Danielle Steel

COUNTRY

© Danielle Steel, 2015

© Перевод. Т. А. Осина, 2015

© Издание на русском языке AST Publishers, 2016

* * *

Глава 1

Накануне в Скво-Вэлли выпал свежий хрустящий снег, а утро выдалось на редкость ярким и сияющим. Условия для катания на лыжах сложились прекрасные – огромная удача для Билла и Стефани Адамс и еще двух супружеских пар, с которыми они каждый год проводили День президентов: Фрименов и Доусонов. Традиция неуклонно соблюдалась вот уже десять лет, и никто не смел нарушить священный пакт.

Два года назад Элисон Фримен так не хотела пропускать грандиозный уикенд, что даже приехала за несколько дней до рождения третьего ребенка и заверила, что чувствует себя в безопасности, потому что Брэд – замечательный доктор, а дорога на курорт заняла всего четыре часа. Брэд, правда, работал хирургом-ортопедом, а вовсе не акушером, но она все равно не сомневалась, что, если младенец решит появиться на свет именно в Тахо, муж непременно организует необходимую помощь. День президентов служил поводом для обязательной встречи, и нынешний год не стал исключением. Обычай предписывал явиться без детей и на время отдыха отложить все заботы.

Для Стефани и Билла последнее условие уже утратило значение: их птенцы давно вылетели из гнезда. Старшие строили карьеру в Атланте и Нью-Йорке, а младшая дочь училась в Риме. Дочери Фреда и Джин Доусон вышли замуж за братьев и теперь жили в Чикаго. Даже Брэд и Элисон, чьи дети были намного младше остальных, согласились не тащить их с собой, а оставить дома под присмотром няни.

Фред и Джин были немного старше остальных и женаты дольше всех. Посторонним они казались безупречной парой. Фред разработал успешное программное обеспечение и сумел не менее успешно его продать, чем заработал огромное состояние. Свидетельством материального процветания служили роскошный дом в Хиллсборо, личный самолет, автомобили «Феррари» и «Астон Мартин», а также конюшня, полная чистокровных лошадей – предмет особой страсти Джин. Денег у Фреда Доусона было столько, что его скромное происхождение давно превратилось в смутное воспоминание.

Когда он встретил Джин, она работала официанткой в Модесто. Отец ее погиб, оставив на произвол судьбы пять детей и вдову, которая выглядела на двадцать лет старше собственного возраста. Теперь Джин редко виделась с братьями и сестрами и практически не поддерживала с ними отношений. Замуж за Фреда она вышла тридцать лет назад, а недавно отметила пятьдесят первый день рождения и сделала в Нью-Йорке подтяжку лица. Она держала себя в безупречной форме и три раза в год колола ботокс. Ее смело можно было назвать красивой, хотя холеное лицо практически утратило способность выражать эмоции. Впрочем, это и хорошо. Больше всего на свете Джин боялась снова стать бедной и твердо знала, что, пока брак с Фредом продолжается, этого никогда не случится.

Знала она и то, что муж долгие годы ей изменяет, но больше по этому поводу не переживала, потому что давно его разлюбила. Конечно, можно было бы подать на развод и отсудить изрядный капитал, однако Джин любила ту красивую жизнь, к которой успела привыкнуть, и с гордостью носила имя миссис Фред Доусон. Подругам же шутливо говорила, что заключила сделку с дьяволом, и дьявол этот – Фред. Она давно избавилась от иллюзий, но менять свою жизнь не желала. У Джин были лошади, друзья, возможность навещать дочерей в Чикаго, а с Фредом ее связывал молчаливый договор, который вполне устраивал обоих. Существующее положение вещей привело к осознанию необратимости ситуации и крайне низкой оценке мужа и ему подобных. Теперь Джин считала, что все мужчины обманывают жен при малейшей возможности, а Фред делал это долгие годы. Изменял с секретаршами, ассистентками, случайными знакомыми с вечеринок и деловых встреч, а также с попутчицами в лифте и соседками по креслу в самолете. Не изменял только с ее ближайшими подругами, и в этом Джин не сомневалась. Хорошо, что Фреду хватало ума не делать хотя бы этого. К тому же почти все приятельницы жены были для него слишком старыми, но даже будь кто-то из них моложе, на такую подлость он все равно бы не пошел. Фред Доусон не был плохим человеком – просто питал неутолимую слабость к двадцатипятилетним пустышкам.

Супруги поддерживали дипломатические отношения, основанные на давнем молчаливом договоре, но полностью лишенные тепла. Джин уже забыла, каково это – знать, что тебя любят, и больше о чувствах не думала. Взамен она получила полное материальное благополучие, и теперь практическая сторона жизни казалась куда важнее. Ни за что на свете Джин не отказалась бы от тех благ, которые получила. Недавно она приобрела в столовую картину Пикассо, за которую Фред заплатил почти десять миллионов долларов. Коллекция живописи Доусонов по праву считалась одной из самых значительных в западных штатах.

Джин с нежностью относилась к своим лучшим подругам Стефани и Элисон, обожала традиционные встречи и бесконечные разговоры. Да, она обладала неведомыми им возможностями и роскошью, но знала, что ни одна из них ей не завидует, как не завидует ее холодному браку и пустым отношениям с Фредом. Несмотря на меркантильно принятое решение, Джин оставалась честной и искренней, и это делало ее неотразимой. Она не пыталась притворяться и скрывать, что превыше всего на свете ценит богатство и положение в обществе. Выбор ее можно было сравнить с выбором карьеры. Корпоративная супруга мультимиллионера, чей капитал стремительно растет и приближается к миллиарду. Фред Доусон обладал магическим прикосновением царя Мидаса. Мужчины восхищались и завидовали, а на женщин его могущество действовало вернее любого афродизиака. Джин тем временем покупала новых чистокровных верховых лошадей, новые картины импрессионистов, бесчисленные платки и сумки от Эрмес и Луи Виттона, драгоценности от Граффа. Впрочем, подобное изобилие вовсе не мешало ей наслаждаться уикендом в Скво-Вэлли в обществе ближайших друзей.

Доусоны приехали из Хиллсборо на новом «Феррари» Фреда. Компанию трех супружеских пар Джин давно окрестила «большой шестеркой». Когда она познакомилась с Фредом, тот уже достиг успеха, хотя, конечно, весьма скромного по сравнению с нынешним. Даже Джин признавала, что в последние годы муж сумел сколотить невероятный капитал, и это положение вполне ее устраивало. Она чувствовала себя королевой и действительно была королевой в своем мире, хотя благодаря живому уму, иронии и честности по отношению к собственной персоне сумела удержаться от заносчивости и чванства. Временами разочарование в браке отзывалось внезапной резкостью в общении, но подруги, в отличие от мужа, принимали и любили ее такой, какая есть. Фреда Доусона привлекали только молодые женщины, так что, как бы великолепно ни выглядела Джин, его она давным-давно перестала интересовать. В свои пятьдесят пять миллионер предпочитал подруг возрастом до тридцати лет. Они льстили его безмерному самолюбию, и Джин прекрасно это понимала. Сколько бы пластических операций она ни делала, сколько бы ботокса ни колола, сколько бы времени ни проводила в спортивном зале, заинтересовать Фреда не удавалось уже много лет. Иллюзий Джин не питала. Сохранить присутствие духа помогали сильный характер и кредитные карты мужа, которыми она щедро пользовалась при каждой возможности.

Брэд и Элисон Фримен являли собой полную противоположность Фреду и Джин. После двенадцати лет брака они были все еще безумно влюблены друг в друга, а Элисон и вообще считала мужа святым. В свое время она работала торговым представителем фармацевтической кампании и к тридцати пяти годам уже смирилась с одиночеством, когда вдруг повторилась история Золушки. Брэд обратил внимание на скромную сотрудницу, когда та принесла в его офис образцы новых лекарств. В сорок один год доктор Фримен все еще оставался холостяком и наслаждался каждой минутой свободы, не переставая волновать всех знакомых медсестер, в том числе и Элисон. Успешный хирург-ортопед влюбился без памяти. После восьми месяцев свиданий пара оформила отношения, и с тех пор жизнь Элисон изменилась раз и навсегда. В фармацевтической фирме она проработала еще несколько месяцев, до беременности, а потом посвятила себя рождению и воспитанию троих детей. Двенадцать лет спустя миссис Фримен все еще отзывалась о супруге как о небожителе, испытывала глубокую благодарность за все, что он для нее сделал, и восхищалась каждым днем совместной жизни. Брэд оказался верным другом, любящим, преданным мужем, заботливым и внимательным отцом. Стоило Джин отпустить одно из своих ядовитых замечаний насчет того, что все мужчины готовы изменять женам при любой возможности, Элисон тут же бросалась защищать Брэда и принималась горячо доказывать, что после свадьбы тот ни разу не взглянул на другую женщину. В ответ Джин иронично улыбалась.

– Да, Брэд действительно безупречный, самый верный мужчина на свете, и все-таки даже он остается мужчиной, – возражала она. Элисон мало времени уделяла одежде, но сохранила прекрасную фигуру. Несколько раз в неделю занималась в спортзале, играла в теннис, любила кататься на лыжах. Даже Стефани время от времени подшучивала над пылкой влюбленностью подруги. И все же смотреть на эту пару было приятно. Оба светились счастьем, Брэд отлично сделал свое дело, и дети одиннадцати, шести и двух лет получились очаровательными. Жили они в прекрасном доме в Россе – одном из самых роскошных и богатых городков округа Марин – и производили идиллическое впечатление. Брэд источал внимание и заботу, а в жену был влюблен точно так же, как она в него. К тому же безупречно исполнял отцовские обязанности: руководил скаутским отрядом старшего сына, по выходным водил дочку на занятия футболом и балетом, а по субботам назначал жене свидания в лучших ресторанах Сан-Франциско. Коллеги-врачи безоговорочно его уважали, считая одним из лучших специалистов в своей сфере. В пятьдесят три года Фримен оставался очень привлекательным мужчиной и выглядел значительно моложе своего возраста.

Две эти пары представляли собой противоположные полюса семейного счастья. Элисон с Брэдом сохранили пылкое чувство, а Фред и Джин заключили практичный взаимовыгодный договор, в котором для любви места не осталось.

Стефани с Биллом оказались где-то в середине шкалы: за двадцать шесть лет брака они пережили взлеты, падения и даже несколько серьезных ударов. Первые восемь или девять лет прошли чудесно и в полной мере оправдали чаяния Стефани: рождение троих здоровых красивых детей, покупка первого дома в городе, назначение Билла партнером в юридической фирме и быстрый карьерный рост. Познакомились они в Университете Беркли, когда Стефани была еще студенткой, а Билл завершал обучение на юридическом факультете, и поженились, как только она получила диплом. Стефани нашла фантастическую работу в крупном рекламном агентстве, где сумели по достоинству оценить ее творческие и маркетинговые способности, и наслаждалась успехом до тех пор, пока не возникли проблемы с первой беременностью и врачи не уложили в постель на пять месяцев. Майкл родился преждевременно, и на работу Стефани больше не вернулась. Билл поддержал решение жены. Она превратилась в заправскую домохозяйку, и первое время такое положение вполне ее устраивало. Однако дети росли, и все чаще возникали сожаления о прерванной карьере: хотелось собственных свершений и успехов. Когда младшая дочка Шарлотта пошла в школу, Стефани заговорила на эту тему с мужем, однако Билл ответил, что предпочитает видеть жену дома – образцовой хозяйкой и матерью, и вот уже много лет она не помышляла о возвращении на работу.

Супруги были постоянно заняты. Стефани возглавляла школьный родительский комитет, вникала во все мелочи жизни детей. Билл самозабвенно работал в своей юридической фирме и не имел возможности уделять детям столько внимания, сколько следовало бы. С годами оба поняли, что активное отцовство – не его призвание. Куда лучше ему удавалось зарабатывать на комфортную жизнь с хорошим домом и дорогими частными школами для детей. Билл Адамс замечательно обеспечивал семью и вообще был хорошим человеком, однако не имел ни малейшего желания перевозить детей с одного футбольного матча на другой и даже раз в год появляться на балетных вечерах и школьных спектаклях. Стефани научилась мастерски изобретать все новые оправдания папиного отсутствия. Билл любил детей, но не мог найти для них времени. Редко возвращался домой к обеду, а порою и вовсе появлялся ночью, когда сын и дочери уже спали. И снова Стефани умело прикрывала мужа и создавала образ хорошего, заботливого отца. Даже когда по выходным Билл играл в гольф с клиентами, она убедительно объясняла, почему это необходимо. Став подростками, дети занимались своими делами и, казалось, не замечали отсутствия отца, даже если не видели его несколько дней подряд. Они верили маме и полагали, что так обстоят дела во всех семьях, тем более что Стефани непременно восполняла оставленные мужем пробелы: никогда не пропускала ни спортивных соревнований, ни учебных конференций, ни визитов к врачам. Постоянно возила детей в школу и из школы, выслушивала все их проблемы, сооружала костюмы для Хэллоуина и исправно целовала шишки и ссадины. Частые задержки и отлучки Билла не радовали Стефани: она никогда не жаловалась, но все замечала, как и старший сын до отъезда в колледж.

К этому времени Майкл уже четыре года играл в лакросс и однажды за обедом сказал, что отец не появился ни на одном матче. Сначала Стефани не поверила, но потом, подумав и вспомнив, согласилась, что так оно и есть. Через несколько месяцев Майкл уехал в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе изучать спортивный менеджмент. Получил диплом бакалавра гуманитарных наук и отправился в Атланту, чтобы начать работу с бейсбольной командой «Атланта Брэйвз». В штате Джорджия он жил уже три года и мечтал поступить в аспирантуру, но не сейчас, а когда-нибудь потом. Стефани скучала по сыну, но в то же время понимала, что он любит свое дело, свою великую команду, и радовалась.

Девочки ни разу не пожаловались на отсутствие отцовского внимания. Стефани старалась быть детям и матерью, и отцом, но никогда не упрекала мужа, потому что понимала, как напряженно тот работает и как хорошо обеспечивает семью.

Адамсы никогда ни в чем не нуждались: Билл сумел создать жене и детям надежную материальную базу. Сын и дочери поступили в первоклассные колледжи, предварительно окончив хорошие школы. Каждое лето все вместе проводили на лучших курортах, а Стефани могла не работать. Во всех отношениях Билл соответствовал идеалу безупречного мужа и отца, пусть даже постоянно пропускал дни рождения жены и детей и не интересовался школьными спектаклями.

Мысли о возвращении на работу снова возникли, когда Шарлотта перешла в среднюю школу, Луиза училась в выпускном классе, а Майкл уехал в колледж, однако к этому времени Стефани уже не могла представить, кто и на какую должность согласится ее принять после двадцати лет в роли домохозяйки. А пока раздумывала, как поступить, жизнь разрушила бомба, которой она никак не ожидала. Случайно выяснилось, что Билл завел бурный роман с коллегой. Стефани всегда думала, что, несмотря на некоторые сложности, их брак можно считать хорошим, и вдруг в результате нескольких роковых совпадений узнала, что муж изменяет с молодой сотрудницей, вместе с которой работает над делом. Сам Билл клялся, что ничего подобного прежде не случалось. Несчастье произошло в то время, когда Стефани устраивала Шарлотту в среднюю школу и помогала Луизе собрать необходимые для колледжа документы. Они с Биллом почти не виделись, тем более что антитрестовское дело, над которым он работал, удерживало в офисе до полуночи. Коллеги провели неделю в Лос-Анджелесе, где под присягой брали показания свидетелей, и Билл признался, что роман начался именно там. Соперница также была замужем. Случайное открытие – а Стефани увидела пару в ресторане, когда супруг предупредил, что задержится на совещании, – мгновенно разрушило ее устоявшийся мир. Билл раскаивался и признавался, что влюблен в молодую сотрудницу, но в то же время не хочет разводиться. С болью в душе Стефани попросила мужа уйти из дома до тех пор, пока он не определится окончательно. Два месяца они жили отдельно, и это время стало для Стефани мучительным. Билл собрался жениться на Марелле, однако та приняла решение остаться с мужем. Он честно рассказал обо всем Стефани и добавил, что готов вернуться в семью и постараться забыть о романе, потому что так будет лучше для детей. Даже не пытался притвориться, что все еще ее любит. Стефани не хотела унизительного возвращения отвергнутого любовника, однако за время разлуки успела понять, что боится развода.

Элисон искренне сочувствовала горю подруги, а Джин равнодушно пожала плечами и заявила, что нисколько не удивлена. Она считала, что поступок Билла ничуть не хуже дюжины интрижек Фреда и лишь подтверждает, что все мужчины готовы изменять женам при каждом удобном случае, а Билл ничем не отличается от остальных.

– Если останешься с ним, то сможешь заставить заплатить за моральный ущерб, – поддразнила она, хотя в глубине души глубоко переживала за Стефани: бедняжка горько разочаровалась в муже и в браке вообще, так что вряд ли сумеет восстановить былое доверие. Супруги проконсультировались у семейного психолога, и Стефани в конце концов согласилась продолжить совместную жизнь. Дети заметили, что между родителями произошло что-то ужасное, но мама так и не сказала им, что именно. Не хотела, чтобы они возненавидели отца за измену; считала, что это будет несправедливо по отношению к Биллу. Узнав об этом, Джин пришла в ярость и велела непременно сказать правду, но Стефани не согласилась: ради чего же тогда она целых двадцать лет старательно внушала детям, что их папа преданный, заботливый, честный и во всех отношениях безукоризненный человек? Не хотелось признаваться, что на самом деле он предатель, не хотелось разрушать отношения между отцом и детьми, хотя ее отношения с мужем разрушились безнадежно и безвозвратно.

Когда Билл явился домой после двухмесячного отсутствия, жизнь не вернулась в прежнее русло. Отныне супруги просто существовали под одной крышей. Стефани верила, что они любили друг друга – пусть даже исключительно из уважения к прошлому; их объединяли общие дети, но открытых проявлений чувств больше не случалось, и Стефани перестала сетовать на то, что Билл проводит дома мало времени. Раньше он много работал, а теперь между супругами разверзлась пропасть, мост через которую не могли построить ни он, ни она. После возвращения мужа Стефани больше не могла ему доверять. Время от времени они встречались в постели, но редко и как-то тускло. Жена чувствовала себя обязанной это делать, потому что официально брак продолжался, а муж считал, что должен исполнять супружеские обязанности. Отношения их никогда не отличались пылкой страстью, но в первые годы были согреты дружеским теплом, да и потом оставались человечными, а после воссоединения желание окончательно покинуло обоих.

Спустя полгода после интрижки Стефани узнала, что молодая сотрудница ушла из фирмы, но теперь это ее не обрадовало. Билл остался ее мужем, но навсегда перестал быть лучшим другом, да и вообще близким человеком. Им больше не о чем было говорить, кроме как о детях. Стефани держала Билла в курсе их успехов в школе и колледже, а когда Майкл и Луиза начали работать, то время от времени сообщала, как продвигаются дела и как складываются карьеры. Луиза недавно переехала в Нью-Йорк, где получила престижное место в отделе искусства аукциона «Сотбис». Супруги разговаривали о практических вещах, но никогда о чувствах друг к другу и об измене, которая разделила их подобно непреодолимой стене. Стефани долго горевала, но со временем просто приняла существующее положение вещей, утешаясь слабым оправданием, что такова судьба всех долгих браков. Роман с молодой сотрудницей оставил на сердце глубокие, незаживающие шрамы, и все же Стефани не утратила решимости остаться с мужем ради детей, а Билл не поколебался в своем намерении сохранить брак. Он не хотел развода и стремился удержать на плаву семью, пусть даже потерпевшую крушение.

Особенно одинокой Стефани почувствовала себя, когда Шарлотта поступила в Нью-Йоркский университет и в первый же год отправилась на стажировку за границу, в Рим. В январе родители навестили дочку. Девочка планировала остаться в Италии до июня, вернуться домой на лето, а потом продолжить учебу в Нью-Йорке. Стефани с нетерпением ждала ее приезда и снова задумалась о работе: дети разъехались, и без конкретного дела стало отчаянно скучно. Она принимала участие в нескольких благотворительных комитетах, но организация вечеров и сбор пожертвований уже успели надоесть; хотелось более основательного приложения сил. Однако короткая карьера после окончания университета давным-давно превратилась в смутное воспоминание. Тогда Стефани отказалась от работы, выбрав семью; теперь же все птенцы вылетели из гнезда, а ей остались до боли одинокие вечера, когда Билл задерживался на работе, и до неловкости напряженные совместные ужины, когда он возвращался вовремя. Кроме как о детях, говорить было не о чем. Отец никогда им не звонил, но сын и дочери регулярно звонили матери, чтобы рассказать, как идут дела. Удовольствие приносили только вечера, проведенные вместе с друзьями – Доусонами и Фрименами – а еще традиционные поездки в Скво-Вэлли. Здесь Стефани могла вдоволь болтать с подругами, а Биллу ничто не мешало общаться с друзьями.

Все шестеро отлично катались на лыжах. Женщины, конечно, относились к процессу не слишком серьезно, а вот мужчины постоянно конкурировали между собой, особенно Фред и Брэд. Билл чрезмерным честолюбием не отличался. Мужчины выбирали самые сложные, черные трассы, в то время как женщины предпочитали горы пониже и помягче. Встречались в отеле за ланчем, а по вечерам ходили в хорошие рестораны.

Стефани мечтала покататься вместе с Элисон и Джин. Она застегнула парку и вышла в гостиную номера, чтобы встретиться с мужем. В черной парке, лыжных штанах и походных сапогах Билл выглядел безукоризненно. Лыжные ботинки он оставил в подъемнике, в своем шкафчике, вместе с лыжами и палками. Стефани поступила так же. Сейчас на ней была белая парка, а из-под голубой вязаной шапочки выбивались заплетенные в косу светлые волосы. Держа в руке перчатки и темные очки, она вопросительно взглянула на мужа:

– Готов?

Билл молча кивнул. За завтраком супруги немного поговорили о погоде, а потом он уткнулся в газету. Сейчас оба вышли на яркое зимнее солнце, к автобусу, чтобы доехать до подъемника. Две другие пары остановились в новом отеле на базе, но Билл не захотел изменять старому, привычному месту обитания; поездка на автобусе его не испугала. Остальные уже ждали с лыжами на ногах, и Стефани с Биллом поспешили надеть свои. Они стояли рядом, и Стефани начала что-то говорить, а Билл повернулся и серьезно на нее посмотрел. В последнее время, сами того не замечая, супруги никогда друг другу не улыбались.

– Приятного спуска, – негромко пожелала Стефани. Она собиралась напомнить, что у Шарлотты заканчивается туристическая страховка, но за завтраком забыла. Впрочем, можно будет сделать это вечером. Все беседы касались только практических вопросов: починки крыши, работы в саду или помощи детям. Ни о чем личном Стефани с мужем не разговаривала, не делилась ни мыслями, ни переживаниями. Зачем? Они стали друг другу чужими.

– Спасибо, – ответил Билл и неожиданно улыбнулся. – И тебе тоже.

Ни прикосновения, ни поцелуя, ни нежных слов. Чувства их не связывали. Стефани уже научилась жить в одиночестве, но постоянно спрашивала себя, завел ли муж новый роман, а если еще нет, то когда это произойдет. Вот уже семь лет отношения оставались холодными и пустыми. Она оттолкнулась палками и поехала к подругам.

– Милая шапочка, – восхищенно оценила Джин, рассматривая вязаный головной убор, такой же голубой, как глаза Стефани. Сама она была в пышной лисьей шапке и купленном в Куршевеле элегантном лыжном костюме. Джин Доусон всегда прекрасно одевалась. Могла себе это позволить и постоянно ходила по дорогим магазинам. Вот и сейчас выглядела лучше всех, а когда сняла перчатки, внимание подруг привлек идеальный ярко-красный маникюр. Элисон не делала маникюр с тех пор, как родились дети, а Стефани уже успела забыть, что это такое. Она одевалась просто, практично и совсем не старалась предстать перед Биллом сексуальной или хотя бы оригинальной. Эти дни ушли в прошлое, закончились семь лет назад. Голубые лыжные брюки были куплены давным-давно, и только парка могла считаться новой, хотя Стефани взяла ее взаймы у Луизы: дочка уехала в Нью-Йорк, а куртку оставила дома. Элисон явилась в красном костюме, а темные волосы спрятала под красную вязаную шапочку.

Подруги вместе сели в кресельный подъемник и далеко впереди увидели своих мужей. Те торопились на трассу и не теряли времени. Стефани, Джин и Элисон не спеша поправили очки и шапки, натянули перчатки и, держа в руках палки, с лыжами на ногах, устроились в широком кресле. Они могли бы отправиться на ту же сложную трассу, куда поехали мужья, но не захотели, предпочитая более легкий и приятный спуск. Когда они приехали и, болтая о детях, спустились на снег, мужья уже исчезли из виду. Стефани рассказала о поездке в Рим и об удачной остановке в Лондоне на обратном пути. Билл встречался там с клиентами, и у Стефани нашлось время пройтись по магазинам. Джин вставила, что через месяц они с Фредом собираются в Европу.

Подруги легко заскользили вниз по горе, время от времени останавливаясь, чтобы полюбоваться пейзажем, побеседовать, а потом продолжить путь.

– Какая чудесная погода! – воскликнула Стефани, восхищенно глядя вокруг. Народу в Скво-Вэлли собралось множество, и все-таки места хватало всем. За ночь выпало не меньше фута свежего снега. Скольжение от этого стало хуже, но подруги никуда не торопились: спустились один раз, поднялись и съехали снова. На базу вернулись около полудня и решили подождать мужей, чтобы вместе пойти на ланч. Они всегда делали перерыв в это время и выбирали хороший ресторан, а потом катались до вечера.

– Что ж, для старой перечницы совсем неплохо, – поздравила себя Джин после второго спуска. Она фантастически каталась на лыжах и прекрасно держала форму. Стефани тоже отлично себя чувствовала, и только Элисон слегка запыхалась и пожаловалась, что из-за детей реже ходит в спортзал, а на Рождество даже прибавила несколько фунтов.

С полчаса лыжницы стояли, болтая и ожидая мужей; Джин то и дело раздраженно поглядывала на часы Ролекс Дайтона из розового золота, который Фред подарил ей год назад.

– Какого черта они там делают? – Она закатила глаза, как всегда делала, говоря о муже. – Должно быть, ловят на трассе хорошеньких девчонок.

Элисон сразу расстроилась – тоже как всегда, когда слышала от подруги подобные замечания.

– Брэд никогда этого не сделает.

– К тому же они слишком упорно катаются, чтобы бегать за женщинами, – с улыбкой вставила Стефани. – Больше озабочены тем, как бы пустить пыль друг другу в глаза, – добавила она практично, и все трое рассмеялись. Постояв еще немного, Джин предложила пойти в ресторан и подождать там. Она устала и мечтала о «Кровавой Мэри». Ей почти удалось уговорить подруг, когда Стефани краем глаза увидела Фреда и Брэда. Оба ехали за санями спасателей в окружении троих патрульных и выглядели крайне серьезными. Билла с ними не было. На санях она заметила закрытый одеялом силуэт и, не издав ни звука, поспешила навстречу. Джин и Элисон переглянулись и поехали следом. Как только Стефани приблизилась, спасатели остановились, и она наклонилась, чтобы что-то сказать лежавшему в санях Биллу. Лицо оказалось под одеялом, но Брэд схватил за руку и не позволил открыть. В глазах его застыли слезы.

– Стеф, не надо… – Она перевела взгляд на остальных и без единого слова почувствовала, что произошло что-то ужасное.

– В чем дело? Он в порядке? – в панике спросила она и снова потянулась к мужу, однако Билл не пошевелился.

– Он упал, когда мы ехали вниз, – объяснил Брэд сдавленным голосом, с трудом шевеля губами. – Наверное, остановилось сердце. Пока не приехали спасатели, я пытался сделать искусственное дыхание, массаж, но ничего не помогло. – Он взглянул с отчаянием.

– О господи! – Стефани торопливо скинула лыжи и упала на колени, не в силах понять, почему никто не оказывает первую помощь. Откинула одеяло и увидела, что муж спит. Брэд посмотрел на подруг, покачал головой, и те сразу все поняли. Элисон со слезами на глазах взглянула на мужа, а Джин растерянно повернулась к Фреду, и тот тоже покачал головой. Стефани все еще стояла в снегу на коленях и обнимала Билла, но было ясно, что надежды на спасение нет. Брэд взял ее за плечи, помог встать и сказал, что Билл не страдал. Умер мгновенно. Стефани не поверила.

– Нет, неправда… он же абсолютно здоров… у него крепкое сердце. Проверялся только на прошлой неделе. – Она словно надеялась, что сумеет исправить нелепую ошибку.

– Иногда такое случается, – мягко заметил Брэд.

Спасатели медленно повезли сани к пункту первой помощи. Брэд крепко обнял Стефани, и она заплакала. «Этого не может быть, – думала она. – Что-то не так. Биллу всего пятьдесят два, он не должен умереть». Попыталась вспомнить, что он сказал утром, когда уезжал к друзьям, а она пожелала приятного спуска. Не «я тебя люблю» и не какие-то нежные слова, а просто «спасибо». Не поцеловал на прощание, и она не попыталась его поцеловать. Даже в голову не пришло, что может случиться что-то плохое и больше она его никогда не увидит. А он сказал только «спасибо» и умер. Словно робот, Стефани пошла к пункту первой помощи вместе со всеми. Спасатели уже переложили Билла на носилки и отнесли в маленькую комнату. Один из патрульных открыл дверь, и она остановилась возле Билла, не в силах понять и поверить. Человек, которого она когда-то любила и рядом с которым прожила двадцать шесть лет, умер. Последние семь лет они не были счастливы и все-таки оставались вместе. Любили друг друга тихо, молча. Собирались дожить до глубокой старости. Он был отцом троих ее детей… и вдруг умер. Не вытирая слез, Стефани осторожно тронула неподвижное холодное лицо.

Глава 2

Элисон поехала в отель, чтобы собрать вещи и отменить регистрацию. Стефани осталась рядом с Биллом в пункте первой помощи, а Джин, Фред и Брэд задержались вместе с ней. Мужчины подписали необходимые документы, в том числе и сообщение о несчастном случае. Брэд тихо посовещался с руководителем спасательной службы и договорился, что Билла перевезут на санитарном автомобиле в город, в похоронный дом. Все, что происходило вокруг, Стефани слышала и видела сквозь густой туман, с трудом понимая смысл событий.

– Как это могло случиться? – спросила Стефани в десятый раз. Выглядела она так, как будто находилась в состоянии шока, а когда пришла машина «Скорой помощи», залилась слезами. Их с Биллом брак был далек от совершенства, они давно потеряли счастье, и все же Стефани любила мужа и меньше всего на свете ожидала его смерти. После злосчастной измены они так много времени провели врозь! Казалось, муж сжег связывавший их мост, и она больше не могла до него добраться. И вот его не стало.

Две пары стояли, обсуждая, как лучше вернуться в город. Джин вызвалась отвезти Стефани в их с Биллом внедорожнике – в этом случае Фреду предстояло одному ехать в «Феррари», а Брэду с Элисон – в своем «Порше». Кроме этой машины, в их гараже стоял «Мерседес»-универсал для детей и няни. Фримены и особенно Доусоны придавали автомобилям огромное значение, определяя свое место в мире по транспортным средствам. Стефани относилась к машинам совсем иначе и преспокойно водила внедорожник четырехлетней давности.

– Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросила Джин, помогая подруге подняться на пассажирское сиденье. Стефани выглядела смертельно бледной и растерянной, словно долго-долго болела. Она все думала о том, каким был Билл этим утром и в тысячи других дней; обо всем, что они так и не успели сказать друг другу. Как сообщить об утрате детям? Придется объяснять по телефону, потому что сын и дочери живут в других городах, и теперь всем надо будет вернуться домой.

– Хочешь, я позвоню детям? – предложила Джин. Глядя в окно и ничего не видя, Стефани покачала головой и повернулась к подруге.

– Мы так больше и не смогли вернуться друг к другу после… после того, что он сделал. Просто притворялись, что все в порядке, но восстановить отношения не сумели. – Джин понимала это и без признания Стефани. Для всех, кто знал пару, не стоило труда заметить перемену.

– Это неважно, – спокойно ответила Джин, внимательно глядя на дорогу. – Вы остались вместе, и это главное. Такие кризисы никогда не проходят бесследно.

– Я вернулась к нему ради детей… но и потому, что любила. Просто не могла больше доверять. А Билл никогда не умел разговаривать по душам, так что выяснять отношения мы не пытались. Он не хотел, и я тоже не хотела. Просто продолжали жить вместе и делать все, что положено.

– Он всегда тебя любил, я уверена, – попыталась утешить Джин, хотя и сама не очень верила собственным словам. – Мужчины просто любят совершать глупости. Фред все время ведет себя, как последний идиот. Начал изменять еще до рождения детей, а ведь тогда я была молодой. Думал, ничего не узнаю.

– Почему ты от него не ушла? – Стефани повернулась и недоуменно посмотрела на подругу. Она все еще оставалась в состоянии шока, но разговор помогал удерживать связь с реальностью. Джин служила спасительным кругом, в который она вцепилась из последних сил.

– Тогда еще любила. Потребовалось несколько лет, чтобы избавиться от чувства, но я сумела, – ответила Джин с холодной улыбкой, и Стефани засмеялась. Джин ужасно отзывалась о Фреде, но почти всегда ее слова звучали смешно. И все же жить в такой ситуации было, наверное, очень трудно – еще труднее, чем самой Стефани после измены. По крайней мере, Билл больше не заводил романов… во всяком случае, она ничего не знала. Такие мысли кружились в голове на обратном пути из Тахо. Она была благодарна Джин за то, что та села за руль. Стефани не смогла бы вести машину: слишком ослабла и растерялась. Мир вокруг казался нереальным.

В город подруги приехали меньше чем через четыре часа. Джин остановилась перед гаражом Стефани на Клэй-стрит и вслед за ней вошла в дом. Чемоданы, лыжи и палки остались в машине. И лыжные ботинки Билла тоже. Спасатели сняли спортивную обувь, прежде чем отправить его в город на «Скорой помощи», и достали из шкафчика походные сапоги. Дрожащими непослушными руками Стефани надела их на ноги мужа.

Она остановилась в холле и растерянно взглянула на Джин, как будто не понимала, что делать дальше. Нет, понимала. Первым делом нужно позвонить детям. Прошла в кухню, села на высокий табурет рядом с телефоном и открыла записную книжку. Всегда знала номера наизусть, но сейчас не смогла вспомнить ни одного.

Первым делом позвонила в Рим, Шарлотте. В Италии было два часа ночи, и все же пришлось разбудить девочку, чтобы она смогла прилететь домой как можно скорее. Когда Стефани сказала то, что должна была сказать, на другом конце провода наступило долгое молчание, а потом раздался пронзительный крик – такой громкий, что Джин услышала с противоположного конца комнаты. Стефани говорила сквозь рыдания. Как жаль, что приходится сообщать ужасную новость по телефону, даже не имея возможности обнять дочку! Она велела сесть на первый же самолет, а билет купить по кредитной карте. Стефани установила достаточно высокий лимит, чтобы при необходимости Шарлотта могла в любой момент вернуться домой.

– Сообщи, каким рейсом прилетишь, – попросила она. Шарлотта была в семье младшим ребенком и потеряла отца слишком рано – в двадцать лет. Родители Стефани умерли, когда ей было уже за сорок, и даже тогда потеря казалась преждевременной. А в двадцать удар слишком жесток, тем более что Биллу исполнилось всего пятьдесят два года. Разве можно было представить, что это случится? Всегда казалось, что здоровье у мужа очень крепкое.

Когда разговор закончился, Шарлотта все еще отчаянно рыдала, да и сама Стефани заливалась слезами. Джин подала стакан воды.

– Как она? – спросила она встревоженно.

– Ужасно, – коротко ответила Стефани и набрала номер Майкла. Сын взял трубку с первого же гудка. В субботний вечер он остался дома и вместе с друзьями готовил ужин. В Атланте была половина девятого, молодые люди затеяли барбекю, и Стефани услышала музыку. Новость она сообщила прямо и в то же время осторожно, а в ответ услышала дрожащий голос:

– Как ты, мам? Держишься?

С минуту она не находила сил, чтобы произнести хотя бы слово, а потом спросила:

– Когда сможешь приехать домой? – Было слышно, как Майкл плачет и что-то сдавленно говорит тому, кто стоит рядом.

– Постараюсь успеть на ночной рейс, – ответил он, стараясь быть сильным и мужественным. – Девочкам ты уже сообщила?

– Пока только Шарлотте, чтобы она успела вылететь утром.

– Бедняжка, – сочувственно вздохнул Майкл. Но он и сам был бедняжкой. «Все они стали бедняжками, – подумала Стефани. – Билла трудно назвать идеальным отцом, но другого у детей не было. Слишком рано они его потеряли. Несмотря на все недостатки, на него можно было положиться. А теперь у них осталась только она». Мысль заставила вздрогнуть. Отныне все зависело исключительно от нее. Быть единственным родителем оказалось чудовищно страшно – куда хуже, чем во время их расставания, – и никакая компетентность помочь уже не могла.

– Сейчас позвоню Луизе, – печально сказала Стефани. – Тебе не обязательно прилетать сегодня же, можно завтра. Со мной все будет в порядке.

– Нет, хочу сегодня, – сквозь слезы возразил Майкл. В двадцать пять лет он внезапно остался единственным мужчиной в семье. – Скоро увидимся, мам. – Чтобы успеть на ночной рейс, нужно спешить.

Потом она позвонила в Нью-Йорк старшей дочери, Луизе. Та с трудом поняла, о чем речь.

– Что? – Луиза решила, что ослышалась; слова матери показались бессмысленными. Стефани повторила, и в этот раз дочка безудержно зарыдала. Прошло немало времени, прежде чем она смогла что-то произнести.

– Но как же так? Это невозможно. Он же такой молодой, мама!

– Знаю и тоже не могу понять. Но доктор из спасательной команды заверил, что случился сердечный приступ.

Они проговорили несколько минут, и Луиза пообещала прилететь первым же утренним рейсом. Стефани положила трубку и взглянула на Джин. Первое из ужасных дел закончено; теперь все дети знали о смерти отца. Стефани чувствовала себя так, словно ее сбил автобус. Джин подала чашку чая.

– Почему бы тебе не прилечь хотя бы ненадолго? Пока других срочных дел нет. Детям ты сообщила, а все остальные хлопоты подождут до завтра. Утром я приеду и помогу. – Она помолчала и осторожно спросила: – Может быть, лучше остаться у тебя на ночь?

Стефани на миг задумалась и покачала головой.

– Со мной ничего не случится, – ответила она печально. Сейчас не хотелось никого видеть; хотелось побыть одной и все обдумать. Так много всего случилось, что требовалось время, чтобы найти ответы на миллион вопросов. Пока реальность казалась бессмысленной; Стефани почти не сомневалась, что с минуты на минуту Билл войдет и скажет, что ее просто разыграли. Однако лицо подруги говорило об ином.

Они поднялись в спальню и еще немного поговорили. А потом в дверь позвонил Фред, и Джин его впустила. Он занес в дом чемоданы и лыжи и поставил в холле. Что делать дальше, он тоже не знал.

Около восьми Джин и Фред уехали к себе в Хиллсборо. Прощаясь, Джин пообещала вернуться утром. Несколько раз звонила Элисон и тоже предлагала приехать на ночь, но Стефани знала, что няня уже ушла домой и детей оставить не на кого, а потому отказалась. Элисон пообещала навестить завтра.

Эта ночь стала самой долгой в жизни Стефани Адамс. Спать она не могла, а думала только о Билле и о том, почему не сложилась их совместная жизнь. Внезапно почувствовала себя виноватой в том, что не приложила больше усилий, чтобы простить и восстановить отношения. Но ведь и Билл тоже не старался вернуть доверие. Семь лет они прожили так, как будто пытались удержаться на плаву после кораблекрушения.

Утром, в половине девятого, вернулась Джин, а вскоре после нее приехала Элисон. Стефани уже написала некролог и позвонила в похоронный дом. Надо было заказать гроб, все организовать, спланировать похоронную церемонию, встретиться в церкви со священником и позвонить в цветочный магазин. Так много неотложных дел. Втроем они почти справились к десяти часам. В это время приехал Майкл; на ночной рейс он так и не успел. Подруги спустились в гостиную, а мать с сыном долго сидели в спальне и плакали.

Через час из Нью-Йорка прилетела Луиза, а самолет Шарлотты должен был приземлиться в час. Джин осталась, чтобы помочь в случае необходимости, а Элисон уехала домой, к детям, но пообещала вскоре вернуться.

Обняв мать, не в силах сдержать рыдания, Луиза бесконечно твердила, какой прекрасный у нее был отец. Джин, конечно, ничего не сказала, однако не могла не заметить, что после смерти Билл сразу превратился в святого – по крайней мере, в глазах детей. В то, что Стефани думает так же, она не верила.

Майкл поехал в аэропорт, чтобы встретить младшую сестру, и к двум часам дня дети собрались дома – раздавленные горем, все трое безутешно оплакивали отца. Стефани и Джин поехали в похоронный дом за гробом, а потом в церковь, чтобы встретиться со священником. Было воскресенье, а похороны назначили на три часа во вторник. Написанный Стефани некролог должен был появиться на следующий день.

– Так много дел, – пожаловалась Стефани, когда они с Джин возвращались домой. – Голова идет кругом.

– Давай я закажу цветы, – предложила подруга, и Стефани растерянно согласилась.

– А знакомым надо сообщать? – спросила она.

– Просто позвони завтра в его офис. Все остальные прочитают сообщение в газете.

Стефани кивнула. Дома ждали дети, так что Джин распрощалась до завтра.

Вечером пообедали вчетвером на кухне, а потом долго сидели, говоря о Билле. Стефани слушала бесконечные рассказы о том, каким добрым, справедливым, заботливым папой он был. Она чувствовала нестыковку, но сейчас не могла и не хотела придавать значение мелочам. До глубокой ночи дети то плакали, то воспевали добродетели отца, а потом наконец улеглись спать. Никогда еще Стефани не чувствовала себя такой изможденной: она то страдала от нестерпимой душевной боли, то застывала в оцепенении.

Следующий день прошел почти так же, во множестве забот. В офисе известие вызвало шок, и все партнеры Билла позвонили Стефани. Джин поехала в магазин и вернулась с траурными платьями для вдовы и дочерей усопшего. Чудесным образом они оказались впору. Ни у Стефани, ни у девочек в гардеробе не нашлось по-настоящему серьезных черных платьев, соответствующих печальной церемонии.

День похорон выдался серым и дождливым. Джин позвонила в соответствующую фирму и заказала кучу еды вместе с официантами. После кладбища в дом пришло триста человек. Стефани стояла бледная и каменно-спокойная, а дети постоянно плакали.

Наконец коллеги, друзья и знакомые ушли. Стефани осталась наедине с Джин и растерянно посмотрела на подругу.

– Оказывается, Билла все любили. У каждого есть история о том, каким замечательным он был. Понятия не имела, что у мужа столько друзей. – Она в изнеможении прилегла на кровать, а Джин опустилась в кресло.

– После смерти люди всегда становятся святыми. О плохом никто не вспоминает. Скорее всего, в общении с друзьями Билл действительно был хорошим человеком, даже если не слишком радовал тебя. А детям тем более не хочется говорить о плохом. – Весь день Джин слушала, как они восхваляют отца, а Майкл даже произнес прочувствованную речь.

– Билл ничего не сделал для детей сам, – тихо, словно боясь, что ее услышат, произнесла Стефани. – Мне приходилось заставлять его хотя бы изредка проявлять внимание.

– Знаю. Ты всегда умела сделать из него героя, и теперь дети хотят помнить только это. – Стефани молчала, думая о том, не ошибалась ли сама. Может быть, на самом деле Билл был не таким плохим мужем, как она думала? Где правда – в том, что сейчас говорят люди, или в разладе и отстраненности, с которыми они жили после измены?

– Не пытайся понять, сейчас это не имеет значения. Просто прорвись через трудное время. Сколько пробудут дети?

– Луизе надо вернуться на работу к концу недели, а у Майкла в пятницу важное совещание в Атланте. У Шарлотты экзамены, так что она улетит завтра вечером. – Ответ означал, что к выходным Стефани останется совсем одна, в оглушительной тишине пустого дома.

– Было бы хорошо, если бы они остались с тобой до воскресенья, – грустно вздохнула Джин. Рано или поздно Стефани все равно придется столкнуться с одиночеством. Билл умер в самое сложное время, когда дети выросли, разъехались и осиротевшей женщине хочется стареть рядом с мужем. А Стефани осталась вдовой в сорок восемь лет, причем дети ее живут в других городах. Джин понимала, что, каким бы плохим мужем ни был Билл, какими бы далекими ни стали их отношения, утрата окажется невероятно тяжкой и болезненной.

Джин скоро уехала, и Стефани провела вечер с детьми. Дочери и сын сошлись во мнении, что похороны прошли великолепно, хотя сама она почти ничего и никого не запомнила.

Шарлотта улетела в Рим следующим вечером, Луиза отправилась в Нью-Йорк через день, а Майкл вернулся в Атланту в четверг, ночным рейсом. Все закончилось. Билл умер, его похоронили, и дети снова погрузились в свою жизнь. Стефани проводила сына в аэропорт, приехала домой, села на стул в пустом холле и разрыдалась. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой.

Глава 3

Несколько недель Стефани бродила по дому, как привидение. Часами лежала в постели и думала о Билле, о том, что и почему между ними не заладилось. Каждый день звонила детям, и разговоры получались странными. Сын и дочери оплакивали отца, которого на самом деле у них не было – выдуманного безупречного папу. Луиза даже приписывала ему то, что всегда делала Стефани, а Билл – никогда. Слушать это было больно, и спустя три недели, во время ланча, Стефани призналась в этом Джин. Выглядела она так, словно похудела на десять фунтов, и подруга спросила, случается ли ей поесть хотя бы изредка.

– Разговариваю с детьми и не могу понять, о ком идет речь. Не знаю, что сказать. Всю жизнь постоянно оправдывала Билла, старалась представить его в лучшем свете – даже тогда, когда он был слишком занят, чтобы интересоваться нашими делами, и нигде не появлялся. И вдруг оказалось, что папа присутствовал на каждом матче, приходил на каждый концерт и спектакль. Шарлотта даже заявила, что отец постоянно забирал всех троих из школы, а я никогда этого не делала. Что им ответить? Возразить и сказать правду или оставить в плену фантазий? Понимаю, что покажусь тебе сумасшедшей, но порою создается впечатление, что дети ненавидят меня за то, что я осталась жива, а отец умер.

– Они просто злятся, Стеф. А ты – легкая и безопасная мишень.

– Знаешь, мне это совсем не нравится. Правда заключается в том, что Билл любил детей, хотя и не считал нужным проявлять свое чувство. И не проявлял, так же как и ко мне. – Но в то же время Уильям Адамс не упустил важных формальностей, надежно обеспечив жену и детей солидными и выгодными инвестициями. Семья жила в собственном доме, цена которого с каждым днем возрастала, а страховые полисы не только покрывали налог на недвижимость, но и оставляли каждому значительный капитал. Билл сумел взять на себя ответственность, хотя жестоко разочаровал ее как муж и не состоялся как отец, о чем, впрочем, никто не пожелал вспомнить.

Джин ничуть не удивилась.

– Что ж, Билл позаботился о семье. Во всяком случае, все вы остались материально обеспечены. А ведь в своем возрасте он мог бы и этого не сделать.

Теперь Стефани предстояло решить, как распорядиться собственной жизнью. Пока она понятия не имела, с чего начать. Знала только, что если сама не поедет к детям, то не увидит их до Дня благодарения, которого предстояло ждать еще целых восемь месяцев. Раньше она, по крайней мере, надеялась, что вечером Билл все-таки придет домой и ляжет рядом, пусть даже они не скажут друг другу ни слова. А теперь не осталось и этой малости. Ничего и никого. Не о ком заботиться, некому помогать, не с кем обедать по выходным. А вдруг она заболеет? Или с ней что-нибудь случится? Кто отвезет в «неотложку», если она серьезно поранится? Некому. Совсем одна. Пытаясь рассказать Джин о своем одиночестве, Стефани снова заплакала. Она не переставала плакать три недели. Уже не знала, кого поливает слезами – его или себя. И всего боялась, чувствовала себя безнадежно слабой и беззащитной.

– Правда в том, что земной шар на своих плечах всегда держала ты, а вовсе не Билл. Он постоянно работал, – напомнила Джин, чтобы вернуть подруге веру в себя. Стефани надолго замолчала, а потом кивнула и жалобно высморкалась.

– Да, наверное, ты права. Сотворение мира всегда было моей работой. Но, по крайней мере, я знала, что где-то есть муж. А теперь его нет.

– Ты обязательно справишься, – осторожно заверила Джин. – Просто надо привыкнуть к новой жизни. Почему бы нам не пообедать всем вместе? Например, на следующей неделе? – предложила она. Стефани ответила не сразу: задумалась, не почувствует ли себя еще хуже. Показываться на людях совсем не хотелось. – Уверена, что тебе это поможет. Нельзя же вечно сидеть дома в рваных джинсах и ждать, когда вернется Билл. Он больше не вернется, Стеф. Привыкай распоряжаться собственной жизнью.

И все же выходить в люди было слишком рано. Ночью Стефани лежала без сна, думая об измене мужа и о том, как она на него злилась. И вдруг, без всякой причины, разозлилась снова – непонятно, почему и зачем. Роман случился семь лет назад, а сейчас уже Билл умер, так что злиться на него не имело смысла. И все же она продолжала сердиться; ревность разъедала душу день и ночь.

В отчаянии, после нескольких недель бессонницы, Стефани снова обратилась к психотерапевту доктору Зеллер. В последний раз консультировалась семь лет назад, после того как узнала об измене и рассталась с Биллом. Доктор Зеллер встретила ее тепло и сочувственно. Она слышала о смерти Билла и читала некролог, так что сразу принялась выражать глубокое соболезнование.

– Спасибо, – уныло поблагодарила Стефани, устроившись в знакомом кресле напротив доктора. Ей уже надоело выслушивать, как люди наперебой рассказывают, что сожалеют о ее потере. Избитое слово служило настолько дешевой и фальшивой заменой настоящего сострадания, что она даже сказала об этом Джин.

– Как вы себя чувствуете сейчас? – спросила доктор Зеллер. С трагического дня внезапной кончины Билла в Скво-Вэлли прошел всего лишь месяц. С трудом верилось, что это действительно случилось. Иногда казалось, что мужа нет рядом несколько минут, а потом вдруг возникало чувство, будто он ушел несколько лет назад. Дети по-прежнему горько оплакивали отца и всякий раз, когда Стефани им звонила, начинали вспоминать, как он о них заботился. К тому же Луиза и Шарлотта разговаривали с матерью с заметным оттенком раздражения в голосе. Стефани попыталась объяснить доктору, как это ее ранит.

– Неожиданно муж превратился в воплощение безупречности, а я оказалась виноватой в том, что до сих пор жива.

– Дочерям легче сердиться на вас за продолжение жизни, чем на отца за внезапную смерть, – просто объяснила доктор Зеллер. – Чувство справедливости непременно к ним вернется, но на это потребуется время. К тому же куда менее болезненно признать отца безупречным, чем принять правду, тем более что изменить ее уже нельзя. Дети не в состоянии сделать вашего мужа более внимательным и заботливым; отныне невозможно ничего изменить. Они потеряли надежду на лучшие взаимоотношения с отцом, а потому пока не хотят вспоминать правду.

– И от безысходности терзают меня, – с печальной улыбкой заключила Стефани.

– Так оно и есть. – Доктор Зеллер улыбнулась в ответ. – Но как вы? Какие чувства испытываете к супругу? Как сложились отношения после его романа?

– Отношения так и не стали прежними. Я не смогла его простить. Думала, что простила, а теперь понимаю, что, скорее всего, нет. Но хуже всего то, что внезапно вернулась ревность. Постоянно думаю об измене и жутко злюсь, как будто все случилось только вчера.

– Исправить уже ничего нельзя, – напомнила доктор Зеллер. – Но почему же вы оставались с ним, если было так плохо?

– Ради детей, – быстро ответила Стефани. – Ни один из нас не хотел разрушать семью. Та девушка решила не покидать мужа, поэтому Билл вернулся ко мне. Мы оба надеялись, что детям так будет лучше. – Эти слова она произнесла с глубокой печалью и снова рассердилась; в глазах вспыхнула обида.

– Значит, вы не верите, что Билл вернулся потому, что любил вас и хотел сохранить брак?

– Не верю. Если бы любовница оставила мужа, он бы женился на ней, как планировал. Это она пошла на попятную.

– Билл сам сказал вам об этом? – уточнила доктор Зеллер.

– Более-менее. Не было необходимости объяснять все подробно. Он признался, что хочет жениться, а остальное поведали факты. Марелла осталась с мужем, и Биллу ничего не оставалось, кроме как вернуться ко мне и к детям. Но на самом деле его больше не было рядом. Мы оба словно умерли. Продолжали делать то, что положено супругам, но никакой радости не испытывали. Даже не разговаривали толком. Жили в странном, нереальном мире. А когда дети уехали, стали общаться друг с другом еще меньше, чем прежде. Нечего было обсуждать, кроме того, что течет крыша или нужно нанять кого-то, чтобы навести порядок в гараже. Мы почти не проводили времени вместе. Он постоянно работал, а я занималась своими делами.

– Да, такая жизнь мало похожа на брак. Так зачем же было оставаться вместе даже после отъезда детей?

Стефани задумалась, а потом покачала головой:

– Не знаю. Наверное, ни один из нас не хотел испытать боль развода.

– Но разве та жизнь, которую вы описали, не доставляла боли?

– Я любила мужа, – призналась Стефани со слезами на глазах. – Просто перестала доверять. Не могла больше видеть в нем близкого человека. Долго надеялась, что постепенно все наладится, но этого так и не произошло.

– Расстаться вы больше не думали?

– Нет.

– А что собираетесь делать теперь? – За последний месяц Стефани уже тысячу раз задавала себе этот вопрос, но ответа до сих пор так и не нашла.

– Не знаю. Мечтаю найти работу, но понятия не имею, на что способна. Билл оставил дела в полном порядке и прекрасно обеспечил всех нас. Необходимости зарабатывать на жизнь нет; просто хочется найти себе занятие. Не хочу просидеть дома до конца дней своих.

– Надеюсь, что этого не случится. – Доктор Зеллер посмотрела на часы. Сеанс подошел к концу, и Стефани попросила назначить встречу на следующей неделе, хотя в пользу консультаций почти не верила. Они с доктором просто обсуждали ситуацию, в которую загнала ее судьба, но так и не нашли пути к избавлению от обиды на детей и не придумали, чем ей занять одинокие дни и ночи. Выйдя из кабинета, Стефани почувствовала себя еще хуже, чем прежде, и усомнилась, стоило ли вообще обращаться к психотерапевту. Какой смысл? Билл все равно мертв, какие бы чувства она ни испытывала по поводу его ухода.

Джин и Элисон все-таки уговорили совместно пообедать со своими мужьями. Самой Стефани совсем этого не хотелось, но подруги уверяли, что ей необходимо выйти на люди и развеяться. Обе искренне волновались: Стефани явно находилась в состоянии глубокой депрессии и уже походила на зомби. Случалось, что по нескольку дней подряд не выходила из дома. Джин к тому же сердилась на Майкла, Луизу и Шарлотту за то, что они вели себя так, словно обвиняли мать в смерти отца.

В конце концов Стефани согласилась пообедать с друзьями в ресторане, который всем нравился. Брэд и Фред ни разу не встречались с ней после похорон, но рассказы жен вызвали тревогу и у них тоже, хотя оба ничуть не удивились тому состоянию, в которое впала вдова друга.

Джин и Фред предложили заехать за Стефани на новом «Бентли», который Фред только что приобрел и хотел обкатать, однако она сказала, что встретится со всеми в ресторане. Чувствовать себя обузой не хотелось, поэтому она заверила Джин, что вполне в состоянии приехать сама, хотя целый месяц почти не садилась за руль.

Одеваясь к обеду, Стефани так нервничала, что мысленно одернула себя, назвав свое поведение нелепым. Предстояла встреча с лучшими друзьями, и все должно было остаться таким же, каким было в прежние времена. Впрочем, от этого волнение лишь усиливалось. Обед в привычной компании, но без Билла, казался странным. Стефани вымыла волосы и быстро высушила феном; надела простое черное платье, которое вдруг стало слишком свободным, и туфли на шпильках. После похорон впервые оделась прилично и удивилась собственному отражению в зеркале. Подкрасила ресницы, губы и, дрожа от волнения, села в машину.

Знакомый ресторан неприятно поразил шумом. Прежде Стефани никогда этого не замечала. Обстановка показалась не праздничной, как раньше, а назойливой, утомительной и подавляющей. К столику, за которым ждали друзья, она подошла бледной и напряженной. Мужчины тотчас вскочили и тепло ее обняли. На миг показалось, что Брэд прижал к груди слишком крепко, а Фред посмотрел с такой откровенной жалостью, что захотелось плакать. Сдерживая слезы, Стефани расцеловала подруг и заняла свое место. Хотела заказать бокал вина, но вспомнила, что предстоит снова сесть за руль, и решила этого не делать. Поначалу разговор давался с трудом, но в конце концов удалось совладать с нервами. И все равно весь вечер Стефани чувствовала себя так, словно сидит за стеклом. У друзей и подруг ничего не изменилось, они по-прежнему остались парами, а она теперь одна. Одинокая женщина, даже среди близких людей. Она казалась себе другой, обделенной, неадекватной, как будто не заслуживала права сидеть за столом с ними. Все четверо, как и раньше, были целыми, а от нее осталась половина, и поэтому она ощущала себя едва ли не привидением.

Разговаривали на обычные темы: о каникулах, которые планировали друзья, о детях, о грандиозном расширении дома, задуманном Брэдом и Элисон. Брэд сказал, что они и сейчас с трудом помещаются, а когда дети подрастут, станет еще хуже. А Элисон переживала, потому что няня неожиданно уволилась. Внезапно Стефани ощутила, что проблемы, их волнующие, кажутся ей далекими, надуманными и ненужными. Сама она висела над пропастью на волоске и просто пыталась прожить день за днем. Слушать рассуждения и обсуждения было мучительно тяжело, а добавить она ничего не могла; не могла внести в общий разговор свою, пусть даже крошечную, лепту. Джин почувствовала горькое разочарование подруги и встревожилась.

– Ты в порядке? – спросила она, когда все встали из-за стола и направились к выходу. Стефани с улыбкой кивнула. – Поверь, в следующий раз будет лучше. Поначалу, конечно, непривычно и странно. Нам всем его не хватает. – Большая шестерка неожиданно превратилась в большую пятерку, а Стефани и вообще показалось, что их осталось четыре с половиной человека. Она уже не ощущала себя равным и полноценным членом знакомой компании. Всего лишь одинокая женщина, которой нечего сказать.

Прощаясь, договорились вскоре встретиться снова и расцеловались. Стефани с облегчением вернулась домой, сдернула платье и бросила в кресло; скинула туфли, но дальше раздеваться не стала: легла в постель в белье и колготках. Она ненавидела каждый миг обеда впятером, а рядом со старыми друзьями чувствовала себя глупо и неловко. Тревога не оставляла всю ночь, и наутро она спросила себя, пройдет ли когда-нибудь мучительное чувство неполноценности.

Джин позвонила, едва приехав домой.

– Послушай, я согласна, что сегодня действительно было не так, как раньше. Но ведь все случилось недавно, и мы еще не успели привыкнуть. Скоро придешь в себя и снова будешь чувствовать себя с нами точно так же, как раньше. – На обратном пути в Хиллсборо Фред заметил, что за весь вечер Стефани не сказала ни слова, что было почти правдой.

– Нет, как раньше, уже никогда не будет, – горестно возразила Стефани, отчаянно жалея себя. – Я больше не часть пары. – Она потеряла не только мужа, но и статус, защиту, право предстать перед людьми частью целого. Теперь она отличалась от остальных и не принадлежала к их кругу.

– Ничего не изменилось. Для нас это не имеет значения. Чтобы оставаться в компании, тебе вовсе не обязательно быть в паре. Мы любим тебя. К тому же одна ты не навсегда. Рано или поздно в жизни обязательно кто-то появится. В твоем возрасте и с твоей внешностью долго ждать не придется. – Стефани улыбнулась комплименту. Она не хотела, чтобы в ее жизни кто-то появился, но в то же время понимала, что когда-нибудь все равно придется выбирать: страдать в одиночестве или начать встречаться с мужчиной, что казалось кошмаром. Она не ходила на свидания двадцать семь лет и не имела ни малейшего желания начинать снова. – Просто дай себе время и возможность жить.

На следующей неделе Стефани поведала о своих переживаниях доктору Зеллер, и та согласилась, что внезапно лишиться мужа и почувствовать себя одинокой – серьезное испытание для любой женщины.

– Все наши друзья – супружеские пары, – в отчаянии заключила Стефани. – И теперь я стала среди них лишней. Пятым колесом. Мне некуда приткнуться, даже за детей спрятаться нельзя, ведь все они живут в других городах.

– Конечно, Стефани, состояние для вас абсолютно новое. Но ведь оно открывает возможности. Придется решить, что вы хотите делать и кем хотите стать. Уже никакие обстоятельства не помешают изменить то, что вас не устраивает в собственной жизни: можно добавить новых людей, убрать тех, которые нравились Биллу, но не вам. Предстоит выбирать все и всех. Перспектива редкая, хотя досталась дорогой ценой. Теперь вам есть о чем подумать. Единственный человек, с которым предстоит считаться, – вы сама. – Стефани со страхом слушала слова доктора. Казалось, внезапно распахнулось слишком много окон и дверей. Она больше не чувствовала себя в безопасности, почва ушла из-под ног.

По дороге домой она много думала об этом. Вечером позвонила детям, но никто не ответил. Видимо, все они были заняты чем-то важным или до сих пор не вернулись домой.

Слова доктора Зеллер заставили вспомнить замечание Джин о том, какая это удача – принадлежать только себе. Но сама она вовсе не чувствовала себя удачливой. Одолевал страх, порою доходивший до ужаса. Билл служил буфером между ней и миром. Теперь, когда он ушел, вся защита, даже условная, исчезла вместе с ним. Джин сказала, что, если бы подобное случилось с ней, она бы другого мужчину не захотела. Но ей легко было так говорить после тридцати лет брака с Фредом, как бы тот ни изменял. Она понятия не имела, что значит по-настоящему остаться одной. Стефани впадала в панику от одной мысли о своем одиночестве. Постепенно она поняла, что необходимо срочно чем-то заполнить пустоту, будь-то благотворительность или работа. Нужно было что-то делать, а где, как и с чего начать, она понятия не имела. После двадцати шести лет брака, пусть даже во многих отношениях ущербного, все вопросы, решение которых откладывалось на неопределенный срок, встали ребром. Больше нельзя было плыть по течению, обвиняя в неудачах Билла и спрашивая себя, почему она с ним осталась и почему не нашла работу. Отныне все зависело исключительно от нее. И мысль об этом снова вызвала обиду и злость. Точнее, ярость. Так же как в сломавшей их брак измене, во всем, что с ней сейчас происходило, был виноват Билл. Он ушел и забрал с собой чувство безопасности, привычный жизненный уклад, статус замужней женщины, уверенность в себе. Сейчас Стефани точно знала, что муж не вернется, и не была уверена, что когда-нибудь сможет простить.

Глава 4

Второй обед в кругу старых друзей прошел лучше, чем первый. Они снова собрались в ресторане, который все любили, и в этот раз Стефани чувствовала себя свободнее. В зале было не так шумно, и оделась она проще. К этому времени уже начала искать благотворительный фонд, нуждающийся в волонтерах, и рассказала об этом друзьям. Брэд предложил попробовать свои силы в госпитале, а Фред посоветовал пойти на финансовые курсы, чтобы лучше понимать, как управлять оставленными Биллом инвестициями. Но самой ей хотелось работать с молодежью: эту сферу деятельности она знала хорошо. Выбор сузился до двух фондов, и Стефани планировала в ближайшее время посетить оба. Один из них решал проблемы бездомных подростков: обеспечивал жильем, давал возможность учиться и пытался вернуть в семьи. Второй служил домом для несовершеннолетних мам и их детей. Оба проекта казались интересными. Это было только начало; в дальнейшем она собиралась найти работу.

Прощаясь с друзьями после обеда, Стефани уже не испытывала безысходной горечи, хотя по-прежнему ощущала себя обездоленной и покинутой. Никто из них понятия не имел, каково это – проводить день за днем в полном одиночестве, когда не с кем поговорить, не с кем провести время, некому ответить на простой, обыденный вопрос о том, как идут дела. Те же проблемы тревожили и при жизни Билла, но тогда у них, по крайней мере, была возможность поговорить, если возникнет желание. А теперь такой возможности в принципе не существовало. Друзья воспринимали свой семейный статус как должное: каждого кто-то мог согреть ночью. А она была вынуждена возвращаться в безнадежную тишину пустого дома.

Время с февраля по май тянулось невыносимо долго и уныло, но в апреле две пары и Стефани начали обсуждать традиционную поездку в Санта-Барбару в День памяти. Обычно все останавливались в отеле «Билтмор», и они с Биллом всегда отлично проводили время. Сейчас Элисон и Джин снова уговаривали принять участие в ежегодной встрече, однако Стефани сомневалась, стоит ли ехать одной.

И все-таки они сумели убедить. Стефани недавно начала работать в приюте для бездомных подростков. Дело оказалось нелегким, но интересным, и даже появилось смутное ощущение смысла и цели в жизни. После двадцати пяти лет активного материнства она могла дать обитателям приюта понимание и душевное тепло. Некоторые из них вообще не знали своих матерей и годами воспитывались у чужих людей, пока не убегали, предпочитая жить на улице, чем терпеть издевательство плохих опекунов, а порою и самодурство собственных родителей. Жизненный опыт молодых людей, с которыми приходилось общаться, открыл перед Стефани совершенно новый, неведомый прежде мир. Работать ей нравилось, и в то же время она могла в любую минуту уйти: руководство приюта еще не определило строгий график присутствия. Пока ей было позволено являться по собственному усмотрению, в любое удобное время.

Накануне уикенда Дня памяти Джин попыталась уговорить Стефани отправиться в Санта-Барбару на их с Фредом самолете, а Элисон предложила место в машине. Однако Стефани не хотела никого стеснять, а потому решила сама сесть за руль, тем более что дорога в полном одиночестве давала возможность спокойно поразмышлять. С Биллом она тоже нередко водила машину, особенно когда он уставал или должен был срочно прочитать какие-то рабочие документы. Джин сказала, что не одобряет намерение подруги, однако Стефани твердо стояла на своем, хотя знала, что дорога из Сан-Франциско в Санта-Барбару занимает шесть-семь часов. В пути она слушала музыку, а на ланч остановилась в придорожном кафе для водителей грузовиков. Выехала рано утром, а в Санта-Барбару попала уже после полудня. Регистрируясь в отеле, ощутила острый приступ одиночества, но, увидев свою комнату, порадовалась и похвалила себя за то, что не поленилась преодолеть серьезное расстояние. Трудно было поверить, что Билла нет рядом всего четыре месяца; казалось, она уже тысячу лет предоставлена самой себе.

С Фредом и Джин Стефани встретилась в пляжном клубе неподалеку от отеля, а Брэд и Элисон вскоре приехали и сразу присоединились к компании. Все с удовольствием сидели возле бассейна, лежали на солнце. Прежде чем вернуться в номер, Стефани отлично поплавала. Билл всегда торопился переодеться к обеду, так что возможность купаться сколько душе угодно показалась роскошью.

Вечером друзья спустились в холл, чтобы что-нибудь выпить перед обедом. Джин пришла в облегающем белом платье, подчеркивавшем все достоинства великолепной фигуры. Недавно она сделала липосакцию живота и бедер и выглядела поистине потрясающе. Элисон надела шелковую блузку, юбку в тон и призналась, что рада наконец-то вылезти из джинсов и рубашки, в которых целыми днями возится с детьми. Стефани выбрала белые брюки, ярко-розовую кофточку и серебряные босоножки на высоких каблуках. После четырех месяцев страданий и фактического голодания фигура выглядела лучше, чем когда бы то ни было.

За обедом друзья прекрасно провели время, а потом пошли гулять. Фред выпил лишнего и поднялся в номер, чтобы лечь спать, а Брэд добросовестно сопровождал дам. Он улучил минуту, чтобы поговорить со Стефани наедине и напомнил, что всегда готов помочь, если может что-нибудь для нее сделать. Стефани знала, что муж подруги руководствуется лучшими побуждениями, и все же подобное поведение казалось немного странным. После смерти Билла Брэд проявлял особое внимание, интересовался работой в приюте и не уставал повторять, что восхищен ее благородством и выбором деятельности.

Вернувшись с прогулки, дамы расположились в баре, а Брэд поднялся в номер, чтобы почитать. Остаться втроем было очень приятно, а Джин не упустила возможности напомнить Стефани, как ей везет, что не надо возвращаться к пьяному мужу, который всю ночь будет храпеть так раскатисто, что глаз не сомкнешь. Элисон засмеялась и добавила, что Брэд тоже храпит. Однако, слушая откровенные признания подруг, Стефани почему-то совсем не чувствовала себя счастливой. Обеих ждали радости, которых она лишилась. Нет, она не тосковала по интимным отношениям, которые у них с Биллом давным-давно превратились в серую рутину. Горько не хватало рядом человека, для которого надо было просыпаться по утрам, пусть даже ему это было безразлично. Давние привычки трудно преодолеть, и после двадцати шести лет брака Стефани скучала по Биллу. Скучала по мысли о том, что вечером муж вернется домой, хотя они давно отстранились друг от друга. Десять раз в день она думала обо всем, что должна была ему сказать: о страховке, о детях, о чем-то еще, что ему необходимо сделать или позаботиться, и тут же с горечью вспоминала, что отныне вынуждена все решать сама. Кроме нее, некому было взять на себя ответственность, и от этого одиночество становилось еще горче.

– Может быть, храпящий пьяница в твоей постели не так уж плох, как тебе кажется, – возразила она Джин. – По крайней мере, муж на месте. Что бы ты без него делала? – Слова прозвучали печально, и та поняла, как остро Стефани переживает потерю Билла.

