6

Через пять часов я уже трясся в тесной кабине «МИГа»-спарки, перебросившего меня вместе с барахлом на военный аэродром, откуда я уже почти своим ходом, на новеньком «УАЗике», покатил к своей цели. Ехать было всего ничего. Километров триста. На подробной карте весь район был обведен густым красным карандашом и тоненько заштрихован. Чтобы это я, стало быть, не перепутал. Такая трогательная забота, аж слеза прошибает…

Обычно приближение к району поиска осознается лишь тогда, когда очередной раз сверяешь свои координаты. Но здесь было все по-другому. Я специально остановился, чтобы рассмотреть ЭТО подробнее. Тончайший, будто кисейный, дымчато-мутный купол словно огромной чашей накрывал всю расположенную меж невысоких лесистых холмов равнину. Высотой эта штука была, наверное, в несколько километров. И если на карте зона выглядела неровной кляксой, то живьем она, скорее всего, описывала ровный круг диаметром около сотни километров. Именно здесь упал, но не взорвался килотонный ядерный заряд, и бесследно исчезли несколько поисковых групп. В общем, прогулка, судя по всему, предстояла нескучная.

Я загнал машину поглубже в лес и как мог замаскировал ее от посторонних взглядов. А потом еще и заминировал специальным запаховым зарядом. Машину он не повредит, а вот подойти после его срабатывания к ней можно будет только в глухом противогазе. Запах – нечто среднее между год не стиранной портянкой и вонью от взбесившегося скунса, только раз в десять сильнее.

Ну, вот и славненько. Я попрыгал, проверяя плотность подгонки снаряжения, и потихонечку направился к куполу. Примерно через час я осторожно коснулся призрачной границы рукой в перчатке и, естественно, ничего не почувствовал. Ни хрена это, разумеется, не значило. До меня тут уже спалились очень серьезные ребята. И надо постараться, как минимум, не повторять их ошибок, а как максимум – не наделать собственных.

Я засек место и, тщательно замаскировав, спрятал первый из «аварийных» контейнеров. А потом вошел в зону.

Ощущение было такое, словно я погружался в прохладную воду. Но оно быстро проходило, по мере того, как я удалялся от границы. На всякий случай я связался с командованием, и убедился, что связь, во всяком случае пока, проходит нормально.

Еще двадцать километров таежного бурелома, и я вышел к краю «черного» болота. Имело, конечно, смысл поискать обход, но и прямой путь был тоже не лишен резона. Я поддул небольшой плавжилет, приобрел необходимую плавучесть и пополз по топкой грязи, очень скоро пожалев, что не стал искать путь полегче, поскольку уделался липкой жижей по самые брови. Плотик со снаряжением тащился сзади, цепляясь за все, что попадалось по дороге, и недвусмысленно намекал о вреде жадности и торопливости.

Только к вечеру я выбрался на относительно сухое место. Сбросив второй контейнер в крошечную заводь с твердым дном, я привел то, что планировал взять с собой, в рабочее состояние. Только снайперская винтовка покоилась в сложенном виде в непромокаемом пенале за спиной. Став таким образом легче еще на десять кило, я бодренько поскакал дальше.

Еще через двадцать километров я даже не увидел, а почувствовал близость людей. Что-то было такое в лесу, что незримо оставляет за собой человек.

Я удвоил осторожность и почти сразу был награжден за старание. Под ногами змеились тонкие нити, едва различимые в освещенной закатным солнцем траве. Не толще волоса, они казались совершенно безвредными, словно шальная паутинка. Но это вовсе не означает, что таковыми они и являлись. Дальше я шел, выверяя каждый шаг, словно на минном поле. Нити шли не сплошняком, а полосами, будто кто развернул огромную спираль. Я прикинул по карте, где должен находиться центр этой гипотетической сети, и выходило, что он расположен немного в стороне от небольшого карстового озерца, оно лежало прямо впереди меня на расстоянии полсотни метров.

Первый патруль я заметил случайно. Звякнула плохо подогнанная железка, и я растворился в зарослях, не шевелясь и даже не дыша. Звякнуло совсем рядом.

Два человека в камуфляже. Пожилой с симоновским карабином, и молодой с пехотным вариантом «калашникова». Шли бесшумно и привычно, выдавая навык бывалых таежников. Я выскользнул прямо перед ними, и не успели глаза старого раскрыться от удивления, как он уже оседал на траву. Молодой даже успел скинуть ремень автомата с плеча, когда я опрокинул его рядом.

Но разговорить их мне не удалось. Ни спецпрепараты, ни жесткие методы не помогли. Старый лишь надсадно хрипел, а молодой хлопал глазами. Я первый раз встретился с такой мощной психоблокадой. Даже простые вопросы вызывали у них ступор. Я попробовал прямой контакт ментополей. Но в их головах не было ничего, кроме белесого тумана. Ни воспоминаний, ни даже самых примитивных мыслей. Только злоба и ярость. Впрочем, этого добра хватило бы на десятерых. Я провозился почти до заката, но так ничего и не добился.

Напоследок, оттягивая неизбежный конец, я решил порыться у них в карманах и сразу же нашел дивную вещицу. Зажигалку, сделанную из корпуса минного взрывателя, с шутливой надписью: «Не спались, Эркен!» и клеймом мастера-изготовителя. Совершенно случайно я знал и автора зажигалки, и того, кому она была предназначена. Потому что гремучую ртуть из корпуса взрывателя выковыривал собственными руками. А еще я знал, что перед тем, как расстаться с зажигалкой, владелец, которому она очень нравилась, наверняка расстался с жизнью…

Поэтому я почти с легким сердцем произвел два выстрела и даже не похоронил, а просто закатил трупы в кусты.

На самом деле я совершенно зря возился так долго. После потери одного из патрулей счет пошел на часы. Может, конечно, не все так страшно, но исходить надо из худшего.

Разбираясь с покойниками, я рукой случайно зацепил одну из белых нитей на траве. И тут же, словно прорванная плотина, в мозг хлынул поток невероятного нечеловеческого наслаждения. И если б не очередное чудо, сотворенное моим организмом, лежал бы я, истекая слюной, словно дорвавшийся до сладкого олигофрен. Зародившись где-то в не захваченном уголке сознания, плеть боли стеганула вдоль по моим нервам и покатилась едкой волной по нити. И тут же будто раскаленное шило в мозг с болью и грохотом ворвался нечеловеческий рев.

– КТО! КТО! КТО!

