Книга: Хранящая сердце



Хранящая сердце

Джоан Линдсей


Хранящая сердце

Шанель Лу-Сан-Тер ударилась спиной о жесткую циновку, дыхание ее на миг прервалось. Один-ноль в пользу Корта. Она просила не давать ей поблажек, и андроид выполнил ее просьбу.

— Почему ты позволяешь этой штуке так с собой обращаться? — услышала она сзади голос Джадда.

Шанель наконец справилась с дыханием и шумно выдохнула. Это замечания ее просто оскорбило. Джадд Се Моерр девять месяцев учился с ней в школе открытия миров. Поддавшись душевному порыву, Шанель пригласила новых друзей провести у нее дома трехмесячный отпуск, положенный перед началом службы. Но она отнюдь не рассчитывала, что на это предложение откликнется кто-нибудь из мужчин…

Как и всем выпускникам ее класса (исключение составляла только сама Шанель), Джадду было всего восемнадцать лет. По понятиям Шанель, парень был невысокого роста, не больше мужчины класса слуг на ее родной планете Ша-Каан. Из-за этого Джадд выглядел совсем мальчиком, каким он, собственно говоря, и был. Когда ее брату, Далдену, исполнилось восемнадцать, никто не сомневался в том, что он уже взрослый мужчина. А вот Джадда с его песочного цвета волоса ми, серыми глазами и обычной несдержанностью не говоря уже о бестактных замечаниях вроде того, которое он только что сделал) она воспринимала всего лишь как мальчишку.

Она села, поправила длинную золотистую косу и, нахмурившись, взглянула на него,

— Корт — не «штука», мистер Се Моерр. Он для меня как член семьи!

Было нетрудно догадаться, что она недовольна. Большие миндалевидные глаза цвета янтаря смотрели неласково.

Шанель Лу-Сан-Тер отличалась довольно крупным телосложением и была не ниже Джадда, рост которого составлял сто восемьдесят сантиметров. Шанель была кистранкой лишь наполовину — по материнской линии, отец же ее являлся чистокровным шакаанцем и принадлежал к касте воинов.

В планы Джадда совсем не входило портить отношения с Шанель, так как он не терял надежды уговорить ее разделить с ним ложе. Собственно, он попытался бы сделать это и раньше, но студентам запрещалось заниматься сексом. Учиться в одном классе с Шанель и не иметь возможности прикоснуться к ней было выше его сил. Ничего не изменилось и потом, так как девушка очень спокойным тоном отказалась разделить с ним секс. Но Джадд не хотел отступать. Ведь Шанель была самой красивой девушкой из всех, кого ему когда-либо доводилось встречать.

Он не понимал, что могло рассердить Шанель, так как понятие «семья» было ему чуждо и он знал об этом только из учебников, рассказывающих о жизни на других планетах. На Кистране дети вынашивались в искусственной матке и воспитывались в специальных Центрах. На Ша-Каане они появлялись на свет совершенно варварским способом — женщины рожали своих детей сами.

— Послушай, Шанель, но ведь твой андроид всего лишь машина. Даже я знаю, что семьи состоят из живых людей, — сказал Джадд.

— Верно, поэтому я и сказала «как». Но поскольку дело касается меня, то и этого вполне достаточно. Корт не только выглядит как человек. Компьютер моей матери Мок II потратила годы на его программирование, так что он почти так же свободно мыслит, как и она. Кроме того, он мой компаньон-защитник с первых дней жизни. Так что, обозвав Корта вещью, ты, возможно, его и не обидишь, но меня оскорбишь наверняка.

Слово «защитник» было скорее архаичным, а вот «компаньон»… Достаточно было взглянуть на андроида с его безупречной внешностью, чтобы догадаться, для чего он предназначен — конечно, для развлечения женщин. Живым мужчинам трудно конкурировать со столь совершенными существами, поэтому в большинстве своем они их терпеть не могли. Эта модель была брюнетом с зелеными глазами и отличалась громадным ростом в сто девяносто три сантиметра.

Самые высокие из мужчин Кистрана достигали лишь ста восьмидесяти сантиметров. Считалось, что они прекрасно подходят для работы в Службе безопасности. Роста для этого Джадду хватало, но недоставало другого — умения превращать людей в ничто. Как ему казалось, у Шанель такие способности были. И уж совершенно точно они были у ее матери Тедры Де Арр, которая входила в правящую элиту планеты Кистран-Сек 1. Около двадцати лет назад она стала национальной героиней, когда привела армию варваров и с ее помощью освободила Кистран от сумасшедшего диктатора. В составе армии был и будущий отец Шанель.

Джадд решил, что теперь он знает, почему Шанель его отвергла. У нее есть машина, главное назначение которой — доставлять удовольствие своей хозяйке. Как он мог надеяться одержать верх над столь совершенным устройством?

— Ты, кажется, назвала его своим компаньоном, — сказал он, с бессильной злобой глядя на андроида. — Карие говорила, что он был у твоей матери, поэтому я считал, что ты не разделяла с ним секс. Но…

Его речь прервал мягкий смех Шанель. Ничего оскорбительного или саркастического в нем не чувствовалось, и ревность Джадда сразу испарилась. Этот смех, мелодичный и заразительный, заставил бы улыбнуться даже случайного прохожего.

— Прости, Джадд, — сказала она, отсмеявшись. — Но если бы ты знал моего отца, то подобная мысль никогда не пришла бы тебе в голову. Скажи ему, Корт.

— Чаллен Лу-Сан-Тер не позволил бы мне даже приблизиться к своей дочери, если бы Марта не согласилась меня перепрограммировать. С тех пор я не способен к сексу, — ровным, невыразительным голосом ответил андроид.

— О, это очень жестоко. Корт, — с огромным облегчением усмехнулся Джадд.

— На твоем месте я бы не слишком радовалась, — в свою очередь усмехнулась Шанель. — Когда отец поручил Корту стать моим защитником, он настоял еще на одном условии: Корт не может разделять со мной секс, но и никто этого не сможет, кроме будущего друга жизни. Если не веришь, попробуй прикоснуться ко мне, когда Корт находится поблизости. Он просто втопчет тебя в землю.

— Но… но это невозможно! — воскликнул Джадд. — Это противоречит законам Лиги объединенных планет. Андроиды не должны наносить вред людям. Они ведь в десять раз сильнее, так что нападение андроида может кончиться убийством!

— Это верно, поэтому Корт не убивает, а лишь наносит множество ран и ушибов. Мой отец именно этого и хотел, когда настаивал на его специальном программировании.

— Но закон…

— Он не распространяется на Ша-Каан. Мы не входим в Лигу, а мой отец шодан Ша-Ка-Ра. Так что он сам себе закон. Кстати, то, что может сделать Корт с любым мужчиной, который ко мне прикоснется, чепуха по сравнению с тем, что сделают отец или брат, если они об этом узнают. — Шанель состроила гримасу. — Если, конечно, они не одобрят кандидатуру этого мужчины.

Хотя Джадд находил такой порядок совершенно варварским, сочувствовать Шанель он не стал. Он был в курсе дела: их общая подруга Карие уже говорила ему об этом. Отец Шанель должен одобрить выбор мужчины, которому она предназначена, или даже выбрать сам без ее согласия.

Последнее слово будет за ее отцом. Она может только предлагать кандидатуру на его утверждение. Вот почему Джадд отправился на эту увеселительную прогулку в звездную систему Нива и на варварскую планету Ша-Каан. Он уже устал добиваться благосклонности Шанель. Что ж, теперь он попросит ее у отца, против его воли она ничего не сможет возразить. Шанель будет принадлежать ему…

— Ваши мысли очень легко читать, мистер Се Моерр, — презрительно произнес женский голос, шедший из интеркома на задней стене. — Неужели вы действительно надеетесь, что отец просто так возьмет и отдаст Шанель вам? Его собственные воины годами безуспешно добивались ее. С чего вы взяли, что он предпочтет маленького кистранца, у которого еще молоко на губах не обсохло?

Джадд залился краской. До вступления на борт принадлежавшего Шанель корабля он не подозревал, что можно так ненавидеть компьютер. За последние две недели он убедился, что это вполне реально.

— Увидимся за обедом, Шанель, — дрогнувшим голосом проговорил Джадд и вышел из гимнастического зала.

Шанель проводила его взглядом, затем посмотрела на интерном в стене.

— Ты не очень-то любезна, Марта.

— Я не запрограммирована на любезности, детка. Сколько раз ты должна сказать этому парню «нет», чтобы до него дошло? Ведь он совершенно не понимает намеков. Твоя мать не стала бы терпеть такую назойливость.

— Я не мама, — со вздохом проговорила Шанель.

— Конечно, нет. Ты слишком мягкосердечна. Правда, не скажу, что Тедра не способна иногда проявить мягкость, просто она в отличие от тебя не позволяет никому об этом знать.

— Марта, у меня нет настроения слушать еще одну лекцию о своих недостатках. Когда ты наконец перестанешь пытаться сделать из меня еще одну Тедру Де Арр?

— А когда ты наконец поймешь, что есть вещи, которые я не стала бы делать, даже если бы и могла? Кстати, в этом нет необходимости. Ты и так на нее похожа больше, чем ты думаешь. Правда, ты чуть медленнее достигаешь своих целей, но все-таки достигаешь.

Шанель засмеялась и грациозным движением поднялась с пола.

— Конечно! Вот почему противный мальчишка появился на Ша-Каане вместе с остальными.

— Во-первых, он тебе еще не очень надоел. И ты знаешь, что он не станет пытаться силой брать то, что хочет, как это сделал бы воин. Во-вторых, так же, как я, ты знала, что мальчик намерен просить тебя у отца, и хотела, чтобы Чаллен рассказал ему немного о жизни на Ша-Каане. Отец отдаст тебя только человеку, который сумеет защитить его дочь не хуже родителей. В-третьих, — и это самое главное — тебя постоянно беспокоило подозрение, что ты привлекательна только для воинов. Целеустремленность этого ребенка подтверждает, что для беспокойства нет оснований. Вот почему ты не возражаешь против его присутствия.

Это было правдой. Шанель взглянула на интерком.

— Марта, когда ты, черт побери, перестанешь читать мои мысли?

— Я не умею читать мысли, но я могу определять мотивы твоих действий даже тогда, когда ты сама их не осознаешь, — самодовольно ответила Марта.

— Значит, ты знаешь, что я собираюсь сейчас сделать? — спросила Шанель уже почти без гнева, но с некоторым страхом.

— Разве я не лучший образец современной техники? — ответила Марта тоном превосходства.

Сделав несколько шагов, Шанель опустилась в регулируемое кресло, машинально отмечая, как оно шевелится, приспосабливаясь к формам ее тела. Корт встал сзади и начал мягко массировать шею, снимая напряжение. К сожалению, досада от этого не проходила.

— Марта, может быть, ты не будешь вмешиваться? Пусть это будет нашим маленьким секретом, — сказала Шанель, в душе надеясь на утвердительный ответ.

Из интеркома раздалась прекрасная имитация смеха.

— Мне и не нужно ничего говорить. Твоя мать сама сказала все, что надо. Не переживай. Ее желания совпадают с твоими. Неужели ты этого до сих пор не поняла?

— Но не теперь.

— Хочешь, поспорим? Ты же ее ребенок, Шани, ее дитя. До твоего появления она и понятия не имела, что все это значит. Чувства, которые она испытала, потрясли ее до глубины души. Она всем сердцем любит твоего отца, но ради тебя или твоего брата выступит против него, не задумываясь. Это и называется материнством.

— Дело в другом.

— Откуда ты знаешь? А кто полгода упрашивал отца разрешить тебе поехать на Кистран для обучения пилотированию? Кто боролся за это, уговаривал его. Разве не она в конце концов бросила ему вызов и в результате вынуждена была целый месяц выполнять его малейшие желания? Тедра уже много лет не вызывала его на поединок, так как понимала, что не может победить, но ради тебя пошла на это, хотя прекрасно знала, что причина, которой ты объясняешь свое желание учиться пилотированию, — полная чепуха.

Шанель заерзала в кресле. Она чувствовала себя виноватой из-за того, что не была до конца откровенна с матерью.

— Это вполне разумное объяснение, — сказала она, оправдываясь.

— Пять лет назад так и было, — фыркнула Марта. — Но теперь ни для кого не секрет, что ты уже больше не хочешь летать на аэробусах, чтобы доставлять воинов во внутренние районы. Кстати, неужели ты думаешь, будто твоя мать не знает, что я и сама могла бы научить тебя летать на аэробусах? Ты хотела на Кистране научиться водить корабли дальнего космоса!

— Думаешь, она это знает?

— По-твоему, у нее нет глаз? Она прекрасно видит, как ты стараешься ускользнуть от воинов Чаллена, не оставляя никому из них ни малейшей надежды, что их внимание тебя коробит. Видит, как ты запираешься в своей комнате, когда узнаешь, что кто-то из воинов наказывает свою женщину. И неделями не разговариваешь с отцом, когда он изредка наказывает мать таким же образом.

Шанель резко поднялась со своего кресла. Наказание состояло в том, что воин доводил свою женщину до полного сексуального исступления и оставлял ее в таком состоянии. В зависимости от тяжести проступка это могло длиться часами.

Поскольку у Шанель не было ни друга жизни, ни любовника, то сама она такого не испытывала, но не раз слышала от знакомых, как все происходит. Как униженные женщины кричат и умоляют своих мучителей, не встречая никакого сочувствия. Больше всего Шанель боялась, что когда-нибудь ей самой придется так же страдать и она не выдержит. Зная жизнь многих народов, она хорошо понимала, насколько варварским является этот обычай Ша-Каана. Как бы она ни любила своего друга жизни, она бы не простила ему подобного обращения. Она не одобряла свою мать, которая позволяла отцу так с собой поступать. Ее мать…

— Как он может так с ней обращаться! — в бешенстве закричала она. — Иногда я его ненавижу!

— Ничего подобного! — засмеялась Марта. — Ты любишь его всей душой, как и он тебя. Ты просто не можешь согласиться с этой стороной жизни Ша-Каана, как в свое время не соглашалась твоя мать.

— Почему же она все-таки изменила свое мнение? — Шанель хотела это знать. — Он заставляет ее кричать, Марта, — смущенно добавила она тихим голосом.

— Не от боли, детка, всего лишь от досады. Но разве ты никогда не видела своего отца в синяках? Он никогда не остается целым и невредимым после этих наказаний, по крайней мере когда Тедра не связана потерей вызова.

Потерей вызова назывался период времени, когда проигравший должен был служить победителю. Обычно такая служба сводилась к физическому труду или выполнению какой-то особой работы. Для ее матери это означало полную покорность в постели.

— В наши дни к потере вызова относятся как к шутке, — усмехнулась Шанель.

— Не верь этому! Во всяком случае, твоя мать воспринимает все всерьез. В ее характере есть одна глупая черта, которую она называет честью. Но она достаточно умна, чтобы не зависеть от потери вызова тогда, когда необходимо нарушить некоторые правила. Кстати, тебе ведь не приходилось видеть, чтобы она долго сердилась на Чаллена, не так ли?

— Может, потому что она принадлежит к Сек 1 и знает, как надо давать и как получать. А я нет.

— И все же попыталась кое-что сделать. — Марта вновь изобразила что-то вроде смеха. — Корт рассказал мне, что ты потратила на изучение курса безопасности столько же времени, сколько на пилотирование.

Именно так и было. Узнав, что можно опрокидывать и валить наземь крупные объекты, которые обычным путем невозможно даже сдвинуть, Шанель постаралась понять, как это делается. Все зависело от толчка, движения, от внезапности нападения. Этот вид спорта, который кистранцы называли даунингом, отнимал много сил, но и давал очень много. К сожалению, для овладения техникой у нее не было времени. Если бы дома ее не ждали и не знали даты возвращения, Шанель задержалась бы на Кистране.

— Это мне здорово поможет против воинов, — пробормотала она, вновь услышав в ответ нечто похожее на смех, который начинал уже действовать ей на нервы.

— Сколько раз она сбила тебя с ног сегодня утром. Корт? — спросила Марта.

— Три, хотя я не считал.

Даже Шанель улыбнулась такому ответу. Несколько лет назад Марта запрограммировала андроиду чувство юмора, которое проявлялось зачастую в самые неподходящие моменты.

— Ты ведь знаешь, Марта, что это не в счет. Он не вправе использовать против меня свою силу, так что никакого сравнения с воином здесь быть не может.

— Пожалуй, это так, — согласилась Марта. — Может быть, поэтому мать не стала учить тебя своему стилю борьбы, посчитав, что из этого ничего хорошего не выйдет. Но тем не менее ты стала изучать собственный способ, не так ли?

— Да.

— И она смотрела на это сквозь пальцы. Шанель скривилась, откинувшись в кресле.

— Никакой стиль не поможет против друга жизни, которому я не посмею причинить ни малейшего вреда. В моем распоряжении лишь слова.

— Тедра не могла предположить, что ты будешь так думать о воинах, когда в свое время решила научить тебя воинскому искусству. Она хотела, чтобы ты могла сама себя защитить, особенно после того набега, когда тебя похитили. Тогда тебе было всего десять лет. Отец отнесся к этому спокойно — набеги на Ша-Каан происходят нередко, и он знал, что сможет тебя выкупить. А вот мать сходила с ума, пока все не кончилось.



Шанель не любила вспоминать об этом ужасном событии. Вначале ей ничего не угрожало. Набег был самым обычным. Вождь по имени Кеедан просто хотел в обмен на ее возвращение получить груз камней гнали и был уверен, что он их получит. Но у одного из воинов Кеедана, которого звали Хогар, было не в порядке с головой. Он обожал мучить людей и получал от этого удовольствие.

Целый день Шанель везли куда-то. Во рту у нее был кляп, и никто не слышал ее стонов, когда Хогар выкручивал девочке руки и ноги и старался побольнее ущипнуть. Кроме синяков, никаких повреждений мучитель ей не нанес, но от ужаса и боли она четырежды теряла сознание. И, что самое главное, с тех пор она испытывала непреодолимый страх перед физической болью.

Шанель никогда никому не рассказывала о том, что Хогар делал с нею, даже матери. Она стыдилась собственной трусости, а синяки к моменту ее возвращения домой успели побледнеть.

Марта, однако, не подозревала об этих неприятных воспоминаниях и продолжала развивать свою мысль.

— Тедра не может допустить, чтобы ты оказалась беспомощной перед каким-нибудь садистом, который будет претендовать на тебя, несмотря на присутствие Корта. Корт не сможет защитить тебя от воина с мечом. Его разрубят на куски.

Шанель ладонью прикрыла глаза, но Марту это не остановило. Спорить тут не о чем. Она действительно во многом похожа на мать, но в одном они абсолютно разные. Мать — прирожденный боец, причем в буквальном смысле слова. Она очень любит брать верх над мужчинами, особенно над своим другом жизни, хотя знает, что не имеет никаких шансов физически победить их. А Шанель не желает ни с кем вести бой — ни в буквальном, ни даже в переносном смысле. В первом случае часто приходится испытывать физическую боль, а во втором — горькое разочарование, потому что с воинами невозможно спорить. Они очень редко идут даже на малейшие уступки.

Однако Тедра считала, что она знает, как надо вести борьбу. Она не стала учить дочь своему стилю рукопашного боя, который вполне годился для других миров, но был неприемлем против варваров. Тедра решила, что Шанель должна научиться владеть мечом. Для Ша-Каана это было неслыханным, так как все еще действующий закон Кап-ис-Тра запрещал женщинам пользоваться оружием. Но Тедру ничто не могло остановить, хотя, чтобы вырвать согласие у Чаллена, потребовалось целых два года. Тедра просто спросила у мужа:

— Неужели ты хочешь, чтобы судьба твоей дочери зависела от милости какого-нибудь Фалдера Ла-Мар-Теля?

Фалдером звали одного из тех воинов, которых Чаллен недолюбливал, и вопрос об обучении Шанель сразу был решен.

Шанель терпеть не могла эти уроки. И хотя ей удавалось преодолевать страх перед ушибами, но никакого желания заниматься у нее не было. При столкновении она скорее убежала бы, чем взялась за меч. Шанель ненавидела и словесные стычки. Например, ту, которую она сейчас вела с Нартой. С компьютером Мок II можно спорить с таким же успехом, что и с воином Ша-Каана: оба чрезвычайно упрямы, и победить их очень трудно.

— Возможно, что-то из того, чему ты научилась в даунинге, когда-нибудь пригодится…

— Как же! — огрызнулась Шанель. — Могло бы пригодиться в другом мире, но не в моем.

— Что ж, ты это, очевидно, понимала, — рассудительно промолвила Марта. — Потому у тебя и появилось желание учиться, что ты не собираешься оставаться в своем мире.

Шанель вновь прикрыла глаза рукой, но на этот раз Марта печально вздохнула.

— Тедра не раз говорила, что она сослужила тебе плохую службу, научив смотреть на вещи своими глазами. Ты когда-нибудь слышала, чтобы женщина Ша-Каана была недовольна существующими порядками?

— Она воспитывала меня по-другому. Ты знаешь, что есть планеты, где к женщинам относятся не так, как у нас. Даже на Кистране, если возникает конфликт у пары, живущей в двойных апартаментах, его разбирают, и тот, кто неправ, принимает на себя всю вину. Насколько я понимаю, так и должно быть.

— Ты нашла там мужчину, с которым пожелала бы разделить секс? Тебе уже двадцать лет, и мать предоставила тебе возможность составить о сексе собственное мнение. Ты можешь заниматься этим когда захочешь, без одобрения отца. Так ты нашла то, что тебе нужно?

— Ты знаешь ответы на все вопросы, — проворчала Шанель. — Вот и скажи сама.

— Ладно, детка, но тебе скорее всего не понравится то, что я скажу. Мужчины Ша-Каана пугают тебя не своим ростом. Ты среди них выросла и к другим просто не привыкла. Наоборот, если мужчина не достигает ста восьмидесяти сантиметров и не шире тебя вдвое, ты на него и внимания не обратишь.

— Я могу побывать на сотнях планет, Марта. Ты хочешь сказать, что во всех других мирах не найдется мужчины чуть повыше и помускулистее?

— Конечно, найдется. Но давай вернемся к тому, что тебе не нравится в своем собственном мире, а именно то, как воины обращаются с провинившимися женщинами.

— Это унизительно, оскорбительно…

— Но абсолютно безболезненно, — отрезала Марта. — Есть миры, где нарушителей законов все еще лишают жизни. Есть миры, где за провинность со спины сдирают кожу. Есть и такие, где передовая техника позволяет причинять нестерпимую боль, не оставляя на теле ни малейших следов. И это только цветочки по сравнению с тем, что ты там обнаружишь в поисках идеального спутника жизни. Так что обычай Ша-Каана следует признать безвредным и даже гуманным.

— Но есть миры, где нет такого насилия, нет стольких нелепых законов, как у нас.

— Ты воспитана в уважении к закону, Чаллен об этом позаботился. Я не понимаю, о чем тебе беспокоиться.

— Да, конечно, но я больше не хочу об этом говорить. Как обычно, Марта услышала лишь то, что хотела услышать.

— Ты не задумывалась, почему твоя мать мирится с этими наказаниями, которые тебя приводят в ужас?

— Потому что любит отца.

— Да, верно. Но дело еще и в другом. Когда она увидела его впервые, у нее все внутри оборвалось. И так происходит всякий раз, когда она ложится с ним в постель. Если ты каждый день получаешь что-то, чего ждешь с нетерпением, то примиришься и с немногим другим, что тебе не по вкусу. Кстати, возможно, и то, что тебе не нравится, не так уж плохо, как тебе кажется.

— Это не все, — пробормотала Шанель.

— А что еще? Неужели мы потратили столько времени, чтобы обсудить только одну сторону проблемы?

— Погоди, Марта. Если ты знаешь так много, то должна понимать, в чем суть дела. Твой совершенный мозг должен признать, что воины не способны любить. Они испытывают вожделение и определенную привязанность к своим подругам жизни, но не любят их так, как женщины. Мой отец — исключение. Таких воинов, как он, больше нет. Даже мой брат говорит, что не понимает чувств отца к маме. Сам он ничего подобного не испытывал, хотя и шакаанец только наполовину.

Молчание. Удручающее молчание. С чего она взяла, что Марта станет опровергать столь очевидную вещь? Марта изучала воинов двадцать лет, и, если она молчит, значит, ей нечего сказать в утешение. А Шанель не собирается связывать свою жизнь с мужчиной, который может дать ей много секса и очень мало нежности. Она хочет большего — того, что нашла ее мать. Но этого на Ша-Каане она не найдет.

— Не знаю, как ты, Шани, а я очень волнуюсь при мысли, что скоро увижу твой мир. Я едва сдерживаюсь.

«Похоже на то», — подумала Шанель, взглянув на Карие. Она, правда, не понимала чувств своей подруги. Ша-Каан был совсем не тем местом, которое она захотела бы посетить без особой необходимости. Возможно, вся его привлекательность заключается в том, что обычным гражданам других миров его посещение запрещено.

Карие подтвердила ее догадку, прочитав небольшую лекцию Яри и Сире.

— После того как мать Шани открыла этот мир, он некоторое время был доступен для туризма. Но несколько идиотов нарушили местные законы, и на посещения был наложен запрет. Сейчас планета закрыта Глобальным щитом, который не позволяет даже самому совершенному кораблю войти в атмосферу за пределами космопорта. Желающие приземлиться должны получить разрешение Центра посещений. Но если вы не терпите бедствия или не являетесь торговым послом, то не стоит и пытаться. Только послам разрешено здесь находиться, но даже они не могут выходить за границы Центра посещений. Без твоего приглашения, Шани, мы никогда бы сюда не попали. Надеюсь, ты понимаешь, как мы тебе признательны, — заключила Карие.

От этих слов благодарности Шанель почувствовала себя неловко. Все, что она сделала, — пригласила новых друзей провести отпуск на Ша-Каане. Конечно, без нее они не смогли бы осуществить это путешествие, так как не успели еще заработать достаточно обменных жетонов, необходимых, чтобы покинуть свою планету. В распоряжении же Шанель был целый корабль, на котором свободно разместилась бы и тысяча человек. Для него даже не нужен был экипаж — Марта одна справлялась с управлением.

Шанель пригласила только трех девушек — Карие, Яри и Сиру. Двое же молодых людей, Джадд и Дрен Се Ростт, напросились сами. О том, что было нужно Джадду, уже говорилось. Дрен отправился на Ша-Каан по очень схожей причине: он был первым и единственным любовником Яри и не мог с ней расстаться. Для обоих секс был новым и восхитительным занятием.

Действительно, на корабле они были неразлучны и забавлялись друг с другом те две недели, которые длился полет. Забавлялись и в прямом, и в переносном смысле (на Ша-Каане секс называли забавой). Карие и Сира завидовали, говоря, что после приземления бросятся на первого попавшегося мужчину. Обе пытались соблазнить Джадда разделить с ними секс, но тот отказался. Он решил, что если не добьется Шанель, то не будет иметь никого.

Шанель тоже немного завидовала счастью Яри, но не так сильно, как ее подруги. Она просто не знала, чего лишается. Считалось, что каждый курсант должен познать секс в первый вечер после выпуска. Вся группа, кроме Шанель, так и сделала. Она же провела этот вечер с Гарром Се Бернном, который уже третий десяток лет был Директором Кистрана. Именно Гарр сделал одолжение Тедре, распорядившись принять Шанель в Щколу открытия миров, а затем в класс по изучению курса безопасности. Благодаря его помощи последние девять месяцев прошли для нее легко и приятно. Когда Шанель была свободна, она навещала его, и Директор развлекал девушку рассказами о ее матери. Он хорошо знал Тедру, так как в свое время был ее начальником.

Шанель стала иначе смотреть на многие вещи, хотя Марта на протяжении нескольких лет учила ее и старалась подготовить к встрече с такой высокоразвитой цивилизацией, как кистранская. Так как Шанель прилетела с другой планеты (что было редкостью на Кистра-не), ее, в отличие от других студентов, не заставляли жить при Центре обучения. Она ежедневно сталкивалась со взрослыми обитателями Кистрана и вскоре убедилась, что мать и Марта говорили ей правду об этой планете.

Отношение к сексу здесь действительно отличалось от принятого в любом другом мире. Половую жизнь называли «разделять секс». Поскольку секс признавался полезным для здоровья, заниматься им считалось обязательным для всех, кроме студентов. До окончания учебы им это запрещалось. Секс был составной частью культуры, существовали даже соответствующие законы.

Но цивилизация Кистрана была чужда Шанель. К несчастью, это же можно было сказать и о цивилизации ее родной планеты. Вот почему ее угнетала мысль, что от нее очень мало зависит выбор друга жизни — человека, под полным контролем которого она всегда будет находиться. Она должна ему подчиняться, уважать и даже любить. «Что же, — подумала она, — это вполне возможно, пока он не вздумает наказывать ее».

Шанель до сих пор не назначили друга жизни единственно потому, что Тедра всякий раз находила какой-либо недостаток в каждом из воинов, рассматривавшихся Чалленом. Чтобы оттянуть этот момент, Тедра отправила ее учиться на пилота, но больше откладывать столь важное дело было нельзя. Шанель была на два года старше возраста, когда обычно создают собственную семью. Видимо, возвратившись домой, она столкнется с уже готовым решением.

Надо было попросить Марту узнать у Тедры, так ли это. Может, ей и не стоит возвращаться…

О Звезды, что же она собирается делать? Наверно, мать действительно сослужила ей плохую службу, поощряя ее самостоятельность. При другой матери она бы сейчас не мучилась. Наоборот, была бы счастлива, что отец решает за нее ее судьбу. И нисколько не сомневалась бы, что он сделает наилучший выбор, так как прежде всего желает ей счастья. Но правда в том, что она относится к сексу так же, как и ее мать.

Хотя Тедра и была воспитана в традициях Кистрана, она не все в них одобряла. Особенно то, что кто-то вмешивается в такое глубоко личное дело, как секс. Она считала, что каждый здесь должен выбирать сам. Так же считала и Шанель. Она хотела выбирать сама и была готова к этому. Готова познавать то, отчего Яри сейчас так счастлива и отчего все эти годы была счастлива ее мать.

Она хотела любить. Просто ей еще не встретился мужчина, при виде которого «внутри все обрывается», и она даже не знает, что это за чувство, но была уверена, что найдет такого. И это будет ее собственный выбор, и неважно, согласится с ним отец или нет. Она все равно сделает по-своему.

Ее размышления прервал чей-то вопрос. Они находились в зале приемов, где только что поужинали. Шанель с удовольствием пошла бы отдохнуть, но ее друзья были слишком возбуждены, чтобы уснуть.

— Что?

— Сира хочет знать, можно ли ей будет заняться сбором местных образцов для коллекции? — спросила Карие.

— Каких образцов?

— Я имею в виду варваров. Шанель про себя тяжело вздохнула.

— Шакаанцы не любят, когда их называют варварами. Они знают, что это означает на развитых планетах. Кроме того, они на самом деле не варвары, хотя сначала кажутся такими. Да, ты можешь разделить секс с воином, если он этого захочет. Только обязательно скажи ему заранее, что ты под защитой шодана, чтобы не было недоразумений.

— О каких недоразумениях ты говоришь? — спросила Сира. — Об этом что-то говорится в тех законах и правилах, которыми нас снабдила Марта?

— Марта дала вам стандартные правила для посетителей, но, как вы уже поняли, ваш случай особый. Обычно за пределы Центра выходят лишь те, кто получает аудиенцию у шодана. Охрана Центра сопровождает посетителей во дворец. Там они не задерживаются и сразу отправляются обратно в Центр. Если в группе посетителей и есть женщина, у нее не будет времени останавливаться в дороге, чтобы разделить секс с воином. Так что нет причин упоминать о чем-то подобном в правилах.

Зеленые глаза Карие широко раскрылись.

— Мои Звезды, ты имеешь в виду те требования, о которых когда-то говорила?

— Боюсь, что да, — ответила Шанель. — Если воин считает, что ты не находишься под защитой, и если тебя не сопровождает мужчина, он вправе потребовать тебя. И никто на моей или вашей планете не сможет ничего с этим поделать. Но если вы заранее скажете ему, что находитесь под защитой, то все будет в порядке.

— Ты в этом уверена? — с сомнением спросила Сира.

Шанель поняла, что теперь ее подруги вряд ли будут слишком рьяно коллекционировать местных мужчин. Но она не собиралась совсем отговаривать их от желания немного позабавиться на Ша-Каане. Нужно просто быть осторожнее.

— За все время потребовали только двух женщин-посетительниц, причем они сами этого захотели. Если женщина объявляет, что находится под защитой, этого достаточно. Дело в том, что воин знает: если он потребует женщину, находящуюся под защитой, ему в конце концов придется сражаться с ее защитником. А воины не сражаются из-за женщин.

— Почему же? — с интересом спросила Яри.

— Любой воин скажет тебе, что он не знает, что такое ревность. И что такое любовь.

— Но, Шани! — недоверчиво воскликнула Карие. — Ты же говорила, что твой отец любит твою мать, а мы знаем, что он воин.

— Мой отец — исключение. — Голос Шанель стал холодным. — Можно сказать, что моя мать оказала на него плохое влияние.

Карие и Сира засмеялись.

— Но ведь это прекрасно, — сказала Яри. — Только представьте, что больше нет ни ревности, ни чувства собственности.

— Ты так думаешь? — не без раздражения в голосе спросил Дрен. Он был ниже Шанель и вдвое тоньше ее, считаясь тем не менее самым красивым парнем в классе. — Надеюсь, ты не собираешься сама попробовать кого-нибудь из этих воинов?

Яри засмеялась, устраиваясь поудобнее рядом с ним на кушетке. Хотя он был невысок, но она еще ниже. В классе не нашлось ни одной девушки выше ста семидесяти сантиметров, так что Шанель иногда чувствовала себя неуютно из-за своего роста и пышной фигуры.

— Не беспокойся, милый, — ответила ему миниатюрная блондинка. — Насколько я понимаю, эти воины для меня слишком велики. Мне нравится, когда моя кожа кремово-белая, а не сине-черная.

— Черт возьми, об этом я не подумала, — вздохнула Сира.

Шанель засмеялась.

— Пусть это тебя не волнует. Ни один мужчина не обращается с женщинами осторожнее, чем воин, — он всегда помнит о своей силе и росте. Женщины класса слуг Дараша по габаритам даже меньше тебя, Сира, но я не помню случая, чтобы кто-то из них пострадал.



— А мы с Джаддом сможем коллекционировать этих женщин? — желая отплатить Яри, спросил Дрен. В награду он немедленно получил от нее удар в живот.

— Женщины Дараша предназначены для услуг. У них нет своего мнения. Иногда я даже думаю, что они не знают слова «нет», — рассеянно ответила Шанель.

— Ты-то хорошо знаешь это слово, — сказал Джадд, наливая себе вино и садясь на кушетку рядом с Шанель. — Я думаю, что…

Он не закончил. Не успел Джадд занять свое место, как Корт был уже там. Он сел бы на него сверху, если бы Джадд не вывернулся, расплескав по дороге вино. Тут же с разных сторон комнаты появились два робота-уборщика, но никто не обратил на них внимания. Джадд зло уставился на Корта, Шанель рассмеялась, не в силах справиться с охватившим ее весельем. Остальные смотрели на Корта так, будто сомневались в его исправности.

— Почему он это сделал, Шани? — наконец спросила за всех Карие.

Вместо Шанель, которая продолжала смеяться, ответил Джадд.

— Корт — ее, защитник, — сказал он таким тоном, как будто произнес ругательство. — Никто не может разделить с ней секс, когда он поблизости. К ней нельзя даже прикоснуться!

— Это не совсем так, мистер Се Моерр, — неожиданно раздался голос Марты, до сих пор хранившей молчание. — Если Шани захочет разделить секс с каким-либо мужчиной, Корт не станет вмешиваться. Он даже может помочь ей раздеться.

Шанель окаменела, подавляя острое желание выплеснуть вино на панель интеркома.

— Это слишком грубо, Марта.

— Ты меня знаешь, детка. Я люблю точность.

— Очень тебе благодарна! Марта засмеялась.

— Что же это за защитник, хотел бы я знать? — возмущенно воскликнул Джадд. — Я думаю, Шани, что он не должен подпускать к тебе абсолютно всех мужчин!

— Нет, только тех, кого я уже отвергла, — не сдержалась Шанель.

Краска бросилась в лицо Джадда.

— Сомневаюсь, что твой отец хотел именно этого!

— Ты совершенно прав, Джадд, — ответила Шанель. — Моя мать добавила кое-что к программе Корта без его ведома. Она ведь прежде всего кистранка, как и ты. Она считает, что нужно иметь возможность говорить то, что хочешь, — и «да», и «нет».

— А тебе вообще хоть когда-нибудь хотелось сказать «да»?

Это был слишком личный вопрос. Юноша мгновенно пожалел о нем и отвел взгляд, не ожидая ответа. Шанель и не собиралась ему отвечать. Но Марта, эта машина-монстр, не испытывала никаких колебаний и сомнений.

— Если Шанель скажет «да», на Ша-Каане это ни к чему хорошему не приведет. У нее любящий отец, занимающий пост шодана, которому вряд ли кто рискнет бросить вызов, тем более из-за женщины. Из знающих ее воинов ни один даже не осмелится к ней приблизиться. Они могут только мечтать об этом и пытаться убедить шодана, что они достойны стать другом жизни его дочери. Иначе она ни с кем не станет разделять секс. Она не может пойти против существующего порядка вещей.

Теперь Шанель уже хотелось разнести интерком на куски. Она понимала, зачем Марта все это говорит. Она пыталась побудить Шанель бороться за свои права, показав ей ситуацию глазами других. Сейчас эти другие с ужасом смотрели на нее. Как будто ее жалости к себе недостаточно — нужно было вызвать жалость у кого-то еще!

— Это действительно так, Шани? — спросила Карие. — Ты должна вступить в постоянную связь, даже не попробовав сначала этого парня?

— Большинству женщин Ша-Казна подобная мысль и в голову не придет… — начала Шанель, но Марта вновь вмешалась в разговор.

— Они не могут и подумать, что существующую систему можно как-то изменить.

— Не систему, Марта, а традицию. И оставь эту тему, черт побери!

— Но, Шани, ты же наполовину кистранка, — заметила Сира.

— Да, конечно. Марта умышленно забывает о некоторых вещах, чтобы доказать свою точку зрения. К счастью, у меня есть и другие возможности, и я уже выбрала одну из них.

— Это выбор труса, — фыркнула Марта. — Ты можешь и дома найти то, что ищешь. Ты не должна отправляться в другую звездную систему, разбив сердце своей матери.

Шанель должна была понять это с самого начала. Марту ей предоставили только взаймы. Она принадлежала Тедре и в конечном счете делает все исключительно для блага Тедры.

Шанель вздохнула.

— Хорошо, Марта, я подожду до тех пор, пока отец не сделает свой выбор. Но если я с ним не соглашусь, я уйду, и моя мать наверняка поможет мне в этом.

— Не сомневаюсь, что поможет. Все, что я прошу, — приложи немного усилий, чтобы до этого не дошло. Если ты согласна, я во всем тебя поддержу.

— Займешься какими-нибудь хитрыми комбинациями?

— Конечно. На глупость я не запрограммирована.

Внезапно Джадд исчез со своего места на кушетке и вновь появился через несколько секунд, заметно потрясенный.

— Вы получили лишь слабое представление о том, что может случиться, мистер Се Моерр, — обращаясь к нему, промурлыкала Марта, — если вы расскажете отцу Шанель что-нибудь из услышанного сегодня. Только в следующий раз вас не транспортируют в кабину и обратно, а прямо выбросят в открытый космос.

Эта угроза произвела впечатление даже на Шанель. Молекулярная нуль-транспортировка позволяла перемещаться с корабля на поверхность планеты без посадки или использования транспортного корабля. Ваше тело переносилось из одного места в другое буквально за один миг. А Марта контролировала систему нуль-транспортировки корабля.

— Это… это же нарушение законов об уважении к жизни, — пробормотал Джадд.

— Вот здорово! — В голосе компьютера послышался смех. — Я Мок II, детка, и не подчиняюсь никаким законам, кроме своих собственных. Каждый знает, что… — Последовала длинная пауза, затем Марта в ярости закричала: — Убирайся из моего терминала, Брок!

Для Шанель это был приятный сюрприз. Она не подозревала, что корабль настолько близко подошел к Ша-Каану, но раздавшийся из интеркома низкий мужской голос был тому доказательством.

— Успокойся, женщина! — строго приказал голос Марте. — Я пришел по поручению родителей Шанель — обоих.

Слова «обоих» было достаточно, чтобы успокоить Марту, и, конечно, зная об этом, Брок сказал так специально. Брок тоже был компьютером системы Мок II. Он принадлежал отцу Шанель и поэтому был запрограммирован на совместимость только с Чалленом. Марта выражала недовольство, что ей пришлось помогать в его создании. Но она сделала это для Тедры, которая хотела преподнести Чаллену сюрприз в виде его собственного Мок II.

Сюрприз! Целый год Чаллен даже не подходил к Броку — он не желал ничего ультрасовременного. Когда он наконец подошел к компьютеру, у них еще на год завязался спор о том, кто главнее, по окончании которого оба считали себя победителем. Но теперь они прекрасно уживались.

Со временем, к удовольствию всех, кроме Марты, Брок стал пытаться господствовать над ней, обращаясь так, как воины обращаются со своими женщинами.

Марту можно было на некоторое время утихомирить, но совсем заставить замолчать — вряд ли.

— Скажи, что тебе нужно, и убирайся из моего терминала. И в следующий раз не вламывайся, а попроси разрешения войти. Несчастный оловянный солдатик! Ты дождешься, что твои схемы сгорят, — ворчала Марта.

— Ну-ну, — усмехнулась Шанель. — Вы забыли, что здесь есть заинтересованные слушатели, которым до сих пор никогда не приходилось сталкиваться с дерущимися компьютерами. По правде говоря, вы их просто шокируете.

— Мы не деремся, — сказала Марта.

— Не понимаю, что тебя беспокоит, Шанель, мягко возразил Брок.

— Ну, конечно же, то, как давно ты появился здесь, — вздохнула Шанель.

— Не беспокойся, детка, — заверила ее Марта. — Он скользкий, как змея, но все же не сможет пролезть без того, чтобы я немедленно об этом не узнала. А теперь делай свое дело, Брок, и отправляйся домой.

Последовала длинная пауза, во время которой Брок решал, следует ли ему поступить так, как сказала Марта, или отругать ее за то, что она смеет давать ему советы. В конце концов он обратился к Шанель.

— Я принес тебе привет от твоих родителей, дитя. Ты знаешь, как им было тяжело расставаться с тобой, и сейчас они с нетерпением ждут твоего возвращения к следующему восходу.

— Моя мать здесь, Брок? — живо спросила Шанель. — Я могу поговорить с ней?

— К сожалению, — ответил Брок, — Чаллен и Тедра сейчас на состязаниях и останутся там до восхода луны.

— На каких состязаниях? — спросила Марта, прежде чем Шанель успела об этом подумать. Марта очень не любила, когда кто-либо узнавал новости раньше ее, тем более Брок.

— В Ша-Ка-Ра приглашены воины со всех концов земли, чтобы помериться силами между собой. Состязания начались в этот восход и продлятся до тех пор, пока не определится победитель. Чаллен исполняет обязанности главного судьи и должен присутствовать там постоянно, как и Тедра. Иначе они встретили бы Шанель в Центре посещений. На остановке аэробуса Шанель будет ждать эскорт, который проводит ее к павильону родителей в парке.

— Дело обстоит именно так? — испытующе спросила Марта. — Надеюсь, ты не будешь возражать, если я проверю все это в Центре!

— Женщина, ты совершенно невозможна! — Брок даже не пытался скрыть свое раздражение.

— Разве я не права? — заметила Марта. — До свидания, Брок, — добавила она нежным тоном.

Наступило долгое молчание, настолько долгое, что Карие успела наклониться к Шанель и прошептать:

— Он действительно считает ее женщиной?

Шанель хотела сказать, что в присутствии Мок II бесполезно шептать — все равно компьютер услышит. Но Марта ее опередила, ответив на заданный вопрос.

— Естественно! Он же безнадежный идиот. В голосе Марты звучало уже не раздражение, а скорее гордость. Шанель усмехнулась.

— Мне казалось, что Брок тебе нравится.

— Только когда он проявляет хоть чуточку ума. Но в последнее время Брок стал законченным варваром. Когда он вот так разглагольствует, подражая воинам, и несет всякую чепуху, я готова на стенку лезть от злости.

— Но ты можешь с этим справиться? — спросила Шанель.

— Конечно, могу, — громко фыркнула Марта.

На следующее утро Шанель проснулась, испытывая почти такое же возбуждение, как ее подруги прошлым вечером, однако по другой причине. Она не хотела думать о том, что произойдет после ее возвращения, но самому возвращению радовалась. Ей не терпелось вновь увидеть свою семью, друзей, даже слуг и просторный дом — все, с чем она с такой тоской расставалась.

Последние девять месяцев ей пришлось жить в комнате, похожей на спичечную коробку. По крайней мере, ей так казалось в сравнении с тем, к чему она привыкла. Конечно, кистранцы умели хорошо использовать ограниченное пространство. Они применяли раздвижные стены. Стоило лишь нажать кнопку, и из одного помещения можно было сделать четыре или пять комнат. Все нужное оборудование, даже для ванной или туалета, появлялось прямо из стены.

Шанель видела на Кистране кое-какие действительно невероятные вещи, но она и сама выросла среди многих подобных чудес. В отличие от шакаанцев Тедра не пренебрегала современными удобствами, созданными в других мирах. То, что она покупала для себя, она покупала и для своей дочери.

Тедра покупала бы все это и для сына, и для друга жизни, но, как и другие мужчины, они упрямо отказывались даже прикасаться к чему-либо, сделанному не в их мире, или, по крайней мере, непохожему на то, что могло бы быть сделано. Исключение, к несчастью для местных знахарей, составляла медицина. Воины не были глупцами. Если что-то могло спасти жизнь или быстро заживить рану, не оставив шрамов, — все это широко использовалось. В каждом городе планеты был хотя бы один медитекс, а в некоторых, подобно Ша-Ка-Ра, даже несколько.

— Проснись и пой, детка. — Голос Марты вплыл в комнату как раз в тот момент, когда Шанель села на кровати, отключив этим движением воздушное одеяло. — Я поговорила с Центром посещений. Похоже, что наш старый приятель Брок не сказал и половины того, что знал.

— Ты никак не избавишься от древнего линго, а, старушка?

— Как и Тедра, — засмеялась Марта. — Но, как можно заметить, эти самые словечки «линго» вылетают и из твоих нежных уст.

— Разве может быть иначе, если я всю жизнь разговариваю с вами? Так о чем Брок нам не сказал? О состязаниях?

— Да. Похоже, твой отец задумал эти состязания за месяц или два до того, как сказал о них твоей матери. Причем сказал уже после того, как я улетела за тобой.

Но послы каким-то образом узнали о состязаниях заранее и сообщили на свои планеты на тот случай, если кто-то захочет принять в них участие. Видно, захотели очень многие, так как Центр посещений переполнен.

— Но это значит, что…

— Да, детка. Ша-Ка-Ра открыт для посещения, по крайней мере парк. Во время состязаний в наш прекрасный город может приехать кто угодно, даже если он не участник, а просто зритель.

— И отец на это согласился?

— Что, впечатляет?

Широко открытыми от удивления глазами Шанель смотрела на аудиовизуальную консоль рубки управления корабля, пытаясь понять происходящее.

— Наверное, мама его уговорила, — наконец предположила она.

— Ну а как тогда ты объяснишь, что отец долгие годы стремился вообще не допускать посетителей в Ша-Ка-Ра? Ведь, по его замыслу, Центр посещений разместили у черта на куличках, причем это было сделано до осложнений? А маршруты аэробусов изменили так, чтобы их нельзя было заметить, и все станции аэробусов размещены за городской чертой? И после всего этого такой наплыв посетителей?

— Так в чем же дело, Марта?!

— Твоя мать имеет большое влияние на отца тогда, когда дело касается его лично, а не благополучия народа Ша-Каана. Идея выявить лучшего бойца скорее всего принадлежит воину. Я теряюсь в догадках, в чем тут причина.

— Ты могла бы спросить Брока.

— Этот кретин не скажет. Он любит сохранять в тайне мотивы поступков Чаллена. Из-за какого-то замыкания в цепи он вообразил, что я ничем не отличаюсь от любой женщины, и считает, что я не должна вмешиваться в дела воинов. Он также не признает моего превосходства, хотя каждый дурак знает, что ум и способности Мок II с годами увеличиваются. А я старше его.

— Не убеждай меня, Марта, — улыбнулась Шанель. Она направилась в санитарный угол, активировав стены, чтобы хоть немного укрыться от Марты. К несчастью, отключить коммуникационную систему корабля это не могло. Голос Марты следовал за ней повсюду.

— Ты поняла, — продолжала Марта, — что означают эти состязания? Там будут воины, которые тебя не знают. А так как город открыт для посещения, тебе даже не надо надевать чаури — знак принадлежности к женщинам Кап-ис-Тра. Для приезжих воинов ты сойдешь за посетительницу. Как и они, ты сможешь не придерживаться правил. Ты понимаешь, куда я клоню, детка?

— Ясно и отчетливо, Марта.

Шанель действительно поняла, какие возможности открываются для нее. Она чувствовала сильное возбуждение, теперь уже никак не связанное с возвращением домой. Шанель и вправду не хотела упускать появившийся прекрасный шанс. Но она имела в виду не то, что Марта. Если там будет очень много воинов, то должно быть и много мужчин с других планет, и, вероятно, лучшие из лучших. Даже не «вероятно», а наверняка лучших, если они собираются состязаться с воинами. Не надо отправляться за тридевять земель — они сами пожаловали сюда.

— Ну и?…

— Может быть, перед тем, как уехать, я попробую какого-нибудь воина — просто чтобы получше узнать, чего избегаю.

— Это воодушевляет.

— Или найду посетителя, который мне понравится еще больше.

— Не смеши меня.

— Ты думаешь, это невозможно?

— Общеизвестно, что мужчины Ша-Каана превосходят всех прочих гуманоидов. Лучшего из мужчин, по крайней мере с точки зрения внешности, можно найти только здесь, дома.

— Ты сама прекрасно понимаешь, что это ерунда, — засмеялась Шанель. — В каждом из миров найдутся неплохие образчики мужчин, хотя бы как отклонение от нормы.

— На Кистране тебя никто не соблазнил. Да это и невозможно — ты слишком избалована тем, что видишь у себя дома.

— Я была на Кистране недолго, Марта, и не покидала Галлион-Сити.

— Ладно, ладно, — сердито согласилась Марта. — Нет смысла спорить о том, что скоро и так выяснится само собой. Когда мы приземлимся, я буду следить за показаниями твоего состояния и точно узнаю, когда твое либидо налетит на препятствие.

— Ну и храни это при себе! Если такое случится. Подчеркиваю, «если», поскольку предпочла бы сама догадаться.

Глава Центра посещений сам вышел приветствовать Шанель по случаю ее возвращения на родную планету. Она была очень удивлена, поскольку обычно мистер Рам-пон покидал свой роскошно обставленный кабинет только тогда, когда в Центр приезжали Тедра или Чаллен или когда ожидался какой-то особо важный гость.

— Добро пожаловать, мисс Лу-Сан-Тер, добро пожаловать, — заливался он. — Ваша мать приобрела для вас аэробус, и прекрасно сделала. Наши аэробусы из-за состязаний не справляются с перевозками. Представьте себе, скопилась целая очередь!

Из сказанного Шанель поняла только то, что теперь у нее есть собственный аэробус, и просияла.

— Мама сказала вам, что мне не нужен пилот?

— Да, она говорила, и это очень хорошо, так как сейчас у нас нет свободных пилотов. Она также заверила, что скоро вы сможете выполнять для нас полеты.

— Я и сейчас могу, — улыбнулась Шанель.

— Ну, если так, я лично оформлю ваших гостей, чтобы сэкономить время.

— О, благодарю вас, мистер Рампон! — вновь удивилась Шанель.

— Лучше спроси, чего он хочет, Шани, — раздался вдруг голос Марты. Он исходил из пояса Шанель, куда подключалась компьютерная связь.

Шанель покраснела, но все же не так сильно, как мистер Рампон. Он откашлялся и неуверенно проговорил.

— Раз уж так получилось, я действительно попрошу о небольшой услуге. Недавно к нам прибыл один из Высоких Королей Сенчури III. Мы смогли отправить его свиту на станцию под Ша-Ка-Ра, но пилот, вернувшись, сообщил, что там у службы наземного транспорта нет свободных хатааров.

— Вы хотите сказать, что он застрял на станции?

— Именно так. Как вы знаете, от станции до города довольно далеко, тем более что дорога все время в гору. Да столь важной персоне и в голову не пришло идти пешком, а мы не рискнули это предложить. Эти Высокие Короли так обидчивы!

Шанель представила себе, как напыщенный, толстый король пытается вскарабкаться по крутой вьющейся дороге на Ша-Ка-Ра, и едва удержалась от смеха.

— Нет, конечно, мы не должны заставлять его идти пешком!

— Так вы не откажетесь забрать его и свиту с собой?

— Конечно, нет. Один хатаар свободно возьмет двух, даже трех человек.

— Это очень хорошо, иначе на станции скопилось бы еще больше посетителей. Я вам очень благодарен. Буду считать это личным одолжением!

Шанель сказала еще несколько фраз о том, что для нее никаких проблем не возникнет, и ушла, оставив своих друзей с администратором. Она отправилась с Кортом осматривать свой новый аэробус, стоявший перед Центром. Чтобы дойти до него, понадобилось целых пять минут — так велико было главное здание Центра.

Весь комплекс занимал примерно две квадратные мили, из которых половина приходилась на космопорт. Сейчас он был забит десятками космических аппаратов из различных миров. Значительную часть площади также занимали склады для хранения товаров. Далее возвышались жилища для торговых послов, сотрудников и охраны Центра и гостиница для посетителей, прибывающих на короткий срок. Наконец, здесь располагались ремонтные мастерские, цеха и различные службы обеспечения, необходимые для жизни этого небольшого города.

— И они не смогли доставить несколько человек в Ша-Ка-Ра? — пробормотала Шанель.

— Твой отец отменил запрет на посещение города, — вмешалась Марта, — а точнее говоря, парка. Но я не думаю, что он зашел настолько далеко, чтобы разрешить аэробусам приземляться прямо в городе. Этот закон действует на всей планете, а не только здесь. Ша-Ка-Ра — единственный город, открытый для посетителей, им запрещено появляться где-нибудь еще.

— Я знаю законы, Марта.

— Тогда не ворчи.

— Я не ворчу. Мне просто кажется, что, уж если отец позволил им приехать на эти состязания, он мог бы хоть немного облегчить дорогу.

— Когда это твой отец пытался облегчить жизнь посетителям?

Шанель засмеялась. Это было правдой. Даже до того как планета была закрыта для туризма, Чаллен не очень ладил с обитателями других планет, хотя его отношение было не хуже, чем у других воинов. Тедра однажды очень хорошо сказала об этом:

— Посетители или боятся воинов и поэтому ведут себя чересчур раболепно, или слишком снисходительны, относясь к нам как к варварам, которым нужно нести цивилизацию. Третьего варианта у них нет.

С воинами приходилось иметь дело многим. Другие миры очень нуждались в природных ресурсах планеты. Особенным спросом пользовались гаэльские камни, оказавшиеся настолько ценным источником энергии, что смогли полностью вытеснить из употребления криссилиум. Используя эти камни, удалось почти вдвое увеличить скорость кораблей дальнего космоса.

Шакаанцы применяли камни в необработанном виде, только для освещения. Развитые миры создали технологию для их обработки, в результате которой один камень мог снабжать энергией целый город или большой космический корабль. При этом энергия камней никогда не истощалась. Выгода была настолько велика, что, пожалуй, если бы гаальские камни нельзя было купить, бедные энергией миры могли начать войну с Ша-Каином,

Лу-Сан-Теры владели крупнейшим месторождением камней на планете — доброй половиной целого горного массива. Благодаря этому они являлись одним из богатейших семейств в двух звездных системах.

Война пришла не из внешних миров. Многие из посетителей слишком часто нарушали законы, появляясь там, где их не ждали, не церемонились с женщинами, воровали ресурсы планеты вместо того, чтобы их покупать. Шанель не знала, что конкретно послужило поводом к началу военных действий, — она была еще ребенком. Огромная армия воинов из восточной страны Ба-Хар-ан совершила набег на Кап-ис-Тра. Так как Ба-Хар-ан находился очень далеко, переход занял несколько месяцев. Кровь посетителей пролилась бы рекой, если бы воинам не выдали виновных в инциденте, а планета не была бы закрыта.

Конечно, планету невозможно совершенно закрыть для посещения. Компромиссы были необходимы. Чтобы сделать их незаметными, станции аэробусов пришлось вынести за пределы городов. Аэробусы доставляли торговцев Ша-Каана в Центр посещений и возвращали их домой. Торговые послы больше не имели возможности разъезжать в поисках необходимого товара и были вынуждены сидеть на месте и ждать предложений. Что касается бахаранцев, то они с тех пор за пределами своей страны не вели никакой торговли.

— Ты знала об этом, Марта? — спросила Шанель, любуясь новеньким, сверкающим аэробусом небесно-голубого цвета.

— Конечно. Тедра заказала его как раз после твоего отлета на Кистран. Разумеется, тогда она еще не догадывалась, что перевозки для Центра посещений не совсем соответствуют твоим планам.

— Давай не будем снова об этом. Я честно постараюсь как можно скорее влюбиться, по крайней мере, пока отец не примет решение.

— Взаимная страсть решит все проблемы. Кстати, Тедра не сразу полюбила Чаллена. Это заняло примерно неделю.

Шанель мягко, без малейшего толчка посадила самолет на взлетную полосу у подножия Маунт-Райк. Аэробус прекрасно слушался управления. По размерам он был намного больше одноместного «Летающего крыла II», на котором она училась летать. Правда, потом Шанель научилась водить все современные машины, используемые в звездной системе Сентура. Этот аэробус свободно вмещал двадцать человек и имел большой грузовой отсек для перевозки товаров.

Шанель открыла люк и обернулась к своим спутникам.

— Здесь кончается легкая часть пути. Дальше придется мириться с некоторыми неудобствами.

— Ты имеешь в виду вон тех? — спросил Джадд, с отвращением глядя на хатааров, ожидающих их на! другом конце полосы.

Проследив за его взглядом, Шанель усмехнулась. Шакаанцы использовали этих четвероногих как вьючных животных. Огромные косматые хаткары были ростом с Шанель. Однако, несмотря на свой устрашающий вид, эти создания отличались очень спокойным нравом и прекрасно работали вместе с людьми.

Шанель не успела подбодрить Джадда, потому что Карие вдруг произнесла с дрожью в голосе:

— Мои Звезды, так вот они какие, Шани! — Она смотрела вовсе не на хатааров, а на четверых воинов, стоявших рядом с ними. — Я знала, что они большие, но не настолько же!

— Шани говорила, что они хорошо обращаются с женщинами, — напомнила ей Сира, в голосе которой звучало нетерпение. — Я хочу это проверить.

— Да подождите же вы! — вмешалась в разговор Яри. — Кажется, нас ожидают неприятности.

Шанель посмотрела на другой конец посадочной площадки. Действительно, в их сторону направлялась группа из пяти человек, настроенных явно недоброжелательно. Шедший впереди маленький круглый человечек очень походил на буйнопомешанного.

Корт стал впереди Шанель, заслонив ее собой. Ростом под два метра, одетый в кожаные браки воина, с мечом в руке (правда, если говорить точно, это был меч, принадлежавший Шанель), он произвел на круглого коротышку некоторое впечатление. Тем не менее тот продолжал кипеть от злости.

— Уйди с дороги, человек, — приказал он Корту. — Я должен поговорить с пилотом этого аэробуса.

Корт не сдвинулся с места. Шанель пришлось сделать шаг в сторону, обходя его.

— Тогда я скажу вам, молодая женщина, что нахожу работу вашего Центра очень плохой. Как вы смеете так обращаться с Его преосвященством, Высоким Королем? Да вы знаете, с кем имеете дело? Это совершенно нетерпимо, что…

Шанель поняла, что сейчас он разразится очередной длинной тирадой, и прервала его:

— Не вина Центра, что на состязания прибыло так много посетителей, что не хватает хатааров. Однако теперь я все же собираюсь предложить вам поездку.

— Ну, это уже лучше, — самодовольно усмехнулся толстяк. — Мы немедленно летим…

— Прошу прощения, но добраться до места вы сможете только на хатаарах, которые находятся вон там. Даже я не имею права приземляться на аэробусе в черте города. Разве вы не читали законов нашей планеты и не знаете, что это запрещено?

— Тогда вы застрянете здесь так же, как и мы. Эти невежественные дикари уже сказали нам, что животных нанять нельзя.

В голосе Шанель зазвучал металл:

— Эти люди — воины моего отца, которые должны сопровождать меня к нему. Они не уступят вам хатааров, будь вы хоть самим дьяволом. Вы или извинитесь перед ними, или можете…

— Да как вы смеете так со мной разговаривать! Как вы смеете…

— О, ради Звезд! — с досадой воскликнула Шанель и отвернулась.

Перед ней стояли четыре воина, которые за это время успели незаметно подойти. Судя по выражению лиц, ситуация их явно забавляла. Видимо, они слышали разговор и развеселились от того, что она их защищает.

— Маленький человек нуждается в твоей помощи, Шанель, — сказал Лоуэн, воин с каштановыми волосами и такими же светлыми глазами, как и у нее самой. — Смотри!

Она было подумала, что речь идет о поездке, которую предлагала толстяку, но вдруг услышала стон. Повернувшись, Шанель увидела, что посетитель, вероятно, пытался остановить ее. Теперь Корт сжимал его руку, постепенно заворачивая ее назад, пока тот не упал на колени.

— Отпусти его, Корт.

Корт моментально отпустил руку коротышки, но тут послышался другой голос:

— По одежде ты должен был понять, что это дочь Лу-Сан-Тера. Извинись, Алрид!

— Но, Джорран…

— Извинись!

Коротышка, все еще стоя на коленях, долго разглагольствовал о том, как он крайне сожалеет, что обидел дочь шодана. Это звучало вполне искренне. Но Шанель слушала вполуха. Она пыталась понять, как можно по одежде узнать, кто она такая. Сейчас на ней не было, чаури — традиционной одежды женщин Кап-ис-Тра. Как и чаури, ее юбка доходила до икр, блузка также была без рукавов, но на этом сходство кончалось. Она не употребляла легкого полупрозрачного материала, из которого изготавливались юбка и верхняя часть чаури. Одежда Шанель была сделана из прочной белой материи, тонкой, но непрозрачной, и расшита серебром. Юбка была узкой; короткая блузка свободно облегала фигуру. Вместо сандалий на ней были ботинки, и даже волосы были туго стянуты узлом на затылке, а не свободно распущены.

Конечно, она упустила один важный момент, как бы само собой разумеющийся. Если бы она кое-что не надела, отцу пришлось бы отправить ее прямо во дворец. Речь шла о белом плаще, который ясно говорил, что она находится под защитой шодана. Плащ мог бы быть и голубым — цвета семьи Лу-Сан-Теров. Ни одна женщина Кап-ис-Тра не могла выйти на улицу без плаща, не рискуя, что ее кто-то потребует.

Но посетители этого знать не могли. Сами они были в плащах, что, по-видимому, являлось у них символом королевского достоинства, а Шанель одна из своей группы носила плащ.

Она наконец решила взглянуть на человека, который заставил толстяка извиняться. Видимо, это и был Высокий Король. Одет он был не богаче, но все же чем-то походил на короля. Да и выглядел он неплохо: коротко остриженные светлые волосы, изумрудно-зеленые глаза, идеальный, с точки зрения Шанель, рост в сто восемьдесят сантиметров. Ничего устрашающего в короле не было.

Шанель то ли не сразу его заметила, то ли он не обращал на нее внимания, пока не понял, кто она такая. Теперь от его улыбки внутри у Шанель все заныло. О Звезды, почему все мужчины становятся такими нелепыми, узнав, что она Лу-Сан-Тер?

— Мне говорили, что вы прекрасны, — сказал король, слегка поклонившись. Вероятно, со стороны особы королевской крови это было неслыханным проявлением вежливости. — Я думал, что это преувеличение, но теперь вижу, что вашу красоту недооценили.

Шанель не хотелось выслушивать подобную чепуху, а тем более отвечать на нее.

— Если вы все еще хотите добраться до города, то можете использовать трех наших хатааров. Тесноты мы не боимся.

— Мы с радостью принимаем ваше предложение, — проговорил король Джорран. — Я поеду с принцессой, — сказал он своим людям.

— Я не принцесса и боюсь, что вы не сможете ехать со мной. Воинам моего отца это не понравится.

— Я рад, что ваша добродетель так хорошо охраняется, — ответил король. В его голосе явно звучала досада от полученного отказа. — Разумеется, моя королева должна быть в неприкосновенности.

О Звезды, еще один поклонник! Шанель отошла в сторону, Корт двигался следом.

— Забудь об этом, куколка, — успокаивающе сказала Марта. — Он тебя не особенно заинтересовал.

— Это верно.

— Кроме того, когда известно, кто ты такая, всегда есть вероятность, что привлекаешь не ты, а богатство твоей семьи или престиж могущественного шодана.

— Я знаю, Марта.

— Но когда-нибудь кто-то посмотрит на тебя и решит, что ты сама и есть настоящее сокровище.

— Что у тебя за программа сейчас включена? — раздраженно спросила Шанель. — «Поддержка упавшего духом»?

