаком, следствием – значит продолжать плодить заблуждения, ведь только с искоренением причины приходят ясность и порядок.

Таким образом, истинно религиозный человек, мудрый человек, не станет беспокоиться о следствии, плоде, но будет интересоваться его создателем, творцом. Для такого человека озабоченность государством, правительством, политикой становится препятствием к своему собственному необходимому и основательному преображению и препятствием к открытию реальности.

– Однако, – возразил он с нетерпением, – на это ожидание, пока каждый станет святым, уйдет адова куча времени, а мир тем временем развалится на куски.

Конечно, мир уничтожит себя, медленно или быстро, соответственно росту алчности, насилия и вожделения. Он не узнает ни покоя, ни счастья, пока каждый человек не осознает срочную необходимость отказа от неприязни, похоти и невежества. На это уйдет много времени, если вы, задающий этот вопрос, глубоко осознаете, что вносите свой вклад в заблуждение и страдание мира своими мыслями, чувствами и действиями? Если вы всецело убедитесь в том, что полностью ответственны за несчастья этого мира, вас больше не будет волновать фактор времени. Вы будете озабочены искоренением тех кроющихся в вас причин, которые вызывают внешний конфликт, заблуждение и вражду. Вы не только станете искоренять жадность, неприязнь и вожделение в себе, но также будете распространять свое понимание. Вы мыслите в категориях времени, поскольку привыкли к постепенности, представляющей собой форму лени и невежества. Почему бы вам не мыслить и чувствовать прямо и просто?

– Хорошо, но что я тем временем должен делать?

Нет никакого «межвременья», это непрерывный процесс. Если вы согласны с тем, о чем мы сегодня говорили, не может быть никакого «межвременья»; вы энергично займетесь познанием себя. Благодаря самоосознанности и самопознанию приходит правильное мышление, именно правильное мышление принесет покой и радость. Никакой политик, никакое правительство не смогут их дать, их следует открыть в себе самом. Без них быть озабоченным делами правительства – значит создавать заблуждение и препятствовать познанию реальности.

81

Рассуждения о реальности или прямой опыт?

Д. рассказал о том, что написал книгу по метафизике, что изучал сравнительное религиоведение и его книга указывает путь к Богу. У него самого не было глубоких внутренних переживаний, но, прочтя огромное количество религиозной литературы, он пришел к убеждению, что должна существовать реальность, превосходящая физический мир. Затем он принялся рассуждать о природе реальности, поскольку ему было очень свойственно увлекаться рассуждениями.

Разве не важнее иметь прямой опыт, чем рассуждать о том, что должно быть пережито? Разве эти рассуждения не мешают переживанию? То, что может быть пережито, – не мыслимо, но, поскольку вы думали об этом, размышляли над этим, ум создал образец и формулировки, которыми сам же и был уловлен, и, следовательно, он больше не открыт к переживанию. Свобода, отрицаемая рассуждениями и представлениями, – необходимое условие для переживания. Не будучи свободным, вы рассуждаете как тюремный заключенный: он волен рассуждать о свободе, но он не свободен. Свобода гражданина деспотического государства состоит лишь в подчинении, но он не свободен. Вы вольны рассуждать о реальности, однако, поскольку вы не свободны, ваши рассуждения не будут иметь ничего общего с реальностью. Если вы станете свободными, в рассуждениях не будет никакой необходимости; будучи свободными, вы будете переживать. Таким образом, способность к рассуждениям теряет свою важность или даже становится своего рода препятствием к переживанию реальности. А теперь, если позволите спросить, не в том ли ваша задача, чтобы заняться освобождением ума от созданных им препятствий? Почему вы не беретесь за это, вместо того чтобы тратить энергию на рассуждения?

Все это его поразило, и какое-то время он сидел в молчании.

– Да, вы абсолютно правы. Я растратил свое мышление на рассуждения по одной простой причине, насколько я теперь понимаю. Я боюсь видеть свои препятствия, поскольку это, возможно, заставило бы меня предпринять определенные шаги, что могло бы вовлечь меня во всевозможные конфликты и волнения. Не буди лихо, пока оно тихо, и думаю, что это и есть та причина, по которой я ищу спасения в рассуждениях. До этой минуты я никогда этого не видел. Но как преодолеть конфликт?

Вы пересекаете мост, еще не успев к нему подойти, не так ли? Сейчас у вас нет никакого конфликта, это ваш ум его предвосхищает и пытается себя защитить, не правда ли? Поэтому он избегает конфликта, раньше делая это с помощью рассуждений, а сейчас совершая тот же трюк, но только на другой лад. Однако разве понять ум не важнее, чем понять конфликт, который он создает? Благодаря конфликту открывается работа ума. Благодаря мысли познаются пути мыслящего. Мы больше озабочены мыслями, тем, как их выражать, как изменять, улучшать, исправлять и так далее, но только не тем, кто их порождает, не мыслящим. Подобно тому как погибает дерево, чьи ветви постоянно обрезаются, угасает и мыслящий, когда каждая его мысль отслеживается, изучается и постигается.

82

Разве вы позволите себе быть убитым врагом?

И. свободно изложил свои взгляды и хотел получить однозначный ответ по поводу каждого из них. Он был человеком, привязанным к определенным политическим и религиозным убеждениям, и заходил лишь дотуда, докуда позволяла эта привязь, а она была не такой уж длинной. Он вился то внутри, то снаружи своих убеждений, создавая шаблоны, которые, по-видимому, его удовлетворяли. Он был заперт в этих шаблонах, ощущая ясность и сияя в их пределах; и не было никакой трещины, никакого выхода в стенах его укрытия. Он задавал вопросы, но не слушал ответы, поскольку его устраивали его собственные.

Он сказал, что плывет в жизненном потоке и не понимает тех, кто не погружается в эту меняющуюся творческую драму. Почему они отделили себя от полноты жизненного течения?

