Глава четвертая

Дори посматривал на три телефонных аппарата, стоявших на его столе. Губы американца были плотно сжаты, в глазах таилось беспокойство. Он страшно нервничал. Русские обыграли его. Он опоздал. Ему следовало забрать любовницу Кунга из больницы и спрятать ее в надежном месте сразу после того, как О’Халлорен рассказал ему о ней. Вот к чему приводит нерешительность, с горечью подумал Дорн. Он бездарно потратил время на поиски Волферта и Гирланда, на фотографирование татуировки. Теперь Эрика Ольсен у русских. Дори со страхом подумал о Вашингтоне. Он едва не поддался желанию вызвать О’Халлорена и отстранить Гирланда от операции. И все же инстинкт подсказывал ему, что если кто-то и способен вытащить сей каштан из огня, то только Гирланд.

Дори потянулся к аппарату, по которому он мог поговорить с О’Халлореном; затем, точно игрок, ставящий последний жетон на красное, снял трубку с радиотелефона и вызвал на связь Кермана.

– Джек?

– Слушаю, сэр, – бодро отозвался Керман.

– Я хочу поговорить с Гирландом.

– Минуту.

Спустя мгновение Гирланд взял трубку:

– Это я.

Надменный, безразличный тон Гирланда привел Дори в ярость.

– Слушай меня! – взорвался он. – Где ты и что делаешь?

Гирланд подмигнул Керману и устроился поудобнее на сиденье.

– Я нахожусь где-то под Парижем и делаю то, что считаю нужным, – сказал Гирланд. – Бога ради, Дори, не надо так волноваться. Ты дал мне задание и платишь приличные деньги, – во всяком случае, я надеюсь их получить. Я выполню работу. Зачем так нервничать?

– Гирланд! – Голос Дори поднялся еще на тон. – Это поручение, возможно, самое важное и ответственное из всех, какие я кому-либо давал! Что ты делаешь? Это же операция государственной важности! Ты уже упустил женщину! Что я сообщу в Вашингтон?

– Какое мне дело до Вашингтона? Ты только не вмешивайся, – сказал Гирланд. – Я буду держать тебя в курсе. Расслабься.

Гирланд положил трубку. Он посмотрел на Кермана и покачал головой:

– Ему давно пора на пенсию! Идем, Джек. Завтра утром я должен быть в Эзе.

Керман засмеялся. Он получал удовольствие от общения с таким легкомысленным человеком, как Гирланд.

– Ты просто легкомысленный тип, – сказал он. – Не собираешься ли ты войти в замок и перестрелять дюжину советских головорезов?

– Что-то в этом роде, – подтвердил Гирланд. – Мы справимся с ними. Ручаюсь, дюжины там не наберется и не каждый из них опасен.

– Есть план получше, – сказал Керман, открывая панель под приборным щитком. – У нас есть пара газовых пистолетов и противогазы. Дори предусмотрел все. – Он протянул Гирланду массивный пистолет с дюймовым дулом. – Только, пожалуйста, осторожнее. Запаса нервно-паралитического газа хватит на то, чтобы вывести из строя батальон.

– Что ж, задача совсем упростилась. – Гирланд взял противогаз из рук Кермана и надел его, а затем повернулся и посмотрел на Джинни. – Сиди тихо, крошка, – пробубнил он. – Мы скоро вернемся с твоей пациенткой.

Джинни, маленькие груди которой вздымались от волнения, вытаращила на него глаза.

– Пожалуйста, будьте осторожны, – только и смогла вымолвить она.

– Обещаю – ради тебя, – сказал Гирланд и выскочил из машины.

Не дожидаясь Кермана, он побежал под дождем через дорогу к замку.

Керман побежал за ним.

Они на мгновение замерли, оказавшись рядом и глядя на замок. В одном из верхних окон зажегся свет.

– Она там, – сказал Гирланд. – Я зайду с той стороны замка, а ты – с этой. Выбей окно. Дай мне пару минут и начинай действовать.

Керман кивнул.

Махнув рукой, Гирланд бесшумно побежал по лужайке. Было темно, но Гирланду все же удавалось видеть, куда он двигается. Противогаз мешал ему, и он сдвинул его на лоб. Обогнув замок, он внезапно остановился и замер.

Прямо перед собой он различил силуэт мужчины. Их разделяли десять ярдов. Гирланд колебался недолго. Пригнувшись, он бросился к незнакомцу и одним мощным ударом свалил его с ног. Сцепившись, они покатились по траве. Гирланд сомкнул пальцы на шее противника, пережал артерию. Враг пытался вырваться, он изо всех сил колотил Гирланда по голове. Борьба длилась несколько секунд. Наконец Гирланд почувствовал, что противник обмяк. Гирланд еще несколько секунд не разжимал рук, затем быстро поднялся на ноги. Прислушался – ничего. Он стал осторожно приближаться к замку, всматриваясь в темноту.

кла, звук выстрела. Гирланд пересек комнату и собрался открыть дверь; прогремел еще один выстрел, деревянная щепка задела Гирланда.

Упав на четвереньки, он распахнул дверь. Противогаз затруднял дыхание и мешал видеть. Направив ствол газового пистолета в сторону темного коридора, Гирланд нажал спусковой крючок.

За грохотом последовало шипение, и белые клубы заполнили коридор.

Кордак медленно спускался по лестнице с револьвером в руке. Он шагнул прямо в облако газа. Вдохнув его, он упал вперед, скатился по ступеням на видавший виды ковер.

