Глава 22

– Миа, ты идешь?

Я подавилась. Взгляды всех, кто сидел в столовой, устремились на меня. Есть я, конечно, сразу перехотела.

– Что это значит, Миа? – напряженно спросил Росс. Его брат уныло уставился в тарелку. – Расс, в чем дело, спрашиваю? Вы оба после вчерашнего вчера ни словом не обмолвились. Что произошло? Тебя сегодня прямо с зачета в ректорат вызвали. Объяснитесь.

– Тебе Расс все расскажет, – вздохнула, вставая из-за стола.

Почти одновременно со мной вскочила со своего места Лэйка, кинулась к Ньюту.

– Дорогой, ты за мной?

Староста удостоил некромантку равнодушным взглядом.

– Ты же слышала, я за Мией.

Лэйка остановилась, так и не дойдя до парня. Медленно повернулась ко мне.

– Ты! – прошипела голосом, дающим понять, что злейшего врага и искать больше не нужно.

Я подошла к Ньюту.

– Готова? – спросил староста.

Кивнула.

– Стоять! – рявкнула Лэйка, когда мы направились к выходу из столовой.

Ньют даже ухом не повел. Я в последнюю очередь переживала за исходящую злостью некромантку. Мы спокойно вышли и уже свернули на аллею, когда нас догнало клокочущее яростью:

– Ты не смеешь просто так уходить, Ньют! Ты со мной!

Староста остановился. Деревья отражали тень на его лице, но от меня не укрылось безразличие, с которым он посмотрел на догоняющую нас девушку.

– Я устал от тебя, Лэйка, – произнес Ньют отчужденно и глухо, когда некромантка приблизилась к нам. – Надоела. Твои заходы и истерики. Пойми наконец, что мир не вокруг тебя вертится. И хватит уже распускать сплетни. Я не желал тебя, ты сама придумала эту историю. И про сплетение наших стихий, и о нашем будущем. Ты хотела, чтобы я занимался с тобой боевым искусством, я это делал. В кровать ко мне тебя насильно никто не тянул. Какой парень откажется от красивой девчонки, которая сама раздвигает перед ним ноги.

Слова Ньюта прозвучали настолько вызывающе грубо, что даже я поежилась.

Лэйка стала похожа на смерть. Губы побелели. Напряженно оглянулась, с тоской смотря по сторонам. Нет ли еще свидетелей ее позора. На аллее никого, кроме нас, не было. Да и кто рискнет вмешиваться в личные дела некромантки и самого старосты боевиков? Поостерегутся. Лучше потом, по сплетням и слухам обсуждать будут.

Девушке понадобилось немного времени, чтобы взять себя в руки. Она гордо вскинула голову и презрительно скривила губы.

– Теперь понятно, почему ты перестал меня приглашать. Потянуло на экзотику. Зверушка куда интереснее.

Глаза Ньюта полыхнули алым. Я не слышала, чтобы он вслух произнес хоть одно заклинание, но Лэйка вскрикнула, порывисто отворачиваясь. В воздухе запахло паленым. Когда она повернулась, то на щеке красовался ожог.

Девушка быстро заморгала, на глазах появились слезы.

– Никогда не называй Мию зверушкой, – проговорил Ньют медленно и зловеще. – Так называть ее могу только я. Если это и зверушка – то моя. А ты иди. Тебя Росс ждет. Я смотрю, вы с ним сблизились.

Лэйка выпрямилась. На губах появилась тень улыбки.

– Ты ревнуешь меня к нему. Признайся, Ньют. Ты все еще меня ревнуешь?

– Я насмехаюсь, – отрезал староста со спокойным презрением.

Улыбка дрогнула, опустились вниз уголки губ, придавая лицу неприятное выражение.

– Сволочь.

– Уходи, Лэйка. Не выводи. Хуже будет.

Я с жалостью смотрела, как девушка отступила на несколько шагов, потом порывисто повернулась и бегом устремилась по аллее.

– Зачем ты с ней так? – спросила тихо. Какой бы ни была Лэйка, Ньют поступил жестоко. Он смерил меня изучающим взглядом. Отвернулся.

– Заслужила, – ответил коротко и, снова схватив меня за руку, потянул к полигону.

