Глава 21

Заснуть-то он заснул.

С мыслью о сутках, которые взял, чтобы обдумать дальнейшее, и которые отсчитывают, как часы перед казнью…

… Долго мыл руки в ванной комнате. Почему-то они всё время казались не очень чистыми, и скользкий кусок мыла настолько уменьшился, что начал раздражать. Как раздражал и сумрак в помещении, наверное по привычке устроенный им же самим… Наконец он выключил воду и потянулся за полотенцем. И вздрогнул, когда сильная струя из крана прорвалась и хлестнула в раковину. Пока ещё только озадаченный, не удивлённый, он обернулся к крану и поднял вверх рукоять. Всё нормально. Вода привычно, как и полагается, перестала течь. Значит, кран в порядке? Он снова отвернулся.

Резкий плеск и ровное гудение — и он замер, уже встревоженно глядя на мутную от сильного напора струю воды. Но от сильного ли напора она мутна?.. Он ещё тянулся снова перекрыть воду, а сам с подступающим страхом всматривался в постепенно темнеющую жидкость (не воду!), жёстко бьющую из крана в белую раковину. Тянулся и безотчётно старался двигать рукой так, чтобы на неё не попали капли…

Руки затряслись и он отдёрнул пальцы от рукояти крана, когда что-то низко пророкотало по всему помещению, а из крана в светлую только что даже в полутьме, блестящую от воды раковину хлынула тяжёлая грязь, разбрызгивая по краям чёрно-багровые сгустки, похожие на плоских мягких пиявок. Они неохотно сплывали потом к решётке стока, будто стараясь длинными, расплывающимися лапками остановить своё сползание вниз.

Сначала он только стоял и смотрел, пытаясь понять, что происходит.

Рокот не прекращался, давя на уши.

А потом пришлось не просто отступить, но отшатнуться: кран насморочно хлюпнул, жидкость из него прекратила рваться наружу, зато решётка раковины резко скрылась под чёрной жидкостью, забурлившей из стока наверх. Тяжёлая маслянистая жидкость ходила бугорками, в которых, едва намеченные, угадывались те самые пиявки, с длинными кровавыми ножками, правда, на этот раз пиявки гигантские и стремящиеся выползти из раковины. Они цеплялись лапками за покатые края, лапки не выдерживали тяжести их тел и растягивались, пока не рвались, оставляя на кафеле раковины мелкие, утончающиеся длинные следы-нити. Но жидкость продолжала прибывать, помогая пиявкам цепляться всё выше к краю раковины.

Он, оторопевший, забыл дышать, глядя, как первая плоская пиявка перевалилась через край, смачно плюхнулась на серые плиты пола и лопнула, брызнув во все стороны чёрными тяжёлыми каплями. А следом — ещё одна… А потом они начали съезжать вместе с потоком жидкости, которая переливалась, не удерживаемая раковиной.

Сначала жидкость на полу распределялась неравномерно, застревая в едва заметных проёмах между плитами. Но чем далее, тем больше её становилось, и пиявки свободно скользили по полу вместе с образовавшейся здесь лужей, которая совершенно очевидно стремилась к единственному в помещении человеку. Словно живая, лужа острым краем тянулась по плитам, похожая на распластанного ската, который пытается добраться с берега в воду.

Одновременно в комнате начал угасать тяжёлый жёлтый свет.

Он не выдержал и, не дожидаясь, пока опустится тьма, рванул к двери…

Темно…

… Мобильный лежал на столе и звонил так нудно, что болезненно бил по ушам своим тоненьким нытьём, и виски отзывались на этот ной, словно нервы были оголены и подсоединены к телефону вместо проводков. На грани отчаянных слёз Ферди бился над ним, стараясь то заблокировать неизвестный номер, то поставить телефон на «тишину», а то и отключить сам мобильник. Ничего не получалось. Тогда он схватил со стены какую-то кувалду и обрушил её на маленький предмет, лежащий на столе. Под тяжёлым концом кувалды чувствительно хрустнуло — в зажатых до судороги руках отдалось…

