7
Итак, в моих руках была масса бесполезной информации. Два трупа, один из которых материализовался не в том месте, где был обнаружен, а второй вовсе бесследно исчез. Незнакомец, выдающий себя за моего мужа. Один подкупленный и один избитый частный детектив. Туманов, прячущийся в Питере. Идиотская записка с пометкой: «Лично. Срочно. Важно». Больше всего меня смущало «срочно». Что, если из-за своей тупоголовости я пропущу что-то ужасно серьезное? Но что я могу? Егор, который способен расшифровать записку, пока не обнаружен. Впрочем... Можно подойти к разгадке с другого конца и попробовать выяснить, кто является автором записки.
Что ж, вечер обещает быть интересным. Кстати, сейчас половина седьмого. Через полчаса закрывается тот самый книжный магазин, который доставил мне кулинарную книгу. Если я приду в службу доставки и начну интересоваться, кто и как подложил в предназначенное мне печатное издание записку, думаю, никогда ничего не узнаю. Надо прижать к ногтю того сопляка, который развозит заказы. Сдается мне, он за все в ответе. Но адрес пацана мне в магазине не дадут. Значит, придется его выследить.
Я села на троллейбус и проехала три остановки, которые отделяли меня от магазина. Хорошо, что позади магазина – стройка, значит, мой клиент не выскочит откуда-нибудь с тыла и не скроется в неизвестном направлении. Я стала бродить вдоль киосков, рассматривая шариковые ручки и обложки журналов. Ждать мне пришлось недолго. Буквально десять минут спустя пацан вышел через центральный вход вместе с еще одним столь же юным работником. Из их болтовни я узнала, что мальчишку зовут Гарик.
Гарик не воспользовался никаким видом транспорта, а пошел пешком вдоль по улице. Я отправилась следом, делая короткие перебежки от витрины к витрине. Понаблюдав за пацаном повнимательнее, я сообразила, что не такой уж он молоденький, каким показался мне вначале. Наверняка восемнадцать уже стукнуло. Что ж, даже лучше. Не люблю пугать детей. Да, но вот как к нему подобраться? У меня нет на него никаких рычагов воздействия. Вот разве что подкупить? Зарплата у него наверняка смехотворная... Так чего я жду?
Самое любопытное, что мы двигались в ту сторону, откуда я приехала, и прошли целых две троллейбусных остановки. Вот как надо поддерживать фигуру – ходить пешком! Я прямо чувствовала, что оставляю позади себя шлейф из калорий. Конечно, это не аэробика доктора Вайса, но все-таки. Гарик шел быстро и ни разу нигде не задержался. Окликнуть его, что ли? Впрочем, кажется, мы уже пришли. К моему великому изумлению, мы с Гариком оказались соседями. Его дом находился буквально в трех шагах от моего.
– Эй, Гарик! – громко позвала я, когда пацан уже протянул руку к двери подъезда. – Не уделишь мне пару минут своего драгоценного времени?
Он обернулся и тут же поморщился. Еще ни разу никто из представителей противоположного пола не делал при виде меня такую физиономию. Неужели я так сдала, что не могу вызвать улыбку радости на лице юноши? Надо срочно сходить в какой-нибудь салон красоты и попытаться что-нибудь сделать. Впрочем, в душе я знала, что во всем виновата нервотрепка. Стоит только улечься страстям, как мое лицо тут же вернет себе утраченную свежесть.
– Это вы! – удивленно воскликнул Гарик, после чего довольно самоуверенно добавил: – Если хотите поболтать, пойдемте вон туда, на детскую площадку. Там сейчас пусто.
Скамья в беседке оказалась сухой, и мы устроились на ней, развернувшись друг к другу вполоборота.
– Ну и чего вы хотите? – спросил юнец, доставая откуда-то из недр куртки плоскую коробку и зажигалку.
– Хочу поправить твое материальное положение.
– Так это смотря чего надо.
– Думаю, ты догадываешься.
– Не-а.
– Ну, хорошо. Почем будет узнать, кто вложил в книгу записку? – деловито осведомилась я.
– Полтинник, – ответил Гарик, закуривая. – Зеленью, естественно.
