Глава двенадцатая

Тайный флот

Ранним утром пятнадцать новехоньких триер и еще десять судов поменьше, с двумя рядами весел, называемых греками биремами, покинули скалистую гавань Золотой бухты. Глядя на поросшие кряжистыми деревьями берега, Леха размышлял, пытаясь понять, чем закончится этот день.

Он находился на флагманской триере, вместе с двумя греческими мастерами Гилисподисом и Калпакидисом, а также самим Иллуром, решившим променять в этот день своего скакуна на корабль. Для Лехи плавание являлось еще с прошлой жизни делом привычным – не зря оттянул срочную в морской пехоте. А вот Иллура, всю жизнь проведшего в седле, такая ситуация настораживала. Леха даже удивился, узнав, что его кровный брат решил принять личное участие в первых маневрах только что отстроенной в тайне ото всех эскадры скифов, которую он гордо называл флотом.

– Чего тебе напрягаться? – удивился Леха, по-свойски обратившись к вождю, когда тот объявил о своем решении. – Посмотрел бы с берега. Я и сам сплаваю с Гилисподисом. Прослежу, чтобы не убег. Да и куда ему с корабля деваться?

– Нет, – отрезал Иллур. – Флот готов, и я сам хочу видеть, на что он способен.

Вождь скифов встал и прошелся по своей юрте, в которой кроме них сейчас не было никого.

– Я хочу ощутить море, – вдруг сказал он, резко остановившись и вперив в Леху безумный взгляд. – Хочу понять, что такое плыть на корабле, смиряя силу морских богов. Хочу сам увидеть в деле боевую мощь флота.

– Я и не подозревал, что ты в душе моряк, – удивился Леха, воззрившись на кровного брата. – А что до боевой силы, то для этого придется на кого-нибудь напасть или утопить один из своих кораблей. В море-то наверняка не пустынно. Кто-нибудь может заметить нас. Ольвия, опять же, недалеко, Херсонес. Кругом одни греки. Ты же сам не хотел, чтобы кто-нибудь прознал о флоте раньше положенного. Такую секретность развел вокруг бухты, ни одна мышь не проскочила.

– Да, враг не должен узнать о флоте до тех пор, пока мы не будем готовы напасть. Но бойцов надо тренировать, и гребцов тоже, – ответил Иллур, наклонив голову и скрестив руки на груди. – Мы подобрали гребцов для всех кораблей и тренировали их в водах бухты, но Гилисподис говорит, что они должны ощутить корабль в открытом море. И я тоже хочу быть там.

– Ну, как знаешь, – смирился Леха. – Ты бугор, тебе виднее.

– А нападать пока ни на кого не будем, – отмахнулся Иллур от второй проблемы. – Возьмем старые лодки и обстреляем их из машин. Этого хватит.

И вот теперь они оба, вглядываясь в морскую даль, стояли на носу флагманской триеры, носившей имя морского бога Тамимасадаса. К счастью, в этот день и в это раннее время вблизи скифских берегов не наблюдалось никого – ни торговых, ни военных кораблей.

Ветер был слабый, но это играло только на руку Гилисподису, собиравшемуся представить свои детища во всей красе. Триера шла на веслах – гребцы получали бесценный опыт. Перед мачтой со спущенным парусом виднелись две хищные баллисты работы Калпакидиса, развернутые на оба борта. Рядом с ними застыла прислуга из скифов и сам греческий мастер, в который раз объяснявший им, как надо взводить натяжной механизм и заряжать орудие.

На днях в бухту согнали множество рабов, чтобы сделать из них гребцов. Хотя Гилисподис предлагал брать только свободных для гребли, мол, они лучше трудятся, его не послушали. Кроме того, на корабле расположились шесть десятков пехотинцев – вчерашних конников – сгрудившихся сейчас на корме. Глядя на гребцов, Федор только диву давался, на что отважился пойти его кровный брат, чтобы заполучить настоящий боевой флот для новой Скифии.

«Если понадобиться, он всех скифов заделает мореходами, – размышлял Леха, глядя на угрюмые бородатые лица бывших степняков, с тревогой смотревших на волны, – пересадит с коней на корабли. Или в морскую пехоту сошлет».