Гирланд, выйдя в коридор, переступил через тело Кордака и стал подниматься по лестнице. Разряженный газовый пистолет теперь только мешал ему, и он его бросил. Добравшись до конца марша, он огляделся, чтобы оценить ситуацию. Какова численность охраны? Он бесшумно приблизился к двери, расположенной справа от него, повернул ручку и заглянул в комнату. Белый пар уже поднялся на второй этаж. Он знал, что, вдохнув газ, человек тотчас теряет сознание, но все же сохранял бдительность. Комната оказалась спальней, она была пуста.

– Марк? – донесся снизу голос Кермана.

– Я здесь, наверху.

Керман взбежал по лестнице и присоединился к Гирланду.

– Кого-нибудь видел? – спросил Гирланд.

– Внизу двое парней лежат без чувств. Думаешь, тут есть кто-то еще?

– Не будем рисковать. Осмотри комнату, я пройду дальше.

Гирланд добрался до дальней двери и открыл ее. Мерна Доринская ждала его с револьвером в руке; прижавшись мускулистым телом к стене, она закрывала нос и рот мокрым платком.

Газ проник в комнату, прежде чем Гирланд вошел туда. Платок частично защищал Мерну, но все же она закашляла. Гирланд ринулся в комнату. Мерна выстрелила, но Гирланд успел перехватить ее запястье; пуля впилась в потолок. Гирланд вырвал платок из руки Мерны; женщина ударила Гирланда кулаком в челюсть, и Марк отлетел назад. Мерна сделала два неуверенных шага в сторону Гирланда, пытаясь поднять револьвер. Наконец газ свалил ее на пол.

Гирланд нащупал выключатель, зажег свет; на пороге комнаты появился Керман.

Они оба посмотрели на Эрику Ольсен, лежавшую на кровати.

– Это она. Вытащим ее отсюда, – сказал Гирланд.

Он поднял с постели спящую Эрику и, прижав ее к себе, быстро спустился по лестнице, выскочил под дождь.

Керман следовал за ним.

Они пересекли дорогу, разместили женщину на заднем сиденье «ягуара»; Гирланд сорвал с себя противогаз.

– Едем, – сказал он.

Сев за руль, он с улыбкой повернулся к Джинни, глаза которой округлились:

– А вот и твоя пациентка, крошка. Присматривай за ней.

Керман устроился на сиденье пассажира, и они помчались на юг.

Марша Дэвис снимала чехол с электрической пишущей машинки IBM-72, когда дверь комнаты открылась и вошел Никлас Волферт. Часы показывали без пяти минут девять. При виде этого толстого лысеющего коротышки, явившегося в столь раннее время, у Марши мурашки поползли по коже.

– Доброе утро, – сказал Волферт. Он прижимал к себе пухлый портфель. – Надеюсь, я не слишком рано. Мистер Дори свободен?

Марша знала о незаурядных способностях Волферта, о его образованности, но было в нем что-то отталкивающее. Этот человек с лоснящимся от пота лысым черепом казался ей каким-то слизнем; девушка инстинктивно ощущала, что, глядя на нее с изогнутыми в улыбке пухлыми губами, он мысленно раздевает ее и насилует.

Она пристально посмотрела на него; наконец Волферт отвел взгляд. Марша взяла телефонную трубку.

– К вам мистер Волферт, – сказала она, услышав голос Дори.

– Пригласите, – отозвался Дори.

Она указала тщательно наманикюренным пальчиком на дверь кабинета:

– Заходите.

Волферт еще раз ощупал Маршу глазами, затем пересек небольшую комнату, постучал в дверь, открыл ее и зашел в просторный кабинет Дори.

Прежде чем покинуть пентхаус, Волферт выпил три рюмки бренди. Его нервы так расшалились, что он не смог бы выполнить свое опасное задание без помощи алкоголя. Даже сейчас он обливался потом; время от времени Волферт ощупывал в кармане влажными толстыми пальцами оставленный ему Пирл Куо микрофон.

Он не мог не выполнить требование Пирл. Ему конец, если кто-то из друзей увидит эти мерзкие фотографии. Он не испытывал симпатии к Америке. Ему казалось, что американцы не понимают, как им следует вести себя с китайцами, среди которых Волферт вырос. Чтобы спасти свою жизнь и репутацию, он решился на предательство.

Дори слегка удивился, увидев его. Начальник отдела сидел за своим столом с восьми часов; недавняя беседа с Гирландом, который приближался к Эзу, успокоила его. Дори радовался тому, что выигрывает. Гирланд, конечно, был несносным типом, но он доказал, что на него можно положиться в самой неблагоприятной ситуации.

– Здравствуйте, Волферт. Что привело вас ко мне в столь ранний час?

Дори готовился к разговору с Вашингтоном; в тот момент, когда Марша сообщила о визите Волферта, американец как раз собирался звонить. Ему хотелось поскорее доложить о своем успехе.

Волферт подошел к столу и опустил свое толстое потное тело в кресло.

– Извините за ранний визит, но я уезжаю в Амбуаз, – сказал он. – Я решил показать вам некоторые фотографии изделий из нефрита, имеющихся в коллекции Кунга. Он настолько безумен, что испортил эти вещицы гравировкой своих инициалов.