– Ничего себе, ну и аппетиты у тебя!
– Полтинник, – уперся Гарик. – Иначе я вряд ли что вспомню.
Меня до такой степени распирало нетерпение, что я внутренне готова была заплатить гораздо больше, лишь бы узнать хоть что-нибудь. Дурацкое дело! Прибавляются загадки и трупы, и ничегошеньки не разъясняется. Даже в общих чертах.
– Ладно, уговорил. – Я открыла сумочку, чтобы достать оттуда деньги, как вдруг Гарик схватил меня за руку.
– Шухер! – шепнул он. – Подождите с бабками, тут моя маман партизанит.
Действительно, к беседке сзади подкралась моложавая дама с длинным носом и рыжими волосами в паре с коренастым мужиком.
– Хватайте ее! – крикнула она, глядя на меня глазами злобной лисицы. – Она как раз полезла в сумку!
– Что-то мама у тебя какая-то агрессивная. А это кто, твой папа? – спросила я.
– Я лучше, чем папа, – ответил мужик. – Я представитель правопорядка. Итак, граждане, чем занимаемся?
– Болтаем, – ответил Гарик вполне беззаботно, но я видела, что в глазах его плещется беспокойство.
– А вы, дамочка, кто будете?
– Просто знакомая.
– Вы губите моего сына! – с надрывом сказала женщина, похожая на лисицу. – И грабите нас с мужем! Вытягиваете у мальчика деньги и губите его!
– Я из него вытягиваю? – тут же возмутилась я. – Да ваш мальчик сам работает, словно пылесос.
– Я давно вас выслеживаю! – не слушала меня женщина, охваченная яростным негодованием.
Она меня выслеживает! Ну не смешно ли?
– Вы меня с кем-то путаете, – возразила я убежденно и сделала резкий отрицательный жест рукой. Мол, все, разговор окончен.
Однако от мента мне отмахнуться не удалось. Он не спускал с меня глаз и, когда женщина выговорилась, будничным тоном заявил:
– Что ж, пройдемте в отделение, будем разбираться.
– За что?! – возмутились мы с Гариком хором.
– Парень – за употребление, а вы – за хранение и распространение наркотических средств.
Я от души рассмеялась. Поскольку мы находились неподалеку и от моего дома тоже, отделение должно было быть тем самым, куда я дважды сообщала о трупах. Если этот мужик действительно милиционер и доставит меня туда, думаю, будет весело. Главное, чтобы мой капитан оказался на месте.
Итак, плоскую коробку, под завязку набитую сигаретами с недозволенным содержимым, при досмотре нашли у меня в сумочке. – Что вы можете сказать на это? – спросил меня дежурный.
– То, что у Гарика ловкие руки, вот что, – не на шутку рассердилась я. У меня своих тараканов полно, не хватало мне еще чужих на себя навешать.
– То есть вы не признаете, что принесли с собой и продавали молодому человеку наркотические вещества?
– Нет, не признаю, – сказала я самым сварливым голосом.
Гарик сидел тут же, свесив голову так низко, словно вина сидела у него на горбу и гнула его к земле. Подсунув мне сигареты, он стал активно изображать наивную жертву, попавшую в лапы к опытной торговке наркотиками. Благо в коробке был не гашиш или что-нибудь в этом роде. Некоторые считают, что выкурить сигаретку, какими баловался Гарик, – все равно что выпить таблетку анальгина.
Мой любимый капитан, ни имени, ни фамилии которого я до сих пор не узнала, вышел из уборной, подтягивая ремень на штанах. Увидев меня, он замер на месте, несколько секунд молчал, потом как закричит:
– Кто ее сюда пустил?! Мне надоело ходить за ней и искать трупы!
Мать Гарика зажала рот двумя руками. Глаза ее поверх пальцев, окольцованных ювелирными изделиями, в ужасе глядели на меня. Сам Гарик тоже проявил повышенный интерес к моей особе и выпрямился на стуле.
– А! Это вы, капитан! – светским тоном сказала я. – Что, нервишки шалят?
