на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



Глава 29

Брэндон Скофилд, облаченный в выданный в гостинице халат, раздраженно расхаживал по номеру «Савоя», выходящему окнами на Темзу. Антония сидела за столиком, трудясь над завтраком, которого, по ее словам, ей должно было хватить до конца недели. По коридору расхаживали трое вооруженных сотрудников МИ-5, чьи пистолеты были скрыты под форменными пиджаками стюардов. Сменялись они в соответствии с графиком смены персонала «Савоя» и, таким образом, ничем от них не отличались.

– Этот сэр Жирный Хряк запер нас как диких зверей в клетке – или как прокаженных на Молокае![96] – гневно бросил Беовульф Агата. – Причем если бы он хоть выделил нам номер приличных размеров!

– Джефф ведь объяснил, что у всех больших номеров по несколько входов. Зачем нам лишний риск?

– А я ответил, что если больше входов, то и выходов тоже больше, – не унимался Скофилд. – Зачем сокращать их число?

– Это решает Джеффри. В конце концов, именно он за нас отвечает.

– Ну а что ты скажешь по поводу того лошадиного дерьма, что звонить нам может только он, а мы ему звонить не можем?

– Коммутатор гостиницы ведет учет всех исходящих телефонных разговоров, для того чтобы выставлять счет постояльцам, а рисковать звонками с сотовых нельзя из опасений перед сканерами радиочастот. По крайней мере, это касается тебя.

– То есть, повторяю, мы в клетке. Да с таким же успехом мы могли бы сидеть в тюрьме!

– Сомневаюсь, что обслуживание там было таким же, Брэй, да и удобства размещения несравнимы.

– Мне это не нравится. Двадцать с лишним лет назад я знал свое дело на порядок лучше Жирного Хряка, да и сейчас я по-прежнему на голову выше его.

– Однако, надеюсь, ты все же согласишься, что он кое-что смыслит в своем ремесле…

– Свою собственную задницу я смогу прикрыть получше его, – надув губы, пробурчал Скофилд. – Есть такая вещь, как чрезмерное усложнение мер безопасности тайной операции. Неужели Джеффри наивно полагает, что настоящие стюарды слепы, глухи, да к тому же еще и полные кретины?

– Не сомневаюсь, это он тоже принимал в расчет. Раздался стук в дверь. Брэндон подскочил от неожиданности.

– Да, кто это?

– Миссис Дауни… сэр, – послышался сбивчивый ответ. – Горничная.

– Ах да, конечно. – Открыв дверь, Скофилд с некоторым удивлением увидел перед собой пожилую женщину, чьи высокая, стройная фигура, прямая осанка и словно высеченные резцом аристократические черты лица с трудом вязались со светло-голубой формой обслуживающего персонала «Савоя» и пылесосом в руках. – Проходите, – добавил он.

– Пожалуйста, не вставайте, – войдя в номер, сказала миссис Дауни, обращаясь к Антонии, которая начала было подниматься из-за столика.

– Нет, право, – ответила та, – больше я не смогу съесть ни крошки. Можете унести.

– Могу, но не унесу. Об этом позаботится стюард… Однако позвольте представиться. В течение какого-то времени меня действительно будут звать миссис Дауни, Дороти Дауни – отличное, солидное имя, я его сама выбрала, и, разумеется, я должным образом зарегистрирована в списке сотрудников «Савоя», горничной, с надлежащими рекомендациями. Правда, боюсь, удовлетворить высоким стандартам гостиницы я не смогла бы даже в том случае, если бы от этого зависела моя жизнь. На самом деле я шифровальщица, и в настоящий момент вся связь с сэром Джеффри Уэйтерсом будет осуществляться исключительно через меня.

– Черт бы меня побрал…

– Брэй, пожалуйста… Миссис Дауни, а как связаться с вами?

– Вот мой номер, – сказала шифровальщица МИ-5, протягивая Антонии маленький листок бумаги. – Будьте добры, заучите его наизусть, а листок сожгите.

– Заучим наизусть и сожжем, после того как вы подробно объясните, как именно защищена эта линия связи, – раздраженно возразил Скофилд.

– Замечательный вопрос… Это прямая закрытая линия, которая в обход коммутатора гостиницы ведет в небольшой кабинет, выделенный мне. У меня же, в свою очередь, есть прямая защищенная линия связи с сэром Джеффри Уэйтерсом. Мой ответ вас удовлетворил, сэр?

– Надеюсь, мое имя защищено не хуже ваших линий связи?

– Брэй!


Как оказалось, расторопная «миссис Дороти Дауни» великолепно справлялась со своей работой, при этом оставаясь источником постоянного раздражения для Скофилда. Потоки информации непрерывно текли между Джеффри Уэйтерсом, Брэндоном и Антонией и Прайсом и Лесли, которые под чужими именами устроились в гостинице «Блейкс» в Роланд-Гардене. И постепенно, подобно элементам мозаики, уложенным на место невидимыми руками, начинали прорисовываться контуры следующей фазы операции.