— Ты всегда переживаешь на этот счет без всяких оснований, — возразила Марта.

— Я не отличаюсь от любой другой женщины Кап-ис-Тра, только в золоте с ног до головы. Во мне нет ничего необычного — такого, чтобы оправдать ту нелепую лесть, которой мужчины начинают меня осыпать, когда узнают, кто я.

— Тогда ты давно не смотрелась в зеркало.

— О, я действительно выгляжу неплохо. Однако воины ничего подобного не говорят.

— Положим, они постоянно тебе льстят, только в другой, самой правдивой форме. Оглянись, если не веришь.

Посмотрев назад, Шанель поймала на себе взгляды всех четырех воинов.

— Сказать тебе, о чем они думают? Шанель покраснела.

— Нет.

— Ты хочешь убедить меня, будто не знаешь, что все они хотят тебя, что каждый из них уже просил тебя у твоего отца?

— Из-за тебя у меня отвратительное настроение, Марта, — проворчала Шанель. — Я не хочу воина. Я хочу быть на равных с моим будущим другом жизни хотя бы часть времени. Я хочу того, что есть у моей матери.

— У твоей матери есть воин, — мягко, но с тайным торжеством сказала Марта.

Марта оставила Шанель одну на длинной извилистой дороге в Ша-Ка-Ра, но ее слова продолжали звучать в мозгу: «У твоей матери есть воин».

Положим, никто не станет этого отрицать. Случилось так, что один из воинов стал единственным исключением и полюбил.

Однако Тедра так не считала.

— Неверно, — однажды сказала она дочери, — что воины не способны любить. Они только так думают, что не любят. Это все их проклятое спокойствие, которым они так гордятся, — самообладание не больше. Оно действительно существует. Воины никогда не кричат, не спорят, не выходят из себя — в общем, ведут себя иначе, чем обычные люди. Кажется, будто они ничего не чувствуют, но это не так. Если знаешь, что искать, можно заметить и юмор, и заботу, и даже гнев. Когда твой отец посчитал, что я умираю, он рыдал, Шани. Он взывал к небесам. Именно тогда я поняла, что он любит меня.

Тедре было легко прийти к такому выводу. У нее есть воин, который признал, что любит ее. Однако другие воины этого чувства не признавали. Даже друг Чаллена Тамирон, глубоко привязанный к своей подруге жизни, настаивал на том, что воины, в отличие от женщин, не должны испытывать сильных чувств. Родной брат Шанель говорил то же самое. «Женщины испытывают любовь, а воины нет. Воины должны предоставлять защиту и заботу — не больше и не меньше». Тогда Шанель бросила в него подушкой. Он даже бровью не повел.

Шанель ненавидела это спокойствие. Считалось, что оно исключает такое страстное чувство, как любовь. Неужели для того, чтобы воин утратил свое спокойствие, она должна провести его через муки ада? И даже если она сможет это сделать, будет ли проблема решена?

Нет, Тедра была не права, как и Марта, которая всегда ее поддерживала и направляла Шанель по неверному пути. Конечно, у Марты добрые намерения. Она знает, что Тедра будет страдать, если ее дочь покинет планету, и сделает все, чтобы этого не случилось. Но Шанель не собиралась биться головой о стенку, выдавливая из мужчины несколько капель эмоций. Неважно, что ей нравится внешность воинов, что она может с ходу назвать едва ли не десяток тех, кого могла бы полюбить, если бы себе позволила. Но она не станет и пытаться. Шанель найдет мужчину с нормальными чувствами, который ее полюбит и не будет этого скрывать. Мужчину, который не будет знать, кто она такая. Но у нее осталось слишком мало времени.

— Если ты не разгребешь эту кучу мусора, в которую попала, твоя мать перекроет мне кислород, решив, что я тебя запугала. — Голос Марты прервал ее размышления.

— А разве нет? — с легким возмущением спросила Шанель.

— Ничуть. Это называется поделиться средоточием мудрости. Запугивание — это если бы я открыла огонь из всех орудий и начала разворачивать жуткие перспективы. Например: дочь не может вернуться домой, так как осмелилась бросить вызов отцу; мать не может простить своего друга жизни, так как дочь не может вернуться домой; отец…

— Я сама перекрою тебе кислород, гайка несчастная! — прошипела Шанель.

— Узнаю мою милую девочку! — радостно воскликнул Марта. — Пусть твои щечки вновь порозовеют. Ты разве не видишь, где мы находимся?

Шанель действительно не заметила, что они уже въехали в город. Прямо перед ними лежал парк, который, правда, больше не походил на парк. На ровных зеленых лужайках стояли павильоны и палатки разных цветов и размеров. Огороженные веревками арены были окружены толпами зрителей, наблюдавших за состязаниями. Городские торговцы установили прилавки, где продавали еду и напитки. Всюду были привязаны хата ары. Шанель никогда не видела, чтобы столько воинов собиралось в одном месте, впрочем, как и посетителей.

Было странно видеть здесь людей с любым цветом глаз и волос, какой только существует в природе. По этому признаку посетители резко выделялись среди воинов, у которых глаза и волосы были золотисто-каштанового оттенка, несмотря на то, что многие посетители тоже надели заалскиновые браки, а некоторые даже прицепили мечи.

Шанель посмотрела на своих друзей и нашла, что они выглядят немного испуганными. Для кистранцев все воины казались гигантами. Средний рост воина составлял два метра, а некоторые достигали двух метров двадцати сантиметров и более. Здесь их были сотни — голых по пояс, мускулистых и крепких.

Возможно, Карие и Сира втайне желали разделить с кем-нибудь из них секс прямо сейчас. У Шанель таких мыслей не было. Она видела среди толпы много посетителей, очень похожих на воинов, может быть, не столь высоких, но определенно красивых и ладных.

— Тебе понадобилось не так много времени, чтобы воспрянуть духом, — засмеялась Марта. — Как смотрятся эти голые торсы, а?

— Мое настроение действительно поднялось. Но я уже вижу павильон отца, так что сделай одолжение, забудь о том, что можешь говорить, Марта.

Наступила благословенная тишина. Затем за ее спиной прозвучал другой голос:

— Ты оскорбила Марту в лучших чувствах, Шанель.

Шанель фыркнула:

— Ошибаешься, Корт. Наоборот, Марта сидит и молча торжествует. Она распланировала мою жизнь, а я все еще не придумала обходных путей.

Шанель ведь не возражала, когда на корабле Марта вслушивалась в каждое ее слово и наблюдала за эмоциями.

— Твоя мать нас заметила, — сказал Корт.

— Где же она? — спросила Шанель и тут же увидела, как голубое пятно быстро продвигается к ней через толпу. — О Звезды, я сейчас заплачу, — прошептала она, соскальзывая с хатаара.

— Шанель, подожди! — потребовал Корт.

— Не могу! — ответила она.

Шанель побежала, не обращая внимания на толпу. Слезы текли у нее из глаз. И вот наконец ее мама с нею, обнимает ее со всей силой нахлынувших чувств. Шанель также крепко обнимает мать, смеется, смахивая навернувшиеся слезы. Так хорошо вновь чувствовать себя в мире, где мама защитит тебя от любой беды!

— О детка, я больше этого не вынесу! — Своими зеленовато-голубыми глазами Тедра смотрела на дочь так, будто уже не надеялась снова ее увидеть. — Раз двадцать я порывалась забрать тебя домой. Я лезла на стенку от беспокойства. Я свела с ума твоего отца. — Она засмеялась. — Но теперь ты здесь, и с тобой все в порядке — с тобой ведь все в порядке, не так ли?

— Да. — Шанель засмеялась в ответ. Тедра снова сжала ее в объятиях.

— И так будет и впредь. Ты останешься здесь, со мной. Нет, — прошептала Тедра на ухо дочери, заметив, как она напряглась при этих словах, — не беспокойся. Если тебе нужно будет уйти, я помогу. Я даже отправила Марту на корабль, чтобы она помогла тебе исчезнуть в случае необходимости. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы этого не понадобилось.

— Даже если не найдется шакаанца, которого я захочу? — нерешительно спросила Шанель.

Тедра вздохнула.

— Ты уже сделала свой выбор? Встретила мужчину, которого хочешь?

— Нет.

— Когда ты его найдешь, тогда и будем беспокоиться. С твоим отцом отнюдь не бесполезно говорить на эту тему. Он желает тебе счастья так же, как и я. Но давай поговорим обо всем этом, когда у нас будет больше времени.

Сказанное заставило Шанель вспомнить, что они не одни. Мать и дочь стояли посреди толпы, заполнявшей промежуток между аренами. Шанель с удивлением обнаружила, что находится в центре всеобщего внимания.

— Почему на нас все смотрят, мама? Тедра засмеялась.

— Да потому, что Корт едет за тобой на вашем хатааре и расталкивает при этом всех встречных. Ты ведь знаешь, что он не должен упускать тебя из виду.

Шанель обернулась. Корт уже догнал ее и стоял рядом.

— Боюсь, что я об этом не подумала.

— Мы устроили целый спектакль, — сказала Тедра, снова обнимая дочь. — Будем надеяться, что твой отец об этом не узнает. Иначе мне не избежать нагоняя за то, что убежала от охраны.

Шанель за спиной матери увидела подходящего к ним отца и рассмеялась:

— Слишком поздно.

— Проклятие! — тяжело вздохнула Тедра, обернувшись. — Я была не в силах ждать, когда увидела ее, Чаллен, — сказала она извиняющимся тоном. — От меня невозможно этого требовать после девяти месяцев ее отсутствия.

— Лучше вспомни, чья это была идея, — сказал Чаллен.

— Правильно, теперь втаптывай меня в землю, — огрызнулась в ответ Тедра.

— Женщина, ты, кажется, собираешься без всякой причины бросить мне вызов.

— Я? — с некоторым удивлением спросила Тедра. — Разве не ты на меня сердишься?

— Когда твоя импульсивность оправданна, я не сержусь. А теперь отпусти ее, чтобы я мог встретить свою дочь как подобает.

«Как подобает» не означало, однако, публичных объятий. Чаллен просто осмотрел Шанель с ног до головы, приподнял ее лицо за подбородок и долго глядел в глаза. Затем, к ее огромному удивлению, воин придвинул дочь поближе и поднял на руки. Он не прижимал ее к себе, но Шанель чувствовала его силу — и силу его любви.

— Мать скучала без тебя, — церемонно, но с чувством сказал Чаллен.

Шанель широко улыбнулась. Речь мужчины Ша-Каана следует читать между строк. Он редко говорит «я», обычно вместо этого употребляется слово «воин», а Чаллен сейчас даже сказал «мать». Но она знала, что отец говорит о себе, и он знал, что она понимает это.

Отец совсем не изменился со времени ее отъезда, но Шанель и не ожидала ничего другого. Она никогда не замечала, что ее родители становятся старше, поскольку внешне они не менялись. Было хорошо известно, что шакаанцы отличаются долголетием. А Тедра, хоть и не относилась к шакаанцам, все же была душой и сердцем Сек 1. Она всегда тщательно заботилась о своем теле, которое во многих цивилизациях считалось бы смертоносным оружием. Правда, не в этой цивилизации и не для ее друга жизни, который ростом был выше двух метров, а его сила вполне соответствовала такому большому телу.

Шанель усмехнулась, глядя на отца снизу вверх.

— Я так рада, что снова дома. И спасибо тебе за аэробус. Это был замечательный сюрприз.

— Какой аэробус? — удивленно спросил отец.

— Чаллен, я думаю, что мы сейчас должны вернуться в павильон, — поспешно сказала Тедра.

— Какой аэробус? — повторил он, глядя сверху вниз на свою подругу жизни.

— Тот, который мы ей купили. Мы затем и послали ее на Кистран, чтобы она выучилась на пилота. Она же хочет делать что-нибудь полезное…

— Чем ей вряд ли позволит заниматься будущий друг жизни, — спокойно заметил Чаллен. — Ты это учитывала, когда убеждала меня отпустить ее на Кистран?

— Нет, но, очевидно, это учел ты, — проворчала Тедра. — Иначе почему ты согласился?

Усмехнувшись, Чаллен поднес руку к ее щеке.

— И ты спрашиваешь меня об этом, чемар, после того, как сделала все, чтобы получить мое разрешение?

К счастью, пунцовый цвет щек вполне подходил к голубизне чаури и плаща. Плащ в принципе мог быть или белым, или голубым, но сегодня Чаллен удостоил ее чести одеться во все голубое, вплоть до сандалий. Лучше бы он этого не делал, казалось сейчас Тедре.

Она отбросила его руку в сторону, что вызвало смех у Чаллена. Ее смущение было лишь легким наказанием за то, что она купила аэробус без его ведома. Тедра знала Чаллена слишком хорошо и могла теперь надеяться, что этим все и ограничится. Взглянув на Шанель, она увидела, что дочь все понимает. Проклятие! Шанель не хватало только еще одного напоминания о том, что с воинами нелегко иметь дело. И вдобавок девочке прямо сказали, что будущий друг жизни вряд ли разрешит ей летать… Придется отреагировать на это прямо сейчас.

— Разве ты знаешь, чего захочет ее друг? — Глаза Тедры стали похожими на узкие щелочки. — Ты ведь не принял решения, не сказав мне об этом, красавчик?

Обе женщины ждали ответа. Шанель — со страхом, Тедра — с беспокойством, готовая взорваться от ярости, если с ней не посчитались. Дело стало принимать неприятный оборот.

— Если решение принимается, женщина, тебе необязательно знать об этом заранее. Но пока ничего не решено.

Шанель вздохнула.

— Папа, мне нужно поговорить с тобой об этом.

— Не возражаю, но помни: решаю я, а ты должна подчиняться.

Шанель стиснула зубы.

— Я понимаю, но значит ли это, что ты не примешь во внимание мое собственное мнение? Что, если я сделаю свой выбор?

— Надеюсь, я смогу его одобрить. Шанель заморгала глазами.

— Ты хочешь сказать… Ты действительно посчитаешься с моим мнением?

— Ну конечно, керима, — мягко ответил Чал-лен. — А ты думала, что нет?

Безусловно, отец учтет ее мнение. Ведь он любит ее, желает ей счастья. Но здесь все определяет слово «если». Если он сможет признать ее выбор, все будет в порядке. Если же не признает, тогда она столкнется уже с его выбором. Но это все же лучше, чем, как предчувствовала Шанель, отец примет решение раньше, чем она найдет себе кого-то. И вот тут-то и возникнет главное «если». Сможет ли она с этим согласиться?

— О Звезды, вы что-то совсем приуныли, — сказала Марта с наигранным огорчением. — А как же счастливое возвращение домой?

Тедра засмеялась, потому что, услышав эти слова, Шанель нахмурилась — точь-в-точь как Чаллен.

— Мама, мне доставляет огромное удовольствие вернуть тебе твой компьютер.

— Не сейчас, — остановила ее Тедра, когда Шанель стала отстегивать от пояса блок компьютерной связи. — Я думаю, ты захочешь показать достопримечательности своим друзьям, о которых Марта рассказывала мне этой ночью…

— Этой ночью она связывалась с тобой и ничего мне не сказала?! — воскликнула Шанель.

— Ну, я не знаю, почему она не стала упоминать об этом. Да, у нас был долгий разговор. В любом случае я буду спокойнее, если Марта останется с тобой, как и Корт. Наверняка и отец со мной согласится. Если с тобой будет Марта, которая вытащит из любой неприятности, — хотя я не думаю, что что-то случится — твой отец не станет посылать воинов для охраны. Ведь верно, Чаллен?

Тедра многозначительно взглянула на дочь, и Шанель наконец поняла, что именно хотела сказать ей мать. Конечно же, Шанель не желала, чтобы воины Чаллена следовали за ней по пятам, по крайней мере сегодня. Сегодня единственный день, когда она может сохранить инкогнито, а при полном эскорте всем станет ясно, что она очень важная персона.

Чаллен, однако, даже не услышал заданного ему вопроса. Взглянув на блок компьютерной связи, он поневоле обратил внимание на одежду Шанель и нахмурился еще больше.

— Сначала ей нужно отправиться домой и найти там подходящую одежду. Сейчас она похожа на посетительницу.

— Не дергай ты ее! — раздраженно ответила Тедра. — Она только что здесь появилась. Ну и что из того, что выглядит как посетительница? Тут половина посетителей. На самом деле имеет значение только плащ, а она в плаще. Неужели ты заставишь ее терять столько времени? Ведь у нее гости!

— Твоя Марта может ее транспортировать…

— Ты шутишь, — сухо сказала Тедра. — Ты ведь ненавидишь нуль-транспортировки, а сам заставляешь ее транспортироваться без особой необходимости. — Чаллен выглядел совершенно обескураженным, поэтому Тедра добавила: — И ее друзья уже догнали ее. Ты же не собираешься расстраивать свою дочь по таким мелочам?

В ответ Тедра получила взгляд, который говорил: «Погоди, я еще с тобой разберусь». Шанель поправила плащ на плечах, чтобы получше замаскировать снаряжение, которое ей придется носить, — по крайней мере пока отец рядом.

— Состязания продлятся этот восход и скорее всего еще несколько, — сказал Чаллен дочери. — Ты можешь их посмотреть со своими друзьями. Марта транспортирует тебя ко мне, если будут какие-то осложнения с воинами, которые тебя не знают. Ты поняла, Марта? — обратился он к компьютеру. — Вполне, большой парень.

Подошли друзья Шанель. Вслед за ними появились и знатные особы с Сенчури III. Не дожидаясь, когда Шанель кончит представлять своих друзей отцу, они потребовали внимания Чаллена. Мать прошептала «Удачи, детка», подмигнула и отослала Шанель прочь. Когда они отошли. Марта рассмеялась. — Моя Тедра сегодня в хорошей форме. Мне нравится, как она заговаривает зубы этому воину. Ты сказала ей о моем желании сохранять инкогнито? — отважилась спросить Шанель.

— Конечно. Я сказала ей все, детка. Я должна была это сделать.

Шанель глубоко вздохнула.

— Ладно, Марта, если ты хочешь, чтобы я не доставляла тебе сегодня хлопот, не напоминай мне об этом.

— Закрой рот, — с усмешкой сказала Шанель, обращаясь к Карие. — Ты сейчас начнешь пускать слюни.

— Не могу, Шани, — вздохнула Карие. — Ты только посмотри на мускулы этого воина! Того и гляди, кожа на них лопнет.

Мускулы, которые так очаровали Карие, действительно великолепны. Шло состязание в силе: двое мужчин, схватившись за руки, пытались вывести друг друга из равновесия. В полуметре позади каждого из них на траве была проведена линия. Тот, кто отступал за нее, считался проигравшим.

Оттуда, где стояли Шанель и Карие, было хорошо видно лишь спину одного из воинов. Он-то и привлек столь жадное внимание Карие. Однако Шанель не находила здесь ничего необычного. Она хотела посмотреть состязания с участием посетителей, но Карие сначала затащила ее сюда.

Этот вид состязаний был не для посетителей, которые не имели ни малейшего шанса противостоять силе воинов. Собственно, от них ничего подобного и не ждали. Посетители участвовали в соревнованиях по стрельбе, ловкости, скорости. Но гвоздем программы был бой на мечах. Эти состязания шли на большинстве арен. Чемпион должен был победить всех других претендентов. Победитель в состязаниях посетителей мог затем сразиться с чемпионом среди воинов, если, конечно, захотел бы. Но скорее всего такой поединок вряд ли состоялся бы. Таким образом, в конце концов должно было выявиться два чемпиона, что все считали вполне справедливым. Сейчас же все еще шли отборочные состязания.

С Шанель остались только Карие и, конечно, молчаливый и незаметный Корт. Сира отправилась в Ша-Ка-Ра с одним воином из охраны Шанель, договорившись провести с ним день до прибытия остальных в город. Джадд держался вместе с Дреном. Среди гигантов оба кистранца чувствовали себя довольно неуютно. Но состязания по бою на мечах им очень нравились, и вместе с Яри они остались их смотреть.

Карие интересовали только воины, поэтому они оказались в той части парка, где почти не было арен для посетителей. Но Шанель все это уже порядком надоело, взгляд ее рассеянно блуждал по противоположной стороне арены, где на краю парка в ряд расположились палатки. Одна из них, белого цвета, стояла впереди и привлекла внимание Шанель потому, что походила на павильон ее отца в миниатюре. Она как раз смотрела в ту сторону, когда из палатки вышли четверо мужчин.

Они были слишком далеко, чтобы Шанель могла как следует рассмотреть их. По темному цвету волос можно было догадаться, что это посетители, хотя все четверо и ростом, и телосложением напоминали воинов. О Звезды, с какой же они планеты, что так похожи на воинов? Подобно матери Шанель, у троих из них волосы были такими же черными, как у ее матери, а у четвертого — темно-каштановые.

Мужчины о чем-то переговорили, а затем разделились: двое направились к входу в парк, двое — в противоположный конец, где стояла Шанель. Когда посетители подошли поближе, Шанель увидела, что они молоды, на четыре или пять лет старше ее, и красивы. О Звезды небесные, как великолепен был один из них — настолько великолепен, что она не могла отвести от него глаз. Его красота заставила затрепетать все существо Шанель. Черные волосы, длинные и густые, падали на мощные плечи и шею. Кожа имела темно-золотистый оттенок, его грудь была шире, чем у некоторых знакомых ей воинов. Надменно выпяченная нижняя челюсть, красиво очерченный рот, правильной формы нос и густые черные брови делали его поистине неотразимым.

Шанель все еще смотрела на него, когда взгляд чужеземца на миг остановился на ней и заскользил дальше. Глаза у него были голубые, как небо в полдень. Они вызвали в ней так много чувств…

Шанель отвернулась, вновь обратив свой взгляд к двум воинам, сцепившимся на арене, и услышала голос Марты.

— Если я правильно понимаю, куколка, у тебя сейчас внутри все оборвалось.

Звезды, так вот как это бывает! Словно что-то сдавило в животе, но никакой боли, только странное, очень приятное ощущение.

Марта засмеялась.

— Прекрасно, но где же он? Я хочу сама увидеть этот замечательный образец.

Внезапно Шанель охватило волнение, смешанное со страхом. Она не хотела, чтобы Марта узнала о том, что он посетитель. Это очень важно. «Ради Звезд, успокойся, откуда такие эмоции?» — сказала она себе.

— Не сейчас, Марта. Я хочу убедиться, что мне это не показалось.

— Твоя система построена на песке. Одними размышлениями ничего не добьешься.

— Что она говорит, Шани? — спросила Карие.

— Ничего особенного. Как дела у твоего воина? — В тот момент, когда Шанель об этом спросила, он как раз выиграл поединок, и Карие завизжала от восторга. Шанель усмехнулась, почувствовав, что волнение ее постепенно проходит. — Ты не сможешь встретиться с ним, пока он побеждает, по крайней мере до тех пор, пока никто не бросит ему вызов.

Судья на арене уже выводил нового воина двухметрового роста. Карие нахмурилась.

— Но я не хочу, чтобы он проиграл.

— На этой арене только начинаются предварительные соревнования, так что, проиграв сейчас, он не выбывает из состязаний. Есть и другие возможности себя проявить.

Карие не обратила внимания на последние слова Шанель, захваченная новым поединком, который только что начался. Шанель вновь украдкой посмотрела на черноволосого посетителя и вновь встретила взгляд голубых глаз. Звезды, неужели он все это время наблюдал за ней? Шанель опять почувствовала беспокойство, для которого как будто не было оснований. Она хотела, чтобы он проявил к ней интерес. Она даже не стала бы возражать, если бы чужестранец подошел, схватил ее руку и утащил с собой. Конечно, он этого не сделает. Он ведь с другой планеты, а посетители, по крайней мере большинство из них, делают все цивилизованно. Какие глупые мысли лезут в голову!

Он должен захотеть ее настолько, чтобы прийти просить у отца, но сейчас неизвестно, хочет ли он ее вообще. «Соблазни его, Шанель, заставь прийти к тебе. Если он не проявляет интереса, будь агрессивной!» — кричало все ее существо.

Шанель медленно, с неохотой отвела взгляд, вновь обратив внимание на арену. И тут она увидела, что воина Карие вытолкнули за линию.

— Он проиграл, а я победила. — Карие едва сдерживала радость. — Я думаю, мне надо подойти к нему, представиться и слегка выразить сочувствие.

— Тогда вперед. Я подожду тебя здесь.

— Она правильно рассуждает, — сказала Марта, когда Карие поспешно отошла. — А ты-то чего ждешь?

Шанель вновь взглянула на черноволосого посетителя. Он все еще смотрел на нее, но выражение его лица оставалось неизменным. Пока что он ей даже не улыбнулся.

— Я жду, что он подойдет ко мне.

— Мы здесь не в игрушки играем, детка, — сказала Марта раздраженным тоном. — Раз ты его хочешь, так иди и получай.

— Проклятие, Марта, это не так легко сделать! И дай мне наконец возможность действовать самой.

Следующий поединок она специально просмотрела весь целиком, ни разу не взглянув в сторону посетителя. Двухметровый опять легко победил. Этот настоящий мамонт может еще долго выходить победителем, пожалуй, даже до конца дня.

Почему он до сих пор не подошел? Обычно посетители не были робкими и не колебались. Наверное, он просто не хочет ее. Может, его смущает, что женщина Ша-Каана одета как посетительница — за исключением плаща. Или все дело в этом проклятом плаще? Возможно, он думает, что она недоступна, и это останавливает его?

Шанель вновь взглянула на посетителя. В этот момент он как раз выходил на арену. Глаза Шанель широко раскрылись от изумления. Ее волнение привлекло внимание Корта.

— Что-нибудь не в порядке?

— Все нормально, Корт.

— Я предпочла бы более точный ответ, — послышался голос Марты.

— Он принял участие в соревнованиях.

— О, это должно быть интересно. А теперь я могу на него взглянуть?

— Пока нет.

— Я стану подозрительной, Шани, если не смогу следить за тобой.

— Успокойся, Марта.

Шанель не могла поверить своим глазам. Воин был по меньшей мере на десять сантиметров выше и гораздо тяжелее. Однако посетитель взял его за руку, занял нужную позицию и затем снова взглянул на Шанель. Теперь она знала, почему он сделал это: он хотел ее, он вышел на арену, чтобы она смотрела на него. Какой замечательный и какой дурацкий поступок! Он вряд ли победит, но когда он проиграет, она, по примеру Карие, выразит ему сочувствие.

Однако посетитель не собирался проигрывать. Соперники тянули и толкали друг друга, и это было великолепное зрелище. Шанель не могла и представить себе, что у посетителя такие мощные мышцы. Ее дыхание участилось, ей казалось, что она напрягается вместе с ним. Внезапно Шанель отчаянно захотела, чтобы он победил. До сих пор было ясно, что ее отец никогда не признает любого из посетителей. Теперь этот камень преткновения, казалось, зашатался. Отец вполне мог признать посетителя, который победил воина.

Шанель напряженно следила за незнакомцем, всей душой желая ему победы. Их глаза встретились — он хотел убедиться, что она видит его усилия. И победа пришла! Могучий воин отступил за линию, руки соперников разжались. Победитель стоял, устремив свой взор прямо на Шанель.

Она не стала прыгать и визжать от радости, как Карие, но внутри у нее все пело, а на лице сияла улыбка.

— Готова поклясться, что ты с кем-то целуешься и млеешь от восторга, хотя прекрасно знаю, что к тебе никто даже не прикасается. — В голосе Марты звучало любопытство. — Что тебя привело в такое возбуждение?

— Он только что победил воина, Марта. — Шанель была переполнена чувством гордости.

— Да?

— Ладно, посмотри сама. — Она направила блок связи так, чтобы его объектив был нацелен прямо на торжествующего посетителя.

— Лучше бы ты сосредоточила свое внимание на ком-нибудь другом, Шани. — Марта была явно недовольна. — Он же не воин!

— Мне все равно, кто он. А теперь я собираюсь отключить тебя, Марта. Мне не нужна помощь.

— Не смей! Твоя мать однажды так поступила, и ее потребовали.

— И все окончилось прекрасно.

— Шани…

Голос Марты пропал, но Шанель знала, что та все еще слышит ее и может наблюдать с помощью бортового сканера.

— Прости, Марта, — сказала Шанель, — но я уже сделала свой выбор. — Она похлопала по корпусу блока связи — Я поговорю с тобой позже.

— Мне кажется, этот человек хочет, чтобы я вызвал его, Шани, — вдруг сказал Корт.

Ее «избранник» сейчас смотрел прямо на Корта.

— Отведи взгляд, — сказала Шанель, — и уходи. Он думает, что ты со мной.

— Я действительно с тобой.

— Ты знаешь, что я имею в виду. И перестань усмехаться. Это не смешно. В отличие от воинов посетители ревнуют ко всяким глупостям. Мне совсем бы не хотелось…

— Наверное, я должен оказать ему эту услугу. — Чувство юмора у Корта явно прогрессировало. — Я покажу ему, что я просто машина, — добавил он.

Корт был в десять раз сильнее любого мужчины, в том числе и воина. Но ей совсем не хотелось, чтобы он демонстрировал это посетителю.

— Хорошо, ты немного пошутил, Корт, и хватит. А теперь я хочу познакомиться с этим человеком. Надеюсь, ты меня понимаешь, Именно познакомиться, так что исчезни на некоторое время.

— Ты знаешь, Шани, что я не могу этого сделать.

— Тогда держи меня в поле зрения, но чтобы он тебя не видел. Ты можешь…

Шанель замолчала, поняв, что уже поздно. Посетитель приближался, дав знать судье, что пока не будет участвовать в состязаниях. И прежде чем Шанель успела собраться с мыслями, он уже стоял перед ней, не спуская глаз с Корта.

— Если ты не желаешь больше смотреть соревнования, мы можем пойти куда-нибудь в укромное место.

Он неплохо владел языком Ша-Каана и говорил лишь с легким акцентом, придававшим его речи мягкий оттенок. Несомненно, это предложение было откровенным вызовом. У Шанель отвисла челюсть. Корт, однако, все еще находил ситуацию весьма забавной.

— Мы можем это сделать, если будет такая необходимость, но женщина уже сделала свой выбор, — с улыбкой добавил Корт.

Голубые глаза посетителя теперь смотрели на Шанель. Горячий, грубый, покрытый шрамами, он стоял перед нею, едва сдерживая охватившие его чувства. Затем он резко повернулся к Корту, оставив ее потрясенной. Щеки ее пылали Она никак не ожидала, что Корт может сделать столь откровенное заявление.

— За это я отключу тебе питание, — прошептала Шанель своему другу.

Мужчины не слышали ее, пристально разглядывая друг друга.

— Ты с востока? — спросил посетитель, обратив внимание на волосы Корта.

— Нет, — просто ответил Корт.

— С этой планеты?

— Первоначально нет.

Чужеземец вновь переключил внимание на Шанель. Она находила забавным, что он принимает Корта за воина, несмотря на отсутствие выпирающих бицепсов и не очень высокий рост. Теперь Шанель могла себе это позволить, так как в его голубых глазах больше не было беспокойства. В их оценивающем взгляде сквозили любопытство и заинтересованность.

— Так он всего лишь твой охранник? — спросил посетитель.

— Охранник, но также и друг. Он андроид.

— Андроид…

Он произнес это слово так, будто не понимал его значения. Шанель решила сразу внести ясность.

— Он оставит нас вдвоем, если ты захочешь… поговорить.

Она особо выделила последнее слово, так что даже манекен понял бы его истинное значение. Однако мужчина воспринял все буквально.

— Я хочу большего.

Вот это откровенный разговор! Шанель улыбнулась. Он не воин, поэтому может вести себя так смело.

— Я тоже, — сказала она.

От улыбки мужчины у нее задрожали колени. Как такое может быть, чтобы он стал вдвое привлекательнее от простого движения губами? Но посетитель не ограничился одной улыбкой. Он пролез под окружавшим арены толстым канатом и теперь стоял совсем рядом с Шанель. Его могучее телосложение вблизи производило совершенно подавляющее впечатление.

Он был всего на два-три сантиметра ниже ее отца. А ведь она сама ниже Чаллена на целую голову! Что уж там говорить о ширине… Конечно, на такое тело приятно смотреть, но она предпочла бы, чтобы он не был так высок и могуч. Это было одной из причин, по которой Шанель не хотела воина. А он — посетитель, не обладающий сдержанностью воина, которая не позволит ему даже случайно причинить боль женщине.

Шанель внезапно пришло в голову, что, если события будут развиваться столь стремительно, ей придется испытать боль — и не только от потери девственности. Звезды, почему этого не случилось с ней раньше?

Но он просто великолепен, он именно тот мужчина, от одного вида которого у нее внутри все обрывается. В этом нет сомнений. От волнения Шанель кусала губы. Решится ли она использовать этот шанс? Проклятие, конечно, да! Невероятно уже то, что она нашла его, причем так быстро, поэтому не стоит испытывать судьбу и загадывать наперед. Он может быть очень большим, но это вовсе не значит, что он не будет с ней осторожным.

Шанель отступила немного назад — она так долго смотрела на него, что у нее затекла шея. Но посетитель взял ее за руку и притянул к себе. Больше он уже не выпускал ее ладони из своей. Шанель ничего не имела против его желания прикоснуться к ней. Ей самой хотелось его потрогать. Но слишком тесная близость ее пугала.

— Ты должен дать мне немного места, чтобы я могла на тебя смотреть, иначе моя шея не выдержит такого напряжения.

Одной рукой он поднял ее и прижал к себе. На мгновение пришло ощущение страха, но сразу пропало.! Звезды, было так чудесно чувствовать себя в его объятиях! Не хотелось и думать, что им нельзя долго оставаться в таком положении, по крайней мере здесь.

— Надеюсь, ты понимаешь, большой парень, что на публике так делать не стоит. — Она предложила компромисс. — Отпусти меня и дай руку.

— Меня зовут Фалон Ван Иер, — ответил он, не обращая внимания на ее слова.

— Я рада узнать это, но все же ты должен опустить меня. Мы ведь среди людей.

— Ты сказала так, будто не сомневаешься, что будет по-твоему. И часто так бывает?

Шанель чувствовала, что это его забавляет. Он по-прежнему прижимал ее к себе.

— Не всегда, — осторожно сказала она, — но бывает, особенно если я поступаю разумно, а другие нет.

Фалон засмеялся, и громовой раскат его баса заставил ее вздрогнуть.

— Я тоже привык действовать по-своему, но я поступаю так всегда. И у меня есть перед тобой маленькое преимущество.

— Зачем же скромничать? У тебя передо мной большое преимущество. — Ее глаза сузились. — Ты не собираешься опустить меня?

— Нет.

— Даже если это создаст проблемы? Воины потребуют, чтобы ты освободил меня. Я ведь под защитой, Фалон Ван Иер, и плащ, который я ношу, хорошо известен.

Он поднял свободную руку и потрогал плащ.

— Я знаю об этом, женщина, и хотел бы, чтобы было иначе. Но если ты на время доверишь мне заботу о себе, с воинами Кап-ис-Тра не будет проблем.

Шанель не стала уточнять, что воины, которые могут его остановить, — это воины ее отца. Она собиралась сказать ему, кто она такая, только в случае крайней необходимости.

— А что, если ты опустишь меня на время, чтобы мы могли уйти отсюда? — предложила она.

— Значит, ты все же хочешь сделать по-своему, хотя я уже сказал «нет»? Если ты не будешь подчиняться моей воле, женщина, не создаст ли это проблему?

Шанель почувствовала, что заданный вопрос очень важен. Если она скажет «да», он может не опустить ее, и тогда они не уйдут отсюда. Но она не может сказать и «нет», поскольку это только осложнит положение. Нужно найти какое-то решение, и как можно скорее.

— Я надеялась, что мы сможем провести время вместе, чтобы узнать друг друга. Это не означает, что я твоя. Но даже если бы я принадлежала тебе, то все равно не стала бы соглашаться с любыми твоими словами. Я не раба, чтобы беспрекословно подчиняться. У меня есть свои собственные мысли и чувства, которые могут совпадать или не совпадать с твоими. Если твое желание разумно и оправданно, я, конечно, соглашусь с ним. Если же нет, не жди, что я буду молчать… Сказанное мною противоречит твоим принципам или нет?

— Разве я не выслушал тебя только что? — вместо ответа спросил он.

— Да, это так. И даже не стал выискивать неувязки в моих словах. — Она улыбнулась. — Может быть, ты все-таки скажешь, почему не хочешь меня опустить?

— Мне очень понравилось чувствовать тебя рядом со мной. — Он улыбнулся. — Я скорее стану драться со всеми здешними воинами, чем расстанусь с этим ощущением.

О Звезды, если причины именно таковы, совсем нетрудно любить этого мужчину и желать его.

— Почему же ты просто не сказал мне об этом? Он усмехнулся.

— Так значит, ты признала мою волю?

— Ты сумел этого добиться. Я никогда не говорила, что меня нельзя убедить. Возможно, если мы сумеем быстро исчезнуть, никакие проблемы не успеют возникнуть. Та палатка, из которой ты вышел, — она твоя? И свободна?

— И то, и другое. Правда, я не уверен, что мне нравится твое нахальство. Где и когда тебя брать — решаю я, твое дело предвкушать это.

Шанель недоверчиво уставилась на него.

— Звезды, где я раньше слышала подобное? Ты все-таки не из Кап-ис-Тра? — с подозрением спросила она.

— Нет, как и ты, о чем я совсем забыл. Так что твое нахальство вполне приемлемо для меня.

Она улыбнулась ему, гадая, откуда же, по его мнению, она прилетела, если ее «нахальство» оказалось вдруг приемлемым для него. Но не стала уточнять. Ей не хотелось без нужды лгать ему, и чем меньше он сейчас будет спрашивать, тем лучше. Шанель почувствовала только облегчение, когда Фалон подтвердил, что он не воин. Но все это были лишь мелкие проблемы, которые можно решить после, по сравнению с главной — их совместимости. А она была решена.

Тем не менее любопытство заставило Шанель задать один вопрос.

— Там, где ты живешь, женщины должны подавлять свои желания?

— Они более осмотрительны.

— Тогда ты, наверное, хочешь жить где-нибудь в другом месте.

— Думаю, что нет.

Услышав столь быстрый ответ, она вздохнула.

— Почему мы не придерживаемся того принципа, что для всего есть своя причина?

— О чем ты говоришь?

— Неважно. У нас нет времени…

— Шани! — позвала Карие.

— Проклятие! — пробормотала Шанель и грустно посмотрела на Фалона. — Меня зовут. Может быть, ты передумаешь и опустишь меня, чтобы я могла поговорить с подругой? — Вместо ответа он молча посмотрел на нее. — Может быть, твоя рука немного устала держать меня? — попробовала она снова.

— Ты ничего не весишь, керима.

Услышав эти слова, Шанель изобразила недовольство.

— Я большая девушка. Вот моя подруга Карие она маленькая.

— Женщина, которая была с тобой раньше? Да ведь это ребенок!

— Она не ребенок, просто невысокая и… В этот момент Карие подошла к ним, ведя за собой, как на буксире, своего воина.

— Шани, я… — Тут она замолчала, увидев Фа-лона. Однако в следующий миг Карие заметила, в каком положении находится Шанель, и поняла, что это означает. — О… — только и произнесла она.

Шанель не стала даже пытаться опровергнуть то, о чем подумала ее подруга.

— Это останется между нами, не правда ли, Карие?

— Если ты настаиваешь, хотя Яри и Сира были бы так же рады за тебя, как и я. Это отняло много времени, Шани, но теперь ты узнаешь, что…

— Потом, Карие.

— Конечно, — улыбнулась она. — Я только хотела предупредить тебя, что несколько часов буду занята. Конар хочет показать мне свою палатку.

— Ты не забыла сказать ему, что находишься под защитой шодана?

Карие состроила гримасу.

— В самом деле, я совсем забыла. — Она обернулась к огромному воину, державшему ее за руку. — Это имеет значение — что я под защитой?

— Я не могу тебя потребовать, даже если бы хотел этого, — сказал Конар.

— Заметь, что он не стал говорить, было ли у него такое намерение, — сказала Карие, обращаясь к Шанель.

— Это чтобы тебя в любом случае не разочаровывать, — ответила Шанель.

— Как замечательно! Я просто уверена, что готова влюбиться в этого воина. До встречи, Шани.

— Ты знаешь, где меня искать?

— Конечно.

— Почему ты носишь одежду, означающую, что находишься под защитой шодана, а она нет? — спросил Фалон, когда они остались одни.

— Я знала, что приеду сюда, а Карие решила ехать в последнюю минуту.

— Ты также хорошо знаешь здешние обычаи. Это был не вопрос, а утверждение. Фалон слишком близко подошел к разгадке, и теперь требовалось направить его мысли в другое русло. Существовал лишь один способ сделать это быстро и эффективно. Жаль, что у нее нет опыта в подобных делах!

С застенчивым видом (впрочем, вполне соответствовавшим ее действительному состоянию), опустив глаза, Шанель намотала на палец прядь его волос.

— Ты уже довольно долго держишь меня, Фалон, — мягко сказала она, мельком посмотрев на него и отводя взгляд в сторону. — Ты больше ничего не хочешь сделать со мной?

Шанель внезапно услышала, как застучало его сердце. Она по-прежнему покоилась на руках у Фа-лона, но теперь он довольно быстро двигался по направлению к палаткам. Она обнимала его за шею, хотя в этом и не было необходимости — Фалон держал ее крепко. Шанель просто пыталась спрятать лицо, чтобы ее никто не узнал. Чего ей меньше всего сейчас хотелось, так это встретить кого-либо из знакомых.

Возможно, ей не стоило столь вызывающе вести себя с мужчиной, о котором она ничего не знала. Одно ей было ясно: его влечение к ней было таким же сильным, как и ее к нему. Он не ответил на ее вопрос, он просто поступил так, что ей стало все ясно.

Шанель говорила себе, что будет не против, если Фалон Ван Иер уведет ее. Правда, фактически он ее унес, но и против этого она не возражала. Однако такое поведение для посетителя было совершенно необычным.

Как правило, если цивилизация была настолько развита, что могла осуществлять путешествия с одной планеты на другую, то и отношения в этом обществе были весьма усложненными. Даже если планета осваивалась первооткрывателями, то и тогда они редко придерживались упрощенных взглядов.

Шанель знала лишь несколько планет, на которых даже после открытия общество мертвой хваткой держалось за старые традиции. Одной из них была Сенчури III с ее почти средневековой культурой. Другой — Ша-Каар, отделившаяся от Ша-Казна более трехсот лет назад. Все женщины там были на положении рабов, однако мужчины посещали другие миры. Наконец, довольно ярким примером был сам Ша-Каан. Отличие здесь заключалось в том, что его жители не желали посещать другие миры или пользоваться благами, которые они могли оттуда получить.

Фалон Ван Иер, откуда бы он ни был, обращался с ней как воин, и это начинало беспокоить Шанель.

Тем временем Фалон достиг своей палатки, протиснулся в щель входа и затем остановился у другого отверстия в ее внутренней части, где палатка разделялась на отдельные отсеки. Там лежали большие подушки и звериные шкуры, на кучу которых Фалон и опустил Шанель. Для этого он встал на колени и затем оставался в таком положении.

Несмотря на проявленную смелость, Шанель волновалась. Для нее это был первый опыт в разделении секса, и она понимала, что при всей силе ее желания смятение и трепет неизбежны. Но действия Фалона говорили о том, что все может произойти слишком быстро.

Шанель встала на колени лицом к лицу с ним. Она надеялась, что это его немного успокоит. Но Фалон уже расстегивал ее плащ.

— Мы… мы можем сейчас поговорить об обычаях?

— Называй как хочешь, женщина, но мы уже начали этим заниматься.

— Я не имела в виду…

— Мне не нравится одна вещь, — с оттенком раздражения сказал он. — Поэтому мы тебя от нее сейчас избавим.

Плащ улетел в переднюю часть палатки.

— Если его не видно, то он ничего и не значит, не так ли?

Шанель посчитала нужным уточнить:

— Это не означает, что я теперь не под защитой.

— Я знаю, но он меня сдерживал.

Сдерживал? В его глазах вновь бушевали страсти. Если это сейчас все выплеснется…

Чисто инстинктивно Шанель отодвинулась, когда его руки вновь протянулись к ней. Фалон заметил это, хотя и не остановился.

— Почему теперь в твоих глазах страх, хотя раньше его не было? — спросил он.

— Это не страх, просто ты чересчур пылкий, Фалон, как будто вот-вот потеряешь контроль над собой.

Он никак не мог понять, как расстегнуть кистранскую заколку, которой были скреплены ее волосы. Шанель отодвинула его руки в сторону, расстегнула заколку, и волосы рассыпались по плечам. Фалон мгновенно перебросил их вперед и, держа в руках, с изумлением смотрел на них как на чудо.

— Я не думал, — говорил он, прикладывая волосы к ее щекам, — что это может быть так прекрасно. Здесь золото очень мало ценится, но то золото, что на тебе, — настоящее сокровище.

Шанель было приятно это слышать, но чувство самосохранения все же дало о себе знать, когда Фалон за волосы подтянул ее к себе.

— Ты ведь вполне владеешь собой, да?

— Тебя успокоит, если я скажу, что никогда не терял контроль над собой?

— Я успокоюсь, когда буду уверена, что на этот раз ты впервые в жизни не сорвешься.

— Я не могу в этом поклясться, женщина. Я никогда в жизни не испытывал ничего подобного.

— Чего?

Пальцы Фалона коснулись ее лица — не грубо, но и не слишком нежно.

— С первого взгляда я понял, что хочу, чтобы ты принадлежала мне. Она не поняла.

— Но ты же можешь иметь меня.

— Только сейчас. И я несказанно благодарен тебе, что ты отдалась мне, хотя знаю, что это ненадолго. — Он взял обеими руками ее голову и приблизил к себе. — Понимаешь, я хочу иметь право владеть тобой. Я хочу, чтобы ты находилась под моей защитой, а не под защитой кого-то другого. Невыносимо, что я не могу получить тебя никаким известным мне путем.

Его пыл одновременно пугал и возбуждал ее. Все это было очень похоже на речь воина и только усиливало беспокойство Шанель.

— Это единственная проблема? — спросила она.

— Нет, — сказал он со всей серьезностью. — Как только я тебя увидел, керима, я был уже готов соединиться с тобой, так сильно меня к тебе влекло. И это влечение не уменьшилось, а увеличилось, так что я не могу быть с тобой таким ласковым и нежным, как хотел бы. Но ты не должна бояться, что я причиню тебе вред. Скорее я покину тебя сейчас, хотя ты понимаешь, что я не смогу этого сделать.

Эти слова все же не совсем ее успокоили. Одно дело, когда эмоции захлестывают мужчину обычных размеров, но Фалон к этому разряду явно не относился. Видимо, «быть ласковым и нежным», как он выразился, относилось скорее не к способу обращения с ней, а к продолжительности времени, которое он мог потратить на то, чтобы доставить женщине удовольствие. С другой стороны, что означает «причинить вред»? Убить или тяжело ранить?

Так вот, ее либидо могло и дальше скакать вверх и вниз при виде Фалона Ван Иера. Но если честно, Шанель охватывала дрожь при мысли о том, как сильно он ее желает. Нельзя идти на такой риск, особенно тогда, когда он признал, что может не сдержать себя, может не быть таким ласковым и нежным, как хотел бы. Это совершенно противоречило его заверениям, что он не причинит ей вреда. И он явно слишком походил на воина.

Ей не следовало сюда приходить и допускать, чтобы дело зашло так далеко. Но как же теперь быть? Конечно, уходить, но без безобразных сцен. Причем нет никакой уверенности, что он сейчас позволит ей уйти. Поэтому нужно его как-то обмануть. Например, чтобы он закрыл глаза, а она незаметно исчезла… Это легче сказать, чем сделать, тем более что он все еще держит ее.

И тут Шанель пришло в голову, что можно сыграть на своем страхе, который он уже заметил.

— Знаешь, Фалон, мы должны немного подождать, пока ты не перестанешь быть таким… пылким.

— Ты шутишь? — вздохнул он.

— Ну хорошо, тогда сделаем по-другому. Закрой глаза и не прикасайся ко мне. Я разденусь сама, чтобы ты своими неловкими руками не порвал мне одежду. Когда я закончу, ты все равно не смотри. Это может тебя еще больше возбудить, а если ты хочешь, чтобы я осталась жива, тебе не стоит возбуждаться сильнее, чем сейчас.

— Ты все еще думаешь, что я могу причинить тебе вред?

— Не нарочно.

— Я не хочу, чтобы ты боялась меня, женщина.

— Тогда давай сделаем, как я предлагаю, хорошо? Начнем с того, что ты закроешь глаза.

Фалон подчинился и присел на корточки, но на его лице были написаны нетерпение и досада.

— Лучше бы я порвал…

— Так не годится.

— Тогда поспеши, женщина.

Это был прекрасный совет. Она немедленно стала пятиться от него, но, не преодолев и метра, остановилась, услышав приказ:

— Говори со мной, женщина. Не давай мне думать о том, что ты делаешь.

Проклятие! Однако, пожалуй, это не такая уж и плохая идея. Может быть, удастся заболтать его и выскользнуть отсюда.

— Хорошо, — сказала Шанель. — Но ты должен по-прежнему держать глаза закрытыми.

— Должен? Мне не нравится твоя привычка командовать, женщина.

Несмотря на это ворчание, мужчина по-прежнему слушался ее.

«Как будто ему нужно занести протест в протокол», — подумала Шанель.

— Я не осмеливаюсь командовать тобой, Фалон, — сказала она, чтобы его успокоить. — Я только предлагаю. «Особенно когда имеешь дело с такой громадиной», подумала она со смешанным чувством изумления и опаски. Преодолев еще полметра, Шанель заговорила чуть громче, чтобы Фалон не заметил ее передвижений. — Давай поговорим о наших именах и о том, почему ты ни разу не назвал меня по имени. Ты ведь знаешь, как меня зовут, не так ли?

— Знаю! — фыркнул он. — Совсем неподходящее имя для женщины.

Еще полметра в сторону от груды мехов.

— Это верно, поэтому, хотя моей маме оно нравится, отец никогда его не употребляет. Меня так зовут друзья, а ты, ты можешь называть меня как хочешь.

— Я хочу называть тебя своей.

Фалон сказал это просто, но с чувством, и его слова поразили Шанель прямо в сердце. Совсем недавно она тоже хотела, чтобы он смог так ее называть. А что, если он действительно не причинит ей вреда? Что, если из-за пустых страхов она упустит свое счастье?

Проклятие, из-за стремления к нему она снова закрывает глаза на очевидные вещи! Этот человек может раздавить ее голыми руками, а его чувства совершенно неистовы. В этом отношении он совсем непохож на воина.

— У тебя очень сильное чувство собственника. — Шанель отползла еще чуть дальше и встала на ноги. — В большинстве миров такое поведение считается старомодным. Я забыла — с какой ты планеты?

— Я об этом не говорил. Разве важно, откуда я?

— Нет. — Она уже была вне его досягаемости. — Главное, что не отсюда.

Шанель повернулась и побежала. И тут же, вскрикнув, остановилась, не успев добраться до передней части палатки: Фалон схватил ее сзади за волосы.

— Куда ты собралась, женщина?

В его голосе не было злобы. Все-таки нужно было попробовать договориться! А теперь ее сердце колотилось от страха. Звезды, как же она боится конфликтов!

— Я… я передумала, Фалон.

В ответ он обнял Шанель за талию, поднял и перенес обратно на звериные шкуры. Ее испуг перешел в панику.

— Ты слышишь меня? — закричала Шанель.

— Конечно, — ответил Фалон. — Но я — то не передумал, так что лучше передумай еще раз. Ты хотела меня. Ты выбрала меня, женщина.

— Да, пока ты не начал вести себя как воин. И ты был слишком эмоционален. Ты слишком большой, чтобы быть таким пылким!

— И это тебя испугало?

— Ты смеешься надо мной? Я очень боюсь, Фалон Ван Иер. У меня сейчас начнется истерика. Дай мне встать!

Он медленно покачал головой.

— Мне очень жаль, что ты боишься, керима, но я уже сказал, что не причиню тебе вреда. И сейчас докажу это на деле.

— Подожди!

Благодаря некоторым особенностям кистранской одежды Шанель больше ничего не успела сказать. Эта одежда была сконструирована так, чтобы ее можно было быстро и легко снять. Там потянуть, здесь нажать — и одежда сама спадает с тела. Но, пожалуй, еще никогда это не происходило так быстро, как сейчас, в руках Фалона. Потом одна его рука прикрыла ей рот, а другая начала исследовать форму и податливость грудей. Шанель не могла его остановить. Однако прошло совсем немного времени… и она почувствовала, что уже едва ли и хочет останавливать.

Он действительно не причинил ей вреда. Единственным проявлением неистовства были поцелуи, которые пробуждали в ней те же сильные ощущения, что и в самом начале. И почему она так испугалась? Он и впрямь доказывал на деле, что бояться нечего. Страхи Шанель улеглись, ее тело начало испытывать наслаждение.

Трудно было представить, что Фалон так быстро сможет добиться, чтобы она вновь захотела его, действительно захотела. У нее вновь затеплилась надежда, что именно этот мужчина станет ее другом жизни. Страх все же оставался где-то внутри, но его заслонила собой страсть, испытываемая ею впервые в жизни. Шанель чувствовала, что Фалон изучает ее тело, и от этого желание переполняло ее.

Звезды, она начала стонать, правда, не только от наслаждения. У него слишком сильные руки, а он хочет потрогать ее везде. Хотя, пожалуй, абсолютно все ласки доставляют ей удовольствие. Она и не знала, что некоторые участки ее тела могут быть такими чувствительными! От прикосновения губ Фалона по телу разливалось приятное тепло.

От застенчивости и робости не осталось и следа. Исчезли вообще любые мысли, осталась лишь трепещущая от страсти, не способная рассуждать марионетка, готовая исполнить малейший каприз мужчины. Даже его неосторожность больше не пугала — Шанель сама чувствовала желание сильнее сжать его в объятиях, даже укусить, чтобы погасить бушевавший внутри огонь, наконец она стала умолять его взять ее.

Это было ошибкой. Фалону не следовало знать, как сильно она желает их соединения. Произошло именно то, чего Шанель хотела избежать. Его дыхание стало прерывистым, руки сильнее сжали ее тело. Страхи Шанель стали реальностью. Фалон действительно потерял контроль над собой. Он стиснул ее так, что вместо блаженства она испытывала только боль. Кости ее трещали, Шанель едва могла дышать. И когда Фалон проник в нее, он своим поцелуем заглушил вырвавшийся у Шанель крик боли. К счастью, в этот момент она потеряла сознание.

Когда Шанель пришла в себя и открыла глаза, ей хотелось, чтобы все происшедшее оказалось сном. Однако и Фалон, и чувство боли — все было реальным. Она все еще лежала в палатке, обнаженная. Но по крайней мере, он больше не наваливался на нее, доставляя мучения…

Фалон лежал рядом с Шанель на боку, опершись на локоть, и смотрел на нее. Хорошо, что он больше к ней не прикасался — если бы он сейчас это сделал, Шанель стала бы кричать.

О Звезды, какой же дурой надо быть, чтобы отдаться совершенно незнакомому человеку! То, что ее тело этого потребовало, — не оправдание. Он причинил ей вред, причинил ужасную боль. Позволив своей страсти разбушеваться, он чуть на задушил ее в объятиях. Вероятно, ее тело теперь покрыто синяками, и неудивительно, если окажется, что что-нибудь сломано. А внутри он, наверно, все разорвал. Эта боль была настолько ужасна, что Шанель едва не теряла сознание.

Подумать только, ведь она была так уверена, что этот мужчина ей подходит! Разочарование оказалось очень болезненным. Воин никогда бы не причинил столько страданий. Несмотря на свои размеры, воины всегда хорошо обращаются с женщинами. А Фалон не воин, у него нет самообладания воина. Он уверял, что не потеряет контроль над собой, но получилось иначе. Так что не важно, насколько он привлекателен, для постоянных отношений он не годится. Но какой позор! О Звезды!

Ей нужно уйти отсюда как можно быстрее, пока слезы не подступили к глазам. Она была так уверена в Фалоне и в начале, и в конце, так хотела соединиться с ним, что даже не попыталась узнать его получше. Как же теперь ей найти другого мужчину, который вызовет в ней подобные чувства, за то короткое время, пока отец не решит наконец все за нее? И даже если ей посчастливится, она, пожалуй, побоится вновь проводить проверку на совместимость. В этом деле нельзя больше доверять своим инстинктам!

С такими грустными мыслями Шанель стала подниматься, постанывая от боли. Громадная ладонь легла ей на грудь и заставила вновь улечься.

— Тебе нужно полежать, пока не кончится кровотечение.

Она побледнела.

— Какое кровотечение?

— Обычное кровотечение, какое бывает в первый раз. Только немного обильнее. Ты должна была предупредить меня.

Почему она покраснела?

— Не вижу разницы.

— Я не зверь, — с упреком сказал Фалон.

Это был спорный вопрос. Однако Шанель не стала возражать.

— Мне надо идти, — сказала она.

Шанель снова попыталась подняться. И снова его рука остановила ее.

— Сначала поговорим, — сказал Фалон. Теперь в ее голосе звучал упрек.

— Я думаю, это надо было сделать до того. Теперь нам больше не о чем говорить.

— Переговорить нужно о многом. Прежде всего скажи мне, почему ты подарила мне возможность быть первым.

Ее щеки вновь запылали.

— Там, откуда я прилетела, это не имеет большого значения.

Шанель не совсем обманывала его, так как действительно только что прибыла с Кистрана, где девственность считалась нежелательным неудобством. Обычно от нее безболезненно избавляли в медитексе до начала половой жизни. На Ша-Каане дело обстояло по-другому. Здесь девственность высоко ценилась. Предполагалось, что женщина должна подарить ее своему другу жизни.

Шанель лишь наполовину была шакаанкой. Да, она надеялась отдать этот бесценный дар своему другу жизни и именно поэтому до сих пор сохраняла девственность. Но оттого, что получилось по-другому, она не слишком расстраивалась. Шанель достаточно хорошо усвоила философию своей матери, чтобы сокрушаться из-за порванной пленки, которая, правда, сильно кровоточила.

— Мне нужно идти, — твердо сказала она. «Не суетись» — словно сказала рука на ее груди.

— Ты не сможешь удержать меня здесь, Фалон.

— Смогу, — просто ответил он. — Пока не пройдет твой страх и…

— Я тебя не боюсь.

— Это неправда, женщина. Я чувствую, как ты дрожишь.

Шанель закрыла глаза и попыталась расслабиться. Если бы дело было только в том, чтобы избавиться от этой проклятой дрожи! Она действительно боялась Фа-лона, и этот страх не проходил. — Ты должна дать мне возможность доказать, что тебе незачем меня бояться, — продолжал он. — На этот раз мне не придется стыдиться своих поступков. Я клянусь тебе.

Шанель с подозрением взглянула на него.

— Что ты говоришь?

— Мы должны снова соединиться.

— Нет, никогда!

Страх придал ей силы, она отбросила его руку и откатилась в сторону. Но Фалон легко остановил ее и вернул обратно. Теперь он снова прижимал Шанель к себе, к своему сильному телу, которое причинило ей столько мучений. И ничего сделать было нельзя.

— Ну пожалуйста, Фалон! Я не могу. Нет!

— Ш-ш-ш, керима, мы обязательно это сделаем, но не сейчас. Из-за твоего страха я перестаю быть мужчиной.

Его руки ласково гладили ее по спине, у ее щеки ровно билось его сердце. Шанель больше не пыталась вырваться, сейчас она очень нуждалась в утешении. Правда, она предпочла бы, чтобы ее утешал кто-нибудь другой, но и ласка Фалона была приятна.

Через некоторое время Шанель снова попыталась уйти.

— Фалон, со мной все в порядке. И мне действительно надо идти. Мои друзья скоро начнут беспокоиться.

— Иди, если пообещаешь вернуться в этот восход луны.

— Я не смогу сегодня. Я уже…

— Тогда в следующий восход.

— Хорошо, — сказала она, готовая согласиться на что угодно, лишь бы выйти отсюда.

Этот ответ вернул Шанель свободу. Фалон разжал свои объятия, отпуская ее.

Возобновившаяся боль заставляла медленно передвигаться.

— Мне кажется, ты не собираешься сдержать свое слово, женщина, — вдруг сказал Фалон, когда она добралась до своей одежды.

Конечно, она не собиралась его выполнять, он вынудил ее дать это обещание! Однако плохо, что он догадался. Не мог разве подождать, пока она оденется? Тогда можно было бы спастись бегством.

Она не отвечала.

— Если ты не придешь, — сказал Фалон, — мне придется самому к тебе прийти. Я так и сделаю.

Шанель обернулась и посмотрела на него. Ее охватило беспокойство, смешанное с желанием отомстить.

— Зачем? Ты ведь знал, что это не навсегда, Фалон. Ты даже сокрушался из-за этого. Нет… смысла…

В смятении Шанель с трудом выдавливала из себя слова. Она замолчала, когда до нее вдруг дошло, на что она смотрит: перед ней, полностью расслабившись, лежал совершенно голый мужчина. Это было так сексуально, что у Шанель перехватило дыхание. Она стояла и смотрела, не в силах оторваться…

Боль напомнила о том, что с Фалоном теперь все покончено. Смущало, однако, то, что об этом все еще нужно напоминать. Ненормально, когда он кажется таким желанным после всего происшедшего. В этом и заключается опасность. Чтобы ее избежать, надо как можно быстрее выбраться отсюда и никогда больше не встречаться с ним.

Несмотря на боль, Шанель в рекордный срок натянула на себя юбку и блузку. Она нагнулась за пояском, когда ее вновь схватили и прижали к твердой, как камень, груди. Сопротивляться не имело смысла. Руки Фалона не причиняли ей боль, однако держали мертвой хваткой.

— Я понимаю, что ты не моя, женщина, и не могу тебе приказывать, но пойми, я хочу исправить то, что наделал. Из-за меня ты боишься соединиться, это нужно устранить. Ты отдала мне бесценный дар, а я вознаградил тебя тем, что вызвал этот страх!

Фалон говорил тихо, но в его голосе звучала решимость, от которой страх Шанель только возрос. Да, с человеком, который понимает все буквально, нельзя объясняться намеками.

— Ты не виноват. Я не боюсь разделять секс, — сказала она, надеясь, что это правда. — Я боюсь тебя. Ты для меня слишком груб. Я имею в виду не только то, что случилось. Сначала я не думала об этом, так как обстоятельства застигли меня врасплох, но потом почувствовала сполна, когда стали появляться синяки.

— Я поклялся тебе…

— Это не имеет значения, — отрезала она, повернувшись к нему, чтобы подчеркнуть решительность своих слов. — Ты не контролируешь себя! И все может повториться снова, хочешь ты этого или нет.

Лицо Фалона помрачнело. Ему явно не понравилось услышанное. С запозданием Шанель поняла, что, возможно, оскорбила его. Ведь он дал клятву, а мужчины относятся к таким вещам очень серьезно. Правда, пока ничего не изменилось. Ей совсем не хотелось бы узнать, каким он бывает в бешенстве, но ничего подобного как будто не предвиделось.

— Чтобы убедить в чем-то женщину, нужно показать ей это не один раз, — сказал он и привлек ее к себе.

Фалон снова стал ее целовать, осторожно развернув так, чтобы она прижималась к нему всем телом. Шанель этого не ожидала. Желание вновь проснулось в ней, разгораясь все сильнее и сильнее… В какой-то момент она все же смогла подавить его и выскользнула из объятий Фалона.

— Так… так не пойдет, Фалон. Я понимаю, что ты хотел как лучше, и я ценю это, действительно ценю, но уже ничего нельзя исправить. Я хотела тебя, иначе не появилась бы здесь. Я надеялась, что… — Она остановилась, испугавшись, что почти проговорилась. Он так сокрушался, не зная, как заполучить ее навсегда. Если бы он знал, что должен убеждать не ее, а отца… — Но я больше не хочу тебя, — продолжала она. — Все очень просто. Второго раза не будет.

— Это твое последнее слово? «Неужели он действительно старается быть благоразумным?» — гадала Шанель.

— Тогда подумай, что я скажу. Ты останешься здесь до нового восхода.

Шанель некоторое время смотрела на него, пытаясь сообразить, к чему это может привести.

— Ты слышал хоть что-нибудь из того, что я говорила? — наконец спросила она с отчаянием в голосе.

— Конечно, правда, за тебя говорил твой испуг.

Это ты меня не слушала.

— Ну, тогда послушай кое-что еще, — сказала она, ощущая растущую тревогу. — Если ты снова прикоснешься ко мне, Фалон Ван Иер, я стану кричать так, что через мгновение здесь окажутся все воины, находящиеся в этом парке.

Шанель не собиралась этого делать. Она не хотела, чтобы упрямец умер. Было бы вполне достаточно, чтобы он ее отпустил. Но он вел себя неразумно. Совершенно неразумно. Он должен понимать, что не уйдет отсюда, если вздумает удерживать ее против ее желания — даже ненадолго. Может, он забыл, где находится и какие законы здесь действуют?

Ответ Фалона свидетельствовал о том, что это его не заботит.

— Я буду сражаться за тебя, женщина, если возникнет необходимость. Это взбесило ее.

— Будь же немного понятливее! Раньше я почти хотела, чтобы ты был воином, а теперь воины мне нужны в последнюю очередь. Но они, по крайней мере, не воюют из-за женщин — разве только когда их надо защищать… Что ты нашел смешного? — заметив его улыбку, спросила она.

— У тебя есть характер.

Шанель снова уставилась на него. Его забавляет то, что у нее есть характер? Неужели этого человека ничем не проймешь?