– Нет, вы только подумайте! – не желал успокаиваться капитан. – Сначала профессор с двумя дырками от пуль, потом почтальон на лестнице с похожими телесными повреждениями. А виной всему, оказывается, дурь!
– Это вы несете какую-то дурь! – рассердилась я. – Да я даже дыма от сигарет, которые курит королева, не смогу вдохнуть, чтобы не раскашляться!
– Королева не курит, – сказал кто-то из милиционеров, столпившихся вокруг.
– Какая королева? – опешил капитан. – Что вы мне голову морочите?
– Английская, – пояснили ему. – Ну, та, которая правит Англией.
– Он не знает, где это, – подала я голос. – Когда другие дети учили географию, наш капитан зубрил уголовный кодекс.
– Ты тут мне не выеживайся, мать твою так! – рассвирепел тот. – Сейчас составлю протокол, этапируем тебя в «Бутырку», а там – поминай как звали!
– Это что, угроза?! Человеку, которому не предъявлено обвинения? У меня есть право на телефонный звонок! – Да? А это ты видела? – Капитан показал мне две фиги, чем привел Гарика и его маму в замешательство, а подчиненных в неописуемый восторг.
– Налили бы вы ему валерьяночки, – сказала я, заметив, что цвет лица капитана снова стал с катастрофической скоростью меняться с серого на бордо.
– Видишь, с кем ты связался, – зашипела мать обалдевшему Гарику. – С убийцей! Она оставляет позади себя трупы!
Воспользовавшись тем, что внимание присутствующих сосредоточилось на капитане, я вполголоса сказала:
– И оставлю еще один, если ваш сынуля немедленно не признается, кто подложил записку в книгу.
– В какую такую книгу? – удивилась женщина-лисица.
– Ваш сын за деньги согласился передать мне записку. Я хочу знать, от кого она.
– Скажи ей, – приказала мать, дергая свое чадо за рукав.
Гарик неохотно подчинился. Хлюпнув носом, словно двоечник на ковре у директора, он пробормотал:
– Это была женщина. В возрасте.
Я подозревала, что «в возрасте» в понимании Гарика – это старше двадцати. Поэтому уточнила:
– Что значит – в возрасте? Как твоя мама?
Женщина-лисица чуть не задохнулась от возмущения:
– Мне сорок лет! Всего лишь! Он, наверное, имеет в виду пенсионный возраст.
Я тут же подхватила подачу:
– Ей было сорок лет?
– Может, чуть меньше, – пробормотал Гарик смущенно. – Лет тридцать.
Мамаша недовольно выдохнула, поправив мизинцем помаду на губах.
– Как она выглядела, эта женщина?
– Как будто только что из деревни.
– От нее что, за версту несло навозом?
Гарик на мое подшучивание среагировал как маленький.
– Я к ней не принюхивался! Я только записку взял! – обиженно воскликнул он.
– Так поясни, что значит: только что из деревни?
– Ну... Лицо круглое, в веснушках, нос тоже круглый, из-под шапки коса торчала. В общем, не городской вид, не столичный.
– Не стильный, – подсказала женщина-лисица.
– Какого цвета у нее коса? – не отставала я.
– Светло-желтая, как солома.
– А роста женщина какого была?
– Маленькая, ниже меня. Примерно вот такая, – Гарик показал рукой, какая.
– Как она на тебя вышла?
– Ну... Подошла к машине еще возле магазина, когда я только собирался развозить первую партию заказов. Сказала, что купила книгу для подруги и хочет вложить в нее записку.
– Сколько же ты у нее выцыганил денег?
– А вам какое дело! – огрызнулся Гарик.
– Не спорь с ней, – задушенным голосом предупредила мать, которая, судя по всему, видела во мне матерую убийцу, по непонятной причине разгуливающую на свободе.
– Полтинник, – выдавил из себя Гарик. – Зеленью, естественно.
– Да уж естественно, – не удержалась и передразнила я. – А что-нибудь еще можешь про нее сказать? Как говорила, во что была одета, на чем приехала?
– Одета была в дутое серое пальто и черные полусапоги. На голове шапка круглая. Откуда эта тетка взялась, не знаю. И куда после пошла, тоже.