– Скорее всего, вела бы очень приятную жизнь, – уверенно заявила Джин, не сомневаясь, что подруге выпала лучшая доля. Так можно думать, не испытав утраты. Стефани слишком хорошо знала, каково это на самом деле. Джин завидовала ее свободе и возможности делать что душе угодно, не представляя, насколько тяготит эта свобода. До сих пор Стефани упорно сражалась с гневом, обидой и отчаянием, но сейчас уже, по крайней мере, чувствовала себя лучше.

Непринужденно болтая, подруги просидели около часа, а потом поднялись к себе. Элисон знала, что Брэд ее ждет, чтобы заняться любовью перед сном, а потом еще и утром, едва проснувшись. Поездки вдвоем всегда приносили радость и наслаждение. Как бы ни любила она своих детей, приятно было провести время наедине с мужем. Джин тут же призналась, что у них с Фредом секса не было уже пять лет и она ничуть по этому поводу не переживает. Слушая интимные подробности чужих браков, Стефани вновь ощутила острый приступ одиночества. Было бы неплохо иметь возможность лечь в постель вместе с Биллом. Она спросила себя, удастся ли когда-нибудь снова пережить близость, и честно ответила, что, скорее всего, нет. В сорок восемь лет непросто влюбиться. Во всяком случае, рассчитывать на чувство не приходится. И все же грустно сознавать, что никто и никогда больше тебя не поцелует.

Стефани простилась с подругами возле своей двери. Разделась, накинула ночную сорочку, умылась, почистила зубы и заказала фильм, который хотела посмотреть. Смотрела до двух ночи, потом съела шоколадку из мини-бара и уснула. Утром проснулась поздно, заказала завтрак в номер и вдруг осознала, что не смогла бы все это себе позволить, если бы Билл по-прежнему оставался рядом. Конечно, маленькие радости – слабая компенсация за одиночество, но свою ценность они все-таки имели.

В полдень друзья встретились в пляжном клубе «Корал-казино», расположенном через дорогу от отеля. Фред переживал тяжкое похмелье, выглядел отвратительно и столь же отвратительно себя чувствовал.

– Когда выпьет лишнего, всегда думает, что у него опухоль мозга, – поведала Джин, когда муж нырнул в бассейн. Он увидел в воде двух хорошеньких девушек в бикини и сразу решил искупаться. Джин ничуть не переживала. А через пару минут Фред уже мило беседовал с одной из красоток. Даже с похмелья он оставался собой и без зазрения совести волочился за другими женщинами, причем на глазах у жены. Стефани расстроилась: Джин заслуживала лучшей доли, а возможность без счета тратить деньги мужа вряд ли могла стать достойной компенсацией за постоянное унижение.

Элисон и Брэд пребывали в отличном расположении духа, мило ворковали и то и дело любовно целовались. Стефани смотрела на них с ностальгическим чувством, вспоминая нежность, которую они с Биллом давным-давно потеряли. Она заметила, что Джин тоже отвернулась от счастливой пары.

Друзья заказали ланч к бассейну. День провели, отдыхая и купаясь, а ближе к вечеру в приподнятом настроении вернулись в свои комнаты, чтобы переодеться к обеду. Обедали в роскошном ресторане. Фред снова выпил лишнего и принялся флиртовать с сидящей за соседним столом женщиной, у которой бюст едва не вываливался из платья. Послал ей бутылку шампанского, и все промолчали, хотя поступок выглядел крайне безвкусным. С Доусоном было приятно общаться, когда он не бегал за юбками и не засыпал пьяным прямо за столом. Стоило ли удивляться, что Джин устала и пришла к выводу, что жить без мужчины значительно приятнее? Фред поднялся в номер раньше всех, Элисон и Брэд тоже долго не задержались, а Стефани с Джин устроились в баре и проговорили несколько часов. Возвращаться в номер ни одной из них не хотелось. Когда же все-таки разошлись по комнатам, Стефани снова заказала фильм, а к нему попкорн, который рассыпала по кровати, но не расстроилась, а рассмеялась. За такую небрежность Билл точно бы убил. Она старательно собрала зерна и с удовольствием съела. Фильм оказался еще лучше вчерашнего. Очень хотелось пригласить Джин посмотреть вместе, но было страшно звонком разбудить Фреда, поэтому Стефани этого не сделала.

Выходные прошли легко и приятно. Она отлично провела время с друзьями, даже без мужа. Позвонила детям, поговорила и с сыном, и с дочерьми, в отличном настроении искупалась напоследок, со всеми попрощалась и в понедельник утром выехала домой, в Сан-Франциско. Мчалась по шоссе в глубокой задумчивости и только спустя полчаса поняла, что ошиблась с поворотом и держит курс вовсе не на север, а на юг, в Лос-Анджелес и Палм-Спрингс. В растерянности снова куда-то свернула, увидела перед собой указатель на Лас-Вегас и едва не рассмеялась вслух. Что ж, кажется, вернуться домой сегодня не удастся. Стефани честно пыталась взять курс на север, но не сумела вписаться в нужный поворот, потому что плохо ориентировалась на шоссе, ненавидела карты, путалась в дорожных знаках и понятия не имела, как обращаться с системой навигации. И вот в итоге попала на дорогу в Лас-Вегас и теперь пыталась найти обратный путь.

А пока пыталась, ясно поняла, что в Сан-Франциско возвращаться не хочет. Дома ее ждали только пустота и одиночество. В голове возник безумный вопрос: что, если подчиниться воле случая и поехать в Лас-Вегас? Кто узнает? Она не считала себя азартным человеком и никогда не играла, но почему бы не попробовать что-то новое? Страшновато, конечно, что никто не будет знать, где она, но разве может случиться что-то плохое? Так ли ужасно позволить себе приятно провести время и немного развеяться?

Одна лишь мысль о развлечениях вызвала острое чувство вины, но, неожиданно ощутив стремление к независимости, Стефани намеренно проигнорировала указатель на север. Вместо того чтобы свернуть туда, куда показывала стрелка, с озорной улыбкой поехала прямо. Разве так уж предосудительно провести в Лас-Вегасе одну ночь? Никто ничего не узнает. Ощущая себя свободной и почти дикой, Стефани нажала на газ. Монетка наконец-то перевернулась и показала противоположную сторону одиночества. Теперь она действительно могла делать что угодно, никто не имел права ее остановить. Она опустила стекло и позволила ветру растрепать волосы. Стефани Адамс мчалась в Лас-Вегас – одинокая, но в то же время свободная. Подобного чувства она никогда прежде не испытывала.

Глава 5

Дорога в Лас-Вегас заняла чуть меньше пяти часов. Стефани слушала музыку и негромко подпевала. Чувство свободы от того, что никто не знал, где она и что делает, рождало в душе радостное возбуждение. Ошибка с дорожным поворотом превратилась в настоящее приключение. Прежде она бы немедленно исправилась, развернулась и поехала домой, однако в этот раз пришло иное решение. Стефани понятия не имела, чем собирается заниматься в Лас-Вегасе. Может быть, ничем. Просто погуляет, посмотрит на людей или немного поиграет на автомате. Возможности безграничны.

Она была здесь лишь однажды, много лет назад, на холостой вечеринке. Билл никогда не играл, да и сама Стефани тоже. Но сейчас Лас-Вегас почему-то показался заманчивым. Она ехала туда в полном одиночестве, чувствуя себя храброй и неуязвимой. Было бы интересно узнать мнение подруг, но в эту минуту разговаривать ни с кем не хотелось. В том-то и заключался главный интерес, чтобы исчезнуть на день или хотя бы на несколько часов и сделать что-нибудь совершенно неожиданное. Сан-Франциско вполне мог подождать до завтра, а сейчас путь лежал в Лас-Вегас, к безумному приключению, совершенно для нее чуждому и оттого еще более желанному и волнующему.

В прошлый приезд Стефани останавливалась в «Белладжио», но читала, что недавно был построен новый отель – «Уинн» – лучший в городе. Конечно, хотелось бы чего-нибудь экзотического; например, подобия египетской пирамиды, стилизации под Париж или Венецию, но в конце концов она решила, что в традиционном отеле будет удобнее. Подъезжая к Лас-Вегасу, Стефани вдруг ясно осознала, что впервые в жизни путешествует в одиночестве. Замуж вышла еще в колледже и с тех пор постоянно ездила вместе с Биллом, а часто и с детьми. Билл не отличался склонностью к приключениям и экспериментам, предпочитая проторенные пути. Никогда не приглашал жену на романтические уикенды, а семейные каникулы всегда планировал заранее и выбирал хорошо известные, проверенные места. Если же выходные проходили в обществе друзей, то тоже на излюбленных курортах. День президентов в Тахо и День памяти в Санта-Барбаре, откуда Стефани как раз и возвращалась, служили яркими примерами постоянства. Она улыбнулась: если бы Билл узнал, что жена в полном одиночестве мчится в Лас-Вегас только потому, что ошиблась с поворотом, то ни за что бы не поверил. Да и сама Стефани с трудом верила, что способна на подобное безумство.

Лас-Вегас встретил сиянием огней и мерцанием разноцветных неоновых вывесок. Шел уже седьмой час, и улицы заполнила радостная толпа: люди гуляли, заходили в рестораны, бары и казино, а огромные зеркальные отели возвышались подобно сказочным башням. Даже в понедельник в удивительном городе царила праздничная атмосфера, напомнившая канун Нового года. Путь через пустыню убаюкивал меланхолией пространства и одиночества, но здесь жизнь бурлила, не помещаясь за стенами зданий и выплескиваясь на ярко освещенные улицы. Стефани увидела не только игроков, но и пары, и даже семьи с детьми. Движение на главном бульваре оказалось напряженным, но Стефани ехала с гордой улыбкой на лице. Ничего более странного она еще не делала ни разу в жизни, а сейчас в праздничном настроении направлялась прямиком к отелю «Уинн». Шедевр новейшей архитектуры представлял собой фантастически красивый, изящно изогнутый комплекс из двух зеркальных небоскребов высотой в сорок пять этажей, окруженных садами, водопадами и бассейнами. Картину процветания венчали поле для гольфа на восемнадцать лунок и искусственная гора у входа. Отель и казино располагали отдельными парадными подъездами, что само по себе выглядело необычно. Стефани вышла, сообщила швейцару, что намерена остановиться в отеле, и предупредила, что за багажом вернется после того, как зарегистрируется. Тот сразу выдал парковочный ярлычок для машины. Холл поразил ярко освещенным пространством, множеством цветов и разноцветными зонтиками под потолком, медленно танцующими под негромкую мелодичную музыку. Многочисленные бутики представляли известные мировые фирмы от Картье до Луи Вюиттона и Диора. Стараясь не растеряться и не поддаться искушениям, Стефани целенаправленно устремилась к стойке, несколько минут провела в очереди и наконец спросила, найдется ли свободный стандартный номер. Уикенд подходил к концу, так что можно было надеяться на удачу. Служащий с минуту сосредоточенно смотрел в компьютер, а потом поднял голову и приветливо улыбнулся:

– Вы уже гостили у нас?

– Нет, никогда. – Стефани едва не добавила, что подобный вояж вообще не в ее духе.

– В таком случае предоставим вам апартаменты в башне – разумеется, со скидкой. – Руководство отеля старалось подчеркнуть свое расположение, чтобы гости захотели приехать снова, а если в казино улыбнется удача, то и продлить пребывание. – Сколько времени вы намерены у нас провести?

– Одну ночь. – Стефани не могла придумать предлог для более продолжительного пребывания и была уверена, что для знакомства с Лас-Вегасом вполне хватит вечера и утра. Главная победа заключалась в том, что она вообще осмелилась сюда приехать.

Вручив электронный ключ от главного входа в башню и от двери апартаментов, служащий осведомился о багаже, и Стефани ответила, что сумка все еще в машине. Он обещал немедленно отправить вещи в номер и пояснил, что ключ служит также пропуском в казино. На этом процедура регистрации закончилась, и портье повел гостью в номер.

Войдя в апартаменты на сороковом этаже, Стефани застыла в изумлении. Номер оказался элегантным и роскошным, с просторной гостиной в мягких бежевых тонах, где поместились диваны, рабочий стол, обеденная зона и огромный телевизор с плоским экраном. Боковая дверь вела в спальню, а сквозь панорамные – от пола до потолка – окна открывался впечатляющий вид на переливающийся всеми цветами радуги город и дальше, на пустыню с горами на горизонте. От красоты и размаха захватывало дух. Номер в отеле «Билтмор» в Санта-Барбаре выглядел прелестным, но не шел ни в какое сравнение с этой роскошью.

Спустя минуту, пока Стефани бродила и восхищенно осматривала свои владения, другой портье принес сумку. Мраморная ванная комната со стеклянной душевой кабиной, колоссальной ванной и целым арсеналом кремов, шампуней и лосьонов оказалась больше спальни в ее доме. Вдруг захотелось засмеяться, захлопать в ладоши и поделиться радостью хоть с кем-нибудь, пусть даже с детьми, которые вряд ли поверили бы, что мама способна на подобное безумство.

Времени терять не хотелось, и Стефани решила не переодеваться. Ни на улице, ни даже в холле отеля не встретилось ни одного нарядного человека, если не считать нескольких дам, явно собравшихся провести вечер сначала в концертном зале, а потом в ресторане. Вся остальная публика ограничилась топами, футболками, джинсами и даже шортами. Стефани прекрасно себя чувствовала в белой футболке и джинсах, которые надела еще в Санта-Барбаре, собираясь вернуться домой. Она схватила сумочку, спустилась на лифте в холл, быстро огляделась и направилась в сторону Эспланады. Здесь сияли витрины дорогих ювелирных магазинов – таких, как «Графф», – рассчитанных на преуспевающих покупателей и на тех из игроков, кому улыбнулась удача. Широко представляла свою продукцию фирма «Шанель», которую так любила Джин. Присутствовали «Бриони», «Оскар де ла Рента» и другие громкие имена – все предлагали смелую одежду, дорогие аксессуары и призывали не жалеть денег.

Стефани воспользовалась электронным ключом, вошла в казино и оказалась в окружении игровых автоматов, предлагавших сразиться в двадцать одно, покер и кости. Всего в зале насчитывалось около двух тысяч автоматов. Вокруг столов толпились люди; Стефани решила немного прогуляться по городу, а потом вернуться и испытать удачу. Вышла из казино и по совету швейцара взяла такси, чтобы отправиться на Фримонт-стрит и посмотреть, что творится на знаменитой улице. К ее удивлению, все неоновые вывески и рекламные щиты одновременно погасли, а в полной темноте вспыхнул огромный экран шириной в полторы тысячи футов и высотой в девяносто футов. Все здесь казалось новым, необычным и впечатляющим. К тому же радостная толпа поднимала настроение: грусти и одиночеству в Лас-Вегасе не место. Стефани погуляла по магазинам, побродила по двум торговым галереям и к восьми часам вечера вернулась в отель. «Уинн» предлагал гостям несколько дорогих ресторанов; она изрядно проголодалась, но идти в амбициозное место не захотела. Выбрала демократичное кафе в холле, заказала сэндвич и с интересом посмотрела по сторонам.

В уютном зале ужинали семьи с детьми, успешного вида пожилые господа с тяжелыми золотыми часами на цепочке в компании излишне ярких девиц. Некоторые из них выглядели так, словно находились на работе, и были при этом не старше ее дочерей. Были здесь стайки весело щебечущих женщин и группы мужчин, которые громко разговаривали, так же громко смеялись и с интересом рассматривали проходивших мимо дам. Стефани заметила повышенный интерес к собственной персоне, а один из мужчин даже призывно ей улыбнулся. Впервые почти за тридцать лет возникло ощущение уязвимости, и стало ясно, что больше не удастся прикрыться надежным щитом замужества. Отныне она была одинокой женщиной и чувствовала себя беззащитной. К счастью, никто не попытался подойти и познакомиться. Лас-Вегас был построен для развлечений, а аромат легких денег и секса витал здесь в качестве искушения для каждого, кто осмелился приехать в город-праздник. Любой, даже самый привередливый и требовательный гость мог найти занятие по душе. Тот, кто не хотел играть или нуждался в отдыхе, мог посетить концерты знаменитых артистов и музыкальные шоу или просто погулять среди оживленной толпы. Даже детям скучать не приходилось: родители имели возможность оставить малышей на детских площадках под присмотром воспитателей и отправиться в казино, чтобы попытать счастья за столом или возле игрового автомата.

Расправившись с сэндвичем, Стефани вернулась в игровой зал и для начала посмотрела, как играют в двадцать одно. Люди сосредоточенно расставляли фишки аккуратными столбиками. Серьезная пожилая дама уже собрала множество таких столбиков, заметно опережая соперников. Вокруг звучала испанская, итальянская, французская речь. Рядом стояли два немца, а чуть поодаль арабские мужчины общались между собой на родном языке. От партии в двадцать одно Стефани перешла к столу, где играли в рулетку, но уже через несколько минут заскучала. Крупье перекидывались с клиентами остротами, а люди подходили и уходили, чтобы испытать удачу в другом месте. Игра в кости показалась чересчур сложной: участники по очереди бросали кубик и следовали его таинственным рекомендациям. Были в зале и столы для игры в покер, но Стефани до них не дошла, а купила фишек на пятьдесят долларов и присела возле одного из автоматов. Уже во время второй попытки машина внезапно погасла и умолкла. Стефани испуганно вскрикнула, но оказалось, что она выиграла целых четыреста долларов! Три пожилые дамы возле соседних автоматов взглянули с улыбкой.

– Я весь вечер пыталась одолеть это чудовище, – проговорила одна из них с заметным южным акцентом. – Вы только что выиграли мои деньги.

Впрочем, расстроенной она не выглядела и призналась, что вместе с подругами приезжает сюда каждый понедельник. Опыт сказывался: женщина уверенно играла сразу на двух автоматах, хотя внешне напоминала уютную бабушку.

Стефани повозилась с автоматом еще немного, перешла к другому и скоро проиграла половину суммы, хотя все равно осталась в плюсе. Решила, что на этом эксперимент пора закончить, и снова подошла к столу, где продолжалась партия в двадцать одно. Очко казалось самой интересной игрой, но рискнуть пусть даже небольшой суммой Стефани не осмелилась. Она ходила по залу и наблюдала за людьми, в азарте забывшими обо всем на свете.

За весь вечер не возникло ни одного неловкого момента. Многочисленные зрители стояли и наблюдали, обмениваясь добродушными комментариями. Некоторые из игроков тоже разговаривали и смеялись, особенно если находились в плюсе. Крупье и официанты время от времени позволяли себе шутить с посетителями, причем служащие часто менялись. Окон в зале не было, так что потерять счет времени ничего не стоило: праздник продолжался круглосуточно. Посмотрев на часы, Стефани с изумлением обнаружила, что наступила полночь. Она уже успела заказать несколько бокалов кока-колы, а казино, в свою очередь, регулярно предлагало гостям бесплатные напитки. От внимательного взгляда не укрылось то обстоятельство, что победители непременно платили крупье солидные чаевые. Один из игроков – судя по акценту, англичанин – сделал ставку в тысячу долларов, и рядом с ним на столе вырос забор из разноцветных фишек. Было заметно, что все крупье хорошо его знают. Стефани выяснила также, что казино располагает отдельными кабинетами для самых азартных клиентов, и собственными глазами увидела огороженную территорию, куда допускают только самых щедрых посетителей. Рассказали ей и о том, что за ними нередко посылают самолеты, а отель предоставляет привилегированным гостям бесплатные номера. Огромный бизнес окупает любые затраты и при этом, хотя заставляет вспомнить ветхозаветные Содом и Гоморру, сохраняет приятную, легкую атмосферу. Стефани решила, что отклонение от намеченного маршрута по дороге в Сан-Франциско вполне себя оправдывает.

Промелькнула мысль, не побывать ли на одном из многочисленных шоу, но в казино оказалось так интересно, что отвлекаться не захотелось. После полуночи Стефани наконец осмелилась сыграть несколько партий в двадцать одно, очень быстро потеряла сто долларов и решила, что программа вечера исчерпана. Она прекрасно провела время и утвердилась в намерении завтра же отправиться домой. К тому же цель поездки можно было считать достигнутой: Стефани доказала себе, что способна действовать неожиданно, не боится неизвестности, а при случае даже готова использовать внезапно открывшиеся возможности. Но повода остаться в Лас-Вегасе она не видела, а потому собралась с утра прогуляться по магазинам, после чего сесть в машину и поехать домой. Спешить было некуда.

С помощью электронного ключа она вызвала лифт, а следом в кабину вошли пятеро мужчин. Все они, хотя и выпили лишнего, крепко держались на ногах, были хороши собой и беззастенчиво ее рассматривали. Одета Стефани была скромно – в джинсы и белую футболку, косметикой почти не пользовалась и, скорее всего, выглядела так же, как их оставшиеся дома жены. В казино она обратила внимание на молодых женщин в коротких узких платьях с глубоким декольте, в туфлях на шпильках и с вызывающим макияжем. Вид их вызвал улыбку: сама она подумать не могла о подобной одежде. Стефани обладала здоровой, естественной привлекательностью, ощущала себя женой и матерью, а вовсе не сексапильной девицей, хотя и выглядела значительно моложе своего возраста. Отсутствие косметики и простая одежда также создавали впечатление молодости. Мужчины вышли на сороковом этаже вслед за ней, и один из них многозначительно улыбнулся.

– Может быть, выпьем вместе? – предложил он, и на миг Стефани удивилась, едва не обернувшись, чтобы посмотреть, к кому обращается незнакомец. Давным-давно никто не предлагал ей выпить: она просто не оказывалась в ситуациях, где такое могло произойти, потому что повсюду ездила с Биллом.

– Я… нет, спасибо. Меня ждет муж, – любезно ответила она, стараясь казаться спокойной и не краснеть. Трудно было поверить, что совершенно чужой человек не только бесцеремонно пытается начать разговор, но и предлагает вместе провести время.

– Повезло парню, – с улыбкой заметил незнакомец. – Почему бы ему не подождать? Всего лишь один коктейль, а мужу скажете, что играли на автомате. Если он настолько глуп, что позволяет жене одной разгуливать по Лас-Вегасу, то поделом ему. – Человек говорил вполне серьезно, и Стефани почувствовала, как по спине струится холодок. Внезапно возникло чувство незащищенности. Вот на что Билл обрек ее своей внезапной смертью: странные люди пытались приставать в лифте, чтобы выяснить, что можно получить в обмен на коктейль. В эту минуту с особой ясностью открылась простая истина: помощи и защиты ждать неоткуда, так что надеяться можно только на себя. Никого не волнует, замужем ли она и ждет ли в комнате муж: окружающие видят только одно: легкую добычу.

– Не думаю, что ему это понравится, – возразила Стефани с вежливой улыбкой и быстро пошла по коридору. Догонять незнакомец не стал, но крикнул вслед:

– Ну же, красавица… один коктейль… никакого вреда не будет.

Стефани взглянула через плечо, покачала головой, отперла дверь и скрылась в номере. Сердце испуганно трепетало. Да, приехав в сияющий огнями город-праздник, она действительно совершила смелый, если не отчаянный шаг, но при этом попала в чуждую среду. Пришло время возвращаться домой.

К счастью, за закрытой дверью номера можно было ничего не опасаться. Стефани устало опустилась на диван и посмотрела на панораму Лас-Вегаса: внизу сверкали и переливались миллионы огней. В час ночи город выглядел таким же бодрым и оживленным, как в час дня. Она вспомнила незнакомца из лифта. Таких мужчин повсюду насчитывались миллионы. Возможно, они были отличными ребятами, но ее совершенно не интересовали. Стефани знала, что отличный парень ей не нужен, а нужен только Билл – пусть даже брак их оказался далеким от совершенства. Во всяком случае, мужа она хорошо знала и рядом с ним всегда чувствовала себя в безопасности. А сейчас ей было страшно. Впервые после смерти Билла Стефани не сердилась, а просто горевала.

Она долго сидела неподвижно, затем посмотрела на телефон и увидела пропущенный звонок от Луизы: очевидно, в казино не услышала. В любом случае сейчас уже было слишком поздно: в Нью-Йорке было четыре часа. Джин тоже звонила; наверное, хотела убедиться, что подруга благополучно вернулась домой. Стефани решила набрать ее номер утром, но задумалась. Разве можно признаться, что провела ночь в Лас-Вегасе? Джин наверняка подумает, что она сошла с ума. Возможно, так и есть, но только в хорошем смысле: даже инцидент в лифте оказался безвредным. Стефани доказала, что способна о себе позаботиться даже в новом, совершенно незнакомом месте. Она очень устала, но день выдался замечательным и принес неожиданные приключения. Почистив зубы, она легла, выключила свет и постаралась не думать о Билле. Ночью приснился мужчина из лифта, и Стефани спросила себя, как развивались бы события, если бы она согласилась с ним выпить.

Проснулась Стефани в девять, когда в окно уже ярко светило солнце. Посмотрела по сторонам, увидела незнакомую спальню, вспомнила, где находится, и улыбнулась. Приезд в Лас-Вегас следовало считать безумным поступком, и все же она радовалась, что поступила безрассудно. Легко спрыгнула с постели и снова посмотрела вниз, на город – теперь уже при утреннем освещении. За полоской огней, сияющих даже в этот час, простиралась пустыня. Лас-Вегас казался миражом; глядя в туманную даль, Стефани внезапно вспомнила о давней мечте, которой не суждено было исполниться: они с Биллом не раз обсуждали возможность поехать всей семьей к Большому каньону, но так и не собрались. И вот сейчас Стефани оказалась неподалеку от величайшего памятника природы. Она спросила себя, суждено ли ей теперь исполнить все, что когда-то собиралась сделать с мужем, но так и не успела.

Она приняла душ, оделась и спустилась в холл, чтобы позавтракать в закрытом ресторане «Табло», предназначенном исключительно для постояльцев отеля. Желание съездить в Аризону и увидеть каньон не проходило, тем более что дорога должна была занять всего несколько часов. К десяти Стефани полностью собралась и выписалась из отеля. Служащий учтиво поинтересовался, понравился ли гостье номер и довольна ли она пребыванием в Лас-Вегасе. Ничуть не покривив душой, она ответила, что в восторге. Поставила сумку в багажник и поехала к одной из торговых галерей, а к одиннадцати уже справилась со всеми делами. Купила туфли от Гуччи, сексуальные черные босоножки на шпильке, свитер и пару до нелепости дорогих и в то же время невероятно красивых джинсов. Погрузила ценные трофеи в машину и собралась ехать домой. Причины остаться в Лас-Вегасе не существовало, да и делать здесь было нечего, однако возвращаться в Сан-Франциско совсем не хотелось. Кроме работы в приюте для бездомных подростков, никаких полезных занятий не предвиделось, а потому торопиться было некуда. Жизнь простиралась впереди подобно долгой пустынной дороге, а с реальностью связывали только нечастые телефонные разговоры с детьми. Больше о Стефани никто не вспоминал, а мысль о возращении в мертвый дом доставляла страдания. Вдалеке снова замаячил призрак Большого каньона.

На выезде из города Стефани остановилась на заправке. Расплачиваясь, спросила кассиршу, сколько ехать до каньона, и та ответила, что дорога займет четыре часа, но жалеть о потраченном времени не придется.

– Мы с мужем бываем там каждый год. Это необыкновенное творение Господа: на земле нет места прекраснее, – словоохотливо пояснила она и показала лежавшую на прилавке карту. Стефани печально взглянула.

– Мы с мужем тоже все время хотели съездить, – призналась она и неожиданно для себя добавила: – Но его здесь нет.

– Все равно поезжайте, – с жизнерадостной настойчивостью посоветовала собеседница. – Всегда сможете вернуться вместе.

Стефани покачала головой.

– Не смогу. В феврале он умер. – Она ненавидела себя за эти слова, но сейчас почему-то постоянно возникала необходимость поделиться горем, чтобы люди знали, что она вдова, и проявляли сочувствие. Кассирша посмотрела с особым вниманием и протянула карту.

– В таком случае обязательно нужно ехать. Место магическое, вылечит душу. А это подарок, – она показала на карту. – Вот увидите, будете рады, что поехали. Уверена, что ваш муж одобрил бы поступок.

Смущенная собственным признанием, Стефани молча кивнула: в горле застрял комок величиной с кулак. Она уже успела устать от того, что постоянно рассказывала свою историю чужим людям. Информация была абсолютно лишней, но горе все еще оставалось слишком болезненным, чтобы держать его в себе – даже после ночи в Лас-Вегасе. Билл не оживал даже при ярком свете дня, так что вдовой предстояло прожить до конца своих дней. Стефани еще не привыкла к новому положению, да и не хотела привыкать. Крепко сжимая в руке карту, она грустно взглянула на участливую собеседницу.

– Спасибо, – поблагодарила она тихо. Вышла на залитую солнцем улицу и вернулась к машине. Расстелила карту на пассажирском сиденье, внимательно посмотрела и попыталась понять, стоит ли ехать в Аризону. Возможно, кассирша не ошиблась, и Билл действительно одобрил бы неожиданное путешествие. В таком случае, если бы он оставался рядом, поехали бы вместе. Но его больше не было. Отныне жизнь принадлежала исключительно ей одной. А если она неожиданно для самой себя добралась до Лас-Вегаса, то почему бы не продолжить авантюру и не побывать в Большом каньоне? Постепенно созрела странная уверенность в необходимости путешествия. Стефани внимательно посмотрела на дорожный указатель и свернула точно по стрелке. Она понятия не имела, что делает и зачем, но, так же как вчера необъяснимо для самой себя поехала в Лас-Вегас, сейчас направилась в штат Аризона, чтобы увидеть одно из главных чудес света. Наступил новый день, впереди ярким маяком заманчиво сияло новое приключение, и в эту минуту Стефани ощутила себя совсем другим, новым человеком. Каким именно, она пока не понимала, но не переставала удивляться поступкам неведомой личности.

– Что ж, пусть будет так, – сказала она себе, подчиняясь воле могучей силы. Включила в машине радио и запела, время от времени спрашивая себя, сходит ли с ума или пока остается нормальной. Но что такое норма? Разве смерть Билла в возрасте пятидесяти двух лет – это нормально? И уж точно ненормально, что она внезапно осталась одна и, никому не сообщив, где находится и чем занимается, провела ночь в Лас-Вегасе, а теперь мчится в сторону Большого каньона. Да, отклонение от привычного курса налицо, но, может быть, это не так уж и плохо? Завтра она вернется домой, и о неожиданном вояже никто не узнает. Даже самой себе Стефани не смогла бы объяснить, зачем отправилась в столь далекий путь, и все же мчалась по пустыне, во весь голос подпевая Норе Джонс.

Раздумья о двух последних днях вызвали смех.

– Стефани Адамс, ты явно не в своем уме, – укоризненно произнесла она, хотя абсолютно не считала себя сумасшедшей: более того, настолько трезво и рационально она еще никогда не мыслила. Не имело ни малейшего значения, что о путешествии подумал бы Билл, одобрил бы или нет. Билл ушел, а Стефани осталась, и ее ожидали удивительные открытия!

Глава 6

Стефани выехала из Лас-Вегаса по шоссе 93; свернув на юг, попала на федеральную трассу 40, а около трех часов дня пересекла линию, отделяющую штат Невада от штата Аризона, и в последний раз повернула. Остановилась возле туристического центра, расположенного на южном берегу каньона, и с восхищением увидела множество людей в тяжелых ботинках и с рюкзаками за спиной: все они смеялись, оживленно разговаривали и не скрывали счастливого возбуждения. Каньон по праву считается одной из главных точек притяжения не только в стране, но и в мире, а потому всеобщая радость сразу передалась и Стефани. Она оставила машину на стоянке и подошла к информационному столу, чтобы выяснить, какие экскурсии доступны во второй половине дня. Тяжелые долгие маршруты на дно бездны и обратно, тем более на жаре и солнцепеке, ее не прельщали. Просто хотелось побывать в чудесном месте, о котором давно мечтала, и впитать его магическую атмосферу. Интуиция подсказывала, что великолепный пейзаж поможет обрести внутренний мир, которого так отчаянно не хватало. Стефани переобулась в кроссовки, которые привезла с собой (футболку и шорты надела еще в Лас-Вегасе, опасаясь, что в джинсах будет слишком жарко), взяла бутылку воды и сразу ощутила себя первопроходцем, бесстрашно выступающим в судьбоносную экспедицию. В глубине души она не сомневалась, что должна пройти свой собственный путь. Снарядившись, заняла очередь к информационному столу, чтобы выяснить, существуют ли недлинные и несложные маршруты. Конечно, ничто не мешало вернуться сюда завтра и отправиться в полноценный поход на дно каньона, но Стефани вовсе не была уверена, что хочет именно этого. К тому же вечером предстояло отправиться в Сан-Франциско. Она любила ездить по ночам, тем более что при необходимости можно было остановиться в мотеле и отдохнуть.

Служащий воспринял вопрос как должное и предложил несколько рекламных буклетов. Множество туристов – будь то родители с маленькими детьми или люди преклонного возраста – не желали напрягаться, спускаясь на дно огромного природного котлована, и собирались ограничиться легкой прогулкой продолжительностью в несколько часов. Собеседник предложил отправиться по Тропе Светлого ангела и заверил, что этот маршрут позволит насладиться красотой пейзажа с нескольких точек и выведет наверх меньше чем через три часа. Подобный вариант вполне устраивал Стефани. Служащий добавил, что все тропы четко обозначены, а также напомнил взять с собой несколько бутылок воды, нанести на кожу солнцезащитный крем и надеть шляпу – желательно с широкими полями. Гид в данном случае не требовался. Офицер подчеркнул, что, хотя прогулка требовала определенных сил, излишнего утомления ожидать не стоило. Взглянув на Стефани, он выразил уверенность в ее отличной физической форме. Стефани, в свою очередь, поблагодарила учтивого консультанта, вооружилась брошюрами с информацией о каньоне и проехала на машине три мили к началу маршрута. Тропа оказалась узкой, но время от времени встречались специально обустроенные участки, где уставших путников ждали скамейки для отдыха. На одной из таких смотровых площадок Стефани долго стояла у парапета, не в силах оторвать взгляд от пейзажа, увидеть который мечтала много лет. Она никуда не спешила, шла ровным, легким шагом и, как обещал служащий, ничуть не устала.

По пути обогнала несколько небольших групп – одна состояла из пенсионеров, другая включала несколько детей лет десяти-двенадцати. Компания молодых женщин весело разговаривала и смеялась на ходу, но в основном вокруг стояла тишина, которую нарушали лишь крики птиц и жужжание насекомых. Величие Большого каньона потрясало: представить такую красоту не способно даже самое богатое и смелое воображение. Однажды Стефани присела на скамейку, чтобы попить и насладиться видом, и вскоре продолжила путь. Углубляясь, дорога становилась все круче. Служащий предупредил, в какой точке следует повернуть обратно, чтобы ограничить прогулку тремя часами. Дойдя до конца своего маршрута, Стефани снова сделала паузу, чтобы посмотреть вокруг и запомнить пейзаж.

Хотелось продолжить путь, но тропа резко уходила вниз; к тому же путешествие могло затянуться. Туристам, которые заранее не забронировали места в кемпинге на дне каньона, служащие настойчиво рекомендовали вернуться засветло, чтобы не подвергать себя опасности. Стефани не собиралась нарушать заведенный порядок. Она сидела на скамье, со слезами на глазах любуясь видом и радуясь, что приехала. Думала о Билле и сожалела о том, что не удалось побывать здесь вдвоем. Она знала, что муж тоже не остался бы равнодушным, хотя воспринимал природу не так чутко, как Стефани. Большой каньон взволновал ее до слез. Погрузившись в созерцание, боковым зрением она заметила неподалеку движение. Обернулась и увидела, что снизу поднимается человек с длинными волосами, одетый в джинсы и жилетку, не скрывавшую множества татуировок на руках и груди. Был он примерно одного со Стефани возраста и выглядел вполне мирным. Турист приветливо улыбнулся, а она в ответ коротко кивнула, слегка разочарованная тем, что неожиданно появившийся случайный прохожий нарушил ее уединение и молчаливое общение с Биллом. Казалось, что муж где-то рядом, а истина сосредоточена в магической красоте природы и этого удивительного места. Стефани собиралась начать восхождение через несколько минут, но пока еще не была готова тронуться в путь.

Незнакомец присел на камень возле скамейки и взглянул вопросительно.

– Грандиозно, правда? – произнес он с тягучим южным акцентом, явно стараясь проявить любезность. Вступать в беседу Стефани совсем не хотелось, но грубить она не умела, тем более что здесь любое резкое слово казалось неуместным. Природа располагала к радушию и общению, однако сейчас лучше было бы остаться одной. Незнакомец отличался атлетическим сложением, а на ногах у него красовались солидные походные ботинки. Возможно, путешествие началось еще утром, хотя никаких запасов видно не было: на плече висела только солдатская фляга. Стефани обратила внимание на татуировки: с одной стороны красовался женский портрет, а с другой мощно расправил крылья орел.

– Приезжаю сюда каждый год, чтобы привести в порядок мозги, – признался путник, и она улыбнулась, поскольку и сама явилась сюда с той же целью. Интересно, что привело остальных туристов? Только ли желание приобщиться к красоте мироздания? – Нет на земле места, способного так же излечить душу, как Большой каньон.

– Знаю, – наконец ответила Стефани, даже не пытаясь скрыть воодушевление и восторг. Она сидела на скамейке с собранными в конский хвост светлыми волосами, с сияющими от восхищения и слез голубыми глазами и выглядела не просто молодой, а почти юной. – Давно хотела приехать, но в реальности каньон оказался еще прекраснее, чем в мечтах. Дух захватывает.

Незнакомец сделал несколько глотков из фляги: румянец на лице подсказывал, что в гору он шел очень быстро.

– Я до сих пор испытываю те же чувства. Хотя с юности приезжаю каждый год, впечатление не стирается, а становится ярче и глубже.

Стефани кивнула, отлично понимая, что привыкнуть к величию природы невозможно, как невозможно устать от пейзажа, даже увидев его в сотый и тысячный раз. Оказавшись в каньоне впервые, она уже знала, что будет возвращаться сюда снова и снова.

– А вы издалека приехали? – просто осведомился незнакомец, демонстрируя обычный среди туристов интерес. Разговаривая с приятным, общительным человеком, Стефани не ощущала ни беспокойства, ни неловкости.

– Из Сан-Франциско. Вчерашний вечер и ночь провела в Лас-Вегасе, а на обратном пути решила заглянуть сюда. – Внезапно вспомнились страшные рассказы об одиноких туристках, на которых нападали незнакомцы, но этот человек выглядел спокойным и совсем не страшным.

– Забавно, что и я тоже на полдня выбрался из Лас-Вегаса, – с улыбкой ответил путник. – Пару раз в году приходится там работать.

Судя по внешности, он вполне мог бы оказаться мигрирующим по стране мастеровым: ни украшений, ни дорогих часов не носил, а одежду, скорее всего, купил в одном из магазинов сети «Гудвил». Походные ботинки тоже выглядели потертыми: наверное, повидали немало дорог. Стефани не стала расспрашивать, что именно незнакомец делал в Лас-Вегасе, а он не поинтересовался, чем занималась там она. Правила общения на туристической тропе требовали дружелюбного отношения без навязчивости, и оба понимали, как важно соблюдать границы дозволенного. В пути могла произойти любая встреча, но в то же время рейнджеры держали маршруты под неусыпным контролем: Большой каньон имел статус национального достояния и заповедника.

Они посидели еще несколько минут, и Стефани взглянула на часы: этот изящный браслет от Картье Билл подарил в последний день рождения, и с тех пор она никогда с ним не расставалась. Стрелки деловито сообщили, что если хозяйка собирается подняться наверх к шести, то настала пора отправиться в путь. Стефани глотнула воды, встала, кивнула на прощание сидящему на камне человеку и начала подъем. Как предсказывал консультант, идти вверх оказалось заметно труднее, чем вниз, и уже через пять минут недавний собеседник догнал, поравнялся и, замедлив шаг, пошел рядом.

– Подъем требует выдержки. Я уже несколько раз спускался на дно, – сообщил он и с видом знатока добавил: – А вылезти из каньона – все равно что забраться на Эверест. – Стефани засмеялась, физически ощущая справедливость сравнения. Обгонять незнакомец явно не собирался, а легко шагал рядом и развлекал непринужденной беседой. В некотором смысле компанию можно было даже считать приятной: опытный турист обращал внимание на такие детали, которых сама Стефани ни за что бы не заметила; один раз даже показал кондора. Долгое время они шли рядом – теперь уже молча, – и ей казалось, что спутник готов помочь, а в случае необходимости и защитить. Присутствие его ничуть не стесняло, а напротив, успокаивало и вселяло уверенность: незнакомец выглядел человеком вполне самодостаточным. Он первым нарушил долгое молчание:

– Почему вам захотелось увидеть каньон именно сейчас?

Стефани могла бы ответить все что угодно и совсем не хотела выглядеть жалкой, как это случилось в разговоре с кассиршей на заправке, но все же решила быть честной: так нередко бывает в присутствии чужих людей, которых видишь в первый и последний раз.

– Четыре месяца назад умер мой муж, вот я и решила, что должна приехать сюда… чтобы примириться с собой. – Она никогда об этом не думала; ответ пришел внезапно, сам собой, и сомневаться в его правоте не приходилось.

Собеседник с пониманием кивнул.

– Повод уважительный. Примите мое сочувствие. – В отличие от большинства, он говорил искренне. – Муж долго болел?

Стефани покачала головой.

– Совсем не болел. Катался на лыжах; во время спуска случился сердечный приступ, и все кончилось. До сих пор пытаюсь что-то понять и решить, как жить дальше. – Признания давались на редкость легко.

– Здесь хорошо думается. Собственно говоря, за этим я и приезжаю. Работаю в сумасшедшем бизнесе, и время от времени шум становится невыносимым. А здесь царит полная тишина. – Они замолчали и прислушались к звукам природы, которую оба глубоко любили.

– А откуда приехали вы? – наконец с любопытством поинтересовалась Стефани. Спросить о бизнесе она постеснялась, не желая показаться навязчивой. Дело могло быть любым.

Попутчик рассмеялся.

– Родился в Арканзасе, в местечке с населением в семьдесят пять человек, а сейчас живу в Нэшвилле, штат Теннесси. Замечательный город, хотя порою сводит с ума. Из Арканзаса уехал в четырнадцать лет и с тех пор ни разу не оглянулся и не пожалел. Нэшвилл давно стал родным: живу там давным-давно.

Стефани с интересом прислушивалась к тягучему говору и улыбалась: так мог бы говорить деревенский парень, далекий от ее скучной светской жизни в Сан-Франциско.

– А что вы делали вчера в Лас-Вегасе? – в свою очередь, спросил попутчик. Женщины, подобные Стефани, встречались нечасто: от внимательного взора не укрылись дорогие часы, хотя и одежда, и поведение оставались простыми и скромными. Держалась незнакомка серьезно и в то же время свободно – верный признак того, что значительную часть своей жизни провела замужем. На пальце до сих пор мерцало скромное обручальное кольцо; наверное, были и дети.

– Гуляла, смотрела по сторонам, – с улыбкой ответила Стефани. – Забрела в казино, выиграла в автомате четыреста долларов. Попробовала силы в двадцать одно, но скоро соскучилась. Что поделаешь: не азартная. Но мне там очень понравилось; сегодня с утра даже прошлась по магазинам и кое-что купила.

Вдруг захотелось рассказать, как попала в удивительный город.

– Вообще-то я ошиблась поворотом и вместо Сан-Франциско поехала в Лас-Вегас. Но теперь рада, что так получилось.

Голубые глаза лукаво засветились, и попутчик рассмеялся.

– Да уж, ничего не скажешь: ошибка так ошибка! А откуда ехали?

– Из Санта-Барбары, с уикенда в компании друзей.

Он снова рассмеялся: крюк немалый. Стефани утаила, что никто из близких не знал, где она находится; подобное признание сделало бы ее совсем беззащитной, хотя страха незнакомец не внушал и откровенничать с ним было приятно.

– Сегодня вечером поеду домой, в Сан-Франциско.

– А на какое-нибудь шоу вчера не попали? Некоторые очень хороши. Честно говоря, больше всего люблю представления магов, потому что абсолютно невозможно догадаться, как они творят свои чудеса. Король жанра – Дэвид Копперфилд. Настоящий гений: поднимает людей над сценой. Хоть убейте, не понимаю, как ему удается это сделать!

– Однажды я видела его выступление в Лос-Анджелесе. Действительно потрясающе, – согласилась Стефани. – После этого сын полгода подряд пытался силой воли приподнять сестру, но так и не смог. – Стефани широко улыбнулась, и попутчик улыбнулся в ответ.

– А какую музыку вы любите? – поинтересовался он. Непростой подъем уже подходил к концу.

– Все понемножку. Баллады. Нору Джонс. Алишу Киз. Короче говоря, тех исполнителей, кому можно подпевать.

– А музыку кантри слушаете?

– Время от времени. Когда приходится, слушаю даже рэп, но сейчас дети уже выросли.

– Любите петь? – Собеседник не пропустил ни слова, и Стефани смутилась.

– Когда-то пела в хоре, но потом бросила: родились дети, и стало не до пения. Наверное, стоило бы вернуться, но прошло слишком много времени.

– Пение лечит сердце, душу и разум – почти как Большой каньон. Но только до тех пор, пока не начнешь относиться к занятиям слишком серьезно. Некоторые умудряются превратить пение в кошмар, так что лучше ограничиться любительским подходом. Музыка должна всегда идти от сердца и доставлять удовольствие. А если источником творчества становятся голова или кошелек, провал обеспечен, – заключил незнакомец. Стефани засмеялась: рассуждения напоминали сельскую мудрость, но некоторые из обветшавших истин казались справедливыми. Случайный спутник оказался человеком вдумчивым и даже обратил внимание на замечание о пении.

Некоторое время шли молча и уже через несколько минут оказались на смотровой площадке, откуда открывался грандиозный, незабываемый пейзаж. За приятной беседой подъем прошел незаметно, и теперь попутчики вместе направились к стоянке. Среди машин выделялся большой черный блестящий автобус; незнакомец быстро взглянул в его сторону и снова повернулся к Стефани.

– Подождите секунду, – попросил он и быстро, легко зашагал к автобусу. Удивительно, но дверь тотчас открылась, и он скрылся внутри. Трудно было представить, что делает скромный человек в таинственном, роскошном дворце на колесах. В таких монстрах ездят только рок-звезды. Может быть, он работает у кого-нибудь из них? Тем временем незнакомец вернулся и протянул два ярких листка.

– Сегодня вечером и еще пару раз выступаю в Лас-Вегасе. Это контрамарки на концерт – на тот случай, если захотите вернуться. Возможно, вам понравится. – Внезапно смутившись, он представился: – Меня зовут Чейз. Если придете, дайте знать. – Стефани удивленно посмотрела на два билета в первый ряд. – Буду рад вас видеть; программа интересная.

«Может быть, Чейз работает на разогреве у какой-нибудь знаменитости? – подумала Стефани. – Но тогда откуда же этот великолепный автобус?» Она не прочитала, что написано на билетах, но поблагодарила искренне, хотя и смущенно:

– Большое спасибо. К сожалению, вряд ли смогу вернуться в Лас-Вегас.

– В Сан-Франциско ждут какие-то важные дела? – уточнил Чейз, и Стефани покачала головой. Никаких дел не было. – В таком случае один вечер ничего не решит. Вы заехали очень далеко от дома, а просто так в мире ничего не происходит. Неправильный поворот по пути из Санта-Барбары не был случайной ошибкой. Повороты вообще не бывают ни случайными, ни ошибочными. Кстати, как вас зовут?

– Стефани, – с улыбкой ответила вдова. Встреча выглядела странной и все же очень приятной, хотя возвращение в Лас-Вегас не имело смысла. С другой стороны, имело ли смысл возвращение в пустой дом?

– Начало в одиннадцать, в концертном зале отеля «Уинн» – на тот случай, если все-таки передумаете, – уточнил Чейз. – Постарайтесь не потерять билеты. Свободных мест больше нет.

– Постараюсь, – пообещала Стефани. – Спасибо за то, что составили компанию на подъеме. – Оба улыбнулись.

– Всегда готов, – заверил Чейз. Помахал на прощание и быстро зашагал к автобусу. Дверь снова распахнулась. Он вскочил на подножку, коротко взмахнул рукой в последний раз и исчез. Дверь закрылась, автобус тронулся. Стефани с минуту постояла, глядя вслед, а потом медленно пошла к своей машине. Села за руль, билеты бросила на пассажирское сиденье. Завела мотор, внимательно посмотрела на яркие кусочки картона и на миг замерла в изумлении, чувствуя, что безнадежно отстала от жизни. Как можно было не узнать этого человека даже после того, как он назвал свое имя – Чейз? На билетах значилось: Чейз Тейлор. Стефани только что познакомилась с одним из самых известных исполнителей музыки кантри, чьи песни слышала тысячу раз. Этого певца знал весь мир. Но, встретив знаменитого артиста в необычной обстановке, она его не узнала. Стоило ли удивляться, что все билеты на концерт давно проданы? Стефани со смехом выехала со стоянки и свернула к главной дороге. Внезапно перед ней открылся выбор: отправиться в дальний, скучный до слез путь в Сан-Франциско или через три с половиной часа снова оказаться в Лас-Вегасе и пойти на концерт. Приближался перекресток. Конечно, только сумасшедшая могла вернуться в Лас-Вегас ради того, чтобы послушать певца, с которым встретилась на туристической тропе в Большом каньоне. Но, может быть, Чейз прав, и возвращение логично вписывается в маршрут? Домой ехать не хотелось, и вот внезапно возникла альтернатива. Ощущая себя бродягой, Стефани свернула на дорогу в Лас-Вегас. В последние два дня она творила одно безумие за другим. Так имело ли смысл останавливаться?

Глава 7

В Лас-Вегас Стефани вернулась в начале одиннадцатого и снова зарегистрировалась в отеле «Уинн». Апартаменты ей в этот раз не предложили, но предоставили очень красивую комнату с панорамным видом. Поездка в Большой каньон стала почти религиозным опытом и заметно изменила отношение к жизни. Место действительно оказалось магическим, а встреча с Чейзом Тейлором стала нежданной радостью. Решение вернуться в Лас-Вегас и пойти на концерт слегка смущало: Стефани чувствовала себя великовозрастной поклонницей, но в то же время была готова на все – лишь бы не пришлось возвращаться в Сан-Франциско, в пустой молчаливый дом. Теперь уже никого не интересовало, там она или нет. Еще один день скитаний ничего не решал, особенно если учесть, как далеко она забралась. Стефани получила несколько сообщений от Джин и ответила на каждое, но так и не сообщила, где находится. Они договорились встретиться за ланчем в пятницу, когда подруга собиралась приехать в город для очередного сеанса ботокса. До этого времени Стефани могла чувствовать себя свободной и делать все что угодно – Джин все равно бы ни о чем не догадалась. Позвонила она в тот момент, когда Стефани одевалась, чтобы пойти на концерт: только что достала из сумки шелковый топ и собиралась надеть его с джинсами.

– Привет, Стеф! Хорошо добралась домой? Прости, что до сих пор не звонила. Мы убираем с патио старое барбекю и ставим новое, намного больше, так что вокруг страшный беспорядок. Одна из лошадей заболела, весь вчерашний день пришлось провести в конюшне вместе с ветеринаром. Ну а ты-то как?

– Прекрасно, – ответила Стефани, напрасно пытаясь унять угрызения совести. Разве можно было объяснить Джин, что она в Лас-Вегасе, собирается на концерт, а сюда приехала из Большого каньона? Маршрут казался невероятным даже ей самой.

– Я только что разговаривала с Элисон. Двое старших детей заболели ветрянкой; значит, скоро заразится и младший. Так что наша мамочка совсем замучилась. А чем занимаешься ты?

Стефани хотела придумать какую-нибудь правдоподобную ложь или ответить неопределенно, но вдруг передумала.

– Я в Лас-Вегасе, – сказала она лаконично.

– Что-что? – рассеянно переспросила Джин, полагая, что не расслышала.

– Я в Лас-Вегасе, – повторила Стефани громко и четко. – По ошибке свернула не на ту дорогу. Домой возвращаться не хотелось, вот я и приехала сюда. – Правдивая версия казалась необъяснимой, а оттого неубедительной. Никто не знал и не мог знать, во что превратилась ее жизнь и как трудно существовать без цели и без направления. Ни детей, ни мужа, ни работы. Даже приют для бездомных подростков не очень нуждался в ее услугах. Никому до нее не было дела. Жизнь подруг текла по давно сложившемуся руслу, а ее жизнь внезапно остановилась.

– Играешь? – ошеломленно уточнила Джин.

– Можно сказать, что нет. Несколько минут посидела возле автомата, прошла два круга в очко и на этом остановилась. Зато сегодня прогулялась по магазинам и даже съездила в Большой каньон. Давно мечтала там побывать: зрелище неповторимое.

Слушая рассказ подруги, Джин прониклась жалостью, в очередной раз осознав, во что превратилась жизнь Стефани без Билла.

– Ты планировала поехать в Неваду и Аризону? Почему нам ничего не сказала?

– Нет, не планировала и даже ни о чем не думала. Решение пришло неожиданно. – Новая жизнь без мужа и детей позволяла действовать спонтанно, о чем раньше даже мечтать не приходилось.

Джин понимала, что Билл был для Стефани не самым лучшим мужем и все-таки служил надежным якорем. А теперь бедняжка превратилась в корабль без руля и ветрил, безвольно дрейфовавший по воле волн. Особенно невероятной казалась поездка в Лас-Вегас. Большой каньон представлялся Джин более логичным выбором, поскольку она знала, как подруга любит природу. И все же Стефани производила впечатление одинокого, потерянного человека. Джин пожалела ее и захотела помочь.

– Бедняжка. Ты в порядке? Может быть, прислать за тобой самолет? А машину кто-нибудь пригонит. Например, отправлю в самолете одного из своих конюхов.

– Нет-нет, спасибо. Отлично провожу время. Сейчас, например, собираюсь на концерт музыки кантри. – В голосе послышалось оживление.

– О господи! Начинаю всерьез беспокоиться. С какой стати тебя туда потянуло?

– Сегодня днем в Большом каньоне познакомилась с Чейзом Тейлором, и он подарил два билета на свой концерт.

Джин помолчала, обдумывая новую порцию информации, и вдруг рассмеялась.

– Если правильно помню, этот парень неотразим. Значительно лучше Большого каньона. Подожди-ка: у тебя с ним роман?

Теперь уже рассмеялась Стефани:

– Нет, что ты! Он просто поднимался по той же тропе. Всю дорогу я понятия не имела, кто это, только потом прочитала на билетах. Приятный человек пригласил на свое выступление, так зачем же отказываться? Честно говоря, дома все равно делать нечего. Немножко отвлекусь, а завтра поеду в Сан-Франциско. В жизни не делала ничего подобного, а теперь хочу посмотреть, что принесут вновь открывшиеся возможности. Думаю, особого вреда не будет.

– Если соберешься переспать с Чейзом Тейлором, то прими мое благословение. Великолепный мужчина!

– С ним все в порядке. Постель не предлагал; подружек у него, должно быть, хватает, как и у всех звезд такого масштаба. Пока поднимались из каньона, я даже не догадывалась, с кем иду, а узнала только тогда, когда он зашел в роскошный автобус и вернулся с двумя билетами.

– Ты безнадежна, – вздохнула Джин. – Даже я его знаю. Черт возьми, ты свободная женщина, а рядом появился шикарный парень. Так действуй же! Почему все радости достаются мужчинам, а нам ничего? – Произнеся эти слова, Джин подумала о Фреде. Она изменила мужу один-единственный раз, и случилось это десять лет назад с профессиональным игроком в гольф, а больше осложнять себе жизнь не захотела, предпочитая тратить бешеные деньги мужа.

– Не собираюсь с ним спать. Вопрос даже не поднимался. – Стефани засмеялась. – Уверена, что он этого не хочет, как не хочу и я. А вот сходить на концерт – совсем другое дело. Скорее всего, увижу его только на сцене. Послушаю музыку, вернусь в свой номер, а завтра поеду в Сан-Франциско.

– Что ж, твою жизнь можно по праву назвать интересной, – с одобрением заметила Джин, чем немало удивила. Стефани думала, что подруга придет в ужас, но получилось иначе.

– Не волнуйся. Скоро снова буду разбирать шкафы и стирать белье. И жизнь станет прежней.

– Не спеши возвращаться, – подбодрила Джин.

– А ты ни слова не говори Элисон. Наверняка решит, что я сошла с ума.

– Скорее всего. В любом случае она слишком занята ветрянкой, чтобы с тобой разговаривать. – Подруги не сомневались, что для Элисон подобные смелые свершения находилась за рамками понимания. Джин оказалась более открытой миру и даже советовала Стефани проявить инициативу в отношениях с мужчиной. Элисон, в свою очередь, считала, что оплакивать мужа надо вечно, и даже заявила, что в случае смерти Брэда именно так и поступит. Джин была старше, мудрее и смотрела на жизнь более реалистично. И она считала, что роман со знаменитым исполнителем музыки кантри – это именно то средство реабилитации, в котором в данный момент нуждается измученная, растерянная Стефани.

– Обязательно позвони завтра и расскажи обо всем, что произойдет вечером, – многозначительно распорядилась Джин, и Стефани закатила глаза.

– Ничего не произойдет. Просто собираюсь на концерт, вот и все.

– Этого мало, придумай что-нибудь еще, – строго возразила Джин. – Учти, что я намерена пристально следить за каждым твоим шагом. Главное, не скучай. Для скуки у меня есть собственная жизнь. Так что веселись!

– Завтра позвоню, – пообещала Стефани, радуясь, что Джин не пришла в ужас от ее похождений; поддержка многоопытной подруги обрадовала. Она оделась, слегка подкрасилась и сунула ноги в туфли на высоких каблуках, которые привезла с собой. В концертный зал пришла как раз вовремя. Капельдинер проводил гостью к месту в первом ряду и шепнул, что билет включает пропуск за кулисы после концерта. Использовать возможность она, разумеется, не собиралась, но не могла не пожалеть, что соседнее кресло остается пустым: Чейз подарил два лучших места.

Поскольку он пригласил к одиннадцати, выступление разогревающей группы Стефани пропустила. Вскоре свет в зале погас, зазвучала музыка, и на сцене появился тот самый человек, с которым она встретилась на тропе Большого каньона. Выступление он начал с одной из самых известных своих песен. Публика реагировала восторженно. Сначала Чейз играл любимую всеми музыку кантри, а потом присел на высокий табурет с гитарой в руках и спел несколько баллад. Стефани смотрела, словно зачарованная, не в силах оторвать взгляд. В конце программы зал аплодировал так неистово, что артисту пришлось спеть еще пару песен. А прежде чем покинуть сцену, Чейз Тейлор в упор посмотрел на Стефани и широко улыбнулся. Теперь она не сомневалась: все это время певец знал об ее присутствии. Как только занавес закрылся, подошел капельдинер и сказал, что мистер Тейлор ожидает гостью за кулисами. Теперь, зная, кем оказался случайный попутчик из каньона, она стеснялась продолжать знакомство, хотя и чувствовала себя обязанной поблагодарить за выступление и за билеты.

Немного нервничая, Стефани пошла следом за капельдинером и вскоре оказалась в длинном темном коридоре. Поднялась по лестнице и неожиданно попала за кулисы, где техники и грузчики разбирали аппаратуру. Капельдинер уверенно вел дальше – туда, где размещались гримерные. Постучал, открыл дверь, и Стефани оказалась в переполненной людьми комнате. Мокрый от пота Чейз стоял в той же самой красной клетчатой рубашке, в которой только что выступал.

– Очень рад встрече, – искренне произнес он и чуть смущенно добавил: – Надеюсь, вам понравилось.

– Очень понравилось! – честно призналась Стефани, сияя счастливой улыбкой. – Вы пели фантастически. Днем, прочитав на билетах ваше имя, почувствовала себя ужасно глупо. Простите за то, что не узнала сразу: не ожидала встретить на туристической тропе такого знаменитого артиста.

– Так даже лучше, – скромно заметил Чейз и повернулся, чтобы познакомить гостью с юной красавицей-блондинкой, которая стояла неподалеку. Стефани видела девушку на сцене, среди бэк-вокалистов, а сейчас решила, что это подруга певца, хотя на вид ей можно было дать не больше восемнадцати лет.

– Позвольте представить: Сэнди, моя протеже. – Сэнди улыбнулась и сразу еще больше помолодела. – Придет время, станет яркой звездой. Мы старательно ее учим.

Чейз не скрывал гордости, и Стефани решила, что слово «протеже» обозначает не что иное, как «любовница». Артист был лет на тридцать старше, но удивляться не стоило: такова природа шоу-бизнеса и успешных мужчин, к числу которых, несомненно, относился Чейз. Во всяком случае, он имел оправдание в совместной работе, в отличие от Фреда, который просто бегал за молоденькими женщинами, потому что не мог устоять против их сексуального обаяния. Девушка с обожанием взглянула на певца и скромно отошла в сторону.

В комнате собралось не меньше дюжины музыкантов; все они только что выступали вместе с Чейзом. Мужчины аккомпанировали на различных инструментах, а женщины – Сэнди и Делия – исполняли вокальные партии. Делия выглядела лет на десять старше Сэнди и тоже обладала выразительным голосом. Концерт действительно прошел великолепно и произвел яркое впечатление. Глубокий мягкий голос Чейза, его искренность и простота покорили зал. Слова песен звучали органично и прочувствованно, а музыка была превосходна. Артист обладал огромным талантом и колоссальным сценическим обаянием. Стефани ни на миг не пожалела о том, что вернулась в Лас-Вегас и пошла на концерт.

– Может быть, поужинаете вместе с нами? – предложил Чейз через несколько минут. – Вот только должен предупредить, что мои ребята приличной пищи не понимают: все выросли на ребрышках и кукурузных лепешках, а потому согласны питаться исключительно в закусочных. К счастью, здесь неподалеку есть одна вполне приличная. Поедете? – неуверенно спросил он, и Стефани засомневалась. Навязываться не хотелось, но приглашение звучало заманчиво. Компания выглядела дружной: музыканты много шутили и смеялись, радуясь удачному выступлению; все считали, что добросовестно справились с работой. Чейз представил коллегам Стефани, и те встретили ее дружелюбно.

Он повернулся к гостье с загадочной улыбкой:

– А прозвище у вас есть?

– Нет. – Стефани покачала головой.

– Стиви подойдет?

Она рассмеялась, признавая, что в этой компании имя Стиви звучит более уместно, чем Стефани.

– Вполне.

– Вот и отлично. Сейчас быстро приму душ, и поедем ужинать. – Чейз повернулся к Сэнди, которая разговаривала с одним из музыкантов. – Ты с нами, Лимончик? – Девушка усмехнулась и кивнула. – А как насчет Бобби Джо?

– Тоже поедет, только он еще сидит в казино. Сейчас схожу, позову.

Чейз раздраженно покачал головой.

– Разумеется! Послушать нас он не в состоянии. То, что парень выступает у нас на разогреве, еще не означает, что остаток вечера ему позволено провести за игровым автоматом. – Он выразительно взглянул на Стефани и скрылся в ванной комнате, а спустя десять минут появился с мокрыми волосами, в голубой клетчатой рубашке, в жилетке, похожей на ту, в которой лазил по каньону, потертых джинсах и видавших виды черных ковбойских сапогах. После того как Стефани увидела Чейза на сцене, он показался самой настоящей рок-звездой.

В сопровождении предоставленной отелем охраны музыканты прошли через холл и сели в автобус, который внутри выглядел еще роскошнее, чем снаружи, и напоминал дорогую яхту. Темные деревянные панели на стенах, коричневая кожаная обивка диванов и кресел, мягкий ковер на полу, интересные картины, современная полированная мебель – трудно было поверить, что так может выглядеть автобус. Помимо гостиной здесь были кухня, ванная комната и даже спальня с широкой кроватью. Настоящий дом на колесах. Всем возможным видам транспорта Чейз Тейлор предпочитал именно автобус с его комфортом и независимостью. Здесь можно было делать все что угодно – даже играть на пианино.

Чейз оглядел компанию, спросил, где Сэнди, и Делия ответила, что та пошла в казино за Бобби Джо. Делия тоже исполняла вокальные партии. Она была постарше Сэнди, а дома ее ждали муж и дети.

– Боже, с этой парочкой чувствую себя воспитателем детского сада, – добродушно пожаловался Чейз, и все засмеялись, а спустя несколько минут в автобусе появились Сэнди и долговязый рыжий парень, щедро разрисованный татуировками.

– Простите, он выигрывал, – извинилась девушка, а Бобби Джо бесцеремонно плюхнулся на диван рядом со Стефани и вытянул длинные ноги. Выглядел он растрепанным и задиристым; нетрудно было заметить, что парень восхищается Тейлором и в то же время завидует. Он мечтал когда-нибудь стать звездой первой величины, а пока довольствовался тем, что предварял выступление знаменитого артиста. Выглядел Бобби Джо лет на двадцать с небольшим, а говорил с южным акцентом, выраженным еще ярче, чем у Чейза и Сэнди. Он рассказал, что родился и вырос в штате Миссисипи, с Тейлором играет примерно год, а до этого работал с другой группой. Общий разговор крутился вокруг недавнего выступления; музыканты горячо обсуждали, что получилось, а над чем еще надо поработать. К концу поездки все называли гостью Стиви и относились к ней, как к доброй знакомой. Ребята держались просто, сердечно и откровенно обожали своего солиста – за исключением самоуверенного Бобби Джо, за которым старательно следила Сэнди. Впрочем, с ней молодой человек тоже держался заносчиво и даже осмелился дерзко поцеловать на глазах у всех. Стефани поступок особенно возмутил, ведь она считала девушку подругой Чейза.

– Эй, Бобби! Пожалуй, пока достаточно. Не переутомляйся перед ужином, – окликнул Тейлор, когда музыканты выходили из автобуса, а молодые люди все еще сидели в обнимку. Сдержанная реакция озадачила Стефани: если Сэнди действительно была девушкой Тейлора, то он обладал или блестящей выдержкой, или редкой уверенностью в себе. Она решила развеять сомнения и спросить об этом самого Чейза.

В закусочной все знали знаменитого певца и были рады снова его видеть. Компании выделили три стола в самом конце зала, чтобы посетители меньше беспокоили музыканта, хотя поклонники умудрялись найти Тейлора повсюду, как бы тот ни старался спрятаться.

– Вас это нисколько не беспокоит? – спросила Стефани, на правах гостьи устраиваясь на диване рядом с хозяином.

– Что? – не понял Чейз.

– Бобби Джо и Сэнди.

– Ничуть… конечно, если по милости Бобби Сэнди не застрянет на год с ребенком. Если парень это сделает, убью собственными руками. Ему скоро двадцать пять; пора соображать, что к чему. А девочка еще совсем ребенок и влюблена без памяти. Но ей исполнилось восемнадцать, так что ничего не поделаешь. Да и развлекаться как-то надо, – добавил Чейз рассудительно. – Отец умер три года назад, когда дочке было пятнадцать, и оставил ее мне. Я числюсь официальным опекуном. А маму она совсем не помнит: потеряла в два года. Так что, кроме меня, у Сэнди никого нет. Слава богу, что девочка умеет петь, а то я не знал бы, что с ней делать. Должен признаться, что воспитывать чужого ребенка – тяжкий труд. Главное – дотянуть до двадцати одного года, когда она сама сможет за себя отвечать. А до тех пор ответственность лежит на моих плечах. – Чейз говорил очень серьезно, а Стефани с трудом сдерживала улыбку. – Честное слово, нелегко. Особенно растить девочку.

– Знаю. У меня самой две дочери и сын, – согласилась Стефани так же серьезно, но тут же улыбнулась. – А я-то решила, что это ваша девушка, и удивилась, увидев, как Бобби Джо нахально ее целует.

Чейз от души расхохотался.

– Шутите? Неужели меня можно заподозрить в нездоровой склонности к детям? Хотя Сэнди исполнилось восемнадцать, ведет она себя как подросток. Увольте: не собираюсь иметь дело с девушкой, которая по возрасту могла бы оказаться моей дочерью, а то и внучкой – если судить по стандартам и законам штата Теннесси. Мне уже сорок восемь, и встретиться в постели с восемнадцатилетней красоткой совсем не хочется: смертельный номер. – Чейз критически усмехнулся, и Стефани тоже улыбнулась. – Девочка хороша собой, но от этого только лишние проблемы, особенно в ее возрасте. Я четырнадцать лет прожил с женщиной, а два года назад мы расстались. Она заявила, что наши карьеры несопоставимы. В музыкальном бизнесе людям трудно найти общий язык. – Стефани смутно помнила, что имя артиста упоминалось в связи с именем известной исполнительницы музыки кантри; они даже записали вместе несколько альбомов. А вот о разрыве слышать не доводилось. – В семнадцать лет женился на школьной подружке, а спустя год у нас родился ребенок. Моему сыну уже тридцать; к счастью, профессиональным занятиям музыкой парень предпочел строительство: возглавляет крупную компанию в Мемфисе. Мы с его мамой развелись, когда Дереку едва исполнилось два года. Саманта потом снова вышла замуж и родила кучу детей. А я больше так и не женился. Занимался карьерой и чувствовал себя свободным человеком. А два года назад, после разрыва с Тамрой, и вообще решил сделать паузу в личной жизни. Устал. Она даже судилась со мной из-за общих песен. Зачем лишняя суета?

– Как же вам удалось не сломаться? – смело спросила Стефани, когда они заказали бургеры и жареную картошку. Сидящие напротив музыканты горячо обсуждали аранжировку одной из композиций и не замечали ничего вокруг.

– Понятия не имею. Не люблю, когда люди надуваются, как мыльные пузыри. Сегодня ты звезда, а завтра уже никто. По-моему, чем проще, тем лучше. Тамра всегда держалась как звезда первой величины, а я прятался в ее тени.

И все же правда заключалась в обратном: звездой всегда оставался Чейз Тейлор, а карьера Тамры после разрыва резко пошла на спад. Неподдельная скромность артиста покорила Стефани. Через пару минут Чейз присоединился к разговору коллег и быстро уладил спор. Аранжировка его полностью устраивала, и менять он ничего не хотел.

– Не пытайся починить то, что не сломалось, – напомнил он народную мудрость, которую часто повторял. – Лучшее – враг хорошего.