Основное внимание должно было сосредоточиться на Амстердаме. В качестве отправной точки использовалась скудная информация, обнаруженная на квартире у Майры Сеймунд. К этому следовало добавить оборудование, тайно вывезенное из кабинета Макдауэлла в Уичито и переправленное транспортным самолетом в Амстердам. Благодаря безымянному сотруднику «Атлантик краун», побоявшемуся, что его сочтут виновным, если он позволит забрать такое дорогостоящее оборудование без выписки накладной, стал известен номер рейса авиакомпании КЛМ. Предстояло опросить сотрудников авиакомпании, таможенников, обслуживающий персонал грузового терминала аэропорта: кто-нибудь должен был что-либо знать, что-либо видеть – кто встречал груз, каким транспортом его увезли.

Охотники опустились до уровня гальки и совсем мелких камушков, ибо Амстердам должен был стать первой дверью в образном лабиринте Скофилда. Настала пора открыть эту дверь и узнать, что за ней находится. Все полученные данные отсылались на один-единственный компьютер в центральном управлении МИ-5. Результаты не были впечатляющими, но они позволяли шаг за шагом продвигаться вперед. Определенные совпадения приводили к связям и ссылкам; значительно сужал круг поисков вид задействованного транспорта, ибо аренда транспортного самолета международной компании со всеми необходимыми разрешениями и согласованиями была задачей непростой даже для обычного мультимиллионера. И, наконец, оставались еще каналы в Амстердаме, название которых начиналось на «К»: таких оказались десятки, в самых разных районах города, объединенных только начальной буквой.

– Подготовьте список всех тех, кто проживает на всех этих каналах, – приказал помощнику сэр Джеффри.

– Сэр, но таких людей тысячи!

– Да, полагаю, не меньше. Кроме того, дайте на каждого краткую характеристику, все основные моменты. Доходы, место работы, семейное положение – для начала, думаю, этого будет достаточно.

– Боже милосердный, сэр Джеффри, да на составление такого списка потребуются многие недели!

– Ничего подобного, и к тому же я очень опасаюсь, что у нас в распоряжении нет многих недель. Кто с нашей стороны поддерживает связь с голландскими разведслужбами?

– Алан Пул, глава нашего нидерландского отделения.

– Передайте ему, пусть объявляет чрезвычайную ситуацию и связывается со своими голландскими коллегами. Объясните ему, что речь идет о наркоторговле или контрабанде алмазами – что ему больше по душе. Телефонные компании хранят счета за телефонные разговоры. Город у них разбит на сектора. Наши голландские коллеги смогут без труда получить все необходимые данные, а мы вышлем курьера за собранной информацией. Как я уже сказал, нам нужна отправная точка.

– Хорошо, сэр, – ответил помощник, направляясь к двери. – Я немедленно свяжусь с Пулом.


Информация, полученная от голландских разведслужб, оказалась весьма объемной. Бригада из шести аналитиков МИ-5 изучала материалы непрерывно на протяжении тридцати восьми часов, отбрасывая бесспорно невозможных кандидатов и оставляя все, что хоть как-то могло быть похоже на действительность. В результате тысячи превратились в сотни, после чего работа началась сначала. Были запрошены все полицейские сводки и архивы, если таковые существовали; подверглись тщательному анализу банковские операции; компании, фирмы и корпорации проверялись на предмет сомнительных переводов крупных сумм. Сотрудники МИ-5, владеющие голландским, переговорили с персоналом наземных служб амстердамского аэропорта «Скипол» по поводу транспортного самолета, прибывшего из города Уичито, штат Канзас, США. Последнее позволило получить весьма любопытную информацию. Согласно записям одного из сотрудников МИ-5, между ним и руководителем бригады грузчиков произошел следующий разговор.


Сотрудник МИ-5:

– Вы помните тот рейс? Руководитель бригады грузчиков:

– А то как же. Мы разгружали картонные коробки, на которых не были указаны ни тип упакованного в них оборудования, ни условия транспортировки, ни отправитель или получатель… и при этом не присутствовало ни одного человека от таможни. Видит бог, это могла быть любая контрабанда, вплоть до радиоактивных веществ, но никто из властей не потрудился осмотреть груз.

– Вы не помните, кто забрал груз, кто за него расписался?

– Должно быть, это произошло в здании грузового терминала, в отделе выдачи.


В компьютерах отдела выдачи не оказалось никаких сведений о рейсе из Уичито. Как будто этот самолет никогда не прилетал в Амстердам. В записях сотрудника МИ-5 были и разговоры с сотрудниками таможни.


Сотрудник МИ-5:

– Кто дежурил в ту ночь? Девушка за компьютером:

– Дайте-ка посмотрю. В ту ночь грузов было мало, поэтому большинство наших сотрудников ушли домой рано.

– А кто остался?

– Судя по моим данным, дежурил внеш по имени Арнольд Зельфт.

– «Внеш»?

– Внештатный сотрудник. Как правило, это бывшие таможенники, ушедшие на пенсию.

– Как мне найти этого Зельфта?

