Книга: Мой единственный (перевод Семейство Мэлори)



Мой единственный (перевод Семейство Мэлори)

Джоанна Линдсей

Мой единственный

Lindsey, Johanna

That perfect someone


© Jon Paul, обложка, 2018

© Johanna Lindsey, 2010

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2018

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», издание на русском языке, 2018

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», художественное оформление, 2018

Глава первая

Пожалуй, несколько странно считать Гайд-парк[1] собственным задним двором, вот только для Джулии Миллер в этом не было ничего противоестественного. Девушка выросла в Лондоне и, сколько себя помнила, почти каждый день каталась в парке верхом: с самого первого пони, которого ей подарили, когда она была еще малышкой, и до последовавших за ним чистокровных кобыл. Знакомые и случайные прохожие приветливо махали ей рукой лишь потому, что привыкли к ее присутствию на аллеях парка. Все – от людей высшего света до продавцов из окрестных магазинчиков, спешащих через парк на работу, и садовников – относились к Джулии как к старой знакомой.

Высокая, светловолосая, модно одетая девушка всегда улыбалась или махала рукой в ответ. Дружелюбная по своей природе, она без труда располагала к себе даже незнакомых людей.

Тот удивительный факт, что Джулия считала этот огромный парк собственным местом для приятных конных прогулок, объяснялся положением, которое она занимала. Джулия выросла в аристократической части города, хотя ее семья не относилась к высшим слоям общества. Девушка жила в одном из самых больших особняков на Беркли-сквер, но подобные дома были доступны не только аристократам. Ее семья обрела фамилию еще в Средневековье, когда ремесленники брали себе фамилии по профессии. В середине XVIII века предок Джулии был одним из первых, кто, выкупив участок, построил на нем дом, когда Беркли-сквер еще не приобрела свой теперешний вид, так что Миллеры[2] жили здесь не одно поколение.

Обитатели соседних особняков хорошо знали и любили Джулию. Ее лучшая подруга Кэрол Робертс принадлежала к аристократическому обществу. Она и познакомила девушку с другими знатными дамами. Кроме того, Джулия сошлась с ученицами частного пансиона, в котором училась. Ее часто приглашали на светские приемы. Хозяйки совершенно не опасались хорошенькой внешности девушки и немалого ее состояния, ведь едва ли не с колыбели Джулия была помолвлена.

– Вот уж не ожидала увидеть тебя здесь! – услышала Джулия знакомый женский голосок.

Кобыла Кэрол Робертс поравнялась с лошадью Джулии и легкой рысью затрусила рядом. Девушка улыбнулась, глядя на свою изящно сложенную темноволосую подругу.

– Это должна была быть моя реплика. В последнее время ты так редко катаешься верхом.

– Знаю, – вздохнула Кэрол. – Но Гарри сердится, когда я выезжаю, а тем более теперь, когда мы пытаемся завести нашего первенца. Мой дорогой супруг боится, что я могу потерять малыша прежде, чем мы узнаем, что я беременна.

Джулия и сама слышала, что верховая езда может привести к подобному исходу.

– Почему же сегодня ты рискнула?

– В этом месяце я уж точно не забеременела, – расстроено надув губы, сообщила Кэрол.

Джулия сочувственно кивнула головой.

– А еще, – добавила Кэрол, – мне так недостает наших с тобой прогулок, что я готова пренебречь мнением Гарри. К тому же на те несколько дней, когда у меня месячные, мы оставляем свои попытки.

– А еще его не было дома, когда ты уезжала? – предположила Джулия.

Кэрол рассмеялась, лукаво блеснув своими прекрасными голубыми глазами.

– Верно, и я вернусь до того, как он окажется дома.

Джулия не беспокоилась, что подруга поссорится с мужем. Гарольд Робертс обожал свою супругу. Они познакомились и влюбились друг в друга еще до первого сезона Кэрол в свете, состоявшегося три года назад. Никто не удивился, когда они объявили о своей помолвке через пару недель после дебюта Кэрол и сочетались браком несколькими месяцами спустя.

Кэрол и Джулия всю жизнь были соседками. Их респектабельные дома на Беркли-сквер разделял лишь узкий переулок. Даже окна их спален, благодаря стараниям подруг, смотрели друг на друга. Таким образом, девушки, если в это время не были вместе у кого-то в гостях, могли постоянно переговариваться, не повышая голоса. Неудивительно, что они стали лучшими подругами.

Джулия скучала по Кэрол. Когда подруга жила в Лондоне, девушка часто навещала ее, но Кэрол уже не была, как ранее, так близко. Выйдя замуж, она перебралась в дом мужа, который от Беркли-сквер отделяло немало кварталов. А еще периодически они уезжали в фамильное поместье Робертсов и проводили там несколько недель. Гарольд предпочел бы, чтобы они жили там постоянно, но Кэрол была против. К счастью, Гарольд был не из тех властных мужей, которые не считаются с мнением своих жен.

Несколько минут подруги ехали рядом, но Джулия, пробывшая в парке уже около часа, предложила:

– Может, по дороге домой остановимся у чайной и полакомимся мороженым?

– Еще рано и совсем не жарко, чтобы есть мороженое. Зато я ужасно проголодалась. Признаюсь, я очень соскучилась по выпечке миссис Кейблс. Помнишь, как мы лакомились по утрам? У вас по-прежнему на завтрак устраивают фуршет?

– Конечно. С какой стати что-то менять, пусть даже ты вышла замуж?

– Беда в том, как ты знаешь, что Гарольд отказывается переманить вашу кухарку. Я столько раз умоляла его хотя бы попытаться, но тщетно…

Джулия расхохоталась.

– Он понял, что она ему не по карману. Всякий раз, когда кто-то пытается ее сманить, кухарка приходит ко мне, и я повышаю ей жалованье. Она знает, с какой стороны хлеб маслом намазан.

Джулии приходилось самой принимать подобные решения с тех пор, как ее отец Джеральд больше был не в состоянии этим заниматься. Мама, пока была жива, домашним хозяйством тоже не занималась. Никогда в жизни Хелен Миллер ничем не управляла, даже собственным домом. Эта кроткая женщина вечно боялась чем-то обидеть окружающих, даже собственную прислугу. Когда пять лет назад перевернулся экипаж, в котором ехали родители Джулии, ее мама погибла, а отец получил ужасную травму головы и на всю жизнь остался калекой.

– Как отец? – спросила Кэрол.

– По-прежнему…

Кэрол постоянно задавала этот вопрос, получая один и тот же ответ. Доктора в один голос твердили потрясенной Джулии, что ее отец никогда не будет прежним и ему несказанно повезло, что он остался жив. Семь переломов, полученных им в тот день, со временем срослись, а вот разум так и не вернулся. Доктора были с ней предельно откровенны и не оставили Джулии даже призрака надежды. Они утверждали, что мужчина будет нормально засыпать и просыпаться, сможет даже есть, если его кормить с ложки, но ничего кроме невнятного бормотания она от отца больше не услышит. Повезло остаться в живых? Джулия часто засыпала в слезах, думая об этом.

Как бы там ни было, а Джеральд опроверг прогнозы докторов. Однажды, через год после несчастного случая, он вдруг ненадолго пришел в себя. С того времени это начало происходить регулярно, с перерывами в несколько месяцев. Отец ясно осознавал, кто он, где находится, помнил, что с ним случилось, но в первые несколько раз Джеральда охватывала такая сильная ярость и всеразрушающее горе, что периоды просветления трудно было назвать благом. Но он все же помнил! Каждый раз Джеральд вспоминал предыдущие периоды ясности своего сознания. Пускай всего на несколько минут или часов, но он вновь становился собой. Вот только долго это никогда не длилось. Он ничего не помнил из того, что происходило в периоды, когда сумрак застилал его сознание.

Доктора не могли это объяснить. Они вообще не ожидали, что их пациент будет приходить в себя. Они по-прежнему не советовали Джулии надеяться, что когда-нибудь ее отец полностью излечится. Доктора называли периоды просветления счастливой случайностью и всякий раз предупреждали Джулию, что это вряд ли произойдет снова. Вот только периоды просветления повторялись…

Когда отец в третий раз пришел в себя, он спросил дочь:

– Где твоя мать?

Сердце Джулии разрывалось от боли. Врачи советовали ей не расстраивать отца, если он когда-нибудь снова «очнется». Девушка понимала: нельзя рассказывать ему, что его супруга погибла.

– Она уехала за покупками. Ты… ты ведь знаешь, как она любит ходить по магазинам.

Отец рассмеялся. Нерешительная во всем другом, его супруга просто обожала делать покупки. Джулия все еще была в трауре, поэтому улыбка далась ей невероятно тяжело. Девушке пришлось сдерживать слезы, пока отца снова не поглотило серое королевство небытия.

Джулия обращалась за консультациями к разным докторам. Каждый раз, когда очередной врач отрицал вероятность полного выздоровления, девушка, распрощавшись с ним, находила нового. Со временем, впрочем, она смирилась и оставила последнего, доктора Эндрю, которому хватило смелости признать, что случай ее отца уникален.

Чуть позже, когда подруги уже сидели в столовой, где Миллеры имели обыкновение завтракать, Кэрол, которая несла к столу наполненную тарелку и большую корзинку с выпечкой, внезапно остановилась. Похоже, подруга наконец заметила в обстановке комнаты ее последнее приобретение.

– Господи! Когда ты успела? – воскликнула Кэрол, восхищенно глядя на Джулию.

Девушка взглянула на изысканно украшенную коробку, стоявшую на серванте с фарфором и привлекшую внимание подруги. На подкладке из голубого атласа, расшитого драгоценными камнями, за стеклом сидела премиленькая кукла. Джулия присела за стол, стараясь не слишком раскраснеться.

– Пару недель назад, – сказала она, взмахом руки приглашая Кэрол садиться. – Я познакомилась с человеком, который недавно открыл магазин по соседству с нашим. Он делает такие вот красивые коробки для хранения вещиц, которыми люди дорожат. Мне не хотелось, чтобы кукла испортилась от времени, вот я и заказала для нее коробку со стеклянной крышкой. Сначала я не могла решить, куда ее поставить, тем более что в моей комнате и так много вещей, а теперь я уже привыкла к ней здесь.

– Даже не знала, что ты все еще хранишь куклу, которую я когда-то подарила тебе, – удивилась Кэрол.

– Конечно, храню. Она всегда будет моей самой большой драгоценностью.

Джулия не кривила душой. Куклой она дорожила не из-за ее стоимости, а просто потому, что высоко ценила их дружбу. Игрушка понравилась Джулии еще при первой их встрече. И когда Кэрол получила в подарок новую, то не отправила старую пылиться на чердак, а, вспомнив о подруге, застенчиво предложила куклу Джулии.

Кэрол покраснела при воспоминании о том дне, но тут же засмеялась.

– Ты тогда была этаким маленьким чудовищем.

– Ну, я была не такой уж и скверной, – хмыкнула Джулия.

– Не преуменьшай. Ты скандалила, кричала, ругалась, требовала и обижалась. Помню, ты едва не разбила мне нос. Правда, мне удалось шлепнуть тебя первой.

– На меня это произвело впечатление, – усмехнулась Джулия. – Ты была первой, кто мне отказал.

– Не могла же я отдать свою любимую куклу первой встречной! Тебе вообще не полагалось меня об этом просить… Неужели тебе никто ни в чем не отказывал?

– Ни в чем. Мама была слишком слабохарактерной и робкой… Ну, ты ее должна помнить. Она всегда уступала мне, а отец был просто добряком. Он никому ни в чем не отказывал, тем более мне. Даже пони мне купили за несколько лет до того, как я, повзрослев, сумела на него усесться. Стоило только попросить!

– Ага! Теперь понятно, почему ты была таким несносным маленьким чудовищем до нашего знакомства. Безнадежно испорченная девчонка!

– Нет… ну, может, немного… Родители не могли проявлять необходимую для моего воспитания твердость, а гувернантка и слуги не осмеливались меня наказывать. Впрочем, до знакомства с женихом я не была тем ужасным существом, с которым тебе пришлось иметь дело. Это была взаимная ненависть с первого взгляда. Я решительно не желала видеть его хотя бы еще раз, и тогда родители впервые проявили твердость. Можно сказать, что скандал, который я учинила, длился в течение нескольких лет, хотя и с некоторыми перерывами. Пока я не познакомилась с тобой, у меня вообще не было подруг, так что некому было объяснить, насколько глупо я себя веду. Ты помогала мне забыть о его существовании, по крайней мере, в промежутках между светскими визитами, на которых постоянно настаивали наши родители.

– Но ты, как по мне, после нашей первой встречи быстро переменилась. Сколько нам тогда было?

– Лет шесть, но перемены происходили куда медленнее, чем тебе сейчас кажется. Просто я старалась не устраивать при тебе истерик, всегда сдерживалась, за исключением тех случаев, когда в доме появлялся жених. Даже ради тебя я не могла скрывать неприязнь к нему.

Кэрол рассмеялась, но только потому, что Джулия при этом улыбнулась. На самом деле она хорошо понимала, что Кэрол не считает то, что происходило между ними, таким уж забавным. Порой ссоры с женихом перерастали в драки, а однажды она едва не откусила мальчишке ухо. Впрочем, в том была скорее его вина. Джулия познакомилась с женихом в пятилетнем возрасте. В самом начале девочка хотела с ним подружиться, но мальчишка разбил вдребезги все ее надежды своей резкостью и недружелюбием. Он явно не собирался мириться с тем, что эту невесту выбрали для него родители. При каждой их встрече жених доводил ее до того, что Джулии хотелось подскочить к нему и выцарапать глаза. Глупыш почему-то решил, что именно она должна разорвать помолвку, ненавистную им обоим. Джулия понимала, что его бегство из Англии обусловлено тем, что жених наконец догадался, что она так же, как и он, не в силах разорвать помолвку. Тем самым он спас их от брака, заключенного в аду. Теперь она, как ни странно, чувствовала благодарность к нему хотя бы за этот его поступок. Когда жених уплыл из страны навсегда, Джулия то и дело с досадой вспоминала, как дурно себя вела.

Девушка кивком головы пригласила приниматься за завтрак, ведь еда на тарелках уже начала остывать, но Кэрол сменила тему разговора:

– В субботу я даю небольшой званый обед. Ты ведь будешь, Джули?

Это прозвище приклеилось к ней еще в детстве, и даже отец Джулии привык к нему. Ей всегда казалось несколько странным, что ее прозвище такое же длинное, как и ее полное имя. Хотя не совсем: оно было короче на один слог, и, может, поэтому она никогда не возражала, когда к ней так обращались.

Джулия взяла пшеничную лепешку, но прежде чем укусить, взглянула на Кэрол.

– Ты, вероятно, забыла, что в этот день Идены дают бал?

– Нет, просто я надеялась, что ты одумаешься и откажешься от приглашения, – проворчала Кэрол.

– А я рассчитывала, что ты передумаешь и примешь их приглашение.

– Ни за что.

– Ах оставь, Кэрол, – принялась уговаривать подругу Джулия. – Я терпеть не могу таскать своего непутевого транжиру-кузена по светским раутам. Он, кстати, от этого тоже не в восторге. Стоит нам войти в парадную дверь дома, а он уже ищет черный ход, чтобы незаметно ускользнуть. Он никогда надолго не задерживается, но ты…

– Ему и не надо оставаться, – перебила подругу Кэрол. – Тебя и так всем представят. На балу ты ни на минуту не останешься одна. К тому же, брачный договор, который граф Менфорд держит где-то под замком, означает, что ты почти уже замужем, а посему дуэнья тебе уж точно не нужна… Господи! Извини, что подняла эту тему…

Джулия натянуто улыбнулась.

– Ничего страшного. Сама знаешь, тебе не обязательно миндальничать, когда речь заходит об этом. В прошлом мы часто над этим смеялись. Учитывая, как сильно мы друг друга терпеть не могли, олух, с которым я была помолвлена, сделал мне большую услугу, когда улетел из родового гнезда.

– До достижения брачного возраста ты именно так и думала, но теперь… Прошло уже три года. Неужели тебя устраивает положение старой девы в твоем возрасте?

Джулия расхохоталась.

– Так вот о чем ты беспокоишься? Ты забываешь, что я не из аристократической семьи, Кэрол. Подобные ярлыки мало что для меня значат. Куда важнее то, что я сама распоряжаюсь собственной жизнью. Ты представить себе не можешь, как это замечательно! Теперь все деньги и владения семьи официально принадлежат только мне… При условии, что этот прохвост не вернется.



Глава вторая

При виде ужаса, исказившего лицо Кэрол после ее опрометчивого замечания, Джулия ахнула.

– Я не это имела в виду! Я же сказала, что папино состояние не изменилось.

– Тогда как все его деньги и дело могут принадлежать тебе, если он жив? – нерешительно поинтересовалась Кэрол.

– Дело в том, что несколько месяцев назад, в момент просветления, папа распорядился позвать своих стряпчих и банкиров, чтобы передать мне право распоряжаться имуществом. Понятно, что я и так уже управляю всем со времени того несчастного случая, но теперь стряпчие не будут всякий раз одергивать меня. Они, конечно, по-прежнему пытаются влиять на меня, но я больше не обязана их слушаться. Папа ввел меня в наследство раньше, чем мне хотелось бы.

К сожалению, поверенные в делах отца не в силах были разорвать ее брачный договор, и Джулия об этом знала. Отец напрасно пробовал аннулировать его много лет назад, когда стало очевидным, что ее жених сбежал. Договор мог быть расторгнут только по взаимному согласию родителей, скрепивших его своими подписями, однако граф Менфорд, этот ужасный человек, наотрез отказался. Он все еще лелеял надежду прибрать к рукам состояние Миллера, когда Джулия и его сын вступят в брак. Это было его целью с самого начала. Именно поэтому он явился в дом к Миллерам вскоре после рождения их дочери и предложил поженить детей. Хелен Миллер пришла в совершеннейший восторг от возможности стать родственницей настоящего лорда, выдав дочь замуж за аристократа. Джеральд был не так очарован блеском аристократии и согласился на помолвку, лишь поддавшись уговорам жены. Эта затея могла бы привести к счастливому союзу, если бы дети не возненавидели друг друга.

– Понимаю, почему ты довольна обретенной свободой, но не значит ли это, что ты вознамерилась никогда не выходить замуж и не иметь детей? – опасливо спросила Кэрол.

Зная, как сильно подруга старается забеременеть, Джулия понимала ее тревогу по поводу потомства.

– Нет, я хочу детей, – призналась девушка. – Я поняла это, когда ты сказала, что вы с Гарри хотите ребеночка. Со временем я, разумеется, выйду замуж.

– Но как? – удивилась Кэрол. – Мне кажется, что ты навечно связана этим договором…

– Связана, пока сын графа жив. Однако со времени его бегства прошло уже девять лет. И с тех пор о нем никто не слышал. Не исключено, что он давно мертв и похоронен на дне какой-нибудь канавы. Он мог стать жертвой разбойников, например.

– О Господи! – воскликнула Кэрол, округлив свои голубые глаза. – Так вот что ты имеешь в виду! Ты можешь подать петицию, чтобы после стольких лет его официально признали мертвым. Поверить не могу, что я не подумала об этом раньше!

– Я тоже, но три месяца назад, после того как я вступила в права наследования, один из моих поверенных посоветовал мне это, – кивнув головой, сказала Джулия. – Граф, разумеется, станет возражать, но положение дел говорит само за себя. К сожалению, расторжение помолвки лишит меня определенной свободы действий. Ты только подумай! Сейчас, когда я помолвлена, дуэнья мне не нужна. Все, глядя на меня, видят едва ли не замужнюю даму. Но как часто, по-твоему, меня будут приглашать в чужие дома, если люди проведают, что я богатая наследница в поисках мужа?

– Пустое, – насмешливо произнесла Кэрол. – Тебя все обожают. Ты и сама об этом знаешь.

– Ты слишком хорошая подруга, чтобы судить объективно. Сейчас я не представляю ни для кого угрозы, поэтому светские дамы находят меня неплохим дополнением к списку приглашенных гостей. Мамаши не боятся, что их сыновья могут унизить себя мезальянсом, взяв меня в жены. А дочери не тревожатся, что я могу увести у них из-под носа завидную партию.

– Чушь, чушь, и еще раз чушь, – решительно возразила Кэрол. – Ты, дорогая моя, слишком дешево себя ценишь. Людям ты нравишься такой, какая есть. Дело не в твоем богатстве и не в этой пресловутой «безопасности» для их сыновей и дочерей.

Кэрол была очень добра и говорила совершенно искренне, но Джулия отлично знала, что аристократы нередко смотрят на коммерсантов сверху вниз. Хотя, как ни странно, это отношение на нее не особенно распространялось. Возможно, потому, что она всю жизнь была помолвлена с аристократом, и все в высшем свете знали об этом. А может быть, из-за того, что ее семья была баснословно богата, и множество знатных джентльменов на протяжении многих лет приходили к отцу занять денег, словно это был не частный дом, а банк… А еще отец Кэрол, по просьбе дочери, в свое время сделал все, чтобы Джулию приняли в один с Кэрол привилегированный пансион, где она подружилась и с другими девочками из аристократических семейств.

Эти обстоятельства открыли перед ней все двери, но они грозили захлопнуться, как только станет известно, что она ищет мужа.

– Ума не приложу, почему мы раньше об этом не подумали! – воскликнула Кэрол. – Значит, как только ты избавишься от этого альбатроса на своей шее[3], ты начнешь искать себе мужа?

Джулия улыбнулась.

– Я и прежде искала. Просто никак не могу найти мужчину, за которого хотела бы выйти замуж.

– Не будь столь разборчива! – возразила Кэрол, даже не осознавая, как сильно сейчас она напоминает своего Гарри. – Могу назвать несколько приличных…

Когда Джулия рассмеялась, Кэрол оборвала себя на полуслове, а затем спросила:

– Что тут забавного?

– Ты сейчас говоришь о молодых людях твоего круга, а вот я отнюдь не горю желанием найти себе лорда только потому, что когда-то была помолвлена с сыном графа. Ни в коем случае. Я не намерена ограничивать себя настолько узким выбором. Не то, чтобы я отвергала возможность выйти замуж за аристократа. Напротив, я с нетерпением жду бала, знаменующего собой открытие нового сезона.

Кэрол нахмурилась.

– Неужто за последние месяцы никто не вызвал твоего интереса?

Джулия покраснела.

– Ну… признаюсь, что несколько разборчива, но согласись, дорогая моя, тебе несказанно повезло найти Гарри. Сколько таких Гарри еще осталось на свете? Я хочу иметь мужа, который будет стоять рядом со мной в углу, а не засунет меня в угол, закрыв обзор своей широкой спиной. Не хочу также иметь дело с мужчиной, способным пустить деньги моего отца на ветер. Надо сберечь дело для детей, которые, я надеюсь, у меня когда-нибудь будут.

Глаза Кэрол внезапно расширились. В них засветилась тревога.

– Сколько времени потеряно зря! Тебе уже двадцать один год, а ты еще не замужем!

– Кэрол! – засмеялась Джулия. – Мне уже несколько месяцев назад исполнился двадцать один год. И что сегодня изменилось?

– Ты уже двадцать один год как помолвлена. Это совсем не то, как если бы ты была замужем в двадцать один год. Если сына графа объявят мертвым, вся эта скандальная история станет достоянием газет. Все будут об этом судачить… Ах, перестань метать в меня молнии глазами! Я не называю тебя старой девой…

– Ты только что, минут пятнадцать назад, сделала это прямо тут, за столом.

– Я не то хотела сказать, просто хотела, чтобы ты услышала меня, пока мы тут тет-а-тет: ты официально останешься без жениха.

Джулия покачала головой.

– Ты снова видишь ситуацию своими, а не моими глазами. Ты и другие девочки из нашего пансиона носились с мыслью, что просто обязаны выйти замуж в первый же сезон, в противном случае небеса рухнут вам на голову. Это глупо. Я тебе еще тогда это говорила. В этом году, лет через пять или десять… Какая разница, когда я выйду замуж, коль скоро моим мужем не станет мой нынешний жених. Главное – чтобы я была еще достаточно молода, чтобы родить ребенка.

– Думать так – непозволительная роскошь, – раздраженно произнесла Кэрол.

– Это говорит только о том, что есть определенные преимущества не быть аристократкой.

Джулия произнесла это таким тоном, что Кэрол невольно рассмеялась.

– Туше! Знаешь, что? Я, пожалуй, ради тебя устрою несколько званых обедов.

– Ни за что.

– Нет, устрою. Можешь не ехать на этой неделе на бал к Мэлори. Там ты все равно не встретишь много молодых людей, а я добавлю к списку гостей…

– Кэрол! Ты такая глупенькая! Ты не хуже меня знаешь, что этот бал станет главным событием в этом сезоне! Каждый стремится на него попасть! За мое приглашение, ты не поверишь, предлагали целых триста фунтов!

Глаза Кэрол вспыхнули.

– Ты, должно быть, меня разыгрываешь!

– Да, разыгрываю… не триста, а двести.

Но Джулии не удалось рассмешить подругу. Наоборот, Кэрол посуровела.

– Я знаю, в честь кого дается бал, пусть это и скрывают, – заявила она. – Ты неплохо ладишь с Джорджиной Мэлори и даже несколько раз бывала в ее доме…

– Они – наши соседи. Ради Бога! Они уже лет семь… нет, восемь, как живут рядом, на одной с нами улице.

– Ноги моей у них не будет, – продолжала Кэрол, словно ничего не слышала.

– Бал будет не у Джорджины, а в доме ее племянницы, леди Иден.

– Не важно. Там будет ее супруг. Мне все эти годы удавалось избегать встреч с Джеймсом Мэлори. Я наслышана о нем и намерена и впредь сторониться его. Премного обязана.

Джулия закатила глаза.

– Он совсем не похож на великана-людоеда, каким ты его себе представляешь. Я тебе это уже столько раз говорила. В этом джентльмене нет ничего зловещего или опасного.

– Разумеется, он прячет эту сторону своего характера от жены и друзей.

– Но ты этого не узнаешь, пока сама с ним не познакомишься, Кэрол. Кроме того, он испытывает такое отвращение к светской жизни, что, вполне возможно, вообще не приедет на бал.

– Честно?

Джулия прикусила язык. Конечно, Джеймс приедет, так как бал дают в честь его супруги. Но пусть Кэрол поверит, сколь бы мал ни был шанс, что Джеймс не появится. Тогда подруга, возможно, ответит на ее просьбу согласием.

– Ладно, я поеду с тобой, – произнесла Кэрол, но, будучи не слишком доверчивой, добавила: – Если он будет, не говори мне. Ничего не хочу знать.

Глава третья

Габриэлла Андерсон стояла у штурвала «Тритона». Море сегодня было спокойным, поэтому ей почти не приходилось прилагать усилий, чтобы держать корабль по курсу. Ее муж Дрю нисколько не волновался, что его жена может потопить его любимое судно. Ведь за три года, которые Габриэлла плавала в Карибском море со своим отцом Натаном Бруксом и его командой охотников за сокровищами, она научилась всему, что только стоило знать об управлении кораблем. Габриэлле по-настоящему нравилось стоять за штурвалом, правда, молодая женщина не могла долго выдержать это: ее руки невольно начинали дрожать от напряжения.

Дрю без единого слова сменил ее на вахте, поцеловав в щечку, но при этом не выпустил ее из объятий, против чего Габриэлла отнюдь не возражала. Молодая женщина с довольным вздохом оперлась спиной на его широкую грудь. Мать когда-то предупреждала ее, что не стоит влюбляться в мужчину, который любит море. Росшая без отца, который вечно пропадал в долгих плаваниях, юная Габриэлла намеревалась послушаться совета матери, пока не поняла, что и сама любит море. Нет, муж не оставит ее дома, пока сам плавает вокруг света. Она всегда будет рядом с ним.

Это было их первым длительным плаванием после сыгранной в прошлом году свадьбы. Конечно, бывали непродолжительные «рейсы» между островами. Несколько раз они побывали в Бриджпорте, родном городе Дрю, что в штате Коннектикут, чтобы купить мебель. А теперь, наконец, держали курс в Англию, где они впервые встретились и где сейчас жила часть родни Дрю.

В начале года от его брата Бойда пришло письмо с поразительной вестью, что вслед за Дрю тот тоже связал себя законным браком. Бойд не был закоренелым холостяком, как Дрю, поэтому его женитьба не была такой уж неожиданной. Удивительным оказалось другое: Бойд стал третьим из братьев Андерсон, кто сочетался брачными узами с девицами из многочисленного семейства Мэлори в Англии. А еще Бойд влюбился в Мэлори, которую никто не знал, включая жену Дрю и тестя.

Черт побери этого Бойда! Он ограничивался только туманными намеками, не вдаваясь в подробности. Дрю не терпелось услышать всю историю целиком, и он готов был отправиться в Англию, как только получил письмо. Однако они с Габриэллой были заняты, управляя строительством их нового дома на очаровательном островке, который его жена получила в качестве свадебного подарка.

Наконец дом был готов, и они отправились в Англию. В письме Бойд предложил всем членам семьи собраться в Англии у их сестры Джорджины: ее день рождения был идеальным поводом для воссоединения семейства. Габриэлла и Дрю приплывут туда как раз вовремя.

Будучи единственным ребенком, Габриэлла была счастлива стать частью такой большой семьи. Всего Андерсонов было шестеро – пять братьев и одна сестра. Габриэлла уже встречалась с тремя младшими, а теперь горела желанием познакомиться с тремя старшими братьями. Она с нетерпением ждала этой встречи.

Габриэлла дрожала от холода, пока Дрю не согрел ее в объятиях, прижимаясь к жене. Пусть на дворе почти лето, и завтра, если ветер не переменится, они доплывут до Англии, но как можно сравнивать холодную Атлантику и теплые воды Карибского архипелага, где она выросла?

– Похоже, вам не помешало бы погреться в каюте, – с хитрой улыбкой предложил Ричард Аллен, подойдя к ним. – Может я постою за штурвалом?

– Глупости! Мы уже не молодожены, – начал Дрю, но тут Габби, развернувшись, обняла его.

– Хотя… – простонал Дрю.

Габриэлла рассмеялась и пощекотала Дрю, надеясь, что муж передумает. Конечно, Габриэлла умела его хорошенько поддразнить, но он предпочел не поддаваться, так как жена легко заигрывалась, когда оказывалась так близко к нему.

– Позовете, если передумаете, – засмеялся Ричард и направился к трапу, ведущему на нижнюю палубу. – Я вас сменю.

Габриэлла проводила его пристальным взглядом. Ее лучший друг почти полжизни прожил на Карибских островах, по крайней мере, ту половину, о которой она знала. Очевидно, он тоже продрог, поэтому надел шинель. Где, черт возьми, он смог раздобыть такой чисто английский предмет мужского туалета?

Высокий, необычайно красивый, дерзкий молодой человек, возможно, слишком дерзкий, но такой обаятельный и с прекрасным чувством юмора. Удивительно, но Габриэлла никогда не испытывала влечения к Ричарду. Они так и остались друзьями. Его черные волосы были настолько длинными, что Ричард заплетал их сзади в косу. Тонкие усики придавали ему вид прожигателя жизни, а зеленые глаза обычно сияли смехом.

Четыре года назад, когда они познакомились, Ричард был гораздо стройнее. Но сейчас, когда молодому человеку исполнилось двадцать шесть лет, он возмужал, а его тело налилось мускулами. Все – от кончиков волос до начищенных до блеска сапог он содержал в образцовой чистоте. Этим он всегда выделялся среди других пиратов.

Ричард присоединился к пиратской шайке отца Габриэллы вскоре после того, как приплыл на Карибские острова. Никто не знал, откуда он родом. Впрочем, большинство пиратов скрывали свое прошлое, даже брали себе разные прозвища и имена, которые нередко меняли. Поначалу Ричард называл себя Жан-Полем. Очень долго он старался подражать французскому акценту, чтобы соответствовать взятому им имени, что, признаться, было весьма забавным. У него ушло на это много времени и сил, но, овладев акцентом, ее друг перестал им пользоваться, а также сменил имя с Жан-Поля на Ричарда. Оказалось, он просто не хотел сдаваться, пока не добьется своего, а, добившись, легко оставил эту затею.

Отец Габриэллы не был обычным пиратом, если уж на то пошло. Он скорее выступал в роли посредника, выкупая пленников у других пиратов и возвращая их семьям за вознаграждение. Если же родственники не могли заплатить, он просто так отпускал пленников на волю. Помимо этого, Натан искал сокровища, а иногда перевозил грузы для компании «Скайларк», принадлежащей семье Дрю. Если, конечно, их следовало доставить туда, где он в данное время искал очередной клад.

Погруженная в собственные мысли, Габриэлла не сразу заметила, что Ричард подошел к поручням нижней палубы. Молодой человек пристально смотрел туда, где должны были показаться берега Англии. Как только Ричард забыл о своей дурацкой затее с французским акцентом, всем сразу стало понятно, что он англичанин. Впрочем, Габриэлла давно об этом догадалась, так как ее друг часто сыпал «кровавым адом» и тому подобными словечками, которыми пользуются только англичане.

Несмотря на то, что теперь Ричард говорил, как настоящий английский джентльмен, он так и не сознался, что родом из Англии. Но Габриэлла ни о чем его и не спрашивала. На то имелись веские причины. Те, кто шли в пираты, обычно скрывались от своего прошлого или прятались от правосудия. Она заметила, что в прошлом году Ричард с большой неохотой согласился плыть с ними в Англию. Он старался казаться беспечным и легкомысленным, как всегда, но, когда Ричард думал, что его никто не видит, на его лице проступало… Что? Тревога? Страх? Боязнь угодить в ближайшую тюрьму за проделки в прошлом? Габриэлла не знала. Потом он встретил Джорджину Мэлори, и Габриэлла поняла, что ее тревога не безосновательна.



Правда, глядя сейчас на друга, молодая женщина не могла не отметить сильную перемену в его поведении: Ричард погрузился в глубочайшую меланхолию. Она подозревала, что приятель снова думает о Джорджине, и все сомнения, которыми она терзалась с самого их отплытия, обрушились на Габриэллу с новой силой.

– И почему мы дали ему уговорить нас взять его с собой в Англию? – чуть слышно пробормотала Габриэлла.

Дрю проследил за взглядом жены и хмыкнул.

– Как-никак он твой лучший друг.

Развернувшись, Габриэлла сказала мужу:

– Теперь ты мой лучший друг.

– Я твой муж, а Ричард – по-прежнему твой лучший друг. И это ты позволила другому своему другу Ору убедить тебя, что Ричард вовсе не влюблен в мою сестру. Знаешь, Габби, – прищурив темные глаза, добавил он, – у тебя слишком много друзей-мужчин.

Габриэлла рассмеялась. Вспышка ревности мужа отвлекла ее от мыслей о Ричарде и его проблеме. Дрю смотрел на нее сверху вниз то ли с подлинной, то ли с притворной угрюмостью. Она не удержалась и страстно поцеловала мужа. Габриэлла так его любила! Было весьма непросто держать руки подальше от него, не касаясь. Дрю, похоже, ощущал то же самое по отношению к ней.

– Прекрати, – хриплым голосом предупредил он жену, – или я соглашусь на предложение Ричарда, и он заменит нас у штурвала.

Габриэлла засмеялась. Совсем недурная мысль! Нежиться с Дрю в их каюте куда приятнее, чем думать о том, что Ричард по собственной воле стремится попасть в смертельную ловушку.

Но смертельная ловушка никуда из ее головы не делась, потому что Дрю сказал:

– Меня больше интересует, как тебе удалось уговорить меня позволить этим двоим плыть с нами?

Габриэлла тотчас же отвернулась, чтобы муж не видел, как исказилось ее лицо. Хотя Ор и Ричард были для нее почти членами семьи, Габриэлла сожалела о своем решении.

Но все же возразила Дрю:

– Ты же знаешь, обстоятельства изменились, и пришлось принять поспешное решение. Я сказала Ричарду «нет» много месяцев назад, когда мы только начали планировать это путешествие, а он попросился с нами. А потом перед самым отплытием папа сломал ногу. Теперь он и его команда останутся на берегу еще месяц, а может, два. Ты прекрасно знаешь, что моряки, долго сидящие без дела на берегу, часто попадают в неприятности.

– Да, но эти двое с легкостью смогли бы найти, чем себя занять. Признайся, это твой отец захотел, чтобы они были при тебе, как сторожевые псы. Он еще не доверяет мне заботу о тебе.

– Ты не должен так думать, тем более что он так рад нашей женитьбе. Папа не просил меня взять их, хотя, возможно, приди ему в голову такая мысль, вполне мог попросить. Ему не безразлична их судьба. Он для них словно второй отец, и парни считают себя частью нашей семьи.

– Одна большая счастливая семейка, – хмыкнув, произнес Дрю. – И я стал ее частью, верно?

– Ты родился в большой семье, а теперь вошел в еще большую. Твой зять, возможно, и пренебрег Ричардом при последней встрече, но у Джеймса тогда было другое на уме: он придумывал, как вызволить моего отца из той ужасной темницы. Но это отнюдь не означает, что Джеймс забыл об обещании, данном в тот день, когда он увидел, как его супруга в саду дала Ричарду пощечину за его неуклюжую попытку «познакомиться». Тогда Джеймс, не стесняясь в выражениях, заявил, что, если еще раз увидит Ричарда рядом со своей женой, тот дорого за это заплатит. Я ни минуты не сомневаюсь, что он выполнит свое обещание. Ты знаешь его лучше, чем я, и можешь подтвердить, что тогда он был чертовски серьезен.

– Конечно, серьезен. Я бы на его месте тоже не миндальничал, если бы кто-то посмел предосудительно себя вести в присутствии моей жены. Думаю, дорогая, ты зря волнуешься, – добавил Дрю, когда жена снова прижалась к его груди. – Ричард не глуп. И как всякий здравомыслящий человек дважды подумал бы, прежде чем позволить себе переходить дорогу какому-то громиле из клана Мэлори.

– Разве ты и твои братья не поступили именно так, когда заставили Джеймса жениться на вашей сестре? Вы избили его до потери сознания.

– Дорогая, для этого нам пришлось накинуться на него впятером. Мы пытались драться один на один, но это было бесполезно. Кроме того, я тебе говорил, что Джеймс намеренно нас спровоцировал. Таким странным образом он заставил Джорджину выйти за него замуж без необходимости просить ее руки. А все из-за той дурацкой клятвы никогда не жениться.

– Сдается мне, это весьма романтично.

Дрю засмеялся.

– Еще бы! Только упертый англичанин способен впасть в такие крайности, чтобы не нарушать клятву, касающуюся женитьбы. Если бы речь шла о чести, или родине, или… ты понимаешь, о чем я, он рассуждал бы куда более здраво, но женитьба… Помни, что я рассказал тебе об этом только потому, что ты моя жена. Смотри, не проговорись Джеймсу, что мы с братьями разгадали его хитрость. Он все еще считает, что сумел нас одурачить. Поверь мне, его поведение гораздо легче сносить, когда он молча злорадствует, чем, когда он зол и раздражен.

– Клянусь, что буду помалкивать, – усмехнувшись, пообещала Габриэлла. – Но ты прав: Ричард отнюдь не глуп. Ты и сам это прекрасно знаешь. Он мил, обаятелен, остроумен, насмешлив и всегда улыбается…

– Перестань превозносить его до небес.

– Ты не дал мне договорить. Я лишь собиралась сказать, что Ричард такой, пока не вспоминает Джорджину. При этом он впадает в такую черную меланхолию, что у меня сердце разрывается.

– Только не мое сердце.

– Перестань! Он тебе тоже нравится! Как он может кому-то не нравиться?

– Проблема в том, что он влюблен в мою сестру. Ему повезло, что я не отдраил палубу его физиономией.

Габриэлла оставила без внимания злую реплику мужа.

– Ор считает, что Ричард не любит Джорджину по-настоящему. Я ему верю, иначе не позволила бы Ричарду плыть с нами.

Сначала она скептично отнеслась к мнению Ора, но затем узнала, что за последний год Ричард завел не менее трех интрижек. Это стало определяющим фактором, позволившим Габриэлле разрешить друзьям отправиться с ними в плавание.

– Возможно, и так, – согласился Дрю. – Но какое это имеет значение, если сам Ричард считает, будто влюблен в мою сестру?

– Ор уверен, что Ричард ищет любви, он хочет, чтобы его полюбили, поэтому он легко принимает плотское вожделение за любовь. Он даже до конца не понимает, что ищет. Ричард, сдается мне, не в состоянии понять различий между любовью и похотью, потому что никогда по-настоящему не влюблялся.

Дрю в свое время и сам столкнулся с подобной дилеммой, поэтому заявил:

– Совершенно верно, но с какой стати ты вдруг начала в этом сомневаться?

– Я не сомневаюсь, просто не могу забыть, как Ричард говорил о Джорджине. Когда я напомнила ему, что она замужняя женщина и счастлива в браке и что ему следует забыть о ней, Ричард сказал, что пытался, но не может забыть единственную «настоящую любовь». Как часто мужчина называет женщину своей «настоящей любовью»?

– Я несколько дюжин раз говорил и думал это… о тебе.

Она, едва расслышав ответ, вспомнила свой разговор с Ричардом, когда впервые поняла, что влюблена в Дрю, и искренне считала, что молодой человек не отвечает ей взаимностью.

Ричард тогда обнял ее за плечи и сказал:

– Все обойдется, chéri[4]. Он обожает тебя.

– Как и всех женщин на свете, – ответила она.

Ричард засмеялся.

– Точно как и я, вот только я отдам всех их за…

– Молчи, – вполне серьезно заявила Габриэлла. – Ричард, пожалуйста, перестань страдать по чужой жене. Мэлори ничего подобного во второй раз не потерпит. Твое безрассудство заставляет меня бояться за твою жизнь.

– Кто может быть рассудительным, когда речь идет о любви?

Этот его ответ крепко запал ей в память, и теперь она повторила его мужу.

– Так и есть, – прибавила она. – В прошлом ты и сам был закоренелым холостяком с возлюбленной в каждом порту.

Муж не ответил. Габриэлла, посмотрев на него, увидела в его взгляде просьбу «подождать» и поняла, что это не имеет ни малейшего отношения к ее последним словам. Лучезарно улыбнувшись, она обвила шею мужа руками.

– Да, я слышала, – сказала она. – Ты действительно так часто называл меня своей настоящей любовью?

Смягчившись, Дрю тоже обнял ее.

– Нет, относительно чисел я весьма консервативен. Что же до последнего, то была веская причина моего нежелания вступать в законный брак. Я поклялся себе никогда не подвергать женщину тем страданиям, которые выпали из-за отца на долю моей матушки. Она с невыразимой тоской постоянно смотрела на море, ожидая корабль, который весьма редко причаливал к пристани. Я и не надеялся найти женщину, которая с радостью будет ходить вместе со мной в море. Да, мой брат Уоррен берет супругу в плавание, но я даже не надеялся, что и мне так несказанно повезет. Лишь ты доказала, насколько безрассудной может быть истинная любовь. Она разрушила все мои прежние предрассудки. Да, любовь может быть столь безрассудной, что я был готов отречься ради тебя от моря. Господи! Поверить не могу, что сказал это, но ты знаешь, это правда.

Дрю едва не раздавил ее в своих объятиях, обуреваемый такими страстными чувствами, что Габриэлла поспешила его заверить:

– Тебе никогда не придется распрощаться с морем. Я люблю его не меньше тебя.

– Понимаю, как сильно мне повезло. Но на сегодня, думаю, достаточно волноваться о твоем друге. Договорились?

Габриэлла вздохнула.

– Не получается вовремя остановиться. Я просто боюсь, что, стоит Ричарду опять увидеть твою сестру, как он забудет об осторожности и…

– Ему не следует переходить Джеймсу дорогу, – предупредил Дрю. – Ты ведь согласна?

– Да, – опять вздохнула Габриэлла.

– Я всегда смогу вышвырнуть его и Ора за борт… снабдив, разумеется, шлюпкой. Пока они догребут до Англии, мы уже готовы будем плыть обратно, в Америку. Проблема, таким образом, будет решена.

Габриэлла понимала, что муж говорит несерьезно, пытаясь развеять ее опасения, но не могла отделаться от неприятного предчувствия, что им грозит беда. Неизвестно, что было тому виной: прошлые проступки Ричарда или недоразумения, вызванные его отношениями с женщиной, в которую, как ему кажется, он влюблен. Габриэлла понимала, что если произойдет что-то плохое, то это будет ее вина. Не стоило ей брать Ричарда с собой в Англию.

Глава четвертая

Ричард низко надвинул шляпу на лоб. Вероятность, что здесь, в лондонских доках, его может кто-нибудь узнать, была ничтожно мала. Но было бы крайне глупо искушать судьбу, допуская хотя бы малейшую возможность быть узнанным. Зачем рисковать, если есть хотя бы один шанс из тысячи, что старый знакомый, вернувшийся из заграничного вояжа, окажется на пристани одновременно с ним?

День выдался теплым, поэтому он снял шинель и остался в своей обычной моряцкой одежде, удобной для работы на корабле. Белая, не стесняющая движения рубаха с V-образным вырезом на груди, широкий пояс, черные штаны, заправленные в сапоги. Он мало чем отличался от обычных портовых грузчиков, если бы не начищенные до блеска ботфорты.

Было невероятно, что кто-то узнает его после стольких лет отсутствия. Он покинул Англию тощим семнадцатилетним мальчишкой, которому только предстояло стать мужчиной. Теперь он вытянулся на несколько дюймов, правда, это произошло с некоторым опозданием, но лучше позже, чем никогда. Никто сейчас не счел бы его худым и костлявым. Длинные, темные волосы до неузнаваемости изменили его внешность. Трудно было придумать что-то менее «английское», чем эта прическа.

На Карибских островах, напротив, это было весьма модным, поэтому Ричард отпустил волосы, чтобы ничем не выделяться. Он не заплетал косичку, как Ор, но волосы настолько отросли, что приходилось стягивать их на затылке, ибо в противном случае они бы очень ему мешали в плавании.

Теперь, когда он в Англии, следовало бы подстричься. Ричард намеревался сделать это еще в прошлом году, когда бывал на родине, но передумал. Он не собирался там надолго задерживаться, а кроме того ему нравилось носить длинные волосы. К тому же эта прическа была символом мятежа, вспыхнувшего, когда он навсегда покинул дом. Живя под железной пятой отца, он ни за что не смог бы отрастить волосы до такой длины.

– Лорд Аллен!

Ричард не заметил, как к нему приблизился мужчина. Присмотревшись, он узнал его. Господь всемогущий! Это был один из светских повес, с которыми он был на приятельской ноге, прежде чем сбежал из дома. Вот и один из тысячи шансов быть узнанным. Черт побери!

– Вы ошиблись, месье. Я Жан-Поль из Гавра, – Ричард почтительно поклонился, при этом его длинные волосы упали на плечи, словно подтверждая его ложь. – Мой корабль только что прибыл из Франции.

Все мускулы в его теле напряглись, готовые к бегству, если его блеф и фальшивый акцент не сработают. Но повеса лишь поморщился, решив, очевидно, что обознался.

– Жаль. Вот бы прекрасная сплетня получилась…

Это уж точно. Если его отец узнает, что он жив… Но мужчина весьма бесцеремонно удалился. Несколько минут ушло на то, чтобы Ричард смог перевести дух и успокоиться. Едва не попался! На такое он не рассчитывал. Ему повезло, что этот человек не был его близким знакомым, поэтому и засомневался, что он и лорд Аллен – одно и то же лицо. Ричард сильно изменился, поэтому никто, кроме разве что членов семьи, не мог бы узнать его наверняка.

– Говорила же, что раньше тебя раздобуду экипаж, – вернувшись к сваленному в кучу багажу, торжественно заявила Марджери и указала рукой назад, где их поджидал наемный экипаж. – А где Габби? Все еще на борту?

Горничная Габриэллы взглянула в сторону стоявшего на якоре посреди Темзы «Тритона». Вряд ли судну в ближайшее время выделят место для стоянки. Летом такое часто случается. Судов настолько много, что, вполне возможно, «Тритон» не сможет причалить даже тогда, когда, завершив все дела, они будут готовы пуститься в обратное плавание.

Ричард глубоко вздохнул, будто стряхивая с плеч остатки тревоги, и улыбнулся горничной.

– Она ждет Дрю. Сама знаешь: прежде, чем сойти на сушу, капитан должен решить тысячу проблем.

Ор подогнал к пристани шлюпку с остатками багажа. Глядя на эту кучу вещей, он думал, что они взяли с собой столько, слово вознамерились пробыть в Англии не меньше месяца, а не две недели.

– Чувствуешь запах? – вдруг упоенно воскликнула Марджери. – Правда, замечательно пахнет?

Ричард посмотрел на свою собеседницу так, словно та была не в себе.

– О чем ты говоришь, черт побери? Здесь воняет…

– Пахнет Англией!

Ричард закатил зеленые глаза:

– Здесь просто воняет. Вот и все! На пристани у нас на Карибах, где всегда дуют пассаты, по сравнению с этим пахнет, как в райском саду.

Женщина фыркнула.

– Значит, Габби ошибается, решив, что ты родился и вырос в Англии. Иначе ты испытывал бы больше уважения к своей родине. Признайся, что твой теперешний английский акцент так же фальшив, как и французский. Просто ты им лучше владеешь.

Сморщив нос, чтобы поддразнить Марджери, Ричард произнес:

– Надеюсь, когда-нибудь в этом городе примут закон, запрещающий бросать всякую дрянь в реку.

Но Марджери и не надеялась, что Ричард во всем сознается только потому, что она озвучила предположения о его прошлом, и просто продолжила:

– Может, уже и приняли, вот только этот район Лондона никогда не отличался большим почтением к законам. Нет, я не жалуюсь. Приятно вновь оказаться дома, пусть даже и на время.

Марджери сама предпочла сопровождать Габриэллу в Новый Свет и, хотя вполне свыклась с новым образом жизни, тосковала по родине, чего нельзя было сказать о Ричарде. Правда, молодой человек скучал по своему брату Чарльзу. Оказавшись так близко от него, Ричард раздумывал, стоит ли повидаться с братом без ведома отца.

– Хватит мечтать, не стой без дела, – возглас Марджери вернул его к действительности. – На борту ты целыми днями этим занимался. Давай-ка лучше поднатужься, нужно загрузить сундуки на крышу экипажа. Кучер предупредил, что он только правит лошадьми и не желает выполнять работу грузчика, бездельник этакий. Знает, что его колымага здесь лучшая, и собирается запросить с нас больше за ожидание. – Потом она вдруг улыбнулась. – Ничто не меняется в этом городе. Разве это не чудесно?

Марджери продолжала без устали лопотать, радостная улыбка то и дело появлялась на ее лице, и Ор, который как раз подошел, едко заметил:

– Опять она завела старую песню, что «все восхитительно, как обычно бывает в Англии»?

– Прямо в точку. Все как обычно, – засмеялся Ричард.

– В прошлый раз с ней творилось то же самое. Когда по чему-то очень соскучишься, а потом, наконец, получишь это, невольно теряешь голову от радости, хотя радость быстро улетучивается, столкнувшись с действительностью.

Ричард невольно поморщился. Ор слишком проницателен. Он имел в виду не только Марджери. Хотя Ричард не собирался добиваться того, чего хотел, они оба это понимали. Ор намекал еще и на то, что радость в любом случае будет преходящей и не стоит того, чтобы за нее умереть.

– Ты, надеюсь, не собираешься тоже меня поучать? – спросил Ричард.

У Ора были самые добрые намерения, впрочем, как и у Габриэллы. Не понимай Ричард этого, он бы наверняка страшно разозлился, что его постоянно донимали разговорами о Джорджине Мэлори во время плавания. К счастью, Ор выражался куда туманнее, чем Габби.

Ор, как и Дрю, был выше Ричарда, несмотря на его шесть футов. А еще он был старше лет на десять, хотя по внешнему виду определить это было невозможно. Полукровка, рожденный от матери-азиатки и отца-американца, плававшего где-то на Дальнем Востоке, Ор, казалось, не имел возраста и сейчас выглядел точно так же, как восемь лет назад, когда они познакомились. В тот день он вытащил нескольких членов команды Натана из тюрьмы в Санта-Лючии, а Ричард, случайно оказавшийся в одной с ними камере, уговорил Ора взять его с собой. Когда Ричард узнал, чем они занимаются, то без колебаний присоединился к пиратам.

Вообще, Ричард не собирался плыть на Карибские острова, просто первый корабль, покидающий Англию в тот день, когда он решил сбежать, направлялся именно туда. Здесь, среди тысячи островов, было легко затеряться, хотя тогда Ричард этого не знал. Молодому английскому аристократу было трудно добывать хлеб собственным трудом. Семнадцатилетний юноша был слишком брезглив и неопытен, чтобы понять: если хочешь выжить, придется приспосабливаться. Он слонялся от острова к острову целый год, постоянно меняя работу. Его отовсюду увольняли, потому что он чурался грязной работы. И в тюрьме он оказался тогда не впервые. В тот раз Ричарда арестовали потому, что он не смог заплатить за жилье, хотя эту грязную дыру трудно было назвать жилищем.

Вся ирония заключалась в том, что он и Ор прибыли в Вест-Индию по абсолютно противоположным причинам. Ор надеялся найти отца, которого никогда не знал, а Ричард сбежал от родителя, которого терпеть не мог. Встреча с Ором в тот день в Санта-Лючии, скорее всего, спасла Ричарду жизнь. Он нашел новую семью в лице Натана Брукса и его экипажа, новых друзей, ближе которых у него никогда прежде не было. А еще эта работенка ему очень понравилась.

– Тоже? – произнес Ор. – Опять Габби досаждает тебе своим сочувствием?

– А когда такое бывало, чтобы наша милая девочка не лезла в чужие дела? – сказал Ричард.

– Есть только одно, чем она тебе может докучать. Мне неприятно об этом упоминать, но…

– Да-да… и вы действуете заодно, – отрезал Ричард.

– Уж очень ты обидчивый. Но ответь мне: ты любишь Джорджину Мэлори, потому что знаешь ее как человека или просто обезоружен ее красотой? Ладно, можешь не отвечать, но поразмысли об этом.

Неужели друзья так несерьезно относятся к его чувствам?

– Я долго разговаривал с ней, Ор, – с готовностью ответил Ричард. – Никогда еще не встречал женщину, с которой так легко общаться… за исключением Габби, разумеется. У Джорджины замечательное чувство юмора. Я видел, как сильно она любит своих детей. Она храбрая… подумать только, за кого она вышла замуж… А в прошлом году она помогла спасти друга. Короче говоря, эта женщина – идеальна во всех отношениях.

– За исключением того, что любит другого.

Джорджина была единственной крошечной радостью в жизни, которую он хотел для себя. Обычно он имел дело с дешевыми девками из таверн или легкомысленными сорвиголовами женского пола. Ричард не знал никого, кого можно было бы представить в роли матери его детей. За все эти годы он не встретил другой женщины, кроме Габриэллы, способной подарить ему ощущение большой, любящей семьи, о которой он так долго мечтал, семьи, совсем не похожей на ту, в которой рос Ричард. Не стань они с Габби настоящими друзьями, не будь она дочерью его капитана, Ричард обязательно начал бы ухаживать за ней. Он не встретил ни одной подходящей женщины, пока не познакомился с Джорджиной Мэлори. Она символизировала все то, что он желал видеть в своей жене. Ричард просто не в состоянии был отказаться от этой женщины.

Как ни странно, мужчина, за которого Джорджина вышла замуж, его отнюдь не отпугнул, а напротив, дал определенную надежду. Как такая женщина может любить мужлана вроде Джеймса Мэлори? Ричард просто не мог в это поверить, а посему терпеливо ждал, пока она одумается и бросит его. Следовало только уведомить ее, что он готов ждать ее с распростертыми объятиями.

Ор покачал головой.

– Ладно. Я ничего больше не скажу, но, признаться, терпеть не могу похороны. Очень надеюсь, что мне не придется присутствовать на твоих.

Ричарда передернуло.

– Что бы вы там с Габби ни воображали, я хочу прожить жизнь по-своему до самого конца, когда бы он ни наступил. Лично я не намерен погибнуть от рук этого бегемота. Клянусь тебе, что впредь не буду предпринимать попыток отбить Джорджину у мужа.

– Мне и этого довольно. Держись от нее подальше, и все будет в порядке.

Ричард, не ответив, отвел взгляд. Ор фыркнул.

– Я так и думал. Не забывай, что Мэлори тебе говорил об ухаживаниях за его женой. Тебе и на пушечный выстрел нельзя к ней приближаться.

– Не преувеличивай. Большинство угроз обычно так и остаются пустыми угрозами.

– Это зависит от того, кто их произносит. Если Джеймс Мэлори дал обещание, он его выполнит.

– Ты, кажется, не собирался больше говорить на эту тему, – пробормотал Ричард.

Ор засмеялся.

– По-моему, именно ты выудил эту тему из небытия, приятель. Мне кажется, ты теряешь способность размышлять здраво, и кому-то нужно помочь тебе ее вернуть.

Неужели Ор прав? Ричард твердо пообещал себе, что оставит попытки соблазнить и отбить любимую у ее мужа, но что, если он не сдержит данное слово? Нет, он же не полный дурак!

– Вы все еще здесь? – спросила Габриэлла, подходя к ним сзади вместе с Дрю. – Пора уже погрузить наши сундуки и отправляться в путь. Вижу, от вас помощи не дождешься.

– Мы ждали твоего мужа, – нашелся Ор. – Он сильнее любого из нас.

Габриэлла бросила восхищенный взгляд на Дрю, который стоял достаточно близко, чтобы услышать слова Ора.

– И то верно, – согласилась она с улыбкой.

При других обстоятельствах Дрю всего лишь хмыкнул бы, услышав Ора, но под взглядом жены он покраснел, чем вызвал всеобщий смех. Немного повеселев, Ричард постарался не думать о своих тревогах. Вот если бы и его друзья сделали то же самое…

Глава пятая

Джулия Миллер прекрасно понимала, что бал у Иденов, несомненно, станет выдающимся событием грядущего сезона. По-видимому, все без исключения приглашения были приняты. Но в бальном зале особняка на Парк-лейн царило такое столпотворение, что закрадывалось подозрение: некоторые гости проникли сюда без приглашений. Возможно, поэтому Реджина Иден, хозяйка бала, выглядела несколько уставшей. Кроме того, это был маскарад, поэтому узнать большинство гостей, скрывавших свои лица за изысканными масками, было практически невозможно. А посему нельзя было, указав на кого-то пальцем, заявить: «Вас не приглашали. Уезжайте!»

Впрочем, Джулия сомневалась, что Реджина Иден, племянница четырех братьев Мэлори, весьма приветливая и любезная леди, была способна на подобную грубость. Сама Джулия без особых церемоний указала бы незваным гостям на дверь, если бы из-за них могло не хватить еды и напитков, приготовленных для приглашенных.

Сегодня Джулия щеголяла в своих любимых тонах. Шелковое бальное платье цвета морской волны было отделано двойным бирюзовым шнуром, связанным серебряной нитью. Этот цвет творил настоящие чудеса с ее сине-зелеными глазами, которые заиграли неуловимыми оттенками, то светлея, то темнея. Жаль, что пришлось надеть полумаску, частично затенявшую глаза. Из трех видов полумасок девушка выбрала самую узкую, обрамляющую только глаза, а еще украшенную драгоценными камнями.

Узкие полумаски не могли полностью скрыть лица. Джулия без труда узнала лорда Персиваля Олдена, который, лавируя между гостями, направлялся к ней. Она познакомилась с ним через младших братьев Мэлори, другом которых он был. Лорд был немного увлечен ею, несмотря на то, что знал о ее помолвке. Ему было тридцать с небольшим, он был высок и довольно симпатичен.

Перси, как называли его друзья, галантно поцеловал ее руку и с громким вздохом произнес:

– Мисс Миллер! У меня при виде вас дух захватывает. Я не спешу обременять себя законным браком, но когда-нибудь все же придется. Все мои друзья уже позволили посадить себя на цепь. Правда, будь вы свободны, я бы решился на женитьбу гораздо раньше.

Джулия покраснела. Не впервые он высказывал вслух подобные мысли. К сожалению, у Перси была привычка слишком много болтать, ставя друзей в неловкое положение. Некоторых это задевало, но Джулия понимала, что, в сущности, он безобиден. Девушка решила не признаваться ему, что ее положение может скоро измениться. Как муж, конечно, Перси был вполне приемлем, и все же при виде его у Джулии не захватывало дух… Как бы там ни было, давно уже пора искать себе мужа, который в состоянии…

Она дала вполне достойный ответ на столь дерзкое замечание:

– Ха-ха, Перси, как бы не так! Все знают, что вы закоренелый холостяк.

Один из приятелей окликнул его, но лорд, казалось, этого не услышал. Он явно не горел желанием ее покидать, но потом снова тяжело вздохнул.

– Пожалуйста, сообщите мне, если ваши обстоятельства когда-нибудь изменятся, – уже отходя от нее, Перси бросил через плечо. – Один танец оставьте за мной!

Танцевать в такой толчее? Джулия усмехнулась. В полночь все должны снять маски. Джулия ничуть не сомневалась, что треть гостей к тому времени ускользнет из зала, но только после того, как все присутствующие собственными глазами увидят того Мэлори, который никогда не бывает в свете, а следовательно, является верной мишенью для всевозможных слухов и домыслов. Сегодняшняя ночь была исключением. Джеймсу Мэлори пришлось прибыть на этот бал, ибо его давали в честь жены.

Мэлори были не просто большим семейством. Они были богатыми аристократами. Удивляться не приходится, что сегодня ночью Мэлори пользовались всеобщим вниманием на балу в честь Джорджины. Джулия была знакома почти со всеми Мэлори, а кое с кем сошлась довольно близко.

Она давно подружилась со своей соседкой Джорджиной. Та часто приглашала ее к себе на небольшие светские вечера и даже на ужины в узком, «семейном» кругу. Джорджина была американкой, чьи братья, как и семья Джулии, занимались коммерцией. Один из братьев Джорджины незадолго до несчастного случая с родителями заключил с отцом Джулии соглашение о регулярных перевозках шерсти через океан. Помимо всего прочего, Миллеры владели несколькими текстильными фабриками.

В конце прошлого года Джулия помогла Бойду Андерсону, младшему брату Джорджины, который взял в жены одну из Мэлори, подыскать дом в Лондоне для него и его молодой жены. За много лет отец Джулии приобрел в столице несколько прекрасных домов. Некоторые, те, что располагались в самых фешенебельных районах Лондона, попали к нему в качестве оплаты за долги, когда их владельцы не смогли рассчитаться с ее отцом. Папа никогда не расставался с недвижимостью. Джулия была согласна с такой стратегией инвестиций. Она тоже отказалась продать Бойду дом, но смягчила свой отказ, отдав его в аренду на весьма длительный срок. Бойд был этому очень рад.

Да, она хорошо знала Мэлори, а также видела, что кое-кто из этой семьи, как, впрочем, многие в высшем обществе, жалеют ее. Никто не называл ее старой девой, но все знали, что она не сможет выйти замуж, пока в Англию не вернется ее пропавший жених, что вряд ли когда-нибудь случится.

Джулию не обижала жалость подобного рода. Святые небеса! Она и сама испытывала бы жалость к любой женщине, оказавшейся в столь щекотливой ситуации. Хотя большинство людей были достаточно тактичны, чтобы не говорить о ее помолвке при ней. Перси был исключением. Долго так продолжаться не могло. Она надеялась на лучшее. После разговора с Кэрол девушка успела навестить своего адвоката. Тот уже начал работать над составлением документа о признании ее жениха мертвым, но предупредил, что граф Менфорд, вероятнее всего, сделает все от него зависящее, чтобы отсрочить решение по этому делу. На то, чтобы разорвать ненавистный договор, уйдет куда больше времени, чем она полагала.

– Я так и знала! – воскликнула Кэрол, подойдя к Джулии. – По нему видно, что все те гадости, которые о нем говорят, – истинная правда.

Джулия сдержала рвущийся из груди смех. Кэрол казалась очень серьезной, и, приглядевшись к лицу подруги, частично скрытому светло-розовой, усыпанной драгоценными камнями полумаской, Джулия поняла, что Кэрол отнюдь не до смеха. Подруга уже готова была покинуть бал, если Джулия не уговорит ее остаться. И впрямь было глупо составлять мнение о Джеймсе Мэлори на основании одних только слухов.

Два младших брата Мэлори, Джеймс и Энтони, в свое время прослывшие прожженными повесами и не проигравшие ни одной дуэли, ни на пистолетах, ни на кулаках, пользовались репутацией смертельно опасных противников. Никто этого не оспаривал, однако с тех пор минуло много лет. К сожалению, это привело к появлению разнообразнейших, зачастую весьма диких слухов о долгом отсутствии в Англии Джеймса Мэлори. Говорили, что его отправили на каторгу в Австралию, но, перебив всех тюремщиков, он сбежал. Говорили, что Мэлори стал пиратом, и его команда топила суда ради удовольствия. Говорили, что он стал вожаком корнуоллских контрабандистов, когда прежнего предводителя арестовали за убийство… Вот немногие из совершенно диких сплетен, распространяемых людьми, которые лично не знали ни Джеймса, ни его семью.

Впрочем, кому какое дело, почему Джеймс Мэлори на долгие годы исчез из страны и что он делал все это время? К сожалению, сплетни были любимым занятием высшего света, и, хотя многие довольствовались скандалами, происходящими в реальности, были и те, кто, не найдя ничего лучшего, придумывали свои собственные. Джулия ничуть не сомневалась, что большинство слухов о Джеймсе Мэлори были безосновательны. Просто его грозный, угрюмый вид и скрытный образ жизни давали людям почву для сплетен. Да, девушка не сомневалась, что, если спровоцировать Джеймса, он может стать смертельным противником. Но кто в здравом уме рискнет на такое пойти?

Статный, красивый, белокурый… Джеймс привлекал бы взгляды окружающих, даже не будь известно, кто этот джентльмен, возвышающийся над миниатюрной, стройной, прелестной женщиной в бальном платье из рубинового шелка. Удивительно красивая пара! В отличие от большинства, Джеймс не надел сегодня маску. Его маску держала в руках жена. Джулия даже видела, как его супруга несколько раз уговаривала мужа ее надеть. Джеймс лишь бесстрастно на нее взирал, явно не горя желанием уступать. Джулию это позабавило. Вполне в духе Джеймса отвергать все, имеющее налет фривольности и легкомыслия.

В отличие от Джулии, которая выбрала полумаску, многие выбрали маски, закрывавшие все лицо или верхнюю половину. Узнать человека в такой маске было практически невозможно. Но Джулия была уверена, что Джеймса узнала бы под любой маской. Его фигура выделялась среди толпы какой-то первобытной силой. И дело было не только в завидной мускулатуре. Никто в Лондоне не носил настолько длинные волосы, пренебрегая модой. Они спадали Джеймсу на плечи. Впрочем, возможно, надень он маску, Кэрол спокойно наслаждалась бы балом, не опасаясь его присутствия.

Джулия решила немного просветить подругу.

– Знаешь, Кэрол, Джеймс Мэлори терпеть не может светские балы, просто ненавидит их. Сегодня он здесь лишь потому, что любит жену и не хочет расстраивать ее, проигнорировав бал, даваемый в честь ее дня рождения.

– Правда их ненавидит?

– Да.

– Этим объясняется, почему он нигде не бывает?

– Вот именно.

– А я-то думала, это он избегает света, потому что он – пария в обществе, – призналась Кэрол, а потом едва слышно прибавила, – полный изгой… до такой степени, что ни одна хозяйка дома не включает его в список гостей.

Едва сдерживая смех, который рвался наружу, Джулия сухо заметила:

– Ты сама должна понимать, о ком мы говорим. Мэлори – одно из самых влиятельных семейств в королевстве. Их всюду приглашают и принимают.

– Уверена, что остальных приглашают, но сомневаюсь, что его, – не сдавалась Кэрол.

– Его хотят видеть в особенности, Кэрол. Или ты не видишь, сколько сейчас здесь гостей? Не думаешь же ты, что леди Иден пригласила их всех? Не будь Джеймс столь интересной для света личностью, никто не горел бы желанием увидеть его на балу собственными глазами. Именно личность Джеймса Мэлори делает бал таким увлекательным для каждого. Сама знаешь, как охотились за приглашениями… Уверена, многие явились сюда без приглашения. Думаешь, он этого не понимает? Повторяю: зная, все это, он согласился приехать ради жены, прекрасно понимая, что все будут на него глазеть.

– С его стороны это весьма благородно, как по мне…

– Не против, если я тебя представлю? – предложила Джулия. – Он очень любезен с леди. Познакомься с ним, и тебе больше не придется доверять этим глупым сплетням.

Но Кэрол, упершись каблуками в пол, решительно замотала головкой.

– Спасибо, не надо. Пусть он остается на той стороне зала, а мы – на этой. Пускай во всех этих сплетнях нет ни капельки правды, и он куда импозантнее, чем я ожидала, но я совсем не горю желанием с ним общаться. Я не видела, чтобы он хоть раз улыбнулся собственной жене. Не удивлюсь, если он вообще не умеет улыбаться. Вижу, что никто не рискует подходить к нему. Что бы ты там ни говорила, Джули, в нем есть нечто такое, что вызывает во мне дрожь. У него такой вид, словно он готов наброситься на любого и оторвать голову.

– Какой ужасный образ ты себе нарисовала! – сказала Джулия, стараясь не смеяться над излишне пылким воображением подруги. – Тебе не стыдно?

– Но это правда! Может быть, он довольно славный малый, вполне допускаю, что так оно и есть. Я согласна прислушаться к твоим доводам, вот только этот Джеймс уж слишком похож на великана-людоеда из сказки.

– Я ничего подобного не говорила, – запротестовала Джулия. – Как раз напротив, не стоит видеть в нем чудовище.

– Не чудовище? – с победной ноткой в голове произнесла Кэрол. – Взгляни-ка на него! Разве это не так? Если есть человек, во взгляде которого читается жажда убивать, так это он.

Нахмурившись, Джулия посмотрела туда, куда смотрела Кэрол и, черт побери, была вынуждена с ней согласиться. Она никогда не видела Джеймса Мэлори таким… Если бы человеческий взгляд мог убивать, кое-кому в этом зале очень не поздоровилось бы.

Глава шестая

– Поверить не могу, что ты явился сюда, – прошептала Габриэлла, тыча Ричарда в спину, пытаясь привлечь его внимание.

Мужчина с раздраженным видом обернулся. Он очень старался держаться подальше от Габби и Джеймса, а также от двух старых приятелей по прежней жизни, которых, как ему показалось, он узнал, хотя прекрасно понимал, что лицо его полностью скрыто под маской печального клоуна. Кстати, в этой маске ему было ужасно жарко. Он не собирался позволять Габриэлле снова донимать себя, хотя ему и самому хотелось повздорить с ней.

– Поверить не могу, что вы скрыли от меня, что в честь дня рождения Джорджины дают бал-маскарад! Неужели ты не понимаешь, как это удобно для меня? Все ваши тревоги оказались напрасны… Как, черт побери, ты меня узнала?

– По волосам, конечно.

– Может, мне следовало переодеться в платье? – съязвил Ричард. – И почему я об этом не подумал?

– Боюсь, что эта выходка тебе не удастся. Ты уже не так строен, как прежде, даже если на свете существуют женщины твоего роста, в чем я, признаюсь, весьма сомневаюсь. Не высовывайся, а не то он тебя, чего недоброго, заметит! – прошипела Габриэлла, увлекая молодого человека обратно в гущу толпы.

Все это уже начинало походить на их прошлый спор, продолжать который Ричарду абсолютно не хотелось. Габриэлла с самого начала была настроена очень решительно, стоило им ступить на причал. Всем пятерым пришлось ехать в одном экипаже, поэтому Ричард и Ор решили завезти Габриэллу, Дрю и Марджери в лондонский дом Мэлори, а уж потом подыскивать себе подходящее жилье. Однако Габриэлла категорически отказалась еще до того, как экипаж тронулся. В доках она отвела Ричарда в сторону и заявила, что он ни при каких обстоятельствах не должен приближаться к этому дому или даже ступать на мостовую перед ним.

