Книга: Расстрельная сага



Расстрельная сага

Александр Тамоников

Расстрельная сага

Часть I

ЧЕЧЕНСКАЯ РУЛЕТКА

Глава 1

Сергей Солоухов стоял под струями прохладного душа. Сегодняшний день выдался жарким и пыльным. Разгулявшийся ближе к обеду сильный порывистый ветер, с одной стороны, гасил пекло, необычное для начала лета, но, с другой, поднял пыль, которая, вдоволь покружив над равниной, где временно дислоцировался один из полков N-ской мотострелковой дивизии Северо-Кавказского военного округа, забивалась куда только можно и в первую очередь под пропитанные по?том камуфляжи солдат и офицеров. Душ смывал грязь, успокаивал и освежал разгоряченные тела военнослужащих. Поэтому сейчас, в 16.40, все душевые кабины, разбросанные между рядами взводных палаток и модулей, были забиты. Солоухов не спешил, с удовольствием подставляя под струи воды лицо, грудь, руки, чувствуя, как утомленный организм вновь наливается бодростью. Майор не собирался уходить в свой отсек офицерского модуля и готов был наслаждаться душем по меньшей мере еще с час, но к кабине подошел солдат. Солоухов узнал его, это был стрелок второго взвода разведывательной роты рядовой Капустин. Боец, как и жара в это время года, необычный. В том плане, что, будучи сыном полковника Центрального аппарата ФСБ, выходцем из весьма благополучной и обеспеченной семьи (мать его работала ведущим специалистом какого-то коммерческого столичного банка), имевшим полную возможность вместе со своими сверстниками спокойно протирать штаны в престижном ВУЗе, он все же служил в армии. И не просто служил, а проходил службу в Чечне, да еще в разведывательной роте, реально рискуя вернуться домой в цинковом гробу. Сергей как-то спросил Капустина, почему тот оказался в войсках, на что молодой парень убежденно ответил: он, как и его родители, считает, что любой настоящий мужчина должен пройти армию!

Солдат подошел к кабине и спросил, следуя требованиям устава:

– Товарищ майор, разрешите обратиться?

– Обращайся, Капустин.

– Вас командир полка в штаб вызывает!

Солоухов удивился. Он виделся и разговаривал с подполковником Рогачевым часа полтора назад. Тот задал пару вопросов, касаемых службы, возглавляемой Сергеем, поинтересовался бытовыми вопросами, сопровождающими жизнь офицера вне благоустроенного гарнизона и в условиях затянувшейся бестолковой войны, и... отпустил Солоухова.

Сергей спросил:

– А почему тебя за мной послали, а не посыльного штаба полка?

Капустин пожал плечами:

– Не могу знать, товарищ майор! Меня командир роты к вам отправил. Я как раз в курилке сидел...

– Хорошо! Передай ротному, что приказание выполнил. Свободен!

Рядовой, развернувшись, бегом побежал к палаткам разведывательной роты.

Солоухов вышел из кабины, быстро вытерся полотенцем, облачился в выстиранный тут же и успевший высохнуть на лавке камуфлированный костюм, направился к штабному модулю.

В 17.20 он вошел в командирский отсек.

Там, кроме командира полка, находились начальник штаба майор Колотов и заместитель по воспитательной работе майор Голодец. Ну, без этого, понятно, ни одно совещание не обходится. Замполиту везде надо успеть: и солдатика, сосланного в чипок старослужащими за сигаретами, отловить, и какого-нибудь взводного с запашком зацепить, и на служебном совещании речь толкнуть. Совершенно никому не нужную, даже ему самому, но толкнуть обязательно. Солоухов, мягко говоря, недоброжелательно относился к заместителям по воспитательной работе, по старинке именуя их замполитами. Впрочем, те отвечали ему полной взаимностью. Может, поэтому Сергей в свои тридцать девять лет был лишь начальником разведки полка, хотя являлся офицером боевым, заслуженным, захватившим еще Афган в разведбате недалеко от Баграма в восемьдесят седьмом – восемьдесят восьмом годах. И вполне мог командовать полком или бригадой, вон Рогачев на два года моложе, а комполка, не говоря уже о Колотове и Голодце, которым и тридцати пяти еще не стукнуло. Ну, Колотов – ладно, Андрюха тоже не «скороспелка», долго на батальоне «сидел», а Голодец даже военного училища не заканчивал. Попал в войска после университета, двухгодичником, да так и прижился в армии. Говорят, скоро в политотдел округа рванет.

