Книга: Охотники на ксеносов: Омнибус



Охотники на ксеносов: Омнибус

Охотники на ксеносов: Омнибус

"Сколько их — отдавших свои жизни во служении человечеству, чьи имена никогда не будут записаны, чьи свершения никогда не будут прославляться? Караул Смерти не ищет почестей, достаточно того, что Император знает наши имена и наши деяния"

Брат-сержант Халис Караула Смерти (за три дня до своей смерти от когтей уберповелителя Диаспоры Небьюлакс).

История версий

1.0 — книга произведена Кузницей книг InterWorld'а.

1.1 — добавлены рассказы: Роб Сандерс "Пугающая гармония", Гэв Торп "Миссия: Уничтожить", Энди Кларк "Белая Мгла".

1.2 — добавлен рассказ Питера Фехервари "Идущий в огне".

Стив Паркер

Караул Смерти

Пролог

Туннели просто кишели ими. По полу, по стенам, по потолку — отовсюду на незваных гостей катилась лавина зубов и когтей. Чужаки под прикрытием сумрака, истекая слюной и кровожадно чирикая.

Ненасытные…

Неудержимые…

Они лезли вперёд, общие целью, ведомые единой жуткой волей — холодным разумом, который гнал их из глубин этого чернильного лабиринта поворотов и углов. Приказ был дан не языком звуков; нет, это был единый всемогущий импульс, непереводимый для человеческого разума. Самым близким по смыслу было бы: «Убить!».

Но «убить» — слишком простое слово для этого, для действия, столь основополагающего для жизненного цикла этих чужаков, для расползания раковой опухоли их безжалостной расы по всему известному космосу. Импульс отразил полный цикл предназначения, опыта, необходимости:

Убить. Поглотить. Использовать. Приспособиться. Вырасти. Распространиться. Убить.

И так будет повторяться, снова и снова, пока во вселенной не останется ничего, что можно сожрать.

Если только эту раковую опухоль не вырезать, не удалить при помощи точной и смертельной силы.

Трое встали против орды ксеносов, три воина — бесстрашные, хорошо вооружённые и облачённые в керамитовую броню. Космические десантники. Живое наследие самого Императора. На что же надеялись эти трое? Их почти наверняка раздавят здесь, среди клаустрофобной тьмы. Врагам, против которых они встали, нет числа… И всё же в этих трёх не было страха.

«Убить!» — эта мысль была и в их в головах, такая же часть их жизненного цикла, как и у алчущего врага, против которого они вышли.

Дульные вспышки двух болтеров стробоскопом освещали пересечение туннелей. Воздух отбивал глухую дробь: болт за болтом, болт за болтом. Разлетались куски хитиновых рёбер. Кровь хлестала тёмными струями из пробитых голов и грудей. Тела взрывались изнутри, когда в глубине детонировали крупнокалиберные заряды.

Для этих троих не было ничего в жизни правильнее, чем уничтожать врагов. Их готовили к этому, программировали жить ради этого. Это было намертво вшито в каждом нейроне. Больше чем просто долг — это был смысл жизни, крест всего их существования, выражение всего, чем они были и чем будут. Каждый поверженный враг поднимал их выше. Каждый разорванный труп, упавший на землю, подталкивал их на чуточку ближе к потолку их эффективности. Ни один болт не прошел мимо цели, каждый выстрел разил насмерть.

Но даже этого было мало…

— Будь ты проклят, Каррас! — прошипел Игнацио Соларион. Два зловещих силуэта, гуманоидных, но очень далеких от человека, ринулись к нему из сумрака слева. Соларион уложил их не думая: по снаряду из болтера в каждый мозг. Затем рявкнул по вокс-связи остальным:

— Мы не сможем здесь удержаться, пока ждем этих двух глупцов. Не в этот раз. Отходим к точке сбора два!

Болтер вдруг глухо чавкнул и смолк. Движением, отточенным столетием сражений, Соларион сбросил пустой магазин и вбил на место другой — как раз вовремя. С потолка протянулись чьи-то костлявые руки. Солариону смотреть вверх не было нужды: о близости врага предупредил ретинальный дисплей. Он вскинул болтер широким дулом кверху, выстрелил и шагнул назад.

Крик. Ливень теплой крови. Что-то длиннолапое и тяжёлое рухнуло на пол туннеля, где он только что стоял. Соларион поднял латный башмак и с силой опустил, расплющив об пол уродливую голову. Тело трепыхнулось и замерло: по нервам проскочил последний импульс. Но любоваться своим творением времени не было. Другие цели приближались очень быстро. Соларион пометил каждую согласно дистанции — так мало метров! — и перебил их одну за другой.

Болт за болтом, болт за болтом…

— Отходим немедленно, братья, или погибнем здесь ни за грош! — прорычал он.

— Стой и сражайся, Ультрадесант! — пророкотал в ответ другой. Голос принадлежал Максиммиону Фоссу, боевому брату из Имперских Кулаков. — Грамотей придёт. Я знаю. И Смотрящий тоже. Дай им шанс, чёрт возьми!

— Меня больше волнуют наши шансы! — отпарировал Соларион.

В пяти метрах слева от Ультрадесантника вдруг расцвела слепяще-белая вспышка: Фосс выстрелил снова. Из огнемёта вылетела струя горящего прометия и окатила ряды атакующих, заполнив туннель пылающими, верещащими телами, которые бились и корчились, сгорая. В тесноте туннеля это оружие действовало исключительно эффективно… По крайней мере, пока хватает горючего…

Фосс сбросил очередной опустевший баллон из-под горловины огнемета, вытянул замену из бандерильи, вставил на место и надавил, пока не щёлкнул зажим. Два бака осталось. Он знал, что этого не хватит — не хватит, если остальные не сумеют вскоре с ними соединиться. Каким бы надоедливым Ультрадесантник ни был, Фосс понимал, что тот прав. Им придётся отойти, пока хватает огневой мощи прикрыть отступление.

Трон, как он ненавидел это слово!

Фосс зло выругался на низком готике: на нём гораздо лучше материться, чем на высоком языке.

— Ладно, — сказал он Солариону, — выводи нас! Мы с моим бледнолицым братом будем отгонять ублюдков.

— Я почти пуст, — прибавил Зифер Зид, третий из отбивающейся троицы. — Пророк! Брось магазин.

Пророк!

Соларион нахмурился под шлемом. Гвардеец Ворона был никого не уважающим глупцом; более непочтительного космодесантника он ещё не встречал. Тем не менее, между выстрелами Соларион перекинул Зиду полный магазин, затем развернулся и вышел из боя. Гулко топая под тяжестью доспехов, он повёл группу на запад по длинному извилистому туннелю к точке сбора номер два и схрону, который они там оставили. Боеприпасы… В точке сбора один их ждет ещё больше. Они тоже понадобятся, сомнений нет. А ещё дальше, у точки выхода, их дожидается шестой член отряда «Коготь». От этой мысли на сжатых губах Солариона едва не заиграла улыбка. Грязные ксеносы скоро пожалеют, что пустились за ними в погоню. Хирон обрушит на них ураган смерти. Приятное будет зрелище, если кто-нибудь из них доживёт.


Миновав двадцать метров туннеля, он обернулся — убедиться, что остальные идут следом, и дать пару очередей для прикрытия. Ни одному из них нельзя доверять при отступлении, когда есть возможность подраться. Оба — опрометчивые и самонадеянные. Им не хватает настоящей боевой дисциплины. Чудо, что они до сих пор выжили. Вот почему следовало избрать Солариона. Ультрадесант воюет с умом, а не только с упорством. Его нужно было поставить Альфой. Сигма ещё пожалеет о том дне, когда дал чёртову Призраку Смерти руководить этим фиаско.

Фосс и Зид, однако, шли следом, двигаясь спиной к нему, только не могли идти быстро, сдерживая врага. Полыхнула ещё струя белого пламени. Это подарило им двадцать метров отсрочки — лишь несколько секунд на передохнуть. Скоро через горящие тела своих убитых полезут новые преследователи, не замедлившись даже на секунду.

— Бегите, глупцы! — крикнул Соларион и припал на колено, зажав болтер между нагрудником и наплечником. В промежуток, который Фосс только что расчистил, уже хлынули новые твари. В отблесках пламени догорающих тел собратьев по выводку жилистые мускулы и будто влажная органическая броня были видны во всех подробностях…

Соларион собрался спустить курок и уложить первого, когда правая стена туннеля рядом с ним взорвалась. Силой взрыва его швырнуло к дальней стене, по броне загремели мириады камней величиной с кулак. Весь в царапинах и выбоинах, Соларион поднялся с колен, полуоглушенный, пытаясь разогнать белые звезды перед глазами. Густая завеса пыли накрыла всё вокруг. Оптика шлема гудела от прерывистых помех. Вспыхнули красным предупреждающие значки. В ухе шипел вокс. Ему показалось, что он слышит крики и болтерные выстрелы.

Из пылевого облака прямо перед ним поднялось на дыбы нечто чудовищное, змееподобное и сегментированное, насколько он успел увидеть.

Стены задрожали от потустороннего боевого вопля, высокого и пронзительного, и в то же время низкого и гортанного, как будто вопили два голоса разом.

Огромные челюсти клацнули рядом, рассекая воздух в поисках добычи.

— Сейчас ты у меня завопишь по-настоящему, — огрызнулся Ультрадесантник.

Он вскинул болтер и открыл огонь.

Акт I: Призыв

Сколь надменными мы были до Его пришествия и сколь наивными.

Структуры, которым мы доверили свое единство, оказались такими хрупкими.

Явно слишком хрупкими. Тогда мы потеряли себя. Мы стали чужими друг другу.

Мы пошли по разным путям развития. Неудивительно, что мы не устояли.

Неудивительно, что мы ополчились друг на друга. Не явись Он нам тогда,

изгоняя тени из тьмы и туман из нашей памяти, мы бы сгинули все вместе,

ведя войну против собственной крови, не узнавая друг друга, цепляясь

за каждое различие, чтобы только подлить масла в огонь ненависти.


Он напомнил всем нам, что мы люди, и показал, что вместе,

и только вместе, сможем мы выдержать бесконечный натиск тех,

кто не человек.

— надпись в Билале (неизв.), около 800.М31

Глава 1

Тьма, внезапная и полная, поглотила всё вокруг, даже шум битком набитого мостика. Экипаж умолк сразу весь — точно нырнул в безвоздушное пространство. Мостик так и остался бы в тишине, если бы не капитан Ситеро, чей голос распорол темноту словно ударом кнута.

— Мистер Бриндл!

— Здесь, сэр! — отозвался голос из абсолютной черноты метрах в десяти слева.

— Я бы очень хотел знать, какого дьявола происходит на моём корабле! Резервные системы, где они? Подать сюда свет, и немедленно!

И корабль точно услышал его: мостик внезапно залило багровым сиянием аварийного освещения. Теперь можно было что-то разглядеть, но всё казалось тусклым, мутным и словно окунутым в кровь. Но ряды мониторов — и личных капитанских огромных экранов, и тех, что стояли в нижних зонах мостика, отвечающих за управление — остались чёрными и безжизненными, как забортная пустота.

Члены экипажа за древними металлическими пультами принялись неистово выстукивать по рунным клавиатурам, пытаясь получить хоть какой-то отклик от главных систем «Вентрии».

Тщетно…

Первый помощник Гидеон Бриндл склонился к дисплею монитора резервных систем, который наконец-то заморгал и ожил.

— Похоже, жизнеобеспечение работает полностью, сэр, — сообщил он. — Резервная и третичная силовые установки включились на очистку воздуха, переработку отходов, аварийное освещение, внутреннюю связь, мониторы системных ресурсов и управление дверями на всех уровнях. Но ни на одну из основных систем.

Бриндл помолчал мгновение, чтобы смысл его слов дошёл до адресата, затем добавил:

— Не знаю, как и зачем, сэр, но нас вырубили…

Ситеро грохнул кулаком по витиеватому подлокотнику своего капитанского трона.

— Святые яйца! Хотя бы ближняя связь работает? Мы можем связаться с «Ультрикс» или ЦУНО?

В тусклом багровом свете капитан разглядел, как первый помощник подошёл к зоне связи и переговорил с кем-то. По его движениям уже стало ясно, каков будет ответ.

«Связи нет! Что, во имя Терры, здесь происходит? Нас глушат? На нас напали?»

— Какие будут приказания, сэр? — спросил первый помощник.

Ситеро впал в замешательство. Что он мог сделать без двигателей и орудий? Если снаружи враг… Дьявол, ауспексы сдохли вместе со всем остальным!

— Никакой тяги вообще, мистер Бриндл, вы уверены?

— Никакой, сэр. Все двигательные системы и подсистемы отсечены. Мы потеряли ход.

— Расставить наблюдателей у каждого смотрового окна! Пусть следят за всем, что движется снаружи. Живо!

Бриндл собрался исполнить приказание, но тут вокс-динамики корабля взорвались оглушительным треском помех. Мониторы пошли полосами и вернулись к жизни, однако явили не обычные столбцы значков и пикт-передач, а один и очень чёткий символ. Ухмыляющийся белый череп, наложенный на прямоугольник тёмно-красного цвета.

Нет, не на прямоугольник. На букву готического алфавита.

Капитан Ситеро, щурясь, вгляделся в изображение, озадаченный, злой и сильно обеспокоенный.

Появление символа сопровождал голос, от которого кровь стыла в жилах: монотонный, равнодушный, бесстрастный и нечеловечески низкий. Тем, кто его слышал, почудилось, что голос принадлежит какому-то великому и ужасному существу, для которого они все не больше чем муравьи или черви.

Впрочем, так оно и было.

— Склонитесь перед величием Бога-Императора и его самыми доверенными представителями! — пульсировал голос. — Основные системы вашего корабля отключены властью Священной инквизиции Его Величества. Принудительное отключение уровня «Кентавр». Не пытайтесь его обойти. Вы не сможете. Не делайте ничего. Не говорите ничего. Все системы будут восстановлены в надлежащее время. До тех пор, знайте: мы наблюдаем за вами. Это всё.

Экипаж в изумлённом молчании уставился на вокс-динамики.

— В драную задницу «это всё»! — взревел капитан Ситеро, выпрыгнув из трона. — Бриндл, дай мне канал с этим ублюдком немедленно!

Бриндл торопливо подошёл к капитану, в волнении ломая руки. Он наклонился поближе и проговорил тихо, так чтобы другие не услышали:

— Со всем уважением, сэр, но нам лучше сидеть тихо. Какие бы у них дела тут ни были, пусть их. Не надо нам головы высовывать.

Ситеро воззрился на своего первого помощника. Он знал, что Гидеон Бриндл не из трусливых. Грех было жаловаться до настоящего момента. Однако сейчас этот человек едва справлялся с дрожью. На лице у Бриндла явно читался страх. Что на него нашло?

— Слушай, Гидеон, — как можно обыденнее произнёс Ситеро, назвав Бриндла по имени в надежде вдохнуть в того немного обычной уверенности. — У меня в экипаже четыреста человек, а мы дрейфуем в пространстве в полной власти у кого-то или чего-то, только что выскочившего из ниоткуда. Меня поставили охранять этот чёртов кусок камня со всеми его имперскими ресурсами, не говоря уж о трёх миллионах людей. Так что мне плевать, пусть хоть сам Император заявится и попросит меня обождать! Я хочу получить кое-какие ответы, дьявол их дери!

Бриндл понимающе кивнул, однако снова заговорил, умоляюще глядя на капитана:

— В своё время я слыхал немало историй, сэр. Изрядной частью этих историй я поделился и с вами за столом, так ведь? Только вот слышали вы, сэр, от меня про Инквизицию? Хоть раз припомните?

Ситеро только нахмурился, желая, чтобы первый помощник поскорее перешёл ближе к делу.

— Это потому, что таких историй нет, сэр. У каждого матроса развязывается язык, когда льётся выпивка. Россказни о всяких ужасах, известных человеку, и всё такое прочее… О предателях, о ведьмах, о еретиках, о призраках и ксеносах — о чём хотите… Только вот что я вам скажу, сэр: вы никогда не услышите ни слова об Инквизиции. Ни малейшего намёка, сэр. — Бриндл сглотнул внезапно пересохшим горлом. — Знаете почему, капитан? Люди, которые знают такие истории… Они не живут так долго, чтобы успеть их рассказать.

Капитан недоверчиво вскинул бровь. Услышь такие разговоры от кого-то другого, он бы с презрением рассмеялся ему в лицо. Байки о тайной организации, действующей из тени, кажется, были любимым времяпрепровождением среди нижних чинов во флоте — но только не для Гидеона Бриндла. Этот человек был его опорой. Никогда не пил на дежурстве. Даже смертельно уставший, мог цитировать основные флотские документы слово в слово, если попросить. Но сейчас он был напуган.

Капитан Ситеро слыхал про Инквизицию, конечно. Тридцать лет офицерского стажа, не какой-то там щенок только что из академии. Это название всплывало то тут, то там, в конференц-залах и на совещаниях. Однако он всегда считал её просто ещё одним отделением Адептус Терра, и к тому же — не самым крупным. Разве их главная забота — ни разбираться со всякими тёмными религиозными делами? Что-то в этом роде… Насколько он помнил, никогда прежде с ними встречаться не доводилось.

Значит, теперь довелось — и каким-то образом они сумели заглушить его корабль.

Ситеро скрестил руки на груди и уставился на свой капитанский мостик. Глаза каждого члена экипажа в большом и длинном помещении повернулись в его сторону. Капитан с недовольством резко выдохнул, снова набрал воздуха и громко приказал:



— Всем сидеть тихо! Выбора у нас особого нет. Разрешаю расслабиться на своих местах до дальнейших распоряжений. Мистер Коррен и мистер Гейтер, на посты шесть и десять! Если что-то изменится, я хочу знать об этом в ту же секунду.

В ответ раздалось два недовольных "есьсэр". Капитану Коррен и Гейтер никогда особо не нравились, чего он не упускал случая показать.

Ситеро упал обратно в кресло и упёрся кулаком в подбородок. Бриндл по-прежнему торчал рядом. Капитан махнул рукой, чтобы тот шёл на своё место. Первый помощник повиновался, но не успел пройти и пяти метров, как Ситеро окликнул его вновь:

— Инквизиторы — это просто люди, Гидеон. Просто люди, как ты и я.

Бриндл обернулся, но на капитана не смотрел. Глаза его были прикованы к иконе смерти, по-прежнему светящей с ближайшего дисплея.

— Вряд ли, сэр. Я думаю, они совсем не такие, как мы. Но, если судьба будет милостива, мы никогда этого не узнаем…

Бриндл вернулся в своё кресло, но его слова ещё долго висели в красном полумраке. Капитан Ситеро вертел их в голове и так и эдак. Командование кораблём системной обороны, пусть даже здесь, на дальней окраине системы, наполняло его ощущением силы, ощущением собственной значимости. Четыре сотни обученных людей под его началом. Носовые батареи, способные за несколько минут сравнять целый город с землёй или пробить насквозь линкор в три раза больше «Вентрии». И как запросто эта Инквизиция подвалила и лишила его всего, точно сорвав газовую вуаль.

Как они его вырубили? Отключение уровня «Кентавр», так сказал голос. Это что, коды были заранее прописаны в его системах? «Вентрия» — корабль Его Священного Величества Императорского Военно-космического Флота. Да такого просто не может быть! А если коды отключения переданы снаружи, с корабля где-то внутри системы, то почему ауспексы дальнего обнаружения не засекли его? У них хватало дальности следить за всем до границ системы и даже за ними…

Если коды отключения переданы с другого корабля, то, попади они в руки врага, последствия будут, прямо скажем, ужасающие.

«Я этого так не могу оставить. Надо сообщить командованию флота. Это мина, заложенная под любые наши средства. Чёрт с ним, с предупреждением! Как только снимут отключение…»

Через четыре часа и двадцать семь минут отключение было снято. Основные системы «Вентрии» вернулись к работе. Другие цвета, помимо красного, окрасили мостик, точно смывая кровавую сцену убийства, восстанавливая жизнь, шум и деятельность. Экраны когитаторов и голосовые модули принялись штамповать доклады о состоянии корабля и статистические данные. Зоны управления неистово загудели.

Ситеро резко подался вперёд из своего кресла и крикнул:

— Бриндл, дайте мне двусторонний с «Ультрикс»! Хочу поговорить с капитаном Менделом. И убедитесь, что канал закрытый, дьявол его подери!

— Есть, сэр! — первый помощник принялся жать на соответствующие руны.

Вскоре главный дисплей над капитанским креслом явил бледнокожего старика с резким лицом и в жёстком, точно накрахмаленном, мундире. Он был гладко выбрит, седые волосы намаслены и аккуратно зачёсаны назад. Тёмный шрам, наследство от старой раны, тянулся дорожкой со лба до левого уха. Это и был Мендел, капитан однотипного с «Вентрией» корабля, и Ситеро догадался по его лицу, что старик ждал его вызова. Обычно решительный и бодрый, несмотря на возраст, Мендел выглядел непривычно усталым. Он не стал произносить формального приветствия, а просто выставил ладонь и объявил:

— Прошу, капитан. Если собираешься спросить, что я думаю…

Ситеро оборвал его:

— Скажи мне, что твой «Ультрикс» не провёл последние четыре часа в какой-то блокировке, дьявол!

Мендел вздохнул и кивнул:

— У нас все основные системы только что вернулись к работе, как и у вас.

— И это всё, что тебе есть сказать? Трона ради, Мендел! Что здесь происходит? У кого-то там снаружи есть коды отключения, которые могут оставить два военных корабля флота совершенно беззащитными, а ты, похоже, ни черта не готов сделать по этому поводу! Да нас уже могли порезать на ленточки! Да что на тебя нашло?!

Мендел глянул в сторону, отдал кому-то приказ на своём мостике и вернулся обратно к беседе:

— Ты видел инсигнию, так же как и я, капитан, и нам её показали только потому, что хотели, чтобы мы знали, что никто на нас не напал. Это была любезность. Я не собираюсь начинать задавать вопросы, на которые, если честно, не хочу получить ответы. И, поверь мне, ты тоже не захочешь… Сделай нам обоим одолжение и забудь всё, что произошло.

— Чёрта с два я забуду! Я дойду до командования самого сектора! Последствия…

— Последствия, если подумать, того не стоят, сынок, — оборвал его Мендел. — Полагаю, тебе нравится дышать воздухом так же, как и мне, так что я выскажусь и закончу на этом. Надеюсь, ты считаешь меня хоть чуточку мудрее в силу моего возраста. Брось это дело с концом, капитан. Не упоминай в рапортах. Не записывай ничего в бортжурнал. Если кто-нибудь когда-нибудь тебя спросит, скажи, что это был глюк в скриптах отслеживания состояния корабля. Ничего больше. Вот твоя история, и держись её.

Ситеро знал, что выражение лица выдаёт его отвращение, но уже было ясно, что в желании развивать этот вопрос он одинок. А, как часто бывает права старая истина, один в поле не воин. Ситеро выругался под нос от желания сделать хоть что-то, но уже не настолько твёрдого, чтобы действовать против такой решительной отповеди. Ни Мендел, ни Бриндл, в конце концов, никогда не были глупцами оба.

— А если это случится ещё раз? — спросил он седого капитана. По тону его голоса было ясно, что Ситеро уже смирился с поражением.

— Тогда мы будем сидеть тихо и спокойно ждать, когда всё закончится, — ответил Мендел. — Я работал в системной обороне десятка других миров, капитан, и только раз… Послушай меня, я сомневаюсь, что это повторится, но если вдруг… — Он пожал плечами.

Ситеро кивнул, не очень-то довольный, но уже сдавшийся.

— Хорошо, капитан. В таком случае, не буду больше задерживать…

Мендел ответил дружеской полуулыбкой и отключился.

Ситеро ещё долго молча пялился на пустой экран. В последующие дни многочисленные обязанности флотского капитана помогли задвинуть это дело поглубже на задворки памяти. Но он так никогда и не забыл его совсем. Время от времени память подбрасывала изображение черепа и литеры "I", которое вспыхнуло на всех его экранах, и Ситеро принимался размышлять о власти, которую оно представляло, и над вопросами, которые, похоже, никто больше не желал задавать.

Из тех, кому он приказал наблюдать в иллюминаторы, лишь один доложил о чём-то необычном. Два часа и тридцать три минуты после начала блокировки основных систем, Ормонд Гривс, младший техник-артиллерист, приписанный к одной из кормовых плазменных батарей, доложил о короткой вспышке, чиркнувшей по краю тёмного полушария планеты под ними. Было похоже, сказал он, будто что-то — может, небольшое судно, а может, просто космический мусор — на скорости вошло в атмосферу Кьяро. У Гривса было острое зрение — и был он человеком набожным, из чьих уст редко, если вообще когда-нибудь, звучала неправда. Однако его доклад так никогда и не попал в записи корабля.

Что на самом деле произошло в тот день на орбите рудного мира Кьяро, точно могли ответить только те, кто был тому причиной. Но они были из Священной инквизиции и, за единственным исключением, не отвечали ни перед кем.

Глава 2

— Чёрное семя посажено, — сообщила одна спрятанная под капюшоном фигура другой такой же ясным, но невыразительным голосом.

Обе фигуры сидели друг против друга за столом из тёмного полированного дерева с богатым и неестественно симметричным рисунком. Вокруг не было никакой имперской символики. Простая комната, освещённая простыми масляными светильниками в простых железных креплениях. На столе не было ни бокалов, ни блюд; на стенах — ни драпировки, ни портретов. Здесь в них не было никакой нужды. Ведь это место и всё, что в нём находилось, было не более чем психической проекцией. И сами фигуры были только проекциями, на самом деле сидя за много световых лет друг от друга, сведённые вместе стараниями работающих на износ психических хоров в их распоряжении. Ничто здесь не было реальным, кроме слов, которыми фигуры обменивались, и сознаний, стоящих за ними. Сюда, в этот совместно воображаемый интерьер, не мог проникнуть незамеченным никто другой. Никто другой не мог подслушать их речи, ибо велись они втайне. И было это хорошо…

— Созревание? — спросила вторая фигура.

— Четыре года при десятипроцентном обращении, учитывая известный период вынашивания. Девятнадцать лет полностью, если прогнозы магоса окажутся точными. Наблюдатели, конечно, на месте, но если появятся задержки по времени…

— У вас будут новые агенты, которые вам нужны. Командор Караула, возможно, будет недоволен, однако не откажет. Новое соглашение скреплено вашей личной печатью, как уговорено. Караул Смерти знает, что это может ему дать. Другие ваши агенты, конечно, на месте?

— Одни из моих лучших, и я размещаю остальных прямо сейчас.

— Среди них нет тех, к кому вы слишком привязаны, я надеюсь?

— Вы научили меня быть выше этого.

Наклон головы, признание комплимента.

— Вы, как всегда, делаете мне честь. Пусть так будет и прежде. Если проект «Черное семя» принесёт плоды, ваши самые сугубые чаяния могут оказаться на грани воплощения.

— Или могут не оказаться. В любом случае, ваша беспрестанная поддержка…

— Взаимовыгодная, мой старый друг, как я уже заверял вас прежде.

— Даже если так, я готов повторить, что обязан вам, ещё раз, если вы соблаговолите выслушать меня.

Поднялась рука.

— Ваша преданность не оставляет никаких сомнений. Нам обоим известны жертвы, на которые необходимо будет пойти. Пусть наши противники считают, что вы работаете против меня. Я с радостью потерплю мелкие укусы ради большего приза. Вы отлично потрудились, пролагая ложный след. Теперь они пойдут туда, куда их поведём мы, и поймут свою ошибку уже слишком поздно. К тому времени мы поразим их изнутри, и наш покровитель придёт к власти беспрепятственно.

— Вы упомянули новых игроков…

— Середнячки. Пока о них не следует беспокоиться. Они играют длинную партию, как и мы, в надежде протолкнуть своего кандидата. Другие наши единомышленники уже взялись их проверить. Сосредоточьтесь на своих текущих задачах. Если есть что-то ещё, что вы хотели бы спросить, прежде чем мы разомкнём сознания…

— Как её самочувствие?

Всегда один и тот же вопрос, облечённый в одни и те же слова. Его единственное по-настоящему слабое место.

Его сестра…

— Она спит в мире и спокойствии, как и всегда, мой друг. Порадуйтесь за неё. И пусть Империум, в который она выйдет здоровой, будет лучшим местом для вас обоих.

— «Черное семя» принесёт свои плоды.

— Только если Белый Феникс станет в его центре. Любой другой — и мы не достигнем ничего. Псайкеры были непреклонны. Единственно лишь на этом пути лежит оружие, которое нам необходимо.

— Белый Феникс будет отправлен в указанное место, когда придёт время. Всё остальное будет зависеть от успеха его извлечения. Я уверен, что Караул Смерти не подведёт.

— Будем надеяться, нет. Видения на этот счёт были не столь ясными. В любом случае, буду ждать вашего доклада. До тех пор, пока всё не кончится, других переговоров у нас не будет. Бдительность, мой друг. In nomine Imperator.

— Бдительность. И пусть сияющий свет Его ведёт всех нас…

Глава 3

Вокруг него смерть. Знакомая. Успокаивающая. Это не промокшая насквозь от крови смерть тысяч в крике и свалке боя. Это тихая смерть. Грустная, печальная смерть зимнего кладбища. Смерть, искусно изваянная в камне. Смерть в вечном покое.

В морозном воздухе разнёсся крик вороны: та громко изъявляла протест против приближения высокой фигуры непрошенного гостя в серых одеждах.

Лиандро Каррас усмехнулся и приветливо кивнул, однако, когда подошёл поближе, птица каркнула ещё раз — последний резкий упрёк, — снялась с насеста на макушке самого высокого надгробия и, заколотив крыльями, принялась пробиваться сквозь холодный воздух.

Каррас следил глазами за отлётом обидчивой птицы, пока та не исчезла за высоким холмом справа. Падающие снежинки на краткое время пускались в пляс по её следам.

«Мы оба — знаки смерти, шумный друг, — подумал он, из давней привычки провожая психическим взглядом отпечаток жизненной силы вороны, улетающей всё дальше и дальше. — Я приношу её. Моё явленье значит: близится конец. Потом приходишь ты, дабы останками набить нутро. И ни один из нас не принят в высшем свете. О как напрасно осуждают нас!»

Слова были не его: отрывок из пьесы 21-го тысячелетия за авторством Герцена. «Закат на Денебе» она называлась. Каррас не видел её на сцене, но читал однажды во время варп-перехода в зону боевых действий в субсекторе Яноша. Это было больше ста лет назад. Вернувшись мыслями в прошлое, Каррас позволил себе момент тихого веселья, припомнив невероятную цепь событий, которые приключались с героем пьесы Беницци Кальдори. Попадая из одной стычки в другую, бедняга, не умеющий даже завязать шнурки, оказался на посту лорда-милитанта, получив задание выиграть общесекторную кампанию против гнусных орков.

Каррас сделал мысленную зарубку как-нибудь припомнить всю пьесу целиком. Во втором и третьем акте было несколько уроков, достойных внимания.

Отставив мысли о древних пьесах и обидчивых воронах, Каррас продолжил путь. Он шагал широко, и снег хрустел под его ногами. Каррас шёл бесцельно, как и в предыдущие три дня, легко перенося температуры ниже нуля, которые убили бы обычного человека. Он просто радовался, что снова был вызван сюда, вернулся после долгой войны в тёмных пределах.

Окклюдус.

Могильный мир.

Орденская планета космодесантников Призраков Смерти.

Дом.

Шагая мимо надгробий, Каррас вёл пальцами по снежным шапкам. История не сохранила этих имен — ни имен людей, которые сложили эти памятники, ни тех, кто лежал под ними, хотя это определённо были люди. Надписи на камнях были сделаны чёткими угловатыми буквами, чей смысл давным-давно растворился в туманах времени. Несмотря на все усилия ордена, попытки найти хоть какие-то записи, которые могли рассказать о первых колонистах, оказались напрасными. Ни в одном архиве не объяснялось, как и зачем вся планета была посвящена погребению мёртвых.

Как и самая большая тайна этого мира…

Первую он пережил в возрасте четырёх стандартных имперских лет, и длилась она всего двадцать три минуты и семь секунд. Яд, который ему дали, отключил сердце и лёгкие — тогда у него было всего одно сердце, а лёгкие ещё не были изменены. Он помнил, что отчаянно боролся, не умея крикнуть; молодые мышцы едва не лопались, когда он рвался из сдерживающих пут. Потом борьба ушла вместе с земными ощущениями. Его осознание проснулось, открывшись сферам за гранью реальности. Он увидел связь, Чёрную Реку, о которой рассказывали другие; её поверхность — необъяснимый туннель, который обволакивал его разум, — уносилась в Потустороннее. Он чувствовал толчки могучих струй. Они тащили его к тому безвозвратному переходу, который он ещё не готов был сделать.

По преданиям ордена, как было записано в древние времена, лишь те, кто пал в бою, могли переродиться, чтобы снова служить ордену. А Послемир ждал его, чтобы заключить в свои объятья, проглотить, лишить этой возможности перерождения, — и он боролся, как наказали старшие, используя мантры, вооружившись своей ментальной силой там, где физическая потеряла всякое значение. Он сопротивлялся, и чуждые сущности, алчущие и злобные, слетались к нему, однако не могли преодолеть текучие стенки туннеля. Они бессильны пробить дорогу в его измерение, ибо принадлежали другим. Тем не менее, он слышал, как они вопят от бешенства и досады. И ощущал тоже. Их объединённая ярость проявила себя ураганом силы, пугающе мощным. Он отшатнулся, когда этот ураган ударил по сознанию. Чёрная Река по-прежнему пыталась утащить его, но он держался.

Как долго он боролся в этих чуждых измерениях? Время там текло по-другому. Часы? Дни? Дольше? Запасы его яркой, молодой жизненной силы в конце концов истощились. Он был измотан. Он больше не мог сражаться с потоком. Возвращения в телесный мир не будет. Никогда. Он подвёл и себя, и орден, и расплатой будет вечность без славы и чести.

Нет! Я не могу погибнуть! Я не должен погибнуть. Только не так, без оружия в руках.

Мысль о том, что он разочарует своего хадита, стала последней каплей. Это было хуже смерти — позор, который он не желал забирать с собой на тот свет. Его душа преисполнилась новых сил, рождённых верностью и природным упорством. Он удвоил усилия в последнем, отчаянном рывке, обратив свою ярость против текучей реки, точно это был разумный противник.



В кульминации священного обряда, символизирующего самое Великое Возрождение, его бессмертная душа пробилась обратно на материальный уровень. Он судорожно втянул воздух, сжал холодные, застывшие пальцы, открыл глаза и с упоением набрал полную грудь воздуха, приторного от благовоний. Лиандро Каррас вернулся к жизни, уже не кандидатом, а новобранцем в тот день, принятый в воинский культ, который забрал его у биологических родителей и сделал его судьбу значимой.

Чёрная Река ужаснула меня тогда.

Под хруст снега, пробираясь между проспектами древних могил, он вспомнил свою вторую смерть.

Ему было восемь имперских стандартных — почти двадцать два терранских года, — и он пролежал мёртвым один час, одиннадцать минут и двадцать восемь секунд. Бесстрастные глаза наблюдали за ним. Он лежал на алтаре из чёрного мрамора, инкрустированного тонкими золотыми письменами. Те, кто стоял вокруг него под тёмно-серыми плащами и капюшонами, тихо бормотали древние литании гипнотически монотонными голосами. Снова Каррас сражался с течением Чёрной Реки, что вздымалась и бурлила вокруг него. В этот раз опыт придал ему больше стойкости, однако возросшая жизненная сила и увеличивающаяся психическая мощь привлекли внимание жутких обитателей по ту сторону стен. Он чувствовал, как они яростно дерут ткань реальности, пытаясь добраться до него. Во второй раз они подобрались гораздо ближе, доведённые до голодного бешенства новой энергией, которую ощущали в нём. Но, как и прежде, он победил. Укрепив себя мантрами, выученными в первые дни в ордене, и углубленной подготовкой, проведённой для него хадитом, он одолел смерть и её ревущие течения ещё раз.

Когда жизнь наконец вернулась в его остывающий труп, Каррас снова восстал из мёртвых. И снова он поднялся на ступень выше, больше не новобранец, а наконец-то полноправный боевой брат ордена. Литании закончились. Безмолвные улыбки сменили на сжатых устах тревогу. Теперь он стоял среди равных, готовый наконец нести смерть врагам человечества священным именем Императора.

Каррас вспомнил выражение глаз своего хадита в тот день. Там было уважение, которого он так ждал. А за ним — всего лишь на краткий миг — что-то похожее на проблеск почти отеческой гордости.

Третий и последний раз, когда Каррас умер во время священного орденского обряда, ему было сто девять лет по терранскому счёту, и он пролежал трупом целый окклюдский день. Это было величайшее испытание, которое Каррас проходил до сих пор, — испытание, которое, на этот раз, он предпринял по собственной воле. Успех поднял бы его внутри библиариуса, отмыкая путь к великому психическому мастерству, которое, по горькой необходимости, было закрыто для тех, кто носил звание лексикания. Если он выживет, то вернется к жизни кодицием, с гордостью заняв место среди самых могущественных из психического братства. Лишь самые благословенные тьмой пытались пройти Третье вознесение. Теперь шансы успешного возвращения к жизни были гораздо призрачнее, чем в его предыдущих смертях. Ближайшие боевые братья, связанные с ним узами беспрестанных совместных учений и реальных боёв, стояли безмолвно и напряжённо, всей душой желая ему успеха. Некоторые пытались отговорить его от прохождения обряда, но Каррас был непреклонен, чувствуя великую судьбу, которая может лежать на этом пути, не говоря о существенном скачке силы. Он знал, что ему хватит сил выжить. И вот он перешёл на ту сторону снова и ощутил вокруг знакомые тёмные воды.

Струи Чёрной Реки в этот последний раз его не беспокоили совершенно. Он подчинил их, подчинив себя самого. Но его выросшая психическая сила стала таким маяком, что привлекла внимание чего-то нового — зверя другого порядка, из Других Сфер. Нечто отвратительное сумело прорваться в тот день, как Каррас и предполагал. Это была огромная пульсирующая тварь, постоянно меняющая очертания, состоящая из бесчисленных пастей и щупалец, из странных цепких отростков, которая не поддавалась сравнению ни с чем ему известным. Это была ярость, и ненависть, и голод, и она кинулась на него с жестоким ликованием. Битва была битвой воли против воли, битвой двух разумов, сражающихся за превосходство всем, что у них есть, и длилась она словно целую вечность. В конце концов оказалось, что оба примерно равны — эта мерзость и он. Оба отдали всего себя бою без остатка. Они сцепились в умственном изнеможении, и течение начало утаскивать обоих в устье забвения. Но Каррас собрался. Молитвы и надежды боевых братьев достигли его сознания из далёкого царства живых, подпитав для последнего, отчаянного рывка.

Всплеск психической силы вынес его на свободу, а зверя, который бился и метался, не желая такого конца, понесла Чёрная Река, пока его не поглотили расстояние, время и абсолютная тьма.

Хладный труп Карраса снова задышал. Двойные сердца застучали.

В тот день он вернулся из мёртвых победителем, кодицием библиариуса Призраков Смерти наконец, и орден возрадовался, ибо столь одарённых братьев было немного.

С тех пор долгие годы Каррас служил в этой роли, редко ступая на Окклюдус. Война удерживала его далеко от этого мира. Он исполнял дело ордена, дело Императора. Он точно был рождён для этого.

И вот, наконец, хадит призвал его обратно.

Появилась выгодная возможность: шанс заслужить великую честь для себя и ордена.

Это был редкий шанс послужить как никогда прежде.

— Время близится, — сказал ему хадит. — Кто-то должен вернуться, прежде чем отбудут другие. До тех пор поброди в одиночестве. Побудь со своими мыслями. Подумай о том, кто ты и что. Почувствуй себя столпом, который станет нам опорой, когда все остальные рухнут. Иди. Я пришлю за тобой, когда придёт время.

Так Каррас начал бродить. Бродить и думать. Вспоминать.

Он почувствовал, как три души — такие сильные и сияющие души — приближаются на скорости с востока. Братья Призраки Смерти — их эфирный отпечаток нельзя спутать ни с кем, такой же знакомый и дружеский, как самая земля здесь. Он повернулся лицом к леденящему ветру, чтобы встретить их приближение, в тот самый момент, когда нечто огромное, тёмное и угловатое перевалило через холмы, едва не зацепив вскользь их вершины. Оно тянуло за собой огромные шлейфы редкого снега, скользя к тому месту, где стоял Каррас. Мощные турбовинтовые двигатели грохотали. Оно сбросило скорость и начало отвесный огненный спуск, обратив снег вокруг в пар. С резким шипением гидравлических клапанов летательный аппарат опустился на толстые посадочные лапы. Раздался громкий лязг. Опустилась аппарель, и оранжевый свет волной выплеснулся на снег.

Это был «Громовой ястреб» из орденского города-крипты Логополь, и его прибытие было для Карраса и горьким, и радостным одновременно.

Время его одиночества истекло. Визит на орденский мир оказался слишком коротким. Каррас знал: по сравнению с тем, что лежит впереди, его испытания в прошлом покажутся просто игрой. Для того, чтобы это знать, не нужен «ведьмин взгляд».

Живым со службы в Карауле Смерти из двадцати возвращался лишь один.

Глава 4

Наступил вечер, такой, каким он бывает в Холиксе. Небо над городом-каньоном не менялось никогда. Узкая полоска между уходящими ввысь каменными стенами имела постоянный сумеречно-пурпурный цвет, который пронзали яркие, как лазеры, точки звезд. Однако вслед за ударом вечернего колокола зажигались ещё светильники, а на улицах и переулках становилось оживлённее. Фальшивый вечер. Видно, не могут люди без смены дня и ночи. Без пережитка далёких дней Старой Терры: с ним они чувствуют себя уютнее, пусть даже это подделка.

Местные мужчины, коренастые «ночники» по большей части, шли бригадами: одни возвращались с долгой, тяжёлой смены в шахтах, другие отправлялись начинать новую. Усталые матери вели детишек из схолы, которой заправляет экклезиархия. Детки постарше шныряли в людском потоке, пиная мусор и перекрикиваясь не по годам грубыми голосами.

В воздухе сильно пахло гроксовым жиром из уличных светильников. Солоноватый запах палёного мяса, липнущий к одежде, к волосам, к коже. Никаким ваннам и душам, кажется, никогда не смыть его до конца. Со временем можно притерпеться, но пока он по-прежнему донимал Ордиму Арухо. Ордима прожил на Кьяро всего год.

И его по-прежнему поражал гнетущий характер этого места. Втиснутые между голыми утёсами, которые вздымались с обеих сторон на четырёхкилометровую высоту, городские кварталы жались друг к другу, точно люди в переполненном поезде. Самые высокие строения, опрометчиво тяжёлые наверху и довольно вульгарные, нависали над обитателями, точно мрачные голодные великаны, готовые наброситься и сожрать. Между строениями висели беспорядочные плети паутины толстых чёрных проводов, гудящей от напряжения и плохо оцифрованных голосов. Переулки зачастую были настолько узкими, что иным широкоплечим шахтёрам приходилось пробираться боком, чтобы попасть к дверям своей норы.

Такова жизнь среднего кьярита — по крайней мере, здесь, в Холиксе. Те, кто положением повыше, жили и работали, в основном, в зданиях, врезанных прямо в стены каньона. Широкие диамонитовые окна этих зданий, тёплые от ровного золотистого света, взирали сверху на город. Не самый приятный вид, наверное, зато, как подозревал Ордима, воздух там наверху куда чище. Он мог себе представить, каково это: смотреть сверху на эту дыру, покрытую въевшейся грязью и жиром, потягивая после горячего душа превосходный амасек из хрустального бокала.

Не в этот раз.

Он знавал и жизнь наверху, и в самом низу за время своих немалых странствий, но здесь, на Кьяро, высокое положение в его роль не входило. Здесь он был жалким уличным артистом. Здесь он был Кукольником.

Ордима обычно устраивал представления для детей помладше. День за днём, на южном краю Большой рыночной площади, он расставлял свои скамейки и небольшую пластексовую сцену, на которой разыгрывались его истории. Местным торгашам он пришёлся не по нраву; те вечно хмурились и кляли его, осеняя себя знамением аквилы, чтоб отогнать чёрную судьбу, пока Ордима со своим помощником готовили сцену. Однако прогнать его отсюда торговцы не могли, так что он не обращал на них ни малейшего внимания. Торговцы Ордиму особо не интересовали. А вот дети…

Их гораздо больше, чем раньше. И такое странное это новое поколение.

Пока непритязательная толпа смотрела, как его марионетки пляшут на крошечной сцене, Ордима разглядывал их через просвечивающую ширму. Да. Такое странное. В то время, как одна половина зрителей смеялась, хлопала и ахала в подобающих моментах, другая сидела холодная и неподвижная, точно фигурки на каминной полке. Ничто их не трогало. Они не перебрасывались ни единым словом. Никаких всплесков эмоций или общения вообще. Там были и мальчики, и девочки, и у всех, казалось, был один и тот же неестественный вид. Волосы у них были несколько тоньше, чем положено. Кожа имела нездоровый оттенок. А глаза, эти немигающие глаза… Он не поручился бы на сто процентов, но они словно обладали странным сиянием, точно глаза волка или кошки, что можно было заметить, лишь когда густая тень падала на них.

Но больше всего тревожило кое-что, относящееся не к самим детям, а к их матерям. Ордима видал этих женщин прежде на рынке. На красоту глаз у него намётан, несмотря на собственное уродство, а, может, и благодаря ему. Он часто провожал взглядом проходящих мимо девиц. Вот почему он был уверен, без всякой тени сомнения, что беременность у некоторых заняла меньше трёх месяцев.

Трёх месяцев. Такого быть не может.

Однако вот они, присматривают за своими крошками, пока представление не подойдёт к концу, живя своей жизнью, точно так и должно быть. Абсурд.

Марионетки поклонились, давая понять, что представление закончилось. Ордима повёл вагой, и кукла святого Кирдана, одолевшая в последнем акте военного вождя орков Боргблада, воздела к небу свой меч. «Во славу Императора!» — пропищал Ордима голоском персонажа.

— Во славу Императора! — радостно откликнулась половина детишек.

Ордима нажал на педаль, и на маленькую сцену упал занавес. Со стороны более нормальных с виду детей послышался восторженный ор и хлопки. Остальные просто безучастно уставились на занавес. Через миг последние поднялись на ноги и, как обычно, не проронив ни слова, принялись высматривать своих матерей в задних рядах толпы.

Ордима повернулся к юному помощнику:

— Твой выход.

Мальчишка по имени Недра с улыбкой кивнул и, стянув колпак с головы, отправился к зрителям собирать монеты. Ордима слышал, как тот благодарит матерей, которые не пожалели сантим-другой. Самому-то Ордиме деньги не нужны, конечно. Он уже богат настолько, что обычный человек и мечтать не смеет, пусть с виду этого и не скажешь. Его милость был щедрым нанимателем, хотя они никогда в жизни не встречались. Только какой кукольник в Империуме будет давать представления за бесплатно? Важно не навлекать на себя лишних подозрений до окончания разведки. Ещё пару дней — и доклад будет готов. Кроме того, мальчишка заслуживал своё содержание. Он гордился своей работой в качестве помощника Ордимы. «Такой добрый мальчик». Он ни разу не взглянул на Ордиму с отвращением или неприязнью, хотя уже заметно, что через несколько лет сам станет красивым юношей, дай ему хоть полшанса.

Жаль будет его оставлять, однако Ордима уж позаботится, чтобы мальчишка был в порядке. Это он делал всегда. Всегда находился беспризорник или бродяжка, которого он подбирал во время долгих заданий, особенно когда попадал в среду обездоленных. Когда он улетит — и это он делал всегда, — он улетит с надеждой, что оставил мальчишке лучшую жизнь, чем прежняя. Лучше, чем у того была бы в любом другом случае.

Недру он выучил хорошо. Ордима покинет эту планету, а кукольные представления на Большой рыночной площади будут продолжаться.

Укладывая марионеток в ящик, Ордима думал лишь об одном: если через год здесь останется хоть один настоящий ребёнок, который сможет им радоваться.

Глава 5

Полёт обратно на «Громовом ястребе» в Логополь занял немного времени — час с небольшим, и Каррас вернулся как раз к прибытию чёрного десантного челнока, которому предстояло — чересчур скоро — унести его на орбиту. Атмосфера в огромном восточном ангаре крепости-монастыря была торжественно-мрачной, даже мрачнее обычного. Каррас стоял по левую руку от своего хадита, безмолвный и, несмотря на мысленное повторение мантры от сомнений, весь как на иголках. Высокая, мощная в каждой своей линии фигура Афиона Кордата, месазара, магистра библиариуса, излучала уверенную, тяжёлую солидность, которую Каррасу предстояло ещё приобрести. Это была точно незыблемая, могучая стена, обычная для космодесантника, который пережил пять, а то и больше, столетий войны. Она делала старого воина похожим на живую гору даже сейчас, без доспехов, одетого в синюю с золотом мантию с капюшоном. Каррас и Кордат обменялись быстрыми взглядами, когда чёрный корабль опустился на посадочные опоры и заглушил двигатели.

Напротив библиариев выстроилась третья рота Призраков Смерти в полном составе, чтобы засвидетельствовать свою скорбь и почтить возвращение в орден одного из своих братьев. В отличие от двух псайкеров, боевые братья третьей роты стояли в полной броне, сняв лишь шлемы, как того требовал случай. Каждый держал поперёк широкой бронированной груди отполированный до блеска болтер.

Аппарель челнока глухо лязгнула об пол ангара. По ней сошла худощавая фигура в тугой чёрной офицерской форме и жёсткой фуражке. Офицер прошагал три метра от конца аппарели и опустился на колено, склонив голову в ожидании.

Капитан Элгрист покинул своё место во главе третьей роты и вышел из строя поприветствовать офицера с челнока. Каррас наблюдал за ним. Минуло много лет и много битв, но Элгрист выглядел хорошо, даже великолепно, в белой мантии, раздувающейся за спиной при каждом шаге. И всё же на лице его была боль. Именно он предложил Стефана для службы в Карауле Смерти, и в результате орден потерял одного из лучших своих сыновей.

Хотя Элгрист и одетый в чёрное офицер говорили не повышая голоса посреди обширного продуваемого ангара, генетически усиленный слух присутствующих десантников улавливал каждое слово.

— Поднимись, — велел Элгрист. — Я Рохиам Элгрист, мегрон и третий капитан.

Офицер с челнока встал, как было приказано, и, вытянувшись, взглянул в абсолютно красные глаза десантника. Третий капитан возвышался над ним почти на восемьдесят сантиметров. Сглотнув пересохшим горлом, офицер собрался с духом и произнёс:

— Это честь для меня, господин. Капитан авиации Карваэль Кри с «Адоная». Обращайтесь ко мне, как вам будет удобнее. Боюсь, мои обязанности не самые радостные.

— Какими бы они ни были, — ответил Элгрист, — добро пожаловать на эту священную землю, капитан. Мы знаем о долге, который привёл вас в Логополь. Лучше бы он и в самом деле был гораздо радостнее.

— Да, милорд. Если это хоть сколько-то утешит вашу скорбь, мне сказали, что он погиб достойно, спасая братьев своей команды и положив конец опасности, из-за которой могли погибнуть многие тысячи от зубов и когтей ксеносов. Это, конечно, всё, что мне было рассказано. Существует порядок…

— Караул Смерти работает в тайне. Нам это известно. Мы с этим согласны. И всё же, твои слова приносят утешение. Его братья будут рады узнать, что он погиб достойно и ради доброй цели.

Кри вскрыл защёлку на кожаном тубусе, висящем на поясе, и вынул свиток, который, держа обеими руками, подал третьему капитану.

— Капитан Караула Ягер просил, чтобы я доставил это вместе с телом. Свиток зашифрован, но мне сказали, что ваш орден уже обладает ключом. Боюсь, внутри вы найдёте не много ответов, но, может быть, содержимое прибавит чести павшему.

Элгрист принял свиток огромной перчаткой и кивнул.

— Он будет передан мегиру. — Увидев замешательство капитана, Элгрист добавил: — Магистру ордена.

Это была неправда, конечно. Мегира нельзя беспокоить подобными вещами. Его бремя и так достаточно тяжело. Однако, Империуму по большому счёту не нужно знать, что покоится под Логополем. Свиток будет вручён Афиону Кордату. Месазар командует орденом, пока Первый Призрак восседает, принимая муки, в зале глубоко под городскими катакомбами.

Капитан Кри склонил голову:

— Я понял. Что ж, на этом первая часть моей службы закончена, милорд. Мне распорядиться, чтобы тело… — Он чуть не сказал «разгрузили», однако ошарашено понял, как это неуважительно прозвучит. Повисло молчание, пока Кри, открыв рот, искал более подобающее выражение. Прошло несколько секунд, затем капитан Элгрист пришёл к нему на помощь:

— Будьте добры, капитан. Прошу вас.

— Сию секунду, милорд.

Кри поднял руку и вдавил латунный штифт на жёстком чёрном воротничке. Пробормотал в этот штифт: «Выпускайте процессию». Мгновение спустя на аппарели челнока появились шесть фигур в чёрных траурных мантиях. Они несли кадила, которые оставляли в воздухе завитки фимиама с липким запахом, раскачиваясь туда-сюда при каждом торжественно-медленном шаге. Сходя вниз, фигуры низкими тихими голосами тянули заунывную погребальную песнь, которая, достигая слуха присутствующих, приковывала внимание. Все ощутили горестный тон этого мягкого, завораживающего напева. Обычный человек, услышав его, расплакался бы, и капитан Кри изо всех сил пытался удержать слёзы, хотя и тщетно. Собравшиеся космодесантники не проливали слёз, однако их обветренные в сражениях лица, призрачно-бледные с кроваво-красными глазами, выдавали всю глубину скорби, терзающей их сердца.

Каррас ощутил, как легла тяжесть на оба сердца: психическое осязание заставляло горе вонзаться в них, подобно иглам. В один прекрасный день Стефан стал бы капитаном, но этой чести его лишили — в обмен на другую. Он погиб в бою, что было правильно, но в тот час вокруг были не его братья с Окклюдуса, а чужаки с других миров, из других орденов. Таков конец для оперативника Караула Смерти. Стоило оно того? Служба в Карауле Смерти — честь большая или меньшая из двух? Отставив в сторону предубеждения, Каррас попытался найти в душе честный ответ, прекрасно понимая, что сам он, возможно, вернется сюда на челноке, подобно Стефану, сопровождаемый людьми в траурных одеяниях.

Он решил воздержаться от выводов, пока сам не попробует службу в Карауле. Время даст ответы, которые нельзя получить самокопанием.

Посреди шестёрки плакальщиков с опущенными капюшонами появился длинный, массивный открытый саркофаг из чёрного оникса, беззвучно плывущий в воздухе, чётко подстраиваясь под поступь эскорта, на крохотных антигравитационных движителях. Плакальщики достигли нижней части аппарели и повели ониксовый гроб к капитану Элгристу. Там, в нескольких метрах от него, они опустились на правое колено и склонили головы. Песнь смолкла.

Кри расправил плечи, выпятил грудь, приподнял подбородок, сделал глубокий вдох и произнёс проникновенным голосом:

— Его возлюбленным братьям, тем, кто создал его, тем, кто знал его лучше, вверяем мы тело павшего во имя Караула Смерти. Пусть его жертва чтится до конца времён.

— Да будет так, — пророкотал в ответ третий капитан.

— Да будет так, — эхом откликнулись собравшиеся, включая Карраса и его учителя. По знаку Элгриста четверо сержантов покинули строй и подошли к парящему в воздухе саркофагу. Шестеро плакальщиков встали с колен, низко склонились перед третьим капитаном, развернулись и бесшумно уплыли обратно вверх по аппарели. Сержанты заняли места вокруг саркофага; каждый поднимал правую руку к губам, затем касался пальцами холодного лба павшего товарища.

Капитан Элгрист снова повернулся лицом к Кри:

— Твоя служба исполнена, и исполнена хорошо, капитан. Один вернулся. Другой улетит с тобой.

Он кивком указал на Карраса. Кри оглянулся, встретил взгляд библиария и поклонился. Каррас склонил голову в ответ.

— Служители ордена позаботятся о твоём экипаже, пока брат Каррас попрощается, — продолжил Элгрист. — Твой челнок будет заправлен. — Он указал на арку прохода в северной стене ангара: — За этой дверью вас ждёт трапеза и омовение, если пожелаете. Третья рота благодарит тебя за службу.

— Это была честь для меня, хотя и не приятная, милорд.

— Ступай с миром, и пусть твоя служба Золотому Трону будет долгой.

Кри поклонился; Элгрист, не дожидаясь, пока тот выпрямится, развернулся и занял место во главе четырёх сержантов. Отдав команду, он повёл их в огромный сводчатый коридор, который занимал почти всю западную стену и вёл в сердце города-крипты. Когда сержанты с саркофагом миновали резную арку входа, оставшиеся боевые братья третьей роты повернулись как один и промаршировали, чётко сохраняя строй, вслед за капитаном и телом брата Стефана прочь из огромного ангара. Каррас и Кордат проводили их глазами.

— День опечаленных сердец, — произнёс Каррас.

— И всё же мы благословлены, — ответил его хадит. — Большинство тех, кто пал на службе Караулу Смерти, не возвращают вообще. Его геносемя было разрушено, и его не удалось извлечь, но он, по крайней мере, будет мумифицирован как положено и погребён в священных катакомбах мира своего ордена. Если бы каждый брат мог удостоиться такой чести; однако это скорее исключение, чем правило.

Последние слова были сказаны многозначительно; намёк был ясен: стань таким исключением.

В одном из проходов северной стороны появились служители, несущие знаки ордена, и приблизились к челноку. Они носили стальные личины — каждая — отполированный скалящийся череп, — и облачены в чёрное, за исключением одного, который носил белое, чья личина-череп была золотой, указывая на более высокое положение. Этот подошёл к Кри и, обменявшись с ним парой слов, увёл из ангара. Через минуту остальной экипаж челнока спустился вниз и отправился вслед за другими служителями туда, куда указал Элгрист.

— Не задерживай их слишком долго, хаджар, — сказал Кордат. — Могу я предположить, что все твои дела улажены?

— Я готов целиком и польностью, но не умом, — ответил Каррас. Кордат улыбнулся.

— Никто на самом деле никогда по-настоящему не бывает готов для такой службы, а я уже ничем почти не могу тебе помочь приготовиться. Караул Смерти крепко держится своих правил секретности по причинам, о которых я не осмелюсь спрашивать. Но ты приспособишься. Ты достоин по крайней мере попытаться. Прежде чем ты улетишь, мегир просил, чтобы ты повидал его.

Мегир.

Первый Призрак, великий магистр ордена, владыка Окклюдуса…

Око, Проникшее за Занавес.

Редко когда мегир виделся с кем-то, кроме первого капитана, верховного капеллана и самого Кордата. Каррас не видел Первого Призрака с тех пор, как тот занял своё место, однако сила его ощущалась везде. Логополь пульсировал ею. Её отзвуки можно было почувствовать даже на орбите. Для Карраса это была часть того, что называется «быть дома».

— Иди, — велел Кордат. — Прямо так, в плаще. Войди босым под великий купол и преклони колени перед ним в знак почтения. Когда уйдёшь, отправь мне мысль, и я встречу тебя здесь.

— Будет так, как ты велишь, мой господин. Я отправляюсь со всей поспешностью.

Нельзя заставлять мегира ждать.

Получив дозволение уйти, Каррас покинул ангар через огромный сводчатый проход, тот, в который ушла третья рота. Его душа была в смятении. Он не мог себе и представить, что мегир призовёт его перед отправкой в Караул Смерти. По правде говоря, он был встревожен и совершенно не готов. Хадит упоминал Шарьякс лишь время от времени, и при этом из голоса его пропадала всякая теплота.

Со Стеклянного трона не вставал живым ни один Первый Призрак. Это одновременно было и величайшее бремя ордена, и его величайший дар. Без него канут все надежды на Великое Возрождение. Эх, какую цену мы платим за веру.

В самый день своего возвышения Первый Призрак ушёл один в самые тёмные глубины Логополя и больше не возвращался. Так было всегда, обычай тысячелетней давности, начатый Корцедом Основателем, кто, движимый видением от самого Императора, привёл своих Призраков Смерти на Окклюдус.

В видении ему было точно указано, где копать. Он отыскал великий купол — Храм Голосов — пребывающий молча и терпеливо в огромной пещере во многих километрах под землёй. Внутри купола он нашёл древний секрет, который был спрятан там ещё до рождения Империума.

По его приказу прямо над этим местом был выстроен Логополь. Такая история. Такая значимость. Судьба ордена. Его цель. Каррас не чувствовал, что готов. Но продолжал идти.

Глава 6

Афион Кордат увидел, как его хаджар появился в ангаре, одетый уже в синюю форму и черные ботинки. Слуги и сервиторы несли за ним боевое снаряжение и то малое из личных вещей, что дозволялось в Карауле Смерти.

Каррас выглядел растерянным, даже оглушенным. Встреча с мегиром явно потрясла его до глубины души. Кордату не было нужды спрашивать почему. Мегир, каким его помнил Каррас, был воплощением силы и мощи, безграничной энергии и неутолимой жажды побед. Не таков был тот, кто ныне возглавлял орден на своем сосущем жизнь троне. Там, в глубине, сидело иссохшее нечто с атрофированными мускулами, костяк, туго обтянутый кожей, которая начинала чернеть. Волосы и борода, белые, как окклюдский снег, стали длинными и тонкими. Он больше не двигается, не говорит при помощи губ и дыхания. Его тело медленно поддается петрификации. Со временем он целиком обратится в камень. Шарьякс тому причиной, но сила, которую трон предлагает взамен, сила, неведомая более ни в одном из миров людей, сделала эти мучения мрачной необходимостью. Без него ордену не достичь своей судьбы.

«Мы ждали его так долго, — думал Кордат. — Так много других мы потеряли по пути. Но в Лиандро Каррасе расчеты, селекция, манипулирование — всё, наконец-то, сошлось воедино. Магистры ордена не зря отдали свои жизни».

Какими бы видениями или словами Первый Призрак не поделился с Каррасом, это касалось только их двоих. Кордат не станет задавать вопросы. Его, без сомнения, призовут вниз после, когда его хаджар отправится в космос. Мегир расскажет всё, что ему полагается знать.

Кордат не рискнул объяснить Каррасу, какие великие надежды возлагает на него орден. Во всяком случае, объяснить открыто и во всех подробностях. Если знанием поделиться, оно изменит то самое будущее, которое предвещает. Но есть другие способы направить на нужный путь. Кордат поместил в несколько важнейших линий будущего психические послания, которым вменялось направить Карраса в нужную сторону. Лишь время покажет, получит ли он их когда-нибудь. Процесс заставил Кордата выйти за пределы своих возможностей. Он дошел до грани, смертельно близкой к полному психическому изнеможению, после которого, защищен ли ты своими татуировками и священными амулетами или нет, воспротивиться одержимости ты уже не в силах. Нет мысли более леденящей для библиария, чем мысль о том, что демон из Варпа может поглотить его душу, забрать тело и обернуть его силы против капитула, который тот любит превыше всего… Слова «кошмар» здесь едва ли достаточно.

Пока Кордат внедрял свои послания в поверхность времени грядущего, Чёрная Река ярилась и била вокруг него, едва не унеся в Послемир. Однако не просто так он был месазаром. Немногие из самых могущественных библиариев Адептус Астартес сумели бы остаться в живых, но среди этих немногих Афион Кордат стоял особняком.

«Когда ты вернешься, мой хаджар… если ты вернешься… возможно, тем, кто сидит на Шарьяксе, буду я. Я буду молить Терру уберечь меня от такой судьбы, но её не миновать, и это мой долг. Я приму его с распростёртыми объятиями ради капитула, хотя я не такой великий человек, как Первый Призрак, и не продержусь долго».

Кордат смотрел, как его хаджар дошел до середины ангара и остановился, глядя на черный обтекаемый челнок, который должен забрать его на «Адонай». За ним попеременно остановились слуги и сервиторы. По обеим сторонам ангара, выстроившись рядами, стояли навытяжку облаченные в полный доспех в честь отбывающего брата все космические десантники Логополя, за исключением третьей роты и тех, чей долг не терпит отлагательств. Настроение у всех было мрачное. Боевой брат не просто улетал куда-то. Каждому из присутствующих были известны шансы Карраса вернуться вообще когда-нибудь, живым или мертвым.

Кордат, пока Каррас был внизу, велел техножрецам облачить себя в полный силовой доспех. Теперь старший библиарий являл собой отполированное, блистающее олицетворение мощи и положения. Печати чистоты в изобилии украшали сверкающий керамит, выпуклый знак Крукс Терминатус и форменные части доспеха, покрытые надписями и чеканкой, изображающей самые великие из его личных побед. С массивных наплечников до самого пола тянулась сзади плотная мантия.

По правде говоря, Кордат, глядя на своего хаджара, чувствовал себя чересчур разодетым. Каррас облачился в простое одеяние тёмно-синих тонов библиариуса. Он выглядел почти что голым на фоне бронированной мощи остальных. Но так и должно быть. Указания, полученные от Караула Смерти, были четкими: те, кого отобрали для службы, должны прибыть без доспехов. Они не наденут доспехи, пока не примут Вторую присягу. Никогда в Карауле не служившим это мало что скажет. Но Кордат помнил свой срок даже сквозь разделяющие столетия. В те дни беспрестанных тренировок без второй кожи он снова ощущал себя чертовым неофитом. Каррасу это вряд ли придется по вкусу, как не пришлось ему, но в этом есть определенный смысл. Его хаджар скоро поймёт.

Лётный капитан Кри, который уже снова поднялся на борт челнока, чтобы сделать последние приготовления перед отлётом, спустился по трапу и остановился перед Каррасом. Он низко поклонился и произнёс короткое приветствие. Каррас не сумел выдавить улыбку. Он просто кивнул. Капитан поклонился снова, чётко развернулся и убыл обратно на челнок. Но в этот раз за ним следом отправились слуги и багажные сервиторы Карраса. Первый кодиций остался один, на нём сошлись взгляды всех боевых братьев. Пора.

Кордат был рад, что оказался здесь. Боевое дежурство на Мысе Потерянной Надежды — звёздном окончании местного спирального рукава — закончилось лишь несколько недель назад: силы мерзких тёмных эльдар наконец удалось отбить, хотя со временем те обязательно вернутся. Кордат верил, что совпадение по времени было не случайным. Может быть, на его стороне вмешалась рука судьбы или рука самого Императора или духов бесчисленных мёртвых человечества. Как бы там ни было, Кордат снова получил возможность лично дать наставления этому воину, от которого зависело так много.

«Пора с ним попрощаться».

Он вышел вперёд, остановился перед своим хаджаром, встретился с ним глазами и сложил руки в форменном приветствии. В древнем приветствии ордена — левая рука у живота раскрытой ладонью вверх, правая — сжатая в кулак, вертикально на ладони левой. Масрахим, знак черепа и камня. Его смысл прост, но это не тот знак, который складывают с легким сердцем. «Я буду почитать тебя после смерти, как ныне при жизни».

Каррас, ещё не отойдя от потрясения после увиденного в Храме Голосов, заставил себя ответить на приветствие, глядя прямо в глаза учителя: красное против красного.

Кордат видел в его глазах мучение. Ему самому оно было знакомо слишком хорошо. Сегодня Каррас впервые узрел мегира на Стеклянном троне. Он просто обязан быть глубоко потрясённым. Сердца самого Кордата каждый раз падали, когда он сходил вниз, откликаясь на психический зов своего старого друга и господина.

Лучше бы Корцед вообще не находил этот Шарьякс.

Нет. Это неправда, и подобные мысли граничат с ересью по отношению к ордену. Если видению Основателя суждено сбыться, все жертвы в Галактике будут не напрасны, даже — и Кордата жгло при одной мысли об этом — душа Лиандро Карраса.

— Мой хаджар, — произнёс Кордат, — на твои плечи возложена честь ордена. Репутация ордена в твоих руках. Не запятнай её. Служи хорошо. Заслужи уважение тех, кто будет окружать тебя. Покажи на своём примере мощь и характер Призраков Смерти.

— Будет так, как ты велишь, хадит. Они узнают о нашей мощи и духе. В этом я клянусь своей жизнью.

«Береги эту жизнь, сын мой, — подумал Кордат. — Береги любой ценой».

Вслух он этого не сказал.

Вместо этого Кордат положил руку Каррасу на плечо и отправил импульс-приказ сервитору, который безмолвно ждал в тени. Человек-машина со стёртым разумом неторопливо подошёл, жужжа и щёлкая коленными шестерёнками. В металлических клешнях он держал оружие, длинное и узкое, обладающее такой историей и силой, что у него была собственная душа: не просто какой-то там машинный дух, которого уговаривают работать при помощи притираний и литаний, а душа, которая горела так же ярко, как душа всякого живого человека.

— Арквеманн? — в замешательстве спросил Каррас, когда сервитор остановился справа от него.

— Да, — ответил Кордат. — Я вверяю его в твои руки, дабы служили вы друг другу в испытаниях грядущего.

— Я… я не могу, — опешил Каррас. Эта вещь слишком велика. Он знал, что это оружие когда-то было возложено к подножию Золотого трона на Терре. Основатель, которому оно когда-то принадлежало, опустил его перед Императором за мгновение до того, как испытал видение. После самого Шарьякса, после мощей и доспехов Корцеда древний психосиловой меч был самой священной реликвией на Окклюдусе.

Каррас потряс головой и неловко шагнул назад.

— Хадит, я даже не смею коснуться его.

— Смеешь и коснёшься, — велел Кордат. — Приказ Первого Призрака. Ты не можешь его ослушаться. Прошу, хаджар. Возьми его с честью и радостью. Арквеманн чувствует помыслы тех, кто владеет им, и будет служить тебе лучше, если ты примешь его с гордостью.

Каррас благоговейно и нерешительно протянул руки и коснулся плоской стороны меча. По клинку засверкали переливы колдовского сияния: тот почувствовал психическую силу. Каррас ощутил, как дух меча пробует её, изучает его черты, даже… может ли такое быть?.. оценивает его? Возможно такое? Если так, то какова же его оценка? Афион Кордат брал этот меч в бой с того момента, как возвысился до мегира. За это время они добились великих почестей. Не гневалось ли оружие сейчас на передачу не такому известному воину?

Каррас сжал рукоять и поднял меч перед собой. Он ощутил резкий ментальный толчок, когда его сила соединилась с собственной силой клинка. Это значит, меч его принял? Мелькнул психический импульс, вспышка разрозненных образов, чудовищных врагов, раненых и поверженных. Это воспоминания меча или проблески событий грядущего? Прошло несколько долгих секунд, прежде чем Каррас опомнился и вдохнул.

— Откажись от криостазиса по дороге в крепость Караула, — посоветовал Кордат. — Потрать эти недели на тренировки с клинком. Это будет время для вас с Арквеманном как следует привязаться друг к другу за время путешествия через варп. Практикуйся с ним часто и не жалея себя, и вместе вы превратитесь в силу грознее всех известных тебе пределов. Так было со мной.

Прощай, гордое оружие. Никакое другое не сможет заполнить ту пропасть в душе, что останется после тебя.

— Ты оказываешь мне честь гораздо выше той, что я заслуживаю, хадит, — сказал Каррас, отведя взгляд и опустив глаза в раскаянии. — С другой стороны, ты всегда оказывал мне чести больше, чем я заслуживал.

Кордат улыбнулся:

— Позволь мне об этом судить.

Улыбка продержалась недолго. Тянуть дольше было невозможно.

— Наше время снова подошло к концу, хаджар. Снова мы расстаёмся. Если того пожелает судьба, мы опять станем рядом и произнесём слова приветствия вместо слов прощания. Я искренне надеюсь на это. Теперь повернись к своим братьям с высоко поднятой головой и громко, чтобы слышали все, произнеси те слова, что священны для нашего капитула.

Каррас продел голову и руку в чёрную перевязь и повесил Арквеманн за спину. Он повернулся лицом к строю десантников у южной стены и позволил своим сердцам возрадоваться от этого зрелища. Они великолепны, все как один.

«Помни этот момент, — сказал он себе. — Держись его. Помни, чью честь ты защищаешь».

Громким и ясным голосом он обратился к стоящим перед ним:

— Не убоимся смерти, мы — те, кто воплощает смерть во имя Его!

Из глоток собравшихся раскатился гром ответа:

— Мы не боимся смерти! Ибо мы есть смерть во плоти!

— Теперь иди, — велел Кордат. — Отправляйся к почестям и славе, отпрыск Призраков Смерти. И пусть твои деяния будут написаны кровью многих врагов!

Кордат шагнул в сторону, скрежетнув доспехами. Каррас, не сводя немигающих глаз с аппарели чёрного корабля, прошагал мимо учителя в тяжёлом молчании. Он ещё столького не сказал хадиту, но время для слов прошло. Хотя Каррас сомневался, что нашёл бы подходящие слова, чтобы выразить всё то, что было у него на душе.

Поэтому, подойдя к аппарели, он остановился, затем развернулся и отдал воинский салют магистру библиариуса ещё раз: кулак на ладони — масрахим.

В ответ Кордат поднял сжатый кулак и прогремел:

— Первый кодиций!

Шестьдесят восемь космических десантников как один вскинули в воздух кулаки. «Первый кодиций!» — взревели они, и эхо слов отразилось от величественных каменных стен ангара.

Каррас развернулся и взошёл вверх по трапу, ощущая тяжесть и Арквеманна за спиной, и своего долга. Но не годится тратить время на мысли о прощаниях. Они и так достаточно тяжелы. Поэтому он сосредоточился на ближайшем будущем. Впереди была неизвестность. В отличие от тех, чей дар мог проникать сквозь завесу времени, Каррас видел лишь фрагменты во снах, неясные общие направления, туманные видения вероятностей и случайностей, которые почти невозможно было отделить от обычных фокусов спящего разума. Его дар лежал больше в области психического боя, нежели прорицания.

Однако он знал одно: Караул Смерти либо приведёт его к славе, либо уничтожит.

Афион Кордат смотрел, как аппарель челнока медленно поднимается. Вот она закрылась со всей мрачной окончательностью крышки саркофага.

«Я должен радоваться, — думал он с горечью. — Всё идёт так, как продиктовано судьбой. И всё же…»

Звук двигателей корабля поднялся до оглушительного рёва. Поначалу шатко, челнок медленно поднялся в воздух. Выпустив две струи пламени из небольших дюз на носу, он задним ходом выбрался на открытый воздух через устье ангара. Там, чёрной тенью на тяжёлом, полном снега небе, челнок развернулся и ушёл вверх, пропав из виду, на хвостах из дыма и пламени.

Кордат отпустил остальных и подошёл к краю ангара. Он всматривался в угольно-серый полдень ещё долго после того, как огни челнока растворились в небе.

— Возвращайся живым, Лиандро, — пробормотал он себе под нос. — Караул изменит тебя так, как нужно нам, но только если ты уцелеешь. Ты должен вернуться живым.

— Ибо без Кадаша человечество остановится и погибнет.

Глава 7

Недра закончил пересчитывать монеты с последнего представления, прибавил те, что они заработали утром, и с гордостью сообщил то, что получилось, Ордиме, который лежал на шаткой койке и подрёмывал.

— Три дуката и семнадцать сантимов! Это на полдуката больше, чем вчера, босс.

Ордима приоткрыл левый глаз, глянул на мальчика и улыбнулся уголком рта.

— Возьми оттуда тридцать сантимов и принеси поесть чего-нибудь горячего, дружок. Мы это заслужили. Но перед этим, возьми ещё двадцать и скажи старому Скайману из соседнего квартала, чтобы починил вот эти вот башмаки… — Он указал на ноги Недры. — Они скоро развалятся. Сначала — башмаки. Я не хочу, чтобы ужин остыл, пока ты ходишь.

Недра чуть не спрыгнул с табуретки.

— Правда, босс? Можно?

Ордима прикрыл глаз обратно и коротко кивнул.

— Только не трать деньги на гроксбургеры из переработанного мяса с лотка. Я хочу сегодня настоящей еды. Выбирай сам… Только, слышишь? — что-нибудь приличное.

Радость шла Недре. Она шла этим сияющим глазам и лицу, настолько чуждому злобы. Ордима мысленно вернулся в тот день, когда нашёл мальчика, чуть меньше года назад. Недра прятался в куске разбитой сливной трубы на южной окраине города. Выдали его всхлипывания. Мальчика жестоко избил один из шахтёров, которому Недра отказался отдать содержимое своей миски для милостыни. Шрамы у него до сих пор не прошли: ни снаружи, ни внутри. Ордима так и не нашёл мерзавца. Сейчас уже можно было не надеяться, что когда-нибудь найдёт. А жаль: немного справедливого насилия было бы очень кстати. Хотя сейчас уже…

Всего несколько дней осталось. Чёрт, мне будет тебя не хватать, мальчик.

— Отправляйся, — велел он Недре. — Мне нужно соснуть.

Мальчишка сунул в карман монеты, сдёрнул матерчатую сумку с крючка у двери, нахлобучил колпак, распахнул дверь и исчез на улице.

Дверь захлопнулась. Ордима послушал, как башмаки Недры простучали под ржавеющими ставнями. Когда звук шагов стих, он перекинул короткие ноги через край койки и встал. Кривая нога отдавала болью при каждом движении. Как всегда, но он научился почти не обращать на неё внимания. Ордима повернулся и, склонившись к койке, вытащил из-под неё чёрный кейс из пластали, перенёс его на стол и сел. На кейсе не было никаких отметок, но он был тяжёлым и сработан безупречно. Слишком дорогая вещь для простого уличного актёра. На поверхности кейса располагалась небольшая цифровая клавиатура. Ордима ввёл двадцатичетырёхзначный код доступа — пальцы его двигались с такой скоростью, что их трудно было различить. Послышалось тихое шипение: стазисный затвор отключился. Крышка скользнула назад на пару сантиметров, а затем развернулась стоймя, явив мощный полевой когитатор и модуль пакетной связи внутри.

Ордима наклонился вперёд и позволил маленькой лазерной линзе в верхней части корпуса просканировать сетчатку левого глаза. После полусекундной задержки отсвечивающий чёрный экран моргнул и ожил.

«Выберите функцию» высветилось на экране.

— Доклад 227а/Холиксе, — сообщил Ордима приглушённым голосом.

«Просмотреть предыдущие записи? Начать новую запись? Другое?», — поинтересовалась машина.

— Начать новую запись.

«Готов к соединению».

Ордима сделал то, что при Недре не сделал бы никогда. Он взялся за правый глаз большим и указательным пальцами и сдавил края. Через секунду резиновая оболочка — белок, каряя радужка и чёрный зрачок — осталась у него в руке. Под ней оказался шарик серо-стального цвета, глубоко сидящий в глазнице. В центре шарика светилась красная линза примерно в половину сантима диаметром.

Ордима ещё сильнее сгорбился, приведя оптический имплантат вровень со сканирующей линзой устройства. Машине понадобилась секунда на опознание, затем между ними, точно мостик, перекинулся красный луч информационного канала толщиной с карандаш. Ордима отправил в него все дневные наблюдения, имеющие хоть какое-то значение. Запахи, виды, звуки, даже те моменты, что отметило лишь подсознание, — всё было передано в кристаллическую матрицу запоминающего накопителя машины.

На это ушло меньше минуты.

Когда всё закончилось, Ордима откинулся назад и вставил фальшивый глаз на место.

— Сохранить запись и передать, — велел он машине.

«Запись сохранена. Начинаю передачу…».

Прошло несколько минут.

«Передача отправлена. Выберите следующую функцию».

— Режим ожидания, — произнёс Ордима.

Если он рассудил правильно, а он обычно так и делал, Недры не будет ещё минут сорок. Ордима оставил машину на столе. Ему хотелось пить. После передачи всегда хотелось пить. Он проковылял на крошечную кухоньку, зажёг шумную, мерцающую люмополосу на потолке и налил чашку разбавленного вина. Половину выпил сразу — прохладная жидкость смочила глотку, — потом вернулся за стол, где и сел, размышляя и потягивая вино.

Скучать по этой помойной яме он не будет. Часть его не торопилась покинуть этот город, но только лишь из-за мальчика. Он не забыл, с какой печалью оставлял других. Со временем печаль уменьшалась, но он никогда не забывал их, ни одного. Несмотря на все свои надежды, реалист в нём понимал, что большинство их на сегодня были уже мертвы. Его светлость не посылал Ордиму Арухо в безопасные и здоровые места. Его появление означало, что раковая опухоль уже разрослась; означало что-то глубоко неправильное, что-то такое, за чем Великие и Могучие хотели, чтобы он последил для них.

Кьяро не отличалась ничем. Вся планета походила на гигантский работный дом. Ненасытный голод Империума по ресурсам заставил осесть на этом адском мире два непохожих друг на друга народа: хасмири, или «дневников», и гаррахим, известных здесь на Кьяро как «ночники». Осесть и возненавидеть друг друга за религиозные и генетические различия. Оба народа были верны Империуму, конечно. Они поклонялись Императору, как того требовала Экклезиархия. Но писания покровительствовавших им святых местами очень сильно противоречили. Жители дневной стороны добывали в шахтах провиум, тёмное серебро и карцум — всё это использовалось в проекторах Геллерова поля, столь необходимого для путешествий через варп. Они трудились в поте лица под пузырящимся от жара камнем полушария, обращённого в сторону обжигающего солнца. «Ночники», наоборот, работали под глубоко промороженной поверхностью того полушария, которое было обращено в пустоту и которого никогда не касался солнечный свет. Они искали жилы соледита и маргонита, которые можно найти лишь на паре с небольшим десятков раскиданных по всему Империуму миров. Где они применяются, Ордима не знал. Это вообще знали очень немногие.

Несмотря на все свои различия, оба народа тянули одну и ту же ежедневную лямку действительности. Жить на Кьяро можно только в Сумеречном Поясе. Это значит, жить в каньоне, в Нистарейском ущелье, в одном из двух городов, возведённых внутри него: Холиксе или Наджре.

Не могу я его с собой взять. Правила не изменились. И бросить работать на его светлость тоже не могу. Старый Ордима знает слишком много. Такие, как я, на покой не уходят. Если только не считать покоем смерть, что, пожалуй, так и есть.

Подмигивающий значок на маленьком экране привлёк его внимание, и Ордима подумал: сколько тот уже моргает, пока он тут сидит и размышляет?

«Одно сообщение», — написала машина. — «Приоритет А-2».

У Ордимы перехватило дыхание. Официальное сообщение А-2 он получил в первый раз. Его светлость никогда не выходил на связь, пока задание не исполнено как полагается. По крайней мере, никогда не выходил прежде.

Ордима облизнул внезапно пересохшие губы и велел машине:

— Показать сообщение.

«Получатель: Агент-16

Источник: Приоритет А-2 ДСЦ — ключ «Сигма»

Идентикод: классификация «Уридион: только для прочтения»

Последняя передача получена. На рассмотрении. Новые приказы следующие:

Проникнуть в действующий сектор шахт в составе рабочей команды. Собрать визуальную информацию. Любую существенную. Одной смены достаточно. По истечении двух дней встретиться с представителем ордоса, рабочий позывной «Белый Феникс». Передать все данные представителю и покинуть планету. Возможно, способы внепланетной транспортировки будут ограничены. Белый Феникс даст указания.

Протоколы и файлы с данными приложены. Доступ только через оптиком. Полное автостирание начнётся немедленно после передачи.

Это всё.

Ave Imperator».

Белый Феникс? Эта кличка Ордиме была незнакома. Он смутно чувствовал в сообщении некую срочность. Внедрение в рабочую бригаду означало сперва тайное убийство. Он вовсе не горел желанием использовать препарат. Его гены были его проклятием, и он слишком хорошо знал, что никогда не освободится от этого. Уникальное хромосомное наследство прежде всего привлекло к нему внимание Священной Инквизиции.

А как только ты внутри, обратно выхода нет.

Знакомые шаги застучали на улице, оглашая переулок и оповещая о возвращении юного Недры. Только что-то не так. Ордима услышал в звуке шагов испуг. Почти панику.

Склонив лицо поближе к машине, он прошептал: «Конец сеанса». Устройство на столе резко захлопнулось и заперлось. С шипением включились стазисные затворы. Ордима сдернул тяжёлый кейс со стола и торопливо забросил обратно под койку. Он как раз поднимался, когда в дверь ворвался Недра.

Ордима обернулся и тут же заметил, как его юного подопечного трясёт. В глазах Недры стояли слёзы, вот-вот готовые упасть. Тот изо всех сил пытался их сдержать.

— Я… я его видел, босс, — заикаясь, произнёс он.

Ордиме не было нужды спрашивать кого. Он видел Недру в таком состоянии только раз.

— Где?

— На мясном рынке, — сумел выдавить мальчик.

«Всего несколько кварталов!». Ордима почувствовал, как сводит от ненависти желудок. Хмурый вид перекосил его и без того кривое лицо.

— Он тебя видел?

Недра помотал головой, и первая слеза одолела запруду, прокатилась по щеке и упала вниз. Зная, что та разбилась о носок его только что починенного башмака, мальчик отвернулся, чтобы босс не видел, как он не сдержался. Потекли новые слёзы.

— Простите, босс, — шмыгнул он носом, — я не принёс еды. Я…

— Тихо, парень, — подошёл к нему Ордима и положил ладонь на плечо. — Это хорошо, что ты его нашёл. У меня к этому мерзавцу есть кое-какое дело. «И, может быть, получится убить одним выстрелом двух зайцев», — подумал он.

— Пошли. Покажешь его мне.

Недра затряс головой.

— Я не могу. Он вдвое вас больше, босс. Большой как грокс-бык. Давайте останемся здесь. Я возьму хлеба у Клавиана на углу. Поедим.

— Нет! Ты отведёшь меня к нему. И не надо недооценивать меня, мальчик. У старого Ордимы Арухо есть много чего такого, о чём не догадался бы никто, даже ты.

Недра повернулся, разинув рот и забыв про слёзы. Ордима никогда прежде так резко с ним не разговаривал. Это было похоже на пощёчину. Во взгляде кукольника появилась незнакомая каменная твёрдость. Через эти глаза мальчик увидел холодную уверенность в этом хилом, горбатом человечке. Физически Ордима не изменился, однако казалось, что он стал непонятным образом выше и сильнее, чем прежде. Невозмутимее и неожиданно как-то опаснее.

— Я… я отведу вас, — пробормотал Недра, хоть собственные слова и потрясли его. Он, как будто, говорил против своей воли. — Я покажу его, только, пожалуйста…

Ордима позволил себе хищно улыбнуться. Больше года прошло, как он в последний раз убивал. Этот безмозглый дуб, обижающий слабых, был шахтёром с ночной стороны. А Ордима получил приказ: внедриться в бригаду рабочих, проникнуть в шахту и сообщить обо всём интересном. Судьба свела сегодня воедино две отдельные нити. Такие моменты — дар свыше. Он размял пальцы и пошевелил уродливыми плечами. Коснулся пояса: убедиться в наличии короткого чёрного ножа, чьё лезвие было покрыто очень редким и очень мощным парализующим составом. Коснувшись другого места, убедился, что упаковка инъекторов, наполненных молочно-фиолетовым снадобьем, на месте: терпеливо ждёт в боковом кошеле, который он снимал только во время омовения. Кошель прятался на левом бедре под полой грязной рубахи из мешковины, хотя содержимое каждого крошечного фиала в нём стоило больше имперских дукатов, чем целый городской квартал в Холиксе.

Готовность всегда была его коньком. Всё, что нужно, при себе. Пора заняться настоящей работой.

Выводя Недру в переулок, он вспомнил свою любимую фразу из книги — единственной детской книги, которая была у него когда-то. Из этой фразы он черпал силу и уверенность в прошлом, особенно перед лицом опасности. Гласила она всего лишь следующее:

Чем мельче скорпион, тем смертельней жалит.

Глава 8

— Он хорош, — признался сержант Сайган. — Тут не поспоришь.

— Я этого и не отрицал, — буркнул капитан Сорокопут.

Два космодесантника Гвардии Ворона наблюдали с высоты балконной галереи на восточных башнях Вороньего Шпиля за площадкой для тренировок внутри стен крепости-монастыря. Предмет их беседы, боевой брат по имени Зифер Зид, стоял в окружении остальных двадцати трёх братьев, каждый из которых держал в руках затуплённое учебное оружие. Братья упросили Зида дать урок помимо стандартного курса орденской подготовки. Сорокопут понимал, что должен гордиться, однако вместо этого ощущал едкое раздражение. В глазах большинства капитанов Зифер Зид был убеждённым смутьяном. Если только магистр ордена согласится…

— Нельзя же постоянно его обходить, капитан, — сказал Сайган. — Он даже не сержант. По справедливости, его давно было пора принять в Крыло. Каждая душа в ордене это знает. Как долго вы будете его задвигать?

Сорокопут почувствовал новый прилив раздражения и заставил себя его побороть. Сайган прав, и он это знает. Именно это и грызло его больше всего: капитан понимал, что слишком затянул с повышением. Оскорбление уже нанесено. Назад его не заберёшь, даже если заявиться прямо сегодня утром на площадку и дать задний ход.

Он уставился в пространство, злясь, что всё зашло так далеко. Вдали, защищая Вороний Шпиль от пустоты космического пространства, мерцает барьер силового купола, слегка искажая линию горизонта. За барьером, на границе пыльного серого простора, лишённого пригодной для дыхания атмосферы, видно, как с грузовой станции от Лейроса поднимается очередной тяжёлый транспортник, увозя только что переработанный металл с Избавления на планету Киавар.

Сегодня этого огромного оранжевого шара над Вороньим Шпилем не видно. Поле, удерживающее атмосферу, находится так высоко, что под ним, бывает, скапливается облачность, и сегодня как раз такой день.

Четырнадцать часов назад адепт из орденского коммуникарума доставил сообщение о корабле, который ожидает разрешения на сближение. Сорокопут ждал его. Скоро сквозь эти облака с корабля спустится челнок.

Я теперь в ответе, но это не имеет значения. Я поступил правильно.

Опустив глаза снова, он посмотрел, как Зид выбрал трёх братьев из круга и велел им нападать с разных сторон. Затем, поначалу медленно, чтобы остальные могли изучить его движения, начал серию одновременных парирований и атак, которыми можно было бы жестоко обезоружить и выпотрошить своих противников.

Чувство равновесия и самообладания у Зида были потрясающие. Такого в ордене давно не видели. Сорокопут на миг даже засомневался, что сам выстоял бы против него. Он понимал, что должен гордиться тем, что Зид в его роте. Однако не мог.

— Я бы с радостью повысил его, Сайган, если бы только он следовал доктрине. Но он не слушает. Он заносчив, непослушен, временами даже непочтителен.

— А братья его за это любят, — добавил Сайган с полуусмешкой на дублёном лице, покрытом шрамами. — Эти внизу… — Он указал на группу вокруг Зида. — Это только те братья, кто сейчас свободен от других занятий. Многие другие с радостью бы тут оказались, если бы не служба.

— Ты не облегчаешь его участь, сержант. То, что он сбивает с толку остальных, больше всего ставится ему в вину. Он превратился в проблему, а мог бы стать чемпионом ордена. Коракс свидетель, он — исключительное орудие на поле боя. Но я не могу позволить ему продолжать в том же духе. Чем больше растёт его слава, тем сильнее он отвлекает своих братьев от истинного учения. Ты видел результаты сенсориума: никакого понятия о тактическом уклонении. Он сломя голову бросается в любую схватку, точно проклятый безумец.

Начал моросить мелкий дождик. Табард Сорокопута захлопал на ветру. Внизу, на поросшей травой площадке, Зид закончил показ своей техники против трёх соперников в замедленном темпе. Теперь он демонстрировал её на полной скорости.

Сорокопут услышал, как Сайган тихо выругался сквозь зубы.

Зид превратился в тёмное размытое пятно. Даже до балкона долетел лязг учебных когтей по керамиту, когда он вывел из строя троих братьев, которые с рвением бросились на него. Звуки оборвались слишком быстро. Если поток смертоносных движений и занял больше секунды, то не намного. Братья, получив урок, ударили правым кулаком в нагрудник в знак благоговейного одобрения. Зид шагнул к границе круга, выбрал одного из братьев вместо себя, затем в деталях повторил с ним серию защитных контратак.

— Я уже сам не прочь взять у него урок, — буркнул Сайган. Заметив, как при этих словах сердито напрягся Сорокопут, прибавил: — Прошу прощения, капитан. Я просто…

Сорокопут примирительно вскинул руку:

— Забудь, старина. Если я и зол, то только на себя. Не могу избавиться от мысли, что мог наставлять его лучше, что его изъяны — результат моих собственных промахов.

— Такого не может быть, капитан. Если честно, разве не всегда так бывает? Самый исключительный всегда самый упрямый и независимый. — Он улыбнулся. — Не хочу оскорбить, но с вами было то же самое. Я помню, как капитан Туне впадал в отчаяние от вашей непокорности. Те дни давно прошли, конечно.

— Наверное, мне повезло, Сайган. Наверное, Туне был лучшим наставником, чем я. Я пытался, сержант, я до сих пор пытаюсь. Но, похоже, чем больше я пытаюсь, тем сильнее он сопротивляется. Больше я не могу тратить на него силы. Есть и другие, кому я должен уделять внимание. Они заслуживают тех же возможностей, что я предоставил Зиду.

— Тогда как следует с ним поступить?

Едва Сайган договорил, как вдали на юго-западе под набрякшими тучами материализовался чёрный силуэт, обтекаемый и стремительный. Рокот его двигателей отразился от холмов под Вороньим Шпилем, точно звучные раскаты грома.

Сорокопут кивнул в сторону подлетающей машины:

— По крайней мере, на какое-то время я избавлюсь от этой проблемы. Видишь тот корабль? Вот моё решение — хотя, может статься, только временное. За ним явился Караул Смерти. Честно скажу: это самая большая честь, которую я могу ему предложить. Может, это положит конец разговорам о том, как его задвигают. Я видел этот взгляд, Сайган. Не буду отрицать, что выбрал самый простой и лёгкий путь. Но Зид достоин вступления в Караул. С этим никто не поспорит. Может быть, он найдёт наставление и мудрость у братьев из других орденов, раз уж не стал слушать их в своём. И, может быть, вернётся к нам совсем другим — таким Зидом, который сможет служить среди нас.

— Если вообще вернётся, — мрачно заметил сержант Сайган. Лёгкость, с которой капитан принял это решение, пришлась ему не по душе. Служба в Карауле Смерти — не способ избавляться от неугодных. Более того, Сайган сам давно мечтал об этой чести. Тот, кто возвращается живым, часто считается лучшим кандидатом на место капитана, буде оно освободится.

— Тоже верно, — Сорокопут развернулся и отправился внутрь, к огромной каменной лестнице, чтобы встретить чёрный челнок.

Глава 9

Объект их поисков обнаружился как раз в тот момент, когда уходил с площади, с большой коричневой бутылкой в одной руке и пакетом рубленного мяса грокса в другой. Ордима запомнил его хорошо: рост — чуть больше двух метров, приметно широкоплечий, с мощной грудью, как и многие жители ночной стороны. Борода густая, но голова выбрита наголо. Грубая татуировка на шее указывает на члена — или бывшего члена — местной преступной группировки, известной как «Отпадки».

«То есть, драться умеет, — подумал Ордима. — Правда, нос к носу я с ним встречаться не собираюсь».

Пока громила выбирался с площади, Ордима велел Недре отправляться домой.

— Нет, — заупрямился мальчишка. — Я сказал, что покажу его. Теперь идём обратно вместе.

Ордима нахмурился.

— Парень, я когда-нибудь делал что-то не так?

Недра уставился в землю и помотал головой.

— Моему слову веришь?

— Сам знаешь, что верю, — буркнул мальчик.

— Тогда сделай, как я прошу. Верь в меня. Есть дело, в котором тебе участвовать нельзя. На этот раз нельзя. Так что иди домой и жди меня. Ешь. Спи. Набивай руку с куклами. Когда я вернусь — а я вернусь, хотя это может занять день-два — то хочу увидеть, что ты научился играть Харвальдову «Кару предателя» хотя бы так же хорошо, как я. Это понятно? Если сумеешь, то у тебя будет первый официальный выход перед публикой на следующем представлении.

Недра распахнул глаза. Он давно ждал возможности выступить перед публикой. Он так хотел, чтобы Ордима гордился им. Страх за горбуна ещё довлел над ним, однако мальчик послушно кивнул и повернулся, чтобы уйти.

В последний момент он кинулся обратно и, повинуясь внезапному порыву, крепко обнял Ордиму.

Не было сказано больше ни слова, но Ордима ощутил, как от этих объятий берёт за душу: последняя разведка закончится — и ему придётся оставить мальчика навсегда.

«Я бы остался, парень. Даже в этой вонючей дыре, жить этой жалкой притворной жизнью. Я бы остался, пока ты хоть чуточку не подрастёшь. Но его светлость этого не позволит. Я живу, пока полезен: человек в чужой власти до самой смерти.

Я позабочусь о тебе, сынок. Помяни моё слово. Этот уродец, этот мелкий скорпионишка о тебе позаботится».

Недра разжал объятия и во всю прыть помчался в сторону дома. Ордиме некогда было смотреть ему вслед и крутить в голове мысль о неминуемом расставании. Он двинулся сквозь толпу, скользя меж людей, точно рыба между камышей. Ему плевали в спину и шипели: «Грязный кривун!», но он не обращал внимания. Шахтёр повернул в боковую улицу, и Ордиме пришлось поторопиться, чтобы не потерять того из виду.

За пределами рыночной площади следить оказалось проще: переулки окутывал сумрак. Люди по большей части обходили их стороной.

Шахтёр так и не заметил своего низкорослого преследователя. Он грубо отталкивал с дороги всех, кто попадался на пути, шагая с чувством человека, которого знают и боятся здесь, в его районе. Отпадки контролируют большую часть преступного бизнеса в Холиксе: наркотики, женщины, оружие, контрабанда и много чего другого. Они известны своей жестокостью и свирепостью — теми самыми качествами, которые позволили раздавить соперников. Даже городские блюстители правопорядка здесь на Кьяро, и так немногочисленные, терпят деятельность банды вместо того, чтобы объявить ей полномасштабную войну. Существует хрупкое согласие. Благодаря монополии на незаконные товары и услуги Отпадки глубоко запустили когти в рабочую среду гаррахим. При желании им ничего не стоит толкнуть шахтёров на забастовку, а то и на беспорядки. Чиновники и блюстители порядка хорошо понимают, во что обойдётся попытка лишить рабочих их маленьких радостей. Так что, в терпимых пределах, Отпадки процветали.

«Заносчивая дубина, — подумал Ордима. — Татуировка твоя от меня не защитит».

Хотя позже может стать небольшой проблемой.

Шахтёр как раз остановился у двери углового дома и теперь рылся в карманах в поисках ключей. Похоже, без особого успеха. Ордима окинул взглядом улицу. Не годится. Слишком много народу вокруг. Лучше не торопиться. Терпеливое наблюдение даст сейчас больше пользы.

Шахтёр принялся дубасить кулачищем в дверь.

— Мира! — заорал он, не переставая барабанить. — Открой! Я ключи забыл, гак их!

Секунду спустя дверь приоткрылась. Шахтёр распахнул её во всю ширь и ввалился внутрь, попутно честя женщину на все лады.

Ордима скользнул в тень дверного проёма справа, откуда хорошо просматривался угловой дом. Ниша была завалена мусором, из канализации жутко воняло, но зато тут можно было отлично спрятаться. Он грёб на себя рваную бумагу и пластиковые пакеты, пока не укрылся от чужих глаз целиком. И так принялся ждать подходящего момента, чтобы нанести удар.

Долго ждать не пришлось. Минут через сорок из дома донеслись звуки перебранки. Ордима различил имя шахтёра — его выкрикивала та женщина, Мира:

— Пожалуйста, Микал! Не надо!

Затем послышались приглушённые звуки борьбы. Внезапно дверь распахнулась, и оттуда, держась за щеку, выскочила невысокая миниатюрная женщина. Одежда на ней была порвана, из уголка рта текла кровь. Шахтёр, Микал, появился в дверях и крикнул ей вслед:

— Давай, беги! Придёшь обратно, гак тебя, когда вспомнишь, где твоё место!

Мира не стала задерживаться, чтобы ответить. Она уже исчезла из вида, когда Ордима поднялся из своего укрытия среди теней и мусора. Микал, как он заметил, хлопнул дверью с такой силой, что замок не успел защёлкнуться. Металлическая дверь ударилась в косяк и отскочила, оставив широкую щель.

Микал уже вернулся в дом, второпях или со зла ничего не заметив, а, может, и просто слишком уверенный, что ему нечего бояться.

Ордима метнулся через улицу и проскользнул внутрь, точно тень, оставив дверь пока открытой, чтобы щелчок замка не насторожил жертву.

Попав в дом, горбун вытянул из ножен сзади на поясе короткий нож и двинулся крадучись, как кошка, по тёмному коридору, полному чада. Воняло окурками и плесенью. Отходящие от стен обои покрывали пятна грибка. Эти люди жили даже хуже, чем они с Недрой.

«Но это не надолго, Микал», — думал Ордима, пробираясь к кухне в дальнем конце коридора. Оттуда, сквозь шипение жира на горячей сковородке, доносились рык и ворчание. У дверного проёма горбун на мгновение замер, чтобы окинуть взглядом комнату. Микал стоял у плиты, один, спиной к двери, как идиот.

Ордима крепче сжал нож и бесшумно шагнул в комнату.

«Время вышло, сукин сын. Пусть демоны жрут твою душу».

Микал издал короткий придушенный стон, когда маленький нож вонзился ему в поясницу. Это был последний вздох, который вырвался из его лёгких. Нейротоксин, нанесённый на лезвие, разнёсся по его организму во мгновение ока, отключая органы, прожигая нейроны, лишая мозг кислорода.

Ордима проворно отступил в сторону как раз вовремя: верзила рухнул навзничь, точно доска, с выпученными и уже остекленевшими глазами.

Маленький горбун склонился над своей жертвой, глянул ей в лицо почти в упор и пробормотал:

— Ты давно уже напрашивался, гакер.

Но по-настоящему насладиться победой времени почти не было. Морфоз займёт около часа. Нужно действовать быстро. Именно этого момента Ордима страшился больше всего. Он знал цену, которую потом придётся платить за использование препарата. Его приём сам по себе достаточно мучителен, но отходняк — это совершенно отдельная пытка.

Он торопливо разделся сам и раздел труп, сложив одежду на пол в две кучки. Достав одну капсулу из кошеля, он снял колпачок, прижал крошечную иглу к коже груди и сдавил мягкий пластиковый шарик с пурпурной жидкостью внутри.

Препарат прыснул внутрь. Ордима сжал зубы, глуша крик, который отчаянно рвался наружу. Боль была, как всегда, острой — точно пожар охватил каждый, даже самый мельчайший, нерв в теле. В глазах поплыли звёзды. Кожа чесалась вся целиком. Он чувствовал, что сердце колотится так, словно вот-вот взорвётся. Однако ничего из этого не было ему внове. Он знал: скоро всё утихнет.

В течение трёх минут ощущения ослабли: препарат, воздействуя на уникальную генетику Ордимы, начал оказывать эффект. Горбун почувствовал, как суставы перестают соединять кости. Он лёг на пол рядом с телом Микала. Кости стали мягче. Нормально дышать уже труднее. Он заставил себя расслабиться и делать короткие, поверхностные вдохи, задавая ритм, который, по опыту, подходил лучше всего.

Момент был близок. Собрав все силы, что остались в обмякших мышцах, Ордима передвинул голову к руке мёртвеца и откусил крошечный кусочек. Много не нужно: чуток тканей, чуток крови, малость волос.

Он сглотнул, уже не испытывая при этом тошноты, хотя в ранние дни на службе его светлости боролся даже с мыслью об этом, ярясь на себя, что не посмел отказаться. Но теперь уже не так. Один маленький укус — вот всё, что нужно. Вряд ли это делает его людоедом.

Изменения в теле почти сразу же приняли новое направление. Ими руководило не только поглощение генетического материала, но и эйдетический отпечаток того, как человек выглядел при жизни. Ордима закрыл глаза, держа в голове мельчайшие подробности образа Микала и зная, что процесс нельзя торопить. Всегда лучше улечься и ждать, пока всё закончится.

Пятьдесят восемь минут спустя на кухонном полу в грязном угловом доме лежали два почти одинаковых тела: два мужчины, мускулистых и бородатых. От прежнего Ордимы Арухо не осталось и следа, если не считать кучки жалких тряпок, ножа и кошеля с капсулами. Два тела. Но только одно потянулось и встало на ноги: Ордима в виде Микала — кукольник совсем другого рода.

— Что же нам делать с татуировкой? — вслух подумал он, пробуя свои новые голосовые связки и пытаясь подражать голосу Микала, который запомнил, когда шахтёр осыпал свою побитую женщину бранью. Конечно, Ордима был подготовлен и к этому, поэтому воспроизвёл голос почти безукоризненно, хотя лишь дважды имел случай чётко услышать разговор жертвы. Специфические особенности речи придётся угадывать, но Ордима повидал достаточно Отпадков в барах и на углах и, пожалуй, ухватил их манеру говорить.

Всё ещё голый, он нагнулся к остывшему трупу, чтобы получше разглядеть татуировку. Татуировки, шрамы, дырки от пирсинга — только такие вещи его дар не поможет воссоздать. Надо придумать, как…

Слева раздался грохот разбитого стекла и вопль, оборвавшийся, словно кричащему зажали рот обеими руками.

Ордима дёрнул головой в сторону шума.

На пороге кухни стояла Мира, белая как привидение, с выпученными глазами, точно объятое паникой животное, крепко зажав руками рот.

«Ашрина жопа! Надо же было закрыть дверь после убийства».

Конечно, у женщины, скорее всего, был собственный ключ. Но всё же, заставив её отпирать дверь, он выиграл бы несколько бесценных секунд. В любом случае, уже поздно думать про «если-бы-да-кабы»: вот она стояла, застыв в ужасе, а вот вдруг уже не стоит.

Мира развернулась и кинулась в коридор.

Ордима бросился за ней, пытаясь на бегу совладать с новым телом.

Глава 10

Болтерный огонь пытался превратить в решето земляные укрепления, за которыми окопалась вторая рота.

— Готовьте лазпушки! — распорядился сержант Фосс. — Танки появятся в любую секунду. Их нужно вынести. И, кто-нибудь, уберите эти чёртовы бачки с горючим. Один шальной болт — и от нас только головёшки останутся!

Парадаксис, третья планета системы Аркайд, привлекла интерес нечестивых предателей, известных как Несущие Слово. Никто не знал почему. Они ударили внезапно: корабли выскользнули из варпа так близко к планетарной обороне имперцев, что флотские оборонительные мониторы были разбиты и развеяны в пыль всего за несколько часов. Десантные корабли сыпались на планету десятками, сосредоточившись на восточной части фраджийского континента, в основном вокруг суетливого торгового города Диаспорт.

Полкам Имперской Гвардии — гарнизону города, пришлось окопаться, чтобы оказать всё сопротивление, на которое они способны. С помощью астропатов и через дальнюю космическую ретрансляторную связь был отправлен отчаянный призыв о помощи.

Исключительно по счастливой случайности вторая рота Имперских Кулаков находилась в том же субсекторе. В двух днях пути. Эти два дня едва не стали концом войны. Когда Кулаки прибыли, от гвардейских полков остались почти одни ошмётки. Если бы не решительная помощь ополченцев, которые бросились защищать свои дома и семьи, Диаспорт пал бы раньше, чем Адептус Астартес успели что-то предпринять.

Так Максиммиону Фоссу вместе с остальной ротой под командованием прославленного второго капитана Рудиэля Стрейкера пришлось с ходу вступать в бой. Того, кто проектировал оборонительные укрепления Диаспорта, следовало казнить. Так, по крайней мере, думал сам Фосс. Городские пушки расставили в основном по берегу, чтобы помешать нападению с моря. Земли к западу от города отдали под сельское хозяйство, нимало не заботясь о сколь-нибудь действенной обороне. Так что вторая рота сражалась на возведённых на скорую руку земляных укреплениях, за которыми с помощью лопат и взрывчатки соорудили сложную сеть траншей, добавив для комплекта колючей проволоки и противотанковых ловушек. Не густо, особенно против злобных десантников-предателей, но, если учесть, что за орден встал защиту города, этого оказалось достаточно.

Если Имперские Кулаки получают приказ удерживать позиции, с ними никому не справиться. Это лучшие бойцы в обороне и мастера снятия осад в современном Империуме. И Фосс был полон решимости подтвердить это.

Он бежал по главной траншее на южную сторону, грохоча мощными ногами по грязным доскам. Фосс был необычайно низкорослым для космодесантника. В ополчении попадались простые люди — «мирские», как их называли некоторые братья, — которые отбрасывали точно такую же тень, как и он. Однако мало у кого тень была такой же ширины, ибо то, что Фосс недобрал в росте, он с лихвой возместил буграми крепких мускулов. Со своим ростом он поделать ничего не мог, и не один апотекарий ордена косился на него с подозрением, когда сержант проходил мимо. Вполне возможно, это было подсознательное желание восполнить недостаток, но Фосс чрезмерно увлёкся физическими тренировками. Масса его мышц, и без того усиленных генетически, стала ещё больше. Техносервиторам ордена пришлось подгонять для него доспехи. Потом их пришлось подгонять ещё раз. Потом ещё раз. В конце концов Фоссу велели — нет, приказали! — вширь больше не расти. Он превосходил всех вокруг силой и мощью, однако возникали опасения за его подвижность в бою. До настоящего момента эти опасения оставались беспочвенными, но всё же, с некоторой неохотой, Фосс уступил требованиям начальства. Расти вширь он перестал и с того момента упражнялся лишь с тем, чтобы поддерживать то, что уже было.

То, что уже было, внушало уважение. Фосс бежал на юг, чтобы закрыть потенциально уязвимое место в обороне, и при этом тащил не один, а сразу два ручных реактивных гранатомёта «Адский огонь», полностью снаряженных, по одному в каждой руке.

Снаряды болтеров и автопушек свистели и вспарывали воздух у него над головой. Земляной вал справа вздрогнул. Комья земли взметнулись в воздух, осыпая ярко-жёлтый шлем и наплечники. Танковый снаряд — фугасный — промахнулся всего на несколько метров. Фосс продолжал бежать. Впереди уже видно, как боевые братья из отделения Рихтера со стрелковой ступени поливают болтерным и плазменным огнём полосу земли перед укреплениями. Внезапно все как один пригнулись. Второй танковый снаряд просвистел выше и впечатался в заднюю стенку траншеи.

Братья, которые находились ближе всех к месту попадания, метнулись прочь всего за полсекунды до того, как стенку траншеи вспучило взрывом. Через миг Фосса толкнуло в бок другой взрывной волной, однако он устоял, не упал сам и не выронил оружие.

Через несколько секунд он добрался до отделения Рихтера. Те поднимались на ноги, стряхивая комья влажной земли. Фосс разглядел боевого брата по имени Фарагрим, тоже специалиста по тяжёлому вооружению, как и он сам.

— Фар! — крикнул он. — Не зевай! — и перебросил один из гранатомётов. Фарагрим подставил руки и тут же присел под тяжестью оружия.

— За мной! — скомандовал Фосс, вскочил на стрелковую ступень и уложил гранатомёт на плечо.

Фарагрим не спорил. Сержант Рихтер погиб во время массированного артобстрела два дня назад. Сержант Фосс принял командование сразу обоими отделениями — своим и Рихтера.

Фосс высунул визор над краем траншеи и выругался. Машина, осыпавшая снарядами траншею, не относилась ни к одному из обычных видов бронетехники. Не далее чем в трёхстах метрах перед ним шустро семенило многоногое металлическое чудище. Безобразные демонические лики, отлитые из золота и бронзы, щерились в сторону лоялистов, глумясь над ними, подзадоривая встать и сражаться. И умереть.

— «Осквернитель», — со злостью сплюнул Фарагрим, взобравшийся рядом на приступок.

«Да уж, — подумал Фосс, — повезло так повезло».

«Осквернителя» чертовски трудно вывести из строя. Разбей танку гусеницу, и он превратится в сидячую мишень. Лёгкую добычу. Но в бронированные ноги «Осквернителя», похожие на паучьи, попасть тяжело. Более того, выбей одну ногу — остальные примут вес на себя, сохранив подвижность этому исчадию Хаоса. А вот если заставить его остановиться на секунду, то появится небольшой шанс…

— У нас только две ракеты, — сказал Фосс Фарагриму. — Целься в правую переднюю ногу.

— Нам лучше вдвоём стрелять в корпус, сержант!

— Нет, пока он полностью подвижен. Поверь, брат. Как только этот монстр сделает шаг, выбей ему ногу.

Фарагрим замялся на миг, затем кивнул:

— Как скажешь, брат-сержант.

За «Осквернителем» двигался отряд десантников-хаоситов, используя шагающий танк, как щит от яростного огня обороняющихся. Если «Осквернитель» прорвёт укрепления, предатели хлынут в траншеи, и Кулаки потеряют всё своё преимущество. Фосс не сомневался в силе своей роты в рукопашном бою, однако сейчас шла игра на численное преимущество, а хаоситская нечисть превосходила его братьев три к одному.

«Ради святого имени Дорна, что привело сюда этих ублюдков?»

Скорее всего, он никогда этого не узнает. Сейчас довольно и того, что предателей нужно остановить.

— Огонь!

Истошный вой мгновенно сгоревшего топлива, ослепительная вспышка выхлопа. Первая ракета с визгом понеслась в сторону «Осквернителя», оставляя белый дымный след.

Она ударила точно в коленный сустав, заставив нечестивую машину споткнуться, отбив крупные куски толстой брони и повредив гидравлику внутри. «Осквернителя» повело, и он качнулся на суставчатых лапах. Миг неподвижности был тем самым шансом, которого ждал Фосс. Он пометил середину неподвижного корпуса «Осквернителя» лучом целеуказателя, заорал: «В сторону!», предупреждая всех, кто сзади, о выхлопе, надавил кнопку спуска и выстрелил.

Труба гранатомёта выплюнула свой смертоносный груз, чувствительно лягнув по рукам.

С пронзительным воем реактивный снаряд спиралью ушёл к цели. Раздался короткий резкий удар, затем лопнуло в стороны ослепительное пламя и следом — огромное бурлящее облако густого чёрного дыма. Когда ветер сдвинул пелену дыма в сторону, точно огромный занавес, Фосс увидел, как разбитая машина рухнула в грязную жижу. Второй взрыв потряс её изнутри: сдетонировал боезапас шагохода, и остатки бронированного корпуса, брызнув градом смертоносных осколков, посекли ближайших космодесантников Хаоса.

— Огонь! — приказал Фосс по общей связи. — Бей их!

Вдоль траншеи в сторону предателей, израненных и оставшихся без прикрытия, хлестнул огненный залп. Болты глубоко вонзались в шипастую броню, разрушая порченную, изуродованную плоть под ней. Слепящая плазма перекидывала мостики к другим предателям, сжигая и плавя всё, чего касалась. Это уже было чистое истребление. Праведное истребление. Имперские Кулаки упивались им, чувствуя, как закипает кровь.

— Сержант Фосс, — раздался в вокс-линке суровый голос. — Сержант, ты меня слышишь?

— Капитан?

— Тебя сменяют, сержант. Немедленно отходи к штабу.

— Сражение ещё не закончено, милорд. Мне есть что делать. Ожидается…

— Твоё отделение пока будет объединено с отделением Рихтера. Брат Беррен примет командование. С настоящего момента я произвожу его в сержанты.

— Отличный выбор, милорд, но я не могу оставить поле боя, пока враг продолжает осаду.

— Можешь и оставишь, Максиммион. Это приказ, и ты его исполнишь. Твоё прошение удовлетворено. Челнок прибыл. Ты наденешь чёрные цвета Караула Смерти, сержант. Честь ордена должна быть поддержана.

Фосс ошеломлённо замолк, но всего на один стук сердца. Он надеялся, конечно, но не смел и предположить…

— Честь ордена будет поддержана, капитан.

— За примарха, сержант.

— За примарха. За него и за орден.

Глава 11

Одна рука ухватила её поперёк талии и оторвала от пола. Вторая скользнула по плечу, и большая ладонь накрепко зажала рот, не давая закричать.

Ордима поймал женщину в тот момент, когда она потянулась к ручке входной двери. Он затащил сопротивляющуюся женщину в дверной проём слева от коридора, ведущий в тёмную большую комнату. Перед пикт-проигрывателем с заляпанным экраном стояла пара расшатанных, покрытых пятнами кресел. Слева приткнулся заваленный окурками лхо и пустыми бутылками стол.

Не разжимая рук, Ордима втолкнул жену убитого шахтёра в одно из кресел и, встав сзади, склонился к самому её уху.

— Я пришёл не за тобой, девочка, — проговорил он успокаивающе. — Но я не могу позволить тебе сообщить о том, что ты видела. Не могу, пока мои дела не закончены. Мы оба знаем, что он был жесток с тобой, Мира. Мира — ведь правильно? Мы оба знаем, что без него тебе будет лучше, Мира. Так что я предлагаю вот что. Я задаю тебе вопросы, а ты на них отвечаешь. Ты мне поможешь. И тогда я помогу тебе. Перед уходом мне придётся тебя связать и вставить кляп. Однако, сделав свои дела, я отправлю весточку своей знакомой. Она подойдёт и освободит тебя. И если ты будешь делать всё в точности, как я скажу, и не станешь мешать моим планам, я прослежу за тем, чтобы все неудобства тебе возместили. Она принесёт деньги, но только если ты будешь сотрудничать.

Когда он назвал ту сумму, которую собирался заплатить, женщина замерла. Ордима умолк, чтобы до неё дошла вся серьёзность суммы. Мало-помалу женщина расслабилась.

— Хорошая девочка. Мы оба знаем, чем для тебя могут стать эти деньги, так что держи это в голове. Потому что другой вариант тебе не понравится. Я добрый для своих друзей, Мира, но я дьявол для своих врагов. Я никогда не прощаю, и я никогда не забываю. Можешь поверить мне на слово.

Мира кивнула.

Ордима осторожно убрал руку от её рта. Она не закричала.

Тем не менее, Ордима постарался пока оставаться у неё за спиной. Увидев его перед собой — почти точное подобие своего только что убитого супруга, да ещё и голого, — она почти наверняка слетит с катушек. Этого не нужно. Хватит уже того, что ему пришлось говорить с ней голосом Микала. Об этом голосе он и спросил.

— Мой голос похож на него?

Мира сделала движение, чтобы оглянуться.

— Не надо. Смотри вперёд. Будет легче — по крайней мере, пока.

— О… он говорит малость грубее, чем ты. Больше рычит, что ли. Он нарочно так. Чтобы звучало грозно.

Ордима кивнул и добавил побольше гравия в голос.

— Так лучше?

Миру передёрнуло:

— Святые угодники! Кто… кто ты такой, девять кругов ада тебя забери?

— Просто человек. Человек, которому нужно сделать своё дело. Если это ещё и поможет твоей судьбе, то так даже лучше, верно?

Мира помолчала. Через несколько секунд она сообщила:

— Он ругается много. Микал, в смысле. Гак то. Гак это.

— Понял. Какие-нибудь привычки? Что-то, чем он известен среди Отпадков?

Мира кивнула, по-прежнему глядя в стену.

— Он часто хрустит кулаками. Думает, что это пугает. Ещё он жует эту грибковую дрянь из шахт. Серник. Найдёшь у него в карманах, если покопаешься. Постоянно сплёвывает в раковину. Жуткая гадость.

Ордиме особенно не улыбалось повторять эту привычку. Серник — лёгкий психотропный наркотик, в определённых количествах вызывающий эйфорию. Однако он знал, что сможет подавить его воздействие, если будет осторожен с дозой. Пробовать не будет, пока не предложат. Сейчас важно оставаться в ясном уме.

— Левша или правша?

— Правша.

— Жди здесь.

Ордима ушёл обратно на кухню и накинул на себя одежду мертвеца, ощущая, как это отличается от привычного, почти автоматического процесса одевания. Затем запихнул ненужные тряпки в вонючий полупустой мешок для мусора, крепко завязал его и затолкал в угол между пятью-шестью такими же, но уже готовыми лопнуть. Затем пристегнул пояс с кинжалом и шприцами, затянул. Новая талия была на три дырки шире, чем прежняя. «Повезло, что эта хрень вообще налезла», — буркнул он и ушёл в большую комнату.

— Так, Мира, слушай. Сейчас я встану перед тобой. Мне нужно, чтобы ты держала себя в руках, хорошо? Мне нужно знать всё, что ты можешь рассказать о его сменщиках, о его друзьях, что он делает в шахте, какие дела у него с Отпадками. Мне нужна любая информация, которую ты сможешь мне дать, Мира. Это очень важно. Просто продолжай думать о деньгах. Я не смогу тебе заплатить, если не справлюсь с работой.

— Я… я поняла. Я помогу тебе, но лучше тебе не врать про деньги.

— Я не вру. Я прослежу, чтобы ты получила всё, что тебе причитается. Тут где-нибудь найдётся перо и чернила?

Она сказала, где это всё найти: на старом письменном столе в углу соседней комнаты. Ордима, крепко привязав её к креслу, отыскал требуемое и отправился на кухню, где на полу остывало мёртвое тело шахтёра. Своим ножом срезал кожу с татуировкой с шеи Микала, отнёс этот лоскут, перо и чернила в грязную ванную и перенёс рисунок себе на кожу. На это ушло шесть минут. Как у любого агента, который не зря ест свой хлеб, на мелочи глаз у Ордимы намётан: копия вышла почти неотличимой.

Следующие два часа Мира обучала его. Он надел комбинезон Микала — грубый оранжевый нераздельный термокостюм с нанесёнными на спину белой краской крупными буквами: I-8. Это место, где работает бригада Микала, и главная забота Ордимы — сделать так, чтобы остальные члены бригады не почуяли ничего необычного. Под конец он перенял повадки Микала так точно, что женщина вдруг начала всхлипывать. Похоже, подумал Ордима, решила, что у неё поехала крыша. Сцена, которую она видела на кухне, любого заставит усомниться в собственном рассудке. Но дело оказалось не в этом.

— Я не буду по нему скучать… — Она шмыгнула носом, всё ещё привязанная к креслу. — Я рада, что он мёртв, хоть это и неправильно. Особенно теперь, когда…

— «Теперь, когда» что?

— Теперь, когда я ношу его ребёнка. Раньше он так и не смог этого сделать. Сделать мне ребёнка, я имею в виду. И вдруг как-то возвращается с работы и… как будто нет на свете дела важнее. Никогда его не понимала.

Значит, к креслу теперь привязано два живых существа: Мира и её ещё неродившееся дитя. Это усложняет дело, но только если позволить себе сентиментальность.

— Нет ничего плохого в том, чтобы радоваться, Мира. Ни один ребёнок не должен расти рядом с таким человеком в качестве отца. Есть вещи, которые ты про него не знаешь. Но теперь это не важно. Его больше нет.

Раздался громкий стук в дверь и грубый голос снаружи:

— Пора идти, Мик. Тащи сюда свою задницу, брат.

Мира вздрогнула.

— Это Нордам. Они с Микалом работают вместе.

— Отпадок?

— Нет. Просто там же работает.

— Ладно, — сказал Ордима. — Последний раз, Мира. Если я попадусь, нам обоим конец, и ты никогда не увидишь своих денег. Ты ничего не забыла мне рассказать?

Мира глубоко задумалась, наморщив лоб. Затем кое-что вспомнила.

— У Отпадков есть свой условный знак.

— Это я знаю, — ответил Ордима. Он видел, как члены банды приветствуют друг друга. Сжал правый кулак и постучал сбоку по голове. — Верно?

Мира помотала головой.

— Это раньше было. У некоторых, наверное, ещё остался. Но Микал сказал, что они теперь делают иначе… — Мира развела пальцы по два и отставила большой палец, так что кисть стала похожа на трёхпалую вместо пяти.

— Сделай так и положи руку на сердце.

Ордима попробовал. Она кивнула:

— Вот так.

Ордиму кольнуло сомнение. Может, она передумала? И этот условный знак его выдаст? Нет. Внимательно присмотревшись и применив всё своё умение «читать» людей, он убедился, что Мира говорит правду. Микал мытарил её Трон знает сколько лет. Она не будет по нему скучать. Деньги, которые эта женщина надеется получить за помощь Ордиме, купят ей новую жизнь.

У двери опять раздался стук, сердитый и нетерпеливый.

— Время вышло, — сказал Ордима и зашёл за спинку кресла.

Мира напряглась.

— Ты не забудешь про деньги? — спросила она. В голосе сквозило отчаяние со слабой искоркой надежды. — Не забудешь, что обещал, да?

Вместо ответа Ордима шагнул ближе. Обвив мощной рукой её шею спереди, он обхватил предплечье другой руки и быстро и тихо удавил женщину насмерть. Она почти не сопротивлялась. В конце концов, в глубине души она догадывалась, что от смерти не уйти. Последнее, что промелькнуло у неё в сознании, было презрение к самой себе: как она могла даже на секунду понадеяться на счастливый исход? Когда это она получала от жизни что-то хорошее?

Убедившись, что пульса нет, Ордима вышел на улицу и буркнул что-то вместо приветствия плечистому типу, который ждал у порога. Потом закрыл за собой дверь и услышал, как щёлкнул замок. Затем они вдвоём зашагали прочь по улице.

По дороге они почти не разговаривали, что вполне устроило Ордиму.

Пора на работу.

Глава 12

Два часа назад Каррас почувствовал это. Давление на сознание ослабло. Голоса стихли до шёпота, затем смолкли вовсе. Ярость и ненависть, пропитавшие воздух на борту «Адоная» с момента входа в варп, наконец-то развеялись. Зудящее психическое эхо Геллеровых полей корабля больше не въедалось в мозг. Дышать стало легче. Варп-переход — не самое приятное время для псайкера, даже для такого закалённого, как кодиций библиариуса. Большую часть путешествия сосредоточиться помогали боевые ритуалы и неустанные тренировки. Всё вышло так, как говорил Кордат: Арквеманн теперь стал словно частью его самого, смертоносным продолжением его воли. Каррас никогда ещё не чувствовал в себе такой способности сеять смерть, как с этим увитом рунами мечом в руках. И даже удерживая разум в состоянии концентрации, он ясно ощущал алчное внимание обитателей варпа. Они следили за ним все долгие недели, пока корабль плыл по волнам имматериума.

Тех, кто находился на борту «Адоная», хранили мощные Геллеровы поля. Если не считать навигатора и астропатов, которые сами являлись мощными псайкерами, остальные члены экипажа были не столь восприимчивы к леденящему вою и яростным воплям демонов, как Каррас… если вообще подозревали, что за сущности обитают в варпе. Конечно, экипаж проявлял беспокойство. Бессонные, полные страдания ночи… Частые ссоры, даже вспышки насилия… Но Геллеровы поля выдержали.

Сейчас, сидя на краю каменной койки в залитой сиянием свечей аскетичной палате, которая на время стала ему приютом, Каррас радовался, что худшая часть путешествия осталась позади.

Парнишка из экипажа — похоже, он лишь недавно вышел из отроческого возраста — с полчаса назад принёс ему еды: фрукты и разбавленное вино. Когда Каррас взмахом руки пригласил его войти, мальчишка так трясся, что чуть не опрокинул поднос. Каррас усмехнулся, вспомнив, с какой скоростью объятый ужасом паренёк ретировался, и поднёс к губам глиняный кубок.

Вино было прохладным. Прокатываясь по горлу, оно освежало.

Порой они похожи на пугливых пташек, эти маленькие люди. Их страх перед самыми элементарными вещами совершенно невозможно понять. Чудо, что они вообще решились выйти в пространство!

Каррас съел несколько ломтиков с тарелки, полной очищенных и нарезанных дольками свежайших фруктов, доставленных с полудюжины миров. Не самая подходящая пища для космодесантника во время упорных тренировок. Но в ближайшее время он вновь перейдёт на питательную кашицу аминосмеси и триглицеридный гель.

Он как раз собрался взять ещё одну дольку чёрной груши, когда из вокс-говорителя в углу зазвучал голос капитана Панина Орлеси — металлический, перебиваемый басовитым гулом статики.

— Милорд пассажир, цель нашего путешествия в пределах видимости. Если вы соблаговолите составить мне компанию в передней обзорной галерее верхней палубы, то мы могли бы полюбоваться ей вместе. Полагаю, вы найдёте зрелище более чем стоящим вашего времени, милорд. Я буду там через десять минут, если вы надумаете прийти.

Двенадцать минут спустя Каррас входил в обзорную галерею. Это было просторное, тускло освещённое пространство с толстым ковровым покрытием насыщенного винного цвета. В центре ковра выткана золотая аквила — двуглавый орёл, символ Империума Человека. Даже беглого взгляда Каррасу хватило, чтоб понять, какое это великолепное и крайне дорогое изделие. Это же касалось картин маслом, рядами развешанных вдоль стен, уходящих вправо и влево. Каждую подсвечивала тёплым овалом отдельная настенная лампа. Люстра светло-зелёного хрусталя, царившая на потолке, опускалась так низко, что рослый Каррас, проходя под ней, едва не задел головой сверкающий конус.

В дальнем конце галереи, не подозревая, что уже не один, стоял капитан Орлеси, заложив руки за спину и устремив взгляд в бронестекло широкого окна. Каррас двинулся к нему, кашлянув, чтобы предупредить о себе.

Орлеси повернулся с улыбкой на багровом лице. Под густыми, хорошо напомаженными чёрными усами сверкнула полоска зубов. Капитан поклонился:

— Милорд, я тронут. Вы всё же решили прийти. Мы причаливаем. Уверен, вы не сочтёте, что напрасно потратили время.

— Безусловно. Любопытно взглянуть на цель нашего путешествия, капитан. Я бы ни за что не упустил такую возможность.

Орлеси взмахом руки пригласил Карраса насладиться видом из окна.

Что бы Каррас не ожидал увидеть — уменьшенный вариант звёздного форта «Рамиллес», к примеру, — он увидел совсем другое.

— Караульная крепость Дамарот, — объявил Орлеси с некоторой толикой театральности.

Дамарот. Оперативный центр Караула Смерти в Центаврском рукаве сегментума Ультима.

Фактические координаты Дамарота засекречены на самом высочайшем уровне и известны лишь тем, кто дал обет служить пожизненно. Космическим десантникам, которых отправляют сюда временно, никогда не сообщают точно, куда это «сюда». Их привозят на кораблях Караула Смерти и увозят на кораблях Караула. Координаты им знать ни к чему.

До сих пор укрытый пеленой секретности Дамарот наконец-то предстал взгляду Карраса. Вот он: висит в пространстве, неторопливо вращаясь над дымкой зеленоватой туманности. Зрелище потрясающее.

Кольцо! Огромное рукотворное кольцо вокруг сияющей луны.

Каррас надолго умолк, глядя на это фантастическое сооружение. На ночной стороне кольцо было чёрным; его контуры казались изогнутой тенью на фоне газового облака. Бесчисленные сигнальные и посадочные огни, еле различимые на таком расстоянии, перемигивались волнами красного и зелёного. Участок караульной крепости, обращённый к солнцу, сиял всеми оттенками серебристо-серого. Внешняя поверхность казалась бы гладкой, если бы не тени огромных мачт связи и тарелок усиленных ауспик-антенн по километру в поперечнике. Каррас не мог разглядеть, где блоки соединялись друг с другом. Кольцо было как будто отлито или высечено из цельного куска.

Это невозможно. Только не при таких размерах. Отлито — кем? И когда?

Внутренняя поверхность кольца, постоянно обращённая к небольшой яркой луне в центре, наоборот, являла образец сложности. С такого расстояния даже для генетически усиленных глаз трудно разобраться в кажущейся путанице сооружений. Но, по мере того, как «Адонай» подходил ближе, а Каррас молча продолжал вглядываться, предметы начали раскладываться на более мелкие детали.

— Около трёх с половиной тысяч километров в диаметре, — пояснил Орлеси. — Окружность что-то около одиннадцати тысяч. Ничего себе, да?

Каррас, сражаясь среди звёзд, повидал на своём веку немало чудес — и всё же был потрясён.

— Мы этого не строили, — пробормотал он. — Это дело не человеческих рук.

Орлеси помотал головой.

— Нет, базовую конструкцию — нет. Мы не знаем, кто или что её построило. Мы знаем, что она старая. Согласно палеотехам Механикуса, кольцо старше, чем все рукотворные сооружения Империума. Если не считать остальных.

— Остальных?

— Существует шесть сооружений «кольцо — луна», подобных этому. На сегодняшний день нам известно шесть. И каждое из них висит где-нибудь на тёмном и пустом краю Галактики. С позволения верховных лордов Терры и Ордо Ксенос и при их содействии, высшее командование Караула Смерти поручило основать караульные крепости на всех кольцах, как только положенные исследования будут завершены. Не то чтобы техножрецы много накопали. Как я говорил, базовая конструкция древнее всей истории человечества. Сохранилась только базовая конструкция — никаких следов существ, которые создали кольца, или технологий, которые при этом использовались. Сооружения, которые вы видите на внутренней стороне, уже имперского происхождения. И сами по себе, могу сказать, производят впечатление. Сила тяжести — всюду твёрдый один «g». Атмосфера полностью пригодна для дыхания. Магнитосферу и озоновый слой воспроизводят установки механикусов на лунных полюсах. Все условия поддерживаются как можно ближе к терранским. Идеально для обитания человека. Возможно, не мы возвели фундамент, но остальная работа наша и, я бы сказал, чертовски хорошая, ась?

Орлеси фыркнул от собственного нарочитого просторечия.

— Что ещё вы можете рассказать? — спросил Каррас, не отрывая взгляда от крепости Караула, которая понемногу заполняла обозримое пространство.

— Боюсь, не много, — ответил Орлеси. Приподнятое настроение снова уступило место задумчивости. — Я вожу воинов — таких как вы, уважаемый — туда и обратно почти сто лет по реальному времени, но знаю не намного больше, чем знал в начале.

«Ксеноборцы, — подумал Каррас, — которые живут и тренируются в постройках ксеносов. И мне это тоже предстоит».

Он почувствовал, как на краткий миг в нём поднимается протест. Как и у всех космических десантников, у Карраса отвращение ко всему, что связано с ксеносами, было внушено психически на уровне рефлексов. Однако никто не сражается против безжалостных врагов человечества с большим рвением, чем Караул Смерти. Если они посчитали правильным использовать эти сооружения в своей бесконечной войне, то кто он такой, чтобы спорить?

— Учитывая размеры кольца, большие участки его внутренней поверхности остаются неисследованными. Есть четыре крупных причальных постройки, равноудалённых друг от друга. Все по большей части автоматические и оборудованы так, что могут поспорить с любым звёздным портом имперского пространства. По обычаю доки назвали по сторонам света, отчего у кольца появились как бы север, юг, восток и запад. «Адонай», фигурально выражаясь, всегда бросает якорь только в Южном доке. Насколько мне известно, здесь корабли постоянно приходят и уходят. Я видел всё, начиная от эсминцев «Кобра», вроде этого, и до линейных крейсеров «Владыка». И все принадлежат Священной Инквизиции, Адептус Механикус или самому Караулу. Что касается собственного флота Караула, не имею представления о его точной численности. В любой момент времени большинство кораблей рассредоточены по районам вооружённых конфликтов или отправлены для службы на различные станции Караула, куда, рано или поздно, думаю, отправитесь и вы. Боюсь, это всё, во что я посвящён. Или, по крайней мере, всё, о чём имею право говорить.

Каррас мог бы узнать больше. Одним психическим усилием он мог бы вырвать из него всё, что тот знает и помнит. Он может сделать такое, если подопытный либо не подготовлен, либо незащищён. Но Караул Смерти недаром действует тайно. Каррас — не святоша. Его собственный орден многое держит поближе к орденам, если можно так выразиться. Кроме того, попытки вскрыть разум приводят и к другим последствиям: одни подопытные сходят с ума, другие сразу падают замертво.

Минуту за минутой тёмная изнанка Кольца Дамарота росла, пока не заняла всё видимое пространство.

— Теперь, с вашего позволения, я вас покину, милорд, — проговорил Орлеси. — Корабль заходит на посадку, и я должен вернуться на мостик.

— Конечно.

— Вы можете присоединиться ко мне, милорд. Или оставаться здесь, сколько пожелаете. В любом случае, пока мы подходим, к вашим услугам прекрасный вид на док.

— Я останусь здесь, капитан. Здесь можно насладиться видом в тишине. Я бы не хотел никого отвлекать от работы на мостике.

— Замечательно, милорд.

Орлеси быстро поклонился в последний раз и покинул комнату, оставив Карраса наедине с окном. Вскоре нос «Адоная» поднялся над верхним краем громадного кольца, и обзорную галерею омыло странное жутковатое сияние самой луны Дамарот.

В его отсветах Каррас увидел, что огромное сооружение ощетинилось по всей длине орудийными батареями. Здесь было всё, от торпедных и ракетных аппаратов до лазерных и плазменных пушек колоссальных размеров, размещённых так, чтобы обеспечить заградительный огонь в любом мыслимом направлении. Каррас должным образом впечатлился. Он летел сюда, почти ничего не зная заранее, однако никогда не подумал бы, что Караул Смерти может похвастаться базой столь невероятных размеров и вооружённости.

«Нет, не базой, а — базами. Их целых шесть», — напомнил он себе.

Караул, как называл его капитан Орлеси, несомненно должен обладать невероятными богатством и ресурсами. Он должен быть богаче любого ордена Первого основания. Некоторые ключевые миры Империума с трудом могли бы похвастаться стационарной обороной подобных масштабов. Несомненно, это сооружение обладает и системой мобильной обороны, хотя ничего такого Каррас пока не заметил.

Очертания внутренней поверхности кольца, которая просматривалась от правого края горизонта покрытого облаками лунного шара до левого, стали более чёткими. Каррас отметил острые шпили и ячеистые купола, зубчатые башни и колоссальные крепостные стены в вычурном готическом стиле, столь характерном для имперской архитектуры. Однако не эти детали больше всего привлекли внимание Карраса. Его взгляд был прикован к невероятным сверкающим павильонам, которые простирались во все стороны на сотни километров. Эти были арочные конструкции из пластали и искрящегося диамонита. Каррас видел подобные сооружения и прежде — в богатых городах, куда в прошлом его забрасывала судьба. Обычно под такими арками росли пышные сады, поражающие разнообразием флоры и фауны, подчас совершенно чуждых планете, на которой были возведены эти павильоны. Такие сады обожает аристократия — дорогое удовольствие, которое Каррас, по правде сказать, находил вполне достойным, поскольку оно импонировало его собственной тяге к познанию и исследованиям. Но что такие экстравагантные постройки делают в крепости Караула? Он и на секунду не мог допустить мысли, что Караул Смерти устроил эти роскошные ботанические сады просто ради удовольствия.

«Адонай» лёг на курс посадки, и нос корабля снова опустился, целя в зияющий прямоугольный проём в верхней грани кольца. Внутри виднелись яркие мигающие огни. С такого расстояния — до дока оставалось ещё немало километров — Каррас различал лишь борта других, более крупных кораблей, уже стоящих на приколе. Их удерживало множество толстых металлических лап и магнитные захваты.

Шли минуты. Пасть причальной палубы раскрывалась всё шире. Её окаймлял искусной работы металлический барельеф с рисунком в виде бесчисленных ухмыляющихся черепов. Череп в центре барельефа был гораздо крупнее остальных и заметно отличался. Каррас прекрасно знал эту эмблему. Череп Караула Смерти, который легко узнать по горящей красным линзе в левой глазнице и скрещенным костям за ним. Если его признают достойным, Каррас будет носить такой на левом наплечнике.

«Я достоин. Нечего сомневаться. Иначе бы меня не призвали».

Вот если бы он ещё чувствовал надлежащую уверенность.

Справа и слева от причальной палубы несли караул огромные статуи — воплощения смерти, облачённые в мантии, почти километрового роста, ухмыляющиеся черепа частично скрыты капюшонами. Каррас залюбовался тем, насколько проработана каждая деталь. Тёмный камень воспроизводил даже рисунок ткани. Статуя слева держала в костлявых пальцах толстую книгу, раскрытую на середине. Взгляд пустых глазниц был устремлен на каменную страницу, словно скульптор навеки заставил остановиться мгновение жизни. Статуя справа обеими руками сжимала рукоять массивного меча, клинок упирался остриём в постамент меж костлявых ступней. Пустой взгляд этой фигуры был устремлен в пространство.

Каждый из гигантских скелетов стоял на постаменте, который выдавался наружу, точно мыс. Надпись на постаменте чтеца гласила: «Силой разума познаешь их немощь». На постаменте меченосца — «Силой тела поразишь их немощь».

Тело и разум едины: упусти одно — и ослабишь другое. Бесспорно. Ни один воин, достойный своего железа, не позволит себе забыть об этом.

«Адонай» сместился ещё чуть-чуть, практически неощутимо, но не для обострённых чувств Карраса. Маневровые двигатели правого борта коротко вспыхнули, подстраивая корабль под вращение кольца. Теперь посадочный вектор в точности совпадал с вектором перемещения дока. Каррас уже различал корабли поменьше. Внутренние размеры причальной палубы поражали. Он никогда не видел столь огромной, если не считать причальных сооружений Кар-Дуниаша, главной базы военно-космического флота сегментума, которые не знают себе равных. Каррас насчитал больше сорока судов разного размера, однако ни одно не уступало намного габаритам «Адоная». Вокруг каждого корабля в причудливом медленном танце вились обслуживающие дроны, бесшумно перелетая туда-сюда на струях раскалённой плазмы. Некоторые притормаживали, прилипали к корпусу того или иного корабля, разворачивали многосуставчатые руки и принимались за работу. Всюду сверкали яркие вспышки ацетиленовых горелок. Водопады ослепительных искр рассыпались и тут же гасли.

Неторопливо, уверенно и плавно «Адонай» прошёл в гигантский зев причальной палубы. Сервиторы-дроны стайкой вылетели навстречу судну, чтобы помочь ему сесть. Из небольших динамиков, искусно встроенных в люстру, прозвучал голос Орлеси:

— Внимание всему экипажу! Приготовиться к посадке.

Корабль повело влево, и картина сдвинулась. Масса металлических мостков и погрузочных кранов потянулась слева и справа. Повсюду, точно плети вьющихся растений в густых джунглях, с балок и монтажных коробок свисали кабели. Облака маслянистого пара с шипением вырывались из огромных отдушин в стенах. Каррас видел облачённых в красное техножрецов и сервиторов-рабов: одни сновали туда-сюда, другие, наоборот, еле передвигались по металлическим переходам и исчерченным чёрно-жёлтой «ёлочкой» площадкам. Огромные серволапы потянулись, чтобы ухватить корпус «Адоная». Раздался мощный гулкий лязг. Корабль содрогнулся и замер. Басовитое гудение двигателей стало стихать и, наконец, умолкло.

И тогда взор Карраса остановился на фигуре, которая застыла в сумраке тёмного прохода перед кораблём. В громоздком силуэте безошибочно угадывались очертания силового доспеха космодесантника.

Внезапно Каррас остро ощутил чьё-то присутствие в галерее, могучее, но не враждебное. Не физическое присутствие, а сознание, которое проецировалось так мощно, что он едва не повернулся, почти ожидая увидеть кого-то за спиной.

Теперь он понял, что за фигура стоит в тёмном проходе.

Рыбак рыбака видит издалека.

«Добро пожаловать на караульную станцию Дамарот, Призрак Смерти», — запульсировало сознание.

«Добро пожаловать в Караул Смерти».

Акт II: Караул

«Провидение основных линий будущего несёт в себе отдельный ряд проблем.

Одна из наиболее фундаментальных такова: одна только попытка прорицания может

изменить то самое будущее, которое пытаешься прозреть».

Афион Кордат, 947.М31

Глава 1

Поезд, который вёз шахтёров бригады I-8 на работу, состоял из двенадцати шумных и тряских вагонов из чёрного железа без окон. Первый и последний были локомотивами, второй и одиннадцатый — набиты угрюмыми широкогрудыми шахтёрами, которые ехали на двадцатичасовую смену. Весь остальной состав шёл порожним: грузовые полувагоны с открытым верхом возвращались на действующий горизонт шахты, где их снова наполнят рудой для обогатительных установок наверху.

Пока у Ордимы, кажется, всё шло неплохо. Помогало то, что Микал не слыл хорошим собеседником. Те, кто не относились к Отпадкам, были научены особо с ним не вольничать, а остальные Отпадки в группе — пятеро угрюмых мужиков со свирепыми мордами и татуировками на шеях — лишь кивнули при встрече. Понятно, что они не говорят о делах банды в присутствии чужих. Ордима чувствовал, что молчание значит не только это, но точно определить, в чём дело, не мог. В пассажирском вагоне царила странная атмосфера, почти медитативная, словно каждый сидел, напряжённо вслушиваясь в тихий голос, слышный только ему одному. Это выглядело противоестественным. Для таких людей. Вагон должен был гудеть от грубых шуток, похвальбы или хотя бы каких-то намёков на то, что впереди долгая трудовая смена. Ничего этого не было.

Путешествие к месту работы заняло чуть больше двух часов с десятиминутной остановкой на полдороге, чтобы здоровенный поворотный круг у Маддокс-Пойнт перевёл их на нужный путь. Наконец поезд прибыл к месту назначения — грязной стальной платформе с вереницей жёлтых погрузочных кранов, — и боковые двери раздвинулись. Каждый встал и взял рабочую каску с верхней полки. Ордима сделал то же самое, покинул вагон вместе с остальными и отправился туда, куда и все — по тёмному, освещённому лишь шахтёрскими лампами туннелю, вырубленному в чёрном камне.

Здесь не было великих шахтных машин Адептус Механикус. Ни грузных чудовищ с титановыми челюстями, ни исполинских джаггернаутов с буровыми наконечниками на мордах. Эти туннели, низкие и тесные, были свежими выработками в поисках нетронутых жил. Бригада I-8 работала в разных точках вдоль стенок туннеля, врезаясь в них влево и вправо, и тому, кто найдёт стоящую жилу, была обещана кругленькая премия. Тем не менее, даже перспектива награды не делала работу менее тяжёлой и опасной, а на риск несчастного случая или травмы почти не обращали внимания. Ночники гибли как мухи под завалами и лазерами резаков, отчего в рабочие бригады шёл постоянный приток новичков. Конечно, Ордиме следовало выбрать для перевоплощения кого-нибудь не столь заметного, как Микал, какого-нибудь новичка, однако возможность отомстить за Недру определила его выбор, так что жалеть тут было нечего.

Начальник смены — краснорожий здоровяк по имени Юнус, которого все звали просто «шеф», — развёл их по местам у стенки туннеля, глянул на свой хроно и объявил официальное начало смены. Через шесть часов будет короткий перерыв.

Для виду поправляя каску, Ордима подглядывал за соседом — что тот будет делать. Звали соседа Сеул; перехватив взгляд Ордимы, он ухмыльнулся, опустил лазрезак и подошёл.

Ордима заставил себя расслабиться. До сих пор хмурого вида и молчания было достаточно. Он не вызвал никаких подозрений, но одно неверное слово может всё погубить.

Сеул остановился рядом и наклонился поближе.

— Скоро, брат. Скоро.

Он сделал жест, о котором женщина шахтёра обмолвилась тогда в Холиксе.

Ордима ограничился кивком и повторил знак: пальцы разведены надвое, ладонь на сердце. Шахтёра, похоже, это устроило.

— Шеф соберёт нас через час, — сказал Сеул. — Другая бригада примерно в двадцати минутах отсюда. Секция «C». Недалеко. Только будь готов.

— Я всегда готов, — буркнул Ордима. Голос вышел как у Микала. Оставалось только надеяться, что Микал выразился бы так же. Похоже, так оно и было, потому что Саул насмешливо фыркнул, точно слышал это уже в тысячный раз. Затем он вернулся к брошенному лазрезаку, надвинул защитные очки, поднял инструмент и принялся за работу, прожигая камень ослепительным лучом.

Увидев достаточно, чтобы хотя бы сделать вид, что знает, что делает, Ордима вскинул свой резак, надвинул очки и последовал примеру соседа. Резак вскоре раскалился, от непрерывной вибрации немели руки, так что каждые пять-шесть минут приходилось делать короткие передышки, чтобы руки вновь обрели чувствительность. В этом Ордима был не одинок: он с удовольствием заметил, что Сеул вынужден делать то же самое.

В скором времени из дальнего конца туннеля появился шеф с прометиевой лампой в правой руке и чем-то тёмным и непонятным, зажатым в левой.

Он сделал знак Ордиме, Сеулу и ещё двум другим рабочим дальше по туннелю собраться возле него.

— Всё готово, братья, — объявил он, переводя пристальный взгляд с одного на другого. — Поедем на автотележках. Как только прибудем в секцию «C», вы двое перекроете дальний конец туннеля. — Это он сказал Ордиме и Сеулу. — Зоннд и Бринте перекроют ближний. Остальные нападут вместе со мной. Валите любого, кто попробует вырваться. Ясно?

При свете лампы Ордима увидел, что предмет в руке шефа — шоковая дубинка, обычная у силовиков. Что этот человек делает тут с оружием, которое положено только городской страже? Такие вещи на дороге не валяются. Что ни говори, а растяпами силовиков не назовёшь, если дело касается снаряжения. За любую потерю их наказывают по всей строгости.

Люди вокруг шефа кивнули. Юнус нажал руну активации — и дубинка тихо загудела. Проверив уровень заряда, он выключил её обратно.

— Пора приниматься за настоящее дело. Идите за Бринте к автотележкам. Я соберу остальных.

Бринте развернулся и отправился вперёд, в то время как шеф двинулся инструктировать остальную часть бригады. По дороге Ордима с опаской присматривался к своим спутникам.

«Что тут происходит, Глаз Ужаса раздери? — спрашивал он себя. — Зачем нам нападать на другую бригаду?»

Какова бы ни была причина, его милость, судя по всему, в очередной раз бросил Ордиму Арухо в опасные воды.

И как всегда, выплывать оттуда живым Ордиме придётся самостоятельно.

Глава 2

У конца пластального мостка, к которому встал «Адонай», Каррас и капитан Орлеси сжали запястья друг друга в воинском приветствии. Глаза капитана так горели от переполнявших его эмоций, что Призрак Смерти даже удивился.

— Сражайтесь стойко и упорно, милорд, — произнёс Орлеси с чувством. — Чтобы нам с моей старушкой не пришлось везти вас обратно на Окклюдус в ониксовом ящике, хорошо? Прошу вас от всей души.

«Как брата Стефана, — подумал Каррас. — Не забывай об этом. Не будь самонадеянным. Стефан был сильным — и всё же не смог пережить всего того, что Караул Смерти требовал».

Перед внутренним взором встал Афион Кордат, который, пристально глядя на него, призывал служить с честью и выжить, чтобы вернуться домой.

«Присмотри за мной, хадит. Если даже Стефан не смог справиться с задачами, возложенными на него, на что надеяться мне?»

Каррас едва сумел улыбнуться Орлеси.

— Пусть Император освещает ваш путь, капитан. И попутного ветра.

Это древнее пожелание Каррас как-то слышал от офицеров флота, отправляющихся в полёт. Он заметил, как изумился Орлеси, но выражение изумления довольно быстро уступило место признательности и удовлетворению. Каррас выпустил запястье капитана и повернулся. В сопровождении вереницы багажных сервиторов с корабля он зашагал вперёд, чтобы поприветствовать во плоти библиария Караула Смерти, который уже приветствовал его мысленно.

Марн Лохейн из ордена Стражей Шторма был не просто библиарием, как Каррас скоро узнал. Он был старшим библиарием караульной крепости Дамарот, членом Совета Караула и той высшей властью, которая руководила отправленными сюда на подготовку библиариями. Именно Лохейн следил, чтобы спецподготовка, которую проходит каждый психически одарённый космодесантник, была гораздо более углублённой, чем у обычного охотника на ксеносов. Именно оценка Лохейна могла изменить судьбу каждого из них — по крайней мере, на ближайшее будущее. Но эти подробности Каррас узнал уже позже. В момент их встречи Лохейн был для него ещё одним незнакомцем за день, полный таких встреч.

За спиной у Стража Шторма стояла по стойке «смирно» дюжина служителей в безупречном облачении. Это были роти — орден лакеев, обслуживающий братство Караула. Каждый носил белую фарфоровую маску, тщательно отполированную, с серебряной эмблемой Караула Смерти, украшающей внешний уголок левой глазницы. Пока Лохейн коротко представлялся новоприбывшему, роти стояли безмолвно, расправив плечи, выпятив грудь и глядя вперёд. На них была выглаженная чёрная форма-двойка с сапогами, по виду военная, но с широким серым поясом. Из-за формы и строгой военной выправки они все выглядели одинаково, однако на этом сходство не заканчивалось. Они не отличались друг от друга ни ростом, ни телосложением. С надетыми масками роти были неразличимы. Каррас позволил сознанию выпустить психическое щупальце и слегка пройтись над их аурами.

«Клоны. Разве такое возможно? Клоны запрещены во всём Империуме. Или у Караула есть особое дозволение?»

Однако сейчас не очень подходящее время для таких вопросов. Лохейн смотрел на него выжидающе. Каррас официально представился и передал библиарию командировочный свиток, скреплённый печатью ордена. Прочитав, Лохейн кивнул, затем свернул пергамент обратно и передал одному из роти с указанием доставить командору Караула. С формальностями было покончено. Лохейн отправил шестерых роти отнести багаж Карраса в новое жилище. Это жильё, как Каррасу было сказано, находилось гораздо выше причальной палубы — в часовне-казарме на внутренней стороне великого кольца. Оставшимся шестерым роти Лохейн распорядился помочь капитану Орлеси, который терпеливо ждал возле трапа корабля, молча наблюдая за процедурой издали.

Глядя, как роти без слов отправились исполнять приказания, Каррас уловил далеко справа какое-то движение. Поодаль, в обтекаемый чёрный фрегат типа «Меч», грузились тёмные фигуры, облачённые в силовую броню.

Лохейн проследил за взглядом Призрака Смерти.

— Отряд «Скорпион», — сообщил он без затей. — Пока в полном составе, хвала Терре.

— Куда они отправляются?

— Детали отправки, как правило, засекречены. К этой информации доступ имеют лишь Совет Караула и сам отряд.

Каррас выругался. О чём он думал? Здесь не Логополь.

— Ты быстро привыкнешь ко всем этим играм плаща и кинжала, — сказал Лохейн. — Когда-то и я стоял на твоём месте. Не могу сказать, что мне всё нравилось — это молчание, отсутствующие взгляды, отговорки, полуправда… Для всего этого есть причины, как ты скоро поймёшь, однако поначалу потребуется немного веры. Идём, брат. Прежде чем ты увидишь свой новый дом, нужно решить кое-какие вопросы.

Лохейн развернулся и повёл Карраса прочь из Южного дока. Позади них фрегат, несущий отряд «Скорпион», начал готовиться к отлёту — двигатели грохотали, точно несмолкающий гром. Когда Каррас и Лохейн вышли в коридор, толстая, прочная дверь в переборке за ними закрылась, сдвинулась запоры — и шум летательного аппарата превратился в негромкий рокот.

Пока они шли, Каррас мысленно перенёсся в прошлое, вспоминая, что он знает о родном ордене первого библиария. Знал он немного, как оказалось. О Стражах Шторма он почти ничего не слыхал и ни одного из них не встречал до сегодняшнего дня, равно как не мог припомнить ни одного упоминания о них в имперских архивах и устных сказаниях. На этом моменте он призадумался. Слава большинства орденов быстро переходит в легенды, часто дико раздутые, которые распространяются, точно лесной пожар, среди гражданского населения Империума. Кто не слышал, например, о великой битве за Макрагг или о легендарных Первой и Второй Армагеддонских войнах? О Гильдарском разломе и Очищении Кадиллуса? Какой ребёнок не рос в мечтах о судьбе воина Адептус Астартес? Что иронично: прибытие космического десанта предвещает кровопролитие и смерть в масштабах, которые многим смертным не привидятся даже в ночных кошмарах. Наяву пережить такое доводилось лишь очень немногим из гражданских.

Космические десантники прибывают туда, где без них не обойтись, где раковые метастазы, терзающие Империум, наиболее злокачественны. Триллионы тех, кто жадно поглощает рассказы о легендарных воинах — на самом деле счастливчики, живущие в безопасности, избавленные от правды и довольствующиеся поклонением своим героям в блаженном неведении. Их упрощённый взгляд на мир охотно поощряют властители Империума, ибо подобные рассказы — пусть даже это по большей части выдумки — подобны маяку надежды в самые мрачные времена. А если таких историй о каком-то ордене никто не рассказывает, обычно это говорит об умышленном замалчивании или секретности. А раз так, то что скрывают Стражи Шторма?

«Ничего похожего на Шарьякс, готов поспорить».

Но какие бы тайны не скрывал его орден, в ходе беседы Каррас обнаружил, что первый библиарий ему быстро понравился. Во взгляде Стража Шторма он не находил ни следа осуждения. Если у Лохейна и были какие-то предрассудки, он умело их скрывал. Так бывало не всегда. Представители других орденов — и в первую голову происходившие из геносемени столь превозносимого Ультрадесанта — не упускали случая косо глянуть на отмеченных генетической мутацией. Белая, как кость, кожа, белые волосы и полностью красные глаза Призраков Смерти сразу выдавали повреждённый меланохромный орган. Менее очевидным было отсутствие функционирующего мукраноида и Бетчеровой железы. Отсутствие этих достоинств Карраса совершенно не беспокоило, ибо сравнить ему было не с чем. Если это кого-то беспокоит, пусть шарахается сколько душе угодно.

Лохейн и сам был бледнокожим, но не альбиносом. У него были густые низкие брови, чёрные, глубоко посаженные глаза, татуированные скулы и подбородок, тёмные от короткой щетины. На взгляд Карраса он выглядел грубоватым и диким, что сильно отличалось от благородного и строгого образа, который воплощал собой Афион Кордат. Но Каррас чувствовал его силу — буйная яркая аура выдавала колоссальную мощь под превосходным, чётко отработанным контролем. По силе Лохейн был по меньшей мере равен ему самому. А то превосходил его и на порядок.

Миновав несколько поворотов, два библиария вышли в полутёмный каменный туннель, просторный и высокий. Кладку холодных, покрытых влагой стен не украшало никакое убранство. Сырой туннель освещали люмы на потолке, их свет образовывал молочно-белые лужи через каждые пять метров.

— Мы на средних уровнях, — сообщил Лохейн. — В стенах идут трубы с охладителем, поэтому здесь обычно скапливается влага.

— Сколько всего уровней?

Задав вопрос, Каррас внезапно задумался. Как долго будут сносить его расспросы? Осуждают ли здесь тягу к знаниям? Действовать в тени за пределами караульной крепости — это одно дело, но насколько здесь, внутри, терпимы к любопытству? Оправданное ограничение информации имеет решающее значение для организации вроде Ордо Ксенос, с которым Караул Смерти так тесно сотрудничает. Ордос частенько санкционирует акции, о которых большая часть человечества не должна узнать никогда. Самая страшная и неоднозначная из них — Экстерминатус, полное уничтожение всего живого на планете. Огласка информации о подобных методах и о том, с какой регулярностью их признают неизбежными, может расколоть Империум, словно удар топора. Страх перейдёт в панику, которая может вылиться в открытый мятеж. Откуда один шаг до галактической гражданской войны и кровопролития, подобного которому не видывали со времён безумного экклезиарха Гога Вандира. Нет. Чем меньше об этом знают, тем лучше. Но это больше, чем просто обережение от смуты. Врагов у Империума — легион, и среди них есть безжалостные древние умы, которые могут потягаться с лучшими умами человечества. Теоретически, любая информация о Карауле Смерти может попасть в руки врага и быть использованной для получения стратегического преимущества. Каррас прекрасно понимал важность принципа необходимого знания — знать только то, что необходимо. Нужно лишь выяснить его границы.

Некоторые Лохейн для него уже обозначил.

— Всего здесь триста двенадцать уровней. Нумерация начинается сверху. Мы, космодесантники, по большей части держимся первого. Там всё, что нам нужно — кроме ангаров и причальных отсеков. Не стесняйся задавать вопросы, брат, если это правильные вопросы. Караул Смерти отличается от любого другого ордена в Империуме. Облегчи себе задачу. Отринь все предубеждения. Опустоши свою чашу, дабы её можно было наполнить заново.

— Братья, вернувшиеся на Окклюдус живыми, ничего мне не рассказали.

Лохейн кивнул.

— Уверен, они были не прочь, но каждый, кто «примерил чёрное», как у нас говорят, связан долгом. Он даёт клятву ничего не рассказывать о времени, которое провёл среди нас. Не говоря уже о гипноиндукции, само собой.

— И это касается не только космодесантников, — добавил Каррас, имея в виду капитана Орлеси.

Лохейн понял, куда тот клонит.

— Капитан — хороший человек. Он прекрасно знает черту, которую не следует преступать. Однако ты прав. Мы не рискуем делать ставку только на честь и преданность. Капитан прошёл гипноиндукцию, хотя для обычного человека это гораздо более опасное и неприятное испытание.

Сырой туннель вскоре закончился просторной аркой входа. Миновав её, библиарии вошли в камеру, где потолок был вдвое выше, чем в коридоре. В обеих стенах, справа и слева, были вытесаны широкие входы в подъёмники, только ни одного из них на этом уровне не оказалось. Два полукруглых прохода в дальней стене вели в другие коридоры, уходящие дальше вглубь комплекса. За решётками на потолке лениво вращалась пара больших вентиляторов. Люмы позади них бросали на каменный пол тени от кружащихся лопастей. Повсюду темнели пятна, оставленные временем и сыростью. Лохейн вышел вперёд и остановился возле сервочерепа, утопленного в стену по левую руку от подъёмника.