Волевым усилием справившись с мгновенным шоком от неожиданности, я понял, что наслаждение и последовавшая за тем боль была не такой уж и сильной. Просто все произошло так внезапно, что впору было заорать. Первым делом я машинально отдернул руку, которой коснулся нити, и, увидев, что она тянется, словно приклеенная, рубанул по ней первым попавшимся. А именно бросковым ножом. Боль тут же стихла, оставив взамен немоту в руке и звенящую пустоту в голове, а такая невзрачная на первый взгляд ниточка преспокойно улеглась на траву.

– Ну, тварь… – Я сплюнул на траву. А потом вынул из кармашка разгрузки небольшой, но очень мощный электрошокер, воткнул в землю специальный штырь для преодоления проволочных заграждений и поднес шокер к нити.

Короткий треск разряда. Нить мгновенно съежилась и почернела. И, словно порыв ветра, по лесу прошелестела волна, и все смолкло.

– Кто, кто… Дракон в пальто!

Я опять сплюнул и растер сапогом обугленную нить в пыль.

Натянув от греха подальше толстые, армированные сверхпрочным пластиком, перчатки, не особенно таясь, одним броском преодолел оставшиеся до озера метры и залег на невысоком холмике. В сумерках белой ночи и озеро, и поселок на другой стороне были как на ладони. Вот только на карте никакого поселка не было и в помине. А тут тебе дома, надворные постройки и даже церковка под куполом с крестом. Степенно прогуливались старики, орала на все лады ребятня и домашняя живность, деловито сновал разнообразный люд. Лепота…

Смотрим мы на всю эту пастораль, выходим поинтересоваться, не случилось ли чего, а нас кирдык по чайнику. Чтобы не умничал.

Нн-да. А ведь наверняка кто-то из ребят спалился именно так. Но никаких других мыслей в голову не приходило. Солнце давно скрылось за горизонт, и я уже собрался скатиться с пригорка, чтобы подготовиться к ночному поиску. Но вдруг тихий печальный звук, похожий на стон и протяжный выдох, прокатился надо мной, словно круги по воде. Как таракан, я быстро вполз назад и залег. Народ в поселке тоже засуетился и толпами повалил на берег озера. Там все встали на колени и склонили головы.

В этот момент они более всего были похожи на мусульман, творящих намаз, но никак не на православных или староверов, как я полагал вначале. Несмотря на сумерки, оптика давала вполне ясное изображение. Все, от стариков до детей, были полны неподдельного благочестия и внимания, обращая свои взгляды на озеро.

Что-то мне не давало покоя, когда я глядел на ровную, будто зеркало, гладь воды. И только через несколько минут меня осенило. Ни одной, даже самой завалященькой волны или ряби на поверхности! А ветерок-то между тем присутствовал. Словно не вода была в озере, а действительно кусок стекла.

Первое время ничего не происходило. Народ истово крестился на стеклянную гладь, и все явно чего-то ждали. Ждал, естественно, и я, включив на всякий случай портативную камеру и направив ее туда же, где скрещивались взгляды обитателей поселка. Никак началось?

Сначала чуть подернулась рябью поверхность, а затем из середины, словно всплывая из глубины, начал подниматься продолговатый, будто огурец, водяной пузырь. Камера у меня была отличной. Из тех самых «туристических» приборов, которые по цене и качеству не уступают лучшим мировым аналогам, в том числе и производимым специально для спецслужб, и не значатся ни в одном фирменном каталоге. На крохотном экранчике я ясно видел и сам пузырь, и то, что был он совершенно прозрачным.

Понемногу пузырь, а скорее, уже водяной столб поднялся на двухметровую высоту и мгновенно опал, открывая призрачную фигуру в покрове до пят, окутанную золотым сиянием. Через несколько минут фигура уплотнилась. Стало ясно видно ее тонкое, как у нас говорили, породистое лицо с высоким лбом под терновым венком, бородку клинышком и длинные до плеч волосы.

Явившийся мягко шагнул вперед и как-то сразу оказался совсем рядом с коленопреклоненными людьми.

– Дети мои!

Голос его был таким звучным и громким, что отдавался эхом даже в моей голове.

– До срока я оберегаю вас от скверны и зла, которые захлестнули землю. Истинное спасение рядом. Оно для тех, кто уверовал и принял сердцем Слово мое. Вера и послушание – вот путь для истинно любящих меня. Извилисты и хитры дороги зла. Не давайте сердцам вашим впасть в грех ложной любви, ибо нет в моем сердце места для детей Сатаны. Пусть будет тверда ваша карающая длань, и тогда нет на вас греха за смерть исчадий ада. На этот раз зло пришло к нам в образе человека, имя которому – Смерть. И поправ смерть, и развеяв ее прах по ветру, мы очистимся от скверны и обретем вечную благодать.

Пока я наблюдал все это «явление народу», я все время пытался понять, о ком же это с такой страстью говорит сын Божий. Уж не обо мне ли? Вот удостоился, прости Господи. Такая честь от сына Твоего. Да вот только Твой ли сын это?

Все же в этом действе было слишком много несуразностей, они не сразу бросались в глаза, но заставили меня задуматься. Богу, какой бы он ни был, ни к чему разбрасывать защитные сети из «нитей». Незачем обращаться к помощи простых людей, чтобы покарать столь мелкую рыбку, как я. Кроме того, мое верхнее зрение, обычно наполнявшееся в храмах и капищах исключительно яркими и насыщенными красками, здесь было забито плотным белёсым туманом. Можно все списать на неисповедимость путей Господних, но как-то странно все это выглядит. Так что этот тип скорее сукин сын, чем Божий.

А тем временем обуянные священным гневом граждане, вооружившись подручным дрекольем и факелами, кинулись во все стороны.

Никак за мной?

Я убрал камеру и собрался рвануть в сторону. Но что-то знакомое остановило меня. Я навел на толпу бинокль, и среди пейзан с кольями увидел то, что мне совсем не понравилось. Гибкие подвижные фигуры в спецкостюмах и с налобными приборами ночного видения. Вооружены они были хорошими короткоствольными автоматами фирмы AUG. Одобряю. Оружие профессионалов. И правильно, ночной поиск – это такая игра, в которой любители просто не выживают.

Я натянул на глаза очки и удовлетворенно огляделся. Последняя разработка неведомой мне фирмы. Оправа с купольными полимерными стеклами, делавшая обладателя похожим на стрекозу, позволяла видеть в инфракрасном свете. Правда, в необычных цветах. Лица, например, приобретали все оттенки красного и оранжевого, а глаза – синего цвета. Ну, так нам ведь не картины писать…

Ориентируясь на производимый загонщиками шум, я плавной дугой огибал всю эту толпу, намереваясь попасть в поселок с тыла и пошарить на предмет выживших членов предыдущих экспедиций.