Запаленно дыша, Ферди всмотрелся в кучку переломанных деталей, лежащих на треснувшей от удара столешнице, а потом выпустил из дрогнувших рук кувалду и попятился: детали мобильного телефона медленно слипались и будто поднимались, чтобы в дальнейшем соединиться с отскочившими… Ещё немного — и сложившийся в целое мобильник снова заныл, убивая неумолчно монотонным звуком… Ферди зажал уши и повернулся к двери из спальни… И окаменел. Из-под двери наплывала тёмная лужа с шевелящимися в ней пиявками…

Он успел поднять глаза, чтобы увидеть, как с потолка падает чёрная плёнка, которая обычно лежит у входа на баскетбольную площадку. Та самая защитная плёнка, которой брат накрыл его три года назад, чтобы он не сгорел полностью. Но сейчас эта плёнка упала, быстро накрутилась на его тело — и Ферди секунды спустя начал задыхаться в ней, потому что выпростать рук, чтобы поднять их и оторвать от лица плёнку, плотно прилипшую к коже, он не мог. Он рвался из этой плёнки-убийцы, дёргался, скованный её коконом, мыча и плача от ужаса…

… Плёнка, как живая, крутнула его тело — и он сумел вылететь из неё и прижаться к стене, часто и со стонущими всхлипами дыша, ничего не понимающий, глядя на собаку, которая стояла рядом с кроватью, держа в зубах край одеяла. Машинально поднял руку протереть с лица пот… Всего лишь приснилось? Всего лишь замотался в одеяло в беспокойном сне, и оно его сдавило, не давая дышать?

Он встал на трясущиеся ноги. Сопровождаемый Региной, пошёл к ванной комнате.

Здесь умылся, с опаской глядя то на ладони, в которые собирал воду, то на нижнюю решётку раковины. Успокоенный пониманием, что приснился кошмар, взглянул в зеркало. Багровый знак демона не изменился… Потом Ферди накинул домашний халат и вышел на террасу. Будто припорошённая серой пылью, травяная зелень, а также чёрный лес со смутно светлеющим контуром по верхам подсказали, что до утра далеко. Парень сел в кресло (сенбернар свалился в ногах, грея их) и бездумно загляделся на еле различимые деревья опушки.

Задрёмывая на свежем воздухе, Ферди отловил последнюю мысль: дальше он должен действовать не один.

… За завтраком Ферди уже привычно поинтересовался у деда:

— Что там с Кампом? Его нашли?

— К сожалению… — вздохнул де Винд. И поднял бровь, глядя на внука. — Дин, сегодня у нас будут гости. Из полиции. Инспектор хотел бы поговорить с тобой о том, что произошло в Доме Отшельника.

— Допрос? — пробормотал парень, оживляясь. Кажется, судьба идёт навстречу его метаниям, одному ли разбираться ему с демоном и Кампом, или нет.

— Нет. У них это называется снимать показания. Ты ведь проходишь в качестве свидетеля и пострадавшего. — Де Винд откинулся на спинку стула и покачал головой, глядя на чашку и не видя её. — В сущности, ты прав. В любом случае, это будет считаться допросом. Ты… не против?

— Нет. Я очень даже за, — задумчиво сказал Ферди. — Дед, а инспектор будет из специализированной полиции магов?

— Да. Хотя они взаимодействуют обычно.

— Как ты думаешь, они в силах поймать Кампа?

— Джонатан — сильный маг, но слишком эмоциональный. Он постоянно оставляет за собой следы. Время от времен спохватывается и зачищает их, но чаще это бывает слишком поздно. — Дед вгляделся в парня и объяснил: — Это я тебе объясняю со слов инспектора. Мы с ним вчера вечером говорили по телефону, пока ты гулял перед сном. Мда… — Хозяин замка склонил голову, размышляя. — Никогда не думал, что Джонатан настолько амбициозен… Кое в чём я ему даже сочувствую. И даже понимаю его целеустремлённость… Но путь к достижению цели он избрал совсем не тот… — Он помолчал. Вздохнул. — Кстати, как твой пикник?