Иногда Лехе казалось, что планы Иллура не ограничиваются одним Херсонесом. Но об этом еще было рано загадывать. Да и вообще не его дело.

– Начинай, – приказал Иллур греческому мастеру, когда берег оказался достаточно далеко, превратившись в узкую полоску. – Покажи нам таран.

– Чтобы отработать таранный удар и проверить крепость корпуса надо поставить лодки вон там, – объяснил Гилисподис, обратившись к Иллуру и указав нужное направление.

– Ставь, – кивнул скифский вождь.

Гилисподис махнул рукой сигнальщику, и тот, натянув лук, пустил вверх обмотанную белой тряпкой стрелу. Тотчас две триеры, тащившие за собой по связке из пяти больших лодок, выдвинулись вперед и отцепили четыре лодки, оставив их качаться среди волн. Выполнив приказ, триеры сделали разворот и вернулись в строй. Этот маневр они проделали не очень изящно, и одна из них едва не врезалась в другую.

– Шакалы! – заорал Иллур, увидев, как нос первой триеры едва на полметра разошелся с бортом второй, обломав несколько весел. – Я велю вас казнить, если увижу это еще раз!

Услышав долетевшие до них крики, скифы-пехотинцы и капитан триеры застыли, как изваяния, перед своим вождем, команда для гребцов запоздала, они сбились с ритма, и это едва не стало причиной новой катастрофы.

– Да не кипятись ты так, – попытался успокоить его Леха. – Они же тебя бояться, а им еще научиться надо. Ты же сам говорил. А в учении все бывает.

– Эти ослиные дети чуть не повредили корабль! – продолжал кричать Иллур, вцепившись в ограждение. – Ты знаешь, сколько золота он стоил нашему царю?

– Не знаю, – осмелился возразить Леха. – Но это военный корабль, не пылинки же с него сдувать. Он и сгореть может, и утонуть. Но иначе никак. Правда, Гилисподис?

Испуганный таким началом маневров грек часто закивал, решив, что его сейчас опять будут пытать.

– Ничего, тяжело в учении, легко в бою, – объявил Леха, по-отечески хлопнув Иллура по плечу. – Будем продолжать?

– Давай, – кивнул Иллур, взяв себя в руки.

Гилисподис снова махнул рукой, и сигнальщик выпустил вторую стрелу. Тотчас под палубой застучал барабан, отбивая ритм. Вспомнив свистки финикийских офицеров, управлявших гребцами, когда их с Федором везли в Крым на квинкереме карфагенян, Леха подумал о том, что Гилисподис вместо свистков применил для управления гребцами барабан. А для выполнения маневра несколькими кораблями эскадры решил на первое время оставить понятную скифам систему сигнализации стрелами.

Увидев сигнал, четыре выбранные заранее триеры, в экипажах которых Гилисподис был уверен больше других, сняли мачты, опустив их на палубы.

– Так всегда делают греки перед боем, – пояснил главный исполнитель секретного проекта, поймав удивленный взгляд Иллура. – В близкой схватке мачта не нужна.

Затем триеры вышли перед застопорившими ход кораблями общей линии и, разогнавшись, нанесли удар по лодкам. Раздался треск, и от лодок остались одни обломки, усеявшие волны.

Иллур просиял, увидев с какой легкостью оказались уничтожены эти суденышки.

– Слава богам! – крикнул он и впечатленный силой новых кораблей неожиданно скомандовал. – Пусть туда поставят бирему, я хочу посмотреть, выдержит ли она удар.

Удивленный Леха, прищурившись от солнца, осмотрел качавшиеся на волнах обломки лодок и обернулся к своему кровному брату.

– А ты не забыл, что она тоже стоит золота? – издевательски поинтересовался морпех.

– Нет, – отрезал Иллур. – Но я хочу знать, на что способны эти корабли в бою с сильным противником.

– Тогда надо ставить триеру, – предложил Леха.

– Нет, – снова заявил Иллур. – Хватит биремы.

– Тебе виднее, – пожал плечами Леха, вдохнул полной грудью морской воздух и продублировал команду Гилисподису. – Давай, выгружай людей из любой биремы на другой корабль и ставь ее, как мишень. Слышал, что вождь приказал?