***

Поздний осенний вечер. Прохладный, с запахом жухлой травы и влажной земли. Осень в Мэрионе странная, не как у нас. И месяца они считают по-другому. Начинается осень, если смотреть по нашему исчислению, в середине октября, заканчивается с приходом первого снега, что бывает к концу декабря. Как я поняла, изучая географию, сами смены времен года происходят резко и необычно. Мне предстояло это только увидеть. Вечер был на удивление теплый, и если убрать запах осени, то иногда в легких струях воздуха можно было учуять предстоящий холод. В моем мире так пахло перед снегом. И всегда у меня это воспринималось с какой-то благодатью и успокоением в душе. Будучи в своем мире, я любила такую поздне-осеннюю погоду. Здесь и сейчас, после того как я не единожды влипла лицом в землю и наглоталась прелой, жухлой листвы, благодать в душе не поселялась. Руки в ссадинах, локти и колени сбиты, форма все же порвалась. С тоской подумала, что нужно будет теперь ее зашивать. Ведь новую мне обещали только в следующем семестре. А запасную я хранила для игр. Некрасиво будет, если в рваной на главный экзамен семестра приду.

Сплюнула очередной ком земли и поднялась. Руки дрожали. Ноги с трудом держали.

– Блок! – хмуро выкрикнул Ньют и, не позволяя мне очухаться, выпустил в меня очередной огненный фаер. Я вывернулась, снова упала на землю, уже не в состоянии ставить блоки. На занятиях с деканом я боялась сказать что-то неправильно, от этого забывала заклятия, со старостой я попросту не успевала их вспомнить. Действия его были быстры, атаки яростны.

– Самое главное для тебя – научиться отражать магию и защищать себя, – спокойно пояснял Ньют, поднимая меня. – Если не можешь вспомнить нападение или боевое заклятие – не беда. А вот если не сумеешь защититься, то, увы… Ты блоки и щиты должна уметь ставить даже сквозь сон. Даже если едва дышишь.

Я внимала.

Староста поставил меня на ноги и вытер лицо ладонью. Усмехнулся.

– А ты упертая.

– Говорил уже, – прохрипела сквозь разбитую губу.

Он улыбнулся. Поправил мне рубаху, прикрывая распахнутую грудь.

– Завтра пояс широкий повяжи. Я же нормальный парень, и реакция на женские прелести у меня тоже нормальная.

Я едва стояла на ногах и настолько выбилась из сил, что пропустила намеки Ньюта мимо ушей. Он отряхнул мне колени.

– Зато есть явный сдвиг, ты научилась падать и уворачиваться от фаерболов.

Посмотрела на старосту устало. Он не насмехался, лицо было серьезное.

– Ну да, – выдавила чуть слышно.

– Идем. – Ньют помог мне передвигаться.

Я, тяжело переступая, шла, тяжело облокачиваясь о его руку.

Буду честной, заниматься с Ньютом оказалось куда труднее, чем с деканом. Того я просто боялась и забывала заклятия. Но он был более лоялен ко мне, не бил, не запускал в меня льдом, огнем и всем остальным. Ньют же оторвался на мне по полной. Казалось, он задался мыслью выбить из меня дух или в одночасье сделать бойца.

– А куда мы идем? – Обратила внимание, что прошли мимо здания нашего факультета.

– У меня друг на лекарском. Нужно тебя немного подлечить, – спокойно отозвался Ньют. Ого, о моем здравии беспокоится.

Спорить я не стала. Полечить меня и правда нужно было.

Друг выпучил глаза, увидев меня, и ошалело произнес:

– Вы обалдели? Ньют, ты что, ее убивал?

– Немного не добил, – без тени сарказма ответила вместо старосты. – Вот еще бы чуть-чуть…

– Помолчи, – выдохнул Ньют, непонятно к кому обращаясь, ко мне или другу. – Кит, подлечи девочку.

Парень, названный Китом, бросился вглубь комнаты. Мы вошли следом. Достал из комода несколько тюбиков.

Ньют принял все. Повернулся ко мне, посаженой на стул.

– Помочь?

Я, хоть и едва жива была, поднялась, взяла из рук парня тюбики.

– Сама справлюсь.

Не хватало еще, чтобы меня Ньют мазал.

– Выйдите.

Парни переглянулись.

– Ну ты и наглая, – протянул Кит. – Это, вообще-то, моя комната.

Получил затрещину от старосты и выскочил, больше не проронив ни слова. Ньют вышел следом.

Я скинула с себя одежду. Осторожно пальцами выдавила мазь из тюбика и начала наносить на раны и порезы тонким слоем. Мазь оказалась мягкая и прохладная. Правда, немного щипало губу, когда мазала. Зато болевые ощущения практически прошли. Посмотрела на себя в зеркало шкафа. Под глазом синяк. Его намазала гуще. Колени и локти. Боль отпускала. Жаль, чудодейственная мазь не снимала усталость. С трудом и неохотой снова облачилась в пыльную форму и вышла из комнаты.