— Тебе сказали о пикнике?.. Неплохо, — невольно улыбнулся Ферди. Но, не желая рассказывать о вчерашнем, слишком личном, даже притом, что это была в основном тренировка с деревенскими ребятами, а потом лёгкая болтовня с кузенами Лары, наконец переставшими его дичиться, поспешно перевёл разговор на другое: — А во сколько приедет инспектор?

— Обещал сразу после завтрака.

Отстранённый вид деда подсказал, что он глубоко задумался — и кажется, о Джонатане, которого он «проглядел», и Ферди больше не переспрашивал, хотя ему очень хотелось заранее знать, о чём придётся говорить с полицией.

Инспектор прибыл точно, как обещал.

Дед отдал для снятия показаний одну из комнат — в качестве кабинета, где никто не помешает. Видимо, по привычке инспектор уселся за письменный стол, а Ферди предложил сесть напротив. Насторожённо приглядываясь к высокому плотному человеку, с короткими тёмными волосами, с усталым волевым лицом, на котором странно сияли яркие зелёные глаза, парень решил, что сначала будет отвечать на вопросы, а потом уже посмотрит, стоит ли обращаться к господину Голду за помощью. Судя по ауре, инспектор был твёрд в своих убеждениях, довольно силён как маг (узнать бы его специализацию!) и не агрессивен. Последнее стало первым кирпичиком в желание Ферди рассказать всё.

Но пока он продолжал приглядываться. Последние события научили, что рваться вперёд лучше не надо. Сначала — изучить.

Правда и то, что инспектор тоже довольно внимательно приглядывался к нему. У Ферди даже сложилось впечатление, что они оба, будто два нечаянно встретившихся пса, насторожённо обнюхивают друг друга, чтобы понять, друзья ли, враги ли…

— Прежде чем ехать сюда, — мягко сказал Голд, — я собрал небольшое досье на Фердинанда Тиарнака. Характеристики ваши, честно говоря, меня несколько удивили. В сочетании с тем, что произошло в небезызвестном Доме Отшельника. От человека, который описан в этой характеристике, как-то не ожидалось таких активных действий.

— Мне сказать спасибо или подождать? — спросил Ферди, стараясь угадать, не насмешничает ли инспектор.

— Давайте начнём сначала, — спокойно предложил инспектор. — Есть подозрение — вы знали, что именно может произойти в том отдалённом месте.

— Я предполагал, — сказал парень, правильно поняв, что риторическое утверждение инспектора всё-таки содержит вопрос. — Но не думал, что Камп будет так… серьёзен.

— С чего всё началось?

Помедлив, Ферди рассказал всё. Он начал со встречи в лесу с Плёточником (Брэда он не назвал — тот уже получил от него), потом упомянул ночные бдения Кампа в библиотеке над томами «Практической демонологии». Закончил описанием ритуала — причём так подробно, что инспектор, молчавший до сих пор, хмыкнул и сказал:

— Начинать-то, оказывается, надо было с вас. Всё дело и его нити в ваших руках. Господин Тиарнак, что вы ещё скрываете?

— Вы читаете ауру? — вырвалось у Ферди.

— Нет. У вас вид невыспавшегося человека и… — инспектор усмехнулся, — очень недоверчивый взгляд человека, который хочет, но побаивается рассказать то, что знает.

— Вчера здесь была Диана с визитом… — Ферди замолчал, всё ещё сомневаясь.

— Я знаю, — кивнул Голд. — Ваш дед рассказал.

— А вы пробовали найти Кампа с её помощью?

— Пробовали. Но он прячется слишком далеко.

— Он близко, — решился парень. — Он так близко, что Диана общается с ним. Она оставила на мне метку демона. — И объяснил: — Я вижу ауру. После её отъезда я увидел ауру метки у себя на груди. Камп думает, что наруч, который он ищет, сможет найти с моей помощью, так как я Тиарнак. И собирается напустить вора-могильщика на меня. Впустить его в мою кровь.