Музыканты провели за ужином около часа и на автобусе вернулись в отель. Чейз проводил Стефани к лифту. Прощаясь, она не пригласила подняться, а он не предложил посидеть в баре и что-нибудь выпить. Певец заметно устал: концерт отнял много сил.

– Что собираетесь делать завтра? – спросил Чейз с мягкой улыбкой. – Поедете в Сан-Франциско?

Стефани кивнула. Вечер прошел замечательно, и Чейз ей очень понравился. Он оказался хорошим человеком с правильными ценностями и надежной жизненной философией. Поступай честно, говори правду, не пытайся навредить ближнему, работай добросовестно – все эти старые как мир истины до сих пор не утратили смысла.

– Пора возвращаться, – пояснила она, сама не понимая, почему пора и зачем возвращаться.

– Стоит ли спешить? – уточнил Чейз. Он уже знал, что дома Стефани не ждут ни дети, ни работа. – Почему бы не задержаться еще на день? Мы даем здесь три концерта, а потом уезжаем в Нэшвилл. Почему бы завтра не прокатиться по пустыне? Там очень красиво. Репетиция начнется только в шесть, а до этого времени я свободен. – Чейз упорно работал сам и не позволял лениться музыкантам; запас прочности у всех был солидным. – Что скажете?

Он смотрел так умоляюще, что Стефани сдалась и коротко кивнула. Почему бы и нет? Этот человек не пытался ухаживать, а держался дружески, так что она чувствовала себя рядом с ним легко и свободно.

– Хорошо. Какого черта? Раз заехала в такую даль, то имею право остаться еще на день, – заявила она не столько Чейзу, сколько самой себе.

– Вот умница, Стиви. Помните, что сказали древние римляне? Carpe diem. Лови день. Все мы живем только здесь и сейчас; значит, нельзя упускать ни единого мгновения. Кто знает, что случится завтра? Сегодня – это все, что у нас есть.

Этот урок Стефани уже выучила на собственном горьком опыте, когда внезапно умер Билл. И латинское изречение она знала. Carpe diem. Вот только никогда не предполагала, что оно может иметь отношение непосредственно к ней. Прежде ничего подобного не случалось.

– Позвоню около десяти, – предложил Чейз. – Тогда и решим, куда лучше поехать. У меня здесь есть машина, так что брать автобус не придется.

План звучал заманчиво: как и сегодня, провести день в замечательной компании. Кто бы смог догадаться, что длинноволосый, покрытый татуировками парень, которого Стефани Адамс встретила на туристической тропе Большого каньона, окажется знаменитым артистом, звездой музыки кантри? Кто бы смог предсказать, что они подружатся? Чейз Тейлор не ошибся: Carpe diem. Лови день.

Глава 8

Утром они встретились в половине одиннадцатого, и к этому времени в голове Чейза созрел план. Он ждал в «Мерседесе» возле служебного входа в отель, где никто не мог его увидеть, и предложил отправиться за тридцать миль от Лас-Вегаса, в резервацию Моапа-Ривер, к индейцам-пайютам.

– Изначально их территория насчитывала два миллиона акров, а сейчас осталась только тысяча, – пояснил он, выезжая на федеральную трассу 15. – Ничего особенного там нет: пайюты держат казино и несколько магазинов. В казино я познакомился с местным целителем. На редкость духовный человек. Думаю, вам будет интересно с ним встретиться. – Дорога рассекала пустыню, и Чейз признался, что бывал здесь уже несколько раз. Приехав в резервацию, они первым делом осмотрели суровую местность, единственным украшением которой можно было считать величественные скалы из песчаника. Чейз уверенно повел спутницу к скромной хижине целителя, расположенной на окраине городка. Едва познакомившись, тот изрек, что Стефани предстоит долгий путь по новой дороге.

– Вы успели рассказать ему обо мне? – с подозрением спросила она Чейза. Он покачал головой и поклялся, что не произнес ни слова. Целитель посоветовал открыть глаза, чтобы лучше видеть дорогу, а также расстаться с прежней жизнью и прежними обычаями. Чейзу индеец рекомендовал открыть сердце, потому что оно долго оставалось запертым – возможно, с ранней юности. Беседа продолжалась с полчаса, и на прощание Чейз протянул несколько купюр.

– Страшновато, – призналась Стефани, когда машина тронулась. Целитель производил впечатление человека необыкновенно глубокого и проницательного, а Чейз не скрыл, что давно находится под сильным впечатлением. Он любил общаться с необычными людьми в стороне от проторенных дорог.

– Целители – особенные люди, – заметил он.

– Вам он сказал правду? Сердце действительно закрыто?

– Во многом так оно и есть, – легко согласился Чейз, не сводя глаз с дороги. – Конечно, за исключением музыки. Думаю, что после девушки, на которой женился в семнадцать лет, больше по-настоящему никого не любил. Привязался к Тамре, но все получилось как-то сложно, да и вообще речь шла больше о работе и карьере, чем об отношениях, и отношения постепенно улетучились сами собой. Тамра – жесткая женщина, целиком сосредоточенная на собственной персоне. В нашем бизнесе каждый стоит за себя и не думает о том, через кого переступает, шагая к цели. Так разрушаются души. – Однако Стефани уже не сомневалась, что душа Чейза осталась целой и невредимой.

– А почему вы не такой? – спросила она на обратном пути в Лас-Вегас.

– Может быть, потому, что не слишком забочусь о том, куда иду. Мне повезло: люблю свое дело, но не настолько, чтобы ради него кого-то убить или отказаться от себя. В отличие от многих, не готов приносить жертвы. Согласен работать до полного отупения, но душу не продам никому и никогда. – Он сумел сделать правильный выбор и остаться человеком. – Ну, а как вы? Что собираетесь делать?

– Не знаю. До сих пор ни разу не приходилось выбирать жизненный путь. Всегда шла по дороге, которая казалась вечной. Не думала о том, что дети когда-нибудь вырастут. Не представляла, что брак может внезапно оборваться, и уж тем более не верила, что муж способен внезапно умереть и бросить меня на произвол судьбы – во всяком случае, до глубокой-глубокой старости.

– Вы с ним были счастливы? – осмелился спросить Чейз.

– Поначалу да. А потом как-то потеряли друг друга в суете. Я занималась детьми, Билл сосредоточился на карьере. Слишком много работал. Встречались мы уже усталыми, и постепенно чувства притупились. Просто привыкли друг к другу и делали то, что должны делать супруги. – Она глубоко вздохнула. – А потом муж и вообще завел роман на стороне. Измена окончательно разрушила все, что оставалось от отношений, да и оставалось уже немного. – Она никогда не говорила об этом вслух, даже с Биллом. – При жизни мужа я не хотела себе в этом признаваться, но, кажется, так оно и было. Когда узнала об измене, мы на пару месяцев расстались. Та женщина тоже была замужем и решила вернуться к мужу, а Билл вернулся ко мне. Но с тех пор все стало иначе, и так прошло семь лет. До этого я не сознавала, насколько пуст наш брак. Страсть и даже возбуждение давным-давно умерли. Может быть, он и роман завел потому, что хотел вновь почувствовать себя живым. Наверное, в тот момент следовало развестись, но из-за детей я не хотела развода. Так мы и остались вместе. Не думаю, что хотя бы однажды разделили счастье на двоих. Случались неплохие дни, но замечательных, чудесных, великолепных больше не было. Исчезла магия, и брак превратился в рутину. Правда, до его смерти я этого не понимала. – С тех пор как Билла не стало, Стефани постоянно думала о муже и о своих с ним отношениях.

– Вот почему я не женился во второй раз, – негромко заметил Чейз. – Не хотелось довольствоваться «в меру хорошим». Решил, пусть будет сказочно или никак. Любви больше не случилось. Думаю, целитель говорил именно об этом. Но в нашем бизнесе трудно встретить любовь. Слишком много самолюбия, и многие стремятся использовать тебя, чтобы добиться своего. Сердце и душа ушли в музыку, а в жизни тепла почти не осталось. Нередко люди просто присасываются, как пиявки. – Сравнение показалось забавным, но точным. А Чейзу Тейлору приходилось особенно трудно, ведь он был яркой звездой. Каждый встречный хотел что-то получить от артиста или использовать его в собственных интересах. Стефани высказала мысль вслух, и он согласился: – Постепенно к подобному отношению привыкаешь. Сейчас я уже не принимаю корысть близко к сердцу – сказывается жизненный опыт. Когда-то был наивным, но с возрастом поумнел. Ничего не поделаешь, приходится учиться, иначе погибнешь: выбора не существует. Но то, что происходит с вами, подобно второму рождению. Можно начать жизнь с чистого листа. Открывается миллион возможностей для новых свершений.

Стефани немного подумала и кивнула, понимая, что так оно и есть.

– Не знаю, – печально произнесла она. – На что я гожусь? Хочу работать, но сама не знаю, что умею делать. Много лет сидела дома, а таланта, хотя бы в малой степени подобного вашему, у меня нет.

– Что вас привлекает? Чем нравится заниматься?

– Не знаю. Наверное, нравится быть женой и матерью. Развлекать гостей и клиентов мужа. Складывать постиранное белье. Придумывать костюмы к Хэллоуину. Люблю петь, но никаким особенным даром не наделена. Когда-то умела сочинять стихи и рассказы, но что с этим умением делать? Не так давно устроилась волонтером в приют для бездомных подростков. Правда, работа там организована не очень четко: когда понадобится помощь, заранее не известно, и поэтому трудно планировать время. Но дело мне нравится. Дети действительно нуждаются в помощи, в отличие от собственных сына и дочерей, которым я больше не нужна.

– Скорее всего, вы нужны им гораздо больше, чем думаете. А если это не так, то можете гордиться отличной работой. – Помимо прочего, Чейз Тейлор оказался практичным, вполне земным, все понимающим человеком.

– Меня влечет к детям намного сильнее, чем их ко мне. А сейчас общаться стало особенно трудно: отец едва обращал на них внимание, но после смерти сразу стал святым.

– Ослепление скоро пройдет. Наверное, сказывается горе.

– Должна признаться, что слушать их разговоры очень тяжко. Пусть на здоровье думают, что он был отличным человеком: я сама всегда пыталась представить их отца героем. Но все, что делала я, теперь приписывают ему, а дочери и вообще ведут себя так, как будто я виновата в том, что еще жива, а он умер. – Стефани без стеснения делилась переживаниями, о которых вряд ли рассказала бы кому-то другому.

– Просто вы – безопасная мишень, и они вымещают на вас горе и гнев.

– До недавних пор я и сама злилась на мужа, – призналась Стефани. – Всегда честно выполняла свои многочисленные обязанности. Стерпела измену и осталась с ним, а он взял и умер. Можно сказать, бросил, и теперь мне придется до конца дней своих тосковать в одиночестве. Кто окажется рядом, когда я состарюсь или заболею, кто поведет дочерей к алтарю? Не подумал даже о том, каково мне жить одной в пустом доме. Он возвращался с работы поздно, но я хотя бы знала, что придет. А теперь никто не приходит. Я одна. – Не хотелось показаться жалкой, но так оно и было на самом деле.

– Похоже, супруг не очень-то присутствовал даже тогда, когда приходил домой, – рассудительно заметил Чейз. – А вы ни за что на свете не останетесь в одиночестве до конца дней своих. С вашей внешностью это невозможно. – Он улыбнулся. – Вы по-прежнему молоды. Черт возьми, мы же с вами ровесники. – Оба засмеялись. – Одиночество временно; к тому же вокруг существует множество дел. Можно устроиться на работу, переехать в другой город, познакомиться с новыми людьми. Перед вами весь мир. Вспомните, что сказал индеец-целитель: откройте глаза для новой дороги. Похоже, что прежний путь привел в тупик. При всем глубоком уважении, ваша жизнь с мужем закончилась. Ни один из вас не хотел этого признать, но так случилось. Просто нужно время, чтобы осознать невеселую реальность.

Стефани понимала, что Чейз абсолютно прав.

– Может быть, устроиться на место крупье в одно из многочисленных казино Лас-Вегаса? – предположила она с грустной улыбкой.

– Или певицей в группу кантри. Как у вас с музыкальным слухом? – Чейз откровенно дразнил, и Стефани засмеялась.

– Боюсь, для этого недостаточно хорош. – Разговор плавно перешел к Сэнди, и Стефани выразила восхищение ее голосом. Девушка обладала заметным талантом, А Чейз, как он сам виновато признал, оказался требовательным, а порою и слишком жестким наставником.

– Бедной девочке мама нужна куда больше, чем строгий учитель пения, – вздохнул он. – С пеленок не видит ничего, кроме сцены и кулис. После смерти жены отец повсюду таскал ее за собой: и на гастроли, и на репетиции. А теперь то же самое делаю я. Сэнди выросла с гитарой и микрофоном в руках. Но нет худа без добра. Думаю, когда-нибудь она всех удивит. Приятно смотреть, как растет талант. Девочка очень живая, и я стараюсь немного ее приструнить. Постоянно влюбляется в сопляков вроде этого Бобби Джо. А для него она – просто удобная в дороге подружка. К тому же непосредственно связана со мной. Но если вдруг обидит, полетит так быстро, что голова закружится. Он всего лишь панк и не настолько одарен, как думает. В нашем бизнесе долго не протянет. А у Сэнди настоящий талант и большое будущее. Бобби – всего лишь ловкий делец, который продает второсортный голос и забавную внешность. Она же – чистое золото. Когда-нибудь обязательно запишет платиновый альбом, особенно если я приложу к этому руку. – Чейз всерьез воспринимал свою роль воспитателя, учителя и защитника, чем вызывал глубокое уважение. Точно так же Стефани относилась к своим детям, но ведь Сэнди не была ему дочерью; просто с пятнадцати лет находилась на попечении.

На поздний ланч остановились в придорожном кафе, а не в городе, где певца сразу окружили бы почитатели. Даже в закусочной люди подходили за автографами, и он никому не отказывал. Но сейчас хотелось побыть вдвоем. Чейзу понравился и разговор, и все, что сказала спутница. Стефани тоже с радостью продолжила общение. Во многом их взгляды совпадали, хотя к выводам они приходили разными путями. Жизненный, светский опыт Чейза был несравнимо богаче: по сравнению с ним Стефани вела скромное существование затворницы. Он много лет сражался на переднем крае безжалостного музыкального мира, однако борьба не ожесточила его, а победы не избаловали. Чейз сумел сохранить верность себе и идеалам. Близкое знакомство со столь интересным, внутренне богатым человеком стало для Стефани замечательным опытом. А его скромность вызывала восхищение.

В отель вернулись к пяти. Через час у Чейза начиналась репетиция, и он сказал, что до этого должен поплавать и поработать на тренажерах. А Стефани мечтала снова пройтись по магазинам, так как наметила несколько мест, где хотела, но не успела побывать. Лас-Вегас бесконечно искушал и игроков, и завсегдатаев торговых галерей, а Стефани так давно ничего себе не покупала! Джин заполняла пустоту жизни бесконечным обновлением гардероба, а Стефани носила одежду по двадцать пять лет и считала, что это нормально. И все же сияющие витрины Лас-Вегаса взяли в плен даже такую убежденную скромницу.

– Спасибо за фантастический день, – поблагодарила она с теплой улыбкой.

– Похоже, вчерашний день стал для меня счастливым. Поехал в каньон, чтобы привести в порядок мозги, а встретил чудесное создание.

– По-моему, все наоборот, – возразила Стефани, глубоко тронутая изящным комплиментом.

– Не хотите посидеть на репетиции? Позанимаемся пару часов, пройдем некоторые сложные куски. Если интересно, то добро пожаловать. – Стефани поблагодарила за приглашение и ответила, что, возможно, придет. На этом и простились. Она поднялась в номер, чтобы умыться, передохнуть и отправиться на прогулку по удивительному городу. На репетицию попала только через час после начала. От намерения уехать в ночь она уже отказалась и теперь собиралась вернуться в Сан-Франциско на следующий день. Позвонила в приют, чтобы предупредить, что явиться пока не сможет, а в ответ услышала, что в ближайшие две недели в ее услугах не нуждаются.

Когда Стефани появилась в зале, репетиция была в полном разгаре. Чейз как раз пел одну из своих знаменитых баллад, и она с удовольствием дослушала знакомую музыку до конца. А когда Сэнди спустилась со сцены, села рядом и сжала ее руку, Стефани вспомнила слова опекуна о том, как девочке не хватает внимания и советов взрослой женщины. В джинсах и футболке, с конским хвостом на затылке и без макияжа молодая певица выглядела как подросток.

– Чем вы сегодня занимались? – шепотом поинтересовалась Сэнди.

– Прошлась по магазинам, – с виноватым видом ответила Стефани и вытянула ноги в новых мокасинах с забавными мышиными мордочками на носках, которые только что купила в салоне «Марк Джейкобс». Сэнди беззвучно захихикала и прошептала, что туфли классные. – Какой у тебя размер? Завтра могу купить такие же. – Сэнди заметно удивилась и ответила, что носит восьмой – так же, как и обе дочери Стефани.

Вскоре Сэнди пришлось снова подняться на сцену, а в перерыве, пока музыканты настраивали аппаратуру, в зал спустился Чейз и дружески обнял. После двух дней знакомства и долгих разговоров он казался близким приятелем. Потом Стефани ушла, чтобы заглянуть в «Марк Джейкобс», купить Сэнди мокасины и вернуться в номер. Чейз позвонил после репетиции.

– Придете сегодня на концерт? – В голосе слышалось волнение.

– Конечно. – Ради этого она и осталась в Лас-Вегасе еще на одну ночь.

– Хотите послушать из-за кулис или посидеть в зале?

– Из-за кулис, наверное, интереснее. – Во всяком случае, подобного опыта Стефани еще не имела. После приезда в Лас-Вегас и встречи с Чейзом Тейлором вся ее жизнь изменилась.

– А если устанете или соскучитесь, сможете подождать в моей гримерной, – предложил он.

– На вашем концерте соскучиться невозможно, так что ни за что не отступлю. – Стефани улыбнулась в трубку и подумала, что пополняет ряды верных поклонниц.

– Почему бы вам не прийти на полчаса раньше? Посидим вместе до начала выступления. Подумайте. Если решитесь, приходите в десять. А потом поужинаем – конечно, если согласны так долго терпеть мое общество.

Такую жизнь вел Чейз Тейлор: бесконечные концерты, полночные ужины, долгие утомительные репетиции и дни, проведенные в номере отеля в вынужденном безделье. И все же сейчас стало несравнимо лучше, чем в юности, когда приходилось по десять недель кряду колесить по дорогам в фургоне, выступать в отвратительных грязных залах и переодеваться в тесных каморках, которые годами не знали уборки. Чейз стал звездой, но успех стоил огромных трудов и многих жертв.

Джин позвонила вечером, когда Стефани собиралась на концерт, и принялась с пристрастием допрашивать, как идут дела, когда подруга вернется в Сан-Франциско, переспала ли она уже с Чейзом Тейлором.

– Прекрати, пожалуйста. Мы всего лишь друзья. Он очень приличный человек, а я прекрасно провожу время вместе с его группой. – Сказав это, Стефани почувствовала себя девочкой-подростком, а Джин рассмеялась. – Завтра приеду домой, а в пятницу встретимся за ланчем, как договорились.

– Дождаться не могу. – Джин сгорала от любопытства.

Дочери и сын уже несколько дней не звонили, что было вполне нормально, так что, кроме Джин, никто не знал, где находится Стефани и чем занимается. Впрочем, детям она все равно ничего бы не рассказала: они наверняка подумали бы, что мать сошла с ума.

В десять Стефани явилась в гримерную Чейза с пакетом в руках. Певец лежал на диване, вытянув длинные ноги, и читал газету, однако, едва она вошла, вскочил, поцеловал в щеку и предложил что-нибудь выпить. Стефани отказалась: хотелось просто спокойно посидеть. Чувство причастности доставляло удовольствие, а рядом со знаменитым артистом она чувствовала себя совершенно свободно, словно знала его давным-давно. Несколько раз в комнату заглядывали музыканты, чтобы уточнить кое-какие технические детали. Вошла Сэнди, увидела гостью и искренне обрадовалась.

– Привет, Стиви! Что вы здесь делаете? – удивилась она.

– Просто сижу, – ответила Стефани со смехом и протянула пакет. Сэнди озадаченно запустила руку и достала мокасины своего размера, с теми самыми мышками на носках. Восторженно пискнула и бросилась обниматься. Тут же примерила туфли, и они безупречно подошли. Чейз растроганно наблюдал за происходящим, а как только девушка вышла, с благодарной улыбкой повернулся к гостье:

– Спасибо. Очень любезно с вашей стороны. Я никогда ничего не дарю, хотя должен бы. Просто даю деньги и отправляю за покупками. Именно об этом я и говорил. Девочке не хватает женского участия. Время от времени Делия ходит по магазинам вместе с ней, чтобы выбрать платья для выступлений. Еще раз спасибо, Стиви. Ценю ваше внимание.

– Всегда приятно доставить радость, пусть даже такой мелочью. – Своим детям Стефани едва ли не каждый день дарила небольшие подарки, да и сейчас время от времени посылала забавные вещицы, способные принести радость. Она всегда добросовестно исполняла материнские обязанности, которые до недавних пор до отказа заполняли жизнь, а сейчас остались лишь в воспоминаниях.

Непринужденная беседа продолжалась до начала выступления, а потом Чейз проводил гостью за кулисы, усадил на стул, а сам вышел на сцену. Сэнди пролетела мимо и на ходу послала воздушный поцелуй. Публика встретила любимого артиста громом аплодисментов. Стефани видела Чейза только на мониторе, но зато отлично слышала его проникновенный голос и уже начала запоминать некоторые песни.

После выступления она искренне выразила свое восхищение, и певец с улыбкой обнял ее за плечи.

– Скорее пойдемте отсюда. Умираю от голода, давно пора поужинать. – Он попрощался с музыкантами и повез Стефани в небольшой уютный ресторан на окраине города, где подавали блюда своеобразной кухни каджунов: куриные крылышки и прочие вкусные блюда. Есть пришлось руками, и это оказалось очень необычно. Чейз обладал здоровым аппетитом, особенно после концерта. Они просидели почти до трех часов ночи, а потом он отвез ее в отель.

– Удастся ли убедить вас остаться на последний концерт? Мы уезжаем в Нэшвилл в пятницу, тогда и вернетесь в Сан-Франциско.

– Чувствую, как на глазах превращаюсь в самую преданную поклонницу, – со смехом ответила Стефани, однако в этот раз ее не пришлось долго уговаривать. В Лас-Вегасе было слишком хорошо, чтобы все бросить и уехать, и Чейза это обстоятельство искренне радовало. Стараясь продлить общение, он прошел по холлу рядом с ней. Люди сразу заметили знаменитого артиста и заинтересовались его спутницей. Возле лифта он быстро поцеловал Стефани в щеку и исчез, чтобы не пришлось раздавать автографы. В этот поздний час бодрствовали только пьяницы и гуляки, к которым Чейз особой симпатии не испытывал. Он позвонил, едва Стефани вошла в комнату. Она тоже устала: день выдался длинным и насыщенным.

– Извините, что бросил вас, Стиви. Очень не хотелось попасть в лапы ночным любителям искусства.

Стефани все поняла и совсем не обиделась.

– Ничего страшного. Спасибо вам за прекрасные дни в Лас-Вегасе. Теперь Сан-Франциско покажется еще тоскливее. Что я там буду делать по вечерам?

– Приезжайте в Нэшвилл. Покажу вам город. На следующей неделе у нас запись, так что сможете посидеть в студии. А в выходные снова состоится концерт. Нэшвилл – удивительное место. Будете нашим талисманом. – Ему казалось, что она уже им стала; вся группа успела полюбить милую Стиви.

– Не уверена, что это приличная работа. Трудно будет объяснить детям и друзьям, чем я занимаюсь.

– Значит, никому ничего не объясняйте. Просто приезжайте.

– Я провела здесь уже два дня и собираюсь остаться на третий. Когда-то все равно придется вернуться домой. – Но зачем возвращаться, она не знала. Здесь, вместе с музыкантами, оказалось намного интереснее.

– Обсудим это завтра, – твердо заключил Чейз, и Стефани посмеялась. Оба знали, что ей предстоит вернуться домой, но пока время проходило так интересно и насыщенно, как еще ни разу в жизни.

– До завтра, Стиви. Спокойной ночи, – простился Чейз усталым голосом. Как всегда, он до конца выложился на концерте. Сэнди тоже пела грандиозно, а едва выйдя со сцены, надела новые мокасины с мышками. – Можете стать наставницей Сэнди. Или моей, – добавил он напоследок. Рядом с ней ему было хорошо.

– Вряд ли смогу научить вас чему-то новому, – искренне возразила Стефани. Чейз был мудрым человеком, и она полностью разделяла его взгляды на жизнь.

– Сомневаюсь, что это так, Стиви. Вы необыкновенная женщина, только пока сама этого не знаете. Приезжайте в Нэшвилл, там сразу все поймете. – Она не знала, что он имеет в виду, и не хотела спрашивать. Стефани ценила новую дружбу, а о чем-то большем – будь то с Чейзом или с кем-то другим – просто не задумывалась. Он почувствовал это в первую же встречу и довольствовался тем, что есть. С удовольствием проводил с ней время, а такой искренней симпатии не испытывал давным-давно. – Отдыхайте. Завтра придумаем, что делать. Может быть, ограничимся тем, что спокойно полежим у бассейна и поговорим. Утром позвоню.

– Прекрасная идея, – ответила Стефани и попрощалась. Закончился еще один чудесный день. Ей очень нравилась новая дружба. И Чейзу тоже.

Глава 9

Утро они провели возле бассейна; оставались там до тех пор, пока люди не начали осаждать Чейза и просить автографы. Пришлось спрятаться в его апартаментах и заказать еду в номер. Стефани до сих пор не могла привыкнуть к бесцеремонности поклонников, преследующих певца везде, где бы он ни появился. Чейз держался учтиво, но даже его ангельское терпение постепенно истощалось.

Во время ланча он снова заговорил о Нэшвилле.

– Знаю, что предложение кажется странным, если не диким, – начал он, – но посмотреть город с таким гидом, как я, – возможность редкая. Отсюда два дня пути. Вашу машину могу вести я – по очереди с кем-нибудь из ребят. Погостите несколько дней и вернетесь в Сан-Франциско. Даже сможете навестить сына в Атланте: от Нэшвилла рукой подать. Не отказывайтесь, Стиви. Нам так хорошо вместе, не уезжайте сейчас. – Чейз смотрел умоляюще, и Стефани это очень тронуло. Он, конечно, прав, возможность действительно редкая, но в ее реальной жизни совершенно бессмысленная. С какой стати колесить по стране вместе с группой кантри? Зачем два дня ехать из Лас-Вегаса в Нэшвилл, а потом еще несколько дней в полном одиночестве возвращаться на запад? Совсем непонятно. Далеко, долго, трудно. Но альтернатива мрачна. Рано или поздно все равно придется вернуться домой, так почему бы немного не развлечься? Чейз убеждал старательно, но к концу ланча она все еще не приняла окончательного решения. Возможность съездить в Атланту и увидеть Майкла казалась доводом убедительным, но не бесспорным.

– Не знаю, Чейз. К тому же вас дома ждет работа. – Он рассказал о новом альбоме, который предстояло записать.

– Совершенно верно, и все же мечтаю показать вам город. Погостите несколько дней, а потом сможете поехать к своему мальчику. – Чейз отлично знал, на каких струнах следует играть.

– Если мальчик захочет встретиться. Завел подружку, которая мне совсем не нравится. Да и она, кажется, от меня не в восторге.

– Местная девочка? – Стефани коротко кивнула. – Ах, понятно! Персик из Джорджии – хуже не придумаешь. Там таких немало: сладкие, как сироп, но запросто воткнут в спину нож. – Он попал в точку, и Стефани не удержалась от смеха.

– Вы чрезвычайно убедительны, – заметила она, снова став серьезной и понимая, что больше такого случая не представится. Да и сможет ли кто-нибудь показать Нэшвилл лучше, чем Чейз Тейлор?

– Значит, уговорил? – спросил он с надеждой, но Стефани покачала головой:

– Не совсем. Не знаю, как объяснить безумную поездку людям. Все, что сейчас происходит, абсолютно не похоже на мою нормальную жизнь.

Жаль только, что нормальная жизнь стала одинокой и печальной. Возвращение домой пугало, поэтому Стефани и оказалась в Лас-Вегасе. И все же поездка в Нэшвилл означала бы, что она пустилась во все тяжкие и окончательно забыла о долге.

– Не надо ничего объяснять. Да и перед кем, собственно, вы обязаны отчитываться?

– Перед сыном, если явлюсь к нему.

– Разве нельзя сказать, что гостите у старых друзей? Сейчас у вас нет других дел, и сын, скорее всего, поверит.

– Возможно, – задумчиво согласилась Стефани и с печальным вздохом опустила подбородок на сложенные в замок ладони. – Наверное, пора прекратить понапрасну волноваться. Надо просто совершить поступок, а объяснение можно будет придумать и потом. Не знаю, почему должна обязательно кому-то что-то объяснять, извиняться и спрашивать разрешения. Не привыкла делать то, что хочу. А всем, скорее всего, наплевать. Дети уже взрослые, да и я тоже не ребенок. – Она в смятении взглянула на собеседника. – Решено, еду с вами. По крайней мере, смогу рассказать внукам, что подружилась со знаменитым исполнителем кантри-музыки и вместе с его группой отправилась в Нэшвилл. – Чейз улыбнулся и самим словам, и тому выражению, с которым они прозвучали. Согласие искренне обрадовало; жалко было бы проститься так скоро. Их встреча оказалась редким событием, важным для обоих, хотя ни один не смог бы внятно объяснить, почему именно. И в то же время Чейз сознавал, что рано или поздно Стефани придется вернуться домой, в Сан-Франциско.

– Но как же вы поедете обратно через всю страну? – Перспектива вызывала беспокойство уже сейчас. У нее была хорошая машина, да и сама она отличалась здравым умом и независимостью, но все-таки оставалась всего лишь одинокой женщиной.

– Справлюсь.

– Можно отправить машину по железной дороге, а самой полететь на самолете, – предложил Чейз, однако Стефани покачала головой. Вызов казался интересным, да и спокойно подумать по пути не помешает. – Завтра я сам сяду за руль или, если захотите, поедем на автобусе.

– Думаю, на машине будет интереснее, – заключила Стефани, вставая из-за стола. Они поговорили еще немного, и она вернулась в свой номер. Хотелось кое-что купить для предстоящей поездки. Одежды практически не было, ведь уезжала она в Санта-Барбару на выходные, а оказалась в Лас-Вегасе. Путешествие в Нэшвилл и возвращение домой могли занять еще дней десять, если не больше. Стефани уже собралась отправиться за покупками, когда позвонил Чейз и предложил составить компанию.

– А поклонники с ума не сведут?

– Будем надеяться, что не узнают. – Ему хотелось с ней пройтись по магазинам, чтобы подсказать, что может понадобиться. Так у Стефани внезапно появился спутник, с которым шопинг обещал превратиться в приятную прогулку.

Они пошли пешком в сторону огромного торгового центра, который Стефани недавно обнаружила. Чейз замаскировался с помощью темных очков и бейсбольной кепки, так что поклонники оживились только в третьем магазине.

С ним экспедиция стала настоящим приключением. Первая же вещь, которую он для нее выбрал, заставила Стефани расхохотаться. Это оказался красный с блестками облегающий комбинезон. Чейз уверял, что он будет отлично смотреться на прекрасной фигуре, и потребовалась пара минут, чтобы понять, что он шутит. Стефани выбрала джинсы, белые шелковые брюки и легкий жакет – тоже белый. Чейзу понравились блузка с глубоким вырезом и черная кожаная юбка, вновь насмешившая спутницу.

– О господи! В этом костюме меня сразу арестуют.

– Только не в Нэшвилле. Почему бы и нет, Стиви? На вас все это будет великолепно смотреться.

Стефани попыталась представить, что сказал бы Билл, покажись она ему в таком виде, но так и не смогла.

В итоге сошлись на джинсовой юбке, а еще выбрали сексуальный черный топ в комплекте с короткой белой юбкой. Этот костюм можно было надеть с босоножками на высоком каблуке. Все новые вещи выглядели более смелыми и откровенными, чем те, которые она купила бы сама. Стефани впервые пришлось принять во внимание мужскую точку зрения. Было приятно узнать, какую одежду хочет видеть на ней спутник, какой стиль считает уместным. Билл ходил с женой по магазинам только в самом начале совместной жизни, но даже тогда воспринимал эти походы как скучную обязанность, от которой вскоре поспешил отказаться. Весь гардероб Стефани соответствовал статусу респектабельной замужней дамы и не предполагал ни сексуального вызова, ни даже простой привлекательности. Одежда смотрелась практично, консервативно и скучно. Чейз напомнил, что Стефани выглядит на пятнадцать лет моложе своего возраста и обладает прекрасной фигурой, которую необходимо подчеркнуть. Она смущенно выслушала комплимент, а едва вернувшись в номер, примерила каждую купленную вещь и придирчиво посмотрела в зеркало. Одежда сидела безупречно, но странно было увидеть вместо привычной себя незнакомую женщину в короткой белой юбке и смелом черном топе. В сомнении Стефани попыталась угадать, как отнеслись бы к эксперименту дочери, но ничего утешительного не придумала.

Она позвонила Джин и рассказала, чем занимается, так как чувствовала себя неловко оттого, что никто не знал, где она сейчас и куда собирается ехать дальше.

– Он тебя уже трахал?

– Нет, и я нисколько этого не хочу, – твердо ответила Стефани. Фантазии Джин казались чуждыми. Она наслаждалась дружбой и вовсе не собиралась переводить отношения на другой уровень.

– Почему же? – удивилась Джин, и Стефани задумалась.

– Наверное, потому, что до сих пор мысленно остаюсь замужем. Может быть, так будет всегда. – Ответ прозвучал почти безысходно.

– Надеюсь, что нет. Во всяком случае, когда Билл затеял интрижку, он подобных сомнений не испытывал, – напомнила Джин. Она всегда говорила прямо.

– Тогда все было по-другому.

– Да, по-другому. Ты никому не изменишь, если сблизишься с этим парнем. Ты свободная женщина, Стеф.

– Не забывай, что свобода продолжается только четыре месяца, и то неполных.

– Хотя бы не отрицай очевидных возможностей. Тейлор достоин внимания.

– Еще как! Но если переступим черту, все испортится. Мы всего лишь приятно проводим время, и дом мой в Сан-Франциско, а не в Нэшвилле. У Чейза там собственная жизнь, и я еду в гости всего на несколько дней. Навещу в Атланте Майкла и сразу вернусь.

– Ты кого пытаешься убедить – меня или себя?

– Обеих, – честно призналась Стефани и засмеялась.

– Что ж, раз так, то держи в курсе событий. Желаю удачи.

Они поговорили еще немного и попрощались. В тот вечер Стефани снова прошла за кулисы, где почувствовала себя увереннее, чем в первый и во второй раз. После трех дней знакомства музыканты уже считали ее своей, а Сэнди не упускала случая поговорить и не снимала туфель с мышками. Стефани показала фотографии детей, а Делия похвасталась своими малышами.

Последнее выступление прошло с особым блеском. Восторженная публика долго не отпускала артистов. Чейз поручил Сэнди петь соло; девушка выступила великолепно, а потом призналась, что надела мокасины с мышками на счастье, хотя обычно появлялась на сцене в туфлях на шпильке.

На ужин снова поехали в знакомую закусочную, где Чейз с аппетитом проглотил огромный бифштекс. После работы он, как всегда, проголодался, а за едой с удовольствием рассказывал о любимом Нэшвилле.

– Вам наверняка понравится, – взволнованно пообещал он, и возбуждение передалось Стефани. Без него она никогда бы не отправилась в подобное путешествие, хотя город всегда казался интересным благодаря своему необыкновенному музыкальному климату. Вот только повода для поездки не представлялось.

После ужина артисты вернулись в зал, чтобы упаковать оборудование. За автобусом должен был следовать грузовой фургон, и Чейз предупредил, что отъезд ровно в девять утра. Стефани пообещала собраться заранее и прийти вовремя.

Она долго не могла уснуть; мешали мысли о предстоящей поездке. А едва начала проваливаться в темноту, пришло сообщение от Шарлотты. Стефани сразу ответила дочке, но не сообщила, где находится и куда собирается. Предстояло изобрести достоверную историю о подруге из колледжа, которую решила навестить, а пока тема оставалась открытой. Впрочем, Шарлотта не спрашивала, как дела у мамы, явно предполагая, что та сидит дома. А написала она, чтобы сообщить, что собирается провести выходные в Венеции. Стефани была рада узнать, что через несколько недель, в конце июня, дочка приедет домой. Набрав и отправив ответ, Стефани еще целый час лежала без сна и пыталась понять, как отнесся бы к ее поступкам Билл. Конечно, возник вопрос, что делал бы муж, если бы умерла она. Основная разница заключалась в том, что его поддерживала бы необходимость продолжать работу, а у нее не осталось ничего, кроме детей и редких появлений в приюте, которые, конечно, ничего не решали.

Утром, когда Чейз позвонил из холла, Стефани уже была готова к выходу. Она встала в семь, упаковала вещи и даже успела позавтракать: съела яичницу и выпила кофе.

– Готовы к большому приключению? – деловито осведомился Чейз. Трудно было поверить, что они встретились и подружились всего три дня назад. Он распахнул двери в новый мир, который ей еще предстояло исследовать и понять.

– Готова, – ответила Стефани. Когда она спустилась, музыканты как раз садились в автобус. Сэнди энергично замахала новой подруге. Мокасины с мышками снова оказались у нее на ногах.

– Так ты их скоро износишь, – ехидно заметил Чейз, а девушка скорчила забавную рожицу и скрылась в автобусе. Грузовой фургон с оборудованием выехал раньше. Чейз не поднялся в автобус, а сел за руль машины. Стефани устроилась на переднем сиденье, и они тронулись вслед за автобусом. День обещал быть жарким, а путь предстоял долгий. Стефани надела шорты, футболку и босоножки без каблуков, а Чейз снова явился в потертых джинсах и безрукавке, не скрывавшей татуировок.

Он включил радио и начал подпевать своим чистым сильным голосом. Стефани с улыбкой слушала уникальный концерт, посвященный ей одной, и с трудом верила собственному счастью. А на трассе, когда автобус уже следовал за машиной, поддалась искушению и тоже запела – поначалу негромко и осторожно. Чтобы не смущать, Чейз притворился, что не замечает, и заговорил только после нескольких песен.

– У вас замечательный голос, – произнес он, внимательно глядя на дорогу.

– Ничего особенного. Просто мне нравится петь.

Чейз на миг повернулся и улыбнулся:

– Слух прекрасный: ни одной фальшивой ноты. Надо бы принять вас в вокалистки; будете работать вместе с девочками.

– Да уж, конечно.

Он покрутил ручку настройки, нашел музыку кантри и снова запел. Набравшись храбрости, Стефани начала тихо подпевать тем мелодиям, которые знала. Время летело незаметно.

– А вам никогда не приходило в голову сочинять тексты для песен? – поинтересовался Чейз, и Стефани покачала головой.

– Вряд ли получится что-нибудь дельное.

– Но вы сказали, что любите писать. Попробуйте когда-нибудь, может выйти забавно. Объясню, как это делается. Требуется только несколько куплетов и припев. Надо рассказать трогательную историю: кто кого бросил, кто кому разбил сердце и сколько они после этого плакали. Ничего нового, совсем как в жизни.

Стефани засмеялась.

– У вас все так просто.

– Конечно, просто. Вслушайтесь в слова и поймете, что я прав.

Она знала, что он сам сочиняет и музыку, и тексты. Его песни действительно рассказывали трогательные истории и были по-настоящему хороши. Мелодии легко запоминались.

– Готов поспорить, что, если попробуете, обязательно получится. Когда приедем в Нэшвилл, сразу займемся. Черт возьми, сделаю вас певицей кантри!

– Ой, как страшно! Через неделю прогорите.

– А может быть, и не прогорю. – Чейз снова улыбнулся. Ехать вдвоем было легко и приятно, и они надолго замолчали, глядя на пролетающую мимо пустыню Невады. Чейз радовался возвращению в родной город. Он уже успел рассказать о том, что несколько лет назад отремонтировал дом и устроил там профессиональную студию, где теперь записывал песни. Упомянул и о двух собаках, которых считал верными друзьями. Чейз Тейлор любил свою жизнь, и, казалось, одиночество нисколько его не тяготило.

– После Тамры мне потребовалось время, чтобы прийти в себя, – объяснил он, когда разговор зашел на эту тему. – Краски сгустились непомерно, но с ней всегда так. Однажды она вообразила, что я изменяю, и подожгла всю мою одежду. – Сейчас инцидент вызывал улыбку, но в то время было не до веселья.

– А вы и в самом деле изменяли? – с интересом уточнила Стефани. Чейз выглядел чертовски привлекательным, так что искушений, должно быть, хватало.

– Тогда нет, – ответил он со смехом. – В молодости отличался буйным нравом, но после нескольких лет жизни с Тамрой успокоился. Решил, что история не стоит хлопот и головной боли. А до нее не пропускал ни одной красотки. Когда мы сошлись, мне было тридцать два, а после тридцати пяти остепенился. Но Тамра никогда не доверяла; всегда подозревала в изменах. Вспыльчивая женщина. Впрочем, она и сама мне изменяла. Даже несколько раз бросала, но через некоторое время возвращалась. Инициатором окончательного разрыва стал я: хотелось жить спокойно, а с ней это невозможно.

– Зачем же принимали ее обратно? – спросила Стефани. История бурной жизни казалась интересной, а рассказывал Чейз охотно и искренне.

– Красивой, яркой женщине трудно противостоять. Но в конце концов стало ясно, что одной красоты мало. Нужен человек, с которым можно поговорить. Тамра была слишком эгоистичной, чтобы слушать, и никогда не заботилась ни о ком, кроме самой себя. Но дуэтом мы пели замечательно. Когда перестали записываться вместе, я решил, что все кончено, а получилось наоборот: мои сольные альбомы стали продаваться еще лучше. Мне всегда казалось, что слушатели любят ее, но выяснилось, что я один тоже чего-то стою. – Несколько раз на открытой дороге автобус обгонял машину; парни высовывались из окон, махали руками и что-то весело кричали. Чейз знал, что музыканты уже успели подкрепиться, но и Стефани взяла с собой сэндвичи, чтобы не останавливаться на ланч. Чейз проглотил свой, держа руль одной рукой. Стефани предложила сесть на водительское место, но он ответил, что совсем не устал. Она долго жевала громоздкий сэндвич; наконец справилась, начала смотреть в окно и незаметно задремала. Чейз взглянул на нее и улыбнулся, а когда два часа спустя Стефани проснулась, уже проезжали Гэллап. Чейз сказал, что намерен вести машину до темноты и проехать как можно больше. В штате Оклахома, в Элк-Сити, музыканты всегда останавливались на ночлег в простом, но чистом отеле. К тому же рядом находилась стоянка грузовиков с закусочной, где ребята любили ужинать.

– Когда соберетесь домой, помогу спланировать маршрут в Калифорнию. Останавливаться надо только в приличных местах. Вам нельзя заезжать в те берлоги, где порою ночуем мы. Могу составить путеводитель по самым плохим мотелям мира, – заметил Чейз с улыбкой, но Стефани по достоинству оценила заботу. – Если поедете по федеральным дорогам с хорошими отелями и мотелями, вернетесь домой в отличном настроении, – заверил он. В это время они подъезжали к городу Альбукерке, штат Нью-Мексико; в пути Стефани на практике постигала географию родной страны. Было бы интересно остановиться и подробно осмотреть новые места, но времени на экскурсии катастрофически не хватало. Чейз заранее предупредил, что в каждый из двух дней пути придется проводить на колесах по четырнадцать часов. Ехать в автобусе было бы значительно удобнее, ведь там можно вытянуться на диване, перекусить в кухне, зайти в ванную и просто размяться. Но Стефани нравилось ехать вдвоем и разговаривать. В автобусе пришлось бы общаться с членами группы, а в машине Чейз принадлежал ей одной.

На обед остановились в городе Амарилло, штат Техас, и встретились с остальными. Сэнди сразу села рядом со Стефани, ведь весь день она мечтала поговорить с новой подругой. К этому времени все изрядно устали и выглядели помятыми. Музыканты смотрели фильмы на большом экране в гостиной, а Сэнди спала в комнате Чейза – ей одной разрешалось проводить там время, а всем остальным вход был запрещен. Выходя из ресторана, Чейз дружески обнял девушку за плечи. Стефани с удовольствием смотрела, как певец разговаривает с подопечной: по-отечески заботливо и в то же время серьезно. Он велел Сэнди лечь спать пораньше, потому что в Нэшвилле ждала серьезная работа; не мешало как следует отдохнуть и набраться сил.

Несколько минут Чейз разговаривал с водителем автобуса, уточняя, сколько еще ехать до мотеля. В это время позвонила Элисон – впервые за неделю.

– Ах, господи! Извини, Стеф. Это был настоящий кошмар: дети окончательно замучили. Двое старших слегли с ветрянкой, а теперь того и гляди заболеет малыш. За всю неделю ни разу не вышла из дома. Понятия не имею, когда наконец смогу вырваться из замкнутого круга, – грустно вздохнула Элисон. – А как дела у тебя?

– Прекрасно, – жизнерадостно ответила Стефани. Неделя выдалась удивительной, но вдаваться в подробности не хотелось. – Собираюсь съездить в Атланту, чтобы навестить Майкла, а заодно и приятельницу из колледжа.

Элисон была рада услышать новость, ведь после смерти Билла Стефани никого не хотела видеть.

– Молодец, путешествие пойдет на пользу, – одобрила она. – А я смогу выйти из дома только через несколько дней, да и то если Генри не заболеет. – Младшему сыну недавно исполнилось два года.

– Как только вернусь, сразу к тебе загляну, – пообещала Стефани.

– Буду очень рада, – заверила Элисон. – Передай привет Майклу. Когда уезжаешь?

– Скоро, – неопределенно ответила Стефани. Автобус уже тронулся, и Чейз возвращался к машине. – Обязательно позвоню. – Она быстро отключилась, опасаясь, что Элисон услышит мужской голос. Но Чейз тоже проявил осторожность и не спешил с разговором, чтобы не ставить Стефани в неловкое положение.

– Все в порядке? – поинтересовался он, снова садясь за руль. До Элк-Сити, где планировали переночевать, оставалось еще несколько часов езды.

– Да. Звонила Элисон, одна из двух моих близких подруг. У нее трое маленьких детей; двое подхватили ветрянку, а третий заболеет со дня на день. А муж – очень успешный доктор.

Стефани уже упоминала о подругах: собственная жизнь казалась уравновешенной, скучной и буржуазной, особенно по сравнению с бурным прошлым знаменитого артиста. Но сейчас все изменилось: по дороге в Нэшвилл в компании Чейза Тейлора и музыкантов группы кантри она больше не чувствовала себя нудной домохозяйкой.

– Может быть, пришло время поменяться местами? – предложила Стефани, но Чейз молча покачал головой и вывел машину на дорогу.

– Не стоит, все в порядке, – легко ответил он через секунду. – Люблю сидеть за рулем; дорога перед глазами напоминает о юности, когда приходилось неделями колесить по стране в фургоне.

– Я тоже с удовольствием вожу машину. И, кстати, никогда не засыпаю в пути, так что если захотите отдохнуть – пожалуйста.

– Рад слышать. Значит, в любой момент сможете сесть за руль автобуса, – заключил Чейз, и Стефани улыбнулась.

– Спасибо, но здесь лучше: можно разговаривать с вами. – Признание определенно понравилось, и она смущенно добавила: – Без посторонних.

– Я тоже рад возможности побыть наедине, – негромко ответил Чейз. – Не перестаю думать о милости судьбы, которая свела нас на туристической тропе.

Порою казалось, что они знакомы всю жизнь. Стефани уже успела поведать такие подробности своей биографии, о которых прежде никому не рассказывала. Чейз ответил с равной откровенностью, не утаив даже того, что изменял Тамре.

– Судьба – странная штука, – добавил он. – Порою кажется, что люди приходят в нашу жизнь, чтобы чему-то научить.

– Я тоже так думаю, – согласилась Стефани, хотя и не верила, что способна чему-то научить этого человека. А вот он научил ее жить настоящим и даже сумел убедить отправиться в Нэшвилл. Правда, поехать в Лас-Вегас она решила сама.

– Вы вели более стабильную жизнь, чем я, – признал Чейз. – Посвятили себя воспитанию детей. А я в молодости думал только о карьере, без конца мотался по гастролям и редко виделся с сыном. Дерек вырос без отца, но, к счастью, не обижается. Часто приезжает из Мемфиса, чтобы повидаться. Обожает шоу «Гранд оул оупри». У него тоже отличный голос, но в наш бизнес парня никакими пряниками не заманишь: увлечен работой в строительной фирме.

– Женат? – Стефани вовсе не собиралась выяснять подробности, однако что-то в ночной дороге располагало к откровенности и личному интересу. Тем более что о ее жизни спутник уже знал если не все, то многое.

– Нет, – улыбнулся Чейз. – Слишком дорожит свободой, как и я в его возрасте. Девчонки за ним постоянно бегают, но поймать не могут. Для этого парень слишком умен и сдавать позиции не собирается.

– Ему следует поговорить с моим Майклом. Ужасно боюсь, что подруга убедит его жениться. Не захочет упустить такого приличного, основательного, надежного мальчика. Кажется, она твердо вознамерилась выйти за него замуж.

– Судя по всему, сын похож на вас. – Чейз быстро обернулся и взглянул при свете приборной доски. Стефани распустила волосы, и в тусклом мерцании разноцветных лампочек лицо казалось мягче. – Вы тоже приличная, основательная и надежная. Та, что всегда будет рядом. В моей жизни подобной женщины не случилось ни разу. Всегда тянуло к необузданным, непредсказуемым особам. Такие казались интереснее. Потребовалось немало лет, чтобы понять, что от них одни неприятности и переживания, а больше ничего. Когда необходима поддержка, не готовы даже выслушать.

– Вы сделали меня такой скучной! Приличная, основательная и надежная – почти как добротная старомодная машина или пожилая рабочая лошадь.

– Ошибаетесь, никакой скуки! К такой женщине хочется возвращаться, а не бежать от нее куда глаза глядят.

– Может быть, поэтому Билл и завел роман на стороне. Знал, что я все равно никуда не денусь, и решил поискать свежих отношений. Правда, подруга его вовсе не была необузданной, просто соскучилась в браке. Думаю, Биллу тоже надоело однообразие.

– С хорошей женщиной однообразие не утомляет, – рассудительно заметил Чейз. – Сейчас я предпочел бы быструю машину, но медленную женщину. Быстрая сожжет. Те, которых я знал, всякий раз именно так и поступали.

– Правильные ответы на сложные вопросы мне неизвестны, – вздохнула в полутьме Стефани. – Те браки, которые, продолжаются на моих глазах, меня бы не устроили. Подруге Джин муж постоянно изменяет, и она давным-давно его не любит. Не разводится только потому, что у Фреда куча денег, и она сознательно выбрала богатство. А другая подруга, Элисон – та самая, которая только что звонила, – безумно влюблена в мужа. Но у нее столько иллюзий, что становится страшно: кажется, что обязательно случится что-нибудь плохое, и воздушный замок рухнет. Как у нас с Биллом. Никогда не думала, что он мне изменит, а он это сделал. После этого жизнь уже не стала прежней, а отношения так и не склеились.

– Может быть, если любовь умерла, не стоило оставаться рядом? Даже во имя детей. Это недостаточная причина, чтобы тянуть ярмо ненужного брака.

– Мне всегда казалось, что достаточная. А теперь не знаю. Возможно, я ошибалась. – Стефани растерянно замолчала.

– Что думали по этому поводу дети? Вы их спрашивали?

– Они были маленькими, и мы не рассказывали о том, что произошло. Мне не хотелось, чтобы они ненавидели отца.

– Вы благородная женщина, Стиви. А дети были не такими уж и маленькими. Из ваших слов можно сделать вывод, что старшим к тому времени исполнилось восемнадцать и шестнадцать, а младшей – тринадцать. В этом возрасте уже следует понимать, что хорошо и что плохо. В восемнадцать лет у меня родился собственный сын. А когда мне исполнилось столько, сколько вашему сыну сейчас, моему было семь. Так что повзрослеть пришлось рано. У нынешних молодых людей детство затягивается. Тогда были другие времена, да и мир тоже был другим. На юге женились и выходили замуж почти подростками, особенно бедняки. Никто из моих знакомых не учился в колледже. Как правило, девочка едва успевала окончить школу, прежде чем выйти замуж и через девять месяцев родить ребенка. А нередко и замуж выходила уже после того, как узнавала, что беременна. Вот почему я строго слежу за Сэнди. Не хочу, чтобы эти важные события – беременность и замужество – произошли раньше времени. Ее ждет большое будущее, но ради успешной карьеры надо работать. Мечтаю, чтобы через пару лет, когда голос наберет силу, она записала альбом. Пока еще рано, но время придет. Это лучший подарок, который я способен сделать ее отцу. Он был замечательным музыкантом. Умер от опухоли мозга, всего через шесть недель после того, как поставили диагноз. Смерть друга заставила задуматься о жизни, о будущем и о том, как стремительно и неожиданно может прийти конец.

– Девочке повезло, что рядом оказались именно вы, – негромко заключила Стефани. – Вы тоже замечательный человек. Основательный и надежный.

– Надежный – это правда, – с улыбкой возразил Чейз. – Но далеко не всегда основательный. По крайней мере, раньше так было. Ну, а сейчас состарился и устал.

И все же Чейз Тейлор совсем не выглядел ни старым, ни усталым. Молодой, сексуальный мужчина. В этом Джин не ошиблась. Стефани представила, какой шок постиг бы Элисон, Луизу и Шарлотту, если бы те увидели ее вместе со знаменитым артистом. Они мало подходили друг другу. Стефани оставалась домохозяйкой с тихоокеанского побережья, а Чейз был звездой музыки кантри со всеми прилагающимися особенностями, включая экзотическую внешность. Но в нем таилось и многое другое.

– Не думаю, что характеристика «старый и усталый» вам подходит. – Стефани рассмеялась.

– Ну а вы, должен сообщить, совсем не похожи на скучную домохозяйку. При всем уважении к вашему супругу, не могу не заметить, что он был дураком, если отправился на поиски пастбища позеленее. А если бы еще согласились купить черную кожаную мини-юбку, которую я присмотрел, то поклонников пришлось бы отгонять палкой.

– Да-да, конечно, – лукаво вставила Стефани. – Вот только поклонники эти оказались бы полицейскими, готовыми арестовать за неприличный вид. Белая юбка, которую выбрала я, тоже достаточно короткая.

– Ничего, в Нэшвилле непременно купим что-нибудь подходящее, – поддразнил Чейз. На самом деле ему нравился ее стиль в одежде – простой, респектабельный и в то же время женственный. Таких дам, как Стефани, торжественно ведут к венцу, а не укладывают в постель на первом же свидании. Муж просто не сумел оценить, какое сокровище ему досталось. Но Чейзу не хотелось развивать эту опасную тему. Всякий раз, выходя из отеля рядом с новой знакомой, он гордился спутницей, а она даже не сознавала, насколько хороша. Ее невинность, чистота и честность вызывали восхищение, а скромность и простота манер казались удивительно свежими. Чейз устал от пресыщенных женщин, которых постоянно встречал на своем пути; устал от экзальтированных, агрессивных особ, стремившихся заполучить его только ради славы и богатства. Хищницы предлагали себя по дюжине в день, а вот скромницы, хотя бы отдаленно похожие на Стефани, не попадались еще ни разу. Это он понял с первого взгляда.

– Знаете, какой ответ я считаю правильным, Стиви? – Он задумался. – Наверное, следует подождать, пока появится ваш человек; пусть даже это произойдет, когда вам исполнится девяносто восемь. На других просто не стоит размениваться; они лишь разобьют сердце и испортят жизнь. Поэтому я вот уже два года как перестал суетиться. Надоело. Не хочется в очередной раз ошибиться. Все и всегда повторяется по одному и тому же сценарию, ничего нового не происходит.

– Я все еще чувствую себя замужем за Биллом. – В полутьме, на ночной дороге признание прозвучало особенно искренне.

– Наверное, так будет продолжаться еще некоторое время, – ответил Чейз, упорно глядя вперед. – Потому что вы правильная женщина и были хорошей женой. Вам не в чем себя упрекнуть. Думаю, муж тоже это понимал.

– Возможно, – задумчиво согласилась Стефани, хотя вовсе не была уверена. – В то утро мы даже не попрощались. Разговаривали только о погоде. Последним словом, которое он произнес перед тем, как уйти, стало бесцветное «спасибо».

– Вот вам урок на будущее. Когда снова полюбите, будете разговаривать на серьезные темы.

– Скорее всего. – Однако Стефани не могла представить новой любви. Подобно Чейзу, не хотела, чтобы сердце снова разбилось. Билл нанес глубокую рану, оправиться от которой она так и не смогла, хотя и осознала это только после его смерти. Последние семь лет брака прожила на автопилоте. А может быть, и больше – так же, как и сам Билл.

Некоторое время ехали молча, а потом Чейз запел мягким глубоким голосом, и Стефани начала подпевать. После нескольких песен он с улыбкой обернулся.

– А что, получился отличный дуэт. Надо будет записать… после того, как сочините для меня несколько текстов.

– Не собираюсь сочинять никакие тексты. Это будет ужасно.

– Попробуйте. Вдруг понравится? – Сейчас он дразнил, но в глубине души верил в успех.

Чейз снова заговорил о Нэшвилле. Он искренне радовался, что Стефани все-таки согласилась поехать. А в одиннадцать часов наконец-то показался Элк-Сити. По главной улице Чейз направил машину к простому, но удобному отелю, где всегда останавливался вместе со своими музыкантами по дороге из Лас-Вегаса. Кода он подъехал, остальные уже выходили из автобуса. На всех потребовалось восемь комнат, и барабанщик Чарли поспешил к стойке регистрации, где служащий уже ждал гостей с ключами в руках.

Парни разместились по двое, Сэнди разделила номер с Делией, а для себя и Стиви Чейз забронировал две отдельные комнаты. Номера оказались рядом, но он проводил спутницу, чтобы убедиться, что внутри все в полном порядке. Стефани захватила с собой пакет с необходимыми вещами, а дорожную сумку оставила в багажнике. Чемодан Чейза всю дорогу ехал в автобусе; в отель он взял только рюкзак с туалетными принадлежностями, чистым бельем и футболкой. Комната Стефани выглядела очень аккуратной, и возле двери он остановился.

– Спокойной ночи, мисс Стиви. Если что-нибудь понадобится, позвоните. Я не сразу усну.

Музыканты пошли ужинать в ресторан, но Чейз сказал, что не голоден, а Стефани мечтала только о ванне. После бесконечной дороги она ощущала себя невероятно грязной. Завтра предстоял еще один долгий день, но они решили попросить кого-нибудь из ребят вести машину и продолжить путь в автобусе.

– Спасибо за приятную комнату, Чейз. – Он настоял, что заплатит сам.

– Хотел было поставить раскладушку и поместить вас вместе с Сэнди и Делией, но раскладушки здесь почему-то не нашлось, – лукаво ответил Тейлор, и Стефани рассмеялась.

– Такая ночевка вполне бы меня устроила. Бывало и хуже.

– Только не в мое дежурство. – Чейз улыбнулся и ушел, а она аккуратно закрыла и заперла дверь. Вскоре он услышал, как льется вода, и постарался не думать о том, как она принимает ванну. Подобные мысли никогда до добра не доводили, а к этой женщине нельзя было относиться легкомысленно. Чейз не хотел торопить события, чтобы не нарушить возникшего между ними доверия. Рядом с ним она чувствовала себя в безопасности и в то же время пробудила в душе все лучшее, что давно дремало. Стефани вовсе не походила на Тамру и подобных ей женщин. Она вызывала уважение, как истинная леди. Чейз вошел в ванную, включил душ и старательно смыл дорожную пыль. Надел чистое белье и лег на кровать, продолжая думать о спутнице. Вспомнил день знакомства в Большом каньоне, когда сначала они разговаривали о пустяках, а потом вместе поднимались по узкой тропе. Вспомнил, как увидел ее в зале во время концерта и обрадовался, что она пришла. Возникло чувство, что Стефани всегда присутствовала в его жизни, и родилась надежда, что так будет и дальше. Чейз не знал, кем они станут друг для друга – может быть, просто друзьями, – но не сомневался, что в тот день на тропе случилось что-то очень важное. Судьба приложила свою могучую руку. Думая о Стефани, он вновь ощутил себя мальчишкой. Деревенским парнем. Неожиданно в сознании зазвучала песня. Он уже слышал музыку, а засыпая, поймал и слова: «Деревенский парень и леди»… музыка уверенно развивалась, и теперь требовалось только продолжить и закончить текст.

Глава 10

На следующий день Чейз и Стефани пересели в автобус, а двое музыкантов заняли их места в машине, чтобы регулярно сменять друг друга за рулем. Через три часа пути пересекли Оклахому и попали в Арканзас – штат, о котором Чейз сказал, что от одного лишь воспоминания о нем приходит в ужас. Он ненавидел свое детство, проведенное в крошечном городке, где не существовало возможности для роста и развития, а атмосфера душила каждое проявление творческой воли – тяжкое испытание для того, кто с ранних лет мечтал о большом будущем.

Они сидели в автобусе вместе со всеми и разговаривали. Сэнди при каждом удобном случае монополизировала внимание старшей подруги: то показывала последние сплетни в глянцевых журналах, то демонстрировала фотографии, которые считала интересными. Ей хотелось знать мнение Стиви обо всем на свете. Чейз с улыбкой наблюдал за общением, пока наконец не спас Стефани, пригласив в свою комнату, чтобы посмотреть фильм. Они запаслись попкорном, который приготовил в микроволновке один из парней, и с удовольствием погрузились в чужую жизнь. Выбор Чейз предоставил Стефани и одобрил ее вкус. Когда фильм закончился, выяснилось, что все остальные уже едят пиццу, также подогретую в микроволновке. Они отрезали по куску и сели за общий стол. Автобус представлял собой чудо практичности, комфорта и даже роскоши; к тому же обладал высококлассной акустической системой, что было особенно важно для музыкантов, много времени проводивших в дороге.

Ранним вечером подъехали к Миссисипи. Река поразила Стефани широтой и деловой активностью. На другом берегу ждал город Мемфис, от которого оставалось три с половиной часа езды до Нэшвилла. Всем не терпелось поскорее попасть домой, и в автобусе царило радостное оживление. Чейз сидел рядом со Стефани и снова увлеченно рассказывал о достопримечательностях, которые собирался показать. На следующий день ему предстояло с утра поработать, но к полудню он планировал освободиться и отправиться на экскурсию. Стефани уже слышала о точной копии Парфенона в натуральную величину и мечтала увидеть храм собственными глазами. Чейз успел поведать и о доме Эндрю Джексона, ставшем памятником великой истории любви. Президент собственными руками создал сад для жены Рашель.

Последние часы пути прошли в нетерпеливом ожидании. Особенно волновалась Делия: она мечтала поскорее увидеть сыновей.

Чейз забронировал для гостьи номер в отеле «Хермитедж» – лучшем в городе. В этот раз Стефани заявила, что заплатит сама, и он согласился. Отель располагался в центре Нэшвилла и мог похвастаться прекрасным мясным рестораном. Чейз признался, что частенько туда заглядывает.

В десять вечера наконец-то остановились возле отеля. В этот день ехали двенадцать часов и вот наконец вернулись домой. Парни оставили машину хозяйке и пересели в автобус. Чейз проследил, как портье вынул из багажника сумку, а потом сам проводил гостью в элегантный холл. Подождал, пока она зарегистрируется, и поднялся, чтобы убедиться, что комната полностью ее устраивает. Стефани заверила, что лучше и быть не может: отель обладал свойственной югу утонченностью и изысканностью. Прощаясь, Чейз взглянул с сожалением:

– Простите, что вынужден бросить вас на произвол судьбы. Надо срочно отвезти ребят по домам, чтобы завтра с утра все могли работать. Предстоит записать партии для нового альбома. Утром обязательно позвоню.

– Ничего, как-нибудь справлюсь, – успокоила Стефани и легко дотронулась до его руки. – Большое спасибо за все.

Чейз почувствовал, что благодарность искренняя, и растрогался. Весь день он думал о песне, которая пришла в голову ночью – «Деревенский парень и леди» – но ни словом не обмолвился о новом замысле.

– Рано благодарить; все еще впереди, – ответил он и поцеловал в щеку. – Подождите немного, завтра покажу город.

– Не терпится увидеть. Пожалуй, с утра немного прогуляюсь.

– Позвоню попозже, – пообещал на прощание Чейз и поспешил по коридору под восхищенными взглядами портье и лифтера. В отеле нередко останавливались звезды, но звезда Чейза Тейлора сияла особенно ярко. Заметив реакцию служащих, Стефани вновь осознала масштабы его популярности. Она уже привыкла к обществу Чейза, а он держался настолько просто и естественно, что забыть о звездном статусе не составляло труда.

Стефани прошла в комнату, разобрала дорожную сумку, включила воду в ванной и внезапно обрадовалась, что отважилась приехать в Нэшвилл. Захотела с кем-нибудь поделиться радостью и позвонила Джин.

– Ну и как? – многозначительно осведомилась подруга. – Он с тобой?

– Нет, поехал развозить по домам музыкантов. Джинни, здесь просто фантастика! Мне безумно нравится. Так… так по-южному! – Обе рассмеялись точно найденному эпитету, и Стефани рассказала о двух днях пути, об удивительных местах, которые довелось увидеть, и о прекрасном отеле.

– Черт возьми! Пожалуй, так мы никогда больше не увидим тебя в Сан-Франциско!

– Увидите, ведь там я живу. Но здесь необыкновенно интересно.

– Рада за тебя, – с чувством призналась Джин. Любимая подруга пережила такое тяжелое время, что она горячо благодарила судьбу за неожиданный подарок. Встреча с Чейзом Тейлором оказалась благотворной: за короткое время этот человек сумел перевернуть жизнь Стефани. Даже голос ее теперь звучал по-новому: в каждом слове слышались восторг и надежда. Бедняжка наконец-то перестала оплакивать утрату и снова начала жить. Возможно, знакомство и не получит продолжения, но останется незабываемый опыт.

После разговора с Джин Стефани приняла ванну, а едва успела вылезти из воды и завернуться в полотенце, как позвонил Чейз. Он наконец развез своих музыкантов, вернулся домой и первым делом набрал ее номер.

– Понимаю, что выгляжу глупо, – признался он смущенно, – но уже скучаю. С вами очень приятно общаться, Стиви.

– И с вами тоже. – Два дня подряд они разговаривали – если не ели, не смеялись и не смотрели фильм. Путешествие из Лас-Вегаса в Нэшвилл в компании Чейза Тейлора прошло грандиозно. – Ваш автобус – лучшее в мире транспортное средство.

– Может быть, отправить вас на нем в Калифорнию? А машину кто-нибудь поведет, – предложил он серьезным тоном.

– Учтите, что могу поддаться искушению и присвоить, так что лучше вернусь домой самостоятельно. К тому же как объяснить подобную экстравагантность сыну? – Мысль рассмешила.

– В отеле все хорошо? Еду заказали?

– Пока только собираюсь, – ответила Стефани, хотя на самом деле слишком устала, чтобы есть. После ванны захотелось поспать.

– В «Хермитедже» отлично кормят: там один из лучших шеф-поваров в городе. Обязательно сходим в ресторан. – Судя по планам Чейза, в Нэшвилле предстояло остаться не меньше чем на месяц. А ведь при этом артисту надо было работать, записывать новый альбом. – Спокойной ночи, постарайтесь как следует отдохнуть. Завтра ждет напряженный день. А вечером надо будет обязательно вернуться в студию. Составите компанию?

– Конечно. Если пустите.

– Пустим. Ребята говорят, что вы – наш талисман. А Сэнди в вас влюбилась.

– Для поклонницы это допустимо?

– Поклонницей вы тоже можете остаться. – Несмотря на шутливый тон, Чейз относился с неизменным уважением. Обращался, как с фарфоровой куклой, а в манерах и поведении воплощал вековые ценности юга. Стефани эти черты очень нравились. Бедный парень из штата Арканзас сумел впитать все лучшее, чем отличалась культура родного края, и, несмотря на длинные волосы и татуировки, держался, как истинный джентльмен, а по природе своей оказался более вежливым, чем любой из знакомых мужчин в Сан-Франциско.

После долгого разговора Чейз с сожалением простился, а Стефани заказала ромашковый чай. Вскоре ароматный напиток принесли в тонком фарфоровом чайнике – на серебряном подносе и в сопровождении нежного печенья. Отель действительно оказался замечательным. С удовольствием выпив чаю, Стефани отправила сообщения каждому из детей: написала, что любит и надеется, что у них все в порядке. Позвонила Элисон, чтобы справиться о здоровье детей. Подруга едва говорила от усталости, было слышно, как малыш плачет, и через пару минут Стефани отключилась с сознанием исполненного долга. Легла в просторную удобную постель, включила телевизор, начала смотреть фильм, но скоро уснула.

Проснулась она от яркого солнечного света. Быстро встала и выглянула в окно: взору открылась просторная площадь с монументальным зданием Капитолия – законодательного собрания штата Теннесси.

Стефани заказала завтрак, оделась и отправилась прогуляться по центру, неподалеку от отеля. Вернулась задолго до полудня, когда обещал заехать Чейз. Он появился с небольшим опозданием, изрядно расстроенным. Признался, что все утро наводил дома порядок.

– Меня не было всего неделю, но за это время хозяйство полностью разладилось. Система полива сломалась, и в саду образовалось озеро. Золотистый ретривер сбежал и, похоже, во второй раз осчастливил потомством соседскую собаку. Экономка грозит уволиться, а садовник сломал руку и работать не может. Музыканты опоздали на студию; Сэнди жалуется, что простудилась. Самое время! Нам как раз срочно необходим ее голос.

– Уверены, что готовы везти меня на экскурсию именно сегодня? Это совсем не обязательно. Неудобно отнимать у вас драгоценное время, – виноватым тоном проговорила Стефани.

