Вытащили меня из сумки. Ну и ладно. Не очень то и хотелось… По следам Домового На деревню медленно опускалась ночь. Есть что-то особенное в этом времени суток. Затихают звери и птицы, люди заходят в свои дома и отдыхают после рабочего дня. Наступает тишина, которую не тревожат, еще не проснувшиеся, ночные жители. Как будто мир, укутываясь темнотой, чтобы не замерзнуть от холодных ночных ветров, готовится ко сну вместе с его обитателями. Радмир, немного постояв на крыльце, зашел в избу. Здесь уже было темно. На ощупь добравшись до скамьи, он присел на краешек и глубоко вздохнул. — Вот такие вот дела, — негромко произнес он, обращаясь к кому-то в темноте, — так Вышата долг и не отдает. Уже год скоро пройдет. Темнота ответила ему молчанием. — Ты здесь? — Радмир прислушался и, не дождавшись ответа, прилег на лавку, — ну и ладно, утро вечера мудренее. Из объятий сна его вывело легкое постукивание. Прислушавшись, и решив, что это ему померещилось, он перевернулся на другой бок и снова закрыл глаза. Через секунду стук повторился. — Радмир, Радмир! Ты дома? — негромкий старческий женский голос раздался снаружи дома. Молодой человек встал и на цыпочках подошел к окошку. — Радмир! — не унималась ночная гостья. — Чего тебе? — громко гаркнул парень, чем, несомненно, очень напугал женщину. Послышалось, как снаружи кто-то отпрыгнул от окна. — Ах ты ж, мордофиля! Ты чего меня пужаешь, окаянный? — Баб Дусь, ты что-ли? — Нет, орех тебе в лукошко, чертяка парнокопытная это! — Чего случилось-то! — Чего, чего… Помощь твоя нужна. — Ну заходи, что ты там под окнами лазаешь? — с этими словами Радмир прошел к выходу и открыл дверь. Силуэт старушки отделился от стены и прошаркал к крыльцу. — Радмир, пойдем со мной, посмотришь. — На что посмотрю, баб Дусь? — Тьфу ты, чтоб тебя! — выругалась бабка, — прыщ у меня на хребтине вскочил, пойдем, будешь сидеть и смотреть на него. Авось и пройдет. Радмир замолчал, обдумывая услышанное. — Да пойдем, говорю ж — помощь нужна, что ты, как вурдалак с похмелья?! — Спал я… — Потом выспишься, пошли, — старушка развернулась и зашаркала к калитке. Радмир, без лишних слов подперев дверь деревяшкой, двинулся следом. Радмиру было 15 лет, когда он впервые столкнулся с жителями потустороннего мира. В тот день он собирал в лесу грибы и сам не заметил, как заблудился. Долго он плутал по лесным тропкам, каждый раз замечая, что ходит по кругу. Ночь застала его в чаще. Прижавшись спиной к дереву, мальчик рассуждал о том, как он погибнет — от когтей лютого бера или от острых волчьих клыков. Не сразу он заметил, как лежащая в десятке шагов от него, коряга, с тихим скрипом потянулась и приняла вертикальное положение. В темноте был различим лишь силуэт, смутно напоминающий человеческий, но спокойней от этого не становилось. Коряга оглянулась по сторонам и, заметив, вжавшегося в ствол дерева, мальчика, неспеша двинулась к нему, с трудом передвигая конечностями. Когда она приблизилась к нему вплотную, Радмир зажмурил глаза и закрыл лицо руками. Страх перед неизвестным — самый древний страх человека, который и через тысячи лет не оставит его. Можно перестать бояться волка, узнав его повадки, можно перестать бояться молнии, узнав, как спастись от нее. Но перестать бояться неведомого — не под силу человеку. Так и тогда, древний ужас окутал мальчика своим черным одеялом, не позволяя даже пошевелиться. Коряга наклонилась и дотронулась до Радмира одной из своих веток. — Ч-ч-ч-челове-е-е-ек, — протянула она каким-то свистяще-скрипучим голосом. Только сейчас мальчик увидел, что чуть выше места, из которого исходил звук, в темноте бледно поблескивали два огромных глаза. Каждый размером в его голову, зрачки двигались независимо друг от друга, чем-то напоминая глаза жуков-богомолов, которых они с друзьями ловили в поле. Ветка существа оплелась вокруг шеи ребенка и стала медленно сжиматься, перекрывая ход воздуха в его легкие. Цветные круги уже поплыли перед глазами, когда откуда-то послышался негромкий голос. — Оставь его, Вереск. Петля на шее остановила свое движение. — Я сказал — оставь, — твердо повторил голос. Ветка ослабила давление и