— Откуда вы знаете про его намерения?

— Прочитал те же страницы, что и Камп, — неохотно признался Ферди.

— Любопытно. — Ярко-зелёные глаза инспектора застыли на парне. — Вы и впрямь совершенно не похожи на того, кого я ожидал увидеть.

— Вы читали характеристику, собранную о том Тиарнаке, который был три года назад. Это было слишком давно.

После первых словесных реверансов и осторожных уточняющих вопросов к истории с Домом Отшельника и ритуалом инспектор понял, что свидетель не собирается таиться, и занялся Ферди вплотную. В конце разговора, когда Голд с помощью мобильного начал подсоединять к беседе людей, сведущих в экзорцизме, парень чувствовал себя не просто выговорившимся, но выпотрошенным, хотя и признался себе, что стало гораздо легче: теперь можно не таить слишком многого и не думать, что одинок перед грозящей опасностью.

Поэтому он согласился стать приманкой.

Выслушивая не только вопросы Голда, но и его короткие приказы и распоряжения по мобильному, Ферди выдохнул: Диану заберут в город на время дальнейшего следствия как свидетеля, хорошо знающего главного преступника. Подводное течение выглядело просто: девушку изолируют от Кампа, который впустил в себя демона и может быть опасен даже для той, которую трепетно любит. Простейшая защита.

По договорённости с полицией Ферди переезжает в Дом Отшельника и становится приманкой для демона, потому что только так можно будет взять Кампа с поличным. Но что самое главное: демона тоже надо будет «арестовать», то есть засунуть его в некий сосуд, который приготовят экзорцисты, и запечатать там. Ведь если оставить его в пространстве, демон будет искать себе носителя. Что означает опасность и беду для каждого на его пути: демон «съедает» человека в течение нескольких суток. И переходит к следующей жертве.

Дом Отшельника к переезду в него Ферди будет готов — экзорцисты сделают сильную защиту, чтобы парню было комфортно во время встречи с Кампом.

— А двенадцать Плёточников?

— Все будут под домашним арестом следующие двое суток.

— Есть ещё четверо ребят из деревни, — напомнил парень. — С ними как?

— Как только вы подаёте сигнал, мы немедленно предупреждаем их об опасности. Они будут сидеть дома. Кстати, господин Тиарнак…

— Дин, — поправил Ферди.

— Дин, — вдумчиво повторил Голд. — Туда, к Дому Отшельника, можно проехать на машине?

— Нет. К самому Дому даже на лошади нельзя приблизиться. Снизу дорога есть, а потом надо подниматься по небольшому склону через кустарник.

— Сегодня и завтра, пока Камп не созрел, вам придётся съездить туда, чтобы помочь нашим специалистам. Но придётся это сделать в большой тайне. Вы понимаете?

— Да, понимаю. Вы уверены, что Камп не будет трогать своего подельника? Двана?

— Нет. Дван сейчас под нашим присмотром, — спокойно ответил Голд. — И Камп вряд ли захочет его использовать как носителя для демона. Слишком уж Дван слаб. Его… — Инспектор запнулся. Пожал плечами. — Для пропитания демона его ненадолго хватит.

Ферди прекрасно понимал: не будь он внуком уважаемого в этих краях человека, инспектор с ним бы разговаривал иначе. И только поражался терпению Голда, который отвечает на наивные вопросы свидетеля.

— Надеюсь, подписку о неразглашении составлять не будем, — сказал инспектор на прощание. — Не забывайте: если расползутся слухи о Доме Отшельника, демона взять будет сложней. Да, вы точно разговор с господином де Виндом берёте на себя?

— Поговорю. Он согласится, — лаконично сказал Ферди.

Он сам проводил инспектора, выяснив на входе в замок, что во дворе того дожидается целая команда из трёх полицейских.