Однако планам моим была не судьба сбыться. Прямо по курсу, еще невидимый, но уже ясно улавливаемый спецприбором «Боевое ухо», раздался длинный скользящий шелест. Они явно имели представление о моем местонахождении. Значит, какая-то система обнаружения все-таки работала. То ли не все нити сжег, то ли они как-то восстанавливались…

Я немного сдвинулся в сторону, смещаясь от центра поисковой цепи, и осторожным мягким движением сбросил с плеча «кобру», давно изготовленную к стрельбе. Легкий шелест. Первый молча осел на землю. Прижав оружие телом к земле, я аккуратно передернул затвор и приподнял голову. Вот второй оказался ближе, чем хотелось бы… А самое главное, в агонии он крутанулся винтом и шумно повалился на сухие ветки. Сразу же громко залязгали автоматные затворы, на меня посыпалась обдираемая пулями кора с деревьев. Для меня отчетливо запахло жареным.

Я бросил на звук гранату и залег. Те же наушники, которые усиливали наружные звуки, погасили удар взрывной волны, но очень четко и красочно донесли крики и стоны раненых. Я выбросил еще одну осколочную гранату и следом за ней две световых. Подождал, пока преследователи снимут ставшие бесполезными ночники, и швырнул еще две.

Я отбросил неудачную мысль взять «языка», и просто расстрелял выживших в упор. Самое удивительное, что охотники за моей шкурой, скорее всего, были сотрудниками государственной спецкоманды. Жетоны общевойскового образца и специальные идентификационные татуировки говорили об этом ясно и недвусмысленно. Только вот что они здесь забыли?

Больше меня в эту ночь никто не беспокоил. Я достаточно свободно описал дугу вокруг поселка и выполз на задворки. Вокруг было тихо. Почему-то в поселке напрочь отсутствовали собаки. Во всяком случае, обычного брехливого лая было не слыхать. Поскольку недоброжелатели, судя по всему, были далеко, я достал радиостанцию и, подключив камеру, сбросил на спутник снятое мною кино. Интересно, что они там подумают, поглядев это. Наверно, православная церковь многое отдала бы за эти кадры. Впрочем, и католическая тоже. Но мне «Оскар» за операторскую работу никак не светит. И «Пулитцер» за сенсационный репортаж, кстати, тоже. Это точно.

Рассовав по карманам радио и камеру, я тихонечко полез на высокую сосну у самого края поселка, ибо шарить по всему селу в поисках пленников мне было как-то не с руки.

То, что я увидел с высоты птичьего полета, меня скорее озадачило, чем расстроило. Во-первых, озер было два. Одно небольшое, с обвалившимися неровными краями, явно природного происхождения, а второе – идеально круглое, словно его кто-то нарисовал на земле циркулем. Соприкасались они неширокой горловиной в районе дальней от меня окраины села. И еще одна странность. На берегу того, нормального озера, стояли несколько бараков явно лагерного типа. Даже вышки с наблюдателями присутствовали на стандартных местах и, судя по всему, не пустовали. По идее, лучшего места для пленников не найти.

Огородами я аккуратно добрался до ржавой колючей проволоки, плотными рядами опутывавшей весь периметр лагеря. Уж не знаю, с какого тридцать кошмарного года она тут висит, но, судя по всему, проволока была еще вполне крепкой. Впрочем, не крепче донецкой стали, из которой был сделан мой резак.

Под мерный перестук небольшого дизель-генератора я прополз под колючими лохмотьями и оказался у изъеденной временем дощатой стены барака. Несмотря на слизь и плесень, держались нижние доски вполне прилично. Так что бесшумно не пролезть. Ну, не очень-то и хотелось. Барак все-таки не сейф. Дорог, дорожек и тропинок достаточно. Хотя такому таракану-террористу даже тропинки не надо. Через десять минут я уже осматривал внутренности обширного помещения сквозь дыру в потолке. В резком свете двух мощных ламп были видны примерно полста человек, которые лежали и сидели в разных позах по всей площади. Остатки сгнивших нар были свалены кучей в дальнем от меня углу. Я уже собирался спланировать на пол, когда заметил легчайший серебристый отсвет, покрывающий тонкой пленкой пространство внутри барака. Вися вниз головой, словно летучая мышь, я исхитрился достать бинокль и еще секунд десять выкручивал колесико, пытаясь разглядеть, что за хреновина меня поджидает, а, разглядев, совсем не обрадовался. Те самые нити, которые чуть не оттяпали мне руку. Можно было, конечно, повторить номер с электрошокером, но непонятно, как отреагируют на это люди. Не без основания я полагал, что двести тысяч вольт сожгут не только эту серебряную гадость. С высокой вероятностью мозги людей тоже сгорят. Осталось вместо кавалерийской атаки провести планомерную осаду.

Словно птичка на насесте, я, умостившись, как мог, на полуразвалившейся крыше, смешивал имеющиеся у меня химикаты, стараясь при этом не особенно напутать с дозировками.

То, что у меня получилось, думаю, вызвало бы судороги не только у профессора химии, но и у законченного наркомана. Впрочем, нитеобразная пакость тоже съеживалась и обвисала.

Я спустился на тонком тросике вниз и осторожно потрогал кончиком сапога плотно утрамбованный и перевитый серебряной паутиной пол. Вроде ничего…

Насколько хватит действия моего «чертова зелья», я, естественно, не знал, и поэтому двигался быстро.

Большинство людей в бараке, судя по одежде, были как раз теми, кого я разыскивал. Ученый люд, егеря, спасатели и три пилота. Но, кроме того, были и люди мне вполне знакомые. В/ч 4410. Подразделение «Изумруд» в половинном составе. Если их не упомянули при инструктаже, то, скорее всего, просто списали в расход. Или затеяли еще какие игры. Да плевать. Своих ребят я, если надо, на горбе через минное поле перетаскаю. Впрочем, чужих здесь и нет.

Судя по остекляневшим глазам, мой старинный друг и сослуживец Эркен Джаналов пребывал в коме или около того. Но это тьфу для препаратов безвестных кудесников из НИИ тонких химических технологий. Уже через три минуты он расслабленно хлопал ресницами, пытаясь собрать мысли в кучку.

– Я, что, преставился?

Я рассмеялся.

– Нет, дорогой. Это пока еще не тот свет. И я не архангел с трубой.

Он подвигал шеей, и я почти явственно расслышал скрип шейных позвонков.

– Все. – Я положил руку на его плечо. – Собирай мозги, и попрыгали.

– А они? – проскрипел Эркен, имея в виду братков, развалившихся вокруг в живописных позах.