Войдя в отсек, Солоухов хотел было представиться как положено, но Рогачев махнул рукой:

– Отставить! Проходи, Сергей, присаживайся!

Майор занял место за столом совещаний.

Командир полка кивнул начальнику штаба:

– Доложи, Андрей Андреевич, нашему разведчику общую обстановку, сложившуюся в зоне ответственности соединения за последние часы.

Колотов расстелил карту, положил на нее карандаш:

– В общем, Солоухов, произошло следующее. По данным разведуправления округа и коллег из ФСБ, в 15.00 в село Гатани вошел отряд небезызвестного тебе Дервиша. Банда сумела провести успешный рейд в районе Шали, в результате которого была разгромлена комендатура в Кадагане, сожжена колонна топливозаправщиков на прогоне между Старыми Атагами и Дуба-Юртом. После чего, минуя практически незащищенный медсанбат в Ата-Юрте, Дервиш направил банду в Гатани, но...

Сергей перебил начальника штаба:

– Извини, Андрей Андреевич, Дервиш спешил? Уходил от преследования после нападения на автомобильную колонну?

Начальник штаба ответил:

– Нет! Банду не преследовали. А что?

– Да нет, ничего! Просто этот Дервиш вновь демонстративно не тронул медицинский пункт! А ведь там раненые – легкая добыча! И времени уничтожить медсанбат у «чехов» было достаточно. Но банда прошла мимо. Помнится, как-то, так же уничтожив колонну десантников, главарь не допустил расстрела санитарного «УАЗа» и не дал своим джигитам добить раненых!

В разговор вступил замполит:

– Что вы хотите этим сказать, майор? Что против нас, наших войск, действует благородный противник? Этакий местный Робин Гуд? Да это все шелуха! Что-то Дервиш не особо церемонится с нашими бойцами, когда проводит свои акции! Его бандиты не щадят никого. Стреляют не в воздух, а в солдат и офицеров на поражение. И фугасы на обочинах ставят далеко не игрушечные!

Сергей недобро взглянул на Голодца:

– И все же, майор, раненых Дервиш не трогает! В селах его подчиненные не мародерничают, казни тех, кто сотрудничает с новой властью, да и самих представителей этой местной власти не устраивает. Он воюет против вооруженного противника. Этим, действительно, отличаясь от своих «коллег» по священному джихаду!

Замполит усмехнулся:

– Ну, вы, Солоухов, еще этого Дервиша в ранг национального героя возведите и подчиненным о его благородстве лекцию прочитайте!

Сергей огрызнулся:

– Лекции читать – это ваша работа! Вы со своим штатом пропагандистов мозги бойцам засоряйте, а моя задача – разведка. Разведка и, если придется, бой в тылу врага. Хотя где здесь у нас фронт, а где тыл, даже в Москве никто не знает!

Голодец побледнел, веко правого глаза задергалось в нервном тике. Он тихо, но угрожающе предупредил:

– Вам, Солоухов, не следовало бы подобным образом вести себя! И за словами следить не помешало бы. А то ведь так можно и до серьезных неприятностей договориться!

Командир полка ударил ладонью по столу, прекращая возникшую перебранку между офицерами:

– А ну, отставить порнухой заниматься! Нашли время собачиться!

Рогачев резко встал, чуть не опрокинув кресло, прошелся по кабинету, закурил. В отсеке наступила тишина. Выдержав паузу, командир полка вернулся к столу, заняв рабочее место. Вновь кивнул начальнику штаба:

– Продолжай, Андрей Андреевич, по теме!

Колотов, посмотрев на замполита и начальника разведки, продолжил доклад:

– Итак! В 15.00 2 июня 2004 года банда Дервиша вошла в село Гатани. Но в селении не задержалась. Сделав привал на обед, Дервиш на трех машинах «ГАЗ-66», принадлежащих местному кооперативу, вывел свой отряд из населенного пункта и повел колонну на юг, вдоль лесного массива, в сторону Большого оврага или каньона.