– Не говори чушь. Он, скорее всего, уже и думать обо мне перестал. Джеймс вдвое старше меня и память у него, очевидно, уже не та…

Габриэлла громко рассмеялась.

– Не называй Джеймса Мэлори стариком. Он – мужчина в полном расцвете сил. Не обманывайся! Правда, с тех пор, как вы виделись в последний раз, ты немного прибавил в весе, но лицом ты совсем не изменился. У тебя, Ричард, – очень запоминающееся, выразительное лицо. Я бы тебя узнала при любых обстоятельствах, и он, уверена, тоже. Дьявол! Не удивлюсь, если тебя узнает даже твоя старая кормилица.

– У меня не было няни, – сухо отрезал Ричард.

– Не думай, что сможешь увильнуть, сменив тему разговора! Он непременно обратит на тебя внимание, а потом вспомнит мужчину, которому его супруга отвесила оплеуху за непристойное предложение, сделанное в саду ее дома в присутствии двух детишек. Он бы занялся тобой в тот же день, если бы я клятвенно не пообещала, что ты больше и на шаг к ней не подойдешь. Он вполне определенно выразился, когда говорил, что случится, если ты посмеешь нарушить данное обещание.

Как будто он не помнил этого? Как будто это имело хоть какое-то значение, когда он так жаждет увидеть Джорджину?

– Будь милосердной, Габби, – попытался воззвать Ричард к нежной стороне ее души. – Я не подойду к ней. Позволь хотя бы еще раз ее увидеть… в последний раз. Помоги мне. Мужлан, за которого она вышла замуж, ни о чем не узнает. Выбери день, когда его не будет дома.

– Почему бы тебе не… – начала Габриэлла, но вдруг переспросила. – В последний раз? И после этого ты навсегда о ней забудешь?

Он не хотел ей врать, но иначе не мог, слишком уж Габриэлла тревожилась о нем.

– Она для меня потеряна. Думаешь, я этого не понимаю?

Ричард решил, было, что Габби перешла на его сторону, но молодая женщина вдруг нахмурилась.

– Ты напрашиваешься на неприятности, Ричард, – произнесла она, упрямо вздернув подбородок. – Нет, нет и еще раз нет. Извини, но ты мой лучший друг. Я не собираюсь позволять тебе стать на путь саморазрушения, хотя ты, кажется, твердо вознамерился себя погубить. Забудь о ней!

Раздосадованный, Ричард порывисто воздел руки к небу.

– Прелестно! Ты победила! А пока я утоплю свое горе в вине. Уверен, Ор поможет мне в этом, ведь он с тобой согласен. Надеюсь, хотя бы это мне позволено? – зло произнес Ричард, направляясь к выходу.

Он решил больше с ней не спорить. Придется самому искать встречи с Джорджиной. Ему обязательно должно повезти.

– И как тебе удалось так быстро раздобыть вечерний туалет? – сердито поинтересовалась Габриэлла, оглядывая его импозантное черное одеяние. – Мы прибыли в Лондон два дня назад. Я думала, твоя старая одежда тебе больше не в пору…

– Да, конечно, но я уже несколько лет знаком с одним хорошим портным с острова Сент-Кристофер и заранее подготовился к путешествию.

– Лучше скажи: подготовился к смерти. Господи! Поверить не могу, что ты оказался здесь вместе с ним!

– Ты преувеличиваешь, Габби! Он не убьет меня только за то, что я на нее взглянул.

– Он был предельно серьезен, когда предупреждал, чтобы ты не приближался к его жене. Ты можешь с легкостью игнорировать подобные угрозы от других, но только не те, которые исходят от Джеймса. Кстати, как ты узнал о бале?

– Вообще-то, это тебе следовало бы мне все рассказать.

Заслышав завуалированное обвинение, Габби помрачнела.

– Нет, я ничего не должна была, поэтому умолчала о бале… Так как?

Мужчина вздохнул, но уступил ее упорству.

– Та гостиница, возле которой ты нас высадила… кстати, весьма признателен, оказалась одной из лучших в Лондоне… Там держат несколько экипажей к услугам постояльцев. Вчера я прокатился на одном из них. Когда карета остановилась напротив резиденции Джорджины, я отпустил кучера и просидел целый день, надеясь хотя бы мельком увидеть ее, но ничего не вышло.

– Она пригласила гостей, так что из дома, разумеется, не выезжала. Но это еще не объясняет, как ты узнал о бале и о том, где он будет проходить.

– Я сидел в засаде у дома Джорджины, когда мимо прошли две леди. Подозреваю, при виде особняка Мэлори на противоположной стороне улицы они решили затронуть в своем разговоре тему бала. Я едва не свалился с козел кареты, так хотел дослушать, чем закончится их разговор.

Габриэлла тяжело вздохнула.

– Обычно ты вполне здравомыслящий человек… пока речь не заходит о Джорджине. Тогда ты полностью теряешь голову. И вообще, как ты проник сюда без приглашения?

Ричард не к месту ухмыльнулся. Он вспомнил о том сорванце, который чем только не занимался, лишь бы заставить отца отречься от него, но ничего из этого не вышло.

– Тем же путем, что и два молодых лорда, которые, как я подслушал, обсуждали, как бы пробраться сюда, – сказал он Габриэлле. – Я незаметно пошел за ними и увидел, как они перелезают через каменную ограду сада. Слишком маленький садик по сравнению с тем, что окружает особняк Мэлори. Там тоже было не пусто, но в основном, как я понимаю, в саду прогуливались те, кто проник сюда так же, как и я. Увидев, как мы лезем, они только посмеялись.

Габби хмыкнула.

– Скажи, неужели Ор согласился на это безумие? Ему полагалось за тобой присматривать. Вы же делите с ним один номер?

– Прежде делили. Но я так его донимал, что Ор решил подыскать себе другое жилье, чтобы немного поостыть, а то мы, чего недоброго, еще подрались бы.

– Не может быть! – ахнула Габриэлла.

– Признаю, это было нелегко. Ты ведь знаешь, какой он невозмутимый.

– Ты нарочно его доводил?

Ричард виновато заморгал.

– Ты должен перед ним извиниться, – отчитала его Габриэлла.

– Знаю.

– Сейчас самое время сделать это. Убирайся отсюда, Ричард, пока еще есть такая возможность.

Взвесив все, Ричард решил, что спорить дальше не имеет смысла, поэтому он кивнул Габриэлле и направился в сад. По крайней мере, ему удалось увидеть Джорджину. Она оставалась такой же прекрасной, какой он ее запомнил. Он до сих пор желал ее. Даже разлука не охладила его пылких чувств. Ричард очень надеялся, что Габриэлла поверит, будто он, получив то, зачем пришел, теперь успокоится и уйдет с бала. Но нет, одного взгляда на любимую недостаточно, особенно теперь, когда он находится в Англии и так близок к Джорджине.

Однако, видимо, Габби не доверяла ему полностью, понимая, как много поставлено на кон. Она последовала за ним до дверей, ведущих на террасу, откуда открывался вид на сад. Ему пришлось перелезть через ограду и скрыться из вида. Однако дальше он не пошел. Выждав минут десять, Ричард заглянул поверх каменной ограды, чтобы проверить, возвратилась ли Габриэлла в большой зал обратно к Дрю.

Теперь главное – снова не попасться ей на глаза. Все же маска, полностью закрывающая лицо, – прекрасное изобретение, по крайней мере, сейчас. Ричард заметил мужчину в полностью закрывающей лицо маске, совсем не похожей на его собственную. Джентльмен стоял в саду под террасой.

Ричард перелез через ограду и быстро подошел сзади к незнакомцу. При этом он краем глаза следил за террасой, не появится ли там Габби в самый неподходящий момент. Ричард не сразу понял, что мужчина в маске занят тем же самым.

– Не хотите ли поменяться масками, сэр? – спросил Ричард.

– Нет.

Джентльмен даже не взглянул в его сторону. Он окинул взглядом обе двери, ведущие из дома на террасу, а затем перевел взгляд на карманные часы, которые держал в руке. Очевидно, незнакомец нетерпеливо ждал чьего-то появления. Маска незнакомца была совсем не похожа на маску Ричарда. Он счел это хорошим предзнаменованием. Те, которые он видел на балу, были почти неотличимы от нее. Ричард решил попытаться снова.

– Десять фунтов?

Джентльмен повернулся к нему и рассмеялся.

– Вижу, вы совсем отчаялись. Я бы легко согласился, но эту маску купила моя возлюбленная специально для того, чтобы легко найти меня в толпе. Я сказал, что буду ждать в саду, потому что предвидел, что на балу будет ужасная давка.

– Тогда вам не составит труда найти друг друга. Вы ведь узнаете ее здесь?

– Не могу утверждать наверняка. Я ни за что не собираюсь рисковать сегодня.

Поскольку возлюбленная незнакомца опаздывала, но могла появиться с минуты на минуту, Ричард предложил:

– Может, после того, как она придет?

Джентльмен отрицательно покачал головой.

– Не могу. Она подарила мне маску. Вы понимаете, что произойдет, если я отдам ее подарок?

Поскольку никто в саду больше не носил столь идеально прикрывающей лицо маски, Ричард тяжело вздохнул. Остается только смириться и уйти. Возможно, это перст судьбы.

Но молодой аристократ, должно быть, услышал его тяжелый вздох.

– Мою я не отдам, но я пришел с другом. Быть может, он сумеет вам помочь.

Джентльмен оказался человеком слова. Отыскав своего приятеля, он свел молодых людей вместе. Обмен состоялся. К сожалению, новая маска Ричарду совсем не понравилась. Это была дьявольская морда с керамическими рожками. При этом половина лица оставалась открытой. По крайней мере, теперь Габриэлла его не узнает, если, конечно, не встретит того джентльмена, который надел его маску печального клоуна. Нет, эта встреча лишь озадачит Габби. Она видела, как он уходил. Решит, что это случайность.

Завершая перевоплощение, Ричард запихнул свои длинные волосы за воротник сюртука. Он готов был снова рисковать, чтобы увидеть Джорджину… хотя бы издалека. Правда, где-то в глубине сознания гнездилась тревога, не потеряет ли он голову, пустившись в еще большую авантюру, но Ричард постарался от нее избавиться. Он не собирался умирать из-за любви к чужой жене.

Глава седьмая

Свирепое выражение, искажавшее лицо Джеймса Мэлори с самого начала бала, не было мимолетным. Мужчина продолжал злобно сверкать глазами. Джулия никак не могла понять, кто или что могло так взбесить Джеймса. Движимая любопытством девушка пыталась определить, куда он смотрит. Во всяком случае, кто бы это ни был, этот человек должен был стоять где-то рядом с Джулией, на «ее» стороне зала, вот только десятки фигур закрывали ей обзор. Поэтому, когда Кэрол захотелось повести ее к своему мужу Гарри, чтобы познакомить с его другом, Джулия извинилась, сказав, что отойдет на минутку, и стала быстро пробираться сквозь толпу, то и дело поднимаясь на носочки и высматривая, на месте ли Джеймс.

Через несколько минут она оказалась совсем рядом, но опоздала. Теперь Джеймс смотрел только на жену и, нагнувшись, что-то говорил ей. Мужчина чмокнул жену в щечку, что немедленно вызвало волну охов по залу и реплики гостей, как же это мило. Раздались смущенные смешки.

Услышав реакцию гостей, Джорджина и сама рассмеялась. Джеймс сердито возвел взор к потолку, вероятно, тоже услышав смех. Но тут вниманием Джорджины завладел один из ее многочисленных родственников, и взгляд Джеймса вновь устремился туда, куда и прежде.

Подобно Кэрол, Джулия непроизвольно вздрогнула под убийственной остротой этого взгляда. Но девушка поняла, что Джеймс, должно быть, смотрит не на нее, а на одного из четверых человек, стоявших на самом виду. Музыка стихла. Танцующие пары покинули середину зала. Это позволило Джулии отчетливее видеть Джеймса. Хотя на его каменном лице ничего нельзя было прочесть, в зеленых глазах мужчины гнездилась смерть. Поразительно, что на уме у него наверняка было убийство, но никто этого не мог заподозрить, пока не встретился бы с ним взглядом.

И тут Джулии пришло в голову, что этот мужчина обычно не склонен проявлять свои чувства. Наверняка он делает это намеренно. Неужели он хочет кого-то предостеречь? Джулия попыталась понять, на кого же смотрит Джеймс.

Из четверых людей, стоявших к ней спинами, было трое мужчин и одна – женщина. Женщина и один из мужчин, очевидно, приехали на бал вместе. Второй был коренастым коротышкой. А вот третий, очень высокий, выделялся из толпы.

Парочка была настолько поглощена беседой, что ничего вокруг себя не замечала. Стоило музыке заиграть вновь, они упорхнули танцевать. Джеймс даже не соизволил проводить их взглядом. Оставались двое. А потом коротышка развернулся и поспешно ретировался. Джулия заметила, как он нервно вздрогнул, проходя мимо нее, и исчез в одной из открытых дверей, ведущих на террасу. Джеймс также не провожал его взглядом. Остался последний, высокий незнакомец.

Джулия не могла вспомнить никого, кроме мужчин из семейства Мэлори, кто обладал бы таким изрядным ростом, но Джеймс вряд ли будет так ненавидеть родственника. Нет, что-то тут не так! А братья Джорджины? Вот именно! Как она могла забыть, что Джеймс не скрывал своей антипатии к ним! Он едва мог их терпеть.

Этот широкоплечий мужчина немалого роста вполне мог оказаться одним из пятерых братьев Джорджины. Джулия не была знакома со всеми, хотя те, кого она встречала, не были брюнетами, как этот незнакомец. Впрочем, если хорошенько пораскинуть мозгами, Джеймс, может, и недолюбливает братьев Андерсон, но сверлить их убийственным взглядом ему, как ни крути, незачем.

Джулия начала понимать, как глупо выглядит сейчас со стороны. Предположим, она узнает, кто этот джентльмен, что весьма сомнительно, учитывая, что в этот вечер все были в масках. Но что ей делать потом? Не идти же к нему, чтобы предупредить о грозящей ему смертельной опасности, а затем осведомиться, в чем же тут дело. Нет, так она ничего не узнает.

Джулия обернулась, выискивая в толпе Кэрол, но громкий вздох отвлек ее и заставил внимательнее взглянуть на широкую спину незнакомца в маске. Неужели он заметил недобрые намерения, читающиеся во взгляде Джеймса? Если так, девушка ожидала, что незнакомец вот-вот устремится прочь из зала, но ничего подобного не произошло. А еще этот вздох прозвучал так жалостливо, что вполне мог разбить излишне чувствительное сердце. Этот вздох не мог иметь никакого отношения к Джеймсу Мэлори. Незнакомец наверняка даже не подозревал, что находится в опасности.

Следует ли его предупредить? В то время как титулованная леди ограничена строгими условностями и не имеет права первой заговаривать с джентльменом, которому предварительно не была представлена, Джулия не чувствовала особых стеснений, налагаемых на нее обществом. В мире коммерции приходилось все время беседовать с незнакомцами. Впрочем, эта ситуация никак ее не касалась. А что если любознательность сыграла с ней злую шутку, и она просто все это себе нафантазировала?

Джулия снова обернулась и уже хотела отойти, но вдруг, поддавшись секундному порыву, коснулась плеча мужчины. Всему виной был этот щемящий, полный душевной тоски вздох. Как она могла пройти мимо столь сильного горя и одиночества?

– С вами все в порядке? – поинтересовалась Джулия.

Незнакомец порывисто обернулся, и девушка растерялась при виде маски дьявола на его лице, точнее, полумаски, под которой в тени виднелись усы, чувственные губы и твердый подбородок. «Дьявол» бегло окинул ее взглядом, а потом вернулся в прежнее положение.

– Только взгляните на нее, – вновь вздохнув, произнес он. – Она просто изумительна!

Он говорил с легким, неуловимым акцентом, происхождение которого Джулия не могла с точностью определить. Кажется, он даже не услышал ее вопроса.

– Вы, кажется, влюблены?

– Очень сильно. Я влюбился в нее с первого взгляда, как только повстречал в прошлом году.

– В кого?

– В леди Мэлори.

Джулия подавила невольный смешок. Она не ожидала услышать что-то подобное. Теперь ее любопытство было удовлетворено, а явная враждебность Джеймса получила объяснение.

Мэлори были крепким, дружным семейством. Не важно, о какой именно леди из клана Мэлори говорил незнакомец. Все, присутствующие на балу, уже были замужем, так что Джеймс имел право оскорбиться. «Обидеть одного – значит обидеть всех». Таким мог быть фамильный девиз рода Мэлори. Если только… нет, этот мужчина не мог оказаться одним из Мэлори, восхищающимся своей женой на расстоянии. Все они находились у Джулии на глазах. Спутать их, несмотря на маски, было немыслимо.

– Какая конкретно леди Мэлори? – спросила Джулия. – Сегодня вечером их на балу не менее пяти. Все они…

– Джорджина.

– Замужем, – открыв от удивления рот, закончила Джулия.

Если кто и вознамерился безнадежно влюбиться, супруга Джеймса Мэлори была наихудшим объектом для его воздыханий.

– Я осведомлен об этом возмутительном факте, – сказал незнакомец.

– А о том, что ее супруг не сводит с вас глаз уже добрые четверть часа, вы осведомлены?

Он немедленно перевел взгляд от Джорджины на Джулию.

– Он не мог узнать меня! Я не приглашен на бал, и вообще узнать меня под маской невозможно.

Джулия пожала плечами.

– Знает Джеймс, кто вы, или нет, очевидно одно: ему не нравится, что вы глазеете на его супругу.

– Я покойник, – простонал незнакомец.

Джулия разделяла подобное мнение, а посему сочла нужным пожурить его.

– Как вы могли не заметить, что он на вас смотрит?

– Я не мог отвести глаз от нее.

Ослепленный любовью? Джулия по-прежнему испытывала к незнакомцу что-то похожее на жалость, хотя и не такую сильную, как прежде. Она знала, как счастливы Джеймс и Джорджина в браке. Джулия была дружна с ними в отличие от этого незнакомца.

Поэтому она сказала молодому человеку:

– Вам лучше отсюда уйти.

– Бесполезно. Он найдет меня всюду, если, конечно, не решит, что обознался. Вы могли бы помочь мне в этом. Не согласитесь спасти мне жизнь?

– Хотите, чтобы он решил, будто вы ухаживаете за мной?

– Вот именно.

– Полагаю, нам следует потанцевать.

– Благодарю, но этого будет недостаточно. Он должен поверить, что вы единственная женщина в моей жизни и, возможно, мы даже женаты… Супружеские пары целуются…

– Минутку, – строго перебила его Джулия. – Я не желаю заходить так далеко, тем более что…

– Пожалуйста, cherie, – взмолился незнакомец.

Неожиданный переход на французский язык удивил ее. Он правильно говорил по-английски, и Джулия никогда бы не предположила, что имеет дело с французом.

– Если я сейчас просто уйду, – его акцент стал сильнее, – не проявив своей привязанности к вам, к примеру, он обязательно меня выследит. Он обещал это, если увидит меня еще хоть раз рядом с женой.

– В таком случае вам не следовало являться на бал.

– Теперь понимаю, – жалобно вздохнул незнакомец, – но я не мог устоять, ведь столько времени желал взглянуть на нее хотя бы еще раз. Неужели вы никогда не были по-настоящему влюблены и не знаете, как это бывает?

Эта реплика снова воскресила в сердце Джулии жалость. Разумеется, она ничего не знала о любви, ведь всю жизнь была связана со своим злополучным женихом, отчего все знакомые мужчины держались от нее подальше. Ее еще никто никогда не целовал. Да и кто бы решился, зная о ее помолвке? И все же, когда речь зашла о поцелуях, Джулии с трудом удалось отвести взгляд от его губ.

– Ладно… только поскорее… – произнесла она, очень надеясь, что впоследствии не пожалеет. – Не хочу, чтобы это заметил кто-либо, кроме Джеймса Мэлори.

Глава восьмая

Если бы этот поцелуй не должен был стать первым в ее жизни, Джулия ни за что не согласилась бы. Она прожила двадцать один год без единого романтического поцелуя… Как же заманчиво это ей показалось! Ею двигало не мимолетное любопытство, а неподдельное желание, которое, зародившись в четырнадцать лет, никуда не делось. Примерно с этих лет подруги начали целоваться, а потом рассказывали, как это восхитительно.

Еще одна жгучая обида прибавилась к огню негодования, терзавшему ее из-за злополучной помолвки. Как же много чудесного она упустила из-за нее, пока росла! У нее не было восторженного предвкушения первого сезона. Господи! Целый год подруги только о нем и говорили, при этом глупо хихикая. Приятное возбуждение от невинного флирта, которому подруги, в отличие от Джулии, предавались еще до начала первого сезона… Всякий раз, вновь осознавая, сколького она была лишена из-за этого негодяя, Джулия находила все новые причины пристрелить женишка, если только он вернется.

Но быть нецелованной… хотя бы раз, чтобы узнать, что при этом чувствуешь… Больше всего ее задевало, что у нее нет возможности самой разобраться, что к чему. Конечно, когда у тебя есть жених, проще простого попробовать. Но в последний раз, когда они виделись, ей было девять лет, а ему исполнилось пятнадцать. Они, помнится, пообещали убить друг друга, если еще раз встретятся. Угрозы были отнюдь не пустым вздором. Взаимная антипатия и презрение были настолько сильными, что каждая их встреча заканчивалась каким-либо скандалом. После этого им удавалось уклоняться от дальнейшего общения, а спустя два года жених, к счастью, сбежал. Больше общаться с ним Джулии не довелось.

Было бы, впрочем, неплохо иметь воспоминания хотя бы об одном поцелуе, чтобы иметь возможность сравнить его с поцелуем незнакомца. Тогда, пожалуй, она так не растерялась бы…

Стоило ей согласиться, как незнакомец припал к губам Джулии. Он даже не потрудился снять полумаску, ибо она ничем ему не мешала. Его чувственный рот впился в ее губы. Девушка почувствовало разочарование, что не может видеть его лица. Зеленые глаза – вот все, что было видно в прорезях маски, пока девушка не зажмурилась, чтобы полнее насладиться новизной ощущений.

Оказалось, это куда более волнующе, чем она могла вообразить. Пожалуй, дело было еще и в том, что она не знала этого мужчины и, возможно, так и не увидит его лица… Она может представить себе кого угодно, самого красивого мужчину на свете… Например, двойника Джереми Мэлори, ибо красивее его Джулии еще никто не попадался… но он уже женат… тогда дядю Энтони… погодите… есть еще его двоюродный брат Дерек… Черт возьми! Все они женаты… не важно… Кроме того, сейчас не имеет значения, на кого похож незнакомец… Она так долго ждала этого…

Незнакомец целовался совсем не так, как мужчина, влюбленный в другую женщину. Происходящее увлекло его, пожалуй, не меньше, чем саму Джулию. Он обвил ее одной рукой за плечи, другой – за талию, затем медленно притягивал к себе, пока между ними не осталось свободного пространства. Их объятия нельзя было назвать целомудренными. Впрочем, незнакомцу надо было изобразить поцелуй супружеской пары. Не стоит воображать, будто бы он увлекся этим поцелуем в той же мере, как она. Для него это всего лишь способ попытаться одурачить Джеймса Мэлори.

Вот только для нее этот поцелуй обрел всю подлинность и полноту… Кто бы мог подумать, что это куда больше, чем просто прикосновение губ? А еще объятия… Было весьма волнительно ощущать, как его руки крепко прижимают ее к мускулистой груди. Волосы на его верхней губе приятно щекотали ее. Его язык безуспешно попытался приоткрыть ее губы, ибо она не знала, что это надо делать. В животе образовался приятный трепет. Ноги ее начали ослабевать. Ей пришлось еще сильнее в него вцепиться.

– Вы все правильно делаете… Еще минутка… и можно прекращать… – произнес он прежде, чем возобновить поцелуй.

Это напомнило ей о том, что этот поцелуй не совсем настоящий. Все это показное, устроенное ради того, чтобы обмануть Джеймса. Ей словно бы плеснули в лицо холодной водой. Приятный туман, окутавший было ее, рассеялся прежде, чем он отступил, прерывая короткий момент близости.

– Немного поздно… знаю… – небрежно бросил незнакомец, изогнув губы в легкой улыбке, – но позвольте представиться: Жан-Поль. Отныне и навсегда я ваш должник.

Его улыбка настолько очаровала Джулию, что дух захватило. А ведь она лишь попробовала вкус его губ… И теперь Джулия не могла отвести от них взгляда.

– Мэлори по-прежнему на нас смотрит?

Джулии пришлось сделать несколько глубоких вздохов, чтобы суметь сосредоточиться на его словах.

– Я не стану смотреть, – сказала она. – Он вовсе не глуп и поймет, что мы о нем говорили.

– И то верно, – согласился незнакомец.

– Кстати, меня зовут Джулия.

Ее голос прозвучал неожиданно застенчиво. Это ее удивило. Откуда эта скованность? Когда она вообще чего-то стеснялась? Этот мужчина странно на нее действовал. Неужели причиной всего был первый поцелуй?

– Считается очень красивым именем по обе стороны океана, – сказал он.

– А где именно по ту сторону Атлантики вы живете?

– Я ненадолго прибыл в Англию с друзьями.

Джулия поняла, что ответа на свой вопрос она не получила, но, возможно, у незнакомца это получилось непреднамеренно.

– Значит, вы здесь не живете?

– Нет.

– Но у вас английское произношение.

Мужчина издал смешок.

– Пытаюсь, cherie.

– А-а-а…

Джулия снова смутилась из-за того, что так быстро забыла о его акценте, который то появлялся, то исчезал. Однако он может быть англичанином, выросшим во Франции. Джулия решила это уточнить:

– Так вы француз?

– Очень мило с вашей стороны, что вы это заметили.

Прозвучало это как-то не к месту, но теперь Джулия заподозрила, что, несмотря на идеальное произношение, иностранцу, пожалуй, временами трудно подобрать нужные слова, из-за чего он иногда выражается невпопад.

Теперь, когда она ему помогла, ей во что бы то ни стало следовало вернуться к Кэрол, но она не хотела с ним расставаться. Она вдруг подумала, что, возможно, ей не совсем удалось помочь незнакомцу. Ведь она действовала, в первую очередь, в своих интересах, когда позволила мужчине ее поцеловать. Надо его предупредить. Так будет по-честному.

– Наш поцелуй, не исключено, не смог одурачить Джеймса, ибо он меня знает.

– Боже! Мне следовало спросить, замужем ли вы…

Так вот о чем он подумал, когда услышал ее предостережение?

– Похоже, брачные узы не являются для вас непреодолимым препятствием, – приподняв брови, произнесла Джулия.

– К сожалению, это не так, cherie. Весьма больно любить женщину, которая никогда не станет твоей.

Тяжелый вздох подтвердил сказанное. Ей вновь стало его жалко. Кажется, незнакомец даже покраснел под своей полумаской, хотя нижняя половина лица и шея загорели настолько, что трудно было сказать наверняка.

– Я вообще-то не замужем, – созналась она на случай, если ее подозрения окажутся верны.

– Но у вас должно быть много воздыхателей.

– Отнюдь…

– Одного поклонника вы, во всяком случае, сегодня приобрели.

Джулия невольно рассмеялась. Незнакомец с ней флиртовал. После восемнадцати лет Джулия приобрела определенный опыт во флирте, хотя и не в таком невинном. Этот человек явно всего лишь шутил. Ей довелось встретить несколько мужчин, не имевших крепких моральных устоев, которые, узнав о ее помолвке, пытались склонить девушку к внебрачной связи. Как ни стыдно в этом признаться, но пару раз ее подмывало согласиться. Но все это было до того, как она узнала, как положить край этой ужасной ситуации… да и соблазн в прошлом был не так уж велик…

А вот Жан-Поль показался ей весьма обаятельным, в особенности когда не страдал из-за разбитого сердца. Поэтому Джулия решила ему немного подыграть.

– Следует ли мне напомнить, что вы влюблены в другую?

Его палец скользнул по ее щеке.

– Вы вполне сможете отвлечь меня от нее. Не хотите ли попытаться?

Увести его у другой было бы не особенно прилично, но Джулия напомнила себе, что эта женщина замужем, и ему не принадлежит. С другой стороны… это может стать чем-то вполне благородным… Излечить рану, зияющую в его сердце?

А потом Джулия резко одернула себя. О чем, ради всего святого, она думает? Только потому, что он вдруг показался ей серьезным, она обдумывает такое? И все же идея показалась ей весьма заманчивой. Следовало это признать. Но продолжать знакомство с человеком, который явно не намеревался задерживаться в Англии, было глупо. Она легко может оказаться в таком же незавидном положении, в котором сейчас пребывал этот незнакомец, влюбившись в человека, который не отвечает ей взаимностью.

Прежде, чем у нее появился повод передумать, Джулия произнесла:

– Я должна вернуться к друзьям, а вам следует покинуть бал, чтобы снова не испытать на себе убийственный взгляд Джеймса.

– Добрый совет, cherie, адью…

Не дослушав, девушка быстро скользнула в толпу, но прежде, чем найти Кэрол, она украдкой бросила взгляд в сторону Джеймса Мэлори. Тот снова не сводил глаз с жены. Скорее всего, их хитрость сработала!

Глава девятая

– Весьма неприятно, хотя это еще не конец…

Слова Кэрол звучали в голове у Джулии.

Когда она наконец нашла подругу, Кэрол спросила:

– Кто он?

– О ком ты?

– О том, кто так надолго безраздельно завладел твоим вниманием, – заметив, что Джулия заливается румянцем, Кэрол усмехнулась. – Как волнующе! Почти как в ту ночь, когда я дебютировала на своем первом балу. Наконец и ты получила свое…

– Я еще не…

– Напротив! Просто об этом еще никто не знает. Однако для тебя уже все началось. Главное – найти идеального мужчину, с которым захочешь провести остаток жизни. И ты уже начала искать… Я права?

– Да.

– Я хотела к тебе подойти, но потом увидела, что ты занята разговором с этим высоким джентльменом, и решила вам не мешать. Кто он? Не смогла узнать его под маской.

– Он приплыл в Англию ненадолго.

– Иностранец? Ну, как ни прискорбно, это далеко не лучший вариант. Я буду безутешна, если ты уплывешь из Англии… хотя многие иностранцы сумели неплохо обосноваться в нашей прекрасной стране.

Это была чистая правда. Джулия, не отдавая себе ясного отчета, сама ставила на своем пути препятствия. Впрочем, то, что они с Жан-Полем жили в соседних странах, не являлось такой уже большой преградой. Джулия не раз бывала во Франции по коммерческим делам и знала, как мало времени требуется, чтобы переплыть Ла-Манш, – гораздо меньше, чем на поездку на север Англии, когда ей нужно было лично встретиться со своими управляющими на месте. Так что расстояние отнюдь не казалось таким уж непреодолимым препятствием.

– Не торопи события, – осадила она подругу.

– Вздор! Надо думать сразу обо всем, особенно если речь идет о выборе мужа. Сразу же надо решить, где он захочет жить после свадьбы. К счастью, с такими туго набитыми кошельками, как у тебя, ты можешь найти себе любого мужа, а посему уверена, что твой будущий супруг согласится жить там, где удобнее тебе. Можешь смело вносить этот пункт в брачный договор.

Джулия рассмеялась. Она не привыкла думать наперед, особенно когда дело касалось мужчин, да еще и после первой встречи.

– Франция не так уж далеко, – улыбнувшись, напомнила она подруге.

– Господи! Француз? Невероятно! В последнее время меня представили нескольким французам, так что не исключено, что я его знаю.

– Его зовут Жан-Поль.

Кэрол наморщила лоб, задумавшись, потом отрицательно покачала головой.

– Нет, не припоминаю такого… Главное, что тебя он заинтересовал. Собираешься увидеться с ним снова?

Воодушевление, вызванное бурной реакцией Кэрол, внезапно схлынуло, и Джулия честно призналась:

– Он очарователен и даже загадочен. Я не прочь встретиться с ним еще раз, но, кажется, если исходить из сказанного им, он уже влюблен в другую, к тому же она замужем.

– Весьма неприятно, хотя это еще не конец.

Кэрол права. Не конец. Вспоминая слова подруги, Джулия чуть позже отправилась на поиски Жан-Поля, но француз, судя по всему, внял ее совету и покинул бал. Поняв, что, возможно, никогда больше его не увидит, Джулия испытала некое разочарование. Как глупо! Она даже не знает, как он выглядит, хотя половина лица, не прикрытая маской, была весьма привлекательной. Да, ее влечет к этому мужчине. Когда Жан-Поль не изнывает от любовных терзаний, он очень забавен. Ему удалось даже пару раз рассмешить ее. Она вся дрожала от прикосновения его губ. У нее даже перехватило дыхание. Сколько времени она ждала чего-то подобного! Но этот человек был далек от нее. Джулия понятия не имела, как завоевать мужчину, сердце которого принадлежит другой.

Джулия пыталась выбросить его из головы. Толпа заметно поредела еще до того, как пришло время снимать маски. Но много осталось и тех, кто желал потанцевать. Джулия перестала отказываться, когда ее приглашали. Она даже невинно пофлиртовала с молодым человеком, который не был осведомлен о ее обстоятельствах. Но он не заинтересовал ее, поэтому Джулия призналась ему, что помолвлена. На этом все и закончилось. Она понятия не имела, зачем так себя повела. Она знала только, что ее прежняя веселость почему-то рассеялась.

Бал шел своим чередом, а вот настроение ее никак не желало улучшаться. Теперь оно стало таким же меланхоличным, как у Жан-Поля. Она была только рада, когда пришло время ехать домой.

Забираясь в постель, Джулия раздумывала об иронии своего положения. Очень скоро она освободится от бремени брачного договора и окажется, как принято выражаться в высшем свете, на рынке невест. Это станет самым волнующим событием в ее жизни. По крайней мере, так она думала до сегодняшней ночи, когда ее охватили чувства, дотоле неведомые ей. Джулия всегда представляла себе, что испытает, когда встретит своего суженого. Жан-Поль, как ей казалось, заставил ее чувствовать себя именно так. А иначе почему после их встречи она способна думать только о нем? Ее уныние проистекало от мысли, что им никогда больше не суждено встретится.

Она рассталась с ним, прежде чем догадалась объяснить, где ее искать… если он, конечно, захочет… Он француз, и в Англии его, судя по всему, никто не знает. По крайней мере, его не знает Кэрол, следовательно, и другие тоже. Незнакомец вообще не должен был присутствовать на сегодняшнем балу. Значит, она не сумеет его найти, даже если попытается. Но хочет ли она этого? Впрочем, по крайней мере, двое на балу его знали: та, в кого он влюблен, и тот, кто хочет его убить. Но не может же она просто спросить о нем кого-то из них! Это было бы дурным тоном.

Глава десятая

– Какого черта? – воскликнул Ор, бросившись помогать гостиничному слуге затащить Ричарда в номер.

Неожиданно распахнувшаяся дверь не испугала его. Ора испугал внешний вид Ричарда. Слуга, на вид почти мальчишка, с трудом удерживал тяжелое тело Ричарда.

– Я нашел его лежащим на тротуаре около гостиницы, – сообщил парень, когда Ор, подхватив Ричарда, с легкостью уложил его на кровать.

– Извозчик не захотел помочь, – промямлил Ричард, – рассердился, что я испачкал кровью сиденье.

Хмурый Ор швырнул парню монету за труды, закрыл за ним дверь и зажег еще одну лампу, прежде чем вернуться к кровати.

Мертвое молчание приятеля заставило Ричарда спросить:

– Так плохо?

– Кто переехал тебя? – бросил Ор.

Ричард лежал на боку, держась за ребра. Он понятия не имел, сколько их поломано, но понимал, что наверняка немало. Каждый вдох отзывался острой болью. По крайней мере, ему повезло остаться в живых. А он был так близок к спасению… Он уже влез на каменную ограду сада и собирался спрыгнуть вниз, когда чья-то рука схватила его сзади, а затем в живот ударил кулак.

Согнувшись, с трудом хватая ртом воздух, он спросил:

– За что?

– Неужели не понятно?

Он не видел того, кто бил, но хорошо его знал. Безучастный голос только подтвердил его догадку. Еще когда Ричард перелезал через другую каменную ограду, ту, что окружала сад Джорджины, после того, как она ударила его по лицу, а муж увидел это, Ричард понимал, что расплаты не миновать. Сегодня он просто должен был рискнуть. Он так хотел оказаться рядом с Джорджиной, и вот теперь настал час платить по счетам. Он сам виноват, понадеявшись, что Джеймс может передумать и не воплотить свою угрозу в жизнь. Ричард решил, что убивать его Джеймс уж точно не станет. Когда Мэлори отправился на Карибские острова, чтобы спасти отца Габби, он не обращал на Ричарда ни малейшего внимания, полностью сосредоточившись на цели своей миссии. Поэтому Ричард и не придал должного значения угрозе Джеймса.

После первого удара Джеймса он попытался объяснить:

– Я ухожу…

– Недостаточно быстро.

Второй удар, отличный апперкот, пришелся на челюсть. Ричард упал спиной на землю. Он смутно осознавал, что, по крайней мере, половина присутствовавших на террасе и прогуливающихся по саду джентльменов бросилась к каменной ограде, наверняка решив, что дядя леди Реджины решил преподать урок наглецу, который без приглашения пытался пробраться на бал.

– Довольно, – с трудом поднявшись на ноги, произнес Ричард. – Я все понял.

Маска из тонкого фарфора разлетелась от последнего удара вдребезги. Осколки усеяли землю у его ног, а несколько штук вонзились в щеку. Острая боль смешалась с менее сильной там, куда угодил кулак Джеймса. Щека уже начала неметь.

Снова поднявшись на ноги, Ричард увидел выражение лица Джеймса Мэлори. Враг совсем не выглядел рассерженным, нет, он скорее откровенно скучал.

Поэтому Ричарду стало совсем не по себе, когда Джеймс с невозмутимым видом произнес:

– Мы едва начали.

Не будь Джеймс таким громилой, у Ричарда еще был бы шанс выстоять. Ор обучил его диковинным азиатским приемам, позволившим ему выходить без единой царапины из многих потасовок в кабаках, где он и команда Натана часто бывали. Ричард сделал все, что смог, чтобы защитить себя, но, как и следовало ожидать, у него ничего не вышло. Остановить этого Мэлори было просто невозможно. Габриэлла вполне доходчиво объясняла Ричарду, передавая слова Джеймса, что он убьет его, если их пути снова пересекутся. Мужчина был выдающимся боксером. Его еще ни разу никто не победил. Об этом говорила Габриэлла. Одного взгляда на Мэлори хватило, чтобы понять, насколько она права, – мощный торс и кулаки-кувалды.

За незаконное проникновение его жестоко наказали. Еще ни разу в жизни его так не избивали. Джеймс не остановился, пока Ричард не потерял сознание. Большинство мужчин, которые бросились в сад, когда драка только начиналась, остались посмотреть на это зрелище. Выглядывая поверх каменной стены, они чувствовали себя, по-видимому, в полной безопасности. Некоторые, пожалев Ричарда, помогли ему подняться и усадили в экипаж, после того, разумеется, как Джеймс вернулся в бальный зал.

– Ну? – вопросительно произнес Ор.

– Мэлори, – только и молвил Ричард.

– Тебе нужен врач.

Ор бросился к двери, чтобы нагнать молодого слугу прежде, чем он исчезнет по ту сторону коридора, но парень оказался сметлив. Распахнув дверь, Ор увидел за ней застывшего слугу.

– Я подумал, что вашему другу может понадобиться…

– Врач… да, спасибо.

Ор сунул слуге еще одну монету.

– Да, сэр.

Ор со смешком закрыл дверь. Ричард знал, как его приятеля забавляет, когда, обращаясь к нему, кто-то использует обращение «сэр». Пират не может и никогда не сможет стать сэром.

Комнатки над общим залом таверны были их обычным пристанищем. Только на острове Сент-Кристофер у каждого была своя комната в доме Натана. Но эта гостиница находилась в богатых кварталах города, в районе Мейфэре, где еще с XVII века, когда влиятельное семейство Гросвеноров приобрело здешнюю недвижимость, селилась только знать. В северной части района находилось несколько площадей, в том числе Беркли-сквер, где жила Джорджина. Гостиница когда-то была одним из таких богатых домов. Здесь Ора впервые назвали «сэром».

Вернувшись к кровати, Ор встал сбоку, воззрившись на Ричарда сверху вниз.

– Рискну предположить, ты все же поехал на бал?

– На бал-маскарад… Джеймс не должен был там меня узнать.

– Так почему он тебя узнал? Нет, я сам скажу: ты натворил там глупостей. Почему было просто не взглянуть на нее и уйти?

Лицо Ричарда передернулось бы, не онемей оно до такой степени.

– Я думал, что он меня не узнает… Просто он заметил, как я на нее смотрю…

– Не обманывай себя. Там была Габби, поэтому он и вспомнил о твоем существовании. И что это вонзилось в твою щеку?

– Осколки фарфора… думаю. Он разбил маску, когда ударил меня в лицо.

– Мэлори не заметил маску?

– Ему было наплевать.

– У тебя все лицо залито кровью. Очень надеюсь, что шрамов не останется, но столько крови… Так избить человека просто невозможно. Он что, за нож взялся? Трудно поверить, что он…

– Нет, кулаков оказалось достаточно. Кровь из носа. Возможно, он мне его сломал. Крови вытекло море… Такое со мной и прежде бывало. Ничего. Я больше о ребрах беспокоюсь. Но это еще что… Ощущение такое, словно обломки прорвали мне кожу…

Ор хмыкнул.

– Дай взгляну.

– Нет! Не прикасайся ко мне! В таком положении я хотя бы дышать могу.

– Я только расстегну рубашку. Не веди себя как девчонка, – пожурил Ор, но, выполнив задуманное, добавил: – Впрочем, ты имеешь право на капризы. Черт, Ричард! Ты – один сплошной синяк от груди до живота.

– А обломки ребер выглядывают наружу? – с ужасом спросил Ричард.

– Спереди ничего не видно, но я не собираюсь стягивать с тебя фрак и рубаху, чтобы проверить. Пусть этим занимается доктор.

– У нас не найдется бутылки виски?

– Я никуда не плаваю без запаса виски. Это неплохая идея. Если ребра сломаны, доктору придется поставить их на место, а потом уж делать перевязку. Лучше будет, если ты вырубишься и ничего не почувствуешь.

Ричард издал стон. Вряд ли он сможет вынести больше боли. Он и так испытывал чудовищную боль.

– Посреди ночи, полагаю, трудно найти врача, – продолжал Ор. – Не волнуйся. У тебя будет достаточно времени, чтобы напиться до беспамятства.

Несколько минут ушло на то, чтобы подсунуть под голову Ричарда подушки так, чтобы тот мог поднести бутылку ко рту и не расплескать ее содержимое.

– Тебе повезло, – сказал Ор, после того как Ричард осушил треть бутылки. – Мэлори мог бы так измочалить твое лицо, что никакой врач не помог бы. Почему, спрашивается, он этого не сделал?

– Уверен, это не так больно, как сломанные ребра. Он хотел, чтобы каждый мой вздох отдавался болью и я не мог лечь на спину.

На эту злую реплику Ор ответил:

– Дьявол! Неужели ты забыл все, чему я тебя учил?

Ричард осушил еще треть бутылки прежде, чем ответить:

– Отнюдь. Я был хорошим учеником. Даже ты признавал это. Мне не выпало случая ударить его. Я только защищался, но все напрасно… Ты часом не забыл, как он выглядит?

– Даже горы можно срыть до основания, но я тебя понял. Мэлори – из тех, кого следует бить первым, иначе все кончено. Надо было лежать, когда он сбил тебя с ног.

Ричард попытался было засмеяться, но вместо этого только охнул от боли.

– Думаешь, я не пробовал? Он поднимал меня на ноги всякий раз… – язык его уже не особо слушался. – Кстати… прости, что поссорился с тобой сегодня… Я не хотел…

– Я слишком поздно обо всем догадался. Когда я вернулся, тебя уже не было в комнате. Но я отсутствовал не так уж долго, – нахмурившись, произнес Ор. – Что ты сделал? Схватил свои модные тряпки и сбежал, чтобы одеться в другом месте?

– Пришлось. Я знал, что ты не будешь долго злиться. Ты никогда долго не злишься.

Ор вздохнул.

– Не думал, что ты так по-дурацки поступишь из-за бабы, которая никогда не станет твоей. Когда ты в постели с другой, ты же о ней не вспоминаешь? Никогда не задумывался, почему так?

Ричард не ответил. Он потерял сознание.

Глава одиннадцатая

Два дня Джулия собиралась с духом, прежде чем отправиться в дом Мэлори, стоящий на одной улице с ее собственным. Она отправилась туда не ради встречи со своей подругой Джорджиной. Нет, Джулия надеялась узнать хоть что-нибудь о Жан-Поле, нечто такое, что поможет ей найти его. Было весьма дерзко с ее стороны решиться на подобное, но как еще она могла его отыскать? Девушке никак не удавалось выбросить его образ из головы! А еще Джулия была почти уверена, что он станет идеальным кандидатом в мужья. Как она может позволить ему исчезнуть из ее жизни, не убедившись наверняка? Это соображение, в конечном счете, и убедило ее. Она будет вечно сожалеть, если не предпримет никаких действий.

Разумеется, Джулия не собиралась открываться Джеймсу, но решила, что Джорджина таиться не станет, быть может, будет даже польщена, что в нее влюбился настолько блестящий молодой человек.

Однако в особняке Мэлори она не обнаружила обычной тишины и умиротворения, свойственных этому дому. Джулия совсем позабыла, что в этом году все пять братьев Джорджины решили явиться в Лондон на ее день рождения, и пока никто из них не вернулся в море. Только Бойд постоянно жил в Лондоне, а Уоррен с женой Эми, хоть и имели собственное жилье в городе, по полгода проводили в море.

Джулию представили Клинтону и Томасу Андерсонам, двум братьям, с которыми она прежде не была знакома. Они собирались вскоре возвратиться в Америку, но пока гостили у сестры.

Как только они расселись в салоне, а Джорджина всем ее представила, подруга первым делом заговорила на эту тему. Помимо Бойда, младшего из братьев Джорджины, присутствовали две ее невестки. Джулия уже была знакома с Кейти, супругой Бойда. Несколько лет назад она встречала на балу Дрю Андерсона и видела его жену, но официально ее представили Габриэлле только сейчас.

– По правде говоря, – криво улыбнувшись, произнесла Джорджина, – братья впервые не остановились в моем доме. Клинтон и Томас посчитали, что сейчас – самое время поближе познакомиться с новыми женщинами в семействе Мэлори, поэтому Бойд предложил им пожить у себя. Спасибо за тот дом, который ты ему подыскала.

– И я благодарен за это Господу, – сухо сообщил Джеймс, величаво входя в салон. – Ежедневно благодарю Бога и вас, Джулия, за то, что предоставили в распоряжение Бойда достаточно вместительный особняк. Теперь осталось только дождаться, чтобы они перестали бывать здесь с утра до вечера…

Подобные пренебрежительные реплики, когда дело касалось пяти братьев Андерсонов, были в характере Джеймса. Даже Джулия это знала. Никто не принимал все это всерьез.

Кейти Андерсон, только в прошлом году узнавшая, что тоже из Мэлори, весело усмехнулась.

– Вы не отделаетесь от меня так легко, дядюшка Джеймс.

– Ты и Габби – приятнейшее исключение, кошечка ты наша, – заверил ее Джеймс.

Дядя наклонился и поцеловал ее в макушку, а затем подошел к креслу, на котором сидела Джорджина, и оперся на его спинку.

– Если кто-то из вас одумается, я знаю, какие руки и как выкрутить, чтобы без лишних скандалов устроить развод.

По словам его сестры, Бойд в молодости обладал весьма вспыльчивым характером. С возрастом он несколько укротил свой пыл, но сейчас это было не заметно.

– На этот раз вы зашли слишком далеко, Мэлори, – произнес он и, обернувшись к Джорджине, спросил: – Почему он не может хотя бы попытаться быть вежливым в приличном обществе?

– Хорошо сказано, янки!

Бойд кивнул, восприняв реплику Джеймса за комплимент.

– Если ты имеешь в виду Джулию, то она не только наша соседка, но и моя подруга, а в компании друзей он отпускает поводья, так что не стоит его подзадоривать, – заметила Джорджина.

– Не отговаривай его, Джорджи, – сказал Джеймс. – Он наконец начал понимать, что здесь к чему.

Джорджина театрально закатила глаза.

Джулия широко улыбнулась. Она уже привыкла к подобного рода незлому подтруниванию в этом доме. Девушка слышала, как Джеймс пренебрежительно отозвался о своем шурине Уоррене, но никто здесь даже бровью не повел, включая самого Уоррена. Одними Андерсонами дело не ограничивалось. Когда ни одного из мужчин этой семьи рядом не было, от Джеймса доставалось и его родному брату Энтони. Однажды их племянница Реджина заметила, что они лучше чувствуют себя, когда скандалят либо друг с другом, либо объединившись против общего «неприятеля».

Джулия решила, что сейчас неподходящее время интересоваться тайными обожателями Джорджины. Вокруг нее собралось слишком много родных. Джулия была крайне разочарована. После того как она наконец набралась смелости заговорить на эту тему, придется уходить с пустыми руками. И все же ее не оставляла мысль, что Жан-Поль пробудет в Лондоне недолго, и у нее оставалось очень мало времени, чтобы снова с ним увидеться. Впрочем, после сегодняшней неудачи шансов на это почти не осталось.

Джулия пыталась казать довольной. Ей всегда нравилось бывать в гостях у Мэлори, но разочарование слишком тяготило ее. Она уже подумывала откланяться, сочинив какую-нибудь отговорку, когда Джеймс внес существенные коррективы в ее планы.

– Я собирался встретиться с Тони в Найтонс-Холле, обещал этим утром провести с ним раунд-другой на ринге. Надо хотя бы из вежливости приехать.

– У нас гости, – резко напомнила ему Джорджина, когда он уже встал и направился к двери.

– Верно, но вы, леди, полагаю, предпочтете обсудить всякие ваши дамские дела, а я, откровенно говоря, моя дорогая, скорее буду боксировать с Тони, чем выслушивать еще одно обсуждение веяний моды. Как насчет тебя, янки? – обратился он к Уоррену. – Могу взять тебя с собой!

Бойд с готовностью вскочил на ноги.

– Без шуток! Буду весьма признателен!

Едва мужчины покинули комнату, Кейти рассмеялась и сказала Джорджине:

– Бойд этому и впрямь рад. Прежде муж не смел даже надеяться, что его пригласят в этот частный боксерский клуб. Теперь он своими глазами увидит, как они боксируют. Твой дядюшка Джеймс хорошо себя чувствует? Обычно он не настолько, извини за прямоту, «добр» к твоим братьям.

– Если его приглашение подразумевает появление Бойда на ринге, его доброта становится несколько сомнительной, как по мне, – заметила Габриэлла.

– Честно говоря, Бойд сочтет это за большую честь. Он весьма высокого мнения об их боксерском умении.

– Сомневаюсь, чтобы таковым было намерение Джеймса, – сказала Джорджина. – Просто теперь, когда бал остался в прошлом, он склонен быть весьма снисходительным. Сами знаете, как муж ненавидит подобные сборища, а тем более когда знает, что невольно оказывается в центре всеобщего внимания. На прошлой неделе он так и сыпал желчными замечаниями, а я не могла даже пожалеть его, поскольку мне не полагалось знать о бале.

– Но бал имел грандиозный успех, – молвила Габриэлла. – Реджина должна быть довольна.

– Грандиозный… это уж точно, – промолвила Кейти. – Толчея была такая, что я с трудом могла там ходить.

– Реджине все это не особо пришлось по вкусу, – сообщила им Джорджина. – Она предвидела, что на бал попытаются явиться и люди без приглашения, но не в таком же количестве!

Во время этого разговора Габриэлла не сводила взгляда с Джулии, а потом наконец произнесла:

– Я надеялась встретиться с вами до того, как мы с мужем покинем город. Джорджина сказала, что вы занимаетесь коммерцией, как и ее семья, и управляете семейным бизнесом, причем уже довольно давно. Довольно удивительно в таком молодом возрасте!

Джулия улыбнулась.

– Это нетрудно, когда вы всю жизнь так или иначе связаны с коммерцией. Мой отец не делал секрета, что когда-нибудь я стану его преемницей.

– И у вас не возникало больших трудностей хотя бы потому, что вы леди?

– Конечно, всякое бывало. Когда речь идет о заключении новых контрактов или покупке нового предприятия, я принимаю решения, но предоставляю право стряпчим выступать от моего имени. Это не задевает ничьих интересов. Я тоже остаюсь при своем, – усмехнувшись, произнесла Джулия. – Остальное – легче легкого, ведь у моего отца очень компетентные управляющие.

– Значит, сами вы никого не нанимаете и не увольняете?

– Только управляющих, точнее, одного управляющего. Человеком он был хорошим, просто вбил себе в голову, что может указывать своему работодателю только потому, что тот слабого пола. А как у вас дела? Мне сказали, что вы с Дрю обосновались на острове в Карибском море, а не на Американском материке.

– Я просто влюбилась в острова, с тех пор как поселилась там с отцом. Кстати, в качестве свадебного подарка мне подарили прелестный маленький островок.

– Целый остров? – изумленно произнесла Джулия.

– Очень маленький, – рассмеявшись, пояснила Габриэлла, – но Дрю согласился построить на нем дом для нас, тем более что он давно ведет там дела.

Жаль, подумалось Джулии, что Габриэлла и Дрю скоро туда вернутся. С этой молодой женщиной так приятно беседовать! Джулия ничуть не сомневалась, что со временем они могли бы стать хорошими подругами. Но теперь, когда речь зашла о бале, Джулия решила выведать то, ради чего сюда пришла.

– Кстати, Джорджина, в ту ночь я познакомилась с вашим поклонником… молодым французом по имени Жан-Поль.

– С французом? – переспросила Джорджина и покачала головой. – Не знакома с человеком с таким именем.

– Нет? Значит, он держит свою любовь в тайне даже от вас?

– Он клянется в любви ко мне? – нахмурившись, произнесла Джорджина. – Это, по-видимому, новая романтическая мода среди молодых людей. Они просто жаждут рисковать всем ради любви.

– Так это не первый ваш тайный воздыхатель?

– К сожалению, нет.

Кейти рассмеялась.

– Очевидно, любовь к тебе означает воистину смертельный риск?

– Именно поэтому я нахожу все это до безобразия глупым, – сказала Джорджина. – Они должны знать, что я замужем и счастлива в браке. Им следовало бы по-настоящему опасаться ярости моего супруга. Возможно, это нечто вроде новомодного веяния – романтически тосковать по недосягаемой женщине, по той, за волокитство за которой вполне могут убить на дуэли. Подобные штучки ужасно не нравятся Джеймсу.

Кейти засмеялась еще громче. Габриэлла воздела взгляд к потолку. Джулия мысленно вздохнула. Она сама не знала, что собирается узнать, но на поверку оказалось, что Габриэлле вообще не знаком Жан-Поль.

– Вы случайно не заинтересовались этим французом, Джулия? – спросила Джорджина, окинув собеседницу встревоженным взглядом.

– Нет, разумеется, нет, – возразила Джулия, но предательский румянец, судя по всему, ее выдал.

Глава двенадцатая

Нервы Джулии были напряжены до предела. Она стояла перед гостиницей, в которой остановился Жан-Поль. Неужели она и в самом деле собирается, никого и ничего не стесняясь, выказать свою заинтересованность едва знакомому мужчине? То, что она приехала сюда, – само по себе удивительно.

Когда Габриэлла Андерсон неожиданно вышла вслед за ней из особняка Мэлори, Джулия подумала, что, должно быть, забыла что-то в гостиной Джорджины, но нет.

– Я знаю, о ком вы говорите. Жан-Поль – мой близкий друг, – сказала она Джулии.

– Но Джорджина его не знает…

– Знает, но он, как я понимаю, не назвал ей своего имени. Рядом с ней он не просто беспечен, у него абсолютно все вылетает из головы.

– Полагаю, всему виной любовь…

– Помимо прочего, – загадочно обронила Габриэлла. – Мне кажется, что, несмотря на все это, он вам понравился.

– Это настолько очевидно? – молвила Джулия, краснея.

– Не надо смущаться. В этом нет ничего удивительного. Жан-Поль не только красив, он бывает весьма обаятельным. К сожалению, его одержимость моей невесткой ничего хорошего им обоим не сулит. Он слишком долго страдает из-за своей безнадежной влюбленности. Его надо спасать. Не в моих правилах вмешиваться в чужие дела, но мне пришло в голову, что милая девушка вроде вас могла бы стать его спасением.

– Не стоит забегать вперед, – смутилась Джулия.

– Я имею в виду, что вы сумеете помочь ему забыть Джорджину.

Разве тогда Жан-Поль не сказал примерно то же самое? Разве она сама в глубине души не была с ним согласна? Джулию заинтриговал таинственный красавец в маске, а теперь оказалось, что он куда ближе, чем ей прежде казалось. Жан-Поль – друг Андерсонов, Габриэлла подтвердила, что он красив и обаятелен. Джулия не могла придумать отговорки, мешающей ей продолжить их знакомство.

Габриэлла только укрепила ее в этой мысли, промолвив:

– Он остановился в отеле «Колсонс». Если угодно, можете передать ему записку через портье, предложите где-нибудь встретиться и продолжить ваше знакомство… Погодите! Вы ведь прибыли сюда без служанки…

– Да. Я живу по соседству. Когда нужно, я прихожу сюда пешком, так что в служанке нет нужды.

– Ну, в таком случае не стоит медлить. Мой экипаж ждет меня. Я поеду с вами, – предложила Габриэлла. – На то, чтобы передать записку, много времени не потребуется.

Это невинное, на первый взгляд, предложение ставило Джулию в неловкое положение. Жан-Поль сразу догадается, что она преследует его. Она бы предпочла «случайную» встречу. Даже если она подстроит эту встречу, пусть Жан-Поль ничего не узнает. Но теперь, когда новоявленная подруга взяла на себя труд выступить в роли ее проводницы, отступать назад было некуда. Нельзя было забывать, что времени осталось мало. Жан-Поль пробудет в Англии недолго. Он сам ей это сказал. Он может уплыть, когда угодно…

Скорее всего, Габриэлла неплохо его знает, не исключено, что именно к ней в гости он и приехал. Габриэлла только что назвала его близким другом.

Когда они вошли в гостиницу, Джулия спросила:

– А чем занимается Жан-Поль?

– Он вам не сказал? – несколько настороженно осведомилась Габриэлла.

– Нет, на балу-маскараде мы мало о чем успели поговорить.

– Ну… Значит, вам будет, о чем поговорить при встрече.

Неужели Габриэлла намеренно избегает разговора об этом? Джулия рискнула снова.

– Вы не знаете, надолго ли он задержится в Англии?

– Нет, не надолго, – несколько рассеянно ответила Габриэлла, а потом, взглянув на Джулию, вздохнула. – Простите, но меня сильно беспокоит его одержимость моей невесткой, поэтому я подумала… – Габриэлла умолкла, нахмурилась, а потом неожиданно спросила: – Вам никогда не хотелось отправиться в путешествие на Карибы?

От абсурдности подобного предложения Джулия рассмеялась.

– О, Боже! Нет. По делам я временами бываю во Франции, но уезжать из Англии дольше, чем на несколько дней, я не могу. Слишком много дел.

– Понимаю… возможно, это было не… – Габриэлла на миг замолчала. – Что за жизнь! По прихоти судьбы мы оказались здесь… Я оставлю записку… Посмотрим, не сможет ли он с нами отобедать?

Джулия усмехнулась. Так будет куда удобнее. Если все удастся, то не будет настолько очевидным, что она его преследует.

У стойки, однако, портье уведомил их, что Жан-Поль уже обедает в саду, и, подозвав одного из служащих отеля, велел проводить леди к нему.

– Сами вы не найдете дорогу, – пояснил портье. – За небольшим обеденным залом начинается сущий лабиринт. Некоторые из наших постояльцев предпочитают уединение, поэтому мы расставили несколько столиков за кустами живой изгороди. Молодой джентльмен выбрал один из таких столиков.

В тени двух раскидистых, высоких дубов, растущих посреди сада, расставлены были несколько стульев. Джулия и Габриэлла прошли мимо этого милого местечка, где постояльцы могли завтракать, обедать или пить чай, если позволяла погода, к лабиринту из высоких кустов живой изгороди, высаженной в глубине сада.

Джулия отчаянно старалась держать себя в руках, не выдавая своего волнения. Нельзя, чтобы посторонние видели, как сильно она волнуется. Но она ничего не могла с собой поделать. Сейчас она увидит его! Сегодня… через несколько минут…

Но тут, когда ей уже с трудом удавалось сдержаться, чтобы не пуститься бегом, пришла неожиданная помощь. Служащий гостиницы махнул рукой в направлении последнего ряда кустов. Стоило Джулии ступить в нужном направлении, как навстречу ей вышел высокий джентльмен. Он успел, выставив вперед руки, избежать столкновения с ней. В его внешности угадывалось что-то восточное. Возможно, дело было в длинных, темных волосах, заплетенных в косу, спадавшую ему на плечо. Джентльмен заслонил от нее стоящий позади него столик.

Оглядев ее с ног до головы, незнакомец на хорошем английском произнес, обращаясь к слуге:

– Ну, определенно это не обед, который мы заказали. Вы, случаем, не забыли, что этот столик уже занят?

– Нам сказали, что Жан-Поль… – начала Джулия.

– Вы пришли туда, куда следует, – перебил незнакомец, но, заметив Габриэллу позади Джулии, произнес: – А-а-а…

Габриэлла приподняла брови на это его «а-а-а», но Джулия уже услышала голос Жан-Поля, раздавшийся из-за спины незнакомца:

– Мой милосердный ангел с бала! Какой приятный сюрприз, cherie! Присоединяйтесь к нам! Ор, будь так добр, сходи и узнай, что случилось с нашим заказом.

Ор рассмеялся.

– Я бы так и сделал, но твой ангел явился не один.

Джулия не смогла сдержать улыбки, заслышав о том, что сюрприз приятен, но, стоило Ору отойти в сторону, ее улыбка при виде Жана-Поля угасла.

– Господи! Что с вами случилось? – ахнула Джулия.

– Встретился с Джеймсом Мэлори.

– Когда? Неужели в ту ночь?

– Точно. Он настиг меня, когда я уже уходил с бала. Еще бы минута, и мне удалось бы улизнуть…

Жан-Поль, вздрогнув, умолк, когда рядом с Джулией встала Габриэлла.

– Господи! Неужели все наши предупреждения оказались тщетными? – окинув его взглядом, с неподдельным ужасом произнесла Габриэлла. – Может, мне самой надо было взять дубинку и избавить Джеймса от лишних трудов?

Жан-Поль криво улыбнулся.

– Твое сочувствие греет мне сердце, cherie.

– Помолчи-ка, – гневно воскликнула Габриэлла, а затем ткнула пальцем в сторону Ора. – Ступай со мной, Ор. Я хочу услышать, что тут у вас происходит, – уходя, она бросила Джулии: – Я скоро вернусь.

Но Джулия едва ли что-то слышала. Ее влекло к нему почти болезненное любопытство. Жан-Поль встал и выдвинул для нее соседний стул. Он был одет чересчур просто для отеля такого уровня: ни сюртука, ни галстука или шейного платка. Возможно, именно поэтому его усадили подальше, за отдельный, приватный столик. Или все это из-за его повязок? Когда Жан-Поль слегка наклонился, Джулия заметила верхнюю кромку бинтов, обвивавших его грудь. Над ними виднелись синяки. Мужчина поморщился. Джулия заметила, как скованно он двигается и опускается на свой стул. А его бедное лицо! Что же с ним сделали, если нос и почти всю левую сторону лица пришлось замотать бинтами?

– Вы сильно пострадали? – спросила она, сделав несколько шагов ему навстречу.

Джулия сделала вид, что не заметила выдвинутый стул. Она не должна садиться рядом с ним, по крайней мере, пока не вернулись его друзья.

Правый уголок его губ приподнялся в дерзкой усмешке.

– Честно говоря, не так плохо, как может показаться со стороны.

– Но у вас грудь перебинтована.

– В общем… в основном, синяки. Я боялся, что все куда хуже, но доктор заверил меня, что, будь ребра сломаны, боль была бы намного сильнее. Мэлори старался не бить в одно место дважды.

– Синяки, которые требуют перевязки?

– Это всего лишь предосторожность. Доктор опасается, что где-то кость все-таки могла треснуть. Кроме того, как ни странно, с повязкой мне гораздо легче дышать.

Джулия вздрогнула. Как же сильно его избили! Впрочем, учитывая, кто это был, Жан-Полю повезло, что он может ходить.

– Кажется, у вас сломан нос? – спросила Джулия, разглядывая забинтованное лицо.

– Безделица, – пожав плечами, ответил Жан-Поль. – Он уже был однажды сломан, и кость стала хрупкой. Обычно мне удается уклоняться от ударов в лицо.

Говоря это, мужчина широко улыбался, демонстрируя белоснежные зубы. Судя по его тону, раны действительно были не слишком серьезны, и Жан-Поль – отнюдь не новичок в кулачных боях. Это заставило Джулию задуматься, чем же этот человек занимается на досуге. Не имеет ли она дело с молодым повесой, завсегдатаем таверн с сомнительной репутацией или боксером, как младшие братья Мэлори, которые постоянно упражняются на ринге? Жаль, что Габриэлла ничего больше ей не рассказала.

– Неужели нужно столько бинтов для носа? – удивилась Джулия.

– Позвольте предположить, вы сестра милосердия?

Девушка засмеялась.

– Конечно, нет.

Его зеленые глаза весело заискрились.

– Ну, будь вы сестрой милосердия, я бы посоветовал вам не очень доверять лондонским докторам. У них ужасно странные, новомодные идеи! Врач хотел забинтовать мне все лицо. Но я наотрез отказался походить на мумию. Тогда он предложил приклеить мне к коже бинты рыбьим клеем. Премного благодарен, но нет, – Джулия улыбнулась его шутке. – По правде говоря, cherie, этот врач был более обеспокоен царапинами на моей щеке, а мой нос заживет, как уже бывало раньше.

– И не останется никаких шрамов?

– От царапин? Мне приятно ваше сострадание. Возможно, если вы станете навещать меня каждый день, я скорее пойду на поправку. В конце концов, вы мой милосердный ангел.

Джулия покраснела, осознавая, что не только христианское милосердие заставляет ее столь подробно расспрашивать о его увечьях. Просто она нервничает, потому что взяла на себя смелость явиться сюда. Разочарование также сыграло свою роль. Она надеялась, что сегодня узнает, как выглядит Жан-Поль. Эта мысль волновала ее по пути сюда, но из-за бешеной ярости Джеймса Мэлори и излишне усердного врача его лицо было так же трудно разглядеть, как и под маской.

И все же, несмотря на все эти бинты, Джулия поняла, что он довольно молод… лет двадцати пяти или около того… Сегодня маска не прикрывала его лоб. Джулия видела, что тот широк и чист. Брови оказались темными и густыми. Одна щека не пострадала. Весьма мужественная, волевая. Рот, как и в ту ночь, приковывал к себе ее взгляд. Он, как и прежде, легко улыбался, сыпал шуточками и кривился, при этом его усики изгибались. Бронзовый загар свидетельствовал, что он часто бывает на свежем воздухе.

– Вас не удивляет, что я нашла вас, хотя прежде не знала, что вы дружны с Габриэллой? – поинтересовалась Джулия.

– Я не гадаю, откуда берутся подарки, cherie. Присаживайтесь-ка сюда. Позвольте мне любоваться вашей красотой.

Он снова похлопал по стоящему рядом с ней стулу. Он что, придвинул его ближе?

Джулия осознавала, что делать этого не стоит, но скромно присела туда, куда ей указали. Из-за близости к нему девушку внезапно бросило в жар. Кажется, она снова покраснела.

Полное отсутствие хоть какого-то любопытства в этом человеке сбивало ее с толку. А может, дело в том, что сама она сгорает от любопытства, желая узнать о нем все, что только сможет.

– Джорджина не знает, что вы француз.

– Я не хотел, чтобы она превратно истолковала мои намерения, и поэтому старался общаться с ней на своем лучшем английском.

Джулия потупилась, прежде чем произнести:

– Она даже не знает вашего имени.

Жан-Поль рассмеялся.

– Я был бы в отчаянии, если бы назвал ей свое имя, а она так легко забыла его. Признаться, не помню, чтобы вообще его называл в ее присутствии. У меня мысли так путались… в точности как сейчас.

Ее щеки запылали еще сильнее… Или это она вся запылала? Джулия боялась, что не сдержится, и из ее груди вырвется нервный смех. Она не привыкла к подобным волнениям. Уж слишком они были всепоглощающими. Находиться наедине с ним само по себе было непристойным! Должно быть, так чувствуешь себя на тайном свидании с возлюбленным.

Ей не следовало отводить от него взгляд. Бинты отвлекали ее от сладостного волнения, заставляли сочувствовать его несчастью, а не предаваться фантазиям. Она вновь медленно подняла глаза, но ее взгляд остановился на его плече. Он повернулся, и волосы упали ему на плечо. Какие длинные!

Она со смехом указала на них пальчиком:

– Такова французская мода?

– Я предпочел бы не говорить о причине, по которой решил отпустить волосы. Это долгая история. Достаточно сказать, что мне это нравится.

– Но они почти такие же длинные, как мои! – воскликнула она.

– Серьезно? Распустите их, и мы сравним.

Теперь его голос вдруг стал с хрипотцой. Внутри нее все затрепетало. Сердце громко забилось в груди. Она явно теряла самообладание. Ей пришло на ум, что Жан-Поль, возможно, решил, что она явилась сюда на свидание с ним. И почему бы ему так не думать? Ей не следовало сюда приезжать…

– Мне пора, – порывисто произнесла Джулия, пытаясь подняться со стула.

– Нет, не надо! Моя боль унялась, как только я вас увидел!

Какой обманщик! Но Джулия невольно улыбнулась… А потом мужчина положил ладонь на ее руку, задерживая таким образом. Теперь она ни о чем не могла думать, кроме этого прикосновения.

– Ваша приятельница Габриэлла, – наконец произнесла она, – посчитала, что вас надо немного приободрить, но она, вижу, понятия не имела, в какой переделке вы побывали.

– Она слишком тревожится за меня.

– Полагаете, зря?

Жан-Поль усмехнулся.

– Будьте моим щитом, cherie. В вашем присутствии она не станет слишком сильно меня бранить.

Джулия засмеялась.

– У меня такое чувство, будто она…

У нее перехватило дыхание, когда мужчина, неожиданно подавшись вперед, едва ли не перегнулся через стул, на котором она сидела. И вдруг Джулия услышала пчелиное жужжание у себя над ухом. Инстинктивно девушка отстранилась, коснувшись щекой его груди, а Жан-Поль тем временем отгонял от нее насекомое. Она невольно услышала его стон – уж слишком он напряг свою покрытую синяками грудь. Жужжание пчелы утихло. По-видимому, он ее отогнал. Какой рыцарский поступок, если учесть ту боль, которую ему пришлось из-за нее вытерпеть!

– Спасибо.

Джулия отстранилась от него и увидела, что с его лица спала повязка.

– Она мне только мешала. Все равно ее собирались снимать сегодня днем, – улыбнувшись, заверил ее Жан-Поль, а затем наклонился поближе, чтобы она смогла сама все видеть. – Всего несколько царапин, верно? Я не выгляжу таким уж страшным?

«Нет, скорее излишне красивым», – пронеслось в ее голове.

Когда их взгляды встретились, Джулия вдруг поняла, что он придвинулся слишком близко. Их губы соприкоснулись. Ее вздох замер на его губах. Удивление Джулии было настолько велико, а поцелуй настолько внезапен, что на этот раз она даже не подумала сомкнуть свои губы. Его язык скользнул вовнутрь и стал осторожно двигаться. Ее удивил вкус его рта, а также та готовность, с которой она ответила на его поцелуй. Он прижимал ее к себе одной рукой, но девушка не пыталась отодвинуться. О нет! Именно об этом она мечтала!