– Да, не обязательно. Но я хочу! – с обворожительной улыбкой ответил Чейз, и уже через пять минут они отправились в путь в винтажном «Шевроле Корвет». Осмотр начали с Парфенона в Парке Столетия, чтобы увидеть храм при дневном свете. Впрочем, Чейз обещал привезти гостью еще раз – вечером, когда ярко освещенное прожекторами здание выглядит более впечатляюще. Он рассказал, что копия знаменитого древнегреческого храма была построена в 1897 году, к столетию штата Теннесси. Чейз поражал энциклопедическими познаниями в истории любимого города.

Далее путь лежал в поместье президента Эндрю Джексона. Стефани увидела деревянную хижину, где Джексон с женой обитали с 1804 по 1820 год, особняк, в котором жили потом, и исторический сад, созданный президентом для любимой супруги. История показалась тем более трогательной, что в своем рассказе сотрудница музея не скупилась на личные подробности биографии героев, и от этого исторические персонажи предстали живыми и человечными.

Она объяснила, что в поместье трудились сто пятьдесят рабов, занятых на плантациях и на ферме. Сельское хозяйство всегда оставалось главной страстью Джексона. Стефани слушала рассказ с глубоким интересом, а Чейз признался, что давно не бывал в поместье и рад возможности увидеть дом и сад.

Слегка утомившись, они отправились на ланч в небольшой ресторан, расположенный на Мьюзик-Вэлли Драйв, а потом Чейз возил гостью мимо десятков магазинов, каждый из которых по вечерам превращался в концертный зал. Именно здесь родилось понимание музыкальной сущности города Нэшвилл. Каждый зал предлагал собственную, неповторимую программу. Чейз пояснил, что они находятся в западной части города, а улица носит название Мьюзик-Роу. Показал обновленные дома и старинные склады, где размещались крупные музыкальные компании и множество оснащенных по последнему слову техники звукозаписывающих студий. Правда, сам он теперь предпочитал работать дома, в собственной студии. Но именно здесь сконцентрировался весь музыкальный мир страны. В двух кварталах находилась улица Эллистон-Плейс с множеством ночных клубов. Стефани заметила немало кафе, предлагавших живую музыку. Чейз пояснил, что именно в этом районе рождается лучшая в городе музыка и сам он выступал здесь в молодости. В отель возвращались мимо университета Вандербильта – престижного частного учебного заведения. День клонился к завершению, и друзья заглянули в Оук-бар, чтобы что-нибудь выпить. От множества впечатлений кружилась голова. Стефани призналась, что самой интересной точкой маршрута оказался дом Эндрю Джексона; к тому же глубоко тронула горькая и в то же время вдохновляющая история любви президента к супруге.

– Удивительно, что спустя два столетия мы все еще слышим об их чувствах. Вряд ли что-то подобное можно сказать о ком-нибудь из моих знакомых, – с улыбкой заметила Стефани, пока официант наполнял бокалы. Чейз поднял тост за знакомство с Нэшвиллом.

– И уж точно через двести лет никто не вспомнит ни одну из моих подружек, – добавил он, пригубив шампанское. Чейз был рад показать гостье любимый город, а вечером собирался отвезти ее в Брентвуд – пригород, в котором жил. Там не на что было смотреть, кроме солидных особняков. В этом районе обитали состоятельные граждане Нэшвилла. Прежде Чейз жил во Франклине – небольшом старинном городке, но большой новый дом в Брентвуде нравился ему больше. На просторном участке помещался также коттедж Сэнди, так что оба оставались территориально независимыми. Девушка обожала свой уютный уголок.

– Какой удивительный город, – умиротворенно вздохнула Стефани. – Жизнь здесь бурлит.

– Сан-Франциско тоже хорош. – Чейз бывал там несколько раз и выступал в самых престижных залах: Окленд Колизеум арене и амфитеатре «Шорлайн» в Маунтин-Вью, а также в павильоне «HP» в самом городе. В молодости, когда его приглашали в скромные залы, пел даже в клубе «Филлмор». Он любил это заведение за памятную атмосферу шестидесятых годов и историю. Однако сейчас приходилось выступать только на самых больших площадках, потому что публики собиралось невероятное количество.

Чейзу очень не хотелось расставаться, однако пришла пора проверить, как идет работа в студии.

– Музыканты – те же дети. Как только отлучаюсь, сразу начинают халтурить. – Он поручил ассистентке заехать за Стефани в семь часов вечера и отвезти в Брентвуд. Дорога занимала всего двадцать минут, так что вечером он планировал привезти ее обратно в «Шевроле Корвет». День прошел замечательно; не помешало даже то обстоятельство, что знаменитого артиста повсюду узнавали – впрочем, как всегда, на какой бы машине он ни ездил.

– Завтра у меня выходной, – сообщил он на прощание. – Хочу показать кое-что еще. Вас ждет сюрприз. – Чейз мечтал познакомить гостью с любимым городом и в то же время понимал, что должен продолжать работу. Стефани знала, что через шесть дней у него концерт, причем все билеты давно проданы.

Он оставил ее в холле и ушел, а минуту спустя послышался рев «Корвета».

Стефани надела джинсы и футболку, более уместные в студии. Ей не терпелось увидеть дом, который Чейз так любил. Он много рассказывал о ремонте. Старинный колониальный особняк располагался среди обширных угодий и представлял собой часть плантации, давным-давно разбитой на несколько участков. Чейз приобрел главный дом вместе с садом. Хижины рабов снесли во время раздела территории.

Стефани едва успела переодеться и проверить электронную почту, как пришло время ехать на студию. Одна из ассистенток уже ждала возле отеля в старинном фургоне производства сороковых годов. Эту машину вишневого цвета Чейз обожал: даже показывал фотографию в телефоне. Больше того, мотор перебрал собственными руками. Ассистентка Ванда, родом из города Саванна, выглядела совсем молодой, но работала у Тейлора уже три года. Она души не чаяла в своем боссе и всю дорогу до Брентвуда без умолку восхваляла его достоинства. Судя по всему, сотрудничать с Чейзом нравилось буквально всем: музыканты тоже отзывались о певце с искренним восхищением.

Размеры дома поразили. Особняк оказался огромным, импозантным и сразу заставил вспомнить роман и фильм «Унесенные ветром». Вокруг возвышались столь же внушительные дома, но этот, несомненно, выглядел самым красивым.

Стефани восхищенно вздохнула и с изумлением посмотрела на Ванду. Такого впечатления она не ожидала.

– Симпатично, правда? – отозвалась девушка, многократно преуменьшая достоинства особняка.

– Да уж, – согласилась гостья и вслед за ассистенткой прошла в дом. Фургон они оставили у входа: старинная машина удивительным образом сочеталась с обликом особняка, возле которого стояла. Внутреннее убранство дома выглядело спокойным и в то же время элегантным. Предметы старины соседствовали и мирно уживались с новой мебелью, создавая неповторимый стиль. Приглушенные цвета рождали атмосферу тишины и умиротворения. Интерьер трудно было назвать блестящим; скорее он производил впечатление изысканно-сдержанного, чему в значительной степени способствовали картины на стенах. Хозяин, несомненно, вложил в обустройство массу времени и сил. К тому же не пожалел средств. Несмотря на скромное происхождение, он обладал тонким вкусом и значительными материальными возможностями для воплощения своих замыслов. В итоге получился дом, похожий на хозяина: впечатляющий и в то же время скромный.

Ванда привела гостью в огромную, оборудованную по последнему слову техники кухню, выдержанную в бежевых и черных тонах. Отсюда открывался вид на прекрасный, тщательно ухоженный сад. В центре кухни стоял круглый стол, за которым без труда могла разместиться целая дюжина гостей. Из кухни дверь вела в сложный, насыщенный аппаратурой мир, который представлял собой студию звукозаписи, где работали музыканты. Просторное помещение было специально пристроено к дому. Отсюда был виден расположенный в дальней части сада коттедж Сэнди, больше похожий на пряничный домик – совершенно в ее духе. Поместье вызывало восхищение и превосходило самые смелые ожидания. Натура Чейза Тейлора проявилась даже в строительстве: здесь не было ни вычурности, ни намека на внешний эффект; обстановка предполагала удобную, спокойную, красивую жизнь как самого хозяина, так и тех людей, о которых он заботился. Хозяин оказался в студии: он объяснял музыкантам, что необходимо изменить в исполнении, в то время как два техника настраивали аппаратуру. Говорил Чейз спокойно, но в то же время серьезно, а выглядел крайне сосредоточенным. Даже появление Стефани заметил не сразу. Ванда тихо попрощалась и незаметно исчезла. Она работала в офисе, но к музыке отношения не имела. И вот наконец артист заметил Стиви и расплылся в улыбке.

– Вы уже здесь! – Он заметно обрадовался, и Стефани кивнула, все еще не остыв от изумления.

– Да, вот это дворец! – восхищенно воскликнула она. Масштабы особняка напомнили о звездном статусе нового друга: в общении с Чейзом об этом было легко забыть. Держался он просто и человечно, дружелюбно общался с окружающими и выглядел совершенно обыденно. Ни поведение, ни внешность не соответствовали положению популярного артиста. Но ведь даже Джин сочла нужным напомнить, что Чейз Тейлор необычайно знаменит. Дом полностью соответствовал высокому рангу хозяина, хотя тот и постарался оформить его в скромном и сдержанном стиле. Одни картины стоили целого состояния, а ведь были еще и ценные старинные вещи.

– Люблю ваш дом, – просто призналась Стефани, и Чейз обрадовался.

– Надеялся, что вам понравится, – ответил он. В этот момент в студии появился внушительного вида золотистый ретривер, как ни в чем не бывало подошел к незнакомке, обнюхал и ткнулся носом в ладонь.

– Познакомьтесь, это Фрэнк, – представил питомца Чейз. – А Джордж спит наверху. – Стефани уже знала, что Джордж – английский бульдог, которого певец привез из гастролей по Европе. Собаки стали близкими друзьями хозяина. Фрэнк держал в зубах мячик и махал хвостом, приглашая поиграть, и Стефани протянула руку.

– Лучше не начинайте, – предупредил Чейз, – а то потом не отвяжетесь. Целыми днями ходит за мной по пятам с этим мячом. А еще поет: подвывает, когда мы играем. Во время записи приходится выгонять, иначе на всех дорожках будет слышен его прекрасный вой.

Музыканты рассмеялись, потому что так оно и было на самом деле. Стефани ласково потрепала Фрэнка по кудрявой голове. У нее не было собаки с тех пор, как Шарлотта поступила в колледж. Лэб умер три года назад, и Билл не захотел брать нового питомца. Сказал, что слишком много ненужных хлопот: ведь дети все равно разъехались. Но она скучала без собаки, особенно сейчас, и мечтала завести щенка. Появление симпатичного Фрэнка укрепило намерение: преданность ретривера хозяину не вызывала сомнений.

– А когда можно будет познакомиться с Джорджем? – спросила Стефани, и Чейз пообещал сразу после работы отвести ее наверх. Отправил Фрэнка прочь, плотно закрыл звуконепроницаемую дверь студии и придвинул гостье барный стул. Стул оказался высоким, очень удобным и позволил следить за всем, что происходило в просторной комнате. Да и Чейз мог видеть свою гостью. Он протянул наушники, чтобы можно было слушать и отдельные звуковые дорожки, и конечный вариант. Студия выглядела современной и внушительной, а оборудование, должно быть, стоило целого состояния, но именно здесь рождались знаменитые альбомы Чейза Тейлора. Здесь сосредоточились сердце и душа его творчества.

Началась напряженная работа, и в течение долгого времени Стефани не издала ни звука. Запись продолжалась четыре часа без единого перерыва, а потом, по знаку певца, все перестали играть.

– Пойдемте ужинать, – пригласил Чейз, довольный результатом, несмотря на то, что работы оставалось еще на несколько часов. Впервые за вечер повернулся к Стефани и посмотрел в упор. Он очень серьезно относился к своему делу.

– Ну и как? – спросил он, хотя она ничего не понимала ни в музыке, ни в звукозаписи. Заметила только, насколько артист профессионален и строг. Чейз обращал внимание на самые мелкие погрешности и заставлял повторять отрывок снова и снова, пока аранжировка не начинала звучать безупречно. Так же придирчиво он относился и к себе, и к Сэнди, обучая ее мастерству. Красивый голос девушки органично вписывался в музыкальную канву.

– Мне показалось, что потрясающе, – искренне ответила Стефани.

– Еще много возни, сегодня закончить не успеем. – Он направился в кухню, и все потянулись следом. На столе чудесным образом появилось роскошное угощение: жареные цыплята, свиные ребрышки, салаты, паста, сашими и холодные омары. Еда выглядела невероятно аппетитной, а все, даже Сэнди, зверски проголодались после упорной работы. Стефани решила не отставать от остальных и тоже щедро наполнила тарелку. Она даже не подозревала, насколько голодна, к тому же устоять против искушения оказалось невозможно: омар, сашими и ребрышки выглядели восхитительно.

За ужином обсудили только что законченную часть музыкального материала, и Чейз наметил, что именно хочет записать после перерыва. Во время работы он ни на миг не отвлекался, хотя за столом дружески беседовал и с гостьей, и с коллегами. На десерт все положили в тарелки по солидному куску шоколадного торта, а примерно через час дружно вернулись к работе.

Запись закончилась в три часа ночи. Стефани с удивлением отметила, что музыканты выглядели вовсе не измученными, а бодрыми и воодушевленными. Они любили свое дело и откровенно восхищались талантом и мастерством Чейза Тейлора. Барабанщик Чарли даже назвал мэтра гением. Певец обладал безупречным слухом и безукоризненным вкусом.

После записи все очень быстро разъехались, пообещав вернуться утром. Чейз предупредил, что появится не раньше полудня, и таинственно взглянул на Стефани.

– Завтра нам со Стиви предстоит кое-куда съездить, – пояснил он, и возражать никто не стал. Артистам хватало самостоятельной работы. Маэстро дал каждому конкретное задание, а Сэнди приказал поберечь голос. Вечером ей пришлось много петь, и он опасался, что на следующий день утомление скажется на связках.

Внезапно Чейз и Стефани остались вдвоем в кухне, где, по словам хозяина, он проводил почти все свободное время.

– Хотите на минуту подняться? – лукаво спросил Чейз. Стефани на мгновение задумалась и тут же согласилась, понимая, что артист всего лишь хочет показать дом и без ее согласия границ не переступит. Он относился к ней с глубоким уважением и ни разу не пытался воспользоваться уединением. Несмотря на фантазии Джин, сама Стефани пока была настроена только на приятельские отношения. Она не разделяла точку зрения подруги и не собиралась бросаться в объятия только потому, что рядом оказался красивый и знаменитый мужчина. Никогда, даже до брака, Стефани не отличалась легкостью в отношениях. Билл Адамс стал для нее единственным мужчиной, и двигаться дальше она не собиралась. Не случайно призналась Чейзу, что до сих пор чувствовала себя замужем, хотя супруга не было в живых уже несколько месяцев.

Чейз повел гостью по длинному коридору с картинами на стенах и открыл дверь в спальню. Стефани увидела просторную, со вкусом обставленную комнату, окна которой выходили в сад. Джорджа она услышала намного раньше, чем увидела: бульдог храпел громче любого мужчины. Лежал он на постели хозяина, головой на подушке, и являл собой воплощение блаженства. Услышав шаги, пес раздраженно приподнял голову, приоткрыл один глаз и взглянул на нарушителей спокойствия, после чего захрапел еще громче, словно в отместку.

– Вот, познакомьтесь: это и есть мой Джордж, – отеческим тоном представил Чейз. Внешность бульдога могла бы понравиться только родной матери, и Стефани от души рассмеялась.

– Он великолепен. – Чейз понял, что гостья говорит искренне, и обрадовался неожиданной реакции.

– Манеры у него, конечно, ужасные. К тому же парень жутко ревнив. Ненавидит, когда ко мне кто-то приходит. А Фрэнк любит гостей. Джордж никогда не спускается, если в доме посторонние. Однажды мне пришлось взять его с собой в отель, и соседи с обеих сторон стали жаловаться на храп. Больше его в отель не пускают: выдает децибелов больше, чем «Боинг-747» на взлете. – И все же Чейз явно обожал своего питомца. – Мне очень хотелось вас с ним познакомить.

– Если это проверка, то должного впечатления я, кажется, не произвела.

– Это его обычное поведение. Если бы что-то пошло не так, он бы зарычал. А так все в порядке: всего лишь мирно храпит. По утрам приходится будить, иначе он никогда не проснется: нет на свете собаки ленивее. Фрэнк водит приятеля по саду на поводке, и Джордж ненавидит эти прогулки. Предпочитает проводить время в постели, а ест за двоих взрослых мужчин. Боюсь, растолстеет не в меру.

Джордж уже и так растолстел, но Стефани предпочла об этом умолчать. Несколько минут оба с интересом смотрели на спящую собаку, а потом Чейз обнял гостью за плечи и повел к лестнице.

– Пойдемте, отвезу вас в отель. – Он был счастлив, что удалось познакомить Стиви с Джорджем.

– Вы, должно быть, страшно устали. Доеду на такси. – Не хотелось продлевать и без того долгую бессонную ночь, да еще после напряженной работы.

– Ничего страшного, давно привык. К тому же такси в этот час все равно не найдете, – ответил он строго. Вошел в гараж и распахнул дверь «Шевроле Корвет».

По пути в отель Чейз исполнил еще одно обещание: провез мимо Парфенона в Парке Столетия, чтобы Стефани увидела храм в ярких лучах прожекторов. Сейчас он действительно выглядел еще прекраснее, чем днем. А уже через несколько минут машина остановилась возле отеля. Чейз вышел, открыл дверь и долго смотрел на Стефани сверху вниз.

– Счастлив был принять вас в своем доме. Спасибо за то, что согласились приехать. – Слова прозвучали так, как будто это она оказала ему любезность, а не наоборот.

– Мне тоже очень приятно. Нельзя было упустить такую возможность. – Стефани знала, что дом, как и музыка, очень важен для Чейза Тейлора. – А еще рада была познакомиться с Фрэнком и Джорджем. Особенно с Джорджем, хотя произвести на него впечатление так и не удалось.

– Утром серьезно поговорю с парнем на эту тему. Объясню, что, когда приходит кто-то очень для меня важный, следует вести себя прилично. У бедняги просто нет соответствующего опыта, – пояснил Чейз в оправдание и нежно посмотрел Стефани в глаза. Швейцар тактично отошел, а она не знала, что ответить: слишком растрогалась, чтобы думать.

– Спасибо, – наконец прошептала Стефани, а Чейз бережно коснулся ее подбородка и приподнял лицо. Показалось, что он собирается поцеловать. Стефани тоже этого хотелось, но было страшно.

– Сказал то, что чувствую, и все же не собираюсь форсировать отношения без вашего согласия. Мы лишь в начале пути, а впереди бесконечная дорога и целая вечность. – Стефани смущенно кивнула: от необыкновенных слов на глаза навернулись слезы. Чейз поцеловал в щеку и проводил в холл. Остановился возле лифта, а она обняла его и снова поблагодарила, сама не понимая, за что: за обед, за приглашение, за разрешение посидеть в студии и посмотреть дом или за то, какой он удивительный человек. И только вернувшись в комнату в тумане от впечатлений и переживаний, поняла, что благодарна за все сразу, за само его существование.

Стефани умылась, надела ночную рубашку, легла в постель и через пять минут уснула с ощущением мира и благополучия. Так хорошо ей не было ни с кем и никогда.

Глава 11

Утром, после долгой ночной записи, Чейз позвонил Стефани в десять, чтобы напомнить о том самом «сюрпризе», о котором говорил накануне. Не объяснив, в чем дело, приказал собраться к одиннадцати часам, но не согласился даже намекнуть, что ее ожидает. Догадаться было невозможно, и Стефани не знала, к каким приключениям готовиться.

– А что надеть? – озадаченно спросила она.

– О… дайте подумать… пожалуй, подойдет бальное платье. С удовольствием увижу вас в вечернем наряде. – Он коротко рассмеялся. – Не пугайтесь, шучу. Наденьте, что хотите… шорты, джинсы. Что-нибудь удобное.

– Кроссовки? Походные ботинки?

– Подойдет все что угодно. Можно даже босиком.

В конце концов, Стефани надела белые шорты, розовую футболку, босоножки и в назначенное время спустилась в холл. Чейз подъехал в «Шевроле Корвет»; едва заметив на улице оживление, она сразу выбежала на крыльцо. Вокруг машины уже собралась толпа: люди быстро поняли, что появился любимый певец. Стефани протиснулась сквозь плотное кольцо, открыла дверь и упала на сиденье. Чейз дружески помахал поклонникам и укатил.

– Простите. Постаралась выскочить как можно скорее, пока какая-нибудь фанатка не залезла в машину вместо меня.

Он рассмеялся: подобные сложности давно стали обыденными. Но Стефани еще не успела привыкнуть к тому, что в Нэшвилле певца знали и любили еще более отчаянно, чем в Лас-Вегасе. Здесь он оставался звездой первой величины. Со всей огромной страны люди стремились попасть в столицу штата Теннесси, чтобы увидеть и услышать исполнителей музыки кантри, а звезда Чейза Тейлора блистала особенно ярко. Стефани поверить не могла, что разъезжает в «Шевроле Корвет» с известным артистом. Для нее он стал добрым другом.

Чейз выехал на трассу и направился в сторону аэропорта, попутно показав тематический парк «Оприленд», где когда-то зарождалась музыкальная слава Нэшвилла. Перед аэропортом свернул направо и остановился возле ангара, где стоял небольшой частный реактивный самолет – как выяснилось, «Фалькон». Пилот, второй пилот и стюардесса уже ждали пассажиров. Чейз выключил мотор, а Стефани взглянула вопросительно.

– Мы куда-то летим? – удивилась она.

– Да. Ехать долго, а лететь совсем немного. Вам обязательно нужно там побывать: нельзя пропустить важнейший памятник истории и культуры штата Теннесси. – Глаза лукаво блеснули.

Они поднялись на борт. Роскошь отделки и убранства салона поразила Стефани еще больше, чем в автобусе. Удивительно, что Чейз арендовал самолет специально ради экскурсии; предвидеть подобное внимание было так же трудно, как и предугадать маршрут полета.

В воздух поднялись в полдень, избежав хаоса аэропорта и суеты службы безопасности: просто подъехали, поставили машину и поднялись на борт. Стюардесса предложила на выбор кофе, чай, безалкогольные напитки и шампанское. Стефани едва успела допить чашку кофе с круассанами, как пилот уже запросил у диспетчера разрешение на посадку в Мемфисе. Покружив над аэропортом минут пять, он получил свободную полосу и начал снижаться. Стефани с интересом смотрела в окно, все еще не догадываясь, зачем ее сюда привезли, когда самолет плавно приземлился и покатил к частному ангару, похожему на тот, откуда начался полет. Пассажиров уже ждал внедорожник с водителем.

– И все же, Чейз, куда мы едем? – сгорая от любопытства, спросила Стефани, когда они сели в машину и мотор деловито заурчал.

– Скоро узнаете, – таинственно ответил Тейлор, наслаждаясь тайной. Понять, что у него на уме, оказалось абсолютно невозможно.

Путь оказался недолгим. Увидев табличку с надписью «Бульвар Элвиса Пресли», Стефани начала кое-что подозревать. Вскоре машина остановилась перед внушительным домом с высокими белыми колоннами, которые, судя по всему, являлись характерной и очень важной деталью южной архитектуры. Вход в поместье охраняли два сидящих на кирпичных пьедесталах льва, а надпись «Грейсленд» наконец-то раскрыла тайну. Чейз совершил паломничество, которое считал необходимым, и привез свою гостью в знаменитый дом Элвиса Пресли в Мемфисе. Прочитав название поместья, Стефани взглянула на спутника с широкой улыбкой.

– Как забавно, что вы придумали эту поездку! Мне бы и в голову не пришло. – Трудно было представить путешествие интереснее.

– Вы должны это увидеть. Конечно, можно было приехать на машине, но дорога заняла бы три с половиной часа, а у нас очень мало времени. Поэтому я и решил лететь на самолете. – Стефани понимала, что экскурсия стоила чрезвычайно дорого: благородный хозяин проявил неслыханную щедрость.

Они прошли по первому этажу, руководствуясь аудиозаписью, включавшей подробные комментарии дочери Элвиса Лизы Мари, а также его песни.

Второй этаж оказался закрыт для публики. Чейз объяснил, что создатели музея поступили так из уважения к семье, хотя сейчас в доме никто не жил. Родственники не хотели представлять любопытным взглядам ванную, где умер великий артист. Но и первый этаж позволял увидеть много интересного: здесь размещались гостиная, музыкальный салон, спальня родителей, столовая и кухня. Цокольный этаж демонстрировал телевизионный салон, бассейн и знаменитую Комнату Джунглей.

Преобладающим цветом, особенно в комнате родителей, оказался белый, на фоне которого эффектно смотрелось пурпурное бархатное покрывало на кровати. Гардероб матери был превращен в стеклянную витрину и представлял некоторые из ее платьев. Спальня самого Элвиса находилась на втором этаже и осмотру не подлежала. Телевизионный салон удивил: выяснилось, что кумир умудрялся смотреть три телевизора одновременно. Доступными оказались бар и бильярдная. Лестница на второй этаж была белой; на стенах висели зеркала, а витражи на окнах изображали ярких павлинов. Порою убранство дома демонстрировало не слишком требовательный вкус хозяина. Объяснением могло служить то обстоятельство, что Элвис Пресли купил поместье в двадцать два года.

Из дома перешли в музей и зал наград, представляющий обширную коллекцию золотых и платиновых дисков, свадебный фрак Элвиса и подвенечное платье его невесты Присциллы. Затем быстро осмотрели кабинет отца, тир, где Пресли упражнялся в стрельбе, а также обширное собрание экстравагантных костюмов, в которых певец любил выступать: множество разноцветных блестящих комбинезонов и рубашек немыслимых расцветок. Эта пестрая коллекция удивила и слегка озадачила.

Перед туристами предстали тридцать три машины Элвиса, в том числе знаменитый розовый «Кадиллак», «Феррари» 1975 года, «Кадиллак Эльдорадо» с откидным верхом выпуска 1956 года, несколько мотоциклов «Харли-Дэвидсон» и прочая техника. Закончилась экскурсия в Саду раздумий, где Элвис похоронен рядом с родителями и бабушкой. Отсюда Чейз и Стефани вернулись на оживленную улицу. Да, оказаться неподалеку от поместья гениального артиста и упустить возможность посетить музей было бы настоящим упущением. Порою убранство дома свидетельствовало о дурном вкусе хозяина, но все же оставалось символом эпохи, представляя личный взгляд человека, внесшего колоссальный вклад в популярную культуру Америки и ставшего кумиром нескольких поколений. Стефани испытывала глубокую благодарность, ведь Чейз не только нашел время, чтобы привезти ее сюда, но и до мелочей продумал непростое путешествие.

– Это было чудесно, – негромко призналась она. Посещение дома ушедшего из жизни известного человека всегда вызывает чувство неловкости: кажется, что самовольно нарушаешь чужое пространство. Но близкие Элвиса хотели, чтобы дом стал музеем и сохранил память о великом артисте.

– Спасибо за то, что привезли меня сюда, – поблагодарила Стефани по дороге в аэропорт. Спустя полчаса они уже летели в Нэшвилл, и ей удалось снова взглянуть на великую реку Миссисипи – теперь уже сверху. В Брентвуд вернулись в половине пятого. Чейза ждала работа в офисе, а Стефани прилегла возле бассейна и задумалась обо всем, что успела увидеть за последние дни. Самое сильное впечатление произвел дом президента Джексона, однако трудно было не согласиться с Чейзом в том, что Грейсленд обязательно надо было увидеть, тем более что экскурсия была идеально организована. Чейз старался доставить радость: показывал город, делал все, чтобы гостье было интересно, уютно и удобно. Да, он оказался удивительным человеком.

Тейлор спустился к бассейну в шесть часов, как раз перед приездом музыкантов. Все быстро пообедали на кухне, а в семь заняли места в студии и приступили к работе. Сегодня предстояло изменить аранжировку в нескольких эпизодах, записать голос Сэнди и две новые песни в исполнении самого Чейза. Результат вчерашней записи устроил его не полностью, так что сегодня предстояло кое-что исправить. Процесс создания альбома оказался необыкновенно сложным и трудоемким. Мелочей здесь не существовало; каждая деталь требовала внимания. Этой ночью работу закончили в два часа, и Чейз снова отвез гостью в отель. После долгого насыщенного дня он выглядел усталым – во многом из-за нее, ведь поездка в Грейсленд отняла немало времени и сил. Стефани поблагодарила и вышла из машины, попросив его не беспокоиться и остаться за рулем.

– Завтра предстоит немало бумажной работы: слова последней песни требуют редактуры. Но мне будет приятно, если вы приедете и проведете день в моем доме. Полежите у бассейна, пока буду занят.

– Спасибо, не хочется отвлекать, – вежливо отказалась Стефани, искренне полагая, что присутствие постороннего человека помешает творческому процессу.

– Вы не отвлечете. Напротив, приятно сознавать, что вы где-то близко. – Усталое лицо озарилось улыбкой, от которой женщины падали в обморок. – Возьмите купальник, чтобы поплавать и позагорать. Вечером приготовлю ужин. У ребят завтра выходной. – Предложение показалось заманчивым, и Стефани согласилась. – Приезжайте сразу, как только проснетесь. Позвоните Ванде, и она заберет вас из отеля. – Стефани могла бы приехать на своей машине, однако Чейзу хотелось позаботиться о гостье, так что она пообещала позвонить ассистентке, попрощалась и после очередного потрясающего дня поднялась в номер. Все в Нэшвилле казалось фантастическим, но особенно восхищал Чейз Тейлор.

На следующий день Стефани выполнила обещание и позвонила Ванде. В полдень ассистентка приехала в винтажном красном фургоне «Шевроле», отвезла в Брентвуд, предложила напитки и незаметно исчезла. Стефани надела купальник и устроилась в шезлонге на берегу бассейна с журналами и книгой. В три часа показался Чейз. Босиком, в белой футболке и видавших виды джинсах он присел на соседний шезлонг. Стефани долго купалась, а теперь нежилась на солнышке. День выдался жарким, так что предложенный Вандой холодный чай оказался весьма кстати.

– Привет. – Она лениво улыбнулась. Чейз держал в руке несколько нотных листов и еще какие-то бумаги. – Как продвигается работа?

– Неплохо. Все еще не справился со словами, но сделал много полезного. Иногда надо просто сидеть и терпеливо трудиться.

Стефани подумала, что работать в таком красивом доме особенно приятно. Сама она чувствовала себя очень уютно, наслаждалась тишиной и покоем.

Чейз улегся и начал что-то писать, а через некоторое время горестно взглянул и протянул листок:

– Как бы вы продолжили? В припеве не хватает двух строчек. Я не поэт, а музыкант, и ненавижу сочинять слова.

Стефани прочитала написанное, закрыла глаза и задумалась. Через некоторое время взяла карандаш, что-то нацарапала и вернула листок.

– Я тоже не поэт. Что скажете? – спросила с сомнением.

Чейз прочитал, кивнул и широко улыбнулся.

– Недооцениваете себя. Хорошо, очень хорошо. Как раз то, что я так долго и безуспешно искал. – Он негромко пропел весь припев, и Стефани тоже понравилось. – Размер и ритм поймали отлично. Секрет заключается в строгом соблюдении ударных и безударных долей: нельзя допустить ни одного лишнего слога. И слова мне нравятся. Считайте, что приняты на работу. – Он положил листок, снял футболку и джинсы, под которыми оказались плавки, и нырнул. Долго плыл под водой; на поверхности показался уже на противоположном конце бассейна и брассом приплыл обратно.

– Люблю, когда вы здесь, в моем доме. Развлекать вас не обязательно, зато приятно сознавать, что где-то рядом хороший человек. С вами легко. К тому же умеете писать отличные стихи. – Чейз улыбнулся.

– Спасибо, мне тоже здесь нравится, – поблагодарила Стефани.

До конца дня они сидели рядом у бассейна и читали. Ванда закончила работу и позвонила, чтобы попрощаться до утра. Репетиции вечером не предвиделось, так что ничто не мешало располагать временем по собственному усмотрению.

Возле бассейна оставались почти до семи, пока Чейз не спросил, проголодалась ли Стефани. Он обещал приготовить ужин, и они вместе пошли в кухню, чтобы проверить, какие продукты есть в холодильнике. В доме служила приходящая экономка, следившая за чистотой и покупками, но по вечерам Чейз предпочитал оставаться без посторонних, особенно если не работал с музыкантами, которых обязательно кормил.

Было решено приготовить бифштекс и салат. Чейз начал разогревать гриль, выглянул в окно и заметил, что через сад к пряничному домику направляется Бобби Джо. У Сэнди были отдельные ворота, но парень знал код и нередко пользовался главным входом.

– Упрямый мальчишка. Постоянно говорю ему, чтобы ходил другой дорогой, но он не слушается. – Спустя несколько минут молодые люди вышли вместе, и Сэнди помахала. Стефани вышла, чтобы перекинуться парой слов, и заметила на лице Бобби Джо откровенное недовольство. Сама же девушка выглядела веселой, послала воздушный поцелуй, снова помахала на прощание и скрылась за домом, где стояла ее машина.

– Что-то Бобби не производит впечатления счастливого человека, – заметила Стефани, пока Чейз жарил бифштексы.

– Вечно всем недоволен. Я уже говорил Сэнди, что парень жестоко завидует. Перед ней открывается путь к успешной карьере и славе. Он это отлично понимает, как и то, что самому до нее не дотянуться. Поет неплохо, но не так, как требуется для настоящего успеха, а потому всегда будет мстить. Ничего хорошего у них не получится. Бобби замучает девочку придирками, упреками и нытьем, так что в конце концов она устанет. Он мальчишка неплохой, но посредственный и к тому же завистливый. А Сэнди нужен человек, способный гордиться ее талантом и постоянно поддерживать. Это нам всем необходимо, – добавил он, с улыбкой взглянув на Стефани, которая прилежно перемешивала салат.

– Звучит красиво, но найти своего человека не так легко, как кажется. – Билл тоже нередко критиковал, и ей это не нравилось. А Фред и Джин постоянно обменивались отвратительными колкостями, да и друг о друге отзывались с нескрываемым ехидством. Дешевая перебранка постоянно раздражала Стефани.

– Верно, – согласился Чейз, когда они устроились за большим столом. Хозяин заботливо расставил приборы и разложил полотняные салфетки, что, как он сам признался, делал только в присутствии гостей. – С Тамрой я таких проблем не знал. Она не нуждалась в тонком обращении, а действовала прямо: если что, отвешивала пощечину или била куда придется. – Он рассмеялся, а Стефани представила распущенную деревенскую девчонку с буйным нравом и крепкими кулаками. Такие манеры плохо сочетались со спокойным, сдержанным характером Чейза, но именно поэтому, наверное, союз продержался так долго. – Однажды бегала за мной со сковородкой. Базарная торговка, иначе и не скажешь. – Он усмехнулся. – Я в жизни не поднял руку на женщину, и Тамра без стеснения этим пользовалась. – Стефани и сама пришла к такому выводу.

– Вам кажется, что Бобби Джо способен ударить Сэнди? – Только что парень выглядел изрядно взбешенным. Ярость однажды проявилась и в автобусе, когда он хотел пойти в казино, а девушка отказывалась.

– Не думаю, – покачал головой Чейз. – Если, не дай бог, что-то подобное случится, я сам его изобью и посажу в тюрьму. Просто донимает ее своим ворчанием. Вечно недоволен и брюзжит. Рано или поздно ей все это надоест.

Бифштексы оказались превосходными. Стефани похвалила кулинарное мастерство хозяина дома, и Чейз заметно обрадовался.

– Люблю готовить. Времени, к сожалению, немного, но в своей кухне я способен на любые подвиги; порою сочиняю даже сложные, причудливые блюда. Правда, по большей части жарю ребрышки или стейки. Сразу видно, что вырос на юге. – Он взглянул лукаво. – Впрочем, овсянку тоже варю, но чтобы ее любить, надо родиться в южных штатах. Девушку с севера овсянкой не накормишь. – Он открыто дразнил, и Стефани рассмеялась.

– Надо бы попробовать, пока есть возможность.

– Точно не понравится. Янки такую еду не понимают. Слишком специфично. – Порою Стефани забывала, насколько южный человек Чейз Тейлор, хотя характерные черты вызывали глубокую симпатию: хорошие манеры, уважение к женщине, своеобразная старомодная вежливость, неожиданная при длинных волосах и татуировках, которые тоже начинали нравиться. В сочетании с внешностью Чейза даже экстравагантные детали казались гармоничными. Он выглядел настолько привлекательным, что вполне мог позволить себе некоторые вольности. Например, часто не брился несколько дней подряд и от этого становился еще сексуальнее.

На десерт Чейз предложил эскимо. Они сидели на кухне и разговаривали о работе, которую предстояло закончить на этой неделе, и о воскресном концерте.

– Хочу съездить в Атланту, навестить Майкла, – сообщила Стефани. – Сегодня позвонила, и он сказал, что завтра вечером свободен. К сожалению, придется терпеть присутствие Аманды. Парочка неразлучна.

– Почему бы вам не пригласить их на концерт? Буду рад познакомиться и с вашим сыном, и с его южной красавицей.

– О, эта красавица совсем не проста, – тяжело вздохнула Стефани. Аманда уже три года держала Майкла в своих цепких объятиях и, судя по всему, выпускать не собиралась. Он познакомился с ней, едва приехав в Атланту, и с тех пор больше ни с кем не встречался. Они были ровесниками. Стефани и Луиза считали, что девушка манипулирует, упорно толкая Майкла к браку. Держалась она всегда с безукоризненной, но неискренней вежливостью.

– Может быть, найдется другая подруга? – оптимистично предположил Чейз.

– Сомнительно, – покачала головой Стефани. – Майкл – очень верный парень. На других девушек даже не смотрит. Он с ней с двадцати двух лет, когда жениться еще было рано. Ну, а Аманда понимает, что поймала ценную добычу, и выпускать не собирается.

– Вы вышли замуж очень рано, – рассудительно напомнил Чейз.

– Да, но я женщина. А мужу тогда уже исполнилось двадцать шесть. – Билл был всего на год старше Майкла, и это обстоятельство невероятно тревожило Стефани.

– Пригласите его на концерт. Хочу познакомиться с вашим сыном. Надеюсь, что когда-нибудь вы познакомитесь с моим Дереком. – Накануне, во время поездки в Мемфис, Чейз мечтал заскочить к сыну на работу, но не успел, потому что предстояло вернуться в Нэшвилл к вечерней записи.

– Буду рада встрече, – любезно отозвалась Стефани и пообещала непременно пригласить Майкла на предстоящий концерт.

– Сколько планируете пробыть в Атланте? – озабоченно уточнил Чейз.

– Только один вечер. Майкл слишком занят, чтобы возиться со мной: бейсбольная команда расслабиться не позволяет. Даже домой, в Сан-Франциско, приезжает теперь только на День благодарения и Рождество.

– Ничего не поделаешь, дети растут, – рассудительно заметил Чейз и, вздохнув, добавил: – Что ж, буду скучать и ждать. Понятия не имею, как выживу, когда вернетесь в свою Калифорнию. – Стефани тоже не представляла, как будет существовать без него. Чейз преобразил для нее мир, сумев превратить одну-единственную контрамарку на концерт в Лас-Вегасе в приключение длиной в девять дней. Она до сих пор не уехала в Сан-Франциско и пока не знала, когда отправится домой. На обратном пути хотелось остановиться в Нью-Йорке и повидать Луизу, раз уж судьба забросила так далеко на восток. Впрочем, окончательное решение еще не созрело, да и старшая дочка могла оказаться слишком занятой – она очень много работала.

– Я тоже часто думаю, что буду делать дома, – грустно призналась Стефани.

– Ну так не уезжайте, Стиви! – горячо воскликнул Чейз и обнял за плечи, а спустя секунду уже крепко прижал к груди. Стефани не отстранилась, не попыталась освободиться. В его объятиях она чувствовала себя спокойно и уютно, с каждым днем все больше привыкая к этому удивительному человеку.

– Нужно ехать. – Но она и сама уже не могла вспомнить, зачем.

– Нет, не нужно, – мягко возразил Чейз, низко склонившись. – Можете делать все, что захотите… например, остаться здесь.

– И что же я здесь буду делать? – спросила она шепотом. Единственное, что связывало ее с Нэшвиллом, – это отношения с Чейзом, хотя все здесь казалось прекрасным.

– Например, сочинять тексты к моим песням, – уверенно ответил он. – Или придумаем еще что-нибудь.

Прежде чем Стефани успела что-то возразить, Чейз нежно поцеловал, и голова закружилась. Прикосновение губ оказалось легким, как крылья бабочки, и все же поцелуй получился глубоким и пылким, а когда он отстранился и посмотрел полными любви глазами, она едва не задохнулась.

– Я без ума от тебя, Стиви, – прошептал Чейз. – Не хочу никуда отпускать. Как только уедешь, жизнь сразу опустеет. Такого со мной никогда еще не случалось.

– И со мной тоже, – призналась она. Чейз снова поцеловал, теперь уже не только нежно, но и страстно. Он желал ее, но не хотел пугать, зная, насколько новым окажется для нее чувство. И все же рядом с этим человеком она не испытывала страха.

– Не хочу тебя отпускать, – повторил он.

– Придется что-нибудь придумать, – неопределенно ответила она, хотя сама не знала, что именно. В Сан-Франциско осталось многое: жизнь, друзья, история, дом, куда дети приезжали на праздники. А Чейза держала в Нэшвилле работа, которую невозможно было перенести в другой город, с атлантического побережья на тихоокеанское. Оба не были детьми с пустой биографией, а жили не только в разных концах страны, но и в разных мирах. Понимала Стефани и то, что они едва знали друг друга, что после десяти дней общения нельзя оставить за спиной целую жизнь. Да он и не просил это сделать; просто сказал, что она ему дорога, и попросил остаться. Пока этого было достаточно. Возникшая проблема нисколько не испугала, но Стефани не представляла, как ее можно разрешить.

Они снова поцеловались, а потом перешли из кухни в спальню, легли на кровать вместе с Фрэнком и Джорджем и включили фильм. Джордж так храпел, что пришлось увеличить громкость, и они долго смеялись. Стефани успела полюбить милых, забавных собак. Все подружки Чейза их ненавидели и требовали выгнать во двор, а Тамра и вообще страдала аллергией на шерсть, так что, пока она не ушла, действительно приходилось держать животных на улице. Но Стефани эти смешные создания очень понравились.

Той ночью он не пытался ее любить. Просто лежал рядом, обняв, и время от времени целовал нежно и невинно. Спешить было некуда, хотя Стефани чувствовала силу мужского тела и во время поцелуев ощущала страсть. Чейз не хотел ее торопить и не терял самоконтроля. Мудрый, добрый друг, рядом с которым нечего было опасаться.

– Для меня в твоей постели все равно не осталось места, – шутливо заметила Стефани и показала на собак. Разговор зашел о том, что незачем спешить с близостью. Не хотелось совершать этот серьезный шаг бездумно, не удостоверившись в чувствах. Отношения развивались стремительно, и оба согласились, что разумнее немного подождать.

– Парни заняли все пространство, – улыбнулась Стефани, когда Фрэнк вытянул во сне длинные лапы, подтолкнув ее ближе к Чейзу, а Джордж захрапел еще громче.

– Думаю, удастся что-нибудь с этим сделать. Попробую поговорить с ними по-мужски, – пообещал Чейз. – Может быть, как-то распределим время на кровати.

Они снова засмеялись, а после фильма еще некоторое время лежали рядом и целовались. Чейз сгорал от желания сделать любимую своей и мучительно страдал от ожидания, однако они договорились не форсировать события.

– Надеюсь, наши дети ведут себя так же благоразумно, – с улыбкой заметил Чейз.

– Сомневаюсь, – возразила Стефани. – Подозреваю, что подобная сдержанность возможна только в нашем возрасте.

– Со мной такого никогда не случалось, – согласился Чейз. В прошлом он, недолго думая, бросался в омут головой и всякий раз попадал в водоворот. А сейчас оба проявляли завидную осмотрительность.

Они с сожалением встали с кровати и спустились. Чейз отвез Стефани в отель. Прежде чем открыть дверь и выйти из машины, долго целовались. Он посоветовал, где лучше остановиться в Атланте, а она пообещала позвонить сразу, как приедет. Дорога занимала четыре часа, так что до вечера должно было остаться свободное время. Стефани собиралась погулять по городу, заглянуть в магазины, может быть, зайти в музей, встретиться за ужином с Майклом и Амандой и на следующий день вернуться в Нэшвилл.

– Когда приедешь, устроим парадный выход. Здесь есть великолепные рестораны. – Чейз стремился провести со Стефани как можно больше времени, словно боялся, что больше не увидит. – Желаю легкой дороги и приятной встречи. – Он поцеловал ее в последний раз и заглянул в глаза. – Надо ли снова говорить, что буду отчаянно скучать? – Она улыбнулась. Слышать эти слова было очень приятно.

– Завтра позвоню. – Стефани подбежала к отелю, помахала на прощание и поспешила в свою комнату. Надо еще собрать кое-какие вещи, ведь в Атланте предстояло переночевать. Основной багаж оставался в Нэшвилле – так казалось проще.

Чейз позвонил, когда Стефани собиралась лечь спать. Она ответила и первым делом услышала мощный рев мотора, но тут же поняла, что Джордж продолжает храпеть, и засмеялась.

– Представляешь хотя бы, как это звучит по телефону? – спросила она, и Чейз тоже расхохотался. Пожелал спокойной ночи, и оба отключились. Засыпая, Стефани вспоминала, как приятно было лежать в объятиях Чейза. Давным-давно ее никто так не целовал.

Глава 12

Проснулась Стефани в семь, а в половине восьмого уже выехала в Атланту. Зарегистрировалась в отеле «Ритц-Карлтон» на Пичтри-стрит, который рекомендовал Чейз. Там действительно оказалось замечательно, а из окна комнаты открывался чудесный пейзаж. Остаток дня она провела, гуляя по городу и ожидая, пока Майкл закончит работу. Встреча состоялась в шесть вечера в холле отеля.

Аманда тоже пришла – как всегда, безупречно ухоженная и элегантно одетая. Работа в команде «Атланта Брэйвз» вынуждала Майкла неизменно носить костюм и галстук, а Аманда работала в рекламном агентстве младшим копирайтером, что следовало считать хорошим местом. Она была умной девочкой и окончила Университет Дьюка, но в характере ее то и дело проявлялись резкость и коварство, которые Стефани не могла принять. К тому же Аманда была особой амбициозной и очень требовательной по отношению к Майклу. Каждый из молодых людей имел квартиру в районе Атлантик Стейшн, но вот уже два года почти все вечера они проводили вместе, причем у Майкла. Время от времени он заводил разговор о совместном проживании, но, к огромному облегчению матери, никаких конкретных шагов не предпринимал. Стефани все еще надеялась, что когда-нибудь пара расстанется, так что проще было каждому оставаться в своей квартире.

Аманда постоянно уговаривала Майкла найти более выгодную работу и купить общую квартиру или дом, однако молодой человек не хотел расставаться с любимой командой. За три года после окончания колледжа он отлично преуспел. Стефани гордилась успехами сына и считала, что он относится к Аманде лучше, чем та заслуживает. Мать девушки успешно торговала недвижимостью, а отец служил в банке. Старшие брат и сестра добились успеха в бизнесе и уже завели собственные семьи. Для этих людей деньги решали все.

– Где хотите пообедать? – спросила Стефани, и Аманда тут же предложила «Вакханалию» – дорогой ресторан, где они уже не раз бывали. Майкл предпочел бы место попроще, но возражать не стал. Агрессивная жадность, столь типичная для Аманды, раздражала Стефани и вселяла тревогу.

Все трое уже сидели за столом, когда Майкл поинтересовался, что мама делает в этих краях. Вчера, когда она вдруг позвонила и предложила приехать в Атланту, он удивился и даже испугался.

– Откровенно говоря, я все еще не в своей тарелке, – призналась Стефани, и сын прекрасно понял, почему. – Подруга по колледжу, которая живет в Нэшвилле, пригласила погостить. Мы сто лет не виделись, вот я и подумала, что неплохо было бы съездить, тем более что заодно можно навестить тебя. – Переезд через всю страну ради встречи с давно забытой подругой казался поступком настолько диким, что Майкл не знал, как реагировать. Он привык, что мама всегда остается на одном месте. Стефани никогда не уезжала далеко от дома, тем более одна. Даже пока был жив отец, супруги совершали лишь скромные прогулки в Тахо, Санта-Барбару, Лос-Анджелес и Палм-Спрингс. Время от времени летали в Нью-Йорк, чтобы навестить дочерей, да еще раз в несколько лет путешествовали по Европе. Трудно было представить, что мама в полном одиночестве приехала на машине из города Сан-Франциско, штат Калифорния, в город Нэшвилл, штат Теннесси. Впрочем, выглядела она хорошо и уверяла, что отлично проводит время.

– Вчера побывали в Грейсленде, – сообщила Стефани, чем еще больше удивила сына.

– В Грейсленде? – недоверчиво переспросил Майкл. – С каких пор ты заинтересовалась Элвисом Пресли?

Артист умер, когда Стефани было двенадцать лет, и сын ни разу не замечал, чтобы мама слушала его песни. Она больше любила баллады, а иногда вместе с детьми слушала рэп.

– Подруга предложила, и я подумала, что будет интересно увидеть дом и понять, как жил великий человек. К тому же Нэшвилл – столица музыки кантри. Кстати, подруга познакомила меня с Чейзом Тейлором. В субботу он дает концерт и приглашает вас обоих – с контрамарками, пропуском за кулисы и прочими радостями. Думаю, будет очень интересно. Если захотите, пойду вместе с вами.

– Надолго ты задержишься в Нэшвилле, мам?

– Еще на несколько дней, не больше. Если соберетесь на концерт, дождусь субботы, а потом заеду в Нью-Йорк, встречусь с Луизой и вернусь домой.

– Одна?

Стефани кивнула.

– После смерти папы ты стала настоящей путешественницей. – Майкл снова удивился и слегка встревожился. И это притом что Стефани ни словом не обмолвилась ни о Лас-Вегасе, ни о Большом каньоне, где встретила Чейза.

– Дома совсем нечем заняться, кроме волонтерской работы в приюте. Но она плохо организована, – честно призналась Стефани. – Вы все уехали, а папа… больше там нечего делать. Все подруги замужем и озабочены собственной жизнью. Очень хочу найти работу. – Майклу внезапно стало жалко мать, и Стефани заметила в его взгляде раскаяние.

– Прости, мама, – тихо произнес он и в эту минуту стал так на нее похож, что Стефани изумилась. Высокий, худощавый, спортивный, со светлыми волосами и голубыми глазами, сын представлял ее мужское воплощение. Окружающие часто об этом говорили, а в эту минуту, когда он с жалостью смотрел через стол, Стефани и сама заметила очевидное сходство. Только сейчас Майкл осознал, что мать настолько одинока, что готова исколесить всю страну, чтобы повидать сына, дочь и давнюю подругу, с которой не встречалась много лет. Он волновался, как она поедет домой одна, и поэтому совсем забыл о приглашении на концерт.

– Мне здесь интересно, – искренне призналась Стефани, но не решилась добавить, что боится вернуться домой. – Так как же насчет субботнего концерта? Чейз Тейлор оказался очень приятным человеком. К тому же звезда первой величины. – Она радовалась, что сын не спросил, как зовут подругу; пришлось бы срочно придумывать имя и фамилию.

– Да, действительно, – согласился Майкл. – А ты давно интересуешься кантри-музыкой? – Мама предстала перед ним в новом свете.

– Не то чтобы очень интересуюсь, – честно ответила Стефани. Она никогда не лгала детям и уже успела устать от необходимости скрывать правду. К сожалению, выбора не было. Сын ни за что бы не понял и не принял историю о случайной встрече в Большом каньоне и о том, что Чейз успел стать для нее очень значимым человеком. К тому же после смерти отца и мужа прошло слишком мало времени, чтобы думать о другом мужчине.

– Но в Нэшвилле музыка повсюду, – добавила она. – Так что же, приедете?

Аманде идея понравилась. Особенно заманчиво выглядел пропуск за кулисы. Да и перспектива провести выходные с матерью Майкла сулила солидные дивиденды. Сам же он пока еще сомневался, хотя возможность снова встретиться со Стефани казалась привлекательной.

– Можно ответить завтра, мам? В выходные команда играет на выезде, но у нас уже сложились кое-какие планы.

– Конечно, дорогой. Тейлор любезно предложил билеты, но о решении можно сообщить и завтра. – Она постаралась говорить небрежно.

– Буду очень рад встретиться с твоей приятельницей, – с энтузиазмом добавил Майкл, стараясь показать, что небезразличен к ее жизни.

Стефани понимала, что, если сын появится на концерте, придется выдумать легенду о том, куда внезапно исчезла мифическая подруга. Можно будет сказать, что та плохо себя чувствует. Впрочем, еще неизвестно, решится ли Майкл приехать в Нэшвилл, хотя она с радостью познакомила бы его с Чейзом. Стефани гордилась сыном. Она улыбнулась ему через стол и взглянула на Аманду. Хорошенькая девушка с темными волосами и глазами представляла полную противоположность Майклу. Во внешности и манерах присутствовала решительность – как будто она постоянно держала жениха под контролем. Стефани эта черта характера очень не нравилась. Аманда выглядела старше своих лет и стремилась устроить личную жизнь, в то время как Майкл только начинал путь, оставаясь невинным юношей. По сравнению с ним Аманда казалась зрелой женщиной.

Они очаровательно провели вечер. Тепло попрощавшись, молодые люди отправились домой, а Стефани вернулась в отель. Утром она собиралась в обратный путь – в Нэшвилл, – поскольку сын сказал, что завтра будет занят с утра до позднего вечера. По дороге Майкл заговорил с Амандой о матери.

– Волнуюсь за нее. Пытается показать, что все в порядке, но на самом деле отчаянно страдает. – Он чувствовал состояние Стефани. – Без отца совсем растерялась.

– Не говори ерунды, – уверенно возразила Аманда. – Никогда еще твоя мама не выглядела так хорошо. Она – по-настоящему красивая женщина, и скоро в ее жизни появится новый мужчина. Готова поспорить, что долго ждать не придется.

– Ты не знаешь маму. Она любила отца и была ему предана. Уверен, что замуж она больше не выйдет и другого мужчины у нее никогда не будет.

– В сорок восемь лет? – Аманда рассмеялась. – Размечтался! Хороша собой и при этом состоятельна. Не пройдет и года, как ее приберут к рукам. – Майкл пристально смотрел вперед, на дорогу и молчал. – Только представь, насколько независимой она оказалась. Одна колесит по всей стране.

– Вот это как раз и свидетельствует о крайней степени отчаяния, – процедил Майкл сквозь стиснутые зубы. – Одна не любит ездить даже в Тахо.

Аманда его не слушала и не уловила в голосе тревоги.

– Возможно, после смерти мужа перевернула новую страницу жизни, – бесцеремонно возразила она. – По-моему, так и надо. Подумай только, с какими интересными людьми встречается. Так что же будем делать с субботним концертом?

– Честно говоря, я не большой поклонник музыки кантри. А ты?

– Какая разница? Главное, что есть контрамарки и пропуск за кулисы для встречи с Чейзом Тейлором.

– Пожалуй, ты права, – без энтузиазма согласился Майкл.

– А я хочу поехать. К тому же будет приятно снова встретиться с твоей мамой. Зачем упускать возможность?

– Хорошо, завтра ей позвоню, – недовольно пообещал Майкл.

Стефани тем временем разговаривала по телефону с Чейзом.

– Как прошла встреча? – поинтересовался он.

– Все хорошо, если не обращать внимания на неусыпный контроль Аманды. Не покидает чувство, что решительная девица держит Майкла за горло и управляет его жизнью.

– А на концерт ты его пригласила?

– Да. Обещал дать ответ завтра. Но она, кажется, очень хочет с тобой встретиться.

– Что ж, отлично. В таком случае у меня появится возможность познакомиться с обоими и составить собственное мнение о персике из Джорджии. Ну и, разумеется, поделиться этим мнением с тобой.

– Надеюсь, что приедут. – Стефани мечтала снова встретиться с сыном и на всякий случай заранее забронировала номер в отеле «Хермитедж». – А я вернусь в Нэшвилл завтра к ланчу.

– Значит, заеду за тобой во второй половине дня и привезу к себе, – решил Чейз. – На вечер намечена репетиция к концерту.

– Что ж, план готов, так что до встречи, – с готовностью согласилась Стефани. Отложила телефон и снова задумалась о сыне. Как бы вежливо и обходительно ни держалась Аманда, сердце к ней все равно не лежало. Майклу приходилось выполнять все желания подруги: еще не став женой, она уверенно командовала парадом.

Майкл позвонил, как только Стефани вернулась в Нэшвилл, в ставший почти родным отель «Хермитедж». Сообщил, что они решили приехать на концерт, и честно признался, что Аманда хочет познакомиться с Чейзом Тейлором.

– Он приятный человек. Думаю, что тебе понравится. А музыка его по-настоящему хороша. – Стефани не стала рассказывать, что помогла сочинить слова к одной из новых песен, что присутствовала на записи альбома и даже в Нэшвилл отправилась по приглашению артиста и вместе с ним. Знать все это сыну было незачем. Во всяком случае, пока.

Майкл предупредил, что они с Амандой приедут в субботу днем, и Стефани пообещала встретить их в отеле. Чейзу в это время предстояло присутствовать на Бриджстоун-арене, где каждый год проводилась церемония вручения наград Ассоциации музыки кантри. Но его концерт проходил независимо и был организован знаменитым продюсером. Тейлор любил огромный зал и радовался предстоящему выступлению.

А Стефани радовалась новой встрече с Чейзом и первым делом сообщила ему о том, что Майкл с благодарностью принял приглашение. Чейз уже успел соскучиться и, едва отъехав от отеля, с чувством поцеловал. По дороге возбужденно рассказывал о подготовке к концерту и рассердился, увидев перед собственным домом дюжину зевак с картой в руках. Карты с обозначением жилищ знаменитых артистов свободно продавались в экскурсионном центре и в музыкальном магазине Эрнеста Табба. Раздраженно взглянув на туристов, он проехал мимо и свернул за угол, к воротам Сэнди. Ее машины на месте не было, а значит, не было и ее самой. Чейз проехал мимо пряничного домика и поставил «Шевроле Корвет» в гараж. Жить в закрытом квартале или за высоким забором было бы проще, но он любил свой дом и мирился с наскоками любопытных бездельников и даже с назойливым присутствием автобусов. С улицы все равно ничего видно не было, так как окна фасада не только были снабжены пуленепробиваемыми стеклами, но и предусмотрительно защищены зеркальным напылением. Необходимость тратить время и деньги на собственную безопасность показалась Стефани печальной, но Чейз считал это лишь неизбежной платой за признание и славу.

Они задержались на кухне, где Чейз проверил электронную почту и сразу ответил на некоторые из писем. Вскоре заглянула Ванда, чтобы поздороваться со Стиви. Гостья уже стала своим человеком в доме, так что ассистентка успела к ней привыкнуть и, в свою очередь, не могла не заметить глубокую симпатию Чейза. Спустя некоторое время в студии собрались музыканты. Началась репетиция, продолжавшаяся до полуночи с небольшим перерывом на ужин. Чейз сочинил одну новую песню для Сэнди и две для себя. Все согласились, что концерт должен получиться свежим и сильным, а Стефани с особым интересом услышала новые песни. Во время перерыва Чейз шепнул, что одна из этих песен рассказывает о ней, а называется «Деревенский парень и леди». Сочинил он ее, вернувшись в Нэшвилл из Лас-Вегаса, вдохновленный новым знакомством, и в субботу собирался впервые представить слушателям. И стихи, и мелодия показались Стефани прекрасными.

После репетиции Чейз отвез ее в отель, и они снова долго целовались в машине, словно подростки. Огонь разгорался все ярче.

На следующий день в отель «Хермитедж» приехали Майкл и Аманда. Майкл радовался встрече с мамой, а Аманда с нетерпением ждала начала концерта. Втроем они побродили по городу, заглянули в кафе, где звучала живая музыка. Как бы между прочим Майкл спросил о подруге, с которой мечтал познакомиться. Стефани посмотрела на сына с глубоким разочарованием, проявив актерские способности, о существовании которых даже не подозревала.

– Такая жалость! Вчера вечером бедняжка свалилась с гриппом и теперь лежит пластом. Я жутко расстроена. Очень хотела, чтобы вы встретились, хотя порою она рассказывает обо мне такие истории, которые тебе лучше не слышать. – Стефани улыбнулась. – Но, к счастью, Чейз Тейлор уже приготовил для нас контрамарки и пропуска. Так что можно не волноваться.

– Жаль, что она заболела, – посетовал Майкл, простодушно приняв историю за чистую монету. Ему и в голову не приходило, что мама способна лгать, а уж тем более поддерживать близкие отношения с известным исполнителем музыки кантри. Оба факта показались бы невероятными, так что Стефани чувствовала себя виноватой и надеялась, что они с Чейзом ничем себя не выдадут. Она предусмотрительно поделилась с ним выдуманной историей, и друзья даже сочинили для несуществующей подруги имя и фамилию: Лаура Перкинс. Версия показалась обоим вполне убедительной, и Майкл действительно ни на миг не усомнился.

Стефани, Майкл и Аманда пообедали в ресторане отеля, а в восемь часов отправились на Бриджстоун-арену, где Чейз Тейлор уже семь часов подряд репетировал и готовил к выступлению аппаратуру. Он всегда сам следил за расстановкой и настройкой оборудования, не доверяя ни продюсерам, ни руководству зала. За гостями он отправил машину с водителем, но Майкл решил, что поездку организовала мама. Капельдинер предусмотрительно проводил почетных зрителей в середину первого ряда, как раз напротив солиста. Аманда сгорала от восторженного нетерпения и даже несколько раз звонила приятельницам, чтобы рассказать о концерте и о предстоящей встрече с самим Тейлором.

– Не подозревал, что ты так его любишь, – удивленно заметил Майкл.

– Шутишь? Он же великолепен! – заявила Аманда с тяжелым южным акцентом. Она не раз подчеркивала, что мужчины с юга намного красивее янки, и при этом обязательно добавляла: – Разумеется, за исключением Майкла.

Впрочем, комплимент никогда не звучал вполне искренне. Аманда заговорила со Стефани, а Майкл погрузился в смартфон, чтобы проверить счет в бейсбольном матче. Команда «Атланта Брэйвз» играла в Филадельфии, но, к счастью, в этот раз ему ехать не пришлось, хотя, как правило, Майкл сопровождал спортсменов на все матчи. Аманда любила путешествовать вместе с женихом и останавливаться в роскошных отелях, оплаченных руководством команды. Номер в «Хермитедже» ей тоже очень понравился: Стефани никогда не скупилась. Аманда принимала щедрость как само собой разумеющееся, хотя Стефани старалась исключительно ради сына.

Зал был полон. Концерт, назначенный на половину девятого, начался только в девять. Стефани встревожилась, не случилось ли какой-нибудь неприятности, но пройти за сцену и выяснить причину задержки не решилась. Утром Сэнди чувствовала себя неважно и жаловалась на тошноту. Оставалось лишь надеяться, что она не заболела. В последний раз Стефани беседовала с Чейзом перед обедом, и тот сказал, что все в порядке. Он явно спешил, так что телефонный разговор получился коротким. Впрочем, дать волю нервам Стефани не успела: свет в зале погас, и на сцену вышла разогревающая группа Бобби Джо. Молодые музыканты сыграли несколько песен, а вслед за ними появился основной состав. Сквозь динамики полился мощный звуковой поток, а мгновение спустя Чейз Тейлор с магической силой завладел вниманием публики. Он начал выступление с одной из новых песен, а вторую – посвященную Стефани – исполнил в самом конце. Успех оказался оглушительным.

Стефани видела, что Аманда сидит словно загипнотизированная, да и Майкл слушал с искренним наслаждением. Концерт прошел потрясающе: публика аплодировала, кричала и требовала продолжения. Чейз спел еще три песни, низко поклонился и ушел, сопровождаемый светом прожектора. Выступление произвело ни с чем не сравнимое впечатление: Аманда подпрыгивала от восторга и бурно аплодировала. Едва в зале вспыхнул свет, подошел капельдинер и пригласил гостей за кулисы. Во время концерта Чейз несколько раз прямо смотрел на Стефани, не скрывая чувств, но все вокруг решили, что это не больше чем художественный прием. Она одна знала, что означают пылкие взгляды и кому посвящена последняя песня. Оставалось лишь надеяться, что Майкл ни о чем не догадается. Впрочем, с какой стати он должен догадаться?

Капельдинер проводил гостей за кулисы, к трейлеру, установленному специально для солиста, – не менее роскошному, чем его автобус. Аманда восхищенно смотрела по сторонам, а Стефани поспешила представить Чейзу своих спутников.

– Спасибо за то, что смогли приехать на концерт, – поблагодарил артист изумленного Майкла.

– Вам большое спасибо за билеты, – вежливо ответил молодой человек. Несколько минут они говорили о бейсболе, и Чейз признался, что давно болеет за «Атланта Брэйвз». Он радушно принял гостей, а беседуя со Стефани, ни единым намеком не выдал близких отношений. Больше того, искусно поддержал игру, посетовав на внезапную болезнь Лауры и выразив надежду на скорое выздоровление. Стефани заверила его, что у подруги всего лишь обычный грипп, и в эту минуту в трейлер ворвалась разъяренная Сэнди. Не замечая никого вокруг и даже не поздоровавшись со Стефани, девушка бросилась к Чейзу. Переодеться она не успела и прибежала в блестящей ковбойской рубашке и узких джинсах, с распущенными по плечам длинными светлыми волосами. Майкл, не отрываясь, смотрел на разгневанную красавицу.

– Бобби Джо – самый настоящий козел! – заявила она, немало удивив даже самого Чейза. – Уверяет, что всю первую половину концерта я пела фальшиво, а в последней песне и вообще потеряла тональность! – Опекун постарался сохранить спокойствие. Парень снова умирал от зависти и пытался испортить Сэнди праздник, но она пока этого не понимала.

– Не волнуйся, ты пела превосходно! – возразил он. – Если бы произошло что-нибудь подобное, я бы сразу сделал замечание. Бобби Джо просто ревнует, тем более что из-за новых песен пришлось сократить его программу. Бесится и хочет выместить зло на тебе. – Успокоив подопечную, Чейз напомнил ей о манерах. – Сэнди, у нас гости. Познакомься с Майклом, сыном Стефани, и Амандой, его подругой.

Обязательную церемонию артист провел серьезно и даже торжественно, взглядом приказав Сэнди не говорить лишнего. Умная девушка мгновенно все поняла.

– Ой, привет! – смущенно поздоровалась она. – Извините за истерику. Просто мой парень считает, что я пою отвратительно. – Она смотрела на Майкла снизу вверх и думала, что в жизни не встречала такого красивого мужчину. Конечно, если не считать Чейза.

– Вы поете фантастически, – заверил Майкл, не в силах отвести взгляд. Стефани показалось, что от сына летят искры, а вот Аманда в это время пыталась обворожить Чейза и ничего не заметила. Она стояла спиной к Майклу и не видела его реакции. Но Чейз не пропустил решающего момента и понял, что между молодыми людьми произошло что-то важное.

– Надо будет заняться этой песней, – неопределенно произнесла Сэнди, кажется, сама не замечая, что говорит. А Майклу и вообще все вдруг стало безразлично. – Вы живете в Атланте?

– Да. Работаю в команде «Атланта Брэйвз».

– Люблю бейсбол, – призналась Сэнди. В эту минуту она выглядела южанкой в большей степени, чем Аманда, которая упорно пыталась очаровать Чейза. Он, в свою очередь, развлекал ее, чтобы Майкл и Сэнди могли поговорить. Они со Стефани играли в одной команде.

– Вам обязательно нужно приехать в Атланту на домашнюю игру, – пригласил Майкл, прожигая Сэнди взглядом и совсем забыв об Аманде.

– С радостью, – тут же согласилась девушка, ни на миг не вспомнив ни о сопернице, ни о Бобби Джо. Оба никого не замечали, словно остались в комнате вдвоем. Вскоре в трейлер пришли музыканты. Чейза тут же отвлекли, Сэнди куда-то увели, и Стефани поспешила закончить встречу. Майкл выглядел ошеломленным. Аманда без умолку болтала о том, как великолепен и очарователен Чейз Тейлор, но он, кажется, не слышал ни слова. Смотрел на мать пустыми глазами, как будто появление Сэнди ослепило и оглушило. Девушка была моложе на целых семь лет – ей недавно исполнилось восемнадцать – но это обстоятельство нисколько его не смущало. Он в жизни не встречал никого красивее и обворожительнее.

Они вернулись в отель, немного посидели в Оук-баре, и за все это время Майкл не произнес ни слова.

– Ты хорошо себя чувствуешь, дорогой? – осведомилась мать, и он коротко кивнул:

– Нормально. Мы проиграли в Филадельфии.

– О, какая жалость! – воскликнула Стефани, хотя оба отлично понимали, что думает он вовсе не о команде «Атланта Брэйвз», но сказать матери хотя бы слово правды не может. Он понятия не имел, как хорошо она знакома с Сэнди. Аманда тем временем продолжала воспевать достоинства Чейза.

Наконец молодые люди встали, чтобы подняться в свой номер, и Аманда рассыпалась в благодарностях за приглашение и билеты. Майкл лишь коротко заявил, что устал, и поспешил уйти.

Стефани вернулась в номер, легла на кровать и включила телевизор. Через два часа позвонил Чейз. Он только что выехал домой, а ребята все еще разбирали аппаратуру. Артист провел в зале четырнадцать часов и чувствовал себя выпотрошенным. Но концерт прошел блестяще.

– Это было гениально, – с чувством призналась Стефани, поспешно выключив телевизор. Ее радовало, что сын не заметил их отношений: из уважения к любимой Чейз безупречно сыграл отведенную ему роль.

– Да, неплохо получилось, – согласился он. Стояла чудесная июньская ночь, и он ехал в «Шевроле Корвет», откинув верх. – По-моему, даже возникла какая-то магия.

– Мне очень понравилась наша песня, – призналась Стефани, глубоко тронутая тем, что он сочинил для нее музыку и слова, а спел, глядя в глаза.