Перед тем как спуститься к машине, Голд задержался на крыльце спросить:

— А почему вы, Дин, раньше не сказали о метке? Ну, когда обнаружили её?

— Растерялся. Ну… Боялся, что неправильно понял, что это такое.

Инспектор кивнул и больше не спрашивал.

«Он, наверное, счёт меня романтическим дураком, который пожелал сам справиться с демоном. Любопытно было бы заглянуть в ту мою характеристику… Но лучше быть в глазах другого дураком, чем человеком, который на деле является маменькиным сынком и просто не представляет, что за помощью можно к кому-то легко обратиться, например, в полицию. И практически не знает мира, в котором живёт…»

Пока он беседовал с полицейским, дед опять уехал по делам, и Ферди пошёл в свои апартаменты, в небольшую комнату, которая теперь стала его собственным кабинетом. Документы ждали.

Только вот сам он не был настроен на работу.

Беседа с полицейским инспектором выбила из колеи. Тот так дотошно вытаскивал из него всё, чем интересовалось следствие… Ферди чувствовал себя (он неохотно ухмыльнулся) выпитым… Вздохнув, он покосился на массивный будильник, солидно стоящий на столе. Беседа шла два часа. Завтра с утра он переезжает в Дом Отшельника. И там с ним будут работать, готовя к поимке преступника. А послезавтра, при оптимистичных прогнозах, с историей вызова демона будет покончено.

Почему он промолчал про сон? Хотя что в том сне… Отразились все его страхи и впечатления, которые возникли при виде метки. Надо забыть о кошмаре.

Заняться работой, например. Ларе сейчас всё равно некогда. Насколько понял Ферди, её день — это работа по дому и в огороде, а уж вечером, благо что и летние ночи длинные, родители ей разрешают заниматься своими делами, вполне доверяя во всём. Может, из-за того что всегда рядом с нею братья?

Несколько договоров о поставках специализированного корма для лошадей, несколько соглашений насчёт участия в дерби, ведомости о выплате денег конюхам, табунщикам и разнорабочим при конюшне… Письма с предложением о купле-продаже племенных животных Ферди оставил для деда. В этих делах он пока дилетант.

«Пока? — Он загляделся в окно: ровный зелёный луг упирался в тёмную линию опушки лесопарка. — У жизни столько предложений… Ну ладно. Лара поступит в университет — надо сегодня напомнить ей, чтобы она привыкала к этой мысли. Первый год мы точно будем в городе, потому что заканчивать надо и мне. Потом вот как быть… Если только мне не предложат с новой специализацией чего-то интересного. Лара спрашивала, возьмут ли её. Но в последнее время желающих развивать свои магические способности слишком мало. Идут только тогда, когда есть модные направления — такие, как факультет магов-огневиков. Так что она поступит без проблем, если только захочет учиться. Ведь, кроме магического обучения, она получит и универсальное, сопоставимое с первыми курсами обычных университетов. А это привлекает многих. Захочет ли она потом вернуться на родину? — Он невольно улыбнулся. — Дом Отшельника… Вроде там произошло страшное для нас обоих, но почему-то ни её, ни меня от этого места не отвернуло. Лара пришла убраться в этом доме, потому что не хочет, чтобы в нём было грязно. А я… Что тянет меня туда? Прошлое? Надо что-то решить, чего не сумел сделать мой предок Тиарнак? Ладно, дадим событиям идти так, как предполагает их логика. Что это значит? У меня тоже есть цель. Посмотрим, что будет, когда я её достигну».

Во время ужина пришлось рассказать деду, как прошёл допрос. Ферди и хотел бы не говорить, что согласился на операцию под названием «ловля на живца» с собой в основной роли, чтобы не беспокоить деда, но де Винд умел задавать вопросы таким образом, что сам вытащил все подробности из внука, попытавшегося умолчать о главном. Сначала — да, дед встревожился так, что это было видно. Но далее Ферди рассказал о деталях, и хозяин замка стал выглядеть более или менее спокойным. Потом заговорили о хозяйственных делах…

После ужина наступило его законное свободное время.