Толстяк извлек из портфеля пачку глянцевых фотографий и положил их на стол. Дори взял снимки, с трудом скрывая свое нетерпение. Он думал о Вашингтоне. Нефриты Кунга его не интересовали.

– Я не знал, что Кунг – коллекционер.

– О да. У него одна из лучших в мире коллекций нефритовых изделий.

Волферт вытащил микрофон из кармана и сжал его в руке. Он досадовал на то, что сильно потеет. Микрофон размером не более пуговицы от пальто так и выскальзывал из пальцев.

– Любопытно, – сказал Дори, просматривая фотографии. – Да, я вижу его инициалы. Странный человек.

– Да.

Волферт нарочно позволил портфелю упасть с его толстых коленей на пол. Нагнувшись, чтобы поднять его, Волферт быстро прилепил микрофон к столу. Взяв портфель и откинувшись на спинку кресла, он вытер платком влажное лицо.

Дори неодобрительно взглянул на Волферта.

– На вас лица нет, Волферт, – сказал он, рассматривая побелевшую, напряженную физиономию ученого. – Вы здоровы?

– Да… да. Слишком много работаю, – пробормотал Волферт, вставая. – Уик-энд за городом – вот что мне нужно… небольшой отдых. – Он взял фотографии и убрал их в портфель. – Я решил, что они представляют для вас интерес. Извините, что занял ваше время.

Дори посмотрел на часы, стоявшие на столе:

– Ничего. Но сейчас мне надо позвонить. Спасибо, что зашли, Волферт. – Привстав, он протянул руку, пожал пухлую кисть Волферта и снова опустился в кресло. – Желаю хорошо провести уик-энд.

Когда Волферт удалился, Дори некоторое время посидел, глядя перед собой. В его проницательных глазах застыло недоумение. Почему Волферт нанес ему визит в такое время? Ученый не сообщил Дори ничего важного. Странно. «Нет, вероятно, я не прав, – сказал себе Дори. – Интересно, конечно, было узнать о том, что Кунг – коллекционер. Отражен ли этот факт в досье Кунга? Надо спросить Маршу».

Но сейчас у Дори были более важные дела. Он снял трубку с аппарата.

– Дайте мне Вашингтон, – сказал он, услышав голос Марши.

Полицейский, прогуливавшийся возле американского посольства, сунул большие пальцы за ремень и направился к старому «Рено-8», который остановился во втором ряду, в двадцати метрах от ворот.

Водитель – высокий, стройный человек с восточным разрезом глаз – поднял капот. В машине сидела юная вьетнамка в чеонгсаме. Ее хорошенькое бледное личико ничего не выражало. Молодой наблюдательный полицейский с удивлением заметил, что в ухе у девушки торчал наушник от слухового аппарата.

Саду увидел приближающегося полицейского. Испугавшись, он заискивающе улыбнулся стражу порядка.

– Кажется, я сломался. Опять свечи, – сказал он по-французски.

Полицейский отдал ему честь:

– Здесь нельзя стоять, месье.

– Понимаете, свечи забросало маслом. Они высохнут минут через двадцать, – сказал Саду.

Внезапно Пирл взглянула на полицейского. На ее полных губах заиграла улыбка, а взгляд девушки был полон восхищения; полицейский растаял. Ухмыльнувшись, он отсалютовал Пирл.

– Поторопитесь, месье, – сказал он, снова отдал честь и удалился.

Саду вытер вспотевшее лицо и склонился над мотором автомобиля.

Через наушник, подключенный к чувствительному радиоприемнику, Пирл слушала разговор Дори с Вашингтоном. Беседа длилась несколько минут. Когда она закончилась, Пирл вынула наушник из уха и тихо позвала Саду:

– Мы можем ехать.

Он торопливо захлопнул капот, сел в машину и осторожно поехал по площади Согласия.

– Она на вилле Дори в Эзе, – сообщила Пирл. – Ты должен известить Етсена. Мы можем отправиться туда днем.

– Мы? Ты должна остаться в магазине, – сказал Саду.

– Мы его закроем, – решительным тоном произнесла Пирл. – Больше ошибок быть не должно.

Саду хотел тут же возразить, но передумал. Попросив Пирл припарковать машину, он вошел в магазин и позвонил Етсену.

– Я вам завидую, – сказал Керман, когда Гирланд остановил машину возле аэропорта Ниццы. – Я возвращаюсь в душный Париж, а ты будешь жить здесь, на Лазурном Берегу, да еще с молодой женой… Везет же некоторым!

– Назови это талантом, – сказал, усмехаясь, Гирланд. – Ну, до встречи, Джек. Спасибо за помощь. Я позвоню Дори, как только мы приедем в Эз.

Мужчины пожали друг другу руки, затем Керман кивнул Джинни:

– Следите за ним, медсестра: ему нельзя доверять.

Выйдя из машины, Керман быстро зашагал к дверям аэропорта.

Повернувшись на сиденье, Гирланд улыбнулся Джинни. Девушка тоже ответила ему улыбкой.

– Как она?

– Не хуже, чем можно было ожидать. Я бы хотела уложить ее в постель.

– Скоро уложишь. – Гирланд с интересом посмотрел на бледное лицо спящей женщины. – Красотка, правда?

– Да.

Их глаза встретились, и Гирланд снова улыбнулся:

– Едем.

Он завел двигатель, и автомобиль поехал в сторону Английской набережной.