— Явись! — приказал он потемневшему от времени черепу. Огонёк в левой глазнице сменил цвет с красного на зелёный, подтверждая команду. На маленьком экранчике под черепом вспыхнула цифровая руна «шесть», затем счётчик побежал вверх.

Пока они ждали, Лохейн стал серьёзнее.

— Прости, брат, однако сейчас я обязан предупредить тебя о том, о чём предупреждаю каждого, кому оказана честь быть избранным для службы здесь. Ты видишь, Дамарот не похож ни на одну крепость-монастырь, которую ты потрудился бы назвать. Страсти здесь накалены. Соперничество — в порядке вещей, и старые обиды между орденами часто выходят наружу. Низкие внутренние свары здесь слишком обычное дело. В Караул присылают лишь по-настоящему исключительных, и это усиливает эго, усиливает гордыню. Не дай мне повод решить, что я в тебе ошибся. Ты, кажется, крепко стоишь на ногах. Но здесь есть множество других, кто упорно делает жизнь сложнее, чем следует. Я прошу тебя не поддаваться на провокации. Эти другие… Рано или поздно они успокоятся, однако жажда славы и почестей сильна. Не сомневайся, для славы и почестей будет и время, и место, но не здесь, на Дамароте. Сосредоточься на том, что важно. Сделай так, чтобы твой орден гордился тобой. Раскрой свой потенциал. Тебе многому нужно научиться. Доверься нам, делай что приказано — и сам всё увидишь…

— Я здесь, чтобы исполнить долг своего ордена, — сказал Каррас, несколько уязвлённый тоном и характером предупреждения, хотя оно заслуживало внимания. — Чтобы исполнить его долг и служить Империуму. И намерен делать то и другое на пределе своих сил. Я здесь не ради самопрославления или личного удовлетворения. На мой счёт не нужно переживать.

Лохейн услышал в голосе Карраса сдерживаемый гнев.

— Не обижайся, брат. Как я уже сказал, эту речь я произношу перед каждым прибывшим, невзирая на его чистоту и происхождение.

Послышался мелодичный звон, затем из сервочерепа раздался невыразительный голос:

— Уровень шестьдесят. Осторожно.

— Прости меня за, что сейчас случится, — произнёс Лохейн.

— Что?

Внезапно Каррас ощутил, как чья-то колоссальная сила блокировала его психический дар и крепко стиснула мышцы. Он тут же попытался ответить, но оказался захвачен врасплох. Он сопротивлялся, рыча от напряжения, но не мог пошевелиться. Подняв взгляд на Лохейна, Каррас увидел, что глаза старшего библиария пылают белым огнём. Это было «злопламя», также известное как «ведьмин огонь», — эфирное пламя, которое вспыхивает всякий раз, когда библиарий проявляет свою истинную мощь.

— Будь ты проклят, — Каррас едва сумел выдавить сквозь зубы. — Что…

Двери подъёмника отодвинулись, и оттуда появился всего один космодесантник — облачённый в чёрный доспех Караула Смерти и с крылатой спиралью апотекариона на правом наколеннике.

Он смерил Карраса взглядом.

— Так значит, это и есть Призрак Смерти, — произнёс он, слегка гнусавя. — Жутковат, верно? Заметь, глаза какие красные.

— Заканчивай, Асфодал.

Апотекарий зашёл сбоку и приставил к шее Карраса устройство, похожее на пистолет. Каррас ощутил, как в кожу под левым ухом впилось несколько игл.

— Доверься нам, брат, — сказал Асфодал. — Мы не хотим причинить тебе вреда или обиды. Все прибывшие проходят через это. Немного унизительно, пожалуй, но ты поймёшь, для чего это нужно, достаточно скоро.

Каррас почти не слышал его. В ушах ревела кровь. Он явился сюда, чтобы служить с честью. Это смертельное оскорбление, возмутительный произвол, которого он не забудет и не скоро простит. Будь Каррас в силах, он разбил бы сейчас головой лицо апотекарию и смёл бы Лохейна собственным злогнём.

Он Призрак Смерти, чёрт возьми!

Апотекарий нажал на спуск. Устройство коротко пшикнуло, и странный обжигающий холод разлился от шеи по всему телу. Спустилась тьма. Как это может быть? Он же космический десантник. Его тело задумано так, чтобы справляться с любым из известных парализующих веществ.

Каррас смутно почувствовал, как центр тяжести тела смещается. Сильные руки подхватили его.

Прежде чем темнота накрыла его полностью, Призрак Смерти услышал рядом два голоса.

— Трон прокляни, что нам приходится это делать. Он нас возненавидит за это.

— Почему ты так уверен?

— Потому что я возненавидел.

Глава 3

Здесь никого не должно было быть. Эта старая часть Подработок, известная как Аррафельская шахта, богатая в своё время, была заброшена больше трёхсот лет назад, когда толстые, ветвящиеся жилы драгоценной руды её полностью выбрали. С тех пор шахта покоилась в безмолвии и темноте, изморозь обрамляла давно нехоженые туннели. Но сейчас она уже не была безмолвной и тёмной. Ордима ехал на последней из трёх автоповозок, которые с шумом катились по пыльному туннелю. Перед ним на полу повозки лежали бессознательные тела шахтёров из бригады H-6, а вокруг сидели те, кто участвовал в нападении на них. Жертвы лежали вповалку, запястья и лодыжки связаны, рты заткнуты кляпами. Глядя на безвольные тела, Ордима вдруг вспомнил о Мире. Он порылся у себя в душе, однако, к вящей радости, чувства вины там не нашёл. Такой тип женщин Ордима знал хорошо. Она бы попросту нашла себе ещё одного насильника… И она бы проболталась. Язык у людей рано или поздно, но всегда развязывается. Подарив быструю и безболезненную смерть, Ордима оказал ей милость. Или это лишь поиски оправдания? Скольких он убил за свою жизнь? Уже под сотню, пожалуй, и каждого — только ради того, чтобы сделать своё дело. Его светлость не обращает внимания на смерть в столь заурядных количествах. Его игра, если уж на то пошло, ведётся на гораздо более грандиозные числа.

Ордима перевёл взгляд с жертв на полу повозки на людей, сидящих напротив. Он всё никак не мог разобраться: молчаливое, почти безучастное поведение остальной бригады Микала, отчего изображать Микала было чересчур легко; нападение с шоковой дубинкой на другой шахтёрский отряд; этот угрюмый, безмолвный караван в давно покинутые части шахты.

«Что, варп прокляни, мы здесь делаем? Что происходит?»

Похищена целая бригада, загружена и свезена сюда, в эти выработанные штреки!

Ордима ломал себе голову, пытаясь разобраться. Он понимал, что попал в серьёзный переплёт. О том же подсказывал прилив адреналина, не говоря уж о шевелении волос на затылке и мурашках по коже. Замкнутость и молчание его товарищей — это просто дар свыше, спасал пока по-прежнему. Никаких пытливых вопросов, никаких неудобных разговоров, с которыми легко попасть впросак. Однако их странное молчание по-прежнему тревожило, а уж связанные, точно кабаны для вертела, люди под ногами… это тревожило ещё сильнее.

Краем глаза он заметил, что на него уставился один из бригады I-8 — Нендес. Мгновение они буравили друг друга взглядом. Ордима, не говоря ни слова, кивнул. Нендес кивнул в ответ и приложил руку к груди трёхпалым жестом. Ордима повторил, как и раньше. Что это значит? На лице Нендеса не мелькнуло даже намёка на человеческие эмоции, однако взгляд его двинулся дальше, и Ордима с облегчением незаметно выдохнул.

«Что бы ни случилось, — напомнил он себе, — что бы ты не увидел, не выдай себя. Не дёргайся. Держи маску. Держи маску».

Несмотря на годы, проведённые на службе его светлости, который обладал практически священной властью от имени Императора, сам Ордима не верил по-настоящему в Императора Человечества. И как он подозревал, большинство людей тоже не верили по-настоящему. Надежду и веру часто путают между собой. Под равнодушным небом всё, на что можно положиться, — это собственные голова и руки. Именно они вытаскивали его каждый раз, когда он уже не сомневался, что умрёт. Именно на них полагался он сейчас, понимая, что должен быть готов ко всему, что может ждать впереди.

Впереди ждала массивная пластальная дверь метров десяти в ширину. Начальник смены Юнус, ехавший в передней повозке, встал и поднял руку, давая знак остальным остановиться. Автоповозки с рокотом подкатили и встали в линию, передом к двери. Внезапно, словно из ниоткуда, в лучах света от фар появились два человека в форме силовиков. На них были шлемы, панцирная броня и перчатки, в руках каждый держал смертоносное широкоствольное ружьё для подавления массовых беспорядков, которое тут же нацелил на людей в передней повозки.

— Единство! — окликнул тот, который стоял слева.

В ответ заговорил Юнус.

— Дар Повелителя!

— Сила! — воззвал охранник.

— И жизнь вечносущая! — ответил Юнус.

Охранник опустил оружие.

— Во всякой её форме.

Сказав это, он кивнул своему спутнику, и тот также опустил оружие.

— Ваша группа последняя, — произнёс тот. который стоял справа. — У вас новые родичи?

Юнус кивнул и указал за спину на тела, сваленные в повозки. Охранник прошёлся вдоль урчащих машин, осматривая груз жертв, лежащих в кузове. Дойдя до повозки Ордимы, он одобрительно кивнул, поднял глаза на Ордиму и сказал:

— Скоро они познают дар Повелителя.

Ордима решил, что открыть сейчас рот станет для него смертельной ошибкой, так что просто кивнул с ничего не выражающим лицом и снова уставился на неподвижные тела.

Охранник вернулся к своему спутнику у металлической двери и сообщил:

— Всё нормально.

Второй отошёл к стене и отстучал комбинацию рун на тёмной панели. Ордиме стало интересно: как он их видит при таком слабом свете? Фары повозок освещали только участок перед собой и больше ничего. Потом до него дошло, что эти люди стояли здесь, в абсолютной темноте, уже… Сколько? Ордима мог видеть в темноте благодаря оптикому в правой глазнице. Наблюдая за человеком у панели, он ясно понял, что охранники могут то же самое. Кто-то их тоже аугментировал? Кто? Какому-то захудалому участку городской стражи подобного рода улучшения недоступны. Кто снабдил их этими аугментами? Кто эти люди? Если они силовики, то что, во имя девятого пекла, они делают здесь внизу, в леденящей темноте?

«Новые родичи» он сказал. Именно эти слова больше всего заставили по-настоящему разбежаться мурашкам по коже Ордимы. Эти люди говорили, как культисты.

Туннель задрожал: огромная дверь неторопливо раздалась посередине. Дальше за ней тоже была темнота. Секунд через тридцать створки наконец-то разошлись до конца, убравшись в пазы, — и путь был свободен.

Охранник справа взмахами погнал повозки вперёд, и Ордиму слегка качнуло, когда его машина пришла в движение.

Когда повозка с урчанием шла мимо силовиков, он глянул вниз и попытался прочесть имя и номер, выбитые на золотом значке правого охранника.

«Картиган. 899-00-213».

Был ли этот человек на самом деле Картиганом? Или эта форма краденная?

Это будет не трудно узнать, если он когда-нибудь выберется отсюда. По приказу его светлости Ордима уже взламывал несколько раз за последний год центральный когитатор местной стражи. Он обязательно поищет этого Картигана. Возможно, тот числится среди пропавших без вести.

«Если я выберусь».

И словно в ответ на эту мысль, пластальные двери с оглушительным гулким ударом сомкнулись у него за спиной.

Повозки покатили дальше. Туннель здесь был шире. Он изгибался понемногу влево и вниз. Через довольно приличное расстояние, пожалуй, полкилометра, не меньше, впереди замаячил новый источник света. Ещё пять минут — и караван въехал в просторный зал, освещённый светильниками на гроксовом жире, которые окрашивали всё вокруг тусклым и мерцающим оранжевым.

По центру зала, в бездонные чёрные глубины ныряли две широкие шахты подъёмника. Платформа слева стояла наверху, уже здесь — в зале, чтобы опустить новоприбывших на самые нижние уровни Аррафеля. Шахта справа зияла пустым проёмом, её платформа ждала внизу, и ни единый лучик света не пробивался оттуда.

«Уходим вглубь», — подумал Ордима, чувствуя, как сводит желудок. Он поборол неодолимое желание развернуться, спрыгнуть с повозки и бежать, бежать прочь. Он сумел зайти так далеко благодаря опыту, выдержке и хладнокровию, однако самая мысль спуститься по этим шахтам вниз с этими людьми заставила его бледнеть от страха.

«Я в ужасе, — признался он самому себе. — Там внизу что-то есть, ждёт, и мне это не понравится. Помоги мне Трон, если что-то пойдёт не так, если меня раскроют, если маска спадёт…»

Он уже давно прошёл точку невозвращения. Сейчас он это признал. Теперь от него ничего не зависело. Он должен выдержать, увидеть, куда это ведёт, и уповать на Святую Терру, что доживёт до момента, когда сможет снова глотнуть воздуха на поверхности.

Юнус отдал новый приказ, и одна за другой повозки вкатились на открытую платформу. Даже с тремя машинами на ней оставалось ещё полно свободного места. Затем шеф спрыгнул со своей машины, подошёл к панели управления на краю платформы и вбил код на мерцающей зелёным рунной клавиатуре.

Ордима услышал, как в стенах шахты со скрежетом ожили зубчатые колёса, и, жестоко тряхнув свой груз, платформа начала долгий путь вниз.

В стенах шахты располагались служебные люмы, как и в большинстве шахт Подработок, однако здесь они не горели. Так что, не считая фар повозок, единственным светом, который теперь видел Ордима, остался оранжевый квадрат над головой.

Пока тянулись минуты неторопливого спуска и на уши давило всё сильнее, Ордима смотрел только вверх, следя, как оранжевый квадрат становится меньше и меньше, а вместе с ним — надежды выбраться отсюда живым.

Глава 4

Каррас очнулся от того, что в затылке и шее пульсировала боль. Он открыл глаза и обнаружил себя в освещённой люмом комнате площадью, по его прикидкам, восемь на восемь метров. В глазах поначалу расплывалось, но вскоре окружающие предметы обрели чёткость. Он был не один. Напротив, в кресле из серого камня с высокой спинкой сидел большой космический десантник в чёрной повседневной форме.

Лохейн!

Старший библиарий без доспехов выглядел почти так же внушительно, но Карраса это не остановило. Он без раздумий кинулся вперёд, одной рукой придавил Лохейна к спинке кресла, а другую с напряжёнными пальцами занёс над горлом Штормового Стража, готовый раздробить ему гортань.

— Что ты сделал? — зарычал Каррас. — Что ты со мной сделал, проклятый?

Лохейн вздохнул.

— Сядь, брат. Крови сейчас ты не прольёшь.

Секунду они оставались в таком положении: Призрак Смерти застыл, яростный и смятённый; Штормовой Страж со спокойным видом терпеливо ждал.

А потом снизошло понимание. Оно обрушилось на Карраса, точно удар громового молота. Раньше, когда его обуревала ярость, в ответ всегда вскипал бурлящий поток силы.

Но не сейчас.

И это, вкупе с правдой в словах Лохейна, заставило Карраса опуститься обратно в своё каменное кресло. Алебастрово-белое лицо его ещё сохраняло кровожадный оскал, однако на смену ярости уже пришло глубокое беспокойство. Почему дар не проявил себя?

Лохейн понял.

— У нас нет другого выхода, — сообщил он Каррасу. — Все библиарии, которые поступают сюда, подвергаются одной и той же процедуре. Не думай, что с тобой обошлись как-то по-особенному. Я прошёл через то же самое, как только прибыл, и взбесился точно так же, однако вскоре узнал, зачем всё это нужно.

— Ты… Ты запечатал мою силу?

Каррас почувствовал, как кровь стынет в жилах. Сколько он себя помнил, дар всегда был при нём: вёл его, защищал, выделял среди остальных людей, даже среди космических десантников.

Афион Кордат велел ему в час сомнений полагаться на своё внутреннее «я». Однако внутреннее «я» Карраса неразделимо переплеталось с колдовством, что и делало кодиция столь ценным инструментом для своего благородного ордена.

— Ты обязан понять природу нашей организации, — продолжил Лохейн. — Клятву служить с честью в Карауле дают космические десантники из сотен орденов. И каждый брат, «примеривший чёрное», нам нужен. Сначала ты должен принести клятву. А однажды дав — держать. У каждого ордена — свои секреты, Призрак Смерти. — Ударение на последние два слова невозможно было не заметить. Но Лохейн не мог знать всё. Как он сказал, у каждого ордена — свои секреты. Однако это ещё не значит, что ему они известны.

— При помощи той силы, что мы владеем, можно вытянуть эти секреты из сознания других братьев. Не стану усугублять, перечисляя, чем это грозит Караулу Смерти. Такого позволить нельзя. Давным-давно были заключены соглашения: Караул Смерти обеспечивает такое же соблюдение секретности, какого же и требует. Пока ты не примешь Вторую присягу, твой психический дар будет закрыт.

Пока Лохейн говорил, Каррас сосредоточенно вслушивался в себя, отчаянно разыскивая хотя бы те крохи своей силы, которые, возможно, ему оставили. И нашёл: приглушенное мерцание колдовской энергии в самой глубине, словно дождевая капля там, где некогда блистало озеро огня, настолько далёкая от того восхитительного потока, какой он знал, что Каррас едва не взвыл от отчаяния.

— Это… я…

Лохейн подался вперёд, положив руки на колени.

— Прояви терпение, брат. Со временем ты поймёшь, что мы делаем это не только ради соблюдения соглашений, но и для твоей же пользы. Мы, библиарии, всегда слишком полагаемся на свой дар. Ты многое приобретёшь на тренировках без него. Вновь откроешь для себя, что значит — сражаться лишь при помощи физической силы. Перед твоим выпуском подавитель варп-поля будет полностью снят.

Каррас попытался вычленить и определить источник боли в затылке и шее. Закинув мускулистую руку за голову, он принялся ощупывать основание черепа, заднюю часть шеи и спину вдоль позвоночника насколько возможно. Это «возможно» было не далеко. Из-за массы мышц на плечах и бицепсах он не смог бы дотянуться ниже середины трапеции. Однако этого не потребовалось. Пальцы скользнули по холодному металлу.

— Мы приживляем его к позвоночнику. Легко снимается при соответствующих ритуалах, когда придёт время, однако не пытайся вытащить его самостоятельно. Необратимый паралич не улучшит твоих боевых возможностей.

— Это ведь не просто подавитель, так? — буркнул Каррас.

— В точку, брат. Продолжай проявлять такой ум дальше — и, может, даже доживёшь до конца своего срока. Да, это не просто подавитель.

— Значит, все, кто прислан сюда, получают имплантат?

Лохейн кивнул.

— Это стандартная процедура. Следящее устройство с невральным прерывателем. Так мы поддерживаем здесь порядок, определяем границы допустимого и тому подобное. Здесь, в архивах Дамарота, хранится много такого, что засекречено на высшем уровне. Случись утечка, информация такого рода может подорвать договоры и соглашения, которые связывают Империум в единое целое. Караул Смерти — древняя организация, Каррас, и в свитках и инфосердечниках, собранных здесь, записано такое, что лучше оставить забытым.

На это более склонный к силовым методам космодесантник просто сказал бы: «Уничтожь их!».

Но только не библиарий. Не Лиандро Каррас. Для библиария знание уже само по себе оправдывает своё существование и так же важно для победы, как острый клинок и заряженный болтер.

Тем, кто прячет голову в песок, видна лишь тьма невежества. Не беги от ужаса и позора прошлого. Самые тяжёлые воспоминания — всегда самый надёжный урок.

Когда хадит сказал ему это? Давным-давно. Столетие прошло. Но слова эти были и всегда будут истиной. Каррас понимал необходимость надзора за боевыми братьями, пока те находятся в крепости Караула. Однако это никак не умаляло унизительности самого метода надзора.

— Если ты попытаешься проникнуть в запретную зону, имплантат отключит контроль над мускулатурой. И ты будешь мешком валяться на полу, пока сержант Караула не отменит команду. То же самое произойдёт, если ссора начнёт становиться излишне напряжённой. Нам не нужно, чтобы, к примеру, Космические Волки и Тёмные Ангелы переубивали здесь друг друга.

— Ты мог бы спросить, Штормовой Страж, — прошипел Каррас. — Ты бы объяснил — я бы согласился.

— А если нет? Думаешь, тогда мы просто отправили бы тебя домой? Нет. Я уже сказал, Каррас: Караул нуждается в каждом космодесантнике, которого призвал. Если бы только мы могли принять больше… Доверие — это роскошь, которую в нашем Империуме могут позволить себе очень немногие. И у нас нет времени на создание и укрепление этого доверия. Так что больше мы не спрашиваем. Мы делаем то, что должно. Ты можешь себе представить, как обсуждать применение этих имплантатов с Белым Шрамом? Или с Чёрным Храмовником? Попытки были. И то, что мы прибегаем к таким крайностям, должно тебе подсказать, чем всё закончилось.

Каррас выругался. Жить под присмотром, точно животное… Остаться без своего дара и быть вынужденным тренироваться без той силы, которая всегда была в его распоряжении…

Всё шло не так, как он себе представлял. В чём тут честь?

«Стефан, как ты отреагировал? Тоже возмутился, как и я?»

Однако, бранился Стефан на свой имплантат или нет, но он остался в Карауле и с величайшей гордостью прослужил больше тридцати лет. Он принёс славу своему ордену. С возмущением или без, но Каррас просто не мог сделать меньше.

— По-твоему, цель оправдывает средства, брат Лохейн. Пусть так. Ты судишь, зная больше, чем я. И всё же, для меня это плохое начало, как, наверное, и для остальных.

Лохейн пожал плечами.

— Как я уже сказал, я чувствовал то же самое. И преодолел себя. И ты преодолеешь. Твоя подготовка начнётся завтра в два ноль ноль. Начиная с этого момента у тебя будет слишком мало времени, чтобы тратить его на раненную гордость.

Лохейн поднялся с кресла. Каррас сделал то же самое.

— В течение часа боль в голове рассосётся. Физически замечать присутствие имплантата ты перестанешь быстро. Отсутствие дара будет беспокоить ровно в той мере, в какой ты себе позволишь. Постарайся не забывать, что это лишь временно.

Лохейн повернулся к выходу, однако Каррас остановил его.

— Скажи, брат, как вы это сделали? Среди своих моя сила считалась великой. Мне даже не нужен психический капюшон. В бою я испепелял врагов одним белым пламенем души.

— Когда придёт время, — ответил Штормовой Страж, — твоя сила вновь станет великой. Что же касается способа: как и многое здесь, тебе его знать не положено.

Он двинулся к двери, покачивая могучими плечами. Створки разошлись, но, перед тем, как выйти, Лохейн остановился и бросил через плечо:

— Я вызову тебя через час, Каррас. Одень то, что тебе приготовили. Одежда — на койке. У тебя сегодня Первое принятие Советом Караула.

Каррас промолчал.

— После принятия, — продолжал Лохейн, — всё изменится. На весь срок службы ты должен будешь в первую очередь считать себя Караульным, и только во вторую — Призраком Смерти. Я знаю, как это звучит. Я помню, как это звучало для меня. Однако смирись с этим побыстрее, ради собственного же блага. Только так ты добьёшься славы для своего ордена. Так было со всеми, кто чтил древние соглашения.

Каррас холодно уставился на Лохейна. Так думать о себе казалось невозможным. Призрак Смерти — во вторую очередь? Разум его восставал против этого, оскорблённый одной только мыслью.

Однако по-другому здесь не получится.

«Это будет трудно. Трон, как это будет трудно!»

— Ещё одно, — сказал Лохейн. — Ты должен знать, что как только за мной закроются двери, никаких вольностей больше не будет. Не забывай, что здесь я — старший библиарий. Ты — именно мой подчинённый. Начиная с этого момента ты будешь обращаться ко мне как положено. Ты будешь обращаться ко мне «милорд». Это ясно, кодиций?

Каррас застыл. Голос Лохейна звучал теперь по-командирски резко.

— Предельно ясно, — ответил Призрак Смерти, затем добавил после крохотной заминки: — Милорд.

— Через час, Каррас. Будь готов.

Лохейн вышел, и стальные челюсти двери за ним с лязгом захлопнулись.

Каррас развернулся и окинул взглядом свой новый дом. Тесновато. Просто. В высшей степени по-спартански. Хорошо.

В обеих стенах были сделаны углубления, высотой по пояс, в каждой стояла небольшая бронзовая статуэтка: символ смерти, как те, что высились у входа в причальный отсек. Помимо простой каменной койки здесь были книжная полка из чёрного гранитного дерева, уставленная одобренными текстами, и мраморная купель с водой чистой и холодной как лёд. Слева и справа каменные арки вели в две небольшие комнатки. В одной из них Каррас обнаружил свой психосиловой меч Арквеманн и те нехитрые пожитки, которые ему было дозволено взять с собой. В их число входила самая древняя из известных копия «Tribulatus Terrarum» Бельведере — чёткая, хотя и несколько драматизированная оценка политических событий, приведших к Марсианскому расколу.

Арквеманн висел на стене. Под ним, на чёрной металлической стойке, один из роти зажёг жертвенные свечи. Видимо, догадался, что меч этот — реликвия. Каррас про себя одобрил слугу.

Библиарий протянул руку к эфесу Арквеманна, шёпотом заговорив с оружием.

— Караульный Смерти — в первую очередь? Они хотят слишком много. Смерть в бою — это я приму легко ради чести мегира. Служить вечно, никогда не увидеть купола мавзолеев и гладкие крипты Логополя снова? Даже это я стерплю. Но орден всегда будет для меня прежде всего.

«Даже прежде Империума», — виновато признался он себе.

Каррас наполовину ожидал, что дух психосилового меча сейчас вспылит в ответ. Во время их тренировок на борту «Адоная» клинок соединял свою мощь с Каррасовой в точности так, как сказал кхадит, отвечая на силу и чувство чести в душе воина. Как он отзовётся на эту последнюю, не очень-то благородную, мысль?

Через рукоять Каррас не почувствовал ничего. Двинул пальцы по острой сверкающей кромке самого лезвия. По-прежнему ничего.

«Чтоб их».

Запечатав его силу, они отрезали Карраса от духа древнего оружия. Он чуть не взбеленился, едва не грохнул по стене тяжёлыми кулаками. Однако справился с собой. Это заняло какое-то время, но он сумел. Сердито рыча, Каррас развернулся и отправился исследовать вторую комнату.

То, на что он наткнулся во второй комнатке, мигом потушило пламя его раздражения.

Тёмное помещение освещали только свечи, но для его улучшенных глаз этого хватило. На каждой стене были развешаны отполированные и покрытые лаком черепа ксеносов и странные шлемы, созданные нечеловеческими руками. Под каждым предметом висел свиток пергамента, причём некоторые были гораздо более древними и потёртыми, чем остальные. Приблизившись к гротескному черепу крупного орка, Каррас вчитался в пергамент. И распахнул глаза от удивления. Затем передвинулся к шлему из тёмного металла, усеянному лезвиями, в котором легко угадывалась маска кого-то из эльдарской нечисти. Каррас прочитал свиток и под ним. Каждый артефакт в комнатке являл собой одно и то же — трофей, помещённый сюда в честь космодесантника, который его добыл.

Каррас знал эти имена. Все до единого они принадлежали Призракам Смерти. Несколько из указанных здесь братьев даже вернулись на Окклюдус живыми.

Это был храм, посвящённый долгой службе Каррасова ордена, и Каррас немедленно почувствовал смущение, устыдившись своего совсем недавнего гнева.

Он опустил глаза. Плиты чёрного мрамора под ногами украшали четыре выгравированных слова на высоком готике:

«Они служили с честью».

Каррас нахмурился про себя.

«И я должен. И я добавлю сюда свои трофеи».

Он склонил голову и прошептал молитву за души давно усопших, затем вышел обратно в главную комнату, где на койке была разложена тяжёлая мантия. Каррас присел на край и сгрёб жёсткую чёрную ткань в обе руки.

И глядя на неё испустил долгий вздох сквозь зубы.

«Что делать, как не следовать их примеру? Они погибли, чтобы соблюсти древнее соглашение. Они заслужили уважение Караула Смерти кровью и потом. А я решил, что получу его просто за то, что прошёл отбор. Теперь видно, как это было наивно. Уважение своих родичей я с трудом заслужил на Окклюдусе. Святая Терра, я даже трижды умер ради этого!

Будем надеяться, что на этот раз умирать не придётся».


Когда Марн Лохейн уже прошёл по коридору какое-то расстояние от жилища Карраса, в ухе его зазвучал голос, которые передало самое крошечное из всех вокс-устройств.

— Значит, он разозлился?

— Естественно, — ответил Лохейн.

— Он справится с собой?

— Я справился?

— А что, не справился, брат? Какая жалость. Думаешь, он продолжит дуться, даже когда получит свою силу обратно?

— Обида будет его пришпоривать. Полагаю, результатам это пойдёт на пользу.

— Ты видишь в нём немного себя, — в голосе послышалась усмешка.

— Не так уж немного, — ответил Лохейн, улыбнувшись про себя.

— Есть предположения, почему инквизитор так заинтересован именно в нём?

— Кроме его исключительного послужного списка — нет. Пока нет. Он не кажется особенно покладистым. Но и не открытый бунтарь, насколько я могу судить. Однако инквизиторы не шлют запросы просто так. Тут, может статься, вовлечено пророчество. Возможно, псайкеры Ордо Ксенос увидели что-то, чего не увидели мы. Линии его будущего такие запутанные и смутные. Библиариус не может их прочитать. Мы не можем этого объяснить, однако, что бы не привлекло внимание Инквизиции к Лиандро Каррасу, это должно быть очень серьёзно.

— Как и должна быть причина, почему указаны и те остальные. Ордо вступил в новое соглашение не только ради выгоды для нас. В какую игру они играют, интересно? Присматривай внимательно за этим Призраком Смерти, старина. Подготовкой его займётся сержант Кулле.

— Кулле? — переспросил Лохейн. — Мудро ли это? Я бы подумал, учитывая пьедестал, который его орден…

— Есть вещи похуже, чем недостаток уважения. Из всех сержантов Караула именно Кулле обладает наибольшим опытом работы под куратором от Инквизиции. Именно он сможет подготовить этого Карраса лучше всех для того, чтобы ни ждало его за нашими стенами.

— Мне это очень не нравится, — ответил Лохейн. — Мы не можем просто отказаться от этого ордовского запроса? Этот инквизитор уже имеет две истребительные команды в своём распоряжении, и четыре команды, приписанные к нему в прошлом, были полностью уничтожены. Ордо зашёл в этот раз слишком далеко. Всучив нам список…

— Нет, брат. Мы им не откажем. Я думал, что все вопросы между нами решены, однако очевидно, что я ошибался, так что повторю ещё раз: новое соглашение — на первом месте. Со временем оно покажет свою ценность. Мы можем отдать ещё одну команду на поживу этим воронам, однако в целом Караул Смерти — не только этого сектора, а всего Империума — получает важный источник новой крови в критический момент. Мы оба знаем ценность этой силы сейчас.

— Так что пусть это будет последний раз, Марн. Я говорю окончательно и не буду возвращаться к этому вопросу снова. Ни с тобой, ни с капелланом Караула Кейфе. Увидимся в Зале Принятия через час. Нужно сделать приготовления перед тем, как эти новички примут первую присягу.

— Как пожелает милорд, — коротко отозвался Лохейн.

И прервал связь.

Глава 5

Зал был огромен — гулкое сырое пространство, высеченное в глубинах каменного сердца Кьяро. Ордима глазел с мрачным интересом по сторонам, стоя среди шахтёров — не только членов I-8, но и десятков других бригад — сотен суровых, пропылённых людей, безмолвных, ждущих, напряжённых от предвкушения.

Зал напоминал чем-то кафедральный собор, хотя ему было далеко до духовной возвышенности и великолепия отделки здания. Здесь играли роль, скорее, его строгость и эхо, гуляющее от стены к стене. На южной стороне возвышалась широкая каменная платформа, её поверхность поднималась примерно на метр от пола. Позади платформы зиял широкий проход, около четырёх метров в ширину и двух в высоту, в котором сгустились чернильные тени. Проходы поменьше вели в туннели, идущие на север. Через один такой Ордима с бригадой I-8 и вошёл сюда. Другие проходы вели в туннели на восток и на запад. Стены и пол в большом зале были ровные и гладкие, почти как стекло — явный признак обработки энергетическими инструментами. Возможно, это место когда-то служило сборным пунктом или столовой для рабочих, которые трудились здесь, когда Аррафельскую шахту ещё не выбрали дочиста.

Ордима поднял глаза. Потолок — точнее то немногое, что можно было разглядеть в тусклом свете ламп — был неровным, указывая на то, что когда-то это была естественная пещера. Вдоль всего зала на равном расстоянии друг от друга уходили в далёкий потолок исполинские колонны с ровно обтёсанными боками и скошенными углами. На каждой стороне колонн висели железные светильники, чей огонь распространял молочно-жёлтое мутное свечение вокруг, однако не давал — или почти не давал — ощутимого тепла. Ордима отметил, что перед лицом по-прежнему клубится парок от дыхания, и порадовался своему, точнее — Микалову, термокостюму.

«Мы не так глубоко, чтобы грело от магмы, — подумал он, — но довольно глубоко».

Когда бригада I-8 прибыла, Юнус приказал оставить тележки в широком боковом туннеле и тащить бессознательных пленников на себе. Ордима быстро прикинул число автотележек, уже припаркованных в туннеле. Пятьдесят шесть. Какое бы тёмное дело тут не затевалось, в него вовлечено людей гораздо больше, чем бригада одного Юнуса. Ордима не мог себе даже представить, что здесь соберётся столько народу. Под тысячу, не меньше! Он потихоньку их рассматривал.

Большинство были шахтёрами или из обслуживающих бригад, в термокостюмах, без которых на Ночной стороне не поработаешь. То тут, то там из-под толстой подкладки инструментальных обвязок проглядывала оранжевая ткань.

«Здесь, должно быть, рабочие с целого района».

Ещё сильнее тревожило присутствие других — людей, которым тут явно не место. Среди безмолвной толпы на глаза попадались вооружённые силовики, члены экклезиархии в ризах, служащие администратума, даже немалое число гражданских. В число последних входили несколько десятков женщин, со стеклянным взглядом, облачённых в толстые шерстяные плащи без опознавательных знаков. Женщины стояли все вместе ровными рядами на платформе слева, такие же безмолвные, как и остальные. Рядом прижали к груди широкоствольные ружья и штурмовые стабберы несколько силовиков.

По углам платформы стояли на страже другие силовики. Ордиме пришло на ум сравнение платформы со сценой, и эта связь потянула за собой мысли о более приятном: о куклах и о Недре.

«Дай мне дожить, чтобы увидеть его снова. Если я умру здесь внизу, он решит, что я его бросил».

Ордима обругал себя.

«Ты бы и так его бросил, дурак! Как только придёт приказ — выбора уже не останется».

Тем не менее, пока оставалось время, он хотел бы подготовить мальчика. Любое объяснение, которым он объяснил бы свой уход, было лучше, чем никакого объяснения вообще.

Юнус приказал бригаде сложить тела жертв из H-6 на холодную жёсткую поверхность похожей на сцену платформы. Не развязывая и не вынимая кляпов, их опустили лицом вниз на заиндевелый камень. Там уже лежали аккуратными рядами десятки других тел, тоже связанные и заткнутые кляпами — добыча других бригад или, может быть, гражданских и силовиков, которые присутствовали здесь. Среди них попадались и женщины, и мужчины, но детей не было. Уже хорошо.

Некоторые жертвы шевелились, приходя в сознание. Ордима видел, как те беспомощно сжимают кулаки, как силятся освободиться, вопя от страха и паники сквозь плотно забитые кляпы. Каждый раз, как такое происходило, силовик на сцене выходил вперёд и сильным ударом приклада в затылок успокаивал извивающуюся жертву.

«Тёмная чума на этих людей, — выругался Ордима, — и на их чёртов культ!»

Что касается природы культа, разгадка по-прежнему ускользала от Ордимы. Он был уверен, что такого ещё не встречал. Империум кишит всякого рода странными культами. Всегда найдутся люди, готовые следовать за очередным фальшивым идолом, невзирая на последствия. Еретики, кажется, распространяются и множатся, как тараканы, и единственный способ борьбы с ними — передавить всех.

Люди вокруг продолжали безмолвствовать, глядя на тёмный вход позади сцены, покорно ожидая чего-то, и Ордима даже начал дивиться терпению этой странной конгрегации. Его собственное терпение уже начинало таять. Он не сможет держать образ Микала вечно, хотя ещё одна доза цианоморфида продлит его… Если только он сможет ввести снадобье самостоятельно, не привлекая внимания.

Что-то изменилось. Ордима почувствовал это прежде, чем увидел. Словно рябь прокатилась по залу, переменилась атмосфера, появилась аура кого-то или чего-то приближающегося. Члены собрания упали на колени. Ордима, благодаря обострившимся от страха и напряжения чувствам, упал вместе со всеми, опоздав всего на долю секунды, так что ничтожную задержку никто не заметил. Да никто на него и не смотрел. Не смотрел, потому что из мрака широкого прохода на платформу начали выходить фигуры.

Новоприбывшие были впечатляюще крупными, однако кроме размеров, всё остальное скрывали плащи с капюшонами. Одни шагали гордо и мощно, в их походке было что-то от лёгкости звериной грации. Другие, явно горбатые, ковыляли, сразу напомнив Ордиме о его собственной, настоящей, фигуре и о том, что смотрит он на всё это действо глазами не своими, а позаимствованными у мёртвого, презренного Микала.

«Мертвеца, к которому присоединюсь и я, если не буду осторожен».

Прямые они или сгорбленные, но чем дольше Ордима изучал новоприбывших, тем яснее становилось, что все они — уроды. То, как облегала ткань плащей спины и плечи, намекало на искорёженную массу мышц и костей. Они явно так прятались под плащами потому, что были такими же гротескно уродливыми, как и он сам без воздействия своего бесценного снадобья.

Обычно, заметив другого горбуна или калеку, Ордима ощущал прилив сочувствия, понимания и нечто вроде чувства негласного товарищества. Но не сейчас. Что-то в этих людях вызывало у него тошноту, и это было странно. Что-то в глубине души отвергало их, хотя Ордима ещё не видел даже краешком открытого тела.

Странные люди заняли места на равном расстоянии у стены в задней части сцены. Там они и остались стоять, такие же безмолвные и неподвижные, как и конгрегация, преклонившая колени на полу. И вот явилась последняя фигура, и при виде её по спине у Ордимы словно кто-то провёл ледяными пальцами.

Человек, плавно вышедший из тёмного прохода, отличался высоким ростом. Мантия его, синевато-пурпурного цвета, казалась почти чёрной в тусклом свете канделябров. В руке он держал длинный металлический посох, отливающий тёмным золотом, с красным драгоценным камнем в навершии в виде трёх кривых когтей.

«Как этот их знак», — подумал Ордима.

Лицо человека было поразительно безволосым, с кожей гладкой и бледной с синеватым оттенком и восковым отливом. Это было лицо без возраста, без морщин или шрамов, но и без нежности юности. Сколько ему лет, Ордима не взялся бы определить. Он казался одновременно и древним, и в то же время — только вошедшим в расцвет сил. Но самым удивительным были его глаза. В тусклом жёлтом свете они, казалось, светились сами по себе, как у волка или кошки.

«Это я уже где-то видел».

Эти глаза прошлись по толпе из края в край, оценивая всё, что увидели. Задержались ли они на долю секунды дольше на Ордиме? Или это просто плод его воображения?

Ордима почувствовал, как желудок сжимает новый приступ страха.

Он смутно ощутил присутствие чего-то у себя в голове. Незаметное. Мягкое. Нечто деликатное, прикосновение психической пелены настолько лёгкое, что его можно было принять за игру воображения. Затем оно исчезло.

Величественная фигура на сцене — по сравнению с остальными в нём явно угадывался высший аристократ, — воздела посох и воскликнула ясным, чётким и не лишённым приятности голосом:

— Вы есмь чада Повелителя. Войдите в святилище сие и воздайте Ему хвалу.

Мужчины и женщины на полу зала скрестили на груди руки — каждая изображала уже знакомый трёхпалый знак, — и затянули единым монотонным голосом:

— Как любим мы, так и пришли служить.

Высокий человек кивнул и опустил посох.

— Все едины под властью Повелителя. Все любимы. Все бесценны. Лишь от дара Его наступит время мира и счастья. Мы Его народ, и Его благословение избавит нас от болезни и безумия, голода и страха. Он научил нас, чтобы могли мы привести других пред светом Его! — человек указал на связанные тела, лежащие на сцене у него за спиной. — Так привели вы этих мужчин и женщин сюда сегодня, чтобы могли они узреть новую надежду и познать безграничную любовь Повелителя. Как и вы, они обретут жизнь вечную, чтобы внести свой вклад в пришествие божьего царства Повелителя.

Ордима сознательно раскрыл все свои чувства, вбирая всё, что видит, что обоняет, что слышит. Он собирал всё подярд, зная, что оптиком всё это записывает. Именно для этого его милость отправил его сюда. Этот культ в первую очередь был той причиной, по которой ему поручили Кьяро.

«И те дети на рыночной площади… Вот где я видел такие глаза. Я не ошибся. Они каким-то образом часть всего этого».

Ордима скосил глаза на группу женщин в плащах, ждущих на сцене.

«Святые угодники, не допустите…»

Во время речи высокого на сцене трое из связанных пленников снова пришли в себя. Они беспомощно дёргались и брыкались, отчаянно пытаясь освободиться — их подталкивал смертельный, инстинктивный ужас. Силовики, расположенные по углам сцены, вышли вперёд, чтобы утихомирить пленников, но воздух в зале опять всколыхнула некая волна. Ордима внезапно ощутил необъяснимое желание отойти назад, однако команда предназначалась не ему. Он остался на месте, а вот силовики на сцене отреагировали. Они отвесили низкий поклон и отступили, оставив связанные фигуры тщетно извиваться и мычать.

Повинуясь второму психическому сигналу, укрытые плащами у заднего края сцены вышли вперёд. Они склонились над украденными жертвами, взвалили по одной на каждое широкое плечо и, развернувшись, растворились в темноте проходе. Число жертв было нечётным, поэтому последний нёс лишь одно тело. Ордима проводил глазами этого громоздкого урода, тащившего свой безвольный груз к тёмному порталу. На миг длинный рукав плаща задрался, и Ордима ухватил короткий проблеск — всего лишь мельком — бледной синеватой кожи и пальцев, оканчивающихся кривыми чёрными когтями с опасным блеском. Затем фигура пропала из виду, уходя по туннелю в глубины пещер.

«Мутанты? — подумал Ордима. Снова он сосредоточил взгляд на странном высоком человеке с посохом. — Псайкер, глава мутантского культа, собирающий людей и каким-то образом их обращающий? Нет. Что-то не сходится. Шахтёры и все остальные… У них нет никаких признаков мутации. Что жн заставляет их подчиняться? Если только психическая сила, я бы почувствовал, несмотря на защиту. Как он их контролирует?»

Ещё стоило поразмыслить и о странных детях: трёхмесячная беременность, жуткие глаза, холодный нечеловеческий вид, с которым они избегали нормального детского общения. Это всё не очень вязалось с беглыми псайкерами и мутантскими культами.

«Как они все связаны?»

Ордима очень скоро получил свои ответы — и позже, как бы ни жёг его стыд и ужас, не мог забыть того, что сделал в том холодном каменном зале в недрах проклятой и обречённой планеты.

Глава 6

— Слишком медленно. Слишком, чёрт побери, медленно! Или срезаете ещё восемь секунд, или будем бегать, пока не сдохнете!

Сержант Караула Адреас Кулле из ордена Серебряных Черепов расположился за рядом мерцающих мониторов ещё с двумя космодесантниками из Караула Смерти и троицей техноадептов поддержки в чёрных с серебром одеяниях Технической службы Караула. Высоко наверху две трети неба занимала сияющая голубым громада луны Дамарота. Облачный покров, лениво перемешиваясь, неторопливо полз по её поверхности.

Каррас, насквозь промокший от пота, вздохнул и задрал голову. Он дышал глубоко, пользуясь моментом, чтобы мысленно настроиться на новое прохождение.

«Никакой тени. Один лунный свет вокруг».

Он глянул влево, потом вправо. Там, далеко-далеко, внутренняя сторона необъятного кольца закруглялась к сияющей луне. Но даже для усиленного зрения космодесантника, далеко превосходящего зрение обычного человека, детали на поверхности этих далёких изгибов терялись в безбрежности пространства и голубоватой дымке.

Тренировки здесь были настолько другими, настолько тщательными, что Каррас не чувствовал себя так с тех дней, когда был скаутом. Было, конечно, и что-то обычное: бесконечные часы разборов в сенсориуме и нейрореактивной симуляции под надзором Лохейна и остальных библиариев Караула, упражнения по огневой подготовке и занятия рукопашным боем, разработанные с учётом физических особенностей нечеловеческого противника. Этими вещами он занимался легко и привычно. Но это…

— У вас шесть минут, чтобы подготовиться и сесть в «Штормовой ворон», потом начинаем заново, — прогремел голос Кулле. — Старайтесь лучше! Кодиций Каррас, ко мне на пару слов.

Каррас оторвал взгляд от неба и направился к группе людей за мониторами. Мимо, в сторону убойного блока «Офидион», проковыляла небольшая армия сервиторов, чтобы восстановить строение в прежнем виде, как было до штурма. С утренней трапезы они это проделывали уже в двадцатый раз.

— Каррас, — кивнул Кулле. Космические десантники по бокам, которых он готовил к повышению на сержантское звание, также кивнули, точно зеркальные отражения с некоторым отставанием по времени.

— Сержант.

— Что скажешь?

— Всё почти как в предыдущий раз, сержант. Хуже всего зачистка с дымом в последней комнате. Без режима расширенного видения или хоть какого-то канала оперативных данных в реальном времени у нас страдает согласованность. Мы ещё привыкаем к этому способу вхождения через крышу, и действия без силовых доспехов вынуждают группу тратить слишком много внимания. Мы слишком торопимся, поэтому с синхронностью у нас бардак.

Кулле глянул на братьев, молча стоящих по бокам, и потребовал:

— Ваши мнения?

Тот, что слева, — вечно надменный брат Ган из ордена Авроры — поспешил высказаться первым.

— Они уже должны были усвоить метод входа, сержант. Подобные результаты неприемлемы. Восемь секунд — это целая вечность при оперативном извлечении агентов.

Каррас с трудом заставил себя не зыркнуть сердито на колючего рыжебородого десантника. Сам-то он как быстро приспособился к методам Караула? Скоростной спуск по тросу, проникновение через крышу, вход через окна… Вообще говоря, Космодесант ведёт войны, не нуждаясь во всех этих изощрённых штучках. Грубая и прямая сила — вот что принято. Адептус Астартес шагают с высоко поднятой головой, сея смерть среди врагов человечества. Они не проникают по-тихому через окна с бесшумным оружием в руках. Это работа для ассасинов.

«Для ассасинов и — оперативников Караула Смерти, как оказалось».

«Истребительная команда — это точный инструмент, который применяют в тех операциях против ксеносов, с которыми другие вооружённые силы справиться просто не в состоянии» — точная цитата слов командора Караула на церемонии принятия. Собственно, есть ли способ лучше парализовать вражеские войска, чем уничтожить руководство? Быстро, рационально, эффективно. Один выстрел из болтера может изменить ход целой войны.

Так что, наверное, есть что сказать в защиту и такого подхода.

— Брат Процион?

Второй наблюдатель, носящий серебряный крест Железных Рыцарей, улыбнулся.

— Брат Каррас отработал этот метод входа уже на третьем проходе. Он говорит так, будто это общая ошибка, однако это не так. Да, Альфа — до определённых пределов — обязан брать недостатки команды на себя. Но группу тормозит Повелитель Огня. Брат Уфрейди должен поменяться местами с Посягателем — Манниксом. Выброска из кормового люка, возможно, пойдёт у него лучше.

— Что думаешь, Каррас?

— Уфрейди и Манникс поменяются местами, как предложено, — ответил Каррас. — Благодарю брата Проциона за совет.

Каррас увидел, как нахмурился и покачал головой Ган. Кулле с Проционом этого не заметили. Аврорец редко предлагал что-то кроме критики — и, к тому же, не особенно полезной. Он буквально сравнивал всё, что видел, со своими результатами в прошлом, видя в этих занятиях лишь шанс выпятить собственные достоинства перед Кулле.

Процион, наоборот, с самого начала был конструктивен. Однако Каррас всё равно почувствовал досаду. Причём источником этого ощущения служил сам сержант Караула Андреас Кулле.

Он действительно гоняет группу по кругу ради пользы новых членов Караула? Или его настоящая цель — оценить не-сержантов, которых привёл с собой?

Каррас полагал, что вместе с остальными учениками заслужил большего.

— Вы требуете срезать ещё восемь секунд, сержант, — начал он без церемоний. — Могу ли я спросить, как бы вы сами этого добились?

Кулле встретился глазами с Каррасом и заметил, что взгляд у того острый и твёрдый, как наконечник копья.

«Так, — подумал Серебряный Череп, — кажется, он меня раскусил. Ган с Проционом ждали нашего решения достаточно, но всё-таки нужно было удостовериться. Ладно, Призрак Смерти. Как бы там ни было, всё, что мне нужно, я уже узнал».

— Брат Процион. Брат Ган. Пока свободны, — распорядился Кулле, не поворачиваясь. — Возвращайтесь в казармы и изложите свои выводы письменно. К вечернему построению отчёты должны быть готовы. Я просмотрю их после заключительной литании.

Обоим десантникам явно не понравилось, что их отсылают, однако оба торжественно отсалютовали Кулле, ударив правым кулаком по нагруднику, и провозгласили хором: «За честь Караула!». Затем развернулись и отбыли в сторону группы квадратных сооружений, что стояла в нескольких сотнях метров к югу. В одном из зданий располагался узел маглинии, откуда можно было взять самобеглую коляску до часовен-казарм. И вряд ли поездка у них будет сопровождаться дружеской болтовнёй. Каррас уставился на Кулле, ожидая пока тот обратит на него внимание.

Светло-серые глаза сержанта провожали пару удаляющихся кандидатов. Когда они отошли подальше, Кулле произнёс: «Ган не пройдёт. Восемнадцать лет он прослужил с отличием в отряде «Цербер», но подобное мышление не подходит для сержанта Караула. Ган получит другую истребительную команду или отправится обратно в свой орден. А вот Процион…»

Сержант вернулся обратно к Каррасу.

— В истребительной команде Караула Смерти слабость одного — это слабость всех. Альфа просто обязан знать, где и кто у него слабое звено. В этом заключается его роль: делать поправки на это слабое звено или, по возможности, избавиться от него совсем.

— Я не считаю, что Уфрейди тормозит наше вхождение, — сообщил Каррас.

— Ты подозреваешь другое, — ухмыльнулся Кулле. — Прекрасно. У меня есть преимущество — мониторы, а ты действуешь без шлема и своего дара, это нужно принять в расчёт, но я рад, что ты заметил. С вхождением, действительно, проблема, как указал Процион, но штурм последней комнаты — этап зачистки с дымом — и есть как минимум половина твоих трудностей. Ты знаешь, что один из группы умышленно вас тормозит?

— Тормозит, да, но — умышленно?

Кулле перестал ухмыляться.

— Я велел Проциону и Гану не говорить ничего. Я рад, что ты заметил. Это — Ультрадесантник, Соларион. Он портит результаты группы с самого первого прохода: зачищает западный коридор, как на прогулке, вышибает свою дверь на целую секунду позже всех остальных. Если бы это было простое неспособие, я бы его заменил. Но Караул Смерти не пускает в свои ряды неумех: будь Соларион таким, его бы тут не было. Я смотрел его результаты. Это образцовый оперативник. Но могу сказать почти наверняка: он своевольно пытается от тебя избавиться. Вы не пересекались прежде? Может, мы чего-то не знаем?

Каррас потерял дар речи. Ультрадесантник? До сегодняшнего дня они не перемолвились даже словом.

Слева, из-за ряда мониторов, раздался бесстрастный, искажённый решёткой вокализатора голос одного из техножрецов:

— Сержант Караула, убойный блок восстановлен. Бригады сервиторов удалены. «Штормовой ворон» готов.

— Что будешь делать с Соларионом? — поинтересовался Кулле.

Пока «Штормовой ворон» в отдалении справа разгонял турбины, Каррас боролся со вспыхнувшей внутри яростью. Обратив против неё свою волю, точно поток ледяной воды, он заставил её погаснуть. Эмоции здесь не помогут. Караул Смерти требует эффективности — и Каррас видел лишь один способ её добиться.

— Я встану с ним. Манникс возьмёт западный коридор. Соларион идёт со мной. Посмотрим, как ему это понравится.

Ухмылка Кулле вернулась: хищная, как саблезубая улыбка цестейского крокофида.

— Только не застрели его по чистой случайности, брат. Стрельба по своим не украсит мой отчёт.

Пристальный взгляд сержанта скользнул над правым плечом Карраса к столам с боеприпасами, возле которых перезаряжалась и готовила оружие остальная группа. Отбросив ухмылку, Кулле рявкнул:

— Марш обратно в «Штормовой ворон», вы, косорукие черепахи! Двадцать один — счастливое число!

Глава 7

Хигган Дозуа в тысячный раз жадно прошёлся взглядом по её фигуре, упиваясь красотой женщины с тем же наслаждением, что и впервые. Сейчас это получалось уже машинально, перебороть себя он был не в силах. Вот она стоит подле обзорного иллюминатора, спиной к нему, абсолютно холодная, несмотря на все козыри, которые капитан выкладывал перед ней все эти несколько недель. Он обвёл глазами изгиб её бёдер, длинные стройные ноги в гладких чёрных брючках, изящные лодыжки в объятиях облегающих сапог на остром каблуке. Женщина шевельнулась — и по чёрным волосам пробежали отблески желтоватого света обзорной палубы.

«Что ж за мучение такое? — подумал Дозуа. — Клянусь, ей нравится меня дразнить. Ещё час до земли — и всё закончится. Все эти недели, все эти часы вместе — и ничего. Если бы она не заплатила столько…»

Но даже несмотря на царскую плату, уязвлённое достоинство грызло его по-прежнему. Он с самого начала повёл себя как джентльмен, ясное дело. Каждый вечер она ужинала за капитанским столом. Он определил ей самые роскошные апартаменты на корабле (не считая его собственных, конечно). Он усиленно пичкал её тонкими винами, редкими деликатесами, заумными беседами, играми на двоих. Он даже напрямую выразил свои желания, когда всё остальное оказалось впустую. Однако эта женщина, урождённая в благородной семье, у которой финансовых проблем было больше, чем у него самого, если отчёты не врали, отвергла все его авансы.

Дозуа, не самый уродливый мужчина на свете и, к тому же, наследник значительной части богатства своей семьи, этого понять не мог. Он всегда пользовался немалым успехом у пассажиров женского пола. Но с другой стороны, он ещё никого так не хотел уложить в постель, как леди Фару Деванон. И опять Дозуа позволил взгляду пройтись по этим бёдрам. «Высший класс!». Пожалуй, в этом и заключалась проблема. Наверное, она почувствовала его жгучее нетерпение — и это её оттолкнуло. «Уже поздно изображать равнодушие, — подумал Дозуа, — путешествие закончилось». Они с экипажем доставили её, как и было оговорено, на Кьяро. Семья Деванон хотела заполучить контракты на поставки промышленного оборудования сюда, хотя зачем это делать на планете, удалённой от всех основных имперских торговых путей — это выше его понимания. Она вскользь упоминала какие-то дальние семейные связи, но Дозуа в этот момент был слишком занят любованием изящной линией её шеи.

Перед отлётом он досмотрел её груз, как и положено капитану: по большей части шахтёрские лазеры и тяжёлое оборудование, немного расходных материалов. Лично для него мало интересного. Это будет продаваться — даже, пожалуй, с приличной наценкой — но, согласно его собственным источникам, добыча на Кьяро пришла в упадок десятки лет назад. Очень похоже, что семья Деванон запирает ворота уже после того, как грокс оттуда дёрнул, образно выражаясь.

«И всё это значит что? — с горечью спросил себя Дозуа. — Тебе какая разница? Высади её с «Македона» — и дело с концом».

Его ждут и другие контракты, и, хотя ни с одного из них он не заработает столько, сколько с контракта с Деванон, они, по крайней мере, не повергнут его в такую фрустрацию.

Леди Фара заговорила, вернув его к действительности. Даже её гладкий голос — голос женщины, получившей воспитание и образование по самому высшему разряду, доступному её семье, — разжигал в нём огонь страсти.

— Я, конечно, видела пикты, — поделилась она, не оборачиваясь от окна, — но необычность её по-настоящему становится явной лишь для невооружённого глаза, вы не находите?

Дозуа подошёл и стал рядом. Даже стоя в метре от этой женщины, ему мерещилось ощущение жара, исходящего от её тела. Разозлившись, Дозуа попытался сосредоточить мысли на планете внизу.

— На такой я ещё не бывал, — согласился он. — Хотя повидал подобных округлостей порядком.

Леди не утруждала себя даже улыбнуться.

— Видите тёмный пояс вон там? — указала она. — Нистарейское ущелье. Проходит по всей окружности планеты. В среднем четыре километра глубиной. Весьма примечательно.

Дозуа взглянул туда, куда указывал женский пальчик.

— Я прочитал досье.

Его самого поразило, как неприветливо прозвучал его голос. Дозуа торопливо взял себя в руки и прибавил уже мягче:

— В настоящий момент ведутся споры, как я полагаю, о происхождении каньона. Между прочим, есть веские доказательства, что это искусственное сооружение. Говорят, его создала какая-то древняя раса ксеносов. С другой стороны, мало ли что говорят, не так ли?

— Я могла бы в это поверить, капитан. На самом деле, думаю, я могла бы поверить во что угодно касательно этого мира. Странность словно вплетена в самую его суть.

С этим не поспоришь. Такой планеты, как Кьяро, Дозуа не видел за всю прожитую жизнь, хотя путешествия приводили его к внешним границам двух сегментумов. Однако ничто им виденное не выглядело настолько странно.

Ось вращения Кьяро направлена точно в центр местного солнца, Иенво, отсюда здесь, в отличие от других миров, нет смены дня и ночи. Для обитателей внизу, на дне каньона, похоже, меняются только звёзды на небе по мере того, как планета обращается вокруг своей оси. Для обитания человека пригодно только дно Нистарейского ущелья и больше ничего. Северное полушарие Кьяро непрерывно омывается обжигающим, слепящим сиянием Иенво, в то время как в южном полушарии вечно темно и смертельно холодно.

«Ночная сторона и Дневная сторона, — подумал Дозуа, — и люди, влачащие жизнь в узкой щели между ними. Бедолаги. Нет, или дайте мне капитанскую жизнь, или убейте».

Да, Нистарейское ущелье обитаемо, однако люди занимают в нём совсем небольшую часть. На Кьяро всего два больших города: Наджра и Холиксе. И между ними всего шестьсот девяносто километров.

Холиксе, более крупный из двух, населяют по большей части гаррахим — основная нация на своём родном мире Дельты Рагаша-3. Их массово завезли на Кьяро для работ в промороженных шахтах Ночной стороны. Согласно файлам, которыми леди Фара любезно поделилась, гаррахим — выносливое, коренастое племя, склонное к быстрому переходу на насилие и высокому потреблению алкоголя. Сами по себе, эти факты представляли для Дозуа мало интереса — в трюмах у него алкоголя было не много и ещё меньше оружия. Однако, зная по опыту, что некоторая часть таких культур также склонна к определённым химическим пристрастиям, Дозуа весьма воспрял духом. Какую бы прибыль ни несла капитану и экипажу «Македона» финансовая поддержка леди Фары, не приторговывай он ягой, средств с трудом удавалось бы наскрести только на топливо. Перевозка и продажа незаконного наркотического корня наказуема смертью, однако корень настолько сильнодействующий, и его настолько трудно обнаружить обычными методами досмотра, что умеренное количество товара можно легко спрятать, а по прибытии к целевому рынку сбыта соответствующим образом разбавить и смешать с реагентами. В Холиксе на ягу будет спрос, это Дозуа мог сказать точно. Другие корабли здесь садятся редко, разве что грузовики Адептус Механикус, но жрецы Омниссии на чёрном рынке конкуренции не представляют. Им плевать на всё, кроме своей безумной одержимости технологиями.

Меньший из двух городов Кьяро — Наджра, хоть и официальная столица, но — совсем другое дело. Туда заезжать в планы Дозуа не входило. Какими бы ни были причины, встречи у леди Фары были назначены только в Холиксе, так что транспорт она наняла исключительно туда. Жаль в каком-то смысле, потому что Дозуа предпочитал посещать планетарные столицы, отправляясь на поверхность, но в этот раз, похоже, жалеть особенно нечего. Жители Наджры вряд ли позволят себе побаловаться его товаром, вызывающим опасную зависимость. Город этот населяют хасмири: набожные, трудолюбивые и верные аскетическому учению своего обожаемого Святого Суфры. Хасмири работают на Дневной стороне, пробивая и разрабатывая охлаждаемые машинным способом туннели под спекшейся поверхностью северного полушария. Суфра был из тех кислолицых святых, которые всю свою жизнь проклинают удовольствие во всех его мыслимым формах. Нет. С хасмири дела не сделаешь.

«Значит, только Холиксе, — сказал себе Дозуа. — Только гаррахим. Сел, сдал и слинял. И прости-прощай, чёртова искусительница!»

— Как вы думаете?

Дозуа вздрогнул, внезапно осознав, что леди продолжала разговор, пока его мысли вертелись вокруг бизнеса.

— Простите, м’леди, — извинился он с вымученной улыбкой. — Я на мгновение отвлёкся. Вы говорите о происхождении ущелья? Однозначных объяснений нет, даже после тысяч лет проживания там людей. Думаю, на загадки Кьяро мы никогда не узнаем ответы. С другой стороны, даже если марсианские жрецы когда-нибудь раскроют её секреты, разве с нами они поделятся? Сомневаюсь.

Леди Фара повернулась к нему и улыбнулась алыми губками самой изящной формы. Дозуа показалось, что он услышал, как в ушах зашумела кровь: красные кровяные тельца трутся изнутри о стенки сосудов.

— Есть такие тайны, которые лучше не разгадывать, вы не находите? — промурлыкала леди. — Что за жизнь без небольшой доли таинственности?

«Сейчас или никогда, — подумал капитан. — Последний бросок».

— Тайнам всегда есть место в жизни, — согласился он, слегка наклоняясь ближе, — но всё же: что за радость, когда вопрос остаётся без ответа? У нас есть час, дорогая Фара, — он умышленно опустил надлежащий титул. — Не стоит ли нам окончательно ответить на вопрос, который встал между нами с того самого дня, как вы поднялись на борт?

Леди Фара умело изобразила непонимание:

— И какой же это вопрос, дорогой капитан?

«Ты посмотри, как она играет!»

Дозуа придвинулся ещё на дюйм ближе и сделал умильные глаза.

— Вопрос, который всегда стоит между мужчиной и женщиной, моя дорогая. Простой вопрос: насколько приятно это будет?

Леди Фара разразилась очаровательным, почти музыкальным смехом. Отсмеявшись, она приложила свою прохладную белую ладошку к его щеке и сообщила:

— Мне было с вами так хорошо, капитан. Правда, ваше общество и ваше остроумие сделали долгое и скучное путешествие гораздо терпимее, и за это я вам очень благодарна.

Улыбка Дозуа, казалось, стала приклеенной. Она… она смеялась над ним на самом деле. Он для неё какой-то клоун, что ли?

— Я должна поторопись свою свиту, — она убрала руку с его лица. — Нужно приготовиться к спуску. А пока — прошу прощения.

На этом она развернулась и прошествовала к дверям в дальнем конце помещения. Желтеющий у входа череп-считыватель опознал её. Красные огоньки в глазницах моргнули, сменившись зелёными. Дверь с шипением растворилась, выпустив две зеркальных струи маслянистого пара. Дозуа застыл в онемении, глядя, как она уходит. Не обернувшись, Фара Деванон выскользнула в коридор, плавно двигая бёдрами, точно гладкая чёрная пантера.

Капитан вернулся к обзорному иллюминатору и причудливой планете внизу.

«Семь недель, — думал он с горечью. — Семь чёртовых недель. И ничего, кроме насмешки. Провались ты в варп, чёртова шлюха. Чтоб твои драгоценные тайны там внизу сожрали твою душу».

Шианна Варлан, следователь третьего ранга Ордо Ксенос Его Императорского Величества Священных орденов Инквизиции, шествовала по коридору ровным шагом, каблуки цокали по пластали пола. В последний раз эта дорога приведёт её обратно в апартаменты на борту «Македона» и к спутникам, которые ждут её там. За оставшийся час до посадки в спускаемый челнок нужно столько успеть сделать. Слава Трону, это проклятое путешествие почти закончилось. Слишком оно получилось долгим и заковыристым. Этот несносный капитан не давал ей ни секунды покоя: приглашения каждый раз, как он садится за стол; просьбы составить личную компанию на регулярных чтениях у корабельного капеллана; непрерывные надоедливые двусмысленности за нескончаемыми партиями «Еретика!» вдвоём. И он постоянно пожирал её глазами. Отвратительно. Шианна почти физически ощущала, как его взгляд ползает по телу, как будто её лапают невидимые руки. Все мужчины одинаковы, немногим лучше животных.

«Нет. Не все, Шианна, — напомнила она себе. — Его милость — не такой».

Однако такое нежелательное внимание было ей не внове. Прекрасные гены были одним из главных активов, ради которых её избрали, и она пользовалась этим на всю катушку, как от неё и ожидали, даже — приказывали. Однако, приказы или нет, но от этого Шианна чувствовала себя испачканной, а это, в свою очередь, приводило её в ярость. Она возненавидела Дозуа с самого начала, этого придурошного недотёпу. Но, как всегда, более важное дело заставило её отложить собственные чувства в сторону. Она сыграла свою роль в совершенстве: леди Фара Деванон, высокородная дочь не самой известной семьи, которая с трудом пытается поправить свои дела; женщина, глубоко убеждённая в своей женской соблазнительности, но и понимающая, что эту монету можно потратить только раз. Дай такому мужчине, как Дозуа, то, что он хочет — и потеряешь над ним всякую власть. Персонаж Леди Фара, как в общем-то и женщина, которая её играла, весьма ценила своё достоинство.

«Молись, чтобы мы не встретились при других обстоятельствах, ты, жертва кровосмешения! Иначе тебе точно конец».

Эти мысли, конечно, только пустая угроза, но картинка, которую она вообразила при этом, доставила некоторое удовольствие. После сегодняшнего дня они с Дозуа, скорее всего, никогда больше не увидятся. Пора забыть об этом идиоте и сосредоточиться на следующей фазе операции. Перелёт на Кьяро подходит к концу. По прибытии в Холиксе начнётся настоящая работа.

Она мало знала о том, что ждёт впереди, но вряд ли это что-то новое. По словам его милости, в игру там уже вступили другие агенты. Нечто на Кьяро потребовало особого внимания Ордо Ксенос. Скоро она раскроет его суть.

А затем, если прикажут, уничтожит.

Глава 8

Чёрная туша «Штормового ворона» зависла на хвостах синего пламени в десяти метрах над крышей убойного блока. Из люков на корме и бортах вниз полетели тросы. Затем изнутри раздалась резкая команда:

— Группа, пошли!

Три мускулистые фигуры, одетых в чёрное, ринулись вниз, контролируя спуск лишь с помощью рук, защищённых перчатками. У каждого поперёк спины висел болтган, немного меньше и компактнее, чем те, к которым они привыкли; грудь и пояс перетянуты ремнями, увешанными гранатами и прочим боевым снаряжением. Подошвы глухо ударили крышу. Все трое немедленно рассыпались в стороны, прикрыв западный, восточный и северный края здания, высунулись наружу, бегло осматривая окна и балконы внизу в поисках вражеских часовых.

Секундой позже на крышу спрыгнули ещё двое. Бортовые лебёдки с визгом втянули тросы обратно, и «Штормовой ворон» отвалил вверх, забирая в сторону от точки выброски.

Последние две фигуры метнулись к северному краю крыши. Как только они оказались на месте, все пятеро оперативников вытащили небольшие устройства, похожие на пистолеты, прижали стволы к пермакритовому краю крыши и нажали на спуск. Раздался резкий хруст, взметнулись пять облачков пыли. Каждый потянул к себе пистолет — из рукоятки начала разматываться чёрная полифибровая нить. Коротко дёрнув нить для проверки, каждый вступил на пермакритовый край, развернулся и прыгнул с крыши спиной вниз.

Каррас оттолкнулся ногами, отлетел от стены и отпустил курок пистолета. Слетел метра на три вниз, затем нажал курок снова, остановив спуск. Качнувшись обратно к стене, упёрся ногами и напряг мышцы, готовясь к очередному толчку. Справа от него, Игнацио Соларион, Ультрадесантник, сделал то же самое. Когда Каррас встал с ним в пару, тот не сказал ничего, однако выражение его лица трудно было назвать радостным.

Внизу из стены выступал широкий полукруглый балкон. С этого балкона внутрь вели широкие двойные пластековые двери, откуда можно попасть в помещения и коридоры убойного блока.

Каррас и Соларион одновременно спрыгнули на балкон и бросили свои лини. Заняв позиции по обе стороны от дверей, прижались спиной к стене. Соларион глянул на Карраса через разделяющее их пространство, взгляд его бледно-голубых глаз был холоден и суров. Каррас кивнул, приказывая действовать дальше. Ультрадесантник снял с ремня небольшой баллончик с длинным соплом, затем чуть высунул голову, чтобы проверить, нет ли врагов по ту сторону прозрачного пластека. Не заметив никого, он шагнул к центру дверей, поднял баллончик и принялся напылять широкий неровный контур — больше самого себя — прямо на гладкую как стекло поверхность. Едкая чёрная пена запузырилась, разъедая межмолекулярные связи вещества.

Закончив обводить контур, Соларион вернул баллончик в подсумок и ухватился за внешние ручки дверей.

Каррас начал мысленный отсчёт и, досчитав до шестнадцати, подал знак.

Соларион дёрнул за ручки — и два куска рамы со стёклами остались у него в руках. Ни звона, ни шума — лишь приглушённый хруст.

Ультрадесантник повернулся и аккуратно положил куски на пол. Каррас полуприсев скользнул внутрь, вскинув болтер и прижав приклад к плечу. За спиной послышались тихие шаги Солариона.

«РУПоР», — подумал Каррас, окидывая быстрым взглядом помещение.

Сержанты Караула вбивали им это в головы со второго дня подготовки.

Расположение, Углы, Повороты, Расхождение.

В этой комнате чисто, но могло быть и по-другому. Кулле менял расположение врагов каждый раз, когда отправлял группу внутрь. И менял маршруты передвижения часовых вдобавок.

За дверью в дальнем конце комнаты лежал северный коридор, по которому им с Соларионом предстояло добраться до цели. Быстро проскочив помещение, Каррас занял позицию справа от двери. Соларион встал слева. Оба дали знать друг другу, что готовы. Пока всё шло хорошо.

Каррас протянул руку в перчатке и нажал на руну открытия двери. Створка пошла в сторону, убираясь внутрь стены. Не успела она раскрыться полностью, Каррас уже проскочил в коридор, ведя стволом влево.

— Контакт!

Полупрозрачный часовой эльдар обернулся и, заметив Карраса, вскинул свой чужацкий пистолет с ребристым стволом. Болтер Карраса глухо кашлянул — и высокий стройный чужак рухнул, затем замерцал, подёрнувшись зеленоватыми помехами, размазался квадратиками низкого разрешения и пропал. В стене за тем местом, где он стоял, из небольшой чёрной воронки потянулись кверху лоскутки дыма. Гололитический проектор на потолке коротко прогудел, его индикатор сменил огонёк с зелёного на красный. Каррас развернулся.

За спиной у него Соларион только что уничтожил такую же цель.

— Пошли, — Каррас указал в южном направлении. Вместе — Каррас прижимался к левой стене, Соларион — к правой, — они крадучись двинулись по коридору, оставшемуся без охраны. Приближаясь к центральному коридору в дальнем конце прохода, оба держали болтеры у плеча, целясь в металлические проёмы по обеим сторонам и перекрёсток впереди, где путь расходился на запад и восток. На занятии по экстренному освобождению и эвакуации зачищать каждое боковое помещение времени не было.

Сценарий был прост: три ценных сотрудника Имперского военно-космического флота взяты живьём так называемыми тёмными эльдар во время нападения ксеносов на отдалённую имперскую заставу. Каждый сотрудник обладает важной оперативной информацией, которая не пересекается с остальными, и это значит, что всех троих нужно извлечь живыми прежде, чем они сломаются под пытками или поддадутся обработке сознания. Сотрудники обозначены, как агенты уровня «Аполлон», то есть потеря даже одного означает провал всего задания.

Конечно, убойный блок «Офидион» не похож на космический порт, их Каррас повидал, но значения это особого не имеет. На тренировках часто приходится включать немного воображения.

Справа металлическая дверь ушла вверх, и в коридор шагнула тонкая длинная фигура: чёрные волосы, заколотые мелкими белыми косточками, острые уши по обе стороны вытянутого узкого лица с оливковой кожей.

Соларион поразил цель, не дав ей даже выйти из дверей. Изображение тёмного эльдар крутанулось, замерцало и рассыпалось, вполне понятно предупредив о нападении своих условных соратников внутри. Дверной проём вдруг ощетинился оружейными стволами, похожими на длинные кости. Вражеский огонь начал решетить коридор. Проецируемые гололитом выстрелы пролетали над головой Карраса с гудением и визгом: сложная аудиосистема убойного блока прибавляла волнующего реализма.

— Кровь и преисподняя! — зашипел Призрак Смерти.

Соларион присел и открыл ответный огонь. Болты шмякались в дверной проём, за которым укрывался противник. Они не взрывались, как это обычно делали болтерные заряды. Такие учебные болты, получившие прозвище «чекушки», — низкоскоростные, безразрывные сплошные пули — штатно применялись на занятиях в убойном блоке. Каждое попадание, не достигнув цели, высекало только искры.

«Множественные встревоженные цели в надёжном укрытии, — с горечью подумал Каррас. — Задание практически уже слито. Этот идиот сделал это специально. Кулле прав: он действительно пытается меня сковырнуть».

Остальные оперативники по воксу доложили, что заняли позиции вокруг целевого помещения. Каррас не мог пустить их штурмовать комнату без него и Солариона с северной стороны. Он не станет отправлять группу внутрь, чтобы их там просто перебили, зная, что Кулле всегда держит заложников под серьёзной охраной. Врагов внутри будет слишком много для трёх оперативников, и дело не обойдётся без одной-двух жертв, космодесантники они или нет.

Скрипнув зубами, Каррас принял решение. Заметив дистанцию до двери, откуда вёлся весь огонь, он снял с пояса дымовую гранату, активировал и метнул прямо под ноги врагу. С шипением повалил густой серый дым, быстро заполняя узкое пространство коридора и большую часть бокового помещения. Видимость упала до нуля, однако Каррас держал всё, что нужно, в голове. Он выдернул фраг-гранату и пригнувшись бросился вперёд. Чужаки теперь палили вслепую. Он прилагал все силы, чтобы проскочить сквозь их ненастоящие выстрелы невредимым. Позади Соларион продолжал стрелять в укрытую дымовой завесой дверь, хотя видел сейчас не больше Карраса. Но его огонь по крайней мере не давал противнику особенно высовываться. Может быть, из Карраса и не сделают решето.

«А, может, и сделают. Выбора он мне не оставил».

Между дымовой завесой и огневым прикрытием места хватало. Проскакивая мимо двери, Каррас, не замедляясь, кинул внутрь гранату и побежал дальше прямо сквозь удушливое облако. Впереди, где коридоры образовали Т-образный перекрёсток, из дыма проступил северный вход в целевое помещение. Каррас прибавил скорости. На бегу пророкотал в вокс:

— Десант, атака через три…

Ботинки грохотали по полу. Шесть метров.

— Два…

Ближе.

— Один…

Ближе.

— Пошли! — рявкнул он. Где-то за спиной разорвалась граната. Как и «чекушки» в болтере, граната была учебной: взрывчатки в ней хватало только на громкий хлопок. Дым ещё не рассеялся, скрывая последствия, однако четыре проекции тёмных эльдар замерцали, исчезая в небытие, и группа сигнальных огней сменила цвет с зелёного на красный.

Но Каррасу уже было не до того. Всё, что сейчас имело значение, — это комната с заложниками, двойные двери которой быстро приближались. Их следовало подорвать небольшим зарядом, но времени уже не осталось. Соларион постарался. Крякнув, Каррас прыгнул вперёд и врезался плечом в середину дверей.

Раздался громкий треск — замки и петли вырвало из креплений. Точно живой Джаггернаут, Каррас влетел в двери как раз в тот момент, как остальные трое членов команды — Уфрейди, Манникс и Ансул из Сынов Сангвиния — ворвались в комнату с юга, запада и востока. Глушители болтеров закашляли. Тёмные эльдар внутри услышали взрыв гранаты за долю секунды до того, как вся истребительная команда вломилась внутрь — то есть, вся, кроме Солариона, который замыкал атаку. Восемь жестоколицых ксеносов торопливо развернулись к дверям, вскидывая своё странное оружие, однако на мгновение позже, чем следовало. «Чекушки» вспороли воздух, пролетая сквозь врагов, — и те рассеялись, точно призраки. Это заняло первую секунду. В следующую группа Карраса прикончила оставшихся четверых, которые собрались казнить заложников: трёх невысоких нервных людей в жёстких мундирах с золотыми позументами адмиралтейства. Один тёмный эльдар почти успел: его чёрный меч уже начал опускаться, но позади Карраса раздался глухой хлопок выстрела — и чужак исчез следом за своими злобными собратьями.

Этот последний выстрел принадлежал Солариону. Ультрадесантник шагнул в комнату и огляделся.

— Чисто! — сообщил брат Манникс.

— Чисто! — откликнулись остальные.

— Перекрыть выходы, — распорядился Каррас. — Следить за подходами.

Троица флотских уже пропала, точно как эльдар, испарившись, словно их тут и не было. Собственно говоря, их тут и не было.

Чувствуя, как по венам бежит адреналин, и слыша грохот сердца в ушах, Каррас открыл вокс-канал связи с сержантом Кулле.

— Говорит Альфа. Цели захвачены. Потерь нет. Готовы к эвакуации.

— Что это было в коридоре, Альфа? Что за бардак? Если бы твоя затея с тараном дверей не сработала, у нас на руках сейчас остались бы только трупы всех агентов.

— Я знаю, сержант, — буркнул Каррас, метнув злобный взгляд на Солариона. Ультрадесантник стоял к нему спиной, обратив глаза на коридор, который прикрывал.

«Идиот! Что он выдумал? Я заставлю его объясниться, клянусь Троном».

— Какое у нас время?

— Лучше, — ответил Кулле. — Вы срезали три секунды с этим твоим забегом «смерть-или-слава». Однако это по-прежнему не то, что я хочу увидеть.

— Этого не должно было произойти.

— Да, не должно было. Но ты быстро соображал. Так что на поминках тебе это вспомнят.

— Думаю… Что?

На другом конце возникла пауза, которая Каррасу не сильно понравилось, затем Кулле произнёс:

— Ты труп, Каррас. Прямо сейчас ты валяешься на полу, согнувшись пополам и выблёвывая остатки разжиженных органов. Когда ты пробежал мимо двери и метнул гранату, вражеский выстрел попал тебе в верхнюю часть левого бедра. Тёмные эльдар используют очень мощные токсины. Кое-какие из них не по зубам даже «очистителю». До штурма помещения ты бы дожил, но будь это не учебное занятие, а что-то другое, я бы сейчас разговаривал с твоим вторым номером, а не с тобой. Даже твои прогеноиды пропали бы.

Каррас остолбенел. Разрушились бы его прогеноиды? Значит, не только этот вечно недовольный Ультрадесантник добился его смерти, но и лишил чести передать последнее своё генетическое наследие родному ордену. Любого космодесантника затошнит при мысли о подобной смерти.

Каррас, сердито грохоча ботинками, подскочил к Солариону и грубо развернул к себе лицом. Обхватил огромной рукой Ультрадесантника за горло, впечатал его спиной в стену и вздёрнул вверх.

Соларион мгновенно ответил стремительным левым хуком в висок. Но у Карраса осталась свободной вторая рука. Он вскинул локоть и отвёл удар.

— Если ты ещё когда-нибудь проделаешь что-то подобное, ты, кусок…

Соларион резко подтянул колени и как рычагом оттолкнул Карраса от себя. Тому пришлось отпустить руку. Соларион приземлился в боевую стойку, готовый защищаться.

— Проделаешь что, ведьмокровка? — яростно прошипел Ультрадесантник.

— Ты прекрасно знаешь, что, — ответил Каррас, вспыхнув от оскорбления.

Оскал Солариона превратился в злобную усмешку:

— Я говорил им, что тебе это не по силам. Призраки Смерти? Какую великую роль вы сыграли в истории? Третьесортный орден, вылезший из ниоткуда. Твой родной мир даже не в границах Империума. И они поставили тебя командовать мной?

Не сводя глаз с Карраса, он нагнулся и подобрал оброненный болтер.

— Меня призвали на Дамарот, потому что я лучший, — продолжал Соларион, абсолютно убеждённый в своих словах. — Ультрадесантник до меня был вожаком истребительной команды, и тот, что был до него. Я не стану подчинённым такого как ты.

— Не я так решил, — огрызнулся Каррас.

— Но тебя это вполне устроило.

Каррас ощутил, как внутри шевельнулось то, что, как он думал, было заперто под замок. Ярость, должно быть, прорвала что-то, мгновенно избавив его от ограничений варп-поля подавителя на позвоночнике.

Его психический дар вспыхнул, будто чиркнули спичкой — не тот пожар, что был раньше, даже близко не та колдовская мощь, какую он знал прежде, но дар всё же вернулся — достаточный, чтобы ощутить его, достаточный, чтобы нанести удар прежде, чем Каррас успел сдержаться.

Языки злопламени полыхнули у него из глаз. Воздух вокруг вздрогнул.

Невидимые могучие руки подняли Солариона в воздух и швырнули к дальней стене. Ультрадесантника ударило так, что вышибло воздух из лёгких. Он тяжело рухнул на пол, однако быстро оправился и встал, метнув полный злости взгляд на Карраса. Странная улыбка растянула его губы.

— А теперь ты ударил меня, — произнёс он с ледяным спокойствием.

Карраса тут же окатило волной стыда. Так делать не стоило. Он знал, как славен Ультрадесант. Он никогда не мог себе даже представить, что нападёт на одного из них.

«Что на тебя нашло? Где твоя выдержка? Гнев этот — в ответ на оскорбление или на то, что лишили меня силы? Не думал, что равновесие моё так от этого зависит. Правильно её спрятали под замок. Теперь я вижу: моя зависимость от дара — это слабость, которую я обязан преодолеть».

На губе у Солариона выступила кровь. Он стёр её тыльной стороной ладони. Остальные три космодесантника стояли в напряжённом молчании, не зная: вмешаться или нет. Они все слышали: чести Карраса было нанесено такое оскорбление, которое не стерпел бы даже самый отходчивый. Но Ультрадесант пользовался огромным уважением. По крайней мере, его большая часть служила высшим примером того, каким должен быть космический десантник.

Каррас услышал, что Кулле распекает их по воксу.

— Успокоились оба! Не вынуждайте меня использовать прерыватель. Кодиций Каррас, ко мне сюда немедленно! — Он прервался, затем прибавил: — Ты не должен был суметь это сделать.

Каррас на секунду задумался, не извиниться ли перед Соларионом, но этот глупец оскорбил его орден. Психический удар был ошибкой, но грубость Ультрадесантника была не меньшей ошибкой. Поэтому Призрак Смерти не сказал ничего и молча покинул комнату. Слева, в конце западного коридора, шла лестница, которая вела к парадному выходу на первом этаже. Спускаясь по ступеням, Каррас услышал сержанта Кулле обратился к нему снова, на этот раз по закрытому каналу.

— Они говорят, что подавляющее поле было выставлено на максимум. Что ты сделал?

— Он зашёл слишком далеко, — ответил Каррас уже ровным голосом.

— Это бывает. А вот перегрузить имплантат… такого не бывало.

Каррас покопался в душе и решил, что его ни грамма не волнует ни сам имплантат, ни ожидания, которые Совет Караула возлагал на него. Его сила одолела ограничитель лишь ненадолго, но успела ухудшить и так нехорошую ситуацию. Сейчас она утихла опять. Каррас пытался вызвать её снова, хотя бы создать в ладони шар злопламени, однако имплантат, как и прежде, не давал этого сделать. Ограничитель преодолела ярость, а не сила воли или нужда. Одна лишь ярость, простая и ясная.

— Ультрадесантник перешёл границу, сержант, однако моя реакция перешла её ещё дальше. Я приму любое наказание, какое положено.

— Посмотрим, — ответил Кулле. — Со своей стороны скажу, что он сам напросился, но мне нужно проконсультироваться с Советом.

— Понимаю.

— А сейчас, — произнёс Серебряный Череп, — тащи свою команду вниз и готовьтесь к следующему заходу. У вас шесть минут. — После паузы он прибавил: — Мне ещё надо будет придумать, как представить это в отчёте.

Каррас замер на ступеньках, не веря своим ушам.

— Вы серьёзно, сержант? Мы снова пойдём на занятие?

— Я не шучу, когда дело касается тренировок в убойном блоке, библиарий. Никогда. Тащитесь сюда вниз и готовьтесь к вылету. У вас ещё пять секунд лишних!

Глава 9

Прощание капитана удивило её своей лаконичностью. Похоже, Дозуа задело за живое сильнее, чем она думала. Капитан кипел от горечи и злости, однако явно пытался держать себя в руках. Во время спуска, который показался гораздо длиннее, чем на самом деле, старался на неё не смотреть. Когда Варлан обращалась к нему, Дозуа стискивал зубы и отвечал односложно, либо делал краткие и невнятные замечания, обращаясь больше к самому себе. Её это вполне устраивало. Когда челнок наконец коснулся земли, она ощутила огромное облечение: момент, когда капитан избавит её от своей компании, совсем близко. Однако, даже когда грузовой челнок осел на толстых металлических ногах, Дозуа остался на месте, напряжённый, едва глянув на неё с противоположной стороны прекрасно обставленного пассажирского салона. Варлан даже показалось, что он сейчас прикажет ей выметаться.

Конечно, ещё остался вопрос о вознаграждении, так что капитану всё-таки пришлось с ней пообщаться напрямую. Варлан, или скорее — леди Фара для него, вручила капитану чёрный ларец, выполненный из твёрдой, но лёгкой керамики. Дозуа поставил ларец на колени, ввёл код в точности, как указала леди, и поднял крышку. Внутри засверкали драгоценные камни, отражая свет потолочных люмов. Капитан вызвал из ниши в стене сервитора ростом с ребёнка и приказал провести молекулярный анализ. Изумруды из сокровищ семьи Деванон, в точности как было уговорено. Высочайшего качества. Всё зарегистрировано. Получив оплату полностью, Дозуа закрыл ларец и передал своему первому помощнику, Сарафо, приказав тому ждать в своей каюте.

Когда за первым помощником с шипением закрылись двери, Дозуа деревянно поднялся и протянул ей руку.

— Леди Фара, наша сделка завершена, — произнёс он холодно, давая понять, что других церемоний не будет.

Варлан встала, заинтригованная переменой в его поведении со времени предыдущей встречи, и приняла протянутую руку. При этом отметив, что на этот раз с его стороны никаких игривых пожатий не было. Капитан, наконец-то, оставил всякую надежду. Трон свидетель, сколько времени на это ушло. «Если бы капитаном «Македона» была женщина…» — подумала Варлан про себя.

— Надолго задержитесь на поверхности, капитан?

— Где-то на неделю, — ответил Дозуа, стараясь не встречаться с ней глазами. — Может быть, на две. Заберём припасы, топливо и всё остальное. Посмотрим, что местные предложат в обмен на товары. Есть и другие дела, так что долго бездельничать на этом шарике не придётся. Но, скорее всего, наши пути вряд ли пересекутся, пока я буду здесь.

— Прискорбно, — солгала Варлан, и ей было всё равно, что он это знает. — Что поделать, жизнь капитана звездолёта — штука занятая. Не стану вас более задерживать. Только позвольте ещё раз поблагодарить за гостеприимство и пожелать всяческих успехов.

Даже если Дозуа и пытался изобразить вежливую улыбку, этого у него не получилось. Вышло что-то вроде странной вымученной усмешки.

— Пусть Император ведёт и хранит вас, леди, — пожелал он равнодушно и поспешил выпустить её руку.

Варлан повернулась и пошла к переднему выходу из салона. У самых дверей остановилась и напоследок кивнула в знак благодарности, почти ожидая увидеть, что капитан, как всегда, не спускает с неё глаз. Однако Дозуа уже направился к противоположному выходу.

Варлан не смогла даже толком определить, что чувствует при этом: извращённое разочарование или же облегчение, а, может, — и то, и другое.

«Неделя. Может быть, две. Закончится к тому времени операция? Больше я с ним не полечу, если не прикажут. Лучше дождаться корабля механикусов, хотя ближайший будет не раньше месяца».

Точнее она узнает после встречи с агентами ордоса на земле.

Спустя несколько минут, когда трап челнока опустился на чёрный рокрит посадочной площадки, Варлан встретили помощники — Орога и Мирда. Близнецы пристроились сзади, шагая в ногу; глаза-линзы обшаривали высокие штабели грузовых контейнеров в поисках опасности. Их тяжёлая наручная аугметика надёжно пряталась под рукавами и перчатками из кратидовой кожи. Ножи и парализаторы были скрыты не менее надёжно. Для неопытного взгляда близнецы были просто сопровождающими. Опытный же сразу разглядел бы в них телохранителей, ибо двигались они с грацией и уверенностью хищников. На самом деле они исполняли обе роли, что позволяло Варлан обойтись столь малой свитой, привлекая к себе гораздо меньше внимания. Надёжность и контроль в её работе всегда важны. Здесь она не испытывала иллюзий: привлекая внимание штурмом городов большой и грозной группой присягнувших на верность воинов и агентов, она станет гораздо менее полезной для его милости. А пока её фальшивая личность не раскрыта, она может тайно получить доступ в слои имперского общества более широкий, чем обычным путём.

Леди Фара Деванон обладает подробной и легко проверяемой историей, как и положено любому члену не самой знатной семьи, пусть она и целиком поддельная. Главное, не делать ничего такого, что может поставить легенду под угрозу. Вот почему, когда из главного зала ожидания космопорта её вышла встречать свора невысоких мужчин в синих мундирах, инквизитор спрятала своё раздражение. Она подозревала, что такое может произойти. Как только Центр управления наземной обороны Кьяро получил список пассажиров «Македона», напротив её имени наверняка сразу же поставили галочку. Титулы всегда привлекают внимание. Как и следовало ожидать, местный губернатор не преминул отправить своих людей её встретить — и вот они здесь.

Мужчины, которых было четверо, остановились на пути Варлан и склонились в глубоком поклоне. Варлан ощутила, как Орога с Мирдой приготовились к драке: едва заметное смещение позиций, понятное только ей. Близнецы умели маскироваться не хуже неё. Их готовность убивать скорее чувствовалась, чем виделась. Похоже, люди в синих мундирах этого не ощутили. Они не обратили на близнецов никакого внимания.

«Или, может быть, обратили, но и сами разбираются в маскировке не хуже других».

Следователь никогда не принимает за чистую монету то, что на виду.

Мужчины выпрямились; один из них заговорил высоким и чуть свистящим, точно ветер в камышах, голосом:

— Имею ли я честь обращаться к уважаемой и благородной леди Фаре Деванон?

— Кому я должна отвечать, сударь? — ответила Варлан, степенно улыбнувшись.

Человек ответил улыбкой широкой, хотя выражение его глаз не изменилось. Варлан решила, что так он похож на испуганную обезьяну.

— Миледи, мы помощники лорда верховного арбитратора Ненахема Саннры, планетарного губернатора Кьяро под властью Его святейшества Императора Человечества. Моё имя Сулиман, вы можете называть меня Сул, если вам будет угодно. Я первый помощник лорда верховного арбитратора.

— Тогда позвольте выразить удовольствие от знакомства, Сул, и поинтересоваться, что привело к нашей встрече. Я только что провела семь недель в варп-перелёте. Надеюсь, вы поймёте, что в первую очередь сейчас меня интересует, где я могу остановиться и отдохнуть.

Сул наклонил лысую, покрытую старческими пятнами голову. Он был уже не молод.

— Конечно, мэм. Однако, возможно, мои слова помогут вам с этим, так как мой господин послал меня предложить вам и вашим спутникам устроиться в его холиксийских апартаментах. Столь прекрасный и знатный гость — редкость на Кьяро, и мой господин жаждет оказать вам гостеприимство. Он сообщил мне, что семьи Саннра и Деванон на самом деле являются родственными через дальние связи с семьёй Нандол.

Здесь Варлан позволила себе улыбнуться, ибо прекрасно знала, что её хозяин устроил так, чтобы эту подделку добавили в соответствующие архивы за время её путешествия сюда.

— В самом деле. Помнится, дедушка по отцовской линии как-то упоминал об этом. Мы скорбим о семье Нандол. Многое было потеряно, когда их не стало.

На лице Суливана появилась печаль, которую тот не испытывал, но прекрасно изобразил.

— Многое было потеряно, — эхом отозвался главный помощник, — однако, возможно, не всё, если столь дальние связи убедят вас принять любезное предложение моего господина.

Варлан уже решила для себя, что принять предложение будет лучше всего. Чтобы не ждало впереди, а втереться в доверие высшей власти на планете может оказаться весьма кстати. Но даже если нет, то, по крайней мере, это ещё лучше закрепит её легенду.

— Тогда я с благодарностью принимаю предложение лорда верховного арбитратора. Однако, у меня есть определённые коммерческие интересы, которыми я должна заняться в первую очередь. Это займёт не больше часа.

При этих словах Варлан указала на высокие штабели металлических ящиков слева от спускаемого челнока: её груз, уже доставленный портовыми сервиторами и рабами. Каждый ящик украшала печать её мнимой семьи: три сцепленные луны.

— Пообщайтесь с моим помощником, — велела она, указывая на Мирду. — Покончив с делами, мы с радостью прибудем по вашим указаниям к поместью лорда верховного арбитратора.

— Вам не потребуется следовать нашим указаниям, миледи. Ради вашего удобства здесь ждёт бронированный транспорт. Мы сами доставим вас к апартаментам нашего господина, если вы ничего не имеете против. Но, прошу, не ограничивайте себя во времени только ради нас. Нам даны указания ждать столько, сколько потребуется.

«Бронированный, — подумала Варлан. — Об этом упоминать было необязательно. Интересно, что он решил это сделать. Похоже, не всё так гладко на Кьяро, и планетарный губернатор прекрасно это знает. Будем надеяться, что языком он болтает так же легко, как раздаёт приглашения».

— Я глубоко признательна вашему хозяину за щедрость. Как и вам за ваши услуги. Мирда, дорогая, будь добра.

Мирда вышла вперёд, назвалась людям в синем и повела их прочь от следователя. Варлан не убирала с лица благодарную улыбку, пока те не повернулись к ней спиной. Затем заговорила со срочными нотками в голосе с Орогой. который остался с ней.

— Как груз?

— Его перевезут на склады недалеко от центра города, — ответил Орога густым баритоном. — Портовые сервиторы начнут погрузку в машины, как только вы дадите команду. Представители покупателей осмотрят груз сегодня вечером.

— Пусть сервиторы начинают погрузку немедленно. Что касается покупателей, ради нашего прикрытия запусти ажиотаж с ценами. Продажу возлагаю на твои плечи. Тяни сколько можно. Мы не имеем ни малейшего понятия, насколько здесь задержимся. Если дела на Кьяро потребуют нашего внимания на долгий срок, придётся подготовить солидный предлог. Ты связался с агентом?

Орога кивнул.

— Да, мэм. Он ждёт нас неподалёку. Я принял кодированную импульсную передачу через три минуты после посадки. Похоже, он неплохо осведомлён. Агент подготовил место встречи и ждёт вас там. Проход — через пристройку для инвентаря слева от главного зала ожидания. Это вон там. Вы сможете проскользнуть внутрь, не привлекая внимания. Воспользуйтесь тенью здания. Я удалённо отключил соответствующие люмы.

Варлан повернулась и увидела небольшую бетонную постройку с металлической дверью. В свете одних только фонарей по периметру посадочной площадки и освещённых окон залов ожидания и отправления её почти не было видно.

«Как темно в Холиксе, — подумала Варлан. — Вечные сумерки. Ни настоящего дня, ни настоящей ночи. Это сыграет нам на руку. В тени всегда дела Инквизиции творятся».

— Ни у меня, ни у Мирды не было времени проверить строение, мэм, — сообщил Орога. — Прикажите — и я пойду следом за вами.

— Мы уверены, что сообщение отправил Агент-16?

— Проверка идентикода была произведена немедленно. Это код уровня «Танатос». Такие коды всё ещё входят в список надёжных. Случаев компрометации не было.

— Тогда я иду одна.

Варлан стукнула трижды себе по гортани, и Орога кивнул. Он поднял руку и сам стукнул по горлу дважды. В ухе у Варлан дважды щёлкнуло.

«Ладно. По крайней мере, связь в пределах видимости у нас есть».

Имплантированная аугментация для вокс-связи, которую она делила со своими помощниками, пока работала, как положено. Ещё надо будет проверить её внутри места встречи, чтобы узнать, как связь работает вне прямой видимости. Особых надежд, конечно, питать не стоит. Редкие металлы Кьяро печально известны тем, что создают трудности для небольших незащищённых устройств связи.

— Пока воспользуемся предложением лорда арбитратора. Посмотрим, куда это нас приведёт. После разговора с Агентом-16 я буду знать больше. А теперь, иди со мной к залу ожидания. Там я ускользну для встречи, а ты пойдёшь дальше к главному входу и будешь ждать меня там в тени. Если будешь нужен, сообщу по воксу.

— Я буду готов, — ответил Орога, занимая своё место рядом с ней.

— Я знаю, что будешь, — сказала Варлан и зашагала по тёмному рокриту.

Отпустив своего пилота с приказом отдохнуть, Хигган Дозуа воспользовался носовыми вид-пиктерами грузового челнока, чтобы тайно понаблюдать за леди Фарой из кабины пилота. На главном мониторе он прекрасно видел, как она энергично направилась к залу ожидания, а затем, когда они вошли в густую тень, отделилась от своего спутника, того, который был мужчиной. На секунду капитан потерял её из виду. Потом заметил движение: быстро открылась и так же быстро закрылась дверь — внутрь проскользнула тонкая фигурка. Дозуа ничего бы не заметил, если бы не тусклый, едва различимый оранжевый отсвет рабочего люма где-то внутри небольшого квадратного здания.

Это пристройка для инвентаря. Что она там делает? Почему она не пошла прямо к месту оформления пассажиров?

И тут Дозуа ощутил в душе жгучее желание узнать — огонь, который питали семь недель обманутых надежд. Он убедился, что в леди Фаре Деванон была какая-то странность. Следовало заметить раньше. Что-то в ней было неправильно.

А затем Дозуа решил совершить глупость.

Он решил сунуть свой нос в её дела.

Глава 10

Час за бесконечным часом космодесантники проходили изнурительную подготовку, снова и снова, по всем мыслимым видам ближнего боя и специальных операций малыми группами. Программа обучения была разбита на десятичасовые циклы. Сначала стажёры собирались в главной часовне на пятнадцатиминутную литанию под предводительством старшего капеллана Караула по имени Кесос — высокого десантника из ордена Оскорбителей, необычно узкоплечего и длиннолицего. Однако, несмотря на довольно скромное телосложение, слова его гремели в сыром воздухе, точно молот по наковальне, распаляя огонь в крови всех собравшихся перед суровыми тренировками.

После молебна, в котором космодесантники просили Императора и примархов преумножить свои и так внушительные навыки, их собирали в Восточном аудиториуме — большом зале с прозрачной крышей, сквозь которую лился дневной свет, увешанном знамёнами и вымпелами для напоминания о достославных подвигах тех, кто проходил здесь подготовку в прошлом. Здесь новобранцы рассаживались по каменным скамьям, идущим уступами, а капитаны Караула объявляли распределение по отрядам на этот цикл и в общих чертах обрисовывали предстоящие занятия. После чего, если на то была необходимость, следовали строгие напоминания о правилах и ограничениях, которым обязаны следовать все принятые в Караул. В это время немало непримиримых соперников перебрасывались косыми взглядами. Брат Кеанор из Тёмных Ангелов уже успел вступить в недозволенный поединок — слишком искусный, чтобы назвать его дракой, — с братьями не из одного, а сразу из трёх орденов. Кроме того, добрая доля стычек пришлась на долю брата Иддекая из Минотавров, правда, в его случае всем было очевидно, что зачинщиком в каждой послужил он сам.

Совет Караула карал подобные нарушения при помощи устного порицания — пятно на чести тех, кто принимал участие, — вкупе с кое-чем гораздо, гораздо страшнее. Нарушителя заключали на столько циклов, на сколько Совет посчитает нужным, в покаянный ящик — фактически гроб, высотой и шириной чуть больше тела наказуемого. Запертого внутри, с тяжёлым психостимуляторным шлемом на голове, его заставляли переживать записи сенсориума, в которых братья из его ордена сражались против превосходящего врага. Записи были сняты в настоящих войнах в дни далёкого прошлого, и отбывающий епитимью космодесантник, приговорённый переживать их теперь, мог лишь смотреть и чувствовать, как вражеский огонь или когти и клыки рвут вокруг него в клочья его единокровных братьев, его родичей. Это было страшное наказание, ибо разило в самое сердце.

Есть ли для космического десантника что-то важнее братства? Сражаешься за Императора, это верно. Но умираешь-то за своих братьев.

Даже Иддекай, которому пришлось испытать трёхсотлетней давности избиение более шести десятков своих Минотавров от рук многочисленного эльдарского воинства, обнаружил, что такую боль, пылающую в душе, слишком тяжело нести. Наказание быстро отбило у него охоту задирать других стажёров.

Каррас думал, что его накажут тоже — за стычку с Ультрадесантником. Однако, в большей мере благодаря тому, как Кулле изложил это в отчёте, до наказания дело не дошло. По окончании занятий в убойном блоке «Офидион» Кулле приказал ему явиться для осмотра в апотекарион и, несмотря на явное отсутствие неисправностей, заменить имплантат.

Каррас перенёс установку нового прерывателя в холодном молчании, к которому примешивались остатки возмущения и стыда.

По окончании молитв и распределения на цикл космодесантники покидали Восточный аудиториум и направлялись в заранее указанное место сбора своей группы. Там сержанты Караула давали более подробные инструкции и выводили группы к соответствующим учебным сооружениям. Львиная доля тренировок Караула Смерти в первые сто циклов вертелась вокруг убойных блоков. Их на Дамароте более тридцати, разных размеров и сложности, и каждый можно подстроить под нужный сценарий. Ни один орден в имперском пространстве не мог похвастаться настолько превосходными учебными сооружениями, но и ни один орден не делал такого упора исключительно на тайные операции против ксеносов. Выброска из "Грозового ворона", подготовка со специальным вооружением и снаряжением, скоростное десантирование по тросу, скрытное проникновение, изъятие агентов, ликвидация — всё это и гораздо больше новички изучали и оттачивали на практике раз за разом, пока не начинали делать это так же привычно, как дышать. Обучение шло быстро: всё-таки даже среди космических десантников новички были избранной элитой. Здесь им только давали навыки, которые выделяют оперативников Караула Смерти среди всех прочих десантников. Ведь их война ведётся не лицом к лицу на залитом кровью поле боя, где побеждает превосходство в силе и чётко выстроенная стратегия, а за линией фронта, в тени, внезапно, быстро и с хирургической точностью скальпеля.

После физической подготовки, обычно занимавшей от пяти до шести часов цикла, стажёрам назначали индивидуальные программы обучения в библиариусе. Дамаротский архив имеет честь считаться одним из двух крупнейших хранилищ связанных с ксеносами материалов во всём сегментуме; второе находится в штаб-квартире Ордо Ксенос на Таласе-Прим. Но в эту часть обучения входило много больше, чем простое чтение книг. Библиариус Караула Смерти обладает невообразимым архивом записей сенсориума, снятых в вооружённых конфликтах людей с ксеносами по всему Империуму. Кое-какие датируются самыми ранними днями Караула Смерти, когда Империум шатаясь только поднимался на ноги после предательства Гора с его вероломными приспешниками и помещения Императора на Золотой Трон.

Записи сенсориума — из того же самого источника, что использовался для наказаний, — давали такой уровень обучения, с которым не могло сравниться ничто другое. Сидя в каменных креслах с психостимуляторными шлемами на головах, Каррас и остальные переживали адские битвы через ощущения космических десантников, которых давно уже нет в живых. Как и в покаянном ящике, вмешаться в эти записи нет никакой возможности. Поля сражений, по которым ступала их нога, давным-давно спали мёртвым сном. Они могли только наблюдать, но кровавая бойня, что разворачивалась вокруг, была потрясающе яркой и живой: картинки, запахи, звуки — всё.

Они смотрели глазами стойкого Чёрного Храмовника, пока его и его братьев в конце концов не перебили таутянские боескафандры на вытоптанном пятачке соляной пустыни под палящими лучами тройного солнца. Отступи Храмовники с боем — могли бы выжить. Но гордость заставила их стоять до последнего и уплатить за это собственной жизнью. Урок, хотя и смертельный для учителей, не пропал втуне.

В другой записи они пережили последние минуты штурма тиранидами ракетной базы где-то в секретном месте Ультрамара. Силы четвёртой роты Ультрадесанта держались сколько могли, ожидая поддержки с воздуха, которая так и не пришла. Каррас сморщился, когда огромная, истекающая слюной пасть сомкнулась на ногах космодесантника, через органы чувств которого он переживал эту страшную бойню. Ультрадесантника перекусили пополам и проглотили в два трепещущих куска. Только Трону ведомо, как удалось вернуть его шлем и вставленный в него инфокристалл.

Ещё они стали свидетелями убийственно размеренного наступления смертоносных некронов. Похожие на скелеты фигуры из чёрных металлических костей, казалось, идут вперёд почти лениво. Они не торопились никогда, абсолютно уверенные в своей победе, в неудержимости той силы, которую представляют. Снова и снова казалось, что Космические Волки, которые вели с ними бой, добились какого-то прогресса, но только лишь до момента, когда тощие чёрные тела снова поднимались с земли и брали в руки оружие — трупы, бесконечно вызываемые обратно к жизни. Космическим Волкам было не победить. Они отступали, усеивая своими телами землю, которую отдавали.

Всё это и многое другое Каррасу и остальным приходилось терпеть, ощущая боль и потерю тех, чей опыт они переживали со стороны. Для Карраса это были одни из самых тяжёлых занятий, ибо он ничем не мог помочь отважным воинам. Он по-новому ощутил жалость к братьям, таким как Иддекай, которым приходилось переживать потерю братьев из своего ордена внутри покаянного ящика. Эти битвы давно канули в прошлое — и всё же, через канал сенсориума они казались такими же настоящими и осязаемыми, как каменные подлокотники кресла, которые он стискивал побелевшими от напряжения пальцами. Часто после такого сеанса, хотя там и не было никого из его благородного ордена, Каррас поднимался с каменного сиденья, охваченный горем, пылающий гневом, стиснув кулаки, в отчаянии ища врага, которого можно убить, чтобы отомстить за пережитое. В этом он был далеко не одинок. Сеансы эти изматывали до крайности. Совет Караула зорко следил, чтобы испытать гибель своих родичей доставалось только нарушителям порядка, но всё равно многие кричали в голос от душевной боли и бились в титановых узах, которые не давали двинуться. Какая разница, что умиравшие носили другие цвета, другую символику и говорили с незнакомым акцентом? Всё равно это действовало исключительно сильно.

Библиарии Караула, и особенно Лохейн, упорно настаивали, что такие сеансы необходимы. Исключений не делалось никому: ни по ордену, ни по званию. Сеансы уже ненавидели: они представляли собой всё, что есть худшего в поражении: потерю великих героев, бессилие, скорбь, ярость и чувство вины.

Несмотря на эту неприятную сторону, Каррас быстро пришёл к пониманию ценности этих занятий. Результаты их не стал бы отрицать никто. Знание того, как каждая порода ксеносов предпочитает сражаться, — абсолютно бесценно. Каррас чужими глазами взглянул в лицо нескольким враждебным видам ксеносов, о которых никогда в жизни не слышал. Он узнал, как они двигаются, как они наносят удар, какое оружие используют. Но этим всё не исчерпывалось. Произошло кое-что, пожалуй, гораздо более важное.

Несмотря на все свои различия, космические десантники начали сплачиваться.

Карраса, как и некоторых других, однажды даже толкнуло подойти к Солариону. Это случилось после страшной записи о гибели четвёртой роты Ультрадесанта.

— Не говори ничего, — велел он Солариону, приперев того в трапезной. — Мне не нужен твой ответ. Я хочу сказать только одно: твои братья сражались, как боги войны. Жертва тех, кто пал, только подтверждает славу твоего ордена. Мои братья и я гордились бы честью сражаться плечом к плечу с ними.

И всё. Каррас отвернулся и сразу ушёл, по-прежнему тронутый за самую душу тем, что видел, и чтобы не дать Ультрадесантнику испортить момент.

Обычно после двух-трёх часов занятий с архивами и сенсориумом космические десантники опять возвращались в главную часовню, где возносили благодарность за всё, чему научились. Многие из стоявших здесь, в гулком и мрачном пространстве этого самого зала, всего восемь часов назад возвращались со свежими ранами разной степени тяжести. Тренировки были экстремальными, потому что операции Караула Смерти по своей природе сами были экстремальными. Однако до сих пор не было ни одного смертельного случая. На Дамароте не случалось гибели космических десантников уже больше ста лет, ибо Караул не мог себе позволить потерять даже одного боевого брата, принятого в свои ряды. Это не значило, однако, что занятия нельзя доводить до самого предела. Часто роти безмолвно проскальзывали в часовню после того, как заканчивались послетренировочные литании, чтобы вытереть с гладких мраморных плит запёкшуюся кровь.

После литании космические десантники переходили в трапезную, где раз в десятичасовой цикл поглощали по миске питательной каши или, если желали поесть в одиночестве, получали брусок заменителя и возвращались к себе в келью. Этот заменитель нежно звали «кирпичом» — и название он получил вполне заслуженно. Бруски были длиной и толщиной с указательный палец среднего космического десантника, цветом похожи на песчаник и с глубокими насечками, чтобы можно было разломить на три части. Структурой они тоже походили на песчаник: твёрдые, зернистые и требующие значительного усилия жевательных мышц, чтобы разгрызть.

Поначалу Каррас съедал свой «кирпич», запивая его ледяной водой, в тишине своего скромного жилища. Однако после первой дюжины циклов решил, что упускает уникальную возможность, и начал регулярно питаться в трапезной вместе со своими товарищами. Никому не пойдёт на пользу, сказал он себе, прятаться в одиночестве. Истребительная команда — это команда. Твоя жизнь и смерть будет зависеть от чести и умения космических десантников, с которыми ты служишь рядом. Памятуя об этом, Каррас попытался познакомиться с теми, кто окружал его, хотя бы только внешне. По большей части он просто наблюдал — видно, мало кто желал добровольно познакомиться с ним поближе. Библиарии часто оказываются в изоляции даже внутри собственного ордена, их дар вызывает у братьев по ордену двоякое чувство.

«Не потерпи псайкера, ведьму, шамана. Их сила — врата безумию и порче».

И всё-таки, разве не библиарии — наивысшее воплощение войны против ксеноса: солдаты, чья физическая одарённость сравнима лишь с их психическим оружием? Большинство видов чужаков представляет собой угрозу и в физическом плане, и в психическом. И лишь псайкер способен с толком сражаться со вторым.

Просиживая в трапезной цикл за циклом на пустой по обе стороны каменной скамье, Каррас понял, что даже эти избранные братья, ощущая дискомфорт в его присутствии, не так уж отличаются от остальных, и взял привычку читать за едой древние книги из библиариуса Караула, чтобы отвлечься от предосудительного отношения к себе.

Но среди братьев попадались и исключения. Как-то раз, когда трапезная была заполнена не больше чем на треть, Каррас познакомился с самым необычным и беспардонным космодесантником в своей жизни.

— Вот кто расквасил губу Пророку.

Каррас поднял глаза от миски с кашей на возникшую с другой стороны стола фигуру. Перед ним стоял поразительный боевой брат, одетый в чёрную тунику, препоясанную серебром. В руках он держал глиняную миску и ложку, как те, что лежали на столе перед Каррасом.

— Пророку? — переспросил Каррас в недоумении.

— Ультрадесантнику, которого ты шваркнул об стену.

— Игнацио Солариону, — Каррас нахмурился. — Ты решил пристыдить меня этим напоминанием? Ладно. Признаю: я был неправ, что потерял самообладание. Что тебе с того?

Незнакомец, не обращая внимания на предупреждающий тон, попросил разрешения сесть. Несмотря на неприятное начало, Каррас указал на другую сторону стола. Гость опустился на скамью, ухмыляясь про себя. Кожа его была похожа на выбеленную солнцем кость, точно такого же цвета, как у Карраса. Но на этом сходство заканчивалось. Глаза у Карраса были кроваво-красными даже там, где должны быть белки. А у этого брата глаза были сплошного, безупречно-чёрного цвета, похожие на две сферы чистого отполированного обсидиана. Того же цвета были и длинные с отливом волосы — волосы, которые спадали на плечи шёлковой мантией. У Карраса голова была голой, как яйцо кнарлока. Это было генетическое. Все Призраки Смерти лысели во время вживления геносемени.

«Чертовски непрактично, — подумал Каррас, уставившись на длинные, блестящие волосы. — Зато какое тщеславие! А лицо? Ни единого шрама. Наверняка ни разу не был в деле. Пожалуй, он слишком молод и неопытен, чтобы находиться здесь».

Но лицо это выделялось не только отсутствием шрамов, но и, что встречается гораздо реже, явным дружелюбием. На Карраса взирал безукоризненно чистый лик с такой открытостью, какой Призрак Смерти не встречал здесь с самого своего прибытия.

«Что-то знакомое, — подумал Каррас. — Как «Белый чемпион» Иторика. Или «Олимпиарх» Горлона Ци».

Каррас не понаслышке знал работы великих скульпторов. За десять тысяч лет миры Империума производили на свет в каждом поколении горстку людей, в чьих руках простой камень превращался в творение такой красоты и совершенства, что вдохновлял население целых сегментумов. Большая часть их в конце концов приступала к творению вдохновляющих военных шедевров для Адептус Муниторум: как для поднятия боевого духа, так и для увековечивания достойных. Великолепная диорама Махария и Сеяна на Ультиме Махария — знаменитый «Конец долгого похода» — лишь один такой пример. После открытия ему много раз подражали, но превзойти так и не смогли.

Лицо космодесантника, который сидел сейчас напротив Карраса, больше подошло бы такому изваянию, чем тренированному убийце или живой машине войны. Шелковистые чёрные волосы обрамляли приличествующе высокий лоб, благородное чело, острый узкий нос и рот, ни чересчур широкий, ни чересчур узкий. Скулы ровные и в высшей степени пропорциональные. Абсолютная симметрия. Если бы не целиком чёрные глаза, Каррас бы почти поверил, что это ожившее творение скульптора.

Незнакомец, заметив, что Каррас его изучает, рассмеялся.

— Знаю. Слишком хорош для Караула Смерти. Но пусть это тебя не обманывает.

Каррас приподнял бровь.

— Не принимай мою чистоту за признак неопытности. Ты ведь именно об этом подумал. Скажешь, не так?

— Значит, у тебя самого есть дар, — ответил Каррас с некоторым юмором, — раз ты так хорошо читаешь других.

— С одарённостью у меня всё в порядке, хоть и не в твоём смысле. Колдовство я оставлю таким как ты, ведьмачок. — Каррас напрягся, услышав это слово, однако в тоне незнакомца не было злого умысла. — Просто я привык сталкиваться с неверными предубеждениями.

— Единственные десантники без шрамов на лице, которых я знаю, это новобранцы, — возразил Каррас. — Но это у них ненадолго.

— Это должно тебе о чём-то сказать.

— Это говорит мне о том, что ты новобранец, однако в Караул Смерти не берут новобранцев…

Черноволосый боевой брат отправил в рот полную ложку густой слоистой каши и простонал:

— Могли бы добавить сюда чего-нибудь для вкуса, да? — затем, проглотив ещё порцию, прибавил: — Мы с тобой одной крови, ты и я.

Каррас кивнул. Родство явно выдавала обесцвеченная кожа. Мутация геносемени. Ещё один повод для остальных держаться подальше.

— Похоже на то. Рапторы, верно? Или Оскорбители?

Второй десантник укоризненно цокнул.

— С чего ты взял? Гвардия Ворона, между прочим.

Каррас чертыхнулся.

При таком легкомысленном поведении незнакомца как он мог догадаться? Каррас опустил ложку в миску и встал. Почтительно и в соответствии с древней традицией приставил правую руку к левой стороне груди, склонил голову и торжественно произнёс:

— Мы храним надежду и молимся о возвращении Коракса. Мы, Призраки Смерти, чтим семя, породившее нас.

Улыбка Гвардейца Ворона на секунду поблёкла. Он жестом велел Каррасу сесть. В зале на них уже оборачивались.

— Мы чтим братьев, рождённых от наших корней, — ответил он. — Пусть Коракс гордится ими и всем, что они свершили.

Ответ соответствовал по форме, но не по тону, каким это было сказано.

— Расслабься, брат. Я не сторонник формальностей. Ты исполнил обычай. Теперь давай отставим его в сторону, где ему и место. Сколько тебе лет, кстати?

Черноволосый отправил в рот очередную порцию каши.

Каррас сидел ошеломлённый. Что это за манеры для Гвардии Ворона?

— Почему ты подошёл именно ко мне? — поинтересовался он, не отвечая на вопрос.

— Почему нет? Ты ел один. Ты же тут не изгой, нет? — Гвардеец оглянулся по сторонам почти с театральным испугом: не видит ли кто их вместе. — На самом деле я просто хотел познакомиться с десантником, который вызвал перегрузку своего имплантата и пустил кровь Пророку. Тот давно напрашивался. Не ты, так…

— Ты всё время называешь его Пророком. Я не понимаю.

Гвардеец Ворона хмыкнул.

— Он делает больше предсказаний, чем уличная гадалка. «Ты совершаешь ошибку… Этот план обречён на неудачу… Я же говорил… В точности, как я и предсказывал… Если бы вы слушали меня…»

— Ага, — сказал Каррас. — Уверен, что он в восторге от своего прозвища.

— Млеет прямо, — с явным удовольствием отозвался черноволосый.

— А у меня есть прозвище?

Гвардеец Ворона указал на старый потрёпанный том, который Каррас отложил в сторону на время разговора.

— Я решил назвать тебя Грамотеем. Малость банально, признаю.

— Возможно, но по крайней мере я не в обиде.

— Значит, надо было лучше стараться, — сверкнул идеальными зубами Гвардеец Ворона.

Он повернулся вполоборота и, указывая по очереди на нескольких присутствующих в трапезной, перечислил их прозвища. Некоторые были непонятными и требовали объяснений, как с Пророком, но остальные были простыми: одни граничили с насмешкой, другие давались за какой-то талант или мастерство. Из вторых последнее, которое узнал Каррас, принадлежало приземистому и мощному боевому брату из Имперских Кулаков. Тот сидел в дальнем углу рядом с Чёрным Храмовником.

— Омни, — сообщил Гвардеец Ворона.

— Это почему?

— Ты с ним ещё не занимался? Единственное, чего он не может, это протискиваться в узкие места, — Гвардеец хохотнул. — Тяжёлое вооружение, взрывчатка, связь, транспорт, починка, шифры. Наверное, пытается наверстать за свой чертовски малый рост. Кажется, будто у него тело растёт вширь вместо того, чтобы расти вверх, да?

— Есть ещё одно имя, его ты мне не назвал, — Каррас подался вперёд, подняв брови.

Гвардеец Ворона коротко поклонился, не вставая с места.

— Меня зовут Зид, брат. Зифер Зид.

Каррас протянул руку — они коротко пожали запястья.

— Рад знакомству, брат Зид. Только не прикидывайся, что сам не получил прозвища. Или ты какое-то исключение?

Зид явно решил, что на сегодня ему каши хватит. Он поднялся со скамьи и не оборачиваясь перешагнул её назад. Миску он оставил на столе.

— Меня называют Призраком.

Теперь наступила очередь Карраса смеяться.

— И за что же, интересно, тебя так называют? Кстати, меня тоже можно так назвать — цвет кожи у нас одинаковый.

— Не в этом дело, Грамотей, — отозвался Зид, вдруг став странно серьёзным. — Совсем не в этом.

Он развернулся, чтобы уйти, но задержался и бросил через плечо:

— Посмотри на меня в бойцовых ямах, когда будет возможность. Посмотри, как я дерусь. Тогда поймёшь, почему меня зовут Призраком… и почему у меня на лице нет ни одного шрама.

Сказав это, Гвардеец Ворона ушёл, оставив Карраса размышлять о странной встрече. По дороге Зид останавливался у некоторых столов, приветствуя боевых братьев из разных орденов метким словцом или колкостью. Кто-то разделял его добродушный юмор. Белому Шраму по имени брат Хайгур особенно понравилось сказанное Зидом, и он громогласно захохотал, колотя по столу мозолистыми ручищами. Другие просто свирепо зыркали на Гвардейца Ворона, пока тот не проходил мимо. Из тех, кто терпеть его не мог, самым грубым оказался Ультрадесантник — Игнацио Соларион. Пророк. Каррас не заметил, как тот появился в трапезной. Видимо, это случилось за последние несколько минут. Соларион сидел за дальним столом с небольшой группой космодесантников из орденов-прародителей. Каррас разглядел среди них воинов из Новадесанта и Сынов Орара.

Что бы Зид ни сказал Солариону, вежливым это, видимо, можно было назвать с большим трудом. Соларион вызывающе оскалился и сделал движение встать, но Новадесантник, сидевший рядом с ним, сказал что-то Зиду, тот пожал плечами и отошёл. После этого Соларион обратил свой сердитый взгляд на Карраса, однако, что это значило, понять было трудно.

«Если бы не этот проклятый имплантат…»

Каррас решил не отвечать на этот взгляд. Как будто это могло что-то исправить.

«Ненависть нужно приберечь для ксеносов. А не друг для друга. Среди тех, кто плечом к плечу стоит на священной службе человечеству, этого не должно быть никогда».

Каррас ушёл из трапезной за полчаса до начала следующего цикла, решив, что поспит пятнадцать минут. Даже такой короткий, сон позволит начать следующий цикл посвежевшим и готовым: утомление спадёт, поверхностные раны затянутся. Таковы преимущества усовершенствованного тела космического десантника.

Но он не поспал. Ни единой минуты. Лишь предпринял безуспешную попытку, которая провалилась, когда мозг начал перебирать все сложности, с которыми ему пришлось столкнуться. Все его прежние представления, все его прежние предубеждения…

Может быть, всё изменится после принятия Второй присяги. Может быть, когда он «наденет чёрное» официально и войдёт в постоянную истребительную команду… Может быть, тогда всё изменится.

Со временем, конечно, он узнает, как ошибся в своих надеждах.

Глава 11

Варлан шагнула внутрь, в спёртый воздух и тусклый оранжевый свет, сзади щёлкнула закрывшаяся дверь. Кругом, на стенах и на потолке, всевозможные трубы, трубопроводы и переплетающиеся провода исполняли сложный танец, обвиваясь вокруг друг друга или скользя рядом, точно клубок спаривающихся змей, застывших в момент совокупления. По центру помещения вниз, в служебные туннели космопорта, уходила металлическая лестница с двойными перилами. Видимую сверху часть туннеля, как и внутренности самой бетонной пристройки, освещали дежурные лампы — мерцающие шары, утопленные в потолок через каждые несколько метров.

Когда каблуки Шианны зазвенели по четвёртому пролёту, в космопорт, по-видимому, прибыл товарный поезд. Через поручни передалась вибрация тяжёлого состава, снижающего ход. Вот и славно. Значит, её груз промышленного оборудования будет на пути к городскому складу меньше, чем через час. Всё идёт согласно легенде.

Сойдя с последней металлической ступени, Варлан ступила на каменный пол подземного туннеля. Осторожно, однако не прячась по-настоящему, двинулась вперёд. Играя роль леди Фары, ни на поясе, ни на бедре она оружия не носила, однако Шианна Варлан сама была оружием, натренированным и отточенным на родной планете до высочайшего уровня самым лучшим мастером даргуу — Т’шоном Елизуром. Ордос это оценил и добавил сверху ещё собственной углублённой подготовки. А если при встрече с опасностью её способностей в рукопашном бою не хватит, то микрооружие, скрытое в кольцах на обоих указательных пальцах, должно немного уравнять шансы.

Сомнительно, конечно, что оно тут понадобится. Орога заверил, что коды Агента-16 ещё числятся в списке надёжных. Так что, если только агент не отправил сигнал под принуждением, обмен информацией пройдёт обычным порядком.

И, точно привлечённая её мыслями, на открытое место перекрёстка туннелей впереди выступила странная фигура. Сердце Варлан забилось чаще, но всего лишь на чуточку.

Человек вышел под круг слабенького света и остался стоять там, поджидая её. Горб, скрюченная спина, перекошенные плечи, чуть сильнее, чем нужно, выдающиеся вперёд. Кривое, нечистое тело. Варлан ощутила волну отвращения. С самого детства тебя учат ненавидеть мутантов, еретиков и псайкеров. Последние, как она удостоверилась, могут быть благородными и великими; к примеру, астропаты и навигаторы на службе его милости использовали свою непонятную силу только во благо человечества. Что же до мутантов и еретиков, то эта раковая опухоль поражает самый костяк человеческой расы.

«И этот — мутант! Кривец!»

Чем ближе она подходила, чем сильнее росло чувство отвращения.

Варлан остановилась в двух метрах от горбуна, заметив при этом, что тот держит компактный автопистолет, направленный ей в сердце. С такого расстояния даже единственный выстрел мог пробить броневую сетку, вшитую в ткань одежды, и смертельно ранить, но тут всё зависит, какими патронами заряжен пистолет. По крайней мере, агент не теряет бдительности, профессионал. У обоих были сомнения, которые нужно развеять, прежде чем двигаться дальше.

Не подымая рук, Варлан изобразила на пальцах ряд фигур. Последние две обозначали её позывной на эту операцию:

Белый Феникс.

Горбун кивнул и, не опуская оружия, свободной рукой выдал в ответ короткую череду собственных знаков.

Варлан тоже кивнула, показав, что удовлетворена, и первой нарушила молчание:

— Против меня тебе оружие ни к чему, Шестнадцатый. Давай покончим побыстрее с делом. Приготовь к передаче оптиком.

Маленький человечек неохотно заткнул пистолет за пояс, поднёс к лицу руку и снял упругий кружок искусственного зрачка с радужкой и белком, под которым пряталась кибернетическая аугментация. Шианна Варлан сделала то же самое. На мгновение они замерли: два совершенно разных человеческих существа, но посвятившие себя служению одной и той же цели. Варлан возвышалась над Агентом-16 живым воплощением хорошей наследственности, красоты, здоровья и прекрасной физической формы. Он же, согбенный и жалкий, едва сумел бы взглянуть ей в лицо, не выворачивая набок уродливой головы. Однако они оба состояли на службе его милости — и этого для Варлан было достаточно, чтобы отставить в сторону свою гордость. Она преклонила колено так, чтобы оказаться глазами на одном уровне с горбуном: так передача пройдёт лучше всего, быстро, надёжно и без ошибок.

— Готов?

В ответ Агент-16 подался вперёд, пока их оптикомы не совместились. Между ними перекинулся мостик красного лазера — из линзы в линзу, — и передача началась.

Варлан впитывала информацию целиком. Она не могла осознать всё, что вливалось сейчас в её мозг, — слишком много данных слишком быстро переправлялось в ту область памяти, что предназначалась для такого рода работы — складской раздел, как она её называла, — однако, сосредоточив на потоке часть сознания, ей всё же удалось ухватить немало.

Передача длилась восемь секунд — самая длинная передача в её жизни, — и Варлан оказалась не готова к содержимому такого рода. То, что видел Шестнадцатый, то, что он делал… Когда красный мостик, моргнув, пропал, будто его и не было, она отвалилась назад и села на пол, растеряв всё своё самообладание и судорожно хватая ртом воздух.

— Ты… я видела… я…

Агент-16 — Ордима Арухо, как ей теперь стало известно — пожал уродливыми плечами. Он вдруг показался крайне измотанным, почти на грани обморока: пережитое сокрушило его. И поделом, решила Варлан.

— А как бы ты поступила на моём месте, госпожа следователь?

Голос горбуна был полон горечи, даже омерзения, однако направлено оно было на самого себя, не на неё. Его самого тошнило от содеянного. Только где ему было выбирать?

— Откажись я, они бы раскусили меня и прибили. И ты бы прилетела сюда шарить вслепую среди мёрзлой тьмы в поисках информации, которой я тебя только что снабдил. Ты бы действовала как-то по-другому?

Варлан заставила себя подняться на ноги, и горбун обвёл глазами сверху вниз её линии, однако без той животной жадности, которая всегда явственно читалась во взглядах мужчин. Капитана Дозуа, к примеру.

— Как женщине, тебе пришлось бы гораздо хуже, чем мне.

Она не стала себя обманывать. Она прекрасно поняла, что он имеет в виду, и её аж передёрнуло. Отправь ордос туда женщину-следователя…

— Я понимаю твои действия, но от этого меня воротит до самой глубины души.

— По-твоему, меня воротит меньше? Или я, по-твоему, получал удовольствие? «Уродливое тело — отражение уродливого разума» — так ведь твердит Экклезиархия?

— Я поняла, в чём твоя ценность, достаточно хорошо.

— Ты поняла ценность мутации, но не человека. Я рискую своей жизнью ради тех, кто меня ненавидит, однако призвать проклятие на головы всех мутантов у тебя от этого не задержится, готов поспорить.

— Не вбивай себе в голову, что понял меня, — загремела она, озлившись на такие слова и чувствуя неловкость от того, что обвинение было справедливым. — Уверена, ты получишь хорошую награду за успешное задание. Я пришла только за информацией, которую ты доставил. Теперь она у меня есть.

«Только хотела бы я, ради всех святых, чтобы её у меня не было».

Оказалось, что нужно бороться с ещё более жуткими картинами, которые теперь хранились у неё в голове. Вспышки пережитого страшного опыта всё пробивались на передний край сознания, настоятельно отвлекая на себя внимание.

— Ты сошёлся с одной из них, — пробормотала она. — С одной из женщин. С заражённой. Перед всем этим нечестивым сборищем ты…

Ордима скривился.

— Не надо мне рассказывать, что я сделал, — прошипел он сквозь зубы. — Я прекрасно это знаю. И знаю, почему я это сделал, тоже, да сотрёт Император пятно с моей души. Я исполнял прямой приказ его милости, как и ты сейчас. Или ты хочешь, чтобы я не подчинился?

«Догадывается, о чём я думаю, что борюсь с собой. Напоминает о долге, чтобы я его не убила».

Голова у неё шла кругом. Она — следователь. Её долг — истреблять тех, кто принимает участие в подобных тёмных обрядах. Еретиков и предателей. Любой трибунал в Империуме приговорит такого к пыткам и смерти. Но этот Ордима — агент ордоса. Он принадлежит его милости. Он живёт и умрёт по приказу его милости. Нельзя просто взять и попрать границы этой власти и при этом надеяться остаться в живых.

Увиденное стояло перед глазами, как если бы это была её собственная память: нападение на другую бригаду в глубинах шахты, путешествие на повозке в заброшенный Аррафель, странное религиозное собрание, преклонившее колени среди тьмы и леденящего холода.

Всё это и остальное, что собрали органы чувств Ордимы и передал оптиком, она увидела. Она увидела, как массивные, скрытые под плащами люди уносят своих пленников в тёмный туннель. Она увидела, как на платформу выходят женщины. Она увидела, как странный высокий человек — верховный жрец или вроде того — шествует среди своей паствы, касаясь щеки избранных. Она увидела, как избранные выходят из толпы и поднимаются на платформу, вставая рядом с женщиной.

И вот этот высокий человек остановился перед Агентом-16.

Ордима взглянул в лицо главе культа.

Радужки глаз странного жреца отливали живым золотом, чёрные зрачки имели форму песочных часов. Глаза эти поражали: ледяные, бесстрастные, без единой капли сомнения или слабости. Вокруг глаз не было ни ресниц, ни бровей. Высокий человек был совершенно лыс.

«Это не человек, — подумала Варлан. — Это что-то другое. Неестественное. Нечеловеческое».

Она уже начала догадываться что.

— Повелитель призывает тебя, Микал Дурст, — негромко поведал глава культа Ордиме. Его взгляд мазнул по фальшивой татуировке на шее. Варлан прочувствовала воспоминание о том, как Ордима запаниковал. Чернила смазались? Странный жрец раскусил его обман? — Встань с одной из своих сестёр. Отплати сейчас в услужение Тому, кто поднял тебя из ничтожества и заблуждений. Пополни наши ряды, чтобы скорее познали мы рай Его.

Варлан познала униженный страх, пережив его из воспоминаний агента. Каждая частица его души вопила от ужаса. Тело стремилось развернуться и бежать, но разум держался, хотя и на самой тонкой из нитей.

«Невероятно, как он сохранил контроль над собой!»

Зная, что любой другой выбор грозит разоблачением и смертью, Ордима занял место на платформе, полный отвращения к себе и трясущийся от холода. На то, что случилось дальше, Варлан смотрела глазами агента, который, в свою очередь, смотрел генетическими копиями глаз мёртвого шахтёра.

От происходящего на платформе внутренности словно сдавило тисками. Собравшиеся следили за ритуалом в нечестивом экстазе. Она познала, как Ордима боролся с собой, познала, как близок он был к умопомешательству.

Она вспомнила про странных детей, которых его оптиком записал на рыночной площади, и поняла, что скоро появятся новые. По одному этому она уже догадалась о природе грозящей Кьяро опасности. Агент-16 просто не видел всей картины в целом. Он увидел наличие угрозы, но не размеры её. Тем лучше. Для него лучше, если он проведёт остаток дней своих в неведении. Тем более, что, по её прикидкам, жить ему осталось недолго. К каким бы веществам или забавам он ни обратился в надежде убежать от страха, — будь то алкоголь, наркотики или адреналин, — они в конце концов его угробят.

Тем, кого преследуют настоящие призраки, редко удаётся от них убежать.

Варлан заставила себя вернуться к действительности, и обнаружила, что горбун смотрит на неё не отрывая глаз, а на шишковатом лице написано откровенное беспокойство. Сколько времени она провела, погрузившись в его прошлое? Явно больше, чем следовало. Пора уходить. Усталость маленького мутанта опустилась на неё точно туман.

— Твоя работа в Холиксе закончена. Я высоко ценю твоё самопожертвование. Его милость, как всегда, сделал мудрый выбор.

Горбун фыркнул:

— Хотел бы я, чтобы он выбрал кого-нибудь другого.

— Если здесь у тебя остались личные дела, покончи с ними побыстрее и подготовься к отлёту. Корабль, на котором я прибыла, «Македон», уходит на этой неделе. Договорись о проезде к ближайшей торговой станции. Капитан — человек жадный. Он согласится наплевать на свои предубеждения, если плата будет достаточно щедрой. Уверена, вскоре его милость с тобой свяжется.

— А ты будешь на том корабле? — спросил Ордима, не сумев придать голосу достаточно равнодушия, чтобы скрыть, что вопрос задан из-за опасений за неё.

Варлан посуровела.

— Не нужно меня жалеть, и бояться за меня не нужно. Здесь предстоит опасная работа, но меня готовили для такой работы.

О, если бы чувствовать такую же уверенность в сердце! Перед лицом того, что угнездилось тут, что множилось тут, она просто не могла.

— У тебя достаточно средств?

— Вчера пришёл перевод. На сейчас у меня есть всё, что нужно.

— Тогда наше дело окончено. Император освети твой путь.

Она собралась развернуться и уйти той дорогой, откуда пришла, но тут на локоть ей легла сильная, с длинными пальцами рука. Варлан непроизвольно отпрянула от прикосновения мутанта, однако быстро собралась.

Ордима смотрел на неё снизу-вверх, неуклюже вывернув голову, чтобы видеть лицо. Она заметила, что его оптиком уже спрятался под фальшивым глазом, что напомнило ей сделать то же самое.

Ордима в тревоге облизнул губы.

— Следователь, ты гордая и сильная. Ты воплощаешь лучшие качества Инквизиции. Это я вижу. Но прислушайся к моим словам ради своей же пользы, заклинаю. Если тебе придётся спускаться в шахты, иди туда только большими силами. У его милости есть серьёзные военные ресурсы. Ты знаешь, о ком я говорю. Вызови их сюда, если сможешь. Эта порча, эта зараза… Она гнездится гораздо глубже, чем я увидел. Я лишь поскрёб сверху — и вот моя партия уже сыграна. Твоя же только начинается. Береги свою жизнь, моя госпожа. Для меня печально будет узнать, что такая красота пала жертвой такого уродства.

Оба на мгновение застыли немой и мрачной сценой в оранжево-чёрных цветах: рука агента на локте Варлан, отзвук его слов витает в холодном воздухе. Где-то в глубине туннелей гудели генераторы, сейчас явно громче, чем раньше. Сверху прогрохотал очередной товарняк. Варлан шевельнулась, опустив локоть, чтобы рука Ордимы соскользнула. Кажется, она поняла, что сподвигло его на эту речь. Не просто её смерть. Все когда-нибудь умирают, и в том, чтобы отдать свою жизнь на службе Императору, нет ничего печального. Нет, не то. Горбун говорил о судьбе гораздо страшнее — о самом гнусном и нечестивом, для чего её могут использовать. Рядом с этим смерть можно посчитать за счастье.

Шианна не могла себе позволить дать страху пустить корни. Она заставила себя встряхнуться. Она — следователь третьего ранга Ордо Ксенос Священной Инквизиции самого Императора.

Укрепив дух, она ответила:

— Я не стану жертвой. Будь уверен.

В голосе её звучала твёрдость камня, смешанная с огнём и льдом. Маленький мутант смотрел на неё молча: предупреждение озвучено, больше говорить не о чем.

Варлан развернулась и двинулась обратно по туннелю. Только раз заговорила, не оборачиваясь:

— Прощай, Шестнадцатый. Ты меня не знаешь. Ты меня не видел.

Ордима поклонился её удаляющейся спине и пропал.

Варлан прислушалась к нестройному перестуку его шагов, которые быстро затихли, утонув в шуме генераторов космопорта и гудении светильников на потолке.

И она резво зашагала вперёд. Ей не терпелось воссоединиться со своей свитой и подыскать место, где можно перекусить перед таким желанным сном… Если только она сможет уснуть с тем знанием, которое только что приобрела. Как минимум, придётся искать утешения в молитве и мантрах. Защищённость, которую она чувствовала в обществе близнецов, тоже поможет. Всегда помогает.

Одним дыханием, которое назвать шёпотом язык не повернётся, Шианна произнесла:

— Орёл вызывает Щит.

Прислушалась. Ничего. Повторила ещё раз:

— Орёл вызывает Щит.

Опять ничего. Попробовала другого:

— Орёл вызывает Меч.

Нет ответа.

Вариантов могло быть два: либо туннели и всякая машинерия препятствуют вокс-обмену, либо её помощники выведены из строя.

Второе предположение заставило её пуститься бегом.

Чтобы не мешали высокие каблуки, она бежала, ступая только на носки. Лампы на потолке мелькали мимо. За какие-то минуты добежав до лестницы, она взлетела наверх, звякая каблуками через ступеньку. Поднявшись, Варлан едва не распахнула входную дверь, когда в левом ухе зашипело и раздался металлический голос, повторяющий снова и снова:

— Щит вызывает Орла. Щит вызывает Орла. Ответьте.

Орога.

— Слышу тебя, Щит. Говори.

— Орёл, у нас серьёзная проблема. Умышленное вмешательство. Думаю, мы раскрыты.

Глава 12

Через четырнадцать циклов, занятых всем, чем только можно, после того, как они с Зидом пообщались в трапезной, Каррас и ещё девятнадцать стажёров получили приказ явиться в Центральный панкратеон. Циклы между этими событиями были такими же зверскими и изнурительными, как и все прочие, через которые ему довелось на данный момент пройти. В один цикл было погружение безо всяких дыхательных средств в холод и сокрушительное давление океанских глубин и выполнение там разнообразных задач, поставленных сержантами Караула. На Дамароте океанов, конечно, не было, но техножрецы смастерили капсулы с эффектом погружения, в которых создавались соответствующие условия. Организм Карраса вытягивал необходимый кислород из ледяной воды, которой заполнялись лёгкие. Необходимость дышать под водой стала для него новым опытом, который он однако надеялся никогда в жизни больше не повторять.

Другой цикл включал бег по километрам наполненных газом туннелей с сотней килограммов дополнительного веса в виде старой доброй несиловой брони. Густые клубы ядовитого газа, вырывающиеся из патрубков в стенах, разъедали глаза, кожу и носовую мембрану, пока он тяжело бежал к цели, но тут не было ни дороги назад, ни передышки, ни выхода. Дышал он по возможности неглубоко, только бы хватило кислорода мускулам. Если бы не вживлённые органы, он бы свалился замертво через первые пару десятков метров. А так понадобилось всего лишь несколько циклов, чтобы полностью восстановиться.

Были и другие виды тренировок: учебный бой в невесомости и пустоте космоса, сражения с группами сервиторов-дронов в условиях крайней жары, холода и различных видов радиации. Причем, это были не просто схватки в разнообразных экстремальных условиях: все эти упражнения наравне с нагрузкой для тела включали в себя и нагрузку на мозг. Караул Смерти желал быть уверенным, что его оперативники смогут выполнить задачу, невзирая ни на какие трудности.

В сравнении с подобными изматывающими испытаниями приказ о нескольких циклах занятий ближним боем в Панкратеоне звучал как грандиозная передышка. Понятное дело, на самом деле это оказалось всем, чем угодно, только не передышкой. В предстоящем цикле группа, в которую включили Карраса, должна была оттачивать приёмы с ножом, мечом, двумя ножами, двумя мечами и без оружия под придирчивым взглядом сержантов Кулле и Котеаса. Последний — нюхнувший пороху, бывший командир отделения Караула Смерти, изначально из ордена Багровых Кулаков, — был знаменит тем, что завалил в ближнем бою военного вождя орков в шесть раз тяжелее себя, орудуя лишь штатным боевым клинком. Мешанина шрамов вместо лица, изуродованного почти до неузнаваемости, являла собой вполне убедительное доказательство: Каррас, взглянув на этот истерзанный лик, поверил во всю историю без разговоров.

Панкратеоном называлось огромное сооружение для занятий ближним боем, в разрезе приблизительно напоминавшее крест. Основную часть сооружения занимал тёмный центральный зал, чей арочный потолок возвышался над каменным полом в пятнах тысячелетиями проливаемой крови метров на тридцать. Боевым братьям здесь устраивали кровопускание — и не так уж редко. Здесь выполнялось правило: плиты пола в Панкратеоне не мыть. Кровь пролитая — есть кровь почётная — символ полной самоотдачи конечной цели всего этого тяжкого труда. По количеству серьёзных травм Панкратеон превосходил даже убойные блоки и делал свою часть подготовки Караула Смерти опасной до крайности.

Высокий потолок поддерживали круглые колонны, установленные в два ряда через каждые восемь метров вдоль всего главного зала. Это были не просто колонны. У основания каждая в изобилии щетинилась многосуставными механическими руками, в металлическую оконечность которых можно было вставлять различное оружие: от мечей и молотов до шипастых кнутов и огромных, сокрушающих всё когтей. На поверхности каждой колонны, подмигивая между каждой парой рук, располагались огоньки мишеней. Огоньки светились ярко-красным, пока по ним не ударишь, после чего сразу меняли цвет на голубой. Когда цвет менялся, руки, сопряжённые с этой мишенью, прекращали наносить удары. Сервочереп, утопленный в камень колонны над верхней парой рук, регистрировал успешное поражение мишени. Затем цвет сменялся обратно на красный, руки оживали — и космический десантник снова оказывался под полновесной атакой.

Каррас, в мокрой от пота тренировочной форме, пригнулся как раз в тот момент, когда его колонна направила ему в голову рубящий горизонтальный удар. Над ним пронёсся поток воздуха. Каррас шагнул вперёд, не упуская из поля зрения ещё три руки, с которыми сражался, и нанёс удар снизу-вверх учебным ножом.

Остриё ножа ударило в твёрдый, нецарапающийся колпачок огонька-мишени. Тот поголубел — и на секунду атакующие руки замерли. Каррас шагнул назад, тяжело дыша, и повращал плечами, готовясь к следующему нападению неутомимой колонны-автомата. Череп на колонне предупреждающе загудел, свет перемигнул из голубого обратно в красный — и руки снова принялись пластать воздух, сверкая металлическими когтями и клинками.

Вокруг Карраса также усердно сражались собратья-стажёры Караула, кряхтя от стараний не уступить бойцовым машинам. Подобные занятия для Карраса были внове. Там, в Логополе, Призраки Смерти тренировались друг на друге, учась на ошибках и победах как собственных, так и своих сородичей. Однако бой против товарища-космодесантника — не самый подходящий вариант, учитывая особый круг задач Караула. Повадки и способы ведения боя основных враждебных ксеновидов — вот что нужно было изучить и научиться преодолевать. Колонна Карраса сражалась с ним по модели поведения, взятой из записи сенсориума о разновидности тиранида средних размеров: достаточно большого, чтобы представлять значительную угрозу, но не слишком большого для боя врукопашную. Так что Карраса атаковали сразу четыре руки вместо двух — и очень быстрых руки, наносивших удары с быстротой скорпионьего хвоста, бьющего насмерть.

Сержанты Караула ходили вдоль главного зала, наблюдая, как космодесантники, лишённые доспехов, сражаются, выкладываясь по полной, и покрикивали, веля стараться больше и драться лучше.

— Шевелись, чёрт тебя дери! — орал Котеас изрубленным ртом. Рваные щёки и губы придавали ему немного шепелявости. — Ногами! Ногами работай! Стоящий на месте десантник значит мёртвый десантник.

Каррас рывком ускорился, проскользнул под очередной атакой вооружённых ножами рук и провёл ещё удар в среднюю мишень. Череп на колонне прогудел и замер. Свет сменился на голубой.

Тут кто-то позвал:

— Сержант!

Каррас обернулся на крик. Котеас хромая направился к исключительно приземистому десантнику, который упражнялся через две колонны слева. Тут колонна перед Каррасом прогудела — и руки со свистом метнулись к нему опять, вынудив резко переключиться на атаку. Каррас парировал ножом удар, который оставил бы очень неприятную рану на груди. Отбиваясь и ускользая от очередной серии стремительных ударов, Каррас услышал коренастого воина.

— Кажется, я её сломал.

— Не говори ерунды, Фосс. Ещё никто и никогда…

— Вот только что. Виноват, сержант.

— Кровь Дорна! Да как ты…?

Каррас провёл очередной удар, отключив противника, и воспользовался секундной передышкой, чтобы ещё раз глянуть в сторону Фосса.

Имперский Кулак. Тот, которого кличут Омни.

Такого приземистого космического десантника Каррас ещё не встречал, однако размеры мускулистой туши Омни далеко уходили за пределы разумной компенсации низкого роста. Руки его, плечи, грудь — каждая группа мышц коренастого тела словно была сплетена из толстых и твёрдых канатов. На Окклюдусе такого бы просто не допустили. Слишком часто подобная мускулистость давалась за счёт ловкости и быстроты.

Хотя с другой стороны, в данном случае всё обстояло не так. Бросив мимолётный взгляд на Фосса, Каррас увидел, как тот показывает механическую руку, которую умудрился вырвать прямо из колонны. Он смущённо протягивал её Котеасу, точно предлагая в подношение. Подобный подвиг, по идее, можно было совершить только в силовой броне. Омни сделал это голыми руками.

Котеас не успел договорить. В этот момент из бокового зала вылетел сержант Кулле и настойчиво повлёк того за собой.

— Ты должен это увидеть!

Котеас, заметив выражение на лице Кулле, не говоря больше ни слова, оставил Фосса и направился вслед за вторым сержантом в западное крыло Панкратеона, где располагался один из двух залов с утопленными в пол бойцовыми ямами.

Две минуты спустя снова появился Кулле и криком велел остальным следовать за собой.

Каррас вышел из зоны действия бойцового автомата. Как только он покинул полосу нападения, датчики на сервочерепе моргнули зелёным и отключились.

Каррас отправился следом за остальными, которых Кулле повёл через короткий коридор из чёрного камня в зал, где в пол уходили круговые ярусы. Таких кругов было пять, и в центре каждого находилась яма примерно двенадцати метров в поперечнике и четырёх — глубиной. Со дна одной из ям доносились звуки жёстких ударов, лязг металла, дробный стук, перемежаемый короткими паузами. Оглядев по дороге боевых братьев вокруг ямы, Каррас заметил на лицах одних суровость, на других — понимающие ухмылки. Подойдя к краю, Каррас глянул вниз и увидел кружащийся и перескакивающий с места на место размытый силуэт, на который с трёх сторон нападали тяжёлые многорукие сервиторы-рукопашники.

Зифер Зид. Призрак. Алебастровую кожу и чёрный шёлк его волос нельзя было перепутать ни с чем. Как и на всех присутствующих, кроме разве что сержантов Караула и обслуживающего персонала из механикусов, на Зиде была чёрная тренировочная форма, которая резко контрастировала с белой кожей. Один из сервиторов нанёс топором стремительный косой удар, целя Зиду в ключицу. Гвардеец Ворона увернулся и поразил мишени на корпусе сервитора тремя сильными, щедрыми тычками. Пластальной торс сервитора загудел под ударами.

Один из двух оставшихся сервиторов — тот, что был вооружён мечом и шипастым щитом, — ринулся вперёд, пока Зид ускользал из зоны досягаемости второго. На миг показалось, что меч сервитора сейчас рубанёт Зида по верхней части спины, но Гвардеец Ворона уловил движение сзади. Он шагнул вправо, поворачиваясь лицом к противнику и по-прежнему каким-то образом умудряясь оставаться на волосок вне досягаемости остальных, и выбросил руку, отводя запястьем направленный вниз удар. Меч сервитора вонзился в песок, а Зид в этом момент уже сблизился с противником, задержав шипастый щит правой рукой и нанося сокрушительный удар прямой левой в горящую мишень, представлявшую лицо противника.

Кибернетический автомат отшатнулся, раскинув руки для равновесия, — и тут же получил сокрушительный удар ногой в прикрытый пластиной живот. Сервитор тяжело рухнул на песок, ударившись тем, что заменяло ему голову, о круглую гранитную стену. Там он подёргался секунду — живой мозг пытался оправиться от потрясения — пока наконец не запустились нужные подпрограммы, и автомат начал подниматься. Тем временем Зид подсёк третьему ноги, отчего тот рухнул на спину. Сервитор попытался ударить Зида с земли, выбросив вперёд два коротких меча, но не достал. Зид проигнорировал его бесполезную атаку и сосредоточился на первом, вооружённом топором, который уже снова приближался.

Не поворачивая головы и не поднимая глаз, Зид крикнул:

— Следующий уровень! Они слишком медленные!

В нескольких метрах справа от Карраса кто-то издал рык и буркнул:

— Заносчивый глупец!

Кто-то другой согласно хмыкнул, но ни один так и не отвёл глаз от края ямы. Заносчивый или нет, но Зид заслуживал внимание своих зрителей. Каррас понял, как ошибся в своём мнении о необычном боевом брате. Это белое как фарфор лицо оставалось безупречным не потому, что Гвардеец Ворона не нюхал пороху или трусил, нет — просто не нашлось ещё клинка достаточно быстрого, чтобы коснуться его. Чего нельзя было сказать о теле. Невозможно вступить в схватку такого уровня и не заплатить за это. Белую кожу Зида полосовали сотни шрамов, напоминая дорожную карту: одни — широкие и глубокие — явный след разрыва или среза, другие — длинные и тонкие — там, где кожу рассёк острый клинок.

На другой стороне от ямы сержант Кулле глянул на Котеаса, вопросительно подняв бровь.

— Только не я, — ответил Котеас. — Я не возьму на себя первую за сто лет смерть в Панкратеоне.

— Он справится. Взгляни на него и убедись сам.

Какое выражение появилось на лице Котеаса, Каррас не разобрал. Лик бывалого космодесантника был слишком изуродован, чтобы выражать что-то вразумительное, но слова Котеаса выразили его мнение абсолютно чётко.

— Всё, что я вижу, это любителя выпендриться, который упивается вниманием зрителей. Сегодня ему будет урок об унижении и познании предельности собственных возможностей, как ты сам увидишь, когда всё это плохо кончится.

Каррас чувствовал, что Котеас не прав. Внизу, в яме, Зид сфокусировал всё своё внимание, точно лазерный луч, на смертельном балете, в котором играл главную роль. Он ни разу не поднял глаз на космодесантников, окруживших яму, несмотря на ободряющие выкрики: «Призрак!» — некоторых из присутствующих. Остальные смотрели либо уйдя в свои мысли, либо в уважительном молчании. Зид ставил на кон собственную жизнь, чтобы испытать предел своих возможностей и попытаться превзойти его. Движения Призрака были настолько быстрыми и чёткими, что можно было почти поверить, что они отрепетированы. Это завораживало.

Никто не уходил, пока Зид продолжал сражаться. Если космические десантники и уважали что-то, так это мастерство в бою, и Каррас сомневался, что кто-то из присутствующих может не кривя душой заявить, что в ближнем бою потягается с Гвардейцем Ворона на равных. Не сегодня. Да и кто смог бы? Каррас знал наверняка, что сам точно не сможет. Если бы ему позволили присоединить к боевым навыкам силу своего дара, история бы вышла немного другая, однако это не умаляло достигнутого Зидом ни на йоту.

Пропустив мимо ушей предупреждение Котеаса, сержант Кулле вынул похожее на планшет устройство из кармашка на ремне, ткнул в него пальцем и крикнул в яму:

— Программа «Орфей»! Поберегись, Гвардия Ворона!

Космодесантники вокруг заметили перемену сразу же. Огоньки активации на корпусах сервиторов заморгали чаще. Какими бы агрессивными автоматы ни были раньше, но сейчас они стали ещё агрессивнее, нападая в тесном взаимодействии друг с другом; оружие засвистело, вспарывая воздух в каких-то дюймах от незащищённого тела Зида.

Незащищённого, но очень быстрого. Несмотря на интенсивность нового нападения, Зид каким-то образом постоянно оказывался чуть дальше пределов досягаемости или наоборот — чуть ближе дуги замаха сервитора. И тогда, оказавшись вблизи противника, он бил словно очередями из болтера, выдавая дробным стуком молниеносные серии ударов по светящимся мишеням противника. Одним словом, он был бесподобен.

Каррас не осмеливался даже моргнуть, на такой скорости разыгрывалась происходящая внизу сцена. Зид, казалось, впал в какой-то транс. Хотя гаситель варп-поля перекрыл доступ к психическим силам, но Каррас был уверен, что почувствовал что-то в Гвардейце Ворона. Какую-то бездумность, словно его шумная, дерзкая и самоуверенная личность растворилась в окружающем. Он стал одним целым со своими противниками — и каждый стал неотъемлемой частью этого проявления искусного насилия — и потому Зид знал о любом микроскопическом изменении в их движениях в тот самый миг, когда оно происходило. В каком-то смысле он сам превратился в такую же машину, как противник. Сервиторам не удавалось его даже коснуться.

«Вот только они не устают, — подумал Каррас. — А под таким натиском даже у космического десантника силы когда-нибудь иссякнут».

Зид нанёс удар по коленному суставу одного из сервиторов — тот содрогнулся и припал на одну ногу. Гвардеец Ворона метнулся вперёд, оттолкнулся от опущенного плеча сервитора и, используя дополнительную высоту и инерцию прыжка, нанёс сокрушительный удар ногой в голову автомата, который приближался справа.

Несмотря на глубокий боевой транс, Зид собрался с голосом.

— Выше! — рявкнул он сержантам. — Быстрее! Сделайте их быстрее!

Поверх лязга и звона схватки внизу Каррас услышал, как сержант Котеас выругался в полный голос.

Кулле снова ткнул в экран планшета. Котеас сгрёб его за плечо и прошипел:

— Никто не заходил дальше «Орфея» против трёх сервиторов. Не делай этого!

— Кто-то же должен поднять планку, — огрызнулся Кулле. — Или никто из нас никогда не поднимется выше, чем мы есть.

— Тогда его кровь будет на твоей чести, не на моей. Я не стану в этом участвовать!

На секунду они замерли, уставившись друг на друга, без слов понимая, что каждый хочет сказать. Затем Котеас развернулся и начал проталкиваться от края ямы, ругаясь на ходу.

— Программа «Умениды»! — крикнул Кулле вниз Зиду. — Extremis ultra! Сегодня ты торишь новый путь, Гвардеец Ворона!

Крики «Призрак!» стали громче.

Глядя на всё это, Каррас ощутил, как основной желудок скрутило в узел. В глазах Кулле он заметил то, что видел много раз в бою: туннельное зрение. Внимание сержанта сузилось, охватывая лишь настоящий момент, лишь то, что находилось прямо перед ним. Он не видел общей картины, не думал о последствиях, пойди что-то не так. Став соучастниками в этом запредельном испытании, Кулле с Зидом рисковали слишком многим. Если позволить Зиду умереть здесь, в тренировочной яме, так и не приняв Второй присяги, это пятно ляжет на честь и Караула Смерти, и Гвардии Ворона.

Каррас почувствовал, что на плечи опускается тяжесть. Он взглянул на боевых братьев по обе стороны от себя. Они тоже, все они, глазами и умом целиком погрузились в смертельную игру внизу. Значит, остаётся взять всё только на себя.

Отстранившись от происходящего, Каррас начал пробираться вокруг ямы в сторону Кулле. Те, кому он вдруг перегораживал вид, просто вытягивали шеи, чтобы не отрываться от зрелища, а как только он проходил, снова возвращались на место. Звон жёстких ударов снизу раздавался снова и снова. К этому теперь примешивалось кряканье от всё больших и больших усилий и рык напитанного агрессией натиска.

Затем донёсся новый звук. Звук удара железом по телу. Тотчас вслед за этим раздался рёв ярости. Обострённый слух Каррас уловил стук капель по песку.

Действительно, extremis ultra. Из свежего глубокого разреза на левом плече Зида толчками выплескивалась кровь и стекала по руке. Пусть рана глубокая, но задеты лишь мягкие ткани. Усовершенствованное тело Гвардейца Ворона остановит кровотечение за считанные секунды, и похожие на воск выделения закроют рану, чтобы предотвратить дальнейшую кровопотерю. Однако рана есть рана. И она означает гораздо большее, чем просто причинённую вспышку боли. Эта рана стала поворотным пунктом боя. В то время, как автоматы становились всё быстрее и неотступнее, Зид, наконец, начал замедляться.

Каррас добрался до Кулле, ухватил того за руку повыше локтя и требовательно спросил:

— Как вы себе представляете конец всего этого, брат-сержант? Он уже показал, на что способен, и даже больше.

Кулле удивился неожиданному вмешательству внушительного красноглазого Призрака Смерти. Не просто какого-то Призрака Смерти, а кодиция, старшего в библиариусе своего ордена. Для Серебряного Черепа воля библиария — не пустой звук.

Кулле опустил взгляд на планшет в руке. На экране отображалось графическое представление шкалы настройки, которую сержант повернул почти до конца вправо. Стрелка зашла далеко на красное.

Внизу в яме Зид отбил одного сервитора в сторону боковым ударом локтя, пнул второго в грудь и перекатился в сторону. Когда он вскочил, Каррас увидел кровь из трёх неглубоких порезов на груди и спине. Тем не менее, чёрные как уголь глаза Зида по-прежнему сверкали абсолютной сосредоточенностью. Он явно получал удовольствие от происходящего, наслаждаясь пиком схватки.

— Да-а-а! — крикнул он дронам, которые семенили к нему, поднимая оружие. — Ко мне, безмозглые куклы! Ко мне!

Густая кровь капала на песок между ног Зида. Каррас мог чуять её железный привкус, перемешанный с запахом пота и нагретого металла.

Вдруг автоматы застыли. Красные огоньки мишеней померкли и сменились голубым. Сервиторы уронили руки по швам, опустив оружие; гудение моторов смолкло.

Зид непонимающе уставился на них, всё ещё оставаясь в боевой стойке.

Через секунду он опустил руки и поднял взгляд к краю ямы. Поискав глазами, он остановился на сержанте Кулле.

— Я не закончил, — произнёс Гвардеец Ворона ровным голосом.

Каррас удивился: он ждал от длинноволосого брата истекающей адреналином ярости, но Зид, кажется, отключился так же легко и почти так же быстро, как сервиторы.

— Посмотри вокруг, Призрак, — обратился к нему Кулле, и Каррас отметил, что даже сержанты начали использовать это прозвище. — На тебя обращены взгляды всего Панкратеона. Все мы знаем, чего ты достиг сегодня. Однако, хватит отвлекать своих братьев от их собственных тренировок. Extremis ultra, — Кулле помотал головой. — Воистину, ты завоевал себе имя сегодня. Оставим всё пока как есть. Остальным нужно заняться своими тренировками, если они хотят когда-нибудь посоперничать с тобой в яме.