– И мне тоже. Но я не о том, а о встрече в трейлере. Когда вошла Сэнди, твой сын едва не упал в обморок. Сразу зачирикали птицы, зазвучала арфа, запели скрипки. Они смотрели друг на друга, как заколдованные. Ну, а я попытался как мог отвлечь назойливую мисс Персик, чтобы она ничего не заметила.

Стефани рассмеялась.

– А я-то, честно говоря, решила, что ты влюбился с первого взгляда.

– Невозможно. К тому же знаю, как ты к ней относишься, и понимаю тип. Девушка жадная и при этом скрытная. Даже при первом знакомстве чувствуется, что ее главная цель – деньги. Только и говорит о том, у кого что есть. Но, похоже, сегодня между Майклом и Сэнди что-то произошло. Надеюсь, парень сообразит, как поступить дальше.

– Сомневаюсь. Он безоговорочно предан Аманде, хотя, как ни удивительно, я даже не уверена, что любит ее.

– И все-таки что-то случилось, – настойчиво повторил Чейз, полагаясь на инстинкт. Стефани очень хотела верить, что так оно и есть. – Встреча напоминала кадры из фильма. Он мгновенно потерял голову, да и она тоже забыла обо всем. Подумать только, Сэнди уверяла, что любит бейсбол – притом что не в состоянии отличить мяч от биты. – Стефани засмеялась и спросила себя, действительно ли Чейз прав и встреча может что-то изменить. Верилось с трудом, но ведь и они тоже встретились случайно. – Сможешь подсунуть ему ее номер?

– Понятия не имею, как это сделать и под каким предлогом, – растерянно призналась Стефани.

– Предложи Майклу пригласить Сэнди на матч, – просто посоветовал Чейз.

– Пытаешься организовать роман между своей подопечной и моим сыном? – лукаво осведомилась Стефани.

– Именно этим и занимаюсь, – беззастенчиво подтвердил Чейз. – Если получится, окажу тебе огромную услугу.

– Это точно. А я останусь перед тобой в долгу!

– Когда-нибудь обязательно потребую расплаты.

Они снова заговорили о концерте. Чейз остался доволен выступлением и собирался хорошенько выспаться. Обещал позвонить сразу, как только проснется.

Стефани собиралась встретиться с Майклом и Амандой за поздним завтраком, прежде чем они отправятся в обратный путь.

Утром в ресторане Майкл по-прежнему выглядел рассеянным и почти все время молчал, а Аманда продолжала бесконечно щебетать об очаровании Чейза, о его необыкновенной мужской привлекательности и несравненном таланте. Она снова поблагодарила Стефани за билеты и поднялась в номер, чтобы сложить вещи и почистить зубы перед дорогой. Майкл наконец-то остался наедине с матерью.

– Мам, – серьезно начал он, и Стефани вдруг испугалась, что сын все-таки спросит, как она познакомилась с Чейзом. Но ведь вчера ни один из них не нарушил конспирации! – У тебя, разумеется, нет телефона его дочери? – Он не верил, что подобное чудо возможно, но все-таки решил спросить. Казалось, еще немного, и парень погибнет от отчаяния.

– Знаешь, что забавно? Как раз есть. Когда Лаура познакомила меня с Чейзом, Сэнди была с ним и дала свой номер. Кстати, она ему не дочь. Тейлор просто опекает девочку. Мать она почти не помнит, а когда умер отец, ей было пятнадцать лет.

– А сколько ей лет сейчас? – с тревогой уточнил Майкл, опасаясь, что девушке может оказаться шестнадцать или семнадцать. Выглядела она почти подростком.

– Восемнадцать.

– Во всяком случае, совершеннолетняя, – усмехнулся Майкл, а мать не произнесла ни слова. Интерес сына несказанно обрадовал. Что, если Чейз не ошибся? К тому же вчера во время встречи в трейлере она и сама заметила промелькнувшую между молодыми людьми искру. Стефани нашла в телефоне номер Сэнди и отправила Майклу. А спустя секунду показалась Аманда с дорожной сумкой в руках.

Стефани проводила обоих к машине, обняла сына и поблагодарила за встречу.

– Очень рад, что приехал, – ответил Майкл и взглянул с особым выражением. Стефани кивнула и обняла еще раз. В присутствии Аманды невозможно было упомянуть о Сэнди, но она надеялась, что Майкл все-таки решится и позвонит. Подталкивать к знакомству было бы ошибкой: мужчина должен отвечать за свои действия. И все же хотелось верить, что магия действительно присутствовала. Об этом Стефани мечтала даже больше, чем о Чейзе. Майкл только начинал свою жизнь, и было страшно, что проведет он ее рядом с женщиной, которая его не любит, а рассматривает как выгодную добычу. За три года Аманда сумела в этом убедить.

Стефани помахала вслед отъезжавшей машине и вернулась в номер. Вскоре позвонил Чейз и пригласил провести воскресенье вместе, возле бассейна. Когда день уже клонился к вечеру, заговорил на болезненную тему.

– Когда собираешься вернуться в Сан-Франциско, Стиви? – Он знал, что она уже думает об отъезде. Согласилась задержаться ради концерта и встречи с сыном, но теперь все поводы оказались исчерпанными. Утром Стефани позвонила старшей дочери, и Луиза сказала, что сможет встретиться с матерью только в четверг. Это означало, что из Нэшвилла необходимо выехать во вторник, чтобы за два дня добраться до Нью-Йорка. Таким образом, с Чейзом можно было провести еще один день, а потом предстояло вернуться к реальности и отправиться в путь. Простая арифметика опечалила обоих, а Чейз понял, что придется выдумать предлог для возвращения, причем как можно скорее. Или самому отправиться в Калифорнию. Жизни без Стефани он уже не представлял.

– Выеду во вторник утром, – грустно поведала она, – чтобы к вечеру среды попасть в Нью-Йорк. В четверг встречусь с Луизой, а в пятницу отправлюсь в Калифорнию.

– Уверена, что не хочешь вернуться на автобусе?

Теперь он беспокоился за нее еще больше, чем раньше. Но Стефани заверила, что отлично справится.

– Я уже взрослая девочка, – улыбнулась она. – Никогда еще не делала ничего подобного, но хочу попробовать, тем более что в дороге можно спокойно подумать. – А подумать Стефани мечтала о нем, о своей жизни и о том, куда двигаться дальше.

– Всегда сможешь вернуться сюда, – с надеждой произнес Чейз, хотя и сам понимал, что она этого не сделает, во всяком случае, в ближайшее время. Понимал и то, что должен дать Стиви время, чтобы оценить настоящее и представить будущее, хотя долго существовать без нее не мог: она уже слишком много для него значила.

– Вернусь в Нэшвилл, – пообещала Стефани, – вот только не знаю, когда.

– А я могу приехать к тебе.

– Буду рада, – спокойно ответила она. Приезд в Сан-Франциско сделал бы Чейза частью настоящей жизни, а не фантазией и не волшебным сном. Правда выглядела слишком красивой, чтобы оставаться реальностью. Возвращаясь домой, Стефани запуталась в дорожных указателях и поехала в Лас-Вегас, а оттуда в Большой каньон, где встретила знаменитого певца, звезду музыки кантри, и с тех пор колесила по стране вместе с этим человеком: сначала обратно в Вегас, а потом на юго-восток, в Нэшвилл, где промелькнули самые счастливые дни ее жизни. И вот, наконец, настало время отправиться в Сан-Франциско, чтобы понять, кто она такая и чего стоит без Билла. Для того чтобы шагнуть навстречу новому человеку, надо было окончательно расстаться с мужем. Стефани понимала, что готова полюбить Чейза, но не знала, имеет ли право дать волю новому чувству.

Она так долго жила в услужении, что теперь, против собственной воли оказавшись на свободе, потеряла себя. К Чейзу хотелось вернуться полноценным человеком, чтобы по привычке не превратиться в его тень. Собственной тени она, кажется, совсем не имела, а те ценности, которые поддерживали существование и идентичность, внезапно испарились. Она потеряла роль жены – главную на протяжении двадцати шести лет. Потеряла роль матери, так как дети выросли и больше не нуждались в заботе. Давным-давно, еще в молодости, потеряла карьеру. Жила в пустом доме в Сан-Франциско, а с друзьями чувствовала себя пятым колесом. И все же не имела права трусливо сбежать на юг, в прекрасный город Нэшвилл, чтобы раствориться в наполненной творчеством жизни Чейза Тейлора. Предстояло выяснить, кто она такая, понять себя, осознать собственную свободу, а не прятаться за его могучей волей. Все это Стефани спокойно объяснила Чейзу, пока они вместе готовили обед, а потом долго сидели на кухне и разговаривали. Он все понял, но испугался, хотя постарался скрыть страх.

– Буду тебя ждать, – ответил Чейз спокойно и уверенно, хотя в душе не ощущал ни спокойствия, ни уверенности. Вдруг Стефани решит, что прежняя жизнь в родном городе и в родном доме, со старыми друзьями, но без него устраивает ее больше? А ведь он мечтал разделить с ней свой мир. Но Стефани в полной мере обладала внутренним достоинством и стремилась найти собственную цель в жизни, а не зависеть от близкого человека и не следовать за ним подобно тени. Чейз любил ее за это. Любил такой, какой она была, и надеялся, что Стефани сумеет найти выход из лабиринта и вернется к нему. Сейчас он мечтал только об этом.

Глава 13

Понедельник они провели вдвоем. Стефани знала, что у Чейза много дел, но он заявил, что хочет побыть с ней, а работа никуда не денется. Отвезли собак на прогулку в Парк Столетия и долго бродили по аллеям, хотя Джордж то и дело останавливался и укоризненно смотрел на хозяина. Старались разговаривать легко и не беспокоиться о будущем. Оба не представляли, что их ждет; знали только, что последние две недели прошли фантастически, и воспринимали недолгое счастье как подарок судьбы. Если бы в Большом каньоне кто-то из них случайно свернул в сторону или задержался, встреча не состоялась бы. Стефани могла бы вернуться в Сан-Франциско и не попасть в Лас-Вегас или не поехать в Большой каньон. Могла бы отказаться от путешествия в Нэшвилл. Но они не упустили ни единого шанса, до конца использовали каждую представившуюся возможность, и результат оказался потрясающим. Проведенное вместе время они не променяли бы ни на какие сокровища мира. А теперь всего лишь предстояло найти способ продолжить отношения, учитывая до предела загруженную жизнь Чейза и три тысячи миль от Нэшвилла до Сан-Франциско. Жизнь Стефани трудно было назвать не только загруженной, но даже насыщенной. Ощущая пустоту, она всерьез спрашивала себя, что должна принести в отношения. Прежде чем вернуться, предстояло найти себя и обрести уверенность в собственных силах. Следовало побыть одной и хорошенько подумать. Чейз искренне надеялся, что в конце концов Стефани решит вернуться и навсегда остаться с ним.

Ночью они не могли разомкнуть объятий. Ей отчаянно хотелось ему принадлежать, однако останавливало опасение окончательно запутаться в собственных чувствах. Стефани знала, что близость лишит способности мыслить ясно, а рассуждать здраво, и понимала необходимость сохранить душевное спокойствие, насколько это вообще представлялось возможным в данной ситуации. Чейз не хотел влиять на ее выбор, хотя сгорал от страсти и едва сдерживался, чтобы не сорваться. Столь остро желания он не испытывал ни к одной женщине. Стефани оставалась в его доме и в его постели до четырех часов ночи, а потом все-таки заставила себя встать. В половине пятого Чейз отвез ее в отель.

– Наверное, стоило заняться любовью хотя бы для того, чтобы немного поспать, – насмешливо заметил он. Они сидели в машине и целовались, пока Стефани наконец не ушла. Невозможно было предсказать, когда состоится новая встреча. Поддерживала надежда на то, что правильные события будут происходить и впредь, как происходили до этого. Последние две недели стали самыми счастливыми в жизни обоих. Стефани оказалась той единственной женщиной, которую Чейз, сам того не сознавая, искал всю жизнь. А она увидела в нем мужчину, за которого хотела бы выйти замуж. Но в этом случае судьбы их сложились бы иначе, и союз мог бы не выдержать испытания временем. Сейчас оба чувствовали себя готовыми к серьезному шагу, но понимали, что не имеют права принимать решение после двух недель знакомства.

Стефани наконец-то вырвалась из объятий и скрылась в холле отеля, а Чейз с тяжелым сердцем поехал обратно в Брентвуд. Не раздеваясь, лег на кровать и задумался об отношениях с любимой.

Стефани лежала в своем номере и смотрела, как встает солнце. Она не уснула ни на минуту, а когда выезжала из Нэшвилла и в последний раз взглянула на Парфенон, Чейз крепко спал между Фрэнком и Джорджем. Было раннее утро, и в нежном розоватом свете, под пастельным небом город казался сказочным. Она свернула на шоссе, по которому предстояло доехать сначала до Ноксвилла, а потом, к вечеру, до Роанока. Чейз обещал звонить в течение дня.

Первый звонок раздался в полдень.

– Как дела? – в устройстве громкой связи зазвучал ставший родным голос. Стоял жаркий июньский день. В машине работал кондиционер, но духота все равно давала себя знать. После четырех часов пути Стефани только что миновала городок Фолл-Бранч, штат Теннесси.

– Нормально. Скучаю по тебе, – ответила она грустно. И все же приятно было по кому-то скучать и увозить с собой воспоминания о счастливых днях. Недавние события казались сном, хотя и оставались реальными.

Чейз рассказал, чем собирается заниматься в ближайшее время. Предстояло встретиться с руководством звукозаписывающей компании, а потом прослушать нескольких новых ударников. Барабанщик Чарли получил приглашение на работу в Лас-Вегас и после пяти лет сотрудничества решил уволиться. Чейз гордился музыкантом, но отпускал с сожалением. После нескольких минут разговора он сказал, что вынужден закончить разговор, и пообещал позвонить позже. Позвонил в три, после деловой встречи, а потом вечером, когда Стефани остановилась в Роаноке и зарегистрировалась в отеле, который рекомендовал Чейз. Первым делом она набрала номер Луизы, чтобы сообщить, что проехала половину пути, но дочь оказалась на вечеринке, так что поговорить не удалось. А когда Чейз позвонил, чтобы пожелать спокойной ночи, Стефани уже засыпала, так что общались недолго. Дороги разошлись, и теперь жизнь каждого двигалась в собственном ритме. Тейлор только что вернулся с прослушивания, но барабанщика, способного заменить гениального Чарли, так и не нашел.

Стефани выехала из Роанока в семь утра, когда Чейз еще спал, а когда проснулся и позвонил, она проезжала Голубой хребет, и телефон не принимал. Она не хотела терять времени и даже не остановилась на ланч; только ближе к вечеру купила сэндвич и сразу поехала дальше. И вот наконец в половине седьмого пересекла Гудзон по мосту Джорджа Вашингтона и оказалась в Нью-Йорке. Набрала номер Чейза, чтобы сообщить, что уже на месте, но он оказался на деловой встрече и говорить не смог. Она отчаянно по нему скучала, но в то же время ждала встречи с Луизой. Вечером дочь работала на важных торгах аукциона «Сотбис» и повидаться с матерью не могла. Когда Стефани ехала по городу к отелю «Карлайл», где всегда останавливалась, позвонила Сэнди. В понедельник подруги слезно простились, а сейчас девушка рассказала, что Бобби Джо по-прежнему ее обижает.

– Говорит, что никакого голоса у меня нет, а Чейз держит в группе из жалости.

– Но это же нелепо! – возмутилась Стефани. Бобби Джо вел себя, как последний негодяй. – У Чейза блестящая карьера, и ему ни к чему портить группу из соображений благотворительности. А Бобби Джо просто тебе завидует, вот и все. – Она не осмелилась спросить, звонил ли Майкл, хотя очень хотела, чтобы это произошло. После нескольких минут разговора Стефани пришлось отключиться, потому что уличное движение превратилось в плотный поток. Она свернула на шоссе Вест-Сайд-Хайвей, миновала Центральный парк и попала на Мэдисон-авеню, к элегантному отелю «Карлайл», где ее уже знали по визитам к Луизе и Шарлотте. Накануне младшая дочь прислала электронное письмо. Сообщила, что путешествует с друзьями по Франции и прекрасно проводит время. Домой она собиралась вернуться в конце месяца, хотя, судя по всему, особого желания увидеть мать не испытывала. Лето в Сан-Франциско не могло сравниться с годом, проведенным в Риме. В сентябре Шарлотте предстояло продолжить учебу в Нью-Йоркском университете.

Стефани зарегистрировалась в отеле, приняла ванну, заказала ужин в номер и уже легла в постель, когда позвонил Чейз. Он искренне обрадовался, узнав, что любимая благополучно приехала в Нью-Йорк. Рассказал, что вечером репетировал с группой, а до этого успел прослушать еще несколько ударников и даже нашел одного приличного, но пока не решил, стоит ли принять парня на работу или лучше не спешить и продолжить поиски. Сообщил, что из Лас-Вегаса пришло приглашение дать серию концертов. Признался, что очень скучает, но Стефани усомнилась: плотный график времени на переживания явно не оставлял. По сравнению с жизнью Чейза ее собственная жизнь казалась стоячим болотом. Проезжая штат Нью-Джерси, она обсудила это с Джин.

– Прекрати создавать проблемы, – строго заявила подруга. – Встретила шикарного парня, а теперь ищешь препятствия, из-за которых у вас ничего не получится.

– Препятствия нетрудно найти, – с тревогой возразила Стефани. – У нас с Чейзом такие разные жизни. Он пролетает сто миль в час, а я сижу на месте. Рядом с ним я окончательно потеряюсь. Даже не знаю, кто я такая. Надо найти свое дело, чтобы что-то принести к общему столу.

– Дело обязательно найдется. Но он полюбил тебя вовсе не за карьеру, которой не существует, а за то, какая ты есть. Не забывай об этом.

– За что меня любить? Я же совсем скучная.

– Ничего подобного. Ты умная, интересная женщина. И Тейлор по-настоящему тебя любит. Во всяком случае, так мне кажется.

– Говорит, что любит, но верить я боюсь, – горестно подтвердила Стефани, и Джин рассмеялась.

– Прекрати немедленно. К тому же трудно представить, что ты с ним до сих пор не переспала. Я бы обязательно это сделала, причем давно.

– Прежде чем идти до конца, нужно все обдумать и решить, кто я такая и что собираюсь делать.

– Ты чересчур рассудительна и благородна. Позволь себе жить, ведь жизнь только одна, и другой не предвидится. Второй попытки нам не дано, так что приходится пользоваться тем, что есть.

– Пытаюсь не скомкать собственную душу. И его душу тоже, – серьезно объяснила Стефани.

– Не скомкаешь. Что он говорит?

– Что любит.

– Поверь и скорее беги обратно. Или дай мне номер его телефона. – Подруги рассмеялись и вскоре простились. Беседуя с Элисон, Стефани до сих пор не призналась, где находится и чем занимается; рассказала только о том, что собирается навестить Майкла в Атланте. Ветрянка наконец настигла и малыша, так что на бедняжку снова свалились переживания и заботы. Трудно было поверить, что всего несколько недель назад они встречались в Санта-Барбаре. С тех пор ее жизнь стала совсем другой.

Уснула Стефани рано, сразу после разговора с Чейзом – они перезванивались по нескольку раз в день. Утром проснулась бодрой, первым делом отправилась в Метрополитен-музей, а потом погуляла в Центральном парке – по аллее, ведущей к отелю «Плаза» – и по Мэдисон-авеню. Изрядно утомившись, вернулась к себе в номер и прилегла, чтобы немного отдохнуть. С Луизой предстояло встретиться в семь.

Когда Стефани приехала в квартиру дочери на Восемьдесят девятой улице, Луиза только что вернулась с работы, усталая, озабоченная и расстроенная. На следующий день были назначены новые важные торги. Подготовка требовала много времени и сил, а главное, в каталог закралась ошибка, и Луиза боялась, что ее обвинят в небрежности. Старшая дочка выросла очень хорошенькой, с темными волосами и голубыми глазами – вся в отца. Майкл и Шарлотта походили на Стефани, а Луиза напоминала мать Билла.

Когда девушка немного успокоилась, они пошли в небольшое французское бистро неподалеку. Сделав заказ, Луиза заметила, как странно, что мама, словно неприкаянная, колесит по стране от одного ребенка к другому. Несколько дней назад она упомянула об этом в телефонном разговоре с братом, и Майкл ответил, что маме очень одиноко.

– Была в гостях у давней подруги. – Стефани в очередной раз повторила выдуманную версию. – Делать все равно нечего, вот и решила навестить вас с Майклом.

– И теперь едешь обратно в Калифорнию? Мама, это же безумие. Так поступают в юности, а не в твоем возрасте.

Стефани давно привыкла защищаться от нападок старшей дочери, ведь критиковать мать Луиза научилась еще в школе и с тех пор неуклонно оттачивала мастерство. Сейчас, в двадцать три года, девушка считала себя вправе решать, что в мире позволено, а что недопустимо.

– Судя по всему, Аманда по-прежнему крутится возле Майкла. Она приезжала в Нэшвилл?

Стефани решила ничего не рассказывать о Сэнди, чтобы не вызвать новых негативных комментариев.

– Да, была на концерте вместе с ним. Ей очень понравилось.

– А это уже другой вопрос. С каких это пор ты стала увлекаться музыкой кантри? – Луиза всегда относилась к матери с подозрением. Сейчас наконец появились веские основания для недоверия, но она об этом не знала.

– Подруга Лаура живет в Нэшвилле; она познакомила меня с Чейзом Тейлором, а он пригласил на свой концерт и подарил билеты.

– С какой стати?

– Просто так. – Стефани пожала плечами. – Кажется, знаменитые артисты всегда так поступают. Нам всем очень понравилось.

– Чистое безумие. – Луиза нахмурилась. – А почему бы тебе не рвануть в Европу и не навестить Шарлотту?

– Полагаю, у твоей сестры есть более интересные занятия, чем возиться со мной. Перед возвращением домой проводит время с друзьями. Думаю, неожиданный приезд совсем ей не понравится.

Луиза тоже не выглядела довольной. Когда бы Стефани ни появилась в Нью-Йорке, старшая дочка давала понять, что мать ей мешает. А вот отца она всегда была рада видеть, и даже сейчас, когда обед подходил к концу, вновь начала воспевать добродетели Билла: папа всегда оказывался рядом, чтобы помочь и поддержать; научил ее всему, что она знает и умеет; был самым добрым, любящим, благородным человеком на свете. И это притом что на самом деле Билл старался проводить с детьми как можно меньше времени и вообще редко бывал дома. Всеми делами занималась Стефани, но Луиза давно об этом забыла.

– Без папы жизнь никогда уже не станет прежней, – жалобно всхлипнула дочка, и по щекам потекли слезы. Стефани искренне ее пожалела.

– Знаю, что не будет, милая. Но папа не захотел бы, чтобы мы постоянно его оплакивали. – После смерти отца прошло всего четыре месяца, и Майкл держался намного лучше сестер. Потеря глубоко его опечалила, но не раздавила, а Луиза всегда обожала и идеализировала отца; к тому же была его любимым ребенком.

– А как ты? Лучше себя чувствуешь? – спросила она обвиняющим тоном, вытирая слезы салфеткой.

– Иногда бывает лучше. Мне постоянно не хватает Билла, и все же пытаюсь вернуть жизнь в нормальное русло. Невозможно вечно сидеть и плакать, хотя это вовсе не означает, что мы о нем забыли. Изменить ничего нельзя; теперь придется обходиться без него. – Стефани говорила осторожно и в то же время убежденно.

– Но как? Кто о нас теперь позаботится? – Луиза эхом повторяла панику матери. Стефани испытывала такой же ужас до тех пор, пока не поняла, что даже при жизни Билла рассчитывала только на себя.

– Я все еще здесь. К тому же папа всех нас надежно обеспечил. – Хотелось сказать, что она готова идти дальше, но даже в собственном сознании слова звучали не совсем правильно.

– Дело не только в деньгах. Я могла позвонить ему всякий раз, когда возникали проблемы.

Стефани едва не крикнула, что это не так. Билл никогда не слушал ни ее саму, ни детей, а когда кто-то из них звонил ему в офис, всякий раз раздражался. Даже когда дети выросли и уехали в колледж, не испытывал потребности поговорить с ними по телефону. Почему Луиза все это забыла? Билл был основательным мужем и отцом, но внимания к близким никогда не проявлял. Все проблемы неизменно брала на себя Стефани, и вот сейчас Луиза решительно отказывалась это признавать. По ее мнению, заслуги принадлежали исключительно папе. Дочка не могла принять того, что отец практически не обращал на нее внимания, и создала легенду о его доброте, а о заслугах матери постаралась забыть.

Но возражать и доказывать свою правду Стефани не собиралась. Не хотелось спорить с дочерью о том, кто из родителей больше дал детям. В нынешнем состоянии Луиза все равно ничего бы не поняла и не приняла.

– Встречаешься с кем-нибудь? – Мать попыталась сменить тему, чтобы уйти от несправедливых оценок и искаженных воспоминаний.

– Нет, – сухо ответила Луиза. Она была очень хорошенькой, но в то же время выглядела чересчур серьезной и излишне сосредоточенной на работе. – Уже много месяцев не вижу никого интересного. А после смерти папы ходить никуда не хочется.

– И все же надо общаться. Нельзя отдавать все время работе.

– Но почему, мама? Папа всегда так жил. Ты просто не понимаешь, так как никогда не работала. – Луиза с пренебрежением относилась к роли домохозяйки и даже не пыталась скрыть высокомерие.

– Неправда, в твоем возрасте работала, причем успешно. А бросила, когда ждала Майкла. После его рождения папа захотел, чтобы я сидела дома. Ну а потом родились вы с Шарлоттой. – Как обычно, она пыталась оправдаться и заходила в тупик. – Сейчас собираюсь снова найти себе место.

– И что же будешь делать? – уточнила Луиза, не скрывая скептического отношения.

– Пока сама не знаю, – смущенно призналась Стефани.

– Почему бы тебе не заняться волонтерской деятельностью на пользу какого-нибудь благотворительного общества? – Луиза не верила, что мать способна на что-то другое, кроме как обедать со светскими персонажами и планировать модные показы. Стефани считала подобную деятельность полезной, но в то же время стремилась к большему, особенно теперь, когда осталась дома одна. Хотелось делать что-то значительное, и работа в приюте была только началом.

– Мечтаю о чем-нибудь более серьезном. Сейчас помогаю приюту для бездомных подростков. Работа полезная, но желательно, чтобы еще и деньги платили.

– Ты хорошо обеспечена.

Разговор постепенно увял. После обеда Стефани проводила дочку до дома.

– Хочешь, завтра встретимся за ланчем? – спросила она, но Луиза покачала головой. Выглядела она так, словно намеренно изводила себя тоской. Фантазия требовала постоянной подпитки. Чтобы поддерживать мифический образ отца, дочка интуитивно отвергала мать. Стефани понимала механизм враждебности, но принять не могла. К тому же оставаться постоянным объектом несправедливого гнева было очень больно. Вместо того чтобы сердиться на отца за внезапную раннюю смерть, как это еще недавно делала сама Стефани, Луиза безосновательно обвиняла мать.

– Не могу, – ответила она. – Должна работать на аукционе. Торги состоятся завтра вечером.

– Что ж, в таком случае уеду утром, – спокойно заключила Стефани. – Других дел в Нью-Йорке не предвиделось; приехала она только ради встречи с дочкой – как всегда, не слишком приятной. Оставалось надеяться, что когда-нибудь отношения изменятся.

– Спасибо за то, что навестила, – поблагодарила Луиза на прощание. Они стояли возле подъезда. Хотя и не самый фешенебельный, дом выглядел современным, чистым и безопасным, поскольку у входа дежурил швейцар. Стефани это обстоятельство особенно радовало. – И прости за меланхолию. Не знаю, как заставить себя смириться с утратой.

– Может быть, стоит с кем-нибудь об этом поговорить. Мне очень помогла доктор Зеллер.

– Даже если потрачу время и деньги на визиты к психотерапевту, папа все равно не оживет. – С этими словами Луиза разрыдалась и упала в объятия матери, впервые за вечер проявив родственные чувства. Стефани прижала дочку к груди и дала вволю наплакаться. Помочь и смягчить душевную боль могло только время. Девочка слишком рано потеряла отца. Все они рано его потеряли, но Луиза как самая близкая из детей восприняла утрату особенно остро.

– И все же подумай. Может быть, стоит сходить на пару консультаций.

– Некогда. Это тебе больше нечем заняться, а я работаю. – Она не могла упустить возможности уколоть мать.

– Но ведь существуют перерывы на ланч и вечера. Поверь, станет легче.

Луиза пожала плечами и вытерла слезы:

– Я в порядке. Просто очень по нему скучаю.

– И я тоже. – Так оно и было, но у Стефани оставалась масса вопросов, ответить на которые было уже невозможно. И все же требовалось разобраться с сомнениями, прежде чем принимать окончательное решение относительно Чейза. Не хотелось приходить к нему с громоздким, тяжелым багажом. Сначала следовало разобрать и опустошить чемоданы, чтобы явиться налегке. Пока она еще не была к этому готова. Залечить ее рану, так же как и рану Луизы, могло только время – хотя и по иной причине.

– Береги себя и помни, что я тебя люблю, – напутствовала Стефани. Дочка печально помахала и скрылась в подъезде. Вечер выдался нелегким, но с Луизой иначе не бывало. Она никогда не жалела мать, особенно после смерти отца.

Стефани вернулась в отель, а когда позвонил Чейз, рассказала о напряженной встрече с дочерью. Он выразил сочувствие и добавил, что с девочками, по его мнению, труднее найти общий язык, чем с мальчиками, хотя Сэнди ему особых хлопот не доставляла. Впрочем, она не была его родным ребенком, а это важно.

– К тому же я намного крепче, чем ты. – Он уже знал, что Стефани очень мягкий человек. Возможно, слишком мягкий в обращении с дочерью, которой, по его мнению, не помешала бы хорошая взбучка. Тогда она, возможно, пришла бы в себя и перестала тиранить мать. Чейз не находил оправданий жестокому поведению Луизы. Тяжелые времена случаются у каждого, но это вовсе не означает, что можно вымещать зло на близких.

– По-моему, девочки отыгрываются на матерях, – заметила Стефани. Именно так, во всяком случае, поступала Луиза. – Устала слушать, каким восхитительным отцом был Билл, хотя на самом деле он пальцем о палец не ударил.

– Похоже, немного правды ей не помешает, – пришел к выводу Чейз.

– Теперь уже слишком поздно. Некрасиво ругать мертвого, пусть даже и заслуженно.

– Значит, ему суждено войти в историю святым?

– Судя по всему, да, – огорченно подтвердила Стефани. Хотя дочь вела себя по меньшей мере некрасиво, она искренне ее жалела и переживала, что не может облегчить боль потери.

– Когда же собираешься уехать из Нью-Йорка? – поинтересовался Чейз, чтобы сменить тему.

– Рано утром, – ответила Стефани. Он помог спланировать маршрут и снова посетовал, что она не захотела отправиться на автобусе.

– Если возникнут проблемы, звони, – распорядился Чейз твердо.

– А ты умеешь менять шины на расстоянии? – усмехнулась Стефани.

– Нет. И сама не пытайся. Если вдруг с машиной что-то случится, сразу вызывай эвакуатор.

– Обещаю. – Она с удовольствием думала о предстоящей поездке, хотя дорога и уводила все дальше от любимого. Но, с другой стороны, чем скорее удастся разобраться с собственной жизнью, тем раньше наступит долгожданная встреча.

Чейз пообещал регулярно звонить, и Стефани не сомневалась, что он сдержит слово. На этого человека всегда можно было положиться, даже если он был очень занят. Для нее время всегда находилось, и это было приятно.

Засыпая, Стефани думала о Луизе и пыталась понять, как помочь дочке. Но девочка хотела невозможного: возвращения отца. Ситуация выглядела безвыходной, оставалось только ее принять. А Луизе предстояло самостоятельно справиться с проблемами, тем более что помощь матери она категорически отвергала.

Глава 14

Первые дни после возвращения Майкла и Аманды из Нэшвилла прошли напряженно. Майкл держался рассеянно, отстраненно и даже холодно, а Аманда нервничала из-за новой рекламной кампании, которую ей поручили разработать.

Каждый день за ланчем Майкл смотрел на телефонный номер Сэнди, который в воскресенье дала мать, но позвонить без повода не решался. Больше того, испытывал чувство вины от одной лишь мысли о ней. Три года он стойко хранил верность Аманде, изменив только раз – в самом начале отношений, – и любой шаг в сторону считал недопустимым. И все же в среду, после бессонной ночи, не выдержал и позвонил.

Сэнди репетировала с группой новую песню. Во время перерыва подошел Бобби Джо и сказал, что поет она плохо. А самой Сэнди не понравился новый барабанщик, которого Чейз принял с испытательным сроком.

– Алло? – Неожиданный и несвоевременный звонок лишь усилил раздражение. К тому же номер оказался неизвестным.

– Привет, – произнес Майкл, внезапно почувствовав себя тринадцатилетним подростком. Вот уже три года он звонил только Аманде, а потому внезапно застеснялся, хотя в колледже вдохновенно ухаживал за девушками. – Это Майкл Адамс. Мы встретились с тобой в субботу, на концерте. Я был с мамой… Стефани… – Он пытался напомнить о себе, хотя необходимости не было: Сэнди сразу же узнала голос.

– Ой, Майкл! Привет! – Она заметно обрадовалась. Голос звучал мягко, взволнованно и очень красиво. – Как поживаешь?

– Нормально. Вот захотелось узнать, как у тебя дела. Концерт был великолепным. Ты шикарно выступила.

– Спасибо. Впервые исполнила песню, которую Чейз написал специально для меня. Надо будет кое-что исправить. – Она вспомнила безжалостную критику Бобби Джо. – А чем ты занимаешься?

– Работаю с командой «Атланта Брэйвз». – Сэнди этого не забыла.

– О, для парня это, наверное, очень круто. – Она смущенно усмехнулась. – Честно говоря, плохо разбираюсь в бейсболе. Все время приходится заниматься и репетировать. Чейз – очень строгий учитель, но лучше все равно не найдешь. Считает, что у меня талант, хотя часто ругает. Но и себе спуску не дает. Очень много работает.

– Мне тоже так кажется, – подтвердил Майкл, имея в виду талант. Разговор оказался приятным; он был готов бесконечно слушать юный, живой, чувственный голос. – Поешь, как ангел.

– Так когда-то говорил мой папа. Правда, не все согласны. – Сэнди вспомнила Бобби Джо. – Очень люблю петь, а заниматься любимым делом – большое счастье. Тебе твоя работа нравится?

– Очень. Мечтаю когда-нибудь стать управляющим командой. Для этого необходимы знания, так что, возможно, поступлю в магистратуру. Хочешь когда-нибудь приехать на матч? – Произнеся эти слова, Майкл испугался: удастся ли скрыть встречу? Аманда посещала далеко не все игры, но в выходные старалась быть рядом. Да и что он будет делать с Сэнди, если она все-таки приедет?

– О, с удовольствием! – с энтузиазмом отозвалась Сэнди, стараясь не думать о том, как отнесется к ее появлению девушка Майкла. В этот момент перерыв закончился, и музыканты заняли свои места. – Думаю, будет классно. Прости, мне пора. У нас репетиция. Позвони как-нибудь еще.

– Буду рад, – неловко ответил Майкл, хотя чувствовал себя несказанно счастливым. Он представил ее на репетиции: длинные светлые волосы, большие голубые глаза, волшебный голос.

Весь день он думал только о Сэнди, а когда вечером вернулся домой, застал Аманду в отвратительном настроении. Причину недовольства она объяснила за обедом, состоявшим из купленных Майклом готовых блюд. Аманда не готовила; время от времени Майкл готовил сам или водил ее в рестораны. Аманда любила хорошие рестораны.

– Выходные пропали. Придется лететь в Хьюстон на встречу с клиентами. Ненавижу их! Забраковали нашу презентацию, а теперь хотят устроить совместный мозговой штурм.

– У меня в эти выходные домашний матч, так что придется остаться здесь.

– Ненавижу Хьюстон, – мрачно буркнула Аманда.

– Когда улетаешь?

– В пятницу утром. Они пришлют за нами самолет. А домой вернусь только в воскресенье, поздно вечером. – Майкл кивнул, а ночью, лежа в постели рядом с подругой, думал только о Сэнди. Понимал, что затеял отвратительный обман, но противостоять неведомой силе не мог. На следующий день снова позвонил Сэнди и постарался говорить беззаботно. Пригласил на субботний матч, попросил приехать в пятницу вечером и пообещал забронировать номер в отеле. К счастью, в эти выходные концертов у нее не предвиделось.

Прежде чем дать ответ, Сэнди подумала о Бобби Джо. Что ж, поделом ему! Она давно устала от бесконечного брюзжания и постоянных несправедливых придирок. Он изводил ее уже несколько месяцев, а в последнее время стал относиться еще хуже. Поездка в Атланту не означала ничего плохого. К тому же у Майкла была постоянная подруга. Может быть, удастся найти с ней общий язык.

– Приеду, – дрожащим от волнения голосом ответила Сэнди. – Спасибо за приглашение. Вот только не люблю ездить в машине одна, а потому лучше прилечу на самолете. Попрошу ассистентку Чейза заказать билет. – Оставалось придумать достоверную версию для Бобби Джо, но по выходным у него все чаще находились собственные дела. И все же исчезнуть на целых двое суток было не так-то просто.

Она обратилась за помощью к Ванде. Ванда купила билет и упомянула об этом в разговоре с Чейзом, так как хранить секрет Сэнди не просила.

– В Атланту? – удивился Чейз. – И что же, скажи на милость, она собирается делать в Атланте?

– Не знаю. Об этом Сэнди ничего не сказала.

Однако подозрение родилось мгновенно, и вечером, когда Бобби Джо не было рядом, Чейз спросил прямо, глядя в глаза.

– Собираешься в Атланту? – Сэнди коротко кивнула. – Чтобы встретиться с кем-то, кого я знаю? – Чейз все еще требовал отчета в поступках. Хотя подопечная уже достигла совершеннолетия, он продолжал зорко за ней следить.

– Возможно, – ответила девушка едва слышно.

– С Майклом Адамсом? – Сэнди снова кивнула. – А Бобби Джо в курсе?

– Я ему не сказала. Не собираюсь делать ничего лишнего. Просто посмотрю бейсбольный матч и немного погуляю с Майклом. Он такой милый.

Чейзу захотелось добавить «как его мама», но он промолчал. Эта история касалась Сэнди и Майкла, а не их со Стефани. Чейз ничего не имел против поездки, вот только не хотел, чтобы девочке разбили сердце. К тому же у Майкла была Аманда, а у Сэнди – Бобби Джо, хотя парень ему совсем не нравился.

– Будьте осторожны, – по-отечески предупредил Чейз. – Затея выглядит сложной для вас обоих. – И неожиданно для самого себя добавил: – Порою надо действовать интуитивно, а потом уже думать, что получилось. Carpe diem – лови день. Кажется, именно этим ты сейчас и занимаешься. Иногда получается хорошо. Только береги себя. – Чейз улыбнулся. – И помни: никакой беременности. – Он постоянно это твердил.

– Остановлюсь в отеле, – успокоила Сэнди. – И с ума сходить не собираюсь, я ведь совсем его не знаю.

– В вашем возрасте познакомиться недолго, – заметил Чейз с грустной усмешкой.

– Как и вам со Стиви, – не осталась в долгу Сэнди, и он снова улыбнулся. Он знал цену шутке и никогда не обижался на добродушные поддразнивания – черта, которую Сэнди особенно ценила. Чейз не пытался строить из себя строгого отца, но в то же время внимательно следил за подопечной.

– Занимайся своими делами, девочка, – напомнил он. – И передай Майклу привет от меня. А что скажешь Бобби Джо?

– Пока не знаю. Врать не хочется.

– Объясни, что я отправляю тебя с поручением, так что надо ехать. – Сэнди с пониманием кивнула. – И повеселись от души. Ты заслужила праздник. Жизненный опыт подсказывает, что Майкл – хороший парень. К тому же при встрече сразу потерял голову.

– Мне он тоже понравился, – призналась Сэнди.

– Держись стойко. Роль его «другой женщины» тебя не устроит.

– Этого не случится, – уверенно заявила Сэнди и благодарно обняла опекуна. Позвонила Майклу и сообщила, что с пятницей все в порядке, так что к обеду будет в Атланте.

Услышав это, он с облегчением вздохнул. Все складывалось потрясающе: Аманда улетит в Хьюстон, а Сэнди прилетит к нему. Что случилось, то случилось. Майкл чувствовал, что стоит на пороге новой жизни. Собственностью Аманды он пока не стал.

Майкл встретил Сэнди в аэропорту. Утром Аманда улетела в Хьюстон на частном самолете. Выглядел он взволнованным. Сэнди взяла с собой только ручную кладь: небольшую дорожную сумку и пакет с вечерним платьем – на тот случай, если возникнет идея отправиться в какое-нибудь приличное место.

Он отвез ее в отель «Хаятт» в самом центре Атланты, номер в котором оплатил заранее. Так казалось правильнее. А вечером пригласил на обед. Было заметно, что Сэнди тоже нервничала: много говорила и смотрела на него во все глаза. Но к десерту оба немного успокоились, и Майкл пропал окончательно. Такой красивой девушки он еще не встречал. Сэнди выглядела миниатюрной, но в то же время прекрасно сложенной и для своих лет вполне зрелой. Она призналась, что повзрослела после смерти отца, а в музыкальном бизнесе работает с четырнадцати лет. Хочет поступить в колледж, но пока нет времени: Чейз держит крепко.

Они немного поговорили о Тейлоре. Сэнди рассказала, какой прекрасный человек ее опекун, как внимательно и заботливо он к ней относится; даже построил в своем саду отдельный дом.

В отель они возвращались пешком, и Сэнди чувствовала себя совершенно свободно. Призналась, что с интересом ждет завтрашний матч. Игра начиналась в полдень, а потом Майкл собирался показать гостье город и пригласить на обед в ресторан под названием «Смотровая площадка», где, по его словам, можно было замечательно провести время. Ну а вечером ничто не мешало сходить на танцы. Майкл понимал, что ухаживает по-настоящему и ведет себя как свободный, не связанный обязательствами мужчина. Как выйти из затруднительного положения, он не знал. Сэнди очень ему нравилась: общаться с красивой, талантливой девушкой было легко, интересно и приятно. К тому же она относилась с почтением, потому что он был намного старше, и это льстило самолюбию.

– Любишь танцевать? – спросил Майкл.

– Обожаю. – Сэнди застенчиво улыбнулась.

В холле отеля он пожелал ей спокойной ночи и попрощался как истинный джентльмен: даже не попытался поцеловать. Хотелось познакомиться поближе, а первый вечер показал, что Сэнди – удивительная девушка, сумевшая сохранить очаровательную наивность. Невинность сочеталась в ней с мудростью – почти как у его мамы. Иногда Сэнди даже чем-то напоминала Стефани, так что не составляло труда понять, почему та относилась к молодой певице с искренней симпатией.

В субботу они замечательно провели время на матче и даже подкрепились хот-догами и солеными крендельками. Майкл купил мороженое; Сэнди начала есть, и оно забавно потекло по подбородку. Между делом выяснилось, что их взгляды на жизнь во многом совпадают. Команда Майкла выиграла, и от этого настроение стало еще лучше. Они вышли со стадиона счастливыми, долго гуляли и разговаривали. Прежде чем двигаться дальше, Майкл считал необходимым обсудить некоторые обстоятельства. Аманда. Она дважды присылала сообщения, где писала, что ненавидит клиентов, но ни разу не поинтересовалась, как живет и чем занимается жених, чем очень порадовала. Врать не хотелось, хотя Майкл понимал, что, умолчав о присутствии Сэнди, проявляет предосудительную хитрость, тем более что в Атланте девушка появилась не случайно, а по его приглашению. Он знал, что рано или поздно придется взять на себя ответственность, и хотел сделать это сейчас: Сэнди слишком ему нравилась, чтобы строить отношения на лицемерии.

– Должен кое-что тебе сказать, – начал Майкл, когда они присели на скамейку в парке. Сэнди сразу встревожилась. Он очень не хотел говорить правду, но чувствовал, что молчать не имеет права. – У меня уже три года есть подруга – та самая, которая приезжала на концерт в Нэшвилл. Она не живет со мной постоянно, но часто остается. Отношения сложились довольно серьезные, но в последнее время я начал понимать, что мы с ней находимся на разных этапах жизни и устремления наши не совпадают. Аманда хочет купить квартиру или дом, съехаться, а потом и пожениться. Я же пока не готов к такому серьезному шагу, да и, честно говоря, не уверен, что мы подходим друг другу. Но с ней пока об этом не говорил, отчего оказался в неловком положении. Понимал, что не имею права приглашать тебя в эти выходные, но успокаивал себя тем, что удастся стать просто друзьями. А сейчас, познакомившись ближе, понял, что хочу большего. Хочу быть с тобой. Но прежде необходимо выяснить отношения с Амандой, ведь она понятия не имеет, что внезапно все изменилось. Хочу, чтобы ты знала, что в настоящий момент ситуация моя немного запуталась, а после трех лет близких отношений надо вести себя честно. Вот только не знаю, когда начать разговор: очень важно правильно выбрать время. Все объясню, попрощаюсь и почувствую себя свободным для новых встреч. – Он нервно взглянул. – Если, конечно, ты захочешь со мной встречаться.

Сэнди внимательно выслушала признание, пристально посмотрела на молодого человека и решилась на ответное откровение.

– Я тоже обманула молодого человека, с которым встречаюсь, – смущенно проговорила она. – Но сказала Чейзу, где и с кем собираюсь провести выходные. Он одобрил. Мой парень никому не нравится: играет у нас на разогреве и слишком много о себе понимает. Сначала был ласковым, а теперь постоянно меня доводит. Надоело. Чейз считает, что он мне завидует. Как бы там ни было, постоянно говорит гадости и старается унизить. Я уже решила с ним порвать, когда встретила тебя. Ты мне очень понравился, и вот я здесь. Честно говоря, тоже убедила себя в том, что можно стать просто друзьями, а там видно будет. Мне очень симпатична твоя мама: такая добрая, искренняя. – Сэнди ни словом не обмолвилась об отношениях Стефани и Чейза. Чейз не просил хранить тайну, но она сама решила, что надежнее смолчать: неизвестно, как отнесется к новости Майкл, ведь люди очень уязвимы в отношении матерей, особенно если у тех вдруг появляются мужчины. Поэтому девушка ограничилась рассказом о своих отношениях с Бобби Джо.

– Со мной случилось то же самое, – признался Майкл. – С первого взгляда потерял голову. А теперь вот не знаю, что делать. Попросил у мамы твой номер, а когда Аманда сказала, что улетает в Хьюстон, решил пригласить тебя в Атланту, хотя, если между нами что-нибудь произойдет, не знаю, как выпутаюсь. В любом случае пришла пора выяснить отношения с Амандой и расстаться: что-то между нами не так. – Рядом с Сэнди Майкл чувствовал себя совершенно иначе. Девушка была значительно моложе и не обладала колоссальными запросами и претензиями. К тому же держалась она значительно проще, легче и веселее прежней подруги.

– Понимаю. У нас с Бобби Джо дела обстоят точно так же, – рассудительно заключила Сэнди. Они посмотрели друг на друга и вдруг засмеялись. – Может быть, пока можно ничего не решать, а просто хорошо провести время? Чейз что-то сказал о латинском выражении carpe diem – лови день. Так почему бы просто не погулять вместе? Потом все как-нибудь само утрясется.

Предложение устроило обоих. Майкл взял Сэнди за руку, и они медленно пошли по аллее. После разговора на душе стало легче. По крайней мере, молодые люди не обманывали друг друга, хотя и чувствовали вину перед своими партнерами – теперь уже бывшими. Майкл проводил Сэнди в отель, простился в холле и вернулся домой. А вечером, когда пришел, чтобы пригласить на ужин в ресторан, она снова его поразила: стройная, изящная красавица с длинными светлыми волосами предстала в коротком облегающем красном платье и туфлях на высоких каблуках. Сейчас она выглядела еще эффектнее, чем на сцене.

– Боже милостивый, Сэнди! До чего же ты прекрасна! – горячо воскликнул Майкл, и девушка улыбнулась. Слушать восторженные восклицания оказалось намного приятнее, чем терпеть постоянное брюзжание Бобби Джо. За обедом они оживленно беседовали, а потом танцевали до трех часов ночи. Прощаясь в холле отеля, Сэнди призналась, что никогда еще не проводила время так приятно. Майкл чувствовал то же самое; он целомудренно поцеловал ее в щеку и пообещал приехать утром, чтобы вместе позавтракать и отправиться в аэропорт. Он не пригласил Сэнди в свою квартиру и ни разу не поднялся в номер; впрочем, она и не просила. Уикенд прошел весело, интересно и без потрясений: в прогулках, танцах, бесконечных разговорах и шутках незаметно пролетели вечер пятницы, суббота и утро воскресенья. Проводить время вместе оказалось намного приятнее, чем каждый из них мог предположить, отчего возникла новая проблема: оба находились в отношениях, которые давно себя изжили, и теперь предстояло срочно что-то предпринять, чтобы освободиться. Лгать они не могли.

В аэропорту Майкл взглянул с нежной улыбкой.

– Спасибо тебе за то, что согласилась приехать в Атланту. – Поступок требовал немалой отваги.

– А тебе спасибо за прекрасный прием. – Сейчас Сэнди стояла в легком розовом платье, туфлях без каблуков и очень походила на Алису в Стране чудес.

– С тобой так интересно! – искренне признался Майкл.

– Приедешь когда-нибудь в Нэшвилл? – спросила Сэнди. Объявили посадку на ее рейс, а прощаться отчаянно не хотелось. Трудно было представить, когда случится новая встреча и что теперь делать.

– Обязательно приеду. А сегодня вечером позвоню. – Сказав это, Майкл вспомнил, что Аманда уже вернется и, скорее всего, снова окажется в его квартире. Ситуация осложнялась на глазах. Он только что провел с Сэнди два потрясающих дня и выяснил, что она еще прекраснее, чем показалась во время первой встречи. Теперь, если скромное положение друга его не устраивало, предстояло как можно скорее разобраться с Амандой.

– Спасибо за все, – подвела черту Сэнди. Приподнялась на цыпочки и поцеловала в щеку. Не успев сдержаться, Майкл обнял и поцеловал по-настоящему, в губы. Поцелуй получился долгим и чувственным.

– А я думала, что мы не будем этого делать, – ошеломленно прошептала Сэнди, когда он наконец отстранился.

– И я тоже думал. Послушай, через пару недель прилечу в Нэшвилл. У нас намечаются выездные игры, так что можно будет выкроить пару дней.

На миг Сэнди показалось, что она встречается с женатым мужчиной, и сомнение тут же отразилось во взгляде. Пока, по крайней мере, Майкл оставался в постоянных отношениях с другой женщиной.

– Может быть, не стоит приезжать, пока не разберемся с прошлым? – неуверенно спросила Сэнди. Майкл понял, что она права, и кивнул. Несмотря на молодость, девушка умела оценить обстановку и не хотела страдать. Винить ее в этом было трудно: сам он тоже боялся боли.

Сэнди миновала зону безопасности и помахала с противоположной стороны. Майкл смотрел вслед до тех пор, пока розовое платье и светлые волосы не скрылись из виду, а потом приехал домой, не переставая думать о новом счастье. Что делать с Амандой, он не знал. А Сэнди тем временем летела в Нэшвилл и думала о нем.

Глава 15

Уикенд стал временем признаний не только для Майкла и Сэнди: Чейз тоже не захотел нарушить открытость и честность отношений со Стефани. В дальний путь на запад она отправилась в тот самый день, когда Сэнди прилетела в Атланту, и Чейз позвонил на сотовый. Стефани ответила в устройство громкой связи. По голосу было слышно, что она рада путешествию.

– Как дела? – поинтересовался Чейз. В машине работало радио, а рядом, на пассажирском сиденье, стоял пакет с едой и водой.

– Пока прекрасно, – с улыбкой ответила Стефани.

– Хочу рассказать кое о чем, что меня вовсе не касается, чтобы сохранить чистоту наших отношений. Думаю, важно, чтобы мы во всем доверяли друг другу.

– Звучит серьезно, – заметила Стефани, слегка насторожившись. Она только что выехала из Нью-Йорка и все еще сражалась с плотным транспортным потоком.

– Может быть, пока ничего серьезного нет, но со временем вполне может появиться. Все зависит от развития событий, – успокоил Чейз и решил перейти к сути разговора. – Вчера узнал, что Сэнди собралась провести выходные в Атланте.

– Правда? – удивилась Стефани. – А ты не посоветовал ей позвонить… – она умолкла, поняв, о чем речь. – Поехала к Майклу? – Подобного развития событий никто не ожидал.

– Да, – просто ответил Чейз.

– А куда делась Аманда?

– Кажется, тоже куда-то уехала.

– Вот это да! Ничего подобного Майкл прежде не делал. Всегда действовал открыто. Должно быть, Сэнди свела парня с ума, если решился рискнуть. Надеюсь, никто не расскажет Аманде, что их видели вместе. – Чейз знал, что Стефани плохо относится к подруге сына, а сама Стефани даже не пыталась скрыть радость. – Что ж, новость и в самом деле отличная. Хотелось бы знать, что Майкл собирается со всем этим делать.

– Сэнди в том же положении в отношении Бобби Джо. Если тот узнает, будет страшный скандал, – напомнил Чейз.

– Твои ребята моложе, да и отношения их пока проще, чем у Майкла с Амандой. Ничего не поделаешь, обоим придется как-то разбираться с ситуацией, – заметила Стефани.

– Надеюсь, разберутся. А нам с тобой не остается ничего другого, как наблюдать за происходящим со стороны и делать выводы. Решил тебе сообщить, чтобы потом не обижалась, что я утаил интригующую информацию. – Зная Чейза, Стефани никогда бы не подумала ничего подобного, но сейчас испытала глубокую признательность. Общие переживания еще больше их сблизили.

– Спасибо за важное известие и за доверие, – искренне поблагодарила она. Теперь оставалось вместе ждать продолжения истории молодых людей.

В первый день пути на запад Стефани проехала семьсот миль и пересекла четыре штата. Она сидела за рулем четырнадцать часов подряд. Ни на ланч, ни на обед времени не тратила, а только дважды останавливалась на заправках. Хотелось вернуться домой в рекордный срок. Чейз звонил несколько раз: интересовался самочувствием и напоминал, что в случае усталости надо обязательно сделать перерыв и поспать. Когда наконец Стефани вышла из машины возле аккуратного мотеля недалеко от города Саут-Бенд, штат Индиана, разогнуться удалось с трудом. Тело затекло от долгого положения в сидячей позе. По требованию Чейза сразу позвонила и сообщила, где находится. Никто из детей не догадался об этом попросить: Майклу просто не пришло в голову, а Луиза погрузилась в подготовку аукциона, ограничилась кратким сообщением с благодарностью за вчерашний обед и больше ни разу о матери не вспомнила.

– Закрой дверь на цепочку, – распорядился Чейз, но она уже и сама это сделала. Ночевки в мотелях ему не нравились, но поиски приличного отеля требовали дополнительного времени. Здесь Стефани чувствовала себя в безопасности, тем более что в одной из соседних комнат остановились две пожилые дамы, а в другой разместилась семья с детьми. На некоторое время Чейз успокоился, хотя, пока Стефани находилась в дороге, с огромным трудом сдерживал тревогу. Волновался, то и дело звонил, даже во время работы – просто для того, чтобы спросить, как дела, и услышать ее голос. Стефани была искренне тронута: подобного внимания муж не проявлял даже в самом начале брака, не говоря уже о последних годах. Билл вполне справедливо полагал, что жена способна позаботиться и о себе, и о детях. И все же тревога Чейза согревала душу: он вел себя так, словно Стефани была по-настоящему ему дорога. Так к ней еще никто не относился.

Заснула она мгновенно, а утром проснулась едва ли не на рассвете. Приняла душ и снова села за руль, а на завтрак остановилась в ближайшем ресторане «Макдоналдс». Проехала штаты Иллинойс и Айова, лишь однажды сделав паузу на стоянке грузовиков, чтобы немного погулять и размять ноги. Стефани уже не пыталась преодолеть такое же огромное расстояние, как в первый день, и после девяти часов на колесах устроилась на ночлег в мотеле города Омаха, штат Небраска. Реальность начала расплываться в сознании, а единственным контактом с внешним миром оставались звонки Чейза. Разговоры – порою долгие, а иногда совсем короткие – приносили огромную радость. Стефани настроилась на радиостанцию музыки кантри и с восторгом обнаружила песни Чейза. Начала подпевать, с удовольствием различая на заднем плане голос Сэнди. Она уже успела соскучиться по милой девушке.

В третий день пути произошел крайне неприятный инцидент. На обед Стефани заехала не на стоянку грузовиков, а в придорожную закусочную, а когда выходила, услышала за спиной голоса троих мужчин. Она чувствовала, что те идут следом, но не придавала значения, пока один из незнакомцев не схватил за руку, грубо повернув ее лицом к себе, а двое других развязно захохотали. Поблизости, как назло, никого не было. Все трое выглядели молодыми, крепкими и приехали на многотонных фурах.

– Пойдем, детка, покажу тебе свой лимузин, – заявил нападавший. На мгновение Стефани испуганно застыла, но тут же вспомнила, что надеяться можно только на себя. Если она не защитится, то, скорее всего, окажется жертвой насилия, если не хуже. Незнакомцы смотрели вызывающе.

В закусочной обедали люди, преимущественно водители грузовиков, но на улице никого не было. Стефани собралась с силами и неожиданно стукнула обидчика кулаком по носу. В тот же момент брызнула кровь; парень закричал и закрыл лицо обеими руками. Товарищ с силой схватил ее за длинные волосы и потянул к себе, однако Стефани неожиданно стукнула локтем в шею, в область адамова яблока. Налетчик с хрипом ослабил хватку. Третий, помогая товарищу со сломанным носом, испуганно закричал:

– Кто ты такая? Полицейская сучка? – Стефани использовала два приема, которые давным-давно выучила в колледже, на уроке самообороны, и с тех пор благополучно забыла. К счастью, в нужный момент полезные навыки вспомнились сами собой. Трое бандитов побежали к своим фурам, сели в кабины и уехали, а спустя несколько минут из закусочной вышли два водителя и увидели смертельно бледную, дрожащую женщину. Стефани сидела на тротуаре, с ног до головы забрызганная кровью: пятна остались на джинсах, на белой футболке и даже на туфлях. Она уже приготовилась отразить новую атаку, но эти мужчины оказались старше и солиднее. Один из них наклонился, чтобы помочь.

– Вы упали? – спросил он. – Доктор нужен? – Преодолевая слабость и тошноту, Стефани покачала головой; слова пришли только через минуту.

– Уже все в порядке, – с трудом произнесла она и показала в сторону трех тяжелых фур, которые в эту минуту неуклюже выбирались на шоссе. – Пришлось отбиваться от тех парней.

– Нельзя ездить одной в темноте, – заметил старший из водителей.

Стефани согласно кивнула. Незнакомцы помогли встать и отвели обратно в закусочную, где официантка тут же дала стакан воды, проводила в туалет и помогла привести себя в порядок. Стефани рассказала, что случилось.

– Вас могли изнасиловать, – сочувственно заключила официантка, да Стефани и сама понимала, что чудом избежала опасности. Бандиты выглядели крепкими и наглыми. Спасло ее то, что она, сама того не ожидая, проявила отличную реакцию и застала нападавших врасплох. Стефани поблагодарила девушку за участие, а другая официантка принесла стакан имбирного пива и печенье. Скоро стало легче, хотя руки все еще дрожали. Она спросила, где можно переночевать, и в ответ услышала, что надо проехать еще сорок миль до мотеля «Бест-Вестерн», который находился в приличной, спокойной местности. Стефани не знала, справится ли, но все же через несколько минут вернулась в машину и завела мотор. Движение успокоило, а вскоре позвонил Чейз. Она не собиралась ничего рассказывать, однако он по голосу почувствовал неладное и сразу встревожился.

– Что-то случилось?

– Почти, – уклончиво ответила Стефани, безуспешно пытаясь унять дрожь.

– Я же говорил, что надо отдыхать! И почему ты вообще едешь в такое время? – Он уже почти кричал; собственная беспомощность привела в ярость.

– Хотела проехать вечером еще немного, потому что днем поспала в машине. А недавно остановилась возле закусочной, чтобы поесть. На обратном пути за мной вышли трое, и один схватил за руку. – Она кратко описала разыгравшуюся драму, и в устройстве громкой связи наступила долгая тишина.

– Ты это сделала? – наконец ошеломленно проговорил Чейз. – Пожалуй, следует держаться от тебя подальше. – Он не мог поверить, что у хрупкой женщины хватило решимости и сил защититься по всем правилам самообороны, стукнув одного из нападавших в нос, а другого в горло. Если бы она этого не сделала, могло произойти страшное: изнасилование, похищение, убийство – все что угодно. Чейз заговорил строго.

– Все, достаточно развлечений. Срочно включай навигационную систему и быстренько рули к ближайшему аэропорту. Оставь машину на стоянке; потом кого-нибудь за ней пришлешь. А сама прыгай в самолет и лети домой.

– Честное слово, Чейз, я уже хорошо себя чувствую. – И это почти соответствовало правде. Дрожь наконец прекратилась, а на смену растерянности пришла гордость. Она только что сумела сама за себя постоять и выяснила, что чего-то стоит. Опыт оказался совершенно новым и обнадеживающим.

– Возможно, ты чувствуешь себя хорошо, зато мне очень плохо. Пока доедешь до дома, с ума сойду. Пожалуйста, сядь в самолет. – Чейз уже почти умолял, но Стефани не собиралась сдаваться. Дорога из Нью-Йорка на Западное побережье стала серьезным испытанием на прочность, а остановка на полпути оказалась бы постыдной слабостью.

– За спиной уже половина страны. Лететь просто глупо. – Но в то же время удручал тот неоспоримый факт, что расстояние, которое самолет преодолевал за шесть часов, требовало шести дней многочасовой опасной езды на машине.

– Боюсь думать, что могло бы случиться. С тех пор как ты уехала из Нэшвилла, не нахожу себе места. Пожалуйста, Стиви, будь умницей! Завтра же сядь в самолет, а переночуй в каком-нибудь приличном месте, а не в грязной дыре возле дороги.

– Мне посоветовали мотель «Бест-Вестерн» в Ролинсе. Осталось всего несколько миль. – Вдалеке уже светилась неоновая вывеска, и скоро Стефани свернула с шоссе. Мотель оказался лучше всех предыдущих, а в маленьком кабинете сидел сам управляющий. Стефани сказала Чейзу, что собирается зарегистрироваться, и тот ответил, что позвонит через пять минут.

Она получила чистую удобную комнату, а едва успела войти, умыться и лечь в постель, как Чейз исполнил обещание. Происшествие его потрясло, и он сразу заговорил о возможной опасности.

– Нельзя было тебя отпускать. Для таких путешествий на свете существуют автобусы.

– Но мне так хотелось проверить собственные силы. Всегда мечтала пересечь страну из конца в конец.

– Но только не в одиночестве. – Стефани уже добралась до штата Вайоминг, и Чейз вспомнил, как сам ездил по ночам, чтобы успеть на следующий концерт. Но в фургоне сидели еще по крайней мере с полдюжины товарищей, а потом, едва заработав нужную сумму, он купил автобус. Даже Чейзу не доводилось колесить по стране на машине, да еще в одиночку. Он не на шутку разволновался, и разговор продолжался очень долго, пока Стефани не начала засыпать. Напоследок Чейз велел позвонить сразу, как только проснется утром, а если понадобится, то и ночью.

Проснулась она спустя девять часов, когда сквозь тонкие шторы уже ярко светило солнце. Усталость от долгой поездки давала себя знать, а на руке – там, где грубо схватил негодяй – темнел синяк. Оказывается, это был не страшный сон. Все произошло на самом деле. Стефани позвонила Чейзу и разбудила, но, услышав любимый голос, он обрадовался:

– Звони каждый час. А если вдруг пропустишь хотя бы один отчет, клянусь, что подниму полицию во всех штатах, через которые поедешь.

– Не беспокойся, справлюсь, – заверила Стефани, но событие вчерашнего вечера не прошло бесследно, так что она дала слово впредь вести себя осмотрительнее: не останавливаться где попало и не выходить из закусочных в одиночестве.

В тот день Стефани уехала недалеко: сказались переживания, да и усталость дала себя знать. На завтрак остановилась в респектабельном месте, заказала яичницу, тост и кофе, а заодно купила сэндвичи на ланч. К вечеру добралась до штата Юта и притормозила возле кафе «У Денни». По дороге много разговаривала с Чейзом. Он поддерживал путешественницу день за днем, час за часом, а сейчас следил еще пристальнее, чем в первые дни. Поначалу долгое путешествие не слишком его заботило, но со временем волнение неуклонно возрастало.

В пятый день пути Стефани миновала штат Юта, а к вечеру добралась до Невады. В шестой пришлось поднажать, чтобы к ночи попасть домой. И вот наконец в полной темноте она остановилась на своей дорожке и выключила мотор. Несколько минут сидела неподвижно, глядя на темный молчаливый дом. Уикенд в Санта-Барбаре утонул в тумане. Собравшись с духом, Стефани медленно вышла из машины, поставила сумку на крыльцо, отперла дверь и переступила порог. Отключила сигнализацию, включила свет, и в эту минуту позвонил Чейз. В Нэшвилле было два часа.

– Почему ты не спишь? Собиралась послать сообщение, чтобы не будить.

– Счастлив узнать, что ты уже дома. Ради бога, больше не пытайся никому ничего доказывать и не повторяй своих подвигов.

Несмотря на его недовольство, Стефани испытывала глубокое удовлетворение. Теперь она точно знала, что в любых, даже самых сложных условиях способна о себе позаботиться. Стефани Адамс оказалась вовсе не такой слабой, никчемной женщиной, какой была прежде. Даже голос ее теперь звучал сильнее и энергичнее.

– Как выглядит твой дом? – Чейза интересовала сохранность, а не степень богатства.

– Все в порядке. Вот только пусто, одиноко. Тебя здесь нет, – ответила она голосом женщины, которая никогда бы не смогла сломать нос сильному молодому мужчине. – Но он совсем не так хорош, как твой. Выглядит осколком прошлой жизни.

Здесь выросли ее дети, здесь дал трещину их с Биллом брак, сюда Стефани вернулась, похоронив мужа. Сейчас, когда она ходила по знакомым и в то же время чужим комнатам, воспоминания перепутались и нахлынули плотным потоком.

– Пора снова отправляться в дорогу, – заметила она шутливо, и Чейз застонал.

– Вовсе не забавно, если, конечно, не решишь лететь самолетом. Ложись спать, завтра поговорим. – Стефани не сомневалась, что он позвонит. Этот человек, словно ангел-хранитель, вел ее по дорогам Америки и благополучно доставил домой. Задевая каждую ступеньку, она втащила тяжелую сумку наверх и отнесла в спальню. Осмотрелась, вспомнила троих бандитов возле закусочной и поняла, что больше никогда ничего не испугается.

Глава 16

Стефани мечтала встретиться с подругами. Утром, едва проснувшись, позвонила Джин и Элисон. Джин знала, что она едет через всю страну, и с нетерпением ждала звонка. Элисон недавно начала выходить из дома после долгой болезни детей и понятия не имела, где сейчас Стефани и чем занимается: след оборвался еще неделю назад. Подругам не верилось, что Стефани не было в городе целых три недели, а для нее самой в это время началась новая жизнь. И вот, встретив новых людей, увидев новые земли, окунувшись в мир Чейза, навестив двух своих детей и самостоятельно проехав через всю страну, она оказалась там, откуда начала путь. Она чувствовала себя другим человеком, а дома все осталось по-старому.

Договорились встретиться на следующий день за ланчем, в ресторане на Юнион-стрит. Внутренне изменившись, Стефани ожидала увидеть подруг другими. Невозможно было объяснить, сколько нового она узнала и пережила. Почему вместо того, чтобы вернуться из Санта-Барбары домой, вдруг рванула в Лас-Вегас. С какой стати решилась отправиться в Нэшвилл вместе с Чейзом и окунуться в его мир, а потом в полном одиночестве преодолела три тысячи миль. Жизнь Джин и Элисон текла настолько спокойно и предсказуемо, что они ни за что не смогли бы понять ее чувства и одиночество после смерти Билла. Стефани ощущала острую необходимость выяснить, способна ли она сама за себя постоять, а встреча с тремя насильниками раскрыла неизвестные прежде черты характера. Следствием победы стали уверенность в себе, независимость и сознание собственной безопасности, которых никогда прежде не было.

Стефани вошла в ресторан и увидела, что подруги уже сидят за столиком и тихо о чем-то разговаривают. Элисон так и не успела снять джинсы и рубашку; волосы ее давно не знали укладки, а под глазами темнели круги: две недели бессонных ночей не прошли даром. Джин явилась тщательно ухоженной, с безупречным макияжем на лице, изящным маникюром на руках и свежей прической на голове. В белом кашемировом спортивном костюме она выглядела потрясающе. Стефани вышла из дома в купленной в Лас-Вегасе розовой футболке и потертых джинсах. Выглядела она молодой и здоровой. Светлые волосы были собраны в конский хвост, а глаза светились небесной голубизной и излучали сияние, которого Джин не видела много лет. Подруги радостно заулыбались, а Стефани горячо расцеловала обеих.

– Привет, девочки! – весело приветствовала она. Встреча мгновенно примирила с возвращением в Сан-Франциско.

– Добро пожаловать домой, – отозвалась Джин, сразу заметив перемену.

– Простите за ужасный вид, – извинилась Элисон. – Собиралась привести себя в порядок, но собаке стало плохо; пришлось срочно везти ее к ветеринару. – Жизнь миссис Фримен состояла из детей, собак, домашнего хозяйства, школьных занятий, организации семейного досуга и мужа, который каждую ночь требовал внимания и ласки. На себя времени катастрофически не хватало. Стефани отлично понимала, как это бывает, потому что просуществовала в подобном режиме двадцать шесть лет. Еще недавно ей казалось, что так и должно быть, но сейчас, глядя на растерзанную, измученную Элисон, она поняла, что нынешнее одинокое состояние имеет положительные стороны.

– Выглядишь бесподобно! – воскликнула Элисон. – Поверить не могу, что приехала из Нью-Йорка на машине. Зачем?