Гирланд уже получил разрешение оставить Джинни на вилле: Дори договорился с доктором Форрестером. Несмотря на весьма юный возраст медсестры, Гирланд находил ее привлекательной. Славно проведем время, подумал он.

Они приехали на виллу Дори в начале двенадцатого. Дорога от аэропорта была забита транспортом, автомобиль то и дело стоял в пробке.

– Это здесь, – сказал Гирланд, увидев стрелку с надписью «Вилла „Гелиос“».

Стрелка указывала в сторону крутой, узкой горной дороги. Гирланд включил первую скорость, и машина поехала по серпантину, петлявшему среди сосен. Наконец вырулили на широкую площадку, справа от которой находились массивные, окованные железом деревянные ворота. Гирланд осмотрел ворота из машины; они произвели на него сильное впечатление.

– Чудное местечко, – сказал он и, открыв дверцу машины, вышел из «ягуара». – Настоящий форт.

Он приблизился к воротам и, увидев цепочку звонка, дернул ее. Тотчас распахнулось маленькое окошечко; молодой светловолосый человек выглянул из него и пристально посмотрел на Гирланда.

– Это вилла Джона Дори? – спросил Гирланд, опасаясь, что ошибся.

– Что вам надо? – Блондин говорил по-французски с сильным американским акцентом.

– Моя фамилия Гирланд. Это тебе о чем-то говорит, сынок?

– Пожалуйста, удостоверьте вашу личность, мистер Гирланд.

Теперь Гирланд не сомневался, что прибыл по назначению. Значит, Дори все-таки привлек к операции псов О’Халлорена, подумал он, предъявляя водительские права. Спустя несколько секунд большие ворота открылись.

Гирланд немного удивился, увидев армейского сержанта с самозарядной винтовкой, который вышел из расположенной неподалеку будки. Свирепого вида овчарка, сидевшая на цепи, злобно поглядывала на Гирланда.

Сержант, которого звали Пэт О’Лири, крепыш с румяным веснушчатым лицом, словно вырубленным из камня, кивнул Гирланду.

– Заезжайте, – сказал он. – Мы вас ждали.

Гирланд усмехнулся:

– Дори решил не рисковать.

– Да. Нас здесь шестеро. Можете ни о чем не тревожиться. Мы обеспечим вашу безопасность.

Гирланд вернулся к машине и проехал в ворота.

– Проезжайте вперед и увидите виллу, – сказал О’Лири, с любопытством взглянув на спящую женщину, которая лежала на заднем сиденье. Затем он перевел взгляд на Джинни и одобрительно кивнул. Джинни равнодушно посмотрела на него, презрительно хмыкнула и отвернулась.

Гирланд повел машину по дороге; из-за крутого поворота ему открылась построенная у склона горы вилла с просторной верандой. У каждого окна висели ящики с цветами. Средиземноморские сосны, окружавшие виллу, создавали тень. Дом был небольшой, современный и очень комфортный.

– Вот это да! – воскликнул Гирланд, остановив машину.

Высокий темнокожий человек, которого Гирланд принял за сенегальца, легко сбежал по ступенькам, чтобы открыть дверцу машины.

– Доброе утро, сэр, – сказал он; его черное лицо расплылось в улыбке, обнажившей великолепные белые зубы. – Меня зовут Диалло, я слуга мистера Дори. Добро пожаловать, сэр. Все готово.

И все действительно оказалось готово.

Через два часа Гирланд в сандалиях и шортах, предоставленных ему Диалло, уже говорил с Дори по телефону, покачиваясь под солнечными лучами в шезлонге.

– Славный у тебя домик, – сказал Гирланд, протягивая руку к бокалу чинзано с содовой, стоявшему на столике. – Знаешь, Дори, у тебя есть вкус. Я удивлен. Я думал, вы…

– Хватит, Гирланд! – оборвал его Дори. – Не ломай комедию. Что с ней?

– А что ты ожидаешь? Коммунисты накачали ее снотворным, а потом она вдохнула ваш замечательный газ. Но она поправится. Дня через три-четыре будет как огурчик.

– Доктор ей нужен?

– Медсестра говорит – нет.

– Я хочу, чтобы ты не сидел сложа руки, Гирланд. Не воображай, будто ты в отпуске. Ты знаешь, чего я от тебя жду.

– Послушай, но она лежит без сознания.

Гирланд сладко потянулся. «Вот это жизнь», – подумал он, глядя на бескрайнее синее море, голубое небо, видневшийся вдали мыс Ферра.

– Все эти ребята с пушками… из команды О’Халлорена?

– Да.

– Значит, ты мне не доверяешь, Дори. Я обижен.

– Маликов уже один раз обставил нас, и я принял все меры, чтобы этого не повторилось, – отрезал Дори. – Отнесись к работе серьезно, Гирланд. Ты не получишь больше денег до тех пор, пока не предоставишь надежную информацию. Да, Гирланд, – в голосе Дори послышались ноты подозрения, – что это у тебя там за медсестра?

– Что вас интересует?

– Она молодая?

– Понял. Ты беспокоишься, как бы она не соблазнила меня. Дори, ей под пятьдесят, и у нее три двойных подбородка. Симпатичная старушка, но не в моем вкусе.

Опустив трубку, он посмотрел на Джинни, стоящую на пороге дома. Их глаза встретились, и оба рассмеялись.

– Вам должно быть стыдно, – сказала Джинни.

– Мне стыдно.