– Сейчас все сделаю, – засуетился толстый грек.

Спустя полчаса бирема без экипажа мерно раскачивалась на волнах в паре сотен метров от «Тамимасадоса», а к ней на полном ходу летела триера, нацелившись острием тарана в борт. Не только Иллур, но и Леха затаил дыхание. Он никогда еще в своей жизни не видел реального тарана. Только стрельбу изо всех орудийных стволов и ракетные залпы с борта кораблей поддержки десанта в родной российской морской пехоте. А этот маневр, даже в исполнении вчерашних кочевников, выглядел очень впечатляюще. Продемонстрировав еще несколько быстрых взмахов тремя рядами весел, триера подлетела к обреченному судну и с ходу нанесла удар в подбрюшье. Бирема вздрогнула и даже чуть поднялась над водой, нанизанная на таран. От неожиданности скифы-пехотинцы, стоявшие у бортов, рухнули на палубу, а несколько человек даже очутились в воде, перелетев через ограждения.

– Вполне прилично для первого раза, – похвалил Леха, глядя, как после восстановления порядка на палубе и спасения оказавшихся в воде пехотинцев, триера, неуклюже виляя, сдает задним ходом, расцепляясь со своей жертвой, – еще немного усилий – и маневр будет отработан нормально. Надо бы остальных потренировать.

Бирема с пробоиной в борту завалилась на бок и начала погружаться в воду. В этот момент по сигналу грека команда второй триеры продемонстрировала свое умение и проделала на глазах Иллура еще одну пробоину в биреме, зайдя с другого борта. Изуродованный корабль вздрогнул, но не развалился на части, а продолжал медленно тонуть.

– Хороший корпус, – похвалили Леха работу Гилисподиса. – Еще разок?

– Хватит, я доволен, – проговорил Иллур и обернулся к маячившему за спиной Калпакидису. – Теперь покажите мне, что могут ваши машины.

Второй грек, до сих пор слонявшийся по кораблю без дела, тотчас отдал приказ, и прислуга завозилась у машин, поворачивая блоки и закручивая торсионы до предела.

– Отойдем за мачту, – предложил Леха Иллуру, глядя, как неуклюже скифы-метатели подтаскивают и закладывают в паз каменные ядра.

– От греха подальше, – добавил он, когда один из солдат едва не задел спусковой механизм баллисты.

Иллур тоже это заметил и хотел было наказать его, но сдержался, вспомнив наставления Федора. Да он и сам понимал, что превратиться за несколько недель из лихого наездника в умелого моряка или метателя ядер практически невозможно. Нужно время.

– Мы готовы, – сообщил, наконец, Калпакидис.

– Уничтожьте остатки биремы, – указал Иллур на видневшийся над водой остов полузатопленного корабля.

Калпакидис кивнул и скомандовал стрелкам правого борта, баллиста которых смотрела точно на цель.

Бородатый скиф, командир расчета, прицелился, как его учили, и нажал на спуск. Ядро со свистом пролетело над кораблем и упало в воду в нескольких десятках метров от него. Скиф покосился на стоявшего в двух шагах Иллура.

– А из лука ты так же стреляешь? – поинтересовался тот.

– Нет, мой вождь, – попытался оправдаться скиф. – Из лука я стреляю отлично. Позволь показать.

– Покажи, – разрешил Иллур.

Скиф взял у одного из пехотинцев лук и колчан, натянул тетиву и мгновенно, одну за другой, выпустил в видневшийся над волнами борт полузатопленного корабля три стрелы. Все попали в цель, пролетев положенное расстояние и вонзившись в дерево.

– Молодец, – похвалил Иллур, – но лучников у меня достаточно. А таких солдат, как ты, единицы. И твое место отныне здесь. Ты должен научиться стрелять из этой машины так же, как из своего лука. Только так ты сможешь теперь послужить великой Скифии.

Бывшему коннику перспектива отныне плавать на корабле и возиться с этой громоздкой машиной, изобретением хитроумных греков, не очень понравилась. Но его гордость была задета. Он велел своим помощникам притащить новое каменное ядро и стал выцеливать медленно уходящее под воду судно.