– Сейчас выведу сведения на всех внештатных… странно, такой среди них не числится.


Арнольда Зельфта не удалось разыскать ни в одном телефонном справочнике Нидерландов, как открытом, так и закрытом. Этого человека не существовало в природе.

Вся вышеперечисленная информация позволила сократить список из нескольких сотен человек до шестидесяти трех фамилий. Сделано это было на основе полицейских архивов, личных дел, анализа компаний и фирм, дальнейшего изучения финансовой деятельности, а также сведений, полученных от соседей, друзей и врагов. Аналитики МИ-5 продолжали работу, последовательно исключая все новых и новых кандидатов. В итоге осталось шестнадцать фамилий и шестнадцать адресов, и за каждым из них было установлено круглосуточное наблюдение.

В течение первых же сорока восьми часов сотрудники, осуществлявшие наружное наблюдение, доложили обо всех странных событиях. Шесть супружеских пар, проживающих на К-каналах, улетели в Париж и, остановившись в разных гостиницах, по информации с коммутаторов, продолжали поддерживать связь друг с другом. Трое мужей отправились в деловые командировки; из них к двоим вечерами присоединялись женщины, остававшиеся на ночь, а третий после совещаний прилежно напивался до бесчувствия, после чего его один раз подобрали вроде бы совершенно незнакомые люди и умчали на машине за город. Действительно ли этот человек был пьян или же с его стороны это просто была великолепная игра?

Помимо них, были еще четыре супружеские пары, одна пожилая вдова и двое холостых мужчин. Как и все остальные, это были люди состоятельные, пользующиеся влиянием, имеющие доступ к крупным, средним или мелким правительственным фигурам. Источники их больших доходов были слишком сложны и запутаны. В особенности это было верно в отношении одного из холостых мужчин, некоего мистера Яна ван дер Меера, проживающего в старинном роскошном особняке на Кайзерсграхт. В архивах он значился как международный финансист, имеющий долю в различных неназванных холдингах.

И тут произошел прорыв! А за ним еще один!

В первом случае заслуга принадлежала владеющему голландским сотруднику МИ-5, который выдавал себя за агента по недвижимости, подбирающего помещение для косметической фирмы. В разговорах с ближайшими соседями ван дер Меера этот сотрудник выяснил, что к его особняку часто подъезжают лимузины одного определенного транспортного агентства. Однако в агентстве категорически заявили, что никакого Яна ван дер Меера не знают и человек под таким именем никогда не пользовался услугами агентства. Дальнейшее расследование показало, что транспортное агентство принадлежит некоему финансовому холдингу «Аргус пропертис». В свою очередь, холдинг входил в обширную империю деловых интересов ван дер Меера. Подобная скрытность, хотя, возможно, и объяснимая, тем не менее не могла не вызвать вопросов. Было решено присмотреться к Яну ван дер Мееру еще более пристально. Какие результаты это могло принести?

Второй прорыв был сделан случайно, благодаря одной мелочи, похороненной в далеком прошлом. Однако значение его оказалось настолько огромным, что необходимость в дальнейших исследованиях отпала сама собой. Нужный адрес на К-канале был установлен. Это оказался дом номер триста десять на Кайзерсграхт, «канале цезарей».

Один из компьютеров голландской разведки наткнулся на сбой, который, как правило, являлся следствием удаления каких-либо данных. В данном случае это удаление было совершено двадцать четыре года назад. Тщательному компьютерному анализу были подвергнуты все государственные и судебные архивы за этот период, и в конце концов удаленная информация была восстановлена. Да, это случилось двадцать четыре года тому назад. Речь шла о Гражданском суде Амстердама, отделе титулов и фамилий. В судебных архивах были проведены повторные розыски, на этот раз уже на физическом уровне. Искомый документ был подвергнут спектрографическому рентгеновскому исследованию. Удаление было обнаружено, запись восстановлена.

Девятнадцатилетний студент юридического факультета Утрхетского университета официально переменил свою фамилию, точнее, подправил, отбросив последнюю часть. И с тех пор стал просто Яном ван дер Меером, а не Яном ван дер Меером Матарейзеном.

Матарейзен.

Последний элемент мозаики, сводящей с ума своей сложностью, встал на место.


Джулиан Гуидероне зарегистрировался в лондонской гостинице «Инн ов зе Парк» под фамилией Паравачини. В лучших отелях по всему миру были наслышаны о семействе Паравачини, одном из самых богатых в Италии. Для того чтобы достичь цели своего приезда в Англию – проще говоря, убить Брэндона Алана Скофилда, – Джулиану сначала требовалось установить местонахождение человека Матарезе в Лондоне, некоего Леонарда Фредерикса. Который, как выразился агент в Лэнгли, словно «сквозь землю провалился».