Эти слова вызвали у некоторых недовольное бормотание. Обычная воинская гордость. Но только гордость, безо всякой убеждённости под ней. Вряд ли кто-то стал бы отрицать слова Кулле. Мастерство Зида заворожило всех. Он успешно справлялся с тремя вооружёнными противниками нечеловеческой скорости и стойкости, не используя ничего, кроме своего естественного оружия: рук, ног, колен и локтей. То, что он это проделал без силовой брони и даже простой бойцовской защиты, служило ещё более великим доказательством его мастерства.

Постепенно набирая силу, от дальней стороны ямы по всему кругу покатилась волна аплодисментов — правыми кулаками по груди.

Зид помотал головой, не переставая однако улыбаться. Подойдя к стенке ямы прямо под Каррасом, он протянул руку.

— Не пособишь малость, Грамотей?

Каррас поставил колено на край, опустил вниз руку, обхватив запястье Зида, и поднялся, вытаскивая того наверх и через край. Здесь они встали в метре друг от друга. Зид ухмыльнулся Каррасу, затем пожал плечами и указал на свои раны.

— Пришлось пропустить пару раз.

Запах его насыщенной кислородом крови на таком близком расстоянии бил в нос.

— Ты сражался бесподобно, — признал Каррас. — Однако, умереть на тренировке — значит отказать Императору в своём долге. Не нам тратить свои жизни по собственному усмотрению.

— Ты говоришь, как чёртов капеллан.

— Ты бы не остановился, пока они тебя не зарубили, брат. Это было видно по твоим глазам.

— Как нам познать предел своих возможностей, если никогда не испытывать их на полную?

— Какой смысл в познании своего предела, если это последнее, что ты узнаешь? — возразил Каррас.

Аплодисменты постепенно затихли, и остальные начали пробираться через туннель обратно в главный зал. Там, с самолюбием, распалённым после спектакля Зида, космические десантники начнут тренироваться ещё усерднее, чем прежде. Кулле это прекрасно знал. И на это рассчитывал. Не в первый раз он использовал особенно одарённого десантника, чтобы воодушевлять и мотивировать остальных. Каждый из двух десятков этих бывалых воинов в Панкратеоне понимал, что только на него самого возлагает родной орден надежды на исполнение старых соглашений.

Зид может быть почти неприкасаемым в рукопашном бою, но они все здесь космические десантники. Обновлённое стремление тренироваться хотя бы уменьшит разницу между ними и показательным выступлением, свидетелями которому они только что были.

Скоро зал по новой загудел от лязга, и хеканья, и леденящих кровь боевых кличей.

Возле ям Зид обошёл Карраса, чтобы обратиться к сержанту Кулле.

— Благодарю за веру в меня. Знаю, что у брата-сержанта Котеаса были сомнения. Он ушёл?

Голос Кулле был выдержанно-нейтральным.

— У Караула Смерти много братьев, которых нужно подготовить, Гвардеец Ворона. Он не может все надежды возложить только на тебя. Брат Котеас отметил, что твои братья пренебрегают тренировками, глядя за тобой. В будущем я буду стремиться следовать его примеру.

Зид покачал головой:

— Вы бы пропустили такое выступление.

Каррас и Кулле оба рассмеялись.

— Клянусь девятью преисподними, Гвардия Ворона, — произнёс Серебряный Череп. — Высокомерие и мастерство в равной мере. Тем заметнее будет твоё низвержение однажды, я думаю. Что касается того, почему я это допустил: я бы не назвал это верой. Когда кто-то устанавливает новые стандарты, это открывает путь к большим высотам для всех. Сегодня ты вдохновил одних и уязвил гордость других. В итоге усерднее будут тренироваться и те, и другие.

Сказав это, Кулле наградил обоих кивком и зашагал прочь, возвращаясь к своим обязанностям наблюдателя. Пройдя немного, он крикнул:

— Тренировки не окончены. У вас ещё три часа. Проведите их с пользой, оба.

Каррас смотрел, как сержант исчезает в коридоре.

— Ну? — спросил Зид.

— Что «ну»?

Гвардеец Ворона указал на яму.

— Потренируйся со мной. Покажем друг другу свои приёмы. Никогда не видел, как сражаются Призраки Смерти.

— Мне за тобой не успеть.

Зид заправил свои блестящие волосы за левое ухо.

— И никому не успеть, — ответил он и спрыгнул на песчаное дно ямы. — Но под лежачий камень вода не течёт. Давай-ка посмотрим, что ты умеешь.

Глава 13

Варлан шла за первым помощником Сулиманом по светлому коридору, выложенному кремовым мрамором. Через каждые десять метров они проходили мимо ниши, в которой стоял ослепительно-белый бюст какого-нибудь композитора, художника, актёра или писателя. От Варлан не укрылось, что среди них нет ни одного изваяния политика или военного. И никаких религиозных символов, кстати, тоже. Что подтверждало прочитанное ею в досье по Кьяро. Верховный лорд-арбитратор был известен тем, что уделял гораздо больше времени искусствам, нежели практическим сторонам планетарного правления, перекладывая львиную долю работы, скорее всего, на Сулимана и прочих.

Невзрачный помощник привёл леди Фару к широким створкам двойных дверей, покрытых тёмным лаком и тонкой резьбой, возле которых стоял караул из двух человек в ливреях домашней гвардии. Их форма отливала багрянцем закатного неба Холиксе, и, хотя оба выглядели крепкими и здоровыми, Варлан ясно видела, что стоят они тут главным образом для красоты и в качестве визуальной преграды. Это не настоящие бойцы вроде близнецов. Подходя к ним, она не ощутила ни угрозы, ни подсознательного напряжения внутри. Опасности в них было примерно столько же, сколько в алебастровых бюстах, расставленных по коридору. Если они и пользовались своими короткоствольными лазганами, то только на стрельбище — и то нечасто, судя по безупречному состоянию оружия.

Вместе с Варлан из её пары телохранителей осталась только девушка — Мирда. Орогу она отправила в город. Приготовившись войти в двойные двери в конце коридора, Варлан мысленно вернулась в космопорт к моменту после встречи с Агентом-16.

Она вышла наружу и увидела в темноте Орогу, стоящего над телом.

— Капитан Дозуа, — сообщил тот, поднимая голову. — Собирался отправиться за вами внутрь.

— Живой?

— Если хотите.

Варлан обдумала эту мысль. Капитан решил сунуть нос в её дела. Не умно. Те, кто переходит дорогу Инквизиции, долго не живут. Но знал ли Дозуа, с кем связывается? Сомнительно. Знай он, что перед ним служитель Ордо Ксенос, ему бы и в голову не пришло потратить столько времени, пытаясь затащить её в постель. Здоровый страх за свою жизнь обычно хорошо успокаивает плотские аппетиты. С одной стороны, это принесло бы ей столь желанный покой с самого начала путешествия, однако передвижения агентов ордоса — не дело гражданских, а у её хозяина хватает врагов и внутри, и снаружи, которых очень бы заинтересовало её путешествие на Кьяро.

Нет. Варлан не дала бы за жизнь капитана и гроша, догадайся он о личности своей пассажирки или ведомстве, которому она служит. Пока он не может разболтать ничего опасного, заставлять его смолкнуть навеки нет нужды.

— У него есть серьёзные травмы? Он тебя видел?

— Не думаю, мэм. Я ударил его сзади. Один удар в основание черепа. Будет адская головная боль и больше ничего.

— Прекрасно. Верни его на челнок. Брось в пассажирском салоне и вколи кубик пситропрена. Потом уходи. Пусть поломает голову, почему так трещит башка и не получается ни черта вспомнить. Головной боли и потерянного времени хватит, чтобы убрать его с нашей дороги. Я хочу, чтобы ты уехал в город. Как только убедишься, что груз на складе, подготовь надёжную явку и разведай обстановку. Я с Мирдой буду жить у лорда Саннры, пока это удобно. Если будут проблемы, найди меня в его апартаментах. Есть вопросы?

— Нет, мэм. Положитесь на меня.

Она так и сделала. Орога потащил тело капитана обратно в грузовой челнок «Македона» под покровом вечных закатных сумерек на Кьяро, а она с Мирдой проехалась с Сулиманом и его коллегами в броневиках. И сейчас двойные двери открывались — и скоро она встретится с лордом Саннрой лично.

Сулиман первым шагнул в ярко освещённое, просторное помещение с густым ковровым покрытием цвета тёмного вина, чтобы объявить о её прибытии.

— Позвольте представить: леди Фара Деванон из дома Деванон!

Из-за широкого стола тёмного дуба поднялась высокая фигура: широкоплечий мужчина лет сорока. Под багряным жилетом цветов дома Саннра у него белела шёлковая блуза с широким рифлёным воротником. Лорд-арбитратор развёл руки и улыбнулся, изображая радушный приём. По обе стороны от него стояли две высокие, белокожие, гибкие женщины: абсолютно похожие близнецы в усыпанных бриллиантами нарядах из белой прозрачной ткани, которые едва можно было назвать одеждой вообще. Обе критически осмотрели Варлан, затем повернулись друг к дружке и презрительно усмехнулись. Её костюм их явно не впечатлил.

Варлан не обратила на них внимания, лишь привычно оценила степень угрозы.

— Прошу вас, леди, — с преувеличенным чувством воскликнул Ненахем Саннра. — Входите и будьте желанным гостем!

Варлан шагнула внутрь, проигнорировав Сулимана, который согнулся в поклоне, когда она проходила мимо.

Саннра обогнул стол и подошёл поцеловать ей руку. Он был на десяток сантиметров выше Варлан, крупно сложенный, но не толстый. Чем бы он себя не услаждал, но ожирению не поддавался, в отличие от многих других подобных аристократов.

Лорд-арбитратор махнул рукой, отпуская своих женщин.

— Оставьте нас пока, мои лебеди. Я присоединюсь к вам позже.

Женщины наградили Варлан последним презрительным взглядом и выпорхнули из комнаты.

— Я слышал, ваше путешествие было долгим, леди, — продолжил Саннра. — Прошу вас, располагайтесь. — Он указал на богато украшенное пышное кресло по правую руку от Варлан. Та с изяществом приняла приглашение. Саннра вернулся на своё место за дальний конец стола.

— Сул, распорядись, чтобы принесли кафа, будь добр. Вы голодны, леди? Не желаете ли отведать фруктов? Может быть, чего-нибудь другого? Только скажите.

— Вы очень добры, милорд, но ваш Сулиман был достаточно любезен и по прибытии подготовил небольшую трапезу в моей комнате. Этого более чем достаточно, благодарю вас.

— Сул, тогда только каф. Огромная жалость, что вы не попали к нам на ужин, леди Фара. Лёгкие баразавра под медовой глазурью, фаршированные каштанами. Вы знаете, у меня замечательный повар. Она — редкое сокровище на этом Троном забытом мире.

— С нетерпением буду ждать возможности отпробовать в своё время её шедевры.

— Всенепременно. Вы просто обязаны это сделать. Да, я так мало слышал о том, что привело вас сюда, и, честно говоря, мне довольно любопытно. Мы несколько оторваны здесь от остального мира. Это редкая честь для меня принимать такую завидную гостью и, можно сказать, родственницу, ни больше ни меньше.

Они побеседовали. Варлан говорила всё то, что Саннра ожидал услышать от леди Фары Деванон. Он, в свою очередь, не поведал ничего неожиданного. Ненахем Саннра был похож на любого прочего мелкого дворянина, получившего губернаторство на краю Империума: отчаянно жаждал признания в любой возможной форме и равно жаждал показать себя достойным более высокого положения в жизни, хотя бы только на словах. Варлан подыгрывала его эго где можно, направляя беседу в интересующие области: промышленная продукция, показатели населения, религиозная и политическая подкованность людей, уровень преступности и так далее. Она расспросила и о хасмири, и о гаррахимах, и отметила его успехи в согласовании действий двух таких разных народов, которые не очень-то любят друг друга. Она уже знала. что дело тут в простом разделении, конечно, — два народа, запертые в отдельных городах, не устраивали серьёзного кровопролития между собой со времён правления его отца — однако губернатор всё равно принял похвалу, и это только упрочило её легенду.

Прошло около сорока минут их первого знакомства, когда Варлан ощутила, что Мирда позади напряглась. Шианна повернулась вполоборота и уголком глаза глянула на свою телохранительницу. С того момента, как они вошли, Мирда осталась молча стоять у дверей. Как обычно, она бегло провела тактическую оценку помещения и подала краткий условный сигнал. «Жёлтый». Однако теперь девушка, похоже, исследовала помещение заново, уже неторопливо и досконально. Уловив внимание Варлан, она едва заметно кивнула в сторону одного из грандиозных портретов на восточной стене. Варлан бросила взгляд на холст: большая картина маслом изображала угрюмого мужчину в охотничьем сюртуке и длинном белом парике. Левая рука, в которой тот держал длинную деревянную трубку, была металлической.

Лорд Саннра заметил её интерес.

— Мой прапрадед. Прослужил двенадцать лет на флоте. Судя по всему, был весьма суровым товарищем. Его я никогда не знал, но вот трубка — подарок верховного лорда-командующего Кадии, между прочим, — до сих пор хранится у меня.

— Прекрасная вещь, — произнесла Варлан, делая движение встать. — Вы позволите?

— Конечно, прошу!

Саннра был явно польщён. Он отодвинул своё чёрное кресло и проводил Варлан к портрету.

Они постояли перед картиной минуту, не говоря ни слова. Варлан притворилась, что оценивает мазки кисти мастера. На самом же деле она направила все свои чувства на то, что находилось позади картины.

«Да, Мирда, ты умница».

— Это работа Моррико Писцинского. Не самая моя любимая из его картин, несмотря на семейную тему, однако отец мой был от неё в восторге.

— А что случилось с его рукой?

Прежде чем Саннра успел ответить, Варлан подняла руку и выставила указательный палец. Резко треснуло, блеснула вспышка света. С той стороны раздался приглушённый хрип боли. Тело, скрюченное в предсмертной агонии, прорвало холст и рухнуло под ноги Варлан. Рядом упал автопистолет с глушителем. Курок оказался чувствительным. Пистолет ударился об пол наискось — и разрядился с приглушённым хлопком. Пуля разбила светильник на потолке. На стол лорда Саннры посыпались осколки.

Губернатор с воплем отпрыгнул метра на два. Когда новых выстрелов не последовало, он осторожно приблизился, прижав ладони к щекам и держа Варлан между собой и телом на ковре.

— Именем Карастины, что здесь происходит, леди? Что вы сделали?

Варлан пропустила его причитания мимо ушей. Присев над скрюченной фигурой, проверила пульс. «Слабый». Женщина, невысокая, гибкая, с чёрными волосами, собранными в тугой пучок. Немолодая, не очень красивая. «Сорок или около того. Знала тяжёлую работу». Белую блузку запачкало тёмно-красным из дырки, которую оставило оружие Варлан у неё в груди. Женщина с трудом пыталась дышать.

— Имя. Немедленно! — потребовала Варлан. — Кто тебя послал?

На лице умирающей боль сменилась выражением злорадства. Она что-то с силой прикусила. Между губ полезла голубая пена. Варлан тряхнула её за плечи.

— Нет! Варп побери! — Обернувшись, приказала: — Мирда, запри двери. Никого не впускать, никого не выпускать!

— Есть, мэм, — телохранительница выдернула из-под чёрной куртки шоковый пистолет и повернула замок изнутри. Оба домашних гвардейца Саннры забарабанили в дверь снаружи и принялись звать своего хозяина.

Варлан обернулась к лорду-арбитратору:

— Скажи им, что всё в порядке. Скажи, чтобы вели себя тихо и ждали. Прикажи им.

Саннра раскрыл рот. Какое-то время он только шевелил губами, не издавая ни звука, отчего стал похож на выброшенную из воды рыбу.

— Шевелись! — рявкнула Варлан.

Саннра дёрнулся, точно от пощёчины, но потом сделал как было велено. Гвардейцы стучать в дверь перестали. Когда губернатор снова присел рядом с Варлан, лицо у него было бледным, но дыхание уже выровнялось.

— Это Ага! — прошептал Саннра, вглядевшись в лицо мёртвой женщины. — Из старшей прислуги. Только она не могла знать об этом ходе на случай кризиса. О нём не знает никто, кроме меня и Сулимана. — Лорд-арбитратор встал. — Что она здесь делала? Для чего пистолет? Она… Послушайте, леди Фара. Что происходит? Вы только что убили одну из моих служанок из этого своего кольца. Если вы просто чья-то высокородная дочка, прибывшая по торговым делам, то я — чёртов лорд-маршал самой Терры! Я хочу получить ответы. Немедленно. Я — губернатор этой планеты!

— Да, ты, — прошипела Варлан. — Ты, который занимался своей работой с закрытыми глазами, если занимался вообще. Ты, похоже, не замечал массовые пропажи среди гаррахимов. Ты, похоже, не замечал сообщений о странных вещах, виденных в шахтах и на окраинах твоих городов. — Она указала на мёртвое тело на полу. — Ты, похоже, не замечал вообще ничего. Человек из твоего собственного окружения шпионил за тобой. Возможно, даже планировал убить тебя сегодня. — «Или меня, что более вероятно». — А сколькие ещё могут заниматься тем же самым, арбитратор? Насколько, по-твоему, здесь безопасно? Мы оба знаем, что гвардейцы у дверей стоят больше для показухи. Даже они могут оказаться предателями, которые только и ждут удобного момента.

Саннра иронически хмыкнул, однако в глазах у него появился новый страх. Который вскоре уступил место гневу.

— Ты не можешь приходить сюда и говорить такие вещи. Ты не можешь просто так устраивать перестрелки в подобном месте. Я снова повторяю: кто ты, дьявол забери, такая?

Варлан поняла, что пора раскрыть свои карты. Если ей нужно его всецелое сотрудничество, то лучше открыться прямо сейчас. Потом его милость наверняка подчистит тут все хвосты.

Решившись, она сунула два пальца в лиф и вынула из ложбинки между грудей круглый кулон. Затейливая оправа его была сделана из серебра, в центре сидел рубин, выточенный в виде безупречного диска. Камень одновременно служил и кнопкой, и линзой. Варлан нажала его и положила кулон на раскрытую ладонь. Над камнем возникло и закружилось голографическое изображение черепа с руной в центре лба: инквизиторской «I», перечёркнутой тремя короткими полосками, каждая обозначает один из великих ордосов. Через несколько секунд череп пропал, и на его месте появилось вращающееся изображение свитка, на котором крошечными готическими рунами были выписаны верительные грамоты Варлан.

— Моё имя Шианна Варлан, — сообщила она остолбеневшему вельможе, — следователь третьего ранга Ордо Ксенос, агент Его Императорского Величества Священных орденов Инквизиции. Моё слово — закон, Ненахем Саннра. С того момента, как я ступила на этот мир, твоя власть подчинена мне. Кьяро стоит перед лицом кризиса, для преодоления которого у него нет ни сил, ни средств. Вот почему прислали меня. Я пришла помочь вам. Если смогу, я спасу вас. Но ты будешь делать всё, что я прикажу — или умрёшь.

Глава 14

Десятициклы сменяли друг друга. Результаты прохождения убойных блоков улучшались. Прежние рекорды побивались, затем побивались вновь. Точность стрельбы из нового оружия и с новыми боеприпасами шла вверх. Наработка методов ведения боя против различных рас уверенно росла. Космодесантники по-прежнему тренировались без силовых доспехов, к которым так давно привыкли. Поначалу, в первой половине обучения в Карауле Смерти, отказ от доспехов Каррасу и другим казался странным и даже опрометчивым подходом. Керамитовая броня и болтер — это знаки почёта, право тех, кто выдержал испытания и побывал на пороге смерти, а в случае Карраса — и за порогом. От этого права нелегко отказаться. Однако сейчас, после почти двухсот циклов подготовки, когда результаты призванных десантников превзошли всё, что те знали прежде, в логике такому подходу отказать уже не получалось.

Зависимость может стать опаснее самого смертоносного врага.

Если космический десантник после долгих лет службы не способен более воевать без своих культовых доспехов и оружия, которых добился потом и кровью, то чем он отличается от того скаута, которым когда-то начинал? Чем такой может подкрепить своё право находиться в рядах легендарных Адептус Астартес? Не доспехи и оружие делают космического десантника. Только человек внутри: тело, разум и дух, выкованные суровым курсом тренировок и аугментации, в котором погибают намного больше, нежели успешно заканчивают. Лиши десантника этих орудий его смертоносного ремесла — и не изменится ничего: космический десантник по-прежнему останется космическим десантником.

«Выкованный на Окклюдусе и перекованный здесь — на Дамароте. Я стал большим, чем был. И всё-таки, без своего дара как мне не чувствовать, что я стал меньше?»

Только другой библиарий может понять это по-настоящему. Сила столь огромная, столь многогранная, дар крови, сложного и древнего наследия — она превращается в часть души, переплетается с самой твоей сущностью.

Когда человечество ещё было молодым, не перешагнув порог и триллиона душ, люди не верили в очевидное, не верили, что кто-то способен увидеть пути будущего или зажечь огонь одной лишь силой мысли. Стечение генетических факторов, позволяющее родиться ведьмокровке, случалось слишком редко. Но люди множились, расселялись по звёздам — раса росла и ширилась. И с ростом численности росли и свидетельства. Сейчас без мистических способностей астропатов и навигаторов, без эмпирейского огня и ярости санкционированных боевых псайкеров Империум рассыплется на кусочки — и челюсти ксеносовской угрозы сомкнутся над человеческой расой навеки.

«Зовите нас как хотите: ведьмачьё, ведьмокровки, проклятые. Но это благодаря нам Империум остаётся единым целым, пусть даже глупцы шарахаются прочь, осеняя себя оберегающим знаком, когда мы проходим мимо».

Каррас старался мириться со страхом и презрением, который питают другие к ему подобным, ведь они никогда не узнают живительного ощущения свободы и силы, которое даёт этот дар. Он считал, что те, кто лишён дара, живут всю жизнь в слепоте. Они не замечают столь многое вокруг себя. Они никогда не увидят переливов сияющего ореола над древним артефактом, принадлежавшим герою или святому. Они никогда не познают восторга видеть, как растворяется в эфире душа врага, вырванная из тела смертельным ударом.

И это только нормально, что привыкаешь полагаться на столь великий дар. Так же нормально, как полагаться на свои глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать. Для Карраса сражаться без своего дара означало то же, что сражаться без зрения или слуха. Подавлять свой дар добровольно — это всё равно, что привязать себе одну руку прежде, чем бросаться в битву. Нелепость.

Однако каждый библиарий знает, что у этой палки два конца. Каррас вернулся мысленно на сто лет назад и услышал голос своего хадита, глубокий и ясный:

— На безбрежных просторах Галактики есть враги, которым твой дар — всё равно что ничто. Никогда не забывай этого. Некоторые способны подавить его вообще, даже обратить против тебя. При встрече с таким врагом твоё спасение заключается в болте, клинке и тех, с кем ты сражаешься плечом к плечу. Выпускай силу с должной осторожностью, ибо она имеет цену и, как и во всём на свете, неумеренность — путь к погибели.

Было время отдыха, конец очередного цикла, когда Каррас вспоминал эти слова. Вторая литания прочитана, как это всегда было в конце цикла. До начала следующего оставалось ещё полтора часа, но Каррас предпочёл не тратить их на сон. Как и не пошёл в трапезную. Вместо этого он отправился в один из многочисленных шпилей центральной башни, чтобы обрести там тишину и уединение. Он устроился на широком каменном подоконнике у бронестеклянного окна, подтянув колени к широкой груди, и глядел на странный голубой снегопад снаружи. Здесь наверху, в вышине башни, было темно, тихо — и адски холодно, но это не беспокоило космического десантника. Дыхание Карраса вилось облачком в воздухе перед ним.

Луну Дамарота скрывали густые тучи, но свечение пышных хлопьев жутковатого голубого снега, проплывающих за стеклом, бросало холодный отсвет на древний камень пола у Карраса за спиной.

Ещё столько неуверенности. Столько сомнений. К этому времени он должен был уже полностью приспособиться. Как приспособились остальные. Каррас понимал, что сам себя держит. Но всё-таки не мог по-настоящему на себя рассердиться. Столько всяких вещей, казалось, только и ждёт у самого края сознания, на самой границе досягаемости мысли. Важных вещей. Вещей, которые он мог бы постичь, если бы силу его не заперли под замок. В отчаянии он почти решал выдрать проклятый имплантат — и не единожды после той стычки со спесивым Ультрадесантником.

«В самом деле — Пророк!»

Каррас сунул руку за спину и нащупал выступающий край металлического кожуха, под которым таился подавитель варп-поля, так похожий на холодного железного паука, засевшего в верхней части хребта между лопаток. Засевшего глубоко. Каррас, конечно, понимал, что не сможет на самом деле его вытащить. Он верил Лохейну. Искусственные нервные узлы имплантата внедрились в спинной мозг и соединились с нервной системой. Каррас не собирался рисковать заработать пожизненный паралич.

«Придётся пока его носить. Время ещё настанет».

Потом он подумал о мегире, о том страшном бремени, которое взвалил на себя Первый Призрак, обо всём, что он вынес ради ордена и самого Империума, терпя страдания лишь верой и надеждой, и чья жизненная сила сгорала гораздо быстрее, чем положено, — и всё это во имя Великого Возрождения, которое предсказал Корцед. Карраса накрыла волна стыда, и он решил впредь приложить больше усилий, однако это не рассеяло до конца мрачность мыслей. От мысли, что Афион Кордат в один день займёт место Первого Призрака, всё внутри скручивало. Каррас сомневался, что сможет стоять и смотреть, как вытягивает жизненную силу его хадита этот проклятый трон. Знать, что Шарьякс убивает Первого Призрака прямо сейчас, уже было почти невыносимо. Он поискал чем отвлечься: хоть чем-нибудь, чем угодно, лишь бы вернуться обратно — в «здесь и сейчас».

Снаружи снег становился гуще, хлопья — больше. Эта странная метель из мягко пульсирующего голубого света. Этот потусторонний покров, ложащийся на поверхность безграничного рукотворного кольца. Что за существа сотворили это необъяснимое место? Остались ли они ещё где-то — ксеносы, чью угрозу должно вычистить кровью и огнём?

Справа, из арки древнего камня, до слуха Карраса донёсся безошибочно узнаваемый звук шагов боевого брата в каменном лестничном колодце. Звук поднимался, отражаясь, снизу из глубины. Космодесантнику предстояли ещё долгие минуты подъёма, но звук этих шагов уже нарушил Каррасов покой.

«Может, оно и лучше».

Он уже знал, кто приближается. Рост и вес идущего были написаны в звуке его шагов, как и многое прочее.

Это шёл Лохейн, старший библиарий Дамарота. Смутно, какой-то частью сознания Каррас ощутил его силу, даже несмотря на то, что огромная часть его собственной была от него отлучена.

Когда шаги смолкли, Каррас обернулся и увидел огромного Стража Шторма, стоящего под каменной аркой входа. Снежные отсветы придавали его лицу лёгкий голубой оттенок.

— Я нарушил твой покой.

— Ничего страшного, — Каррас ответил вежливой формальностью, но почти не кривя душой.

Лохейн позволил себе улыбнуться, неторопливо ступил внутрь и подошёл к широкому подоконнику, на котором сидел Каррас и глазел наружу.

— Завораживает, правда? Механикус всё ещё затрудняются объяснить это явление. Образцы рассыпаются слишком быстро, чтобы изучить их как следует.

— Вселенная хранит свои секреты, — ответил Каррас.

Лохейн нахмурился.

— Мы доверяем тебе так же, как и любому другому, Призрак Смерти. Если ты до сих пор не понял, зачем нужно…

— Я отлично понял. Прошу прощения. Я сам причина своего недовольства. Я чувствую, что должен был уже приспособиться. Я тренируюсь изо всех сил и даже больше и следую всем наставлениям. Мне хорошо известно, какаю пользу приносит мне самому и моему ордену моё нахождение здесь. И всё же…

«Имплантат. Недостаток доверия. Необходимость отказаться от самой сокровенной части своей личности».

Лохейн прислонился к каменной раме окна с другой стороны и взглянул на пульсирующий снег. На старшем библиарии была надета чёрная тканая одежда, подпоясанная толстой серебряной цепью. С цепи свисала небольшая кадильница — серебряный шарик с прорезями в форме аквилы. Ароматный дым вился вокруг Лохейна, поднимаясь вверх и цепляясь за него, точно щупальца призрачного морского создания.

— Ты противишься гипноиндукции, брат, — произнёс Лохейн. — Даже сильнее, чем большинство остальных. Конечно, мы встречали такое раньше, но это приносило лишь страдания и тягости. Ты должен выбросить это из головы. Тебя не просят отказаться от своего ордена. Разве мы не чтим всех, кто чтит древние соглашения? Ты никому не делаешь лучше — и меньше всего себе. Честь Призраков Смерти будет соблюдена лучше, когда ты отбросишь свои барьеры. Прими Караул, как Караул ждёт принять тебя. Великая слава ждёт, пока ты её завоюешь. Разве большинство ветеранов по возвращении не поднялись до звания капитана в своё время? И сколько из них пошли дальше, чтобы стать магистрами ордена? Число их может тебя удивить.

От этих слов Карраса передёрнуло.

«Стать главой ордена и медленно каменеть на холодном седалище Шарьякса? Лучше смерть в бою. Лучше всё, что угодно, чем это».

Вот это она и была: причина, по которой он так сопротивлялся.

«Я борюсь из верности мегиру и капитулу, но не только поэтому. Я борюсь из чувства вины. Я знаю, как он страдает за нас».

Если Лохейн и заметил его внезапную дрожь, то решил не заострять на этом внимания.

«И всё же, — думал Каррас, — мегир и менрахир выдвинули меня для службы в Карауле Смерти. Они не стали бы этого делать только чтобы оказать мне честь. У всего, что они делают, есть более великая цель. Император, даруй мне веру послужить этой цели без сомнений. В этом заключается мой истинный долг».

Каррас встретился глазами с библиарием Караула Смерти.

— Разве я был глупцом, брат? Так ты меня видишь?

Лохейн улыбнулся.

— Если бы ты только знал, как мы похожи, Лиандро. Когда я был на твоём месте, старший библиарий Караула к тому времени почти что дал разрешение на стирание памяти: так я сопротивлялся. Командор Караула тоже считал, что я непоправимо далёк от полного принятия. Он рассудил, что призвать меня было ошибкой, но мои братья в библиариусе Караула не сменили гнев на милость. Верность — прекрасное качество, Лиандро, и в нём не такого понятия как «чересчур». Но как чья-то верность преподносится и куда её лучше применить — вот что требует серьёзного размышления.

— Прекрати бороться. Позволь себе стать воином, в котором нуждается Империум. Служба в Карауле не длится вечно. Это всё лишь временно.

— Для тебя это, похоже, не совсем временно, — возразил Каррас.

Лохейн кивнул.

— Многие поначалу страшатся бессрочной командировки и жаждут возвращения к своим братьям, особенно до того, как гипноиндукция полностью укоренится. К одним Караул предъявляет более высокие требования, чем к другим. Но я давным-давно с этим примирился. Я лучше служу чести Стражей Шторма постоянно находясь здесь. Когда меня не станет, моё имя крупными буквами напишут в Залах Чести. Многие из тех, кого я сразил, уже украшают палаты Великой костницы. Я горжусь принадлежностью Караулу Смерти так же, как горжусь принадлежностью Стражам Шторма. Я уже оставил след в истории. Братьев, что выжили и с почестями вернулись в свои ордена потому, что я был с ними. Уже ради этого я готов служить вечность. Мы — граница между жизнью и смертью для своих истребительных команд, Лиандро. Мы живём вечно в памяти тех, кого вели в бой. Я больше не смотрю на вещи так, как смотрел когда-то. И ты не будешь.

Каррас вперился взглядом за холодный лист бронестекла.

— Гипноиндукция изменяет самый способ мышления. Я не желаю потерять своё «я».

— Ничего не потеряется, лишь примёт лучшие формы, чтобы отвечать требованиям. Так было, когда ты шагнул от новобранца до боевого брата. Или лучше ты вернёшься на Окклюдус в бесчестье и с разумом, очищенным от всего, что увидел и чему научился здесь? Как это послужит чести тех, кого ты любишь?

Каррас задумчиво кивнул. Он знал, что лучше умрёт, чем даст такому случиться. И это было не пустое утверждение. Это было искренне. Он пересёк Рубикон — и тяжесть на душе словно поднялась, взмыла в воздух и рассеялась, точно стая вспугнутых ворон в зимнем небе.

Лохейн заметил перемену в его лице: словно луч света пронзил облака.

— Я стану всем тем, что просит Караул Смерти, — ответил Каррас, исполненный решимости. — Я исполню соглашения. Даю слово.

Лохейну не пришлось читать ауру Призрака Смерти, чтобы поверить.

— Я рад, что мы этого достигли, брат. Сказать по правде, больше ждать мы уже не могли. Скоро всё изменится — для тебя и всех, кто ответил на зов. Подготовительные тренировки подходят к концу. Через семь циклов тебя вызовут для принятия Второй присяги. Гипноиндукция должна быть закончена до этого, потому что после Второй присяги ты станешь Караульным Смерти — и с того момента и до самого увольнения в первую очередь должен будешь блюсти честь Караула Смерти.

Каррас склонил голову, наконец готовый и принявший необходимое.

— Есть ещё одно важное изменение, о котором тебе следует знать, — продолжал Лохейн. — Завершено распределение по истребительным командам. После Второй присяги оно будет объявлено. Ты начнёшь тренироваться только со своей командой. И здесь ключом будет слаженность.

Вот это, наконец, была долгожданная весть. С заскоками и капризами всего четырёх — пяти боевых братьев справиться гораздо легче, чем почти сотни.

Лохейн снова взглянул в окно, отчего Каррасу предстал его профиль, и добавил:

— Ты вернёшься к тренировкам в силовых доспехах и с полной выкладкой. Вторая присяга даст тебе право наконец «одеть чёрное». Символ Караула украсит твой наплечник. Носи его с гордостью. Немногие удостоились этого права. И ещё меньше носили его долго, — он снова обратил взгляд на Карраса. — Мы прилагаем все усилия, чтобы найти тела павших и вернуть останки на родной мир ордена. Если бы только это число было больше…

— Брат Стефан, — ответил Каррас. — Для его роты возможность похоронить его в священных катакомбах значила очень много.

— Он погиб достойно. Как и все Призраки Смерти, служившие в Карауле до него. Всем нам бы встретить такой достойный конец, когда придёт время.

— Я не боюсь смерти, — твёрдо ответил Каррас.

— Ибо воплощаешь смерть во имя Его. Прекрасный девиз. Имя Призраков Смерти не так известно, как некоторые, но знай, что здесь его чтят, несмотря на твои предубеждения. Иначе бы я тебя не доставал. Мы ждём от тебя великих свершений, Лиандро Каррас, даже вопреки особым испытаниям, с которыми ты вне всякого сомнения столкнёшься.

Лохейн оттолкнулся от стены и шагнул к арке входа, ведущей на лестницу.

— О чём ты, брат? — спросил Каррас в широкую спину Стража Шторма. — Что за особые испытания?

— Потерпи несколько циклов, Призрак Смерти, — ответил Лохейн, начиная долгий спуск. — Поговорим после Второй присяги.

Глава 15

Воздух искрился от мельчайших кристалликов инея в широких лучах фонарей. Ни самой Варлан, ни её верным помощникам столько света не требовалось — даже самый плотный сумрак не мог ничего утаить от их первоклассной аугметики, — а вот отряд силовиков, которые по приказу лорда Саннры сопровождали её, без фонарей превратился бы здесь в кучку слепых котят. И тот же струхнувший Саннра приказал очистить рельсы, чтобы несколько лёгких бронированных «Гадюк», которые везли Варлан и её охранение, без препятствий могли пройти в глубину шахты. И вот наконец она здесь — в том самом зале, где Ордима стал свидетелем обрядов странного и подозрительного культа.

Ни тел, ни горящих ламп, никаких следов недавнего пребывания, если не считать свежий пепел в настенных креплениях для светильников и множество следов на ледяном полу. «Да, народа тут побывало немало». Орога присел над следами. Мирда осталась стоять, прикрывая Варлан. Её внимание словно получало заряд электричества при каждом постороннем звуке. Оба близнеца соблюдали код угрозы «оранжевый», готовые отреагировать на любую опасность.

Орога поднял глаза и кивнул.

«Значит, следы свежие. Что в точности подтверждает пережитое Ордимой».

Взгляд Варлан переместился на чёрный зев туннеля, уходящего вглубь за приподнятой сценой зала. В этом туннеле лежат ответы на её вопросы.

От вида сцены Варлан передёрнуло: слишком живо и ярко вспомнилось увиденное через оптиком Агента-16.

«Здесь. Всё это случилось здесь».

Услышав сзади шаги, Варлан обернулась. К ней шёл лейтенант Борхес. Из фильтров его дыхательной маски вырывались облачка пара. Не доходя пары шагов до Мирды, которая машинально встала так, чтобы не дать ему пройти дальше, лейтенант остановился.

— Вы были правы, мэм, — глухо заговорил он из-под маски, обращаясь к Варлан через обманчиво хрупкую телохранительницу. — Следы свежие. Но их слишком много. Не разберёшь что к чему.

Прежде чем ответить, Варлан сняла свою маску. Это было необязательно, однако ремешок больно тянул за волосы — и она решила его между делом подправить. Первый же вдох пронзил лёгкие ледяными иглами, но терпимо. Термокостюм, который одолжили блюстители порядка, поддерживал постоянную температуру тела, однако и он ей мешал. В нём было тесно и жарко, даже внутри этого просторного и промёрзшего зала. Модуль управления находился сзади, у поясницы на ремне. Скоро придётся попросить Мирду подкрутить настройки.

— Я и не ожидала здесь кого-то найти, лейтенант, однако теперь, полагаю, вы примете это дело всерьёз.

Офицер напрягся.

— Смею вас уверить, мэм: я всегда отношусь к своим обязанностям серьёзно. Как я уже говорил, эта часть Подработок была заброшена сотни лет назад. В списках она значится как выработанная и закрытая. Открыть её снова могли только управляющий шахты или техножрец.

— Значит, управляющий шахты или техножрец очевидно являются частью заговора.

— Заговора? Да ладно вам. Это, наверняка, просто кучка религиозных придурков, передышавших соледитной пыли.

— Сколько человек числится пропавшими за последний год, лейтенант? Сколько из них вскоре объявились снова? Сколько детей родилось на Холиксе? Больше или меньше, чем в предыдущие годы? Сколько снаряжения и провизии таинственным образом испарилось неизвестно куда? Вы воспринимаете все эти несчастные случаи, прирост населения и воровство отдельными событиями. Я же вам говорю, что это не так. Городские силы правопорядка на Кьяро проспали всё на свете. Вам чертовски повезло, что прилетела я. Кто знает, насколько близко вражеский нож был у вашей собственной глотки?

Лейтенант нахмурился, однако прикусил язык, проглотив то, что собирался сказать в ответ, и вместо этого коротко поинтересовался:

— И что инквизитор прикажет делать сейчас?

— Я уже вам говорила, что я — следователь. С точки зрения соотношения моих полномочий с вашими разница едва ли имеет значение, однако впредь я попрошу вас воздерживаться от подобных ошибок.

У Борхеса уже сжались кулаки. Этот человек явно не привык, чтобы им командовали. Как явно не привык и к выволочкам. «Да кто эта чёртова баба, что заявилась тут и начала распоряжаться? А этот аристо-баран — Саннра? С каких это пор он лезет в дела городской стражи? Лучше бы закрылся у себя и занимался своими страстишками. Верховный лорд-арбитратор! Одно название… Это благодаря администратуму и техножрецам здесь всё вертится. И они не лезут в дела городской стражи и правильно делают. А эта баба…»

— Мои извинения, госпожа следователь, — произнёс он явно неискренне. — Что прикажете делать сейчас?

Варлан отметила отсутствие в тоне Борхеса раскаяния, но сейчас это не играло роли. Она указала на туннель:

— Этот туннель за сценой. Если мы хотим узнать больше, то придётся лезть глубже.

— Это значит оставить охрану с машинами, — ответил Борхес. — Мне не нужно, чтобы «Гадюки» попали в лапы этого предполагаемого культа.

— Как разделить силы я оставлю на вас, лейтенант, однако давайте пошевеливаться. Мы забрались сюда не для осмотра достопримечательностей.

Борхес крякнул и отправился прочь. Когда он отошёл за пределы слышимости, Мирда склонилась к начальнице и сообщила:

— Кажется, мэм, вы ему не очень понравились.

— Я и не ждала, что понравлюсь, Мирда. Эти люди делали тут, что хотели, слишком долго. В этом проблема окраинных миров. Слишком много воли и слишком мало присмотра. Пошли, поднимемся на платформу.

Она подозвала Орогу и обратилась к обоим близнецам:

— Мы идём глубже. Будьте начеку. Агент-16 не был дальше этой точки. Отсюда мы вступаем в неизведанное. Сообщайте обо всех своих наблюдениях. Обо всех вообще, ясно?

— Ясно, мэм, — ответили близнецы хором.

Лейтенант Борхес уже расставил охрану у машин и приготовил свой отряд численностью во взвод — сорок человек за минусом оставленной охраны — к выходу. Все бойцы были экипированы противолазерной бронёй и тяжёлыми ружьями для подавления беспорядков, заряженными и готовыми к бою. Прозвучала короткая команда — и отряд двинулся в путь: два лучших разведчика Борхеса во главе колонны, следом — группа огневой поддержки из шести человек. За огневой группой шагали Варлан с помощниками и Борхес со своим замом — здоровенным сержантом по имени Карадайн. Позади двигался остальной отряд: все в боевых шлемах и панцирной броне. Только один лейтенант был одет немного иначе. Отказавшись от шлема, он сделал выбор в пользу чёрного берета с золотой кокардой городских сил правопорядка — привилегия звания, из-за которой, однако, его могут убить, если будет высовываться. Такая мысль пришла Варлан в голову. Кое-кто в колонне недовольно бурчал из-под встроенной маски респиратора, что их посылают в ледяную тьму «охотиться за чёртовыми призраками». Другие шикали в ответ, обрадованные хоть какой-то переменой после тягомотины ежедневных дежурств на городских улицах.

Варлан отмечала разговорчики со всё возрастающим раздражением. Хороший офицер давно положил бы этому конец. А ещё лучше — хороший комиссар.

Далеко впереди пятна от фонарей разведчиков елозили по округлым стенкам туннеля. Камень здесь был оштукатурен, и гладкая поверхность искрилась от ледяных кристаллов. На потолке, где-то в двух с половиной метрах над головой, через равные промежутки попадались крепления люмосфер, однако без электричества свет не горел. Некоторые светильники были разбиты, но как давно это случилось? Пол был усеян осколками прозрачного пластека, но лежать они тут могли и день, и год. и столетие.

— Стой! — прошипел один из разведчиков.

Варлан глянула вдоль туннеля и заметила, как группа огневой поддержки вдруг присела. Разведчик, подавший голос, указывал на что-то своему товарищу. Левую руку он держал поднятой вверх и сжатой в кулак, давая знак всем идущим следом остановиться.

— Вижу следы борьбы, — наконец сообщил он через вокс-сеть. — Похоже, свежие. Несколько дней, может — неделя. Трудно сказать: всё замерзает слишком быстро. Полосы на стене. От подошв, от пальцев. Слева и на полу — немного крови.

— Больше ничего? — спросил Борхес.

Разведчики помолчали какое-то время.

— Больше ничего, сэр. Идём дальше.

Взвод продолжил путь по туннелю. Они миновали несколько просторных камер — фактически, перекрёстков, — где пришлось решать: куда идти? Следы на мёрзлом полу вели во всех направлениях. Когда возникали сомнения, к разведчикам подключались Мирда с Орогой. Совместными усилиями им пока удавалось направлять отряд по самому недавно хоженому пути.

— Вашим людям свет вообще не нужен, — произнёс Борхес, обращаясь к Варлан. Они шли рядом сквозь мрак. Это было наблюдение, а не вопрос. Борхес следил, как уверенно и легко её помощники передвигаются во тьме. Туннель, который отряд сейчас проходил, был, в отличие от большинства предыдущих, достаточно широким, чтобы вместить двух-трёх человек в ряд. По нему они шли уже пять минут, когда Борхес решил нарушить молчание. Наверное, смирился с её властью, подумала Варлан. Наверное, жалеет о том, как повёл себя раньше. «И правильно делает».

— Нужен, — ответила она, — но не много.

Варлан не стала упоминать, что сама тоже может похвастать ночным видением, хотя у неё, в отличие от близнецов, зрение было монокулярным: только через оптиком.

— Они уже имели дело с такими вещами раньше?

— С каким вещами?

— Я… не уверен, как это назвать, мэм. Вы говорили про культ здесь, внизу. И вы не ошибались насчёт исчезновения людей, однако в шахтах Кьяро всегда было опасно. Люди теряются. Обвалы, аварии — всё что угодно. И опасных тварей здесь внизу хватает. На Ночной стороне существуют туземные формы жизни. Шахтёры, бывает, натыкаются на них: туннельный студень, стаи вольпиад, кинебрахи — каждый по-своему опасен. Но никаких резких всплесков исчезновений не было. Те, кто числился пропавшим, через несколько дней оказывались живыми. Не могу ничего сказать насчёт рождений, конечно, но я не понимаю, причём тут культ, который засел здесь, в глубоких туннелях? Что они здесь жрут? Как они здесь выживают? Они что, по-вашему, людоеды?

Варлан не стала на это отвечать. Предположения сейчас строить бесполезно, а то, что известно ей, для ушей лейтенанта не предназначено. Вместо этого она ответила на предыдущий вопрос:

— Мои люди обладают высочайшим уровнем подготовки и самыми лучшими аугментами военного образца, лейтенант. Есть ли у них опыт? Скажем так: если бы мне пришлось выбирать между ними и целой ротой Имперской Гвардии, я бы оставила себе близнецов. И это не пустой трёп, поверьте.

Борхес погрузился в молчание. Варлан легко могла догадаться, о чём он думает:

«Кто эти люди, и какого чёрта они делают на моей планете?»

Местные блюстители правопорядка все одинаковы. Раздутое чувство собственной важности. Об Инквизиции и её работе знают немного. Если бы Борхес сунулся в городские архивы, то обнаружил бы, что на Кьяро никогда прежде нога инквизитора не ступала. По крайней мере, об этом никогда не оставлялось записей, к которым имеет доступ он. Всё, что он бы узнал, — это что полномочиями Варлан превосходит даже самого лорда Саннру. А вот как и зачем — чтобы это узнать, он сейчас, наверное, готов выпрыгнуть из штанов. Варлан увидела, что лейтенант внимательно наблюдает за Мирдой и Орогой.

— Хотел бы я посмотреть на них в деле, — наконец сообщил он.

— Будет лучше для всех присутствующих, лейтенант, если такого случая вам не представится.

Мирда и Орога, конечно, всё слышали. Немудрено. Слух у них высочайший. Варлан показалось, что близнецы коротко переглянулись. Она спрятала усмешку под дыхательной маской. Близнецы имеют полное право немного погордиться собой. То, что она сказала офицеру городских сил насчёт целой роты Гвардии, — сущая правда. За три года, проведённых под её начальством, Орога с Мирдой оправдали ожидания во всех отношениях.

Бойцы впереди внезапно снова замерли. Рука Борхеса дёрнулась к большому автопистолету на поясе.

— Что там? — прошипел он в горловую бусину вокса. — Гормунд, докладывай.

Варлан коснулась пальцами рукоятки богато украшенного плазменного пистолета на правом бедре. На левом висела её золотая сабля — смертоносный виброклинок настолько ценный и покрытый древней славой, что она часто ощущала себя недостойной такого оружия. Его светлость преподнёс клинок ей в дар, но дар этот имел свою цену.

«Пусть он напоминает тебе всегда прилагать максимум усилий. Потому что меньшего я не потерплю. В ордосе нет места посредственностям, Шианна».

Варлан поставила себе личной целью жить так, чтобы соответствовать подарку.

— Конец туннеля, сэр, — коротко сообщил один из разведчиков.

Варлан отметила, насколько осторожными вдруг стали бойцы. И как хорошо соблюдают вокс-дисциплину, кстати.

«Не такие уж они расхлябанные, как я думала, — призналась себе Варлан. — Это хорошо».

— Что видите? — спросил Борхес разведчиков.

— Пещера, сэр. Возможно, зал. Большой. С виду похож на купол. Фонари до той стены не достают.

— Дайте приблизительные размеры, — вмешалась Варлан.

Оба разведчика посовещались шёпотом.

— Предположительно: где-то метров шестьсот в диаметре, мэм. Метров двести, наверное, до потолка. Похоже на старую вахтовую базу.

Варлан обернулась к Борхесу:

— Вахтовую базу?

Борхес пожал плечами.

— Раньше, до того, как толком провели транспортное сообщение, рабочие бригады уходили в шахты сразу на месяцы, даже на годы. Техножрецы строили для них вахтовые базы: типа небольших городков, чтобы было где жить на время вахты. В основном, это смесь жилья, обслуживания и переработки руды. Когда закончили транспортную систему, то начали возить шахтёров на работу и обратно наверх после каждой смены. Сейчас в этих базах, в общем-то, больше надобности нет.

— Но другие базы ещё есть?

— Так точно, есть несколько. Они далеко разбросаны. Только я не понимаю, как в них можно жить. Электричества там нет. Техножрецы получали энергию через геотермальные каналы, но, когда базы забросили, термоячейки они сняли. Честно говоря, госпожа следователь, если мы ищем людей, то много их здесь быть не может, и живут они, скорее всего, на грани. Если их голод ещё не убил, то холод добьёт точно. Это всё бессмыслица какая-то.

Варлан не стала возражать, хотя знала то, чего не знал лейтенант. Они не искали таких людей, о которых Борхес думал. Нормальные люди не смогли бы подготовить здесь внизу никакого восстания. Нет, в культе, который раскрыл Ордима Арухо, не было ни капли нормального.

— Карадайн, что думаешь? — спросил Борхес своего заместителя.

Грубый голос Карадайна больше походил на хриплый шёпот — результат перерезанной глотки в стычке возле бара Отпадков.

— Прочесать тут всё, сэр. Как при секторной зачистке наверху. Самый надёжный путь, считаю.

Борхес кивнул, потом опомнился и повернулся к Варлан за подтверждением.

— Давайте, — ответила та.

Борхес обратился по воксу к отряду:

— Так, джентльмены. Порядок вы знаете. Прочесать весь зал — чётко и быстро. Предохранители не снимать, пока не замечен враг. Интервалы: шесть метров. Следить за углами и подходами. Первое отделение — по левой стороне, второе и третье — в середине, четвёртое — справа. Докладывать об всём немедленно — и «обо всём» значит обо всём! Мы не знаем, что ищем, так что глядеть в оба. Командиры отделений!

Четыре командира — каждый в звании капрала — подтвердили приказ по воксу, и отряд выдвинулся из устья туннеля в зияющую пустоту тёмного и безмолвного купола.

Варлан чувствовало напряжение, разлитое в кусачем воздухе. Бойцы не разговаривали между собой. Некоторые боялись. Они привыкли лишь разгонять бунты недовольных зарплатой да пьяные драки. И здесь, в чернильной темноте, у них начинало играть воображение, втыкая в мозг ледяные иглы страха.

Полосы света метались туда-сюда — бойцы ровным шагом двигались вперёд. Лучи выхватывали из мрака десятки приземистых сборных домов, давно заброшенных и покрытых льдом. Металлические стены искрились, словно инкрустированные миллиардами крошечных алмазов. То там, то тут зияли открытые двери, похожие на безвольно отвисшие рты древних мертвецов. Бойцы опасливо заглядывали внутрь, проводя фонарями и стволами из угла в угол и, пожалуй, чуть быстрее, чем нужно, убеждая себя, что дом необитаем.

Варлан с близнецами шагала, чуть приотстав, между вторым и третьим отделениями в сопровождении напряжённых и сосредоточенных Борхеса и сержанта Карадайна. Она смотрела, как бойцы впереди заглядывают в каждое здание — всегда парами. Попадались дома, куда легко войти не удавалось. Двери и ставни примёрзли намертво. Эти дома тут же оставляли и двигались дальше, по понятным причинами решая, что ими давно не пользовались.

— Что это за строение? — спросила Варлан у Борхеса, вглядываясь в самое высокое здание — гигантский монолит пластальных плит, промёрзшего бетона и толстых металлических труб.

— Это будет главный энергоузел, мэм.

— Я хочу, чтобы его тщательно проверили, лейтенант. А это по бокам, похоже, склады и бункеры. Их проверьте тоже.

— Мы можем провести беглый осмотр, мэм, но всё остальное займёт чёртову уйму времени. Вы сами видите, что там никто не ходил ни внутри, ни снаружи. Двери примёрзли насмерть. Мы здесь и без того уже полдня. Мои люди устали и проголодались, не говоря уж, что чертовски замёрзли, несмотря на термокостюмы. Мы всей душой с вами, в этом можете не сомневаться. Но мы — всего лишь тридцать с копейками живых людей, и я думаю, что пора моим парням отдохнуть. Закончим начальный осмотр, установим периметр и сделаем небольшой перерыв перед тем, как взломать большие дома и прочесать их комнату за комнатой. Что скажете?

Варлан хотела разразиться в ответ гневной отповедью, но тут из темноты раздался чей-то громкий голос — голос ясный и пробирающий до костей почище морозного воздуха:

— Прекрасная идея, лейтенант, только я не стал бы беспокоиться насчёт периметра. Кажется, вы и так нашли то, что искали. Точнее, то, что вы искали, нашло вас. Добро пожаловать, следователь Варлан! Можно, я буду звать вас Шианна? Мы с таким нетерпением ждали вашего прибытия. Слухи по Кьяро разлетаются быстро.

Внезапный резкий свет мощных прожекторов словно ножом ударил в живой глаз Варлан. Аугментический мягко застрекотал, торопливо приноравливаясь. Она вскинула руку, морщась от короткого импульса боли. Говоривший издал холодный и чёткий смешок.

— И вот вы здесь. Повелитель будет доволен.

Глава 16

Каррас сидел в трапезной, наполовину расправившись с кашей, и смотрел в потемневшие страницы старой книги, одновременно размышляя о событиях последней тренировки.

Семь часов он и ещё девять других стажёров терпели едкий воздух, странные запахи и неприятный жёсткий свет внутри одного из огромных павильонов. Роскошные павильоны — восемьдесят километров длиной по каждой стороне — служили не просто ботаническими садами, хотя многие из них заросли обширными лесами чуждой растительности. Напротив, каждый павильон был чем-то вроде заповедника со своей собственной атмосферой и управляемой когитаторами силой тяжести — домом для разнообразных и смертельно опасных чужацких организмов, которых свозили на Дамарот, а в некоторых случаях — выращивали здесь же.

Трудно поверить, но в цикл включили снайперскую операцию против целого племени пленных крутов в четыре сотни голов.

Чужаки были вооружены своим излюбленным оружием: мощными длинноствольными ружьями и жуткими кривыми клинками. Хорошо организованные, исключительно умелые и опытные охотники с древними воинскими традициями. Каррас не мог и предположить, как давно круты оказались на Дамароте, но подозревал, что большая часть племени родилась и выросла уже здесь, считая заповедник своим домом. Круты ревностно оберегали свои угодья от чужаков. Они выстроили деревню в центре павильона и окружили её засекой, вырубив деревья вокруг. Вырваться из заповедника, конечно, у них никакой надежды не было. Смертоносные автоматические системы защиты стерегли все возможные выходы. Круты давно заучили: подойдёшь слишком близко к внутренним стенам — поплатишься жизнью.

Они научились имперскому готику, и вокс-громкоговорители, натыканные по всему заповеднику, предупреждали племя о незваных гостях и где их ловить. После таких вестей круты собирались в, полные яростного предвкушения, охотничьи отряды. Каррасу и остальным вменялось найти, опознать и устранить заранее намеченные цели, самим не став при этом добычей.

Не мешай подавитель, Каррас мог бы употребить свой дар: и тот бы направлял его, прятал, отводил охотничьи отряды крутов и даже — устранил цель. Однако всё, что у него было, — это комплект камуфляжной формы, болтер с одной обоймой и штатный боевой клинок.

И познания.

Применив всё, чему научился в крепости Караула, Каррас сумел избежать обнаружения, нашёл хорошую позицию для выстрела и оборвал чужую жизнь.

Смертельный выстрел откинул клювастую голову назад, оросив землю мерзкой лиловатой кровью.

Но, если говорить честно, не собственные результаты учебного задания занимали сейчас Карраса, пока он с отсутствующим видом засовывал в рот холодную кашу. Его мысли занимали результаты Ультрадесантника. Соларион снова оказался с ним в одной группе — первый раз после их знаменитой теперь стычки. И сегодня тот показал, что относится к абсолютно другому классу. Даже сержант Караула, командовавший на тренировке, — тот самый брат Бастид из Траурных Мечей, понюхавший пороху мастер разведки, — недоверчиво поджимал губы, наблюдая как Соларион поражает цели, которые, в общем-то, находились довольно далеко за пределом дальности. То, что Ультрадесантник проделал это оперёнными газореактивными малозаметными боеприпасами «Охотник», которыми никогда прежде не пользовался, и чей вес, баланс и аэродинамические свойства были для него в новинку, показало, что у Солариона больше, чем просто «талант». Это — по крайней мере, в терминах его специализации, — «настоящий дар».

Каррас хотел бы, чтобы к его уважению к Ультрадесантнику ничего не примешивалось, однако, тут можно было не сомневаться, над ним всегда будет висеть тень произошедшего между ними. Возможно, с принятием Второй присяги это больше не будет иметь значения. Скоро их распределят по истребительным командам. Трон даст, скоро придёт день, когда он больше никогда не увидит этого Ультрадесантника. Если только…

Каррас нахмурился и попытался заставить себя сконцентрироваться и прогнать горькие мысли. Он сосредоточился на самой тренировке и на уроках, которые она закрепила, — привычка, приобретённая за бессчётные тяжёлые часы, проведённые в убойных блоках.

«Облик, контур, блики, тень. Четыре элемента. Все должны быть устранены, чтобы ни один не выдал твою позицию».

Каррас вдруг понял, что вокруг что-то изменилось. Он поднял глаза от миски. В трапезной стояла тишина. Кое-кто из боевых братьев даже развернулся на скамье ко входу по правую руку от Карраса. Напряжение в воздухе, казалось, вот-вот лопнет. Каррас проследил за взглядами и увидел под аркой западного входа высокого широкоплечего космодесантника в ярко-красной тунике, осматривающего зал. Вокруг талии у него был застёгнут золотой пояс из шестиугольников, покрытых гексаграмматическими значками. Предплечья и голени обхватывали наручи и поножи, тоже из золота, покрытые гравировкой богато расписанных почётных знаков. Космодесантник смотрелся внушительно. Он мог быть чемпионом ордена, но какого ордена?

И тогда Каррас заметил на шее новоприбывшего татуировку рогатого черепа — символ, знакомый только по книгам и свиткам. Но ещё ни разу не видел воочию. Теперь увидел. Значит, космодесантник, который его носит, — из Экзорцистов.

Воин закончил осмотр и чопорно двинулся по трапезной в сопровождении капитана Караула Оро, который горой возвышался надо всеми в чёрных доспехах Караула Смерти. Когда они поравнялись с Каррасом, тот опустил ложку на стол. Экзорцист остановился, повернулся к Каррасу, уставился на него свысока и молча оценивал довольно долгое время.

Каррас, которого смущало что-то ещё, кроме неприятного взгляда, поднялся на ноги и обратился к капитану Оро.

— Рад встрече, капитан Караула.

— Лиандро Каррас, — отозвался Оро, — это Даррион Раут…

— Из Экзорцистов, — закончил за него Каррас.

Космодесантник в красном не улыбнулся и не протянул руки. Он просто продолжал пялиться. Каррас никогда не видел столь пустых, безжизненных глаз у живого существа — небольших бледно-зелёных глаз без единой искры, утопленных в тёмные провалы под низким лбом. Плоский нос Экзорциста был слегка скошен вправо, точно его сломали, а потом неудачно вправили или вообще плюнули и оставили как есть. Однако больше всего на этом носу бросался в глаза глубокий шрам на переносице. Он простирался через правую щёку до самого низа челюсти. Этот шрам был далеко не единственным на обветренном лице с резкими чертами. Штифты за выслугу говорили о долгих десятилетиях, проведённых в битвах. Лицо обрамляли короткие волосы, тёмно-каштановые с проседью, зачёсанные вперёд.

Взгляд Экзорциста опустился на книгу, лежавшую перед Каррасом, и прочёл:

— «Совершенствование имперского человека» Орделла, — голос у него, низкий и грубый, походил на скрежет камня по камню. — «Предельные испытания — корень всякой силы», — процитировал он.

— «А себялюбие — верный путь к погибели», — закончил Каррас, припомнив первые строки из пятьдесят девятой главы.

Повисло молчание, которое нетерпеливо нарушил капитан Оро, прочистив горло. Экзорцист едва обратил внимание на намёк. Он, казалось, вот-вот произнесёт что-то важное, однако вместо этого просто сказал:

— Бессчётны пути к погибели, Призрак Смерти. В конце концов, все мы избираем один из них.

— Или он избирает нас, — ответил Каррас, однако при этом думал о другом: «Ему известен мой орден, хотя на мне нет видимых знаков. Кто-то ему обо мне рассказал. Оро привёл его в трапезную, зная, что я буду здесь? Зачем?»

Что-то в этой встрече привело его к мысли, что встреча была не случайной.

Раут сказал только:

— Я не верю в это. Судьба каждого заключена в выборе, который он делает. Без исключений.

Для Карраса фраза прозвучала как обвинение, но это бессмысленно. В чём его обвинять? Пока Даррион Раут и капитан Караула Оро шли к выходу из зала, провожаемые со всех сторон взглядами тихо переговаривающихся космодесантников, Каррас пришёл к выводу, что встреча эта сбила его с толку.

Нет. Не просто сбила с толку. Она была исключительно из ряда вон выходящей, ибо то, чего остальные не заметили в Даррионе Рауте, Каррас увидел в тот самый момент, когда взгляд его упал на вошедшего, даже несмотря на подавленные сверхчувства. Он поначалу даже решил, что ошибся. Быть может, переутомился. Но определённо сбит с толку.

Каррас знал, что не мог так ошибиться.

Отсутствие любого возможного объяснения ничего не меняло.

У Экзорциста, судя по всему, не было души.

Глава 17

Из проулка справа кто-то взревел:

— Контакт!

Ещё кто-то отчаянно заорал:

— Противник! Со всех сторон!

— На крышах! — крикнул Орога сквозь внезапно вспыхнувший повсюду грохот перестрелки. Он уже смещался, чтобы закрыть собой Варлан. Мирда тоже бросилась на защиту. Она схватила начальницу сзади за плечи и толкнула в укрытие за ближайший угол.

Варлан прошипела:

— Сколько их?

Орога помотал головой:

— Трудно сказать, мэм, но как минимум вдвое больше нас. Они знали, что мы появимся.

По вокс-сети силовики, рассеянные по всему пространству под куполом, кричали, отчаянно пытаясь организовать хотя бы подобие контратаки. Крики перемежались воплями. Нападающие поливали силовиков огнём с крыш и из туннелей на дальней стороне базы.

Орога выглянул из-за металлической стены; его аугметика подсвечивала мрак. Он видел то, чего не могли видеть силовики. Когда Орога заговорил, он обращался только к Варлан:

— Это не гвардейские лазганы. Они используют переделанные горные лазеры и лазрезаки. Большинство сами похожи на шахтёров. Есть одетые как силовики. У этих — форменные ружья. Тут полный бардак, мэм. Ваши приказания?

— Куда провалился Борхес? Он должен немедленно собрать своих людей! — Она попыталась связаться с ним по воксу: — Лейтенант, это Варлан. Отзовитесь!

— Чёрт возьми, следователь! В какую преисподнюю вы нас затащили?

— Где вы?

— Я в проулке прямо к северу от вас.

Орога снова выглянул.

— Вижу его, мэм. Его и Карадайна.

В его сторону полыхнул лазер — телохранитель едва успел убрать голову. Луч вонзился в пол, испарив лёд и пропоров глубокую борозду в камне. Оба близнеца извлекли из кобуры под мышками хеллпистолеты. Варлан включила питание своего плазменного пистолета. Лиловато-голубое сияние заряжающихся катушек осветило стену, у которой сгрудилась вся троица.

— Нам нужно вытащить вас отсюда, мэм, — сообщила Мирда. — Можем пробиться к туннелю, по которому пришли. Если удастся задержать погоню, то всё получится.

Тут снова раздался прежний холодный голос:

— Не тратьте впустую свои жизни! Примите Повелителя! Вам не нужно умирать, только лишь стать лучше. Сложите оружие! Вам не причинят вреда. И явят свет.

Казалось, голос исходит сразу отовсюду. Варлан пробрал озноб, хотя внутри термокостюма она вся плавала в поту. Капли раздражающе скатывались по спине. Так хотелось избавиться от этого чёртова костюма. Голос притягивал, увещевающий и зовущий. Если бы её не учили противостоять подобным трюкам, она давно бы шагнула на открытое пространство.

— Псайкер, — выплюнула Варлан. — Их главарь — псайкер. Чувствуете?

Орога с Мирдой переглянулись и кивнули. Они тоже это ощутили. Как и Варлан, их тоже учили не поддаваться. А вот силовиков…

— Нам нужно вытащить вас отсюда, мэм.

Тьму вновь распороли вспышки выстрелов, такие резкие и яркие, будто в пещере бушевала пленённая гроза. Варлан сморщилась.

— Борхес и Карадайн всего в десяти метрах от нас, верно?

Орога угрюмо кивнул.

— Сначала мы объединимся с ними. Затем стянем как можно больше бойцов. Пошли. Орога, вырубай им свет.

— Есть, мэм.

Орога выскочил из укрытия, на бегу выпустив два выстрела в сторону ближайших крыш, с которых морозный воздух пронзала пара широких лучей света. С разницей в секунду оба прожектора лопнули, осыпав раскалёнными осколками смутные фигуры позади.

Варлан и Мирда без промедления покинули укрытие следом за Орогой, когда тот ринулся к проулку, в котором прятался от огня Борхес. Из тёмного проёма справа выступила фигура, вскидывая тяжёлый горный лазер. Неуловимо быстро Орога вильнул в сторону и нанёс молниеносный хук. За миг до соприкосновения с целью его аугметическая рука дрогнула: сработал небольшой заряд, отчего металлический кулак прыгнул вперёд, точно поршень. Раздался звук точно от ружейного выстрела. Удар снёс нападавшему голову с плеч начисто. Тело, выронив лазер, опрокинулось на обледенелый пол. Орога скользнул в укрытие рядом с Борхесом и Карадайном. Едва ли на секунду дольше к ним присоединились Варлан с Мирдой.

Борхес был взбешён; лицо исказило от бессильной ярости.

— Какого чёрта тут творится? — бушевал он.

— А на что это похоже, лейтенант? Выведите своих людей обратно в туннель немедленно. Скомандуйте отход. Пусть отступают поочерёдно. Врагу знакома местность. У него преимущество в силе. Так что здесь нам не победить.

Выпученные глаза Борхеса, казалось, сейчас выскочат из глазниц.

— А теперь слушай сюда, — проскрежетал он так близко от лица Варлан, что она ощутила кислый запах у него изо рта. Лейтенант был напуган, противореча тому, что сказал дальше: — Я не собираюсь показывать врагу спину и драпать от кучки проклятых шахтёров. Это просто…

Его слова утонули в грохоте выстрелов неподалёку. Кто-то завыл — тонко и длинно — в предсмертной агонии. Мгновение спустя крик оборвался. Его сменил леденящий хохот, полный жестокости и злобы.

— Трона ради, мужик, если ты думаешь, что это просто разъярённые работяги… — прошипела Варлан. — Среди них есть люди в форме и с оружием силовиков. Я как-то сомневаюсь, что им просто вздумалось устроить маскарад. В твоих рядах предатели, лейтенант. Император знает, как давно. Поэтому нечего удивляться, что они нас ждали. Здесь нам не победить. Они нас прижали к стенке, а главарь у них — какой-то псайкер. Так что вытаскивай своих людей немедленно. Отдай приказ, пока есть кому его исполнить.

Сердито насупившись, Борхес обратился к своим бойцам, зажатым в бою, перебивая треск лазрезаков и плазмы с широкоствольными ружьями, глухо рявкающими в ответ.

— Внимание, отряд! Это командир. Всем — обратно в туннель! Выйти из боя. Мы уходим. Это приказ!

— Отлично, — сказала Варлан. — Теперь сваливаем.

И в этот момент из проулков по обе стороны от приземистого здания, за которым они прятались, ринулись тени. Пистолет Мирды пробил дыру размером с арбуз в груди первого прежде, чем кто-то успел заметить. Варлан сама прикончила второго: мощный разряд плазмы разнёс на атомы нападавшего, не оставив ничего, кроме обутых ног. Борхес с Карадайном прищурились от боли, когда яркая вспышка плазменного пистолета Варлан едва не оставила их слепыми. В воздухе, покалывая кожу, затрещало остаточное электричество.

— Карадайн! — рявкнула Варлан, беря командование на себя. — Ты — впереди. Орога с Мирдой прикрывают тыл. Борхес, ты — со мной. Мы идём за Карадайном. Сержант, пошёл!

Всего полстука сердца спустя Карадайн уже был на ногах и бежал. Варлан с Борхесом ринулись следом. Затем двинулись близнецы; их ночное зрение позволяло засекать цели на крышах и между угловатых зданий.

Они бежали, как показалось, всего несколько секунд — время спрессовал всплеск адреналина, — прежде чем Варлан глянула вперёд из-за плеча Карадайна и увидела зев туннеля. Сержант вёл их невероятно хорошо, ни секунды не сомневаясь и не раздумывая, несмотря на отсутствие аугметики и приборов ночного видения.

«Даже слишком хорошо».

Эта мысль заставила её притормозить. Она выставила руку, придержав остальных. Что-то здесь не так.

— Карадайн! — позвала Варлан. — Как ты…

Карадайн сбросил ход, встал и развернулся. Потом нацелил ружьё прямо ей в грудь и ухмыльнулся. Левой рукой снял шлем. Варлан ахнула. В темноте его глаза, более не скрытые щитком, светились странным, нездоровым огнём.

— Сержант! — рявкнул Борхес, с хрустом затормозив рядом с Варлан. — Какого чёрта ты делаешь?

Карадайн перевёл ствол и спустил курок. Ярко полыхнуло и оглушительно грохнуло. Борхес взвыл и свалился на холодный пол пещеры. Варлан тотчас присела рядом. Левая нога лейтенанта была отстрелена у колена. Острый запах крови смешивался с вонью сгоревшего кордита.

Карадайн, усмехнувшись, шагнул ближе.

Варлан приготовилась броситься на сержанта, как только он подойдёт на расстояние удара. Она знала, что сумеет обезвредить и убить его, если только дотянется. К её разочарованию, Карадайн остановился чуть не доходя и направил ствол ей в лицо.

— Ну-ну! — протянул он злорадно. — Не дури, женщина!

Мирда и Орога выпустили очередной град выстрелов назад в проулок, развернулись и обнаружили, что их начальница смотрит в широкое дуло ружья. Они бы бросились вперёд неё и отдали свою жизнь без раздумий, но одним взглядом оценили расстояние, которое придётся преодолеть. Не было никакой возможности оказаться перед Карадайном до того, как он успеет спустить курок.

Близнецы остановились, отпуская тихие проклятия, и сжались точно пружина, готовые к броску, не желая однако рисковать, пока не представится возможность получше.

— Бросьте оружие или она умрёт! — прорычал Карадайн. — Бросьте!

Орога и Мирда глянули на Варлан. Следователь помешкала, но всего секунду. Затем кивнула, разрешая бросить пистолеты. Она знала, что это усыпит Карадайна и придаст ему ложной уверенности. Сержант не ведал, насколько смертоносны близнецы даже без пистолетов.

Как только оружие упало на землю, Карадайн велел близнецам пнуть его в сторону, что они с одинаковой неохотой и проделали.

Лёжа на холодном полу пещеры, Борхес спросил сквозь сжатые от боли зубы:

— Зачем, Драз? Мы прослужили вместе тринадцать лет. Я был при рождении твоей дочери, Трона ради!

Карадайн, не сводя глаз от Варлан, ответил. В голосе его появилась почти маниакальная страсть.

— Ты даже представить себе не можешь, какой рай настаёт на Кьяро, лейтенант! Никто из вас не может. Пока. Я был избран прежде тебя. Все эти годы я служил — а ты даже не догадывался. Скоро ты узнаешь, скоро. Повелитель дарует тебе мудрость, силу, понимание. Ты никогда не будешь болеть. Не постареешь. Ты станешь сильнее, быстрее, будешь видеть в темноте. Ты узришь истину, как только примешь поцелуй Повелителя.

— Ты — чёртов псих! — огрызнулся Борхес. — Приди в себя!

— О, уверяю вас: он вполне здоров, — произнёс кто-то из сумрака справа. Варлан узнала этот леденящий кровь голос ещё до того, как обернулась. Фигура, впечатляюще высокая и величественно неторопливая, появилась, царственно шагая, между двух приземистых домов. Оптиком Варлан обрисовал её черты в самых чётких деталях. У Варлан сдавило желудок. Это был тот самый жрец, который проводил странную церемонию; его высокую и тощую фигуру скрывали полы мантии, левая рука уверенно переставляла длинный посох.

Жрец остановился в нескольких метрах от Варлан.

— Наконец-то мы встретились лицом к лицу. Прошу, не пытайся пробиться наружу, госпожа следователь. Это совершенно бесполезно, а убить тебя будет прискорбной утратой прекрасного материала. К тому же, эта небольшая стычка закончилась. Пока мы беседуем, мои люди уже собирают тела твоих воинов. Прислушайся, — он склонил голову набок.

Звуки боя стихали. Ещё слышались редкие выстрелы. Но, когда Варлан это заметила, смолкло последнее ружьё.

— Они не пропадут даром, живые ли, мёртвые. У Повелителя есть роль для всех. Так или иначе, каждый внесёт свой вклад — и паства Повелителя будет множиться.

Жрец шагнул ближе — текучим и быстрым движением — и ухватил Варлан за узкий подбородок. Именно этого она и ждала. Подходящего момента, чтобы напасть. Разум послал смертоносный сигнал в правую руку.

Ничего не произошло.

Она не могла и пошевелиться.

Странный жрец рассмеялся.

— Что-то не так. следователь?

Он повернул её голову вправо и влево, любуясь. Варлан, чьи мышцы отказывались подчиняться воле разума, могла только изучать его в ответ. Его глаза были крупнее, чем следовало, и такого цвета, какой у людей никогда не встречается при нормальном развитии. Зрачки были тоже не нормальными: каждый походил на скруглённые песочные часы. Уже во второй раз она отмечала их необычность: первый раз она смотрела глазами Агента-16. Ещё неприятно поражали зубы жреца: казалось, их на десяток-другой больше, чем положено, все одного размера и формы, с опасно острыми кончиками, белесовато-просвечивающие. Варлан пришло на ум сравнение с кустозубом — агрессивной рыбой, обитающей в экваториальных реках её родного мира.

«Это — не человек».

— Я знаю, кто ты, — выплюнула она. — Ксеногибридная мразь.

Жрец рассмеялся и покачал головой.

— Думаешь, ты оскорбила меня? Может быть, я — не чистокровный, но я благословен, а ты проклята. Ты не знаешь ничего о моей расе. Мы не убиваем себе подобных. Мы не тратим силы на междоусобные войны. Наше предназначение слишком грандиозно для этого. Ты не сможешь даже осмыслить грядущие перемены. Человек — жалок. Для нас, вы — ксеносы. Но мы не уничтожим вас. Мы вас используем — как горючее для своего продвижения к наивысшему предназначению всего сущего. Вскоре ты поймёшь. Мы не убьём тебя, Шианна Варлан. Твои клетки — это настоящая поэзия! Наоборот, ты станешь прекрасной матерью для следующего поколения нашего рода. Да — и какими сильными будут твои дети!

Пока странный жрец говорил, лейтенант Борхес умудрился медленно и осторожно нащупать свой пистолет, на котором лежал. Он вытащил оружие и навёл его в голову сержанту. Нормально прицелиться, не выдав своих намерений, он не мог, так что пришлось положиться на свои навыки и благословение Императора.

Карадайна захватила речь главы культа; лицо озарил экстаз от нахождения поблизости такой внушающей суеверный страх религиозной фигуры. Борхес вознёс про себя краткую молитву и спустил курок автопистолета. Хлопнул выстрел, оглушительно громкий. Голова Карадайна откинулась назад, струя дымящейся крови выплеснулась в воздух — и мигом позже разлетелась брызгами по ледяному полу.

Безжизненное тело упало с глухим стуком; ружьё, гремя, откатилось в сторону.

Жрец-гибрид сердито обернулся, отвлёкшись всего на мгновение, — и Варлан тут же нанесла удар: тычок прямыми пальцами в горло. Обычного человека такой удар убил бы на месте. Она уже применяла этот приём — именно с таким результатом: напряжённые пальцы поражали большое нервное сплетение. Однако на этот раз её пальцы ткнулись в холодную и неподатливую поверхность и больно прогнулись. Варлан зашипела от острой боли: один палец сломался.

Жрец засмеялся снова, явив своё множество острых зубов, блестящих в чёрной дыре широкого рта. Мелькнула рука — и голова Варлан дёрнулась от затрещины сбоку. Следователь повалилась на землю, в глазах плыли звёзды.

Мирда с Орога уже неслись вперёд, но было слишком поздно. С обеих сторон из тёмных проулков хлынули могучие фигуры, сбрасывая холщовые накидки, под которыми прятали тела, похожие на нелепо исковерканные человеческие. Каждая фигура была по меньшей мере два метров ростом; кожа странно ребристая и влажная с виду. Орога успел мельком разглядеть нательную броню, образованную из чего-то вроде органической смолы, но тут гиганты бросились на него. Он услышал, как Мирда крякнула от боли, но посмотреть туда времени не было. Костлявая рука метнулась в его сторону — пальцы сжаты в кулак. Орога не мог поверить в такую скорость. Он редко встречал кого-то или что-то, что могло нанести удар быстрее, чем он сам. Он попытался отвести удар своей металлической рукой, но его движение на долю секунды запоздало. Удар пришёлся в челюсть, сломал её и отбросил Орогу к стене. Но телохранитель не долетел до стены: он споткнулся обо что-то и упал. Ощутив под руками тёплую и липкую влагу, которой не может быть в таком холодном каменном месте, он пробрался обратно и глянул на то, обо что споткнулся. На останки своей сестры. Грудная клетка Мирды была разорвана, а сердце вырвано прямо из груди. От быстро остывающего тела, скользкого от крови, поднимался пар.

Преисполнившись ярости и боли, Орога издал боевой клич и вскочил, решив отомстить за сестру. Однако один из уродливых гигантов уже зашёл к нему сзади. Когда Орога встал, гуманоид схватил его одной рукой под челюсть, а второй — за голову сзади. Сила в этих когтистых руках таилась несметная. Орога услышал, как треснул череп. Затем гигант провернулся, резко и сильно. Соединительные ткани на шее Ороги лопнули. Голова осталась в руках великана. Безвольное тело мешком свалилось на пол.

Всё это заняло какие-то секунды. Варлан в это время возилась на земле, практически без чувств. Из этого состояния её вывел Борхес. Привстав на одной руке, он пытался заставить её взять свой пистолет. Кровь из обрубка ноги у него хлестала фонтаном, и рука постоянно соскальзывала. Сознание угасало, Борхес умирал — и понимал это.

— Возьми! — шептал он ей. — Убей этого гада, пока мо…

Варлан услышала шелест. Волосы дёрнул поток воздуха.

На том месте, где была голова лейтенанта, вдруг не осталось ничего, кроме мокрой темноты. Рука, на которую тот опирался, подломилась. Тело ткнулось в пол пещеры.

Варлан ощутила, как острые когти — твёрдые и холодные, точно железо — впились ей в плечи. Безо всяких видимых усилий её вскинули в воздух и перебросили через плечо. Она обнаружила, что с трудом может сфокусировать зрение — голова ещё шла кругом после удара жреца. Но, когда чудище, которое схватило её, двинулось куда-то, она увидела, что жрец отправился следом, не сводя с неё глаз и с тошнотворно довольным видом. У него за спиной другие странные фигуры поднимали трупы лейтенанта Борхеса, её помощников и даже этого вероломного сержанта Карадайна.

«Сырьё. Топливо для распространения. Они не разбрасываются ничем».

Она была последней оставшейся в живых, но этому вряд ли стоило радоваться. Её судьба — Варлан понимала это — будет гораздо хуже, если только не покончить с жизнью немедленно. «Матерью» — сказал жрец. Ордима Арухо предупреждал её. Ей захотелось плакать, но Шианна Варлан такого себе никогда не позволила бы. У неё остался единственный вариант. Рассматривая свои кольца, она знала, что в одном ещё оставался заряд — единственный выстрел, которого, однако, хватит, чтобы покончить с жизнью и избавить себя от грядущего кошмара. «Давай, — сказала она себе. — Убей себя, Шианна. Не дай им сделать того, что они задумали».

Она бы уговорила себя, не будь Шианна Варлан следователем Ордо Ксенос. Не ей решать, когда закончить свою жизнь. Её жизнь принадлежит ордосу и его милости. Оптиком записывает всё в особый участок её мозга. Его милость найдёт способ вытащить её отсюда. Если нет, то хотя бы сумеет вернуть данные, которые ей сейчас представилась такая уникальная возможность собрать. Ради этого она вытерпит всё. Ибо это может стать той разницей, что отделит жизнь от смерти для несметного числа других людей.

На долю секунды ей пришла в голову мысль: а не знал ли его милость, что такое может случиться? Не эти ли обстоятельства как раз наилучшим образом служили какой-то другой, скрытой от неё цели? Нет. В это она не могла верить. Не должна верить. Её преданность служила основой всего, чему она доверяла. Он обязательно вытащит её отсюда. Он обязательно пришлёт кого-нибудь — может быть, даже своих ангелов смерти.

«До тех пор, я снесу любые страдания, запомню всё, что смогу. Император Всеведущий, я молю лишь, чтобы избавление пришло быстрее — будь то спасение или смерть.

Чудовище, которое несло её, оставило подземный купол вахтовой базы позади. С обеих сторон поплыли мимо тесные, покрытые инеем стены. Тварь уносила её глубже в старые шахты. Жрец-гибрид шагал сзади, ни на миг, не сводя с неё немигающих глаз. Она ещё этого не знала, но они будут шествовать ещё долгие часы, прежде чем доберутся до логовища так называемого Повелителя. Все следы работы человеческих рук исчезнут. Они будут идти по туннелям, проделанным в сплошном камне едкой биокислотой огромных доисторических червей. Они будут пересекать узкие каменные мосты и обширные гулкие пещеры, образовавшиеся в течение геологических эпох, и в конце всего этого достигнут места, описать которое у Варлан не найдётся слов, кроме того, что место это не напоминает ничего, что может представить себе разум человека.

И здесь, в этом нечестивом месте, в этом чужацком логове пожирающего душу ужаса начнётся медленное погружение Шианны Варлан в глубины безумия и распада.

И здесь будут рождены её дети.

Глава 18

Девяносто восемь космических десантников выстроились в огромном зале, все в чёрных рясах, капюшоны откинуты. Девяносто восемь закалённых воинов Адептус Астартес, неподвижных, как статуи, шеренгами по десять, кроме первой — из восьми, среди которых стоял и Лиандро Каррас.

Все они смотрели на огромную висящую в пропитанном запахом ладана воздухе голографическую проекцию головы командора Караула Захарана Ягера, представляющего высшую власть на Дамароте. Ягер, согласно чину, был облачён в древние терминаторские доспехи — как ознаменование великого дня и для придания непререкаемости своему авторитету. Массивные оплечья и горжет доспехов в поле зрения вид-пиктера, снимающего командора, целиком не поместились, поэтому висящая в воздухе проекция была грубо обрезана по краям. Тем не менее, техноадепты постарались на славу. Самое присутствие гигантской бронированной фигуры, висящей в воздухе, почти богоподобной, ощущал каждый. Все взгляды были сосредоточены на ней. Голос Ягера гремел из вокс-решёток на высоких колоннах резного камня и контрфорсах, держащих покрытый фресками потолок в вышине над головой.

— Вторая присяга, братья мои. Более значимая, чем вы пока можете себе представить. Здесь, сегодня вы по-настоящему станете Караульными Смерти. Подготовка была напряжённой — время испытаний для каждого, я знаю. Для одних больше, для других меньше: наши доктрины — предмет, нелёгкий для изучения. Мы — не марширующая колоннами армия, которая приходит и бьётся у вражеских ворот, как теперь вы хорошо знаете. Трон даст, придёт день — и вы вернётесь в орден, создавший вас, способные ещё более усилить его тем, чему научились, ещё лучше служить его нуждам, потому, что вы были в Карауле Смерти и стояли стеной против самого чудовищного из валов. Ксеносы не дают пощады. Прекрасно. Мы её не просим и никогда не попросим. Ксеносы — это зверьё, нашествие паразитов, раковая опухоль нашего мироздания. Они видят в людях только рабов или добычу. Пусть видят. Эти шоры и станут их поражением. Ксеносам неведома наша истинная мощь. Ваша мощь. Ибо вы — самые новые из моих братьев-караульных — те, кто повергнет ксеносов во тьму небытия.

— Со времён Апокрифонского конклава на Орфите-4 защита Империума от сил нелюди лежит на наших плечах. В нашей силе, в нашем рвении человечество находит своё спасение, даже не ведая об этом. Мы несём свой караул почти десять тысяч лет. Неусыпно, братья мои. Неусыпно и отважно. И мы не ждём благодарностей. Награды значат мало для таких, как мы. Наша борьба свершается в тени — и в этой тени суждено нам пребывать. Взамен гордитесь тем, кто вы есть: первые среди равных, воины, перекованные заново в более острый и смертельный клинок. Ни один чужацкий выродок не устоит против вас. Прежде вы были космическими десантниками, но сегодня вы превзошли себя.

— Принимая Вторую присягу, вложите в свои слова всю готовность и рвение. Обратного пути не будет. Как только вы пройдёте эти двери, — командор указал на покрытый богатой резьбой портал справа, — вас облачат в ваш силовой доспех. На левом плече вы будете носить символ нашего священного ордена. На правом — символ своего ордена, ибо служите вы обоим, а предательство — станет предательством обоих. В этом можете не сомневаться. Остальные ваши доспехи, за исключением серебряной левой руки, выкрашены в чёрное, ибо тень — наш союзник в этой отчаянной борьбе. Вы надеваете чёрное — и уходите под сень тьмы. Подумайте об этом. Подумайте: как мало, даже среди самых великих, тех, кто удостоился такой чести. Надеюсь, каждый из вас понимает, что это значит.

— Клятва, которую вы даёте сегодня, станет переломным моментом вашей жизни. Помните то, чему научили вас сержанты-караульные, и делайте то, в чём поклялись. Секретность — для нас закон. Помните об этом. Тому, кто нарушит клятву, данную нашему ордену, наказание одно — смерть. Без исключения. Тот, кто изменит своему долгу, будет казнён. Тот, кто побежит, будет выслежен. Те, кто были до вас прежде, знали это. Блюсти эти правила каждый из ваших орденов поклялся, когда подписал Древнее соглашение. Изменники и клятвопреступники не найдут помощи среди родичей, ибо помогать изменнику — само по себе преступление. Не запятнайте честь тех, кто прислал вас сюда. И не запятнайте честь тех, кто приложил столько сил, чтобы вы добились успеха.

При этом Ягер обратил взор на сержантов Караула, которые стояли молча, склонив головы, по обе стороны от великой кафедры, с которой командор произносил речь. Огромный гололитический лик, однако, казалось, посмотрел не на сержантов, а на величественные штандарты, свисающие с бронзовых флагштоков, закреплённых на верху гладких каменных стен. Вернувшись к строю кандидатов, Ягер продолжил:

— Теперь настало время сделать шаг вперёд. Пора. Мы начнём с библиариев. Капитан Караула Ксавиан, вызовите первого кандидата!

Ягер отступил от золотого лектория — и гигантская голограмма испарилась, точно огромный призрак ушёл обратно в свои неведомые миры.

Капитан Караула в чёрных доспехах с золотой насечкой и рельефными изображениями черепов и лавровых листьев, выступил вперёд. Его голос был резким и высоким: словно голос шпаги на фоне голоса громового молота у Ягера.

— Вызывается Ледан Сандаро Аррексий, эпистолярий Железных Повелителей, избранный своими родичами, отданный на службу нашему ордену согласно слову и соглашению! Выйди вперёд. Встань перед нами и дай своё обещание.

Аррексий, тихий и строгий десантник, с которым Каррасу почти не довелось перекинуться словом, покинул своё место в первой шеренге. Торжественно шествуя по центральному проходу со склонённой головой и ладонями, прижатыми к груди в знамении аквилы, он походил на покаянного монаха. У нижней ступени помоста Аррексий остановился. Перед ним лежала плита из чёрного дуба, накрытая плотным алым бархатом. Аррексий преклонил на ней колени.

Каррас смотрел неотрывно. Он дышал глубоко, вдыхая густой аромат ладана, висящий в воздухе.

«Я готов, — твердил он себе. — Я готов».

Пол в зале слегка вздрагивал, пока Захаран Ягер в своём громоздком тактическом дредноутском доспехе сходил по широким мраморным ступеням. По правую руку его сопровождал капеллан Караула Кесос. На последней ступени они стали и опустили взор на коленопреклонённого Аррексия, терпеливо ждущего внизу.

«Скоро так будут смотреть и на меня», — подумал Каррас.

Капеллан Кесос дал знак фигурам, ждавшим в левом крыле зала. Вперёд, шаркая, выступили два сервитора: один нёс искусно сработанный чугуниевый треножник, второй — чашу из чёрного керамита, полную рдеющих алым углей. Оба предмета сервиторы установили рядом с Кесосом — чашу с углями поверх треноги — и проковыляли обратно на прежнее место.

Кесос подал ещё один знак. Тонкий роти мужского пола в белой фарфоровой маске, как всегда, шагнул ближе и передал капеллану железный жезл, увенчанный символом Караула — черепом со скрещенными костями. Капеллан принял жезл, отпустил служителя и сунул клеймо меж светящихся углей.

Заговорил Ягер:

— Брат Аррексий, посмотри на меня. Смотри мне в глаза, когда будешь давать своё обещание.

Аррексий всмотрелся в золотые глаза титанической фигуры перед собой.

— Клянёшься ли ты, Ледан Сандаро Аррексий, отпрыск Железных Повелителей, верно служить Караулу Смерти столько, сколько потребуется?

— Кровью своих братьев — клянусь! — ответил Аррексий твёрдо и уверенно.

— Клянёшься ли ты, Ледан Сандаро Аррексий, отпрыск Железных Повелителей, стоять стойко плечом к плечу со своими братьями-десантниками, из какого бы ордена они ни были и какие бы шрамы в прошлом не нанесли, против ксеноугрозы, не щадя жизни своей?

— Костями примархов — клянусь!

— И клянёшься ли ты, Ледан Сандаро Аррексий, теперь и навеки — отпрыск Караула Смерти, самой своей душой блюсти доктрины, правила и тайны нашего ордена? Клянись в этом сейчас всем своим сердцем и блюди эту клятву превыше всего прочего — или лишись памяти о времени, проведённом здесь, и возвращайся в свой орден обесчещенным.

— Самим Императором, принёсшим себя в жертву навеки, — клянусь!

Слова звучали, эхом отражаясь от стен. Такой торжественной клятвы никто из кандидатов не слышал с тех пор, как клялся в верности своему повелителю — магистру ордена — и боевому братству, в котором был создан.

Ягер, гудя сервомоторами и шипя гидравликой, воздел руки в массивных доспехах и обратил взор к собравшимся.

— Вторая присяга дана. Смерть тому, кто отступится!

— Вторая присяга дана, — нараспев отозвались собравшиеся воины.

Командор Караула опустил свои тёмные глаза обратно на Аррексия.

— Готовься принять знак своего обещания, брат.

Аррексий раздвинул полы рясы и спустил её с плеч, обнажив верхнюю часть тела, увитого толстыми канатами мускулов, столь типичных для космодесантника. Каррас отметил, что кожа библиария была довольно бледной — на Дамароте не доставало настоящего солнечного света, чтобы загореть, — и покрытой таким количеством шрамов и застарелых ожогов, что пересчитать их было бы не простой задачей. Спина кандидата была похожа на карту улиц какого-нибудь оживлённого города-улья — такая история битв была выписана на его теле. У основания черепа Каррас заметил блеск тёмного металла разъёмов, через которые библиарии подключают свой психический капюшон. Ниже примерно на дюйм на хребте виднелся паук варп-подавителя. Вид его, засевшего в теле брата-библиария, вызвал краткий приступ отвращения — и Каррасу пришлось отвлечься, чтобы изгнать его из мыслей.

«Теперь уже недолго ждать, когда снимут эту проклятую варпом штуку», — сказал он себе.

Капеллан Кесос вынул из чаши с углями клеймо — уже раскалённое добела — положил свободную руку Аррексию на левое плечо и произнёс:

— Честь и долг нельзя забывать никогда!

— Честь и долг! — пророкотал Аррексий, приготовившись к неминуемой боли.

Кесос с силой вдавил светящееся клеймо к левой стороне груди библиария. Послышалось шипение лопающихся и сгорающих клеток кожи, затем — верхних слоёв ткани. Аррексий напрягся, стиснув зубы, но не испустил ни звука боли.

Кесос отнял клеймо и вернул обратно в жаровню.

Ягер заговорил вновь.

— Встань, брат Ледан, космический десантник из Караула Смерти!

Аррексий поднялся и, после секундной заминки, набросил рясу на плечи. По краям зала и на верхнем уровне самого помоста сержанты и капитаны Караула трижды ударили латными кулаками в нагрудники. В гулкой тишине огромного помещения салют прозвучал, точно удары грома. Командор Караула Ягер вновь указал на резные двери справа. По обе стороны от входа стояли два сгорбленных техноадепта. На красных облачениях жрецов были нанесены и символы Караула Смерти, и — Адептус Механикус.

Принёсший присягу Аррексий отдал честь, ударив кулаком по груди, не взирая на пожар, бушующий в свежей ране, и прошёл в двери, сопровождаемый следом двумя техноадептами, которые низко поклонились, когда он шагал мимо.

— Капитан Караула Ксавиан, — прогремел Ягер, — вызовите следующего кандидата!

— Вызывается Морбий Гал, — провозгласил Ксавиан, — кодиций Орлов Обречённости, избранный своими родичами, отданный на службу нашему ордену согласно слову и соглашению! Выйди вперёд. Встань перед нами и дай своё обещание.

Гал, стоявший рядом с Каррасом, шагнул в центральный проход и двинулся вперёд.

«И вот остался он один», — подумал Каррас. Кроме него, библиариев, принимающих присягу, больше не осталось.

Он чувствовал тяжесть грядущего момента и жертвы, которую требовала эта клятва. Слова клятвы заставят его впервые в жизни разделить свою преданность. Однако этого хочет его орден. Именно об этом его просили. Именно поэтому его отправили сюда. Теперь Каррас почувствовал себя свободнее. Он поддался гипноиндукции — и теперь она возымела действие. Ему не придётся делить свою преданность — он просто будет сражаться под другим флагом. Он по-прежнему будет нести в бой символ своего ордена. Служить Караулу — значит исполнять волю Первого Призрака. Разум Карраса прошёл обработку, чтобы принять это за правду, — именно так он и сделал.

«Мегир, присмотри за мной. Хадит, укажи мне путь. Пусть деяния мои станут честью вам обоим.

Я не подведу».

Глава 19

Лорд Саннра сидел у себя, уставившись в богатый рисунок столешницы, безмолвный, недвижимый, оцепеневший до мозга костей. До него ещё долетали удаляющиеся шаги верховного комиссара Тадже. Комиссар покинул кабинет в ярости, хлопнув в сердцах тяжёлой дверью. Саннра никогда не отказывался посостязаться в крике, и начальнику городской стражи вовсе не удалось его смутить, однако сказанное Тадже ошарашило его настолько, что губернатор просто не нашёлся, что ответить.

Сул сидел напротив своего господина, точно так же ошарашенный, уставившись невидящим взглядом в тень под столом.

«Все они? — думал Саннра. — Даже эта опасная с виду телохранительница?»

Ведь в этой самой комнате леди Деванон — нет, следователь Варлан! — спасла его от пули убийцы.

От его собственной прислуги. Его собственной, чёрт возьми, прислуги!

Саннра бросил взгляд на правую стену. Отчасти он был даже рад, что картина со стариком оказалась испорчена. Было в ней всегда что-то нервирующее, будто старик постоянно пялился на него с осуждением. Туда ей и дорога, будь она хоть сто раз бесценная.

Тайный ход успели прикрыть другой картиной, не такой навязчивой: чудесным маслом знаменитых огненных деревьев Кальрады.

«Однажды я полечу туда и увижу их собственными глазами».

Он тут же попенял себе, понимая, что подобные досужие мысли — лишь попытка спрятаться от текущих неприятностей, увильнуть от смысла, изложенного комиссаром Тадже.

Пропало сорок бойцов городской стражи. Семь «Гадюк». И ни слуху, ни духу о следовательской команде. Тадже имеет полное право яриться, конечно. Саннра, потрясённый неудавшейся попыткой покушения на свою особу, не дал верховному комиссару достаточно времени, чтобы надлежащим образом подготовить ответный удар. Да в этом, казалось, и нет нужды. Никто же не верил на самом деле, что весь Кьяро под угрозой, так ведь? Он-то думал, это просто шахтёрский бунт. На самом деле, тут больше вина следовательницы, чем его — губернатора, в том, что люди Тадже исчезли. Это она потребовала охрану, она настояла собрать и немедленно выступить вооружённой до зубов экспедицией. Может, они ещё появятся, живые и здоровые. Тел ведь никаких не нашли. Пока.

— Всем известно, что под землёй вокс-связь работает плохо. Так ведь, Сул?

Однако помощника это объяснение, похоже, не убедило, и он явно не был расположен забыть об этом так легко, так что Саннра почувствовал, что его снова начинают одолевать сомнения. Губернатор снова заговорил, не отрывая взгляда от ярких красно-жёлтых пятен горящих деревьев:

— Пожалуй, если бы осталась хоть какая-то надежда, верховный комиссар не был бы сейчас в таком состоянии. Ему-то известно побольше нашего. Вопрос в том, что с этим делать. А эта восхитительная женщина? Вряд ли мы увидимся снова. Жаль, такая потеря!

Сул, казалось, готов был сказать что-то в ответ, но прикусил язык.

Саннра посмотрел на него.

— Если у тебя есть что сказать, Сул…

Помощник поднял голову.

— Со всем огромным уважением, милорд, но, по-моему, это дело правоохранителей. А наша единственная задача сейчас — это, безусловно, ваша личная безопасность. Какие бы ни были масштабы угрозы — а они должны быть весьма значительны, раз Инквизиция прислала агента, — я бы сказал, что для населения Кьяро и Империума вообще будет лучше, если вы немедленно покинете опасную зону. Простите, если это прозвучит эгоистично, милорд, но ваше благополучие — всегда моя первейшая забота. Я не могу смириться с мыслью, что эти мятежники, или еретики, или кто они там, пытаются нанести удар по аристократии, — Сул тоже бросил взгляд на картину, заменившую прежний портрет. — Во второй раз им может повезти.

Саннра заметил, как помощник поёжился от такой мысли.

«Старый добрый Сулиман. Какая преданность. Повезло мне, что ты у меня есть».

— Тогда возвращаемся во дворец в Наджру? Пусть прислуга подготовит всё к отъезду. И пусть подгонят мой вагон.

Сул подался вперёд и положил ладони на хозяйский стол.

— Простите меня, господин, но Наджра — это совершенно не то, что нужно. Ваши враги давно могли завести там агентов. Они могли предугадать этот ход.

— Продолжай.

— Корабль, на котором прибыл следователь, милорд. «Македон». Он ещё на орбите. Грузовой челнок уже заправлен и внесён в расписание на отбытие в течение двух дней, если верить моему человеку в Оффицио Транспортарум. Я уверен, капитан — человек по имени Дозуа — легко согласится вылететь раньше. С приличной суммой в кармане, конечно.

— Ты предлагаешь вообще покинуть Кьяро? Учитывая кризисное положение, меня наверняка обвинят в уклонении от обязанностей.

— Отнюдь, милорд. Путешествие может официально считаться дипломатическим согласно статье три. Небезызвестно, что планетарные губернаторы часто посещают соседей по субсектору в интересах укрепления обороны, торговых соглашений и тому подобного. Я могу оформить бумаги задним числом. Я предлагаю: либо Мелнос, либо Пурделл. И там, и там есть смена дня и ночи. Приятная перемена, вы наверняка согласитесь?

Саннра помолчал, обдумывая предложение.

— Перелёт не должен быть долгим, — велел он. В душе Саннра жаждал расстаться с Кьяро как можно быстрее и на как можно дольше. Должность ему нравилась, однако планету эту он не любил никогда — точно так же, как планета не испытывала любви к людям. Кьяро словно затаила злобу на присутствие человека. Те, кто совершал глупость — неважно: на Дневной стороне или Ночной — часто не доживали, чтобы совершить её ещё раз. Если б не Нистарейское ущелье, люди бы вообще здесь не поселились.

— Милнос ближе всего, милорд. Умеренно тёплый, хотя чуточку малозаселённый. Планета большей частью отдана под автоматизированное земледелие, но столица, город Дума, должна вам понравиться. А Императорские зоологические сады — это вообще что-то невероятное, если отчёты не врут. У власти стоит династия Агьезе. Правящий лорд примерно вашего возраста и весьма компанейский человек во всех отношениях.

— Гравитация, Сул? Гравитация?

— Восемь десятых, милорд, — улыбнулся тот понимающе.

«Ага, — подумал Саннра, — значит, женщины там выше и стройнее. Это решает дело».

— Ну, хорошо. Сделай все необходимые приготовления. Семь человек прислуги должно быть достаточно, да? И двух моих лучших домашних гвардейцев. Блейздейла и того второго. Здоровяка-хасмири — Касида. Добейся договорённости с этим типом — Дозуа. И дай указания моему лакею, что упаковать под мелносский климат.

Сул поднялся со стула, уже начиная улыбаться, жаждая взяться за дело, довольный, что снова появилась чёткая цель. Он поклонился хозяину.

— С вашего позволения, милорд.

Когда помощник шёл к двери, Саннра окликнул его.

— И ещё одно, Сул.

— Да, милорд?

Повисла короткая пауза.

— Я знаю, что нечасто это говорю, однако человеку моего положения следует признавать, как он ценит своих людей. Знай же, что я признаю. В смысле, ценю тебя.

Сул был несколько ошарашен, но быстро взял себя в руки.

— Вам не нужно меня благодарить, милорд. В этом нет никакой необходимости. Удовольствие, которое я получаю, служа дому Саннра, есть и всегда будет для меня величайшей наградой.

Саннра широко улыбнулся.

— Пошли сюда моих дорогих лебёдушек. Хочу сам поделиться с ними новостью о путешествии.

— Слушаю, сэр.

Коротышка зашаркал из комнаты, повернувшись только, чтобы закрыть за собой двойные двери.

Губернатор принялся выстукивать по рунной клавиатуре, вызывая гололитические данные. Перед ним, вращаясь в пространстве, появилось уменьшенное изображение Мелноса.

«Точно, — думал Саннра, — Тадже сам сможет разобраться с шумихой. Это его работа. А ему и его людям наверняка не нужен лишний груз переживаний за мою безопасность. К тому же, мне давно пора в отпуск.

Может быть, даже найду себе ещё пару близняшек».

Глава 20

Когда Ордима вернулся, то обнаружил свой жилой подвальчик погружённым в темноту. Отчасти он надеялся, что Недра всё же дождётся его возвращения со встречи с Белым Фениксом. Однако было уже очень поздно, и парень наверняка не выдержал и уснул, несмотря на яростное желание убедиться, что кукольник добрался домой целым и невредимым.

Ордима вошёл в дом тихо, положившись на аугментический глаз, чтобы ориентироваться в темноте.

И действительно, Недра лежал, свернувшись калачиком на койке и не издавая ни звука. На обеденном столе стояла наполовину съеденная миска солёных бобов. Парень пытался силком заставить себя поесть, но тревога за Ордиму лишила его всякого аппетита.

«Когда проснётся, — подумал Ордима, — поедим как следует».

По правде говоря, Ордиме и самому-то не очень хотелось есть. И причиной тому были не только ужасы, которых он насмотрелся в шахтах («Ужасы, в которых сам принимал участие», — напомнил он себе с тошнотой). Он ещё толком не отошёл от нуклеокодового снадобья. Покинув шахты, Ордима подыскал себе укромное местечко в канализации. Конечно, лучше отходить от превращения, лёжа в собственной койке, однако вид этого шахтёра — Микала, входящего в дом, для бедного Недры будет уж слишком. Он-то не знал, что Ордима умеет оборачиваться другими людьми. Недра тут же бы решил, что случилось самое худшее, и либо напал бы на своего, как он думал, бывшего обидчика, либо — в ужасе сбежал. Так что Ордима переждал обратное превращение в компании нечистот и сточной вони. Это было два дня назад, но голова у него ещё трещала и мышцы болели без перерыва. Вряд ли следовательница это заметила. Притворяться слабым — это одно, а вот настоящую слабость нужно прятать. Выставлять её на обозрение — дело всегда дурное. Во время встречи Ордима почувствовал, как смерть подобралась совсем близко. Поэтому даже не очень удивился, когда женщина попыталась его убить.

Ордима перешёл в тесную кухоньку и налил себе чашку воды.

«Голова трещит так, что сейчас сдохну».

Он вернулся к столу в большой комнате, пододвинул стул и сел. Ордима уже и не помнил, когда так уставал.

«Не хочу больше этого делать. Может, взять мальчишку и улететь? Больше никаких заданий… Никаких превращений… Стану настоящим кукольником. Вполне себе честный заработок».

Эта мысль его повеселила. В имперской истории наверняка ещё не было ни одного кукольника, скопившего такое богатство, как Ордима Арухо. Его милость платил хорошо. Правда, и взамен требовал слишком много.

Ордима нахмурился.

«Если мы сбежим, до счетов мне не добраться. Значит, почти всем деньгам — каюк. Ты на самом деле готов их бросить? Трон, да я всё равно ими никогда не пользовался. Они только копятся и копятся».

Может быть, это была просто крайняя усталость. Может быть, долгий отход от снадобья. Как бы там ни было, но, когда с потолка тяжело спрыгнула высокая фигура и распрямилась перед ним, Ордима оказался по-настоящему застигнут врасплох.

Кукольник вскочил на ноги, с грохотом отбросив стул. Но как он ни был скор, незваный гость оказался быстрее. Мелькнула могучая рука, поймала Ордиму за горло и подняла в воздух. Горбун без толку замолотил ногами — слишком короткими, чтобы достать нападающего.

Странный свистящий голос раздался из тьмы под капюшоном чужака.

— Повелитель шлёт тебе привет, агент Империума. Мы польщены, что ты посетил нашу скромную церемонию.

Ордима не мог произнести ни слова, ни даже вздохнуть. Рука крепко сдавила ему горло, перекрыв всяческий доступ воздуха. Одной ногой Ордима попал по столу. Чашка слетела на пол. Ордима бросил взгляд на койку Недры, уверенный, что шум разбудит мальчишку. Может быть, ему удастся выбраться живым, если не будет медлить.

Однако Недра не шевельнулся — и Ордима ощутил, как сердце ухнуло куда-то вниз.

— Мальчишка умер быстро, — прошипел чужак, заметив, куда смотрит маленький мутант. — Не печалься так. Его плоть и кости не пропадут зря. И твои тоже. Повелитель надеется вложить твои лучшие генетические качества в новое поколение. Ты должен быть польщён.

Незваный гость поднёс Ордиму ближе — и тот пнул его снова, вложив в удар всю свою силу. Только это ничего не дало. Это было всё равно, что пнуть бетонную стену. Державшая его фигура от удара едва пошатнулась. Хватка усилилась. В глазах у Ордимы поплыло. Он почувствовал, что теряет сознание. Смутно ощутив на лице горячее дыхание, попытался выхватить из-за кушака отравленный кинжал, но пальцы уже не слушались: он медленно погружался в объятия смерти. Нож загремел по полу — и от этого звука разбились все надежды. Второй рукой Ордима ухватился за капюшон высокого чужака. Капюшон свалился.

Лицо под ним было почти человеческим. Почти, но явно — нет.

Сине-фиолетовая кожа, глаза навыкате расставлены слишком широко, зубы слишком частые и острые. Каких-то заметных губ вообще не было: широкий рот — влажная щель на блестящей коже.

«Гибрид, — подумал Ордима. — Гибрид. И мои дети будут такими. А Недра… Недра мёртв. Трон, как я устал от этого. Пусть всё закончится. От смерти ждать нечего, так хотя бы пусть даст покоя».

Рука, держащая его за горло, сжалась. Послышался глухой треск.

Ордима безвольно обмяк.

Минуту спустя из дверей его дома, держась в тени, выскользнула высокая, тёмная фигура в бесформенном одеянии, с перекинутым через плечо тяжёлым мешком, в котором лежали два тела. Несун добрался до ближайшего люка и нырнул в канализацию, где мог передвигаться гораздо быстрее и меньше оглядываться по сторонам.

Со временем он доберётся до логова Повелителя, где сбросит свою добычу в пищеварительные пруды. Тела разойдутся на составные элементы, полуперевариваясь в едкой органической слизи. Их вещество получит новую форму, станет новым смертоносным чужаком, готовым служить более высокой и чистой цели.

Как, со временем, будет со всей жизнью в Галактике.

Это неотвратимо. Ничто не остановит это прекрасное тёмное единство.

В конце концов оно поглотит всё сущее.

Глава 21

Через шестнадцать часов после решения, принятого в кабинете, верховный лорд-арбитратор Кьяро очутился в прекрасно обставленном пассажирском салоне на борту грузового челнока с «Македона», тяжко волокущего себя вверх — на орбиту. По бокам от губернатора расположились обе его высокие, белокожие спутницы, скрестив длинные ноги под чёрным шёлком платьев. Сул стоял рядом, готовый услужить. В кресле напротив верховного арбитратора восседал капитан Хигган Дозуа.

Лорд Саннра не отказался бы, чтобы в челноке было окно. Уже много лет он не покидал terra firma — твёрдую землю. Верховный арбитратор надеялся понаблюдать, как уходит вниз круглый край планеты, как звёзды становятся всё ярче, однако ничего из этого не получилось. А кабина челнока была устроена так, чтобы вмещать лишь первого и второго пилотов. Так что лорду Саннре пришлось довольствоваться разумным количеством амасека из личных запасов капитана, который он и потягивал из узкого рифлёного бокала.

Хиггана Дозуа оказалось не так-то трудно купить. Ни Саннра, ни Сул этого не знали, но Дозуа без проблем удалось скинуть весь свой груз наркотиков. Распадки прислали на переговоры одного из старших «бригадиров». Встреча прошла напряжённо: ни одна из сторон, в общем-то, не доверяла другой, но цена, на которой в конце концов сошлись, оказалась справедливой — и передача товара прошла без задоринки. Распадки наверняка извлекут неплохую прибыль. Дозуа же выручил за ягу ровно столько, сколько хотел. Ни больше. Ни меньше. И теперь с радостью был готов смотаться с этого треклятого мира в форме яйца. С того самого момента, как его взор упал на Кьяро, капитан чувствовал себя не своей тарелке. С того момента, как он сел сюда, у него было странное чувство, будто он что-то забыл. Ладно ещё голова наконец-то перестала болеть.

Разделавшись с продажей яги, капитан не стал тянуть резину и принялся обдумывать отлёт с планеты. Неожиданный фрахт от верховного лорда-арбитратора оказался как нельзя кстати. Мелнос был недалеко и лежал приблизительно в том же направлении, куда он планировал отправиться. Если нужно немножко распустить перья и поманерничать ради прибыльного контракта, что ж — пусть.

«Неделя пути. Быстро спускаем челнок. И — на Сайклонис к Вратам Варла на дозаправку».

— Уверен, расположение и удобство кают придётся вам по вкусу. Позволю себе заметить, «Македон» — прекрасный корабль. И с уверенностью могу заявить, что никогда не получал жалоб. Собственно, если не ошибаюсь, моя последняя пассажирка, леди из семьи Деванон, даже ваша родня? Ведь так? Надеюсь, она в полном порядке?

По правде говоря, он надеялся на прямо противоположное. Стоило только о ней подумать, как мысли начинали путаться, и голова шла кругом. Он достаточно чётко помнил о своём разочаровании. О чём надеялся вскоре забыть и сейчас упомянул её, исключительно чтобы получше подмазаться к жирному клиенту.

Саннра с помощником обменялись мрачными взглядами. Голос подал помощник:

— Очень дальняя родня. Последнее, что мы слышали: леди Фара с головой ушла в организацию делового предприятия в городе. Не сомневаюсь, что она нашла путешествие с вами в наивысшей степени удовлетворительным.

«Как они заёрзали при одном упоминании, — подумал Дозуа. — Скрывают что-то оба. Интересно, она из этого лорда Саннры тоже успела сделать дурака? Лучше, пожалуй, не буду о ней больше упоминать».

— У меня на борту превосходный обеденный зал, — сообщил он, меняя тему. — А галерея на верхней палубе открывает весьма захватывающие виды при сближении с планетой, — он повёл рукой вкруг салона. — Она с лихвой окупит нехватку смотровых окон на челноке, уверяю вас.

Саннра хотел что-то ответить, но тут из динамиков по углам салона прозвучал чей-то голос:

— Капитан, прошу прощения за вторжение, но мне идут приказы одновременно из ЦУНО и с оборонительных мониторов ВКФ развернуть челнок и следовать обратно в порт. Говорят… Говорят, что над планетой только что введён карантин, сэр.

Дозуа забыл о вежливой улыбке, которую так старательно поддерживал. Голос принадлежал пилоту. Капитан подался вперёд:

— Что они говорят?!

— ЦУНО взял нас на прицел, сэр, а оба флотских корабля легли на курс перехвата. Если мы не развернёмся, говорят, что им ничего не останется, как открыть огонь.

Лорд Саннра разинул рот.

— Сул, — спросил он дрожащим голосом, — разве они не знают, что я на борту?

— Все соответствующие инстанции уведомлены, мой господин. Должно быть, здесь какая-то ошибка. Это единственное возможное объяснение. Карантин, в самом деле? Кто отдал приказ?

Дозуа обратился к пилоту:

— Барретт, что-нибудь слышно: кто выдал бесполётный приказ?

— Говорят, по распоряжению Священной Инквизиции, сэр. Такого же не может быть, правда?

И снова между лордом и помощником промелькнул мрачный понимающий взгляд.

Дозуа чертыхнулся.

— Кто бы ни выдал этот чёртов приказ, я не собираюсь подставлять корабль под выстрелы. По-моему, лучше сделать как они говорят.

Лорд Саннра беспомощно глянул на Сула. По лицу было ясно видно, в какое смятение и отчаяние он пришёл.

— Сколько лететь до «Македона», капитан? — спросил помощник.

Капитан переадресовал вопрос пилоту. Ответ пришёл быстро. Чуть больше трёх минут, если верить полётному когитатору. Сул задал ещё один вопрос и тоже получил ответ: корабли флота — в шестнадцати минутах хода. Любой ракете, пущенной с планеты, потребуется приблизительно шесть минут, чтобы достичь челнока. Сколько времени на самом деле понадобится персоналу ЦУНО, чтобы подготовить запуск, остаётся только гадать. За все годы, что люди населяли Кьяро, им ещё никогда не приходилось оборонять планету. Несколько существующих ракетных баз испытывали постоянную нехватку финансирования, персонала и нормального обслуживания.

Саннра не стал бы ставить много на то, что на земле не сумеют снарядить парочку ракет «земля — орбита», однако Сул, похоже, готов был рискнуть.

— Капитан, — голос помощника был строг, — мы летим к «Македону», как и планировали. Отдайте пилоту приказ поторопиться. Возвращения не будет.

Лорд Саннра ахнул.

— Ты серьёзно, Сул? Всё это связано с той проклятой женщиной. Мы должны повернуть назад. Должны! Я — верховный лорд-арбитратор. Я не могу позволить, чтобы по мне стреляла оборона моей собственной планеты!

Помощник отреагировал неуловимо быстро, что шло вразрез с его возрастом и кажущейся хрупкостью. Дозуа в ошалелом молчании смотрел, как невзрачный человечек вонзил нож глубоко в грудь своему господину и повелителю. Послышался влажный, свистящий хрип. Между губ аристократа запузырилась кровь. Из закатывающихся глаз хлынули слёзы. Губернатор всё пытался встретиться взглядом со своим помощником, как бы спрашивая: почему, почему ты так страшно меня предал?

Выражение Сула не поменялось ни на йоту. Убив человека, которому прослужил больше тридцати лет, он остался спокойным, даже безмятежным, что разительно отличалось от жестокости им совершённого.

Женщины по бокам от губернатора вылетели из кресел с истерическим воем и кинулись к ближайшей двери вихрем белокурых волос и чёрной ткани. Дозуа вдруг пожалел, что не взял с собой оружия. Беря на борт такого многообещающего пассажира, он подумал, что оружие может возбудить ложные подозрения. Теперь он проклял себя за такое решение.

— Мужик, ты что творишь, Глаз Ужаса тебя забери? Ты же только что…

Сулиман не обратил на него никакого внимания. Он развернулся вслед женщинам и кликнул:

— Родичи!

Двери пассажирского салона скользнули в стороны. Два громадных кошмара из хитина, когтей и жил, пригнувшись, протиснулись в проём и выпрямились. Отвратительные лиловатые головы со стуком упёрлись в потолок.

Это был ужас из самого тёмного человеческого кошмара: блестящая мешанина гладких твёрдых гребней с тёмными рубчатыми мускулами. Когти, такие же чёрные, как и бездушные глаза, напоминали жуткие кривые мачете, на вид достаточно острые, чтобы с лёгкостью срезать мясо с костей. Вошедшие держались на двух ногах, короткий бесполезный хвост безвольно висел сзади, а из торса росли четыре руки, достаточно длинные, чтобы достать до пола, несмотря на высокий рост. Но больше всего кровь стыла от их лиц: псевдочеловеческое расположение глаз и носа надо ртом, больше подходящее какому-нибудь глубоководному чудищу; зубы, похожие на стеклянные кинжалы — и всё это в голове, чудовищно раздутой и корявой, с пульсирующими на висках венами.

Обе женщины мгновенно лишились чувств и со стуком покатились по полу. Дозуа, парализованный страхом, ощутил, как между ног по штанинам расползается горячая мокрота. Его начало безудержно трясти.

Огромные шестилапые твари склонились над женщинами и безо всякого усилия подняли тела в воздух. Белокурые волосы свалились, обнажая пару изящных шеек. Глаза чужаков впились в белую кожу.

— Давайте, — прошипел Сулиман, вытягивая нож из мёртвого тела своего бывшего хозяина. Когда лезвие вышло наружу, рана издала всасывающий звук.

Дозуа увидел, как чудовища раскрыли свои широкие, усеянные зубами рты. Он увидел, как выскочили гротескные лиловые языки и снова спрятались, оставив на белой коже красные ранки. В центре этих углублений начали свою работу внедрённые сгустки чужой ДНК, множась, разрастаясь, переписывая старый генетический код.

Зверюги уложили обеих женщин в стороне и обратили свои жуткие чёрные глаза на капитана.

Рядом раздался голос Сулимана. Дозуа почувствовал на шее влажный кончик лезвия.

— Прошу прощения, капитан. Я забыл упомянуть, что мои родственники составят нам компанию. Им удалось забраться на борт во время погрузки. Надеюсь, вы не против, но, видите ли, у нас есть что-то вроде миссии — у них и у меня. Нам нужно добраться до Мелноса — или, в сущности, до любой другой населённой планеты — и ваш корабль — наш единственный шанс. А теперь, не надо делать глупостей, хорошо? У вас ещё целая жизнь впереди. Полная, богатая событиями жизнь. И я позволю вам её прожить, как только вы доставите нас на «Македон» и вывезите из системы. В противном случае, позвольте вас уверить, вы умрёте. И умрёте гораздо болезненнее, чем несчастный лорд Саннра. Попомните моё слово.

— Ну, капитан? Что скажете?

Челнок пристыковался к «Македону» всего три минуты спустя. Тело лорда Ненахема Саннры осталось валяться в пассажирском салоне, залитое остывающей, липкой кровью.

Невзирая на призывы флотских мониторов и ЦУНО обесточить корабль, капитан Хигган Дозуа, уже восседающий на своём командирском троне под присмотром Сулимана и его нетерпеливых, жаждущих убийства сородичей, приказал подать энергию в варп-двигатели. Выбирать особенно не приходилось. Он всё твердил себе, что позже может появиться возможность, шанс обратить положение к лучшему, может, даже — сбежать, но, глядя на мостик с перепуганным экипажем, который теперь в полном отчаянии возложил все свои надежды выжить только на него, понимал, что выхода нет. С чудовищами Сулимана экипажу не справиться никак. Когда они только вступили на мостик, два безрассудных мичмана выхватили пистолеты и напали на этих тварей. Дозуа пытался криком их остановить, но было уже поздно. Отвратительные шестилапые чужаки прыгнули вперёд, не обращая внимания на жалкие пистолетные пули, которые не оставляли даже царапин. На глазах у всех жуткие нечеловеческие когти превратили мичманов в кровавые лоскуты.

Сопротивление означало смертный приговор.

«Они всё равно нас убьют. Или сделают то, что сделали с теми женщинами. Как только мы больше не будем нужны…»

Он не мог точно сказать, чему стал свидетелем там — в челноке. Спутницы верховного лорда-арбитратора определённо были ещё живы: они стонали, когда он со своими пленителями переступали через их тела, — но рубцы на шеях что-то да значили. Он только не мог понять — что.

— Сэр, — позвал старший вокс-оператор, — флотские суда всего в семи минутах хода. Они опять шлют сигнал обесточить корабль. И ещё три отметки приближающихся ракет. Ближайшая — в шести минутах по левому борту.

— Что с двигателями?

Рулевой поднял глаза.

— Двигатели на шестидесяти двух процентах, капитан. Мы можем обогнать ракеты или положиться на бортовые турели, но если у флотских есть носовые лэнс-батареи…

— Что с варп-двигателями? — оборвал рулевого Дозуа.

— Сейчас на полной, сэр, но навигатору нужно ещё четыре минуты, чтобы сосредоточиться, прежде чем делать прореху.

Сул подался вперёд и проговорил на ухо капитану:

— Мы все умрём вместе, капитан, если ты не ускоришь дело. Прыгай вслепую, если придётся. Главное, вытащи нас отсюда. Немедленно.

— Я разберусь! — огрызнулся Дозуа. Прежде чем Сулиман успел что-то добавить, капитан поднялся со своего трона и соскочил с капитанского возвышения на мостик. — Мистер Саэль, освободите место. Я займусь этим сам.

Оторопевший рулевой, кивнув, отступил назад, открыл было рот, но не произнёс ни слова. Дозуа сам почти никогда не вставал к штурвалу.

Капитан бросил взгляд на экран. Всё было так, как сказал Саэль. Уйти от ракет или сбить их они успеют. Даже смогут прыгнуть в варп прежде, чем флотские корабли успеют открыть огонь. Вот только хочет ли он этого на самом деле?

Экклезиархия вечно долдонила про Императора Человечества и вечном спасении подле него. Дозуа никогда особенно в это не лез. Он всегда жил одним днём. Но сейчас надеялся — всей душой надеялся, что святоши не врут, потому что не собирался везти этих чудовищ на другую планету, полную ни в чём не повинных людей.

Позволь он флотским или наземной обороне Кьяро уничтожить «Македон», люди после этого навсегда заклеймят его и экипаж предателями или отступниками. Но, если он сможет собраться с духом и взять всё на себя, чтобы упредить и так неминуемое уничтожение, они поймут. Они поймут, что кто-то на борту корабля боролся до конца.

«Император Святой, лучше тебе оказаться настоящим».

Дозуа быстро вбил серию рун, отрубив корабельные системы аварийного управления и оповещения. Потом, с ухнувшим вниз сердцем, провёл пальцем по циферблату на экране, переводя варп-двигатели, которые уже зарядились на полную, в режим перегрузки.

«Шесть секунд. Было приятно полетать с тобой, старушка. Если есть жизнь после этого…»

— Внимание всем! Приготовиться к переносу в варп через пять, четыре, три, две, одну…

Взрыв варп-ядра и последующие взрывы, прокатившиеся сквозь «Македон», образовали в небесах Кьяро скручивающийся узел странного голубого света. Он продержался несколько минут. Жители Кьяро редко поднимали глаза к небу, но те, кто подняли, подивились небывалому явлению.

Никто и никогда так и не узнал, почему на самом деле взорвался корабль. Даже те, кто был на борту «Вентрии» и «Ультрикса», оказавшихся настолько близко, что взрывная волна ощутимо всколыхнула пространство вокруг.

Но своим последним деянием при жизни капитан Хигган Дозуа — в глазах многих никудышный, похотливый и приторговывающий наркотиками мошенник — спас жизни шестидесяти четырёх миллионов людей — всего населения планеты Мелнос.

По крайней мере — на время.

Глава 22

Те, кто думал, что после Второй присяги испытания на Дамароте станут легче, вскоре узнали, насколько сильно ошиблись. Объявили о распределении по командам — и тренировки возобновились почти сразу же. Сперва космодесантники с новым чувством порадовались усовершенствованному и переделанному снаряжению. Технодесантники и техновидцы Караула могли добиться такого, чего не мог никто другой. Улучшенный обмен тактическими данными и автоматическое картографирование в реальном времени; исключительно превосходные режимы ночного видения, которым достаточно малейшей крупицы света, чтобы отобразить всё вокруг кристально чётко; звукопоглощающее покрытие сочленений и приводов, которое снижает излишний шум доспехов почти на девяносто процентов, — и так далее, и тому подобное.

Но самым величайшим дивом, пожалуй, стал слой крошечных светочувствительных клеток, покрывающий всю видимую поверхность брони. Когда силовые доспехи оперативника работали в тихом режиме с полностью активированными системами малозаметности, эти клетки поглощали и воспроизводили отражённый свет, цвета и рисунок всего вокруг, позволяя носителю, как хамелеону, сливаться с окружающей средой. Эффект не был абсолютным, особенно — в движении, но всё равно это потрясало. Каррас ещё не видел ничего подобного. С таким снаряжением и вдобавок — с новым оружием, которое стало теперь доступно, новые члены Караула Смерти почувствовали себя практически неуязвимыми. Однако, когда начались настоящие испытания, быстро стало ясно, что, как бы ни было тяжело без доспехов, теперь — в доспехах — стало ещё тяжелее.

А Каррасу стало тяжелее вдвойне.

Старший библиарий принял решение лично представить его команде. Шагая по длинному, освещённому свечами коридору, Лохейн с Каррасом вели разговор о том, что было, и о том, что будет. Варп-подавитель Карраса подкрутили, вернув Призраку Смерти ограниченный доступ к силе, но совсем не сняли, как надеялся Каррас. Лохейн посоветовал набраться терпения. Как всегда, за этим стояли веские причины. Каррас уже столько раз слышал эти слова, однако смирился. Всё равно ничего не поделаешь. Теперь его доступ к архивам стал шире — и тем не менее, не раз при поисках он натыкался на глухую стену. Мигающий пикт-экран с надписью «Доступ запрещён: несоответствующий уровень допуска» оставался частым зрелищем, не вызывающим ничего, кроме ярости. Многие места великого кольца точно так же остались закрытыми, хотя и Великая костница, где хранились и выставлялись образчики мёртвых ксеносов, и Чёрный кенотаф, Поминальный зал Караула, были теперь открыты для него в то малое свободное время, что ему выпадало.

— И ты сможешь лично отбирать записи из архива сенсориума для сеансов своей команды в библиариусе, — говорил Лохейн. — Я бы порекомендовал выбирать всё время разное — по очевидным причинам.

«Потому что неизвестно, с кем нам придётся состязаться. А я даже не знаю, кому ”нам”».

Лохейн угадал мысли Призрака Смерти и сопутствующие им мрачные предчувствия.

— Ещё не было истребительной команды без личностных конфликтов, Лиандро. Это реальность, с которой все мы сталкиваемся рано или поздно. Наши родные ордены оставили в нас глубокий след. Они сделали нас теми, кто мы есть. Они сделали нас непохожими на тех, с кем рядом мы служим, надев чёрное. Этой непохожести нужно радоваться, а не презирать. Именно эта непохожесть делает убойные команды Караула Смерти такими уникальными, позволяет справиться с любой ситуацией, использовать элемент неожиданности и брать на вооружение непредвиденное. Хоть поначалу ты в этом усомнишься, но ты и твоя команда отлично дополните друг друга. Большинство распределений проводятся именно с таким учётом. Правда, в твоём случае дело обстоит немного… нетрадиционно.

Каррас встал и воззрился на Лохейна.

— Нетрадиционно?

Лохейн тоже остановился и повернулся. Выражение его лица было мрачным.

— Самое время сейчас тебе об этом сказать. Ты не будешь служить в Карауле Смерти, как служат другие, Лиандро. Инквизиция прямо запросила, чтобы твоя команда — только твоя — была направлена под непосредственное руководство куратора из Ордо Ксенос. Почему — мы не знаем.

Каррас раскрыл рот:

— Что?

— Такое бывает, хотя это скорее исключение, чем правило. Ордо Ксенос очень нуждается в наших услугах. Их сила — в разведке и хитрых уловках. Наша… Нашу ты знаешь. Мы преследуем общую цель. Взаимная польза от глубокого сотрудничества очень велика. Когда они просят, мы нечасто говорим «нет», — Лохейн замолчал, чтобы дать Каррасу усвоить сказанное. Затем добавил: — Сержант Караула Кулле сам был прикомандирован к куратору из Инквизиции. Если у тебя есть вопросы, спроси у него, хотя вряд ли он сможет многое рассказать открыто.

Каррас продолжал стоять, давая новостям уложиться в голове.

«Куратор из Инквизиции? Не нравится мне, как это звучит».

Психическое «я» колыхнулось — не предвещая настоящее предвидение, ибо он не обладал таких даром, но предупреждая, что это — дело огромной важности, что приписка к Ордо Ксенос сыграет огромную роль в его судьбе — к худу ли, к добру ли. Это было не просто ощущение — это был сигнал настоящего знания, неопровержимого факта.

Лохейн положил руку на покрытое броней плечо Карраса и подтолкнул его вперёд. Каррас двинулся с места.

— Кто этот инквизитор?

Лохейн хмыкнул.

— У него много имён. Мы знаем его как лорда Аркадия. Имя, конечно, вымышленное. Одним он известен как лорд Молдавий. Другим — как лорд Дромон. Ни одно из них не является его настоящим именем, насколько можно судить. Инквизиция ещё секретнее, чем мы, если ты в это поверишь. Истребительные команды, которые уже служат под его началом — да, есть и другие! — знают его по позывному: «Сигма».

Каррас ощутил смятение. Он ожидал, что будет сражаться под эгидой командора Караула или хотя бы — капитана Караула. Космические десантники получают приказы от космических десантников. А всё остальное — это…

— Ты сказал. что Сигма затребовал мою команду специально?

— Да, специально.

— Тебя это тоже тревожит. Что-то здесь беспокоит и тебя.

Лохейн не отводил глаз от коридора впереди. Уже виден был перекрёсток с величественными арками входов, ведущими в трёх направлениях.

— Ордо Ксенос не воспринимает космодесантников так, как воспринимаем мы. Мы видим братьев, выкованных в битвах, достойных уважения и чести за те испытания, что мы делим с ними. Мы понимаем друг друга даже при всём нашем несходстве и яром соперничестве. Внутри мы все одинаковы. Они же видят только инструмент: бронированный кулак, чтобы крушить, когда дела пошли совсем плохо, и от которого ждут только подчинения приказам и никаких вопросов. Они недооценивают нас. В этом я вижу для тебя огромные трудности.

Опустилось молчание, тяжёлое, нарушаемое только клокотанием пламени и приглушённым звуком бронированных шагов.

Силой стряхнув с себя хмурое настроение, Лохейн хлопнул Карраса по плечу и ухмыльнулся:

— Но эти трудности не идут ни в какое сравнение с теми, которые причинишь им ты, Призрак Смерти. Это меня немного утешает.

«А меня — нет», — угрюмо подумал Каррас.

Они дошли до трёх арок, и Лохейн провёл Карраса через самую левую в небольшое помещение с потрёпанными гобеленами на стенах и дверями из полированной бронзы с чеканными изображениями космодесантников, принимающих бой. Прекрасная работа. В центре помещения стояла каменная купель с простыми керамическими кружками по краю.

— Пей, если хочешь, — сказал Лохейн, указав на воду в купели. — За этими дверями тебя ждёт твоя команда.

Вода выглядела прохладной и освежающей и, без сомнений, была освящена Кесосом или другим капелланом Караула, но Каррас отказался:

— Не буду заставлять их ждать дольше.

Лохейн кивнул. Он шагнул вперёд и толкнул бронзовые двери. Затем дал знак Каррасу следовать за собой.

Комната за дверями была большой и круглой, с тёмно-красными стенами и чёрным каменным полом. Купол потолка уходил ввысь, подпёртый колоннами из кремового мрамора. В центре стоял круглый стол из полированного чёрного хрусталя, окружённый массивными гранитными креслами.

Фигуры в чёрной силовой броне поднялись с четырёх кресел, оставив шлемы лежать на столе. Позади них, у дальнего края стола, громоздкая прямоугольная туша дредноута сделала два сотрясающих шага вперёд, выпустив из труб клубы прометиевого дыма и клокоча мотором, словно негодующий хищник.

Увидев Карраса, одна из чёрных фигур выругалась — громко и грубо.

Каррас встретился с ней глазами, скрипнул в безнадёжном неверии зубами и развернулся к Лохейну.

— Это, должно быть, шутка, брат? — прошипел он Стражу Шторма. — Клянусь кровью примархов, это должна быть шутка!

Лохейн шагнул к столу и развёл руками, представляя остальных.

— Лиандро Каррас, — произнёс он, — знакомься: отряд «Коготь»!

Акт III: Вылазка

«Не бойтесь смерти, те, кто воплощает смерть во имя моё!»

— Бог-Император Человечества, речь у Ченои, 928.М30

Глава 1

Небо над Ночной стороной было наполнено звёздами. Звёзды сверкали, точно осколки хрусталя, а под ними распростёрлась абсолютная, мёртвая тьма. Поверхность полушария Кьяро, обращённого к краю системы, представляла собой ни что иное, как обширные пространства оледенелых чёрных скал. Если солнце когда-то и светило сюда, то было это во времена, когда планета ещё только формировалась и её ось не была нацелена точно в сторону Йенво — местного светила. Только было это больше миллиарда лет назад. С тех пор немногие фотоны, которые отскакивали от этой бесплодной земли, посылались только звёздами в небе, а сегодня — ещё и реактивными струями трёх «Штормовых воронов», с рёвом зашедших в большой кратер, который старые карты механикусов называли Инорин-Майорис.

Над центром кратера троица летательных аппаратов снизила скорость и зависла в морозном воздухе, испуская вертикально вниз струи из двигателей на кончиках крыльев и попыхивая соплами на фюзеляже, чтобы удержаться на месте. Второй и третий аппараты остались висеть, первый — приготовился к высадке.

Под крыльевым пилоном мигнула вспышка. Нечто узкое вонзилось в землю, зарывшись похожим на гарпун наконечником в холодный, безжизненный камень. На хвосте снаряда сидел кокон. Раздвинув стальные лепестки, он раскрылся чёрным цветком, превратившись в тарелку ретранслятора. Из середины выдвинулась антенна; на кончике замигал крошечный голубой огонёк. В нижней части кокона открылась заслонка, и оттуда появился небольшой, с человеческую голову, летающий предмет, вытягивая за собой тончайший серебристый провод — кабель связи.

Едва слышно пульсируя крошечными моторами, предмет двинулся вперёд и опустился в чёрный зев шахты по центру кратера.

По вокс-связи раздался голос:

— Жнец-1 на месте. Вокс-транслятор развёрнут. Открываю люки.

Первый аппарат мягко раскрыл четыре двери: по одной с каждого борта короткого фюзеляжа, одну на носу и ещё одну — под хвостом. Вниз, в тёмную глубину, извиваясь полетели десантные тросы. Появились четыре неясные фигуры, тяжёлые и хорошо вооружённые; лишь тусклый отблеск глазных прорезей выдал какой-то намёк на их обличье. Фигуры съехали по тросам вниз, быстро канув в чёрный зев старой вентиляционной шахты.

Секундой спустя из кормового люка выскользнула пятая фигура и слетела вниз по тросу. За спиной у неё висел перекинутый через плечо меч.

Через минуту резкий голос доложил:

— Точка входа под контролем. Готовы принять Шестого.

— «Жнецы» слышат тебя, Альфа. Приготовиться к спуску.

Первый «Штормовой ворон» лёг на левое крыло и отвалил в сторону от шахты. «Жнец-2» подлетел и занял его место.

— Выпускаю Коготь-6, — сообщил пилот.

В верхней части второго «Ворона» загудели лебёдки, разматывая толстые высокопрочные тросы из улучшенного полимера. Нечто большое и неправдоподобно увесистое опустилось в устье шахты. Изнутри исходило нетерпеливое ворчание, усиленное решётками вокализатора на толстых скошенных плитах лобовой брони.

Минуту спустя в вокс-сети прозвучал недовольный лай:

— Я внизу!

— Убираю тросы, — ответил «Жнец-2».

Магна-захваты, лязгнув, отскочили. Тросы моментально утянуло обратно — на барабаны лебёдок.

— Жнец-3: выдвигаюсь на позицию. Сбрасываю комплект обеспечения. Будьте наготове.

Большой металлический короб медленно опустился во тьму туннеля. Через сто двадцать метров спуска с гулким ударом встал на твёрдую землю. Одна из тёмных фигур — самая низенькая и самая широкая — нашла дверь, ориентируясь на подсветку рунной панели. Бронированные пальцы отстучали код доступа. Замки раскрылись, запоры отошли — дверь выскочила на несколько сантиметров наружу, затем скользнула назад и вверх с маслянистым шипением. Изнутри вереницей выкатилась пятёрка стрелковых сервиторов; нагрудные индикаторы подсвечивали снизу неприятные лица красным. Сервиторы были безобразны: полумашины — полутрупы — немёртвые рабы со стёртым разумом, жизнь в которых, если её можно так назвать, поддерживалась питательными жидкостями и электрическими системами. Человеческие руки удалили от плеча и заменили на тяжёлое оружие, которое питалось из патронных барабанов, сидящих высоко на покрытых сталью спинах. У пояса плоть уступала место шасси с танковыми гусеницами в миниатюре. Шасси негромко рокотали и пыхтели, испуская из труб на корме двойные струи выхлопных газов. Место черт лица занимала аугметика: человеческие глаза, носы, губы и языки давно истлели.

Несмотря на весь свой неказистый вид и неспособность мыслить дальше примитивного определения и ведения цели, сервиторы давали серьёзную огневую поддержку в бою. И вдобавок годились в качестве подручных носильщиков боеприпасов.

А ещё это был расходный материал.

Как только все сервиторы вышли, Максиммион Фосс забрался в короб и принялся вытаскивать запечатанные ящики. Их он выложил один к одному, затем ткнул руну — и дверь грузового контейнера закрылась.

— Коготь-4: подтверждаю — обеспечение выгружено. Вира!

— Понял, Четвёртый. Выброска окончена. «Жнецы» желают вам счастливой охоты, «Коготь». До встречи здесь же во время эвакуации. Жнец-1: конец связи.

Реактивные струи «Штормовых воронов» вспыхнули с новой силой: троица поднялась в вышину над кратером. Затем, выстроившись клином, развернулась на север и, вибрируя турбинами, с рёвом понеслась во тьму, пока не пропала за пределами слышимости. Безмолвие и спокойствие вернулись на оледенелую землю. Теперь лишь свет звёзд снова освещал эти скалы. Будто не было здесь никогда трёх могучих штурмовых кораблей.

На дне шахты, однако, осталось доказательство высадки: шесть оперативников Караула Смерти — с заданием и вооружением, чтобы его выполнить.

По крайней мере, они на это надеялись.

Глава 2

Каррас осмотрел просторную круглую полость, куда спустилась команда. Оптика шлема мягко стрекотала, тщетно пытаясь добиться видимости в абсолютной тьме. Даже слабенького света звёзд хватило бы: усовершенствованная начинка визора смогла бы обработать его, чтобы вывести изображение полости словно в свете пасмурного дня — по крайней мере, для его генноусиленного зрения. Но дна вентиляционной шахты Инорина не достигал никакой свет вообще.

— Ни черта не видно, — Соларион стукнул по шлему, словно проблема была в технике. — Я думал, они закончили с улучшением режимов видения перед тем, как мы улетали из крепости.

— Закончили, — ответил Фосс. — Я сам видел.

— «Коготь», — велел Каррас, — включить подствольные фонари. Только на минимум: мы же не хотим обнаружить себя, бросая тени во все стороны.

Мигнули четыре тусклых луча. Всего четыре: ни у Фосса, ни у дредноута Хирона болтеров, как у остальных, не было. Фосс был вооружён огнемётом, однако, пока не начался бой, голубой огонёк запальника он зажигать не будет. Хирон был оснащён тяжёлым силовым кулаком со своим небольшим огнемётом. Но главным оружием дредноуту служила грозная штурмовая пушка, установленная в правый плечевой разъём на корпусе.

Остальной отряд сжимал в руках болтеры, весьма далёкие от штатных. Тройная навесная система позволяла крепить дополнительную тактическую оснастку. Конкретно для этого задания сюда входили боковой фонарь — которым сейчас и воспользовался каждый, — небольшой лазерный дальномер и подствольный гранатомёт, особые заряды к которому хранились в патронташах, опоясывающих бронированные тела десантников. Вкупе с установленным наверху магноскопом и укороченным стволом, больше подходящим для операций Караула Смерти, оружие внешне совершенно не походило на то, к чему привыкли десантники, однако во всех основных моментах оно осталось тем же.

Прямо над головой у Карраса из темноты послышалось гудение: сервочереп, сопровождающий истребительную команду, двинулся вперёд на своих крошечных суспензорах. Отлетев метров на пять от командира отряда, череп остановился. Послышался отчётливый щелчок. Собственный источник света — не ярче небольшой свечи — окружил его размытым жёлтым сиянием. Висящий в воздухе череп повернулся кругом; глаза-линзы обшаривали полость точно так же, как это делали глаза космодесантников.

Полость — тёмная и гулкая — представляла собой равную смесь геометрических и природных форм. Сделанное человеком — прямые линии и острые углы — торчало из груд чёрного, обледеневшего камня. Пол ровный, точнее — почти ровный. Столетия человеческих шагов и скребущих по камню колёс тяжёлых автоповозок протёрли свои тропы. Каррас проследил эти дорожки до десятка полукруглых туннелей, по большей части заваленных: плотные груды камней и толстых железных балок заблокировали входы. Чистыми от камней оставались лишь несколько.

— Горное оборудование, — сообщил Фосс слева от Карраса. Он подошёл к ближайшей машине: громоздкому опрокинутому погрузчику. Одна негнущаяся лапа торчала под углом вверх. Большая машина, довольно неуклюжая с виду, почти не уступала размерами Хирону, только выкрашена была в жёлтый цвет, тогда как ворчливый дредноут был весь чёрный.

— Хорошо сохранилась подо льдом, — сообщил Фосс. — Даже не заржавела.

Он подошёл ближе и заглянул в металлические внутренности.

— Ни силовой установки, ни контрольных щитков.

Повсюду вокруг лежали подобные развалины. Лучи фонарей плясали по кучам гнутого металла и угловатых силуэтов. Соларион обследовал тёмную массу из пластали и проводов впереди, затем начал обход широким кругом, пригнувшись и водя фонарём по земле. Через минуту сообщил:

— Каррас, это место брошено много лет назад. Свежих следов нет. Здесь никто не проходил.

— Дохляк, — сообщил Зид.

— Альфа, где супостат? — загрохотал Хирон. — Я жажду убить что-нибудь — и убить сейчас же!

— Мы не на зачистке, Шестой, — резко отозвался Каррас. — Тебе это известно. Ты будешь убивать тогда, когда я дам тебе дозволение убивать. Не раньше.

Хирон пробурчал что-то под нос, потом сказал:

— Чем раньше — тем лучше. Может, нас и не послали очищать, библиарий, но смертоубийство будет. Помяни моё слово. Хватит на каждого с лихвой.

Дредноут повернулся на оси корпуса к Зиферу Зиду и добавил:

— С тиранидами всегда так.

Ненависть в голосе Плакальщика, когда он произнёс слово «тираниды», нельзя было спутать ни с чем. Видно, дредноут решил, что нашёл в Гвардейце Ворона родственную душу. Определённо, оба они жаждали битвы, но какой десантник не жаждет? Даже Каррасу пришлось признаться себе, что часть его ждёт не дождётся этого: прилива адреналина, обострения чувств, пьянящей радости видеть, как падает твой враг.

Он бросил взгляд на сервочереп, парящий неподалёку. Мысли о славной битве растаяли. Каррас сердито скривился. Через приборы черепа Сигма мог слышать всё, видеть всё, записывать всё, даже предпринять какие-то действия, если понадобится. Во всех отношениях эта пожелтевшая летающая смесь мозгов, кости и древних технологий являлась самим Сигмой, хотя настоящее тело инквизитора физически пребывало на орбите в безопасности «Святой Неварры».

Каррас мысленно вернулся к инструктажу перед заданием на борту корабля, когда они в первый и единственный раз узрели человека, служить верой и правдой которому их обязала торжественная клятва Караула Смерти.

Поразительный и в то же время — простой, зал очень походил на часовню своим высоким сводчатым потолком, метров на двадцать возвышающимся над прохладными чёрными плитами пола. Ни окон, ни иллюминаторов здесь не было, только гидравлические переборочные двери по правому и левому борту. Двери были настолько широкими, что пятеро десантников при желании прошли бы в них плечом к плечу, а Хирон мог войти без всяких затруднений. Собственно, когда остальной «Коготь» прибыл для получения инструкций, оказалось, что Хирон уже ждёт на месте, тихо урча на холостых оборотах.

— Малость терпения не хватило, а, Старый? — подначил дредноута Зид.

— Инквизитор пожелал поприветствовать меня собственнолично, — прогрохотал огромный воин. — Хоть кто-то на этом корабле признаёт и уважает ценность возраста и опыта. Не то что некоторые.

— Я уважаю тебя, брат, — ответил Зид. — Просто не хочется, чтобы ты там всё закоптил. И шуму от тебя больше, чем от танка с негодной трансмиссией.

Хирон рыкнул, однако без злобы:

— Когда-нибудь, воронёныш, ты будешь рад слышать мой шум. Это будет в тот день, когда Хирон спасёт твою никчёмную жизнь.

Зид расхохотался.

— По-моему, тебе в голову ударили собственные выхлопные газы.

Плакальщик испытывал симпатию к Гвардейцу Ворона. Даррион Раут и Игнацио Соларион — наоборот. Соларион метнул на длинноволосого десантника уничтожающий взгляд, желая, чтобы тот заткнулся.

Зид, как обычно, этот взгляд проигнорировал.

Каррас развернулся кругом и шагнул внутрь.

Шесть недель. Шесть недель на борту «Святой Неварры» — и ни слуха от человека, который свёл вместе всю команду. Теперь они находились в системе Йенво по пути к месту первой своей операции — и инквизитор, наконец, изволил созвать их. До этого дня никто из «Когтя» в зале для инструкций не был.

Помимо равномерно установленных ниш с чашами горящего ароматического масла, от которого по комнате плясали оранжевые отблески, отчего комната пульсировала и двигалась, только на одной стене имелось серьёзное украшение. Большую часть основания стены занимало ступенчатое полукруглое возвышение, на котором высился трон из черепов, изящно вырезанных из чёрного мрамора. Работа, достойная настоящего мастера, только было в ней кое-что определённо странное: сиденье было сделано для нормального человека, но высота трона — почти три метра над самой верхней ступенью возвышения — подразумевала, что ни один человек просто так в него не сядет. Понятно, что сделано это было для того, чтобы показать превосходство и власть над теми, кто собирается внизу. Сейчас трон пустовал.

На стене за троном располагался высоченный барельеф, изображавший несколько худощавого человека в плаще под капюшоном, по бокам от которого стояли огромные космические десантники в броне, внешний вид которой отсылал к мрачным временам Ереси и периоду сразу после её окончания. Легко узнаваемый посох, который держал человек в капюшоне, ясно указывал на его личность: не кто иной, как Малькадор, известный как Сигиллит, основатель Священных орденов Инквизиции в дни, когда Император ещё стоял во главе созданных им легионов Космодесанта.

— «Не было доверенного более», — процитировал Раут за спиной у Карраса. — «Беспрекословен он был. И беспрекословна была его вера».

— «Тело его стало прахом на ветру», — отозвался Каррас, цитируя тот же древний текст — «Мечтатель недремлющий» Экто, — «но воля его и жертва навеки вошли в наследие, оставленное всему человечеству».

— Это произведение слишком переоценивают, — произнёс новый, незнакомый голос. — Ибрамин Изавий Экто родился спустя семьсот с лишним лет после смерти Сигиллита и обладал довольно средним доступом в Великий либрариум. Его писанина — лишь домыслы и мелодрама для нагнетания чувств, не более того.

Голос, ясный и резкий, был выше голоса любого космодесантника и звучал при этом несколько модулированно, почти искусственно из-за передающей аппаратуры. Слова исходили из небольших решёток вокализаторов в глазницах многочисленных черепов трона. Сам трон тут же приковал внимание отряда: наверху неожиданно появилась сидящая фигура — белокожий, широкогрудый и мускулистый мужчина с белой бородой и пронзительными голубыми глазами. Он был облачён в чёрные штаны поверх облегающего комбинезона из чёрной титановой чешуи, золотые браслеты и золотые же поножи. Красную мантию с высоким воротником удерживала на плечах пара серебряных застёжек, сильно напоминающих черепа. Между черепами свисали полоски толстой серебряной парчи. Расставленные пальцы покоились на сводах двух чёрных черепов, которыми оканчивались подлокотники трона.

Человек оглядел их сверху и улыбнулся, однако улыбка вышла такой же плоской и искусственной, как и голос.

— Наконец-то мы встретились, «Коготь». Я — Сигма, и я буду руководить операциями отряда вплоть до окончания вашей службы в Карауле Смерти. Вы должны простить мне, что не представился раньше, но я предпочитаю проводить инструктажи лишь в относительной безопасности реального пространства.

— Тогда надо было представиться, когда мы поднялись на борт в Дамароте, — не упустил возможности возмутиться Соларион. — Нельзя заставлять космических десантников ждать, инквизитор ты или нет.

Глаза бородача остановились на Ультрадесантнике.

— Я предпочёл сначала понаблюдать за тобой, сын Жиллимана. Куратор обязан узнать характер и способности своих агентов, прежде чем их задействовать. А на вашу долю остаётся знать лишь параметры задания. Так что вам — легче, разве нет?

Из круглого проёма метров пяти в поперечнике по центру комнаты донеслось нарастающее гудение. Проём по кругу обрамляли перила из чёрной пластали. Максиммион Фосс подошёл к перилам и заглянул вниз.

— Впечатляющий гололит.

На трёхметровой глубине поблёскивала большая чёрная полусфера, чью поверхность усеивали мерцающие линзы проекторов. Пока Фосс восхищался, в воздухе перед ним над дырой материализовался массивный трёхмерный объект. Символ Инквизиции, изображённый с предельной точностью, два метра высотой и метр в поперечнике. Он выглядел таким же реальным, как и всё остальное в комнате.

— Подойдите к проекции, — велел Сигма. — Пора вам узнать часть деталей операции «Ночная жатва».

— Часть деталей? — возмутился Каррас, однако инквизитор оставил вопрос без внимания.

Череп с литерой «I» пропал, на его месте появилась самая странная планета, какую когда-либо видел Каррас. Она походила на лежащее на боку яйцо, нацеленное точно в сторону солнца. Заостряющееся полушарие, обращённое к светилу, сияло, испещрённое глубокими вулканическими разломами, в то время как противоположное, более округлое, полушарие было чёрным, как само забвение. Экватор планеты опоясывала залитая тенью щель: огромный каньон, простирающийся по всей окружности планеты.

— Планета Кьяро, — сообщил Сигма, — рудный мир в этой самой системе. Мир, куда вы скоро отправитесь.

Он рассказал им всё, что разведка ордоса успела собрать к настоящему моменту, поведал о первоклассном агенте, которого отправил туда и о её внезапном исчезновении. Белый Феникс — так он её назвал. Он рассказал про аугметический имплантат у неё в голове и о критически важной информации, которую тот содержит. Он упомянул о долге и преданности — и что её нужно вытащить оттуда живой. Она всегда служила Императору и Инквизиции верой и правдой — и сейчас ей потребовалась помощь.

Следовательно, «Ночная жатва» — не задание на уничтожение. Спасательно-поисковая операция.

Хирон застонал. Зид покачал головой.

И тогда инквизитор поведал им о природе ксенозаразы, охватившей этот мир.

Тираниды.

Настроение Хирона сразу изменилось. Дредноут нетерпеливо сжал и разжал огромные металлические кулаки.

Гололит планеты исчез, явив ряд тошнотворных ксеноформ в отталкивающе чётких подробностях и расцветке.

Увидев их, дредноут зарычал и дёрнулся: казалось, он готов броситься вперёд и в кровожадной ненависти измолотить даже изображения проклятых ксеносов. Его можно было понять: не кто иной, как тираниды, практически стёрли с лица Галактики орден Плакальщиков.

Сигма выдал ряд фактов и фигур, описав детали операции и численность противника. Цифры ошеломляли. По здравому разумению, никакую команду из шести человек нельзя посылать против такой силы, однако, снова напомнил он, операция будет, по крайней мере — первая её половина, скрытной. Отряд не должен открывать своего присутствия, пока не настанет крайняя необходимость. По этой же причине Сигма велел Каррасу подавить свой психический дар. Эфирный след библиария нужно скрыть насколько можно.

Причина проста: ордос полагал, что у истоков всей этой деятельности находится могущественный тиранидский генотип. Генотип этот — повелитель выводка генокрадов.

Никто из присутствующих раньше не встречался с подобным созданием. Но Каррас прочёл достаточно на Дамароте и в окклюдских архивах, чтобы знать, что такую тварь не стоит недооценивать. Сигма это только подтвердил, сообщив, что существо это — совершенный убийца, эволюция которого сделала его в полной мере таким же смертоносным в эфирной битве, как и в физической.

Спустись космодесантники в шахты Кьяро без защиты пентаграмматических оберегов и незаглушённым даром Карраса, их сразу же обнаружат — и вся хищная орда кинется на них.

Хирон вместе с Зидом выразили рьяный энтузиазм от такого развития ситуации, уже представив себе битву, от которой шахты доверху наполнятся мёртвыми ксеносами, однако Сигма весьма резко их оборвал. Цель операции — спасение Белого Феникса. Только после её вызволения задача может считаться успешно выполненной. Любой другой исход станет пятном — можете не сомневаться! — на их именах и чести их орденов.

Конечно, были вопросы. На некоторые прозвучали ответы — и некоторые даже вполне удовлетворительные. Но остальные вопросы остались без ответа. Инквизитор чаще всего ссылался на уровень доступа и секретность. Команда получает только ту информацию, которая ей может понадобиться. Всё, что напрямую не способствует выполнению задания, остаётся закрытым.

Такой порядок вызвал напряжённость и гнев — и в немалых количествах, — однако время, проведённое на Дамароте, где секретность была на каждом шагу, умерило пыл. Они — оперативники Караула Смерти, обученные убивать. Превыше всего они жаждут битвы: шанса обратить уроки, полученные у сержантов Караула, напрямую против врагов человечества. Все мысли отряда были заняты скорым кровопролитием.

Когда команда наконец получила приказ разойтись, Каррас повернулся, чтобы уйти вместе с остальными. Однако белокожий человек на высоком троне остановил его:

— Не ты, Альфа. Я хотел бы переговорить с тобой наедине.

Каррас остался и подошёл к основанию помоста, подняв глаза на странный образ человека наверху.

— Мы должны работать вместе: ты и я, — заговорил Сигма. — Я знаю, что получать приказы от простого смертного для тебя будет трудно — под моим руководством есть другие команды, и поначалу это всегда вызывает трудности, — но мы нуждаемся друг в друге. Древнее соглашение между ордосом и Караулом Смерти соблюдается со времён Апокрифонского конклава. Мы обеспечиваем разведку. Вы производите отстрел. Клинок рубит лучше, когда его удар направляют глаза, так? Поэтому я спрошу тебя сейчас: у нас будут проблемы?

Каррас не стал отвечать сразу. Многое из происходящего на борту «Святой Неварры» ему не нравилось. Верхние шесть палуб постоянно закрывало поле Геллера, и, следовательно, всякая астральная проекция его сознания туда проникнуть не могла. Даже капитан корабля, Кашка Редторн — высокая, симпатичная и очень смышлёная — не имела туда доступа, несмотря на десять с лишним лет командования.

Каррас догадывался, что на этих палубах обитает инквизитор вместе с навигатором и корабельными астропатами, но только лишь потому, что больше нигде на борту он их присутствия не чувствовал. Прежде никогда с подобными мерами внутренней безопасности на имперском корабле он не сталкивался. Не был ли инквизитор параноиком? Чего он так боится?

— Это, — Каррас указал на тело, восседающее на троне, — не ты.

— Если бы я сказал, что это был я, — ответил Сигма, — ты бы мне поверил?

Каррас покачал головой.

— Не больше, чем именам, которые ты себе дал.

— Прекрасно. Ты прав, что сомневаешься. Это просто проекция, как ты уже догадался. Моя настоящая внешность, моё истинное имя — не имеют никакого значения. Только данные о задании — вот что должно тебя беспокоить, и тут ты можешь доверять всему, что видишь и слышишь. Я хочу, чтобы Белый Феникс вернулся ко мне, Лиандро Каррас, в любом состоянии. Если нельзя вытащить её живую, меня устроят её останки. Если — нет, тогда я прошу хотя бы оптиком, вживлённый ей вместо глаза. Но твоей главнейшей задачей будет вернуть её мне. Это твой долг, как старшего этой истребительной команды Караула Смерти и как космического десантника, отданного мне в оперативное подчинение. Ради него члены твоей команды могут погибнуть в бою. Я хочу, чтобы ты принял этот факт. И я хочу, чтобы ты был готов положить собственную жизнь ради выполнения моих заданий.

— Но ты не станешь делиться с нами ни смыслом наших операций, ни полученной в случае успеха информацией.

— Я всегда буду давать вам всё, что нужно для выполнения работы. Ни больше, ни меньше. Ты можешь не всегда соглашаться с моими решениями, но ты всегда будешь им следовать. Я служу ордосу очень давно, кодиций, и мой авторитет имеет поддержку на самой Священной Терре.

Больше вопросов раскрытия информации он касаться не будет.

Сказанного было далеко недостаточно, однако это ничего не меняет. Присяга дана. Долг нужно блюсти.

Но Каррас ещё не закончил.

— Ответь мне, инквизитор. Это ведь ты выбрал меня в командиры. Это ты собрал мою команду. Я слышал разговоры на Дамароте о необычности требований. Члены Совета Караула, похоже, не очень-то обрадовались. Можно было выбирать почти из сотни боевых братьев, однако ты выбрал именно нас. Даррион Раут — первый Экзорцист, когда-либо служивший в Карауле Смерти, и сейчас он здесь только потому, что ты лично поспособствовал соглашению с магистром ордена. Я чувствую, что здесь кроется что-то серьёзное, что-то, что я упускаю. Подозреваю, что на службе у тебя есть предсказатели — одарённые провидцы, которые могли поведать о неких потенциальных возможностях, которые ты пожелал воплотить в жизнь. Если они видели основные линии будущего, одной из причин которого являюсь я или моя команда, расскажи мне об этом сейчас. Мы имеем право знать.

Бородач снова улыбнулся своей пластиковой улыбкой.

— Не могу опровергнуть логичность твоих предположений, Альфа, однако правда гораздо обыденней. Твоя команда собрана благодаря своим талантам и тому, как один сможет дополнять других. Я в курсе тех сложностей, которые имеются между вами. Но время и опыт усилят сплочённость отряда. Как и всех космических десантников, сражения рано или поздно вас сблизят. Никакой тайны за моим выбором нет. Просто я требую себе самых лучших.

Каррас сердито нахмурился. Всё это — наверняка, ложь, но и отрицать зерно истины в ней нельзя. Ложь всегда действует лучше, если к ней примешана толика правды. Во всех испытаниях Дамарота боевые братья отряда «Коготь» показали себя исключительно умелыми воинами. Все, кроме Раута. Экзорцист — серьёзный боец, но его способности не столь очевидны, в отличие от остальных. Каррас был уверен, что Раута выбрали потому, что душу его нельзя различить в варпе. Зачем именно это было сделано — до сих пор его озадачивало и вызывало серьёзную озабоченность.

Молчание затянулось — и стало понятно, что вопросами больше ничего добиться не получится. Сигма поделился всем, чем желал поделиться. Он отпустил Карраса, и библиарий присоединился к остальной команде и техновидцам корабля, дабы воздать почести боевому снаряжению перед отправкой.

Это было двадцать два часа назад, ещё до подлёта к планете и до погрузки в «Грозовые вороны». И вот они здесь: сходят в недра мира, расколотого противоположностями.

Продвигаясь вслед за Соларионом, который шёл первым, Каррас снова проиграл в голове слова инквизитора:

«Члены твоей команды могут погибнуть. Прими этот факт».