Он продолжал разглядывать ее. Белый халат казался в этой обстановке нелепым. Гирланд поднялся.

– Ты одета не по погоде. Купи себе купальный костюм. Дори оплатит. Ты ведь ничего с собой не захватила, да? Даже губной помады?

– Да, но я обойдусь, – сказала Джинни, задумчиво глядя на Гирланда. – Мне кое-что нужно приобрести для моей пациентки. Вот список.

– Как тебя зовут, крошка?

Поколебавшись, она ответила:

– Джинни.

– Чудесное имя. Теперь, Джинни, расслабься. Я хочу, чтобы мы оба получили удовольствие от этой поездки. Эй, Диалло! – повысил он голос.

Спустя мгновение рослый негр с улыбкой на лице выскочил на террасу.

– Да, сэр?

– Я хочу, чтобы ты прямо сейчас отвез медсестру Рош в Ниццу. Ей надо купить кое-что для нашей пациентки. Она также поищет одежду для себя. У тебя есть деньги?

– Да, сэр. Мистер Дори устроил так, чтобы я мог брать деньги со счета.

– Тогда загляни в банк, возьми побольше денег и оплати покупки медсестры Рош. Понял?

– Будет исполнено, сэр.

Гирланд улыбнулся Джинни, которая смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Отправляйся, Джинни. Я пригляжу за пациенткой. Устрой себе праздник. Ты теперь гостья Соединенных Штатов Америки.

Пожилая женщина в крошечной шляпке с цветами, изумрудно-зеленом платье и норковой накидке стучала в дверь магазина Саду Митчела. Дверь не открывалась. Стальная решетка на витрине и темнота внутри наконец убедили покупательницу в том, что магазин закрыт. Она огорченно посмотрела на часы: они показывали 10:10.

Сидя у себя в гостиной, Саду услышал стук в дверь и нахмурился. Ему не хотелось упускать покупателя, но присутствие Етсена, чье желтое лицо было перекошено сдерживаемой яростью, Пирл, а также Джоджо не позволяло ему забыть о серьезности ситуации.

– К этому моменту женщина уже должна была умереть, – сказал Етсен, когда шум стих. – В Пекине не обрадуются. Я вами недоволен.

– Она умерла бы вчера вечером, – сказал Саду, – но Дори нас опередил. Откуда мы могли знать, что он отправит ее на юг Франции? Согласись, мы быстро установили ее местонахождение.

Етсен с одобрением взглянул на Пирл, которой удалось это выяснить.

– Больше ошибок быть не должно, – сказал он. – Вы едете прямо сейчас?

– Мы вылетаем в Ниццу в час пятьдесят пять, – сказал Саду. – Если купим билеты.

– Вас там будет ждать автомобиль?

– Я возьму машину напрокат.

Етсен повернулся к Пирл:

– Очень скоро Дори обнаружит «жучок» и заподозрит Волферта. Тебе еще нужен этот человек? В случае ареста он заговорит.

– Он мне не нужен, – холодно ответила Пирл.

– Тогда этот вопрос считаем решенным. Предупреждаю вас троих: не совершите снова ошибку. Иначе придется вас наказать в назидание другим.

Он вышел через черный ход и сел в ожидавший его автомобиль. Шофер повез Етсена в китайское посольство. Войдя в свой кабинет, Етсен взял телефонную трубку и тихо заговорил на кантонском диалекте.

Человек, о котором говорил Етсен, прибыл на свою маленькую, но роскошную виллу, расположенную на Иль-д’Ор; окружавший ее сад прилегал к берегу Луары. Волферт примчался туда на «мерседесе» спорткупе. Перед выездом он выпил дома три рюмки неразбавленного бренди.

Сидя за рулем, он думал о том, что рано или поздно Дори или его сотрудники обнаружат микрофон. Волферта беспокоило наличие отпечатков его пальцев на поверхности «жучка».

Испуганный, весь взмокший, он поставил машину в гараж, вытащил чемодан из багажника и направился к вилле. Отперев входную дверь, шагнул в дом.

Волферт пользовался услугами пожилой женщины из соседней деревни. Она убирала виллу, когда Волферт был в Париже. Во время уик-эндов Волферт предпочитал обходиться без нее: иногда он проводил здесь выходные в обществе одной или двух девушек.

Поставив чемодан на пол, он прошел в большую гостиную и распахнул балконную дверь. Подойдя к бару, налил себе щедрую порцию бренди. Близилось время ланча, но чувство тревоги лишило его аппетита.

Он сел, потягивая бренди и думая о микрофоне. Можно ли забрать его назад? Во всяком случае, до понедельника сделать это не получится. Придется найти предлог для визита к Дори в понедельник утром. Это не слишком сложно. Он немного успокоился. Бренди снимало волнение.

«Завтра днем вернусь в Париж, – решил Волферт. – Чем занять себя до тех пор?»

Он вспомнил о девушке с родинкой на щеке, которую встретил на прошлой неделе в баре-погребке. Она оставила номер своего телефона и, вероятно, могла бы его развлечь. А не пригласить ли ее сюда на уик-энд, подумал Волферт. Попробовать стоило. Он допил бренди и направился к телефону. Сняв трубку, он замер.

Сквозь распахнутую балконную дверь виднелась короткая подъездная дорога. По ней к дому подкатил старенький «Фиат-500».