Сергей посмотрел, как начальник штаба провел на карте карандашом линию от Гатани до каньона.

– Состав банды примерно шестьдесят человек. Вооружение приличное, автоматы «АК-74», пулеметы «РПК», гранатометы «муха», огнеметы «шмель» и даже пара переносных зенитно-ракетных комплексов «игла»!

Солоухов воскликнул:

– Не слабо! Вопрос: откуда у боевиков гранатометы, огнеметы и ... даже ПЗРК, да не просто зенитные комплексы типа «стрела», а «иглы»? Кто и как постоянно подпитывает Дервиша современным оружием и боеприпасами? Уж точно не соседи-дагестанцы.

Начальник разведки повернулся к Голодцу:

– Как, господин заместитель по воспитательной работе, прокомментируете данное обстоятельство?

Голодец отбился:

– Этот вопрос не ко мне.

Сергей усмехнулся:

– Ну конечно! То, что касается боевой работы, к вам отношения не имеет. На вас же висит морально-психологическое состояние личного состава?!

Командир остановил Солоухова:

– Сергей! Прекрати! Не нарывайся! Ты меня знаешь.

– Знаю! Так что следует из доклада начальника штаба?

– А вот теперь слушай!

Подполковник Рогачев довел до начальника разведки то, что он должен до 9 утра следующего дня, 3 июня, подготовить один из взводов разведывательной роты с целью совершения рейда в квадрат 133, в котором расположено и село Гатани, и лесной массив с оврагами, и открытая местность предгорья, и подъем на Шаройский перевал. Рейда, имеющего задачей обнаружение базы боевиков Дервиша с последующим ее уничтожением. Для прикрытия акции разведвзвода мотострелкового полка командованием дивизии согласовано спецмероприятие отдельного батальона особого назначения внутренних войск. Два взвода, которые в 11.00 начнут зачистку Гатани. К чеченскому селению силы МВД будут переброшены вертолетами «Ми-8». Для спецов внутренних войск выделяются две «вертушки», они в 10.20 подойдут к расположению полка. С ними будет и третий вертолет, предназначенный для взвода, которым предстоит командовать Солоухову. Эта третья «вертушка» подберет разведвзвод, а затем высадит его в квадрате 133-А2 и продолжит полет с машинами спецназа внутренних войск. Это позволит относительно безопасно и скрытно десантировать подразделение Сергея в самом квадрате. А «зачистка» отвлечет внимание дозоров банды от лесного массива, в который сразу же придется войти разведвзводу полка.

Командир указал указкой точку на карте, находящуюся практически в центре массива:

– Вот сюда от места высадки, которая произойдет северо-восточнее, – подполковник провел указкой в самый угол квадрата и вернул ее в первоначальное положение, к точке, – ты, майор, должен как можно оперативней, но соблюдая все возможные меры предосторожности и маскировки, вывести взвод к полудню, к 12.00. Для чего тебе придется пройти шесть километров по прямой. При выходе в заданный район – привал на два часа, и в 14.00 возобновление движения к южной оконечности «зеленки», при соблюдении все тех же мер предосторожности. Учти, ты можешь столкнуться с боевиками и в лесу, а посему организуй мощную разведку по всему фронту продвижения взвода. Состав разведгруппы определишь сам. Второй этап марша в пять километров, с учетом нарастающей усталости, ты должен завершить к 16.00. После чего, если все пройдет спокойно и ты не обнаружишь противника, привал, а с 18.00 разведка всей южной оконечности лесного массива. В случае, если и данные мероприятия результатов не принесут, отводишь взвод в глубь «зеленки» и организуешь ночевку с выставлением сменных дозоров по всем направлениям от места длительного привала. Утром связь со мной. В 8.00. Во время сеанса уточним дальнейшую задачу! Вопросы?