Призрак Смерти отпустил тихое проклятие, но его скрыл щиток шлема. По этому поводу Каррас может сказать только одно: ни один из его десантников здесь внизу не погибнет. Только не в его смену. Ни ради этого проклятого инквизитора, ни ради кого-то другого.

«Отряд «Коготь», — сообщило по воксу неприглядное череполикое устройство, передавая слова Сигмы через ретранслятор на поверхности, — сейчас я привяжу ваши системы слежения к соответствующей указке. Она покажет местоположение основной цели, но не покажет путь к ней. Записей о расположении природных туннелях за шахтами нет. Тем не менее, мы продвинемся до пересечения координат «шесть-дельта-шесть-один», видимой на ваших ретинальных дисплеях. Там я запущу особую картографическую процедуру. Если сервочереп получит повреждения до достижения этой точки, вероятность успеха задания снизится до менее одного процента. Если мы попадём в засаду или будем раскрыты, вашей первой задачей будет защищать это устройство. Это понятно?»

Каррас движением век перещёлкивал ретинальный дисплей, пока тот не показал трёхмерное представление известного расположения Подработок Ночной стороны. Мигнув ещё пару раз, он отделил ту часть шахты, в которой на данный момент находилась команда. Их текущее местоположение было отмечено светящейся зелёной точкой. Пересечения координат, о котором шла речь, подмигивало белой. Кратчайший путь до неё также был подсвечен — тонкой линией пульсирующего белого света. По правде говоря, его можно было назвать как угодно, только не кратчайшим: извилистые серии поворотов, скруглений и перепадов, где прежние копатели рыли во всех возможных направлениях, отчаянно надеясь наткнуться на богатую жилу редких и ценных элементов. Одним словом, расположение шахт было абсолютно хаотичным.

— Мы поняли, — ответил Каррас черепу. — Будем надеяться, что ни в одном ключевом туннеле на нашем пути ничего не обрушилось. «Коготь», пока заряжаемся только «охотниками». Попытаемся проделать всё чисто и просто. Соларион, ты — вперёд. Дай знать, как только заметишь любой свежий след.

— Слышу, Альфа, — отозвался Соларион неприветливо.

В последнем слове проскользнула язвительная нотка: «Альфа» было сказано так, что прозвучало почти как ругательство. Каррас задавил сильное желание клюнуть на приманку. Будет ли Соларион так же зариться на место командира, когда начнётся заваруха? Сигма на встрече не оставил никаких сомнений: как только команда раскроется, на них накинутся в таких количествах, что мало не покажется, а команда раскроется обязательно — рано или поздно. Это неизбежно. Как только они достигнут основной цели, это будет хороший пинок по этому осиному гнезду. Потом останется только бешеная гонка — отход с боем к точке эвакуации, пока не вышло время.

— Все остальные, порядок следования вам известен. Хирон, ты с одним сервитором — GS8 — стережёшь эту точку.

— Не нужны мне никакие сервиторы, — заворчал дредноут.

— У тебя, как и у всех нас, есть мёртвые зоны, Плакальщик. Стрелковый сервитор прикроет эти зоны. Возможно, ты ещё будешь рад. Это место не должно достаться врагу ни при каких условиях. Это ясно? Это единственная точка эвакуации, доступная на полсотни километров во все стороны. Если мы её потеряем…

— Просто веди их ко мне, Призрак Смерти. Не оставляйте всё веселье для себя.

Каррас повернулся к остальным.

— По пути я назначу дополнительные точки сбора. Если придётся отступать и эти точки окажутся под угрозой, пробивайтесь сюда. Что бы ни случилось, братья, сделайте всё, чтобы оказаться здесь до того, как истечёт время. У нас меньше десяти часов. «Грозовые вороны» ждать не будут.

Пока на хронометре оставалось почти полных десять часов, его счётчик светился зелёным. За пять часов до конца он сменится жёлтым. За два часа — оранжевым.

За тридцать минут — дисплей хронометра станет красным.

— Всем всё понятно?

Низкие голоса, искажённые вокс-связью, ответили утвердительно. Командир дал команду отряду выдвигаться, и все попрощались с дредноутом, надеясь, что это только временно. Соларион, с болтером наперевес, чтобы освещать себе путь, осторожно двинулся к самому восточному туннелю. Череп — дистанционное воплощение Сигмы — последовал за ним, держась на метр выше и позади, выбрасывая собственный слабенький, не сильнее огонька свечи, лучик света.

Остальная команда двинулась следом: вначале Каррас, за ним — Раут, Фосс и, наконец, Зид, в кильватере которого тащились четверо из пяти сервиторов-стрелков, трое из которых везли дополнительные боеприпасы, которые Фосс закрепил к ним на рамы. У последнего к спине был пристёгнут чёрный ящик, принадлежащий Сигме. Инквизитор до сих пор не удосужился поделиться хоть какой-то информацией о его содержимом.

Каррас всё думал: не бомба ли это? Он мрачно представил себе, как он и вся его команда обращаются в пар, не успев вовремя пробиться к выходу сквозь заторы чужацких тел. Иногда он был даже рад, что не одарён истинным видением. Иначе подобные мысли запросто означали бы неминуемую гибель. Лучше не знать, как и когда тебя заберёт твоя последняя, необратимая смерть, пока она не явится сама.

Там, на Дамароте, Марн Лохейн спросил о психическом обучении на Окклюдусе, явно удивлённый, что Каррас не может прозревать основные линии будущего.

— Мой дар — для битвы, — ответил ему Каррас. — Мне не дано сильное предвидение, как некоторым из братьев. А так как больших способностей к этому у меня не открылось, было сразу решено, что моей энергии найдётся лучшее применение в других, более военных, искусствах.

— Понятно, — отозвался Лохейн. — Или тебя не стали обучить видеть будущее, потому что есть вещи, которые кому-то не хотелось, чтобы ты увидел.

Тон, каким это было сказано, равно как и сами слова, в тот момент Карраса встревожили. Ответить тут было нечего. Лохейн улыбнулся и махнул рукой, однако что-то в его взгляде Каррасу всё-таки не понравилось.

«Если это бомба, то значит, надо постараться убраться отсюда прежде, чем она рванёт.

В противном случае, отряд «Коготь» станет самой короткой истребительной командой в истории.

И не останется от нас ничего, что можно отправить домой».

Хирон смотрел, как пятна света его товарищей тускнеют и пропадают за поворотом туннеля. Когда огни исчезли, дредноут повернулся к сервитору, с которым остался.

Тот стоял на месте, тоже тарахтя двигателем, только тише. Подняв готовое к бою оружие, сервитор осматривал устья туннелей: не шевельнётся ли враг?

Хирон вздохнул внутри своего железного саркофага. Здесь кровопролития не будет. Это другие будут сегодня проливать кровь, не он. В этом Плакальщик был практически уверен. Как бы сейчас хорошо было отправиться с ними; иметь прежнее, настоящее тело космического десантника, а не только мозг и органы, засунутые в бак с питательной жидкостью. Его корпус слишком велик для туннелей. Охоты не будет. Врагу придётся явиться самому.

В компании одного лишь безмозглого сервитора и безмолвной чернильной тьмы вокруг, Хирон обратился мыслями к славному прошлому и проклял судьбу, которая оставила его в живых, когда весь остальной орден погиб. Как часто бывало в такие моменты, когда не остаётся ничего, только ждать мстительного побоища, которого он так жаждет, Плакальщика охватили мысли о смерти. Какая-то его часть — та, которая больше потворствовала желаниям, — давно ждала смерти. Он мог погибнуть с честью и славой множество раз, но видно судьба быть выжившим. Даже в самый худший момент, когда он валялся красными кусками на пропитанном кровью мху, стервятники растаскивали его внутренности и смерть почти забрала его, — вмешалась судьба, лишив вечного покоя забвения. Его нашли, нарекли великим героем и закрыли в поддерживающий жизнь железный гроб сражаться дальше. Гордость — это одно, но и у неё есть свои пределы. Пусть жестокая смерть заберёт его, унесёт туда — к душам потерянных братьев. Он жаждет этого всем сердцем, однако не станет ускорять её приход. Давным-давно он поклялся всю жизнь, какой бы долгой она ни была, служить Императору. Однако века сменяют друг друга — и сколько ещё их потребует Император за эту клятву?

Хирон буркнул себе под нос:

— Может быть, сегодня я встречу достойную гибель. Может быть, сегодня придёт освобождение, которого я так жду. Пусть они явятся за мной, явятся огромной лавиной, алча моего уничтожения. Пусть мы умрём вместе: музыка их предсмертных воплей унесёт меня на ту сторону — к братьям, что ждут меня. Жестокий, кровавый конец. Ради алых слёз самого Сангвиния, пусть будет так.

Сервитор рядом едва заметно вздрогнул, услышав эти речи, и Хирон почти представил себе, что тот сейчас с ним согласится. Только сервиторам такое не под силу. Может быть, часть промытого разума этого бедолаги ощутила толчок ответить. Может быть, слова дредноута отразили и его отчаянное желание.

Нет. Это просто сервитор: более не человек со своими словами и мыслями.

«И всё же, нам обоим не дали умереть, дабы мы могли служить дальше», — подумал Хирон, глядя сверху вниз на мёртвенно-бледную, усеянную гнёздами разъёмов голову человека-машины.

И тут в нём взыграла гордость и восстала против растущего уныния. Он рассердился на себя. Что он делает, равняя себя с сервитором? Как он может позволять себе такую слабость, такое неверие в себя? У них нет ничего общего. Он, Хирон, — Плакальщик, могучий боевой брат Адептус Астартес. Из него сделали дредноута не потому, что он был слаб или поддался ереси или предательству, как тот, кем был когда-то этот сервитор. Хирон продолжил жить, потому что был сильным, крепким, упорным и непреклонным. Его жизнь была достойна продолжения, неважно, какой ценой, несмотря на все страдания и одиночество, и бесконечное чувство вины единственного оставшегося в живых. Он так же, как и прежде, нужен Империуму. Нужен Караулу Смерти. Этому выскочке библиарию Каррасу и его «Когтю»… Им он понадобится тоже — ещё не успеет закончиться день.

Пока нечестивые ксеносы продолжают угрожать всему, ради чего сражался и погиб его орден, Хирон будет жить дальше — и жажда крови его будет неутолима.

Однажды, когда придёт время, смерть положит конец его служению.

А когда придёт этот день — решать Императору, а не ему и, тем более, какой-то мерзкой нечисти.

Углубившись в мысли, дредноут шагал по периметру полости: фара на корпусе освещала путь; от сокрушающих, направляемых гидравликой шагов с потолка и стен сыпались кусочки льда.

Старые выработки чувствовали его, слышали, слушали его нескончаемое ворчание, медленно вдыхая и выдыхая морозный воздух в ожидании бушующего вихря насилия и крови, который неминуемо должен будет разразиться.

Глава 3

Хорошо, что техномагосы установили в шлем автоматический картограф. За последние полчаса бесконечные туннели, практически неотличимые один от другого, слились в кошмарную массу петляющих и ныряющих туда-сюда проходов — промёрзшие, безжизненные кишки Ночной стороны. Пока «Коготь» не встретил никаких свежих следов, ни останков животных, ни даже единого пятнышка лишайника или плесени.

Для буйства жизни здесь, конечно, слишком холодно и пусто, но чтобы вообще ничего? В прошлом, как было известно Каррасу, тут было по-другому. В досье на Кьяро перечислялось несколько крупных местных форм жизни, указанных как потенциально опасные. Но пока, во всяком случае, никаких шевелений не было.

Каррас подумал о шахтёрах, некогда ступавших по этим самым тропам до того, как иссякли местные жилы. Наверное, это не та жизнь, которую стоит выбирать, если у тебя есть выбор. Неисправный термокостюм становится смертным приговором, или пропавший свет, или обвал, или заполненная газом полость, или ещё дюжина других повседневных опасностей. Опять же, палящий жар, смертельная радиация и постоянная сейсмическая активность Дневной стороны — вряд ли многим лучше.

Идущий впереди Соларион взял правее, следуя постепенному изгибу и понижению туннеля. Даже космический десантник со своей безупречной памятью с трудом ориентировался бы в этом лабиринте кое-как прорубленных в скале ходов и заброшенных, выработанных машинами пластов. В некоторых туннелях вообще не было видно следов человеческих рук. Они не были ни проплавлены, ни пробиты, хотя и оборудованы подпорками и пластальными защитными дверями, как в других частях шахт, созданных человеком. Стены некоторых из этих естественных проходов были гладкими, почти как стекло, и закруглялись явно по контуру массивного цилиндрического тела. Скорее всего, это работа скалоедов — здоровенных червеобразных, которые считались вымершими.

Находили только их массивные, похожие на клинки, зубы да кольца сегментированного панциря из чёрного вещества, твёрдого как алмаз, но полностью органического, если верить отчётам Механикус Биологис. Никаких других останков за все столетия, что люди занимали планету, найдено не было, и тем более не было зафиксировано ни одного живого представителя. Отчасти Каррас надеялся, что эти гигантские черви действительно вымерли. Отряду хватало трудностей и без них.

Человек воспользовался наследием, оставленным скалоедами. С самых первых дней на Кьяро люди присоединяли норы этих тварей к шахтам, прокапывая из них собственные отнорки в поисках драгоценной руды.

Каррас прошёл изгиб туннеля и снова увидел Солариона.

Из вокса раздался щелчок. Свет впереди изменился. Стены вокруг Солариона больше не искрились инеем.

— Вошёл в следующую полость, — сообщил Ультрадесантник. — Противника не обнаружено.

— Продвинься на десять метров влево и жди приказаний, — велел Каррас. — Сначала прочешем всё как следует, потом я буду решать: подойдёт это место для точки сбора или нет.

— Понял, — буркнул Соларион.

Теперь Каррас вышел из туннеля и на подсвеченной зелёным картинке, которую выдавали оптические устройства шлема, разглядел просторный многоугольный зал, чьи стены, высеченные из сплошного камня, не нуждались в дополнительных подпорках. В стенах зала было пробито горными машинами восемь тёмных полукруглых входов, включая тот, откуда пришла истребительная команда. Ходы вели в чернильно-тёмные туннели на все основные направления компаса. Потолок остался нетронутым, каким был от природы: заострённые сталактиты нависали сверху, точно чёрные клыки, готовые клацнуть. По периметру, однако, располагалось несколько металлических лестниц, ведущих к меньшим, сделанным вручную туннелям. Между некоторыми висели пластальные мостки и платформы. С первого взгляда было видно, что люди здесь не только работали, но и жили.

«Природная пещера, которой воспользовались первые шахтёры, — подумал Каррас. — Не нравятся мне все эти выходы. Слишком много направлений нужно прикрывать. С другой стороны, есть несколько хороших узких мест на уровне пола и достаточно свободно, чтобы перемещаться во время перестрелки».

На полу пещеры ровными рядами выстроилось несколько десятков сборных лачуг и будок — некоторые — довольно большие, все с плоскими крышами — и вместе с ними пара десятков приподнятых платформ, назначение которых разгадать теперь не представлялось возможным. Возможно, когда-то здесь велись небольшие работы первой стадии очистки руды. Большие участки стен занимала крест-накрест сеть труб и коробов. Наверху во мраке молча и недвижимо висели огромные вентиляторы вытяжки. В отдалении справа автоповозка, старая, но в прекрасном состоянии, метров восьми вместе с кабиной и открытым кузовом, намертво вмёрзла широкими шинами в пол.

Для чего бы в прошлом это место ни предназначалось, с настоящего момента и до конца операции оно будет служить первой из точек для чрезвычайного сбора команды. Карраса устроило то, что, несмотря на все недостатки, пещера была подходящим местом, чтобы развернуться и дать врагу бой без опасности застрять.

Остальные десантники пробрались в пещеру, нарушив её вековое ледяное безмолвие. По команде Карраса отряд рассредоточился широкой цепью у западного края. Четвёрка стрелковых сервиторов вкатилась следом, рокоча и сотрясаясь на компактных железных гусеницах.

Каррас отдал приказ начать прочёсывание. Через несколько минут было объявлено, что зал чист.

Ничего. Ни единого свежего следа. Пещера была такой же безжизненной, как и те туннели, что привели их сюда. Отряд собрался в центре пещеры, и Каррас обратился к ним с речью.

— Я назначаю точку сбора номер один здесь. Это наиболее близкая пещера, напрямую из которой можно дойти до точки эвакуации. Омни, сделай схрон боеприпасов на одной из центральных крыш, куда можно легко забраться. Сложи туда треть всего, что у нас есть. Когда мы сюда вернёмся, компания у нас будет большая.

— Я могу заминировать пещеру так, чтобы тут всё рухнуло, Грамотей, — предложил Фосс, — но тогда у нас останется маловато взрывчатки.

Каррас подумал над предложением. Он осмотрел стены, потолок. Заминировать, чтобы это всё обрушилось на погоню, — может решить всё дело, когда операция выйдет из-под контроля, но идеальным местом для подобных чрезвычайных мер пещера не выглядела.

«Колонн нет. Всю массу держат стены. И насколько они толстые?»

— Нет. Прибереги взрывчатку, Омни. Дальше ещё будут места поудобнее.

Сервочереп инквизитора тронулся с места и подлетел к толстым адамантиевым плитам аварийных взрывостойких дверей около четырёх метров шириной — дверей, которые были накрепко закрыты. В более обустроенных участках шахты таких дверей было много: они предназначались для защиты людей и оборудования от взрыва газа и прочих смертельно опасных происшествий.

— Дорога дальше лежит за этими дверями, — сообщил Сигма.

Черепок сдвинулся влево и завис у щитка управления. Из нижней части выдвинулась крошечная механическая лапа и принялась тыкать в рунную клавиатуру.

Ничего.

Каррас тоже подошёл к щитку и наклонился, чтобы рассмотреть небольшое отверстие в стене.

— Тока нет. Большая часть проводки вынута. Придётся открывать вручную. Второй, Третий и Пятый, помогите мне.

В стене, за стеклянным окошком, пряталась рукоятка, выкрашенная жёлто-чёрными полосками. Каррас разбил стекло и потянул рукоять. Из середины каждой створки развернулся длинный толстый стержень.

— Зид, Раут, беритесь за дальний. Мы с Соларионом возьмёмся за этот.

Встав по двое к каждой створке и примагнитив оружие к бедренным щиткам, десантники попытались раскрыть двери, однако даже со сверхчеловеческой мускулатурой и всей мощью, которую придавала силовая броня, дело шло туго. Через минуту кряхтения и проклятий сворки разошлись едва ли на полметра.

Фосс закончил со схроном и теперь стоял, наблюдая за ними и ухмыляясь за щитком шлема.

— Жалко на всех вас смотреть. Мой старый слуга и то справился бы лучше. Пророк, иди тяни с другими. Я возьмусь на этой стороне с Грамотеем.

— Я же предупреждал тебя не называть меня так!

— Ладно, брат, давай иди уже и начинай тянуть.

Фосс взялся за рукоять левой створки рядом с Каррасом. Он упёрся понадёжнее и обхватил покрепче латными перчатками стержень, собираясь с богатырской силой.

— Сейчас вы у меня посмотрите.

Имперский Кулак, одновременно с Каррасом, рванул, вложив всю свою мощь и напрягая толстенные мышцы невероятно широкой спины. Металл протестующе застонал, однако створка начала двигаться. В считанные секунды просвет увеличился с полуметра до двух с половиной — и большая его часть приходилась на левую сторону. Больше стараться нужды не было. Можно идти дальше.

— Только не благодарите меня все сразу, — велел Фосс, пока команда протискивалась в тёмный туннель.

— Вижу как наяву, — откликнулся Зид, — Максиммион Фосс, Имперский Кулак. Капитан третьей роты. Магистр дверей. А подумай, какая символика на флаге! Это восхитительно!

Даже Соларион не смог удержать сдавленный смешок.

Раут и Сигма, однако, остались в молчании. Каррас это заметил — и улыбка его сразу погасла.

— Глядеть в оба, «Коготь», — велел он по воксу. — Это вражья земля. Соларион, веди вперёд.

Глава 4

— Альфа, тебе лучше подойти сюда.

Голос, слегка подпорченный помехами, принадлежал Солариону. Чем глубже спускался «Коготь», тем сильнее количество соледитовой взвеси в морозном воздухе начинало сказываться на вокс-связи. Каррас вскинул бронированный кулак, давая сигнал остальным замереть на месте, потом двинулся по туннелю дальше — туда, где маячил широкий силуэт Ультрадесантника. Встав рядом, Каррасу даже не пришлось спрашивать, почему головной дозорный «Когтя» остановился. Туннель перегородила груда камней.

— Я так и знал, что это случится. Обвал недавний, Каррас.

— Преднамеренный?

— Отпечатков нет, — ответил Соларион. — Остаточных следов взрывчатки в воздухе нет. С нашей стороны обвал выглядит естественным, но наверняка я не скажу.

Каррас замолчал, обдумывая ситуацию. Мыслимо ли, чтобы кто-то знал об их пришествии? Если взять этот обвал плюс аварийную дверь с отсутствующей проводкой, то такая мысль начинает казаться вполне вероятной. Простая скрытность — одно дело (хотя сброс такого многотонного чудовища, как Хирон, по стометровому вентиляционному колодцу скрытным назвать трудно), хотя псайкер с сильными способностями, обратив внимание на нужное место в нужное время, наверняка сумел бы засечь появление незнакомых духовных отпечатков даже несмотря на то, что Каррас подавил силу и яркость своего дара. Но зачем другому псайкеру сосредотачиваться на шахте Инорина? Если только… Может ли так случиться, что среди врагов есть настоящий провидец, умеющий улавливать основные линии будущего?

Как бы хотелось освободить свой дар, хотя бы на миг. Отправить своё астральное «я», со скоростью мысли обшарить тьму впереди и найти этого противника. Но, опять-таки, Сигма подчеркнул это особенно. Без подавления, на этот раз — собственноличного, присутствия Карраса в эфире, вражеский главарь почувствует его в тот же миг и отправит своих смертоносных чад en masse, чтобы разорвать незваных гостей в клочья. Истинный же провидец, с настоящей способностью предвидеть, мог за много месяцев, даже — лет, узнать, что сюда заявится истребительная команда. Если этот обвал явился результатом такого видения, то, несмотря на всё психическое глушение, все свои пентаграмматические обереги, вытатуированные на коже, фотореактивные ячейки на чёрной броне и светомаскировку, вполне могло статься, что отряд «Коготь» уже раскрыт.

Однако без психического дара этого никак не проверишь.

— Альфа — отряду. Есть вероятность, что нас гонят в засаду. Глядеть в оба, братья. Я не хочу. чтобы они вдруг посыпались нам на голову.

— Есть обходной путь, — подал голос Соларион. — Взгляни на карту. Видишь перекрёсток в трёх секциях позади? Мы можем повернуть в юго-восточный туннель. Он тесноват и не такой прямой, но привести в нужную точку сможет.

— Потеряем двадцать минут сверху, — ответил Каррас, — а мы и так уже затянули. Но ты прав, брат. Это наш единственный вариант.

Каррас повернулся к сервочерепу, который парил в нескольких метрах сзади. Сигме сказать было нечего? Видимо, нет. Зато было что сказать кое-кому другому.

— Они недооценивают нас, — раздался жёсткий и почти ничего не выражающий голос. — Если они думают, что получили какое-то преимущество над нами, то они ошибаются. Мы — Караул Смерти, и в нас заключена их погибель. Веди нас вперёд, Альфа, — в засаду или нет, неважно — и мы им это докажем.

Это был Экзорцист, и сейчас он обратился напрямую к Каррасу в первый раз после спуска. Само по себе, это было не так удивительно. Во время подготовки на Дамароте Каррас и остальные вскоре узнали, что Экзорцист — человек немногословный, причём половина его слов — туманные цитаты, которые, похоже, узнавал один только Каррас.

Слова Раута повисли в воздухе между пятью закованными в латы воинами. Командир отряда почти физически ощутил, как по телу прокатился трепет жажды сражения. Другие наверняка тоже испытали нечто подобное, однако, раз его дар подавлен, тут остаётся только догадываться.

— Смотрящий прав, — вступил Зид. — Пусть попробуют свою засаду. Я только за.

Услышав своё прозвище, Раут напрягся. «Смотрящий». Его Экзорцист получил за то, что, по известным только ему причинам, почти никогда не сводил глаз с командира «Когтя». Там, на Дамароте, происходило то же самое. С момента первой встречи в трапезной между двумя десантниками появилось странное напряжение. Каррас не раз подступал к Экзорцисту с вопросом: не хочет ли тот обсудить что-то с глазу на глаз? Но ответа так и не добился. Раут как будто ждал чего-то — и чего-то нехорошего, судя по мине. Однако Каррас даже приблизительно не мог догадаться, что это могло быть. Не имея другого выхода, он бросил свои попытки, хотя постоянно чувствовал, что Раут продолжает за ним следить.

Зид, на самом деле, никого не хотел оскорбить. Все эти прозвища давались исключительно из духа товарищества, однако ни Раут, ни Соларион не горели желанием отзываться на свои клички, как другие собратья.

Времени на рассуждения у Карраса больше не было.

— Соларион, веди назад, к перекрёстку. Прибавить шагу. Любой тупик будет стоить времени, которого у нас и так немного.

Ультрадесантник, не говоря ни слова, протиснулся мимо.

Остальной отряд двинулся следом, с сервиторами и летающим черепом в хвосте. Сейчас они шли быстрее, чем раньше, осознавая, что торопливое возвращение отыгрывает секунды, которых и так осталось немного. Но, несмотря на спешку, отряд продолжал держать ухо востро.

«Столько этих «если», — думал Каррас. — Здесь в туннелях возможностей устроить завалы хоть отбавляй. Если у них есть провидец, то мы идём прямо в капкан. Сигма, зачем, во имя Императора, мы вообще сюда спустились? Не верю я, что дело тут в преданности своим людям. Важные разведданные — возможно, но, подозреваю, тут что-то большее.

Что такого в этом Белом Фениксе, чего ты нам не рассказываешь, Сигма?»

Глава 5

Чтобы пробраться через боковой туннель, идущий от перекрёстка, который указал Соларион, как единственный альтернативный путь, всей команде пришлось идти пригнувшись. То есть, всей, кроме Фосса. Пока они шли по тесному ходу, то и дело задевая наплечниками холодный чёрный камень, Зид обернулся к приземистому Имперскому Кулаку:

— Наконец-то, Омни, хоть какая-то польза быть коротышкой.

Тот фыркнул:

— Сделай одолжение, бледнолицый: сними шлем. Лишний свет тут не помешает, а ты ведь у нас почти светишься в темноте.

Гвардеец Ворона хохотнул.

— Хватит, вы оба! — прикрикнул Каррас из головы отряда. — Коготь-3, ты уже должен видеть следующую развилку.

— Как раз выхожу на неё, — ответил по воксу Соларион.

Каррас ощутил какую-то дрожь, сперва — еле заметную, но которая очень быстро нарастала. В луч подствольного фонаря ворвались струйки пыли.

— Шевелись! — рявкнул Каррас. — Бегом к перекрёстку!

За исключением Солариона, который уже был далеко впереди, остальная команда перешла на бег в полусогнутом состоянии. Дрожь становилась всё сильнее. По шлемам и наплечникам забарабанил дождь из камней и грязи.

— Землетрясение? — спросил Зид на бегу.

— Кровь и преисподняя! — чертыхнулся Каррас, не снижая хода. — Если бы не надо было глушить силу, я бы знал, что происходит!

— И вражеский вожак тотчас бы тебя заметил, — затрещал модуль связи из небольшой металлической подставки сервочерепа. — Приказ о псиглушении остаётся в силе, пока его не отменю я! От него зависит успех всей операции.

Каррас выбрался из туннеля и увидел спину Солариона, держащего на прицеле устья трёх туннелей на другой стороне небольшой естественной пещеры.

— Трясёт-то всё сильнее! — выдохнул Фосс, выскакивая наружу за спиной у Карраса. — Именем Дорна, что про…

Раут и Зид вывалились следом, между ними прожужжал сервочереп, по-прежнему вытравливая за собой свою «дорогу жизни». Последними выкатились стрелковые сервиторы, резво вращая гусеницами. Трое из них успели проскочить. Последний получил удар по черепу камнем размером с силовой кулак. Голова человека-машины лопнула; от левого полушария осталась неприятная каша. Белёсая питательная жидкость потекла на шею и плечи. Затем посыпались новые камни. Не успели гусеницы сервитора коснуться порога туннеля, как его похоронила лавина тяжёлых чёрных камней.

— Клянусь Шпилем, еле успели! — выдохнул Зид, который оказался ближе всех у выхода из туннеля, вдруг превратившегося ещё в одну каменную стену.

Каррас проверил провод сервочерепа и увидел, что тот уходит под свеженаваленный щебень.

— Сигма, ты всё ещё с нами?

— Всё ещё с вами, Альфа, — протрещал голос инквизитора. — Провод остался невредимым. Связь есть. А теперь начинайте расчищать завал. Тело сервитора нужно вытащить.

— Разрешите отказаться! — возразил Каррас. — Основной путь для эвакуации заблокирован и время не на нашей стороне. Мы не станем откапывать неработающего сервитора. «Коготь»…

— Этот сервитор тащил гексаграфу! — перебил его Сигма. — Тебе известно, что это такое? Без неё операция уже закончена, а последствия для тебя и твоей команды, Призрак Смерти, крайне нехорошие.

Каррас встречал некоторое число туманных ссылок на гексаграфы при чтении в крепости Караула на Дамароте. Несколько раз смутно упоминалось об их применении, в основном, в связи с оборонительными операциями против презренных эльдар. На секунду его охватила ярость. Если устройство настолько критично для операции, надо было отправить два: основное и резервное, а нести их поручить самим космодесантникам.

Однако Каррас не имел ни малейшего понятия, насколько эти устройства редки или опасны. И, вообще, обладает ли Ордо Ксенос второй гексаграфой?

Он бросил взгляд на трёх оставшихся сервиторов. Помощи от них никакой. Руки сервиторов были заменены приживлённым к плечам оружием. Так что в земле копаться придётся самому «Когтю».

— Ладно, братья, — объявил Каррас. — Давайте откапывать эту проклятую штуку.

— Ну уж нет! — возмутился Соларион.

Максиммион Фосс пропустил его слова мимо ушей, протолкался мимо остальных, ухватил самый крупный обломок и, точно пёрышко, отбросил в сторону, где тот разлетелся на десятки кусков помельче.

Через пару секунд Зид с Раутом безропотно взялись за дело.

Каррас посверлил Солариона взглядом, размышляя: не дать ли тому прямой приказ, который, правда, наверняка приведёт к открытому противостоянию, которого сейчас не нужно. Так что он плюнул и принялся убирать обломки вместе с остальными. Ещё через несколько секунд Соларион присоединился к команде, пробормотав только тихое проклятие. Вскоре пятёрка десантников стояла полукругом, разглядывая сплющенное тело навсегда выведенного из строя сервитора.

— Каша, — заявил Зид, — но две коробки с патронами ещё целые.

Он присел возле раздавленного человека-машины и отцепил пару серых коробок с помятой металлической рамы.

На сломанной спине сервитора торчал гладкий чёрный ящик. Как и обе коробки, он был побит и поцарапан, но других повреждений не получил. Одну сторону ящика залило белёсой телесной жидкостью.

— Это и есть гексаграфа? — поинтересовался Фосс.

Большим крылатым жуком подлетел сервочереп Сигмы, гудя антигравитационными моторами.

— Отстегните ящик от тела, — велел инквизитор, — только не открывайте! Здесь его запускать нельзя, потому что каждый психический взгляд на планете в тот же миг обратится в вашу сторону. Повторяю ещё раз: ящик должен остаться запертым!

— Да слышали мы, — откликнулся Фосс, нагибаясь и отстёгивая ящик от белёсого изломанного тулова.

— Привяжите ящик к другому сервитору, — приказал Сигма. — И держите этого сервитора между собой. Мы больше не можем позволить повториться тому, что сейчас произошло.

— Если бы ты сразу нам сказал… — начал Зид.

Череп развернулся к нему лицом.

— Как уже указал твой Альфа: часы операции тикают. Советую вам двигаться дальше.

— Соларион! — подал голос Каррас. Более говорить ничего было не нужно.

Ультрадесантник уже развернулся и шагал к устью туннеля, в который следовало идти дальше. Соларион канул внутрь, на стенах заискрился свет фонаря. Однако свечение снова изменилось — и Каррас это заметил. Воздух уже не был таким бодрящим. Каррас проверил показания внешней температуры.

«Становится теплее. Мы спускаемся глубже — и становится теплее».

Судя по проекции автокартографа на ретинальном дисплее, скоро они пересекут границу неизведанной территории. Пройдёт всего немного времени прежде, чем им придётся использовать гексографу.

«И если то, что говорит Сигма, верно, в тот же миг мы призовём прямо на свою голову бешеную атаку врага».

Он взвесил в руках болтер, чувствуя успокаивающую тяжесть оружия, и направился к устью туннеля вслед за Соларионом.

«Значит, так тому и быть, — думал Каррас, крепко сжимая оружие. — Самое время перейти к настоящему делу».

Возможно, психосиловой меч Арквеманн, спрятанный в ножнах, закинутых за левый наплечник, чувствовал то же самое. Каррас не мог этого сказать. Пока внутренние врата закрыты для потока силы, дух клинка от него отрезан.

«Потерпи, жаждущий, — всё равно сказал он оружию. — Кровопролитие придёт».

И когда оно придёт, то обрушится, словно девятый вал. Пережить который им потребуется вся удача на свете.

Глава 6

Прошло всего четыре часа — а шахты уже были не похожи те, в какие вошёл отряд. Совсем не похожи. Следов человеческой деятельности здесь не существовало вовсе. Больше не встречались подпорки и крепкие аварийные двери. Никакой инструмент не касался этих стен. Никакую руду не добывали из этих недр, чтобы вывезти наверх для очистки. Остались лишь естественные пещеры и лавовые протоки планеты — во всяком случае, по большей части. Под всеми мыслимыми углами их пересекали ходы, проделанные твёрдыми как алмаз зубами колоссальных скалоедов.

Каррас не мог избавиться от ощущения, что недавнее землетрясение было не просто результатом тектонического сдвига. Могло ли так статься, что некоторые скалоеды уцелели здесь, внизу, никем не найденные? Или землетрясение вызвал кто-то другой — гораздо, гораздо более худший?

Здесь стало светлее. Каррас осмотрел ближайшую стену. Камень покрывали пятна светящейся поросли. Каррас коснулся одного из них: пальцы погрузились примерно на сантиметр, пятно было пружинистое, но довольно сухое. От прикосновения по пятну разбежались цветные волны — и в воздух взлетело едва заметное облачко пыльцы. Датчики шлема тут же предупредили о содержании в облачке лёгкого цитотоксина с примесью галлюциногена — защитный механизм.

Сигма загнал отряд за пределы карты, которую отображал ретинальный дисплей. Каррас отметил на автокартографе момент, когда мигающие точки, обозначающие отряд, покинули светящиеся изгибы цифровых туннелей и пещер и сдвинулись на тёмное, пустое пространство. По настоянию Сигмы, отряд должен идти, придерживаясь примерного направления к основной цели, пока не найдёт подходящее место для гексаграфы. Это значило: до следующего пересечения, потому что при текущем положении дел других способов найти подходящий путь без этого странного устройства не предвиделось.

— Отключить фонари, — велел Каррас, щёлкнув своим. — Света от этих организмов на стенах для ночного видения вполне хватит.

Фосс притормозил, чтобы изучить одно из пятен, и получил такую же волну света и выброс защитного токсина.

— Интересная реакция. Довольно агрессивная. Если провести анализ, побьюсь об заклад, обнаружится ДНК тиранидов.

Зид, однако, светящимися пятнами не впечатлился.

— Я спускался сюда не для того, чтобы сражаться со светящимся мхом. Пять часов мы здесь — и ни одного жёсткого контакта. Мы точно уверены в ксенозаражении? Мы ведь так ничего и не видели. Сигма, твоей информации можно доверять? Потому что, видимо, пока никого нет дома.

Сервочереп, а точнее — тот, кто им управлял, пропустил вопрос мимо ушей. По-прежнему вытравливая провод, идущий от самого ретранслятора над Иноринской шахтой, устройство, замещающее инквизитора, продолжало лететь, держась рядом с Соларионом, который шёл первым.

Тиранидские они или нет, но похожие на мох пятна светили почти таким же жутковатым голубым светом, что и луна Дамарота, только не так ярко. По правде говоря, что-то такое в освещении и самой атмосфере этого места — настроение всей сцены — напомнило Каррасу те моменты, когда он боролся с Чёрной Рекой. Может быть, это было ощущение, что тебя против воли влечёт сквозь туннель куда-то в неизвестность. А, может быть, это просто влияние замкнутого пространства, где можно двигаться только вперёд. Как бы там ни было, но воспоминания и ощущения, которые навевало при этом, были не из приятных. К счастью, вскоре их нарушил сухой треск голоса Сигмы из его лишённого плоти летающего заместителя.

— «Коготь», это место сгодится. Гексаграфу запустим здесь.

Соларион с летающим черепом дошли до конца прохода. Каррас остановился рядом и обнаружил, что оказался на широком выступе над извилистым, усеянным острыми камнями обрывом, который с высоты тридцати метров нырял в странный светящийся пруд. Глянув через край, Каррас заметил под водой друзы кристаллов, тускло переливающихся синим и зелёным. Сама вода была абсолютно неподвижна.

На выступ добралась остальная команда с тремя оставшимися сервиторами. Фосс присвистнул, оглядев просторную пещеру.

— Впечатляюще! Напоминает пещеры Валаксоса. За минусом мёртвых и умирающих, понятно.

— Сигма, — обратился к инквизитору Каррас, — вода, похоже, содержит большое количество маргонита.

— Это нам не помешает. Если маргонит и окажет воздействие, то только усилит мощность устройства. Вспомни псикапюшон. Металлы, которые резонируют с даром носителя, содержат примесь маргонита. Мы полагаем, что как раз поэтому повелитель выводка решил угнездиться так глубоко. Маргонит, вероятно, способен многократно усиливать его мощь. А на верхних уровнях весь маргонит уже выбрали шахтёры. В любом случае, гексаграфа сработает. Отнесите её в центр пещеры и выньте из футляра.

Выступ, на котором стояла команда, уходил вдоль закругляющейся стены пещеры недалеко влево, затем ответвлялся к середине пещеры, образуя естественный мост над светящимся озером. Приблизительно в центре пещеры, под потолком, заросшим сталактитами, мост расходился на четыре дорожки, и каждая вела в разные части пещеры. Три узких пролёта уходили в тёмные полости, похожие на распахнутый рот мертвеца. И за каким-то из них лежала главная цель «Когтя». Но за каким?

— G-17, — скомандовал Каррас в вокс, — выйти вперёд.

Сервитор выкатился из-за спин остальных и остановился перед командиром отряда. Каррас глянул в бескровное лицо сервитора, на глаза-линзы и стальные челюсти. Его пергаментная кожа была того же цвета, что и у Призрака Смерти, только по совершенно другим причинам.

— Повернись, — велел Каррас человеку-машине.

Сервитор послушно развернулся на гусеницах, предъявив спину.

Каррас шагнул ближе и снял ящик, в котором хранилась инквизиторская гексаграфа.

— Встать в строй.

Сервитор безмолвно повиновался.

Раут, Зид и Соларион, подняв болтеры, следили за входами в туннели. Фосс составил компанию Каррасу — посмотреть на извлечение устройства. Его огнемёту не хватало дальности, чтобы накрыть дальнюю сторону пещеры, а самому Имперскому Кулаку было любопытно посмотреть на чудо техники, такое важное для успеха операции.

Сервочереп Сигмы опустился ниже и завис в метре над чёрным ящиком. Из вокс-решётки черепа раздался высокий скрипучий звук — импульсный код, — и гидравлические запоры ящика с шипением разошлись. Крышка на небольших поршнях плавно раскрылась. Внутренние стенки ящика были скрупулёзно покрыты мудрёными древними символами. Каррас за все десятки лет, отданные чтению и учению, встречал лишь некоторые из них.

«Гексаграмматические и пентаграмматические обереги. Только отличные от тех, которыми татуировали и клеймили нас, космических десантников».

Интересно происхождение этих символов, наверняка давно канувшее в туманы времени, как и многое другое, что человечество некогда знало и считало само собой разумеющимся. С точки зрения Карраса, утеря знаний всегда особенно трагична.

Само устройство покоилось в круглом углублении в центре ящика и выглядело на удивление непритязательно. Совершенная сфера, чуть больше головы ребёнка, безупречно гладкая и абсолютно чёрная. Казалось, такая вещь должна отражать свет, однако, почти как антибликовая смола на броне Караула Смерти, она этого не делала. На самом деле, сфера, как и доспехи, казалось, наоборот, — поглощает свет. Если особенно не присматриваться, то гексаграфу можно было скорее принять за дырку в пространстве, чем за нечто материальное. Однако, это всё-таки был материальный предмет, ибо по окружности сферу охватывал пояс из древних письмён, очень тонко выписанных золотом.

Соларион, стоящий в метре слева от Карраса, окинул сферу взглядом.

— Эльдар! В своё время я достаточно повидал таких рун!

Фосс сжал кулаки и повернулся к желтоватой летающей замене инквизитора:

— Это так Ордо Ксенос проводит свои операции? Доверяя жизни космических десантников нечестивым артефактам врага?

Сервочереп обратил пустые глазницы на Имперского Кулака.

— Досадная и предсказуемая реакция для воина Адептус Астартес, но от тебя, Коготь-4, я такого не ожидал. Я полагал, что тяга к технике научила тебя ценности умения смотреть дальше источника происхождения. Отринь ненависть ради целесообразности. Это устройство — наша единственная надежда получить карту туннелей дальше этой точки и выбрать путь к главной цели. Другого варианта нет, ни чужацкого, никакого другого. — Обращаясь к Каррасу, он продолжил: — За тысячи лет ордос получил в своё распоряжение несколько гексаграф и потратил на их изучение серьёзное время и средства. Нам известно если не всё, то по крайней мере, как их использовать. Мы уже применяли их в поле и успешно. Сейчас мы используем эту, потому что другого способа закончить операцию в оставшееся время у вас нет.

— Женщина наверняка уже мертва! — запротестовал Зид. — Забудь про проклятые эльдарские шары и всю эту скрытность! Объяви операцию зачисткой и пусти меня! Тут генокрады, которых надо убить!

Череп развернулся к нему:

— Когда ты будешь слушать, Гвардеец Ворона? Хозяин этих глубин — не простой генокрад. Повелитель выводка — это противник, до которого далеко даже тебе, и если ты встретишься с ним лицом к лицу — тебе конец! Жив мой агент или мёртв, но вы должны избегать контакта с повелителем выводка. Не ищите его сами. Не стойте до последнего, если он нападёт. Эта операция — не охота ради удовлетворения вашего эго и жажды крови.

— Этот Белый Феникс, — спросил Зид. — В чём её такая стратегическая ценность? Почему на кон ставятся жизни космических десантников ради её возвращения?

— Хватит вопросов, — ответил Сигма. — Делайте, что приказано. Скальпель не спрашивает у хирурга, зачем режет!

Для Зида это уже был перебор. В Гвардейце Ворона взыграли гордость пополам с яростью, сметя обычное добродушие и самообладание. Он метнулся к сервочерепу, намеренный разбить его, разнести на кусочки. В мгновение ока Зид проскочил пару метров, но потом вдруг замер — внезапно и неожиданно. Каррас услышал, как тот взревел под шлемом. Затем последовал поток яростной брани. Каррас понял, что Зид борется с собственной керамитовой оболочкой. Его самый главный инструмент со скоростью мысли обратился против него самого.

— Блокада доспехов, — холодно поведал Сигма. — Считай это страховкой против подобных выходок. Если кто-нибудь из вас ставит под угрозу выполнение задания, я могу и обязательно отключу его.

Сервочереп поднялся на метр выше и обратился к Каррасу:

— Попытавшись повредить это устройство, Коготь-5 пошёл против текущих интересов истребительной команды и данной операции. Если ты не в состоянии поддерживать дисциплину среди своих людей, Альфа, то этим займусь я.

— Это возмутительно! — загрохотал Фосс, шагнув вперёд и вперив яростный взгляд в висящий в воздухе череп. — Нельзя вот так…

— Я с ним согласен! — прошипел Соларион, оборвав собрата. — Инквизиция перешла все границы! Не вздумай применять это на мне, Сигма, предупреждаю!

— Все вы, слушайте меня внимательно! — рявкнул Сигма. — Ордо Ксенос питает больше уважения к Адептус Астартес, чем любая другая официальная структура в Империуме. Мы знаем, насколько вы ценны. Мы знаем, на что вы способны. Уважение это исходит из долгого и плодотворного сотрудничества. Это я избрал вас, я — кто уважает вас больше всех! Но война, которую ведёт мой ордос, не похожа ни на одну войну, которую знаете вы. Более ничто не является тем, чем кажется. Порча и коррупция повсюду! Империум осаждён со всех сторон и такими способами, которые вы себе даже вообразить не можете! Мне нужны ваши способности, чтобы помочь выиграть эту войну. Что мне остаётся делать, если вы не слушаете приказов? Блокада доспехов — это прискорбная необходимость. Мне не доставляет никакого удовольствия её использовать, и я сделал это исключительно по вынуждению. Отриньте свою гордость, работайте со мной, а не против меня! — и мне не придётся этого делать. Зифер Зид, позволь я тебе разбить этот сервочереп, ты бы положил конец операции прямо здесь. Сколько миллионов погибнут ненужной смертью только потому, что Инквизиция не получила важную информацию, которую искала? И сколько страданий вынесет Белый Феникс впустую? Подумай об этом.

Наступило молчание, тяжёлое и тревожное.

— Надо было рассказать мне, — произнёс наконец Каррас. — Не следует нам узнавать об этом так.

Он обернулся к Зиду:

— Твоё слово, Призрак. Вспомни свою клятву. Дай слово. Мне нужно, чтобы ты вернулся в строй.

— Он зашёл слишком далеко, Грамотей, — проскрежетал Гвардеец Ворона. — Мы — отпрыски Императора!

— И во имя Его мы дали клятву и приняли своё подчинение. Твоё слово, Призрак.

Момент затянулся. Наконец, Зид ответил угрюмо:

— Даю слово, Грамотей. Я возвращаюсь в строй. Но это ещё не конец. Гвардия Ворона не будет плясать ни под чью дудку! Ты твердишь о сотрудничестве, Сигма. Но в смысл этого слова не входит «одностороннее управление».

Каррас шагнул вперёд и встал против Зида: лицевой щиток в лицевой щиток.

— Пока мы Караульные Смерти, мы приписаны к ордосу, и Сигма осуществляет оперативное командование. Но глава истребительной команды я, Призрак. Взгляни на меня. Я здесь Альфа. Я осуществляю тактическое командование. Слушайся моих приказов — хотя бы ради чести своего ордена.

Зид попытался кивнуть, но из этого ничего не вышло. Он не мог пошевелить даже пальцем.

— Обещаю, Грамотей, — произнёс он уже ниже. Накал ярости пошёл на убыль. — Слова своего не нарушу.

— Сигма, — сказал Каррас, поворачиваясь, — отомкни его. У нас нету времени.

— Да, — ответил Сигма с нажимом, — нету.

Сервочереп выдал резкий поток высокочастотного шума. Доспех освободился. Зид размял бронированные члены и повращал плечами, отпуская под шлемом тихие проклятия.

«Будь терпелив, брат, — подумал Каррас. — Пока пусть идёт как идёт. Мы связаны клятвой исполнять свой долг, но это ненадолго. Как только вернёмся на «Святую Неварру»…»

Разрядив ситуацию, по крайней мере — пока, заместитель Сигмы отплыл обратно к ящику, в котором ждала гексаграфа, более не обращая внимания на сердитые взгляды великанов, стоящих вокруг.

Инквизитор обратился к Каррасу через канал связи:

— Альфа. слушай внимательно. Почти пришло время освободить твою силу. Для работы гексаграфы требуются твои способности. Это машинка предназначена для псайкеров. Ты понимаешь, что это значит, да? Повелитель выводка почувствует тебя и направит свой разум, чтобы тебя выследить. Ты ощутишь, что он наблюдает за тобой, изучает, оценивает. Вскоре после этого на вас обрушится вся орда. Это плохо, но неизбежно. Мы зашли незамеченными так далеко, как смогли.

— Просто скажи, что делать, — потребовал Каррас.

— Возьми сферу и держи перед собой.

Прикрепив болтер к магзамку на правом набедреннике, Каррас сделал, как велено. Сфера у него в руке казалась такой безобидной. Так ли оправданы были все эти предосторожности?

— Теперь сними блок со своей силы. Позволь колдовской энергии эмпиреев литься в тебя и сквозь тебя.

Каррас только рад был подчиниться. Ощутив нутром прилив энергии эфира, он увидел, как ауры вокруг стали ярче, и почувствовал, как душа Арквеманна вновь соединяется с ним: психосиловой меч горел жаждой битвы наравне с остальной командой.

— При помощи своего дара подними шар в воздух и отведи к центру пещеры. Вот так! Держи его там. Отлично! Теперь слушай внимательно. Сосредоточь разум на гексаграфе, точно это твой враг. Атакуй её ведьминым огнём. Попытайся её разрушить.

— И как нам поможет её разрушение?

— Ты ничего не разрушишь. Сфера впитает энергию и использует её. Ты увидишь сам. Но будь готов. Как только энергии будет достаточно, устройство сдетонирует. В этот момент ты должен набросить психический щит на себя и остальных, включая сервиторов. Ты должен защитить их от детонации устройства.

«Даже Раута?» — задал себе вопрос Каррас.

— Ты меня понял, Альфа? Ты должен прикрыть их немедля!

— Понял, — ответил Каррас. — Но, когда эта проклятая штука закончит свою работу, как мы узнаем? Как мы получим результаты?

— С момента детонации начнётся психический откат. Это будет похоже на ясновидение. Из всех присутствующих только ты сможешь принять эту информацию. Только ты сможешь распознать её целиком, понять. Для этого, как только станет безопасно, ты должен сбросить барьер и открыться психическому резонансу. Для других опасна лишь первоначальная детонация.

Каррас покачал головой.

— Ты не готовил меня к этому как полагается, Сигма.

— Для этого нельзя подготовить. Доверься своим навыкам библиария и своему дару — и увидишь сам. Резонанс отпечатает прямо у тебя в сознании не только чёткое знание территории впереди, но и плотность жизненных форм и всех сосредоточий психической энергии. Это знание критически важно для выживания команды и успеха операции. А теперь — атакуй гексаграфу и будь готов прикрыть отряд!

Остальная команда стояла и смотрела, переживая и чувствуя себя не в своей тарелке от вещей выше своего понимания, не уверенная, что делать дальше. Каррас приказал всем встать плотнее, чтобы легче было прикрыть. Затем начал сосредотачивать агрессивную энергию на шаре.

Он пошире расставил ноги и напрягся, позволяя внутренним вратам раскрыться шире, направляя поток энергии, который из ручья превратился в сметающий всё напор. В воздухе что-то изменилось. Остальные это почувствовали. Кожу под толстой бронёй стало покалывать. Каррас оскалился. Он чувствовал себя таким сильным, таким живым. Когда его объяло злопламя, облизывая чёрный с серебром керамит, ему захотелось крикнуть, прореветь боевой клич. Слишком давно он этого не чувствовал. Каррас напряг мышцы, сосредоточенный и готовый — и странное белое пламя, охватившее его, засияло ещё выше и сильней.

Остальные молча следили, как темнеет воздух вокруг висящего шара. Казалось, сфера поглощает весь скудный свет, что существовал в пещере. Вскоре круглый предмет целиком скрылся под размытой чёрной тенью, которая просто висела в воздухе и продолжала расти. По мере её роста сознание всех присутствующих заполнял пронзительный визг. Всех, кроме одного — Экзорциста. Раута.

Каррас начал вполголоса читать мантру: слова, которым научил его Кордат, должны сконцентрировать поток в единый луч. Сосредоточив сознание в нижней части живота, он исторг такой разряд энергии, что тот мог бы запросто сорвать с небес штурмовик или расколоть на куски танк.

Визг неведомого эльдарского устройства достиг пика. Внезапно всё почернело. Раздался оглушительный удар — могучий треск, словно лопнуло гигантское дерево. Каррас переместил внимание и раздул пузырь психической защиты как раз вовремя. Но даже укрытых таким образом, космических десантников и сервиторов сдвинуло на шаг назад. Мерцающая под скальным мостом вода пошла рваными волнами, которые забились о покатые стены пещеры.

Вернулся нормальный свет: свет биолюминесцентного мха, кристаллов и светящейся воды внизу. От гексаграфы не осталось и следа. Вообще.

— Снимай барьер и готовься, библиарий! — приказал Сигма.

Каррас сделал, как велено — и на него хлынул поток информации, омывая, словно бурная река.

Перед внутренним взором вставали туннели, ведущие от пещеры, тысячи проходов — нет, десятки тысяч! — от лавовых протоков не толще пальца до огромных зияющих дорог, которые могли бы вместить летящий «Громовой ястреб». Он увидел каждое пересечение, каждую ямку, каждую лужу холодной неподвижной воды, сталактиты, сталагмиты, натёки и глубинные, не тронутые и не найденные никем жилы маргонита, соледита и тысячи других ископаемых — от обычных до самых бесценных.

А потом он увидел своего противника.

Сначала он почувствовал лишь простых солдат. Генокрадов. Неразумных тварей, подчинённых одному, гораздо более великому существу. Они были достаточно смертоносны сами по себе. Даже в одиночку генокрад способен убить космодесантника, если сумеет подобраться близко. Им не нужно оружие. Они сами — оружие, выкованное эволюцией до высшей, абсолютной смертоносности. Скорость и скрытность позволяют им подобраться в упор. Когти и клешни режут керамит, словно это простая жесть. И, что ещё, пожалуй, хуже: они могут внедрить в представителя вида-хозяина сгусток органики, изменяющей гены — поцелуй генокрада, при помощи которого они распространяют своё гнусное заражение, подрывая изнутри того, кто иначе встал бы на их пути.

«И как их много! — подумал Каррас. — Тысячи! Нам остаётся надеяться разве что слегка подсократить их количество. Теперь понятно, почему это не могло стать зачисткой. Клянусь Троном, если мы застрянем здесь внизу…»

Только вот самое худшее было ещё впереди. Психический резонанс взрыва гексаграфы катился всё дальше по закоулкам туннелей — и Каррас почуял гнездилища тиранидов: обширные инкубаторы, полные новой нечисти, готовой явиться на свет. Не только генокрадов. Заражение уже достигло новой стадии. Другие организмы ждали своего рождения — другие разновидности, и крупнее, и мельче — и все как один смертоносно специализированные проявления генетической эволюции тиранидов. Там попадались и люди: схваченные, заражённые и обречённые на гибель. Где-то среди них и должен найтись Белый Феникс.

Внезапно его сознание отворотило от них и насильно увлекло к чему-то невероятно мощному. Это могло быть только одно.

Он ощутил другую силу. Она взирала на него в ответ, ощупывая его, внимательно изучая.

Он понял, что это повелитель выводка, потому что никогда ещё не чувствовал ничего столь холодного и столь чуждого. Это был разум, абсолютно непостижимый, — и собственный разум библиария рефлекторно отпрянул, оттолкнутый тьмой, таящейся внутри.

«Вот она — смерть. Вот где она обрела плоть».

Девиз ордена никогда не был для Карраса пустым звуком. Ни на миг за все столетия сражений.

«Не убоимся смерти, мы — те, кто воплощает смерть во имя Его!»

Он всегда гордился тем, что живёт согласно этим словам, сражается под знамёнами, на которых они написаны ярким готическим шрифтом. Но, Трон всемогущий! — сейчас эти слова стали пустым звуком. Этот зверь, это тиранидское чудище из-за пределов людского царства… Он воплощал смерть настолько полно и всецело, что Каррас не смог бы оспорить. Это было существо, доведённое до совершенства в убийстве всеми вообразимыми способами. Да, это повелитель выводка воплощал смерть. Не он.

— Безумие! — простонал Каррас и яростно обратился к сервочерепу, висящему в воздухе прямо перед ним: — И теперь ему известно о нас, Сигма! Теперь он знает, кто мы и что мы! Орда собирается. Охота началась. И добыча — мы.

Глава 7

Хирон весь кипел от ярости и нетерпения. Лучше бы его оставили в стазисе на борту «Святой Неварры», чем тащить сюда и оставлять стеречь пустое место, до которого никому, даже врагу, нет никакого дела.

Чёрная чума на этих проклятых шахтёров, сделавших туннели слишком узкими для него. Он должен быть вместе с остальными. Кто знает, что у них там сейчас? По мере того, как остальная команда уходила всё глубже в недра планеты, вокс-связь быстро сошла на нет, оставив лишь шипение статики.

Его бросало в ярость от мысли, что пока остальные сражаются, он сидит тут на манер цепного пса, овеянного славой. Во имя душ всех, кого нет с нами, это возмутительно! Возмутительно!

Глянув на сервитора-стрелка, молча следившего за входами у него за спиной, Хирон поймал себя на мысли — только мелькнувшей, но всё же… Он ощутил мимолётное желание стереть с лица земли ничтожного человека-машину. Сервитор не сделал ничего плохого, однако внутри у Хирона кипела такая злость, что никто и ничто не был в безопасности, когда на него находило подобное настроение.

Хирон выругался на старом диалекте своего покрытого болотами родного мира — того, где он родился вместе со многими своими последними боевыми братьями. Едва он вспомнил старое ругательство, ярость тут же остыла и сменилась глубокой печалью, с которой дредноут был давним знакомцем.

«Остался ли ещё кто-то, кто ругается такими словами? Может, где-то среди звёзд уцелели какие-нибудь остатки ордена? Может, они по-прежнему ещё ищут тех, кто выжил в битве с проклятым флотом-ульем?»

Упомянутый флот-улей был грандиозным вторжением тиранидов, которое обрушилось на сегментум Ультима, словно внезапная и смертельная чума. Флот-улей Кракен.

Терра свидетель, ещё не было дней чернее. Хирон воевал там с самого начала, но за успешные действия против авангарда тиранидов его избрали для службы в Карауле Смерти, и он оставил своих братьев, чтобы служить Караулу с честью и верой, что скоро вернётся к ним, покрытый множеством шрамов и, возможно, даже с доступом к продвинутому вооружению Караула, которое, как он когда-то надеялся, поможет отразить нашествие.

Шрамов, конечно, он заработал в огромном избытке. В таком избытке, на самом деле, что телу потребовался этот проклятый железный ящик, чтобы оно не развалилось на части. Однако, когда он заслужил почести и многое прочее своими делами и вышел срок службы, оказалось, что ордена, куда вернуться, больше не существует.

Насколько знал Хирон, из тех, кто носил эмблему сердца с кровавой слезой некогда могучих Плакальщиков, в живых не осталось никого.

Конечно, он не глупец. Ордены исчезают. Такое случается. Война за господство над безбрежной Галактикой требует крови океанами. Её нельзя выиграть без жертв. Но знание этого никоим образом не исцеляет душевных ран.

Есть несколько способов найти утешение. Один — само собой — вырывать жизнь из любого грязного тиранидского отродья, которое встретится на пути. Вот почему его так трясёт от мысли, что другие сражаются, пока он стоит тут и ждёт. Другим способом оставалась тонкая нить надежды, его самое сокровенное желание, что однажды он увидит символ своего ордена на плече другого десантника и будет знать наверняка, что Хирон Амадей Хирофел — не последний из своего рода.

До тех пор — сражайся, твердил он себе. Заслужи этот день кровью врагов.

Сзади донёсся звук: металлический лязг и шорох, — кратким эхом, отразившийся от высоких стен.

Хирон преспокойно развернулся, решив, что это просто шевельнулся его безмозглый спутник. Но поворачиваясь, он вдруг услыхал внезапный рёв и узрел вспышку реактивного выхлопа.

Нечто, раскалённое добела, устремилось из устья туннеля, целя прямо в лобовой скос корпуса. Хирон видел, как оно приближается, почти как в замедленной съёмке волоча из туннеля светлую ленту дымного хвоста.

Дредноут ещё поворачивался, когда ракета ударила и взорвалась, отколов толстый кусок от верхнего левого угла лобовой плиты. Удар заставил Хирона сделать два неверных шага назад.

Попади ракета в середину корпуса, он бы уже присоединился к своим павшим братьям.

Сервитор затрясся всем своим бледным телом: его оружие извергло ливень болтерных снарядов, который замолотил по устью туннеля, так явно помеченному следом от ракеты. Раздались предсмертные вопли и влажное чавканье разрывов: по крайней мере несколько снарядов нашли вражью плоть.

Хирон восстановил равновесие и как раз собирался добавить своего огня, когда не меньше чем из дюжины туннелей хлынули вооружённые цели, стреляя и вопя, как одержимые.

Яркие плотные лучи лазогня заплясали по броне Хирона, опаляя верхний слой и прожигая глубокие дорожки, но помимо этого, не принося особых повреждений. Равно бесполезным оказался и залп стабберного и пистолетного огня, который застучал по броне, высекая фонтанчики искр и мелкие осколки.

«Вам не повредить мне! Вы фатально ошиблись в своих суждениях. И поплатитесь за это жизнью!»

Хирон открыл ответный огонь, дырявя полушарие зала градом смертоносных снарядов из штурмовой пушки справа. Крупнокалиберные снаряды пробивали тела, словно мокрую бумагу. Кровь плескала на холодный пол, быстро замерзая широкими ледяными потёками. Тела, многие — порванные пополам карающей мощью оружия, валились на землю и оставались лежать, отдавая пар и всё своё тепло морозному воздуху, в то время как содержимое тел вываливалось наружу и быстро замерзало.

Вместе, Хирон и сервитор-стрелок дали первой волне такой смертоносный отпор, что полость превратилась в настоящую скотобойню.

Тогда дредноут позабыл все мысли о горе и жалости к самому себе. Теперь для него не существовало ничего, кроме жажды битвы и радости убийства. Кто эти глупцы, что напали на члена могущественного Космического Десанта? И не простого члена! Что за люди такие, что станут кидаться на дредноут?

И тогда высокомерие и упоение кровопролитием встало Хирону боком.

Он услышал гулкий удар. Правая сторона дрогнула. Он попытался повернуться, чтобы посмотреть, что происходит, но поле его зрения не простиралось настолько, чтобы видеть собственное тело. Он мог смотреть только вперёд. Хирон развернулся дальше и увидел, как какой-то странный человек с горящими жёлтыми глазами прянул в сторону.

«У него четыре руки! Четыре!»

— Что ты сделал? — взревел Хирон.

Не дожидаясь ответа, он обратил штурмовую пушку на убегающую фигуру и открыл огонь.

Град снарядов превратил цель в кровавую кашу. Не осталось ничего, что напоминало бы человеческое тело. Однако, не раньше, чем странный враг был уничтожен, Хирон разобрался, что это были за шум и дрожь.

«Взрывчатка!»

Взрыв потряс его, сбив с гидравлических ног и протащив двадцать метров по обледеневшему полу.

На землю посыпались части правой руки и плеча: град пластали и адамантия, который всего мгновение назад был его основным оружием.

Дисплей перед глазами взбесился от тревожных огней. Заверещала аварийная сирена.

Он не стал обращать внимания. С рёвом абсолютной ярости дредноут взгромоздился на ноги, уперев в пол силовой кулак левой руки. Он обратил взор назад — в центр зала, где как раз в тот момент сервитора одолели и разнесли на части плотные мужчины, вооружённые горными лазерами. Из устья туннеля продолжали изливаться новые враги: огромная волна вооружённых безумцев, твёрдо намеренных разнести дредноут по винтикам.

К нему ринулась по дуге ещё одна ракета, но Хирон заметил её и успел увернуться, разминувшись с ракетой всего на волосок. Датчики мигнули, предупреждая о высокой температуре, когда корпус опалило огненным хвостом. Ракета ударилась в стену в нескольких метрах за спиной. Взрывная волна швырнула дредноут вперёд и окатила градом мелких камней.

Хирон поднялся снова, расставил пошире ноги и взревел, обращаясь к толпе, что неслась в его сторону. Он вскинул силовой кулак, трещащий голубыми разрядами смертоносной энергии.

— Ко мне, безмозглые псы! Ко мне, чокнутые безумцы! Хирон из ордена Плакальщиков покажет вам, как надо умирать!

Глава 8

Не сходя с каменного моста, где они запустили эльдарское психическое устройство картографии, Каррас уделил момент, чтобы рассказать остальным о дороге впереди. Гексаграфа сделала свою работу — и сделала её просто поразительно. Каррасу словно установили в голове автокартограф, только гораздо более совершенный. Он почти физически ощущал сами туннели, чувствовал потоки тёплого и холодного воздуха, что протискивались сквозь них. Туннели походили на обширные окостеневшие артерии, которые устремлялись в зияющие пустоты, как в гигантские окаменевшие сердца.

«Я знаю, куда мы должны идти. Я в точности знаю, какую дорогу избрать. Я даже могу увидеть путь к точке выхода в обход завала. Чудо-устройство, в самом деле… Но, если я паду в бою…»

— Послушайте меня! — велел он остальным. — Я должен дать вам это знание. Я должен поделиться с вами картой, которая у меня в голове.

— И как ты предлагаешь это сделать? — спросил Зид. — Нарисовать, что ли?

— Я собираюсь впечатать её прямо в ваше сознание. Соларион, выйди вперёд.

— Ну уж нет, Каррас! — заявил Ультрадесантник. — В моей голове я тебе ковыряться не дам!

— Не трать время попусту, Коготь-3. Ты ведёшь отряд. Тебе нужна будет эта информация, а другого способа передать её нет. Точнее, нет способа быстрее.

Однако Соларион продолжал упорствовать, так что Каррас просто встал перед ним и упёр раскрытую ладонь в нагрудник передового бойца.

— Приготовься. Может быть больно.

Он сказал это быстро, не дав Солариону толком возможности воспротивиться, затем послал щупальце психической силы в разум Ультрадесантника и переписал нужную информацию прямо туда.

Когда Каррас убрал руку, Соларион повалился вперёд, судорожно глотая воздух. Выпрямившись, он простонал:

— Ни… никогда так больше не делай.

— Карта есть? — потребовал Каррас. — Ты видишь?

Соларион прислушался к себе и через долгий миг молчания ответил.

— Невероятно! — пробормотал он. — Да! Да, я вижу. Не знаю, как ты это сделал, и это мне ни черта не нравится, но я вижу её всю, как будто выучил где-то сам. Я знаю, где находится Белый Феникс. Я знаю, где находятся гнездилища. И, Трон помоги мне, я знаю, где находится повелитель выводка тоже.

— Я следующий! — заявил Зид, нетерпеливо протолкнулся мимо Солариона и встал перед Каррасом. Он явно не оставлял надежды опробовать силы на повелителе выводка, несмотря на все предупреждения инквизитора.

После того, как Соларион, Зид и Фосс приняли психическую передачу, Каррас повернулся в ту сторону, куда им предстояло направиться.

— Погоди! — окликнул Фосс. — А как же Смотрящий?

— Он пойдёт вместе с остальными. Ему передача не требуется.

— Как? — спросил Зид. — Почему не требуется?

— Отстань, Призрак. Глянь на хроно. Пять часов шестнадцать минут до крайнего срока выхода. Почти половина отпущенного времени вышла, а мы ещё даже не на полпути. Так что нам лучше прибавить шагу. Всем нам.

Фосс с Зидом переглянулись. Даже с надетыми шлемами они прекрасно понимали друг друга. Хронометр тут был не причём. Что бы там не пролегло между Каррасом и Раутом, именно в этом крылась причина, почему Экзорцист не получил отпечаток карты, как остальные. И это обоим не понравилось. Однако тон Альфы подсказывал, что сейчас не подходящее время для расспросов.

— Омни, я назначаю эту пещеру точкой сбора два. Мосты заминировать. В следующий раз, когда мы здесь пойдём, с нами будет большая компания. Но структура пещеры сыграет нам на руку. Использовав минимум взрывчатки, мы сможем хотя бы притормозить генокрадов. Им придётся лезть по стенам и потолку, чтобы угнаться за нами. Сможешь это подготовить?

— Конечно, смогу, Грамотей. Несколько мелтазарядов порвут эти дорожки как раз где нужно. — Омни глянул вниз со скалистого моста: — А до воды лететь далеко…

— Раствор маргонита крайне едок, — сказал Каррас. — Всё, что туда падает, обратно уже не вылезает. Так что, смотрите, куда шагаете. Всех касается.

Фосс подошёл к одному из сервиторов и начал доставать мелтазаряды из коробки с боеприпасами. Потом принялся минировать мосты там, где будет больше всего вреда.

— Враг поднят на ноги, — сообщил Каррас. — Соларион, Зид, Раут. Второй схрон боеприпасов делаем здесь. Видите трещину возле устья туннеля за вами? Болтерные обоймы и гранаты туда. Спрятать надёжно. Две канистры для огнемёта. Половину всего боезапаса, который везут сервиторы. Вторая половина нам понадобится для схрона в точке три.

— Думаешь, нужна ещё одна точка? — спросил Зид.

— Да, нужна. Когда ударим по гнезду, придётся спалить немало патронов. Так что пригодятся все схроны до единого, когда будем отходить обратно.

Через несколько минут всё было сделано — и космические десантники, плюс троица безмозглых человек-машин, были готовы углубиться во вражью нору.

Но перед этим Каррас открыл личный канал связи с инквизитором:

— Сигма, тебе нужно кое-что знать. Когда я прочёл откат гексаграфы, то ощутил жизненную силу нескольких человеческих пленников в гнездилищах тиранидов. Все они женщины. Все… — Каррас ругнулся и покачал головой. — Все раздуты от ксенонечисти. Ты меня слышишь, Сигма? Ты меня понял? Они несут в себе тиранидскую молодь. Одна из них — Белый Феникс. В этом нет сомнений. Я разобрал отпечаток имплантанта.

Ответа не последовало. Сервочереп просто парил на одном месте, выпустив длинную серебряную нить, словно повисший в воздухе паук.

— Сигма? — настойчиво повторил Каррас. — Это всё меняет. Прошу указаний.

Ничего.

Каррас снова выругался и по общему каналу обратился к остальным:

— Послушайте меня, братья! Мы только что потеряли связь со «Святой Неваррой».

— Что?

— Мы потеряли контакт с Сигмой. Линия мертва. Он отключился.

Фосс протянул руку и ткнул сервочереп. Тот плавно подскочил и опустился обратно.

— Ну и скатертью ему чёртова дорога! — воскликнул Зид. Он цапнул череп, швырнул его об землю, поднял тяжёлый башмак и с яростью раздавил устройство.

— На кой чёрт ты это сделал? — возмутился Фосс.

— Мне так сразу легче стало.

— Я бы мог его перенастроить на полуавтономность и голосовое управление! Он бы нам пригодился!

— На что?

Фосс не нашёлся сразу что ответить.

— Хватит! — вмешался Каррас. — Это уже не важно. Череп сделал своё дело. Теперь, раз связи нет, он нам больше не нужен.

Потеря связи с Сигмой вызвала у него противоречивые чувства. С одной стороны, стало свободнее. Теперь он остался полноправным командиром, как и должно было быть сразу. Тень инквизитора постоянно довлела над отрядом, вызывая напряжённость с самого начала. С другой стороны, это была операция Ордо Ксенос. Сигма ещё должен был принять несколько важных решений. Белый Феникс носила внутри чужака. Возможность этого никогда не исключалась, учитывая природу врага, с которым они столкнутся, хотя Каррас, если честно, ожидал, что женщина будет мертва, когда они её найдут. При любых других обстоятельствах, космический десантник не моргнув глазом положил бы конец обеим этим жизням. Но Сигма неуклонно настаивал на возвращении своего агента живьём.

«Отлично. Я не собираюсь пересматривать его указания. Будем следовать последним приказам. Попытаемся доставить её живой для эвакуации, в какой бы состоянии она ни была. Бросим добычу к его ногам — и пусть инквизитор сам разбирается».

Каррас чувствовал, что полчища врагов по-прежнему направляются в их сторону, с каждым стуком сердца подбираясь всё ближе. Чем дольше отряд торчит здесь, тем больше у врага времени, чтобы занять все туннели. Каррас указал на выход справа от колонны полупрозрачных известковых натёков у дальнего края пещеры:

— Вон там лежит наша цель, братья. Коготь-3, ты — впереди. Выдвигаемся!

Соларион повёл их прочь из переливающейся отблесками кристаллов пещеры обратно в относительный мрак старых лавовых протоков с их пятнами светящихся голубым светом биоформ.

— Ещё одно, — сообщил Каррас остальным на ходу. — Предохранители снять. И я отменяю приказ про заряды «Охотник». Они знают, что мы здесь. Значит, действуем штурмовым порядком. Убивать любого сразу же, ясно? С настоящего момента мы входим по-жёсткому.

Каррас услышал, как щёлкают предохранители вдоль цепочки. Наконец-то вольный читать ауры вокруг, он почувствовал, как поднимается жажда боя в сердцах братьев, и ощутил свою жажду тоже. Но его жажду приглушал страх, ибо, в отличие от остальных, дар Карраса — хотя кто-то мог бы сказать: проклятие — поведал, против скольких генокрадов им придётся выступить.

Он знал и то, что избегать самого повелителя выводка долго у отряда не выйдет.

«Здесь, внизу — во тьме, нас пятеро против тысяч, не говоря уже о силе их главаря. Если бы ты был здесь, рядом со мной, мой хадит. Если бы со мной была целая рота моих славных братьев. Мне пригодилась бы ваша мощь — и ещё гораздо больше.

Мои братья по отряду бесстрашны и смертоносны, но всё-таки я боюсь, что мы шагаем в пасть верной смерти».

Глава 9

Команда заходила всё дальше, и потихоньку становилось теплее. Теплее и более влажно. Извилистый камень, всё время давящий с четырёх сторон, стал мокрым и скользким. Тускло блестели жилы смешанных металлов и кристаллических минералов; некоторые, казалось, пульсировали, словно билось неторопливое, спокойное сердце. Туннели продолжали извиваться, уходя всё дальше и глубже в недра планеты.

Каррас отмечал в памяти пройденный путь, благодаря своему дару зная в точности, где находится отряд относительно самого лабиринта и чудовищ, которые сейчас за ними охотились. А ещё он прекрасно видел информацию на ретинальном дисплее. Дальность вокс-связи упала до каких-то тридцати метров. От Когтя-6 ничего не было слышно уже несколько часов. Каррас почувствовал душу дредноута в откате гексаграфы, но теперь она пропала. И что это значило, он не знал. С ними ли ещё Хирон? Слишком велики расстояние и концентрация маргонита в стенах, чтобы можно было сказать хоть что-то наверняка.

Что касается остальных, то с момента ухода из пещеры, которую он назначил точкой сбора номер два, весь отряд находился в напряжении и, по большей части, молчал. Каррас чувствовал их сомнения, почти что видел мысленным взором. Сомнения пробегали, поднимая рябь, по поверхности их душ, словно круги от камня, брошенного в спокойную воду. Каррас и сам был полон таких сомнений, однако позволить себе выказывать их не мог. Команда должна верить беззаветно в то, что он полностью уверен в своём праве командовать. Они должны верить, что командир чётко знает, что делает, а это значит, что он должен верить в это сам. В этом суть любого руководства. Главный всегда знает лучше. Так что Каррас двигал команду всё дальше, стараясь как можно меньше сомневаться и мешкать.

И всё это время он чувствовал психическое внимание врага, нацеленное в него, словно лазерный луч целеуказателя. Разум ксеночудища прощупывал его разум, ища слабые места, выискивая щели в психической броне — что угодно, лишь бы пробраться к нему в голову и прочесть, что он задумал, либо свести с ума чужацкими мыслями.

Но Каррас не зря был первым кодицием Призраков Смерти. Он уже сражался с тёмной волей прежде. Обереги на теле и мантры в голове сделали из него крепкий орешек. Больше того, он смог прикрыть от подобных попыток и остальных. Да, он не мог скрыть их присутствие. Их воинский дух был слишком сильным. За одним, всё время угрюмо смотрящим, исключением, души отряда сияли слишком ярко, чтобы укрыть их как следует. Каррас ещё мог бы спрятать собственную душу или спроецировать её куда-нибудь в другое место, но Соларион, Фосс и Зид светили в эфире, словно маяки.

Но то же самое относилось и к повелителю выводка, конечно. Подобное сосредоточие чистой мощи невозможно спрятать, какое бы количество маргонита его ни окружало. Однако светилось там и что-то ещё. Повелитель был не единственным могучим сознанием в глубине туннелей. Рядом с вожаком тиранидов присутствовал ещё один узел энергии. Природу этой сущности прочесть было труднее, ибо её психический отпечаток нёс элементы, общие с повелителем выводка, и в то же время — сильно отличные. Можно сказать, почти человеческие. Кто это — совращённый астропат? Пока невозможно сказать.

Соларион, идущий впереди, вышел из очередного туннеля в более просторное место. Каррас появился вторым. Остальная команда последовала за ними в широкую пещеру с низким потолком, тускло подсвеченную переливами оранжевого и красного. В пещере было очень жарко.

— Это не хорошо, — сказал Фосс, вставая слева от Карраса. — Ходить здесь будет опасно.

В трещинах и провалах на полу пещеры клокотала светящаяся магма. Ручьи расплавленного камня лениво стекали из щелей в стенах. Чёрная поверхность этих стен казалась кожей какого-то гигантского обгоревшего существа: светящаяся кровь медленно вытекала из трещин в опалённых огнём боках. Место было опасное.

Пол пещеры по большей части выглядел достаточно надёжным, но видимость может быть смертельно обманчива. То, что казалось твёрдым, могло оказаться лишь коркой в несколько миллиметров, застывшей над старым пузырём. Шагнёшь на неё, провалишься — и нога уйдёт в кипящую магму. Даже силовая броня космического десантника не выдержит, если её погрузить на несколько секунд в такую неимоверно горячую субстанцию.

— Соларион, сможешь найти здесь дорогу?

У пещеры был всего один выход: зияющее на дальней стороне устье туннеля, края которого выглядели необычно: словно растаявший воск — след того, как образовались эти пещеры и туннели.

Соларион вынул длинный зазубренный нож, опустился на корточки и, не говоря ни слова, начал продвигаться потихоньку вперёд, пробуя пол остриём шестидесятисантиметрового клинка.

Каррас отправил Раута, Зида и Фосса следом за Ультрадесантником, медленно и осторожно. Потом повернулся к стрелковым сервиторам.

— Управляющий код: «Бастион». Прикрыть оба выхода. Стрелять на поражение. Все цели без идентикода уничтожать. Подтвердить.

Сервиторы обратили к нему пустые лица. Затрещали вокс-говорители.

— GS-18, есть, — доложил первый сервитор. — Протокол «Бастион» принят.

— GS-11, есть, — доложил другой. — Протокол «Бастион» принят.

— GS-5, есть, — доложил последний. — Протокол «Бастион» принят.

Каррас глянул на оставшиеся боеприпасы, пристёгнутые сзади к рамам сервиторов. Каждый вёз гранаты разных типов и обоймы, снаряженные болтами. Один нёс пару запасных баллонов прометия для огнемёта Фосса. И ещё осталось несколько мелтазарядов.

Не оборачиваясь, Каррас приказал отряду остановиться.

— Омни, сможешь заминировать стены здесь?

— Думаешь использовать магму?

— Думаю, что это станет чертовски неплохим препятствием для любой погони.

Фосс помолчал секунду, обдумывая.

— Значит, придётся потратить последние заряды, Альфа, но, думаю, ты прав. Легче пробить здесь стены и вызвать потоп магмы, чем рушить устья туннелей, к примеру. И, клянусь Дорном, я бы не прочь посмотреть на результат!

— Тогда я назначаю эту пещеру точкой сбора номер три. Она достаточно близка к цели для удобного первого места отхода, и мы сможем неплохо им тут врезать. Стрелковые сервиторы остаются здесь для охраны. Минируй, Омни. Соларион, найди ему надёжный проход к стенам. Остальным пока стоять на месте. Перед тем, как двинуться дальше, проведём последнюю проверку оружия.

Пока Соларион с Фоссом двигались влево к стене пещеры, к Каррасу обратился Зид:

— Сколько ещё ждать, пока мы кого-нибудь убьём, Грамотей?

— Они почти уже здесь, брат. В паре сотен метров дальше пересекаются четыре туннеля. По моим прикидкам, первая встреча состоится там. Будь готов.

— И, тем не менее, стрелковых сервиторов ты решил оставить здесь, — заметил Раут.

— Да, решил. Сервиторы почти не оставляют следов психической активности. В сущности, они почти так же бездушны, как… — он едва не сказал «как ты», но вовремя остановился. Но Раут, похоже, догадался, что он хотел сказать. — Я рассчитываю на это, чтобы оставить их незамеченными.

Затронула ли Раута хоть как-то тема души? Вообще, он был в курсе своего состояния? Невозможно сказать. Даже без шлема лицо Раута оставалось в лучшем случае непроницаемым. На нём никогда не проявлялись никакие эмоции; по крайней мере, Каррас ни разу этого не видел.

— Их поддержка нам понадобится, когда будем выходить, — продолжил командир отряда. — К тому времени за нами будет гнаться вся стая. Поэтому я не стану совать их в бой до самого крайнего момента. Есть возражения?

Возражений не последовало.

— Отлично. Потому что Альфа здесь я, и решения принимаю тоже я. Слушайте меня и делайте, что говорю, — и тогда, может быть, мы выберемся отсюда живыми.

Каррас напускал на себя такой хладнокровный и уверенный вид, какой только мог. По правде говоря, он понимал, каковы их шансы. Шансы были почти смехотворные, но не в правилах космического десантника сдаваться просто так. Они установили три надёжных позиции для отступления; на каждой — схрон с боеприпасами. Две заминированы, чтобы выиграть добавочное время для отхода. А если выйдут к точке эвакуации с врагом на хвосте… Что ж, тогда, пожалуй, Хирон всё-таки получит свою долю кровопролития. Если ещё жив.

«Потерпи, Старый, и ты, может быть, ещё отплатишь немного за своих павших братьев».

Каррас тогда ещё не мог знать, что Коготь-6 уже был по колено в крови и огне.

Несколько минут спустя, заминировав пещеру и подготовив точку номер три, отряд «Коготь» отправился следом за передовым бойцом из клокочущей пещеры вглубь очередного туннеля, который был лишь чуть шире отдельного представителя Адептус Астартес.

Неудивительно, что это вызвало трудности для Максиммиона Фосса. Из-за широченной туши — намного шире в плечах, чем у остальных, — ему пришлось двигаться боком.

— Не вздумай тут застрять, пнище! — веселился Зифер Зид. — Нам ещё обратно здесь идти.

Фосс фыркнул:

— Иди волосья порасчёсывай или что-нибудь такое.

Зид заржал и отпустил очередную колкость. Шутливая перепалка продолжалась с минуту.

Каррас, хоть и сосредоточенный на тёмном сознании впереди и спуске вниз, обнаружил, что ухмыляется болтовне парочки десантников. Вот кому он завидовал. И дело здесь было не только в их характерах. Он вспомнил несколько тяжелейших испытаний на Дамароте из тех, что им пришлось пройти уже истребительной командой, сильно отравленной, дезориентированной и окружённой со всех сторон условными врагами. Он видел, как сошлись друг с другом Зид и Фосс, как один дополнял сильные стороны другого и компенсировал слабые, и всё это — без единого лишнего слова. Слаженность. Капитаны Караула всё время подчёркивали важность этого. Слаженность должна быть у всей команды. Может быть, со временем…

«Нет, — подумал Каррас. — Я не такой наивный».

— Трон и меч, Альфа! — рявкнул Соларион. — Заткнёшь ты их или нет?

Первым побуждением Карраса было заткнуть самого Ультрадесантника: воины идут прямо в зубы смерти. Пусть посмеются, пока могут. Но Соларион был в чём-то прав. Сейчас не время терять сосредоточенность в угоду весёлости. Они должны быть предельно внимательны, держать пальцы на спусковых крючках и думать в первую очередь о том, как нести праведную смерть врагам.

— Омни, Призрак, — велел Каррас с некоторой неохотой, — болтовню прекратить!

Это был как раз такой выговор, какой он считал достаточным. Со своей стороны, Зид с Фоссом уступили, правильно угадав, что будет благоразумно не слишком перегибать палку с Альфой, и команда двинулась дальше. Они вышли в небольшую скалистую полость и заняли позиции, прикрывая каждый ход, выходящий сюда, за единственным исключением туннеля, из которого только что вышли.

— Где они, Грамотей? — потребовал Зид.

— Приближаются, и быстро. Их очень много. Все, спиной к спине! Немедленно!

Команда образовала тесный круг, ощетинившийся стволами болтеров. Фосс включил запальник с рабочей стороны огнемёта.

— Далеко, Каррас? — спросил Соларион. В голосе его, огрубевшем от готовности убивать, сквозило напряжение. — Дистанция?

Едва слышное царапанье коснулось их генетически усиленного слуха, состязаясь со стуком сердец и шумом ускорившейся крови в венах.

От нетерпения подёргивались мышцы. Уровень адреналина и температура тел подскочили. Сверхчеловеческие организмы изготовились к бою, чтобы сражаться так, как никогда не суметь обычному человеку.

Царапанье становилось громче.

— Двадцать метров, — сказал Каррас. — Спереди и по бокам.

Ещё громче: поспешное клацанье когтей по камню.

— Пятнадцать метров, «Коготь»!

Теперь к наступающему цокоту прибавилось злобное чириканье и визг. Звуки выходили из темноты, словно авангард призраков, посланных сеять ужас впереди физической угрозы.

— Десять метров! Всё! Сражайтесь стойко, братья. За честь Караула Смерти и славу наших орденов! Не убоимся смерти!

Из мрака на полном ходу хлынули силуэты: длинные и жуткие — огромная смешанная масса клыков и когтей, хитиновой брони и длинных, словно паучьих, лап. Первый из выскочивших ринулся прямо на десантников, горя глазами и капая слюной, гонимый сеять смерть и кровопролитие чуждым разумом, чьим мысленным приказам служила стая.

— Огонь! — взревел Каррас.

Сверкнули дула болтеров. Полыхнули длинные языки белого пламени.

И всё вокруг поглотило абсолютное насилие.

Глава 10

Когти, твёрдые как алмаз, вспороли воздух в каких-то миллиметрах от лицевого щитка Зида. Не будь Гвардеец Ворона таким быстрым и не отклонись в последний миг, голову бы ему снесло начисто. Инерция свирепого взмаха занесла зверя слишком далеко — и он открылся на такие нужные полсекунды — полсекунды, за которые единственный болт, выпущенный Зидом почти в упор, прошёл сквозь нижнюю челюсть и вышел из затылка уродливой лиловой головы.

«Генокрады! Из всех врагов, которых можно встретить в ближнем бою…»

Тело рухнуло на пол — явив новых врагов, рвущихся вперёд.

Генокрадам пришлось перепрыгивать через тела убитых, что подарило Зиду несколько скудных метров отсрочки. Десятилетия неустанных тренировок взяли верх, координируя движения, вводя десантника в смертоносный режим почти на уровне инстинктов. Он вскинул болтер и выпустил по выстрелу в голову каждой твари. Головы тварей отбрасывало назад — и детонирующие болты взрывали их изнутри. Но третий генокрад подбегал на всех шести лапах, семеня вперёд, точно скорпион к своей жертве. Внезапно он прыгнул, разводя длинные конечности, готовый нанести удар любой из них.

Зид не стал отскакивать назад, чтобы избежать смертоносных когтей. Вместо этого, он ринулся вперёд, оттолкнувшись изо всех сил, и проскользнул сквозь защиту твари. Затем стиснул левую руку в керамитовый кулак и со всей силой инерции, приданной генетически усиленным, облачённым в силовой доспех телом, впечатал его в морду чудовища.

Голова зверя дёрнулась назад, однако генокрада это не остановило. Тварь мгновенно пришла в себя, вскинула лапы для смертельного удара и яростно заверещала. Но этот крик оказался последним звуком, который вышел из её глотки. Зид молниеносно выхватил боевой нож и вонзил прямо в открытую шею генокрада. Затем крутнулся, чтобы весом тела вырвать клинок. Зазубренное лезвие практически не оставило целыми ни мышц шеи, ни соединительных тканей. Генокрад свалился на каменистый пол с раскроенной глоткой; голова свесилась под неприятным углом.

Чёрные устья туннелей извергали всё новых тварей. Гвардеец Ворона возобновил огонь, присоединив грохот своего болтера к оглушительному хору остальных. Счётчики боеприпасов падали с пугающей скоростью. Тела валялись повсюду, но атака и не думала слабеть.

— Держаться! — крикнул Каррас.

Огнемёт Фосса с рёвом исторг широкую струю пламени. Посреди жгучего пламени заплясали танец агонии семь искорёженных силуэтов; плоть с них буквально испарялась — и на пол падали уже обугленные кости.

— Коготь-4, прекратить огонь! — приказал Каррас. — Беречь горючее! Эта волна уже на исходе.

Фосс убрал огнемёт и сменил его на болт-пистолет из кобуры на левом боку. Он снял предохранитель в тот самый момент, когда туннели исторгли последнюю вереницу генокрадов. Оружие космодесантников отбило глухую дробь. Остервенелых чужаков, рвущихся к добыче, скосило прямо на бегу.

Раут убил последнего, всадив два болта в торс зверюги, прямо в середину. Когда последний участник вражеской атаки ткнулся перед ним головой в пол пещеры, Экзорцист хлопнул по защёлке держателя на болтере и сбросил очередной пустой магазин.

Зид, почти пьяный от боевого возбуждения, обвёл взглядом развернувшуюся кладбищенскую сцену.

Распростёртые тела валялись повсюду. Ходить стало опасно: ноги скользили по блестящей влажной требухе. Латунные гильзы у ног десантников медленно обступало море стынущей крови чужаков.

— И это всё? — спросил Гвардеец Ворона у Карраса.

Командир отряда перезаряжал болтер.

— Это была пробная атака, Призрак. Повелитель выводка хотел посмотреть, на что мы способны. Теперь он знает. Во всяком случае, мы только что доказали, что заслуживаем особого внимания. Теперь они нападут в серьёзных количествах.

Фосс сменил пистолет обратно на огнемёт и обвёл взглядом груды мёртвых тел повсюду:

— В серьёзных количествах?!

— О каких количествах идёт речь, Альфа? — спросил Соларион. От напряжения в голосе его пропала обычная язвительность.

Каррас повернулся к отряду:

— О слишком больших для нас — и я это сказал не просто так. Сигма говорил, что это не зачистка. И для этого есть веская причина. Мы не можем позволить себе оказаться зажатыми здесь внизу и пробиваться с боем наружу. Посмотрите на свои хроно, «Коготь». Дисплей уже стал жёлтым. Так что, или мы действуем быстро, или умрём. Второе лично в мои планы не входит.

Зид вставил свежий магазин и передёрнул затвор:

— Тогда двигаем дальше. Потому что после этого боя у меня проснулся аппетит!

Именно там Каррас наконец сказал им, что истребительная команда должна разделиться.

Только Раут не стал озвучивать свои возражения — и Карраса это почти не удивило. У него было такое чувство, что Экзорцист знал с самого начала, что такой момент придёт. Только Раут был по-настоящему невидим для психических чувств повелителя выводка. Каррас мог опять подавить свой дар и заглушить отпечаток, который оставляет душа, даже если он не использует свою силу, но не мог одновременно прикрывать и остальных. Путешествовать всем отрядом — значило быть выслеженными. Так что оставался лишь один способ.

— Мы не сможем забрать Белого Феникса, пока нас атакуют. Соларион, Фосс и Зид, мне нужно, чтобы вы трое отправились на юг, в сторону самых крупных гнездилищ, или инкубаторов, или варп их знает как там. Нанесите как можно больше урона. Устройте там хаос, бурю кровопролития такую, чтобы у них не осталось ничего, кроме как бросить всех, кто есть, на вас.

— Это твой план? — взъярился Соларион. — Использовать нас, чтобы отвлечь внимание? Значит, мы — пушечное мясо? Ну уж нет, Каррас!

— Послушайте! — рявкнул Призрак Смерти. — Есть кое-что, что вы должны знать. Скажи им, Раут. Давай!

Экзорцист посверлил командира взглядом, но не проронил ни слова. Наоборот, шагнул прочь с поднятым болтером и молча стал наблюдать за выходами.

Каррас чертыхнулся с досады.

— Тогда я скажу сам! Наш брат Экзорцист не оставляет отпечатка души. Он не отражается в имматериуме. Понимаете? Враг не может его отследить. Он даже не увидит его, пока нет зрительного контакта.

Он дал им секунду переварить сказанное.

— А это значит, что повелитель выводка не знает, что Раут здесь.

— Как такое возможно? — спросил Фосс. — Я думал, все живые существа оставляют след в эфире. Как это у космического десантника может не быть души?

Каррас глянул на Раута, однако Экзорцист повернулся ко всем спиной.

«В самом деле. Космический десантник без души — и всё равно он живёт и сражается точно так же, как мы. Такого не может быть. Это идёт вразрез со всем, что мы знаем. И всё равно, вот он. Здесь».

Времени это обдумывать больше не осталось. Не сейчас.

— Как — сейчас не имеет значения, — ответил он Фоссу. — Уверен, Сигма знал об этой… аномалии… и планировал, что Раут разделится с остальной командой, чтобы вернуть женщину. Я отправляюсь с ним для подстраховки. Мы не можем рисковать, взваливая всё сразу на одного.

— А повелитель выводка тебя тоже не видит? — спросил Фосс.

— Он видит меня яснее всех, брат, но только когда я высвобождаю свою силу. Я могу подавить её, когда мы с Раутом разделимся с остальным отрядом.

— И всё-таки, ты используешь нас, Призрак Смерти, — прошипел Соларион.

— Конечно, использую, — огрызнулся Каррас. — Вы — члены моей истребительной команды. У нас есть задание, а это наш лучший шанс на успех. Я не больше использую вас, чем Сигма использует всех нас, но мы — Караул Смерти. Это — наша работа, и мы дали торжественную клятву выполнять её. Так давайте сделаем дело и свалим отсюда. Мы встретимся у точки три и вместе пробьёмся к выходу. Это ясно? Я жду, что вы все втроём встретите меня там. Не разочаруйте меня.

— Я в деле! — объявил Зид. — Я завсегда выберу честный бой вместо того, чтобы красться на цыпочках по туннелям с какой-то бабой на горбу.

— Точно! — вступил Фосс. — Мы им устроим заваруху, не вопрос.

Оба перевели взгляд на Солариона, который тупо уставился на них в ответ.

Наконец, сердито крякнув, он согласился.

— Ладно, Альфа. Я сделаю, как приказано. Но знай: если ты планируешь заплатить нашими жизнями за своё спасение, моя тень будет преследовать тебя до конца дней!

Каррас взялся за шлем и отсоединил замки. Обнажив голову, он встал нос к носу с Соларионом.

— Посмотри мне в глаза, брат. Посмотри, чёрт побери! И слушай меня. Что бы ты там обо мне ни думал, знай, что ты — уважаемый и ценный, очень ценный член моей истребительной команды. Больше того, вы все — мои боевые братья. И я вас не брошу. Никогда!

От накала эмоций глаза его вспыхнули, и даже Солариону пришлось признаться себе, что командиру он верит.

— Пройдёте полкилометра к юго-востоку. Двигаетесь быстро. В конце туннеля будет пещера. Знание о ней у вас уже есть. Представьте себе эту пещеру. Там выбираете самый левый туннель. Он спускается к нескольких родильным камерам. Там вы обрушитесь на врага со всей яростью!

— Как мы узнаем, что женщина у вас? Как мы узнаем, когда отходить к точке сбора?

— Я не смогу прикрыть ни душу женщины, ни отпечаток твари в её животе. Как только женщина окажется у нас, повелитель выводка почует, что её уносят из гнезда. Рассвирепев, он бросит все силы, чтобы её вернуть. Вы узнаете, что женщина у нас, когда натиск на ваши позиции ослабнет. Тогда молитесь за нас, потому что все они кинутся к нам. Все сразу. Нам понадобится ваша помощь как можно скорее. Поторопитесь к точке сбора. Без вас шансов выжить у нас с Раутом почти не останется.

Слова командира тяжело повисли в воздухе. Такой план имел мало шансов на успех, но все они повидали в жизни такие ситуации — повидали и выжили, хоть иногда и чудом.

Когда Каррас закончил надевать шлем, Фосс выступил вперёд и крепко пожал руку командиру:

— Храни тебя Император, Грамотей!

— Бейтесь крепко, все вы! — ответил Каррас. — Чтобы было чем гордиться, ради чести и Караула, и ордена!

Отряд разделился: двое направились в чёрный, как сама преисподняя, туннель, ведущий на север, трое — на юго-восток, как было приказано.

Они бежали с Раутом тяжёлой рысью, и Каррас чувствовал камень на сердце.

Он не мог избавиться от чувства, что только что отправил трёх достойных космических десантников на верную смерть.

А если так, они с Раутом очень скоро отправятся следом.

Глава 11

На бегу Каррас глянул в сторону строптивого Экзорциста.

Из всех оперативников истребительной команды о Даррионе Рауте ему было известно меньше всего. За несколькими редкими исключениями — Бадабской войной, к примеру, — деяния ордена Раута скрывал необычайный уровень секретности. У них явно имелась некая связь с Ордо Маллеус Инквизиции, но связь эта в лучшем случае еле прослеживалась — по крайней мере, в имеющихся архивах.

Что Каррас знал точно, так это то, что Раут заслуживал прозвища, данного ему Зидом.

«Смотрящий — так он его назвал. И по весьма достаточной причине».

Каррас был бы дураком, если бы не замечал, как часто его преследует холодный испепеляющий взгляд Раута. Хуже того, в присутствии Карраса Экзорцист никогда не убирал руку далеко от оружия. Словно ждал, что вот-вот разразится бой, даже если обстановка ни на что подобное не намекала.

«Может, он решил взять на себя некую роль телохранителя? Или ему так велели, только без моего ведома? Такого быть не может. Его поведение… совсем на это не похоже. Тогда что?»

Вместе они торопливо двигались по сходящему постепенно вниз туннелю, который вёл на север из пещеры, где разделилась команда, а затем понемногу свернул на северо-восток. Здесь было темно, хоть глаз коли. Пришлось снова включить наствольные фонари.

Сейчас Каррас почти полностью перекрыл внутренние врата для своей силы. То малое, чему он позволял просочиться, уходило на то, чтобы принудительно ослабить сияние своей души и спроецировать её тусклое эфирное свечение довольно далеко от их настоящего местоположения. Это требовало определённой доли постоянной концентрации, и пока Каррас поддерживал её, он не мог психически выискивать врагов, которые могли оказаться неподалёку. Однако перемены в окружающей действительности он заметил. Для этого хватило и обычных глаз.

Стены изменялись. Из голого природного камня они стали странно рифлёными, словно сейчас пара оперативников спускалась в пищевод некоего гигантского создания, пока ещё безымянного.

Каррас замедлился, чтобы рассмотреть стены. Раут продолжал бежать, но увидев, что Карраса рядом нет, остановился. Библиарий услышал едва заметный шорох керамитовых лат: Экзорцист поднял болтер.

— Что-то не так?

— Стены, — отозвался Каррас. Он шагнул ближе к поверхности туннеля слева и навёл луч фонаря: — Посмотри сам.

Раут осторожно придвинулся к нему сбоку и глянул.

Каррас протянул руку и коснулся поверхности. Как он и подозревал, чем дальше они заходили, тем больше становилось очевидно: стены покрывала органика. Оперативники теперь на самом деле находились внутри логова. Изначально туннель был лавовым протоком или ходом крупного доисторического скалоеда. Но сейчас поверхность камня покрылась блестящей податливой субстанцией, испещрённой сетью тонких линий, очень похожих на вены. Раут вынул из ножен на поясе за спиной нож и ткнул остриём странную стену. Верхний слой был ещё довольно мягким, состоящим из более молодых, свежих наростов, но, чем глубже входил клинок, тем твёрже становился материал. Когда Раут выдернул нож, из ранки потекла густая вязкая субстанция, с виду похожая на сок, а цветом и запахом — на перенасыщенную кислородом кровь.

— Кровоточит, — заметил Экзорцист.

Каррас кивнул.

— Она живая и растёт сама по себе, расползаясь из центра тиранидского гнезда. Мы почти на месте. Указка где-то недалеко впереди.

Они вернулись к середине туннеля, и Раут вернул клинок в ножны. Плечом к плечу, десантники продолжили свой бег в темноту. Воздух стал удушающе горячим и влажным, однако фильтры, гермозамки и регуляторные системы силовых доспехов делали эту перемену малозначимой в смысле неудобства.

Через несколько сотен метров поросль стала заметно толще, и Каррас отметил странные формы, которые выхватывали на стенах лучи фонарей. Формы на стенах туннеля приобрели более сложное строение. Каррас видел ребристые вздутия и рубчатые наросты. Среди них росли тысячи лунок, собранных в группы, и каждая содержала похожий на ракушку рот, над которым колыхались тонкие, едва заметные веточки. Когда космодесантники пробегали мимо, те резко втягивались внутрь, и створки ртов захлопывались с отчётливым щелчком.

— Нам нужно поговорить, брат, — сказал Каррас, — о том, почему повелитель выводка не может тебя засечь.

Раут не ответил. Они продолжали бежать.

— Я это заметил, ещё когда мы встретились в первый раз. Ты вообще не оставляешь следа. Я никогда не видел ничего подобного.

Это был не вопрос, так что Раут вновь не удосужился ответить.

Тон Карраса стал резче.

— Как твой командир, я имею право знать!

— Ты знаешь всё, что тебе нужно знать, — огрызнулся Раут. — У меня нет психического отпечатка. Я не оставляю следа. Прими это. Используй это знание для своей выгоды, как сейчас. Но не трать попусту время и силы, выпытывая «как» и «почему». Я не могу и не буду об этом говорить. У моего ордена свои законы, точно так же, как у твоего — свои.

Между ними снова повисло молчание.

Наконец Каррас сказал:

— Ладно, брат, но правда рано или поздно выйдет наружу. Так бывает всегда.

— Вот тогда ты и узнаешь. Думай об этом.

Они спешили дальше, и Каррас смутно чувствовал, как ворочается повелитель выводка. Он этого не ожидал — сейчас от своего дара он был отрезан, — однако аура твари так мощно пульсировала психическим грохотом, что это ощущалось даже с подавленным даром. Повелитель рассылал страшный призыв, который гнал полчища чирикающих убийц на юго-восток — на остальных членов истребительной команды.

Их буря кровопролития и уничтожения началась.

Каррас стиснул зубы, перехватил поудобнее болтер и прибавил ходу, остро осознавая, что Зид, Фосс и Соларион сейчас сражаются, чтобы дать им время.

— Началось, — сообщил он Рауту. — Тираниды выступили против остальных. Нужно торопиться.

Раут тоже прибавил ходу:

— Пусть Император даст им свою ярость!

Какая бы пропасть непонимания и недоверия ни пролегла между Каррасом и Раутом, перед лицом ксеноугрозы они оставались оперативниками Караула Смерти, которых объединяла присяга. Каррас знал, что обоим будет полезно не забывать об этом.

Им с Даррионом Раутом предстоит выстоять вместе, сражаться вместе и даже умирать вместе.

«И последнее, похоже, случится скорее, чем нам обоим хотелось бы».

Глава 12

Фосс переступил через тело у ног, воткнул пистолет генокраду в пасть и вышиб тому мозги. Тварь, содрогаясь и раскидав все четыре руки, опрокинулась на спину.

Имперский Кулак посмотрел на труп и выругался. Эти нечестивые твари — просто оскорбление для глаз. Может, если бы в них не было так много от тех, кого они заразили… Однако наследственные признаки родителей всякий заметит сразу: руки с отстоящим большим пальцем, расположение черт лица, игра мускулов под кожей на шее — всё это и многое другое.

«Извращение! Они всё искажают по своему подобию. Что толкает их? Какая цель ведёт через такие пространства: только лишь поглощать и размножаться?»

У человечества нет ответов, но хотя бы есть ещё живые люди, которые могут задавать вопросы. Сколько будет так? На сегодня тираниды безусловно являлись самой большой угрозой для Империума. Они неумолимы, безжалостны, ненасытны. С ними нельзя договориться. Или ты их убиваешь — или они убьют тебя.

Зид шагнул мимо, пряча в ножны свой длинный клинок.

— Надеюсь, ещё не выдохся, брат?

Фосс ухмыльнулся под шлемом:

— Покажи, где есть ещё — и увидишь.

Соларион тоже подошёл, оценивая собственные деяния и перезаряжая опустевший болтер:

— Они очень скоро появятся. Зайдём ещё поглубже и учиним побольше разгрома.

Вокруг валялась не только первая волна генокрадов, посланных защитить это место, но и амниоподы и родильные мешки, из которых должно было вылупиться злобное потомство повелителя выводка. Только теперь уже не вылупится. Соларион, Зид и Фосс успели пройтись здесь смертельным вихрем, прежде чем явились первые защитники. Наполовину сформированные создания вываливались наружу в потоках питательных жидкостей, когда космодесантники раздирали защитные коконы и вспарывали мясистые плевы. Они давили этих ещё не родившихся тварей, обрывая в зародыше жизнь, которая, выйдя наружу, забрала бы немало других.

В них не было жалости. Молодь ксеносов — это те же чудовища, только ждущие, чтобы развиться до полной смертоносности. Уничтожать их — задача, которую дал сам Император.

Соларион без уговоров занял место передового бойца, и они двинулись дальше — в глубь чужацкого гнезда, на поиски следующей родильной камеры, чтобы устроить там праведную бойню.

Довольно быстро они нашли одну, большую и влажную; в воздухе было не продохнуть от газов, издающих нездоровую и едкую вонь. Однако теперь против диверсантов вышла вся орда, и у них не осталось времени перебить молодняк до того, как стены камеры закишели взрослыми генокрадами.

Тогда, на развилке, после первой волны Зид сказал, что хочет ещё.

Теперь он получил, что хотел.

Нагрудник Солариона протестующе заскрежетал: резанувший коготь проделал длинную рваную борозду по рельефам почётных отметок и символики Караула Смерти. Вспыхнули красным предупреждающие значки — визор спроецировал их прямо на сетчатку левого глаза:

«ЦЕЛЬНОСТЬ БРОНИ НАРУШЕНА!»

Напавшая тварь, бешено шипя и плюясь, только приготовилась нанести смертельный удар, как вдруг поперхнулась, издала клокочущий вопль и рухнула на пол, разорванная пополам. Позади неё Гвардеец Ворона уже двинулся прочь, поливая снарядами очередное скопление ксенонечисти, с болтером в одной руке и боевым ножом в другой.

Соларион помог огнём, срезав трёх крупных генокрадов, которые пытались обойти Максиммиона Фосса справа.

Стены пещеры, покрытые ковром хитина, отражали стробоскопы дульных вспышек. Всюду по ним ползли генокрады, выбираясь из дыр между слабо светящихся пузырей, едва не лопающихся от зародышей чуждой жизни. Из каждого закоулка и трещины торчали подрагивающие мешки плоти, блестя бледно-розовым. Вены в стенах и рифлёные пуповины, белые, словно глаза слепой рыбы, перекачивали питательные соки в скопления странных яиц, свисающих между сталактитами наверху. То и дело их взрывал случайный болт — и на землю обрушивался ливень густой вонючей жидкости. Если при этом окатывало космодесантника — это уже почти не имело значения. Доспехи каждого были сплошь залиты чужой кровью.

Генокрады прибывали в количествах, которым, казалось, нет конца. Прежняя пробная атака убедила повелителя выводка в опасности, которую незваные гости в доспехах представляют его гнездам, увеличению его войска и грядущему покорению всей планеты. Настало время ликвидировать эту опасность.

Соларион упивался кровавой баней, однако не забывал, что ни он, ни два его дерзких собрата-Караульных против такого числа долго не продержатся. Они сражались сейчас ради Карраса и Раута, но ему совсем не улыбалось за них умереть.

«Давай, Призрак Смерти. Забирай женщину и беги. Дай нам отсюда убраться».

Он понимал, что боеприпасов осталось слишком мало, чтобы продержаться дольше, если натиск генокрадов не ослабеет. Фосс снова взялся за огнемёт, великолепнейше эффективный против столь плотных рядов противника. Имперский Кулак записал на свой счёт впечатляющее количество поверженных врагов, однако рано или поздно его оружие опустеет и баллоны с прометием подойдут к концу. Если не вернуться к точке сбора номер три…

«Если нам вообще представится такая возможность…»

— Ещё контакт! — крикнул Гвардеец Ворона. — Впереди-справа, наверху!

Соларион поднял глаза. Очередная волна шипящих шестилапых силуэтов посыпалась в камеру гнездилища из подрагивающего мясистого отверстия в потолке. Омерзительное зрелище.

Болтер Зида приветственно залаял — и четыре твари рухнули с аккуратно пробитыми головами и грудинами. Соларион быстро увеличил свой счёт ещё на три. Но всех генокрадов с безопасного расстояния не перебить. Их просто слишком много, и они двигались слишком быстро. Даже Зиду, непревзойдённому в ближнем бою, придёт конец, если схватка пойдёт в рукопашную. Против одного-двух за раз он ещё продержится, но не более того.

«Долго ещё, Каррас? — с горечью думал Соларион. — Именем Жиллимана, долго ещё?»

Если только они с Зидом и Фоссом сумеют вырваться из боя в следующие несколько минут, тогда, если Император будет на их стороне, может быть и доживут, чтобы увидеть, чем закончатся побегушки этого проклятого глупца.

Соларион старался не думать о том, стоит ли приз его жизни, равно как и не думать о том, что, если они не вернутся, Сигма сообщит об их смерти, которая казалась всё более и более неминуемой, в родные ордены.

Глава 13

— Во имя Терры Святой! — простонал Каррас. — Я знал, но увидеть это собственными глазами…

Он и Раут вошли в настоящую комнату ужасов, вид которой, это напоминание о самом мрачном и жестоком лике реальности, теперь ему не забыть никогда. Это была родильная камера, в которой ждала их главная цель. Здесь должен быть Белый Феникс, и не только потому, что об этом говорила указка локатора, но и потому, что у этой камеры было одно главное отличие от всех остальных, что им пришлось повидать.

«Женщины! Десятки женщин. Захватчики превратили их в часть гнезда. Какая страшная участь!»

Каррасу захотелось отвернуться от тошнотворного, приводящего в ярость зрелища.

Больше половины женщин были прикованы к странным органическим стенам камеры смесью тёмных хитиновых пластин и толстых прядей липкой субстанции, похожей на нечто вроде вязкой слизи. Другие были наполовину погружены в не менее отвратительные органические холмики, которыми был усеян пол пещеры. Рядом пузырились лужи едкой жёлто-коричневой жижи. Пуповины из полупрозрачной плоти подавали и откачивали телесные жидкости, змеями уходя в носы и рты пленниц. Каррас с облегчением отметил, что, хотя бы нижняя часть тела у женщин была погружена полностью, но неприятно раздутые животы торчали наружу, открытые горячему, влажному воздуху. Он не сомневался, что под хитином проходят такие же органические катетеры, ответственные за Трон-знает-что. Животы были так растянуты ксеноорганизмами, растущими внутри, что кожа на них стала почти такой же прозрачной, как и витки странных пуповин. У некоторых даже можно было увидеть, как толкаются внутри кучки эмбрионов, борясь друг с другом за место поудобнее. Женщины, играющие роль питающего организма для этих скользких паразитов, всхлипывали и скулили от мучительной боли, которая проникала даже сквозь их бессознательное оцепенение.

Раут бормотал литании, понятные лишь тем, кто вышел из Базилики Малефикс на Изгоне. Он так сжимал кулаки, что уже не чувствовал рук.

— И узрел я истинный лик тьмы за этой пеленой, и ослепил он меня своим ужасом, — онемело процитировал Каррас.

Раут перевёл на него взгляд:

— «Некризод» Уксола Тая.

— Том третий. Видения шестого круга ада.

Раут двинулся вперёд, прицепив на магзамок болтер и вытаскивая клинок.

— Мы не можем бросить их страдать вот так.

Каррас упёр ладонь в эмблему рогатого черепа на правом наплечнике Экзорциста.

— Согласен, и мы обязательно положим конец их мучениям, но у нас есть задание и братья наши сейчас сражаются насмерть, чтобы мы сумели его исполнить. Мы избавим их от страданий после того, как вытащим Белого Феникса. Не раньше. Она сейчас самая первостепенная задача. Нас могут обложить в любой момент.

Раут кивнул и смахнул руку Карраса с наплечника. Нож он держал наготове.

Каррас сверился с ретинальным дисплеем и нашёл, что искал.

Подсистемы боевого шлема засекли источник повторяющегося электронного сигнала жизни. Возник небольшой красный треугольник прицела, отмечая точное местоположение оптикома, на который они шли всё это время. Каррас моргнул, отключая прицел, и увидел пульсирующую органическую структуру, которая наполовину походила на алтарь, наполовину — на инкубатор. И на ней лежала навзничь Белый Феникс — их главная цель.

— Это она, — Каррас указал на женщину и подошёл к ней сбоку.

Глядя сверху вниз на пленницу, он увидел на руках, лице, шее, груди глубокие царапины, покрытые толстой коркой крови.

«Она боролась».

Пусть борьба была бесполезной, но она хотя бы пыталась. Каррас перевёл глаза на её живот и увидел, как тот жутко раздут. Женщина была беременна, как и остальные; из живота выпирали ранние признаки хитиновой брони, которую уже отращивала тварь внутри. Когда она выйдет наружу, то будет готова защищать себя.

И её появление не будет ни спокойным, ни лёгким. Она прорвёт себе дорогу наружу, вырвавшись в потоках крови умирающего родителя. Ни одна из этих женщин не сумеет пережить роды. Твари, когда будут готовы, прорвутся через их плоть, а потом накинутся на своих матерей и будут питаться ими, пока не останется ничего, даже зубов, волос и костей.

Съесть. Впитать. Использовать. Распространиться.

Так он и следует — жизненный цикл тиранидов. Вещь настолько простая, однако остановить его, сдержать эту волну — уже далеко не так просто. Бесчисленные братья пали, пытаясь это сделать: Ультрадесант — на Макрагге, Кровавые Ангелы и Вермилионовые Ангелы — на Холлонане, Плакальщики брата Хирона — на Девлане и Мальволионе и многие-многие другие. А сколько ещё погибнут — и без единого проблеска надежды на победу.

Каррас примагнитил болтер к набедреннику и, наклонившись, взялся за мерзкую липкую массу, которая удерживала Белого Феникса. Сначала он постарался освободить голову и шею. Пригоршня хитина с хрустом отошла, следом потянулись влажные нити и пучки чего-то напоминающего человеческие волосы. Это и были волосы. Чем больше Каррас отрывал вязкой массы, тем больше с ней отходило и волос, которые отваливались так легко. Все запасы организма женщины высосал растущий внутри чужак. Каррас прервался, раздумывая, не убьёт ли её попытка отделить от этого нечестивого аппарата. Пленница выглядела такой бледной и тощей. Каррас никогда не видел её прежде, поэтому не мог знать, что когда-то её добивались мужчины, обладающие огромной властью и влиянием. Прежде она была образцом превосходных человеческих генов. Теперь же остались лишь кожа да кости. И тем не менее, Сигма хотел её вернуть. Он отправил «Коготь» в недра этой мрачной, полной нечисти адской дыры, только чтобы вытащить её обратно.

Снова Каррас задал себе вопрос об истинных мотивах, стоявших за этой операцией. Какая такая стратегическая важность этой женщины для Ордо Ксенос? Ладно, сейчас это вряд ли имело значение. Женщина — вот она, и его задача — вытащить её отсюда, какими бы мотивы Сигмы ни были.

Убирая всё новые куски биомассы с её тела, он лишь надеялся, что соратники его ещё живы. «Коготь» был его истребительной командой. Они были его оперативниками. О н был в ответе за их выживание. Однако, как бы его ни подмывало направить своё астральное «я» и узнать, что с ними, он не стал рисковать, чтобы не привлечь внимание повелителя выводка к его местоположению. Не сейчас. Пока ещё рано. Остаётся лишь верить в их мастерство и надеяться, что они встретят их с Раутом, как планировалось.

Внезапно веки женщины затрепетали, удивив Карраса и заставив его замереть. Пленница слабо повела головой.

— Она в сознании, — шепнул Каррас по внутренней связи.

Экзорцист, который прикрывал выходы, пока Каррас занимался извлечением женщины, шагнул ближе и, чуть подавшись в сторону, быстро окинул её взглядом.

Один глаз женщины целиком был залит кровью. Второй представлял собой металлически-серую сферу со светящейся красным линзой вместо зрачка.

— Космо… десант… — пробормотала Белый Феникс.

— Да, — отозвался Каррас. — Караул Смерти.

Против её едва слышного голоса его собственный прозвучал резким скрежетом, вдобавок вокализатор шлема лишил его всяческих интонаций. Не зная толком, зачем это делает, Каррас поднял руки и снял шлем.

Лицо его было слишком грубым, чтобы назвать его красивым, — этот перепаханный рубцами шрамов и старыми ожогами, белый как снег, красноглазый лик. Но всё-таки это было самое человеческое лицо, которое она увидела за столь долгое время. Более того, это был лик космодесантника, лик воина, лик избавления. Женщина слабо улыбнулась этому лицу.

— Убей нас всех. Не дай им использовать… использовать нас так.

— Меня прислали сюда не для того, чтобы тебя убивать, — ответил Каррас. — Меня прислали, чтобы спасти.

Женщина покачала головой:

— Нет. Не меня спасать он вас отправил.

«Она знает, что наши вожжи в руках у Сигмы».

Каррас вернул на место шлем и обратился к Рауту, используя внутренний канал связи, чтобы женщина не слышала:

— Она хочет умереть. Если бы я только мог даровать ей смерть…

— Она вряд ли перенесёт эвакуацию, — отозвался Раут. — Посмотри на неё. Смерть и так наступит весьма скоро. Тебе даже не потребуется ускорять её приход.

— Она считает, что Сигме нужен этот нерождённый зверь, а не она. Но Сигма настоятельно велел попробовать вытащить её живой.

— Тогда она ошиблась насчёт его интересов. В любом случае нужно торопиться.

— Я понесу её. Ты пойдёшь впереди.

— Хорошо. Но сначала я избавлю остальных.

Они снова окинули взглядом стены и странные холмики — и жалких созданий, заточённых там.

— Человечество должно вырезать эту тиранидскую опухоль! — прорычал Каррас. — Ни одна другая раса ксеносов не заслуживает настолько нашей ненависти и гнева!

Раут поднял нож.

— Нет, — ответил Каррас. — На это нет времени. Отойдём к выходу и расстреляем их из гранатомётов. Заряды «Инферно». Выжжем здесь всё дотла.

Так они и сделали — даровав милость Императора, всю, какую смогли.

Глава 14

Что-то переменилось: по рядам врагов словно прокатилась волна. Генокрады замерли на полушаге, прервав атаку, и обратили головы на север, словно услышав некий сигнал, не доступный слуху троих заляпанных кровью космодесантников. Те, кто ещё не успел отойти далеко, канули в туннели, словно огромные тараканы, бросившиеся врассыпную искать защиты у сумрака. Те, что были поближе к оперативникам Караула Смерти, снова ринулись в атаку, по-прежнему горя жаждой разорвать незваных гостей в силовых доспехах: слишком уж близкой была цель.

Взорвав торс ближайшей твари короткой очередью в три болта, Соларион крикнул остальным по каналу связи:

— Всё! Должно быть, всё. Феникс у них!

Ни один из братьев не ответил, с головой погрузившись в упоительный восторг кровопролития.

Ближе всех к Солариону дрался Фосс. Он уже переключился на болт-пистолет и нож. В огнемёте осталось полбаллона, так что сейчас, когда ряды врагов поредели, Имперский Кулак решил не тратить горючее попусту. Ультрадесантник подскочил к нему, ухватил за край наплечника и попытался развернуть к себе. Задача, однако, оказалась не из лёгких: всё равно что пытаться развернуть Хирона.

— Пора отходить, брат! Мы должны встретить их у точки три. Им нужна наша помощь!

До момента, когда повелитель выводка прислал безмолвный психический зов, накал боя не стихал ни на минуту. Ультрадесантник сверился с хроно. Трудно поверить, как мало прошло. Адреналин и боевая концентрация творят с чувством времени странные вещи. Пик натиска генокрадов длился всего несколько минут, однако по ощущениям прошло много больше.

Больше тиранидов из туннелей в камеру не выскакивало, а те, что остались, быстро уменьшались в числе. С ними разбирался Зид, который продолжал игнорировать призывы Ультрадесантника.

Безжизненные тела валялись там, где их застала смерть, скользкими, влажными, источающими пар грудами. Живых тварей осталось не больше десятка. Всего десятка генокрадов, но которого более чем достаточно, чтобы перебить весь отряд, дай им подобраться на расстояние удара.

За спиной у Фосса и Солариона раздался стук хитина: с потолка спрыгнул генокрад. Длинные лапы метнулись к Имперскому Кулаку, однако Ультрадесантник успел обернуться на звук. Соларион выпустил три последних болта, пробив огромные дыры в грудине и голове твари, после чего сбросил пустой магазин и вставил свежий.

Предпоследний…

Фосс обернулся, но увидел уже только мёртвое тело на полу.

— Спасибо, Пророк.

— Скажешь спасибо, когда вытащишь отсюда свой перекачанный филей. И прекрати называть меня Пророком!

Оба развернулись позвать Зида, однако обнаружили пещеру внезапно опустевшей.

— Трона ради! — взъярился Соларион. — Где этот проклятый варпом идиот?!

Он попытался связаться с Зидом — раз, другой, переходя уже на крик:

— Вернись, Гвардеец Ворона! Вернись немедленно, будь ты проклят!

Из дальнего туннеля выскочила чёрная фигура.

— Двинули, — произнёс Зид неожиданно ровным голосом. Он даже не остановился: пробежал мимо и выскочил из пещеры. Фосс с Соларионом ринулись следом.

— Призрак, что случилось? — спросил Фосс на бегу. — Что ты видел? За нами погоня?

Гвардеец Ворона оказался необычайно немногословен:

— Нет. Нужно добраться до остальных. Я должен поговорить с Грамотеем.

Соларион недоверчиво фыркнул. Фосс бросил на Зида заинтересованный взгляд. Но, чтобы там ни встревожило Зифера Зида, больше тот не сказал ни слова, и дальше они бежали молча, надеясь только, что не опоздают с помощью остальным.

Женщина на руках у Карраса истекала кровью отовсюду, откуда они удалили тиранидские пуповины. Каждый тряский шаг, который делал Каррас, обрушивал на женщину новый приступ боли, но остановиться библиарий не мог. Только не сейчас, когда смерть дышала в затылок. Поэтому он бежал дальше, а Даррион Раут бежал вместе с ним.

Туннели позади наполнялись генокрадами, которые, вереща и чирикая, гнали добычу.

— Не останавливаться! — крикнул Каррас. — До точки сбора осталось немного!

Раут то и дело оборачивался и выпускал короткую очередь в преследователей, однако запас патронов у него уже опасно снизился. С того момента, как орда переключилась на них, Экзорцист перебил не один десяток генокрадов. Только никакой разницы это явно не делало. Из стен и потолка всё время появлялись новые генокрады, выскакивая из каждой дыры, мимо которой пробегали десантники. С хрупкой женщиной на руках Каррас не мог пустить в ход своё оружие. Внутри он боролся с почти неодолимым желанием опустить женщину на пол, достать из ножен за плечами Арквеманн и встретить противника лицом к лицу. Космодесант не бежит от врага!

«Не дозволяй чужому жить!»

Девиз принадлежал Караулу Смерти, а вот кому принадлежало стоящее за ним стремление: самому Каррасу или духу психосилового меча? Призрак Смерти чувствовал, что клинок жаждет боя. Это желание откликалось внутри низкой пульсацией, словно воздух вибрировал в зале инженариума.

Каррас выскочил из туннеля на перекрёсток, где до этого разделилась команда, и побежал дальше. Раут не отставал, грохоча башмаками по каменному полу. Как только они выскочили на середину, из прохода слева вывернули три силуэта, которые так спешили. что едва не врезались в командира отряда. Каррас вильнул вправо, стараясь прикрыть женщину, и вскинул болт-пистолет. Стволы болтеров подпрыгнули, беря прицел, но тут настал миг узнавания. Тремя силуэтами оказались Соларион, Фосс и Зид, чья броня была исполосована и выщерблена в десятках мест после боя в родильной камере.

На полстука сердца оперативники замерли, удивлённо моргая друг на друга, ошеломлённые фактом, что ещё живы. Затем Каррас рявкнул всему отряду:

— Не останавливаться! Вперёд!

Воссоединившийся «Коготь», грохоча башмаками в узком туннеле, припустил с перекрёстка к точке сбора как раз в тот момент, когда сзади показались первые генокрады. Раут на бегу пропустил вперёд Фосса, выщелкнул из разгрузки пару гранат, активировал одну и уронил под ноги.

Через несколько секунд сзади донесся скорее мощный удар, чем грохот, и резкий порыв раскалённого ветра, за которыми последовал звериный визг. В тесном пространстве туннеля осколочная граната подействовала страшно. Немало тварей погибло. Многих других серьёзно ранило. Однако это не остановило орду. Эти существа не знали страха. Они служили единому беспощадному разуму, и разум этот не ведал ни жалости, ни сожалений.

Новые, целые генокрады, раскидав тела мёртвых и умирающих сородичей, возобновили погоню. И меньше чем через минуту уже наверстали отрыв.

Раут уронил вторую гранату, затем сдёрнул болтер с замка и рывком ускорился. До назначенной точки сбора осталось меньше сотни метров по прямой. Он услышал сзади хлопок гранаты, затем — пронзительный визг. Вторая граната собрала не менее богатый урожай, чем первая.

Освещение туннеля впереди менялось. Неровные границы выхода окаймляли красные отсветы магмы, неторопливо истекающей из провалов и трещин пещеры.

«Коготь» вырвался на открытое пространство…

И обмер.

Впереди раскинулась картина полнейшего разгрома.

Повсюду валялись тела генокрадов, искромсанных огнём тяжёлых болтеров троицы сервиторов, которых Каррас оставил прикрывать тыл. Многие трупы на коварном, изрытом трещинами полу обгорели дочерна. Озерца пузырящейся магмы уже сожрали часть мертвецов, оставив лишь причудливо разбросанные головы и лапы, дымящие и обугленные почти до неузнаваемости.

Подобное зрелище стало бы усладой для взора оперативников Караула Смерти, если бы не два момента. Во-первых, сервиторы, оставленные для охраны точки сбора и разбросанные теперь по всей пещере тысячью безжизненных клочков своих механических и биологических составляющих. Во-вторых, — и это была гораздо более серьёзная проблема, — две фигуры в самом центре обжигающе горячего пола пещеры, ждущие прибытия истребительной команды.

Эта пара обладала весьма серьёзной, почти подавляющей психической мощью. Но на этом, во всяком случае — внешне, их сходство практически заканчивалось.

Меньшая из двух фигур была высоким человеком, облачённым в тонко расшитые одеяния, с длинным жезлом, увенчанным драгоценным камнем, в правой руке. Человек здесь выглядел совершенно неуместно: лик его представлял собой маску почти царственной невозмутимости, в то время как вокруг шипели и лопались пузыри раскалённой магмы. При ближайшем рассмотрении становилось видно, что на самом деле это вовсе не человек. Пропорции его лица были странными, просто какими-то неправильными, и, несмотря на все попытки изобразить из себя нечто вроде верховного жреца, в глазах его светился тошнотворный чуждый свет, не говоря уже о странных зрачках. Вокруг жреца змеились дуги психических разрядов.

«Магус, — подумал Каррас. — Псайкер-гибрид».

Несмотря на длинную и худую фигуру, магус, очевидно, слабаком не был. Но сейчас он не шёл ни в какое сравнение со вторым существом, которое возвышалось над ним во весь свой трёхметровый рост — и это при том, что стояло оно сгорбившись. Это было порождение ночного кошмара: мощные жилистые мускулы, которые могли вырвать конечности из тела с тошнотворной лёгкостью; сверхплотный бронированный экзоскелет, на котором обычный снаряд болтера не оставил бы и царапины; четыре длинные руки — две с кривыми серпами и две с когтями — которые могли рвать и резать даже самую толстую броню, как простую фольгу. Морда твари представляла собой уродливую массу кожи и мышц, с гребнями мелких шипов и переплетённую толстыми пульсирующими венами. Зубы — слишком многочисленные и чересчур острые — торчали из безгубой прорези рта, отвратительно растянутой. Это и был повелитель выводка, могучий и грозный, и внешность являла лишь самую меньшую из сторон его мощи.

Раут, Зид и Соларион вскинули болтеры, но не успели они открыть огонь, как волна чистой психической силы сбила всех троих с ног, отшвырнув назад — на чёрные стены пещеры.

Фосс шагнул вперёд, поднимая огнемёт, но его точно так же отбросило в сторону, словно его туша весила не больше мухи. Лишь Каррас остался на месте, но только из-за стонущей и истекающей кровью женщины на руках.

«Нет, не из-за женщины. Из-за проклятого паразита у неё в животе. Чей бы генотип у него ни был, для них он важен. Это как раз ясно».

Каррас не был дураком и прекрасно понимал, что простой снаряд болтера даже не долетит до этого существа и его помощника-гибрида. Воздух вокруг парочки струился переливами не только из-за жара.

Оба они были защищены от нападения, но — с Белым Фениксом на руках, — от нападения был защищён и Каррас. Патовая ситуация. Сам повелитель выводка просто стоял на месте, сверля Карраса ничего не выражающим взглядом бледно-фиолетовых глаз с круглыми чёрными зрачками.

Магус улыбался.

Возле стен пещеры остальные четыре члена истребительной команды с трудом поднимались на ноги. Оружие из рук у них вышибло. Но как только они попытались подобрать его обратно, их снова отбросило и прижало к стенам. И вновь эта сила: невидимая и невероятно мощная. Каждый почувствовал, как из лёгких выдавливает воздух.

За спиной у Карраса цокот стаи генокрадов становились всё громче. Твари добрались до выхода из туннеля и замерли, молча наблюдая в ожидании психического импульса-команды своего хозяина.

Магус заговорил:

— Так значит, многоуважаемые космические десантники соизволили почтить нас визитом?

Говорил он насмешливо; слова его сопровождало странное гудение, всё-таки голосовые связки у гибрида были не совсем человеческие.

— Только явились они как воры и тати, как детоубийцы. Ну и как оно: убивать наших ещё не рождённых детей в инкубаторах? Велика ли победа? Достойна того, чтобы записать на свой счёт? Великие воины, нечего сказать…

Несмотря на давление, стеснившее грудь, Фосс сумел прорычать:

— Мы и тебя запишем на свой счёт, нечисть!

Магус едва глянул в его сторону.

— Исполнить подобную угрозу сейчас далеко не в ваших силах, как вы наверняка прекрасно понимаете. Вы продолжаете дышать только по одной-единственной причине. Наш Повелитель мог бы выпотрошить вас всех одной своей мыслью. Даже тебя, — обратился он Каррасу. — Но вы ещё можете уйти отсюда живыми, если заключите с нами одну сделку. Нам плевать на ваши жизни. Уходите и никогда не возвращайтесь. Только отдайте нам женщину. Дитя, которое она носит, принадлежит нам.

Магус говорил, и Каррас чувствовал, как тот использует свои психические способности, пытаясь применить свою колдовскую силу убеждения. Ту самую силу, при помощи которой, в качестве жреца культа, он так успешно влиял и контролировал кьяритов, однако против космодесантников это была напрасная трата сил. Разум их слишком силён и научен сопротивляться, а пентаграмматические обереги на телах ещё подкрепляют этот щит.

— Ксенос лжёт, — проскрипел Зид натужно от нехватки воздуха. — Я скорее погибну, чем вступлю в сделку с проклятым чужаком.

— Это не тебе решать, шавка, — отозвался магус. — Я говорю с твоим главным. Что скажешь ты, получивший дар крови? У тебя есть сила. Прочти мой разум, увидь, что я говорю правду. Отдайте нам женщину и покиньте наши туннели. Условия просты. И не обсуждаются. Вы сейчас не в том положении. Но это и так понятно, верно?

Каррас на его месте не был бы так уверен. Он вынул из ножен за поясом сзади боевой клинок и, не сводя глаз скорее с повелителя выводка, чем с магуса, приставил лезвие к раздутому животу инквизиторского агента.

Повелитель выводка издал яростный вопль, словно ножом резанувший по ушам. Магус выпучил глаза, сделал шаг вперёд и успокаивающе выставил руку.

— Стой, — сказал он нервно, — не надо. Обещаю, вы все умрёте, если посмеешь причинить…

— Если ты слышал о космических десантниках, — огрызнулся Каррас, — то знаешь, что мы не боимся смерти. Мы добиваемся её. Смерть — наш вечный спутник. И мы умрём здесь с гордостью, забрав перед этим с собой столько твоих мерзких сородичей, сколько сможем. И поверь мне, число это будет очень велико. Так что — нет, ты ошибаешься. Не в том положении сейчас не мы.

— И всё же ты удержал руку, — ответил магус. — Ты не ударил. Вопреки своим речам, ты не так уж готов встретить здесь конец, как мне кажется.

Каррас не сомневался, что магус врёт, стараясь его надурить. И начал разыгрывать собственный гамбит.

— У нас есть и другой враг помимо вас. Более великий враг, отомстить которому некоторые из нас поклялись кровью. И я не прочь свершить это возмездие. А для этого мы должны уйти отсюда живыми, выполнив задание или нет. Так что, ладно — вы ещё можете получить своего обожаемого паразита, но только на моих условиях.

Магус недоверчиво нахмурился, однако склонил свою раздутую, неровную голову, давая знак продолжать:

— Каких же?

— Твой хозяин пропустит моих братьев и даст им уйти. Только после того, как я решу, что они отошли на безопасное расстояние, я передам женщину тебе. Ты понял? Я отдаю её тебе и тогда ухожу сам. Но, клянусь Императором! — если ты попытаешься помешать нам уйти, мы устроим здесь такое побоище, что ты представить себе не можешь. Ты тоже владеешь силой. Прочти мой разум, если посмеешь, и убедись, чем обернётся твоё вероломство.

Магус прикрыл глаза и почтительно коснулся длинными пальцами массивной, покрытой хитином, передней лапы своего повелителя. В разум Карраса он заглядывать не стал, опасаясь, видимо, какого-нибудь психического трюка. Вместо этого гибрид принялся тихо советоваться со своим хозяином.

Каррас воспользовался моментом, чтобы переговорить с остальной командой при помощи боевых знаков, принятых в космодесанте.

«Всем: отойти к точке эвакуации полным ходом. Меня не ждать!»

Он надеялся, что остальная команда доверится ему и послушается приказа. Сам Каррас вовсе не собирался принимать тут мученическую смерть. Он уже заметил места на стенах, где Фосс по его приказу установил заряды. Взрыватель остался у Имперского Кулака, и вряд ли удалось бы пробраться к нему, чтобы забрать устройство, но это уже не имело значения. Найдётся и другой способ.

Сигма приказывал никому из «Когтя» не вступать в бой с повелителем выводка. Но проклятая тварь стояла прямо вот тут, на расстоянии удара, и такой прекрасный шанс упускать было нельзя. Поступь подобного создания предвещала гибель целых миров.

Чудовище должно умереть.

Магус убрал руку с лапы повелителя и шагнул вперёд.

— Мы находим твои условия приемлемыми, космический десантник. Всем остальным позволено уйти. Они должны уйти немедленно, пока Повелитель не передумал.

Каррас, не отнимая лезвия от живота женщины, повернулся вполоборота к отряду:

— Уходить сейчас же. Всем до одного. Выполняйте!

Оперативники двинулись вдоль стены. Каррас шёл с ними, сколько смог. У выхода Фосс замешкался:

— Ты серьёзно собираешься это сделать, Грамотей?

— Возвращайтесь к точке эвакуации, — велел Каррас. — Пустите сигнальную ракету и вызывайте «Жнецов». Это приказ!

— Ты самовольно отстраняешься от выполнения задания, Каррас, — предупредил Соларион. — Тебя за это казнят.

— Я сказал, уходите!

Отпустив немалую толику ругательств и проклятий, оперативники оставили его в одиночестве. Фосса пришлось чуть не тащить силой, но всё-таки скоро отряд пропал из виду. Каррас послушал, как стучат на бегу башмаки по полу туннеля.

Когда звуки стихли, он кивнул магусу.

Гибрид сделал шаг вперёд.

— Пойми, космический десантник, — глумливо сказал он, — судьба этой галактики — нет, целой Вселенной! — в руках нашей расы, не твоей. А вы, люди, всё противитесь, бессмысленно стараясь отсрочить неминуемый день, когда всё, что в вас есть, будет взято нами. В нашей великой и единой расе не существует соперничества, нет ни вероломства, ни предательства. Нет эгоизма. Мы есть воплощение беспристрастности. Мы все равны, ибо мы, на самом деле, лишь клетки единого бесконечного организма. Ваш вид станет его частью, и ваши гены будут смешаны с нашими, чтобы жить вечно.

«Этого не будет, пока жив хоть один космический десантник», — поклялся мысленно Каррас.

Он дал магусу время поразглагольствовать, чтобы выслать психический щуп в поисках своей команды. Отряд двигался быстро, почти пройдя половину пути до точки два. Каррас сдвинулся поближе к устью туннеля. Теперь от спасительного пути к побегу его отделяла какая-то пара метров.

Библиарий глянул на хроно задания и ощутил, как заколотились оба сердца. Дисплей светился оранжевым.

01:32:01.

01:32:00.

01:31:59.

Времени осталось в обрез.

— Хватит речей, — оборвал он магуса. — Забирай её. Только иди медленно. Любой фокус — и я рассеку твоего проклятого паразита пополам.

Магус осторожно положил посох на пол пещеры, поднял руки в знак подчинения и медленно двинулся вперёд, чтобы взять женщину. Повелитель выводка по-прежнему не шевелился, молча сверля Карраса немигающим взглядом.

— Никаких фокусов, десантник, — холодно предупредил магус, подходя ближе. — Они только приблизят твой конец.

В двух метрах от Карраса гибрид остановился и протянул руки, чтобы принять раздутое, болезненное тело Белого Феникса.

— Роды скоро начнутся. Нужно отнести её обратно в гнездо как можно быстрее.

Чудовище в животе женщины шевельнулось и забилось о стенки своей живой тюрьмы. Каррас ясно ощутил психические эманации паразита. И магус их тоже почувствовал. Его лицо посветлело от чего-то похожего на религиозный восторг.

Такого момента Каррас и ждал. Пока магус отвлёкся, он шагнул вперёд, поднял правую ногу и пнул мерзкого гибрида прямо в грудь. Раздался хруст смятых костей — и фигура в мантии отлетела назад, с размаху грохнувшись на землю. Правой рукой магус попал в лужу расплавленного камня и взвыл — тонко и жутко. Позади него повелитель выводка тоже взвыл и тяжело шагнул вперёд. Генокрады, ждущие на другой стороне пещеры, хлынули внутрь, точно воды потопа, обтекая своего вожака, и устремились к Каррасу, занося смертоносные когти.

Оперативник шагнул назад, к выходу, по-прежнему крепко держа женщину в руках, и собрался с внутренней силой. Потянувшись астральной энергией к зарядам взрывчатки, оставленной Фоссом, он отыскал их на стенах и одной силой мысли воспламенил запалы. И сразу же раздул мощный пузырь защитной энергии.

Заряды взорвались внутрь пещеры, каменное крошево засвистело в воздухе, словно косой срезая генокрадов по флангам наступающей массы. Из проломов в чёрных стенах хлынула раскалённая магма.

Повелитель выводка рассерженно зашипел и выставил собственный защитный экран. Магма ударила в экран и бессильно заплескалась вокруг.

Магус, ещё не оправившись от боли в смятых рёбрах и обугленной, съёжившейся руке, не успел закрыться. Его накрыло волной расплавленного камня, гибрид взвыл и дико забился в неописуемых муках. Магма сомкнулась над ним — и от магуса не осталось и следа.

Каррас следил за произошедшим лишь один стук сердца. Дольше ждать он не мог: против напора такой силы и температуры его щит продержится лишь несколько секунд. Разворачиваясь к выходу, он мельком заметил, как повелитель выводка разворачивается в другую сторону и тоже отступает. Река магмы между ними была слишком широкой, чтобы пытаться её преодолеть.

«Значит, ты уцелел, зверь, — кисло подумал Каррас. — Но своё задание я ещё успею выполнить, если потороплюсь».

Он бросился прочь из залитой пещеры, грохоча башмаками, к точке сбора номер два с бессильно обмякшей на руках женщиной. И севернее, и южнее он чувствовал, как массы генокрадов движутся по параллельным туннелям, спеша перехватить. Этого он не мог позволить. Он не мог дать им обойти себя. Он бежал изо всех сил. Генокрады стараются не навредить женщине, пока паразит у неё в животе, но удержит ли их это сейчас? Каррас сомневался, что его блеф сработает во второй раз, да и магуса больше не было. Вряд ли повелитель выводка со своими чистокровными генокрадами захотят вступить в переговоры.

Каррас знал, что свидится с властелином чужаков снова ещё до того, как успеет выполнить задание.

И тут от стены туннеля впереди отделилось что-то громоздкое, заставив Карраса резко и неосторожно затормозить…

Глава 15

— Ты убил его? — произнёс голос, похожий на скрежет гравия.

Каррас узнал его сразу, и облегчение в нём смешалось в равной степени с гневом.

— Я же велел вам уходить!

— Ты убил его, Каррас? — переспросил Даррион Раут.

Призрак Смерти помотал головой:

— Тварь выжила, но магус мёртв.

Следовало догадаться, что Экзорцист будет его поджидать. Ведь ни сам Каррас, ни магус и ни повелитель выводка не почуяли бы, что Раут спрятался в туннеле на случай, если потребуется помощь.

— Отдай женщину мне. Быстрее! Если тварь снова высунет свою морду, сражаться с ней придётся тебе. Только тебе это по силам.

Каррас бережно переложил пленницу в бронированные руки Экзорциста:

— Осторожнее! Жизнь в ней еле теплится…

Остальных библиарий почуял далеко впереди. А потом почуял кое-что другое. Из многочисленных туннелей к ним волнами стягивались генокрады. Генокрады — и ещё нечто большее, нечто иное, чего они ещё не видели. Повелитель выводка остался сзади, на востоке. Ему пришлось искать обход, но охоты своей тварь не бросила.

Каррас с Раутом бежали так быстро, как могли, но и без своей драгоценной ноши они бы не успели вовремя. На трёх их собратьев-Караульных вот-вот навалится серьёзная армия противника. И если Каррас с Раутом хотят воссоединиться с остальной командой, то придётся искать другой путь — в обход.

Истребительная команда снова оказалось разделена: теперь между ними была орда ксеносов и меньше девяноста минут времени.

Операция «Ночная жатва» шла под откос.

— Да бегите же, вы, черепахи! — заорал Ультрадесантник.

Зид с Фоссом вели заградительный огонь, сжигая боеприпасы гораздо быстрее, чем хотелось бы, но тут оба прекратили бой и развернулись. Впереди, в туннеле, был виден стоявший к ним лицом Ультрадесантник. Он опустился на колено, поднимая болтер. Зид услышал, как мимо плеча засвистели снаряды, впиваясь в тела генокрадов, что уже нагоняли сзади. Оборачиваться и смотреть он не стал. При такой численности и быстроте противника, поочерёдный отход был единственным возможным вариантом, но — время тикает! — гораздо более медленным, чем хотелось бы.

Всего двадцать метров отделяло Гвардейца Ворона от Ультрадесантника, когда стена туннеля справа неожиданно вспучилась. Соларион исчез в облаке чёрной пыли и каменного крошева. За спиной у Зида раздался рёв пламени и полыхнуло белым: Фосс развернулся, чтобы покарать преследователей праведным очищающим огнём. В тесноте туннеля от смертоносной струи пылающего прометия увернуться было невозможно. Десятки отвратительных тварей съёживались в иссушающем жаре, оставляя лишь обугленные кости и пепел. Другие — те, кто оказался с дальнего края эффективного действия оружия Фосса, — визжали и бились в мучительной агонии, словно обезумевшие марионетки: мясо тварей вспучивалось пузырями и горело там, где его лизнул огонь.

Впереди, среди тучи пыли, что-то ворочалось. Что-то очень крупное.

До Зида донёсся леденящий кровь двойной вопль. Ничего подобного он ещё никогда в жизни не слышал. Потом Гвардеец Ворона увидел его: переднюю часть чего-то большого, похожего на червя, в широких кольцах блестящего чёрного панциря. Тварь водила головой, ища Ультрадесантника, странные многосуставчатые жвала хватали воздух в надежде зацепить добычу.

Солариона по-прежнему не было видно. Весь обзор загораживала туша монстра. Но из вокса послышалось, как Ультрадесантник прорычал что-то. Среди всего этого шума разобрать было трудно — какое-то проклятие, наверное.

— Омни! Контакт впереди! — крикнул Зид приятелю. — Что-то большое!

Огнемёт Фосса подарил им короткую передышку. Вместе, Гвардеец Ворона и Имперский Кулак побежали вперёд по туннелю. Зид выпустил на ходу в чудовищного бронированного червя несколько выстрелов. Однако броня твари оказалась слишком крепкой, и, если Зид надеялся, что атака отвлечёт чудовище от Солариона, то, увы, тут он ошибся.

— Пророк! — крикнул Гвардеец Ворона в вокс. — Отзовись!

С другой стороны массивной цилиндрической туши донеслись короткие очереди по три патрона.

— Пророк!

— Да чтоб тебя, Гвардеец! — наконец пришёл ответ. — Я здесь занят, между прочим! И не называй меня так!

Затем послышалось ещё одно проклятье, затем:

— Плохо дело! Не могу его даже поцарапать. Знал ведь, что надо брать «кракены»!

Но Ультрадесантник хотя бы оказался к западу от существа. Он ещё мог отойти к точке два, до которой осталось полкилометра дальше по туннелю. Однако здоровенный червеобразный противник блокировал все надежды Когтя-4 и Когтя-5 отправиться вместе с Соларионом. Было понятно, что их оружию просто не справиться с этой бронёй.

До туши зверя осталось теперь всего несколько метров. Зид затормозил, понимая, что в его арсенале нет ничего, чем можно было бы одолеть такое чудовище. Вот если бы они прихватили с собой лазпушку или мелтаган, или плазму, или его любимые, штучной работы, молниевые когти…

Однако в настоящий момент эти бесподобные когти находились где-то за пределами ионосферы: на орбите Кьяро, на борту «Святой Неварры». В следующий раз он настоит на том, чтобы самому выбирать себе снаряжение, — и к чёрту этого Сигму!

У Фосса, однако, были другие мысли. Имперский Кулак проскочил мимо Зида, подбежал к червю и глубоко вонзил руки в латных перчатках между двумя сегментами экзоскелета чудовища. С оглушительным рёвом коренастый десантник, вложив всю свою невероятную, усиленную доспехами мощь, попытался разжать чёрные кольца панциря. Блеснула синеватая плоть, мягкая, влажная и липкая.

Уязвимая…

Зид подскочил к Фоссу, приставил дуло болтера к обнажившейся коже и опустошил половину обоймы в недра твари.

Снова раздался странный двухголосый вопль, и чудовище мотнуло головой, отшвырнув Зида с Фоссом к стене справа. Но, когда оно повернулось, чтобы обрушить на них свои блестящие челюсти, в глубине её тела сдетонировали болты. Заряды, сработавшие одновременно, вызвали мощный взрыв, вырвав из тела твари огромный кусок и окатив десантников и стены туннеля отвратительным градом внутренностей и осколков хитина.

Тварь пала замертво, покачнувшись из стороны в сторону круглым телом. Из неопрятной воронки на теле кверху потянулся едкий дым.

Зид с Фоссом поднялись и осмотрели дело рук своих.

— Неаккуратно, — произнёс Зид, — но мило.

— Годится! — согласился Фосс. — Я думаю, тираниды всё-таки раздобыли где-то гены скалоеда и включили в одну из своих новых биоформ.

— Ты слишком много думаешь, пнище, — ответил Зид и ткнул безжизненную массу носком башмака.

Туша дёрнулась — и оба десантника, подскочив от неожиданности, вскинули оружие, хотя болтер Зида был уже пуст. Однако тварь не восстала из мёртвых. Это просто Соларион протиснулся мимо обмякших ротовых органов, вяло клацнувших, к своим товарищам.

Если Зид и Фосс и ждали какой-нибудь благодарности, то жестоко ошиблись.

— Как только закончите гордиться собой, может, мы уже двинем дальше?! Точка два прямо впереди.

Он снова пропал за трупом чудовища, и друзья услышали, как по другую сторону тела Ультрадесантник перешёл на бег, грохоча башмаками по каменному полу.

Товарищи переглянулись.

— Рано или поздно, — сказал Зид, — я врежу ему разок по роже!

— Я его подержу ради такого дела, — ухмыляясь за маской шлема, ответил Фосс.

На что Зид пренебрежительно фыркнул:

— Это вряд ли понадобится…

Глава 16

Соларион, Зид и Фосс нашли точку сбора номер два точно в таком же виде, в каком оставили. На потолке переливались жутковатые белые блики от воды, поверхность которой покоилась на многометровой глубине под причудливыми природными мостами. Схрон боеприпасов и гранат остался на месте. Это была та самая пещера, где взорвалась гексаграфа инквизитора, однако никаких следов от этого события не осталось. Единственным знаком, что гексаграфа вообще была здесь, служил ящик от сферы, всё так же стоявший с распахнутой крышкой там, где его оставили. Осколки сервочерепа Сигмы лежали на том же месте, где Зид его растоптал.

Фосс держал под прицелом точку, где каменные мосты сходились приблизительно в середине пещеры, пока Зид с Соларионом пополняли боезапас. Закончив, оба вернулись и прикрыли Фосса, пока тот набирал баллоны для огнемёта.

А затем, на одиноком выступе узкой скалы, которая тянулась на запад, в сторону точки эвакуации, они принялись ждать. Ждать — и надеяться, что Каррас с Раутом вдруг ещё живы.

Секунды тянулись, словно минуты. Слушать тишину оказалось отчасти даже хуже, чем стоять под полновесной атакой. После всего, через что они прошли: после бега и стрельбы, после безостановочной погони, после бури кровопролития, которую они обрушили на родильные камеры, — это относительное затишье пугало и тревожило.

— А что, если они не придут? — пробормотал Зид. Он только что сверился со своим хроно задания, и то, что он увидел, ему не понравилось. Если они уйдут сейчас, только они трое, то успеют обратно к точке один и потом к выходу всего за пару минут до того, как истечёт время эвакуации. Не густо, но этого хватит. Дышат ли ещё Грамотей со Смотрящим вообще? Он почти пожелал иметь свой дар ясновидения. Почти, но не совсем. Зид никогда по-настоящему не хотел владеть силами библиария. Слишком часто мрачная участь, зачастую шедшая с ними об руку, оказывалась ужасной.

Связь тоже молчала. «Это ничего не значит», — говорил он себе. Связь здесь внизу на любом расстоянии в лучшем случае плохая. Слишком большие помехи от редких металлов и необычных кристаллов.

Как долго можно прождать тех, кого, может, уже нет и в живых? Как долго потребуют ждать честь и преданность? И что там с женщиной? Она у него? Или Каррас и в самом деле вернул её этим чудищам, чтобы выкупить жизни отряда?

Нет. Зид ни секунды в это не верил. Ни один космодесантник не вступит в сделку с нечестивым ксеносом. «Не дозволяй чужому жить». Каррас так не сделает. У него наверняка был какой-то туз в латном рукаве. Раут остался его ждать. Если дела пойдут наперекосяк, у Каррас будет надёжная поддержка. Зид, может, и не слишком сильно любил Раута, но его холодную эффективность в бою отрицать и не думал. Гвардеец Ворона не очень-то верил, что у Экзорциста на самом деле нет души.

Никто не разговаривал. Все, даже Соларион, понимали, что, несмотря на неудержимый бег времени, отведённого на задание, все они связаны долгом и честью, которые велят ждать до самого последнего момента. Вернуться к Сигме без Белого Феникса — значит вернуться с бесчестьем, первую же операцию в Карауле Смерти закончить полным провалом. Это будет значить, что их ордены ошиблись, выбрав их в кандидаты. Это будет значить, что Совет Караула ошибся, дав разрешение отправить их на задание. И это будет значить, что Сигма и ордос ошиблись, доверившись им. Живых или мёртвых, их признают недостойными своего избрания.

«Нет, я не вернусь обратно, чтобы получить клеймо неудачника или обесчещенного. Ни от Сорокопута, ни от кого другого. В особенности, от этого проклятого инквизитора. Только не после того, что видел там — в глубине гнезда».

Он надеялся, что Каррас на пути. Он должен ему рассказать. И пусть Каррас решает, говорить остальным или нет.

Послышалось царапанье бесчисленных когтей по камню, становясь всё громче, пока десантники вслушивались, сопровождаемое тем знакомым визгом и чириканьем, и стуком хитиновых панцирей.

— За Императора! — произнёс Соларион, передёргивая затвор.

— За примархов! — отозвался Фосс, беря огнемёт наизготовку.

— За «Коготь» и Караул! — прибавил Зид…

Первая стая мерзких чужаков выскочила из туннеля в пещеру. Мощные ноги несли генокрадов вперёд с пугающей быстротой. Выпученные глаза пылали убийством.

Им ответили болтеры.

Сгорбленные, с ребристыми хребтами тела кувыркаясь сыпались с каменного моста и с плеском падали в светящиеся воды далеко внизу. Так погибли десятки. Узость моста сгоняла генокрадов прямо под смертоносный конус огня. Космодесантники просто физически не могли промахнуться. Некоторые генокрады, взобраться на мост которым не дало их собственное количество, полезли к потолку — когти и серпы сдвоенных рук легко справлялись с вертикальными стенами.

— Омни, — крикнул Зид сквозь оглушительную трещотку болтера, — прикрой мост, пока мы будем сшибать их со стен и потолка!

Фосс выступил вперёд и выпустил в сторону противника ревущую струю белого пламени.

Зид проследил, как его последняя жертва пролетела вниз головой с высоты мимо моста, затем выцелил следующего… и следующего. Сосредоточившись на сражении, ему ничего не оставалось, кроме как выбросить Карраса с Раутом из головы.

Тут из устья туннеля справа в пещеру ворвалась чёрная фигура. Неужели повелитель выводка послал кого-то в обход?

Гвардеец Ворона едва не выпустил в неё болт, но вовремя сдержался.

Это был Даррион Раут, который бежал изо всех сил с бледной, жалкой фигуркой Белого Феникса на руках.

— Прикройте! — заорал он. — Зверь на подходе!

Отстав всего на полдюжины метров, следом вылетел Каррас, тоже несущийся со всей мочи, с болт-пистолетом в одной руке и сияющим Арквеманном в другой.

— Приготовиться к отступлению! — крикнул библиарий.

Мгновение спустя Зид понял почему.

Следом за ними, на всём ходу выскочил повелитель выводка тиранидов. Он ворвался в пещеру с оглушительным рёвом. Громоподобные шаги зверя стряхивали куски камня из-под моста. Повелитель выводка повернулся к десантникам и заревел.

Фосс только что очистил пролёт моста струёй из огнемёта, когда Раут достиг пересечения на его середине. Экзорцист перескочил через груду прожаренных трупов, поравнялся с остальной командой, припал на колено и как можно аккуратнее положил женщину на пол. После чего сорвал болтер с правого бедра и крикнул:

— Обойму!

Зид подступил ближе, не прекращая стрелять, чтобы дать Экзорцисту вынуть свежий магазин из его разгрузки. Раут вбил обойму на место под стволом болтера, зло выплюнул:

— Не то чтобы это что-то даст… — и выпустил очередь в повелителя выводка. Зид в тот же миг понял, что тот имел в виду. Три снаряда взорвались, даже не долетев до зверя, — настолько мощна была защита психического панциря, который тот проецировал вокруг себя.

Каррас уже был почти с ними, перескакивая через дымящиеся тела, которые усеивали мост.

— Ты что делаешь? — заорал он. — Хватай её и беги!

Раут повернул ствол в сторону плотной кучки генокрадов, прорвавшейся через дальний туннель, и вдавил кнопку подствольного гранатомёта. Раздался глухой хлопок. Полсекунды спустя фугасная граната попала прямо в центр группы и разнесла тиранидов в клочья. В озеро градом посыпались окровавленные куски. После чего Экзорцист подобрал Белого Феникса и повернул к выходу.

Каррас добрался до места, где остальные прижимали противника огнём, и развернулся. Повелитель выводка только достиг пересечения на середине моста. Зверь повернулся, расставив ноги, и его глаза проследили за тем, как Раут со всех ног исчезает в западном туннеле.

— Омни, — позвал Каррас, — скажи мне, что детонатор от взрывчатки ещё у тебя.

При этом он убрал болт-пистолет в кобуру слева и протянул руку. Психический подрыв он уже использовал прежде. Повелитель выводка теперь будет настороже. Если Каррас отправит психический импульс, чтобы взорвать мины, чудовище может успеть заблокировать его. Обычный метод сейчас был куда как надёжнее.

Фосс передал небольшой металлический цилиндрик с колпачком предохранителя и красной кнопкой на торце и предупредил:

— Он сработает только раз, Грамотей.

— Я знаю. Теперь уходите все. Доставьте женщину к точке выхода. Вперёд!

На этот раз никто не спорил. Зид и Соларион выпустили напоследок по фугасной гранате, затем бросились из пещеры вместе с Фоссом. Первый взрыв — высоко на северо-восточной стене — отправил пару десятков изувеченных генокрадов вниз, навстречу смерти. Второй взрыв попал в середину щита повелителя выводка. Зверь взъярился и отступил назад, но всего лишь на метр. Когда дым рассеялся, повелитель выводка стоял невредимый, не сводя яростного взгляда теперь уже с Карраса. Затем он тяжеловесно побежал, направляясь прямо к библиарию.

«Давай, подходи, уродливый ублюдок!» — выругался Каррас.

С детонатором в одной руке и Арквеманном в другой, он приготовился предать смерти эту тварь раз и навсегда. Психическая мощь стекала по руке в древнюю кристаллическую матрицу в глубине редкого сплава клинка. Повелитель выводка почуял растущее сосредоточие силы. Его холодный взгляд метнулся на меч, потом обратно — на лицевой щиток Карраса.

Но хода зверь не сбавил.

Ретинальный дисплей показывал Каррасу в точности, где находятся заряды взрывчатки. Спектрометр шлема и подсистемы ведения цели засекли их расположение по скоплению молекул запаха. Дисплей пометил заряды красными перекрестьями.

Тот заряд, который больше всего интересовал Карраса, был прикреплён сбоку моста всего в десяти метрах впереди. Заряд, мимо которого сейчас бежал повелитель выводка.

Каррас выставил руку с детонатором в сторону врага.

— Ближе не надо! — яростно прохрипел он, большим пальцем откинул колпачок и вдавил кнопку.

Раздался удар грома, настолько резкий и близкий, что как ножом пронзил уши.

Повелитель выводка яростно взревел: скала у него под ногами разлетелась градом щебня. Обломки, большие и маленькие, посыпались в светящиеся воды внизу. Могучий тиранид канул вниз тоже…

Почти. Когда мост ушёл у него из-под ног, повелитель выводка мощно оттолкнулся, ударился верхней частью тела в тот край моста, на котором стоял Каррас, и отчаянно забарахтался, пытаясь перебороть гравитацию. Один ряд когтей нашёл зацепку, и зверь повис на мгновение, болтая когтистыми ногами над стометровой бездной. Затем вскинул вторую руку и ухватился покрепче.

Существо, физически намного превосходящее силой любого космодесантника, принялось вытягивать тяжёлое бронированное тело наверх. Но, едва голова его показалась над краем скалы, зверь обнаружил, что смотрит прямо в светящиеся прорези боевого шлема Карраса.

Настал момент, когда их взгляды встретились: каждая из воюющих сторон заглянула в душу другой. Это был тот момент, который Каррас познал много раз, — момент общего понимания между врагами, даже настолько далёкими по крови. Это был тот момент, когда победа одного становится полной; момент, когда проигравший познает своё полное поражение; когда смертоносный танец окончен — и танцоры расстались, разделённые свершившимся и неопровержимым фактом.

— Я победил, — сказал Каррас холодно, почти что шёпотом, дрожащим от ненависти.

Арквеманн сверкнул сверху вниз — раз, другой — срубая когтистые руки у запястья.

Падая, повелитель выводка испустил долгий, леденящий душу вопль — вопль, которым Каррас позволил себе насладиться, но только на миг. Он не остался посмотреть, как монстр рухнет в едкие воды далеко внизу. Он услышал всплеск, но уже повернулся прочь и бежал. Бежал так быстро, как могли нести его ноющие, усталые ноги.

Цифры на хроно задания сменили цвет на красный. У отряда «Коготь» осталось меньше тридцати минут до крайнего срока эвакуации.

«Может, даже как раз хватит», — сказал себе Каррас, грохоча башмаками по туннелю.

Но по лицу его скользнула самокритичная усмешка.

Да кого он пытается обмануть?

Глава 17

Зид, Соларион и Фосс мчались по туннелю. В лучах подствольных фонарей одна за другой мелькали пластальные подпорки. Туннель постепенно изгибался вверх и вправо, и скоро десантники добежали до конца, где их и встретил унылый Раут.

Женщину Экзорцист положил на пол. За спиной у него нависали аварийные двери — те самые, которые отряд открыл вручную несколько часов назад.

Створки были плотно закрыты.

— Они нас опередили, — проскрипел Раут. — Двери не предназначены открываться с этой стороны. Нет ни аварийного отпирания, ни ручек, ничего…

Из туннеля докатился гулкий удар взрыва.

— Ну, хоть моста больше нет, — отметил Зид.