Разве не может быть так, что те, кто не причастен к этой полноте, считают такое проявление жизни совершенно неразумным и варварским? От человеческих существ ожидается, что они будут более рассудительными и разумными, чем звери, живущие в дикой природе; и если они будут пользоваться своим разумом, ход этой цивилизации, приведший к массовым убийствам, может быть изменен.

– Но разве это не естественно, – спросил он, – когда более сильный отталкивает более слабого, и разве война не грубое выражение этого факта?

– Насильственные методы еще никогда не приносили покоя этому миру; мирные результаты достигаются лишь с помощью мирных средств. Дружелюбие никогда еще не появлялось в результате насилия, применяемого к ближнему, даже если он мог вас убить.

– Мирная жизнь в этом мире будет возможна только тогда, когда одно-два государства вооружатся как следует самым современным оружием, тогда другие государства не посмеют напасть. Принудительный мир – единственное реалистическое средство в этом жестоком мире.

– Это правило разбоя, действующее на протяжении уже многих веков, и на смену одной войне приходит другая. Возможно, существует другой путь, путь любви и разума, но он требует личного пробуждения. Однако, поскольку каждый человек хочет чего-то достичь и загипнотизирован немедленным результатом, люди становятся рабами лозунгов и пропаганды.

– Вы разрешили бы врагу убить вас, не оказывая ему сопротивления?

– Да, возможно. Это зависит от того, насколько человек продвинулся на пути сострадания и непривязанности. Привязанность к немедленным ощутимым результатам должна быть отставлена в сторону, что требует постоянной осознанности и гибкого понимания. Вас научили убивать, но не жить. Ваша религия – не относящаяся к организованной церкви – говорит не убивать, а ваше государство учит убивать, и вы бездумно следуете самым легким путем, который и называете полноценной жизнью.

– Если мы не будем себя защищать, наш враг нас уничтожит, и наша свобода исчезнет.

– Вы создали врага своими ежедневными мыслями и делами, тем способом, которым обеспечиваете свое существование, а также своей жадностью. Нет иных врагов, кроме алчности и ложных путей мысли. Освободитесь от этого, и у вас не будет врагов. Станьте непривязанными, и вы узнаете, что такое сострадание и что оно – это то единственное, что способно принести покой. Вы говорите о свободе, но свободны ли вы сами? Может ли свобода быть подарена или отнята кем-то другим, каким угодно правительством? Если это так, это не свобода, и правительство, которое обещает ее вам, становится препятствием для свободы. Свобода является тогда, когда мысль освобождается от вожделения, недоброжелательности и невежества. Эта свобода – не результат окружающих условий, хороших или плохих, а следствие самосознавания и самопознания.

– Но у нас на все это нет времени, идет война, и ей нужно положить конец.

– Война внутренняя и внешняя – результат жадности, враждебности и бездумности, и у вас всегда будут войны, если вы не освободитесь от этих препятствий. С помощью дурных средств правильных целей достичь невозможно, результатом насилия станет еще большее насилие, но только не мир.

– Сначала избавьтесь от тех, кто устраивает беспорядки, кто агрессивен, и тогда наступит мир.

– Каждый человек ответствен за войну, агрессию, отсутствие покоя; вы сможете избавиться от всех? Кто вы такой, чтобы избавляться от агрессора, если сами агрессивны, если своими мыслями и поступками порождаете агрессию? Гордыня губит понимание. Если каждый из нас задумается об этом, тогда, возможно, мы найдем ответ, поскольку непредвзятая непривязанность приносит большое понимание и любовь. Без сострадания нет выхода из этого заблуждения и страдания. Схемы и планы интеллекта, будучи ограниченными и неполными, никогда не могут быть правильными, поэтому никогда не осуществятся, и они также препятствуют объединению человечества. Поверхностные проекты, направленные на сплочение человечества, предлагающие это сделать с помощью единого языка, с помощью экономического и социального законодательства и так далее, не позволяют искоренить внутренние причины, порождающие неприязнь и конфликт между человеком и человеком. С самопознанием приходит правильное мышление, которое одно лишь кладет конец раздору и страданию.

– Однако все это вас изолирует, а я хочу чувствовать всю полноту жизненного потока.

– То, что вы называете полнотой жизненного потока, невежественно и способствует постоянно растущему заблуждению и кровопролитию. Понимание приходит благодаря осознаванию невежества, и в этом нет никакой изоляции. Любовь – не изоляция, изоляция – это привязанность к имуществу, людям и определениям. И при том, что вы хотите быть в центре полноводного потока, в своем сердце вы себя обособили, поскольку привязаны к схемам и определениям собственного ума. Несмотря на то что вы погружаетесь в так называемый жизненный поток, сердце ваше пусто. Шум ума отвлекает, как и шумный поток жизни. Вы просто ищете спасения от собственной пустоты. Страх пустоты приводит к изоляции. Страх способствует отвлечению, но приумножение отвлечений не ведет к радости и покою.

83

Дилеммы учителя

Ф. была обеспокоена войной. Она никоим образом не хотела ее оправдывать или поддерживать, какими бы ни были коммерческие выгоды, получаемые в ходе войны, или те преимущества, которые она даст после своего окончания. (Ее сын служил в армии.) Она пришла к такому выводу после прочтения некоторых бесед и посещения последних бесед в Охае. Она не желала мириться с войной и ее причинами.

– Моя проблема – это мелкие повседневные конфликты. Следует ли мне, учителю, побуждать учеников к соперничеству? Когда я так поступаю, это приводит к самым разным психологическим конфликтам, к росту амбиций, тщеславию и жестокости. Я стараюсь этого избегать, однако внутри сопернической системы это дается с трудом. Я могу грамотно уходить от этого на своих уроках, но другие преподаватели поощряют соревновательность, которая дает свои результаты. Эти результаты нравятся и родителям, и детям, а школа ими гордится.