Второй выстрел угодил под самый борт.

– Недолет, – прокомментировал Леха старания метателей.

Наконец, с третьей попытки скиф угодил в борт. Ядро с треском пробило обшивку под восторженные крики пехотинцев. Воодушевленный стрелок снова зарядил баллисту и снова попал в борт. На сей раз ядро вышибло несколько досок у верхней кромки борта, проделав в нем широкую брешь. Иллур не останавливал разошедшихся экс-всадников. Более того, он отдал приказ открыть стрельбу из всех баллист с остальных кораблей, находившихся на расстоянии выстрела до еще незатонувшего корпуса многострадальной биремы. И скоро к первой баллисте присоединилось множество других.

В бирему со всех сторон полетели десятки круглых булыжников, поначалу перелетавших или недолетавших. Но постепенно скифы пристрелялись, и снаряды стали накрывать сектор поражения более часто. А потом и вовсе забарабанили по обшивке и палубе, пробивая в ней все новые дыры и менее чем за час разворотив корабль так, что он почти скрылся под водой.

Следивший от мачты за этим разгулом степных метателей ядер Леха перевел взгляд на своего кровного брата. По лицу Иллура гуляла самодовольная ухмылка. Он явно гордился тем, что создал в тайне от своих врагов.

Еще несколько часов после того, как бирема развалилась на части, триеры пристреливали свои баллисты по выставленным в качестве мишеней лодкам. А в последний момент Леха заметил два неизвестных корабля, проплывавших невдалеке от маневров скифской эскадры. Гилисподис их тоже заметил и заволновался. Судя по парусам и оснастке, это были греческие корабли, направлявшиеся в Ольвию. Один из них походил на торговый корабль, а второй – и это не подлежало сомнению – на сопровождавшую его триеру.

– Они нас заметили, – проговорил Леха. – Теперь донесут своим правителям, что видели у наших берегов неизвестный флот, а те могут и в Херсонес сообщить. И скоро все греки на здешнем побережье будут знать об этом.

– О нас никто не должен знать до назначенного часа, – сказал Иллур, напряженно вглядываясь в маячившие почти на горизонте корабли. – Их надо догнать и уничтожить.

– Вот этого я и боялся, – процедил сквозь зубы Леха, отвернувшись в сторону.

И началась погоня, в которую Иллур бросил десять триер, а оставшимся и всем биремам, участвовавшим в учениях, приказал возвращаться в гавань.

Греки, а в этом уже никто не сомневался, увидели погоню и тоже налегли на весла. Гребцы на их триере были отменные, но они не могли бросить торговца, а тот при таком слабом ветре явно проигрывал в скорости хода гребным судам. Расстояние между греками и догонявшими их скифами сокращалось очень медленно. При таком раскладе скифы могли уйти слишком далеко от своих берегов в чужие воды, где легко могли натолкнуться на флотилию греческих судов. А этого Иллур пока не хотел. Завязывать открытый бой с необученными экипажами равносильно самоубийству.

– Шевелитесь быстрее! – ревел Иллур капитану. – Если мы не догоним их прямо сейчас, то я велю казнить и тебя, и твоих гребцов. Мне не нужны сонные мухи на веслах.

Капитан побледнел и стал орать на своего помощника, а тот, в свою очередь, на гортатора – так в новом флоте скифов стало принято называть управлявшего гребцами начальника в соответствии с греческим образцом, введенным Гилисподисом. Иллур ничего не имел против греческих названий в своей эскадре. Главное, чтобы она в нужное время помогла разбить этих самых греков. А потому и капитан на триере у него тоже назывался триерархом.

Несколько часов гребцы, выбиваясь из сил, налегали на весла и скоро почти догнали беглецов.

– Надо бы разделиться, – предложил Леха, глядя, как скифы идут одной колонной. – Пусть несколько кораблей зайдут с правого фланга и постараются отсечь их от берега. А то смотри, они уже начали поворачивать. Отчаялись уйти от погони.