— Это их не остановит, — возразил Соларион. — Даже если повелитель выводка мёртв, они всё равно явятся. Добыча-то осталась. — Он взглянул на обмякшую женщину: — Может, они идут за тем, что у неё внутри.

Фосс скинул ремень огнемёта и протолкался к дверям. Раут был прав. Аварийные створки сделали так, что открыть их можно было только с той стороны: мера, предпринятая для того, чтобы не дать обречённым и потерявшим голову людям выпустить свою погибель на остальных, будь то ядовитый газ, поток магмы или что-нибудь другое.

Фосс вытащил нож и попытался просунуть лезвие в щель между тяжелыми адамантиевыми створками.

— Без толку.

Если бы только было за что ухватиться…

Десантники услышали приближение Карраса, и вскоре тот появился, всё ещё с Арквеманном в руке. Клинок ещё светился от накопленного психического заряда, отчего конец туннеля омыло холодным белым сиянием.

— Ему конец? — спросил Раут.

Каррас кивнул и прошёл к Фоссу, не сводя глаз с дверей.

— Конец. Повелитель выводка пал. Но это не будет стоить ничего, если мы не доберёмся до точки эвакуации в ближайшие двенадцать минут. Взгляните на свои хроно.

— Грамотей, я не могу открыть эти двери, — сообщил Фосс. — Без какого-нибудь ухвата — никак.

— Отойдите все, — велел Каррас. — И смотрите, чтобы клинок вас не задел.

Отряд расступился. Каррас занёс меч над головой и провёл четыре диагональных удара. Вывалилось два тяжёлых куска металла — и Фосс наконец получил за что ухватиться. Ухват был так себе, но должно хватить.

— Давай посмотрим, что ты можешь, Омни, — сказал Каррас, уступая место.

Имперский Кулак повращал массивными плечами и шагнул к дверям. Сунув пальцы в дыру, оставленную клинком, он начал разжимать створки.

Поначалу ничего не происходило. Фосс удвоил усилия, сервомоторы доспехов жалобно заскрежетали. Каждая жила на спине здоровяка, казалось, вот-вот лопнет. Фосс рычал и ярился — и наконец появилась щель: сначала — в палец, потом шире, ещё шире, пока створки не разошлись на ширину его шлема.

Внезапно оттуда мелькнуло что-то чёрное и хватило по нагруднику так, что полетели искры. Фосс отлетел назад как раз в тот момент, когда нечто мелькнуло во второй раз. На груди у Имперского Кулака красовались две глубокие, рваные царапины.

— Генокрады! — крикнул Зид.

Раут шагнул к створкам, сунул ствол в щель и дал короткую очередь. Раздался чужацкий визг и звуки яростного копошения.

Множество звуков…

Фосс снова был на ногах. «В сторону!» — велел он Рауту. Огнемёт уже покоился в его руках, синий огонёк запальника шипел в злобном предвкушении. Фосс просунул сопло между створок и выпустил слепящий поток белого пламени. Слуха оперативников коснулся визг сгорающих ксеносов.

— Их там немало, — сказал Каррас. — «Коготь», мы должны пройти здесь. Другого пути к Иноринской шахте с этой стороны нет. У нас осталось меньше десяти минут, братья. Мы должны пойти напролом.

— Гранатами, — предложил Фосс. — Забрасываем туда все, что остались, расчищаем место и бежим на ту сторону.

— Принимается, — ответил Каррас. — Соларион, как только входим внутрь, бросаешь световую шашку. Я хочу, чтобы света было как можно больше. Раут, берёшь женщину и держишься между нами четырьмя. Движемся группой. Стандартное построение: защитный ромб. Береги женщину, только не отставай. Каждый прикрывает свой сектор. Соларион, впереди. Зид, слева. Фосс, держишь тыл. Я беру правый фланг. Держаться рядом! Как только доходим до устья туннеля на той стороне, движемся как можно быстрее. Зид, ты и Соларион отходите к точке эвакуации вместе с Раутом. Находите Хирона и пускаете этот чёртов сигнал. Нужно дать «Жнецам» знать, что мы ещё в деле. Фосс, ты остаёшься со мной. Вдвоём мы сможем выиграть немного времени. Я не хочу эвакуироваться под огнём.

— Понял тебя, Грамотей. Что со схроном на центральной крыше?

— Если не застрянем, чёрт с ним. Позиционный бой нам не нужен. Наша единственная цель — это туннель на той стороне. Благословите своё оружие, братья. Фосс, подбрось этим паразитам гостинцев.

Фосс, ухмыляясь, активировал гранаты и одну за другой пошвырял в проём. Раздалась череда оглушительных хлопков в сопровождении ярких вспышек света и жгучего пламени и — уже через сам проём — ливня тёмной чужацкой крови.

Фосс вернулся к адамантиевым створкам. Теперь, благодаря щели, которую он уже сделал, на помощь к нему смогли прийти Соларион с Зидом, взявшись по одному с каждой стороны.

— Готов? — спросил Каррас Раута.

Женщина снова лежала на сгибе левой руки Экзорциста, такая крохотная по сравнению с его массивной бронированной фигурой. В правой Раут держал болт-пистолет, понимая, что толком пользоваться основным оружием на бегу одной рукой не сможет. Болтер был примагничен к правому набедреннику.

Каррас всё не мог прогнать мысль, что лучше бы женщины с ними не было. Потому что очень скоро, похоже, ему понадобится вся до капли огневая мощь, какую может выдать истребительная команда.

«Хорошо хоть повелитель выводка мёртв».

— Я всегда готов, — буркнул Раут.

Фосс подал голос:

— Открыто!

— «Коготь», вперёд! Помните свои сектора. Пошли!

Они ворвались в пещеру бегом. Соларион надломил световую шашку и бросил.

От того, что они увидели, отряд едва не замер на месте.

Стены, пол, потолок, каждый проход, лестница или мостик — всё в буквальном смысле кишело тиранидами.

Хроно продолжал отсчитывать время. Никакие упования и молитвы не могли заставить его замедлить свой ход.

00:07:34.

00:07:33.

00:07:32.

— Огонь! — заорал Каррас. — Смерть ксеносам!

Но в голове у него билась только одна мысль: «Не хватит… Нам не хватит времени…».

Глава 18

Болтеры рявкали без устали, так, что раскалялись стволы. Очищающее пламя рвалось вперёд, извиваясь из стороны в сторону, точно огромная пляшущая змея, — Фосс поливал из огнемёта ряды кровожадных тварей. Кашляли подствольные гранатомёты; их заряды собирали обильную жатву, вырывая огромные кратеры смерти среди полчищ врага. Генокрадов было так много, что они едва не отпихивали друг друга уродливыми плечами. Число убитых с их стороны зашкаливало, но генокрадам было всё равно. Их хватало с лихвой и ещё оставалось. Тварям не было конца. На место каждых десяти сожжённых или разорванных в клочья тут же, казалось, на высокие мостки и переходы по периметру пещеры выскакивало двадцать новых.

Выход был отрезан. С самого начала. У Карраса не осталось другого выбора. Он приказал всем забраться на крышу, где был сделан схрон. С нарастающим, грызущим душу отчаянием он следил, как хроно, словно часы смерти, отсчитывает секунды, оставшиеся до момента, когда отряд просто задавят числом.

Он не мог позволить остальным чувствовать то же самое. Это недостойно воина. Если им суждено погибнуть, то пусть они погибнут со славой и честью, утопая в крови врагов до самого конца.

— Император смотрит на вас! — ревел он, обращаясь к отряду. — Покажите ему, что достойны! Вы — Караул Смерти! Лучшие из лучших. Покажите ему, что это такое! Заслужите честь для своих орденов! Вспомните свои клятвы!

И они дрались. Они дрались, как боги войны. Всё вокруг было усеяно генокрадами: они двигались, словно океан, волнами накатывая на старое, промёрзшее сборное здание, на котором засел отряд, и карабкаясь на крышу, где встречались с яростью Фоссова огнемёта. На таком расстоянии это оружие было зверски эффективным, изрыгая огненную смерть и выкашивая горящие полосы сквозь буквально сотни врагов. Но так продлится недолго. Даже с боеприпасами из схрона — уже выбранного дочиста — момент настанет, когда иссякнет последний баллон. Фосс был готов. Он переключится на болт-пистолет и нож. Стандартная процедура. Но это будет значить, что плану Карраса не суждено исполниться. Фосс должен был помогать командиру отряда сдерживать генокрадов, пока отходят остальные. Но с одним лишь запасным оружием толком этого сделать у него не получится.

— Грамотей! Последний баллон!

Ответа не последовало. Поначалу у Фосса даже заколотилось сердце. Неужели Призрак Смерти пал?

Но Каррас был занят тем, что расстреливал генокрадов наравне с остальными. Расстреливал и принимал решение, какое мог принять только Альфа…

— Вы все, спускайтесь с крыши! Бегите к туннелю. Двигаться группой, построение треугольником. Раут и женщина в центре, как и раньше.

— Нет! — отозвался Зид. — Я не оставлю такой бой на тебя одного, Грамотей! Ты решил принести себя в жертву?

— «Коготь», исполнять приказ!

По его броне уже ползло, переливаясь, злопламя; мерцающие язычки становились длиннее с каждой секундой, с каждым трупом, который он прибавлял к куче. Арквеманн сиял, пульсируя, в перевязи за плечами. Клинок желал высвободиться — высвободиться, чтобы уничтожать врагов ордена, которому принадлежит. Каррас чувствовал, как меч подталкивает его повесить болтер на магнитный замок. Но не поэтому он приказал остальным уходить…

Две минуты оставалось на хроно задания. Они уже опоздали — он это понимал, но не готов был ещё поверить, что всё кончено. Если остальные отойдут, то, может быть, только — может быть, он сумеет сделать что-нибудь, чтобы вытащить их отсюда.

— Вы должны прорываться к туннелю прямо сейчас. Прыгайте с крыши на крышу, пока не окажетесь близко. Я выиграю время, чтобы вы успели добраться до точки эвакуации, но вы должны сделать в точности то, что я говорю!

— Грамотей…

— Я отдал приказ, «Коготь»! А теперь — пошли!

Теперь с ним никто не спорил. Командный тон в его голосе был твёрдым, как скалы вокруг. И всё равно они мешкали, так что ему, похоже, придётся делать первый шаг самому.

— Пошли! — крикнул он, подбежал к краю крыши и перескочил на другую, но только в направлении, обратном к точке эвакуации. Он пытался отвести часть генокрадов в другую сторону.

— Не заставляйте меня делать всё это напрасно!

— Двинулись, «Коготь»! — рявкнул Раут. — Мне нужно прикрытие. Пошли!

Бросив последний взгляд на Карраса, осаждённого со всех сторон карабкающимися и истекающими слюной кошмарами, остальной отряд бросился с центральной крыши на запад — к выходу, расстреливая и сжигая тех генокрадов, которым не посчастливилось оказаться близко.

Оставшийся сзади Каррас опустошал магазин, выпуская снаряд за снарядом в покрытые хитином тела и жуткие морды с бритвенно-острыми зубами. Самые плотные скопления он разносил гранатами. От количества убитых захватывало дух, оно продолжало расти, но вскоре у него остался последний магазин.

Затем курок издал тот роковой щелчок, которого страшится каждый воин в пылу битвы: потрачен последний патрон и магазин пуст. Каррас вытянул Арквеманн из-за плеча и ухватил его обеими руками, как положено. Между телом и клинком поползли дуги колдовских молний, ослепительно белых, таких ярких, что в глазах плясали «зайчики».

Генокрады вокруг замешкались, чувствуя грозную природу оружия, чьё касание абсолютно смертельно. Но в спины им давило такое множество других, что они просто не могли держаться подальше. Словно огромная, сметающая всё на пути волна, генокрады хлынули к нему снова.

Каррас почувствовал, как сила пробегает по каждой клеточке тела, и взревел:

— Вы недооценили меня, чужацкое отребье! И сейчас научитесь бояться мощи сынов Окклюдуса!

Пещеру заполнили стрелы огромных молний. Воздух затрепетал. Умирающие твари визжали, когда из тел их вырывало жизненную силу, а сами тела рассекало на части.

У дальнего края пещеры остальной отряд покинул крышу здания, ближайшего к выходу, и оказался вынужден пробивать себе дорогу.

Соларион бежал первым, как всегда. Раут отставал от него всего на пару метров; за Раутом бежали Зид и Фосс. Пока они мчались к туннелю со всей скоростью, на какую были способны, Фосс улучил момент и бросил один короткий взгляд назад, ища командира.

Толком он его не разглядел. Он даже не очень-то понял, что он увидел. Там сзади так сияло, что оптика шлема с трудом компенсировала яркость. Но всё-таки ему показалось, что он видит сотни корчащихся тел, зависших в воздухе, и среди них фигуру, объятую ослепительно-яростным пламенем, которая выстреливала во все стороны огромные копья смертоносной энергии. Всё, чего эти копья света касались, взрывалось вихрями пепла.

Рассматривать что-то ещё времени не было. Остальные уже мчались дальше вперёд.

Фосс развернулся к пещере спиной и бросился догонять.

Точка эвакуации была прямо впереди.

Но только какое теперь это имело значение?

Хроно перестал отсчитывать время уже несколько минут назад.

Всё, что теперь он показывал, это «-: —: —».

Глава 19

Место эвакуации выглядело, как сцена из знаменитого триптиха Гаудолери «После боя у Гадеса». Всё круглое пространство полости было буквально затоплено кровью и усыпано смятыми телами. Четверо членов «Когтя»: Зид, Фосс, Соларион и Раут — затормозили посреди гулкой камеры и остановились. Под масками визоров мрачно сжались губы. Шестого члена отряда среди всего этого смердящего месива не было. Пол стал липким от стынущего багрянца. Ближайшие тела выглядели так, словно их рвали на куски. Других, поближе к стенам, явно сожгли или расколошматили крупнокалиберными снарядами. Возле одной стены трупы лежали огромной грудой.

Однако самого Хирона нигде не было.

Прежде чем кто-то успел высказаться об увиденном, из туннеля за спиной донеслись шаги, и внутрь, спотыкаясь и еле передвигая ноги, вбежал измотанный Каррас. Арквеманн уже снова висел у него за плечами. Едва перестав бежать, Каррас тут же рухнул на колени и упёрся руками в пол. Вся поверхность доспехов на нём была усеяна щербинами, рваными бороздами и целой паутиной трещин. Правый наруч разбит весь. Остались только металлический каркас и чёрный слой искусственных мускулов.

От боли Призрак Смерти только хватал воздух.

Зид стоял ближе всех. Он присел возле командира:

— Клянусь примархом, Грамотей, не знаю, как ты это сделал, но хотел бы я постоять рядом и всё это увидеть. Ты ранен?

Каррас, поначалу не в силах произнести ни слова, просто отмахнулся, затем с трудом поднялся на ноги. Всё тело болело. Кости словно жгло огнём, а в мозг будто насыпали толчёного стекла. Только второй раз за всю долгую жизнь ему пришлось так использовать свою силу: не просто смести врага психическим огнём, но ещё и, добравшись до выхода из пещеры, обрушить туннель, ведущий от точки сбора один сюда. Это немного, но хоть на какое-то время генокрады перестанут их донимать…

…пока не найдут, как обойти завал и пробраться внутрь.

Это было опасно: так чрезмерно использовать силу, что стекалась со всех сторон из варпа. В голове бормотали нечеловечьи голоса, алчные и взбудораженные, что ждали с радостным предвкушением того мига, когда он потеряет над собой контроль. Больше подобного он слышать не хотел бы никогда…

— Где Хирон?

— Никаких следов, — ответил Соларион, — кроме этой кровавой бани. Он, должно быть, улетел в последнюю минуту.

Каррас понадеялся, что старый воин и на самом деле эвакуировался. Это бы всё объясняло.

«Что же до оставшихся… Все мы вернулись живыми. Но только ради чего, интересно?»

Каррас движением век отключил счётчик времени. Теперь от него никакого толку. Ряд чёрточек и двоеточий нагляднее, чем всё остальное, казалось, говорит: «Ты проиграл!».

Каррас пересёк круглое пространство и встал прямо под вентиляционной шахтой — той самой шахтой, через которую они проникли внутрь всего чуть больше десяти часов назад, — и задрал голову. Там, наверху, виднелся крохотный кружок залитого светом звёзд неба. Десять часов. Он чувствовал себя таким выжатым… Это было не столько физическое истощение — космический десантник способен действовать в экстремальных условиях днями напролёт, если потребуется, — сколько усталость от сначала подавления, а потом почти непрерывного использования своих уникальных способностей, что едва не довело его до предела умственного. Последний бой заставил его выйти за этот предел. Теперь ему необходимо питание и долгий, непрерывный отдых.

«И книга… Древний, достойный том, в который можно на какое-то время уйти с головой».

— Я знал, что это случится, Каррас, — досадливо заявил Соларион, стягивая шлем. — Если бы мы не потеряли столько времени на…

Терпение командира отряда лопнуло.

— Хватит, Третий! — рявкнул Каррас грубо. — Понятно было с самого начала, что времени будет впритирку. Расчёты Сигмы были просто нереальными. И понятно было, что повелителя выводка обойти не получится.

Фосс, который не обращал особого внимания на перепалку, заметил что-то среди тел. Он подошёл туда и поднял то, что заметил.

— А вот это объясняет многое!

Имперский Кулак держал в руках оборванный провод, служивший для связи с Сигмой.

— Прожжён насквозь. Наверняка, получил попадание лазером и плазмой во время Хироновой драчки. Я думаю, Шестой уже бился с врагом, когда мы переходили то озеро.

Взгляд Солариона метал в Карраса кинжалы, но у самого Ультрадесантника, как и у вожака истребительной команды, энергии для того, чтобы распалять свой гнев дальше, не осталось.

— Так что будем делать дальше? Нам известно сейчас одно: «Святая Неварра» уже покидает систему.

— Посылка для Сигмы у нас, — проскрипел Каррас, указывая на женщину в руках у Раута. — И мы опоздали всего на несколько минут. Не думаю, что он так сразу на нас плюнул. «Жнецы» ещё могут быть в пределах досягаемости. Так что, брат, будь добр, пусти сигнал…

Почуяв огонёк новой надежды, Ультрадесантник вынул из разгрузки по-особому раскрашенный болт: красный с белой полосой. Соларион отомкнул у болтера магазин, оттянул затвор, вставил сигнальный патрон и вернул затвор на место. Потом повернул болтер отвесно вверх, глянул в оптический прицел и нажал спусковой крючок.

Секунду спустя сверху докатился звук сработавшего над поверхностью планеты снаряда. На полу пещеры мигнуло пятно голубоватого света: идеально круглое, обрезанное краями вентиляционной шахты, под которой расположился отряд.

— Значит, ждём, — сказал Зид, — и надеемся, что она настолько важна для него, насколько мы рассчитываем.

— К западу отсюда, в восьмидесяти трёх километрах, есть город, Холиксе, — отозвался Фосс. — Если до этого дойдёт, может попытаться добраться туда. У них есть небольшой космопорт и комплекс субсекторной связи.

Каррас снова глянул на женщину:

— Она не продержится и часа. Омни, если на сигнал ответа не будет, можешь что-то сделать с этим кабелем?

— У меня нет инструментов, чтобы подключиться отсюда, Грамотей. Прежде, чем что-то делать, нужно поставить на конце штекер ввода-вывода.

— Значит, полагаемся на сигнал, — подытожил Зид.

— Если ответа от «Жнецов» через двадцать минут не будет, мы подарим Белому Фениксу милость Императора, убьём паразита и двинем в Холиксе.

Остальные кивнули в знак молчаливого согласия. Но каждый подумал о том, что к тому времени орда генокрадов может найти сюда дорогу. Зид, даже сейчас ещё не насытившийся кровью, весьма на это надеялся.

— Ну и бойня! — пробормотал Соларион, оглядывая тела под ногами. — Ладно, он хотя бы развлёкся в наше отсутствие…

— Это было приятное отвлечение, Ультрадесантник, — пророкотал голос, basso profundo, — от скуки ожидания вас.

Гора трупов под стеной зашевелилась. В стороны покатились мёртвые тела, глухо застучали по камням черепа, безжизненная плоть шмякалась на пол. Из груды неуклюже восстал Хирон и повернул лобовой скос со смотровой щелью в их сторону.

— Решил немного поиграть в прятки, да, Старый? — ухмыльнулся Зид.

Хирон потащился к центру полости — и тогда вся команда увидела, насколько сильно он пострадал. Левая нога превратилась в месиво: броня разбита, поршни и рычаги под ней погнуты и ободраны. Из ноги летели ярко-жёлтые искры, когда Хирон подволакивал её по полу. Правая рука была в ещё худшем состоянии: от штурмовой пушки не осталось практически ничего. По всему корпусу толстая, как у танка, броня была усеяна выбоинами, бороздами, сколами и ожогами. Их было так много, что подсчитать практически не представлялось возможным.

Дредноут предвосхитил следующий вопрос.

— Переносные ракетные установки, — пророкотал он. — Эти трусливые дерьмоеды обстреляли меня из темноты, а потом набросились скопом, словно муравьи. Они и гибли, как муравьи — и люди с промытыми мозгами, и нечестивые ксеновыродки.

Теперь остальные оперативники получше вгляделись в мертвецов. Их были буквально сотни, однако найти тела, не размазанные в безликую массу силовым кулаком Плакальщика или не сожжённые дотла его огнемётом, было не так просто. По большей части напавшие на Хирона были, по крайней мере — физически, людьми, как все остальные. Большинство было одето в шахтёрские комбинезоны и оранжевые термокостюмы. Другие носили тёмную форму и бронежилеты городской стражи. Но были и совсем иные — и эти иные уже были не совсем людьми. Они были выше, крупнее, и тела их были искажены ксенопорчей. У одних были лишние конечности. У других из обмякших ртов выглядывали острые треугольные зубы. Даже относительная темнота полости не сумела скрыть от глаз космических десантников неестественный оттенок их кожи. Это были побочные отпрыски генокрадской заразы — и Хирон никого из них не оставил в живых.

— Ничего себе мясорубка, — заметил Фосс.

— Хотел бы я, чтобы их диверсия продлилась подольше, — отозвался Хирон. — Там ещё что-нибудь осталось убить?

— Генокрады, — сообщил Фосс. — Уже без вожака, спасибо Грамотею, но они всё равно явятся. Так что ты ещё, может, и повоюешь.

— Ну хоть что-то, — сказал Хирон. — Я пытался вызвать «Грозовых воронов», когда на хроно осталось пять минут. Интересно, почему никто не ответил?

— Зачем ты прятался под этими трупами? — спросил Зид.

Хирон язвительно фыркнул:

— Включи голову, воронёныш! У меня остался только кулак. Ты хотел, чтобы я стоял посредине, а враги пускали в меня ракеты с безопасного расстояния? Я надеялся подстеречь, когда они начнут осматривать своих мертвецов. Но, похоже, никого больше не осталось. А, может, они просто не захотели умирать… — после паузы он поинтересовался: — Это и есть главная цель? Вот эта чахлая женщина? Она, кажется, сама уже умерла.

Женщина по-прежнему лежала на руках у Раута, но ответил ему Зид:

— Сомневаюсь, что Сигме нужна сама женщина…

Гвардеец Ворона с неприязнью посмотрел на раздутый, шевелящийся живот. До него вдруг дошло, что Хирон, чей орден практически истребила раса тиранидов, может догадаться, что женщина беременна запретным детищем, и набросится на неё в приступе праведного гнева. Силовой кулак дредноута убьёт и её, и нерождённого паразита одним ударом. Зид шагнул вперёд, загораживая Раута и женщину как будто невзначай.

Хирон безмолвно наблюдал за действиями Гвардейца Ворона, но дураком-то он не был. Плакальщик догадался о причинах беспокойства Зида и поискал у себя в душе ту ярость, приступа которой так опасался его брат. Но ничего не нашёл. По правде говоря, женщина с виду была такой жалкой, что ему и в голову не пришло убить её и её нерождённого паразита. Вместо этого он пророкотал:

— У Инквизиции странные запросы. Но какое бы дело на этот раз они ни задумали — ради бога! Дайте мне войну, простую и ясную, — и в варп их со всеми их кознями!

При упоминании Инквизиции Каррас поймал многозначительный взгляд Зида. Он чуть не спросил, в чём дело, но тут его остановил едва слышный голос из вокса:

— Жнец-1 — Альфе. Жнец-1 — Альфе. Замечен сигнальный выстрел. Лучше поздно, чем никогда, «Коготь». Мы на пути к вам. Время прибытия: две минуты. Приготовьтесь к эвакуации.

— Трон и меч! — ахнул Соларион. В голосе у него ясно читалось радостное облегчение.

— Хвала Императору! — прибавил Фосс. Они с Зидом пожали друг другу запястья во взаимном поздравлении.

— «Сошли они с небес на крыльях огня и стали, — негромко процитировал Раут. — И возрадовались сердца наши, и нарекли мы их своим избавлением во веки веков».

Эту цитату Каррас не узнал. Половина мыслей сейчас у него была занята другим. На него снизошло вдруг какое-то необъяснимое убеждение. Он взглянул на Хирона и принял решение, причину которого понял лишь потом. Что-то внутри — ощущение не совсем его собственное — подсказало, что Хирон не должен остаться последним членом истребительной команды здесь внизу. Хотя Каррас и не смог подыскать логического объяснения этой убеждённости, но как псайкер он уже научился верить своим инстинктам в такие моменты.

— Альфа — Жнецу-1. Коготь-6 эвакуируется первым. Передайте указания Жнецу-2. Жнец-3 пусть остаётся на месте: элементов обеспечения для возврата не осталось. Подтвердите.

— Никак нет, Альфа, — отозвался командир полётной группы. — У нас приказ сначала принять посылку.

— «Жнецы», Альфа напоминает вам, что вы обращаетесь к одному из космических десантников самого Императора. Вы будете делать, как приказано, иначе за последствия я не ручаюсь! Коготь-6 эвакуируется первым. Приём.

Наступил момент напряжённого молчания, затем лётчик смиренно ответил:

— Вас понял, Альфа. Жнец-2 занимает позицию. Ждите сброса магна-захватов.

Несколько минут спустя побитая туша Хирона унеслась вверх и пропала из виду в длинной, гулкой шахте. Несмотря на то, что дредноута уже не было видно, Каррас по-прежнему слышал, как Плакальщик недовольно бурчит об унижении, когда тебя вытаскивают, словно рыбу на крючке.

«Жнец-2» отвалил в сторону. «Жнец-1» занял его место и сбросил четыре троса, один из которых оканчивался люлькой из чёрной пластали. К этой люльке десантники привязали ремнями безвольное тело Белого Феникса. Она ещё дышала, но шевеление паразита усилилось. Такой роскоши, как время, у неё почти не осталось.

Истребительная команда наблюдала, как люлька уносится вверх, после того как Каррас дал добро «Жнецу-1» на подъём. Затем Соларион, Раут и Фосс повесили оружие на магзамки, вдели каждый ногу в петлю на конце троса, дали сигнал сматывать лебёдки и сами начали быстрый подъём к штурмовому кораблю, зависшему над головой.

Зид с Каррасом остались на дне, задрав головы.

— Прежде чем мы вернёмся на «Святую Неварру» к этому ублюдку инквизитору, я думаю, тебе стоит кое-что узнать, Грамотей.

Каррас взглянул на Гвардейца Ворона, удивлённый тоном его голоса.

— Я слушаю.

— Там, в гнездилище ксеносов, после того, как орда ушла охотиться на вас со Смотрящим, меня кое-что привлекло. Там позади была глубокая пещера. Я её заметил, когда зачищал последних генокрадов. Я решил по-быстрому глянуть.

— И?

«Коготь-2, 3 и 4 на борту, — доложил «Жнец-1». — Что там? Альфа, подождите минуту. У нас какие-то проблемы с тросами».

Зид продолжил:

— Там было несколько капсул, сделанных из металла. Не из хитина. Это были не тиранидские штуки. Больше похожи на одноместные абордажные торпеды: диамонитовый бур на носу и все признаки человеческого производства. Как раз в размер генокрада, Грамотей. На самом деле, когда я глянул внутрь, там были отметины, указывающие на то, что изнутри выбрались генокрады.

В молчании, которое последовало за его словами, остался весь смысл непроизнесённого.

В шахту слетел один-единственный трос. Свободный конец шлёпнулся на пол прямо перед ними.

«Какие-то проблемы с лебёдками, Альфа, — сообщил по воксу «Жнец-1». — Странная ерунда какая-то. Пришлось спустить трос вручную. Вам и Пятому придётся подниматься самостоятельно».

Каррас приказал Зид лезть первым:

— Я сразу за тобой.

Но Зид ещё не закончил. Он подошёл к тросу, ухватился, но остановился и спросил:

— Ты понял, да?

«Я понял, — подумал Каррас кисло. — Инквизиция. Ордо Ксенос».

Заражение Кьяро генокрадами было намеренным, его устроили люди против людей. Но, во имя Терры Святой, зачем?

— Они выжгут это место, — продолжил Зид, дёргая трос, чтобы удостовериться, что тот держится крепко. — Шахты всё равно почти иссякли. Видно, потому и выбрали эту планету. Как только нас здесь не будет, долго они себя ждать не заставят. Они не могут позволить, чтобы правда вышла наружу. Больше ничто с этого шарика не улетит. После нас.

— Экстерминатус, — проговорил себе под нос Каррас. Слово само по себе уже вызывало холодную дрожь. Целый мир, очищенный от жизни. Мера крайняя, но какой ещё остаётся выход, если гражданское население заражено порчей тиранидов? Эту порчу нельзя искоренить никаким другим образом, и слишком опасно оставлять ей хоть какую-то возможность, даже совсем призрачную, найти выход с этого мира.

Он подумал о женщине, для спасения которой они отдали столько сил, и о чуждом существе, готовом вырваться наружу из её утробы. Узнает ли он когда-нибудь, почему так важно было вернуть её? Узнает ли он когда-нибудь, как именно он и его команда послужили воле Императора? Они рисковали жизнью, стояли на краю пропасти и взглянули смерти в лицо. Разве они не заслужили права знать? И если Каррас когда-нибудь узнает, будет ли он считать справедливым, что целая планета заплатила за игру, в которую сыграла здесь Инквизиция?

Похоже, что вряд ли…

— Больше об этом ни слова, Призрак. По крайней мере, пока. У меня такое чувство, что Сигма следит за всем, что мы говорим и делаем. На борту «Святой Неварры» нет ни одного надёжного места. Пока держи глаза и уши открытыми. Даже самый лучший хирург иногда ошибается. И Сигме лучше быть осторожнее, если он не хочет однажды порезаться о собственный скальпель…

— Можешь на меня положиться, Грамотей.

Гвардеец Ворона начал подъём; его собственные мышцы работали в полной слаженности с неутомимыми искусственными мышечными пучками под керамитовыми латами. За несколько секунд он оказался довольно высоко от Карраса, и тогда вожак истребительной команды ухватился за трос и начал подниматься сам. Он взбирался лишь чуточку медленнее, чем Гвардеец Ворона, но ведь никто не двигается так же быстро, как Зифер Зид…

Каррас взобрался метров на пятнадцать от пола и как раз собирался миновать нижний край вентиляционной шахты, когда внезапно остановился. Он почувствовал, как нечто острое и жгучее покалывает психическое «я» — ощущение, что что-то сильно не так. Это был лишь краткий миг, но в этот миг он понял, что радость победы тогда, у точки сбора номер два, была преждевременной.

Снизу раздался шум воздуха. Что-то сильное ухватило его за бронированную лодыжку и со страшной силой дёрнуло вниз.

Каррас пролетел пару метров и врезался в нападавшего. Стопор на обвязке сработал, остановив дальнейшее падение.

Библиарий обернулся и увидел злобный взгляд повелителя выводка. Тварь шипела и яростно извивалась, вцепившись в трос прямо под ним. Падение в насыщенную маргонитом воду не убило её, но погружение в опасно едкий раствор жутко оплавило кожу и придало ей белёсый оттенок мертвечины. Из прорех в обожжённом мясе блестела кость. Культи рук, обрубленных Каррасом у запястий, жутко обгорели и съёжились. Но вторая пара пятипалых рук с когтями осталась в полном порядке и по-прежнему была такой же смертоносной.

Отпустив трос одной рукой, зверь свирепо ударил Карраса раз, другой… Карраса закрутило. Оружие соскочило и полетело вниз, со стуком рассыпавшись по каменному полу — всё, кроме боевого ножа, пристёгнутого к правому наголеннику. Второй удар рассёк перевязь Арквеманна, клинок улетел остриём вниз и глубоко вонзился в пол. Сердца Карраса упали. Он знал, что его способностей не хватит, чтобы призвать клинок обратно в руки. Только не сейчас.

— Грамотей! — крикнул Зид сверху.

Гвардеец Ворона начал спускаться обратно.

Повелитель выводка прыгнул вверх, пытаясь миновать Карраса и ухватиться за трос выше — и тут до Карраса дошло, что тварь не просто хочет их всех убить. Она пытается вернуть тело женщины. Ей нужна нерождённая тварь внутри.

Но, когда полуразложившееся создание прыгнуло, Каррас схватился за него и повис, отчаянно пытаясь не дать тому подняться. Проклятый чужак по-прежнему был физически гораздо сильнее, несмотря на страшные повреждения. Он забился и задёргался, и принялся лупить Карраса обезображенными руками, которые не могли цепляться за трос.

Каррас не видел другого выхода. Прямо здесь и сейчас у него был только один шанс сделать так, чтобы задание завершилось успешно. Цена этому была велика, но Чёрная река рано или поздно забирает всех, даже тех, кто прежде уже возвращался из её бурных астральных вод.

Вызывающе взревев, Призрак Смерти выдернул свой нож, дотянулся, крепко ухватив повелителя выводка свободной рукой — и одним резким взмахом отсёк верёвку.

Вместе, они полетели вниз — прямо на холодный, твёрдый камень.

Чудовище в ярости завопило. Этот крик резко оборвался, когда земля подпрыгнула и ударила по ним обоим. Удар был жестоким. Каррас крякнул, слыша хруст костей. Нож укатился в сторону. Даже силовые доспехи не смогли полностью защитить организм от такого падения.

Всё тело пронзила боль. Предупреждающие значки на сетчатке левого глаза вспыхнули красным. Правый глаз ослеп. Каррас не знал почему. Часть вспомогательных систем брони не работала. Основные системы и моторные функции сообщали о растущем падении производительности. Сочленения костюма начали замыкаться.

Рядом с головой Каррас почувствовал тяжёлую поступь — стук когтей по окровавленному камню. Он глянул вверх оставшимся глазом.

Зверь возвышался над ним, содрогаясь от ярости и боли.

«Лишь ещё один жуткий кошмар в Галактике, где их полно, — подумал Каррас. — Не тебе предназначено править в ней, чудовище. Лишь человек может подняться выше своих звериных инстинктов. Лишь человек может подняться на более высокий уровень сознания. Лишь для человека есть надежда на спасение. Вот почему ты и твой род будут проигрывать. Всегда. Будущее принадлежит человеку».

Повелитель выводка тиранидов присел над ним и занёс когтистые лапы, готовый вскрыть броню, словно это простая фольга, и вырвать оттуда все внутренности.

Жизненных сил у Карраса почти не осталось, и он дал отпор единственным оружием, которое осталось в пределах досягаемости.

Он позволил силе имматериума потечь сквозь себя.

Над его телом поднялось белое злопламя. Оно вспыхнуло на побитой броне — и Каррас собрал всю свою волю, чтобы окончательно уничтожить тварь, что нависла над ним.

Воздух затрещал от энергии эфира. Каррас услышал голоса, что насмехались над ним, голоса из варпа — мрачного царства, из которого проистекала его сила. Это рискованно и всегда было рискованно, но он был готов к этому. Его учили этому. Он растворил пошире внутренние врата и пропустил через себя ещё больше силы. Он обратился к мантрам, которыми могущественный Афион Кордат научил его защищаться.

Повелитель выводка отшатнулся, отброшенный поднявшейся психической волной. Чудовище тут же обратилось к собственному психическому дару — и схватка между ними вспыхнула в ещё один, последний, раз.

Где-то вдалеке Каррас слышал голоса, зовущие его из вокса, но сейчас в этом не было толку. Сейчас они ничем не могли ему помочь. Посылка у них. Они должны улетать, пока повелитель выводка застрял здесь. Успех задания имеет свою цену. Ценой сегодня стала его жизнь. Каррас всегда знал, что однажды такое случится.

Земля под двумя непримиримыми врагами задрожала. Каменный пол начал трескаться. Отколотые камешки поплыли в воздухе на потоках психического огня. Из свежих трещин в куполе потолка и по краям вентиляционной шахты хлынули огромные водопады земли и пыли.

Каррас почувствовал прилив силы у повелителя выводка, подпитанной чистой животной яростью зверя: отголосок нерождённого ксенопаразита удалялся. «Жнец-1» уходил. Повелитель выводка проиграл. Операция «Ночная жатва», какой бы ни была её истинная цель, подошла к концу. Отряд «Коготь» справился с заданием.

Теперь настало время закончить всё как следует — и для этого остался только один путь.

— Я умираю в битве, — яростно проговорил Каррас, — и тем заслужу своё перерождение!

Он распахнул врата разума так широко, как только мог, — так широко, как никогда не рисковал прежде. Напор силы превратился в бушующий свирепый поток. Издевательские голоса из варпа стали громче и ближе. Земля под ним затряслась, словно в разгар мощного сейсмического катаклизма.

— Мы умрём здесь вместе, нечестивый ксенос, — рычал Каррас, — но из двоих только я буду жить снова!

Огромные, смертоносные куски скал начали отваливаться с потолка, падали на землю и разбивались со всей силой, какую им придавали вес и гравитация.

Зверь отбивался: его собственная мощь росла, чтобы справиться с потоком мощи Карраса — сила на силу.

Каррас не мог пропускать сквозь себя больше. Он полностью отдался той мощи, что текла сквозь него, надеясь, что этого хватит. Он чувствовал, как невиданные твари слетаются к нему из далёкого далека, но скорость их была неизмеримо высока. Он молился лишь, что он и повелитель выводка погибнут прежде, чем его душа будет отнята.

Толстый потолок полости мощно прогнулся и рухнул совсем. Абсолютная окончательность опускалась на сцепившихся поединщиков — тысячи тонн кувыркающихся острых чёрных камней. Каррас испустил последний крик — уже просто рык:

— Не убоюсь смерти, я — тот, кто…

Закончить он не успел.

Глава 20

Тишина.

Ни лопочущих голосов, сводящих с ума. Ни ревущего потока психической силы, штурмующего границы его сил и психики. Ничего.

Только тишина.

Тишина и боль.

Ощущения смерти Каррасу были не внове. Он сам воплощал её больше столетия. Он заходил за её мрачный занавес, чтобы доказать, что достоин называться Призраком Смерти. И сейчас он ощущал, как смерть бушует внутри него: весь этот белый огонь и чёрный лёд, и жгучий, и одновременно леденящий до мозга костей. Его латы пробиты и разодраны: когти взбешённого тиранидского исчадия более чем подходили для того, чтобы разодрать целый комплект силовых доспехов космического десантника в клочья. Одно из сердец — основное — было практически разрушено; второе — орган, известный как «сберегатель», — боролось, чтобы сохранить ему жизнь, при том, что из тела свободно уходило сейчас столько крови. Из прорех разодранного панциря натекло больших липких луж бордового цвета. Сама кровь весьма отличалась от обычной. Даже сейчас сильнодействующие коагулянты заставляли её сворачиваться, закупоривая раны, которые уже должны были его прикончить. Но всё равно уже слишком поздно. Каррас похоронил себя и повелителя выводка в невообразимо глубокой могиле. Тут они и будут лежать, переплетясь в смертных объятьях. Но это ничего. Для Карраса даже это была победа. Он забрал врага с собой в могилу, и, хотя бы эта скверна больше не будет угрожать Империуму.

«А, я слышу… Теперь я слышу воды вокруг».

Сознание покинуло разрушенное тело и выскользнуло за пределы материального мира в знакомый проход, который ведёт в мир следующий. Чёрная Река. Вокруг со всех сторон бурлила и плескалась огромная труба чёрной воды. Каррас почувствовал, как его уносит.

Присутствия повелителя выводка здесь не ощущалось.

«Конечно, нет. Как будто у такой чумы на лике реальности может быть душа!»

Но кто-то здесь всё-таки был. Плывя по бурным течениям Чёрной Реки, Каррас почувствовал, как откуда-то из другого места в его реальность переместилось нечто беспредельное и могучее. Ужас объял его. Он чувствовал подобное присутствие, когда умирал в последний раз. Со дна прошедшего столетия всплыла память о той битве на краю забвения. Эта тварь, эта новая сущность, распространяла вокруг такое же зловоние и вдобавок была гораздо сильнее. Каррас понял сразу, едва тварь начала воплощаться перед ним, что явился враг, которого он не в силах одолеть.

Голос существа, когда оно наконец обратилось к нему, был голосами великого множества, идущими со всех сторон. Сами тёмные воды встрепенулись при звуках этого голоса. Всё вокруг, казалось, затряслось и задрожало, и боль, которую Каррас думал, что оставил позади вместе с разрушенным телом, вдруг вернулась, только теперь она усиливалась многократно при каждом слове, какое произносила тёмная сущность.

— Лиандро Каррас, — промурлыкал голос и хмыкнул, — первый кодиций Призраков Смерти. Сын Окклюдуса. Как остра твоя боль!

Существо захохотало — звук походил на тысячу раскалённых игл, пронзающих плоть.

— Посмаковать бы её подольше, — продолжала сущность, — но не для того я преодолел барьеры времени и пространства и нарушил твой уход, чтобы просто насладиться предсмертными муками. Более высокой награды я ищу, и ничто другое меня не устроит.

Каррас мало что из этого понял. Самые слова для него были мучительной пыткой. Усилием воли он попытался миновать эту сущность, чтобы поскорее быть смытым в вечный Послемир бурными водами туннеля, но оказалось, что он накрепко прикован к месту, и никакими усилиями разума ему не освободиться, сколько бы он не старался. Каррас попытался удержать внимание на тёмном силуэте, висящим перед ним, но сумел лишь едва взглянуть на него. Нечто почти физическое и абсолютно непреодолимое каждый раз вынуждало его отвернуться в сторону.

Он сумел получить лишь общее представление, хотя представить себе такое невозможно.

Трёхликое. Пятирогое. Семикрылое. Чёрное, как безлунная и беззвёздная ночь.

Чёрнота самой пустоты.

Сущность расхохоталась вновь, наслаждаясь неспособностью человеческого разума постичь ни её мощи, ни её облика.

— Ты ещё не умер, Лиандро Каррас, — сообщил страшный голос. — Даже сейчас твоя материальная форма борется за жизнь. Встанешь ли ты снова? О, безусловно. Только, когда ты встанешь, ты передашь от меня послание, ибо есть один — известный тебе — за кем числится должок — и очень большой должок.

Каррас отгородился от такого безумия. Он не посланник демонам. Лучше умереть — раз и навсегда. Пусть Чёрная Река унесёт его прямо сейчас.

— Я не буду носить никаких посланий от таких, как ты, — прошипел он. — Отпусти меня или сломай мою душу полностью, но от меня ты не получишь ничего!

Сущность придвинулась со всех сторон ближе — и разум Карраса взвыл от новой мучительной боли.

— Ты отнесёшь послание, библиарий, или я нашлю такую кару на твой обожаемый орден, что ты и представить себе едва ли сможешь. Я осыплю их столетиями боли и бесчестья. Ни на миг они не смогут избежать моего гнева. Это начнётся не сегодня, конечно. Всё-таки, что за погибель без чуточки предвкушения? Для начала, скажем, лет десять. Может, чуть больше. Но судьба их настигнет — судьба столь чёрная, что само их имя вычеркнут из всех записей, и это будет на твоей совести.

— Пустые слова, демон, — зло выплюнул Каррас.

— Тебе лучше знать. Сколько своих деяний Призраки Смерти держат в секрете! Однако это не такой секрет, как ты думаешь. Так что: или ты доставляешь моё послание, или я доставлю твоему столь почитаемому братству горести, муки и вечное проклятие.

Каррас взвыл от злости и боли:

— Отвергаю тебя! Слова Хаоса сходят лишь с языков лжецов и предателей. Ничего ты не знаешь. Император Человечества, дай мне покой в забвении! Отринь от меня это чудовище!

Демон наслаждался. Его хохот звучал так низко и мощно, что искажал даже воды Чёрной Реки, растягивая там, сжимая тут, так что река шла рябью так, как Каррас никогда не видел прежде. Сильнее доказательства мощи этого существа уже быть не могло. А потом демон произнёс то, от чего Каррас лишился остатков самоуверенности.

— Шарьякс, — глумливо сообщил демон, — такое бремя для того, кто на нём восседает.

Каррас заставил себя остаться в молчании, хотя внутри у него эхом перекатывалось громогласное отрицание.

— Прямо сейчас его сила высасывает жизнь из твоего обожаемого магистра ордена. Как это было со всем Первыми Призраками. Глупый Коркад. За сидение на Стеклянном троне должна быть уплачена великая цена. И всё-таки Призраки Смерти всегда её платят, даже такую страшную. И всё это из-за видения, которое едва не привело твоего основателя на грань безумия!

«Откуда он может это знать? — подумал Каррас. — Окклюдус под защитой. Ни один демон не может появиться на этой священной земле. Мы бы уже знали об этом».

— А что, интересно, сделает Инквизиция, когда узнает о Шарьяксе? Что подумают твои напыщенные лорды Терры? — и снова демон расхохотался, и звук был чистой, сочащейся отовсюду злобой, и она проникала в разум Карраса, обволакивающая, удушливая. — Так что ты передашь моё послание, Лиандро Каррас. Ты передашь его — или мы посмотрим, насколько ужасна сила раскрытого секрета.

Каррас не ответил. Он просто не мог найти слов. Голова шла кругом. С этой гнусной тварью никаких соглашений быть не может. Он не станет так пятнать свою душу. Если бы только исчезнуть совсем, оказаться стёртым с лица всего сущего, словно никогда тебя и не было. Но уповать на подобное тщетно. Он здесь — и ничего не может сделать, чтобы что-то изменить.

«Ничего, кроме надежды на окончательную смерть. Тогда хотя бы участь посланника не падёт на меня».

Демон прочёл его мысли.

— Нет, — ответил он просто, — ты не умрёшь. Я уже отрядил частицу своей силы, чтобы поддержать тебя. Моя сила подкрепляет твою собственную, подстёгивая восстановление. Ещё я заставил других — твоих товарищей — искать тебя. Они копают прямо сейчас, — и снова он захохотал, так больно, будто плеснул кислоты на открытые раны. — Отныне, библиарий, ты будешь обязан тем, что выжил, мне. Пусть это знание жжёт тебя изнутри, если не сделаешь то, что я сказал.

Каррас больше не мог этого вынести. Его рассудок был на пределе. Если Каррас его потеряет, такой хрупкий сейчас, то останется открыт для настоящей одержимости.

— Говори своё проклятое послание и изыди, исчадие варпа! Доставлю я его или нет, но говори его сейчас и освободи меня, будь ты проклят!

— Тогда слушай внимательно, козявка, ибо для меня ты и есть козявка. Ты передашь этому вероломному щенку Экзорцисту — Дариону Рауту, что я не забыл ни о нём, ни о его долге. Ты передашь ему следующее: меня нельзя отвергнуть. Что принадлежит мне, будет уплачено полностью. Меня, Гепаксаммона, Князя Скорбей, нельзя отвергнуть!

При этих последних словах ярость демона стала так велика, что Каррас едва не потерял себя. Бессчётные внутренние голоса заполнили разум, одолевая его и повторяя снова, и снова, и снова:

— Гепаксаммона нельзя отвергнуть!

Каррас чувствовал, как слабеет его «я», чувствовал, как его личность, самое его сознание тускнеет, растворяется, гаснет. Он боролся, пытаясь удержаться, повторяя про себя мантру, которая определяла столь многое в его жизни — девиз своего ордена:

«Не убоюсь смерти, я — тот, кто воплощает смерть во имя Его.

Не убоюсь смерти, я — тот, кто воплощает смерть во имя Его.

Не убоюсь смерти, я…»

— Тот, кто воплощает смерть во имя Его! — прогремел новый голос. Мощный, всепоглощающий почти так же, как у демона Гепаксаммона, только это был один голос, а не множество, и каждое слово источало мягкий белый свет, который изгонял боль. Каждое слово глушило ужасающий звук множества голосов демона. Глушило, пока не осталось ни одного.

А потом поверх всего остального вторглось нечто совсем неожиданное.

Каррас услышал шум маховых перьев, вспарывающих воздух.

Глава 21

Что-то небольшое и чёрное пронеслось через сознание Карраса и ударило прямо в середину демонической фигуры. Не было ни рыка, ни вопля ярости или негодования, ни мига для чего-то подобного. Каррас увидел, как в мгновение ока и Гепаксаммон, и Чёрная Река застыли и разлетелись на кусочки, как будто всё вокруг было просто картиной на огромном стеклянном листе. Свет на секунду ослепил, но хлопанье крыльев продолжалось, постепенно стихая по мере того, как источник звука удалялся. Когда слепота прошла, Каррас обратил сознание в сторону звука и увидел, как за снежным холмом исчезает чёрная ворона.

Кладбище на Окклюдусе!

Шум улетевшей птицы сошёл на нет, и вместо него послышался хруст чьих-то шагов по снегу. Каррас обернулся.

— Успокойся, хаджар. Времени мало, а ты должен кое-что услышать.

Каррас опешил. Опешил и растерялся.

В нескольких метрах от него остановился Афион Кордат и улыбнулся. Хадит был облачён в полный терминаторский доспех, однако убранный скорее для церемоний, чем для битвы. Печати чистоты трепетали на ветру, которого Каррас не ощущал. Почётные знаки старшего библиария, отлитые в золоте, серебре и украшенные драгоценными камнями, сверкали на жидком зимнем солнце, ушедшем далеко за полдень, которого здесь и сейчас просто не могло быть.

Каррас понимал, что находится в воображаемом месте, знал, что его материальное тело покоится в могиле из плотно сбитого чёрного щебня там, на Кьяро.

Кордат, похоже, тоже это знал.

— Раз ты видишь меня здесь, Лиандро, — сказал он, переставая улыбаться, — тогда ясно, что основная линия будущего, в которой ты лежишь, умирая под камнем рухнувшей шахты, произошла. Для тебя это настоящее, и, без сомнения, оно выглядит по-настоящему мрачным. Ты понёс страшные раны. Хорошо бы, если бы было наоборот, мой хаджар, но приободрись, если сможешь. За все твои страдания у нас есть веская причина для радости. Ты будешь жить. И лишь на этом пути лежит самая величайшая надежда ордена. Больше об этом я ничего не могу сказать, чтобы не повлиять на будущее. Однако, то знание, которым я поделюсь с тобой сейчас, не закроет путь, по которому ты должен продолжать идти. Пойди же всё другим путём… Ладно, это теперь вряд ли имеет значение. Что имеет значение, так это — идти вперёд. И потому я создал это всё, — тут он обвёл жестом пейзаж вокруг, — чтобы иметь возможность направлять тебя, пусть между нами лежит бездна пространства.

Кордат дал знак Каррасу пройтись, и тот двинулся рядом; из-за нависающей туши терминаторских доспехов даже со своим немаленьким ростом он выглядел карликом. Всё казалось таким реальным, по крайней мере — зрительно. Сейчас он вроде бы видел нормально обоими глазами. Каждая упавшая снежинка блестела в точности так, как полагалось. Надгробия выглядывали из-под толстого слоя снега точно так, как он помнил, — плиты из чёрного камня, исписанные теми самыми древними письменами, которые не мог прочесть никто из живущих. Однако отсутствие запахов и телесных ощущений совершенно чётко указывало на нематериальную природу всего происходящего.

А, может, это всё лишь трюк? Подлая ловушка, подстроенная Гепаксаммоном?

«Нет. Это — мой хадит. Я это чувствую. Я бы сразу понял».

Так, словно прочитав его мысли, Кордат продолжил:

— Вмешательство демона — это то, чего мы не предвидели до недавнего времени, и серьёзность его внимания к тебе ещё пока нам не понятна. Время — вещь очень непостоянная в вопросах того, что оно решает открыть. Тебе это известно. Действия Хаоса всегда трудно понять. Что нам известно, так это то, что ты выживешь. Понадобится немало труда, чтобы поставить тебя на ноги, но инквизитор, к которому тебя приставили, этот так называемый Сигма, имеет в своём распоряжении такие ресурсы, которые многим и не снились. И, несмотря ни на что, он захочет оставить тебя у себя на службе. У него есть свои амбиции, а его психический шабаш проник сквозь пелену будущего и увидел знамения твоей важности для достижения его целей. Этих целей мы постичь не можем. Линии будущего, открывающие их, туманны и размыты. Мы думаем, что это сделано нарочно. Как бы там ни было, Сигма не уволит тебя от службы. Это совершенно точно.

— Я не могу сейчас поделиться с тобой другими деталями, не закрыв те линии будущего, которые нам нужно сохранять открытыми, мой хаджар, но наступит момент, когда амбиции Сигмы и чаяния нашего ордена сойдутся. В важности с этим не сравнится ничего. Возможно, это будет нелегко, но не позволяй себе слишком больших вольностей с этим человеком. Его терпение имеет свои границы. Ты можешь испытывать его, если нужно, но не перестарайся. Что касается твоих новых братьев, держи их к себе поближе. В них твоя сила. Они проследят, чтобы Арквеманн был найден. Клинок понадобится тебе вновь довольно скоро. У него тоже есть своя роль.

У Карраса были вопросы, слишком много вопросов, но слова, он знал, сейчас напрасны. Думать, что это реальный разговор, было бы ошибкой. Духа Кордата здесь не было. Это полностью сконструированное видение, размещённое на этой линии времени когда-то в прошлом в надежде, что Каррас проживёт достаточно долго и правильно сделает нужный выбор, чтобы наткнуться на него.

Кордат перестал шагать и протянул облачённую в латы руку к плечу Карраса. Каррас повернулся.

— Твои братья и я в Логополе продолжаем прорицать будущее изо всех сил, имеющихся в нашем распоряжении, Лиандро. Даже мегир обратил часть своей силы на основные линии твоего будущего. Столько ещё скрыто, но то, что мы видели до настоящего момента, дарит великую надежду — первую настоящую надежду для ордена за тысячи лет. Кадаш реален. Великое перерождение ближе, чем когда-либо. Я никогда не смел и вообразить, что оно наступит в наш век.

Каррас не удержался:

— Великое перерождение? Правда, оно грядёт?

Кордат, конечно, его не услышал. Его на самом деле здесь не было. Вместо этого хадит тепло улыбнулся своему протеже и сказал:

— Немалых трудов стоило засеять твоё будущее такими моментами, как этот, Лиандро. В этом таится немалый риск для нас обоих. Смертельный риск. Случайное создание одного-единственного крупного парадокса может положить конец всему. Поэтому такие визиты будут из необходимости редкими. Но, где смогу, я приложу все силы, чтобы вести тебя и дальше, куда бы ни потребовалось. А сейчас…

Он потянулся к Каррасу, и оба они опустили взгляд на мощную бронированную руку, что появилась в промежутке между ними.

— Хватай! Хватайся за руку!

Голос изменился, внезапно и полностью. Это был не Афион Кордат.

— Давай, Грамотей! Хватай меня за руку. Цепляйся!

«Грамотей? Когда это мой хадит..?»

Яркий свет взорвался у него перед глазами, вытесняя воображаемый заснеженный пейзаж. По глазам резануло острой болью. Он моргнул и попытался отвернуться. Боль потихоньку прошла. Он моргнул снова. Правый глаз всё-таки ослеп, но генетически усиленный зрачок второго скоро приспособился.

Каррас увидел протянутую бронированную руку. Взгляд поднялся по руке к наплечнику с выступающей древней надписью и знакомым изображением черепа. Передвинув глаза чуть левее, Каррас увидел рыло шлема. Появилась ещё одна рука и сняла шлем, открывая широкое, улыбающееся лицо, изрезанное морщинами и шрамами, но дружеское и открытое.

— Омни? — проскрипел Каррас. Глотку и лёгкие, казалось, набили острым гравием.

Имперский Кулак ухмыльнулся сверху:

— Добро пожаловать из мёртвых, Грамотей! А ты живучий гад!

Эпилог

Масляные светильники мерцали, но тени не колыхались в ответ. С разных концов стола из полированного дерева друг на друга смотрели две фигуры: скрытые капюшонами, спрятанные под масками тени, почти точное отражение друг друга. Всегда те же самые две фигуры. Всегда в той же самой комнате с тем же простым убранством, из которого ничего не было реальным, кроме двух разумов, которые явились на встречу, чтобы пообщаться в тайне. Их перенесли в этот воображаемый интерьер усилия работающих на износ астропатических хоров в их распоряжении.

— В отчёте сказано, что он восстановится, — сказала одна фигура. — Полностью?

— Мой главный медик считает, что потребуется некоторая аугментация, — ответила другая. — Но, если мы перебросим его на Дамарот быстро, он сможет вернуться в рабочее состояние. Тамошний апотекарион может похвастаться таким оборудованием для клеточной регенерации, какого в Империуме больше нет ни у кого.

— А-а-а, те захваченные у эльдар устройства…

— Потребуется время. Ущерб велик. По всем здравым соображениям, он должен был умереть.

— Возможно, вы его недооценили.

— Вам это известно лучше, чем мне. В игре участвует кто-то ещё, но кто — это от меня ускользает.

— Я уверен, это ненадолго. А остальной отряд «Коготь» — они исполнили свою роль как ожидалось?

— Предсказуемы до последней запятой. Несмотря на поверхностные отличия, все космодесантники слеплены из одного теста. Они так стремятся быть героями. Честь и слава постоянно застилают им рассудок. Они по-прежнему явно не доверяют мне, но не думаю, что им стало известно об истинной причастности ордоса к ситуации на Кьяро. Свои клятвы они будут держать.

— Хорошо. Не давайте им послаблений. Если они на самом деле те, кто нам нужен, им придётся вынести гораздо больше, чем во время операции «Ночная жатва». Что касается вашего бывшего следователя: хорошо, что она осталась жива. Редкая возможность для нас. Я думал заполучить только детёныша, но то, что мать выжила, — колоссальный бонус. Мы должны сохранить ей жизнь после родов. Как только её состояние стабилизируется, и она пройдёт надлежащую обработку под наши нужды, будет увлекательно посмотреть, как отпрыск реагирует на неё в закрытом полями Геллера окружении. Мои поздравления. Чёрное семя принесло тот самый плод, которого мы ждали. Лучше и быть не могло, старина. Мы получим свои ответы и, возможно, со временем у нас будет величайшее оружие, какое только наш ордос надеялся получить.

— Её стазисная капсула будет перевезена на ваш фрегат, как вы указали. По нашим ожиданиям, мы достигнем координат места передачи за три недели.

— Мои люди будут ждать. И затем — на Дамарот, так?

— Отряд «Коготь» будет разделён и отправлен на одиночные операции, пока их Альфа восстанавливается. Для операции «Меткий стрелок» на Каркарусе я направлю отряд «Скимитар». К тому времени они должны закончить с орочьим вторжением на Иксио.

— Будем надеяться, «Коготь» скоро будет в полном составе. Сложа руки сидеть нам некогда, даже несмотря на этот успех. Будет ещё немало тупиков и неудач, прежде чем наше долгое путешествие подойдёт к концу. Продолжайте поиски. Продолжайте превосходить мои ожидания.

— А Кьяро?

— Я сам дам разрешение применить обычные меры чуть позже сегодня. Совет Караула на Таласе-Прим меня поддержит. Оборонительные мониторы флота пока будут держать карантин, а корабль-убийца прибудет в течение недели. Не останется ничего.

— Тогда, с вашего разрешения, я откланяюсь. Только, прежде чем вас оставить… Моя сестра…

— Она спит, мой друг, как и прежде. Никаких перемен. Возможно, со временем мы сможем использовать результаты Чёрного семени для её выздоровления. Или, возможно, её излечение пойдёт совершенно по иному пути. Вот почему мне нужно, чтобы вы оставались там, где вы есть, и продолжали делать то, что умеете делать лучше всего. Никому другому я доверять до такой степени не могу.

— Обещаю. Я сделаю всё, что нужно сделать.

— Я знаю. И вместе однажды мы излечим её. Не теряйте веры.

— Бдительность. И пусть Император присмотрит за вами.

— Бдительность, старый друг. In nomine Imperator. Скоро мы поговорим ещё.

Ник Кайм

Дух Машины

Не переведено.

Энтони Рейнольдс

Вечная композиция

Не переведено.

Стив Паркер

Охота за головой

По занавесу космоса, усеянному булавочными головками звёзд, двигалось нечто огромное, тёмное, хищное, заслоняя, словно глотая целиком, бриллиантовые россыпи созвездий. Размерами это нечто накрыло бы городской квартал; его выпученные глаза, похожие на глаза огромной слепой рыбы, излучали зловещий зелёный свет.

Он был страшен на вид, этот левиафан, этот предвестник неминуемой гибели, и его приход нёс страдания и смерть бесчисленным жертвам столетиями, которые он провёл среди звёзд. И сейчас он нёсся, вспарывая чернильную тьму, на хвостах воспалённо-красной плазмы сквозь субсектор Харибда.

По достижении пункта назначения его звериные черты начали меняться. Новые огни, гораздо более яркие и резкие, чем свет из глаз, помаргивая, оживали на его морде, высвечивая мириады разнокалиберных обломков, которые, кружась, плыли по высокой орбите над сияющей оранжевой сферой Арронакса-2. Неторопливым, ленивым движением левиафан опустил огромную нижнюю челюсть и, разинув пасть, принялся насыщаться.

Поначалу отсвечивающие обломки, которые он заглатывал, не превышали размеров человека. Но вскоре в раскрытую пасть, проплывая между клинообразных зубов, в глубины чёрной глотки потянулись куски покрупнее.

Чудовище набивало брюхо летающим в космосе хламом несколько часов, пожирая всё, что пролезало в рот. Добыча была хороша. Когда-то в далёком прошлом здесь произошло жестокое сражение. И всё, что теперь осталось — это ободранные планеты и остовы мёртвых кораблей, кружащие в медленном эллиптическом танце вокруг местной звезды. Но у остовов всё же было будущее. Подобранные однажды, они будут перекованы заново, отлиты в новые формы, которые понесут смерть и страдания новым бессчётным жертвам. Потому что этот зверь, этот ненасытный монстр пустоты, конечно же, был совсем не зверем.

Он был орочьим кораблём. И огромные иероглифы, кое-как намалёванные на его бортах, указывали, что корабль принадлежал клану Смертельных Черепов.


Огромная железная челюсть корабля с лязгом захлопнулась, и сразу же начало восстанавливаться давление. Процесс занял около двадцати минут, насосы заполняли трофейный отсек хоть и вонючим, но пригодным для дыхания воздухом. Коридор за герметично закрытыми дверями, ведущими в отсек, был битком набит орками, которые, рыча от нетерпения, колотили кулаками по толстым металлическим переборкам. Они толкались и пихались, пытаясь пробиться поближе к дверям. И когда уже, казалось, вот-вот разыграется смертоубийство, завыла сирена и тяжёлые створки разошлись в стороны. Орки хлынули внутрь, расталкивая и отпихивая друг друга, торопясь к грудам металлолома в неистовом стремлении заполучить самые лучшие куски.

Между наиболее крупными и темнокожими орками тут же разгорелись драки. Гиганты ревели, толкались, лязгали клыками и лупили друг друга аугментированными лапами, в изобилии щетинившимися различным оружием и инструментами. Они бы поубивали друг друга, если бы не были облачены в громоздкие кибернетические доспехи. Это была не простая зеленокожая солдатня. Это были орки уникальной породы, инженеры своей расы, каждый из них появлялся на свет с врождённым пониманием машин, жёстко запрограммированным на генетическом уровне наравне с любовью к насилию и пыткам.

И как и в любой касте, были среди них и представители посмышлёнее. Пока самые могучие ревели и били себя в обшитую железом грудь, одинокий орк, поменьше и победнее других, держась в тени, пробирался мимо, намереваясь первым подобраться к добыче.

Этого орка на грубом языке его расы звали Горгрот, и, несмотря на невероятное количество обломков, заглоченных кораблём, ему не понадобилось много времени, чтобы найти кое-что по-настоящему ценное. У самой стены отсека, заполненного хламом, ближе к огромным железным зубам корабля, он обнаружил покорёженную носовую часть человеческого корабля средних размеров. Осматривая её, Горгрот отметил торчащие спереди стволы орудий. Сердце орка забилось быстрее. Исправные они или нет, он сможет смастерить великолепные штуковины из этих трофейных орудийных систем. Тогда он станет более опасным орком — орком, с которым придётся считаться.

Воровато оглянувшись через плечо и убедившись, что никто из больших не обратил на него внимания, Горгрот пробрался к оторванной носовой части, вытянул кривую лапу и коснулся её корпуса. Броневые плиты обломка, изрытые выбоинами и воронками от попаданий плазмы и ударов торпед, находились в плачевном состоянии. Ближе к задней части, к месту отрыва от остального корабля, искорёженный металл почернел. Похоже, что корабль разнесло на куски взрывом. Однако причина разрушения корабля для Горгрота не значила ничего. Значение имел лишь его потенциал. В крошечных мозгах орка одна за другой уже проносились вспышки смертоносного вдохновения, их было так много, что он, фактически, забыл дышать, пока лёгкие не напомнили о себе болью. Эти видения были даром Горка и Морка, кровожадных орочьих богов, и он уже испытывал подобное много раз до этого. Каждый орочий инженер испытывал такое, и ничто, кроме вспарывания вражеской плоти, не давало столь абсолютного чувства правильности.

Но, несмотря на это, какая-то незначительная мелочь всё же отвлекала Горгрота от восторженного общения с богами.

В нижней части левого борта разрушенного носа загорелся огонёк; он подмигивал Горгроту из-под путаницы балок, тросов и выщербленных плит брони, разжигая его простецкое любопытство и маня к себе. Маленький зелёный огонёк, нечто вроде кнопки. Горгрот принялся расчищать обломки вокруг. Вскоре, несмотря на помощь гидроусилителей своего доспеха, он уже истекал потом, хрипя и рыча от натуги.

За считанные минуты он убрал всё, что мешало добраться до мигающего огонька, и выяснил, что это действительно какая-то кнопка.

Горгрот уже вытянул палец, чтобы нажать её, как вдруг какая-то неодолимая сила рванула его назад. Пролетев над полом, он с возмущённым рыком тяжело рухнул на спину. Не медля ни секунды, Горгрот попытался вскочить на ноги, но огромный металлический ботинок припечатал его к полу, прогнув броню на брюхе и глубоко вогнав его в ковёр острых обломков.

Горгрот поднял взгляд и наткнулся на горящие красным глаза самого крупного, самого могучего орка в трофейном отсеке.

Зазог, личный инженер могущественного военного вождя Бальтазога Дурнокрова. Большинству орков на корабле хватало мозгов, чтобы не оспаривать его выбор добычи. Именно поэтому Зазог всегда приходил в трофейный отсек последним: его неспешность была знаком полного превосходства над остальными трофейщиками.

И вот Зазог сделал свой выбор, оставив Горгрота и протопав к разрушенному носу. Там он присел, разглядывая мигающую кнопку. Он прекрасно понимал, что она означает. На борту должен быть действующий источник энергии — гораздо более ценная находка, нежели большинство остального хлама. Зазог выдвинул из среднего сустава левой механизированной лапы горелку и выжег на борту разрушенного носа грубое подобие личного знака. Затем он поднялся на ноги и взревел, бросая вызов окружающим.

Кучки гретчинов, самых жалких представителей расы оркоидов, в панике порскнули в стороны, исчезая в укрытии сумрака. Остальные орки отступили на шаг, злобно ворча и огрызаясь в сторону Зазога. Но ни один не осмелился принять вызов.

Зазог по очереди оглядел каждого, заставляя их, одного за другим, либо опустить взгляд, либо принять смерть от его руки. Затем, удовлетворённый выказанным почтением, он повернулся и толстым пальцем нажал мигающую зелёную кнопку.

Ничего не произошло. Зазог рыкнул и нажал ещё раз. По-прежнему ничего. Он уже собирался начать колотить по кнопке кулачищем, как вдруг услышал шум.

Шипение отпирающихся воздушных затворов.

Дверь дрогнула и заскользила вверх, уходя внутрь корпуса.

Морщинистую, покрытую шрамами морду Зазога перекосила жуткая ухмылка. Да, на борту был источник энергии. Работающая дверь доказала это. Он, как и Горгрот, начал ощущать вспышки божественного вдохновения, видения оружия столь грандиозного и смертоносного, что его ограниченные мозги едва могли вместить такое. Но это не имело значения. Боги будут действовать через него, как только он примется за работу. Его руки будут автоматически воплощать то, что его мозг мог едва осознать. Так было всегда.

Сдвижная дверь втянулась полностью, открыв вход, через который бронированная туша Зазога едва-едва могла протиснуться. Он двинулся вперёд с намерением пролезть внутрь, но так и не успел этого сделать.

Полумрак за дверью издал тихий кашляющий звук.

Череп Зазога разлетелся фонтаном крови и фрагментов кости. Обезглавленное тело опрокинулось спиной в хлам, устилавший пол отсека.

Остальные орки раскрыли рты от неожиданности. Они глазели на лежащее тело Зазога, пытаясь разобраться в неясных предупреждениях, крутившихся в мозгах. Плюнув на очевидную опасность, самые крупные орки поспешно принялись объявлять рыком свои притязания на освободившуюся добычу и отпихивать в сторону других, мало задумываясь, что их собственная смерть может быть близко.

А смерть была совсем рядом.

Из двери, открытой Зазогом, выметнулась огромная чёрная тень. Гуманоид, не такой рослый как орки вокруг, но всё равно массивный, двигался с таким проворством и уверенностью, что с ним не сравнился бы ни один орк. Его длинные адамантиевые когти трещали и искрились разрядами смертоносной энергии, когда он, кружась словно убийственный смерч, раздавал вокруг себя режущие и колющие удары. Он убивал и убивал, тёмно-красная кровь хлестала вокруг него огромными фонтанами. Зеленокожие валились словно мешки мяса.

Из развалины появились ещё четыре тени. Как и первая, все они были облачены в тяжёлую керамитовую броню чёрного цвета. У всех на массивном левом наплечнике красовалась замысловатая эмблема из черепа и литеры «I». Символ на правом наплечнике, однако, у каждого был свой.

— Зачистить помещение, — отрывисто бросил в комлинк один из них. Его болтер, снабжённый глушителем, харкнул смертью в ближайшего орка. — Быстро и без шума. Уничтожить оставшихся прежде, чем поднимется тревога. — переключив канал, он произнёс: — Сигма, это Коготь-Альфа. Первая фаза завершена. Команда внутри. Зачищаем точку входа.

«Вас понял, Альфа», — ответил невыразительный голос на другом конце канала. — «Продолжайте задание. Эвакуация через час, как запланировано. Капитану Редторн приказано уходить в случае, если вы пропустите время сбора, так что держите свою команду на коротком поводке. Это не операция по зачистке. Ясно?»

— Я в курсе, Сигма, — резко ответил командир истребительной команды.

«Так-то лучше», — произнес голос. — «Конец связи».


* * *


Зачистка трофейного отсека заняла у «Когтя» меньше минуты. Брат Раут из ордена Экзорцистов выстрелил в бегущего к выходу гретчина. Тварёныш споткнулся: бесшумный болт вонзился ему в спину. Полсекунды спустя заглушенный плотью хлопок разнёс гретчина на куски.

Он стал последним из двадцати шести трупов, валяющихся среди куч собранного хлама.

— Каррас, цель уничтожена, — доложил Раут. — Всё чисто.

— Принято, — ответил Каррас. Он повернулся к космодесантнику с тяжёлым огнемётом: — Омни, ты знаешь что делать. Остальным, прикрыть вход.

Весь отряд, за исключением Омни, немедленно занял позиции, перекрывающие вход из коридора, откуда пришли орки. Омни, также известный как Максиммион Фосс из Имперских Кулаков, отошёл к стене, сначала к левой, потом к правой, сноровисто работая над несколькими толстыми гидравлическими поршнями и силовыми кабелями.

— Грязно сработано, Каррас, — произнёс брат Соларион. — Ты позволил им увидеть наше появление. Я же говорил, что надо пустить дым. Если бы хоть один сбежал и поднял тревогу…

Каррас пропустил замечание мимо ушей. Соларион просто вёл себя как… Соларион.

— Кончай, Пророк, — сказал брат Зид. Он предпочитал называть Солариона прозвищем, которое сам же и придумал, хотя прекрасно знал, как оно раздражает гордого Ультрадесантника. — Помещение зачищено. Никто не сбежал. Грамотей знает, что делает.

Грамотей. Так они называли Карраса, точнее так его называли брат Фосс и брат Зид. Раут и Соларион упорно звали его по фамилии. Сигма всегда называл его Альфа. А боевые братья на Окклюдусе, родном мире ордена Призраков Смерти, называли его просто по имени, Лиандро, а иногда и просто кодицием — по его званию в библиариусе.

Карраса не особенно волновало, как его называют, пока каждый исполняет свой долг. Ему была предложена честь служить в Карауле Смерти, и он принял её, зная о той великой славе, которую принесёт эта служба и ему, и его ордену. Но он не будет сожалеть, когда его обязательства перед Святой Инквизицией Императора будут исполнены. Жизнь Астартес кажется гораздо проще, когда ты среди братьев по ордену.

Когда он вернётся домой, Каррас не знал. Срок службы в Карауле Смерти не был фиксированным. Инквизиция требовала от тех, кого призвала, очень многого. Каррас мог не увидеть мрачно прекрасные города-крипты родного мира ещё десятки лет… если проживёт так долго.

— Готово, Грамотей, — доложил Фосс, присоединяясь к отряду.

Каррас кивнул и указал на разбитый пикт-экран и руническую клавиатуру, торчавшую из стены рядом с единственным входом в отсек: — Как думаешь, сможешь из этого что-нибудь вытащить?

— На экран вряд ли, — ответил Фосс, — но могу попробовать подключить вывод данных прямо на визор.

— Давай, — сказал Каррас, — только быстро. — остальным приказал: — Переходим ко второй фазе. Соларион, ты первый.

Ультрадесантник коротко кивнул, поднялся с занятой среди хлама позиции и прокрался в полутёмный коридор, держа болтер наготове. Несмотря на огромный вес доспехов, он двигался мягкими, почти бесшумными шагами. Ториас Телион, прославленный командир скаутов Ультрадесанта и бывший наставник Солариона, мог гордиться своим учеником.

Один за другим все члены команды, за исключением Фосса, последовали за Соларионом.


В покрытых ржавчиной и грязью коридорах орочьего корабля освещение присутствовало, но электрические светильники, которые зеленокожие развесили вдоль труб и коробов, были старыми и в отвратительном состоянии. Исправными была едва ли половина. Но и те гудели и моргали в непрерывной борьбе дать хоть немного света. Но даже это слабое освещение беспокоило командира отряда. Инквизитор, известный членам «Когтя» лишь по позывному «Сигма», приблизительно оценил население орочьего корабля более чем в двадцать тысяч. И Каррас прекрасно понимал, что при таком соотношении сил темнота и скрытность были его лучшим оружием.

— Вырубите свет, — проворчал он. — Чем дольше мы останемся незамеченными, тем больше у нас шансов свалить с этого проклятого корыта.

— Мы можем расстреливать их по мере продвижения, — предложил Соларион, — но я бы не стал тратить патроны на то, что не истекает кровью.

Как раз в этот момент Каррас услышал в комлинке голос Фосса: «Я закончил с терминалом, Грамотей. Удалось вытащить из центральной памяти корабля несколько старых грузовых деклараций. Но больше ничего стоящего. Этот корабль, по всей видимости, был гражданским тяжёлым транспортником, тип «Магеллан», построен на Стигиях. Назывался «Пегас».

— Никаких схем?

«Большая часть центральной памяти сильно повреждена. Ему тысячи лет. Нам повезло, что удалось достать и это».

— Сигма, это Альфа, — сказал Каррас. — Корабль орков перестроен из имперского транспортника под названием «Пегас». Прошу предоставить схемы корабля, приоритет один.

«Я слышал», — ответил Сигма. — «Вы получите их сразу, как получу я».

— Фосс, где ты сейчас? — спросил Каррас.

«Иду к вам», — ответил Имперский Кулак.

— Не знаешь, который кабель питает свет?

«Посмотри наверх», — ответил Фосс. — «Видишь провода на потолке? Тот, который потолще, третий слева. Готов поставить свой нож, это он».

Каррасу не нужно было даже отдавать приказ. Как только Зид услышал слова Фосса, его правая рука взметнулась вверх. Голубая вспышка отметила место, где когти Гвардейца Ворона прошли сквозь кабель, и коридор погрузился в кромешную тьму.

Для космодесантиников, однако, всё оставалось ясным как при свете дня. Шлемы седьмой модели, как и всё в их арсенале, были серьёзно доработаны лучшими оружейниками Инквизиции. Они могли похвастаться режимом совмещённого ночного и теплового видения, превосхоящим всё, чем Каррас пользовался раньше. За три года командования «Когтем» подобные штучки склоняли чашу весов в их пользу столько раз, что он уже перестал считать. Он лишь надеялся, что так будет ещё много раз в будущем, но это уже целиком зависело от их выживания здесь, а он слишком хорошо понимал, что шансы были против них с самого начала. Дело было даже не в количестве врагов или ограниченном времени. Здесь было что-то такое, с подобным которому встречаться раньше приходилось лишь немногим истребительным командам Караула Смерти.

Каррас уже ощутил его присутствие где-то на верхних этажах корабля.

— Продолжать движение, — приказал он.


Через три минуты после того, как Зид отрубил свет, Соларион шикнул, призывая остановиться.

— Каррас, — проскрежетал он, — у меня тут многочисленные ксеносы впереди. Советую тебе подойти и взглянуть.

Каррас приказал остальным ждать и двинулся вперёд, стараясь не удариться и не протереться широкими наплечниками о мешанину переплетённых труб, идущих вдоль обеих стен. Пригнувшись рядом с Соларионом, он понял, что о столь слабом шуме можно было не беспокоиться. Перед ним, в высоком восьмиугольном помещении столпилось более сотни орков. Они улюлюкали, хохотали и боролись друг с другом, пытаясь протиснуться поближе к центру комнаты.

Ни Каррас, ни Соларион ничего не видели из-за стены широких зелёных спин, но там, в середине, несомненно, находилось нечто, привлекавшее внимание орков.

— Что они делают? — прошептал Соларион.

Каррас решил, что есть лишь один способ узнать. Он сфокусировал сознание на дне желудка и принялся читать «Литанию Зрения вне Зрения», которой обучил его бывший наставник, старший библиарий Афион Кордат, в первые годы в библиариусе.

Под шлемом, скрытые от взгляда Солариона, глаза Карраса, обычно тёмно-красные, засияли белым потусторонним огнём. На лбу открылась рана. Одинокая капля крови скатилась по переносице и вдоль тонкого, острого носа. Медленно, по мере того, как он часть за частью раскрывал душу опасной силе изнутри, рана расширялась, открывая физическое проявление его психического внутреннего ока.

Каррас ощутил, как сознание выходит из тела. Силой воли он послал его в глубину помещения, поднимаясь над спинами орков и глядя на них сверху вниз.

Он увидел огромную яму, утопленную в центре металлического пола. Она была наполнена отвратительными яйцевидными тварями всевозможных расцветок; их крошечные красные глазки располагались над чересчур большими ртами, усеянными острыми как бритва зубами.

— Это трапезная, — сообщил Каррас по связи отряду. — В центре — яма со сквигами.

Он наблюдал через спроецированное сознание, как зеленокожие, стоя на краю, били в яму жутко зазубренными палками, цепляя добычу за податливую плоть. Затем они поднимали сквига, верещащего и истекающего кровью, в воздух, хватали его зубами, срывая с крючьев, и пожирали.

— Они заняты, — сказал Каррас, — но нам придётся найти другую дорогу на ту сторону.

— Пусти меня, Грамотей, — подал сзади голос Фосс. — Я сделаю из них жаркое прежде, чем они поймут, что на них напали. Призрак меня прикроет.

— Только прикажи, Грамотей, — с готовностью отозвался Зид.

Призрак. Это про Зифера Зида. Если снять с него шлем, то можно сразу понять, за что он получил своё прозвище. Как и Каррас, и как все братья подобных орденов, Зид стал жертвой неправильного меланохромного имплантанта, небольшой мутации своего древнего и во всём остальном достойного геносемени. Его кожа, как и кожа командира отряда, была белой как мрамор. Но если Каррас обладал кроваво-красными глазами и белыми как мел волосами настоящего альбиноса, то глаза Зида были черны как уголь, и волосы его были не менее тёмными.

— Отставить, — сказал Каррас. — Мы найдём другой путь.

Он отправил своё астральное «я» дальше в помещение, отчаянно стараясь найти способ пройти так, чтобы не всполошить врага, но выбирать, похоже, не приходилось. И лишь направив сознание вверх, он увидел то, что искал.

— Под потолком есть переход, — сообщил он. — Выглядит хрупким и очень ржавым, но если мы пойдём по одному, он должен выдержать.

Резкий ледяной голос из комлинка перебил его: «Коготь-Альфа, приготовьтесь к приёму схем. Начинаю передачу».

Каррас усилием воли вернул сознание обратно в тело, и его светящийся третий глаз закрылся, оставив лишь тонкий незаметный шрам. Используя обычное зрение, он сверился с внутришлемным дисплеем и подождал, глядя, как докачиваются последние проценты передачи. Когда загрузка файла завершилась, Каррас мысленным импульсом вызвал его, и шлем спроецировал мерцающее зелёным изображение схемы корабля прямо на сетчатку левого глаза.

Остальные, он знал, видят то же самое.

— Согласно этим планам, — сказал он, — недалеко от второго перекрёстка позади нас у стены есть лестница. Мы возвращаемся к ней. Коридор выше этого приведёт нас к переходу.

— Если она ещё там, — сказал Соларион. — Орки могли её убрать.

— И возвращение будет стоить нам времени, — пробурчал Фосс.

— Меньше времени, чем уйдёт на схватку, — возразил Раут. Его неприятный скрипучий голос из-за небольшого искажения комлинком стал ещё неприятнее. — Для этого боя будет и время, и место, но не сейчас.

— Смотрящий прав, — неохотно сказал Зид. Редко когда они с Раутом сходились во мнениях.

— Я тебе уже говорил, — предупредил Раут, — не называй меня так.

— Прав он или нет, — сказал Каррас, — тут не голосование. Я сказал. Выдвигаемся.


Мост над ямой-кормушкой Каррас переходил последним. Здесь, наверху, сумрак был плотным, и орки пока ничего не заметили, хотя было несколько моментов, когда казалось, старое железо вот-вот готово обрушиться, особенно под огромным весом Фосса, тащившего тяжёлый огнемёт, взрывчатку и заплечный бак с прометием.

Имперский Кулак со своим снаряжением весил столько, что Каррас решил послать его первым. Фосс перебрался на ту сторону, и не иначе как благодаря чуду орки внизу не обратили внимания на дождь коричневых хлопьев ржавчины, сыплющихся сверху.

«Хорошо ещё, что мы не прихватили с собой старого Хирона», — подумал Каррас.

Шестой член «Когтя» не смог бы даже выбраться из трофейного отсека. Коридоры на этом корабле были слишком узкими для столь могучего космодесантника. Поэтому Сигма приказал грозному дредноуту, некогда принадлежавшему к ордену Плакальщиков, а теперь навечно зачисленному в «Коготь», остаться на корабле Редторн, «Святой Неварре». Что вызвало несколько напряжённых моментов. Хирон отличался отвратительным характером.


Сантиметр за сантиметром Каррас продвигался по скрипящей металлической решётке. Болтер надёжно пристёгнут к магнитным креплениям на правом набедренном щитке, психосиловой меч покоится в ножнах на левом, через массивное плечо перекинут ремень криоконтейнера, взять с собой который заставил его Сигма. Каррас проклинал эту обузу, но бросить не мог. Контейнер прибавил ещё двадцать килограммов к его и так уже серьёзному весу, но он был критически важен для выполнения задания. Так что выбора у Карраса не было.

Далеко впереди, на другом конце трапа он увидел Раута, как всегда наблюдающего за ним. О чём Экзорцист думал, Каррас не имел ни малейшего представления. У него так и не получилось прочитать скрытного Астартес. У Раута совершенно отсутствовал отпечаток в варпе. Он просто не оставлял там следов. Даже его доспех, даже его болтер, ради Трона, отдавался в варпе больше, чем он сам. И причины этой аномалии Раут совершенно не желал обсуждать.

Они недолюбливали друг друга, Каррас знал и со своей стороны жалел об этом. Время от времени он пытался как-то сблизиться, но по каким-то причинам каждый раз встречал отпор. Экзорцист был неприступым, отдалённым, глухим, и, похоже, это его устраивало.

Каррас сделал ещё шаг, криоконтейнер неожиданно мотнуло вперёд, центр тяжести сместился, угрожая нарушить равновесие. Каррас быстро выровнялся, но из-за резкого движения мостки скрипнули, от них отвалился ржавый кусок металла и, вертясь, полетел вниз.

Каррас замер, молясь, чтобы орки ничего не заметили. Однако, один орк всё же обратил внимание.

Он стоял на краю ямы и натыкал толстого сквига на палку, когда кусок металла ударил его по голове. Орк тут же бросил своё занятие и принялся вглядываться в полумрак наверху, подозрительно щурясь на неосвещённые закутки высокого потолка.

Каррас уставился на него в ответ, пытаясь силой воли заставить того отвернуться. Однако, читать чужое сознание и управлять им — две совершенно разные вещи. Последнее было за пределами его возможностей. В конце концов, орку пришлось бросить разглядывания, но не благодаря воле Карраса. Виной тому стал характер самих зеленокожих.

Другие орки вокруг, желающие поесть, нетерпеливо принялись выдёргивать у него из рук палку. Одному из них это удалось, и глазеющий орк неожиданно обнаружил, что его лишили обеда. Он тут же впал в неистовую ярость, набросившись на того, кто утянул его палку, и на всех, кто оказался рядом. В этот момент задние ряды попёрли вперёд, и орк полетел в яму со сквигами.

Каррас видел, как сквиги набросились на злополучного орка, глубоко впиваясь в него длинными клыками и вырывая огромные кровавые куски. Пищевая цепь перевернулась с ног на голову. Орки вокруг ямы загоготали, веселясь и лупя своего погибающего собрата палками.

Каррас не стал смотреть дальше. Он осторожно продолжил путь, проклиная чёрный контейнер, теперь уже накрепко прижатый к боку рукой. Каррас присоединился к отряду, ожидающему у входа в туннель на дальнем конце моста, и они двинулись дальше, уходя всё глубже в лабиринты корабля. Соларион с Зидом шли в голове. Фосс посередине. Раут и Каррас замыкали.

— Им не помешало бы заняться тут ремонтом, чёрт побери! — иронически проворчал Каррас.

Экзорцист промолчал.


Сравнивая на ходу то, что видел, с планами «Пегаса», переданными Сигмой, Каррас довольно скоро выяснил, что орки мало что переделали во внутренних частях корабля, если не считать грубо намалёванных на стенах иероглифов, наложенных где попало куч экскрементов и оставленных прямо на месте гибели гниющих трупов, что в целом сделало корабль непригодным для обитания кого-либо, кроме их собственного презренного рода. Массы колыхающейся плесени разрастались от разбитых водопроводных труб. Изношенная электропроводка искрила и шипела на каждого проходящего мимо. И столько вокруг было разбросано костей, что некоторые места были очень похожи на братские могилы.

По мере продвижения в глубины корабля члены Караула Смерти уничтожили нескольких орков, точнее убивал их Соларион. По большей части это были гретчины, отправленные с каким-нибудь хозяйским поручением. Ультрадесантник бесшумно расправлялся с ними прямо на месте и запихивал маленькие тела под трубы или в тёмные ниши. Лишь дважды отряд встретил группы орков-воинов, и оба раза зеленокожих издалека выдавала громкая хрюкающая болтовня. Каррас видел, что и Фоссу, и Зиду не терпится сцепиться с орками, но незаметность по-прежнему оставалась первоочередной задачей. Поэтому он, Раут и Соларион, используя мощные заряды «адского пламени», уничтожали врага тихими смертельными выстрелами бесшумных болтеров.

— Дошёл до точки «Адриус», — вскоре доложил ушедший вперёд Соларион. — Ксеносы не обнаружены.

— Отлично, входим и закрепляемся, — приказал Каррас. — Проверить углы и входы.

Отряд поспешил вперёд, выскочив из черноты коридора на нижний этаж уходящей на пару сотен метров вверх квадратной шахты. Металлические стены на всем её протяжении были покрыты застарелыми пятнами ржавчины и разнообразными потёками. Толстые трубы пересекали стены под всевозможными углами, многие из них травили пар или роняли ледяные капли охлаждающей жидкости. Сломанные лестницы и ржавеющие мостки, расположенные через равные промежутки, вели в зияющие дверные проёмы. По центру левой стены почти до самого верха шла открытая шахта подъёмника.

Именно здесь «Когтю» предстояло разделиться. Из этого помещения они могли попасть на любой уровень корабля. Фосс и Зид отправятся по металлической лестнице вниз, остальные двинутся вверх.

— Удачи с лифтом, — кивнул в сторону клетки подъёмника Фосс. Подъёмник был явно орочьей работы: мешанина металлических деталей, кое-как скреплённых воедино. Стальной пол, покрытый пятнами крови, раздвижная решётчатая дверь и здоровенный рубильник, который нужно толкнуть, чтобы подняться наверх, или потянуть на себя, чтобы спуститься вниз.

Куда делся штатный подъёмник, сказать было невозможно. Никаких следов от него не осталось.

Глядя на подъёмник и сравнивая его с планами, Каррас нахмурился.

— Нам придётся подняться на нём до самого верха, — сказал он Рауту и Солариону. Он указал на далёкий потолок: — Нам нужно на ту площадку на самом верху. Оттуда мы доберёмся до коридора, ведущего на мостик. Призрак, Омни, у вас своя цель, — он глянул на хроно, отсчитывающий время задания в углу визора. — Сорок три минуты, — сказал он. — Избегайте стычек, насколько возможно. И будьте на связи.

— Понял, Грамотей, — ответил Фосс.

Каррас нахмурился. Он чувствовал в Имперском Кулаке жажду боя. Она поселилась в нём с того самого момента, как они вступили на борт этой уродливой машины. Как и большинство Имперских Кулаков, если Фосс вступал в бой, он обычно не выходил из него до тех пор, пока был жив враг. Он мог быть упрямым до идиотизма, но его многогранные таланты окупали всё. Вооружение, техника, взрывное дело… Фосс мог всё. (Omni — лат. «всё». Прим. пер.)

— Призрак, — сказал Каррас, — сделай так, чтобы он вернулся сюда вовремя.

— Даже если мне придётся его вырубить и притащить на себе, — ответил Зид.

— Можешь попробовать, — фыркнул Фосс, скалясь внутри шлема. Он и Гвардеец Ворона нашли общий язык сразу же, ещё при первой встрече. Временами Каррас завидовал им.

— Идите, — сказал он, и они пошли, спускаясь по правому лестничному пролёту, решётка под ногами Карраса сотрясалась от их шагов.

— И их осталось трое, — сказал Соларион.

— С благословением Императора, — ответил Каррас, — нас хватит и столько.

Он подошёл к подъёмнику, сдвинул в сторону решётку двери и вошёл. Когда остальные присоединились, добавил: — Если кто-то из вас знает молитвы механикусов, сейчас самое время. Раут, поднимай нас.

Экзорцист перевёл рубильник вперёд, и тот издал резкий металический скрежет. В вышине над ними начала проворачиваться лебёдка. Сначала медленно, потом всё набирая скорость, мимо них понеслись вниз этажи. Мелькали трубы и лестничные клетки, затем мимо просвистел противовес. Пол клетки скрипел и стонал под ногами, унося космодесантников всё выше и выше. Трос и агрегат наверху начали издавать какие-то тревожные звуки, но подъём оказался недолгим, продлившись едва ли минуту, за что Каррас не преминул поблагодарить Императора.

Когда они были уже почти на самом верху шахты, Раут слегка отвёл рубильник назад, и подъёмник замедлил скорость, издав тот же самый жалобный скрежет, что и в начале подъёма.

Каррас услышал, как Соларион ругнулся.

— В чём дело, брат? — спросил он.

— Нам повезёт, если весь чёртов корабль уже не знает, что мы здесь, — сплюнул Ультрадесантник. — Проклятый кусок орочьего хлама.

Подъёмник со скрежетом остановился у верхней площадки, и Соларион едва не сорвал решётку с креплений, отодвигая дверь в сторону. Выходя, он без раздумий снова занял место ведущего.

Шаткая стальная платформа расходилась в двух направлениях. Налево она вела к трём тускло освещённым коридорам. Направо — к крутой металлической лестнице, находящейся в крайне запущенном состоянии.

Каррас сверился с планом.

— А теперь плохая новость, — сказал он.

Остальные мрачно взглянули на лестницу.

— Она не выдержит, — сказал Раут. — Только не всех вместе.

Некоторые железные ступени ржавчина съела полностью, оставив провалы до метра шириной. Другие, прогнутые и искорёженные, были почти сорваны с болтов, словно что-то тяжёлое рухнуло на них сверху.

— Значит мы рассредоточимся, — ответил Каррас. — Держитесь ближе к стене. На каждую ступеньку давить как можно легче. Времени на раздумья у нас нет.

Они двинулись: Соларион впереди, Каррас в середине, Раут замыкающим. Каррас следил за впереди идущим внимательно, в точности запоминая куда тот ступал. Ультрадесантник двигался с уверенностью и плавностью, сравниться с которыми могли немногие. Если бы он оставлял чуть больший отпечаток в варпе, чем сейчас, Каррас бы даже заподозрил у него нечто вроде экстрасенсорного восприятия, но на самом деле тут сказывалась превосходная подготовка, полученная от мастера-скаута Телиона.

На середине лестницы, однако, Соларион внезапно вскинул руку и прошипел: — Тихо!

Раут с Каррасом застыли на месте. Лестница под ними тихо скрипнула.

— Ксеносы, прямо впереди. Двадцать метров. Три здоровых.

Ни Каррас, ни Раут их не видели: мешал крутой подъём.

— Можешь с ними справиться? — спросил Каррас.

— Только не в одиночку, — ответил Соларион. — Один стоит в дверном проёме. Я не могу в него прицелится. Два варианта: если он бросится в бой — отлично. Но он может поднять тревогу, как только я уберу этих. Лучше мы втроём положим их разом, если считаете, что сможете подняться сюда тихо.

Вызов в словах Солариона, не говоря уж об интонации его голоса, трудно было не заметить. Каррас поднял ногу и осторожно наступил на следующую ступень. Медленно перенёс на неё свой вес. Раздался резкий скрежет.

— Я сказал — тихо! — прошипел Соларион.

— Я слышал, чёрт возьми! — огрызнулся Каррас. Про себя он проклял висящий на плече криоконтейнер. Его вес и постоянно смещающийся центр тяжести сбивали равновесие, как на мосту над ямой со сквигами, но что он мог поделать?

— Раут, — сказал он, — пройди вперёд. Не касайся этой ступени. Встань слева от Солариона. Попробуй взять на мушку орка в дверях. Соларион, откроешь огонь по сигналу Раута. Тебе придётся разбираться с двумя другими самому.

— Понял, — пробурчал Раут. Медленно и осторожно Экзорцист обошёл Карраса и начал подниматься так бесшумно насколько мог.

Хлопья ржавчины сыпались с обратной стороны лестницы словно бурый снег.

Раут был уже впереди Карраса, в каком-то метре, когда ступенька под его правой ногой, на которую он перенёс свой вес, с резким хрустом поддалась. Раут ухнул в дыру, под которой не было ничего, кроме двухсот метров свободного падения и смертельно жёсткой посадки.

Каррас действовал инстинктивно, со скоростью, граничащей со сверхестественной. Он выбросил руку в латной перчатке, поймав Раута как раз вовремя, обхватив левое запястье Экзорциста так, что едва не раздавил его.

Орки обернулись на неожиданный шум и затопали к краю лестницы, поднимая массивные стабберы.

— Кровь Жиллимана! — взревел Соларион.

И открыл огонь.

Передний орк рухнул со снесённой верхушкой черепа.

Каррас пытался вытянуть Раута обратно на лестницу, но металл под ногами, вынужденный держать двойной вес Астартес, начал выходить из креплений.

— Быстрее, псайкер, — выдохнул Раут, — или нам обоим конец.

— Ну уж нет, — прорычал Каррас. Колоссальным усилием он рванул Раута так, что Экзорцист смог ухватиться за ступеньку и выкарабкаться наверх.

Встав на ноги, Раут перевёл дух: — Спасибо, Каррас… хотя ты можешь ещё пожалеть, что спас меня.

Каррас гневно нахмурился:

— Ты можешь не думать обо мне, как о своём брате, но по крайней мере ты всё ещё член моей команды. Однако в следующий раз, когда ты с подобным презрением назовёшь меня псайкером, пожалеть придётся тебе. Это понятно?

Раут секунду смотрел на него, затем кивнул:

— Справедливые слова.

Каррас обошёл его, перешагнул широкий провал и остановился рядом с Соларионом. Впереди, на площадке, он разглядел два орочьих тела, обильно истекающих кровью из пробитых голов.

Пока он их разглядывал, по всему кораблю завыли сирены.

Соларион повернулся к нему:

— Я говорил Сигме, чтобы он назначил командиром меня, — зашипел он. — Чёрт тебя побери, Каррас.

— Хватит! — рявкнул Каррас. Его взгляд метнулся к отсчёту времени на внутришлемном дисплее. Оставалось тридцать три минуты. — Они знают, что мы здесь. Сейчас начнётся настоящее убийство, но мы не можем позволить им нас задерживать. Оба за мной. Вперёд!

Без лишних слов трое Астартес с тяжёлым топотом ринулись через верхнюю платформу по коридору, в котором исчез третий орк. Они отчаянно старались достичь главной цели, прежде чем на них набросится вся чёртова орда.


— Похоже, можно уже не прятаться, а, брат? — сказал Зид, прикрывающий спину Фосса.

По кораблю разносились оглушительные завывания сирен. На стенах завертелись красные маячки.

Фосс, целиком погружённый в работу, пробурчал что-то в ответ. Он сидел на корточках у вентилей охлаждения огромного плазменного реактора, служившего источником энергии для гигантских ходовых двигателей корабля.

Шум в реакторном отсеке был оглушительным даже без орочьих сирен, и никто из занятых делом рабочих смен гретчинов не замечал двух членов Караула Смерти до тех пор, пока не стало уже поздно. Зид покромсал их на куски, не дав ни единого шанса спастись бегством. Однако теперь, когда включилась тревога, орки начнут вооружаться и выскакивать в коридоры, каждый грязный ксенос готов на всё, чтобы лично добраться до врага.

— Здесь мы закончили, — сказал Фосс, поднимаясь с корточек. Он подобрал с пола свой тяжёлый огнемёт и развернулся: — Дело за Грамотеем и остальными.

Фосс не мог с ними связаться. Только не отсюда. Близость к реактору, да ещё с такой утечкой, забивала основную частоту связи отряда сплошной статикой.

Зид скользнул к толстой стальной двери реакторного отсека, приоткрыл её и выглянул в щёлку.

— Снаружи становится тесновато, — сообщил он. — Много серьёзно выглядящих ублюдков, но они мало что увидят, когда вырубится свет. Что скажешь, брат? Готов раскрасить стены кровью врага?

Лицо Фосса под шлемом растянулось в широкой ухмылке. Он нажал кнопку запальника, и прямо перед соплом подачи прометия ожил горячий синий огонёк.

— Всегда готов! — ответил он, становясь плечом к плечу с Гвардейцем Ворона.

И два товарища ринулись в коридор, выкрикивая как боевой клич имена своих примархов.


— Мы прижаты! — прошипел Раут, выстрелы орочьих стабберов и пистолетов шмякали по металлической стене рядом с ним, разнося трубы на куски. Осколки металла дождём сыпались на пол. Каррас, Раут и Соларион, раз поднялась тревога, не скрываясь бежали со всех ног, пока была возможность. Но теперь они оказались зажаты на перекрестке, где сходились три широких коридора, и толпы воющих и тарабарящих орков хлынули на них со всех сторон.

Соларион уже перехватил ножом кабель, питавший свет, и десяток других, питавших Трон знает что. Однако среди орков оказались экипированные очками ночного видения, не говоря уж о вооружении и броне, далеко превосходящих типичные орочьи образцы. Каррас уж сражался с подобными гадами. Это был орочий эквивалент отделений коммандос, гораздо более ловкие и опасные, чем обычные тупоголовые громилы. Красные линзы их очков светились словно глаза демонов, когда орки подбирались всё ближе и ближе, держась под защитой укрытий.

Противник превосходил Карраса с его десантниками Караула Смерти как минимум двадцатью к одному, и это соотношение могло быстро измениться в худшую сторону, если они не вырвутся отсюда как можно скорее.

— Команду, Каррас! — взревел Соларион, его правый наплечник поглотил прямое попадание. Орочий заряд оставил безобразную отметину на бело-синей инсигнии ордена: — Огонь слишком силён! Это укрытие бесполезно!

Каррас лихорадочно соображал. Дымовая завеса не поможет. Если очки орков действовали в тепловом диапазоне, они будут видеть сквозь неё. Зажигательные или осколочные гранаты убьют немало орков и заставят остальных держаться подальше, но это не поможет им отсюда вырваться.

— «Новы», — приказал он. — По моему сигналу по одной в каждый коридор. Бросать недалеко. Не забудьте прикрыть визоры. В момент взрыва мы делаем рывок. Я первый. Ясно?

— По твоему сигналу, Каррас, — кивнул Соларион.

— Командуй, — ответил Раут.

Каррас вытащил гранату «Нова» из пояса, обхватывающего бронированную талию. Остальные сделали то же самое. Он выдернул чеку, отвел руку назад и крикнул:

— Давай!

Три небольших чёрных цилиндра полетели в темноту, со стуком подпрыгивая на металлическом полу. Охваченные упоением перестрелки орки даже не заметили этого.

— Глаза! — крикнул Каррас и хлопнул ладонью, прикрывая визор.

Один за другим раздались три оглушительных хлопка, слышимых даже сквозь лай орочьего оружия. Спёртый влажный воздух коридоров тут же наполнился воем мучительной боли. Каррас выглянул и увидел, как орки, шатаясь, кружат в темноте, прижимая к мордам большие толстопалые руки, натыкаясь на стены, роняя в мучениях и замешательстве оружие.

Гранаты «Нова» обычно использовались для зачистки небольших помещений, но отлично действовали и в любом тёмном и замкнутом пространстве. Эти гранаты сильно отличались от стандартного снаряжения Астартес, но Караул Смерти был элитой, лучшими из лучших, и им был открыт доступ к таким средствам, похвастать которыми могли немногие. Интенсивная фосфорическая вспышка гранаты перегружала оптические рецепторы, как механические, так и биологические. В большинстве случаев слепота была временной, но Каррас мог поспорить, что очки орков усилили вспышку.

Глазную сетчатку зеленокожим должно было выжечь полностью.

— За мной! — рявкнул он и рванул из своего угла. Он действовал быстро, зафиксировав болтер на магнитном креплении набедренного щитка, и, выхватив из ножен свой верный меч, Арквеманн, бросился на врага.

Раут и Соларион последовали за ним, держась не слишком близко, чтобы не рисковать понапрасну жизнью. Рана от Арквеманна, когда в нём сияла потусторонняя энергия, была гарантированной смертью, и сейчас он загорался, отбрасывая холодный, неестественный свет.

Каррас бросился между зеленокожими коммандос, широко и мощно взмахивая клинком, каждым рубящим ударом отправляя на тот свет всё больше ксенонечисти. Пол быстро покрывался дымящимися трупами. Орки в коридорах продолжали незряче метаться, в слепом отчаянии набрасываясь друг на друга.

— Путь свободен, — выдохнул Каррас. — Бежим! — он убрал Арквеманн в ножны и бросился вперёд, грохая подошвами по металлической палубе. Криоконтейнер бешено мотался сзади, но Каррас не обращал на него внимания. Третий глаз внутри шлема уже снова закрывался. Смертоносная энергия, давшая Каррасу сил, отступала под его волей, подавляемая мантрами, которые укрепляли и защищали его.

Через комлинк вторгся голос инквизитора: «Альфа, это Сигма. Ответь».

— Слышу тебя, Сигма, — отозвался на бегу Каррас.

«Где вы сейчас?»

— Приближаемся к точке «Барриус». Где-то в минуте пути.

«Вы отстаёте, Альфа. Наверное, мне стоит начать подготавливать свидетельства о смерти в ваши ордены?»

— Будь ты проклят, инквизитор. Мы успеем. А сейчас, если это всё…

«Соларион оставит вас в точке «Барриус». У меня для него другое задание».

— Нет! — категорически заявил Каррас. — Мы уже встретили сильное сопротивление. Он нужен мне здесь.

«Я не спрашиваю, Караульный. Согласно докладам военно-космической разведки, по правому борту корабля есть крупный ангар истребителей. Значительные запасы топлива. Отдайте Солариону взрывчатку. Я хочу, чтобы он вывел из строя этот ангар, пока вы с Раутом пробираетесь к капитанскому мостику. Если всё пойдёт хорошо, диверсия поможет вам расчистить путь отхода. Если нет, то вам лучше начинать молиться о чуде».

— Раут может взорвать топливный склад, — Каррас решил проверить свои подозрения.

«Нет», — ответил Сигма, — «Соларион больше знаком с действиями в одиночку».

Каррас поразмыслил над настойчивым желанием Сигмы отправить именно Солариона. Вряд ли Раут когда-нибудь выпустит Карраса из поля зрения. Так было с тех пор как они встретились. Ничего удивительного, что Зид подобрал ему прозвище «Смотрящий». Стоял ли за этим Сигма, Каррас не мог сказать с полной уверенностью. В словах инквизитора о навыках Солариона действовать в одиночку был свой резон, и он понимал это.

— Ладно, я отдам Солариону новые указания.

«Нет», — ответил Сигма. — «Я сделаю это сам, напрямую. Тебе и Рауту следует поторопиться к капитанскому мостику. Будьте готовы к потере связи поблизости от цели. Уверен, ты уже ощутил её невероятную мощь. Я хочу, чтобы эта тварь была уничтожена, Альфа. Не подведи меня».

— Разве я когда-нибудь подводил? — ответил Каррас, но Сигма уже отключился. Судя по жестам бегущего Солариона, инквизитор уже отдавал ему новые приказы.

На следующем перекрестке, в точке «Барриус», троица встретила очередную стаю орков. Но скорость, с которой двигался Каррас и его воины, застала орков врасплох. Каррасу даже некогда было наполнять клинок психической энергией, он уже был среди орков, нанося рубящие и колющие удары. Арквеманн был убийственно остр даже без бегущей сквозь него мощи имматериума, и орков захлестнула огромная кровавая волна. По обе стороны от Карраса кашляли глушители болтеров: Соларион и Раут поддерживали его огнём, и вскоре перекрёсток был завален кучами корчащегося зелёного мяса.

Каррас повернулся к Рауту:

— Отдай Солариону свои гранаты, и осколочные, и зажигательные, — приказал он, вытаскивая из-за пояса свои. — Оставь только пару подрывных зарядов. Они нам понадобятся.

Соларион взял гранаты, быстро пристроил их к поясу и произнёс:

— Доброй охоты, братья.

Каррас кивнул:

— Встречаемся у шахты подъёмника. Кто придёт первым, держит её, пока не подойдут остальные. Будь на связи. Если мы пропадём больше чем на десять минут, не трать времени. Присоединяйся к Фоссу и Зиду, и двигайте к трофейному отсеку.

Соларион, салютуя, грохнул кулаком по нагруднику и свернул в сторону.

Каррас кивнул Рауту:

— Пошли, — и вместе они побежали в сторону носовой части корабля, в то время как Соларион растворился в полумраке в другом направлении.


— Сдохни! — выплюнул Зид, и ещё один огромный зеленокожий сполз на пол, вскрытый от глотки до паха. Зид метнулся дальше. Инстинкты, столь же отточенные, как и его молниевые когти, подсказали отшагнуть в сторону как раз вовремя, чтобы избежать удара гигантского цепного топора, который разрубил бы его надвое. Ревущее полотно врезалось в металлический пол, выбросив фонтан оранжевых искр. Орк, державший топор, взревел от досады, и попытался схватить Зида свободной рукой, но тот парировал атаку, одновременно скользнув ближе и вонзив когти правой руки прямо под выпирающую челюсть твари. Кончики длинных тонких лезвий выскочили из макушки орка, и тот остановился, подёргиваясь, буквально умерев стоя.

Зид отступил назад, выдергивая когти из горла твари, и проследил, как тело рухнуло рядом с другими.

Он жадно оглянулся, не подвернётся ли ещё соперник, но подворачиваться было уже некому. Зид с Фоссом стояли, окружённые мёртвыми ксеносами. Имперский Кулак уже опустил свой тяжёлый огнемёт. Он стоял, любуясь делом своих рук: небольшим холмом дымящихся чёрных трупов. Двум товарищам пришлось пробивать себе дорогу к точке «Адриус». Воздух в высоком помещении был густо забит вонью пролитой крови и сгоревшей плоти.

Зид поднял взгляд на верхнюю площадку:

— Ни следа остальных.

Фосс подошёл к нему:

— Здесь гораздо меньше статики на комлинке. Грамотей, это Омни. Если слышишь меня, ответь.

Сначала ответа не было. Фосс уже собрался попробовать ещё раз, как библиарий Призраков Смерти наконец-то отозвался:

«Слышу тебя, Омни. Сейчас не лучшее время».

Голос Карраса звучал напряжённо, словно тот сражался насмерть.

— Мы закончили с реактором, — доложил Фосс. — Уже вернулись в точку «Адриус». Помощь нужна?

Спрашивая, Фосс машинально проверил отсчёт времени.

Негусто.

Оставалось двадцать семь минут.

«Держите позицию», — прохрипел Каррас. — «Зона должна быть свободна для отхода. Мы с Раутом…»

Голос оборвался на полуслове. На краткий миг Фосс и Зид решили, что командир отряда ранен или, возможно, даже убит. Но их опасения развеялись, когда Каррас издал вздох облегчения и сказал:

«Чёрт, здоровенные были ублюдки. Призрак, тебе бы тут понравилось. Слушайте, братья. Мы с Раутом находимся перед капитанским мостиком. Время уходит. Если мы не доберемся к точке «Адриус» через двенадцать минут, я хочу, чтобы все вы уходили. Не пропустите время отхода. Это понятно?»

Фосс нахмурился. Слово «отход» вызывало в нём желание разбить что-нибудь. Там, где дело касалось его ордена, это слово было проклятьем. Но он понимал, что Каррас прав. Умереть здесь было бы слишком бесполезно.

— Император вам в помощь, Грамотей, — произнес он.

«За Терру и Трон!» — ответил Каррас и отключился.

Зид беспокойно возил когтями одной перчатки об когти другой: дурная привычка, проявлявшаяся, когда он не мог выпустить избыток адреналина.

— Чёрт! — произнес он. — Я не собираюсь торчать здесь, пока другие сражаются за свою жизнь.

Он указал на металлическую площадку высоко вверху, на которую поднялись на лифте Каррас и остальные:

— Должен быть способ вызвать этот хлам обратно вниз, на этот уровень. Мы бы могли подняться наверх и…

Его прервал топот тяжёлых, подкованных железом сапог, приближавшийся с нескольких направлений. Звук раздавался в помещении сразу из десятка выходов.

— Я думаю, что нам скоро будет совсем не до этого, брат, — мрачно ответил Фосс.


Раут перешагнул через тело огромного орка-охранника, которого только что убил, стряхнул кровь зверюги с желобка лезвия и сунул короткий меч в ножны сбоку. В керамите правого наплечника красовалась неглубокая воронка. Недоставало части символа ордена, срубленной в бою. Рисунок демонического черепа теперь мог похвастаться лишь одним рогом. Другой наплечник, вычурно украшенный черепом, костями и инквизиторской «I» Караула Смерти, был побит и поцарапан, но без серьёзных повреждений.

— Это самый большой орк, которого я зарубил врукопашную, — пробормотал Экзорцист, в основном обращаясь сам к себе.

Тот, которого только что завалил Каррас, был не меньше, но Призрак Смерти уже сосредоточился на чём-то другом. Он стоял, прижав руку к массивным взрывоустойчивым стальным дверям, покрытым орочьими иероглифами. Вокруг него плясали крошечные сверкающие разряды сверхъестественной энергии.

— Там жуткая психическая интерференция, — сказал он, — но я чувствую как минимум тридцать орков на этом этаже. Наша цель на верхней палубе. И он знает, что мы здесь.

Раут кивнул, но промолчал. Мы? Нет. Тут Каррас ошибался. Раут прекрасно знал, что цель не могла его почувствовать. Ничто психическое не могло. Таков был побочный эффект невыразимых кошмаров, которые он перенёс в ордене во время отборочных и обучающих программ — программ, которые научили его ненавидеть всех: и псайкеров, и жутких демонов, которых сила этих самых псайкеров время от времени выпускала в галактику.

Частота, с которой Лиандро Каррас обращался к силам Имматериума, внушала Рауту отвращение. Разве библиарий не осознавал огромную опасность, которой подвергал свою душу? Или он был просто глупцом, разбрасывающимся энергией с самонадеянностью, которая вела к окончательной катастрофе? Демонов варпа только радовала неосмотрительность подобных людей.

Не приходилось сомневаться, что Раута отобрали в Караул Смерти в первую очередь именно из-за этого. Инквизитор никогда не говорил этого открыто, но всё и так лежало на поверхности. Столь же скрытный, как и Сигма, Раут явно не был глупцом. Кто, как не Экзорцист, лучше всего подойдёт для присмотра за таким как Каррас? Даже могущественные Серые Рыцари, от которых вёл происхождение орден Раута, вряд ли бы справились с этой задачей лучше.

— Дым, — произнёс Каррас. — Я хочу, чтобы сразу после подрыва там оказались дымовые гранаты. Не береги их на потом. Используем все, что есть. Заходим со стрельбой. Снимай глушитель, там он уже не понадобится. Пусть слышат наши выстрелы. Как только зачистим нижний этаж, поднимаемся на капитанский мостик, каждый по своей лестнице. Ты идёшь по левой. Я — по правой. Цель наверху.

— Телохранители? — спросил Раут. Как и Каррас, он принялся свинчивать глушитель со ствола болтера.

— Не могу сказать. Даже если они там и есть, психический резонанс их заглушает. Он просто… невообразим.

Оба Астартес сложили глушители в подсумки на поясах, затем Раут прикрепил прямоугольный подрывной заряд на стык двойных дверей. Экзорцист уже собрался отойти, когда Каррас сказал:

— Нет, брат. Нужно два. Эти двери мощнее чем ты думаешь.

Раут прикрепил второй заряд прямо под первым, затем они с Каррасом расступились в стороны от дверей и вжались спинами в стену.

Одновременно проверили магазины болтеров. Раут вставил свежую обойму. Каррас вытащил дымовую гранату из-за пояса и кивнул:

— Давай!

Раут сжал в руке крошечный детонатор, и коридор потряс оглушительный взрыв, который мог бы посоперничать с грохотом артиллерийского орудия. Тяжёлые створки отбросило прямо внутрь комнаты, что тут же нанесло потери оркам, оказавшимся ближе всех к месту взрыва.

— Дым! — приказал Каррас, бросая первую гранату. Раут отбросил детонатор и сделал то же самое. Два, три, четыре небольших цилиндра запрыгали по мостику корабля, разбросанные в точности так, чтобы дым распределился равномерно. Через две секунды всю палубу накрыло густое серое облако. Орочий персонал пришёл в замешательство, едва различая у лица собственные руки. Но для Астартес всё оставалось совершенно отчётливым. Они вошли в помещение, паля из болтеров; каждый выстрел отдавался жутким грохотом, и зеленокожие валились там, где стояли.

Ни единого болта не было потрачено зря. Каждый находил свою цель, каждый попадал прямо в голову, принося мгновенную смерть. За время, необходимое для трёх вдохов, нижний этаж мостика оказался очищен от врагов.

— Вперёд! — приказал Каррас, бросаясь к лестнице, выдававшейся из стены справа.

Дым начал подниматься вверх, становясь прозрачнее.

Раут взлетел по левой лестнице.

Однако ни один из космодесантников не оказался готов к тому, что встретил наверху.


Соларион выскочил из коридора и рванул по металлической площадке к клетке подъёмника. Он тяжело дышал, ручейки крови бежали из дыр толщиной в палец в нагруднике и правом плече. Если бы он только мог остановиться, раны бы быстро закрылись сами собой, но сейчас на это не было времени. Его обычно спящее второе сердце трудилось вместе с первым, вымывая молочную кислоту из мышц, помогая ему продолжать бег. Из того же коридора, отставая от Солариона едва ли на секунду, хлынула в жаркой погоне огромная стая бронированных орков, вооружённых массивными пистолетами и клинками. Площадка сотрясалась под их громадным весом.

Соларион не терял времени на оглядывания. Прямо впереди верхняя секция площадки заканчивалась. За ней была ржавая лестница, которая едва не стоила Рауту жизни. Осторожно пробираться по ней не было времени.

Он прибавил скорости и прыгнул прямо через неё.

Это был впечатляющий прыжок. На краткий миг Соларион словно бы взлетел. Затем он миновал верхнюю точку прыжка, и искуственная гравитация корабля потянула его вниз. С громким звенящим ударом он приземлился на нижней секции площадки. Острые копья боли пронзили нервы ног, но Соларион, не обращая на них внимания, развернулся, вскидывая к плечу болтер.

Орки последовали его примеру, прыгая с верхней площадки в надежде добраться до него и порубить в куски. Однако недостаток резвости сослужил им плохую службу. Первая группа орков рухнула на разболтанную лестницу где-то на второй трети пролёта. Старые железные ступени не выдержали столь жестокого обращения, рассыпались и рухнули вниз, отправляя незадачливых прыгунов в смертельный полёт. Воздух наполнился воем, но другие орки не сообразили что происходит, пока уже не было поздно. Они так же прыгали с края платформы, жаждая добраться до врага. Ступень за ступенью поддавалась с каждым тяжёлым телом, падавшим сверху, и вскоре от лестницы не осталось почти ничего.

Широкий провал, где-то в тридцать метров, разделял теперь металлические платформы, которые когда-то соединяла лестница. Оставшиеся орки поняли, что последовать за космодесантником не выйдет. Они принялись метаться по краю верхней платформы, рыча на Солариона от ярости и досады, и бешено паля в него из неуклюжих пистолетов.

«Что-то зелёный дождь пошёл», — появился на связи сердитый голос. — «Что, во имя Дорна, там наверху происходит?»

Одним глазом следя за орками, Соларион придвинулся к краю платформы. Через погнутые перила он глянул вниз, туда, где двести метров отделяли его от стального пола. Фосс и Зид стояли спина к спине, примерно в пяти метрах друг от друга, отражая со всех сторон атаки орков. Пол вокруг был завален мёртвыми ксеносами.

— Это Соларион, — ответил Ультрадесантник. — Помощь нужна, братья?

«Пророк?» — спросил Зид между смертоносными взмахами когтей. — «Где Грамотей и Смотрящий?»

— От них ещё ничего не было? — спросил Соларион.

«Они не выходят на связь с тех пор, как вошли на капитанский мостик. Сигма предупреждал об этом, но время на исходе. Сможешь добраться до них?»

— Невозможно, — ответил Соларион. — Лестницы больше нет. Я не смогу туда больше подняться.

«Тогда молись за них», — произнёс Фосс.

Соларион сверился со своим хроно, отсчитывающим время задания. Он помнил приказ Карраса. Ещё четыре минуты. После этого он должен считать их мёртвыми. Спуститься на подъёмнике вниз и вместе с остальными отправиться в трофейный отсек, к единственной надежде на спасение.

Выстрел орочьего пистолета срикошетил от платформы и впечатался в его нагрудник. Выстрел был недостаточно мощным, чтобы пробить керамит, не то что пули тяжёлого стаббера, которые Соларион словил в упор, но он привлёк к себе внимание. Соларион уже собрался открыть ответный огонь, начав очищать верхнюю платформу в ожидании возвращения Карраса с Раутом, как вдруг гулкий удар потряс воздух и металл под ногами сильно завибрировал.

«Это не моё», — сказал Фосс.

— Это моё, — сказал Соларион. — Я заминировал топливный склад в ангаре с истребителями. Если нам повезёт, большая часть зеленокожих отправится туда, полагая, что настоящий бой там. Это даст нашим братьям небольшую отсрочку.

Хроно задания теперь показывал восемнадцать минут и сорок секунд. Он смотрел, как тают секунды. Тридцать девять.

Тридцать восемь.

Тридцать семь.

«Давай, Каррас!» — думал он. — «Чем ты там, во имя Терры, занимаешься?»


Каррас едва успел оценить огромные размеры близнецов-телохранителей Бальтазога Дурнокрова, прежде чем те бросились в стремительную атаку. Это были несомненно самые большие орки, которых он когда-либо видел, больше даже чем охранники у дверей, которых они с Раутом зарубили. Телохранители были вооружены огромными двуручными боевыми молотами и несли их так, словно те ничего не весили. В обычных обстоятельствах орки таких размеров и силы могли бы стать могущественными военными вождями, но эти были совсем другим. Они были рабами гораздо более могучей силы, чем простые мускулы и агрессивность. Они были безмозглыми куклами в услужении более смертоносной власти, и сам кукловод сидел примерно в десяти метрах позади них, возвышаясь на странном механическом троне, стоящем в центре командной палубы корабля. Дурнокров.

Каррасу потребовался лишь миг, доля секунды, чтобы охватить взглядом детали внешнего вида чудовища.

Даже для орка психический военный вождь был страшен. Его голова местами была сильно раздута, огромные, испещрённые венами шишки торчали по всему темени. Лоб опоясывали большие, испачканные кровью металлические штепсели, глубоко воткнутые в череп. Злобная кривобокая морда чудовища была перекошена, словно отражаясь в кривом зеркале: черты лица, приуменьшенно-жалкие с одной стороны, гротескно преувеличивались с другой, с отвисшей челюсти меж клыков тянулись длинные нити слюны.

Он был облачён в мантию из лоскутов выдубленной человеческой кожи, сшитых кишками, и три гниющих головы, привязанных к поясу длинными сплетёнными волосами, свисали у него между колен. Каррас сразу понял, что головы были сняты с убитых женщин, возможно жён каких-то человеческих правителей или вождей племён, которых этот монстр убил во время набега. Орки славились любовью к подобным отвратительным трофеям.

Трон чудовища был столь же странен: масса изогнутых труб, шестерней и работающих поршней без какого-либо видимого предназначения. Толстые пучки проводов соединяли всё это в непостижимую мешанину громоздких загадочных механизмов, которые трещали и гудели, излучая тошнотворный зелёный свет. В тот же миг, как Каррас разглядел всё это, он ощутил, как в душе разразилась буря гнева и ненависти.

Эта тварь, этот омерзительный урод восседал на троне словно тошнотворная, богохульная пародия на бессмертного Императора.

Оба космодесантника одновременно открыли огонь, стремясь уложить телохранителей и побыстрее добраться до настоящей цели. Болтеры загрохотали, выплёвывая смертоносный ливень, но каким-то образом каждый заряд взрывался в воздухе, не нанося никакого вреда.

— Он экранирует их! — крикнул Каррас. — Хватай меч!

Он сбросил криоконтейнер с плеча, вытянул Арквеманн из ножен и направил энергию имматериума через себя в древнюю кристаллическую матрицу, встроенную в клинок.

— Ко мне, ксеносское отродье! — взревел он, обращаясь к громадному зверю перед собой.

Тяжеленный молот телохранителя со свистом вознёсся, а затем пошёл вниз со скоростью, которая была просто невероятной. Каррас едва успел сделать шаг в сторону. Оружие зацепило левый наплечник, высекая искры и посылая болезненную отдачу в руку. Толстый стальной пол пострадал серьёзнее. Молот оставил в нём дыру величиной с человеческую голову.

Каррас услышал, как справа Раут издал долгий боевой клич. Экзорцист вступил в схватку со своим противником и тут же едва успел пригнуться, чтобы избежать широкого бокового удара, который начисто снёс бы ему голову. Короткий меч Экзорциста смотрелся чудовищно скромно по сравнению с молотом врага.

Дурнокров хохотал, наслаждаясь смертельной битвой, разыгрывающейся перед ним словно какое-то великолепное представление, даваемое только для него. Чем больше он гоготал, тем больше зелёного света бурлило и переливалось вокруг него. Каррас почувствовал, как резонанс этой силы сбивает его с толку. Воздух был переполнен ею. Он ощутил, как его собственная сила поднимается изнутри, стремясь дать отпор. В психосиловой меч можно было направить лишь ограниченное её количество. Клинок и так уже, рассекая воздух, звенел от смертоносной энергии.

«Этот прилив опасен», — предупредил он себя, — «ты не должен выпускать его из-под контроля».

Машинально он начал повторять мантры, которым его научил магистр Кордат, но усилия, потраченные на борьбу за удержание равновесия, стоили ему открывшейся возможности убить противника одним ударом. Орк-телохранитель, в свою очередь, не упустил такой возможности. Он поймал Карраса точным ударом молота в правый наплечник, разбив инсигнию Караула Смерти и сбив того с ног.

Удар отбросил Карраса прямо на противника Раута, и оба они рухнули на металлический пол. У Карраса сорвало с головы шлем, и тот укатился прочь. В неожиданно возникшем клубке бьющихся тел космодесантника и орка Раут увидел зазор. Он шагнул вперёд, вонзил свой короткий меч прямо под грудину орка и сунул его ещё глубже, рассекая сердце противника пополам. Затем без промедления развернулся и встретил оставшегося телохранителя, пока Каррас отбрыкивался от мёртвого бегемота и поднимался на ноги.


Оставшийся телохранитель был быстр, но Раут фантастически легко уворачивался от свистящего молота, хотя колющие и режущие удары его короткого меча приносили мало пользы. Лишь когда к нему присоединился Каррас и орку пришлось противостоять атакам с двух сторон одновременно, чаша весов склонилась на сторону космодесантников. Бальтазог Дурнокров тут же прекратил веселье, издав оглушительный рёв ярости, когда Раут и Каррас, атаковав с противоположных сторон, пронзили сердце и лёгкие оставшегося телохранителя.

Кровь пузырями хлынула из ран орка, и тот сполз на пол, с грохотом уронив свой могучий молот.

Дурнокров вскочил с трона, с его пальцев слетали разряды зелёных молний. Каррас почувствовал, как энергия Вааа! лизнула доспехи, ища просвет, сквозь который она могла бы сжечь его плоть и разрушить душу. Подняв клинки, они с Раутом одновременно бросились на врага.

И в тот же момент мощный поток кинетической энергии вылетел из простёртых вперёд рук орка, подбросив Раута в воздух. Каррас присел и откатился в сторону, едва избежав смерти, но он слышал, как Раут с тяжёлым грохотом рухнул на нижний этаж мостика.

— Раут! — крикнул он в комлинк. — Ответь!

Ответа не было. Здесь комлинк был бесполезен. И, возможно, Раут уже был мёртв.

Каррас ощутил, как возросшая мощь орка давит на него со всех сторон, и теперь он увидел её источник. Позади механического трона Дурнокрова, за грязным, покрытым потёками крови окном из толстого стекла, висели сотни… нет, тысячи орков, привязанных к вертикальным плитам, похожим на операционные столы. Верхушки их черепов были срезаны, кабели и трубки шли из обнажённых мозгов прямо в сердце огромной, перекачивающей энергию системы.

— Золотой Трон! — выдохнул Каррас. — Неудивительно, что Сигме нужна твоя уродливая голова.

Сколько осталось времени до взрыва реакторов корабля, без шлема он не мог сказать. Хватит ли, чтобы убить этого урода? Возможно. Но, один на один, мог ли он соперничать с этой тварью?

Только лишь выпустив ещё больше смертельно опасной энергии изнутри. Ему придётся довериться учению своего наставника. Мантры уберегут его. Должны уберечь. Он открыл варпу ещё одну щёлку, направляя его, фокусируя силой разума.

Дурнокров шагнул вперёд, навстречу, и две силы столкнулись в апокалиптической ярости.

Даррион Раут не умер. Обжигающий психический удар орочьего главаря простого смертного убил бы на месте, вырвав душу из тела и оставив безжизненный кусок плоти. Но Раут не был простым смертным. Тайные обряды его ордена и муки, которые он вынес, чтобы заслужить своё место, защитили его от подобной участи. И хотя он получил несколько переломов, его сверхчеловеческая физиология уже приступала к работе, штопая его, делая вновь целым и сильным. Внутреннее кровотечение тоже скоро остановится.

Но сейчас не было времени залечивать раны полностью. Не было, если он хотел повлиять на исход боя.

С хрипом боли Раут перекатился, воздвиг себя на одно колено и оглянулся в поисках меча. Меча не наблюдалось. Болтер, однако, всё ещё висел на набедренном щитке. Он отцепил его, вставил новый магазин, взвёл затвор и с трудом поднялся на ноги. Влажно откашлялся, чувствуя во рту вкус крови. Подняв взгляд наверх, туда, откуда был сброшен, Раут увидел высверки и вспышки неестественного сияния. И шума, похожего на гром, но не совсем, там тоже хватало. От всего этого содрогался воздух вокруг.

Каррас должно быть ещё жив, подумал он. Всё ещё сражается.

Отбросив мучительную боль в конечностях, он взбежал по правой лестнице и с древней литанией силы на устах снова бросился в бой.


Каррас сдавал. Он чувствовал это. Бальтазог Дурнокров обладал немыслимым запасом силы. Психическая энергия Вааа! которую он тянул, словно не имела пределов, стекаясь к главарю из мозгов пытаемых орков, подключённых к его безумному устройству.

Каррас чертыхнулся, с трудом отбивая очередной поток бурлящего зелёного огня. Напольные пластины палубы вокруг прогнулись. Лишь те, что были у него под ногами, те, что попали под искрящийся пузырь, который он изо всех сил поддерживал, оставались нетронутыми.

Его защита держалась, но едва-едва, и усилия, идущие на её поддержку, не давали ему провести собственную атаку. И что ещё хуже, орочий главарь усиливал давление, вынуждая Карраса пропускать через себя всё больше и больше энергии варпа. В голове у него нарастала какофония голосов, бормочущих и шепчущих на языках, которые, он знал, были богохульными. Это был тот самый момент, которого боялись все библиарии, когда сила, которую они использовали, угрожала поглотить их, когда пользователь становился используемым, когда повелитель становился рабом. Голоса в голове начали заглушать его собственный. Ещё немного и его душа будет потеряна навечно, вырванная и унесённая в этот водоворот. Демоны будут драться за право управлять его смертным телом.

Стоило ли убивать этого орка ценой собственной бессмертной души? Не лучше ли просто сбросить защиту и умереть, не дав чему-то, гораздо более худшему, чем Дурнокров, получить выход в материальную вселенную?

Каррас едва слышал эти вопросы в собственной голове. Слишком много голосов вытесняло их.

Бальтазог Дурнокров похоже понял, что настало его момент. Он подступил ближе, волоча за собой толстые кабели, тянущиеся от металлических штепселей в его деформированном черепе.

Каррас опустился на одно колено под одновременной атакой на тело и душу. Его защитный пузырь истончался. Оставались секунды. Так или иначе, понял он, смерти ему не миновать.

Дурнокров был уже почти рядом, продолжая выпускать зелёные молнии из одной руки и вытаскивая длинный кривой клинок другой. Блестящие нити слюны сверкали в неистовом зелёном свете. Глаза орка пылали.

Каррас осел, едва находя силы держаться прямо, и тяжело навалился на меч, который вручил ему наставник.

«Я — Лиандро Каррас», — пытался он думать. — «Библиарий. Призрак Смерти. Космический десантник. Император не даст мне пасть».

Но его внутренний голос был едва слышен. Дурнокров был уже не дальше пары метров от него. Его психическая атака пробила защиту Карраса. Кодиций почувствовал, как кожа на руках горит и коробится. Его нервы начали вопить.

В голове один голос начал вытеснять все остальные. Был ли это голос демона, который завладеет им? Голос был таким громким и ясным, что, казалось, исходил из самого воздуха вокруг: «Вставай, Каррас!» — рычал он. — «Сражайся!»

Он понял, что голос говорит на высоком готике. Это было неожиданно.

В глазах у него было темно, несмотря на то, что вокруг полыхал зелёный огонь, но где-то в отдалении справа он всё же мельком уловил движение. Массивная чёрная фигура с поднятым перед собой оружием возникла словно ниоткуда. Было в ней что-то знакомое, символ на левом плече: череп с единственным сверкающим красным глазом. Раут.

Болтер Экзорциста отхаркнул ливень выстрелов, заставив Бальтазога Дурнокрова резко обернуться и защищаться, концентрируя всю свою психическую энергию, чтобы остановить поток смертоносных болтов.

Каррас действовал не задумываясь. Он двигался на рефлексах, отточенных десятилетиями суровых ежедневных учебных ритуалов. Как только спал безжалостный напор Дурнокрова, Каррас рванулся вперёд, вложив все силы в один-единственный горизонтальный взмах психосилового меча. Энергия варпа, которую он пытался направлять, прорвалась сквозь него и хлынула в кристаллическую матрицу клинка в тот самый момент, когда бритвенно острый металл глубоко вошёл в толстую зелёную шею орка.

Монстр даже не успел вскрикнуть. Тело и голова разлетелись в разные стороны, зелёный свет пропал, и верхнюю палубу мостика внезапно окатило волной дымящейся орочьей крови.

Каррас упал на колени и с криком выронил Арквеманн. Его битва ещё не закончилась. Ещё нет.

Теперь ему предстояла битва за собственную душу.


Раут прекрасно видел, что пришёл его черёд, он знал, что рано или поздно это случится, но не ощутил никакой радости. Никакого удовлетворения тут не было. Псайкер или нет, Лиандро Каррас был космодесантником, таким же сыном Императора, как и он сам, и он спас Рауту жизнь.

«Но ты должен это сделать для него самого», — сказал себе Раут. — «Ты должен это сделать, чтобы спасти его душу.»

В знак уважения Раут снял шлем, чтобы засвидетельствовать последние мгновения жизни Призрака Смерти собственными глазами. Скривившись, он поднял ствол болтера к виску Карраса и начал читать слова «Мортис Моргации Праэтово». Древний ритуал из времён задолго до Великого Крестового похода, забытый всеми, кроме Экзорцистов и Серых Рыцарей. Если всё пройдёт как надо, ритуал отправит духовную сущность Карраса туда, где до неё не доберутся алчные демоны варпа, хотя это и не спасёт ему жизнь.

Ритуал был недолгим, и Раут провёл его без запинки.

Подходя к концу, он приготовился спустить курок.


Внутри Лиандро Карраса бушевала война. Тошнотворные сущности, наполненные ненавистью и голодом, стремились раздавить его. Жестокие и неотступные, они бомбардировали его нечестивыми видениями, от которых он едва не захлёбывался ужасом и отвращением. Он видел имперских святых, осквернённых и изувеченных на алтарях из пылающего чёрного камня. Он видел Золотой Трон, разбитый и разрушенный, мерзких беснующихся чудовищ, топчущих тело Императора. Он видел разбитый дом своего ордена — стены покрыты мокнущими язвами, словно сам камень подхватил отвратительную заразу.

Он взвыл, отгораживаясь от видений, отрицая их. Но они не прекращались. Он пытался ухватиться за что-нибудь из того, о чём говорил ему Кордат.

«Кордат».

Даже мысль об одном этом имени придала ему сил продолжать борьбу, пусть лишь на миг. Чтобы не заблудиться в Эмпиреях, говорил старый воин, следует держаться за что-то реальное.

Каррас уже уцепился за что-то реальное, что-то настоящее, свой бастион перед видениями.

Он обрёл его в странном месте, в ощущении, которое не мог толком объяснить. Что-то горячее и металлическое, прижатое к коже виска.

Металл обжигал, принося физическую боль. К ней добавлялись другие источники боли, накапливаясь так, что песня агонии, которую пели его нервы, становилась громче и громче. Он снова почувствовал боль в обожжённых руках, несмотря на то, что его генетически усиленный организм действовал быстро, заживляя их. Он ухватился за боль, давая ощущению вытянуть свой разум к настоящему, к «здесь и сейчас». Он ухватился за неё, как за скалу посреди бушующего моря.

Мириады отвратительных голосов начали слабеть. Он снова услышал свой внутренний голос и немедленно возобновил чтение мантр. Довольно скоро прилив энергии имматериума утих до тонкой струйки, затем прекратился окончательно. Он почувствовал, как закрывается физическое воплощение его третьего глаза. Почувствовал, как на лбу снова сходится кожа.

Что же это, спросил он себя. Этот горячий металл, прижатый к его голове, этот предмет, подаривший ему спасение?

Каррас открыл глаза и увидел грубое, покрытое шрамами лицо Дарриона Раута. Экзорцист стоял совсем рядом, держа шлем сбоку и бормоча что-то похожее на молитву.

Его болтер был прижат к голове Карраса, и он как раз собирался вышибить ему мозги.


— Что ты делаешь? — спокойно спросил Каррас.

Раут похоже удивился, услышав его голос.

— Спасаю твою душу, Призрак Смерти. Иди с миром. Твоя честь будет спасена. Демоны варпа не получат тебя.

— Приятно слышать, — сказал Каррас. — А теперь опусти оружие. Моя душа точно там, где должна быть, и там она останется до тех пор, пока моя служба Императору не будет закончена.

Минуту ни Раут, ни Каррас не двигались. Экзорцист явно не выглядел убеждённым.

— Даррион Раут, — сказал Каррас, — тебе не терпится пролить мою кровь? Именно за этим ты следил за каждым моим шагом последние три года? Соларион, пожалуй, скажет тебе спасибо за то, что убьёшь меня, но не думаю, что то же самое скажет Сигма.

— Это будет зависеть… — ответил Раут. Поколебавшись, он всё-таки опустил оружие. — Ты будешь подвергнут соответствующей проверке, когда мы вернёмся на «Святую Неварру». Сигма будет настаивать на этом, также как и я.

— Это твоё право, брат, но уверяю, что ты не найдёшь во мне ни следа порчи. Правда, это будет иметь значение лишь в том случае, если мы выберемся с этого корабля живыми. А сейчас поторопись, подбери голову монстра. Я открою криоконтейнер.

Раут сделал как приказано, не переставая, однако, настороженно следить за командиром отряда. Подняв мёртвую голову Дурнокрова, он протянул её Каррасу и сказал:

— Оборудование, которое питало силу Дурнокрова, стоит исследовать. Если другие орочьи псайкеры начнут применять подобные вещи…

Каррас взял у него голову орка, поместил её внутрь чёрного ящика и набрал четырёхзначный код на клавиатуре сбоку. Крышка с шипением запечаталась наглухо. Каррас встал, закинул ремень контейнера на плечо, сунул Арквеманн в ножны, нашёл шлем и закрепил его на место. Раут надел свой.

— Если бы Сигме нужна была машина, — сказал Каррас, уводя товарища с капитанского мостика, — он бы так и сказал.

Глянув на хроно отсчёта, он увидел, что до времени эвакуации осталось чуть больше семнадцати минут. Каррас сомневался, что этого хватит, чтобы успеть убраться с корабля, но не собирался сдаваться, не попытавшись. Только не после того, через что они прошли здесь.

— Бежать сможешь? — спросил он Раута.


— Время вышло, — сказал Соларион угрюмо. Он стоял перед открытой клеткой подъёмника. — Они точно не успевают. Я спускаюсь.

«Нет», — сказал Фосс. — «Дай им ещё минуту, Пророк».

Фосс и Зид закончили уничтожать нападавших на нижнем этаже. Причём весьма вовремя. Фосс потратил в бою последние остатки прометия. С огромным сожалением он снял топливный бак со спины и освободился от мощного орудия. После чего вытащил из кобуры на поясе вспомогательное оружие — болт-пистолет.

Тот ощущался в руке жалостно маленьким и лёгким.

«Дашь нам тут всем умереть, брат?» — спросил Ультрадесантник. — «За просто так? Потому что, если мы не уйдём прямо сейчас, нам конец».

— Если бы мы только услышали хоть что-то по связи… — сказал Зид. — Омни, хоть мне и неприятно это говорить, но Пророк говорит дело.

«Поверь мне», — сказал Соларион, — «я хотел бы, чтобы это было не так. Но сейчас, однако, будет разумно, если я возьму оперативное командование на себя. Сигма, если вы на связи…»

Знакомый голос прервал его:

«Подожди хотя бы, чтобы моё место остыло, прежде чем занять его, Соларион!»

— Грамотей! — воскликнул Зид. — А Смотрящий с тобой?

«Сколько раз я должен предупреждать тебя, Гвардеец Ворона?» — отозвался Экзорцист. — «Не называй меня так».

— Ещё раз сто, не меньше! — ответил Зид.

— Каррас, — сказал Фосс, — где вы, во имя Дорна?

«Уже почти у платформы», — сказал Каррас. — «Мы не одни. Нас догоняют орочьи коммандос».

— Не сбавляйте скорости, — сказал Соларион. — Лестницы больше нет. Вам придётся прыгать. Брешь где-то тридцати метров шириной.

«Понял», — сказал Каррас. — «Сейчас мы появимся из коридора».

Соларион услышал тяжёлый топот ног, громыхающих по металлу верхней платформы, с которой он так недавно прыгнул. Наблюдая от подъёмника, он увидел, как две громоздкие чёрные фигуры взмыли в воздух.

Каррас приземлился первым, ударившись очень жёстко. Криоконтейнер слетел у него с плеча и заскользил по металлическому полу к краю площадки. Соларион заметил и машинально остановил его ногой, не дав свалиться вниз.

Раут приземлился секундой позже, рухнув безвольной кучей. Он крякнул от боли, с усилием встал и захромал мимо Солариона в клетку подъёмника.

— Ты ранен, брат? — спросил Ультрадесантник.

— Ерунда, — пробурчал Раут.

Каррас и Соларион присоединились к нему в клетке подъёмника. Командир отряда потянул рубильник, начиная путешествие вниз.

Клетка стартовала медленно, но вскоре набрала скорость. На полпути мимо них со свистом снова промчался тяжёлый противовес.

— Призрак, Омни, — сказал по связи Каррас, — начинайте расчищать дорогу к трофейному отсеку. Мы догоним вас, как только спустимся.

«Ясно-понятно, Грамотей», — ответил Зид. Он и Фосс исчезли в темноте коридора, через который в начале пришёл отряд.

Внезапно Раут указал вверх:

— Проблемы, — сказал он.

Каррас и Соларион подняли головы.

Несколько орочьих коммандос, те, что были понаходчивее других, воспользовавшись абордажными крюками, перебрались через провал между платформами. Теперь они широкими клинками рубили тросы подъёмника.

— Соларион, — сказал Каррас.

Ему ничего не пришлось добавлять. Ультрадесантник поднял болтер, прицелился и открыл огонь по оркам. Выстрелы высекали искры вокруг голов зеленокожих, но из-за тряски и вибрации опускающегося подъёмника попасть было трудно.

Раут шагнул вперёд и вырвал решётчатую дверь из креплений. Он сказал:

— Нам придётся прыгать, метров с двадцати.

Соларион прекратил стрельбу:

— Согласен.

Каррас выглянул за край клетки.

— Сорок метров, — сказал он. — Тридцать пять. Тридцать. Двадцать пять. Пошли!

Вместе трое Астартес выскочили из подъёмника и с грохотом приземлились на металлический пол. Раут снова крякнул от боли, но вскочил на ноги так же быстро, как и остальные.

Позади них с громким звоном в пол ударила клеть подъёмника. Каррас обернулся как раз в тот момент, когда на неё сверху рухнул тяжёлый противовес. Оркам наконец-то удалось перерезать тросы. Если бы три космодесантника остались ждать, пока клеть дойдёт до низа, их раздавило бы всмятку.

— Осталось десять минут, — сказал Каррас, поправляя криоконтейнер на плече. — Во имя Императора, бегом!


Каррас, Раут и Соларион быстро нагнали Фосса с Зидом. Сейчас некогда было передвигаться осторожно, но Каррас опасался застрять в очередной перестрелке. Это точно стало бы их концом. Однако святые наверняка хранили их сегодня, потому что, похоже, большинство орков из секций между центральной шахтой и носовой частью корабля отреагировали на предыдущую тревогу и уже пали от рук Зида и Фосса.

Коридоры были сравнительно пусты, чего нельзя было сказать о большой трапезной с ямой сквигов в центре.

Космические десантники ворвались прямо в помещение, на этот раз по нижнему этажу, и открыли огонь из болтеров, срезая оказавшихся на пути орков. Каррас своим любимым мечом рубил орков впереди, не снижая скорости, не останавливаясь ни на секунду. За какие-то секунды отряд пересёк трапезный зал и нырнул в полутёмный коридор на дальней стороне.

Позади поднялся невообразимый гвалт. Те орки, кто не был убит или ранен, похватали оружие и бросились в погоню. Грохот тяжёлых сапог орочьей толпы сотрясал решётчатый пол коридора.

— Омни, — сказал Каррас, громыхая ногами по металлическому полу, — как только мы попадём в отсек, я хочу, чтобы ты занялся челноком, не вступая в бой. Это ясно?

Каррас ожидал каких-нибудь возражений со стороны Имперского Кулака, но тут его ждал сюрприз. Фосс подтвердил приказ без всяких споров. Весь отряд до сих пор уцелел, хотя и еле-еле, но он понимал, что это не будет значить ровным счётом ничего, если челнок не улетит с орочьего корабля вовремя.

Впереди, из-за плеча Солариона Каррас увидел свет трофейного отсека. Затем, ещё через несколько секунд, они миновали коридор и рванули через горы металлолома к большому куску потерпевшего крушение корабля, на котором тайно проникли сюда.

Вокруг него трудилась бригада гретчинов, лихорадочно орудуя гаечными ключами и молотками, которые казались слишком большими для таких маленьких жилистых тел. У некоторых были даже сварочные горелки, с помощью которых они пытались взрезать внешнюю обшивку.

«Чёрт их побери!» — ругнулся Каррас. — «Если они повредили хоть одну важную систему…»

Зарявкали болтеры, и гретчины разлетелись красными брызгами.

— Омни, запускай системы, — приказал Каррас. — Мы задержим их.

Фосс, пробегая мимо, бросил Каррасу свой болт-пистолет и канул в люк сбоку разрушенной носовой части.

Каррас видел, что Раут и Соларион уже открыли огонь по первым преследователям, забежавшим внутрь. Поначалу они появлялись по двое-трое. Затем хлынули огромным потоком. Пустые магазины падали на покрытый хламом пол, на их место вставлялись новые и тут же пустели.

Каррас вытащил из кобуры собственный болт-пистолет и присоединился к перестрелке, держа пистолеты в обеих руках. Орки падали перед ним с пробитыми головами.


— У меня всё! — крикнул Соларион, вытаскивая короткий меч.

— Пусто! — рявкнул Раут секундой позже и сделал то же самое.

Взбешённые орки продолжали прибывать, паля из пистолетов и размахивая чересчур большими клинками, не обращая внимания на постоянно растущее число убитых, через которых им приходилось перебираться.

— Чтоб вас! — ругнулся Каррас. — Скажи что-нибудь, Омни!

«Сорок секунд», — ответил Имперский Кулак. — «Катушки на шестидесяти процентах».

Болт-пистолеты Карраса опустошённо щёлкнули с разницей в два выстрела. Он сунул свой в кобуру, пистолет Фосса — в петлю на поясе, вытащил Арквеманн и крикнул остальным:

— В челнок, быстро! Придётся рискнуть!

«И надеюсь, они не доберутся до топливопровода», — мрачно подумал он.

Одного члена отряда, однако, такой риск похоже не особо устраивал.

— Они мои! — взревел Зид, бросаясь в гущу орков, взрезая и прокалывая врагов в боевом неистовстве, убивая огромных дикарей словно мух. Каррас ощутил вспышку гнева, но всё же восхитился движениями Гвардейца Ворона: каждое движение мускулов и когтей было словно частью танца, который отправлял воющих ксеносов к смерти.

Доспехи Зида вскоре залило кровью полностью, он продолжал драться, нанося мощные удары туда и сюда, всё время двигаясь в непрекращающейся резне, словно неутомимая машина смерти.

«Плазменные катушки на восьмидесяти процентах», — объявил Фосс. — «Чего мы ждём, Грамотей?»

Соларион и Раут уже оторвались от орков, с которыми сражались, и кинулись внутрь. Каррас замер у двери.

Зид продолжал сражаться.

— Призрак! — крикнул Каррас. — Назад, чтоб тебя!

Зид словно не слышал, а секунды продолжали тикать. Каррас понимал, что в любую секунду реактор орочьего корабля может взорваться. Фосс позаботился об этом. Смерть заберёт всех, если они не улетят прямо сейчас.

— Гвардеец Ворона! — проревел Каррас.

Это подействовало.

Зид глубоко вонзил молниевые когти в живот очередного орка, распорол его, затем развернулся и бросился к Каррасу.

Они заскочили в дверь, Каррас хлопнул кулаком по запирающему устройству.

— Ты ещё хуже, чем Омни! — сердито сказал он Гвардейцу Ворона. Затем, в комлинк, произнёс: — Взрывай заряды на поршнях и вытаскивай нас отсюда немедленно!

Послышался звук орочьих клинков и молотов, колотящих по корпусу — орки пытались прорубиться внутрь. Дверь челнока должна выдержать, но, если Фосс не вытащит их сейчас же из трофейного отсека, они взорвутся вместе с остальным кораблём.

«Взрываю заряды», — произнёс Имперский Кулак.

В трофейном отсеке брикеты взрывчатки, которые он прикрепил к большим поршням и тросам по обе стороны отсека ещё в начале операции, взорвались, начисто срезая металл.

Раздался громкий металлический скрежет, и весь пол трофейного отсека заходил ходуном. Гигантская пасть орочьего корабля неторопливо раскрылась, и холодная пустота космоса ворвалась внутрь, высасывая пригодный для дыхания воздух. Всё внутри трофейного отсека, — и живое, и неживое, — унесло через гигантский рот, словно захваченное мощным ураганом. То, что задевало огромные треугольные зубы по дороге наружу, закручивалось бешеным волчком. Команде Карраса повезло: их корабль проскочил под верхними передними зубами менее чем в метре.

«Сбрасываю оболочку», — произнёс Фосс, — «через три… два… один…»

Он ткнул кнопку на пилотской панели, подрывая цепочку пиропатронов, лицевая часть разрушенного носа брызнула осколками и отвалилась, обломки унеслись в космос словно какие-то металлические цветы по ветру. Челнок, дотоле спрятанный внутри, теперь стал виден: обтекаемый чёрный клиновидный корабль, несущий на бортах как знак Ордо Ксенос, так и собственный знак Инквизиции. Повсюду вокруг кружились в невесомости металлические обломки и быстро замерзающие орочьи тела.

В корабле Каррас, Раут, Соларион и Зид зафиксировали на стойках оружие, расселись по местам и защёлкнули противоударные каркасы.

«Держитесь за что-нибудь», — сказал Фосс из кабины пилота, запуская плазменные двигатели корабля.

В тот самый момент, как челнок, бешено набирая скорость, рванулся вперёд, массивная корма орочьего корабля взорвалась. Ослепительная жёлтая вспышка затмила даже местное светило. Затем от кормы до носа по кораблю прокатилась волна вторичных взрывов, часть за частью разрывая огромное металлическое чудовище в клочья, словно огромная череда тотального разрушения. За какие-то секунды угасли двадцать тысяч орочьих жизней, разнесённые на атомы взрывами плазмы.

Внутри челнока Зид стянул шлем и тряхнул длинными чёрными волосами. С широкой ухмылкой он произнёс:

— А неплохо я подрался сегодня, чёрт возьми!

Каррас мог бы позубоскалить над непомерной заносчивостью Гвардейца Ворона, но не в этот раз. Настроение у него было мрачное, несмотря на то, что все остались живы. Сигма на этот раз захотел очень многого. Он глянул вниз на чёрную поверхность криоконтейнера, стоявшего на полу между ног.

Зид проследил за его взглядом и спросил: — Мы достали то, за чем пришли, да, Грамотей?

Каррас кивнул.

— Дашь взглянуть?

Зид терпеть не мог эти ордосовские правила «знать только то, что положено», терпеть не мог каждый раз не знать, ради чего на самом деле рисковал «Коготь». Тут Каррас был с ним солидарен. Да и остальные, наверняка, думали так же. Но это было опасное любопытство.

С другой стороны, какая разница для чего Сигма будет требовать головы Дурнокровов или что-нибудь ещё до тех пор, пока каждый космодесантник не выполнит обязательства своего ордена и не вернётся живым.

Однажды это всё равно закончится.

Однажды Каррас снова ступит на землю Окклюдуса и возвратится в библиариум уже как ветеран Караула Смерти.

Он почувствовал на себе взгляд Раута, как всегда наблюдающего за ним, теперь, возможно, даже ещё пристальнее. Неприятности будут позже. Трудные вопросы. Проверки. Каррас не обманывал себя. Он понимал, как близко подошёл к потере души. Он ещё ни разу не позволял такому количеству силы проходить через себя, и результаты отбили у него всякое желание повторять это снова.

Насколько Раут будет готов спустить курок в следующий раз?

Переведя внимание обратно на Зида, он помотал головой и пробурчал:

— Там не на что смотреть, Призрак. Всего лишь уродливая зелёная голова со штепселями.

Он постучал по контейнеру:

— К тому же, как только я его запер, крышка заварилась наглухо. Можешь попросить Сигму показать тебе что там, но мы оба знаем, что он ответит.

Упоминание имени инквизитора словно вызвало его самого. Из комлинка раздался голос: «Ты мог бы выполнить задание и получше, Альфа. Признаюсь, я разочарован».

— Не стоит, — холодно ответил Каррас. — Мы взяли то, что тебе нужно. Как чисто мы её отрезали, это уже другой вопрос.

Сигма помолчал секунду: «Ведите челнок в точку эвакуации и приготовьтесь к приёму на борт. Редторн уже вылетела. И отдохните, пока есть время. Появилось ещё кое-что, и «Коготь» нужен мне там».

— Что на этот раз? — спросил Каррас.

«Узнаете,» — ответил инквизитор, — «когда придёт время. Конец связи».


Магос Альтандо, бывший член обоих подразделений, биологис и техникус, прославленного Адептус Механикус, смотрел сквозь широкое сетчатое окно на свой текущий проект. За прозрачным барьером около сотни пленных орков лежали привязанные к холодным металлическим столам. Их черепа были трепанированы, мягкие серые мозги обнажены. Серворуки, свисающие с потолка, тыкали в каждый короткими пробниками под током, вызывая оглушительный рёв и вопли ярости. Странная машина в центре помещения, подключенная прямо к орочьим мозгам, откачивала психическую энергию, которую генерировала их коллективная ярость и агрессия.

Через многочисленные глаза-линзы Альтандо наблюдал, как сервиторы шныряют между столов, делая для него необходимые замеры.

«Я должен понять, как она работает!» — говорил он себе. — «Кто бы мог подумать, что орки смогут собрать подобное?»

К сожалению, большая часть данных о том, как была добыта орочья машина, была засекречена на уровне доступа выше Альтандо. Он знал, что истребительная команда Караула Смерти, позывной «Ятаган», обнаружила её во время зачистки шахтных туннелей на Дельта-4 Генова. Инквизитор привёз машину Альтандо, зная, что тот придерживается научных взглядов, которые другие техномагосы считали возмутительно радикальными.

Однако без последней отсутствующей части головоломки машина мало что могла рассказать Альтандо.

Дверь позади него скользнула в сторону, и магос отвлёкся от наблюдений, приветствуя скрытую плащом и капюшоном фигуру в сопровождении еле ковыляющего здоровенного сервитора, который тащил чёрный ящик.

— Есть успехи? — поинтересовался гость.

— Ограниченные, — ответил Альтандо. — И такими они останутся без того, что нам нужно, инквизитор. А-а, похоже, что вы уже решили эту проблему. Так?

Инквизитор пробормотал что-то, и сервитор с отсутствующим взглядом натужно прошаркал вперёд. Он остановился перед Альтандо и молча протянул тому чёрный металлический ящик.

Альтандо принял ящик без лишних церемоний, его обильно аугментированное тело не испытывало проблем с такими тяжестями.

— Пройдёмте в эту дверь, инквизитор, — сказал он. — В главную лабораторию.

Фигура под капюшоном последовала за магосом в помещение, расположенное слева, оставив сервитора там, где тот и стоял, безжизненно пялясь в никуда.

Просторная лаборатория оказалась заставлена таким количеством устройств всевозможного научного предназначения, что развернуться было практически негде. Наверху в воздухе парили сервочерепа, ожидая приказаний, их металлические детали сверкали в свете ламп. Альтандо поставил чёрный ящик на стол посреди комнаты. Из-за спины его развернулась длинная механическая рука с лазерным резаком на конце.

— Вы позволите? — спросил магос.

Разбрасывая ярко-красные искры, резак прошёлся по периметру ящика. Закончив, механическая рука вернулась за спину магоса, и из-за другого плеча развернулась вторая. Эта заканчивалась мощным манипулятором, похожим на острую клешню краба, только с тремя сужающимися пальцами вместо двух. Магос ухватил клешнёй крышку ящика, поднял и отложил в сторону. Затем сунул манипулятор в ящик и вытащил голову Бальтазога Дурнокрова.

— Да, — проскрипел он через вокализатор, — эта прекрасно подойдёт.

— Надеюсь, — ответил инквизитор. — Эти новые орочьи машины представляют серьёзную угрозу, и Инквизиция должна получить свои ответы.

Магос склонился вперёд, рассматривая отрезанную голову. Она промёрзла насквозь и блестела инеем. Срез на шее выглядел невероятно чистым даже при самом максимальном увеличении, на которое были способны глаза-линзы магоса.

«Такое могло быть сделано лишь первоклассным оружием», — подумал Альтандо. — «Не простым клинком».

— Взгляните на искажения формы черепа, — сказал он. — На черты лица. Захватывающе. Возможно, мутация? Или побочный эффект канализации энергии? Дайте мне время, инквизитор, и августейший Ордо Ксенос получит ответы, которых ищет.

— Не затягивайте, магос, — ответил инквизитор, поворачиваясь к выходу. — И не подведите меня. Чтобы добыть эту мерзость, мне пришлось задействовать своих лучших агентов.

Магос едва обратил внимание на его слова. Как и не поднял головы, когда инквизитор и его сервитор отбыли.

Он уже глубоко ушёл в изучение чудовищной головы.

Теперь, наконец-то, после долгих ожиданий Альтандо мог приступить к раскрытию секретов этой загадочной орочьей машины.

Брэнден Кэмпбелл

Терзай-Крушила

Джеррел противостоял угрозе ксеносов вот уже полжизни. Ради Империума и его безопасности он совершал превентивные удары по эльдарским пиратам, предавал огню свежевылупившихся дракенов, и оторвал кибернетические конечности дюжинам йоргаллов. Он выстоял против полного взвода тареллийских воинов-псов. Джеррел был ранен из веспидских нейтронных бластеров, горел от хрудских фузей и заметно хромал после встречи с каффианцем, вооруженным одной из их хваленых силовых булав. Все миссии были трудными, все без исключения, но поэтому они и доставались ему: лишь ему и специально обученным космическим десантникам под его руководством можно было доверить подобную работу. Всегда им сопутствовал успех. Но в этот раз, похоже, попался крепкий орешек.

Джеррел оторвался от изучения стола-дисплея и оценивающе взглянул на свою команду. Кербри из ордена Часовых повторно осматривал свой штурмовой болтер и бормотал под нос литанию ненависти. Лауно, последний оставшийся Ультрадесантник, стоял в ожидании приказов командира, скрестив руки на груди. Архелай, Темный Ангел, всей массой навис над противоположным краем дисплея и чертил по поверхности закованным в керамит пальцем. Лицо его скрывал глубокий капюшон.

Инквизиция бесхитростно назвала их нынешнюю цель «кораблем-прыгуном». Кербри, в свою очередь, окрестил его «Терзай-крушилой» в честь мифического пустотного кита, рыскающего, по его словам, в домашнем сегментуме родного ордена. В отличие от остальных аппаратов зеленокожих, Терзай-крушила развивал просто фантастическую скорость в варпе. Он был защищен абляционной броней и не замечал повреждений, разнесших бы прочие корабли в щепки. Он щегольски преодолел полгалактики, устраивая молниеносные опустошительные налеты, что чередовались с не менее стремительным отступлением, и так от одного мира-кузни к другому. Терзай-крушила выскальзывал из всех ловушек, одерживал верх над любой эскадрой, что посылал против него Имперский Военный Флот.

Джеррел надеялся, что теперь все будет по-другому.

— Лауно, — рявкнул он, — Готовь абордажную торпеду.

Кербри оторвался от своих молитв.

— Стало быть, туды не телепортнуться, — уточнил он на своем специфическом диалекте.

— Слишком много переменных, — ответил Джеррел. Терзай-крушила избегал космодесантников благодаря способности разгоняться быстрее их небольшого крейсера. Однако во время последней стычки, когда орки неслись на всех парах к миру-кузне Паскаль, кораблю зеленокожих пришлось пройти сквозь сверкающие кольца планеты, состоящих из льда и металла. Всего на несколько драгоценных мгновений скорость Терзай-крушилы упала до катастрофической. Преследуемые яростной перестрелкой между судами орки все же оторвались. Позади себя они оставили настоящую космическую метель в километры длинной. Какой бы ни была природа питавшего Терзай-крушилу двигателя, он вырабатывал настолько мощное магнитное поле, что притянул к себе тонны космических камней. Он же мог и рассеить их атомы по всей пустоте, попробуй космические десантники материализоваться поблизости.