Нахмурившись, удивленный Волферт посмотрел сквозь боковое окно. Из машины вышла девушка. Он тотчас с интересом разглядел ее. На ней был темный свитер в обтяжку, узкие облегающие брюки и сандалии. Черные волосы незнакомки ниспадали на плечи. Волферт не мог рассмотреть ее лицо, но фигурка девушки взволновала его.

Она вытащила из машины потрепанный чемоданчик, подошла к входной двери и позвонила.

Волферт вытер платком свои потные руки и открыл входную дверь. Увидев перед собой китаянку, он поразился. Алкоголь притупил его бдительность.

«Для китаянки она очень красива, – подумал Волферт. – Немного худовата, нос чуть приплюснут».

Его маслянистые глазки изучили ее фигуру. Все было безупречно. Он правильно определил, что она родом из Кантона, и, улыбаясь, обратился к незнакомке на кантонском диалекте:

– Что вам угодно, моя милая?

– Вы говорите на моем родном языке?

Черные миндалевидные глаза незнакомки разглядывали его без интереса, но к этому Волферт привык.

– Да. Я могу вам чем-то помочь?

Она низко наклонилась и открыла свой чемоданчик. Волферт оценил ее туго обтянутый брюками зад и восхищенно втянул в себя воздух.

Девушка извлекла из чемоданчика огромную яркую коробку со стиральным порошком «Пик уайт», широко разрекламированным по телевидению и в прессе.

– Я прошу вас взять это, – сказала девушка, протягивая коробку Волферту.

– Вы очень любезны, но мне это не нужно, – произнес Волферт. – Я не пользуюсь таким порошком. Что вы делаете во Франции?

Китаянка посмотрела на него как на пустое место:

– Пытаюсь заработать на жизнь. Если вы не возьмете коробку, мне придется еще побегать. Пока я не избавлюсь от всех этих коробок, мне не заплатят.

– Бедняжка. Заходите. Обсудим это, – сказал Волферт, раскрывая дверь шире.

– Нет, спасибо. У меня нет времени. Я не могу зайти. Благодарю вас.

– Почему? Оставьте все коробки у меня. Я сам их потом выброшу. Так вы заработаете быстрее.

Девушка захихикала. Волферт, хорошо знавший китайцев, подумал, что она смущена.

– Заходите же, – сказал он. – Я хочу, чтобы вы рассказали мне о себе.

Покачав головой, она сунула коробку ему в руки. Он невольно взял ее и тут же испытал легкое раздражение.

– Ну зайдите же! – Он не привык к отказам. – Вы же не боитесь меня? Мы можем развлечь друг друга. – Волферт улыбнулся девушке. – Вам ведь пригодятся лишние сто франков, правда?

Она опять наклонилась и закрыла чемоданчик. Подняв его, китаянка посмотрела на Волферта с таким ледяным презрением, что он, сжимая в руке коробку, отступил на шаг назад. Она зашагала к «фиату», села в машину и уехала.

Волферт проводил взглядом скрывшийся за поворотом автомобиль. Поморщился. «Сегодня мне явно не везет», – подумал он.

Волферт взглянул на коробку и пожал плечами. Может, она пригодится женщине, которая здесь убирает. Он отнес коробку на кухню и поставил ее на стол.

«Что ж, – сказал он себе, – позвоним девушке из погребка».

Он сделал шаг в сторону гостиной, и тут бомба, спрятанная в коробке, взорвалась, выбив все оконные стекла. Никласа Волферта разнесло на куски.

К несчастью, Джека Кермана, прилетевшего из Ниццы, заметил в аэропорту Орли носильщик Жан Редун. Пожилой человек, ярый коммунист, Редун был советским агентом. Он обладал прекрасной памятью и проводил немало времени в советском посольстве, просматривая фотографии людей, которые интересовали русских. За любую переданную по телефону информацию, полезную или бесполезную, он получал сотню франков. Узнав Кермана, налегке прошедшего мимо таможенника, Редун поспешил к ближайшей телефонной будке.

Сигнал был немедленно передан Маликову.

Маликов и находившийся рядом с ним Смирнов переглянулись.

– Керман – агент Дори, – сказал Маликов, поигрывая авторучкой, зажатой в его сильных пальцах. – Когда Дори сомневается в Гирланде, он зовет на помощь Кермана. Керман вернулся из Ниццы без багажа. Это означает, что он мог находиться там вместе с Гирландом, а потом сесть на самолет, летящий в Париж. Такое вполне вероятно. Наведи справки, Борис. Это наша единственная ниточка.

Смирнов кивнул и вышел из кабинета. Маликов продолжал поигрывать авторучкой.

«В следующий раз, столкнувшись с Гирландом, я проявлю большую решительность, – подумал он. – Этот негодяй причиняет слишком много хлопот. Гирланда следует убрать».

Маликов пожалел о том, что не сделал этого в «скорой помощи». Он не повторит свою ошибку. Его мысли переключились на Дори. Мерна Доринская оказалась права. Он недооценил Дори. Эту ошибку он тоже учтет.

Дори был бы польщен, узнав, о чем думал Маликов. Успокоенный сознанием того, что принял все надлежащие меры по обеспечению безопасности Эрики Ольсен, Дори читал рутинную сводку донесений. Он остался недоволен своей беседой с Гирландом.

Зажужжало переговорное устройство. Дори нажал клавишу:

– Слушаю.

– К вам пришел капитан О’Халлорен. Он здесь, – сказала Марша Дэвис.

– Пригласите его.