Опьяненная поцелуем, Джулия приподняла руку, желая погладить мужчину по щеке. Позабыв обо всем, девушка случайно задела пальцами нос. Мужчина вздрогнул. Джулия отдернула руку, словно обожглась.

– Мне очень жаль…

Он криво усмехнулся.

– Не так сильно, как мне, cherie.

Теперь Джулия ясно видела его лицо. Несмотря на синяки и ссадины на обеих щеках, девушка поняла, насколько он хорош собой. Жан-Поль был даже красивее, чем она представляла в тот вечер на балу. Вот только черты его лица показались ей смутно знакомыми. Неужели они виделись раньше?

Быть может, он катался верхом в Гайд-парке… Нет, она бы обязательно заметила такого красавца в костюме для верховой езды… И все же где-то она его встречала… В противном случае его лицо не было бы ей знакомо… Вот только где именно?

И вдруг Джулия вспомнила…

Гнев будто взорвался внутри, затаившийся все эти годы только ради того, чтобы ему дали шанс вырваться наружу при виде этого ненавистного человека. Даже спустя столько лет он по-прежнему возбуждал ее сильнейшую неприязнь. Нужно же было ему явиться как раз в тот момент, когда она подала петицию о признании его мертвым, чтобы навсегда вычеркнуть этого человека из своей жизни!

– Дьявол! Что случилось, cherie?

Она почувствовала огромное облегчение, когда услышала в его голосе французский акцент. Он француз, а не англичанин, следовательно, не он. Но, Господи, как же она испугалась, когда на секунду поверила, что перед ней – ее сбежавший жених. Конечно же, этого просто не может быть. Жан-Поль почти ничем не напоминал ей пятнадцатилетнего выродка Менфорда, которого она видела в последний раз одиннадцать лет назад. Уже не в первый раз Джулия улавливала в том или ином мужчине отдаленное сходство с тощим, спесивым мальчишкой, которого ей хотелось забыть навсегда.

Она все еще не могла прийти в себя от неприятного потрясения. Девушка и не догадывалась, что за все эти годы в ней накопилось столько ярости. Ей пришлось несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть, прежде чем она смогла заставить собственный голос звучать более или менее нормально.

– Простите, просто на меня нахлынуло старое, кошмарное воспоминание, – она улыбнулась, стараясь казаться беззаботной. – Все ваши ссадины, по-видимому, поверхностные, но вот нос… Я за него волнуюсь. Надеюсь, он будет таким же, как прежде…

– С носом все в порядке. Горбинка осталась от прежнего инцидента. Тогда я был молод и после перелома не обратился к врачу.

– Сломан, когда вам было двенадцать лет?

Что она делает? Неужели у нее еще остаются сомнения? Ведь это она сломала нос жениху, когда тому было всего лишь двенадцать, и долго радовалась, что ей это удалось.

Жан-Поль нахмурился. Его зеленые глаза вдруг безумно вспыхнули тем же воспоминанием, что и ее.

– Если вы Джулия Миллер, я сверну вашу чертову шею! – прорычал он.

Она так быстро вскочила со стула, что с трудом удержала равновесие.

– Сукин сын! Сукин сын! Как ты посмел вернуться, когда я почти от тебя избавилась?

– Как ты посмела не выйти замуж, чтобы я мог спокойно вернуться домой? Господи! Поверить не могу, что я пытался соблазнить тебя!

Он так выразительно содрогнулся всем телом или, по крайне мере, изобразил содрогание, чтобы ее оскорбить, что от потрясения Джулия ощутила дурноту. Девушка едва не набросилась на него… почти… К счастью, в ней еще оставалось достаточно чувства самосохранения, чтобы поспешить прочь, прежде чем они продолжат то, что начали, и поубивают друг друга.

Глава тринадцатая

– Что случилось внизу? – спросил у Ричарда Ор, вернувшись в номер и стоя в дверном проеме. – Мы с Габби возвратились к столику и обнаружили, что вы с молодой леди исчезли. Габби и так пылала возмущением после взбучки, которую мне устроила… Хорошо еще, что она решила, будто вы отправились в какой-нибудь укромный уголок, поэтому оставила меня в покое и ушла без лишних расспросов.

– Извини за взбучку.

Ор пожал плечами.

– Я заслужил ее. Мне поручили присматривать за тобой, чтобы ты не попал в неприятности, а я не справился. Потом я решил пообедать, чтобы дать немного времени на случай, если тебе удалось заманить леди сюда…

– Если ты вообразил себе такую возможность, значит, жестоко ошибся.

Ор наконец заметил, что Ричард запихивает одежду в дорожный саквояж.

– Разве Габби прислала посыльного с запиской, что мы из-за всего случившегося отплываем раньше?

– Нет, это я решил, – не поднимая головы, произнес Ричард.

Паника, завладевшая им, очень походила на ту, которая охватила Ричарда девять лет назад, когда он ожидал в порту судна, отплывающего из Англии. Он тогда ужасно боялся, что слуги отца найдут его и потащат назад, в Уиллоу-Вудс, фамильное поместье неподалеку от Манчестера в графстве Ланкашир, которое давно превратилось в его личный ад.

В ту ночь его страхи имели под собой все основания, ибо он точно знал, что его уже ищут. Но на этот раз у него была фора, если только его отец сейчас не в Лондоне, что весьма маловероятно, поскольку граф редко покидал фамильное поместье. Он получит известие через день или два, в зависимости от того, какой способ доставки письма будет избран. Ричарду казалось, что Джулия обязательно уведомит графа о неожиданном появлении ее жениха. Но если немедленно выехать из отеля, все будет в порядке.

– Позволь предположить, – проговорил Ор, – молодая мисс захотела колечко на пальчик, а не приятных игр в постельке?

– Совершенно верно.

– Э-э-э… я пошутил… Вы пробыли здесь слишком мало, чтобы женщина имела право настаивать на свадьбе.

– Время не имеет значения, если девушка помолвлена с тобой с самого рождения.

– Наоборот, имеет, – возразил Ор. – Похоже на брак по договору. Это больше сродни тому, как делают у нас, а не у вас.

– У нас тоже такое изредка практикуют, а американцы еще чаще. Архаичные обычаи, отсталые, что ни говори, но когда-то давно я не сумел отделаться от брака по договору, а теперь вновь рискую. Черт побери! Я считал, что к этому времени она успела выйти замуж за какого-то бедолагу, которого станет изводить целую вечность до самой его смерти.

– Почему ты не женился на ней, если тебя к этому обязывали? – осторожно спросил Ор.

– Все из-за того, что отец подписал брачный договор. Из-за этого я должен пожертвовать своей жизнью? Как бы не так!

– И все же…

– Нет, ради Бога! Даже не пытайся пробудить во мне угрызения совести, потому что я пошел наперекор воле моего отца-тирана, который считает, будто может прожить за меня мою жизнь. Тут ничего не поделаешь, Ор, никаких компромиссов. Мы с девчонкой ненавидим друг друга. Если бы это я сделал предложение, то чувствовал бы себя обязанным, но моей вины в этом нет. Мне не нужна ни она, ни ее чертово богатство, которого так жаждет мой отец.

– Я начинаю… понимать.

Ричард закрыл саквояж, взглянул на Ора, кивнул головой и произнес:

– Так и думал, что ты поймешь. Не всякая культура обязывает детей беспрекословно повиноваться воле своих родителей. Поверь, я бы мог подчиниться воле отца из любви к нему, будь он достоин этого чувства. Но чего нет, того нет… Однако я не сяду на корабль, плывущий отсюда, если не разорву все старые связи с этим местом. И не могу этого сделать, пока в последний раз не повидаюсь с братом.

– С братом, о котором ты проболтался несколько лет назад, когда напился так, что не смог подняться на ноги?

– Серьезно? Проболтался? Почему ты ни разу об этом не упомянул?

Ор пожал плечами:

– Решил, что ты не хочешь говорить об этом, всегда помалкивал, а сболтнул только потому, что был пьян до чертиков.

– Удивительно, что ты так не любопытен, друг мой.

– Просто я терпелив. Если захочешь, то и сам расскажешь в свое время.

Ричард хмыкнул.

– Ты не многое узнаешь в жизни, если будешь вот так рассуждать.

– Тебе нужна моя помощь, чтобы найти брата? – спросил Ор.

Первым инстинктивным порывом Ричарда было отказаться от помощи. Он не хотел, чтобы друг узнал, какой жалкой была его прежняя жизнь. Однако сам он не мог приблизиться к Уиллоу-Вудс. Время не изменило его внешность настолько, чтобы он стал неузнаваем, как ему прежде хотелось. Фигура, быть может, и изменилась, а вот лицо – не слишком сильно за минувшие девять, а в случае с Джулией – одиннадцать лет. Ведь она его узнала или, по крайней мере, его лицо показалось ей настолько знакомым, что девушка задала вопрос, тем самым давая ему возможность понять, кто перед ним.

Боже правый! Такого поворота событий он не ожидал! Внешне она совершенно не похожа была на ту маленькую худосочную дикарку, изводившую его, когда они оба были детьми. Он даже не помнил, какого цвета были у девочки глаза, ведь эта чертовка всегда злобно на него щурилась. А ее волосы были гораздо светлее, почти белые, а не пепельные, как сейчас. Джулия превратилась в настоящую красавицу. Кто бы мог подумать? К сожалению, ее злобная натура никуда не делась. Подумать только, сколько ярости захлестнуло ее в тот момент, когда девушка поняла, кто перед ней!

– Я знаю, где найти Чарльза, по крайней мере, предполагаю, что он с женой Кэндис по-прежнему живет в Уиллоу-Вудс вместе с нашим отцом, – сказал Ричард. – Беда в том, что я не могу и близко подойти к поместью, иначе меня снова возьмут в оборот.

– Значит, ты чувствуешь за собой определенные обязательства?

– Ни в коем случае, но, если начистоту, твоя помощь мне не помешает.

Ор кивнул и тоже принялся укладывать свои вещи. И даже не спросил, почему он боится, что собственный отец выйдет на его след. Такая сдержанность была поистине поразительной.

Ричард решил еще немного рассказать о своем прошлом.

– Это долгая и неприятная история, Ор. Пусть я теперь самодостаточный человек, но мой отец не примет это в расчет. Он идет напролом, не стесняясь в средствах, лишь бы добиться своего. Мой отец – Мильтон Аллен, граф Менфорд.

– Значит, ты аристократ, как Мэлори?

– Да, но я – второй сын в семье и не унаследую титула. Моего отца, хоть он и не бедствует, в богачи записать тоже никак нельзя. Непустые карманы – вот самое лучшее определение. Будучи бездушным тираном, он решил обменять судьбу своих сыновей на деньги.

– Это не редкость. Люди часто наполняют деньгами свои сундуки с помощью выгодной женитьбы.

– Согласен, но в наше время родители, как правило, считаются с желаниями своих детей. Мне и брату должны были позволить самим выбрать себе жен, пусть и с учетом критериев родителей. Но отец ни о чем нас не спрашивал. Он просто поставил нас в известность, что мы обручены, еще до того, как мы повзрослели. Чарльзу, как наследнику титула, предстояло сочетаться браком с представительницей еще более знатного рода. Он сделал блестящую партию, женившись на дочери герцога. При обычных обстоятельствах сыну графа на такое надеяться не стоит, но Кэндис, девушка, с которой обручили Чарльза, обладала настолько непривлекательной внешностью и дурным нравом, что герцог Челтер не смог спихнуть ее никому даже после трех сезонов. Кэндис из тех, кого называют истеричками, а еще она постоянно жалуется и хандрит. Поначалу многие желали породниться через нее с герцогом, но ее скверный характер отпугнул всех претендентов. Дело так и не дошло до алтаря, а в обществе часто шутили о количестве расторгнутых с ней помолвок. Герцог с радостью ухватился за предложение моего отца, пусть даже невеста была на четыре года старше. Они сочетались браком за два года до моего бегства, а супружеская жизнь Чарльза превратилась в настоящий кошмар, как и следовало ожидать с самого начала.

– Ты уехал, чтобы избежать брака, навязанного тебе отцом. Почему же твой брат так не сделал?

– Старшему сыну есть что терять. А еще он не такой бунтарь, как я. Пусть поначалу Чарльз рвал и метал, проклиная свою судьбу, но в конечном счете, брат подчинился воле отца. Он хочет однажды стать графом. Боже! Помню, я так злился на него за это. И куда завело Чарльза его смирение? Он сочетался браком с женщиной, превратившей его жизнь в сущий ад. Из-за нее он стал запойным пьяницей. После свадьбы, сдается мне, я и дня не видел его трезвым.

– Думаешь, с тобой случилось бы то же самое? – спросил Ор.

– Шутить изволишь? Я это точно знаю. Признаюсь, я всерьез опасался, что убью свою невесту, если только она меня не опередит. Мы возненавидели друг друга с первого взгляда.

– Почему?

Глава четырнадцатая

Ричарду пришлось задуматься над вопросом Ора. С самого рождения ни ему, ни брату не позволялось ничего решать самим. Игрушки, собаки, друзья, одежда, даже прически выбирал отец, а не они. Граф был не просто строг, в своих владениях он был настоящим тираном, помешанным на дисциплине. Ричард не помнил, чтобы хоть когда-то любил отца. Брак по договоренности стал всего лишь наихудшим проявлением отцовского самодурства. Граф пытался влиять на все стороны жизни своих сыновей. Именно из-за отца Ричард возненавидел свою невесту еще прежде, чем ее увидел.

Молодой человек пытался вспомнить их первую встречу, что было нелегко. В памяти всплывали лишь негодование, неприязнь и злоба.

Первые четыре года помолвки они даже не были знакомы. Когда за месяц до их встречи отец наконец заявил сыну, что ему предстоит жениться на деньгах, Ричард решительно воспротивился. Это было весьма смелое заявление для десятилетнего мальчишки, и за такую дерзость Ричард понес строгое наказание. В тот день отец сломал о него трость, которую использовал для наказания своих детей. Ко времени встречи с невестой синяки и рубцы еще не успели сойти. Возможно, сам того не осознавая, он перенес на Джулию часть той неприязни, которую испытывал к отцу.

Но по-настоящему Ричард поднял мятеж в пятнадцать лет, когда он и его негодяйка-невеста пообещали поубивать друг друга. Он рассказал отцу обо всем и попросил его разорвать брачный договор. Мильтон лишь рассмеялся, услышав жалобы сына.

– Если эта девчонка тебе не по душе, забудь о ее существовании после рождения наследника, а лучше – двух. Совсем несложно, верно? Именно так я и поступил с твоей мамашей, упокой, Господи, душу этой ведьмы.

Ричард совсем не помнил мать. Она умерла через год после его рождения, но Чарльз с горечью рассказывал брату, как часто и шумно ссорились их родители. Очевидно, их тоже поженили против их воли.

Понимая, что отделаться от этого ненавистного брака никак не удастся, разве что граф от него отречется, Ричард решил проиграться вчистую, так, чтобы это пошатнуло финансовое состояние отца. Вот только особого успеха достигнуть не удалось. Трудно было отыскать желающих сесть за карточный стол со столь юным игроком, но когда Ричарду все же удалось отыскать парочку непутевых прожигателей жизни и вчистую им проиграться, никто из них не осмелился требовать возвращения долгов сына у его отца, ибо граф был пэром королевства. Напротив, они были очень любезны, обещая ждать столько, сколько потребуется, пока у Ричарда не появится требуемая сумма. Прошло два года, прежде чем Ричард понял, что ему придется бежать из Англии, иначе он потеряет свободу.

Его воспоминания о том дне в Уиллоу-Вудс, когда родители привезли Джулию, чтобы познакомить с женихом, были смутными. Ричарду запомнилась лишь причиненная ею боль. Трудно такое забыть. А ведь тогда ей было всего пять лет!

Она шла по широкой лужайке позади особняка. Ричард в это время развлекался тем, что бросал палку своей собаке, а та приносила ее обратно. Джулия не поднимала головы, так что он не мог видеть ее лица. Должно быть, она притворялась стеснительной. Белокурые косички, перевязанные розовыми ленточками, спадали на ее худенькие плечи. Маленькая шляпка без полей была украшена белыми и желтыми искусственными цветами. Бело-розовое платье было сшито из самой лучшей ткани, какую только можно купить за деньги. В этом он был уверен. Маленький ангел… Так бы решил всякий, не загляни он в глаза этому маленькому чудовищу.

Он знал, что родители наблюдают за ними с террасы. Отец крикнул ему оттуда, сообщая о прибытии Миллеров. Граф, помнится, кипел от гнева, когда Ричард не соизволил тут же вернуться в дом. Пришлось послать девчонку к нему. Ричард, старался вести себя вполне вежливо, несмотря на неприязнь, вызванную тем, что его заставляют жениться на туго набитом кошельке.

Высказал ли он свое негодование вслух? Ричард не помнил, но девочка поразила его, когда неожиданно разревелась. Он не мог взять в толк, что на нее нашло… Скорее всего, он ничего не сказал… Однако плач девочки длился не более минуты, а затем она, сжав кулачки, набросилась на него. Один удар пришелся в пах, похоже, не специально, и Ричард упал на колени. Теперь они находились на одном уровне. Джулия еще раз ударила его по больному месту, но на этот раз вполне осознанно. С тех пор между ними вспыхнула война.

Отец девчонки, находясь в совершеннейшем расстройстве чувств и смущении, ринулся вниз по ступенькам спасать его от дочери, но она уже успела разбить жениху до крови губу, и тот со стоном корчился на земле. Девчонка визжала, что не желает выходить замуж за проклятого Аллена. Ее мать, багровая от стыда, потеряла дар речи.

Джеральд Миллер повернулся к Мильтону и заявил:

– Пожалуй, из этой затеи ничего путного не выйдет.

Но Мильтон презрительно фыркнул, встретив обеспокоенный взгляд расстроенного отца девочки, и заверил его:

– Дети есть дети. Помяните мое слово, повзрослев, они даже не вспомнят об этом неприятном случае. Отступать поздно. О помолвке уже объявлено. Ваша дочь извлечет из нее пользу еще до брака. С того момента, как подписан договор, она получает доступ в высшее общество. У вас еще есть время научить ее хорошим манерам прежде, чем они снова встретятся.

Подобное поведение было типично для отца Ричарда. А вот Джеральд Миллер был крайне недоволен. С тех пор он не раз пробовал уговорить графа разорвать брачный договор, а однажды даже предложил выплатить обещанное приданое в обмен на свободу дочери, однако алчность Мильтона к тому времени только усилилась. Имя Джеральда Миллера часто появлялось в газетах в связи с новыми сделками, покупкой недвижимости и прочими успешными предприятиями. Некоторое время Ричард тщетно надеялся, что Джеральду удастся расторгнуть договор, но тот опасался вреда для своей деловой репутации, а также скандала в обществе, который ужасно расстроил бы его супругу, поэтому всякий раз отступал.

Если Джулия и усвоила какие-то светские манеры, то никогда не демонстрировала свою воспитанность в его присутствии. У Ричарда до сих пор оставался шрам на ухе после того, как девчонка пыталась его откусить. Нос был изуродован на всю жизнь: когда Джулия его сломала, Ричард испытывал столь сильное унижение, что не решился обратиться за помощью к врачу. Эти встречи были, слава Богу, не особенно частыми, но юноша постоянно помнил о том, что ему придется взять себе в жены это маленькое чудовище ради того, чтобы граф заполучил огромное приданое невестки и опосредованный доступ к состоянию Миллеров. Почему, черт его побери, он сам не захотел жениться на ней, если уж на то пошло?

Однажды, во время очередной попытки освободиться от ненавистной помолвки, Ричард посмел напрямую спросить об этом отца.

– Не говори глупостей, мой мальчик, – упрекнул граф сына. – Сам видишь, как отец ее любит. Он не согласился бы выдать девчонку замуж за мужчину, который старше его самого.

– Но они пошли на сделку, так что, какая разница? – поинтересовался Ричард.

– Миллер не похож на обычного простолюдина. Он не стремится проникнуть в высшее общество. Миллер настолько богат, что равнодушен к титулам и возможностям, которые откроются перед ним, если он породнится с аристократическим семейством.

– Почему в таком случае он вообще согласился на этот мезальянс?

– Женщины в этой семье, очевидно, придерживаются иного мнения в этом вопросе. Я изучил их родословную. Несколько столетий назад одна из женщин, носивших фамилию Миллер, купила себе в мужья настоящего лорда. Двумя поколениями перед нами то же самое проделала еще одна из Миллеров. Конечно, это еще ни о чем не говорит, но я использовал полученные сведения как краеугольный камень моей сделки. Если у тебя с девчонкой появятся наследники, Миллеры станут частью аристократической фамилии. Они пробовали это и прежде, но всякий раз терпели неудачу. Жена Миллера в восторге от этой помолвки, а вот Джеральд вряд ли согласился бы подписать брачный договор, пока его дочь в столь юном возрасте, если бы ты не был столь похож на твою мать. Разве его дочь сможет устоять перед таким красавцем?

– Как бы не так! Девчонка терпеть меня не может – так же, как я ее.

– Какая разница, мальчик мой? Ее мать согласилась со мной, что этот брак весьма выгоден. Это и стало решающим аргументом.

Черта под разговором была проведена. После венчания Аллены станут такими же богатыми, как Миллеры, и граф ни за что не собирался отказываться от сделки, пусть даже молодые люди терпеть друг друга не могли.

Но в тот день Мильтон добавил:

– Пора вам перерасти эту нелепую неприязнь, которую вы испытываете друг к другу. Она еще совсем ребенок, поэтому не чувствует к тебе влечения. Когда девчонка повзрослеет, эта злючка превратится в милашку.

Как показало время, отец оказался неправ. Хорошо, что Ричард ему не поверил. С другой стороны, Джулия проявляла к нему интерес, пока не заподозрила, кто он, и не превратилась в чертовку, став такой, какой Ричард ее запомнил. Однако… пусть даже отец отчасти и прав… Ричард, возмужав, смог бы теперь увлечь Джулию, но пытаться бесполезно, он ни за что на ней не женится. Он не собирается потакать прихотям этого мерзавца, зачавшего его, а потом превратившего его жизнь в ад, не желает, чтобы граф запустил свои лапы в богатства Миллеров.

Ричард рассказал все это Ору и в заключение заявил:

– Это не было нужно никому, кроме моего отца. Он один хотел заключить этот брак. Я покинул Англию не только из-за Джулии, даже, по сути, не из-за нее. Я хотел жить своей собственной жизнью, а не влачить жалкое существование под властью отца. Я слишком ненавидел его, чтобы осчастливить графа этим браком.

– Пойду за экипажем, – пробормотал Ор.

Ричард едва не рассмеялся. До чего же это похоже на Ора! Приятель твердо верил в судьбу и никогда не пытался идти наперекор предначертанному свыше. Ор мог вслух высказывать свои предположения, указывать на то, что не учли другие, мог предложить помощь, но никогда не пытался изменить чье-то решение. Это, по его мнению, означало искушать судьбу.

– Думаю, на лошадях будет быстрее, – предложил Ричард.

– Я и лошади? – хмыкнул Ор. – Ты, должно быть, шутишь.

– Может, и так, – ухмыльнулся Ричард.

Глава пятнадцатая

Джулия поехала прямиком домой, где заперлась в своей комнате. Ей пришло на ум, что нужно найти Кэрол. Обязательно надо с кем-то посоветоваться, но Джулия пребывала в таком состоянии, что боялась непроизвольно сорваться и наговорить гадостей даже подруге. Ей не хотелось, чтобы кто-то, даже прислуга, увидел ее в таком состоянии.

Джулия пыталась бороться с нахлынувшим на нее отчаянием. Возбужденная, рассерженная и испуганная, девушка не находила себе места, дрожа всем телом. Ее худшие кошмары стали явью именно теперь, когда она вплотную подошла к тому, чтобы порвать оковы, которые с детства надел на нее ее нерадивый отец.

Но этот кошмар ей не приснился. Джулия видела его собственными глазами, слышала ту мерзость, которую Ричард говорил, чувствовала, как ярость, как всегда в его присутствии, овладевает ею. С последней их встречи прошло одиннадцать лет. Внешне он изменился, а вот его мерзкий характер… Доказательством тому были первые слова, произнесенные им, когда Ричард ее узнал. «Сверну ее чертову шею!» – так, кажется, он выразился… и не шутил… Однажды, когда она была еще маленькой девочкой, он пытался перекинуть ее через балконные перила второго этажа, чтобы напугать…

Зато она изменилась, избавилась от прежней обидчивости и вспыльчивости. Джулия больше не позволяла злости влиять на ее поступки. Она не позволит больше никому вывести ее из себя до такой степени, что захочется его убить, как это удавалось прежде Ричарду. Она переросла свою истерическую вспыльчивость. Взять хотя бы сегодняшний день. Джулия не попыталась выцарапать Ричарду глаза, а сбежала от него. Весьма разумный поступок!

К сожалению, злость не утихала. Неужели он вернулся сюда, чтобы воплотить в жизнь условия мерзкого договора? Покидал ли он вообще Англию? Ричард в разговоре упомянул, что влюбился в Джорджину Мэлори в прошлом году. Следовательно, тогда он жил в столице. Лондон – огромный город, и в нем легко затеряться. Не исключено, что все эти годы он находился рядом и посмеивался над ее тщетными попытками разорвать брачный договор, из-за которого она не могла выйти замуж.

Вполне в духе того презренного негодяя, каким Джулия его запомнила! Но она со всем справится. Лишь бы граф не отыскал своего сыночка и не потащил их обоих к алтарю. Джулия уж точно не собиралась ставить лорда в известность о том, что его непутевый отпрыск – в Англии. Она продолжит добиваться, чтобы суд официально признал Ричарда мертвым. Хотя Габриэлла Андерсон с ним знакома, Джулия весьма сомневалась, что молодая женщина знает, кто скрывается под именем Жан-Поля. К тому же вскоре Габриэлла уплывет из Англии. А Мэлори, скорее всего, знают Ричарда только в лицо и понятия не имеют, кто он. Нет, ей следует продолжать добиваться удовлетворения ее ходатайства. Главное, чтобы ужасный договор потерял юридическую силу.

Будет ли ей сопутствовать удача? Почему бы и нет, по крайней мере, до тех пор, пока никто, кроме нее, не знает о возвращении Ричарда. Когда договор будет расторгнут, Ричарду больше не придется скрываться. Может, договориться с ним, чтобы обезопасить себя от неожиданностей? Нет, Господи! О чем она только думает? Зная его характер, можно предположить, что Ричард пробудет в Англии ровно столько, чтобы разрушить ее планы, а потом, довольный, снова исчезнет. А ей придется ждать еще десять лет, прежде чем она вновь попытается стать свободной.

Впрочем, не важно, жил ли он в Англии все это время или приехал ненадолго, как говорил. Для Джулии было очевидным, что он не собирается на ней жениться. Прежде всего, он не появился у себя дома. В противном случае граф тотчас же известил ее об этом. Вместо отцовского поместья Ричард отправился на столичный бал тайно вздыхать о своей возлюбленной, а затем, несмотря на свою неразделенную любовь, пытался соблазнить ее. Что ни говори, а повел он себя, как обычный повеса-аристократ, ведомый своей похотью и низменными инстинктами. Впрочем, чему она удивляется?

Как она вообще могла испытывать к нему симпатию? Джулия презирала себя за то, что могла хотя бы на минуту счесть его очаровательным. В какую жалкую старую деву она превратилась! Его обаяние, пожалуй, было таким же фальшивым, как и он сам с его попытками казаться французом. Но как она могла посчитать его красивым сегодня, если все в нем настолько пропитано фальшью? Ничто в его душе не может быть прекрасным! Он злобен и нагл. Ричард – сноб худшего пошиба, который не может не упиваться своим мнимым превосходством. Он всегда смотрел на нее сверху вниз, считая, что она недостаточно хороша для него. Господи! Воспоминания снова навалились на нее. Джулия думала, что оставила прошлое позади, и те дни никогда больше не вернутся.

Но тогда Ричарда Аллена не было поблизости, и ничто не могло напомнить ей о прошлом…

Глава шестнадцатая

– Ты, полагаю, ужасно волнуешься, – сказала дочери Хелен Миллер. – Такой славный, красивый юноша! И сын лорда к тому же. Со временем ты станешь леди, как твоя тетя Эдди.

Вот мать Джулии действительно была приятно взволнована. Хелен Миллер редко имела собственное мнение, но, очевидно, эта помолвка стала исключением. Она с самого начала была всецело на стороне Ричарда. Джулия тоже заразилась приятным волнением матери. Если бы не Хелен, ничего такого не произошло бы. Пока дело ограничивалось разговорами с матерью о помолвке, Джулия была вполне довольна. Сын графа уже казался ей сказочным мальчиком. До свадьбы еще много времени, и, если начистоту, она предпочла бы иметь новую куклу, чем мужа.

Ей часто напоминали о существовании этого замечательного юноши. Его отец постоянно присылал отчеты обо всех успехах сына, и Джеральд читал их дочери. Лорд Ричард прекрасно учился в школе. У лорда Ричарда – новая собака. Лорд Ричард поймал в озере большую рыбу. Почему ее никогда не берут на рыбалку? Родители хотели, чтобы она как можно больше узнала о лорде Ричарде, прежде чем встретится с ним. Кажется, получилось.

Вот только до знакомства с Ричардом оставалось так много времени, что Джулия даже не воспринимала эту возможность как нечто реальное. Но этот день настал вскоре после ее пятого дня рождения, и Джулия повела себя совсем не так, как думалось. Во время долгой поездки в Уиллоу-Вудс, поместье графа Менфорда, расположенное недалеко от Манчестера, девочка так сильно разнервничалась, что щеки ее раскраснелись. Мать, заметив это, почему-то расплакалась, а Джеральд, смеясь, обозвал обеих глупышками. Джулия и сама не понимала, почему так волнуется. Она хотела понравиться Ричарду и боялась, что этого не произойдет? А может, потому что до сегодняшнего дня он не казался ей кем-то реальным?

Ее пришлось почти насильно тащить в большой загородный особняк. Джулия испытывала нечто сродни благоговению, пока родители вели ее по анфиладам комнат, направляясь в покои графа. Уиллоу-Вудс поражал своими размерами. Ее собственный дом тоже был большим, но не настолько. Особняк был просто огромен как вширь, так и ввысь. Вся обстановка дышала роскошью: картины, написанные много столетий назад, огромные хрустальные люстры, поблекшие от времени гобелены и ткани, цвета которых уже с трудом можно было различить. Ничего броского и блестящего вроде французского декора, столь любимого ее матушкой.

Джулия и раньше виделась с графом, но воспоминания были весьма туманными. Лорд приезжал незадолго до ее четвертого дня рождения, чтобы посмотреть, какой выросла Джулия, так как в последний раз видел ее, когда девочка была еще младенцем. Когда они приехали, мальчика в доме не было, он играл с собакой на свежем воздухе. Джулия настолько обрадовалась, что едва не заплакала от облегчения.

– Пойди познакомься с ним, Джулия, – велела ей матушка. – Вы прекрасно поладите. Я это точно знаю.

Отец хотел было проводить девочку, но Хелен положила руку поверх его руки.

– Они будут чувствовать себя свободнее, а наше присутствие их только стеснит, – заявила Хелен так, словно Джулия не могла ее слышать. – Пусть эта первая встреча пройдет в непринужденной обстановке.

Джулия, едва переставляя словно налитые свинцом ножки, шла по лужайке. Что она должна сказать мальчику? Может, завести разговор о собаке и сказать, что у нее дома есть три собаки?.. Одной было для нее недостаточно. Можно рассказать ему о недавно подаренном пони и об уроках верховой езды, которые она начала брать этим летом… Или попросить научить ее ловить рыбу? Отец обещал вскоре научить ее, хотя маменька утверждала, что это неподходящее занятие для юной особы ее круга. Джулия увидела, что совсем недалеко от особняка раскинулось большое озеро, и подумала, что мальчик, конечно же, все знает о рыбалке.

Он еще не заметил ее, и, подойдя ближе, она вдруг осознала, насколько он высок. Вдвое выше ее! Такого она не ожидала! Джулия вообще не была знакома ни с одним десятилетним мальчиком. Этот, со своими коротко остриженным темными волосами, в идеально пригнанном по фигуре сюртуке, выглядел, как уменьшенная копия взрослого. А ее одели в бесформенное платье маленькой девочки. Ей не солгали, когда говорили, насколько он красив… идеально красив… хотя, пожалуй, несколько худ. Но это ничего. Она тоже худая.

Джулия замедлила шаг, ослепленная видом будущего жениха. Когда же мальчик наконец заметил ее приближение, она в тот же миг потупила свой взор. Девочка настолько смутилась, что могла случайно забрести в озеро. Она разнервничалась и почувствовала, что краснеет. Но все же продолжала шагать, опустив голову, пока не увидела из-за краешка своей шляпки его ноги.

– Так ты и есть тот толстый кошелек, на котором меня хотят женить? – произнес мальчик.

Девочка вопросительно уставилась на него, не поняв смысла его слов. Она вовсе не толстая.

– Какая жалость! – ехидно добавил он, глядя на ее пылающие щеки. – По крайней мере, ты могла бы хоть хорошенькой оказаться. Тогда этот брак можно было бы хоть как-то перенести.

Джулия не знала, что такое снобизм или снисходительность, но поняла, что она ему не понравилась. Девочка так ждала и так боялась этой встречи, а теперь ее чувства были настолько ущемлены, что она разрыдалась. Кроме того, Джулия ощутила себя униженной, из-за того что плачет в его присутствии. На нее нахлынула сильнейшая злоба, равной которой Джулия прежде не испытывала. И она набросилась на мальчишку, молотя его кулачками.

Родителям пришлось оттаскивать ее от него. Они были ужасно расстроены. Джулия помнила слова отца, который высказал сомнение, что породниться с сыном графа – такая уж замечательная идея. Но отец Ричарда только посмеялся над ее выходкой, сказав, что дети есть дети. Джулия смогла успокоиться лишь в карете, по дороге домой.

Хелен просто не знала, что делать с истериками дочери, которые после той встречи с женихом то и дело повторялись, стоило ей или Джеральду упомянуть в разговоре о возможности еще одной поездки в Уиллоу-Вудс. Хелен боялась, что дочь поставит семью в ужасное положение, разрушив все их светские связи, поскольку оскорбила аристократов. Джеральд сердился на супругу, требовал помолчать и заявлял, что этот брак был с самого начала ошибкой и он никогда бы не согласился, если бы не ее преклонение пред этими чертовыми аристократами. А Хелен, которая никогда не отличалась решительностью, после подобных сцен не решалась возражать мужу.

Следующее свидание Джулии с Ричардом Алленом произошло только через год. Много времени ушло на то, чтобы она перестала рыдать при одном упоминании об очередной поездке. Джулия все еще была слишком мала, чтобы понять, почему их первая встреча закончилась так печально. Поразмыслив, она решила, что всему виной то, что оба они очень волновались. К этому времени Джулия узнала, кто такие снобы, и поняла, что Ричард – обыкновенный сноб. Девочка надеялась, что сможет его простить, и они начнут все сначала. Джулия тысячу раз представляла себе, как Ричард извиняется перед ней и становится таким замечательным, каким и должен быть.

Но все ее надежды пошли прахом, когда она услышала его первые слова:

– Если ты меня ударишь, я дам сдачу.

Почти час Ричард не произнес ни слова, пока находился в одной комнате с их родителями и его старшим братом Чарльзом. Взрослые боялись оставить их наедине. Словно по безмолвному соглашению Джулия и Ричард вели себя идеально. Все было просто, пока им не пришлось заговорить друг с другом. Джулия сделала первый шаг навстречу, притворившись, что Ричарда здесь нет. Она предпочитала обращаться к Чарльзу.

Скандала не было, и их родители понемногу успокоились. Мужчины ушли играть в бильярд, а Хелен, оставшись с двумя мальчиками и непослушной дочерью, вскоре тоже нашла предлог уйти.

Как только она ушла, Чарльз, который был старше Ричарда на три года, зевнул и заявил, что у него полно других дел. Так обрученные неожиданно остались одни. Они долго, с подозрением рассматривали друг друга, а потом Ричард пообещал задать ей трепку.

– Ты способен ударить девочку? – вырвалось у Джулии.

– Ты не девочка, а маленькое чудовище. Меня высекли потому, что ты набросилась на меня. Отец не поверил, что я тебя не провоцировал.

– Ты первый начал. Я рада, что тебя высекли, – сказала Джулия.

Ее губы уже начали дрожать.

– Ты – злобная, маленькая ведьма! Тебя, наверное, никогда не секли? – прорычал он. – Ты просто не знаешь, как это больно!

Он так кричал, что Джулия расплакалась. Слезы покатились у нее по щекам. Господи! В его присутствии она ведет себя, как маленькая! Они никогда не полюбят друг друга, но при этом не смогут и освободиться!

Джулия вцепилась в палец, которым мальчишка злобно тряс у нее перед носом, и укусила его как можно сильнее. Ричард прямо-таки взбесился, но не укусил ее в ответ и не ударил. Мальчишка схватил ее за косички и потащил из дома к берегу озера, раскинувшегося позади Уиллоу-Вудс. Там он столкнул ее в воду с маленькой рыбачьей лодки, покачивающейся на воде. Она не умела плавать, запаниковала и попыталась позвать на помощь. Ричард еще больше рассвирепел, так как ему пришлось окунуться в холодную воду и вытащить ее на берег. Поскольку оба они промокли, скрыть случившееся от родителей не удалось. Отец с матерью немедленно повезли ее домой. Ей оставалось надеяться, что Ричарда снова высекут.

Время шло. Дружба с соседкой Кэрол все росла, пока они не стали лучшими подругами. В присутствии Кэрол она никогда не вспоминала о Ричарде. Девочки стали неразлучны. Джулия знала, что отец снова попытался разорвать этот мерзкий брачный договор и злился, потому что граф ему отказал. Родители это обсуждали. Мать по-прежнему одобряла этот брак и пыталась убедить мужа, что дети перерастут взаимную неприязнь. Хелен умоляла его подождать и не делать поспешных выводов. Тот наконец согласился, что не стоит затевать крупную ссору с графом из-за того, что может еще наладиться.

К семи годам Джулия подросла, но по-прежнему оставалась такой же худышкой. Девочка настолько набралась уверенности в себе, что поверила, будто бы сможет выносить своего заносчивого жениха и не давать волю своим чувствам. На этот раз она сама предложила навестить ненавистного мальчика. Мать пришла в восторг. Хелен по-прежнему считала, что этот брак принесет всем только пользу.

Они собирались провести в Уиллоу-Вудс весь уикенд, при этом ни на минуту не оставляя детей наедине.

Визит начался довольно мирно. Чарльз сыграл с ней в шашки. Джулии он нравился. Чарльз был такой же красивый, как его младший брат, и был куда старше, хотя еще не стал взрослым. Она понимала, что он поддался ей, но все равно пришла в хорошее расположение духа. А потом Ричард занял место брата, усевшись напротив гостьи. Они впервые оказались так близко друг к другу.

– Мои подруги называют меня Джули, – застенчиво сообщила она жениху во время их первой партии. – Это немного короче, чем Джулия.

– Все равно язык сломаешь, – бросил он, не поднимая на девочку глаз. – Мне больше нравится Джуэлс[5]. Рич[6] и Джуэлс! Какой богатой парой мы станем! Поняла?

К сожалению, она поняла.

– Мне это не нравится.

– А я не собираюсь спрашивать у тебя разрешения. Кажется, я уловил самую суть. Рич и Джуэлс… Только на это мы и годимся, чтобы набивать деньгами сундуки моего отца.

– Я сказала, что мне это не нравится, – прошипела Джулия.

– Ничего не поделаешь, Джуэлс.

С тех пор Ричард называл ее только так. Всякий раз Джулия выходила из себя точно так, как в тот первый день. Девочка вскочила из-за стола и выбежала на террасу, где сосчитала до ста. Этому научила ее няня. Каждый раз это срабатывало. Любая молодая леди поступила бы именно так. Она даже не лягнула Ричарда под столом, не перевернула стол ему на колени, даже не швырнула в него шашкой, что наверняка было бы больно, так как шашки изготовлены были из тяжелого, крашеного металла. Она лишь вышла из комнаты, но, когда вернулась, оказалось, что он по-прежнему сидит за столиком и ждет ее.

Джулия, напряженная от сдерживаемых чувств, села на прежнее место. Эту партию Ричард быстро выиграл. Она потребовала сыграть еще раз. Девочка думала, что Ричард откажется, но он согласился. Очень жаль, ведь он выигрывал и все последующие партии. Мальчишка явно злорадствовал. Но Джулия отказывалась сдаваться и требовала играть дальше. Так продолжалось до самого ужина.

Этот день обошелся без скандалов. Джулия сдерживалась, стараясь не обращать внимания на его оскорбления. Она достаточно повзрослела, чтобы справиться с ним.

После ужина девочка, испытывая заслуженную гордость, отправилась прямиком в постель и сразу же заснула. Это оказалось весьма некстати, потому что наутро Джулия проснулась слишком рано, задолго до того, как проснулись взрослые. Ричард вошел в столовую для завтраков, когда Джулия сидела там в одиночестве.

Увидев ее, он принял рассеянный вид, явно собираясь ретироваться. Джулии следовало бы помалкивать, позволить ему убраться восвояси, но девочка отчего-то вообразила, что сможет сдержаться, пусть даже Ричард в очередной раз попытается вывести ее из себя.

– Сыграем сегодня в шашки? – предложила она. – Я ведь ни разу не выиграла.

– И не выиграешь. Ты еще маленькая, Джуэлс, не умеешь даже в простые шашки играть.

Джулия поняла, что он даже не пытается найти общий язык с ней. Вчера – не в счет. Тогда родители за ними наблюдали.

– Ненавижу тебя! – завизжала она.

Ричард горько рассмеялся.

– Ты маленькая, не понимаешь, что это означает, глупая малолетка! А вот я все прекрасно понимаю!

Она швырнула тарелку ему в голову и, разумеется, не попала. Тарелка, слишком большая и тяжелая, не долетев, грохнулась со звоном на пол. Ричард зловеще прищурился. Намерения его были яснее ясного. Мальчишка принялся обходить стол, намереваясь до нее добраться. Завопив, Джулия обежала стол с другой стороны и выбежала из дверей столовой. Она не остановилась, пока, взбежав по ступенькам лестницы, не добралась до своей спальни.

Но он погнался за ней. Ричард ворвался в дверь прежде, чем Джулия сообразила запереться, потащил к маленькому балкону и нагнул через перила. Девочка решила, что он выбросит ее, и она разобьется насмерть. Джулия так испугалась, что не могла кричать. Ричард вцепился ей в щиколотки, и она повисла, покачиваясь, вниз головой над пустотой.

До знакомства с Ричардом Алленом девочка понятия не имела, что такое ярость и страх. Это был животный страх, почти ужас. Страх ее парализовал. Ему не удержать ее, не хватит сил. Она непременно погибнет.

Наконец он затащил ее обратно на балкон и расхохотался, прежде чем ступни ее ног коснулись твердой поверхности.

– Ты такая худосочная, как я и думал!

Подол ее широкого платья вывернулся наизнанку, когда Ричард держал ее над землей, закрыв лицо и открыв на обозрение голые ноги и нижнее белье. Но едва она почувствовала твердый камень под ступнями, ужас сменился бешенством такой силы, о которой Джулия и не подозревала. Она даже не помнила, как сломала ему нос. Кулаком? Она случайно угодила ему туда, куда надо? Как бы там ни было, а Ричард устремился прочь из комнаты, зажимая рукой нос. Мальчишка спешил, но Джулия успела заметить кровь, струящуюся по его руке.

Джулия стояла на балконе, с трудом переводя дух и громко всхлипывая. Теперь она была в безопасности. А потом Джулия увидела, как Ричард бежит по лужайке к роще за домом.

Она не хотела ломать ему нос. Это произошло нечаянно, но Джулия испытывала только радость при мысли об этом. По крайней мере, она от него избавилась. Ричард убежал в рощу, зажав нос рукой, словно раненый щенок… А может, он просто решил излить в одиночестве свою злость? Джулия не стала дожидаться его возвращения. Как только родители встали, она уговорила их отвезти ее домой. Она не рассказала им, что случилось. Вряд ли и Ричард стал бы хвастаться своим поступком.

Отныне она твердо отказывалась ездить в Уиллоу-Вудс. Никто не мог ее переубедить, но спустя полгода Ричард приехал в Лондон и нанес ей светский визит. С момента ужасного происшествия прошло совсем немного времени. Кошмар от их последней встречи все еще был свеж в памяти обоих. Больше Джулии не хотелось разговаривать с ним. Она не пыталась подружиться. Девочка ничего не испытывала к жениху, кроме презрения.

Но Ричард продолжал иногда приезжать в Лондон, вынужденный подчиняться воле отца. Юноша даже привозил с собой собаку в качестве повода больше времени проводить в парке, а не рядом с ней. Это было совсем неплохо, так как с каждым его визитом враждебность между ними только росла.

Когда они оставались одни, Джулия немедленно набрасывалась на него, снедаемая злобой и ненавистью. Из-за Ричарда она теперь боялась высоты. Но на его стороне всегда было преимущество силы, поэтому драки заканчивались не в ее пользу. Ричард только хохотал и держал девчонку на расстоянии вытянутой руки. Это бесило Джулию еще сильнее, поэтому, как только ей случалось приблизиться к нему, девочка действовала быстро и беспощадно, да, именно беспощадно. Ей не было из-за этого неловко, ибо Ричард заслуживал подобного обращения.

Однажды, укусив его за ногу, Джулия ощутила вкус крови. Она долго радовалась после этого. Но Ричард отомстил, заперев девочку на целый день на чердаке собственного дома. Никто не слышал там ее криков. Ричард специально подождал, пока горничные, которые прибирались наверху, закончили свою работу. А когда он, наконец, выпустил Джулию, то имел дерзость заявить, что отправился погулять в парке, увлекся игрой с собакой и совершенно позабыл о ее существовании.

Она уже не могла припомнить, чем он так разозлил ее в свой последний приезд. Вместо того чтобы сдерживать ее, Ричард сам набросился девочку. Он настолько разошелся, что перекинул ее через плечо и куда-то понес. Джулия не знала, куда он идет, но хорошо помнила заточение на чердаке и поэтому сильно укусила его за ухо. Враг был силен, и бороться с ним не имело смысла, зато так она могла причинить Ричарду сильную боль. Он уронил ее на землю.

– Если ты снова укусишь меня до крови, клянусь, я тебя убью! – заорал Ричард.

При падении Джулия вывихнула себе лодыжку, но от злости даже не почувствовала боли.

– Я прикончу тебя первой! Я убью тебя, если снова увижу! Вот увидишь!

Тогда ей было десять, а ему – пятнадцать. Через два года мать сообщила, что Ричард сбежал, покинув Англию. Как же радовалась Джулия! Но вскоре она узнала, что граф не намерен разрывать брачный договор. Отец Ричарда утверждал, что со временем сын обязательно вернется домой. Тогда ей исполнилось всего двенадцать. До возраста, подходящего для вступления в брак, оставалась уйма времени. Но даже когда Джулии исполнилось восемнадцать, граф по-прежнему не желал аннулировать брачный договор. Возможно, дело было в том, что он не на шутку рассердился из-за того, что ему не удалось заполучить опекунство над Джулией после несчастного случая, приключившегося с ее отцом. К счастью, поверенные Джулии воспрепятствовали всем его интригам, поскольку граф не смог представить суду жениха.

Мысли о Ричарде до сих пор мучили Джулию. Девушка старалась держать их взаперти в самом укромном уголке своей души. Поэтому не удивительно, что она не сразу узнала Ричарда. Но теперь события прошлого взволновали ее память с новой силой, Джулия отчетливо вспомнила, что каждая их встреча заканчивалась дракой.

Родителям не следовало знакомить их в столь раннем возрасте. Если бы они подождали еще несколько лет, Ричард, вполне возможно, повзрослел бы и не вел себя так возмутительно, не был бы таким снобом. Очень жаль, что их ненависть друг к другу оказалась столь глубока, что пережила все эти годы. При других обстоятельствах из них вышла бы идеальная пара, как Кэрол и Гарри. Теперь же худшего брака даже вообразить себе нельзя…

Глава семнадцатая

Здравый смысл вернулся к ней. Вот и правильно, думалось Джулии, тем более что до темноты оставалось еще несколько часов, хотя и ночь могла помешать ей осуществить свои планы.

Ей просто следует вспомнить, что она деловая женщина и знает, как заключать выгодные сделки. Уже целых пять лет Джулия покупала новые коммерческие предприятия и давала распоряжения своим поверенным во время заключения новых контрактов. Разумеется, эти сделки имели отношение к собственности, а не к личным отношениям между людьми, и все же Джулия надеялась, что ей удастся договориться с Ричардом Алленом.

Успокоившись, девушка решила, что сделка непосредственно с Ричардом куда вернее, чем надежда на то, что все разрешится само собой. Она знала, что Ричард согласится. План, созревший в ее голове, разорвет все связи, их соединяющие, чего им обоим и надо. Ей придется немного потерпеть его присутствие, ровно столько, чтобы предложить Ричарду оставаться в тени еще несколько недель, чтобы его официально объявили усопшим. После этого он может обнаружить или не обнаруживать свое присутствие – как ему заблагорассудится. Больше Ричарду не придется прятаться, чтобы избежать женитьбы на ней…

Поэтому Джулия вернулась в отель «Колсонс» и снова направилась к стойке портье. На этот раз она действовала решительно, без промедлений. Очень скоро этот человек перестанет оказывать столь сильное влияние на ее жизнь.

Но, когда она попросила портье позвать Жан-Поля в вестибюль, тот сообщил:

– Они съехали, мадам. Оба джентльмена больше здесь не живут.

Тревогу Джулия не ощутила. Наоборот, она почувствовала нечто вроде облегчения. Ричард, очевидно, решил не терять времени и поскорее убраться из Англии. Виной тому, судя по всему, их неожиданная встреча. Это даже лучше, чем иметь с ним дело, пусть убирается. Желая убедиться, что он уехал, Джулия велела кучеру везти ее к дому Бойда Андерсона, где она надеялась переговорить с Габриэллой. Но ее постигла неудача. Дворецкий сообщил ей, что большая часть семейства Андерсонов снова собралась в доме у Джорджины. По дороге к себе домой она заехала туда. Дверь ей открыл старый, просоленный морской волк Арти, один из двух эксцентричных старших слуг Джеймса Мэлори, старинный ее знакомец. Джулия спросила, не может ли он позвать Габриэллу. Девушке не хотелось заходить в дом.

Арти так и сделал… А потом ее охватило нечто сродни паники. Нет, сказала Габриэлла, Жан-Поль не уплыл бы из Англии, не предупредив ее. Нет, она не виделась с ним со вчерашнего дня, когда они ездили в гостиницу. Нет, она и словом с ним после этого не обмолвилась и понятия не имеет, почему вдруг они с Ором решили поменять отель, тем более, что номер был оплачен наперед. Джулия поблагодарила Габриэллу и поспешно распрощалась. Наверняка она очень озадачила своим поведением молодую женщину. К этому времени Джулия твердо поверила в то, что Ричард поменял гостиницу не просто из-за того, что хотел от нее спрятаться, нет, он собирается навестить своего старшего брата, прежде чем навсегда покинет Англию. Господи! Что будет, если о Ричарде узнает граф?

Надо остановить его, пока Ричард не добрался до Уиллоу-Вудс и не испортил им обоим жизнь… Впрочем, их жизни и так уже испорчены… Но как же его найти?

Джулия решилась, было, тотчас мчаться из Лондона, но, в конечном счете, ей хватило здравого смысла не ехать по сельским дорогам посреди ночи. Учитывая, как сильно пострадал Ричард, вряд ли он способен нестись сломя голову. Джулия послала своему кузену Реймонду записку, где попросила сопроводить ее в непродолжительной поездке за пределы столицы. Полуторадневное путешествие они сократили наполовину. Пять раз они останавливались на почтовых станциях, чтобы сменить лошадей, а потом неслись вперед. Прежде она никогда не скакала галопом так долго. Реймонд всю дорогу жаловался сначала на боли в спине, а потом, к концу скачки, на то, что спина совершенно онемела, и он ее не чувствует.

Ее тревога не утихала. Джулия надеялась перехватить Ричарда на дороге, хотя теперь понимала, насколько это маловероятно: им встречалось много экипажей. Они проезжали множество городков и селений. Ричард мог остановиться в любой из таверн у них на пути. Она не могла терять время на то, чтобы выяснять в каждой из них, не тут ли Ричард. Учитывая, как они спешат, Джулия была уверена, что обогнала Ричарда, и теперь ей остается лишь поджидать его возле Уиллоу-Вудс. Если повезет, ей даже не придется общаться с графом Менфордом. Она просто подождет Ричарда у подъездной дорожки, ведущей к особняку. Она дождется его, пусть даже на это уйдет остаток дня.

Но сначала нужно снять номера для себя и Реймонда. Пока она будет разбираться с Ричардом, Джулия была уверена, уже стемнеет, а она не собиралась оставаться в Уиллоу-Вудс даже на одну ночь. Неподалеку от поместья, ближе к Уиллоу-Вудс, чем к Манчестеру, находилась деревушка. Девушка знала, что там есть небольшой постоялый двор.

Ее семья, когда ехала по этой дороге, всегда останавливалась на том постоялом дворе. Однажды маме захотелось сделать там остановку, чтобы немного «освежиться» перед приездом в Уиллоу-Вудс, что вызвало насмешки со стороны отца. Но сейчас привести себя в порядок было в самый раз, ведь одежда Джулии после безумной скачки была покрыта дорожной пылью. Получилось почти забавно, когда перед входом на постоялый двор она попыталась отряхнуться, взметнув в небо облако пыли. Реймонд посоветовал не спешить, а сам отправился в соседнюю таверну.

Едва Джулия успела переступить порог, как замерла на месте. Взгляд ее упал на высокого мужчину восточной внешности, спускавшегося по лестнице в общую комнату. Джулия оцепенела. Товарищ Ричарда. Как там его называла Габриэлла? Оар или Оур? Что-то в этом роде. И его присутствие означает, что она либо опоздала, либо явилась как раз вовремя. Джулия боялась узнать правду.

Увидев ее, мужчина остановился, с непоколебимым видом загородив собой проход наверх. Интересно, что наговорил ему о ней Ричард? Восточный человек скрестил руки на груди. Прямо-таки неприступная громадина.

Джулия тем не менее решительно направилась к нему и заявила без обиняков:

– Эта гостиница расположена слишком близко к Уиллоу-Вудс, чтобы Ричарду не захотелось наведаться домой.

– Он туда не пойдет.

– Значит, он сейчас здесь?

Восточный человек не собирался с ней откровенничать. С бесстрастным выражением лица он просто стоял и молчал. Какая досада! От внимания Джулии не укрылось, что он даже не переспросил, кто такой Ричард, следовательно, знает его настоящее имя. Интересно, Габриэлла тоже знает его настоящее имя и просто ничего не сказала Джулии, когда та назвала Ричарда Жан-Полем? До чего же это унизительно, если оба они знают, почему он скрывается под чужим именем!

– Ничего страшного, я просто буду стучаться в каждую дверь, – нетерпеливо бросила девушка. – Дверей здесь не так уж много.

– Первая от лестничной площадки. Но, если у вас есть оружие, вы никуда не пойдете, пока не отдадите его мне.

Джулия покраснела. Этот человек знает о ней все! Джулия была уверена, что Ричард во всем случившемся обвинил только ее. Она действительно вооружилась, но не собиралась угрожать оружием Ричарду, по крайней мере, пока…

Хотя Джулия одевалась как истинная леди и ее часто принимали за особу благородного происхождения, в сопровождении компаньонки она появлялась лишь на светских балах и приемах, ибо таковы правила высшего общества, а еще брала себе кого-нибудь в сопровождающие, когда отправлялась в долгие поездки. В остальных случаях она зачастую ездила по Лондону одна или со своим секретарем, если этого требовали коммерческие дела. Как бы там ни было, а у Джулии вошло в привычку иметь при себе пистолет… так, на всякий случай… Она держала его в маленьком саквояже вместе со сменой одежды.

Однако сейчас, испытывая сильнейшее нетерпение, Джулия не стала рыться в саквояже, а просто сунула его в руки восточному человеку и, протиснувшись мимо него, зашагала наверх. С облегчением она отметила, что мужчина не следует за ней. Наверху было только две двери с одной стороны короткого коридора. На другой стороне через три открытых окна в помещение струился теплый ветерок.

Джулия громко постучала в первую дверь. Спустя пару секунд она открылась, но едва на лице Ричарда отразилось недоумение, дверь захлопнулась у нее перед носом.

– Какого дьявола! – грубо прорычал Ричард.

Джулия, скрипя зубами, принялась громко колотить в дверь. От страхов и нерешительности не осталось и следа. Разыскав Ричарда, она преисполнилась воинственной решительности. Громкий стук возымел свое действие. Дверь снова распахнулась, и Джулию втащили в комнату.

– Не смейте устраивать сцен, – гневно произнес Ричард. – Если все сбегутся, я…

– Помолчи, Ричард, – повернувшись к нему, произнесла Джулия. – Я прискакала сюда для того, чтобы предотвратить ошибку, о которой мы оба пожалеем.

На его щеке все еще виднелись царапины и ссадины, под глазами по обе стороны от носа темнели синяки, но он двигался так, будто с ребрами у него все в порядке.

– Ошибку? Ты вообразила, будто я вернулся домой? – хрипло рассмеялся он. – Ни за что на свете, но, подозреваю, ты направляешься как раз туда. Убирайся!

Он все еще держал дверь открытой. Джулия отрицательно покачала головой:

– Я не уйду, пока мы не обсудим сложившееся положение вещей и не придем к соглашению. Именно так поступают взрослые, разумные люди. Мы можем даже составить договор и подписать его.

– Еще один контракт? – с недоверием произнес Ричард. – Ты что, совсем рехнулась?

– Договор, который учитывает интересы каждого.

– Ты и я никогда ни в чем ни разу не соглашались, Джуэлс, так что сделай нам обоим одолжение и уходи-ка отсюда.

– Нет.

– Вот видишь? Мы спорим даже из-за твоего пребывания здесь.

– Уймись. Я вкладываю меч в ножны.

Она пыталась успокоить его, но ее замечание, очевидно, напомнило Ричарду об их яростных драках в прошлом. Его лицо побагровело от гнева, и он потянулся к ее руке. Джулия протестующе вскрикнула, но не успела вовремя отдернуть руку. Ричард схватил ее и выставил из номера. Прежде чем она успела повернуться и выразить свое негодование, дверь с грохотом захлопнулась.

Глава восемнадцатая

Первым побуждением Джулии было опять заколотить в дверь номера, но она услышала, как в замке повернулся ключ. Он больше ей не откроет. Он прав. Не стоит привлекать внимание к нему, устраивая тут скандал. Деревня расположена слишком близко к поместью его отца. Скорее всего, Ричард тайком прокрался в этот номер, который его приятель снял для них.

А еще… ей нужно успокоиться. Его поведение, как всегда в прошлом, ужасно ее разозлило. Они никогда не были способны вести вежливую, светскую беседу, за исключением недавнего конфуза, когда просто не узнали друг друга. Но сейчас слишком поздно что-то исправлять… Или нет?

Ей следует попытаться доказать ему, что она уже не та вздорная девчонка, которая при малейшем оскорблении пытается откусить ухо своему жениху. Она повзрослела, владеет собой и, очень надеется, что управляет своей судьбой.

Джулия спустилась с лестницы и молча забрала свой саквояж у друга Ричарда, который оставался на том же месте, будто догадываясь, что она скоро вернется. Джулия спросила, свободен ли соседний номер, и получила утвердительный ответ. Через несколько минут за ней закрылась дверь снятого ею номера, а сама она, прищурившись, уставилась на стену, отделявшую ее от Ричарда.

Будь он более благоразумным, они быстро договорились бы, и она отправилась бы домой. Впрочем, шанс вернуться в Лондон еще есть. Понадобится час, чтобы привести себя в порядок, а затем снова попытаться поговорить с Ричардом.

Джулия порывисто сняла изящную шляпку для верховой езды и только тут заметила, что та покрыта таким слоем пыли, что даже розовые перья согнулись под ее тяжестью. Потом у нее мелькнула мысль, что ее лицо тоже покрыто пылью и напоминает, должно быть, маску клоуна. К счастью, в номере зеркала не оказалось, но сомнений у Джулии в своем предположении не было. Оставалось только удивляться, что Ричард не отпустил пару колких замечаний о ее внешности. Впрочем, его собственный внешний вид, пусть и вполне опрятный, вряд ли мог считаться приличным для сына графа.

На нем была белая рубашка свободного покроя, стянутая на талии широким, кричаще ярким ремнем. Широкие черные штаны достигали ему до колен. Выглядело это немного странно, особенно в сочетании с начищенными сапогами с высокими, до колен, голенищами. Излишне длинные волосы были заплетены сзади в косу. Джулия даже заподозрила, что он специально так оделся, чтобы остаться неузнанным.

Впрочем, долго раздумывать об этом времени не было. Ей принесли кувшин со свежей водой и несколько полотенец. Горничная, а может, жена хозяина постоялого двора сказала, что, если леди желает искупаться, то ванна находится внизу, в чулане, рядом с кладовой. Джулия вежливо отказалась и, умывшись настолько чисто, насколько это вообще было возможно, надела чистый костюм для верховой езды, хотя взяла с собой и сиреневый жакет, который весьма ей шел. Он ей не понадобится до самого отъезда с постоялого двора.

На этот раз она тихо постучалась к Ричарду. Это обмануло его, и он открыл дверь. Джулия быстренько проскользнула мимо него в комнату так, что он не успел преградить ей путь. Девушка едва сдержала злорадную улыбку и терпеливо выждала, пока Ричард, рассерженно сверля ее взглядом, не закроет дверь.

– Выслушай меня прежде, чем опять начнешь грубить, – поспешно произнесла она. – Если ты не собираешься вернуться домой, что ты делаешь здесь, поблизости от Уиллоу-Вудс?

– Приехал повидаться с братом.

– И больше ничего?

Ричард утвердительно кивнул.

– В таком случае, – пренебрежительно произнесла Джулия, – ты просто глупец, если рискуешь показываться рядом с поместьем. Предпочтительнее было бы послать кого-то за Чарльзом и попросить брата приехать в Лондон.

Мужчина, кажется, еще больше разозлился из-за того, что его обвинили в глупости, возможно, потому что в глубине души признавал ее правоту. Губы его сжались, а зеленые глаза гневно засверкали. Ей не следовало смотреть в это чертово лицо! Оно путало ее мысли, заставляя произносить то, что ей и самой не хотелось. Она всегда знала, что он вырастет красавцем. Это было очевидно еще тогда, когда Ричард был мальчишкой, вот только Джулия не подозревала, насколько красивым он станет. Даже синяки на лице ничуть его не портили. То, что его внешность воздействовала на нее подобным образом, было похоже на безумие.

Без сомнения, всему виной поцелуи, которые произвели на нее куда большее впечатление, чем она ожидала. Теперь, увидев его снова, она вспоминала, какими волнующими были эти поцелуи. Вот только она целовала Жан-Поля, романтичного незнакомца, а не своего мерзкого жениха. Она должна постоянно помнить об этом.

Джулия постаралась сосредоточить свое внимание на его одежде, которая выглядела чистой, но едва ли приличествовала джентльмену, что она не преминула ему высказать:

– Вы называете это маскировкой?

– Я называю это удобной одеждой. Какое ваше дело, черт побери, что я ношу! А теперь, Джуэлс, повторять я не буду: уходи!

Он произнес это так спокойно, что Джулия легко проигнорировала его слова.

– Этот договор все еще связывает нас, – предупредила она Ричарда. – Он по-прежнему находится у твоего отца. Ему предлагали отдать все мое приданое за аннулирование договора, но он отказался.

– Знаю. Он не просто тиран, он жадный тиран. Он хочет все на свете прибрать к рукам.

– Предлагаю прийти к взаимному соглашению по этому поводу, – произнесла Джулия и поспешно добавила: – Твое отсутствие ничего не изменило. Минуло девять лет, а он по-прежнему не желает отказаться от договора, который дает ему право поженить нас.

– Этому не бывать. Я не позволю подчинить свою жизнь листку бумаги, который не подписывал. Я давно уже не мальчик во власти тирана-отца. Этот договор не имеет для меня никакого значения.

Это был ответ храбреца, вот только по выражению его глаз Джулия видела, что сам Ричард не особенно в него верит.

– Это не обычный договор, которым можно было бы пренебречь после наступления нашего совершеннолетия. Договор был оформлен как контракт между нашими семьями, твоей и моей. Он должен скрепиться нашим браком. Любой суд найдет его таким же правомочным, как если бы мы оба подписали его лично. Любой священник, прочтя этот договор, объявит нас мужем и женой, не слушая наших возражений. Не притворяйся, что ты не знал этого. Ты именно поэтому и сбежал из дома.

– Не слишком много о себе воображай, Джуэлс. Мне пришлось уехать не только из-за тебя.

Опять он ее пытается оскорбить? Впрочем, когда было по-другому?

– Но я занимаюсь аннулированием этого договора, – скрипя зубами, произнесла Джулия, – поскольку никто в стране не знает, что ты жив.

– Собираетесь объявить меня мертвым? – рассмеявшись, произнес Ричард.

Джулия слегка покраснела.

– Да. Но какая тебе разница? Как только договор будет аннулирован, ты сможешь воскреснуть из мертвых, вернуться домой и видеться с братом сколько душе угодно.

– Нет, не смогу, – горько возразил Ричард. – Это не исправит того, что я натворил, пытаясь заставить отца отречься от меня.

Джулия нахмурилась.

– И что ты сделал?

– Не важно, но этот мстительный мерзавец заставит меня расплатиться сполна, если я окажусь в его власти. Не исключено, что он прибегнет к силе закона, лишь бы посадить меня в тюрьму.

– Он не сделает подобное со своим родным сыном.

– Шутишь? Сделает, не успеешь и глазом моргнуть. Вижу, ты его совсем не знаешь.

– Слава Богу, нет! Я очень редко с ним общалась и хорошо знакома лишь с его глупым упрямством.

– Будь уверена, я ни за что не пожелаю еще раз встретиться с ним.

– Значит, ты навсегда оставишь страну?

– Ну… да…

Пауза была короткой, но не осталась незамеченной. Джулия ни на секунду не сомневалась, что сейчас он вспоминает о Джорджине Мэлори. Его любовь остается в Англии. Ричард, скорее всего, вернется, хотя бы ради того, чтобы снова ее увидеть. Впрочем, Джулия и так не верила его словам. В прошлом Ричард Аллен никогда не поступал так, как хотелось ей. Он не мог даже исчезнуть достаточно надолго, чтобы его признали мертвым… пусть даже на бумаге…

– По крайней мере, давай составим письменный договор, черт побери… чтобы у меня хоть какая-то уверенность была…

Она уже была готова его умолять.

– Думаешь, меня волнует твоя уверенность? – непочтительно отрезал Ричард. – Если я не желаю соблюдать договор, подписанный моим отцом, с какой стати я должен соблюдать договор, подписанный с тобой? Ты мне нравишься еще меньше, чем он, а его я презираю всеми фибрами моей души.

Это должно было задеть Джулию, но не тут-то было, ибо слова Ричарда являлись зеркальным отражением ее собственного отношения к этому мужчине. Правда, девушку раздражало, что теперь ей придется поверить его слову в таком важном для нее деле. Сделав паузу, Джулия лихорадочно размышляла, каким образом можно получить от него более надежные гарантии.

Скользнув взглядом по его высокой фигуре, Джулия заметила:

– Ты довольно быстро пошел на поправку.

– Соблюдал полный покой, как мне советовал врач, хотя в этом не было особой надобности.

Ричард хлопал себя ладонью по груди и даже не поморщился.

– Понятно. Мне следовало помнить, что ты привык к побоям, как ты сам это признал…

Что это с ней такое? Она постоянно пытается его задеть и никак не может сдержаться. Все из-за того, что он сам постоянно ее обижает. Они не могут ладить друг с другом даже в течение нескольких минут!

– А тебя никогда по-настоящему не колотили, как я вижу…

Последнее было произнесено столь обманчиво безмятежным тоном, что Джулия насторожилась. Судя по выражению его лица, он готов что-то учудить.

– Попробуешь хоть пальцем меня тронуть, я упеку тебя в тюрьму, – пообещала Джулия.

– Мертвые женщины не сплетничают.

Джулия побледнела, вспомнив, насколько он сильнее ее. Он всегда брал над ней верх. И теперь этот взрослый, сильный мужчина с мускулистыми руками вполне может свернуть ей шею, не прилагая особых усилий. Если он пробрался на постоялый двор, никем не замеченный, кто узнает?

Глава девятнадцатая

Страх охватил Джулию. Однажды он был довольно близок к тому, чтобы ее убить. Тогда он перекинул ее через перила балкона. Стоило ему невзначай ослабить хватку, и она бы, упав, разбилась насмерть. Она не смогла забыть тот кошмар, который ей пришлось пережить в столь юном возрасте. Ричард пообещал убить ее, если еще раз увидит. Чудо, что до сих пор он не воплотил в жизнь свою угрозу. Ее смерть положит конец всем его бедам. Джулия ни на минуту не верила, что какие-либо иные причины мешают Ричарду вернуться в отчий дом. Граф, вполне возможно, встретит сына с распростертыми объятиями, если Джулия больше не будет стоять между ними.

Она осторожно попятилась к двери, готовая кинуться к ней, если Ричард двинется еще хотя бы на дюйм, а потом заметила его ухмылку. Он намеренно ее пугает.

Ярость, нахлынувшая на нее, превосходила все то, что Джулия испытала в детстве. Не в силах справиться с ней, Джулия набросилась на Ричарда, тем самым глупо оказавшись в пределах его досягаемости. Кончилось тем, что он повалил ее на кровать. Джулия лежала лицом вниз, а тяжелое тело мужчины навалилось сверху.

– Отпусти меня!

– И не подумаю, – бесстрастным тоном заявил Ричард. – Предпочитаю тебя в этом положении. Теперь мне ясно, что есть другие способы отпугнуть тебя и удержать твои острые зубки подальше от меня.

Она так неистово сопротивлялась, что вскоре вконец обессилела, а Ричард лишь смеялся над всеми ее попытками освободиться. Она ничего не могла сделать, даже расцарапать ногтями его лицо, ведь он прижал ее запястья к постели.

Потом он наклонился и прошептал ей на ухо:

– Как считаешь, Джуэлс, может стоит вывести наши сражения на иной уровень?

– Ты мерзок!

Вот только ее словам не хватало жара. Возможно, дело было в том, что его предложение воспламенило в ее душе чувства, которые она понимала даже слишком хорошо. Она хотела детей и именно таким образом могла забеременеть. К тому же Джулия боялась, что ее петиция будет отклонена, пусть даже Ричард покинет пределы Англии. Не исключено, что найдется свидетель, который под присягой заявит, что видел его живым. Это может сделать даже его брат Чарльз, если Ричард попытается с ним увидеться. А еще Джулию одолевало любопытство, желание узнать, что же следует за поцелуями… То, что она узнала от замужних подруг за последние несколько лет, лишь подстегнуло ее любопытство. Сможет ли она ненадолго забыть о своей неприязни к нему, чтобы узнать все на собственном опыте?

Нет, она сходит с ума!

Ричард лишь упрочил девушку в ее опасениях, когда произнес:

– Если мне не придется смотреть на твое лицо, я смогу притвориться, что занимаюсь любовью с другой.

Джулия снова принялась неистово дергаться и на этот раз застала его врасплох. Он соскользнул с нее и выпустил одну руку. Девушка перевернулась на бок и согнутой в локте рукой ударила его в грудь. К сожалению, удар получился недостаточно сильным, чтобы она сумела освободить вторую руку. Нападавший изогнулся и, дернув ее назад, притянул к себе.