Однако такие люди, как Фредерике, просто так не исчезают. Несомненно, у него готовы самые убедительные объяснения своему временному отсутствию, но на самом деле он никуда не пропадал. Хотя над ним и висела постоянно угроза расплатиться своей жизнью за серьезный просчет, получал он за свои услуги очень хорошие деньги. Подобно многим своим коллегам-Матарезе, Фредерике вел вторую, тайную жизнь, которой могли бы позавидовать саудовские принцы. Джулиан Гуидероне не ограничивался одними только каналами Матарезе; у него имелись собственные источники и ресурсы. Одной из них была супруга Леонарда Фредерикса, попавшая в страшную западню семейных уз, бежать из которой было невозможно. На тот случай, если за Марсией Фредерике была установлена слежка, они условились встретиться в музее Виктории и Альберта, в зале исламского искусства, которым она, как было всем известно, очень увлекалась.

– Тебе прекрасно известно, что Леонард почти никогда не раскрывает мне подробности своих поездок, – сказала эта дородная женщина, когда они с Гуидероне сели на мраморную скамью в музее. В зале было довольно много студентов и иностранных туристов; Джулиан не отрывал взгляда от входа, готовый встать и уйти при одном только подозрении о слежке. – Я предполагаю, он улетел в Париж к своим красоткам, разумеется, назвав это каким-то выдуманным экономическим симпозиумом.

– Он говорил, когда вернется?

– О, тут Леонард выразился вполне определенно – а именно, он должен быть в Лондоне завтра. Как всегда, мне предстоит потрудиться, вот почему он не стал темнить. Я должна буду приготовить ужин для гостей. К нам придет сослуживец Леонарда со своей женой.

– Если учесть, что о блаженстве семейной жизни тебе не приходится и мечтать, должен сказать, ты отнеслась к просьбе Леонарда весьма любезно.

– Мне просто очень любопытно. С женой этого сослуживца он спит на протяжении последних двух лет.

– Вижу, наглости ему не занимать.

– Это уж точно, дорогой. Если женщина способна своим дыханием затуманить зеркало, он приобщит ее к своей коллекции.

– Марсия, послушай меня, – сказал Гуидероне. – Я должен увидеться с Леонардом, но ему не нужно знать о том, что мы с тобой встречались, и вообще о том, что я сейчас здесь, в Лондоне.

– От меня он это не услышит.

– Хорошо. Я остановился в «Инн ов зе Парк» под фамилией Паравачини…

– Да, в прошлом ты ей уже не раз пользовался, – вмешалась миссис Фредерике.

– Она очень удобная. Это очень влиятельное семейство, и оно дружно с нами. Когда Леонард возвратится в Лондон, он позвонит тебе, перед тем как ехать домой?

– Разумеется. Для того, чтобы отдать необходимые распоряжения.

– Как только он с тобой свяжется, дай мне знать. Он по-прежнему ездит в аэропорт на своей машине?

– Естественно. На тот случай, если ему вздумается по дороге домой куда-нибудь завернуть. Вот похотливый кобель!

– Я перехвачу его после того, как он тебе позвонит. Возможно, он опоздает на ужин.

Повернувшись к Гуидероне, Марсия Фредерике с мольбой заглянула ему в лицо.

– Джулиан, ну когда я смогу уйти от всего этого? У меня нет никакой жизни! Я обречена на вечные мучения в аду!

– Ты же знаешь правила – никогда… Сделаю небольшую поправку: уж точно не сейчас.

– Но я не знаю никаких правил! О существовании каких-то правил мне известно только со слов Леонарда, но я не знаю, что это за правила и зачем они нужны.

– Несомненно, ты понимаешь, что они определенным образом связаны с теми огромными деньгами, которые приносит домой твой муж…

– Да мне от них ни тепло, ни холодно! – прервала его жена предателя. – И я понятия не имею, как он их зарабатывает!

Гуидероне спокойно выдержал взгляд Марсии.

– Дорогая, – тихо промолвил он. – Продержись еще совсем чуть-чуть. Нередко случается, что положение изменяется само собой. Ты сделаешь то, о чем я прошу?

– Гостиница «Инн ов зе Парк». Паравачини.


На лондонский пригород опускался вечер. В жилых кварталах только что зажглись фонари. В сумерках вырисовывались огнями, зажигающимися в окнах, ровные ряды аккуратных, ухоженных особняков, принадлежащих представителям среднего класса. Солнце быстро скрылось за горизонтом, и район тотчас же погрузился в темноту, поскольку стоящие бок о бок здания не позволяли угасающим лучам света проникать на улицы.

В переулке напротив особняка Леонарда Фредерикса у тротуара стоял неприметный серый седан. За рулем курил сигарету Джулиан Гуидероне, небрежно положив левую руку на соседнее сиденье. Его взгляд не отрывался от зеркала заднего вида. Ну вот, наконец. Лучи фар медленно движущегося автомобиля метнулись вправо. Машина направлялась к дому Леонарда Фредерикса.

Исходя из неоднократно проверенного на практике предположения, что человек, застигнутый врасплох, на какое-то мгновение совершенно теряется, Джулиан Гуидероне включил зажигание и, точно рассчитав движения, выкрутил рулевое колесо и резко поставил серый седан прямо на пути приближающейся машины. Визжа покрышками, Гуидероне остановился в считаных дюймах перед бампером машины Фредерикса и стал невозмутимо ждать развития событий. Оно последовало незамедлительно. Леонард Фредерике выскочил из машины, выкрикивая ругательства.