Дори вернул клавишу в исходное положение и отодвинул бумаги в сторону.

О’Халлорен появился в кабинете. Его сопровождал высокий худой человек; Дори знал его как лучшего сыщика из команды О’Халлорена. Мужчину звали Джо Дэнбридж.

– Что случилось? – нетерпеливо спросил Дори.

– У вас здесь где-то «жучок», – сказал О’Халлорен. – Сигнал идет из вашего кабинета.

Дори оцепенел:

– Это исключено. Комната всегда заперта в мое отсутствие. Здесь никого не было. О чем ты говоришь?

– Тем не менее у вас тут есть микрофон, – произнес О’Халлорен. – Ошибка исключается. Где-то здесь «жучок».

– Тогда найдите его, – сказал Дори, вставая с кресла.

Он знал, что Дэнбридж никогда не ошибается. Пока шли поиски, Дори вспоминал все свои утренние телефонные разговоры. Важным был лишь разговор с Вашингтоном.

Дэнбриджу понадобилось всего шесть минут, чтобы найти микрофон.

– Вот он, – сказал он, указывая на нижнюю часть стола.

Дори, нагнувшись, уставился на маленького предателя. Потом он выпрямился. Радиомикрофон работает вместе с расположенным где-то неподалеку чувствительным приемником.

– Я уже связался с инспектором Дюле, – словно прочитав мысли Дори, заявил О’Халлорен. – Он ищет. Кто был здесь утром?

– Волферт, Сэм Бентли и Мерл Джексон.

– Волферт? Бентли и Джексон вне подозрений.

– Волферт отправился на свою виллу в Амбуаз, – сказал Дори. – Займись этим, Тим. Я должен предупредить Гирланда. Сейчас кто-то знает, где он находится. Не то чтобы я волновался. Никто не сможет к ним даже приблизиться. Их охраняют шестеро ваших людей; вилла расположена таким образом, что все подходы к ней просматриваются. И все же я должен предупредить Гирланда.

Дори потянулся к телефонной трубке.

Через час, когда Саду Митчел, Пирл Куо и Джоджо Ченди ехали в аэропорт Орли, инспектор Жан Дюле из Сюрте явился к Дори в сопровождении молодого полицейского.

О’Халлорен все еще находился там. Дэнбридж подтвердил, что отпечатки пальцев на микрофоне принадлежат Волферту. Автомобиль с двумя агентами уже мчался в Амбуаз.

Испуганный, взволнованный полицейский в присутствии своего разгневанного шефа поведал о «Рено-8», сломавшемся возле американского посольства в девять часов утра.

Дори насторожился, когда полицейский описал внешность Саду Митчела.

– У него были узкие глаза, сэр, – сказал постовой. – Я принял его за туриста. В машине сидела женщина, по-моему вьетнамка. А может, китаянка. В ухе у нее был наушник.

Дори мрачно усмехнулся. Скорее всего, эта парочка слышала его разговор с Вашингтоном. Наушник был соединен с приемником. Значит, теперь следует остерегаться не только Маликова, но и вступивших в игру китайцев.

– Я хочу, чтобы эти двое были найдены, – сказал он Дюле.

– Он запомнил номер машины, – сказал Дюле, бросив испепеляющий взгляд на постового. – Мы ищем этот автомобиль по картотеке.

Спустя двадцать минут было установлено, что автомобиль взял напрокат Саду Митчел, хозяин ювелирного магазина, расположенного на улице Риволи.

К тому времени, когда была оповещена полиция Ниццы, Саду и его спутники уже покинули аэропорт Ниццы и направились в Эз.

– Настоящая красавица, правда? – с грустью сказала Джинни.

Они с Гирландом стояли возле кровати спящей женщины.

– Да, – согласился Гирланд и отошел в сторону.

Его немного смущала роль мужа, которую ему отвел Дори. Внезапно Гирланд понял, что со страхом ждет того момента, когда Эрика Ольсен проснется.

– Как она? – спросил он, глядя в окно.

– Все в порядке. Она проснется этой ночью, – сказала Джинни. – Ее пульс приближается к норме. Я думаю, часа в два-три.

Гирланд направился к двери. Они с Джинни спустились на террасу. Солнце садилось за горизонт, окрашивая море и небо в багряные тона. Гирланд по-прежнему был в сандалиях и шортах; Джинни, одетая в белое платье из хлопка, прошла к балюстраде террасы и положила руки на теплый камень. Она перевела взгляд с мерцающих огней города на темные очертания мыса Ферра.

– Хотела бы я быть такой же красивой, как она, – сказала Джинни, обращаясь как бы к себе самой. – Хотела бы быть блондинкой. – Она повернулась, прижавшись маленькими ягодицами к балюстраде и взглянув на Гирланда. – По-вашему, я лучше смотрелась бы со светлыми волосами?

Гирланд беззвучно застонал.

– Купи парик и выясни это, – ответил он. Переживания женщин по поводу красоты нагоняли на него скуку. Женщина, по его мнению, была либо красива, либо нет. – Ты и так хороша. – Он посмотрел на часы. – Мне надо поговорить с сержантом О’Лири. Это ненадолго.

Джинни проводила взглядом Гирланда, спускающегося по ступенькам в сад. Его сильные мускулистые плечи, прямая спина, загорелая кожа волновали девушку. Она поняла, что влюбляется в него. Это открытие потрясло ее. Она следила за ним, пока он не скрылся из виду; потом, резко повернувшись, Джинни поспешила к себе в комнату.