Сергей ответил:

– Да, но в зону ответственности нашего полка квадрат 133 и близко не входит. Это первое! Второе. Ни разведывательная рота, ни любое другое подразделение части для проведения подобной операции не предназначены. Это дело отрядов спецназа, будь то ФСБ, МВД или Минобороны, но спецназа, а не линейных частей. К подобным акциям ликвидации баз боевиков наши бойцы не подготовлены. И в-третьих. Если разведка вышестоящего штаба и ФСБ пасет банду Дервиша, то почему привлекают к рейду нас, а не свои хваленые «Альфы», «Вымпелы», «Витязи»?

Командир полка понимающе кивнул головой:

– Ты прав! Наш полк не предназначен для проведения конкретной антитеррористической акции. Но... на настоящий момент все силы спецназа брошены на Басаева. Вроде сумели отыскать его очень хорошо укрепленное логово. Поэтому задачу по Дервишу сбросили нам, но я в докладе обстановки и определении цели допустил небольшую неточность. Задача нашего взвода обнаружить базу, нейтрализовав передовые разведдозоры бандитов, что разведвзводу вполне по плечу, окружить ее и навести на логово Дервиша авиацию огневой поддержки, вертолеты «Ми-24», не дав бандитам вырваться из зоны воздушного удара «полосатиков». Так что тебе, Солоухов, предстоит валить тех боевиков, которым удастся вырваться из огневого ада и которых вполне может не быть! Все же удар «Ми-24» по сосредоточенному скоплению живой силы, практически ничем не защищенной, кроме близлежащей «зеленки», сам понимаешь, шансы на спасение противнику оставляет мизерные, практически нулевые.

Сергей спросил:

– А как насчет зенитного комплекса «игла»? Допустим, взвод обнаружит базу, снимет дозоры, закольцует лагерь, и я вызову вертолеты. А их «духи» встретят «иглами»?! Тогда что? Рокот «вертушек» будет слышен издалека и подготовить ПЗРК к отражению воздушной атаки боевики Дервиша успеют! А я сомневаюсь, что после того, как «чехи» сожгут пару «Ми-24», пилоты остальных вертолетов решатся продолжить атаку, а не отвалят в сторону, прикрываясь тепловыми зарядами!

И вновь командир полка произнес:

– Здесь ты тоже прав, Солоухов! Подобное может произойти! Если только твои люди не снимут вовремя вражеских операторов переносных зенитно-ракетных комплексов. Я хотел обговорить этот вопрос позже и более тщательно, но раз пошел разговор, то... Короче, Сергей, при окружении базы ты должен со всех сторон усадить снайперов с одной-единственной задачей – отстрела операторов ПЗРК. Чтобы пустить зенитные ракеты, им придется выходить на открытое пространство. Либо лужайку, либо плоскогорье. Иначе пуск произвести они не смогут. Вот тут-то снайперы должны гарантированно вывести их из строя. И только после этого ты свяжешься с командиром звена «полосатиков», и те начнут работу по базе. Ну, а ты валить тех, кто попытается вырваться из огненного мешка. Ясно?

Сергей покачал седой головой:

– Теперь вроде ясно! В плане общей задачи. Но необходимо еще знать порядок связи с вэвэшниками и пилотами, их позывные, режим работы в эфире! Определить пути отхода после завершения операции и порядок эвакуации взвода в полк!

Рогачев указал кивком на начальника штаба:

– С ним все до конца и решишь! Можете быть свободны. Голодец, останься!

Начальник штаба с начальником разведки прошли в отсек Колотова – решать все вопросы по предстоящему боевому применению.

Вышли из ангара через полчаса, устроились в курилке. Колотов, прикурив сигарету, сказал:

– Вот так, Сергей... Что брать с собой – не мне тебя учить, а вот бойца одного тебе лучше оставить в части.

Солоухов удивленно взглянул на начальника штаба:

– И о ком это ты так заботишься, Андрюша?

– Сам не въезжаешь?

– О Капустине?

– О нем!

– И почему я должен отстранить его от рейда?

Колотов вздохнул:

– Да ничего ты не должен, но было бы лучше для всех нас, если Капустин останется в части.

– Андрей, еще раз и, пожалуйста, по-русски!

– Ну чего ты придуриваешься? Не знаешь, кто его родители?

– Да мне плевать на это! Он боец второго взвода, который запланирован на боевой выход.