Я с сомнением осмотрел свою обедневшую аптечку.

– Ну, может, еще на двоих хватит…

– Тогда Волка и Сника!

«Разумно», – похвалил я выбор Эркена. Эти двое были, пожалуй, лучшими штурмовиками в нашей неспокойной компании. Остальные пока пусть подождут лучших времен. А уж эти запалят хвост оборзевшим аборигенам…

Еще через десять минут слегка обалдевшие от химикатов и всего, что произошло, ребята, получив GPS и всяческие инструкции и рекомендации по поводу извлечения аварийных контейнеров и непопаданию в подобную ситуацию, уползли в ночь.

Так. Уже легче. Я действительно испытал облегчение, выпустив эту злобную троицу наружу. Даже если я спалюсь на хрен, эти дожгут здесь все и без моей помощи.

Но среди лежащего вповалку служивого люда я заприметил еще одного человечка, которого здесь, в принципе, быть не должно. Дородный батюшка в грязной, местами разодранной рясе и спутанными волосами был тем человеком, на которого я извел свой последний шприц-тюбик.

Он тоже долго хлопал глазами, а когда открыл рот, собираясь что-то сказать, я не очень вежливо прикрыл его затянутой в перчатку рукой и приложил указательный палец к губам.

Он сразу все понял, даром что служитель культа, и мелко закивал головой. Ну и славненько.

– Ты кто? – прошептал хрипловатым голосом оклемавшийся поп.

Я подумал секунду, подбирая точный аналог, и так же тихо ответил:

– Государев палач.

Он снова кивнул, но уже печально.

– Они же не ведают, что творят…

Я прервал его.

– Для начала я и сам пока не ведаю, что тут происходит. Может, просветите?

Батюшка горестно вздохнул, оправил рясу, провел рукой по седым волосам, огладил бороду и попытался было схватиться за крест, которого не было. А не найдя его на привычном месте, поп вздохнул еще более тяжко.

– Примерно с год назад, на Марью-великомученицу, разбудил нас гром великий. Все, кто ходить мог, из домов повыбежали. Думали сначала – ероплан рухнул, но потом на лугу узрили ямину огромную. Ямина та водою из озера вначале напиталась, а потом все стихло. Через какое-то время стали замечать, что в яме и озере вода стала прибывать. Причем быстро. Тогда еще пьяный Киря полез в яму за каким-то лешим и утоп. На моих глазах это было. Враз человека не стало. Как дернули его на глубину. И сразу в воде будто кто молоко разлил. Так мутно-бело все стало. Я тогда еще предлагал пару мин бросить от греха. Не послушали, ироды. Потом вся эта бесовщина и началась. Явления всякие, словно бы чудеса. – Он неожиданно зло сплюнул на пол. – Прости мя, Господи! – и двуперстно перекрестился. – Только от водяного этого чертовщиной за версту несет. Дьяк у меня ночью поперся на берег, прости, Господи, дурака, с иконой. Изгнать беса, стало быть, хотел. И пропал. А через два дня этот водяной ликом стал ну чисто Христос с иконы нашей, и заговорил словами дьяконовыми. Тот тоже, кроме «Жития», не знал ничего. Я и так нашим остолопам, и этак! Да куда мне против расчудес ентих. Тут и народишко, смотрю, вроде как умом тронулся. Кто на озеро новое молиться ходил, те вовсе пить перестали. Ходят, словно истуканы, а в глазах муть стоит. И по всем берегам словно шелков моток размотали. Тоненько так, серебряно. Только кто на ту нить наступил, прежним уже не воротился.

Ваших-то, кто на нитку ловился и дураком не стал, полумертвых в этот барак сносили. А кого и в озеро бросили. Водяного умасливать. Ну и водяной этот… тоже.

– Что «тоже»?

– А то: если из того озера студня набрать, в какой вся вода из него превратилась, да тот студень к ране приложить, то через час или мене от раны один шрам будет. Да и тот к утру истает. Мужички наши сначала сами лечились, а потом, кто посметливей, в город подались. И стали к нам гости высокие захаживать. Прилетит такой на ертолете, походит кругами, с водяным поговорит, зачерпнет студню и летит себе восвояси. Только у энтих глаз не от озера мутный. Он с рожденья такой. И душа у него мутная. Глянешь такому в очи, так в три дни не отмыться.

Старик все говорил и говорил, а я наматывал его слова на диктофон и сумеречно размышлял, что мне делать со всем этим инопланетным вторжением.

Теперь становилось ясно, почему не сработал ядерный заряд. Видимо, высокие покровители здешних чудес решили не портить экологию и получить все дивиденды сполна.

Занималась заря. Небо сквозь дыру в потолке уже не было серым, а голубело близким рассветом. Знаток этих мест, батюшка, канул в предрассветную синь знакомой ему одному тропкой, а я собирался уже податься в близкий лес, когда с караульной вышки сухо щелкнул одиночный выстрел. Вполне удачный, с моей точки зрения, так как взметнул только облачко пыли далеко в стороне. Диким зигзагом, сбивая прицел-стрелку, я рванул к перешейку между озерами, собираясь по нормальной воде переплыть на ту сторону. Но, ступив на то, что казалось водой, я обнаружил твердую и прозрачную, словно стекло, поверхность под тонким, всего в пару сантиметров, водяным слоем. Было похоже, будто я двигаюсь по ребру огромной чаши.

Когда, казалось, другой берег уже так близко – протяни руку и достанешь, я глянул себе под ноги и обмер. На глубине, сквозь хрустально – прозрачную жидкость, было видно, как колыхались странные, похожие на сдувшийся футбольный мяч с хвостиком, тени. И только разглядев повнимательнее хвостик, напоминавший размахрившийся на волоконца канат, я понял, что это. А поняв, похолодел. Человеческие мозги, вкупе со спинным, и всеми стволовыми нервами, неведомо как отделенные от тел, плавали там у самого дна. Почему-то я твердо знал, что мозг еще жив.

Я только вздохнул, переводя дыхание, когда сильнейший удар швырнул меня в воду, и, пропахав по жесткому водоразделу между озерами несколько метров, я въехал носом прямо в кусты.