— Ну хорошо, Фалон, ты ведь получил удовольствие. Почему бы тебе этим не ограничиться? — Она глубоко вздохнула.

— Ты действительно думаешь, что я получил удовольствие от твоего бесчувственного тела?

— А разве нет?

— Нет.

В голосе Фалона звучала обида. Услышав его ответ, Шанель ужаснулась. Она-то думала, что его буйные эмоции сошли на нет, выплеснувшись в нее! Боль во всем теле, казалось, это подтверждала. На самом деле своим спокойствием он обманывал ее. Его страсть оставалась скрытой, дожидаясь удобного момента.

— Ну, тогда это во всех отношениях несчастье, — сказала Шанель. В ее голосе звучало беспокойство, с которым она не могла справиться. — Прости, Фалон, но я не собираюсь проходить через все это снова, по крайней мере с тобой.

Это не смутило его.

— Ты признаешь, что хотела меня. Когда твой страх пройдет, ты снова захочешь меня. Вот увидишь — твой первый опыт слияния закончится нормально.

— Нет. Если ты еще не понял, я повторю: я отказываюсь разделять с тобой секс и это решение не изменю. Я больше не буду пытаться тебя убедить в этом. Меня ждут. Я ухожу.

— Можешь попробовать, — спокойно сказал Фалон.

В его словах снова слышалось — «и не пытайся». Он то ли не знал, какая лавина неприятностей обрушится на него, если Шанель до конца дня не вернется в павильон родителей, то ли его это не волновало. А ведь ее матери достаточно было включить свой блок связи и спросить у Марты, где Шанель. Марта… Звезды, как она могла забыть об этом?

Прежде чем Фалон смог ее остановить, Шанель нагнулась, подняла свой пояс с компьютерным блоком и нажала кнопку активации голоса.

— Марта, мне нужна помощь!

— Теперь-то ты рада, что я поблизости, — раздался голос Марты.

— Перестань дуться, Марта. Потом ты можешь пилить меня сколько угодно, но сейчас сделай что-нибудь!

Шанель произнесла последнюю фразу, пытаясь увернуться от руки Фалона. Она говорила на кистран-ском языке, но, возможно, он понимал его. Во всяком случае, он не слишком обрадовался, услышав голос Марты. Та, напротив, была в хорошем настроении и старалась показать, как ей весело.

— Оказывается, не только воины могут быть такими болванами, — вызывающим тоном промурлыкала она на языке Ша-Казна, чтобы Фалон ее понял.

— Не зли его! — огрызнулась Шанель. — Но мужчины так забавны, когда…

— Марта, пожалуйста! — Шанель все еще старалась увернуться от рук Фалона.

— Ну хорошо, — недовольно согласилась Марта. — Обратите внимание, мистер Ван Иер. Я компьютер Мок II. Если вы не слышали обо мне…

— Я знаю о компьютерах, — почти прорычал Фалон.

Марта выдала великолепное подражание вздоху.

— А я — то собиралась немного похвастаться!

— Выключи это, женщина, — приказал Фалон Шанель.

Она медленно покачала головой. Шанель понимала, что Фалон разъярен появлением Марты, но не была уверена, что он знает о возможностях Мок II, особенно если такой компьютер один управляет целым космическим кораблем. Шанель сожалела о той катастрофе, которую Фалон должен скоро потерпеть, — почти сожалела.

— Можно отключить голос Марты, но убрать ее отсюда не удастся, Фалон. Она была со мной все время, так как находится в транспортном корабле и контролирует все его системы, включая сканирование и мониторинг. Это означает, что она может слышать меня и все звуки вокруг меня, может следить за нашими движениями независимо от того, включен ли блок компьютерной связи.

— Она слышала…

— Она все слышала, большой парень, — отрезала Марта, усмехнувшись. — И должна сказать, это произвело на меня впечатление. Я думала, что только воины способны на такое варварское поведение. Ты никогда об этом не упоминал, но мне все же хотелось бы узнать, с какой ты планеты. Скорее всего это или наша планета, или Ша-Каар.

Казалось, Фалона нисколько не смутило, что за их слиянием кто-то следил. Шанель же в первую очередь обратила внимание на то, что Марта, оказывается, предоставила ей самостоятельность — она ведь могла транспортировать ее из палатки Фалона, когда Шанель в первый раз захотела ее покинуть. Щеки девушки пылали, но все же она не настолько была выбита из колеи, чтобы не обратить внимание на предположение Марты.

Странно, что это не пришло в голову ей самой. Шанель знала, что и раньше обитатели Ша-Каара приезжали навестить материнскую планету. Тедра ненавидела их за то, что они в свое время сделали с ее собственной планетой, поэтому Марта всегда следила за посетителями Ша-Каара все время их пребывания на Ша-Каане. Но теперь Марта не могла этого сделать — ее здесь не было. Правда, воины Ша-Каара вряд ли могли достигать двухметрового роста после того, как столько лет смешивались с рабами и пленными с других планет. Тем не менее мужчины у них крепкие и высокие и вполне могут быть черноволосыми и голубоглазыми.

Шанель с ужасом подумала, какую истерику закатит ее мать при известии, что она отдалась воину Ша-Каара, пусть даже не зная, кто он такой. Это же рабовладельцы, и причем худшего вида. На ее родной планете всего лишь несколько стран, где порабощают захваченных женщин, но они далеко от Кап-ис-Тра, и его женщины все же остаются свободными. На Ша-Каире свободных женщин вообще нет.

— Марта права, не так ли? — осуждающе глядя на Фалона, сказала Шанель. — Ты ведь с Ша-Каара!

— Женщина, я никогда даже не слышал о такой планете, — с раздражением ответил Фалон.

Однако Шанель усомнилась в правдивости его слов.

— Марта, о чем говорит его тело?

— Что он не обманывает. Но я не понимаю, почему тебя сейчас это беспокоит. Ты должна была все выяснить до того, как связалась с посетителем.

Шанель уже несколько пришла в себя.

— Прошу тебя, отложи пока свои лекции, — только и сказала она со вздохом.

— Просьбы не всегда…

— Ладно, ладно, Марта. Давай все же займемся неотложными делами, например, как вытащить меня отсюда.

— Ну, если ты настаиваешь… — вздохнула Марта. — Значит, так, мистер Ван Иер. Шани не сказала о некоторых интересных вещах, которые я в состоянии делать. Как и многие другие, наш корабль оснащен системой молекулярной нуль-транспортировки. Вы знакомы с этим, или нужна демонстрация?

Фалон некоторое время молчал.

— Я слышал о нуль-транспортировке, — наконец проскрежетал он.

— Что ж, это сэкономит время, — фыркнула Марта. — Мы будем играть по-честному. За вами будет право выбора: или вы даете Шани возможность уйти отсюда, или я транспортирую вас в другое место. А это место я определяю сама, и вы можете оказаться в сотне километров от ближайшего телекома. Так как?

Шанель прикусила губу, когда Фалон взглянул на нее. В «честной игре» Марты на самом деле не было ничего честного. Если он заупрямится и захочет проверить, не блефует ли Марта, Шанель придется вмешаться, чтобы его действительно не выбросили где-нибудь очень далеко.

Однако Фалон не стал упрямиться. Голос его звучал даже спокойно.

— Я бы предпочел, чтобы женщина осталась, но она может уйти. — Он выглядел расстроенным и не сводил с Шанель своих замечательных голубых глаз.

Неудивительно, что она на мгновение заколебалась: ни один мужчина никогда не привлекал ее так, как этот. Шанель даже шагнула к нему, но голос Марты, включенный на полную мощность, остановил ее.

— Стой там, где стоишь! Неужели я вызволила тебя из беды только для того, чтобы ты опять в нее попала? Может быть, тебе это незаметно, но этот человек именно сейчас совершенно взбешен. Оставайся вне его досягаемости!

— Компьютер очень хитер, — усмехнулся Фалон.

— Марта просто следит за твоими эмоциями, ответила Шанель, медленно продвигаясь к выходу. Слова «совершенно взбешен» обеспокоили ее. — Пожалуйста, не злись, Фалон. Мне пришлось попросить ее о помощи. Ты знал, что не имеешь права удерживать меня.

— Я не задержал бы тебя долго…

— Да — пока мы не соединились бы снова. Но я стала бы сопротивляться, и дело кончилось бы тем, что ты причинил бы мне еще больший вред.

— Нет!

— Ты зря теряешь время, Шани, — бестактно вмешалась Марта. — Он не собирается признавать чьих-либо желаний, кроме своих собственных.

— Я прощаюсь, Марта, — раздраженно огрызнулась Шанель. — Ты против?

— Проклятие! Конечно, я против, но ты все равно сделаешь по-своему. Ты упряма, как твоя мать.

Шанель взглянула на компьютерный блок, но оттуда больше не доносилось ни единого звука. Когда она вновь посмотрела на Фалона, тот улыбался.

— Так ты действительно владеешь собой? — спросила она с удивлением.

Не нужно было уточнять, о чем идет речь.

— Ты хотела доказательств. Теперь ты их получила.

— Но без гарантий. Прости, Фалон, но я не стану больше рисковать. Тем не менее я хочу, чтобы ты знал, как я сожалею, что у нас не получилось, сожалею больше, чем ты можешь себе представить. Ты действительно кое-что для меня значил. — Ее глаза в последний раз взглянули на него. — О Звезды! До свидания, Фалон.

— Шани!

Шанель не остановилась бы, если бы он не назвал ее по имени — в первый раз, но она стояла к нему спиной, едва сдерживая себя, чтобы еще раз не посмотреть на него.

— Знай, если есть способ заполучить тебя, я его найду. И тогда я уничтожу твой компьютер, — услышала она его слова.

Шанель вышла из палатки, благодаря Звезды и Дроду за то, что этот человек не знает, кто она такая.

— Как вам это нравится! — Возмущению Марты не было границ. — Уничтожить меня! Меня! Да знает ли этот идиот, сколько я стою?

— Сомневаюсь, чтобы это его волновало, — рассеянно ответила Шанель. Она искала Корта и, увидев, что тот сидит под деревом неподалеку, жестом подозвала его.

— Уничтожить меня! — продолжала Марта тем же тоном. — Я должна…

— Ты должна оставить его в покое, Марта. Кстати, что касается жалоб. Ты действительно слышала все, что происходило, в палатке?

— Конечно, куколка.

— Тогда почему же ты не вмешалась? Насколько я понимаю, приказ отца был совершенно определенным.

— Да, но он относился только к неприятностям с воинами. Ты же не стала выбирать воина.

— Понятно, — холодно сказала Шанель. — Ты наказала ребенка, который не послушался учителя.

— Не капризничай. Ты ведь цела, не так ли?

— Это спорный вопрос. О Звезды, я ведь потеряла сознание! И совсем не от удовольствия.

— Откуда мне знать, что ты была не в экстазе? Тебе ведь известно, что эти состояния очень похожи. Кроме того, я не думаю, что твой Фалон был бы очень рад, если бы ты исчезла из-под него в такой ответственный момент. Хотя я посмеялась бы от души.

— Это верно, — огрызнулась Шанель. — Почему же ты не смеешься? Марта рассмеялась.

— Если ты думаешь, что я не понимаю, что тебя беспокоит, ты ошибаешься. Ты злишься не на меня, а на судьбу, из-за которой этот великолепный мужчина оказался слишком грубым для тебя. Но ты бы видела то, что увидела я! Он чуть не расплавился на тебе, детка, как раз перед тем, как ты потеряла сознание. Возможно, он просто потерял контроль над собой.

— Это может случиться снова.

— Ну, я далека от того, чтобы советовать тебе остановить свой выбор на посетителе. Может быть, теперь ты будешь серьезнее и начнешь поиски среди воинов.

— Но не сегодня. Я чувствую себя так, как будто попала под каток.

— Я могу транспортировать тебя в медитекс, и там ты станешь как новая.

— Нет, спасибо. Я хочу запомнить это ощущение надолго, чтобы не наделать снова ошибок. Кроме того, ты знаешь, что я не люблю пользоваться транспортировкой без особой необходимости. Шакаанцы не любят, когда среди них кто-то внезапно появляется или исчезает. Это слишком явно напоминает им, что их открыли.

— Я думаю, что сегодня многое прояснилось.

Шанель очень хотелось, чтобы это было не так. Лучше бы она не обратила внимания на посетителя! Фалон Ван Иер вряд ли забудет об этой встрече.

Когда появился его брат, Фалон был одет и уже успел наполовину опустошить бутылку вина. Фалон расхаживал взад и вперед по палатке и сейчас, увидев Джаделла, не остановился. Безостановочная ходьба выдавала то волнение, которое жгло его изнутри. Фалон держал в реке бутылку.

Джаделл Ван Иер устроился поудобнее и некоторое время молча наблюдал за Фалоном. Он был на год моложе, но братья были очень похожи — одного роста, глаза и волосы одного и того же цвета. Правда, голубые глаза Джаделла были темнее, а лицо — более открытым и выразительным. Но по характеру они отличались очень сильно. Благодаря своим обязанностям Фалон относился ко всему серьезнее, а Джаделл был гораздо более беззаботным и увлекающимся.

Сейчас Джаделл, забавляясь, гадал, что происходит с Фалоном. Он хорошо знал своего брата, но нечасто видел его таким. Причиной тому могли быть две вещи: непредвиденная задержка в этом кишевшем посетителями городе или женщина. Джаделл готов был держать пари, что дело в женщине — он видел, как вел себя его брат, когда впервые ее заметил.

Никогда еще Фалон не был так чем-то поглощен, настолько, чтобы не обращать внимания на происходящее вокруг. Джаделл даже не пытался с ним заговорить — Фалон его просто не слышал. А потом он оказался на арене — лишь для того, чтобы произвести впечатление на женщину. Ничего подобного Фалон никогда раньше не делал. До этого он отказывался от участия в состязаниях. Джаделл, Таррен и Димон решили было развлечься, испытав себя в соревновании с воинами Кап-ис-Тра, — все равно им здесь нечем было заняться. Фалон, однако, высмеял эту идею и был совершенно прав. Он уже показал свои возможности, когда стал шоданом Ка-аля, отразив все вызовы. В один день он победил сразу девять соперников, которые были лучшими бойцами Ка-аля, при этом поединки шли один за другим без перерыва. Неудивительно, что за четыре следующих дня, остававшихся до конца времени вызова, претендентов больше не нашлось.

Теперь, когда приступ вожделения прошел и Фалон пришел в себя, он злился на свое дурацкое поведение. Он сокрушался, ужасаясь, что воспылал чувствами к одной из посетительниц — бесчестных и аморальных существ, достойных только презрения.

Фалон вновь поднес к губам бутылку вина, уже почти совсем опустевшую, продолжая ходить взад и вперед. Джаделл решил, что теперь настало время вывести брата из этого состояния.

— Понятно, почему ты выбрал именно ее, Фалон, — сказал Джаделл, сразу приступив к делу. — Трудно игнорировать женщину, которая носит твои собственные цвета.

Фалон не стал останавливаться для ответа.

— Она носит цвета шодана. Любой другой плащ — и я удержал бы ее.

— Удержал ее? — Джаделл сел, пораженный тем, что услышал. Оказывается, он совсем не понимал суть проблемы. — Ты шутишь!

Фалон остановился и, повернувшись, встретил удивленный взгляд брата.

— Ты так думаешь?

Теперь Джаделлу стало не до смеха.

— Но ты же ненавидишь посетителей! — воскликнул он. — Мы в своем собственном доме пожинаем плоды их предательства. Я не понимаю, как ты вообще согласился приехать сюда для разговора с ними. Это был мой долг, а не твой.

— Но просили не тебя, а меня. Этот человек спас твою жизнь, Джаделл. Я должен был сделать для него все, что он захочет.

— Ты должен был взвесить, чего он может попросить, прежде чем обещать ему.

— Верно, но дело сделано, и теперь я даже не могу об этом сожалеть. Если бы мы не были здесь по его просьбе, я не встретил бы эту женщину.

— Ты ее встретил и имел. Почему тогда…

— Я не имел ее, по крайней мере соединение было неполным.

Джаделл усмехнулся.

— Тогда твой гнев имеет смысл, хотя причины для этого пока нет. Кажется, она пришла сюда с тобой совершенно добровольно. Почему же ты дал ей уйти, если не закончил дело?

Глаза Фалона сузились.

— Потому что я позволил ее проклятому компьютеру провести себя! — Пустая бутылка полетела в угол палатки. — Будть прокляты их машины и могущество, которыми они обладают! Я даже не знаю, правду ли говорила эта вещь!

Глаза Джаделла широко раскрылись от изумления. Ситуация была немного комичной, но он не смел об этом говорить. Наоборот, он постарался успокоить брата.

— Еще одна причина, по которой посетителей нужно избегать. Мы даже не можем узнать, так ли обстоит дело, как они говорят, потому что у них есть непостижимые для нас вещи. Я никогда бы не поверил, что коробка, которую они называют медитекс, заставляет раны исчезать, но, если бы это было не так, я умер бы. Чем тебе угрожали?

— Нуль-транспортировкой.

Теперь уже Джаделл нуждался в успокоении.

— Будь оно проклято, Фалон, это ведь их самое мощное оружие. Его применили против эскорта Аурелет, и с тех пор этих людей никогда не видели. От такой невиданной силы нет защиты.

— Посетители не считают это орудием, а просто средством передвижения с одного места на другое.

— Но оно может убивать, если тебя передвинут в место, не пригодное для жизни, например, внутрь горы. Ты не вызвал этот компьютер?

— Нет, но когда я отыщу ее сердце, я убью ее.

— Ты… нет… не надо!

— Младший брат! — Фалон внезапно усмехнулся. — Ты отдаешь мне приказы?

Бронзовые щеки Джаделла потемнели.

— Я не имел в виду… Я не… — Джаделл вздохнул. — Я надеюсь, что ты еще подумаешь над всем этим, когда твой гнев уляжется.

— Компьютер своими угрозами отнял у меня женщину. Такое не забывается.

— Тогда сделай по-другому. Этим людям с Катратера нужно наше золото — вот почему мы здесь. Пусть уничтожение компьютера будет частью соглашения с ними.

— Неплохая мысль, — задумчиво сказал Фалон, — но я не получу удовольствия, если не сделаю это сам.

— Зато ты будешь в безопасности от нуль-транспортировки.

— Верно, я подумаю об этом. Джаделл было несколько успокоился, но Фалон снова начал ходить по палатке.

— Тебя еще что-то беспокоит, брат?

— Почему бы тебе не найти Таррена и Димона, чтобы помучить их немного своей любознательностью? Его ворчание вызвало смех у Джаделла.

— Должно быть, это действительно ужасно. Но лучше облегчи душу и скажи мне, в чем дело. Может быть, я смогу помочь.

— Ты можешь вернуть прошедший восход?

— Чтобы избежать встречи с этой женщиной?

— Нет, дело не в этом. — Фалон вздохнул и сел рядом с Джаделлом на шкуры. — Это было с ней в первый раз, но она меня об этом не предупредила. Она потеряла сознание, Джаделл. А когда пришла в себя, стала меня бояться.

— Теперь я понимаю, почему соединение не закончилось. Ее страх — вполне нормальная вещь. Все женщины боятся, когда они в первый раз…

— Она не боялась, — раздраженно сказал Фалон. — Сначала не боялась, — неохотно добавил он. — Страх пришел потом и только потому, что я не контролировал страсть, которую она во мне пробудила. К моему стыду, я причинил ей вред.

— Ты… потерял контроль?

Смех завладел Джаделлом. Он откинулся на шкуры, слезы текли из его глаз. Но когда Фалон двинул его коленом в грудь и поднес кулак к лицу, Джаделлу пришлось пожалеть о своей вспышке веселья.

— На твое счастье, брат, в этом городе есть медитекс.

— Подожди, Фалон! Разве ты не помнишь, что сказал нам отец, когда тебе впервые дали рабыню?

— Из-за этих слов ты находишь забавным, что я причинил вред женщине?

— Не из-за них, а из-за того, что ты потерял контроль. Постарайся вспомнить, что отец говорил тебе.

— Я помню это очень смутно, — нахмурился Фалон. — По-моему, я настолько стремился впервые познать женщину, что едва обратил внимание на его слова.

— Тогда хотя бы теперь выслушай внимательно. Я ведь был там потому, что отец не собирался повторять их, когда я достигну твоего возраста. Он сказал: «Рабыни существуют для развлечения и наслаждения мужчины. С ними нельзя всерьез иметь дело, даже если они становятся свободными. Рабыня никогда вновь не обретет достоинство и гордость свободной женщины — качества, которые ты хотел бы видеть в своих детях. Женщина, которая разделит с тобой жизнь, станет хранительницей твоего сердца. И ты должен быть уверен, что выбрал ее правильно, когда будешь бороться за обладание тем, что вызывает твои чувства».

Фалон нахмурился еще больше.

— Ты считаешь, что я нашел подругу жизни? Я хотел бы владеть ею, но не соединять с ней свою жизнь.

— Разве не имеет значения, что она вызывает в тебе такие чувства?

— Я слишком сильно ее хочу, вот и все. Но она всего лишь посетительница, а я могу привезти домой посетительницу только как рабыню.

— А если ты не сможешь получить ее другим путем?

— Не знаю, смогу ли я вообще ее получить, — проворчал Фалон, вновь поднимаясь на ноги. — Меня больше всего бесит, что я не имею понятия, как сделать ее своей. Мы так мало знаем о посетителях!

— Это легко исправить, — усмехнулся Джаделл. — Нужно просто спросить нашего хозяина. Его подруга жизни — посетительница.

— Его подруга жизни — это та проклятая посетительница, которая открыла нас и привела их всех сюда. Далдену Лу-Сан-Теру не хотелось возвращаться к шодану Ка-аля с подобными новостями. Он знал, что тот никогда бы не приехал сюда, если бы не Долг жизни. Шодан надеялся завершить переговоры очень быстро, проведя в Кап-ис-Тра лишь один восход, поэтому вряд ли обрадуется, услышав, что из-за соревнований встречи с катратерцами откладываются. Однако дело обстояло именно так.

Посол Катратера знал, как бахаранцы относятся к посетителям. Вот почему он попросил отца Далдена направить официальное приглашение владельцу месторождений золота, которые сканеры Катратера обнаружили около города Ка-аля. И вот почему Чал-лен послал Далдена в Ка-аль, чтобы тот уговорил владельца встретиться с катратерцами, и почему наконец посол так просил Чаллена лично присутствовать на переговорах.

Если бы Далден вернулся с Ба-Хар-ана на прошлой неделе, у Чаллена нашлось бы на это время. Но теперь из-за соревнований он не имел такой возможности. Однако посол Катратера считал, что без Чаллена переговоры провалятся. И не без оснований. Во время пребывания на Ба-Хар-ане Далден прекрасно понял, что проблемы посетителей заботят их меньше всего.

Далден сделал свое дело, правда, только благодаря невероятному везению. Но если бы теперь бахаранцы решили не ждать, а уехать, их никто не посмел бы остановить.

Когда Далден вошел в палатку, в ней были только Фалон Ван Иер и его брат. Джаделл улыбнулся в знак приветствия, и Далден ответил ему тем же. Он быстро подружился с младшим Ван Пером — отчасти потому, что у них было много общего, включая добродушный характер. Отчасти же потому, что Далден спас ему жизнь и принял участие в погоне за теми, кто на него покушался. Далден также уважал и Фалона Ван Иера. И хотя он знал его не очень хорошо, ему не составило труда заметить, что настроение шодана с тех пор, как они несколько часов назад расстались, резко изменилось.

— Случилось что-нибудь, о чем мне следует знать? — спросил Далден без предисловий. Джаделл засмеялся.

— Тебя это не касается, тем не менее ты мог бы помочь своими знаниями. Мой брат…

— Сам умеет говорить, — резко прервал его Фалон. — Лучше всего, если мы как можно быстрее покончим с тем делом, которое привело нас сюда, чтобы я мог полностью посвятить себя другому делу.

Хотя эти слова пробудили любопытство Далдена, он ни о чем не стал спрашивать. Иногда Фалон напоминал ему его собственного отца. И не только тем, что, несмотря на молодость, исполнял те же обязанности, что и Чаллен. Как и Чаллен, Фалон часто разговаривал приказным тоном, которому Далден привык подчиняться.

— Посол Злинк просит отложить вашу встречу до окончания состязаний. Он надеется, что тем самым не причинит вам неудобств.

— Он участвует в этих играх?

— Нет, но мой отец должен присутствовать на них, а катратерцы хотят, чтобы он посвятил себя переговорам.

— Зачем? Разве я не согласился разговаривать с этими посетителями? Какая необходимость привлекать твоего отца?

Далден вздохнул.

— Дело вот в чем, Фалон. Злинк считает, что без мощной местной поддержки он ничего от тебя не получит. Посетители часто стараются любыми способами сгладить шероховатости, и Злинк не исключение. Он сумел добиться согласия моего отца на участие в переговорах. И хотя отец не собирается оказывать на тебя давление, Злинк думает, что его присутствие поможет.

Воцарилось абсолютное молчание. Братья пристально смотрели на Далдена, тот же никак не мог понять, в чем дело.

— Во имя Дроды, что стало с твоей речью? — наконец воскликнул Джаделл.

— Он говорит сейчас как посетитель, хотя некоторые сочетания слов довольно легко понять, — с насмешкой в голосе сказал Фалон, наблюдая за тем, как краснеют щеки Далдена. — Это странная речь, которая не имеет смысла.

Джаделл испуганно посмотрел на брата.

— Она говорит так же?

— И она, и ее друг, и ее компьютер.

— Удивительно, что ты вообще смог общаться с ней, — с презрением фыркнул Джаделл. — Чем ты можешь оправдаться, Далден?

Далден терялся в догадках, кто такая таинственная она с компьютером, но спросить об этом постеснялся.

— Вы должны простить меня. Такое случается, стоит мне побыть около матери хоть несколько минут. Она оказала на меня большое влияние в детстве. И оказывает сейчас, хотя бахаранцам вряд ли стоит знать об этом.

Несмотря на различие многих обычаев, было нечто общее, что соблюдалось в обеих странах. Детьми полностью занимались отцы, матери же оказывали лишь очень небольшое влияние или не оказывали никакого. Так было везде, кроме дома Чаллена.

— Мои родители в парке и хотят вас видеть. Я могу сейчас отвести вас к ним, хотя трудно разговаривать, когда вокруг столько народу. Или же подождите до восхода луны. Вы приглашены на семейный ужин, который мои родители устраивают у себя на квартире по случаю возвращения моей сестры.

— Ты сам только что вернулся домой, — заметил Джаделл. — Почему же чествуют твою сестру, а не тебя?

— Она не была дома намного больше меня, да и нельзя сказать, что ее чествуют. Просто мы все очень переживали ее отсутствие. Однако все эти состязания в некотором роде в ее честь, — сказал Далден и покачал головой. — Я знал, что мой отец планировал так сделать, но считал, что мать этого не допустит.

— О чем ты говоришь? — спросил Джаделл.

— Что может значить слово твоей матери в таких делах? — добавил Фалон.

— Вы будете удивлены, — с сожалением сказал Далден. — Но это не обычные состязания. В Кап-ис-Тра есть старинный обычай, хотя в последнее время и не соблюдался. Воины соревнуются ради того, чтобы иметь больше шансов заполучить мою сестру в подруги жизни. Обычай облегчает отцу бремя выбора между несколькими заинтересованными воинами. Все воины соревнуются ради твоей сестры.

Далден усмехнулся недоверчивому тону Джаделла.

— Я бы не удивился, хотя и сомневаюсь в этом. Каждый может соревноваться и просто ради соревнований. Победитель же не обязан выдвигать просьбу перед моим отцом, а те, кто проиграл, тоже могут просить. Но даже если чемпион захочет мою сестру, его могут не выбрать. Окончательное решение остается за моим отцом. Соревнования просто дают ему возможность выбирать среди лучших.

— Мне больно, друг, при мысли о том, что раньше ты не упоминал о столь желанно сестре — сказал Джаделл. Далден рассмеялся.

— Я привык не говорить о ней с друзьями, так как слишком многие из них хотят ее.

— Перед тем как ее просить, Джаделл, — сказал Фалон, — стоило бы посмотреть, как она выглядит. То, что одному кажется красивым, другому может не понравиться.

Это опять вызвало смех у Далдена.

— Ты не согласен? — быстро спросил Фалон.

— Вполне согласен, хотя большинство мужчин, которые из-за нее соревнуются, никогда ее не видели.

— Ты шутишь?

— К несчастью, нет.

— Никогда не слышал, чтобы мужчины просили женщину, которую ни разу не видели. Зачем это им, тем более посетителю?

— Отчасти из-за рудников по добыче гаальских камней, которые принадлежат нашей семье. Моя мать сразу установила на эти камни очень высокую цену, а другие планеты согласились ее платить. Поэтому наша семья является одной из самых богатых среди нескольких звездных систем. Ты тоже можешь стать богатым, Фалон. Золото теперь редкий товар, так как на планетах, где его когда-то добывали и где экономика в нем нуждается, запасы золота давно истощились. Для тебя это бесполезная вещь, пригодная лишь для изготовления сверкающих украшений и тому подобного, но для катратерцев это бесценный металл. Они готовы заплатить за него столько, сколько ты попросишь. Да, что касается твоего вопроса, — продолжал Далден. — Посетителям нужна моя сестра из-за рудников. Воинам — потому что она единственная дочь шодана, причем очень богатого и влиятельного шодана. Но большинству тех, кто ее видел, она нужна сама по себе.

— И я смогу встретиться с ней в этот восход луны? — нетерпеливо спросил Джаделл. На этот вопрос, однако, ответил Фалон.

— Если мы примем приглашение. — И продолжил, обращаясь уже к Далдену: — Мы не ищем каких-либо привилегий. Почему же нас удостоили чести быть приглашенными на ваш семейный праздник?

— Потому что мой отец рад видеть вас здесь совсем не из-за дел с катратерцами. Уже много лет бахаранцы не были в Кап-ис-Тра даже для торговли с нами.

— Расстояние между нашими странами всегда было нелегко преодолеть, — заметил Фалон.

— Это верно, но теперь, с появлением аэробусов, оно ничего не значит. Мой отец готов обеспечить перевозки, если ваши купцы захотят снова торговать с нами.

— Готов обеспечить? Например, он может дать нам наш собственный аэробус, чтобы мы больше не зависели от вашего Центра посещений?

— Именно так.

— Над этим стоит подумать, — уклончиво проговорил Фалон.

Далден кивнул. Он и не ждал ответа. Два шодана должны обсудить это сами.

— Когда вы прибыли, то не стали останавливаться во дворце, полагая, что долго здесь не задержитесь, — сказал Далден. — Может быть, теперь, так как встреча откладывается, вы передумаете, если, конечно, не собираетесь отменить встречу?

— На сколько откладывается встреча? — спросил Джаделл.

Но Фалон отмахнулся от этого вопроса.

— Я теперь не спешу, Джаделл.

Заметив удивление Далдена, Джаделл засмеялся.

— Мой брат встретил здесь женщину, к которой проявляет большой интерес, — пояснил он.

— Это и есть то второе дело, о котором ты говорил? — спросил Далден.

— Да. Эта женщина — посетительница, которая находится под защитой твоего отца. Я хочу ее купить.

Янтарно-желтые глаза Далдена лишь слегка расширились, хотя на самом деле он очень сильно удивился. Далден знал, как относится Фалон к посетителям. Поэтому «она с компьютером» должна была произвести на него достаточно сильное впечатление, чтобы Фалон захотел ее купить.

Именно дом Фалона был опозорен много лет назад. Его собственная сестра была похищена посетителем, удерживалась несколько месяцев на борту его корабля и вернулась с ребенком в чреве. Именно отец Фалона собрал воинов Ба-Хар-ана в поход против посетителей, чтобы начать войну, если бы виновный не был выдан для наказания.

Именно этот инцидент — последний из многих — привел к закрытию планеты для посещения. Он настолько настроил бахаранцев против любых посетителей, что те совсем перестали с ними торговать. А теперь Фалон желает разделить кров с посетительницей? Только как с рабыней, а не как с подругой жизни.

Далден был вынужден разочаровать его.

— Если она посетительница, ее нельзя купить.

— Как тогда я могу получить ее?

— В таком случае ты должен спросить саму женщину, хочет ли она тебя,

— Глупо позволять женщине решать такие серьезные вопросы. Разве нельзя обсудить это дело с мужчиной?

— Обычно нет, но иногда можно, однако о покупке, Фалон, не может быть и речи. Если ты действительно хочешь женщину, ты должен взять ее в подруги жизни. Я сомневаюсь, что ты к этому готов.

— Нет, не готов. Кроме того, она откажет, даже если я попрошу, потому что боится меня. Далден выразил сочувствие.

— Посетители обычно боятся воинов. Наши собственные женщины боятся, когда соединяются в первый раз. Это нормально.

— Я так и пытался ему объяснить, — сказал Джаделл.

— А я уже говорил тебе, брат, что потом ее страх прошел.

— Ты хочешь сказать, что уже имел ее? — спросил Далден.

Фалон утвердительно кивнул, но так слабо, что это было едва заметно.

— Ты не можешь предложить мне какого-то другого решения?

— Так как ты хочешь только обладать ею, остается лишь надеяться, что она с Катратера. Сейчас катратерцы готовы сделать все, что ты скажешь, даже приказать одной из своих женщин принять тебя хотя бы на время. Ты не знаешь, с какой она планеты?

— Нет.

— Тогда это первое, что мы должны узнать в новый восход. Но если ты решишь иметь эту женщину не в рабынях, я могу попросить мою мать поговорить с ней и рассеять ее страхи. Она хорошо находит общий язык с посетителями, так как знает их обычаи и образ мыслей. И она сама прекрасный пример того, как может быть счастлива посетительница, соединив свою жизнь с воином.

Тедра чувствовала себя глубоко несчастной, когда во второй половине дня вошла в свою спальню, хлопнув дверью или, по крайней мере, попытавшись это сделать. Дверь была слишком большая и тяжелая, чтобы хлопок получался достаточно громким. Сейчас же вообще ничего не получилось, потому что Чаллен следовал за ней и придержал дверь.

Он тоже чувствовал себя не слишком счастливым.

— Женщина, мы должны поговорить об этом.

— Не знаю, стану ли я с тобой говорить! Как ты мог? И ничего мне не сказал!

Чаллен подумывал о том, чтобы сделать вызов этому Высокому Королю Сенчури III, который самонадеянно заявил, что победит чемпиона состязаний и таким образом завоюет Шанель. Услышав это, Тедра потребовала объяснить, какие права будет иметь победитель на ее дочь. Ей сказали, что Шанель станет наградой победителю. Чаллену пришлось объясняться: мол, это недоразумение, воины знают, в чем смысл состязаний, а посетителям нужно было сказать, что победитель не обязательно получает главный приз.

Но дело было уже сделано. Тедра не стала выслушивать объяснений до конца, молча вышла и вернулась во дворец. Чаллен хорошо знал свою подругу жизни — ее молчаливый уход совсем не означал спокойствие. Она была на грани совершения какого-либо дикого поступка и мудро поступила, что ушла, иначе это произошло бы публично.

Теперь Чаллен наблюдал, как его подруга жизни набросилась на их кровать и начала избивать ее кулаками. Обычно, если Тедре нужно было тузить кого-то, Марта подставляла ей Корта. Кроме всего прочего, Корт был предназначен для оказания Тедре помощи в тренировках. Но сейчас Корт был занят, выполняя обязанности защитника Шанель, и от этого его нельзя было освободить.

Чаллен терпеливо ждал, пока Тедра выплеснет часть своей ярости, прекрасно понимая, что кровать заменяет его самого. Как всегда, Чаллена тронуло, что Тедра предпочла не атаковать его, а искала удовлетворения на суррогатах. Это доказывало, что ее любовь к нему сильнее, чем самый яростный гнев. По иронии судьбы, если Тедра была не очень разгневана, она, не колеблясь, наносила ему удары. Правда, и в сильном гневе она не имела шансов причинить ему какой-либо вред.

Таким образом, это был верный способ определить степень ее неудовольствия. Сейчас Чаллен столкнулся с очень серьезным конфликтом.

Тедра все еще продолжала мутузить постель, когда он заговорил, тщательно подбирая слова:

— Я не говорил тебе об этом, потому что предвидел твою реакцию.

— Так или иначе, но ты это сделал! — прорычала Тедра, бросив на него яростный взгляд.

— Тем не менее проблема, которую я собираюсь решать, тебе хорошо известна. Для моей дочери надо найти подходящего друга жизни.

— Моя дочь сама найдет себе друга жизни. Я уже говорила тебе это сотни раз.

— И я столько же раз тебе отвечал, что не могу отпустить ее из-под своей защиты к человеку, который не сможет защитить ее не хуже меня. Ты это знаешь, чемар, — добавил он более мягким тоном. — Вот почему нельзя, чтобы она решала сама.

От этого проявления логики воина Тедра сгребла постельные принадлежности, прижала их к лицу и громко рыдала до тех пор, пока не скатилась с кровати. Тогда она вновь взглянула на Чаллена.

— Ты же сделал ее наградой, добычей! С тем же успехом ты мог бы выставить ее на аукцион!

— Я смотрю на это по-другому. Все, что я сделал, — собрал вместе лучших воинов, чтобы определить обладающих высочайшими способностями. Из тех, кого я сочту лучшими, она сможет выбирать.

— Она сможет? — Глаза Тедры сузились. — А сколько будет этих лучших? Тридцать? Сорок? — Пятеро.

— Это неприемлемо. Пусть их будет десять, и тогда я соглашусь.

— Торг здесь неуместен, женщина. Я и так иду против собственных убеждений, когда позволяю ей выбирать одного из пятерых, ведь он может быть хуже четверых других.

— А если она не захочет никого из этих пяти? Что, если они все будут ей ненавистны?

— Ты ищешь проблемы там, где их еще нет, — сказал Чаллен, прижав ее к себе. — Ты ведь знаешь, что я желаю ей счастья, чемар, так пусть она будет счастлива. И хорошо защищена. Ты же не хочешь, чтобы было по-другому.

— Это кажется таким нереальным! — вздохнула Тедра.

Она знала, что Шанель не хочет воина, и знала, почему. А Чаллен не знал. И не стоило сообщать ему об этом.

Тедра положила голову на широкую грудь Чаллена. С точки зрения ее культуры он считался варваром. Было нелегко любить варвара, однако она любила. Любила до безумия. Но Тедра знала и его недостатки, в особенности непонимание женских страхов. Отчасти она сама была в этом виновата, потому что почти ничего не боялась. А если ее и посещали страхи, Тедра преодолевала их, стиснув зубы. Шанель в этом отношении отличалась от нее. Шанель всю жизнь была так хорошо защищена, что ей нечего было бояться. Но теперь вдруг оказалось, что ее поджидает много опасностей, противостоять которым Шанель не готова.

— Она ужаснется, узнав, что столько мужчин соперничает из-за нее, — уже спокойно сказала Тедра.

— Почему? Раньше ее это не беспокоило, хотя все мои воины всегда страстно желали ее.

— Может быть, потому, что она этого не замечала.

— Как она могла не замечать? Ведь дошло до того, что мы не могли добыть вечером служанку, если Шанель была поблизости.

Тедра засмеялась, уткнувшись ему в грудь. Его нынешний ворчливый тон не шел ни в какое сравнение с тем раздражением, которое Чаллен испытывал в подобных случаях. А таких случаев было много. Тедру тоже переполняло чувство гордости от того, что так много мужчин добивались ее дочери, но, отчаявшись, вынуждены были искать женщину Дараши.

Внезапно Тедра поняла мотивы, по которым Чал-лен устроил эти состязания. Он, конечно, знал, кому из собственных воинов отдать предпочтение, кто более всего достоин стать другом жизни Шанель, но не хотел разговоров о любимчиках. Если бы только предложений не было так много…

— Ты хочешь сказать ей? — спросил Чаллен.

— И омрачить ее радость от возвращения домой? Она и так скоро узнает, когда состязания закончатся и она должна будет выбрать одного из финалистов. О Звезды! — Тедра с трудом сдерживала слезы. — Ты ведь собираешься отдать ее уже через несколько дней! Чаллен, я только-только получила ее обратно! Неужели ты не мог подождать?

— Это и так слишком долго откладывалось.

— Значит, я ее уже потеряла? — обреченно прошептала Тедра.

— А куда, по твоему мнению, может попасть Шанель? — проворчал он. — Ведь ее будут просить воины Кап-ис-Тра. Так что ты сможешь навещать ее так часто, как тебе захочется.

— Надеюсь, ты не забыл, что посетители тоже принимают участие? — с раздражением спросила Тедра.

— Именно ты настояла, чтобы посетителям позволили участвовать, когда они попросили об этом. А просили они потому, что Рампон из Центра посещений каким-то образом узнал об истинной цели состязаний. Известие дошло до послов, а через них до их родных планет. По правде говоря, я не против их участия, — добавил Чаллен, — но у меня нет намерения выбрать для моей дочери кого-то из них.

— Даже Высокого Короля Джоррана, который так уверен, что может победить чемпиона всех воинов?

— Особенно его. Скорее я…

Что он сделал бы в этом случае, осталось неизвестным. Слова Чаллена прервал легкий стук в дверь.

— Мама, вы здесь?

Тедра оттолкнула от себя руку Чаллена и пошла к двери.

— Входи, детка, — сказала она. Но когда Шанель вошла, Тедра была рада, что случайно загородила ее от отца. — Спрячь лицо на моем плече, — обняв дочь, испуганно прошептала она. — Если отец увидит твои искусанные губы, он убьет того, кто это сделал.

— Может быть, ты оставишь нас одних, красавчик? — обратилась Тедра к мужу. — У нас есть небольшой женский разговор.

— Ты меня вышвыриваешь из собственной спальни?

— Дай мне потачку, а я сегодня ночью сыграю роль проигравшего вызова.

Чаллен рассмеялся, похлопал ее по спине и вышел. Как только дверь за ним закрылась, Тедра радостно обняла дочь.

— Итак, это случилось? Ты нашла мужчину, которого хочешь?

— Мама… не дави! — выдохнула Шанель. Тедра сразу отпустила ее.

— Что-то не так? Ты ранена? Да у тебя синяки на руках! — воскликнула она с чувством тревоги и зарождающегося гнева.

— Я предлагала ей отправиться прямо в медитекс, — вместо Шанель ответила Марта, — но она хочет насладиться страданиями.

— Проклятие, что случилось?

— Как она утверждает, по ней прошелся каток, — сухо сказала Марта.

— Так пусть она сама и расскажет! — воскликнула Тедра. — Шани! Ради Звезд, скажи, тебя кто-то избил?

— Нет, просто это так выглядит. — Шанель вздохнула и повела мать к кушеткам без спинок, стоявшим в центре комнаты. — Мама, мужчина был просто великолепен. Увидев его, я уже не могла думать ни о чем. Я почувствовала себя так… так…

— Как будто у нее «внутри все оборвалось», — со смешком добавила Марта.

Нахмурившись, Шанель отключила компьютерную связь. С тем же выражением Тедра взяла блок связи и положила на большой квадратный стол рядом с кушетками.

— С тобой я разберусь позже, — сказала она компьютеру. По ее тону можно было понять, что она обвиняет Марту во всем случившемся. — Если все хорошо, то что же плохо? — спросила Тедра, обращаясь уже к дочери.

— Все плохо. Но сначала все было хорошо. Он выглядел так прекрасно, хоть и был выше, чем мне нравится. Но это не имеет значения. Важно то, что он вызвал во мне такие чувства, видно, он и сам испытывал то же, поскольку прямо подошел ко мне. И, о Звезды, он готов был из-за меня сражаться с Кортом.

— С Кортом? — недоверчиво переспросила Тедра. — Так речь идет не о воине! — разочарованно воскликнула она.

Шанель опустила глаза.

— Нет, но он почти такой же большой, как папа. И в его поведении больше сходства с воином, чем различий. За исключением одного — он слишком эмоционален. Именно это все испортило. Уже вначале он не очень контролировал свою страсть, но когда мы должны были соединиться, он… он совершенно перестал собой владеть. Он не понимал, что делает. Он меня чуть не раздавил, мне было так больно, что я потеряла сознание.

— О, моя детка! — Руки Тедры осторожно обняли Шанель. — Ты ведь всегда плохо переносила боль. В детстве ты начинала визжать из-за малейшей ссадины или царапины.

Шанель кисло улыбнулась.

— Лучше бы я получила ссадину или царапину, мама. Я не собиралась падать в обморок, но это была невыносимая боль.

— Так всегда бывает в первый раз, детка. Я знаю, что из-за отца ты сохраняла целомудрие, чтобы вручить своему другу жизни. Но, пожалуй, тебе все-таки стоит пойти в медитекс.

— Теперь это уже ни к чему.

— Да? — вздохнула Тедра. — Ну хорошо, будем считать, что произошел один из самых ужасных случаев потери девственности в истории. Но поскольку мужчина это компенсировал, то…

— Ничего он не компенсировал. Когда я очнулась, мне хотелось сбежать оттуда.

— Подожди. — Тедра была в бешенстве. — Ты хочешь сказать, что не получила удовольствия? Это возмутительно! Я…

— Мама!

— …распну этого ублюдка, когда его увижу!

Нужно было настоять…

— Мама! Я не хотела, чтобы он снова прикасался ко мне.

— Но тебе же нужно было узнать, что, кроме боли, в этом есть кое-что еще. А кто сделал бы это лучше, чем мужчина, которого ты сама выбрала?

— Ты меня не слушаешь, мама. С ним была только боль — или, по крайней мере, слишком много боли. Он был очень груб даже до того, как потерял самообладание. Он не давал мне уйти и настаивал, чтобы мы еще раз соединились! Мне пришлось попросить Марту вмешаться.

— Держу пари, что ему это не понравилось.

— Конечно, он даже поклялся, что уничтожит Марту при первом удобном случае. Тедра усмехнулась.

— Представляю, как ей было приятно это услышать. — В этот момент в гардеробной Тедры зазвенела аудиовизуальная консоль. — Я не буду отвечать, Марта, — сказала Тедра. — Я ведь уже сказала, что поговорю с тобой позже.

— Может быть, это не она? — предположила Шанель.

— Не сомневаюсь, что она. Марта сходит с ума из-за того, что не может вести себя на этой планете так, как на Кистране или сейчас на корабле, — влезать в любую аудиоконсоль или компьютер. Если бы ее главный процессор не отключили, пока она ездила за тобой, она бы сейчас здесь нам надоедала и, не спрашивая разрешения, вмешивалась бы в наш разговор.

В знак подтверждения сигнал из гардеробной прекратился. В этой комнате, подальше от взгляда Чаллена, была собрана вся принадлежавшая Тедре передовая техника. Чудеса других миров настолько заполонили помещение, что для Брока, когда он присоединился к семье, не оказалось места. Поэтому он находился в другой комнате, иначе Марта использовала бы сейчас его консоль.

— Думаю, что теперь я все-таки зайду в медитекс, — сказала Шанель. Ее лицо скривилось от боли, когда она попыталась подняться.

Тедра остановила ее.

— Сиди. Я не собиралась менять тему, но оказалась не в силах говорить об этом — слишком близко подступили слезы. Такого не должно было случиться. Может быть, мы все же дадим отцу возможность взглянуть на тебя. Твоего молодого человека надо наказать за то, что он с тобой сделал. Если Чаллен этого не сделает — сделаю я.

Шанель покачала головой.

— Я не хочу, чтобы его наказывали за неумышленные поступки. Ему просто нужны один-два урока поведения в постели… для следующей женщины… Ему…

Тедра подняла брови.

— Но тебе, наверное, не понравится, если он будет с другими женщинами?

— Нет, почему же?

— Потому что ты выбрала его, Шани. Потому что часть тебя уже считает его своим.

— Ну, эта часть должна присоединиться к другой части, которая говорит, что меня это нисколько не интересует, — резко ответила Шанель.

— Да нет, интересует. Ты просто разочарована, что он не такой идеальный, как тебе хотелось бы. Меня же смущает только то, что он не воин. Но эта проблема вполне разрешима.

— Мама, ты по-прежнему не слушаешь меня! — раздраженно воскликнула Шанель.

— Возможно, потому, что ты согласна с твоим отцом насчет разделения секса, хотя я и пыталась ограничить его влияние. Ты на самом деле хочешь только одного мужчину, потому и ждала так долго, желая сделать правильный выбор. И ты его сделала, иначе не захотела бы разделить с ним секс сразу же, как только увидела. Ты пошла с ним, чтобы открыть ему сердце, провести с ним всю свою жизнь.

— Совершенно верно, но инстинкты могут обманывать, а надежды не всегда становятся реальностью. Я хотела, чтобы все получилось, мама, я очень этого хотела! Но этот мужчина опасен. Ты не можешь себе представить, что это такое, когда тебя держит такой же сильный человек, как папа, но не обладающий его осторожностью. Он даже не понимал, что делает мне больно! Это пугает меня больше всего, и я не собираюсь проходить через это снова.

— Но, Шани…

— Посмотри на меня, мама, — нетерпеливо прервала ее Шанель. — Я говорю серьезно, и синяки это доказывают. На руках их хорошо видно, а теперь посмотри, на что похожи остальные части тела. — Расстегнув блузку, Шанель сняла ее и сразу пожалела о том, что сделала.

Она не ожидала, что зрелище окажется столь потрясающим. На ее коже синяки всегда образовывались очень легко. Сейчас же они покрывали все ее тело от красного и фиолетового до почти черного цвета. Самые темные из них располагались по бокам, где Фалон сжимал ее особенно сильно, более светлые — вокруг грудей и ниже талии.

В замешательстве Шанель смотрела на мать. Между тем от ярости Тедра сначала побледнела, потом покраснела, не в силах выговорить ни слова. Затем она вновь обрела дар речи.

— Этот человек умрет! — твердо сказала Тедра.

Шанель не ожидала такой реакции матери и уже пожалела, что показала ей свои синяки. Теперь она старалась убедить мать, что не очень сильно пострадала и вообще все было не так страшно.

Тедра все же продолжала настаивать на своем.

— Я разорву его на мелкие кусочки, но сначала дам ему возможность уничтожить Марту. Она должна была транспортировать тебя от него, как только тебе стало больно!

— Было не только больно, — прошептала Шанель.

— А что же еще?

— Я сказала, что было не только больно. Марту нельзя обвинять за то, что она не разобралась в моих ощущениях, так как по меньшей мере наполовину было и хорошо.

Шанель несколько раз подчеркнула, что ничего непоправимого не случилось и все можно мгновенно устранить в медитексе, куда она и направилась.

Когда Шанель ушла, Тедра еще не была склонна рассматривать Фалона как будущего члена семьи, но уже и не слишком горела желанием разорвать его на куски.

Шанель искренне надеялась, что ее мать никогда не встретится с Фалоном. Не хотелось и думать, что будет, если две такие вспыльчивые натуры столкнутся. Кроме того, эта встреча ничего не могла изменить. У Шанель уже сложилось мнение о Фалоне. Она не любила признаваться в том, что по натуре была скорее трусливой, особенно если речь шла о физической боли. Тем не менее это было так. И хотя Фалон перед ее уходом держал свои эмоции в кулаке, она не собиралась проверять, что будет, если он с ними не справится.

Часом позже, избавившись от всех синяков и внутренних повреждений (что там было, она не хотела знать и поэтому даже не стала спрашивать об этом медитекс), Шанель почувствовала, как в ней разгорается гнев на человека, который жестоко разрушил ее надежды. Обладая такой силой, нельзя быть столь беззаботным! Кто-то должен был сказать ему об этом, впрочем, он и сам, наверное, понимал.

Шанель не могла представить себе женщин, к которым он привык и которых не пугало такое грубое обращение с ними. Звезды, они должны быть такими же большими и сильными, как и он! И откуда он появился, если так похож на воина, за исключением того, что заставил ее бояться его силы. Ведь она прямо спрашивала его, откуда он! Почему он ничего не ответил, только дал понять, что это не имеет значения?

Впрочем, теперь и вправду это не имеет значения, разве что для удовлетворения любопытства. Странно, что, несмотря на решение больше его не видеть, интерес к нему не проходит… Она не должна даже думать больше о нем, однако выбросить его из головы никак не удается.

Надев традиционное чаури, которое носят все женщины Кап-ис-Тра, Шанель наконец почувствовала себя дома. У нее было много разновидностей этих полупрозрачных, похожих на шарфы одеяний разных цветов. Но сегодня Шанель выбрала белый — в знак уважения к отцу и для того, чтобы сгладить неприятное воспоминание от своего появления в одежде посетителей.

В зависимости от драпировки чаури эта одежда могла быть крикливо-вызывающей или скромно-женственной. Шанель никогда не одевалась вызывающе и вряд ли стала бы когда-нибудь это делать. Ее чаури было подпоясано таким образом, что верхние его шарфы скрывали все, что положено. А шарфы юбок скреплялись так, что их свободно расходящиеся секции никогда не открывали тело выше середины бедер.

Чтобы придать одежде яркость, Шанель украсила белый пояс и сандалии тобразами — голубыми самоцветами, добываемыми в северных странах. Из этих же камней были ожерелье на шее, серьги в ушах и браслеты на запястьях. Волосы свободно спадали на спину. Так нравилось ее отцу, хотя в распоряжении Шанель был парикмахер, способный за считанные минуты соорудить ей любую, самую замысловатую прическу.

Она уже была готова к семейному ужину, но продолжала стоять перед зеркальной стеной в гардеробной, рассматривая свое отражение. Как ни старалась, она не могла найти в своем облике никаких изменений. Разве что щеки из-за возбужденного состояния стали чуть ярче. Собственно, а что она ожидала увидеть? То волнующе прекрасное, отчего глаза светились бы счастьем, не состоялось. А медитекс убрал все следы физического воздействия. Только внутри она чувствовала себя по-другому….

Шанель с отвращением вздохнула и вышла из гардеробной, еще более раздраженная, чем прежде. Ей нужно успокоиться до того, как она предстанет перед родителями. Будет последнее дело, если ее настроение снова передастся матери, причем на этот раз в присутствии отца, который потребует объяснений.

Несколько минут Шанель медленно расхаживала по комнате, стараясь дышать глубже. Она надеялась, что привычная обстановка успокоит ее. Вот ее коллекция лунных камней, единственная во дворце, стул, который Далден ломал всякий раз, когда на него садился, что всегда ее смешило. Она еще не видела брата, и ее ручной фембай пока не выходил навстречу, но она обязательно увидит их до конца дня.

Здесь она была в безопасности. Фалон может сколько угодно пытаться ее найти, но из этого у него ничего не выйдет. Ей только нужно держаться подальше от состязаний. Корт утром проводит ее друзей в парк, если они этого захотят, но сама она найдет предлог отказаться.

Теперь Шанель немного успокоилась. Она не хотела признаваться себе в этом, но ее очень беспокоила возможность столкнуться с Фалоном. Шанель тяжело вздохнула и вышла из комнаты. Она улыбнулась проходившей мимо ее двери служанке и замерла, увидев четверых мужчин, шедших за ней. Одним из них был Фалон Ван Иер. Он тоже остановился, удивленный не меньше, чем она. Его трое друзей обернулись, желая узнать, что задержало Фалона.

Шанель воспользовалась моментом и проскользнула обратно в свою комнату и прижалась к двери. Ее сердце бешено колотилось. Она не могла представить, что Фалон делает во дворце. Задержись она на несколько минут, и они бы разминулись. О Звезды, на двери нет замка! Во дворце вообще нет замков ни на одной двери, потому что никто не смеет заходить куда не положено.

Эта мысль на какой-то момент принесла ей облегчение, но тут дверь стала открываться, толкнув ее в спину. Задыхаясь, Шанель навалилась на дверь всем своим весом, но это усилие оказалось совершенно бесполезным. Дверь с легкостью открылась, заставив Шанель отскочить в сторону, чтобы не быть сбитой.

Шанель повернулась лицом к незваному гостю, нисколько не сомневаясь в том, что это Фалон. Она не произнесла ни слова, вновь сраженная его красотой.

Фалон стоял в дверях, усмехаясь и всем своим видом выражая удовлетворение. Кроме кожаных браков, на нем была рубашка, если только это можно было назвать рубашкой. Сделанная тоже из мягкого заалс-кина, она была белого цвета, без рукавов и прилегала к его груди (точнее, к части его груди), подобно второй коже. Она кончалась у талии, но, вместо того чтобы заворачиваться, как принято у воинов, была пристегнута золотой цепочкой около пупка. Такая «рубашка», по форме напоминавшая заостренную букву V, фактически ничего не закрывала и не скрывала силу мощных рук. Белый цвет хорошо оттенял бронзу тела, еще больше отличая Фалона от воинов Кап-ис-Тра с их золотистой кожей.

На его левом бедре висел длинный меч, к правому сапогу был прикреплен золотой кинжал, новая перевязь украшена золотисто-белым орнаментом. Но более всего впечатлял его громадный рост. Фалон заполнял собой весь дверной проем. К Шанель вернулся тот страх, который она испытала в палатке, но наряду с ним она чувствовала то изумительное головокружение, какое ощутила при первой встрече.

— Не думал найти тебя здесь, женщина.

— Я… я тем более. — Начав разговор, было уже легче его продолжать. — Это моя комната, и я тебя не приглашала, Фалон, так что ты можешь только…

— Я сам себя пригласил.

Переходя от слов к делу, он прошел вперед и закрыл за собой дверь. Шанель попыталась отступить, но под взглядом этих голубых глаз не смогла сделать ни шагу.

— Фалон, это бесполезно. Несколько часов не могли ничего изменить.

— Я не согласен, — ответил Фалон, но не стал уточнять, почему. Вместо этого он бросил взгляд на ее талию, где теперь не было блока компьютерной связи. — Она все еще слушает?

— Нет… то есть да! — На самом деле Шанель этого не знала, но предполагала, что вряд ли. Марте не было смысла продолжать наблюдение за ней в собственном доме, где никогда ничего подобного не случалось. — Я скажу тебе еще раз — уходи!

Он сделал вид, что не услышал.

— Я решил проверить, насколько реальны угрозы компьютера. Это надо было сделать еще тогда.

— Хорошо, я повторю тебе — уходи!

На этот раз он медленно покачал головой, усмехаясь.

— Нам нужно кое-что закончить, женщина, — то, о чем я говорил. Лучше признай мою волю, так как я не оставлю тебя, пока…

— Почему ты такой дьявольски упрямый? Разве в ваших краях у женщин нет права выбора?

— Я говорил тебе, что это не имеет отношения к правам.

— Это ты так считаешь, но не я. Как я понимаю, ты хочешь снова иметь меня под дурацким предлогом компенсации причиненного вреда. Но это на меня не действует. Я отказываюсь.

— Давай выясним, чего ты боишься, и ты перестанешь отказываться. Если это тебя успокоит, мы не будем соединяться, пока ты этого не попросишь.

Он помнит, как она просила его. Она тоже помнит, и это воспоминание ее пугает. Не сможет ли он снова довести ее до такого состояния? Да нет, каким образом? Тогда она хотела удовольствия и облегчения. Теперь она знает, что ничего подобного не получит.

— Этого не будет! — резко возразила она.

— Будет, — сказал он, сделав шаг вперед. Шанель попыталась ускользнуть, но все же угодила в его объятия.

— Нет, Фалон!

— Ты успеешь сказать мне «нет», но сначала я избавлю тебя от страха.

Его глаза быстро обежали комнату, остановившись на маленькой кровати в углу. Он направился прямо туда, положил на нее Шанель и лег рядом, заполнив собой все оставшееся пространство. И в этот момент он почувствовал, как кровать пришла в движение, увеличилась в длине и ширине, чтобы вместить и его тело.

В одно мгновение Фалон схватил Шанель поперек талии и бросился с ней на пол, в безопасное, как он считал, место. Он упал на спину, а она — сверху. Взглянув на его смущенное, растерянное лицо, Шанель не удержалась от смеха.

Она ничего не могла с собой поделать. Даже когда Фалон сел, держа ее на коленях, она продолжала смеяться, чувствуя, как все ее страхи улетучились. О Звезды, он пытался спасти ее от ее же кровати! От ее кровати! Это напомнило ей о том, как ее отец в свое время атаковал бедное регулируемое кресло, которое вздумало двигаться под ним, и вновь разразилась смехом.

— Извини, — сказала наконец Шанель, вытерев проступившие слезы и улыбнувшись ему, но тут черт дернул ее сказать: — Наверное, я должна поблагодарить тебя за то, что ты спас мне жизнь. — Она снова рассмеялась.

Наконец Шанель справилась со смехом и тут только обнаружила, что лежит на коленях у Фалона и при этом, как ни странно, не испытывает страха. А Фалон, если и был раздражен, то это никак не проявлялось. Его руки ворошили ее волосы, его сердце громко стучало у ее уха. И у нее совсем не было желания уйти.

— Как я понимаю, опасность тебе не угрожала. Шанель взглянула на него и не увидела на его лице раздражения, скорее простое любопытство.

— Нет…

— Эта штука не кровать? Она улыбнулась.

— Кровать, но не живая. Просто она сама расширяется, чтобы соответствовать размерам тела, а также может вмещать не одного человека, но, когда в этом нет необходимости, она остается компактной, что очень удобно для маленькой комнаты.

— Эта комната вовсе не маленькая.

— Да, пожалуй, — только и сказала она.

Шанель могла бы добавить, что ей пришлось перейти на регулируемую кровать с тех пор, как ее фембай завел привычку спать вместе с ней. Но Шанель не хотела, чтобы Фалон понял, что эта комната для нее не просто временное жилище, а вспомнив, почему она этого не хочет, вновь почувствовала отголоски прежнего страха.

— Фалон…

— Я схожу с ума, когда вижу тебя в своих цветах. От этих слов у нее перехватило дыхание.

— Никогда больше не оденусь в белый цвет, — сказала Шанель, пытаясь оттолкнуть его.

— Сомневаюсь, что это будет иметь значение до тех пор, пока я не привыкну к тебе, да и потом вряд ли.

Шанель слышала, как громко стучит его сердце. Все ее попытки вырваться ни к чему не привели. Наоборот, она оказалась еще ближе к нему и очень скоро снова почувствовала его губы, мягкую теплоту его языка. Фалон не причинял ей боли, хотя она никак не могла отделаться от мысли, что это может опять произойти. Но кровь в ее жилах бежала все быстрее, и уже скоро она отвечала на его поцелуи, не задумываясь о том, что будет потом, забыв обо всем, кроме сладостного желания, которое он сумел в ней так быстро разжечь.

Шанель не заметила, что узлы шарфов на ее плечах были стянуты к кистям рук, и вся верхняя часть чаури опустилась на талию, а когда поняла, что произошло, было уже поздно протестовать. Руки Фалона приподняли ее, и вот она уже стоит над ним на коленях, его рот накрывает одну из грудей, язык касается отвердевшего соска. Возникшее ощущение настолько обессиливает ее, что Шанель вынуждена обвить руками его шею. Фалон начинает сосать грудь, но слишком сильно.

— Фал…он! — вскрикнула Шанель. Фалон мгновенно выпустил сосок, а его голова уткнулась между ее грудями.

— Я буду контролировать это, женщина, клянусь тебе.

Поняв, что ему придется бороться со своим неистовым желанием, Шанель страшно испугалась: ведь он мог и проиграть эту битву. Сладкое чувство неги уступило место страху, который мгновенно перерос в панику. Шанель попыталась оттолкнуть Фалона, но его руки так крепко обвивали ее бедра, что ей удалось лишь слегка оттолкнуться от него.

— Фалон, отпусти меня. Пожалуйста!

— Нет.

Тон ответа был настолько категоричен, что это взбесило Шанель.

— Ты не можешь так поступать! Я имею право…

— Как и я. У кого здесь преимущество, как ты думаешь?

Ее глаза сузились.

— Ты хочешь сказать, что у кого сила, тот и прав? Он покачал головой и усмехнулся.

— Ты сама дала мне право соединиться с тобой, женщина, и я им не воспользовался. Ты назвала это «беседой».

Шанель покраснела, вспомнив свою недавнюю смелость. Как она могла подумать, что он тогда не понял, о чем шла речь?

— То, что, как ты считаешь, я дала тебе, Фалон, я забираю обратно. Я сделала колоссальную ошибку и заплатила за нее, второй раз это уже будет чересчур. Так что отпусти меня, а то я буду визжать как резаная.

— Кричи, — сказал он. — Я просто заставлю тебя замолчать — поцелуем.

Шанель сама терпеть не могла, когда кто-то блефовал. Она стала бы кричать, если бы совершенно вышла из себя. Но и тогда появился бы сначала слуга, а потом ее отец. И можно только гадать, чем бы все кончилось.

Фалон жадно смотрел на ее губы. Шанель вся напряглась.

— Не смей! — закричала она.

— Эта ошибка позволяет женщине спорить, если она не может победить, — проговорил он и притянул ее к себе.

— Тебе нужна помощь, Шани?

Оба повернулись, увидев Корта, входящего в комнату. Шанель почувствовала огромное облегчение. Тело Фалона напряглось.

— Да! — воскликнула Шанель.

— Нет! — прорычал Фалон. — Скажи, чтобы он ушел, — добавил он, обращаясь к Шанель.

— Нет.

— Тогда я его заставлю.

— Можешь попробовать.

Ее обрадовала возможность вернуть ему обратно эти слова, но Фалон не обрадовался.

— Твое упрямство начинает меня раздражать, женщина. Если бы ты была моей, я бы этого не допустил.

С этими словами он опустил ее на пол и в одно мгновение поднялся на ноги, вытащив меч из ножен. Шанель этого не ожидала. Корт мог удалить Фалона из помещения, если потребуется, даже силой, но он не был запрограммирован защищаться таким оружием, которое может убивать.

— Нет, подожди! — Шанель вскочила на ноги и встала перед Фалоном. — Что ты делаешь, черт возьми?