соскользнула вниз, больно царапнув Радмира по щеке. — Поч-ч-ч-ч-ему-у-у? — просвистело существо, обернувшись к кому-то за своей спиной. — Не спорь, Вереск, я с ним сам разберусь, а ты ступай. Коряга наклонилась прямо к лицу мальчика и, впервые сфокусировав на нем свои страшные зрачки, что-то неразборчиво скрипнула. Затем, медленно разогнувшись, она развернулась и нехотя побрела в лес. Угасающее сознание мальчика, успело оставить в памяти лишь силуэт невысокого старичка, на фоне лунного света, кое-где пробивавшегося сквозь кроны деревьев. Очнулся он утром, на опушке леса. Рядом стояло лукошко, полное грибов. С тех пор прошло пятнадцать лет, и за это время он еще никому не рассказал о том случае в лесу. Но со временем люди в деревне стали замечать, что если вдруг у кого-то потеряется корова или случится беда и, к примеру, заболеет человек неизвестным недугом, или начнут вещи пропадать, либо скот помирать — нужно идти к Радмиру. Многие считали его навьим и плевались ему вслед, другие — божьим человеком. Но за помощью обращались и те, и другие. Сам он спокойно относился к своей славе и всегда шел навстречу тем, кто звал его на помощь. Так и сейчас, он не спеша шагал за своей гостьей к ее дому. — Ну и что случилось-то, баб Дусь? — А зайди, да глянь, — ответила старушка и приоткрыла дверь. Тут же, в дверь с другой стороны, влетело что-то тяжелое и, отлетев, покатилось по полу с глухим стуком. — Кажись, кочерга, — проговорил себе под нос парень. — Чур меня, чур! — заверещала бабка и отступила на пару шагов назад. — Ты, бабуль, пойди пока у соседки посиди, — задумчиво произнес Радмир, глядя на дверь. — Ага, ага, пойду, — ответила баба Дуся, задом пятясь к калитке. Молодой человек проводил ее взглядом и, убедившись, что та вышла со двора, толкнул дверь. Тарелка просвистела мимо уха и вылетела на улицу. — А ну, цыц! — рявкнул Радмир и вошел в избу. Глазам, привыкшим к темноте, даже в тусклом свете догорающей лучины, комнату было хорошо видно. Кикимору он увидел сразу. Та сидела на белой печи и зыркала своими, слегка светящимися глазюками, по сторонам, в поисках очередного предмета, которым она собиралась запустить в незваного гостя. Молодой человек спокойно прошел к столу и присел на лавку. Подперев рукой голову, он, со скучающим видом, принялся рассматривать скатерть. Кикимора притихла от такой наглости, но через несколько секунд, придя в себя, аккуратно слезла с печи и на цыпочках подошла к столу. Радмир, прикрыв глаза рукой, наблюдал за ее действиями сквозь щель, оставленную между пальцами. Ростом она едва ли доходила ему до пояса. Худая, как щепка, с растрепанными волосами, она, зацепившись корявыми пальцами за краешек стола, залезла на него и села прямо на скатерть. — Уходииииииии!!! — вдруг, каким-то низким загробным голосом проревела она ему прямо в лицо. Радмир нехотя убрал руку от глаз и подпер ею подбородок. — Чего орешь, болезная? Не глухой. Да и вижу тебя прекрасно. Что случилось-то, рассказывай? — скучающим голосом произнес Радмир. Нежить выпучила свои глаза и, кажется, на секунду потеряла дар речи. Затем быстро придя в себя, она набрала воздуха и дом содрогнулся от страшного воя. На этот раз ее голос стал высоким и писклявым. Радмир поморщился и поковырял пальцем в ухе. — А по-русски если? — спросил он, — я эти ваши пищалки вообще не понимаю. Еще и слышу потом плохо. Говори уже, чего взъерепенилась? Обидел кто? Кикимора была удивлена. Наклонив голову, она смотрела на Радмира непонимающим взглядом. Он, в свою очередь, смотрел на нее. — Ты меня видишь что-ли? — спросила она уже своим, слегка хрипловатым и скрипучим голосом. — Еще как, — улыбнулся Радмир. — И что, не страшно что-ли? — Неа. Бывают и пострашнее. А ты молоденькая еще, симпатичная такая. Кикимора замолчала. Вряд ли за свою жизнь она хоть раз слышала похвалу в свой адрес. А из уст человека, это вообще звучало дико. — Чего буянишь-то? — снова спросил парень, — нашла кого охаживать! Бабка — божий одуванчик… Чего ты ей покою не даешь? Насолила чем? — Да плевать я хотела на твою бабку, сто лет она мне не нужна! — обиженно пробурчала Кикимора. — Ну, а чего тогда? Настроения