– Мышление, основанное на соперничестве, ведет к вражде, а поскольку на этом основана вся общественная структура, поддерживаемая религией, в которой также присутствует дух сравнивания и соперничества, человек должен либо отказаться от путей общества, либо двигаться вместе с ним, идя на компромисс, принимая участие в реформах и доработках. От вас зависит, по какому пути вы пойдете, а ваши искренность и понимание откроют путь вашим действиям. Высшая форма мышления – несравнивающая, несоперническая, и, развивая ее, вы увидите, что она дает свой эффект без вашего беспокойства о результатах. Правильное мышление рождает соответствующую ему деятельность, и намного важнее, не правда ли, заботиться о правильном мышлении, чем об исправлении последствий [неправильного]?

Когда образовательная система общества основана на том, что думать, а не на том, как думать, тогда в ней нет места правильному мышлению, но тот, кто беспокоится о правильном мышлении, найдет правильные средства существования и самовыражения. Мы можем не желать поддерживать войну, однако косвенно поддерживаем ее жаждой наживы, недоброжелательностью и глупостью. Существовать – значит взаимодействовать, и поскольку изолировать себя невозможно, существование становится болезненным. Пока мы не обнаружим реальность посредством самопознания и правильного мышления, из этой боли существования выхода не будет. Просто рассудок и логические заключения препятствуют обнаружению истины, и все же рассудок должен возрастать до тех пор, пока сам себя не превзойдет, поскольку пути обычного рассудка ведут к разочарованию.

– Есть еще одна трудность. Насколько человека должны интересовать жизненные мелочи? Я заметила, что меня волнует правильность вещей. Мой ум обеспокоен этим в значительной степени, поскольку я по своей природе педантична.

Когда ум суетливо беспокоится о мелочах, о малом, он склонен упускать из виду целое. Это одна из черт ума, не правда ли, – теряться в мелком, тривиальном, придавать значение второстепенному. Постоянно оценивающий ум никогда не свободен для переживания реальности. Конечно, трудно найти срединный путь между увязанием в деталях и размытым видением. Осознавание истины принесет простоту. В этой простоте заключен реализм. Озабоченность мелочами без осознания истины говорит о тривиальности ума. Мелочному уму трудно увидеть свою собственную мелочность, он вечно находит извинения своим пустым занятиям. Когда он перестанет рационализировать и, значит, станет полностью осознанным, свободным от сравнений, его мелочность покинет его, как мертвый лист живое дерево.

– Есть еще кое-что, что я хотела бы обсудить: следует ли человеку избегать общественной жизни? Я имею в виду вечеринки и тому подобное.

Любые виды отвлечений, политика и вечеринки – распыление ума. Общественные и политические разговоры, хотя и собирают внимание, – пустая трата мысли, это сосредоточение в ложном направлении. Если человек придает значение времяпрепровождению в компаниях и тому подобному, то это говорит о желании убежать от себя, от убогости своего собственного существования, не так ли? Как человек может быть бдительным, медитативно осознанным, если он ведет ночной образ жизни? Такое легкомыслие ведет к апатичности, отупению и нервным расстройствам. Сосредоточенная энергия необходима для открытия и переживания реального. Любого рода отвлечения становятся препятствием.

84

Смогу ли я найти Бога в окопе?

Дж. был очень молодым солдатом. Он был религиозно обусловленным, очень пылким, устремленным и страстно желающим во всем разобраться. Он не испытывал восторга по поводу службы в армии, но был призван. Он сказал, что много читал и в итоге запутался. В своем городе он беседовал с несколькими видными «лидерами мнений», и они сказали ему, что война – печальная необходимость, что он должен воевать за демократию и так далее. У него же самого не было уверенности по этому поводу.

В чем он не уверен? Возможно, речь идет о вопросе убийства и неубиения?

– Да, – ответил он.

Религия учит вас любить своего ближнего, не убивать, однако государство требует, чтобы вы убивали за свою страну, за идеологию и так далее. Вы пойманы этим противоречием. Вас беспокоит это противоречие?

– Да, очень, это одна из проблем.

Давайте сначала рассмотрим ее. Если она вас остро беспокоит, вы должны обдумать ее серьезно. Никто не может решить это противоречие за вас, никто и не должен, вы должны сделать это сами. Вы не успокоитесь, пока сами не проясните для себя это столкновение мнений. Обстоятельства, друзья и советы могут помешать вам понять эту проблему. Но если вы ее замнете – теперь, когда ее увидели, – оправдываясь обстоятельствами, теоретизируя ее или боясь иметь о ней свое мнение, это приведет к еще большему заблуждению, причинит еще большую боль. Подумайте над этим очень просто и очень прямо: можно ли достичь правильной цели с помощью ложных средств? Не следует ли задействовать правильные средства для правильных целей? Может ли убийство обеспечить мир?

– Даже если на нас нападают?

– Подумайте над этим очень просто, даже если кажется, что это – убийство и неубиение, нападающий и объект нападения, друг и враг – очень сложная проблема. Если мы сможем думать очень непосредственно, просто, мы принесем покой себе и миру. Непосредственное понимание – высшая форма разумности. Если бы так называемый нападающий был вашим другом, вы опять-таки должны были применить правильные средства. Если вас интересуют правильные средства, нет ни друга, ни врага. Если бы вы и я хотели, чтобы между нами царил мир, то для искоренения причин вражды – ненависти, насилия, глупости – нам следовало бы применить правильные средства. Подумайте надо всем этим без какой-либо предвзятости, и вы обнаружите истину. Не будьте зависимы от других и не перегружайте себя фактами и расхожими мнениями. За пределами фактов и знаний, над ними, находится понимание, приходящее с правильным мышлением, а правильное мышление приходит с самопознанием. Начните очень просто; начните осознавать свои мысли и чувства, старайтесь их понять, старайтесь выйти за их пределы предельно глубоко и далеко. Понимание затрудняется, если вы судите или сравниваете, принимаете или отвергаете, и, поскольку ум занимается этим постоянно, старайтесь узнать, почему он так обусловлен. Вырвитесь из этой обусловленности. Не может быть никакого покоя, пока не обнаружится истина.