Описанная женщина была мне незнакома. Никого с такими приметами я не знала, это точно. То есть, как это ни прискорбно, с места я снова не сдвинулась.
– Ладно, – сказала я. – Живи покуда.
Милиционеры, оставив нас в покое, тусовались неподалеку. Прибыла машина с двумя задержанными, которые буянили на улице, и все внимание переключилось на них. Капитан тем временем позвонил ко мне домой и вызвал Туманова. Как раз когда я закончила допрос Гарика, тот вырос на пороге и начал искать меня глазами. На нем была легкая не по сезону куртка, а вокруг шеи обмотан красный шарф.
– Что на сей раз? – спросил лже-Туманов у капитана, наткнувшись на меня глазами.
– Курила вот с юношей наркоту в беседке. Спрятались на детской площадке и занимались там противоправными делами. Дрянь эту нашли у нее в сумочке.
– Это Гарик подсунул, – возмутилась я. – Гарик, скажи!
– Гарик, скажи! – эхом отозвалась его мамаша.
– Ну, говорю, – потупился Гарик. – Моя дурь. Она тут ни при чем.
– Вот и ладненько, – сказал капитан и повернулся к самозванцу: – Забирайте ее! Надеюсь, хотя бы на ночь вы ее изолируете от общества.
Только Туманов номер два открыл рот, чтобы пообещать, как капитан внезапно стукнул себя ладонью по лбу и воскликнул:
– Подождите! До меня только сейчас дошло! Телефон совпадает!
– Какой телефон? – с неудовольствием спросила я.
– Вот этот! – Покопавшись в куче бумаг у себя на столе, капитан выхватил откуда-то вырезку из газеты. Бросив на нее всего один только взгляд, я сразу же узнала собственное объявление по поводу психологической поддержки тем, кто попал на этот свет из параллельного мира.
– И что это значит? – спросил Туманов номер два, который до сих пребывал в абсолютном неведении относительно моего недавнего почина.
– Помнишь, я думала, что попала в параллельный мир и мы с твоей женой поменялись местами? – хмуро спросила я, ужасно жалея, что это злосчастное объявление вновь портит мне жизнь. – Я подумала, что мне будет легче, если я объединюсь с другими такими же несчастными. Которых тоже выбросило из привычной действительности в непривычную. Которые страдали.
– Ну и как? – с неподдельным интересом спросил лже-Туманов. – Эти несчастные тебе звонили?
– Много раз! – с оптимизмом ответила я.
– И что, теперь все они счастливы?
– Не надо иронизировать, – тихо попросила я. – У всех в жизни случаются ошибки и просчеты.
Псевдомуж не нашелся, что ответить, поэтому снова повернулся к капитану.
– Так что там у вас совпало? – спросил он безо всякого любопытства.
– А вот товарища мы поймали с этим самым объявлением. Пытался прорвать подпространство в том месте, где предприниматели только что смонтировали новый павильон. Неподалеку от вашего дома. Думается, он по телефону узнал адрес гражданки Сердинской и приехал за обещанной психологической поддержкой.
– Выходит, он не донес до меня свою боль? – хмуро спросила я. Туманов номер два поперхнулся и закашлялся.
– Вероятно, не донес. Разрушил две опоры павильона и попытался поджечь рядом стоящее дерево. Благо оно не занялось, не лето все-таки.
– Вы что, хотите, чтобы мы оплатили разрушенную часть павильона?! – возмутился «муженек».
– Да нет, не хочу. Просто иллюстрирую опасность, которую ваша жена представляет для общества. Когда вы наконец примете меры?
Тут уж я не на шутку испугалась. Вдруг Туманов номер два и в самом деле решить засунуть меня за высокий каменный забор с колючей проволокой наверху? И я буду всю оставшуюся жизнь делиться с психами догадками по поводу того, что же все-таки случилось? Нет, этого типа надо как-то задобрить. Может, предложить ему себя? За свою жизнь я прочла множество книг. Не было случая, чтобы литературная героиня в критической ситуации не использовала в борьбе с мужчинами свои природные преимущества. Надо учиться у классиков. Решено. Попробую прямо по возвращении подарить ему вечер любви.