Теперь они столкнулись у мира-кузни Хестирад, славящегося не только своими оружейными, но также искусственным спутником. Луна Хестирада состояла из титана и обладала обширными залежами феррита-236. Джеррел был уверен, что это послужит причиной интерференции между спутником и Терзай-крушилой. Он опять замедлится, и, как только это произойдет, они нанесут удар.

— Координаты, капитан-караульный? — спросил Лауно.

— Мы ударим под капитанский мостик.

Архелай выпрямился.

— Нет, постойте, — сказал он поспешно.

Джеррел стиснул зубы. Ну конечно, у Темного Ангела были возражения. У него постоянно были возражения.

— Что еще? — прорычал он.

— Я не согласен с твоим выбором… — сказал Архелай.

Кербри покачал головой и вернулся к осмотру оружия. Лауно стал похож на сжатую пружину.

— …при всем моем уважении, — добавил Темный Ангел спустя мгновение.

Глаза Джеррела сузились.

— Я устал от подобных разговоров, — тихо сказал он. — Я капитан-караульный, и я отдаю распоряжения.

Архелай откинул назад свой капюшон.

— Я твой заместитель и технический консультант. Мой долг — указывать тебе наилучший способ действий.

— И как же нам следует поступить?

Архелай щелкнул по дисплею. Только что изучаемые синие и белые схемы сменились одним из полученных изображений Терзай-крушилы.

— Мы высадимся здесь. Кормовая часть. Отсюда кратчайший путь к центральному реактору двигателя.

Джеррел отрицательно помотал головой.

— Обшивка брони слишком толстая в задних сегментах. Торпеда никогда не пробьется сквозь нее.

— Мы попадем через сопло двигателя.

— Ты умом тронулся, — Джеррел отнесся к идее со скепсисом. — Они идут на полной тяге. Плазменный след испарит нас еще до того, как мы сможем приблизиться к кораблю.

— Я бы не был столь категоричен, — сказал Архелай. — Уверен, тепловая защита торпеды выдержит.

— Если хочешь предложить способ действий, выбери поправдоподобней. Мы высаживаемся под капитанским мостиком, пробиваемся к нему и устраняем орочьего лидера.

— Нам следует войти через двигатель, — повторил Архелай. — Мы сможем попасть прямиком к главной рубке управления и ликвидировать их технических специалистов.

— Через полчаса этот корабль пройдет мимо луны Хестирада и окажется вне нашей досягаемости. У нас есть лишь один шанс остановить его.

— Да, — кивнул Архелай, — и мой план для этого и предназначен. Орки не могут управлять своими кораблями или вооружением без механиков.

— Орки сражаются в разы менее эффективней без командиров.

— Нам приказано установить причины, почему Терзай-крушила способен путешествовать таким необычным способом, а затем предотвратить опустошение еще большего количества имперских миров. Чтобы это осуществить, нет нужды бегать по всему кораблю в поисках главаря орков.

В зале для совещаний повисла напряженная тишина. Прозвучавший затем голос Джеррела был подобен раскату грома.

— Это напоминает трусость.

Глаза Архелая вспыхнули.

— Это напоминает, — медленно произнес он, — совет произвести хирургическое вмешательство вместо размахивания кувалдой. Это напоминает тактику, учитывающую ограничение по времени и малую силу отряда.

— Так, значит, воюют Темные Ангелы?

— Вне всяких сомнений.

— А ты больше не в своем родном ордене, — язвительно ответил Джеррел.

Караул Смерти был представлен широким кругом различных орденов. Перед началом службы каждый новобранец должен был облачится в мрачные боевые цвета Ордо Ксенос и работать рука об руку с теми, кто вряд ли бы оказался рядом в иной ситуации. У каждого в порядке вещей было хранить небольшое напоминание о доме, будь-то небольшая безделушка или предбоевая молитва, воинское приветствие или геральдический знак. Сам Джеррел носил красный сжатый кулак на левом наплечнике своих матово-черных терминаторских доспехов, что не познают других цветов, как не познают бесчестье.

Архелай, с другой стороны, был облачен в темную как космос броню, но, похоже, ею он и ограничивался. На его наплечнике был выгравирован белый крылатый меч Калибана. С эфеса его силового меча свисал пучок бледных перьев. Он продолжал носить длинную рясу из неокрашенной шерсти с глубоким капюшоном, являвшейся символов братии Темных Ангелов.

— Приказ остается без изменений, — Джеррел подобрал свой шлем и тяжелой походкой покинул комнату. Лауно и Кербри последовали за ним, не проронив ни слова. За их спинами раздался грохот — Архелай выплеснул раздражение на дисплей, разнеся его кулаком.

Абордажная торпеда представляла собой тесную трубу без смотровых иллюминаторов. Переднюю часть занимал пилот-сервитор: истощенная верхняя половина тела еретика, чьей карой стала служба Ордо Ксенос вплоть до мучительной смерти от столкновения. Позади располагались ниши вдоль стен, по пять на каждую. Джеррел, Лауно и Кербри заняли по одной. Ограничители движения автоматически защелкнулись вокруг ног, пояса и плеч.

Архелай, зайдя внутрь, закрыл люк. Он совершил финальную проверку пилота, затем зафиксировал себя возле Джеррела.

— Синхронизировать обратный отсчет на дисплеях, — приказал Джеррел, и у каждого космодесантника в шлеме появился таймер, застывший на десяти секундах.

— Готов, — прохрипел Лауно.

— Есть! — ответил Кербри.

— Синхронно, — проворчал Архелай.

Громоздкая перегородка с шумом захлопнулась, отделяя космических десантников от пилота. Затем торпеда резко рванула вперед с ускорением, раздавившем бы обычному человеку кости. На дисплеях побежал отсчет в сторону нулевой отметки, при которой они проломятся сквозь бронированную шкуру Терзай-крушилы.

Само столкновение длилось не больше мгновения. Из своих мест Джеррел с остальными почувствовал лишь единичный рывок. Послышался глухой удар отстреливаемой двери, перешедший в грохочущее стаккато, когда отстегнулись сдерживающие крепления.

— Пять секунд, — оповестил Джеррел. Левой рукой он поднял перед собой щит и вынул из ножен меч, ярко сверкавшие и потрескивающие от заключенной в них разрушительной силы. Лауно проскользнул в пространство слева позади Джеррела. Его штурмовая пушка, установленная на правой руке, мягко заурчала. Кербри занял симметричную позицию. Архелай был замыкающим. Его штурмовой болтер был украшен нетипичными красно-зелеными узорами, что используют Темные Ангелы. Никто не проронил ни слова. Они просто ждали пока сдетонирует переборка, осыпая все снаружи торпеды градом крупной шрапнели, а затем все, как один, устремились вперед.


Космодесантники оказались посреди отдающей сыростью свалки, очевидно, являвшейся у ксеносов подобием хранилища для запасных частей оборудования. Повсюду были разбросаны груды ржавого металла вперемешку со сломанными механизмами — трофеи с бесчисленных планет. Каждая куча была усеяна множеством миниатюрных хлипких существ. У них были длинные худые конечности и чрезмерно большие носы, в этой полутьме они походили на детенышей орков. Несколько дюжин превратились в хрящеобразный фарш от взрыва прибывшей торпеды. Остальные застыли в потрясении, раскрыв рты и выпучив водянистые глаза: чужаки-кролики, ослепленные блеском очищающего света Императора.

Джеррел молча указал на них. Остальные открыли огонь, наполняя грохотом камеру. Штурмовая пушка Лауно, в частности, издавала оглушительный рев, ходя взад-вперед. Жалкие маленькие существа толпами бросились врассыпную или попытались схорониться в мусоре. Некоторые из них, чересчур смелые, а может чересчур глупые, чтобы принять неизбежное, попытались отстреливаться из тяжеловесных револьверов. Пули тщетно застучали по терминаторскому доспеху космодесантника. Спустя мгновения все было кончено.


Архелай отшвырнул в сторону кучку мертвых ксеносов, извлек массивный сканнер, скрытый до этого под складками рясы и начал медленно поворачиваться вокруг своей оси, пока не остановился напротив темного коридора слева от них.

— Сюда, — произнес он.

Джеррел направился в указанную сторону, по бокам сопровождаемый Лауно и Кербри. Стены прохода были типично-орочьи: бессистемное нагромождение металлических плит — в течение долгих лет добываемые грабежом обломки иных цивилизаций, кое-как сваренные затем между собой. Все кругом напоминало мусор, сломанное и проржавевшее.

— Еще пятьдесят метров, — доложил Архелай, — затем большое открытое пространство. Шахта, возможно лифтовая, или что-то в этом роде. Должна привести прямиком к капитанскому мостику.

Скрытый забралом, Джеррел самодовольно ухмыльнулся от предвкушения.

— Здесь все начнется, — произнес он, ни к кому конкретно не обращаясь. Все они получили внушительный багаж знаний по ксеноповедению, обучаясь в качестве Караульных Смерти, но именно в зеленокожих Джеррел разбирался превосходно. Ничто так не прельщало банду орков, как драка в замкнутом помещении, где предстояло сражаться в их излюбленном стиле "куча-мала". Это желание было продиктовано их дикарской сущностью, но для его исполнения требовалось немного свободного места.

"Открытое пространство" оказалось два этажа в высоту и было покрыто бесцветным металлом и искрящей проводкой. Прямо напротив них располагался длинный ряд двойных дверей. В разные стороны убегало три коридора. Над головами располагался узкий мостик, где укрылись еще несколько крошечных мусорщиков. При виде космических десантников они завопили и попытались скрыться бегством. Архелай прицелился было в них из штурмового болтера, когда внезапно пронзительный трубный гул дважды огласил место, сопровождаемый нарастающим металлическим голосом. Прерывистые слова его были царапающе-резкими, на незнакомом никому из них языке. Он ножом прошел сквозь аудиофильтры доспехов и оставил после себя звон в ушах.

— Что это было? — нарушил наступившую затем тишину Лауно.

— Терзай-крушила подает голос, — откликнулся Кербри.

— Ты издеваешься?

Не дав Кербри повторно ответить, заверещал ауспик. Архелай, склонившись над ним, увидел скопления светящихся точек, приближающихся к ним со всех сторон. Влажный воздух наполнился звуком несчетных подкованных железом ботинок.


Лауно развернулся к ближайшему коридору, заняв устойчивую позицию и дав волю штурмовой пушке. Изуродованные орки разлетались в стороны. Архелай и Кербри встали в проходах и начали опустошать обоймы штурмовых болтеров в напирающую толпу. Дульные вспышки в тусклом освещении были просто ослепительны. Стреляные гильзы падали им под ноги, накапливаясь небольшими кучками. Орки ревели, сыпали проклятьями и дохли пачками, но продолжали прибывать, продвигаясь все ближе и ближе. Они шли по телам убитых, их глаза горели кровью, а визгливые пасти были полны бритвенноострых клыков.

Джеррел стоял среди всего этого, улыбаясь. Часть его, всегда бывшая Багровым Кулаком, могла оставаться здесь вечно. Он бы достойно отдал бы жизнь, лишь бы сражаться до самого конца с зеленокожими. Однако, оставалась еще миссия Караула Смерти. Нужно было спешить.

— Архелай! Кербри! — пророкотал Джеррел. — Устанавливайте заряды!

Он вспорол кулаком дверь лифта и оттолкнул в сторону. За ней находилась открытая платформа, достаточно широкая, чтоб вместись всех четверых. Громадные цепи устремлялись ввысь темной шахты. Позади него Лауно простреливал то один, то другой коридор, прикрывая Архелая и Кербри, отключавших предохранители на своих мелта-бомбах. Они выставили минимально возможную задержку срабатывания, швырнули их на пол и отступили в лифт. Последним присоединился Лауно.

Орки все напирали, стараясь достигнуть дистанции ближнего боя. Кербри вставил на место опустевшей обоймы новую. Он стрелял в орков короткими очередями с такого маленького расстояния, что мозги и кровь забрызгали его нагрудник и пропитали рясу Архелая. С одной стороны платформы располагался громоздкий переключатель, который Джеррел шумно опустил.

Бомбы, оставленные космическими десантниками, были спроектированы в основном для пробития тяжелобронированных целей концентрированным взрывом тепловой энергии. Сила от детонации пару секунд спустя была настолько сильной, что буквально воспламенила воздух. Орочья плоть обернулась золой, а их легкие наполнились огнем. Стены, пол и потолок раскалились докрасна и в нескольких местах оплавились. Вздымающийся оранжевый огненный шар вознесся вверх и залил пространство вокруг космодесантнков. Они оставили его без внимания.

— Доклад, — произнес Джеррел.

— Видимые повреждения отсутствуют, капитан-караульный, — доложил Архелай.

— Взрывчатка?

— Две мелта-бомбы, — ответил Кербри, — Так сказать — пятьдесят процентов осталось.

Джеррел повернулся к Лауно.

— Специальное вооружение?

На конце пушки вилось облачко дыма.

— Я израсходовал две трети боезапаса, но автоматика в норме.

Джеррел удовлетворенно кивнул.

— Приготовьтесь.

Лифт остановил подъем напротив до смешного примитивного капитанского мостика Терзай-крушилы. Он был прямоугольной формы, загроможденный хаотичным скоплением шестерней, рычагов, рукояток и громадных кнопок. Здесь отсутствовали обзорные экраны или когитаторы, лишь трубы, окутанные паром, да ржавые пульты управления с мигающими лампочками. Одну из стен целиком занимал иллюминатор. Перед ним располагался ряд плотных кресел и приподнятая платформа с неким подобием рулевого штурвала. Вокруг всего этого сновала пара десятков маленьких зеленых существ с гаечными ключами и молотками, приглядывающих за механизмами.

Над ними возвышались восемь здоровенных орков, с темно-зеленым цветом кожи и мясистыми рожами. Они щеголяли необычным оружием ближнего боя и толстыми защитными пластинами на плечах и груди. Из разных мест их тел торчали поршни и устройства — орочий вариант бионической аугментации.

Затем события рванули с места в карьер. Инстинктивно отреагировав, крупные орки двинулись наперерез Космическим Десантникам, на ходу стреляя из своих громоздких пистолетов. Джеррел первым покинул лифт, вскинув перед собой щит. По нему застучали, разбиваясь на части, огромные тяжелые пули. Удачный выстрел снес кусок его шлема, и он с холодным отчуждением понял, что ослеп на левый глаз. Это было не важно. Остальные трое космодесантников рассыпались веером вокруг него и открыли огонь. Восемь орочьих лейтенантов вызывающе заорали и бросились вперед. Маленькие гретчины, ободренные присутствием своих массивных надсмотрщиков, также загоготали боевые кличи и последовали за ними. Они даже не обратили внимание, когда двоих разорвало пополам болтерным огнем, и обрушились на Космических Десантников подобно лавине.

Коротышки не представляли угрозы, но Джеррел заметил, что оружие орков было окружено потрескивающим силовым полем. Удары их будут нерасторопными, но достаточно сильными, чтобы проверить многослойную защиту терминатора. Он должен ударить первым. Джеррел всем весом кинулся на орков, оттолкнув двоих назад на несколько шагов и раздавив с полдюжины карликов под ногами. Ударив наотмашь, он отрубил лапу одному и голову другому орку. Сквозь кровавый туман он решил поинтересоваться, что же делает Архелай. Отразив еще два удара щитом, он мельком бросил взгляд влево.

Капюшон Темного Ангела был отброшен назад со шлема. Его клинок размылся в вихре парирований, но даже он не мог остановить их всех. Грубо-сделанная клешня, торчавшая из предплечья одного из орков, пробила его доспехи и застряла в груди.

Кербри и Лауно двинулись им на помощь. Оба были экипированы сокрушительной механической перчаткой на левой руке. Сервомоторы доспехов застонали, когда они с размаху обрушили их на неприятеля. Лауно пробил насквозь одного из орков и отпрянул от встречного удара. Кербри же ударил всей рукой, словно дровосек, что раскалывает поленья. Он развалил противника от плеча до бедра, но слишком замешкался при этом. Пара клешней зеленокожих обрушились на него, разя между плеч. Он содрогнулся и упал лицом вперед на залитые кровью плиты палубы.

Джеррел в гневе зарычал и врезался в них со всей доступной силой. Он рубил и бил наотмашь, и, прежде чем Архелай или Лауно успели среагировать, все орки были мертвы. Оставшиеся без защитников гретчины пришли в замешательство и начали прятаться, укрываясь в скоплении машинного оборудования или уползая через вентиляционные шахты. Джеррел застыл посреди резни, его грудь вздымалась. Он воткнул меч в пол и содрал обломки шлемы.

Лауно опустился на одно колено и перевернул Кербри на спину. Он издал сквозь зубы болезненный клокочущий звук.

— Тише, брат, — мягко сказал Лауно. — Тише.

Архелай взглянул на него. Рана была, несомненно, смертельной и без апотекария ничего нельзя было поделать. Они заняли мостик, но ужасной ценой. Теперь их оставалось только трое.

— Капитан? — позвал он.

Джеррел не ответил. Он был поглощен осмотром мертвых ороков.

— Джеррел, — крикнул Архелай.

Тот вскинул голову. Его улучшенная биология уже приступила к работе — поток крови, лившийся из разорванной глазницы, уменьшился до маленькой струйки.

— Его здесь нет, — пробормотал Джеррел.

Архелай бросился к нему.

— Что?

— Вождь орков. Его нет среди них.

— Ты уверен? — Архелай быстро огляделся.

— Их тела сходного размера, — Джеррел. — Массивней рядовых орков, но ни один не крупнее другого.

Темный Ангел убрал в ножны меч. Он положил руки на пояс, покачал головой и отправился тщательно изучать грубые пульты управления. Лауно стал позади Джеррела. Он протягивал шлем, держа его в свободной руке.

— Кербри? — с надеждой спросил Джеррел.

Лауно вытянулся во фрунт.

— Погиб, служа Императору, — с гордостью произнес он. — Капитан-караульный нуждается в новом шлеме. Для нашего брата будет честью, если вы возьмете этот, — Джеррел протянул руку и взял шлем с большой торжественностью.

Архелай сыпал проклятьями, пристально глядя в иллюминатор. Пестрая серо-коричневая планета угрожающе увеличивалась.

— Мы успешно прошли мимо луны Хестирада, — объявил он, — и по-прежнему движемся на полной тяге. Корабль готов к низкоорбитальному рейду.

— Сэр, как такое может быть? — обратился Лауно к Джеррелу. — Мы ведь сейчас в контрольной рубке.

Архелай покачал головой. Орочьи механизмы выглядели для него абсолютно бессмысленными.

— Я не уверен, что мы именно в ней, — сказал он. — Вполне возможно, органы управления скрыты под всем этим мусором, но уйдут недели, чтобы их обнаружить.

Капитан-караульный не ответил сначала. Он по-прежнему пристально глядел на шлем Кербри, покоящийся в его массивных руках.

— Я должен был это предвидеть. Двигатель, позволяющий зеленокожим прыгать сквозь космос? Что может быть более ценным? Что может быть более редким?

Склоненная лицевая пластина Лауно не выражала никакой реакции.

— Орки неспособны создать подобную вещь, — продолжил развивать мысль Джеррел. — Они добыли грабежом или украли его где-нибудь. Вождь орков должен быть там, для него лучше приглядывать за своим сокровищем.

Джеррел обернулся к Архелаю. Его лоб избороздили морщины.

— Ты был прав. Отключение источника энергии Терзай-крушилы было бы гораздо более эффективней захвата командного пункта. Я позволил своей ненависти к оркам затмить тактическое чутье. Прорыв к мостику стоил нам не только драгоценного времени, но и жизни боевого брата, — он нервно сглотнул. — Я молю о прощении. Простите меня оба.

— Ты не был неправ, — поправил его Архелай. — Просто мы из разных орденов. Было два пути, и, будучи капитаном-караульным, ты выбрал тот, что посчитал верным.

Джеррел указал на павшего товарища.

— И из-за этого Кербри…

— Умер не напрасно, — закончил за него Архелай. — У нас все еще есть время.


Они установили предпоследнюю мелта-бомбу перед уходом, через три минуты она превратит капитанский мостик в оплавленный хлам. Космическим десантникам нужно было отключить двигатели, в противном случае они обрушатся на поверхность Хестирада верхом на разрушительном огненном шаре. В любом случае, грабежи Терзай-крушилы сегодня закончатся. Их путешествие в машинное отделение оказалось подозрительно спокойным. Они могли слышать маленьких зеленых уродцев, копошащихся за стенками и где-то в тени, но показаться никто не отважился. Джеррел шел в сопровождении двух оставшихся подчиненных.

— Корабль вроде этого, — сказал Джеррел, — должен нести в себе несколько сотен взрослых особей орков.

— Тогда где они все? — спросил Архелай. Он держал меч наготове. Ауспик был надежно закреплен на его штурмовом болтере обрывками рясы.


Наконец они вышли к словно сделанной великанами толстой пневматической двери. Она возвышалась над космодесантниками, грубо разукрашенная рельефными символами. Архелай дернул тяжелый переключатель на стене и дверь, напоминавшая проржавевший занавес, отъехала в сторону. За ней оказалось помещение, напоминавшее пещеру. Пол по щиколотку усыпан гигантскими костями и клыкастыми черепами с квадратными челюстями. В центре этого склепа располагался механизм, который создали не орки и не Империум. Он представлял собой идеальную сферу, покрытую запутанными узорами и светящуюся изнутри ярким желтым сиянием. Из глубины ее шел монотонный гул, словно учащенное сердцебиение. Вокруг нее выстроились пять громадных орков. Их тела были покрыты многослойными металлическими доспехами и кибернетическими приспособлениями. У каждого в одной руке была смонтирована крупнокалиберная пушка, другая же рука была заменена громоздкой клешней. Из голов и туловищ торчали ржавые провода. Их лица были впалыми и истощенными. Орки тупо таращились в сферу, словно загипнотизированные.

— Защити нас Император, — голос Лауно был непривычно охриплым. — Оно пожирает их.

Две пронзительных ноты вспороли воздух, и снова раздался раскатистый, чуждый голос Терзай-крушилы. Орки внезапно ожили и повернули морды к космическим десантникам. Один из них, крупнее и тяжелобронированней остальных, издал рев. Затем они все вместе с легкостью двинулись вперед — спущенный с цепи поток громадных панцирей.

Джеррел рефлекторно вскинул щит. И даже несмотря на это, он почувствовал сильный удар в правое колено, следующий пробил насквозь правый наплечник.

Лауно оставался на месте, отстреливаясь из штурмовой пушки. Когда он разорвал очередью живот одного из аугментированных орков, вместо крови и внутренностей оттуда вывалились провода и механические детали. Чудовище упало замертво. Зеленокожие снова выстрелили в него, осколки терминаторского доспеха вошли вовнутрь, поражая внутренние органы. Изо рта брызнула кровь, он припал на одно колено и завалился на пол.

Архелай рванул назад к Джеррелу, поливая на ходу из штурмового болтера. Снаряды выбивали искры и рикошетили от брони орков. Он бросил взгляд на Джеррела, тот в ответ кивнул. Они погибнут за считанные мгновения, если не сократят дистанцию с противником.

Вместе они бросились вперед. Укрытый щитом, Джеррел врезался в самого большого орка и выбил его оружие в сторону гудящей электрической дуги. Оттуда брызнули искры и раздался стон разрываемого металла. Архелай благодаря мощным ножным сервомоторам доспеха взмыл в воздух и с грохотом приземлился с мечом наперевес посреди оставшихся врагов. Во все стороны полетели механические конечности.

Броня врагов сковывала им движения, но массивные клешни обладали достаточной силой, чтоб разрубить космического десантника пополам. Архелай и Джеррел уклонялись и парировали, положившись целиком на инстинкты. Они подсекали ноги и отрубали им головы. Самый крупный орк упал последним, и только благодаря совестным усилиям. Джеррел со всей мочи вонзил в грудную клетку твари свой меч в тот момент, когда Архелай глубоко разрубил тому тазобедренный сустав. Поверхность палубы затряслась, когда орк рухнул.


Дыхание Архелая стало судорожным и прерывистым. Его доспех был покрыт пулевыми отверстиями размером с кулак.

— Мы должны… остановить… корабль.

— Ты ранен, — сказал Джеррел.

— Да, но нам сейчас не до этого.

Они вместе направились к чужеродной сфере. Орки явно пытались, на свой грубый манер, интегрировать устройство со своими механическими устройствами. Толстые ржавые кабели гнездились у ее основания, убегая во все стороны. Все поверности были заляпаны красной краской. Повсюду были свалены в кучи механизмы и гофрированный металл. Здесь был также треснувший экран дисплея, утопленный в прямоугольный ящик и окруженный рычагами и кнопками. Архелай опустился на колени и снял шлем. Он склонился ближе, чтоб рассмотреть устройство. Его лицо покрывали бисеринки пота. По центру он увидел Хестирад, крупную луну на некотором расстоянии, а также две ярких точки, явно бывшие их крейсером и этим мерзким кораблем. Иероглифы чужаков бежали по экрану с бешеной скоростью.

— Я трижды призывался в ряды Караула Смерти, — сказал Джеррел, медленно потянувшись, чтоб коснуться серебристого шара. — Я не видел ничего подобного прежде.

— Зато я видел, — со свистом выдохнул Архелай. Он начал жать на мигающие кнопки. — Это технологии крейвов.

Джеррел отпрянул.

— Пожиратели разума? — он употребил более распространенное название.

— Они скорее… дубликаторы разума, — поправил Архелай. — Они крадут воспоминания. Подменяют собой… другие… личности.

— Ты уверен?

— Полностью, — про себя мрачно ухмыльнулся Архелай. И хотя он был уже убежден, что умрет, служа Караулу Смерти, внутри он всегда оставался Темным Ангелом. Кому, как не ему знать толк в тайнах.

— Орки, должно быть… нашли это. Попытались использовать…

— А в итоге оно использовало их, — неожиданно Джеррел очень обрадовался тому, что Архелай был придан его отряду.

— Ты сможешь его отключить? — с надеждой спросил он.

— Молись, — пробормотал Архелай, — чтоб это оказался… главный двигатель. Он показал на необычную ручку управления и нажал на нее.

Воздух опять разорвал пронзительный сигнал тревоги, что звенел снова и снова. Последовавший затем металлический чужеродный голос был просто оглушительным по своей громкости.

— И не мечтай! — прокричал Джеррел. Он схватил последнюю мелта-бомбу обеими руками и направился закрепить ее на металлической сфере.

— Нет, Джеррел! — пронзительно закричал Архелай, но было уже слишком поздно. В тот момент, когда бомба соприкоснулась со сферой, капитан-караульный почувствовал холодное головокружительное присутствие внутри черепа, копошащееся в каждой его мысли.

Помещение затряслось. Сигнал тревоги перешел на визг, и монотонное сердцебиение машины крейвов переросло в единый, причиняющий страдание, звук. Импульс энергии отбросил космических десантников через всю комнату на место, усеянное костями. Джеррел на мгновение почувствовал себя вывернутым наизнанку — явный признак путешествия через варп. Его сжимало с ужасающей силой. Затем, так же внезапно, все закончилось.

Джеррел по-прежнему сжимал теперь уже обгоревшую и бесполезную мелта-бомбу. Он встал, отбросил ее в сторону и побрел назад к устройству. Картинка на экране изменилась. Изображение Хестирада с его луной здесь больше не висело, сменившись отдаленной звездой. Вокруг нее вращалось десять планет. Четвертая по счету была выделена отдельно. Сотни ярких точек были разбросаны поблизости. Он знал эту осажденную систему. Она была местом самого большой концентрации орков в известной части галактики. Центральная точка трех полномасштабных войн между Империумом и зеленокожими.

— Армагеддон, Архелай, — он засмеялся. — Разумеется, оно переместило нас на Армагеддон. Оно доставило меня туда, где я больше всего хотел быть.

Архелай лежал неподвижной, смятой грудой. Он больше не дышал. Джеррел придал его телу сидячее положение напротив трупа Лауно и вложил в руки украшенный перьями эфес его меча. Затем поднял собственное оружие и встал перед входом в помещение.

— Мы будем противостоять им вместе, — сказал он. Глаза Джеррела вспыхнули безумием. — Ты и я, братья до самого конца.

Он знал, что через мгновения этот корабль заполнится мерзкими свернословящими кровожадными орками. Они придут сотнями, тысячами — и встретят его на своем пути. Он с нетерпением ждал начала.

Бен Каунтер

Оружейник

Не переведено.

Дэвид Эннендейл

Твердыня Ворадо

Не переведено.

Роб Сандерс

Пугающая гармония

— Фидус Криптман, — произнес инквизитор в вокс-идентификатор. — Три, тридцать два, тридцать четыре. Ордо Ксенос.

Охранное освещение прохода вспыхнуло желтым цветом.

— Криптман, — прозвучал металлический голос логического механизма. — Инквизиция. Уровень допуска Тетра-дентикус. Доступ разрешен.

Адамантиевые ворота, преграждающие путь в склеп вивисекторума, медленно отъехали в сторону. Молодой Криптман ждал. Сняв очки, инквизитор протер инфракрасные линзы уголком своего плаща с капюшоном.

— После вас, архигенетор, — произнес инквизитор. — В конце концов, это ваш мир.

Позади него, облаченный в богатые одеяния карминового цвета, стоял хозяин мира-кузницы Опус Эрзатикус, архигенетор Циллик Вандрасарк. Знаменитый органицист уже долгое время сотрудничал со святыми Ордосами и Адептус Астартес. Череп генетора выглядел потертым, а на лице сварливо кривилась древняя маска. Криптман украдкой оглядел лица частично покрытых плотью херувимов, выглядывающих из небольших карманов в просторных складках одежд Вандрасарка. Эти фамильяры-гомункулы, выращенные из собственной плоти архигенетора, поддерживали жизнь Вандрасарка, принимая на себя раковые образования и другие негативные последствия чрезвычайно древнего возраста. Каждая пара глаз устремила свой мутный взгляд на инквизитора. Криптман не мог даже вообразить, что именно почтенный жрец сделал с мочками своих ушей, надбровными дугами и очками.

— И конечно, этот объект также принадлежит вам, магос, — Криптман бросил взгляд на техножрицу, проследовавшую в вивисекторум за архигенетором. Магос Либекс Орм была связным Ордоса на Опус Эрзатикус. Будучи весьма искусным магосом-ксенобиологом, Орм оказала Криптману неоценимую помощь в его недавних расследованиях. С ее затылка свисали тонкие механодендриты, подобно змеям обвивающие ее аугметизированный череп и дающие магосу дополнительную защиту.

— Ваша просьба весьма неординарна, инквизитор, — сварливо отозвался Вандрасарк хором голосов из множества ртов, украшающих его нескладное тело. — Мы обычно не санкционируем вивисекцию живых экземпляров ксеносов здесь, на Опус Эрзатикус. Это безрассудно! Вы не остановитесь, пока не заразите нас всех.

— Мы находимся в помещении с максимальным уровнем безопасности, а объект транспортировался в полном стазисе. Уверяю вас, магос Орм приняла все меры предосторожности.

— Вы не можете убеждать меня в этом, — раздражительно ответил Вандрасарк.

— Могу, — отозвался Криптман. — И с уверенностью могу сказать, что несмотря на опасность, которую представляет это ксенологическое исследование, во всем секторе нет более надежного и безопасного места.

— Посмотрим, господин, — предостерегающе произнес архигенетор, — посмотрим. Вы не можете понять того, что я несу ответственность за всех слуг Омниссии на этой планете, и…

— А я — за слуг Бога-Императора по всему Империуму, — перебил Криптман. — Ваше беспокойство принято во внимание. Вы можете наблюдать за процессом, поскольку это позволяет ваш ранг и уровень ответственности, но теперь я должен уделить полное внимание работе. Поэтому, с вашего позволения…

Криптман вошел в яму вивисекции повышенной безопасности. Просторная камера была разделена на две концентрические секции: изолированный внешний обсерваториум, находящийся под постоянным наблюдением пикт-рекордеров, ауспектров и орудийных сервиторов, массивные экраны бронестекла которого обеспечивали обзор безопасной секции. Хотя секция пустовала, ее стены были усеяны множеством серворук, механодендритов, автоматических фиксаторов и хирургических инструментов. Помещение контролировали охранные системы. Пол был бронирован, а в сводчатой верхней части, сделанной из того же бронестекла, что и экраны обсерваториума, виднелись стрельчатые бойницы.

— Все протоколы безопасности выполнены. — доложила Орм. — Все контрмеры приняты. Помещение подготовлено, инквизитор.

Надев наушники вокс-вора, Криптман уверенно произнес:

— Подтверждаю. Запись изображения, звука и данных ауспекса начата. Можете начинать процедуру, магос.

Обсерваториум содрогнулся, когда часть пола внутренней камеры разошлась, пропуская платформу, которая поднималась из расположенного ниже хранилища. На платформе располагались четыре потрескивающих колонны, между которыми находился массивный органический субъект.

Криптман почувствовал, как к горлу подступает желчь.

Ксеноорганизм был живым воплощением отвращения: большой, сочащийся слизью выпуклый кокон из чужеродной плоти. Он был похож на толстую коническую пулю, и выглядел голым и отталкивающим.

— Объект — образец Фи-Дельта два-семь-четыре-пять-шесть, — произнес Криптман в микрофон. — Обнаружен на орбите планеты Тиран в Восточной Окраине; классификация Ро, класс десятины — Аптус Нон. Ссылка на файл «Технис ноль-ноль-один-ноль-один-ноль».

Криптман кивнул Орм, и гудящие колонны слабо вспыхнули и затихли. Генерируемое колоннами стазис-поле рухнуло, прекратив растяжение времени, и ксено-организм вернулся в действительность. Слизь сочилась из пор и с хлюпаньем падала на пол. Кокон из плоти ожил, пузырясь и шевелясь под мембранной поверхностью.

— Классификация образца: угроза четвертого класса, инквизиторский допуск Бета-Майор, — продолжил Криптман. — Образец, названный «мицетической спорой», был обнаружен направлявшейся на Тиран-Прим баржей снабжения «Горгус» и помещен в стазис-карантин. «Горгус» не сумел доставить груз прометия, поскольку исследовательская станция на Тиране была уничтожена. Сам мир-океан претерпел катастрофические изменения. Каждая живая клетка, будь то флора или фауна, была уничтожена, включая донные и атмосферные формы жизни. «Горгус» обнаружил мертвый мир. Стерильный каменный шар. В ходе моих собственных исследований на этой опустошенной планете была обнаружена инфо-рукопись, которую кто-то из исследовательского персонала спрятал глубоко под станцией. В ней содержалось не только описание других мертвых миров Восточной Окраины, предвещающих прибытие флота вторжения из-за окраин галактики, но и отчет о нападении чужаков на сам Тиран. Похоже, эти споры доставляли на поверхность планеты новую, не описанную ранее разновидность ксеносов — некая органическая десантная капсула, если вам угодно. В память о первых известных жертвах этой чужеродной угрозы я отнес этих чудовищ к типу «ксенос хоррификус», а их вид назвал «тиранидами».

— Разрешите смоделировать аэродинамический нагрев, инквизитор? — спросила Орм.

— Начинайте, — ответил Криптман.

Две серворуки с гидравлическим приводом протянулись от своих настенных креплений и выставили вперед оплавленные сопла встроенных огнеметов. Объемные резервуары с прометием, расположенные в основании серворук, начали равномерно подавать топливо, когда зажглись запальные устройства. Послушные движениям механодендрита магоса эти устройства окатили мицетическую спору химическим огнем.

— В инфо-рукописи говорится, что тираниды — чрезвычайно враждебная и легко адаптирующаяся раса — чужеродный рой, состоящий из множества различных организмов, каждый из которых служит определенной цели. Похоже, что их агрессия проистекает не из культурных предрассудков или территориальных проблем. Кажется, что они существуют лишь для того, чтобы ассимилировать любые встреченные живые организмы в свою биоматрицу. Клеточный материал этих живых организмов используется для дальнейшего производства особей тиранидов. Сбор генетического материала жертв помогает создавать новые типы организмов и дает рою преимущества перед окружающей средой и возможной агрессией. Генетическая гонка вооружений, если вам будет угодно, и в ней тираниды становится сильнее с каждым новым завоеванием.

Когда огнеметы отодвинулись, и адское пламя угасло, показалась поджареная дымящаяся поверхность кокона. Слой слизи исчез, на его месте была почерневшая оболочка.

Помещение наполнилось ужасным треском, и кое-где все еще горящая спора начала менять форму. Пока мускульный панцирь существа перестраивался под обугленной оболочкой, на ней появились расколы и трещины. Обтекаемая мрачность образца сменилась мерзостью разорванного органа.

— Слой слизи удален, — продолжил инквизитор, держа один палец на наушнике. — Спора, кажется, изменила внешнюю форму, возможно, чтобы снизить аэродинамичность и замедлить то, что она считает спуском в атмосферу. Показания авгуров подтверждают наличие внутри споры многочисленных жизненных форм, — Криптман посмотрел вверх, наблюдая, как тонкие струйки дыма поднимаются к темной галерее. — Главное, что меня всегда поражало в тиранидах — это эффективность строения и расчетливость в достижении цели. Они ничего не тратят впустую, даже энергию. Я уверен, что эти существа, которых полученные с Тирана-прим данные называют чрезвычайно враждебными, ждут своего часа, находясь в состоянии покоя. Тепло, вырабатываемое при быстром спуске через атмосферу планеты, может служить механизмом актив…

Скоростью атаки был ошеломлен даже Криптман.

Из растрескавшегося кокона вырвались длинные щупальца и захлестнулись вокруг обрудованных огнеметами серворук. Орм попыталась втянуть руки обратно, но спора уже оплела своими острыми усиками механизмы, поршни и трубки гидропривода. Управляемые дистанционно конечности гудели, шестерни в их механических суставах проскальзывали, пытаясь преодолеть противодействующую силу. В любом случае, казалось, что гротескные придатки споры выигрывают эту схватку.

— Мне использовать инсинераторы? — спросила у Криптмана магос Орм, зачарованно наблюдающая за разворачивающимся конфликтом. — Инквизитор?

Внезапно кокон ослабил хватку, позволив серворукам отдернуться к стене. Как только они это сделали, зазубренные крюки на щупальцах, проникшие в линии подачи топлива и трубки гидропривода, пролили прометиум и жидкость на пол ямы, превратив тем самым вооруженные конечности в дрожащие, сыплющие искрами кучи хлама. Усики начали извиваться и дергаться на металлическом полу около кокона, ощупывая ничем не примечательную поверхность, а затем окончательно втянулись внутрь отвратительного пузыря.

— Произведены враждебные действия по отношению к аппаратуре, — спокойно произнес Криптман в вокс-вор. Шагнув в сторону, он бросил взгляд на несколько экранов с рунами перед магосом Орм. — Сканеры все еще показывают бездействующие жизненные формы внутри. Предварительный вывод: спора может быть дефектной, нести в себе ущербный генетический материал, или, возможно, была запущена по ошибке. Это могло бы объяснить неполную загрузку и место, в котором была обнаружена эта сбившаяся с траектории спора, — Криптман кивнул, соглашаясь сам с собой. — Давайте уменьшим уровень угрозы. Лисбекс, можете приступить к первой стадии хирургической вивисекции.

Из-за все еще подергивающихся конечностей с огнеметами показался хирургический механодендрит, приблизившийся к мясистой поверхности кокона. Цепкая конечность была снабжена сверхпрочными зажимами и расширителями, а также набором различных хирургических пил, лазерных скальпелей, патрубков отсоса и даже плазменной горелкой. Зубчатые зажимы вцепились в слегка подрагивающую поверхность, а конечность принялась перебирать инструменты и зажгла слепящий огонек горелки.

— Орм решила начать с главной оси вдоль экваториальной приплюснутого сфероида, — определил Криптман. — Так как именно из этого места в прошлый раз появились конечности, мы можем обоснованно предположить возможность проникновения внутрь между защитными слоями подкожного панциря.

Плоть пузырилась и шипела, пока плазменая горелка пробивалась через поверхность споры. Затем в дело вступили расширители, которые усилием гидроприводов отодвинули толстую мембрану в сторону. В этот момент пришли в действие двойные хирургические пилы, которые должны были прорезать и прожечь себе путь сквозь внутренности чужака.

Ихорозные жидкости разных цветов и консистенций начали струиться по стенкам споры, когда манипуляции Орм разорвали что-то внутри. Отсасывающие патрубки откачали большую часть мерзкой жидкости, но на полу под коконом все еще скапливалась лужа густых выделений.

Все тем же внезапным рефлекторным рывком из обработанной области выстрелили щупальца, которые тут же вцепились в инструменты механодендрита. Магос Орм даже вздрогнула за своим контрольным блоком.

— Магос, включить защитные устройства, — приказал Криптман.

Яма вивисекции озарилась короткими вспышками электричества. Энергетические разряды проскакивали между хирургическими инструментами и по металлическим частям руки-механодендрита. Усики чужака отпрянули и устремились обратно в кокон, испуская пар и дым.

Криптман холодно взглянул на образец:

— Доставить особей-жертв.

Пол в противоположном конце камеры начал раздвигаться, и оттуда поднялась еще одна платформа. Цепями к ней был прикован за лодыжки взрослый грокс, а еще один, детеныш, прятался за толстыми рептилоидными ногами своей матери. Жесткая шкура грокса была утыкана множеством иголок, от которых тянулась целая сеть проводов, передающих данные о биологических функциях животного. Рогатое чешуйчатое вьючное животное высунуло свой раздвоенный язык, пробуя воздух на вкус.

Реакция последовала незамедлительно. Грокс испуганно фыркнул, затем заревел и попытался убрать свою массивную голову, ноги и раздутый живот как можно дальше от мицетической споры — проявление глубинного, первобытного страха. Две цепи тут же порвались, и животное начало вырываться из оставшихся оков. Детеныш, топчущийся между ног взрослой особи, ощутил панику своей матери и завыл.

Оставшиеся цепи лопнули, и грокс ринулся на бронированные экраны. Архигенетор Вандрасарк от изумления ахнул всеми своими ртами и попятился. Грокс всей своей зверской силой ударился в экран, но толстое бронестекло выдержало. Ошеломленное и испуганное животное с трудом побрело вдоль стекла.

— Не бойтесь, архигенетор, — заверил Криптман владыку Адептус Механикус. — магос Орм построила это помещение таким образом, что оно полностью защищено от действий подопытных.

Крик незамутненного животного ужаса привлек их внимание к яме: молодой грокс последовал за своей грозной матерью, но мгновенно бросившиеся на него щупальца крепко обвили его. Мать-грокс топнула ногой и фыркнула, отказываясь приближаться к чужеродному ужасу даже перед лицом опасности для своего отпрыска. Ужасные крики детеныша резко оборвались, когда его опутали извивающиеся усики кокона.

Гладкие жгуты спеленавших животное щупалец быстро протащили его по всей яме вивисекции. Мицетическая спора раскрылась подобно лепесткам разворачивающегося бутона, создав пугающее подобие мясистого, истекающего слюной рта, и целиком проглотив борющееся существо.

— Великолепно… — пробормотал Криптман.

Одновременно с донесшимся до него через стену секции испуганным ревом матери-грокса Криптман увидел, как спора еще раз спазматически содрогнулась. Это не было похоже на перестройку мышц, движение больше походило на змеенышей, копошащихся в чреве беременной змеи.

— Похоже, наши гости проснулись, — пробормотал инквизитор, обращаясь к Орм. Магос не ответила. В этом не было нужды.

Результаты переработки грокса внутри мицетической споры вскоре показались и на самой споре. Пол вокруг этой мерзости стал небольшим озером кислотного ихора, растворявшего покрытие пола. На мясистой коже кокона появились перекрещивающиеся разрезы, а сам пузырь, казалось, усыхал и уменьшался, подобно куску гигантского фрукта, гниющего на глазах. Оболочка споры начала ходить ходуном. Что-то копошилось внутри. Что-то рвалось на свободу.

— Уже вот-вот, — произнес Криптман в вокс-вор.

Секунды шли. Мицетическая спора увяла и погибла.

От внезапного внутреннего толчка останки панциря, сухожилий и увядшей плоти разлетелись во все стороны. Из того, что осталось от кокона вырвалось размытое пятно — несколько веретенообразных кошмарных существ, бросившихся на грокса-мать и вцепившихся в шкуру

Животное в ужасе взревело и бросилось прочь в попытке спасти свою жизнь. Топча все, что находилось в яме вивисекции, грокс бегал вдоль экранов и стен, пытаясь пробить их. Орм даже пришлось поднять некоторые большие серворуки, поскольку животное в слепом ужасе крушило все по периметру камеры.

Все в тварях на его спине выдавало их хищную природу. У них была скорость пауков и поступь богомолов, ужасные конечности, хлещущие хвосты, сверкали похожие на косы когти и ряды игольчатых зубов. У них были похожие на хрящи кости, но они были очень сильными, невероятно могучими и злобными. Отвратительно совершенные создания.

Грокс рухнул на пол, костяные лезвия атакующих кошмаров без усилий проникали сквозь толстую чешуйчатую шкуру животного и погружались прямо в его внутренности. Существо испустило последний пронзительный крик, а убийцы уже пускали слюни и вгрызались своими острыми придатками в его истерзанное тело.

— Ассимиляция первой жертвы завершена, — снова заговорил Криптман, не отрывая взгляда от атаки. — Тираниды — весьма практичный вид. Ничто не потрачено впустую. Весь биологический материал переработан и повторно использован. Спора доставила груз и была принесена в жертву, дав энергию для агрессивных действий авангарда ксеноформ — подвида, о котором я узнал из инфо-рукописи с Тирана Прим, хотя, кажется, тираниды бесконечно многообразны в своих формах, и находятся в состоянии постоянной гипер-эволюции. Этот конкретный вид я назвал «гаунти», а данный подвид — «гаунти гладиус». В этой теории много слабых мест, но, думаю, можно утверждать, что, несмотря на высокую смертоносность, гаунты — самая мелкая и наименее мощная форма тиранидов. Это стайные хищники, которые пытаются задавить жертву своей численностью, безжалостной злобностью и почти хирургической точностью.

Криптман смотрел, как ксеносы начали работать над тушей грокса. Хитиновые головы трех чудовищ зарылись в бок животного, их влажно поблескивающие мышцы скручивались и изгибались, когда твари, пыхтя и подергиваясь, рвали и пожирали плоть добычи. Это зрелище вызывало отвращение.

— Наблюдения за нападением на вторую особь-жертву подтверждают, что каждый удар, хотя и кажется бездумным, на самом деле тщательно выверен. Все жизненно важные органы были проколоты или разорваны, за исключением довольно примитивного мозга. В данный момент особи-хищники пытаются поглотить ткани и сложные белки, чтобы поддерживать свой требующий больших затрат энергии метаболизм.

Измазанные в крови твари начали бегать вокруг истерзанного тела. Казалось, их нервные движения вызваны любопытством. Языки тиранидов высовывались из черепов подобно слизистым угрям, а их мертвые чужие глаза, казалось, видели все вокруг. Один из них приблизился к экрану и как будто оценивающе поглядел на Криптмана, который смотрел на него через прозрачное смотровое окно.

— Это… хуже, чем я предполагал, — признал инквизитор. — Информация из инфо-рукописи наводила на размышления о едином разуме, направляющем вторжение роя тиранидов. Кажется, в докладах упоминались некие большие чудовища, работающие чем-то вроде ретранслирующих центров и заставляющие более мелких существ соблюдать при атаке некое подобие дисциплины и концентрировать свои силы. Без таких синаптических узлов отдельные рои становились менее эффективны и приходили в замешательство.

Криптман наблюдал за тем, как существо пробует бронестекло на вкус. Оно не мыслило самостоятельно. Его разум замещало нечто куда более чуждое. Инквизитор почувствовал его безграничное желание, одновременно пустое как бездна и более яркое, чем свет самой горячей звезды.

Оно хотело не просто убить его, а ассимилировать. Поглотить его плоть и сотворить из нее нечто отвратительное. Стать единым целым с его сутью, основами его существования, и украсть у него не только жизнь, но и будущее целой расы.

— Это создание, мало чем отличаясь от зарегистрированного ксеновида хищников-падальщиков с Имгарла, проявляет общность в рамках выводка. Здесь, в яме вивисекции, не имея никакого синаптического контакта с сородичами-тиранидами, эти гаунты действуют по изначально заложенным в них инстинктам, заставляющим их действовать сообща и проявлять агрессию. Поэтому они отлично подходят для операций на линии фронта и наступательных действий, что делает подвид гаунтов наиболее вероятным противником на ранних стадиях вторжения тиранидов. Это подтверждает и инфорукопись.

Пока тварь смотрела на инквизитора, ее сородичи успели сожрать останки грокса и теперь методично пробовали на прочность место своего заточения, долбя своими косами металл и бронестекло. Они набросились на серворуки и механодендриты, а затем вырвали из пола генерировавшие стазис-поле колонны.

— Тираниды используют великое множество видов биологического вооружения, — продолжил комментировать Криптман. — Как видно из отчетов, даже одни лишь гаунты созданы таким образом, чтобы была возможность оснастить их оружием как дальнего, так и ближнего боя. Это может быть симбиотическое баллистическое оружие, стреляющее живыми паразитами. С другой стороны, типичный гаунти гладиус, если только к ним можно применить этот эпитет, предпочитает попросту убивать жертву своими острыми как бритва когтями. Их более чем достаточно, чтобы пробить пласфибровую, панцирную, и даже силовую броню. Добавьте к этому мощные прыжковые конечности и способные разрывать плоть челюсти, и получите смертоносного ксенохищника.

Криптман отвернулся от экранов. Гаунт все еще пялился на него сквозь бронестекло.

— Магос Орм, будьте добры, переходите ко второй стадии.

Ксенобиолог начала производить какие-то манипуляции с пультом, направляя к монстрам уцелевшие серворуки и ограничители. Тираниды принялись отступать, охваченные животным подозрением. Шипя и брызгая слюной, они бросались на стены, экраны и пол, чтобы не попасться в клетку из высокопрочных когтей и гидравлических зажимов.

— Инициировать протокол угрозы, — приказал Криптман.

Орм поднесла самую большую и страшную сервоклешню к одной из тварей, вынуждая монстра ударить собственными когтями-косами. Проскочив между смыкающимися зажимами, гаунт взобрался на клешню и начал наносить удары по поршням привода и силовым кабелям.

— Увеличить.

В атакующее животное вцепились два небольших адамантиевых захвата, зажав его передние когти. Гаунт гортанно зашипел, и его сородичи-убийцы набросились на механические конечности — встав на кончики когтей и помогая себе удержаться в таком положении похожими на кнут хвостами, кошмарные существа начали ловить сервоконечность своими пастями, полными острых как иглы зубов.

— Магос, будьте столь любезны, максимальный уровень угрозы, — обратился к Орм инквизитор, побуждая техножрицу выдвинуть из соседней стены третичный набор ограничительных механодендритов.

Схватив одним за другим трех ксеносов, дистанционно управляемые руки подняли тварей над полом, а вскоре к конечностям присоединились сервокандалы и хватательные путы. Криптман наблюдал, как магос сноровисто переместила оковы, и вскоре ксено-животные, каждое по отдельности, были подняты над полом ямы вивисекции.

Тираниды всеми своими чужеродными силами пытались вырваться, но конструкция удерживала их на месте. Они шипели и плевались в нечеловеческом бессилии, когда к ним приблизился массив ограничителей черепной коробки, предназначенный для удержания на месте их дергающихся голов.

Криптман продолжил диктовать.

— Гаунти гладиус руководствуются инстинктом охотиться и убивать, хотя образ действия выводка в целом таков, что этот инстинкт дает свои плоды, когда согласно ему, действует большое число особей. Инфорукопись предполагает, что при определенных обстоятельствах эти существа могут действовать сообща и даже "вырабатывать стратегию". По всей видимости, этот эффект усиливается при наличии полноценного роя в присутствии больших синаптических организмов, — он кивнул Орм. — Магос, переходите к третьей стадии. Хирургическая вивисекция.

— Приступаю, инквизитор, — ответила Орм, когда ее механизмы принялись за работу. — Также начинаю развертывание баллистических средств для проверки воздействия стрелкового оружия.

Над одним из распластанных хищников появилась серворука, снабженная неким многоствольным агрегатом. Точка расположенного на руке целеуказателя замерла на ближайшем плечевом щитке животного.

— Стрельба через три, два, один. Огонь.

С короткой вспышкой самый длинный ствол автоматического оружия выстрелил в зафиксированного монстра. Лаз-выстрел срикошетил от похожего на раковину щитка, и гаунт недовольно зашипел. Серворука приблизилась почти вплотную и снова выстрелила и тиранид взвизгнул, когда небольшие осколки опаленного хитина разлетелись в разные стороны. Конечность приподнялась над животным, и стало видно, что второй выстрел едва пробил органическую броню существа.

— С учетом уже выясненных физических способностей этих существ к убийству, наилучшим выбором против этих ксенотварей кажется дальний бой, — подытожил Криптман. — конечно, основанное на лаз-технологии оружие — самое распространенное в Империуме, но, как мы видим, выстрелы мощностью от девятнадцати до двадцати двух мегатуле с трудом пробивают сросшиеся хитиновые пластины, покрывающие большинство этих биосозданий. Учитывая то, как далеко друг от друга расположены жизненно важные органы гаунтов, поразить один из них будет большой удачей, даже пробив броню.

Пока Криптман говорил, рука-оружие повернулась, приведя в рабочее положение один из более коротких стволов. Целеуказатель навел механизм на другое плечо обездвиженного животного.

— Болтган калибра 0.998 более эффективен. Для Адептус Астартес это оружие обыденно, но в других вооруженных силах Империума используется редко. Понаблюдаем.

Ствол серворуки открыл огонь, посылая в существо масс-реактивные снаряды. При попадании они с легкостью оторвали когтистую лапу гаунта от тела. Похожая на косу конечность ударилась об пол, а чужеродная мерзость завизжала скорее от инстинктивной ярости, чем от боли. Ее плечо теперь представляло собой не более чем дергающийся обрубок хряща.

— Помимо большей пробивающей и останавливающей способности болтерного вооружения, крупнокалиберные разрывные боеприпасы имеют преимущество, поскольку способны отрывать, а, следовательно, и нейтрализовать, естественное оружие тиранидов. Последние достижения в разработке болтерных боеприпасов привели к созданию типов патронов, которые еще более эффективны против таких созданных с определенной целью выводков.

Криптман смотрел, как стволы снова поменялись местами и передвинулись к напряженному брюху монстра. Серворука дернулась, всаживая в живот твари высокоскоростной болт. Взрыва не было, но визг стал громче.

— Патроны «Адское пламя», в которых стандартный урановый сердечник был заменен на мутагенную кислоту, проявившую эффективность против определенных разновидностей ксеносов.

Рваное отверстие, проделанное выстрелом, продолжало расти, его края растворялись, проедая в теле существа глубокую воронку. Его крики перешли в задыхающееся бульканье.

— Заметьте, образец-хищник все еще жив.

Ствол на серворуке вновь сменился на предыдущий, который встал на место с механическим щелчком. Целеуказатель навел болтган на брызжущую слюной пасть существа. Раздался единственный выстрел, снесший уродливую голову монстра с покрытых панцирем плеч.

— Поэтому для того, чтобы уничтожить цель одним стандартным масс-реактивным зарядом, следует стрелять строго в черепную коробку.

Из-за конечности с оружием выдвинулся еще один механодендрит, который расположился над бугристой грудной клеткой второго подопытного. вместо стволов в автоматическую конечность были встроены толстые иглы и изогнутые шприцы.

— Продолжайте, — приказал Криптман.

Вместо того, чтобы вращаться, конечность под действием гидравлики дернулась вперед, прочными иглами пробив грудную пластину существа. Поршни и сифоны пропустили через себя различные жидкости и газы. Криптман немного подождал, но гаунт продолжал щелкать зубами и шипеть в своих путах.

— Мы протестировали действие широкого диапазона токсинов, разработанных Адептус Механикус отравляющих веществ, и более сотни природных ядов. Почти все они проявили минимальный эффект на химические процессы организма тиранида, — Криптман сделал шаг назад от экранов из бронестекла. — Магос, даю разрешение на применение.

Предупреждающе взревела сирена, зеленые огни на конечности с иглами сменились красными.

Из середины установки под действием пневматики резко выдвинулась большая игла. Она безжалостно вонзилась в грудь гаунта, отчего тот пронзительно завизжал.

Эффект не заставил себя долго ждать — существо начало дергаться в путах, но его рывки вскоре превратились в судороги. Потрескавшаяся кожа начала испускать пар, плоть существа отваливалась кусками, его жуткая органика распадалась, превращаясь в газ и жидкие останки, которые падали на пол ямы, образуя грязную лужу мертвой плоти.

— Реального успеха мы добились, только применив биологическое оружие Инквизиции. Это ослабленная форма вируса «Пожиратель Жизни», как правило, применяемого во время осуществления Экстерминатуса — тактики, к которой даже Святые Ордосы не прибегают с легким сердцем. Даже ксеносы не могут противостоять Пожирателю Жизни.

Пока Криптман ставил баллистические и токсикологические эксперименты, оборудованная различными инструментами хирургическая конечность под управлением Орм занималась третьим подопытным хищником. Лазерные скальпели, хирургические пилы и лезвия препарировали тиранида, ампутируя конечности и извлекая внутренние псевдоорганы перед тем, как поместить останки в стазис-контейнеры для дальнейшего исследования. Магос Орм ловко управляла инструментами, разрезая и расчленяя создание полностью от когтистых лап до обрубка шеи. И хотя большая часть существа уже была расчленена и помещена в стазис, ему все еще удавалось инстинктивно щелкать своими челюстями, полными острых как иглы зубов.

— Хирургическая вивисекция третьего, живого ксенообразца, увенчалась успехом, — объявил Криптман, взяв инфопланшет и просмотрев его содержимое, — экземпляр удалось полностью сохранить для дальнейших анализов, тестирований и документирования. Существо проявило… значительное сопротивление шоку и биологическую стойкость в стремлении к заложенной в генах цели. Хитиновый панцирь и скелетные структуры хорошо сопротивляются обычным лезвиям, требуется применение цепных и силовых инструментов, — Инквизитор усмехнулся. — Инструментами такого типа, предназначенными для ближнего боя, скорее всего, будет легче всего ранить тиранидов в рукопашной схватке на поле сражения.

Поднеся к затылку гаунта циркулярную медицинскую пилу, Орм начала разрезать череп. Пасть животного продолжала щелкать даже тогда, когда Орм вскрыла черепную коробку и принялась работать над различными частями отвратительного мозга твари.

— Показания психовизора выявили наличие рассеянного психического присутствия, — произнес инквизитор. — Полагаю, определенные участки мозга могут отвечать за синаптическую связь, о которой уже упоминалось ранее. Это может быть нашим первым доказательством большой агломерации этих насекомых или наличия коллективного сознания, объединяющего всех особей тиранидов посредством единого «разума улья».

Глаза твари горели незамутненной чужеродной ненавистью. Когда Орм удалила последнюю, самую примитивную часть мозга, челюсти чудовища перестали двигаться.

— Последним из удивительных фактов было открытие репродуктивного тракта, — отметил Криптман со смесью технического энтузиазма и отчаяния. Бионическая конечность, держащая открытый стазис-контейнер, поднялась, чтобы продемонстрировать скопление мясистых сфероидов с выступающими на поверхности венами. — Это означает, что хищные особи в состоянии производить потомство самостоятельно, едва высадившись на планету, восполняя ожидаемые потери и усиливая авангард роя. Мы попытаемся вырастить эти экземпляры до взрослых особей в лабораторных условиях, чтобы облегчить дальнейшие испытания.

Он положил ладонь на планшет, запечатывая и закрывая файл.

— Исследование окончено.

Криптман развернулся и увидел, что архигенетор Вандрасарк смотрит на него с выражением неописуемого ужаса на лице. Скривив свое древнее лицо, техножрец дрожащим пальцем указал на яму вивисекции.

— Уберите этих особей с моего мира, — глухо произнес архигенетор перед тем, как покинуть помещение.

Криптман взглянул на магоса Орм, которая слегка пожала плечами.

— Свет на галерее, — пробормотал инквизитор

Люмен-полосы над укрепленной внутренней камерой ожили, освещая переполненную террасу наблюдения, нависшую над вивисекторумом. Через узкие экраны можно было увидеть лишь ряды облаченных в силовую броню фигур. Их было несколько сотен. Они стояли, сняв шлемы и храня мрачное молчание. Полночно-черная боевая броня космических десантников была отполирована до такой степени, что напрочь поглощала свет. Каждый из них носил на наплечнике эмблему Военной палаты Караула Смерти.

Мрачный капитан с покрытым шрамами лицом и аккуратной серебристой бородой вышел вперед и активировал вокс-мегафон обсерваториума.

— Весьма познавательно, инквизитор, — тяжело произнес ветеран. — Вы продемонстрировали нам особенности этой ксенозаразы, а теперь расскажите, где мы сможем найти и прикончить этих отвратительных тварей.

— Здесь, — столь же серьезно ответил Фидус Криптман. — Причем скоро.

Офицер Караула Смерти, удовлетворившись ответом, серьезно кивнул. Криптман сцепил руки за спиной и смерил его взглядом.

— Но, капитан, поймите: если вы потерпите неудачу и вам не удастся остановить продвижение тиранидов, скоро они будут повсюду.

— Караул Смерти не терпит неудач, инквизитор.

Питер Фехервари

Змеев заповедник

— НАЧАЛО ЗАПИСИ –


Мы движемся вслепую по тонкому лезвию ножа, который рассекает небытие. Оступись — и падёшь с пути. Иди прямо — падёшь вместе с ним. Тут есть, наверное, какая-то разница, но я уже стала в этом сомневаться. Но, тем не менее, останусь верна Высшему благу и предоставлю вам самим делать выводы из событий.

У меня мало времени, но даже на смертном одре следует блюсти положенный порядок. То есть, оставаться тау даже среди дикарей. Эта гнилая планета забрала у меня многое, но этого ей не отнять. Знайте же: я пор’уи Виор’ла Асхарил, дочь третьего потока из клана Кхерай. Я происхожу из септа миров, где благоразумие водяной касты затмила свирепость огненной, но всё же моя семья служит достойно Империи Тау с основания первых колоний. Как и я послужу своим последним докладом.

И потому начнём с начала. Пусть им будет серо-зелёная мгла, круглый год висящая над Фи’драа, моим новым миром. Не успела я сойти с трапа корабля, как планета заключила меня в свои жаркие, смрадные объятья и больше не выпускала. Моргая и давясь в густом тумане, я услышала грубые голоса и ещё более грубый смех, потом кто-то ткнул маску фильтратора мне в лицо и я снова смогла дышать.

— Первый раз — будто тонешь, — произнёс мой спаситель. — Потом станет легче.

Я не помню, кто это был, но он солгал: дышать в этом мире никогда не станет легче.

— Ты явно нажила себе слишком влиятельных врагов для столь юной особы, Асхарил, — безо всяких преамбул заявил посол о’Сейшин, рассматривая меня с подушек своего парящего в воздухе трона. Его голос был мягок и в тоже время полон энергии. Он наполнял просторный зал приемов точно текучий шёлк: настоящее оружие в руках искусного оратора. Посол прислал вызов сразу после моего прибытия, так что я не успела привести себя в порядок и теперь чувствовала себя довольно униженно.

— Я не понимаю, почитаемый, — сердито возразила я, колеблясь между уважением и неприязнью к древнему старцу. Ему подчинялись все наши силы этой глухой планеты. Власть о’Сейшина служила доказательством превосходства нашей касты, но от посла смердело годами, прожитыми сверх естественного порога жизни для тау. Его старческая кожа стала уже тёмно-синей и с трудом скрывала жёсткие грани черепа, однако взгляд посла оставался по-прежнему ясным.

— Этот мир — конечная станция, — продолжал он. — Кладбище для сломленных воинов и забытых реликтов вроде меня, а не испытательный полигон для горячей крови молодых. Кого ты оскорбила, раз тебя отправили сюда, Асхарил? — Он улыбнулся, но глаза его выдали.

— Я следую дорогой воды, — ответила я, положившись на врожденное самообладание своей касты. — Моя кровь струится тихо и мирно, так что мой голос может плести…

О’Сейшин фыркнул, оборвав меня, словно пощёчиной.

— Я слишком стар для словесных игр, девочка! — Он подался вперед, и с губ у него потянулась ниточка слюны. — Зачем ты явилась на Фи’драа? Кто тебя послал?

— Почитаемый… — Я запнулась, тщетно пытаясь оторвать взгляд от падающей словно в летаргическом сне слюны. — Простите, но я сама просила назначения сюда. Я проводила изучение языка и обычаев людей, — Я нарочно использовала слово, которым гуэ’ла называют себя. — На Фи’драа мне виделась наилучшая возможность углубить свои познания.

Посол глянул на меня с таким откровенным недоверием, почти нарочитым, словно мы с ним старательно играли в игру «кто кого обманет». Игру, в которой он привык выигрывать…

— Значит, ты хочешь испытать себя в деле, Асхарил? — Он снова улыбнулся, и на этот раз я заметила в его улыбке веселье, которое, однако, разделить у меня никакого желания не возникло. — Тогда не стану тебе препятствовать. Более того, у меня есть для тебя как нельзя более подходящее поручение.

Я так никогда уже не узнаю, почему о’Сейшин посчитал меня своим врагом на той нашей единственной и короткой встрече, однако посол оказался самой безвредной из всех бед, что ждали меня на этой планете.


О долгой борьбе Империи Тау с Империумом гуэ’ла за планету Фи’драа я распространяться не буду. Загадки опутывают ту войну словно шепчущий дым, а я не успела о них почти ничего узнать перед тем, как о’Сейшин отправил меня в никуда. Я могла бы много рассказать о природе самой планеты, по ней я скиталась почти пять месяцев, однако удовольствуюсь лишь одной избитой истиной: что бы не говорили на вводных, это никак не готовит к тому, что будет на самом деле. Отнести Фи’драа к классу «мир джунглей» или «водный мир» — это всё равно, что облачить мертвеца в пышные одежды и называть его красавцем. Восемьдесят процентов поверхности планеты утопает в вязких, снулых океанах, которые перемешиваются с небом в беспрестанном круговороте испарения и моросящих дождей, окутывая всё кругом серо-зелёными миазмами, что проникают во все поры и самую душу. Континенты Фи’драа представляют собой колючую путаницу мегакоралла, забитую растительностью, которая выглядит — и пахнет — так, словно её выгребли со дна океана. Низкорослые деревья с мясистыми стволами и похожими на пузыри листьями соперничают с увядающими царствами грибов и колоссальными скоплениями анемон: и всё это душит друг друга, лезет друг через друга и просто растёт друг на друге — размножение в гонке с распадом столь быстрой, что её, кажется, можно заметить собственными глазами.

Худшее ли место на Фи’драа сектор О-31, я сказать не берусь, однако он явно занимает там не последнее место. Гуэ’ла называют его «Клубок» — название бесконечно более подходящее, чем наше сухое и рациональное обозначение, ибо нет ничего даже отдаленно напоминающего рациональность в этой зловещей местности. Вьющаяся спираль раскисших от воды джунглей, мрачное сердце самого большого и самого дикого материка планеты. Война его почти не коснулась, однако слухи преследуют его, точно дурные воспоминания: о полках, которых проглотило в полном составе прежде, чем они успели схлестнуться с врагом… О заблудившихся патрулях, которые ещё ведут войны постарше наших… И о древних тварях, спящих в глубине океанов…

Понятно, что я не придавала внимания всей этой чепухе. В мою задачу входило пролить свет здравомыслия на эту головоломку и «распутать Клубок» (как это красиво представил о’Сейшин). Я должна сопровождать фио’вре Мутеха, заслуженного картографа из земляной касты, который получил задание нанести эту область на карту. Тогда я решила — идиотка! — что мне оказана честь! И только потом, позже, увидев, как Клубок обматывается вокруг и сквозь себя, я поняла всю бессмысленность нашей затеи. И часто думала: не смеётся ли ещё надо мной о’Сейшин?


О характере земляной касты говорит многое тот факт, что Мутех воспринимал своё невыполнимое задание безо всякой злости. Крепкий тау в осеннем цикле своей жизни, он вечно ходил надутый и самодовольный, что меня постоянно бесило, однако к работе Мутех относился исключительно скрупулёзно. Его помощник Ксанти, тихий аутаку (спец по информации), говорил редко и никогда не встречался со мной глазами. По-моему, он предпочитал общество своего инфодрона из новоразумных всем остальным.

Четвертой и последней из стоящих упоминания была наша защитница и проводник шас’уи Джи’каара. Огненный воин и ветеран Фи’драа, она относилась к джунглям с чутким недоверием хищника, который понимает, что сам может стать добычей, и как у многих хищников-вожаков, у неё была собственная стая: десяток янычаров гуэ’ла с импульсными карабинами и в лёгкой броне. Все они были имперскими дезертирами, которых больше привлекли обещания лучшей кормёжки, чем идеология тау, и которые, несмотря на внешние атрибуты нашей цивилизации, так и остались варварами. Каждый вечер они играли в азартные игры, спорили и грызлись между собой, но никогда — в присутствии Джи’каары. Знай они, что я понимаю их язык, то следили бы за ним получше. И прислушиваясь к их грубым страстям и страхам, я дивилась, как столь приземлённый народ вообще вышел к звёздам.

Вместе мы вступили на Клубок: земля, вода, огонь и… грязь, следуя по его странным водным путям на паре престарелых «каракатиц». Раз в несколько дней Мутех замечал какое-нибудь «необычное место» и требовал остановки. После чего мы тратили целую вечность, описывая какой-нибудь невразумительный геологический феномен или древние руины. Пока картограф наносил данные на карты, а янычары патрулировали местность, джунгли потихоньку придвигались, следя за нами тысячью голодных глаз, которые как будто принадлежали одному зверю.

— Он ненавидит нас, — сказала как-то Джи’каара, застав меня врасплох: я пристально вглядывалась в зверя в ответ. — Однако нам рад и ждёт, когда мы потеряем бдительность.

— Это же просто джунгли, шас’уи, — возразила я, повернувшись к воительнице. — Они не способны мыслить.

— Врёшь, водичка, — ответила Джи’каара. — Видишь правду, но, как и все ваши, сама её боишься.

— «Все ваши»? — Я была поражена. — Мы с тобой одной крови. Мы обе тау.

Лицо Джи’каары скрывала бесстрастная маска боевого шлема с выпуклыми линзами, однако презрительную усмешку я ощутила.


По мере того, как наша экспедиция растягивалась и недели превращались в месяцы, я возненавидела всех своих спутников, но в особенности — Джи’каару. Я признаю место огненной касты в тау’ва, однако мне не давала покоя агрессия, сидевшая у неё внутри, точно сжатая пружина. Может быть, это было из-за неприятного шрама у неё на лице или её насмешливого презрения… Но, пожалуй, нет… Скорее всего, это было что-то более глубокое. Как и о’Сейшина, её затронула порча этого мира.

Порча. Столь иррациональный термин в устах тау. Он наверняка больше бы подошёл имперским фанатикам, которые осуждают всё непохожее уже из-за самой непохожести. Возможно, однако позже я начала подумывать, что фанатики подобрали очень верное слово.

Пора рассказать вам о Змеевом заповеднике.


— Что это? — Я попыталась разглядеть тёмный силуэт сквозь вуаль окружающей его растительности. В середине острова, лежащего перед нами, возвышалось нечто похожее на приземистое широкое строение, которое явно отличалось от всех тех, что мы встречали на Клубке прежде. Несмотря на мешающие заросли, его простые угловатые контуры прослеживались чётко, говоря об архитектурной строгости вопреки плавным очертаниям наших форм. Даже только увидев его с расстояния, я преисполнилась дурными предчувствиями.

— Ниррода не обманули, — заметил Мутех, опуская оптику.

Ниррода? Я вспомнила диких, облепленных грязью аборигенов, которых мы встретили несколько недель назад. Технически «аборигенами» их называть неправильно, так как местные федране произошли от колонистов гуэ’ла, которые покорили этот мир тысячи лет назад, а потом он, в свою очередь, покорил их. Примитивные вырожденцы, низкие и кривоногие, с огромными точно стеклянными глазами и раззявленным ртом, живущие среди дикой природы довольно разрозненными племенами. Все они непредсказуемы, но клан Ниррода, который двигался вдоль хаотичной аритмии Клубка, был печально известен своей воинственностью. Однако Джи’кааре знакомы их обычаи, и она выиграла переговоры для Мутеха, который обменивал яркие безделушки на обрывки знаний об их коварной стране. Один из обрывков и привёл нас сюда.

— Насчёт змеедрев не обманули точно, — кисло заметила огненная воительница. — Весь остров ими утыкан.

Поначалу я принимала лёгкое колыхание высокой, похожей на актинии, поросли, которая словно ковром покрывала остров, за действие ветра… Хотя ветра никакого не было… Теперь я взглянула на покачивающиеся отростки по-новому: у основания каждый был толще меня в талии, сужаясь к ребристому фиолетовому кончику, который кланялся в нашу сторону, точно пробуя наш запах на вкус.

— Они опасны?

— Их ожог смертелен, — с лаской в голосе ответила Джи’каара, — но растут они медленно. Этим, наверное, больше ста лет. Это строение…

— Явно возведено до войны, — с удовольствием перебил её Мутех. — Находку нужно тщательно осмотреть. — Что-то похожее на алчность промелькнуло на его широком лице, явив ещё одну грань порчи: жажду знать. — Огненный воин, прошу расчистить путь.

Джи’каара развернула роторные пушки нашей «каракатицы» вдоль леса, кромсая упругую как резина поросль на дымящиеся обрубки, которые больше походили на куски мяса, нежели на растение. Умирая, дерева издавали пронзительные звуки, их трели звучали неожиданно разумно.

— Плохой оказался заповедник, — со странной грустью произнёс Ксанти. Я удивлённо взглянула на помощника Мутеха. Тот поёжился, смущённый моим вниманием. — Так это место дикари называют: Змеев заповедник.

Потом янычары прошлись по останкам леса огнемётами, с хохотом обращая в пепел бьющиеся обрубки. Один громила перестал смотреть по сторонам — и похожий на кнут отросток, корчась в смертных судорогах, хлестнул его по лицу. Пару секунд спустя человек присоединился к растению в собственном танце смерти. Впервые я стала свидетельницей насильственной смерти, однако ничего такого не ощутила. Фи’драа уже изменила меня.

Лишённое покрова, строение оказалось почти совершенным в своей уродливости. Приземистый восьмиугольный массив, сложенный из серых плит, твёрдых как скала. Стены под наклоном сходятся к плоской крыше, которая выглядела достаточно крепкой, чтобы выдержать бомбардировку с воздуха, наводя на мысль, что это место могло быть чем-то вроде бункера. Обойдя его кругом, мы не нашли ни щелей, ни следов отделки, только глубоко утопленный в стену вход, куда легко мог проехать танк. Металлическая перегородка преграждала путь, на её изъеденной поверхности выступал строгий символ «I». Несмотря на свою простоту, знак излучал суровый авторитет, лишь усугубив мои тревоги.

— Мне не знакома эта эмблема, — задумчиво произнёс Мутех, проводя рукой по выпуклостям металла. — Ты что думаешь, пор’уи?

— Похоже на руну гуэ’ла, — ответила я. — Лингвистически она переводится как «сам, лично», но в таком контексте, вероятно, подразумевает обозначение какой-то группировки.

— Значит, гуэ’ла построили это место? — спросил Ксанти.

— О, я с абсолютной уверенностью могу предположить имперское происхождение, — ответил Мутех, явно довольный собой. — Хотя здесь не хватает помпезных украшений, присущих их архитектуре, но контуры и материал — явно имперские.

— Откуда взялись имперцы на Фи’драа до войны? — Ксанти, похоже, сам смутился от своего замечания.

— А почему им здесь не быть? — провозгласил Мутех. — За сотни лет имперцы побывали почти везде. Это древняя держава, которая горела желанием достичь звёзд за тысячи лет до того, как нам была явлена тау’ва. Однако, нельзя сказать, когда они впервые появились на этой планете. И зачем.

— У этого места мощь крепости, но нет логики крепости, — сообщила Джи’каара, впервые подав голос. — Стены прочные, но нет ни огневых точек, ни сторожевых башен.

— Возможно, они скрыты, — предположила я.

— Не забывай, это довоенный реликт, — укоризненно ответил Мутех. — Его построили не для того, чтобы удержать врага снаружи, а для того, чтобы уберечь секреты внутри.

— Какие секреты? — преданно спросил Ксанти.

— Такие, которые стоит хорошо прятать! — При мысли об открывающихся возможностях у картографа заблестели глаза. — Такие, которые стоит узнать для Высшего блага. — Он хлопнул по перегородке: — Открывайте!

Внешне никаких механизмов доступа видно не было, но инфодрон Ксанти обнаружил биометрический считыватель, встроенный в перегородку.

— Для гуэ’ла это довольно сложная система, — бормотал аутаку. Его лицо почти пропало среди пляшущих голограмм, которые проецировал дрон. Небольшая машина в форме тарелки парила возле двери, ощупывая механизм инфолазером и схематически перенося его туда, где с ним мог работать хозяин.

— Сомневаюсь, что смог бы обойти его, — говорил Ксанти, — однако похоже замок уже взломали… и довольно грубо перенастроили. — Он поднял хмурый взгляд. — Кто-то уже пробрался сюда до нас.


Несмотря на то, что замок был уже повреждён, к моменту, когда Ксанти синтезировал нужный ключ, уже опустилась ночь. Мёртвые шестерни со скрежетом ожили, и перегородка пошла вверх, стеная от повторного надругательства. Из тёмной утробы хлынул кислый запах плесени, настолько густой, хоть топор вешай. Несколько янычаров насмешливо фыркали, пока я, сдерживая рвотные позывы, неловко возилась со своей маской-фильтратором, однако сами заметно побледнели. Джи’каара резким движением заставила их замолчать, однако благодарности я не испытала. Герметичный шлем избавил её от вони, которую нам пришлось терпеть. Где уж тут равенство и справедливость?

Мы вошли в похожий на пещеру зал уже привычным порядком: дрон-стрелок Джи’каары полетел вперёд, янычары веером разошлись в стороны. Наши ручные фонари отбрасывали темноту прочь, однако та чёрной паутиной цеплялась за каждый угол и щель. Из темноты кругом проступали выгоревшие остовы транспортных амфибий и каких-то агрегатов, бросая тени на кладбище из бочек и ящиков, похожих на надгробия.

— Те, кто сюда пробрался, перекрыли путь к отступлению, — сообщила Джи’каара, оценив разрушения. — Уничтожили машины и запечатали выход на случай, если кто-то проскочит.

— Почему никто не сопротивлялся? — поинтересовалась я, — Тел не видно.

— Хороший вопрос, водичка.

На другом конце зала среди обломков покоился искромсанный люк, вырванный из пазов. Джи’каара опустилась на колено и провела пальцами по истерзанному металлу. Края люка лохматились острыми завитушками.

— Цепные мечи.

— Откуда ты знаешь?

— Зубья оставляют характерный след, — Джи’каара умолкла и глянула через плечо прямо на меня. — Их отметины… не спутаешь ни с чем. — Её голос прозвучал почти вызывающе.

— «Не спутаешь ни с чем»? — Точно по собственной воле мои глаза обратились к залатанному шраму на лицевом щитке её шлема — ране, которая точно в зеркале отражала разрез у неё на лице. И тут до меня дошло, как она познакомилась с этим оружием.


Дальше по коридору разрушения почти сошли на нет, однако гнетущее чувство не исчезло. Оно преследовало нас, пока мы проходили одно покинутое помещение за другим, уходя вглубь сооружения и прижимаясь друг к другу всё тесней.

— Группы поменьше могли бы охватить большую площадь, — протестовал Мутех. — Твоя осторожность нелогична, шас’уи. Это место давно мертво.

Но огненный воин не стал бы разделять наши силы, и я снова поразилась различию между нашими кастами. Мы работаем вместе ради Высшего блага, однако наши характеры расходятся. Мутех и Ксанти — создания рациональности, в время как Джи’каара жила чистыми инстинктами. Что же тогда я такое?

Я размышляла над этим вопросом, пока мы двигались дальше, проходя комнаты охраны и кладовые, пустой склеп общей спальни и столовую, где на столах по-прежнему ждала еда, затвердевшая до состояния камня и забытая.

— Оно застало их врасплох, — пробормотала Джи’каара, — и расправилось с ними очень быстро.

— Оно? — переспросила я. — Ты хотела сказать: захватчики?

— Нет… — Впервые её голос прозвучал обеспокоенно. — Нет, мне кажется, это что-то другое.


Первого мертвеца мы встретили на посту связи. Закутанный в тяжёлые алые одеяния, привалившийся к пульту вокса мумифицированный труп был похож больше на машину, чем на человека. Вместо лица у него была угловатая бронзовая маска, утыканная датчиками и явно приклёпанная к черепу. В бионической клешне был зажат пистолет, ствол был просунут в разбитую решетку рта. Верхушка черепа отсутствовала, превратившись в корону из осколков кости и электросхем.

— Он застрелился, чтобы захватчики не успели до него добраться, — заключила Джи’каара.

— Или потому что не успели добраться, — неуверенно предположила я. Джи’каара перевела взгляд на меня и подождала, пока я консультируюсь со своей интуицией. — Он единственный, кого мы нашли. Возможно, это чем-то отличает его от остальных.

— Он точно отличался от остальных, — со страстью вмешался Ксанти. — Судя по обширной бионике, это жрец механикусов и, вероятно, не из последних по статусу. В отличие от нас, спецы по обработке информации Империума стремятся слиться со своими машинами.

Страсть аутаку удивила. Внезапно я поняла, как мало знаю о своих спутниках.

Мы прошли вместе так много, но по-прежнему оставались незнакомцами. Что нас разделяло: наши касты или просто личные недостатки? С беспокойством я отложила этот вопрос в сторону и сосредоточилась на текущих событиях.

— Пожалуй, это он вызвал тех, кто сюда проник.

Джи’каара обдумала мою мысль.

— Пожалуй, водичка.

«И, пожалуй, я не такая дура, за которую ты меня держишь», — подумала я.


Опускной механизм на нижние уровни был уничтожен, а люк на лестничном колодце заперт изнутри, правда, для плазменных резаков это препятствием не было. За люком спиралью уходили в темноту металлические ступени.

Дрон-стрелок Джи’каары летел первым, опускаясь в пролёт, а мы шли по спиральной лестнице. Луч его прожектора пропадал в бездне внизу. По мере спуска стены начинали крошиться и осыпаться, всю влагу из них высосали серебристые прослойки грибка. Кое-где отвратительная грязь вспучивалась раковыми опухолями плодовых тел, но это были лишь высохшие пустышки, по-видимому, окаменевшие в процессе роста. Вонь стояла жуткая, и я крепко прижимала к лицу фильтратор. Мутех с Ксанти вскоре последовали моему примеру, а вот янычары терпели стойко, не желая показывать слабость перед Джи’каарой.

«Стараются, точно собаки перед хозяином», — подумала я.

Через равные промежутки мы проходили мимо входных створов на другие уровни, и я осознала, насколько огромное сооружение лежит под землей, точно закопанная гора, изрытая ходами и пещерами. Некоторые из входов были заперты, некоторые раскрыты нараспашку, но мы пропускали их все. Исследовать весь комплекс целиком заняло бы несколько дней, а ни один из нас не горел желанием здесь задерживаться. Поэтому мы шли дальше; нас всех подгоняло общее чувство, что ответы, которых мы ищем, лежат внизу. Но когда свет дрона наконец нащупал дно лестничного колодца, мы застыли на месте.

— Император сохрани! — ахнул один из янычаров, но никто не одёрнул его за этот атавизм.

Наш путь заканчивался в трупной яме. Десятки мёртвых тел грудами лежали внизу, искалеченные и переломанные немилосердной смертью. Стены вокруг были изрыты глубокими воронками, что говорило о сильной перестрелке, однако нельзя было сказать, пули это или цепные мечи, которыми мёртвые были очищены от грехов.

Очищены от грехов. Ещё одно выражение, которое плохо сочетается с тау’ва, но всё-таки это верный термин, ибо твари эти были нечистыми. Несмотря на раны и десятки лет разложения, было ясно видно, что гуэ’ла они напоминали только поверхностно. Иссохшая кожа туго обтягивала изуродованные кости, разрастаясь узловатыми пластинами на рёбрах и плечах. У многих были лишние суставы на ногах или похожие на длинные изогнутые лезвия выросты, торчащие из запястий. От лиц остались высохшие маски на удлинённых, почти звериных черепах; челюсти раздвинуты жёсткими языками с жалом на конце. Некоторые ещё носили обрывки одежды, однако большинство были обнажены.

Они сбросили одежду, точно ненужную кожу, когда их охватило изменение…

— Мы должны повернуть обратно, — решительно заявила я. В кои-то веки янычары были со мной согласны, и к моему удивлению — не только они.

— Асхарил права, — произнесла Джи’каара. — Этот склеп лучше оставить как есть.

Мутех заколебался. Он испытывал такое же отвращение, как и все мы, однако оставить тайну неразгаданной для него было всё равно что предать себя анафеме.

— Это неприемлемо, — заявил картограф. — Наш долг оценить, переложить в цифры и записать эту аномалию. Высшее благо требует бесстрашия. Неужели твоё бесстрашие тебя подводит, огненный воин?

Джи’каара окаменела. Между янычарами прокатилась волна напряжённости, и я увидела, как они неосознанно дёрнули оружием в сторону картографа. Даже Ксанти это заметил; его взгляд метался между спорщиками, на лице застыло почти комичное выражение растерянности. Лишь Мутех, казалось, совершенно не подозревал о грозящей ему смертельной опасности.

— Я пойду дальше один, — настойчиво продолжал он, — если ты боишься…

Я подумала, что после такого она его убьёт. Я попыталась вмешаться, вспомнить своё ремесло и сгладить разногласия, однако слова покинули меня прежде, чем я сумела их подобрать. Вместо этого Джи’каара нашла в себе резерв дисциплины, о наличии которого я и не подозревала.

— Огонь всегда идёт впереди, — сказала она и, не проронив больше ни слова, шагнула вниз, между трупами. И подписала нам приговор.

Мы шли за незваными гостями по следу разрушений через лабиринт мастерских и лабораторий, которые вскоре стало не узнать. Нити грибка, который сплошь покрывал стены, здесь вызрели, разрастаясь в цепкие, неприятные пряди, похожие на затвердевшие внутренности. Прежде чем застыть, эта штука обвила всё, придав строгой имперской архитектуре мягкость органических форм.

«Мы ползём сквозь больной труп», — думала я. Но что, если он не мёртв, а только вечно умирает? Я с трудом пыталась подавить эти нелепые мысли, цепляясь за ясность тау’ва, но в этой выгребной яме она казалась едва теплящейся, ложной надеждой.

Полусгнившие мертвецы грудились повсюду, отмечая путь, по которому шла их смерть. Изрубленные, разорванные, обугленные, они гибли толпами, пытаясь задавить вторжение массой, и я поймала себя на мысли: насколько смертоносны были те, кто их убивал. Какое существо может словно косой срезать этот ужас? Ответ мы нашли в разгромленном лазарете, где непрошенные гости понесли первые потери. Павший воин был почти похоронен под грудой мутантов, однако его фигуру невозможно было перепутать ни с кем. Живым он почти вдвое был бы меня выше и не сосчитать во сколько раз тяжелее. Возможно ли такое на самом деле?

— Космические десантники, — произнесла Джи’каара с чем-то напоминающим благоговение. — И там где один, будут и другие.

У меня перехватило дух, когда она подтвердила мои подозрения. Я изучала отчёты и изображения элитных воинов Империума, но они казались мне далёкой, почти мифической угрозой. Они были дурным сном, великанами биоинженерии, которых выводили с целью быть абсолютно безжалостными на службе своего мёртвого императора. Ходили слухи, что сотня этих чудовищ может покорить целую планету.

— Что они здесь делали? — поинтересовалась я, зачарованно глядя на мёртвого космодесантника. Шлем с заостренным, почти птичьим рылом скрывал его черты, но я могла вообразить себе лицо под маской: оно должно было быть воинственным и открытым, с кожей, похожей на жёсткую выделанную шкуру, с причудливым переплетением шрамов и татуировок — лицо, не просто вытесанное войной, но специально переделанное для неё.

Джи’каара сделала знак янычарам, и те растащили мутантов в стороны, откопав чёрную как пустота силовую броню. Странно, но его левая рука выглядела словно отлитой из серебра; плечевой щиток украшала стилизованная «I» с врезанным черепом. Ещё больше не к месту выглядел ярко-жёлтый правый наплечник. Несмотря на свирепый вид, понятия об эстетике здесь явно не хватало.

— Узнаю геральдику, — Джи’каара постучала по угловатому кулаку, изображённому на жёлтом наплечнике. — Имперские Кулаки — старые враги Империи Тау, но такой… — Она указала на серебряный наплечник. — Такой я раньше не видела. И они носят жёлтую броню, а не чёрную.

— Погоди, — сказала я, — этот второй символ… Разве он не похож на тот, который мы видели наверху у входа?

— Они схожи, — произнёс Мутех, разглядывая эмблему, — но врезанный череп — это существенное отличие. Возможно, между ними существует связь, однако поспешные допущения опасны…

— Разве это имеет значение? — спросил Ксанти. — Фанатики гуэ’ла все сумасшедшие. Всё, что они делают, не имеет смысла.

— Знай своего врага как себя, — произнесла Джи’каара, явно цитируя какое-то учение огненной касты. — Здесь какая-то загадка.

Однако в причинах смерти космодесантника никакой загадки не было: его нагрудник был вскрыт точно раковина, и один из мутантов практически забрался внутрь грудной клетки, прорубив внутренности воина.

— Империум послал своих лучших воинов, чтобы провести зачистку возникшего кризиса, — задумчиво пробормотала Джи’каара.

— Тем больше причин для нас уйти, — продолжала настаивать я на своём.

— Мы не можем, — Она шагнула прочь от погибшего великана. — Космические десантники не бросают своих павших.

— Я не вижу связи…

— Не видишь? Подумай, водичка.

— Я… — Понимание окатило меня словно ледяным душем. — Ты думаешь, что они проиграли.

— Что бы здесь не случилось… — произнесла она, обводя рукой мутировавшую орду, — мы должны удостовериться, что это закончилось.


След кончался на самом верхнем уровне подземного амфитеатра. Нашим фонарям с трудом удавалось обозначить огромное пространство, выхватывая отдельные детали, однако не имея силы охватить всё целиком. Создавалось впечатление колоссального улья, сотканного из серых прядей. Из углубления в центре зала поднималась белёсая куча. Толстые пряди грибка пробивались из её основания, умножаясь и мельчая по мере роста и проникая в каждую поверхность. Чем ниже мы спускались, тем яснее становилось, что мутанты приняли здесь последний бой, закрывая от врага сердце своего улья, однако космодесантники тоже гибли один за другим. Первый лежал двумя уровнями ниже, ещё сжимая цепной меч; головы у него не было. Как и его товарищ, десантник был облачён в чёрные с серебром доспехи, однако правый наплечник был совсем другим.

— Белый Шрам, — сообщила Джи’каара, указав на алый зигзаг молнии на белом поле. — Они с честью сражались на Да’лите.

— На Дал’ите были космические десантники? — Меня повергла в ужас мысль, что Империум так глубоко проник во владения тау.

— Они почти взяли Дал’ит, водичка, — неприветливо хмыкнула Джи’каара. — У вас в касте кое-какую правду замалчивают, чтобы ваши трусливые сердца не сжимались от ужаса.

Но несмотря на смысл слов, в её голосе не было злобы. Мы с ней пришли к чему-то вроде взаимопонимания, она и я. Меня больше беспокоило то, что моя собственная каста, вполне возможно, лгала мне. Возможно ли такое на самом деле? Воспоминание о старом интригане о’Сейшине утешения мне не принесло.

Мы продолжали спускаться. Джи’каара, останавливаясь у каждого павшего космодесантника, мрачно изучала его знаки отличия: синяя хищная птица на белом… Белый круг пилы на чёрном… Она не узнала ни тот, ни другой, но всё равно отдавала дань уважения: каждый из них погиб страшной и героической смертью в окружении разорванных врагов.

— Почему они носят знаки разных кадров? — спросила я, видя, что загадка их пёстрого братства не даёт Джи’кааре покоя.

— Знаки ори’де’на, — поправила она. — Космические десантники называют свои группировки «ори’де’на». — Я сморщилась от такого неуклюжего произношения слова гуэ’ла «орден». — И отвечу на твой вопрос, водичка: я не знаю. Это собратство противоречит всему, чему меня учили про таких как они. Космодесантники строго держатся своих кланов.

— Возможно, их заставили сражаться вместе, — предположила я. — Может быть, это наказание за какой-то проступок. Или, наоборот, честь.

Но ни одна из этих теорий не обнадёживала, особенно с того момента, как мутанты становились всё страшнее и страшнее. Некоторые уже не несли никакого сходства с гуэ’ла вообще, больше походя на отродье совершенно другой, абсолютно не-нормальной расы. По сравнению с несколькими тварями даже космодесантники казались маленькими. Громадные тела покрывали шипастые плиты внешнего скелета, которые выглядели достаточно крепкими, чтобы выдержать выстрел импульсного карабина. Все тела пестрели мехом из серебряно-серой плесени, однако нельзя было сказать, вырос ли грибок сверху или же пророс изнутри.

Внезапно Джи’каара остановилась, воззрившись на одного из зверюг покрупнее.

— Я знаю, кто это такие, — сказала она тихо.

— Это мутанты, — заявил Мутех, — явно результат каких-то неумелых имперских экспериментов…

— Это иге’мокуши, звери Безмолвного Голода, — произнесла Джи’каара. Название мне ничего не говорило и остальных явно поставило в тупик. Она кивнула, нисколько не удивленная: — Хищнический вид, с которым Империя Тау столкнулась совсем недавно. Эти отличаются от биоформ, которых показывали на ознакомительных занятиях, но многообразие заложено в их природе. Они — живые орудия, которые умеют владеть как формой, так и сущностью, превращаясь в то, что лучше всего подходит для достижения цели.

— Они враждебны Империи Тау? — тревожно спросил Ксанти.

— Они враждебны любым формам жизни, кроме своей собственной. Они словно саранча: живут только для того, чтобы жрать и размножаться, не оставляя после себя ничего, кроме праха и призраков. Говорят, Империум сильно пострадал от их вторжений.

Все замолчали. Вот ещё одна неприятная правда, которую скрыли во имя Высшего блага. За прошедшие несколько месяцев мои убеждения точно разъело, открыв обман, одержимость и ужас. Что ещё от меня скрывали?

Вниз… дальше вниз… Ещё мёртвые космодесантники… Сначала золотая звериная голова на тёмно-синем, потом ещё одна хищная птица, на этот раз красная на белом.

— Ты с почтением относишься к этим воинам, — сказала я, внимательно наблюдая за Джи’каарой.

— Я уважаю их силу, Асхарил.

Но я чувствовала, что её восхищение лежит глубже. Джи’каара была изгоем среди собственного народа, живя ближе к дикой природе Фи’драа, чем к мудрости тау’ва. В этих воинах наравне с силой её влекло их братство.

К тому моменту, когда мы достигли нижнего уровня, нашёлся восьмой космодесантник. Этот последний погиб, совсем чуть-чуть не дойдя до цели. Его броня была пробита в десятке мест похожими на лезвия выростами. Странно, но он продолжал стоять: его телу не давала упасть груда заваливших его трупов. Даже среди своих братьев он выглядел гигантом, однако были у него и другие отличия. В то время, как остальные только покрасили левую руку в серебро, обе его руки были серебряными — или скорее из какого-то более твёрдого металла. Его личная геральдика была чёрной, эмблемой служила стилизованная белая латная перчатка.

— Железная Рука, — сообщила Джи’каара. — Ещё один старый враг.

— Там, похоже, хранились образцы, — произнёс Мутех, указывая на пару опрокинутых прозрачных цилиндров, которые выглядели достаточно большими, чтобы вместить самую крупную тварь. Плети грибка обернулись вокруг, сжав цилиндры так сильно, что усиленное стекло треснуло.

— Эти дураки притащили Безмолвный Голод на Фи’драа, — прошипела Джи’каара. Я с изумлением услышала ярость в её голосе. Она говорила так, будто угрожали её родному миру.

— Так что, это место что-то вроде тюрьмы? — спросил Ксанти.

— Не тюрьмы, — ответил Мутех, прослеживая паутину трубок, идущих от цилиндров к ряду ржавых пультов. — Вспомни лаборатории, которые мы прошли. Нет, это исследовательский центр. Имперцы проводили здесь опыты над этими тварями. Наверное, искали способы общения…

— Империум не ищет общения со своими врагами, — сказала Джи’каара. — Они искали оружие.

— Но почему здесь? — поинтересовался Ксанти. — Или просто так совпало, что они выбрали Фи’драа?

— Многие из местных видов грибков смертельно опасны, — задумчиво произнёс Мутех. — Наверное, они пытались синтезировать патоген.

— А потом у них что-то сорвалось, — ровным голосом произнесла Джи’каара.

— Мы этого не знаем, — возразил Мутех. — Технические методы гуэ’ла пронизаны суевериями, но…

— Наследственные черты иге’мокуши оказались слишком сильны, — сказала я, подивившись собственной уверенности. — Когда имперцы заразили его… оно поглотило грибок…

Интуиция, я поняла. Я не принадлежу полностью ни к созданиям рациональности, ни к инстинктам. Я — нечто более утончённое, чем эти двое.

— Оно стало грибком, — закончила я. — А потом грибок поглотил их.

Мои товарищи уставились на меня, затем их глаза поползли по заражённому пространству вокруг. Джи’каара нарушила молчание первой.

— Обыскать космодесантников, — приказала она янычарам. — Собрать все гранаты.

— Что ты задумала, огненный воин? — требовательно спросил Мутех.

— Мы выполним задачу наших врагов, — Она показала на огромный гриб-пузырь в центре зала. — Иногда враг твоего врага ещё больший враг.

— Ты не сделаешь ничего подобного! — Мутех был потрясён. — Мы должны выяснить, что здесь открыли имперцы. — Он посмотрел на Ксанти в поисках поддержки, однако молодой специалист избегал его взгляда. — Аутаку!

— Прошу прощения, фио’вре, — несчастно пробормотал его помощник, — но что бы не нашли здесь имперцы… добра это им не принесло.

— Я обыщу этого, — сказала я и направилась к ближайшему космодесантнику.

— Надеюсь, ты знаешь, как выглядит граната? — с лёгкой издёвкой спросила Джи’каара. Потом ушла по направлению к верхним уровням.

— Трусы! — крикнул нам вслед Мутех. — Вы все предаёте Высшее благо!

«Нет, мы служим Высшему благу!» — с яростью подумала я. Даже если кое-кто из нас начал в нём сомневаться.

Подавив отвращение, я оттащила труп мутанта с выбранного мною воина, чтобы добраться до его поясного ремня. И вот тогда я услышала низкое гудение. Слабое, однако его источник нельзя было перепутать: доспехи космического десантника по-прежнему работали. С тревогой я уставилась в его архаичный шлем. Простая маска скрывала правую часть лика, но левая представляла собой мешанину бионики, собранной вокруг выступающего оптического датчика. Вблизи воин казался больше машиной, чем человеком.

Железная Рука, как Джи’каара назвала его…

— Фио’вре, нет! — Голос, неожиданно полный уверенной настойчивости, принадлежал Ксанти. Я оглянулась и увидела, что Мутех стоит возле гриба с лазерным скальпелем в одной руке и ёмкостью для сбора образцов в другой.

— Стой! — эхом откликнулась я, но скальпель уже опускался на крапчатую поверхность гриба. — Не тро…

Гриб взорвался как бомба.

Которой и был, поняла я, — споровой бомбой, спящей, но не мёртвой.

При взрыве не было ни огня, ни осколков, но ударная волна отбросила Мутеха через весь уровень, с сокрушительной силой швырнув его на пульты. Я видела, как отскочило его тело, за миг до того, как всё вокруг накрыл густой, бурлящий серый туман. Крепко вцепившись в маску фильтратора, я зажмурила глаза и скрючилась, прячась под Железной Рукой.

Когда споровое облако накрыло разошедшихся янычаров, те поначалу принялись ругаться, однако затем проклятия перешли в захлёбывающиеся вопли, когда лёгкие начали наполняться этой грязью. Я слышала, как несчастные мечутся вокруг, пытаясь избавиться от мучений. Кто-то вслепую открыл огонь, импульсы с шипением разрывали сгустившийся воздух. Ещё кто-то вскрикнул в последний раз, когда в него попал случайный выстрел.

Это была милость. Единственная милость, которая осталась на долю этих бедолаг…

Я рискнула выглянуть, когда один из них упал на колени неподалёку. Ядовитая метель превратила его в размытый, бьющийся силуэт, но я видела, как всё его тело неистово сотрясается, точно в приступе какой-то лихорадки, пробирающей до самых костей.

Не просто до самых костей. Эта дрожь доходила гораздо глубже.

Я услышала, как его плоть бурлит: его мускулы принимали новые формы, растягивая кожу в попытке удержать хаос под ней. Внезапно янычар закричал, выплёскивая кровь и споры, — его спина прогнулась внутрь под невероятным углом. Хребет сломался, затем резким щелчком приобрёл новый, сгорбленный и хищный, изгиб. Жуткие шипы выступили из позвоночника, торопясь догнать быстро удлиняющийся череп. Руки выстрелили вперёд в крошеве срубленных пальцев под давлением костяных серпов, выскочивших из запястий. Янычар снова попытался закричать, и его язык вырвался на волю, утолщённый и зазубренный, точно змея с жалом на конце.

«Выглядит так, будто внутри у него прорастает змеедрев», — сумбурно подумала я. Теперь в любую секунду новорождённый гибрид мог обернуться и увидеть меня…

— Фио’вре! Где вы? — позвал Ксанти, спотыкаясь в тумане. Его верный дрон парил рядом. Аутаку заметил меня и облегчённо поднял руку:

— Асхарил! Ты не ви…

Гибрид прыгнул. Движимый мощными двухсуставчатыми ногами, он молнией промелькнул в воздухе и врезался в аутаку прежде, чем тот его заметил. Костяные серпы метнулись вниз, пронзив плечи Ксанти и пригвоздив того к полу. Его пронзительный крик оборвался, когда язык зверя выскочил, точно выкидное лезвие, и пробил маску фильтратора. Его ноги конвульсивно дёргались, пока язык извиваясь пробирался по глотке, жаля и засеивая его спорами. Осиротевший инфодрон зачирикал в смятении — и взмах серпа швырнул его кувырком в мою сторону. Я прикрыла голову: тарелка врезалась в Железную Руку и опрокинулась рядом с несчастным писком.

Туман редел, споры оседали по всему помещению, точно мягко светящаяся пыль. В их тусклом свете я увидела, что ни один из янычаров не избежал превращения. Одни ещё проходили через последние мучения, но пятеро уже неслись к одинокой фигуре на самом верхнем уровне. Джи’каара стояла, опираясь на одно колено, и вела приближающихся гибридов на прицеле импульсной винтовки. Она выстрелила, однако избранная цель метнулась в сторону с ошеломительной быстротой. Я представила себе, как Джи’каара ругнулась: со злостью, но без страха. Никогда не боялась… Она выстрелила снова, затем сразу же ещё раз. Первый выстрел заставил цель отскочить прямо на второй. Заряд сбил гибрида на середине прыжка, и тот рухнул на пол корчащейся грудой. Не успела тварь вскочить, как третий выстрел расколол ей череп. Цель поражена, однако потеряно драгоценное время.

Пронзительно вереща, одна из тварей вскочила на тот уровень, где сидела Джи'каара, однако та не обратила на это никакого внимания, сосредоточившись на дальней цели. Но прежде, чем я успела крикнуть и предупредить её, из сумрака вылетел дрон-стрелок и изрешетил противника из спаренных стволов, почти разорвав тварь пополам. Вращаясь, тарелка ринулась к другому гибриду, плюясь огнём, однако зверь уворачивался, двигаясь рваными птичьими скачками, и приближался, перескакивая с пола на стену и обратно. В последний момент тварь подкатилась понизу и вскочила на ноги под тарелкой, уцепившись за край. Дрон провернулся, яростно паля и пытаясь сбросить противника, но тварь оказалась слишком сильной. Я представила, как примитивный логический центр машины оценивает вероятности и взвешивает возможности. Он нашёл ответ в какие-то секунды и взорвался, оставив от гибрида только обугленные ноги.


Больше времени следить за боем Джи'каары у меня не осталось. Тварь, напавшая на Ксанти, села на корточки, нюхая воздух. Жертва подёргивалась под ней в судорогах изменения. Я оглянулась, надеясь найти оброненное кем-нибудь оружие… проклиная себя за отказ взять его с собой раньше… отчаянно желая чистой смерти…

— Энергии… — Голос прозвучал словно хрип умирающей машины. Машины, которая говорила на имперском готике… Я подняла взгляд и увидела невозможное: Железная Рука склонил ко мне голову, его окуляр тускло светился красным, точно обречённое солнце. Под этим безжалостным пламенем вода обратилась в огонь — и я стала созданием инстинкта. Ухватив разбитый дрон Ксанти, я подтащила его ближе и, шатаясь под тяжестью, подняла к великану, точно подношение какому-то первобытному богу. Тяжесть была не только физической, но и моральной, однако мой путь выглядел чистым.

Галактика была заражена порчей, и порчу следовало вычистить…

Из шлема воина развернулся металлический усик, покачиваясь из стороны в сторону, точно слепая змея. Когда он уткнулся в дрона, его заостренный кончик с визгом терзаемого металла пробурил кожух машины. Через секунду змея превратилась в пиявку, зарывшись в нутро разбитой машины и начисто высосав всю энергию. Энергию, которая должна заново разжечь ненависть её хозяина.

Подлинную ненависть!

Я услышала, как зверь, напавший на Ксанти поднялся на ноги позади меня, однако моя вселенная сузилась до пробуждающегося космодесантника. Я поняла, что здравый смысл меня покинул, разрушенный ложью о'Сейшина и правдой Фи'драа. Всё. что осталось, — это ужас и желание встретить этот ужас лицом к лицу.

Ради Высшего блага…

Остальное было как в тумане. Гибрид взвыл у меня за спиной, и его собратья ответили со всех сторон. Я резко развернулась, он прыгнул, его смертельно-опасный язык тянулся ко мне. Кулак космодесантника встретил тварь в воздухе, точно вагон турботрамвая, насквозь пробив грудную клетку. Десантник отбросил труп в сторону, а в это время остальные гибриды накинулись на него верещащей и визжащей стаей. Всего их было четверо, полностью обратившихся и почти обезумевших от жажды рвать, и раздирать, и заражать.

Первый кинулся прямо в лоб и умер в одно мгновение: его череп разлетелся брызгами от пневматического удара в морду. Воин повернулся в поясе — доспехи заскрежетали, точно ржавые шестерни — и ухватил второго гибрида за глотку, сдавив так, что хребет и хрящи расплющило в кашу. И в тот же миг вогнал клешню манипулятора между зубов третьему. Голова твари затряслась в конвульсиях, когда клешня у неё в пасти превратилась в визжащую циркулярную пилу. Космодесантник выдернул инструмент в фонтане из крошева костей, и тут последний гибрид запрыгнул ему на спину, взметнув костяные серпы для удара. Однако прежде, чем он успел ударить, заряд энергии пробил ему череп и сбросил с «насеста». Я глянула вверх и увидела Джи'каару, припавшую на одно колено несколькими уровнями выше со вскинутой винтовкой.

Очищены, подумала я, все до единого.

— Асааар… хааал… — Голос заставил моё имя звучать так, словно его выудили из грязного океана. Я обернулась. Ксанти взгромоздился на ноги, используя искривлённые серпы как костыли. Он двигался неуклюже, жертва каприза мутации мускулов, точно грибок сбила с толку анатомия тау. Лицо Ксанти вытянулось в маску смерти, нижняя челюсть почти касалась живота, но глаза остались прежними. Он глядел на меня с мучительным узнаванием. Умоляя…

— Асааар… — Зазубренный язык метнулся ко мне. Космический десантник толкнул меня в сторону, но жало языка хлестнуло по плечу, пока я падала. Страшное онемение охватило руку прежде, чем я рухнула на пол. Смутно я видела, как Джи'каара слетела с верхнего уровня. Она вскинула винтовку к плечу и бросилась на тварь, стреляя на бегу. Она продолжала стрелять, пока Ксанти не превратился в обугленные останки. После чего обрушила свой гнев на изломанное, пропитанное спорами тело Мутеха. Картограф так и не шевельнулся под обстрелом. Наверное, он уже был мёртв, но сомневаюсь, что для Джи'каары это имело какое-то значение. Последнее, что я увидела перед тем, как сознание покинуло меня, был гаснущий красный свет в окуляре Железной Руки.

— Энергии… — прошептал он. А потом мы оба погрузились во тьму.

— Тебе повезло, — сказала Джи'каара, когда я очнулась. Онемение в руке прошло, оставив лишь тупую боль. — В его жале не было заразы.

Затем, по безмолвному согласию, мы накормили Железную Руку, собрав оружие и энергоячейки янычаров и отдав их ненасытному механодендриту. Проводя церемонию, мы не думали, что теперь, когда враг нашего врага уничтожен, остался ещё просто враг. Нам это даже в голову не пришло. Теперь мы обе были созданиями инстинкта, связанными повелением более сильным, чем тау'ва.

— Как давно ты ждал? — спросила я великана, когда мы закончили. Имперский готик вышел у меня легко. Как и всегда.

— Как…? Давно…? — Электронный голос было нелегко разобрать, и построение фраз у него было нарушено. — Очень — давно…

— Как ты выжил? — Воин повернул свой глаз ко мне, оценивая меня, словно какой-то железный бог. Неожиданно маска, прикрывавшая правую часть его лица, соскользнула. Вместо плоти и костей я увидела серую бесформенную мешанину, пронизанную электроникой и изъеденными коррозией заклёпками.

— Плоть — предаёт, — произнёс он, хотя у него больше не было губ, — но машина — верна.

А затем я увидела его злой рок. Его тело погибло от ран, но истощённая аугметика продолжала работать, сберегая его сознание по мере того, как утекала жизнь. Полутруп, полумашина — он стоял замерев в этом зале бессчётные десятилетия, сгорая от бессильной ярости, пока его мёртвую плоть пожирал враг. Отвергая сон и забвение ещё глубже — смерть, он смотрел, как порча разрастается внутри и снаружи. Я видела, как он проваливается в безумие, затем выкарабкивается обратно в надежде на избавление… затем падает снова. Сколько раз повторялся этот круг? И в какой его части пребывает он сейчас?

— Твоё задание выполнено, — осторожно произнесла я, указывая на лохмотья споровой бомбы. — Мы справились с порчей.

— Нет — не справились. Это — ничто — просто ещё один — отросток. Я видел, как он рос — потом рост прекратился — много — много — много… — Он запнулся: расщеплённый разум силился обрести связность. — Корень — цел…

Он шагнул к центру зала, двигаясь с неожиданной плавностью. Мы пошли следом и впервые увидели яму: тёмную прорезь в полу, откуда вырос мегагриб. При ближайшем рассмотрении я поняла, что это была вовсе не яма, а круто уходящий в сторону туннель со стенками, покрытыми перетяжками грибка, похожий на просвет гигантского кровеносного сосуда. Или ножку гриба…

Отсюда выросла споровая бомба, поняла я, и порча по-прежнему живёт внизу, глубоко запустив свои корни.

— Задание — не выполнено.

Как и задание Железной Руки, моя история не закончена, но это не имеет никакого значения. Я ставила себе целью не развлечь вас, а предупредить. Джи'каара вынесет этот журнал с Клубка и сделает всё, чтобы его прослушали и услышали. Этот неумирающий склеп должен быть изолирован на случай, если мы не сумеем уничтожить его хищное наследие. Мы? Да, я решила составить компанию Железной Руке в его последнем задании. Я не воин, но я могу нести гранаты, и мы унесём их много в нечистую утробу этого места. Джи'каара спорила с мной, конечно, говорила, что это её долг отправиться в последний спуск.

— Ты должна нести слово, а я — огонь, — говорила она, однако будет не так.

Понимаете, я не могу вернуться. Жало Ксанти всё-таки оказалось заразным. Хотя его прикосновение было мимолётным, я чувствую, как в крови у меня ворочается порча, обещая новую ложь. Не знаю, сколько времени у меня осталось, но я не стану прятаться во тьме, пока чума забирает меня. Кроме того, моё разложение не только в крови, ибо я отпала от тау'ва. Я больше не создание воды или огня и, несомненно, здравого ума, но я ещё могу послужить. Я сойду в преисподнюю плечом к плечу со своим врагом и вычищу нечисть… Ради Высшего блага.


— КОНЕЦ ЗАПИСИ –

Стив Паркер

Эксгумация

«Громовой ястреб» вырвался из-за пелены облаков подобно огромной, расправившей крылья хищной птице. Турбины извергали пламя, воздушный тормоз раскалился докрасна, замедляя движение корабля. Катер был полностью черным, а на фюзеляже нес три символа: величественная золотая имперская аквила, литера «I» — знак Священной Имперской Инквизиции, уже одним своим видом вызывавший благоговейный трепет; и серебряный череп с мерцающим красным кибернетическим глазом. Дерлон Сезар никогда прежде не видел последнего символа, но все равно внутри у него все похолодело. Чтобы он ни означал, он явно был связан со Священной Инквизицией. А это в любом случае не предвещает ничего хорошего.

Не отрывая глаз от монитора, Сезар пристально следил за тем, как катер тяжело разворачивается и приближается к небольшой посадочной площадке. Нос машины распорол пылевую завесу, как нож — шелковую ткань. В наушниках внезапно раздалась искаженная помехами речь. Сезар набрал несколько кодов на расположенной перед ним консоли, включил микрофон и ответил:

— Вас понял, один-семь-один. Коды доступа подтверждены. Проследуйте в Ангар-четыре. Это закрытая атмосферная станция. Передаю вам наши протоколы безопасности. Конец связи.

Пальцы забегали по рунам консоли, и массивные металлические створки Ангара-четыре стали раздвигаться, готовые принять незваный черный корабль. Густой ядовитый воздух ворвался в помещение, пригодный же для дыхания — мгновенно улетучился. Вся станция содрогалась и жалобно скрипела, как делала всякий раз, когда корабли швартовались или улетали. Адептус Механикус построили эту станцию, нареченную «Оргой», быстро и с расчетом на минимально необходимые для функционирования системы и ресурсы. Не больше и не меньше.

Это было проржавевшее и запыленное строение, приземистое и попросту безобразное снаружи, сырое и мрачное внутри. Одни корабли прибывали, другие — отбывали. Первые привозили рабов, сервиторов, тяжелое оборудование и топливо. Что отсюда увозили, Сезар не знал. Нанявший его магос ясно дал понять, что излишнее любопытство может привести к куда более серьезным последствиям, нежели просто расторжение контракта. Сезар был достаточно умен, чтобы поверить этому. Поэтому он и его люди просто делали свое дело и не задавали лишних вопросов. Спустя несколько лет техножрецы закончат свои дела здесь. Так ему сказали. Тогда он сможет вернуться на Ясеро, возможно, на оставшиеся деньги купит ферму и целыми днями будет наслаждаться воздухом, который не убивает тебя при первом же вдохе.

От этой мысли в голове Сезара всплыло воспоминание, которое он отчаянно хотел бы забыть. Три недели назад, из-за поломки в одном из экстракторов Ангара-два целая рабочая бригада задохнулась от смертельно ядовитого воздуха планеты. Установленные в доке камеры запечатлели все в мельчайших подробностях. Техники и рабы корчились в агонии, пытаясь добраться до аварийных воздушных шлюзов, в кровь раздирали себе шеи и глаза. Погибло двадцать три человека. Все произошло буквально за несколько мгновений, но Сезар знал, что это зрелище будет преследовать его всю оставшуюся жизнь. Он встряхнулся, пытаясь прогнать горькое воспоминание.

«Громовой ястреб» миновал зону охвата внешних камер наблюдения. Сезар переключился на внутренние камеры Ангара-четыре и увидел, как большое черное судно грузно опускается на посадочные опоры. Турбины постепенно умолкли, двигатели остыли. Внешние створки ангара с лязгом закрылись. Сезар нажал на мигающую красную руну в правом верхнем углу консоли, и помещение стало наполняться смесью азота и кислорода, необходимой для дыхания. Когда все сигналы на панели окрасились зеленым, он вновь вызвал пилота «Ястреба»:

— Атмосфера восстановлена, один-семь-один. Ангар-четыре очищен. Можете разгружаться.

В ответ донеслось ворчание. Опустился передний трап катера, заливая черный решетчатый пол ангара желтым светом. В проеме появились тени — большие тени — и спустя несколько мгновений отбрасывавшие их фигуры начали спускаться по трапу. Сезар прильнул к экрану.

— Святой Трон, — прошептал он.

Управляя одной из камер наблюдения правой рукой, он приблизил изображение идущей впереди фигуры. Она была массивной, закованной в черный керамитовый доспех, а лицо скрыто под мрачным, ничего не выражающим шлемом. На огромном левом наплечнике Сезар увидел череп, такой же, как и тот, что украшал нос катера. На правом он разглядел другой череп, с двумя перекрещенными черными косами на белом фоне. Тут же был еще один символ, неизвестный Сезару, но он и так догадался, кем были эти существа. Он уже видел их образы на картинах и витражах, вырезанными из мрамора и выкованными из драгоценных металлов. Это создание вышло из легенд, и оно здесь было не одно.

Позади фигуры выстроились четыре точно такие же, но у каждой были разные изображения на правом наплечнике. Сердце Сезара бешено колотилось, к горлу подступил комок. Он попытался сглотнуть, но во рту мгновенно пересохло. Он никогда не ожидал увидеть их своими глазами. Никто не ожидал. Они были героями сказок, что читал ему отец, сказок, известных каждому ребенку в Империуме, тех, что дарили надежду и помогали спокойно спать по ночам. И вот они здесь, во плоти, крови и металле.

Космодесантники! Здесь! На станции «Орга»!

Но самое удивительное произошло потом. Как только пять фигур ступили на решетчатый пол, нечто огромное затмило собой свет, идущий из чрева катера. Трап «Ястреба» содрогнулся от громоподобных шагов. Из проема появилось нечто совершенно невообразимое, на двух коротких, похожих на поршни ногах. Оно напоминало шагающий танк, такое же громадное и угловатое, всем своим видом олицетворявшее колоссальную мощь.

Это был дредноут, и даже в окружении этих легендарных воителей он являл собой поистине впечатляющее зрелище.

В душе Сезара перемешались противоречивые эмоции, восхищение напополам со страхом.

Космодесантники пришли на Менатар, и вместе с ним пришла смерть.


— Менатар, — произнесла крошечная сгорбленная фигура, скорее самой себе, нежели кому-то из собравшихся в вагоне магниторельсовой магистрали гигантов в черных доспехах. — Вторая планета системы Озима-138, субсектор Гата, сегментум Ультима. Период обращения вокруг солнца, один-точка-один-три от стандарта Терры. Гравитация ноль-точка-восемь-три от стандарта Терры.

Он поднял глазам и встретился взглядом с Сифером Зиидом, Гвардейцем Ворона.

— Атмосфера — густая смесь сульфида азота и диоксида углерода. Вы об этом знали? Абсолютно смертельна для любого, кто не обладает надлежащими имплантатами. Сомневаюсь, что даже Астартес вроде вас смог бы дышать ей долгое время. Здесь даже сервиторы носят воздушные баллоны.

Зиид безразлично взирал на маленького техножреца, так ничего и не ответив. Когда же он заговорил, его слова предназначались командиру отряда, Лиандро Каррасу, библиарию-кодицию ордена Духов Смерти. Среди бойцов Караула Смерти его знали под позывными «Коготь-Альфа». Зиид, правда, так его никогда не называл.

— Скажи мне еще раз, Сколар, почему нам достается самая никчемная работа?

Каррас не поднял взгляда от болтера, над которым он проводил обряды. Редкие минуты тишины, подобные этой, следовало уделять медитации и необходимым ритуалам, чего Гвардеец Ворона, казалось, был совершенно не способен постичь. Вот уже шесть лет Каррас был лидером этого отряда. Сифер Зиид, прозванный Призраком за свою бледную кожу, так и не научился проявлять уважение со времени их первой встречи. Скорее, даже наоборот.

Каррас закончил читать литанию безупречности и вздохнул.

— Ты знаешь, почему, Призрак. Если бы ты не продолжал без конца злить Сигму, то, возможно, эти ублюдки из «Скимитара» были бы сейчас здесь вместо нас.

Руководитель отряда «Коготь», лорд-инквизитор, скрывающийся под псевдонимом Сигма, уже не раз был готов отстранить Зиида от несения службы из-за вопиющего неуважения не только к соратникам по Караулу Смерти, но и вообще ко всему его ордосу. Зиид постоянно пытался узнать больше, чем ему было положено, испытывая терпение инквизитора. Но в то же время Гвардеец Ворона был непревзойденным мастером ближнего боя, его навыки вкупе с устрашающими энергетическими когтями, личным оружием Зиида, столько раз выручали хозяина, что Каррас и остальные уже сбились со счета.

Раздался другой голос, низкий грохочущий бас.

— Не все они плохие, — сказал Максиммион Восс, из ордена Имперских Кулаков. — Я имею в виду отряд «Скимитар».

— Точно, — с неприкрытым сарказмом в голосе ответил Зиид. — Ты у нас, конечно же, самый непредвзятый, Омни. То есть, само собой, каждый Черный Храмовник или Багровый Кулак в Галактике — всенепременно святой.

Восс оскалился в ответ.

Из задней части вагона, где в относительной тишине сидели Игнацио Соларион и Даррион Раут, Ультрамарин и Экзорцист соответственно, послышалось шипение. Исходило оно от Солариона.

— Хочешь что-то сказать, Пророк? — спросил Зиид, с вызовом подняв подбородок.

Соларион бросил на него сердитый взгляд, всем своим видом выражая презрение к Гвардейцу Ворона.

— Мы тут не одни, — сказал он, кивнув на хрупкого техножреца. Пока космодесантники Караула Смерти переговаривались, тот не проронил ни слова. — Тебе следовало бы помнить об этом.

Зиид усмехнулся Солариону, после чего вновь устремил свой взгляд на Механикум. Человек, встретивший их на платформе магистрали, представился как магос Йапет Борговда, старший адепт на планете и ксенографолог, специалист по письменности и истории Ушедших, одной из ветвей эльдарской расы. Эти Ушедшие когда-то жили здесь, и после них осталось немало тайн, погребенных глубоко под красными песками.

Казалось, не было никакого смысла в том, чтобы вызывать сюда отряд Караула Смерти, особенно сейчас. Менатар был мертвым миром. Его солнце превратилось в красный гигант, звезду класса К3 на последнем этапе своего существования. Перед гибелью оно выжжет остатки атмосфера Менатара, оставив лишь оплавленную каменную глыбу. Вскоре Менатар остынет, и не останется никаких следов того, что кто-то когда-то был здесь. Впрочем, до подобного конца оставалось еще много десятков тысяч лет. Быть может, Ушедшие покинули этот мир раньше, предвидев его дальнейшую судьбу? Или же что-то прогнало их отсюда? Возможно, в будущем ксенографологи смогут найти ответы на эти вопросы. Но пока что Зиид никак не мог понять, зачем Сигме потребовалось отправлять сюда своих ключевых сотрудников.

Магос Борговда повернулся налево и взглянул на обзорный экран, расположенные в передней части вагонетки. Большую часть горизонта занимал огромный мертвый вулкан. Транспорт вез их вперед настолько быстро, что красные дюны и горные шпили по обеим сторонам магистрали сливались в неразборчивую размытую картину.

— Мы приближаемся к Тифонис Монсу, — прохрипел магос. — Как вам известно, достопочтенные адепты Марса вырыли прямой туннель к кратеру. Путь займет еще час, не более. Без этого туннеля…

— Отлично, — грубо перебил его Зиид, запустив пальцы в латной перчатке в свои длинные черные волосы. Его взгляд упал на лезвия энергетических когтей, которые сейчас покоились в магнитных креплениях на бедренной пластине доспехов. Уже скоро ему предстоит надеть свое любимое оружие, прочно закрепить шлем и ступить на твердую землю. Воин огляделся. Омни регулировал крепления своего тяжелого болтера. Соларион проверял зарядный механизм снайперской винтовки. Каррас и Раут уже закончили подготовительные ритуалы с оружием.

«Если здесь не с кем сражаться, то зачем тогда нам столько оружия?» — спросил себя Зиид. Он подумал о ворчливом дредноуте, одиноко ехавшем в другом вагоне. — «И зачем было привозить сюда Кирона?»


Вагонетка плавно остановилась у широкой платформы, сплошь заставленной различными ящиками и контейнерами. Каждый из них нес отметку в виде черепа, заключенного в шестеренку — символа Адептус Механикус. На другой стороне платформы строго выверенными кругами выстроились приземистые сборные бараки и информационные регистраторы. Все вокруг устилал слой пыли вперемешку с золой. Повсюду тянулись толстые кабели, питавшие энергией тяжелое оборудование. Специальные установки поддерживали постоянную температуру и давление воздуха в спальных блоках и молитвенных кельях. Вдали виднелись колоссальных размеров краны. Они группировались по краям кратера и издалека напоминали огромных стражей, бдительно охранявших то, что крылось в его недрах.

Борговду, очевидно, поджидали. Прислужники в красных робах жрецов Марса, с дыхательными аппаратами, низко поклонились, стоило магосу выйти из вагона. Вокруг них выстроились техностражи-скитарии, прижав к груди лазганы и хеллганы.

Восс тихо прошептал Зииду:

— Похоже, наш новый знакомый не лгал насчет своего здешнего статуса. Пожалуй, тебе следует быть с ним повежливее, бледнолицый.

— Что-то я не припомню за тобой особых любезностей, дубина, — ответил Зиид.

Они с Воссом были друзьями с самой первой встречи. Их взаимопониманию мог позавидовать любой другой в отряде, а служба в Карауле Смерти лишь укрепила связь между ними. Если бы кто-нибудь другой посмел назвать Зиида «бледнолицым», ему потом пришлось бы собирать себя по кусочкам. Точно так же мало кто решился бы назвать коренастого, могучего Восса «дубиной». И вряд ли потом смог бы об этом рассказать. Но для этой парочки клички стали чем-то вроде символа доверия и дружбы. В Карауле Смерти подобные вещи были настоящей редкостью.

Магос Борговда прервал раболепное приветствие толпы прислужников и обернулся к своему эскорту. Он обратился к Каррасу, которого определил как лидера группы.

— Можем мы проследовать к месту раскопок, господин? Или вы желаете первым делом отдохнуть?

— Астартес не нуждаются в отдыхе, — резко ответил Каррас.

Несомненно, он преувеличивал, и ксено-графолог это прекрасно понимал. Другое дело, что космодесантников нельзя было оценивать по меркам обычных людей. А вот служители Бога-Машины, ровно как и сам Борговда, были совсем не прочь немного передохнуть.

— Что ж, — произнес магос, — тогда отправимся непосредственно к шахте. Помощники доложили мне, что мы готовы перейти к последней стадии нашей операции. Они ждут только моей команды.

Отпустив всех, кроме нескольких прислужников, он отдал им ряд приказов на отрывистом языке машинного кода, после чего повернул на восток. Караул Смерти проследовал за ним. Каррас шел рядом со сгорбленной фигурой в робе, постоянно замедляя шаг, дабы попадать в темп ходьбы техножреца. Остальные, включая многотонного громадину, дредноута Кирона, шли позади них. Каждый шаг Кирона сотрясал землю.

Зиид уже ненавидел все это. Почему такой как он, способный передвигаться с нечеловеческой скоростью, вынужден подстраиваться к коротким шажкам техножреца? Он мог бы добраться до места раскопок втрое быстрее, и нисколько не притомившимся. А так… Сколько времени на это уйдет у хрипящего, громыхающего и постоянно чем-то щелкающего полумеханического магоса?

Пытаясь отвлечься от этих мыслей, Гвардеец Ворона устремил взгляд на дальний склон кратера, где располагался археологический комплекс. Тифонис Монс был самым крупным вулканом во всей звездной системе. Его дно простиралось примерно на два с половиной километра, а огромная скальная гряда, кольцом окружавшая его, возвышалась еще на километр. Любая попытка перебраться через высокие хребты превратилась бы в настоящее испытание, требовавшее неимоверных усилий. Строить дороги было нецелесообразно — слишком уж неровным были склоны. Так что ничего удивительного, что Механикум буквально изрыли туннелями всю поверхность вулкана — это было самым верным решением.

Пристально вглядевшись в каменистую поверхность склона, Зиид обратил внимание на ее явно искусственное происхождение. Едва уловимые признаки чьей-то искусной работы практически стерлись под влиянием времени и беспощадных ветров, но Сифер все равно сумел их заметить. Генетически усиленное зрение Гвардейца Ворона, вкупе с мощной оптикой шлема, выхватывало остатки обвалившихся пролетов и навеки погребенных в толще скалы галерей.

Не знай он, что этот мир раньше принадлежал Ушедшим, он бы, вероятно, отнес это к странным причудам природы, если бы не слишком уж правильные формы скальных наростов. Угловатые, рубленые очертания — все это было присуще скорее творениям рук человека, нежели изделиям таинственных эльдаров. Их сооружения, корабли, оружие — все отличалось плавностью линий и изяществом форм, словно их старательно выращивали, подобно живым растениям, но уж никак не строили. Но это не меняло их участи. Будучи истинным воином Империума, Зиид ненавидел ксеносов всем сердцем. Самим фактом своего существования они оспаривали право людей властвовать над Галактикой.

Ему уже приходилось сражаться с ними много раз. Он воевал в Адикканском Пределе — тогда эльдары испытывали на прочность людские силы, совершая молниеносные набеги на миры, не принадлежавшие им. Достойные противники. Они были быстры, не боялись вступать в ближний бой. Ему это нравилось. Только вместо того, чтобы с честью погибнуть от его когтей, они обычно предпочитали бегство.

Трусы.

Жаль, что они давным-давно покинули этот мир. Ему бы хотелось сразиться с ними здесь.

«Впрочем, мне бы хотелось сразиться уже с кем угодно», — подумал он.


Шесть огромных кранов работали слаженно, пытаясь поднять ценный груз из круглой черной шахты в центре кратера. Артефакт был закопан очень глубоко — достаточно, чтобы никто и никогда его не нашел. Но Йапет Борговда сумел расшифровать чудом сохранившиеся записи, относящиеся как раз ко времени погребения. Он нашел их на борту разбитого судна, много сотен лет блуждавшего в варпе и выброшенного в реальное пространство у самой границы Империума. Он уже было собрался продемонстрировать свои находки генеторам Биологиса, когда его нашел пожилой магос по имени Сержус Алтандо и убедил первым делом показать их специалистам из Ордо Ксенос, одного из отделов Священной Инквизиции.

С тех пор Борговда даже не думал больше обращаться к своему начальству на Марсе. Таинственный лорд-инквизитор, которому служил Алтандо, пообещал предоставить Борговде все, что тому потребуется для работы. Подобное доверие не следовало разбазаривать попусту. Это открытие могло принести Борговде почет и уважение. Возможно, однажды его даже повысят до ранга генетора.

Так люди пришли на Менатар, и стали рыть землю там, где не должны были этого делать.

И вот, результаты всего этого тяжкого труда были уже как на ладони. Даже под пузырем дыхательного аппарата было видно, как в предвкушении, подобно уголькам, горят черные глаза Борговды. Каждый из шести подъемных кранов медленно закручивал толстые пластальные тросы. С издевательской медлительностью нечто огромное и, безусловно, древнее, стало появляться из недр шахты. Сотни солдат-скитариев и боевых сервиторов осторожно шагнули вперед, взяв оружие наизготовку. Никто даже понятия не имел, что вот-вот должно было явиться на свет. Практически никто.

Борговда знал. Магос Алтандо знал. Сигма знал. Из этой троицы, впрочем, только Борговда лично присутствовал на месте раскопок. Остальные, хотелось ему верить, были за много световых лет отсюда. Это была только его добыча, как и обещал инквизитор. Это было его открытие. Объект все больше и больше выходил из глубин шахты. Восхищенный магос сам стал медленно к нему приближаться, шаг за шагом. Позади него космодесантники из отряда «Коготь» покрепче сжали свое оружие и молча наблюдали.

Объект уже практически полностью показался над поверхностью. Это был громадный саркофаг овальной формы. Длина его большой оси составляла двадцать три метра, малой — шестнадцать метров. Каждый сантиметр его поверхности, сделанной словно из полированной кости, был покрыт запутанными резными письменами. По привычке ксено-графолог принялся переводить странные символы. Открывшееся глазам зрелище поистине поражало магоса своей красотой. Сколько же секретов таит в себе это сооружение?

Как и прочие радикалы, он верил, что технологический застой, в котором погрязло человечество, ведет в тупик. Путь к спасению лежит в понимании и использовании ксенотехнологий, пусть зачастую и враждебных. Естественно, глупые слепцы открыто презирали эту, казалось бы, очевидную истину. Борговда знал много прилежных и благочестивых магосов, которых безжалостно казнили за намек на такие убеждения. Почему генерал-фабрикатор не видит правды? Почему всемогущие лорды Терры не могут принять ее? Но теперь он заставит их открыть глаза. Сигма пообещал ему любую поддержку в этом чудесном открытии. Времена изменились. Теперь Священная Инквизиция была на его стороне.

Объект полностью показался на свет. Он висел над черной пропастью шахты, излучая древнее, непостижимое великолепие. Борговда шепотом отдал команду по вокс-связи. Краны одновременно стали поворачиваться.

Магос задержал дыхание.

Как только саркофаг оказался над твердой поверхностью, механизмы замерли.

— Отлично, — произнес Борговда. — Теперь опускайте его. Аккуратно.

Экипажи кранов подчинились. Овальный гроб стал снижаться, миллиметр за миллиметром.

А затем он резко накренился.

Со стороны одного из кранов раздался натужный скрежет металла. Конструкция резко повернулась вправо, титановые переборки смялись, словно жестянки.

— Что происходит? — всполошился Борговда.

Боковым зрением он заметил бойцов Караула Смерти, взводящих свое оружие, и огромного дредноута, сжимавшего свои внушительные металлические кулаки.

Послышался преисполненный ужаса голос одного из операторов поврежденной машины.

— Там что-то есть, внутри этой штуковины! — задыхаясь, пролепетал человек. — Что-то огромное. Центр тяжести постоянно скачет во все стороны!

Борговда пристально всматривался в висящий овал объекта, его глаза превратились в узкие щелочки. Теперь саркофаг висел на пяти туго натянутых тросах, шестой же просто болтался в воздухе. Конструкция вновь накренилась, теперь это можно было заметить невооруженным взглядом. Было очевидно, что возмущения вызывает какая-то внутренняя сила.

— Опустите его на землю! — рявкнул Борговда в микрофон. — Только осторожно. Не повредите его!

Следуя приказу, операторы стали раскручивать тросы, но груз вновь резко дернулся, на этот раз сильнее прежнего. Еще две мощные машины превратились в металлолом. Оставшиеся три троса лопнули, и саркофаг с грохотом рухнул на землю. Волна от удара разбросала близстоящих рабов и прислужников.

Борговда со всех ног побежал к упавшему саркофагу, чувствуя, что воины Караула Смерти следуют за ним по пятам. Знал ли инквизитор о том, что подобное могло случиться? И не поэтому ли он прислал сюда своих ангелов смерти?

Даже на расстоянии в добрых сто двадцать метров, даже сквозь плотную завесу из пыли и песка, поднявшихся в воздух от удара, Борговда видел странные красные огни на обширной поверхности реликта. Они то загорались, то потухали, словно предупредительные сигналы. Внезапно к магосу пришло понимание, что так оно и есть. Какой бы колоссальной ни была разница между людьми и ксеносами, это послание могло значить только одно.

Опасность!

Раздался оглушительно громкий звук, похожий на треск ломающегося дерева.

Внезапно один из космодесантников зарычал от боли и упал на колени, обхватив шлем обеими руками, одетыми в латные перчатки. Другой Астартес, из Имперских Кулаков, мгновенно оказался рядом со своим упавшим командиром.

— В чем дело, Сколар? Что случилось?

Тот, кого звали Каррас, заговорил сквозь боль, жгучую и нестерпимую. Его слова были буквально пропитаны ею.

— Психический маяк! — процедил он сквозь сжатые зубы. — Где-то здесь заработал психический маяк. Его сила…

Он закричал, когда еще одна волна боли захлестнула его. Борговда боялся даже представить, какие страдания сейчас испытывает воин.

Другой боец отряда, с ухмыляющимся черепом демона на наплечнике, вышел вперед и внезапно приставил взведенный болтер к голове командира.

Гвардеец Ворона двигался молниеносно. Он подскочил к Экзорцисту, неуловимым движением руки схватил ствол болтера и оттолкнул его.

— Что ты, черт возьми, делаешь, Страж? — бросил Зиид. — Хватит!

Раут бросил на Зиида пронзительный взгляд, но все-таки отвел оружие в сторону. Палец со спускового крючка, однако, он не убрал.

— Сколар, — позвал командира Восс. — Ты сможешь с этим справиться? Сможешь бороться дальше?

Дух Смерти с трудом поднялся на ноги, но было видно, что в бою ему придется туго.

— Никогда не чувствовал ничего подобного, — прошипел он. — Это необходимо прекратить. Оно заглушает мой… дар, — Каррас повернулся к Борговде. — Во имя Императора, магос, что здесь происходит?

— Дар? — едва слышно фыркнул Раут.

Борговда ответил, не отводя взгляда своих черных глаз от громадины саркофага. Он лежал на расстоянии двадцати метров от края шахты и безостановочно раскачивался, словно внутри него было нечто живое.

— Ушедшие… — проговорил он. — Должно быть, они оставили что-то вроде сигнала тревоги на случай, если произойдет нечто… непредвиденное. И мы только что его активировали.

— Что произойдет? — потребовал объяснений Игнацио Соларион. Ультрамарин повернулся к крохотному техножрецу. — Отвечай!

Вновь раздался громоподобный треск. Борговда взглянул за спину Солариона и увидел, что костяная поверхность саркофага словно взорвалась изнутри, ее куски разлетелись во все стороны. В открывшихся дырах можно было заметить нечто темное и большое. Оно ворочалось и извивалось, отчаянно пытаясь выбраться на свободу.

Техножрец замер, как вкопанный.

— Я задал тебе вопрос! — зарычал Соларион. Он с трудом сдерживал себя, чтобы с размаху не ударить магоса. — О чем их должен был предупредить маяк?

— Об этом, — ответил Борговда. Внутри него страх смешался с эйфорией. — О том, что оно… чем бы оно ни было… вырвалось из заточения.

— Они бросили его живым? — спросил Восс, став между Соларионом и Борговдой. Свой тяжелый болтер он держал наготове.

Внезапно все встало на свои места. Магос наконец дочитал письмена, выгравированные на поверхности саркофага. Цельная картина сложилась у него в голове, и он все понял.

— Они закопали его, — ответил он космодесантникам, — потому что не смогли убить.

В этот момент на них посыпался дождь из костяных осколков — существо наконец сумело разбить свою клетку. Все увидели огромное змеиное тело. Размерами оно едва ли не превосходило титан класса «Гончая» и, похоже, было так же хорошо защищено. Массивные жвала, похожие на лепестки какого-то странного цветка, костлявые, острые как бритва, смертоносные, сочились кислотной слюной. Кошмарный зверь выбрался из своей многовековой тюрьмы, задрожал и мотнул гигантской головой.

Пронзительный визг сотряс окрестности. Звук был настолько громким, что некоторые из скитариев, которым не повезло оказаться ближе других к монстру, упали, задыхаясь в ядовитом воздухе — вопль расколол забрала на их шлемах.

— Что ж, может, они и не смогли его убить, — зарычал Лиандро Каррас, упрямо шагая, невзирая на разрывавшую голову боль. — Но мы сможем! К бою, братья, во имя Императора!


Яркие лазерные лучи вспыхнули со всех сторон разом, устремившись к колоссальному, похожему на червя существу, которое после многих тысячелетий заточения, наконец, обрело свободу. Простые люди уже давно бы пали ниц перед такой неудержимой силой. Что они могли противопоставить этому гиганту? Но скитарии, верные бойцы Адептус Механикус, не дрогнули. Особые операции на мозге, имплантаты и нейропрограммирование лишили их страха, равно как и чувства самосохранения. Бойцы окружили зверя и обрушили на него всю имеющуюся огневую мощь.

Смелый поступок, но, увы, совершенно бессмысленный. Выстрелы не смогли пробить толстые хитиновые пластины, покрывавшие тело чудовища. Но смогли обратить внимание твари на нападавших. Будучи в обычном понимании абсолютно слепым, змей, тем не менее, все чувствовал. По всему его телу были расположение тонкие, похожие на пузыри, наросты, отмечавшие малейшие перепады температуры и давления. Чудовище точно знало положение каждого из атаковавших его людей. Оно не просто слышало стук их сердец, оно чувствовало мельчайшие колебания воздуха и почвы. От него ничто не могло укрыться.

С невероятной для таких колоссальных размеров скоростью монстр выбросил вперед свой тяжелый черный хвост. Засвистел воздух. Двенадцать скитариев рухнули как подкошенные, их грудные клетки превратились в месиво. Некоторых подбросило в воздух; спустя мгновение их тела расплющились от удара о рифленые металлические крыши близлежащих складов или бараков.

Отряд «Коготь» уже рвался вперед, стремясь присоединиться к битве. Грузный бег брата Кирона заставил посыпаться штабеля ящиков. Адреналин переполнял остатки органического тела дредноута. Когда-то он был могучим воином Астартес, но теперь его мозг и самые необходимые органы, обернутые в остатки плоти, были встроены в системы освященного боевого саркофага.

— Смерть ксеносам! — гремел его голос в решетке вокса.

Каррас бежал во главе отряда, сжимая болтер. До твари оставалось еще добрых три сотни метров, но он и его товарищи быстро покроют эту дистанцию. И что тогда? Как им сражаться с монстром, подобным этому?

Ожила связь. Раздался голос Восса.

— Что это, Сколар? Тригон, маулок?

— Нет, Омни, — ответил Каррас. — Скорее всего, нечто со схожим генотипом, но раньше не встречавшееся.

— Сигма знал об этом, — встрял в разговор Зиид.

— Да, — ответил Каррас. — Знал или, по крайней мере, догадывался.

— Каррас, — вызвал командира Соларион. — Я выдвигаюсь на более высокую позицию.

— Вперед.


Винтовка Солариона представляла собой вершину мастерства оружейника. Такого оружия нельзя было увидеть ни в одном из орденов Астартес, только у Караула Смерти. И лучше всего это оружие показывало себя в снайперском деле.

Соларион отделился от остального отряда. Взглядом он искал самое высокое строение в пределах кратера, до которого можно было быстро добраться. Долго искать не пришлось. Соларион обнаружил подъемный кран, удерживавший секцию магниторельсовой магистрали. Он был заметно короче, нежели те большие механизмы, которые подняли из шахты эту тварь, но те были слишком далеко. Воин подбежал к массивным опорам крана, повесил болтер на правый наплечник и стал карабкаться вверх.

Хвост червя, словно гигантская коса, каждым взмахом прореживал ряды скитариев. Их уже осталось едва ли больше половины. Бетон вокруг был залит кровью. Несмотря на все свое упорство и бесстрашие, солдаты Механикум не смогли нанести проклятой твари даже нескольких царапин. Они лишь разозлили зверя, и теперь расплачивались за это своими жизнями. Скитарии продолжали сражаться, раз за разом пуская огненные лучи в тело монстра, но все было тщетно. Чудовище изогнулось и вновь ударило хвостом, превратив еще десяток бойцов в бесформенную кровавую массу.

— Надеюсь, у тебя есть план, Сколар, — сказал Зиид, бежавший рядом с командиром. — Я имею в виду, кроме как просто убить эту мразь.

— Я не могу зарядить Аркеманн своей психической энергией, — ответил Каррас. Он был уверен, что его только его древний силовой меч мог пробить хитиновую броню существа. — Это чертов маяк гасит все мои силы. Но если его отключить… И если я смогу подобраться достаточно близко…

Его перебил давно знакомый голос, как всегда ледяной и спокойный.

— Объект Шесть не должен пострадать ни при каких обстоятельствах, Коготь-Альфа. Это существо нужно мне живым.

— Сигма! — сплюнул Каррас. — Это несерьезно… Нет! Мы убьем его. Мы обязаны!

Сигма переключился на общий канал связи.

— Слушайте меня, отряд «Коготь». Это существо необходимо захватить любой ценой. Живым. Обуздайте его, и приготовьте к транспортировке. Брат Соларион экипирован специально для выполнения этого задачи. Ваша задача — создать ему условия для удачного выстрела, а затем доставить особь на борт «Святого Наварра». Помните ваши клятвы и исполняйте приказ.

Первым заговорил Кирон, нарушив свое обычное задумчивое молчание.

— Это возмутительно, Сигма. Здесь буйствует тиранидское отродье, и Кирон убьет его. Мы — Караул Смерти. Наша работа — уничтожать таких тварей, как эта.

— Исполняй приказ, Плакальщик. Это относится и ко всем остальным. Помните ваши клятвы. Соблюдайте договоренность, или же вы вернетесь к своим братьям, навеки запятнанные позором.

— У меня больше не осталось братьев, — возразил Кирон, как будто это освобождало его от необходимости подчиняться.

— Тогда ты никуда не вернешься. Инквизиции не нужны те, кто не способен действовать в заданных рамках. Караулу Смерти — тем более.

Каррас пришел в ярость. Его губы дрожали от гнева.

— Соларион! — рявкнул он. — Когда ты обо всем это узнал?

— Недавно, — ответил Ультрамарин. В его голосе слышалась неприязнь. — Совсем недавно.

— И ты ничего не сказал нам, брат? — наседал Каррас.

— Это был приказ. В отличие от некоторых, я следую им до конца.

Солариону никогда не нравилось работать под началом библиария Духов Смерти. Орден Карраса относился к Тринадцатому Основанию. Только ордены Первого Основания заслуживали безоговорочного уважения и почета. И то не все…

— Магос Алтандо снабдил меня зарядами с нейротоксином, — продолжил Соларион. — Но чтобы он подействовал, мне нужно попасть в мягкие ткани тела. Каррас, пробейте в его панцире хоть малейшую щель, и я дам Сигме то, что ему нужно.

Каррас выругался. Он все время подозревал, что что-то идет не так. И хотя псайкерских способностей Карраса было недостаточно, чтобы предвидеть грядущее, он с самого начала чувствовал нечто темное и зловещее, довлеющее над этой миссией.

Тиранидский червь был уже всего в каких-то пятидесяти метрах. Тварь подняла свою огромную чешуйчатую голову и развернулась к приближающимся космодесантникам. Трудно было не уловить вибрацию, сопровождавшую громоподобный шаг Кирона. Дредноут находился в тридцати метрах позади Карраса, не поспевая за своими более быстрыми товарищами.

— Каков план, Каррас? — в голосе Зиида читалось беспокойство.

Библиарий судорожно перебирал в мозгу все возможные варианты. Монстр припал к земле и устремился в их сторону. Он ощущал исходящую от них угрозу, куда большую, нежели от чудом уцелевших скитариев.

Каррас резко остановился рядом с сержантом техностражей и окликнул его.

— Ты! Уводи своих людей отсюда! Отступайте обратно к вагонеткам, живо!

— Мы будем сражаться, — упрямо твердил скитарий. — Магос Борговда не давал приказа к отступлению.

Каррас схватил сержанта своей правой рукой. Скитарий повис в воздухе, не касаясь ногами земли.

— Это не сражение. Это бойня. Вас всех ждет смерть. Так что делай то, что я говорю. Оставьте эту работу Караулу Смерти, и не стойте у нас на пути.

Глаза сержанта были черными, безжизненными, как у куклы. Неужели после вмешательства Адептус Механикус в нем не осталось ничего человеческого? Не было страха, но Каррас чувствовал что-то еще, нечто едва уловимое. Последствия хирургических операций? Или же просто его разум помутился от колоссального психического давления? Этого он сказать не мог.

Спустя несколько мгновений сержант сдался. Он резко кивнул и отдал приказ по вокс-связи. Солдаты Механикум стали медленно отступать, все еще продолжая стрелять на ходу.

Шуршание и скрежет становились все громче — червь быстро приближался. Каррас развернулся лицом к врагу.

— Приготовиться! — скомандовал он.

— Что ты решил, Дух Смерти? — прогремел голос Кирона. — Это отродье ксеносов необходимо уничтожить, что бы там ни говорил инквизитор.

«Черт, — мысленно выругался Каррас. — Конечно, ты прав, брат. Но нам следует чтить наши клятвы, ради ордена. Нужно дать Солариону шанс».

— Отвлекайте червя. Делайте, что приказал Сигма. Если Соларион промахнется…

— Не промахнусь, — заверил его Ультрамарин.

«Хочется верить, — подумал Каррас. — Потому что в противном случае я сильно сомневаюсь, что мы вообще сможем убить эту тварь».


Соларион добрался до конца стрелы подъемного крана. Вся поверхность кратера расстелилась под ним как на ладони. Он увидел других членов отряда «Коготь», окружавших ксеносскую тварь. Словно башня, червь возвышался над ними и пронзительно визжал, царапая воздух крошечными рудиментарными конечностями. Восс атаковал первым, поливая монстра очередями из своего тяжелого болтера. Каррас и Раут поддержали его, в то время как Зиид и Кирон пытались зайти с боков.

Соларион фыркнул.

Было очевидно, по крайней мере ему, что у этого тиранидского отродья попросту нет уязвимых точек. У него даже не было глаз!

Насколько отсюда мог видеть Соларион, шквальные потоки болтерного огня, терзавшие чешую зверя, не приносили абсолютно никакого результата. Снаряды не могли пробиться сквозь прочную хитиновую защиту.

«Мне нужна уязвимая плоть, — говорил он сам себе. — Нельзя стрелять, пока ее не видно. Один выстрел — один труп, только так. Ну, или, в данном случае, один парализованный ксеносский червяк».

Он замер в удобном положении, уперев подошвы в углы металлической рамы. Вокруг него завывал порывистый менатарский ветер, грозя сбросить снайпера с высоты восьмидесяти метров прямиком в пасть смерти. Поднятая ветром пыль застилала обзор, снизив видимость почти на двести процентов. Но Соларион мог подстрелить мишень размером с имперский дукат с расстояния в три километра. Он знал, что сможет произвести идеальный выстрел и в более жесткой обстановке, нежели эта.

Необходимость стрелять со стрелы подъемного крана означала, что ему придется лежать на животе и готовиться совершить выстрел под углом в сорок пять градусов, уперев приклад в плечо и прильнув визором шлема к линзе прицела. После некоторых калибровок он смог навестись на извивающуюся тушу монстра. Выстрелы Астартес продолжали грызть ее чешую. Хвост твари подобно огромному молоту обрушился на Раута, который успел отскочить в самый последний момент. Бетон на том месте, где только что стоят Экзорцист, раскрошился и разлетелся во всех направлениях.

Соларион оттянул рычаг взвода и зарядил один из патронов с нейротоксином, что дал ему Алтандо. После этого он включил связь.

— Я на позиции, Каррас. Готов к выстрелу. Поторопитесь. Дайте мне цель.

— Мы пытаемся, Пророк! — ответил Каррас, используя кличку, которую дал Ультрамарину Зиид.

«Пытайтесь получше», — подумал Соларион, но вслух этого не произнес. Он четко знал ту границу, за которой не следовало уже давить на Альфу.


Три гранаты взорвались одна за другой. По земле побежали трещины, ветер унес пыль. Чудовище по-прежнему возвышалось над космодесантниками. Взрывы не нанесли ему никакого вреда, на панцире не осталось ни царапины.

— Ничего! — выкрикнул Раут.

Каррас выплюнул проклятье. Им овладевало отчаяние. Все было бессмысленно и бесполезно. Монстр даже не замедлился, а его выпады оставались такими же мощными. Только что под боковой удар попал Восс. Имперский Кулак отлетел на добрых двадцать метров и ударился о стену топливного хранилища, оставив в ней глубокую вмятину. Лишь сила благословенных доспехов и удача спасли космодесантнику жизнь. Если бы удар пришелся сверху, его бы наверняка уже не было в живых.

Не для того отряд «Коготь» шесть лет безупречно выполнял всевозможные самоубийственные задания, чтобы вот так бесславно погибнуть на Менатаре. Каррас просто не мог этого допустить. Но единственным оружием, способным хоть что-то сделать с непробиваемой защитой чудовища, был его силовой клинок, Аркеманн. А пока чертов маяк заглушал его способности, Каррас не мог наполнить оружие разрушительной психической энергией. А без этого шансов у них не оставалось.

— Дьявол! — зарычал Каррас. — Кто-нибудь, найдите источник этого чертова сигнала. Заставьте его умолкнуть!

Силы покидали библиария. Удары чужеродной энергии были настолько сильны, что выбивали из головы все мысли, оставляя только боль. Он уже не чувствовал психической ауры Зиида, ровно как и остальных — Восса, Кирона, Солариона. Что до Раута, то Каррасу и раньше никогда не удавалось уловить след души Экзорциста. Даже после стольких лет совместной службы библиарий так и не смог осознать причин этого явления. Иногда Каррас даже начинал сомневаться, есть ли у его вечно задумчивого товарища душа вообще.

Зиид изо всех сил пытался отвлечь внимание тиранида на себя. Он был самым быстрым в отряде. Если бы Каррас не знал наверняка, он бы сказал, что Зиида забавляет этот смертельный танец. Раз за разом усеянный шипами хвост устремлялся к Гвардейцу Ворона, и каждый раз сотрясал лишь воздух — в последний момент Зиид успевал отскочить в сторону. Стоило ему подобраться на расстояние удара, он тут же выпускал свои энергетические когти и впивался ими в бока чудовища. Клинки ярко вспыхивали при каждом ударе, в воздух сыпались искры, но пробить хитиновый панцирь они не могли.

Каррас повесил болтер на бедро и вытащил Аркеманн из ножен.

«Нужно подобраться еще ближе. Быть может, у Кирона хоть что-нибудь получится. Только он достаточно силен, чтобы бороться с этой тварью».

— Вступайте в ближний бой, — сказал он бойцам. — Так нам ничего не добиться.

Именно этих слов ждал Кирон. Издав громогласный боевой клич, он рванулся вперед, замахиваясь своими мощными силовыми кулаками. Земля сотрясалась под его ногами.

«Милостью Императора, — молился Каррас, следуя за воспылавшим яростью дредноутом, — пусть сегодня никто из нас не умрет».

«Коготь» был его отрядом. В круговороте соперничества, тайн и недоверия это все еще многое значило для библиария.


Соларион видел, как остальные члены отряда спешили вперед, чтобы схлестнуться с тварью в ближнем бою. Он не завидовал им, но не мог не отдать должное их храбрости и отваге. Подобная безрассудная атака была сродни самоубийству. С любым другим отрядом это, скорее всего, уже произошло бы. Но «Коготь»…

«Сосредоточься, — приказал он себе. — Момент уже близко. Дыши ровно».

Так он и поступил.

Системы его шлема отфильтровывали воздух, удаляя из него элементы, которые могли убить бойца. Даже третье легкое, один из искусственных органов, вживляемых Адептус Астартес, не справилось бы с таким количеством отравляющих веществ. Но даже после очистки воздух оставался омерзительно вонючим, обжигал ноздри и горло. Внезапно налетевший порыв ветра сбил прицел на несколько миллиметров, так что Солариону пришлось вновь его корректировать.

Громогласный возглас триумфа перекрыл связь:

— Я нашел его, Сколар. Я нашел маяк!

— Восс? — приободрился Каррас.

Раздался приглушенный взрыв. Соларион бросил короткий взгляд в направлении звука и увидел черные клубы дыма примерно в пятидесяти метрах справа от червя. Из облака выскочил Восс. Вокруг него валялись осколки разбитого саркофага.

Каррас издал победный рев.

— Сигнал… он исчез. Я чувствую это!

Теперь Дух Смерти вновь мог использовать свои психические способности. «Лишь бы только это помогло!» — взмолился Соларион.

И это действительно сработало. Неожиданно поле боя озарилось ярким сиянием. Соларион увидел Карраса, воздевшего над головой Аркеманн. Зверь тоже почувствовал внезапный разряд потусторонней энергии. Сметая все на своем пути, тварь устремилась прямо на библиария, намереваясь раздавить его своим мощным телом. Каррас бросился навстречу огромной туше чудовища и с размаху вонзил меч туда, где сходились две хитиновые пластины.

Оглушительный вопль инопланетного червя сотряс воздух, отразившись эхом от склонов кратера.

Каррас провернул меч и с трудом выдернул сияющее лезвие из тела твари. Из раны хлынули потоки черного ихора.

Тиранид извивался от боли, выгибался и продолжал визжать, его челюсти широко распахнулись.

Только этого и ждал Соларион.

Плавным движением он нажал на спусковой крючок, приклад чувствительно ударил в бронированный наплечник. Раскаленный добела снаряд пронзил воздух.

С чавкающим звуком он влетел прямо в пасть чудовищу, глубоко войдя в мягкую, влажную плоть.

— Прямое попадание! — доложил Соларион.

— Отличная работа, — ответил Каррас по воксу. — Что теперь?

Ему ответил голос Сигмы.

— Отступайте и ждите. Токсин подействует быстро, от десяти до пятидесяти секунд. Объект Шесть будет полностью парализован.

— Вы слышали его, Коготь, — заговорил Каррас. — Отходим. Живо!

Соларион положил руку поверх винтовки, прочитал литанию благодарности духу оружия, и приготовился было спускаться вниз. Но когда он глянул на дно кратера, то заметил, что один из членов отряда не собирается отступать.

Каррас тоже это видел.

— Кирон! — рявкнул командир. — Во имя Терры, что ты творишь?

Дредноут стоял прямо перед зверем, один за другим парируя удары гигантского хвоста или мощных челюстей своими устрашающими кулаками.

— Отставить, Плакальщик, — приказал Сигма.

Даже если Кирон его услышал, то предпочел не отвечать. Пока продолжается бой, он никуда уйдет. Прямо здесь, перед ним — тиранид, один из тех, что уничтожили его орден. Флот-улей Кракен лишил воителя братьев, лишил дома. Но если Сигма и остальные думают, что Караул Смерти — это все, что осталось у Кирона, то они заблуждаются. Еще у него остались гнев, ярость и неутолимая жажда мести, жестокой и кровавой.

Другие должны знать это. Сигма должен знать.

Каррас рванул обратно к дредноуту, полный решимости во что бы то ни стало достучаться до упрямца. Если потребуется, он даже был готов применить свои псайкерские способности. Кирону не справиться с этим в одиночку.

Но спустя несколько секунд, когда дредноут все еще продолжал сражаться, стало очевидно — что-то пошло не так.

Первым со своей высоты это заметил Соларион.

— Оно не останавливается, — заговорил он в вокс. — Черт возьми, Сигма, эта тварь даже не замедлилась. Нейротоксин не сработал.

— Невозможно, — ответил голос инквизитора. — Магос Алтандо испытывал эту сыворотку…

— Двадцать пять… нет, тридцать секунд. Говорю вам, он не действует.

На мгновение Сигма замолчал. Потом произнес: «Объект нужен мне живым».

— Зачем? — выкрикнул Зиид. Гвардеец Ворона бежал сразу за Каррасом, стремясь вернуться в бой.

— Вам это знать не нужно — холодно ответил Сигма.

— Нейротоксин не работает, Сигма, — повторил Соларион. — Если у вас есть какие-то другие предложения…

Сигма отключил связь.

«Видимо, у него их нет», — мрачно констатировал Ультрамарин.

— Соларион, — вызвал его Каррас. — Ты можешь сделать еще один выстрел?

— Конечно, ты же знаешь. Но это превысит предполагаемую дозировку токсина.

— Знаю, — ответил Каррас. В его голосе слышался неприкрытый гнев — весь план пошел кувырком. — Но это все, что у нас есть. Так что будь готов.


Корпус Кирона был сильно покорежен во многих местах. Мощь его врага казалась безграничной. Каждый раз, когда усеянный шипами хвост хлестал по земле, Кирон отбивал его своими ударами. Но когда очередной выпад чудовищной силы пришелся прямо в одну из бронепластин дредноута, даже ему пришлось попятиться назад.

Внезапно рядом с ним возник Каррас.

— Когда я говорю отступать, дредноут, ты должен подчиниться, — прорычал библиарий. — Я по-прежнему Коготь-Альфа. Или для тебя это больше ничего не значит?

Кирон отряхнулся и вновь упрямо двинулся вперед.

— Я уважаю твою позицию, Дух Смерти, — сказал он, — и твои приказы. Но месть за мой орден превыше всего. К черту Сигму. Я убью эту тварь!

Каррас поднял Аркеманн и приготовился присоединиться к безрассудной атаке Кирона.

— Ты собираешься обесчестить всех нас?

Тварь развернула к ним свою голову и приготовилась к новой атаке.

— Ради отмщения я готов поплатиться чем угодно. Прости меня, Альфа, но так должно быть.

— Тогда отряд «Коготь» останется с тобой, сказал Каррас. — Надеюсь, мы все останемся живы, чтобы потом пожалеть об этом.


Соларион сделал еще два выстрела токсическими зарядами в пасть чудовища, но оба они оказались бесполезны. Эта безнадежное дело становилось безнадежнее с каждой секундой. Тиранидский левиафан был слишком силен. Тем оружием, что было у «Когтя», его не сразить. Они проигрывали это сражение, но ни Кирон, ни остальные не собирались отступать, хотя все прекрасно понимали, что это, возможно, было бы правильнее.