Все трое уже знали, что собираются есть и пить. Каждый раз заказывали один и тот же салат, холодный чай для Стефани и Элисон и бокал белого вина для Джин.

– Подумала, что будет интересно вернуться домой за рулем. Решила навестить в Нэшвилле Лауру Перкинс, подругу из колледжа. – Мифическая Лаура уже успела стать для Стефани почти реальной, так часто приходилось упоминать ее имя. – А еще захотела съездить в Атланту и встретиться с Майклом. Потом, в последнюю минуту, вдруг придумала прокатиться в Нью-Йорк, к Луизе. Естественно, на своей машине. Ну а оттуда уже отважилась вернуться домой, так как всегда мечтала пересечь Америку с побережья до побережья. Дорога заняла шесть дней и подарила незабываемые впечатления.

О встрече возле закусочной Стефани умолчала, поскольку знала, что подруги придут в ужас. К тому же ничего страшного не произошло. Она оказалась проворной и бесстрашной, чем вызвала искреннее восхищение Чейза.

– А как живете вы? Что новенького?

– Я вошла в комитет по организации благотворительного бала в пользу диабетиков, который состоится в сентябре. Отвечаю за балетную часть. А еще старательно трачу деньги Фреда: на прошлой неделе, например, купила соболью шубку. – Джин широко улыбнулась. – Осенью собираюсь поехать в ней в Нью-Йорк.

– Ну, а я все это время нянчила больных детей, – грустно сообщила Элисон. Бедняжке нечего было добавить в общий разговор, но Джин и Стефани все равно ее любили. Она была добрым человеком, замечательной женой и матерью, а главное, их лучшей подругой. Никаких объяснений и доказательств от нее не требовалось.

– А вот Брэд получил важную профессиональную награду Американской академии хирургов-ортопедов, – добавила Элисон с нескрываемой гордостью, и Стефани с трудом удержалась, чтобы не спросить: «А как же все-таки ты?»

Речь все время шла о муже и детях – точно так же, как до недавнего времени у нее самой. И вот наконец ее час настал. Они с Элисон были ровесницами, но Стефани уже вырвалась на свободу. Никогда еще она не чувствовала себя так уверенно. А вот подруге, с ее маленькими детьми, еще предстоял долгий путь.

– Хорошо, теперь рассказывай все по порядку, – потребовала Джин, когда принесли салат. – Кого встретила? Как в Нэшвилле и Нью-Йорке обстоят дела с крутыми парнями? – Она, разумеется, знала о Чейзе, но не хотела выдавать секрет в присутствии Элисон.

– Джин! – возмущенно воскликнула та. – Билл умер всего четыре месяца и одну неделю назад. Еще год, если не больше, Стефани не захочет ни с кем встречаться.

Услышав замечание, Стефани вспомнила долгие жадные поцелуи с Чейзом. Впрочем, она и сама не ожидала ничего подобного, а потому не обиделась на Элисон за излишнюю чопорность. Все случившееся казалось странным помрачением рассудка: до сих пор она не смела думать о новом мужчине, да и сейчас еще пыталась убедить себя в том, что они с Чейзом не больше чем добрые друзья, хотя и с намеком на будущий роман. И все же даже наедине с собой не могла отрицать ни душевной близости, ни собственного чувства.

– Не говори ерунды, – возразила Джин, пригубив вино. – Не считаешь ли ты, что Стефани должна до конца своих дней оставаться одиночкой? Посмотри, она выглядит лет на тридцать, не больше. Какой-нибудь горячий парень подхватит в момент, даже не задумается.

Стефани промолчала, хотя про себя отметила, что строгой блюстительнице нравов следовало привести в порядок ногти, да и темные корни волос уже торчали почти на три дюйма. В отличие от нее самой, Элисон не была натуральной блондинкой, но не находила времени заняться собой, а в последние годы и вообще перестала обращать внимание на собственную внешность. Джинсы и рубашку снимала только по случаю общих выездов, а в остальные дни просто не замечала, в чем ходит. Дети, как водится, не церемонились и оставляли на маминой одежде следы пищи, фломастеров и акварельных красок.

– Ты действительно собираешься с кем-то встречаться? – изумленно спросила Элисон.

– Нет… вряд ли… не думаю. Не знаю, – смущенно ответила Стефани. – Возможно, когда-нибудь. Пока еще не готова. Одежда Билла висит в шкафу, шлепанцы стоят возле кровати, очки раскиданы по всем ящикам.

Главная проблема заключалась в том, что муж до сих пор оставался в ее голове. Правда, теперь там же прочно обосновался и Чейз, но об этом говорить не хотелось.

– Думаю, когда-нибудь придется. Пока трудно представить. Мысленно все еще остаюсь замужем, а если с кем-нибудь пересплю, буду считать себя изменницей.

То же самое она сказала Чейзу, и он сумел понять.

– Билл себя изменником не чувствовал, – ядовито вставила Джин и опустошила бокал. Выпив, она становилась резкой, и Элисон смутилась, так как сама никогда не напоминала Стефани о том ужасном времени. К тому же она верила, что впредь Билл ничего подобного себе не позволял и супруги счастливо прожили вместе еще много лет. Стефани никогда не рассказывала о том, каким пустым стал брак после измены. Даже самой себе она призналась в этом совсем недавно.

– Все мужчины таковы, – добавила Джин, и Элисон болезненно поморщилась. – Собственные измены считают в порядке вещей. Но если мы посмотрим в сторону, сразу наступает конец света. С какой стати они считают, что им все можно? Мы тоже любим крутых парней, но боимся сделать шаг. А они ничего не боятся. И уж точно не задумываются о последствиях. – Элисон ненавидела подобные рассуждения и всегда старалась поскорее сменить тему.

– Когда Шарлотта возвращается домой? – спросила она Стефани.

– На следующей неделе. В какой именно день, еще не сообщила. Сейчас путешествует с друзьями по Европе. Боюсь, здесь сразу заскучает. Но ничего, пусть пару месяцев отдохнет перед началом занятий. Мне очень ее не хватает. – Стефани понимала, что это лето может оказаться последним, потому что через год младшая дочка окончит университет и начнет работать в другом городе, как Майкл и Луиза. – Приятно было встретиться с Майклом, хотя Аманда настроена чересчур решительно. Боюсь, рано или поздно она его охомутает.

– Надеюсь, что этого не случится, – твердо возразила Джин. – Такой милый мальчик.

– Хочет совместно купить дом, а я этого боюсь. Тогда он точно к ней прилипнет, даже без свадьбы. – Встреча с Сэнди в Атланте внушала слабую надежду на избавление. Впрочем, сын ни словом не обмолвился о новых отношениях; ценная информация поступила от Чейза.

– Именно к этому она и стремится, – с подозрением заметила Джин. – Лишь бы не организовала беременность.

– Ой, об этом даже не упоминай! – Стефани в ужасе закатила глаза.

Джин взяла счет, хотя Стефани собиралась заплатить сама: обычно подруги делали это по очереди. Но сегодня Джин нарушила правило, а пока разбиралась с официантом, у Стефани зазвонил телефон. Разумеется, это был Чейз.

– Привет, – ответила она, понизив голос. – Я на ланче с подругами. Можно, перезвоню через несколько минут? Мы как раз заканчиваем.

– Конечно. – Пока Стефани ехала с востока на запад, он привык часто ее проверять, но сейчас, дома, обстановка изменилась. – Прости, Стиви.

– Все в порядке. Позвоню сразу, как только вернусь домой. – Дом находился всего в нескольких кварталах. Стефани отключилась и заметила, что Элисон с интересом наблюдает.

– Кто это был? Ты сразу изменилась. – Джин тоже заметила, как засветилось лицо подруги, и улыбнулась. Догадаться, с кем она разговаривала, не составило труда.

– Это Лаура, – быстро ответила Стефани, не зная, что еще сказать. Джин знала правду, а Элисон пока ни о чем не догадывалась. Рассказать ей о новом мужчине не хватало храбрости. Вряд ли Элисон могла понять, а вот Джин сразу все поняла, встретила новость с энтузиазмом и даже начала подталкивать подругу к смелому шагу. Но Элисон могла осудить – из преданности Биллу.

– С каких это пор Лаура стала так важна, что потребовалось мчаться к ней через всю страну? Прежде ты никогда не упоминала ее в разговорах. Да и в Санта-Барбаре не предупредила, что собираешься навестить давнюю подругу.

– Лаура позвонила в последнюю минуту и пригласила в гости, – объяснила Стефани, пытаясь говорить как можно более неопределенно. Неужели, разговаривая с Чейзом, она и в самом деле заметно изменилась? Его голос всегда радовал. – Мы дружили в колледже, а сейчас восстановили связь. Она тоже недавно овдовела, так что мы обе оказались не у дел. – История становилась все более затейливой, а ложь начинала жить собственной жизнью. Вымышленная подруга уже казалась реальной даже ей самой, превратившись в карнавальную маску для Чейза. «Лаура» стала прикрытием двух недель, проведенных вместе с Чейзом в его волшебном мире.

– Что ж, хорошо, что вы нашли друг друга, – великодушно отозвалась Элисон. – Мне порою так неловко, что я постоянно занята мужем и детьми. Хочется провести время с тобой, но обязательно случается что-нибудь непредвиденное. – Выглядела она искренне огорченной, и Стефани понимала, что Элисон ее любит, но не находит сил вырваться из круга собственных забот. – Почему бы тебе не пригласить Лауру сюда, если она тоже оказалась одна? – Мысль об одиночестве подруги в пустом доме всерьез ее тревожила.

– Возможно, она приедет, – беззаботно ответила Стефани. – Мы прекрасно провели время и даже посетили Грейсленд.

– Рада, что у тебя появилась приятная компания, – сочувственно заключила Элисон. Все трое обнялись на прощание и дали друг другу слово скоро встретиться вновь.

– Передай от меня привет своей Лауре, – шепнула Джин, целуя в щеку. Она-то отлично знала, что это не больше чем кодовое имя для Чейза.

– Непременно, – пообещала Стефани и направилась к машине, радуясь встрече и приятной беседе. Домой она вернулась через пять минут и сразу, даже не отдышавшись после торопливого подъема по лестнице, позвонила Чейзу:

– Прости. Не могла говорить при них.

– Не хотел тебе мешать, просто соскучился. Через несколько минут начнется работа в студии. Жаль, что тебя здесь нет.

– И мне очень жаль, – призналась Стефани. – В Сан-Франциско совсем нечего делать. Уже почти жалею, что приехала. – Она собиралась вернуться на работу в приют, но руководство не особенно нуждалось в ее помощи; волонтеров хватало. Оставалось только готовиться к приезду Шарлотты. Еще в дороге она решила убрать одежду и другие вещи Билла, причем сделать это следовало до возвращения дочери: девочке было бы больно видеть, как мать опустошает шкафы и полки отца.

– Возвращайся в любой момент, как только захочешь, – напомнил Чейз, и Стефани улыбнулась.

– Уже хочу! – Она надеялась, что когда-нибудь он и сам приедет в Сан-Франциско, хотя подобных планов они не строили.

– Позвоню, кода закончим запись, – пообещал Чейз. Было слышно, как музыканты пробуют инструменты, и спустя минуту они попрощались. Стефани долго сидела с телефоном в руке, вспоминая счастливые дни в Нэшвилле, и испуганно вздрогнула, когда снова раздался сигнал вызова. Звонила Шарлотта, которая только что вернулась из Парижа в Рим.

– Готова отправиться домой, милая? – спросила Стефани, и в трубке повисло молчание. На миг показалось, что связь прервалась.

– Вообще-то… я как раз по этому поводу, мам. На следующей неделе меня пригласили на Корсику. Как по-твоему, ничего, если задержусь в Европе еще на месяц? Обещаю вернуться в конце июля и провести с тобой весь август. – Стефани огорчилась, хотя понимала, что предложить Шарлотте что-то увлекательное не может. Летом погода в Сан-Франциско не радовала: холод, туман и ветер сменяли друг друга, а порою действовали сообща. Найти интересное занятие девочке будет нелегко. Конкуренции с Корсикой родной дом не выдержит.

– Почему бы и нет? – спокойно ответила Стефани. Теперь она определенно жалела, что вернулась: вполне можно было провести июль в Нэшвилле, вместе с Чейзом. Но дети никогда не планировали свою жизнь заранее, а если такое случалось, то планы часто менялись, как это произошло сейчас. – Поезжай туда, куда хочешь.

Она согласилась с просьбой дочери и напомнила, что через неделю необходимо освободить комнату в предоставленной университетом квартире, которую Шарлотта делила с пятью девочками.

– Не волнуйся, все сделаю, тем более что к этому времени все равно уже уеду на Корсику. Спасибо, мамочка!

Разрешение не приезжать домой привело дочку в восторг. Поговорив с Шарлоттой, Стефани легла на кровать и задумалась, что делать дальше. Хотелось освободить шкафы Билла, но заниматься этим в первый же день после возвращения не хватало мужества. Можно было не спешить, ведь неожиданно освободился весь июль. Она лежала с закрытыми глазами, думала о Чейзе и жалела, что не осталась в Нэшвилле. Сейчас, после разговора с Шарлоттой, дом показался особенно пустым.

Глава 17

После встречи с Сэнди жизнь в Атланте изменилась. Вернувшись из Хьюстона в воскресенье вечером, Аманда обнаружила Майкла холодным, замкнутым и отстраненным. Он готовился к серьезному выяснению отношений, но со дня на день откладывал разговор, опасаясь, что не найдет достаточно убедительных доводов для окончательного разрыва.

Она ничего не сказала насчет дурного настроения жениха в последние дни: решила, что тот погружен в работу или просто не в духе. А Майкл тем временем придумывал, что и как сказать.

– В чем дело? – не выдержав, спросила Аманда в пятницу вечером, когда они вышли из дома, чтобы пообедать в ресторане, а потом встретиться с друзьями в ночном клубе. – Неприятности на работе?

– Нет, просто устал. – Майкл упорно отводил взгляд.

– Ты всю неделю какой-то странный. Может быть, плохо себя чувствуешь?

– Нет-нет, все в порядке. – Но в разговоре с Сэнди Майкл выразил подсознательное ощущение, в котором прежде не признавался даже себе самому: жениться на Аманде, провести вместе с ней жизнь и родить детей он не мог. Они оказались слишком разными, и ее амбиции никак не сочетались с его представлениями о счастье. Как ни старомодно это звучало, но Майкл мечтал о жене, хотя бы отдаленно напоминающей его мать. Аманда оценивала все вокруг исключительно с точки зрения инвестиций – будь то время, энергия или материальные блага – и не принимала в расчет людей, с которыми имела дело. Она была не женщиной с любящим сердцем, а красиво упакованным устройством для производства денег. Говорила не о своем чувстве к Майклу, а о том, что им удастся сделать, объединив доходы. Слушать меркантильные рассуждения молодой человек больше не мог. Как ни сложно было это признать, но терпение его иссякло. Оставалось справиться с самой трудной задачей – поставить в известность Аманду.

Во время обеда она не переставала говорить о доме, который собиралась купить вместе с Майклом, хотя и чувствовала, что он думает о чем-то другом. Всю неделю они с Сэнди обменивались сообщениями, а сегодня, придя домой раньше Аманды, Майкл осмелился позвонить. Вообще-то звонки до выяснения отношений с Амандой казались ему лишними, а вот сообщения выглядели вполне невинно. Тонкие нюансы современных технологий диктовали строгие условия: отправить электронное письмо казалось недопустимым. Что-то обещать или приглашать Сэнди в Атланту до полного освобождения Майкл не считал возможным. Аманда по-прежнему мечтала купить общий дом, а когда-нибудь и выйти замуж. Обручены они не были, и все же она считала его связанным обязательствами и ожидала многого. Аманда оказалась слишком амбициозной, требовательной и взрослой. По сравнению с ней Сэнди выглядела неотразимым маленьким эльфом. После отъезда Майкл то и дело представлял ее в простом розовом платье и балетках: внешность юной красавицы сочеталась с женской притягательностью. Майкл сгорал от вожделения. По ночам, лежа рядом с Амандой, он думал только о Сэнди и опасался, что выдаст себя прежде, чем удастся поставить точку. Она уже заподозрила неладное, но пока не понимала, что именно произошло.

– Как ты считаешь, имеет смысл отправиться на поиски дома уже в эти выходные? – Сейчас Аманда напоминала собаку с любимой костью в зубах. – Я смотрела в Интернете: в Бакхеде есть три готовых к продаже особняка, причем по очень разумной цене. Упускать случай нельзя.

Майкл знал, что Бакхед – красивый, весьма респектабельный квартал Атланты, но его туда не тянуло: в подобных местах селились солидные люди, сумевшие сколотить крупное состояние.

– Я не готов к покупке дома, – отрезал он, и Аманда взглянула с изумлением.

– Разве? Но почему? – Своей репликой она только что распахнула ворота для решительного объяснения, но начать разговор Майкл боялся, хотя и понимал, что сделать важный шаг придется – ради общего блага.

– Слишком большая ответственность, – пояснил он. – А вдруг кто-то из нас потеряет работу? Как тогда платить по ипотеке? – Вопрос тревожил даже безотносительно к Сэнди.

– Мой папа обещает помочь. – Аманда прищурилась и взглянула с подозрением: – Может быть, у тебя появились сомнения в нашем совместном будущем? – Раньше ей и в голову не приходило ничего подобного, но сейчас возникло тяжелое предчувствие. Майкл всегда казался таким крепким, надежным и основательным и вдруг начал сворачивать в сторону и метаться, как нервная лошадь. Вот уже шесть месяцев она вела разговоры о доме, но ни разу прежде сопротивления не встречала.

– Послушай, нам с тобой по двадцать пять лет. Зачем торопиться? Меня вполне устраивает моя квартира, да и ты живешь в отличном месте. Так к чему же связываться с домом?

– Это отличная инвестиция. Папа говорит, что аренда попусту съедает деньги. Обещает помочь с первым взносом, а у тебя лежит без движения страховка отца. Почему бы не направить ее в дело? – Она уже все просчитала и замахнулась на многое. Майкл и сам собирался купить дом на средства от страховки, но значительно скромнее и позже. К тому же отношение матери к покупке совместной с Амандой недвижимости не осталось для него тайной. Стефани сразу спросила, что будет, если отношения разладятся. Общий дом лишь усложнит разрыв и сделает его похожим на развод.

– По-моему, мы еще слишком молоды. – Слова прозвучали не очень убедительно, так как Майкл вспомнил Сэнди и проведенный вместе уикенд. Он понятия не имел, что делать с новым чувством, а перспектива осматривать дома вместе с Амандой обострила тревогу.

– Для покупки дома я не слишком молода, – отрезала Аманда, – да и ты тоже. Просто трусишь. – Она намеревалась надавить на самолюбие, но Майкл неожиданно согласился.

– Да, трушу. Ты зарабатываешь намного больше меня. Что, если не потяну свою часть груза? – Учитывая район, в котором Аманда собиралась смотреть недвижимость, напряжение предстояло немалое. Она планировала приобрести большой дом, и отец уверял, что дочка может позволить себе сделать смелый шаг. Все бы ничего, но Аманде было необходимо втянуть в историю Майкла. Казалось, что папочка покупал его вместе с домом; становилось душно и страшно.

– Давай выясним, есть ли в Бакхеде что-нибудь подходящее, – твердо заявила Аманда.

– Не уверен, что смогу себе это позволить, – ответил Майкл, чувствуя, что пытается докричаться через океан. Аманда категорически отказывалась слушать и слышать. Он заплатил за обед и обреченно повел ее в бар «Стрип» на встречу с друзьями.

Аманда заметила, что за весь вечер Майкл не произнес ни слова, зато слишком много выпил. Со стула, к счастью, не падал, но выглядел хмурым и рассеянным. И все же она не сомневалась, что сумеет убедить жениха в необходимости покупки. Ну а если не удастся самой, то папа наверняка доведет дело до конца. Она с нетерпением ожидала конца рабочей недели.

Сидя в баре, Майкл улучил минутку, когда никто не смотрел, и отправил Сэнди сообщение. Аманда увлеченно болтала с друзьями. Он написал Сэнди, что думает о ней. Всю неделю она исправно отвечала на его сообщения, присылая забавные замечания и смешные рожицы. Но сейчас, когда ответ казался особенно необходимым, почему-то промолчала, и от этого рядом с Амандой стало еще более одиноко. И все же Майкл твердо знал, что не хочет покупать дом, который не хочет покупать, и не хочет оставаться с женщиной, с которой не хочет оставаться. А той, к которой неумолимо влекло, недавно исполнилось восемнадцать лет, и у нее уже был парень.

В тот вечер репетиция не ладилась. Чейз написал несколько новых песен и теперь хотел попробовать их в живом звучании. Сэнди всего лишь исполняла фоновую партию вместе с Делией, но сосредоточиться не могла и часто ошибалась, то и дело забывая слова, чего прежде никогда не случалось. Бобби Джо сидел неподалеку, ехидно улыбался и закатывал глаза, всем своим видом показывая, как она бестолкова.

В перерыве подошел Чейз.

– Бобби Джо тебя отвлекает? – Он заметил и презрительные гримасы молодого человека, и то, что, сделав одну и ту же ошибку четыре раза подряд, Сэнди отвернулась и стала смотреть в другую сторону.

– Нет, – смущенно и виновато ответила девушка. – Сама не понимаю, почему сегодня ничего не получается. – Запомнить простые слова не составляло труда. – Наверное, просто тупая, – добавила она едва слышно, но Чейз тут же схватил ее за плечи.

– Что ты сказала? – переспросил он, сверля острым взглядом. – Если этот сопляк внушает такие мысли, немедленно его брось, слышишь? Он не пробьется никуда дальше бара на «Вестенд-авеню» или обувного салона с живой музыкой, а ты станешь звездой первой величины, причем без моего покровительства. У тебя есть все качества, необходимые настоящему музыканту, а у него нет. Ему только на стиральной доске играть. Поэтому, Сэнди Джонсон, не смей больше говорить о том, что ты тупая, иначе надеру задницу!

Забавная угроза рассмешила.

– Прости, Чейз.

Тейлор серьезно посмотрел на подопечную и понял, что она чем-то не на шутку озабочена.

– Может быть, виноват прошлый уикенд в Атланте? – уточнил он шепотом. Сэнди на миг задумалась и кивнула. Чейз заменил ей отца, и она неизменно говорила ему правду – пожалуй, даже в большей степени, чем когда-то папе.

– Возможно.

– Майкл заставляет тебя страдать?

Сэнди грустно покачала головой:

– Нет, он очень милый. Понимаешь, в чем дело… он практически обручен с той женщиной. Она даже хочет вместе купить дом, а это означает, что они уже почти женаты. Говорит, что не хочет с ней оставаться, но решительных шагов не предпринимает.

– У нее большие запросы, – понимающе заметил Чейз. – Но слово «почти» еще не надевает кольцо на палец и не выигрывает на скачках. Я советовал тебе держаться осторожно, но при этом вовсе не хотел сказать, что ты не получишь этого парня. Собственными глазами видел, как он смотрел на тебя после концерта. Влюбился с первого взгляда, а если обещал освободиться от лишних обязательств, то непременно это сделает. – Чейз говорил уверенно. – После встречи в Атланте вы общаетесь?

Глаза Сэнди засветились.

– Да, примерно пять раз в час. – Она засмеялась, а Чейз не сдержал улыбки.

– Что ж, для начала совсем неплохо. Ты ведь не спала с ним, правда?

Сэнди энергично покачала головой. Не порвав с Бобби Джо, она ни за что бы этого не сделала. Девушка придерживалась строгих принципов, чем вызвала глубокое уважение Майкла. Чейза ответ порадовал.

– Вот и хорошо. Продолжай в том же духе. Ожидание сведет парня с ума, – заявил он авторитетно. Отказ Стефани подействовал на него именно так. Хотелось заключить любимую в объятия и никогда больше от себя не отпускать. Чейз чувствовал себя одержимым страстью.

Сэнди снова засмеялась, а через несколько минут репетиция продолжилась, и в этот раз она все спела правильно.

Около полуночи музыканты наконец решили разойтись по домам. Бобби Джо не репетировал, зато безостановочно потягивал пиво, так что к тому моменту, когда молодые люди вернулись в садовый дом Сэнди, оказался изрядно пьян и развязно растянулся на диване.

– Сегодня ты сфальшивила раз сто, не меньше, – проворчал он, сверля Сэнди ядовитым взглядом. Он любил, когда она ошибалась, и не упускал случая уколоть, тем самым показывая собственное превосходство. Но в эту минуту Сэнди хорошо помнила слова Чейза о том, что ничего толкового из парня не выйдет: смазливая внешность не заменит таланта.

– Нужно было твердо запомнить мелодию и слова, – ответила Сэнди. – Последний раз я все спела правильно. – Чейз заметил ее радость и остался доволен.

– Тебе везет, что Тейлор поручает петь фоновую партию. Но не забывай: делает он это только из жалости. Без него ты нигде не получишь работы.

– Почему ты все это мне говоришь? – Сэнди внимательно наблюдала, как Бобби Джо встает и направляется к холодильнику за очередной банкой пива.

– Все об этом знают. Ты чертовски хороша, детка, но ангельски бездарна.

– Зачем ты постоянно твердишь, что я безнадежна? – Сэнди пришла в ярость, особенно после вдохновляющего разговора с Чейзом. – Чтобы обидеть и унизить?

– Просто затем, чтобы ты знала правду. А правда всегда доставляет боль. – Бобби Джо пожал плечами, взял банку, открыл, поднес к губам и взглянул с похотливой улыбочкой. – Давай-ка лучше ляжем в постель. Устал целый вечер тебя слушать, пора размяться.

Он обращался с ней, как с дешевой шлюхой, и от этого стало еще обиднее. Сэнди не стремилась к близким отношениям, но отделаться от настойчивого Бобби Джо было невозможно, и выбора у нее не оставалось.

– Неужели действительно веришь, что после всего, что ты здесь наговорил, я буду с тобой спать?

– А в чем дело? Не можешь проглотить ложку горькой правды? Не веришь, что Чейз терпит твое блеяние только потому, что жалеет и обещал отцу вывести в люди? – Пьяным Бобби Джо становился еще злее, чем обычно.

– Может быть, я ужасная певица, – заявила Сэнди с дрожащим подбородком и полными слез глазами, – но уж точно не грязная девка, которую ты подобрал в баре. Напрасно думаешь, что можешь меня оскорбить и тут же уложить в постель. Немедленно убирайся из моего дома! – Приказ не произвел должного впечатления.

– С какой стати? Считаешь себя хорошей, потому что у Чейза куча денег и он поселил тебя здесь? Не забывайся детка, ты ничем не лучше меня, где бы ни жила. Как ни старайся, а останешься такой же деревенщиной из канавы, как и я.

– Нет, не останусь. И не закончу провалом, как ты, потому что работаю как сумасшедшая, а не сижу на заднице с банкой пива в руках. Ты скоро покатишься с горки, а я обязательно добьюсь успеха, причем самостоятельно. Ты ничтожество и не имеешь права говорить гадости только потому, что завидуешь. Куча дерьма, вот кто ты! А теперь уходи сию же минуту!

– Хватит, детка. Пойдем в постель. – Бобби Джо встал и попытался схватить Сэнди за руку, но она с силой оттолкнула его. Он упал на кровать, а потом сел и засмеялся, глядя, как девушка дрожит от гнева.

– Выбирай из трех вариантов, – процедила Сэнди сквозь зубы. – Звоню Чейзу – это первый. Звоню в полицию – это второй. Выметаешься отсюда своим ходом – это третий. Тебе решать. Ты подлое, низкое ничтожество, и знать тебя я больше не хочу. Лучше останусь одна, чем с таким негодяем.

– Не сможешь меня прогнать, – нагло заявил Бобби Джо, и Сэнди взглянула на него с ледяным презрением.

– Послушай внимательно: ты оскорбляешь меня с самого начала наших отношений. Терпение мое лопнуло, так что убирайся. – Она произнесла эти слова внятно, взяла телефон и набрала 911 – номер полиции, но Бобби Джо вырвал аппарат и отменил вызов.

– Не сходи с ума. – Он наконец рассердился: игра больше не веселила. – Пойдем в постель, отсосешь.

Сэнди поняла, что парень по-настоящему пьян. Он и трезвым-то был не слишком приятен, а в подпитии становился невыносимым. Но сейчас переступил черту дозволенного.

– Все кончено. Уходи и больше не возвращайся. Спроси Чейза, захочет ли он, чтобы ты по-прежнему открывал его концерты.

Бобби Джо испугался, ведь на работу его устроила Сэнди.

– Хватит, милая, – взмолился он. – Ты же знаешь, что я тебя люблю.

– Нет, не любишь. Завидуешь и постоянно стараешься унизить. Найди себе ту, которая готова терпеть оскорбления, а у нас все кончено.

Бобби Джо поднялся с дивана, снова сделал попытку схватить ее и увлечь в спальню, но Сэнди не поддалась.

– Мне не нужен такой мусор!

– Иди к черту! – в бешенстве закричал Бобби Джо. Качаясь, побрел к выходу и рывком распахнул дверь. – Ты мне тоже не нужна!

Дверь с шумом захлопнулась, а Сэнди ушла в спальню и легла на кровать. Она знала, что поступила правильно и жалеть не будет. Бобби Джо вел себя мерзко, а Чейз сказал правду. Она не заслуживала подобного обращения. Ни один человек, пьяный или трезвый, не имеет права оскорблять другого. А Бобби Джо делал это постоянно, и она позволяла себя унижать. Руку на нее он не поднимал, но избивал словами и при каждой возможности втаптывал в грязь, чтобы поднять собственную самооценку. Нет, он ей совсем не нужен.

Сэнди долго лежала, думая о безобразных словах Бобби Джо и об отвратительной сцене, которая только что произошла в ее доме. Так и уснула одетой, ни разу не взглянув на телефон и не прочитав сообщение Майкла. А утром сразу пошла к Чейзу и снова забыла проверить входящую информацию.

Сэнди нашла Чейза возле бассейна читающим воскресную газету и рассказала о вчерашней ссоре.

– Вечером порвала с Бобби Джо, – заявила она, присев на соседний шезлонг. Выглядела девушка спокойной, хотя и немного усталой. Спала мало и плохо.

– Жалеть не будешь? – уточнил Чейз, и она покачала головой.

– Никогда. Он же постоянно меня унижал. Все ждала, что станет лучше, но напрасно. Только сначала был добрым, да и то потому, что хотел устроиться к тебе на работу. – Она пожала плечами, а Чейз улыбнулся:

– Кажется, пора объявить прослушивание на новую разогревающую группу. Я и сам устал от этого парня: играет одно и то же. Поручу Чарли сообщить ему об увольнении.

Барабанщик Чарли не только играл на ударных, но и отвечал за открывающую группу. Он собирался переходить на новую работу, но пока исправно исполнял все обязанности.

– Бобби Джо – отвратительный малый. Рад, что ты наконец с ним рассталась. Пора идти дальше.

Чейз ни словом не упомянул о Майкле, как и сама Сэнди. Но это ничего не меняет, напомнила она себе спустя минуту, нырнув в бассейн. Главное, что теперь она свободна. По крайней мере, о Бобби Джо можно больше не думать. Очень хорошо. И так слишком долго его терпела: почему-то боялась прогнать.

В субботу Аманда и Майкл осмотрели три дома на одной из улиц Бакхеда. Два оказались огромными, с обширными крыльями и земельными участками, а в последнем насчитывалось пять спален. Стоя рядом с Амандой и глядя на солидные семейные особняки, Майкл занервничал: подтверждались его худшие опасения.

– И когда же собираетесь пожениться? – спросил агент с заметным акцентом, выдававшим уроженца Алабамы. – Или уже женаты?

Аманда улыбнулась, а Майкл похолодел в ожидании ответа. Сам он не произнес ни слова, что нередко случалось, когда вопрос ему не нравился. А сейчас ему не нравилось буквально все: он уже сказал, что не готов к покупке дома.

– Пока просто смотрим, – уклончиво ответила Аманда и со значением взглянула на Майкла. При постороннем человеке она вела себя осторожно, но по дороге домой не скрывала возбуждения.

– Ах, боже мой! До чего же великолепный дом! – Она явно решила туда вселиться, пусть даже для этого потребовалось бы втащить жениха за волосы.

– С ума сошла? – взорвался Майкл. – Видела цену? Знаешь, сколько я получаю? Тратить на дом всю папину страховку или просить помощи у мамы я не собираюсь. Чтобы заполнить это безумное пространство, нужно родить четверых детей!

– Выгодная инвестиция, – невозмутимо произнесла Аманда привычную мантру.

– Букингемский дворец – тоже выгодная инвестиция. К сожалению, я не могу позволить себе такую роскошь, так что тебе лучше выйти замуж за принца Гарри. А нам не нужен ни этот дом, ни какой-то другой. Мы не собираемся жениться!

– Не сейчас. Когда-нибудь потом. Хорошо? – Аманда наклонилась, чтобы посмотреть ему прямо в глаза, и внезапно Майкл вспомнил, что сказал Сэнди ровно неделю назад. Сказал, что не представляет, как женится на Аманде и родит с ней детей. Ни сейчас, ни потом. С ней он пока эту тему не обсуждал, так как сам понял только несколько месяцев назад, когда она стала приставать с покупкой дома. Сначала думал, что просто не готов, однако теперь понял, что Аманда – не его девушка, а это совсем другое дело. Раньше еще оставались какие-то сомнения, и вот сейчас они рассеялись.

Он съехал на обочину, остановил машину и посмотрел на спутницу долгим, пристальным, твердым взглядом. А потом произнес медленно и внятно:

– Нет, Аманда. Никогда. Я не могу. Мы не будем счастливы вместе, потому что у нас разные цели в жизни.

– Разумеется, будем. Тебе просто страшно покупать дом – в первый раз так случается со всеми.

– Не хочу на тебе жениться, – просто объяснил Майкл. – Никогда. Это неправильно. Тебе нужен кто-то другой, с кем у тебя больше общего, чем со мной. Кто-то, похожий на твоего папочку. – Отец Аманды думал только о деньгах, карьере и власти. Майкл вырос другим: Стефани воспитала в сыне равнодушие к преходящим ценностям.

Аманда долго сидела молча, плотно сжав губы.

– Отвези меня домой, – холодно приказала она. Майкл свернул в сторону ее квартиры, где она появлялась нечасто, и вдруг почувствовал себя чудовищем: Аманда плакала. Он снова остановился и обнял ее нежно.

– Нельзя было наседать на тебя с покупкой дома. Можно подождать, Майкл. Я всего лишь собиралась с чего-то начать, но спешить некуда.

Терять ценную добычу она не хотела: еще три года назад приняла твердое решение и с тех пор ни разу не усомнилась. Аманда считала, что Майкла ждет большое будущее, особенно если рядом окажется она.

– И все же ты спешишь, – спокойно возразил Майкл. – Для тебя это нормально, а для меня нет. Недавно окончательно понял, что не могу на тебе жениться. Знаю, что ничего хорошего не получится. Хотел сказать тебе об этом, но не решался.

– Можно долго не жениться. – Аманда попыталась вступить в переговоры, но Майкл решительно покачал головой.

– Нет, – твердо ответил он. – Тебе нужен кто-то другой. И мне тоже. – Услышав эти слова, Аманда занервничала.

– У тебя кто-то есть? – Майкл мог позволить себе говорить честно; был рад, что неделю назад не зашел с Сэнди слишком далеко и в то же время рассказал правду о своих отношениях с Амандой.

– Нет. – Майкл не добавил уточняющего «пока». Лишние слова обладают свойством осложнять ситуацию. Сейчас имело значение только то обстоятельство, что жить рядом с ней он не хотел. Даже не был уверен, что когда-нибудь любил Аманду, что она когда-нибудь его любила. Она ценила стиль жизни и инвестиции, а не человека, который к ним прилагался. Мама оказалась совершенно права.

Майкл отвез Аманду домой и остановился на Чешир-Бридж-роуд. Она вышла из машины и посмотрела сквозь стекло:

– Почему бы нам об этом не подумать, Майкл? Ты просто испугался, занервничал. Давай дадим себе время.

Он уже дал себе время, целых три года. Вполне достаточно, чтобы понять, чего и с кем не хочет делать. Молча покачал головой: больше слов не нашлось.

– На следующей неделе завезу вещи, – единственное, что пришло на ум.

Майкл уехал. Некоторое время Аманда стояла, ошеломленно застыв, а потом вошла в подъезд, поднялась в свою квартиру и бросилась на кровать. Но уже через минуту вспомнила, что надо позвонить папе и рассказать, что произошло.

– Я всегда чувствовал, что это не твой парень, – спокойно заметил отец. – Ни амбиций, ни выдержки.

Вряд ли оценку можно было считать справедливой: Майкл упорно трудился, сумел получить престижную работу, да и просто был хорошим, добрым человеком.

– Удачное избавление, – резко произнес отец.

Аманда расстроилась еще больше: она любила Майкла, и он ее любил. Всегда казалось, что у них общие цели, и вдруг выяснилось, что это не так. Интересно, что и отец, и Майкл сказали, что ей нужен другой человек. Думая об этом, Аманда начала понимать, что оба правы. Рядом с ней должен оказаться тот, кто мечтает купить один из грандиозных домов в Бакхеде и готов разбиться в лепешку, чтобы его получить. Тот, кто готов тянуться до изнеможения, чтобы схватить медное кольцо и выиграть приз. Аманда мечтала обо всех призах сразу, ну а мужчина… мужчина прилагался. Главной жизненной ценностью она считала не любовь, а обладание. Майкл был другим.

Сообщение, посланное Майклом из бара, Сэнди увидела только поздним вечером в субботу, когда выудила телефон из-за диванных подушек, куда его швырнул Бобби Джо. Она написала, что тоже о нем думает и надеется, что он хорошо провел вчерашний вечер. Но ответа не получила. Майкл увидел сообщение, когда сидел в своей квартире и размышлял обо всем, что произошло в этот день. При воспоминании об Аманде он сразу почувствовал себя опустошенным и одиноким. Трудно было объяснить стремительное развитие событий, но отношения, продолжавшиеся три года, внезапно оборвались. Здесь было о чем подумать, и Майкл хотел дать себе время погрустить. Казалось неуместным сразу же бросаться к Сэнди и рассказывать о событии так, словно можно закончить прежние отношения и через пять минут начать новые: «Привет… я уже свободен… давай повеселимся». Аманда заслуживала уважения, а потому он не стал отвечать на сообщение Сэнди.

Майкл упаковал в коробки вещи Аманды: одежду, которую она оставила у него, книги, теннисную и гимнастическую форму, статуэтку, которую они купили вместе. Реликвии, скопившиеся за три года. На то, чтобы все собрать, ушел час, и еще час потребовался, чтобы упаковать вещи. Три года жизни в двух коробках. Вечером он позвонил матери и рассказал о разрыве. Голос звучал печально.

– Мне очень жаль, дорогой, – ответила Стефани и не покривила душой. Аманда ей никогда не нравилась, но зато нравилась сыну, а этого уже было достаточно. Она сожалела о постигшем его разочаровании и о сердечной ране, которая все еще саднила. Мальчик казался очень несчастным и растерянным.

– Сам не знаю, что произошло. Внезапно почувствовал необходимость сказать правду, которую понял несколько недель назад. Она убеждала купить дом. Я не хотел, отказывался, а она упорно настаивала. Когда увидел предмет ее мечтаний, чуть с ума не сошел.

Стефани улыбнулась в трубку:

– Когда-нибудь обязательно найдешь свою половинку.

Вечером позвонила Аманда, потрясенная не меньше Майкла, но не стала спорить и уговаривать вернуться. В глубине души она понимала, что он прав. Попросила упаковать сковородки, которые сама купила и теперь хотела получить обратно, и микроволновую печь, за которую заплатила. В итоге все свелось к хозяйственным мелочам и к меркантильному интересу. Майкл спросил себя, вспомнит ли когда-нибудь Аманда о нем самом. Положил трубку и печально вздохнул: три года жизни только что улетели в мусоропровод.

Пытаясь привести себя в чувство, Майкл даже выбрался на пробежку. Помогло мало. Возвращаясь, он думал о Сэнди. Хотел позвонить, но решил, что еще рано. Требовалось время, чтобы оставить Аманду в прошлом и начать жизнь с чистого листа. Ночью приснилась Сэнди. Они с ней покупали большой дом, а Аманда оказалась агентом и все время давила. Потом они с Сэнди со смехом убежали, а Аманда что-то кричала вслед. Аманда оказалась торговкой и пыталась продать дом, покупать который Майкл совсем не хотел. А Сэнди стала девушкой его мечты.

Глава 18

В конце концов Майкл продержался неделю и решил позвонить Сэнди. За это время она прислала пару сообщений, на которые он не ответил, а теперь испытывал гнетущее чувство вины. Приближался День независимости. Майкл уже отвез вещи Аманды, и с тех пор связь прервалась. Она без сожаления двинулась дальше, а он, хотя и испытывал разочарование, вовсе не чувствовал себя раздавленным. Это означало, что поступил правильно. Он много думал о Сэнди. В сообщениях она не рассказала, что произошло с Бобби Джо, а поскольку Майкл давно ничего не писал, решила, что тот по-прежнему остается со своей девушкой. Звонок застал ее в магазине, куда она отправилась с подругой. Сэнди очень удивилась, но разговор начала легко и непринужденно.

– Прости, что не ответил, – извинился Майкл. – Слегка закрутился. – Он чувствовал себя неловко.

– Ничего страшного. Я тоже была занята.

Молчание, конечно, опечалило, но Сэнди уважала Майкла за то, что он не пытался с ней связаться, сохраняя прежние отношения.

– Как поживаешь?

– Отлично. – Команда «Атланта Брэйвз» выигрывала матч за матчем, и вся Атланта ликовала, надеясь выйти в финал Мировой серии.

– А мы четвертого июля участвуем в грандиозном концерте. Пять групп. Чейз выступает в качестве главной звезды, так что репетируем днем и ночью.

– Напряженный график, – согласился Майкл, вспомнив концерт, на котором впервые увидел Сэнди. – А как идут остальные дела?

– По-прежнему. Почти. Я порвала с Бобби Джо. – Эту новость Майкл мечтал услышать. – Вел себя как последний негодяй. Всегда много воображал, а однажды на репетиции напился и до такой степени разошелся, что я его прогнала. Ну, а Чейз тут же принял на работу новую разогревающую группу и поставил точку. Надрал задницу; будет знать, как издеваться. – Сэнди засмеялась, и Майкл тоже улыбнулся.

– Да, наверное, так и надо. – Он на мгновение задумался и решил ответить на откровение откровением. – А я расстался с Амандой. Правда, без новой разогревающей группы.

Сэнди снова рассмеялась.

– Что случилось?

– Практически то самое, о чем мы с тобой говорили. Я знал, что не хочу на ней жениться, а она загнала меня в угол, требуя купить дом. Ну, я и сказал все что думал. Так лучше.

– А почему не сообщил раньше? – удивилась Сэнди.

– Решил, что следует немного подождать. Из уважения к вам обеим. Но очень по тебе скучал и вот сегодня все-таки позвонил.

В голосе послышалась улыбка. С минуту они молчали, осознав, что теперь ситуация стала значительно серьезнее, чем во время встречи в Атланте. Оба освободились. Сэнди пыталась представить, что это значит, и Майкл думал о том же.

Первой набралась храбрости Сэнди.

– Не хочешь приехать на концерт четвертого июля? – С тяжело бьющимся сердцем она ждала ответа. – Сможешь остановиться у Чейза: у него огромный дом и есть гостевая комната. – Сэнди опасалась создать впечатление, что приглашает прямиком в свою постель. Ничего подобного. Она помнила совет опекуна.

Майкл не стал долго томить.

– С удовольствием приеду. А ты уверена, что Чейз не будет возражать?

– Абсолютно уверена, – радостно заверила Сэнди. Майкл решил, что приедет на пару дней раньше и проведет в Нэшвилле праздничный уикенд, а Сэнди добавила, что весь город соберется на барбекю, пикниках, параде и на их концертах. Накануне общего выступления предстояло еще одно, в Оприленде.

– Готовься праздновать, – предупредила она, и Майкл рассмеялся.

Сэнди постаралась скрыть радостное волнение и только накануне приезда Майкла завела разговор с Чейзом.

– Можно мне в выходные занять твою гостевую комнату? – беззаботно спросила она перед репетицией, и Чейз взглянул удивленно.

– Конечно. А кто приезжает? – Он не мог представить, кого пригласила Сэнди. Однажды у нее гостила подруга детства, но девушки проводили время в коттедже. Почему же сейчас по-другому?

– Майкл Адамс, – небрежно ответила Сэнди, и от неожиданности у Чейза округлились глаза.

– Майкл Адамс, то есть сын Стиви? – Сэнди коротко кивнула, и он лукаво улыбнулся. – И, конечно, везет свою девушку?

Теперь Сэнди энергично покачала головой:

– Нет, они расстались.

Чейз театрально закатил глаза.

– Ах, ах! Как интересно… и вы с Бобби Джо тоже расстались… случаются же такие совпадения! – Он многозначительно подмигнул, и оба отправились работать.

Вечером Чейз поделился новостью со Стефани.

– В выходные у меня намечается гость, – невинно сообщил он, позвонив после репетиции. Несмотря на усталость, концерт четвертого июля вдохновлял. Не было на свете большей радости, чем петь и играть на гитаре в любимом городе.

– Кто-то особенный? – уточнила Стефани, предположив, что приезжает кто-то из звезд музыки кантри. Чейз знал всех, а некоторые из знаменитостей собирались принять участие в праздничном концерте.

– Полагаю, что так. Думаю, что и ты сочтешь моего гостя особенным. Молодой человек по имени Майкл Адамс, из Атланты.

Мгновение Стефани молчала, а потом изумленно ахнула.

– Мой Майкл? Как это случилось? – Она разговаривала с сыном два дня назад, но тот планами не поделился. Стефани обрадовалась, что не решилась тоже поехать в Нэшвилл. Во второй раз легенда о Лауре могла не сработать.

– Парня пригласила Сэнди, – пояснил Чейз. – А остановится он в моей гостевой комнате. Как видишь, все очень прилично.

Стефани уже знала, что Майкл расстался с Амандой, потому что сын об этом сказал. А вот о Сэнди не упомянул. Новость показалась невероятной.

– Черт возьми! – Стефани уселась на кровать и широко улыбнулась. – Это же просто здорово! Интересно, сочтет ли он нужным рассказать мне. – Она полагала, что когда-нибудь потом, но не сейчас.

– Не забудь изобразить крайнее удивление, – предупредил Чейз. – Не хочу, чтобы парень подумал, что я шпионю.

– Расскажешь во всех подробностях, – взволнованно приказала Стефани.

– Непременно. Вот только хотелось бы, чтобы ты тоже приехала, – грустно ответил Чейз.

– Мне и самой этого хотелось бы, – согласилась Стефани, вспомнив его поцелуи. Четвертое июля она собиралась провести в Россе, на барбекю в доме Брэда и Элисон. Чейз уже приглашал ее в Нэшвилл, но она не решилась возвращаться, все еще полагая, что сначала должна разобраться с собственной жизнью.

– Что ж, давай посмотрим, что получится у детей. Жизнь забавна, правда?

Стефани немного подумала и согласилась:

– Все решают судьба, случай, способность открыть правильную дверь в правильное время и мужество переступить порог. Удивительно, как стремительно меняются люди и отношения.

Еще недавно Майкл оставался в тисках Аманды и бодрым шагом шел к женитьбе, которой Стефани отчаянно боялась. И вот он уже летит в противоположном направлении, к похожей на ангела юной исполнительнице музыки кантри. Почти так же, как сама Стефани вместо Сан-Франциско свернула в Лас-Вегас, а потом поехала с Чейзом в Нэшвилл. Единственное, что для этого требовалось – храбрость. У Стефани храбрости хватило, и у сына тоже. Замечательная новость!

Глава 19

Четвертое июля в Россе, в доме Брэда и Элисон, воплотило все, чего так боялась Стефани, оставшись вдовой в Сан-Франциско, – среди знакомых людей, в знакомом мире, где она теперь чувствовала себя лишней. Разговоры окружающих лишь обостряли ее страдания. Каждый считал своим долгом сообщить, как сочувствует ее утрате. Стертые слова превратились в клише, которое все повторяли, едва ее увидев. Затем следовал обязательный вопрос о самочувствии, словно она проходила курс лечения от летальной болезни, что, в сущности, соответствовало действительности. Считалось, что вдовство – это конец жизни, но мало кто знал, что и по другую сторону стены жизнь продолжалась, причем в самых разнообразных проявлениях. Жалость сочилась из глаз подобно яду, отравлявшему сердце. Никогда еще Стефани не тосковала по мужу так, как в этот вечер, но почему, объяснить не могла. У самого Билла праздник вызвал бы раздражение. Сначала он ворчал бы, зачем все это нужно, потом заставил бы рано уехать и по дороге снова ворчал бы о том, что за глупость это четвертое июля, зачем они поехали и понапрасну сгубили время. Стефани всегда хотелось побыть на вечеринке дольше, чем Биллу, но он заставлял вернуться домой. На следующий день непременно предстояла важная встреча, а в праздник или в воскресенье планировалась ранняя партия в гольф.

Гости собрались в ухоженном саду Брэда и Элисон в Россе. Явились почти все соседи, большинство которых Стефани уже знала. Но даже незнакомые слышали от общих друзей о смерти Билла Адамса на горном склоне почти пять месяцев назад и считали необходимым выразить соболезнование. Стефани чувствовала, что должна была приехать в черном платье и с траурной вуалью на голове, но даже без этой экипировки с ней обращались как с безутешной вдовой. Для всех она превратилась в «бедную Стефани», и изменить отношение было уже невозможно. Жалея, жены в то же время видели в ней некоторую угрозу, а мужья держались слишком дружелюбно и даже фамильярно, что доказывало правоту жен. В этой среде оказалось невозможно вести себя нормально и оставаться самой собой. Элисон постоянно нервничала, боялась, что приглашенные официанты что-нибудь не так сделают, и несколько раз заходила в дом, чтобы проверить детей. Брэд проявлял излишнюю общительность и выглядел так, как будто выпил лишнего. Официанты без устали разносили коктейли, но сколько бы Стефани себе ни позволяла, все равно оставалась безобразно трезвой, хотя уже ощущала легкую тошноту.

Брэд обнял с излишней теплотой и долго не убирал руку, спрашивая, как она поживает и почему они теперь так редко ее видят. Поинтересовался, чем Стефани занимается, но ответ выслушал настолько рассеянно, что с тем же успехом можно было прочитать справочник «Желтые страницы» – он улыбнулся бы с равным сочувствием. Правда, заметил, что выглядит она великолепно, хотя сама Стефани вовсе этого не ощущала, а чувствовала себя отвратительно. Джин и Фред, разумеется, тоже здесь были. После нескольких коктейлей Джин напропалую флиртовала с мужчинами, а Фред уснул на стуле, даже не дождавшись обеда. Хотя Стефани и знала всех по двадцать лет, чувство отстраненности и полного одиночества не покидало ни на минуту.

Гости весь вечер ели, пили, разговаривали о пустяках, спрашивали друг друга о детях, но ответов не слушали. Когда, в четырнадцатый раз выразив соболезнование, у Стефани поинтересовались, как поживают сын и дочери, захотелось ответить, что Майкл сидит в тюрьме, Луиза показывает фокусы в Нью-Йорке, а Шарлотта забеременела в Европе. Она, конечно, сдержалась, но даже если бы произнесла нелепость, ее все равно бы не услышали. Более неприятного вечера Стефани не переживала уже много-много лет. Прощаясь, Элисон заботливо спросила, хорошо ли она провела время, причем дала понять, что с тех пор, как подруга осталась без мужа, это в принципе невозможно.

Стефани без шума вызвала такси, чтобы вернуться домой, так как в Росс тоже приехала на такси, предвидя возможность выпить пару коктейлей. Остальные гости явились на собственных машинах и теперь пьяными разъезжались по всему округу Марин – конечно, не впервые. По дороге хотелось кричать от отчаяния. Чтобы отвлечься, она смотрела на фейерверки, рассыпавшиеся над заливом и мостом Золотые Ворота. Было очень красиво, но настроение все равно оставалось паршивым. Даже нельзя было позвонить Чейзу, потому что в это время он как раз стоял на сцене. Радовало то обстоятельство, что Майкл приехал в Нэшвилл, и очень хотелось побывать там самой. С вечеринки она ушла незаметно, попрощавшись только с хозяйкой. Раскланиваться с остальными в новой роли «бедной Стефани» было невыносимо: после смерти Билла она впервые появилась в свете, и результат оказался отвратительным.

Она расплатилась с водителем и вошла в темный молчаливый дом. Тишина уже стала привычной. Обсудить вечеринку было не с кем, да и не хотелось. Стефани надела джинсы и старый свитер и вдруг решила заняться делом, начать которое до сих пор боялась. Сейчас терять было нечего: настроение все равно оставалось ужасным. Она принялась разбирать шкаф Билла, аккуратно выкладывая на кровать вещь за вещью. Недавно спросила Майкла, пригодится ли ему что-нибудь из одежды отца, но сын отказался, поскольку был намного выше и худее, а обувь носил на три размера больше. Оставалось одно: раздать вещи чужим людям.

Стефани принесла из гаража заранее заготовленные коробки и принялась бережно складывать костюмы, брюки, рубашки, спортивные куртки, галстуки, туфли, белье и все прочее, включая фрак, а потом запечатала коробки скотчем. Работала, как автомат, даже не чувствуя слез, которые ручьями текли по щекам. К четырем часам ночи ящики, шкафы и гардеробная опустели. Ничто не напоминало о муже, кроме развешанных по дому фотографий в серебряных рамках. Билла больше не существовало.

Слишком устав, чтобы переодеться, она уснула в чем была, а утром долго бродила по дому, словно впервые увидела знакомые комнаты. Передвинула мебель в столовой, поставила свой письменный стол в другой конец комнаты и удивилась: стало намного просторнее и симпатичнее. Даже поменяла местами некоторые картины в гостиной, а одну, которая Биллу нравилась, а ей нет, вообще сняла. Эту натуралистичную сцену охоты они купили в Лондоне: собаки рвали на части лису. Смотреть на нее Стефани больше не хотела и решила убрать в кладовку под лестницей, а взамен достала несколько серебряных чаш и маленькую статуэтку, которые любила, а Билл терпеть не мог. Дом приобрел более женственную атмосферу: почему-то отчаянно захотелось превратить его из «нашего» в «мой».

Днем Стефани перевесила в шкаф Билла кое-что из своей одежды. Чувствовала она себя при этом предательницей, как будто вновь его хоронила, но жить в месте поклонения не хотелось. Отныне дом принадлежал ей – до тех пор, пока она в нем жила. Больше того: Билл, скорее всего, сделал бы тоже самое.

Она отнесла коробки в гараж, чтобы потом ими распорядиться, а когда возвращалась, раздался звонок от Джин. Весь день Стефани провозилась с устройством новой жизни и ни разу не услышала голоса Чейза, что было совсем на него не похоже. Но она радовалась молчанию, так как невеселую работу следовало закончить в полном одиночестве. Сейчас, услышав голос подруги, испытала облегчение.

– Классная вечеринка, правда? – радостно прощебетала Джин. Стефани задумалась, не зная, что ответить, но все-таки решила сказать правду.

– Отвратительная. Весь вечер чувствовала себя чучелом. «Бедная Стефани… так сожалею о вашей утрате… чем вы занимаетесь?.. бедняжка… а как дети? Как будто я – не больше чем тень Билла. Чувствовала себя так, словно только что вышла из сумасшедшего дома. А почему Элисон все время нервничала? Вот уж действительно бедняжка: места себе не находила.

– Ты же знаешь Брэда; постоянно требует, чтобы все было безупречно, вот Элисон и переживает. Но, по-моему, она отлично справилась. Жаль, что ты не получила удовольствия, Стеф. Но это только первый выход; потом станет легче.

«Легче? Только не в обществе старых знакомых и друзей», – подумала Стефани. Одна лишь мысль о повторении вчерашних впечатлений вызывала ужас. В Нэшвилле, где никто ее не знал, она ощущала себя полноценным человеком, но празднование Дня независимости в Сан-Франциско превратилось в кошмар наяву. Она чувствовала себя похороненной заживо вместе с Биллом.

– Ночью, как только вернулась домой, опустошила все его шкафы. Больше не могла все это терпеть: почувствовала, что задыхаюсь. Потеряла себя. Все считают, что без него я не никто. Да мне и самой так кажется. Ни работы, ни карьеры, ни детей, ни Билла. Абсолютная пустота. Всю жизнь я служила у них на подхвате и не имела за душой ни собственных интересов, ни работы. Необходимо срочно что-то сделать со своей жизнью, но не знаю, что именно. Порою возникает подозрение, что вообще не существую на свете.

– Еще как существуешь, – успокоила Джин. Она поняла переживания подруги. – Ты была прекрасной женой и остаешься прекрасной матерью. Просто когда близкие были рядом, времени на себя не хватало, потому что приходилось постоянно заботиться о них. То же самое произошло бы с Элисон, если бы Брэд умер. Жены остаются в тени, потому что целиком отдают себя мужу и детям. Конечно, если они не такие сучки, как я. – Стефани рассмеялась, хотя не взялась бы отрицать, что Джин обладает яркой индивидуальностью, верна себе и заботится о собственных потребностях. А Стефани так не могла: всегда держалась тихо, незаметно, исполняла все желания Билла и подчинялась его указаниям. Никого – прежде всего самого Билла – не интересовало, чего она хочет и о чем думает.

– Может быть, я была слишком напугана, чтобы подать голос, – предположила Стефани и подумала, что то же самое относится к Элисон. Бедняжка так боялась потерять Брэда, что перестала быть собой и превратилась в существо, исполняющее малейшие прихоти мужа. – Что заставляет нас так себя вести? А потом они умирают или уходят к молодым, и от нас остается одна оболочка, – печально заметила она и тут же твердо себе возразила: – Но я больше не хочу так жить. Хочу быть собой, хотя пока и не знаю, что это значит.

– Ничего, постепенно поймешь, – спокойно заверила Джин. – Горжусь тобой; после смерти Билла ты выросла и повзрослела.

Путешествие через всю страну превратилось в своего рода священный ритуал, так же как и поездка в Нэшвилл. Стефани нашла в себе смелость исследовать новые миры, на что никогда не отважилась бы, оставаясь рядом с Биллом. А главное, поняла, что если бы Билл воскрес из мертвых, она уже не захотела бы выйти за него замуж даже перед лицом одиночества. Просыпающееся самосознание выглядело слишком заманчивым, чтобы добровольно от него отказаться. Она никому больше не позволит себя обезличить.

Подруги побеседовали еще с полчаса и простились. Чейз позвонил ближе к вечеру. Извинился за молчание и объяснил, что после концерта они с Сэнди отправились в обход баров с живой музыкой, чтобы показать Майклу, чем живет Нэшвилл, а сегодня продолжили путешествие. Признался, что чудесно проводит время в компании молодежи, а вечером собирается на шоу «Гранд оул оупри», которое Майкл мечтает увидеть.

– Не позволяй ему довести себя до изнеможения, – извиняющимся тоном напомнила Стефани.

– Не бойся, я и сам все это люблю. Оказалось, что Майкл неплохо разбирается в музыке кантри. Удивительно.

– Увлекался в детстве. А как у них с Сэнди? – Стефани сгорала от любопытства, искренне радуясь, что сын расстался с Амандой и заинтересовался милой девушкой.

– Лучше быть не может. Майкл держится учтиво и предупредительно; смотреть приятно. Девочка в жизни не встречала такого благородного мужчину – кроме меня, разумеется. – Чейз рассмеялся. – Здешние парни грубоваты, особенно музыканты. Или подлизываются ко мне. А Майкл – настоящий мужчина и ведет себя как положено.

Отношения молодых людей нравились Чейзу; нетрудно было понять, что их неумолимо влечет друг к другу. Думая, что никто не смотрит, они постоянно целовались и держались за руки.

– Кажется, роман развивается стремительно. – Он радовался новому счастью. Майкл оказался замечательным парнем, и Чейз чувствовал, что может доверить ему Сэнди. Вечером тот галантно простился с девушкой в саду, а утром позавтракал вместе с хозяином на кухне.

Долгого разговора не получилось, потому что Чейзу предстояло отправиться на шоу «Гранд оул оупри», но отчет привел Стефани в восторг и вдохновил на новые изменения в доме. В десять вечера она поужинала в кухне, а потом отправила Элисон электронное письмо с благодарностью за вчерашнюю вечеринку. Попыталась представить, чем занимаются в этот час Чейз с компанией, и пожалела, что не может повеселиться вместе с ними.

Майкл признался, что «Гранд оул оупри» превзошел все ожидания, хотя концерт Чейза понравился больше, а выступление Сэнди привело в восторг. Как и для Стефани, в Нэшвилле для него открылся новый мир. В путешествии по музыкальным барам он услышал Рэнди Трэвиса, Тима Макгро, Кэрри Андервуд и Алана Джексона. Из Мемфиса на праздник приехал сын Чейза Дерек и остановился у друзей. Майкл с удовольствием с ним познакомился. Дерек оказался умным и общительным парнем; они с Чейзом отлично ладили и с удовольствием проводили время вместе.

И все же главной героиней праздника для Майкла оставалась Сэнди. Девушка очаровала красотой, милой естественностью в общении и в то же время безусловно покорила великолепным сольным выступлением на концерте. Она обладала мощным красивым, богатым голосом с безупречным верхним регистром. Упорными занятиями и неусыпным контролем Чейз помог значительно расширить диапазон. Когда Сэнди Джонсон закончила петь, зал пришел в неистовство. Но едва спустившись со сцены, успешная артистка снова превратилась в веселую девушку, с которой так приятно поболтать и посмеяться. С Амандой все было по-другому: более серьезно и напряженно, чем хотелось бы Майклу. Сэнди напоминала ласковый летний ветерок, мягко касающийся щеки, но во время поцелуев страсть захлестывала обоих. Впрочем, влюбленные пока держались в разумных границах, хотя и не без труда. При каждом прикосновении вспыхивал костер, погасить который удавалось не сразу. Чейз радовался благоразумию и воспитанности молодых людей. Майкл демонстрировал завидную ответственность и выдержку, несвойственные Чейзу в его возрасте.

– Я не умел так собой владеть, – признался он в разговоре со Стефани. – Ты сумела вырастить отличного сына, Стиви.

Она и сама гордилась Майклом, хотя немного беспокоилась о Сэнди. Девочке исполнилось восемнадцать, а Майкл был на семь лет старше. Как бы они ни любили друг друга, юную певицу ждал долгий путь в творчестве и в карьере, плохо сочетающийся с ролью жены и матери. Чейз согласился.

– Будет позором, если она бросит музыку, чтобы выйти замуж и родить детей. Я очень этого боюсь. Нельзя жертвовать талантом и упускать свой шанс.

– Майкл не потребует жертв, – заверила Стефани. – К тому же пока он и сам не готов к семейной жизни. – В этом заключалась одна из проблем с Амандой. Конечно, помимо главной: она не была девушкой его мечты.

– Но он может созреть значительно раньше. Парни с трудом терпят, когда любимая окружена массой поклонников и коллег. Опасная история. К счастью, у Сэнди на плечах не только красивая, но и умная голова.

– Да и у Майкла тоже, – добавила Стефани, хотя понимала, что сын попал в чужой, неведомый мир.

В понедельник вечером, перед возвращением в Атланту, Майкл признался в любви, и Сэнди ответила, что тоже любит. Чувство пронзило подобно молнии. Он пообещал прилететь через две недели, когда команда отправится на выездные матчи. Раньше встречи не предвиделось, но, возвращаясь в свой коттедж, Сэнди чувствовала себя счастливой.

Две недели подряд она работала упорнее, чем прежде, стремясь доказать Чейзу, что взаимное чувство не в состоянии расстроить планы и помешать карьере. Напротив, любовь дарила новое вдохновение. Чейз был восхищен, а когда Майкл приехал, поделился с ним радостным открытием.

– Ты благотворно влияешь на девочку; значит, все правильно, – спокойно оценил он, когда они вдвоем сидели возле бассейна, а Сэнди одевалась, чтобы вместе с Майклом отправиться на обед в гриль-ресторан «1808». – Неудачная личная жизнь способна погубить карьеру, особенно в творческой сфере. В расстроенных чувствах работать трудно, хотя я, когда грущу, сочиняю больше песен. А плодотворные отношения способны вдохновить и наделить новой силой.

Пока что Сэнди летала как на крыльях, и Чейз надеялся, что так будет продолжаться и впредь.

Через несколько минут появилась Сэнди, и молодые люди поехали в ресторан, а Чейз остался возле бассейна, погруженный в раздумья о Стиви.

Спустя пару дней он ее удивил. Позвонил утром, когда Стефани возилась на кухне, переставляя с места на место кастрюли и сковородки.

– Какие у тебя планы на выходные? – поинтересовался Чейз загадочно.

– Собираюсь навести порядок в гараже. Давно пора избавиться от древних инструментов, которые давно сломались. – Прополка дома превратилась в священную миссию.

– Помощь не нужна? – Стефани не поняла, что имеет в виду Чейз, и решила, что тот предлагает нанять специально обученного человека, что было вполне в его духе.

– Нет-нет, справлюсь сама. Спешить некуда. Но спасибо за заботу.

Она становилась все более независимой; даже голос изменился. Чейз искренне радовался.

– Очень жаль, – заметил он, притворившись разочарованным. – Хотел поучаствовать в работе. – В трубке повисла долгая тишина.

– Ты серьезно?

– Абсолютно. Сегодня позвонил агент и предупредил, что на следующей неделе предстоит поездка в Лос-Анджелес, в одну крупную звукозаписывающую фирму. Вот я и подумал, что можно прилететь на выходные в Сан-Франциско, а потом уже вместе поехать в Лос-Анджелес.

– Ах, господи! – выдохнула Стефани. Ничего лучше невозможно было представить: они не виделись уже несколько недель. – Когда?

– А когда тебе хотелось бы?

– Сейчас, – со смехом ответила Стефани. Руки дрожали от счастливого волнения.

– Завтра. Четыре дня проведем в твоем прекрасном городе, а потом поедем в Лос-Анджелес. – Была среда. Значит, он собирался прилететь в четверг. – Как долго ты сможешь задержаться в Лос-Анджелесе или насколько мне можно остаться в Сан-Франциско, если вернемся?

– Шарлотта приедет через две недели, а до этого я свободна.

Приют для бездомных подростков вполне мог обойтись и без ее участия.

– Значит, до тех пор и останусь, – заявил Чейз, радуясь ничуть не меньше Стефани.

Такой замечательной новости она не слышала давным-давно. Не могла дождаться встречи и днем поделилась счастьем с доктором Зеллер. Вернувшись домой, Стефани продолжила консультации у психотерапевта. Беседы всегда давали пищу для размышлений.

В этот раз доктор Зеллер спросила, почему миссис Адамс не оставила мужа после измены или даже раньше.

– Судя по рассказам, ваша совместная жизнь не производит впечатления вполне гармоничной. Билл всегда был занят, домой возвращался поздно, а в свободное время предпочитал играть в гольф с клиентами и друзьями, а вовсе не с вами. Не интересовался детьми, так что вам постоянно приходилось восполнять пробелы, действуя и за маму, и за папу. Так что же все-таки он вам давал? В данном случае секс не предстает в качестве основного звена. На чем держался брак?

– На преданности. На ответственности. На любви к детям. Я старалась быть хорошей женой. Не хотела лишать детей отца. Так было после измены.

– Двадцать шесть лет преданности и долга. Честное слово, редко кто способен на такой подвиг. Я под впечатлением. Вы очень любили мужа?

– Да. – Но Стефани знала, что осталась не из-за любви. Доктор Зеллер дала понять, что не очень поверила в изложенную версию, а впечатление на самом деле оказалось не таким уж и сильным.

– А еще какие-то причины могли существовать?

– Предложите свою версию. Что думаете по этому поводу вы?

Психотерапевт сомневалась в словах пациентки и не скрывала скептицизма.

– А как насчет страха?

– Страх перед Биллом? Опасение, что, если уйду, он меня изобьет?

Предположение казалось нелепым. Билл никогда не поднимал руку и даже не угрожал. Он вообще не был агрессивным человеком. Скорее равнодушным и отстраненным.

– Страх перед одиночеством, – спокойно пояснила доктор Зеллер, и Стефани показалось, что ее с силой ударили в солнечное сплетение. Дыхание сбилось. – Страх перед тем, что не удастся встретить другого человека, перед необходимостью выйти в открытый мир. Жизнь с мужем текла в полной безопасности: вы ясно представляли, где находитесь и с кем имеете дело. Страх перед неизвестностью, отсутствие уверенности в себе.

Доктор Зеллер знала, что Стефани стала другой, иначе никогда бы не поехала ни в Лас-Вегас, ни в Большой каньон, ни в Нэшвилл и тем более не решилась бы вернуться через всю страну на машине, да еще в полном одиночестве. Еще полгода назад, до смерти Билла, она не осмелилась бы совершить что-то подобное. И вот сейчас, лишившись оправданий, оказалась лицом к лицу со своими страхами. Долго сидела молча, со слезами на глазах, а потом кивнула и благодарно посмотрела на психотерапевта.

– Думаю, вы правы, – произнесла едва слышно.

– И мне тоже так кажется. – Доктор Зеллер ободряюще улыбнулась. – Вы молодец, Стефани. Нашли силы заглянуть в себя, определить слабое звено и подтянуть. Наслаждайтесь обществом своего знаменитого артиста. Он великолепен.

Доктор Зеллер знала, что Стефани воздержалась от близости: они уже беседовали на эту тему. Стефани сказала, что пока не готова, а психотерапевт лучше всех понимала, что ей одной дано решать, когда придет время интимных отношений. Если не захочет переступить черту в паре с этим мужчиной, то скоро появится другой – в этом доктор Зеллер не сомневалась. Миссис Адамс была красивой женщиной с тонким умом, добрым сердцем и редкой силой характера, о чем, правда, пока сама не подозревала. К тому же она уже начала открывать старые двери, желая выяснить, что за ними кроется.

В тот день беседа продолжалась долго. Из кабинета Стефани вышла озадаченной и в задумчивости поехала домой. Теперь и ей стало ясно, что с Биллом она осталась не из благородных побуждений, как считала прежде, а просто из страха. Да, так оно и было на самом деле. Открытие оказалось очень важным для новой жизни – конечно, если хватит смелости ее начать. Альтернатива существовала всегда – запереться в пустом доме ничего не стоило, но делать этого Стефани не собиралась. Она уже зашла слишком далеко, чтобы струсить и вернуться.