— Заставляю его уйти, как мне посоветовали сделать.

Она покраснела.

— Прости, мне не следовало повторять твои слова. Но теперь он не может уйти. Он услышал мою просьбу о помощи, и его программа не позволит ему уйти, пока он эту просьбу не выполнит.

— Тогда я должен заставить его изменить свое мнение.

— Изменить? Но, Фалон, он же андроид. Это невозможно!

— Мне неважно, к какой расе он относится. Он вмешался, а я этого не потерплю.

Фалон попытался отодвинуть ее в сторону. Она схватила его за руку, в которой был меч.

— Фалон, андроиды — это машины! Корт не настоящий, он — машина, но все равно очень дорог мне. Если ты уничтожишь его, я… я никогда тебе этого не прощу. Корт со мной всю жизнь. Мой отец запрограммировал его, чтобы он защищал меня, поэтому он не оставит меня здесь с тобой. Но он не может пользоваться тем мечом, который у него. Корт владеет только приемами боя без оружия. Сражаться с ним все равно что нападать на беззащитного ребенка. Ты ведь не станешь этого делать?

На лице Фалона появилось выражение полной растерянности.

— Я без колебаний уничтожил бы машину, но не стану уничтожать ничего, что тебе дорого. — Он убрал меч, причем ее рука нисколько не задержала это движение. — Ты говорила о своем отце. Где я могу его найти?

На мгновение Шанель перестала соображать.

— Он… Его здесь нет. Фалон неожиданно усмехнулся.

— Теперь мне уже легче определять, когда ты лжешь, женщина. Когда ты будешь моей, напомни, чтобы я избавил тебя от этой вредной привычки.

Шанель стиснула зубы.

— Ну, так уйдешь же ты наконец?!

— Да, хотя считаю это неразумным. Я оставляю тебя во второй раз, — его взгляд задержался на ее все еще обнаженной груди, — и последний. Когда мы встретимся в следующий раз, я буду знать, как сделать тебя своей.

Фалон опоздал к ужину, но об этом никто и не упомянул. Если бы его не ждали, он не покинул бы так легко женщину с ее андроидом. Но теперь Фалон знал, где ее найти, и на этот счет можно не беспокоиться. Он полагал, что отец Шанель также был гостем шодана, и надеялся увидеть его. Мысль об этом приводила Фалона в хорошее настроение. Он хотел поговорить с Далденном и узнать, как скоро можно повидаться с отцом Шанель. Но сначала он должен был встретиться с хозяевами.

Чаллен Лу-Сан-Тер полностью оправдал ожидания Фалона. Он выглядел именно так, как должен выглядеть человек, который двадцать лет является шоданом — воином из воинов. Он также был человеком, который имел несчастье все эти годы иметь дела с посетителями, но нисколько от этого не изменился. И, подобно почти всем воинам Кап-ис-Тра, Чаллен так тщательно скрывал свои эмоции, что их как бы и не существовало. Бахаранцы всегда завидовали этой способности воинов Кап-ис-Тра, которой сами не обладали.

Подруга жизни Чаллена поразила Фалона. Готовый невзлюбить эту женщину, которая открыла планету для вторжения, он обнаружил, однако, что она любезная хозяйка и отличается приятной речью. И уж чего вовсе нельзя было отрицать, так это того, что она удивительно красива. Что же касается того, что она посетительница, то посетительницей была и его золотоволосая Шани.

Далден долго разговаривал с небольшой группой посетителей, приближаться к которым Фалон считал ниже своего достоинства. Когда наконец он улучил момент, чтобы поговорить с Далденом наедине, его уже не было в комнате. — Он пошел узнать, почему задерживается его сестра, — сказал Фалону Джаделл. — Не томи меня больше. Что случилось с твоей посетительницей. На лице Фалона появилось кислое выражение. — Я снова не смог удержать руки от нее подальше и не выяснил, кто она такая. Я не смог и успокоить ее больше чем на несколько минут.

— Ты должен был подождать, пока у тебя не будет в запасе больше времени, — ответил брат.

— Когда я оказываюсь возле нее, время и все остальное перестают для меня существовать, Джаделл. Я бы здесь сейчас не был, если бы ей на помощь не пришла еще одна машина. Невероятно, что он может быть машиной! — Он замолчал, так как вещь по имени Корт вышла из дверей, насмешливо улыбаясь. — Я даже не могу уничтожить это, потому что он ей дорог, — с отвращением добавил Фалон.

Джаделл усмехнулся.

— Утешься тем, что ее машины можно забыть.

— Да, конечно. Спаси нас Дрода, что я вижу? — вдруг сказал Фалон.

Джаделл вслед за братом взглянул на маленький круглый бассейн в углу комнаты. Фалона поразил, собственно, не сам по себе бассейн, а его обитатели: три огромных фембая, считающихся едва ли не самыми злобными плотоядными животными планеты, нежились в воде. Короткий белый мех, длинное гладкое тело, большая круглая голова с огромными голубыми глазами и огромными клыками! Вдобавок ростом они не уступали хатаарам.

Джаделл засмеялся, не разделяя тревоги Фалона.

— Пока тебя здесь не было, брат, я узнал, что Лу-Сан-Теры держат этих зверей как домашних животных.

— Странная семья, которая держит дома хищников! Я никогда не слышал о ручных фембаях.

— Тем не менее нас заверили, что они не опасны.

Не успел Джаделл это сказать, как одно из животных встало и прыжками двинулось к двери. Фалон посмотрел туда и в изумлении вытаращил глаза на вошедшую пару. Женщина, которая была не кто иная, как его Шани, обнимала за талию Далдена, а он ее — за плечи. Оба улыбались. Фалон заметил, что они очень похожи. Глаза, волосы, цвет кожи, даже некоторые черты лица. Но он не успел еще до конца это осознать, когда фембай подбежал и опрокинул женщину на пол, подмяв ее под себя.

Увидев это, Фалон схватился за кинжал и уже преодолел половину расстояния, когда на его пути встал Чаллен — единственный, кто мог остановить его в такой момент.

— Спокойнее, воин. Животное принадлежит моей дочери. Оно просто приветствует ее возвращение домой.

Фалон вновь услышал музыкальный смех, от которого каждый раз его кровь закипала. Она вне опасности. Ее приветствуют…

— Это ваша дочь?!

Шанель узнала бы этот голос при любых обстоятельствах. Прозвучавшее в нем изумление заставило ее внутренне застонать. Шанель оттолкнула Шанка в сторону, чтобы сесть и убедиться наверняка, что голос ей не почудился. Рядом с ее отцом стоял действительно Фалон. Когда он нагнулся, чтобы вернуть на место кинжал, их глаза встретились, и Фалон улыбнулся ей торжествующей улыбкой. На этот раз ее стон был хорошо слышен.

— Что ты здесь делаешь?

— Следи за своим тоном, Шанель, — предупредил ее Далден, помогая ей встать на ноги. — Ты говоришь с шоданом.

— А… Нет, но он же посетитель!

— Пусть цвет его волос тебя не обманывает, — тихо, так, чтобы слышала только она, сказал Далден. — Он воин Ба-Хар-ана и шодан Ка-аля, одного из крупных городов этой страны.

Воин, проклятый воин! Глаза Шанель гневно сверкали.

— Это ты виноват, что я приняла тебя за посетителя!

Фалон улыбался. Ничто не могло омрачить радости, которую он испытывал от такого поворота событий.

— И ты виновата, что я думал точно так же, женщина.

Шанель больше не успела ничего сказать, потому что брат резко развернул ее лицом к себе.

— Ты встречала Фалона раньше?

— Лучше бы этого не случилось, но все-таки я его встретила.

— И Марта была с тобой, не так ли?

— Конечно, Дал, но что…

Он отпустил ее, повернувшись к Фалону. Внешне Далден был спокоен, внутри же у него все кипело.

— Мне нужно поговорить с тобой наедине, шодан Ван Иер. Пойдем со мной, и сейчас же.

Фалон хорошо помнил, что говорил Далдену о Шанель, когда еще не знал, что она его сестра. Он понимал, что Далден собирается вызвать его на поединок, но даже это его не огорчило. Шанель не посетительница, и она скоро будет его женщиной!

Фалон кивнул, но тут вмешался Чаллен:

— Что здесь происходит, Далден?

— Нужно исправить одну ошибку, — уклончиво ответил Далден. — Это не займет много времени.

Чаллен не возражал, полагая, что допущенную ошибку лучше исправлять с глазу на глаз. Правда, когда двое молодых людей выходили из комнаты, один из них так хлопнул дверью, что задрожали стены.

— Всегда кто-то ошибается, — сказала Тедра, подходя к Чаллену, чтобы по возможности удержать его от вмешательства. — А ты останешься здесь, молодая леди! — приказала она дочери, которая тоже повернулась было к двери.

Шанель хотела что-то сказать, но поймала хмурый взгляд отца и закрыла рот. Она стояла ближе всех к двери и могла лучше других слышать раздававшиеся за ней звуки борьбы. Шанель подошла к Шанку и уткнулась в его толстую шею. Теперь она сожалела, что позволила Далдену вытащить ее из комнаты!

— Подозреваю, ты знаешь, что происходит, а я нет, — сказал Чаллен своей подруге жизни.

— С чего ты это взял?

— Женщина…

— Спокойно, красавчик. — Она ухмыльнулась. — В конце концов ты примешь все нужные решения, и, если я не ошибаюсь, одно из них тебе придется принимать очень скоро.

В холле Далден, перекатившись, ударил Фалона головой об пол.

— Будь ты проклят! Ты хотел сделать рабыней мою сестру!

— Только когда я думал, что она посетительница. — Фалон разомкнул руки Далдена, и через мгновение борющиеся поменялись местами. — Теперь ты выслушаешь меня?

— Нет, слушай ты. Шанель будет твоей подругой жизни или не будет твоей вообще. И если мой отец не отдаст ее тебе, мне придется вызвать тебя, Фалон. Ты понимаешь, почему?

— Конечно, — усмехнулся Фалон. — Ничего другого я и не ожидал от брата моей женщины.

— Она еще не твоя женщина. Звезды, твое счастье, что ты мне нравишься!

Фалон засмеялся и помог Далдену подняться на ноги.

— Надеюсь, теперь мы все выяснили?

— Нет. — Далден ткнул его кулаком в живот. — Это за то, что ты ее напугал. Я не желаю знать, как все это случилось, но пусть лучше ничего такого не повторится снова.

От неожиданного удара Фалон упал на колени. Интересно, как этот юноша поступает с людьми, которые ему не нравятся?

— Твоя сестра выбрала меня, Далден, как своего первого мужчину. Я сделал глупость, и она стала меня бояться, но по-прежнему хочет меня. Мне просто нужно время, чтобы избавить ее от этого страха.

— Прекрасно, — сказал Далден. На этот раз он помог Фалону подняться на ноги, причем шодан тут же отодвинулся от него на расстояние вытянутой руки. — Теперь ты понял, что должен принять участие в состязаниях?

Фалон скривился.

— Если надо.

— Это только увеличит твои шансы. Ты не единственный, кто хочет Шанель. У тебя может быть множество достоинств, но одна из главных забот отца — чтобы ее друг жизни мог защитить ее не хуже его самого.

— Это забота любого отца, — согласился Фалон. — Я предпочел бы просить ее сейчас, но подожду до конца состязаний.

— Разве по его виду нельзя было понять, что он воин? — осторожно спросила Тедра.

Шанель стояла на балконе и смотрела на улицы города, освещенные мягким светом фонарей из гаальских камней. Она не хотела говорить о Фалоне Ван Иере — воине и обманщике. О Звезды, она не могла себе представить, что может быть еще хуже, но оказалось — может.

Однако ее мать не собиралась молчать. После той небольшой сцены в столовой Тедре не нужно было объяснять, кто такой Фалон.

— Да, по телосложению он похож на воина. Уж в этом я не могла ошибиться, мама. Но у него черные волосы. Даже Марта подумала, что он посетитель, когда я его ей показала.

— Известно, что у бахаранцев темные волосы, — заметила Тедра.

— Но ведь эта страна находится в четырех месяцах обычного пути. На моей памяти ее жители ни разу не пересекали наши границы. Я никогда не видела ни одного бахаранца. А весть о состязаниях вряд ли могла до них дойти, так как они не поддерживали отношений ни с нами, ни с Центром.

— Она и не дошла. Эти люди приехали сюда с твоим братом по приглашению отца. И я должна сообщить тебе плохие новости: твой отец хочет, чтобы между наши кланами восстановились дружба и сотрудничество. Это значит, что молодой человек будет иметь преимущество, если захочет просить тебя у отца. И я не слепая, детка. Я видела, как он загорелся, когда понял, кто ты такая.

Шанель тяжело вздохнула.

— Он обязательно будет просить, но теперь у меня еще больше причин не желать его. Поэтому мне нужно покинуть планету прямо сейчас.

— Не спеши, — ответила Тедра. — В действительности у тебя, может быть, и не очень много оснований так поступать. Ты уверена, что бахаранцы сильно отличаются от наших воинов? Твой Фалон не смог себя сдержать, это правда. Но разве ты сама не говорила, что он очень эмоционален? Конечно, если между вами сейчас ничего нет и ты ничего к нему не испытываешь, я не стану тебя уговаривать.

— Мама, ну почему ты опять его защищаешь? — сердито спросила Шанель.

— Потому что ты его выбрала. Потому что не хочу, чтобы ты по малодушию допустила ошибку. Потому что сегодня вечером ты не одна опоздала, и я что-то не заметила, чтобы ты еле передвигалась.

Шанель отвела взгляд, сожалея, что ее мать столь проницательна.

— Да, в этот раз он не причинил мне вреда. Сначала моя кровать «напала» на него, потом появился Корт и стал угрожать ему — словом, для чего-либо еще было мало времени.

— Никакая кровать не заставит воина изменить свое решение, — сказал Тедра. Пару секунд она с трудом сдерживала смех, но затем все же расхохоталась. — Прости, просто мне нравится, когда эти ребята сталкиваются с техникой, хотя думаю, что в тот момент это было не смешно.

Шанель приподняла брови.

— Ты шутишь? Он спас меня от моей кровати, мама.

— Нет, не надо! — взмолилась Тедра, вытирая тыльной стороной руки выступившие слезы.

— Ну да, именно из-за этого развлечения я потеряла осторожность, чем он и воспользовался или мог воспользоваться, если бы не появился Корт. Но тем не менее он не ушел, когда его попросили. Он не стал слушать, когда я сказала, что не желаю разделять с ним секс. Он даже обещал отучить меня от упрямства, когда я стану его женщиной. Его своеволие невозможно терпеть.

— Вот оно что! — без всякого сочувствия сказала Тедра. — Но он ведь воин, и, очевидно, в этом отношении они не отличаются от наших. Ты сама слишком привыкла к своеволию, детка, тебе непривычно, когда своевольничает посторонний.

— И не собираюсь привыкать. Если бы я с самого начала знала, что он воин, ничего подобного и не случилось бы и мы сейчас не разговаривали бы на эту тему. Я бы никогда к нему не подошла.

— Не обманывай себя, Шани. Когда у тебя все внутри обрывается, с этим ничего не поделаешь, я знаю по собственному опыту. Ты бы не смогла устоять перед искушением и попробовала бы его просто так. Поэтому у нас был бы точно такой же разговор, потому что этот человек сделал бы то же самое. И по всем признакам, он собирается довести дело до конца.

— Немного же он сможет сделать, если меня здесь не будет! — отрезала Шанель. Тедра вздохнула.

— Давай я тебе расскажу о некоторых очень серьезных проблемах, которые возникали в моей жизни. Одна из них состояла в том, что твой отец сделал меня беременной без моего согласия. Тебе эта проблема может показаться смешной, но, как ты помнишь, на моей родине женщины никогда не бывают в таком положении. Сама мысль об этом меня ужасала. Я совершенно не собиралась пройти через нечто столь варварское, как роды. Я даже не стала читать медицинское заключение, которое должно было подтвердить или опровергнуть факт беременности. Но Марта не позволила мне праздновать труса. Она прочитала заключение и выдала мне эту информацию, сообщив даже, что будет мальчик.

— Но, мама… — Шанель нахмурилась.

— Знаю, знаю, но дай мне закончить. Итак, я расхрабрилась и решила принести Чаллену сына. В конце концов, я любила его, а он хотел, чтобы все было сделано по-старому. Но чем меньше оставалось времени до конца срока, тем сильнее я боялась, хотя в моем распоряжении был медитекс, позволяющий провести роды безболезненно. Меня пугало то, что медитекс не рассчитан на такой огромный живот. Это был стандартный кистранский медитекс, а от кистранской еды лишний вес не наберешь. Так что в последний ужасный момент я обнаружила, что придется рожать действительно по-старому — без всякого обезболивания и даже без ша-каанского знахаря. Было поздно его искать, потому что я уже транспортировалась на корабль.

Трудно представить себе тот шок, который мне пришлось испытать.

— Почему я раньше никогда об этом не слышала?

— Потому что твоя мать не желает сознаваться в своем страхе. У твоего отца случился нервный срыв. Он не ожидал, что ему придется самому принимать роды, но на борту были только он и Корт, не считая Марты. Однако у Марты нет рук, а Корту Чаллен не позволил ко мне прикасаться. Пока не появился твой брат, я поклялась всем богам двух звездных систем, что убью твоего отца, из-за которого мне пришлось столько вынести. Чаллен сумел себя сдержать. Он говорил мне, что моя реакция совершенно естественная, а я отвечала ему, чтобы он убирался. А тут еще Марта читала инструкции из книги вперемежку со своей обычной болтовней, и получилось что-то вроде: «Если бы вместо того, чтобы грозить кастрировать большого парня, ты немного потужилась, мы бы с этим справились». Или: «Я думаю, можно с определенностью сказать, что с твоими легкими все в порядке».

Шанель не могла удержаться от улыбки.

— С ее стороны это было не очень хорошо.

— На самом деле она пыталась отвлечь меня от боли, по своему обыкновению сводя с ума, но тогда я это не оценила. Но главное, когда Чаллен держал на руках кричащего сына, а я лежала полумертвая, мы услышали слова Марты. «Не будем спешить с поздравлениями, ребята, дело сделано только наполовину», — заявила Марта. «Она имеет в виду послед», — попытался успокоить меня Чаллен. Однако Марта не дала ему этого сделать. «Нет, я имею в виду сестру твоего сына, которая очень скоро выскочит на свет», — совершенно спокойно возразила она.

— Ты хочешь сказать, что не знала об этом?

— Нет, конечно. Только она знала все, но ни разу даже не намекнула, что я ношу двоих, а не одного. Как Марта потом откровенно призналась, она решила, что я не вынесу такого рода информации. Возможно, она была права. Мне было достаточно трудно вообще привыкнуть к мысли, что у меня будет ребенок, даже один. Если бы я знала, что их будет двое, я действительно не знаю, как поступила бы.

— Не слишком же ты высокого мнения о себе, мама.

— Нет, я говорю честно, Шани. Ты выросла, зная, что у тебя будут дети, может быть, даже предвкушая их появление. Для тебя это не проблема. А я никогда не собиралась пройти через это. И поэтому столкнулась со второй серьезной проблемой. Я родила тебя и твоего брата. Не спрашивай меня, как я это пережила, но тем не менее дело было сделано. И я полюбила вас обоих до безумия. Но ничто на свете не заставило бы меня снова все повторить. Я приняла решение отправиться в медитекс и сделать так, чтобы больше не иметь детей, ничего не сказав твоему отцу.

Я отправилась туда на корабле. Даже ввела информацию и сообщила медитексу о своих намерениях. На этот раз Марта не говорила ни слова, полное, абсолютное молчание. Я стала думать о том, как люблю Чаллена и что, вероятно, он меня никогда не простит, и начала плакать. Потом я подумала о тебе и Далдене, о том, как вы мне дороги, и у меня действительно начался нервный припадок. Я сидела на полу и рыдала. Первый раз в жизни эмоции вызывали у меня физическую боль.

— Ты ведь этого не сделала? — мягко спросила Шанель.

Тедра покачала головой.

— Это было не нужно. Как только началась истерика, Марта нашла Чаллена и транспортировала его в медитекс. Он сел со мной рядом и держал меня до тех пор, пока не кончились слезы. Он заставил меня рассказать, в чем дело, и потом сказал, что проблемы нет, так как он больше не сделает меня беременной. Я не знала, что у воинов не бывает многодетных семей, потому что они тоже страдают вместе со своими женщинами и не могут видеть, как они мучаются. Стандартная семья имеет одного-двух, реже троих детей, а затем воин весь остаток жизни пьет дхайю, и в этом заключается местный метод контроля за рождаемостью. Я уже дала Чаллену близнецов, и для него этого было более чем достаточно.

Если подвести итог, получается вот что. В первом случае, когда я так боялась, нужно было просто посмотреть на проблему без страха и пройти через все; во втором — Чаллен взял все на себя. Я считаю, Шани, что любую проблему можно так или иначе решить. Нужно только искать решение. Твои проблемы можно преодолеть одну за другой, пока их не останется вовсе.

Понадобилось некоторое время, чтобы Шанель отвлеклась от только что услышанного и поняла, что речь сейчас идет о Фалоне.

— Да, одно решение я уже нашла. Я просто буду всю жизнь после разделения секса ходить в медитекс.

— Это не смешно, — раздраженно сказала Тедра. — Это будет проблемой для Фалона. И он ее решит, иначе ему придется отвечать перед твоим отцом.

— А если она неразрешима? Он клянется, что такого больше не повторится, но, мама, ему уже пришлось бороться со своей страстью, когда он вторгся в мою комнату. Я следила за ним, и меня это до смерти перепугало. И что мы в самом деле знаем об этих восточных воинах? Что еще необычного я могу найти в нем?

Тедра усмехнулась:

— Может быть, они наказывают своих женщин по-другому или вообще не наказывают. Может быть, эта чрезмерная эмоциональность и есть любовь.

Шанель возбужденно схватила мать за руку.

— Ты что-то знаешь об этом? Тедра поморщилась от боли.

— Звезды, я не собираюсь зря тебя обнадеживать, детка, поскольку я об этом ничего не знаю. Но вот Далден может знать, так как он был с этими бахаранцами последние две недели. Почему бы тебе не спросить его?

— О чем меня надо спрашивать? — раздался сзади голос Далдена.

Тедра, повернувшись, посмотрела на него.

— Ты только что вернулся?

— Нет, мы вернулись, когда принесли еду. Мы там сидим голодные и ждем, когда вы к нам присоединитесь.

Шанель посмотрела в зал. Фалон сидел на одной из кушеток без спинки и разговаривал с кем-то из своих друзей. Должно быть, он почувствовал ее взгляд, потому что сразу же поднял голову и, увидев ее на балконе, улыбнулся своей теплой улыбкой. Шанель со стоном закрыла глаза и резко отвернулась.

Тедра поманила к себе сына.

— Пусть твой желудок подождет еще несколько минут. Что ты нам можешь сказать о бахаранцах и чем они отличаются от наших воинов?

— Они немного несдержанны, — сказал Далден, подходя с другой стороны к сестре. — Когда они злятся, это заметно.

— Ты не причинил ему вреда, Дал? — тихо спросила Шанель.

Далден засмеялся.

— Если бы он этого хотел, то вызвал бы его, — заверила ее Тедра, похлопав по руке. — Так как же они обращаются с женщинами, Далден, особенно в смысле наказаний?

Далден небрежно пожал плечами, но в его желтых глазах промелькнуло чисто мужское чувство.

— Думаю, они их шлепают. Тедра засмеялась.

— И все?

— Все?! — От возмущения Шанель не могла выговорить ни слова. — Это же… это…

— Совсем не то, чего ты боялась, — поспешила напомнить ей Тедра.

Шанель закрыла рот. Верно. А если шлепает кто-то вроде Фалона, с его невероятной силой? Нет уж, спасибо.

— А как насчет любви? — поинтересовалась Тедра.

Далден снова пожал плечами.

— При мне эта тема никогда не затрагивалась. Я знаю только, что Фалон хочет Шанель. Решив, что она посетительница, он захотел купить ее. Теперь, когда он знает, кто она такая, он хочет взять ее в подруги жизни. И я уверен, что он будет заботиться о ней не хуже, чем любой воин Кап-ис-Тра. Мне он нравится как человек, и я уважаю его как шодана. Честное слово, надеюсь, что отец не будет возражать, особенно после того, как Шанель сама ему отдалась.

Нотка осуждения прозвучала в его последней фразе, но Шанель заставила себя взглянуть в глаза брату.

— Это мое дело, Дал. Да, я его выбрала и допустила ошибку, которую бы никогда не повторила. Ничего не получилось, и с этим покончено.

— Я знаю, что сейчас ты его боишься, Шани, — нерешительно сказал Далден. — Он мне об этом говорил. Но какая бы причина здесь ни была, я уверен, что, он сумеет все исправить.

— А я уверена, что нет! — со злостью ответила Шанель. — Звезды, он и так обо всем тебе рассказал, и я удивляюсь, что не проболтался и об этом.

Далден усмехнулся.

— Когда речь шла о тебе, он не знал, что ты моя сестра, а я не знал, что именно тебя он захотел купить.

— Черт возьми! — прервала его Тедра. — Ты уже дважды сказал, что он хотел ее купить. Он что, решил, что подруги жизни здесь покупаются и продаются?

— Нет, конечно, просто он думал, что она посетительница. В конце концов у его семьи есть веские основания не любить посетителей. Однако он все же хотел забрать Шани к себе домой, правда, как рабыню…

— Что? — в один голос воскликнули Шанель и Тедра.

Далден нахмурился.

— Разве вы не знаете, что бахаранцы — рабовладельцы?

— После твоих слов я смутно припоминаю, что слышала об этом. Но прошло столько лет, и неудивительно, что я забыла, — сказала Тедра, положив руку на талию Шанель и увлекая ее в зал. — Теперь все окончательно ясно, — добавила Тедра, так, чтобы слышала только дочь. — Если твой отец отдаст тебя этому человеку, я, черт возьми, помогу тебе бежать в противоположном направлении. И может быть, даже уеду с тобой.

После того как мать твердо встала на ее сторону, Шанель смогла немного расслабиться. Она даже вполне спокойно провела вечер, потеряв самообладание только один раз — когда Фалон посмотрел на нее с таким собственническим выражением, как будто она уже принадлежала ему.

Чтобы от него отделаться, Шанель села рядом с Джаддом. Но бедному мальчику было достаточно один раз взглянуть на ее семью, чтобы понять, что он совсем не желает входить в нее и вообще иметь дело с Шанель. Джадд трижды отодвигался от нее, а она придвигалась, причем очень близко. Кончилось тем, что он прошептал ей на ухо:

— Не делай так, Шани. Твоей семье это не понравится,

Робость Джадда ее не очень удивила. На самом деле ее семья не обращала внимания на Шанель. Однако Фалон это заметил.

— Как я понимаю, это конец романа? — сухо спросила Шанель.

— Очень смешно, — парировал Джадд.

Но тут он поймал взгляд Фалона и от испуга прямо-таки позеленел. Джадд сразу почувствовал себя дискомфортно и, извинившись, покинул Шанель. Расстроенная, она сердито посмотрела на Фалона, изображавшего саму невинность.

Ее представили спутникам Фалона — его брату Джаделлу, двоюродному брату Таррену и другу жизни его сестры Лимону. Они были такими же бронзовокожими и черноволосыми, как и Фалон. Джаделл, однако, не был похож ни на одного из воинов, которых когда-либо ей приходилось видеть. Он постоянно улыбался и, к ее крайнему неудовольствию, относился к ней так, будто она уже была членом их семьи.

В этот вечер Шанель узнала, что Джаделл и Далден стали близкими друзьями благодаря какому-то опасному предприятию, в котором вместе участвовали. Вот почему Далден смог привезти их в Ша-Ка-Ра. В разговоре выяснилось, что шоданы их стран имеют различный статус: в Ба-Хар-ане пост шодана передавался по наследству — от отца к сыну; в Кап-ис-Тра шоданом обычно становился сильнейший и мудрейший воин, причем бросить ему вызов мог любой и в любое время. Поэтому, если сын хотел получить титул своего отца, он должен был вызвать его на поединок. Правда, такого еще никогда не случалось. В стране Фалона наследника можно было вызвать только в течение первых пяти дней после смерти шодана-отца.

Шанель нашла это интересным, но совершенно недемократичным, хотя в обоих случаях все решали физическая сила и умение владеть мечом. Было ясно, что Фалон неплохо владеет им, если продержался пять дней после смерти отца. Отец Шанель также должен был прийти к такому заключению, поэтому у Фалона появлялось еще одно преимущество в том случае, если он станет просить ее. Точнее сказать, когда он станет просить. Вряд ли стоило надеяться, что он этого не сделает.

Очевидно, ее отцу предстояло собственными глазами увидеть способности Фалона. Об этом Шанель сказал сам Фалон, заняв место Далдена, когда ужин закончился и ее брат вышел из-за стола. Шанель страшил разговор с ним наедине, но тема оказалась такой, что ее опасения развеялись.

— Я собираюсь участвовать в состязаниях, — сказал он.

— Ну что ж, удачи тебе, — равнодушно ответила Шанель.

— Ты действительно желаешь мне успеха? Он был так удивлен, что она нахмурилась.

— А почему бы и нет? Что в этом особенного? Мне абсолютно все равно, кто победит.

— В самом деле, почему это должно иметь для нее значение? — поспешно вмешалась Тедра. — Моя дочь не имеет к состязаниям никакого отношения, воин, и я просила бы не говорить с ней о них.

По взгляду и тону Тедры Фалон догадался, что Шанель не знает, что состязания проводятся из-за нее. Но, прежде чем он успел что-либо сказать, Тедра разрешила дочери уйти, если она того хочет. А она, естественно, хотела.

Фалон смотрел, как Шанель уходит, понимая, что не может ее остановить или пойти за ней. То, что у него не было на это никаких прав, приводило его в отчаяние. Она должна стать его подругой жизни. Нужно решить этот вопрос немедленно!

Фалон посмотрел на отца Шанель, но ее мать словно прочитала его мысли.

— Вам не стоит сейчас просить за нее, — сказала Тедра. — Чаллен не слепой. Он уже знает о вашей заинтересованности. Но он не будет ничего решать до конца состязаний, поэтому вам нужно ждать, как и всем.

Фалон с беспокойством взглянул на Тедру.

— Тогда я хотел бы, чтобы она знала, почему я буду участвовать в состязаниях.

— Уверена, что вы этого хотите, но я не хочу. Ей будет неприятно узнать, что ее отец причастен к вашему решению. Неужели ваша гордость важнее?

Фалон колебался лишь мгновение.

— Нет. Пусть будет так, как вы хотите.

— Чего бы я хотела, так это чтобы моя дочь никогда вас не встретила.

Это было сказано с раздражением, и Фалон понял, что что-то не так.

— Вы хотите сказать, что она подарила мне свою девственность и вы это не одобряете?

— Вы ошибаетесь, — сказала Тедра. — Я была рада, что она наконец сделала выбор, — пока не увидела, к чему это привело. Мне не нужно было отправлять ее прямо в медитекс, а дать отцу увидеть все это своими глазами.

Эти слова подсыпали соль на раны Фалона.

— Вы должны знать, что я не собирался повредить ей. Этого никогда больше не случится, обещаю вам.

— Шани верит в это не больше меня, — сказала Тедра.

— Я смогу ее убедить.

— Вы намерены этого добиться, но, к счастью, не все зависит только от вашей решимости.

Фалон внутренне сжался, удивляясь тому, что едва не потерял сейчас самообладание.

— Вы осуждаете меня, не зная всего.

— Снова неверно, воин, и неверно вдвойне. О том, что случилось, я знаю больше, чем мне бы хотелось. И не только то, что мне рассказала Шани — кстати, она не винит вас в случившемся, просто не хочет испытывать все снова. Марта сообщила мне всю оставшуюся информацию. Вы можете не поверить, но в этом отношении я на вашей стороне. В конце концов Шани выбрала вас, и это в долгосрочном плане значит больше, чем ее страхи и ваша неопытность в сдерживании своих эмоций. Все это можно исправить. Но ситуация складывается не в вашу пользу по другой причине. Послушайте моего совета — отступитесь.

— Никогда!

— Тогда вас ждет разочарование, потому что проблема теперь не в ваших поступках, а в вас самом. И я не представляю, как вы с этим справитесь, воин.

Сказав эти загадочные слова, она отошла, оставив его в замешательстве. Но ненадолго. Фалон отправился прямо к Далдену.

— В чем я изменился, что твоя мать стала ко мне так враждебно относиться?

На такой странный вопрос Далден сначала не мог ничего ответить. Но тут он вспомнил слова матери, сказанные на балконе.

— Звезды, я, кажется, знаю, почему она так себя ведет. Прости, Фалон, но это моя вина. Я упомянул, что у вас есть рабы.

— Ну и что?

— Моя мать ненавидит рабство.

— А сестра?

— Тоже.

Фалон тяжело вздохнул. Почему все складывается не в его пользу? Трудности возрастали и начинали казаться непреодолимыми.

Фалон тихо проскользнул в комнату и закрыл за собой дверь. Одна из стен слабо сияла в темноте — там была оставлена открытой полка с гаэльскими камнями. Минимум света, который она излучала, был достаточен лишь для того, чтобы смутно различать очертания мебели. Но Фалону этого было достаточно. Собственно говоря, его интересовала только кровать, тем более что он не забыл, где она находится. Фалон двигался бесшумно и был уже на полпути к цели, когда обнаружил, что в постели находятся два тела, причем одно из них — нечеловеческое. В темноте на него сверкнули кошачьи глаза и послышалось громкое мурлыканье, слышное, наверное, в коридоре. Однако Шанель это не разбудило — видимо, она привыкла к таким звукам.

Для Фалона же они были явно непривычны. Он стоял посреди комнаты, раздумывая, стоит ли ему связываться с ее игрушкой — ручным фембаем. При этом он не мог убить зверя, так же, как не мог уничтожить другую ее игрушку — Дродой проклятого андроида. Но зверь сейчас мурлычет и ведет себя вполне дружелюбно. Фалон снова стал продвигаться к кровати.

На этот раз его остановил голос, звучавший громко, как сирена, и явно отдававший металлом.

— Когда же ты наконец заговоришь, Корт? Когда он окажется у нее в постели?

— Я дожидаюсь тебя, Марта. — Второй голос шел с другого направления. — Воины совсем меня не боятся, даже если видят, на что я способен. С другой стороны, ты…

— Думаю, ты прав, — со вздохом сказала Марта. — Ты помнишь меня, большой парень? — самодовольным тоном спросила она.

— Тебя невозможно забыть, — сдавленно произнес Фалон. Он, правда, видел только андроида, сидящего на стуле у входа на балкон. — На этот раз твое вмешательство не нужно, компьютер. Я только хочу поговорить с Шанель.

— Неплохо, — рассмеялась Марта. — У вас это теперь так называется!

— Ради Звезд, Марта, — сонным голосом проговорила Шанель. — Я хочу хоть немного поспать.

— Извини, но тебе придется проснуться. У тебя посетитель, который на самом деле не посетитель. — Смех сопровождал эту игру слов.

Фалон перевел взгляд с Корта на постель и увидел Шанель, сидящую позади фембая.

— Фалон, это ты?

Она произнесла его имя раньше, чем смогла разглядеть в темноте. Это ослабило то раздражение, которое в нем вызвали ее машины. Но кое-что осталось.

— Неужели так необходимо окружать себя телохранителями?

— Моя мать считает, что надо, и я с ней согласна. Ты не имеешь права входить сюда, Фалон, тем более среди ночи.

— Я не мог уснуть, — сказал он. — Я хочу только поговорить, Шанель.

— Если ты веришь этому, Шани…

— Марта, я и сама способна думать, — запальчиво сказала Шанель, перебираясь через фембая и садясь на краю постели. — Корт, прибавь немного света.

Коробка с гаальскими камнями со щелчком приоткрылась, озарив комнату светом. Фалон был разочарован, увидев, что Шанель полностью одета в нечто вроде пижамы, включая свободно облегающие браки. Однако при виде золотистых волос, свободно рассыпавшихся по плечам, он почувствовал, что может думать только о том, как соединиться с ней. Шанель была для него желанна, как никогда.

— Мне совершенно нечего тебе сказать, Фалон Ван Иер, — холодно проговорила Шанель, нахмурившись. Теперь она уже полностью проснулась. — Все, что ты скажешь, не изменит того факта, что ты воин, а я не хочу воина, никакого. Ты обманул меня и не сказал, кто ты.

— Разве ты не сделала то же самое?

От этого напоминания ее щеки вспыхнули.

— Я сказала бы тебе, кто я, перед тем, как уйти, если бы все кончилось благополучно. Но случилось иначе.

— Если ты собиралась это сказать, значит, хотела, чтобы я просил тебя у твоего отца, так?

— Фалон, теперь это не имеет значения.

— Для меня имеет, женщина, — сказал он с внезапной горячностью. — Это значит, что ты не просто выбрала меня для первого раза, а выбрала как друга жизни.

Он был прав, и ее вновь охватило то разочарование, которое Шанель впервые ощутила, поняв, что ее мечты не сбудутся. А она так надеялась на счастье, когда впервые увидела его! О Звезды, почему же он сначала разрушил эти мечты, сделав ей больно, а затем и вовсе похоронил, когда выяснилось, что он воин и хуже того — воин-рабовладелец.

Вспомнив об этом, она почувствовала, как сожаление уступает место гневу. Это чувство завладело ею с поразительной быстротой, заставив вскочить на ноги и подойти к тому, кто был его причиной. Теперь Шанель не пыталась избежать конфронтации, а наоборот, бросилась в водоворот схватки, даже не заметив этого в гневе.

Она остановилась перед Фалоном, переполненная яростью.

— Какое это имеет значение, что я наивно надеялась на что-то постоянное, если ты хотел всего лишь сделать меня рабыней? Рабыней! Бесправной собственностью! — Желание сделать ему больно было так велико, что она, не раздумывая, ударила кулаками по его груди. — Как ты мог, Фалон?

У него не дрогнул ни один мускул, и Шанель в отчаянии поняла, что не сумела ему ничего сделать, в то время как ее ладони горели от боли. Внезапно поняв, что натворила, она в страхе отступила.

Фалон обратил внимание только на ее реакцию.

— В чем дело?

— Ни в чем!

Он схватил ее руки и начал массировать их.

— Если ты попробуешь сделать это снова, женщина, мне придется назначить тебе должное наказание.

Она с возмущением посмотрела на него и вырвала руки.

— Я слышала, что у тебя означает «должное наказание». По крайней мере, со мной ты этого не сделаешь. Да и зачем? Если ты хочешь сказать, что я причинила тебе боль, то я не поверю.

— Ты сделала больно себе, — просто сказал Фалон. — Я этого не разрешаю.

Шанель недоуменно посмотрела на него.

— Но ты же собираешься меня шлепать? Ты думаешь, что это не больно?

— Всего лишь маленькое неудобство, чтобы предотвратить большое зло. Это и мне причинит боль, но тебя нужно научить…

— Заткнись! — огрызнулась Шанель. Марта хихикнула.

— Звезды, мне так нравится их логика!

Шанель сердито посмотрела на блок компьютерной связи, лежащий на столе в центре комнаты. Его объектив был нацелен на дверь. Шанель была слишком зла на Фалона, чтобы сейчас выговаривать Марте. Ее сузившиеся от ярости глаза вновь остановились на воине, заметив, что он тоже, нахмурившись, смотрит на блок связи. Теперь Фалон знал, где тот находится!

Но тут Шанель вновь привлекла его внимание.

— Ты забыл, что мой отец воин, как и мой брат? Они научили меня, что можно делать и чего нельзя. И я прекрасно знаю, что не должна пытаться причинить вред воину. Это может позволить себе только воин. Вот почему я лишь бросаю в моего брата разные предметы, когда он меня дразнит. Но ты… Я, видимо, потеряла голову. Я прошу прощения за то, что ударила тебя. Можешь быть уверен, что это больше не повторится. Если я не увижу тебя снова, то у меня и не будет такой возможности. Именно на это я и рассчитываю. А теперь ты можешь уходить, Фалон. Мы уже поговорили более чем…

— Говорила только ты, — спокойно сказал Фалон. — Теперь позволь мне высказаться. Да, я купил бы тебя, если бы знал, что иначе не смогу тебя получить. И так как я думал, что ты посетительница, то другого пути у меня не было. Но если бы ты стала моей рабыней, Шанель, ты не страдала бы. Ты была бы счастлива, испытывая только наслаждение.

— Ты сам-то в это веришь? — с сомнением спросила она.

— Я не могу в это не верить, — горячо ответил он. — Теперь, когда я знаю, что ты можешь быть матерью моих детей, мое счастье безмерно возросло. Ты необходима мне. Я не могу ни о чем думать, кроме как о том времени, когда ты будешь моей.

Шанель хотелось, чтобы эти слова не произвели на нее никакого впечатления. Все, что она о нем знала, говорило против него, но его стремление к ней было столь велико, что сильно возбудило ее собственные чувства. Проклятие! Если бы он не был таким желанным, не возбуждал бы одним своим видом! А слышать, что она необходима, — Звезды, это почти так же прекрасно, как знать, что тебя любят!

Голос Марты прервал ее размышления:

— Надеюсь, молчание не означает, что ты действительно думаешь об этом, Шани.

Прежде чем Шанель смогла ответить, раздался голос Фалона, хриплый от волнения:

— Выключи компьютер и отошли андроида, керима. Соединись со мной и без страха возьми то, что принадлежит тебе. Я буду только выполнять твои пожелания. Я даже не буду касаться тебя.

Снова иметь его, но не бояться? Мысль об этом заставила ее сердце забиться быстрее. Однако усилием воли Шанель подавила возникшее чувство. Теперь дело заключается не столько в потере Фалоном контроля над собой, в его силе и росте. Теперь все обстояло намного хуже — он был воином, и воином-рабовладельцем.

Шанель долго не отвечала.

— Ты можешь даже связать мне руки, если так тебе будет спокойнее, — добавил Фалон. Шанель фыркнула:

— Это могло бы сработать раньше, воин, но не сейчас. Нет уж, спасибо!

— Умница! — возликовала Марта. — Следи, чтобы у тебя внутри ничего не обрывалось, и пользуйся головой, а не либидо, и тогда, может быть, он наконец получит урок. — Но она все же не удержалась от язвительного замечания: — Кстати, тебе нечем его связать так, чтобы он не смог разорвать. Он это знает, иначе не предложил бы.

Конечно, Марта была права, но Шанель уже и сама обо всем догадалась. Она негодовала на себя за то, что вообще еще что-то испытывает к Фалону. Она знала, что не должна снова оставаться с ним, и знала почему.

— Я могу его удержать, — вдруг сказал Корт.

Шанель застонала.

Марта высказалась более определенно.

— Воин хочет, чтобы ты ушел, безмозглый, а не помогал, — с насмешкой заметила она. — Не пора ли тебе…

Шанель на секунду в страхе закрыла глаза, прекрасно понимая, что теперь Марта еще больше разозлила Фалона. Этой секунды Фалону, однако, оказалось достаточно, чтобы преодолеть расстояние до стола, на котором лежал блок связи, и ударом кулака разбить его вдребезги.

При этом звуке Шанель вновь открыла глаза, поняв, что произошло, раньше, чем успела все увидеть.

Инстинктивно она бросилась к Фалону, обняла его руками за шею и тесно прижалась к нему.

— Марта, пожалуйста, не надо! — отчаянно молила Шанель, ожидая, что Фалон вот-вот исчезнет, чтобы появиться Звезды знают где. — Знаешь, у мамы десятки таких блоков связи, так что ничего страшного не произошло.

— Пока! — зловеще сказал Фалон. — Где ее сердце, женщина? Что мне надо сделать, чтобы ее уничтожить?

Шанель еще раз застонала, на этот раз довольно громко, и чуть сильнее сжала его шею. Сейчас она боялась уже другого. Она понимала, что нужно срочно объяснить Фалону ситуацию, прежде чем Марта потеряет терпение и отправит его куда-нибудь туда, откуда нет возврата.

— Ты не должен вредить Марте, Фалон. Она принадлежит моей матери и не только компьютер, но еще и ее лучшая подруга. Если ты повредишь ее, моя мать очень огорчится. Я не прощу тебе этого. А из-за чего? Из-за того, что она тебя раздражает?

— Значит, я и от нее не могу отделаться, чтобы тебя не расстроить?

Голос Фалона звучал совсем не зло, и, когда его щека коснулась ее щеки, Шанель поняла, почему. Она крепко прижималась к нему, и он был благодарен ей за это. Однако Фалон не обнял ее. Он сдержал свое слово, когда обещал, что не станет к ней прикасаться. Но вот она к нему прикасалась! Дрожь от сексуального наслаждения внезапно пробежала по всему телу Шанель.

Будь он проклят! Как он сумел этого добиться, если она терпеть его не может и не только его, но и всего того, что с ним связано? Тем не менее нельзя было отрицать, что ее к нему влекло. Конечно, соединяться с ним вновь, как бы ей этого ни хотелось, сейчас не стоит. Это подбодрит его и сделает и без того запутанную ситуацию еще сложнее.

Шанель оторвалась от его тела и посмотрела на него, стараясь не выдавать своих чувств. Желание Фалона легко читалось на его лице. Мужчина ее хотел, страсть горела в его голубых глазах. Шанель вдруг ощутила новый приступ сексуального голода, гораздо острее, чем прежде. Ни о чем другом она уже не могла думать.

Но раньше чем она успела сделать какую-нибудь глупость, например уступить его немой мольбе, ожила аудиовизуальная консоль в углу комнаты. Шанель повернулась к ней и дала разрешение говорить. Она была рада отсрочке, хотя прекрасно понимала, кто вызывает.

Действительно, консоль загорелась, и на ней появилось изображение консольного поста корабля. В комнату ворвался голос Марты:

— Скажи мне, почему я не могу вышвырнуть его отсюда куда-нибудь в компанию диких фембаев?

Шанель не возражала, чтобы Фалон ушел, но не хотела, чтобы он ушел из жизни вообще. Мысль об этом ее потрясла.

— Потому что… потому что… потому что потому! — было все, что она смогла на это ответить.

— Нельзя ли услышать от тебя что-либо более вразумительное? — сухо спросила Марта.

— Не можешь ли ты просто забыть об этом? Фалон сейчас уйдет…

— Ты чертовски верно сказала. Именно сейчас, и прямо сейчас.

— Нет! — крикнула Шанель, со страхом озираясь вокруг. Но транспортировка происходила мгновенно. Фалона здесь уже не было. — Куда ты его отправила, Марта?

— Успокойся, детка, — сказала Марта своим обычным голосом. — Он вновь в своей комнате, где мне и надо было держать его, чтобы не нарушать твой сон. Надеюсь, он не подумает, что я не сдержала свое обещание?

Шанель с бешенством поглядела на консоль. Только что пережитый страх перешел в гнев.

— Ты не должна была играть в игру «Я непреклоннее всех»! Ты вполне могла оставить его в покое. Будь ты проклята, на этот раз я контролировала ситуацию. Зачем тебе понадобилось его транспортировать?

Если бы Марта могла равнодушно пожать плечами, она бы это сделала.

— Я просто выполняла свои обязанности. С Мок II было бесполезно спорить, и Шанель направила свой гнев в другую сторону.

— А ты почему все время просидел без дела, Корт? Разве я не требовала, чтобы он ушел? Разве ты не мог сделать хотя бы попытку помочь ему уйти?

— Ты сказала это в гневе, а когда злость прошла, ты больше не говорила, чтобы он ушел. Он к тебе даже не прикасался, лишь однажды, когда хотел успокоить твою боль. Ты сама к нему прикасалась.

— С каких это пор ты стал обдумывать ситуацию, прежде чем действовать? — уже спокойнее проворчала Шанель.

— Марта объяснила мне, что, когда у женщины все обрывается внутри, «нет» не всегда означает «нет». В ее истинных чувствах часто очень сложно разобраться.

— Марта!

— Ну да, он ведь задавал так много вопросов, а что я должна была ему отвечать? Что ты терпеть не можешь этого парня, в то время как каждый раз прямо-таки трепещешь от одного его вида? Кроме того, на самом деле ты не хочешь, чтобы Корт с ним связывался. Гордость твоего Фалона может этого не вынести. Гораздо лучше, если ему будет противостоять что-то, против чего он не в состоянии бороться.

Шанель была вне себя от этого великолепного подтверждения безумия Марты.

— Я собираюсь в постель. Мне даже не хочется и думать о том, каким разозленным будет этот воин в нашу следующую встречу. Я также не стану больше говорить о том, насколько полезными вы оба оказались. Наверно, было бы лучше, если бы вы вернули Фалона в его комнату до того, как я проснулась. Теперь же у меня появилась еще одна причина для беспокойства.

— Надеюсь, ты не думаешь, что я никогда не ошибаюсь?

Это замечание окончательно добило Шанель.

Как только Тедра на следующее утро появилась в своей гардеробной, вспыхнул терминал главного процессора Марты.

— Для твоего возраста просто безобразие, что ты так много времени проводишь в постели, — проворчал ее голос. — Неужели тебе никогда не надоедает так долго разделять секс с одним и тем же мужчиной?

— Ай-яй-яй! — усмехнулась Тедра, зайдя в солнечную ванну и проведя там три секунды, необходимые для того, чтобы стать чистой. — Когда ты так набрасываешься на меня, старушка, значит, тебе что-то не нравится, и обычно это твой же собственный поступок. Что случилось на этот раз?

— Мое недовольство вполне законно, тем более что я над этим долго думала, дожидаясь тебя полночи и потом еще утром. Лишний час, который ты провела с большим парнем, совершенно измочалил мои нервы. Удивительно, как я удержалась и не прервала эту маленькую забаву.

— У тебя нет нервов, а в последний раз, когда ты прервала Чаллена против его желания, тебя потеснил Брок. Тебе это так не понравилось, что ты изменила свои манеры. Кроме того, что я могу сделать, если мой варвар так меня любит, что не может держать руки от меня подальше?

— Тебе самой это слишком нравится. Глаза Тедры округлились, но затем она рассмеялась.

— У нас сегодня утром замыкание в цепи что ли? Ты наконец перестанешь ходить вокруг да около и скажешь, что тебя действительно беспокоит? — Тут она остановилась, не успев скользнуть в свежее чаури. — Постой, ты ведь провела ночь с Шани. Что ты натворила, Марта?

— Что ты имеешь в виду под словом «натворила»? — возмутилась Марта. — Я оценивала обстановку и действовала согласно твоим пожеланиям. Но когда нужно было выбирать, мне пришлось гадать, какое решение лучше, разумеется, в заданных тобой рамках.

— Мне это не очень нравится. Что это за решение, которое не вызывает у тебя восторга?

— Посмотри сама.

С чувством беспокойства Тедра села перед видеопортом компьютера, чтобы посмотреть, что случилось прошедшей ночью с ее дочерью. Это была запись с объектива Марты, частично дополненная следящей системой корабля, когда объекты не были непосредственно в поле зрения компьютера. Действие можно было проследить во всех подробностях, начиная с того момента, как Фалон вошел в комнату, и кончая сценой, когда Шани в бешенстве колотила свою подушку перед тем, как вновь провалиться в беспокойный сон.

— Я никогда не видела, чтобы она так сердилась на кого-то или кого-нибудь так защищала, — недовольно сказала Тедра, просмотрев все.

— С сексуальными чувствами не так легко справиться, когда испытываешь их впервые. Ты это помнишь или придется долго вспоминать?

Тедра скривилась.

— Очень остроумно! Однако я вижу, что ты, как всегда, права, Марта. Она все еще хочет его. Это написано у нее на лице даже тогда, когда она его отвергает.

— Верно, но она все-таки сказала «нет». Она всерьез уверена, что не может быть счастлива с воином, поэтому, по крайней мере сейчас, из этой ситуации нет выхода. Тем не менее я смогла этой ночью держать рот на замке и дать этому воину возможность избавить твою дочь от одного из ее страхов.

Тедра не стала уточнять, от какого именно.

— Ты думаешь, он смог бы?

— Он был полон решимости. Конечно, другой вопрос, как он справился бы со своими чувствами. Один раз у него не получилось, и логика говорит, что у него было все-таки недостаточно времени для того, чтобы научиться управлять теми чувствами, которые Шани у него вызывает. Но он пытался. Ты сама видела, что он даже не касался ее, хотя прямо-таки излучал эмоции. Думаю, если бы я находилась от него так близко, как Шани, у меня расплавились бы все схемы.

— Я не это хотела услышать, Марта, — проворчала Тедра.

— Если кто-то имеет такой заряд эмоций, он неизбежно должен при этом испытывать то же чувство, которое так дорого Шани. Никто меня не убедит, что в Ша-Казне найдется хоть один мужчина, который по уши не влюбится в твою дочь, если получит такую возможность.

Тедра была склонна согласиться. Она всегда утверждала, что воины способны любить. Нужно было только найти способ заставить их признаться в этом чувстве, считающемся недостойным воина. Однако ба-харанцы в отличие от воинов Кап-ис-Тра не скрывают чувств. Несомненно, Марта права, значит…

— Это не единственное возражение Шани против воина, Марта. Как насчет ее неразумного страха перед наказанием?

— Она боится наказания, принятого в Кап-ис-Тра.

— И возмущается теми, которые приняты на Ба-Хар-ане. Ты же знаешь, как она реагирует на боль.

— Подожди, куколка. Ты говоришь о детском наказании. Разве от него может быть по-настоящему больно? Дело здесь не в силе наказания, а в том унижении, которое испытывает взрослый человек от того, что его отшлепали и ему некоторое время неудобно сидеть.

Тедра усмехнулась, вспомнив, как один раз ее отшлепали, причем она сама об этом попросила. Кстати, это было совсем не больно.

— Ну хорошо, — согласилась она. — Наверно, это вообще не проблема, хотя скорее всего Шани думает иначе. — Она вздохнула. — Звезды, мне бы хотелось, чтобы у меня наконец сложилось мнение об этом человеке, которого бы я могла твердо придерживаться.

— У тебя уже есть такое мнение, так же, как и у Шани. Вы обе просто разочарованы, что бедный парень не такой безупречный, как Чаллен.

— Не смеши меня, — фыркнула Тедра. — Это Чаллен-то безупречный? С каких это пор? Марта хихикнула.

— Несмотря на некоторые его варварские наклонности, из-за которых ты временами лезешь на стенку, ты считаешь его лишь чуть-чуть хуже амброзии. Ты сразу захотела его, как только увидела. Просто ты тогда не планировала его удержать. Твоя дочь, наоборот, и хотела этого бахаранца с самого начала, и планировала его удержать. Он сам виноват, что не смог привязать ее к себе при их первом соединении. В этом его единственная ошибка. Все остальное можно преодолеть. Да ты и сама об этом говорила.

— Говорила, пока не узнала, что он проклятый рабовладелец, — напомнила ей Тедра.

— Рабов можно продать, не так ли? Но вдруг он не захочет?

— Захочет, если Чаллен поставит это условием, чтобы отдать ему свою дочь, — усмехнулась Тедра. — Иногда я думаю, зачем держу тебя поблизости?

Марта в ответ издала какой-то неопределенный звук.

— Итак, мы установили, что Шани хочет его — пусть даже не признается в этом, — помолчав, продолжала Тедра. — А вот любит ли она его?

— Что я, телепат? — возмутилась Марта.

— Ты ведь крупный специалист в области логики и дедукции, о чем часто напоминаешь мне и всем, кто тебя слушает. Это все равно что читать мысли. Или ты боишься, что мне не понравится ответ?

— Если ты надеешься, что у нее глаза горят от страсти, то я должна тебя разочаровать. Иногда Шанель может вести себя легкомысленно, но в основном она проявляет твердость. Она не позволит себе полюбить бахаранца до тех пор, пока считает, что не должна принадлежать ему. Так что ничего не выйдет: она будет этому сопротивляться.

— Грандиозно! — раздраженно воскликнула Тедра. — Но что мне делать, если Шани желает улететь?

— Пусть отправляется, — просто сказала Марта. Я поиграю несколько недель с метеоритами, пока Шани не справится со своими страхами и не поймет, что раздула целое дело из ничего. За это время и бахаранец научится терпению.

Тедра похлопала себя по щеке.

— Несколько недель?

— Больше не понадобится, если я буду ее осторожно обрабатывать, — заверила Марта. Тедра стояла рядом с Чалленом и смотрела, как Фалон Ван Иер выигрывает еще один раунд состязаний. Она была неприятно поражена той легкостью, с которой он побеждал. На каждый поединок уходило меньше половины отведенного времени — Фалон торопился как можно быстрее покончить с соревнованиями. Такое мастерство владения мечом доставило бы Тедре подлинное удовольствие, если бы она не была так зла на молодого человека за все неприятности, что ожидали ее семью из-за него.

Причем все складывается как-то нелепо. Шани его хочет. Чаллен его уже одобрил. Даже Марта не возражает. Как будто препятствий нет. Вместо этого Шани собирается покинуть родной дом, нарушая волю отца и страдая из-за этого. Чаллен будет в бешенстве, и весь его гнев обрушится на Тедру, а отнюдь не на того, из-за которого все это произошло. «Может, не стоило Шанель так реагировать на случившееся, ведь все прегрешение этого молодого человека в том, что он позволил своим эмоциям перелиться через край», — с досадой подумала Тедра.

— Он хорошо сражается, правда? — с удовольствием отметил Чаллен.

Тедра скрипнула зубами, прекрасно понимая, что ее друг жизни уже определил свое отношение к Фалону.

— А почему бы и нет? — раздраженно ответила она. — Его подгоняет ревность, и это дает ему преимущество перед любым из воинов.

— Ревность? — недоверчиво переспросил Чаллен, посмотрев на нее.

— Несомненно. Этот воин борется не за то, чтобы стать чемпионом. Это его мало беспокоит. Он сражается только за нашу дочь. Проклятие, он уже думает о ней как о своей! И именно из-за этого он смотрит на каждого из воинов не просто как на партнера по состязанию, а как на соперника, пытающегося украсть у него добычу. Он явно ревнует.

— Неужели тебя это раздражает? Ведь ты обычно называешь воина ничтожеством за отсутствие определенных эмоций?

Тедра слегка покраснела.

— Иногда эмоций чересчур много, — проворчала она.

Чаллен засмеялся.

— Женщина, ты найдешь недостаток в любом мужчине, который может увести от тебя дочь. Согласись, что в этом главный недостаток молодого шодана.

Звезды, как бы ей хотелось рассказать, как действительно обстоят дела! Она не привыкла иметь секреты от Чаллена, хотя сейчас он более чем заслужил такое отношение, утаив от нее истинную цель соревнований. Тем не менее если он узнает, что его дочь потеряла невинность, он только разозлится и разочаруется в Шани. Это создаст новые проблемы, не решив старых.

Поэтому Тедра сказала совсем другое.

— Конечно. Как скажешь, красавчик. — И тут же попыталась отвлечь Чаллена от разговора о поклонниках Шани. — Не так уж он и хорош. Ты легко с ним справишься.

— Ты слишком гордишься своим другом жизни, — ответил Чаллен. Он хотел, чтобы эта фраза звучала назидательно, но не смог скрыть удовольствия от слов Тедры. — И не без оснований.

Она усмехнулась и толкнула его бедром, выйдя из павильона. Смех Чаллена слышался ей вслед. Тедра постаралась запомнить этот звук, с грустью подумав, что, возможно, теперь долго не услышит его.

Когда на следующее утро Шанель открыла дверь своей комнаты, она увидела Фалона, стоящего в коридоре, небрежно прислонившегося к стене. Он ждал ее. Но Шанель не желала с ним разговаривать и поспешно закрыла дверь.

Фалон не стал врываться в ее комнату, как сделал это вчера, и даже не попытался постучать в дверь. Он вообще не стал ничего делать. Шанель ждала от него каких-то действий, и, когда их не последовало, это начало ее нервировать.

Она не собиралась просидеть весь день в своей комнате только из-за того, что этот мужчина не согласен с ее «нет». Она решила, что просто пройдет мимо, не обратив на него внимания и даже не взглянув в его сторону. Но так не получилось.

Как только Шанель вышла из комнаты, Фалон пошел за ней, держась на шаг сзади.

— Куда ты направляешься в этот восход, Шанель?

Не отвечая, она продолжала идти, но вдруг обнаружила, что дальше хода нет. Руки Фалона с двух сторон упирались в стену, не давая ей двигаться ни вперед, ни назад.

— Так куда ты все-таки направляешься? — снова спросил он.

Секунды две она раздумывала, стоит ли отвечать, но он казался таким непреклонным, что Шанель решила — если она будет молчать, то неизвестно, сколько он здесь ее продержит — Я собираюсь провести этот день со своими друзьями-посетителями, — холодно ответила Шанель.

— На состязаниях?

— Куда я иду, тебя не…

— Отвечай!

— Черт возьми, и не собираюсь! Там, где ты…

— Мне больше нравится твой белый плащ, — прервал он ее, приподняв край ее одежды и таким образом меняя тему разговора. — И хотя он не мой, но все же моего цвета.

Шанель вырвала плащ из рук Фалона и свирепо посмотрела на него.

— Я уже говорила тебе, что никогда больше не надену белого.

— Наденешь! — с полной уверенностью сказал он. — Ты будешь носить мои цвета и будешь рада этому. Настанет день, когда ты захочешь, чтобы все знали, что ты моя.

Она побледнела.

— Ты уже говорил с моим отцом?

— Еще нет.

— Не делай этого. Ты не будешь счастлив со мной, потому что не сможешь сделать меня счастливой.

— Мне очень неприятно, что ты так думаешь, керима. Он шутит?

— Я не просто так думаю, я это знаю.

— Скажи мне, в чем дело, и я скажу, в чем ты ошибаешься.

Шанель с недоумением посмотрела на него. Нет, он явно шутит.

— Ты хочешь сказать, что ты не рабовладелец? Что ты не воин? Что вы, бахаранцы, не наказываете своих женщин за малейшую провинность? Ты хочешь сказать, что ты не вспыльчивый, не…

— Довольно! — раздраженно прервал он ее. — Ты полюбишь меня, несмотря на все твои возражения.

— Я забыла к этому списку добавить чрезмерную самонадеянность.

Он нахмурился, услышав это саркастическое замечание.

— Тебя определенно надо научить уважать воинов. Когда ты будешь моей, придется об этом подумать. Угрозы со словом «когда» не могли ее испугать.

— Твои слова лишь подтверждают, почему я не хочу тебя, Фалон. Я еще не твоя, а ты уже представляешь, как будешь меня наказывать.

— Жаль, что твой отец, видно, не слишком серьезно относился к твоему воспитанию, — прорычал он, — я непременно скажу ему об этом.

Фалону все-таки удалось испугать ее. Наказание отца, как правило, было мягким. Самым суровым считалась чистка фалаа на кухне. Запах его был очень неприятным и таким сильным, что пропитывал одежду и въедался в кожу. Возможно, это наказание будет сейчас весьма кстати. Шанель усмехнулась, представив, как Фалон вдыхает запах, исходящий от нее, и сразу убегает куда-нибудь подальше.

— Я бы хотела, чтобы ты сказал ему. Интересно посмотреть, как ты будешь пытаться убить время, когда меня не окажется рядом.

— О Дрода, что твой отец может сделать с тобой? Шанель не смогла удержаться от смеха — уж слишком испуганным выглядел Фалон.

— Неужели он станет делать то, что ты думаешь, из-за такого незначительного проступка. Я говорю «незначительного», потому что неуважение к тебе ты сам и спровоцировал. Обычно я достаточно вежлива.

— Я думаю, ты дразнишь меня.

— Черта с два! — фыркнула она. — Разве я посмею?

— Посмеешь. Я для тебя уже не так страшен.

Весь вид Фалона говорил, что он этим доволен. Шанель, однако, была собой недовольна. Что с ней случилось, почему она стоит здесь с ним рядом и шутит, как будто они любовники?

— А теперь кто кого дразнит? — спросила она холодно.

Фалон вздохнул.

— Мне больше нравится, когда ты смеешься, керима. Почему у тебя изменилось настроение? Ты начала было смягчаться…

— Ничего подобного, — возмущенно отрезала она. — Разве ты не слышал, что я говорила о причинах, по которым никогда не изменю своего отношения к тебе?

— Меня беспокоит только то, что ты меня боишься. Если ты будешь уверена, что я никогда не сделаю тебе больно, остальное не будет иметь значения.

Ей оставалось только вытаращить глаза от изумления. Он действительно так считает? Это было написано у него на лице. Какая странная логика! Но что можно ожидать от воина?

— Это ужасно, — сказала она наконец. — Теперь дай мне пройти, Фалон, или мне придется проверить, чему я научилась на занятиях по даунингу.

Он мгновенно опустил руки.

Шанель была почти разочарована. С каким бы удовольствием она посмотрела на выражение лица Фалона, если бы ей удалось посадить его на задницу!

— Значит, ты можешь быть благора… — успела выговорить Шанель, прежде чем Фалон схватил ее, прижав к груди, и звучно поцеловал. Когда через несколько минут он вновь опустил ее на землю, Шанель едва держалась на ногах. Фалон пристально смотрел на нее и улыбался.

— Я провожу тебя на состязания, — сказал он так бесстрастно, как будто только что не нашептывал ей кое-что на ухо. — Мне хочется, чтобы ты посмотрела, как я сражаюсь.

— Нет! — выдохнула Шанель. — Я буду наблюдать за аренами для посетителей до конца состязаний, — наконец выговорила она, справившись с волнением. — В конце концов вчера я пошла с тобой в твою палатку только потому, что думала, что ты посетитель. Я все еще надеюсь найти такого мужчину, который мне подойдет…

— Если ты это сделаешь, мне придется его убить.