– Черт бы тебя побрал, что ты делаешь? – взревел он.

– Леонард, по-моему, этот же самый вопрос должен задать тебе я, – спокойно ответил Джулиан, выходя из серой машины и глядя в лицо человеку Матарезе в Лондоне. – Черт бы тебя побрал, что ты делаешь?

– Мистер Гуидероне?.. Джулиан?.. Во имя всего святого, что вы здесь делаете?

– Повторяю, Леонард, что делал ты там, где пропадал? Тебя не могли найти, ты не отвечал на звонки по закрытой связи и шифрованные сообщения. Как метко выразился Орел, ты словно «сквозь землю провалился». Все это не могло не вызвать крайнее беспокойство.

– Боже милосердный, но уж вам-то это не нужно объяснять!

– Объяснять что?

– Именно поэтому я устроил себе небольшие каникулы… до тех пор, пока все не утрясется.

– Леонард, что мне не нужно объяснять? – резко повторил Гуидероне.

– Ну как же! С Амстердамом все кончено! Джордан передал мне это сообщение – от вас!

– От меня?..

– Ну разумеется. Джордан так и заявил, что вы цените мою проницательность. Он только что прямо не сказал, что является вашим посланником.

– Вот как?

– Конечно. Ему известно все. К-грахт, «Атлантик краун», «Суонсон и Шварц», даже тот болтливый юрист Стюарт Николс, а также Вальберг и Джемисон Фаулер. Ему известно все!

– Успокойся, Леонард… Итак, этот Джордан…

– Он американский банкир, мистер Гуидероне, – прервал его близкий к панике Фредерике. – Эндрю Джордан. Естественно, я проверил его «легенду»; она оказалась безупречной, хотя, как вам известно, жалоба, с которой он обратился в наше министерство, была надуманной. Одним словом, я в точности выполнил ваше поручение, полученное через Джордана: посоветовал американцам держаться от Амстердама подальше.

– На какие источники ты сослался?

– На анонимные, как вы и приказали.

– Этот Эндрю Джордан – Леонард, ты можешь мне его описать?

– Описать его вам? – переспросил ошеломленный Фредерике, давая волю панике.

– Не беспокойся, – заверил его Гуидероне. – Я просто хочу убедиться в том, как он выполнил мое распоряжение изменить свою внешность. В конце концов, я направил его во вражеский лагерь.

– Ну, он постарше меня, полагаю, приблизительно одного возраста с вами. Ах да, было в его облике кое-что странное. Для влиятельного банкира одежда его была чересчур простой – надеюсь, вы меня понимаете. Но, с другой стороны, как вы сами сказали, он находился во вражеском лагере…

– Треклятый боров! – с ненавистью прошептал сын Пастушонка. Худшие подозрения подтвердились, и его охватила безудержная ярость.

– Прошу прощения?

– Не обращай внимания… Итак, вернемся к тому заданию, которое поручил тебе Амстердам – до того, как с ним «было все кончено», – а именно, к устранению того американца, Брэндона Скофилда. Есть у тебя какие-нибудь успехи?

– Скудные, – ответил Леонард Фредерике. – Я никак не могу на него выйти. По слухам, он со своей женой находится в одной из лучших гостиниц, из тех, которые сотрудничают с МИ-5, где их круглосуточно охраняют.

– Ты никак не можешь на него выйти? – ледяным тоном повторил Гуидероне. – Кретин, да ты целый час разговаривал с ним лицом к лицу! Кем, по-твоему, был на самом деле этот Эндрю Джордан?

– Мистер Гуидероне, но это же невозможно! Этому человеку известно о пожарах, о пожарах на Средиземном море!

– Он это знал или же это ты обо всем ему рассказал?

– Ну, насколько я понял…

– Леонард, садись ко мне в машину. Нам нужно обсудить еще кое-что.

– Мистер Гуидероне, право, я не могу. К нам должны прийти гости. Марсия приготовила ужин…

– Ужин подождет. А наше дело ждать не может.


Леонард Фредерике так и не вернулся домой к ужину. Убедившись, что ждать больше не имеет смысла, Марсия пригласила гостей к столу и подала им чудесный ростбиф. Но еще больше ее обрадовал телефонный звонок. Выйдя с аппаратом в коридор, она услышала следующие слова:

– Боюсь, дорогая, неотложные дела задержали твоего супруга на неопределенный срок. Поскольку полученное им задание, судя по всему, носит конфиденциальный характер, определить, куда он направился и как долго пробудет там, не представляется возможным. Ну а пока ты получаешь доступ ко всем счетам Фредерикса. Инструкции прибудут в самое ближайшее время… Ты свободна, Марсия.

– Я никогда тебя не забуду!

– А вот это напрасно, дорогая. Ты должна меня забыть. Начисто стереть из памяти.