Глава 20

На следующий день, ожидая в аэропорту Сан-Франциско, когда приземлится самолет Чейза, Стефани чувствовала себя девочкой-подростком. Он летел коммерческим рейсом, что делал редко, но уже зафрахтовал самолет в Лос-Анджелес. От волнения и нетерпения Стефани едва не прыгала на месте. Выйдя из зоны безопасности своей пружинистой, размашистой походкой, Чейз сразу ее заметил. Не задумываясь о возможных свидетелях, заключил в объятия и принялся страстно целовать. До этой минуты он и сам не осознавал, что бешено соскучился.

– Какое счастье снова тебя видеть! – пробормотала Стефани, тая на его груди. Хотелось стоять так бесконечно, но все же они нашли силы пройти через терминал в багажное отделение, где Чейз забрал свою сумку. Он не мог оторваться от любимой и даже на ходу обнимал за плечи. При встрече не возникло ни тени неловкости: после возвращения Стефани домой они так часто и много разговаривали по телефону, словно не разлучались даже на день.

Чейз предупредил, что забронировал апартаменты в отеле «Ритц-Карлтон». Не хотелось останавливаться в доме, который Стефани делила с мужем, – пусть даже в комнате для гостей. Он сказал, что так будет разумнее, и Стефани не могла не согласиться. Несмотря на все изменения, присутствие Билла все еще ощущалось: дом был пронизан семейной историей. Она была рада, что Чейз позаботился о собственном жилище. Так же как в Нэшвилле, где она остановилась в отеле «Хермитедж», они могли проводить вместе почти все время. А в Лос-Анджелесе предстояло вместе жить в отеле «Беверли-Хиллз»: Чейз уже заказал бунгало с двумя спальнями и кабинку возле бассейна. И все же он мечтал увидеть дом Стефани в Сан-Франциско и открыть для себя ее мир, так же как она открыла его собственный.

Стефани подумывала познакомить Чейза с Джин, но все-таки решила этого не делать, чтобы не создавать лишней суеты и не утомлять необязательным общением. Чейз принадлежал только ей, и хотелось провести время наедине. В Нэшвилле он был постоянно занят, хотя и старался найти время для гостьи. И в Лос-Анджелесе тоже предстояли дела. А вот четыре дня в Сан-Франциско обещали отдых и удовольствие. В день приезда в городе стояла замечательная погода, без обычного густого летнего тумана. Стефани велела захватить куртку и несколько свитеров, поскольку лето было прохладное, и Чейз послушался. Обещала показать долину Напа и другие достопримечательности Калифорнии, но он хотел лишь одного: быть с ней.

– Проголодался? Устал? С чего начнем? – спросила Стефани, когда они сели в машину. – Хочешь поехать в отель и отдохнуть или где-нибудь поесть? – Чейз сидел молча, с улыбкой глядя на любимую. Одет он был в потертые джинсы, синий свитер и ковбойские сапоги, а выглядел, если пользоваться терминологией Джин, чертовски сексуально.

– Что, если завезти в отель сумку и там уже решить, что делать дальше? Здесь есть пляж, где можно погулять? Как положено туристу, хочу посмотреть мост Золотые Ворота. Но, если честно, по-настоящему хочу видеть только тебя. За этим и приехал. Мост на втором месте, а ты на первом.

Чейз уже видел Золотые Ворота прежде, но сейчас мечтал получить новые впечатления – вместе со Стефани. Она включила мотор, но он не предложил поменяться местами, потому что не знал, куда ехать. Дорога до города заняла всего двадцать минут. Они проехали старинный Кэндлстик Парк, увидели очертания города, финансовый квартал, Бей-Бридж и свернули в центр, к отелю.

Стефани оставила машину на попечение швейцара и вошла в холл вместе с Чейзом. Управляющий проводил гостей в номер – один из лучших в «Ритц-Карлтон». На столе в гостиной ждало угощение: шампанское, фрукты, печенье, клубника в шоколаде и сырное ассорти. Чейз Тейлор был важной персоной, и руководство отеля радовалось его визиту. Впрочем, Стефани все равно радовалась больше.

Чейз рассказал, что Майкл снова собирается провести выходные в Нэшвилле: теперь молодой человек летал на свидания каждую неделю, за исключением тех случаев, когда команда играла дома, в Атланте.

– На них приятно смотреть, – заключил он. – Такая красивая пара!

Стефани предложила прокатиться по городу, а потом пешком прогуляться в сторону Золотых Ворот. Перед выходом Чейз заказал кофе в номер. В ожидании официанта они присели на диван в гостиной, и Чейз тут же наклонился, чтобы снова поцеловать. В эту минуту постучал официант, а едва ушел, поцелуй продолжился с новой энергией. Чейз мечтал об одном: чтобы любимая всегда оставалась рядом.

– Так скучал по тебе, – признался он, слегка отстранившись, чтобы перевести дух, и Стефани взглянула с нежностью. Все в этом прекрасном мужчине казалось знакомым, словно и не было разлуки. Без единого слова они прошли в спальню, легли на кровать и с улыбкой посмотрели друг на друга.

– Люблю тебя, – прошептала Стефани. Чейз снова поцеловал и принялся бережно раздевать.

– Люблю тебя, – эхом отозвался он. Близость стала естественной и необходимой: оба с трепетом ждали этого мгновения. А когда все закончилось, они долго лежали, не в силах разомкнуть объятия.

– Ты прекрасна. – Чейз медленно провел рукой по теплой шелковистой коже. – О чем думаешь? – Он опасался, что она жалеет о случившемся.

– О том, что я самая счастливая женщина на свете. Если бы не поехала в Большой каньон, то никогда бы тебя там не встретила. Оба чувствовали, что созданы друг для друга, а в Аризону примчались с разных концов страны, чтобы больше никогда не расставаться.

– Тот день стал главным в моей жизни, – признался Чейз. Встал, прошел в ванную и включил воду. Спустя несколько минут они вместе залезли в просторную ванну и долго лежали, блаженно улыбаясь друг другу.

– Спасибо за то, что нашел время приехать, – поблагодарила Стефани.

– Понял, что если немедленно с тобой не встречусь, то сойду с ума, – признался Чейз. – Даже если бы не подвернулась встреча в Лос-Анджелесе, все равно долго бы не протянул. Отныне жизнь без тебя пуста.

Внезапно став серьезным, он задал тот вопрос, на который Стефани вот уже несколько недель безуспешно искала ответ.

– Что нам делать? Я не хочу жить в разлуке, Стиви. Может быть, решишься приехать в Нэшвилл и побыть со мной? А потом придумаем, как провести время здесь, у тебя.

Во всяком случае, дети уже стали самостоятельными, и Стефани освободилась от необходимости постоянно их опекать. Но в то же время по непонятной причине все еще чувствовала себя прикованной к Сан-Франциско. Она не работала, а из друзей ценила только Джин и Элисон, и все же отъезд из родного города казался трусливым бегством. Дом и редкие приезды детей на праздники – вот и все, что могло бы объективно ее удерживать. Жизнь в Сан-Франциско отошла в прошлое, а любимый человек жил за три тысячи миль отсюда.

– Почему бы тебе не прилететь сразу после того, как дочка вернется в Нью-Йорк?

Чейз знал, что Шарлотта планирует провести с матерью август, и не хотел мешать семейным отношениям, но в то же время мечтал, чтобы Стефани приехала, как только снова останется одна.

– Что-нибудь обязательно придумаем, – тихо пообещала Стефани. Она была готова приложить усилия, однако очень не хотела расставаться с городом и домом, которые считала родными. Двадцать шесть лет жизнь крутилась вокруг Билла и детей; неужели теперь точно так же будет крутиться вокруг другого человека? В его мире должно найтись такое место, где она чувствовала бы себя нужной и полезной, а занималась каким-нибудь реальным делом.

– Что я буду делать в Нэшвилле, если все-таки решусь туда приехать? – прямо спросила Стефани, пока оба одевались. Чейз достал из чемодана чистую белую рубашку, а у Стефани не было другой одежды, кроме той, в которой она приехала в аэропорт. Чейз понимал, что вопрос серьезный, и постарался сосредоточиться, хотя рядом с ней это оказалось нелегко. Пришлось сдержаться, чтобы снова не уложить Стиви в постель.

– А что тебя интересует? Можешь делать все что угодно. Например, заниматься связью с общественностью. В этой сфере помощь нужна всегда. – Стефани отличалась живым умом, и Чейз не сомневался, что все получится, тем более что она уже успела дать несколько ценных советов в отношении прессы и рекламы. Фирма, с которой приходилось сотрудничать, Чейза не устраивала, и он собирался поискать более эффективный вариант в Нью-Йорке или Атланте. Стефани вполне могла заняться этим важным вопросом. Предложение показалось интересным, но она опасалась, что служебные обязанности помешают личным отношениям.

– Можешь заняться волонтерской работой вроде той, которую выполняешь здесь, – продолжил Чейз. – Или поискать занятие в музыкальном бизнесе. Думаю, что удастся устроить тебе несколько полезных встреч. – Он от души хотел помочь, особенно если деятельность могла убедить ее проводить с ним больше времени.

– Не знаю, с какой работой справлюсь, если не буду постоянно жить в Нэшвилле, – усомнилась Стефани. Подобная трудность ждала ее и в Сан-Франциско, если она собиралась то и дело ездить в Нэшвилл. Однако она точно знала, что не готова вновь потерять независимость и превратиться в приложение к Чейзу Тейлору. Безликое существование продолжалось слишком долго. Билл не заставлял ее все бросить: дальнейший путь определили замужество и рождение детей. А ведь Чейз Тейлор был человеком куда более сильным и ярким, чем Билл Адамс. Билл ждал одного: исполнения обязанностей жены и матери, но Чейз мог этим не ограничиться.

– Хочешь еще детей? – с тревогой спросила Стефани, и Чейз от души расхохотался.

– Черт возьми, нет! Этим я занимался, когда сам был почти ребенком. Мне нужна только ты! Не желаю менять памперсы и бегать за подростками, когда самому будет уже за шестьдесят.

Стефани тоже опасалась случайностей и понимала, что беспокоиться предстоит еще несколько лет. Родить ребенка на пороге пятидесятилетия она не хотела, живо представляя, как разозлились бы взрослые дети, если бы это вдруг произошло.

– Полностью с тобой согласна. Давай постараемся не совершать ошибок, – мягко заметила она, а Чейз добавил:

– Оставим размножение молодежи.

– Только, пожалуйста, не сейчас. – Своих детей Стефани считала слишком юными для столь серьезной ответственности. Во многих отношениях они и сами требовали заботы. – К испытанию внуками я пока не готова.

Действительно, выглядела она так молодо, что представить любимую в роли бабушки Чейз не мог: пока приходилось думать о том, как бы страсть не закончилась ее собственной беременностью.

– Может быть, тебе стоит принимать таблетки? – осмелился предложить он. – Что ты делала раньше?

– Примерно то же самое, что и сегодня, – туманно ответила Стефани. – Брак мой был не самым успешным, так что средства защиты требовались нечасто.

Она уже поняла, что теперь все будет иначе, и всерьез задумалась о таблетках.

– Пожалуй, посоветуюсь со своим доктором, – рассудительно заключила Стефани.

Чейз положил в карман бумажник, натянул ковбойские сапоги и на миг замер, восхищаясь ее красотой и сгорая от любви. А Стефани точно так же сгорала от любви к своему прекрасному мужчине. Теперь она чувствовала себя зависимой – вот почему так долго воздерживалась от близости. Шаг оказался слишком важным, чтобы воспринимать его легкомысленно. Отношения уже стали серьезными для обоих. Пока они не знали, как справятся с географией и с требованиями карьеры Чейза, но были готовы к решению проблем, а интимная встреча лишь скрепила союз.

– Что ж, мы только что вступили в медовый месяц, – заметил Чейз, неотразимо растягивая слова на южный манер, и Стефани радостно улыбнулась. Ей тоже так показалось.

Они поехали в сторону гавани, где стояли корабли, и остановились возле Крисси-Филд. Долго гуляли по узкому пляжу, любовались смельчаками, занимавшимися виндсерфингом, смотрели, как в бухту ползет туман. Похолодало, и оба надели предусмотрительно припасенные свитера. Чейз крепко держал Стефани за руку, а она то и дело с улыбкой на него смотрела, словно желая удостовериться, что не грезит.

– Ты когда-нибудь бывала в Алькатрасе? – спросил он, когда они стояли, глядя на скалистый остров.

– Однажды вместе с Майклом, когда в четвертом классе ему поручили сделать доклад. А больше ни разу. – Тюрьма выглядела угрюмой и холодной.

Они дошли до моста Золотые Ворота и до Форт Пойнта и медленно побрели обратно – туда, где оставили машину. Стефани предложила поехать к ней, и Чейз сразу согласился. Показала дом, хотя сейчас воспринимала его как чужое жилище. Несмотря на все изменения и перестановки, здесь все еще ощущалось присутствие Билла. Вместе приготовили какую-то еду, перекусили, и Чейз велел собрать вещи, чтобы переехать к нему в отель. Стефани не стала возражать. В пять часов они вернулись в «Ритц-Карлтон» и отправились в ресторан пить чай. Неожиданно Стефани почувствовала себя туристкой в родном городе; положение выглядело забавным и в то же время приятным. Чейз попросил консьержа зарезервировать столик в «Гэри Данко», но в итоге они оказались в постели и решили больше никуда не выходить. Лежали, разговаривая и невнимательно поглядывая на экран телевизора, а потом заказали еду в номер и поужинали в гостиной, сидя за столом в махровых купальных халатах, которые предоставлял гостям отель. Обстановка ленивой роскоши вполне соответствовала настроению, и они радовались, что остались наедине. После ужина вернулись в спальню и снова упали на кровать: каждая встреча приносила новые незабываемые впечатления. В час ночи, смеясь над каждым пустяком, нырнули в ванну. Чейз вспоминал детство, а Стефани рассказывала забавные истории о сыне и дочерях. Они замечательно дополняли друг друга и потому чувствовали себя счастливыми. Казалось, близкое знакомство продолжается уже много лет; оба ощущали себя не только любовниками, но и верными друзьями. Именно о таких отношениях Стефани мечтала с юности, но нашла их только сейчас. Общение с Биллом складывалось по-другому: намного серьезнее и скучнее – из-за его характера. С Чейзом она чувствовала себя другим человеком, при этом оставаясь собой.

Уснули в два часа, а утром, проснувшись, Стефани нашла любимого в гостиной, где он читал газету. Подошла в распахнутом халате и села рядом, не испытывая ни капли стеснения. На Чейзе тоже не оказалось ничего, кроме белья. Идиллическая сцена воплощала домашний уют и тихое счастье. Чейз отложил газету, нежно поцеловал и спросил, чем Стефани хочет заняться сегодня.

– Может быть, поедем в долину Напа и останемся на ланч? Там есть потрясающие рестораны и очень интересные винодельни.

Чейзу идея понравилась. В этот раз за руль сел он, а Стефани взяла на себя роль штурмана. Она включила радио и сразу попала на одну из его песен. Чейз начал подпевать сильным глубоким голосом. Стефани решила не отставать и уверенно вступила в припеве. Когда песня закончилась, Чейз одобрительно взглянул и улыбнулся.

– А у вас отличный голос, мисс Стиви. – Об этом он говорил и раньше, однако петь в присутствии мастера Стефани стеснялась. – Если пожелаете работать с группой, дайте знать.

Чейз, конечно, дразнил, но голос ему действительно нравился: уверенный, чистый, богатый, он прекрасно подходил для исполнения музыки кантри. К тому же Стефани любила учить новые песни, без особого труда запоминая мелодию и текст. Теперь она обращала особое внимание на слова, ведь Чейз сочинял их сам.

Они побывали в винодельне Мондейви, на ланч заехали в ресторан «Бушон» и отправились на север, в Калистогу, по пути минуя множество виноградников, а на обратном пути остановились в «Оберж дю Солей». Устроились на террасе, откуда открывался живописный вид на долину. К вечеру вернулись в отель и снова заказали еду в номер. Стефани дорожила временем, проведенным в постели Чейза, с наслаждением и благодарностью принимала нежность и страсть. Только теперь она в полной мере поняла, насколько нуждалась в чувствах: прежде никогда об этом не задумывалась. Эмоциональная близость изменила бы жизнь. Они с Биллом давно стали чужими людьми. Думая об этом, Стефани внезапно осознала, что уже не чувствует себя замужем в такой же степени, как прежде. Связь с Биллом постепенно ослабевала и исчезала, а взамен все ярче проявлялось чувство к Чейзу – мощное и светлое, свободное от сомнений и неуверенности. Она понимала, что любит, и верила, что любима, – в браке о столь совершенном балансе не приходилось даже мечтать. Биллу она всегда отдавала больше, чем получала, в то время как Чейз щедро делился богатством своей души.

В субботу решили отправиться в городок Стинсон Бич, расположенный в графстве Марин, неподалеку от Золотых Ворот, и долго гуляли по протянувшемуся на многие мили белоснежному пляжу. Пообедали в местном ресторане и поехали обратно по огибающей скалы извилистой дороге, любуясь мерцающими вдали огнями города. В тот вечер туман отступил – редкий для июля случай. Залитый светом Сан-Франциско представлял великолепное зрелище. Вернулись в отель, а в воскресенье заглянули к Стефани домой, чтобы собрать вещи: вечером предстояло вылететь в Лос-Анджелес на зафрахтованном Чейзом самолете. Стоя рядом с любимым, когда тот выписывался из отеля, Стефани ощущала новую, более глубокую связь. Прошедшие четыре дня снова все изменили. Возникла уверенность в том, что они принадлежат друг другу здесь и сейчас; неважно, что осталось в прошлом и что произойдет в будущем. Четыре дня в Сан-Франциско подарили новые ощущения. Стефани не сомневалась, что Чейз испытывает такие же чувства: относился он нежно и бережно, на каждом шагу открывая новые грани любви. Путешествия в Лос-Анджелес она ждала с радостным нетерпением: мечтала жить с Чейзом в бунгало отеля «Беверли-Хиллз», где останавливались знаменитости, а обедать в ресторане «Поло Лаундж». Время от времени Стефани забывала, что Чейз и сам известный артист. Для нее он давно перестал быть светским персонажем и превратился в любимого мужчину, центр личной жизни. Однако уже у стойки регистрации сразу три незнакомых человека попросили у Тейлора автограф, и все сразу встало на свои места.

– Иногда забываю, кто ты такой на самом деле, – с улыбкой призналась Стефани, пока служащий провожал гостей к бунгало. Дом оказался лучшим в отеле, с двумя лишними спальнями, в которых нечего было делать, но Чейз любил простор. Через порог он перенес любимую на руках, напомнив, что неофициальный медовый месяц продолжается. После этой романтичной сцены отель прислал бутылку лучшего шампанского. Управляющий не знал, женат ли знаменитый певец, но решил, что подарок не помешает.

На борту самолета им тоже предложили шампанское. Рядом с Чейзом Стефани уже начала привыкать к роскоши: самолет и сам по себе оказался редким по красоте и на редкость удобным.

– Так ты, пожалуй, окончательно меня разбалуешь, – вздохнула она, садясь в «Феррари», который Чейз арендовал, чтобы отвезти любимую на ужин в ресторан «Мистер Чау» – один из лучших в Лос-Анджелесе. Выйдя из машины, они внезапно оказались перед толпой папарацци, поджидавших добычу у входа. Обняв даму, Чейз невозмутимо прошел мимо и лишь слегка взмахнул рукой. На миг Стефани испугалась, но уверенное спокойствие Чейза не позволило поддаться панике.

– Теперь во всех газетах появятся наши фотографии? – с тревогой спросила она. Прежде подобные атаки отражать не приходилось. В Нэшвилле люди узнавали Чейза, подходили за автографами, но пресса настойчивого внимания не проявляла. В Лос-Анджелесе репортеры накинулись подобно стае акул и отступать не собирались.

– Вполне возможно, – пожал плечами Чейз. – Тебе это неприятно?

– Нет, конечно. Горжусь нашей дружбой. Вот только если дети увидят, придется объясняться. Трудно будет убедить их в том, что ты и есть та самая Лаура Перкинс. – Услышав имя мифической подруги, Чейз рассмеялся. Появление в Лос-Анджелесе могло иметь несколько объяснений. Пока ни одно из них в голову не приходило, так что в случае неожиданных вопросов оставалось надеяться на фантазию. Стефани все еще боялась признаться детям, что встречается с мужчиной, не говоря уже о том, что безумно влюблена. Преданность отцу не позволила бы им понять мать.

В этот вечер спать легли рано, потому что уже в девять утра Чейза ждали в фирме звукозаписи. Предстояла встреча с юристом и творческим агентом относительно продвижения нового альбома. На этот раз Чейз не пригласил Стефани составить компанию. Переговоры проходили в высших сферах и касались огромных сумм. Он пообещал вернуться к ланчу и отвезти ее в «Поло Лаундж». Впервые за несколько дней оставшись в одиночестве, Стефани зашла в арендованную кабинку для переодевания и провела утро возле бассейна. Поездка в Лос-Анджелес оправдала самые смелые ожидания.

Едва закончив дела, Чейз поспешил вернуться в отель. Стефани смотрела, как легко и уверенно он лавирует среди многочисленных шезлонгов на берегу бассейна, и искренне восхищалась мужественной красотой любимого.

– Как прошла встреча? – поинтересовалась она, едва Чейз присел рядом и склонился, чтобы поцеловать.

– Чертовски хорошо, – ответил он, довольный результатом переговоров. Две расположившиеся неподалеку женщины пожирали красавца взглядом и что-то шептали друг другу. Чейза узнавали повсюду, так что даже простое появление рядом с ним оказывалось важным – опыт для Стефани совершенно новый. Через минуту одна из поклонниц подошла, чтобы попросить автограф, и не удержалась от перечисления любимых песен. Чейз уже привык к нескромному выражению признательности и общался с незнакомыми людьми, как с добрыми приятелями, хотя те всегда появлялись не вовремя, не стесняясь беспокоить даже во время приема пищи. Терпение, вежливость и чувство юмора никогда не покидали известного артиста. Получив желанный автограф, поклонница поблагодарила и со счастливой улыбкой вернулась к подруге.

После ланча отправились за покупками в универмаг «Максфилд», где Чейз выбрал черные кожаные штаны, скроенные в виде джинсов, и черную кожаную куртку, которая великолепно на нем сидела. Все служащие магазина его узнали, и даже Стефани получила свою долю заинтересованного внимания. Она имела неосторожность восхититься сумкой от Баленсиага, и возле машины Чейз неожиданно подарил роскошный аксессуар в комплекте с кашемировым шарфом под цвет глаз.

– Чейз! Что ты делаешь? – Щедрость смутила и в то же время тронула. До сих пор никому не приходило в голову ее баловать. Вещи, выбранные Чейзом во время обычного похода в магазин, оказались подобраны лучше, чем любой из рождественских подарков, приготовленных Биллом. Чейз отличался во всем, то и дело поражая добротой, искренностью, деликатностью манер и прекрасным вкусом.

– Что делаю? Люблю, вот и все, – ответил он и поцеловал. В этот момент двое репортеров, упорно ходивших следом из отдела в отдел, щелкнули фотоаппаратами. Теперь уже можно было не сомневаться, что снимки появятся в журналах или в Интернете. Стефани слегка забеспокоилась: если это произойдет, скрыть отношения не удастся. Но в то же время она понимала, что такова жизнь любимого; вместе с ним предстояло принять и нескромное, чересчур настойчивое внимание к его персоне.

Позже, уже вернувшись в отель, Стефани позвонила Джин и попросила совета.

– Что я скажу детям, если репортеры нас поймают?

– Насколько могу судить, ты уже не девственница, – сухо заметила та.

– Это не тема для разговора, – ушла от ответа Стефани. Она не собиралась обсуждать с подругой, пусть даже самой близкой, свою интимную жизнь. – Просто не хочу, чтобы дети раздули из этого историю.

– Ты же знаешь, что это непременно произойдет. Тейлор – самая настоящая знаменитость, Стеф, так что скрыть роман все равно не удастся, особенно в Лос-Анджелесе.

– Не могу же я постоянно сидеть в комнате. – Стефани не хотела прятаться: прогулки с Чейзом доставляли огромное удовольствие.

– Дети постепенно привыкнут, – успокоила Джин. – Поймут, что ты не можешь вечно оставаться в печальном одиночестве.

– По-моему, ничего другого они не представляют.

Меньше всего сын и дочери могли ожидать, что мама начнет всерьез встречаться с популярным исполнителем музыки кантри. Даже Майкл, по уши влюбленный в Сэнди, ни о чем не подозревал. Чейз предупредил девушку, что его личная жизнь не должна служить предметом обсуждения. Когда Стефани гостила в Нэшвилле, отношения еще не достигли максимальной близости, а нынешнего положения вещей Сэнди, естественно, не знала. Впрочем, любого ее рассказа вполне хватило бы, чтобы расстроить Майкла, поэтому она пообещала Чейзу, что будет молчать.

Роман стал достоянием общественности уже через два дня. В Интернете появился ролик, демонстрирующий, как влюбленные целуются возле антикварного магазина, а популярный глянцевый журнал вышел с фотографией на обложке, на которой Чейз предстал в любимой жилетке, выставляющей напоказ татуировки, а Стефани – в шортах и босоножках; разумеется, в обнимку с любимым. Луиза позвонила матери рано утром, когда Стефани и Чейз только что проснулись и сидели в патио, ожидая завтрака.

– Какого черта, мам? – в бешенстве закричала она в трубку.

– О чем ты? Что тебя так разозлило? – Стефани еще не видела ни ролика, ни журнала, да и вообще не успела проснуться.

– У тебя роман с рок-звездой? Может быть, тоже татуировки сделала? Что же ты за лицемерка такая?

– Вовсе не лицемерка. Да и вообще не понимаю, с какой стати ты на меня кричишь.

– Пусть твой парень заглянет в Интернет. Полагаю, это не встреча на одну ночь, а роман? Даже не знаю, что хуже. – Она едва не плакала. – Как ты могла предать папу?

– Я не предавала папу, – возразила Стефани, стараясь говорить как можно спокойнее. – И действительно встречаюсь с Чейзом Тейлором. Хотела сказать тебе об этом, но решила, что еще слишком рано. Это просто случилось: я тоже не ожидала.

– Такое не случается «просто», мама. Тебя не похитили и не взяли в заложницы. Та сама это сделала, сама приняла решение. Оскорбила папу!

– Я не оскорбляла твоего папу, Луиза. Его здесь нет, а я есть. Чейз – замечательный человек. Думаю, он тебе очень понравится.

– Не собираюсь с ним встречаться! – в истерике закричала Луиза. – Поверить не могу, что спустя всего пять месяцев после смерти папы ты уже превратилась в шлюху! Как это могло случиться?

– Не смей так со мной разговаривать! – дрожащим голосом потребовала Стефани. Даже в расстроенных чувствах дочь не имела права оскорблять мать.

– Полагаю, в Нэшвилле ты была с ним, а нам лгала. Больше никогда в жизни не смогу тебе доверять. – Луиза уже рыдала, и Стефани тоже заплакала.

– Никому я не лгала. Тогда еще ничего не было; все началось недавно.

– Если у тебя осталось хоть немного совести и уважения к папе, немедленно прекрати постыдное поведение!

– Ничего не собираюсь прекращать, Луиза. Я имею право на жизнь. Твой папа умер, а я пока нет. Не делаю ничего предосудительного, и извиняться мне не за что – тем более перед тобой после таких разговоров. Лучше следи за собственным поведением.

– Ты опозорилась сама и опозорила нас. Я только что разговаривала с Шарлоттой; теперь она даже домой не хочет ехать. Ради всего святого, мама! Ты попала на YouTube! А ведь еще год назад даже не знала, что это такое!

Зато теперь узнала куда лучше, чем хотелось бы. То, что Луиза увидела ролик, оказалось несчастной случайностью, но ведь их фотография красовалась на обложке журнала «Глоуб»!

Чейз слышал разговор и сразу догадался, что произошло. Бережно коснулся руки, чтобы дать знать, что он здесь, рядом. Они действительно утратили бдительность и позволили себе лишнего. Он должен был соблюдать осторожность, но был так счастлив и опьянен свободным творческим духом Лос-Анджелеса, что расслабился и совсем забыл о жестокости прессы.

Луиза покричала на мать еще несколько минут и наконец в истерике бросила трубку. Официант принес завтрак, но Стефани даже не заметила появления чужого человека. В расстроенных чувствах, со слезами на глазах она посмотрела на Чейза.

– Прости, детка. Может быть, хочешь сегодня же вернуться в Сан-Франциско? – спросил он.

– Не хочу. Мне нравится здесь, с тобой. Дочь считает, что я проявила неуважение к ее отцу. Всем хочется похоронить меня вместе с ним. А она всегда обращалась со мной грубо. Когда-нибудь поймет, как не права.

У Чейза на этот счет возникли серьезные сомнения.

Спустя пару минут позвонила Элисон, которая услышала новость и безумно встревожилась.

– Это действительно ты? – спросила она в надежде услышать отрицательный ответ. Элисон уже успела поговорить с Джин: та нисколько не удивилась, не расстроилась и велела подруге успокоиться, однако Элисон все-таки позвонила Стефани.

– Да, это действительно я, – раздраженно ответила Стефани. Меньше всего на свете она сейчас нуждалась в советах Элисон. – Прости, что не рассказала раньше, но мы старались не афишировать отношения.

– Зато теперь о вас знает весь мир, – ответила Элисон с откровенным осуждением. – А что думают дети?

– Луиза позвонила и обозвала шлюхой. Остальные пока молчат.

– Ты хотя бы хорошо знаешь этого парня? Не считаешь, что пора прекратить встречи? – Подруга пошла в наступление.

– Он замечательный человек, и я его люблю, – просто ответила Стефани. – Детям придется принять мой выбор.

– Ты что, серьезно? – Элисон явно была шокирована: несчастная вдова сошла с ума.

– Абсолютно серьезно, – подтвердила Стефани, а Чейз взглянул с грустной улыбкой. Любимой пришлось из-за него нелегко. – Пока, скоро позвоню.

Стефани прекратила разговор, чтобы сгоряча не нагрубить. Праведная миссис Фримен искренне переживала внезапное падение подруги. Мир, в котором она жила, был настолько тесным, что события просто не укладывались в голове. Элисон вела замкнутую жизнь, строго регламентированную мужем, и оставалась по-детски наивной, в то время как Джин поддерживала Стефани с самого начала отношений.

– Ты в порядке? – озабоченно спросил Чейз. – Кто это был? Другая дочь?

– Нет, подруга Элисон. Думает, что я сошла с ума. Зато Джин – твоя преданная поклонница. – Стефани не хотела, чтобы любимый решил, будто все в ее окружении его ненавидят.

Еще через пять минут позвонил Майкл. Он не кричал и не грубил, подобно сестре, но не скрывал беспокойства.

– Как ты себя чувствуешь, мама? – поинтересовался он; Луиза даже не подумала задать этот простой вопрос, прежде чем осыпать оскорблениями.

– Прекрасно, милый. Полагаю, ты уже знаешь о нас с Чейзом. – Хорошо, что сын успел познакомиться и подружиться с Тейлором.

– Да. – Луиза позвонила, чтобы предупредить, и Майкл сам заглянул в Интернет. – Не так уж все плохо, – попытался он успокоить. – Луиза просто переживает из-за смерти папы.

– Знаю. Прости за то, что не рассказала сама. Просто не была готова. И уж конечно, не ожидала, что история всплывет в Интернете.

– Тейлор – большая звезда, мам. Долго скрывать все равно бы не удалось.

– Наверное, ты прав. Что скажешь? Во всяком случае, ты с ним знаком.

– Переживаю за папу, – честно, прямо признался Майкл, но в голосе не было слышно гнева. – Но в то же время рад за тебя. Чейз – отличный парень. У вас все серьезно?

– Полагаю, что так.

– Если просто развлекаетесь, то не стоит мелочиться, а если серьезно, то одобряю. Если, конечно, мое мнение что-то для тебя значит.

– Разумеется, значит. Люблю тебя. Ты говоришь все это искренне? – Понимание и сочувствие удивили и тронули до глубины души.

– Абсолютно искренне. Знаю, что после возвращения папы вы больше не были по-настоящему близки. Если Чейз сделает тебя счастливой, буду рад.

– Я уже счастлива. Спасибо, дорогой. Может быть, попробуешь немного успокоить сестру?

– Ты же знаешь Луизу: убеждать ее бесполезно. Ничего, постепенно придет в себя. Ей непременно надо побеситься и всех свести с ума. Думаю, уже успела взвинтить и Шарлотту.

– Позвоню ей сама.

– Передай Чейзу мое почтение, – спокойно заключил Майкл. – И дай знать, если понадобится помощь.

Он действительно оказался прекрасным сыном и сумел нейтрализовать безобразную реакцию Луизы. Стефани передала Чейзу суть разговора и поспешила позвонить младшей дочери. Шарлотта вела себя так же истерично, как Луиза, но не настолько грубо. Она была моложе и еще не разучилась уважать мать, а потому не позволила себе излишних вольностей.

– Не приеду домой, если там будет он, – пригрозила с юношеской категоричностью девушка.

– Не волнуйся, его не будет. А ты приедешь, когда обещала. Без всяких отсрочек и отговорок.

– Это так подло по отношению к папе. Как ты могла, мам?

– Я уже не его жена, Шарлотта. Его больше нет. А Чейз – потрясающий мужчина.

– Ты изменяешь папе, – со слезами в голосе настаивала дочка. – Он никогда бы так с тобой не поступил!

Услышав эти слова, Стефани едва не задохнулась и с трудом сдержалась, чтобы не открыть правду. Нет, на такой шаг она не могла решиться даже сейчас: детям было бы слишком больно. Да и стоило ли выдавать мужа лишь для того, чтобы оправдаться самой?

– Неизвестно, как бы повел себя папа в подобной ситуации, – ответила она. – Возможно, уже давно завел бы подругу. Этого мы никогда не узнаем.

– Но ты завела друга, поступила нечестно по отношению к нему и к нам. Мне стыдно за тебя. Конечно, можешь заставить меня приехать домой, но не заставишь встретиться с этим человеком. Держи его подальше, – заявила Шарлотта почти так же злобно, как сестра. Стефани уже поняла, что с возвращением дочки настанут нелегкие времена с постоянными упреками и спорами.

На этом звонки прекратились, и за завтраком они с Чейзом обсудили ситуацию.

– Могу я что-нибудь сделать? Может быть, позвонить им и сказать, что я тебя люблю? Вдруг поможет?

– Вряд ли. Дочки защищают память об отце. Ну а меня превратили в гулящую девку. Исправить отношение сможет только время, а еще личное знакомство, когда они собственными глазами увидят, какой ты замечательный человек. Но это произойдет не сразу, – мудро заметила Стефани.

В тот день они пошли в музей Гетти, но Стефани выглядела рассеянной и думала только о детях и об их реакции на происходящие события. Очень хотелось, чтобы дочки успокоились, но пока это не представлялось возможным. Луиза и Шарлотта бесились, безжалостно швыряя камни в мать и ее избранника. Но в первую очередь, конечно, в мать.

На душе у Стефани было тяжело, но они с Чейзом все-таки решили не менять планов и остаться в Лос-Анджелесе до конца недели. Уступать эгоизму дочерей она не собиралась. Наступила новая эпоха. Владычество Билла закончилось и не могло продолжиться из могилы. Стефани больше не боялась ни мужа, ни дочерей, ни кого-то другого.

Глава 21

Жизнь в Лос-Анджелесе текла в восхитительной праздности. Чейз и Стефани ходили по модным ресторанам и дорогим магазинам, провели день на пляже, пообедали в Санта-Монике в знаменитом ресторане Джорджио Балди. Побывали на нескольких вечеринках по приглашению знакомых музыкантов. Но больше всего влюбленные дорожили временем, проведенным наедине в своем бунгало. Как могли избегали внимания прессы, хотя журнал «Пипл» опубликовал о них заметку, а на шестой полосе газеты «Нью-Йорк пост» появилась их фотография. Луиза взбесилась еще яростнее и изо дня в день бомбила мать гневными письмами, однако Стефани не сдавалась – разумеется, при поддержке Чейза. Оставалось только терпеть несправедливые нападки. Бросать любимого мужчину из-за безумной ревности дочери она не собиралась: рано или поздно девочке придется смириться. Шарлотта молчала, и Стефани решила оставить продолжение дискуссии до ее возвращения домой. Тогда у них будет достаточно времени на разговоры.

Они вернулись в Сан-Франциско на том же самолете, на котором прилетели в Лос-Анджелес, снова зарегистрировались в отеле «Ритц-Карлтон» и провели вместе еще пять счастливых дней. Чейз арендовал дом в Стинсон Бич, где можно было никого не видеть и ни с кем не встречаться. Там они с наслаждением проводили время: гуляли по пляжу, любили друг друга, смотрели фильмы.

Стефани снова поговорила с Элисон, однако подруга продолжала вести себя так же неразумно, как дочери. Пришлось мысленно с ней проститься.

Испытания лишь укрепили чувства и уверенность друг в друге. Стефани радовалась возможности обсудить планы на будущее и отношения с детьми. Впрочем, Майкл продолжал поддерживать мать. Очевидно, помогло знакомство с Чейзом.

Новое извержение вулкана произошло, когда во время одного из бурных разговоров Майкл признался Луизе, что встречается с подопечной Чейза Тейлора. Сестра снова взбесилась.

– Ради бога, Майкл, неужели и ты тоже сошел с ума? Что с тобой случилось? И куда делась Аманда?

– Мы расстались. – Луизе подруга брата никогда не нравилась, но, во всяком случае, она была респектабельной девушкой, а не какой-то кантри-певицей со стоянки трейлеров.

– Значит, связался с восемнадцатилетней бродяжкой? Умоляю: скажи, что все это происходит не с нами. Похоже, что после смерти папы семью захватили инопланетяне. Вы с мамой явно свихнулись. Что с тобой случилось? Решил поучаствовать в мыльной опере? Учти, знакомиться с твоей новой подругой я не собираюсь.

– А я и не планировал тебя с ней знакомить, – ледяным тоном ответил Майкл. – Знаю, до чего у тебя длинный и злой язык. Она не заслуживает оскорблений, и мама тоже. Чейз Тейлор – замечательный человек. Мне он очень нравится. Прекрасно относится к маме, чего никак нельзя сказать о папе. Вот что должно нас заботить, а не та грязь, которую льют репортеры.

– Не смей оскорблять память папы. Он всегда обожал маму, – в ярости заявила Луиза.

– Ничего подобного, – возразил Майкл. – Тебе самой прекрасно известно, что, когда ты училась в старших классах, они едва не развелись. Знаешь об этом не хуже меня и все-таки зачем-то твердишь, что папа хорошо относился к маме. Его никогда не было дома. Семья его не интересовала, и маме приходилось все брать на себя, хочешь ты это признать или нет.

Луиза ничего признавать не хотела.

– Уверена, что причина ссоры не была слишком серьезной, если мама решила вернуться к папе, – горячо возразила она.

– Мама сделала это ради нас, – настаивал Майкл, не желая поступиться правдой.

– Нет, потому что любила, – поправила Луиза.

– Конечно, любила. Вот только он никогда не думал ни о жене, ни о нас. – Майкл говорил с брутальной прямотой, но изменить ничего не мог. Сестра продолжала обожествлять отца и распинать мать, не желая слышать аргументы в ее защиту.

Битва продолжалась все время, пока Чейз оставался в Сан-Франциско, и в конце концов Стефани перестала отвечать на звонки и сообщения старшей дочери. Защитить себя и Чейза все равно не удавалось, а потому оставалось одно: переждать бурю.

В последний день они долго гуляли по парку, купили сашими и принесли в отель. Всю неделю много времени проводили в постели. Сомнений в серьезности намерений не возникало; оставалось лишь придумать способ продолжать отношения с учетом расстояния между городами и настроения дочерей. Стефани не могла позволить Луизе или Шарлотте испортить себе жизнь и готовилась до конца защищать свою любовь.

В последнюю ночь они лежали, крепко обнявшись, и тихо разговаривали о том, когда смогут встретиться снова. Стефани пообещала приехать в Нэшвилл через месяц – сразу после того, как Шарлотта вернется в университет. Месяц разлуки казался обоим вечностью. К тому же Стефани знала, что придется отражать атаки дочери, хотя и надеялась ее успокоить. Младшая дочка всегда была более податливой, чем старшая.

– Даже не представляешь, как я буду скучать, – печально призналась Стефани. Чейз перевернулся на бок и внимательно на нее посмотрел, а она поцеловала и прижалась еще крепче: так приятно было чувствовать тепло его сильного тела и так трудно представить, что скоро его не будет рядом. Они были страстно влюблены друг в друга.

Утром Стефани отвезла Чейза в аэропорт. Проводила в терминал и простилась только возле зоны безопасности. В целях конспирации пришлось надеть темные очки и шляпу, что казалось непривычно и нелепо. На прощание она призналась, что считает себя самой счастливой женщиной на земле, а Чейз сказал то же самое о себе. Он считал, что возлюбленная спустилась с небес, а вот дочери ее явились из ада. Пообещал позвонить, как только приземлится в Нэшвилле, и, как всегда, сдержал слово. Он уже приехал домой и теперь печально бродил по комнатам. Стефани нигде не было; любимая осталась за три тысячи миль от его дома, и целый месяц предстояло тосковать в одиночестве.

На следующий день из Парижа прилетела Шарлотта. Приехала из аэропорта обозленной, готовой взорваться по каждому пустяку. Когда Стефани ее встретила, дочка нехотя поздоровалась, а по дороге домой едва процедила сквозь зубы пару слов. Переступив порог, сразу начала жаловаться, что ее силой заставили вернуться, и упорно отказывалась общаться. Девочке хотелось проводить время с друзьями – в Риме, Париже или в любом другом городе Европы, но никак не дома. Роман матери с известным исполнителем музыки кантри оказался очень удобным поводом для выражения недовольства, тем более что старшая сестра постоянно подогревала скандал.

В Сан-Франциско был полдень, что означало полночь для Парижа, однако молодость позволила Шарлотте поспать в самолете, и теперь она собиралась с новыми силами напасть на мать. Стефани приготовила ланч и села за стол напротив дочери. Та сердито взглянула, даже не пытаясь сохранить видимость приличия.

– Ну, и где же он? – спросила она, покончив с сэндвичами и любимыми картофельными чипсами и резко отшвырнув тарелку. Взгляд, слова и действия открыто выражали враждебность.

– Если ты имеешь в виду Чейза Тейлора, то он в Нэшвилле, – спокойно ответила Стефани.

– А когда уехал? Полагаю, торчал здесь вплоть до моего возвращения. – Дело ее совсем не касалось, но Стефани кивнула.

– Уехал вчера, потому что должен записывать новый альбом.

Чейзу предстояло петь дуэтом с другим известным артистом, а Стефани держалась так, как будто в их отношениях не было ничего необычного.

– А тебе не кажется, мама, что быть фанаткой в твоем возрасте несколько странно? – В тоне Шарлотты сквозило отвратительное высокомерие. Луиза постоянно звонила и давала волю ярости. Шарлотта была моложе и немного скромнее, но ничуть не добрее.

– Я не фанатка. Мы с ним встречаемся. – Стефани не собиралась ничего скрывать.

– Ты с ним спишь, – обвинила Шарлотта с юношеской наглостью. – Стефани промолчала. – Возможно, в постели моего отца.

Дочка переступила границу дозволенного, но мать выдержала атаку.

– Тебя это не касается, но мы остановились в отеле.

Сан-Франциско – город небольшой, так что Шарлотта все равно бы узнала правду. Здесь обязательно находился кто-то, кто знал кого-то, кто видел… и так далее. Она предпочитала сказать сама.

Было бы еще хуже, останься они в доме Стефани – неважно, в какой из спален. К счастью, Чейз проявил мудрость и снял номер в «Ритц-Карлтон». Так было лучше не только для детей, но и для самой Стефани.

– Это мерзко, отвратительно. Неужели тебе безразлично, что подумают люди? Папа умер всего пять месяцев назад.

– Шесть месяцев назад, Шарлотта. Невозможно предвидеть, кого и когда встретишь на жизненном пути. Я вообще не собиралась вступать в новые отношения, пока не познакомилась с этим человеком. Однако роман с Чейзом вовсе не означает, что я не любила твоего отца. Очень любила, пока он был жив. Но теперь его нет, что очень печально для всех нас. А теперь произошло вот это. Шесть месяцев – срок достойный. Многие не выдерживают и этого времени.

– Приличные люди ждут год, – наставительно сообщила Шарлотта.

– Кто-то ждет год, а кто-то нет. Я ждала пять месяцев. Но даже через год тебе не стало бы легче. Что именно тебя так сердит, дочка?

– То, что ты осквернила память папы, – с яростью выпалила Шарлотта. – Посмотри, как выглядит твой Тейлор. Он же деревенщина, мама!

Этого о Чейзе никак нельзя было сказать. Напротив, он представлял собой умного, тонкого, успешного, талантливого, невероятно красивого мужчину – правда, совсем не похожего на отца Шарлотты. Длинные волосы, татуировки и потертые джинсы придавали музыканту экзотический облик.

– Чейз Тейлор просто отличается от папы, детка, но это не делает его хуже. Уверена, что он тебе понравится.

– Нет, не понравится, – упрямо заявила Шарлотта. – К тому же Майкл встречается с его незаконной дочерью или кем-то в этом роде. Что это, групповые свидания?

– По приглашению Чейза Майкл и Аманда приехали из Атланты в Нэшвилл на концерт. А Сэнди – подопечная Тейлора, ее родители умерли. Она на два года моложе тебя. Изумительная девочка. Аманда тебе никогда не нравилась, так что не пытайся изображать горе по поводу ее отставки, – предупредила Стефани. Шарлотта не разговаривала с Майклом, а довольствовалась комментариями сестры.

– Вы с Луизой проявляете крайнее неуважение ко мне и к человеку, которого совсем не знаете. Разделяю вашу печаль по поводу смерти папы. Но я тоже имею право на жизнь и пытаюсь жить, нравится вам это или нет. Скорее всего, ваш папа сделал бы то же самое: начал бы с кем-нибудь встречаться. – Больше того, он делал это даже при мне, хотела добавить Стефани, но сдержалась. – Вам бы это тоже не понравилось.

– Сомневаюсь. И уж он точно не стал бы встречаться с покрытой татуировками рок-звездой.

– Трудно сказать, что было бы, – улыбнулась Стефани. – Порою любовь застает врасплох.

От этих слов Шарлотта расстроилась еще больше.

– Хочешь сказать, что ты его любишь? – Вопрос прозвучал, как обвинение в преступлении, и Стефани твердо посмотрела в глаза дочери.

– Да, люблю. – Она не отвела взгляда до тех пор, пока Шарлотта не встала из-за стола, не вышла из кухни и не поднялась в свою спальню. Стефани тоже ушла к себе и едва успела заняться счетами, как в комнату ворвалась дочка.

– Какого черта ты все перевернула в гостиной? Я только что заметила. Это ужасно!

Гостиная выглядела не ужасной, а просто другой. Многое в доме оказалось другим, включая маму, что и стало самым серьезным и угрожающим изменением. Но еще хуже было то, что мама чувствовала себя счастливой с другим мужчиной, а не с папой. Дочек новость шокировала и привела в негодование.

– Кое-что переставила, – спокойно пояснила Стефани. – Жалко, что тебе не понравилось. – Однако она не предложила вернуть вещи на прежнее место, да и не собиралась этого делать. Шарлотта выбежала из комнаты, а спустя несколько минут снизу донесся зловещий шум, и Стефани бросилась в гостиную. Выяснилось, что дочка попыталась передвинуть мебель и по пути опрокинула столик, на котором стояла большая ваза. Ваза разбилась, цветы и осколки разлетелись по комнате, а вода растеклась по полу. Сама Шарлотта сидела в луже и рыдала.

– Ах, боже мой, что случилось? – Стефани поспешила на помощь и порезала ногу. Не в силах остановиться, дочка продолжала истерически всхлипывать.

– Не могу вспомнить, где что стояло, – без конца повторяла она. Девушка решила восстановить прежний порядок, но не смогла: оказалось, что прежде она обращала на обстановку мало внимания, а сейчас почувствовала изменения, но в чем именно они заключались, не поняла.

– Ты переставила все! – в ярости крикнула она. Стефани опустилась на колени и попыталась обнять дочь, однако та вырвалась. – Не прикасайся! Я тебя ненавижу! – На глаза Стефани навернулись слезы: так могла бы сказать пятилетняя девочка. Встреча оказалась еще тяжелее, чем она ожидала. Шарлотта выбежала из гостиной, оставив после себя беспорядок и даже не заметив, что из-за нее мать серьезно пострадала: из раны текла кровь. Она была слишком расстроена, чтобы обратить внимание на что-нибудь, кроме собственного горя. Стефани услышала, как наверху хлопнула дверь, вздохнула и принялась за уборку. Неожиданно возникло чувство вины за самовольно произведенную перестановку. Но ей было необходимо изменить интерьер. Дети здесь больше не жили, а она ходила по комнатам изо дня в день.

Стефани выбросила осколки, поставила цветы в другую вазу, вытерла лужу, расставила по местам сдвинутую мебель и перевязала ногу. К счастью, порез оказался неглубоким. Шарлотта не выходила из комнаты несколько часов. Первый день дома выдался нелегким.

Вечером Стефани закрылась у себя и негромко поговорила с Чейзом, а потом набрала номер Джин. Звонить Элисон не имело смысла: она слишком расстроилась из-за Чейза и не смогла бы ни помочь, ни поддержать. Элисон заявила Джин, что Стефани ведет себя непристойно, ведь после смерти Билла прошло всего пять месяцев. Да и какого мужчину она выбрала? Если уж встречаться, то с кем-нибудь похожим на Билла, Брэда или Фреда, а не с рок-звездой.

– Почему же нет? – возразила Джин. – Считаешь Брэда безупречным? Замечательно! Рада за тебя. Но Фреду до идеала очень далеко, а с Биллом Стефани была несчастна последние десять лет. Казалось, что душа ее умерла, а ожила только сейчас. Так чего же ты хочешь? Чтобы она снова страдала? Извини, но мне это совсем не нравится. Лучшее, что могло с ней случиться, – это встреча с мужчиной, способным на настоящее чувство. И вот такой мужчина нашелся. Меня ее нынешнее состояние вполне устраивает. Разве важно, как выглядит этот человек, откуда он родом и сколько на его теле татуировок? Если ты любишь Стефани и желаешь ей добра, то этот роман должен тебя радовать. И ее детей тоже. У них, во всяком случае, есть формальный повод для ханжества: Билл был их отцом. А мы с тобой – подруги и не имеем права ее осуждать. Разве важно, что Чейз Тейлор работает в музыкальном бизнесе, а ходит с длинными волосами и в татуировках? Какое тебе до этого дело? Я бы пошла за ним не раздумывая, да и ты, скорее всего, тоже – если бы не была замужем за святым Брэдом.

Слова Джин глубоко обидели Элисон, и целую неделю она не разговаривала ни с ней, ни с самой Стефани. Поведение подруги потрясло: бедняжка не понимала разнообразия мира, признавала только один тип мужчин – традиционных профессионалов, каким был ее муж, – и считала, что все остальные должны быть или такими, или никакими. К тому же Брэд с Элисон хранили фанатичную преданность Биллу. Брэд заявил жене, что не одобряет поведения Стефани. Новый роман он считал оскорблением памяти мужа, а выбор героя решительно осуждал как безвкусный. Элисон, как попугай, повторяла слова мужа, потому что привыкла во всем ему подчиняться. Она оставалась такой же «примерной» женой, какой еще полгода назад была сама Стефани. Сейчас взгляды изменились: она значительно больше уважала Джин, которая всегда говорила правду, не заботясь о том, нравится ли это мужу и другим людям. Дружба Стефани с Элисон дала трещину, а вот Джин по-прежнему оставалась рядом – умная, смелая, способная понять сложности жизни и всегда готовая поддержать.

Стефани рассказала подруге о разбитой вазе и о мучительных переживаниях Шарлотты.

– Наверное, не надо было двигать мебель, но обстановка стала невыносимой. Казалось, что Билл с минуты на минуту вернется домой. Совсем как в фильме «День сурка»: ничего не менялось, вот только он не приходил.

– Невозможно жить в могиле, Стеф. Ты поступила правильно, тем более что дети разъехались и появляются очень редко. Им хочется промелькнуть здесь мимоходом, взять чистое белье и деньги, а заодно убедиться, что в доме все осталось по-старому, особенно ты, прикованная цепью к стене спальни и терпеливо ожидающая их приезда, пусть даже только в Рождество и в День благодарения. К счастью, жизнь течет по иному руслу, особенно для тебя после ухода Билла. Никто не лишит тебя права изменить все, что считаешь нужным, и пойти дальше в поисках счастья. С Биллом ты жила под постоянным прессом: пришлось забыть о себе, раствориться в муже и детях. А теперь вырвалась на свободу, так пользуйся тем, что имеешь! Мои дочери относятся к переменам и перестановкам ничуть не лучше. Шторы в спальнях совсем выцвели, и в прошлом году я их заменила. Девочки приехали домой на Рождество и устроили скандал. А ведь им двадцать восемь и двадцать девять лет. Неужели так важно, какого цвета эти чертовы шторы? Они два года не были дома: я сама ездила к ним в Чикаго. Но, едва войдя в свои комнаты, потребовали немедленно вернуть прежние тряпки!

Рассказ немного успокоил Стефани. Джин всегда умела найти нужные слова: она смотрела на жизнь трезво, практично и не боялась постоять за себя.

– И что же, ты их послушалась?

– Разумеется, нет. Старые шторы я давно выкинула. Но даже если бы сохранила, все равно не повесила бы обратно. Надо двигаться вперед. Нельзя сидеть на одном месте, если сама этого не хочешь: выбор всегда остается за тобой. Но только не потому, что кого-то твое движение раздражает. Это хороший пример для детей, Стеф: пусть поймут, что даже если очень кого-то любишь, нельзя застревать в прошлом. Дочери не имеют права ожидать, что ты похоронишь себя заживо вместе с мужем. Вот это оказалось бы по-настоящему страшно, во всяком случае, для меня. Так что девочкам придется рано или поздно смириться.

– К этому они точно не готовы. У меня чуть сердце не разорвалось, когда Шарлотта с рыданиями пыталась вернуть мебель на прежние места. А плакала оттого, что не могла вспомнить, как было раньше.

– В том-то и дело. Поверь, очень скоро новый порядок станет привычным и нормальным. То же самое произойдет и с Чейзом, если они дадут ему шанс. Кстати, когда я смогу познакомиться с твоим парнем? – Джин понимала, что пока влюбленным было не до нее: они еще не успели насмотреться друг на друга.

– В следующий его приезд. Обещаю. Но пока он хочет, чтобы я прилетела к нему в Нэшвилл сразу после того, как Шарлотта вернется в университет. – В голосе послышалась тревога.

– И что же? – Джин почувствовала неуверенность, и Стефани не стала скрывать сомнений.

– Понимаешь, мы словно повисли между двумя мирами. Здесь у нас не было никого и ничего, кроме друг друга. В Лос-Анджелесе время прошло чудесно, но в Нэшвилле у Чейза своя жизнь: империя, требующая постоянного внимания, репетиции, концерты, запись альбомов и еще миллион разных дел. Он всегда зовет меня с собой, и все же это его жизнь, а не наша общая. С Биллом было так же; боюсь повторения и не хочу снова себя потерять. Все время превращаюсь в необязательный придаток, подобие аппендицита.

– То же самое случится рядом с любым целеустремленным мужчиной, сумевшим построить успешную карьеру. По-моему, Билл отличался особым эгоизмом и требовал, чтобы жизнь крутилась исключительно вокруг его персоны. А Чейз пытается по-настоящему включить тебя в свой мир – во всяком случае, пока. Но у него в руках карьера, множество людей, крупный успешный бизнес. Если бы я любила Фреда и хотела настоящей совместной жизни, то обязательно повсюду следовала бы за ним. Давай смотреть правде в глаза: ему неинтересно ходить со мной на сеансы ботокса или к парикмахеру. Порою приходится признать, что чья-то жизнь больше и значительнее твоей, а потому остается лишь присоединиться. Билл никогда не обращал на тебя внимания, вот ты и потерялась в суете. Но, судя по рассказам, Чейз совсем другой человек.

– Возможно. – Стефани задумалась. Она много размышляла о своем вкладе в совместную жизнь, а Джин считала, что выдающаяся карьера Чейза требует смирения. – Он сказал, что, если приеду в Нэшвилл, смогу заняться связями с общественностью.

– Так в чем же дело?

– В том, что это искусственно придуманное занятие; точно так же, как помощь в сочинении слов для песен. Он прекрасно обходится и без меня.

– Значит, найди в Нэшвилле настоящую работу. Но в любом случае рядом с таким успешным человеком придется считаться с его карьерой и как-то приспосабливаться к его графику. Иначе ничего не получится. То же самое произошло бы, окажись твоя жизнь более деятельной, чем его. Главный секрет заключается в том, чтобы найти разумного человека. Не такого, как Билл, который не обращал на тебя внимания, пока ты безропотно выполняла все его желания. И не такого, как Брэд, который превратил бедную Элисон в некое подобие беспилотника. Ключевое слово здесь – «разумный». Фред был таким до тех пор, пока не начал бегать за каждой юбкой. Если бы научился крепко держать штаны, стал бы очень приличным мужем. Возможно, поэтому я до сих пор его терплю. А когда-то он мне даже нравился. Так что дело не только в деньгах.

Стефани давно подозревала, что так оно и есть, хотя сейчас между Джин и Фредом разверзлась глубокая пропасть, и ни один не хотел начать строительство моста. Их союз трудно было назвать браком. Уже много лет назад роли распределились раз и навсегда: он бегал за женщинами, она тратила деньги. Но при этом оба оставались хорошими людьми. Стефани жалела, что жизнь их сложилась таким образом. А Джин, в свою очередь, считала, что если не имеешь своей карьеры, то надо приспосабливаться к карьере своего мужчины. Прежде смысл ее жизни заключался в муже и детях. Не хотелось, чтобы теперь их место занял Чейз. Стефани чувствовала, что нуждается в собственной идентичности. Она двигалась в этом направлении, но цели пока не достигла и застряла на середине пути. Резко менять жизнь пока было рано; не хотелось совершать необдуманных шагов. Они с Чейзом долго не ложились вместе в постель, и решение оказалось верным. А сейчас требовалось время, чтобы наладить жизнь. Но Чейз не торопил: он просто скучал. И Стефани тоже скучала.

Устроив скандал в день приезда, Шарлотта начала встречаться со школьными друзьями и редко появлялась дома. Весь день гуляла по городу, а по вечерам ходила в гости. Уикенд провела в Тахо, на два дня съездила в Йосемитский национальный парк, так что Стефани ее почти не видела. Дочка стремительно пролетала в свою комнату и даже не садилась за стол с матерью. Наконец Стефани удалось на пять минут поймать Шарлотту в кухне, где та ждала, пока друзья заберут ее на концерт в Окленд Колизеум арене.

– Может быть, завтра вместе сходим на маникюр? – как ни в чем не бывало предложила она. Дочка провела дома уже неделю; хотелось побыть с ней хотя бы немного.

– Не могу. Уезжаю в Соному. Родители Хизер купили там дом.

– А как насчет послезавтра?

– Мне некогда, мам.

Шарлотта старательно возводила стену. Официальной причиной разлада считался Чейз, но не последнюю роль играли возраст и боль недавней потери. Девушка во всем на свете винила мать – главным образом потому, что та осталась жить, а отец умер.

– Хочу повидать друзей, пока все еще дома. Это наше последнее лето. На будущий год все начнут работать, и сюда уже никто не приедет. Я, скорее всего, тоже.

Стефани очень хотелось спросить: «А как же я?», но она промолчала. Шарлотта дала понять, что предпочитает проводить время с друзьями, а не с матерью.

Два дня спустя Стефани что-то искала в ящике комода, когда в комнату вошла дочка.

– Не знаешь, куда делать моя теннисная ракетка? – спросила она раздраженно. Выяснилось, что мама навела порядок и в ее шкафах, и это обстоятельство стало поводом для нового недовольства. Исчезли и некоторые вещи отца: например, старое спортивное снаряжение, которым он давно не пользовался, и гантели, много лет подряд ржавевшие в гараже.

– Все спортивные принадлежности теперь хранятся в подвале, – через плечо ответила Стефани. С расстроенным видом Шарлотта подошла к гардеробной Билла. Стефани молча наблюдала, как она открыла дверь и увидела, что комната пуста. Начала заглядывать во все шкафы по очереди: в одном увидела мамино зимнее пальто, в другом – несколько вечерних платьев. От отца ничего не осталось. Шарлотта в ужасе обернулась.

– Что ты наделала? – произнесла она дрожащим голосом. – Где папины вещи? – Казалось, мать совершила святотатство. Стефани побледнела.

– Я все раздала, детка. Пришлось. Не смогла вынести, что его одежда изо дня в день на меня смотрит. Мне здесь жить.

Без единого слова дочка повернулась и вышла из комнаты, а через минуту хлопнула входная дверь и завелась машина, на которой ездила Шарлотта. Поступки матери уже не имели значения: она всегда оказывалась виноватой. Каждый шаг к жизни или просто к выздоровлению рассматривался как преступление. Сомнений не осталось: дочери стремились похоронить ее вместе с Биллом. И пока она не согласится лечь в могилу, будут ненавидеть все больше.

Во время следующего визита к доктору Зеллер Стефани заговорила об этой серьезной проблеме, и вместе они пришли к выводу, что в известной степени подобное отношение нормально. Однако в данном случае дети довели негатив до предела, а Чейз оказался слишком легкой мишенью для беспрепятственного и жестокого обстрела.

– Что бы я ни сделала, все оказывается неправильным, – со слезами на глазах призналась Стефани. – Я вовсе не забыла их отца. Ничего подобного. Я любила Билла. Но его больше нет на свете, а горькая правда такова, что последние десять лет наш брак трещал по швам.

– Так почему же вы чувствуете себя виноватой в том, что хотите идти дальше? – с вызовом спросила психотерапевт, и Стефани задумалась.

– Наверное, потому, что дочери на меня сердятся.

– А может быть, считаете, что не заслуживаете лучшей доли?

Стефани долго молчала, а потом коротко кивнула и высморкалась.

– Мужа никогда не интересовало, что я думаю и чего хочу. Он ни разу ни о чем не спросил. Мои слова не имели значения. А теперь дети относятся ко мне точно так же. Им безразлично, что я люблю Чейза, а он любит меня, да и вообще, что он замечательный человек. Считают, что я должна сидеть и притворяться, что все еще замужем за их отцом. Не хочу. Все в прошлом. Но ничего нового они не принимают.

– В некотором роде такое поведение нормально. Молодежь не интересуется чувствами родителей. Родители – удобный инструмент для решения собственных проблем. И даже гнев по поводу смерти отца в некоторой степени тоже нормален. Но дело в том, что муж показал дурной пример в обращении с вами, а теперь вы пытаетесь изменить привычный стереотип. Естественно, им это не нравится. Изменения воспринимаются с трудом, но сопротивление не должно останавливать. Вы имеете право на собственную жизнь. Если новые отношения вас устраивают, смело идите своей дорогой. Со временем конфликт уладится, несмотря на остроту обвинений. Надо использовать возможности. Не поддавайтесь эгоизму дочерей и не останавливайтесь.

Стефани согласилась и рассказала о сомнениях относительно переезда в Нэшвилл.

– У Чейза там великолепная карьера. Не знаю, смогу ли вписаться. Боюсь снова потерять себя, как это случилось с Биллом. Жизнь Чейза намного значительнее и больше моей.

– Себя вы потеряете только в том случае, если добровольно откажетесь от идентичности. Силой никто ее у вас не отнимет, – напомнила доктор Зеллер. – Сомневаюсь, что вы снова на это согласитесь. К тому же Билл и Чейз кажутся совершенно разными людьми. Муж, судя по всему, вел себя авторитарно и в то же время проявлял крайнее равнодушие. А Чейз постоянно ищет способ включить вас в свою жизнь.

Как всегда, слова доктора Зеллер дали пищу для новых размышлений. И все же вечером состоялась очередная схватка с Шарлоттой – в этот раз по поводу продажи машины Билла. Никто на ней не ездил и ездить не собирался. И все же Шарлотте казалось, что пока машина в гараже, папа может прийти и сесть за руль.

– Хорошо, некоторое время подожду, – сдалась Стефани после двухчасового спора, где вновь прозвучали обвинения относительно пустых шкафов, Чейза и даже ржавых железок в гараже. – Но рано или поздно все равно придется продать, иначе машина просто испортится.

К тому же Билл не вернулся бы домой даже ради любимой машины: с печальной реальностью приходилось мириться. Сама Стефани уже давно это поняла, но дочери упорно отказывались пойти навстречу. В итоге было решено отложить продажу, и Шарлотта одержала маленькую победу: она все еще пыталась сохранить видимость присутствия отца, в то время как Стефани мечтала вырваться на свободу. Противоречие стремлений вызывало постоянные конфликты.

За несколько дней до отъезда в Нью-Йорк Шарлотта все-таки согласилась пообедать с матерью, и Стефани выбрала место по своему вкусу. Три последних вечера девушка провела с друзьями, так что, провожая дочку в аэропорт, Стефани не могла избавиться от ощущения, что совсем ее не видела. Лето выдалось трудным, полным перемен и тяжких ссор. Луиза сердилась всякий раз, когда слышала по телефону мамин голос, а разговаривать отказывалась, предпочитая бомбить обвинительными сообщениями.

Шарлотта решила остаться в общежитии, хотя приятельницы предлагали снять общую квартиру. Лучшие друзья по-прежнему жили в кампусе. Возвращение в университет радовало и волновало девушку, а Стефани, в свою очередь, радовалась за дочку. Огорчало то обстоятельство, что по-настоящему побыть вместе так и не удалось, но иначе пока не получалось: от любого сближения Шарлотта категорически отказывалась.

Стефани обняла дочку на прощание, а перед зоной безопасности Шарлотта обернулась, с улыбкой помахала и неожиданно крикнула:

– Люблю тебя, мам! – единственные добрые слова за целый месяц.

Стефани удивилась и спросила себя, не является ли нынешнее состояние лишь средством борьбы с горем от потери отца? Что, если обида на мать помогает девочкам преодолеть тяжкий период жизни? На мгновение Шарлотта превратилась в ту милую девочку, которой была прежде, и тут же исчезла.

Стефани вернулась в город и с радостью вошла в тихий, спокойный дом. Никто не хлопал дверьми, никто не кричал и не рыдал, никто не смотрел сердито, не называл чудовищем, не обвинял в отсутствии вкуса и не сообщал, что выглядит она ужасно. Вокруг царило блаженное умиротворение, и от этого внезапно стало грустно. Прежде Стефани никогда не радовалась, когда кто-то из детей уезжал, а сейчас благодарила судьбу за избавление. Оказалось, что для двоих – матери и дочери – дом недостаточно просторен.

Вскоре позвонил Чейз:

– Ну что, уехала?

– Да. Я вернулась с час назад. Стыдно сказать, что почувствовала облегчение.

Стефани уже со страхом ждала Дня благодарения и Рождества, когда сразу две дочери начнут ее обвинять и оскорблять.

– Разве кто-то когда-то говорил, что взрослые дети – это просто? – заметила она с печальной улыбкой и присела за стол на кухне, наслаждаясь тишиной и покоем. Чувство одиночества бесследно исчезло и сменилось облегчением после напряжения и трудностей последнего месяца.

– Когда приедешь?

Чейз не мог дождаться встречи, а следующий уикенд предварял День труда. Предстоял концерт в Мемфисе, и он хотел, чтобы любимая разделила творческое волнение и успех.

– Постарайся прожить в Нэшвилле как можно дольше. Совершенно незачем мчаться обратно сломя голову.

Внезапно Стефани обрадовалась, что до сих пор не нашла работу, иначе вообще не смогла бы вырваться из Сан-Франциско. Что, если Джин права и тот из двоих, кто занят меньше, должен следовать за тем, чья карьера диктует строгие условия? Разумное предположение.

– Сможешь прилететь завтра?

Нетерпение вызвало улыбку. Стефани тоже не могла дождаться встречи, но мучительный месяц, полный обвинений и истерик, не прошел даром. Усталость и эмоциональное истощение ощущались очень остро: сейчас она чувствовала себя так, как будто потеряла не только мужа, но и дочерей.

– Дай хотя бы день на сборы. Что, если прилечу послезавтра, во вторник?

– Отлично. Сейчас куплю тебе билет.

Лететь предстояло с пересадкой: сначала в Атланту компанией «Дельта Эйр лайнс», а оттуда в Нэшвилл. Чейз извинился, что первого класса не оказалось, только бизнес-класс.

– Какая разница? Можешь засунуть даже в багажное отделение, самолет все равно довезет, – с улыбкой ответила Стефани. После месяца жестоких обвинений трудно было сохранить радостный настрой в отношениях, однако Чейз ждал со счастливым волнением.

– Я так соскучился, Стиви! Мечтаю о встрече.

– И я тоже, – призналась Стефани. Впервые за целый месяц чувство вины отступило. Осталось стремление любить, обнимать и целовать, и Чейз в полной мере разделял страсть. Стефани понимала, что заслужила счастье.

Она позвонила Джин и сообщила, что через два дня улетает. Оставила на автоответчике доктора Зеллер сообщение, в котором отменила назначенную ранее консультацию и объяснила, что решила отправиться в Нэшвилл. Предупредила руководителей приюта, что на некоторое время покидает город, а о возвращении сообщит дополнительно. Вот только Элисон не позвонила, потому что не желала выслушивать нотации относительно того, чем обязана Биллу и что должна делать. Вместо этого вошла в свою комнату и начала собираться. Решила последовать великой жизненной философии Чейза и воспользоваться моментом, который так великодушно предоставила жизнь.

Carpe diem!

Глава 22

Когда Стефани приземлилась в международном аэропорту города Нэшвилл, Чейз уже ждал, сгорая от нетерпения. Едва она появилась, подхватил на руки и закружил, не обращая внимания на толпу. Люди смотрели на них и улыбались, еще не узнав, кто это. Потом влюбленные долго целовались, и все старательно их обходили.