– Вы думаете, – спросил он, – я смогу найти Бога в окопе?

– Если вы ищете Его, то будете не в окопе.

85

Ответ не содержится в сиюминутном

X. сказал, что он революционер; он также сказал, что хочет добиться немедленных результатов, поскольку в них есть срочная и безотлагательная потребность. Он пострадал за свои убеждения, и идея освобождения страны от чужеземцев является не просто теоретической; не потому, что он был предубежден против них, но потому, что захватчики притесняют и эксплуатируют людей и препятствуют их экономическому процветанию. Как и многие другие, он был верующим, однако сейчас все это отбросил, а его религией стала политика.

Я спросил у него, почему политика заняла место религии.

– Я не полностью от нее отказался; религия находится на своем месте, но она не дает быстрых результатов. Для голодающего Бог не является ближайшей заботой. Сострадание, братство – все это прекрасно, но капиталист, землевладелец, остается, эксплуатируя и порабощая людей. Такую систему надо искоренить, и политическая деятельность и организация с их практицизмом – это выход из существующего хаоса.

– Безусловно, угнетение и эксплуатация должны прекратиться, но простая замена одного эксплуататора и притеснителя на другого, какого бы он ни был цвета или национальности, – это в высшей степени напрасная трата мышления и энергии.

– Да, но мы используем всех в наших целях. Мы используем яд, чтобы избавиться от яда. Цель оправдывает средства.

– Разве средства не изменят цель?

– Возможно, но мир не может быть совершенным. Однако результат, которого мы достигнем, наверняка будет лучше, чем нынешнее бедствие.

– Ради воображаемого улучшения вы хотите пожертвовать тысячами, уничтожая их, тогда как ваши цели неопределенны и лишены творчества. На словах вы можете давать гарантии, но с привлечением ложных средств желанные правильные цели будут искажены, что принесет людям еще больше страданий и разочарований.

– Не исключено, но ведь вы не поддерживаете теперешнее положение вещей, не так ли?

– Только совершенно темный человек поддерживал бы такое, вы так не думаете? Способы нашего мышления и поведения должны радикально измениться, поскольку человека никогда не удовлетворят одни лишь политические меры, сиюминутное проходит быстро. Без понимания сиюминутного по отношению к безвременному сиюминутное теряет смысл. Человек не живет исключительно в сиюминутном; он не живет в вечном настоящем, и именно потому, что надеется, планирует, строит замыслы относительно становления, преуспевания, он создает несчастье. Вы строите планы ради сиюминутного, временного устройства, насколько бы оно вас ни удовлетворяло, но разве этого достаточно? Разве человеку не следует искать, применять высшую разумность, чтобы выйти за пределы сиюминутного? Это не означает отрицания сиюминутного. Напротив, оно обретает смысл только в связи с чем-то большим по сравнению с ним. Само по себе оно мало что значит.

– Хлеб слишком много значит для голодающего человека, без него вас не будет.

– Значит, дело в том, что хлеб – первая необходимость, а все остальное следует за ним. Проблема в том, что вы не революционер; в вас нет мятежа. Будь он у вас, вы бы поняли.

– Мы хотим незамедлительных действий, и на данный момент политическая, экономическая деятельность – настоятельная необходимость. В эту деятельность человек должен вложить всю свою энергию и мысль.

– Вы превращаете политику в новую религию, не правда ли? Но, поскольку сама по себе она не является целью, вы навлекаете еще большие беды. Политическая деятельность и экономические меры, конечно, собирают внимание, но в ложном направлении.

– Что вы хотите, чтобы мы делали? Чтобы позволили эксплуатации и притеснениям продолжаться и дать им отступить в темные глубины нашего сознания? Или чтобы мы стали йогами? Вы ведь не предлагаете бездействовать, не так ли? Вы хотите сказать, что политические и экономические меры недостаточны?

– Да, в каком-то смысле, и даже больше того. Когда весь ум и деятельность подчинены сиюминутному, когда власть, получаемая с помощью политических и экономических приемов, становится целью, когда хлеб и имущество становятся самым важным, когда счастья ищут в материальных ценностях, что будет в итоге? Еще большая незащищенность, еще большее несчастье, еще более страшные катастрофы: войны, революции, кризисы и тому подобное. Вы хотите избежать этого, однако, придавая значение сиюминутному, лишь прокладываете путь для новых бед. Сводя свою мысль к общественным и политическим мерам, сколь бы ни были они хорошими, не отодвигаете ли вы на второй план нечто куда более значительное – то, чем жив человек? Если мы это обнаружим и утвердим, наши человеческие взаимоотношения, политические и социальные, более не будут конфликтными и антагонистическими.

– Это политическая и индустриальная эпоха; верховодят политик, социальный технолог и экономист, и люди их поддерживают. Это их мир, и сейчас в нем нет места для идей вроде ваших.

– То, что у власти политики и экономисты, и то, что над людьми они взяли лидерство, является гарантией новых войн и катастроф. Вы этого добиваетесь?

– Конечно, нет, но что человек должен делать? По вашим словам, индустриализация может вести к дальнейшим войнам, но без нее мы навсегда останемся бедными.

– Смерть из-за машин или бедности. Но разве не существует иного подхода? Жить в этом мире, не будучи суетным? Отвести индустрии положенное ей место и не позволить ей узурпировать высшую роль? Этого можно достичь только тогда, когда подлинное ищут не в том, что создано руками или умом человека. Пока политики и экономисты будут оставаться лидерами и учителями людей – посредством церквей, рекламы, посредством всех видов пропаганды, – катастрофа будет следовать за катастрофой, несчастье за несчастьем. Ответ содержится не в сиюминутном, а в вечном настоящем.