От резкого звонка телефона Камерон Прайс соскочил с кровати. Протянув руку, он сорвал трубку со стоящего на ночном столике аппарата. Разбуженная Лесли Монтроз уселась в кровати.

– Времени два часа ночи, – зевая, пробормотала она. – Если нас разбудили по пустякам…

– Сейчас узнаю… Алло?

– Камерон, сожалею, что вынужден вас беспокоить, но я хочу, чтобы вы были в курсе, – сказал Джеффри Уэйтерс.

– Валяйте, что там у вас стряслось? – встревоженно спросил Прайс.

– Как вам известно, мы взяли под наблюдение этого типа Фредерикса…

– Леонарда Фредерикса, – прервал его Камерон, – связного Матарезе.

– Совершенно верно. Наши ребята проследили за ним в Париже, где он предавался занятиям, место которым в «Камасутре».

– И вы звоните среди ночи, для того чтобы сообщить мне это?

– Не совсем. Вчера вечером из Парижа позвонили и сказали, что Фредерике вылетел рейсом в «Хитроу». Наш парень встретил его в аэропорту, проводил до машины, после чего потерял в сумасшедшем транспортном потоке. Покрутив по площади и проверив все выезды, парень наконец поехал к дому Фредерикса. Машина его уже была там, но самого Фредерикса дома не оказалось.

– Ваш человек в этом убедился?

– А то как же. Начнем с того, что миссис Фредерике искренне удивилась при виде машины мужа. Она пригласила нашего человека в дом. Там тот застал коллегу Фредерикса из Министерства иностранных дел с женой, и те подтвердили, что Фредерике дома не появлялся. О том же свидетельствовал четвертый комплект посуды на столе, которым никто не пользовался.

– А что, если этот коллега из МИДа не тот, за кого себя выдает, и все это было подстроено, чтобы направить нас по ложному следу?

– Маловероятно. Мы его проверили. Молодой и честолюбивый парень, такой не станет впутываться в сомнительные игры, особенно с нашим участием. Как нам удалось установить, жена у него не прочь погулять на стороне, но в наши дни это уже не считается преступлением.

– Никогда не считалось… Что ж, Джеффри, можете поставить на связном крест. Еще один Джеральд Хеншоу. У Фредерикса были слишком опасные увлечения, а Матарезе привыкли действовать жестко.

– Я сам пришел приблизительно к такому же заключению. Я уже отдал распоряжение опечатать кабинет Фредерикса; мы перевернем в нем все вверх дном.

– Желаю вам удачи. Держите меня в курсе.

– Как поживает Лесли?

– Ну что я могу про нее сказать? Она настоящее животное.

– О, заткнись, – пробормотала Лесли, падая назад на подушку.


В двадцать минут девятого вечера Джулиан Гуидероне свернул со Стрэнда на Савой-корт. Широкая улица была запружена машинами и пешеходами; сама площадь была заставлена такси и лимузинами, среди которых красовались несколько «Ягуаров» и два «Роллс-Ройса». В театре «Савой» была премьера; судя по немногим опоздавшим, спешившим ко входу, занавес должен был вот-вот подняться. Заядлые театралы выбивали трубки о каблуки, гасили сигареты и входили в массивные двери с бронзовыми ручками. Это был обычный вечер в центре Лондона.

Джулиан успел пообщаться со своими помощниками, в основном своими прежними знакомыми, пожилыми людьми, которые теперь кое-как сводили концы с концами и были рады за небольшую плату оказать любую услугу. Сын Пастушонка называл их своей «маленькой армией личных наблюдателей»; никто из них понятия не имел, чем именно занимается, но все с готовностью ухватились за возможность выполнить очередное странное задание. Гуидероне славился своими щедрыми подачками, и, самое главное, он нередко раздавал старикам новую одежду взамен истрепанной. Для этих людей внешний вид играл очень большую роль, напоминая о минувших временах, когда у них была хорошая работа и связанное с ней чувство собственного достоинства.

Сын Пастушонка внимательно изучил список всех высококлассных гостиниц, которые сотрудничали с британскими властями; исключать нельзя было ни одну из них. Поэтому он направил свою маленькую армию наблюдать за ними, обращая особое внимание на тех, кто приходит и уходит в определенное время, но при этом не относится к постояльцам или обслуживающему персоналу. Стремясь порадовать своего таинственного благодетеля, наблюдатели доложили о многих подобных странностях, из которых одна привлекла особое внимание Гуидероне.

Одна женщина в годах, которую видели в «Савое» одетой в форму горничной, каждый вечер покидала гостиницу между без четверти семь и восемью часами, что едва ли можно было назвать строгим рабочим графиком. Кроме того, из гостиницы она выходила в хорошей, дорогой одежде и садилась на Стрэнде не в автобус и не в дешевую машину заехавшего за ней супруга, а в такси. Совсем не в духе низкоквалифицированной работницы, но зато очень похоже на внедренного агента МИ-5.

Джулиану предстояла нудная и кропотливая работа; однако это не имело значения, поскольку он охотился на борова, своего главного врага. Он обходил гостиницу этаж за этажом, высматривая все необычное. То, что он искал, должно было как-то себя проявить. Обязательно.