– Спасибо, – буркнула Киту. – Я мазь на столе оставила. – Помолчала и добавила: – Хорошая мазь.

Вздохнула, вспоминая, что у меня еще занятия с деканом, и, кажется, я у него ни одного заклятия не произнесу. Потому что на ходу отключаться буду.

Ньют подхватил меня за локоть.

– Идем, я провожу. – Потянул мягко, чем вызвал у меня саркастическую улыбку. Он бы так заклятиями и фаерами бил.

В вестибюле у лестницы я отстранилась.

– Ньют, здесь только по ступеням, я сама поднимусь.

– Только по ступеням? На твой-то этаж? – Он нахмурился.

Признаваться, что мне неудобно с ним по зданию факультета за ручку ходить, не хотелось. Мало ли кто встретится в столь поздний час, потом слухов не оберешься. А если возле комнаты меня уже декан поджидает? Объясняй потом боевику, для чего высший магистр ко мне по ночам ходит.

– Серьезно, Ньют, я сама дойду.

Он нахмурился, но потом кратко кивнул.

– Завтра, в то же время.

Развернулся и пошел прочь.

***

Поднималась тяжело, ноги подгибались. Каждая ступень воспринималась, будто покоренный Эверест. В зале третьего этажа остановилась. Присесть бы чуток отдохнуть. Вот просто не идут уже ноги. Прошла к небольшому диванчику у стены и прилегла, положив голову на круглый мягкий подлокотник. Мягко рассеивался свет люстр, убаюкивая и нагнетая сон.

Спать, как же хотелось спать! Веки наливались тяжестью, глаза закрывались сами собой. Мысли становились тягучими и пустыми. Спать, как же я хочу спать.

Зеркала, их так много в вестибюле третьего этажа. Такая замечательная зеркальная зала, с мраморным полом, светлыми стенами и богатыми люстрами. Здесь проводились встречи с магистрами и семинары. В зеркале напротив отражалась я. Грязная, с унылым выражением лица, бледная, глаза запавшие, слишком темные. Или это так кажется из-за относительной отдаленности зеркала? А может, заспанное сознание играет моим воображением? Встала, подошла ближе. Совсем плохо выгляжу. Кожа серая, даже темная или… Темнеющая на глазах. Весь мой образ и зал, отражающийся позади меня. Все стремительно темнело в отражении. Само зеркало искривило все отражаемое в нем. И я сама стала в нем кривой, расплывающейся. Просто темный силуэт. Потом Тьма проглотила и мое отражение полностью.

Я, ощущая поднимающуюся волну ужаса, оглянулась.

Все зеркала залы стали кривыми. Темными, пугающими. Будто их вывернули изнутри, показав изнанку. А там – Тьма. Разрастающаяся, заполнявшая все отражения.

Спазм сжал горло. Забыв об усталости, начала отступать. Тьма вылилась через рамки зеркал. Потянулась по полу за мной. Замерла. Из тягучей массы появилась лапа, огромная, с когтями. За ней вторая. Уперлась, вытягивая из черной лужи тело. Когда появилась голова, спазм в моем горле лопнул, выпуская из гортани оглушительный визг. Кинулась к ступеням. Нужно бежать туда, где есть люди. Люди? Кто будет гулять по академии среди ночи? Да еще здесь, в проходных вестибюлях. Общежитие далеко, кабинеты тоже.

Я здесь одна!

Оглянулась. Огромное пятно Тьмы все еще продолжало расплываться. Из него, скаля на меня мерзкую клыкастую морду, выползало нечто жуткое. Больше похожее на непропорционального волка-оборотня. С большой головой, вытянутым, худым до обезображивания телом. С черной шерстью, обтягивающей каждое выступающее ребро. Оборотень полностью выполз и встал задними лапами на черный пол. Повторный визг разлетелся по пустому залу и унесся по коридорам. Я бежала, перепрыгивая через ступени. Вниз. Успеть до общежития. Там боевики, там Ньют, уверена, он еще не успел лечь и услышит мой крик.

Позади слышался рык, звук ломающихся перил, а потом… Одним прыжком тварь перепрыгнула меня и оказалась на пару ступеней ниже.

«Мамочка!» – шепнула обреченно. Чуть не перекувыркнулась через голову, тормозя. Развернулась и бросилась вверх. Снова выскочила в тот же вестибюль. Успела заметить, что свет люстр померк.

Тьма залила весь пол.