То, что меня подстрелили, это понятно. Вопрос, насколько качественно. Сквозь горячую боль я аккуратно подвигал левой рукой. Вроде кость не задета. Это хорошо. Пуля, судя по крови на передней стороне плеча, прошла насквозь. Тоже неплохо. Моя замечательная, густая, словно сироп, кровь медленно просачивалась сквозь ткань. Поскольку я уже достаточно налюбовался своей новой дыркой, самое время оказать себе первую помощь. Чертыхаясь от боли, я отполз поглубже в кусты и замер. Вокруг, перламутрово переливаясь, везде, куда глаз хватало, змеились серебряные нити. Стоит мне снять куртку – и все. Привет. Ладно. Посмотрим на чудо естественной регенерации. Кровь уже схватилась плотной корочкой и больше не текла. Но стоило мне высунуться из куста, как над головой звонко вжикнула пуля. Ну, гад! Погоди, я тебя достану…

Собирать винтовку одной рукой в лежачем положении было, мягко говоря, неудобно. Я шевельнул ветку и, сориентировавшись на звук выстрела, в быстром темпе трижды нажал на гашетку. Вдалеке что-то вскрикнуло, хрустнуло, и через паузу раздался глухой звук падения.

То-то же! А то развел тут тир, понимаешь…

Нити, переплетавшие куст, вились так густо, что нечего было и думать пролезть сквозь них. Сам я был настолько мокрый, что пользование электрошокером имело бы вполне ощутимые обратные последствия.

Если я еще и не в вагоне для некурящих, то, во всяком случае, сильно рядом. Одну из немногих вещей, которые я мог сделать, я сделал, состыковав радио и диктофон. Спутниковая радиостанция сделала исповедь священника достоянием узкого круга общественности. Хорошо, что не нужно ползти через линию фронта, доставляя разведданные. А плохо то, что линии фронта нет. Вокруг своя земля. Вот только крысы на ней завелись. Большие такие, кусачие…

Ладно, посмотрим, кто кого.

Аккуратно, стараясь не зацепить проклятые нитки, я полез вперед. Боль в плече была адской, но обезболивающие препараты, как ни печально, я уже истратил. Так что скрипи, боец, но терпи. Я уже видел просвет среди плотно переплетенных ветвей орешника и, сделав последний рывок, высунул голову наружу. И только успел увидеть летящий в лицо приклад, как мир выключился.

Привели меня в чувство интеллигентно. Нежно, я бы сказал. Всего-то навсего вылили ведро воды на голову. Но, к сожалению, перед этим прикрутили к металлическому стулу так, что я и мизинцем пошевелить не мог.

Обычная комнатка в деревенском домике, с невысоким потолком и маленькими подслеповатыми оконцами.

В комнате, кроме меня, были еще трое, лет, примерно, тридцати-сорока, коротко стриженные, без бороды и усов, а один вообще с бритым наголо черепом. Одеты человеки были в стандартный камуфляж родного российского производства, но при этом меньше всего они были похожи на военных. Двое сидели на почерневших от времени табуретках, а один стоял рядом с ведром в руках и довольно скалился щербатым ртом. По виду и повадкам – типичные зэки. Из какой только дыры вылезли эти тараканы по мою душу!

– Я ж тебе говорил, Коряга, проверенный способ!

Улыбчивый нагнулся и поставил ведро к стене.

– Ты ведерко-то не убирай, – лениво с презрительной усмешкой процедил бритый. – У нас такой разговор с этим фраером будет, что оно еще не раз пригодится, – и уже обращаясь ко мне: – Тебя как звать-то, смертничек?

– Меня не зовут. Я сам прихожу.

Тот, который стоял рядом, резко и, как, наверно, ему самому казалось, неожиданно ударил меня кулаком по губам. Эти номера я еще в школе проходил. Но нос он мне все-таки расквасил. А тем временем ведроносец распалился не на шутку. Он пинал мое несчастное тело, размахивал кулаками и вообще вел себя отвратительно. В итоге он огрел меня чем-то тяжелым, и я вновь вырубился. Дальнейшее описывать бессмысленно. Меня снова и снова окатывали водой, потом опять били. Из-за поднявшегося на запредельную высоту болевого порога я расхохотался. Смешным было все. Как пыхтели мои палачи, пытаясь ударить по почкам сквозь спинку стула, и как горели их свинячьи глазки…

Кончились танцы внезапно. Резкий окрик, и все стихло. Мой стул опять привели в нормальное положение, плеснули водой. Но уже немного. Видать, кончилась. С огромным трудом разлепив один глаз, я внимательно осмотрел своего нежданного спасителя.

Лет около сорока, все в том же камуфляже и высоких начищенных до блеска ботинках, с тонким, я бы сказал, интеллигентным лицом в обрамлении аккуратно подстриженной шкиперской бородки и крепкой, даже атлетической фигурой.

– Эх, урла… – он жалостливо осмотрел понурые рожи зэков. – Это же вам не колхозник-деревенщина. Это элита. – Он поднял вверх указующий перст. – К нему нужен особый подход.

Он подошел совсем близко.

– Особый! – повторил он с гордостью и некоторым садистским наслаждением. – До завтра отдохнешь, а потом… – Он помолчал, придавая веский смысл словам. – Девочек… красивых… молоденьких будем резать по кусочкам, а ты, если не хочешь, чтобы их крики снились тебе всю жизнь, запоешь, как соловей.

Идиот. Он не понимал, что даже если вырежет на моих глазах детский приют, то все равно ничего не услышит. Во всяком случае, правды. Вот только жить после этого вряд ли получится. Тут он прав.

Он уже повернулся, чтобы уйти, но какая-то мысль заставила его вернуться с полдороги.

– И не надейся сбежать.

С этими словами он медленно вытащил из кобуры «ТТ» и, смакуя выстрелы, словно деликатес, прострелил мне обе ноги выше колена.

Очнулся я в грязном вонючем помещении. Судя по несмолкаемому звуку капели – подвал. Темно, словно в гробу. Поэтапная ревизия тела дала такие результаты, что я сразу же попытался о них забыть. Сжав зубы от боли, я усилием воли собирал воедино все резервы организма, но что-то, видимо, разладилось. Усталость и боль раз за разом смывали меня в беспамятство. Будь у меня стимулятор или обезболивающее. А так… Регенерироваться мне не дадут. Это ясно.

Я попробовал пошевелиться и в голос застонал от дикой боли, пронзившей каждую клеточку тела. Не смог сдержаться.

– Ты живой?

Господи! Никак компаньон? Я вновь сделал попытку перевернуться, впрочем, достаточно вялую, и был мягко, но уверенно подхвачен тонкими, но крепкими женскими руками. Внимательные пальчики прошлись по разбитой голове и остаткам комбинезона.

На девичьих коленях голове оказалось намного удобнее, и даже боль, нещадно терзавшая тело, от ласковых прикосновений забилась в дальний уголок.

– Ты кто?

Я лишь несколько секунд перебирал варианты ответа.

– Call sign Snake (позывной Змей).

– Call sign Astra (позывной Астра), – просто ответила она.