– Боже, до чего же я счастлив тебя видеть! – признался Чейз, не в силах разомкнуть объятия. Стефани тоже радовалась встрече. Казалось, разлука растянулась на годы, хотя на самом деле продолжалась всего месяц. Даже ожидавшие в машине собаки проявили душевное расположение. Чейз поставил чемоданы в багажник, снова обнял и продолжил поцелуй. Наконец они с трудом оторвались друг от друга, сели и поехали домой. В гостиной Стефани обнаружила две роскошные цветочные композиции, а в холодильнике – бутылку шампанского. Любимый подготовился к встрече.

В студии Чейз включил несколько новых песен, которые написал за это время, и все они оказались чудесными. А когда сидели за столом и пили шампанское, в кухню неожиданно влетела Сэнди и сразу бросилась обнимать. Ее теплое отношение перечеркивало ту бессмысленную ненависть, которую упорно проявляли дочери. Луиза с Шарлоттой только обвиняли и грубили, а Сэнди была искренне рада снова встретиться с милой Стиви. Стефани горячо обняла девушку в ответ, поцеловала в щеку и посмотрела с материнской заботой. За то время, пока они не виделись, произошло много событий.

– Как продвигаются отношения с Майклом? – спросила она. Судя по настроению сына, лучше и быть не могло. Сэнди тоже выглядела счастливой. Прямой вопрос немного смутил.

– Он очень добр, не то что Бобби Джо. По-настоящему заботлив и уважителен. Нам хорошо вместе.

Стефани обрадовалась. Сэнди заслуживала и уважения, и заботы. Несмотря на молодость, она рано повзрослела и успела многое повидать в жизни. Сначала путешествовала с отцом, а потом работала с Чейзом, упорно совершенствуясь в профессии и познавая тонкости музыкального бизнеса. Испытав немало трудностей и лишений, сумела сохранить легкость характера и женственную мягкость. Ничего удивительного, что Майкл влюбился с первого взгляда. Сэнди в полной мере разделяла достоинства своего опекуна, Чейза Тейлора. Оба оказались честными, достойными, трудолюбивыми, талантливыми людьми, наделенными естественным благородством. Стефани искренне радовалась тому, что Майкл и Сэнди нашли друг друга и проявили достаточно мудрости и мужества, чтобы не упустить предложенный судьбой шанс. Вскоре сын приехал в Нэшвилл на выходные, и свет в его глазах подтвердил правоту матери. За лето молодой человек повзрослел и превратился в полного сил мужчину. Их с Сэнди любовь проявлялась в каждом взгляде и жесте – точно так же, как чувства Стефани и Чейза. В воздухе витали только добрые вибрации, а не напряжение и манипуляции, которые неизменно ощущались в присутствии деловитой Аманды. Майкл старался бывать в Нэшвилле при каждом удобном случае, и появление его казалось Стефани приятным подарком судьбы.

Неделя прошла в трудах и заботах, а в субботу Чейз со Стефани сели в зафрахтованный самолет и отправились в Мемфис – точно так же, как тогда, когда летали в Грейсленд. Музыканты поехали на автобусе, но Тейлор стремился сократить время в пути, чтобы решить несколько важных вопросов и побыть наедине с любимой. Он рассказал о делах и попросил дать совет. Несмотря на отсутствие профессионального опыта, Стефани отличалась здравым умом, умела прагматично подходить к любой проблеме, а порою подсказывала неожиданные пути, о которых Чейз не догадывался. Они отлично дополняли друг друга: карьера любимого вдохновляла Стефани. Чейз спешил поделиться каждой новостью, в отличие от Билла, который никогда не упоминал о работе и держался так, словно жена не в состоянии понять ничего, кроме домашней рутины. Поведение его подразумевало, что она способна только ухаживать за детьми, а для умных рассуждений у него есть другие, более подходящие собеседники.

В жизни Чейза Тейлора не осталось ни одного вопроса, о котором бы Стефани не знала и в решение которого не внесла бы посильного вклада, пусть даже в качестве отражателя звука. Он не переставал повторять, что она обладает даром стихосложения, хотя сама Стефани считала это преувеличением. Они много разговаривали обо всем, что делал Чейз, – так, что порою кружилась голова, а любовь он дарил, как никто и никогда. Привязанность крепла с каждым днем. Стефани прекрасно освоилась в новом мире и быстро нашла общий язык с музыкантами группы. Чейз не упускал случая поддразнить:

– Единственное, чего тебе не хватает, детка, так это татуировки с моим именем на груди и на попе. Вот это было бы здорово!

Ему нравились ее врожденное благородство и ум, а красоту он не переставал превозносить. Стефани чувствовала себя так, как будто умерла и попала на небеса. Она искренне и глубоко полюбила Нэшвилл и много ездила по городу в винтажном красном «Шевроле» – часто в приятной компании собак. Жители города даже начали ее узнавать. Однажды Чейз удивил, подарив черный блестящий комбинезон от Шанель, который нашел в одном из интернет-магазинов. Наряд сидел идеально.

– Ну вот, теперь ты действительно похожа на подругу рок-звезды. – Он прищурился, с удовольствием рассматривая изящную, плотно обтянутую тканью фигуру. – И чуть-чуть на Элвиса.

Стефани рассмеялась и надела костюм на концерт в Мемфисе. На YouTube тут же появился ролик, Луиза прислала бранное сообщение, но Стефани не обратила внимания на реакцию дочери. Она была счастлива.

Концерт в Мемфисе имел огромный успех. Стефани с Майклом стояли за кулисами и наблюдали за выступлением Чейза и Сэнди.

– Неплохо выглядишь, – поддразнил сын, с интересом рассматривая комбинезон, но и он признал, что мама необыкновенно хороша и совсем не похожа на ту замотанную домохозяйку в шлепанцах и джинсовой юбке, которую он помнил с детства. Образ изменился до неузнаваемости. Стефани чувствовала себя другим человеком, сумевшим сохранить все лучшее, что было прежде. Теперь она получила свободу, возможность развиваться и искать себя. Ей нравилось делить новую жизнь с Майклом. Еще недавно трудно было представить сына рядом с Сэнди Джонсон, но неожиданно они составили прекрасную пару. Если порою и случались небольшие размолвки, вызванные усталостью Сэнди от долгих репетиций, волнением перед концертом или утомлением Майкла от работы в Атланте, они неизменно заканчивались шуткой и поцелуем. Стефани обожала смотреть на красивую пару.

– Вот это настоящая жизнь. Правда, Майкл? – спросила она, стоя за кулисами. – Оба такие талантливые. Трудно даже представить, что можно так петь. Честно говоря, всегда мечтала стать певицей. Если бы еще обладать таким удивительным голосом, как у Сэнди! – Легкая зависть не мешала искреннему восхищению.

– Можно брать уроки вокала и получать удовольствие. У тебя тоже приятный голос, мама. Помню, как ты пела в хоре.

– Рядом с Чейзом петь неудобно. – Майкл понимал чувство неловкости, о котором говорила Стефани; он и сам ощущал недосягаемое превосходство Сэнди. Но, несмотря на редкий дар, девушка смотрела на Майкла с восхищением и любовью. Молодые люди сумели найти гармонию в отношениях.

Выступление закончилось поздно: публика неистово аплодировала и никак не хотела отпускать артистов. Дерек пришел на концерт с новой девушкой. Поздно ночью отправились обратно в Нэшвилл, и в автобусе все спали. Майкл вернулся в Атланту в воскресенье. Спустя неделю Стефани и Чейз полетели на частном самолете на матч «Атланта Брэйвз» и взяли с собой Сэнди. После игры Сэнди осталась на несколько дней с Майклом, а они вернулись в Нэшвилл. Чейз оказался бейсбольным страстным болельщиком. Он каждый год летал на Мировую серию и Суперкубок и даже пообещал в этот раз взять с собой Майкла.

– Спасибо за доброе отношение к моему сыну, – поблагодарила Стефани на обратном пути, когда они остались вдвоем. Сентябрь стремительно двигался к концу, она провела в Нэшвилле месяц и уже начинала чувствовать себя так, словно жила здесь всегда. О возвращении в Сан-Франциско даже не думала: делать там было нечего. Чейз умел каждый день превратить в праздник. Сам же он планировал весеннее турне по двенадцати крупным городам страны, поскольку агент считал, что пришла пора совершить полноценные гастроли. Нашелся и продюсер, предлагавший убедительный гонорар. Чейз жаловался, что долгие поездки доводят до изнеможения, но считал их необходимой частью работы.

Он рассказал о предстоящих на следующей неделе деловых встречах. Список оказался длинным, и Чейз выразил надежду, что Стефани тоже примет участие в переговорах, в шутку назвав ее новым деловым партнером. Теперь она повсюду его сопровождала.

– Боюсь, что устанешь от моего постоянного присутствия или почувствуешь обязанность повсюду таскать за собой, словно тяжелый чемодан, – возразила она.

– От тебя устать невозможно. – Стефани нежно поцеловала его за признание. Она тоже никогда не уставала от Чейза, однако к концу шестой недели осознала, что занимается исключительно его работой, его карьерой, его записями и репетициями, его фотосессиями, интервью и концертными турами. Она ничего не имела против посильного участия, тем более что Чейз посвящал ее во все свои дела, но чувствовала, что вновь теряет себя, превращаясь в его тень. Ей нечего было предложить, кроме заинтересованного присутствия и любви. Собственной жизни не существовало, как не существовало понимания, кто она такая и что делает на этом свете.

Стефани пыталась донести тревогу до сознания Чейза, но он ничего не хотел слушать и без конца повторял, как важна для него любимая, как помогает в творчестве и в бизнесе. Стефани действительно участвовала во всех делах и начинаниях, но Чейз обладал талантом и колоссальной энергией, а она оставалась рядом просто так и неизвестно зачем. Кроме любви, дать ей было нечего: маловато для полноценного обмена. Требовалось дело более серьезное, чем помощь в выборе рубашки для фотосессии, костюма для очередного концерта или эскиза для обложки нового альбома. Все это Стефани делала с радостью, но ощущение пустоты неуклонно усиливалось. К середине октября Чейз заметил, что любимая выглядит потерянной и несчастной.

– Что случилось, детка? – Он уже несколько недель ощущал ее тревогу, хотя Стефани никогда не жаловалась. Она снова начала терять себя. Двадцать шесть лет подряд прослужив скучной женой адвоката и растрепанной мамашей троих детей, неожиданно для себя превратилась в экстравагантную подругу звезды. По большому счету разве что-то изменилось? Бесчисленными способами она пыталась исправить жизнь, но ничего не получалось.

– Наверное, пора на некоторое время вернуться домой и подумать, кто я такая на самом деле, – поделилась Стефани с Джин во время одного из утренних разговоров. Вопрос мучил вот уже восемь месяцев, но ответ до сих пор не пришел. Удастся ли когда-нибудь понять себя? Главную ошибку она совершила в молодости, когда оставила работу, выйдя замуж за Билла, а сейчас уже было поздно что-то исправлять. Никакого особого таланта у нее не было. Начинать собственный бизнес на пустом месте не хотелось. Не имея опыта, нечего было предложить на профессиональном рынке. Единственное, что хорошо получалось, это повсюду следовать за Чейзом и с обожанием следить за его выступлениями. Да, любовь делала его счастливым, но самой Стефани этого уже не хватало. В очередной раз она попыталась объяснить суть проблемы, и, кажется, успешно. Чейз встревожился.

– Неужели считаешь, что я не ценю твой ум и деловые качества? – Непонимание раздосадовало, потому что он очень уважал любимую.

Стефани энергично покачала головой:

– Боже мой, конечно же нет! Просто чувствую себя пустышкой и теряюсь в твоей бурной жизни.

– Ты даришь силу и вдохновение для творчества, а это огромный вклад. Без тебя я был бы никем, Стиви, или оставался бы таким же неприкаянным бродягой, как прежде.

– Ты сам знаешь, что это неправда.

– Правда! – горячо возразил Чейз. Он уже посвятил ей полдюжины песен и считал их своими лучшими произведениями. – Творческому человеку необходима любовь, иначе он засохнет. Знаю, что ты меня любишь, и это главное. До твоего появления жил, словно во сне.

Стефани понимала, что играет в жизни любимого важную роль, но в то же время чувствовала, что обманывает и его, и себя. Для полноты существования требовалось делать что-то более существенное, чем выбирать одежду, любить и вдохновлять на новые песни. Роль музы ее не устраивала.

– Ты заслуживаешь лучшей участи, – заключила Стефани и посмотрела так, что Чейз испугался.

– О чем ты? – спросил он, похолодев от дурного предчувствия и со страхом ожидая ответа. Что, если она его бросит? Несмотря на неотразимую внешность и звездный статус, Чейз Тейлор чувствовал себя таким же уязвимым, как любой другой мужчина. Люди непредсказуемы – особенно женщины.

– Сама не знаю. Вдруг показалось, что пора вернуться домой: подумать, кто я такая, и найти способ обогатить твою жизнь, не теряя себя. Возможно, ничего не получится и выяснится, что я создана исключительно для того, чтобы стоять за кулисами и восхищенно вздыхать. Вдруг по природе своей я лишь поклонница, а сама ни на что не гожусь? Но этого мне мало. Чувствую себя в долгу и перед тобой, и перед собой. Знаю, что обязана найти правильное место в мире и в твоем сердце, а для этого необходимо побыть одной.

Жизнь рядом с любимым требовала ответа на главные вопросы, которые прежде никогда не вставали с подобной остротой: «Кто я? В чем смысл моего существования?»

– Хочешь вернуться домой? – ошеломленно спросил Чейз, и Стефани грустно кивнула в ответ. Он понимал суть проблемы: любимая потерялась в лучах его славы и теперь стремилась обрести собственную личность.

– На какое время? На две недели или навсегда? – настороженно уточнил Чейз.

– Пока не знаю, – честно ответила Стефани. Не хотелось бросать на ветер пустые обещания, тем более что предстояла серьезная внутренняя работа. Больше чем половину жизни она провела в роли жены и матери, а теперь внезапно превратилась в профессиональную подругу популярного музыканта. Но кто же она на самом деле, что способна делать и что готова дать дорогому человеку? Пока ответа не существовало.

– Черт возьми, Стиви, я без тебя пропаду. Разве можно вот так просто и безжалостно бросить того, кто тебя любит? – Но он и сам понимал, что можно все. А Стефани, кажется, приняла окончательное решение.

– Пойми, это необходимо, иначе скоро рядом окажется скучная тетка, которая способна только выбирать рубашки и таскаться вслед за тобой по гастролям. Нет, тебе нужна цельная личность, и я хочу ею стать. Дело за малым: остается лишь понять, как это сделать.

– А разве ты уже не цельная личность? Порою мы неоправданно усложняем жизнь. Стремимся к чему-то, не понимая, что уже достигли цели.

– В таком случае я обязана это выяснить, – твердо заявила Стефани, хотя боялась разлуки ничуть не меньше Чейза. Никогда еще она не чувствовала себя такой счастливой, но в то же время ощущала странную пустоту в душе. Сама не понимая, чего не хватает, стремилась найти недостающие звенья и заполнить вакуум. Цельность хотелось обрести и ради себя самой, и ради любимого. Чейза нынешнее положение вещей вполне устраивало; ничего другого он не просил. И все же Стефани высоко подняла планку и теперь опасалась, что не сможет взять назначенную высоту.

– Когда же собираешься уехать? – печально осведомился Чейз, со страхом ожидая ответа. Стояла середина октября.

– Пока не знаю. Может быть, через пару недель, перед Днем благодарения. Дети соберутся дома на праздник, так что вернуться все равно придется. – Очень хотелось пригласить Чейза к себе, но при откровенно враждебном отношении Луизы и Шарлотты присутствие его могло лишь осложнить положение. А вот Майкл не испугался гнева сестер и уже предупредил маму, что привезет Сэнди в родительский дом.

Две последние недели в отношениях присутствовала скрытая печаль. Чейз тяжело переживал решение любимой, да и ей самой совсем не хотелось возвращаться в Сан-Франциско. Здесь, в Нэшвилле, рядом с любимым, было и уютнее, и теплее, и веселее. Но Стефани считала, что должна совершить нелегкий шаг, чтобы впоследствии не попасть в безвыходную ситуацию, аналогичную той, в которой когда-то оказалась с Биллом. Джин не одобрила решение подруги и уверенно заявила, что Чейз – совсем другой человек, а Стефани просто сошла с ума, если собралась оставить без присмотра такое сокровище.

– А что, если ты его потеряешь?

– Значит, так и должно быть, – спокойно ответила Стефани. Она верила в собственную правоту и не собиралась менять с трудом принятое решение. Богатая, сильная личность Чейза настолько плотно вовлекала в свою орбиту, что требовалось отстраниться, чтобы понять, чего стоит она сама и представляет ли ценность их совместная жизнь.

– Стефани, зачем ты это делаешь? – возмущенно воскликнула Джин. – Стремишься к саморазрушению?

Все казалось возможным. Что, если излишне скромная подруга считала себя недостойной столь блестящего мужчины?

– Вряд ли. Просто не хочу превратиться в Элисон и себя прошлую – в рабыню в услужении у господина.

Отзываться о подруге неуважительно было дурным тоном, но Джин не возразила, хотя и подумала, что Стефани слегка преувеличивает.

– Ты была очень хорошей женой и матерью; давай не будем об этом забывать. Ошибка заключалась в одном: ты никогда не думала о себе, а Билл тем более. Но Чейз тебя любит. Не бойся: ничего похожего на брак с Биллом у вас не получится.

– Возможно, проблема не в окружающих, а в моих личных сомнениях, – честно призналась Стефани. – Сама загоняю себя в тупик. Стараюсь сделать все, чтобы близким было хорошо, а потом не могу вспомнить, кто я такая. Ну а им, разумеется, безразлично. Прежде работала женой и матерью, теперь работаю подругой. Скорее всего, ничего плохого в этом нет, но необходимо принять сознательное решение, а не брести бездумно по привычной дороге.

Слушая рассуждения подруги, Джин не могла смириться с внезапным намерением: Стефани ставила под удар отношения с человеком, который искренне ее любил – и это после долгих лет несчастного брака.

– Не мучай себя напрасными сомнениями, – мягко посоветовала она. – Тейлор искренне тебя любит, и он совсем не дурак. Может быть, имеет смысл просто довериться чувству и наслаждаться жизнью?

– Не исключено, что я и сама приду к такому решению. Но пока ничего не знаю.

– Не оттолкни его. Будь осторожна, – посоветовала Джин. – Мужчины, подобные Чейзу Тейлору, встречаются один раз в жизни, да и то далеко не всем, а только избранным.

Стефани понимала, что подруга права, но в то же время чувствовала, что обязана завоевать ценный приз. Пока этого не произошло. Возможно, не произойдет никогда.

Накануне отъезда Чейз снова попытался разубедить любимую.

– Собираешься запереться в пустом доме, чтобы подумать? Но о чем? Для того чтобы произвести на меня впечатление, тебе вовсе не обязательно иметь сногсшибательную карьеру. Это было бы слишком просто. Я не прошу целиком погрузиться в мою жизнь и забыть о себе. Люблю тебя такой, какой вижу. Черт возьми, скорее возвращайся в Нэшвилл и, если хочешь, поступай на медицинский факультет. Делай все что угодно! Только пожалуйста, пожалуйста, помни, что я люблю тебя и нуждаюсь в твоем постоянном присутствии. Оставайся такой, какая есть: не нужно ничего убавлять или прибавлять.

Боль в глазах доказывала искренность мольбы. В последнюю ночь они пылко любили друг друга и много плакали.

– Не исключено, что я просто боюсь впасть в зависимость от твоей мощной личности, – призналась Стефани, когда они лежали, крепко обнявшись, и тихо беседовали. – Вдруг ты меня бросишь или, не дай бог, умрешь? Что я тогда буду делать? Снова стану никем и потеряю себя.

– И поэтому решила на всякий случай бросить меня первой? С ума сошла?

– Может быть, и сошла, – согласилась Стефани с грустной улыбкой, хотя точно знала, что это не так. Да и Чейз тоже знал. Она искала смысл собственного существования, стремилась вырасти, а главное, остаться собой. Чейз уважал стремление к совершенству, но не был готов принять его в качестве утешения или компенсации потери. Он любил Стефани и хотел всегда видеть ее рядом. Любил потому, что она была восхитительной женщиной и значительно более цельной натурой, чем считала сама.

– Дай мне время, чтобы понять хотя бы малость, – прошептала Стефани, засыпая.

– В твоем распоряжении столько времени, сколько потребуется. Прошу об одном: вернись… и, если можно, поскорее. – Чейз нежно поцеловал любимую и тоже уснул.

Расставание в аэропорту стало для обоих тяжким испытанием. Стефани провела в Нэшвилле два месяца, и город успел стать родным – так же, как Чейз Тейлор. Целуя любимого и прощаясь надолго, если не навсегда, она словно добровольно вырывала из груди сердце. Уходя, Чейз плакал, да и сама Стефани миновала зону безопасности со слезами на глазах. В эту печальную минуту она чувствовала себя экзальтированной дурочкой, хотя, размышляя спокойно, понимала, что поступает правильно. Приходилось оставить Чейза, чтобы найти себя.

Самолет оторвался от взлетной полосы. Глядя, как тонет в тумане прекрасный город Нэшвилл, Стефани думала о Чейзе, Сэнди, Фрэнке и Джордже. Она покидала дом, семью и не знала, удастся ли когда-нибудь вернуться.

Глава 23

Предсказание Чейза сбылось в полной мере: в Сан-Франциско Стефани чувствовала себя несчастной. Погода стояла ужасная: дождь лил две недели подряд. Несмотря на все перестановки, дом производил гнетущее впечатление. К тому же до сих пор повсюду попадались свидетельства присутствия Билла. Изгнать призрак мужа из дома и из собственного сознания оказалось нелегко. Стефани часами ходила по пляжу и размышляла, что и когда в их браке пошло не так. Кто виноват больше: она или он? А может быть, отношения просто истощились и утратили смысл? Однажды серым туманным днем она смотрела в бескрайнюю морскую даль и, как всегда, напрасно пыталась найти ответ, когда рядом неожиданно возникла смешная маленькая собачонка с хохолком на голове, пушистым хвостом, пятнами на лысом тельце и острой мордочкой. Выглядела она собранной из случайных деталей: что-то досталось от таксы, что-то от чихуахуа, а что-то от йоркширского терьера. Забавное существо уселось на песок и взглянуло так, как будто хотело что-то сказать.

– Не смотри на меня, – не выдержала Стефани. – Не могу разобраться с собственной жизнью.

Пес склонил голову, помахал хвостом и несколько раз гавкнул – лысый, с темной пятнистой кожей, белесым хохолком на лбу, светлыми лохматыми ушами и похожим на щетку хвостом.

– Тебе кто-нибудь говорил, какой ты нелепый? – спросила Стефани. Пес снова гавкнул и побрел вслед за ней по пляжу. Ни ошейника, ни опознавательных знаков заметно не было. Выглядел он ничейным и одиноким, но забрать нового знакомого домой Стефани не решилась: вдруг он потерялся и хозяева уже начали поиски? Когда она садилась в машину, пес посмотрел с тоской и жалобно заскулил. Чувство вины не покидало всю дорогу.

Вечером позвонил Чейз, и Стефани рассказала о встрече на пляже. Они по-прежнему беседовали каждый день: Чейз грустил и не мог смириться с разлукой. Стефани провела в Сан-Франциско две недели, но до сих пор не нашла ответа ни на один из вопросов.

– Наверное, надо его спасти, – предположил Чейз. – Жалко оставлять на пляже такое беспомощное создание.

– Мне очень не хотелось бросать беднягу, но и забрать было страшно: вдруг кто-то его ищет? Может быть, завтра съезжу, проверю.

Каждый день Стефани подолгу гуляла, и все же депрессия не только не проходила, но становилась все глубже. Теперь к мучительным сомнениям добавились чувство одиночества и тоска по Чейзу. Она даже стала избегать Джин, которая упорно твердила, что подруга сошла с ума, бросив в Нэшвилле человека, который ее любит. Стефани разделяла чувство, но хотела стать чем-то большим, чем сейчас.

Прежде чем закончить разговор, Чейз посоветовал отвезти собаку в Институт защиты животных или взять домой и развесить объявления с номером телефона, чтобы хозяин мог позвонить и забрать питомца. А потом снова признался в любви. И все же, чем бы ни занималась Стефани, как бы себя ни убеждала, ощущение неполноценности не проходило. Билл критиковал ее много лет подряд, а теперь эстафету подхватили дочери. Теперь уже ей и самой казалось, что Луиза и Шарлотта правы.

На следующий день она снова поехала на пляж, чтобы последовать совету Чейза, и даже написала несколько объявлений. Целый час бродила под дождем в поисках одинокой собачонки, но так и не нашла. Чувство вины усилилось: теперь она бросила не только любимого человека, но и бездомное животное.

– Окончательно запуталась, – упрекнула себя Стефани, возвращаясь на стоянку. Кроме ее машины там осталась только ржавая развалина без шин и стекол. Открывая дверь, Стефани заметила движение: зверек, которого она долго и безуспешно искала, выскочил из-под брошенной машины и деловито залаял. От дождя шерсть на голове слиплась, и трудно было представить создание более жалкое и более безобразное. Да, пес не родился красавцем, зато отличался бодрым нравом и настойчивостью. Мокрым он стал еще забавнее, и Стефани со смехом наклонилась, чтобы его погладить.

– Ой, привет! А я как раз тебя ищу. – Оказалось, что смышленый малыш нашел убежище от дождя. – Выглядишь не лучшим образом. – Стефани почти слышала, как пес отвечает, что спасительница и сама не то чтобы совсем в порядке. Пока она стояла возле двери и думала, что делать дальше, зверь прыгнул на пассажирское сиденье и призывно гавкнул, сообщая, что пора отправиться домой. Стефани достала три объявления с номером своего мобильного телефона и скотчем приклеила к ближайшим электрическим столбам. Пес смирно сидел в машине и ждал.

– Хорошо, твоя взяла, – с улыбкой согласилась она. Пассажир спокойно улегся на сиденье и сразу уснул.

По дороге домой Стефани остановилась возле супермаркета, чтобы купить собачью еду, ошейник и поводок, а вернувшись в машину, позвонила в Институт защиты животных. Подробно описала собаку, а в ответ услышала, что о потере такого питомца никто не заявлял. Однако специалист центра с интересом отнесся к рассказу о том, что найденный неизвестный науке зверь представляет собой причудливую смесь аппалузы, таксы, чихуахуа и йоркширского терьера.

– Полагаю, вы ошибаетесь, – заключил он. – Судя по описанию, это редкая порода под названием китайская лысая хохлатая. Пятнистое туловище без шерсти, а голова, уши и хвост напоминают неудачно осветленный парик. Немного похож на чихуахуа, только побольше. Так?

– Абсолютно точно.

– Это очень дорогая, редкая собака. Хозяин обязательно найдется, – убежденно заверил сотрудник центра. А пока Стефани устроила на кухне постель для найденыша. Пес много спал, но всякий раз, когда она входила, открывал глаза и благодарно вилял смешным хвостом. В разговоре с Чейзом Стефани подробно описала постояльца, и он признался, что создание кажется удивительным.

– Я думала, это какая-нибудь неудачная дворняжка, а оказалось, что редкая порода под названием китайская лысая хохлатая. Пес нелепый, но очаровательный. – Стефани сфотографировала гостя и тут же отправила фото. Через несколько минут Чейз со смехом позвонил.

– Разыгрываешь? Это же не собака. Собаки парики не носят. Надо будет обязательно найти парнишке работу в Вегасе. – Они долго, весело обсуждали забавного пришельца.

Неделя подошла к концу, но насчет собаки так никто и не позвонил. Стефани даже связалась с благотворительной организацией «Доблестные питомцы», но в ответ услышала, что заявка на подобное животное не поступала. Однажды, спустя неделю, Стефани сидела в кухне, смотрела на чудного пса и пыталась решить, что с ним делать дальше. Можно было отдать постояльца в Институт защиты животных, чтобы ему поискали новый дом, но разлучаться с прелестным созданием не хотелось.

– Похоже, приятель, мы с тобой остались вдвоем. Вот только пора расстаться с этим безвкусным париком. В нем ты выглядишь нелепо. – Пес согласно гавкнул. Средняя его часть, голая и веснушчатая, тоже выглядела странно. – Полагаю, тебе необходима хорошая прическа, да и красивый свитер тоже не помешает.

Наутро они отправились в зоомагазин, где приобрели красный свитер, красный ошейник и красный поводок. Хозяин магазина сразу узнал редкую породу и сказал, что животное стоит целого состояния.

– Я всегда хотел завести такую собаку, но решил, что слишком дорого и ответственно: лысые хохлатые китайцы очень нежны и слабы.

Новый приятель не выглядел ни нежным, ни слабым. Больше того, его не сломила даже одинокая жизнь на пляже. Ветеринар, к которому Стефани обратилась за консультацией, осмотрел питомца и заключил, что это подросток, которому скоро исполнится год, вполне здоровый, хотя по меркам породы некрупный. Доктор сфотографировал нового пациента и поинтересовался, как его зовут.

– Не знаю, он еще не представился, – пожала плечами Стефани.

Пес гавкнул так выразительно, словно хотел что-то сказать. В красном свитере он больше напоминал нормального латиноамериканского чихуахуа. К тому же ни одно китайское слово на ум не приходило.

– Педро. Педро Гонсалес, – произнесла Стефани невозмутимо, как будто только что услышала имя. Ветеринар понимающе кивнул и завел карточку на Педро Гонсалеса Адамса. Теперь у Стефани появилась собственная собака. Едва выйдя на улицу, она позвонила Чейзу и радостно сообщила:

– Оставлю его себе. Никто не позвонил. А зовут его Педро.

– Было бы намного приятнее, если бы ты оставила себе меня. С нетерпением жду знакомства, – ответил Чейз, и в голосе послышалась улыбка.

– Ветеринар сказал, что парнишке скоро год. Здоров, хотя не вышел ростом. Совершенно точно принадлежит к породе китайская лысая хохлатая. Выглядит причудливо. – Чейз и сам это видел на фото.

– А мой ветеринар говорит, что мне сорок восемь и я тоже абсолютно здоров, хотя насчет породы есть некоторые сомнения. Слушай, если тебе так нравятся светлые парики, я тоже готов надеть. – И все же Чейз обрадовался, что у Стефани появился друг. В последнее время она казалась очень одинокой и грустной. Он и сам то и дело впадал в меланхолию. Порою странный поиск себя, из-за которого приходилось страдать в разлуке, доводил до отчаяния, но Чейз старался проявлять терпение, чтобы не обострять ситуацию. Он надеялся, что скоро Стефани сама придет к позитивному выводу относительно совместного будущего. Она возобновила волонтерскую работу в приюте для бездомных подростков, а вскоре на День благодарения должны были приехать дети. Но ответов на свои вопросы так и не получила и к возвращению в Нэшвилл не приблизилась. Чейз собирался провести праздник в Мемфисе вместе с сыном, а Майкл пригласил Сэнди в Сан-Франциско. Девушка, разумеется, согласилась. Луиза и Шарлотта негодовали, однако Стефани поддержала сына.

– Мама, это наш первый День благодарения после смерти папы! Майкл не имеет права тащить сюда эту девчонку! – кричала по телефону Шарлотта. Луиза бесилась не меньше сестры.

– Имеет. Больше того, всем нам будет лучше, если в доме появится новый человек.

Не хотелось, чтобы дочери целыми днями рыдали: настроение и без того оставалось паршивым. Ну, а Педро Гонсалес должен был стать приятным сюрпризом.

Шарлотта и Луиза вместе прилетели из Нью-Йорка в среду днем, а Майкл с Сэнди приземлились в Сан-Франциско спустя два часа. К вечеру вся семья оказалась в сборе. Стефани трепетала от волнения и страха. Дочери знали, что мама уехала из Нэшвилла три недели назад; надеялись, что роман с певцом катится к закату, однако ни о чем не спрашивали. В любом случае ответа она пока и сама не знала. Они с Чейзом по-прежнему любили друг друга и постоянно разговаривали по телефону – иногда по нескольку раз в день, – однако как стать частью его жизни, не потеряв при этом себя, она не знала. Чувствовала только, что никакие полумеры не спасут. Или с ним, или без него. Но как именно, неясно. А Чейз от тоски сочинял по ночам песни и утверждал, что это тот редкий случай, когда печаль и одиночество находят выход в творческом процессе. От этого Стефани чувствовала себя виновной в еще большей степени. Она до сих пор не могла вырваться из черной полосы, а радость находила только в общении с Педро и в разговорах с Чейзом.

Девочки прилетели первыми. Шарлотта вошла в кухню и встретилась с Педро: он стоял в своем красном свитере и внимательно рассматривал незнакомку. От неожиданности девушка вскрикнула, а мама и сестра тут же прибежали.

– Боже мой, кто это? – со смехом спросила Шарлотта. – Похож на крысу в парике.

– Не слушай ее, – успокоила приятеля Стефани и повернулась к дочери. – Это вовсе не крыса, а собака по имени Педро Гонсалес. Кстати, Педро – представитель исключительно редкой породы под названием китайская лысая хохлатая.

– Где ты его нашла? – с интересом осведомилась Луиза. Песик сумел согреть ее ледяное сердце: даже в шикарном свитере он выглядел смешным. А имя подошло идеально.

– Мы встретились на пляже.

Она взяла Педро на руки, и тот нежно лизнул в щеку. Преданный, деликатный, он редко отходил от хозяйки. Трудно было представить, как прежним владельцам удалось потерять такого дисциплинированного питомца. Стефани уже отправила документы для получения лицензии на содержание собаки, заказала ярлычки с его данными и даже вживила в плечо чип со своим именем, адресом и номером телефона – на тот случай, если друг снова потеряется. Она влюбилась в смешного, милого Педро, и он сразу ответил взаимностью. Дочери тоже прониклись симпатией.

Шарлотта и Луиза держались более дружелюбно, чем прежде, а Луиза первой спросила с надеждой в голосе:

– Итак, с рок-звездой покончено?

– Нет, не покончено. Пытаемся понять, что делать дальше. Во всяком случае, этим занимаюсь я.

– Судя по всему, жизнь в музыкальном бизнесе далека от цивилизации. Во всяком случае, в YouTube твой друг выглядит довольно неотесанным.

Стефани замечание не понравилось.

– Ничего подобного, – сдержанно возразила она. – Конечно, если не брать в расчет длинные волосы и татуировки. Чейз – истинный джентльмен и прекрасный человек. Проблема вовсе не в нем, а во мне.

Пренебрежительный тон покоробил. Луиза не стеснялась в выражениях и непозволительно резко отзывалась о человеке, которого совсем не знала. Да и с матерью тоже не церемонилась. Доставалось и Сэнди – так, на всякий случай.

– Надеюсь, вы приветливо встретите подругу Майкла, – предупредила Стефани дочерей, хотя мало верила в успех. Пригласив девушку домой, Майкл проявил мужество и твердый характер: он хотел провести День благодарения вместе с любимой. Стефани боялась представить, что бы случилось, если бы она отважилась включить в компанию Чейза. Дочери вели бы себя до неприличия грубо, а подвергать его оскорблениям она не имела права.

Девочки поднялись в свои комнаты, а вскоре Стефани услышала, что приехали Майкл с Сэнди, и с радостным волнением поспешила навстречу. Сэнди тоже обрадовалась: она уже успела соскучиться. Пока подруги обнимались, из кухни вышел Педро, чтобы посмотреть, что означает непривычный шум. Майкл расхохотался.

– Ради бога, что это такое?

– Его зовут Педро, и он здесь живет, – с гордой улыбкой представила Стефани. Сэнди бросилась обниматься с новой энергией, а Майкл взял песика на руки.

– В жизни не видел более нелепой собаки. Или это какой-то новый вид хомяка?

Стефани назвала породу. Майкл опустил Педро на пол, и тот сразу начал танцевать по кругу на задних лапах и лаять. Сейчас он напоминал заводных собачек, которых уличные торговцы продают детям. Трюку, очевидно, научили прежние хозяева; Стефани впервые видела подобное выступление.

– Как Чейз? – спросила она Сэнди, провожая гостью в комнату Майкла, и та сразу стала серьезной.

– Страдает и выглядит ужасно. Ночами не спит: сочиняет грустные песни.

И сами слова, и то выражение, с которым Сэнди их произнесла, едва не разбили сердце.

– Мне очень без него плохо, – призналась Стефани, поставив на пол дорожную сумку гостьи. Сэнди приехала в джинсах, белом свитере и кожаной куртке, с распущенными длинными светлыми волосами. Внешне она ничем не отличалась от сверстниц и в жизни почти не пользовалась косметикой, а яркий макияж и смелые наряды оставляла исключительно для сцены. Через несколько минут в комнату брата вошла Шарлотта, и девушки враждебно посмотрели друг на друга: сейчас они напоминали настороженно замерших перед схваткой собак. Шарлотта изучала незнакомку с холодным любопытством, а Сэнди заметно нервничала и лихорадочно сжимала ладонь Майкла. Стефани позволила влюбленным остановиться в одной комнате: стоило ли притворяться и делать вид, что они до сих пор не спят в одной постели? Точно так же она отнеслась бы и к дочерям, хотя Билл ни за что не допустил бы подобных вольностей. Времена изменились; теперь в доме царили иные порядки. Майкл поблагодарил мать и добавил, что ни за что не пригласил бы Сэнди, если бы отец был жив. Стефани всегда относилась к детям практично и просто, в то время как Билл неизменно занимал пуританскую позицию.

Вскоре появилась Луиза. Презрительно оглядела гостью, коротко, холодно пожала руку и удалилась. Ничего другого ни Майкл, ни Стефани от нее не ожидали.

Вечером все вместе поужинали на кухне, и молодежь отправилась встречаться с друзьями. Сэнди на миг замешкалась, чтобы поблагодарить Стефани за гостеприимство, сказать, что у нее прекрасный дом, и признаться, что очень скучает.

– Мне тоже тебя не хватает, – грустно ответила Стефани. Через несколько минут снова стало пусто и тихо: дети разошлись кто куда. Вернулись они за полночь. Стефани слышала голоса, но с постели не встала. А утром все вместе позавтракали.

Потом Шарлотта и Сэнди помогали накрывать праздничный стол, Луиза без единого слова скрылась в своей комнате, а Майкл изо всех сил старался не позволить младшей сестре обидеть возлюбленную. Но, к огромному удивлению Стефани, девушки быстро нашли общий язык и даже выяснили, что любят одну и ту же музыку. Сэнди увидела пианино и загорелась: подошла к инструменту, осторожно взяла несколько аккордов, а потом на секунду задумалась и спела пару строчек. Шарлотта заинтересованно остановилась рядом.

– Ты поешь? – спросила Сэнди.

– Немного. – Шарлотта неожиданно смутилась.

Сэнди заиграла мелодию, которая нравилась обеим, и они вместе запели. Занятие увлекло: вскоре к дуэту присоединился Майкл, а потом на пару минут подошла и Стефани. Все радовались музыке и чувствовали себя замечательно, а ровно в шесть сели праздновать День благодарения. Стефани позвонила Чейзу в Мемфис, рассказала, как его любит и как счастлива видеть у себя Сэнди. Он казался усталым и грустным, но, как всегда, сдерживал недовольство. Чейз никогда не жаловался на те страдания, которые любимая доставила своим отъездом, и не пытался лишить ее права на сомнение и поиск. Он надеялся, что если позволит Стефани поступать по-своему, то рано или поздно она вернется. К сожалению, до сих пор не промелькнула даже искры надежды.

Стефани прочитала обязательную молитву, благословила память Билла, и в глазах дочерей появились слезы. Стоя выждав положенное мгновение, все сели и принялись за еду. Беседа текла непринужденно, особенно между Шарлоттой и Сэнди: девушки прониклись друг к другу симпатией и, кажется, уже успели подружиться. Луиза вела себя неприязненно и говорила очень мало, особенно с матерью. Майкл заботился о любимой, старался, чтобы той было хорошо, и сдерживал агрессию Луизы. Он искренне обрадовался неожиданному дружелюбию младшей сестры. Когда требовалась нейтральная, безопасная тема, обсуждали Педро, который сладко спал, лежа на спине и тихо посапывая. Все согласились, что Педро Гонсалес – создание крайне странное и при этом невероятно симпатичное. А Стефани успела горячо полюбить нового друга.

К ее огромному облегчению, имя Чейза ни разу не прозвучало почти до самого конца праздничного обеда. Но когда она разрезала пироги – яблочный, мясной и тыквенный – и положила на каждый кусок пышно взбитые сливки, Луиза все-таки не выдержала и повернулась к Сэнди.

– А что вы с Чейзом обычно едите в День благодарения? – ядовито осведомилась она. – Овсянку? Или свиные ребра? – Старшая дочь даже не пыталась скрыть враждебное отношение, и Стефани похолодела от неловкости и страха. Майкл посмотрел на сестру так, словно собирался убить.

– Нет. Как и все, готовим индейку, – невозмутимо улыбнулась Сэнди. – И даже едим ее вилкой и ножом. – Ответ прозвучал безупречно вежливо, и все же Луиза получила достойный отпор.

– Твой выпад прозвучал неприлично и был абсолютно лишним, – заметила Стефани, вместе с дочерьми убирая со стола и складывая посуду в раковину. – Кто дал тебе право грубить гостье?

– А кто дал Майклу право тащить ее сюда в год смерти папы? С тем же успехом ты могла бы пригласить сюда своего гениального Чейза.

– Не сомневайся, если останемся вместе, на будущий год он точно появится, – сурово ответила Стефани. Казалось, Луиза была готова закричать от бешенства, но в эту минуту в кухню вошел Майкл.

– Если еще раз скажешь что-нибудь подобное, получишь по физиономии. Клянусь.

– Не пугай. Незачем было ее привозить.

– Почему? Потому что ты не в состоянии держать себя в руках? Может быть, мама позволяет тебе распускаться, но ни со мной, ни с Сэнди этот номер не пройдет.

– Ах, бедняжка! Она нуждается в твоей защите? – спросила Луиза с отвратительным ехидством. Стефани с ужасом наблюдала, как изменилась за последний год старшая дочь. Злоба и ненависть стали главными чертами ее характера. Но Майкл не успел ничего ответить сестре: из коридора донесся чистый, звонкий голос Сэнди.

– Нет, Луиза, я вовсе не нуждаюсь в заступничестве Майкла, – проговорила девушка с тягучим южным акцентом. – Прекрасно могу сама надрать тебе задницу, но, пожалуй, не стану этого делать из уважения к твоей маме. Не хочу расстраивать милую, добрую Стефани. Так почему бы ради нее не постараться вести себя прилично? – Сэнди подошла и посмотрела обидчице в глаза. Луиза была выше и сильнее, но Сэнди держалась так решительно и воинственно, что Шарлотта засмеялась, а Майкл улыбнулся.

– Не обращай внимания на сестру, – вступила в разговор Шарлотта. – Она постоянно грубит – это ее фирменный знак.

Все вздохнули с облегчением, а Луиза выбежала из кухни и закрылась в своей комнате.

– Прости, милая, – извинилась Стефани и крепко обняла гостью.

– А вы простите за то, что пообещала надрать ей задницу. – Сэнди искренне смутилась. – Решила, что, если сразу не поставить злючку на место, будет кусать весь уикенд. Никому это не понравится, а Майклу особенно.

– Хотелось бы увидеть, как ты это сделаешь, – широко улыбнулась Шарлотта. – В детстве она систематически драла задницу мне.

– Наверное, Луиза остро переживает смерть вашего папы и не знает, как выразить чувства, – мудро заметила Сэнди. – А еще, возможно, расстроена из-за отношений мамы с Чейзом.

– То же самое можно сказать и обо мне, – призналась Шарлотта. – Нам пока не хочется, чтобы она с кем-то встречалась.

– Чейз обязательно вам понравится, – просто ответила Сэнди. – Он очень хороший. Любит Майкла… и вашу маму. Посвятил ей несколько прекрасных песен.

Шарлотта заметно загрустила, но вскоре снова повеселела. Сэнди очень ей понравилась и сумела примирить с мыслью о том, что и Чейз тоже может оказаться неплохим человеком. После разговора на кухне девушки уселись за пианино и начали вместе петь. У Шарлотты был милый голосок, рельефно оттенявший мощный, яркий голос Сэнди. Дуэт звучал потрясающе. Наводя порядок на кухне, Стефани и Майкл с удовольствием слушали песню за песней.

– Что ж, Шарлотту, вы, кажется, завоевали, – с улыбкой заметила Стефани. Луиза представляла совсем другую историю. Она жила в крепости, построенной собственными руками, но теперь ей предстояло остаться без союзницы в борьбе против Сэнди, а скоро, возможно, и против Чейза.

Вечером Луиза ушла к друзьям, ни с кем не попрощавшись. Шарлотта решила остаться дома и пригласить компанию к себе. Ребята собрались вокруг пианино и несколько часов подряд пели. Все полюбили красивую, талантливую Сэнди. Стефани ушла в свою комнату и пригласила к себе Педро. Она слушала, как поют гости, и тосковала по Чейзу.

Ближе к полуночи позвонила Джин.

– Хоть святых выноси! – воскликнула она, даже не поздоровавшись.

– В чем дело? – забеспокоилась Стефани, решив, что с Фредом что-то случилось.

– Не поверишь: Элисон обнаружила, что у Брэда был роман с няней – той самой, которая так таинственно уволилась и исчезла. Уже все закончилось, но она родила от него ребенка – ровесника Генри, их младшего. Сегодня появилась в доме с мальчиком на руках и обвинила Брэда в обмане: он перестал платить содержание, которое перечислял два года. Стоя посреди столовой, в разгар Дня благодарения и в присутствии родителей Элисон дамочка заявила, что с новой няней Брэд тоже крутит роман. Не иначе как она сохранила ключ и неслышно вошла, когда все сидели за столом. Понятия не имею, что теперь будет. Элисон готова убить мужа. Оказалось, что святой Брэд на самом деле не так уж и свят. Я всегда знала, что он лицемер. Ну а теперь и она это знает.

– О господи! Что же будет дальше? – ошеломленно спросила Стефани.

– Элисон уверяет, что подаст на развод. Скорее всего, так и случится. Не знаю, как подлецу удастся выкрутиться. Доказательству два года.

– Бедная, бедная Элисон! Она так верила мужу, так его любила!

– Полагаю, любовь и доверие уже иссякли. Выгнала из дома, не дождавшись конца Дня благодарения. Брэд отказывался уходить, но она начала звонить в полицию, и ему пришлось сдаться.

– А что случилось с няней и ее ребенком?

– Ушла вместе с ним. Что ей еще оставалось? Элисон сказала, что малыш – копия Брэда, так что отказаться не удастся. Да он и не пытался ничего отрицать. Та заявила, что в качестве доказательства имеет тест на ДНК. Элисон собирается завтра же уволить новую няню, потому что первая говорит, что Брэд спит и с ней тоже.

История звучала невероятно, но Стефани почему-то поверила, тем более что после смерти Билла Брэд и с ней вел себя чуть более дружелюбно, чем следовало.

– Ох! – выдохнула она, не в силах произнести что-нибудь членораздельное.

– Обязательно позвони. Родители приехали из Мичигана, а она весь вечер рыдает.

Стефани собралась с духом и через пять минуть набрала номер Элисон, чтобы услышать историю заново, но с подробностями. Сквозь рыдания Элисон заявила, что не хочет больше видеть мужа, что звучало неубедительно: трое общих детей – это серьезно. А еще сказала, что в понедельник подаст на развод, и это намерение казалось более серьезным.

– Мне очень жаль, что так получилось, – искренне проговорила Стефани. История действительно выглядела отвратительно, особенно если учесть, что бывшая няня ходила беременной и рожала одновременно с Элисон.

– Мне тоже очень жаль, – пробормотала Элисон сквозь рыдания. – Я ругала тебя за Чейза, потому что волновалась и думала, что нельзя вступать в новые отношения спустя всего пять месяцев после смерти Билла, да еще с известным певцом. Брэд постоянно твердил, как это ужасно… и вот что сделал сам. Негодяй! Как он только мог? Ненавижу!

Слова выстреливали короткими очередями, и Стефани всей душой жалела подругу: с высот невинности бедняжка рухнула в пропасть предательства.

– Уверена: ты знаешь, что делаешь, – добавила Элисон. – Люблю тебя, Стеф, и не хочу, чтобы случилось что-нибудь плохое. Видишь, что произошло со мной?

Она еще долго плакала и бессвязно что-то бормотала. А когда наконец простились, Стефани легла на кровать и задумалась. Трудно было представить, что близкие люди способны на такую подлость. Она вспомнила, как узнала об измене Билла и как страдала. Теперь уже не оставалось сомнений в том, что обязательно надо было с ним развестись. И Элисон тоже необходимо это сделать. Отношения с мужем уничтожены навсегда: восстановить их после отвратительного, циничного предательства все равно не удастся.

Утром, все еще думая об Элисон, Стефани спустилась на кухню и застала там Луизу. Она ничего не сказала дочери: накануне вечером прозвучало достаточно слов.

Луиза угрюмо допила кофе и обреченно посмотрела на мать.

– Прости за то, что вчера так грубо вела себя с Сэнди. Не понимаю, что со мной происходит: постоянно на всех злюсь. Бешусь из-за твоих отношений с Чейзом – конечно, если вы все еще вместе, – потому что хочу, чтобы ты осталась с папой. Бешусь из-за смерти папы, из-за любви Майкла и Сэнди. – Она неожиданно улыбнулась. – И, может быть, даже из-за того, что Шарлотта вообще появилась на свет: в детстве она была жуткой врединой, да и сейчас иногда ведет себя невыносимо.

– Умница. Хорошо, что ты все это признала. – Стефани наклонилась и поцеловала дочь в щеку. – Я и сама сначала сердилась на папу за то, что он умер и всех нас бросил. Но легче от этого не стало. А сейчас уже не злюсь.

– Ты не была по-настоящему счастлива в браке, правда? – спросила Луиза, и Стефани постаралась ответить как можно аккуратнее.

– Поначалу было хорошо, причем довольно долго. А потом, как я теперь понимаю, мы просто пустили отношения на самотек. Билл занимался работой, я растила детей, и постепенно пути разошлись. – Луиза понимающе кивнула: она все помнила. – А потом настал момент, когда нам следовало развестись, но мы этого не сделали. Стали жить дальше, как посторонние люди. Наверное, я слишком боялась юридической процедуры, но в то же время любила Билла. С тех пор все изменилось.

– Как ты думаешь, почему это случилось?

– Все потому же: небрежность, лень, усталость, равнодушие. Отношения требуют внимания и постоянной работы, а мы трудиться не хотели.

И вдруг Луиза задала вопрос, от которого на миг закружилась голова.

– Папа когда-нибудь тебе изменял?

Стефани долго молчала, пытаясь понять, знает ли дочь правду.

– Какая разница? – наконец заговорила она. – Если даже такое случалось, то только потому, что брак наш утратил смысл. Не думаю, что при счастливой семейной жизни люди смотрят в сторону. Конечно, если они не дураки. – Как Брэд Фримен, подумала она. – Папа точно дураком не был.

– Когда-то давно Мэг Доусон сказала мне, что у папы роман на стороне. – Мэг была старшей дочерью Джин, на пять лет старше Луизы. – Мне тогда было шестнадцать; разумеется, я ей не поверила. – Время в точности совпадало; скорее всего, Мэг услышала об измене от матери.

– Может быть, и так, – пожала плечами Стефани, стараясь говорить как можно более равнодушно.

– Думаю, лучше знать правду, – растерянно заметила Луиза. – Я винила тебя во всем на свете, а теперь начинаю понимать, что напрасно. Возможно, в чем-то был виноват папа.

В детстве она изрядно нафантазировала о браке родителей и об их пылкой любви, однако до сих пор не забыла слова Мэг и надеялась услышать опровержение.

– Не исключено. – Стефани сдержанно улыбнулась. – Но не надо сердиться на папу: его больше нет.

Луиза сверлила требовательным взглядом, и она наконец, кивнула:

– Да, Билл мне изменил, но я все равно осталась с ним. Хотел жениться на той женщине, но она решила вернуться к мужу, и тогда он вернулся ко мне. – Каждое слово горькой правды давалось с огромным трудом. Стефани не стала объяснять, как эгоистично вел себя Билл, какую боль доставил. Она просто изложила факты и предоставила дочери право сделать собственные выводы.

– Ты осталась ради нас?

– Во многом ради вас, но и ради себя самой. Это я недавно поняла. Не знала, как жить одной с тремя детьми, и потому осталась. Нельзя было этого делать: простить все равно не смогла и затаила в душе обиду. Брак от этого лучше не стал. После возвращения Билла мы мало общались.

Луиза с пониманием кивнула и задала следующий вопрос:

– А Майкл и Шарлотта что-нибудь знают?

– Нет, я никому не говорила. Зачем? Надеюсь, что не совершила серьезной ошибки, сказав тебе. Неважно, что происходило между нами. Папа очень, очень вас любил.

– Он и тебя любил, мама, – тихо добавила Луиза. – Часто говорил мне об этом, а в последний раз признался примерно за месяц до смерти. Сказал, что ты замечательная женщина – лучше, чем он заслуживает, – и что он тебя любит. – В глазах Стефани появились слезы. – Наверное, просто не знал, как выразить свою любовь. – Стефани кивнула: действительно не знал.

– Спасибо за то, что сказала об этом. – Она едва успела вытереть слезы и высморкаться, как в кухню вошли Майкл и Сэнди. Луиза обняла мать за плечи.

– Спасибо за правду, мамочка.

– За правду о чем? – заинтересовался Майкл, застав конец сцены, а Луиза повернулась к Сэнди.

– Прости за вчерашнее. Иногда со мной такое случается. Привыкай не обращать внимания, как все остальные. В каждой семье должна быть своя вонючка. – Она смущенно улыбнулась.

– Вот это да! – изумленно воскликнул Майкл. – Что это с тобой случилось?

– Мама подмешала в кофе марихуану. Знаешь, отлично помогает.

– Похоже, что так. – Перемена в настроении сестры с трудом укладывалась в голове.

За завтраком все непринужденно общались, а Луиза со Стефани обменялись долгими многозначительными взглядами. Произошло нечто значительное: отношения в семье внезапно смягчились. Шарлотта тоже проснулась в отличном настроении. Днем все вместе долго гуляли по пляжу и даже договорились пойти куда-нибудь пообедать. Стефани рассказала Чейзу о чудесном исцелении дочерей, а напоследок заверила, что Сэнди выглядит счастливой и, судя по всему, прекрасно проводит время.

Вечером Стефани поехала навестить Элисон, которая окончательно раскисла и рыдала, не переставая. Днем муж попытался встретиться, но она не пустила его на порог. Стефани очень переживала за подругу, а возвращаясь домой, не переставала думать о подлости Брэда. Но, по крайней мере, отныне Элисон не придется жить во лжи или притворяться, что простила. Бедняжка сказала, что не простит никогда, и Стефани ей поверила. Думая о подруге, она наконец поняла, какую ошибку совершили они с Биллом: Стефани притворилась, что простила, а Билл притворился, что все еще любит. Он не любил ее, что бы ни говорил Луизе – в этом Стефани не сомневалась. И она его тоже не любила; во всяком случае, в последние семь лет брака. Любовь умерла. И вдруг Стефани почувствовала, что освободилась: теперь она могла себе признаться, что перестала любить мужа еще за семь лет до его смерти, а возможно, намного раньше. Да, сожалела о его кончине. Но не любила.

Глава 24

Дети уехали. В оставшееся до Рождества время Стефани много думала о своей жизни. Подолгу гуляла с Педро – самой смешной на свете собакой и самым верным другом. После утреннего разговора с Луизой удалось понять главное: осознание того, что она много лет не любила Билла, принесло долгожданное освобождение. Во всяком случае, признание оказалось честным: ничего не поделаешь, так случилось. И все же она оставалась с мужем и изо дня в день предавала себя, не находя смелости, чтобы уйти, и маскируя трусость благородством.

Несколько раз Стефани навещала Элисон. Подруга подала на развод, как и собиралась, а с Брэдом отныне общалась исключительно через юристов. Самая красивая любовная история века оказалась циничным обманом: выяснилось, что муж спал с няней и даже прижил ребенка. Разумеется, он не был ни первым, ни последним из мужчин, кто это сделал. Но романтические фантазии Элисон относительно святости супруга рассыпались в прах. Больше того, она полностью посвятила себя браку, который оказался ложью, и человеку, который оказался негодяем. Стефани лучше всех понимала, что подруге потребуется много лет, чтобы понять, почему она это сделала.

Стефани и Джин подолгу обсуждали отчаянное положение Элисон и искренне ей сочувствовали. Джин напомнила, что никогда не доверяла Брэду – собственно, как и другим мужчинам. Она не сомневалась, что все они готовы изменить при первой же возможности. Такими были ее отец, братья, Фред, Билл. Но, несмотря на это, Стефани доверяла Чейзу и считала его хорошим человеком.

В период между Днем благодарения и Рождеством Чейз Тейлор крутился как белка в колесе. Выпустил рождественский альбом, а теперь активно занимался его продвижением. Он не забыл прислать Стефани диск с трогательной дарственной надписью. Она слушала прекрасные песни и плакала. Встретиться они не планировали, хотя по-прежнему подолгу беседовали и признавались друг другу в любви. Стефани понимала, что своим возвращением в Калифорнию нанесла Чейзу тяжкий удар, притом что с собственной жизнью не смогла разобраться до сих пор: не представляла, чего ждет, искать работу не пыталась, а визиты в приют для бездомных подростков настоящего удовлетворения не приносили, да и времени занимали немного.

Стефани разрывалась между сохранением старых традиций и созданием новых. Слушая рождественский альбом Чейза, который занял первое место в национальном хит-параде, поставила елку и украсила давно знакомыми игрушками. За две недели до Рождества решила устроить вечеринку, которую они с Биллом проводили из года в год, но потом горько пожалела о необдуманном шаге. Праздник превратился в кошмар: многие из присутствующих мужчин – причем все женатые – или добивались ее благосклонности, или намекали на близкие отношения. Каждый из них был готов изменить жене, и от всеобщего обмана мир погружался во тьму.

Они с Чейзом по-прежнему почти каждый день разговаривали по телефону. Он не спрашивал, собирается ли она вернуться, а Стефани о планах молчала. Избегала сложной темы, словно боялась, что разговор окажется последним и решающим. Она до сих пор ничего не понимала, хотя и прожила в Сан-Франциско шесть недель, которые обоим показались вечностью. Каждый боялся, что между ними все кончено, но спросить не решался и знать наверняка не хотел.

Дети собирались приехать домой на Рождество, но Сэнди предстояло остаться в Нэшвилле, потому что их с Чейзом ожидал праздничный концерт. Однако Майкл обещал приехать на Новый год в Лас-Вегас, где у них тоже было запланировано важное выступление.

В то утро, когда дети собрались дома, Стефани получила от Чейза посылку. Открыла коробку и увидела прекрасный в своей изысканной простоте золотой браслет с изящной гравировкой: Carpe diem – лови день. На внутренней стороне обнаружились его инициалы и дата. Со слезами на глазах Стефани надела украшение. Она тоже приготовила подарок, который пока так и не решилась послать: длинную золотую цепочку с медальоном в виде ангела-хранителя, со своими инициалами и датой на обратной стороне. Теперь, получив подарок, она тут же поехала на почту. Браслет оставался на руке даже тогда, когда приехали дети, но они не обратили на него внимания.

Как и следовало ожидать, рождественский ужин без Билла оказался печальным. Все плакали; даже Стефани не удержалась от слез, когда прозвучал тост в память отца. И все же семейная встреча оказалась удивительно теплой. Даже Луиза держалась дружелюбно и большую часть времени провела дома, с мамой, в то время как Шарлотта активно встречалась с друзьями. На Новый год она собиралась отправиться в Тахо, на лыжный курорт. Луизе предстояло вернуться в Нью-Йорк, а Майкл планировал поездку в Лас-Вегас к Сэнди и Чейзу. Стефани оставалась дома в компании Педро.

– За что вы себя наказываете? – прямо спросила доктор Зеллер, когда Стефани поделилась планами на новогодний вечер.

– Вовсе не наказываю, просто не придаю Новому году особого значения. К тому же праздновать мне не с кем.

Джин и Фред собрались в Мексику, а Элисон никого не хотела видеть.

– Неправда, – возразила доктор Зеллер. – У вас есть Чейз.

– Чейз меня не приглашал, потому что занят: у него концерт в Лас-Вегасе.

– Почему бы вам не поехать в Лас-Вегас? Насколько могу судить, встреча его обрадует.

– Нет, к такому ответственному шагу я пока не готова, – испуганно ответила Стефани.

– А что, если все-таки наказываете себя за то, что много лет прожили с человеком, которого не любили? И не любили себя, раз не нашли мужества его оставить? Разве это само по себе не достаточное наказание?

Стефани промолчала, но на глаза навернулись слезы: недостающее звено нашлось и встало на свое место. Она едва не задохнулась: слова оказались жесткими, но абсолютно справедливыми. Да, она не любила Билла много лет, и вот теперь расплачивается за лицемерие, лишая себя встречи с человеком, которого любит и который любит ее. Открытие потрясло, и по дороге домой Стефани не могла думать ни о чем другом.

Дети разъехались на следующий день, тридцатого декабря. Собирая вещи, Майкл спросил, не хочет ли мама полететь в Лас-Вегас вместе с ним.

– Чейз будет рад тебя видеть. Сэнди сказала, что Рождество прошло печально.

Стефани лишь покачала головой и постаралась не заплакать.

– Хочу остаться здесь. – На самом деле это было не так, но что делать, она не знала.

Вечер провела в обществе Педро в пустом тихом доме, как делала это два месяца подряд после возвращения в Сан-Франциско. А когда ложилась спать, аккуратно сняла обручальное кольцо и положила в шкатулку, где хранила украшения. Все, она свободна. Наконец-то.

Тридцать первое декабря выдалось чудесным: ясным и солнечным. Стефани и Педро долго гуляли. Чейз не звонил уже два дня подряд, но Стефани знала, что он очень занят: новогодний концерт в Лас-Вегасе требовал серьезной подготовки. Майкл остановился в отеле «Уинн» вместе с Сэнди и Чейзом.

Вернувшись домой, Стефани откупорила бутылку шампанского и наполнила бокал. Спать она собиралась лечь задолго до полуночи. Джин позвонила из Мексики, чтобы узнать, как дела, и Стефани ответила, что прекрасно.

Они с Педро начали играть на кухне, и пес зацепил лапой золотой браслет на запястье – новый, яркий, блестящий, милый сердцу. Недавно Чейз прислал сообщение с благодарностью за медальон, который получил перед вылетом из Нэшвилла. Он писал, что присутствие ангела-хранителя в его жизни необходимо.

Пес продолжал играть с браслетом. Стефани убрала руку и снова прочитала надпись: Carpe diem. Лови день. В этом заключалась жизненная философия Чейза. Так началась их история, так она поехала в Нэшвилл и так его полюбила. Оба просто использовали предоставленные жизнью возможности. Внезапно Стефани поняла, что нельзя больше себя наказывать. Они с Чейзом имели право на жизнь. Схватив собаку в охапку, бросилась наверх. Часы показывали четыре часа. К половине шестого можно было успеть в аэропорт – конечно, если удастся достать билет. Свободное место нашлось на рейсе, назначенном на половину седьмого, и она оплатила его в Интернете. Бросила в дорожную сумку подаренный Чейзом блестящий комбинезон, джинсы, пару свитеров, туфли, белье, косметику, туалетные принадлежности и ровно в пять выехала из дома. Остановилась возле зоомагазина, чтобы купить дорожную корзинку для Педро, а заодно подарила ему крошечную шапочку Санта-Клауса. В комплекте с красным свитером получилось замечательно. В четверть шестого они уже мчались по шоссе в аэропорт, а без двадцати шесть были на месте. Поднялись в самолет, сели в кресло и полетели. В Лас-Вегасе приземлились в половине восьмого, и почти сразу позвонила Джин.

– Что-то тяжело дышишь. Где ты? – Подруга явно выпила лишнего.

– В аэропорту… в Лас-Вегасе.

– Да ладно! – восторженно воскликнула Джин. Наконец в чьей-то жизни произошло приличное событие. Она так обрадовалась, что, едва отключившись, даже поцеловала Фреда в щеку.

– За что это? – удивился муж.

– За то, что ты такой классный. Люблю твои кредитные карточки. С Новым годом! – ответила Джин, и Фред засмеялся.

– А я люблю тебя, хотя стоишь ты чертовски дорого.

Они спустились в ресторан, чтобы поужинать, и Фред сказал жене, что она чудесно выглядит. Джин ответила, что иначе и быть не может, потому что за платье отдано целое состояние. Они отлично провели вечер.

Тем временем Стефани уже зарегистрировалась в отеле «Уинн» и позвонила консьержу. Было девять часов.

– Мне нужен билет на концерт Чейза Тейлора, – заявила она в отчаянии.

– Есть два места завтра в восемь, – сухо ответил тот.

– Одно место сегодня в одиннадцать и как можно ближе к сцене.

– Простите, но… – начал консьерж и не договорил. – Есть контрамарка, которую кто-то продает за пятьсот долларов.

– Какая низость! – осудила Стефани. – Разве можно продавать контрамарки? Это же подарок. Но я возьму. Запишите на мой счет.

– Непременно.

Час спустя Стефани приняла ванну, подкрасилась, причесалась и надела черный блестящий комбинезон. Педро хорошо поспал в самолете, а сейчас с аппетитом ужинал индейкой и выглядел вполне довольным жизнью. Выходя из номера, Стефани в последнюю минуту взяла его с собой, а чтобы спрятать, перекинула через руку свитер. В театр пришла без десяти одиннадцать. Зал оказался тем же самым, в котором она впервые увидела на сцене и услышала Чейза. Не заметив Педро, капельдинер проводил ее в первый ряд, и Педро тут же уснул на коленях. Он не переоделся и остался в красном свитере и шапочке.

Начало концерта задержалось на пятнадцать минут. На сцену вышла разогревающая группа, сменившая Бобби Джо. Эти ребята играли намного лучше. Майкла видно не было: должно быть, прошел за кулисы. Без двадцати двенадцать вышел Чейз Тейлор – неотразимый в черных кожаных джинсах и куртке, которые они купили вместе. Любимый выглядел еще лучше, чем раньше, и Стефани взмолилась, чтобы он ее принял. Они не виделись два месяца. Свет в зале погас, и Чейз запел первую из песен, написанных специально для нее: «Деревенский парень и леди» – Стефани сразу ее узнала. Публика замерла, а когда голос стих, разразилась бурной овацией. Сегодня, в новогодний вечер, поклонники уже успели выпить и встречали выступление любимого артиста с повышенным энтузиазмом. Да и он превзошел сам себя: постоянно общался с аудиторией и казался всесильным. Предупредил зал, что приближается Новый год, точно рассчитал время и запел один из своих хитов. Стефани тихо встала и, держа в руках Педро, подошла к сцене, где уже собрались самые энергичные поклонники. Словно что-то почувствовав, Чейз посмотрел вниз и сначала увидел ее глаза, а потом и саму Стефани в блестящем черном комбинезоне, с забавной собачонкой в руках. От неожиданности едва не задохнулся, но через мгновение совладал с собой и запел уже для нее. Как только песня закончилась и часы пробили полночь, Стефани подняла Педро так, чтобы Чейз смог его рассмотреть. Он расхохотался и объявил, что следующую песню посвящает любимой женщине. Эту прекрасную музыку Стефани слышала впервые. Чейз пел, не сводя с нее глаз, а она смотрела на него и сгорала от любви. Публика восторженно приняла номер, а к Стефани подошел капельдинер:

– Мистер Тейлор просит вас пройти за кулисы прямо сейчас.

Должно быть, Чейз отдал распоряжение, пока пил воду. Стефани пошла следом за капельдинером и оказалась за кулисами рядом с Майклом, который ждал Сэнди. При виде мамы и Педро сын сначала очень удивился, но тут же радостно заулыбался.

– Здорово, что ты здесь, – прошептал он и обнял за плечи. – Вот только насчет Педро не уверен.

– Я обещала ему, что Новый год встретим вместе, – так же тихо ответила Стефани. Они стояли рядом, слушали и гордились любимыми. Майкл не сводил глаз с Сэнди, а Стефани не могла насмотреться на Чейза.

Финальная овация казалась бесконечной. Чейз спел на бис четыре песни и попрощался с публикой до завтрашнего вечера, а когда занавес опустился, прошел за кулисы и увидел Стефани с Педро на руках.

– Самый безобразный пес на свете. – Он с улыбкой погладил малыша, а на хозяйку посмотрел так, как будто два месяца голодал и вот наконец увидел еду. – Люблю тебя, Стиви. Вот и все. Люблю.

– И я тебя люблю. Прости за то, что была такой глупой и долго не могла это понять.

– Теперь уже все в порядке? – уточнил Чейз, желая немедленно удостовериться. Последние два месяца оказались худшими в жизни.

– Все хорошо, – ответила Стефани, твердо глядя в глаза. – Не привезла тебе ничего, кроме самой себя и своей любви, если этого достаточно… ну и, конечно, Педро.

– Больше ничего и не надо. – Чейз взял собаку, поставил на пол, обнял любимую и начал целовать со всей страстью двух одиноких месяцев, когда он из дня в день боялся, что навсегда ее потерял.

– Вот только насчет Педро надо будет договориться с Фрэнком и Джорджем.

– Передай им, что придется принять нас обоих в виде комплекта, – пожала плечами Стефани. Чейз взглянул на красный колпачок, из-под которого торчали светлые уши, и расхохотался.

– Бог мой, как же я тебя люблю!

Обнявшись, они пошли в гримерную. Чейз заметил браслет и улыбнулся:

– Напугала до смерти.

Педро спокойно шел следом, не сомневаясь, что жизнь удалась.

– Себя тоже напугала, но теперь уже все прошло. Нашла свою дорогу. Слава богу, что ты по-прежнему готов меня принять, – тихо ответила Стефани.

– Разве кто-то сомневался? – удивился Чейз и снова поцеловал. Майкл и Сэнди с улыбкой наблюдали со стороны, но влюбленные не замечали никого, только друг друга. Поцелуй продолжался долго, а потом они вместе с собакой скрылись в гримерной.

Наступил новый год. Началась новая жизнь. Открылся новый мир. Carpe diem. Лови день. Чейзу и Стефани это удалось.