Гирланд застал О’Лири сидящим на стуле возле будки. Около сержанта находилась черная восточно-европейская овчарка, которая замерла при появлении Гирланда. Марк сразу подошел к собаке и положил руку на ее черный нос.

У О’Лири от испуга перехватило дыхание. Он приподнялся со стула.

– Здорово, приятель, – сказал Гирланд, глядя псу прямо в глаза.

Собака посмотрела на него, затем потерлась носом о руку Гирланда.

– Черт возьми! – сказал О’Лири, успокоившись. – Вы меня напугали. Я думал, вы останетесь сейчас без руки. Это ужасно злобный пес.

Гирланд продолжал играть с овчаркой.

– Люблю собак, – сказал он. – А они, похоже, меня.

Потрепав напоследок пса, он уселся на камень возле О’Лири.

– Оказывается, нам следует остерегаться не только коммунистов, но и желтолицых.

– А, пусть только сунутся, – равнодушно обронил О’Лири. – Мы с ними справимся. Пару часов тому назад здесь появился какой-то тип. Он спросил, не лорда ли Бивербрука это имение. Он мне не понравился. Дом Бивербрука находится дальше по побережью, правда?

– На мысе д’Ай. Как выглядел этот человек?

– Похож на битника – грязный, молодой. Я велел ему проваливать… что он и сделал.

Гирланд потер нос:

– Послушай, приятель, а не могут ли они бросить бомбу в эти ворота и проникнуть на территорию усадьбы?

– Конечно могут, но чего они этим добьются? В начале дороги стоят двое моих парней с автоматами. С тыла к вилле не подобраться. Нам надо защищать только фронт; если они взорвут ворота, мы услышим.

Мужчины потрепались о пустяках с полчаса, затем Гирланд встал.

– Вероятно, мне не помешало бы иметь под рукой револьвер, – сказал он. – На случай заварушки.

О’Лири усмехнулся:

– У меня есть кое-что для вас.

Скрывшись в будке, он вернулся с револьвером 38-го калибра и тремя обоймами.

Гирланд отнес оружие в дом и положил его на нижнюю полку стола, стоящего на террасе. Когда Марк вытянулся в шезлонге, на террасе появился Диалло.

– Обед будет готов через полчаса, сэр, – сказал он. – Вам что-нибудь налить?

Гирланд усмехнулся, глядя на слугу. Он наслаждался атмосферой роскоши и комфорта.

– А почему бы и нет? Дай-ка мне горький чинзано. А что у нас на обед, Диалло?

– Авокадо с крабами, окорок с чесноком. У меня есть прекрасные сыры – «Пон-л’Эвек» и «Бри»; на десерт – лимонный шербет.

Гирланд мечтательно смежил веки:

– Хм… не рассказывай – подавай.

Почувствовав себя в полной безопасности, он расслабился. В конце концов, О’Лири заявил Гирланду, что можно ни о чем не тревожиться. Ирландец О’Лири был одним из головорезов О’Халлорена. Гирланд решил, что до пробуждения Эрики Ольсен он предоставлен сам себе.

– Эй!

Появление юной блондинки в алом платье без рукавов заставило Гирланда вскочить на ноги. Он уставился на девушку, потом усмехнулся:

– Ну! На мгновение тебе удалось меня обмануть.

Джинни смущенно посмотрела на Гирланда:

– Вам нравится? Я извела целую бутылку перекиси.

Гирланд оглядел ее хрупкую девичью фигурку, блестящие, трогательные глаза, молодое живое личико. Он улыбнулся:

– Джинни… ты великолепна. Да, конечно, светлые волосы идут тебе больше, чем темные. Садись. Поведай мне историю твоей жизни.

Она смущенно взглянула на Гирланда:

– Я не хочу рассказывать вам о своей жизни… она слишком скучная. Лучше вы расскажите о себе. – Джинни села возле Гирланда, кокетливо поправив рукой прическу. – Вы уверены, что теперь я нравлюсь вам больше?

Гирланд скрестил вытянутые ноги и закурил сигарету:

– Сколько тебе лет, Джинни?

Она замерла:

– Какое это имеет значение?

– Восемнадцать?

– Нет, конечно! Девятнадцать!

Гирланд опустил руку на кисть девушки.

– Я почти вдвое старше тебя. – Он тряхнул головой. – Я завидую тебе, Джинни. У тебя прекрасный возраст.

– Я не понимаю, о чем вы говорите! Я нравлюсь вам со светлыми волосами?

– Ты мне нравишься с любыми волосами. Как наша пациентка?

Джинни недовольно поерзала:

– С ней все в порядке. Она интересует вас больше, чем я!

– Дорогая Джинни, – сказал Гирланд, стараясь не улыбаться, – она моя жена.

– Неужели вы думаете, что я в это поверила? Я все знаю. Она вам такая же жена, как и я!

Гирланд стряхнул пепел с сигареты:

– Угадай, что у нас сегодня на обед.

Она посмотрела на него, потом встала и медленно подошла к балюстраде. Он поглядел на девушку и поморщился. «Осложнения, – подумал Гирланд. – Она славная крошка, но…»

Он остался сидеть в шезлонге, покуривая и рассматривая звезды, которые начали появляться на темнеющем небе.

Гирланд почувствовал облегчение, когда Диалло позвал их к столу.