Никакого задушевного разговора, к сожалению, состояться не могло, так как возможность провокации со стороны моих гостеприимных хозяев вовсе не исключалась. Но просто поговорить… Это можно.

– Допрашивают? – проскрипел я.

– Нет, – Она помолчала и глухо продолжила: – Напиваются каждый вечер и насилуют. А других девчонок убили.

Тут ее выдержка дала сбой, и все тело вздрогнуло.

– Ножом вырезали груди, прижигали огнем… А парня одного, совсем мальчишку, изнасиловали и посадили на кол.

Я промолчал. Да и что тут ответишь… Можно сказать, каждый солдат свою смерть в рюкзаке носит. Но так… Вопреки моей воле и даже желанию страшная черная ненависть прорастала во мне. Все тело завибрировало, словно басовая струна. Дикий спазм свел все тело, скомкав его в позе эмбриона. Астра что-то шептала, ласково гладила меня, а я сквозь пляшущие в судороге зубы все пытался протолкнуть какое-то слово.

Голова была пустой и гулкой, и когда мне удалось наконец вытолкнуть его из себя, исторгнуть, словно страшное богохульство, оно отозвалось гулким эхом, прокатившимся по мне, будто по трубе, дробя сознание на мелкие кусочки. Из глаз брызнули искры. И вдруг боль ушла. Отступила, как вода. А вместо нее белая, пузырящаяся и колко искрящаяся пена заполнила мою опустевшую оболочку до краев.

Испытываемое мной чувство ничем не напоминало ощущения во время боя у Хранителя. Это было и невероятное блаженство, и страшная мука одновременно. Меня долго и обстоятельно рвало, пока я, вконец обессиленный, не затих, свернувшись калачиком. Похоже, дамочка с косой, так долго гонявшаяся за моей шкурой, скоро наконец-то получит желаемое. Не теряя времени, Астра разорвала на полосы остатки своей одежды и перевязала мне раны. И мне как-то полегчало…

Неторопливо капали минуты, а за ними часы. Внезапно сверху раздались тяжелые косолапые шаги и лязг засова.

Когда крышка подпола с грохотом распахнулась, на несколько секунд наступила тишина.

– Ну, ты… Тварь ментовская. Ползи наверх! – Стоявший наверху пьяно захохотал. – Соскучилась, небось? А, тварюшка?

Астра легко коснулась моего плеча и уже собиралась встать, когда я, мертвой хваткой вцепившись в ее крепкую мускулистую руку, отбарабанил «немым» кодом: «Затаись».

Короткая пауза, и Астра мягко и беззвучно кувыркнулась в дальний угол подвала.

– Ну? – стоявший наверху хмыкнул. – Нашла себе козла поспособнее? Ща гранату кину, будет вам обоим… – И после паузы: – Ну, пи…а, держись.

Несмотря на боль, терзавшую все тело, я, как мог тихо, подполз к лесенке. Кряхтя и матерясь, удерживая одной рукой фонарик, а другой пистолет, помогая себе локтями и плечом, по скрипучим перекладинам спускался один из моих недавних мучителей.

Он уже оборачивался, подслеповато щурясь, когда я, позабыв о ранах, одним движением подбил ему колени и, обхватив урку за шею, свернул ее набок.

Так, пистолет типа ТТ – хорошо. Пол-обоймы. Нормально. Граната – просто отлично. Запасных обойм и даже патронов россыпью нет. Засранец. Щегол драный.

– Астра, – тихо окликнул я.

– Здесь.

Короткий шорох, и она уже рядом.

Я сунул ей пистолет в руки и тихо скомандовал:

– Зачистка.

Не увидел, но почувствовал, как она согласно кивнула.

Затем, медленно перебирая руками лестничные перекладины, я тянул свою избитую и простреленную тушку наверх. К моей радости, плечо совсем не болело. А вот ноги, напротив, саднили немилосердно. «Это еще что…» – вяло подумал я. А вот когда мне придется на них встать всем весом…

Извиваясь телом, словно насаженный на рыболовный крючок червяк, я выполз из подвала и прислушался. В соседней комнате кто-то храпел, а невдалеке неразличимо звучали глухие голоса, и звенела посуда.

Подавляя усилием воли нарастающую боль, я медленно встал и сделал первый шаг. Потом еще один, и еще, пока с удивлением и радостью не понял, что ходить все-таки могу. Обернулся на слабый шорох, увидев вылезающую Астру, жестом показал на дверь, за которой слышались голоса, и показал два пальца, потом на ту, за которой храпели. Она кивнула и вполне профессионально скользнула к дверному косяку. Затем мягко шагнула в черноту. Храп на какие-то мгновения сменился на бульканье и стих. Потом еще один шорох и легкий хруст, словно неосторожный путник наступил на веточку. Астра появилась в дверях, показывая два пальца.

Молодец. Я одобрительно сморщил губы в жалком подобии улыбки. Потом замер, собирая силы в кулак. Моя нежданная партнерша уже стояла рядом, хищно скалясь, словно волчица перед прыжком. Так и не придумав ничего путного, я рывком распахнул дверь. Не давая сидящим за столом ни секунды на размышление, я двумя короткими тычками убил обоих. Третий, неожиданно для меня оказавшийся в этой компании, сидел у самого дальнего конца и уже вставал на ноги, когда фаянсовая тарелка, отсалютовав напоследок брызгами объедков, перебила ему шейные позвонки.

Тишина. Вроде никого не разбудили.

Ковыляя на непослушных ногах, я двинулся в обход дома. Когда мы с Астрой через несколько минут встретились, то были обвешаны стволами, словно две походные оружейные лавки. Своего барахла я, правда, не обнаружил, но зато нашелся раритетный маузер – Астра со сменной обоймой и «МП-5А 3 Хеклер» с глушителем. Маузер, естественно, я отложил в сторону, а вот тихий и весьма практичный автомат пришелся мне по душе. Конечно, это не «Вал», но по-своему оченно приятственная штучка. Тем более что патронов к этому зверю нашлось достаточно.

Покончив со срочными делами, я разделся и принялся методично обследовать тело на предмет повреждений.

Все оказалось не так плохо. Если не брать в расчет внутренние гематомы после побоев, так просто прекрасно. Раны уже зарубцевались, и если не обращать внимание на сильную боль, то я, можно сказать, почти здоров.

Моя спутница молча наблюдала за происходящим. Она уже переоделась в чей-то камуфляж, и если бы не здоровенные синяки под глазами, тоже выглядела бы вполне сносно.

– Ты у нас кто по званию, Астра? – спросил я, морщась от боли и натягивая снятую с одного из бандитов форму.

– Прапорщик, – неуверенно ответила она.