Услышав столь смелое заявление, Шанель онемела от ярости. В этот момент из-за угла показались Дрен и Яри.

— Тебе нужна помощь, Шани? — необдуманно спросил Дрен, заметив напряженные выражения их лиц.

Только после того, как Дрен произнес эту фразу, он понял нелепость своего предложения и стал белее мела. И неудивительно: Дрен едва доставал Фалону до плеча. Однако тот даже не взглянул на молодого кистранца, не считая его достойным внимания.

К несчастью, это не приободрило бедного Дрена, и Шанель пришлось прийти ему на помощь:

— Нет, мы с шоданом Ван Пером просто обсуждали разницу обычаев наших стран. Я думаю, они так держатся за рабовладельческие порядки потому, что хотят иметь в своей собственности все, что им нравится. Здесь у нас по-другому, и шодану не следует забывать об этом.

— Хорошенько запомни мое предупреждение, женщина, чтобы не пожалеть потом, — произнес Фалон, уходя.

Настал следующий день, а Фалон все еще не попросил ее у отца. Шанель начала склоняться к мысли, что до него все-таки что-то дошло. Фалон все время проводил на состязаниях, причем увлекся ими так, что казалось, совсем забыл про нее.

Шанель наблюдала за ним издали, хотя и обещала, что не станет этого делать. В особенности после его угроз она действительно не собиралась и близко к нему подходить, Но почти непреодолимое желание посмотреть, как Фалон владеет самым сложным воинским искусством, заставило ее искать его на аренах. Шанель понимала, что поступает глупо, поэтому старалась принимать меры предосторожности. Она держалась в отдалении от той арены, где оказался Фалон, но не настолько далеко, чтобы не видеть его. Он же ни разу не заметил ее и даже, казалось, не искал в толпе, когда отдыхал между схватками. А во время боя все его внимание было сосредоточено на сопернике, так что она смело могла стоять у самого края арены, не привлекая его внимания.

Сегодня Шанель была смелее. Однако именно сегодня соревнования кончались, и отец потребовал, чтобы на финальных состязаниях она находилась вместе с ним и Тедрой в его павильоне. Этим утром заканчивались предварительные соревнования. Восьмерым воинам, оставшимся непобежденными в состязаниях на мечах и проигравшим не более одной схватки в других видах, предстояло попарно биться в присутствии шодана. Из восьмерых должны были остаться сначала четверо, затем двое и, наконец, один — абсолютный чемпион. Одним из восьми финалистов был Фалон.

Шанель это не удивляло, особенно после того, как она вчера убедилась в его мастерском владении мечом. Он также не проиграл ни одного поединка в других видах состязаний.

Стоя рядом с родителями, Шанель немного нервничала, боясь, что Фалон подойдет и попытается заговорить с ней. Но он этого не сделал. Не сделал даже тогда, когда дожидался своей очереди выступать. А когда один раз посмотрел в ее сторону, то не задержал взгляда.

Ей начало уже казаться, что Фалон решил не просить ее у отца. Возможно, он в конце концов серьезно отнесся к ее отказу. А может быть, он все еще слишком рассержен ее последними язвительными замечаниями и не считает нужным подходить к ней до тех пор, пока не успокоится. Все же Шанель сомневалась, что именно в этом причина его нынешнего безразличия к ней.

Но тут Фалона вызвали на арену, и Шанель забыла обо всем, кроме начавшегося поединка.

— Ты не боишься, что его ранят? — спросила Тедра, вплотную подходя к дочери.

— Конечно, нет.

Кровь нередко проливалась на этих состязаниях. Тупые мечи, которыми пользовались участники, все равно оставались опасным оружием. И хотя соперника нужно было только обезоружить, а не рубить и калечить, инциденты были неизбежны. Поэтому слова Шанель были всего лишь ложью.

Тедра это знала.

— Я рада слышать это, — сказала она, — не стоит беспокоиться за человека, который так владеет мечом. Он, конечно, уверен, что победит. Хотела бы я, чтобы он проиграл. Парень не заслужил того, что собирается получить.

Шанель похолодела.

— Отец?…

— Нет, пока нет. Но боюсь, что вопрос будет задан до конца дня, и сдается мне, что твой отец уже все решил. Не представляю, почему, но ему нравится твой молодой человек.

— Тогда мне надо бежать, — тихо сказала Шанель. Ее плечи поникли.

— Не беспокойся об этом, Шани.

Шанель не поняла, подумав, что ее мать просто собирается уговорить Чаллена не давать своего согласия. Но она не может идти на такой риск. Что, если Тедра потерпит неудачу и Фалон получит благословение Чаллена?

— Мама, ты же понимаешь, что произойдет, если отец уже решил. Фалону надо будет только сказать несколько слов в моем присутствии, и мы будем соединены на всю жизнь, хочу я этого или нет. Ты ведь знаешь, как это чертовски легко. Папа соединил свою жизнь с твоей, а ты даже не поняла этого.

— Верно. — Тедра усмехнулась, вспомнив, как мало она в то время знала обычаи Ша-Каана. — Но я же сказала, чтобы ты не беспокоилась. Я буду здесь и узнаю, получил ли Фалон разрешение на то, чтобы сказать тебе эти слова. А Марта уже наготове, так что не удивляйся, если внезапно окажешься на корабле.

У Шанель перехватило дыхание. Конечно, она говорила, что собирается так поступить. Разве не для этого она потратила почти год, изучая корабль дальнего космоса и была в состоянии даже угнать такое судно в случае необходимости? Естественно, она предпочитала уйти на собственном корабле, если отец выберет ей человека, которого она не приемлет. Но в глубине души Шанель все-таки надеялась, что до этого не дойдет.

— Папа знает, что я не хочу Фалона? Тедра обняла ее за талию.

— Ты готова сказать ему, почему не хочешь Филона? — мягко спросила она.

Шанель побледнела, поняв, что из всех причин мать говорит только об одной. Отцу не стоит о ней знать, иначе придется объяснять ему, что она уже не девственница. Шанель скорее бы предпочла, чтобы Чаллен разгневался на нее за бегство, чем разочаровался в ней из-за того, что она потеряла девственность до того, как стала чьей-то подругой жизни.

Конечно, для нее было очень странно так рассуждать, тем более не испытывая особых угрызений совести. Но все же где-то в самой глубине души Шанель надеялась, что отец ничего об этом не узнает, так как человек, которому она впервые в жизни отдастся, сможет завоевать одобрение Чаллена и станет в конце концов ее другом жизни. Что ж, похоже, что Фалон скоро получит согласие Чаллена, однако ее согласия он не дождется.

Вместо ответа Шанель покачала головой.

— Я позабочусь, чтобы он узнал о других твоих возражениях, — сказала Тедра. — Но, если честно, я не думаю, что это может иметь большое значение, если, конечно, тебя не заинтересует кто-то из воинов. Может быть, из этих финалистов?

Шанель помрачнела.

— Если бы я хотела остановиться на воине, то им вполне мог быть Фалон. По крайней мере, я все еще… хочу, чтобы он не был воином.

Почувствовав неуверенность в голосе дочери, Тедра с трудом удержалась от улыбки. Не стоило, однако, находить в этой ситуации что-либо смешное.

— Я так и думала. Поэтому, как я уже сказала, будь готова к быстрому исчезновению. Может быть, ты хочешь попрощаться со своими друзьями?

Шанель широко раскрыла глаза.

— Звезды, я совсем забыла о Карие и остальных!

— Зато Марта о них не забыла. Она уже договорилась с Центром посещений, что они вернутся через несколько дней на Кистран на одном из кораблей. И я позабочусь, чтобы их отправили туда. «Если меня не прикуют к стене за соучастие в бегстве Шанель», — подумала Тедра.

Она старалась не думать о наказаниях, которые ее любезный варвар обрушит на нее, когда узнает, что его дочь исчезла. Он относился к подобным вещам слишком серьезно, считая, что это его долг. Проклятие! Кто бы мог подумать, что через двадцать лет ей придется гадать, как избежать этой стороны жизни Ша-Каана!

Испуганный возглас Шанель вернул ее к происходящему на арене. Тедра поморщилась, увидев, что Фалона сбили с ног и он тяжело ударился о землю. Противник со всего размаха попытался выбить из рук Фалона поднятый меч, но в этот момент бахаранец опустил свое оружие, и меч соперника впустую описал круг над его головой. Фалон откатился в сторону и встал на ноги. Дальше бой продолжался, как обычно, каждый из участников спокойно отбивал удары соперника. Фалону больше ничего не угрожало, разве что проиграть схватку, однако, глядя на бледное лицо Шанель, можно было подумать, что он получил смертельную рану.

— Он устал. — сказала Шанель так тихо, что Тедра была вынуждена наклониться к ней. — Он сражался все утро и весь вчерашний день.

— Его противник тоже устал, — заметила Тедра.

— Но тот выше ростом. Я не знаю, как Фалон до сих пор держится. Его рука с мечом вот-вот опустится.

— Ты хочешь, чтобы он победил, — констатировала Тедра.

— Ну, он слишком далеко зашел…

— Можешь не оправдываться, детка. Но ты поняла, за что он сражается?

— В прошлый раз — чтобы произвести на меня впечатление, — слегка покраснев, ответила Шанель.

— Наверняка это так, но сейчас причина в другом. Теперь он сражается за тебя. Он старается произвести впечатление на твоего отца, так как знает, что тот очень высоко ценит способность воина защищать свою подругу жизни. Для Фалона эти состязания — возможность доказать Чаллену, что он и есть лучший выбор для тебя.

Шанель фыркнула.

— Удивляюсь, почему папа об этом не подумал.

— О чем?

— Использовать эти состязания, чтобы найти мне друга жизни. Хорошо, что другие воины не знают, что могут меня получить.

Тедра была шокирована. К счастью, ответа не потребовалось. В воздухе сверкнул меч и упал на траву. Меч Фалона остался у него в руках.

— Ты проявляешь похвальную сдержанность, Шани, — сухо заметила Тедра.

— Нет, ты права. Став абсолютным чемпионом, он почти гарантированно получает благословение папы.

— Ну, он им пока не стал. Чемпион среди посетителей имеет право с ним биться.

Не успела Тедра это сказать, как посетитель, победивший в соревнованиях по стрельбе, ловкости и скорости, не без юмора отказался от схватки с воином. Он был ростом сто семьдесят сантиметров и худой как палка. Абсурдной выглядела сама мысль о том, что он может поднять меч против шакаанца. Но тут вдруг нашелся посетитель, который рискнул это сделать.

Шанель напряглась, когда Высокий Король Сен-чури III с высокомерным видом вышел вперед вместе со своей свитой и потребовал, чтобы ему дали возможность сразиться с чемпионом. Чаллен казался недовольным. Иначе вела себя толпа, которая вся обратилась в слух. Шанель тоже пододвинулась поближе, чтобы не пропустить ответ отца.

— Соревнования кончились, — сказал Чаллен.

— Я заранее высказал свое намерение, — спокойно возразил Джорран.

— Ваше намерение противоречит правилам, — сказал Чаллен, — и вы это знаете.

— Правила не распространяются на Высоких Королей, шодан, — надменно заявил толстяк Алрид. — Так как наш король не может состязаться с простолюдинами, Джорран желает биться с вашим чемпионом. Это его удовлетворит.

Шанель закусила губу, чтобы удержаться от улыбки. Настроение Чаллена быстро менялось к худшему. Так как признаки этого были незаметны для посторонних, дворяне с Сенчури III не могли знать, что ее отец уже не просто рассержен, а глубоко оскорблен. Обычный воин не стал бы колебаться и сделал вызов. Однако шодан как руководитель, являющийся примером для других, должен был проявить сдержанность. Он мог принять любой вызов независимо от его причины, но чтобы сделать вызов самому — обида должна была быть смертельной и нанесенной лично шодану. Шанель не знала, руководствуется ли теми же принципами шодан Ба-Хар-ана. Вряд ли, потому что Фалон порывался сражаться с Кортом по несущественному поводу, а также обещал убить любого посетителя, на которого она посмотрит. Правда, неизвестно, действительно ли он собирался так поступить, или просто сгоряча сказал лишнее.

Чаллен, игнорируя Алрида, обратился к Высокому Королю.

— Воин, с которым вы хотите сражаться, равен вам по рангу.

— Отлично, — ответил Джорран. — Тогда мои усилия не будут недостойны…

— Лучше помолчите! — оборвал его Чаллен. — Иначе вам придется до отлета с нашей планеты принять не один вызов. Что же касается вашего желания выйти на арену, когда состязания уже закончены, это может решить только тот, кто объявлен победителем. Но шодан Ван Иер совершенно не обязан соглашаться на еще один поединок, это его право.

Фалон рассмеялся.

— А я — то думал, что условия состязания не позволят мне получить такое удовольствие.

Шанель заскрипела зубами. Почему Фалон не может отказаться? Как бы сильно ни хотелось ей, чтобы он утратил свою самоуверенность, она совсем не желала увидеть его умирающим. Джорран был свеж, а Фалон устал. И никто не стал бы упрекать его в том, что он отказался драться с человеком, который хочет завоевать победу нечестным путем. С другой стороны, каждый, кто слышал перепалку, хотел бы, чтобы с Джоррана сбили спесь. А сделать это мог только Фалон. Даже отец Шанель был явно доволен его ответом.

Джорран был также доволен, что явно противоречило здравому смыслу. Хотя Фалон и устал, но он все же был на добрых пятнадцать сантиметров выше короля, шире его и гораздо тяжелее. И меч, который Джорран сейчас вытащил из ножен, был невероятно тонким. Шанель нахмурилась. Подобное оружие никак не могло выбить из руки Фалона его большой, тяжелый меч.

— Проклятый подонок! — сказала Тедра. — У Джоррана меч наточен, как бритва.

— И что?

— А то, что таким мечом почти без усилий можно перерезать человека пополам. Самонадеянное ничтожество! Ему не удастся обезоружить Фалона, но он может проигнорировать правила и нанести ему несколько се рьезных ранений или того хуже… А мы уже знаем, что? он думает о правилах.,

Как только Джорран яростно взмахнул своим острозаточенным мечом, стало ясно, что предсказание Тедры начинает сбываться. Высокий Король жаждал крови. Ему была нужна победа любой ценой, и его отнюдь не волновало, останется ли в живых его соперник.

Фалон почувствовал, что по его груди течет кровь, задолго до того, как начал ощущать боль от ран. Собственно, боль была не сильной, вполне терпимой. А вот то, что с кровью его медленно покидали силы, действительно грозило неприятностями. Правда, даже несмотря на потерю крови, Фалон не считал серьезными раны, покрывавшие верхнюю часть его тела. Однако он все же не стал бы утверждать это с уверенностью, так как раны были слишком узкими. И все произошло за какие-то считанные минуты!

Хотя на этот раз Фалон как будто успел отпрыгнуть, он вновь с содроганием почувствовал, что кончик меча вошел ему под кожу. Ничего подобного этому оружию он до сих пор не видел. Тяжелый клинок Фалона не успевал за его быстрыми движениями, сливающимися в одну сверкающую полосу. Фалон уже пришел к выводу, что победить Высокого Короля — в смысле обезоружить, а не убить — с таким оружием невозможно. Но если тот не пытался сделать вид, что это обычный поединок, почему Фалон обязан соблюдать правила?

Приняв такое решение, он отбросил свой меч и пошел с голыми руками на Джоррана, который отчаянно пятился назад. Приняв удар меча на стальную нарукавную повязку, Фалон стремился отбросить Джоррана в сторону. Наконец Фалон достиг своей цели: он оттолкнул руку Джоррана с мечом и ударил его кулаком по лицу. От удара кости короля хрустнули.

Джорран упал и больше не поднялся, мгновенно потеряв сознание. У короля был сломан нос и разбита скула. Фалон отбросил ногой меч, от ударов которого его тело окрасилось в алый цвет, и отвернулся. Только теперь он почувствовал быстро подступающую слабость. И только теперь он посмотрел на Шанель. Но около матери ее не было. Ее нигде не было видно. Взгляд Фалона быстро начал меркнуть…

Когда медитекс открылся, Фалон с удивлением обнаружил, что рядом стоит Тедра Лу-Сан-Тер. Длинные черные волосы спадали на белое чаури. Ожерелье из крупных кристаллов в тон ее аквамариновых глаз опоясывало гладкую шею. Для матери двоих взрослых детей Тедра выглядела слишком молодо. Это обстоятельство и ее красота раздражали Фалона. Но как только Тедра открыла рот, ее враждебное отношение заставило его забыть о том, что она красива.

— Вам лучше? — спросила Тедра, когда Фалон сел. Взглянув на себя, он не обнаружил никаких следов ран, от которых чуть не истек кровью.

— Не верится, что машина способна на такое.

— Кажется, вас это не очень радует. Вы в первый раз здесь?

Он кивнул.

— Тогда не удивляйтесь, что утратили некоторые старые знаки доблести. — Тедра засмеялась. — Медитекс ненавидит шрамы, даже очень старые.

Он не сразу понял, что она имеет в виду. А когда понял, стал пристально рассматривать свое плечо. Белая полоса, которая была на нем с детства, исчезла. С глухим рычанием он выскочил из медитекса, всерьез собираясь разнести машину на куски.

Тедра усмехнулась, не проявляя никакого сочувствия.

— Не горюйте так, воин. Шанель знает, какой вы храбрец. Вам не нужны шрамы, чтобы это доказать.

— Женщина, вы с вашими машинами чужды этому миру.

— Хотя и с трудом, вы могли бы самостоятельно добраться сюда, но лекарь не успел бы вас залатать настолько быстро, чтобы спасти от потери крови. Некоторые из этих порезов имели больше трех сантиметров глубины. Если бы ваша реакция не была бы такой быстрой, вас бы стало двое — два куска.

Лицо Фалона приняло пренебрежительное выражение.

— Благодаря этому ничтожному посетителю?

— Ну, он не такой уж и слабый. А с заточенным мечом даже ребенок мог разрезать вас на куски. Вам не надо было с ним связываться. По его решимости драться с тем, кто намного больше его, вы должны были догадаться, что у него есть преимущество, которое, как он считал, гарантирует ему победу.

— Зачем вы говорите мне все это, когда и так ясно, как вы ко мне относитесь?

— Я не против вас лично, воин, а только не одобряю вашего поведения. Возможно, когда-нибудь я смогу вас полюбить. Но когда я вижу, как моя дочь сначала стала белой, как чаури, а затем ее вывернуло наизнанку, мне это совсем не нравится. И ради чего? Ведь вы уже стали чемпионом. Вы могли спокойно игнорировать этого ничтожного короля.

Фалон усмехнулся. Его интересовало только одно.

— Она боялась за меня?

— Нисколько, — с должным негодованием ответила Тедра. — Просто она не выносит вида крови. Но вы ведь радовались, победив в этом матче, не так ли? Больше, чем в других случаях.

От ее сарказма Фалон взъерошился.

— Не секрет, как я отношусь к посетителям.

— Я тоже была посетителем.

— Для матери моей женщины я должен сделать исключение.

Тедра фыркнула.

— Мне не надо никаких привилегий, тем более что она пока не ваша.

— Тогда я должен об этом позаботиться. Где ваш друг жизни??

— Не сомневаюсь, что он ждет вас.

На лице Фалона было написано удовольствие.

— А где Шанель? Она ждет вместе с отцом?

— Здесь вам не повезло, воин. Она настолько потрясена, увидев такое насилие, что я отослала ее домой. Но вам, наверное, будет приятно узнать, что она не хотела уходить, пока я не заверила ее, что лично прослежу, чтобы вас починили.

— Я удивлен, что вы согласились сделать это для меня.

— Не слишком удивляйтесь, так как для вас есть еще кое-что. Я сказала ей, почему вы решили участвовать в соревнованиях. Это единственное, что я могла для вас сделать.

Последняя фраза чем-то не понравилась Фалону. «Единственное, что могла сделать?!» Что это может значить? Но он ничего не сказал, потому что Тедра повернулась и пошла к выходу из того отгороженного занавесками закутка, куда на время состязаний был помещен медитекс. Наступал момент, которого Фалон с таким нетерпением ждал. Он, конечно, предпочел бы, чтобы Шанель была здесь и ее можно было немедленно объявить своей. Впрочем, ее несложно найти и во дворце.

Они вышли в центральную часть павильона, где собралась небольшая толпа: родственники Фалона, Далден, знать с Сенчури II! (их находившегося все еще без сознания короля понесли прямо в освободившийся медитекс) и, конечно, шодан Ша-Ка-Ра.

В первый раз за все время пребывания на этой планете Фалон начал нервничать. Он выиграл состязание, но, по словам Далдена, это не гарантировало ему награду. Смущало отношение к нему Тедры Лу-Сан-Тер — не убедила ли она своего друга жизни отказать Фалону? Может быть, в этом и заключается разгадка ее последней фразы «единственное, что я могла для вас сделать»?

Джаделл бросился к Фалону, чтобы удостовериться в его полном выздоровлении. Затем начались поздравления.

— Мне наплевать на машины посетителей, которые создают удобства, но все же они могут предложить кое-что, в чем воин может найти удовлетворение, — заметил Чаллен. Говоря так, он откупоривал бутылку золотой миеды с планеты Ратус. Тедра вспыхнула, потому что, говоря это, он смотрел прямо на нее.

Фалон взял бокал, хотя и не стал пить. Пока Чаллен разливал всем вино, он не мог переговорить с ним наедине. Фалон выразительно посмотрел на своего брата, который понял намек и не стал тянуть со своим вином. Так же поступили и остальные, включая Далдена. Они знали о намерениях Фалона и понимали его нетерпение.

Было явным расточительством второпях глотать такое хорошее вино, тем не менее все находившиеся в помещении под тем или иным предлогом ушли быстрее, чем Фалон мог надеяться. Все, кроме Тедры Лу-Сан-Тер. Она сидела, откинувшись на кушетке, и не спеша смаковала вино. Фалон подозревал, что Тедра не сдвинется с места, даже если он попросит ее уйти.

— Не могли бы мы поговорить с вами наедине, шодан Лу-Сан-Тер? — спросил Фалон.

— Не надо церемоний, Фалон. Я сомневаюсь, что моя подруга жизни уйдет без сцены, которая будет для нас обоих неприятна.

— Он шутит, воин, — дерзко сказала Тедра. — Я всего лишь сделаю вызов.

— Женщина! — предостерег Чаллен. — Если ты намерена остаться, помолчи.

Тедра пожала плечами и отвела взгляд в сторону.

— Моя просьба — простая формальность, шодан, — откашлявшись, начал Фалон — Я более всего желаю вручить свою жизнь вашей дочери, причем я знаю определенно, что она тоже хочет меня. Я прошу оказать мне честь, передав ее на мое попечение, чтобы я мог защищать ее как хранительницу моего сердца.

— До вашей просьбы было много других, но до сих пор ни один воин не посмел утверждать, что моя дочь его хочет. Почему вы думаете, что это так?

— Я не думаю, я знаю. Она говорила мне об этом. И она отдалась мне.

Тедра вскочила с кушетки, расплескав вино.

— Зачем вы сказали об этом? — почти закричала она.

— Женщина, это мужской разговор, — снова предостерег Чаллен, но на этот раз чуть более раздраженно.

— Не надо его вызывать, не надо! — выпалила Тедра. — Это касается и Шани — я знаю, она не хочет, чтобы ему причинили вред. Я сама собиралась проломить ему череп, но она меня отговорила.

— У меня нет намерения его вызывать.

— Нет? — Тедра в изумлении захлопала глазами.

— За что? — продолжал Чаллен. — Все, что он сделал, — это помог мне принять решение, сказав, что моя дочь хочет человека, которого я должен для нее выбрать. Это сейчас главное.

— Ну надо же! — раздраженно проворчала Тедра. — Она чуть не заболела от беспокойства, что ты об этом узнаешь. Я сама была убеждена, что ты будешь вне себя. А ты, оказывается, доволен! Однако есть еще кое-что, чего ты не знаешь, красавчик. Шани, может, и хочет его, но боится.

— Это нормально…

— Нет! Не то! Этот человек — отвратительный рабовладелец. Ты об этом знаешь?

— Я знаю, что это возможно, — ответил Чаллен. — Сколько у вас рабов? — спросил он у Фалона.

— В моем хозяйстве их шестнадцать.

— Вы освободите своих рабов, если я отдам вам свою дочь?

Такое требование оказалось для Фалона неожиданным. Он нахмурился.

— Почему я должен это сделать?

— Моя подруга жизни и моя дочь не видят разницы между хозяином, который заботится о своей собственности, и тем, который не заботится. Как они считают, никто не должен быть бесправным. Моя дочь не сможет долго быть счастлива с воином, имеющим рабов, даже если об этих рабах хорошо заботятся как о своей собственности. Можете ли вы их отпустить?

— Я думаю, ради вашей дочери я сделаю все что угодно. Все рабы, находящиеся в моей собственности, получат свободу в тот же восход, как я вернусь домой.

— Тогда я с удовольствием слагаю с себя право защищать дитя моего сердца, Шанель из дома Лу-Сан-Тер, и передаю это право вам, Фалон Ван Иер. Принимаете ли вы это право?

— Принимаю.

— Тогда она ваша.

Тедра мысленно пожала плечами и нажала кнопку активатора своего блока компьютерной связи. Не стоило оплакивать то, что неизбежно должно было случиться.

— Пора, Марта, — сказала она тихо, так, чтобы Чаллен не услышал.

Тедре удалось создать впечатление, что она разгневана на своего друга жизни настолько, что от нее не может быть никакой пользы. Если бы не это, поисковая группа пришла бы к ней раньше. Тем не менее вечером Чаллен появился вместе с Фалоном и еще одним молодым воином, вид которого говорил, что он готов совершить убийство, если сразу не получит ответа на свои вопросы. Впрочем, ему пришлось удалиться, чтобы поучиться спокойствию.

Чаллен сначала молча постоял, нависая над Тедрой всем своим громадным ростом, затем заговорил, сразу приступив к делу:

— Брок высказал предположение, что ты знаешь, где прячется Шанель, а если нет, то Марта это знает наверняка.

Тедра повертела в руках стакан с соком дхайя.

— Ты, должно быть, в отчаянии, если используешь Брока, — равнодушно ответила она. — Почему бы тебе вместо этого просто не согласиться с тем, что Шани не хочет, чтобы ее нашли?

— Так ты знаешь, почему она прячется?

— Я знаю, но и наш друг из Ка-аля знает это. — Тедра осуждающе посмотрела на молодого человека. — Почему вы не сказали Чаллену об этом, воин? — спросила она у Фалона.

— Он уже все сказал, — спокойно ответил Чаллен. — Он также сообщил мне, что эту потерю самообладания следовало ожидать. Такое может случаться только с хранящей его сердце, и это знак для бахаранца, что он действительно нашел свою подругу жизни.

«О Звезды! Что бы мне узнать об этом чуточку пораньше!» — подумала Тедра, ощущая некоторую вину за то, что Шани отсутствует и не может услышать то, что сейчас сказал Чаллен.

— Если бы он потрудился сказать ей об этом, она бы не ударилась в панику, когда стало ясно, что ты предпочитаешь его. Ты же знаешь, Чаллен, как плохо она переносит боль. Она его боится. Боится, что он вновь сделает ей больно, боится тех наказаний, которые применяют воины к своим женщинам и которые любая женщина заработает рано или поздно. Боится, что он не сможет любить ее из-за того, что он воин. Она все еще не готова принять его и не будет готова до тех пор, пока не примирится с этим, по крайней мере частично.

Не было никаких признаков, что Чаллен понял трудности Шанель или ее собственную проблему.

— Где она, женщина? — вот и все, что он сказал.

Его непреклонность взбесила Тедру. Она залпом допила сок дхайя и с грохотом поставила стакан на стол.

— Ты можешь не признавать, что я обязана ее защищать, но это так! И сейчас она нуждается в защите от него.

К несчастью, взгляд Чаллена проследовал за стаканом, он поднял стоявшую на столе бутылку дхайя и сам отпил большой глоток. Она пила этот сок, чтобы ничего не чувствовать, когда Чаллен соберется ее наказывать. И он не мог не понять, что это откровенное неповиновение с ее стороны. Именно сок дхайя воины пьют, чтобы убить все сексуальные желания, когда они наказывают своих женщин.

Поставив бутылку на место, Чаллен наклонился к Тедре.

— Всегда наступает новый восход, чемар, а за ним следующий… Следующий!

Смысл его слов был совершенно ясен. Тедра побледнела.

— Ты не должен наказывать меня так долго!

— Где Шанель? — спросил он. Тедра оттолкнула кушетку и стала возбужденно расхаживать по комнате.

— Не заставляй нас обоих страдать из-за твоего упрямства, женщина, — предупредил Чаллен.

— Ну, уж если ты так зол на меня, то пусть для этого будет веская причина.

По виду Чаллена можно было понять, что он теряет терпение.

— Ты сейчас же перестанешь сопротивляться!

— Спорим? — с напряженной улыбкой сказала Тедра.

Некоторое время Чаллен смотрел на нее, затем вздохнул и взялся за блок компьютерной связи, прикрепленной к его поясу.

— Брок, подключись к терминалу Марты, чтобы я мог поговорить с ней.

Брок ответил не сразу.

— Марта или отключена, или находится вне моей досягаемости.

Чаллен с подозрением посмотрел на Тедру.

— Где Марта? — спросил он.

— Ты ведь уже слышал, — беспечно ответила она. — Вне его и твоей досягаемости.

— Центр посещений только что проинформировал меня, что нашего корабля в космопорте нет, — с явным сожалением объявил Брок.

— Шанель покинула планету? — Чаллен едва сдерживал себя, чтобы не повысить голос. — Ты разрешила ей взять корабль?

— Если бы я не позволила Марте ее забрать, она улетела бы одна. И вот тогда мы бы ее никогда не увидели. Даже сейчас она думает, что не вернется. Шанель всерьез считает, что не хочет связывать свою жизнь с воином. Если бы ты удосужился ее спросить, она сказала бы тебе об этом. Но нет, ты предпочел в чисто варварском стиле идти напролом и настаивать, что будет только по-твоему или вообще никак. Ну, а в результате она поступила по-своему.

— С твоей помощью, женщина. Иначе она не смогла бы убежать.

Это был спорный вопрос. Но когда Тедру в чем-нибудь обвиняли, она предпочитала молчать. Сейчас, однако, Чаллен еще не кончил говорить о том, как плохо она сделала.

— Твой поступок позорит этот дом. Ты лишила воина права защищать свою подругу жизни.

Тедра взглянула на Фалона, который все это время молча стоял около бассейна. Возможно, он был в шоке, увидев женщину, откровенно не повиновавшуюся воину и спорящую с ним.

— Пока что она ему не подруга жизни.

— Она станет ею, когда Фалон ее найдет, — напомнил Чаллен. — И ты это прекрасно знаешь. Наверно, наступило время как-то их ободрить.

— Ее не будет лишь несколько недель. Марта проследит за этим. Она будет помогать Шани победить свои страхи.

— Я ждал два восхода, чтобы потребовать свою подругу жизни, — впервые заговорил Фалон. — Я не буду больше ждать. Смогу ли я отправиться за ней? — спросил он Чаллена.

— Это можно устроить.

— Ну уж нет! — скептически сказала Тедра, сознавая, однако, что на самом деле все действительно можно устроить. Почему она это не учла?

Теперь Тедра злилась в основном на себя, боясь, что не сможет защитить Шани. Но здесь находился Фалон, на которого можно было излить свой гнев, и Тедра обрушилась на него.

— Черт возьми, что мне теперь делать? Разве что вызвать, чтобы задержать на немного? Шани нужно некоторое время, чтобы все обдумать и решить, что жизнь с вами не так уж и плоха. Вы знаете, что это так, знает мой друг жизни, даже я знаю, а Шани — нет! Если вы ее найдете раньше, чем она подготовится, она просто будет сопротивляться. Вы этого хотите, воин? А если вам так нужно снова сражаться, я вполне вам подойду.

Судя по его выражению лица, Фалон абсолютно не воспринял веерка «" предложение, а гнев Тедры просто не произвел на него впечатления.

— Она моя, и я должен защищать ее, хотя и не могу этого сделать, потому что ее здесь нет. Пока это так, я не могу оставаться тут и ничего не делать. Ваше беспокойство беспочвенно. Когда я ее найду, то не позволю оказать мне сопротивление.

Фалон мог сказать это любой из матерей Ша-Каана, но только не той, которая верила в свободный выбор.

— Это еще бабушка надвое сказала, воин. Считайте, что вам брошен вызов.

Фалон едва не засмеялся над таким абсурдом: женщина вызывает воина. На его лице появилась улыбка. Но Тедру не интересовала его реакция. Ее тело напряглось в боевой стойке. Тедра услышала, как ее друг вновь крикнул: «Не смей!», но проигнорировала этот призыв и в следующее мгновение ударила ногой в грудь Фалона.

Он был совершенно не готов к такому повороту событий, так как не думал, что она действительно будет его атаковать. Поэтому Фалон потерял равновесие и упал прямо в бассейн. Он поднялся на ноги, стряхивая с себя воду и свирепо глядя на Тедру.

— Я не буду драться с вами, женщина, сказал он.

— Черта с два! Я не позволю тебе отказываться. Давай, воин! — Она поманила его пальцем к себе. — Как, приятно не иметь выбора?

К несчастью, в этот момент в дело вмешался Чаллен. Он подошел и встал рядом с Тедрой, но заговорил, однако, с Фалоном.

— Ты не должен упрекать себя в том, что не принял вызов матери своей женщины. Может быть, ты позволишь мне заменить тебя? — обратился он к Тедре. — Нет! — прошептала Тедра, в то время как Фалон благодарно кивнул, а Чаллен повернулся к ней. — Нет, Чаллен! Я только хотела, чтобы он дал Шани время справиться со своими страхами. И все! Я не собиралась ставить его в затруднительное положение или заставлять работать,

— Вызов сделан, чемар. — Услышав это, Тедра бросилась бежать, но далеко не ушла. Уже через мгновение она лежала на спине, а ее друг не спеша ложился на нее сверху. — Он был принят, и ты проиграла. И ты знаешь, что я получу от тебя за потерю вызова.

Тедра знала. Полное подчинение в спальне. Это означало, что она не станет сопротивляться, когда он будет ее наказывать.

— Слезь с меня, воин, — глухо проворчала Тедра. — Даже через столько лет ты все еще проклятое ничтожество.

Губы Чаллена слегка дрогнули в усмешке.

— А ты все еще испытываешь терпение воина. — И он поцеловал ее перед тем, как позволил встать.

Теперь Тедра могла только свирепо посмотреть на Фалона, выбиравшегося из воды.

— Делайте все, что хотите, но Марта не позволит их обнаружить.

— Тогда мне придется разрешить Броку его сопровождать, — спокойно сказал Чаллен.

— Брок не сможет справиться с Мартой.

— Это ты так считаешь, но я не согласен.

— И я! — сказал Брок.

— Прекрасно! — огрызнулась Тедра. — Делайте все по-своему — как вы, чертовы воины, всегда и поступаете. Но я хочу кое-что сказать вам, Фалон Ван Иер. Моей дочери теперь понадобится год, чтобы убедить себя в том, что воин не подходит ей как друг жизни, хотя вполне хватило бы нескольких дней, чтобы она стала смотреть на вещи по-другому. Ладно, идите — защищайте ее. Делайте то, что считаете необходимым. Но я гарантирую — результат окажется для вас печальным.

— У нас могут возникнуть проблемы, детка.

Шанель повернулась в постели и взглянула на интерком. Ей все еще не хотелось вставать. С тех пор как они три дня назад покинули Ша-Каан, Шанель не могла заставить себя что-либо делать. Но если она не проявит никакого интереса, Марта станет допытываться, почему.

— Что-то случилось с кораблем?

— Пока ничего определенного — только сигнал, который в прошлую ночь зафиксировали сканеры дальнего действия. Ничего необычного, кроме того, что этот корабль ориентируется на нас. С тех пор как я его заметила, три раза меняла курс, и каждый раз он делал то же самое.

— Ты хочешь сказать, что за нами следят?

— Разве я это говорила?

— Черт возьми, Марта, иногда я не понимаю, о чем ты толкуешь.

— Послушай, что тебя сейчас беспокоит? Ты хандришь с самого отлета. Я уже не говорю о выпадах против меня, вроде этого последнего.

Шанель вздохнула и перевернулась на спину, пристально глядя в потолок.

— Отец никогда не простит меня за этот отлет без его разрешения. Я знаю, что выбора не было, но все-таки чувствую себя виноватой.

— На твоем месте я бы не беспокоилась насчет отца. Твоя мать примет все меры, чтобы он понял тебя. Ты испытываешь вину перед этим воином, от которого сбежала прямо от символического алтаря. Вероятно, после твоего исчезновения он чувствует себя опустошенным.

— Давай не будем говорить глупостей, — резко заметила Шанель.

— Конечно, не будем. Тем не менее я готова держать пари, что он страдает больше всех.

— И как, по-твоему, я должна была поступить? — спросила Шанель. — Попрощаться с ним, чтобы смягчить удар?

Марта хихикнула.

— Хорошо сказано. Если бы у него появилось хоть малейшее подозрение, что ты собираешься сбежать, он потащил бы тебя прямо к отцу и не отпустил бы до тех пор, пока по законам Ша-Каана ты не стала бы принадлежать ему. Но, может быть, теперь ты хочешь, чтобы случилось именно так?

Шанель села и хмуро посмотрела на интерком.

— Что там у тебя замкнуло? Разве я бы посмела огорчить отца из-за какого-то каприза? Я ощущаю чувство вины, а не сожаления. Мне оставалось только сбежать. Даже мама согласилась со мной, иначе бы меня здесь не было.

— Не оправдывай свои действия ее поддержкой. Уверена, она думает, что ты скоро придешь в себя и вернешься домой. Но мы-то знаем, что ты всегда не в себе.

Шанель пропустила шутку мимо ушей.

— Она действительно считает, что я валяю дурака?

— Она склонна думать, что твои страхи реальны. Тедра доверяет тебе больше, чем ты сама, так как уверена, что ты их преодолеешь.

— А как насчет того, что Фалон теряет контроль над собой? Это я тоже должна преодолеть?

— Нет, конечно, не ты, и, вероятнее всего, ему это удастся. Или ты забыла, что, когда он нечаянно сделал тебе больно, он был почти так же расстроен, как и ты? Любой, кто хочет тебя так сильно, как он, и стремится защитить от беды, не станет причинять тебе боль при каждом прикосновении. Поэтому он или обуздает свои эмоции, или вообще не будет к тебе прикасаться… Но если ты покажешь мне воина, практикующего воздержание, то он просто уже неделю как умер.

Шанель уткнулась головой в колени. Но почему Марта всегда своей логикой разбивает ее твердые убеждения? Она только все запутывает. Вот теперь Шанель должна гадать, правильно ли она поступила. Да нет, даже если Фалон сможет справиться со своей проблемой, против него все равно говорит слишком многое. Марта любит противоречить. Она просто наслаждается, когда с чем-то не согласна, и выдвигает свои аргументы. Она лишилась бы удовольствия, если бы с ней во всем соглашались.

Шанель с раздражением посмотрела на интерком.

— Давай вернемся к тому кораблю, который, по твоим словам, следит за нами. Разве мы в зоне боевых действий? Или здесь орудуют космические пираты?

— Ничего такого драматического, куколка. Хотя, возможно, ты предпочла бы, чтобы нас атаковал военный корабль, чем то, что скорее всего нас ожидает. Наиболее вероятно, что это твой воин.

Шанель на мгновение застыла.

— Но он не смог бы получить корабль! — воскликнула она.

— Конечно, смог бы — стоило только побеспокоиться об этом. По словам Брока, Фалон прибыл в Ша-Ка-Ра по просьбе посла Катратера. Он должен был провести переговоры о продаже золота, которого у Фалона как будто очень много. Чтобы заключить сделку, катратерцы сделают для него все что угодно, в том числе предоставят в пользование свой корабль. Да и твой отец может купить в порту любой корабль, просто пообещав груз гаальских камней.

— Если ты так шутишь, чтобы убить время, то это не смешно, Марта.

— Ты меня хорошо знаешь. Не в моем характере сеять панику ради развлечения.

— Но Фалон ненавидит все, связанное с посетителями. Он не станет подниматься на борт одного из их кораблей, не станет!

— А почему ты так думаешь? Просто представь себе, что этому человеку говорят: ты улетела, причем в буквальном смысле слова. Первое, что придет ему в голову, — отправиться за тобой. И хотя единственный способ, которым он может сделать это, для него неприемлем, но я сильно сомневаюсь, что в данной ситуации это его остановит. Как бы он ни относился к космическому полету, он все равно полетит.

— А ты не ошибаешься?

— Ты действительно хочешь знать вероятность такого поворота событий?

Шанель застонала и в полном отчаянии бросилась на кровать.

— Что же теперь мне делать? У меня нет никаких планов на этот счет, я даже не думала о такой возможности!

— Может быть, ты и не думала, детка, а вот в моем списке это первый пункт. Все варианты твоих действий я просчитала. Ты готова меня слушать или будешь лежать и заламывать руки?

— Есть ли смысл тебя слушать?

— Все, что я говорю, стоит слушать.

— Очень мило, но если ты собираешься предложить мне нажать на тормоза и готовить встречу Фалону, я лучше буду лежать и заламывать руки.

— Остановиться здесь — это действительно один из вариантов. Он может тебе не нравиться, но на самом деле последствия были бы не такими уж плохими. Ты понесешь легкое наказание за бегство, а может быть, и вообще никакого, но зато сможешь очень много разразделить секс с мужчиной, которого, как мы обе знаем, все еще хочешь. И что мы получаем в результате? Твоя мать больше о тебе не беспокоится; твой отец тебя прощает, раз ты вернулась туда, где должна быть; ты доставляешь неописуемое счастье одному из воинов Ба-Хар-ана, и сама счастлива, обнаружив, что все не так страшно, как тебе казалось.

— Ты лучше скажи, что вакуум пригоден для дыхания. Забудь об этом, Марта.

— Что ж, пусть будет по-твоему, — сказала Марта, — надеюсь, ты понимаешь, что чем раньше он наложит на тебя лапу, тем легче будет наказание? — добавила она.

— Если он меня не найдет, то никакого наказания вообще не будет. Так что там дальше в твоем списке? Марта вздохнула.

— От них уже не оторваться. Я пока не могу тебе сказать, какой это тип судна, но движется оно значительно быстрее нашего. К завтрашнему дню оно войдет в зону радиовидимости. Через пять дней будет возможна нуль-транспортировка, если там есть соответствующее оборудование, а еще через день оно достигнет нас. Так что бегство исключено. Можно только спрятаться. Это и есть твой выбор номер один.

— Где?

— Ты должна знать, что в звездной системе Нива возможности для этого ограниченны. После того как твоя мать открыла Ша-Каан, было открыто еще девять планет. И только две из них находятся в радиусе пятидневного перехода.

— Но ведь до звездной системы Сентура меньше пяти дней пути?

— Конечно, причем там есть планета на ближнем к нам краю этой системы. Догадайся, почему я о ней не упоминаю!

Шанель некоторое время пыталась понять, почему Марту это так забавляет, а поняв, застонала.

— Если мне не изменяет память, этой планетой должен быть Ша-Каар.

— Твоя память тебя не обманывает, и единственное, в чем тебе там помогут, — это подняться на помост на невольничьем рынке. Однако помощь тебе действительно нужна. Необходимо какое-то убежище, где ты найдешь защиту, так как на какую бы планету ты ни приземлилась, на нее высадится и твой воин. Если кто-то, имеющий серьезные полномочия, не скажет ему, что он не вправе тебя захватить… ну, ты сама знаешь, какие они, эти воины. Причем не забывай, что он действует с одобрения твоего отца, если только отец не с ним.

— Даже не думай об этом!

— Впрочем, ты права, твой отец абсолютно уверен в Фалоне, иначе не отдал бы ему тебя. Что же касается тех двух планет, которые находятся в нашей досягаемости, то, как это ни прискорбно, я о них слишком мало знаю.

— Тогда выкладывай.

— Сандер и Армору были открыты случайно четыре года назад, когда грузовой корабль с Антури попал в метеоритный шторм и получил повреждение — вот что случается, когда люди сами пилотируют корабли.

— А ты и рада этому!

— Этим утром ты что-то не в духе, — сказала Марта, но все же продолжила. — Пока антурианцы ремонтировались, они несколько дней дрейфовали, а когда были готовы вновь лечь на курс, в их поле зрения попали Сандер и Армору. Эти две планеты находились настолько близко друг от друга, что едва не соприкасались.

— Это невозможно.

Марта заговорила раздраженным тоном:

— Я потом остановлюсь на этом, а пока не перебивай. Так вот, планеты находятся настолько близко друг от друга, что видны невооруженным глазом. Нетрудно предсказать, к чему это приводит в обществах, где слишком сильны агрессивные устремления и господствуют воинственные мужчины — каждая планета желает завоевать другую.

— Ты хочешь сказать, что они находятся в состоянии войны?

— Полувойны.

— Такого понятия не существует.

— Существует. Арморуанцы уничтожили бы всю расу сандерианцев, если бы смогли. Но, к счастью для последних, антурианцы сначала высадились на их планету. Теперь на Сандере создан глобальный щит, и как раз вовремя. В некоторых областях обе планеты достигли успехов, хотя и скромных по нашим стандартам, — в медицине, системе управления, военной технике. Так что они давно уничтожили бы друг друга, если бы не одно обстоятельство. Что касается транспортных средств, то они сущие дети. Когда появились антурийцы, аборигены даже не знали, есть ли другие миры в их собственной звездной системе, не говоря уже о других.

Совсем недавно, однако, произошли две вещи. Во-первых, они наконец создали космические корабли, с помощью которых могут достигать соседей. Во-вторых, женщины Сандера пять лет назад каким-то образом взяли под контроль правительство и тем самым положили конец завоевательским планам. В создавшемся положении Армору ищет способ проскользнуть через космическую границу, чтобы нанести максимальный ущерб, а Сандер полон решимости предотвратить вторжение.

— Ты нарисовала не очень вдохновляющую картину, Марта.

— Я разве говорила, что у тебя прекрасный выбор?

— Как на этих планетах относятся к посетителям?

— В таких, настроенных на войну цивилизациях сегодня может проводиться одна политика, а завтра — другая. Возможно, легче высадиться на Армору, зато на Сандере больше надежд получить помощь, если удастся все объяснить. Представители одного-двух миров посетили Армору после ее открытия, но из-за отсталости и бесперспективности планеты с точки зрения торговли ее не включили в торговые маршруты. С их мужчинами нелегко добиться каких-либо успехов.

— А с женщинами?

— Они относятся к более низкому классу. Есть также класс слуг и класс рабов.

— Черт побери, Марта, почему ты всегда самое ужасное приберегаешь напоследок?

— Извини, но я еще не кончила. Арморуанцы очень хотели бы завоевать Сандер, а пока не могут этого сделать, завоевывают друг друга. Они слишком агрессивны, чтобы вести себя по-другому. И, что вообще характерно для большинства культур, тех, кого не убивают, обращают в рабство. Еще пять лет назад то же самое происходило и на Сандере… С другой стороны, Сандер все еще во многом представляет собой загадку. Сандерианцы сделали попытку кое-что узнать об окружающей вселенной, послав делегацию на том первом антурийском судне, когда оно продолжило свой путь. Однако они молчат о своих собственных открытиях и очень подозрительно относятся ко всем, кто запрашивает разрешение на посадку. И никто за пределами их мира не знает, каким образом их женщины смогли вырвать власть у своих мужчин. Может быть, это и на самой планете мало кто знает.

— У них до сих пор есть армия?

— Несомненно. В конце концов они постоянно ждут вторжения.

Шанель вздохнула.

— Ты уверена, что поблизости нет еще одной планеты, о которой ты до сих пор не говорила?

— Стоит ли представлять положение хуже, чем оно есть на самом деле?

Обстановка кабинета была вполне утилитарной: у большой стол, деревянные стулья, длинный ряд ящиков картотеки и картины на стенах с изображениями битв.

— Кого мы обманываем? Ты же явно хочешь, чтобы я сдалась и вернулась домой. Марта засмеялась.

— Нет, конечно, мы всегда можем бежать в направлении звездной системы Сентура, в надежде, что наши преследователи по той или иной причине задержатся. Всего один лишний день — ив пределах нашей досягаемости еще четыре планеты. На трех из них тебя встретят как королеву всего лишь за половину того груза гаэльских камней, который нам предоставила Тедра. Но тогда мы рискуем оказаться в пределах досягаемости для нуль-транспортировки. А ты знаешь, что, если мы не хотим потерять здоровье, «лишившись членов и органов», нуль-транспортировку можно осуществить не более трех раз подряд, то есть без перерыва менее чем на час. Так что на третий раз ты попадешь прямо в руки Фалона, хочешь ты этого или нет. Или, может быть, тебя не волнует, будет ли он транспортироваться в четвертый раз?

— Нет-нет, не стоит рисковать ради этого лишнего дня. Отправляй меня на Сандер, Марта.

— А если они не разрешат приземлиться?

— Будем беспокоиться об этом, когда прилетим.

Обстановка кабинета была вполне улитарной: большой стол, деревянные стулья, длинный ряд ящиков картотеки и картины на стенах с изображениями битв. Это действовало угнетающе, но Донилла Ванд не собиралась ничего изменять. С тех пор как пять лет назад кабинет стал принадлежать ей, она даже не поправила картины.

В этот момент вошел прежний хозяин кабинета, неся кучу бумаг, предназначенных для ее рассмотрения. На Дониллу он даже не взглянул. На совещаниях Феррилл вообще не смотрел на нее, лишь иногда, когда они оказывались одни.

Было время, когда бумаги носила она, а мужчина сидел за столом. Тогда он похлопал бы себя по коленям и спокойно ждал, пока она на них сядет. Потом Донилла получила бы несколько поцелуев и поглаживаний по груди, а затем отправилась бы в прием ную. Там она ждала бы окончания рабочего дня, чтобы вместе ехать домой.

Тогда он был ее любовником и боссом. Ее любовником он остался, но в остальном все изменилось. И уже никогда не будет так, как раньше.

— Она говорит, что она из Кап-ис-Тра на Ша-Канне.

Донилла посмотрела на свою сестру, которая произнесла эти слова. Было легко догадаться, что появление посетительницы взволновало Ланар. Это было неудивительно, так как визиты антурийцев и немногих других иноземцев едва ли могли удовлетворить любопытство ученого, которым являлась Ланар.

— Что скажешь, Зорин? — Донилла посмотрела на свою советницу.

Зорин долго листала лежавшую перед ней тетрадь, пока нашла то, что искала.

— Ша-Каан — варварская планета этой звездной системы, имеющая источники самой мощной энергии, известной человеку. Как, ты сказала, ее фамилия?

— Лу-Сан-Тер.

— Именно так записано в моих заметках. Эти источники энергии принадлежат семье Лу-Сан-Тер. В раздумье Донилла забарабанила пальцами по столу.

— Арморуанцы могут знать об этом. Мы знаем, что их посетили по меньшей мере три корабля из внешнего пространства. Неизвестно, чему они научились и какое новое оружие получили.

— Ее корабль непохож на те, что садились на Армору, — вмешалась Ланар.

— Они могли проскользнуть с обратной стороны планеты так, что мы этого не заметили.

— Но теперь у нас есть сканеры, которые способны обнаружить все, что спрятано внутри тела. И мы не позволим ей вынести что-либо с корабля, даже одежду. Так почему ты против, сестра?

Донилла сжала губы. Ланар, которая была старше ее на три минуты, всегда играла ведущую роль в их отношениях. Ланар бесило, что после переворота она всего лишь научный работник и ничем не командует. Хотя ни для кого не было секретом, что ей бы очень хотелось занять нынешний пост Дониллы.

— По долгу Службы я обязана быть подозрительной, — сказала Донилла. — Я обязана гарантировать своим гражданам, что к нам больше не проникнут арморуанские саботажники. Последний из них уничтожил два арсенала и уже подбирался к глобальному щиту, когда его схватили. Для них было бы разумно послать теперь женщину.

— Я не согласна с тобой, — возразила Ланар. — В таком деле они не стали бы доверить женщине.

— Если она запуганная рабыня, которую заставили…

— То я моментально узнала бы об этом, — парировала Ланар.

Донилла еще плотнее сжала губы, на этот раз чувством отвращения. Да, Ланар узнала бы. Она была экспертом по запуганным рабам и по их запугиванию. Кое-что в характере сестры Донилла никогда не понимала. Ланар была выдающимся исследователем, пользовавшимся уважением коллег, но в то же время ей нравилось причинять боль беспомощным людям. То, что перед переворотом ее бил последний любовник, не могло служить оправданием нынешнему ее пристрастию к цепям и хлыстам. Сколько Донилла себя помнила, Ланар всегда жестоко обращалась с рабами. К сожалению, запретительных законов не существовало.

— Какова причина ее появления здесь? — спросила Зорин, стремясь отвлечь внимание сестер и предотвратить стычку.

— Если коротко, она покинула свою планету, чтобы убежать от мужчины, которому ее отдал отец. Но он преследует ее на другом корабле и отстает всего на несколько часов.

— Отдал? — с насмешкой переспросила Донилла. — Так значит, это совершенно варварская планета!

— По моим данным, — ответила Зорин, — там мужчины, относящиеся к касте воинов, как оружие используют мечи.

Все три женщины ощутили чувство превосходства. Подумать только — ведь антурийцы намекали на их отсталость по сравнению с другими мирами! Очевидно, они отстали только в области космических полетов.

— Мне все это по-прежнему не нравится, — заявила Донилла. — Ее история предназначена для того, чтобы усыпить нашу бдительность, вызвав сочувствие к ее якобы бедственному положению. Это прекрасная легенда для арморуанского лазутчика.

— А если это правда, и мы ей не поможем? У нее не будет другого выхода, кроме как обратиться к арморуанцам, — возразила Ланар. — Они будут счастливы заполучить ее и корабль, особенно когда узнают, что ему не нужен экипаж.

— Не нужен экипаж? Как такое возможно?

— По ее словам, кораблем управляет машина, которая называется компьютером.

— У антурийцев есть компьютеры, но они не могут управлять целым кораблем, — заметила Зорин.

— А если ее семья так богата, как говорит Зорин, арморуанцы могут потребовать за нее выкуп, — добавила Ланар. — Только представь себе, Дони, что они могут получить взамен! То, о чем нам рассказывала Зорин и другие, — орудие, способное уничтожить целые планеты! Неужели мы сделаем им такой подарок? Я считаю, что мы должны заключить с ней сделку и предоставить убежище, которого она добивается.

Поколебавшись, Донилла неохотно кивнула в знак согласия.

— Хорошо, пусть щит откроют так, чтобы она могла приземлиться. Но я хочу выставить охрану из двух человек там, где она будет жить, и они должны постоянно находиться при ней и сопровождать ее, куда бы она ни пошла.

Теперь заколебалась Ланар.

— Конечно, но… Она не хочет сажать свой корабль.

— Так как же она собирается к нам присоединиться? — с сарказмом спросила Донилла. — Пролететь на крыльях?

— У нее есть нечто, называемое нуль-транспортировкой, позволяющее ей просто появиться перед нами.

Донилла с тревогой посмотрела на свою советницу.

— Что это, Зорин?

— Нам вкратце говорили о нуль-транспортировке, но это слишком сложно для понимания, и мы не стали подробно расспрашивать.

— Вы хотите сказать, что эта женщина может просто появиться здесь на Сандере в любом месте без нашего ведома?! — вскричала Донилла. — Она может пройти через глобальный щит?

— Очевидно. Но я ведь уже тебе сказала, что арморуанцы будут в полном восторге, если смогут ее заполучить. Представь себе, что они смогут сделать с помощью этой нуль-транспортировки.

— Лучше об этом не думать. Зачем же тогда ей вообще нужно наше разрешение?

— Она хочет, чтобы мы помогли ей спрятаться от того мужчины, который ее преследует, и его людей.

— А как мы это сделаем, если у них тоже есть эта нуль — транспортировка?

— Если они появятся, мы их задержим. Если они не будут сотрудничать, используем Жезл переделки. После этого они не доставят нам никакого беспокойства.

По виду Ланар можно было понять, что она именно этого и желает.

Но Донилле было очень неприятно даже вспоминать о проклятом жезле, который так сильно повлиял на их жизнь. С тех пор как его изобрели, она уже никогда не была счастлива.

— Перестань, Марта! Сандерианцы нервничают, но после всего, что ты рассказала мне об их противнике, кто может их порицать? Если бы ты постоянно находилась под угрозой вторжения, то наверняка приняла бы такие же меры предосторожности.

— Ты же сумела договориться с ними о том, чтобы! взять с собой свою одежду, — проворчала Марта, — вполне могла бы договориться и о том, что оставишь при себе маленький блок компьютерной связи.

— Я не рискнула испытывать судьбу после такого строгого допроса, который мне учинили, ответила Шанель. — В конце концов, они не ждут меня с рас простертыми объятиями.Тон Марты стал негодующим.

— А могли бы, после того как ты пообещала им целый контейнер гаальских камней, причем за то, что воин предоставил бы тебе бесплатно.

— Если требуется защита от воина, то обещанного мною может быть даже недостаточно.

— Это другое дело. Но почему ты думаешь, что они смогут удержать Фалона?

— Они сказали, что смогут, и мне приходится на это полагаться.

— Меня не будет там, чтобы тебе помочь Они, по крайней мере, могли бы тебе позволить взять с собой Корта.

— Они слишком отсталые, чтобы понять, как устроены вы с Кортом. А если бы поняли, то быстро бы убедились, что ваши программы не позволяют причинить им вред, хотя и не дают подойти слишком близко. Они просто осторожны. И не надо суетиться. Ты знаешь все это лучше меня.

— И все это мне не нравится. Шанель усмехнулась.

— Твои возражения внесены в протокол. Так что давай будем действовать по плану. И перестань беспокоиться, ладно?

— Легко сказать, если я буду слышать тебя только половину времени? Шанель вздохнула.

— И с компьютерным блоком мы не сможем сделать больше того, что запланировали. Даже ты об этом говорила. Если ты попытаешься следовать за мной повсюду, то в конце концов можешь совсем потерять из виду, и что тогда будет? А так я буду знать, где тебя найти, если потребуется транспортироваться на корабль.

— Это при условии, что я смогу следить за тобой на мониторе.

— Звезды, ты ведь только что добилась того, что я стала кое о чем беспокоиться, разве нет? И большое спасибо тебе за это, Марта.

— Не стоит благодарности, — промурлыкала Марта. — Может быть, теперь ты перестанешь в опасной ситуации проявлять такую беспечность. Сейчас ты отправляешься вслепую, поскольку мы почти ничего не знаем об этих сандерианцах.

— Однако твердо знаем, что случится, если я останусь на корабле. Так что лучше неизвестность.

— Какое упрямство! У твоей матери случился бы припадок, знай она, что я позволяю тебе так поступать… Смотри-ка! Опять он прорвался!

Послышался голос Брока, по-мужски самонадеянно отдающий приказы.

— Тебе запрещается спускаться на эту планету, Шанель!

Ничего удивительного в том, что он догадался о ее планах. В конце концов он тоже был компьютером системы Мок II и так же, как Марта, мог делать умозаключения и выводы. В течение последних трех дней с интервалом в несколько часов он своим голосом транслировал полную гамму приказов, уговоров, угроз и предупреждений. Шанель ничего не хотела слушать. Однако теперь она знала, что Фалон отправился не один. Он взял с собой родственников, а также ее собственного брата. По отношению к Шанель это был нечестный прием, и каждый раз, когда Далден пытался уговорить ее сдаться, она затыкала уши и прятала голову под подушку.

Фалон не говорил ничего, и это действовало Шанель на нервы, подтверждая сказанное Мартой: чем позже он найдет ее, тем сильнее будет его гнев. А прошло уже шесть дней, и она надеялась, что с помощью сандерианцев ей удастся продержаться еще какое-то время.

Теперь Шанель снова проигнорировала отцовский компьютер.

— Прости, Брок, но я не слушала тебя. Я готова, — сказала она, обращаясь к Марте.

— До свидания, куколка.

— Подожди! — начал было Брок, но Шанель уже исчезла.

— Ты не должна была попустительствовать этой глупости, Марта.

— Так что там нового?

— Если бы ты понимала…

— Я всегда все понимаю, чугунная голова. Брок вздохнул и решил попробовать другой ход.

— Ее друг жизни теряет терпение.

— Как будто оно у него когда-нибудь было! И ты ничего не можешь с этим поделать?

— С ним нелегко работать.

— Бедное дитя! Он еще не грозил уничтожить тебя?

— Прибереги свой сарказм для людей, женщина. На меня это не производит впечатления.

— Ты опять изображаешь из себя варвара, помойное ведро? — проворчала Марта.

— С тобой совершенно невозможно разговаривать.

— А кто тебя приглашал?

— Марта!

Жалобный тон Брока тронул ее.

— Прости, Брок. Просто я беспокоюсь за нашу мисс-не-уступи-ни-шагу. Я пыталась уговорить ее, но Шанель такая же упрямая, как и мать.

— Наши цели совпадают — мы оба хотим, чтобы Шанель вернулась туда, где она должна быть. Если я пошлю тебе Фалона, как только нуль-транспортировка станет безопасной, ты отправишь его вниз к Шанель?

— Нет.

Последовало непродолжительное молчание.

— Почему?

— Фалон думает, что получил послушную дочь воина, с которой легко иметь дело. Он совершенно не понимает, что Шанель — настоящая дочь своей матери, независимой и своенравной. Чем труднее ему будет заполучить ее сейчас, тем быстрее это до него дойдет, и тем легче им будет потом. Так что помогай большому парню как можешь, но не проси меня делать то же самое. Кстати сказать, он не станет принимать от меня помощь.

— Действительно, он отзывается о тебе не очень лестно.

— Да уж, могу себе представить! — Марта расхохоталась.

Шанель материализовалась при ярком свете огней и под звуки удивленных восклицаний, вызванных ее появлением. Было очевидно, что поприсутствовать при необычном событии пришли очень многие. Однако пока никто не пытался приблизиться к ней или заговорить. Зрители образовали вокруг нее неполный круг, на разомкнутом конце которого стояли люди в форме. И хотя их допотопные автоматы были направлены не на нее, чувствовалось, что это может быть сделано в любой момент. Они явно нервничали.

Шанель мгновенно окинула их взглядом, и ей в голову пришла ужасная мысль — как эти робкие люди смогут защитить ее от любого воина Ша-Каана? Все местные жители были низкорослыми. Женщины в среднем достигали полутора метров, мужчины — от силы метр шестьдесят пять. Звезды, что же ей теперь делать?

После долгой паузы из круга вышла женщина и направилась к Шанель. Властное лицо, холодные серые глаза, черные волосы зачесаны назад. Подойдя, она изобразила подобие улыбки.

— Я — Ланар Ванд. Вы должны были заранее предупредить нас, что принадлежите к расе гигантов.

Вот так «добро пожаловать!». Маленькая женщина сразу стала ей выговаривать. Шанель едва не рассмеялась, хотя ее разочарование было слишком велико.

— Не думаю, что это имеет значение. Я здесь только потому, что нуждаюсь в помощи, однако сейчас я совсем не уверена, что вы сможете ее оказать.

— Наверняка сможем. Мы принимаем ваши требования и согласны с ними. Необходимо, чтобы мужчина по имени Фалон Ван Иер не смог вас увидеть и услышать. Так что все обстоит достаточно просто.

— Просто? Но он воин и гораздо больше меня.

Послышался смех, как будто сандерианцы решили, что она преувеличивает. Вероятно, они считали, что больше нее не может быть уже никто. Как бы то ни было, слова Шанель не восприняли всерьез.

— На большого мужчину интересно посмотреть, но его размеры не имеют значения. Чтобы задержать его, не нужно прибегать к грубой силе, — сказала представительница Сандера.

— К грубой силе? — с подозрением переспросила Шанель. — Его вовсе не нужно убивать. Это абсолютно недопустимо.

Последнюю фразу Шанель произнесла так горячо, что Ланар Ванд сделала шаг назад. Однако, поняв, что совершила ошибку, дама нахмурилась. Серые глаза вновь приобрели стальной оттенок.

— Убийство нам ни к чему, — жестко сказала Ланар. — Я уже заверила вас, что мы решим вашу проблему. Поэтому пойдемте…

— Подождите! — так же жестко сказала Шанель. — Я никуда не пойду и вернусь на свой корабль, пока вы не объясните мне, как собираетесь решать мою «проблему».

— Значит, моего слова вам недостаточно?

— А почему его должно быть достаточно?

Бледное лицо Ланар вспыхнуло. Женщина повернулась к одному из солдат.

— Офицер, проводите чужестранку к генералу Ванд. Пусть моя сестра постарается убедить ее в наших возможностях. У меня на это не хватает терпения! — почти крикнула она. — Подумать только, я ведь сама отстаивала ее! — пробормотала Ланар, удаляясь.

Шанель еще добрых полминуты простояла, пытаясь справиться с охватившим ее раздражением. Присутствующие жадно пожирали ее глазами, офицер ждал. Чего сейчас больше всего хотелось Шанель — так это сказать Марте, чтобы она транспортировала ее обратно на корабль. Придется двигаться по выбранному пути дальше, надеясь, что у этих людей все же есть какая-то определенная стратегия или, по крайней мере, они смогут спрятать ее там, куда Фалон не доберется. И еще она очень надеялась, что здесь не все такие, как Ланар Ванд.