Однако, судя по поведению лже-Туманова, подобный подарок был ему без надобности. Даже начни я показывать стриптиз, его скепсис задушил бы любой физиологический порыв. Но поскольку никаким другим оружием я не обладала, то решила все же попытаться смягчить его именно женским обаянием.
– Юра, ты, наверное, голоден? – ангельским голосом спросила я, когда он свалил под вешалку верхнюю одежду. По всей видимости, эта демонстративная небрежность должна была показать мне всю глубину его возмущения.
– Рыбы не надо, – сдавленно ответил он и отправился в комнату.
– А я и не собиралась готовить рыбу! – крикнула я ему в спину.
– Да? – откликнулся лже-Туманов уже из комнаты. – Интересно, а что ты собиралась готовить? Кроме рыбы, у нас ничего нет. К тому же я уже поужинал. А ты, если хочешь, можешь закусить мороженой треской.
Я промолчала и быстренько сжевала бутерброд, который привнес в мой желудок чувство дискомфорта. С этим чувством я вышла к Туманову номер два из ванной в потрясающей ночной рубашке. Он, полулежа на диване, читал книгу с непроизносимым названием из жизни компьютеров. Я решила, что надо немного походить по комнате, тогда он волей-неволей заметит, как я восхитительно выгляжу. Я прошла к стеллажу и начала внимательно читать корешки. Потом подтащила поближе табуретку и взобралась на нее, чтобы обозреть верхние полки. Выбрав наконец сборник фантастики, я отправилась к своему спальному месту и начала перестилать постельное белье, следя за тем, чтобы движения мои были плавными и изящными.
Сама себе я очень нравилась. До тех пор, пока не услышала за спиной храп. Мигом обернувшись, я увидела, что нахал спит, уронив книжку на коврик. Нет, ну не свинья? Ладно, по крайней мере, сегодня он не станет звонить психиатрам. А завтра авось отойдет.
Я достала загадочный кулинарный рецепт, который подложила в заказанную якобы мною книгу женщина с желтой косой. Включила торшер и уставилась на записку. Итак, разберем ее по косточкам еще раз. Выделим ключевые слова: кофе, триумфальный, сахар, вода, чашка, двенадцать, пятнадцать, аппарат, французский, окрестности, Колумбия. Ключевые слова ни о чем мне не сказали. Я стала менять их местами, пытаясь сделать так, чтобы в новом сочетании появился хоть какой-нибудь смысл. Ничего не получалось. Больше всего меня смущало кошмарное количество сахара и кофе всего на одну чашку воды и само название капуччино – «Триумфальный». Разве капуччино само по себе не есть название? Что может быть такого триумфального в чашке кофе? Вообще дурацкое какое-то слово, вовсе не подходящее к кофе. В моем подсознании оно было связано только с Триумфальной аркой. Нет, в Париже я не была. Возможно, некто советует мне уехать в Париж? Но для чего? Опиться там кофе? И при чем здесь окрестности Колумбии?
Я начала рассуждать иначе. Если сварить кофе по присланному рецепту, получится самая настоящая отрава. Значит, рецепт ненастоящий. Это яснее ясного. Выходит, все-таки шифровка. Неужели я не смогу догадаться, что она означает? Скорее всего, не смогу. Нет, все же надо попробовать обратиться к Егору. В конце концов, он академик! Даже если он переехал и сменил работу, я смогу его отыскать через сестру.
Единственной родственницей Егора была его сестра Елена Бориславовна. Она всегда относилась ко мне душевно. Уверена, она не откажет мне в таком пустяке, как номер телефона брата.
Елене Бориславовне недавно исполнилось семьдесят два года. Последние лет сорок она работала в ателье, шила на заказ женскую одежду. А на досуге создавала из лоскутов костюмы и платья необыкновенной красоты. Иногда она дарила их знакомым, но большинство укладывала в картонные коробки на бессрочное хранение. В незапамятные времена кто-то подарил Елене Бориславовне женский манекен, а скорее даже куклу в человеческий рост. Она звала ее Барбарой и относилась к ней, как к квартирантке. Несмотря на то что все костюмы шились на ее размер, Барбара всегда была одета в одно и то же платье, которое Елена Бориславовна раз в полгода исправно отдавала в прачечную. Возможно, она переодевала свою куклу в отсутствие гостей и таким образом развлекалась. Навещая Елену Бориславовну, я заставала Барбару то в кресле, то на диване перед телевизором, то за кухонным столом. Она стала неотъемлемой частью квартиры и наверняка занимала немалое место в сердце хозяйки.