– Нас беспокоит выживание, и мы можем выжить только тогда, когда угнетатель и эксплуататор будут устранены, и революция, имеющая план, – решительное средство избавления от них.

– Это не революция, если она сама озабочена сиюминутным. Такой подход лишь множит всевозможные группы эксплуататоров и притеснителей, но мы снова говорим без понимания. Если вы сможете отказаться от религии силы и крови с ее догмами и убеждениями, вы найдете надежное решение проблемы человеческого страдания, в противном случае вы будете заниматься манипуляциями в мире конфликта и мучений.

– Вы имеете в виду, что мы должны любить и прочее в этом роде? Боюсь, это непрактично. Это никогда не имело успеха и никогда не будет его иметь в этом суровом и безжалостном мире. Покоя можно добиться только с помощью силы, поскольку мы – дикие животные.

– В этом-то и дело. Вы хотите утвердить мир с помощью насилия. Как же это абсурдно! Любовь и доброжелательность – это не просто сантименты; их пути просты и ведут на удивление далеко, но хитроумному интеллекту понять это, видимо, не под силу. Интеллект требует цену – кровь, власть, возмездие, а любовь – нет.

86

Образованная раковина нашей обусловленности

Дж. сказал, что хотел бы поговорить о своих снах. Ему снилось много снов: какие-то из них были очень глупые, какие-то – интересные и примечательные, какие-то – очень тяжелые, и были также сны умиротворяющие и светлые. Он был молод, чувствителен и обладал богатым воображением. Он сказал, что учится в колледже и что это самый неприятный момент, поскольку его не устраивает рутина университетской жизни. Он также подрабатывал и надеялся заниматься писательством, хотя пламя этого желания еще не разгорелось в нем в полную силу. Внешняя деятельность не уменьшала потока его сновидений, хотя и замутняла их. Не будете ли вы так любезны поговорить об этом?

Жизнь – это исследование сознания. Жизнь без самопознания болезненна. Большинство из нас смутно знакомо с внешними слоями сознания; в отношении более глубоких слоев мы либо несведущи, либо намеренно пропускаем мимо ушей их подсказки или неправильно толкуем их указания. В этой раковине сознания мы живем, действуем, видим сны, что-то создаем, наслаждаемся и страдаем. Это сознание с его многочисленными слоями, поверхностными и глубокими, представляет собой результат образования, обусловленности, является следствием прошлого. Внутри этой образованной обусловленности одни сознают ее поверхностные слои, другие – ее глубины; а в ком-то, благодаря постоянной осознанности, течет непрерывный поток взаимодействий между многими слоями сознания.

– Вы хотите сказать, – спросил он, – что есть нечто другое, какое-то другое состояние за пределами образованной раковины нашего сознания, как вы это называете?

– Это следует пережить, а не рассуждать об этом. В пределах этой образованной раковины катятся волны времени, прошлого, настоящего и будущего, находятся сновидящий и его сны, происходит двойственный процесс конфликта приятия и отрицания. Внутри этой раковины сновидящий занимается вечным обусловливанием, поскольку сам сновидящий является раковиной. Он вечно приспосабливается, манипулирует внутри созданной, образованной раковины. Его значимые сны указывают на необходимость наведения порядка в отношениях, в прояснении некой проблемы или развитии мышления.

– Я могу это понять, – сказал он, – но как разбить эту возникшую раковину?

– Давайте выясним, почему вы задаете этот вопрос. Разве вы не горите желанием и, если можно так выразиться, не жадны к тому, чтобы пережить то, что находится за пределами раковины? Вы соглашаетесь, приняв во внимание сказанное, с существованием состояния, которое не сознаете, и именно это приятие – отрицание этого состояния. Но если присутствует осознанность в отношении обусловливающей раковины и ее процессов, есть возможность ее разрушения.

– Вы имеете в виду, что следует проанализировать свою обусловленность и таким образом ее разрушить?

– Путем анализа вы ее не разрушите, разрушить ее можно только с помощью осознавания, поскольку при анализировании всегда присутствуют наблюдающий и объект наблюдения, сновидящий и его сны. Следовательно, продолжается двойственность, и это защищает образованную раковину от разрушения.

– Тогда что вы подразумеваете под осознанностью? – спросил он.

– Осознанность – это понимание без отождествления. Когда ум принимает или отвергает, сравнивает или судит, тогда начинается процесс анализа – мыслящий наблюдает свою мысль. В процессе анализа мыслящий и его мысль разделены.

Осознавание безмолвно и неизбирательно, в нем прекращается сравнение и вынесение суждений. Несмотря на то что мы отделили мысль от мыслящего, благодаря постоянному осознаванию мыслящий и его мысль объединяются и переживаются как целое. Мыслящий и его мысль неразделимы, как неразделимы огонь и тепло. Осознанность – это понимание причин и следствий, а также процесса двойственности. Когда есть неизбирательное осознавание этих двух процессов, мыслящий и его мысль переживаются как одно целое. В мгновение этого переживания образованная раковина обусловленности раскалывается. Таким образом, благодаря постоянному осознаванию каждой мысли, каждого чувства и действия происходит интеграция всех слоев сознания; это интегрированное понимание разбивает раковину вдребезги. В этом процессе интеграции, или медитативной осознанности, сны обретают совершенно иное значение. Такое осознавание во время бодрствования делает сны ненужными, и по мере того, как оно становится все более ясным и чистым, приходит состояние бытия, представляющего собой высшее блаженство и мудрость. Оно лежит за пределами всех выражаемых словами смыслов.

– А каково значение памяти во всем этом? – спросил он.