Заветную аномалию он нашел в крыле, выходящем на Темзу, на третьем этаже. В то время как одни стюарды сновали по коридорам, доставляя в номера подносы и раздаточные столики, другие просто прохаживались перед дверью одного конкретного номера, полностью сосредоточив на ней все свое внимание. Гуидероне все понял.

Возбуждение заметно усилило его хромоту. Сын Пастушонка быстро собрался с мыслями, вырабатывая стратегию действий. Ему необходимо получить беспрепятственный доступ к этой двери и изолировать тех, кто находится внутри. В прошлом ему не раз приходилось останавливаться в «Савое», и он помнил распорядок работы прислуги. Все этажи были связаны служебными лифтами с большой общей кухней внизу, но помимо этого на каждом имелся свой небольшой буфет, где можно было быстро приготовить кофе, чай и простые закуски. Изображая праздно прогуливающегося постояльца, Джулиан Гуидероне, взбешенный своей теперь уже отчетливой хромотой, проследовал за стюардом, возвращавшимся с пустым подносом, и установил местонахождение буфета на третьем этаже крыла, выходящего на Темзу. Затем, делая вид, что заблудился, он прошел по широкому коридору, застеленному коврами, считая настоящих и ненастоящих стюардов.

Их оказалось поровну: трое и трое, трое тех, кто разносил ужин в номера, и трое тех, кто просто прогуливался – точнее, патрулировал. У Гуидероне оформился четкий план, первый шаг которого должен был быть сделан в буфете. Вернувшись к небольшому подсобному помещению, он дождался, когда оттуда выйдет стюард с подносом, и проскользнул внутрь. Буфет третьего этажа был пуст, однако долго так не продлится. Гуидероне проверил двери, ведущие в кладовки со свежими и консервированными продуктами, и остановил свой выбор на маленькой уборной. Запершись внутри, он включил свет и достал из нагрудного кармана пиджака пистолет 32-го калибра, а из брюк – глушитель. Навернув длинный металлический цилиндр надуло, сын Пастушонка дождался, когда открылась и закрылась входная дверь. После этого он вышел из туалета. Стюард от неожиданности уронил серебряный поднос на стол. Гуидероне беззвучно выстрелил, сразив его наповал одной пулей. Затем быстро оттащил труп в туалет и плотно закрыл дверь.

Через пару минут появился второй стюард, рослый молодой парень. Увидев в руке Джулиана пистолет, он бросился на него, швырнув ему в голову ведерко со льдом. Но было уже слишком поздно. Два приглушенных хлопка отправили две пули стюарду в грудь и в горло, после чего сын Пастушонка перетащил в туалет и вторую жертву.

Третий стюард, к счастью для себя, так и не понял, что произошло. Элегантный мужчина в годах, пятясь, вошел в буфет, катя за собой сервировочный столик. Джулиан выстрелил; стюард упал на столик, мертвый. Вскоре все три трупа лежали в туалете на полу, заливая белые кафельные плитки блестящей алой кровью. Гуидероне приготовился к следующей стадии операции, к последним трем шагам, которые отделяли его от человека, разбившего мечты и превратившего жизнь в сплошной кошмар.

Хромая, он вышел в коридор, завернул за угол и увидел первого из охранников МИ-5, стоящего перед лифтом напротив двери в номер борова. Изобразив недоумение и растерянность, сын Пастушонка приблизился к нему и, нажав кнопку вызова, заговорил с мольбой в голосе:

– Кажется, я окончательно заблудился. Я никак не могу найти номер восемьсот семь.

– На этом этаже и не найдете, сэр. Это третий этаж.

– Неужели? Возраст притупляет взор, как и все остальное. Я готов поклясться, что нажимал «восьмерку».

– Ничего страшного, сэр, такое случается со всеми. Двери лифта открылись.

– Молодой человек, вас не затруднит нажать кнопку «8»?

– Что вы, сэр.

Шагнув в кабину, охранник нажал кнопку. В тот же самый момент Гуидероне поднял пистолет с глушителем и нажал на спусковой крючок. Двери закрылись, и кабина отправилась на восьмой этаж.

В этот момент из-за угла появился второй охранник. Было очевидно, что он кого-то ищет и встревожен тем, что не может этого человека найти. Джулиан торопливо захромал ему навстречу.

– Прошу прощения, молодой человек, но я не знаю, как мне быть. Тут только что произошла какая-то потасовка. Я стоял перед дверями лифта и разговаривал с человеком, одетым как вы, одних с вами лет, и вдруг двери открылись, оттуда выскочили двое, схватили этого человека и затолкали обратно в кабину. Он кричал и вырывался, но тщетно – это были прямо настоящие дикари! Они увезли его вниз…

– Рейф! – взревел второй охранник МИ-5, обращаясь к третьему так называемому «стюарду», который появился из-за стеклянной перегородки, разделяющей коридор. – Свяжись с Дауни, код опасности «красный». Насильственный захват! Оставайся здесь, а я сбегаю за Джозефом. Я воспользуюсь лестницей, а ты вызывай подкрепление. И пусть гостиницу немедленно оцепят!