Восс из всех сил пытался удержать тварь на расстоянии. Он стрелял длинными очередями из своего тяжелого болтера, понимая, что это вряд ли нанесет твари существенный урон. Тем не менее, его выстрелы дали другим достаточно времени, чтобы оправиться и продолжить сражаться. Впрочем, боезапас Имперского Кулака не был безграничен. Вскоре патронная лента опустела — снарядов для болтера больше не осталось.

— У меня все! — крикнул Восс и начал сбрасывать с себя тяжелую экипировку, дабы выхватить боевой нож и вступить в ближний бой.

В этот самый момент Зиид, который продолжал отвлекать тварь энергетическими когтями, получил мощный удар по ногам. Он рухнул навзничь, а тиранид устремился прямо на него, широко раскрыв массивные жвала.

На мгновение Зиид увидел огромную красную пасть, стремительно приближавшуюся к нему. Она была похожа на бесконечный туннель, задрапированный складками склизкой темной плоти. Внезапно черный силуэт перекрыл ему этот вид, и Зиид услышал натужное механическое рычание.

— Я тебе не еда, тварь! — закричал Кирон.

Дредноут в последний момент встал прямо перед Зиидом и схватил острые как бритва жвалы тиранида своими мощными клешнями. Но существо, невероятно тяжелое, навалилось на Плакальщика всей своей тяжестью.

Против такого устоять было невозможно, хотя Кирон и вложил в борьбу все свои силы. Его мощные ноги стали сгибаться. Лопнул поршень на правом суставе. Сервоприводы взвыли от чрезмерного напряжения.

— Убирайся отсюда, Гвардеец Ворона! — рявкнул Кирон. — Я не смогу долго удерживать его!

Зиид отполз на несколько метров назад, но внезапно остановился.

«Нет, — сказал он сам себе. — Не сегодня. Только не такая безмозглая тварь, как ты».

— Коракс, защити! — пробормотал он, а затем вскочил на ноги и рванул вперед, выкрикнув: — Victoris aut mortis!

Победа или смерть!

Он проскользнул под правой ногой дредноута и, выставив энергетические когти перед собой, что было сил оттолкнулся от земли и прыгнул прямо в раскрытую пасть чудовища.

— Призрак! — одновременно закричали Восс и Каррас, но Зиид уже исчез из виду. Рация тоже молчала.

Кирон боролся еще секунду. Еще две. А потом неожиданно монстр стал извиваться в жутких спазмах. Он вырвался из захватов Кирона и отпрянул назад, с такой силой ударившись в бетон, что по земле во все стороны пошли огромные разломы.

Остальные отбежали на безопасное расстояние и молча, ошеломленно наблюдали.

Чудовище умирало долго.


Как только тварь замерла, Восс рухнул на колени.

— Нет, — пробормотал он, настолько тихо, что почти никто его не услышал.

Позади послышался звук шагов. Это был Соларион. Он остановился напротив Карраса и Раута.

— Так много смертей… лишь для того, что сохранить этому жизнь, — сказал он.

Никто не ответил.

Каррас не мог поверить, что все так получилось. Он потерял одного из своих. После всего, что они вместе пережили, он уже начал верить, что однажды они все вернуться к своим орденам живыми, что их будут приветствовать как доблестных героев. За исключением Кирона, само собой.

И в один момент вся его вера внезапно обернулась обидной наивностью. Если Зиид погиб, значит, все они могут погибнуть. Даже лучшие из лучших рано или поздно ломаются. По статистике, большинство воинов Караула Смерти никогда не возвращаются в родные крепости и монастыри своих орденов. Сегодня Зиид стал одним из этих павших героев.

Внезапно на командный канал связи прорвался Сигма, нарушив тягостное молчание.

— Вы подвели меня, Коготь. Похоже, я переоценил вас.

Каррас зашипел от гнева:

— Сифер Зиид мертв, инквизитор.

— В таком случае, Альфа, вы облажались вдвойне. Магистр ордена Гвардии Ворона будет извещен о неудаче Зиида. Те из вас, кто остался жив, смогут в будущем хотя бы искупить свою вину. Империум лишился сегодня больших перспектив. Больше мне вам нечего сказать. Ожидайте прибытия магоса Алтандо.

— Алтандо? — произнес Каррас. — При чем тут…

Сигма отключился раньше, чем Каррас успел договорить. Вместо него раздался жужжащий механический голос старого магоса, служившего в свите инквизитора.

— Я говорил, что Объект Шесть умрет, — голос в микрофоне был скрипучим. — Крайне прискорбно, но ваши шансы на успех были чрезвычайно малы с самого начала. Я предсказал провал операции с вероятностью в девяносто шесть целых и восемьдесят пять сотых процента.

— Но Сигма все равно нас послал, — Каррас буквально кипел. — И почему я не удивлен?

— Еще не все потеряно, — продолжил Алтандо, игнорируя гнев Духа Смерти. — Из тела еще можно извлечь много полезного. Доставьте объект на станцию «Орга». В скором времени я прибуду, что забрать ее.

— Минутку, — резко сказал Каррас. — Вы хотите, что мы погрузили этот кусок тиранидской мерзости на корабль и подготовили к транспортировке? Вас его размеры не беспокоят?

— Естественно, — ответил Алтандо. — Именно для этого и была построена магниторельсовая магистраль. Все, что мы делали на Менатаре с самого начала — сооружения, раскопки — было сделано для того, что сохранить объект живым, но запертым в своем саркофаге. При теперешних обстоятельствах нам придется работать уже с мертвой особью. Вы не оставили нам выбора.

Внимание Карраса привлек звук приближающихся шагов. Он отвернулся от туши поверженной твари и увидел ксено-графолога магоса Борговду, бредущего к нему в окружении выживших скитариев и техноадептов.

Даже под плексигласовым пузырем шлема было видно, насколько широко распахнуты его глаза.

— Вы… вы сделали это. Даже не верится, что такое возможно. Вы добились того, что не удалось сделать Ушедшим.

— Призрак сделал это, — сказал Восс. — Это его трофей. Его и Кирона.

Если даже Кирон услышал эти слова, то не подал виду. Древний воитель без движения взирал на своего поверженного врага.

— Магос Борговда, — с трудом сказал Каррас. — Эти люди с вами, выжившие… Они могут управлять кранами? Тушу необходимо погрузить на магистраль и доставить на станцию «Орга».

— Да, конечно, — ответил Борговда, оценивая глазами внушительные габариты существа. — Хотя бы эта часть нашего плана осталась неизменной.

Каррас развернулся и двинулся в направлении станции. Он знал, насколько жалко и устало это прозвучит:

— Отряд «Коготь», уходим.

— Постой, — внезапно произнес Кирон. Его охромевшая правая нога застонала сервоприводом, когда он шагнул вперед. — Клянусь, Альфа, эта тварь только что пошевелилась. Похоже, она все еще жива.

Он сжал кулаки, желая выбить последние остатки жизни из этого существа. Но как только он подступил к голове твари, из глотки тиранида внезапно вырвался мощный поток черной крови. Он окатил ноги дредноута и расплескался по сухой скалистой земле.

И в этом потоке крови выплеснулся предмет знакомых очертаний: большие закругленные наплечники, острые когти, генератор на спине. Зиид без движения лежал в луже ихора.

— Призрак, — тихо произнес Каррас. Он надеялся никогда не увидеть подобной картины — чтобы кто-то из его людей вот так лежал мертвым.

Но вдруг Призрак пошевелился и раздался приглушенный стон.

— Если мы вновь соберемся биться с ксеносским червяком-переростком, — прохаркал голос в коммлинке, — пусть кто-нибудь другой прыгает ему в пасть. С меня достаточно!

Соларион громко рассмеялся. Восс отреагировал незамедлительно. Он бросился вперед и сгреб друга в охапку, тяжело хлопая того по плечам.

— Зачем кому-то из нас себя утруждать, когда у тебя так неплохо получается, бледнолицый?

Каррас улыбнулся, услышав облегчение в голосе Восса. Благо под шлемом никто этого не увидел. Быть может, после всего произошедшего на отряд «Коготь» снизошла благодать Императора. Быть может, они еще доживут до того момента, когда вернутся к своим орденам.

— «Коготь», я сказал, уходим, — повторил он, а затем развернулся и зашагал прочь.


Когда вагонетки доставили отряд «Коготь», уцелевших Механикум и огромную мертвую тушу обратно на «Оргу», грузовой транспорт магоса Алтандо уже приземлился. Сигма, по своему обыкновению, так и не соблаговолил явиться лично. Для инквизитора это было нормой. За шесть лет Каррас так ни разу и не видел своего таинственного покровителя. И сомневался, что когда-нибудь увидит.

Дерлону Сезару и прочему персоналу станции было приказано держаться подальше от погрузочных платформ, а также выключить все внутренние камеры наблюдения. Сезар был достаточно благоразумен, чтобы без лишних вопросов подчиниться. Никакая информация не стоила его жизни.

Магос Алтандо внимательно осмотрел длинное тело тиранида, прежде чем отдать приказ грузить его на корабль. Надо сказать, даже для целой армии сервиторов это оказалось непростой задачей. Борговда постоянно пытался заговорить с Алтандо, но тот словно не замечал надоедливого ксено-графолога. Это привело Борговду в настоящую ярость и в конце концов он в ультимативной форме потребовал ответов на те вопросы, что роились у него в голове. Почему ему ничего не сказали? Это было его открытие. Оно несло огромные перспективы, и Борговда рассчитывал на признание и уважение, которых он, без сомнения, заслуживает!

Ангар-один был единственным помещением на всей станции, способным вместить огромный транспортный корабль Алтандо, и все собрались именно там. Внезапно активировался командный канал связи, и Сигма произнес всего два слова.

Приказ был простым: «Никаких свидетелей».

Каррас поморщился. Это была стандартная процедура, но библиарию она никогда не нравилась. Все в нем протестовало против этого. Разве Караул Смерти существует не ради защиты человечества? Они охотились за ксеносами. Их оружие создавалось не для того, чтобы забирать жизни простых граждан Империума. Кто бы что ни приказывал.

— Зачистить здесь все, — сказал Каррас, прогоняя мимолетное сомнение.

Подобно раскату грома, грянул болтерный залп. Голова магоса Борговды взорвалась фонтаном красных брызг.

Даррион Раут возвышался над телом Механикум, от ствола его болтера шел темный дым.

— Достаточно чисто, а, Каррас? — с издевкой произнес Экзорцист.

Каррас ощутил разгорающийся внутри гнев. Он уже был готов схватить Раута за край горжета и хорошенько врезать ему, но реакция уцелевших скитариев была быстрее. При виде хладнокровной казни их лидера, техностражи одновременно подняли лазганы и взяли Экзорциста в прицел.

От бойни, что последовала вслед за этим, у Карраса болезненно скрутило желудок.

А по ее окончании Сигма получил желаемое.

Больше не было очевидцев, способных рассказать о том, что было раскопано на Менатаре. Все, что осталось — небольшая перевалочная станция и ее персонал, ожидавший вестей об окончании раскопок и о том, что их пребывание в этом проклятом мире, наконец, подошло к концу.


Сезар восхищенно наблюдал за взлетом огромного транспортника. Даже сквозь помехи на мониторе это было величественное зрелище. Судно медленно выплыло за пределы ангара, а его двигатели извергали потоки пламени, способные за секунду сжечь всю станцию. Но строение устояло: ни резкого роста давления, ни поломок — все в пределах нормы.

Гигантский корабль стал медленно подниматься, и в итоге скрылся за облаками. Сезар не мог скрыть возбуждения. Какая мощь! Даже просто созерцать ее уже было удовольствием. Он представил, каково это — управлять таким могучим судном.

Вскоре и черный «Громовой ястреб» был готов к старту. Сезар передал пилоту разрешение на вылет и еще раз открыл створки Ангара-четыре. Заработали двигатели десантно-штурмового катера и вскоре он задрал нос кверху и стал быстро набирать высоту.

Наблюдая за этим, Сезар внезапно почувствовал облегчение. Это немало его удивило. Космодесантники улетали отсюда. Он ожидал ощутить грусть и сожаление от того, что не смог увидеть их вживую. Но ничего этого не было. Будто что-то ужасное, отталкивающее скрывалось сейчас в небе. Теперь он точно знал — что. Об этом не рассказывают на ночь детям.

Глядя вслед быстро уменьшавшемуся «Громовому ястребу», Сезар думал о том, что космодесантники, Астартес… они просто не были теми благородными рыцарями, несущими добро и свет, как о том говорят предания. Они были живым воплощением смерти и разрушения. Чего таить, он был рад, что теперь они ушли, и надеялся больше никогда их не увидеть.

— Вот так, — тихо произнес Сезар, глядя на изображение «Ястреба» на мониторе. — Улетайте. Ангелы смерти здесь больше не нужны. Если истина столь зловеща, то оставайтесь лучше легендой.

Но внезапно он резко подался вперед, глаза его расширились.

Словно услышав его слова, огромная хищная птица накренилась влево, разворачиваясь обратно к станции.

Сезар мог лишь беспомощно наблюдать.

На корме судна несколько раз вспыхнули залпы автопушки. Несколько тонких удлиненных силуэтов сорвались с пилонов под крыльями и устремились к станции, оставляя за собой ленты густого дыма.

Ракеты!

— Нет!

Сезар пытался вымолвить хоть что-то еще, в ужасе моля Императора о спасении, когда крышу его рубки сорвало взрывом. Даже если бы острые, как бритва, осколки не искромсали его тело, поток ядовитого менатарского воздуха сожрал бы его легкие за пару минут.

Сигма ясно сказал: «Никаких свидетелей».

Спустя несколько минут от станции «Орга» осталась лишь груда оплавленного металла.


Минули дни.

Вот уже долгое время один лишь ветер завывал в чреве кратера, поднимая большие клубы пыли. Солнце Озимы-138 алело в небесах, продолжая медленно выжигать атмосферу планеты. Когда отсюда ушли последние люди, это место стало по-настоящему мертвым. Именно таким они его застали.

Их было трое. Они пришли на сигнал маяка, который могли почувствовать только существа с очень мощным психическим потенциалом. Вскоре после активации маяк странным образом замолчал. Они явились сюда, чтобы выяснить, почему.

Они были намного выше любого человека, их конечности были тонкими и длинными. Люди когда-то считали их грациозными и изящными существами. Но это мнение изменилось, когда эти стройные создания стали убивать. Для нынешнего Империума они были просто еще одной разновидностью ксеносов, которых нужно бояться, ненавидеть, истреблять.

Они бесшумно спустились по скалистым склонам кратера. Лишь несколько камешков осыпалось под их ногами. Достигнув дна, они проследовали к центру кратера, где зияла огромная дыра заброшенной шахты.

Их движения были неспешными, но до цели они добрались на удивление быстро.

Тот, кто шел впереди, был выше остальных, на вершине удлиненного, богато украшенного шлема красовался гребень, символизировавший благородство носителя. Мантия чужака была соткана из странного мерцающего материала, а в руках он держал ярко сияющий золотой посох.

Двое других были одеты в темные доспехи, которые подчеркивали их длинные, сильные мышцы. Их оружием были белые, словно кость, энергетические излучатели. Когда высокая, закутанная в мантию фигура подошла к самой кромке ямы, воины замерли и развернулись в разные стороны, пристально выслеживая любую опасность, что могла бы здесь притаиться.

Их лидер всего мгновение смотрел вглубь шахты, а затем двинулся вдоль развалин комплекса, бросая взгляды на разгромленные хижины и ржавеющие краны.

Ксенос остановился возле одного из лежащих на каменистой земле тел. От человека мало что осталось — лишь кучка гнилого мяса и раздробленных костей, обернутых в пропыленные лохмотья. Похоже, на него рухнуло что-то огромное. На одежде пришелец заметил символ — заключенный в шестереночное колесо череп, наполовину черный, наполовину белый. Несколько мгновений чужак беззвучно взирал на тело, а затем обернулся к спутникам и заговорил. Его голос был преисполнен презрения.

— Мон'ки, — сказал он, и это слово будто ядом обожгло его язык.

Мон'ки.

Энди Чамберс

Охотники на чужих

Не переведено.

Лори Голдинг

Последний дозор

Подлая тварь надолго залегла, такова её низменная природа. Гибкое тело, словно тень, растворилось среди пышной флоры Фира. Окрас панциря сливался с багряными тонами густого подлеска. Метаболизм ксеноса замедлился, сделав его незаметным даже для самых чувствительных ауспиков. Лишь мускулы оставались напряженными, словно тугая пружина, готовая в любой момент распрямиться в идеальном, стремительном, как удар бича, броске.

Взыграл охотничий инстинкт ксеноса. Инстинкт и голод.

Брат Фелгир был преисполнен уверенности, что собственноручно зарубит последнюю тварь. Согласно варварской традиции своего ордена, он надеялся заполучить череп в качестве трофея. Тираникус Хамелео, ликтор, — достойный повод для бахвальства перед боевыми братьями.

С лицом, исчерченным рунами смертоубийства, он бродил по густым лесам при свете двух лун, сжимая обеими руками огромный топор. Искусство первобытного охотника вело его сквозь подлесок почти бесшумно, несмотря на чёрную как ночь силовую броню. Движения его были столь скрытными, что даже птицы, устроившие гнездовья в низком папоротнике, не встрепенулись, когда Фелгир прошёл совсем рядом. Насадив тотем с волчьей головой на топорище, он беззвучно помолился предкам.

Не просто охотник и благородный воин Космодесанта, но дозорный Караула Смерти, ксеноубийца, присягнувший защищать человечество от врага извне… И всё же он недооценил противника.

Внезапная атака обрушилась на Фелгира, когда тот склонился над сплетением алых лоз. По земле скользнула тень, и он непроизвольно обернулся в миг, когда ликтор встал на дыбы, занося для молниеносного удара острые, как косы, передние конечности.

Попытавшись парировать атаку, Фелгир присел, отводя удар, но тварь навалилась на него, вцепившись в бронированные наплечники длинными клыками, и приготовилась к новой атаке.

Прижатый к земле Фелгир, стоя на коленях, крутанул топор в руке и всадил лезвие в сочленение на лапе монстра. Ликтор взвыл.

Вытянувшиеся было усики задрожали в агонии, прежде чем скрыться в пасти, а Фелгир всё продолжал бить в поврежденный сустав.

Внезапно вывернувшись, монстр отшвырнул его. Ударившись об упругий ствол широкого дерева, Фелгир рухнул на землю. На керамитовой броне наплечника остались глубокие царапины. Лицо и грудь покрывали пятна крови ксеноса. Фелгир одним скачком поднялся на ноги и сплюнул.

Придерживая раненую конечность, ликтор крался сквозь подлесок, суча лезвиями и не спуская глаз с добычи. Взволнованно чирикая, фыркая и храпя, разгибая раненое сочленение, он яростно бил из стороны в сторону шипастым змеевидным хвостом.

С диким ревом Фелгир бросился на него, занося топор, но монстр успел вскинуть конечности навстречу удару. Косы на его лапах рассекли адамантиевое топорище, словно щепку.

На миг потеряв равновесие, Фелгир пошатнулся. Тварь только и ждала этого. Содрогнувшись, его тело извергло множество шипов из хитиновых пор промеж ребер. Шипы пронзили уязвимые участки брони, впиваясь в беззащитную плоть. Сдавленный крик оборвался, когда начал действовать попавший в раны яд. Фелгир все же ухитрился засадить кулаком в жвала ликтора, прежде чем тот поднял его и издал победный рёв.

Наконец завершилась охота на охотника, тиранидское чудовище заключило поверженную добычу в смертельные объятья, усики его трепетали в предвкушении.

В тот момент я решил, что пора вмешаться и положить конец этому бесчестию.

С моей позиции открывался достаточно ясный вид на бронированный затылок монстра. Я заранее, как только монстр обнаружил себя, рассчитал оптимальный выстрел — всего один масс-реактивный снаряд в любую из глазниц… но по ходу битвы с Фелгиром мне не открылась ни одна из трех целей. Вместо этого мне пришлось всадить бесшумный снаряд «Охотник» с ртутным сердечником в нервный узел первого отдела позвоночника ликтора.

Монстр взвизгнул. Конечности его безвольно обвисли, тело задрожало, выгнулось и наконец упало. Я боялся, как бы Фелгира не раздавило навалившейся на него тушей, но он продолжал биться и тихо стонать под телом ксеноса, пока сверхчеловеческий организм справлялся с ядом, попавшим в кровь.

Братья Меттий и Хадровар спустились, поравнялись со мной, обследуя периметр вокруг раненого Фелгира. Мне не следовало потакать его желанию заполучить трофей, но я рад подтвердить, что это не повлияло на успешность выполнения операции (все ксеносы истреблены).

Брат Фелгир наказан за спесивость шрамами, что останутся до конца его дней. Надеюсь, он запомнит этот урок.

Достопочтенные лорды, настоящим документом я предоставляю на ваше одобрение подробный тактический отчет о проведенной на Фире миссии по зачистке планеты от тиранидов. Как старший офицер Караула Смерти, я, брат-сержант Марек Ангелой из ордена Кос Императора, Адептус Астартес, считаю свои священные клятвы исполненными, а миссию завершенной.

Ксеносы из флота-улья Кракен в секторе Венерос истреблены до последнего, но в остальном сегментуме еще бушуют сражения. С дозволения моих достопочтенных просвещенных лордов, я должен вернуться в бой.

Не в величественном черном уборе Караула Смерти, но в цветах моего ордена и павших братьев.

За Императора. За родную Соту.

Бен Каунтер

Одна пуля

Не переведено.

Стив Лайонс

Плохая кровь

Не переведено.

Бен Каунтер

Плоть Ангела

Не переведено.

Робби Макнивен

Красный клинок

Не переведено.

Джастин Хилл

Хендж смерти

Не переведено.

Крис Доус

Первый охотник

Не переведено.

Ян Мартин

Гибельный город

Не переведено.

Стив Лайонс

Тишина

Не переведено.

Питер Фехервари

Идущий в огне

Жрецы Адептус Механикус утверждали, что телепортация происходит мгновенно, но в варпе ничего нельзя было определить точно, и особенно — время. Иногда «мгновение» растягивалось в восприятии переносимого субъекта, и он впадал в состояние фуги, которое могло длиться для него несколько секунд, минут или даже часов. Большинство телепортируемых переживали при этом безумный вихрь ощущений, рожденных их душами. Каждое из них исчезало прежде, чем удавалось осознать его смысл. Немногих путников посещали краткие озарения, которые распадались в конце переброски, словно летучие паутинки по осени.

Гаррану Бранатару этот переход принес только стыд.

Он снова шагал по окруженным храмами улицам Гаруды, и белый мрамор становился черным, обугливаясь в священном пламени родного оружия космодесантника. Гарран собственными руками смастерил тяжелый огнемет и улучшал его на протяжении многих лет, приближая к идеалу с преданностью настоящего искусника. Узы, связывающие Бранатара с оружием, были крепче кровных, поскольку Саламандр отковал его в пламени своей души. Воина печалило, что сегодня он принижает это родство, направляя огнемет против недостойных врагов.

Запятнанные ужасом, имперские гвардейцы на Гаруде капитулировали перед ксеносами-налетчиками, терзавшими их мир. Они отдавали своих соотечественников в рабство чужакам или приносили людей в жертву, чтобы избежать той же участи. Презренные создания; и всё же Бранатар не гордился тем, что искореняет их. Гарран знал, что все боевые братья в отделении разделяют его пренебрежение, поскольку Саламандры прочесывали город с мрачной, сдержанной эффективностью.

— Эта работа не для Сынов Вулкана, — произнес ступавший рядом Атондар, — и уж точно не для Огненных Змиев.

Хотя лицо другого воина скрывал шлем, Бранатар ощутил, что его товарищ хмурится. Атондар, хотя и свирепый в битве, отличался редкостной добротой даже по меркам Саламандр — ордена, бережно соблюдавшего завет о защите Человечества. Некоторые боевые братья считали подобную чувствительность слабостью, но Гарран верил, что она возвышает Атондара, приближает его к идеалу их потерянного примарха.

— Мы выжигаем змеиное гнездо тех, кто сотрудничает с ксеносами, брат, — ответил ему Бранатар. — Со временем люди-червяки, что выживут здесь, могут стать драконами, почитающими Императора.

И в тот момент ситуация изменилась.

Когда Саламандры свернули на проспект, ведущий к базилике Гаруды, небо рассекли воспаленные полосы голубовато-зеленого света. Мгновением позже из многочисленных проломов выскользнула стая темных кораблей, схожих с хищниками глубоких морей. Их обтекаемые корпуса покрывали иглы; казалось, что суда сплетены из сломанных черных костей, усеянных шипами. Чужаки вернулись, чтобы собрать последнюю десятину…

Мгновение растянулось, а затем раскололось на тысячу зеркальных отражений воспоминания, и забытье телепортации сгорело дотла.

— Некоторым душам не найти искупления, — сказал Атондар за миг до того, как мир Гаррана растворился в белом свете.

Впервые Тамас Атондар произнес эти слова пять лет назад, перед своей гибелью.

Но смерть не заставила его замолчать.


Планету Сарастус окутывал саван вечной ночи. Тьма пришла на неё не в результате какой-то аномалии и не по законам космической геометрии, поскольку в форме, массе или орбите этого мира не было ничего необычного. Нет, над Сарастусом висело проклятие — старое и беззубое, если не считать пагубы абсолютного мрака. Впрочем, этого хватило, чтобы отравить душу планеты.

Карцерий, крупнейший из городов-ульев планеты, представлял собой приземистый зиккурат фабрик и жилых комплексов под куполами. Холодный и безмолвный, он умер не до конца. Существа, некогда бывшие людьми, рыскали в его районах и цеплялись за полужизнь, полную голода, ненависти и смутных воспоминаний о чем-то большем.

Именно последняя, самая жестокая напасть, приманила вурдалаков на крышу безымянного жилблока, когда они ощутили дрожь в имматериуме — ведь эти создания чуяли непокой, как мухи чуют разлагающуюся плоть. Какое-то время твари ползали туда-сюда по пустому пространству, выискивая неотступную неправильность, что привела их наверх. Некоторые поднимали затянутые катарактой глаза к искаженному небу, словно взывая к благословению бога, который был даже большим слепцом, чем они. Затем содрогания варпа усилились, и по стае пронесся трепет блаженного ужаса…

Сияние вспыхнуло среди вурдалаков подобно сжатой сверхновой. Несмотря на незрячесть, они отшатнулись и бежали от света, преследуемые вихрем истерзанного воздуха. Портал расчищал путь, прокладывая дорогу для чего-то нового.

Мгновением позже на фоне сияния возникли пять силуэтов. Они стояли неподвижно, будто железные статуи, пока вокруг них плясали энергоразряды, мимолетно отражавшиеся в линзах шлемов. Хотя существа были человекоподобными, среди обычных людей каждый из них показался бы великаном. Их доспехи покрывала черная краска — везде, за исключением наплечников, символы на которых одновременно объединяли и разделяли воинов. Если на левых виднелась стилизованная «I», выполненная в серебре, то правые различались по цвету и оформлению.

Внезапно портал угас, и незваных гостей накрыла тьма.

— Истребительная команда «Сабатина», переключиться на ночное видение, полный спектр, — прозвучала команда в шлеме Бранатара. Голос звучал четко и отрывисто, что выдавало в его обладателе человека, живущего настоящим моментом.

«Для караульного сержанта Катона Тандия телепортация всегда проходит мгновенно и безмолвно, — подумал Гарран. — Его душу не беспокоят тени».

Порой Бранатар завидовал простой вере командира отделения. Как и все воины Белых Консулов, Тандий почитал Императора не только как повелителя Человечества, но и как живого бога, предначертанность служения которому не вызывала сомнений. Немногие ордена Космодесанта столь всецело почитали Имперское Кредо, но Гарран считал, что подобная убежденность дарует несравненную ясность цели.

Три голоса подтвердили приказ Катона по вокс-каналу отделения. Два из них принадлежали проверенным боевым братьям, но третий был посторонним — технодесантником, которого ввели в состав «Сабатины» для этого задания. Саламандр нахмурился, не услышав никакой интонации в словах новичка. Никто, вставший на путь служения Омниссии, не оставался прежним, но этот воин по имени Анзаль-М636 звучал скорее как машина, а не человек. Гаррану встречались скитарии с большей индивидуальностью. Кроме того, технодесантник отличался от братьев по отделению своим снаряжением: хотя все они облачились в терминаторские доспехи, Анзаль-М636 выбрал более легкую силовую броню. Он глубоко модифицировал этот комплект, придав наплечникам и нагруднику угловатые, геометрически точные формы в знак благоговения перед Богом-Машиной. Его шлем представлял собой гладкий купол, рассеченный вертикальным визором, который сиял холодным светом. Из-за этого технодесантник походил на один из бездушных автоматонов Адептус Механикус.

— Саламандр? — настойчивый голос Тандия отвлек Бранатара от мрачных раздумий.

— Выполняю, караульный сержант, — произнес Гарран, включив оптику мысленным приказом. В его поле зрения возникла скалобетонная площадка, абстракция в серо-зеленых оттенках. На плоской поверхности виднелись неровности — обломки размером с крупный булыжник и глубокие трещины, в которые мог провалиться человек. Чудо, что крыша ещё как-то держалась.

Подняв взгляд, Бранатар рассмотрел высоко вверху расколотую оболочку купола, накрывающего этот район. Наметанный глаз космодесантника определил, что повреждения вызваны скорее обветшанием, нежели попаданиями снарядов. Следовательно, город погиб не в честном бою. Эта мысль обеспокоила Гаррана, но, как говорилось в инструктаже, Сарастус пал столетия назад. Его гибель, несомненно, не имела отношения к сегодняшнему заданию воина.

«Мы здесь из-за тех, кто пришел намного позже», — знал Саламандр. Инструктаж вышел размытым, но в этом факте он был уверен.

— Маяк телепорта оставлен без надзора, — указал Анзаль-М636. — Безопасность нашего плацдарма была нарушена.

В тоне технодесантника не прозвучало даже нотки беспокойства.

Бранатар перевел взгляд на устройство цилиндрической формы, притулившееся в нескольких шагах от отделения. Индикатор на релейной панели пульсировал белым сквозь фильтр ночного видения. Больше источников света на крыше не имелось.

— Построение «Эгида», — скомандовал Тандий. — Гаси маяк, Тысяча.

У караульного сержанта была привычка называть каждого воина по его родному ордену, отчего порой возникали довольно странные прозвища. Так случилось и с Анзалем-М636, получившим имя «Тысяча».

«Братство Тысячи», — подумал Гарран. Странное название для ордена Космодесанта, учитывая, что все они стремились поддерживать такую численность. Саламандре оно казалось таким же скучным, как и черная «М», служившая символом для товарищей технодесантника. Функциональным…

— Говорят, что в их братстве всегда насчитывается ровно тысяча воинов, — Икар Мальвуазен, будто прочитав мысли Бранатара, обратился к нему по закрытому каналу. — Зловещая история, не так ли, брат?

— Нелепая история, — ответил Гарран, разворачиваясь, чтобы прикрыть назначенный ему сектор наблюдения. Бойцы отделения рассредоточились вокруг него, наблюдая по всем направлениям за происходящим на крыше. — Скажи ещё, что мы, Саламандры, можем выдыхать пламя.

— О, брат, в этом я никогда не сомневался. А иначе как ты заработал эти сердитые красные глаза?

— Натрудил, присматривая за тобой, чертов ты придурок.

Несмотря на грубый ответ, Бранатар считал Ангела Сияющего своим другом. Катон Тандий и Севастин из Черных Крыльев были доверенными союзниками, но вне поля боя Саламандр не мог с ними сойтись. Товарищество с Мальвуазеном оказалось неожиданным, во многом из-за шуточек космодесантника, вызвавших у Ганнара раздражение при первой встрече. По правде, он вообще удивлялся, как настолько легкомысленный воин заслужил место в Карауле Смерти, но получил ответ на первом же совместном задании.

В Икаре Мальвуазене не было ничего легкомысленного.

— Доложи обстановку, Тысяча, — велел Тандий.

— Эффективность маяка телепорта составляет девяносто семь целых, три десятых процента, — отозвался Анзаль-М636. — Наше смещение при материализации было в пределах допустимых параметров.

Выпустив из латной перчатки змеящийся механодендрит, технодесантник подсоединился к устройству, которое использовалось телепортационной установкой корабля для триангуляции их перехода. Без маяка отделение могло материализоваться внутри плотной стены или высоко над поверхностью планеты. Оба варианта оставляли немного шансов на выживание, поэтому системы наведения были жизненно важными. Однако их требовалось устанавливать вручную — так куда же делся связной Караула на поверхности?

— Маяк пытались взломать? — требовательно спросил Белый Консул, явно разделявший беспокойство Бранатара.

— Маловероятно, — Анзаль-М636 выключил устройство. — Здесь…

— Приближаются многочисленные объекты, — перебил его Севастин. Если паранойя была добродетелью на войне, то Черное Крыло стоило назвать «святым битвы», поскольку он всегда первым видел угрозу. Если, конечно, ему помогало зрение, а не что-то иное.

Существа, будто саранча, лезли из трещин в крыше, подтягиваясь на нескладных руках и цепляясь почти столь же ловкими ногами. Бледная кожа этих обнаженных, безволосых тварей обтягивала уже не совсем человеческие скелеты — с неправильно сгибающимися суставами и черепами, вытянутыми к затылку, где они сужались и заострялись. Глаза созданий, походившие на сморщенные грибы белого цвета, утопали в орбитах позади вытянутых рыл, которые беспрестанно втягивали воздух. Размашисто подскакивая, обитатели города неслись к космодесантникам, порой на ногах, но так же часто на четвереньках. И всё же, несмотря на звериное поведение, они атаковали в полной тишине, если не считать скрежета когтей по крыше.

И это почему-то казалось самой нечеловеческой вещью.

«Мутанты, — с усталым отвращением подумал Гарран. Прежде Саламандр видел искажения людского облика, но такие вырожденцы ему ещё не встречались. — Уничтожить этот сброд будет милосердным поступком».

— Не стрелять, — приказал Тандий, — только оружие ближнего боя. Действуем быстро и тихо.

Варп-возмущение, которое возвестило о прибытии группы, продолжалось считанные секунды. Если удача была на их стороне, то истинный враг не засек переброску; открывать огонь значило дальше испытывать судьбу.

— Разделенные, мы выживаем, — прошипел Севастин, как делал перед каждым боем, даже самым незначительным. Бранатар предполагал, что это кредо его ордена, но, если так, оно было мрачным. Саламандр несколько лет сражался рядом с Черным Крылом, но ничего не знал о прошлом воина-затворника.

«Он тоже пришел в Караул Смерти в поисках прощения, — решил Гарран. — Прощения или забвения…»

Вскинув огнемет, чтобы не осквернить его нечистой кровью, Саламандр занес левую руку. В ней не имелось оружия, но тяжелая латная перчатка вполне заменяла оное. Сбоку от Бранатара вспыхнул свет — пробудился к жизни силовой меч Мальвуазена. Как и Гарран, он поработал над своим орудием войны, украсив его контрастной объемной резьбой по серебру и обсидиану, и теперь клинок Икара пел при каждом взмахе. Он был одним из лучших мастеров Ангелов Сияющих, искусников, равных которым не было среди Адептус Астартес.

— Veritas vos viribus! — продекламировал Тандий на высоком готике, когда мутанты врезались в Караульных Смерти, словно волна в несокрушимый утес. Когти и челюсти царапали и щелкали о прочный керамит, не в силах пробить броню или вцепиться в неё; твари молотили по доспехам кулаками, разбивая их в кровавое месиво. Бойцы отделения безжалостно отвечали на атаки, укладывая ничтожеств целыми рядами.

Бранатар орудовал кулаком, с равной легкостью круша черепа или пробивая грудные клетки. Вурдалаки были настолько хрупкими, что Саламандр едва ощущал их смерти. Казалось, он изгоняет призраков…

— Эта работа не для Огненного Змия, — в тон ему повторил Атондар.

Отбросив незваное воспоминание, Гарран сосредоточился на текущей битве — хотя её скорее стоило назвать резней. Будь у Бранатара достаточно времени, он в одиночку уложил бы всех этих вырожденцев.

Сражавшийся рядом Мальвуазен описывал клинком широкие, колышущиеся дуги и разрубал двух-трех мутантов за один взмах. С точки зрения тактики, он находился в своей стихии, но Саламандр знал, что его друга не радует столь примитивное занятие.

«После того, как мы разберемся с этим миром, Икар снова и снова будет расписывать нынешнюю сцену, — мысленно предсказал Гарран. — Неважно, каких ещё врагов мы встретим, запомнит он именно вурдалаков».

Караульный сержант Тандий бил врагов, беспрестанно читая псалмы. В сражении, как и в вере, Белый Консул отличался твердостью и самоконтролем: он наносил удары силовым кулаком, словно поршнем, и сопровождал каждое убийство бичующим словом.

Черное Крыло, напротив, врубался в ряды мутантов, чтобы забыться в вихре насилия; громоздкая броня стесняла его. Севастин кружил в стае, единственным молниевым когтем рассекая врагов на неровные куски, которые шлепались о доспех воина и порой прилипали к нему. Катону не очень нравился выбор оружия подчиненного, поскольку «Кодекс Астартес» называл оптимальным вариантом парные когти. Черному Крылу, однако, недостаток лезвий не мешал оставаться таким же смертоносным бойцом.

— Данная порода мутантов представляется стабильной, — заметил Анзаль-М636, — но в ней превышен допустимый для Империума уровень генетических отклонений. После завершения задания я буду рекомендовать полное истребление популяции.

Бранатар покосился на технодесантника. Новичок стоял неподвижно, сложив руки на груди, а многосуставная сервоконечность у него на спине жила собственной жизнью. Жужжащий манипулятор разил мутантов, словно металлическая кобра; из его наконечника-клешни выдвинулись два ряда ротационных ножей, которые рубили ломтями всё, к чему прикасались.

Мальвуазен зарычал в отвращении. Повернувшись, Бранатар увидел, что его друга оседлал вурдалак — обхватив ногами-спичками шлем космодесантника, тварь царапала линзы. Урод, должно быть, забрался на плечи сородичу и прыгнул оттуда, чтобы попасть на такую высоту. Полуослепший мечник размахивал клинком, одновременно пытаясь сбросить врага и не дать подобраться остальным. Икару ничего не угрожало, но сама унизительность ситуации, похоже, привела его в ярость. Замысловато вывернув меч, Караульный пронзил вырожденца прямым ударом снизу вверх. Труп загорелся и распался на куски вокруг окутанного энергией клинка, но другой мутант тут же прыгнул вперед и повис на правой ноге воина. Яростно топнув сабатоном, Мальвуазен раздавил одну из вытянутых конечностей гада, но по крыше пошла заметная дрожь.

— Осторожно, — без эмоций произнес Анзаль-М636, — это непрочное строение.

Теперь технодесантник сдвинулся с места и прорубался через толпу, чтобы оказаться подальше от взбешенного Ангела Сияющего.

— Икар… — начал Бранатар, когда Мальвуазен дернул ногой и сбросил вурдалака. Не успел Саламандр договорить, как мечник наотмашь ударил мутанта сверху вниз. Клинок рассек тварь надвое и глубоко вонзился в крышу; космодесантник взревел от ярости и принялся рубить существо, превращая его в рваные алые лоскуты и уничтожая покрытие под ним.

— Ангел! — заорал Тандий.

От расколотого участка скалобетона побежали расширяющиеся зигзаги трещин. Мгновением позже крыша разверзлась под Мальвуазеном, и воин обнаружил, что между его сабатонов проходит разлом. С изяществом, невероятным для столь громоздкого доспеха, Икар крутнулся вправо и поставил обе ноги на твердую поверхность.

— Вот уж сглупил, — сказал он Гаррану. Менее серьезный воин произнес бы это с ухмылкой, но в голосе Ангела Сияющего звучал только стыд.

«Нет, не стыд, — понял Саламандр, испытывавший облегчение. — Отчаяние».

— Я…

Мальвуазен не договорил, поскольку крыша провалилась под ним и космодесантник стремительно унесся вниз — осталась только неровная дыра. По всей поверхности здания прошла дрожь, отломился и рухнул ещё один огромный кусок покрытия. В расширившуюся дыру свалились три вурдалака, которые лихорадочно пытались уцепиться за что-нибудь.

— Необратимое разрушение постройки, — сделал прогноз Анзаль-М636.

Бранатар отступил, чувствуя, как скалобетонная плита под ним кренится к пролому. Он увидел, что технодесантник добрался до лестничного колодца на краю крыши, но остальные Караульные попались в ловушку. Тандий, наклонившись вперед, пытался пробраться через лабиринт разрушений, а Севастин опасно балансировал на качающемся обломке.

«Они не выберутся, — оценил обстановку Гарран. — Как и я».

— Истребительная команда «Сабатина», запустите спасательные системы брони, — проинструктировал их Брат Тысячи. — Если уцелеете, пробирайтесь на нулевой уровень.

— Он прав! — воксировал Бранатар. — Это единственный выход, братья!

Скатываясь к провалу, Саламандр прижал к себе огнемет и включил режим блокировки доспеха. Мускульные фибросвязки, устилавшие броню изнутри, расширились и плотно сжали тело космодесантника, когда он рухнул во тьму вместе с парой вурдалаков. Твари размахивали руками и ногами, но по-прежнему молчали.

«Десять футов… двадцать… тридцать…»

Гарран врезался в пол следующего уровня, будто стенобитный таран, прошиб его насквозь и полетел дальше. Благодаря гиростабилизаторам Бранатар падал ступнями вниз; дрожь от удара отдалась в ногах и позвоночнике.

— …dum spiro spero… — Саламандр услышал, как молится Тандий. Затем вокс-связь оборвалась: Белый Консул провалился на следующий уровень. И на следующий за ним.

«Бесславный способ умереть», — подумал Гарран.

— Недостойный сына Вулкана, — согласился Атондар из более глубокой ямы, которая поглотила Бранатара там, на Гаруде. Мука в голосе Саламандра не ослабела.

— Прости меня, брат, — произнес Гарран. А затем пол метнулся ему навстречу, будто железная волна, чтобы сокрушить на наковальне горя, и…

Бранатар взвыл, увидев, как падает Атондар — его другу оторвало ноги выстрелом из нечестивого оружия ксеносов. Рейдер эльдар, сразивший Саламандра, с визгом измученной гравитации пронесся над имперскими мстителями, пронзив ещё нескольких воинов копьями черного света.

— Иди! Закончи с этим! — крикнул Атондар, который подтянулся на одних лишь руках и привалился к стене. — Я удержу дорогу, брат.

Нынешний Гарран заставлял себя остаться рядом с раненым другом. На этот раз чужаки не захватят Атондара и не обдерут заживо. На этот раз Бранатар изменит судьбу.

Но беспощадная, всесильная длань прошлого уже толкала Саламандра вперед — вперед, к базилике, где прятались растленные правители Гаруды.

Уничтожить их было его основной целью. Его долгом.

И Гарран понимал, что кошмар продолжится точно так же, как в первый раз и все последующие. Вот только сегодня, когда Бранатар отвернулся, Атондар засмеялся ему в спину, дразня собрата чужим голосом.

— Гарран!

Рыча, словно пойманный зверь, Саламандр пробивался обратно, напрягал мышцы в железной хватке истории — порченой истории — но она держала крепко, а голос судьбы насмехался над ним…

— Отключи блокировку, Гарран!

Караульный моргнул, узнал говорившего и машинально повиновался.

— Икар? — спросил он.

— Так меня называют, — без толики юмора ответил Мальвуазен.

— Рад видеть тебя, брат, — Бранатар глубоко вздохнул и пошевелил руками, ощутив, как ослабло давление брони. Его падение остановил ржавый остов какой-то древней машины, в котором Саламандр застрял по пояс. Милостью Вулкана огнемет остался цел, не считая нескольких мелких щербин.

— Как долго я был без сознания, Икар?

— Мы провели на этой планете меньше двадцати минут, — ответил Ангел Сияющий. — Ты и я приземлились в одном помещении.

Гарран фыркнул: по возвращению в ордены им вряд ли удастся поразить боевых братьев историей об этом десантировании.

— А что остальные? — спросил Бранатар. Авгур доспеха сбоил, и он не мог навестись на стоявшего в нескольких шагах товарища, не говоря уже об остальных Караульных.

— Севастин двумя уровнями ниже нас, — Мальвуазен помолчал, сверяясь с датчиками. — Технодесантник шестью этажами выше.

— Пошел длинным путем, — кисло произнес Саламандр, начиная выдираться из зажавших ему ноги обломков. — А что Кардинал?

Прозвище Тандию придумал Икар, но сейчас Ангел Сияющий встретил его гробовым молчанием. Гарран прервал попытки освободиться.

— Икар, где караульный сержант?

Мальвуазен не ответил.

— Икар!

— Он ещё падал, когда я потерял сигнал, — тихо проговорил воин.


Караульные в безмолвии спустились по осыпающимся, окутанным тенями коридорам жилблока. Ангел Сияющий погрузился в мрачные раздумья, и Бранатар не пробовал отвлечь его. Если Катон Тандий потерян, то груз ответственности целиком ляжет на плечи Мальвуазена.

«Всё ещё падал?», — задумался Гарран. Как такое возможно? Даже если ничего не остановило полет Белого Консула между этажей, здание уж точно не могло уходить в землю больше, чем на пару тысяч футов. Он не мог падать до сих пор…

— Ты ошибаешься, брат, — прошептал ему Атондар. — На павшем мире человек может падать вечно…

Севастин ждал их в огромном пустом атриуме на нулевом уровне, стоя на краю рваной раны в мраморном полу. При появлении товарищей Черное Крыло повернулся и указал в пролом.

— Караульного сержанта больше нет, — сказал он без всякого выражения.

Заглянув в пропасть, Бранатар нахмурился. После первых нескольких футов там начинался непроглядный мрак; чутье подсказывало Саламандру, что не Белый Консул пробил эту дыру при падении. Нет, она была здесь с тех пор, как тьма поглотила Сарастус.

«Поджидала Тандия?»

— Нельзя быть уверенным, — жестко произнес Гарран, не зная, спорит он с Севастином или с самим собой. — Ты видел, как он упал туда?

— Я ничего не видел, — ответил Черное Крыло, — но я знаю это.

Он поколебался.

— Моему ордену ведомы ловушки, что испещряют тьму среди звёзд.

— Мы вернемся за караульным сержантом, когда завершим задание, — заявил Бранатар с поддельной уверенностью. Повернувшись спиной к провалу, Саламандр оглядел атриум. Зал был усыпан обломками, как и все помещения, через которые они прошли, но с одним сюрреалистическим отличием: на полу валялись куски громадной статуи. Космодесантники стояли в склепе каменного великана.

— Они тут низвергли Императора, — тихо заметил Мальвуазен.

Взглянув на друга, Гарран увидел, что Ангел Сияющий изучает отбитую голову колосса. Она кренилась в сторону Караульных; царственные черты резного лица застыли в миг вынесения приговора. Памятник был грубой работы, — несомненно, фабрично-сервиторного производства, — но оригинал угадывался безошибочно.

«Да, — решил Бранатар, — это Он».

— Подобное осквернение обрекает нас всех, — мрачно проговорил Севастин.

— Возможно, истинное проклятье заключается в возведении монументов, которые тянут к себе осквернителей, — задумчиво ответил Мальвуазен. Его голос звучал отстраненно и напряженно, что совсем не нравилось Саламандру. — Возможно, мы обвиняем сами себя…

Слова космодесантника заглушил шквал помех. Одновременно с этим нашлемный ауспик Гаррана словно бы взбесился.

«Кровь Вулкана!», — выругался про себя Бранатар, решив сначала, что сбой тоже произошел в результате падения, но тут Черное Крыло резко взглянул на него и постучал по собственному шлему. Обеспокоенный Саламандр сосредоточился на белом шуме, и его постчеловеческая физиология начала справляться с помехами. Проходя фильтр Лиманова уха, какофония превращалась в низкий гул.

«Какие-то проблемы со связью, — предположил Гарран. — Где чертов технодесантник, когда он так нужен?»

И тут Бранатар замер. Что-то двигалось на дальней стороне атриума, возле разрушенного входа в здание: два шарика висели во тьме, будто призрачные побрякушки. Ещё одна пара возникла справа от них, другая — слева. Саламандр прищурился, чтобы откалибровать ночное видение, и за всеми тремя проявились очертания существ в капюшонах.

«Это глаза…»

— Берегись! — завопил Севастин, когда нечто спрыгнуло с гранитного лба Императора. Создание походило на металлический скелет с тонкими, сгибающимися назад ногами и слишком длинными руками, в которых мерцали парные клинки. Голову его обтягивала кожаная маска с выпуклыми защитными очками, под которыми находилась дыхательная трубка, чем-то схожая с хоботком насекомого.

— Разделенные, мы выживаем, — прошептал Черное Крыло, открывая огонь из штурмболтера. Масс-реактивные снаряды настигли противника в воздухе, изрешетили ему туловище и впечатали обратно в каменную голову. Соскользнув на пол, существо задергалось, будто сломанная марионетка в поисках оборванных ниточек. Крутнувшись на месте, Севастин поймал клинок второго атакующего между лезвий когтя; последовала вспышка столкнувшихся энергополей. Несмотря на аугметические конечности, враг не мог сравниться по силе с терминатором, и космодесантник отбросил его в сторону, одновременно вырвав меч из руки. Создание рухнуло наземь, но тут же вскочило на ноги и вновь понеслось на Караульного, раскрутив оставшийся клинок, словно лопасть винта. Воин обезглавил неприятеля короткой очередью, после чего тот, пошатываясь, шагнул прямо под удар силовым мечом Мальвуазена и рухнул с рассеченной грудью.

— Скитарии-ассасины, — проинформировал Анзаль-M636 по вокс-каналу. — Ксенариты зафиксировали наше вторжение.

Как понял Гарран, отсутствующий технодесантник подключился к его оптическому каналу, что разрешалось только командиру отделения. Бранатару это не понравилось, но сейчас было не время для споров.

— В пламя битвы! — взревел Саламандр, нажимая на спуск тяжелого огнемета. Оружие извергло жаркий поток в пару атакующих скитариев: их маски, как и покрытая язвами плоть под ними, мгновенно сгорели, обнажив почти человеческие с виду черепа. Тела киборгов из суперсплава выдержали напор огня, но фибросвязки в сочленениях расплавились и враги, повалившись друг на друга, превратились в единый погребальный костер искореженного металла.

Что-то рикошетировало от правого наплечника Гаррана. Второй снаряд раскололся о корпус его оружия.

«Глаза!»

Бранатар резко развернулся, выискивая ранее замеченные им фигуры в капюшонах. Противники держали дистанцию, но их стало уже пятеро. Поворачивая верхние части тел, враги наводили на Караульных длинные винтовки и совершали меткие выстрелы, которые не задевали кружащих рядом ассасинов.

— Скитарии-снайперы, — идентифицировал Анзаль-М636. — Тактика противодействия: наступать.

— Где ты, Тысяча? — спросил Гарран, раздраженный бесцеремонностью новичка.

— Приближаюсь к вашей позиции. Встречаю серьезные препятствия на маршруте.

— Почему тогда не спрыгнул, как все мы? — огрызнулся Бранатар, когда в него попал очередной снаряд. Он сомневался, что более легкая броня технодесантника так же хорошо выдержала бы падение, но не слишком переживал из-за этого.

Испепелив очередного ассасина, Саламандр двинулся к скитариям-стрелкам, чтобы накрыть их из огнемета, но враги заметили угрозу и начали отходить. Отступая, они поддерживали строй и сохраняли разрыв между собой и Гарраном. Проклятые твари шагали спиной вперед, но ни скорость их, ни меткость от этого не страдали. Казалось, что их движениями управляет совершенно иной разум. Видя их непреклонность, Бранатар внезапно понял, как мало он знает об армиях Адептус Механикус.

«Раньше у меня не было причин считать их врагами», — осознал космодесантник. Он заполнит этот пробел в знаниях после миссии. Для Караула Смерти каждый был потенциальным врагом.

Очередной синхронный залп обрушился на Саламандра. На этот раз все снаряды попали в нагрудник, и на визоре заморгали красные символы — предупреждение, что пробит внешний слой брони. Пока что доспех выдерживал атаки снайперов, но, если Гарран не доберется до них в ближайшее время, всё это плохо кончится.

Тонкий луч красного света, идущий откуда-то сверху, рассек тьму и юркнул в направлении стрелков. Изящно перепрыгивая между скитариями, он остановился на правой глазной линзе воина в центре. Мгновение спустя выпученный окуляр раскололся, а голова киборга дернулась назад. Винтовка выпала из безжизненных пальцев, и снайпер завалился на спину. Как показалось Бранатару, смертельный выстрел был бесшумным.

«Похоже, у нас тут союзник, — решил Саламандр. — Возможно, наш пропавший связной?»

Проследив за лучом до его источника, Караульный заметил пригнувшуюся фигуру на гигантской ладони памятника Императору. Каменные пальцы нависали над атриумом, опираясь на колонну правой руки, и напоминали растопыренные контрфорсы какой-то фантастической дозорной башни. По странной шутке гравитации отломанная конечность рухнула почти вертикально и стояла в неустойчивом равновесии.

«Слепая судьба или божественное провидение решило, что она упадет именно так? — задумался Бранатар. — Предвидел ли Он то, что происходит сейчас?»

Длинный ствол винтовки содрогнулся вновь, когда снайпер выстрелил ещё раз и свалил другого киборга. Скитарии заметили стрелка и открыли ответный огонь; из ладони полетели осколки гранита, а незнакомец нырнул в укрытие.

Гарран тут же воспользовался отвлеченностью противника. Грузно рванувшись вперед, он приблизился к выжившим снайперам и пробудил тяжелый огнемет. Поняв свою ошибку, скитарии снова начали отступать, отрывисто чирикая что-то на двоичном коде. Саламандр выпустил в них струю пламени, которая лизнула одеяние ближайшего стрелка и подожгла тяжелую ткань, а затем огонь перекинулся на следующего киборга. Через несколько секунд запылали рясы всех троих, но враги продолжали движение, беспрестанно пытаясь навести на Бранатара громоздкие винтовки. Космодесантник с уважением отнесся бы к их упорству, если бы оно рождалось из отваги, но Гарран знал, что у скитариев не было иного выбора. Их запрограммировали на бесстрашие.

— А что насчет Адептус Астартес? — спросил Атондар из разверстой могилы в душе Бранатара. — Когда ты в последний раз испытывал страх, брат мой?

Космодесантник растоптал голос, придя в ярость от такого богохульства. Этот окутанный тьмой мир обращал против Гаррана тени его собственного прошлого, но он был Саламандром и никогда бы не поддался чувству вины. Последний раз окатив пламенем догорающих снайперов, воин отвернулся от них.

— У нас нет ничего общего с этими рабами, — пробормотал Бранатар. — Мы сами выбираем, где сражаться.

Внезапно фоновый белый шум в его шлеме усилился вновь, прорвавшись через возведенные им преграды. Гарран сверился с датчиками брони, но ничего не обнаружил. Раздосадованный, он выбросил помехи из головы и сосредоточился на более важных делах.

Мальвуазен и Севастин сражались против последнего из ассасинов, трехрукого кошмара, что скакал между Караульных на иглоподобных ногах. Этот худой, как скелет, великан почти не уступал неприятелям в росте, хотя был далеко не таким массивным. Взмахи множества его клинков сливались в единый вихрь, когда скитарий блокировал удары врагов и наносил свои; затем киборг отскакивал, чтобы более сильные космодесантники не могли схватить его или толкнуть наземь.

«Они не работают вместе, — осознал Бранатар, наблюдая за боем своих товарищей. — Каждый хочет добиться победы для себя».

К сражению присоединился загадочный снайпер: он водил лучом целеуказателя, пытаясь навестись на ассасина, но лихорадочные пируэты создания не оставляли шанса на убойный выстрел.

— Технодесантник, — требовательно спросил Гарран, направляясь к схватке, — что это за штука?

— Ищу соответствие в базе данных, — ответил Анзаль-М636, после чего ненадолго замолчал. — Вероятная идентификация: ржаволовчий, компоновка «принцепс», но также имеются значительные аугметические и тактические усовершенствования. Примечательная работа.

Он снова сделал паузу.

— Внимание: помехи на твоей вокс-частоте указывают на присутствие подразделения скитариев-лазутчиков.

— Кого? — не понял Бранатар.

Ответ он получил мгновение спустя. Нечто, приземлившись на спину Саламандру, обхватило его за плечи тонкими ногами. Одновременно с этим шипение в шлеме резко перешло в визг, а оптику принялись терзать помехи. Гаррану тут же вспомнился вурдалак, запрыгнувший на шею Мальвуазену, но он знал, что этот незваный гость бесконечно опаснее. Караульный пару раз попробовал ударить врага кулаком, но доспех слишком ограничивал движения и киборг успевал увернуться. В ярости Бранатар попытался схватить одну из тощих ног, но не смог уцепиться за неё громоздкой латницей. Космодесантник начал молотить по металлической конечности, а какофония тем временем вгрызалась ему в череп.

— …рИйсСкий ЛазЗЗуУТЧиииКкк… — голос технодесантника исказился почти до неузнаваемости. — …ааУУУраАА нейРРооооПОмеехХ…

«Наездник» ударил Гаррана по шлему каким-то оружием, голову Караульного обвил энергетический ореол, и весь мир взорвался ослепительным сиянием. В носу Саламандра лопнули сосуды, он ощутил вкус крови. К ужасу своему, Бранатар почувствовал, что броня не реагирует из-за перегрузки систем.

— Вот нас и воссоединили, брат, — насмешливо заметила тень Атондара, пока обездвиженный Гарран наблюдал за схваткой впереди.

Сквозь мутную пелену он увидел, как ржаволовчий-принцепс сгибается и прыгает на Мальвуазена. Ударив Ангела в грудь остриями игловидных ног, киборг набрал скорость и снова взлетел над полом. Совершенный отскок перешел в почти отвесное падение на Севастина, такое быстрое и точное, что уклониться космодесантник не мог. Черное Крыло понял это и даже не стал пытаться. Завыв, он выбросил вперед коготь и бросился на вытянутые клинки ассасина, встретив рок с ледяной яростью родного ордена.

— Tenebrae… — c необъяснимой ненавистью прошипел Севастин, когда все мечи ржаволовчего пронзили его нагрудник. Клинки, заостренные трансзвуковой гармонией, глубоко вошли в тело космодесантника и вырвались из спины трезубцем смерти. Но и погибая, Черное Крыло принес погибель: его коготь прорезал туловище врага и уничтожил органический шар головы. Рука космодесантника безжизненно упала, однако доспех удержал мертвеца на ногах.

«Tenebrae?» — отстраненно подумал Бранатар, зрение которому застилали помехи. Последнее слово Севастина прозвучало, словно смертное проклятье. Что за «тьму» он так…

Мучитель Саламандра заверещал, когда его, будто пиявку, оторвали от воина. Отравляющий шум утих, и броня Гаррана без промедления вернулась к жизни. Извернувшись, он увидел, что технодесантник наконец-то воссоединился с отделением.

Анзаль-М636 стоял неподвижно и рассматривал извивающегося скитария, которого держал на отлете в сервоклешне. Лазутчик обладал таким же костлявым телом, что и ассасины, но его голова представляла собой купол вроде блюдца, со скоплением линз и антенной; ничего человеческого в ней не было. Киборг злобно изрыгал помехи, пытаясь достать противника потрескивающим тазером в правой руке.

— Я рекомендовал скрытое проникновение, — напомнил Брат Тысячи, — но ошибки вашего отделения привели к положительному тактическому результату.

Механодендрит воина метнулся вперед и пробил голову-купол пленника. Скитарий замер, переливы звуковой атаки умолкли вслед за тем, как бритвенно-острый инфошип пробуравил ему череп.

— Вхожу в невральную сеть, — доложил Анзаль-М636.

Бранатар не стал вмешиваться в диковинный ритуал технодесантника и отошел.

— Севастин умер хорошо, — произнес Мальвуазен, когда Гарран приблизился к их павшему товарищу. Ангел Сияющий сбросил поврежденный шлем, его длинные черные волосы прилипли к вспотевшей голове. — Это была геройская смерть.

— Бессмысленная смерть, — холодно поправил Бранатар.

— Саламандр прав, — раздался позади незнакомый голос. — Если бы вы сражались как братья, а не соперники, Черное Крыло остался бы в живых.

Гарран повернулся к помогшему им снайперу, не сомневаясь, что увидит неуловимого связного.

— «Караул — одинокое искупление», — для проформы сказал Бранатар.

— «Караул — искупление в единстве», — произнес незнакомец установленный отзыв-катехизис. У него был хриплый шепот человека, редко говорившего громко.

— Если бы ты держал позицию у маяка, оба моих брата остались бы в живых, — с вызовом заявил Саламандр.

— Скорее я бы погиб вместе с ними, — ответил снайпер, сматывая альпинистский трос. — Вурдалаки учуяли оставленные вами следы переноса. Вы приманили как минимум три разные стаи. А как ты видишь, брат, я не шагающий танк.

И действительно, на стрелке была легкая броня скаута. Керамитовые латы прикрывали ему грудь, плечи и колени, но остальное тело защищала только упрочненная кожа.

— Поэтому ты сбежал, — обвинил снайпера Мальвуазен, глаза которого сверкали во впадинах на точеном лице. Отвращение Ангела превратилось в нечто жуткое и осязаемое, но направлено оно было не на поступок связного, а на саму его суть.

«Чудовищную суть», — признал Гарран. Он не отрицал, что наследственные черты Саламандр — обсидиановая кожа и пылающие глаза — пугали людей, но ноктюрнцы возмещали это несказанным благородством, которое возвышало орден. Снайпер же был лишен добродетелей, сглаживающих впечатление от его внешности. Серая, будто дубленая кожа этого древнего создания плотно обтягивала длинное лицо с острыми чертами. На лоб здесь и там свисали длинные пучки белых волос, прикрывая запавшие, матово-черные глаза океанского хищника.

— Ты покинул свой пост, — сухо добавил Икар Мальвуазен.

— И выжил, — ответил стрелок, вешая трос на десантный пояс. Затем он ухмыльнулся, почувствовав омерзение другого воина, и обнажил изогнутые желтые клыки. — Ага, в моем ордене красавцев немного. В наших жилах ангельская кровь не течет.

Бранатар не услышал в словах незнакомца ни насмешки, ни особой злости. Новоприбывший просто поддерживал разговор.

— Похоже, ты не слишком гордишься сородичами, — предположил Ангел Сияющий. — Или, быть может, они не слишком гордятся тобой, Черный Щит?

На правом наплечнике снайпера не имелось символа ордена — его целиком покрывала черная краска. Это означало, что воин отринул свое прошлое и присягнул на верность одному лишь Караулу Смерти. Подобное деяние было почти немыслимым для космодесантника, и «Черную клятву» приносили лишь те, кого преследовали темнейшие тени.

— Гордость — забава дурачков, — ответил снайпер, ещё шире растянувшись в акульей ухмылке. — Мои братья решили, что я слишком мягок, и наши пути разошлись.

— Ты раньше работал с инквизитором Эшером? — спросил Гарран, следуя за неясной догадкой. Неуловимый представитель Ордо Ксенос, санкционировавший задание, не соизволил лично провести инструктаж для истребительной команды, но Черный Щит явно был плотнее связан с ним — или с ней?

— С того дня, как умер для своего ордена, Саламандр, — огрызнулся Черный Щит, впервые проявив искренние чувства. — Выслеживал этих еретиков-ксенаритов после того, как они откололись от кузниц Стигий и пустились в бега. На задании уже почти год, последнюю пару месяцев сижу в этом дохлом мире.

— Что ты знаешь о нашей цели? — надавил Бранатар.

— О Недежде Лем? — связной фыркнул. — Просто ещё одна магос, которая оказалась слишком жадной и переступила черту, проведенную Ордо. Все они там на Стигиях гребаные ксенариты, но по большей части соблюдают правила и держатся в тенях.

Снайпер пожал плечами.

— Бывает, в Звездах Ореола кто-то выскребает до дна зону раскопок ксеноархеотеха или сбитый корабль эльдар пропадает до прибытия отряда зачистки. Никто не задает лишних вопросов…

Мальвуазен пришел в смятение.

— Ты утверждаешь, что Ордо Ксенос закрывает глаза на ересь?

— Нельзя подвергнуть Экстерминатусу краеугольный камень Империума вроде Стигий, — невесело усмехнулся Черный Щит. — Даже в Имперском Культе нет таких психов.

— Где еретичка? — холодно уточнил Гарран, обеспокоенный поворотом беседы.

— В старом участке Арбитрес, шесть блоков к востоку отсюда, — отозвался стрелок. — Лем крепко заперлась, но солдат-шестеренок у неё маловато. Собирать ксенотех — опасное занятие.

Саламандр изучил связного, пытаясь заглянуть глубже уродливого облика.

— Ты что-то скрываешь, — сказал Бранатар.

Незнакомец молча встретил его взгляд черными глазами, лишенными как зрачков, так и эмоций.

— Готово, — сообщил Анзаль-М636. — Задерживаться нельзя: что видят скитарии, видят и их хозяева. Ксенаритам известно о нашем присутствии.

— Видимо, вы их разбудили, когда обрушили половину этого здания, — саркастически предположил снайпер. Повернувшись, он зашагал к портику. — Давайте займемся делом.

— Твое имя? — спросил Гарран.

— Хауко.

Черный Щит не спросил, как зовут других Караульных.


Крепость ксенаритов располагалась в пограничном районе самого нижнего уровня улья. Огромный купол накрывал весь участок, но к основанию многоярусного города лепились десятки таких же, и все эти десятки составляли только лишь дальние его окраины. В таких масштабах цитадель выглядела незначительной, но при этом оставалась по-своему грозной.

Приземистый бастион в центре пустой площади напоминал цельный куб. Его стены были укреплены железными пластинами на заклепках и усилены контрфорсами дозорных башенок на каждом углу. В главном фасаде имелись парные взрывозащитные двери, украшенные половинками шестеренки — символа Адептус Механикус. Буквально все остальные здания под куполом снесли, чтобы отделить твердыню Недежды Лем от остального улья.

— Ксенариты не сидели без дела, — с невольным уважением сказал Бранатар.

— Вот только результатом их трудов оказалось бездушное чудище, — насмешливо заметил Икар.

Братья-воины наблюдали за крепостью из осыпающихся развалин на границе площади, одной из немногих построек, уцелевшей после зачистки техножрецов.

— Я на позиции, — отрапортовал по воксу Анзаль-М636.

— Принято, — отозвался Гарран. — Черный Щит?

— Готов к охоте, — передал Хауко со снайперской позиции на крыше. — Уже помечены многочисленные цели в дозорных башнях.

— Принято, — Саламандр переключился обратно на технодесантника. — Тысяча, даю разрешение начинать. Да пребудет с тобой Император.

— Подтверждаю, — ответил бездушный голос. — Начинаю продвижение.

Бранатар проследил за тем, как Анзаль-М636 вошел на площадь вместе с пойманным им сикарийским лазутчиком. Часовые на башенках немедленно заметили пару, и многочисленные лучи целеуказателей метнулись к незваным гостям, подходившим к бастиону. Брат Тысячи не был вооружен, если не считать втянутой серворуки; кроме того, он снял шлем, демонстрируя уязвимость перед тазерным стрекалом скитария. Всем, кроме самых остроглазых наблюдателей, технодесантник показался бы пленником, а лазутчик — его стражем. Но в затылок ксенарита незаметно уходил механодендрит: Караульный был не в силах перепрограммировать солдата, поэтому держал его на коротком поводке. Опасная уловка, но истребительной команде приходилось хвататься за любой шанс.

— Технодесантника не просто так выбрали для этого задания, — предположил Мальвуазен. — Ты доверяешь ему, Гарран?

Саламандр фыркнул.

— На этом задании я не доверяю никому, кроме тебя, брат.

Икар помолчал секунду, размышляя над ответом.

— Мне тоже нельзя доверять, — наконец произнес он.

— Там, на крыше, ты вел себя… опрометчиво… — начал Бранатар, вспомнив, какая ярость охватила товарища.

— Я вел себя как безумец, — прошипел Мальвуазен. — Внутри меня что-то есть, брат. Порча, словно железный шип в моей душе.

Гарран не успел ответить — высокая двуногая машина с грохотом понеслась по внутреннему двору наперерез технодесантнику. В нижней части корпуса шагохода имелась ниша, где помещался сгорбленный сервитор, а в седле наверху сидел скитарий, облаченный в вычурную черную броню. Устройство зашагало по узкому кругу с незваными гостями в центре, всадник нацелился пикой в Анзаля-М636 и о чем-то спросил его «стража» на грубом двоичном наречии. Лазутчик отозвался на том же языке.

— Это нечистая планета, брат, — произнес Бранатар, наблюдая за диалогом. — От подобной порчи любой из нас приходит в неистовство. Твоя ярость была праведной.

Его друг не ответил.

— Икар…

С площади донеслось гудящее уханье, и скитарий-драгун поднял пику, очевидно удовлетворившись ответом. Развернувшись, всадник поскакал прочь и возобновил патрулирование, а нарушители двинулись дальше к цитадели. Когда они приблизились ко входу, взрывозащитные двери разъехались и оказалось, что на проходной стоит отряд техногвардейцев. Громоздкие пушки солдат сияли во мраке зловещей синью. Эти воины носили вытянутые к затылку шлемы, рассеченные узкими визорами, а их броню скрывали длинные одеяния до пят. Затем в караулке возник ещё один скитарий, выше остальных и с гребнем в форме веера на шлеме. Он безмолвно принялся изучать вновь прибывших.

Молчание затянулось.

— Этот раб не потерял чутье, — пробормотал Бранатар товарищу, внимательно наблюдая за высоким техногвардейцем. Очевидно, он был кем-то вроде командира. — Приготовься, брат.

Внезапно командир скитариев бросился на технодесантника с шестопером, но Анзаль-М636 предвидел атаку и взмахнул сервоклешней, отражая удар. Циркулярные пилы на тисках за считанные секунды прогрызли металл и кости, отхватив киборгу руку чуть ниже локтя. Одновременно с этим стоявший рядом лазутчик испустил завывающий вопль, который пронесся по ксенаритам в караулке, словно убийственное цунами. Враги почти по-человечески застонали от боли, когда их мышцы сжались в приступе гальванических судорог. Некоторые упали на колени и схватились за вибрирующие шлемы, остальные начали слепо размахивать руками, врезаться друг в друга или в стены, пытаясь спастись от звуковой пытки.

Невосприимчивым к ней, видимо, оказался только командир. Отшатнувшись от Брата Тысячи, он поднял уцелевшую руку с пистолетом, но Анзаль-М636 шагнул следом и выбил оружие. Не позволив скитарию отступить дальше, технодесантник быстро опустил клешню и сомкнул её на голове киборга. Шлем ксенарита смялся, и он хрипло завизжал, будто сирена.

Бранатар покинул укрытие ещё до того, как умер неприятельский вожак. Снеся одним ударом силового кулака трехметровый участок стены, Саламандр выбрался на площадь. Мальвуазен последовал за ним, меч Ангела вспыхнул, пробуждаясь к жизни. Лучи прожекторов мгновенно отыскали Караульных, и мгновение спустя началась стрельба. Скитарии вели огонь медленно, но верно, и снаряды с глухим стуком врезались в доспехи космодесантников. К счастью, тяжелого оружия у часовых не было, но с каждой пулей, отскакивающей от панциря, ауспик Гаррана фиксировал повышение уровня радиации.

Багровый луч снайперской винтовки Хауко метнулся у них над головами, и один из стрелков умолк. Затем целеуказатель скользнул к другой башенке; терминаторы отвлекали всех врагов на себя, позволяя снайперу спокойно делать свою работу.

— Не давай им закрыть двери, Тысяча! — взревел Бранатар по воксу, не отрывая глаз от входа. Анзаль-М636 прорвался вглубь караулки, и Саламандр слышал приглушенные звуки выстрелов, но захваченный лазутчик перестал вопить.

Мальвуазен что-то проворчал, когда пуля царапнула его по виску. Ангел прикрывал лицо растопыренными пальцами латной перчатки, но такая защита не отличалась надежностью. Гарран никогда не понимал, почему столь многие ветераны предпочитают сражаться с обнаженной головой, как будто война для них — какая-то игра.

— Икар, я говорил тебе надеть чертов шлем обратно, — пожурил он товарища.

— Одна из линз вырубилась после падения, — беспечно ответил Мальвуазен. — Не буду я сражаться полуслепым, брат!

Голос Ангела звучал почти жизнерадостно, словно битва избавила его от чувства вины.

Справа от Караульных раздалось хриплое яростное гиканье, и скитарий-всадник с трещащей энергоразрядами пикой в руке направил к ним скакуна. Из машины валили охряные клубы благовоний, её ноги, сгибающиеся в обратную сторону, с грохотом врезались в площадь наподобие поршней.

Бранатар и Икар вместе развернулись к врагу и встали бок о бок. Когда всадник приблизился, огнемет Саламандра зарокотал и Гарран призвал из его нутра пламенный ад.

— Мы воспарим на пылающих крыльях! — прокричал Мальвуазен.

А затем шагоход атаковал их, и на несколько прекрасных мгновений боевые братья достигли идеального единства в исполнении цели, ради которой были сотворены.

Драгун повернул железного скакуна на Икара и нацелил копье в Бранатара, собираясь за один заход растоптать первого и пронзить второго. Разгадав его намерения, терминаторы остались неподвижными, будто статуи.

«Ждем… ждем…»

В последний миг Ангел Сияющий ринулся вперед и отпрыгнул с пути шагохода. Одновременно Мальвуазен взмахнул клинком наотмашь и парировал выпад пики, направленный в его товарища. Во вспышке света он начисто рассек копье; вверх по рукояти устремились энергоразряды. Тут же Саламандр выдохнул пламя и сначала испепелил рулевого сервитора, а затем направил пылающую струю выше, целясь в драгуна. Сильнее надавив на спуск огнемета, Гарран усилил напор прометия до максимума, чтобы достать врага на высоком седле.

В ответ оружие изрыгнуло поток пламени, который врезался в киборга подобно управляемой комете и превратил существо в обожженную металлическую оболочку, полную растекшейся плоти и костей. Бранатар ухмыльнулся, когда шагоход с лязгом пробежал мимо, слепо унося погребальный костер своего хозяина. Пробив насквозь окружную стену, машина ускакала в темный город за ней.

— Хорошо поработали, брат! — произнес Саламандр и обернулся как раз в тот миг, когда голова Мальвуазена дернулась назад от меткого попадания.

Не выпуская меч, Ангел Сияющий упал на колени, постоял секунду и опрокинулся ничком.

— Икар! — взревел Гарран. Подступив к другу, Саламандр неуклюже перевернул его на спину, вновь проклиная тяжесть священной брони. На лбу Мальвуазена обнаружилась борозда, след от пули, которая содрала плоть, но всё же не пробила череп. Такое изменение траектории встречалось настолько редко, что выжившие после подобных травм считали себя счастливчиками. Бранатар, впрочем, сомневался, что рана Ангела благословенна.

Кожа вокруг неё уже подверглась некрозу, вызванному радиацией от пули. Казалось, что лоб Икара охватил шипастый венец.

— Брат? — глухо произнес Саламандр.

— Это ложь, — прошептал Мальвуазен. — Всё это ложь.

Ангел распахнул глаза; в них пылала истина, которую видел только он.

— Мы обвиняем себя…

Тут взгляд Икара затуманился и воин соскользнул в забытье.

— Вперед! Исполни свой долг! — потребовал Атондар. Слова призрака затянулись на душе Бранатара петлей безжалостного обвинения и потащили его обратно на Гаруду, от одного предательства к другому. Ноктюрнец почти видел, как церкви храмового мира разворачиваются вокруг него…

— Молчи! — взревел Гарран и закрыл глаза, не обращая внимания на пули, что врезались в его броню.

— Саламандр? — протрещал в воксе голос Хауко. — Тебе нужно двигаться дальше.

Осознание того, что Черный Щит наблюдал за его личным моментом, вонзилось в Бранатара подобно ножу, заставило мертвеца умолкнуть и рассекло нить отчаяния, которую он сплетал.

«Нет, — подумал Гарран, — это был не Атондар…»

— Он почти достал меня, — сказал Караульный.

— Не понимаю, — Хауко в кои-то веки пришел в замешательство.

— Этот проклятый мертвый город, — прорычал Бранатар. — В нем полно… полно…

Саламандр посмотрел на раненого Ангела Сияющего. Он ничем не мог помочь другу до конца задания.

— Я вернусь, Икар, — поклялся Гарран. Затем он развернулся и зашагал к бастиону.


— Тысяча! — позвал Бранатар, входя в караулку. Повсюду валялись скрюченные трупы скитариев, напоминавшие сломанных манекенов. Среди них нашелся и пленный лазутчик: его голова распустилась неровными лепестками, словно от внутреннего взрыва. Изучив тело, Саламандр подметил, что плазменный пистолет, который Анзаль-М636 спрятал под рясой ксенарита, исчез вместе с технодесантником.

— Тысяча, доложи о ситуации, — воксировал Гарран.

Ответа не последовало.

Он попробовал снова, но приемник упрямо молчал. Возможно, у технодесантника был поврежден вокс, но Бранатар подозревал, что Брат Тысячи не хочет отвечать. Караульному совершенно не нравилось всё происходящее.

Ноктюрнец переключил частоту.

— Черный Щит?

— Иду к тебе, Саламандр, — немедленно отозвался Хауко.

Гарран нахмурился: ему внезапно пришло в голову, что снайпер и Анзаль-М636 могут переговариваться по закрытому вокс-каналу. Оба были чужаками для «Сабатины», но что, если они знали друг друга?

В груди Бранатара всколыхнулась холодная ярость.

Низко зарычав, он пронесся через караулку и вылетел в дворик за ней. Открытое пространство напоминало маленькую коробочку в огромном ларце бастиона. Шкатулка с секретом… Клетка-головоломка…

Из подворья выходило множество дверей, вдоль стен зигзагом поднималась металлическая лестница, ведущая на верхние этажи. Вторгшемуся противнику понадобилось бы несколько дней на зачистку оплота наугад.

— Но ты точно знал, куда идти, верно, Тысяча? — пробормотал Гарран.

На дальней стороне площадки он заметил нескольких мертвых скитариев. Проплавленные воронки в нагрудниках, несомненно, были следами попаданий из плазменного оружия. Среди трупов лежала железная дверца, которую явно вырвали из прохода сзади.

Путь был ясен.

Идя по оставленному технодесантником следу разрушений, Бранатар преодолел лабиринт коридоров и оказался у широкого лестничного колодца, что вел на нижние уровни цитадели. Рядом со ступеньками имелся лифт, но только идиот пошел бы в такую ловушку во время охоты на беглого магоса. Истребительная команда «Сабатина» уже потеряла одного брата из-за падения в бездну, и Гарран, черт подери, не собирался повторять его судьбу.

— Саламандр, — воксировал Хауко, — я во внутреннем дворике. Твои координаты?

На этот раз промолчал Бранатар.

След из убитых скитариев оборвался тремя этажами ниже, но Караульный без промедления двинулся дальше. Он нутром чуял, что Недежда Лем скрывается в недрах своего бастиона. Черный Щит ещё раз попытался выйти на связь, после этого затих — возможно, догадался о подозрениях ноктюрнца.

— Тайны и ложь, Гарран, — с грустью прошептал Атондар. — Они сожрут Империум изнутри.

— Ты не ошибаешься, призрак, — согласился Бранатар.

Лестница перешла в узкую галерею, с которой открывался вид на круглый амфитеатр примерно в двадцати футах внизу. По периметру громадного помещения вздымались и опускались колоссальные поршни, со свистом испускавшие пар; их энергия питала таинственные машины цитадели. Пол зала скрывался под беспорядочно расставленными машинами и сплетениями покрытых изоляцией трубок. В центре всего этого располагалась большая платформа.

На ней располагалось скопление стеклянных цилиндров, похожее на набор гигантских склянок с образцами. Сосуды были укреплены металлическими кольцами, по которым через равные промежутки времени пробегали электрические разряды, озарявшие амфитеатр мерцающим голубоватым светом. По механическим дебрям бродили десятки сервиторов в рясах, с бесчувственным усердием занимаясь назначенными им делами. Никто из киборгов не обратил внимания на незваного гостя.

Гарран шагнул на движущийся пандус, соединявший галерею с платформой. Подъезжая к цели, Караульный мельком увидел великана в доспехах, который привалился к цилиндру на дальней стороне площадки. Хотя резервуары частично скрывали воина, это, несомненно, был Анзаль-М636.

— Тысяча? — воксировал Бранатар.

Саламандр не ждал ответа и не получил его.

Несколько секунд спустя он полностью разглядел технодесантника. Правая рука Караульного была отрублена в локте, сервоклешня безвольно свисала на грудь и циркулярные пилы вертелись вхолостую. Броню его пересекали глубокие борозды, из кирасы торчал обломок клинка.

Ласково включив огнемет, Гарран ступил на платформу и зашагал между стеклянных цилиндров. Он скривился, заметив нечеткие фигуры, которые плавали в мутной жидкости внутри резервуаров. Хотя сквозь неё нельзя было четко рассмотреть существ, при виде их крупных искаженных тел Караульный преисполнился глубочайшего омерзения. Чувство оказалось настолько мощным, что Бранатар неожиданно уверился в праведности своей миссии. Да, он сомневался в инквизиторе, отдавшем приказ на устранение, но не в цели. Жажда познания довела Недежду Лем до немыслимой ереси.

Она должна была умереть.

— Саламандр… — голос Брата Тысячи прозвучал слабым вздохом в канале связи.

Гарран осторожно подошел к безвольно лежащему технодесантнику. Верхняя часть татуировки с кодом «М636», нанесенной ему на лоб, исчезла вместе с куском бритого черепа. Хирургически точный разрез, прошедший через них, обнажил концентрические круги плоти, кости и серого вещества. Аугментические имплантаты искрили в живом сечении-чертеже мозга, будто расколотые высоковольтные опоры.

И всё же технодесантник каким-то образом оставался в живых.

Он уперся в Бранатара пронзительным взглядом, и Саламандр заметил, что у Анзаля-М636 не круглые, а угловатые, почти кристаллические зрачки.

«Аугметика или мутация? — задумался ноктюрнец. Внезапно глаза Караульного уставились на что-то за плечом Гаррана.

— Секутор… — прохрипел Брат Тысячи.

Саламандр машинально крутнулся на месте, одновременно выпуская пламя. Пылающий кнут стегнул создание у него за спиной, которое метнулось вперед, занося мириад клинков. Вокруг нападавшего вспыхнул мерцающий ореол: какой-то энергетический щит поглотил огонь и изверг его обратно безвредными пучками света.

Проклиная техноколдовство, Бранатар отступил, но продолжил замедлять врага непрерывным потоком пламени. Существо с трудом преодолевало огненный шквал, словно человек, плывущий против течения. Яркое сияние резко очерчивало его силуэт; вздымающаяся ряса окутывала врага с головы до ног, но Гарран рассмотрел под ней блестящий остов человекоподобного паука. Противник орудовал множеством бритвенно-острых механодендритов и размахивал мечами в руках. Создание нависло над Саламандром, сгорбившись под тяжестью громоздкого черепа. Лицо его представляло собой вертящуюся бронзовую шестерню, в центре которой уместилось змеиное гнездо инфошипов. Дополняли абстрактную картину светящиеся оптические имплантаты на спицах — с каждым поворотом маски включался новый спектр видения.

Это отродье — Недежда Лем? Бранатар знал, что жрец Адептус Механикус может как угодно изменять обличье, и неизвестно было, как далеко зашла с этим магос-еретичка.

— Недежда Лем, — бросил он вызов, — отступись во имя Ордо Ксенос!

Восьмеричная паутина глаз уставилась на Саламандра с отстраненным презрением, но киборг продолжил наступать молча. Он был грозным врагом, но двигался с явной хромотой и всё время забирал влево, как будто из-за несбалансированных ног. Две руки безжизненно повисли, и зажатые в них мечи волоклись по полу.

— Тогда огонь осудит тебя, еретичка! — взревел Гарран и увеличил напор прометия.

С последней вспышкой света защитный ореол твари схлопнулся, не выдержав атаки Бранатара. Пламя полностью охватило механикуса, сожгло его одеяния и обнажило адамантиевый каркас. Оказалось, что левую часть торса ему изорвало в клочья — почти точно в результате попадания плазмы. Очевидно, технодесантник не сдался без боя.

— Ты хорошо сражался, брат, — произнес Саламандр. Он впервые назвал так Анзаля-М636.

Гарран ударился спиной об один из цилиндров. Дальше отступать было некуда. С почти любовной точностью ноктюрнец изменил напор прометия в огнемете, пожертвовав дальностью и охватом ради большей мощности. Оружие бешено затряслось, пытаясь удержать под контролем пылающий ад.

— Я иду в огне, как огонь идет во мне, — нараспев произнес Бранатар, когда киборг подобрался вплотную. Враг сиял, раскаленный добела, что придавало ему почти сверхъестественный вид.

— Цель захвачена, — воксировал Хауко.

Луч света метнулся с галереи вверху и впился в один из вращающихся глаз механикуса. За этим последовал мощный треск, и оптический модуль раскололся вместе со спицей.

«Это не был обычный снайперский боеприпас, — решил Гарран, — но ведь и Хауко не обычный снайпер».

Испустив завывающий вопль ярости, киборг тут же переключился на галерею. Воспользовавшись моментом, Бранатар рванулся вперед, врезался в гиганта и с размаха ткнул ему в грудину стволом огнемета, который по-прежнему изрыгал пламя. На Саламандра обрушился вихрь клинков и пылающая буря, но воин не отступил и свирепо ухмыльнулся, когда его оружие перегрелось. Внутри огнемета что-то лопнуло, из ствола посыпались искры.

— На наковальню…

Взрыв разбросал противников с такой силой, что они взлетели над полом, словно пушинки. Гарран пробил стоявший сзади резервуар, содержимое расколотого сосуда хлынуло наружу вязкой, нечистой волной. Киборга разнесло на несколько десятков раскаленных добела фрагментов, которые осыпались на площадку, будто градины оплавленного металла.

— Достойный враг и хорошая смерть, брат, — рассудил Атондар, когда мир Бранатара сгорел и опустилась тьма.


Смерть пришла за ним в черной рясе, глаза её были такими же древними, как и нестареющее лицо, бледное, словно отбеленный череп. Она без всякого выражения изучала Саламандра, пока тот медленно выплывал из забытья.

«Атондар…»

Стиснув зубы, Бранатар приподнялся. Он лежал, распластавшись в обломках изолирующего резервуара, покрытый слоем разбитого стекла и слизи, но при этом относительно целый. Караульный прошептал благодарности древней терминаторской броне, которая спасла его далеко уже не в первый раз. Обернувшись, Гарран заметил ксеносоздание, вывалившееся из цилиндра. Оно валялось рядом с ним, это четырехрукое чудовище в экзоскелете, что поблескивал липкой синевой. По удлиненному черепу существа тянулись гребни, белесые глаза скрывались под широкими выступами, которые сужались, переходя в сплетение мускулистых придатков. Хотя тварь, очевидно, была мертва, Саламандр ощутил потребность сжечь её, почти такую же естественную, как в дыхании или пище. Он потянулся за огнеметом… и вспомнил о жертвенной гибели оружия.

— Я создам новое, — поклялся Бранатар.

— Стойкость твоего доспеха примечательна, — заметила женщина в черной рясе. — Скелет секутора был выполнен из чистого адамантия, но всё же не выдержал взрыв.

Она помолчала, что-то вычисляя.

— По моей оценке, его структурная целостность понизилась до 0,399 %.

Взгляд Гаррана остановился на стилизованном знаке шестерни, вышитом на рясе незнакомки. Это был символ Стигий VIII.

— Лем, — прошипел он.

Бранатар поднялся, не обращая внимания на пронзившую его боль. Космодесантник понимал, что он изломан и сломлен, но сейчас это не имело значения. При виде чужацкого отродья Саламандр вспомнил о главной задаче — покончить со здешней ересью. Магос осталась на месте, когда Гарран занес над ней кулак; казалось, что она не вооружена и не имеет имплантатов, но Караульный знал о безграничных способностях техножрецов к маскировке. Это хрупкое с виду существо могло оказаться смертоноснее, чем её огромный телохранитель.

— Недежда Лем, — провозгласил Бранатар, — постановлением Ордо Ксенос…

— «Караул — одинокое искупление», — перебила она.

Услышав от магоса пароль-катехизис, Гарран ошеломленно замер.

— По-моему, лозунг завершается строчкой: «Караул — искупление в единстве», — продолжила Лем. — Не самый изящный каламбур, но я воспроизвела его верно, не так ли?

— Твои шпионы подслушали пароль! — прорычал Саламандр.

— Стой, брат, — произнес Хауко у него за спиной. — Это не обман. Именно она привела нас сюда.

— Объяснись, Черный Щит, — холодно ответил Бранатар, не опуская кулак.

— Магос биологии Лем — перебежчица, — сказал снайпер, обходя его. — Это задание по эвакуации, брат.

Недежда указала на труп чужака.

— В ходе исследования данной породы ксеносов я обнаружила… озадачивающие взаимосвязи. Моим долгом перед Омниссией было проинформировать Ордо Ксенос об угрозе. К несчастью, секутор Строчан отказался сотрудничать, а скитарии подчинялись ему, — магос вздохнула, совершенно по-человечески. — Он не был настоящим искателем знаний.

— Ты лжешь, — прошептал Гарран.

Женщина повернулась к Хауко, игнорируя занесенный над нею кулак.

— Выполнен ли мой запрос? Крайне важно, чтобы я продолжила изучение выживших образцов.

— Ордо отыскал для вашего заповедника подходящий захолустный мир, — ответил Черный Щит. Его развязный цинизм куда-то испарился. — Строительство комплекса уже началось. Инквизитор уверен, что оснащение базы превзойдет затребованный вами уровень.

— Приемлемо, — ответила Лем, после чего указала на Бранатара. — А эта переменная…?

Хауко посмотрел Саламандру в лицо.

— Миссия окончена, брат.

— Ты мне не брат, Черный Щит.

— Мы оба из Караула Смерти.

— Вы с технодесантником работали вместе? — надавил Гарран.

Черные глаза Хауко остались непроницаемыми.

— Отступись.

Бранатар помедлил, думая о братьях, которых принесли в жертву ради этой лжи. Выжил ли Мальвуазен? А Тандий, неужели он всё ещё падает в бездонные недра проклятого мира?

— Исполни свой долг, — прошептал Атондар, на этот раз без издевки. — Это путь, по которому ты должен пройти, брат. Путь истинного огня.

— Прости меня, — ответил Гарран, не зная, говорит ли он вслух. Уронив руку, Караульный отошел от магоса. — Расскажите мне об этой новой угрозе.

— Она засекречена, — отозвался Черный Щит, — но готов поспорить, что скоро ты о ней узнаешь, Саламандр.


Бранатар сдержал клятву, данную Икару Мальвуазену, но, когда он вернулся на поверхность, тело Ангела исчезло, как и сигнал его маячка.

— Икар?

Гарран не ждал ответа по воксу, но всё же продолжал вызывать друга, пока искал его, бродя туда-сюда по опустевшей площади, словно заблудившийся паломник. Возможно, Икар очнулся, будучи не в себе или отчасти утратив рассудок, и отправился в огромный некрополь за пределами купола. Или, быть может, воина утащила стая мутантов…

— Атондар! — во внезапном порыве закричал Саламандр, но его тень тоже исчезла.

Начиналась операция по эвакуации, и вскоре за ней должен был отбыть сам Караульный, но до тех пор он продолжал искать.

— Я создам новое оружие в память о вас, братья мои, — поклялся он потерянным товарищам. — Скую его из праведной ярости и огня.

Воображение Бранатара вдруг запылало возможностями. Он многое понял на этом задании — не в последнюю очередь то, что не помешает обзавестись запасным оружием. Ещё чем-нибудь, пригодным для очищения ксеносов пламенем.


Злобный и ненавидящий улей окутал тенями воина, что шагал по его улицам, попробовал на вкус мысли, изучил душу в поисках пути внутрь — но нашел лишь огонь.

Гарран Бранатар так и не отыскал Икара Мальвуазена, и больше они не встречались. Но много лет спустя Саламандр услышал истории, и были эти истории темны.

Ангелов Сияющих более не существовало.

Марк Клэпхем

Известное неизвестное

Не переведено.

Брэнден Кэмпбелл

Цефей

Не переведено.

К.С. Гото

Выводок воинов

Не переведено.

К.С. Гото

Воинский ковен

Не переведено.

Гэв Торп

Миссия: Уничтожить

— Брат-капитан, и вы даже не подумали, что стоит проверить источник этого сигнала, прежде чем запустить обратный отсчет? — В грубом громыхающем басе Харика Громового Клыка чувствовалось, скорее, разочарование, нежели гнев. Космический Волк осматривал помещение, свет его линз отражался от похожего на кобальт камня, сверкая вдоль сложного серебристого узора, покрывающего всю поверхность стен.

— Выполнение данной миссии важнее нашего выживания, Харик, — ответил Артемис, брат-капитан Караула Смерти, командир истребительной команды. — Мы должны думать только об уничтожении гробничного комплекса некронов.

— По-моему, куда страннее то, что нам удалось телепортироваться вместе с циклотронным детонатором, но теперь мы почему-то не можем выбраться. Телепортироваться обратно нельзя, как такое вообще возможно? — спросил брат Лавестус, прикомандированный к Караулу Смерти из Белых Консулов.

— Не думаю, что нас считали опасными, пока мы не попали внутрь, — ответил Секор, самый молодой из членов команды. Обычно его оставляли пилотировать транспортно-боевой "Громовой ястреб", но в этом случае им пришлось телепортироваться прямиком с их корабля "Фатальное возмещение".

— Есть другое объяснение. Та часть гробницы, в которой мы находимся, защищена от телепортационных лучей, поэтому мы и появились за полкилометра от заданных координат. Мы идем обратно к точке прибытия. — С этими словами Артемис направился к трапециевидному проему, дверь которого несколькими минутами ранее превратилась в горячий шлак от взрыва мелта-бомбы.

— Ну, тогда вперед, — сказал Харик, взвешивая в руке свой плазменный жнец.

Артемис сделал всего шаг в открытый проход и тут же замер. Непонятный скрежет эхом отдавался в треугольном коридоре. Что-то блеснуло вдалеке, и до слуха космодесантников донесся необычный шум, словно ржавым лезвием провели по металлической пластине.

— Скарабеи!

Артемис едва успел выкрикнуть предупреждение, как хлынул поток крошечных металлических жуков, каждый размером с его руку. Единой массой они с одинаковой легкостью ползли по полу, стенам и потолку.

Открыв огонь и устроив настоящий стальной шторм из снарядов, истребительная команда отбросила первую волну некронских конструкций, но за ней шли и другие; металлические жвала механических созданий щелкали беспрерывно, а сложнолинзовые глаза светились жуткой зелёной энергией. Астартес пошли в атаку на рой, орудия неустанно выплёвывали пули.

— Опаздываем! — крикнул Секор. — Хроно-дисплей показывает, что осталось меньше трёх минут.

— В бой! Мы должны пробиться через этот поток! — Артемис совместил приказ с личным примером, взмахнув силовым мечом, чтобы разрезать сразу нескольких искусственных насекомых. Он немедленно ступил туда, где открылась брешь, стреляя на ходу из болт-пистолета, чтобы уничтожить побольше скарабеев.

Харик присоединился к брату-капитану и открыл стрельбу из плазменного жнеца. Буря зарядов пронеслась вдоль прохода, каждая выпущенная крошечная звезда была сравнима с шаром энергии обычного плазмагана, но этого всё равно хватало для пробития бронированного панциря скарабеев. Визг перезаряжаемых энергетических ячеек перемежался со стуком металлических лапок.

— Шевелитесь, они скоро вернутся, — сказал Артемис, помчавшись по опустевшему коридору.

Неожиданно стены начали сиять, болезненное желтоватое свечение исходило из того, что Артемис посчитал за прожилки в камне. При этом тусклом свете он смог увидеть скелетообразных механоидов, замурованных в самой каменной породе, жуткие черепа скалились ему из глубин стен.

— Мы ошиблись, — сказал Секор. — Пирамидальный комплекс не скрывает подземную гробницу. Это и есть гробница!

— Ещё лучше, через несколько мгновений от неё останется лишь облако пыли и песка, хвала Императору, — ответил Лавестус.

Караульные Смерти попали в восьмиугольный зал, в котором они изначально оказались после телепортации. Он достигал примерно ста метров в диагонали и пятидесяти метров в высоту. Одна из стен распадалась прямо на глазах. Синий камень постепенно исчезал, открывая взгляду один столб из скарабеев за другим. Вспыхнувшие во тьме искусственные глаза омыли чёрную броню воинов Караула Смерти нефритовым светом.

Артемис снова попытался засечь сигнал телепорта, но вместо желаемого эффекта он добился от маяка только приглушенного рычания и какой-то белиберды на дисплее, прикрепленном к его правому запястью. У него заняло одну секунду, чтобы произвести расчеты, пока остальные члены команды вели огонь по целому рою насекомоподобных созданий, вырвавшемуся из стены перед ними. За вспышками плазменных выстрелов и снарядов "металлический шторм" Артемис заметил кое-что странное. Скарабеи не старались вцепиться в членов Караула Смерти. Из прошлых отчетов он знал, что эти существа обычно впиваются в своих жертв и затем взрываются, уничтожая и себя, и неприятеля. Так почему сейчас они не делали то же самое?

— Тебе не кажется это всё до боли знакомым? — решил пошутить Харик, разорвав на мелкие кусочки полдюжины скарабеев выстрелом плазмы. — В смысле этот обратный отсчет времени, который убьет нас всех, пока мы сражаемся против чужеродного ужаса, что пробудился вокруг нас?

— Заткни пасть, Харик, — резко сказал Артемис, стараясь сконцентрироваться.

Он обратил внимание, что многие из этих конструкций не нападают, а проносятся мимо космодесантников, исчезая в одном из других коридоров. Некоторые бежали к циклотронному устройству.

— Держите их подальше от детонатора, кажется, я кое-что понял, — с этими словами Артемис оставил своих товарищей и пошел следом за отбившимися от общей массы скарабейчиками. Маленькие конструкции не обращали на него никакого внимания, даже когда он пробегал мимо, давя их под ногами.

Менее чем через сотню метров коридор выходил в другое помещение гробницы. Механические жуки забирались по стенам и самоуничтожались во взрыве, чтобы расколоть лазурные каменные блоки. Среди них виднелась особь во много раз крупнее остальных и в несколько раз тяжелее самого Артемиса, которая парила чуть над землей. Под толстым брюшком свисали шесть больших лапок, еще две переднее конечности протянулись к дальней стене, где лучами зеленой энергии разрезали камневидную субстанцию.

Затем Артемис сумел разглядеть нечто внутри усыпальницы, нечто выше и шире, чем некроны-воины, которых он уже видел ранее. Сквозь убывающие слои защитного кобальта брат-капитан встретился взглядом с тремя светящимися глазами. На короткий миг он почувствовал странную связь с древним погребенным существом; они в равной мере презирали друг друга.

Проверив свой телепортационный маяк, Артемис понял, что глушение сигнала идет из-за паукообразного робота, продолжающего не обращать на него внимания в попытке высвободить своего хозяина из каменного плена. Капитан извлек магазин своего болт-пистолета и зарядил обойму с бронебойными снарядами "Кракен". Он сделал шесть выстрелов один за другим и каждым попал механическому арахниду в сочленение между телом и головой. Полетели искры, и паук упал на пол, едва подёргивая конечностями.

— Сигнал! — вскричал Секор. — Он появился.

— "Фатальное возмещение", эвакуация посредством телепорта, немедленно! — пролаял Артемис.

Вокруг стали падать осколки камня на пол, когда из своего саркофага выбрался некрон-лорд. Артемис выстрелил из пистолета. Болт отскочил ото лба некронского командующего, оставив лишь блестящий след на живом металле.

— Покойся с миром, — прорычал капитан. Мгновением позже его желудок страшно скрутило, и к горлу подступила выворачивающая наизнанку тошнота, а затем мир исчез.

К тому моменту как Артемиса перенесло на борт ударного крейсера на орбите Норантиса-19, гробничный комплекс уже поглотил шар плазменного и ядерного огня.

Энди Кларк

Белая Мгла

Лотара Красного Клыка омыл багровый свет, когда десантная капсула понеслась через атмосферу Атрофона. Он свирепо ухмыльнулся остальным членам истребительной команды Караула Смерти, пока их капсула вибрировала и тряслась.

— Огни снаружи изжарили бы нас в мгновение ока, не правда ли? Теперь наши жизни в руках Всеотца.

Ультрадесантник, сержант Кантос, никак не отреагировал на реплику. Сор’хал, Белый Шрам, нахмурился.

— Мы вверяем свои жизни чертовой машине, Фенрис. Только и всего.

Ответ Лотара перекрыл скрежещущий голос Железнорукого, брата Горрвана.

— Я говорил об этом в семи предыдущих случаях, брат Сор’хал. Статистическая вероятность технического сбоя десантной капсулы составляет менее нуля целых семидесяти двух сотых процента. Тебе практически не о чем беспокоиться.

Сор’хал фыркнул.

— Практически, говорит он.

Не обращая внимания на иронию, Горрван продолжил.

— Брат Красный Клык, этот аппарат — устройство Омниссии. Если ты опасаешься за свою сохранность, молись Ему, а не своему Всеотцу.

— Космический Волк ничего не боится! — рявкнул Лотар. — В этих жилах течет горячая фенрисийская кровь! А не то отстойное масло, что досталось вам! — Дерзкий смех Космического Волка замялся, когда он понял, что никто из его братьев не присоединился к нему. Горрван безучастно уставился в пространство, а Сор’хал нахмурился ещё сильнее. Брат Кордус из Гвардии Ворона лишь немного склонил голову и искоса рассматривал Лотара.

— Что? — пробурчал Лотар. — Ни у кого из вас нет чувства юмора?

— Битва — не повод для смеха, брат Красный Клык, — заявил сержант Кантос, — а впереди у нас именно она. И она будет ожесточенной. Братья, три минуты до удара. Готовьтесь.

В тот же миг истребительная команда начала проверять снаряжение, одновременно бормоча благословения машинным духам. Шлемы защелкнулись на своих местах. Нартециум Сор’хала щелкал и жужжал, пока он проверял его функциональность. Кордус потянулся к центральной колонне десантной капсулы, где был примагничен его прыжковый ранец, пальцы скользнули по активационным рунам. Пока они были заняты делом, Кантос пробежался по последним сводкам, повторяя ключевые моменты инструктажа стратегов отделения с типичной для ветерана Ультрадесанта тщательностью.

— Как вам известно, орки из Вааагх! Быдлодава вторглись на Атрофон восемнадцать месяцев назад. Атрофонскую милицию усилили катаканскими джунглевыми бойцами. Однако экстремальные зимние условия на планете действуют против них.

— Хуже того, — продолжил он, — орки применили целый ряд своих суперорудий, что даровало им большое преимущество. Они захватили хребет Ледяной Коготь с помощью ударов гравитационными бомбами, применили сверхтяжелые боевые идолы в битве за Гонориум и пропахали Железные Поля тоннельными экскаваторами.

— Стратеги связывают эти изобретения с орочьим механиком по имени Злобокогать, — вставил Горрван. — Их зонды с авгур-черепами установили его местонахождение среди факторумов полуострова Стракендорф.

— Однако, — продолжил Кантос, — эта информация бесполезна для Астра Милитарум. Восемнадцать часов назад зеленокожие предприняли атаку на стракендорфском фронте. Катаканцы и атрофонцы отступили за реку Стракк, обрушив за собой основные мосты. Это дало защитникам время для перегруппировки своих сил. Однако отрезало их от орков.

— Трусы, — проворчал Сор’хал.

— Всего лишь люди, — спокойно возразил брат Кордус, — но не мы.

Сержант Кантос кивнул:

— Верно. Император благословил нас возможностью дать бой нашему врагу. Судя по сравнительному анализу повышения энергетических сигнатур внутри цитадели-факторума орков, у нас есть около шести часов, пока последнее устройство Злобокогтя не будет завершено. Иначе наша цель, вероятно, присоединится к атаке на стракендорфском фронте.

— Значит, мы убьем его первыми, так ведь?

Сор’хал одарил Лотара сухой усмешкой.

— Первая здравая мысль, которую я от тебя услышал, Фенрис.

Лотар усмехнулся в ответ, обнажив клыки.

В следующий миг электроканделябры десантной капсулы замигали, а из вокс-передатчиков раздался назойливый звон.

— Угроза столкновения! — рявкнул Кантос.

— Это не здания, — проскрипел Сор’хал, стиснув свою удерживающую раму, — мы всё ещё в чистом небе!

— Тогда что…?

Лотар не успел закончить свой вопрос, как капсулу швырнуло вбок с внезапным, ужасным ударом металла о металл. Свет погас, и Лотар почувствовал, как гравитация вжала его в раму, когда капсула бесконтрольно завертелась. Аварийные сигналы гудели и вопили, и Лотар закряхтел от усилий, пытаясь противодействовать силам, сжавшим его словно тиски.

Раздался громоподобный удар, и всё потемнело.


Когда к Лотару вернулось зрение, оно было расплывчатым, свет и тень кружились в вялом, тошнотворном балете. В черепе пульсировала боль. Несколько мгновений дезориентация пыталась утянуть его обратно в беспамятство. Вызывающе зарычав, Лотар заставил свои глаза сфокусироваться. Хронометр в шлеме Космического Волка сообщил ему, что он пробыл без сознания всего несколько минут. А тот факт, что он по-прежнему дышал, — что он ещё жив, несмотря на всё случившееся.

Поморщившись, Лотар сел, и понял, что смотрит в непроглядную метель. Возле него присел Сор’хал, проверяя показания на своем нартециуме.

— Ааа! Фенрис жив. — Белый Шрам встал и протянул руку в перчатке, чтобы помочь Лотару подняться. Когда Сор’хал поднял его на ноги, Космический Волк осмотрел окрестности. Они оба стояли по голень в сугробе, сокрытые тенью разрушенного жилого блока. Густо валил снег, переносимый туда-сюда порывами ветра, температура которого, как предупредили авточувства Лотара, была гораздо ниже нуля. Сквозь пелену Космический Волк увидел вокруг ещё больше скелетообразных развалин. Взорванные жилища нависали над заснеженными улицами, словно призраки.

— Тебя оглушило при аварийной посадке, — сказал Сор’хал. — Капсула упала в эти развалины, и мы вытащили тебя наружу. Проклятая машина успела запустить тормозные двигатели как раз вовремя, чтобы мы не разбились вдребезги. Милостью Императора все мы выбрались целыми, более или менее.

— Произошел тот самый невозможный, с точки зрения Железнорукого, сбой?

Брат Сор’хал покачал головой и развернулся, побежав трусцой по снегу и держа болтер наготове. Лотар последовал за ним, на ходу извлекая собственное оружие.

— Не сбой, — бросил через плечо Белый Шрам, — Горрван был прав насчет этого. В нас что-то попало, скорее всего орочий самолет. Император тому свидетель — ни один имперский пилот не стал бы летать в этой грязи. — Снег хрустел под их ногами, пока они шли по перекрестку, обходя наполовину погребенные останки «Химеры» и её убитых пассажиров.

— Грязи? — насмешливо произнес Лотар. — Мы на Фенрисе в такую погоду проводили спарринги без брони!

Сор’хал оглянулся на него:

— Раз так, то вам на Фенрисе, должно быть, всем чего-то не хватает.

Зычный смех Лотара поглотила окутывающая всё вокруг пелена снега.

— Ха, напомни как-нибудь дать тебе за это в зубы, лады?

— Попробуй, Фенрис. Хоть Лаэдас и не одолел меня, у тебя есть неплохие шансы.

— Лаэдас?

— Наш бывший сослуживец. Имперский Кулак, которого разорвали на части генокрады, из-за чего мы и наслаждаемся твоим унылым обществом. Мне нравился этот большой ублюдок — всем нам нравился. И он стоил двух таких воинов, как ты.

Ответ Лотара заглушил вой прыжкового ранца, когда брат Кордус приземлился перед ними.

— Сержант находится в соборуме впереди. У нас проблема.

Сор’хал описал рукой полукруг.

— Серьезно? Помимо того, что мы застряли в снежной буре не на той стороне непроходимой реки?

Помолчав секунду, Кордус ответил:

— Да.

После чего развернулся, активировал свой ранец и взлетел в падающий снег.

— И так каждый разговор, — проворчал Сор’хал, двинувшись дальше. Лотар усмехнулся, а затем резко остановился.

— Погоди. Не на той стороне реки?

— Разве я не упомянул об этом? Из-за всей этой дряни в воздухе вокс полетел к чертям — мы едва можем связаться друг с другом, не говоря уже о ком-нибудь полезном. Пошли, Фенрис, у сержанта наверняка будет план.


Они нашли своих братьев в обстрелянных развалинах соборума Императора Блистательного. Разбитые фигуры в витражных стеклах смотрели на них треснувшими и печальными глазами. Через трещины в куполообразной крыше валил снег, скапливаясь в сугробы по всему нефу. В инструктаже истребительной команды было указано, что, хотя орки ещё не пересекли реку, их авиация несколько дней утюжила город. И, кажется, проделала это основательно. Лотар нахмурился, увидев груды опаленных огнем тел, разбросанных по разоренному внутреннему пространству соборума. Многие граждане Атрофона, что собрались в этом месте помолиться о спасении, нашли здесь только смерть, когда упали бомбы. При виде этого печального зрелища Лотар почувствовал, как в его груди поднялся пылкий гнев. Эти люди будут отмщены.

Кантос, Горрван и Кордус стояли в дальнем конце здания, глядя наружу через дыру в восточной стене соборума. Сор’хал и Лотар подошли и встали рядом с ними.

— Хорошо, что ты цел и невредим, брат Красный Клык, — проскрежетал Горрван, его голос эхом разнесся по развалинам.

— Мы, Космические Волки, слеплены из крепкого теста, Железнорукий, — сказал Красный Клык. — Не нужно беспокоиться обо мне, хорошо?

— Я беспокоился не о тебе, — ответил Горрван. — Если твоя неспособность выдерживать столкновения как-то повлияла на тебя, то эта слабость негативно скажется на наших шансах на успех миссии.

Сор’хар фыркнул, но его веселье исчезло, едва он проследил за взглядом сержанта Кантоса.

— Ох ты ж…

Прямо перед ними почерневший от огня город круто обрывался, уходя вниз к берегам реки Стракк. Сквозь неплотный снегопад они разглядели реку, пенящуюся с захватывающей дух яростью, на её поверхности кипели большие белые гребни пены. Дальний берег скрывала мгла, но на инструктаже они узнали, что Стракк более километра в ширину и чрезвычайно быстротечен. Даже космодесантник не выживет при попытке пересечь его. Однако проблема была не в реке.

— Это…? — начал Сор’хал.

— Именно, — включился в разговор Кантос.

— Разве они не…?

— Очевидно, нет.

— Значит, мы должны…?

— Безусловно.

Сор’хал выдохнул.

— Ну, пошли тогда, что ли?

Кантос кивнул.

— Братья, мы выдвигаемся. Держим дистанцию в двадцать шагов, чтобы не терять друг друга из виду, предполагается контакт с врагом, насколько он вообще возможен. Кордус, будь начеку. Горрван, проверь, возможно ли наладить вокс-связь с верховным командованием Атрофона. Они должны знать об этом.

Едва космодесантники выбрались через дыру в стене соборума и перешли на бег, вокруг них закружился снег. Дальше впереди грохотала река, стремительно несясь под неразрушенным пролетом третьего основного моста Стракендорфа.


Мост представлял собой громадный памятник мощи Империума Человека из пластали и железобетона. Он состоял из трех дорог, достаточно широких, чтобы каждая могла вместить три едущих в ряд «Гибельных клинка», и разделенных выступающими бронированными барьерами. Из пенящихся вод Стракка через равные промежутки поднимались башнеобразные поддерживающие колонны, несущие на себе вес моста. Судя по тому, что истребительная команда увидела на своем пути от западного берега до середины моста, каждая опора представляла собой отдельное прочное здание, утыканное проходными люками, засыпанными снегом сигнальными мостиками, лестничными клетками и трапами. Между опор тянулись толстые стальные тросы, ветер между ними распевал холодную панихиду.

Добравшись до середины моста, истребительная команда столкнулась с ещё более внушительным сооружением. Там стояла могучая крепость, бастионная стена из бронированного железобетона, которая соединяла центральные поддерживающие колонны, растянувшись на всю ширину моста. На внушительном фасаде крепости расправила крылья огромная мраморная аквила. Её усеивали тяжелые огневые точки и блоки неактивных прожекторов. В темные туннели у её лап ныряли три дороги, и именно здесь, в чёрной пасти центрального туннеля, Караул Смерти обнаружил заблокированную кодовую дверь, ведущую в основную часть крепости.

Рассудив, что подобное сооружение наверняка может похвастаться защищенными вокс-ретрансляторами и авгурами военного класса, Кантос приказал Горрвану получить допуск. То, что ведущий через Стракк мост уцелел, крайне сильно изменило общую стратегическую картину, и сержант был полон решимости получить доступ к новейшим системам обнаружения, прежде чем его истребительная команда двинется дальше. Оставив Железнорукого работать с кодовым замком, остальная часть отделения разделилась, чтобы изучить окрестности.


Лотар вышел из тьмы в мутный, застывший от снега дневной свет. Он посмотрел на восток, вдоль пролета моста, всматриваясь в кружащийся снег в поисках признаков движения. Над ним маячила громада крепости, с погасшими огнями и молчаливыми, бездействующими орудиями.

— Это Лотар. Я в восточном устье центрального туннеля. Ничего не вижу. — Он подождал несколько секунд, шипение вокса подкреплялось стоном несущегося сквозь туннель ветра.

— Кордус, — раздался в воксе тихий говор Гвардейца Ворона. — Восточный зев левостороннего туннеля. Ауспик показывает какие-то необычные энергетические всплески неподалеку.

— У меня справа то же самое, — раздался грубый голос Сор’хала.

— Поподробней. — Через фоновую статику прорезался четкий тон Кантоса. — Что вы видите, братья?

— Одна сигнатура, около двухсот метров на восток, — сообщил Кордус. — Большая и неизменная, сопоставима с генератором щита или орудийной системой значительных размеров.

— И снова аналогично, — добавил Сор’хал. — Не похоже на орочью, сержант. Слишком устойчива. — Несколько мгновений вокс молчал, после чего вновь раздался голос Кантоса.

— Понял. Оставайтесь на месте, братья. Мы узнаем больше, как только Горрван вскроет эту дверь.

Лотар бросил быстрый взгляд на хронометр шлема, и стиснул зубы от разочарования. Осталось четыре часа и сорок минут. Он проверил свой собственный ауспик, стукнув его о бронированное бедро, когда индикаторная панель осталась раздражающе нейтральной. Устройство замерцало, и на экране появилась прерывистая сигнатура.

— Это Лотар, — передал он по воксу. — Думаю, мой ауспик получил повреждения при крушении. Он только что зафиксировал ещё одну сигнатуру. Хотя её местоположение никак не может быть верным.

— Поясни, — отозвался Кантос.

— Похоже, я стою практически на ней, — ответил Лотар, хмуро посмотрев на мерцающую индикаторную панель. Разозлившись, Космический Волк махнул рукой на поврежденное устройство и ещё раз оглядел мост. Он прищурился и усилил увеличение своего шлема, обнаружив намек на большую, горбатую тень недалеко к востоку. Что-то, что он упустил среди кружащегося снега. Лотар поднял свои болт-пистолет и цепной меч, готовясь к бою, но фигура не двигалась.

Космический Волк, теперь одолеваемый любопытством, решил изучить её. Хрустя снегом под ногами, он потрусил вперед с осторожностью охотника, тотемы из волчьих хвостов трепались на ветру, пока фигура не превратилась в уничтоженную, погребенную под снегом машину.

Продолжая остерегаться возможных врагов, скрывающихся в снегопаде, Лотар подошел к почерневшим обломкам. Это оказался подбитый «Таурокс», лежащий на боку в сугробе, словно труп какого-то убитого зверя. Машину явно уничтожили огнем, заднюю броню его корпуса, похоже, разорвало мощными взрывами. Лотар увидел катаканскую полковую маркировку на выжженном корпусе развалины, и, раскопав вокруг неё снег, обнаружил нескольких её злосчастных пассажиров — почерневших от огня мумий в рваных остатках катаканской униформы. Мёртвых людей сначала скрутило агонией своей смерти, после чего они, в условиях минусовой температуры, промёрзли насквозь. И снова Лотар обнаружил, что его гнев всколыхнулся при виде гордых солдат Императора, столь униженных и оскверненных. Он отвернулся от их скрюченных рук и кричащих, с почерневшей плотью черепов, и поднялся на ноги.

— Кантос, — передал он по воксу, — я кое-что нашел. В сотне шагов к востоку от туннеля. Уничтоженный катаканский «Таурокс» и то, что осталось от его экипажа. Я бы сказал, что он несся сюда на полной скорости, а затем ему в зад прилетело несколько ракет и он загорелся.

— Брат Красный Клык, — ответили ему, — тебе приказали оставаться на месте.

— Да, но потом я увидел это месиво.

— Несомненно, — раздался сухой ответ. — Что ж, раз ты там, какова твоя оценка? — Лотар задумался, его глаза бродили по мрачным и пустым дорогам моста.

— Это не часть эвакуации, — в конце концов ответил он. — Если бы орки дорвались до них, то здесь повсюду были бы обломки машин, а не одного злосчастного «Таурокса». Возможно, отставшие?

— Или саперы? — произнес по воксу Сор’хал. — Попытка взорвать мост? Зеленокожие могли догнать их прежде, чем те успели закончить работу. Они попытались бежать и… ба-бах.

Лотар кивнул, посмотрев на обломки. Возможно. Именно в этот момент вокс прорезал монотонный голос Горрвана.

— Братья, машинные духи приведены к согласию. У нас есть доступ.

— Хорошая работа, брат, — ответил Кантос. — Кордус, оставайся на карауле. Если орки знают о том, что этот мост свободен, они могут уже направляться сюда. Остальным перегруппироваться с братом Горрваном. Мы найдем ответы на свои вопросы внутри.


Через несколько минут бойцы истребительной команды, за исключением Кордуса, стояли вокруг Горрвана в просторном пункте управления цитадели. Кантос и Сор’хал сняли свои шлемы. Железнорукий тем временем опустился на колени и подключился инфокабелем к банкам данных когитатора укрепления. Истребительная команда обнаружила системы крепости отключенными, а люки запертыми, деактивированными гарнизоном при отступлении. Теперь Горрван по одной восстанавливал питание систем; люмен-шары и банки данных, мерцая, возвращались к жизни. Из перчаток Железнорукого к портам когитатора протянулись механодендриты, и каждые несколько секунд он подергивался или издавал бинарный треск.

Сор’хал неприязненно поморщился. Сержант Кантос хлопнул перчаткой по плечевому щитку своего товарища.

— Знаю, брат, ты не доверяешь машинам. Но это необходимо. Мы должны узнать, почему мост не снесли, и можно ли его считать пригодным маршрутом для продвижения.

Лотар остановился и развернулся.

— Продвижения?

— Да, брат. Ты несогласен?

Космический Волк нахмурился, открыл рот чтобы заговорить, и остановился. В него впились льдисто-голубые глаза Кантоса. Парные штифты выслуги сержанта блеснули в полумраке, как-бы напоминая, что он был старше Лотара на много лет.

— Кантос… — начал Лотар.

— Для тебя — брат-сержант. — Голос Кантоса не повысился, но резал, словно боевой нож.

— Брат-сержант. Атрофонцы и катаканцы думают, что этот мост обрушен. Полагаю, они считают, что в безопасности, верно? Но это не так — в их стене щитов[1] большущая дыра.

- “Стене щитов”, брат Красный Клык?

Лотар раздраженно стукнул перчаткой по инфостеку.

— Ты знаешь, о чем я! Если мы уйдем, что помешает оркам пересечь этот мост и прихлопнуть присевших отдохнуть в снегу солдат Астра Милитарум?

Брат Сор’хал нахмурился.

— Они ещё не пересекли мост, иначе мы были бы уже по уши в зеленокожих. Быть может, это была просто случайность? Группа ксеносов догнала катаканцев, убила их, а затем направила свою ярость куда-нибудь ещё? Это же орки, Фенрис. Ты знаешь, они не сильны в стратегии.

— Я знаю, что они делают то, чего ты меньше всего ожидаешь, и когда ты меньше всего этого ожидаешь, — ответил Лотар. — Все, что мы знаем, так это то, что они сознательно оставили себе проход, и прямо сейчас сюда движется весь Вааагх!

Сержант Кантос кивнул.

— Справедливая оценка, брат Лотар. Но у нас есть миссия. Мы ещё даже не добрались до своей цели, а время не на нашей стороне.

— Но мы не можем…

— Мы можем, — перебил сержант, — и мы должны. Я не больше тебя хочу оставлять брешь в имперской обороне. Но наша цель стоит на первом месте.

— Кроме того, — продолжил Сор’хал, — как мы снесем мост? Скажи-ка мне, Фенрис. Стреляя по нему из болтеров, пока он не рухнет? Так мы застрянем здесь надолго.

— Именем Всеотца! Я и не говорю, что мы будем сносить что-либо! Я говорю, что мы будем удерживать этот проклятый мост, как подобает настоящим воинам.

— Удерживать его? — скептически произнес Кантос. — Как? Пятью боевыми братьями? Безрассудная глупость.

— Скорее героизм, — сердито возразил Лотар. — Подумай о славе!

Глаза сержанта Кантоса вспыхнули гневом.

— Мы здесь не ради славы, брат Красный Клык. Мы здесь за тем, чтобы завершить нашу миссию. Если ты не в состоянии понять эту разницу, я отправлю тебя обратно на Фенрис, где ты сможешь проводить сколько угодно времени в бесполезной охоте за славой.

Лотар грубо и гневно зарычал. Сержант Кантос стоял на месте, вперив холодный взгляд в Космического Волка. Молчание нарушил скрежет голоса Горрвана.

— Сержант. Брат Красный Клык, возможно, прав. — Кантос переместил свой взор с Лотара на Горрвана.

— Объясни.

— Я обследовал машинных духов и журналы данных. Когда солдаты крепостного гарнизона отступали, они действительно оставили команду катаканских саперов, чтобы те позаботились о самом мосте. Думаю, мы можем со всей уверенностью предположить, что им это не удалось. Однако их, похоже, прервали в самый последний момент.

— Энергетические сигнатуры! — воскликнул Лотар. — Они установили заряды, но не успели взорвать мост?

— Полагаю, это так, — кивнул Горрван. — Я загрузил данные с ауспика нашего отделения. Ссылаясь на записанную в журналы схему подрыва катаканцев, я могу предположить, что недалеко к востоку отсюда установлены две очень большие плазменные бомбы, а также ещё одна в опорных балках под крепостью. Кроме того, хоть метеорологические условия и становятся всё более и более неблагоприятными, показания ауспика дальнего действия говорят о резком увеличении перемещений на восточном берегу реки.

— В таком случае, это могло быть сделано сознательно, — мрачно кивнул Кантос. — Орки оставили себе путь для наступления, и теперь собираются воспользоваться им.

— А в этой проклятой Троном погоде никто ничего и не понял, — сказал Сор’хал. — Но тогда они, несомненно, направятся сюда?

И, словно призванный словами Сор’хала, в воксе затрещал голос Кордуса.

— Вражеские перемещения на востоке. Разрозненная пехота и легкая техника пересекают мост и движутся к нашей позиции. Численость неясна.

Сор’хал переглянулся с Кантосом.

— Сержант? — На мгновение Кантос пристально уставился куда-то вдаль. Лотар втянул в себя воздух, собираясь что-то сказать, но Сор’хал жестом велел ему молчать.

— Очень хорошо, — произнес Кантос. — Полагаю, брат Горрван, мы всё ещё отрезаны от атрофонского верховного командования? — Железнорукий кивнул.

— Верно. В настоящее время связь по воксу дальнего действия невозможна.

— Тогда мы должны сами с этим разобраться. Случайный налет зеленокожих на имперские позиции был бы тревожным, но приемлимым риском. Но этот не случаен. Империуму будет мало проку с того, что мы ликвидируем свою цель ценой всего военного потенциала Атрофона.

— Значит, мы сражаемся? — с нетерпением спросил Лотар.

— Да, брат Красный Клык. Мы сражаемся. Но не ради славы, и не словно на каком-нибудь жалком последнем рубеже. Нам все ещё необходимо выполнить миссию. Горрван?

— Да, сержант?

— Плазменные заряды. Насколько сложно нам будет пробудить их машинных духов? — На мгновение Горрван зашелся бинарным треском. От Кордуса пришли три настойчивых щелчка по воксу. “Ситуация срочная, жду приказаний”.

— Осуществимо, — проскрежетал Горрван. — Судя по журналам данных, зарядам требуются лишь заключительные ритуалы взведения, чтобы синхронизировать их инфопотоки с этим набором когитаторов.

— Хорошо. Что насчет эвакуации? Мы должны быть на восточном берегу, когда этот мост обрушится.

— Чуть ниже уровня дорожного покрытия через пролетное строение моста проходят ремонтные и дренажные трубы, — после небольшой паузы ответил Горрван. — Достаточно большие, чтобы мы смогли преодолеть их бегом от начала и до восточного берега. Некоторые системы по-прежнему активны, сержант. Не могу обещать, что трубы будут полностью доступны, или что враг не найдет способ попасть в них. Однако, по моим расчетам, они с семидесятишестипроцентной вероятностью обеспечат нам приемлемый и свободный от противника путь отступления, как только заряды будут взведены.

— Им придется, — рявкнул Кантос, надевая свой шлем. — Горрван, останься здесь, обеспечь нам оперативный контроль и направляй нас во время ритуалов взведения. И в первую очередь запусти сервиторные орудия на восточной стороне. Сор’хал, Красный Клык, вы со мной. Нам стоит поторопиться и взвести эти заряды.

— Сержант, я возьму на себя бомбу под цитаделью, — передал по воксу Кордус, — я смогу добраться до неё быстрее, чем кто-либо из вас.

— Согласен, — ответил Кантос. — Как только все заряды будут установлены, мы отступим сюда. Это должно заманить орков на орудия цитадели, и пока их умы будут полностью заняты этой проблемой, мы ускользнем через трубы прежде, чем заряды взорвутся.

Сор’хал кивнул.

— Ни моста, ни орков. Блестяще. Именем Хана, братья, давайте приступим к исполнению нашей задачи!


Космодесантники вновь оказались во мраке центрального туннеля, руна кодового замка двери позади них сменила цвет с зеленого на красный. Теперь этот проход сможет разблокировать только Горрван из центральной командной комнаты. Кантос и его братья добежали до восточного зева туннеля, где они на секунду пригнулись, держа оружие наготове.

Лотар не сводил глаз с моста, отметив, что погода стремительно ухудшалась. Разбитый «Таурокс» и его убитый груз уже скрылись из виду среди поднятого ветром снега. Он слышал фырканье и рычание двигателей, но врага пока не видел.

— За мной, — сказал в вокс Кантос, — Лотар слева, Сор’хал справа.

Три космодесантника, сдерживаемые визжащими порывами ледяного ветра, двинулись по мосту короткими перебежками. Пока они бежали, их ботинки хрустели на снегу, а звуки моторов и грубые ревущие голоса становились всё громче и громче.

— Вы менее чем в ста метрах от зарядов, — передал по воксу Горрван. — Там их, кажется, два, по одному с каждой стороны моста.

Именно в этот момент из кружащегося снега показался первый противник. Орки были громадными тварями, такими же высокими, как сами космодесантники, и гораздо шире. Несмотря на собачий холод, они были одеты в лохмотья и лоскутную броню, оставлявшие большую часть их зеленой плоти открытой. Как только из бури показались громадные силуэты, Лотар признательно оскалился.

— Контакт слева, — зарычал он, и, подняв болт-пистолет, прострелил первой твари лицо. Голова орка взорвалась влажными брызгами. Позади него его товарищи взревели в гневе, но Лотар уже бежал вперед. Несколько грубых пуль с воем отскочили от его брони в ливне искр, а затем он оказался посреди зеленокожих с воющим цепным мечом. Первый его удар снес голову зеленокожего с плеч. Второй разломал рукоять топора из металлолома и разорвал держащую его руку. Орочий тесак лязгнул о плечевой щиток Лотара, отколов кусок керамита и заставив Космического Волка опуститься на одно колено. Тот в ответ вонзил свой цепной меч в брюхо орка и удовлетворенно зарычал, когда внутренности чужака забрызгали снег красным.

Космодесантника окружило ещё больше орков, металлическая дубина с треском ударила в грудь Лотара, с достаточной силой, чтобы проломить находящийся под ней чёрный панцирь. Космический Волк зарычал, почувствовав кровь во рту.

Загремели болтеры, когда к Лотару присоединились его братья. Кантос и Сор’хал расстреливали зеленокожих с искусной ловкостью, дульные вспышки их оружия освещали сугробы прерывистыми бликами. За считанные секунды от орков осталось лишь искромсанное мясо, лужи ксеносской крови исходили паром, стремительно остывая и замерзая.

— …ко опознать. Свяжитесь со мной по воксу, ког… жите заряды.

Кантос остановился, прижав руку к боку своего шлема.

— Повтори, брат Горрван. Связь время от времени прерывается. — В воксе свистела статика.

— Нам стоит поторопиться, — пробормотал Сор’хал, вглядываясь в кружащийся снег. — Это была лишь первая горстка. Звуки боя привлекут остальных ублюдков.

Лотар крутанул свой цепной меч.

— Пусть приходят. «Зуб бури» жаждет крови!

— Атмосферн… омехи усилив… сержант, — раздался в воксе голос Горрвана. — Повто… каждый заряд установлен на основ… опорной колонны, их будет легко опозн… Свяжитесь со мной по воксу, когда… обнаружите заряды.

— Принято, — ответил Кантос. — Сор’хал, на тебе левая сторона моста. Брат Красный Клык, на тебе правая. Я останусь в центре и буду отвлекать их внимание, пока вы завершаете ритуалы. Идите.

Два брата Караула Смерти кивнули, развернулись, и скрылись в снегу. Кантос остался на месте, стоя в одиночестве посреди истерзанных трупов орков. Рев двигателей сделался громче, и стремительно приближался. Кантос поднял свою комбимелту и стал ждать.


Брат Кордус запустил свой прыжковый ранец, взлетев со стойки. Вокруг него хлестал снег, пока он летел по воздуху, авточувства накладывали на его видение траектории и отображение каркаса конструкции моста. Долгое время он плыл сквозь белое ничто, жестокий ветер пытался сбить его с курса, пока его ботинки не лязгнули о другую стойку. Он стоял на кадильном рее, резко выступавшем из нижней части моста. Далеко внизу пенилась и ревела река. Гвардеец Ворона спокойно просчитал свой следующий шаг, не обращая внимания на завывающий вокруг него ветер, а затем вновь запустил двигатели прыжкового ранца. Во время полета он слушал по воксу болтовню своих братьев. Сор’хал и Красный Клык уже почти добрались до своих зарядов, а Кантос занимался очередной волной зеленокожих. Кордус не сомневался, что все они — даже новичок — справятся со своими задачами. Он же, тем временем, позаботится о собственной.

Прыгнув, Кордус оказался внизу, в тени железобетонной громады моста. Здесь, внизу, обширная секция стоек, балок и тросов помогала поддерживать цитадель, чтобы её под собственным весом не утянуло в неистовство Стракка. Он приземлился на длинную, широкую балку и остановился, устанавливая местоположение энергетической сигнатуры плазменного заряда. Из-за хлещущего снега и теней видимость у Гвардейца Ворона упала, в лучшем случае, до нескольких метров; теперь его глазами станут авточувства шлема.

Размышления Кордуса прервала пуля, с воем ударившись в балку слева от него. Ещё одна лязгнула о его шлем, после чего они понеслись вокруг него подобно струям дождя. Повинуясь въевшейся в него выучке, Кордус активировал прыжковый ранец и выполнил извивающийся, уклоняющийся прыжок в сторону от опасности. Он пересек сводчатое пространство между двумя реями, а затем резко отключил двигатели, рухнув вниз словно камень. Кордус пролетел несколько метров и ухватился за край нижней платформы, когда та показалась из мрака. Резко подтянувшись в тень, он стал ждать, слушая размеренный стук парных сердец и неизменный, голодный рев реки далеко внизу. Стрельба загрохотала сильнее, а затем иссякла. Его противники потеряли его. К счастью.

Прочесывая авточувствами мрак, Кордус увидел врага в образе мерцающих тепловых сигнатур. Карабкающиеся вдоль тросов и балок существа оказались не орками. Они были куда более мелкими, долговязыми созданиями, при подъеме отчаянно цеплявшимися за все, что только можно. Прямиком к плазменному заряду направлялась целая толпа гретчинов. Отсюда он смог видеть показатели мощности бомбы, и удостовериться в том, что она расположена близко к опорной колонне, непосредственно под основной массой цитадели. Место это находилось недалеко. Одним плавным движением Кордус подтянулся. Затем Гвардеец Ворона присел, зажал в руке осколочную гранату, и извлек свой болт-пистолет. Ему нужно действовать быстро.


Лотар почти добрался до плазменного заряда, и уже мог разглядеть через снег его пульсирующий зеленый свет, когда орки нанесли удар. Космодесантника спас лишь неожиданный вой его инстинктов. Лотар бросился в сторону, и над его головой пронеслась изрыгающая дым ракета. Снаряд вошел в штопор, врезался в мост и взорвался. Космический Волк упал на землю, перекатился, и вскочил с поднятым болт-пистолетом. Снег вокруг него разлетелся в стороны, когда толпа орков вырвалась из укрытия. Их облачение покрывал раздражающий глаз серый с красным узор, который, как понял Лотар, представлял собой камуфляж, у многих на коже или снаряжении был грубо намалеван символ в виде скрещенных топоров.

— Умри, мразь, — прорычал Космический Волк, выстрелив и сбив с ног орка, сжимавшего дымящуюся ракетницу. Следующий зеленокожий взревел и выстрелил по Лотару в упор, расколов его броню и заставив отшатнуться назад. Космический Волк яростно взвыл и рванулся вперед, вонзив свой цепной меч в лицо орка. Во все стороны полетели кровь и сломанные зубы, в то время как следующие два выстрела Лотара вырвали куски плоти из другого нападавшего. Орк продолжил двигаться, несмотря на воронки от болтов в туловище, и Лотар получил оглушительный удар по шлему, в уголках его экрана замерцали желтые предупреждающие руны. Крутанувшись, Космический Волк описал своим клинком дугу и снес голову своему упорному противнику. Когда этот последний орк пал, фонтанируя кровью из обрубка шеи, у остальных напавших на Лотара сдали нервы, и они бежали. Его инстинкты лаяли на него, требуя погони, но ему нужно было завершить миссию. Поэтому он припал на одно колено возле гудящего корпуса плазменного заряда и непонимающе уставился на провода и кабели, вывалившиеся из его внутренностей.

— Горрван, я у бомбы. Что, во имя Всеотца, мне делать теперь?

На несколько мгновений воцарилась тишина, после чего где-то позади космодесантника раздались звуки стрельбы. Кантос сражался с орками. Приглушенный болтерный огонь стучал в воздухе, перекликаясь со звериными кличами зеленокожих. Лотар свирепо усмехнулся, услышав, как что-то взорвалось с хриплым гулом. Судя по звукам, Кантос действительно хорошо дерётся. Для Ультрадесантника, подумал он. Внезапно через порывистую статику прорвался голос Горрвана.

— …рат Красный Клык… найди панель с…терней Механикус. Она… ожена на верхней пол… устро…

Мгновение Лотар стоял в недоумении. Затем его глаза обнаружили панель.

— Нашел.

— Оче… рошо. Напой треть… кант… Омнисс… наж… красную руну воз… пане…

Лотар нахмурился. Вокруг него завывал ветер, усиливаясь с каждой секундой. Особенно сильный порыв сорвал с находящегося наверху сигнального мостика горстку сосулек, бросив их вниз и разбив о бронированные плечи космодесантника.

— …я обстоятельств… думаю, мы можем обойтись без пения. Просто нажми на красную руну, брат Красный Кл…

Лотар хмыкнул и стукнул кулаком по мигающей красной руне. Пыхнув фимиамом, панель скользнула в сторону, открывая гнездо проводов и переключателей. Посреди них расположилось устройство, которое Лотар сразу же узнал. Мелта-бомба. Вторичный заряд, установленный, по-видимому, для жесткого пресечения попытки взлома. Едва панель открылась, рунический экран на передней части малого заряда начал обратный отсчет.

— Задница Фенрира, — выругался Лотар. — Горрван, здесь бомба. Ещё одна, и я не нравлюсь её машинному духу! Что теперь?

— Уф, — пришел ответ Горрвана.

— Уф? Что мне делать? — прорычал Лотар. Несколько долгих, мучительных секунд единственным ответом была шипящая и свистящая в воксе статика. Парные сердца Лотара глухо стучали, каждый нерв кричал ему рвать отсюда когти, но он должен был исполнить свой долг.

— Горрван? Горрван! Клянусь Всеотцом, металлический ублюдок, если ты мне сейчас же не скажешь, что делать, эта штука снесет мне голову!

Наконец, Горрван ответил, своим по-прежнему невыносимо невозмутимым голосом.

— Успокойс… Брат, я помо… тебе. От верхушки мелта-заряда должн… тр… провода, так?

Лотар начал лихорадочно искать их, пот катился по его шее, пока руны продолжали приближаться к нулю.

— Нет… да! Я вижу их. Что дальше?

— …рошо. Оторви… сный и синий. Оста… зеленый.

Всунув свои толстые, бронированные пальцы во внутренние механизмы бомы, Лотар осторожно схватил провода и, пробормотав молитву, выдернул их. Ещё секунду рунический счетчик вел свой обратный отсчет, а затем моргнул и погас.

Только сейчас осознав, что все это время не дышал, Лотар резко выдохнул.

— Брат Ло… ар, ты ещ… ив?

Лотар издал невеселый смешок.

— Жив, Горрван. Жив. За мной должок, брат.

— Всегда по… уйста, брат Красный Кл… но ты мне ничего н… олжен. Потеря тебя, вместе с… плазменным зарядом, неблагоприятно б… казалась на наших шансах на… спех мисси… Теперь… панели, ты види… переключатели?

— Да.

— …лкни третий… итая о… левого…

Лотар выругался, когда сигнал окончательно скатился в рев статики. С опаской смотря на огромную, пульсирующую бомбу, Лотар посчитал переключатели от самого левого и положил палец на третий.

— Надеюсь, это он, брат, — пробормотал он. — Не хотелось бы ещё одного технического сбоя, верно? — Вздрогнув, Лотар щелкнул переключателем.


В это же самое время Кордус, который отслеживал инструкции Горрвана Лотару, щелкнул своим собственным переключателем и пристрелил ещё двоих гретчинов. Вокруг платформы лежали уже целые кучи мерзких существ, разорваных на части болтами и осколочными гранатами. Остальные попрятались за стойками и реями, предпочитая поливать Кордуса огнем с безопасного расстояния. Он истекал кровью из нескольких поверхностных ран, его броня представляла собой месиво из царапин от пуль, но, когда руна заряда сменила свой цвет с красного на зеленый, он понял, что выполнил свою задачу.

— Заряд взведен, Горрван, — передал он по воксу. — Возвращаюсь. — Вокруг Гвардейца Ворона визжал ветер, его лютость увеличивалась с каждой секундой. Он увидел, как нескольких гретчинов сорвало с ближайшего сигнального мостика, и они скрылись в буре, пронзительно вопя от ужаса.

Собравшись, Кордус разбежался и прыгнул в вихрь, прыжковый ранец ревел, пронося его мимо кучки зеленокожих во тьму. Он приземлился с лязгом металла о металл, занял устойчивое положение, и прыгнул ещё раз, и ещё раз. Авточувства уведомили его о том, что скорость ветра и температура становятся непригодными для полета. Буря льда облупляла и царапала его броню. Однако ему осталось сделать всего каких-то пару прыжков, чтобы добраться до поверхности моста.

В этот момент вокс в его ухе закашлялся статикой, перемешанной с неровным, искаженным голосом Кантоса.

— …ратья, если кто-нибудь и вас… слышит это… ершите миссию… не могу… удержать…

Кордус уделял мало внимания проявлению эмоций, но он сражался вместе с Кантосом на десятках полей боя, и мог поклясться в том, что услышал в голосе сержанта боль и непокорность. Гвардейца Ворона охватила безрассудная настойчивость, и он прыгнул с разбега, перед тем как вновь запустить свой прыжковый ранец. Отягощенные накопившимся льдом двигатели на мгновение тяжело вспыхнули, зашипели, а затем выключились. Космодесантник в отчаянии потянулся к ближайшей стойке, едва ухватившись за замерзший металл. Чёрные глаза Кордуса, скрытые за его лицевой пластиной, расширились в ужасе, когда его пальцы соскользнули с ледяной изморози, и он молча полетел к ревущей внизу реке.


Сор’хал пробирался сквозь снег. Позади него в метели скрылся взведенный плазменный заряд. Впереди, даже через шум ветра, он смог услышать рев и стрельбу. Снег разошелся, и Белый Шрам выругался. Кантос стоял на коленях в снегу, из прорехи в его броне обильно лилась кровь. Рядом пылали обломки ветхого орочьего транспорта, а также несколько взорванных мотоциклов. Вокруг героического Ультрадесантника лежали целые груды орков, но ещё больше по-прежнему окружали его. Сор’хал ускорился, на ходу доставая из ножен свой силовой меч. Огромный, закованный в броню орк с рычащим цепным тесаком навис над сержантом, его лицо расплылось в отвратительной ухмылке. После чего он занес свое оружие для смертельного удара.

— Кантос!

Тесак устремился вниз, и столкнулся с цепным мечом в считанных дюймах над головой Кантоса. Полетели искры, и огромный орк негодующе взревел. Лотар Красный Клык рванулся вперед, оттесняя зеленокожего серией молниеносных ударов. Орк ударил Космического Волка в лицо, смяв его лицевую пластину и разбив один окуляр. Оправившись от атаки, Лотар сделал выпад вверх, затем рубанул вниз и отрубил своему противнику ногу. Орочий лидер рухнул как подкошенный, только чтобы вонзить свои клыки в бедро Красного Клыка. Кровь забила струей, когда под огромным давлением челюстей орка разорвался керамит. Ревя от боли, Космический Волк вбил свой жужжащий клинок в глазницу орка, отчего голова последнего с отрадной стремительностью разлетелась на части. К этому моменту Сор’хал успел добраться до своих братьев, пронзив мечом одного орка и послав болты в ещё нескольких.

— Подними сержанта, — передал по воксу Лотар, отбивая удар вихрезубого топора. Сор’хал кивнул, и в тот же миг покачнулся от удара ещё одного огромного, бронированного орка, врезавшегося ему в плечо. Белый Шрам и зеленокожий обменялись злобным шквалом ударов, и Сор’хал взревел от боли, когда его соперник сумел пробить своим ржавым клинком бронированные кабели, защищавшие диафрагму космодесантника. Из раны хлынула кровь, и орк победоносно заревел, глубже вдавливая клинок. Его глаза расширились, когда Сор’хал рявкнул собственное проклятие. Апотекарий несколько раз впечатал свой бронированный кулак в лицо нападающего, пока у того не сломалась кость и не брызнула кровь. Пока его противник отчаянно пытался увернуться от ударов, Сор’хал прижал свой нартециум вверх, под челюсть зеленокожего. Завыли сверла, расщепители брони вгрызлись в кость и сухожилия, и Белый Шрам неуклюже вырвал челюсть орка.

Забрызганный кровью зеленокожего, Сор’хал отпиннул в снег своего давящегося жидкостью и умирающего противника. После чего вырвал клинок зверя из своего живота и с презрением отшвырнул его прочь.

— Ты жив, брат? — Сор’хал ответил на вопрос Лотара болезненным кивком, после чего просунул плечо под руку Кантоса и поднял сержанта на ноги. Генетически усиленный метаболизм Сор’хала уже активизировался, свертывая поток льющей из раны крови и начиная исцелять катастрофический урон, который трижды бы убил обычного человека. Однако Кантос был изранен ещё сильнее. Кровь, образуя нити, капала из разбитой вокс-решетки и медленно вытекала из десятка ужасных разрывов в броне. Он заворчал от боли, но все-таки сумел встать на ноги.

— Лотар, — прорычал Сор’хал. — Мы должны отступить, сейчас же!

Космический Волк вырвал цепной меч из горла орка, после чего вернулся к своим братьям.

— Согласен. Их тут как крюкоусиков у кракена, да?

Бойцы Караула Смерти, стреляя на ходу, начали отступать по мосту. Враги были повсюду, но воющая снежная буря тормозила орков сильнее, чем космодесантников. Хотя свирепая стойкость зеленокожих и сделала их всех устойчивыми к холоду, ксеносам всё равно приходилось затрачивать усилия на каждый шаг. Тогда как у Караула Смерти были усиливающие их конечности сервомоторы, и гироскопические стабилизаторы, удерживающие их в вертикальном положении. Тем не менее, все трое с трудом продвигались вперед и проклинали невероятное упорство орков, когда из снега вырос силуэт цитадели.

— Горрван, — произнес в вокс Сор’хал. — Прикрытие было бы очень кстати!

— …елаю что могу, брат Сор’хал. Буря негативно влияет на работу авгуров наведения сервит… орудий. Я не могу рисковать, запуская их сейчас. Они могут попасть в вас.

— Потрясающе, — сплюнул Сор’хал, выстрелив в ещё одного появившегося из метели орка. Тот принял выстрел на плечо и пошатнулся, когда из раны разлетелись кровь и мясо, после чего вызывающе взревел и снова бросился в атаку. Сор’хал выругался и выстрелил ему прямо в лицо, отправив обезглавленное тело обратно в снег. Сержант Кантос активировал свой вокс.

— Брат Кордус? — выдохнул он. — Где ты? Нам нужно идти… — Ответом ему было молчание, и Сор’хал выругался опять, когда его болтер щелкнул вхолостую. В него и Кантоса врезался орк, отчего все они повалились в снег. Шлем Сор’хала ударился о железобетон, когда зеленокожий приземлился на него. Чужак впечатал большой зеленый кулак в его лицевую пластину, разбивая керамит и пуская кровь.

Лотар тем временем боролся с постоянно растущим численным перевесом противника. Он попытался добраться до своих упавших братьев, но несколько огромных орков разом набросились на него. Он смял череп первому своему сопернику и пристрелил следующего, но третий сумел вонзить свой клинок ему в плечо. Взвыв от боли, Лотар боднул зеленокожего головой, но был тут же сбит с ног разорвавшимся рядом орочьим снарядом.

— Сор’хал, — прокряхтел он, пытаясь ползти к апотекарию. Он видел, как напавший на Белого Шрама орк нанес ещё один оглушающий удар. А затем в него, словно молния, врезалась чёрная фигура. Ревя двигателями, Кордус сбил зеленокожего со своего брата, сломав ему шею при падении и остановке. Встав на ноги, Гвардеец Ворона выпустил залп снарядов, пристрелив пару зеленокожих в масках, прежде чем они смогли выстрелить из своих громоздких огнеметов.

— Благодарю, брат, — передал в вокс Сор’хал. — Я уж думал, мне конец.

— Что случилось? — спросил Лотар, нетвердой походкой подойдя к ним. Кордус хладнокровно прострелил горло ещё одному появившемуся в поле зрения орку

— Эта буря, — ответил Гвардеец Ворона. — Упал. Залез. Сейчас не время для долгих объяснений.

— Согласен, — вмешался Горрван, — вам надо уходить. Авгур показывает, что по мосту движется множество орочьих танков.

— Так впусти нас, брат!

— Ответ отрицательный, брат Красный Клык. Примерно в пяти метрах слева от вас под снегом есть трубопроводный люк. Войдете там, так будет быстрее. Я закончу устанавливать таймер и догоню вас.

— Понял, — проскрежетал Кантос. — Открывай огонь из орудий, когда мы скроемся.

На их авточувствах вспыхнула руна, когда Горрван отметил своим братьям маршрут для отхода. Пока Кордус вел заградительный огонь, а Сор’хал занимался ранами Кантоса, Лотар быстро раскопал и поднял тяжелый люк. Ниже пролегал темный туннель, и фенрисиец поморщился.

— Как будто сползаешь по глотке тролля, — пробормотал он. После чего громко спросил, — Кто первый?

— Иди, — приказал Кантос, — Сор’хал и я за тобой. Кордус, в арьергарде. — Лотар кивнул и прыгнул в отверстие. Перед этим он увидел, как Кордус ведет огонь, пока Сор’хал помогает Кантосу подняться. Они — эти трое и Горрван — его стая, подумал он с неожиданным приливом гордости. Он слышал, как его братья приземлились позади, как захлопнулся люк, а затем — внезапный рев сервиторных орудий, открывших, наконец, огонь. Туннель затрясло, и с каждым мощным толчком с потолка сыпалась пыль.

— Двадцать минут, — раздался в воксе голос Горрвана. — Быстрее, братья.


Через несколько минут Лотар выбрался из выхода туннеля посреди руин, окружавших мост на восточном берегу. Место было выжжено огнем, но могло предоставить укрытие, и в нем не было орков. Он слышал, как они кричат снаружи, голоса переходили в боевые кличи. Буря ослабевала, вдалеке гремели сервиторные орудия цитадели, пока орки растекались по мосту и попадали под их огонь.

За ним появился Сор’хал, всё ещё поддерживающий Кантоса, а через мгновение из затененного туннеля выбежал Кордус.

— Горрван? — спросил Кантос. Лотар покачал головой.

— Брат Горрван, — произнес в вокс Кантос. — Твое местоположение?

— Оперативный центр цитадели, сержант, — пришел ответ. Сор’хал выругался. Кантос прикрыл глаза. Лотар же ринулся назад к выходу из туннеля, но Кордус перехватил его.

— Именем Всеотца, Горрван, чем ты думаешь? — выкрикнул Лотар.

— Всё дело в буре, братья. Удаленный подрыв невозможен, пока она бушует.

— Значит, ты остался, чтобы сделать это вручную. — Голос сержанта Кантоса звучал устало.

— Подтверждаю. Метеорологический прогноз указал, когда буря стихнет. Я только передал эти данные вашим шлемным хронометрам.

— Тогда уходи сейчас же! — поторопил его Сор’хал.

— Ответ отрицательный, брат. Пять сервиторных орудий опустели. — На мгновение слова Горрвана прервал порывистый рев его болтера. — Зеленокожие пробились в восточное крыло, а некоторые уже добрались и до этой комнаты. Если я уйду, подрыв может и не произойти. Логика предписывает мне остаться. — На мгновение воцарилась тишина, после чего Кантос вновь открыл вокс-канал.

— Твоя жертва не будет забыта, брат Горрван. Твой орден будет извещен о ней.

— Благодарю, сержант. По моим подсчетам, у вас всё ещё есть восьмидесятидвухпроцентный шанс на успех миссии. Прошу вас доказать мою правоту.

— Мы убьем его для тебя, брат, — проворчал Лотар. — Клянусь Клыком.

— И снова, брат Лотар, благод…

А затем над снегами Атрофона взошло новое солнце, когда взорвались плазменные заряды. Чудовищная вспышка света, за которой последовал оглушительный рев, становившийся всё громче и громче. От моста прокатилась взрывная волна, жестоко раскачивая руины и разбрасывая вокруг них щебень. Все как один, космодесантники были сбиты с ног, земля под их ногами яростно сотрясалась. В небо поднялся громадный шар огня, вокруг него дождем сыпались обломки. Братья по истребительной команде вцепились в вибрирующую землю, когда их убежище развалилось на части и обрушилось на них подобно лавине. Взрывы тем временем продолжались, им сопутствовал монолитный рев моста, низвергающегося в Стракк.

И, наконец, всё закончилось.


Спустя некоторое время щебень на восточном берегу Стракка зашевелился. Напряженно стеная, окровавленные и помятые выжившие братья Караула Смерти подняли с себя упавшую кладку, выбираясь в задымленный дневной свет. Повсюду лежали почерневшие орочьи трупы, многих из них раздавило кусками железобетона или металлолома. Тут и там по-прежнему горели пылающие обломки, а среди снега обильно кружился пепел. Лотар уставился на устроенное ими разорение.

— Впечатляет… — выдохнул он.

Пролет моста ещё поднимался с восточного берега, но почти сразу же обрывался. Большая его часть испарилась или была поглощена голодным Стракком. Теперь с противоположных берегов торчали два огрызка моста, оборвавшиеся тросы покачивались и скрипели на ветру.

— Ни один орк не выжил, — отметил Сор’хал. Кантос, чьи раны уже затянулись, подошел к нему, кривясь от боли.

Лотар на мгновение опустил свой взор.

— Нашему брату даруют место в пиршественном зале Всеотца, верно?

Кантос мрачно кивнул.

— Воистину. Это разделит выживших, но теперь имперские линии обороны в безопасности. Горрван был бы рад этому, храни его Омниссия.

Кордус проверил двигатели своего прыжкового ранца, и удовлетворенно кивнул, когда они вновь стабильно запустились.

— Горрван бы, скорее всего, прочел нам лекцию о неэффективности стояния на месте и пустой болтовни.

Лотар усмехнулся.

— Ты прав. Идем, братья, нам нужно убить орка, и управиться с этим всего лишь за четыре часа.

— И снискать себе немного славы? — с кривой ухмылкой спросил Кантос.

— Нет, сержант, — ответил Лотар, обнажая клыки, — не славы. Возмездия.

Кантос кивнул.

— Значит, возмездия. Братья, ради Горрвана.

Наполненные новой решимостью, братья Караула Смерти двинулись в снег, направляясь к окраинам района факторума. Где-то там, впереди, находилась их добыча. Падающие хлопья снега замели их следы, когда они исчезли в белизне.

Информация о Карауле Смерти

Внешняя угроза

Имперский Культ проповедует, что человечество — венец творения, и его предназначение — очистить галактику от прочих разумных форм жизни, и заявляет, что она принадлежит ему по праву. Человеческая раса стоит сразу за Императором — совершенным человеком и высшей формой жизни. Это учение не результат простой нетерпимости — это вопрос выживания расы. Почти все формы разумной жизни, которые встречались человечеству в бескрайнем космосе, оказались столь враждебными, вредными, пагубными, двуличными или просто злыми, что нельзя позволить им продолжать свое существование.

Империум Человечества предъявляет права на две трети всей галактики, территория которой охватывает миллиарды звездных систем и неисчислимое множество планет. По всей галактике можно найти следы сотен, даже тысяч звездных империй, что рассыпались в прах давным-давно. Лишь одна на несколько сотен тысяч звездных систем галактики населена людьми, в то время как остальные бесполезны или непригодны для жизни. Чужие расы же требуют себе намного большего. Когда человечество еще делало первые шаги к звездам, они не признали его право на это, и с тех пор люди воюют почти со всеми разумными расами галактики.

Эту вечную войну делает все более горькой и само устройство Империума. Владения Императора — не обособленные участки пространства с определенными границами, которые можно защищать и в пределах, которых человечество единовластвует. На самом деле каждый мир — всего лишь один из многих сотен, даже тысяч в секторе, из которых разве что несколько дюжин заняты людьми. Многие из оставшихся планет в регионе часто даже не исследованы, и любое их число может оказаться домом для самых мерзких рас ксеносов. Эта ситуация верна как для регионального масштаба, так и для галактического. Миллион или около того миров Империума подобны крошечным островам в море, кишащем хищниками. Целые цивилизации ксеносов могут располагаться в пределах световых лет от главных имперских миров, и лишь немногие в Империуме смеют слишком долго размышлять о том, что может существовать за Восточным пределом, внутри бурлящего галактического ядра, или среди молчаливых и холодных Звёзд Гало.

Поэтому неудивительно, что человечество вовлечено в непрерывную борьбу за свое собственное выживание. Даже если б не было постоянных междоусобных войн и хищников варпа, людям было бы непросто достичь господства над прочими расами галактики. Обычному человеку с рождения внушают презрение к ксеносам, учат ненавидеть их с таким рвением, что если он столкнется когда-нибудь с этой мерзостью, то не упадет в ужасе на колени, а встанет в полный рост и поразит её, и укрепит его руку непоколебимая вера в Императора. Это возможно только благодаря наставлениям, проповедуемым Адептус Министорум, которые прививают такую ненависть своей пастве, что даже самые ужасные из ксеномонстров не напугают их.

Однако, хотя вера позволяет человеку выстоять перед лицом нечестивой мерзости, она не может сделать его тело неуязвимым для атак ксеноса или подлой и смертоносной микробной жизни, которую он разносит. Космические десантники Адептус Астартес — единственные, кто способен сражаться против большинства ксеносов — их сердца не ведают страха, их тела непроницаемы почти для любых атак, их оружие и броня превосходят почти все, с чем они могут столкнуться. В течение десяти тысяч лет космические десантники противостояли самому худшему, что галактика могла противопоставить человечеству, побеждая волну за волной этих ксенозахватчиков и перенося сражение в отвратительно богомерзкие гнездилища, их породившие.

И все же некоторые из них настолько ужасны, что даже космическим десантникам трудно с ними совладать. Некоторые ксеносы столь ужасны, сама их природа настолько отвратительна, их методы исполнены такой злобности, их намерения настолько безнравственны, что требуются исключительно специализированные войска для сражения с ними. Эти войска — Караул Смерти.

Караул Смерти — орден космического десанта, но он отличается от любого другого существующего ордена. Есть много вещей, из-за которых Караул Смерти стоит особняком среди своих собратьев — и первая из них то, что братья ордена не являются его постоянными членами, их откомандировывают из других орденов для выполнения определенной миссии или на определенное время. Не все ордены предоставляют своих боевых братьев для службы в Караул Смерти, но для тех, кто посылает, служение в нем покрывает великой славой как отдельного брата, так и его орден в целом. Происхождение этой практики затеряно в истории, но несомненно многие ордены связаны страшными клятвами — посылать своих самых опытных ксеноборцев, как только они понадобятся. Пройти службу в Карауле Смерти — это такая честь, что многие продолжают носить на своем наплечнике его отличительную геральдику даже после того, как вернулись в родной орден.

Вторая необычная особенность этого ордена — то, что Караул Смерти занимается исключительно борьбой с ксеносами. Это не значит, что орден избегает сражений с другими врагами, просто для них приоритетнее миссии против многочисленных и разнообразных рас ксеносов, угрожающих человечеству. В ряды Караула Смерти вступают те воины, что наиболее опытны в борьбе с чужаками. Они уже встречались лицом к лицу со всеми видами ксеноугрозы и одержали победу. Они сталкивались с нечестивым богохульством мерзких Вонючек и вышли незапятнанными. Они спускались в темные кошмарные норы Хрудов, и разведав эти мерзкие места, очистили их. Они противостояли господству пожирателей разума Кхрав, вознаградив смертью эти непостижимые формы жизни. Короче говоря, они бывали в темнейших уголках галактики, противостояли ужасам, что скрываются там, и выходили победителями. Воины Караула Смерти — одни их самых могущественных защитников человечества, без которых тысячи рас ксеносов смогли бы сокрушить род людской века назад.

Последнее и, возможно, самое существенное из всех различий между Караулом Смерти и другими орденами — в том, что их миссии назначаются не магистром ордена, ответственным только за свою братию, а инквизиторами из Ордо Ксенос. Этот отдел Инквизиции прежде всего занимается обнаружением, изучением, сдерживанием и уничтожением ксеноугроз, и Караул Смерти иногда упоминаются как его "Военная Палата". Так как один инквизитор не может справиться с ордой ксеномонстров, специально для уничтожения таких врагов и был создан Караул Смерти, и эти две организации тесно сотрудничают в непрерывной войне против мерзких ксеносов.

Происхождение

Караул Смерти действует в условиях строгой секретности, его победы не прославляются и даже о его существовании известно не всем. Происхождение ордена скрыто под завесой тайны, ибо он был создан в результате священного соглашения между Иквизицией и Адептус Астартес.

Много столетий назад лорды-инквизиторы собрались на Апокрифонский Конклав на Орфите-4 с единственной целью — сформулировать стратегию Империума по противостоянию ксеноугрозам, терроризирующим человечество. Члены этого тайного совещания в основном были из рядов Ордо Ксенос, и все они разделяли веру, что однажды наступит время, когда человечество будет поглощено ксеномонстрами или порабощено существами совершенно чуждого происхождения. Они предвидели эпоху, когда каждая чужая форма жизни в галактике и остальные за гранью её могут возвыситься, и тогда Эра Империума придет к концу. Они понятия не имели, когда такое ужасное время может настать, но знали с чудовищной уверенностью, что это наверняка случится, и они решили, что надо приложить все силы, чтобы предотвратить такой конец.

Конклав продолжался много лет, и ожесточенные дебаты бушевали между лордами-инквизиторами, придерживающимися разных точек зрения. Некоторые полагали, что каждый признак чуждой жизни необходимо стереть с лица галактики, в то время как другие отстаивали возможность союзов с расами, которые можно еще хоть как-то терпеть. Одни говорили о пробуждении древних богоподобных существ, что спали еще до появления человека, но способны поработить галактику, другие предвидели смерть, приходящую с вторжением из совсем других галактик. Хотя большинство лордов-инквизиторов утверждали, что сам этот конклав есть признание поражения уже из-за допущения, что человечество может не выстоять против этих угроз, мудрость и согласие восторжествовали, и план действия был наконец-то выработан. Конклав запросил аудиенцию с собранием магистров орденов Адептус Астартес и попросил их принять клятву.

Неизвестно, сколько магистров прибыло, чтобы услышать просьбу конклава, поскольку подобное событие случалось от силы несколько раз за все время существования Империума. Также и ни одно слово инквизиторов не было сохранено для истории. Но, несомненно, достаточно много магистров ответили на вызов, поскольку кворум был достигнут. Конклав передал магистрам свое предсказание угрозы всея галактики — уничтожения от ксеносов. Магистры, каждый из которых был ветераном тысяч кампаний против ужасов космоса, выслушали иквизиторов и удалились, чтобы принять решение.