Теперь она оказалась на его груди, разъяренно глядя в потолок. Он крепко обхватил ее руками, скрестив их над ее животом. Одну ее руку Ричард все еще держал за запястье, а вторая оказалась в ловушке между их тел.

– Так тоже неплохо, – рассмеявшись, произнес он.

Господи! Джулия с ужасом осознала, что ему нравится играться с ней таким вот образом. Она всецело в его власти. Ричард всегда находил извращенное удовольствие, демонстрируя свою мужскую силу на ней. На этот раз, впрочем, она оказалась не столь беспомощна, как ей сначала показалось. Джулия снова принялась вырываться, словно безумная. Каблуком она сильно ударила Ричарда по ноге, а затылком угодила ему в подбородок. Это было больно. От удара у мужчины перехватило дыхание. Он жалобно застонал. От прежней его веселости не осталось и следа.

Зарычав, мужчина снова дернул ее на себя. Девичье тело оказалось наполовину прижатым его телом, однако мужчина не сумел удержать ее руку, и женщина вцепилась ему в волосы. Джулия собиралась вырвать как можно больше длинных волос, однако схватила слишком много и только притянула его голову к своей. Их глаза теперь отделяло всего несколько дюймов. Они обменялись злобными взглядами, а потом взгляд его задержался на ее губах.

Это случилось слишком быстро. Гнев, не успевший улечься, лишил ее возможности контролировать свои поступки. Как только его губы коснулись ее рта, девушку охватила безумная, всепоглощающая страсть. Этот поцелуй не был обыкновенным. Ею овладело примитивное, животное желание, которым она не могла управлять.

Джулия еще крепче вцепилась в его волосы, на этот раз для того, чтобы не дать ему отстраниться. Его рука нашла ее грудь. Пальцы обхватили нежный холмик. Пуговка на корсаже ее платья оторвалась. Джулия это заметила, но ей было все равно. Она ощущала лишь приятную негу, которая разливалась по всему ее естеству. Мужчина изогнулся так, что его колено скользило по ее телу, задирая юбку до самых бедер. Он прижался к ней. Джулия обвила рукой его шею. Юбка сбилась на бедрах. Его рука скользнула под ее панталоны. Девушка едва сдержала вскрик безумного наслаждения, когда его палец проник в нее.

Однако все кончилось так же внезапно, как началось. Ричард внезапно соскочил с кровати.

– Какого дьявола! Ты специально это подстроила?

Джулия приподнялась на локтях. Ее сознание было словно в тумане. Ричард выглядел абсолютно взбешенным и в то же время великолепным. Коса его распалась, а длинные черные волосы разметались по плечам. Он тяжело дышал. Мускулы были напряжены, а кулаки стиснуты.

Джулия знала, что гнев может поглотить ее целиком. Она столько раз убеждалась в этом, сталкиваясь с Ричардом. Вот только Джулия понятия не имела, что и страсть может быть такой же всепоглощающей. И очень вероятна опасность, что он может разбудить в ней это чувство. Без подобного знания она вполне могла бы обойтись.

На секунду она словно бы размякла. Страсть вытеснила ярость из ее души.

– Что я подстроила? – спокойно прозвучал ее голос.

– Задумала все это.

– Не будь тупицей! Я собиралась уходить.

– Ты набросилась на меня.

– Разве? Ты сам меня спровоцировал… как всегда…

Она соскочила с кровати, предусмотрительно предпочтя противоположную от него сторону. От корсета оторвалась пуговица и затерялась где-то в постельном белье, но девушка пока не заметила, что ее грудь была видна. Прическа в пылу борьбы растрепалась. Это уже не укрылось от ее внимания. Длинный локон упал ей на лицо. Ее прическа, должно быть, в таком же беспорядке, как и его.

Откинув волосы назад, девушка повернулась лицом к Ричарду. Слава Богу, что к нему вернулся здравый смысл! Она хотела детей, вот только не от него. Джулия не желала иметь ничего общего с этим человеком, пусть даже он владел бы несметными сокровищами, что далеко от истины. Надо разорвать какие-либо связи с Ричардом и его чертовым отцом, а этому не бывать, если она родит от него ребенка.

Джулия заметила, как пристально он на нее смотрит. Беглого взгляда хватило, чтобы понять: юбка костюма для верховой езды из тяжелого бархата задралась, и сама опускаться не собиралась. Зашипев, девушка быстренько ее одернула.

Ричард явно все еще на нее злился, хотя именно его самоуверенная манера поведения сыграла с ним злую шутку. Тем хуже для него! Она успокоилась. Вот и замечательно! Прежде она никогда не чувствовала себя так спокойно в его присутствии.

– Надеюсь, это наша последняя встреча, – произнесла Джулия.

– Очень на это надеюсь, – с предостерегающими нотками в голосе сказал Ричард.

– Следовательно, мы снова пришли к обоюдному согласию…

Она даже смогла улыбнуться ему. Черт! Что с ней происходит?

Джулия глубоко вздохнула и продолжила:

– Придется поверить тебе на слово, поскольку ты не оставил мне иного выбора. Я продолжу юридическую волокиту с прошением, хочу навсегда избавиться от тебя и жить так, как хочу. Если ты все же собираешься встретиться с братом, предупреди Чарльза, чтобы держал язык за зубами, когда тебя объявят мертвым, – бросила она по пути к двери и задержалась лишь для того, чтобы добавить. – Обещаю, Ричард, если ты или твоя семья попытаетесь помешать мне аннулировать этот мерзкий договор, я отдам все приданое тому, кто убьет тебя.

Глава двадцатая

– У нее был при себе пистолет, – сообщил Ор, когда вернулся в номер. – Надеюсь, она не пыталась тебя пристрелить?

– Она угрожала только моему здравомыслию.

Ричард не верил, что Джулия может убить его в пылу гнева, чтобы она там ни кричала, но он прекрасно знал, что эта девушка способно причинить немало боли. В прошлом она не раз преднамеренно пыталась его покалечить. А еще Ричард свято верил, что они обязательно поубивают друг друга, если их вынудят пожениться. Стоит им оказаться рядом, они полностью теряют рассудок.

А вот последняя ее угроза, произнесенная с поразительным бесстрастием, заставила его призадуматься. Она походила на человека, который привык платить другим, чтобы те воплощали ее волю в жизнь точно так, как поступал его отец.

От такого сравнения Ричарду стало не по себе. Он поежился, пытаясь выбросить Джулию Миллер из головы. Она уехала. Он наблюдал из окна, как она мчится галопом по дороге, ведущей в Лондон. Скоро он уплывет из страны. У них больше нет причин снова встречаться. Больше их дороги не пересекутся.

– Милая девчонка, – заметил Ор. – Очень жаль, что вы никак не поладите.

Ричард фыркнул.

– Красота – ничто, когда за ней скрывается маленькое чудовище.

– Не такое уж и маленькое, – ухмыльнулся Ор.

Нет, черт возьми, она уже не та малышка! У Джулии появились весьма соблазнительные округлости. Ничто в злобной, тощей чертовке не указывало на то, что она, когда вырастет, превратится в такую красавицу. Впрочем, особого значения это не имело. Они могли бы стать лучшими друзьями, но он никогда не женится на ней, потому что ее выбрал ему в жены отец. Ричард не хотел ни в чем идти на поводу у этого негодяя.

И вот теперь на несколько секунд он совершенно забыл о своих убеждениях, с которыми прожил почти всю сознательную жизнь. Он возжелал ее. Как, дьявол его забери, такое могло случиться?

Она набросилась, пытаясь впиться в него ногтями, но Ричард оттолкнул ее, и девушка упала на кровать. Теперь он очень жалел, что просто не схватил ее за руки, обезопасив себя от ее ногтей и зубов.

Его тело отреагировала на нее вполне естественно. А как могло быть по-другому, если учесть, как Джулия извивалась под ним? Ему следовало вовремя сообразить, что происходит, и немедленно отстраниться, но вместо этого он поцеловал ее и воспламенился еще сильнее.

Оглядываясь на недавние события, Ричард решил, что все было яснее ясного. Ему хотелось хорошенько наподдать себе за то, что он раньше не сообразил: это неизбежно, если они начнут бороться, как в детстве. Теперь они взрослые. В их борьбу просто неминуемо должно было вторгнуться влечение. И дело не только в нем. Джулия ответила на его поцелуй не менее страстно.

Усилием воли он отмахнулся от мыслей о Джулии и спросил Ора:

– Надеюсь, тебе повезло?

– Еще бы, – ухмыльнулся Ор. – Я как мог оттягивал возвращение… Он должен появиться в любую…

Он не договорил, а только усмехнулся, услышав, как кто-то стучит в дверь. Радостно рассмеявшись, Ричард бросился к двери, распахнул ее… и тут же очутился в медвежьих объятиях, на которые ответил такими же… Столько лет прошло с тех пор, как он в последний раз видел членов своей семьи… по крайней мере, единственного любимого и родного члена семьи. От переизбытка чувств Ричард едва не расплакался.

– Я не сразу поверил твоему приятелю, – со смехом произнес Чарльз. – Тайная встреча? У нас под боком? Я даже рассердился на него, посчитав, что он будит во мне напрасные надежды.

– Это правда, – заметил Ор.

– Но я не мог не приехать и не проверить это лично. Ты и вправду дома!

– Не совсем, – сказал Ричард, втаскивая Чарльза в комнату. – Перед тем как снова покинуть Англию, я решил повидаться с тобой. Господи! Как я рад, что ты здесь, Чарльз!

– А я как рад! Но что с твоим лицом?

– Ничего страшного, просто перепил и врезался лицом в кирпичную стену.

– Знаю, как это бывает, – подмигнув, промолвил Чарльз. Отступив на шаг, он пристально оглядел брата и весело расхохотался: – Забыл, в каком веке живешь? Или это парик, чтобы тебя не узнали соседи?

Ричард улыбнулся и, выудив из кармана ленту, связал волосы на затылке.

– Никакой это не парик, а мои собственные волосы. Там, где я живу, у многих такие прически. Но взгляни на себя! Куда подевалась твоя худоба? Тебя неплохо кормят!

– На себя посмотри! – фыркнул Чарльз. – Я с трудом тебя узнал. Впрочем… – он перешел на более серьезный тон, – легко нормально питаться, когда, наконец, избавился от состояния полнейшей душевной сумятицы.

Ричард понимающе кивнул. Он и сам несколько раз впадал в подобное состояние, когда душу выжигала бессильная, не находившая выхода ярость. Вот только в случае брата беспробудное пьянство мешало удерживать еду в желудке. После свадьбы он почти ничего не ел, разве что немного мяса, и никогда не бывал трезвым, по крайней мере, Ричард такого не помнил.

Вряд ли кто-то мог, глядя на них, признать в Чарльзе и Ричарде братьев, настолько мало они были похожи друг на друга. Между ними и отцом тоже не было внешнего сходства, разве только Чарльз унаследовал темно-каштановые волосы и синие глаза Мильтона. Теперь же, прибавив в весе, он обзавелся вполне грузной осанкой их батюшки. Чарльз был на несколько дюймов ниже своего брата. От матери Ричард унаследовал не только рост, но, как ему говорили, темные волосы и зеленые глаза.

Поскольку Чарльз стоял перед ним абсолютно трезвый и, судя по всему, вернул себе прежний аппетит, Ричард предположил:

– Значит, ты отказался от бутылки?

– Да, но обрел душевный покой не поэтому.

– Только не говори, что поладил с отцом, – пошутил Ричард.

На свете не было человека, способного поладить с графом, но брат его, признаться, удивил.

– Он и я… мы пришли к определенному пониманию. А еще Кэндис сделала мне огромное одолжение, когда скончалась. С тех пор я нахожусь в мире с самим собой.

Такого Ричард от Чарльза не ожидал и удивленно уставился на брата, а спустя время произнес:

– Если я опущу соболезнования, думаю, возражать ты не будешь?

– Ничуть. Говоря по правде, я едва сдерживался, чтобы не улыбаться, во время похорон. Теперь я ежедневно благословляю Кэндис за это.

– За то, что она умерла?

– Нет, за то, что, в конечном счете, она подарила мне сына. На это ушло три года, и, надо сказать, в основном, по моей вине. Я едва заставлял себя прикоснуться к ней, но вскоре после твоего побега она забеременела.

– У меня есть племянник?

– Да, Мэтью недавно исполнилось восемь лет. С его появлением моя жизнь круто переменилась. Ты не поверишь, но я стараюсь оградить сына от любых невзгод, так сильно я его люблю. Я понял это, когда вскоре после похорон Кэндис сюда явился мой тесть и потребовал отдать ему Мэтью на воспитание.

– Шутишь?

– Ничуть. Мэтью – его единственный наследник мужского пола, поэтому герцог был преисполнен решимости забрать его у меня. Он привез с собой своего поверенного, чтобы оформить право опеки по закону. Герцог грозился меня разорить. Отец, разумеется, встал на его сторону. Он боялся, что, если оскорбит старика, тот лишит нас своей помощи и расположения. Отец только потому и женил меня на Кэндис, чтобы воспользоваться влиянием герцога. А еще он ему много задолжал и поэтому очень рассердился, когда я отказался, и приказал мне подчиниться.

– Черт побери, Чарльз! Они забрали у тебя сына?

Брат рассмеялся.

– Я даже не могу винить тебя за то, что ты пришел к такому выводу. До этого инцидента я ни разу, в отличие от тебя, не выступил против отцовской воли.

В то время как любое проявление непослушания заканчивалось для Ричарда безжалостной поркой, Чарльз старался избегать неминуемой и бессмысленной, как ему казалось, боли, которая последует за наказанием.

– Ты не был таким упрямым мятежником, как я, – заметил Ричард.

– Верно, по крайней мере, до того случая, – улыбнулся Чарльз. – Я потребовал, чтобы отец не вмешивался. Этот мальчик – мой сын. Он придал своим появлением мужества, которого мне всегда недоставало. Что же до герцога, то старик столь дурно воспитал свою дочь, что худшей ведьмы на свете было не найти. Я так и сказал ему. Я не позволю, чтобы мой сын вырос таким же, как его мать.

– А потом что?

– Я сказал ему, что заберу сына и мы вместе покинем пределы страны. Больше он никогда не увидит собственного внука. Кстати, именно ты подал мне эту идею.

– И он тебе поверил?

– А почему бы нет? Я тогда отнюдь не шутил.

Ричард рассмеялся.

– Молодец!

– А еще я не запрещаю герцогу видеться с Мэтью, отнюдь нет. Напротив, я вожу его к деду каждые две-три недели. Собственно говоря, я как раз собирал вещи, чтобы ехать к герцогу, когда меня нашел твой приятель. Я отложил поездку до завтра. Достаточно будет сказать, что мы по взаимному согласию решили забыть о наших разногласиях.

– Даже отец?

– С тех пор его отношение ко мне изменилось. Он больше не пытается подчинить меня своей воле, можно сказать, теперь он обращается со мной, предварительно надев лайковые перчатки, как говорится. Полагаю, без твоего влияния и тут не обошлось. Один сын уже сбежал из дома. Он понял, что я тоже могу уехать. Я и Мэтью – то звено, которое связывает семью Алленов с герцогом. Отец не хочет потерять это, и, как я уже сказал, между нами возникло определенное молчаливое взаимопонимание, мы как бы согласились оставить друг друга в покое.

– Просто невероятно.

– А я верю, – бросил реплику Ор. – Все меняется, а девять лет – достаточно долгий срок, чтобы человек изменился.

Братья дружно уставились на Ора, а потом Чарльз рассмеялся.

– Я бы не стал делать скоропалительных выводов. Мой отец остался все таким же тираном. Ему с трудом удается сдерживать свою властную натуру, когда он разговаривает с внуком. Не то чтобы я ему это позволял, но отец ни разу не пробовал навязать Мэтью свои деспотические правила поведения или вмешиваться в его воспитание. В отличие от того, как воспитывали меня и тебя, Ричард, я даю Мэтью возможность делать собственный выбор. И он делает это, руководствуясь логикой. Он такой умный и добрый ребенок, любит обоих своих дедушек, что не удивительно, если учесть, что в его присутствии они стараются вести себя как можно лучше.

Ричарду трудно было поверить, что его отец способен измениться, пусть даже эта перемена отвечает его интересам. А вот изменения, произошедшие в брате, были воистину незаурядными. Чарльз буквально светился счастьем, когда рассказывал о Мэтью.

– Но хватит обо мне, – сказал Чарльз. – Куда, ради всего святого, ты делся? Уехал в другую страну? Чем ты занимался все эти годы?

Ричард сверкающими от смеха глазами взглянул на Ора, а потом уклончиво сообщил:

– Я стал моряком.

Чарльз удивленно уставился на брата, а потом рассмеялся.

– Вот уж ни за что бы не поверил! Ты и море! С твоей-то бунтарской натурой! Я был уверен, что ты отправился искать новые битвы или пустился на поиски приключений.

Ричард тоже расхохотался.

– Почему ты решил, что в море мало приключений? Я вполне доволен своей жизнью. Я нашел много хороших друзей. Они стали моей новой семьей. У меня всегда есть место, где я могу приклонить голову, поесть в веселой компании, к тому же рядом больше женщин, чем можно сосчитать. Чего же еще желать в жизни?

– Детей.

Мысль была вполне здравой. Чарльз, став гордым отцом, разумеется, не мог думать ни о чем другом.

Но Ричард не медлил с ответом:

– Предпочитаю детей от женщины, которую люблю, а не от той, что навязал мне отец.

Чарльз вздрогнул.

– С этим трудно спорить. Ты еще молод… У тебя есть любимая женщина?

– Есть… но она несвободна…

Шепот Ричарда был столь тих, что расслышать его смог только Ор. Приятель закатил глаза.

– Что? – переспросил Чарльз.

– Я рад, что ты больше не живешь в аду, – произнес Ричард, меняя тему их беседы. – Собственно говоря, я намеревался предложить тебе уплыть со мной, но ты, похоже, вполне доволен своим теперешним существованием.

– Доволен, и буду еще больше доволен, если окажется, что ты вернулся домой навсегда.

– Этому не бывать. Дело не только в том, что я презираю отца. Я только что узнал, что по-прежнему связан проклятым брачным договором, который он мне навязал. А я-то надеялся, что к этому времени Джулия Миллер уже вышла замуж за другого.

– Отец не хочет освободить ее от обязательств, налагаемых договором, – вздохнув, сказал Чарльз.

– Наслышан.

– Ты с ней виделся?

– Непреднамеренно. Мы случайно встретились.

– Я виделся с ней несколько лет назад. Теперь она стала настоящей красавицей. Ты точно уверен, что не хочешь…

– Неужели забыл, как мы плохо ладим? – перебил брата Ричард. – Все осталось по-прежнему, как до моего отъезда. Мы не можем находиться в одной комнате и не разругаться. А еще я не хочу осчастливить отца, дав ему то, что он хочет заполучить от этого брачного союза.

– Как жаль, что вы так и не смогли поладить!

Ричард пожал плечами.

– Такова судьба, но Джулия сделает все, чтобы нас освободить, поэтому предупреждаю тебя: не пытайся ей помешать.

– Помешать в чем?

– Объявить меня мертвым.

Чарльз хмуро уставился на брата.

– Ты… не шутишь?

– Нет.

– Но это… черт побери, Ричард, это как-то жутковато. Мне совсем это не нравится.

– Нравится, не нравится – не важно. Главное – не вмешивайся. Как только Джулия добьется своего, она обретет свободу и заживет собственной жизнью, а я смогу чаще приезжать к тебе в гости.

Не переставая хмуриться, Чарльз с видимой неохотой кивнул.

Глава двадцать первая

Объявить Ричарда мертвым… По дороге в Уиллоу-Вудс эта, не очень-то, кстати, приятная, перспектива все время вертелась у Чарльза на уме. Ему не хотелось расставаться с Ричардом после столь долгой разлуки, не хотелось прощаться, однако ему следовало вернуться домой до темноты, иначе отец вполне может послать слуг на его поиски. Ричард решил не задерживаться, поэтому завтра они не увидятся.

Чарльз ненавидел обстоятельства, мешавшие брату вернуться домой, но весьма решительные меры, которые предпринимала дочь Миллера, чтобы устранить эти препятствия, вызывали у него неприятие. Чарльз был излишне суеверен, чтобы, в отличие от Ричарда и Джулии, не видевших в этом ничего плохого, не счесть это дурным предзнаменованием.

Добравшись до особняка, Чарльз сразу же направился в кабинет графа, чтобы уведомить отца о своем приезде и перемене планов.

Как и остальные комнаты в доме, кабинет Мильтона постепенно ветшал, ибо хозяину не хватало денег на содержание обширного хозяйства и даже достаточного штата прислуги. Ткань старых, коричнево-золотистых обоев была порвана во многих местах. Большой, овальной формы ковер на полу протерся и обтрепался по краям. Помимо хозяйского кресла в кабинете стоял только один стул. Два других сломались, и так и не были починены.

Деньги регулярно поступали графу от добросовестных арендаторов. Но у Мильтона накопилось слишком много старых долгов, пожиравших большую часть дохода. Мысль быть чем-то обязанным герцогу теперь стала ему ненавистной, поэтому граф исправно платил по счетам. Женитьба Ричарда должна была решить все его проблемы, однако этому не суждено было случиться.

– Я отложил на завтра поездку с Мэтью к герцогу, – сообщил Чарльз, стоя в дверном проеме.

Отец поднял раздраженный взгляд от письма, которое как раз писал.

– Ты должен был ехать сегодня. К чему задержка?

– Потерял счет времени, – только и сказал Чарльз.

Это не было ложью, а посему Чарльз без труда произнес каждое слово. Он не умел лгать, и, когда приходилось говорить неправду, выходило неубедительно.

Чарльз уже собирался уйти, но задуманное Джулией Миллер до сих пор тяготило его душу, поэтому он решил попытаться выйти их сложившейся ситуации менее радикальным образом.

Прежде чем мужество его покинет, Чарльз произнес:

– Недавно я видел Джулию Миллер.

И снова не солгал. Два года – не такой уж большой срок.

– Когда ты собираешься освободить бедняжку от брачного договора? Ей давно уже пора замуж.

Мильтон отложил гусиное перо и хмуро уставился на сына.

– А что такое? Когда Ричард перестанет чудить, они поженятся.

Печаль омрачила лицо Чарльза.

– Ты помнишь, сколько лет прошло со времени его бегства?

– Разумеется! Каждый чертов день считаю! – сказал Мильтон, начиная сердиться.

Эту тему определенно не стоило поднимать. Со дня бегства Ричарда Чарльз не мог упомянуть имя брата без того, чтобы не рассердить отца. Однако на этот раз он решил не обращать внимания на неприятные чувства, которые вызывал в нем его гнев.

– Он уже не мальчик, отец. Если он до сих пор не вернулся, значит, и не вернется. Оставь это в прошлом и позволь бедной девочке устроить свою жизнь. Этот договор совершенно бесполезен.

– В том-то и дело, что очень даже полезен. Миллер уже предлагал отдать ее приданое и даже еще приплатить, лишь бы расторгнуть договор. Еще пять… может, десять лет, и я соглашусь, но только не сейчас.

– А если ей надоест ждать? Что, если она выйдет замуж, невзирая на договор?

Мильтон рассмеялся.

– Как бы не так! Если бы все было так просто, ее отец давно, еще до своего увечья, публично объявил бы, что разрывает брачный договор своей дочери. Договор слишком многое значит в мире коммерции, в котором живут Миллеры. Можно сказать, на карту поставлена их репутация. Для них отказ от слова может со временем закончиться разорением.

– Но ведь этим ты портишь ей жизнь.

– Ничего подобного. Она уже получила немало выгод от связей с нашей семьей, а вот мне пока ничего не досталось. Высший свет принимает ее как равную именно потому, что она связана с нами этим договором. А еще я должен заметить, что некоторые дети весьма почтительны и чтят обязательства, данные их родителями.

Чарльз поступил именно так, сочетавшись браком со вздорной женщиной, которую терпеть не мог. Однако сделал он это не из почтения, которого к родителю вовсе не испытывал. В Мильтоне Аллене не было ничего, что могло бы пробудить в сердце любовь и чувство долга. Чарльз поступил так, как ему велели, потому что в том юном возрасте ужасно боялся сидящего перед ним человека.

– Никто из них не желал этого брака. Или ты позабыл, как они ненавидели друг друга?

– Тогда они были еще детьми, – фыркнул Мильтон. – Если Ричард сейчас ее увидит, то позабудет обо всех прошлых обидах. Она стала куда красивее, чем можно было ожидать в детстве, – Мильтон вдруг рассмеялся. – Хорошо, что прошло так много времени. Когда он вернется домой, она будет только рада тому, что кто-то поведет ее к алтарю. Старые девы – они такие.

Чарльз видел, что отца лишь забавляют несчастья Джулии Миллер. Он испытывал сильнейшее отвращение к бессердечию Мильтона. Графу было все равно, кому он приносит несчастья, лишь бы к нему текли деньги. А ведь Ричард уже встречался с Джулией и по-прежнему не хочет жениться на ней. Впрочем, к сожалению, проблема не столько в девушке, сколько в графе.

– Сначала Ричард должен вернуться, а потом уж посмотрим, – сухо произнес Чарльз. – Я много лет назад утратил всякую надежду. Почему же ты до сих пор веришь?

– Чепуха! – хмыкнул Мильтон. – Ричард вполне может вернуться именно сейчас, решив, что прошло достаточно времени и девчонка успела выйти замуж.

– Не рассчитывайте на это, отец. Дело в вас. Это из-за вас он не вернется домой.

Мильтон неожиданно нахмурился. Чарльз решил: это из-за того, что их разговор велся на повышенных тонах, что было не принято между ними. Но отец вдруг спросил:

– Ты знаешь что-то, чего не знаю я? Ты с ним виделся, Чарльз?

– Не-ет, к-конечно, нет. Я… я просто часто его вспоминаю… с тех пор как увидел мисс Миллер.

Щеки Чарльза вспыхнули. Отвернувшись, чтобы Мильтон ничего не заметил, он поспешил наверх.

Мильтон подошел к дверному проему и, все еще хмурясь, проводил взглядом удаляющуюся фигуру сына. Он хорошо знал Чарльза и легко мог определить, когда тот врет. Вот только непросто было поверить тому, что подсказывала графу интуиция. Будь Ричард сейчас в Англии, он мог бы приехать в поместье, чтобы позлорадствовать, заявив, что отныне граф не имеет власти над ним? Скорее всего, он бы так и сделал.

Мильтон постарался избавиться от непрошеной мысли. Он просто не привык к тому, что его покорный сын может роптать, если, разумеется, дело не касается Мэтью. Скорее всего, Чарльз соврал ему о случайной встрече с девчонкой Миллера. Именно она обратилась к нему с просьбой замолвить за нее словечко перед отцом, ибо поняла, что ничего не добьется. Дура безмозглая! Она должна быть признательна за то, что граф все еще не разорвал договор. Следовало бы ей понимать, как много дверей захлопнутся перед ее носом после аннулирования контракта!

Подобное объяснение не вполне удовлетворило графа. Он хотел было вернуться в кабинет, но заметил идущего по коридору слугу, жующего пирожок.

Ему, пожалуй, давно следовало бы выгнать этого мужлана. Лакей с его габаритами выглядит просто нелепо, а кроме силы в нем нет ничего полезного. Давным-давно, когда Ричард стал слишком взрослым для порки, граф нанял трех громил. Олаф был единственным оставшимся у него в услужении. Пожалуй, было большой ошибкой приказывать этим людям наказывать сына. Из-за этого мальчишка окончательно отбился от рук.

Впрочем, грубая сила снова может ему понадобиться.

Отдав Олафу несколько приказов, он послал приглашение на ужин Эйбелу Кантелу, местному мировому судье. В последний раз такой чести тот удостаивался примерно полгода назад. Эйбел не особенно ему нравился, но граф привык строить планы наперед, а посему после побега Ричарда решил подружиться с судьей. Под видом пьяных откровений он зашел так далеко, что излил перед судьей душу, рассказав обо всех прегрешениях Ричарда. Эйбел несколько раз заявлял Мильтону, что, стоит Ричарду оказаться в Англии, он обязательно отправит его в тюрьму. Стоит графу попросить, и дело будет сделано. А потом Мильтон узнал, что у судьи есть брат, который может быть ему еще полезнее. Какие бы действия по отношению к сыну граф ни выбрал, Эйбел предоставит ему свободу выбора, как только Ричард вернется домой… Графу это очень нравилось.

Глава двадцать вторая

Ужин давно закончился. Чарльз и Мэтью уже ушли спать, ведь следующим утром им предстояло отправиться к герцогу. Мильтон увел Эйбела в кабинет, предложив стаканчик бренди. Ему нужен был предлог, чтобы задержать судью подольше.

Ранее Мильтон приказал Олафу как можно скорее обыскать три ближайших к Уиллоу-Вудс постоялых двора, а затем, если Ричарда там не окажется, ехать в сторону Лондона. До Манчестера далеко, поэтому не было нужды искать его там. Если Ричард приехал на север, чтобы повидаться с братом, не исключено, что он планирует ехать вместе с Чарльзом завтра в Ротерхем. Так они смогут подольше побыть вместе. Если не удастся найти Ричарда, следовало отправляться в Лондон. Граф предоставил Олафу и его людям лучших лошадей из своей конюшни, включая собственного жеребца. Мильтон хотел, чтобы поиски прошли быстро и успешно. Только Олаф знал Ричарда в лицо, поэтому его люди не могли разделиться.

Внезапно дверь с шумом отворилась, и Олаф вместе с сыном старого садовника втащили в комнату человека. Застигнутый врасплох, Эйбел вскочил на ноги. Мильтон последовал его примеру. Наконец-то! Он обошел вокруг письменного стола, чтобы удостовериться лично. Судя по тому, как безжизненно свисала на грудь голова мужчины, тот находился без сознания. Длинные волосы спадали ему на лицо. Мильтон отвел в бок темные пряди. У него перехватило дыхание. Ричард…

Триумф переполнял сердце графа. Было трудно сдерживать рвущиеся наружу эмоции, но злость помогла ему справиться. Что за болван этот Олаф! Если бы в кабинете оказался Чарльз, это помешало бы ему поступить с Ричардом так, как он того заслуживает. Наконец-то этот щенок-бунтарь оказался в его власти!

Граф задумался, стоит ли послать за Джулией Миллер и заставить их обвенчаться, но решил, что не стоит. Слишком велик риск. Священник, живущий в поместье Мильтона, конечно, подчинится, но, если Ричард начнет кричать, что не хочет жениться, девушка может впасть в истерику. Учитывая, сколько чертовых адвокатов, лучших из лучших в своем деле, готовы оказать ей юридическую помощь, а также то, как они свели на нет все его попытки стать опекуном девушки, он не должен надеяться на удачу.

Слуги опустили Ричарда на пол. Руки пленника были связаны за спиной. Как же он вырос! Перед ними лежал не подросток, а взрослый мужчина. Ноги его оставались несвязанными. Граф не хотел рисковать.

– Что все это значит? – требовательным тоном спросил Эйбел у двух слуг.

– Похоже, мой непослушный сын подошел слишком близко к своему дому и попался… – ответил Мильтон, с отвращением глядя на неподобающе длинные волосы сына.

– Ричард? – удивился Эйбел.

– Точно, Ричард. Взгляните только на это…

Мильтон склонился над телом, чтобы стащить с пальца Ричарда перстень-печатку, и надел его себе на палец, туда, где ему и следовало находиться.

– Удивлен, что он по-прежнему носит украденное у меня кольцо. Мне, конечно, пришлось его заменить. Но этот перстень передается у нас в семье из поколения в поколение от первого графа Менфорда уже на протяжении нескольких столетий. Ричарду это известно. Очевидно, у него не хватило духа продать перстень, но украсть его – это еще один способ подорвать мой авторитет и оскорбить меня, ибо ему хорошо известно, как я им дорожил.

– Одного этого хватит, чтобы посадить его. Вы только что предоставили мне доказательство его вины.

Мильтон был рад, что Кантел повел себя так, как он и предполагал, вот только перспектива отбывать наказание в местной тюрьме вряд ли могла напугать Ричарда…

Первым делом он отпустил сына садовника. Олаф тоже собирался уйти, но Мильтон рявкнул на него:

– Останься! Проследишь, как бы мальчишка не сбежал, как только придет в себя, – а затем обратился к судье. – Мой родной сын едва не разорил меня своими карточными долгами… Помните? Двенадцать тысяч чертовых фунтов стерлингов и множество свидетелей, способных это доказать…

Эйбел кивнул, слегка смутившись.

– Да… как-то вечером мы немного перебрали, и вы, помнится… разоткровенничались на сей счет…

– Если бы герцог Челтер не выручил меня из неприятностей, я вполне мог бы угодить в долговую тюрьму. Я до сих пор выплачиваю ему долг, – а потом, словно эта мысль лишь сейчас пришла ему в голову, Мильтон спросил: – Ведь ваш брат, кажется, служит на одном из тех кораблей, которые перевозят в Австралию осужденных в каторжные колонии?

Эйбел нахмурился.

– Собственно говоря, он капитан. Но это слишком жестоко, как мне кажется…

– Это на крайний случай, если Ричард, вернувшись домой, не согласится выполнить свой долг. Если согласится, то все будет забыто, но если будет упорствовать… ну, я не предлагаю везти его в Австралию прямо сейчас и оставить там пожизненно. Пары месяцев, думаю, будет достаточно, чтобы он образумился.

– На путешествие в Австралию уйдет несколько месяцев. Часть заключенных не выдерживают тягот плавания, а тех, кто выживает, ломают тяжелые условия жизни в первые же недели пребывания на каторге. Вы точно уверены, что хотите подобной участи для своего сына?

Мильтон не собирался позволять Ричарду снова ускользнуть от него. Если мальчишку нельзя усмирить, значит, Господи спаси, придется принять соответствующие меры. Девять лет лишений и страданий будут справедливым наказанием за девять лет бессильной ярости Мильтона, когда он не имел возможности позволить себе то немногое, что приносило ему неподдельную радость.

– Но осужденных ссылали туда и за меньшие преступления, – напомнил он судье.

Эйбел пожал плечами.

– Наши тюрьмы и без того переполнены, а труд заключенных – бесплатный. Австралии нужно много рабочих рук, если мы намерены превратить эту территорию в новую, процветающую колонию под властью короны. Там до сих пор ничего нет, кроме поселений каторжан. Из Австралии не убежишь. Приплывающие туда корабли привозят только заключенных. Если туда попадешь, надеяться не на что.

Мильтон незаметно улыбнулся.

– Да, нелегко им приходится, но, возможно, только так можно перевоспитать этого смутьяна. Как только Ричард будет готов исполнить свой долг, его освободят. Это можно устроить?

– Устроить можно все, – произнес Эйбел, которому было явно не по себе от услышанного.

При виде гримасы на лице судьи Мильтон нахмурился. Неужели он выглядит холодным и бесчувственным даже в глазах этого простолюдина Кантела? Разве не очевидно, что Ричард заслуживает достойного наказания? Кантелу стоило лишь оглядеться, чтобы увидеть, в какое запустение пришел Уиллоу-Вудс. Он должен понять, как много вреда причинил Ричард собственной семье.

– Сначала послушаем, что скажет он сам. Если он готов исправиться и помочь своей семье вместо того, чтобы продолжать упорствовать в своем пороке, его можно простить, – произнес Мильтон, а затем обратился к Олафу. – Приведи его в чувство.

Слуга понял хозяина по-своему и сильно пнул Ричарда ногой в бок. Эйбел отвернулся. Мильтон сверкнул глазами, взирая на громилу-тупицу.

– Принеси воду или нюхательной соли, глупец!

– А где? – спросил Олаф.

– Не надо, – простонал Ричард. – Какого черта?

Он попытался подняться на ноги и выругался, почувствовав, что руки связаны за спиной.

Ричард понял, что добром это не кончится, когда Олаф выломал дверь его номера. Тупой громила даже не проверил, заперта ли она. Ричард ужинал в одиночестве. Когда слуга принес ужин, он сообщил Ричарду, что Ор задерживается и просил ужинать без него. Причиной задержки была служанка из соседней таверны.

Ричард сразу же узнал в Олафе одного из громил, которых нанял граф, когда сын повзрослел и порка уже не помогала. Последним его воспоминанием об Уиллоу-Вудс был скандал: отец потребовал, чтобы Ричард остриг волосы, хотя те едва доходили до плеч. Ричард, разумеется, отказался, хотя понимал, что за это его ждет наказание. К тому времени между ним и графом разгорелась непрекращающаяся ни на день война характеров. Тогда Мильтон приказал своим слугам остричь ему волосы. Они выволокли мирно спящего Ричарда из постели, привязали к стулу и едва не содрали кожу с его головы. Юношу переполняла бессильная ярость! Он сбежал из дому в ту же ночь и не собирался возвращаться.

Ричарда охватило бешенство, когда он увидел стоявшего над выбитой дверью Олафа. Он даже не спросил себя, что делает здесь этот мерзавец: все его мысли были только о мести.

Олаф был намного крупнее его, настоящий великан, правда, весьма недалекий. Но и Ричард теперь уже не был тем хилым подростком, как раньше. Вот только надежды избить мерзавца до полусмерти не оправдались: пятеро мужчин появились в комнате вслед за Олафом. Вшестером они без труда взяли верх над Ричардом, повалив его на пол. Они настолько превосходили его числом, что оглушать беглеца не имело смысла, но один из них, видимо, решил, что так надежнее, и огрел Ричарда по голове.

Оказавшись в кабинете отца, Ричард поднялся на ноги. Он напрягся, но освободить руки ему не удалось. Мрачно глядя на графа, Ричард пытался понять, как это могло случиться. Он был уверен, что никто его не узнает. Но, очевидно, кто-то все же узнал и направился с этой вестью прямиком к графу.

Ему с Ором вообще не надо было сюда приезжать. Вообще-то существовал более разумный план: после встречи с братом съехать с постоялого двора и найти гостиницу ближе к Лондону, где и переночевать. Главное – подальше от Уиллоу-Вудс. Но он хотел утром перехватить Чарльза по пути в Лондон и увидеть племянника, прежде чем навсегда покинет Англию.

Мильтон почти не изменился. Пожалуй, только каштановые волосы отца немного поседели да щеки обрюзгли, зато голубые глаза оставались такими же враждебно-ледяными. Мильтон не смотрел сыну в глаза, а с отвращением уставился на длинные волосы, спадавшие ему на плечи.

– Господи! Они длиннее, чем мне сначала показалось! Ты похож на нищего, у которого нет денег на стрижку, – произнес он, а потом приказал громиле: – Обстриги его!

Ричард повернул голову и спокойно предупредил Олафа:

– Только попробуй, и я тебя убью.

Олаф лишь рассмеялся, а Мильтон сокрушенно покачал головой.

– Ладно. Видно, он ничуть не изменился за это время.

– А на что вы надеялись? – повернув голову к отцу, прорычал Ричард. – Послушайте, старик, больше вы не сможете приказывать мне, что делать и как одеваться. Я уже взрослый, и вы мне не указ.

– Ты так считаешь? Но ты все еще не свободен от власти закона. Прежде чем сбежать, ты нарушил закон… не единожды…

– Какой именно закон? Ваш закон?

Мильтон указал пальцем на перстень с печаткой, который теперь вернулся ему на палец.

– Ты украл его перед побегом. Или забыл?

– После вашей смерти кольцо перейдет к моему брату, – с ехидным выражением произнес Ричард, – а он был не против, когда я его позаимствовал. Почему вы, черт вас побери, не сдохли и не освободили нас от своего ничтожного присутствия?

Вздохнув, Мильтон обратился к находившемуся в комнате незнакомцу:

– Видите, с кем мне приходилось иметь дело? Сущая беда, а не сын.

При виде столь впечатляющего проявления отцовского горя Ричард нахмурился. Граф явно хотел произвести выгодное впечатление на своего собеседника. Если бы Мильтон хоть раз выказал естественное родительское разочарование, хоть чуточку заботы или природного участия в его судьбе, их отношения могли бы стать не столь враждебными. Любой ребенок инстинктивно хочет угодить отцу, пока не поймет, что ему до него нет дела.

– Кто вы? – спросил он у третьего мужчины.

– Эйбел Кантел, мой старинный друг, – ответил за него Мильтон.

Но Эйбел счел нужным добавить:

– А еще я местный судья, лорд Ричард.

Может ли быть, что этот человек хотел о чем-то предупредить? Ричард насторожился. Только нетитулованный дворянин или простолюдин стал бы прибавлять к имени Ричарда «лорд». Люди, находившиеся невысоко на социальной лестнице, предпочитали выполнять все желания графа. Впрочем, он всегда знал, что, если им снова доведется встретиться, отец может использовать против него его старые прегрешения. Когда он их совершал, ему хотелось, чтобы отец от него отрекся. В юности Ричард не понимал, что сам дает отцу дополнительный рычаг, с помощью которого тот сможет заставить его выполнить условия брачного договора.

Пока он не особенно волновался. Возможно, присутствие судейского в доме – всего лишь совпадение. Ричард не собирался здесь задерживаться. На этот раз он не одинок. Где-то здесь должен быть Чарльз. Брат сказал, что повезет сына в гости к дедушке только завтра утром. Прежде у брата никогда не хватало храбрости вмешаться, но теперь он самодостаточен. А еще Ор, когда развлечется со служанкой и не обнаружит Ричарда на месте, первым делом будет искать его в Уиллоу-Вудс. По разгрому, учиненному в номере, он поймет, что друг покинул гостиницу не по доброй воле.

Что вообще Мильтон может с ним сделать? Снова изобьет? Ничего нового. Прикажет запереть в комнате, угрожая посадить в настоящую тюрьму? Но кража перстня у родных вызовет в суде лишь смех, если до суда вообще дойдет. Кроме того, ему помогут сбежать отсюда задолго до того, как угроза сможет воплотиться в жизнь… Возможно, этой ночью он уже будет свободен.

Больше всего его волновали слова Джулии, что никто не станет спрашивать его согласия на брак. В поместье у Мильтона найдется, по крайней мере, один священник, который выполнит любой приказ графа. Но Джулия сейчас возвращается в Лондон. Уйдет не менее суток, а то и двое, чтобы привезти ее в поместье. Ричард был твердо уверен, что, узнав о причине, по которой ее зовут в Уиллоу-Вудс, девушка спешить не станет. А он и подавно задерживаться здесь не собирался.

– Знаете, отец, вы могли бы попросить меня о встрече, а не тащить сюда, схватив за глотку.

– Мы оба знаем, что бы ты ответил, – сухо отозвался Мильтон.

– Возможно. А что если я вернулся домой, чтобы попросить у вас прощения?

Выдержав непродолжительную паузу, Мильтон произнес:

– Серьезно?

Ричард не смог заставить себя ответить утвердительно, пусть даже это могло дать ему свободу.

– Нет, но вы могли хотя бы попробовать узнать наверняка, прежде чем посылать за мной своих тупоголовых лакеев. Ведь, реши я пойти на мировую, подобный прием наверняка заставил бы меня изменить первоначальные намерения. Но вы всегда поступали так: или избивали детей, или платили кому-то, чтобы…

– Хватит! – побагровев, перебил его Мильтон.

Ричард вскинул брови.

– Не желаете, чтобы судья знал, какой ужасной была моя жизнь под крышей этого дома? Но вы правы, отец. Мы оба знаем, что между нами никогда не будет примирения. Какой смысл было привозить меня сюда?

– Надо платить по счетам. Ты в состоянии отдать огромные игорные долги, которые взвалил на мои плечи? Я до сих пор выплачиваю их герцогу Челтеру. В свое время он очень меня выручил, избавив чуть ли не от долговой тюрьмы. Однако теперь он постоянно мне об этом напоминает.

Ричард молча смотрел на отца. Проклятые негодяи все же добрались до графа и потребовали заплатить карточные долги. Почему же Мильтон не отказался от своего непутевого сына?

– Вы глупец, если заплатили кредиторам, а не отказались от меня, – произнес Ричард.

– Значит, ты намеренно проигрался, чтобы заставить меня отречься от тебя?

– А какой выбор оставила мне ваша жестокая тирания? – спросил Ричард. – И сейчас еще не поздно отречься от меня. У вас есть свидетель. Можно сделать все в соответствии с законом.

Мильтон отрицательно покачал головой.

– Это ничего не решило бы. Ты был несовершеннолетним. За все твои поступки в ответе был я. Как я понимаю, твой ответ – «нет»? У тебя нет денег, чтобы возместить мои потери?

– Конечно, нет.

– Следовательно, ты не против сочетаться браком и таким образом заплатить долги?

– Дьявол! Нет!

– Сами видите, – сказал Мильтон, обращаясь к судье. – Даже не раскаивается в том, что преднамеренно пытался пустить семью по миру. Он не желает возместить убытки единственным доступным ему образом, – граф издал глубокий вздох. – Прошу, Эйбел, оставьте меня ненадолго наедине с сыном. Я не исполню своего родительского долга, если в последний раз не попытаюсь вразумить его, прежде чем приступить к более решительным мерам.

Ричарду это очень не понравилось, но он все же надеялся, что до воплощения этих «решительных мер» в жизнь у него в запасе еще есть время. Мильтон глуп, если вообразил, что Ричард возьмет в жены навязанную графом девушку. Или отец собирается добиться своего любым способом? Это очень беспокоило Ричарда. Не для того он бежал из Англии, чтобы отец в конечном счете одержал победу.

Граф оперся на письменный стол и скрестил руки на груди, ожидая, когда за уходящим закроется дверь. Он выглядел не столько разозленным, сколько сбитым с толку.

– Никогда тебя не понимал… – начал он.

– Вы никогда не пытались меня понять.

– Я оказал тебе услугу, заключив договор с Миллером. Ведь этим я обеспечил тебе состояние и благополучие.

– Не спросив моего мнения, – напомнил ему Ричард.

– Тогда ты был совсем мальчишкой и не мог здраво рассуждать, а тем более понять, что тебе во благо. А теперь ты ведешь себя настолько глупо, что готов из упрямства отказаться от всего, лишь бы насолить мне.

– У меня перехватило дыхание, – саркастически хмыкнул Ричард.

– И ты еще смеешь надо мной насмехаться! Пока ты отсутствовал, все здесь переменилось самым драматическим образом. Пять лет назад с Джеральдом Миллером приключился несчастный случай, сделавший его недееспособным, без каких-либо шансов на выздоровление. Таким образом, его единственный ребенок, твоя невеста, управляет всем его состоянием. Ты вернулся вовремя, чтобы успеть этим воспользоваться. От тебя требуется только ответить утвердительно во время церемонии бракосочетания, и ты станешь мужем одной из самых богатых девушек Англии. Доступ к ее значительному состоянию упрочит наше положение в обществе, а также увеличит власть нашей семьи, не только мою и твою, но также твоего брата и племянника.

– Они состоят в родстве с герцогом Челтером. Для них подниматься выше просто некуда.

– Состояние Челтера сократилось.

– Но он по-прежнему богат.

– Далеко не так богат, как Миллеры! – воскликнул Мильтон, а потом глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки, прежде чем продолжить. – А еще герцог всегда относился к нам, как к бедным родственникам.

Ричард вопросительно приподнял брови.

– К нам? Вы хотели сказать «к вам»?

Мильтон заскрипел зубами.

– Ты вообще меня слушаешь? Понимаешь, что стоит на кону? За эти годы достаток Миллеров вырос просто астрономически! Такое богатство не может оставить безучастным даже короля! Он нас заметит, а потом мы легко сможем добиться, чтобы нам даровали новые титулы вместе с землями, которые им сопутствуют.

– Не о нас идет речь, отец. Это не вам придется жениться на ведьме, которую вы терпеть не можете.

– Я женился так… – проворчал Мильтон, – на твоей матери.

Ричард не мог этому поверить.

– Именно поэтому я не видел от вас ни любви, ни отцовской привязанности, ни даже доброты, пока был ребенком? И все из-за того, что вы ненавидели свою жену? И теперь вы желаете навязать ненавистный брак мне? Такой же мерзкий, полный взаимной ненависти брак, каким был ваш? Почему вы никогда прежде об этом не говорили?

– Ты был ребенком, – процедил сквозь зубы Мильтон. – Дети обычно обходятся без объяснений.

– А этот ребенок не обошелся. С самого моего рождения вы пытались заставить меня жить так, как хочется вам. Но это моя жизнь, отец. Я проживу ее так, как решу сам, приведет ли это меня к добру или нет. Это мне решать. Я не собираюсь жениться на Джулии Миллер.

Мильтон снова побагровел от гнева: таким Ричард привык видеть отца.

– Мне следовало бы знать, что все попытки урезонить тебя ни к чему не приведут. Ты ужасно упрям и глуп, – сквозь зубы ответил граф, а потом крикнул: – Эйбел!

Прежде чем дверь распахнулась, Мильтон распорядился:

– Уведите его.

Глава двадцать третья

Образ Ричарда все еще стоял перед внутренним взором Джулии. Она едва понимала, что вместе с Реймондом приехала на постоялый двор в соседнем городке. Они могли бы ехать и дальше, еще не стемнело, но Джулия устала не меньше, чем кузен, и поэтому оба проснулись только утром.

Ей пришлось несколько раз стучать в дверь номера Реймонда прежде, чем раздался его голос:

– Я не встану с кровати! Домой поедем завтра!

– Нет, сегодня! – крикнула в ответ кузина.

Джулия любила своего кузена, но в такие моменты, как сейчас, он ей не нравился. Он был бездельником и прожигателем жизни и годился лишь для того, чтобы сопровождать ее в поездках, когда в этом возникала надобность. При этом следовало заранее сообщать ему о предстоящей поездке. Реймонд страдал от вечного безденежья. Он получал солидное содержание, но транжирил деньги на женщин и проигрывал их в карты. Она много раз пыталась уговорить кузена стать более ответственным, чтобы оправдать хотя бы часть денег, которые на него тратятся. Но Реймонд находил бесчисленное количество отговорок, чтобы избегать всякого рода работы. По крайней мере, он был прекрасным наездником и всю дорогу проскакал с ней рядом, пусть даже постоянно жалуясь.

Раздраженная тем, что они проспали и поздно выехали, пребывала в прескверном расположении духа. Образ Ричарда преследовал ее. Казалось, что она пытается убежать от него. Длинные волосы, которые были в моде пару столетий назад, не умаляли его мужественности. Напротив, они придавали ему вид дикаря, особенно когда Ричард приходил в ярость. Он был так сердит! Все из-за того, что поцеловал ее… погодите… и сам же обвинил ее, хотя не она это начала. С другой стороны, поцелуй был изумительным. Он разжег в ней пламя страсти. А еще она не могла не думать, что же могло произойти, доведи он начатое до конца…

Джулия гнала лошадь, как безумная, во весь опор, спеша добраться домой еще до темноты. Но ничего не вышло. Когда они доскакали до городка, где оставили прошлым утром собственных лошадей, сумерки уже спустились на землю. Реймонд, не привыкший к бешеной скачке без пары остановок на отдых и послеобеденный сон, наотрез отказался ехать дальше. Сама Джулия тоже настолько устала, что не настаивала. Тело ее словно онемело, а одежду покрывал слой осевшей на ткань пыли. Джулия сняла номера в гостинице и провела там вторую ночь. Ей хотелось хорошенько выспаться, но, несмотря на ужасную усталость, девушка полночи проворочалась в постели, не находя себе места: заново переживая встречу с Ричардом, вспоминая обо всем, что должна была сказать ему, но так и не сказала, думая обо всем, что должно было случиться, но не случилось.

Отправившись в путь, когда солнце уже давно взошло, через несколько часов они добрались до Лондона. Реймонд дулся из-за того, что пришлось три дня подряд вставать в немыслимую рань, поэтому, не попрощавшись, направился к своему дому, располагавшемуся всего в нескольких кварталах от особняка Джулии.

Девушка хотела сразу лечь спать, так как совершенно не выспалась и чувствовала себя разбитой. Но как только она вошла в дом, один из лакеев подбежал к ней. Джулия насторожилась при виде взволнованного выражения на его лице.

– Ваш батенька… – начал он.

Больше слушать не было нужды. Джулия все поняла. Так происходило всякий раз, когда отец приходил в себя… Все домочадцы пребывали тогда в крайнем волнении. Она уже взбегала вверх по ступенькам лестницы.

– Я не опоздала? – спросила Джулия, врываясь в комнату отца и спеша к кровати, на которой он сидел, опираясь спиной на подушки и улыбаясь своей дочери. – Давно ты пришел в себя? Пожалуйста, скажи, что недавно!

– Успокойся, Джули, – он похлопал ладонью по кровати подле себя, предлагая сесть. – Не думаю, что время имеет большое значение…

– Конечно, имеет, ты и сам это знаешь… Ты же помнишь?

Джулия глубоко вздохнула и улыбнулась отцу, чувствуя себя неловко из-за собственного волнения. Девушка присела на край кровати. Она бы очень огорчилась и рассердилась на саму себя, если бы упустила редкий шанс пообщаться с отцом… из-за Ричарда. Наконец она заметила кусок ткани или, точнее, маленький мешочек, лежавший на подушке у головы отца… А еще в комнате нет Артура…

Она наняла этого слугу вскоре после несчастного случая с отцом, чтобы он круглосуточно находился при Джеральде, кормил его, мыл и даже выносил на маленький балкон, который она приказала пристроить к дому, чтобы папа мог погреться на солнышке, когда позволяла погода. Артур даже спал на кровати, поставленной в углу комнаты, чтобы быть рядом с хозяином целыми сутками.

– Что это такое? – спросила она, указывая на маленький мешочек. – Где Артур?

– Пошел за обедом, – радостно улыбнувшись, произнес Джеральд. – Мне сказали, что повара на кухне все утро трудились, словно рабы, готовя мои любимые блюда. Теперь я просто обязан попробовать каждое.

– Все утро! – Джулия снова вскочила на ноги. – Когда ты проснулся?

Отец со вздохом покачал головой, недовольный нервозностью дочери. Девочка боится, что скоро он снова впадет в беспамятство.

– Джулия! У меня хорошие новости. Если ты успокоишься и присядешь, я все тебе расскажу.

Он снова похлопал по кровати. В том, что папа мог двигать руками, была немалая заслуга Артура, который разгибал руки и ноги Джеральда несколько раз в день, когда стало заметно, что его мышцы вследствие продолжительной неподвижности стали слабеть. Теперь, когда отец приходил в себя, он мог немного двигать руками и даже ногами, хотя не ходил, так как проблески сознания были непродолжительны, и ему не хватало времени даже попытаться сделать несколько шагов. Артур делал все от него зависящее, чтобы Джеральд, если наступит выздоровление, не был безнадежно прикованным к постели, несмотря на годы, проведенные без движения.

Джулия снова села. Постель прогнулась, мешочек скатился с подушки и уткнулся ей в бедро. Девушка с ужасом уставилась на пятнышки крови на ткани.

– Господи! Что с тобой случилось?

Она коснулся мешочка. На ощупь он оказался холодным и мокрым.

– Лед, – пояснил отец. – Лед подтаял, но не до конца. У нас в леднике еще остался запас с зимы. Вчера приходил врач. Он рекомендовал прикладывать лед к шишке. Не сходи с ума, прошу тебя! Я ведь упомянул о хороших новостях…

Отец буквально сиял от радости, однако Джулия никак не могла отделаться от мысли, что у папы шла кровь. И тут она осознала. Вчера! Он находится в сознании вот уже целый день!

Осторожно, не желая спугнуть надежду, дочь произнесла:

– Скажи, как ты поранился.

– Вчера я проснулся раньше Артура. Я был сбит с толку. Мне почудилось, что вся эта ужасная авария мне только приснилась, что сейчас обычное утро, как всегда. Я решил встать с кровати.

Джулия вздрогнула.

– Ты упал с кровати?

– Нет, я поднялся с кровати и перенес вес тела на левую ногу, а она подо мной подогнулась. Я упал и ударился головой об угол ночного столика. Заметила, что его здесь уже нет? От удара столик сломался. Артур говорит, что до смерти испугался, а я снова потерял сознание.

– И надолго?

– Довольно надолго, чтобы Артур успел послать за доктором Эндрю. Я пришел в себя, когда он принялся хлопотать вокруг моей головы. Он удивился, что удар пришелся почти на то же самое место, что и в прошлый раз, когда экипаж перевернулся.

Джулия ойкнула.

– На этот раз обошлось небольшой ссадиной и шишкой. Врач рекомендовал холодные компрессы. Артур предложил попробовать лед, поскольку у нас есть запас, он решил, что это скорее поможет.

Замолчав, Джеральд медленно поднял левую руку, чтобы потрогать шишку. Прежняя, страшная рана находилась выше и чуть левее. Были и другие, но не настолько чудовищные.

– Шишка действительно большая, – заметила Джулия, с ужасом осознавая, что, несмотря на волосы, ясно может ее разглядеть.

– Нет, она стала гораздо меньше. Лед, должно быть, помог, – заверил ее отец.

– Тебе больно?

– Я почти ничего не чувствую, так что не огорчайся. Я не мучаюсь от боли, дорогая, честно-честно.

– Но почему доктор Эндрю был так удивлен?

Джеральд фыркнул.

– Он рассказал о пациенте с амнезией, к которому вернулась память после повторного удара по голове. Я сказал, что это вряд ли относится ко мне. Но врачам так мало известно о человеческом мозге, что доктор Эндрю выказал сомнения, что эту рану вообще надо лечить. Он сказал, что она очень мала и не требует ничего, помимо пары швов. Он заявил, что подождет, пока я снова впаду в беспамятство, прежде чем накладывать швы. Случившееся его удивило, но особого оптимизма в словах доктора Эндрю не было. Но когда он приехал ко мне к концу дня, я все еще помнил, кто я такой. Потом он навестил меня ближе к ночи, перед сном, но я по-прежнему находился в здравом рассудке.

Джеральд снова широко улыбался. Джулия расплакалась, хотя пыталась сдержаться. Со времени несчастного случая отец никогда не оставался в сознании так долго. Обычно это длилось несколько часов, а порой лишь несколько минут, прежде чем его сознание снова заволакивал туман беспамятства.

Слезы все еще катились по ее щекам, но она улыбнулась так же широко, как отец:

– Господи! Ты наконец вернулся домой!

Глава двадцать четвертая

Всю неделю Джулия почти не отходила от постели отца. Ей хотелось, чтобы рядом с ним постоянно кто-то дежурил. И, хотя в доме было полным-полно слуг, которым она могла это поручить, Джулия делила эту заботу с Артуром. Даже когда Джеральд спал, кто-то непременно сидел у его постели. Она никого не принимала, даже лучших подруг: Джорджину, Габриэллу и Кэрол. Лакею Джулия приказала всем сообщать хорошие новости и передавать, что они скоро увидятся.

Вот только она не знала, когда наступит это «скоро». Джулия опасалась, что отцу снова станет хуже, он впадет в забытье, и что дни ее общения с ним сочтены. Из-за этих страхов девушка остро ощущала бег времени и не хотела упустить ни единой минуты общения с отцом. Несмотря на то, что каждое утро он просыпался со своей обычной чудесной улыбкой, которая так согревала ее сердце, страхи не покидали девушку. Каждое утро она просыпалась с тяжелым сердцем и бежала в его спальню. Только лично удостоверившись, что все в порядке, Джулия чувствовала облегчение.

Доктор Эндрю изложил случай Джеральда Миллера на бумаге и разостлал своим коллегам. Он описал, как вторая травма произвела на пациента необычный эффект, излечив от последствий первой травмы.

Джеральд, разумеется, хотел узнать обо всем, что произошло за эти годы. Прежде у них почти не было времени поговорить вволю. Целый день ушел на то, чтобы ввести отца в курс дел его финансовой империи. Оказалось, что Джулия приобрела семь новых предприятий и уволила одного управляющего, который не поладил с другими.

О ее жизни они почти не говорили, пока отец не поинтересовался:

– Сколько тебе сейчас лет, Джулия? Я прежде не решался спросить, боялся узнать, сколько времени минуло…

– Боже мой, папа! Прошло уже пять лет! Мне двадцать один год.

Джулия снова расплакалась. Подведя итоги всех ужасов этого несчастного случая, девушка осознала, что он забрал у них пять лет жизни. Но что хуже всего, теперь ей предстояло рассказать о смерти матери. Джулия уже оплакала ее, но у отца не было такой возможности. Он находился в сознании несколько минут, в лучшем случае, часов – слишком мало времени, чтобы отважиться сообщить ему о том, что после крушения экипажа выжил он один. Папа любил Хелен, любил так сильно, что мирился со всеми ее капризами и неразумным стремлением любой ценой попасть в аристократическое общество.

Джулия страшилась этого разговора, но понимала, что больше не может откладывать.

– Мама…

– Молчи, дорогая, – сдавленным голосом произнес отец. – Я уже догадался…

Он крепко ее обнял. Девушка разрыдалась, но не из-за отца. Джеральд тоже всплакнул. Дочь пыталась объяснить, почему скрывала от него смерть матери, но отец заверил, что в этом нет нужды. Он все понимает.

Эти слезы принесли ей колоссальное облегчение. Когда она наконец совладала со своими чувствами, то поняла, что они смыли ужасное бремя неопределенности.

Дочь все рассказала отцу, ничего не утаивая. За прошедшие годы столько накопилось, что, казалось, прорвало плотину. В мыслях Джулия постоянно возвращалась к Ричарду, поэтому в разговоре с отцом тем же вечером упомянула об их встречах. В подробности, разумеется, она не вдавалась.

– Честно скажу, не думал, что он когда-нибудь вернется, – признался Джеральд.

– Он и не собирался. Никто не знает, что он в Англии, кроме его брата, с которым он хотел повидаться. Поэтому я собираюсь добиваться через суд, чтобы его признали мертвым.

Джеральд покачал головой.

– Тебе не следует так поступать, дорогая, это нехорошо. Одно дело, когда ты действительно считала его мертвым, тем более прошло так много времени. Но теперь, когда ты убедилась в обратном, это непорядочно. Вы точно не хотите пожениться? Ты в этом уверена?

– Вполне. Ничего не изменилось. Мы до сих пор терпеть друг друга не можем.

Джулия не упомянула о том, что Ричард влюблен в другую. Эта мысль почему-то начинала все сильнее ее раздражать.

– Мильтон! Напыщенный болван! – фыркнул Джеральд. – Он был уверен, что дети перерастут взаимную неприязнь… Он даже меня сумел в этом убедить.

– Ты поэтому не предложил ему больше за разрыв договора между нашими семьями?

– Я предложил тройную компенсацию, покрывающую твое приданое, но было видно, что он ожидает куда большего от этого брака. Не имело смысла взывать к его здравомыслию. Ты тогда была совсем еще ребенком. Оставалась надежда, что когда-нибудь ты посмотришь на Ричарда более благосклонно. Поэтому я отложил принятие окончательного решения, пока ты не достигнешь брачного возраста. А теперь, когда ты стала взрослой, живи так, как тебе хочется, дорогая, найди себе идеальную пару. Такой мужчина наверняка отыщется. Я не смог тебе в этом помочь… Как жаль…

Джулия не поверила, что папа серьезно это ей предлагает.

– Но ты же не можешь отступить от своего слова, – произнесла она.

Глаза ее округлились.

– Я так решил. Не беспокойся об этом.

Джулия вдруг поняла, что он по-прежнему считает ее ребенком. Конечно, это было вполне понятно, но она уже повзрослела и не могла довольствоваться отцовскими утешениями, как в детстве. Надо все обговорить.

– Что может случиться в самом худшем случае? – спросила она, и тут же ответила на свой вопрос: – Граф может обратиться в суд и получить компенсацию.

– Не исключено, но такая сумма для нас ничтожно мала. И надо учитывать, что ситуация нам благоприятствует: нет никакого жениха, стоящего у алтаря и желающего выполнить обязательства Алленов по контракту.

– Но твоя репутация в деловом мире пострадает…

– Позволь мне самому разобраться со всем. Ты достаточно долго находилась в этом незавидном положении из-за меня. Если меня и ждет порицание, я сочту его наказанием за собственную глупость. В любом случае все об этом вскоре забудут.

Но в душе Джулия опасалась, что все окажется не так просто, как говорит отец. Они собираются отказать лорду, не являясь при этом ему ровней. Граф, разумеется, не простит подобной обиды и устроит страшный скандал, стараясь опорочить их в глазах общественности. В дело пойдет все, что может очернить ее репутацию. Граф вполне может высказать сомнения в ее целомудрии, заявив, что это и является камнем преткновения во всем деле. Папа недостаточно оправился, чтобы вынести такой скандал.

Джулия ничего не сказала отцу, только кивала, позволив ему думать, что согласна с ним. Но прежде ей следует увидеть графа и попытаться объяснить, почему они должны разорвать помолвку по взаимному согласию сторон.

Глава двадцать пятая

Он заставил ее ждать целых полдня, черт побери!

Джулия не видела Мильтона Аллена, графа Менфорда, вот уже пять лет, с тех пор как роковое несчастье, приключившееся с ее родителями, радикальным образом изменило ее жизнь. Граф приехал на похороны ее матери, дабы выразить подобающие прискорбному случаю соболезнования, но на самом деле лорд явился в столицу лишь затем, чтобы начать процедуру юридического оформления опекунства. Юристы, работавшие на семью Миллеров, впоследствии рассказали, как он обозлился, когда потерпел фиаско. Ведь опекунство дало бы ему все, о чем только граф мог мечтать, включая распоряжение деньгами и собственностью Миллеров.

Еще дольше она не приезжала в Уиллоу-Вудс. Особняк, который так восхитил ее в детстве, теперь, с точки зрения взрослой девушки, выглядел совсем иначе. Неужели он и тогда находился в столь плачевном состоянии? Пожалуй, нет… Убогий вид дома лишь упрочил в ней уверенность в успехе. Она сможет разорвать последние связи с Алленами. До этих пор граф отказывался от денег, но, если он столь сильно обеднел, что не может содержать собственный дом в более или менее пристойном виде, вполне возможно, он теперь пойдет на уступки.

Джулия оставила свою горничную на постоялом дворе. Она сняла номер, хотя хозяин и ворчал, что по ее вине пострадала его собственность на прошлой неделе. Джулия понятия не имела, о чем он болтает, но тройная оплата заставила хозяина умолкнуть. Она все равно не собиралась проводить здесь ночь, ибо сняла еще один номер в куда более приличной гостинице, где спала прошлой ночью. Но, подобно ее матери в прошлом, Джулии захотелось иметь место, где можно отдохнуть и привести себя в порядок перед встречей с графом.

На этот раз она поехала в экипаже, что дало ей возможность взять с собой горничную, а не просить Реймонда опять ее сопровождать. К сожалению, поездка в экипаже занимает куда больше времени, чем верховая езда, а посему Джулии еще повезет, если она приедет из Уиллоу-Вудс засветло. Выходило, что в дороге она пробудет четыре дня вместо запланированных трех.

Джулия не сказала отцу, куда едет, зная, что он постарается ее отговорить, и ему это, скорее всего, удастся. Она сказала, что едет по делам в северные графства и скоро вернется. Ей не хотелось врать отцу, но иначе он будет беспокоиться. Она все объяснит, когда вернется с хорошими новостями.

Чарльза не оказалось дома, поэтому некому было составить ей компанию. Дворецкий сообщил, что хозяин еще не вернулся из поездки: вместе с сыном он отправился в гости к другому дедушке Мэтью. Время тянулось бесконечно долго. Раздражение усиливалось.

Уже начинало темнеть, когда лакей провел ее в кабинет к графу. Джулия ни на миг не сомневалась в том, что лорд намеренно заставил ее ждать. Если прежде она собиралась быть вежливой и уважительной к нему, то теперь вся кипела от гнева, желая поскорее убраться отсюда.

Она даже не стала ждать, когда слуга прикроет за собой дверь, и сразу же перешла к делу:

– Я намереваюсь сообщить вам две вещи, лорд Аллен! Мой…

– Где ваши манеры, девушка? – сухо перебил ее граф. – Присядьте.

Джулия молча последовала его приказу, усевшись на стоящий перед письменным столом стул, на который граф ткнул пальцем. Сделала она это чисто машинально, уж слишком властным показался ей в эту минуту граф! Он похудел со времени их последней встречи. Каштановые волосы основательно тронула седина. Ричард совсем не был похож на своего отца, впрочем, Чарльз тоже мало на него походил. Видимо, оба пошли в мать.

– Вот и чудно, – начал он, решив, по-видимому, показать ей пример светской учтивости. – Расскажите, как здоровье вашего батюшки.

Злорадная ухмылка скользнула по его губам. Неужели он возомнил, что имеет какую-то власть над ней? Джулия разозлилась и вскочила на ноги.

– Пошел на поправку.

Граф резко подался всем телом вперед.

– Прошу прощения, не расслышал.

– Мой папа пошел на поправку. Он пришел в себя, находится в здравом рассудке и с каждым днем физически становится сильнее.

Очевидно, граф, подобно всем остальным, включая лечащего врача Джеральда, не ожидал услышать ничего подобного. Недоверие скользнуло по его лицу, а затем исчезло.

– Как… приятно… – натянуто произнес он.

На самом деле ему было все равно. Что за мерзкий человек! Что отец, что сын. И вдруг Джулия осознала, что Мильтон, скорее всего, только порадовался тому, что стряслось с ее отцом. Если бы Ричард женился на ней раньше в любое время в течение этих трех лет, Аллены захватили бы все их состояние. Не дожидаясь смерти Джеральда.

– К тому же я приехала сообщить вам, что видела Ричарда. Между нами ничего не переменилось. Мы по-прежнему ненавидим друг друга. Мы оба решили, что жениться нам не стоит.

Мильтон прищурился.

– Вы серьезно считаете, будто бы ваши желания много значат? Ричард скоро передумает.

– Не передумает.

– Обязательно передумает… месяцев, так думаю, через семь. У вас предостаточно времени, чтобы подготовиться к свадьбе.

Джулия поняла, что вот-вот перейдет на истошный крик. Как он может говорить столь самоуверенно, если даже не общался с Ричардом? Поэтому девушка сосчитала до пяти… до десяти. Следовало бы продолжать счет, но граф уставился на нее таким ледяным взглядом, что она еще больше разнервничалась.

– Почему именно такой срок? – выпалила она. – Вы на самом деле считаете, что сможете отыскать вашего сына через семь месяцев?

– Я знаю, где он.

– Где же?

– Какая разница? Главное для вас заключается в том, что скоро он сможет снять с вас клеймо старой девы. Вы должны только радоваться.

Джулия не верила своим ушам. Почему в аристократических кругах считают, что молодая девушка должна выходить замуж, едва окончив школу? Но он не ответил ей, возможно, потому что точно не знал, где находится Ричард. Он попросту блефует…

Джулия скрипнула зубами.

– Если бы для меня это было важно, чего, несомненно, быть не может, тот факт…

– Вы смеете дерзить мне! – с угрозой в голосе произнес граф.

– Нет, конечно…

Джулия запнулась. Она поняла, что он ее запугивает. Что за тон! Господи! Как юный Ричард мог выносить жизнь под крышей этого дома и противостоять отцу даже ценой жестоких побоев? Однажды он говорил ей об этом и даже пытался обвинить ее в одной из таких порок. Джулия не сомневалась, что его часто избивали. Стань граф ее опекуном, она, вполне возможно, тоже сбежала бы… Нет, ни за что… Опекунство дало бы ему полную власть и над Джеральдом, а она ни за что на свете не оставила бы отца на милость мерзкого графа.

При этой мысли она расправила плечи, выпрямилась и попыталась исправить положение:

– Да, я готова с вами поспорить. Я понимаю, почему вы готовы солгать, лишь бы как можно дольше затягивать это невыносимое положение…

– Как вы смеете! – завопил он.

Щеки старика налились кровью.

Джулия вздрогнула, обрадовавшись, что между ними стоит тяжелый письменный стол. Что на нее нашло и заставило оскорбить пэра королевства? Будь она мужчиной, дело обязательно закончилось бы дуэлью.