Третий сотрудник МИ-5 потянулся к поясу за рацией. Он не успел. Гуидероне ринулся вперед, выхватывая из-за пазухи спрятанный пистолет. Наскочив с разбегу на опешившего охранника, он выстрелил в упор. Выстрел прозвучал совсем бесшумно, еще больше приглушенный плотью. Охранник упал. Сын Пастушонка тотчас же склонился над трупом и обшарил карманы, зная, что в них должно быть. Ключ от номера, в котором затаился боров!

Не обращая внимания на мучительно ноющую ногу, Гуидероне оттащил пятую жертву на лестничную клетку – лестницами в «Савое» пользуются крайне редко – и столкнул труп вниз по ступеням. Затем он вернулся к номеру борова, чувствуя, как у него в груди все пылает. Прошло двадцать пять лет, четверть века, и вот наконец настал час отмщения! Еще несколько минут – и все будет кончено, кошмарам придет конец. Он мог бы стать президентом Соединенных Штатов Америки! Но у него на пути встал один-единственный человек. Не успеют часы пробить десять, как боров будет мертв. До десяти оставалось еще три минуты. Сын Пастушонка бесшумно вставил ключ в замочную скважину.

Далее последовала битва двух древних гигантов, никак не меньше. Скофилд сидел в кресле с видом на Темзу, Антония устроилась напротив, читая лондонскую «Таймс». Брэндон, как это было у него в привычке, держал на коленях блокнот и делал в нем записи. Вдруг со стороны двери донесся легкий металлический скрежет! Едва слышный, и Антония ничего не заметила. Но в своей прошлой жизни Беовульф Агата постоянно имел дело как раз с такими неопределенными звуками, приглушенными, неуловимыми, едва различимыми. И очень часто они означали разницу между тем, что его обнаружат, и тем, что ему удастся остаться незамеченным, – между жизнью и смертью. Скофилд обернулся: дверная ручка медленно, бесшумно поворачивалась.

– Тони! – прошептал он. – Иди в ванную и запри за собой дверь!

– В чем дело, Брэй?..

– Быстро!

Сбитая с толку Антония выполнила то, что ей сказали. Скофилд схватил за ножку массивный торшер. Выдернув вилку из розетки, он поднялся с кресла и, сжимая ножку посредине, быстро прошел к входной двери и встал слева от нее. Открывшись, дверь заслонит его собой.

Дверь открылась, и в комнату быстрой хромающей походкой прошел человек с пистолетом в руке. Брэндон со всей силой обрушил на голову незваному гостю тяжелое основание торшера. Пистолет дважды бесшумно выстрелил в пол; неудавшийся убийца развернулся и отпрянул назад, стараясь удержаться на ногах. Увидев лицо, залитое струящейся из раны на голове кровью, пораженный Скофилд на мгновение застыл. Джулиан Гуидероне! Он действительно жив! Здорово постарел, кожа покрылась пятнами. Лицо было искажено в безудержной злобе, глаза горят маниакальным огнем. Сын Пастушонка.

Брэндон опомнился за мгновение до того, как Гуидероне пришел в себя и снова поднял свой пистолет. Он ткнул основанием торшера Матарезе в грудь, отбрасывая его к окну. Однако удар лишь еще больше разъярил Гуидероне. Его окровавленное лицо скривилось в гримасе ярости. Он ринулся вперед, но Брэндон перехватил за запястье руку с пистолетом, выкручивая ее по часовой стрелке. Но тщетно. Перейдя грань рассудка, сын Пастушонка обрел силу человека вдвое моложе себя.

– Проклятий боров! – завопил он, брызжа слюной. – Проклятый боров!

– Благодарю вас, сенатор Эпплтон, – задыхаясь, ответил Скофилд, стараясь сдержать бешеный приступ Матарезе, насколько это было в его силах. – Ублюдок, ты хотел получить Белый дом, а я разрушил твои планы!

– А-а-а! – воскликнул Гуидероне, наваливаясь на Брэндона всем своим весом.

Скофилд потерял равновесие, и они повалились на пол. Сцепившись в смертельный клубок, противники катались на полу, с грохотом налетая на мебель. Наконец им удалось снова подняться на ноги – двум престарелым зверям, которые сошлись в поединке не на жизнь, а на смерть. На пол полетели сорванные со стен офорты под стеклом, веером осколков брызнула хрустальная ваза. Удар, ответный удар – то были заключительные мгновения эпической битвы. Наконец Брэндону удалось схватить Гуидероне за грудки, при этом не выпуская руки с пистолетом. Развернув своего противника, он с силой, о существовании которой не догадывался и сам, швырнул его в окно. Толстое стекло треснуло, разделяясь на несколько крупных осколков, один из которых вонзился Гуидероне в шею, протыкая ее насквозь.

Обессиленный Беовульф Агата рухнул на колени, жадно ловя ртом воздух.


Глава 28 | Возвращение Матарезе | Глава 30