– Для большинства из нас память представляет собой живой организм; мы ее питаем и лелеем. Посредством мысли, чувства и действия мы вплетаем в память нить отождествления. Память и есть эта образованная раковина обусловленности.

– Но вы, конечно, не хотите сказать, что мы должны избавиться от памяти?

– Память должна быть подобна раковине, не содержащей в себе живого организма, то есть того, кто отождествляется.

– Но это же невозможно! – воскликнул он.

– Вы это утверждаете, не проверив на опыте и не пережив этого. Мы мыслим в пределах образованной раковины, в пределах созданного. Только тогда, когда эта обусловливающая раковина будет разрушена, обнаружится нетварное.

– Похоже, что то, о чем вы говорите, открывает огромные возможности, и я должен очень хорошо это обдумать.

87

Успешность – несчастье и для вас, и для других

Дж. сказал, что хочет быть более интегрированным и что ему не удается легко сосредоточиваться даже на вещах, которые вызывают интерес. Он теряет терпение, и концентрироваться ему чрезвычайно тяжело. Он сказал, что пробовал заниматься многим, но ни в чем не преуспел. Он может работать с простыми и открытыми людьми, однако ему трудно с людьми высокомерными, с так называемыми интеллектуалами. И поскольку число таких людей с их интригами и гордыней растет, он решил, что ему нужно уметь концентрироваться и объединяться с людьми. Ему посоветовали походить в группу, где изучали медитацию. Он туда пошел, и ему сказали медитировать на любви; все это звучало настолько глупо, что больше он туда не возвращался. Для него крайне важно уметь вписываться в коллектив. Он сказал, что потратил уйму времени, обсуждая все это с разными психологами. Он не может успешно справляться со своей работой; он хочет заниматься чем-то совершенно другим, не тем, что он делает сейчас, поскольку теперешняя работа – лишь способ зарабатывания на жизнь.

– Мне интересно, на самом ли деле вы хотите уметь объединяться с другими. Это так?

– Конечно, это так, – ответил он.

– Вы сказали, что, занимаясь определенным делом, общаясь с определенными людьми и концентрируясь на определенных мыслях, вы находите единение с другими возможным, но почему оно не возможно всегда? Значит, должно присутствовать сопротивление совместной деятельности. С чем оно, по-вашему, связано?

– Думаю, какое-то сопротивление есть, но мне пока не удалось понять, что оно собой представляет.

– Не страх ли с его противодействием мешает объединению? Не возможность ли того, что в результате полной интегрированности в коллектив вам, вероятно, придется изменить нынешний образ жизни, что вызывает страх или неохоту, или сопротивление глубокому сосредоточению?

– Думаю, в этом что-то есть, но я всегда был скорее неуверенным в себе, неумелым, именно по этой причине я переходил от одной работы к другой, и мои друзья решили, что я безнадежен. Сейчас же я занимаюсь тем, что значительно улучшает мое состояние, однако я хочу заниматься чем-то намного более творческим.

– Почему вы ищете единения с людьми? Чтобы лучше вписаться в это чудовищное общество? Добиться успеха в приумножении крови и денег?

– Я не хочу быть успешным в таком смысле, это меня ужасает, но если я не буду способен сотрудничать с другими, я могу впасть в какую-нибудь страшную иллюзию. Я не хочу убегать [от людей], поэтому должен уметь объединяться.

– Почему вы не должны бежать?

– Я не хочу заключать себя в башню из слоновой кости, это станет моим полным поражением.

– Вы хотите чего-то достичь, поэтому не хотите убегать. Вы хотите интегрироваться ради достижения определенного результата?

– Да, думаю, это так.

– Вы хотите быть успешным, но только на другом уровне – более благородном, более тонком. Успех на любом уровне замешан на крови и деньгах или крови и власти, что на самом деле означает раздувание ничтожности эго.

– Боже мой, я это вижу, но я хочу быть сосредоточенным и реалистичным, а не рассеянным и потерянным.

– И опять-таки, почему вы так стремитесь к интегрированности? Определенно, умение объединяться – это нечто намного большее и значительно более основополагающее, чем то, за что мы его поверхностно принимаем. Мы думаем о нем в понятиях обычных социальных отношений или успеха – который есть кровь и власть, – или реализации. Быть интегрированным, чтобы научиться быстро приспосабливаться в отношениях, значит мало. Быть успешным – это несчастье и для других, и для вас, хотя в данный момент это может вас порадовать. Чтобы реализоваться, человек должен быть совершенно одиноким, лишенным какого бы то ни было признания, лишенным всякой поддержки, находиться в каком-то полностью оторванном от всего месте. Поскольку способность к единению является чем-то бесконечно важным и настоящим, вы ищете единения, однако как далеко вы можете зайти, уступая ее требованиям? Возможно, вам придется полностью отказаться от нынешнего образа жизни с его гордыней, удовольствиями и верхоглядством. И поскольку последствия единения весьма многоохватны, от вас зависит, как вы к нему подойдете. Подход к единению намного важнее его самого. Если вы подходите к нему поверхностно, в надежде на удобные отношения или снискание успеха и тому подобное, ваша способность объединяться будет соответствовать вашим требованиям и пониманию. Ответ на желание содержится в самом желании. Таким образом, вопрос в том, насколько поверхностно или насколько основательно вы подходите к интеграции; вы получите ответ, соответствующий вашему истинному подходу к ней. Подход намного важнее, чем сама цель. Цель содержится в средствах. Чтобы достичь единства, человек должен стать предельно уязвимым и открытым.

88

Постигая конфликт

К. сказал, что хотел бы обсудить некоторые аспекты двойственности.