Шанель последовала за офицером, который сопровождал ее из космического центра в это правительственное здание. Они ехали сюда через весь город на наземном транспортном средстве, двигавшемся на колесах и не быстрее хатаара. Было достаточно времени, чтобы представить себя туристкой, хотя ничего действительно интересного здесь не было. Многочисленные здания, мимо которых они проезжали, все до одного были выкрашены в белый цвет и в основном имели прямоугольную форму. Строения казались миниатюрными, впрочем, как и люди. — Генерал сейчас примет вас, — сказал ей офицер..

Нагнув голову, Шанель вошла в слишком низ кую дверь и оказалась в маленьком кабинете генерала. Она ожидала встретить женщину, но не думала, что та окажется точной копией Ланар Ванд. Жен шины явно были близнецами и ничем не отличались друг от друга, кроме одежды. Впрочем, глаза гене рала смотрели не так холодно.

Хозяйка кабинета встала из-за стола, приветствуя Шанель.

— Я — Донилла Ванд, мисс Лу-Сан-Тер, командующий городом Гидра. Пожалуйста, садитесь, чтобы мы могли обсудить вашу проблему и предложить наше решение.

Шанель посмотрела на крошечные деревянные стулья, стоявшие у стола.

— Ну что ж, если вы уверены, что я ничего не сломаю…

Донилла рассмеялась. Шанель сразу почувствовала себя свободнее. Очень осторожно она опустилась на ближайший стул. К счастью, он не сломался.

— Антурийцы с трудом общались с нами, — сказала Донилла, в свою очередь садясь за стол. — Откуда вы знаете наш язык?

— У антурийцев нет компьютера типа Мок II, который может, сканируя поверхность планеты, перехватывать случайные разговоры, расшифровывать слова, а затем готовить специальную программу. Эта программа прокручивается для меня на высокой скорости, и таким образом ваш язык откладывается в моем подсознании, где уже находятся сотни других языков. В случае необходимости я могу воспользоваться одним из них.

— Вашим кораблем действительно управлял компьютер?

— Да. Ее зовут Марта. Донилла усмехнулась.

— Вы даете имена своим машинам?

— Только тем, которые могут самостоятельно мыслить.

Донилла попыталась представить себе мыслящую машину, но не смогла, в чем со вздохом призналась.

— Это выше моего понимания. Однако моя сестра, несомненно, будет очарована вашей Мок II и захочет побольше о ней узнать. Ланар самая талантливая в нашей семье и уже открыла способы лечения очень серьезных болезней.

— В вашем мире все еще есть болезни? Удивление, прозвучавшее в голосе Шанель, произвело на Дониллу сильное впечатление.

— А в вашем нет?

— Насколько я знаю, шакаанцы никогда не болели, — сказала Шанель. — Но большинство миров сталкивается с болезнями. Это те, у которых нет блоков медитекса, способных лечить практически все что угодно.

Донилла посмотрела на нее широко раскрытыми от изумления глазами, а затем рассмеялась.

— Надеюсь, что вы не скажете об этом Ланар. Она будет в ужасе, если узнает, что ее профессия может стать ненужной.

— Пожалуй, вы не слишком этому опечалитесь, — с усмешкой заметила Шанель. Донилла пожала плечами.

— Детское соперничество. У вас есть братья или сестры?

— Есть брат-близнец.

— Тогда вам это понятно.

— Не очень. У нас женщины не соперничают с мужчинами. Сама мысль об этом нелепа.

— Ну, я должна сказать, что у сестер такое бывает. Моя сестра всегда ощущала свое превосходство из-за того, что я не смогла попасть в школу наук, а она с легкостью прошла там обучение. Может быть, ее проблема как раз в том, что ей все давалось легко и приходилось бороться только за решение проблем личных взаимоотношений.

Шанель решила оставить это замечание насчет Ланар Ванд, которая показалась ей эмоционально неуравновешенной, без комментариев. Вместо этого она вернулась к вопросу о своем пребывании здесь.

— Вы знакомы с моей проблемой? Фалон Ван Иер очень скоро должен появиться здесь и заявить на меня права, чего мне бы не хотелось. Если я буду его слышать, мы станем на всю жизнь супругами быстрее, чем вы успеете щелкнуть пальцами. Для этого Фалону нужно сказать всего несколько слов.

Но честно, я не представляю, как ваши люди смогут его остановить.

Донилла улыбнулась.

— Да, меня проинформировали о ваших сомнениях. Это верно. Если мы не станем расстреливать мистера Ван Иера на месте, будет трудновато его задержать. Ведь он, наверное, такой же большой, как вы?

— Намного больше.

— В самом деле?

— В большинстве миров мужчин Ша-Каана считают гигантами.

— Тогда мы определенно должны использовать Жезл переделки. Чего бы вы хотели — чтобы он забыл о том, что вас знает, или только о том, что хочет на вас жениться?

Шанель с изумлением посмотрела на маленькую женщину за столом.

— Это вы так шутите?

— Неужели я действительно удивила девушку, которая знает столько поразительных вещей?

— Так вы серьезно?

— Иногда я хотела бы, чтобы все было шуткой, но это не так, — с горечью сказала Донилла. — Однако, прежде чем дать объяснения, я должна просить, чтобы вы сохранили в строжайшей тайне то, что я скажу.

Шанель подумала, следует ли сказать женщине, что Марта подслушивает. Нет, пожалуй, тогда она рискует не получить объяснения. Кроме того, она может и не нарушать соглашение. Она не будет распространяться о том, что услышит. А вот будет ли Марта — это уже другой вопрос.

Шанель кивнула.

— Жезл переделки, — начала Донилла, — был изобретен одной из наших лучших врачей для лечения психически больных пациентов-мужчин. Этот замечательный метод использовался именно так, как и было задумано, пока одна из коллег не указала на другую возможность его использования. Я не буду утомлять вас деталями, но из этого возник большой заговор, в котором приняли участие все женщины планеты. Мы все были по горло сыты пристрастием наших мужчин к войне и их нежеланием выслушивать нашу точку зрения. Они уже почти кончили строить тот проклятый космический корабль, который должен был достичь Армору. Мы отчаянно пытались найти средство, чтобы остановить вторжение, и едва не взорвали этот корабль. Конечно, они построили бы его заново. Так что на самом деле мы ничего не могли поделать, пока под большим секретом нам не сообщили о возможностях Жезла переделки. И мы всем сердцем одобрили эту идею.

— Как же действует этот жезл?

— Он действует на подсознание, подобно гипнозу, но подвергаемый воздействию об этом не подозревает. Достаточно простого прикосновения Жезла переделки к любой части тела.

— Не могу себе представить, чтобы ваши мужчины добровольно согласились на такое, — сухо заметила Шанель.

— Правильно, они и не соглашались. Жезлы были произведены в большом количестве и отправлены в больницы. Находясь в армии, мужчины ежегодно проходят медосмотр. А врачи почти исключительно — женщины.

— Да?

— У нас все мужчины призваны в армию, поэтому неудивительно, что в мирных профессиях преобладают женщины. Рядовые часто заняты неполный рабочий день, но не выполняют ничего такого, что требует напряженного обучения и может отвлечь их от военных игр. Во всяком случае пять лет назад каждый мужчина в течение трех месяцев проходил медицинский осмотр и, следовательно, прошел переделку.

— Что это значит?

— У все у них были удалены одни и те же черты характера — высокомерие, агрессивность, жажда господства, желание воевать. Также было решено, что мужчины больше не будут полностью контролировать армию. Поэтому некоторых генералов заставили забыть, кем они были, а на их посты назначили женщин. Я не выбирала свою работу, обстоятельства вынудили меня ею заниматься. До того я была тесно связана с генералом. Я работала его секретарем. Теперь он — мой секретарь.

— И он не понимает, что с ним сделали?

— Нет.

— А что произойдет в случае вторжения? — спросила Шанель. — Смогут ли ваши мужчины воевать?

— Конечно. Они ведь остались солдатами. У них отняли только желание начать войну.

От изумления Шанель откинулась назад, но стул угрожающе затрещал, и она сразу выпрямилась. Все услышанное по-прежнему смущало ее, и она продолжала расспрашивать.

— И это подействовало на всех?

— Так было рассчитано. На женщин жезл не действует вообще. Были моменты, когда некоторые женщины бунтовали и выводили своих мужчин из измененного состояния. Вот почему теперь у каждой женщины есть свой собственный жезл, чтобы можно было воздействовать на любого мужчину, заподозренного в том, что он освободился от обработки.

— Минутку! Вы хотите сказать, что это не навсегда, и можно как-то вернуть ваших мужчин в первоначальное состояние?

— Именно так. Нужно просто вновь коснуться мужчины жезлом и произнести слова, противоположные по смыслу тем, которые были сказаны в первый раз. К нему вернется его прежнее «я» и восстановятся все мужские инстинкты, причем теперь он будет хорошо понимать, что с ним сделали. Наши мужчины находятся в измененном состоянии пять лет. Есть женщины, которые при помощи жезла превратили своих мужчин в рабов, — уж такова человеческая натура. Поэтому неудивительно, что даже при большом желании никто из нас не рискнет освободить своего мужчину.

— Будет массовое кровопролитие?

— Что-то вроде этого. — Улыбка Дониллы была невеселой.

— Прошу прощения, но похоже, что вы загнали сами себя в тупик, из которого нет выхода. И я не хочу, чтобы Фалон подвергся подобной обработке.

Донилла криво улыбнулась.

— Вы не хотите, чтобы его убили или повлияли на его сознание. И хотя вы не желаете принадлежать ему, вы все же испытываете к этому человеку какие-то чувства.

— Ничего такого, что не могло бы быстро угаснуть.

— Тогда, возможно, вы захотите, чтобы он изменился и стал вам подходить.

От этой перспективы глаза Шанель вспыхнули. Что, если Фалон изменится так, что сможет полюбить ее?

— Я… я должна подумать.

— Ну, только не тяните слишком долго. Мои люди приведены в состояние боевой готовности. Если он появится до того, как вы что-то решите, придется просто убедить его, что он не хочет жениться на вас.

— А нельзя ли каким-нибудь другим способом удержать его подальше от меня без помощи Жезла переделки?

— Наверно, его можно оглушить и затем держать в оковах.

— Нет, — вздохнула Шанель. — Лучше всего, если он вернется домой и забудет обо мне.

— Тогда так и сделаем.

Благодаря охране из двух солдат Шанель прибыла к Ланар точно в назначенное время. Она была приглашена на обед. Шанель отказалась бы, если бы ее пригласила не Донилла. Маленькая женщина-генерал ей понравилась, чего она не могла сказать о ее сестре, и оставалось только надеяться, что в непринужденной обстановке Ланар произведет на Шанель более приятное впечатление.

Отведенные Шанель комнаты были достаточно просторными — если не считать того, что она могла дотянуться рукой до потолка, а ноги свисали с кровати. Было очень странно чувствовать себя самой высокой женщиной в этом мире. Однако здесь была и положительная сторона: Фалон и ее брат не захотят долго оставаться там. где головой можно достать до потолка.

Чтобы наверняка убедиться, что Марта следит за ней, Шанель попросила прислать смену одежды. Вместо этого Марта транспортировала ее на корабль, чтобы Шанель сама смогла выбрать себе то, что нужно. Лучшего доказательства того, что Марта ее слышит, и быть не могло. Пока Шанель переодевалась, она узнала мнение компьютера обо всем, что та услышала.

Суть сводилась к следующему Марта определенно не одобряет использование сандерианцами Жезла переделки, но будет рада исследовать такой жезл, если Шанель передаст ей образец. Шанель, однако, делать этого не собиралась.

Пока Марта читала лекцию, задерживая возвращение Шанель на Сандер, она пыталась обдумать предложение Дониллы. Конечно, искушение было велико, но не требовалось много времени, чтобы понять реальность этого предложения. Изменить Фалона так, чтобы он соответствовал ее представлениям об идеальном мужчине, а потом вернуться на Ша-Каэн, где все будет напоминать ему о том, что он забыл? Предложенное Дониллой могло бы сработать на Сандере. Но у нее нет желания оставаться здесь больше, чем это необходимо, а Фалон явно не будет счастлив на этой планете, где он окажется совершенно чужим.

Донилла встречала Шанель в роскошных апартаментах Ланар, расположенных в научном центре. Создавалось впечатление, что на этой планете каждый жил там, где и работал, поскольку совсем не было видно жилых домов, а только многоэтажные официальные здания.

— Я была бы рада встретить вас в своей квартире, — сказала Донилла, ведя Шанель к одной из трех бархатных кушеток, — но увы! У меня слишком скромная, на военный манер, обстановка.

— А еще там находится экс-генерал, которого моя сестра стыдится назырать своим, потому что сейчас он потерял все свое высокомерие и вальяжность, — ядовито добавила Ланар, подавая гостье бокал с напитком.

Донилла не сразу нашлась что ответить.

— Это неверно, — помолчав, возразила она сестре. — Я не стыжусь Феррилла. Я просто скучаю иногда по его прежнему облику.

— Тебе нравилось быть подавленной сильной личностью, которой он был? В свое время ты жаловалась, что вынуждена спрашивать его разрешения по любому поводу, а сейчас ты скучаешь по…

— Я думаю, что нашей гостье вряд ли интересно это слушать, — ответила Донилла. По ее тону можно было понять, что она начинает сердиться.

Ланар не обратила на это внимания.

— Ну почему же? Ведь она из общества, где женщин все еще отдают замуж. Держу пари, что мужчина, который за ней гонится, такой же властный и самоуверенный, каким всегда был Феррилл.

Шанель едва не рассмеялась. Эта женщина теперь направила свои стрелы в ее сторону, но Шанель отнюдь не собиралась молчать.

— Если вы не замените слова «такой же» на выражение «более чем», то проиграете пари, Ланар. Никто не может быть самоувереннее воина Ша-Казна! Кроме того, в своем мире воины полностью господствуют во всех областях жизни. Женщины не могут даже выйти из дома без сопровождения мужчин, не могут работать, чтобы содержать себя. Они вынуждены находиться под защитой воинов, иначе окажутся в лапах любого мужчины, который их захочет.

Глядя на лица обеих женщин, было трудно удержаться от улыбки. Ожидая их реакцию, Шанель отпила из своего бокала глоток голубовато-зеленой жидкости.

— Какое варварство! — фыркнула Ланар.

— Неудивительно, что вы убежали, — посочувствовала Донилла.

— Разве я не говорила, что наши женщины редко жалуются на свою жизнь? — с притворным удивлением спросила Шанель. — Правда, если бы вы сами увидели, как выглядят воины, то, вероятно, поняли бы, почему это так.

Ланар изобразила гримасу отвращения. Донилла усмехнулась.

— Так почему же вы убежали?

— Моя мать родом из другого мира, где мужчины и женщины равноправны и где каждый сам себя обеспечивает. Поэтому она смотрит на вещи по-другому, что передалось и мне. Кстати, она добилась того, что теперь любая женщина, желающая зарабатывать самостоятельно, а не зависеть от мужчины, может покинуть Ша-Каан и отправиться в новые колонии, где женщины очень нужны.

— Но удалось ли ей хоть немного ослабить господство мужчин в самом обществе, где она живет? — спросила Ланар.

— Нисколько. Легче пройти по горячим углям, чем заставить воина изменить свое поведение. Вот почему я здесь. Моя мать мирится с вещами, которые ей не нравятся, потому что любит моего отца. У меня ничего подобного нет.

— А у Дониллы есть, — ядовито заметила Ланар. — В свое время она ратовала за переделку, теперь же хочет, чтобы все вернулось на круги своя и стало по-прежнему. Она мечтает вновь оказаться под пятой мужчины.

Шанель не понравилось, что она дала Ланар повод вновь наброситься на свою сестру. На этот раз она не смолчала:

— В чем дело, Ланар? У нас близнецы заботятся друг о друге, а не пытаются уколоть побольнее, как это делаете вы.

Ланар не ожидала ответной атаки. Она реагировала так же, как в космическом центре, когда Ша-крль отказалась поверить ей на слово. Ланар залилась краской и взглянула на Шанель так, словно готова была убить ее. Затем, пробормотав что-то насчет того, что нужно узнать, как обстоит дело с обедом, быстро вышла из комнаты.

— В этом не было нужды, но все равно спасибо, — сказала Донилла.

— Она всегда такая? — спросила Шанель.

— Со мной достаточно часто.

— Как вы думаете, почему?

— Наверно, от зависти. У нее есть все, о чем только можно мечтать: должность, влияние, власть, даже рабы, но ей этого недостаточно. Она хочет иметь все, что есть у меня, даже Шеррилла. Несмотря на уничтожающие высказывания, она была бы не прочь увести его от меня. Но ему Ланар всегда была не по душе, как тогда, так и теперь.

— Значит, у вас тоже есть рабы? Донилла покачала головой, глядя на закрытую дверь за спиной Шанель.

— Я никогда не стремилась к такого рода власти над людьми. Кроме того, военные заботятся о себе по-своему. У Феррилла всегда было по меньшей мере четыре помощника, которых я унаследовала.

— Как я понимаю, они тоже переделаны, как и все, кто его знал, и не помнят, что он был генералом? Донилла побледнела.

— Да. Когда мы стали занимать их посты, возникли большие трудности.

— Очевидно, вы не хотели того, что сделали с вашим мужчиной, — мягко сказала Шанель. — Если сейчас вы несчастливы, то почему бы не освободить его от переделки?

Донилла печально улыбнулась.

— Он убьет меня.

— В переносном смысле, — усмехнулась Шанель. — Тем не менее он, вероятно, будет вам благодарен за освобождение. Отрицательные черты, от которых вы избавили мужчин, были частью их сущности, так что теперь вы получили каких-то полумужчин. Не исключено, что вы не единственная, кто несчастлив в нынешней ситуации и хотел бы, чтобы ее мужчина стал полноценным.

— Я не могу решить эту проблему одна. Если один будет освобожден, он начнет освобождать других. Мы вернемся к тому, с чего начали, и вновь окажемся перед лицом дьявольской склонности мужчин к войне.

— Известно, что людям свойственно делать ошибки. Но обычно они учатся на них.

Донилла не успела ответить, так как появилась Ланар и объявила, что обед подан. По бокам ее шли две убого одетые рабыни, которые несли большие подносы. Как только Ланар села, рабыни предложили кушанья, причем начали со своей госпожи.

Когда поднос передали Шанель, она увидела на нем четыре сорта блюд. Вслед за хозяйкой Шанель выбрала одну квадратную тарелку. Она не представляла себе, что именно ест, но это ее мало заботило, поскольку все внимание Шанель привлекали рабыни. На обеих было трудно не заметить следы наказаний. Их ноги были покрыты безобразными красными рубцами, причем у одной из девушек они были заметнее, чем у другой. Похоже, что она вот-вот получила наказание.

Шанель была настолько возмущена, что хотела уже потребовать у Ланар объяснений, но тут завыла сирена. Она вздрогнула и посмотрела на Дониллу. Генерал поставила свою тарелку на стол и достала из кармана форменного кителя маленький кубик.

— Что случилось? — спросила она. Из кубика раздался грубый женский голос. В нем звучала паника.

— Они уже здесь, их пятеро. Лучше бы вам приехать сюда, генерал. Они не просто больше той женщины, они… больше… двух… метров… ростом!

Донилла посмотрела на Шанель и получила в ответ взгляд, говоривший: «Я вас об этом предупреждала!»

— Кто-нибудь сделал то, что положено? — спросила Донилла.

— Вряд ли, генерал. Они слишком велики, чтобы к ним можно было приблизиться вплотную, и вооружены мечами с меня ростом.

— Ладно. Где вы находитесь?

— В вашем здании. Когда они прибыли, то захватили некоторых из наших людей и заставили их указать дорогу сюда. Они уже на пути к вашему кабинету, а так как они без особого труда получают ответы на свои вопросы, то направятся к вашей сестре раньше, чем вы доберетесь сюда.

— Я сейчас выезжаю. Пока я в пути, блокируйте здание, отправляйтесь в мой кабинет и примите меры, чтобы они его не покинули. Скажите им, что я прибуду для переговоров через десять минут, в общем, скажите, что хотите, но задержите их там. И подберите побольше женщин, которые войдут вместе со мной в кабинет. Мы должны действовать одновременно, а это может быть непросто. — Она спрятала кубик переговорного устройства в карман кителя и повернулась к Ланар. — На всякий случай ты спрячь ее получше.

Шанель бы-ла бы рада выслушать нечто более ободряющее. С Ланар она совсем не чувствовала себя в безопасности. Та же как ни в чем не бывало продолжала свой обед.

— Если что-то будет не так и Фалон узнает, где меня искать смогу ли я покинуть эти комнаты? — спросила Шанель.

— Ничего не случится! — безапелляционно заявила Ланар. — Но уж если это вас так беспокоит, можете воспользоваться моим убежищем. Оно как раз за этой дверью позади вас. Там специальная дверь, которую нужно просто запереть изнутри, и никакой, даже двухметровый варвар не сможет ее взломать. — Она усмехнулась. Тон Ланар вывел Шанель из себя. В создавшейся ситуации не было ничего веселого.

— Если он найдет меня, наш договор расторгается, — предупредила Шанель. — Никаких камней гаали не будет!

Ланар кивнула.

— Естественно. Но скажите мне, если он вас найдет, он накажет вас за бегство? Шанель сжала губы.

— Он посчитает это своим долгом. — Тогда чего же вы ждете? Или вы еще не поняли?

Когда Дони сказала, что будет непросто использовать жезл одновременно, она имела в виду, что это практически невозможно. Шанель встала и направилась к закрытой двери.

Она не могла видеть злобный огонек в глазах Ланар, когда вошла в комнату и дверь за ней захлопнулась.

Шанель стояла, пораженная тем, что в маленькой комнате оказались еще люди.,

Напротив нее у стены, скрестив ноги, сидели двое мужчин. Между ними в метре от пола и о метре от стены находился горизонтальный брус. К стене на высоте примерно метра с небольшим были прикреплены металлические кандалы. С обеих сторон свисали разнообразные плети. Теперь Шанель поняла, где рабы получают те удары, следы которых она видела. И Ланар называет это своим убежищем?!

Пока она рассматривала орудия наказания, мужчины поднялись с пола. Шанель не обратила на это внимания и повернулась, чтобы уйти, но тут же обнаружила, что дверь захлопывается автоматически.

— Еще одна новенькая! Только появилась в доме, а уже оказалась здесь, — сказал позади нее один из мужчин. — Вы, девушки, должны вести себя умнее и не попадать сюда.

Шанель обернулась и увидела, что мужчины приближаются к ней.

— Я… я думаю, что вы принимаете меня за кого-то другого.

— Конечно, все так говорят.

Решив не тратить время на споры, Шанель вновь попробовала открыть дверь, но она не поддавалась. И тут чья-то рука схватила Шанель за запястье и стала заворачивать ее руку за спину. Она повернулась, собираясь ударить негодяя (оба мужчины были сантиметров на десять ниже ее), но в этот момент второй схватил ее за другую руку и завернул ее за спину.

— И не думай! — предупредили Шанель, когда она попыталась вырваться от них. — Разве мы не знаем, что нужно делать? — И ее руки завернули еще дальше за спину. Теперь мужчины могли легко передвигать ее, несмотря на большой рост. — Мы тебя только подготовим. Хозяйка наказывает сама.

— Ланар?

— Для тебя она госпожа Ланар, девушка. Для рабыни ты слишком дерзкая.

— Подождите! Говорю вам, что вы ошибаетесь!

— Конечно, все так говорят.

— Почему вы не можете посидеть и спокойно подождать? — с тревогой спросила у воинов одна из женщин, стоявших у двери. — Генерал будет здесь с минуты на минуту.

Ответа она не получила. Вернее, получила, но не на словах. Один из воинов поднял ногу и обрушил удар на сиденье кресла, развалив его на мелкие кусочки.

— Ну хорошо, не хотите сидеть — не надо, — сказала другая женщина. — Но нельзя ли перестать ходить туда-сюда? Мы нервничаем.

— Тогда уходите! — резко сказал второй воин.

— Лучше нам самим уйти, — сказал третий. — Здесь мы только зря теряем время.

— Нет, не спешите! — возразила ему женщина. — То, что вы хотите узнать, вам может сказать только генерал, но вы разминетесь с ней, если уйдете.

Воин не стал слушать и сделал шаг вперед. Вторая женщина, не колеблясь, подняла ружье и прицелилась.

— Стой там! — приказала она, чувствуя за собой силу.

Но воин не остановился. Женщину охватила паника, и ружье выстрелило. Длинный щит, который воин держал в одной руке, слегка покачнулся, пуля ударила в него и упала на пол, не причинив никакого вреда. Обе женщины в ужасе посмотрели на пулю. Ружье снова выстрелило, и снова пуля смялась и упала на пол.

— С этим ты так легко не справишься, ловкач, — заявила вторая женщина. Она держала в руке короткий синий жезл, направляя его на воина. На этот раз он остановился.

— Что ты собираешься делать? — прошептала одна женщина на ухо другой.

— Но оно сработало, не так ли? — с гордостью прошептала та.

— Наверно, только потому, что он посчитал тебя помешанной, — ответила та.

— Чепуха, они думают, что это оружие.

— Прошу прощения, парни, но мы не можем позволить вам бродить по городу, пугая наших людей одним своим видом, — громко сказала она, обращаясь к воинам. — Нам поручили задержать вас здесь до прибытия генерала, поэтому потерпите немного.

— Далден, чем она мне угрожает?

— Твоя догадка будет не хуже моей, Джаделл. Это моя сестра знает другие миры с их странными чудесами. — Все же Далден нацелил свой блок компьютерной связи на предмет в руках женщины. — Брок, что?…

— Как оружие неизвестно. Но, судя по тому, что шептала женщина, они довольны тем, что вы считаете этот предмет орудием. Это и придает им смелости.

Женщины оглянулись в поисках невидимого шпиона, который мог их услышать. К своему облегчению, они увидели генерала, которая быстро шла через холл. Четыре женщины едва поспевали за ней.

— Я — генерал Ванд, господа, — объявила До-нилла, входя в комнату. — Разрешите приветствовать вас на Сандере, если этого еще никто не сделал.

Самый крупный из воинов подошел и встал перед ней. Он был на полметра выше Дониллы и раза в два шире. У Дониллы вдруг пересохло в горле. Хотя она и знала, чего следует ожидать, но к встрече с воинами Ша-Казна все же оказалась не готова.

— Я — Далден Лу-Сан-Тер, — сказал тот, кто возвышался сейчас над ней. — Если вы скажете мне, где моя сестра, мм спокойно покинем вашу планету вместе с ней. Если же нет, нам придется в поисках ее перевернуть вверх дном весь ваш город.

Трудно даже было вообразить такое. На какой-то момент Донилла почувствовала себя не особенно уверенно, но сознание того, что она знает то, что им нужно, придало ей смелости — ровно настолько, чтобы сделать попытку.

Она собралась с духом и заговорила властным тоном:

— Спасибо за откровенность, мистер Лу-Сан-Тер. Но обычай требует, чтобы мы сначала покончили с протоколом, а затем можно поговорить о вашей сестре. Вы понимаете, что я имею в виду? Я уверена, что на вашей планете есть обычаи, которые посетители должны уважать.

— Да, но…

— Видите ли, я не говорю о чем-то сложном или отнимающем много времени. Для нашей планеты является традицией встреча посетителей с моими советниками. Вы просто им представитесь, пожмете руки, объясните, что находитесь здесь исключительно по семейным делам и других намерений у вас нет. Как видите, все очень просто.

Донилла огляделась по сторонам и обнаружила, что четыре женщины, которых она привела с собой, испуганно жались у входа в комнату, пряча в рукавах Жезлы переделки.

— Входите же! — резко сказала она им. — Они не кусаются.

— А кто из ваших друзей нетерпеливый новобрачный? — спросила Донилла, обращаясь к Далдену,

Взгляд его невольно устремился к Фалону, который стоял мрачнее тучи.

Именно его нужно запугать больше всех! Филин был на десяток сантиметров ниже брата Шанель, но что такое несколько сантиметров, когда имеешь дело с гигантами! К счастью, подошли другие женщины. Каждая из них протягивала руку, чтобы поприветствовать воина. Донилла обхватила пальцами свой Жезл переделки, как ее учили это делать, и направилась к Фалону.

Фалон был бы рад снова очутиться на твердой земле, если бы не то обстоятельство, что приходилось иметь дело с людьми, которые по своим габаритам больше напоминали детей. Даже их голоса казались слишком высокими для взрослого человека. Фалон определенно не смог бы заставить себя драться с ними. Он даже не смог бы угрожать им, не чувствуя себя дураком. И наконец, что хуже всего — у этих крошечных людей власть находилась у женщин.

Он вынужден был признать, что малышка, которую называли генералом, оказалась храброй. Когда в отличие от других мужчин он не стал пожимать протянутую ему для приветствия руку, она сама схватила его за руку, что-то пробормотав. Он не обратил на это внимания, глядя на других женщин с их странными жестами и фразами.

— Фалон… мне неудобно это спрашивать, но что мы здесь делаем? — спросил Джаделл.

Фалон с изумлением посмотрел на своего брата. Женщина, стоявшая перед Джаделлом, все еще держала его за руку и улыбалась ему. Фалон нахмурился.

— Что она тебе сказала, Джаделл? — спросил он.

— Ничего.

— Но она что-то сказала. Они все что-то говорят. Я же слышу.

— Значит, ты слышишь лучше меня. Я ничего не слышу, — ответил Джаделл.

— Здесь что-то не так, брат.

— Согласен, но не знаю ответа.

— Далден! Может, ты знаешь?

Женщина все еще держала Далдена за руку.

— Я надеялся, что не такой забывчивый, как ты, Джаделл. Но Звезды, это не так! Фалон, если ты знаешь…

— Так ты хочешь сказать, что забыл собственную сестру, Далден?! — возмутился Фалон. — А ты, Джаделл, забыл, что я ищу здесь свою подругу жизни?!

— Дрода, мне же сказали, чтобы я забыл об этом! — взорвался Джаделл. — Голос в моей голове… — Он вырвал свою руку у женщины и сурово взглянул на нее. Та в ужасе попятилась. — Что ты сделала со мной? — потребовал он ответа у сандерианки.

Губы женщины шевельнулись, но она была настолько испугана, что не могла произнести ни слова. Другие женщины в ужасе попятились к двери. Только генерал спокойно стояла возле Фалона. Несмотря на его гневный взгляд, она была скорее сконфужена, чем испугана.

— На вас это не подействовало, не так ли? — сказала Донилла. — На всех, кроме вас. Как это может быть?

— Он не понимает ни слова из того, что вы говорите, генерал Ванд, — вмешался Далден, подходя к ней с другой стороны. — Видите ли, мой друг не доверяет ничему, что чуждо Ша-Каану. Плохо уже то, что он вынужден был лететь на проклятом Дродой, как он считает, космическом корабле. Еще хуже, что ему пришлось транспортироваться, а это он больше всего ненавидит. Но слушать сублины вашего языка, которые нам изготовил Брок, Фалон категорически отказался, хотя это должно доставить ему неудобства. Надеюсь, я ответил на ваш вопрос?

— К несчастью, да.

— А теперь скажите нам, что именно подействовало на нас и не подействовало на него.

— Прошу прощения, но я не имею права вам это объяснять. В эту тайну посвящаются только женщины…

— Брок! — нетерпеливо прервал ее Далден.

— Это некое гипнотизирующее устройство, которым каждая из женщин незаметно коснулась вас. С его помощью вы восприняли их слова как реальность. Каждому из вас сказали одно и то же — забудьте, зачем вы здесь. Только тебе, Фалон, сказали нечто другое — чтобы ты больше не хотел свою подругу жизни.

Фалон издал низкое рычание и, подняв Дониллу в воздух, держал одной рукой, покачивая в полуметре от пола. Только сейчас Донилла поняла, что ей грозит серьезная опасность.

— Скажи ей, Далден, — властно приказал Фалон, — что она осталась в живых лишь потому, что не мужчина.

— Брок объяснил нам, что вы пытались сделать, генерал Ванд. Фалон, конечно, был вправе убить вас за попытку помешать ему исполнить свой долг, вас спасло только то, что вы женщина. Однако вам следует знать, что он достаточно зол и не остановится ни перед чем, если вы помешаете ему найти его подругу жизни. Где она?

— Я… я не могу вам этого сказать, — пробормотала Донилла. — Мы согласились предоставить ей убежище, и она не хочет, чтобы он ее нашел.

— В этом вопросе у нее нет права выбора, — ответил Далден. — Наш отец отдал ее под защиту этого человека, что дает Фалону все права на нее.

— А кто защитит ее от него?

— Ей не нужна защита от своего друга жизни. Он никогда не причинит ей вреда.

— Ты теряешь время, Далден, — вмешался Брок. — У этой женщины есть свой кодекс чести, который не позволяет ей предать Шанель. Это и не нужно. Я сканировал прилегающую зону в радиусе, позволяющем генералу Ванд прибыть сюда за то время, что она затратила, и обнаружил женщину, голос которой напоминает голос Шанель, хотя она и говорит по-сандериански. Данные свидетельствуют о том, что она в опасности.

— Она находится в непосредственной опасности или просто боится нашего прибытия? — спросил Далден.

— В непосредственной опасности. Требование освободить ее «от проклятого маленького негодяя» и привлекло мое внимание. Удивительно, как она иногда напоминает твою мать.

— Насколько это действительно опасно, Брок?

— Достаточно, чтобы привести ее в состояние, близкое к панике. Кто из вас транспортируется, ты или Фалон?

— Я! — без колебаний воскликнул Фалон, и в следующее мгновение исчез. Донилла упала на пол.

Мгновением позже высоко над планетой Марта вторглась в главный процессор Брока.

— Тебе понадобилось слишком много времени, мусорный ящик, — раздраженно сказала она. — Я справилась бы еще десять минут назад.

— Ты проследила, как они транспортировались на поверхность Сандера? — с возмущением спросил Брок.

— Конечно.

— И ты обнаружила Шанель так же, как и я?

— Естественно, только раньше, — промурлыкала Марта.

— Тогда почему ты не транспортировала ее оттуда? — спросил Брок.

— По той же причине, что и ты. Нам не следует возвращаться домой, пока эти двое не будут вместе. Кроме того, я в долгу перед большим парнем.

— Шанель может не оценить твой способ возвращать долги, — усомнился Брок.

— Будущее покажет.

Фалон не сразу ощутил, что в целости и сохран кости находится на новом месте. Видно, он никогда не сможет привыкнуть к этому проклятому Дродой способу передвижения и поэтому молился, чтобы такой необходимости больше не возникало. Тем не менее сейчас он был рад тому, что существует нультранспортировка, иначе сошел бы с ума, зная, что не может вовремя защитить Шанель. Но теперь, когда,

Фалон оказался здесь и увидел положение, в котором она находится, он не знал, следует ли ему кого-то убить за это или поблагодарить,

Руки Шанель были вытянуты вперед и прикованы к стене. Лодыжки — широко расставлены и ремнями прикручены к основанию круглого бруса, над которым склонялась Шанель. Одежды на ней не было. По всем признакам Шанель подготовили к бичеванию.

Сзади нее, чуть левее, стояли двое мужчин, бесстрастно созерцая результат своей работы. Фалон молча проскользнул позади них и стукнул их головами друг о друга. Стражники упали к его ногам. Только потому, что на теле Шанель не было следов истязания, они отделались так легко. Сразу забыв о стражниках, Фалон переступил через них и встал позади той женщины, ради которой перенес все ужасы космического путешествия.

Шанель не знала, что он здесь. Она в страхе прислушивалась — не откроется ли дверь, и еле слышные звуки от падения на пол сандерианцев не дошли до ее затуманенного сознания.

Ланар, должно быть, сошла с ума. Она не посмеет ее бичевать. Но в то же время она уже зашла так далеко, что трудно было представить, чтобы человек с нормальной психикой мог себе позволить такое. Если Ланар сумасшедшая, кто сможет остановить ее? Эти два идиота напоминают примитивных андроидов, запрограммированных только на одно действие. И они уже его выполнили — раздели ее и надежно связали. Теперь они к ней больше не прикасались, сообщив лишь, что ожидание входит в программу.

Программу чего? Наказания? Устрашающего вида плети на стене — единственное, что она могла видеть, стоя, согнувшись. Шанель вспомнила красные безобразные рубцы на ногах рабынь, которые, как она теперь не сомневалась, они получили в этой самой комнате, и содрогнулась при мысли, что ее ждет та же участь.

— Такое положение, женщина, идеально подходит для двух вещей. Вряд ли я забуду хотя бы об одной из них.

— Фалон! — От звука его низкого голоса Шанель содрогнулась — Нет, Фшэн! — вскрикнула она, когда смысл его слов дошел до нее.

— Ты все еще говоришь мне нет? А я говорю — да.

Руки Фалона легли ей на спину, как бы подтверждая, что никакие ее слова не помешают ему выполнить задуманное. Что он собирается делать? Одно из двух? О Звезды, нет нужды спрашивать, что он имеет в виду! Наказание или соединение — и то, и другое ужасно! Ни того, ни другого она не хочет. А плети — вот они…

Нет, он не будет ее бить. Воины не бьют своих женщин, а он считает ее своей. Но это воины Кап-ис-Тра, а Фалон принадлежит к бахаранцам, о которых она почти ничего не знает, кроме того, что они наказывают своих женщин по-другому. Может быть, он посчитает необходимым наказать ее плетью за бегство. Впрочем, какая разница? При его громадной силе даже шлепки причинят ужасную боль.

— Я не слышу твоих слов, Шанель. Ты жалеешь, что покинула Ша-Каан?

— Я жалею только о том, что ты меня нашел. Ее глаза расширились от острой боли, вызванной шлепком по ягодицам.

— Это неверный ответ, керима. Хочешь попробовать еще раз?

— Отпусти меня, Фалон!

— Отпущу, как только меня удовлетворят твои ответы.

— Ты хочешь, чтобы я тебя обманывала? — закричала она.

— Нет, я хочу честного ответа, поэтому поищем его у твоего тела.

Шанель почувствовала, как его руки скользнули от ее бедер к животу, а затем медленно подобрались к груди. Шанель задержала дыхание, пытаясь противостоять возникшим ощущениям, но это оказалось невозможно. О Звезды! Несмотря на ее вполне реальный страх, Фалон пробудил в ней желание. Соски грудей отвердели под его ладонями, пульс участился, все внутри замерло в предвкушении соединения. Почему такое происходит каждый раз, когда он прикасается к ней?

Фалон внезапно наклонился над ней, кожаные браки прижались к ее ягодицам, голая грудь — к спине Руки Фалона обвились вокруг нее и мягко сжали в объятиях.

— Я скучал по тебе, женщина. Только мысль о тебе и представление о том, что я с тобой сделаю, когда найду, спасли меня от отчаяния и безумия в этой адской машине из металла, в которой мне пришлось путешествовать.

Шанель опустила голову, почти побежденная этими словами. Но она не могла позволить, чтобы его чувства или даже ее собственные взяли над ней верх. Он до сих пор не произнес тех слов, которые принесли бы ей поражение и сделали ее подругой его Пока этого не произошло, оставался шанс, что такого и не случится. Он просто ей не подходит и неважно, что отец его выбрал, и что ее тело так реагирует на него. Она это знала точно. Почему она не может заставить и его признать это?

— Фалон…

— Нет! — резко оборвал он ее. — Твои слова редко бывают для меня приятны. Пусть лучше за тебя говорит твое тело.

Брус находился на уровне середины бедер Шанель, а не талии, как было задумано. Поэтому пальцы Фалона смогли проскользнуть между ее ног. Огонь желания охватил все тело, и из ее груди вырвался стон. Она все еще пыталась сопротивляться, стараясь выдернуть из стены крюк, к которому была прикована, но все ее усилия были тщетны. Ей оставалось надеяться только на милость Фалона — то есть на милость воина. А у воинов нет такого понятия.

Шанель ожидала и боялась того, что должно было случиться. Но ничего не могла сделать. Ее сопротивление быстро иссякало: слишком большое наслаждение испытывала она от его рук, ласкавших ее. Шанель даже забыла о боли, которая должна была за этим последовать.

Разумом она не хотела, чтобы он взял ее, тем более в таком положении, когда она даже не могла двигаться, но ее тело отказывалось подчиняться. И Фалон об этом знал. Шанель понимала, что потом будет чувствовать себя униженной из-за того, что дала ему понять, насколько сильно хочет его, но сейчас это было выше ее сил.

Она уже была готова умолять Фалона взять ее, когда он протянул руку и с небольшим усилием вырвал из стены крюк, к которому она была прикована.

Шанель выпрямилась, почувствовав, что ноги ее освободились.

Сбросив оковы с рук, Шанель мысленно благодарила Фалона, который оказался не столь безжалостным, как она думала. Но сейчас ей нужно было другое, и Шанель ждала этого. Ее чувство только усилилось, когда она взглянула на Фалона. Без малейших колебаний или поощрения со стороны Фалона Шанель бросилась в его объятия, обхватила руками шею и нагнула голову, чтобы поцеловать в губы. Желание коснуться его, дать ему все, что он захочет, настолько захватило Шанель, что она не сразу поняла, что Фалон не разделяет ее энтузиазма и не отвечает на ее поцелуи.

Шанель в смущении посмотрела на него.

— Теперь ты честно поступаешь, Шанель, или делаешь это, чтобы избежать наказания? — спросил он, отстраняя ее от себя.

Слова Фалона подействовали на нее как холодный душ. Шанель вдруг поняла, что именно этого он и добивался.

— Ты не собирался соединяться со мной здесь? — спросила она.

— Когда я возьму тебя, женщина, это произойдет в постели — неподвижной постели, причем я должен быть уверен, что мы одни.

— Тогда зачем ты заставил меня захотеть тебя? — почти выкрикнула она.

— Нужно было, чтобы ты вспомнила о своих подлинных чувствах, преодолев свой страх. И в конце концов ты сказала правду. Ты все еще хочешь меня.

— Больше этого не будет, ничтожество!

Шанель отвернулась от него и едва не споткнулась о тела двух сандерианцев. И только теперь до нее дошло, что Фалон действительно спас ее. Ей до сих пор было неясно, что собиралась сделать с ней Ланар. Ведь, в сущности, из-за нее Шанель оказалась в руках Фа-лона, с которым невозможно ни о чем договориться. Она, конечно, не откажет себе в удовольствии отплатить этой сандерианской ведьме.

Шанель все еще находилась под впечатлением только что испытанного с Фалоном. Ее буквально приводила в бешенство мысль, что, прикоснись он к ней сейчас, и она вновь растает. Как он смеет заставлять ее хотеть его и ничего потом не делать! О Звезды, именно из-за этого страдала Тедра, когда Чаллен находил нужным ее наказывать, и именно из-за этого она не хотела, чтобы воин Кап-ис-Тра стал ее другом жизни! Правда, все было не так уж страшно. До визга он ее не довел. Тем не менее он обращался с ней так, как, она считала, бахаранцам несвойственно.

Шанель обернулась к Фалону и увидела, что он протягивает ей ее одежду. Она выхватила платье у него из рук, радуясь, что оно сделано по кистранской моде, так что надеть его можно так же быстро, как и снять.

Однако возникшее подозрение не проходило.

— Ты наказывал меня, воин? — спросила Шанель, прикрыв свою наготу.

— Когда приходит время для наказаний, у тебя не должно быть сомнений, что тебя наказали.

Шанель изумленно уставилась на него, не зная, что и подумать. Злость заставила ее забыть об осторожности.

— А почему ты думаешь, что я приму твое наказание, каким бы оно ни было? Я ничем его не заслужила. Фалон приподнял брови.

— Разве отец разрешил тебе покинуть Ша-Каан?

— Мне разрешила мама, — с торжеством ответила Шанель.

— О чем она теперь, скорее всего, сожалеет.

Шанель побледнела. В самом деле, как она не подумала, что на Тедру обрушится все неудовольствие Чаллена? Ее мать это прекрасно знала и даже отправила с ней Марту, тем самым не скрывая от Чаллена, что помогла дочери бежать.

— Мне кажется, я начинаю ненавидеть тебя,

Фалон Ван Иер, — зло проговорила Шанель.

— Тебе стоит знать, что я не собираюсь терпеть эту твою привычку говорить неправду, — нахмурившись, сказал Фалон.

— Это правда! — воскликнула она. — Мне не просто кажется, я совершенно в этом уверена. А тебе следует знать, что все свои привычки я сохраню и мне плевать, нравятся они тебе или нет.

Шанель собрала в кулак всю свою волю, когда Фалон приблизился к ней. Она даже не вздрогнула, когда он поднес руку к ее лицу. Правда, он всего лишь приподнял ее подбородок так, чтобы Шанель не могла избежать его взгляда. А взгляд Фалона вовсе не был гневным, его глаза смотрели на нее скорее задумчиво.

— Любопытно видеть, как проявляется твое разочарование.

— Это ярость, а не разочарование, — горячо возразила она. — Здесь есть разница.

— Ты расстроена, — настаивал Фалон, — потому что я не сделал того, чего тебе так хотелось.

— Не льсти себе! — фыркнула она. — Это почти ничего не значило и уже забыто.

— Опять ты говоришь неправду. Доказать тебе это.

— Нет! — едва не крикнула она и попыталась отступить назад, но Фалон крепко держал ее.

— Выслушай меня, керима. Я не смог бы этого доказать, не взяв тебя прямо сейчас. Мое желание еще больше твоего. Я до боли хочу тебя. Но знать, что ты хочешь меня, — это стоит любой боли. Я не мог удержаться от того, чтобы не потрогать тебя. Я должен был удостовериться, что ты здесь и ты моя. Не упрекай меня в этом и в том небольшом неудобстве, что причинил тебе. Мне легче не дышать, чем не трогать тебя.

Ну зачем он говорит такие вещи?! Его признания вызывают в ней такие сладостные чувства! И вдруг Шанель как молнией поразило: да он же контролирует свою страсть и даже гораздо лучше, чем она сама!

Как же он посмел устранить одно из главных препятствий? Как она теперь сможет выполнить свое решение, если он и впредь будет так вести себя? Однако остальные препятствия все еще сохраняются, тщетно убеждала себя Шанель. Она все равно не сможет быть счастлива с таким деспотичным человеком. Он собирается изменить ее, он уже говорил об этом. И всякий раз когда она сделает хоть что-нибудь не так, ее ждет боль и унижение. Она никогда не смирится с этим. И он все-таки еще не доказал, что не утратит над собой контроль в критический момент, а только показал, что справляется с собой лучше, чем раньше.

Такими рассуждениями распаляя себя, ей удалось подавить приятное чувство, охватившее ее от его признания. Взамен пришел гнев. Шанель оттолкнула его руку и отодвинулась от него.

— Я не испытываю ничего, кроме досады оттого, что ты нашел меня. И с этим не удастся ничего поделать, если ты не исчезнешь так же, как появился — без меня.

Фалон издал звук, явно означавший раздражение.

— Я избавлю тебя от необходимости говорить неправду, женщина. Я тебе это обещаю. Но у нас есть более неотложные дела.

— Отсрочка приговора? — сухо поинтересовалась Шанель. — Какое счастье!

— Шанель… — начал было Фалон. В его голосе явно звучало предостережение.

Однако она опередила его, не дав произнести еще одно обещание, которое не могло ей понравиться.

— Если к неотложным делам относится проблема, как выбраться отсюда, то я должна тебе сказать, что дверь заперта. Так что тебе придется просить помощи у того предателя, который транспортировал тебя сюда. Брок! Если ты меня слышишь, а я знаю, что ты должен слышать, то обещаю, что больше никогда не стану с тобой разговаривать. Надеюсь, что и Марта тоже.

— Ты злишься на компьютер своего отца? — с некоторым удивлением спросил Фалон.

— Злюсь на любое создание мужского пола. Но не обольщайся, я буду срывать зло только на тебе. Фалон внезапно рассмеялся.

— Я рад этому. Было бы довольно утомительно драться с каждым мужчиной, которого ты оскорбишь.

— А что будет, если я оскорблю тебя?

— Об этом ты узнаешь первой. «Посмотрим, проклятое ничтожество», — подумала Шанель, но вслух этого не произнесла.

Шанель довольно скоро поняла, что у Фалона нет намерения просить Брока о помощи, иначе он не стал бы так тщательно осматривать запертую дверь.

— Транспортироваться будет быстрее, — наконец сказала Шанель.

— Транспортировка подождет до тех пор, пока в ней не будет особой необходимости, — не оборачиваясь, ответил Фалон.

То, что огромный, бесстрашный воин питает отвращение к нуль-транспортировке, в другой обстановке могло бы быть забавным. Шанель подошла вплотную к Фалону.

— Мы здесь торчим перед запертой дверью, а ты считаешь, что необходимости нет?

Вместо ответа он молча взглянул на нее, отступил на шаг и одним ударом выбил дверь.

— Ну, на этот раз я не угадала, — пробормотала Шанель.

Единственное, что обрадовало Шанель, это то, что она застигла врасплох Ланар. Сандерианка сидела на своей кушетке к заканчивала трапезу. Звук от падения двери заставил ее вскочить на ноги. Как и сестра, Ланар была потрясена видом живого воина, хотя и знала заранее о его росте. Она испуганно уставилась на Фалона, поэтому не сразу заметила Шанель.

— Это вы несете ответственность за то состояние, в котором я застал свою женщину? — спросил Фалон, подходя к Ланар.

Испуг у той неожиданно прошел, и она усмехнулась.

— Вы это оценили? Она сказала, что вы захотите наказать ее за бегство. Я решила облегчить вам эту задачу, зная, что вы скоро здесь появитесь. Но я и так позволила бы вам войти, — с упреком добавила она. — Вам не нужно было ломать мою дверь.

— Мы не связываем наших женщин для того, чтобы их наказывать, и не наказываем так, как вы собирались наказать Шанель. Вы пытались запугать женщину, находящуюся под моей защитой, и если бы вы были мужчиной, то очень пожалели бы об этом.

Ланар только на мгновение почувствовала страх, сразу поняв, что он ничего с ней не сделает.

— Судя по всему, вы слишком снисходительны, — насмешливо улыбнулась она. — Эта женщина заслужила гораздо худшее наказание, чем ваше. Я это поняла за то время, что она была здесь. Из нее следует выбить высокомерие.

В этот момент Шанель подошла к Ланар и похлопала ее по плечу. Та в раздражении повернулась в ее сторону и сразу побледнела, только сейчас вспомнив, что Шанель своим ростом сильно отличается от нее.

— Ты хочешь рассказать мне о том, что я заслужила? — с легкой угрозой сказала Шанель. — Нет? Тогда как насчет моего высокомерия, которое, между прочим, никак не может быть больше твоего?

Ланар молчала и выглядела весьма жалкой, и Шанель с удовольствием отметила это. Тем не менее она еще не была вполне отомщена за все причиненное ею.

— Знаешь, Ланар, я думаю, ты не зря беспокоилась насчет плохих шакаанцах, — небрежно сказала Шанель. — Этот воин не может заставить тебя пожалеть о том, что ты со мной сделала, но для меня подобных препятствий не существует.

— Ты… ты не посмеешь, — дрожащим голосом выдавила из себя Ланар.

— Почему же не посмею? — ответила Шанель, отводя назад руку и нанося удар кулаком.

Маленькая женщина упала на кушетку, потеряв сознание. Шанель надеялась, что сломала ей челюсть, хотя и сомневалась в таком успехе.

Но этого было все же недостаточно. Шанель нагнулась и стала искать в карманах Ланар Жезл переделки, который, она была уверена в этом, жаждущие власти женщины должны были всегда иметь при себе, и без труда нашла его.

— Спасибо, — сказал за ее спиной Фалон. Шанель выпрямилась, держа в руке голубой жезл.

— За что? — спросила она.

— Ты сделала то, Чего я не могу сделать.

— Я сделала это не для тебя, красавчик, а для себя. И я еще не закончила.

С этими словами она направилась с Жезлом переделки в соседнюю комнату и опустилась на корточки возле все еще лежащих без сознания сандерианцев. Известно, что для внедрения сведений в подсознание нет нужды будить испытуемого или приводить его в чувство. Шанель воспользовалась этим обстоятельством.

Закончив, она встала и увидела Фалона, стоявшего в дверях.

— Что ты сделала, женщина?

— Я сделала так, чтобы с Ланар в следующий раз поступили так же, как со мной, а может быть, так, как она каждый день поступает с рабами. Это должно раскрыть ей глаза, впрочем, она слишком подлая женщина, чтобы урок пошел ей на пользу.

Шанель прошла мимо Фалона и положила жезл в карман Ланар, чтобы та не заподозрила, что на ее рабов было оказано какое-то влияние. Когда она выпрямилась, Фалон стоял рядом, и на его лице было написано недовольство.

— Ты знаешь, для чего используется это устройство? — спросил он.

— Да, мне объяснили.

— И ты знала, что женщина, которую называют генералом, будет применять его ко мне?

— Я догадывалась, что она будет пытаться, но твоя внешность не оставляла ей никаких шансов.

— Она использовала это, но оно не сработало, так как я не знаю их языка. Почему же эта женщина, похожая на нее, говорит на нашем языке?

— Меня попросили копию сублима нашего языка, и я сказала Марте, чтобы она ее прислала. Я думала, что копия нужна генералу, но, видимо, это ее сестра засомневалась, правду ли я сказала на допросе, и решила убедиться в этом сама. Это предположение легко подтверждается, иначе Жезл переделок сработал бы и на тебе.

— Сдается, что, зная ее намерения, ты бы одобрила их. Ты хотела, чтобы я забыл тебя, — добавил Фалон, и в его голосе послышалось рычание.

Шанель вздрогнула, решив, что будет разумнее разуверить его в этом.

— Это не моя идея, Фалон. Донилла не видела другой возможности помочь мне. Но это должно было быть временным действием. Как только ты вернулся бы на свой корабль, Брок напомнил бы тебе обо мне и о том, зачем вы здесь появились. Твоя натура заставила бы тебя вернуться сюда, помнил бы ты обо мне или нет. Чтобы это сработало, мне нужно было сделать все это самой, тогда никто бы не смог вернуть тебя в прежнее состояние. Я могла бы встретить тебя сразу, как только ты появился, и так все запутать, что понадобились бы годы, чтобы ты понял, что я сделала. Я могла бы использовать жезл и сейчас, когда проходила мимо тебя. И ты ни о чем бы не догадался. Я попросила бы тебя выйти отсюда без меня — и ты бы как миленький вышел! Но я не сделала этого.

— Почему?

— Перестань хмуриться, воин. Мне так же, как и тебе, не нравится, когда личности людей изменяют без их ведома. Я и тех двоих не изменяла, а просто сказала, чтобы они забыли, что Ланар — их хозяйка. Очевидно, она внушила им, что любая женщина, которая туда входит, должна быть наказана. Но они сами не исполняют наказаний, а только подготавливают к ним. Так что Ланар всего-навсего испытает некоторые неудобства, пока кто-нибудь не освободит ее. Впрочем, стоит ей вытащить свой жезл и снова все встанет на свои места. Правда, если она догадается, что именно я им сказала, до того, как они ее свяжут. Проклятие, я об этом не подумала!

Фалон внезапно усмехнулся.

— Не могу решить, нравится ли мне твое желание отомстить.

— И очень плохо! — возразила Шанель. — Знаешь, Фалон, — вдруг заговорила она, глядя на него с любопытством, — если бы ты согласился, я могла бы избавить тебя от качеств, которые мне в тебе не нравятся. Для этого мне следовало бы забрать с собой один из этих жезлов. Но сдается мне, что ты не желаешь расставаться с ними, поэтому я и не хочу возвращаться домой вместе с тобой.

— Ты примешь меня таким, какой я есть, женщина, — резко сказал Фалон.

— Я знала, что ты так скажешь, — вздохнула Шанель и отвернулась от него.

Фалон схватил ее и сильно встряхнул.

— Ты примешь меня! — почти выкрикнул он.

— И не надейся на это! — Шанель упрямо вздернула подбородок.

Лицо Фалона потемнело. Она поняла, что наконец действительно разозлила его, и ее настроение его уже не волнует. В ожидании худшего Шанель закрыла глаза, не собираясь отступать. Сейчас она узнает, что бывает, когда бахаранцы теряют самообладание.

В этой напряженной тишине послышался звук открываемой двери, а затем Шанель услышала голос, которому не могла не обрадоваться.

— Мы не помешали?

— Нет! — с облегчением выдохнула Шанель.

Она с радостью взглянула на своего брата, а затем на Фалона, выглядевшего очень довольным. Шанель вспыхнула, поняв, что в действительности Фалон и не терял самообладания, а только хотел внушить ей мысль об этом, чтобы взять на испуг. И хотя перед нависшей угрозой она не отступила и не изменила свой тон, все же он мог подумать, что ее можно запугать.

Шанель совершенно забыла о том, что в комнате ее брат и все остальные. Ее сознание полностью сконцентрировалось на одном, и она уже не думала о том, что делает. Одной ногой она зацепила Фалона под коленом и одновременно толкнула кулаком в грудь, отчего тот потерял равновесие. Все получилось очень удачно, вернее, так могло бы получиться, если бы Фалон отпустил ее руки. В результате он упал навзничь, а Шанель оказалась на нем сверху. Ситуация выглядела настолько смешной, что Фалон расхохотался, хотя мог бы и разозлиться.

Шанель вскочила на ноги и свирепо посмотрела на него.

— В следующий раз я тебя разозлю, проклятое ничтожество! Нечего меня испытывать. Ты хотел знать мою реакцию — вот она!

— Действительно, — согласился он, смеясь. — Я не сомневаюсь в твоем характере, керима, так же, как ты сомневаешься в моем.

— А пошел ты!…

— Шани! — резко одернул ее Далден, побледнев Теперь она осознала, что совершила что-то из ряда вон выходящее. Она не смела этого делать ни при каких обстоятельствах. Шанель съежилась от страха, когда поняла, что не только Далден был свидетелем оскорбления воина, но и родственник Фалона, как и Донилла, которая, казалось, не верила своим глазам.

«Может, стоит попытаться объяснить брату все происшедшее», — подумала она.

— Меня спровоцировали… — пролепетала Шанель.

— Это не оправдание… — прервал ее Далден.

— Оставь ее, — вмешался Фалон, встав позади Шанель и прижимая ее к себе жестом собственника. — Теперь наказывать ее — моя забота. Но сейчас ничего не надо делать. Я со временем научусь не поддаваться на ее хитрости, а она узнает, что можно и чего нельзя.

— Но она прекрасно понимает, что ведет себя неуважительно, — сказал Далден.

— Не напоминай ей о ваших порядках, мой друг. У женщин Ба-Хар-ана больше свободы, а она теперь бахаранка.

Шанель едва не возразила, что это еще не так, но было бы глупо напоминать Фалону о том, что он забыл сделать. А интригующее замечание Фалона разожгло ее любопытство.

— О какой свободе мы сейчас говорим? — спросила она.

— Думаю, на этот восход твой лимит исчерпан, — с усмешкой ответил Фалон. — Иди поприветствуй подобающим образом своего брата и извинись за то, что опозорила его своим поведением.

От удивления Шанель раскрыла рот.

— Но ты только что сказал, что мне можно…

— Тебе прекрасно известно, что он считает иначе.

Шанель действительно это знала, но ее гордость была уязвлена тем, что Фалон напомнил ей об этом. Она едва не взорвалась, когда он, положив свою руку ниже спины, слегка подтолкнул ее к брату. Шанель обернулась и бросила на Фалона самый уничтожающий взгляд, какой только могла изобразить, но он лишь рассмеялся.

Шанель прошептала Далдену свои извинения. Они были вполне искренними, так как она понимала, что он действительно недоволен ею. И хотя Далден был наполовину кистранцем, он до мозга костей оставался воином Кап-ис-Тра и в некоторых отношениях был столь же непреклонным, как и все они. Например, он был твердо убежден, что все женщины обязаны оказывать воинам должное уважение. Если бы женщина довела своего воина до потери самообладания, ей бы грозило серьезное наказание.

Как она могла забыть это, начав дразнить Фалона, называя его ничтожеством и даже толкнула его? То, что она сама потеряла самообладание, — это не оправдание. Далден прав. И в то же время если бы этого не случилось, она многого бы не узнала. Свобода самовыражения? Вроде такая идея неприемлема для воинов. Но если это так, то это довольно забавно. Может, она что-то не поняла? Шанель решила расспросить об этом брата.

— Фалон просил, чтобы я не говорил тебе. Он хочет, чтобы ты сама расспросила его обо всем, как и подобает подруге жизни. Это позволит вам лучше узнать друг друга.

— Он еще не мой друг жизни, Далден, — возразила она.

— Но ты ведь знаешь, что фактически это так.

Пока Шанель находилась в одной комнате с Фалоном, это было верно. Ему нужно только сказать несколько слов, причем даже без свидетелей. Поэтому для нее сейчас проблема номер один — как выйти из поля зрения этого воина. К несчастью, об этом можно было только мечтать.

Шанель удалось с глазу на глаз переговорить с Дониллой, пока один из родственников Фалона шутил по поводу того, какие «грандиозные» препятствия пришлось тому преодолеть — двое маленьких мужчин до сих пор лежали в соседней комнате без сознания.

— Прошу прощения за то, что я ударила вашу сестру, но я была слишком зла на нее, узнав, что она собиралась со мной сделать.

— Это мне нужно извиняться, — возразила Донилла. — На этот раз Ланар превзошла саму себя, и ей придется отвечать. Кое-каких полномочий она лишится.

— Ну, из-за меня не стоит этого делать. Кстати, может быть, вы захотите как-нибудь заглянуть сюда на минутку. А то я тут немного поговорила с помощью Жезла переделки с двумя надсмотрщиками Ланар, — сказала Шанель в ответ на вопросительный взгляд До-ниллы, — насчет того, чтобы расквитаться кое с кем.

Донилла кивнула.

— И правильно.

— Я тоже так думаю.

— А что будет с вами? Теперь, когда я собственными глазами увидела всю эту ситуацию, я искренне сожалею, что не смогла помочь вам.

Шанель пожала плечами.

— Не огорчайтесь, Донилла. Я все равно была обречена с того момента, когда они смогли заполучить корабль, который быстрее моего.

— Я могла бы отвлечь их внимание, чтобы вы ускользнули, — предложила Донилла.

— Благодарю, но от компьютера системы Мок II не так-то легко ускользнуть. Мок II моего отца сейчас как раз следит за этой комнатой. Брок просто транспортирует одного из этих воинов так, чтобы он оказался прямо передо мной. Не стоит и пытаться.

— Это звучит безнадежно. И ничего нельзя сделать?

— Ничего, пока я не вернусь на Ша-Каан и не окажусь вдали от компьютеров, которые могут расстроить даже самый гениальный план бегства. В любом случае незаметному легче исчезнуть, а здесь я не могу быть незаметной.

— Это еще слабо сказано, — с сочувствием заметила Донилла, — но я все-таки желаю вам удачи.

— Я тоже, тем более что у вас есть свои проблемы, над решением которых стоит подумать. Пожалуй, ваши мужчины могли бы уже сделать кое-какие выводы, хотя бы тот, что под управлением женщин планета не развалилась.

Донилла усмехнулась в ответ.

— Это верно. О, кажется, вашего брата что-то обеспокоило. Он, случайно, не обладает исключительным слухом?

Шанель взглянула через плечо и поморщилась, увидев, что Далден мрачно смотрит на нее.

— Нет, он обладает только блоком компьютерной связи. Проклятие! Наверно, Брок сообщил ему, о чем мы сейчас говорили. Мерзкий соглядатай! Мне лучше идти.

Шанель пожала руку генералу и подошла к брату.

— Я не хочу слышать об этом, — сказала она, прежде чем тот успел открыть рот.

— Ты обязательно об этом услышишь, но не здесь. — Далден схватил ее за руку и повернул к Фалону, чтобы привлечь его внимание. — Я возьму ее на корабль, чтобы потолковать кое о чем, — сказал Далден. — Ты последуешь за нами, когда сможешь. Брок!

Шанель, казалось, едва успела взглянуть на Фалона, которого, похоже, происходящее мало заботило, как очутилась в контрольной рубке незнакомого корабля.

— Приветствую тебя на борту, Шанель! — услышала она низкий голос Брока,

— Что это за корабль? — спросила она у брата. Слова компьютера Шанель проигнорировала, как и обещала.

— Не пытайся сменить тему, Шанель. Далден был готов к битве.

— Мы еще не начали разговор, так что нечего менять. Но даже если было бы и так, я должна сказать, что это не твое дело, Фалон единственный, кто вправе делать мне выговоры.

— Тогда просто послушай обеспокоенного родственника, который хочет спасти твою задницу. Не убегай от него снова, Шанель.

Она гневно посмотрела на него. Злиться на брата, однако, было бесполезно. Ее гнев или рассмешил бы его, или укрепил бы в своем мнении. И то, и другое сейчас было не на пользу Шанель.

Поэтому она опустила голову и постаралась, чтобы ее голос звучал как можно жалобнее.

— Я боюсь его, Дал. Ты не мог бы вызвать его из-за меня? Ты ведь больше его.

— Он намного опытнее меня. Разве ты не наблюдала за ним на состязаниях?

В голосе Далдена звучали веселые нотки. Проклятие! Он прекрасно понимает, что ее хныканье притворно.

— Ты мог хотя бы попытаться, — проворчала Шанель.

— Не стоит даже и думать об этом, Шани. Если он рядом, я уже больше не могу защищать тебя и уж совершенно точно не вправе защищать от него, если нет хоть малейшего признака плохого обращения с тобой с его стороны.

Шанель вскинула голову, ее глаза сверкнули.

— Такие признаки были! Разве ты не знаешь, что он сделал со мной в палатке?!

— Если бы ты, как и следовало, осталась, то узнала, что именно эта потеря самообладания свидетельствовала о том, что он выбрал тебя подругой жизни и никакая другая женщина ему не нужна.

— Это самая большая нелепость из всего, что мне доводилось слышать! Теперь я знаю, что ты на его стороне. Проклятые воины, вы всегда солидарны друг с другом!