Они передали свое решение конклаву на рассвете следующего дня. Все присутствующие магистры и инквизиторы приняли священную клятву. Они организуют новый орден, состоящий из космических десантников-ветеранов, самых искушенных в сражениях с ксеносами. Этот орден был назван "Караул Смерти", ибо он будет стоять на страже ради предотвращения гибели, предсказанной конклавом. Эта совместная присяга поддерживается и по сей день. Боевые братья Караула Смерти ведут войну против ксеносов в самых темных уголках космоса, пуская в ход такую мощь, которую ни один инквизитор не мог и надеяться продемонстрировать. В этих миссиях Ордо Ксенос и Караул Смерти действуют сообща — инквизиторы выманивают противника, а Караул Смерти уничтожает его. Никто из них не главенствует над другим, они работают вместе ради общей цели, в согласии с клятвами, данными века назад. Они оба тесно сотрудничают, вечно настороже того рокового дня, когда пророчества конклава сбудутся.

Организация Караула Смерти

Караул Смерти имеет в своем распоряжении все ресурсы, какие есть у любого другого ордена, и даже больше, однако он организован совершенно иным способом, наиболее подходящим для его уникальной задачи. Ключевое тактическое соединение космических десантников Караула Смерти — "истребительная группа". Эта небольшая и очень универсальная группа воинов, крайне преданных своей миссии и друг другу. В истребительную группу может входить от трех до десятка и более боевых братьев, и миссии им назначает капитан Караула. Несколько истребительных групп объединены под командованием командора Караула, который отвечает за координацию миссий всех истребительных групп под его началом.


Командные боевые единицы

Командор Караула Смерти

Капитан

Специальные должности

Капеллан

Эпистолярий

Библиарий

Апотекарий

Магистр кузни

Технодесантник

Дредноут

Уникальные боевые единицы Караула Смерти

Хранитель

Десантник-истребитель

Черный щит

Универсальные боевые единицы

Чемпион

Терминатор

Тактический десантник

Штурмовой десантник

Опустошитель

Апотекарии Караула Смерти

Апотекарии Караула Смерти принимают много дополнительных обетов, кроме тех, что они дали своему ордену. Для начала, они должны знать генетическое наследие не только их собственного ордена, но также и несметного числа других орденов, так, чтобы они могли контролировать и поддержать имплантанты всех космических десантников служащих рядом с ним, каждый из которых может быть призван из различных орденов. Это означает, что апотекарии Караула Смерти занимают уникальное положение. Ордены Космического Десантника не распространяются о деталях своего генного семени: его чертах, вариациях и даже мутациях. Поэтому апотекарии Караула Смерти поклялись хранить тайны всех орденов, из которых призваны их товарищи. Нарушение данной клятвы карается особо строго.

Кроме контроля состояния имплантанты космических десантников, апотекарии также всегда должны быть готовы к риску ксенозаражения. Во время их миссий истребительные группы Караула Смерти часто контактируют не только с существами совершенно чуждой биологии, но и со всеми бактериями, которые окружают их. Хотя космические десантники и одарены очень сильной иммунной системой, все же известно, что споры некоторых ксеносуществ могут вызывать мутации или смерть даже Астартес. Существует несколько видов ксеносов, которые размножаются этим ужасным способом — их личинка заражает жертву и медленно превращает её в исходную форму жизни. Против такого богохульства необходима защита, поэтому апотекарии проводят всесторонний осмотр каждого члена истребительной группы перед каждой миссией и после них.

Тренировки — другая область, в которую вовлечены апотекарии Караула Смерти. Члены истребительных групп Караула Смерти тренируют свое тело, подходя вплотную, а иногда и превосходя границы уникальной физиологии Астартес, и апотекарии должны внимательно следить за этим процессом. Апотекарии также принимают участие в тренировках, оказывая помощь капитанам Караула в составлении самых трудный тренировочных процессов. Обладая уникальными знаниями о своих подопечных, десантник-целитель может вводить боевых братьев в различные состояния, благодаря которым их сила и навыки порой превосходят все ожидания. Удаленно контролируя показания систем брони боевого брата, апотекарий может отключить конечность, изменить уровень кислорода в крови или имитировать эффекты любого из ядов — всего что влияет на боевую эффективность.

В бою апотекарий несет множество специального оборудования, и некоторые из этих инструментов интегрированы в одно устройство, крепящиеся на его запястье. Апотекарий может самостоятельно смастерить большинство из них, руководясь собственными потребностями. Он использует мощный лазерный скальпель или цепную пилу с адамантиевыми зубьями для удаления поврежденной брони, после чего может заняться ранениями боевого брата, он может ввести ему лекарство из блока с помощью длинного шприца.

Апотекарии неизменно носят болт-пистолет, предназначенный не только для самозащиты. Одна из самых тяжелых обязанностей, которую они выполняют — прекращение страданий смертельно раненого боевого брата. Тела космических десантников — достижение генной инженерии, десантники способны перенести тяжелейшие ранения и остаться в живых. Тем не менее, есть и такие раны, после которых даже Астартес не могут выжить, даже учитывая, что они все еще могут оставаться в сознании некоторое время после их получения. Апотекарий должен сказать павшему боевому брату такие слова, которые облегчат его переход в загробную жизнь, где, по поверию, они будут сидеть по правую руку своего примарха или даже самого Императора. После того как апотекарий произнесет эти слова умирающему космическому десантнику, единственный выстрел болт-пистолета — последнее милосердие, которое он сможет оказать брату.

Величайший долг, который апотекарий Караула Смерти должен выполнить — возвратить генное семя павшего боевого брата, чтобы оно смогло вернуться в родной орден, и стать частью будущего поколения космических десантников. Это — священная обязанность в стандартном ордене, но у апотекариев Караула Смерти есть дополнительные обязанности. Ни один орден не согласится послать своих отпрысков через всю галактику, чтобы они сражались под командованием Инквизиции или других орденов (некоторые из которых могут быть их соперниками), если нет твердой уверенности что генное семя павших братьев вернется в орден. Это известно орденам, поэтому они воздерживается посылать слишком много десантников на почетную службу в Караул Смерти, ведь многие космические десантники погибли на службе у Инквизиции, и их генное семя было безвозвратно утеряно. Таким образом, выживание родного ордена космического десантника и репутация Караула Смерти, целиком и полностью зависит от действий апотекариев.

Библиарии Караула Смерти

Множество библиариев призываются на службу в Караул Смерти, принимая ранг лексикания, самый низкий из четырех рангов боевых псайкеров Космического Десанта. Они — воины с грозной силой и авторитетом. Однако небольшое количество библиариев высокого ранга участвует в миссиях — зачастую они становятся самыми ценными советниками командора Караула. В своих орденах библиарии могут называться по-разному и иметь уникальные методы использования своих сил. Например, библиарии Космических Волков называются руническими жрецами. Они черпают свои силы через высеченные на камнях руны, призывая призрачных волков из легенд, и вызывают ужасные бури.

Библиарии выполняют различные функции в Карауле Смерти. Главным среди них является боевой псайкер. Фокусируя свои колоссальные психические силы, библиарий способен извергать на своего врага заряды испепеляющей энергии, превращая его в пыль. Часто энергия направляется и множится через клинок специально изготовленного оружия, такого как психосиловой меч или алебарда, с помощью которого даже сильнейший из врагов может быть разрублен как пшеница косой. Смерть может быть ниспослана также и с больших расстояний: библиарий способен направлять свои силы на удаленных врагов, метая смертельные болты своим посохом, вытянутой рукой или взглядом. В отличие от обычного оружия, ярость библиария не может быть отражена, и его снаряды не иссякают. Единственный предел сил библиария заключается в его воле, а она сильна настолько, насколько сильны любые из величайших героев Империума.

Библиарии также являются хранителями секретов Караула Смерти. В каждой крепости Караула находится запечатанное подземелье, в котором содержатся оружие и реликвии, слишком опасные, чтобы попасть в руки врагов человечества. Также, в подземелье находится запретное знание — множественные стазис-камеры содержат древние тома, высеченные пластины, информационные кристаллы и банки мнемонических схем. Даже командор Караула не имеет доступ к этим архивам — только библиариям доверяются коды доступа, и только они считаются достаточно сильными, чтобы противостоять разрушительному воздействию запечатанных секретов. Только в экстренных ситуациях библиарий посещает архив подземелья, каждый раз, когда он делает это, библиарий слышит шепот голосов давно умерших существ, предлагающих ему власть над всем человечеством во имя древних и еретических богов. Однако Караулу Смерти, перед лицом множества ужасов, может понадобиться помощь библиария для поиска в архиве прошлых записей, указывающих на уязвимые места противника. Такое знание вносит резонанс между успехом и провалом миссии.

Другая функция библиария крепости Караула — предоставление совета командующему Караула. Голос библиария, обладающего доступом к запретным знаниям и врожденным пониманием скрытых сущностей, крайне редко не принимается им во внимание. В дополнение ко всему, многие библиарии наделены, в определенной степени, даром предсказания — путем видений, медитации, вопрошания совета у Таро Императора либо интуиции. Библиарии могут часто распознавать то, что проходит незамеченным. Однако такое предчувствие крайне редко прозрачно настолько, чтобы быть надежным, оно может дать подсказки опытному библиарию, которые помогут ему озвучить свое суждение, касающееся потенциальных опасностей, которые поджидают Караул Смерти в предстоящей миссии, и, соответственно, дать совет капитанам Караула. Часто предчувствие фокусируется на действиях самого библиария, говоря тем самым, что требуется его присутствие для успешного выполнения миссии. Многие библиарии Караула Смерти могут предвидеть свою смерть от руки чужеродного монстра, они гордо и стоически идут навстречу своей судьбе с пониманием того, что их собственная смерть посеет семя победы их собратьев.

Еще одна задача, с которой справляются многие библиарии- отправка психических сообщений. Множество библиариев достаточно опытны для того, чтобы послать сообщения с поверхности планеты на корабль, находящийся на орбите, наиболее могущественные библиарии могут даже контактировать с собратьями — библиариями в другом секторе. Как правило, чем дальше передается сообщение, тем менее понятным оно становится. Однако, в некоторых случаях, истребительная команда, считающаяся пропавшей, находится благодаря усилиям библиария, который может принять простой отголосок разума боевого брата, находящегося на расстоянии многих световых лет. Данная библиарию способность познавать природу мест, в которые направляется Караул Смерти, не раз спасала множество сильнейших героев человечества.

Между тем как множество библиариев Караула Смерти, в действительности, являются частью офицерского состава командующего Караулом, и не всегда прикреплены к какой — либо истребительной команде, тем не менее, многие ассоциируют себя с единой группой воинов. Если такая связь между боевыми братьями истребительной команды нарушена, то это приводит к значительному спаду боеспособности. Библиарии Караула Смерти способны внести значительный вклад в дело Истребительной команды, предоставляя свои способности для ведения вечной войны против чуждых ужасов галактики.

Десантники-истребители

"Я прекрасно понимаю, что вы запросили роту Адептус Астартес, полки Имперской Гвардии, Легио Титаника и поддержку флота. Но, тем не менее, ваша ксенопроблема не требует вмешательства таких сил. Вам нужен всего лишь один воин в правильном месте и в правильное время".

— ответ десантника-истребителя Якуса представителям Кольма.


Не каждый ксенокризис требует вмешательства целой истребительной команды, но многие, казалось бы, несущественные, инциденты могут быть предвестниками более серьезной угрозы, и было бы безрассудно их игнорировать. Ввиду этих обстоятельств, капитан Караула может принять решение отправить одного брата Караула Смерти, специально обученного для одиночных операций «десантника-истребителя», который найдет и уничтожит проблему, или же вызовет подмогу, если это будет действительно необходимо.

Особенность десантников-истребителей в том, что они не признают надежную огневую поддержку, на которую опираются их боевые братья, и в первую очередь прибегают к хитрости и методам скрытного проникновения, освоенными ими ещё в бытность скаутами-новобранцами. Лучшие десантники-истребители Караула зачастую выходят из сержантов-скаутов, прошедших некоторую дополнительную подготовку, но, если потребуется, этими специалистами могут стать любые представители Караула Смерти. Во многих отношениях для него важнее независимое мышление и огромная сила духа, чем исключительные навыки скрытного перемещения. Десантник-истребитель должен обладать правильным темпераментом, чтобы долгое время работать в отрыве от своих братьев и священных принципов его ордена.

Большинство космодесантников ведет уединенный образ жизни в стенах своей крепости-монастыря. Их контакт с внешним миром ограничивается лишь войной и общением с людьми, которые случайно встречаются им на поле боя. Десантник-истребитель напротив, должен взаимодействовать с имперскими властителями и силовыми структурами и нередко выступать в роли главного представителя Караула Смерти или военного советника планетарных губернаторов, а, возможно, и руководителя групп адептов.

Десантники-истребители живут рядом с теми, кого, в конечном счете, и должны защищать, разделяют их испытания и смотрят на мир их глазами. Во время своих миссий десантник-истребитель наживает множество друзей и врагов и слышит истории, которые никогда не достигнут стен крепости Караула. Он может принимать участие в событиях, которые напрямую не входят в компетенцию Караула Смерти, но, тем не менее, сильно влияют на безопасность Империума. Таким образом, стоящий особняком Караул Смерти имеет тайную связь с теми, кого обязался защищать, даже тогда, когда сам он несет дозор на границе между человечеством и окружающей его темной бездной.

С практической точки зрения, самым сложным испытанием для десантника-истребителя является безопасное путешествие среди звезд, так как Караул Смерти очень редко может выделить им корабли для их перемещения к пункту назначения. Межзвездные суда так редки и ценны, что даже слово космодесантника не в силах повлиять на их курс. Более воинственные боевые братья порой считают целесообразным захватить какой-нибудь пиратский корабль и силой заставить его команду подчиняться приказам космодесантника, а в конце путешествия расправиться с ней. Однако для десантников-истребителей, готовых мыслить шире, существуют и менее радикальные варианты. Например, они могут путешествовать на борту боевых кораблей Имперского Флота или на судах вольных торговцев, а также на время присоединиться к свите инквизитора, если будут готовы служить под его руководством. Для того, чтобы достичь своего пункта назначения, им придется воспользоваться их природным смирением, просить, а не требовать, и по пути предлагать свою помощь в делах торговли.

Возможность получить доступ к знаниям и опыту космодесантника только приветствуется большинством имперских властителей, досаждающих боевому брату своими расспросами в погоне за собственной выгодой. Особые навыки десантника-истребителя открывают целый сонм возможностей, недоступных ранее капитанам-торговцам и даже инквизиторам. Вход в игру нового неизвестного и могущественного игрока может иметь неоценимое значение для их планов. А транспортировка в неизвестное место, которую может попросить космодесантник взамен — небольшая плата за его помощь.

Самые скептичные властители считают, что образ десантника-истребителя, исполняющего роль дипломатического посланника как минимум лицемерен, а как максимум — откровенная ложь. Он все еще остается космодесантником — нечеловечески быстрым и сильным воином, обученным высшим искусствам войны.

Некоторые обвиняют десантников-истребителей в шпионаже и убийствах, исполненных по приказу командора Караула, ведь они — независимые и никем не контролируемые агенты таинственной организации, обладающей репутацией уничтожителя целых миров. Весть о появлении этих боевых братьев многими воспринимается с огромной тревогой, как неприкрытый намек на то, что вестники смерти рядом.

Десантники-истребители часто отказываются от силовой брони и используют нестандартное вооружение, что-нибудь более незаметное, чем священный болтер и праведный цепной меч. Боевые братья утверждают, что таким образом отдают дань практичности, ведь они, как правило, работают в среде, не предназначенной для человека в доспехах, а скрытное оружие нужно лишь для того, чтобы смягчить их пугающий и воинственный вид. Следует отметить, что такие несравненные воины приспосабливаются к подобным обстоятельствам, оттачивая скрытность передвижения и навыки рукопашного боя до таких исключительных высот, что в случае каких бы то ни было проблем и так могут быстро и тихо убить кого угодно.

Тем не менее, эти параноидальные нападки все же имеют под собой некоторые основания. Порой десантники-истребители поворачивали свое оружие против тех, кто предлагал им помощь, и даже уничтожали изнутри целые общины под предлогом выявления разложения в их рядах. Какие из этих событий произошли в результате простых совпадений и спонтанных действий, а какие явились следствием тщательно рассмотренного приказа командора Караула, установить невозможно. Ответ Караула Смерти храбрецам, осмелившимся бросить подобные обвинения, прост: тем, кто не имеет дела с чужаками, нечего бояться.

Зачастую десантников-истребителей посылают на задания втайне от своих братьев, а иногда даже от самих себя. Библиариум и Апотекарион при помощи психических блоков и гипнообработки превращают разум космодесантника в хранилище самых секретных данных. Тайные приказы и сообщения, которые капитан Караула не может доверить даже астропатам, могут быть заложены глубоко в подсознании десантника-истребителя, дабы он доставил их в другую крепость Караула. Осознанно или неосознанно он может перевозить реликвии или другие важные предметы, которые необходимо передать из рук в руки сугубо конкретному человеку. Им может быть приказано охранять определенное лицо, в то время как самим десантникам будет внушено, что по первому же приказу его будет необходимо устранить на месте. Ходят слухи, что эти загадочные космодесантники Караула Смерти даже имеют дело с чужаками — подвиг, ради которого их, несомненно, подвергают самым радикальным видам гипновнушения.

Дредноуты Караула Смерти

Редко какой космодесантник достигает такого уважения, чтобы стать Древним, и еще реже такая честь выпадает члену Караула смерти. Образ действий маленького отряда, каким является истребительная команда, часто делает невозможным спасти смертельно раненого боевого брата и временно заключить его в саркофаг, чтобы доставить в крепость. Если даже такое произойдет, космодесантник должен быть достойным и желать остаться в Карауле Смерти, фактически заново принося обет служить в Карауле вечно. Окончательное решение остается за орденом космодесантника, который должен разрешить ему остаться в Карауле Смерти.

Когда все эти трудности преодолены, саркофаг с Древним Караула Смерти помещается в великую гробницу в одной из немногих тайных крепостей Караула к другим таким же. Там Древние будут погружены в сон на протяжении столетий, пока технодесантники не разбудят их, желая обратиться к их знаниям или в очередной раз отправить в битву. Караул Смерти располагает лишь горсткой дредноутов, которые находятся в крепостях, разбросанных по всей галактике. Многие дредноуты берегут из-за их уникальных знаний о способах борьбы с различными ксеносами, чтобы заниматься конкретно ими. Остальное время Древние проводят в своей гробнице фактически как бестелесные хранилища знаний, призраки древних кампаний против истребленных ксеносов и операций истребительных команд прошедших веков.

Важность знаний Древних для Караула Смерти невозможно переоценить. Учитывая громадные объемы пространства, за которыми следит Караул Смерти, контакты с некоторыми видами чужаков могут быть разделены столетиями, делая очевидца предыдущих столкновений бесценным. В других случаях, варп-штормы могут стихнуть, открывая целые системы, которые были недоступны людям на протяжении тысячелетий, но о которых все еще помнят Древние, сражавшиеся там задолго до этого. В прошлом были случаи, когда чужаки, которые долгое время считались истребленными, возрождались из пепла, чтобы снова напасть на человечество. Древние были способны отчетливо вспомнить о них каждую мелочь, каждую их силу и слабость, которую они показали и каждый удар, который смог их повергнуть. Во всех этих случаях Древний смог привнести невероятную четкость и проницательную точку зрения в сухие отчеты и поврежденные записи, которые могли быть извлечены из старых хранилищ данных.

Дредноуты Караула Смерти редко сопровождают истребительные команды на поле боя, поэтому это высоко ценится. Такие драгоценные средства рискуют применять только во время великой опасности или на заданиях, которые обречены на провал без их уникальных способностей. Большинство дредноутов Караула Смерти придерживаются традиционных конфигураций вооружения, передаваемых от поколения к поколению сквозь бесчисленные столетия. Например, как Дередо с его силовыми клешнями и тяжелыми огнеметами, или Фурибундий с его спаренной лазпушкой и ракетной установкой "Циклон". Однако, при необходимости, Магистры Кузни создавали множество собственных вариантов вооружения, на основе этих священных конструкций, но более подходящих для необычных условий окружающей среды и специфических противников-ксеносов. За прошедшие века, дредноуты Караула Смерти оборудовались осадными молотами специально для преодоления фортификаций орков, снабжались счетверенной автопушкой для того чтобы сбивать рейдеры эльдар, на них монтировались дополнительные батареи огнеметов для зачистки нор хрудов. Несомненно, подобное вопиющее вмешательство в священную форму дредноута не помогает улаживать разногласия с более традиционно-мыслящими орденами, обеспокоенными практиками Караула Смерти в этой области. Истребительная команда, благословленная поддержкой дредноута, может столкнуться с некоторыми уникальными трудностями. Например, бесшумное приближение становится практически невозможным без повсеместного применения стуммеров или другого специального оборудования. Поверхность местности должна быть способна выдержать громадный вес машины. На деле, дредноут, как правило, остается в резерве, координирует операции с судна на орбите. Когда враг обнаружен, дредноута обычно вводят непосредственно в битву посредством десантной капсулы, десантно-штурмового "Громового ястреба" или телепортария.

Капелланы Караула Смерти

Капелланы Караула Смерти выступают в подобной роли и к братьям из других орденов, исполняя обязанности духовных лидеров для боевых братьев, несущих бдение в Карауле Смерти. Однако задачи, стоящие перед капелланом Караула Смерти, уникальны. Строгость службы в Карауле Смерти может быть очень раздражительной для космических десантников, привыкших к строго разупорядоченной жизни в своем ордене. Долгие периоды изоляции и лишений ждут их, прерываемые беспорядочными, часто отчаянными сражениями против разнообразных врагов. Необходимость служить рядом с боевыми братьями из других орденов в Карауле Смерти может быть вызовом сама по себе, особенно для тех, чьи ордена издавна соперничают или имеют разногласия. Но главное, боевые братья Караула Смерти допущены к ужасной правде об истинной ксеноугрозе, скрывающейся по ту сторону от света Императора. Они были свидетелями такого, что может поколебать их веру до самого основания и от них требуют остерегаться и отчитываться о том, что они видели.

Разъедающий яд кажущегося бессилия и разочарования может довести космического десантника до безумных актов самопожертвования в безнадежной попытке превозмочь зло, распространяющееся по мирам. А капеллан Караула Смерти должен всегда быть готовым восстановить преданность боевого брата, когда тот колеблется, и напомнить ему о его обязанностях и клятвах, когда и надежды уже нет. На самых опасных миссиях капеллан Караула Смерти ведет своих боевых братьев, чтобы лично гарантировать, что их рвение направлено к победе, даже если её цена — гибель всей истребительной группы.

Жестокое посвящение в капелланы в своих орденах обычно делает их неподходящими, чтобы стать капелланами Караула Смерти, хотя есть примеры таких терпимых десантников. Как правило, боевые братья находят свое призвание после обучения у действующего капеллана Караула Смерти, который заметил их неослабевающее рвение в преследовании ксеносов. Однажды, приняв свои обеты, капеллан Караула Смерти будет лишь изредка видеть свой родной орден, вместо этого отдавая себя полностью долгому бдению и обязанностям Караула Смерти.

Капеллан Караула Смерти должен усердно учиться во время своих тренировок. Он должен знать наизусть верования и ценности тысячи различных орденов и их временами противоречивые легенды о примархах. Капеллан Караула Смерти должен быть не только превосходным воином, а также и знатоком истории примархов и орденов, уходящей во времена основания Империума. Поэтому капеллан знает какие правильные литургии и катехизисы процитировать или о каких героях ордена и легендарных сражений прошлого напомнить, чтобы вдохновить воина, когда боевой брат Караула Смерти находится на грани отчаяния или бессильной ярости.

Капеллану Караула Смерти по долгу службы необходимо знать о каждой возможной мотивации, конфликте и скрытых намерениях его боевых братьев до того, как они вступят в бой. Многие боевые братья поражены знаниями капелланов Караула Смерти, в некоторых случаях эти знания касаются даже самых темных тайн, известных только внутреннему кругу в иерархии ордена. Капеллан Караула Смерти сохраняет нейтралитет и не судит об отдельных орденах, и в некотором смысле, его продолжительное обучение предоставляет ему возможность иметь точку зрения, недоступную большинству. Доктрины капелланов Караула Смерти поддерживают идею, что все космические десантники объединены одной целью — служению Императору, а Караульные Смерти, связанные своими клятвами, должны быть более едины, чем остальные.

Крепости Караула имеют центральную святыню — реклюзиам, в котором проводят молитвы и поклонения. Реклюзиам почитается как святое место и в нем хранятся драгоценные реликвии из истории Караула Смерти — части брони павших чемпионов Караула, освященное оружие, которое тысячелетиями испивало кровь ксеносов, захваченные знамена и разбитые иконы побежденных противников. Здесь гулкие голоса боевых братьев восхваляют примархов и Императора, а также произносят катехизисы ненависти и отвращения. Среди этих реликвий прошлого капелланы Караула Смерти проповедуют о святых обязательствах и добродетелях служения во имя великой славы Императора. Капелланы также учат, что время для молитв и вероисповеданий не только среди древних камней реклюзиама, но и на поле битвы. Там, где рев болтеров наиболее громок и где огни справедливой ярости пылают наиболее ярко, космические десантники выполняют свою самую священную обязанность и восхваляют Императора через убийства Его врагов.

Капелланы — зловещие и грозные участники битвы. Они носят жуткие маски-черепа с вытравленным ликом Императора, их черная силовая броня богато украшена знаками и символами смерти. Они владеют смертоносным крозиусом арканум — комбинацией скипетра их должности и смертельного оружия. Это праведное и самое священное из орудий символизирует важность сражения Космического Десанта. Он обычно имеет форму украшенной силовой булавы и часто увенчан имперским орлом или крылатым черепом.

Капелланы входят в число самых великих героев ордена и неизменно вооружены и экипированы наилучшим из доступного снаряжения. Капелланы — те, кто получает драгоценный розариус — символический подарок Экклезиархии, выражающий духовное единство, несмотря на глубокие различия в убеждениях. Наиболее распространенная форма розариуса — крукс терминатус, богато украшенный драгоценными камнями и металлами. В нем скрыт мощный личный генератор щита, который благословенными молитвами правоверных оберегает их защитников, чтобы те одержали победу в битве против сил зла.

К своему обычному облачению капелланы Караула Смерти также добавляют множество трофеев из ксеносов: ободранную дубленную кожу чужаков, связки костей, черепов или высушенные и исписанные литургиями ненависти и памяти головы. Их стремление убивать нелюдей ни с чем не сравнимо, и каждый трофей отмечает почетного противника или незабываемое сражение. Капеллан Караула Смерти — кладезь надежных и проверенных способов убийства ксеносов не только из личного опыта, но и из обширных трактатов легенд ордена и знаний, которые они собирают. Истребительная группа, ведомая капелланом Караула Смерти, войдет в огонь ада и выйдет с победой независимо от цены.

Капитан Караула

Капитаны Караула — боевые братья, которые, прослужив в истребительных группах, заслужили уважение и были участниками многочисленных дежурств Караула Смерти. Для самых опытных боевых братьев обычное дело — быть призванными на службу в Карауле несколько раз, и именно таким ксеноборцам-ветеранам чаще всего предоставляется честь стать капитаном Караула. Принимая это звание, воин понимает, что он еще много лет не сможет вернуться в свой орден, и время, в течение которого он служит капитаном Караула, само по себе считается особым "заданием". Задача капитана Караула — контролировать действия одной или нескольких истребительных групп. Он отвечает за все, что касается их набора, обучения, оснащения и развертывания. Также долг капитана Караула — записывать свершения боевых братьев в бою и, по возможности, гарантировать, что останки павшего брата будут возвращены в его орден с должными почестями.

Сопровождать своих воинов во время миссии — довольно необычно для капитана Караула, но он делает это, если грозит столкновение с особо опасными противниками, и его личное вмешательство может переломить ход сражения.

В большинстве случаев капитан Караула наблюдает за ходом миссии, обычно из штурмового "Громового ястреба" оборудованного так, чтобы одновременно служить командным центром, медпунктом, арсеналом и изолятором для захваченных врагов. Со своего штурмовика капитан Караула в состоянии контролировать ход миссии, и через датчики, встроенные в силовую броню, он видит то, что непосредственно видит каждый боевой брат. Он также может следить за физическим состоянием своих воинов, чтобы быть уверенным, что никакое биологическое заражение не распространится при их возвращении.

Когда капитаны Караула выступают на поле боя, то одно их присутствие может изменить ход сражения. Капитан Караула — и лидер, с огромным опытом командования войсками, и вдохновитель на героические поступки, и внушающий страх воин. Любой ужас, который галактика может противопоставить ему, он уже повстречал и выстоял перед ним. И даже перед лицом монструозной ксеноугрозы, способной истребить целую армию, он останется непоколебимым, и тут же определит ее самую уязвимую точку. Капитаны Караула Смерти — одни из самых героических слуг Империума, даже если их имена и деяния остаются не известны никому, кроме их боевых братьев.


Известные капитаны Караула Смерти

Брэнд Мак Лир из ордена Штормовые Стражи;

Праск из ордена Ультрадесант;

Рамиил из ордена Тёмные Ангелы;

Серваис из ордена Гвардия Ворона;

Тарран Цеарр из ордена Штормовые Стражи;

Командор Караула

Командоры Караула Смерти — одни из самых опытных космических десантников-ксеноборцев во всей галактике. Еще до службы в Карауле Смерти командор Караула, вероятно, уже был в ранге капитана, а некоторые даже были магистрами орденов. Теоретически должность командора Караула временная, как и все остальные в Карауле Смерти. Тем не менее, большинство тех, кто вступает на нее, понимают, что они могут никогда не вернуться в свой родной орден — такое это важное и тяжелое бремя. Еще это очень одинокая обязанность, ибо командор Караула видит, как многочисленные боевые братья служат под его началом, а потом возвращаются в свои ордены, и знает, что ему самому это, скорее всего, не суждено никогда.

Карьерный путь десантника к рангу командора Караула разнится от случая к случаю, но большинство перед тем служили капитанами Караула. Повышение в звании может произойти по умолчанию, если предыдущий командор был убит во время выполнения своих обязанностей, и старший капитан Караула под его командованием принимает руководство на себя. Иногда этот процесс проводят капитаны Караула, выбирая одного из своих, чтобы передать ему полные полномочия, а иногда инквизитор Ордо Ксенос может произвести назначение, которое должно быть одобрено капитанами и другими командорами Караула. В ряде случаев командор Караула присоединяется к Инквизиции, выбрав себе замену прежде, чем он покинет крепость Караула.

Командоры Караула обладают огромным авторитетом и несут огромную ответственность, ибо они имеют доступ к архивным записям, к которым обычно допущена только Инквизиция. У них есть полная информация о тех ужасных угрозах, которым они противостоят, знания, которыми делятся лишь с теми, кому высшие эшелоны Инквизиции всецело доверяют. К ним прислушиваются Инквизиция и Адептус Астартес, в их власти сжечь целый сектор. Они и только они знают коды доступа к запечатанным хранилищам в сердце каждой крепости Караула, и в своих руках они держат мощь Экстерминатуса.


Известные командоры

Мордигаэль — Магистр Бдительности крепости Эриох, орден Кровавых Ангелов.

Опустошитель Караула Смерти

В бою опустошитель Караула Смерти держит в руках один из видов дальнобойного тяжелого вооружения, и его задача — обеспечить огневую поддержку другим членам истребительной группы. Часто подавляющий огонь из тяжелого вооружения заставляет врага искать укрытие, что дает возможность истребительной группе передвигаться по опасным участкам. Для выполнения таких задач идеально подходит вооружение вроде тяжёлого болтера, совмещающего высокую скорострельность с мощными боеприпасами. Поэтому тяжелый болтер наиболее часто используется опустошителями Караула Смерти, но также много и других тяжелых орудий, применяемых в зависимости от природы миссии и врага.

Если предполагается что боевая группа будет иметь дело с наиболее крупными и опасными ксеносами такими как карнифекс тиранидов, опустошитель может взять с собой лазпушку или плазменную пушку. Оба орудия дальнобойные, с невероятно мощной атакой. Лазпушка применяется для уничтожения вражеских танков одним выстрелом, а плазменная пушка — для уничтожения тяжелобронированных врагов, попавших в радиус смертоносных взрывов её снарядов.

Если истребительная группа встретила противника, засевшего в бункерах или подобных сооружениях, опустошитель может использовать мульти-мельту. Это оружие — более мощная версия стандартного мельтагана, оно способно превратить целую крепостную стену в пепел. Опустошитель, владеющий этим оружием должен быть мастером в использовании мельты, чтобы не обрушить целое строение на головы истребительной группы, прожигая туннель в заграждении.

Часто используемым тяжелым вооружением является пусковая установка. Сила этого оружия в его универсальности: он может стрелять различными типами ракет. Наиболее часто используют осколочные и бронебойные ракеты, которые являются более крупными версиями гранат с такими же названиями. Однако в Карауле Смерти имеются более необычные и специализированные боеголовки, включая те, которые переносят разрушающие токсины, газ или даже дефолианты для уничтожения растительности. Опустошитель должен быть экспертом в использовании такого вооружения, и он бесконечно тренируется, чтобы освоить их применение.

В дополнение к тяжелому вооружению опустошитель носит различное специализированное оборудование. Многие носят суспензоры — небольшие устройства, прикрепляющиеся к тяжелому вооружению, которые используют миниатюрный антигравитационный генератор, обеспечивающий поднятие, достаточное для компенсации. Другие устройства включают различные прицельные механизмы, вмонтированные в шлем десантника и интегрирующиеся с приемными устройствами на оружии, что позволяет десантнику видеть свою цель через ствол своего оружия. Некоторые опустошители используют редкие или экзотические системы, часто предоставляемые им технодесантниками для специфических миссий. Это механизм прогноза движений, психоокулярный амортизатор и широкая лента электромагнитных фильтров.

Число опустошителей Караула Смерти, назначенных на ту или иную миссию, зависит от природы цели и врага, то же касается и вооружения, которое они несут в бой. Решением этих задач занимается капитан Караула. От этого зависит успех или провал операции. Назначение на миссию двух братьев — опустошителей дает больше преимущества. Например, один брат экипирован тяжелым болтером а другой — лазпушкой, но это снижает оперативность группы, так как количество тактических десантников за счет этого уменьшится. Иногда двое опустошителей могут быть экипированы одним и тем же оружием, чтобы один мог обеспечивать прикрытие истребительной группы после ее выдвижения, затем он перемещается, прикрываемый своими боевыми братьями.

Говорят, что самая важная квалификация для службы опустошителем в Карауле смерти — не искусство во владении оружием или возможность использования тяжелого вооружения, а холодная храбрость. Опустошитель должен часто сталкиваться с ужасом гигантских ксеносов и жизненно необходимо, чтобы он оставался холоден как сталь, когда он ищет в прицел уязвимые места врага. Нужен специальный тип воина, чтобы выполнить такую задачу — тот, кто стоял лицом к лицу с миллионами ксеносов и одержал победу над ними.

Тактический десантник Караула Смерти

Основная задача тактических десантников истребительных отрядов состоит в том, чтобы отвлекать большую часть врагов и не давать им выполнять свои задачи. Остальные специалисты отряда, такие как опустошители и штурмовые десантники, в основном поддерживают тактических десантников в выполнении их задач. Поэтому тактические десантники мастерски владеют различными видами боевых тактик и чрезвычайно искусны в обращении с тяжелым вооружением и прочим снаряжением.

Самое распространенное оружие среди тактических десантников Караула Смерти — болтер, но он не похож на те, которые другие ордена выдают своим бойцам. Почти каждый болтер в арсенале Караула Смерти был собран максимально близко к эталону, и обслуживается согласно самым строгим правилам. Они всегда оснащаются устройством, называемым "переключатель боеприпасов" — который позволяет брату быстро выбрать один из многих специальных типов боеприпасов для болтера, которые использует Караул Смерти, и сразить любого противника, который может появиться.

Использование этих специальных боеприпасов, превращает тактического десантника Караула Смерти во внушающего страх универсального воина. Например, боеприпасы "Адский огонь" были введены после опыта, полученного в дорого обошедшихся сражениях против Флота-Улья Бегемот — каждый болт содержит небольшое количество мутагенного яда, который невероятно разрушителен для органических целей. Боеприпасы "Драконий огонь" взрываются при контакте с противником, извергая облако раскаленного химического огня, которое быстро охватывает цель. Боеприпасы типа "Кракен" содержат сверхплотный сердечник, который увеличивает дальность стрельбы и пробивающую способность снаряда, по сравнению с обычным болтом, делая их идеальными против тяжело бронированных целей. Боеприпасы "Металлический шторм" — пример очень тонкой и едва понятной технологии; крохотный датчик близости подрывает снаряд за микросекунды до столкновения, тем самым нанося тяжелые раны тысячами острых как бритва осколками, и заставляя врага за секунды истечь кровью. Боеприпасы "Сталкер" созданы для повышения дальнобойности и скрытности, позволяя тактическому десантнику использовать свой болтер в качестве замены снайперской винтовки, многократно увеличивая его универсальность и смертоносность.

Этот огромный выбор типов боеприпасов означает, что тактический десантник Караула Смерти может столкнуться с разными типами врагов, и переключатель боеприпасов позволит ему в пекле битвы переключаться с одного противника на другого. Тем не менее, некоторые тактические десантники предпочитают быть специалистами, вместо того, чтобы быть универсальными бойцами. В бою один из тактических десантников истребительного отряда обычно несет специальное оружие, такое как огнемет или мелтаган. У этого оружия нет широкой практичности болтера оснащенного переключателем боеприпасов, и оно не использует специальные боеприпасы Караула Смерти. Вместо этого они превосходны в особенных случаях, таких как атака огнеметом большого числа противников, или стрельба из мелтагана по тяжело бронированным врагам.

Так как ранее тактический десантник уже служил скаутом, опустошителем и штурмовым десантником в своем ордене, то он способен взять на себя обязанности павшего в бою брата, если этого потребует их миссия. Даже если он не очень хорошо владеет таким специальным оружием как мультимелта, тактический десантник все же может использовать оружие опустошителя, павшего в бою. Такая гибкость, диапазон умений и опыт делают тактического десантника Караула Смерти основой отряда и равным почти любому противнику, с которым он может столкнуться.

Технодесантники Караула Смерти

На поле боя основная задача технодесантника — производить ремонт поврежденного оборудования, чтобы им можно было продолжить сражение. Каждый технодесантник несет широкий набор специализированных и часто загадочных инструментов, иногда установленных на серворуке или на хватательной части механодендрита. С этими инструментами технодесантник может восстановить практически любую часть снаряжения — от перегревшегося плазменного пистолета до подбитого "Лендрейдера", при условии, что часть духа машины все еще сохранилась в нем. Много битв были выиграны благодаря технодесантнику, который вернул к жизни поврежденное оружие, и это их собственный путь — жизненно важных для успеха миссии.

Тем не менее, большинство оружия, которым владеют космические десантники, является удивительными технологиями за пределом мечтаний обычных людей, а некоторое настолько выдающиеся, что только технодесантник может ухаживать за ним. Один из самых необычных — конверсионный излучатель, очень редкое оружие, которое работает на преобразовании материи в энергию в виде луча, который становится мощнее и дальнобойнее, чем больше материи было преобразовано. И исключительно благодаря неустанному уходу технодесантника, таким оружием можно пользоваться — если кто-то другой попробует воспользоваться этим оружием, то дух оружия будет возмущен и может обернуть свою ярость на того, кто держит его в руках.

Однако существуют оружие и предметы снаряжения, еще более экзотические, чем конверсионный излучатель. Многие из них уникальны, и все они запечатаны в хранилище, в сердце каждой крепости Караула. Как и библиарий имеет исключительный доступ к стеллажам запретных знаний в каждом из этих архивов, так и технодесантник Караула Смерти держит свою часть хранилища недоступной ни для кого, за исключением своего последователя — следующего технодесантника. По мнению некоторых, там хранятся уникальные образцы оружия в галактике, и их тайны недосягаемы даже для самого искушенного техножреца Марса. В большинстве случаев технодесантникам доступно неполное понимание их принципа действия, и им неизвестно как за ним ухаживать. Это оружие может быть потерянными реликвиями Темной эры технологии или продуктом технологий ксеносов, давно исчезнувших из галактики. Как известно, некоторые из них способны к невероятным разрушениям, возможно даже — уничтожению целых городов, всего одним выстрелом. Другое оружие настолько плохо изучено, что к его использованию прибегают только в исключительных обстоятельствах, и обязанность технодесантника — использовать его, как только прикажет командор Караула.

В заключение, часто критической задачей, выполняемой технодесантником Караула Смерти, является оценка и, если считается необходимым, поиск технологий ксеносов, с которыми они встретились на поле боя. В первом случае, технодесантник должен установить, представляет ли машина ксеносов непосредственную опасность истребительной группе, и если да, то он должен придумать как нейтрализовать или обойти угрозу. Это особенно необходимо, когда происходит высадка на космический корабль ксеносов, и отряд может столкнуться с совершенно чуждой окружающей средой, в которой даже самая безобидная на взгляд вещь может оказаться смертельной системой вооружения. Во втором случае — древнее предписание, которое говорит о захвате, если возможно, образцов технологии ксеносов, для того чтобы они могли быть изучены ксеноучеными Инквизиции. Подобные задачи чрезвычайно опасны, но жизненно необходимы для продолжения миссии Караула Смерти и, возможно, для выживания самого Человечества.

Хранитель Караула

— Кому ты служишь?

— Я служу Спасителю Человечества, защищая священный Караул Смерти.

— Кому ты служишь?

— Я служу Трону. Бессмертный Император — мой единственный повелитель!

— Кому ты служишь?

— Я служу Тому, кто восседает на Древней Терре, Тому, чье царствие вечно! Твой вопрос бессмысленен!

— Твои мысли выдают твою неуверенность. Теперь скажи мне правду: кому ты служишь?

— выдержка из допроса командором Караула Рекином Вао просителя на ранг хранителя.


Хранители — самые заметные личности в крепостях Караула; они охраняют области, которые закрыты для обыкновенных боевых братьев, и стоят на страже захваченных ксеносов, запертых в темницах. Даже инквизитор не может пройти мимо хранителя без особого разрешения командора Караула. Хранители пользуются величайшим доверием, ибо они охраняют самые священные и нечестивые вещи, находящиеся в ведении Караула Смерти. Они выполняют священный долг, который в других орденах чаще всего берут на себя библиарии, апотекарии и технодесантники, однако в рядах Караула Смерти подобных специалистов слишком мало, а возложенных на них задач и так слишком много. Вместо них это бремя ложится на боевых братьев, многие десятилетия прослуживших Караулу. Хранителям поручены всевозможные вещи, важные для Караула Смерти — от заключенных-чужаков, до космических кораблей, перевозящих истребительные команды сквозь пустоту.

Хранитель Караула — это, прежде всего, ветеран космодесанта, чрезвычайно одаренный воин, многие годы проведший на службе. Во многих крепостях, хранители экипированы церемониальным оружием и броней, которые со всей очевидностью демонстрируют их статус. Зачастую они вооружены длинными силовыми глефами, двуручными цепными мечами или даже невероятно древними лаз-копьями и облачены в богато украшенные мантии, закрывающих их броню и оставляя открытыми голову и наплечники. На шлемах их изображен имперский орел или символ Караула Смерти, хитро вкованный в лицевую панель. Под рясами же они носят силовую броню самых ранних и самых почитаемых типов, датируемых еще днями Великого крестового похода. Оружие и броня их в значительной степени украшены эзотерическими печатями и катехизисами на высоком готике.

Ранг хранителя предлагается только тем боевым братьям, чья служба Караулу длинна и безупречна. В этом случае проситель-космодесантник должен будет провести долгое время в молитвах и посте, после чего он предстанет перед командором Караула и его самыми доверенными советчиками, дабы держать перед ними ответ. Просителю предстоит пройти долгий и изнурительный суд командора и библиариев, вторгающихся в самые глубокие уголки его разума. Во время исполнения долга хранитель предстанет перед множеством великих соблазнов, и командор обязан установить, верен ли он всеми фибрами своей души Императору и Караулу Смерти.

Не все космодесантники проходят испытание. Разум некоторых из них, не выдержав, погибает и погружается в пучину безумия. В других случаях допрос выявляет недостатки столь глубокие и пагубные, что просители уничтожались, пока их скрытая порочность не распространилась на собратьев. Остальные же могут не показать и намека на предательство, однако не дадут командору абсолютной уверенности, что так будет продолжаться и в будущем. Только если испытание пройдено, и командор Караула удовлетворен непоколебимой верностью просителя, он будет повышен до ранга хранителя.

Во время торжественной церемонии новообращенный хранитель обязуется самыми серьезными и страшными клятвами стеречь секреты, доверенные ему. В конце концов командор Караула надевает на правую руку нового хранителя особый посеребренный наруч, известный как клавис, символически и практически связывая его с теми дополнительными обязательствами, которые тот пообещал выполнить. Клавис — это чудесное устройство Темной эры технологий, которое напрямую соединяется с нервной системой космодесантника и контролирует его жизненные показатели.

Клавис будет действовать, только если он находится у своего избранного носителя (пока тот жив), и ни у кого другого. Во время его смерти или же при попытке снятия, клавис отключится и перестанет работать до тех пор, пока вновь не проснется от правильных отречений магистра кузни.

Каждый клавис — уникальный и сложный тип ключа, который настроен на объекты, находящиеся под опекой хранителей. По их команде клавис невидимым излучением и необнаружимыми вибрациями открывает или запечатывает тяжелые магнитные замки и непроходимые экраны-барьеры. Также он позволяет автоматическим системам защиты идентифицировать своего носителя как "друга" и отключаться, если тот находится в зоне, бдительно оберегаемой ими. На борту корабля клавис открывает доступ к командной часовне и показывает движение машинных духов внутри нее, которое необходимо знать, чтобы провести обряды активации.

Хотя клавис — это реальный и символический инструмент, даруемый хранителю, это всего лишь часть того, что необходимо космодесантнику для исполнения своих обязанностей. Хранитель обязан знать множество секретных паролей и тайных фраз силы; он должен быть мастером проведения правильных обрядов открытия и закрытия охраняемых мест и надлежащие молитвы духам войны на его попечении. Хранитель посвящен во многие мистерии, связанные с объектом его обязанностей, и будет знать о нем больше, чем любой другой космодесантник. Его часто призывают в качестве советника относительно тех вопросов, которые изучал последние годы, и, в конце концов, на его долю может выпасть подготовка своего преемника.

Различные хранители могут исполнять самые разнообразные обязанности. Наиболее воинственным из них часто поручают заточать и держать под контролем пленных чужаков, которых держат в крепости Караула для допроса и вивисекции. Они будут изучать у апотекариев и инквизиторов специальные методы сдерживания и усиления боли, чтобы лучше контролировать своих узников, а также подробную информацию об уходе за ними и кормежке, чтобы те не сдохли раньше времени. Хранители, происходящие из орденов, которые известны своим опытом в корабельных баталиях и управлении судном, чаще всего будут поставлены во главе скоростных ударных кораблей, дабы использовать свои знания в пустотных сражениях. Хранители кораблей берут на себя серьезную ответственность по успешной доставке и возвращению истребительных команд. Подобные обязательства требуют точно выверенного баланса расчета и смелости, и некоторые из этих хранителей благодаря своим умениям в данной области заслужили определенную славу в Карауле Смерти.

Космодесантники схоларного склада ума и монашествующие боевые братья скорее всего будут назначены на посты хранителей, отвечающих за инфохранилища и логические машины, в которых содержатся ксенознания. Подобная информация слишком опасна, чтобы к ней был открыт свободный доступ, но решающее значение в обязанностях хранителя имеет понимание того, когда охраняемое им знание может пригодиться.

В некоторых регионах на станциях Караула должен постоянно кто-то находиться из-за страшной по своей природе угрозы, которые они охраняют. Подобные обязанности даруются только самым стоическим хранителям, которые, как считается, смогут выдержать психологическое воздействие, оказываемое десятилетиями одинокого бдения на самой грани безумия. Самые доверенные хранители же охраняют орудия судного дня, как имперские, так и чужацкого происхождения, запертые в хранилищах и оружейных Караула Смерти.

Несмотря на столь значительную ответственность, хранители Караула не освобождаются от миссий в составе истребительной команды, и это их полностью устраивает. Особые знания, полученные хранителем во время исполнения своего долга, могут отделять успешное выполнение задание от его провала. Когда он покидает свой пост, чтобы участвовать в миссии, то ритуально снимает свой клавис и отдает его на попечение магистра кузни до своего возвращения.

Преимущества, которые хранитель может дать своей истребительной команде, многочисленны и разнообразны. Например, запретные знания, почерпнутые им из древних когитаторов, могут оказаться бесценными для команды, расследующей малопонятную угрозу. Или же боевой брат с опытом работы в качестве хранителя темницы может быть необходим для захвата живых ксенообразцов. Для жизненно важной миссии хранитель корабля даже может передать управление судном своим подчиненным, чтобы самому сопровождать истребительную команду на поверхность. С земли он может направлять орбитальные бомбардировки и устанавливать маяки, чтобы обеспечить быстрое развертывание или эвакуацию сил Караула Смерти.

Чёрный Щит

"Горе тому, кто отринет свои обеты. Трижды проклят будет он за свое богохульство:

В первый раз, когда братья отвернутся от него и не потерпят присутствия более.

Во второй раз, когда примарх откажется благословить его, а орден отречется от него.

В третий, когда бессмертный Бог-Император отвернет от него лик свой, и будет он назван навеки — Непрощенным"

— выдержка из "Наказания Ментея", М36.


Для космодесантников символ ордена — больше чем просто знак на броне или знамени. Он — священное олицетворение всего, что представляет собой орден, отпечаток всей его гордой истории, восходящей к самому Основанию. Во время становления космодесантника, обряд нанесения символа на наплечник отмечает его формальное вступление в орден, которое произойдет только тогда, когда он принесет самые серьезные и страшные обеты защищать честь братства до самой смерти. Право носить символ — предмет нескончаемой гордости для космодесантника, а затереть или сокрыть его — значит совершить тяжкое преступление. Некоторые говорят, что предатели доказывают свою приверженность Губительным Силам, сдирая с доспехов символ ордена и имперского орла, тем самым показывая, что они более не вернутся к своему примарху и Бессмертному Богу-Императору Человечества.

Тем не менее, среди воинов Караула Смерти есть те, кто не носит знак ордена. В то время, как другие боевые братья с гордостью выставляют напоказ свою геральдику, на их правом наплечнике видна только безликая чернота. Лишь посеребренный череп Караула Смерти отмечает лояльность этих "черных щитов", воинов, что держатся в стороне от других космодесантников, пока не наступит время битвы. Эти боевые братья редко встречаются в Карауле, а некоторые и вовсе считают, что их появление — дурное предзнаменование.

По древней традиции, космодесантник с затертой геральдикой может предстать перед командором и попросить о вступлении в Караул Смерти. Ему не будут задавать вопросов или же пытаться силой заставить рассказать что-нибудь о своем происхождении, вся подобная информация считается уничтоженной, когда был стерт знак ордена. Черный щит — космодесантник без ордена, воин, порвавший со всем, что делало его боевым братом Адептус Астартес.

То, что пришедший расскажет командору Караула, навсегда остается тайной между ними, но не всякий черный щит сообщает хоть что-нибудь, кроме своего имени и базовых навыков, которыми он владеет. Командор же имеет полное право отказать ему, но это случается довольно редко: Караул Смерти открыт для всех орденов, а для тех, кто не имеет такового, он предлагает путь искупления. Всю оставшуюся жизнь "черный щит" прослужит стражем, охраняющим человечество от ксеноугрозы, и в награду он, возможно, получит право быть когда-нибудь похороненным в гробнице павших в великой крепости Караула. Таким образом, хотя бы в смерти, черный щит сможет восстановить узы братства, которые когда-то решил разорвать.

Черные щиты довольно редки, и за всю свою жизнь командор повстречает лишь горстку этих воинов. Мало что может заставить космодесантника стать черным щитом, и пересуды о его мотивах будут преследовать его всюду, куда бы он ни пошел. Для всех них характерна одна общая черта: ожесточенное желание перечеркнуть свое прошлое службой в Карауле Смерти. Они утверждают, что изнурительный режим из молитв и самобичевания в перерывах между тренировками помогает им укрепить тело и дух для грядущих битв. В бою же они не обращают внимания на ранения и опасности, всеми силами стремясь выполнить задачи истребительной команды.

Ни один космодесантник никогда не бросается опрометчиво в битву, всегда зная собственное место в великом сражении против врагов человечества. Если же безрассудство или самопожертвование возьмут верх над ним, то боевой брат, не задумываясь и не страшась ступит на этот разрушительный путь. Именно поэтому черный щит всегда будет выставлять свою кандидатуру в качестве приманки для противника или же отвлекать на себя вражеский огонь. Он не ищет личной славы и не сделает ничего такого, что причинило бы вред его истребительной команде, но всегда готов пожертвовать своей жизнью, если того потребуют обстоятельства. Для себя он уже умер, а цена его жизни определяется тем, каким образом он может лучше всего послужить Караулу Смерти.

Возможные варианты происхождения черных щитов поистине велики. Кто-то может оказаться единственным выжившим представителем ордена, все боевые братья которого погибли на войне, в катастрофе или вследствие необратимой мутации геносемени. История его ордена закончилась, и выживший вступает в Караул Смерти, чтобы с пользой провести последние годы своей жизни, и только это теперь является единственной целью боевого брата. Сделать это в облике черного щита — акт благочестивого смирения воина, который так чтит своих братьев, что жертвует своей собственной славой ради того, чтобы действия живых никогда не опорочили сказаний о павших.

Темное происхождение черного щита может объясняться и тем, что его собратья по ордену отринули свой долг и отвернулись от света Императора. Черный щит — единственный среди них, кто не поддался скверне или не попал в хитроумную ловушку врага, сохранив свою веру там, где другие потеряли ее. Скорее всего, он прошел поистине ужасающие испытания, возможно ему пришлось наблюдать, как безумие охватывает всех его бывших товарищей. Друзья или даже самые доверенные командиры повернулись против него за отказ принять их новое кредо и присоединиться к богомерзким обрядам. Он мог стать свидетелем душераздирающих явлений демонических слуг Губительных Сил, которые в свойственной им манере развлекались в когда-то священных залах крепости-монастыря. Таким черным щитом движут отвращение к тому, в какую извращенную насмешку превратился его орден, и сильное личное желание смыть грехи бывших боевых братьев через собственное усердие и целеустремленность.

Ходят слухи, что в черные щиты принимают и тех, кто сам себя проклял, избрав неверный путь. Возможно, в момент слабости он принял льстивые обещания врага или же дал выход собственной гордыне и гневу, а может быть имел нечестивую связь с чужаками и прочими темными силами. Говорят, что те, кто вновь пришел к свету Императора, пытаются очистить свое запятнанное прошлое через службу в Карауле Смерти, до самого конца своих дней движимые идеей загладить проступки и получить прощение. Как бы то ни было, истинное искупление своих грехов заблудший и проклятый получит только тогда, когда лично предстанет перед Богом-Императором.

Космодесантник, который чувствует, что подвел орден в каком-либо важном предприятии, может стать черным щитом, чтобы навечно скрыть позор своего провала. Он может быть ответственен за утрату великой реликвии, или же операция под его началом провалилась и привела к невосполнимым потерям. Черный щит мог даже отказаться выполнить какой-нибудь самоубийственный или бессмысленный приказ в пылу битвы, имея на то веские причины, и почувствовать, что не может более оставаться в своем ордене. Независимо от причин, побудивших его пойти наперекор, боевого брата вычеркнули из всех анналов ордена без каких-либо дальнейших комментариев и навсегда забыли о его существовании. Считается, что самые суровые ордены применяют это вечное изгнание в качестве некоей формы наказания даже тогда, когда было бы более милостиво обречь отлученного на смерть в бою. Все же, испытанный космодесантник — ресурс, которым не разбрасываются, и Караул Смерти всегда найдет применение тому, кого отвергли бывшие повелители.

На долю черного щита выпадают самые ужасные лишения и тяготы. Он будет беспрекословно принимать любые миссии, даже слишком унизительные и бесславные для других космодесантников. Будь то зачистка истребительной командой вражеских гнезд или же долгий и одинокий дозор на станции Караула, черный щит без каких бы то ни было жалоб примет это. Он стал чистым выражением воли Караула Смерти и даже не помыслит о своем собственном будущем. Иногда черные щиты, благодаря своей непоколебимой преданности, поднимаются в иерархии Караула. История знает примеры, когда они становились капелланами, капитанами и, в совсем уж редких случаях, даже командорами Караула Смерти.

Штурмовой десантник Караула

Штурмовые десантники Караула Смерти — это воины, которые в совершенстве изучили все методы ведения битвы и поняли, что они наиболее эффективны в ближнем бою. Служить штурмовым десантником означает сойтись, буквально, лицом к лицу с самыми ужасными из врагов человечества и противостоять наимерзейшим из существ бесчисленное количество раз, и победить. Штурмовой десантник мастерски владеет выбранной им комбинацией оружия и бесконечно тренируется во владении её. Многие из них улучшают свое искусство в поединках со своими собратьями, совершенно не боясь ран, главное, чтобы их навыки были отточены до совершенства. В результате этих тренировок многие штурмовые десантники имеют шрамов даже больше, чем столетние ветераны, и они носят их с гордостью, как знак их призвания.

Чтобы отличиться в роли штурмового десантника, боевой брат должен продемонстрировать уникальный баланс терпеливости и импульсивности. Он должен мастерски определить нужный момент для своей атаки, чтобы братья могли прикрыть его и ослабить его цель своим огнем. Однако, когда наступит время для атаки, у него должна быть отвага, чтобы совершить прыжок без намека на страх или колебания, и сконцентрироваться на смертельном танце ближнего боя, из которого только один выйдет победителем. Кое-кто может сказать, что штурмовые десантники опрометчивы, и в некоторых случаях это действительно так. В действительности, все они — воины запредельного мастерства, обученные каждому нюансу каждого стиля боя, и способные победить любого противника, какой только найдется в галактике.

В истребительной группе Караула Смерти задача штурмового десантника — сблизиться с противником и подавить его сокрушительным натиском. Многие из ксеносов, с которыми сталкивается Караул Смерти — это прожорливые твари со множеством твердых, как алмаз, когтями, гибкими щупальцами, истекающими слюной пастями, или обладающие сразу всеми видами смертельно опасного оружия ближнего боя. В дополнение к этому, многие из них защищены довольно прочной броней (технической или биологической), так что их можно победить только в смертельном вихре ближнего боя. Стрелковое оружие может оказаться бесполезным против таких врагов, или местность, где они прячутся, сделает невозможным его применение.

Число боевых братьев Караула Смерти, развернутых в качестве штурмовых десантников на каждой миссии, зависит от самой миссии и природы врага. Когда сражение идет в ограниченном пространстве абордажной атаки или крупномасштабной разведке древних комплексов гробниц ксеносов, например, несколько братьев могут быть назначены на роль штурмовиков. Даже на миссии, где они не требуются, будет присутствовать хотя бы один штурмовой десантник, ибо слишком часто окончательная победа достигалась в ближнем бою.

Штурмовые десантники могут выбрать снаряжение из широкого ассортимента. Одни выбирают оружие, которым владеют искуснее всего, другие — специальное снаряжение, подходящее для каждой конкретной миссии. Большинство берут пистолет — плазменный или болт-пистолет, в паре с мечом, цепным или силовым. Однако в оружейных Караула Смерти много более мощного оружия — силовые кулаки, молниевые когти и другие виды разрушительного вооружения, и штурмовые десантники — специалисты в его использовании. Некоторые предпочитают не брать с собой пистолет или меч и заменяют одно из них на боевой щит либо штормовой щит. Они особенно полезны против тех врагов, которые способны к мощнейшим атакам в ближнем бою, позволяя брату отклонить щитом удар и нанести смертельный ответный удар своим оружием. Некоторые штурмовые десантники вооружаются мощным двуручным оружием, позволяющим вложить всю свою силу в один-единственный удар, который способен уничтожить даже самого могучего из врагов.

В дополнении к своему главному оружию, большинство штурмовых десантников Караула Смерти берут множество другой боевой экипировки, в основном — специальные типы гранат. Они используются, когда штурмовой десантник атакует или пикирует в реве движков своего прыжкового ранца, ломая вражеские порядки, сея смерть и беспорядок в их рядах, заставляя их открыться для атак остальных братьев.

Те штурмовые десантники, которые отлично себя проявили во множестве сражений, могут получить доступ к мощнейшему и почитаемому оружию ближнего боя из арсенала Крепости Караула. Многие из их уникальные и древние, часто созданные руками почитаемых кузнецов. Это большая честь — получить разрешение нести такое оружие в бой, и каждый враг, убитый этим оружием, заносится в свитки почета наряду с именем владельца. Таким образом, наследие штурмового десантника будет жить и дальше, даже после того, как он вернулся в свой орден или пал на службе у Караула Смерти, защищая человечество от несметных ужасов галактики.

Набор в Караул Смерти

Ордены, которые дали великую клятву при создании Караула Смерти, предоставляют своих самых опытных ксеноборцев для службы в истребительных группах, равно как и многие другие, магистры которых не присутствовали при изначальной клятве, но принесли ее позже. Некоторые ордены, такие как Багровые Кулаки и Воины-Богомолы делают предмет гордости из того, что посылают много десантников служить в Карауле Смерти. Большинство боевых братьев еще до поступления в Караул Смерти были ветеранами сотен войн с чужаками, но срок службы не влияет на отбор. В теории даже скаут, продемонстрировавший исключительные навыки в сражении с ксеносами, может быть отобран для службы, но подобные случаи чрезвычайно редки. Как правило это те боевые братья, которые сталкивались с разнообразными ксеноугрозами и не просто выжили, а одержали победу, которые учатся новым способам борьбы с ксеносами и передают их дальше. Эти воины видели орды тиранидов столь многочисленные, что те застилали землю до самого горизонта, и не сдали им ни пяди. Они пережили встречи лицом к лицу с такими гигантскими чудовищами как карнифексы, и вышли победителями. Они — мастера выслеживания таких смертоносных существ как амбули и когтистые изверги, и знают каждую лживую уловку, которую могут использовать Эльдар.

Кроме обычных навыков воина важны и, может быть, даже более важны чистота его сердца и ясность ума. Столкнуться с ксеносами — значит узреть воочию самые мерзкие и развращенные ужасы, которые только может породить мироздание — как будто вся вселенная исказилась, и сама жизнь обратилась против человечества. Космические десантники прежде всего созданы ради защиты Империума от самой грозной из угроз и для распознования опасных для человечества ксеносов. Есть несколько разумных рас, которые видом и природой настолько отличаются от нас, что один взгляд на них разрушает разум. Некоторые настолько чужды, что только опытный ксеноборец распознал бы их, ибо они могут появиться в виде луж слизи, облаков стремительных пятен или опасного тумана, стелющегося по земле.

Многие ксеносы ведут войну способами, невообразимыми для обычного человека. В сущности, они вообще не ведут войну — по крайней мере, в их понимании — они просто охотятся, собирают средства к существованию или добывают рабов. Космический десантник Караула Смерти должен выстоять перед всеми этими истинами и остаться в здравом уме.

Другой театр военных действий, для которого у космических десантников есть особая экипировка — микроскопический мир. Каждая ксенораса — продукт уникальной биологической наследственности, сложившейся в процессе эволюции в экосистемах, разнообразие которых бесконечно. Даже ненасильственный контакт с ксеносом может привести к микробному заражению, от которого обычный человек заболеет и умрет в течение нескольких часов. Космические десантник облачены в свою непроницаемую броню и наделены самой совершенной биоинженерной иммунной системой, и, что самое важное, твердо знают единственно верную доктрину первого контакта — "стрелять первым"

Процедуры отбора боевых братьев для службы в Карауле Смерти различны, но обычно достаточно рекомендаций капитанов ордена, апотекариев и капелланов. Каждый из них должен вынести свое суждение по делу и дать согласие, после чего оно передается магистру ордена. Капитан видел его в битве и хорошо знает, на что тот способен. Апотекарий в состоянии оценить его физическое здоровье и пригодность, крайне важные для воина, чтобы сражаться с ксеносами на каждом возможном уровне. А задача капеллана — контролировать и питать его дух, что опять-таки важно для его возможности нести службу. Только после того, как эти трое и, возможно, другие, обсудят и примут решение, они придут к магистру ордена и рекомендуют брата для службы в Карауле Смерти. Решение относительно того, выдвигать ли брата для дальнейшей службы, полностью зависит от магистра ордена, и он может вызвать воина к себе, чтобы тот говорил за себя, и таким образом магистр мог принять верное решение. Ответственность магистра в этом вопросе очень серьезна — присяга службы Караулу Смерти торжественна и ужасна, но это последняя, лучшая надежда человечества перед лицом ужасного пророчества ксеноапокалипсиса. Предоставить боевого брата, не годного для выполнения миссии, значит опозорить орден перед многими мирами. Будет ли сражение проиграно, потому что воин колебался в критический момент, будет ли крепость Караула разрушена, потому что боевой брат расслабился на посту, будет ли планета брошена, потому что космический десантник сомневался относительно того, можно ли её удержать — это может поставить под угрозу саму судьбу человечества.

Когда и если боевого брата признают достойным служить в Караул Смерти, его имя и список подвигов отправляют в ближайшую крепость Караула для рассмотрения командором Караула. Во многих случаях на этом все и заканчивается, ибо вызов на службу может и никогда не прийти. Но бывает, что у Караула Смерти есть потребность в пополнении состава — из-за недавних потерь, или планируется миссия, которая требует новых воинов, или чтобы пополнить гарнизон новой крепости Караула. В этих случаях за боевым братом будет послан прямой запрос, и он будет призван для службы в истребительной группе.

Другой вариант призыва воина на службу в Караул Смерти — прямой запрос магистрам данного региона. Командор Караула может посетить каждый из этих орденов и попросить магистров или, если обстановка не располагает к подобной учтивости, передать астропатическое сообщение, зашифрованное самыми надежными шифрами, или послать братьев из тех же орденов, чтобы они обратились с просьбой от его лица.

В некоторых случаях запрос о службе может прийти не из Караула Смерти, а из Инквизиции. Это может произойти, если инквизитору Ордо Ксенос довелось сражаться вместе с боевыми братьями Космического Десанта, и он был особенно впечатлен умениями одного или нескольких из них. Хотя у агентов Инквизиции есть полномочия приказывать почти любой военной силе Империума служить под их началом, у них нет прямой власти над Адептус Астартес. Вместо этого инквизитор может просить орден предоставить воинов для службы в его свите, и если он произведет благоприятное впечатление, рекомендовать боевого брата командору Караула для службы в одной из его истребительных групп.

Согласно древнему соглашению, служение в Карауле Смерти ограничено одной миссией. На практике под миссией может иметься в виду кампания или дежурство на неопределенное время. После того как воин избран для службы в Карауле Смерти, он часто устраивает прощание со своими братьями, как будто он больше никогда с ними не увидится и не сразится плечом к плечу. Учитывая, с какими противниками ему предстоит столкнуться, так оно и может быть.

В некоторых орденах сложились очень формальные ритуалы, которыми отмечают отъезд боевого брата в Караул Смерти. Например, Штормовые Стражи собирают всю роту, в которой состоял брат, или даже целый орден, чтобы отдать честь, когда он покидает их на одном из черных штурмовых "Громовых ястребов" Караула Смерти. Другие ордены проводят торжественную службу во главе с самым старшим капелланом, склоняя свои головы в молитве об их уходящем брате. Космические Волки устраивают бурный, длящийся всю ночь пир, на котором опустошают подвал Великой Роты, а Черные Храмовники преклоняют колени в ночной безмолвной молитве перед часовней Рогала Дорна. Однако отъезд боевого брата отмечается, ибо он оставляет службу ордену, пусть даже ненадолго, и поворачивается спиной к своим бывшим товарищам, когда поднимается на ожидающий его транспорт.

После вступления в ряды Караула Смерти космический десантник должен принять самую торжественную из клятв. Связующая клятва обязывает воина соблюдать секретность, запрещая рассказывать что-либо из того, что он видел или совершил во время службы в ордене. Он отрекается даже от доверия собственным братьям из своего ордена, только если те не служили в Карауле Смерти. В согласии с древним соглашением, у тех, кто носит серебряную наплечную пластину Караула Смерти, никогда не спрашивают о том, что они видели и делали, и даже самый неопытный скаут знает, какое это серьезное оскорбление.

Тренировки

Любой из боевых братьев, служащих в Карауле Смерти — по определению один из самых опытных ксеноборцев во всей галактике, но, скорее всего, он не так хорошо обучен, как ветераны — капитаны или командоры Караула. Пусть брат и сражался с сотнями разных рас ксеносов, но существуют тысячи других, с которыми он никогда не сталкивался или даже слышал о них. Караул Смерти берёт на себя передачу своим воинам всех доступных клочков информации всевозможными способами.

Новоприбывшего брата сразу же подвергают изнурительному режиму гипнообучения, в котором его подсознание заполняется детальным сведениями обо всех известных разумных расах и о других, классифицируемых как неразумные, но, тем не менее, очень опасных животных. Этот процесс — основа для последующего обучения, которое раскрывает весь исключительный потенциал умственных способностей космического десантника. И когда воин столкнется с противником, которого он никогда прежде не встречал, он может обнаружить, что точно знает самое слабое место, в которое надо бить, чтобы поразить его.

Однако, гипнообучение — всего лишь малая часть подготовки космического десантника Караула Смерти. Он постоянно изучает и совершенствует приемы, которые требуются для боя с каждым конкретным противником. Большая часть этих занятий — теоретические, но некоторые — очень даже практические. Например, от брата могут потребовать войти в закрытый вольер, где держат пойманного воина ксеносов. Ему не позволят выйти, пока он не убьет противника, и часто он вооружен только своим боевым ножом, руками и зубами или даже без брони. Только когда брат-капитан удовлетворен его готовностью, и командор Караула согласен с этим, брат сможет занять свое место в истребительной группе и участвовать в своей первой миссии.

Геральдика

После вступления в ряды Караула Смерти боевой брат проходит через ритуал, во время которого его броню перекрашивают в черный цвет. Но не полностью — правый наплечник оставляют в первоначальных цветах, чтобы было понятно, из какого брат ордена. Считается, что закрасить символ ордена — значит разгневать дух брони и в решающий момент битвы навлечь на себя его ярость. Таким образом, происхождение воина Караула Смерти отчетливо видно по геральдике на его правом наплечнике.

На левом плече воин с великой гордостью носит витиеватую геральдику Караула Смерти. На наплечник и всю левую руку гальваническим способом наносят слой серебра и полируют до полного блеска. В центре наплечника находится символ Караула Смерти — литера "I", означающая Инквизицию, украшенная черепом со скрещенными костями. Вокруг символа выгравированы выдержки из различных праведных текстов, включая Катехизис ксеносов и Третья клятва Отречения от Терры. Они постоянно напоминают братьям о долге, и нередко во время сражения они поют строки этих молитв, укрепляя свои сердца и сердца своих товарищей, дабы противостоять злу ксеносов.

Кроме этих деталей броня воина Караула Смерти часто украшена печатями чистоты в сочетании со святыми иконами и символами, уникальными для его родного ордена. Например, на броне Космических Волков, служащих в Карауле Смерти, часто можно видеть руны и талисманы, связанные с культурой их родного мира Фенриса. Космические десантники Кровавых Ангелов, как известно, носят множество маленьких символов слезинок, в то время как боевые братья Темных Ангелов часто носят маленькие кулоны в виде крылатых мечей.

Чем дольше воин служит в Карауле Смерти, тем больше на его броне печатей чистоты, религиозных манускриптов и тому подобных украшений. Боевой брат, встречавшийся лицом к лицу с самыми мерзкими ужасами галактики, знает, что, в конечном счете, именно вера побеждает ксеносов. Пусть он носит самые лучшие оружие и броню, какие только можно, но чистота — самое смертоносное оружие, которое Караул Смерти обращает против своих врагов.

Экипировка Караула Смерти

В распоряжении Инквизиции и Караула Смерти находятся самое разнообразное оружие и артефакты, которые даже космическому десанту не доступны. Даже если не брать в расчет специализированные и уникальные артефакты, каждый космический десантник Караула Смерти обеспечен самой лучшей возможной экипировкой. Каждый болтер — настоящее произведение искусства, которое создали и обслуживают самые искусные кузнецы и оружейники галактики. Каждый доспех прошел через поколения воинов и пропитался духом каждого из них. Каждый космический десантник, который берет в руки оружие, отдает ему частичку себя, а взамен получает защиту предков.

Большинство оружия и доспехов в оружейных Караула Смерти почитаются как святыни. Многие имеют свои собственные имена, данные им предыдущим владельцем или в честь свершенного великого подвига. Есть болтеры, зовущиеся "Жнец брата Калка" и "Бич Писции", и есть доспехи, именуемые "Приговор лорда Одека" и "Железный Дух".

За экипировкой не только искусно ухаживают, в большей части оборудования Караула Смерти присутствуют усовершенствования и модификации, известные только самым старшим техноадептам. Это — доказательство статуса ордена, так как он имеет доступ к самым высшим эшелонам Культа Механикусов и к их чудесам технологий, которые недоступны обычным космическим десантникам. Возможно, самое явственное выражение этого доступа — количество разных типов высокоспециализированных боеприпасов, которые использует орден.

Используя опыт бесчисленных столкновений с врагом, в ордене создали яды, привязанные к биологии определенных видов ксеносов, которые доставляются к цели с помощью специальных болтов. Караул Смерти использует детекторы, созданные на основе утерянных ныне технологий, такие как электромагнитные сканеры, датчики движения и устройства коэффициентного прогнозирования. Обычно каждый боевой брат снаряжен экипировкой, которую в его родном ордене используют только специалисты — от мельта-бомб до вортекс-гранат.

Некоторое оборудование, используемое Караулом Смерти, настолько ценно, что нельзя допустить, чтобы оно попало в руки, когти, щупальца или псевдоподии врага. Вортекс детонатор и в руках опытного космического десантника невероятно опасен, а руках ксеноса-лазутчика, способного перемещаться вне фаз времени, он может стать и вовсе опустошительным. В редких случаях, когда подобные устройства потеряны на поле боя, Караул Смерти назначает специальную миссию, чтобы возвратить их, а если это не представляется возможным — чтобы уничтожить их. В самую ценную и опасную экипировку встроены устройства самоуничтожения, чтобы они стали бесполезными в случае потери. И все же, подобные вещи иногда попадали в руки врага, например, когда третья луна Свободы сошла с орбиты и упала на поверхность планеты, уничтожив все живое. Это катастрофическое событие было вызвано потерей "Мультифазного катализатора Фон Ди" — реликвии Темной эры технологий, попавшей в руки ксеноса антипата. Намеревался ли антипат взорвать катализатор, или это был ужасный несчастный случай навсегда останется тайной, но это проишествие демонстрирует потенциал некоторого оружия Караула Смерти и последствия его потери.

Караул Смерти и Кодекс Астартес

Хотя Караул Смерти и считается орденом, у него весьма необычная организация, имеющая мало общего с той, что заложена в Кодексе Астартес. В то время как обычный "кодексный" орден организован как очень мобильный и универсальный — чтобы развертываться где бы то ни было в галактике в кратчайшие сроки, Караул Смерти, как правило, сосредоточен на одной угрозе в одном регионе. Это значит, что командор Караула способен мобилизовать свои группы, чтобы быстро устранить угрозу. Некоторые крепости Караула стоят на страже огромных империй Орков, в вечной готовности выступить против неудержимых вторжений, которые те периодически устраивают. Другие охраняют от не столь явных угроз, которые намного сложнее обнаружить, но они не менее опасны. Еще больше тех, которые противостоят миллиардам разных врагов и должны постоянно приспосабливаться к меняющейся стратегической ситуации.

У Караула Смерти есть доступ ко всем специальным боевым машинам, которые используются в других орденах, и даже больше. Даже если Крепость Караула не пользуется этим оборудованием регулярно, в ней есть законсервированные склады, в которых хранится все — от боевых мотоциклов, до ударных крейсеров, чтобы использовать при первой необходимости.

В своей структуре Караул Смерти не придерживается строгой организации отрядов и рот, которую диктует Кодекс Астартес. Единственная рабочая тактическая единица в нем — истребительная группа, которая может быть организована и экипирована так, как капитаны Караула считают нужным. На одну миссию группа может выйти на мотоциклах, а на следующую — на могучем "Лендрейдере". Те боевые братья, у которых есть необходимые навыки, могут выйти на поле боя, одетые в массивные терминаторские доспехи, или в легкие бронежилеты разведчиков с плащом-хамелеоном. Иногда несколько истребительных групп объединяются в одну боевую группу — верный признак того, что им предстоит встреча с очень опасным противником.

Всем космическим десантникам, которые в Карауле Смерти впервые, неизбежно требуется некоторое время, чтобы приспособиться к этому чуждому способу организации. Особенно это касается орденов, которые строго следуют Кодексу Астартес, таких как Ультрадесант или его преемники. На практике, боевого брата, который не смог бы приспособиться, не пошлют в Караул Смерти, а те, которые смогли — превращаются в самых высокоэффективных воинов.

Миссии Караула Смерти

"Кто позволяет чужаку жить — тот разделяет грех его существования"

— Инквизитор Аполлион


Древние клятвы, согласно которым был сформирован Караул Смерти, обязывают его сражаться с ксеноугрозами, где бы они ни появлялись и какую бы форму ни принимали. Миссии, выполняемые Караулом Смерти, многочисленны и разнообразны — от стояния на страже главной угрозы до сопровождения инквизитора-охотника на ксеносов в безрассудной миссии за пределами известного пространства. Несмотря на разнообразие типов миссий, которые выполняет Караул Смерти, есть несколько основных, из которых формируется основа большинства операций.

Одна из самых простых, и одновременно самых сложных обязанностей Караула Смерти состоит в том, чтобы выдержать вечное и бессменное бдение против действий ксеносов. И на этом основана система крепостей и станций Караула. Каждая из них расположена в области, где есть известная угроза или в стратегически важном регионе, через который подобная угроза могла бы достичь имперских миров. Пример первого рода — станция Караула, размещенная на внешнем крае системы, известной как убежище для остатков древней расы ксеносов, и ее задача — препятствовать возвращению врага. Пример второго рода — крепость Караула, размещенная на пересечении известных варп-маршрутов, по которым передвигаются инопланетные захватчики.

Расследование потенциальных угроз — жизненно важная задача Караула Смерти. Часто вызывают отдельные истребительные группы, чтобы те выполнили зачистку области, в которой предположительно действуют опасные чужаки. Недавно обнаруженные миры, которые посещают Эксплораторы или Свободные Торговцы могут быть расценены как опасные и требующие расследования Караулом Смерти, иногда в сопровождении инквизитора или иных специалистов. Такие миссии могут быть очень рискованными, поэтому истребительные группы должны быть хорошо подготовлены к столкновению с любой угрозой. Эти миссии часто проходят в такой дали, где нет возможности получить подкрепление или эвакуироваться, если что-то пойдет не так, поэтому боевые братья должны приглядывать друг за другом и брать с собой как можно больше боеприпасов. Миссии по расследованию могут завести истребительную группу на разнообразные миры с разными условиями, и все её члены должны быть подготовлены к этому. Боевых братьев может ожидать форсирование раскаленной пустыни из раскрошенной кристаллической серы или кислотного болота, кишащего чуждыми хищниками. Со всей вероятностью, разведка природы любой возможной ксеноугрозы ограничена или несущественна, и поэтому группа должна быть готова столкнуться с любым противником — от диких варваров на летающих рептилиях, до существ с чрезвычайно развитыми психическими способностями. И цель этих миссий чаще состоит в том, чтобы наблюдать за природой угрозы так, чтобы истребительная группа, при содействии (если нужно), могла вернуться позже и уничтожить её.

"Зачистка" — миссия, в который Караул Смерти сталкивается с известным врагом, возможно, тем, за которым раньше наблюдала разведывательная группа. Её цель — очистить данную область, планету или всю систему от присутствия чужаков. Потому что Империум решил упрочить свое присутствие в области, которая должна быть безопасной от угроз, или потому что в ней планируется масштабная колонизация. В целом, Караул Смерти вовлекается в такие миссии, против таких врагов, с которыми у Имперской Гвардии и обычных сил Космического Десанта мало опыта сражений, что в случае Адептус Астартес указывает на действительно серьёзную угрозу. У Караула Смерти могут быть специальные навыки или обширный опыт сражений против подобных угроз, которого может недоставать другим доступным силам. Миссии по зачистке довольно различны по своим масштабам: от простой атаки на территорию, удерживаемую ксеносами, до изнурительной кампании против целого вида чужаков. Порой Империум терпит присутствие ксеносов на своей территории, пока те не угрожают ему, но некоторые расы чужих настолько мерзкие, что их присутствия нельзя допустить в принципе.

Особенно опасный тип миссии — ликвидация определенной цели. Задача подобной миссии состоит в том, чтобы убить определенного чужака, тем самым подорвав действия его подчиненных, так что другим Имперским силам достаточно внезапно появиться. Это одни из самых опасных миссий, которые выполняет Караул Смерти, и балансируют между риском потери чрезвычайно опытных и ценных воинов Караула Смерти и отказом от миссии. Несмотря на потенциальный риск, есть много чужих рас, против которых эта миссия может оказаться чрезвычайно эффективной. Например, тираниды, как известно, являют собой наиболее иерархизированную структуру из всех, какие только наблюдались — прогрессивные и высшие формы жизни управляют низшими. Кажется, что даже самые высшие формы не приказывают, а скорее направляют волю коллектива, поэтому убийство такого существа может оказать разрушительное действие на меньших существ. Несколько таких миссий были успешно проведены во время войны против флота-улья Бегемот, в котором небольшие элитные истребительные группы Караула Смерти высаживались на биокорабли тиранидов, с боем прорывались не по коридорам, а по артериям, и убивали организмы, управляющие целыми флотами. Подобный эффект наблюдался и в битвах с Тау. После убийства одного из касты эфирных, обычно хорошо скоординированные силы Тау были повергнуты в полный хаос и превратились в идеальная мишень для атаки.

Не такие распространенные, но потенциально жизненно важные миссии — поиск и восстановление ксеноартефактов. Разумные расы распространены в галактике — вымершие и ныне живущие, и артефакты, созданные их нечеловеческими руками, обнаруживаются повсюду. Большая их часть полностью безопасны и не очень ценны, и могут даже быть утилитарными или декоративными вещами на некоторых мирах. Другие, более редкие, созданы очень качественно или сделаны из драгоценных материалов, и они часто находят свое пристанище в частных коллекциях богатых аристократов. На многих мирах любой обмен "чужим" — вне закона, поэтому их совершают в тайне. Незаконность и сопутствующий риск делает их все более ценными для скучающих и избалованных людей из правящих классов. Однако некоторые ксеноартефакты совсем не безопасны. Это артефакты огромной мощи, иногда оружие, и часто наделены властью управлять слабовольными. Эта так называемая "холодная торговля" процветает по всему Империуму, в которой смелые, часто безрассудные авантюристы достают такие реликвии, чтобы продать их частным коллекционерам за огромные суммы. Караул Смерти может быть призван, чтобы остановить подобную деятельность или вернуть все эти артефакты прежде чем преступники поймут, как их использовать. После возвращения артефакты передаются Инквизиции для изучения и использования, хранения или уничтожения, в зависимости от решения инквизитора и природы объекта. Никто не может даже предположить сколько потенциально разрушительного оружия было обнаружено и спрятано, некоторые из них хранятся в хранилищах крепостей Караула до того времени, когда у человечества не будет иного выбора кроме как использовать их ужасную мощь.

Одна из самых тягостных обязанностей, иногда выполняемых Караулом Смерти — "чистка" человеческих войск, подвергшихся ксенозаражению. Некоторые чужаки настолько вероломны в своем влиянии, что просто вдыхания одного с ними воздуха достаточно для потери души, в то время как другие, например, поработители одарены такими ужасными психическими способностями, что целые армии могут моментально отвернутся от света Императора и подчинится ксеносам. Даже если Империум победит, а ксеносы будут повержены, возможно, множество человеческих сил будет подвергнуто опасности. Семя чужого влияния может быть посеяно, и тогда Инквизиция с помощью Караула Смерти должна будет обернутся против своих союзников в миг победы. Поступить иначе означает оставить победу неполной, и навлечь на себя поражение. В основном это — местное ополчение, которое нуждается в чистке, хотя иногда это и отряды Имперской Гвардии, которые оказались без необходимой защиты: химической, биологической или психической. Благодаря своему генетическому превосходству, силы Космического Десанта очень редко подвергаются такой угрозе, хотя, как известно, это случилось с одной ротой из ордена Покорителей во время кампании на Технециевом поясе. Способы "чистки" дружественных сил весьма различны. Кто-то сбрасывает на них вирусные бомбы с кораблей Караула Смерти находящихся на орбите. Других, возможно, придется тут же атаковать. Иногда это действие может привлечь внимание ранее скрывающихся ксеносов, заставляя их жертв повернуться против бывших товарищей с той же яростью, или сбежать к любому тайному, находящегося под контролем чужаков укрытию, которое они смогут найти.

Совместные операции

"Адептус Астартес отправляют только на действительно важные задания, что особенно верно в случае Караула Смерти. Есть многое, что могут сделать только ликвидационные команды…"

— Квист.


Хотя подавляющее большинство миссий Караула Смерти выполняются в одиночку и без свидетелей, иногда они являются частью большого стратегического плана. Например, массивный прорыв Имперской Гвардии может стать возможным только потому, что истребительная группа Караула Смерти повредила структуру высшей командной цепочки врага, повергнув в хаос всю армию чужаков. По всей вероятности, действия истребительных групп не афишируются, поскольку Караул Смерти — военная палата Ордо Ксенос — должен оставаться в тени, чтобы мириады врагов человечества не прознали об их действиях.

Тем не менее, бывают моменты, когда имперский гвардеец оказывается рядом с одетым в черное космическим десантником, пусть даже совсем ненадолго, пока ход битвы не разделит их. Один вид этого могучего воина бою воодушевляет рядовых солдат и служит им примером часто поддерживая неуверенную атаку. Считается предпочтительным, чтобы обычные войска, такие как Силы Планетарной Обороны и Имперская Гвардия, знали о Карауле Смерти и его методах как можно меньше. Караул Смерти никогда не стремятся возвеличить себя, и поэтому победа обычно приписывается другим.

Только в высших эшелонах имперской военной машины имеют представление о существовании Караула Смерти и его миссиях, но даже там, ходит множество слухов и предположений. У обычного генерала, даже у лорда-милитанта, почти нет возможности просто "попросить" помощи у Караула Смерти. Скорее Караул Смерти вмешается, когда увидит в этом необходимость, иногда даже не ставя в известность верховное командование, а иногда работая в тесном сотрудничестве с ним. Благодаря их тесной связи с Инквизицией, инквизитор может запросить развертывание сил Караула Смерти, а иногда генерал может попросить, чтобы инквизитор сделал так от его имени. Независимо от того, как они появились, присутствие даже единственной истребительной группы Караула Смерти может переломить ход тысячелетней войны на истощение и добыть победу для сил Бога-Императора Человечества.

Владения Караула Смерти в Иерихонском Проливе

"Бдительность cтанет нашей крепостью, а будущее — её протекторатом".

— приписывается Робауту Жиллиману.


Караул Смерти стоял на страже в Иерихонском проливе задолго до того, как начался Ахилов крестовый поход. На протяжении тысячелетия он нес стражу, ожидал и боролся среди затерянных звезд и брошенных миров пролива. Его владения находились здесь с давно забытых времен и канули в забвение мертвой истории. Он видел, как миры, завоеванные во имя Империума, снова окутывала тьма. Караул стоит на страже целое тысячелетие. Древние секреты, давно засекреченные и запечатанные, теперь открыты, и нет никакого сомнения — время пришло, и будущее, которое так долго ждали и боялись, настало. Владения Караула в Иерихонском проливе служат для поддержки несущих долгий дозор стражей. Эти места принадлежат только Караулу, являются хорошо охраняемыми и держатся в секрете. Эти владения варьируются от огромной и таинственной караульной крепости Эриох, которая вращается вокруг умирающей звезды, до более мелких караульных станций, находящихся на безмолвном дежурстве в брошенных мирах, безвоздушных лунах и на мертвых границах космоса на всем протяжении Иерихонского пролива. Эти владения отлично служат Караулу Смерти местом, там они могут заглядывать по ту сторону тьмы, перевооружаться, собирать информацию или (в крайнем случае) держать линию обороны против множества врагов человечества, которые будут осаждать Иерихонский пролив. Караул Смерти передвигается между этими секретными владениями, используя корабли быстрого реагирования и разведывательные суда, часто невидимый как врагу, так и союзникам.

Долгий Дозор

Присутствие Караула Смерти в Иерихонском проливе — следствие древней резолюции и священного порядка. Причины принятия, строжайшая секретность и цель данной резолюции неизвестны даже тем Адептус Астартес, которые соблюдают ее условия. Однако, по приказу, территория Иерихонского пролива была взята под контроль Караулом Смерти навечно, охрана и противостояния опасностям — первоочередные задачи Караула в этой области. Для выполнения данного соглашения Караул Смерти построил свои тайные караульные крепости в мертвой системе Эриох на руинах древнего артефакта, появившегося задолго до того, как на священной Терре родился человек. В сердце крепости было построено подземелье Омега, где была запечатана ужасная правда о будущем.

Тысячелетие Караул Смерти следил за тем, чтобы определенное число воинов оставалось на страже в этом темном месте. Их решимость была непоколебимой. Чтобы ни случилось, катастрофа, вторжение или гражданская война, они всегда были на страже. Боевые братья Караула смерти сражались и умирали, познавали победу и поражение и продолжали противостоять множеству врагов, которые кишели в Иерихонском проливе, как мухи в навозной куче.

Они делали это с почтением к своей долгой вахте и для того, чтобы противостоять наступающей великой тьме. Реальная природа тайной угрозы остается скрытой от Караула Смерти, который находится в Иерихонском проливе, закрытой до того времени, когда придет предначертанный час. Некоторые сведения известны командору Караула и инквизиторам Ордо Ксенос, допущенным в Зал Бдительности. Эта информация передавалась столетиями, и это знание направляет миссии, порученные Караулу Смерти, находящемуся в караульной крепости Эриох. В последнее время части сложных механизмов подземелья Омега открылись сами собой, как будто в ответ на изменение обстановки в Иерихонском проливе, а вместе с ними журналы миссий Караула Смерти, которые в электронном виде хранились в этих древних машинах. По некоторым данным, в результате открытия механизмов, вниманию Караула Смерти предстало древнее оружие, устройство или задание. По другим данным, в подземелье Омега обнаружилась информация, по которой истребительные команды были посланы в отдаленные уголки Иерихонского пролива на верную смерть. Сейчас сторожевая башня выглядит оживлённой как никогда. Всего лишь несколько замков отделяют подземелье Омега от вскрытия — поистине ужасное предзнаменование.

Караульная крепость Эриох

"Зубчатые стены стоят на страже. Бездушные исчадия темной пустоты поджидают за ними. Долг наш не должен быть нарушен".

— выдержка из "Долгого дозора" скальда Хаарксена.


Крепость Караула Эриох воистину огромна. Ее величественные залы ошеломляют неестественной тишиной и пустотой, что, впрочем, объясняется ее малонаселенностью и громадными размерами. Обитатели ее, погружённые в раздумья боевые братья и внимательные инквизиторы, с подозрением относятся к новоприбывшим, ибо они охраняют секреты и заключенных, которые способны совершить немыслимые злодеяния. Громадная крепость в Эриохе овеяна духом интриг и авантюр, скрытых за ее адамантиевыми стенами. Это микромир великих событий, разыгрывающихся по всему Иерихонскому проливу, поддерживаемый непреходящей надеждой, что когда-нибудь хранилище Омега даст ключи к их окончательной развязке.

Происхождение и внутренняя обстановка

Пустые залы крепости Эриох таят в себе множество секретов даже за пределами загадочного хранилища Омега. Само существование крепости не поддается логическому объяснению. Это древнее сооружение расположено в месте, куда не смог бы добраться ни один имперский магистр кузни или ученый-архитектор и где нет необходимых материалов для строительства. Ответ на эту загадку обманчиво прост, но тем не менее в его основе заложены великие пласты заговоров.

Агенты Инквизиции, специализирующиеся по флоту, во время их краткого пребывания в Эриохе установили, что крепость переместили сюда в результате некоего великого и тайного предприятия прошлого. Они определили, что некоторые черты архитектуры, все еще прослеживающиеся после столетий перепланировок и перестроек, характерны для звездных фортов типа "Рамилис". Такие сооружения способны перемещаться в варпе, и если ученые правы, то вполне возможно, что крепость Эриох вновь сможет сделать это.

Империум располагает ограниченным числом гигантских полумобильных станций, подобных "Рамилису". Они жизненно важны для Имперского флота, который использует их в качестве передовых баз. Размещение одной из таких станций способно сократить время проведения военной кампании на десятилетия. То, что таким редким и ценным объектом нужно было рисковать, перемещая к далекому Эриоху, а затем оставить его фактически незадействованным, говорит красноречивее всяких слов о важности этого места, а также о могуществе тех, кто отдал такой приказ. Наверняка в этой древней крепости можно найти знания о самых отвратительных чужеродных формах жизни, с которыми человечество когда-либо сталкивалось.

Оборонительные сооружения и вакуумные ангары

Снаружи крепость Эриох ощетинилась вооружением. Ее стены усеяны зевами макропушек, ракетными комплексами, стартовыми площадками "Громовых Ястребов", плазменными минометами, а возвышающиеся шпили увенчаны сотнями куполов оборонительных лазеров. Караульная крепость Эриох обладает огневой мощью, достаточной для того, чтобы с любого направления уничтожить линкор одним залпом или разнести вдребезги небольшую луну, если возникнет такая необходимость.

За этим грозным вооружением находятся оборонительные платформы, вращающиеся по орбитам, корректируемым реактивным двигателем, каждая платформа снаряжена лэнс — батареями и пусковыми торпедными установками. Дополнительно, в холодном вакууме перемещаются корабли-мониторы, следуя тайными проходами через минные поля, а также, оснащенные тяжелым вооружением и прочной броней, космические корабли, огненная мощь которых, в совокупности, сравнима с мощью линейного корабля.

Также, в караульной крепости Эриох расположены огромные вакуумные ангары, в которых одновременно могут располагаться и обслуживаться десяток больших кораблей и боевых барж. Однако, большинство кораблей, прибывающих в караульную крепость Эриох — малые суда, такие как скоростные ударные корабли Караула Смерти или корабли, везущие официальных представителей.

И оборонительные сооружения, и вакуумные ангары, укомплектованы легионами сервиторов, рядовым и старшинским составом, которым руководят сервы, поклявшиеся служить Караулу Смерти всю свою жизнь. В критических ситуациях, командование крепостью и оборонительными сооружениями берет на себя Магистр Бдительности, являющийся руководящим смотрителем крепости.

Внешние дворы

Внешние дворы состоят из отдельных посадочных площадок и пустотных доков, обильно усыпавших все пространство до крепостных стен. Боевые братья утверждают, что ни один враг Караула по своей воле не ступал сюда, пытаясь проникнуть внутрь или же покинуть крепость, вот уже более двух тысячелетий. Некоторые просители не допускаются на эти территории даже на законных основаниях, дабы они не потерялись в постоянно движущемся лабиринте. Безумие и смерть ожидают недостойных, ибо сказано, что только истинные слуги Императора могут найти верный путь через Внешние дворы.

Дворы представляют собой огромный изменяющийся лабиринт из гигантских шестерней. Они выполнены в воистину титанических масштабах: посадочная площадка может быть попросту пустым пространством между двумя зубцами в двести метров шириной, в то время как мост над огромной бездной — медленно вращающейся полукилометровой соединительной шпонкой. В некоторых же зонах гравитация зависит от определенных компонентов лабиринта, и, таким образом, стены могут стать полом, а за следующим поворотом пол превратиться в потолок.

Для тех, кто впервые пересекает Внешние дворы, любой разговор требует великой самодисциплины и поистине быстрого мышления, ведь изменяющиеся условия постоянно угрожают поймать и сокрушить любого замешкавшегося. Один только вид неумолимо сокращающегося или увеличивающегося пространства способен вызвать у слабого духом беспричинную панику. Но тот страх, что ощущают обычные люди, всего лишь толика того, что испытывает большинство ксеносов. Они считают дворы местом невообразимого ужаса, искусственным адом, состоящим лишь из скрежещущего железа и острой стали. Этот эффект так ярко выражен и так универсален, что были сделаны предположения, будто бы здесь существует некий невидимый фактор, скрытый психический маркер, порожденный самой крепостью, или же остатки мнемонического ужаса, который не влияет на людей и космодесантников.

Другие утверждают, что ксеносы неизбежно будут страшиться мест, построенных только ради их уничтожения, и что дворы — это лишь осязаемая часть гигантского механизма, который находится под видимой оболочкой крепости, быть может, даже в самом хранилище Омега. Если эти теории верны, то вполне возможно, что устрашающие свойства лабиринта могли проявиться совершенно случайно. Какой цели может служить столь невероятно могущественный артефакт, или же это всего лишь некий монументальный незавершенный проект, можно только догадываться.

Ксенобестиарий

Печально известный ксенобестиарий наполнен воплями и криками все еще не смирившихся со своей участью чужаков, плененных их устрашающими надзирателями. Впрочем, на их нечеловеческие богохульства не обращают решительно никакого внимания, а самих чужаков апотекарии неустанно исследуют и классифицируют в многочисленных камерах и досмотровых палатах. Самые опасные чужаки могут быть выпущены в обширные Охотничьи угодья, чтобы боевые братья Караула Смерти смогли испытать свои силы против них. Разработка наиболее эффективного оружия и технологий, которые можно использовать в сдерживании угрозы чужих, всегда было основной задачей бестиария, а изучение пришельцев — лишь необходимое условие поиска наилучшего способа их уничтожения.

Ксенобестиарий занимает тринадцать нижних уровней в северной части крепости. Используемые зоны соединяются ярко освещенными коридорами, стены которых усеяны наблюдательными кристаллическими окнами метровой толщины, через которые можно увидеть содержимое различных камер. В отличие же от них, многие заброшенные секции представляют собой лишь тускло освещенные пространства рокрита, зачастую загроможденные мусором. Смотровые окна там покрыты выбоинами, явно намекая на неистовство пленников, в то время как почерневшие стены напоминают о праведной ярости прометиума, выпущенной, чтобы сокрушить ксеносов.

За прошедшие тысячелетия бестиарий был темницей для сотен тысяч чужаков. Ксеносы, пойманные по всей Восточной Окраине, могут быть отосланы сюда на изучение и последующее вскрытие по приказу Ордо Ксенос. Некоторые инквизиторы, увлеченные поиском уникального знания, в ходе своих собственных расследований приходят в бестиарий, чтобы вооружиться против известных врагов или же проследить неуловимый ксенотип, а приписанные к крепости команды логиков и лексмехаников неустанно каталогизируют и создают перекрестные ссылки каждой экспертизы или результатов наблюдения с исчерпывающей точностью.


Камеры

Основную часть бестиария занимают камеры, которые по мере увеличения угрозы имеют обозначения на основе спектра, от ультрафиолетового до инфракрасного. Ксеносы, которым необходима трудно создаваемая или особая среда обитания, до тех пор, пока они не потребуются, обычно содержатся в стазис-изоляторах. В большинстве случаев стазис-изоляторы скорее убивают, чем сохраняют, однако в бестиарии не делают различий между живыми и мертвыми ксенообразцами, тем более что иногда вообще сложно определить, действительно ли мертвы некоторые чужаки или нет.

В бестиарии заключено множество странных и экзотических ксеносов, от существующих лишь в определенном спектре до созданий, что проживают свои жизненные циклы в обратном порядке, или же тех, кто постоянно принимает новые, все более причудливые формы. Каждый из них тщательнейшим образом изучен, прокомментирован и каталогизирован, чтобы в будущем их можно было уничтожить наиболее эффективным способом.


Досмотровые палаты

По всему ксенобестиарию разбросаны различные залы, предназначенные для проведения разного рода экспертиз и вскрытий. Некоторые из них имеют форму аудиторий со ступенчатыми скамьями, вполне пригодные для совещаний; другие же похожи на клетки из нерушимого кристалла с дистанционными манипуляторами, которые предназначены для работы с ксеносами, выделяющими ядовитые испарения. Но большая же их часть — мрачные комнаты с низкими потолками, похожие на средневековые камеры пыток с заляпанными кровью ржавыми операционными столами. В этих залах сервочерепа и медленно тикающие когитаторы записывают каждый надрез скальпелем, ампутацию или инъекцию, сделанную в поиске знаний. Здесь тестируются токсины и вирусные инфекции, определяются болевые пороги, жизненно важные органы и нервные центры, а также классифицируются летальные исходы. Даже самые страшные хищные чужаки имеют слабые стороны, и в Досмотровых палатах их обязательно выявят.

Пурпурная зона

Большинство пойманных тау держат в Пурпурной зоне, чтобы их поведение могло тщательно исследоваться Ордо Ксенос. Многие будущие заключенные жили в небольших колониях, зачищенных Караулом Смерти, однако некоторых из них пленили на перехваченных в пути кораблях. Единственный захваченный представитель касты эфирных содержится отдельно от остальных в режиме строжайшей секретности.

Ордо Ксенос и Караул Смерти с огромным интересом наблюдают, как тау взаимодействуют друг с другом без вмешательства правящей касты, ибо боевые братья определили их крепкую социальную структуру как одну из долговременных угроз, но некоторые считают, что жесткая кастовая система — ключ к уничтожению этих ксеносов. Как предполагается, представители касты эфирных нужны для того, чтобы сглаживать бесконечные споры и соперничества между другими кастами, и, таким образом, целенаправленные убийства могут стать первостепенной задачей в будущем.

В последнее время этот сложный эксперимент идет под руководством инквизитора Адриэль Квист, которая захватила на лесном мире Барабан нескольких членов касты Огня. Они были под воздействием так называемой «Мечты о Единстве», иллюзии, создаваемой древними ксенотехнологичными ловушками, расположенными на этом мире. Это особое наваждение заставило их поверить, что все, с кем они общаются, являются полноправными гражданами Империи Тау. Инквизитор Квист в полной мере воспользовалась этим, чтобы убедить их в том, что она — важный представитель гуе'ла.

Квист так же рассказала воинам огня, что другие тау, заключенные в Эриохе — отступники, отказавшиеся принять мир между Тау и Империумом. По-видимому, она рассчитывает узнать, как быстро каста огня станет продвигать свои убеждения силовыми методами. Эта игра в кошки-мышки вызывает критику у некоторых боевых братьев Караула, но все они предпочитают держать рот на замке.

Фиолетовая зона: авангардные организмы улея-флота Дагон

Фиолетовая зона постоянно находится в режиме повышенной опасности. Оружейные сервиторы установлены в каждом коридоре, а истребительные команды все время дежурят в состоянии полной боевой готовности. Ксеносы, заключенные в эти камерах, потенциально подвергают риску всю крепость, если обнаружатся хотя бы малейшие нарушения в их содержании. Здесь находятся авангардные тиранидские организмы, кошмарные монстры, представляющие наивысшую опасность, первые предвестники силы, которая ныне известна как флот-улей Дагон.

Выявление исходного генетического штамма оказало неоценимую помощь в предыдущих кампаниях по уничтожению тиранидов. Он дает возможность отслеживать изменения быстро мутирующих порождений улья и позволяет найти новые уязвимые точки. Караул Смерти неустанно выслеживает авангардные организмы, в основном генокрадов и ликторов, так как эти твари чуть ли не единственные, в ком можно обнаружить основной генокод тиранидов. Пленение тиранида — опасное задание даже для самых опытных боевых братьев, и такие операции многим стоили жизни.

Катакомбы

Катакомбы занимают самые нижние уровни крепости, это низкие извивающиеся переходы и узкие тоннели, которые, возможно, некогда использовались как воздуховоды и технические проходы. За прошедшие века они постепенно превратились в хранилища всего собранного ксенознания. Здесь огромные пыльные тома покоятся рядом с живосечеными образцами и запретными бестиариями, и все это запечатано в вечном адамантиуме и хранится в стазисе до того темного дня, когда человечеству вновь придется столкнуться с этими древними врагами.

Веками многие инквизиторы пополняли затхлые проходы под крепостью опасным знанием, живыми ксеноартефактами и уничтожающими душу текстами, которые должны быть навеки сокрыты от пытливого человечества. Хранители Караула запрещают доступ сюда всякому, у кого нет разрешения Магистра Бдения, однако просителю, которого привели сюда веские причины, редко отказывают в пропуске. Катакомбы являются огромным кладезем знаний о врагах человечества, но, чтобы найти хоть какую-нибудь определенную информацию среди шатких инфостеллажей, требуется потратить много времени и сил.

Ходят слухи о сбежавших из Бестиария ксеносах, ставших обитателями катакомб, но любой брат Караула скажет вам, что это всего лишь миф. В действительности было несколько несчастных случаев в прошлом, включая побег отвратительного точильного червя и одного или двух куозикианских детенышей, но сбежавшие никогда не забирались так глубоко. К несчастью, иногда трудно отличить некоторые ксеноартефакты от детенышей чужаков…


Карантинные зоны

Некоторые части катакомб объявлены карантинными зонами. В этих местах ксенозараза столь сильна, что лишь космодесантники в полном боевом облачении могут выжить здесь, и даже тогда они полностью не защищены от возможного риска. Часть карантинных зон подвержена неизвестному типу излучения или непредсказуемым временным искажениям из-за нестабильного ксеноартефакта. Другие же заражены столь опасными организмами, что их невозможно полностью уничтожить, лишь изолировать. Ходят слухи, что в некоторых карантинных зонах хранятся устройства врат, принадлежащие какому-то неизвестному ксеновиду, порталы в Паутину эльдар или же меньший экземпляр варп-врат, соединяющих Иерихон и Пасть. Если это так, то в чужих руках они станут одной из самых страшных угроз безопасности Эриоха, и поэтому должны находиться под надежной охраной. Именно из-за того, что крепость хранит столь многие секреты, боевые братья Караула Смерти так молчаливы.

Тайна подземелья Омега

Подземелье Омега — это запечатанная система древних механизмов, катакомб, палат, которые находятся в центре караульной крепости Эриох. Подземелье Омега было частью караульной крепости Эриох со дня ее основания в Иерихонском проливе, хотя то, что находится в нем, тайна для ныне живущих. Подземелье представляет собой огромное шарообразное помещение в караульной крепости Эриох и включает в себя множество уровней. Есть только один вход в подземелье Омега: единственная дверь, высотой в сорок шагов. Дверь запечатана и защищена бронированными пластинами пустотных щитов и адамантовой обшивкой, такой же прочной, как обшивка на корме боевого корабля. На ней выбиты символы Караула Смерти и старая терранская руна «Омега», окружающая изображение Императора, душащего извивающуюся змею. Над дверь высечены слова на высоком готике, которые гласят: "Истина — последняя крепость". Каждый вновь прибывший в крепость боевой брат дает обет бдительности под этими словами.

Ни одно живое существо не может открыть двери подземелья: они открываются сами собой по команде таинственных древних устройств, расположенных в сердце подземелья. Те, кто были внутри, проходили вдоль коридоров и вниз по спиралевидным лестницам с уровнями более мелких подземелий, каждое из которых закрыто взрывозащитной дверью и обрамлено высохшими от пыли фрагментами пергаментов и выгравированными на серебре старинными знаками. За каждой дверью скрывается секрет подземелья Омега, содержащийся в бронированной палате и защищенный мощными автоматическими защитными установками и замками невероятной сложности открытия.

Известно, что в подземелье Омега содержатся таинственные артефакты и информация, напрямую связанная с событиями, разворачивающимися в Иерихонском Пределе. Также есть доказательство того, что центральное хранилище данных караульной крепости Эриох связанно с чем- то, сокрытым глубоко в подземелье Омега. Подземелье, время от времени реагирует на информацию, приходящую с караульных станций, или доклады с миссий Караула Смерти, открывая частями то, что было заперто много тысячелетий назад.

Однако данный процесс все еще полон загадок, в частности нет ответа на вопрос: следует ли этот процесс предопределенному порядку или же открывает тайны, реагируя на приходящую информацию. Возможно, что более вероятно, существует множество событий значительной важности, которые произошли в Иерихонском проливе, но не вызвали отклика в подземелье Омега. Самое последнее, например, было вторжение тиранидской угрозы в клине Орфей. Данное событие не вызвало отклика со стороны подземелья, хотя ранее подземелье Омега среагировала на некоторые вторжения тиранидов. Эта загадка продолжает будоражить умы, как братьев Караула Смерти, так и Инквизицию. Только одна палата в подземелье Омега была обнаружена и полностью вскрыта. Как только то, что находилось в палате, было извлечено, Подземелье снова запечатало само себя, оповещая всех громким сигналом и предупреждая об угрозе тех, кто замешкался.

В прошлом, в подземелье обнаружились тома древних знаний, странных фрагментов чужеродных устройств, древнее оружие, созданное во времена, давно канувшие в прошлое, канистры вируса, пожирающего миры, таинственные картограммы звезд и причудливые ксеноформы. В одном случае был обнаружен древний астропат, помещенный в стазис-поле. Пробудившись, астропат послал одно короткое астропатическое сообщение и произнес два слова перед тем, рассыпаться в прах, из-за крайне старого возраста, его последняя миссия была выполнена. В центре подземелья Омега находится другое внутреннее подземелье: секрет всех секретов, запертое рядами затворных механизмов, медленно открывающимися на протяжении столетий. В Палате Бдительности верят, что внутри этого подземелья запечатан последний секрет, возможно даже, последнее оружие, которое необходимо Караулу Смерти в Иерихонском проливе. По какому плану или образцу строилось подземелье Омега, и кто его архитектор — остается тайной.

Также неизвестно, какие предсказания стали причиной для создания данного подземелья. Что не оставляет никакого сомнения, так это то, что создатели подземелья Омега были людьми, что доказывается не только дизайном подземелья, но и значительными деталями. В воздухе подземелья содержится ужасающе мощный искусственный патоген, который является полностью инертным вне стен подземелья Омега. Патоген — древнее и невоспроизводимое оружие, смертельное для всех видов существ, кроме одного — человека.

Несомненно то, что Палата Бдительности выполняет миссию по защите подземелья Омега, использованию соответствующей информации, которую выдает подземелье Омега, для защиты Империума. Эта миссия выполняется на протяжении десятилетий с момента открытия врат варпа и начала Ахилова крестового похода. В настоящий момент лишь несколько замков остаются закрытыми в находящемся глубоко внутри подземелье.

Великие усыпальницы

Великие усыпальницы — поразительный памятник служению Караула Смерти Эриоха. Это высокие арочные овальные туннели, полы и потолки которых покрыты бессчетными костями, зубами и клыками убитых врагов, а в стенах рядами расположены саркофаги их убийц. На некоторых трофеях выбиты детали ксенотипа, к которому принадлежали эти ксеносы, или же имя того, кто уничтожил их, и когда это случилось, в то время как большая их часть лишена каких бы то ни было надписей и является немым свидетелем гибели прежнего владельца.

Петляющие коридоры соединяются в нескольких огромных склепах, где стоят поистине исполинские скелеты монстров, слишком огромные, чтобы вообще существовать. Другие мрачные украшения могут быть найдены здесь повсюду: канделябры из черепов и позвоночников, стоящие между рифлеными колоннами из хитина и кости, рваные шкуры ксеносов, развешанные, словно стяги, рядом с замысловатой мозаикой из окаменелого панциря. Собранные за века трофеи покрывают многие мили коридоров, а охота за ними не закончится никогда.

Все боевые братья вольны приносить в дар усыпальницам столько трофеев, сколько они сами посчитают нужным, и иногда это становится причиной великого соперничества, в котором каждый хочет превзойти другого. Однако последнее слово в подобных вопросах остается за Магистром Бдения, и некоторые из них скептически относятся к самовосхвалению. В прошлом Магистры даже закрыли усыпальницы на длительный срок, дабы обуздать гордыню, причиной которой, по их мнению, явилось чрезмерное количество добытых трофеев. Тем не менее если расспросить некоторых боевых братьев, долго прослуживших в Карауле, то окажется, что они помнят места, где коридоры были гораздо шире до того момента, как за прошедшие годы их стены не облекли в кости и останки ксеносов.

Большинство космодесантников Караула считают Великие усыпальницы высоко духовным, даже медитативным местом. Здесь они пребывают среди работы своих павших боевых братьев и наслаждаются их победами над чужаками. Новоприбывших в крепость обычно приглашают пройтись по усыпальницам, чтобы они могли ощутить масштабность задачи Караула Смерти и той части Долгого Дозора, что возложена лично на них. Обычные люди, удостоенные чести посетить усыпальницы, обычно находят это путешествие странным, гнетущим и полным пугающего тайного чудесного опыта.

Хотя космодесантники не знают страха, их слуги по возможности стараются обходить это место стороной, а уборка и обслуживание возложены на сервиторов. Однако некоторые из них, даже несмотря на все помазания и заклинания техноадептов, становятся жертвами проклятия, а их остовы спокойно пылятся в некоторых залах. Пожалуй, это и не удивительно, ведь усыпальницы, по слухам, прокляты духами неупокоенных чужаков.

Должно быть, миллионы, если не миллиарды ксеносов, устилают коридоры и склепы Великих усыпальниц, единые в смерти. Целые расы, истребленные Караулом Смерти и Ордо Ксенос, покрывают стены и пол под бронированными ботинками их уничтожителей. Обладающие психическим даром говорят, что усыпальницы полны миазмами боли и бессильной ярости, а костяные коридоры оглашаются психическими бормотаниями, мольбами, проклятиями и молитвами на забытых языках.

Охотничьи угодья

Охотничьи угодья, созданные около четырехсот лет назад по инициативе капитана Караула Праска и постепенно расширившиеся на несколько уровней, играют все более важную роль в подготовке братьев Караула Смерти.

Праск считал, что истребительные команды не могут быть в достаточной степени подготовлены к предстоящим миссиям, так как у них попросту нет возможности вместе тренироваться в различных окружающих средах. Из-за специфики своей работы истребительная команда однажды может оказаться в палящей пустыне, а на следующий день — в дурнопахнущих джунглях. Кроме того, они могут столкнуться с сокрушительной гравитацией, вакуумом, токсичной атмосферой и тысячами других необычных экологических феноменов, которые можно преодолеть при помощи определенной подготовки. Более того, новоприбывшим боевым братьям иногда сложно первый раз работать вместе, и, очевидно, что это может вызвать излишние трудности и даже случайные жертвы.

Это сложный для разрешения вопрос, ведь все они — гордые воины с различным происхождением, и каждый чувствует, что на их плечах лежит честь всего ордена. Некоторые капитаны предпочитали решать эту проблему безотлагательно и открыто призывали братьев помнить о своем долге и клятвах, но Праск знал, что этот путь вскоре может посеять семена всеобщего недовольства.

Капитан решил, что если они отдадут дань охотничьим традициям некоторых боевых братьев, то уровень их подготовки будет достаточен, чтобы никто не смог упрекнуть космодесантников Караула в недостаточной подготовке. Тогда он отдал приказ превратить часть огромных помещений в точные копии агрессивных планетарных биосфер и возглавил охоту на опаснейших ксеносов, выпущенных сюда из бестиария. Так, под видом охотничьих состязаний и традиций, Праск тренировал свои команды одинаково хорошо работать вместе как в ледяном аду, так и в огненных пустынях и топких болотах.

Даже после того, как Праск покинул свой пост, Охотничьи угодья оставались в эксплуатации, иногда не используясь по несколько десятилетий, а потом открываясь вновь. Последующие командоры расширили территорию, иногда имитируя условия собственного домашнего мира, но чаще изображая планеты Иерихонского пролива.

В последующие века магистр Ярракс из Черных Храмовников приказал расположить гигантские, изолированные от внешнего мира корабли так, чтобы боевые братья смогли отточить свои боевые навыки во всех мыслимых условиях, которые могут им повстречаться в открытом космосе. На этих тренировочных площадках можно воспроизвести любую окружающую среду — от вакуума до сокрушающего давления газового гиганта. Позже капитан Караула Мадсен модифицировал часть из них так, чтобы они повторяли переплетения корабельных коридоров и ксенолабиринтов, в которых истребительные команды могли бы тщательно отработать штурмовые тактики ближнего боя. А «Гнездо Ярракса», установленный вертикально 3800-метровый корабль, до сих пор пустует, чтобы космодесантники смогли тренировать свои боевые техники в условиях невесомости и предельных перегрузок.

В последнее столетие Охотничьи угодья являются все более важной частью подготовки братьев Караула Смерти в Эриохе, а территории, которые они занимают, продолжают расширяться. Обширные залы превращают в точные копии природных сред обитания самых опасных ксеновидов. Здесь боевые братья охотятся на кошмарных чужаков под голографическими небесами и изучают все их уловки и ловушки, ведь только в этих местах они могут действительно отточить свои навыки в ожидании битвы.

Палата Бдительности

Палата Бдительности — это место, где заседает военный совет Караула Смерти Иерихонского пролива. Целью Палаты, созданной по традиции, происхождение которой давно утеряно, является обсуждение важности событий в Иерихонском Пределе, и как на них должен реагировать Караул Смерти. Есть много различных причин собраний в Палате Бдительности. Обычно такие собрания связанны с новыми разведданными по угрозе Иерихонскому проливу или с докладами с театра боевых действий, в которых задействован Караул Смерти. Однако, в последние десятилетия значительно возросла частота собраний в Палате Бдительности, ее причиной стало постепенное открытие подземелья Омега.

Палата Бдительности берет свое название от центральной палаты, расположенной в основном командном секторе караульной крепости Эриох. Палата представляет собой круглую залу шириной в 200 шагов. Потолок увенчан огромным куполом, в центре которого помещена сфера бронированного кристалла, которая позволяет отражать свет умирающего солнца Эриоха. Когда намечается собрание, в семи жаровнях, располагающихся в нишах по краям палаты, жгут ладан, и сервочерепа, пожелтевшие от времени, кружаться, фиксируя каждую деталь собрания. Пол представляет собой белокаменные плиты, покрытые символами и выбитыми на камне выдержками из «Кодекса Астартес». Символ Караула Смерти расположен в центре палаты под тусклым светом Эриоха. В Палате Бдительности отсутствуют стулья, и все присутствующие стоят в знак того, что их служба бесконечна и у них нет времени для отдыха. В пол и в потолок встроены генераторы нулевого поля и вокс-глушители, а также гололитические проекторы и звуковые генераторы для отображения информации во время собраний.

Количество членов в Палате строго не определено. Палата включает всех старших членов Караула Смерти плюс некоторых членов Инквизиции, присутствующих в крепости, которых могли пригласить на совещание (их присутствие определяется Магистром Палаты), или иные слуги Империума, чей голос и сведения важны для обсуждения повестки дня на совещании. Хотя состав Палаты Бдительности меняется, две позиции, по традиции, остаются неизменными: Магистр Бдительности и Инквизитор Палаты. Оба обязаны присутствовать на совещаниях.


Магистр Бдительности

Магистр Бдительности- старший член Караула Смерти, базирующегося в караульной крепости Эриох, но это не означает, что должность может занимать исключительно Командор или капитан Караула. Носитель этого почетного звания является судьей последней инстанции в решении вопросов, поставленных на совещании в Палате Бдительности, а также управляет Караульной крепостью, караульными станциями и другими владениями Караула Смерти в Иерихонском проливе. Звание Магистра Бдительности присваивается боевому брату только собранием в Палате Бдительности и подтверждается официальным письмом от Верховных лордов Терры. Эта честь традиционно выпадает отдельному лицу на определенный срок, затем переходит к другому, за исключением кризисных ситуаций или войны, когда рамки срока сдвигаются. Магистр Бдительности весь свой срок находится в караульной крепости Эриох, за исключением критических ситуаций. Отличительный знак Магистра Бдительности — это его наплечная пластина, на которой изображена облаченная в латную перчатку рука, держащая извивающуюся змею за горло.


Инквизитор Палаты

Инквизитор Палаты — это член Инквизиции, который, по древней традиции, представляет интересы священных Ордосов в Палате Бдительности. Инквизитор почти всегда выбирается от представителей Ордо Ксенос, хотя в прошлом бывали и исключения. Инквизитор Палаты- почетное звание, символ связи между Караулом Смерти и Инквизицией в Иерихонском проливе. Позиция и звание Инквизитора Палаты присуждаются инквизитору конклавом его лордов, до того момента, когда он умрет, откажется от звания или другой займет его место. Частично эмиссар, частично посредник и смотритель за смотрителями, Инквизитор Палаты обычно избирается за его дипломатические и политические навыки. Многия также являются великими воинами или крупными учеными, обладающие огромной эрудицией. Однако многие находят, что воинам проще найти общий язык с представителями Караула Смерти.

Инквизиторский Анклав

Инквизиторский анклав занимает значительный и хорошо обустроенный центральный шпиль крепости Эриох — похожую на клинок Медную башню. За все прошедшие тысячелетия Долгого Дозора эти архаичного вида дворцовые апартаменты использовались лишь постоянно проживающим здесь инквизитором, входящим в Палату, и во время редких рабочих визитов представителей Ордо Ксенос. Как и другие части крепости, анклав выглядит слишком большим и хорошо оборудованным местом, явно неподходящим для текущих целей. Создается впечатление, что истинное свое предназначение он давно выполнил, или же ему только предстоит это сделать, а нынешние жители анклава — лишь новые стражи далекой и позабытой древности.

Постоянно проживающему здесь инквизитору Палаты отведена примерно пятая часть центральной части башни, так как здесь расположен древний когитатор, который, как считается, хранит подробности деятельности Ордо Ксенос в Иерихонском проливе времен, предшествующих Эре Теней. Как и ее предшественники, инквизитор Кармиллус тратит большую часть времени, разбирая старые отчеты, если, конечно, она не занята более важными вопросами, ведь слишком часто ключ к событиям настоящего может быть найден в рассыпающихся в пыль докладах прошлого. Кармилия предпочитает держать небольшую свиту, и ее аколиты практически всегда находятся на заданиях, возвращаясь в крепость лишь для того, чтобы составить отчет и перевооружиться перед новым боем.

Множество сервиторов и слуг обслуживают башню, чтобы сделать ее пригодной для жизни, но даже всех их ревностных усилий недостаточно для этой великой задачи. За долгие века налет времени покрыл здесь практически все, изрядно поубавив былое величие. Слуги, снующие по холодным пустым коридорам, должны содержать комнаты и залы теплыми и освещенными, как того требуют потребности человека.

С тех пор, как были открыты варп-врата, одинокую крепость стало посещать столько гостей, сколько тут не видели за все предыдущие века. Сейчас Инквизиторский анклав и Медная башня стали самыми населенными зонами во всей крепости. Между прибытиями и отбытиями инквизиторов со своими свитами, сервиторами, рабами, заложниками и пленниками Ордо Ксенос, Медная башня наполнена шумом, светом и эхом человеческих голосов.

Однако это все иллюзия, и за пределами анклава крепость вновь обрушивает свою чудовищно гнетущую тишину. Причиной столь явных различий между башней и всеми остальными зонами в первую очередь являются трения между инквизиторами, ведь столь сильные и активные личности попросту не могут сходиться в вопросах приоритетов и честности, и порой крепость Эриох принимает у себя удивительно непримиримых соперников. Иногда в темных залах и коридорах анклава они проводят тайные собрания, на которых решают, какие планы им следует поддержать, а осуществлению каких препятствовать всеми силами.


Семья Лонгсорроу

"Учитывая обстоятельства, Вам, возможно, подойдет болтган системы "Годвин Марк-14", господин? Принимая во внимание скорость ветра и… Да, конечно. Прекрасный выбор, господин".

— Макис Лонгсорроу, перед резней на Фолспойнте.


Главными слугами Медной башни являются выходцы из семьи Лонгсорроу. С давних пор они имеют репутацию превосходных (и молчаливых) прислужников, в равной степени помогающих в выборе одежды для крупных мероприятий и поддерживающих необходимую мощность питания лазорудий. Согласно их собственным семейным историям, которые сами по себе занимают целые книжные шкафы, семейство было перевезено в Эриох инквизитором Варнавой для того, чтобы провести допрос и вынести им приговор восемь поколений тому назад.

К несчастью для упрямого Варнавы, он встретил свою смерть прежде, чем смог довести расследование до конца. К счастью же для Лонгсорроу, дальнейший процесс полностью оправдал все их деяния. Хотя теоретически они вольны уйти, семье Лонгсорроу не дадут покинуть крепость живыми. Вместо этого они взяли шефство над другими слугами и поселились в Медной башне в роли их управителей. Лонгсорроу философски относятся к обстоятельствам, благодаря которым они прошли путь от подозреваемых до служащих, но все еще ведут себя как уязвленные гордецы, оскорбленные тем, что впервые в жизни их в чем-то подозревали.

Храм Святого Арета

Глубоко в недрах крепости находится неуместно смотрящееся в этих стенах сооружение, скрытое от посторонних глаз. Здесь расположен прекрасный храм, богато украшенный даже по стандартам Адептус Министорум. Замысловатые витражи возвышаются над украшенным золотыми вставками восьмиугольным возвышением из белого мрамора, стоящим в центре храма. На нем находится высеченная из алебастра статуя героического воина, о чьей невероятной древности можно только догадываться.

Выгравированные на стенах храма псалмы на высоком готике не дают даже намека, в честь кого было построено это сооружение. Время стерло подробности когда-то мастерской резьбы, а голова и поднятая рука статуи были уничтожены в далеком прошлом, однако она до сих пор хранит дух благородства и целеустремленности. В последние десятилетия, прибывающие в Эриох из сектора Каликсида связывают храм со Святым Аретом Невспоминаемым, хранителем того, что не следует помнить. Иногда здесь находят пустые инфопланшеты и потрескавшиеся библиотечные кристаллы, оставленные в качестве подношения святому, дабы он помог забыть воспоминания прошлого.

Однако космодесантники, долго прослужившие в крепости, знают, что храм был построен еще до канонизации Святого Арета. Они считают, что статуя, скорее всего, изображает героя Экклезиархии, забытого его собратьями-священниками, но до сих пор почитаемого Караулом Смерти, вместе с которым он работал.

Отношения между Караулом Смерти и Крестовым походом

Интересы Ахилова крестового похода и Караула Смерти в Иерихонском проливе различны, иногда они согласуются, но не всегда.

Ахилов крестовый поход руководствуется неизменным декретом Верховных лордов Терры, ставя перед собой цель повторного покорить Иерихонский пролив, привести миры к согласию в соответствии с имперскими законами, не допустить в пролив врагов человечества, уничтожая их повсюду, где они встречаются. Непререкаемым главой похода является лорд-милитант Тетрарх. С ним — его верные генералы, адмиралы и архиисповедники. И союзники — командиры различных подразделений Космического Десанта, легионы титанов и архимагосы Адептус Механикус, под командованием лорда-милитанта, власть Тетрарха над ними теоретически абсолютна, но это правило не всегда применимо.

Караул Смерти выполняет миссию, более важную и священную, возложенную на него древней и могущественной властью, суть миссии — нести стражу в Иерихонском проливе и защищать его от тьмы, собравшейся здесь, и, когда придет час, противостоять концу света. Караул Смерти выполняет свои обязанности разными способами, но в основном борясь с врагами человечества и неся неустанную вахту. Фактически, боевые братья Караула Смерти не являются частью Крестового похода и не подчиняются главе похода и его агентам, а исполняют свои скрепленные клятвой обязанности.

В настоящий момент Караул Смерти, по собственной воле и замыслу, выполняет миссии по уничтожению тиранидских агрессоров, возвращает артефакты из захваченных Хаосом миров, противостоят и уничтожают Тау, пытающихся расширить свое влияние в регионе. Боевые братья выполняют миссии по сбору разведданных и оценке угроз, для их уничтожения. Караул Смерти осуществляет эти миссии согласно собственному плану, потому что в этом их сущность, а не потому что они выполняют приказы командующих походом. Иногда цели Караула Смерти совпадают с целями Ахилова крестового похода, или Караул Смерти может благосклонно откликнуться на призыв к поддержке со стороны высшего командования Похода, или даже на сигналы бедствия, исходящие от членов боевых подразделений Похода. В этом случае и в это время Караул Смерти и участники Похода могут работать сообща для достижения совместных целей. Однако, как только цель будет достигнута, Караул Смерти вернется к осуществлению своих планов, руководствуясь только своими собственными взглядами. Такая свобода действий иногда приводила к конфликтам между Караулом Смерти и теми, кто участвует в Ахиловом крестовом походе, особенно командованием Похода (которые кое- что знали о присутствии Караула Смерти в Иерихонском проливе). Существование Караула Смерти не совсем понятно силам Ахилова крестового похода. Члены орденов Адептус Астатес, инквизиторы и другие старшие служители на службе у Бога-Императора знают о Карауле Смерти, но лишь немногие из высшего командования и могущественных лордов Империума знают о деятельности Караула Смерти в Иерихонском проливе. Еще меньшее количество посвященных знает о масштабе операций Караула Смерти и его владений в этой области, оставляя в покое караульную крепость Эриох. Однако, благодаря своей бдительности, у Караула Смерти есть точные и полные данные и о Походе, и о его выдвижениях и прогрессе. Эти данные опережают данные, находящиеся в распоряжении командующих походом, и Караул Смерти не склонен делиться этой информацией.

Как никак, миссия Караула Смерти секретна.

Караульные станции

"Должно казаться, что глаз воина видит все. Движение клинка противника, намерение в его глазах, сомнение в его сердце. Но, для того, чтобы достигнуть такого состояния, ты должен знать в каком направлении направить свой взор и самое главное — когда это сделать".

— приписывается Рогалу Дорну.


Караульные станции — это укрепленные аванпосты, используемые Караулом Смерти в Иерихонском проливе. Множество станций разбросано по мирам, лунам и в холодном вакууме пролива, и все они разные. Одни имеют форму одноблочного бронированного бастиона, на вершинах которого горгульи устремили взор в пространство мертвых миров. Другие являются комплексами неприступных башен, разбросанных на пиках лунных гор, остальные — малые, похожие на зубчатые колеса станции, с которых ведется наблюдение из темноты космоса при помощи ауспик-комплексов и провидческих сетей.

Независимо от своего расположения все караульные станции служат Караулу Смерти в качестве баз для операций и вездесущего бдительного ока в Иерихонском проливе. Каждая станция снаряжена передовыми сенсорами, которые собирают информацию о местности, находящейся под ними. Визоры этих сенсоров направленны далеко в космос, прочищая пространство для связей всех видов, и даже скользят по пространству варпа мощными авгурами в "ведьмовском" режиме. Вся информация, собранная караульными станциями, заносится в базы данных, находящихся в центре станций.

Когда кто- либо из космических десантников Караула Смерти покидает караульные станции, в его обязанности входит скопировать информацию, собранную на станции и передать в архивы Караульной крепости Эриох по его возвращению. Небольшие, высокоскоростные суда, способные передвигаться в варпе, известные как "Темные Охотники", которые способны незамеченными передвигаться между звездами во время своих патрулей, собирают ценную информацию с караульных станций. Таким образом, Караул Смерти способен обнаруживать все, что пытается скрыться в Иерихонском проливе.

На караульных станциях складируется оружие и припасы, доступные истребительным командам Караула Смерти. На многих станциях находятся оружейные, аналитические и медицинские лаборатории, которые могут быть полезными для истребительной команды Караула Смерти, однако, необходим апотекарий или технодесантник для того, чтобы использовать лаборатории и оружейные в полную силу.

Большинство караульных станций не используется для постоянной дислокации боевых братьев Караула Смерти, и служат исключительно как базы для полевых операций. Караульные станции могут пустовать десятилетиями. При нормальном стечении обстоятельств самые лучшие автоматизированные системы из тех, которые только может предоставить культ Механикума, осуществляют обслуживание, обеспечивают функционирование и, если нужно, защищают станцию от нападений. Если караульная станция атакована, то системы могут обеспечить хорошую поддержку, за исключением случаев самых решительных и мощных атак. Если станция захвачена, то срабатывают системы самоуничтожения, ликвидируя всю секретную информацию, находящуюся на станции, дабы та не досталась врагу. Однако главная защита караульных станций — это ее секретность, отдаленность и маскировка. Следующие три станции являются образцовыми примерами караульных станций.


Караульная станция Аркас

Караульная станция Аркас — это бронированная космическая станция, напоминающая зубчатую стальную вертушку, вращающуюся во внешних пределах системы Аркас. Караульная станция- небольшая, способна вмещать в себя не более чем дюжину боевых братьев. Большую часть станции занимает мощная сенсорная система, которая мониторит систему Аркас и пространство за ее пределами. Необычно то, что караульная станция Аркас является местом дислокации прибывшего сюда на службу астропата. В настоящий момент астропат станции по имени Варр — высококвалифицированный, постоянно практикующий свои навыки. Однако, прошло много месяцев с того момента, когда он лично получал и отправлял четкие и понятные сообщения через варп из-за нарастающего теневого присутствия в варпе, блокирующего его сигналы и создающего статические шумы, подобные стрекоту саранчи, в авгурах караульной станции.

В системе Аркас блуждает множество планетарных тел, два из которых могут поддерживать жизнь. Однако оба — пустынные миры, на некоторых есть небольшие запасы воды, на других- отсутствуют, и зубчатые хребты черных гор, находящихся здесь, вылезают подобно костям огромных окаменевших животных. Лишь несколько песчаных зон доказывают, что когда-то здесь существовала разумная жизнь, возможно даже колонии людей, однако все они исчезли.

Система давно привлекала внимание Караула Смерти. Она являлась ареной боевых действий между пришельцами и людьми и местом нескольких загадочных энергетических феноменов, остающихся необъяснимыми. На третьей безвоздушной луне Аркаса 2 все еще можно найти остатки обуглившегося орочьего корабля-террориста, который был сбит благодаря абордажным операциям Караула Смерти столетия назад.

В последние несколько месяцев система и ее необитаемые миры стали центром внимания сил крестового похода под командованием генерала Кастерликса, с целью перегруппировки и для того, чтобы дать отпор приближающемуся из глубин галактики рою тиранидов, Кастерликс и его войска понятия не имеют о нахождении в этом секторе караульной станции.


Караульная станция Мидель

Караульная станция Мидель расположена на мертвом мире, покрытом серой металлической пылью и расположенном вблизи захваченных Хаосом Харонских миров. Караульная станция представляет собой бронированную башню, возвышающуюся на вершине горы над одним из песчаных плато этого мира. Караульная крепость Эриох не получала никаких известий с этой станции более трех десятков лет.

По правде говоря, это мертвое, безжизненное место, в котором присутствует всего один боевой брат Караула Смерти, отрезанный от внешнего мира распространяющимся зловещим влиянием харонских звезд. Более тридцати лет он ожидает остальных братьев Караула Смерти, стоя на страже того, что заточено глубоко в палате башни.

Постепенно сервиторы караульной станции погибли или умерли, и системы станции утратили жизнеспособность. Каждые несколько лет вражеские силы пытаются захватить это место. Однако им никак не удается победить одинокого стража Караула Смерти. Снаружи башни воет ветер и в холодных небесах все больше разгорается аномалия Гадекса.


Караульная станция Оэрта

Караульная станция Оэрта — бастион на осадном положении в полупустынном мире, находящемся в одной из зон боевых действий в клине Канис. Силы Тау уверены, что планета Оэрта обладает топливными ресурсами и полезными ископаемыми. Планета была выбрана Тау для использования и колонизации. Тау решили захватить необитаемую планету. Но эти планы рухнули при столкновении Тау с караульной станцией и силами, находящимися в ней. Станция Оэрта — тяжело бронированное сооружение, скрытое в лабиринтообразных ущельях экваториальных Берикских гор. Как редкий пример взаимодействия Караула Смерти и сил похода, караульная крепость Оэрта стала ключевой точкой в противостоянии Тау. Двадцать боевых братьев Караула Смерти под командыванием кодиция Куриты и пятьдесят космических десантников из ордена Штормовых Стражей со стороны сил союзников — гарнизон караульной станции, использующий базу для проведения рейдов по уничтожению ксеносов. До настоящего момента подобные рейды делали невозможным захват планеты Тау. Сейчас силы станции ожидают подкрепления, и только время будет решать ее судьбу.

Караульная станция Ресгул

Станция Караула "Ресгул" — единственное свидетельство пребывания людей на поверхности этой пыльной планеты. Атмосфера богата органическими газами и облаками пепла, уровень радиации высок. Враждебная природная среда может быть последствием гибели древней цивилизации или просто наличия многочисленных активных вулканов. Сейчас Ресгул слишком опасен для людей, но, судя по загрязнению атмосферы, может стать полезным шахтёрским миром.

Станция была создана Караулом из-за структур, замеченных тысячелетия назад при первой разведке системы. Время от времени продувающие поверхность суровые ветра обнажают нечто странное под пепельными пустошами. Похожая на блоки структура и извилистые пазы предполагают, что это могут быть остатки древней цивилизации, но это может быть и естественным образованиями с трещинами, оставленными бесконечными порывами ветра.

Крестовый поход Ахила не пытался покорить или хотя бы разведать Ресгул. Штаб отбросил его как пустошь, ничем не полезную в коротких сроках для Империума. В лучшем случае планету сочли частью пути к более ценным мирам.

Осмотры истребительными командами скальных образований не выявили совпадений с какой-либо манерой постройки известных ксеносов. Некоторые утверждают, что извилистые отметины слишком регулярны, чтобы быть чем-то кроме символов языка. Другие предполагают, что странные скальные образования это всего лишь побочный продукт взаимодействия токсичной атмосферы с минеральными залежами в коре планеты. Загадка в том, что образования появляются и быстро исчезают или спонтанно меняют местоположение. Возможно, что свирепые ветра не просто обнажают их из-под пепла. Сенсоры никогда не фиксируют движения или хотя бы значительного повреждения от бурь, они просто указывают на отсутствие или наличие структур.

Есть теория, согласно которой движение образований может быть вызвано искажающим время воздействием аномалии Гадекса, остаточным следом порчи — планета была в её пределах в прошлом. Альтернативные теории утверждают, что скальные образования являются порождением ксенотехнологий или указанием на здания ксеносов под поверхностью. Увы, сенсоры станции Караула "Ресгул" не обнаружили ни механических устройств, ни признаков временной нестабильности. Станция остаётся активной в надежде обнаружить причину, которую сможет устранить Караул Смерти.


Доклад Караула Смерти

Доклад: Столпы Ресгула

От: Капитан Караула Сципион;

++Приоритет Индиго

Задание по осмотру естественных образований прошло плохо. Мы прибыли в местность, где предположительно были замечены образования, но не обнаружили их. Точное выделение участка было осложнено неспокойной атмосферой и пепельными дюнами. Происходили сбои ауспиков и других сенсорных устройств, даже в нашей благословенной броне начали появляться признаки неполадок.

Исследуя регион, мы обнаружили в нескольких днях пути пешком сопоставимые образования, крайне похожие на те, что были описаны в предыдущем докладе. Однако из-за постоянных помех снаряжения мы не смогли сделать снимки. Ни брат-библиарий Коль, ни технодесантник Марлиш не обнаружили при осмотре следов порчи ксеносов или варпа. На фоновом счётчике слегка повысился уровень радиации, но это не даёт ясного объяснения их существованию. Структурно несколько столпов пересеклись, создав примерно круглый неровный свод пещеры. Внутри мы обнаружили лишь пепел и резьбу на внутренних стенах, предполагающую, что это может быть вызвано не ветрами. Увы, резьба была неотличима от замеченной ранее.

Пока что мы можем порекомендовать лишь продолжение наблюдения за Ресгулом. Эти образования кажутся слишком упорядоченными, чтобы быть результатом природных процессов.


Доклад Сципиона как обычно краток и ясен; немедленно отдать приказ искоренения. — Р.В.

Боевые корабли

"Не цени силу и мощь превыше всего, ибо это еще не гарант победы. В первую очередь цени скорость и точность, и тогда мощь и сила нанесут тебе урон не более, чем трещина на ботинке".

— приписывается Джагатай Хану.


В Иерихонском проливе базируется множество боевых кораблей Караула Смерти, легкие суда и другие целевые корабли. Большинство этих кораблей действуют в одиночку, перевозя боевых братьев Караула Смерти туда, где они нужны, борясь с угрозами космоса и обеспечивая орбитальную поддержку операций Караула Смерти. Большинство судов — это эсминцы, фрегаты и другие типы скоростных ударных судов, а также модифицированные эсминцы типа "Охотник", известные как "Темные охотники". Более крупные корабли и несколько захваченных рейдерских и торговых судов находятся в резерве до момента, когда они потребуются для выполнения миссии.

Легкие суда отлично служат Караулу Смерти, так как его миссии предусматривают быструю и точную выброску и развертывание небольшого контингента боевых братьев, а также они очень маневренны. Как и другие суда космического десанта, боевые корабли Караула Смерти вмещают в себя сервиторов, связанных клятвой слуг и группу боевых братьев, выполняющих командные функции. Дизайн этих кораблей чрезвычайно усложнен, корабль переоснащен оборудованием и вооружением сверх меры, даже по меркам кораблей Адептус Астартес других орденов.


"Громогласный"

"Громогласный" — это модифицированный фрегат типа "Гладиус", который служит Караулу Смерти в Иерихонском проливе более двух тысяч лет. Говорят, что он был построен в священных орбитальных блоках над самим Марсом, под прямым руководством архифабрикатора Кастила. Компактный, тяжеловооруженный и самый скоростной из всех судов своего класса, этот корабль, перед массивными батареями и мощными двигателями которого приклоняется бессмертный космос, может осуществлять развертывание только определенной группы боевых братьев.

Под командованием почтенного боевого брата Пеласа, "Громогласный" использовался в некоторых из самых опасных операций Караула Смерти в Иерихонском проливе. Список его побед стал легендарным: им было уничтожено более шестидесяти кораблей класса "Рейдер" и судов ксеносов. Самой известной миссией корабля считается дерзкий рейд на потерянную караульную станцию, известную как "Бойня", для сбора данных, во время которого он проскользнул через флот Хаоса над Самехом. "Громогласный" был первым кораблем, который заметил био-корабли с лун Фреи и предупредил о вторжении Великого Пожирателя пограничные системы. Он остается одним из любимых инструментов Магистра Бдительности, если истребительной команде потребуется выброска вглубь осажденных врагом территорий.

Доклады

Об Эриохе и Карауле


Лорду-генералу Касту Яктону, адъютанту Магистра войны Тетрарха.


Милорд,

Моя командировка в твердыню Эриох практически закончилась ещё до того, как началась, потому что систему крайне трудно обнаружить даже с полученными от Ордо Ксенос кодовыми шифрами. Едва ли я смогу точно описать укрепления твердыни, потому что они огромны и включают в себя всё от грозных минных полей до огневых точек батарей турболазеров. Уверен, что там есть много ауспексов и скрытых охранных систем, потому что мы прибыли в твердыню окольным путём, во время которого часто ненадолго останавливались для проверок.

По прибытии я был поражён размером и величием Эриоха. Крепость казалась почти пустой, очень мало космодесантников живет под ее широкими сводами. Сам воздух пронизан тайнами, а на стенах висят многочисленные прикрытые саванами знамёна, боевые награды и трофеи… Уверен, что я видел лишь малую часть огромной твердыни. Мне была дарована короткая аудиенция с Магистром Бдительности, Командором Караула Мордигаэлем, на которой я изложил ему вашу просьбу о помощи. Похоже, что командор был удивительно хорошо информирован, потому что он знал о моей просьбе и её причинах ещё до того, как я начал говорить. Наша встреча была прервана появлением инквизитора Ордо Ксенос. Я не знаю её имени, потому что мы не были представлены, но она воистину грозная женщина с характерным аугметическим глазом и многочисленными бионическим протезами. Инквизитор начала задавать мне вопросы о наших войсках на Барабане, мире джунглей на клине "Канис". Я рассказал ей то немногое, что знал: что это один из миров, на которых идёт борьба между войсками крестового похода и тау, что у планеты мрачная репутация, а я слышал много баек о призраках и безумии, но очень мало фактов.

Впоследствии, командор Караула уверил меня, что ваша просьба будет принята во внимание, и отпустил. После того, как я своими глазами увидел мощь космодесантников, я начал понимать, как Караул Смерти может оказать решающее влияние на исход крестового похода. Как мы можем проиграть, когда острие копья состоит из таких воинов?


О отношениях с Ордо Ксенос

+++Для прочтения сообщения требуется алый уровень доступа+++

+++Дата: 0139817.M41.

+++Ссылка: 009882/ХЙ.

+++Кому: Лорд-Воитель Эбонгрэйв.

+++Тема: Операция "Экзеплярис".

+++Отправитель: Демас.

"Люди, объединённые замыслом Императора, благословенны в его глазах".


Милорд,

Недавно я обнаружил, что некоторые представители Ордо Ксенос передали Караулу Смерти множество важных донесений, в то числе всю информацию, какой бы отрывочной и неполной она ни была, о проблемах с флотом-ульем Дагон в клине "Орфей". Также многие из пленников, содержавшихся в Гробнице Сигма Крепости Злобы, были переправлены в твердыню Эриох. По своим каналам я узнал, что это сделано по настоянию одного из псайкеров-космодесантников, "кодиция Таилона". О личности самого псайкера мне удалось выяснить немногое, кроме того, что он происходит из ордена Белых Шрамов. Похоже, что Таилон собирает сведения о разнообразных чуждых угрозах Иерихонского предела. Я чувствую, что необходимо продолжать внимательное наблюдение за Караулом Смерти, чтобы они не вмешались в….

+++Остальная часть сообщения потеряна+++

Известные караульные

Брат-дредноут Шобчак

Брат Шобчак — древний и сварливый дредноут, который раньше служил в пятой роте Имперских Кулаков. Техномат, как по наклонностям, так и по обучению. Родился на давно утраченном имперском мире-кузне в истерзанном вторжениями Хаоса Готическом секторе. Успешно выдержал испытания и был принят в конце М34 в десятую роту скаутов, где проявил себя с наилучшей стороны. Как разведчик он умел быстро, точно и буквально с первого взгляда находить слабые и сильные места во вражеских позициях и защитных сооружениях. И просто виртуозно наносить максимальный ущерб укреплениям при минимально возможных потерях. Его переводили из роты в роту, а потом отправили на Марс — пройти обучение на технодесантника.

Затем прикомандировали к пятой роте Имперских Кулаков, где брат Шобчак проявил себя и как талантливый осадный инженер и не менее одарённый техножрец. Мало крепостей могли устоять после его критического взгляда и точечного выверенного применения силы. Среди боевых братьев он получил признание за редкую способность поддерживать технику в рабочем состоянии в чистом поле самыми простыми инструментами и с минимальным количеством материалов и запасных частей. Почти два века он прослужил в пятой роте, сокрушив укрепления на тысячах мирах ренегатов и ксеносов.

В начале М35 брата Шобчака отправили в Караул Смерти, где он дал обет Бдения на давно затерянной наблюдательной станции на галактическом востоке Ультимы Сегментум. Во время первого дежурства он возглавлял небольшую отлично обученную истребительную команду, которую сформировали из разведчиков и технодесантников, известную среди остальных астартес наблюдательной станции за навыки проникновения в тыл врага и уничтожение укреплений. К концу вахты брат Шобчак попросил разрешения продолжить службу — он чувствовал, что его работа в этой части Империума далека от завершения. Командование согласилось, и космический десантник дежурил ещё три бдения, как разведчик и сапёр, пока не получил тяжёлое ранение в совместной с Имперской Гвардией компании против Вааагха! орков. Опыт, обширные познания в тактике осад и уникальная способность понимать стратегию ксеносов были признаны в Карауле Смерти столь важными, что брата Шобчака сочли достойным помещения дредноут, дабы он мог продолжить службу.

Сейчас почтенного Шобчака призывают, когда требуется снести стены и укрепления врагов его благородных боевых братьев. В то время как он достаточно хорошо помнит свои первые дни среди Имперских Кулаков и первые вахты в Карауле Смерти, он не помнит почти ничего с тех пор как стал дредноутом. Он понятия не имеет, чем закончились сражения в Иерихонском проливе или как его погребли в хранилище Омега. Он не упоминается в записях караульной крепости Эриох, не говоря уже об Имперских Кулаках — ни имя, ни описание. И его нет в списках боевых братьев, которые спят в палате древней крепости Караула — нескольких дредноутов, официально приданных Караулу Смерти.


Брат Шобчак чрезвычайно упрямый, сердитый и язвительный. Он рассказывает о былых победах и может провести даже самые незначительные параллели между текущими событиями и своими прошлыми свершениями. Если его включить в истребительную команду — он будет при каждой возможности ворчать о давно минувших сражениях, погибших боевых братьях и особенно, что в его время космические десантники были куда лучше. Также у него есть склонность неожиданно и неоправданно гневно или жестоко реагировать даже на малейшие провокации. Он может обострить любую ситуацию и сделать из мухи слона. В общем, брат Шобчак очень раздражительный, капризный и откровенно говоря, опасный спутник. Эти черты могут перевесить его непоколебимую верность, искусство в бою, потрясающее мастерство и обширный опыт.

Капеллан Вигилант

"Магистр Бдительности, я пришёл к вам лишь с надетым доспехом и сим святейшим оружием. Всё остальное я утратил и молю лишь о цели, дабы направить свою праведную ярость и заслужить прощение за грехи, в которых должен исповедаться"

— брат Вигилант в Палате Бдительности после прибытия в караульную крепость Эриох.


Мало какое событие в караульной крепости Эриох привлекло такое внимание, как появление брата Вигиланта. В последние часы 812.М41 тяжело повреждённый курьерский корабль Инквизиции появился на окраине системы, транслируя идентификационные шифры инквизитора Арина Церано, представителя Ордо Ксенос, который лишь месяц назад отправился на некую неизвестную срочную миссию. Церано так и не нашли. Большая часть экипажа за неделю умерла от контакта с вакуумом или радиационной болезни. Лишь один мог рассказать, что привело корабль к Эриоху.

В трюме судна находилась стазисная крипта, активная и содержащая космодесантника в вызванной анабиозной мембраной коме, опалённом в битве чёрном доспехе и с побитым крозиусом арканумом в руках. Его срочно доставили в аптекарион Эриоха, чтобы пробудить, а доспех и оружие забрали магистры кузни для должного обслуживания и допроса духов машины.

После пробуждения безымянного боевого брата командор Караула Мордигаэль по срочному требованию незнакомца собрал Палату Бдительности. В течении трёх дней он объяснился и отдал свою судьбу на милость магистра Бдительности. Сказанное, чем бы оно ни было, запечатали навсегда с согласия Мордигаэля и инквизитора Палаты, а принёсшему вести дали право принести Апокрифонскую Клятву и начать бесконечное бдение, приняв имя брат Вигилант.

Однако брат Вигилант не сразу приступил к службе, а три года упорно изучал многочисленные обряды и ритуалы Караула Смерти, прежде чем вновь выйти на бой с врагами Императора с тем самым покрытым отметинами крозиусом арканумом и принять мантию капеллана Караула Смерти.

Сейчас брат Вигилант действует со караульной станции Андроник и часто отправляется с истребительными командами вглубь контролируемого тау пространства. Предположительно капеллан хочет вернуть караульную станцию Скапула и всегда ждёт возможности или какой-то части загадки, известной только ему.


Запись

Тит Валдий — Ультрадесантник

Личные размышления ++ 817.М41.

Я защищал свой дом от орд бешеных ксеносов, истреблял еретиков и демонов, что угрожали самому Империуму, но пока самым суровым испытанием стало назначение в Караул Смерти в далёком уголке галактики. Боевые братья моей истребительной команды так несерьёзно относятся к "Кодексу Астартес", что удивительно, как мы вообще справляемся.

Когда я заметил, что решимость слабеет, то решил укрепить разум с помощью нашего капеллана, но и это стало испытанием. Он зовёт себя "братом Вигилантом" и скрывает не только орден, но даже имя. Однако, несмотря на мою первую реакцию на боевого брата, он действительно мудр. Руководство брата позволило мне не только ужиться с истребительной командой, но и действовать вместе.

Капитан Караула Кайл Вибий

"Давай же, инопланетная мразь или развращённый еретик, приди, встреть могучего отпрыска Странствующих Десантников и сгинь под взором Золотого Трона!"

— Капитан Караула Кайл Вибий.


Боевого брата ордена Странствующих Десантников, недавно прибывшего в клин "Ахерос", снедает жгучая ненависть к ксеносам, которая выделяет Кайла Вибия даже среди охотящихся на чужаков Караульных Смерти.

Непримечательная в остальном стычка во время Коринфского крестового похода между Странствующими Десантниками и налётчиками из тёмных эльдар закончилась тем, что отделение космодесантников — и среди них Вибия — схватили и увезли в Комморру. Лишённым силовых доспехов и оружия боевым братьям пришлось сражаться в жестоких гладиаторских поединках против других рабов, ксенозверей и ведьм. Многие Странствующие Десантники не пережили это испытание, но каждая смерть лишь разжигала пламя гнева Кайла. Со временем внимание тёмных эльдаров привлекли новые игрушки, и Вибий не упустил своего шанса. Восстание немногочисленных, но решительных рабов застало врасплох беспечных ксеносов, потрепанные космодесантники вырвались на свободу и вернулись в Империум.

За этот подвиг Вибий был принят в Элиту Тёмной Пустоты и вскоре избран с честью представлять орден в Карауле Смерти. Кайл впечатлил своего командира, капитана Караула Брона из ордена Тёмных Сынов, и вскоре Странствующий Десантник возглавил собственную истребительную команду. И когда Брон был смертельно ранен в схватке с надзирателем слауг на Чёрном Рифе, он выбрал Вибия для повышения до капитана, кем Кайл и стал.

Древние клятвы связывают Странствующих Десантников с домом вольных торговцев Экале, и известно, что после назначения в Караул Смерти Вибий пользовался этим. Время от времени звездолёты с геральдикой Экале швартуются к станциям Караула в клине Ахерос. Их инквизиционные коды безупречно точны, и говорят, что Вибий много раз поднимался на борт, чтобы встретиться с загадочными пассажирами кораблей. Мало кто знает больше о связи между вольными торговцами и капитаном, но после этих встреч многие организованные Вибием операции были необычайно успешны.

Вибий лично и с большим удовольствием вёл истребительные команды в бой против Стигмартов. Многие в Карауле Смерти считают его необычно безрассудным и агрессивным, особенно к порченым солдатам культового генерала Элака Сарды. Ходят слухи, что на самом деле этот пыл является лишь скрытым прагматизмом — что Вибий верит, что с устранением угрозы Стигмартов сможет быстрее вернуться к мести тёмным эльдар.


Доклад с Хазанта

++ Мгновение слабости порождает вечность ереси ++

//Описание документа: приоритетный доклад штабу клина Ахерос с поверхности Хазанта//

++ Засекречено ++

Как командующему офицеру Бронтийского 53-его — развёрнутого на поверхности Хазанта — мне было приказано захватить и удерживать зону Стигмартов, обозначенную 54:762В. Во время приближения мы не встретили сопротивления противника. Мы начали крушить их укрепления обстрелом "Василисков" и послали передовые отделения. Они не обнаружили ничего, кроме груд трупов солдат Стигмартов, многие из которых явно были убиты довольно давно.

Судя по полевым докладам, в то время в регионе не действовали никакие силы Имперской Гвардии или Имперского Флота, также уровень эффективности уничтожения стигмартов далеко превосходит возможности гвардейцев. Я рекомендую полное расследование, поскольку опасаюсь присутствия третьей силы на Хазанте.

Эти подозрение необоснованны. По зоне 54:762В нанесла удар истребительная команда Караула Смерти под руководством капитана Кайла Вибия.


— Инквизитор Гальян Толст.

Командор Караула Мордигаэль

Командор Караула Мордигаэль — решительный и находчивый лидер, сочетающий природную харизму с устрашающими навыками боя. Кровавый Ангел по происхождению, Мордигаэль — образец достоинств и традиций своего ордена. Черты его лица жесткие и статные, как будто были скопированы с белокаменной статуи имперского святого, глаза полны неиссякаемой энергии. Он восхищает своим совершенством во всем: от практики навыков ближнего боя до разрешения всех дел, касающихся его службы.

Более пяти столетий Мордигаэль прослужил своему ордену и Императору; три раза он призывался на службу в ряды Караула Смерти. В один из этих сроков он был призван в Иерихонский пролив. В настоящий момент Мордигаэль прослужил пятьдесят лет в Проливе, честь стать Магистром Бдительности была оказана ему чуть более десятилетия назад. В течение этого времени он наблюдал изменения в Иерихонском проливе; последствия открытия варп-врат повлияли на все. Начало Ахилова крестового похода сильно затронуло Мордигаэля, он видит возможность величайшей катастрофы, порожденной войной, осуществляемой через неверие и высокомерие. В том же свете он видит угрозу вторжения тиранидов, независимо от ужасной опасности, которую они несут в себе. Не один раз приходилось Магистру Бдительности напоминать лорду-милитанту Тетрарху, что Караул Смерти не предназначен для нужд похода.

Эпистолярий Аксинетон

Эпистолярий Аксинетон — библиарий ордена Белых Консулов, только недавно прибывший на службу в Иерихонский пролив. Имея тонкие черты лица, черные волосы и обладая безжалостным характером, Аксинетон кажется своим начальникам грубым и язвительным. Никогда не позволял он изъяну пройти незамеченным, как и провалу — безнаказанным, за подобное поведение некоторые считают его насмешливо высокомерным и педантом. Несмотря на это, он бесспорно квалифицированный воин и псайкер, обладающий огромной мощью; мощью, подобной ужасающей силе топора палача. Как ветеран тиранидских войн, он предоставил ценные сведения своим начальникам.

Аксинетон крайне заинтересован в секретной природе миссий Караула Смерти в Иерихонском проливе, с того момента как узнал о них, и его голодный разум пожирает любые сведения и исторические данные по подземелью Омега. Он обычно молчалив во время собраний Палаты Бдительности и изредка высказывается с порицанием чего-либо.

Эпистолярий Задкиил

Эпистолярий Задкиил — могучий и почтенный библиарий ордена Тёмных Ангелов, направленный в Караул Смерти и ставший в клине "Ахерос" выдающимся лидером. Его грозные психические способности изгнали в варп бесчисленных вопящих от гнева демонов, а психосиловой посох проложил кровавую просеку в ордах еретиков Келлебос.

В залах караульной крепости Эриох ходят слухи о прошлом Задкиила. Сам горделивый и сдержанный библиарий редко распространяется об этом, но боевым братьям известны некоторые факты. Молодым лексиканием Задкиил учился под руководством гроссмейстера библиариев, самого Изекиля. Во время суровых тренировок он проявил себя и быстро возвысился в библиариуме, со временем заслужив право быть осмотренным Изекилем для принятия в загадочный Внутренний Круг Тёмных Ангелов.

За пределами ордена не знают об испытаниях, которые должно пройти ради такой чести, но несомненно они тяжки и суровы. Страшное напряжение силы воли и решимости изменило Задкиила, и после принятия во Внутренний Круг он полностью изменился. Когда-то молодой библиарий шутил и легко разговаривал с боевыми братьями, но стал отстранённым и молчаливым. Когда-то Задкиил жаждал битвы, но стал склонен к мрачности и упорству.

Изекиль направил своего бывшего ученика сражаться вместе с отборной 1-ой ротой, Крылом Смерти. И вновь Задкиил преуспел, за годы отточив свои боевые навыки, и развил талант, схожий с даром учителя — способность всматриваться в потоки войны и с невероятной точностью предсказывать ход событий. Однажды Задкиил даже скрестил клинки с загадочным Сайфером в Битве Воплей, получив на память бионический глаз и горечь в сердце.

На кошмарном мире Квитте Задкиил и Караул Смерти яростно сражались против потоков кровожадных чужаков, известных как храви. Пали многие боевые братья, ксеносы пожрали их разум. И когда чужаки готовились к последнему натиску, Задкиил удерживал позиции, психикой и силовым мечом сдерживая тварей, пока боевая баржа на орбите наводилась на координаты. Спустя мгновения подкрепления телепортировались на поле боя, а на врага обрушились точечные залпы. В тот день подвиги библиария принесли ему особую почесть — сам гроссмейстер Крыла Смерти даровал Задкиилу право нести на доспехе геральдику 1-ой роты.

Инквизитор Граиль собрала внушительное личное дело на Задкиила и твёрдо верит, что вся история библиария сфабрикована, чтобы под прикрытием направить его в клин "Ахерос". У инквизитора есть много догадок об истинной причине, однако без дальнейших доказательств она не спешит с выводами.

При всех сомнениях даже Граиль не может придраться к службе Задкиила в Карауле Смерти. Библиарий помогает истребительным командам в стратегическом и тактическом планировании операций в клине Ахерос и возглавил ряд атак на предводителей космодесантников Хаоса в Кровавой Троице. Задкиил регулярно встречается с другими направленными в Караул Смерти космодесантниками из орденов-наследников Тёмных Ангелов и добился с ними взаимопонимания.

В последние пять лет внимание библиария было направлено на конкретный мир клина Ахерос, загрязнённый мир-крепость Малехи, где в засаде Стигмартов погибла ударная группа Тёмных Ангелов. Ходят слухи, что культовый генерал Элак Сарда взял с трупа капитана выкованный из метеорита меч, возможно один из бесценных для ордена "клинков грехопадения".

Примечания

1

Основное боевое построение викингов. Воины стояли в шеренге плечом к плечу, держа щиты так, что те соприкасались и даже частично перекрывали друг друга.


на главную | моя полка | | Охотники на ксеносов: Омнибус |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения



Оцените эту книгу