Елена Бориславовна была дамой утонченной и, как говаривал Егор, местами экзальтированной. Когда она шила или готовила, то не подходила к телефону. Не подходила к телефону она и в тех случаях, когда мылась, ела, читала или просто предавалась мечтам. Иными словами, большую часть дня. Кроме того, выведать у нее что-нибудь заочно представлялось мне невозможным, поэтому я решила, что ей нужно нанести визит. Завтра так и сделаю.
Бурно проведенный день взвинтил меня невероятно. Сон не шел, а если еще точнее, то шел куда-то в обратную сторону. Я отправилась на кухню, прихватив с собой письмо тетки Натальи, которое тоже внушало определенные надежды. Зажгла газ и, трепеща от предчувствий, поднесла бумагу к огню. Бумага мгновенно нагрелась, но никакие письмена на ней не проступили. Я опустила лист ниже. Он тут же вспыхнул, причем как-то сразу весь, и обжег мне пальцы. Я взвизгнула и разжала их. Лист упал прямо на конфорку, и пламя взвилось вверх жадными языками. Я отпрянула и, вместо того, чтобы повернуть ручку, схватила кухонное полотенце и попыталась сбить пламя. Полотенце тоже загорелось. Я снова взвизгнула и бросила его в раковину.
На пороге кухни появился заспанный лже-Туманов. Волосы у него на голове стояли ежиком, придавая ему комичный вид.
– Что ты тут делаешь? – с подозрением спросил он.
– Что-что! Готовлю, не видишь? – огрызнулась я, не желая признаваться в том, что занимаюсь расследованием.
– А почему визжишь? Неужели от нетерпения? Так проголодалась?
Я посчитала, что отвечать – выше моего достоинства, и промолчала.
– И почему здесь пахнет горелой бумагой? – не отставал он, заглядывая в раковину и морщась. – Ты что, пыталась жарить обертку от колбасы? Или пакетик из-под печенья? Неужели тебе не нравится рыба?
– Можешь продолжать спать, – гордо сказала я. – Просто у кухонного полотенца оказалась слишком длинная бахрома.
– Если ты подожжешь квартиру, – заметил «муженек», удаляясь, – я сдам тебя капитану. Навсегда.
Я тоже в самое ближайшее время собиралась доказать, что он мошенник, и сдать его навсегда правоохранительным органам. Итак, письмо тетки Натальи оказалось пустышкой. Кроме того, оно безвозвратно потеряно. Открыв ненадолго окно и разогнав дым, я снова погрузилась в изучение записки из кулинарной книги. Ничего умного, впрочем, в голову мне не пришло. Туманов номер два в комнате громко всхрапнул и затих. Вот ведь загадка природы! Зачем он здесь? Что ему нужно? Тут же вспомнились мне мой сбежавший муж и два исчезнувших трупа – профессора Усатова и почтальона. Что между ними может быть общего?
Тут меня внезапно посетила совершенно свежая идея. А что, если всем этим людям нужна не я как таковая, а доступ в мою квартиру? Возможно, тут спрятан клад? Тогда становится понятным, зачем лже-Туманову необходимо прикидываться моим мужем! Чтобы в мое отсутствие простукивать стены и отдирать кафель без риска быть пойманным! А профессор Усатов намылился искать в квартире аномальные зоны. Его за это и кокнули. Почтальон, возможно, был ненастоящим почтальоном. Он нанялся на эту работу совсем недавно, его еще оформить не успели. Может, он вообще хотел оглушить меня и проникнуть в квартиру! За что и поплатился. Да, но зачем тогда кто-то прислал мне странную записку? И почему мой настоящий муж сбежал в Питер?