Иллур счел этот совет разумным и, даже не взглянув на Гилисподиса, приказал так и сделать. Четыре триеры отделились и стали заходить с фланга. Оба греческих корабля, действительно, повернули к берегу, из последних сил старясь оторваться.

Вглядываясь в скалистые изгибы уже недалекого берега, Леха вспомнил свой последний налет на земли Ольвии, из которого он привез плененных греческих мастеров. Скорее всего, это случилось недалеко отсюда. Гилисподис, видимо, тоже узнал эти места. Он нахмурился и нервно посматривал то на греков, уже почти взятых в клещи, то на горизонт и берег, в надежде, что оттуда придет помощь. Но к счастью для скифов, горизонт оставался пока чист.

– Эй, Калпакидис, – подозвал Леха второго мастера. – Мне кажется, что твои баллисты достанут до их триеры. Прикажи начать стрельбу.

Грек с сомнением прикинул расстояние между кораблями, но все же кивнул. Ему не очень хотелось стрелять в своих соплеменников, но выбора у него не существовало. Тот же расчет, что не так давно пустил ко дну бирему, зарядил баллисту и сделал первый выстрел. Каменное ядро просвистело над кораблем, упав в море. Второе снесло часть ограждения, выбив несколько досок, но не причинив большого вреда. Свою роль, однако, они сыграли – солдаты на корабле противника зашевелились, приготовившись к рукопашной схватке.

Кроме того, они развернули имевшиеся на борту баллисты и открыли ответную стрельбу. Несколько ядер просвистело над головами Иллура и Лехи, а одно угодило во вторую баллисту, повредив орудие и ранив стоявшего рядом солдата. Еще залп – и на корме раздались жуткие вопли. Два ядра угодили прямо в группу пехотинцев, убив сразу нескольких. Греки даже на ходу стреляли гораздо лучше.

– Пусть все корабли используют свои машины, – приказал Леха, оглянувшись на вождя скифов, в бессильной ярости сжимавшего кулаки.

– Убейте их! – заорал Иллур, увидев мертвых солдат, первые жертвы морского сражения. – Уничтожьте всех, кто есть на этих кораблях!

Маневр отсечения от берега прошел успешно. Скифы отрезали оба корабля греков от спасительной скалистой полоски, и те были вынуждены снова повернуть в открытое море. Получив приказ, скифы начали забрасывать греков ядрами. Большинство тонуло в морской воде, поднимая фонтаны брызг вокруг лавировавшей триеры, но скифы намного превосходили противника числом. И поэтому часть ядер попадала в цель. А когда на триере греков появились первые пробоины в борту, служившим прикрытием гребцам, а также первые жертвы и разрушения на палубе, она заметно сбавила ход.

Этого оказалось достаточно. Обстрел скифов одновременно с шести кораблей – остальные при погоне отстали – накрыл греков и спустя полчаса превратил верхнюю палубу триеры в решето. Почти все моряки и пехотинцы, находившиеся там, превратились в трупы. Но даже после того, как неприятельский корабль полностью остановилась, Иллур не стал брать в плен оставшихся в живых. Он приказал таранить.

Одна из его новых триер, уже выполнявших этот маневр, на полном ходу врезалась в высокий борт греческого судна под растерянными взглядами его уцелевших солдат и моряков с торгового корабля, лавировавшего чуть в стороне. На этот раз маневр прошел чисто – удар, треск, крики. И триера греков, завалившись на борт, стала набирать воду.

– Сжечь ее, – приказал Иллур, – остальных добить. Никто не должен уйти живым.

К поверженному кораблю приблизилась еще одна триера, и совместными усилиями лучников скифы начали забрасывать ее зажигательными стрелами. И быстро подожгли. Над водой поднялся столб дыма. А когда обезумевшие гребцы и солдаты стали прыгать в воду, их тут же добивали обычными стрелами.

Еще две триеры скифов смогли быстро догнать и поджечь грузовой корабль. Приказ был выполнен. Никто из греков, увидевших секретный флот Иллура, не смог добраться до своего дома.

– Я доволен, – заявил Иллур, переводя взгляд с полыхавших кораблей на застывших со скорбными лицами греческих мастеров. – Вы построили мне отличный флот. Мы идем домой.