– Извините, – поспешно произнесла она, – с моей стороны это несколько неучтиво, но…

– Вы столь же непочтительны, как Ричард! До чего же вы похожи друг на друга…

Сравнение с Ричардом не особенно ей понравилось, но, похоже, ее извинения немного успокоили графа: тот лишь презрительно фыркнул. Пожалуй, сейчас было самое время уйти, раз уж она снова позволила гневу управлять собой. Прежде Джулия готова была предложить графу деньги в последний раз, если его нельзя будет урезонить. Поверенные еще не вернули власть над капиталами в руки отца, но этот грубиян не заслуживал ни единого пенни, поскольку держался за брачный договор куда дольше, чем следовало.

– Я желала решить дело мирно… В любом случае все кончено, – заявила Джулия.

– Серьезно?

– Да. Я была готова исполнить свою часть этой мерзкой сделки, но Ричард категорически против. Он достаточно взрослый, чтобы отвечать за собственные решения, поэтому до алтаря дело не дойдет.

Граф презрительно фыркнул.

– Вы к алтарю даже не приближались, пока… но через семь месяцев…

– Простите, но через семь месяцев будет на четыре года дольше, чем следовало бы. Если вы немедленно не представите мне жениха, я больше не намерена ждать. Я официально отказываюсь от каких-либо обязательств, связанных с брачным контрактом. Я приехала к вам из вежливости, чтобы сообщить, прежде, чем это станет известно широкой публике.

– Понятно, – ледяным тоном произнес граф. – Вы позволите вашему отцу, еще не до конца оправившемуся от болезни, столкнуться с подобного рода скандалом только потому, что не желаете подождать несколько месяцев до венчания?

– Отец уверил меня, что выдержит любой шторм, – сухо ответила Джулия.

Граф спрятал лицо в ладонях, а когда через мгновение убрал руки, в нем произошла разительная перемена. Даже в его голосе вдруг послышалось неподдельное сострадание.

– Вы должны понимать, что отец говорит вам только то, что вы хотели бы услышать, ведь он любит вас. Но я почитаю своей обязанностью предупредить вас, ради вашего же блага, что случится, если вы разорвете помолвку. Это дурно скажется не только на вас и вашей семье. Скандал разразится столь огромный, что может самым плачевным образом повлиять на состояние коммерческих предприятий Миллеров. Это очень расстроит вашего отца, что, в свою очередь, негативно скажется на его выздоровлении. Вы действительно хотите взять на себя вину за новый недуг отца? Не знал, что вы столь эгоистичны, девушка!

Джулия с трудом перевела дыхание. Этот мерзавец столь искусно прикрывает угрозы притворным сочувствием! Она знала, что граф ужасно жаден, но сваливать на нее вину, чтобы манипулировать ею…

Яростно сверкнув бирюзовыми глазами, Джулия произнесла:

– На каком основании вы желаете еще семь месяцев отсрочки? Я уже сказала, что виделась с Ричардом на прошлой неделе, и он вполне уверенно заявил, глядя мне в лицо, что не собирается жениться. Как вы можете повлиять на него, чтобы он передумал? Если не желаете мне все объяснить, милорд, нам больше нечего обсуждать!

Она блефовала. Граф вполне ясно дал понять, что не разорвет проклятый контракт и через целую вечность. Она не посмеет рисковать здоровьем отца.

И все же граф на этот раз ответил ей:

– Уговаривать Ричарда нет никакого резона. Ему нужно доказать ложность его убеждений. Его ждет наказание за долг, который он преднамеренно заставил меня выплатить, и за воровство, которое он совершил перед своим бегством. Это наказание могло быть легким, подобно шлепку по руке… будь он человеком рассудительным, однако сын, как обычно, предпочел упорствовать. За это его ждет суровое наказание.

Джулия понятия не имела, что Ричард совершил какие-то преступления, пусть даже столь мелкие, как можно было предположить со слов графа, но все же высказала свое предположение:

– Боже! Не хотите же вы упечь в тюрьму собственного сына?

– В тюрьму? – граф одарил ее снисходительной усмешкой. – Наши тюрьмы – пансионы по сравнению с колониями для каторжников в Австралии, куда он сейчас направляется. Похоже, вы недовольны, пусть даже и утверждаете, что ненавидите его?

Граф злобно улыбался, пристально всматриваясь в ее лицо. Джулия с трудом сохраняла видимость спокойствия, не желая, чтобы собеседник заметил, как она встревожена.

– Меня заверили, что уже через несколько недель он станет молить вернуть его домой, – продолжал граф, качая головой. – Жизнь на каторге – ужасно трудна. Готовьтесь к свадьбе, мисс Миллер. Уверяю вас, Ричард будет рад выполнить свои обязательства и жениться на вас. Таковы условия его освобождения. Только в этом случае я позволю ему вернуться.

Глава двадцать шестая

Почти всю дорогу в Лондон Джулия пребывала в состоянии полнейшего шока. Когда она наконец обрела способность мыслить ясно, то поняла, что у лорда Аллена не было никаких законных прав отсылать сына в британскую колонию для осужденных преступников. Людей ссылали туда только по постановлению суда. Графу наверняка пришлось использовать свои связи, чтобы обойти закон. Она и сама может поступить так же, вот только единственные знакомые ей лорды, способные дергать за веревочки так, как ей нужно, были отец Кэрол и Джеймс Мэлори. Кэрол упоминала, что в этом месяце отец уплыл за границу.

Поэтому Джулия, не заезжая домой, первым делом постучала в дверь столичного дома Мэлори. Хотя девушка уже немного оправилась от душевного потрясения, она все же испытывала немалую тревогу. Время имело большое значение, если Ричарда похитили в тот же день, когда они в последний раз виделись. С тех пор прошло уже более недели. Граф, по-видимому, знает, что корабль с каторжниками уже вышел в море. Следует остановить судно и освободить Ричарда, прежде чем случится непоправимое. Если судно отплыло сразу же после его пленения, прошла уже почти неделя.

Она надеялась найти супругов Мэлори одних, чтобы иметь возможность без помех изложить суть дела, но, когда дворецкий проводил ее в гостиную, Джулия уже у двери услышала голоса, некоторые из которых явно с американским акцентом. Джулия надеялась, что Джеймс дома, а не пытается избежать общения с родственниками жены.

И тут до ее слуха донеслось:

– Я всю неделю рыскал по той части страны, вынюхивал, расспрашивал людей, помешал брату Ричарда отправиться с сыном в поездку, попросил его самым тщательнейшим образом осмотреть весь дом, что он и сделал. Ричарда в особняке нет. Я даже проверил тамошние тюрьмы. Ума не приложу, что теперь делать, Габби. Он пропал, просто растворился в воздухе.

Джулия узнала голос Ора, друга Ричарда, и вошла в комнату как раз в тот момент, когда он закончил. Джеймс тоже сидел в гостиной. Его лицо, как всегда, ничего не выражало. Джорджина и Габриэлла с расстроенными лицами сидели на диване. Габриэлла, судя по всему, была встревожена не на шутку. Дрю стоял за спинкой дивана, положив руку на плечо супруги. Бойд и Ор устроились на диване напротив.

– Мы знаем, что он не уплыл бы, не уведомив нас заблаговременно, – сказала Габриэлла Ору, – следовательно, он может быть где-то здесь, надо только понять, где именно. Говоришь, он ненавидит отца и поэтому никогда не рассказывал нам о нем?

– И ненавидит свою невесту. Неудивительно, что он не хотел сюда возвращаться.

Джулия вздрогнула. Очевидно было, что Ор успел что-то сообщить собравшимся относительно ее непростых отношений с Ричардом. Это несколько осложняло предстоящий разговор. Как бы там ни было, а последующее стало для нее неприятной неожиданностью.

– С ней следует поговорить. Предоставляю это вам.

– Не думаешь же ты… – начала Габби, но Ор ее перебил.

– Она была там в тот день, а в номере остались следы борьбы. Мне кажется, что его силой уволокли с постоялого двора. А еще она угрожала его убить!

– Господи! Я сказала это в сердцах! – брезгливо сообщила Джулия, чем привлекла к своей персоне всеобщее внимание. – Я бы ни за что такого не сделала.

Джеймс первым опомнился от удивления.

– Так невеста – это вы? Ну да, конечно, пропавший жених и все такое прочее… Какая поразительная ирония судьбы!

Пришедшая в себя Габриэлла нахмурилась и спросила у Джулии:

– Но почему вы делали вид, будто не знакомы, если всю жизнь были обручены?

– На балу он был в маске и назвался Жан-Полем, – напомнила Джулия.

– А… ну да! – воскликнула Габриэлла и тут же спросила. – Может, вы знаете, что с ним случилось?

– Знаю.

– Хвала небесам!

– Благодарить меня нет причин, – мрачно молвила Джулия. – Я только что вернулась из сельского поместья его отца. Я ездила сообщить графу, что разрываю брачный договор, поскольку разговаривала с Ричардом, и мы, как взрослые люди, пришли к взаимному согласию, что этому браку не бывать. Граф же заверил меня, что через семь месяцев Ричард изменит свое мнение, и мне следует готовиться к свадьбе. Я ответила, что не собираюсь ждать более ни месяца. Тогда он принялся грозить испортить репутацию моей семьи. Я полагала, что он блефует, говоря о семи месяцах, поэтому тоже принялась блефовать и заявила, что, если не услышу вескую причину, по которой Ричард может изменить свое первоначальное решение, я поступлю по-своему. Ему пришлось мне все объяснить. Он упомянул о каких-то мелких правонарушениях, за которые Ричард должен понести наказание, и…

– О том, что он сделал, чтобы заставить отца отречься от него? – перебил Ор с недоверием в голосе.

– В какой он тюрьме? – спросил Дрю. – Мы его вызволим оттуда.

– Сначала я тоже так подумала, – созналась Джулия. – Но граф сообщил, что его преступления слишком незначительны и были бы с легкостью прощены, согласись Ричард покориться воле отца и жениться на мне. Но он этого не сделал, поэтому граф отправил его на корабле в Австралию.

– Но Австралия совсем недавно стала английской колонией, – заметил Джеймс. – Там ничего нет, за исключением…

– Совершенно верно, – сказала Джулия.

– Что верно? – требовательным тоном спросила Джорджина, переводя взгляд с Джулии на мужа.

– Поселения каторжников, дорогая. Когда мы потеряли наши колонии в Америке, – Джеймс внезапно улыбнулся, ибо именно благодаря той войне познакомился со своей будущей женой, – следовало найти место, куда ссылать самых закоренелых преступников. В Америке все было просто. Там они становились слугами в богатых поместьях. В Австралии дела обстоят иначе. Австралийские колонии существуют всего несколько лет, но уже успели завоевать дурную славу тяжелыми условиями труда и жизни. Австралия – дикая, неизведанная земля. Осужденным приходится тяжело трудиться и умирать на работе.

– Господь милосердный! – вырвалось у Джорджины. – Отец Ричарда наверняка не знал этого обстоятельства, когда отправлял туда сына.

– Напротив, он все знает, – едва слышно произнесла Джулия.

Почему она так нервничает? Ей пришлось откашляться, прежде чем продолжить.

– Граф сделал это, чтобы сломать волю Ричарда и подчинить его себе. Такое поведение неестественно для отца. Какой родитель будет столь жесток к своему сыну?

– Может, Ричард не его сын? – предположил Джеймс.

Джулия изумленно уставилась на него, а Джорджина вопросительно приподняла брови, глядя на мужа.

– Хочешь сказать… – начала она.

– Да. Репутация леди Аллен была еще та… Она напропалую веселилась в Лондоне в дни моей молодости, – хмыкнул Джеймс. – Леди Аллен вела себя более чем сомнительно. Ходили слухи, что она намеренно наставляет рога своему супругу и старается, чтобы он узнал об очередном скандале, в котором она замешана. Их поженили по воле родителей, и она презирала мужа.

– И она обесчестила имя мужа, родив сына от другого мужчины?

Джеймс пожал плечами.

– Об этом я ничего в точности не знаю. Она вела весьма разгульную жизнь в Лондоне, но все ее безобразия продолжались ровно один сезон, после чего графиня вернулась в поместье мужа. Не припомню, чтобы она после этого снова приезжала в столицу. Однако это только домыслы, дорогая. Вполне возможно, что Джулия права, и он просто-напросто бессердечный отец.

– Ричард называл его тираном и упоминал, что его постоянно пороли, – тихо произнесла Джулия, а потом прибавила: – Но это не укротило мальчика. Дело дошло до прямого мятежа.

Джеймс кивнул.

– Это ближе к истине. Менфорд не первый мужчина, который требует абсолютного повиновения от всех членов семьи и не останавливается перед самыми суровыми наказаниями, если ему перечат. Ричард много лет избегал отцовской тирании и мог снова сбежать из Англии, поэтому, когда он попал в руки отца, тот решил пойти на крайние меры. Парень, по его замыслу, должен был открыть графу доступ к богатству, но, столкнувшись с его строптивостью, старик решил действовать жестко. Не похоже, что он намерен навечно оставить Ричарда на поселении.

– Нет, не оставит, – решительно заявила Джулия. – Граф надеется, что жестокие условия жизни сломят волю Ричарда, и тогда… только тогда, его освободят.

После непродолжительного молчания Ор порывисто вскочил с дивана.

– Я узнаю, когда отплыл корабль. Если на прошлой неделе, когда похитили Ричарда, может уйти несколько недель, прежде чем мы их догоним.

Бойд тоже поднялся со своего места.

– Нет, поеду я. Моя лошадь оседлана и стоит наготове. Я знаю порт лучше вас и, чем скорее мы все узнаем, тем лучше.

– Кто-нибудь из вас должен подняться на «Тритон» и передать моему первому помощнику, чтобы собирал команду, – сказал Дрю. – Мы сможем отплыть с вечерним отливом.

– Но вы не сможете забрать Ричарда с судна, – заметила Джулия.

– Как бы не так, – уверенно ответил Дрю.

– Ничего не получится, серьезно, – вздохнув, сказала Джулия. – Вы – американец, капитан американского судна с американским экипажем, а Ричард оказался на борту судна с британскими каторжниками. Вы, возможно, сможете остановить судно, но капитан ни за что по доброй воле не отдаст своего пленника. Завяжется морской бой, и Ричард может погибнуть.

– Джулия! Мы не можем позволить им отвезти его в каторжную колонию! – пылко возразила Габриэлла.

– Согласна, – ответила Джулия, – меня бы здесь не было, если бы я не хотела помешать им, но граф пустил в ход свои связи, чтобы отправить Ричарда на борт судна без какого-либо судебного разбирательства. Понадобится столь же влиятельный и могущественный лорд, чтобы его освободить.

Взгляды присутствующих немедленно обратились к Джеймсу Мэлори. Мужчина тотчас нахмурился.

– Нет, – решительно заявил он.

Поднявшись, Джорджина направилась к мужу.

– Джеймс… – только и произнесла она.

Тот грозно смерил жену взглядом.

– Ты в своем уме, Джорджи? Думаешь, я не знаю, что это ничтожество тебя вожделеет? Я разве что согласен помочь ему сойти в могилу, не более того…

Проигнорировав слова мужа, Джорджина напомнила:

– У тебя более быстроходный корабль.

– Но без команды, – поспешно заметил он. – Уйдет много дней, прежде…

– Можете взять моих людей, – вмешался Дрю. – Мы с Габби отправимся с вами, ведь Ричард – наш друг.

– Вы не будете управлять моим судном, янки, – предупредил Джеймс шурина.

– Разумеется, нет…

Однако Дрю, обойдя диван, с довольной ухмылкой присел рядом с женой. Эти двое считали дело уже улаженным, а вот Джулия весьма в этом сомневалась. На ее глазах Джорджина обняла мужа.

– Ты замечательный человек, – прошептала она.

Джеймс вздохнул.

– Нет, я не хороший человек, я хороший муж. Это огромная разница.

– Спасибо, Джеймс, – наконец произнесла Джулия. – Признаюсь, что я надеялась на вашу помощь. Просто я не знаю других лордов достаточно хорошо, чтобы просить о такой услуге.

Джорджина еще не выпустила Джеймса из своих объятий, поэтому он только вскинул золотистые брови, глядя на Джулию поверх головы супруги.

– Прошу объяснить мне, почему вы приехали в этот дом просить помочь человеку, которого, по вашим словам, ненавидите? Это несколько противоречиво, вы не находите?

Джулия в ответ тоже приподняла бровки.

– Полагаете, что я предпочитаю, чтобы он вернулся в Англию сломленным и готовым жениться на мне, чего он отнюдь не желает?

– Веский аргумент, – признал Джеймс. – Поскольку эта помолвка заключена явно по расчету, полагаю, вы уже пробовали откупиться от графа деньгами.

– Отец пытался, несколько раз, но граф неизменно отклонял все его предложения. Он желает получить доступ к состоянию моей семьи посредством этого брака.

– Этот бесчестный договор позволяет ему добиться этого?

– Нет, но он, в отличие от моего отца, лорд. И посему воображает, что, породнившись с нами, получит неограниченный доступ к деньгам нашей семьи. Будь я проклята, если позволю этому человеку заграбастать плоды тяжелого труда многих поколений моей семьи. Я скорее убью его, чем…

– Хотите, мы убьем его за вас?

Голос и выражение лица Джеймса были столь серьезны, что у Джулии сложилось впечатление: этот человек отнюдь не шутит.

– Нет, разумеется, нет… Я не это хотела сказать… У меня скверная привычка говорить в сердцах то, что я на самом деле не думаю, а граф так сильно меня бесит, что хочется кричать…

– Пожалуйста, не надо.

Джулия невольно усмехнулась тому, как сухо прозвучали слова Джеймса.

– Менфорд совершил эту мерзость до того, как я сообщила ему о выздоровлении отца. Вплоть до минувшей недели я была готова уважительно отнестись к слову, данному им, и соблюсти условия брачного договора, но недавно отец сказал мне, чтобы я выбросила все эти сомнения из головы… Не уверена, впрочем, что это остановило бы графа… Как бы там ни было, тогда Менфорду казалось, что стоит только ему сломить волю Ричарда, и наши денежки окажутся в его карманах. Теперь же, когда мой отец пошел на поправку, ясно, что этому не бывать… Я хотела бы плыть с вами… если не возражаете, разумеется… Нам с Ричардом необходимо официально разорвать помолвку и придумать, как сделать, чтобы подобное никогда не повторилось. Не думаю, что он задержится в Англии достаточно долго, чтобы все это обсудить.

– Но какое это имеет значение теперь, когда ваш батюшка благословил вас не обращать внимания на договор?

– Имеет, пока отец окончательно не поправится. Я не желаю рисковать его выздоровлением, ибо граф пригрозил мне скандалом, узнав, что я не собираюсь выполнять условия договора.

– Как хотите, – кивнув, сказал Джеймс.

Джорджина отошла от мужа и направилась к двери.

– Пойду распоряжусь, чтобы собирали наши вещи.

– Только мой саквояж, Джорджи, – твердо заявил Джеймс. – Ты больше и близко не подойдешь к этому чертовому пирату.

При данных обстоятельствах эпитет «пират» звучал несколько странно, хотя он показался не таким уж грубым на фоне прочих крепких словечек, иногда слетавших с уст Джеймса, когда речь шла о Ричарде.

Джорджина порывисто развернулась.

– Из-за безосновательной ревности ты хочешь запретить мне отправиться в столь интересное путешествие?

Золотистые брови снова взметнулись вверх.

– Безосновательной?

– Но…

– Сегодня ты многого добилась, Джорджина. Я согласился помочь этому мерзавцу. Не испытывай судьбу.

Жена неохотно кивнула.

Джеймс смягчился настолько, чтобы добавить:

– Ты ничего не упустишь, дорогая. Я не намерен требовать его освобождения без должных документов, подтверждающих, что закон на нашей стороне. Все – на борт! И быстро! Мы вернемся через несколько дней.

Глава двадцать седьмая

Вечером Джулии пришлось повторять слово в слово все, что сказал Джеймс Мэлори, чтобы заверить отца в своем скором возвращении. Она терзалась чувством вины, признаваясь отцу в том, что действовала за его спиной. Джулия рассказала, как лорд Менфорд поступил с Ричардом, а также о его предсказаниях будущего краха благополучия семьи Миллеров. Граф позаботится, чтобы скандал и его тяжелые последствия не замедлили пасть на их головы.

– Прости, – закончила Джулия. – Я привыкла принимать решения, не обсуждая их с кем бы то ни было, а это нужно было сделать немедля. Я все устроила. Лорд Мэлори согласился помочь. Его судно отплывает со следующим отливом со мной на борту.

– Зачем тебе это?

– Я не собираюсь допустить, чтобы коварство графа Менфорда было вознаграждено. Нужно найти способ разорвать договор, не позволив графу навредить нашим коммерческим интересам и очернить доброе имя нашей семьи. Бегство вполне соответствует интересам Ричарда, но не моим. Я помогу Ричарду выйти сухим из воды в той мерзкой ситуации, в которую он угодил благодаря стараниям отца. После этого он будет обязан мне и поможет найти выход из нашего затруднительного положения.

– Тебе только это нужно?

– Да… конечно.

Почему же она покраснела, когда произнесла это? Джулия не знала, а отец, должно быть, не заметил.

– Ты действительно повзрослела, дорогая, – только и вымолвил он.

Вот только Джулия отнюдь не чувствовала себя взрослой, когда три дня спустя стояла на палубе «Девы Джордж». Бескрайний океан, окружавший судно, заставил бы кого угодно чувствовать себя маленькой и ничтожной. Судно с заключенными казалось маленькой точкой на горизонте.

Джеймс и Дрю заметили его прошлой ночью. Они могли бы догнать судно и раньше, но в ночь отплытия, пересекая Ла-Манш, судно попало в шторм. Корабль Джеймса стал необычайно быстроходным: накануне тот распорядился снять все орудия. Скорость была жизненно важна. Они знали, что судно, перевозящее каторжников, покинуло порт Лондона всего за два дня до того, как «Дева Джордж» проделала то же самое, а не за неделю, как они прежде полагали. Вообще-то суда, перевозящие каторжников, могли стоять у лондонских причалов неделями, даже месяцами, пока не заполнялись осужденными.

Джеймс настоял на том, чтобы подождать до утра и только тогда нагонять судно. Никто не стал с ним спорить, ибо его доводы были весьма основательны. Джеймс не желал, чтобы сонные британские офицеры принимали решения в спешке. Это могло бы привести к никому не нужному конфликту.

Габриэлла подошла к Джулии, когда «Дева Джордж» набирала скорость, гонясь за судном с каторжниками. Габриэлла ничего не сказала, но Джулия почувствовала ее поддержку. Она опасалась, что они найдут Ричарда слишком больным, измученным невыносимыми условиями. Вдруг он не протянет и двух дней после освобождения, и они не смогут поговорить?

Не понимая, зачем делает это, Джулия вдруг принялась рассказывать своей новой знакомой о женихе. Что бы им ни рассказал Ор, то была версия событий, изложенная с точки зрения Ричарда… Она вовсе не пыталась изобразить себя безупречной… Нет, ни в коей мере… Ее вспыльчивость и высокомерные, ядовитые реплики Ричарда образовывали в прошлом крайне взрывоопасную смесь. Они оба были виноваты, что не смогли поладить друг с другом.

– В прошлом у меня был ужасный характер, – призналась Джулия, завершая рассказ. – Ричард всегда знал, как меня посильнее задеть.

– А с тех пор в вашем характере что-то изменилось?

Джулия засмеялась.

– Не знаю, вот только после нашей последней встречи с Ричардом до его бегства не помню, чтобы хоть раз закатывала настоящие истерики. Но при мысли о нем меня всякий раз охватывал гнев, поэтому я выбросила его из головы, перестала вспоминать.

– Совсем не похоже на Ричарда, которого я знаю, – сказала Габриэлла. – С первой нашей встречи он всегда казался мне непринужденным и обаятельным малым, любящим веселиться и шутить в кругу товарищей. Кажется, не в его характере относиться к чему-то серьезно.

Слушая это, Джулия чувствовала, как на нее накатывает волна грусти и ощущение собственной вины. Неужели она лишила Ричарда радости жизни, когда они еще были детьми? Она уже успела мельком узнать в нем того человека, который был столь небезразличен Габриэлле, – веселого, обворожительного незнакомца, с которым Джулия встретилась на балу, не подозревая, кто перед ней. Галантного мужчину в отеле, который, несмотря на боль, прогнал пчелу. Смеющегося грубияна на постоялом дворе, который толкнул ее на постель и страстно поцеловал… Этот мужчина очень сильно отличался от прежнего Ричарда.

– Вы правы, мы будто говорим о двух разных людях, – тихо ответила Джулия. – Ни на одной из наших встреч в прошлом я ни разу не видела его улыбающимся. А вот фыркал и хмыкал он частенько.

– Удивительно, как сильно человек может измениться всего за несколько лет, – произнесла Габриэлла.

– Конечно, много лет пролетело с тех пор, но мне кажется, нужно принять во внимание сопутствующие обстоятельства. Вы познакомились с ним, когда все его беды оставались позади. Избавившись от влияния отца и угрозы нежелательного для него брака, он, полагаю, обрел душевный покой и стал таким, каким мог быть прежде, если бы не влияние отца-тирана. Уверена, что как только все останется позади, Ричард снова станет человеком, которого знаете вы.

– Но вам тоже было непросто. Ведь угроза нежеланного брака тоже висела у вас над головой.

– Когда мы были детьми, все казалось не так уж плохо. Как только я возвращалась домой после очередного визита к графу или Ричард уезжал домой, моя жизнь становилась обычной, и я была вполне счастлива. Только достигнув брачного возраста, я начала тревожиться о своем будущем. Я хочу детей и настоящего мужа, хочу любви.

– У вас есть кто-то на примете?

Джулия горько рассмеялась.

– Я помолвлена с самого рождения с сыном лорда. Все это знают. Знакомые мужчины обращались со мной так, словно я уже замужем. Я только собиралась искать мужа. Прошло много времени с момента его исчезновения, и я обратилась в суд с просьбой признать Ричарда мертвым. Но тут он явился собственной персоной и помешал мне.

Габриэлла вздрогнула.

– Какая печальная история… Ричард никогда не доставлял мне серьезных хлопот, пока не увлекся замужней женщиной. Но все эти прегрешения ничто по сравнению с высылкой на каторгу, расположенную на другом конце мира. Кто бы мог подумать, что на такое способен родной отец! – вздохнула Габриэлла. – Не удивлюсь, если окажется, что Джеймс прав: лорд Менфорд, возможно, не настоящий отец Ричарда и так жестоко обращался с ним в детстве, потому что ему пришлось принять и воспитывать бастарда жены.

– Полагаете, граф таким образом мстил жене? Вымещая свою обиду на мальчике, наказывал Ричарда за ее грехи?

Габриэлла кивнула.

– Это все объясняет. Отец не может быть настолько жесток, если, конечно, он не безумен.

– Нет, он не безумен. Будь это так, граф не смог бы столь искусно скрывать свое безумие под маской здравомыслия.

– Ор говорил, что Ричард ненавидит отца. Не сомневаюсь, что сам он предпочел бы быть бастардом.

– Это все равно не спасет нас от того положения, в котором мы оба очутились, – сказала Джулия. – Даже если мы без обиняков выскажем это графу в лицо, он все равно откажется разорвать этот гнусный договор. Согласно букве закона, Ричард носит его фамилию и обязан выполнять условия брачного договора, законнорожденный он или нет.

– Пора спускаться вниз, леди, – сообщил Дрю, подходя к жене и обнимая рукой ее за талию. – Конечно, невеста и друзья жениха имеют полное право ожидать наверху, пока его освободят. Но Джеймс не хочет, чтобы женщины на верхней палубе отвлекали.

– Судно вышло из Англии в море всего пять дней назад, – фыркнула Габриэлла, глядя на мужа. – Вряд ли они успели так изголодаться по женщинам.

– Собираешься спорить с Джеймсом?

Габриэлла засмеялась.

– Это безнадежно. Пойдем, Джулия. Надо дать время Ричарду привести себя в порядок, прежде чем он будет готов с нами встретиться. Не сомневаюсь, что он только об этом и будет думать после недели, проведенной в трюме. Ричард весьма щепетильно относится к своей внешности. Он может одеваться в рванье, но эта рвань должна быть чисто выстирана. Я всегда считала это несколько странным, просто не знала, что он – сын лорда. Теперь я многое понимаю. Аристократы всегда придают слишком большое значение своей внешности.

Джулия наконец поняла, как мало знает о человеке, с которым была помолвлена всю жизнь, но ей пришлось согласиться с замечанием Габриэллы. Она не припоминала, чтобы когда-либо видела Ричарда растрепанным или не в идеально чистой одежде. Возможно, это граф воспитал мальчиков так, что они не смели пачкаться?

Их судно почти нагнало корабль с каторжниками, но Джулия так увлеклась разговором, что даже не заметила этого. Внезапно девушку охватило сильнейшая тревога.

– Я очень рада, что вы уверены в благополучном исходе нашей экспедиции, – сказала она супругам.

– Не беспокойтесь, – ответил Дрю. – Я не знаю другого человека, который умел бы так искусно выкручивать руки, как Джеймс Мэлори.

Глава двадцать восьмая

Джеймс подозвал к себе Дрю перед тем как перебраться на транспортное судно. Он приоделся к подобному визиту должным образом. Обычно Джеймс не слишком заботился о том, чтобы походить на истинного лорда, обычно, но только не сейчас. Хотя его белоснежный шейный платок был не слишком дорогим на вид, зато безупречно скроенный темно-желтый сюртук сидел просто идеально, сапоги сверкали на солнце, а жилет был сшит из тончайшего шелка.

– Вы пойдете со мной, – распорядился Джеймс. – Если капитан станет отрицать свое участие в этой афере, кто-то, знающий Ричарда, должен будет спуститься в трюм и найти его среди каторжников.

– Полагаю, вам это занятие не по вкусу?

– Дело не в том, что мне нравится или не нравится, янки. После того как я сумею доказать всем свое высокое происхождение и могущество, капитан найдет вполне естественным, если я откажусь спуститься вниз, поручив эту миссию слуге Ричарда. Вонь, знаете ли. Там, должно быть, царит жуткий смрад.

Дрю проглотил рвущийся из груди смех.

– Значит, мне отводится роль слуги, который не может позволить себе излишнюю брезгливость?

– Совершенно верно, и больше ни единого слова, иначе вы можете выдать свою национальность.

– Пустяки, – улыбнулся Дрю. – Из американцев выходят столь же прилежные слуги, как из англичан.

– Возможно, однако английский лорд даже под страхом смерти не согласится взять в услужение американца.

Это была старая шутка. Джеймс так привык называть американцев варварами, что никогда бы не признался в обратном. Дрю же за долгие годы свыкся с подобными высказываниями, поэтому давно не обращал на них внимания.

Капитан не встретил их на палубе, но «гостей» проводили в его каюту. Таким образом капитан, видимо, пытался показать, кто хозяин на корабле.

Впрочем, напыщенность капитана мгновенно испарилась, стоило лорду представиться:

– Джеймс Мэлори, виконт Райдинг. Вы хорошо поступили, приняв нас, капитан…

– Кантел, – поспешил в свою очередь представиться капитан, вскакивая из-за письменного стола.

– Капитан Кантел, – повторил Джеймс, слегка склонив голову в знак приветствия.

Дрю пришлось признать, что Джеймс выбрал верную манеру поведения. Ранее, когда он крикнул экипажу другого судна, что дело не терпит отлагательств, на нем приспустили паруса и приготовились принять шлюпку с гостями. Джеймс вполне радушно поздоровался с капитаном. Тот сразу же расслабился, потеряв бдительность…

Первый орудийный залп был сделан официальными документами, которые Джеймс извлек из нагрудного кармана и бросил на стол. Капитан с любопытством окинул их взглядом, после чего принялся читать. Чем дольше он читал, тем сильнее хмурился. Джеймс не дождался, пока он закончит.

– Как сами видите, наше внимание привлек тот прискорбный факт, что у вас на борту невинный человек. Вам надлежит незамедлительно его освободить.

Капитан Кантел не сразу ответил. Он продолжал читать документы, а потом его глаза сверкнули гневом.

– Один из заключенных – лорд? Мы просто не могли допустить такую серьезную ошибку, лорд Мэлори. На корабле нет ни одного человека, носящего это имя.

– Не думал, что вы столь глупы, – сухо произнес Джеймс. – Впрочем, полагаю, вы в полной мере осознаете последствия вашего участия в этом заговоре. Посему не стану порицать вас за то, что вы пытаетесь это отрицать.

Лицо капитана Кантела побагровело.

– Слово офицера, я понятия не имею, о чем вы говорите. Я могу предоставить вам список каторжников. В нем указаны имена всех заключенных, – произнес капитан, а потом рявкнул матросу, проводившему гостей в каюту. – Ступай и пересчитай всех по головам!

– Стой, где стоишь!

Тон Джеймса заставил матроса замереть на месте.

– Позвольте… – повысил голос капитан Кантел.

– Не вообразили же вы, будто я позволю вам замести следы?

– Не оскорбляйте меня сверх того, чем уже оскорбили, лорд Мэлори.

– Или что?

Дрю мысленно застонал. Джеймсу следовало бы давить на капитана своей родословной, а не ломиться напролом, но Дрю знал, что Мэлори привык требовать.

Джеймс не дал капитану возможности ответить, добавив:

– Надеюсь, вы не намерены мне возражать?

Неожиданно лорд схватил стоявшего рядом матроса за куртку, приподнял и наотмашь ударил увесистым кулаком в лицо. Тот потерял сознание. Джеймс разжал пальцы, и матрос медленно сполз на пол.

Подняв глаза на капитана, Джеймс угрожающе произнес:

– Я бы не советовал.

– Это возмутительно, – заявил капитан, хотя и без особого пыла.

– Полностью с вами согласен. С лордами королевства так себя не ведут, какими бы ни были их преступления. Надеюсь, вы это осознаете?

– Конечно.

– Вот и чудно. Несмотря на мои сильнейшие подозрения, я готов предположить, что вы ничего не знали об этом заговоре. Полагаю, сына графа вам передали под вымышленным именем, возможно, без сознания, и он не смог исправить преступную ложь, пока не зашло слишком далеко. Хотя, – задумчиво добавил Джеймс, – скорее всего, он кричал так громко, что мог бы докричаться до Лондона.

– Но охрана, должно быть, не поверила ему, – поспешно промолвил Кантел, по-видимому, предпочитавший последнюю версию Джеймса, коль скоро все равно придется отпустить заключенного.

А потом он сглупил, сделав последнюю попытку.

– Я велю незамедлительно допросить стражников. Вы сами убедитесь, что кто-то ввел вас в заблуждение о пребывании лорда Аллена на борту моего корабля.

– Хотите впустую потратить мое время? Не думаю. У вас есть три варианта развития данной ситуации. Вы можете передать мне лорда Аллена, и в этом случае, скорее всего, сможете оправдаться и не потеряете свою должность, когда вернетесь в Англию. Почему-то я вообразил себе, что вы найдете подобное развитие событий предпочтительнее ареста в следующем порту.

– У вас не хватит на это власти!

– Сомневаетесь в моих связях? Вероятно, вы не слышали о моей семье, – произнес Джеймс, но потом с ужасом прибавил: – Господи! Неужели мне придется начать называть имена уважаемых джентльменов? Как нехорошо!

Дрю с трудом сдержал смешок. Но попытка Джеймса ослабить напряжение, если это было именно это, сработала.

– Это совершенно необязательно, – заверил его капитан. – Ваша семья пользуется заслуженной известностью, лорд Мэлори. Если вам угодно, можете спуститься в трюм, чтобы посмотреть, действительно ли пропавший лорд по ошибке оказался на борту моего корабля.

Капитан до последнего разыгрывал невинность, но Джеймса одурачить было непросто.

– Я? – Джеймс удивленно приподнял одну рыжеватую бровь. – Сойти в самое чрево судна с каторжниками? Как бы не так, черт побери! Мне пришлось взять с собой слугу лорда Аллена, чтобы тот смог его опознать. Немедленно отдайте приказ!

Капитан порывисто кивнул и, подойдя к двери, позвал первого помощника. Тот пришел через несколько минут. Войдя в каюту, первый помощник уставился на лежавшего без сознания матроса.

– Дисциплинарное взыскание, – поспешно объяснил капитан увиденное. – Эти джентльмены прибыли, чтобы освободить невинного человека, доставленного сюда по ошибке. Если это правда, несчастного следует тотчас же освободить. Его слуга может опознать хозяина.

Дрю уже выходил из каюты вслед за первым помощником, когда до него донесся голос капитана Кантела, спрашивающего у Джеймса:

– А каков третий вариант, лорд Мэлори?

– Я мог бы вас убить.

Глава двадцать девятая

– Я думал, что мне пришел конец. Не поверите, какими только карами нам не угрожали, – произнес Ричард.

Он уже успел обмыться. Ор взял с собой в плавание саквояж с его одеждой, поэтому он смог переодеться в чистое. Теперь Ричард мог думать только о еде. Он собирался наесться до отвала, так, чтобы кусок уже не лез в горло.

В последний раз Ричард сытно ел больше недели назад на постоялом дворе близ Уиллоу-Вудс, как раз перед тем как Олаф похитил его. До отплытия их кормили жидкой овсянкой, но, по крайней мере, был свежий хлеб. Однако как только они вышли в открытое море, хлеба больше не давали. А один из стражников, потешаясь над заключенными, сообщил, что и эту похлебку перестанут давать, как только закончатся припасы овса. Ведь во время их трехмесячного плавания по пути не будет достаточно портов, где можно было бы пополнить припасы. Большинство из тех заключенных, кто послабее, вообще не должны были пережить плавание.

Но и это была отнюдь не самая худшая угроза охранников. Впереди их ждало полуголодное существование, непосильная работа, от которой падаешь с ног, порки за малейшую провинность по прихоти охраны, пребывание в камерах, настолько тесных, что человек должен был спать скрючившись. Вот что ожидало тех заключенных, которые выжили бы до конца плавания.

– Неужели твой отец мог так с тобой поступить? – промолвил Дрю.

– Да, и я не удивлен. В детстве он постоянно приказывал слугам избивать меня и запирать в моей комнате.

– Ну, это разные вещи, – мрачным тоном произнес Дрю. – Как же им удалось посадить тебя на корабль без документов?

Сейчас в кают-компании кроме Ричарда находились лишь Дрю и Ор. Ричард сидел за столом, уставленным едой.

С того момента, как в трюм, в котором держали заключенных, спустился Дрю, и с рук и ног Ричарда сняли кандалы, он постоянно смеялся. Облегчение было неимоверным: он до сих пор не верил своему счастью. Ричард надеялся на спасение, молился, чтобы его забрали с каторжного судна прежде, чем оно отплывет, но утратил всякую надежду, когда подняли якорь.

– Мой отец дружен с местным мировым судьей, – объяснил Ричард. – Хуже того, капитан этого корабля приходится судье братом. Капитан не хотел меня брать. Разгорелся нешуточный спор. Полагаю, капитан уступил, поскольку меня бросили в трюм к остальным каторжникам. Сомневаюсь, что капитану сообщили, кто я такой. Впрочем, к тому времени это не имело особого значения. Но как вы меня разыскали? Избили до смерти моего отца, чтобы вырвать у него признание?

Ричард обратился с этими словами к Ору, явно ожидая услышать утвердительный ответ, но тот лишь криво улыбнулся.

– Нет, мне такое даже на ум не пришло. После того как я попросил твоего брата обыскать ваш дом, а он заверил, что твой папаша ведет себя как обычно, я…

– У этого человека просто нет чувств, – перебил его Ричард. – Своим поведением он себя ни за что не выдал бы.

– Даже не злорадствовал бы касательно того, что скоро заполучит то, на что долго рассчитывал?

– Как бы не так! – с горечью произнес Ричард. – Но он держит свои чувства при себе, скрывает от окружающих. Ни при каких обстоятельствах граф не позволит Чарльзу понять, что на самом деле чувствует. Узнай обо всем этом брат, он незамедлительно разорвал бы все отношения с отцом, тем более что они и так далеки от идеала.

– Ну… а я пришел к ложному заключению, что твой отец тут ни при чем.

– Жалко, что ты сказал брату о моем исчезновении. Не хочу, чтобы он беспокоился из-за меня.

Дрю рассмеялся.

– А остальным беспокоиться можно?

Ричард улыбнулся.

– Я надеялся, что вы меня освободите, и так оно и вышло, а Чарльз на вашем месте понятия не имел бы, как меня выручить.

– Я его успокоил, как смог, – сказал Ор, – сказал ему, что ты и раньше вот так неожиданно пропадал, скорее всего, твоя записка, в которой ты сообщаешь, что уезжаешь, просто затерялась. Чарльз по моей просьбе обыскал дом как можно раньше на следующее утром, значит, как я полагаю, тебя увезли той же ночью?

– Да, сразу же после разговора с отцом повезли прямиком в тюрьму, а на рассвете швырнули в экипаж и отвезли в лондонские доки.

– Проклятие! Я проверил местные тюрьмы, но только на следующий день. А потом с неделю колесил по округе, когда же отчаялся, вернулся в Лондон.

Ричард нахмурился.

– Не понимаю. Как вы меня нашли?

– Скукота-то какая, – пробормотал появившийся в дверях Джеймс. – Могли бы покормить его в своей каюте, а не в моей.

Ричард вскочил на ноги и напрягся всем телом, явно готовясь снова отбиваться от увесистых кулаков Джеймса.

– Это ваша каюта?

– Не волнуйся так, Ричард, – поспешно вмешался Дрю. – Без его помощи мы ничего не смогли бы сделать. Капитан каторжного корабля попросту посмеялся бы над нами, потребуй мы тебя освободить. Аристократ упек тебя на каторжное судно. Чтобы освободить тебя, требовалась помощь другого аристократа.

– Если на то пошло, – произнес Джеймс, войдя в каюту и садясь за край стола, – едва я упомянул о незаконности заключения английского аристократа в трюме его судна, капитан Кантел попытался отрицать, что ты там находишься. Но я сразу же учуял, что от него за милю несет чувством вины. Оказалось достаточным упомянуть, какие его ждут последствия, если он станет упорствовать.

Дрю рассмеялся.

– Вам удалось донести до него свою мысль весьма необычным образом.

Джеймс пожал плечами.

– Да уж.

Дверь, ведущая в каюту, оставалась открытой. Вбежавшая Габриэлла с радостным возгласом подскочила к Ричарду и обняла его. Смеясь, он оторвал ее от пола и принялся кружить. Дьявол! Как чудесно снова оказаться в кругу друзей! Он уже боялся, что никогда их не увидит.

– Боже мой, Ричард! Никогда больше не поступай так со мной! – воскликнула Габриэлла.

– С тобой?

Ричард рассмеялся. Габриэлла отстранилась и слегка шлепнула его ладонью по груди.

– Я не шучу. Это было так же ужасно, как в тот раз, когда ле Кросс упек моего отца в подземную темницу лишь для того, чтобы заполучить меня. Этот пират был плохим человеком. Я ничуть не жалею, что мы взорвали и затопили его корабль, но нападение на британское судно… Стрелять по ним из корабельных орудий означало бы спровоцировать новую войну…

– Я рад, что вы не стреляли. Не хотелось бы мне пойти на дно, сумей вы его потопить.

– Ну… мы и об этом подумали, – фыркнула Габриэлла.

Ричард взглянул на Джеймса и тихо произнес:

– Черт возьми, похоже, мне следует вас поблагодарить.

– Не стоит, – ответил Джеймс. – Мы оба знаем, как обстоят дела. Если бы не доброе сердце моей жены, меня бы здесь не было.

Ричард просиял от радости, услышав, что Джорджина вмешалась, чтобы ему помочь. Но, встретившись взглядом с прищуренными глазами Джеймса, мгновенно посерьезнел: ему не хотелось еще раз испытать на себе мощь кулаков этого человека… Впрочем, Ричард до сих пор не разобрался, как его нашли. Ведь даже если предположить, что это Эйбел Кантел устыдился своего проступка и сообщил друзьям, где его искать, Ричард весьма сомневался, что судья знает, кто эти люди.

– Мне все же хочется знать, как… – начал он, но умолк, увидев Джулию, входящую в каюту.

При виде ее Ричард испытал странную смесь гнева и желания. Она по-прежнему оставалась той же дикой кошкой, какой была в детстве. Вот только теперь в ее распоряжении оказалось иное, куда более мощное оружие – ее роскошное тело. Черт побери! У этой особы такие соблазнительные формы! С досадой Ричард понял, как сильно он ее хочет… Но потом их взгляды встретились, и мужчину, как всегда, охватил гнев. Именно она виновата в алчности, обуявшей его отца! Без нее ничего бы с ним не приключилось! На этот раз он едва не умер. Ричард нисколько не сомневался, что еще немного, и дело окончилось бы для него совсем печально.

– Какая неожиданность, – язвительно произнес он. – Надеешься на иной ответ, Джуэлс?

Девушка нахмурилась.

– О чем ты?

– Конечно, при последней нашей встрече мы немного отвлеклись, – произнес он, многозначительно окидывая ее взглядом. – Но я припоминаю, как ты заявила, что хочешь, чтобы меня признали мертвым… или, если ничего из этого не выйдет, пообещала заплатить кому-нибудь за мое убийство. Не говори, что заплатила моему отцу за грязную работу, – не обращая внимания на ее потрясенный вид, мужчина злобно добавил: – Разве нет? Лучше не попадайся мне на глаза. Ничего бы этого не случилось, не будь тебя и твоих проклятых денег.

Джулия повернулась и вышла из каюты. Повисла гробовая тишина. Ричард осмотрелся и натолкнулся на возмущенные взгляды потрясенных друзей.

– Что за чертов осел, – пренебрежительно произнес Джеймс.

Увидев в глазах Габби разочарование, Ричарда начал оправдываться:

– В чем дело? Вы понятия не имеете, какая черная кошка между нами пробежала! Она только обрадовалась бы, если бы отец на этот раз переусердствовал с наказанием, и я бы сдох там.

– Вообще-то, Ричард, я выслушала обе стороны и немного осведомлена о вашей детской вражде, – с отвращением возразила Габриэлла. – Эта война зашла слишком далеко, потому что вы не можете разрешить ее дракой. Будь вы оба мальчишками, то поразбивали бы друг другу носы, когда были детьми, а повзрослев, со смехом вспоминали бы это.

– Она сломала мне нос, – сказал Ричард, ткнув пальцем в маленькую горбинку на переносице.

– Какая жалость, – заметил Джеймс, – а я-то надеялся, что это моя заслуга.

Ни Ричард, ни Габриэлла не обратили на эту колкость ни малейшего внимания. И Габриэлла продолжила:

– Ты не мог ударить девочку, поэтому едва не сбросил ее с балкона, – колко заметила Габби.

Ричард покраснел от стыда, поняв, что ей все известно. Он не гордился своим поступком, просто ему надоело, что при каждой встрече Джулия кусала его до крови. Однако Габриэлла продолжала взывать к его совести.

– Мы понятия не имели, где искать тебя, Ричард, если бы Джулия не пришла и не рассказала нам обо всем, что узнала от твоего отца. Она не хотела, чтобы с тобой случилось что-то плохое.

– Она говорила с моим отцом? – недоверчиво переспросил Ричард.

– Да, именно она просила Джеймса спасти тебя. Ор, я и Дрю отправились с ним на случай, если понадобится помощь. Ты все еще думаешь, что она желает твоей смерти?

– Похоже, я должен извиниться, – вздохнув, сказал Ричард.

– Ты так считаешь? – не удержался Джеймс.

Но Ричард, не ответив на колкость, направился к выходу из каюты.

– Прошу прощения, но мне нужно исправить свою ошибку…

Глава тридцатая

Не успела Джулия захлопнуть за собой дверь своей каюты, как ее глаза наполнились слезами. Гнев и обида снова разрывали ее душу. Не в силах совладать с чувствами, Джулия ощутила, будто снова превратилась в маленькую девочку, беспомощную, слабую, неспособную победить в противостоянии с ним. Как Ричард может быть таким грубым после того, что она сделала для него?

Джулия утирала слезы рукавом, но они все продолжали течь. Девушка взяла полотенце с умывальника, чтобы вытереть лицо, когда услышала, как где-то в проходе между каютами открываются и закрываются двери. Девушка оглянулась, взгляд ее остановился на дверной ручке, и Джулия бросилась запирать замок… но поздно. Дверь распахнулась.

– Так и думал, что найду себя в самой последней каюте из всех, что я обыскал, – пробормотал Ричард, входя и прикрывая за собой дверь.

Он не попросил разрешения войти. Как на него похоже! А еще его голос звучал как-то раздраженно… Но сейчас Джулия всеми силами старалась скрыть от него, что плачет. Повернувшись к мужчине спиной, она вытерла полотенцем глаза и щеки.

– Ты плакала? – с подозрением спросил он.

– Нет, – поспешно ответила она. – Я как раз умывалась, когда услышала, как ты шумишь, и решила запереть замок.

Джулия повернулась, ожидая увидеть на лице Ричарда язвительную усмешку, но вместо этого заметила, что он краснеет. По виду его не похоже было, что прошедшая неделя стала для него тяжким испытанием. Длинные черные волосы казались чистыми и были заплетены сзади в косу. Переодет он был в чистую белую сорочку свободного покроя, заправленную в черные укороченные штаны, которые, в свою очередь, были заправлены в сапоги с высокими, до колен, голенищами. Сапоги имели не особенно опрятный вид, ибо он провел в них целую неделю, а вот одежда отличалась свежестью. Синяки на лице почти сошли. Теперь Ричард выглядел чертовски красивым. Она, словно загипнотизированная, уставилась на него. А потом это ее еще сильнее рассердило.

– Полагаю, что должен перед тобой извиниться, – сказал он.

– Неужели? – съязвила она.

– Не уподобляйся Мэлори, – пожаловался Ричард.

От такого у Джулии перехватило дыхание. Разве это похоже на раскаяние осознавшего свою вину человека?

– Проваливай отсюда! Не можешь вынести моего вида? Я тоже. Дверь вон там.

Но Ричард не двинулся с места. При этом выглядел молодой человек весьма озадаченным.

– Габби рассказала, что ты поехала к моему отцу и от него узнала, где я. Зачем ты туда ездила? Когда? Я могу поклясться, что видел, как ты скачешь в Лондон после нашей встречи на постоялом дворе.

– Сначала я вернулась домой, но потом посчитала, что должна в последний раз попытаться разорвать договор, пойдя на мировую, поэтому вернулась в Уиллоу-Вудс. Твой отец с видом фальшивого участия дал мне понять, что случится с моей семьей, если я не начну готовиться к предстоящей свадьбе. Я посчитала, что он блефует, пытаясь убедить меня, что встретился с тобой, и ты согласился на свадьбу. Наконец мне удалось выудить из графа, каким образом он надеется переубедить тебя и добиться повиновения.

Ричард вздрогнул.

– Мне очень жаль, что тебе пришлось разговаривать с этим деспотом. Извини, что сорвался на тебе. Большое спасибо, что организовала мое спасение. Бывают моменты, когда ты ведешь себя весьма мило, – мужчина улыбнулся. – Надеюсь, ты примешь мои извинения?

Джулия была слишком расстроена, чтобы заботиться о вежливости. Было удивительно уже то, что она вообще ответила ему, в первый раз не опускаясь до крика и оскорблений, но теперь уж…

– Ты надо мной насмехаешься? Тебе придется извиниться тысячу раз, чтобы искупить все обиды, которые ты мне нанес.

– Ну почему ты всегда преувеличиваешь? Я никогда тебя не обижал, только злил. Это большая разница.

– Знаешь, сколького я лишилась из-за тебя в юности? Ни один молодой человек не ухаживал за мной, так как я уже была обручена. У меня не было дебютного бала, когда все мои подруги только об этом и говорили. Почему? Потому, что я уже была помолвлена! Мне следовало бы выйти замуж три года назад, а теперь свет считает меня старой девой!

Каждое произнесенное ею слово звучало обвинением. Ричард напрягся.

– Ты бы предпочла, чтобы я остался, мы поженились, а потом поубивали друг друга? – удивленно спросил он.

– Осел! Мы бы ничего такого не сделали!

– Ты поклялась, что…

– В гневе я могу болтать что угодно, – ответила она, – ты, кстати, тоже.

– Я не имею в виду умышленное убийство. Я имею в виду насилие под действием минутного порыва. Ты прекрасно знаешь, что иногда ты не можешь сдержаться.

– Не важно. Я не способна никого убить, даже тебя. Как бы ты меня ни изводил, до убийства дело все равно бы не дошло.

– Черта с два! Ты едва не откусила мне ухо! Неужели не помнишь?

– И кто теперь преувеличивает? – фыркнула она.

– Ты пыталась, Джуэлс. Ты всегда дралась до крови.

Джулия виновато покраснела, вспомнив это.

– Ты был слишком силен, и мне просто приходилось так защищаться.

– Тебе вообще не нужно было со мной драться! – воскликнул он.

– Ты обижал меня, – тихо произнесла она.

Ее губы задрожали. Глаза снова заволокло словно бы тонким слоем стекла.

– Постоянно обижал. Я была не так остра на язык, как ты, вот и платила той монетой, что имела.

– Господи! Ты плачешь?

Она резко отвернулась.

– Уходи!

Но он не ушел. Джулия слышала, как он подходит к ней. Ричард встал так близко, что она ощутила его запах, а потом почувствовала, как его руки ложатся ей на плечи. Этого Джулия выдержать уже не могла. Она повернулась, желая ударить его своими сжатыми в кулачки руками в грудь. Но он крепко обнял ее, не давая этого сделать. Как ни странно, его прикосновение ее успокоило. Неужели Ричард на самом деле пытается ее утешить? От этой мысли Джулия расплакалась еще сильнее. Девушка не могла остановиться и плакала, громко всхлипывая и заливая слезами его рубашку. Давно ей не доводилось поплакать на чьем-то плече. Признаться, за эти годы она несколько раз плакала на плече у отца, вот только он ничего не замечал, так как был в забытьи. Вспомнив об этом, Джулия расплакалась еще сильнее.

– Не надо, – тихо попросил Ричард, стараясь вытереть слезы, текущие по ее щекам, – не надо.

Он погладил ее по волосам, но добился лишь того, что выдернул несколько шпилек, так что часть локонов рассыпалась у нее по плечам. Пальцы его зарылись в ее волосы, отчего выпали и последние шпильки.

– Пожалуйста, не нужно, – повторил Ричард и поцеловал ее в лоб.

Дважды… и так нежно… Его успокаивающий тон творил чудеса. С какой стати он успокаивает ее? Из-за чувства вины? Или он ищет утешения после тяжких испытаний, выпавших на его долю? Он мужчина. Он не может позволить себе роскошь расплакаться, но Джулия все равно обняла его на всякий случай… вдруг ему это нужно…

Его нежные прикосновения тоже творили чудеса, но несколько иного рода. Одна рука касалась ее волос, а другая осторожно гладила по спине вверх-вниз, едва касаясь. Теперь Ричард уже не прижимал ее к себе, однако Джулии не приходило в голову отстраниться. Она не ощущала сейчас злой страсти, как прежде. Страсти, готовой взорвать ее изнутри в любую секунду. Но что-то все же сейчас происходило…

Ричард снова попытался вытереть слезы с ее щек. Джулия слегка наклонила голову. Сработало. Он вдруг стал целовать ее. Возможно, он так пытался ее утешить, но для нее это было нечто иное…

Ее слезы высохли. Возможно, от жара, разлившегося по венам. Поцелуй был изысканно нежным. В душе у нее все затрепетало. Поцелуй был таким романтичным, будто ее аккуратно вводили в мир чувственности. Вот что могло произойти, если бы она вышла в восемнадцать лет замуж… за него. Девушка отогнала от себя непрошеную мысль. Она не позволит прошлому сейчас вмешаться…

Поцелуй стал чуть более интимным. Язык Ричарда, разомкнул ее губы и проник в ее рот. Даже вкус его поцелуя возбуждал Джулию. Она сильнее обняла его и притянула к себе. Ричард сжал ладонями ее лицо. Пальцы коснулись ее затылка. По ее спине прошла приятная дрожь.

Вдруг мужчина отстранился, оторвавшись от ее губ, и взглянул на нее сверху вниз. Его зеленые глаза страстно сверкали и спрашивали. Ее глаза тоже сверкали. Дает ли он ей шанс одуматься и остановить то, что между ними происходит? Впрочем, эта пауза продлилась лишь миг.

Следующий поцелуй – более пылкий и страстный – скрепил взаимное, вполне взрослое, хоть и безмолвное решение.

Ричард принялся расстегивать ей блузку. Джулия выдернула его рубашку из штанов. Они двигались медленно, опасаясь разорвать этот сладкий поцелуй. Они не спешили… пока. Желание усиливалось, но они смаковали каждый миг. Ее юбка сползла вниз по бедрам. Его рука скользнула под панталоны и сжала пухлую ягодицу, а потом он притянул ее к себе.

О Боже! От чувственной лени ничего не осталось. Джулия со стоном обвила его шею руками. Ричард приподнял ее повыше и положил ее ногу себе на бедро. Другую девушка закинула уже сама, крепко обвив его тело. Ричард отнес Джулию к постели и осторожно положил на самый край, но не лег рядом, а принялся стягивать через голову рубашку и расстегивать штаны. Джулия, как завороженная, следила за его движениями. Ричард и впрямь очень возмужал, превратившись в очаровательного, мускулистого мужчину. Мышцы выступали буграми на его руках и ногах. Длинные ноги. Узкие бедра. А его волосы… Длинные волосы цвета воронова крыла, придавшие ему какой-то дикий, первобытный вид, когда он их распустил.

Джулия взглянула ему в глаза и замерла. В них светилась не просто похоть, а откровенное желание, словно он ждал этого целую вечность. Или ей показалось? Она могла сказать это о себе, но он… Тоска и страсть, светившиеся в его глазах, заворожили Джулию. Это выражение затронуло какую-то струну в ее душе. Джулия протянула к нему руки.

Ричард со стоном сорвал с нее панталоны и скользнул руками под сорочку. Неплотно завязанные тонкие тесемки легко поддались. Мужчина подался вперед, прикоснувшись к ее груди. Когда его лицо оказалось совсем близко, он страстно обхватил губами ее сосок.

Она изо всех сил сжала его тело в объятиях своих рук и ног. Ощущения, которые он в ней пробудил, поразили Джулию, и она потеряла власть над собой. Она не могла лежать спокойно, а накинулась на Ричарда, извиваясь и требуя чего-то… И он внял ее просьбам. Он вошел в нее, легко проникая туда, куда нужно. Как хорошо, что Ричард знал, как утихомирить ее безумие! Радость затмила всплеск несильной боли… А потом он наполнил ее до предела.

Изумительно! Ей было радостно осознавать, что он сейчас находится глубоко в ней. От предвкушения у Джулии перехватило дыхание… Но Ричард не двигался… Тело его оставалось неподвижным, придавив Джулию к койке, а вот губы снова и снова прикасались к ней. Джулия не знала, отчего она чувствует столь жгучую потребность, но принялась целовать его в ответ, страстно, почти безумно, пока не сорвалась на жаркие, иступленные вскрики.

Ричард наконец прервал поцелуй и, снова застонав, подался назад, а потом резко вошел в нее. Больше ему ничего не пришлось делать. Господи! Наслаждение, нахлынувшее на нее, было не сравнимо ни с чем, что ей довелось испытать прежде. Оно разлилось по всему ее телу до самых кончиков пальцев. Каждый медленный толчок отзывался в ней новой волной наслаждения. Джулия крепко вцепилась в его тело, желая чтобы это не заканчивалось никогда.

Все закончилось слишком быстро. Она испытала смутное разочарование оттого, что эти поразительные ощущения не продлились дольше. Закинув назад голову, Ричард замер. Он выглядел так, словно испытывает боль. Мужчина затаил дыхание, а затем испустил приглушенный вскрик триумфа. Его голова упала ей на плечо. Он тяжело дышал.

Нежность, которая копилась в ее душе, была воистину поразительной…

Глава тридцать первая

Очарование немного развеялось, но оставило после себя достаточно глубокий след, чтобы Джулия поняла: она больше не хочет ругаться с Ричардом, во всяком случае, сегодня. Они по-прежнему лежали на кровати. Отстранившись от Джулии, Ричард подхватил ее на руки, подвинул чуть в сторону и уложил ее голову на подушку, а сам прилег рядышком, прижавшись к спине. Ричард поцеловал ее плечо, а потом обнял, словно желая удержать рядом.

По крайней мере, Ричард не покинул ее сразу, пока она испытывала эту небывалую душевную связь с ним. Поступи он так, ей было бы очень больно. Сейчас же их тела соприкасались, и никто из них долго-долго не шевелился.

Джулии показалось, что Ричард заснул, прижавшись к ней. Она опасалась, что неловкое слово может поставить крест на их перемирии. Собственно говоря, она даже не знала, перемирие ли это. Пусть сама Джулия смягчилась, но понятия не имела, как случившееся повлияло на ход мыслей Ричарда. Он рассердился после поцелуя на постоялом дворе и во всем обвинил ее. Но то, что произошло между ними сейчас, не шло ни в какое сравнение с тем, что было ранее.

Она наконец узнала, что значит заниматься любовью, и это оказалось восхитительно. Но Джулия не стала обманывать себя, считая, будто не сможет испытать нечто подобное с другим человеком, которого полюбит. Не только Ричард сможет зажечь в ней эти желания. Пусть ее сильно тянет к нему, пусть даже он ей ужасно нравится, но… Ричард мог бы стать идеальным мужчиной для нее, повстречайся они при иных обстоятельствах, если бы между ними не стоял этот мерзкий брачный договор. Вместо этого он стал ее идеальным врагом. Нет, надо избавиться от него и найти того идеального мужчину, который где-то ее ждет.

Надо встать и одеться. В каюте без окон не было холодно, просто недостаточно тепло, чтобы лежать вот так голой. Она еще не замерзла, так как Ричард согревал ее своим телом. А еще она просто не могла заставить себя отстраниться от него.

Джулия вздохнула. Почему ей нравится вот так лежать рядом с ним?

Должно быть, Ричард услышал ее вздох, потому что, наконец, заговорил. Тон его был вполне будничным, однако она и представить не могла, что он может затронуть подобную тему. Она вся сжалась.

– Ты пугаешь меня, Джуэлс. Прежде я не испытывал ничего похожего ни с одной женщиной. Ты целуешь мое плечо с такой же легкой непринужденностью, как когда-то вонзала в него свои зубы. Я целую тебя в губы, а ты вполне способна откусить мне губу. Я рискую своей жизнью, приближаясь к тебе. Нет, только не обижайся, – рассмеялся он, когда все ее тело оцепенело от негодования. – Я же не говорю, что это дурно. Наоборот, это, как ни странно, очень возбуждает.

Именно его смех заставил Джулию придержать свой язычок. Она перевернулась на спину, чтобы взглянуть ему в лицо. В его глазах сверкали озорные искорки. Мужчина широко улыбался. Этого человека Габриэлла считала своим другом. Но для нее он был незнакомцем. Джулия не имела ни малейшего понятия, шутит он или вполне серьезен, поэтому не пыталась придумать остроумный ответ. А вдруг он говорит серьезно?

Ричард, по-видимому, был в задумчивом или, скорее, насмешливом настроении, поэтому продолжал:

– Жаль, что тогда мы были слишком маленькими. Уверен, будь мы взрослее, ни единого грубого слова не было бы произнесено.

– Я так не думаю, – улыбнулась Джулия. – Ты был ужасным снобом.

Ричард снова рассмеялся.

– Возможно, немного, но дело не в тебе. Даже если бы на твоем месте была королева, я вел бы себя точно так же. На самом деле я боролся не против тебя. Все дело в моем отце, выбравшем мне невесту, не спрашивая моего согласия. Причина моей злобы заключалась в том, что я не жил собственной жизнью.

Разговор становился все более щекотливым, и все же пока оба вели себя вполне спокойно, по крайней мере, в душе Джулии царил мир. То, что они обсуждали такое, не пытаясь вцепиться друг другу в горло, было похоже на чудо.

– Когда мне исполнилось шестнадцать, я стал достаточно взрослым, чтобы отец уже не мог меня избить. Однажды он попытался ударить меня тростью. Я отобрал ее у него. Тогда он нанял громил, чтобы держать меня в повиновении. Знаешь, что это такое, когда тебя избивает прислуга, ненавидящая аристократию и получающая гнусное удовольствие, выполняя приказ преподать тебе урок? В конце они швыряли меня к ногам отца, а тот говорил: «Возможно, в следующий раз ты сделаешь то, что тебе было велено?» Что за человек может так обращаться с собственным сыном?

– Тот, который ненавидит его.

– Ненавидит? Вздор! Ненавижу только я. Уверен, что он просто не умеет вести себя по-другому.

Эти слова раздосадовали ее, особенно после недавно сказанного. Джулии стало ужасно жаль его.

– Не придумывай для него извинений, Ричард, только потому, что он приходится тебе отцом.

Ричард приподнял брови.

– Ты, похоже, не расслышала? Я сказал, что ненавижу его.

Кажется, он обиделся. Их разговор мог на этом оборваться, если бы Джулия не ошеломила его неожиданным вопросом.

– Уверен, что он твой настоящий отец?

– Конечно. Я много раз мечтал, чтобы это было не так, однако…

– Но как ты можешь быть в этом уверен?

– Дело в том, что не только я подвергался столь жестокому обращению. С Чарльзом отец обращался точно так же, просто брат всегда уступал, а не возмущался, как постоянно делал я. Когда дело не доходило до наказаний, и отец пребывал в хорошем расположении духа, он относился к нам вполне добродушно, хотя проявления истинной любви мы от него никогда не видели. Он никогда не выказывал к нам ненависти и злобы за исключением тех случаев, когда мы нарушали его правила или не повиновались ему немедленно. Его тоже так растили, поэтому, полагаю, он считает, что именно так и следует воспитывать своих детей. Скверные родители воспитывают таких же скверных родителей для своих внуков.

– Чушь! Хочешь сказать, что к своим детям ты тоже будешь так относиться?

– Боже! Конечно, нет!

– Вот именно, поэтому нет оправдания поведению твоего отца.

Она знала о разгульном лондонском бальном сезоне его матери, но решила умолчать об этом. Не похоже, чтобы Ричард об этом знал. К тому же, было видно, что эта тема ему не нравится. Если отец обращался с ним и его братом одинаково, быть может, Джеймс ошибается, и Ричард – законный сын графа.

– Он злой человек, – только и сказала Джулия.

– Вот тут я с тобой полностью согласен.

По голосу было ясно, что Ричарду совсем не весело. Сев на край кровати, он принялся натягивать штаны. Внезапно лишившись тепла его тела, Джулия вдруг осознала собственную наготу. Одежда ее лежала посреди каюты, там, где Ричард ее бросил. Джулия попыталась прикрыться одеялом, тогда мужчина подобрал и бросил на кровать ее блузку и юбку. Джулия постаралась одеться как можно скорее, пока Ричард смотрел в другую сторону. Он не повернулся, пока не заправил рубашку в штаны.

– Так что ты здесь делаешь, Джуэлс?

В его голосе звучало ничем не прикрытое обвинение. Даже выражение его лица стало несколько суровым. Джулия на миг вся застыла, сжалась, а потом спустила ноги с другой стороны корабельной кровати.

– Я уже рассказывала! Я поговорила с твоим отцом. Он велел мне готовиться к свадьбе и объяснил, что он сделал для того, чтобы принудить тебя пойти к алтарю. По-другому помешать ему было невозможно…

– Ясно, – презрительно заметил Ричард. – Следовательно, ты помогала не столько мне, сколько себе.

– Точно.

Джулия слишком обиделась на него, чтобы ответить иначе. Ричард раздраженно заскрипел зубами.

– Ты могла бы избавить нас обоих от этого кошмара, если бы проигнорировала брачный договор и вышла замуж за кого-то другого.

– Я и собиралась с благословения моего отца. Он посчитал, что выдержит шторм, который последует за разрывом договора. Отец не понимает, что граф устроит вечную вендетту, стараясь нанести нам наибольший ущерб. Граф так и заявил, когда я приехала сообщить ему о принятом решении, о том, что отныне собираюсь начать новую жизнь. Он чертов аристократ и может причинить нам много неприятностей.

– Разве твоя семья не настолько богата, чтобы не придавать этому особого значения?

– Предлагаешь моему отцу отойти от дел? Он еще совсем не стар.

– Нет, но, быть может, ты все принимаешь слишком близко к сердцу?

– Мой отец только начал оправляться после страшного несчастного случая, который на целых пять лет лишил его возможности жить полноценной жизнью. Тебя, полагаю, не беспокоят скандалы, связанные с именем твоего отца, как светские, так и деловые. Но я люблю своего отца и не позволю никому и ничему помешать его выздоровлению.

– Прости. Я не знал, что физическое состояние твоего отца было так ненадежно.

Слезы снова навернулись Джулии на глаза. Она уставилась вниз, изо всех сил стараясь взять себя в руки. Ее взгляд упал на смятые простыни, разбросанные на кровати, – свидетельство того прекрасного, что произошло между ними. Это немного ее успокоило… вернее, очень даже успокоило. Нужно как-то убедить его, что им следует найти выход из этой ситуации. Игнорировать происходящее больше нельзя.

– Знаешь, граф не собирался надолго оставлять тебя в Австралии, – сказала Джулия, поднимая на него взгляд. – Он хотел, чтобы ты страдал, пребывая в полнейшей уверенности, что никогда оттуда не выберешься. Граф был уверен, что ты сделаешь все, как тебе велено, лишь бы спастись из этого ада.

– Вполне в его духе, но сомневаюсь, что он осознавал, на что меня обрекает. Вряд ли граф понимал, что у меня ничтожно мало шансов дожить до того, чтобы «сломаться» и поступить, как ему хочется.

Джулия не была с ним согласна, но, оставив сомнения при себе, попыталась объяснить Ричарду то, что хотела:

– Я была уверена, что после таких страшных испытаний ты просто сбежишь, как в прошлый раз, и никто не сможет тебя найти.

– Какая у меня тогда была альтернатива? Я был еще совсем мальчишкой.

– Но ты уже давно не мальчишка, – спокойно произнесла она. – Думаю, ты мне кое-чем обязан, поэтому нам надо найти какой-нибудь выход, чтобы покончить с этим раз и навсегда.

Ричард окинул ее тяжелым взглядом, прежде чем настороженно поинтересоваться:

– Предлагаешь нам пожениться?

– Нет, конечно, но я, признаться, ничего не могу придумать. Этот договор нужно уничтожить, но я никак не могу его заполучить.

– Думаешь, его уничтожение что-то изменит? Всем хорошо известно о нашей помолвке.

– Известно, конечно. Но никто не знает, что этот договор скреплен, что называется, кровью и намертво связывает наши семьи. Для такого брака подошли бы любые дети из наших семей. Но в моей семье больше никого не было, а на Чарльза у графа, думаю, уже были свои планы. В то время само собой подразумевалось, что пожениться должны мы.

– Хочешь сказать, что Чарльз мог бы взять тебя в жены, после того как овдовел?

Джулия часто заморгала.

– Ну… мне это ни разу не приходило на ум. Наверняка твой отец это знал, но он в твое отсутствие ни разу об этом не заговаривал. Возможно, Чарльз отказался бы второй раз жениться на той, кого выбрал ему отец…

Ричард нахмурился.

– Во время нашей последней встречи брат сказал, что сын придал ему достаточно мужества, чтобы перечить отцу. Теперь граф разговаривает с ним, что называется, надев лайковые перчатки. Ведь Чарльз и его внук – единственное, что связывает его с герцогом, – окинув взглядом Джулию, Ричард добавил: – Однако поверить не могу, чтобы Чарльз не согласился взять тебя в жены, если бы отец его об этом попросил. Ты с ним, в отличие от меня, никогда не враждовала.

Джулия слегка покраснела.

– Возможно, когда-нибудь ты сам у него спросишь, но это все равно нам ничем не поможет. О существовании брачного договора все знают. Кроме того, в свете известно, что все эти годы ты отсутствовал. Думаю, когда все кончится, ты опять уплывешь из Англии. Без жениха и договора твой отец ничего не сможет сделать, чтобы осуществить свои угрозы.

Ричард вздохнул.

– Ладно. Дай мне немного времени что-то придумать. Но после того как все будет кончено, нас больше ничего не будет связывать… Договорились?