– Ага. – Я закончил одеваться и рассматривал ноги лежащих вповалку на предмет подходящей обуви. Вот это, пожалуй, подойдет. – А я, радость моя, полковник. Так что слушай, голуба, боевой приказ. – Я тяжело выдохнул, собираясь с силами, и продолжил: – Сейчас мы тихо, огородами, выбираемся из этого гадючника и подаемся в леса.

Она с готовностью кивнула, и, подхватив со стола ручной пулемет Калашникова (где только нашла?!!), вышла из комнаты. С партнером мне явно повезло…

Я подумал немного, и, рассовав гранаты по кармашкам подвески, и прихватив вдобавок к автомату «стечкин» и маузер, решительно похромал на выход.

Едва мы вышли на заднее крыльцо, я поймал боковым зрением очень напряженный взгляд, каким Астра посмотрела куда-то в сторону.

– Какие-то долги?

Она молча кивнула и напряженно облизнула пересохшие губы.

Я тяжело вздохнул.

– Надо оплатить. Веди.

– Не успеем, – с тихим отчаянием сказала она и передернула плечами.

– Успеем. – И дальше разговор пошел только на пальцах.

Тот дом?

Она кивнула.

Заходи сзади.

Домик, который так заинтересовал Астру, был когда-то или сельской управой, или еще чем-то подобным. Широкое крыльцо под навесом, просторные сени и довольно обширная горница. Несколько спящих вповалку мужиков уже никогда не проснутся. Спутниковый телефон. Сломаем. Ворох бумажек. Прихватим. А, в общем, тихо и скучно. Может, второй этаж?

Стоило мне ступить на лестницу, как я понял, что Астра здесь уже побывала. Лежащему навзничь мужчине вырвали кадык, и он тихо булькал, истекая кровью. Старательно обходя кровавые ручейки, я поднялся на второй этаж, когда тихий звук, похожий на всхлип, заставил меня замереть.

Две двери. Одна полуоткрыта – пусто. Кровать холодная. За второй в красноватом свете газовой лампы в затейливой конструкции из веревок висел, подвешенный к потолку, тот самый кадр, который прострелил мне ноги. Именно его придушенный всхлип нарушил ночную тишину.

Астра почти закончила. Из отрезанных гениталий тонкой струйкой сочилась кровь. Жизни ему при такой кровопотере от силы часа два. Но у меня появилась еще одна идея. Острым, словно скальпель, ножом, я аккуратно вскрыл нервный узел, и перерезал нерв, идущий к голосовым связкам. После чего вынул кляп.

С выпученными от боли глазами, он широко раскрывал рот в беззвучном крике.

Увидев, что я сделал, Астра благодарно кивнула мне, после чего мы покинули дом.

К утру мы выползли на южную оконечность озера. Изрядно ощипанные, но непобежденные, как сказал кто-то из классиков российской мультипликации. Уже примерно с час у нас на хвосте висела приличных размеров группа преследования. И самое скверное, что двигаться я до сих пор толком не мог, и соответственно не успевал к месту встречи. Правда, продвижение преследователей было несколько омрачено гранатными растяжками, но в целом, судя по равномерно ухающим разрывам, вполне целеустремленным.

– Астра!

– Слушаю, – мгновенно отозвалась она.

– Давай сюда своего зверя, а сама рысью до окраины болота. – Астра молча кусала губы, но не возражала. – Оно большое, так что не промахнешься. Если пойдешь вдоль края на восток, будет хитрой формы заводь. Она там такая одна. Как допрыгаешь, просто скажи вслух: «Сник, Волк или Джинн». Это мои друзья. Если обернешься быстро, то вы успеете. На, – я протянул ей «хеклер». – Возьми. – И уже совсем другим тоном, жестко и властно: – Исполнять!

Не сказав ни слова, она развернулась и канула в заросли. Ну ладно. Эта девочка уже нахлебалась сверх всякой меры. Дерево, поваленное на пенек, оставило между собой и мягким лесным грунтом узкую, но вполне достаточную для пулеметного ствола дырочку.

Моя запасливая спутница прихватила аж семь больших пулеметных дисков. И я тоже не оплошал. Четыре мощных «эфки» и две «РГД» лежали ровными ребристыми бочонками, ожидая своего часа. И судя по звукам, скорого.

Справа озеро. Там не обойдут. Слева широкая подболоченная проплешина с реденькими клочками осоки. Тоже неплохо. А прямо в лоб – милости просим.

Осторожно, боясь поймать новую растяжку, на поляну вышла троица кое-как одетых преследователей. Сразу было понятно, что их пустили вперед, как свиней на убой. Не будем разочаровывать дирижера. Короткая экономная очередь срезала их, словно тонкое деревце.

На какое-то время воцарилась тишина. Потом из леса ударило несколько истеричных автоматных очередей, и вновь все стихло. Нет, если дело и дальше так пойдет, мои парни вполне успеют. Мечты, мечты, где ваша сладость…

Видимо, перегруппировавшись под прикрытием совершенно неприцельного автоматного огня, сразу с двух сторон бегом кинулись десятка два человек. Метнув гранату в тех, кто был справа, я несколькими короткими очередями вспахал жирный дерн на левом фланге так, что земля брызнула во все стороны. Спрятаться там было негде, и, полосонув еще разок для верности, я перенес огонь на другую сторону, где кто-то еще шевелился в чахлой траве.

Отшевелился. Я аккуратно переполз в сторону. И вовремя. Бухнуло сразу несколько подствольников, и чуть левее моей старой позиции звонко громыхнуло.

Нет, господа, так дела не делаются. Один из стрелков задрал ствол слишком высоко – никак высоким навесом стрелял – и тут же стал мишенью. Ненадолго.

И вновь стало тихо.

Теперь, надо полагать, пойдут люди посерьезнее. В подтверждение последней мысли, в пенек, совсем возле моей головы, сухо чмокнула пуля из бесшумной винтовки. Машинально я упал лицом в теплую влажную землю. И сразу вжикнуло еще и еще. И к бабке не ходи, что под прикрытием огня снайперов в мою сторону ползут злобные негодяи, жаждущие снять с меня скальп.

Я выдернул кольцо и разжал руку. Послушно щелкнув, из гранаты полез тоненький дымок.

Пятьсот один, пятьсот два, и я мощным броском подкинул ее по высокой дуге вверх. Радиус сплошного поражения сто метров. Но в отличие от меня, уютно лежавшего за пеньком, люди на лужайке не имели укрытия, а стало быть, даже шансов на выживание у них не было. Хотя математика, и особенно та ее часть, которая ведает статистикой, некий процент на подобного рода чудеса все-таки отводила.