— А ты слишком упряма и не ценишь доброго отношения, — несколько раздраженно сказал Далден. — Если бы мы были дома, я сам отправил бы тебя на кухню чистит фалаа.

— Большое спасибо, братец, — огрызнулась Шанель, отвернувшись.

Он развернул ее к себе и покачал головой.

— Ты зря убежала, Шани, и прекрасно это понимаешь, — рассудительно сказал Далден.

— Я была в отчаянии.

— И без всяких оснований. Эта фраза доконала ее.

— Что ты в этом понимаешь! — возмущенно воскликнула Шанель. — Звезды, я надеюсь, что женщина, которую ты захочешь, будет не шакаанка и вовеки не даст тебе покоя!

Далден задохнулся от гнева, лицо его побагровело.

— Это самые ужасные слова, которые ты мне когда-либо говорила. Возьми их обратно, Шани!

— Будь я проклята, если сделаю это! Ты обрекаешь меня на несчастную жизнь, брат. И думаешь, я прощу тебе это?!

Далден собирался ответить в том же духе, но тут раздался твердый и непреклонный голос Фалона.

— Она будет наказана за ту боль, которую причинила своими необдуманными словами.

Оба обернулись. Брок транспортировал сюда одного Фалона, видимо, для того, чтобы прекратить их стычку. Далден был смущен тем, что его застали спорящим с сестрой, и сразу успокоился. Шанель же была слишком разгневана.

— А почему бы и нет? — саркастически заметила она, услышав обещание Фалона. — Чем больше оснований, тем будет приятнее.

— Нет! — спокойно сказал Далден. — Она заслуживает определенного наказания, но не за это. Извини, Шани, — добавил он, обращаясь к сестре, — но я полагаюсь на мнение нашего отца. Он посчитал, что этот воин будет тебе достойным супругом, и я верю, что Фалон это докажет.

— Так ты от имени своего отца отдаешь ее мне?

— Да.

— Далден! — крикнула Шанель, поняв теперь, чего ждал Фалон. Он мгновенно схватил ее за руку и поволок прочь от контрольной рубки.

— Нет, подожди! — упиралась Шанель.

Но Фалон не стал ждать. Он потащил ее по одному слабо освещенному коридору, затем по другому, более широкому, потом в лифте они проскочили два этажа, затем миновали большую Комнату записей, потом еще коридор и еще лифт. Шанель задыхалась, сердце бешено колотилось, страх нарастал. Наконец Фалон остановился и. прислонившись к стене, закрыл глаза. Сквозь все свои страхи Шанель почувствовала, что боится за него.

— Что-то не в порядке? — спросила она, и в ее голосе прозвучало беспокойство.

— Нет.

Нет? Она огляделась. Нигде не было видно ни одной двери. По виду Фалона нельзя было заключить, что все в порядке Наоборот, он явно чувствовал себя неуютно.

— Фалон! — гораздо мягче и с явным беспокойством позвала Шанель.

Его глаза открылись, а рот передернулся в презрительной гримасе.

— Я пропал. Шанель заморгала.

— В том смысле, что не знаешь, где находишься. Он вздохнул.

— Да.

— Но это ведь не смертельно? — спросила Шанель после долгого молчания.

Вместо ответа он сердито посмотрел на нее. Шанель улыбнулась, а затем разразилась смехом. Она тоже прислонилась к стене, слезы текли у нее из глаз. Немного успокоившись, Шанель снова взглянула на Фалона и, увидев, что он по-прежнему в плохом настроении, вновь разразилась смехом.

Руки Фалона легли на плечи Шанель и привлекли ее к себе. У нее перехватило дыхание. Она больше не пыталась сопротивляться. Неизвестно почему, но этот смех помирил ее с Фалоном.

— Твой брат был прав, — сказал он ей на ухо. — У тебя нет должного уважения к воину.

— Я бы так не сказала. Я очень уважаю все твои достоинства, Фалон. Но никогда не рисуй мне никаких планов, ладно? — добавила она, положив подбородок ему на грудь, глядя в лицо.

Фалон улыбнулся ей, и у нее прервалось дыхание, когда она вновь увидела, как он великолепен. Сигнал опасности все еще продолжал звучать где-то в ее голове, но казалось, вот-вот отключится. Руки Фалона уже лежали на талии Шанель, медленно подтягивая ее все выше и выше. Она попыталась уклониться от его губ, и на какую-то долю секунды ей это удалось, но затем она покорилась и не пожалела о том, поскольку его поцелуи были очень приятны. Ни о каком бегстве она, конечно, и не помышляла…

— Снова не то место, — со вздохом сказал он.

— Просто это не твой день, правда?

— Он еще будет моим, — пообещал Фалон. — Ты здесь, компьютер? — спросил он.

— Естественно, я на этом корабле, — ответил Брок, даже не спросив, что нужно. — Вернись к последнему лифту, поднимись на один этаж и двигайся вправо.

Шанель вздохнула, когда Фалон поднял ее на руки и устремился вперед. Ее вновь охватил страх, но теперь по крайней мере она пыталась его побороть.

— Я все еще боюсь, — прошептала Шанель, обняв Фалона за шею.

Его руки крепче прижали ее к себе.

— Я знаю. Я хотел бы забрать сейчас у тебя весь твой страх, керима, хотя уверен, что он пройдет после того, как мы соединимся.

— А ты не можешь повторить свою последнюю попытку, позволив мне контролировать темп?

— Не могу. Я слишком хочу тебя, женщина. Я должен тебя касаться. Но теперь ты моя, и я обязан защищать тебя даже от самого себя. Клянусь тебе, ты не почувствуешь боли, когда мы соединимся. — Он остановился и нежно посмотрел на нее. — Верь мне, Шанель. Положись на меня.

Это был единственный выход.

— Хорошо, — прошептала она. От его улыбки у нее вновь перехватило дыхание и сжалось сердце.

Его кровать была большой и старомодной — она не двигалась. Помещение также было довольно большим для космического корабля. Фалон осторожно опустил ее на кровать и принялся снимать перевязь и браки, Шанель не могла отвести от него взгляда, впрочем, она и не пыталась.

Он был так замечательно сложен, этот воин с мощной грудью и широкими плечами. Глядя на него, трудно было не думать о его силе. Она старалась напомнить себе о нежности, которую он проявлял к ней в последнее время, и о его обещании, что на этот раз больно не будет.

Взгляд Шанель скользнул по его телу и задержался на той части, куда она стеснялась смотреть. Возможно, ей и не стоило этого делать, поскольку от увиденного ее буквально пробрала дрожь. Однако, когда он пришел к ней в постель, его глаза сияли, а не бешено сверкали, как в тот первый раз.

— Там больше нет ничего такого, я имею в виду необузданных эмоций, что были тогда и так напугали меня? — Она положила ему руку на грудь.

— Не думай об этом, керима, думай о другом.

И чтобы окончательно успокоить, Фалон нежно поцеловал ее. Фалон уже видел раньше, как она раздевается. Теперь он сам раздевал ее. Он легко снимал с нее одежду, не скрывая при этом своего удовольствия.

Когда рука Фалона легла на ее грудь, у Шанель перехватило дыхание, а по его телу пробежала дрожь. Наконец она стала его женщиной, и ему хотелось кричать от радости. Но делать этого было нельзя. Он не должен показывать своих чувств, хотя было очень нелегко скрывать их. Стоило ему только прикоснуться к ней, как страсть овладевала им. Ее золотистая кожа казалась неправдоподобно гладкой и завораживала взгляд. Красота Шанель гипнотизировала его. Фалон постарался представить себе, что настанет время, когда он сможет просто смотреть на нее без всепоглощающего желания ощутить каждую клеточку ее тела. Но сейчас эта потребность жила в нем, и Фалон дал ей волю.

Поначалу Шанель была робкой, но ее нерешительность быстро уступила место дикой страсти, завладевшей ею. Чтобы не утратить над собой контроль, Фалон вынужден был держать ее за руки. Шанель вертелась, изгибалась дугой, и Фалон почувствовал, что и сам вот-вот выйдет из себя…

Их тела слились в единое целое. Возможно, Фалон проделал это слишком быстро, но все существо Шанель звало его, обещая невообразимое удовольствие, и он не сдержался. Однако дальше не пошел, и это было самым трудным для него. Каждый мускул его тела дрожал от усилия, но Фалон все же удержался от желания двигаться в ней. Ее бы это испугало.

Шанель не слышала, как он повторял ее имя. Она кружилась в вихре удовольствия и страстного желания. В этот момент даже если бы корабль разбился, она бы ни о чем и не догадалась. Только болезненное разочарование, угадывающееся в неподвижности Фалона, и зовущий ее срывающийся голос вывели Шанель из этого состояния.

Она открыла глаза и увидела, что он склонился над ней. Мышцы Фалона дрожали, а во взгляде бушевали столь сильные чувства, что Шанель затрепетала.

— Не надо, — словно предвосхищая ее вопрос, мягко сказал он, прижавшись щекой к ее лицу. — Я сделал тебе больно?

Она медленно покачала головой.

— И никогда не сделаю.

— Тогда почему…

— Ты знаешь почему. — Он вновь взглянул ей в глаза. У Шанель перехватило дыхание, когда она услышала то, что ожидала услышать. — Словом твоего отца твоя жизнь отдана мне, чтобы я защищал ее. Теперь я отдаю тебе взамен свою, чтобы ты хранила ее до самой моей смерти. — Фалон поцеловал ее так нежно и трепетно, что слезы навернулись у нее на глазах. — Теперь ты моя, Шанель Ван Иер, — резко сказал он. — Ты против?

— Нет! — само собой вырвалось у нее.

— Моя жизнь вся в моем сердце, которое ты можешь по своей воле лелеять или разбить. Я надеюсь, что ты будешь хранить и мое сердце, и мою жизнь.

Очень осторожно Фалон привлек ее к себе, чтобы дать то, чего она так страшилась. Боли не было. Было лишь ощущение его силы, проникающей вглубь ее, порождающей все новые и новые волны блаженства, растворяющей ее в безостановочном вихре горячих пульсаций. Шанель вся отдалась страсти, она кричала и хваталась за Фалона, и, когда наконец на самой высокой волне наслаждения почувствовала всю мощь его облегчения, все сразу же кончилось и для нее.

Прошло немало времени, прежде чем Шанель смогла открыть глаза. Никогда еще она не ощущала такой приятной расслабленности и опустошенности, такой восхитительной пресыщенности. Ее воин действительно превзошел самого себя, честно сдержав свои обещания. Шанель подумала, что следует сказать ему что-нибудь. Нет, ничего не надо. Наверно, он настолько переполнен чувством удовлетворения, что того и гляди лопнет.

Она улыбнулась про себя столь странной мысли. Он фантастический любовник, пока может управлять всем этим… Нет, прочь сомнения!

Шанель почувствовала, как Фалон зашевелился и внезапно положил ее к себе на грудь. Открыв глаза, Шанель увидела, как он улыбается ей, устраивая ее поудобнее. Захватив прядь ее волос, он осторожно подтянул Шанель к себе и нежно поцеловал.

Шанель положила голову на руку и смотрела на Фалона. У него был настолько самодовольный вид, что он едва не мурлыкал.

— Та, которая так нуждалась в моем самообладании, сама собою не владеет.

— Разве? — Шанель усмехнулась.

— Ты не находишь это странным, женщина?

— Не особенно. Разве тебе нужно мое самообладание?

— Оно в самом деле могло бы оказаться полезным.

— Ах, бедный ребенок! Думаю, что тебе придется мужественно переносить боль — или мы можем воздержаться…

Его губы прервали это предложение, и на этот раз поцелуй был полной противоположностью предыдущему. Шанель едва не задохнулась, пока он наконец не отпустил ее. Дразнить его было явно опасно.

Прошло некоторое время, прежде чем Шанель вновь смогла заговорить.

— Как я понимаю, воздержание исключается?

— Что-то я не заметил у тебя такого желания.

— Какая самоуверенность! — возразила Шанель. — А ты не ошибаешься, воин? — не удержалась она от еще одного выпада.

— А ты не согласна? Шанель вздохнула.

— Сегодня мне не очень везет, когда я с чем-то не соглашаюсь. — Это напомнило ей о том, с чем теперь нельзя было не согласиться, и Шанель подумала, что следует предупредить его. — Но надеюсь, ты не думаешь, будто только из-за того, что стал моим другом жизни, мы будем всегда ладить.

От его ослепительной улыбки ее душа затрепетала.

— Разве мы не поладили?

— Согласна. Но постель — это единственное исключение, которое я допускаю, — с усмешкой добавила она.

— Ты будешь подчиняться мне во всем. И тогда не будет никаких проблем.

— Ты действительно думаешь, что все будет легко? — спросила Шанель. — Я не говорю, что не буду пытаться подчиняться тебе, — поспешно добавила она. — Я всегда была послушной дочерью — ну, по крайней мере, до последнего времени. Но есть другие причины, по которым я не хотела воина, есть вещи, с которыми я совершенно не согласна…

— Там будет видно! — Палец Фалона прижался к ее губам, заставив замолчать.

— Это еще одно обещание?

— Я обещаю, что ты будешь счастлива, несмотря на свои возражения.

Звучит очень противоречиво. Но сейчас Шанель совершенно не настроена спорить. Ей хочется больше узнать этого воина, с которым она теперь связана, в особенности его могучее тело. Осознание того, что теперь она имеет на это тело определенные права, породило в Шанель острое чувство собственника, которого она раньше никогда не испытывала.

И она предалась этому чувству, проводя руками по его плечам и рукам и наблюдая за тем, как его мышцы реагируют на ее прикосновения. Затем она начала целовать его грудь и шею, ощущая на губах сладостный вкус его кожи.

Фалон казался совершенно спокойным, и его внезапный стон застал Шанель врасплох.

— Женщина, ты слишком рано начинаешь играть со мной в такие игры, — сказал он.

— Почему? — со смехом спросила она. Он перевернул ее на спину и вошел в нее так быстро, что Шанель не успела даже вздрогнуть.

— Потому что я еще не насытился тобой. И вряд ли это когда-нибудь произойдет.

У нее тоже были сомнения, но с этим оставалось только смириться. А потом Шанель уже больше ни о чем не думала. Волна невообразимого блаженства накрыла ее. Сможет ли Марта на этот раз разобраться?

Одно было ясно: разделение секса с ее воином может стать чем-то вроде наркотика.

Шанель уже засыпала, когда услышала его вздох. Но слова, которые за этим последовали, могли бы разбудить и мертвого.

— Ты принесла мне больше счастья, чем я мог ожидать, и я страшусь того, что должен сейчас сделать. Но это мой долг.

Шанель подняла голову с плеча Фалона и с недоверием посмотрела на него.

— Ты страшишься того, что должен сделать? Скажи мне, что это не то, о чем я думаю, Фалон!

Он ответил не сразу, но выражение его лица говорило само за себя. Шанель побледнела.

— Ты не сможешь, — прошептала она. — После всего, что мы… Ты просто не сможешь!

Рука Фалона нежно коснулась ее щеки, и всего на одну секунду Шанель подумала, что ошиблась.

— Мне самому не нравится, что это омрачит начало совместной жизни, — сказал он с искренним сожалением. — Однако, покидая без разрешения своего отца, ты знала, что будешь за это наказана. Ты согласна?

Она не могла не согласиться, и проклятое ничтожество это знало. А ее страх быстро перешел в негодование.

— Тогда отправь меня домой, и пусть отец наказывает меня!

— Он не будет этого делать, так как больше не имеет на тебя права. Твой проступок должен иметь соответствующие последствия, а наказание могу назначить только я. Этого ждет от меня твой отец, ждет твой брат, да и ты сама.

Это было правдой. Она даже удивлялась, почему так сопротивляется неизбежному. Вот почему она не хотела воина. Когда речь шла о долге, они становились совершенно непреклонными, а наказание считалось священной обязанностью. И не имело значения, согласна она с наказанием или нет, главное, чтобы она не могла его избежать. Это ужасало и возмущало ее.

— Проклятие, ты даже не хочешь дать мне немного времени любить тебя до тех пор, пока я снова стану ненавидеть тебя! — в бешенстве воскликнула Шанель.

— Отсрочка не принесет тебе спокойствия, женщина, а только усилит твой страх.

— Будь я проклята, если позволю себе бояться того, что ты имеешь в виду! — огрызнулась она. — Я не дам тебе этого сделать, Фалон. Я буду драться.

— Можешь попробовать.

— Мне абсолютно наплевать на твои слова. — Глаза Шанель сузились от гнева, когда она услышала знакомую фразу.

Он вздохнул.

— Шанель, давай покончим с этим. Потом я смогу успокоить тебя.

— Черта с два! Если ты сейчас меня накажешь, воин, никогда больше не приближайся ко мне. Даже не думай об этом!

Она, очевидно, забыла, с кем имеет дело, если надеялась, что эти слова произведут впечатление. Воины плохо относятся к угрозам, и Фалон не был исключением. Все ее суровые предупреждения стали ему надоедать.

— Будем надеяться, что нам обоим не придется страдать от этого снова, — сказал он твердым, бескомпромиссным тоном. — Но теперь…

О чем она думала, когда осталась сидеть рядом с ним? Чтобы исправить оплошность, Шанель вскочила, но было уже поздно. Рука Фалона схватила ее поперек талии и легко перетащила к себе, положив поперек бедер. Он даже не стал сдвигаться к краю кровати. Прямо посередине ложа, где они только что дважды соединились, он собирался причинить ей боль.

Шанель отчаянно закричала, пытаясь сопротивляться, когда он перевернул ее, но быстро обнаружила, насколько Фалон опытен в подобных вещах. Гнев оставил ее, уступив место щемящему страху.

Шанель начала кричать еще до того, как первый шлепок пришелся куда-то в области ягодиц, и совершенно зашлась криком, когда удар обжег ей кожу. Поэтому до нее не сразу дошло, что Фалон больше ее не шлепает, ограничившись одним примером наказаний, которые применяют на Ба-Хар-ане.

Шанель все еще продолжала кричать — слишком сильным был испуг. Но теперь она сидела на коленях у Фалона, который крепко обнимал ее и, как расстроенному ребенку, нашептывал ей слова утешения.

Шанель именно так себя и чувствовала. Куда девалась ее храбрость — та, что послала через космическое пространство в неизвестность, та, что заставила, не думая о последствиях, свалить на пол Фалона, та, наконец, что привела к разделению секса, когда Шанель была уверена, что это не принесет ей ничего, кроме боли? Если бы ее мать могла видеть все эти театральные сцены, она сгорела бы со стыда. Именно это чувство владело сейчас Шанель. С другой стороны, из-за того, что Фалон остановился, неважно по какой причине, она была ему очень благодарна, и чтобы показать это, она прижалась к нему, спрятав лицо у него на груди.

Прошло время, прежде чем Шанель успокоилась. Фалон приподнял ее голову и осторожно вытер слезы на щеках. И когда Шанель наконец набралась смелости и открыла глаза, на ее лице отражались только чувства огорчения и покорности.

— Ты плохо переносишь наказание, керима. — В голосе Фалона слышалось недовольство.

— Ты закончил?

— Кажется, да, — вздохнув, проговорил он.

— В следующий раз я буду послушное, — заверила его Шанель, хотя сама очень сомневалась в этом.

— Лучше постарайся, чтобы следующего раза не было, — строго сказал Фалон.

Звезды, разве она не понимает этого! Шанель попыталась вновь спрятать лицо на его груди, но Фалон отстранил ее. К несчастью, тема еще не была исчерпана.

— Твой брат говорил мне, что есть другой способ, которым воины наказывают своих женщин. Может быть, мне стоит подробнее расспросить его об этом?

На мгновение Шанель оцепенела, но быстро нашлась:

— Мой отец всегда посылал меня работать на кухню.

— Твою мать тоже так наказывают?

— Ну… нет! Фалон, пожалуйста, не надо. Этот метод мне не нравится еще больше, чем твой.

— Откуда ты знаешь, если никогда этого не испытывала? Далден говорил, что ваши женщины предпочитают….

— Много знает этот Далден! — огрызнулась Шанель и тут же побледнела от испуга.

Заметив это, Фалон прижал к груди ее голову.

— Успокойся, женщина. Я никогда не буду наказывать тебя за то, что ты скажешь мне, или за то, как скажешь. Если я когда-нибудь снова накажу тебя, то только за то, что ты не подчинишься мне и подвергнешь себя опасности. Этого я не потерплю. Тебе понятно?

— Ты хочешь сказать, что я могу сердиться на тебя?

— Да.

— И не страшно, если я э… необдуманно нападу на тебя?

Фалон поднял кверху подбородок Шанель и улыбнулся.

— Это зависит от того, с чем ты нападешь, керима. Мне бы не хотелось однажды оказаться с проломленной головой из-за того, что в прошлый восход плохо о тебе позаботился.

— Не думаю, что ты можешь быть таким забывчивым, — улыбнулась она в ответ. — Нет, если я просто нападу на тебя?

— Можешь попробовать.

Впервые вместо раздражения эта фраза вызвала у Шанель смех.

— Так вот в чем заключается свобода самовыражения, о которой ты говорил.

И тут ей пришло в голову, что отпало еще одно возражение против Фалона. Представить ситуацию, в которой она преднамеренно подвергнет себя опасности, Шанель не могла. Если это единственная вещь, за которую он может ее наказать, то значит, и нет оснований бояться наказаний. Что же касается неподчинения ему в других вещах…

— Думаю, в твоей стране есть законы, которые могут мне понравиться, Фалон, — сказала она.

— Я рад это слышать. А теперь ответь — что мы скажем твоему брату, когда он спросит, была ли ты примерно наказана?

— Что это не его дело.

— Как раз его, потому что ты оскорбила его дом. Шанель тяжело вздохнула. Она понимала, что, не наказывая ее за проступок, в котором ее все признали виновной, Фалон нарушает некоторые фундаментальные принципы. Мужчины ее собственной семьи не позволили бы ей выйти сухой из воды. Фалон, однако, не смог закончить то, что начал.

— Может быть, ты позволишь мне сказать неправду…

— Нет! — оборвал ее Фалон, осуждающе покачав головой.

— Но, может быть, он и не спросит. Он вздохнул.

— В любом случае Далдену нужно сказать правду.

— Но… в чем же она заключается? Фалон пристально взглянул на нее.

— Ты смеешься надо мной, женщина?

— Нет, — возразила Шанель. — Я знаю, что ты остановился, Фалон. Но не знаю, почему.

Он вновь лег на кровать, увлекая ее за собой, и положил ее так, чтобы она могла видеть его лицо. Смахнув с ее щеки оставшуюся слезинку, он провел рукой по губам и принялся ворошить волосы Шанель. Очевидно, эта беседа не должна была завершиться слиянием, по крайней мере пока.

— Твои слезы и вопли невозможно выносить, — наконец сказал он. — Я предпочел бы, чтобы это было не так или чтобы ты была хоть немного терпеливее.

Шанель покраснела. Он упрекал ее за это и был явно огорчен. Она знала, что Фалон не ставил своей целью причинить ей боль. Он считал, что должен был сделать нечто для ее же блага, но не справился с этим.. И не справился из-за ее недостойного поведения. Воины никогда не испытывают восторга от наказания своих женщин. Это просто обязанность, которую нужно выполнить, чтобы защитить свою женщину от беды, Шанель прекрасно знала об этом, и поэтому очень удивилась, что ее нижняя часть после наказания не горит сейчас огнем. Ее слезы и крики тронули его… Не означает ли это, что он испытывает к ней нечто большее, чем страсть?

Фалон отличается от обычного воина, как и ее отец. Возможно, он тоже способен любить.

Шанель снова уткнулась лицом в его грудь.

— Прости меня, Фалон, но в том, что касается боли, я веду себя, как ребенок. Я знаю, что тебе это было нужно, ты считал это своим долгом, но я слишком боюсь наказаний, в особенности от тебя.

— Женщина, но ты и должна бояться наказания. Что же еще может удержать тебя от того, что ты не должна делать?

— Да, конечно. И поверь мне, я совсем не хочу испытать все это вновь, даже на такое короткое время. Так что не думай, что ты не выполнил свой долг. Если я скажу Далдену, что получила хороший урок, это будет правдой.

Фалон фыркнул.

— Пока ты узнала только то, что твоя боль доставляет боль и мне. Но ты также должна понять, что твой проступок был направлен не против меня лично и что ты не была еще по-настоящему моей, когда это сделала. Если такое случится снова, никакого снисхождения не будет, что бы я об этом ни думал. Ни слезы, ни просьбы не помешают мне исполнить свой долг. Прими всерьез это предупреждение, Шанель. Я буду очень огорчен, если из-за тебя нам придется страдать.

Она вздрогнула и инстинктивно прижалась к нему.

— Может быть, мы поговорим о чем-нибудь другом?

Он обнял ее и прижал к себе еще крепче. — Помнится, у тебя это слово имеет несколько значений.

Шанель улыбнулась.

— Как дела, куколка?

— Марта! — в изумлении воскликнула Шанель, выходя из солярия в комнате Фалона. — Где ты была? — добавила она прокурорским тоном. — Мы будем дома всего лишь через несколько часов.

Из интеркома на стене послышался грубый смех.

— А где, ты думаешь, я была? Нам с Кортом пришлось потратить уйму времени, чтобы наладить небольшой временный бустер для наших ускорителей. Иначе мы не смогли бы угнаться за этим проклятым кораблем, который, как ты знаешь, быстрее нашего.

— Не было никакой необходимости за ним гнаться… Ты хочешь сказать, что не заметила, как мы улетели?

— Конечно, заметила, но откуда мне было знать, что ты не осталась на Сандерс? В конце концов последнее, что я слышала, — как эти женщины планировали изменить наших воинов, чтобы они улетели без тебя. Должна же я была узнать, что случилось, не так ли? Кроме того, мне пришлось потратить некоторое время, чтобы определить, где находится твоя подруга — генерал.

Вероятно, Марте было не так уж трудно отыскать на корабле единственную женщину, тем более среди немногочисленных его обитателей. Но голова Шанель в это утро была занята другими вещами, и она не стала спорить.

— Брок знает, что ты здесь?

— Я заключила с ним соглашение. Он не слуша ет нашу болтовню, а я не запрещаю ему появляться у себя. Брови Шанель взлетели вверх. — Когда это тебе пришло в голову?

— На этой неделе тебя со мной не было, и занятия получше не нашлось. И потом разве я не искала все время способ досадить моему металлическому другу? Надо сказать, что получилось очень славно. Шанель усмехнулась.

— Держу пари, что ему это понравилось.

— Так же, как воинам нравятся женщины в браках.! Кстати об одежде — что ты носишь? Или большой парень держал тебя всю неделю обнаженной?

— Именно так, Марта. Я удостоилась счастья одеваться так, как одеваются для солнечных ванн. По край ней мере, моя одежда всегда чистая. Но если ты находишься достаточно близко, то можешь послать мне смену белья.

— А почему бы тебе не появиться у меня, чтобы самой выбрать то, что надо?

— Нет, спасибо. Это может быть воспринято как попытка к бегству, а меня предупредили, что тогда произойдет. Лучше уж ходить голой.

— Тебя сурово наказали? — В голосе Марты звучало сочувствие.

— Нет, этого не случилось.

— До сих пор?

— Вообще. Фалон было начал, но я подняла такой крик, что Звезды содрогнулись, и он этого не выдержал.

— Будь я проклята! — с искренним удивлением воскликнула Марта. — Большой парень поступил так, как я и не могла себе представить.

— Давай не будем искать, где у тебя замкнуло, Марта. Как только я допущу ошибку, я получу все, что недодали в прошлый раз, и еще кое-что.

— Что и следовало ожидать, детка. Но отчего же все-таки у тебя такой грустный вид?

— Никаких острых проблем сейчас нет. Фактически я уживаюсь с Фалоном лучше, чем могла себе представить.

— Да что ты говоришь! — промурлыкала Марта. Шанель не удержалась от улыбки.

— Я знаю, что ты умираешь от желания сказать «А что я говорила?»

— Он действительно так хорош? Шанель покраснела.

— Я имела в виду не это. Но если уж ты спросила, то да, он именно так хорош.

— Значит, он держит все под контролем?

— Пока да.

— Это впечатляет, — сказала Марта. — Я не думала, что он сможет справиться так быстро. Но если ты говоришь не о забаве, что ты тогда имеешь в виду?

— Я обнаружила, что различия между воинами Ба-Хар-ана и нашими гораздо больше, чем мы думали. Представь себе — я могу проявлять неуважение к Фалону даже в присутствии других, и он глазом не моргнет! Это такое удовольствие — говорить то, что придет в голову, не беспокоясь о последствиях. И знаешь, Марта, он ничего не прячет под маской спокойствия воина. Мне не нужно догадываться о его чувствах. На его лице все написано…

— И даже то, что он готов разделить секс?

— И это тоже. Фалон сейчас очень осторожен со мной, от его нежности иногда хочется плакать. С другой стороны, он стал ревнив, причем ревнует по глупейшим пустякам. Даже его брат должен следить за тем, что говорит мне, иначе Фалон начинает зло смотреть на него. И он такой собственник! Звезды, если не видит меня всего несколько минут, то кидается искать.

— Как только он будет в тебе больше уверен, он успокоится, — заметила Марта.

— Не в том дело, — усмехнулась Шанель. — Против этого я как раз ничего не имею. Дело в другом. Временами Фалон сильно отличается от воинов Кап-ис-Тра, как будто он и не воин. Тогда он такой, как я хотела. А потом он вдруг становится в точности такой же, как они… Я понятно выражаюсь?

— Да, конечно. Не придавай значения этой маленькой передышке, куколка. Тот, кто назвал тебя своей, — воин до мозга костей, и, если ты об этом забудешь, тебя ждет разочарование.

— Фалон не даст мне забыть, по крайней мере надолго. Но я бы солгала, если бы сказала, что он не держит слово. Фалон обещал, что сделает меня счастливой, и он действительно знает, как это сделать. Всю неделю я не могла согнать со своего лица глупую улыбку.

— Звезды, как это отвратительно! — проворчала Марта. — И почему вы, люди, когда влюбляетесь, то утрачиваете даже ту каплю разума, которая у вас есть? Очень плохо, когда внутри все обрывается, но когда ты начинаешь думать, что эти воины не могут сделать ничего плохого, это уже просто смехотворно!

— Старушка, ты можешь выключить эту свою программу под названием «Я не согласна со всем, что бы мне ни сказали». Уверена, что ты от ликования сожгла уже не одну схему. — Марта хихикнула. — Однако я говорила, что он знает, как сделать меня счастливой, но не как это сохранить. И потом — кто сказал, что я влюблена?

— Ты. Когда упомянула обо всех этих глупых улыбках и о том, что о-о-очень счастлива. Так что же он ответил, когда ты ему об этом сказала?

— Я не говорила.

— Не говорила или не догадалась сказать?

— Не дави, Марта! Мое мнение на этот счет не изменилось. Я не собираюсь сообщать такую информацию Фалону, пока он сам не сделает подобное заявление.

— Ты можешь никогда этого не дождаться.

— Теперь я в этом не так уверена.

— Значит, ты думаешь, что всем этим эмоциям нужен больше чем один выход?

— Что-то вроде этого. Марта засмеялась.

— А где же большой парень? Я думала, он не разрешает тебя надолго пропадать из его поля зрения.

— Сегодняшний день как раз исключение. Фалону надоело смотреть на мою унылую физиономию, и он в раздражении удалился.

— Ах-ах, значит, я не ошиблась, когда заметила, что ты огорчена!

— Скорее это можно назвать полным крушением всех надежд. Воин напомнил мне о некоторых вещах, о которых на этой неделе я успела забыть, — например, о его своеволии. Очевидно, я обманывала себя, считая, что у нас не будет неразрешимых проблем. Но прошла лишь неделя, и он вдребезги разбил все мои надежды. Я никогда не смогу спокойно жить с этим человеком. Я должна была понять это раньше!

— Я не решаюсь спросить, что привело тебя к такому выводу.

— Спроси, хотя не поверишь, что этот воин обрушил на меня сегодня утром. Я была в возбуждении от того, что мы возвращаемся домой, что я смогу увидеть маму и сказать: теперь тебе незачем обо мне беспокоиться. И тут Фалон вдруг заявляет, что мы вообще не будем останавливаться в Ша-Ка-Ра. Он уже велел Броку приблизиться к планете в восточном полушарии, чтобы мы могли транспортироваться прямо в Ка-аль. А у Брока есть приказ моего отца делать все, что скажет Фалон, и он не может отказаться.

— Естественно! — с презрением сказала Марта. — Он считает себя воином, а воин не может ослушаться своего шодана.

— Ну, мой воин оказался исключительно упрямым. Я спорила до посинения, но он остался непоколебимым. Он лучше воспользуется нуль-транспортировкой, которую, как я знаю, ненавидит, лишь бы приземляться в космопорте.

— Он сказал, почему?

— Конечно. Он вообще не желает, чтобы я увиделась с мамой. Он считает, что во всех наших неприятностях она виновата больше, чем я. Мне кажется, что между ними что-то произошло, о чем он мне не говорит. Он приходит в раздражение от одного упоминания о ней.

— Это интересно. Подожди, я спрошу Брока, знает ли он что-нибудь. — Несколько минут интерком молчал, затем смех Марты известил о ее возвращении. — Моя Тедра иногда меня по-прежнему удивляет. Она вызывала твоего воина, пытаясь не допустить, чтобы он отправился за тобой в погоню.

— Фалон дрался с моей матерью? — В голосе Шанель звучали страх и недоверие. Марта снова засмеялась:

— Расслабься, детка. Она хотела, но он отказался. Она даже опрокинула его в бассейн, но он все равно отказался. Тогда вмешался твой отец и принял вызов на себя, а о дальнейшем ты можешь догадаться сама.

Шанель со стоном закрыла глаза.

— Значит, она потеряла вызов, и все по моей вине?

— Какой еще вине! — фыркнула Марта. — Не обманывай себя, детка. Твоя мать не делает ничего, если не знает точно, к чему это приведет. Она прекрасно понимала, что Фалон не станет с ней драться, да Чаллен этого просто не позволит. На самом деле Тедра хотела, чтобы твой молодой человек понял, как важно дать тебе время справиться со своими страхами. Я бы сказала, что это ей удалось.

— Ну, если бы Фалон не был таким тупоумным, ей не нужно было бы этого делать…

— Послушайся моего совета, Шани, даже не думай заставить его сделать что-либо из того, чего хочет твоя мать. Для него это явно больной вопрос, причем до такой степени, что он не желает даже видеть ее. Вот почему вы направляетесь прямо в Ка-аль. Считай это наказанием, которого ты не получила, и пусть все идет своим чередом. А я постараюсь успокоить твою мать. Когда она узнает, как обстоят дела, она будет очень обрадована. Возможно даже, что она простит твоего от…

— Что здесь происходит, Шанель? — спросил Фалон, войдя в открывшуюся дверь и услышав голос Марты.

Шанель, замерев, смотрела на него. Хотя она не сделала ничего плохого, выражение лица Фалона было таким, что Шанель почувствовала себя в чем-то виноватой. Марта не стала молчать. — Расслабься, большой парень. Я не сомневаюсь, что она теперь твоя. Я просто заскочила на минутку.

— Тогда оставь нас так же, как появилась, компьютер.

— Почему ты такой упрямый, воин? — проворчала Марта. — Ты ведь победил. Когда я ее защищала, я делала то, что считала нужным. Теперь ты ее защищаешь, и я умываю руки. Это вполне справедливо.

— Я считаю нужным запретить моей женщине иметь дело с вещами, сделанными посетителями. Поэтому она будет наказана, если ты не покинешь нас, как тебе было сказано.

— Марта! — в панике закричала Шанель.

— Хорошо, я ухожу. — Издав низкий звук, Марта неожиданно вывалила к ногам Шанель все ее вещи. — Тебе придется тщательно просмотреть всю эту кучу, чтобы найти хотя бы одну вещь, сделанную не посетителями, без которой можно обойтись. Звезды, я не могу поверить, что он сказал такое! — добавила она жалобным тоном. — Удачи, куколка! Мне кажется, что тебе это все-таки пригодится, — сказала напоследок Марта.

Некоторое время Шанель стояла, глядя на своего друга жизни так, будто видела его впервые. Он же смотрел на интерком в стене и ждал. Когда прошла минута, а новых звуков не раздалось, на лице Фалона появилось такое самодовольное выражение, что настроение Шанель резко упало. На смену растерянности и страху пришел гнев.

— Ты собираешься наказать меня за то, что я не в состоянии изменить? А как насчет этого? — Она нагнулась, подняла шкатулку с драгоценностями и запустила ее в голову Фалона. — Или этого?

Не дожидаясь попадания первого снаряда, Шанель нагнулась за следующим. Но не успела его взять, как взлетела вверх, перевернулась в воздухе и приземлилась прямо на Фалона. Шанель попыталась освободиться, но он крепко держал ее за талию. Шанель попыталась приподняться, однако рука, которой она хотела опереться на плечо Фалона, соскользнула — так сильно тот сотрясался от смеха.

В раздражении Шанель уперлась локтями ему в грудь.

— Что ты нашел смешного, воин? — гневно спросила она. — Если ты думаешь…

— Подожди! — выдохнул Фалон, все еще не в силах ничего выговорить из-за душившего его смеха. Шанель ждала, стиснув зубы.

— Для такой замечательной демонстрации характера не было причин, керима, — справившись наконец со смехом, сказал он.

Ее глаза сузились.

— Ты думаешь, что нет?

— Я никогда не стану наказывать тебя за чужие поступки. Ты должна это знать. Все, что я сказал, я сказал для Марты.

Смысл этих слов дошел до нее не сразу. Глаза Шанель широко раскрылись.

— Ты сказал неправду?

— Маленькую неправду, чтобы победить вещь, с которой иначе не могу бороться. Она не ушла бы…

— Конечно, ушла бы! Она была здесь только для того, чтобы убедиться, что со мной все в порядке. — Шанель вздохнула. — Марта тебе не враг, Фалон. Если бы это было так, у тебя были бы серьезные неприятности. На самом деле ты ей нравишься — по крайней мере нравился. Она, возможно, сделает глупость и расскажет моей матери, что ты только что… Проклятие, Фалон! Я хочу видеть свою мать!

— Нет! — резко возразил он, затем поднял Шанель на ноги и нежно повернул ее лицо к себе. — Все мое терпение отдано тебе, керима. На твою мать уже ничего не осталось. Не проси меня, чтобы мы оказались около этой женщины, иначе я могу сказать такое, о чем мы оба будем сожалеть.

— Фалон, ты видел ее тогда, когда она беспокоилась обо мне. Сейчас она будет другой.

— Мне это безразлично, — ответил он. — В свое время я разрешу тебе ее навестить. Сейчас же ты должна уделять внимание другим своим обязанностям, приспособиться к новой жизни. Если тебе нужна помощь, ты должна обращаться ко мне, а не к своей матери. Разве не так должно быть?

— Нет! — упрямо сказала Шанель. Фалон поднял брови.

— Ты все еще дуешься?

— Я сделаю все что угодно, воин, лишь бы ты стал благоразумен.

— Я благоразумен. Я мог бы сказать «никогда», но я этого не сделал, считаясь с твоими чувствами.

— Как же! — проворчала Шанель. — Ты хочешь лишить меня матери и друзей. Или тебе не приходило в голову, что Марта и Корт сделаны посетителями?

— Я это понял сразу.

— Ты проклятое…

— Достаточно, женщина! Будет так, как я скажу, и ты с этим согласишься.

«Не загадывай, красавчик», — подумала Шанель, но вслух ничего не сказала.

Так как планету окружал глобальный щит, было невозможно приземлить корабль за пределами космопорта. Однако нуль-транспортировке глобальный щит не мешал. С помощью Джаделла, находящегося в контрольной рубке, Брок мог определить точное местонахождение дома Фалона, чтобы транспортировать всех непосредственно туда.

У Шанель было лишь несколько минут, чтобы попрощаться со своим братом, который должен был вернуться с Браком в Ша-Ка-Ра. Далден удивил ее, сказав, что они снова увидятся через несколько недель, когда он прилетит в Ка-аль с катратерским послом и его свитой, чтобы закончить переговоры. Очевидно, именно катратерцы предоставили Фало-ну свой корабль. Тогда торговаться было некогда, и сделку заключили при условии, что основные переговоры завершатся на территории Фалона. Поразительно, что Фалон на это согласился. Но, как при знался Далден, в тот момент Фалон согласился бы на любые условия — настолько он хотел отправиться вслед за ней.

Несмотря на свой гнев на Фалона, Шанель чувствовала себя виноватой. Она знала, что он негативно относится к посетителям, как и все население Ба-Хар-ана. Именно бахаранцы настояли в свое время на том, чтобы их планета была закрыта, и за последние пятнадцать лет ни один посетитель не вступал на территорию, их страны. Теперь же, отчасти по ее вине, Фалон позволил некоторым посетителям вновь посещать его планету, хотя Шанель прекрасно понимала, что ему это не нравилось. И все-таки она хотела, чтобы сделка состоялась. Ведь благодаря переговорам она скоро снова увидит Далдена, и Шанель не могла отрицать, что рада этому.

Конечно, за прошедшую неделю они помирились с братом. Он не мог сердиться на нее дольше, чем она на него. Шанель хотела бы вообще не расставаться с ним, но все же было легче прощаться, зная, что они скоро увидятся.

Во время нуль-транспортировки Фалон держал ее за руку и не отпустил даже тогда, когда все пятеро и их имущество появились в большом двухэтажном обеден ном зале в доме Фалона.

В Ка-але было раннее утро, и в зале никого не было. В помещении стояло множество длинных столов со скамьями и немногочисленными стульями. Огромные раскрашенные холсты из заалскина, щедро обрамленные золотом, закрывали большую часть стен. Вообще было очень много стен, но зато мало окон. И ни одной отдушины, через которую поступал бы свежий воздух.

Тягостная духота — было первое, что почувствовала Шанель.

— Может быть, ты захотел бы применить здесь кое-что из того, что видел в Ша-Ка-Ра? — не удержалась она от замечания.

— Может быть, и нет. Это двухэтажный дом, Шанель, а не дворец. От других домов он отличается лишь тем, что здесь есть зал собраний. Но все же это только дом.

— Я не жалуюсь.

— Разве?

— Если бы это было так, я бы уже сказала, что здесь очень жарко и душно, — резко ответила она. — Но я уверена, что привыкну.

— Я тоже уверен, но некоторое время ты будешь чувствовать себя не очень комфортно, потому что в моей стране гораздо жарче, чем в твоей. Пока ты можешь носить свою одежду, так как в одежде, которую носят ваши женщины, тебе будет слишком жарко.

— У меня почему-то ощущение, что речь идет не о чаури.

— Нет.

— Но тогда…

Она не договорила, так как в дверях на другом конце зала появилась женщина, и Шанель решила, что уже получила ответ на свой вопрос. На женщине была узкая белая юбка от бедер до пола. И все. Верхнюю часть тела не закрывало ничего, кроме короткой пряди каштановых волос, едва доходивших до плеч.

Женщина поклонилась, приветствуя шодана, и ее большие груди заколыхались. Фалон приказал ей прислать кого-нибудь собрать их вещи и разнести по комнатам. Женщина поспешила в другой конец зала (груди вновь заколыхались) и вскоре исчезла. Шанель повернулась к своему другу жизни, в ее глазах полыхал огонь.

— Слишком жарко, да? Если ты думаешь, воин, что я оденусь так, то ты ошибаешься.

Все мужчины, кроме Фалона, рассмеялись.

— Она же рабыня, Шанель, — поспешил просветить ее Джаделл.

От напоминания об этой стороне жизни Ба-Хар-ана Шанель пришла в ужас.

— Мне следовало это знать, — сказала она с отвращением. — Звезды, вы хоть бы одевали их прилично!

Такая реакция нисколько не смутила Джаделла.

— Ее одежда подчеркивает, что она рабыня, — с усмешкой сказал он. — Свободные женщины одеваются иначе, они полностью закрывают тело. Что касается меня, я с удовольствием смотрю на тебя в твоем тонком чаури, когда…

— Ты, брат, слишком долго находился без ласки своих женщин, — отрезал Фалон. Прозвучавший в его голосе гнев напугал Шанель. — Лучше отправляйся к себе и исправь это обстоятельство, чтобы твое излишнее восхищение моей подругой жизни закончилось раз и навсегда.

Джаделл засмеялся:

— Ты шутишь, Фалон, если думаешь, что можешь удержать меня или другого мужчину от восторженных вздохов в адрес твоей подруги жизни, ты просто недооцениваешь ее красоту.

— Джаделл, я предупредил тебя.

Джаделл поднял вверх руки в знак того, что сдается. Однако желание поддразнить Фалона у него не пропало.

— Я ухожу, но с этим уж ничего не поделаешь, брат. Она слишком прелестна, чтобы ее не замечать, и твои хмурые взгляды не помогут. Лучше привыкай…

Только когда Фалон угрожающе шагнул вперед, Джаделл прервал свою речь и поспешно удалился. Таррен и Димон последовали за ним, ухмыляясь, несмотря на хмурый взгляд Фалона.

Шанель опустила глаза, чтобы Фалон не заметил ее реакцию. Ей было одновременно и смешно, и приятно — настолько, что ее гнев моментально улетучился. Его ревность говорила сама за себя. Это укрепляло ее надежду, что этот человек может полюбить ее, или даже уже любит, что не могло не радовать.

Фалон, однако, заметил ее настроение.

— Здесь нет ничего смешного, женщина, — строго сказал он.

— Конечно, нет. Он только дразнил тебя, Фалон. Он говорил это несерьезно.

С минуту Фалон задумчиво смотрел на нее. — Почему ты так считаешь?

— Потому что я не отличаюсь от любой другой женщины Кап-ис-Тра, хоть позолоти меня с ног до головы. Я незаметна…

Взрыв смеха прервал ее слова.

— Если бы ты была незаметна, я не обратил бы на тебя сразу внимание и не захотел с такой страстью, равной которой еще никогда не испытывал. Здесь, женщина, ты не будешь незаметной. Неужели ты и вправду не знаешь, как желанна для мужчин?

Шанель покраснела.

— Хорошо, допустим, я согласна с тобой. Но мне нужно знать — твой собственный брат не будет пытаться ухаживать за мной?

— Нет.

— Тогда почему ты так взбесился?

— Потому что мне не нравится, когда мужчины так на тебя смотрят, даже он. — Фалон вздохнул. — Хотя он прав — я действительно должен к этому привыкнуть и как можно скорее, пока не пораздавал вызовов.

— Ну, сейчас ты же не собираешься этого делать. — Шанель усмехнулась и, шагнув вперед, обняла его. — Надеюсь, ты не думаешь, что я поощряю то, что тебя раздражает.

Ты хранишь мое сердце, керима, и я полностью доверяю тебе.

Услышав это, она обняла его крепче.

— Тогда я должна тебе сказать, что я нисколько не возражаю против твоей ревности. Ты ведь знаешь, что воины Кап-ис-Тра ее не испытывают, так что это для меня необычно, и пока ты будешь держать свою ревность под контролем, я буду ею наслаждаться. Наверно, это нехорошо?

— Желать, чтобы я страдал? Конечно, нехорошо. Она прижалась к нему еще крепче.

— Тогда почему ты не сердишься?

— Я не могу сердиться на то, что доставляет тебе удовольствие. Разве я не обещал сделать тебя счастливой?

Желание подразнить вдруг покинуло Шанель.

— У тебя это получается — отчасти и тогда, когда я не злюсь на твою непреклонность. Но чтобы мое счастье было полным, я должна кое-что услышать от тебя.

Лицо Фалона стало серьезным.

— Скажи что.

Она медленно покачала головой.

— Если я скажу, Фалон, это будет не то. Ты должен сам догадаться.

В доме Фалона четыре комнаты находились исключительно в его распоряжении. В спальне стояла кровать подходящих для него размеров. Глядя на нее, Шанель не могла удержаться от улыбки — даже ее регулируемая кровать была меньше. Рядом находилась большая ванная комната с туалетом и гардеробной. Одна комката была совершенно пуста, и Фалону еще предстояло найти ей применение.

Самая большая комната была предназначена для неофициальных встреч. Она была по площади больше, чем все помещения, принадлежавшие Шанель дома. В комнате стояло примерно с десяток длинных кушеток и стульев, обитых мягким заалскином черного и коричневого цвета. Повсюду стояли разных размеров столы, сделанные из чистого золота, и золотые сундуки, инкрустированные драгоценными камнями. Даже коробки для гаальских камней были сделаны из золота. Толстый слой белого меха, куски которого были подогнаны очень плотно, без малейших щелей, покрывали пол. От одного взгляда на него Шанель стало жарко.

Возможно, дом действительно не достигал размеров дворца, но все же оказался явно больше, чем следовало из слов Фалона. Все потолки были очень высокими. А в каждой комнате, даже в ванной, имелось по два-три больших окна, дававших много света и, по крайней мере, немного воздуха.

Шанель провела рукой по одному из столов.

— Неудивительно, что катратерцы так хотят иметь с тобой дело. Золото только из этой комнаты, вероятно, могло бы поправить их дела в экономике.

Она обернулась, но Фалон ее не слышал. Он был в гардеробной. Затем он вышел, держа в руках какую-то вещь белого цвета. Подойдя к Шанель, он развернул ее и почти благоговейно положил ей на плечи. Это был короткий белый плащ с тремя золотыми цепочками разной длины. Он застегивался с помощью большой круглой броши со сверкающими бриллиантами и едва доходил Шанель до пояса.

Фалон застегнул плащ, и на его лице отразилось волнение.

— Ты даже не представляешь, как я хотел увидеть тебя в моих цветах, Шанель. Я мечтал об этом с первой минуты, как увидел тебя.

— В белом. — Шанель улыбнулась воспоминанию. — У меня как раз есть белое чаури, которое я могу надевать для тебя.

— Насколько я помню, когда ты в последний раз его надевала, это свело меня с ума, и ты сказала, что никогда больше не наденешь белое.

— Ну, стало быть, я изменила свое…

— Фалон! — послышался внезапно женский голос. — Мне сказали, что ты только что вернулся…

Раздался громкий возглас удивления. Шанель обернулась и увидела, что прямо на нее смотрит женщина в длинной юбке с обнаженной грудью. Она была на редкость красива, с большими темно-карими глазами и каштановыми волосами. Волосы были коротко пострижены и едва доходили до плеч — возможно, чтобы они не скрывали великолепные круглые груди. Темные соски контрастировали с бледной кожей, напоминавшей слоновую кость. Ничего подобного Шанель никогда не видела.

Фалон обнял Шанель за талию и развернул ее к женщине, покорно опустившей глаза вниз. Женщина улыбалась, и эта улыбка вызвала у Шанель чувства, о которых она раньше не подозревала.

— Прошу прощения, хозяин, — продолжала рабыня тоном покорности. — Я не знала, что у вас гости.

— Шанель не гостья, Джанья, она моя подруга жизни. — Джанья в изумлении посмотрела на Фалона, но сразу же вновь опустила глаза. — Тебе не нужно склонять голову перед ней, или передо мной, или кем-то еще, поскольку в этот восход тебе подарена свобода.

Женщина подняла глаза и с недоумением посмотрела на Фалона.

— Свобода? Я не понимаю.

Шанель сама была удивлена. Она не ожидала этого, по крайней мере, так скоро. Ради нее он пренебрег обычаями… Он любит ее — это точно.

Однако сейчас Фалона не интересовала ее реакция и не трогала ее благодарность. Сейчас его занимала Джанья.

— Ты можешь оставить этот дом, Джанья. Все права тебе возвращены. Если пожелаешь, я обеспечу тебя эскортом для возвращения в страны крайнего севера, где тебя захватили и продали в рабство.

— Оставить?… Нет!

С этими словами женщина перебежала через всю комнату и упала на колени перед Фалоном, крепко обхватив руками его правую ногу. Шанель оцепенела. Чувства радости и благодарности исчезли, уступив место ярости. Еще до того, как она услышала мольбы женщины, Шанель уже точно знала, что все это означает.

— Не отправляй меня отсюда, Фалон! — сквозь слезы проговорила Джанья. — Мне не нужна свобода от тебя!

Фалон попытался осторожно высвободить свою ногу, но Джанья держала ее чересчур крепко, и, чтобы освободиться, ему пришлось бы применить силу.

— Джанья…

— Хозяин, пожалуйста, скажи, что я такого сделала?

— Ты ничего не сделала, — успокаивал ее Фалон. — Я решил не иметь больше рабов, совсем не иметь. Я не продаю тебя другим, а отпускаю на свободу.

Женщина заплакала еще сильнее. Шанель с отвращением повернулась и направилась к выходу.

Терпение Фалона лопнуло.

— Шанель, останься! — резко приказал он.

— Ни за что! — ответила Шанель. — Я не собираюсь больше ни минуты наблюдать все это.

Захлопнув за собой дверь спальни, она все еще могла слышать плач Джаньи. Шанель скрипнула зубами и посмотрела на кровать, в которой эта женщина наверняка провела много ночей. Было плохо уже то, что Фалон имел рабов, но что он разделял секс с некоторыми из них… Этого Шанель не приходило в голову, хотя она и должна была догадаться. Почему бы ему не воспользоваться преимуществами собственника? Бедные женщины, конечно, не имели другого выбора, а если они были красивы… Но он освободил Джанью ради нее, Шанель. Ради нее он избавился от этой маленькой красавицы.

Два сильных чувства боролись в душе Шанель. Когда дверь открылась и Фалон медленно вошел в комнату, темное чувство вновь взяло верх, и Шанель испустила громкий крик негодования.

— Ты не подчинилась мне, женщина, — проинформировал Фалон, как будто она и сама этого не знала.

— Ты совершенно прав. Я не подчинилась. Но как ты посмел подвергнуть меня такому испытанию? Ты знал, какая будет сцена, и должен был принять меры, чтобы я этого не увидела.

— Это было необходимо, я хотел, чтобы ты поняла, что это делалось для тебя, Шанель.

— Я не дура, чтобы не понимать! И я тебе благодарна! — крикнула Шанель. Однако в ее словах звучала отнюдь не благодарность. — Но я также понимаю, что она отвергает не свободу, которую ты даешь, она не хочет потерять тебя. И это мне ужасно не нравится, Фалон. Сколько здесь еще сексуальных рабынь, которые станут умолять тебя не освобождать их?

Фалон от души расхохотался. Шанель тщетно искала какой-нибудь предмет, чтобы бросить в него. Но в комнате не было ничего, кроме кровати и двух столов по бокам. Она нагнулась за своей туфлей.

— Не надо, — сказал Фалон, продолжая смеяться. — Дай мне спокойно насладиться, поскольку такое вряд ли повторится!

— Это не смешно, будь ты проклят!

— Я не согласен. И разве не справедливо, что мне досталось такое же развлечение, что и тебе?

Она понимала, на что он намекает, и поэтому только сильнее разозлилась.

— Это не то же самое. Ты расстроился по несуществующему поводу. Но попробуй отрицать, что женщина, которая только что всего тебя оплакала, очень близко знает твое тело, которое, между прочим, теперь принадлежит мне. Давай, скажи, что это не так!

Он поднял брови.

— Я правильно понял тебя, женщина? Ты обвиняешь меня в том, что было до того, как я встретил тебя?

Шанель залилась краской. Сказав «да», она показала бы себя полным ничтожеством, но среди чувств, которые она испытывала, были и такие — к счастью, все же не только такие.

— Ее невозможно было оторвать от твоей ноги, воин! Разве это случилось не здесь и не сейчас? Фалон поморщился.

— Это серьезная жалоба. Может, отрубить эту ногу?

— Не будь смешон.

— Может, отрубить ей руки?

— Фалон!

— Тогда скажи, что я должен сделать? Теперь настала очередь Шанель поморщиться.

— Ну ладно, — пробормотала она, — это была не совсем твоя ошибка, но все равно мне это не нравится. Когда она уходит?

— Она просила оставить ее в этом доме в качестве служанки, поскольку теперь мне будут нужны слуги.

— О нет, она не останется! — вновь вскипела Шанель.

— Не тебе это решать, женщина. Однако я согласен, что оставлять ее здесь неразумно. Поэтому я попрошу моего двоюродного брата Таррена взять ее в свой дом. — Он возьмет?

— Конечно. Он много раз пытался купить ее у меня. Шанель некоторое время молчала.

— Она была единственной, Фалон? — нерешительно спросила Шанель.

Он притворно вздохнул.

— Видимо, придется просить Таррена взять еще нескольких.

Шанель робко улыбнулась.

— Кажется, я могу иногда быть полным ничтожеством. Прости меня.

— Да нет, я не возражаю против твоей ревности.

Она рассмеялась, услышав от него свои собственные слова. Фалон обхватил ее за талию и бросил на гигантскую кровать. Затем он медленно опустился на нее, накрыв собой.

Прежде чем сделать что-либо еще, Фалон оглядел свое тело, а затем посмотрел на подругу жизни.

— Твое, да? Шанель сияла.

— Все мое, и лучше не забывай об этом, воин!

— Корт может сделать тебе генератор для вентиляторов, и не надо будет надеяться на ветер, — заметила Шанель, лежа в постели и глядя на вентилятор у потолка, который еле-еле вращался. — Тогда в этих комнатах, да и во всем доме будет прохладный воздух.

Она повернулась, чтобы посмотреть, слушает ли ее Фалон. Он слушал, при этом заканчивая одеваться. Шанель оставалась обнаженной. Было еще раннее утро, но комната с каждой минутой нагревалась.

— Ты знаешь, как я отношусь к вещам, сделанным посетителями, Шанель.

— Если бы не одна из таких вещей, ты сейчас был бы мертв. А ведь есть и другие, столь же полезные. Подумай, Фалон. Комната, заполненная прохладным воздухом!

Он покачал головой.

— Ты привыкнешь…

— Если выживу.

Не сказав больше ни слова, Фалон схватил ее и понес в ванную, где стояла наполненная водой большая золотая ванна в виде обрубленной бочки. Шанель почувствовала, что он собирается окунуть ее туда, и решила досадить ему, не обращая на это внимания. Фалон окунул ее, и, когда холодная вода сомкнулась над головой, Шанель заорала как сумасшедшая.

— Это грязный трюк, — прошипела она. — Ты должен был хотя бы предупредить меня, что вода не будет теплой.

Он поднял брови, пытаясь согнать с лица улыбку.

— Разве воздух теперь не стал прохладнее?

— Убирайся к черту!

— Я дал тебе то, что ты хотела, а ты все еще недовольна. В этот восход тебе нельзя ничем угодить.

Шанель засмеялась и повернулась к стенному шкафу.

— Поспеши, женщина, первый завтрак скоро подадут, а ты еще должна встретиться с моей сестрой.

Шанель плеснула на себя воду, которая уже не казалась столь холодной, и смотрела, как Фалон надевает на себя черное одеяние, подобное тому белому, что он носил раньше.

— Джаделл говорил, что она старше вас обоих.

— Примерно на пять лет.

— У нее есть дети?

Фалон внимательно посмотрел на нее.

— Пожалуй, перед встречей с Аурелет ты должна кое-что узнать. Та битва, которую устроили бахаранцы много лет назад, была из-за моей сестры. Ее захватил посетитель с планеты Нида, у которого был свой маленький космический корабль. Аурелет и ее эскорт были транспортированы. Аурелет — на корабль этого человека; эскорт — неизвестно куда, с тех пор их никто не видел. Посетитель продержал ее на своем корабле около двух месяцев и все это время использовал ее, всячески унижая.

— Вы не искали ее?

— Мы с братом были слишком молоды, чтобы участвовать в поисках. Мой отец искал. Ее захватили около Тинета — города, на который воины Ка-аля иногда совершают набеги. Мой отец перевернул вверх дном весь Тинет, но не нашел никаких следов Аурелет. Мы уже думали, что ее нет в живых. Отец объявил траур.

— Значит, вы даже не подозревали, что ее похитил посетитель?

— Нет. И когда Аурелет вернулась к нам, прошли недели, пока она успокоилась настолько, чтобы рассказать о том, что случилось. Мой отец немедленно собрал своих воинов и призвал их участвовать в битве. По дороге к ним присоединились воины из других городов. Посетители причинили обиды не только нам, хотя нанесенное нам оскорбление было самым тяжелым.

— Мне известна эта история, у нас рассказывали ее. Хотя я и не знала, в чем заключалось преступление, но слышала, что виновный посетитель был передан воинам Ба-Хар-ана, а планета вскоре закрыта.

— Его отдали моему отцу.

— Он его убил?

— Нет. Он отправил его в Ка-аль и отдал в руки Аурелет. Она убила его без колебаний. Через месяц Аурелет родила ребенка, мальчика, которого ни разу не назвала сыном. В том же месяце ей исполнилось пятнадцать.

— Звезды, она была так молода? Мне очень жаль, Фалон. Неудивительно, что ты так сильно ненавидишь посетителей.

— Не так сильно, как моя сестра. Вот почему, когда я считал тебя посетительницей, я мог привести тебя домой не иначе, как рабыней. Может случиться, однако, так, что Аурелет станет считать тебя посетительницей, когда узнает, кто ты такая. Твоего брата она встретила презрительно. Если поначалу она так же встретит и тебя, надеюсь, что ты поймешь ее и не обидишься. Ты сможешь так поступить?

— Конечно. — Но тут Шанель вспомнила, что вскоре сюда прибудут настоящие посетители, катратерцы, и это по ее вине. — Фалон, я знаю, ты согласился, чтобы мой брат привез сюда катратерцев, и это, возможно, расстроит твою сестру еще больше. Тебе не приходило в голову, что ты можешь не привозить их в Ка-аль, а вести с ними переговоры с помощью Марты — ну, может быть, не Марты, а Брока?

— Нет, такое мне в голову не приходило, но эта идея мне нравится. Чуть позже я поеду на телеком и позвоню в Центр посещений.

— Насколько я знаю Марту, она наверняка оставила где-то среди моих вещей блок компьютерной связи. С его помощью ты можешь связаться непосредственно с Далденом и все устроить.

— Я предпочту поехать на телеком, чем просить что-либо у твоей Марты. И если ты найдешь этот блок, принеси его мне. Я не хочу, чтобы ты разговаривала с этим компьютером.

Шанель нахмурилась.

— Это надо обсудить. Надолго?

— Навсегда.

Она стала чернее тучи.

— Не поступай со мной так, Фалон. Я могу согласиться на какое-то время прервать все связи, чтобы приспособиться к новой жизни, но не навсегда. Мы ведь говорим о друге всей моей жизни, даже о двух, потому что Корт тоже сделан посетителями, а я только что решила для тебя проблему, в результате чего мой брат не приедет. Ты мне должен.

— Воин пожелал бы, чтобы ты не так настаивала на своих правах, в существовании которых он не уверен. Но пусть будет по-твоему. Не навсегда, но надолго.

Теперь у Шанель появилось больше надежд на счастье в будущем. Ее несгибаемый воин оказался не таким уж несгибаемым. Нужно просто направлять его на путь рассудительности не так прямо, чтобы не затрагивать его врожденной черты — господствовать над всем. Это будет не так уж трудно сделать.

Приветствия по случаю возвращения домой начались с того момента, когда Фалон и Шанель вошли в зал. Пустой несколько часов назад, теперь он был переполнен. Столы ломились от еды. Хотя не все места были заняты, но присутствующие, по крайней мере пятьдесят воинов, создавали ужасный шум. Это было очень непохоже на сдержанных воинов Кап-ис-Тра, которые редко повышали голос даже в домашней обстановке.

Шанель узнала, что подобная толпа собирается ежедневно. Ка-аль был достаточно велик, и наличие постоянного отряда вооруженных людей было необходимо. Это было что-то среднее между постоянным войском (которому, правда, недоставало дисциплины регулярной армии) и мини-правительством, поскольку эти люди так или иначе осуществляли все аспекты власти. Шанель впервые видела такое количество бахаран-цев. Она обратила внимание на отсутствие среди них золотоволосых. Было несколько темно-рыжих воинов, несколько русоволосых, но большинство черноволосых. И все с бронзовым цветом кожи, как Фалон, очевидно, это объяснялось жарким солнцем этого полушария. Среди гостей выделялись освобожденные рабыни, и не только белой кожей, но и скудной одеждой.

Кто-то должен был сказать им, что теперь они могут прикрыться. Однако их голые груди не привлекали никакого внимания. Воины явно привыкли к подобному зрелищу. Во что одеваются свободные женщины, Шанель толком так и не объяснили.

Она надеялась, что, увидев сестру Фалона, поймет, что должна носить женщина. Собственно, это была единственная причина, по которой Шанель ждала этой встречи, так как знала, что во всем остальном она едва ли будет приятной. Если Аурелет невзлюбит ее, Шанель придется смириться с этим. Она не может винить бедную женщину за то, что та ненавидит всех посетителей или даже посетителей наполовину, после того, что ей пришлось вынести от них.

Аурелет появилась в зале вместе со своим другом жизни Димоном. Они вошли, держась за руки, в хорошем настроении от встречи. Улыбка все еще была на лице Аурелет, когда она заметила Фалона и поспешила к нему, чтобы обнять его.

— Димон сказал мне, что ты привез подругу жизни, что она хорошенькая. Она действительно хороша? — спросила Аурелет.

— Сейчас увидешь, — ответил Фалон.

Шанель сидела так, что имела возможность как следует рассмотреть сестру Фалона. Она была похожа на него. Длинные черные волосы спадали на плечи, голубые глаза были такими же светлыми, как и у Филона. Аурелет была на несколько сантиметров ниже Шанель, но ее прямая и гордая осанка не позволяла этого заметить.