– Конечно, с чего бы… – начала она, но тут же осеклась, залившись краской, так как Ричард многозначительно уставился на кровать.

Глава тридцать вторая

Когда Ричард предложил ей выкрасть брачный договор у графа, Джулия сразу же согласилась, решив, что это идеальное решение. Но когда он рассказал, как все это себе представляет, она решила, что Ричард сошел с ума. Слишком уж рискованным был его план.

Джулия, разумеется, стала возражать и не поддавалась ни на какие уговоры. Не для того она спасала Ричарда, чтобы он снова прыгнул прямо в пламя. Но Ричард не рассердился, когда Джулия принялась горячо критиковать его план. Скорее, он выглядел немного утомленным, но отнюдь не сердитым.

Джулия не ожидала, что вечером, за общей трапезой в каюте капитана, Ричард расскажет о своем плане друзьям, чтобы получить их одобрение и поддержку.

Когда он закончил, первой заговорила Габриэлла:

– Какая великолепная и смелая авантюра! Мне даже жаль, что мне не доведется во всем этом участвовать.

Дрю смерил взглядом жену.

– Ни за что…

Выражение его лица было полно решимости. Он перевел взгляд на Джулию.

– Вы серьезно на это согласились?

– Нет, я думаю, это слишком опасно, учитывая, что теперь мы знаем, на какие злодеяния способен граф Менфорд, – ответила Джулия.

– Здравое рассуждение, – сказал Дрю.

То, что Дрю встал на ее сторону, заставило Джулию признаться:

– Но я считаю кражу договора отличной идеей. Просто не уверена, что мне и Ричарду стоит подвергаться опасности, снова попадаясь графу на глаза.

– А как по-другому его украсть? – спросила Габриэлла.

– Можно нанять профессионала…

– Настоящего вора? – пренебрежительно фыркнул Ричард. – Думаешь, они рекламируют свою деятельность?

Джулия с недоверием уставилась на мужчину. Ему только сейчас предложили выход, дававший возможность освободить его от рискованного предприятия, а он… Почему Ричард с готовностью не согласился на ее предложение? Тогда он не станет участвовать в воровстве…

Джеймс, похоже, с ней был согласен, когда произнес:

– Воров легко найти, если знаешь, где искать. Именно таким образом мой сын Джереми познакомился со своей женой Дэнни. Ему требовалось нанять вора для одного дельца. Он расставил ловушку… попалась Дэнни…

Джулия несказанно удивилась, получив подтверждение слухам.

– Я слышала, как люди судачили, будто бы у нее необычное прошлое. Но не думала, что настолько…

– Да уж… но она не виновата. Бедняжку разлучили с семьей, когда девочка доходила взрослым едва ли до уровня коленей. Она даже не знала своего имени. Один подлый дальний родственник попытался убить Дэнни и ее родителей, чтобы стать наследником титула. Ее подобрала шайка воров. Джереми помог ей отыскать мать, которая пережила трагедию. К тому времени он влюбился в нее по уши, – Джеймс издал тихий смешок. – Уже не имело значения, аристократка она или нет.

– Точно так, как с вами, – не выдержав, ехидно заметил Дрю и ухмыльнулся.

– Помолчите-ка, янки, – сухо, если не грозно, предупредил Джеймс. – Мы оба знаем, что ваша сестра – исключение из любого правила. Кроме того, Джорджи отнюдь не виновата, что все ее братья – вылитые варвары.

При упоминании возлюбленной Ричарда Джулия украдкой посмотрела на него. Казалось, он вообще ничего не услышал. Быть может, инстинкт самосохранения побудил его сохранять безучастность в присутствии ее мужа.

Но Ричард упорствовал, явно отдавая предпочтение своему плану. Возможно, дело в том, что, как заметила Габби, это весьма смелая авантюра. Это ему нравится. А может, Ричард чувствует себя в большом долгу перед ней за свое избавление, поэтому хочет отплатить ей той же монетой. Должно быть, Ричарду совсем не по душе быть чем-то ей обязанным.

По какой-то причине Ричард хотел услышать другое мнение, способное перевесить чашу весов, поэтому обратился к Ору:

– Что ты думаешь о моем плане?

Тот, не задумываясь, немедленно ответил:

– Полагайся на судьбу.

Кое-кто из собравшихся при этом многозначительно поднял глаза к потолку, лишь Ричард отрицательно замотал головой.

– Решения принимают люди, а не судьба.

– Ну, – улыбнулся Ор, – это зависит от отношения к жизни.

Джулия вздохнула. Один занял ничью сторону, один голос – за его план, один – за ее. Джулия надеялась перетянуть одеяло на себя, получив поддержку Джеймса, в которой была пока не вполне уверена.

– Так вы считаете, что нанять грабителя – лучший выход из положения? – произнесла она.

– Я этого не говорил, дорогая. Если вора поймают, договор перепрячут так, что мы его никогда не отыщем. Боюсь, я должен согласиться с этим проходимцем. Удивительно, не так ли? Никогда бы не подумал, что у человека, возжелавшего чужую жену, хватит мужества на то, чтобы…

Вот этого Ричард игнорировать уж никак не мог, а потому прорычал:

– Вы много на себя берете, Мэлори!

– Мне неприятно это говорить, но я сделал тебе комплемент, тупица, – сухим тоном произнес Джеймс.

– Предпочитаю твои оскорбления, а не комплементы, – в том ему ответил Ричард.

Джеймс пожал плечами, но, взглянув на Джулию, произнес:

– Рисковать будет он, а не вы. Таким образом, он расплатится за оказанную вами услугу.

Джулия едва сдержала стон. Она просто не могла заставить себя не согласиться с Джеймсом Мэлори, и это все решило.

Глава тридцать третья

Джулии не следовало отступать от своего первоначального замысла. Задумка Ричарда не могла быть воплощена в жизнь без ее непосредственного участия. Хотя в тот вечер на борту «Девы Джордж» она позволила себя уговорить, и чем больше Джулия об этом думала, тем яснее понимала, насколько это будет трудно.

Как бы там ни было, а сейчас она сидела на обитом бархатом сиденье в семейном экипаже рядом с Ричардом. Через час они доедут до Уиллоу-Вудс.

– Готова теперь поговорить? – с беспечным видом спросил Ричард. – Ты откладываешь это разговор, но времени почти не осталось.

Джулию раздражало, что он относится к их предприятию, как к детской проказе. Неужели Ричард и впрямь такой прожженный авантюрист? Ему следовало бы нервничать никак не меньше, чем ей.

После того, что граф едва не сделал с ним и легко мог еще раз попробовать сделать, такое поведение Ричарда было настоящим подвигом. Это сказал ей отец, когда она привезла Ричарда домой и рассказала об их плане.

Во время их встречи Ричард вел себя подчеркнуто уважительно. На корабле Джулия в общих чертах рассказала ему о несчастном случае, подкосившем Джеральда, но в подробности не вдавалась. До разговора с ее отцом Ричард понятия не имел, что в течение пяти лет она управляла семейным бизнесом. Тогда он одарил ее странным взглядом, словно ему трудно было в это поверить. Почти весь вечер ушел на то, чтобы доказать Джеральду, что их план сработает. Сам отец продолжал настаивать на том, что лучше заплатить Милтону столько денег, что он просто не сможет отказаться. Ричард решительно возражал, утверждая, что деньги не лучший выходом из положения.

– Тогда он выиграет. Ради чего, в таком случае, я уплыл из Англии и девять лет прожил на чужбине в добровольной ссылке? Пожалуйста, не делайте это! Он не заслуживает ваших денег.

Вознаградить зло? Она полностью была согласна с Ричардом. Милтона следует наказать, а не платить ему.

Джеймс вполне серьезно предложил подать на графа в суд. Он пообещал, что, как только брачный договор будет сожжен, братья Кантел получат по заслугам. Пока же Джеральд собирался дождаться, когда план Ричарда успешно воплотится в жизнь. Нельзя допустить, чтобы граф понял, насколько они злы на него за то, что он собирался сделать с собственным сыном. Когда Джеймс с ними покончит, никто из братьев Кантел не останется на своей должности. Но с лордом королевства так просто не справишься. Ранее Ричард отказался от помощи Мэлори. Ведь скандал плохо отразится не только на его отце, но также на брате и племяннике, а они ни в чем не виноваты.

Джулия закончила спор, заявив отцу:

– Скандал, даже если он не разгорится и быстро затухнет, все равно помешает мне жить своей жизнью так, как мы прежде мечтали.

Она не собиралась рассказываться отцу, что хочет защитить его спокойствие, пока он не поправится полностью. Ведь знала, что отец предпочтет выполнить свой долг по отношению к ней, пожертвовав своими интересами.

– План поможет всем нам освободиться от довлеющего над нами договора. Скандала не будет, все связи, нас ограничивающие, исчезнут, а я смогу жить своей жизнью.

Джеральд наконец согласился с рискованной авантюрой. Однако настоял на том, чтобы их сопровождал эскорт из восьми вооруженных человек, которые станут свидетелями и применят силу, если будет необходимость. Ричард пошел на это, втайне собираясь оставить маленькую армию в ближайшей к поместью деревне под присмотром Ора, откуда они будут день и ночь наблюдать за графским домом. Он счел, что показаться в поместье с этакой маленькой армией означало бы показать графу, что у них неспокойно на душе. В таком случае граф им не поверит.

Джулия тайком бросила взгляд на Ричарда. Он был модно одет и выглядел типичным молодым аристократом. Он даже аккуратно повязал шею галстуком. Правда, Ричард не подстриг волосы, лишь заплел их в тугую косу.

На последнем отрезке пути они остались в экипаже одни. Для всех вещей, взятых ими с собой, понадобился второй экипаж. Ричард настоял, чтобы горничная Джулии сидела в нем вместе с Ором. Теперь они могли поговорить с глазу на глаз. Погода была теплая. На небе – ни облачка. Хороший день, чтобы болтать по пустякам.

– Что тут обсуждать? – сказала Джулия Ричарду. – Ты поспоришь с ним, я встану на твою сторону. Мы останемся и обыщем дом. Все просто.

– Тогда перестань скрипеть зубами, словно их вот-вот вырвут. Тебе придется лгать. Ты к этому готова?

– Тебя это заботит, потому что я никогда не лгу моему отцу? Я люблю его, в отличие от графа. И в этом вся разница.

– Защищать того, кого любишь, иногда предпочтительнее.

– А вдруг твой отец поедет в Лондон, чтобы поговорить с моим?

Ричард вздохнул.

– Понимаю.

– Мне просто надо следовать за тобой и импровизировать, если понадобится.

– В таком случае я должен тебя предупредить: однажды отец сказал мне, что, если я затащу тебя в постель, ты можешь изменить свое мнение. Старайся не краснеть, когда я скажу ему, что он был прав.

– Почему ты об этом мне говоришь?

Джулия уже покраснела.

– Он далеко не глуп и отнюдь не доверчив. Вряд ли он поверит без веских доказательств тому, что мы передумали и хотим пожениться.

Джулия очень надеялась, что им повезет, и они найдут договор сегодня. Чем меньше времени придется провести под крышей особняка графа, тем лучше. Но они не смогут избежать встречи, иначе просто невозможно оказаться в доме, отыскать договор и уничтожить его. Чтобы попасть в дом, надо притвориться счастливой парой влюбленных. Это единственный правдоподобный предлог из оставшихся.

Джулия поверить не могла, что подобная мысль вообще могла прийти в голову Ричарду. А еще в ее голове вертелась пропитанная горечью реплика отца: «Я всегда надеялся дожить до того дня, когда моя дочь и сын графа объявят о своей свадьбе. Какая ирония, что все это – всего лишь обман».

Джулия вздрогнула, когда Ричард неожиданно прикоснулся к ее щеке.

– Ты не должна вздрагивать, когда я до тебя дотрагиваюсь, – хмыкнув, произнес он. – Предполагается, что ты в меня по уши влюблена.

У Джулии на этот счет было иное мнение.

– Но не стоит позволять себе такое на публике. Сам знаешь, на подобные вольности при посторонних смотрят косо.

– И кто будет косо смотреть? – рассмеявшись, произнес Ричард. – Пожилые дамы, воспитанные в атмосфере прошлого века, когда в порядке вещей были браки, заключенные по расчету? Кроме того, наше положение исключительно, ведь это чистой воды надувательство. Это представление должно быть убедительным. Нам нужно проделать это несколько раз, чтобы избежать ошибок.

Он имел в виду поцелуи. Ричард припал к ее губам столь неожиданно, что она не имела возможности произнести и слова протеста. Он привлек ее к себе. Его рука коснулась ее щеки. Его губы нежно прижались к ее губам. Вскоре, когда желание взяло над ним верх, его поцелуй стал страстным. Джулия внутренне сжалась. Не стоило это повторять. Вот только у нее не хватило сил противиться соблазну. Когда она уже совершенно оттаяла, Ричард отстранился.

– Думаю, ты поняла, что нужно делать.

Кажется, он слегка запыхался.

Ей самой пришлось отдышаться, прежде чем откинуть голову на спинку сидения, сомкнуть веки и произнести так спокойно, как она могла:

– Может, не стоит так переигрывать?

– Тебе точно больше не надо поупражняться?

– Я все усвоила, – опалив взглядом Ричарда, произнесла Джулия. – А теперь оставь меня в покое, чтобы я могла прийти в себя до приезда на место.

– Не подведи меня, Джуэлс. Я делаю это только ради тебя, сама понимаешь. Лично я предпочел бы больше никогда в жизни не видеть этого тирана.

Глава тридцать четвертая

Выходя из экипажа, Джулия вспомнила о своем первом приезде в Уиллоу-Вудс. Сегодня она испытывала что-то сродни тому боязливому трепету, какой чувствовала, когда впервые ступила на порог графского дома, будучи малышкой. Джулия и впрямь боялась… По крайней мере, теперь она научилась это скрывать. Она уже не та маленькая девочка, которая надеялась понравиться своему жениху. Она взрослая женщина, которой приходится притворяться.

Они вошли к графу без доклада. Ричард даже не постучал во входную дверь. Он просто вошел в дом так, словно никогда не уходил, и это по-прежнему был его дом. В переднем покое слуг не оказалось. Никто не попытался ему помешать. В Уиллоу-Вудс, несмотря на внушительные размеры особняка, никогда не было много слуг. Мать Джулии как-то довольно ехидно заявила, что у Миллеров прислуги раза в два больше, хотя их дом куда скромнее. Джеральд, нахмурившись, напомнил ей тогда, что им не нужно такое количество прислуги, которую столь легкомысленно наняла его жена.

Джулия была рада, что вспомнила сегодня замечание матери. Пожалуй, именно это объясняло нежелание графа разорвать брачный договор. Нехватка денег вынудила его жить гораздо скромнее других аристократов, равных ему по положению. Это также являлось одной, если не главной, причиной, почему граф может им сегодня поверить… Ведь ему так хочется в это верить…

Они направились прямиком в кабинет графа и вошли без стука. Рука Ричарда крепко обняла ее за талию. Чтобы усилить впечатление? Или он боялся, что она может сбежать? Нет, теперь Джулия обрела достаточно уверенности. У нее все выйдет.

Мильтон сидел за своим письменным столом. Он не поднял глаз, решив, пожалуй, что это слуга, который осмелился побеспокоить хозяина по какому-то делу. Когда граф поднял голову, то удивленно уставился на вошедших. Старик сидел не шевелясь. Очевидно, потрясение лишило его дара речи.

Это позволило Ричарду первому начать:

– Мы решили пожениться, отец. Но не думай, что ты выиграл, – выдержав паузу, Ричард окинул свою спутницу полным любви взглядом, – это я выиграл.

Граф ничем не выказал торжества, напротив, щеки его налились кровью, а ледяные, голубые глаза сузились. Джулия не была уверена, что старик вообще его слышит. Не исключено, что сейчас граф просто не может понять, как сын сбежал с борта корабля и оказался в его кабинете.

Очевидно, она угадала. Именно это больше всего интересовало графа.

– Как ты здесь оказался? – наконец произнес он.

– Меня освободила невеста.

– Невеста?

Взгляд Мильтона переместился на Джулию. Он уставился на нее с таким видом, словно впервые ее видел.

Все еще хмурясь, он спросил:

– Вы солгали мне?

– О чем? О том, что мы с вашим сыном пришли к взаимному решению не жениться? В то время это было правдой. Когда я недавно встретила его в Лондоне, мы сначала не узнали друг друга. А когда узнали, что весьма досадно, к нам быстро вернулась прежняя неприязнь. Мы расстались, разругавшись. Я была уверена, что он совсем не изменился.

– Я думал то же самое, – улыбнувшись, поддакнул ей Ричард.

– Помните, когда вы сообщили мне, куда его отослали, то спросили, довольна ли я? – ее глаза, смотревшие на Мильтона, сузились. – Я была крайне этим возмущена. Прежде чем вернуться домой, я окончательно уверилась, что должна выручить его из этой ужасной передряги. Так я злилась только в детстве.

– Она по-прежнему та еще злючка, – вмешался Ричард, с нежностью взглянув на Джулию. – Но когда она – на твоей стороне, это что-то с чем-то.

– Я поехала прямиком в доки и отыскала корабль с каторжанами, встретила там друга Ричарда, который тоже его искал…

– Кто-то еще знает об этом? – резко спросил Мильтон.

Ричард слегка приподнял брови.

– Ты действительно решил, что я в одиночку мог приблизиться к львиному логову? Со мной путешествовал друг. Его не оказалось в номере, когда твои лакеи набросились на меня и похитили. Он знал, где меня искать, но не мог освободить меня от конвоя по дороге в Лондон. Целую неделю друг потратил впустую, так как считал, будто меня держат взаперти в каком-то здании на территории доков, на штурм которого понадобилась бы небольшая армия. Он не видел, как меня через черный ход потащили на корабль.

Они решили не рассказывать правду об освобождении Ричарда по трем веским причинам. Во-первых, Ричард не хотел, чтобы отец считал, будто только его сын и Джулия знают, как он вероломно и грубо нарушил закон, похитив человека. Теперь, когда обо всем известно еще одному человеку, тем более другу Ричарда, граф дважды подумает, прежде чем попытаться повторить свое преступление. Во-вторых, они не хотели упоминать при графе имя Джеймса Мэлори, поскольку старик может испугаться. Вовлечение в дело еще одного лорда королевства грозило графу немалыми неприятностями. Эта же версия освобождения сына давала возможность не упоминать о помощи Джеймса Мэлори. И последнее: скорое освобождение давало им почти неделю на то, чтобы влюбиться друг в друга, вместо пары дней на борту «Девы Джордж».

Джулия довольно убедительно добавила:

– Его друг узнал, где держали Ричарда. Он тоже хотел его выручить, только собирался действовать не хитростью, а силой. Я дала ему достаточно денег, чтобы сделать все мирно. Стражников было весьма просто подкупить. Как только они услышали сумму, сразу же бросились освобождать Ричарда.

Мильтон, слушая, как его план потерпел фиаско, ничем не выказал своих чувств.

– И что теперь? – сухо бросил он.

Ричард расхохотался.

– Вижу, ты меня, как обычно, не слышишь, отец. Я и Джулия решили пожениться не из-за этого глупого договора, а потому что сами этого захотели. Изумительное дело эта любовь. Она побуждает прощать тех, кто не заслуживает прощения.

Тон Ричарда стал холоднее. Джулия ощутила растущее беспокойство. Он имеет в виду ее или своего отца? Конечно, отца. Было бы неправильно притворяться, будто Ричард не зол на отца. Его игра будет еще убедительнее, если он прибавит вот такие маленькие намеки.

Чтобы смягчить напряжение между отцом и сыном, Джулия сказала Мильтону:

– Полагаю, вы не будете возражать, если я отремонтирую и заново обставлю один из больших покоев на первом этаже? Может, музыкальный салон?

Граф резко обернулся в ее сторону и нахмурился.

– Зачем?

– Она хочет, чтобы нас обвенчали именно здесь, – ответил за нее Ричард. – В детстве она прямо-таки влюбилась в Уиллоу-Вудс, несмотря на тот неприятный факт, что здесь жил я.

Ричард хмыкнул.

Прежде чем граф успел что-либо возразить, Джулия продолжила:

– Я переделаю это помещение в премиленькую часовню. Через несколько дней приедут рабочие и привезут строительные материалы. В поместье есть пастор? Если нет, я договорюсь, чтобы из Лондона приехал епископ…

– Да, у меня есть пастор, – перебил Мильтон.

– Вот и чудесно! Одной заботой меньше. Я наняла втрое больше рабочих, чем принято, чтобы успеть закончить ремонт вовремя. Если времени хватит, надо будет разбить закрытый садик под окнами. И пожалуйста, не тревожьтесь, после свадьбы все вернут в первоначальный вид.

– А почему бы вам не обвенчаться на свежем воздухе? – предложил Мильтон. – У меня есть несколько садов.

– А если пойдет дождь? – ужаснулась Джулия. – Нет, церемония должна состояться в доме. Ничто не помешает мне устроить такую церемонию, о которой я всегда мечтала.

Мильтон окинул взглядом непрошеных гостей. Рука Ричарда крепче сжала ее талию. Если поведение сообщника не особо ее насторожило, то подозрительный блеск глаз графа не укрылся от внимания Джулии.

– Я нахожу несколько странным, что вы влюбились всего за неделю… даже если за столько лет ваша вражда успела угаснуть. С какой стати…

– Часть этой недели мы провели в постели, – не стесняясь, признался Ричард, а потом с иронией добавил: – Разве не вы советовали мне это, утверждая, что постель изменит ее отношение ко мне? Вы только забыли упомянуть, что это способно изменить и мое отношение.

– Ричард! – ахнула Джулия, смущенная, как и полагалось.

А еще она разозлилась, но злость свою Джулия направила на графа Менфорда.

– Мы не обязаны в чем-то перед вами отчитываться. Мы сюда приехали исключительно ради свадьбы. Хотя, если на чистоту, это была скорее мамина мечта, чем моя. Она заразила меня своей мечтой: когда я была маленькой девочкой, особняк показался мне просто великолепным. Честно говоря, сейчас его состояние не особо впечатляет.

– Как вы смеете! – разгневался Мильтон.

– Обои отстают, – продолжала Джулия, – паркет местами рассохся, в большой люстре, что в вестибюле, не хватает трети хрустальных подвесок, а рамы картин настолько стары, что местами превратились в труху… Потребуется куда больше работы, чем на создание часовни, если мы хотим через месяц, даже меньше, принять в Уиллоу-Вудс гостей из высшего света. Нет, все это мне по карману. Здесь необходим существенный ремонт… Весь дом придется привести в порядок… Пожалуй, новую мебель легко найти на складах Миллеров, но я уже не уверена, что хочу этого. Ричард! Давай уйдем. С самого начала мысль была неудачной.

– Минуточку, любимая, – произнес Ричард, сверля отца каким-то странным взглядом. – Неужели вы вообразили, будто я решил помириться? Джулии пришлось очень долго и упорно упрашивать меня приехать сюда, поверьте мне, это было непросто. Для меня счастье сознавать, что моей ноги здесь не будет. После свадьбы я не собираюсь здесь жить. Она права, это была неудачная мысль, но подготовка к нашей свадьбе уже идет полным ходом. Перед нашим отъездом из Лондона о бракосочетании уже было официально объявлено. Ее отец, наверное, уже разостлал большую часть приглашений.

– Место венчания можно изменить, – заверила Джулия своего спутника.

– Это не обязательно, – сердито проворчал раскрасневшийся Мильтон. – Я готов предоставить особняк в ваше распоряжение.

– Но при этом высказываете сомнения в истинности нашей любви… – сказал Ричард. – Вы хоть понимаете, насколько жестокосердным и ограниченным вы кажетесь нам, если не понимаете, как легко я влюбился в нее? Ладно, отец, расскажу. Мы встретились в Лондоне в начале сезона и сначала не узнали друг друга. Я был без ума от этой девушки и сделал все, чтобы произвести на нее впечатление. Она почти сдалась под напором моего шарма, потому что ее тоже очень ко мне влекло.

– Ричард, прекрати рассказывать! Это личное! – возмутилась Джулия.

Игнорировать ее Ричард не стал, а, наклонившись, поцеловал в щеку и прошептал:

– Т-с-с… – а потом продолжил свою импровизацию. – Мы оба были весьма потрясены, узнав, с кем свела нас судьба. Мы, поссорившись, расстались, однако потом по иронии судьбы вы снова свели нас и вызвали сильнейшие чувства облегчения, признательности и гнева, направленного не друг на друга, а на вас. Короче говоря, за одним последовало другое, и очень скоро непреодолимое влечение снова овладело нами.

– Господи, – с удивлением произнесла Джулия. – Он и впрямь всему виной! Мы никогда бы вновь не встретились, если бы я не чувствовала себя обязанной тебя спасти.

Ричард рассмеялся. Должно быть, у Джулии был столь благоговейный вид, что мужчина заверил:

– Ты не должна чувствовать себя в долгу перед моим отцом. Серьезно, любимая, не должна… Если ты по-прежнему хочешь венчаться здесь, полагаю, я смогу вытерпеть несколько недель под крышей этого дома, пока ты готовишься к нашей великолепной свадьбе…

Глава тридцать пятая

Молоденькая горничная, проводившая Джулию в отведенную ей спальню, хотела немедленно приняться за уборку. Она пожаловалась миледи, что не имела понятия о приезде гостей, поэтому не навела порядок здесь заранее. Джулия ее отпустила, приказав прийти позже, ближе к вечеру, когда ее здесь не будет. Сейчас же Джулия хотела остаться одна, чтобы унять нервную дрожь, охватившую ее.

Едва дверь за горничной закрылась, Джулия рухнула на кровать, подняв в воздух столько пыли, что ей пришлось снова подняться, кашляя и чихая. Так продолжалось с минуту. Это помогло унять дрожь. Она едва не расхохоталась при виде отчетливых следов, оставляемых в пыли ее обувью.

Она ничуть не преувеличивала, говоря о жалком состоянии Уиллоу-Вудс. Спальней, которую ей отвели, долгие годы никто не пользовался, возможно, даже не убирали в ней ни разу. Учитывая, как мало здесь слуг, в особенности горничных, Джулия не удивилась бы, окажись на этом этаже всего одна горничная. В таком случае не исключено, что в огромном графском доме регулярно наводят порядок лишь в тех помещениях, которыми пользуются.

Джулии отвели комнату с голубыми шторами, обоями и покрывалом. По крайней мере, все это когда-то было голубым. Обои так выцвели, что приобрели уныло-серый оттенок. Половицы темного дерева давно следовало отполировать. В комнате стоял узкий письменный стол, но не было ни туалетного столика, ни зеркала. Нужно поскорее составить список всей необходимой мебели, которую привезут с лондонских складов.

Джулия занимала мысли подобными пустяками, чтобы не вспоминать о разговоре с графом, который плохо отразился на ее нервах. Она полагала, что сможет держаться на высоте, но при этом знала, как легко допустить ошибку и выдать себя с головой. Джулия не была вполне уверена, что разыгранный ими спектакль обманул Мильтона, несмотря на его разрешение устроить свадьбу в поместье. Ее начало трясти, как только она вышла из кабинета.

Для человека, который вроде бы больше всего на свете стремится к этому бракосочетанию, граф не выглядел таким уж довольным… по крайней мере, пока… У него, очевидно, были свои планы или… он не до конца поверил, что они на самом деле решили пожениться.

От этой мысли она нервно рассмеялась, но тут же приняла вполне серьезный вид: дверь снова приоткрылась, и в спальню вошел Ричард.

Джулия вскочила с кровати. В воздух поднялось облачко пыли. Молодая женщина принялась безуспешно разгонять ее ладонью.

– Тебе нужно научиться стучать, – раздраженно произнесла она.

Ричард осторожно прикрыл за собой дверь.

– Мы скоро поженимся, поэтому стучать не обязательно.

Джулия приподняла брови.

– У тебя пока нет привилегий супруга, – ее голос опустился до шепота, – даже если бы мы и в самом деле решили пожениться.

Ричард улыбнулся и, оглядев спальню, произнес, невольно поеживаясь:

– Я надеялся, что твоя спальня будет лучше моей. Уиллоу-Вудс действительно представляет собой жалкое зрелище.

– Еще одно свидетельство того, в каком незавидном положении находится твой отец и как ему нужна свадьба.

– Он всегда был жадным типом, но «в незавидном положении» – в самую точку. Полагаю, оставленные мной карточные долги окончательно опустошили его карманы. Очевидно, ему пришлось занять деньги у тестя Чарльза, чтобы выплатить их.

– Ты любишь азартные игры?

– Вовсе нет. Я специально делал долги, чтобы он от меня отрекся, но из этого ничего не вышло, поэтому пришлось сбежать из дому.

Она на самом деле очень мало о нем знала. Например, о снобизме… А был ли Ричард вообще когда-либо снобом? Или те злые замечания, которые так ранили ее в детстве, были всего лишь следствием безвыходного положения, в котором Ричард очутился? Сегодня он был просто великолепен.

Вспоминая разыгранное им представление, Джулия призналась:

– Сегодня внизу ты был просто великолепен. Как тебе это удалось? Ты весьма искусно скрываешь свои истинные чувства. Я сама едва не поверила в искренность твоих слов.

Ричард слегка покраснел.

– Прости, что поставил тебя в неловкое положение. Но отец весьма подозрителен. Если что-то не будет вписываться в рамки общепринятого, он начнет доискиваться, что тут к чему. А мы ведь стараемся казаться обычной парочкой.

– Думаешь, он поверил?

– Пока еще трудно сказать что-либо определенное. Не скажу, что сейчас я знаю этого человека. Девять лет назад, когда я сбежал, уверен, граф был не способен сотворить такую гадость со мной. Однако уже тогда он постепенно двигался в этом направлении, его наказания становились все более изощренными и жестокими. Даже если он не поверил нам, у него просто нет иного выхода. Выгода слишком велика, чтобы он мог рискнуть ее потерять. Если он поверил нам… ну, полагаю, он просто забыл, как можно по-другому вести себя, без грубости.

– Я вообще не припомню, чтобы он когда-либо проявлял в разговоре вежливость.

Это было не совсем так. В детстве Джулии казалось, что граф ничем не отличается от других взрослых, которых она знала. Его дурной характер проявился лишь тогда, когда ее отец попытался разорвать все отношения между их семьями.

Вдруг осознав, что они с Ричардом разговаривают в полный голос, а не шепчутся, Джулия подбежала к двери, открыла ее, выглянула в коридор, посмотрела в оба его конца, а затем, вздохнув, захлопнула дверь.

– Нам следует быть осторожнее. Нельзя, чтобы нас подслушали.

– Почему бы не прогуляться? Погода чудесная, – предложил Ричард. – А слуги в это время смогут хоть немного прибраться в наших комнатах.

Джулия решила, что это прекрасная мысль. На природе они смогут говорить свободно, не опасаясь, что их кто-то подслушает. Взяв шляпку, Джулия открыла дверь, но остановилась, чтобы стряхнуть пыль, осевшую на юбке. Покрывало оказалось таким пыльным, что на нем остались очертания ее тела.

– Подожди! – воскликнул Ричард, придержав ее за руку. – Дай я тебе помогу!

Джулия взглянула на мужчину, когда его рука потянулась к ее юбке. В его глазах зажглись игривые огоньки. Молодая женщина повернулась, и теперь стояла к нему лицом к лицу.

– Нет, не надо.

Ричард широко улыбнулся.

– Полно, любимая, всего лишь стряхну пыль.

– Нет, ты трогаешь меня за попу, не надо.

Джулия попыталась вести себя строго, вот только игривое настроение Ричарда передалось и ей.

– Будь умницей, – ласково произнес мужчина и вновь потянулся к ней.

Джулия рассмеялась и проворно попятилась из дверного проема в коридор.

– Нет, – твердо произнесла она.

Не обращая внимания на ее отказ, Ричард устремился вперед. Взвизгнув, Джулия побежала по коридору. Смеясь, она обернулась, желая убедиться, что он не подбежал слишком близко, и… столкнулась с графом. Джулия залилась румянцем смущения.

– Простите…

И она, смущаясь от неловкости, побежала вниз по ступенькам лестницы.

– У тебя, отец, прямо-таки дар всюду появляться некстати, – услышала она голос Ричарда, а потом молодой человек бросился вслед за ней по ступенькам лестницы.

Глава тридцать шестая

После этой глупой сценки, разыгравшейся наверху, остатки нервозности покинули Джулию. Ей казалось несколько странным, что она предавалась глупым, детским шалостям в компании Ричарда. Она понимала, что ей просто нужна отдушина, а смех – прекрасное лекарство от плохого настроения, пусть даже временное. Но воспоминание о смущении, вызванном тем, что увидел граф, быстро улетучилось под теплыми солнечными лучами, ласкающими ее щеки. Она даже сняла с головы шляпку, чтобы ощутить больше тепла, и повесила ее за связанные ленты через запястье.

Джулия приказала горничной, стоящей у карет, присмотреть за тем, как их вещи перенесут в дом, а потом распаковать багаж. Не было смысла делать это, прежде чем граф разрешил им остаться.

– Просто чудесно, – произнес Ричард, закрывая входную дверь.

Он сошел вниз по ступенькам крыльца и встал рядом с Джулией. Молодая женщина с любопытством посмотрела на него.

– Ты задумал это специально, решил погоняться за мной по дому?

– А ты как считаешь?

Джулия не знала, что и думать, но, поскольку Ричард явно гордился этим, просто попросила:

– В следующий раз предупреждай меня.

Улыбнувшись, Ричард отрицательно покачал головой.

– Спонтанность более естественна.

Джулия сомневалась, что желаемый эффект был достигнут. Глупая выходка могла иметь совершенно другие последствия. Учитывая их прошлое и ее нервозность, она с таким же успехом могла бы накинуться на него за это ребячество, и Мильтон стал бы свидетелем пылкой ссоры.

– Ты предугадал, что он поднимется наверх, чтобы увидеть наши дурачества? – спросила она.

– Подозреваю, что он следит за нами, словно ястреб. Он всегда любил задавать вопросы, так что мой ответ: «Да». Я предполагал, что он нагрянет через час.

Ричард обнял Джулию за талию и повел по длинной подъездной аллее, обсаженной рядами деревьев в цвету. Солнце пробивалось сквозь их ветви. Вот только мужчина вскоре свернул с живописной аллеи и повел свою спутницу вокруг дома. Обширная терраса тянулась вдоль большей части дома. С нее можно было попасть в гостиную, столовую для званых обедов и даже комнату для завтраков. Это место пробуждало в Джулии печальные воспоминания… А потом она увидела озеро… Неприятные воспоминания…

Она попыталась не думать о прошлом, поэтому спросила:

– Ты уже начал искать? Я не хочу оставаться здесь ни секунды более необходимого.

Ричард закатил глаза. Джулия покраснела, осознав, насколько глупым был ее вопрос.

– Наш багаж еще даже в дом не внесли, – напомнил он ей. – Позволь мне провести несколько дней с братом и племянником, которого я еще не видел. Потом мы уедем отсюда, а я вернусь на Карибы.

– Куда?

– На Карибские острова. Это место стало мне вторым домом.

– Не во Францию? – вырвалось у нее, но потом Джулия шлепнула себя по лбу. – Нет, конечно, не во Францию. Как глупо с моей стороны! Ты же все это придумал.

Ричард слегка нахмурился.

– Не стоит об этом упоминать… пожалуйста… Не хочу, чтобы отец узнал, где меня искать, когда все это закончится.

– Думаешь, что он не поинтересуется, где ты пропадал все эти годы?

– Разумеется, поинтересуется, но я не намерен отвечать ему, пусть даже я делаю вид, будто по уши влюблен.

Какое странное выражение… Судя по тону и выражению его лица, Ричард и впрямь желал бы влюбиться… Однако он и так уже влюблен… в другую… Не исключено, впрочем, что это не любовь, а глупое увлечение красивой, заведомо недоступной женщиной. Такой обаятельный авантюрист, каким его описала Габриэлла, просто обязан был влюбляться во многих женщин. Эта мысль ей не понравилась…

– А как насчет тебя? – спросил Ричард. – Что ты будешь делать, когда все завершится?

Джулия вопросительно приподняла брови.

– Разве ты не слышал, как мы обсуждали это с отцом? Я собираюсь, наконец, жить собственной жизнью.

– И что это для тебя означает?

– Брак. Детей. Я найду подходящего мне мужчину, вроде Гарри Робертса.

Ричард резко остановился и нахмурился.

– Ты уже выбрала себе будущего мужа?

Джулия засмеялась.

– Гарри – муж моей лучшей подруги. Я просто считаю его идеальным во всех отношениях мужем. Он обожает свою жену Кэрол, а не относится к ней словно к экономке, как это делают многие мужчины. В их семье не бывает ссор. Гарри всегда прислушивается к мнению Кэрол. Они всегда находят компромисс, как это присуще деловым партнерам в бизнесе. Поверишь или нет, но Гарри обращается с ней как с равной, а она за это любит его еще больше. Именно это мне нужно. Я хочу найти человека, с которым могла бы разделить свою жизнь, а не того, кто собирается указывать мне, как жить. И, разумеется, он не должен противиться тому, что я стану помогать отцу управлять семейным бизнесом.

– Как по мне, чрезмерные требования, – заметил он, но улыбнулся, когда они прошли чуть дальше. – Учитывая, как богата твоя семья, неужели тебя не тревожит, что охотники за приданым наобещают тебе все, что угодно, а после свадьбы забудут обо всех своих обещаниях?

Джулия напряглась.

– Думаешь, мужчин может интересовать лишь богатство моей семьи, а не я сама?

– Нет, конечно, но забывать об этом тебе не следует.

Если она постоянно будет думать только об этом, то никогда не выйдет замуж. Сколько на свете есть мужчин, которых, как Ричарда, совсем не интересуют ее деньги? Ее даже удивило, что он об этом не упомянул.

Как же быстро может испортиться настроение… Ей захотелось сразу же вернуться в дом, возможно, одной, но Ричард ее остановил.

– Смотри под ноги, Джуэлс! Этот спуск очень неровный, и ступеньки выщерблены.

– Когда ты перестанешь называть меня этим гадким прозвищем, которое дал мне в детстве? – процедила она.

Ричард, казалось, не обратил ни малейшего внимания на ее резкий тон, даже не взглянул на Джулию и, задумчиво окинув взглядом озеро, произнес:

– Корабль, на котором я ходил, назывался «Сварливая Джуэл». Ты даже не можешь представить, как я смеялся всякий раз, когда это название напоминало о тебе. Нет, ты для меня Джуэлс, и навсегда останешься Джуэлс. Признай, что это вполне милое имя, по крайней мере, когда к нему не добавляется «сварливая».

Джулия так не считала, но поняла, что разозлилась без какой-либо веской причины, поэтому ради общего блага решила сменить предмет разговора.

– Это ведь не природное озеро, правда? Вижу пологий спуск только здесь, а с остальных сторон берег довольно крутой. У озера какой-то неестественный вид.

– Да, первый граф Менфорд велел начать работы еще в начале прошлого века.

– В те времена в моде были длинные волосы, точно как у тебя. Хотел бы родиться тогда? Знаешь, твои волосы почти такие же длинные, как мои.

Ричард засмеялся.

– Нет, вовсе нет.

– Да, такие же.

– Распусти свои и покажи.

Она выдернула несколько шпилек, встряхнула головой, и волосы упали локонами ей на спину и плечи. Джулия повернулась вокруг, чтобы показать ему, и, оглянувшись через плечо, спросила:

– Ну как?

– Черт, – вырвалось у него, после чего Ричард развернул ее лицом к себе и поцеловал.

В его поцелуе не было робкой нежности, лишь непреодолимая страсть. Эта страсть подхватила ее и понесла за собой. Так неожиданно… Именно неожиданность придала этому поцелую особую остроту. Господи! Как чудесно! У нее закружилась голова. Джулия окунулась в новое для себя королевство искушения. В его присутствии она всегда теряла голову. Когда же Ричард прижал ее к себе, чувства нахлынули с удесятеренной остротой. Волна плотского наслаждения захлестывала Джулию, достигнув самой ее глубинной сущности.

А потом Ричард отстранился. У него, по-видимому, хватило здравомыслия, чтобы не повалить ее наземь тут же, на лужайке. А вот у нее не хватило бы духа протестовать. Джулия даже думать связно не могла. Молодая женщина тяжело дышала. Она сожалела, что страсть, охватившая ее, постепенно остывает.

Ричард больше не прижимал ее крепко к себе, но и не отстранился. Это она почему-то крепко держалась за него… а потом его руки легли на ее плечи. Он наклонил голову, и его лоб прикоснулся к ее лбу. Его теплое дыхание обдувало ее лицо.

– Не двигайся… не шевелись… – прошептал Ричард.

Смех едва не вырвался у нее из груди. Джулия вряд ли смогла бы пошевелиться, даже если бы захотела.

– Ты сделала это специально? – спросил он.

Джулия не вполне понимала, о чем он говорит, но тон мужчины стал обвиняющим. Она насторожилась.

– Не понимаю, о чем ты.

Мужчина вздохнул.

– Нет, думаю, нет…

Его пальцы медленно скользнули вниз по ее руке. Эта ласка вызвала в ней легкий трепет и сожаление, что их поцелуй оборвался так быстро. А потом Ричард взял ее шляпку, которая болталась на лентах на запястье, и довольно бесцеремонно нахлобучил ей на голову.

– У тебя очень красивые волосы, Джуэлс. Нужно их прикрывать, – пояснил он немного резковато.

Джулия охнула и попыталась оттолкнуть мужчину от себя, но его руки снова обняли ее за плечи.

– Не злись на меня и не капризничай. Мы еще не до конца разыграли наше представление… Тиран следит за нами из окон дома, поэтому стой на месте, а рукой прикоснись к моей щеке.

Она так и сделала, хотя язвительно бросила:

– А может не надо?

– Я привел тебя на лужайку заднего двора, так как на нее выходит большинство окон в доме, включая окна его спальни, не то что с противоположной стороны. Граф точно наблюдает. Я почти чувствую злобу, исходящую от дома.

– Может, эта злоба исходит от меня?

Ричард взглянул на нее и расхохотался. Учитывая вспыльчивость Джулии, эта его реплика легко могла привести к очередной вспышке гнева. Но девушка уже поняла, что Ричард не насмехается над ней, просто добродушно шутит… Почему? Понять это было несложно. Он приехал сюда и всеми силами старается избавить ее от ненавистного брачного договора, а она ворчит и сердится. А ведь они могут неплохо ладить…

– Может, лучше поговорим об озере? – несколько смущенно предложила она.

– Господи, конечно! Давай поговорим…

Он все еще посмеивался, когда, взяв Джулию под руку, повел по пологому склону берега к водной кромке. Судя по размерам, водоем скорее можно было бы назвать большим прудом, чем собственно озером. Джулия знала, что здесь глубоко, даже у берегов, поэтому Аллены не зря называли его озером.

– В те времена аристократия была весьма расточительна. Они не жалели денег на одежду, парики и прочие прихоти, – сообщил ей Ричард. – Люди рассказывают, что первый граф Менфорд нанял всю деревню копать этот котлован. Когда деньги у него закончились, котлован долгие годы зиял здесь огромной ямой и портил вид из окон особняка. К сожалению, дождевая вода не скапливалась здесь, впитываясь в почву. Иногда котлован заносило снегом, но весной он таял, а на дне оставалась только грязная лужа, которая к лету высыхала.

– Но кто-то, как я вижу, закончил дело…

– Следующий граф выгодно женился, однако его жену никак нельзя было назвать щедрой и великодушной женщиной. Раз в год графиня обновляла свой гардероб, но отказывалась жертвовать свою старую одежду бедным. Она приказывала попросту выбрасывать ее. В первый год своей сельской жизни в Уиллоу-Вудс графиня решила, что огромная уродливая яма на заднем дворе прекрасно заменит свалку. Туда было велено выкинуть старую одежду. Садовники не могли позволить, чтобы посреди собственности графа высилась мусорная куча, поэтому слуги, не желая перетруждать себя, расстелили старый гардероб графини на земле, а садовники набросали поверх одежды немного земли. Весной, как всегда, образовалась лужа с грязной дождевой водой, но на этот раз она не высохла и с каждым дождем становилась все глубже и глубже.

Джулия рассмеялась.

– Значит, так и не догадавшись, как заполнить озеро, они по наитию сделали все правильно?

– Вот именно. Следующий граф приказал запустить туда мальков и построить маленький причал.

Они уже стояли на этом причале.

– Я очень завидовала тому, что ты умеешь ловить рыбу, – вдруг призналась Джулия. – Мама считала, что это занятие неприлично для юной леди, отчего мне, разумеется, еще больше этого хотелось. Папа со временем сдался и тайком от матери стал брать меня на рыбалку. Это было нашим маленьким секретом, но при виде маленьких, бедных червяков, извивающихся на крючке, я быстро излечилась от одержимости рыбной ловлей.

Ричард хмыкнул.

– А плавать ты училась?

Джулия окинула мужчину пристальным взглядом. Как нехорошо с его стороны упоминать об этом… Нет, кажется, он и не думал злорадствовать, вспоминая свою ребяческую выходку.

Джулию удивило, когда Ричард прибавил:

– В тот день ты ужасно меня напугала. Я думал, что просто намочу тебе одежду, но ты вдруг начала тонуть.

Ее глаза сверкнули. Ты, значит, хотел намочить одежду, а не утопить… Сколько же еще раз она ошибочно интерпретировала его поведение? Может, она вообще неверно истолковывала все его действия в тот день?

Джулия начала поворачиваться. Мужчина стоял совсем близко. Она заметила шаловливые огоньки, пляшущие в его глазах.

А потом она очутилась в воде…

Джулия поднялась, отплевываясь. Пышные юбки плавали на поверхности воды. Распущенные волосы спадали ей на глаза. Он снова столкнул ее в воду! Опять! Джулия отвела в сторону мокрые волосы, но потом рядом с ней послышался всплеск, и волна ударила ей в лицо… Это Ричард прыгнул в воду вслед за ней.

– Похоже, теперь ты хорошо плаваешь, – услышала она его голос. – А я уже готовился храбро тебя спасать.

Мужчина, смеясь, барахтался в воде. Джулия брызнула на него водой.

– Что в этом храброго?

– Ты все испортила тем, что не стала тонуть, – широко улыбаясь, пожаловался Ричард. – Я уже собирался показать тебе, как спасают тонущих девиц.

Джулия взвизгнула, когда Ричард нырнул и для пущего эффекта потащил ее за собой. Однако он тотчас же выпустил ее, и девушка легко всплыла на поверхность, чтобы встретиться там с его улыбающимся лицом.

– У тебя премиленькие ножки, Джуэлс.

Он сунул голову в воду, чтобы еще раз ими полюбоваться. Ее юбка уже не плавала на поверхности воды, но Джулия все же не могла одернуть ее, чтобы прикрыть тканью свои ноги. Ее чувства бурлили. Она не смогла сдержать смех.

Ричард был достаточно рослым, чтобы дотянуться до дна. Его голова при этом оказалась над водой. Джулия тоже попыталась, но не смогла достать дна, только снова погрузилась с головой.

– Ты тонешь? – спросил он, когда ее голова появилась на поверхности.

– Нет.

– Тогда придется все повторить.

– Не надо! – успела выкрикнуть она, а потом ее голова опять погрузилась.

Она поняла, что в этой игре ей не победить, но теперь это Джулию особо не тревожило, а также не остановило от еще одной попытки. Под водой девушка оттолкнулась от груди Ричарда и отплыла прочь.

Остаток дня они играли в озере, словно дети, со смехом резвясь в прохладной, чистой воде. Так следовало бы поступить много лет назад, когда они были детьми…

Глава тридцать седьмая

День выдался просто замечательным, даже если поначалу эти шалости задумывались в качестве спектакля для графа. Пусть поверит, что они стали очень близки. Временами Джулия так веселилась, что забывала об этом. Притворяться, находясь далеко от графа, было намного легче, чем когда ты в одной с ним комнате, поэтому Джулия с неохотой спустилась в столовую к ужину.

Оделась она в соответствии с этикетом в вечернее платье кремового цвета с высоким воротом, отделанное на воротнике и манжетах крошечными белыми жемчужинами. В конце концов, она ужинает с графом, который, насколько помнила Джулия, всегда одевался элегантно, когда трапезничал в присутствии ее родителей.

Ричард выбрал стул в конце длинного стола, как можно дальше от того места, за которым обычно сидел граф. Он пододвинул один из боковых стульев к себе поближе, на него села Джулия.

К ужину Ричард оделся довольно небрежно: белая сорочка с распахнутым воротом и широкими рукавами и черные брюки. А вот граф так и не появился. Когда лакеи принялись разносить блюда, стало понятно, что граф ужинать не будет. Слуга подтвердил это предположение.

– Его сиятельство нездоровы, – наполняя бокал Ричарда вином, сказал слуга, слегка кивая в сторону незанятого стула во главе длинного стола.

Джулия, в отличие от Ричарда, немного расслабилась, а вот ее сотрапезник оставался напряжен. Возможно, дело было в слугах: два лакея не покидали столовую и дежурили у дверей. Конечно, это было принято в богатых домах, имеющих обширный штат прислуги, но здесь, где людей не хватало… Джулия решила, что за ними шпионят. Следовало вести себя непринужденно, а не молчать за столом.

Когда подали первое блюдо, свежевыловленную рыбу под сливочным соусом с травами, Джулия выбрала подходящую нейтральную тему.

– Твой брат не собирается спускаться к ужину?

– Его нет дома, – ответил Ричард с очевидным разочарованием. – У дедушки Мэтью какие-то дела в Манчестере. Он пригласил их туда на несколько дней. Он герцог Челтер. Ты ведь знаешь?

– Да, знаю. Мою семью приглашали на свадьбу Чарльза. Ты не помнишь?

– Кажется, ты позабыла, что меня там не было.

– Да… совсем запамятовала. Почему ты не пришел на свадьбу брата?

– Не захотел быть свидетелем того, как он совершает роковую ошибку. Он терпеть не мог свою жену даже до свадьбы.

Это было так похоже на их собственные отношения, что оба на миг замолчали. Однако обрывать разговор вот так было нельзя.

– Помню, у нее был высокий, пронзительный голос.

– Называй вещи своими именами, дорогая. Леди Кэндис визжала, как недорезанный поросенок.

Рассмеявшись, Джулия едва не подавилась рыбой. Потом она заговорила, но смех то и дело мешал ей.

– В детстве ее голос показался мне весьма необычным, но не будем слишком строги к ней. Возможно, при рождении что-то нехорошее случилось с ее голосовыми связками.

Ричард долго смотрел на Джулию, а потом произнес:

– Черт! Я об этом и не подумал! Но, кроме мерзкого голоса, леди Кэндис вечно жаловалась, а от рождения такое не унаследуешь.

– Верно, – улыбнулась Джулия. – Особой красотой она тоже не отличалась…

– Не забывай называть вещи своими именами, – усмехнувшись, вставил Ричард.

Джулия согласно закивала.

– Ну… довольно уродливая, со странным голосом, из-за чего не могла найти себе мужа. Я бы сказала, что у нее были веские причины жаловаться.

– Ты встала на ее сторону, потому что ты женщина? – поинтересовался Ричард.

– Нет, просто пытаюсь посмотреть на ситуацию с другой точки зрения.

– Ладно… поговорим о другой точке зрения, – согласился Ричард и накормил Джулию кусочком рыбы со своей вилки. – Причин сетовать на свою жизнь куда больше у бедных и больных, а она была дочерью герцога, весьма испорченной и… избалованной.

Джулия несколько удивилась странной паузе посреди фразы, а потом поняла, что Ричард заворожено смотрит на нее и заботливо кормит из своей тарелки. Она подумала, что это очень мило, и решила ему подыграть. Джулия сделала вид, что еда на его тарелке вкуснее. Она придавала своему лицу мечтательно выражение всякий раз, когда он давал ей кусочек. В его глазах сверкал огонь.

Ричард подтвердил направление своих мыслей, когда произнес:

– Я бы предпочел прогнать этих двоих за дверь и заняться тобой на десерт.

Жар внезапно прилил к ее щекам. В животе приятно затрепетало. Он шутит или нет? Джулия понимала, что должна бороться с желанием сесть к нему на колени и обхватить шею руками. Слова Ричарда произнесены были достаточно громко, чтобы слуги его услышали. Поэтому девушка не покраснела слишком сильно, так как не была уверена, что все это не является лишь частью их «представления».

Как ей полагается реагировать? Что должна сказать влюбленная женщина на подобное фривольное заявление?

– Веди себя прилично. Ночь еще не наступила, – наконец ответила она.

– Надеюсь на твое обещание. Постараюсь держать себя в узде, – с обольстительной улыбкой произнес Ричард.

Господи! Неужели она это сказала?

Но его искренняя улыбка свидетельствовала, что он доволен ее вкладом в представление. Джулия решила, что нужно срочно поменять тему разговора. Молодая женщина перевела дух и постаралась успокоиться.

– Значит, в Кэндис не было ничего привлекательного?

Ричард ответил не сразу. Мужчина тоже глубоко вздохнул, взглянул на потолок столовой и лишь потом посмотрел на Джулию.

– Когда Чарльз вернется, спроси у него, почему он не смог ее полюбить.

Джулия отрицательно замотала головой.

– Чарльз всегда мне нравился. Спрашивать об этом слишком бестактно, даже если мы вскоре станем родственниками. Лучше я поверю тебе на слово.

Ричард приподнял брови.

– Тебе нравился мой брат?

Джулия засмеялась.

– Не нужно ревновать к нему. Дело не в твоем брате, просто он всегда был добр ко мне.

«В отличие от тебя» произнесено не было, а вот Ричард не постеснялся.

– А я добр к тебе не был…

– Т-с-с-с… – попыталась разрядить ситуацию Джулия.

– Не затыкай мне рот. Все на свете знают, что мы ненавидели друг друга.

– Не преувеличивай.

– Хорошо, не весь мир, но вся Англия.

Он по-прежнему преувеличивал, ибо об их антипатии знали лишь несколько уважаемых семейств и их слуги. Зачем Ричард заговорил вдруг о том, что им не следовало обсуждать? Даже стены имеют уши.

Девушке стало не по себе, но мужчина смягчил ситуацию, добавив:

– Не стоит бояться вспоминать прошлое, любимая. Что было, то прошло. Теперь все изменилось, и наши чувства тоже…

Да… и то верно… К этому Ричарду просто невозможно испытывать неприязнь. На маскараде в честь дня рождения Джорджины он привлек ее внимание. Незнакомец показался ей весьма милым и галантным. Он обладал прекрасным чувством юмора… Он благороден. Ричард мог бы и не помогать ей, не приезжать сюда, но приехал и рискует исключительно ради нее… Впрочем, он многим ей обязан, а теперь пытается вернуть долг.

И тут в голову Джулии пришла неожиданная мысль: он ей нравится… очень нравится… Это застало ее врасплох…

Глава тридцать восьмая

Вскоре после ужина Джулия удалилась в свою только что прибранную спальню. Она хотела проснуться пораньше, чтобы отдавать распоряжения рабочим, когда те приедут. Они с Ричардом решили нанять много рабочих, исходя из нескольких соображений. Во-первых, это прибавит правдоподобия их истории. Во-вторых, приведет к такой суматохе в доме, что граф, чего доброго, на некоторое время о них забудет… Но главное соображение состояло в том, что это было прекрасным предлогом, не вызывая подозрений, свободно перемещаться по помещениям первого этажа, занимаясь необходимыми приготовлениями к приезду гостей.

Джулия сидела посреди кровати, скрестив ноги, и расчесывала волосы. Обычно она исполняла этот ежевечерний ритуал перед зеркалом туалетного столика, но его в комнате не оказалось. Девушка внесла туалетный столик в список необходимых покупок, который приложила к письму, в котором сообщала отцу о подробностях того, как граф их принял. Отец настаивал, чтобы она регулярно ему писала. Если Джеральд вскоре наберется сил, он обещал появиться в поместье и помочь. Но Джулия надеялась, что на поиски документа потребуются не недели, а дни.

Ей следовало бы чувствовать себя усталой после дневных игр в озере, но, как ни странно, спать Джулии совсем не хотелось. Слишком много серьезных мыслей одолевало молодую женщину, а она старалась ни о чем не думать, считая каждое движение руки с зажатым в ней гребнем. Когда она досчитала почти до сотни, дверь открылась.

Джулия замерла. Она была полуобнажена и не могла принимать в своей спальне мужчину, тем более Ричарда. Но молодой человек застыл в дверном проеме, глядя на нее. На Джулии была ее любимая летняя ночная сорочка, без рукавов, с глубоким вырезом на груди, пошитая из мягчайшего белоснежного шелка, который просвечивал на свету.

Ричард первым опомнился и оправился от замешательства. Его губы медленно растянулись в улыбке, но потом, издав приглушенный стон, мужчина посуровел, правда, никуда не ушел, а наоборот прикрыл за собой дверь.

– Оденься-ка поприличнее, – несколько сухо произнес Ричард.

Джулия тотчас спрыгнула с кровати, метнулась к гардеробу, в котором висел ее пеньюар, и поспешно накинула его себе на плечи. Правда, пошит он был из того же тонкого шелка, но, по крайней мере, руки были закрыты, а дополнительный слой прикрывал ее грудь. Для пущей верности Джулия, туго затянув пояс пеньюара, перекинула волосы через плечи себе на грудь.

– Уже прикрылась?

Хмыкнув, Джулия взглянула на Ричарда.

– Если не научишься стучать, всегда будешь видеть то, что тебе не стоит видеть и смущаться.

– Я, дьявол меня побери, ничуть не смущен. Просто я сильно стараюсь оставаться там, где стою.

Ротик Джулии изумленно округлился, хотя с губ не сорвалось ни звука. К чему эта агрессия? Или так он выражает свое потрясение при ее виде? Или этого мужчину может воспламенить даже вид сосков под полупрозрачной тканью? Легкая улыбка скользнула по ее губам.

– Теперь ты можешь вполне спокойно посмотреть на меня и сказать, зачем пришел.

Ричард покраснел. Он медленно осмотрел ее с ног до головы.

– Эту ночь мы проведем вместе, – произнес он.

Господи! В памяти Джулии тотчас же возник образ их сплетенных на корабельной кровати тел в каюте «Девы Джордж». Она едва не растаяла, охваченная приятным жаром. Не хочет же он повторить все это снова? Нет, не за этим он сюда пришел… просто это обычная реакция любого мужчины на полуобнаженное женское тело… Нет, ему следовало бы более тщательно выбирать слова…

Несколько задетая тем, как легко он смог ее возбудить, Джулия спросила:

– В чем, прости, дело?

– Не дуйся на меня! Я к тебе даже не прикоснусь. Даю честное слово. Это для общего впечатления. Хочу, чтобы утром горничная застала нас в одной постели и доложила об этом отцу.

Он что, серьезно? Как она сможет провести всю ночь, лежа рядом, не прикасаясь к его телу? Нет, не сможет. Это плохая идея.

– Сегодня мы и так весь день притворялись, – напомнила ему Джулия. – Разве нам так уж обязательно еще что-нибудь предпринимать?

– Не нравится мне, что он не ужинал с нами, – сказал Ричард. – Когда я его не вижу, то подозреваю во всем что угодно.

– А когда видишь его?

– Все равно ничуть не доверяю, но, по крайней мере, так легче догадаться, что у него на уме.

– Возможно, граф просто не знает, как ему следует себя вести, после того как мы сообщили о своем желании пожениться. Чего-чего, а этого он точно не ожидал, не ожидал, что мы влюбимся друг в друга. А еще утром ко мне в спальню войдет моя горничная, а не горничная твоего отца, поэтому твоему отцу ничего не доложат.

– Ты ей полностью доверяешь?

– Нет, ее недавно наняли, но работа ей нравится. Я плачу ей больше, чем принято, поэтому она держится за свое место.

– Ты всем слугам переплачиваешь только потому, что богата?

Хотелось бы ей понять, почему он так злится. Ему что, ее богатство покоя не дает? Или он до сих пор не может прийти в себя, после того как видел ее полуодетой?

Джулия постаралась как можно мягче ответить на его резкость, поэтому лишь произнесла:

– Как по мне, на те деньги, что обычно платят слуге, трудно откормить даже поросенка, не говоря уже о человеке. Моя семья всегда платила слугам то, чего они заслуживают, а не то, что принято. Если слуга накормлен и счастлив, работа спорится в его руках. Или ты так не считаешь?

Ричард наконец рассмеялся.

– Хорошо сказано. Нет, я этого не знал. У меня никогда в жизни не было собственного слуги, чтобы ему платить.

– Никогда за все годы, когда тебя не было в Англии?

– Разве я не говорил тебе, что почти все время провожу в море или в чужих домах?

– Лорд без камердинера? Удивительно!

– Нечему удивляться. Не так уж трудно начистить сапоги или постирать одежду, а что касается стряпни, то никогда не пробовал, если тебе интересно, – улыбнувшись, он прибавил: – Что же до моего нового плана, то я до сих пор считаю, что он весьма неплох. Отец только от меня услышал, что мы с тобой переспали, а это весьма неубедительное свидетельство. Я хочу, чтобы он услышал это от кого-нибудь другого. Если твоя горничная ему не доложит, значит, нужно перебраться в мою спальню.

Не дожидаясь согласия Джулии, Ричард схватил ее за руку и едва ли не потащил в коридор, а затем к двери одной из угловых комнат в конце коридора. Эта его идея Джулии не понравилась, пусть даже и показалась девушке не лишенной логики.

В ее душе застенчивость боролась с любопытством. Ей хотелось увидеть комнату, в которой он вырос. Войдя же туда, Джулия не увидела ничего личного, свидетельствующего, что здесь когда-то жил ребенок: выцветшие желтовато-зеленые обои, старые желтые шторы, раздвинутые, несмотря на позднее время, нетопленый камин без единой фарфоровой безделушки на каминной полке, ни одной картины на стенах. Так как это была боковая комната, окна ее выходили на боковой дворик и газон перед фасадом. Ни одно окно не было приоткрыто, поэтому здесь, несмотря на уборку, был затхлый запах. В комнате стояли маленький письменный стол, за которым Ричард мальчиком, судя по всему, делал домашние задания, и книжный шкаф, в котором не было ни одной книги.

– Ты жил здесь, когда был маленьким? – спросила Джулия, прикрыв за собой дверь.

– Жил.

Здесь не было ни единой вещи, которая могла бы натолкнуть на мысль, что когда-то это помещение использовали иначе, чем комнату для гостей, поэтому Джулия спросила:

– Ты забрал с собой все вещи, когда уезжал?

– Нет, думаю, все выбросили, когда стало понятно, что я не вернусь. Я взял с собой только то, что мог унести, напихал в карманы детские безделушки и сложил в саквояж немного одежды. Я бежал, спасая свою жизнь, – так, по крайней мере, мне тогда казалось. Меня тогда только что насильно постригли, порезали кожу на голове до крови только за то, что я отказался добровольно стричься.

Джулия окинула Ричарда потрясенным взглядом.

– Ты шутишь?

– Ничуть.

Ее глаза расширились от ужаса. Уж слишком обыденным был его голос.

– Так ты серьезно? – и тут до нее дошло. – Именно поэтому ты отрастил их? Из-за того, что отец тебе запрещал?

– Дело в праве выбора, которого у меня в детстве никогда не было. Это напоминание я всегда ношу с собой.

Джулия поняла, что Ричард сбежал из Англии не из-за нее. Она была всего лишь одним пунктом из всего того, что граф навязал своему сыну. Но Ричард уже не маленький, а его отец больше не имеет права что-либо ему навязывать… если, конечно, отбросить незаконные средства… Впрочем, никакие крайности теперь были не нужны, если Мильтон поверил в их спектакль.

– А теперь смейся, – попросил Ричард.

Джулия хмыкнула, заслышав такое странное предложение.

– Не думаю…

– Не стоит жалеть того мальчика, Джуэлс, – произнес Ричард с трудно скрываемым отчаянием в голосе. – Его больше нет. Теперь я вполне доволен своей жизнью, по крайней мере, буду доволен, когда уплыву из Англии, черт побери, – мужчина кивнул на стену справа, – там его комната. Я хочу, чтобы ты смеялась громко, чтобы он узнал, что ты здесь.

Джулия невольно покраснела. Эта часть их спектакля не казалась ей такой уж невинной. Заметив, что Джулия краснеет, Ричард воздел глаза к потолку.

– Не глупи. Главное, чтобы он подумал, что мы тут развлекаемся. А теперь смейся.

Джулия вздохнула.

– Я не могу смеяться без какой-либо причины, особенно после того, что ты мне рассказал.

– Тогда придется тебе помочь.

Джулия была твердо уверена, что никакие шутки, пусть даже самые глупые, не развеют ее грусти, вызванной тем, что она узнала о его страшном детстве. Вот только она не предполагала, что Ричард станет ее щекотать. Мужчина толкнул ее на кровать и навалился сверху. Джулия завизжала. Она понятия не имела, что настолько боится щекотки. Девушка сразу же расхохоталась. Ко времени, когда он перестал, Джулия почти что охрипла и задыхалась.

Ричард прилег рядом с ней. Согнув руку в локте, он оперся о ладонь головой. Похоже, он был доволен своей проделкой и радостно улыбался. Какой же у него чувственный рот! Его зеленые глаза сверкали. Губы изогнулись. Джулия ощутила безумное влечение к нему.

Джулия смотрела на губы Ричарда, втайне надеясь, что он ее поцелует, но надежды не оправдались. Стараясь не смотреть, мужчина галантно прикрыл тканью пеньюара ее грудь. Он ведь говорил, что не притронется к ней, поэтому Джулия постаралась отделаться от похотливых мыслей и расслабиться. Впрочем, видно было, что мужчине совсем непросто оставаться спокойным рядом с ней.

Пытаясь отвлечься, Джулия провела пальчиком по небольшой горбинке на его переносице.

– Это из-за меня?

– Да, изувечила меня на всю жизнь.

– Чепуха. Наоборот, это лишь придает мужественности твоему лицу. Без этого ты был бы слишком смазлив.

– Опять пытаешься меня оскорбить?

Сказано это был без особого запала, но она все же поинтересовалась:

– Считаешь, что я тебя обижаю, называя красивым?

– С самого начала следовало так говорить, – несколько капризно произнес Ричард.

Джулия засмеялась, поддразнивая его.

– Мальчиком ты точно был смазлив, иначе не скажешь.

Ричард ответил ей в тон:

– Признайся, ты оделась так откровенно, потому что ждала меня сегодня вечером.

– Ничего подобного! – возмущенно ахнула Джулия.

– Если бы ждала, я бы пришел раньше. Уверена, что не ждала? Мы совсем не обязаны спать в одной кровати, словно незнакомцы…

Он снова дразнит ее? А что еще может означать этот полный надежды взгляд его глаз? Но Джулия не решилась поощрить Ричарда, пусть даже она и мечтала о его поцелуях. Однажды она отдалась этому мужчине, повинуясь внезапному душевному порыву. В тот раз ее победила страсть, но хладнокровно соглашаться на такое… нет, она не станет.

– Уверена, – обронила Джулия.

Но Ричард продолжал пристально смотреть на нее, и у молодой женщины неожиданно перехватило дыхание.

– А вот я не уверен, что ты уверена, – наклонившись ближе к ней, так, что их губы почти соприкасались, он хрипло прошептал. – Докажи.

Ее глаза сверкнули за мгновение до того, как он подарил ей долгожданный поцелуй. Его рука метнулась и, обняв, притянула ее к себе. Она услышала стон… Чей? Джулия прижалась к нему, смакуя глубокий поцелуй. Доказать? Минуточку… еще минуточку… Но она не торопилась. Как она может этого не хотеть, если это настолько сладко? Но как она может допустить это, если поступает неправильно? Утром ей будет стыдно, и случившееся может погубить весь их спектакль…

Собрав остатки воли, молодая женщина отстранила голову.

– Ричард! Что ты делаешь?

Мужчина долго смотрел на нее, а потом тихо промолвил:

– Постепенно схожу с ума…

Из его груди вырвался сердитый вздох.

– Значит, будем спать как незнакомцы этой ночью… Думаю, нам лучше выспаться, – добавил он.

Ричард сел на край кровати и принялся снимать сапоги. Джулия уже разулась. Встав, мужчина стащил с себя рубашку и, обойдя, подошел к кровати с другой стороны. Джулия затаила дыхание, наблюдая за ним. Мужчина приподнял одеяло со своей стороны кровати и кивнул ей, залезая под него. Утром их должны увидеть под одеялом, поэтому Ричарду не пришлось стягивать с себя штаны, а Джулия осталась в пеньюаре. Пока она прикрыта, горничная решит, что это часть ее ночной сорочки.

Прежде чем улечься спать, Ричард хорошенько взбил подушку, потом опустил на нее голову и отвернулся от Джулии, произнеся напоследок:

– Доброй ночи, Джуэлс.

– Доброй ночи, – пробормотала она.

Легко ему… Он, возможно, заснет спустя пару минут… В комнате было довольно тепло, поэтому Ричард укрылся только до пояса. Джулия не могла отвести взгляда от его широкой спины. Может, ей следует передумать, прежде чем он заснет? Почему она должна вести себя благоразумно? Они ведь уже занимались любовью. Она хотела снова почувствовать его руки на своем теле.

Словно прочитав ее мысли, Ричард порывисто вскочил с постели. Джулия покраснела, но не стала притворяться, будто спит. Однако мужчина не оглянулся, чтобы проверить, спит она или нет, просто направился к одному из окон и распахнул его. В спальню хлынул прохладный воздух. Джулия плотнее укуталась одеялом.

Ричард немного постоял у окна. Джулия отвернулась от него, прежде чем Ричард вернулся. Мужчина задул огонь в ночнике, стоящем с его стороны кровати, и лег. Неудивительно, что она не могла оторвать глаз от него. По крайней мере, теперь комната погрузилась во мрак.

Джулия ворочалась, пытаясь принять позу, в которой легче будет заснуть. Случайно ее колено коснулось его. Она застонала. Следовало извиниться. Джулия надеялась, что он уже заснул и ничего не почувствовал, но ее надежды быстро рассеялись.

– Черт возьми, Джуэлс! Я и так еле сдерживаюсь, – произнес Ричард, но потом извинился: – Прости. Мы посмеемся над этим завтра вместе… или когда-нибудь в следующем столетии…

Его шутка не показалась ей смешной.

Прошло полчаса. Тьма обволакивала ее со всех сторон, но уснуть Джулия никак не могла. Ричард лежал в футе от нее. Молодая женщина никак не могла об этом не думать.

Она бодрствовала, когда по подъездной аллее к дому, громыхая колесами, подкатил экипаж. Джулия привстала. Она уже хотела подойти к окну и посмотреть, кто там мог приехать так поздно, но Ричард ее опередил.

– Черт побери! Зря мы старались, – вздохнув, произнес он. – Отца нет в спальне. Его даже в доме нет.

– Куда он ездил?

– За лондонской газетой, чтобы проверить, действительно ли были размещены объявления о нашей свадьбе. По крайней мере, мне так кажется. Чертов старик не поверил нам на слово.

– Значит, мне можно вернуться к себе в спальню?

– Оставайся.

– Я слишком утомлена, чтобы снова разыгрывать весь этот спектакль.

– Я тоже, – отвернувшись от окна, Ричард усмехнулся. – Будет лучше, если горничная застанет нас вместе и доложит отцу.

Джулия застонала. Теперь она точно не выспится.

Глава тридцать девятая

Ричард проснулся задолго до того, как в дверь его спальни постучали. Что за адская ночь! Он почти не спал. Разделить с Джулией постель ради придания правдоподобности их представлению сначала показалось неплохой идеей, но Ричард не учел то обстоятельство, как тяжело будет провести ночь, лежа рядом с ее роскошным телом и не иметь возможности прикоснуться к нему. Ричард по наивности полагал, что сумеет справиться со своими плотскими желаниями, воскрешая в памяти горестные воспоминания, связанные с его прошлым в этом месте и думая о цели их приезда в Уиллоу-Вудс, но не тут-то было! Что за глупец!