Припасенной заранее длинной палкой я аккуратно шевельнул травинку.

Чпок! С мрачным удовольствием я наблюдал, как кучно ложатся пули. Да. Мастерство, как известно, за деньги не купишь.

Аккуратно, по миллиметру, подхватив пулемет на локтевой сгиб, я пополз в сторону давно облюбованной мною кочки. Так себе укрытие. Но за неимением лучшего…

Успел как раз вовремя, чтобы увидеть, как мою прежнюю точку накрывают дружным залпом из подствольников. А потом, под прикрытием плотного автоматного огня, мимо меня бешеным зигзагом рванула целая орава.

Добежали не все. Точнее, никто не добежал. Дальнейшее помню смутно. Помню, как поливал лесную опушку свинцом, выкрашивая в труху древесные стволы, помню, бросал гранаты…

Очнулся я только тогда, когда, почувствовав спиной движение, крутанулся вбок, выдергивая из кобуры пистолет. И уже всаживая пули одну за другой, я понял, что человек был мертв. Он завалился набок, показав свежие дырочки в спине.

– Змей, – тихо донеслось из дальних от меня кустов.

– Эркен? – Веточка аккуратно кивнула два раза.

Ну все. Кавалерия прибыла. Я откатился подальше в сторону, уходя с директории огня, и с удовольствием наблюдал, как ребята в четыре ствола (вот девка неугомонная) подпаливают хвост моим загонщикам.

Не ожидавшие такого поворота событий, нападавшие дрогнули и рассыпались по лесу.

Самым лучшим событием дня стала встреча со старыми друзьями и сослуживцами по бывшей Конторе. Без слов, молча, мы смотрели друг другу в глаза, а потом, словно стряхивая наваждение, Эркен, отвернулся, и одним движением сбросив с плеч лямки «аварийного» контейнера, поставил его рядом со мной.

Пока я разбирался с плотно упакованной амуницией, Сник и Волк залегли по сторонам в боевом охранении а Эркен, взяв в помощницы Астру, взялся за мои раны.

Маленькая пластмассовая коробочка с коротким антенным хвостиком и единственной кнопкой на корпусе пробудила спящего где-то неподалеку зверя по имени «Крест». Спецгруппа зачистки. Собственно говоря, пора и честь знать. В смысле сваливать. Но мне казалось, что одно дело еще требовало завершения.

Жестом остановив врачевавшего мои ноги Эркена, я стал натягивать штаны.

– Э? – Опешил он.

– Одно маленькое дельце, Джинн. Астра, прогуляйся. – Я расстелил на траве карту. – Тебе с ребятами, – вытащить остальных. Егерей, спасателей, ребят из Академии Наук… Всех. Возьмешь из второго контейнера детонационный шнур, и вот здесь, – я провел ногтем линию, отделявшую бараки от фальшивого озера, – полосой перебьешь все нити. Раздать оружие, занять позиции и держаться до прихода спецкоманды. Ясно?

Кивнув мрачно и сосредоточенно, он сжал губы в плотную линию.

– Ясно. А ты?

– У меня свои танцы.

Я проводил уходящую в маршрут четверку тоскливым взглядом и поднялся на ноги. Боль от ранения напомнила о себе лишь короткой вязкой вспышкой и тут же стихла. Ну и славненько. Полностью экипированный из аварийного комплекта, пусть не так, как вначале, но тоже неплохо, я был готов к своей маленькой личной войне.

Гель-озеро, как я его про себя называл, открылось, едва я обогнул раскидистый куст.

– Эй, водяной, или как-там-тебя. Выходи, – проговорил я, не особенно надеясь на успех.

Все, что надо для достойной встречи я уже приготовил, и теперь просто ждал. В основном потому, что люблю, как тот князь, предупреждать: «Иду на вы».

Тишина и покой. Ладно. Посмотрим, в каком месте у тебя смерть, Кощей. Я выдернул кольцо из гранаты и метнул прямо в середину зеркальной глади озера. Положенные четыре секунды миновали, а взрыва все не было. А вот так? Я положил ребристый бочонок на ладонь и, дернув кольцо, отсчитал две секунды и запустил ее в одну сторону, а сам рыбкой нырнул за бугорок. Новая граната, как и задумано, рванула прямо над поверхностью, стеганув студенистую жижу осколками. И вновь тишина.

Так. Чувствую, намек не понят.

Мины МОН 25, взятые исключительно из соображений «в хозяйстве все сгодится», давно уже зеленели у моих ног своими полукруглыми тельцами. Но будить водяного черта я собирался не этим. Тонкая антенная проволочка, автоматный шомпол и еще один армейский шокер – вот та комбинация, на которую я очень надеялся.

Разряд! И озеро будто вздрогнуло. Второй, третий… Тяжелые мутные волны шевельнули поверхность и, будто живые, побежали в стороны. И, словно взрыв, над водой выплеснулись водянистые белесые щупальца и метнулись в мою сторону.

Я только успел нырнуть за спасительный бугорок, когда грохот от двух мишенных мин почти оглушил меня. Осторожно я выглянул наружу. Срезанные направленным взрывом щупальца размело во все стороны. Над водой торчал лишь венчик, окруженный короткими обрубками. Поднапрягшись, я запустил в него еще одну гранату. И, наверное, святой Георгий направил мою руку, ибо граната попала в самый центр оборванных щупалец. И в этот момент они с шумом погрузились на глубину. Я уже успел пожалеть о том, что истратил последнюю гранату так бестолково, как на глубине что-то протяжно ухнуло и через полсекунды взлетело на воздух фонтаном каких-то ошметков. Озеро словно вздрогнуло и затихло. Ну все. Кажись, отмучился вторженец.

Я сделал уже несколько шагов в сторону, как что-то заставило меня резко обернуться.

Длинное шипастое щупальце со свистом рассекло воздух как раз в том месте, где я должен был находиться. По инерции оно захлестнуло широкой петлей, и с треском распрямилось, пойдя волной в мою сторону. Сам не очень понимая, что именно я делаю, – я развел ладони в стороны, и, ухватив правой несуществующую рукоять меча, рубанул крест-накрест. И на месте щупальца осталось лишь небольшое облако смрадного дыма быстро тающей формы. И так же, словно подчиняясь чьим-то подсказкам, я раскрыл ладони к небу. Секунд пять было тихо. А потом огненный столб рухнул с неба, выжигая озеро до чуть дымящейся воронки.

Последнее, что я успел услышать, оседая безвольным кулем в чьи-то крепкие руки, было:

– Колдуна в «вертушку»! Если загнется, всем жопы порву!