Он вывел Огонька, оглянулся, проверяя, рядом ли Регина, и выехал за ворота замкового двора в тёплые лучи заходящего солнца. И остановил коня. Сенбернар взглянул на хозяина вопросительно. Ферди с трудом удержался от смеха. «Надо быть серьёзней!» — заявил он себе с укором, жадно глядя на идеально разбитые и ухоженные клумбы при въездной дороге и с трудом удерживаясь от желания спешиться и быстро, пока тут никого нет, ободрать полклумбы!

Только было вздохнул и решил, что наберёт букет по дороге в лесу, как из одной клумбы, из шикарных цветов, чьего названия он не знал, но чьи роскошные лохматые головкы переливались оттенками от белого до лилового, выпрямилась широкоплечая фигура — в фартуке с множеством разновеликих карманов, с садовыми ножницами в одной руке, с пучком травы — в другой.

— Господин Тиарнак! — поклонилась фигура.

Ферди узнал одного из старших садовников — по лицу, загорелому, скуластому. Имени не знал.

— Здравствуйте!

Безликое, обычное приветствие, как всегда, выручило. Поколебавшись, парень всё-таки спешился и, ведя Огонька за собой, приблизился к бордюру клумбы. Заставив себя отвести глаза от тех самых роскошных цветов, Ферди смущённо улыбнулся и спросил:

— Простите, эти цветы… Я не знаю, как они называются. Но не найдётся ли среди них какой-нибудь не самый нужный для клумбы?

Садовник поднял брови.

Парень от неловкости снова вздохнул.

— Мне очень неудобно, но… Хотелось бы подарить девушке…

Садовник улыбнулся, и загорелое его лицо засияло от морщинок. Ни слова не говоря, он нагнулся с ножницами к цветочным зарослям и спустя секунды вручил Ферди громадный букет.

— Спасибо! Большое! — обрадовался Ферди.

И вскоре его конь мчался по знакомым лесным тропам, а парень время от времени, счастливый и с какой-то ощутимой теплотой на душе, всё с той же радостью поглядывал на цветы, пристроенные к луке седла. Он чувствовал себя и похитителем — цветов, и в то же время бедняком, которого внезапно облагодетельствовали.

На месте встречи Ферди быстро спешился, схватил с седла цветы и поспешно расправил слежавшиеся стебли. Одновременно огляделся — и сердце вздрогнуло. Упавшее дерево, где вчера не только встретились, но и устроили целый пикник, сегодня пустовало. Парень обескураженно нахмурился. Привык уже, что Лара обычно ждёт, приходя раньше времени. Почему же сегодня её нет?

Чувство тревоги мгновенно выдало ночной кошмар. Ферди смотрел на дерево, утопавшее в высоких травах и лесных цветах, а перед глазами всплывали кроваво-чёрные пиявки, которые шевелились в тёмной жидкости, заливавшей пол в ванной комнате… Сердце зачастило… И, лишь когда он вспомнил про мобильник из того же кошмара и вынул его, громко выдохнул: он сам явился на место встречи раньше на двадцать минут!

Только положил телефон в карман, как услышал приближающийся равномерный шелест, который, чем ближе, тем больше напоминал звук бегущего человека.

Она перепрыгнула дерево, пока ещё не видя Ферди. Но подняла на него засиявшие глаза, опустила взгляд на пышный букет в его руках и медленно подошла.

— Ди-ин…

Его пальцы словно сами разомкнулись. Цветы той же тяжёлой охапкой упруго шлёпнулись на траву, рядом с упавшим деревом, а он подхватил девушку, засмеявшуюся, и приподнял, вглядываясь в счастливые круглые глаза, которые смотрели только на него. И сам повернулся вокруг своей оси, кружа её, уже завизжавшую от смеха и невольного страха — не уронил бы!

— Не уроню… — прошептал он и подбросил её, восторженно ахнувшую, в воздух, а поймав, поцеловал. — Мышка моя маленькая… Не уроню, никогда…