Ричард вспоминал прежние жестокие ссоры и скандалы, но не помогло. Джулия больше не была тем маленьким чудовищем, как раньше. Девушка так сильно изменилась, словно стала другим человеком.

Теперь они могли спокойно беседовать, совершенно не злясь друг на друга. Она смеялась вместе с ним и естественно реагировала на его шутки. Каким сюрпризом это стало! А еще она его спасла. Вряд ли ее побуждения были так уж эгоистичны, как ему вначале показалось. Скорее, она испытывала к нему достаточно сочувствия, чтобы решить ему помочь, пусть даже она не особенно хорошо к нему относилась раньше. Как она относится к нему теперь? Он до сих пор не был ни в чем уверен.

По правде говоря, перемены в Джулии поражали и влекли его. От нее потребовалось немало храбрости и силы воли, чтобы приехать сюда и разыграть этот спектакль после того, на что пошел его отец. Впрочем, Джулия преследовала также и свои цели. Брачный договор для него ничего не значил: теперь он жил в другой части света и мог жениться на ком угодно, когда придет время. Но ей необходимо было уничтожить договор, чтобы начать новую жизнь, выйти замуж.

Его раздумья прервал стук в дверь.

– Входите, – крикнул он.

Лежащая рядом с ним Джулия пошевелилась, однако не проснулась. Неужели она и впрямь такая соня? Или просто не выспалась так же, как он сам? Мысль, конечно, заинтриговала его, но вряд ли соответствовала истине. На корабле Мэлори Джулия поддалась искушению, но тогда ею обуревали сильнейшие эмоции, а он воспользовался ее слабостью.

Но, черт возьми, сейчас она была неотразима, похожа на спящего ангела. Пепельно-светлые волосы рассыпались по подушке. За исключением того первого случая, когда он впервые повстречался с пятилетней Джулией, чьи щеки покрывали красные пятна, она была симпатичной девочкой. Ему следовало догадаться, что со временем она вырастет и станет настоящей красавицей.

Скрип открывшейся двери заставил его оторвать взгляд от Джулии. Вошла молоденькая горничная с кувшином свежей воды. Она замерла на месте, увидев его лежащим в постели. Краска залила ее щеки. Сгорая от смущения, девушка попятилась к двери, но Ричард ее остановил.

– Оставь воду.

Надо было, чтобы служанка обязательно ее увидела. Войдя в комнату, горничная заметит спящую Джулию. Как можно не обратить внимания на эту копну бело-золотистых волос?

Горничная кивнула и поспешила к умывальнику, глядя себе под ноги, а потом вернулась обратно к двери, даже не взглянув в его сторону. Ричард вздохнул. Ничего не поделаешь. Придется привлечь ее внимание, а не то весь этот спектакль ни к чему.

– Ни к чему смущаться. Через несколько недель мы все равно поженимся, – сообщил он горничной, прежде чем дверь закрылась.

Если она и слышала его, то ничем себя не выдала. Ричард напомнил себе, что нет никакой нужды задерживаться в поместье на недели. Он был уверен, что на поиски договора уйдет пару дней, не больше. У отца в доме было несколько тайников, но все они находились в двух комнатах – в его спальне и в кабинете. Но душа Ричарда все равно была не на месте. Граф вполне мог, учитывая все обстоятельства, носить документ с собой, чтобы и днем, и ночью, его охранять. Неприятная вероятность, что ни говори.

Испытывая сильнейшее раздражение, Ричард вылез из-под одеяла и оделся. Мужчина вернулся к кровати. Он хотел было разбудить Джулию, но замер в полушаге. Он не посмел прикоснуться к ней, ибо причиной его раздражения отчасти являлось плотские желания. Эти желания никуда не делись. Можно было просто слегка хлопнуть по краю кровати и громко произнести ее имя. Но он не был уверен, что сможет выдержать вид теплой и заспанной, сидящей на кровати женщины в полупрозрачной ночной сорочке. Вместо этого он спустился вниз завтракать.

К сожалению, его отец до сих пор сидел в небольшой столовой, в которой они обычно завтракали. После стольких лет ему, казалось бы, не следовало особо нервничать в присутствии Мильтона, но не тут-то было. Боль, которую граф причинил сыну в детстве, оставила шрамы навсегда. Дьявольски неприятно, когда образ отца прочно ассоциируется с болью и ни с чем иным.

– Ты опоздал на завтрак, – неодобрительно произнес Мильтон, когда Ричард сел напротив.

Он уставился на графа.

– Я что, похож на ребенка, которому надо приказывать, когда именно есть?

– Ты похож на мятежного смутьяна. Таким ты всегда был, – произнес Мильтон, разглядывая собранные на затылке сына длинные волосы, концы которых спадали ему на плечо. – Не собираешься привести прическу в порядок к свадьбе?

– Нет, не собираюсь.

– Ты хочешь опозорить этот дом…

– Никого не волнует, как я выгляжу, отец, и не вам принимать за меня решения. Ясно?

Мильтон не ответил, возможно, из-за подошедшего слуги, который поставил перед Ричардом тарелку. Ему положили еду, не спросив, чего он хочет. Молодой человек заскрипел зубами, но тут же заставил себя расслабиться. Он попробовал кусочек. Завтрак был вполне съедобен. Еды много. По крайней мере, отец не экономит на питании своих гостей.

Однако Мильтон не ограничился тем, что не дал сыну выбрать, чем позавтракать, а продолжал его донимать:

– Мы завтракаем ровно в восемь утра, обедаем точно в час дня, а ужинаем в семь вечера. Это позволяет кухарке, у которой немного помощниц, точно все распланировать.

– Не могу представить, чтобы старушка Грета на что-то жаловалась. Она замечательная кухарка, одна из немногих служанок, которая мне нравилась. Почему я ее не вижу в доме?

– Мне пришлось уволить Грету, как и других старых слуг. Я давно заменил их молодыми, которые не рассчитывают на большое жалование.

Судя по выражению, застывшему на его лице, граф винил в этом Ричарда, который, сбежав, оставил по себе большие долги. Но Ричард не собирался дискутировать по этому поводу. Сам виноват. Отец мог легко разрешить все свои финансовые проблемы, попросту отрекшись от сына.

– Боюсь, мне не особо нравятся слова «ровно» и «точно», – подумав, произнес Ричард. – Если мне не останется еды, когда я проголодаюсь, я как-то с этим сам разберусь.

– А где сейчас твоя невеста?

– Спит еще, – пояснил Ричард и мгновенно представил себе соблазнительно лежащую в постели Джулию.

– Полагаю, она привыкла ложиться спать и вставать поздно, как все в лондонском свете? – с легким презрением произнес Мильтон.

Он никогда не любил Лондон. Высший свет, постоянно живущий в столице, либо пребывающий там во время бальных сезонов, был в, основном, очень богат. А вот он не был. Вопрос графа предоставлял отличную возможность намекнуть на то, как они с Джулией провели ночь.

– Отнюдь, – буркнул Ричард отцу. – Боюсь, что это я не дал ей заснуть до глубокой ночи. Могу я просить вас впредь воздержаться в ее присутствии от этого высокомерного, уничижительного тона? Она уже сомневается, следует ли ей венчаться здесь, после того приема, который вы ей устроили.

Мильтон едва слышно что-то пробормотал себе под нос. Ричард предпочел сделать вид, что ничего не произошло, и выбрал нейтральную тему.

– Дворецкий сказал, что сегодня возвращается Чарльз. Верно?

– Да. Твой брат весьма пунктуален, на него можно положиться. Он обещал вернуться сегодня, значит, вернется.

От внимания Ричарда не укрылось, что в словах отца скрыто оскорбление. Ричард вполне мог быть надежным, правда, покорным его трудно было назвать. Именно надежностью и покорностью восхищался Мильтон, именно эти качества, будучи маленьким, Ричард пытался развить в себе, пока не стало ясно, что, невзирая на все усилия, граф все равно не полюбит своего сына. Ричард решил больше не отвлекаться на болтовню и продолжил завтракать, но Мильтон терпеть не мог тишины.

– Ты забыл сообщить мне об армии, которую привел с собой. Кантел все мне рассказал.

Ричард приподнял брови.

– Так вот куда вы ездили прошлой ночью? Подумали, что ваш лакей не выполнил приказа, и решили его отчитать?

– Судья – не мой лакей, – пробурчал Мильтон. – Он уже докладывал на прошлой неделе…

Граф осекся и сощурил свои глаза.

– Почему ты пытался скрыть от меня, что вы приехали не одни? – спросил он.

Ричард рассмеялся.

– Просто уму непостижимо! Вам постоянно что-то не нравится! А вам не приходило в голову, что мы попросту не хотели тревожить вас без лишней необходимости, поэтому и оставили наше вооруженное сопровождение в гостинице? Кстати, это не мои люди, а Джеральда Миллера. Привести их и поселить в доме? Они могут помочь с ремонтом комнат.

– Оставь их на постоялом дворе, – раздражаясь, ответил Мильтон.

Ричард внутренне расхохотался. Неужели отец вообразил, что подловил их на лжи? По всей видимости, так оно и было.

Для усиления нужного эффекта Ричард добавил:

– Вы на самом деле вообразили, что отец Джулии позволит своей дочери приехать сюда без всякой охраны после того, что вы со мной сделали? Это ее охрана, мне она не нужна. Мы-то знаем, чего друг от друга ждать. Если бы я не хотел жениться на Джулии, то, поверьте мне на слово, ноги моей здесь не было бы!

Глава сороковая

Она проспала… Оглядевшись, Джулия поняла, что Ричарда рядом нет. Он оставил ее одну в комнате. Однако почему он, черт возьми, не разбудил ее перед своим уходом? Он же знает, что сегодня приедут работники. Ей следует определить, что им делать.

Джулия поспешила в свою комнату, даже не потрудившись позвать горничную. Просто нашла такое платье, которое могла надеть без посторонней помощи, а потом поспешила по коридору. На верхней ступеньке лестницы Джулия, однако, остановилась, отдышалась и заплела свои волосы в косу. Холл внизу оказался пуст. Рабочие пока не приехали. Она повела себя глупо, попытавшись вчера ночью его спровоцировать. Мысли об этом не давали ей покоя.

Никогда в будущем она не согласится пойти на такое, какие бы доводы он не приводил. Ричард сдержал свое слово и не прикоснулся к ней после поцелуя. Именно тогда, когда ей так хотелось, чтобы он нарушил свое слово, мужчина посчитал нужным остаться непреклонным. Нет, конечно, она сама настаивала на том, чтобы их тела не соприкасались. Вот только Джулия понятия не имела, как тяжело ей будет при этом. Конечно, Ричард считал, что провести ночь в одной постели крайне желательно, если они хотят, чтобы граф поверил в то, что они – любовники, а не притворяются, но… Вчера она готова была принести эту жертву ради общего дела…

Джулия едва слышно застонала и продолжила спускаться вниз. Разумеется, она ничего не скажет Ричарду. Дело было не только в том, что он может оскорбиться, что любовь с ним она называет «жертвой». Просто Джулия не представляла, как будет признаваться, что хотела переспать с ним… А еще ему, вполне возможно, не понравится, что она вмешивается в его план…

Ричард встал, когда она появилась в дверях. К сожалению, в столовой она застала и графа.

– Немного не успела, любимая, я только что позавтракал.

Он ведь не собирается оставить ее наедине с графом? Джулия притворно улыбнулась.

– Я предпочитаю прогуляться перед завтраком. Сегодня такое чудное утро!

– Завтрак больше не подадут, – пробормотал Мильтон.

Кажется, во взгляде старика промелькнуло осуждение… Значит, он по-прежнему находится в дурном расположении духа… Или ему еще не доложили, что их застали в одной постели? Джулия постаралась вспомнить, как чувствовала себя после занятий любовью. Безмятежной, умиротворенной, довольной и… счастливой.

Она одарила графа самой безмятежной улыбкой.

– Разве? Я не заметила, который сейчас час, но все равно хочу прогуляться перед едой. Обычно я езжу верхом, но здесь нет моей кобылы… У вас, кстати, на конюшне не найдется подходящей лошади?

– Если не считать коня Чарльза и пони Мэтью, там стоят только упряжные лошади. Сам я верхом не езжу.

– Как думаете, Чарльз не будет возражать, если я возьму его коня?

– Я буду против, – произнес Мильтон.

– А я не буду, – возразил Ричард, окинув отца укоризненным взглядом.

Проигнорировав слова сына, Мильтон сказал, обращаясь к Джулии:

– В поместье нет дамских седел.

Очевидно, граф вознамерился мешать ей во всем.

Это уже становилось нелепым, но молодая женщина воздержалась от колких замечаний и сказала:

– Не важно. Просто прогуляюсь.

Ричард взял ее под руку и вывел из комнаты, не дожидаясь, когда отец скажет что-то еще в том же духе. Джулия почувствовала его напряжение. Да он вот-вот взорвется!

– Трудно пришлось? – спросила она, когда они оказались на улице.

Ричард повел ее по длинной аллее, подальше от дома. На этот раз никаких спектаклей ради графа разыгрывать никто явно не собирался.

– Он не соизволил проявить хотя бы немного вежливости, когда разговаривал с тобой. Прежде отец никогда не вел себя преднамеренно грубо. Конечно, он всегда выходил из себя, когда кто-то из нас нарушал установленные им правила, но после наказания всегда возвращался к прежнему нормальному поведению, словно не замечал ни меня, ни Чарльза, или начинал разговаривать с нами так, словно ничего плохого не произошло.

– Что ты подразумеваешь под словом «нормальное»? Обращался с вами так, как обращается с детьми нормальный отец?

– Нет, не так. Если он когда-либо и любил нас по-своему, то никогда не выказывал своих чувств. Он, если на то пошло, относился к нам, как к гостям, вполне дружелюбно, но без нежности. Не исключено, что мои карточные долги, упавшие на его плечи, не только вконец опустошили его карманы, но и окончательно испортили характер. После моего бегства этот дом, видно, пришел в полнейшее запустение. Отец всегда жил по средствам. Не скажу, чтобы мы могли позволить себе все самое лучшее, но нужды в чем-либо мы уж точно не испытывали. Иногда бывало тяжеловато с деньгами, но бедняками мы себя не чувствовали. Должно быть, дела идут совсем неважно, если он позволил довести поместье до такого запустения.

Развернувшись, он повел ее обратно к дому.

Джулии было крайне неприятно видеть его таким расстроенным, хотелось крепко его обнять, но вместо этого она высказала свое предположение:

– Быть может, твой отец так груб только потому, что не поверил нам?

– Или догадался, зачем мы сюда приехали, – тяжело вздохнул Ричард.

Эта мысль ее тоже тревожила.

– Стоит ли тянуть время, дожидаясь приезда Чарльза? Нельзя ли как-нибудь свидеться с братом потом, когда мы добьемся своего?

– Вчера вечером, прежде чем прийти к тебе, я попытался проникнуть в отцовский кабинет, когда его не было внизу, но дверь оказалась заперта на замок. А потом из тени появился один из лакеев. Он сказал, что отца здесь нет. Негодяй мог бы, по крайней мере, уведомить меня о том, что отец уехал, но он ничего не сказал.

– Думаешь, бумага спрятана в кабинете?

– Скорее всего, да. Если лакей будет дежурить у дверей, я попробую забраться туда через окно. Припоминаю, что у него в кабинете под письменным столом есть тайник, замаскированный под половицу.

Джулия засмеялась.

– Под половицу?

Ричард улыбнулся ей.

– Вот именно. В полу есть тайник, который запирается на ключ, а в нем лежит шкатулка. Без ключа половицу не поднимешь. Отец отчаянно боится, что кто-нибудь из слуг украдет его деньги. У него таких тайников несколько. Один из ящиков его письменного стола запирается на ключ, а также все три верхних ящичка бюро в спальне. А еще есть небольшой сундук, в котором он запирает свои ключи… А еще я вспомнил сейчас о запертой двери в его гардеробной…

– А там случайно не ванная?

– Нет, отдельная ванная есть в другом конце его гардеробной. Мы с Чарльзом часто гадали, что там может быть, но так и не выяснили. Однажды нас жестоко наказали за то, что отец застал нас в спальне. Больше мы туда не ходили.

– Но как, ради всего святого, нам добраться до его ключей? – простонала Джулия.

– Ничего, я привез с собой инструменты, которыми можно открыть замок вместо ключа.

Джулия понятия не имела, что Ричард имеет в виду.

– А-а-а…

– Джереми Мэлори, сын Джеймса, предложил мне их перед нашим отъездом из Лондона. Они принадлежали его жене Дэнни. Джереми сказал, что это отец ему предложил… – Ричард фыркнул и покачал головой. – Уму непостижимо, что Джеймс Мэлори мне помогает. Это в корне неправильно.

– Почему? Он приятный человек.

– Как бы не так! Ты не знала, что прежде он был пиратом?

– Слышала шуточки на этот счет, но никогда им не верила.

– Это правда.

– Откуда ты знаешь?

– Когда-то отец Габби спас ему жизнь и рассказал мне всю его историю.

– Ну и дела! – засмеялась Джулия. – Не верю!

– Полагаю, ты не поверишь и тому, что я тоже когда-то был пиратом?

Она рассмеялась еще громче, просто не смогла сдержаться. Однако ее веселость не передалась спутнику, поэтому Джулия постаралась принять вполне серьезный вид, но не смогла…

Кончилось тем, что Ричард воздел глаза к небу и сказал:

– Не веришь, что я охотился за сокровищами?

Услышанное настолько ее заинтриговало, что Джулия окинула своего спутника весьма пытливым взглядом.

– Серьезно?

Ричард кивнул. Видно было, что больше он не злится.

– Мой старый капитан увлекался поисками сокровищ. Со временем это стало его единственным занятием.

– Вы находили клады?

– Достаточно, чтобы я счел это дело стоящим. Спроси у Габби. Мой капитан – ее отец.

Они дошли до дома, но, вместо того чтобы открыть дверь, Ричард взглянул на нее и спросил:

– Ты действительно любишь ездить верхом?

– Верховая езда – одно из моих увлечений.

– Одно из?..

Джулия покраснела. Определенно это весьма двусмысленно прозвучало в его присутствии, но отвечать ей не пришлось: Ричард резко повернулся на стук колес приближавшейся к дому кареты.

– Это Чарльз? – спросила девушка.

– Надеюсь, что да.

Чарльз соскочил с подножки на землю еще до того, как карета остановилась, и первым делом заключил брата в медвежьи объятия.

– Что ты здесь делаешь? – воскликнул он. – Я думал…

– Я позднее объясню, – перебил его Ричард.

– А Джулия? – улыбнулся Чарльз. – Означает ли это?..

– Да, – ответил Ричард, чем вызвал у брата взрыв восторженного смеха.

Джулия постаралась не хмуриться. Не собирается же Ричард посвящать брата в детали их авантюры? Но потом она догадалась, что ее соучастник просто не хочет, чтобы кто-то подслушал, как они объясняются с Чарльзом, стоя на крыльце дома. На это уйдет немало времени.

Дверца кареты не закрылась. Когда экипаж остановился, маленькая ручка надавила на нее, дверца приоткрылась, и из экипажа вышел маленький мальчик, весьма симпатичный, очень похожий на отца, вот только в отличие от Чарльза он выглядел каким-то излишне серьезным, почти настороженным.

– Познакомься со своим дядей, Мэтью, – сказал сыну Чарльз.

Ричард присел и протянул мальчику руку, но Мэтью смутился и вопросительно взглянул на отца.

Чарльз улыбнулся.

– Он мой брат, Мэтью, единственный родной брат.

Мальчик улыбнулся и подошел к Ричарду. Момент был таким трогательным, что Джулия едва не заплакала, видя, с какой нежностью Ричард впервые в жизни обнимал своего племянника.

Но тут открылась дверь. Мильтон с радостной улыбкой протянул к Мэтью руки. Мальчик засмеялся и побежал обнять деда.

– Ты скучал по мне? – воскликнул мальчик.

– Ты же знаешь, что скучал, – ответил Мильтон и увел внука в дом.

Ричард медленно поднялся.

– Господи! Ущипните меня! Я не мог этого видеть.

Чарльз засмеялся:

– Я же тебе говорил, что с моим сыном он – совсем другой человек. С Мэтью он ведет себя как настоящий дедушка.

Ричард бросил на брата пристальный взгляд.

– В отличие от того ненастоящего отца, которым он был?

– Вот именно.

Глава сорок первая

Промокший насквозь Ричард уселся на пристани рядом с братом. Хотя он стащил с себя рубашку, вода все еще капала с его коротких штанов и лилась на спину с длинных волос. Впрочем, день выдался жарким, поэтому волосы вскоре высохнут.

В детстве они часто вот так сидели, любуясь этим умиротворяющим пейзажем. Величавые старые деревья отбрасывали рассеянные тени. А рядом с ухоженным газоном росли полевые цветы. Было легко забыть, где ты находишься, если не оглядываться на дом.

За вторым завтраком Ричард узнал, что Мэтью никто так и не научил плавать. Вместе с Джулией они вызвались дать ему пару уроков. Мальчик вежливо отказался, однако выразил желание посмотреть, как они плавают, поэтому из столовой все направились к озеру. К ним присоединился Чарльз.

Пока Джулия и Мэтью рука об руку шли впереди, Чарльз объяснял брату:

– Он побаивается воды, так что не удивляйся, если не сможешь заманить его даже на мелководье. Несколько лет назад едва не утонул один из сыновей садовника. Он вполне сносно плавал, но в тот раз его ногу свело судорогой. Мэтью тогда играл невдалеке на газоне. Сын услышал крики парнишки и бросился ему на помощь, хотя сам не умел плавать. К счастью, отец успел спасти их обоих. Он шел к Мэтью и оказался единственным, кто услышал крики. С тех пор мальчик напрочь отказывается учиться плавать. Это я виноват в том, что не научил его раньше.

После рассказа брата Ричард твердо решил обучить племянника плаванию. Но Чарльз оказался прав. Ричард и Джулия всеми силами пыталась уговорить мальчика, показывая, как весело купаться, но тот никак не соглашался. Наконец Джулии это удалось. Девушка пообещала Мэтью не отпускать его, пока он не добьется определенных успехов.

Наблюдая, как терпелива и нежна Джулия с его сыном, Чарльз заметил:

– Похоже, она умеет обращаться с детьми.

Ричард втайне был с ним согласен. Ведь Мэтью, державшийся со своим дядей, которого никогда прежде не видел, несколько сдержанно, сразу же привязался к Джулии. Ричард размышлял о том, сколько же он упустил во время своего девятилетнего отсутствия на родине.

– Дай Мэтью время, – сказал Чарльз, от внимания которого не укрылся расстроенный вид брата. – Я много рассказывал ему о тебе. Отец, по крайней мере, в моем присутствии и слова плохого о тебе не говорил. Мне кажется, Мэтью смущает длина твоих волос. Он никогда не встречал мужчину с такой прической. А еще, вероятно, дело в твоем росте. Мэтью очень переживает, что недостаточно высок для своего возраста. Что же касается Джулии, он почти не знаком с молодыми женщинами, за исключением служанок, поэтому не удивлюсь, если узнаю, что он в нее влюблен.

Чарльзу ни к чему было оправдывать мальчика. Ричард прекрасно понимал, что завоевать доверие и любовь ребенка можно, только живя рядом с ним. Но его не было рядом в прошлом и не будет в будущем. А еще Ричард с грустью думал, что эти люди и есть семья, о которой он мечтал: играющие женщина и ребенок, сидящие и наблюдающие за этим братья, смех и радость, атмосфера единения… Возможно, больше это никогда не повторится. Скоро они с Джулией уедут отсюда.

У него еще не было возможности объяснить Чарльзу, почему они здесь. Мильтон позвал их в большую гостиную, как только они вошли в дом. А потом все отправились в столовую, где подали второй завтрак. Мильтон продолжал удивлять Ричарда тем, что в присутствии внука вел себя вполне вежливо и по-светски любезно.

Ричард и Чарльз сидели достаточно далеко от резвящихся в воде, чтобы без помех поговорить, поэтому он не удивился, когда Чарльз вдруг спросил:

– Рич! Что происходит между тобой и Джулией? Почему вы на самом деле приехали в Уиллоу-Вудс? Твое поведение противоречит всему, что ты рассказал мне на постоялом дворе.

Теперь, когда речь зашла о сути дела, Ричард засомневался. Сначала он хотел изложить Чарльзу версию, которую перед этим слышал Мильтон. Не то, чтобы он не доверял брату, но секретность была им крайне необходима, а Чарльз не умел хранить тайн. Но он был его братом! Кроме того, Чарльз мог помочь им скорее отыскать договор. По крайней мере, он смог бы рассказать о распорядке дня отца, чтобы определиться со временем для поисков.

Ричард покачал головой и кратко рассказал ему правду, заключив свой рассказ:

– Незаметно, чтобы отец особо обрадовался предстоящей свадьбе. А мне-то казалось, что он будет вне себя от счастья.

– Он просто тебе не верит, что меня ничуть не удивляет. Слово скептик могло бы стать его вторым именем. Он всегда настораживается, если сталкивается с чем-то необычным, а ты его поразил. Разве ты не помнишь, какой он?

– Я тоже так подумал. Нам надо будет лучше играть свой спектакль или… поскорее найти этот чертов контракт. Ты не знаешь, где отец его хранит?

– Прости, понятия не имею. Все эти годы он и словом о тебе не обмолвился. Всякий раз, когда я пытался заговорить с отцом о тебе, он приходил в бешенство. После недавней нашей встречи я пытался поговорить с ним о договоре и судьбе Джулии.

Выдержав непродолжительную паузу, Ричард спросил:

– Так ты рассказал отцу, что видел меня?

– Нет, конечно, нет! Но то, что хотела сделать Джулия, мне совсем не понравилось. Сам знаешь, насколько я суеверен. Мне казалось, если она добьется своего и тебя официально объявят мертвым, ты на самом деле погибнешь. Я решил, что обязан хотя бы попытаться убедить отца освободить Джулию от условий договора. Отец, разумеется, только отмахнулся от меня.

Учитывая подозрительность Мильтона, стоит ли удивляться, что он понял, что Ричард находится поблизости, и попросил Чарльза вмешаться в его дела? Но он не собирался рассказывать о плавании в Австралию, на которое обрек его Мильтон, на случай, если Чарльз на самом деле опосредовано вывел отца на его след.

Ричарду необходимо было точно знать теперешний распорядок дня отца и его привычки.

– Вчера отец вернулся в поместье очень поздно. Он часто в разъездах по вечерам?

– Проводит время с одной вдовой по соседству.

Брови Ричарда удивленно поползли вверх.

– У него есть содержанка?

Чарльз отрицательно покачал головой.

– Не думаю, что он ее содержит. Такое отцу не по карману. Она живет вполне безбедно, имеет небольшой доход и, судя по всему, ей просто нравится его общество.

Сама мысль о том, что какой-либо женщине может нравиться общество их отца, показалась Ричарду просто смехотворной.

– Должно быть, что-то с ней не в порядке.

Чарльз хмыкнул.

– Вовсе нет. Она примерно его возраста, из нетитулованной знати…

– Надеется заполучить его титул?

– Возможно, или ей просто одиноко. Она часто приглашает отца на обед, поэтому несколько раз в неделю мы с Мэтью обедаем наедине. Примерно раз в неделю он возвращается от нее поздно ночью, так что, думаю, они все же иногда делят постель.

– Как думаешь, он женится на ней?

– Нет, – ответил Чарльз, а затем резко добавил: – Будь она богата, возможно, а так – нет.

– Недостаточно богата? Какая жалость! Сам знаешь, что он вечно одержим деньгами.

– Трудно не заметить… А знаешь, почему? Отцу не только твой долг довелось выплачивать. Дед и бабка по материнской линии жили не по средствам. Когда вскоре после свадьбы родителей они умерли, все кредиторы бросились к отцу. Семья матери считала, что он богат, и заставила жениться на дочери, точно так, как он навязывал браки нам. Собственно говоря, у нас достаточно арендаторов, чтобы ни в чем себе не отказывать. Но старые долги просто огромны. Мать тоже наделала много долгов. За Кэндис не дали почти ничего. Ее отец счел, что брак с дочерью герцога – лучшее приданое. Впрочем, так с самого начала было задумано. Тебе полагалось наполнить сундуки отца и выплатить все старые долги.

Ричард поморщился.

– А я вместо этого наделал новых долгов. Ты, наверняка, весьма огорчен тем, что дом пришел в такое жалкое состояние из-за недостатка средств?

– Деньги у меня есть, – удивил брата Чарльз. – Содержание, которое Кэндис продолжала получать от своего отца, даже после того как вышла замуж, удвоилось после рождения Мэтью. Этими деньгами распоряжаюсь я. Герцог испортил бы мальчика, позволь я ему это. Но я не позволю.

– Так ты мог бы отремонтировать помещения?

– Да. С легкостью, но тогда отец узнал бы, что у меня есть деньги, и посчитал бы, что они по праву принадлежат ему. А я не хочу этого.

Ричард улыбнулся.

– Верно. Кстати, Джуэлс собирается привести дом в порядок, если нам суждено пробыть здесь достаточно долго.

Раздумывая над сложившейся ситуацией, он вспомнил разговор с Джулией, когда они гадали, почему граф не заставил Чарльза исполнить вместо него условия договора и взять Джулию в жены. Он решил, что самое время это выяснить.

– Скажи, когда ты овдовел, отец, случаем, не требовал, чтобы ты посватался к Джулии?

Чарльз хмыкнул.

– Разговор зашел три года назад, когда Джулии исполнилось восемнадцать, а ты не вернулся, следовательно, некому было брать ее в жены. Он пытался уговорить меня, твердя, что Мэтью в его нежном пятилетнем возрасте нужна мать.

– Но ты ему отказал?

– За Мэтью присматривали няня и гувернантка, нанятые лично мной. Очень заботливые женщины. Они так сильно к нему привязались, что не хотят покидать его даже теперь, когда он стал старше. В любви и женской ласке недостатка Мэтью никогда не испытывал. После отец еще пару раз заговаривал на эту тему, но уже гораздо осторожнее… Помнишь, я говорил, что он опасается давить на меня после случившегося?

– Но ты всякий раз отказывался…

Ричард уставился на Джулию. Она как раз болтала о чем-то с Мэтью. На губах – красивая улыбка. Он не мог оторвать от девушки взгляда.

– Думаю, ты просто не знал, в какую красавицу она превратилась?

– Нет, знал.

Это заставило Ричарда снова взглянуть на брата.

– И все же отказал отцу?

Чарльз улыбнулся.

– В последнее время он нечасто просит о чем-либо и никогда не приказывает, так что я редко ему отказываю. Но, если надо, решимости мне хватает, – ответил Чарльз и более серьезным тоном добавил: – Кроме того, я знаю, почему ты отказывался на ней жениться. Помнишь, сколько раз ты изливал передо мной душу, говорил, что не собираешься вознаграждать отца за тот ад, через который мы прошли? Вот и я не собирался уступать ему, ведь из-за этого тебе пришлось сбежать из дому.

– Спасибо, – чуть заметно усмехнулся Ричард. – С трудом представляю, каким серьезным потрясением было бы, вернувшись домой, обнаружить, что она все-таки пролезла в нашу семью. Но довольно. Расскажи-ка лучше, почему ты до сих пор живешь здесь.

Чарльз хмыкнул.

– Ну… главным образом потому, что у меня есть любовница. Она живет поблизости.

– Уезжай к ней.

– Не могу. У нее муж, старая развалина. Вскоре после свадьбы он превратился в калеку. Она – хорошая, добросердечная женщина и не хочет его бросать.

– Ты ее любишь?

Теплая улыбка Чарльза стала ему ответом, но брат все же добавил:

– Она запала мне в сердце. Я очень к ней привязался. Началось все с плотской связи, но прошло уже шесть лет, как мы встречаемся. Она не из джентри[7], но мне все равно. Я женюсь на ней, как только умрет ее муж. Я достаточно сильно ее люблю, чтобы подождать.

Именно такую страстную любовь Ричард всегда искал, любовь непреходящую, не боящуюся препятствий и взаимную. Он вновь взглянул на Джулию…

– Ну а вторая причина, почему я остаюсь здесь, – произнес Чарльз, – Мэтью любит деда. Я не собираюсь лишать его этой семьи.

– Ты не собираешься в будущем рассказать ему, что представляет собой его дед? – спросил Ричард.

– Скорее всего, нет.

Глава сорок вторая

Джулия не собиралась падать в постель сразу. Ей хотелось должным образом подготовиться к отходу ко сну. Но, стоило ей переступить порог спальни, девушка поняла, что не сможет исполнить все полагающиеся ночные ритуалы, пусть даже в спальне уже стояло зеркало, привезенное из Манчестера сегодня днем.

Она не помнила, когда в последний раз так уставала. Но два безумных дня, плавание в озере и бессонная ночь взяли свое. Ужин с Алленами без графа был таким безмятежным, что Джулия, расслабившись, едва не уснула за столом.

Отсутствие Мильтона во время ужина второй раз подряд обеспокоило ее, но Ричард, наклонившись к ее уху, прошептал:

– Он навещает одну леди.

Это были единственные слова, которыми они обменялись с самого утра после возращения его брата. Когда прибыли рабочие, Джулия отвела их в музыкальный салон и объяснила, что им следует делать. Остаток дня они с Ричардом провели вместе с Чарльзом и Мэтью. После урока плавания на озере все играли в крокет на одном из газонов. Не сговариваясь, взрослые делали все, чтобы мальчик выиграл все игры. Джулия находила все это забавным, особенно то, как натурально стонали двое мужчин, когда специально промахивались.

Джулия не упрекала Ричарда в том, что ему хочется провести день в обществе членов семьи – они ей тоже пришлись по душе. Но она надеялась, что этого будет довольно, и теперь он вплотную займется поисками. Джулии было не по себе в одном доме с графом, от которого можно было ожидать чего угодно. Только посмотрите, как он разговаривал с внуком сегодня днем! Он был совсем не похож на человека, способного, не колеблясь, отправить родного сына в ад.

Джулия застонала, когда в дверь постучали спустя пару минут после того, как она ее прикрыла. Она не сомневалась, что это Ричард. Хорошо, хоть она не успела переодеться. Молодая женщина подумала, что он собирается предложить очередное «развлечение» в спальне, пусть даже его отца нет в доме. Эта мысль немного ее взбодрила.

Джулия открыла дверь. Ричард схватил ее за руку и повел по коридору.

– Пойдем со мной. Покараулишь. Отца в доме нет. Это наш шанс.

Наконец-то! Ее сонливость как рукой сняло. Однако едва они спустились до середины лестничного пролета, пришлось остановиться. В начале узкого коридорчика, ведущего к кабинету графа, дежурил лакей. Ричард решил выйти из дома и под покровом ночи проникнуть в кабинет через окно.

Джулия хотела обсудить с Ричардом, как они объяснят лакею, зачем покидают дом в столь поздний час, но не произнесла и слова, ощутив, как крепко сжимаются пальцы Ричарда на ее руке. Она почувствовала ярость, растущую в нем. Прежде подобный гнев мог вызвать лишь граф, но, проследив за взглядом Ричарда, Джулия увидела, что это не Мильтон.

Высокого роста мужчина, грузно ступая, вышел из бокового коридора, ведущего в задние комнаты особняка. Среднего возраста, довольно уродливый и нелепо мускулистый. Проходя мимо лакея, гигант сделал выпад, притворяясь, что метит в живот. Слуга побледнел. Верзила рассмеялся и направился к лестнице. При виде Ричарда верзила прыснул со смеха.

– Вам лучше подстричься к свадьбе.

Ричард отпустил руку Джулии, крепко взялся за перила лестницы и, подпрыгнув, обеими ногами ударил Олафа в грудь. Тот полетел кувырком и с таким грохотом рухнул на пол вестибюля, что, должно быть, сломал старые половицы. Верзила не поднялся на ноги. Пораженная Джулия замерла в ужасе, представляя, что будет, когда он встанет. Он был раза в два тяжелее Ричарда. А его руки – просто огромны.

Однако Ричардом овладела такая ярость, что он и не думал об опасности. Он метнулся по ступенькам вниз.

– Вставай, Олаф! Вставай и дай мне хорошенько развлечься! Или без соизволения отца ты и шагу ступить не смеешь?

Но Олаф не двигался, только стонал, прижимая руки к животу. Наверняка, он ожидал, что Ричард снова ударит его ногой.

Ричард наклонился над Олафом. Джулию поразило, с какой злобой он заговорил.

– Убирайся из дома и не смей возвращаться! Не важно, что это граф приказал тебе напасть на меня на постоялом дворе и привезти сюда. Куда важнее, что ты посмел напасть на сына лорда. В прошлом за это вешали. Подумай об этом. Кажется, и сейчас могут повесить.

Другой слуга дрожал, претворяясь, что ничего не видит и не слышит. Собравшись с духом, Джулия поспешила к Ричарду. Пришло время вмешаться.

– Пойдем лучше в сад. Там ты сможешь успокоиться.

Ричард кивнул и взял девушку под руку.

Снаружи, как только за ними закрылась дверь, Ричард несколько раз глубоко вздохнул, а затем с виноватым видом взглянул на нее.

– Извини, что тебе пришлось это увидеть.

– Это было… неожиданно.

– Давно следовало его проучить.

Джулия не стала задавать вопросы. Она поняла, что Олаф был одним из тех громил, которые давным-давно помогали графу издеваться над сыном. Верзила и беззащитный мальчик. Поразительно, что Ричард пощадил негодяя и не избил до полусмерти.

Он завел ее за угол дома. Двор был хорошо освещен. В некоторых окнах с этой стороны и даже в кабинете графа горел свет. Джулии это показалось странным. Ричард заглянув в окно, резко пригнулся и потащил девушку прочь.

– Сукин сын, – прошептал мужчина, – оставил в кабинете одного из лакеев. Слуга спит в кресле, но, если приоткрыть окно, думаю, он проснется. Значит, документ – там.

– Если кабинет всегда под охраной, нам туда не пробраться, – разочарованно произнесла Джулия.

– Сумеем, но днем, когда слуги будут заняты другими делами, и им некогда будет охранять документ.

– Это слишком рискованно.

– Полагаю, скоро отец потеряет бдительность. Пока он слишком подозрителен. Подозреваю, горничная не донесла ему, что застала нас в одной постели сегодня утром. Однако еще одна ночь… Если он услышит, как мы резвимся, то, вполне возможно, передумает. Мы можем начать все снова, когда он вернется домой.

– Сегодня я засну, стоит голове коснуться подушки. Я слишком устала и очень хочу спать.

– В таком случае завтра или послезавтра, когда мы точно будем знать, что отец ночует дома.

Еще два дня в Уиллоу-Вудс? Джулия немедленно передумала.

– Хорошо. Лучше сегодня ночью.

Глава сорок третья

По пути наверх Джулия зевнула раза три… Молодая женщина не представляла, как ей удастся противостоять сну и своему влечению к Ричарду. Это просто невозможно… Джулия раздраженно зевнула. Следовало бы придумать другой способ убедить графа, что они спят вместе. Она напряглась, но думать ясно просто не могла. Ей с трудом удавалось идти по коридору вслед за Ричардом к его комнате.

У двери Ричард остановился и кивнул назад, в сторону спальни графа.

– Готов биться об заклад, что документ спрятан в кабинете. Но что, если граф поставил там стражу лишь затем, чтобы сбить нас с толку?

Джулия так не считала.

– Не знаю, с чего ты так решил. Зачем ему такие сложности?

– С тем лакеем я бы легко справился. Мы могли бы отыскать документ и сбежать. Думаю, Олаф направлялся сюда, караулить дверь в спальню отца. Его куда труднее одолеть, чем того лакея. Сейчас у нас есть отличная возможность обыскать его комнату. Чарльз сказал, что отец уезжает по вечерам всего пару дней в неделю, так что такой шанс может больше не представиться.

«Если, конечно, мы здесь не застряли надолго», – промелькнула в голове Джулии страшная мысль.

– Конечно, обыщи ее.

Ричард дернул за дверную ручку и произнес:

– Заперто.

Прежде чем Джулия успела выразить свое раздражение, мужчина улыбнулся и, наклонившись, принялся что-то делать с замком. Взяв со столика в коридоре зажженную лампу, Ричард распахнул дверь. Джулия пошла прямиком к окну, открыла его и прислушалась, не едет ли экипаж. Ей не хотелось, чтобы Мильтон застал их врасплох. Ведь если они не услышат шум колес кареты, то следующими будут шаги старика по вестибюлю внизу.

Она то и дело оглядывалась назад, наблюдая, чем занят Ричард. Мужчина тем временем отпирал бюро Мильтона. Его «инструменты» действовали не хуже ключей. Когда все будет позади, надо обязательно поблагодарить Джеймса Мэлори. Ричард подошел к гардеробной, и она поняла, что обыск почти закончен. Оставалось отпереть дверь, ведущую в потайную комнату.

Джулия пристально выглядывала из окна, когда раздался удивленный голос Ричарда:

– Сукин сын!

Неужели нашел? Джулия бросилась в гардеробную, вскочила в открытую дверцу и замерла.

– Боже, – только и смогла произнести она. – Боже.

Стены длинной, узкой комнаты от пола и до потолка покрывали ряды полок, все свободное место на которых занимали вазы и урны всевозможных форм и размеров. Некоторые выглядели весьма странно, но большинство казались просто прелестными.

– Это не обычные безделушки, которыми украшают дома, – благоговейно изрекла Джулия. – Те, что поменьше, сделаны не из цветного стекла, а выточены из цельных драгоценных камней. Взгляни-ка на эту, – девушка подняла вазочку размером с ладонь. – По весу могу определить, что это чистое золото, а не крашеный металл.

– Не понимаю. Зачем отец мирится с долгами, когда здесь спрятано целое состояние?

Джулия тоже не понимала.

– Ну… может, он держит взаперти эти вазы, потому что они просто очень дорогие… каждая является произведением искусства… А может, это фамильные ценности?..

– Вот только отец никогда не упоминал об этом в семейном кругу.

– А вот эту вазу я узнаю, – заявила Джулия, приглядываясь к золотой вазе. – Я сама когда-то едва не купила ее. Она продавалась в одном из самых дорогих магазинов на Бонд-стрит. Но я не настолько расточительна, чтобы тратить тысячи фунтов на вазу только потому, что она предположительно единственная во всем мире, а посему считается бесценной. А вот мама наверняка купила бы ее… Если кое-что из этого и перешло к твоему отцу по наследству, то далеко не все.

Ричард заглядывал в каждую из ваз, чтобы убедиться, что в них ничего не спрятано. Закончив осмотр, он передал Джулии лампу, чтобы закрыть комнатку. Они быстро укрылись в его комнате.

Бросив сверток с «инструментами» в дорожный сундук, Ричард задумчиво произнес:

– Не знаю, что тут к чему, вот только отец хранит здесь целое состояние, но при этом одержим желанием добраться до твоего. Чушь какая-то!

– Твоего отца нельзя назвать обычным человеком. В его поведении вообще мало здравого смысла. Достаточно вспомнить, как ужасно он обходится с собственными сыновьями. А потом он целых девять лет цеплялся за надежду, что однажды ты вернешься домой и с готовностью исполнишь свой долг. А еще его превращение в любящего деда, хотя он никогда не был любящим отцом. По крайней мере, когда мы внезапно уедем отсюда, я почувствую себя виноватой лишь перед рабочими за то, что они не смогут довести дело до конца. Имея такое состояние, он и сам мог бы все тут отремонтировать. А еще мне нравится твой племянник. Нехорошо оставлять его жить в этом ветхом доме.

Ричард рассмеялся.

– Вовсе он не ветхий. Фундамент вполне крепкий. Нельзя отрицать, что домом следовало бы заняться, но дети не обращают внимания на такие мелочи. У Чарльза есть свои деньги. О судьбе Мэтью не стоит волноваться. Он никогда не будет в чем-либо нуждаться.

– Спасибо. Ты меня успокоил.

Ричард подошел к Джулии и подтолкнул ее к кровати. Сердце ее екнуло в груди, но мужчина произнес:

– Ты можешь сейчас немного поспать. Ты устала. Я разбужу тебя, когда подъедет отцовский экипаж. И-и-и-и… располагайся удобнее, Джуэлс. Если по какой-то причине отец сегодня не вернется домой, я не стану тебя будить. Будешь спать всю ночь напролет.

– Не могу расстегнуть пуговицы сзади, – зевая, сказала Джулия.

– Это предложение? – спросил Ричард.

– Что?

Мужчина хмыкнул.

– Не важно. Вижу, ты засыпаешь на ходу. Давай помогу раздеться.

Девушка понимала, что должна держаться настороже. Ричард принялся помогать ей. Джулия не хотела это упустить… или то, что последует, но последние силы ее иссякли в спальне графа, она сильно разволновалась. Джулия уже начинала дремать. Мужчина осторожно стащил с нее платье, туфли и чулки. Когда она осталась в одном нижнем белье, он укрыл ее одеялом. После этого нежно поцеловал ее в лоб.

– Сладких снов, любимая, – прошептал Ричард.

Как он догадался, что ей приснится он?

Глава сорок четвертая

– Отец дома. Тебя разбудить?

Джулия не помнила, как уснула, вообще обо всем позабыла, стоило ее голове коснуться подушки. Молодая женщина медленно приоткрыла глаза, почувствовав на щеке и шее теплое дыхание Ричарда. Его губы были еще теплее. Этот поцелуй окончательно ее разбудил. Она не собиралась отвечать на его поцелуи, чтобы Ричард не подумал, будто бы его нежности влияют на нее. В животе, однако, разливалось приятное тепло. Раздражения она не ощутила… А потом Джулия осознала, что на самом деле Ричард и впрямь хочет всего лишь разбудить ее.

Заметив, что она проснулась, Ричард сказал:

– Нам надо попрыгать на кровати. Ковра на полу нет, поэтому шума будет…

Представив себе, что он задумал, Джулия не удержалась от смеха.

– Полагаю, это будет утомительно. Я думала, ты более изобретателен.

– Правда? – хрипло спросил Ричард.

Джулия поняла, что своими словами разбудила в нем влечение: он прильнул к ее губам. Поцелуй был пылким. Они вели себя слишком тихо. С губ срывались лишь едва слышные стоны, да слышалось учащенное дыхание. Джулия поняла, что отец Ричарда тут ни при чем. Он сам этого хочет. Ее закружил водоворот страсти.

Джулия вообще забыла, зачем они все это затеяли. Девушка обвила его руками, наслаждаясь ощущением тепла его кожи у нее под ладонями. Ричард уже избавился от рубашки, готовясь предстать утром голым, когда войдет горничная, но Джулия об этого совсем не думала. Ей нравилось чувствовать его тело, ширину груди, крепость мышц под кончиками ее пальцев. В прошлом она ненавидела Ричарда за эту его силу, а теперь в душе смеялась над своей детскостью, пылая страстью к его большому, мускулистому телу.

Ричард склонился над ней, запечатлевая на губах очередной страстный поцелуй. Потом его рука скользнула под распущенную шнуровку ночной сорочки и стянула ее настолько, что обнажилась грудь. Он обхватил ладонью сначала одну, затем другую. Мужчина оторвался от ее губ, чтобы припасть ртом к соску. Жар охватил ее. Женщина выгнулась. Голова ее откинулась назад.

Руки мужчины скользнули по ее спине, придержали в этом полном истомы положении несколько секунд, а затем его губы переместились к шее, к мочке уха. По плечам женщины пробежали мурашки. Она покрылась гусиной кожей. Ее тело задрожало, когда его губы отправились путешествовать по руке. У нее участился пульс. Он лизал ее кожу. Один из ее пальцев попал ему в рот, и Ричард начал его сосать. Как странно! Как эротично! У Джулии перехватило дыхание.

В последний раз поцеловав ее руку, мужчина склонился над ней, прижавшись своей мощной грудью к ее груди. Поцелуи стали еще более страстными и глубокими. Его рука проникла под ее панталоны. Джулия дрожала от возбуждения, словно у нее был жар. Как хорошо!

Однако на них по-прежнему оставалось слишком много одежды. Джулия видела, что Ричард не хочет спешить, поэтому старалась сдерживать свое нетерпение, но у нее это не особенно получалось. Господи! Она так сильно его хотела, что сдерживалась из последних сил. Ей хотелось, чтобы мужчина снова вознес ее к волшебным вершинам наслаждения!

Но Ричард вдруг замер. Очарование спало. Господи! Только не это! Он прижался лбом к ее груди и застонал.

– Надеюсь, отец поверил. У меня больше не хватит сил проделать это еще раз и не заняться с тобой любовью…

Джулия хотела сказать, что думает то же самое, но не успела…

Дверь с шумом распахнулась. Они были так поглощены друг другом, что не услышали шагов в коридоре. Мильтон вошел в спальню. За его спиной стояло еще три человека. Двое из них держали лампы высоко над головой, ярко освещая комнату. Джулия в ужасе замерла. Ее лицо побледнело.

Ричард вскочил с постели, прикрыл одеялом полуобнаженную Джулию и повернулся к отцу. Он был в ярости. Такое же выражение лица было у молодого человека, когда он схватился с Олафом. В такие моменты проявлялась неукротимая, непредсказуемая сторона его характера. В определенном смысле он становился даже опаснее своего отца.

Мильтон не заставил их долго гадать, зачем пожаловал, а вполне дружелюбно заявил:

– Не чаял, что все так обернется. Но на случай, если вы меня все же обманываете, я привел с собой приходского священника.

Уже догадавшись, куда он клонит, Джулия запаниковала. А вот Ричард, еще не догадываясь, злобно произнес:

– Какого черта?

Мильтон улыбнулся, упиваясь своей победой.

– Ты скомпрометировал девушку. Надеюсь, ты не собираешься это отрицать? Ты сам это признал. Теперь я и эти достойные люди собственными глазами это видим. Они станут свидетелями на вашем венчании, которое состоится немедленно.

Ричард ничего не сказал. Руки его сжались в кулаки.

Обретя дар речи, Джулия поспешила вмешаться:

– Но так нельзя, ведь оглашение…

– Пустое. Я получил специальное разрешение, так что официальное оглашение в церкви нам не нужно, – перебил ее Мильтон. – Я ждал этого, черт побери, девять лет!

Джулия поняла, что граф загнал их в угол. Она лежит в постели с мужчиной, с которым считалась помолвленной чуть ли не с самого рождения. Свидетелем этого, кроме графа, стал священник. Если Ричард откажется венчаться, что дальше? Их обоих похитят и отправят в Австралию?

– Зачем вам это, когда мы собирались обвенчаться, как полагается, в церкви? – без обиняков пробормотала она.

– У вас будет пышная свадьба, дорогая, но позднее. Я всего лишь хочу быть застрахован от неожиданностей.

– Нет, вы хотите принудить нас, не задумываясь о том, что позорите нас, – злобно произнес Ричард.

Мильтон хмыкнул.

– Ничего подобного. Если ты и впрямь любишь Джулию, то будешь счастлив жениться на ней как можно скорее, – многозначительно ухмыльнувшись, прибавил он. – Или ты не собирался брать ее в жены?

Ричард не ответил, тогда Джулия быстро вставила:

– Если у вас было необходимое официальное разрешение, и вы собирались поженить нас насильно, почему вы просто не воспользовались им, когда Ричард был в вашей власти? Зачем вы решили отправить его на судне с каторжниками в Австралию?

Мильтон покраснел, задетый тем, что она упомянула об этом в присутствии священника и двух свидетелей, но спокойно произнес:

– А вы бы приехали на свадьбу? Нет, вы бы прислали кого-нибудь убедиться, что Ричард вернулся и не согласен идти к алтарю. Когда вы узнали бы, что он по-прежнему против этого, то сбежали бы. Неужели станете это отрицать, если спустя неделю вы сами приехали ко мне, чтобы сообщить, что между вами ничего не изменилось, и вы не собираетесь жениться? Нет, он должен был на самом деле захотеть жениться, а тогда он не хотел…

Заметив, что откровения Мильтона разозлили Ричарда не на шутку, Джулия продолжила настаивать на своем:

– Это неправда. Я никогда не говорила, что не выйду за него замуж, если он вернется. С его согласия или нет, я бы не отказалась от условий договора.

Мильтон нетерпеливо отмахнулся от ее слов.

– Я вам не верю, но, поскольку вы оба неожиданно передумали и клянетесь в любви друг к другу, это уже не имеет никакого значения. Довольно болтовни. Пожалуйста, вставайте и готовьтесь произнести брачные обеты.

Воцарившееся молчание было воистину оглушающим. Ричард даже не пытался скрыть своей ярости. Бешенство сквозило во всей его позе, чертах лица и безумном выражении глаз. Напряжение в комнате все возрастало. Он не собирался позволить отцу победить в этой давней битве. Он не собирался отвечать, и этого для Мильтона вполне было довольно. Джулия затаила дыхание, ожидая реакции графа. Она понятия не имела, что еще можно сказать, чтобы отсрочить или избежать неминуемого.

– Я чувствовал, что не стоило приезжать сюда, – прошипел наконец Ричард.

Джулия приготовилась к неизбежной в этом случае потасовке, но вдруг, не веря собственным ушам, услышала:

– Тогда поторопитесь, святой отец. Вы и так сильно смутили мою невесту!

Глава сорок пятая

Теперь он стал ее мужем. Джулия вот-вот готова была расплакаться. Она не осмеливалась поднять глаза на рассерженного мужчину, сидевшего напротив нее в карете, едущей в Лондон.

Казалось, ей никогда не суждено избавиться от охватившего ее стыда. Ей пришлось стоять перед священником, завернувшись в одеяло. Ей даже не позволили одеться. Пастор сразу же приступил к церемонии. Джулия была словно во сне. Ее приходилось всякий раз переспрашивать, прежде чем получить от нее вразумительный ответ. Трижды ей пришлось своей подписью удостоверить этот фарс – в церковной книге, в документе, который Мильтон оставил себе, и в документе, выданном ей, словно Джулия и впрямь нуждалась в подобного рода напоминании…

Когда за непрошенными гостями закрылась дверь и из коридора послышался смех Мильтона, Ричард взглянул на нее так, словно собирался кого-то убить… на самом деле собирался…

Джулия была настолько шокирована произошедшим, что не могла даже злиться. Но ей хватило ясности ума, чтобы понять: их поведение сыграло графу на руку.

Она не хотела, чтобы в ее словах звучал упрек, когда спросила у Ричарда:

– Ты предполагал, чем все может закончиться, когда решил разыграть перед ним этот спектакль?

– Черт возьми, конечно, нет! Но сейчас неподходящее время для разговора со мной, Джуэлс. Иди собирайся, мы уезжаем.

Больше он и словом не обмолвился. Джулия не спорила: она хотела уехать из Уиллоу-Вудс не меньше его.

Впрочем, быстро уехать посреди ночи им не удалось. Слуги уже спали, поэтому пришлось их будить, чтобы те помогли отнести багаж и запрягли два экипажа. По ночным дорогам ехать быстро тоже было нельзя. Джулия сначала думала, что, как только они окажутся достаточно далеко от Уиллоу-Вудс, Ричард отыщет подходящую гостиницу, где они проведут остаток ночи, но не тут-то было. Они остановились лишь для того, чтобы забрать Ора и нескольких охранников, чтобы те сменили кучеров. Ричард намеревался приехать в Лондон к концу следующего дня.

Несмотря на душевные терзания, которые становились все сильнее, Джулия проспала всю ночь до самого утра. Она слишком измучилась, чтобы не спать, пусть даже сидя. В какой-то момент Ричард осторожно уложил ее на сидение, чтобы ей было удобнее. Джулия, едва осознавая, что происходит, тотчас же заснула снова.

Молодая женщина проснулась в полдень следующего дня. Она чувствовала себя отдохнувшей, но все еще не готовой иметь дело с мужем, который в ярости от того, что стал им.

Пока Джулия поднималась с сидения и протирала глаза после сна, Ричард хранил гробовое молчание. Он протянул ей корзинку с едой, которую, по-видимому, купили по дороге. Не было похоже, что сам он спал или ел.

Мужчина пристально глядел в окно. По мышцам на его щеке время от времени пробегала дрожь. Вчера вечером он распустил свои волосы, готовясь ко сну, да так и не стал снова их заплетать. На плечах мужчины красовался сюртук. На шее был повязан шейный платок. Прекрасно сшитая одежда контрастировала с длинными волосами. Он был одновременно похож и на аристократа, и на отважного авантюриста. При этом он был чертовски красив, пусть даже Ричард воздвиг холодную стену злости между собой и остальным миром. Джулия задалась вопросом, чем он занимался все эти годы. Почему он с такой неохотой рассказывает об этом? Когда она прежде задавала ему вопросы, Ричард всегда давал на них глупые ответы, поверить в которые было совсем непросто. Но теперь ей нужно знать правду.

– Ты на самом деле был пиратом?

Она пожалела о своем вопросе, стоило ему прозвучать. Не время обсуждать прошлое, когда они понятия не имеют, что делать с будущим. К тому же Ричард еще не успокоился.

– Это осталось в прошлом, – не глядя на нее, ответил он.

Она не ожидала, что это правда.

– Был?

– Да.

– Почему ты мне ничего не рассказывал?

– А зачем? Ты сочла бы это весьма странным, расскажи я, что вел подобную жизнь…

– Но жизнь пирата, Ричард! – воскликнула Джулия, словно пыталась в чем-то оправдаться. – Я просто не поверила, потому что считала, что пиратов больше не существует. Ты помнишь, в каком веке мы живем?

Ричард посмотрел на нее. По его губам скользнула легкая улыбка. Неужели ей удалось пробиться сквозь стену его гнева?

– Если под пиратами ты подразумеваешь кровожадных головорезов, то ты права. Те пираты остались в прошлом веке. Позволь рассказать тебе о моем капитане Натане Бруксе. Он отец Габби, добрый, славный человек, а когда-то он был пиратом…

Вскоре Джулия, как завороженная, слушала рассказ Ричарда о его приключениях на борту «Сварливой Джуэл». Глаза мужчины при этом сверкали. Он поведал ей, как познакомился сначала с Ором, а потом повстречался с Натаном и остальными членами команды, заменившими ему семью. Да, они называли себя пиратами, но были скорее охотниками за сокровищами.

– Кладоискательство всегда было истинной страстью Натана. Почти половину времени мы этим как раз и занимались, охотились за сокровищами пиратов прежних времен. Сейчас мы только этим и промышляем. После того как Натан некоторое время провел в заложниках, он отказался от пиратства. Решение далось ему легко, ведь Габби вышла замуж за представителя семьи, владеющей судоходной флотилией «Скайларк». А они крайне недоброжелательно относятся к пиратам.

– Тебе на самом деле нравится на Карибских островах?

– Нравится? Я полюбил их всей душой, хотя далеко не все привыкают к тамошней жизни. Острова красивые, но там ничто не напоминает Англию. Это совершенно иной образ жизни, не похожий на наш. Иногда там приходится весьма нелегко, да и жара ужасная. Многие англичане, которые приплывают на Карибские острова, просто не выдерживают местного климата и вскоре возвращаются домой.

– Но ты же не вернулся…

– Мне пришлось привыкать, потому что некуда было возвращаться.

Он снова повернулся к окну. Между ними опять выросла стена, стоило ему вспомнить, почему у него не стало дома. Джулию охватила грусть, она опустила глаза. Взгляд ее остановился на обручальном кольце, блестевшем на пальце. Мильтон, должно быть, наспех купил его у кого-нибудь из прислуги, чтобы все выглядело, как полагается. Кольцо было велико и уродливо, как и вся эта «свадьба».

В груди что-то больно сжалось. Жаль, что она прежде не знала о жизни Ричарда вдали от Англии. Сентиментальная часть ее души радовалась замужеству. Джулия опасалась, что за последний месяц слишком привязалась к этому мужчине, а теперь влюбилась в него. Но после всего, что Ричард сейчас рассказал ей о Карибах, она поняла, что в его новой жизни для нее явно нет места… А даже если бы и было, нет смысла врать себе, будто Ричарду по нраву то, что его только что заставили сделать. Он вполне откровенно выразился на этот счет. Ей следует поступить порядочно и, по крайней мере, предложить ему выход. Да, она и так слишком долго выжидала, не решаясь…

Карета остановилась перед ее домом на Беркли-сквер. Ричард приоткрыл дверцу и помог ей спуститься с подножки на тротуар. Сам он не вышел из экипажа. Неужели он так зол, что не может даже вместе с ней пойти и сказать ее отцу, что они женаты?

Ничего не поделаешь… Джулия была готова к тому, что Ричард захлопнет дверцу кареты, даже не попрощавшись.

– Я немедленно начну бракоразводный процесс, – пообещала она. – Тебе не стоит…

– Ты хочешь развода? – резко спросил Ричард.

Ни малейшего признака облегчения? Ни слов благодарности? Все еще не успокоился? Она заскрипела зубами.

– Да… разумеется… Никто из нас не хотел и не ожидал, что это случится.

– Как тебе угодно, Джуэлс, – сказал Ричард.

В голосе мужчины послышалась непонятная, скрытая боль, природу которой Джулия не могла понять. Нет, она, должно быть, ошиблась, так как он отрывисто бросил:

– Я уезжаю.

Он начал закрывать дверцу.

– Подожди! Тебе необходимо присутствовать, чтобы нас могли развести. Все это займет всего несколько недель. Где я смогу тебя найти?

Он довольно долго смотрел на нее, прежде чем ответить:

– Полагаю, тебе лучше готовиться к долгому путешествию. Если ты действительно хочешь со мной развестись, тебе придется отправиться со мной. Я и дня не останусь в этой стране. Если «Тритон» не готов отплыть, сяду на другое судно. Я возвращаюсь домой, где свободно дышится и нет этого безжалостного негодяя.

– Ты не можешь трезво рассуждать. Нужно только немного подождать, и тогда все разрешится.

Ричард упрямо замотал головой.

– Если я задержусь еще хоть на день, боюсь, что вернусь в поместье и убью этого ублюдка. Нужно как можно скорее оказаться подальше, а не то я не справлюсь с искушением. Медлить нельзя, поэтому соглашайся или забудь, Джуэлс. У тебя есть время до завтрашнего утра, чтобы все хорошенько обдумать.

– Так значит… Подожди! Куда ты едешь? Где мне тебя искать, если я решусь поплыть с тобой?

– Пришли записку в дом Бойда Андерсона. Там вроде остановились Габби и Дрю. Я еду к ним.

С этими словами Ричард захлопнул дверцу и кулаком ударил в крышу экипажа, давая понять кучеру, чтобы трогал. Джулия, не веря собственным глазам, проводила взглядом карету. Господи! Что это? Она сделала ему одолжение, решила помочь избавиться от этого брака, а он не хочет ей помогать?

Глава сорок шестая

Принять решение уплыть из Англии вместе с Ричардом оказалось куда легче, чем можно было предположить. Она решилась, прежде чем вошла в дом.

Дождавшись горничную, спустившуюся со второго экипажа, Джулия приказала девушке:

– Вели, чтобы с чердака принесли несколько сундуков, и сложи в них мои вещи. Я отправляюсь в длительное морское путешествие вместе с мужем.

Однако, пройдя в дом, она первым делом взглянула на лестницу, ведущую в комнату отца. Самое трудное было еще впереди. Джулия не любила признаваться в собственных неудачах, а этот фарс в Уиллоу-Вудс оказался самым большим фиаско в ее жизни.

Отец был в своей спальне, но не в постели. Артур помогал Джеральду разрабатывать ноги, прогуливаясь вместе с ним по комнате. Рука Джеральда покоилась на плечах Артура. Джулия была рада видеть, что они с таким упорством трудятся, стараясь вернуть отцу прежнюю форму.

– Добро пожаловать домой! – просиял Джеральд при виде дочери. – Не предполагал, что ты так быстро добьешься успеха. Посидим-ка на этом очаровательном балкончике, который ты велела соорудить для меня, и ты мне все расскажешь.

Двери на балкон были широко распахнуты, впуская свежий, теплый воздух. Артур повел туда Джеральда. Джулия последовала за ними и уселась рядом с отцом. Сколько раз она читала ему, сидя здесь, в теплые летние дни… Она подозревала, что он не понимает ни слова, но не оставляла своих попыток в надежде, что все же ошибается.

Джулия заметила на себе выжидающий взгляд отца.

– Ничего не вышло, папа. Граф разгадал наш обман.

– И что он предпринял?

– Раздобыл специальное разрешение на венчание и привел пастора. Мы женаты.

Джеральд, нахмурившись, осторожно спросил:

– Как я понимаю, это было не особенно приятно?

– Совершенно верно.

– Жаль, – вздохнув, произнес Джеральд. – Мне не следует об этом говорить, но ты и Ричард, кажется, неплохо поладили. Когда вы были тут вместе… Мне показалось, что вы понравились друг другу, и из этого может что-то выйти…

Чувствуя, как в горле образуется противный комок, Джулия отвернулась, прежде чем ответить:

– Да, мы понравились друг другу, но мы… слишком разные. Он живет жизнью авантюриста там, за океаном. Большую часть времени он проводит в море. А я люблю вести дела, записывая в колонку с прибылью новые цифры…

– Но если вы не хотели жениться, зачем было соглашаться? Я же пообещал, что справлюсь с любым скандалом, если он разгорится. Почему ты просто не отказалась?

Джулия пожалела, что отец заговорил об этом. Она почувствовала, как щеки ее краснеют. Пусть той ночью она и не занималась любовью с Ричардом, найдутся свидетели, которые всегда подтвердят обратное.

– Меня застали в постели Ричарда…

Джеральд откашлялся.

– Понимаю.

Джулия поморщилась.

– Но ничего… более… Это было частью нашего спектакля. Мы хотели, чтобы граф поверил, будто бы… спим вместе… чтобы он поверил, что мы на самом деле хотим жениться, и потерял бдительность. Он нам не поверил. Мы решили, что это может изменить его мнение. Нам и в голову не приходило, что граф может использовать это как предлог немедленно нас обвенчать. Он ворвался в спальню Ричарда со священником и свидетелями. Как Мильтон и надеялся, он застал нас в компрометирующем положении. Весь этот спектакль вышел нам боком. Ричард даже не хочет остаться в Лондоне и дождаться развода.

– Хочешь сказать, что он не хочет разводиться?

– Хочет, но не здесь. Завтра он планирует уплыть из страны, поэтому, чтобы развестись, мне придется плыть с ним на Карибские острова. Он так зол, что не хочет ничего слышать.

– Я поговорю с ним.

– Не надо. Он не желает это обсуждать. Возможно, если б он немного подождал, поразмыслил здраво, то понял бы, что я права, но Ричард ничего не хочет слышать. Я прекрасно понимаю, почему он так взбешен. Все эти годы он жил далеко от Англии не из-за меня, а потому что не хотел, чтобы отец получил то, чего желал. Но граф выиграл в их противостоянии, все-таки поженив нас.

– Мильтон Аллен ничего не выиграет от этого брака, кроме приданого, которое я ему обещал, – с отвращением произнес Джеральд.

– Рада это слышать, хотя, если на то пошло, я бы предпочла, чтобы после всего того, что граф сделал, ему ничего не досталось. Но, как я понимаю, это оговорено в контракте. Он мог бы получить куда больше, но всякий раз отвергал все твои предложения. Вообще-то в этом нет здравого смысла. Подозреваю, что граф воображает, что заполучит куда больше, чем положено по контракту. Мне неприятно это говорить, но я боюсь за твою жизнь. То, что Ричард собирается уплыть из Англии, сыграет ему на руку. Если ты умрешь, Мильтон сможет присвоить все наше состояние, используя этот брак.

Джеральд хмыкнул.

– Не позволяй своему воображению слишком разыграться, дорогая. Все куда проще, хотя, признаю, мне давно следовало бы аннулировать брачный договор, но твоя матушка всегда просила меня подождать. Потом та авария превратила меня в инвалида… Мильтон до сих пор считает, будто эта свадьба превратит нас в одну большую счастливую семью, а семьи заботятся о своих, пусть даже речь идет о паршивой овце.

Джулия поняла, что имеет в виду отец. Даже кузен Реймонд, который не признавал никаких обязательств и вел разгульную жизнь, всегда мог рассчитывать на помощь Джеральда. Как-никак, он – член их семьи. Мильтон тоже теперь стал членом их семьи, пусть даже нежелательным.

– Граф, думаю, полагает, что ты поможешь, стоит ему постучаться в твою дверь, – произнесла она. – Ничуть не сомневаюсь, что стучаться он будет постоянно…

– Ничего подобного. Это объясняет только, почему он думает, будто бы я стану ему помогать. Ты должна была позволить мне поговорить с Мильтоном. Я бы дал ему понять, что не намереваюсь ни прощать, ни забывать. После того, что он сделал с собственным сыном и за те слезы, до которых он тебя довел, хорошего отношения с моей стороны он не дождется.

Джулия прикусила губу. Тревога до сих пор ее не покинула.

– Но он еще этого не знает. А что, если он одержим твоими деньгами и утратил всякое здравомыслие…

Джеральд осторожно прижал палец к ее губам.

– Тише, родная. Если тебя это успокоит, я сегодня же прикажу составить документ, по которому после моей смерти он ничего не унаследует, и без отлагательств пришлю ему копию.

– Здравая мысль. И еще я хочу перед своим отъездом передать тебе все дела. Можем сделать это одновременно.

Джеральд со вздохом кивнул головой.

– Ты на самом деле собралась плыть на Карибские острова?

– Ненадолго… всего на пару недель и…

– Три-четыре недели уйдет только на то, чтобы добраться до островов.

Джулия вздохнула.

– Ну… Я постараюсь найти во всем этом светлую сторону. Я никогда прежде не путешествовала. Раньше я ездила только по Англии и несколько раз плавала во Францию, так что, полагаю, плавание через океан будет интересным. Как только Ричард успокоится, с ним будет легче договориться.

– Ты так полагаешь?

– Да, уверена в этом. Он совсем не тот человек… вернее, не тот мальчишка, которого я прежде ненавидела. Жизнь за морями, все эти годы, проведенные вдали от графа, сильно изменили его характер. По крайней мере, он совсем другой, когда рядом нет его отца.

Джеральд с любопытством взглянул на дочь.

– Ты действительно хочешь развестись с ним?

Странные чувства снова завладели ею.

– Я точно знаю, что этого хочет он, – только и придумала, что ответить, Джулия.

– Ты не ответила на мой вопрос.

Отец был прав, поэтому Джулия печально призналась ему:

– Не могу отрицать, что иногда мне начинает казаться, что он может стать мне хорошим мужем. Но беда в том, что мы ведем совершенно разную жизнь, папа. Ричард никогда не вернется в Англию, пока здесь живет его отец, а я не могу представить жизнь в тропиках, где всегда стоит ужасная жара. Я буду тосковать на островах по снегу. В общем, наш брак невозможен, а еще… он меня не любит.

– Понятно, – вздохнул Джеральд. – Не так мне виделось твое избавление от этой беды, в которую ты из-за меня угодила.

– Знаю, но, по крайней мере, этот чертов контракт выполнен, и больше мне не придется беспокоиться об этом.

– Но развод – дело серьезное. Высший свет, который сейчас считает тебя равной, воспримет это как скандал. Тебя больше не будут приглашать в общество, возможно, вообще начнут игнорировать.

– Ты предлагаешь…

– Нет, дорогая, если ты считаешь, что должна, я во всем тебя поддержу. Я описал тебе самое худшее, что может случиться. Но все может оказаться не так уж плохо. Твоя ситуация уникальна. Твой жених исчез, и тебе пришлось ждать, пока он не вернется. Тебе могут посочувствовать или, по крайней мере, понять, почему ты не можешь его простить.

Высший свет… Если они сочтут, что «так не принято», причины ее поступков не будут иметь значения. Из-за этого она может потерять всех своих подруг…

Отец, казалось, прочитал ее мысли и предложил:

– Почему бы тебе не посоветоваться перед отъездом с Кэрол и не выяснить, что она думает об этом? Артур сказал, что после свадьбы она уже не живет по соседству, но все же не так далеко, чтобы ты не могла к ней съездить. Я не спросил, где она живет, когда на днях Кэрол заезжала, чтобы выразить радость по поводу моего выздоровления…

– Они с Гарри живут в загородном поместье, хотя лондонский дом у них тоже имеется. Поскольку летний сезон балов уже начался, она, вероятнее всего, все еще в городе. Отличная идея, папа! Я обязательно повидаюсь с ней, прежде чем плыть на Карибские острова.