Внезапно я замерла, выразительно ахнув. Потому что кое-что вспомнила. Пару лет назад я собственноручно делала ремонт на кухне. А что? В те времена я была еще девицей с небольшими доходами и стойким нежеланием соглашаться на помощь каких бы то ни было ухажеров. Не люблю быть обязанной. Одним из самых утомительных занятий было оклеивание обоями внутренностей узкого встроенного шкафчика – в него я теперь складываю консервы. Так вот, верхняя полка была значительно короче остальных. Постучав по деревянной перегородке, я услышала глухой звук, но решила, что там проходит какая-нибудь труба. А что, если на самом деле там не труба, а сундучок с сокровищами?
Схватив табуретку, я с энтузиазмом принялась за дело. Выгребла с верхней полки все банки и соскребла обои с перегородки. Потом взяла гвоздодер и буквально вгрызлась в дерево. Когда до заветной цели оставалось всего ничего, случилась неприятность. Я размахнулась, но рука скользнула немного вбок, я потеряла равновесие и, издав звук, похожий на предсмертное утиное кряканье, полетела вверх тормашками. Табуретка с грохотом последовала за мной. Через некоторое время я поняла, что лежу под кухонным столом, прижимая двумя руками гвоздодер к бурно вздымающейся груди.
Второй Туманов не замедлил появиться на пороге кухни.
– У нас что, сломалась открывалка? – спросил он, окидывая взором гвоздодер в моих руках и кучу консервных банок, громоздившихся на столе. – Вижу, твой голод принял угрожающие размеры.
– Чего тебе надо? – потирая спину, спросила я.
– Ровным счетом ничего. Просто ты слишком шумно добываешь себе пищу.
Тут он поднял голову и увидел сломанную перегородку: щепки лежали горкой на верхней полке кладовки вместе с кусками содранных обоев.
– Ну-ка, ну-ка, – пробормотал он и полез на табуретку.
– Не смей! – взвизгнула я, схватив его за резинку трусов. В сущности, схватить было больше не за что. Туманов больно стукнул меня по руке, продолжая лезть вверх и вытягивать шею. Стыдно признаться, но в какой-то момент он даже лягнул меня правой пяткой. Встав на цыпочки, он неожиданно замер и медленно повернулся ко мне, глядя с невероятной жалостью.
– Лера! – сдавленно воскликнул он, спрыгивая на пол. – Прости, я не знал о твоей проблеме. Ты могла бы довериться мне! Ведь я не чужой человек все-таки...
Я оттолкнула его и сама влезла на табуретку. В тайнике за сломанной перегородкой стояла наполовину пустая бутылка водки, а рядом лежал кусок газеты, в который была завернута высохшая вобла и приложенные к ней тридцать рублей, давно вышедшие из обращения. Я поняла, что обнаружила ни больше ни меньше как чью-то заначку.
– Это не мое, – поспешила сообщить я Туманову. – От бывших жильцов осталось.
– А я-то думал! – не слушал меня Туманов, падая на табуретку и запуская пальцы в волосы. – Этот бесконечный кофе с утра до вечера, эти мятные подушечки и отвратительные духи!
– Отвратительные?! – подскочила я. – Да ты знаешь, сколько они стоят?
– Знаю, ровно столько, сколько твоя глупость.
Я смотрела на него вприщур, испытывая чувство, близкое к ненависти.
– Кто-нибудь должен тебе об этом сказать, – повел бровями лже-Туманов. Когда он опустил руки, на голове у него образовался гребень ирокеза. Наверное, это было смешно, но я даже не улыбнулась. – Духи отвратительные, – еще раз повторил он. – Сладкие и душные. Когда тебе исполнится семьдесят лет, они очень подойдут к твоим подсиненным волосам. А пока я советую выбросить их в помойку.
– Ты, кажется, претендуешь на роль любящего мужа? – источая яд, спросила я, подбоченясь. – Вот возьми и подари мне что-нибудь подходящее.
– И подарю.
– Надеюсь, это будут не «Огни Москвы».
– Надейся-надейся. Когда у тебя день рождения?
– А! – воскликнула я. – Ты не знаешь! Аферист!