Бежать некуда.

Оглянулась, с тоской глядя, как скаля на меня страшную пасть, неспешно поднимается оборотень. Да и куда ему спешить. Я в западне.

Настороженность в образе твари я уловила сразу. Как и мелькнувшую по стене тень.

– Беги! – Голос бывшего хранителя резанул воздух. А сам дух возник между мной и оборотнем. Тот оскалился. И мой хранитель тоже. Воздух сгустился и ударил. Позади послышался раздосадованный вой Тьмы. Оглянулась. Серый вихрь, будто необъяснимая тень, метался над ней, разгоняя.

– Беги!

Удар.

Оборотня перевернуло, подняло и швырнуло над моей головой.

Я рванула вниз.

Вой.

Рык.

Зловещие заклятия и визг моего хранителя.

Снова хрустнули остатки перил от мощных лап.

Рык и вой.

Я остановилась. Повернулась.

Сумрачный хранитель сражался храбро, запутывал и ломал оборотня. Но Тьма! Она уже поглотила тень и двигалась прямо на моего спасителя. Оборотень рвал его, выхватывая целые облачные куски.

Нет. Так мой хранитель долго не протянет.

С трудом сдерживая дрожь в руках и ногах, постаралась успокоиться и вспомнить все, чему учили. Сказалась только что пройденная с Ньютом подготовка, слова пришли быстро и вылетели, обжигая мне гортань. Смерч огня ударил в оборотня, откидывая моего хранителя в сторону и опаляя шерсть темной твари. Оборотень взвыл, перевел на меня бешеный взгляд черных глаз и сделал прыжок. Увернулась на автомате, про себя благодаря Ньюта за сегодняшний вечер. Дым снова атаковал. Я выкрикнула призыв силы. Фаер сорвался с пальцев, ударив в тварь, та, кувыркнувшись, перелетела через перила и рухнула вниз. Тьма начала стекать со ступеней, подкрадываясь ко мне. Я пыталась воздвигнуть между нами стену.

Боль пронзила всю ногу и заставила меня взвыть. Повернулась. Ступень, проломленная до того оборотнем, хрустнула под моей ногой. Пытаясь устоять, переступила на самый край и не удержалась, полетела кубарем вниз.

Кажется, вся жизнь проскакала перед моими глазами, пока я не рухнула на мраморный пол. Едва ли способна была приподнять даже голову. Удивительно, что я ее вообще не сломала о ступени. Но, кажется, ребра повредила и руку, она висела плетью.

Рычание заставило меня сквозь силу приподняться.

Оборотень, хрипящий, с чернотой в глазах, сжимая перебитые после падения ребра, полз ко мне. Попытался встать, рухнул, но, издав хрипящий рык, подтянулся ближе.

«Похоже, мы с тобой оба живучие».

Назад мне пути нет. По ступням сползает Тьма. Здесь тварь, обозленная и желающая одного – убить меня. Попыталась найти взглядом Дыма. Хранителя не было.

Он меня оставил? Правильно. Шансы выйти победителем в такой схватке предельно ничтожны.

Что ж… Выбора у меня особого нет. Нужно биться до последнего и уповать на удачу. Никогда не думала, что просто встать на ноги будет столь болезненно. Будто на ножах. Сердце заходилось от боли. Дышала со свистом, чувствуя каждое ребро.

И все же я прошептала заклятие. Боевое. Огненная плеть взмыла в воздух. Ударила, рассекая твари лапу. Оборотень взвыл, сделал усиленный рывок. Длинные когти вошли в мою лодыжку. У меня из глаз искры брызнули, когда огромным усилием я рванулась, чувствуя, как разрывается до самой ступни нежная плоть. Рухнула на колени. Взвыла похлеще твари.

Огненный кнут растаял. Силы оставляли меня.

Долбаный оборотень клацнул зубами совсем рядом. Похоже, у кого-то сегодня будет вкусный ужин, хорошо пропитанный кровью.

Упираясь руками в пол, прошептала последнее, что вспомнила. Чувствовала, как по полу потянуло холодом. Сознание уверенно меркло от боли, теряя понимание реальности.

Образ декана боевого факультета всплыл то ли в моей фантазии, то ли я и правда его видела.

Он стоял, сжимая одной рукой горло твари. Вторая рука вонзила в тело клинок, провернула. Рядом с высшим магистром метался Дым. Хранитель меня не бросил, он пошел за подмогой. Или это только бред моего затухающего сознания?

– Декан Ши, – все-таки выдавила. – Я безумно рада вас видеть…