Джеральд рассмеялся, увидев, как его дочь приободрилась.

– Если, как ты говоришь, общество Ричарда уже не раздражает тебя, как прежде, ты вполне можешь наслаждаться путешествием. Мне рассказывали, острова в той части света прекрасны, хотя в это время года там, пожалуй, немного жарковато.

– Немного? Ричард говорит, что там стоит ужасная жара… Я не собираюсь задерживаться там дольше, чем необходимо. Жаль, что ты не можешь отправиться вместе со мной.

– Исключено, будь я даже полностью здоров. Кроме того, один из нас все равно должен остаться в Англии охранять нашу крепость. Если хочешь, можешь взять с собой Реймонда.

– Господи! Ни за что! Если он поплывет, путешествие действительно станет невыносимым.

Выйдя из спальни отца, Джулия задалась вопросом, хватит ли ей времени на все, что она задумала сделать днем. Прежде всего, она послала записку Кэрол, надеясь, что подруга приедет к ней, и они смогут поговорить, пока укладывают ее вещи. Джулии не хотелось уезжать из дома, не повидавшись с адвокатом. В то же время они с Кэрол не виделись с самого бала, который давался в честь Мэлори. Им было о чем поговорить!

Джулия прилегла одетая на кровати, пока горничная складывала вещи в дорожные сундуки. Но, едва лакей с запиской ушел, в комнату ворвалась Кэрол.

Очевидно, подруга уже обо всем узнала, так как с порога спросила:

– Как получилось, что ты вышла замуж?

Удивленная тем, что Кэрол уже все знает, Джулия спросила:

– Откуда ты узнала?

– Шутишь? Слуги внизу только об этом и говорят. Твоя горничная проболталась. Не успела я войти, как дворецкий сообщил мне об этом.

Джулия вздохнула. Надо будет хорошенько отчитать горничную. Девчонка оказалась ужасной сплетницей.

Но Кэрол удивила ее еще больше, молвив:

– Я знала, зачем ты на самом деле поехала в Уиллоу-Вудс.

– Как? – удивилась Джулия, но тотчас же догадалась. – Понимаю… Папа говорил, что ты нанесла ему визит, пока меня не было в городе. Это он тебе сказал?

– Да. Я приехала тебя повидать, а тебя не оказалось дома. Просто смешно, сколько раз мы разминулись друг с другом на прошлой неделе. Я решила поговорить с твоим отцом, поскольку не видела его с момента выздоровления, но он только вскользь упомянул, куда и зачем ты уехала. Он полагал, будто мне все и так известно. Он знает, что мы поверяем друг другу все свои секреты. Я очень разочарована, что ты мне не открылась. Твой отец не вдавался в подробности, когда сообразил, что я не знаю даже о том, что в Англию вернулся твой жених.

– Я сказала тебе о нем в ту ночь на балу…

– Вовсе нет!

– Да, говорила… – молвила Джулия. – Просто тогда я не знала, что это Ричард. Помнишь, я говорила о французе? Вспомнила?

– Он? Господь всемогущий! Разве ты не сказала, что он влюблен в другую? Замужнюю женщину?

– Джорджину Мэлори.

Кэрол ахнула.

– У него есть предсмертное желание?

– Нет. Я уверена, что это всего лишь увлечение. При упоминании ее имени он не проявлял никаких эмоций. Теперь, когда я знаю, насколько он отважен, ничуть не сомневаюсь, что Ричарда больше всего возбуждал именно риск, связанный с этой женщиной.

Кэрол вздохнула.

– Я так понимаю, ты вовсе не собиралась выходить замуж. Просто по какой-то причине позволила горничной думать, что так оно и есть?

– Думаю, тебе лучше присесть, – сказала Джулия, а потом рассказала Кэрол, что произошло на самом деле.

Выслушав подругу и узнав самые интимные подробности, которыми Джулия не поделилась бы ни с кем другим, Кэрол воскликнула:

– Вот так в переделку ты попала! Нет, не плачь!

Но Джулия не могла сдержаться.

– Ирония в том, что он, кажется, и есть мой идеальный мужчина. Вот только я ему не нужна.

– Боже милосердный! Ты влюблена? После всех этих лет ненависти ты в него влюбилась?

– Я этого не говорила.

– Это совсем не обязательно.

– Я не хочу жить вдалеке от всего, что знаю, в месте, которое для меня совсем чужое.

Кэрол закатила глаза.

– Ты не узнаешь, что тебе там не нравится до тех пор, пока сама не побываешь. Какие еще сомнения тебя мучают?

– Он меня не любит, – едва слышно произнесла Джулия.

– Ты уверена?

– Ну-у-у… не совсем, но…

– Может, его тоже одолевают сомнения?

Джулия прикусила губу.

– Не уверена…

– Тебе нужно узнать точно, и тогда вы сможете разобраться в своих чувствах. Тебе доведется пересечь Атлантический океан, прежде чем ты предстанешь перед официальным лицом, которое сможет расторгнуть ваш брак. Позволь Ричарду узнать о твоих чувствах.

Глава сорок седьмая

Габриэлла и Дрю ожидали возвращения Ричарда в Лондоне. Потом они собирались возвращаться на Карибские острова. Дрю заверил друга, что все готово, и они могут поднять якорь хоть завтра утром. Ричарда порадовало, что Габриэллы не оказалось в доме Бойда, поскольку мужчина нисколько не сомневался, что она потребовала бы полного отчета о том, что случилось в Уиллоу-Вудс. Его чувства до сих пор находились в совершеннейшем смятении, поэтому обсуждать что-либо сейчас он просто не мог. Дрю он сказал, что все пошло не так, как задумывалось.

Мягко выражаясь… Когда он стоял в своей детской в Уиллоу-Вудс и смотрел на торжествующую ухмылку отца, он осознал, что этот мерзавец хитростью навязывает ему именно то, чего самому Ричарду очень хочется. Но эта женщина была той, кого граф определил ему в невесты много лет назад. Это означало, что отец победил, а именно с этим Ричард никак не мог смириться.

В доме Бойда он задержался совсем недолго, лишь оставил дорожный саквояж в отведенной ему комнате и отправился искать поверенного, который согласился бы его принять. Если что-то трагическое случится с ним или с Джулией до развода, необходимо было юридически защитить состояние Миллеров от посягательств отца. Ричард намеревался составить завещание, в соответствии с которым Мильтон Аллен не имел права на какое-либо имущество, принадлежащее ему или его жене.

Его жене… Господи! Как чудесно звучит! Но Джулия совсем не рада их браку… Возможно, она права. Что он может ей предложить? Бедняком его не назовешь. На Карибских островах не на что тратить деньги, поэтому ему удалось скопить несколько тысяч фунтов. И все же, по сравнению с состоянием Джулии, это все равно что карманные деньги. У него нет земель, которые бы принадлежали ему, нет даже собственного дома. Он младший сын в семье, так что никакого титула он не получит. Можно, конечно, называться лордом, но Ричард предпочитал не злоупотреблять этим даже на островах. Увезти Джулию далеко от высшего общества, к которому она так привыкла… от коммерческой империи, которой она управляла последние пять лет… Как вообще он сможет предложить ей такое?

Он должен отпустить Джулию с миром и не пытаться оспаривать принятого ею решения. Другого выхода для них просто нет… Вот только Ричард никак не мог заставить себя пойти на это. Побуждаемый минутным порывом, он настоял на том, чтобы она поплыла вместе с ним, но сейчас был этому очень рад. По крайней мере, они проведут вместе еще несколько недель, а… потом уж расстанутся навсегда.

Но она ведь может и не появиться!

Вернувшись в дом Бойда ближе к вечеру, Ричард неожиданно понял, что все это время, затаив дыхание, с нетерпением ждал записку от Джулии. Жена сообщала, что встретится с ним утром на пристани.

В дверном проеме появился Ор. Ричард не закрыл дверь после ухода лакея Джулии, который принес записку. Он пребывал в такой задумчивости, что не заметил Ора, пока тот не нарушил тишины… даже не расслышал его вопроса.

– Что?

– Я спросил, что случилось в Уиллоу-Вудс, – повторил Ор.

– Наш обман раскрылся. Мы женаты.

Ор хмыкнул.

– Не ожидал такого поворота. Почему у тебя такой хмурый вид?

– Ничего подобного.

– Ты явно расстроен. После всего, что случилось с тобой недавно, я был уверен, что с плохим настроением у тебя покончено.

Ричард пока не хотел обсуждать с ним Джулию, поэтому бросил:

– Ситуация сложная.

– А как по мне, очень простая… Тебе не приходило в голову, что ты любишь не женщину, а опасности, связанные с тем, кто ее муж?

Ричард подавился смехом. Ор ничего не понял. Он попытался заговорить, но Ор не дал себя перебить.

– Мэлори угрожал нам в тот день, когда ты встретил его жену, а мы высадили Габби возле их дома. Мэлори не стеснялся, выбирая слова. Подозреваю, это еще больше тебя распалило. Он бросил тебе вызов. Ты его принял и отведал, какова ревность на вкус. А теперь я спрашиваю: ты серьезно считаешь, что все еще любишь ее?

Ричард, смеясь, отрицательно покачал головой. Можно не объяснять Ору его ошибку. Приятель не из тех, кто лезет тебе в душу, поэтому Ричард распространяться не стал.

– Нет, что бы там ни было, все осталось в прошлом.

– Так дело в твоей жене? – решил все же допытаться Ор. – Странно…

Ричард поджал губы. Ничего приятного в этом разговоре он не видел.

– Я со всем разберусь.

– Ну, если ты хочешь поговорить по душам, до праздника еще есть время.

– До какого праздника?

– Габби и Дрю устраивают прощальный ужин. Нас тоже пригласили.

– Нас пригласили, говоришь? Но мы ведь уже здесь! А что, кто-то сомневался, что мы придем?

– О, это устраивается не здесь, – с ухмылкой произнес Ор, – а в доме Джеймса Мэлори.

Ричарду даже в голову не могло прийти, что его когда-либо пригласят в дом Джеймса Мэлори. Должно быть, хозяин дома об этом не знает. Как бы там ни было, а его и Ора провели в большую гостиную, где уже собрались Андерсоны и Мэлори. Джеймс при виде его даже бровью не повел, а вот Габриэлла тут же направилась к нему. Ор предупредил Ричарда, что сообщил Дрю о свадьбе, а тот, похоже, уже успел рассказать об этом жене, когда приехал к Мэлори чуть раньше их.

– Я так рада! – заявила Габриэлла Ричарду.

– Не надо, Габби. Мой отец все же победил.

– Но… Разве ты тоже не победил? Я видела, как ты смотрел на Джулию на борту «Девы Джордж»! Ты почти не сводил с нее глаз. И вот вы поженились!

Габриэлла так искренне выражала свою радость, что у Ричарда не хватило духу рассказать о предстоящем разводе… во всяком случае, не сейчас…

– Она плывет с нами, – только и молвил он.

– Ну… конечно… Почему бы нет? Погоди! Ей же нужно собрать много всего в дальний путь. Может, ей нужна помощь? Может, лучше отложить отплытие на день-другой?

– Пожалуйста, Габби, никаких задержек. Я собирался найти другое судно, если «Тритон» не отплывет утром. Не хочу оставаться ни дня на одной земле с отцом.

Габриэлла пристально взглянула на Ричарда.

– Что еще произошло?

– Давай не будем говорить об этом хоть сегодня. Джулия прекрасно соберется в дорогу и сама. У нее больше прислуги, чем мы можем себе представить. Давай лучше сегодня вечером от души повеселимся.

Он слегка подтолкнул ее к мужу, а сам поспешно пересек комнату, лишь бы избежать дальнейших расспросов. Джереми, сын Джеймса, встретился с ним взглядом, и Ричард подошел к нему.

Прежде ему не доводилось встречаться с женой Джереми. Она, вполне возможно, присутствовала на балу в честь Джорджины, но Ричард был так увлечен женой Джеймса Мэлори, что никого, кроме нее, не замечал. Теперь же, завидев ее, мужчина почувствовал, как у него перехватывает дыхание. Красота Дэнни Мэлори была почти неземной. Она завораживала. Белоснежные волосы делали ее похожей на ангела. Прическа молодой женщины была несколько необычной для юной леди: коротко остриженные волосы совсем не отвечали общепринятой моде, но это ее только красило.

Джереми ткнул Ричарда под ребра, заставив тем самым отвести своей взгляд от его супруги. Ричард хмыкнул, сообразив, как странно себя ведет.

– Простите, – сконфуженно улыбаясь, произнес он. – Полагаю, такое часто случается?

Джереми кивнул.

– Ей повезло, что я неревнив.

– Нет. Это тебе повезло, – мило улыбаясь мужу, молвила Дэнни.

Ричард втайне позавидовал их счастью, впрочем, все супружеские пары в этой комнате были, казалось, счастливо женаты.

Джереми, заметив, как Ричард окидывает взглядом комнату, поинтересовался:

– Вы, я полагаю, не всем здесь представлены?

– Боюсь, что нет. Ваш отец прежде никогда не приглашал меня в свой дом.

– Серьезно? Интересно… Это было до того, как он узнал, что вы сын лорда?

– Не в том дело, просто я впал к нему в немилость, – уклончиво ответил Ричард.

– Ну, коль скоро вы здесь, значит, вас простили, – сделал вывод Джереми. – Позвольте мне представить вас некоторым членам моей семьи. Конечно, здесь отнюдь не все, только те, кто сейчас в городе и смог приехать. Ведь приглашения были разостланы совсем недавно. Полагаю, вы знакомы с родней Дрю.

Ричард никогда прежде не встречался с Уорреном, старшим братом Дрю. Но, поскольку тот тоже был женат на одной из девиц Мэлори, Джереми представил ему Эмми. Джереми назвал ее «милым сорванцом». А еще он предупредил Ричарда, чтобы никогда с ней не спорил, все равно проиграешь.

Здесь присутствовали и другие родственники Джереми, к примеру, Реджина Иден, в доме которой устраивали бал в честь Джорджины, и ее муж Николас.

– Если вы, возможно, услышите, как мой отец распекает Ника, не обращайте внимания, – рассмеявшись, сообщил Джереми. – Мой отец с братьями вместе растили Реджину после смерти ее родителей. Поэтому теперь чересчур о ней пекутся, всячески одергивая Ника, по крайней мере, мой отец и дядя Тони слишком стараются.

Среди прочих гостей присутствовал и тот самый дядя Тони, необычайно красивый мужчина, на которого Джереми был похож больше, чем на собственного отца. Когда Ричард вскользь упомянул это, Джереми добродушно рассмеялся.

– Подобные замечания весьма злят отца, так что не стоит говорить об этом в его присутствии. Все дело в моих темных волосах. Среди Мэлори почти нет брюнетов, напротив, почти у всех светлые волосы.

Джереми познакомил Ричарда с Эдвардом Мэлори и его женой Шарлоттой, которые жили на Гросвенор-сквер. Пришел и Томас, один из старших братьев Дрю. Самый старший из клана Андерсонов до недавнего времени был в Лондоне, но накануне отплыл.

– Жаль, что дядя Эдди не сможет познакомиться с вашей женой до того, как вы с ней уплывете, – сказал Джереми. – Он – финансовый гений нашей семьи. Джулия прекрасно проявила себя в этой области. У них нашлось бы много тем для разговора.

Едва разговор зашел о Джулии, настроение Ричарда тотчас испортилось. А потом он вспомнил об отмычках, лежащих в кармане его сюртука, и, вытащив их оттуда, протянул Джереми.

– Спасибо, что одолжили.

Джереми передал воровские инструменты жене. Женщина улыбнулась.

– Пустое. Мне они больше не нужны, храню их как память о друзьях моей юности.

– Они отлично работают, – заверил ее Ричард.

– Рада это слышать.

– Хватит, мальчик. Ты совсем похитил у нас гостя, – подойдя, сказал Джеймс сыну, а потом обратился к Ричарду: – Пойдем. Есть разговор.

Ричард мысленно застонал, но последовал за Джеймсом к незажженному камину, где никто из гостей не мог их подслушать.

Опершись рукой о каминную полку, Джеймс, не сводя глаз со своей супруги, спросил:

– Слышал, ты наконец опомнился, взялся за ум и поступил правильно? Решил окончательно меня запутать, прежде чем покинуть город?

– Весьма остроумно, – мрачно буркнул Ричард.

– Только не вздумай перебраться в соседний от меня квартал, старина. Ни в коем случае!

– Даю честное слово, этого не будет.

Джеймс, вскинув золотистую бровь, наконец взглянул на Ричарда.

– Даже в гости не приедешь? Полагаю, можно сделать исключение для светских визитов.

Ричард, не сдержавшись, рассмеялся.

– Ты сама доброта, Мэлори.

– Это мой подарок, – бесстрастно сообщил Джеймс.

Поскольку хозяин дома был в хорошем расположении духа, а сам Ричард покидал страну, он осторожно спросил:

– Не возражаешь, если я, пока все равно здесь, извинюсь перед Джорджиной за все неприятности, которые навлек на нее?

– Возражаю.

– Это займет всего минуту.

Тон Джеймса мгновенно стал более жестким.

– Я сказал, что возражаю.

Ричард вздохнул.

– В таком случае, не мог бы ты передать ей мои извинения. Скажи, что она – одна из самых прелестных женщин, которых я когда-либо знал…

– Похоже, ты решил испытать свою удачу до конца.

– Но теперь я прекрасно понимаю разницу между легким увлечением и любовью, – торопливо закончил Ричард.

Джеймс окинул его пристальным взглядом и заявил:

– Если ты воображаешь, будто я собираюсь сказать жене, что для кого-то она стоит на втором месте, ты просто сошел с ума. Я передам извинения и больше ни слова.

– Справедливо, – улыбнулся Ричард.

– А еще я думаю, что Джорджи будет скучать по Джулии. Живя по соседству, они подружились.

– Джулия вернется, – сказал Ричард.

– Она? А ты?

Дождавшись нерешительного кивка Ричарда, Джеймс произнес:

– Вот и ладненько. Лучше и не придумаешь. Я бы не рискнул долго оставлять Джорджи одну, но, пока Джулия путешествует на судах компании «Скайларк», можно быть, по крайней мере, уверенным в ее безопасности.

Ричарду следовало бы помалкивать. Он мог ничего не объяснять Мэлори, но не сдержался.

– Ты все не так понял. Джулия плывет на Карибские острова только затем, чтобы получить развод.

Джеймс лишь мгновение взирал на своего собеседника, а затем своим каменным кулаком ударил Ричарда в живот.

– Неправильный ответ. Жду правильный.

Ричард пытался дышать, хотя это и не особенно хорошо у него получалось. По крайней мере, его лицо не исказилось болью. Выпрямившись, он смог наконец вздохнуть. Его глаза сузились, глядя на Джеймса.

– Это не моя идея. Я люблю ее. Но она не будет счастлива там, куда я еду, вдали от всего, что знает и любит. Я не могу так с ней поступить.

– В таком случае перебирайся сюда или придумай что-нибудь другое, однако не позволяй настоящему счастью выскользнуть из твоих рук без борьбы.

– Бери пример с него, – встрял в их разговор подошедший Энтони Мэлори, который услышал конец фразы. – Братья его будущей жены хотели убить Джеймса и вернуть Джорджину домой. Чертовски трудно заключить брак, если вы родом из стран, разделенных океаном. Ему, к счастью, удалось вразумить их.

– Помолчи, Тони, – сказал Джеймс.

Энтони улыбнулся.

– Я просто хотел помочь.

– Или вывести меня из себя, – угрюмо произнес Джеймс.

Ричард предпочел незаметно удалиться, как только братья принялись переругиваться, вполне возможно, самым дружелюбным образом, но полной уверенности у него не было. Ричарда одолевали тяжелые мысли, поэтому он решил покинуть званый вечер. Но вместо того, чтобы нанять экипаж и ехать к дому Бойда, он бросил взгляд вдоль улицы в направлении особняка Джулии, а потом медленно зашагал к нему. Нет, он не колебался, когда стучал в дверь. Дворецкому он сказал, что желает видеть не жену, а Джеральда Миллера. Надо было переговорить со стариком до отплытия.

Глава сорок восьмая

– О Господи, дождь пошел! – промолвил Реймонд, выходя из кареты и подавая Джулии руку, чтобы помочь ей спуститься. – Ты промокнешь, прежде чем успеешь подняться на борт.

– Вздор, – возразила она, с любопытством оглядывая пристань. – Просто немного моросит.

Несмотря на ранний час, на пристани царила привычная, деловая суматоха. «Тритон» был не единственным судном, отплывавшим поутру с отливом. На борт «Тритона» все еще грузили свежие припасы. Несколько телег дожидались разгрузки. Вскоре с борта спустилась вереница матросов, чтобы занести по трапу сундуки Джулии.

Молодая женщина взглянула на кузена, поднявшего насупленное лицо к серому небу. Жаль, что именно в день ее отъезда погода решила испортиться. Впрочем, тучи грозовыми не были. Джулия решила, что сильный ветер вскоре их разгонит.

– Не забывай навещать отца… часто, – попросила она Реймонда, когда матросы понесли вверх по трапу последний ее дорожный сундук.

Надо идти, иначе она скоро совсем промокнет.

– Да, но только в приличные для визитов часы, – обнимая ее, пообещал Реймонд.

Уже повернувшись к карете, кузен на ходу произнес:

– Поверить не могу, что ты снова вытащила меня из постели в такую рань.

Джулия настолько свыклась с постоянным ворчанием двоюродного брата, что уже не обращала на него ни малейшего внимания. К тому же молодая женщина была озабочена, вспоминая, в каком приподнятом настроении был сегодня утром отец. Еще вчера днем он не выказывал особого оптимизма по поводу океанского путешествия дочери, а сегодня… А может, отец просто храбрится ради ее спокойствия?

Джулия взошла по трапу на палубу. Хорошо, что идет дождь. Ей совсем не хотелось видеть, как «Тритон» постепенно удаляется от английских берегов. Она может расплакаться…

Оказавшись в отведенной ей каюте, Джулия села на кровать и уставилась на свои дорожные сундуки, занявшие почти все свободное пространство на полу. Она старалась не думать о том, почему отправляется в это плавание. Четыре сундука. Она наверняка взяла с собой слишком много одежды. Просто прежде она никогда не уезжала так далеко от дома.

В крошечной каюте кроме кровати вполне приличных размеров умещались только маленький столик, тесная круглая лохань, заменявшая ванну, умывальник и относительно просторный платяной шкаф. Придется распаковать вещи, иначе здесь не повернуться. Женщина задумалась, не лучше ли сначала поспать. Вчера ей удалось вздремнуть в карете на обратном пути в Лондон, но ночью она так и не уснула. Все ее мысли вертелись вокруг предстоящего путешествия и того, что ждет ее в итоге…

В ответ на ее вчерашнюю записку Ричард прислал письмо, подробно описав, как найти на пристани пришвартованный «Тритон», а еще посоветовал ей быть там до рассвета. Он мог бы предложить заехать за ней, но не сделал этого. Одного этого было достаточно, чтобы передумать покидать Англию, пока не стало слишком поздно. До самого подъема якоря Джулия даже не видела Ричарда, хотя была уверена: он где-то рядом.

По крайней мере, она радовалась тому, что Габриэлла и Дрю согласились отплыть так быстро. Ее мучила мысль, рассказал ли им Ричард об их свадьбе. Ей выделили отдельную каюту… может, он скрыл этот факт? Впрочем, вряд ли, иначе как он смог бы объяснить ее присутствие?

Кэрол ей советовала: «Тебе придется пересечь океан, прежде чем ты предстанешь перед судьей, который вправе расторгнуть ваш брак. Может быть, никто из вас не хочет на самом деле разорвать его. Ты должна признаться Ричарду в своих чувствах». На словах все было просто, но Джулия сомневалась, что ее подруге приходилось иметь дело с такими, как Ричард. Его разум во власти демонов. Из-за этих его демонов она и сама в детстве вела себя, как маленькое чудовище. Эти демоны имели над Ричардом власть большую часть его жизни. Они каждую минуту могли вырваться наружу вспышками гнева. Когда же демоны спали, а Ричард не вспоминал об отце, он становился совершенно другим человеком, тем, в кого она влюбилась.

Джулия смотрела на сундуки, которые загромождали ей проход, и решила, что раз уж сейчас она слишком взволнована, чтобы уснуть, лучше разобрать вещи. Вскоре молодая женщина поняла, что в платяном шкафу слишком мало места. Туда с трудом войдет разве что половина ее гардероба. В итоге Джулия решила ограничиться только любимыми нарядами. Остальное же оставила в сундуках.

Она замерла, заслышав стук в дверь. У Джулии перехватило дыхание. Она надеялась, что это Ричард. Неужели он уже пришел в себя и готов поговорить с ней? Или демоны все еще одолевают его? Джулия боялась, что вспылит, если ей снова придется иметь с дело с его демонами.

Но в каюту заглянула Габриэлла. Добродушно улыбнувшись, она вошла.

– Где ваша горничная?

– Муж не отпустил ее из Англии. Она молода, совсем недавно вышла замуж. А времени найти другую горничную у меня не было.

Габриэлла закатила глаза.

– Понимаю… Мы тоже не собирались отправляться домой так скоро, но Ричард настоял на том, чтобы мы отплыли сегодня же. В противном случае он грозился сесть на другое судно. Весьма грубо с его стороны. Он даже не захотел это обсудить, но… Не тревожьтесь насчет горничной. Моя на борту и поможет вам.

– Весьма признательна, впрочем, много хлопот у нее со мной не будет… разве только с прической. Я не умею укладывать волосы.

Габриэлла засмеялась.

– На корабле можно не волноваться о модных прическах, если, разумеется, вы не намерены провести все плавание в каюте. «Тритон» – судно быстроходное, поэтому на палубе постоянно дует сильный ветер. Я пришла к выводу, что гораздо удобнее просто заплетать волосы в косу.

Джулия почти не слушала ее, удивляясь, что Ричард ничего не рассказал даже своим самым близким друзьям.

– Ричард очень рассержен, – наконец сказала она, пытаясь его оправдать.

– Очевидно, что-то пошло не так, как задумывалось. Однако это все равно не дает ему права так бесцеремонно обходиться с друзьями, – раздраженно произнесла Габриэлла.

– Он сказал мне то же самое: или я еду с ним сегодня, или мы расстаемся…

– Но ведь теперь вы женаты?

– Так он все вам рассказал?

– Не все, а только это, – сказала Габриэлла, выжидающе глядя на Джулию.

Но Джулии не хотелось снова рассказывать о катастрофе в Уиллоу-Вудс. Всякий раз, когда она только вспоминала об этом, на глаза наворачивались непрошеные слезы. Она и так уже довольно наплакалась.

Однако Габриэлла, не поняв ее молчаливого намека, произнесла:

– Знаете, когда я говорила, что вы можете стать его спасением, я не думала…

– Ничего… Все равно ничего из этого не вышло бы.

– Не вышло бы? – непонимающе глядя на собеседницу, переспросила Габриэлла. – Но он же взял вас в жены?

Джулия вздохнула. Ничего не поделаешь… Придется все рассказать. Молодая женщина села на кровать и жестом пригласила Габриэллу присесть. Стараясь не касаться неприятных подробностей, она рассказала ту же историю, что и отцу. Джулия не упомянула о том, как весело им было в Уиллоу-Вудс, когда графа не было рядом. Ей уже начинало казаться, что тех веселых дней в обществе Ричарда, Чарльза и Мэтью и вовсе не было.

Задумчиво глядя себе под ноги, Габриэлла спросила:

– Вы не думали о том, что могли бы сохранить ваш брак?

Сохранить брак, который им навязали? Похоже, Габриэлла вообразила, что, если Джулия расскажет Ричарду о своей любви, это может все изменить. Как бы не так! Ничего не получится: Ричард не испытывает к ней таких же чувств.

Она не стала об этом говорить, прибегнув к другому аргументу:

– Мое место – в Англии.

– Большая часть семьи Дрю тоже живет здесь. Мы часто их навещаем. Вы сможете, если захотите, плавать в Англию с нами. Ричард станет отличным мужем.

Ее твердая уверенность озадачила Джулию.

– Думаете? Я знаю, что он может быть веселым, очаровательным и очень заботливым. Я видела, как он общается с племянником. Весьма мило. Сразу видно, что из него выйдет хороший отец. Он доказал мне, что может быть славным малым, но мы живем в совершенно разных мирах. После всех волнующих авантюр, в которых Ричард принимал участие, когда покинул Англию, вряд ли он сможет обрести счастье здесь, а я не обрету счастье вдали от тех мест, где выросла. К тому же, если мы останемся вместе, его отец одержит верх.

Габриэлла закатила глаза.

– Его отец уже победил, но его победа ничтожна. Вы еще не проиграли. Не позволяйте тирану определять ваши судьбы, иначе он точно выиграет.

Глава сорок девятая

Когда Джулия вышла на палубу, берега Британских островов уже скрылись за горизонтом. Она окинула взглядом палубу, пытаясь найти Ричарда, но мужа нигде не было видно. Слова Габриэллы заставили ее задуматься. «Не позволяйте тирану определять ваши судьбы, иначе он точно выиграет». Граф ее не волновал. По крайней мере, обращать внимание на тестя Джулия не собиралась. Но как посмотрит на это Ричард?

Она представить не могла, что он может быть где-то наверху. Вдруг Джулия услышала смех, доносившийся с мачты. Подняв голову, она увидела Ричарда и Ора. Мужчины ловко карабкались по такелажу и смеялись. Этого она уж точно не ожидала. От его злости не осталось и следа. Может, он смеется из-за того, что наконец покидает родину? Или это Ор смеялся?

Ричард помогал другу поднимать паруса. Ветер все усиливался. Надо не упустить попутный ветер. Габби оказалась права, когда советовала во время плавания не мудрствовать с прической. Заплетенные в косичку волосы мужа трепал ветер. Ее замысловатая прическа, уложенная утром, за несколько минут распалась на отдельные пряди.

Джулия не могла оторвать от Ричарда глаз. Он был без обуви, возможно, чтобы удобнее было лазать по такелажу. Но при его росте это все же было крайне рискованно. Малейшая ошибка, и, поскользнувшись, Ричард мог разбиться о палубу. Однако муж вел себя так уверенно и бесстрашно, что Джулия поняла: он уже столько раз проделывал это, что может выполнять подобную работу с завязанными глазами.

Джулия долго смотрела на него, и у нее затекла шея. Волосы растрепались, спадая на глаза, мешали смотреть. Неужели он так ее и не заметит? А потом их взгляды встретились. Его выражали сосредоточенность, ее – все охватившие ее чувства. Но ветер снова метнул волосы ей в лицо. Когда Джулия их убрала, Ричард уже спускался с мачты на палубу.

Женщина опустила взгляд. Джулия боялась, что он может направиться в противоположную сторону, до сих пор не желая с ней разговаривать. Но его ноги вскоре появились в поле ее зрения. Он достал что-то из кармана. Его руки коснулись ее плеч. Джулия ахнула, но все, что он сделал, – развернув ее к себе спиной, собрал волосы в хвост и проворно связал их бечевкой.

– Спасибо, – поблагодарила Джулия.

Ее удивило, что мужчина повел себя с ней так фамильярно. Она повернулась и взглянула ему в глаза, но лицо Ричарда оставалось совершенно непроницаемым. Джулия не знала, с чего начать.

– Мне показалось, что я услышала, как ты смеешься вместе со своим другом, – осторожно начала она. – Вижу, теперь ты чувствуешь себя лучше… после того как покинул берега Англии.

– Не совсем.

У Джулии сжалось горло. Она не знала, как ему помочь. Нельзя было просто стоять и наблюдать, как Ричарда одолевают его демоны.

– Ричард! Ты должен кое-что знать, – начала она. – На самом деле твой отец многого не добился. Он никогда не получит ничего, кроме моего приданого.

– Все равно он победил, – с горечью возразил Ричард. – Условия проклятого договора выполнены, и он, очевидно, надеется, что это многое даст ему в будущем.

– Он ошибается. Граф плохо знает характер моего отца. Папа никогда не прощает зла.

– Теперь мне это известно, – сказал Ричард, улыбнувшись. – Прошлым вечером, когда я навестил твоего отца, он все мне объяснил.

Джулия попыталась скрыть свое замешательство.

– Ты заезжал вчера к нам?

И не захотел с ней повидаться? Почему же папа не упомянул об этом визите Ричарда?

– Да, я не мог покинуть страну, не повидавшись с ним и не заверив его, что во время предстоящего плавания с тобой не случится ничего плохого.

– Как мило с твоей стороны, – произнесла Джулия.

Ее переполняли эмоции.

– Тебе удалось его успокоить. Сегодня утром настроение у папы было гораздо лучше.

– Значит, и тебе не стоит плакать, – поддразнил ее Ричард.

Джулия вытерла глаза.

– Ты такой заботливый. Почему ты не был таким добрым в детстве?

– Ты уже знаешь, в чем причина. Впрочем, ты права. Мне следовало еще тогда объяснить тебе, почему я против этого брака. У нас не было причин становиться врагами из-за того, что меня обижало желание отца наполнить с помощью этой женитьбы свои карманы. Просто тогда по-другому я не мог, – произнес Ричард, слегка коснувшись ее щеки. – Нам нет смысла снова обсуждать это, Джуэлс. Лучше из-за этой болтовни мне точно не станет. Давай больше не будет об этом. Я хочу получить от путешествия все, что оно может мне дать.

Она не верила тому, что слышала… Он такой предупредительный… А потом Ричард неожиданно оглянулся через плечо туда, где за горизонтом скрылись берега Англии, и порывисто схватил ее за руку.

– А теперь позволь мне проводить тебя в каюту: скоро разразится шторм, – произнес мужчина, увлекая Джулию за собой.

– Что за шторм?

– Он преследует нас от самого Ла-Манша. Дрю надеялся обогнать его, но шторм уже совсем близко.

Ричард вошел в каюту вместе с ней и огляделся.

– Самая массивная мебель прибита гвоздями к полу, но не забудь потушить лампу. Это небезопасно. Чтобы не упасть, лежи в постели, пока все не успокоится.

Джулии показалось, что Ричард преувеличивает… Однако вскоре доски под ногами начали качаться. От нее не укрылось, что сначала он убедился в ее безопасности, а уж потом поспешил на верхнюю палубу спасать судно. Его забота о ней, этот удивительный разговор… Джулия поняла, что он больше не злится на нее… Неужели она ему не безразлична? Она улыбнулась, почти не замечая качки.

Глава пятидесятая

Было решено устроить праздничный ужин, поскольку повреждения, полученные кораблем во время шторма, оказались не такими ужасными, как ожидалось. Габриэлла пришла к Джулии, чтобы проводить ее в капитанскую каюту. По пути она рассказала о трещине в малой мачте. И пока не ясно, придется ли возвращаться в Англию или корабельный плотник сможет починить все на месте. Габриэлла сказала, что ей довелось побывать во многих штормах. Ни один их так не трепал, хотя любой шторм несет опасность.

Джулия искренне надеялась, что не придется возвращаться в Англию. Она боялась, что Ричард снова окажется во власти своих демонов. То, как улучшилось его настроение, ей понравилось. И Джулии хотелось, чтобы как можно полнее проявилась лучшая сторона его характера. Девушка твердо решила открыться перед Ричардом до прибытия в порт. Надо, по крайней мере, попытаться. Если есть хоть малейшая возможность разрешить разногласия между разными способами их жизни и сохранить брак, она просто обязана сделать это ради себя и него.

Ее настроение улучшилось. Она даже смеялась, когда под руку со своей новой подругой входила в каюту Дрю. Ричард был там и улыбнулся ей. Джулия никогда не могла устоять перед его улыбкой. Она до сих пор не могла поверить в такую разительную перемену. А потом Джулия подумала, что со времени венчания и сама пребывает в неважном расположении духа, одолеваемая сомнениями. Может быть, он чувствует то же самое? И он увидел, что она смеется…

Ричард встал, чтобы проводить Джулию к столу. Она, не колеблясь, села рядом, хотя вокруг стола стояли и другие пустые стулья. Они сели, и мужчина подался к ней.

– Как перенесла шторм? – спросил он.

– Сам видишь.

– Синяков нет?

– Нет.

– Быть может, мне лучше осмотреть тебя, чтобы удостовериться?

Произнесено это было с весьма многозначительной улыбкой. Господи! Он что, заигрывает? Она любила его такого, со смеющимися глазами. А потом собравшиеся принялись ее развлекать, рассказывая о Карибских островах: благоуханные ветра круглый год, теплые, кристально-чистые воды, в которых можно купаться, великолепные закаты, экзотические фрукты… Все это звучало так чудесно, что Джулия поняла: возможно, жизнь на островах ей понравится. Если бы не прочные узы, которые связывали ее с Англией, она вполне могла бы поселиться там.

Все, кажется, решили убедить ее дать островам шанс. Ричард не вмешивался. Он снова стал самим собой: смеющимся, сыплющим остротами молодым человеком, в обществе которого очень приятно находиться. Если она заговорит о том, что ждет их в конце плавания, останется ли его настроение таким же хорошим? Он что, собирается на время забыть об их планах о разводе? Или Ричард просто рад, что они разойдутся мирно? Джулия припомнила, что прежде в своих рассказах Ричард совсем иначе описывал свой новый дом.

Испытующе глядя на мужчину, она спросила:

– Почему ты не рассказывал мне об этом? Только пугал, что там царит ужасная жара, которую я не выдержу?

– Просто я решил, что ты пробудешь на островах недостаточно долго, чтобы привыкнуть к тропическому климату. Скажи ей, Габби.

– Сначала может показаться, что там ужасно жарко, – сказала Габриэлла, – но, когда привыкаешь, тропические морские бризы спасают от зноя. Главное – выстроить дом так, чтобы бриз легко проникал внутрь. А еще представь себе, что больше никогда не придется кутаться, спасаясь от холода. Никаких нагретых кирпичей, завернутых и положенных в ногах в постель. Никаких унылых, пасмурных зимних дней, когда вся природа словно умирает. Только вообрази деревья, которые никогда не сбрасывают листву, а цветут постоянно. За весь год наберется всего несколько дней, когда стихают пассаты, и воздух становится влажным и удушливым. Такое длится не дольше месяца. Как по мне, вполне приемлемая цена за такую красоту и буйство зелени.

Дрю, который много лет вел торговлю на Карибских островах, завел разговор о коммерческой выгоде. Ведь в тропиках выращивают и производят много такого, что нельзя найти в другом месте: фрукты, ром, сахарный тростник, табак… Глаза Джулии при этом взволнованно вспыхнули. Теперь, когда отец почти оправился от болезни и снова приступит к управлению семейным бизнесом в Англии, девушка видела безграничные возможности, открывавшиеся на Карибских островах. Можно будет расширить их дело.

Джулия не отдавала себе отчета, что думает вслух, пока не услышала вопрос Ричарда:

– Собираешься превратить Миллеров в фермеров?

Он шутил, но Джулия вполне серьезно ответила:

– Мы всегда были фермерами. Наша деятельность теснейшим образом связана с землей. Мы разводим овец, коров, выращиваем пшеницу, обрабатываем собранный урожай на наших фабриках и мельницах. Мы нанимаем ремесленников, чтобы те делали из сырья готовые вещи, которые потом продают в наших магазинах или на оптовых рынках. Большую часть того, что мы производим и продаем, дарит земля.

– Не думал, что у твоей семьи такая обширная сфера интересов, – удивился Ричард.

– Да, а что? Если это приносит прибыль, почему бы и нет? Острова кажутся весьма перспективным местом. Там растет много такого, что просто не может расти в Англии из-за климата.

– Есть множество поставщиков этих товаров, – решил уточнить Ричард.

– Ну и что? – рассмеявшись, произнесла Джулия. – Всегда найдется место для здоровой конкуренции… А еще Миллеры ведут дела на широкую ногу.

Ее воодушевление становилось заразительным, по крайней мере, для Дрю. Он уже начал фантазировать, что у него появятся новые заказчики, которым понадобятся услуги их торговых судов. Они обсуждали это за десертом… А потом Джулия поняла, что Ричард больше не принимает участия в общей беседе. Взглянув в сторону мужа, молодая женщина обнаружила, что он с удивлением смотрит на нее… Неужели ее деловитость претит его аристократизму?

Щеки ее вспыхнули. А потом она замерла, услышав, как Ричард произносит:

– Выходи за меня.

Джулия часто заморгала.

– Мы уже женаты.

– Выходи за меня еще раз… по-настоящему.

– Ты хочешь жениться на мне?

– Разве похоже, что я собираюсь с тобой расстаться?

– Так вот почему ты не захотел разводиться в Англии! – ахнув, промолвила она.

Джулия позабыла, сколько людей прислушивается к каждому произнесенному им слову. Она могла думать только о том, что он ее хочет. Но Ричард это понимал, поэтому, взяв Джулию за руку, увел прочь, оставив собравшихся сетовать, что их лишили трогательного зрелища.

Прикрыв дверь ее каюты, Ричард обнял Джулию и спросил:

– Сердишься?

– А следует?

Ричард улыбнулся.

– Не сердишься.

– Конечно, не сержусь. Полагаю, ты и сам уже догадался, что я тоже не хочу разводиться.

– Нет, не догадался. Ты выглядела такой несчастной, когда мы уплывали из Англии.

– Не в том дело. Я была несчастной, сердце мое было разбито, но только из-за того, что ты меня не хотел.

– Господи, Джуэлс! Прежде я ни одну женщину не желал так страстно, как тебя. Я люблю тебя! Подозреваю, что это случилось тогда, когда ты приплыла спасать меня на вооруженном пушками корабле. Поверь, ни малейших сомнений не осталось, когда я держал тебя в объятиях на борту «Девы Джордж». Я ощущал тогда всю полноту жизни. А потом, когда мой племянник едва не удушил тебя в объятиях, барахтаясь в озере, я понял, что не хочу с тобой расставаться.

Он нежно поцеловал ее. Никакой страсти, лишь нежность. Поцелуй был очень-очень долгим. Вот только их желание было таким огромным, что, выйдя из-под контроля, просто не могло не подхватить и не унести их прочь. На Джулию это подействовало почти моментально. Она услышала то, что хотела услышать со дня их первой встречи. Столько лет эти чувства не находили выхода… и вот…

Они раздели друг друга. Джулия не дождалась, когда он ее разует. Смеясь, они повалились на кровать. У нее мелькнула мысль, что впредь ее жизнь с этим человеком будет наполнена смехом. Какая дивная мысль и какая неожиданная награда за ее любовь к нему!

Смех быстро превратился в стоны. Ему так легко удавалось ее распалить. У него всегда получалось наполнить ее страстью до краев, так, что она больше не владела собой. Но сейчас она только этого и хотела. Она трепетала в предвкушении удовольствия, которое ее ждет.

Его руки ласкали ее везде, не было места, где бы они не побывали. Следуя его примеру, она ласкала те же части его тела, которые только что ласкал он. Джулия толкнула его на кровать и села сверху. Новизна этой позы очень ее возбуждала. Его напряженное естество прижималось к ней, пока не проникая внутрь. Он искушал и дразнил ее. Джулия провела ладонями по его широкой груди, потом по мощной шее… Пальцы касались мягких волос. Она склонилась над ним и поцеловала, но сразу же отстранилась. Ей тоже хотелось его подразнить…

Оказывается, она способна сдерживать свою похоть куда лучше, чем ей казалось. Он позволял ей играть с ним, исследовать его крепкое, красивое тело. Все, что Джулия делала, было пронизано любовью. Она получает больше удовольствия от прикосновений к нему, чем Ричард… Или это ей только кажется? Звук, сорвавшийся с его губ, был весьма многозначителен.

Отвердевшая плоть, прижимаясь к ее лону, дразнила Джулию. Когда она взглянула вниз на него, то ее поразило, как он увеличился. Она сжала его в руке и услышала стон Ричарда. Джулия не знала, причинила ли она ему боль или это стон наслаждения, но была слишком увлечена, чтобы остановиться. Взглянув ему в лицо, Джулия увидела в его зеленых глазах такую страсть, все его мышцы были так напряжены, что поняла: ему не больно, а как раз наоборот.

Джулия сначала не понимала, что мужчина из последних сил борется с собой, чтобы не накинуться на нее. А когда догадалась, то с чувственной улыбкой приподняла бедра настолько, чтобы позволить ему войти в ее лоно. Ее захлестнула волна удовольствия. Она откинула голову назад. Ее волосы разметались, касаясь кончиками его бедер. Она уже довела его до максимального возбуждения. Схватив ее за бедра, Ричард вошел так резко и глубоко, что ей пришлось схватиться за него. Стон наслаждения огласил каюту.

– Черт! – отдышавшись, произнес он. – Ты так сильно возбуждаешь меня, что я вновь чувствую себя мальчишкой, который не может сдерживаться. Извини.

– За что? – тяжело дыша, молвила Джулия.

Ее тело сотрясала дрожь наслаждения. Она прижалась к нему, желая продлить этот миг. Ричард рассмеялся, поняв, что извиняться не за что.

– Я думал, что оставил тебя неудовлетворенной, – пояснил он.

Она улыбнулась в ответ.

– Не волнуйся. Я никогда такого не допущу.

Ричард хмыкнул.

– Сдается мне, ты слишком долго управляла деловой империей. Ты случайно не собираешься править и в постели?

– Не исключено, однако я постараюсь, чтобы ты наслаждался каждым мгновением нашей близости.

Ричард удобнее устроился на кровати и притянул Джулию к себе. Было уже слишком поздно покидать каюту, и он остался с ней. Джулия думала, как она сможет пережить это счастье. Ей хотелось смеяться, кричать от радости, прыгать от восторга. Из-за нее Ричард снова ощутил себя юнцом? Похоже, их чувства взаимны.

Вдруг она порывисто приподнялась, вспомнив кое-что важное.

– Надеюсь, я не оставила тебя в неведении, как сильно я тебя люблю?

– Оставила, – улыбнувшись, сказал Ричард, – но хорошо, что я оказался догадливым.

Джулия слегка покраснела.

– Не удивляйся. Я всегда хотела за тебя замуж. Ты даже представить не можешь, какое сильное впечатление ты на меня произвел, когда я впервые тебя увидела. Мои родители действительно нашли мне идеальную пару. Подозреваю, моя ненависть к тебе была вызвана тем, что ты не отвечал мне взаимностью.

Ричард сел и заключил ее в свои объятия.

– Извини, что срывал на тебе злость, которую испытывал к отцу.

– Т-с-с-с… Больше никаких извинений. Ты принес мне куда больше счастья, чем я могу выразить словами.

– Случившееся до сих пор не укладывается у меня в голове. Если после свадьбы я и вел себя грубо, то лишь потому, что был уверен, что ты не захочешь жить со мной на островах. Но сегодня вечером, когда ты разговаривала с Дрю, я понял, что ошибся.

– Не сомневаюсь, что жизнь там придется мне по вкусу.

– Есть еще кое-что…

– Говори.

– Мне нечего тебе предложить, кроме своей любви. У меня даже дома нет, где бы мы могли жить. Я живу или на корабле, или в доме моего капитана, или у Габби. Никогда прежде мне не нужен был собственный дом.

Джулия откинулась на постели и рассмеялась.

– Думаешь, я не смогу купить нам дом?

– Я не сказал, что не могу себе этого позволить. Дом куплю я, Джуэлс.

Тон настоящего мужчины, который не терпит, когда ему перечат, заставил Джулию осторожно спросить:

– Надеюсь, ты не намерен сходить с ума из-за того, что я богата? Я знаю, что Энтони Мэлори не разрешает жене потратить и медного пенни из ее собственных денег.

Глаза Ричарда сверкнули смехом.

– Серьезно? Ну, я не столь разборчив. Можешь тратить свои деньги как тебе заблагорассудится. Но наш первый дом я куплю за собственные деньги.

Джулия рассмеялась.

– И ты называешь это возможностью выбирать?

– Я знаю все о жизни на острове куда лучше тебя. Но если хочешь, можешь купить себе дом. У нас будет два дома или даже больше. Дьявол! Покупай столько, сколько хочешь, но, по крайней мере, один – в Англии и один – на островах.

Джулия не помнила себя от счастья.

– Ты серьезно этого хочешь? Мы станем жить и тут, и там?

– Все, что твое сердце пожелает, Джуэлс.

Глава пятьдесят первая

Они стояли перед домом Джулии на Беркли-сквер. Ричард поднес ее руку к губам и поцеловал. Они очень скоро вернулись обратно, но не собирались задерживаться в Англии. Через несколько дней они уплывут, когда «Тритон» отремонтируют на верфи. Нескольких дней хватит, чтобы разнести счастливую весть и оплатить старые счета. Ричард, впрочем, еще не догадывался, что Джулия собирается «сполна» отплатить за зло, которое им причинили.

– Папа будет очень рад, – произнесла Джулия, пока они поднимались по ступенькам крыльца. – Есть ли хотя бы малейший шанс, что в будущем ты помиришься со своим?

– Шутишь?

Судя по выражению лица Ричарда, такой поворот событий им даже не рассматривался.

– Я должна была спросить, – объяснила Джулия. – Хочу, чтобы у твоего отца не осталось ни малейших сомнений, что ему никогда не стать частью нашей жизни.

– Ни за что.

– Мы это знаем. Но мне хочется, чтобы граф тоже это понимал, чтобы ему больше не пришло в голову плести интриги и устраивать каверзы, вставляя нам палки в колеса. Разве не стоит положить этому конец раз и навсегда, чтобы у нас больше не было причин волноваться из-за него?

– Ты серьезно хочешь опять поехать в Уиллоу-Вудс?

– Да, в последний раз.

– Позволь мне подумать, Джуэлс… Честно говоря, я не собирался снова с ним встречаться.

Женщина кивнула и повела Ричарда в дом. Джулия не собиралась о чем-то просить или что-то доказывать. Пусть сам решает. Если это будет зависеть от нее, ее муж всегда будет иметь возможность выбирать.

Они застали Джеральда на первом этаже в его кабинете.

– Ты уже ходишь! – воскликнула Джулия.

– Почему вы так быстро вернулись? – почти одновременно с ней спросил Джеральд.

Отец и дочь рассмеялись.

– Артур нашел носилки, на которых меня без труда снесли вниз. Я скучал по этому старому креслу. Мне казалось неуместным вести дела лежа в кровати.

– Ты снова работаешь?

– Столько времени, сколько позволяет Артур, – пробормотал Джеральд.

Артур, сидевший рядом на стуле, хмыкнул.

– Большую часть дня приходится разминать мышцы. По рекомендации врача. Теперь мы делаем это внизу. Ваш батюшка ужасно устал от своей спальни.

– Трудно винить его в этом, – улыбнулась Джулия. – Наше судно вернулось, потому что стоило нам выйти в море, на нас налетел шторм. Судно на ремонте. У нас хорошие новости.

Она так сияла, что Джеральд рискнул предположить:

– Речь идет о совместной жизни?

Дочь рассмеялась.

– Я знаю, что Ричард говорил с тобой накануне отплытия. Он во всем признался. Но почему ты не сказал мне, папа?

– Что он тебя любит? Я едва не проболтался, но Ричард сказал, что ему понадобится время, чтобы убедить тебя в этом. Последние годы ты трудилась не покладая рук, Джулия. Такой юной девушке не пристало нести на своих плечах столь тяжкое бремя. Я решил, что морское путешествие пойдет тебе на пользу, даст время расслабиться и немножко отдохнуть. Ну… а еще я надеялся, что для тебя это плавание станет настоящим свадебным путешествием.

Джулия подняла руку, чтобы продемонстрировать отцу красивое серебряное обручальное кольцо, которое Ричард купил накануне отплытия из Лондона. Сегодня утром, еще до того как судно причалило, он снял с Джулии безобразное кольцо, которое дал ей Мильтон во время полуночной свадьбы, и бросил эту гадость в воды Темзы. Потом надел ей на палец обновку, сказав:

– Тебе придется снять его лишь раз, в день нашей настоящей свадьбы, которая запомнится нам навсегда. Сама решишь, будет ли это на прекрасном пляже на островах или в старом соборе здесь, в Англии.

– Когда мы вернемся на родину в следующий раз, – решила она, прижимаясь к любимому. – Я хочу, чтобы мой отец поправился. Пусть он проведет меня к алтарю.

Джеральд, подняв брови, взглянул на Ричарда.

– Много времени, вижу, не потребовалось?

– Не потребовалось, сэр.

Джеральд рассмеялся.

– Никогда не думал, что скажу это: добро пожаловать в семью, сынок.

Остаток дня они провели с Джеральдом. Джулии удалось заинтересовать отца торговлей колониальными товарами из тропиков.

– Настанет день, и вам придется основать собственный банк, чтобы хранить семейное богатство, – пошутил Ричард.

– Неплохая мысль, – согласилась Джулия, – этим займешься ты.

Ричард закатил глаза.

– Из пиратов – в банкиры? Странная метаморфоза, признаться честно.

На следующий день они отправились в Уиллоу-Вудс. Радостной поездку назвать было никак нельзя. Ричард согласился только потому, что хотел рассказать брату о переменах в своей жизни. Заночевали они на постоялом дворе. Лежа в объятиях Ричарда, Джулия решилась заговорить о последнем вопросе, с которым надеялась разобраться. Она по-прежнему подозревала, что Мильтон Аллен не является настоящим отцом Ричарда. То, как граф обращался с сыном, уж очень напоминало проникнутое жаждой мести поведение обманутого мужа, вымещающего свое унижение на бастарде. Прежде он не допускал и мысли об этом, но, если она окажется права, это лишь порадует Ричарда. Так ведь?

Стоило Джулии заговорить на эту тему, как муж крепко прижал ее к себе и сказал:

– Я знаю, ты считаешь, что так мне будет лучше, но, право слово, Джуэлс, теперь это неважно. Теперь он мне не родня, впрочем, он никогда не был мне родным человеком. Но если тебе так хочется, я спрошу.

Теперь у нее возникли сомнения. Если Ричарду действительно все равно, может, не стоит ворошить прошлое? Но она ничего не сказала, так как он решил с пользой провести остаток этой ночи… и происходящее полностью ее поглотило…

Глава пятьдесят вторая

В Уиллоу-Вудс на пороге дома их встретил радостный Мэтью. Судя по всему, пока они отсутствовали, мальчик пришел к выводу, что иметь дядю – здорово. Ричард радовался, что племянник больше не стесняется его. Джулия уже подумывала пригласить Чарльза и Мэтью погостить на Карибские острова. Она была уверена, что Мэтью там очень понравится.

Взъерошив волосы мальчика, Ричард спросил, где найти графа, а потом попросил брата сообщить отцу об их приезде. Мильтон читал в маленькой библиотеке. Он не встал, когда они вошли в комнату. Удивленным граф тоже не выглядел. Скорее уж он продолжал злорадствовать. Именно такое выражение было на лице графа, когда они видели его в прошлый раз. Непонятно, впрочем, почему.

Дом тоже выглядел точно таким же, как прежде. Рабочие, нанятые Джулией, уехали после той ночи. По крайней мере, они немного убрали в доме, а вот до ремонта дело не дошло. Джулия и Ричард отсутствовали всего неделю. За это время граф должен был получить не только приданое Джулии, но и уведомление от Джеральда, что больше денег не будет. Молодая женщина думала, что граф будет взбешен, но…

– Вы так быстро уехали, – сказал Мильтон, откладывая книгу. – Что-то забыли?

Ричард не обратил внимания на ухмылку отца и сразу же перешел к делу.

– Разве отец Джулии не передал тебе, что больше ты ничего не получишь от Миллеров?

– Джеральд передумает, когда пойдут внуки, – презрительно заметил Мильтон.

Что за чудовищное самомнение! В голосе Ричарда уже звучало недоумение.

– Мы могли бы развестись. Это никогда не приходило тебе на ум?

– Не разведетесь, – самоуверенно заявил граф. – Развод приведет к грандиозному скандалу…

– Ты действительно не думал о таком повороте?

– Разумеется, нет.

– А мне ведь наплевать на скандалы…

– Этот скандал коснулся бы твоего брата и племянника. На них тебе тоже плевать?

Ричард неожиданно засмеялся:

– Они надежно защищены!

Мильтону явно пришлось не по вкусу хорошее настроение сына. Он подозрительно спросил:

– Что с тобой?

– Я влюблен, – ответил Ричард.

– Ты и раньше это говорил.

Ричард кивнул.

– Раньше я не понимал всей глубины своих чувств к Джулии. Но все изменилось. В прошлый раз мы разыгрывали перед тобой представление…

– Я догадался!

– А теперь все по-настоящему, – сказал Ричард. – Развода не будет.

– Я не сомневался, что ты сообразишь, что мои…

Снова в голосе Мильтона звучало злорадство, но Ричард его перебил:

– Но выгоды от этого тебе никакой не будет. Как и Джеральд, я все оформил по закону. Ничего из моей собственности никогда к тебе не перейдет ни при моей жизни, ни после моей кончины. Я отрекся от тебя. Юридически ты более не являешься моим родственником.

Глаза Мильтона сверкнули злобой.

– Ты этого не сделаешь!

– Уже все подписано.

Разгневанный Мильтон вскочил с кресла.

– Как ты смеешь ломать продуманные годами планы?

– Какие планы? – с любопытством поинтересовался Ричард.

Джулия прикоснулась ладонью к его руке на случай, если понадобится ее вмешательство. Но Ричард казался на удивление спокойным перед разъяренным графом.

– Я совершеннолетний. Имущество, которое перешло от нее мне, не имеет к тебе никакого отношения.

– Мы должны быть одной семьей. А члены семьи поддерживают друг друга. Я полагал, что отныне ни в чем не буду нуждаться.

– Миллеры предлагали тебе целое состояние, лишь бы избавить Джулию от брачных обязательств, – напомнил графу Ричард. – Почему ты не воспользовался этой возможностью?

– Этих денег мало.

– Продай коллекцию, которую ты хранишь наверху, в своей гардеробной, и денег у тебя будет больше чем предостаточно.

– Ты спятил? – почти взвизгнул Мильтон. – Я начал коллекционировать эти вазы еще в молодости! Это моя единственная подлинная страсть!

И тут Джулия догадалась:

– Господи! Вы что, уже потратили деньги из приданого на покупку очередных ваз?

– Конечно, потратил. Вы понятия не имеете, как долго мне пришлось ждать, пока представится возможность купить все, о чем я мечтал! То немногое, что осталось от семейного состояния, было потрачено задолго до смерти моей жены. Всему виной ее родители! Раньше я жил вполне счастливо, время от времени покупая новую вазу для коллекции, но потом цены взлетели. Я места себе не находил от злости. Ты не способен понять, каково любить что-то всем сердцем, но не иметь возможности приобрести это. Так прекрасно окружить себя драгоценными вещами! Теперь они стали мне не по карману. Год за годом поставщики показывали мне вазы, полагая, что я смогу их приобрести, а мне приходилось им отказывать.

– Неужели ты не осознаешь, как жалко это звучит? – презрительно проговорил Ричард. – И каким глупцом надо быть, чтобы больше ценить бездушные, холодные вещи, а не людей в твоей жизни?

– Не суди меня, мальчишка! – зло бросил Мильтон. – Во всем виновата твоя мать! Ее долги и долги ее родителей! А потом она еще повесила тебя мне на шею. Ты обязан был исправить несправедливость… От тебя зависело процветание семьи. И посмотри только, что ты наделал, неблагодарный щенок!

– Ты вообще отец мне или нет?

– Я вырастил и воспитал тебя, – словно защищаясь, промолвил Мильтон.

– Это не тот ответ, на который я рассчитывал. То, что я жил с тобой в одном доме, не значит, что ты воспитал меня. Если я не твой сын, лучше бы ты отдал меня самому бедному фермеру. Любая другая жизнь была бы лучше, чем та, на которую ты меня обрек.

– Именно это мне и следовало сделать! Конечно, ты не от меня! Она, не задумываясь, бросила это в лицо, как только вернулась из Лондона. Ей нравилось рассказывать, какая он шлюха! Она смеялась, признаваясь мне, что у нее было множество любовников, и она сама не знает, от кого забеременела. Ты представить не можешь, как я ее ненавидел!

– Ее и меня, – поправил Ричард.

– Да, и тебя!

– Боюсь, это еще не все, – сказал Чарльз, появляясь в дверном проеме позади них.

– Чарльз! Прочь отсюда! – приказал Мильтон. – Все это тебя не касается.

– Касается, очень касается… – возразил Чарльз, входя в библиотеку. – Давно пора было рассказать правду. Знаете, мать мне все рассказала. Здесь я был единственным близким ей человеком. Это было нашим секретом. Я был слишком мал, чтобы понимать все. Ее злость очень меня пугала. Она вас ненавидела. Я тоже пытался вас возненавидеть, но не смог. Ричард – мой единокровный брат, но это как раз я – незаконнорожденный бастард, которого мама произвела на свет после измены, а Ричард – ваш настоящий сын.

Мильтон, как подкошенный, упал в кресло. Лицо его побледнело.

– Ты лжешь.

– Нет, я говорю правду. Она хотела вам отомстить, и месть эта была двойной. Мама сделала все для того, чтобы вы любили своего незаконнорожденного сына и ненавидели родного. Мой настоящий отец – человек, которого она любила и за которого мечтала выйти замуж. Они познакомились еще в детстве, однако его семья была недостаточно богата. Родители матери выдали ее замуж за вас.

– Ты лжешь, – повторил Мильтон.

Чарльз печально покачал головой.

– Она до самой смерти любила моего отца. Каждый день они тайно встречались в соседнем лесу, пока срочные дела не призвали его домой… А потом он погиб при весьма подозрительных обстоятельствах. Мама подозревала, что вы причастны к его смерти, так как узнали об их связи и наняли убийц. Она задумала чудовищную месть, заставив вас считать своего сына незаконнорожденным бастардом. Она уже была беременна Ричардом, когда уехала в Лондон. Мама знала, что должна родить от любовника после свадьбы… Никогда не задавались вопросом, почему она сама пришла к вам, умоляя подарить ей ребенка, хотя ненавидела вас?

Потрясенный Мильтон молчал, глядя на Ричарда. Джулия тоже словно лишилась дара речи. Оказывается, эту семью с самого начала разрывали ненависть, ложь и месть. Воистину чудом было, что, несмотря на свое прошлое, Ричард стал нежным и любящим мужем. Как ни странно, услышанное не произвело на Ричарда ни малейшего впечатления.

– Ну, радоваться тут особо нечему, – сухо заметил он.

– Извини, Ричард, – пристыжено произнес Чарльз, – я хотел найти подходящий момент, чтобы все тебе рассказать, но мне так и не хватило храбрости…

– Ничего страшного, – произнес Ричард и даже смог ему улыбнуться. – Как я уже говорил жене, сын я ему или нет, это ничего не меняет. Не отрицаю, я предпочел бы, чтобы он не был моим отцом… Все эти годы я нисколько не сомневался в том, что он приходится мне родным отцом. Было весьма гадко осознавать, что любить такого родителя невозможно. Но сейчас это чувство исчезло. За это я тебе благодарен. По крайней мере, теперь я понимаю, что у него были свои причины, пусть эгоистичные и ложные, вести себя так по отношению ко мне…

– Ричард… – наконец произнес Мильтон.

– Не надо, – оборвал его тот, рассерженный примирительными нотками, зазвучавшими в голосе графа. – Сам знаешь, что уже поздно. Ты позволил ненависти управлять своей и моей жизнями. Это единственное наследство, оставленное мне. Я навсегда ставлю на прошлом жирный крест.

– Теперь все будет по-другому…

– Господи! Ты, как всегда, пребываешь в мире собственных иллюзий. Все мосты сожжены. Ты не сможешь исправить то, что натворил, старик! Назад дороги нет. Для меня тебя больше не существует.

В комнате повисла тягостная тишина. Никто из присутствующих, за исключением Мильтона, не счел слова Ричарда излишне резкими. Граф долгие годы мучил сыновей и делал это преднамеренно, одержимый ненавистью. Такие люди не достойны сочувствия.

– Уедем отсюда, – предложил Чарльз, – мы с Мэтью тоже. Я передумал. Сыну нет нужды знать обоих дедушек, тем более что в живых у него остался только один.

– Не отнимай его у меня, пожалуйста.

Умоляющий тон Мильтона был весьма неожиданным, но Чарльз задержался лишь настолько, чтобы отрезать:

– Сегодня с моих плеч свалилось огромное бремя. Вам не удастся снова взвалить его на меня. Мэтью – не ваш по крови, впрочем, как и я.

– Это не меняет того, что я его люблю.

Никто не поверил его словам. Поскольку оба брата явно не собирались задавать этот вопрос, Джулия не сдержалась:

– Почему вы не могли любить собственных сыновей?

Мильтон бросил в ее сторону полный гнева взгляд, возмущаясь бесцеремонностью невестки.

– Их родила она, я ее презирал. Но она умерла очень давно, и ничто в Мэтью не напоминает о ней.

– Мне вас почти жаль, – произнесла Джулия. – Вы, сэр, – словно болезнь. Вы слишком долго заражали своей ненавистью всех в этой комнате, включая меня. Вы дорожите вещами, но безразличны к судьбам людей. Вы обижали беззащитных детей лишь потому, что не любили их мать. У вас была семья, которую вы даже не попытались полюбить. Мой муж полностью расплатился со старыми долгами. Теперь вам придется жить с последствиями ваших деяний. Больше вы никому не нужны.

– Мэтью меня любит!

– Мэтью просто вас не знает. Не важно, каким вы хотите ему казаться. Эту сажу стереть невозможно. Слава Богу! Ему больше не доведется общаться с вами.

Глава пятьдесят третья

Когда они в последний раз уезжали из Уиллоу-Вудс, Джулия ощущала легкую досаду. Она не собиралась в беседе с графом проявлять свои деловые инстинкты. Не стоило также показывать отвращение, однако она не смогла сдержаться. Теперь Джулию немного волновала реакция Ричарда не только на то, что он сегодня узнал, но и на ее скандальное поведение.

Однако у нее не было возможности обсудить это с мужем до самого вечера, когда они заночевали на постоялом дворе по пути в Лондон. Чарльз и Мэтью решили поехать с ними в одной карете.

Чарльз не хотел более ни минуты оставаться в этом доме, даже в дорогу не собрался. Он решил, что пошлет слуг за вещами чуть позже. Теперь ему хотелось больше времени провести в обществе брата, до того как он снова уплывет на «Тритоне». Потом он собирался недолго погостить у тестя, пока они не найдут в Манчестере подходящий для него и сына дом.

Джулию тревожило, что он будет жить так близко к Уиллоу-Вудс. На постоялом дворе, когда Чарльза и Мэтью не оказалось поблизости, она рассказала о своих страхах Ричарду. Муж поведал ей о подружке Чарльза и о том, что он не хочет далеко от нее уезжать. Джулия была этому очень рада. Она успела взять с Чарльза честное слово, что он и Мэтью непременно навестят их с мужем на островах, когда они обустроятся на новом месте. Мальчик уже ухватился за предложение, поэтому Джулия полагала, что долго их ждать не придется.

Они отужинали вчетвером. Все волнения рассеялись. Мэтью еще не знал, что они больше не вернутся в Уиллоу-Вудс. Чарльз обещал Джулии, что когда-нибудь расскажет Мэтью историю о двух братьях и злом отце. Пусть сын сам решает, хочет ли он иметь что-то общее с таким человеком. Что ни говори, а право выбора было очень важно для обоих братьев.

Джулия ушла к себе в номер первой, оставив братьев наедине, но Ричард не заставил себя ждать. Молодая женщина, скрестив ноги, сидела на постели, расчесывая волосы. Как только Ричард вошел, она бросилась к мужу и обвила его шею руками.

– Я несказанно рада, что этот день остался позади, – сказала она.

– Я тоже. Но меня всю дорогу подмывало спросить: тебе его не жалко?

– Мне? – несколько удивленно переспросила она. – Я собиралась спросить у тебя то же самое.

Ричард хмыкнул.

– Мой ответ: нет. А твой?

– Тоже нет.

– Рад это слышать. Он на самом деле погубил во мне все чувства, когда издевался надо мной в детстве. Какая злая ирония, что я, оказывается, его родной сын! Но мне все равно.

Джулия улыбнулась.

– Его титул когда-нибудь перейдет к тебе…

Ричард фыркнул.

– Не нужен мне его титул. Не хочу ничего, что принадлежит ему. Пусть лучше титул перейдет к Чарльзу, как это прежде было установлено, а от него – к Мэтью. Уверен, что Мильтон, обдумав услышанное, никому об этом не расскажет. Кроме того, ты – единственное, что мне нужно, Джуэлс, но…

Она отстранилась и слегка шлепнула его ладонью по груди.

– Ты не имеешь права произносить «но» после подобного.

– Может, «однако»? – решил пошутить Ричард.

– «Однако» тоже не годится.

– В таком случае, позволь мне закончить. Не стану отрицать, что ты взрастила в моей душе надежду, высказав предположение, что я являюсь незаконнорожденным сыном графа. Теперь я испытываю легкое разочарование, что все-таки связан кровными узами с Мильтоном Алленом. Но я это переживу, – лукаво улыбаясь, произнес Ричард. – Ты мне поможешь?

Этот вопрос он уже задавал ей, когда после долгих лет разлуки он вновь появился в ее жизни на балу в честь Мэлори.

Джулия рассмеялась и, прильнув к мужу, произнесла:

– Не исключено…

Он рассмеялся вместе с ней.

– Господи! Как же я тебя люблю! В этом тоже имеется определенная ирония.

– Извини, но ты ступаешь по тонкому льду.

Несмотря на ее ворчливый тон, Ричард крепче прижал жену к себе.

– Прежде мне казалось, что мой брак из-под палки будет таким же, как у отца…

Нежно улыбаясь, Ричард поцеловал ее раз… и еще раз…

– Ирония заключается в том, что я был полностью неправ.

Она слишком долго прижималась к нему. Разговоры подождут. Джулия обняла Ричарда за талию, а другой притянула его голову к себе. Ее пальцы зарылись в его черные волосы. И тут она охнула, осознав, чего не хватает. Джулия повернула мужа спиной к себе, чтобы убедиться: от его косы и следов не осталось.

– Господи милостивый! Что ты наделал? – охнув, вскричала она. – Мне нравилась твоя прическа.

– Я решил, что пора привести себя в порядок. Мне уже незачем бунтовать. После ужина я с Чарльзом и Мэтью сходил к цирюльнику. Но ради тебя я готов снова их отрастить.

– Не ради меня. Решать должен только ты.

Мужчина рассмеялся над ее стараниями не казаться разочарованной.

– Ты мой выбор, Джуэлс. То, что делает тебя счастливой, делает счастливым и меня.

Хотелось бы ей знать, согласен ли он до конца своих дней уступать ей? Вряд ли, хотя не важно… Идеальные браки, а Джулия была уверена, что ее брак идеален, имеет много преимуществ. Главное – легко находить компромиссы. Учитывая, как сильно она его любит, все, что делает его счастливым, также принесет счастье и ей. Иначе и быть не может.

Примечания

1

Гайд-парк – королевский парк площадью 1,4 км² в центре Лондона. С запада к нему примыкают Кенсингтонские сады. Традиционное место политических митингов, празднеств и гуляний.

2

Фамилия происходит от английского miller (мельник).

3

Идиоматическое выражение в английском языке, означающее раздражающее бремя, от которого нельзя избавиться. Его появление связано с поэмой С. Т. Кольриджа «Сказание о старом мореходе» (1798). Птица альбатрос спасала моряков и показывала им дорогу в безопасное укрытие. Один из матросов случайно убил альбатроса, за что хозяин корабля повесил ему на шею убитую птицу, указывающую на его вину. Моряк вынужден был долго носить ее у себя на шее.

4

Милая (франц.).

5

Игра слов. Jewels переводится как драгоценности.

6

Сокращенное имя главного героя звучит как английское слово rich, т. е. богатый.

7

Нетитулованное дворянство.


на главную | моя полка | | Мой единственный (перевод Семейство Мэлори) |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 3
Средний рейтинг 3.7 из 5



Оцените эту книгу