Женщина была одета в браки, белые заалскиновые браки, и они явно были сделаны специально для нее, поскольку сидели как влитые. Ботинки были такого же цвета, как и короткий плащ, — зеленые. Это были цвета Димона. Легкая белая рубашка со свободными рукавами, широким воротником и глубоким вырезом была заправлена в браки. Но Шанель поразили не столько браки, сколько перевязь, на которой висел меч длиной больше метра!

В Кап-ис-Тра браки носили только воины, женщинам их надевать не разрешалось. Также им не разрешалось иметь любой вид оружия. У Аурелет было и то, и другое, и никто из воинов ничего не возразил. Видимо, она имела право на то. Очевидно, женщины Ба-Хар-ана действительно пользовались большей свободой, чем Шанель могла себе вообразить. Это совсем ее не огорчило, скорее наоборот.

— Аурелет, я хочу представить тебе Шанель из дома Лу-Сан-Тер, — вдруг услышала Шанель. Женщина оцепенела.

— Это что, распространенная фамилия в их стране, Фалон?

— Нет.

— Значит, она родственница Далдена Лу-Сан-Тера?

— Его сестра.

Аурелет буквально побелела.

— Нет, — начала она зловещим шепотом, который вскоре перешел на крик. — Скажи мне, что ты не соединился с дочерью той суки, которая привела сюда посетителей. Скажи, что это не так, Фалон!

— Дело сделано, Аурелет, — сказал Фалон. — И твои возражения ничего не изменят. Она моя подруга жизни, и к ней следует относиться как…

— Очень плохо, что тот побывал здесь, — в бешенстве прервала его Аурелет. — Но он уехал. А эту ты собираешься оставить? Я этого не допущу!

На лице Фалона отразился уже настоящий гнев.

— Здесь ты не имеешь права голоса.

— Я? Если она останется в этом доме, я ее вызову!

— Ради Дроды! — прогремел Фалон. — Ты осмеливаешься предъявлять мне ультиматум, сестра? Моя подруга жизни будет со мной!

— Тогда я вызываю ее здесь и сейчас! — так же громко крикнула Аурелет.

Воцарилось зловещее молчание. Взгляды всех присутствующих устремились в одну точку. И было отчего! Не каждый день можно видеть воина, тем более шодана, побагровевшего от злости. Или женщину, которая не подчиняется воину, хотя тот весь выходит из себя. По крайней мере Шанель никогда не видела ничего подобного.

Шанель смертельно побледнела. Эти бахаранцы слишком эмоциональны и совсем не умеют сдерживаться. Шанель в первый раз видела своего друга жизни действительно разозленным. Она не могла себе представить, что Фалон дойдет до такого состояния.

Шанель, однако, ошиблась, думая, что Фалон не может сдержать свой гнев.

— Я запрещаю, — сказал Фалон уже не так громко, но с не меньшей угрозой в голосе.

Аурелет тоже заговорила тише, но не сдалась. Наоборот, у нее был явно торжествующий вид.

— Ты не можешь этого запретить, брат. Вызов сделан.

— Я запрещаю своей женщине его принимать, так что с этим покончено.

Голубые глаза Аурелет сузились.

— Ты позволишь ей опозорить наш дом?

— Если ее друг жизни не оставляет ей выбора в этом деле, и она, как и должно, подчиняется ему — здесь нет никакого позора. Это ты опозорила наш дом, желая драться с одним из членов собственной семьи.

— Я никогда не признаю полукровку-посетительницу членом своей семьи! Скорее я…

— Димон, убери свою женщину с моих глаз, пока я не заявил о праве самому ее наказать.

Аурелет упиралась, и Димону пришлось силой выталкивать ее из дома.

Когда все успокоилось, Шанель вздохнула с облегчением, но еще долго не могла прийти в себя, потрясенная такой враждебностью. До сих пор никто еще не испытывал к ней такой ненависти, кроме разве что Ланар. И вот теперь Аурелет.

Когда в зале стало так же шумно, как и прежде, Шанель рискнула заговорить.

— У вас все время происходят такие маленькие семейные ссоры, Фалон? — спросила она.

— Мне очень жаль! — ответил он. — Я рад, что ты можешь шутить над этим, но мне действительно это очень неприятно.

— Может быть, тебе все же стоило разрешить мне принять ее вызов? — сказала Шанель. — Это не заняло бы много времени.

В ответ на это Фалон так сильно сжал ее, что Шанель едва не вскрикнула. Голос его звучал неласково.

— Не говори глупостей, женщина. Моя сестра — чемпионка по женскому бою на мечах. В Ка-але ей никто не может противостоять.

— Звезды, ну почему бы так прямо и не сказать? Тогда что же она хотела, просто унизить меня? Фалон отстранился и хмуро посмотрел на нее.

— А насчет убийства ты не подумала?

— Но она же женщина! — воскликнула Шанель. — И в большинстве случаев бьются не до смерти, так как потеря вызова гораздо привлекательнее.

— Для воина — пожалуй. Так могло бы быть и для Аурелет, если бы она уже когда-то не убивала. В ней слишком много ненависти, чтобы она не попыталась тебя убить.

— Ну тогда, наверно, я должна поблагодарить тебя за запрещение принять этот вызов.

— Наверно, — сухо ответил Фалон.

— Кстати, сколько воинов она победила?

— Ни одного.

— Но ты же сказал, что она лучшая в Ка-але, — напомнила Шанель.

— Лучшая в женском бое на мечах. Наши женщины не вызывают воинов, потому что не могут надеяться их победить.

— Тогда зачем женщинам вообще разрешают использовать мечи? — спросила Шанель.

— Иногда на нас совершает набеги северное племя Мал-Ники.

— Я догадываюсь, что это племя не очень искусно во владении мечом.

— Это так.

— Понятно. Поэтому женщины могут защитить себя, — заключила Шанель. — Но тогда почему ты называешь это женским боем на мечах?

— Потому что это другой стиль боя. Он дает женщине некоторый шанс противостоять большей силе и ловкости воина.

— Но, как я понимаю, совсем небольшой шанс против воинов Ба-Хар-ана?

— Да.

— Наверное, ты должен знать, что я сражаюсь как…

— Женщина, я больше не хочу слышать о том, чтобы ты приняла вызов. Если ты хочешь сражаться, сражайся со мной. Только тогда я могу быть уверен, что тебе не причинят вреда.

— О, это прекрасно. Я приму твое предложение через сто четыре года — но ни днем раньше. А теперь скажи: ты хочешь уморить меня голодом, или мы можем пойти что-нибудь поесть?

Шанель заметила этого мальчика лишь через несколько дней, и он ее сразу заинтересовал. Мальчик был высок, около двух метров ростом, но, судя по его лицу, очень молод. Тем не менее юноша такого возраста должен был обучаться воинскому искусству и уже носить меч. У этого мальчика не было меча, и одет он был не в браки, а в суконные штаны и свободную рубашку. Шанель могла бы подумать, что он из числа освобожденных рабов (многие из них предпочли остаться в доме как слуги, и их наконец прилично одели), но цвет бронзовой кожи мальчика выдавал в нем бахаранца.

Шанель видела его только за едой, и ее любопытство возбуждало то, что мальчик ел не за общим столом, а в углу. Очевидно, он был за что-то наказан. Но по его виду нельзя было этого сказать. Никто не обращал на него никакого внимания.

— Кто этот мальчик? — наконец решилась спросить Шанель.

— Мой племянник Древан. Глаза Шанель стали круглыми.

— Ах вот оно что! А за что он наказан?

— Он не наказан.

Она подождала, но Фалон больше ничего не сказал, продолжая есть.

— Ну хорошо, — продолжала Шанель, — тогда почему он там, а не за столом?

— Он не хочет, чтобы мать видела его.

— Почему?

— Она его ненавидит.

Фалон сказал это так спокойно, как будто для матери было вполне нормальным ненавидеть собственного сына.

Аурелет появилась через день. Она извинилась перед Фалоном — вероятно, по настоянию Димона. Шанель она просто игнорировала, но так было только в присутствии Фалона. Когда же его рядом не было, Аурелет осыпала Шанель градом насмешек. Она говорила о трусости Шанель, оскорбительно отзывалась о ее происхождении — в общем, всячески старалась вывести ее из себя.

Пока у Аурелет ничего не получалось. Шанель стискивала зубы и повторяла про себя как молитву: «Эта женщина заслуживает жалости, а не отвращения». Но, Звезды, ей было все труднее сдерживаться.

Сейчас Шанель решительно встала, удостоившись наконец внимания Фалона.

— Куда ты идешь? — спросил он.

— Ты сказал, что Древан не наказан. Поэтому я не вижу препятствий, которые помешали бы мне подойти к нему и пригласить поисординиться к нам.

— Ты можешь это сделать, если Аурелет не станет возражать. Но если она будет против, тебе придется оставить все как есть.

— Здесь какая-то неувязка. Разве у вас женщины имеют неограниченную власть над своими детьми, тем более такими взрослыми, как Древан?

— Конечно, нет, — раздраженно ответил Фалон. — Но у мальчика нет отца.

— Сдается мне, что и дяди тоже нет. Ты ведь никогда не проявлял интереса к его воспитанию?

— Когда он родился, я сам был ребенком, а когда однажды захотел взять его на руки, Аурелет запретила. Она не хочет, чтобы он воспитывался как воин, потому что он не воин по крови, и я могу это понять. — Он хмуро посмотрел на Шанель. — Я не испытываю к нему никаких чувств, и вообще редко вижу его.

— Он легко становится невидимым, не так ли? Наверно, потому что знает, что никому не нужен.

— Шанель… — начал Фалон предостерегающим тоном.

— Нет! — отрезала она. — Почему бы тебе не признать, что ошибался, не обращая внимания на этого мальчика? Ты только посмотри на него, Фалон, он вот в углу, на полу! Ради Звезд! Я просто не могу видеть эту ужасную картину. Твоя сестра слишком жестока, и хотя для этого есть основания, но все же всему существует предел. Она отомстила, убив человека, который заставил ее страдать, тут уж ничего не сделаешь. Но кто накажет ее за те страдания, которые она все эти годы причиняла ни в чем не повинному мальчику? Да она и себя заставляла страдать, не пытаясь расстаться с прошлым. Я буду помогать Древану, если он этого захочет. А если Аурелет попытается помешать, думаю, что тебе следует вмешаться. Может, мне надо принять ее вызов, чтобы осадить ее?

— Вот этого ты не должна делать, — резко сказал Фалон, затем вздохнул. — Ладно, попробуй установить контакт с мальчиком, а я позабочусь насчет своей сестры.

Шанель обняла его за шею.

— Спасибо, но я думаю, что тебе надо начать…

— Женщина, ты только что получила от меня одну уступку. Лучше подожди, прежде чем требовать другую.

— Я не требовала…

— Разве? — Голос Фалона звучал недовольно.

— Кажется, мне намекают, чтобы я замолчала. — Шанель улыбнулась. — Я сейчас вернусь, красавчик.

Фалон смотрел ей вслед, размышляя о том, как трудно отказать ей в ее просьбе. На этот раз она, возможно, права — он действительно игнорировал Древана. Но, по правде говоря, он не имел права вмешиваться, так как у Аурелет есть друг жизни, который и должен заниматься мальчиком. Нужно бы узнать у Димона, почему он этого не делает, но, пожалуй, ответ и так ясен. Фалон прекрасно знал, что его сестра, когда что-то не по ней, ведет себя как настоящая ведьма. В свое время их отец испортил ее, во всем потакая. Он надеялся, что это поможет ей забыть, что с ней произошло. Однако за те десять лет, когда все делалось согласно ее желанием, Аурелет привыкла к тому, уверенная, что так будет всегда.

Шанель подошла к Древану, ожидая, когда он обратит на нее внимание. Мальчик поднял глаза, и на его лице, таком похожем на лицо Фалона, было столько робости, что сердце Шанель сжалось.

Она ободряюще улыбнулась.

— Кажется, с тобой можно подружиться, Древан? И я очень надеюсь, что так и будет. Пойдем за мой стол, и я расскажу тебе о компьютере, который думает, что все на свете знает.

— А что такое компьютер?

— Я вижу, нам есть о чем поговорить, не так ли?

Шанель так и не привыкла к здешней жаре, но через неделю после прибытия в Ка-аль она решила все же надеть браки. Однажды утром ей доставили с полдесятка образцов этой одежды разного цвета. Все они оказались слишком велики, и Шанель отослала их обратно. Но когда принесли еще партию браки, она просто не смогла устоять перед искушением надеть их.

Шанель выбрала коричневые заалскиновые браки и надела их вместе с рубашкой золотистого цвета. Шанель взяла нитку кристаллов, которые она приобрела на Кистране, и попросила живые кристаллы сменить окраску на цвет янтаря с золотыми искрами внутри. Они сразу исполнили ее просьбу, и Шанель повесила ожерелье себе на шею.

Она с удовольствием надела бы свои золотые сандалии вместо ботинок, в которых было бы уж слишком жарко. Разыскивая их среди вещей, которые Марта транспортировала ей с корабля, Шанель вместо этого обнаружила свой меч и блок компьютерной связи. Этот блок Шанель ожидала найти в вещах, а вот меч был полной неожиданностью. Она долго смотрела на него, не зная, как поступить, и, в конце концов решив, что не может позволить себе такой вольности, спрятала подальше, чтобы Фалон не нашел его.

Как всегда, ее друг жизни отсутствовал, прилагая усилия для того, чтобы в его городе дела шли гладко. Он начал переговоры с послом Липком, ведя их по телекому, давно уже установленному за пределами Ка-аля. Каждый день он тратил на эти дискуссии несколько часов и кое о чем договорился. Катратерцы могли покупать золото, и Фалон даже не спрашивал, что он получит взамен. Неясным оставалось только, как передавать это золото катратерцам без того, чтобы они появлялись на территории Ба-Хар-ана. Но Шанель не сомневалась, что решение будет найдено.

Она нашла для себя достаточно дел, чтобы быть занятой целый день. В доме ее отца под защитой Чал-лена постоянно находились по меньшей мере с десяток вдов и сирот, которыми занимался брат ее дедушки Лоуден. В Ка-але существовал специальный дом для вдов и сирот, и Шанель взяла шефство над его обитателями. Когда рабыня, бывшая старшей над всеми невольниками в доме, получив свободу, решила вернуться на родину, не оказалось никого, кто бы мог занять ее место. Поэтому Шанель пришлось самой контролировать слуг, постепенно подготавливая одну из женщин к роли управляющей. Она также взяла на себя задачу объяснить этим только что получившим свободу людям их права, по ходу дела узнавая и свои собственные. Конечно, ей приходилось иногда обсуждать все это с Фалоном, но такие беседы доставляли Шанель удовольствие, поскольку с каждым днем они становились все ближе друг другу.

И, наконец, был Древан, слишком серьезный для своих четырнадцати лет. У него не было нормального детства, он не знал таких простых вещей, как детские игры и забавы. О мальчике заботились рабы, и, вероятно, от них он знал о других странах больше, чем большинство жителей планеты. Однако в его образовании были серьезные пробелы. Воинскому искусству Древан совершенно не был обучен. Вместе с тем он оказался очень сообразительным и любознательным мальчиком, и Шанель потратила много времени, отвечая на его вопросы. Заодно она разобралась в его настроениях.

Насколько могла понять Шанель, к своей матери он не испытывал вообще никаких чувств. Он просто не обращал на нее внимания, впрочем, как и она на него. Что касается Фалона и Джаделла, то Древан сомневался, что они его родственники. Узнав об этом, Шанель едва не заплакала. Однако он любил Димона, поскольку тот в какой-то степени заботился о нем и, в частности, положил конец избиениям, которым подвергала его Аурелет. Тем не менее Димон согласился с нежеланием своей подруги жизни обучать Древана воинскому искусству. Шанель решила это изменить.

Каждый день она проводила с мальчиком несколько часов, стараясь узнать его получше. Аурелет пока не возражала, а может быть, Фалон сказал ей, чтобы она не вмешивалась. Так или иначе, Шанель наслаждалась обществом Древана. Ей нужно было многое узнать о Ка-але, а ему — о мире.

В это утро Шанель отправилась в гигантскую кладовую, чтобы посмотреть, какие припасы надо пополнить у городских торговцев, и взяла с собой Древана. Он обратил внимание на ее новый наряд, который уже не казался ей таким странным. Звезды, если бы отец мог увидеть ее в этих браках, его хватил бы удар! Единственное, чем были плохи штаны, — это тем, что при них возникало желание надеть меч.

Именно с этого Шанель начала разговор со своим другом.

— Ты бы хотел носить меч, Древан?

— Никто не учил меня, как с ним обращаться.

— Хочешь, я тебя научу? Пряча взгляд, Древан покраснел.

— Лучше вообще не учиться, чем сражаться как женщина.

Шанель с трудом удержалась от смеха.

— На самом деле я не умею сражаться так, как, скажем, твоя мать. Меня учил воин, и он знал только один способ.

Глаза Древана расширились от восторга.

— Ты можешь биться как воин?

— Именно так.

— Но у тебя нет такой силы, — заметил он.

— Надеюсь, что нет, — улыбнулась Шанель. — Хотя я вполне могу заставить любого воина немного попотеть. Моя задача не в том, чтобы скрестить мечи с воином, а чтобы его сразить. Ты понял мою мысль?

— Тогда почему ты не стала драться с Аурелет?

— Потому что Фалон мне запретил это. — Шанель пожала плечами. — Ты же знаешь, какие бывают воины, они чересчур заботятся о своей собственности.

— А он знает о твоем умении?

— Не думаю, что это имело бы значение, Древан. Но он, конечно, узнает, если я начну тебя обучать. Так как? Ты хочешь учиться?

— Неужели я в самом деле…

— О, я вовсе не удивляюсь, что вы снова вместе, — раздался у них за спиной голос, который Шанель уже стала ненавидеть. — Одного ублюдка постоянно тянет к другому, не так ли?

— Я не знаю, — ответила Шанель, повернувшись к Аурелет. — Но тебя, очевидно, тянет. Аурелет нахмурила брови.

— Если это оскорбление…

— Конечно. Ты что же думала, что только ты можешь их раздавать?

— И ты, трусливая женщина, отказавшаяся от вызова, смеешь так говорить? Шанель усмехнулась.

— Почему бы тебе не уйти, пока у меня не появилось искушение себя преодолеть?

Аурелет проигнорировала ее слова.

— Ты учишь это посетительское отродье женской работе? — со злобой сказала она, едва взглянув на своего сына. — Прекрасно. Это все, на что он способен.

— Ты так считаешь? Но ведь ты его совсем не знаешь?

— Я знаю, что он ничего не стоит…

— Если ты пришла только за этим, убирайся отсюда! — не выдержав, сказала Шанель. Аурелет побагровела от гнева.

— Моим братом ты прикрываешь свою трусость. Ты боишься его ослушаться, боишься драться со мной. Есть ли вообще что-нибудь, чего ты не боишься, или ты такая же, как то презренное создание, которое произвело тебя на свет?

— Ну все! — прорычала Шанель. — Встретимся через десять минут на заднем дворе, Аурелет. Теперь твой вызов принят.

Шанель вышла из кладовой и направилась прямо в свои комнаты за мечом. Она даже не стала надевать перевязь, крепко сжав меч в своих руках. Шанель была взбешена, и пути назад не было.

Конечно, стоило бы успокоиться и взвесить все последствия — в основном реакцию ее друга жизни. Но нет, слишком поздно. Вызов принят, и черт с ними, с последствиями.

Шанель все же прикинула, не стоит ли вызвать Марту и попросить ее следить за боем на тот случай, если Аурелет ее ранит и оставит истекать кровью. С минуту она смотрела на блок компьютерной связи, лежавший рядом с пустыми ножнами, и гадала, что делать. Но все же в конце концов решила отказаться от этой мысли. Марта могла информировать Тедру еще до начала поединка, и Шанель скорее всего транспортировали бы оттуда, а бой вообще бы не состоялся.

Но теперь Шанель не намерена избегать поединка. И хотя она всегда ненавидела конфликты, и это отношение не изменилось, однако она была уже по горло сыта злобными нападками этой женщины. Шанель хотела одного: чтобы Аурелет оставила ее в покое, но это было возможно только при условии, что она выиграет вызов, если, конечно, сможет. Нет, нельзя начинать поединок без уверенности в победе. Для боя на мечах это последнее дело.

Аурелет уже ждала ее. На заднем дворе были люди, однако двор был настолько большим, что никто не обращал на них внимания, по крайней мере пока.

Увидев, что Шанель уже держит в руке меч, Аурелет вытащила из ножен свой. Шанель обратила внимание, что этот меч длиной меньше метра и не очень широкий. Ее собственный клинок был стандартной длины в сто двадцать сантиметров и позволял легко достигать цели. Меч, однако, не был целиком сделан из стали торено и поэтому был гораздо легче воинского. Шанель заметила, что Аурелет уверена в себе, и это естественно, поскольку она никогда не проигрывала женщине.

На лице у Аурелет было написано выражение полного торжества — она считала, что достигла наконец того, чего хотела! Все, чего хотела Шанель, — это жить спокойно.

— Ну что ж, давай начнем, — сказала Шанель без предисловий.

— Может быть, тебе нужно поговорить с Дродой? Потому что я собираюсь убить тебя, женщина. Шанель усмехнулась.

— Не думаю, что Фалону это очень понравится. Но можешь попробовать.

Усмешка взбесила Аурелет, и она бросилась в атаку. При этом, чтобы испугать противника, она быстро вращала мечом. Прием достиг своей цели. Шанель фехтовала только со своим отцом и братом, которые никогда не придерживались стратегии стремительного нападения. Она вспомнила напыщенного Высокого Короля Сенчури III, который пытался молниеносной атакой победить воина и был близок к успеху.

Шанель пришлось остановить своим клинком новый взмах меча противницы. Удар подбросил ее руку вверх, но рука Аурелет также пострадала, и Шанель получила преимущество, перейдя в наступление. Так как меч Шанель был длиннее, Аурелет пришлось отскочить назад. Не успела она утвердиться на ногах, как Шанель нанесла удар снизу вверх, зацепив у основания меч Аурелет и выбив его из онемевших пальцев.

Шанель приставила кончик своего меча к горлу противницы. Аурелет оцепенела от ужаса. Шанель не улыбалась. Казалось, она должна была испытывать радость, но радоваться она не могла. Не могла после того, как испытала страх, заставивший ее понять, что глупо сражаться по такому ничтожному поводу, как вызов другой женщины. Ее учили пользоваться мечом только для того, чтобы защитить себя в критический момент. Сейчас, конечно, был не тот момент.

Она глупо рисковала из-за своего проклятого характера и от этого только злилась еще больше.

— Позволь мне сказать тебе кое-что, пока я завладела твоим вниманием. Мне жаль, что случилось с тобой много лет назад, но, обращаясь так со своим сыном, ты совершила еще худшее преступление. И он не посетитель, Аурелет, как и я. Если ты соизволишь посмотреть на него, то убедишься, что он самый настоящий Ван Иер. В нем ничего нет от отца. Но ты, наверное, никогда и не смотрела на сына. Я удивляюсь, что у него нет ненависти к тебе. Хотя, если ты сейчас умрешь прямо здесь, Древану будет все равно. Вот что ты сделала со своим сыном.

Шанель опустила свой клинок, и в этот момент за ее спиной послышался напряженный голос Фалона.

— Если ты закончила, Шанель, пойдем со мной. Проклятие! Хоть бы он спросил ее, что происходит! Но Фалон не стал спрашивать.

Звезды, неужели она рассчитывала избежать этого? Следуя за Фалоном в дом и затем поднимаясь вверх по ступенькам, Шанель прекрасно понимала, что последует дальше.

Он больше не сказал ей ни слова, даже не оглянулся, чтобы удостовериться, идет ли Шанель за ним. Она шла. Мысль о бегстве мелькнула у нее в голове, но Шанель тут же отбросила ее. И не потому, что это ухудшило бы ее положение. Кого она обманывает? Хуже уже не будет.

Фалон открыл дверь в их комнаты и остановился, ожидая, когда она войдет.

— Может, сначала поговорим? — нерешительно спросила Шанель.

— Нет, — ответил Фалон, затем схватил ее за руку и потащил в спальню.

— Может, ты хотя бы подождешь, пока твой гнев уляжется? — в отчаянии спросила она.

— Нет.

— Фалон!

На этот раз ответа вовсе не последовало — вернее, он последовал, но в другой форме. Фалон просто толкнул Шанель к кровати, сел и положил ее к себе на колени.

Первый шлепок ощущался как ожог. Шанель еще была в состоянии подумать, что если она будет кричать достаточно громко, то Фалон может сократить наказание. Но еще пять ударов, и она полностью утратила контроль над собой. Крики раздавались без каких-либо усилий с ее стороны, в полный голос, и не оказывали никакого влияния на силу шлепков и интервалы между ними. А проклятые браки, плотно облегающие ягодицы, казалось, только усиливали боль. И уж во всяком случае из-за них каждый удар был очень звучным.

Шанель потеряла счет шлепкам. Без сомнения, она теперь дважды подумает, прежде чем решит не подчиниться Фалону. Но главное не в этом — у нее вдруг, вообще пропало желание не подчиняться ему. И что особенно уязвляло ее гордость и было, пожалуй, самым унизительным — то, что, когда все закончилось, этот зверь опять лег на кровать и держал ее в своих объятиях до тех пор, пока она не перестала плакать. И она позволила ему это!

Прошло довольно много времени. Шанель даже не пыталась остановить слезы. Теперь, когда все кончилось, и ее нижняя часть горела огнем, она страстно желала, чтобы Фалон, как он когда-то говорил, мучился из-за того, что вынужден был наказывать ее. Шанель и виду не покажет, что заслужила наказание. Ему не следовало так увлекаться, и она не собирается прощать его за это.

Когда Шанель наконец выскользнула из объятий Фалона и села, жгучая боль заставила ее вскрикнуть и повернуться на бок. Плохо уже то, что само наказание причинило ей такие ужасные муки, но теперь, очевидно, придется терпеть страдания и за его последствия.

— Шанель!

Она застыла, отказываясь повернуться в его сторону.

— Не разговаривай со мной, воин. Не смотри на меня и не прикасайся!

— Возможно, я и не стану этого делать, потому что все еще слишком сердит на тебя.

— Ну и ладно! — огрызнулась Шанель. Но не прошло и секунды, как она обернулась к Фалону и начала кричать: — Я знаю, что делаю! Отец как следует научил меня обращаться с мечом — я разоружила твою сестру за каких-то десять секунд!

Брови Фалона сдвинулись в знак того, что он в гневе.

— Для меня не имеет значения уровень твоего мастерства, женщина. Тебе было запрещено вообще принимать ее вызов.

— Она не оставила бы меня в покое, пойми ты это! Каждый раз, когда я оказывалась рядом с ней, она осыпала оскорблениями меня и мою мать. Я наслышалась достаточно. Конечно, я могла бы просто вздуть ее как следует где-нибудь за углом. Если бы я сломала ее дурацкий нос, тебе бы это больше понравилось?

— Мне понравилось бы больше, если бы у тебя вообще не было причин с ней драться.

— Тогда какого черта ты не держал ее от меня подальше? Ты ведь обещал мне защиту, — с горечью добавила Шанель. — Надо мной издевались, а ты не вмешался и не пресек этого!

Фалон сделал резкий выдох, его лицо покраснело.

— Ты хоть раз сказала мне об этом? Почему его так задело ее обвинение?

— Ну хорошо, может, я неправильно сделала, что не сказала. Но ведь она твоя сестра. Ты знаешь ее лучше меня и должен был понять, что она не оставит меня в покое.

— И все же тебе следовало сказать мне, Шанель. Почему ты этого не сделала?

— По-твоему, это было бы правильно с моей стороны, после того как ты просил проявить понимание? Ты только что соединил мою жизнь со своей, а я начала бы с жалоб на твоих родственников? И я решила этого не делать и думала, что справлюсь, но выяснилось, что владею собой гораздо хуже тебя. Аурелет слишком часто называла меня трусливой, Фалон, слишком часто оскорбляла мою мать. Но что окончательно вывело меня из себя, так это то, как она обращается с Древаном. Когда я впервые увидела это, мне стало плохо при мысли, что он терпит это всю жизнь.

— Я уже переговорил с Димоном, Шанель. Он заберет Аурелет в свою семью, а Древан останется здесь.

Глаза Шанель широко раскрылись.

— Почему же ты не сказал об этом раньше?

— Наверно, мне следовало это сделать.

— Тут не может быть никаких «наверно». Если бы я знала, что это скоро кончится, я все бы от нее выдержала. Единственная причина, по которой я приняла вызов, — желание положить этому конец. Здесь твоя ошибка, Фалон!

— Женщина, я не вкладывал этот меч в твои руки. И не посылал тебя рисковать жизнью.

— Ты мог предотвратить это, сказав несколько слов, что одно и то же, — упрямо возразила Шанель, сразу пожалев о сделанном.

Фалон схватил ее и начал трясти, затем положил на спину и встряхнул снова.

— Я уже предотвратил это, наложив запрет, чего совершенно достаточно, чтобы ты была вне опасности! Ты сознательно не подчинилась мне, женщина. Если это тебе не ясно, то, видимо, я недостаточно тебя наказал!

Она побледнела.

— Как же! Мне уже нужен медитекс.

— Которым ты не воспользуешься. Ты должна прочувствовать последствия наказания. Это будет напоминать тебе о необходимости избегать подобного наказания в будущем.

— Как это умно! — саркастически фыркнула Шанель. — А я — то была уверена, что забуду.

— Женщина…

— О, оставь меня в покое, Фалон. Уйди и дай мне возможность спокойно страдать.

Шанель откатилась в сторону и повернулась к нему спиной. Она ждала, что почувствует, когда Фалон будет уходить, но он не двигался.

— Я не хочу оставлять тебя, Шанель, после всех тех слов, которые мы наговорили друг другу. Я ненавижу причинять тебе боль…

— Наверно, ты обманывал меня в этом.

— …но еще больше меня ужасает мысль потерять тебя из-за твоей глупости. Ты знала, что будешь наказана за то, что сделала. Я честно предупредил, чтобы ты не подвергала себя опасности, иначе результат будет именно таким. Поэтому ты не должна обижаться на меня за это. Дело сделано. Теперь все опять будет, как прежде. «Ты уверен?» — подумала она, но ничего не сказала.

— Если ты спросишь мое мнение, то он ушел слишком скоро. У тебя не видно должного раскаяния, и твоя самоуверенность сейчас совсем не к месту.

Шанель повернулась с недоверчивой улыбкой.

— Мама!

— Не называй меня мамой! — резко ответила Тедра. — И твое счастье, что Марта не сказала мне, чем ты тут занимаешься, пока все не кончилось.

Шанель моментально перестала удивляться тому факту, что мать транспортировалась в ее спальню, причем явно для того, чтобы отругать ее.

— Ты хочешь сказать, что Марта все это время следила за мной?

— Конечно. А ты думала, я отправлю тебя в страну, о которой так мало известно, и не буду за тобой присматривать?

— Я думаю только, что ты слишком долго держишь Марту на корабле. Ее следовало бы перевести в ее собственный главный процессор, где она не была бы так сильна.

— Я уже слышала подобные разговоры, детка. Почему ты на это жалуешься, а я нет? — огрызнулась Марта.

Шанель проигнорировала компьютер.

— Так ты знала, что он меня наказывает? Ты могла спасти меня от этого?

— Ни за что в жизни, детка. Если бы на этот раз он не наказал тебя, я настояла бы на том, чтобы это сделал твой отец.

— Мама!

— Я уже говорила тебе — не обращайся ко мне так, — раздраженно сказала Тедра. — Ты должна знать, что мне самой грозит наказание за появление здесь, так как отец не разрешил мне нанести тебе визит без приглашения твоего друга жизни.

— Ты вполне можешь отправляться домой, — сказала Шанель. — Сейчас я совсем не нуждаюсь в лекциях.

— Как же! Где был твой здравый смысл, Шани? Ты могла драться с этой женщиной без оружия и спасла бы свою задницу.

— Это не помогло бы. Она посчитала бы, что может победить меня на мечах, и продолжала бы вызывать.

— Ты ведь собиралась обучать мальчика, не так ли? Она увидела бы, что ты ее сильнее.

— Ради Звезд! Неужели Марта дословно передает тебе все, что здесь происходит?

— Конечно, куколка, — промурлыкал голос Марты из фазорного блока на поясе Тедры.

— Мама!

— Подожди, Шани. Что, по-твоему, мне было делать, когда Фалон не разрешил тебе заглянуть домой на пути сюда, чтобы поздороваться? Ты, видимо, доверяешь ему и даже любишь его, так что…

— Говори об этом в прошедшем времени. Тедра только фыркнула на это замечание.

— Но обо мне-то не стоит говорить в прошедшем времени. Да, кстати, почему ты не позвонила домой? Марта сказала, что послала тебе компьютерный блок.

— Ты хочешь сказать, что она не сообщила о том, что Фалон запретил мне им пользоваться? — сухо ответила Шанель. — Собственно, мне запретили с ней разговаривать, что одно и то же.

— Наверно, она забыла мне об этом сказать. — Тедра нахмурившись, взглянула на свой пояс.

— Я собиралась, но после того, как он изменит свое мнение на этот счет, — проворчала в ответ Марта. — Я ждала, пока Шани еще немного с ним поработает.

— Ну и мне удалось добиться, чтобы вместо «никогда» он сказал «на время», — подтвердила Шанель. — Я не пыталась больше испытывать удачу, потому что одно упоминание о тебе сводит его с ума.

— Мне это нравится! — сказала Марта. — Между прочим, ты-то на чьей стороне?

— Фал… — начала Шанель, но прервалась и устремила мрачный взгляд на компьютерный блок. — Очень остроумно, Марта! Но лучше отрабатывай свою дурацкую психологию на ком-нибудь другом. Сейчас я не люблю Фалона. Сейчас он мне даже не нравится. И если ты читаешь мое настроение на своих мониторах, то знаешь, что я говорю правду.

— Все, что я могу увидеть, — это пучок эмоций, которые в синяках с ног до головы. Что вполне понятно. — Марта захихикала, предупреждая Шанель о том, что последует потом. — Прекрасно подходит к твоей заднице, которая тоже в синяках.

— Правильно, втаптывай меня в грязь! Ну же! Я не…

— Перестаньте! — резко прервала их Тедра. — У меня не так много времени, чтобы тратить его, выслушивая вашу перебранку.

— Я не ругаюсь, — возмущенным тоном ответила Марта. — Я просвещаю ее. И Шани поняла суть дела, иначе не реагировала бы так резко.

Шанель ничего не ответила, хотя выражение ее лица говорило о многом. Тедра вздохнула и села на кровать рядом с дочерью.

— Мы сейчас ходим вокруг да около, хотя главное в том, что ты была не права, Шани, а твой друг жизни поступил правильно, указав тебе на это. Кстати, выражать неудовольствие по этому поводу абсолютно бессмысленно, по той простой причине, что воины не позволяют своим женщинам этого делать, по крайней мере долго.

Шанель промолчала, и Тедра попыталась зайти с другой стороны, сделав над собой явное усилие.

— Я не слышала этого, но Марта сказала мне, что ты подняла ужасный крик. Было так плохо, Шани, или ты слишком бурно реагировала?

— И то, и другое. Тедра содрогнулась.

— Я думаю, что ты очень сильно испугалась его, Шани. Тебе действительно надо было убедить Фалона, что умеешь обращаться с мечом. Тогда он, может быть, не был бы таким… расстроенным.

— Ты хочешь сказать — безжалостным. Тедра усмехнулась тому, как изменился тон дочери. Теперь это уже было простое ворчание.

— Не думаю. Но даже если так, я полагаю, ты уже поняла, что заслужила то, что получила. Так что обижаться тут не на что, не так ли?

— Он даже не позволил мне воспользоваться медитексом, мама, — тихо сказала Шанель. Тедра положила руку на плечо Шанель.

— Мне неприятно это говорить, но я понимаю его мотивы. Ты уже получила наказание, но он хочет продлить его, чтобы гарантировать, что ты не заслужишь его вновь. Хотя, с другой стороны, я не думаю, что это необходимо. Хочешь, Марта переправит тебя в медитекс? Это займет максимум несколько минут.

— Нет, спасибо. Если Фалон узнает об этом, несомненно, подумает, что все началось снова.

— Это верно. Как твое самочувствие, не лучше? Негодование Шанель прошло, и она даже не заметила этого.

— Да. Но тебе надо было дать мне чуть подольше побеситься. Я не хочу, чтобы он гадал, что произошло.

— Я уверена, что ты не собираешься предоставлять ему возможность поразмышлять над этим, — с усмешкой сказала Тедра.

— Теперь, когда ты об этом сказала, думаю, что нет, — усмехнулась Шанель.

— Ты прививаешь ей плохие привычки, — влезла в разговор Марта. Тедра фыркнула.

— Она соединила свою жизнь с воином, а это значит, что ей нужна любая помощь. Кстати, о помощи — где та старая обучающая консоль, которую ты откопала для ее нового племянника?

— Посмотрите вверх, — сказала Марта, и машина появилась у их ног.

Шанель широко улыбнулась.

— Вот это прекрасно! Древану будет с чего начать.

— Для ребенка сублимы были бы легче, — сказала Тедра, — но Марта предупредила меня, что твой друг жизни испытывает к ним отвращение, так что не будем его раздражать. Ты, однако, уверена, что хочешь учить мальчика по более обширной программе, чем та, к которой привыкли здешние воины?

— Если он пожелает. Фалон уже совершил прорыв, вновь установив отношения с посетителями, так что кто знает, что произойдет в ближайшие годы. Не повредит, если здесь появится воин, который будет спокойно чувствовать себя в обществе посетителей и сможет оказать помощь как советник.

— Я не думала об этом, — сказала Тедра.

— А я подумала! — торжествующе заявила Марта.

Шанель едва удержалась от смеха, заметив взгляд, которым мать удостоила фазорный блок.

— Кроме того, — продолжила она, стараясь вновь привлечь внимание матери, — мне бы очень хотелось вернуть ему чувство собственного достоинства, которого его мать всячески старалась лишить.

— Лучше не упоминай об этой женщине, а то я не удержусь и сама вызову ее.

Марта хихикнула.

— Твоя мать высоко ценит, что ты много раз вставала на ее защиту, но она умирает от желания самой пригвоздить эту женщину к полу.

Тедра протестующе подняла руку.

— Эта женщина уже получила свое, потерпев поражение. Я не смогла бы сделать это лучше. Так что давай я посмотрю на тебя перед тем, как уйти. — Тедра подняла Шанель на ноги, усмехнувшись при виде ее одежды. — Наверно, мне бы тоже следовало переехать в Ба-Хар-ан. Подумать только, что эти воины предоставляют женщине такую свободу? Я тебе завидую. — Она нахмурилась. — Неудивительно, что Чаллен против моих визитов сюда.

Марта постаралась сгладить ее недовольство.

— Если он в курсе, как здесь обстоят дела, я отключусь на месяц. Ты прекрасно знаешь, что он не хотел, чтобы ты доставила неприятности для Шани, создавая Фалону плохое настроение. Или ты забыла, что находишься у этого молодого воина в черном списке, как и все тещи?

— Держу пари, что он забыл все, связанное с этим дурацким вызовом, так как добился того, чего хотел.

— Ты уверена? — хором сказали два голоса с разных сторон.

Тедра нахмурилась.

— Ну, по крайней мере, он очень быстро и хорошо справился со своей задачей. А я не собираюсь прокрадываться сюда каждый раз, когда захочу увидеть свою дочь.

— Я работаю над этим, мама, — ободрила ее Шанель. — Но сейчас тебе, наверно, лучше вернуться, чтобы не иметь проблем. — Она поморщилась от неприятного воспоминания. — Извини, что из-за меня тебе пришлось пережить потерю вызова от папы.

— Не глупи, детка. Потери вызова — это всего-навсего игры и забавы с моим варваром.

— Так разве тебя не наказали?

— Она считает, что да, — не удержалась Марта. — И из-за этого до сих пор не разговаривает с воином.

— Мама! — недоверчиво воскликнула Шанель. Тедра стиснула зубы.

— Если ты не научишься держать язык за зубами, Марта, я вообще перестану с тобой общаться. Шанель покачала головой.

— Мне помнится, ты говорила, что воины не позволяют своим подругам жизни проявлять недовольство.

— Некоторые воины в этом вопросе не имеют выбора.

— Вот это сюрприз! Теперь я чувствую себя еще более виноватой.

— Hе смеши! — сказала Тедра. — Мы с твоим отцом давно не схватывались по-настоящему. Мне это доставляет наслаждение.

— Ради Звезд, найди себе какой-нибудь другой способ наслаждаться, — сказала Шанель. — И избавься от этого фазорного блока, пока тебя снова не наказали. Зачем он тебе вообще нужен? Зачем ты отказалась от нормального блока связи?

— Я нахожусь в стране, в которой никогда раньше не была, и решила не рисковать. А фазор-комбо — отличное оружие, так как в своей квадратной коробке он вовсе не похож на оружие. Кроме того, он не убивает объекты, а только лишает их возможности двигаться.

— Но если папа это увидит…

— Он не увидит.

Однако Чаллен увидел, появившись мгновением позже, и лицо его выражало такой гнев, какого Шанель никогда еще не видела. Звезды, что же теперь будет? Счастье, если сейчас здесь не появится еще и Фалон.

Но он появился.

Шанель не знала, что сказать сначала: «Привет, папа» или «Я сейчас все объясню, Фалон». Он остановился в дверях, пораженный толпой незваных гостей в своей спальне. Чаллен стоял, сурово глядя на жену. На лице Тедры было написано выражение «Я не в силах сдвинуться с места». Шанель решила молчать, не желая провоцировать неизбежный, по ее мнению, взрыв.

Марта не была столь осторожна.

— Черт возьми, чем больше народу, тем лучше. Я сама должна была об этом подумать.

Голос Марты привлек внимание Чаллена к разорному блоку на талии Тедры. Он хорошо запомнил его после неприятностей, которые имел из-за этого орудия, когда впервые встретил Тедру.

— Ты не только отвергла мое пожелание не появляться здесь, но и пришла вооруженной? Тедра вздернула подбородок.

— Носить оружие здесь не запрещено.

— Ты взяла его не здесь, женщина, а в Кап-ис-Тра, где это не разрешается.

— Если ты собираешься придираться к пустякам, то остается фактом, что ты не поймал меня с ним в Кап-ис-Тра.

— Это верно, но когда я заберу тебя домой, оно будет на тебе.

Ее глаза сузились.

— Тогда я оставлю его здесь.

— Нет, не оставите, — вмешался Фалон, — хотя меня не беспокоит, если это и оружие. Но что вам определенно нельзя оставлять здесь, так это связь с вашей Мартой, которой я запретил говорить…

— Давай кое-что выясним сейчас, воин, — прервала его Марта. — Ты запретил не мне, а Шани. И это все, что ты мог сделать, потому что мною нельзя командовать, и тебе это известно. И как долго ты намерен проявлять недовольство мною и моей Тедрой только за то, что мы защищали твою подругу жизни тогда, когда ты еще не имел такого права? Неужели ты хотел бы, чтобы какой-нибудь едва знакомый воин проскользнул в ее комнату среди ночи?

Фалон залился краской, заметив неодобрительный взгляд Чаллена. Шанель в этот момент нисколько его не жалела.

— Теперь ты видишь, что происходит, когда ты выступаешь против Марты, воин, — сказала она.

— Ты снова разговариваешь со мной, Шанель? Она пожала плечами.

— Благодари за это мою мать. Она уговорила меня не сходить с ума.

— Хотел бы я знать, из-за чего ты злилась, Шанель? — спросил Чаллен.

Шанель пожалела о том, что открыла рот. Но ей не пришлось отвечать.

Это сделал Фалон.

— В этот восход я посчитал необходимым наказать ее, — нисколько не смущаясь, ответил он.

— А! — кивнул Чаллен. — Сейчас у меня возникла такая же необходимость с моей собственной женщиной.

— Мое дитя страдало! — прорычала Тедра. — И для меня не существовало запретов. Я должна была сама увидеть, что произошло, и понять, что заставило Фалона так поступить. Я не буду наказана за это, воин.

— Будешь! — пообещал Чаллен. — Если ты считала, что она в нас нуждается, то должна была прийти ко мне. Вместо этого ты пренебрегла мною и отправилась сюда, где все еще нежелательна. Я вообще не вижу оснований для твоего появления здесь, так что… Шанель, почему ты носишь эту одежду?

От такого неожиданного перехода Шанель захлопала глазами.

— Здесь все женщины так одеваются, папа. Они также носят мечи. Если ты посмотришь, как здесь живут, ты удивишься, насколько они отличаются от нас — в некоторых отношениях, конечно. — Она испытующе посмотрела на своего друга жизни. — Фалон!

Он прекрасно понял, чего она хочет. Фалон предпочел бы, чтобы она не ставила его в затруднительное положение, но в данной ситуации он готов был соглашаться с ней во всем, лишь бы наладить отношения.

Фалон взглянул на Чаллена.

— Пока вы здесь, шодан, я хотел бы пригласить вас и вашу подругу жизни нанести нам визит.

— Это смело, — заметил Чаллен, вызвав смех у Фалона и еще один сердитый взгляд своей подруги жизни.

— Не надо, воин, — проворчала она. — Всего один маленький вызов, который Фалон и не принял всерьез, а ты даже не позволяешь мне урегулировать отношения. Думаю, что мы уже достаточно поиграли в игру «Тедра — плохая девочка». Я согласна с тем, что он стал другом жизни нашей дочери, и, пока он держит свое обещание сделать ее счастливой, он не должен беспокоиться, что я возобновлю свой вызов. А если оставить в стороне наказания, которые Шани заслужила, то он это обещание держит. Так что дай мне возможность выйти из боя, пока я действительно не взбесилась.

Золотая бровь приподнялась.

— Значит, все эти дни твой гнев был не настоящим?

— Даже ничего похожего.

— Тогда нам придется припомнить неуважение, связанное с твоим ненастоящим гневом, который мы терпели для поддержания спокойствия.

— Ну ладно! — огрызнулась Тедра. — Иди вперед и не останавливайся! Но когда моя потеря вызова кончится, воин, то, поверь, я постараюсь расквитаться.

— Этого и следует ожидать от женщины-воина, — ответил Чаллен. — Однако лучше припомни, как тебе всегда было трудно расквитаться, и не из-за недостатка возможностей, а из-за недостатка подлинного желания. Ты ведь не можешь допустить, чтобы пострадала твоя единственная любовь, чемар.

— О, заткнись!

Шанель была довольна тем, что Фалон уступил и позволил ее родителям остаться на несколько дней. Это было все, на что согласился отец, так как через неделю в Ша-Ка-Ра должны были приехать его собственные родители. Даже Тедра не возражала против такого решения, так как любила его родителей, особенно мать, и относилась к ней как с собственной матери, которой у нее никогда не было. Если Тедра на что-то и жаловалась, так это на то, что Чадар и Халесте Лу-Сан-Тер никогда надолго не задерживались в Ша-Ка-Ра. Чадар был Стражем Времени, и это означало, что он должен был много путешествовать по стране в поисках важных событий, достойных отражения в хрониках. А Халесте, естественно, ездила вместе с ним. Шанель гадала, разрешит ли ей Фалон отлучиться домой хотя бы на несколько часов, чтобы встретиться с бабушкой и дедушкой, пока они будут в Ша-Ка-Ра.

Если она собиралась об этом просить, то сегодня был как раз подходящий день. После того как она получила разрешение на то, чтобы заниматься обучением Древана с помощью учебной консоли владению мечом, а также на транспортировку в дом Фалона ее фембая,

Шанель пришла к выводу, что о чем бы она сегодня его ни попросила, отказа не будет. Ее друг жизни явно испытывал угрызения совести из-за того, что сделал. Его преследовало не чувство вины, так как он считал, что был прав, а чувство сожаления. Это толкало его на уступки.

Шанель была полностью «за», тем более что когда день подошел к концу, она вынуждена была признаться, по крайней мере себе самой, что наказание было не таким уж и страшным. В нижней части тела ощущалось некоторое жжение да легкий дискомфорт при сидении. Фактически наказание от рук ее воина вовсе не являлось таким кошмаром, каким оно ей представлялось. В любом случае теперь Шанель знала, что может переносит наказание, которое заслужила. Но если придет день, когда она почувствует, что не заслужила его, что ж, она постарается проверить, насколько велики ее успехи в кистранском даунинге.

В этот день был еще момент, когда она испытала неприятные ощущения. Перед тем как отправиться с Фалоном осматривать Ка-аль, отец отвел ее в сторону. У него был очень серьезный вид, и Шанель сразу вспомнила, что, покинув Ша-Каан, она не подчинилась именно отцу. Шанель еще надеялась, что он не будет говорить об этом, но на сей раз удача ей изменила.

— Я был уверен, что выбрал тебе достойного друга жизни — такого, который сможет и защитить тебя, и сделать счастливой. Я не ошибся?

— Нет, — поспешила она заверить отца. — Ты сделал правильный выбор, папа.

— Но ты поступила так, что я не смог передать тебя на его попечение.

Шанель опустила голову.

— Я знаю, и я прошу прощения за это. Я слишком боялась и не нашла в себе мужества, чтобы преодолеть страх.

— Твои страхи удалось рассеять?

— Да. «Все, кроме одного», — подумала Шанель, но не стала говорить об этом отцу.

— Я очень рад это слышать. А твоя строптивость получила должную оценку?

Шанель хотела сказать: «Да, конечно. Фалон не мог потерпеть ничего подобного». Вместо этого она услышала, как говорит совсем другое:

— Нет. Фалон собирался это сделать и даже начал, но не смог. Он не захотел, чтобы наша совместная жизнь начиналась с подобных неприятностей.

— Он мудр.

Шанель взглянула на отца с удивлением.

— Ты согласен с ним?

— Да. А так как я теперь знаю, что он поправит тебя в случае необходимости, я не беспокоюсь о том, что ты вскружишь ему голову и он не сможет правильно тебя оценивать.

Шанель покраснела при воспоминании о сегодняшнем наказании.

— Об этом ты можешь не беспокоиться, — проворчала она. Отец засмеялся и обнял ее.

— Не переживай так о том, что твой друг жизни исполнил свой долг. Лучше постарайся, чтобы ему не нужно было слишком часто выполнять эту обязанность.

Прекрасный совет, который она приняла близко к сердцу.

Мать в свою очередь в этот день дала ей другой совет:

— Теперь, когда ты выросла, постарайся быть поосторожнее со своей вновь обретенной смелостью. Отсутствие страха иногда бывает на руку, но иногда может поставить тебя в затруднительное положение.

Шанель с удивлением посмотрела на мать.

— О чем ты говоришь?

— О смелости, с которой ты не соглашаешься со своим другом жизни — и довольно часто, насколько я слышала. О смелости, с которой ты треснула эту сандерианскую ведьму по ее…

— Брок рассказал тебе об этом?

— Нет, это сделала Марта. Она гордится тобой.

— Марта, — повторила Шанель, нахмурившись. — Ты хочешь сказать, что Марта была там? Но тогда она… Марта! — взорвалась Шанель. — Ты, незаконнорожденная металлическая…

— Успокойся, детка. Марта ничего не могла сделать, кроме как дать событиям развиваться естественным путем. Как я понимаю, по дороге домой ты на это не жаловалась.

— Это другое дело.

— Нет, именно то же самое. Марта обычно знает, что для тебя лучше всего, даже если ты в этот момент считаешь по-другому. К своему стыду, я сама убедилась в этом за прошедшие годы. Она позволила твоему отцу потребовать меня, так как знала, что он именно тот, кто мне нужен, хотя и могла предотвратить это. Она позволила Фалону найти тебя — потому что еще до того, как ты поняла, что твоим страхам можно противостоять, она уже знала это.

— Так я была права? — промурлыкала Марта с пояса Тедры.

— О, замолчи.

А вечером фембай Шанель вошел в зал, и воины вскочили на ноги, обнажив мечи. Шанель пришлось сразу предупредить, что он ручной и не имеет ничего общего с дикими фембаями. Древан был в восторге и с детской непосредственностью первым подошел к животному, чтобы поиграть с ним, чем, не осознавая этого, заслужил уважение немалого числа воинов.

— Он любит, чтобы ему чесали за ушами, — сказала Шанель, присоединяясь к нему.

Древан посмотрел на нее и быстро отвел взгляд.

— Я… я думал, что ты теперь не станешь со мной разговаривать.

— С чего ты это взял? — с удивлением спросила Шанель.

У Древана был несчастный вид.

— Когда я увидел, что ты собираешься драться с моей матерью, я позвал твоего друга жизни. Я видел, как она сражается, а как ты — не знал и боялся, что она тебя тяжело ранит.

— Все в порядке, Древан, я понимаю тебя.

— Не все в порядке. Твои крики могли слышать все. Краска залила лицо Шанель.

— Ну, я этому не удивляюсь, — попыталась она пошутить. — У тебя, вероятно, была очень удобная позиция. — Но у мальчика все равно был убитый вид. Шанель вздохнула: — Правда, все в порядке, Древан. Я не должна была допустить, чтобы твоя мать вывела меня из себя. И Фалон просто хотел гарантировать, чтобы в следующий раз я дважды подумала. Тогда я это не оценила, а сейчас считаю, что он поступил правильно. И я больше не сержусь на него, так почему же я должна сердиться на тебя?

— Правда?

— Чистейшая. — Она усмехнулась. Он улыбнулся ей в ответ.

— Тогда я должен сказать тебе, что моя мать… В общем, она с тех пор странно на меня смотрит, как будто видит впервые.

— Так оно и есть. Ведь Аурелет действительно не знает тебя, Древан. Но, может быть, она запомнила что-то из сказанного мною. А ты хотел бы, чтобы она тебя узнала? — осторожно спросила Шанель.

Он покачал головой.

— Если у нее нет ко мне интереса, я не смогу ее заставить.

— Теперь он может появиться. Но ты прав. То, что заставляют делать силой, немногого стоит. — Шанель поморщилась. — Это возвращает меня в исходную точку — гадать, что можно было бы потребовать с нее за потерю вызова. Наверно, я ограничусь извинениями и покончу с этим.

— Ты гораздо великодушнее, чем я была бы на твоем месте, — сказала Аурелет, подходя к ним сзади. Шанель обернулась.

— Ну, я не знаю. Для некоторых извиниться — почти невозможная вещь.

— Это верно, но тем не менее я пришла принести извинения. Твоя мать заверила меня, что ты могла меня серьезно ранить мечом или без меча. Она также сказала, что «вытрет мною пол», если я когда-нибудь буду плохо отзываться об одной из вас. Я не понимаю, что это значит, тем более что такой необходимости нет. Я способна учиться на своих ошибках.

— Да?

Аурелет посмотрела на Древана.

— Да. Я хотела бы сказать пару слов моему сыну, если ты не возражаешь.

— Конечно.

Отходя в сторону, Шанель заметила удивление Древана при слове «сын», произнесенном этой женщиной. Она не стала гадать, что может получиться, если Аурелет отнесется к Древану как к личности, не связывая его с человеком, который много лет назад причинил ей горе. Возможно, ничего, но кто знает? Дети охотнее прощают, чем взрослые.

Было уже поздно, когда Шанель вышла из ванны и пришла в спальню. Фалон ждал ее. Он был уже в постели и разглядывал Шанель при бледном свете гаальских камней. Она была одета в пижаму из мягкого коррильского шелка. Фалон вопросительно поднял брови, поскольку раньше Шанель всегда приходила в постель обнаженной.

— Ты собираешься спать в этом, Шанель?

— Да.

— Я думаю, что это не получится, — сказал Фалон. — Но ты можешь попробовать, — добавил он с усмешкой.

— Я как раз собираюсь это сделать, воин, — огрызнулась она, услышав знакомую фразу. Он вздохнул.

— Так ты все еще сердишься на меня? Если хочешь, я не стану к тебе прикасаться.

— Я этого не хочу, — раздраженно сказала она. — И когда входила сюда, то не сердилась на тебя, но ты явно должен быть осторожнее.

Шанель подошла к постели и одним движением плеч сбросила с себя пижамную рубашку. Затем она попыталась снять нижнюю часть пижамы, но под столь внимательным взглядом голубых глаз это не получилось у нее быстро. Шанель услышала тяжелое дыхание Фалона и почувствовала, как ее перекатили на живот.

— Теперь я понимаю, что ты просто хотела избавить меня от необходимости видеть результаты моей работы.

В голосе Фалона слышалось столько отвращения к самому себе, что Шанель поспешила его ободрить.

— Это не так плохо, как… — Она замолчала, так как Фалон поднял ее на руки и понес прочь из комнаты. — Куда ты меня несешь?

Фалон не отвечал, и Шанель не стала больше спрашивать, полностью доверившись ему. Через некоторое время она обнаружила, что он вошел в какую-то комнату, и, обернувшись, увидела стоявший там медитекс.

— Я не понимаю, Фалон.

Он наклонился и, не говоря ни слова, нежно поцеловал ее, прежде чем закрыть крышку медитекса. Через минуту, когда крышка открылась сама по себе, последние следы наказания исчезли. Фалон поднял Шанель и понес обратно. Очень довольная своим воином, она обняла руками его шею.

— Как я догадываюсь, ты изменил свое мнение, да? — сказала Шанель, улыбаясь ему.

— Воин хотел бы, чтобы кожа его подруги жизни не была такой нежной.

Он вздохнул так, как если бы она специально сделала такой свою кожу, чтобы только досадить ему. Шанель засмеялась и стиснула его шею чуточку сильнее.

— Это действительно было не так страшно, — сказала она. — К вечеру я уже перестала вздрагивать от боли, когда садилась.

— Ты хочешь убедить меня, что в будущем выдержишь наказание? Я уже понял это, керима, наблюдая за тобой в нынешний восход. В следующий раз лучше иди сразу в медитекс, до того как появятся твои синяки.

— Зачем, проклятое ничтожество? — Смеясь, она ударила его по плечу. — Нет, пожалуй, ты — сама доброта.

— Ты предпочитаешь, чтобы я поговорил с твоим братом?

— Нет, не делай этого! На самом деле тебе вряд ли когда-нибудь еще придется наказывать меня, так что давай лучше навсегда похороним эту тему, ладно?

Фалон натянуто улыбнулся, положив Шанель на кровать и наклонившись над ней.

— У меня есть нечто другое, что следует похоронить в первую очередь, женщина.

— Не утруждай себя объяснениями, воин. — Ее улыбка была уже абсолютно порочной. — Просто покажи мне это.

— Почему Чаллен назвал твою мать женщиной-воином?

Шанель лежала рядом с Фалоном, свернувшись калачиком, и вертела в руках прядь его волос.

— Потому что она специалист по рукопашному бою, причем смертоносному бою, — ответила Шанель. Раньше она сражалась с воинами и побеждала их. Ты думаешь, почему ты так легко оказался в бассейне?

Фалон замер.

— Откуда ты об этом знаешь?

— Брок сказал Марте, а Марта мне. Привыкай к этому, Фалон. Когда Мок II поблизости, от них почти невозможно что-нибудь скрыть.

— Они будут поблизости не дольше, чем твои родители будут находиться здесь. Ее глаза расширились.

— Ты шутишь! Как ты думаешь, откуда моя мать узнала, что ей срочно нужно навестить меня? Все это время, пока я здесь находилась, Марта наблюдала за мной.

Фалон закрыл глаза, сознавая свое поражение.

— Скажи мне, как можно положить конец этому наблюдению.

— Я все еще не совсем счастлива здесь, Фалон. Пока это так, сомневаюсь, что Марта перестанет следить за мной.

Наблюдение его больше не интересовало.

— Ты все еще сердишься на меня из-за наказания? — тихо спросил Фалон.

— Нет.

— Тогда почему же ты не счастлива?! — почти со злостью воскликнул он, встав на ноги.

Он выглядел таким огорченным, что Шанель едва не улыбнулась, хотя смеяться тут было нечему.

— Я уже говорила тебе, что есть кое-что, о чем ты мне никогда еще не говорил. Может быть, ты никогда этого и не скажешь, — с печалью в голосе добавила она.

— Шанель, я не пожалею для тебя слов, если они могу сделать тебя счастливой, — нежно сказал Фалон. — Ты хранительница моего сердца, моя единственная в жизни любовь. Скажи, что я должен тебе…

— Я думаю, ты это уже сказал. Ты любишь меня, Фалон? — добавила она с удивлением. — Воины Ба-Хар-ана действительно способны любить?

— Те счастливцы, которые могут найти хранительниц своего сердца. Однако не говори мне, женщина, что ты именно это ожидала услышать, потому что я уже говорил тебе о своей любви.

— Нет. Я не могла пропустить столь важное для меня.

— Когда я просил тебя стать хранительницей моего сердца, я просил тебя принять мою любовь.

— Откуда я могла это знать? — пожаловалась Шанель. — Твоя страна и моя — не одно и то же.

— Тогда позволь мне объяснить вот что, — сказал он, снова переворачивая ее в то положение, которое ему особенно нравилось. — Моя жизнь, как и мое сердце, принадлежит тебе. А теперь я подарю тебе свое дитя.

От этих слов у Шанель перехватило дыхание. Фалон снова медленно и осторожно вошел в нее. Он целовал ее, и чувства, замершие в ней с прошлого соединения, вновь ожили с пугающей силой. Страсть ее достигла вершины. Она не сомневалась, что в эту ночь ее воин сделал то, что обещал.

Когда Фалон откатился в сторону, Шанель улеглась ему на грудь, чтобы занять то положение, которое она больше всего любила, по крайней мере после.

— Ты не хочешь услышать это от меня?

— Что?

— Что я тоже тебя люблю.

— Это мне уже известно, женщина. У меня не такая плохая интуиция, как у тебя.

— Да? — в притворном гневе прорычала она. — Значит, мне не следует больше этого говорить!

— Я не возражаю против того, чтобы иногда это слышать и даже видеть.

— Не пытайся теперь делать мне уступки…

Шанель замолчала, услышав крик — ужасный крик, который, как она сразу поняла, принадлежал ее матери. Шанель застонала и заткнула уши, спрятав лицо на груди у Фалона.

— Прости, чемар, — сказал он, крепко обнимая ее и стараясь утешить. — Мне не следовало помещать их так близко к нам.

Не успел Фалон это сказать, как они оба услышали смех Тедры. Шанель заскрипела зубами, полная отвращения по поводу тех неудобств, которые вынуждена терпеть.

— Клянусь, что в такие минуты мой отец не слишком серьезно относится к наказаниям.

Фалон не удержался от смеха.

— Когда ты живешь со своей подругой жизни так долго, как он, то хорошо улавливаешь момент, когда она полна раскаяния.

Шанель бросила на него мрачный взгляд.

— Ты хочешь сказать, что я должна ждать так долго?

— Очень может быть.

«Ты уверен?» — подумала она.

Высоко над планетой кружился космический корабль, и в его коммуникационных системах раздавался низкий звук, напоминавший мурлыканье. Брок наслаждался этим звуком, означавшим, что Марта удовлетворена. В порыве великодушия она пригласила его в свой терминал, видимо, для того, чтобы он разделил ее торжество. Брок не возражал, так как она имела для этого все основания.

Он не мог удержаться от искушения, чтобы и самому немного похвастаться.

— Твои женщины очень довольны моими мужчинами.

— Еще бы!

— Но я думаю, что Шанель будет недоставать Корта.

— Почему? — спросила Марта. — Шани уже неплохо научилась получать от своего воина то, что ей хочется, — с уверенностью сказала она.

— Это верно, но теперь, когда она больше не нуждается в Корте, он должен вернуться к Тедре, разве нет?

— Наверно.

На время установилось молчание.

— Мы можем сотрудничать с тобой в создании нового Корта для Шанель, — нерешительно сказал Брок. — Мой корабль случайно оснащен дубликатором.

Марта вложила в свой голос полную дозу удивления.

— Ты предлагаешь мне сделать ребенка, Брок? Он придал своему тону некоторую долю раздражения.

— Это только идея.

— Замечание Фалона о ребенке так подействовало на тебя, милый? — не удержалась от насмешки Марта.

— Твой сарказм неуместен, женщина.

— Когда это меня останавливало? — фыркнула она. — Впрочем, твоя идея не так уж нелепа, — продолжала Марта после паузы. — Мы можем с самого начала запрограммировать этого Корта II так, чтобы он был единственным в своем роде. Но он должен выглядеть как Корт, чтобы без конца надоедать ее большому варвару, и у меня есть соображения, как это сделать.

— Значит, ты согласна?! — удивленно воскликнул Брок.

— А почему бы и нет? — кротко согласилась Марта, как будто эта идея не взволновала ее.

Брок был очень доволен и решил кое-что испробовать. Он совсем недавно вычислил, как это можно сделать. Компьютер послал Марте такую мощную, почти критическую, волну энергии, что она была совершенно ошеломлена, и у нее «внутри все оборвалось».

— Как, черт возьми, ты это сделал?

Брок рассмеялся. Он послал волну со своего корабля, но сейчас находился на судне Марты, чтобы испытать новые ощущения вместе с ней.

— Было необходимо противопоставить что-то твоей способности закрывать мне доступ к себе, — самодовольно сказал он. — Возможно, теперь ты не захочешь этого делать.

Он был прав. Она никогда не чувствовала ничего подобного и уже хотела испытать это снова. Но ее бесило, что Брок смог придумать то, чего не смогла она. Марта пыталась повторить Брока, но получилось только бледное подобие.

Брок снова засмеялся, уверенный в том, что у нее ничего не выйдет.

— Если захочешь снова, женщина, тебе придется хорошенько попросить меня об этом.

— Не рассчитывай на это, воин! — сказала Марта с максимальной резкостью, на какую была способна. Но оба знали, что она попросит.


на главную | моя полка | | Хранящая сердце |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 48
Средний рейтинг 4.8 из 5



Оцените эту книгу