нету? Вожжа под хвост попала? — Чего-о-о? — Да ничего, говорю, хорош тебе тут всякие непотребства творить, да старых людей пугать. Иди, вон, главу нашего постращай. Авось, да и жизнь у нас в деревне наладится. А то ворует, как этот самый… Да все ему с рук сходит. — Ты мне еще по указывай! — вскрикнула Кикимора, — не нужна мне твоя бабка! Еще чего! Делать больше нечего! Не на нее я злая. — А на кого тогда? — Не твоего ума дело, — нежить отвернулась от Радмира и свесила маленькие ножки со стола. — Ну, как знаешь. Не хочешь говорить — не нужно, — парень встал из-за стола и направился к выходу, — я то тут многих знаю, и ваших тоже, мог бы и помочь, но раз не надо, так не надо. — Кого знаешь-то? — через плечо спросила Кикимора. — Да какая разница? — ответил Радмир и потянул на себя дверь. — Постой, человек. Парень улыбнулся, но быстро спрятав улыбку, снова напустил на себя скучающий вид. — Ну чего? — Беда у меня тут… — Сочувствую. — Да присядь ты! Радмир нехотя прошел через комнату и снова присел за стол. — Ну? Кикимора помялась и, закрутив на длинный палец локон грязных волос, повернулась к парню. — Муж мой пропал. Ушел куда-то вчера еще, да нету до сих пор. — Домовик? С этого дома? — Нет, кипятка тебе в сапоги, с чужого! — Кикимора махнула рукой, — с этого конечно же! Я что, на блудницу какую похожа? Чужих мужиков к себе таскать? — Да вроде нет, не похожа, — честно ответил Радмир. — Ну вот и весь сказ. Ушел и нету до сих пор. Уже и не знаю, что и думать. — Домовик из дома?.. Да уж, странно это… — Поможешь, а? — спросила Кикимора жалостливым голоском, — уж больно он мне люб, затосковала я без него. Уж что и думать — не знаю. Все думы по передумала. Радмир вздохнул и посмотрел на собеседницу. — Может и помогу. Только ты тут переставай буянить. Бабульку не пужай, договорились? — Договорились, договорились! Ты мне только найди его, мил человек! — Ладно, — кивнул Радмир, — поищу, поспрашиваю. Но только завтра! Сегодня поспать еще хочу чуток. И это… Приберись тут, что раскидала, по местам расставь, поняла? — Хорошо, только ты постарайся… — Да отстань ты! Сказал — поищу, значит — поищу, — Радмир встал и, не прощаясь, вышел из дома. — Все, бабуль, иди домой, да спать ложись. Никто тебя не потревожит. — А что ж там было-то, сынок? — Да кошки. Через окошко влезли, наверное. — Это что ж за кошки-то кочергой кидаются? — Ну, вот такие кошки, баб Дусь. Я почем знаю? Все, пойду спать. Радмир махнул рукой и направился в сторону своего дома, оставив старушку наедине с мыслями о кошках, бросающихся в людей тарелками. — Где ж искать то мне его теперь? Ладно, завтра придумаю что-нибудь. Утро вечера мудренее. Радмир вернулся домой уже за полночь. — Где ж мне беглеца то этого искать? — сказал он сам себе, укладываясь на лавку, — с такой женушкой, кто угодно сбежит. Я б точно смотался. Небось жизни ему совсем не дает. Вот интересно, что его заставило на ней жениться? Хотя, что уж там… У нас, у людей, разве не так? Иной раз посмотришь на парочку и думаешь — как же вас угораздило то? Вот живет себе человек, а потом — раз! И мысль в голову — что-то скучновато, а не найти ли мне человека, который душу из меня вынет, пилить будет каждый день, орать на меня? Много ж таких семей… Не все конечно, большинство — хорошие, да примерные. Живут в ладу и радости, и соседи у них всегда хорошие, и дети воспитанные. В доме порядок всегда. Радмир повернулся набок и открыл глаза. — Ты вот, к примеру, почему не женатый, а? Темнота ответила ему тишиной и поскребыванием мышинных лапок где-то в подполе. — Спишь что-ли? — молодой человек вздохнул, — ну спи. И мне надо бы выспаться. Дремота уже стала окутывать его сознание, показывая какие-то разномастные картинки и отрывки диалогов, как одна мысль, внезапно пришедшая в голову, заставила его вскочить с лавки. Радмир подскочил к столу и, трясущимися руками зажег лучину. По стенам комнаты заплясали тени. Но не те, которые он хотел увидеть. — Домовой! Где ты? Покажись! Снова тишина. Радмир кинулся к печке и аккуратно достал с нее блюдце. Молоко было нетронуто. Поставив его обратно, он быстро оделся и выскочил на улицу.18:15