– Без двойственности нет существования. В ней вся жизнь; непрерывная борьба противоположностей является самой природой жизни – политических, общественных и личных отношений. Именно в этой борьбе присутствует творчество, а не вне ее. Тезис и антитезис будут всегда существовать, и из их конфликта родится результат, у которого появится его собственный антитезис. Таким образом осуществляется постоянный прогресс. Феодализм породил капитализм, а капитализм – коммунизм. Нет никакого обратного движения, поскольку в конфликте двойственности всегда присутствует революционное движение вперед.

– Между противоположностями всегда происходит трение, борьба, но есть ли в этом конфликте элемент творчества? Является ли творчество следствием двойственности или оно находится за пределами всех конфликтов? Конфликт присутствует во всех отношениях, но является ли целью конфликта смерть или начало нового существования, другого состояния бытия? Постигая конфликт, мы поймем и значение двойственности; в связи с конфликтом двойственность обретает смысл. Разве жизнь должна проживаться в бесконечном коридоре двойственности? Может ли произойти глубокая революция в пределах двойственности? Давайте теперь, оставив в стороне теоретические рассуждения, выразим это более прямо. Осознаем ли мы творчество в минуту фактического конфликта? Творчество появляется только тогда, когда стихает шум борьбы, когда мы больше не разрываемся между противоположностями, когда мы в мире с самими собой, когда эго временно бездействует. У большинства из нас конфликт занимает место творчества, и, таким образом, конфликт становится сущностным выражением жизни.

– Существование – это конфликт, – заявил он.

– Существование – это боль, но разве мы не должны выйти за ее пределы? Если жизнь – бесконечный конфликт двойственности, тогда боли нет конца и нет никакого революционного движения вперед, а есть только разные виды боли. Следовательно, изменения в пределах двойственности становятся обратным движением, а творческая революция происходит только за пределами двойственности. Общество – выражение нас самих, и, если наши мысль и чувство сводятся лишь к тезису и антитезису, отчуждение и заблуждение будут присутствовать во всех отношениях.

– Разве может мысль, – спросил он, – выйти за пределы мысли? Если это нельзя познать на опыте, тогда это нереально. Тогда это непостижимо и становится всего лишь предрассудком.

– Если не бывает переживания без заблуждения, существование лишено смысла. Мысль может освободиться от двойственности только благодаря постижению того, кто создает разделение на становящегося и становление. Это возможно тогда, когда мыслящий и его мысли переживаются как одно. Как невозможно отделить тепло от огня, так мыслящий неотделим от своих мыслей. Мы создали это разделение, и только с помощью медитативного осознавания можно прийти к всеобъемлющему переживанию – осознаванию каждой мысли и каждого чувства, осознаванию их причин и следствий, а также их двойственного процесса, и далее – к переживанию мыслящего и его мысли как одного. Это приведет к подлинной внутренней творческой революции. И поскольку отсутствует всякая привязанность, становится возможной безграничная пластичность.

89

Шаблоны убаюкивают нас до тупости

Л. рассказала, что какое-то время она придерживалась определенного – религиозного – шаблона мышления. Она не собиралась следовать какому-либо шаблону, однако незаметно для себя оказалась в это втянутой. Она считает, что не должна следовать ни за кем, кроме себя, и что, возможно, это помогло бы устранить ее запутанность, если бы мы смогли обсудить это вместе.

Как случилось, что мы нуждаемся в шаблонах, навязываемых нам кем-то или созданных нами самими? Разве не из-за страха? Мы боимся не достичь, не получить, не стать? Следуя шаблону, мы можем не прикладывать усилий, чтобы думать, чувствовать; другие продумали некий образ действий, и нам лишь остается ему следовать. Мы полагаем, что шаблоны гарантируют нам защиту от неудач, боли и заблуждений, но они нас лишь оглупляют, убаюкивая до тупости. Следование шаблону поддерживает разделение между мыслящим и его мыслью, между наблюдающим и объектом наблюдения; так исчезает всякая возможность возвышения над мыслящим и его мыслью. Следуя шаблону, мысль и чувство движутся в сфере известного, тварного, и в результате всегда себя обусловливают. У мысли никогда нет свободы для обретения опыта, обнаружения реальности. Помимо этого, в увлечении шаблоном всегда присутствует борьба за становление [чем-либо], и никогда – понимание, а значит, бытие.

С освобождением от шаблонов приходит творчество. Таким образом, поняв глубокое значение шаблонов, мы не будем принимать одно и отвергать другое, будь оно создано нами или другими. Как только человек ухватит суть природы образцов, они, вследствие постоянного осознавания, разрушатся у него внутри. Вы не сможете заставить необъятный поток жизни течь через узкий шаблон, но, поскольку мы постоянно пытаемся это делать, мы привязаны к конфликту и боли, никогда не бывая свободными, открытыми, чувствительными к реальности.

– Если человек мыслит в таком ключе, – сказала она, – то это не так уж безнадежно. Я испытывала замешательство и обратилась к психологу, чтобы об этом поговорить. По вашему мнению, я поступила разумно?

– Вместо того чтобы позволить всем нашим отношениям играть роль зеркала в процессе самораскрытия, который один лишь может устранить заблуждение, мы выбираем особое зеркало, которое, как мы надеемся, рассеет наши заблуждения. Ясность должна быть внесена неким авторитетным лицом или нам самим следует ее искать? Специалист или некий метод могут помочь, но это не будет самопознанием. Только самопознание приносит ясность, устраняет замешательство. Познавать себя можно во всех взаимоотношениях, при этом одни отношения дают скромные знания, другие – большие, но когда мы, желая знать [себя], обращаемся к авторитетному лицу, мы перекрываем себе доступ к несметному жизненному богатству. И тогда мы не учимся, мы не открыты, не восприимчивы к сокровищам реальности.

– Да, – ответила она, – я понимаю, что вы имеете в виду. Мы все склонны придавать большое значение авторитетам, в результате чего лишаем себя опыта. Человек должен приветствовать опыт и стараться его понять.