Выбросив вперед обличающую руку, я внезапно поняла, что больше не могу шевельнуться: в ушибленной пояснице что-то щелкнуло, и меня заклинило в той позе, в какой я оказалась в этот момент, – похожая на памятник Ленину в натуральную величину. Лицо мое сразу же сделалось до такой степени несчастным, что Туманов не выдержал и спросил:
– Что случилось?
В голосе его не было заботы, одно только раздражение.
– Я... Меня... Я не знаю, что такое...
– Зато я знаю. Ты упала с табуретки на пол. И как только голова осталась целой? Я давно уже заметил, что только алкоголики выходят сухими из всех передряг.
– Ты считаешь меня алкоголичкой?!
– Не ори так, а то оставлю тебя здесь на ночь. У тебя есть какая-нибудь мазь от ушибов или для массажа?
– А у тебя? – Я постаралась, чтобы сквозь стиснутые зубы все-таки просочилось ехидство.
– Все-таки это твоя квартира, дорогая! – вывернулся Туманов.
– Ничего у меня нет, я же не спортсменка!
– Неужели? А эта ужасная аэробика доктора-садиста?
– В каком смысле садиста?
– В прямом. Такие упражнения, которые он предлагает выполнять женщинам, могут загнать в могилу не одну сотню любительниц похудания.
– Ты просматриваешь мои кассеты!
– Очень надо! – фыркнул лже-Туманов. – Я думал, это кино. Доктор Вайс на обложке выглядит столь эротично в своих синих трусиках...
– Иди к черту!
– Значит, мази никакой нет? Хорошо, тогда попробуем оливковое масло.
Он достал бутылку из навесной полки и щедро плеснул масла себе на ладонь. Потом зашел за меня и беззастенчиво задрал вверх подол моей роскошной ночной рубашки. Я взвизгнула и попыталась вырваться, но только крутнула задом.
– Ты измажешь маслом мою французскую рубашечку! – закричала я ужасным голосом.
– Хорошо, давай ее вообще снимем, – тут же предложил он и потащил подол через голову.
Я захлопнула рот, и вошедший в раж лже-Туманов тут же остыл. Какой стыдливый аферист мне попался! Он повесил подол рубашки мне на лицо, схватил одной рукой меня поперек живота, а второй принялся что было сил втирать в поясницу оливковое масло. Это было ужасно. Если еще минуту назад я думала, что массаж в его исполнении доставит мне даже некоторое удовольствие, то сейчас вынуждена была признать, что глубоко заблуждалась. Нежности в этом гаде было не больше, чем в бульдозере, которому отвели определенную площадь работ. А уж о трепете и говорить не приходится.
– Теперь ты можешь шевелиться? – спросил он, выливая на руки полфлакона средства для мытья посуды.
– Нет, – проскрипела я из-под подола.
Разбрасывая клочья зеленой пены в разные стороны, «муженек» сдернул подол ночной рубашки с моего лица и критически оглядел меня с ног до головы.
– Плохо. Если я возьму тебя под коленки, ты не пройдешь в дверь по высоте. А если поперек туловища, то не пройдешь по длине. Придется тебе как-нибудь постараться и согнуться пополам. Или, хочешь, я принесу сюда матрас и брошу на пол?
По-моему, он говорил совершенно серьезно. Я стиснула челюсти и с такой силой сжала кулаки, что все мое тело напряглось как струна. В пояснице снова что-то щелкнуло, и в ту же секунду я почувствовала, что опять могу двигаться.
– Благодарю, мне уже лучше, – со змеиной улыбкой я прошла мимо него, вильнув попкой. Надеюсь, она выглядела достаточно аппетитной, чтобы испортить ему настроение на всю оставшуюся ночь.
Не тут-то было. Туманов обогнал меня еще в коридоре и, пока я укладывалась в постель, щадя свои мышцы, выключил свет и уютно свернулся калачиком на своем диване. Итак, клада я не нашла. И то сказать: будь здесь клад, его бы могли достать, когда я с первым мужем отдыхала в Испании. Ведь моя квартира была тогда в полном распоряжении тех, кого это интересовало. Нет-нет, дело здесь явно не в доступе в квартиру. Здесь что-то другое, более серьезное, более страшное. Но что?