– Вам не удастся понять переживание без понимания переживающего. Переживающий не должен быть отделен от переживания: они – единое явление. С постижением переживающего уясняется все явление в целом.

– При этом, похоже, возникает еще одна трудность – объективация. Нет ли опасности объективации^[1], экстернализации^[2] до такой степени, что человек внутренне мертвеет?

– Когда мы объективируем, изучаем наши внутренние реакции, чтобы их понять, мы не становимся бесчувственными; наоборот, растет наша способность к единению, а с ней возрастает открытость и восприимчивость к реальности. Но если мы будем объективировать, чтобы спастись от боли, от понимания, к нам подкрадется бесчувственность; мы станем эгоцентричными, за чем последует омертвление. Объективировать и при этом быть субъективно, внутренне осознанными трудно. Этот процесс также своего рода медитация.

– Я пыталась заниматься, – сказала она, – той медитацией, которую вы рекомендуете, продумывая и отслеживая до конца каждую мысль и каждое чувство, и, похоже, это принесло больше свободы и понимания. В течение нескольких лет я практиковала различные виды медитации, молитвы и тому подобное, но эта медитация многое открывает и проясняет. Она позволяет прикоснуться к еще большим глубинам мысли и любви.

– Нам известна любовь к объекту, сопровождаемая зависимостью, чувством собственничества, страхом и так далее. Но разве не существует любви, полной самой по себе? Она существует, и она самодостаточна. Она безусильна.

90

Правильная медитация

М. приехал издалека, чтобы рассказать о своих снах и медитации и получить по этому поводу разъяснения. Он сказал, что побывал на некоторых беседах и внимательно прислушивался ко всему, что говорилось о медитации. Он уже практиковал одну или две системы, фиксируя внимание на объекте, развивая определенные качества, молясь, принуждая ум к неподвижности и так далее. Все они подразумевали огромную борьбу и напряжение; иногда это приносило покой, но даже он таил в себе опасность. Он заметил, что в периоды практик различных систем медитации ему снятся жестокие и тяжелые сны. Почему так происходит? Позднее он попробовал, как было предложено, отслеживать, чувствовать до конца каждую мысль и каждое чувство. Его сны стали другими. Не могли бы мы поговорить об этом?

Он был школьным учителем, и работа ему вполне нравилась. Он намеренно воздерживался от слишком активной деятельности и уделял много времени религиозным размышлениям.

Правильный вид медитации устраняет многие наши трудности; в ней находится ключ к решению большинства наших проблем. Для ума правильная медитация означает его освобождение от всякого насилия, всякого давления, от ложного усилия. Мы должны понять мотив, принуждение, которое стоит за попыткой стать кем-то, желанием добиться чего-либо, достичь. Без основательного понимания этого стремления правильная медитация невозможна. Желание соответствовать образцу, каким бы он ни был благородным и идеалистическим, не является правильной медитацией.

– Думаю, что начинаю понимать, – ответил он, – почему вы делаете здесь ударение. Это трудно, но разве это не является скорее завершающим процессом, а не тем, с чего следует начинать?

– Зачем впадать в пьянство, чтобы узнать, что такое трезвость? Зачем идти на юг, когда вам нужно идти на север? Это трудно, но разве не сложнее, не труднее, питать неправильные взгляды и заниматься неправильными практиками, а затем от них отказываться? Разве это не пустая трата сил? Таким образом, правильная медитация должна быть найдена с самого начала. Тот, кто прикладывает усилия, должен познать себя. В первую очередь он должен стать осознанным. Далее он должен осознать причины и следствия, а также двойственный процесс мысли и чувства; затем мыслящий и его мысль должны быть пережиты как одно. Во всем этом не должно быть никакого принуждения. Принуждение, неправильное усилие, не приносит понимания. И позвольте заметить, что, поскольку вы заставляли ваши мысль и чувство соответствовать некой форме, заранее определенному догмату, вам снились жестокие и тяжелые сны. Ложное усилие приводит к ложным результатам. Чтобы достичь глубокого и широкого понимания, должны прекратиться все усилия, а это трудное искусство. Ваши сны – продолжение вашего сознательного решения добиться цели, достичь. Такие решения не являются правильной медитацией. Сны – это знаки, толкование которых зависит от сновидящего, и если сновидящий озабочен образцами, определениями и принуждением, а не пониманием, то его сны будут тревожными и запутанными. Однако, если сновидящий, мыслящий, начнет осознавать свои мысли и чувства и, таким образом, продумывать и отслеживать их настолько широко и глубоко, насколько возможно – что и есть начало правильной медитации как следствие самопознания и правильного мышления, – придут свобода реальности и понимание.

Принуждение или насилие любого рода препятствует открытому восприятию реальности. Чем более вы осознанны в отношении своих мыслей и чувств, в отношении множества слоев своего образованного сознания, и чем интенсивнее эта осознанность, тем меньше снов видит сновидящий. Тогда сон как медитация приносит осознание того, что находится за пределами образованного, обусловленного сознания. И опять-таки, это очень трудное дело. Мысль как память переносит изо дня в день события, переживания и намерения, которые помогают длиться образованному сознанию, укрепляя его в большей или меньшей степени. Если каждый день мы будем познавать смерть, если каждый день мы будем завершать мысли и чувства и не будем переносить их в следующий день, ежеминутно облегчая ум и сердце, не позволяя образоваться никакому осадку или рубцу, придет экстаз бессмертия.

1

Объективация – наблюдение, рассматривание, беспристрастное изучение, когда исследуемое явление или предмет ставятся как бы в отдалении, вне личных отношений к ним. – Прим. ред.

2

Экстернализация – Механизм защиты, проявляющийся в стремлении человека воспринимать внутрипсихические процессы, силы и конфликты, как протекающие вне его и являющиеся внешними по отношению к нему. – Прим. ред.