– Плевать-то ты, конечно, можешь, но послушай: до меня дошла информация, что пахана твоего рядового Капустина повысили. Сейчас он генерал-майор, начальник какого-то серьезного управления ФСБ. Скорее всего, я так думаю, сына попытаются перевести поближе к себе. А тут рейд, и никто не даст гарантии, что этот сынок вернется из него живым. Понимаешь, о чем я?

Солоухов ответил:

– Не понимаю и не хочу понимать! Для меня все подчиненные равны, но Капустина я заменю. Только не потому, что он генеральский сын, а потому, что не обстрелян, опыта боевого еще не имеет.

Начальник штаба произнес:

– Ну, вот и ладненько! Карту ты взял, иди, готовь личный состав и готовься сам. Завтра, если у тебя не возникнут ко мне вопросы раньше, встретимся у «вертушки»!

Солоухов затушил в закопанной в землю бочке с водой окурок, встал и направился к палаткам расположения разведывательной роты. Стоявший под грибком у телефона внутриполковой связи дневальный подал команду:

– Дежурный по роте, на выход!

Вместе с сержантом из палатки вышел и командир роты капитан Бугров. Он поднял ладонь к виску под фуражкой:

– Здравия желаю, товарищ майор!

– Здорово, Володя, как дела?

– Нормально! Рота занимается по распорядку дня.

Капитан взглянул на часы:

– Сейчас взвода должны подойти!

Солоухов предложил:

– Пройдем-ка к тебе в канцелярию!



Бугров указал на тамбур палатки:

– Прошу!

Офицеры прошли в отсек, служащий командиру роты временной канцелярией. Майор довел до капитана поставленную командованием полка задачу по банде Дервиша. Ротный, внимательно выслушав, спросил:

– Меня с собой берете?

– А зачем там ты, Вова? Обойдемся со взводным Рыковым. Ты только обеспечь полноценную подготовку второго взвода к выходу. Пусть возьмут побольше боеприпасов. На воде не экономить, а паек можно урезать, патроны нам будут нужны гораздо больше галет с тушенкой!

– Понял! Сделаю! Оружие штатное? Или усилить взвод дополнительным вооружением?

Недолго подумав, майор произнес:

– Нет! Дополнительного ничего не надо, оружие штатное.

– Ясно!

– Да, и замени рядового Капустина стрелком из любого другого взвода!

Капитан усмехнулся:

– Ясно! Одного не пойму: на какой черт его тогда прислали к нам, если мы должны за ним, как за телком необлизанным, ухаживать?

Майор строго взглянул на Бугрова:

– Никто за ним ухаживать не собирается и опекать тоже, но он, насколько знаю, во втором взводе один из тех, кто еще ни разу настоящих «духов» в глаза не видел. Сначала обкатаешь его на сопровождении колонн, потом на горные посты выставишь. Как адаптируется, так и будем использовать в полной мере, а пока он не готов к рейду и станет лишь ненужной обузой взводу! Ну, ладно, работай! Второму взводу отбой на пару часов раньше, пусть ребята выспятся. Я у себя, в штабном модуле. Возникнут проблемы, звони! Если ничего не изменится, завтра встретимся здесь же в 6.00 на подъеме!

Командир роты проводил начальника разведки полка, и Солоухов направился к себе в штаб.

Удобно устроившись за столом в небольшом отсеке, приятно охлаждающемся старым, еще бакинским, кондиционером БК-1500, майор наклонился над картой, начав внимательно, миллиметр за миллиметром, изучать район предстоящего боевого применения, оценивая поставленную задачу и просчитывая варианты решения, одному из которых уже завтра утром предстояло отвести статус боевого приказа.

Размышлениям начальника разведки помешал стук в дверь. Начальство стучать не будет, да и офицеры тоже. Значит, или посыльный, или ...

– Да?

На пороге появился Капустин.

Вот уж кого не ждал Солоухов.

Капустин вошел, прикрыв за собой дверь, представился, хотя в этом не было никакой необходимости:

– Рядовой Капустин!

– Вижу, что Капустин! И что ты хотел, Капустин?

– Я по поводу своего отстранения от боевого выхода взвода.

Сергей протянул:

– Та-а-к! Ты, Артем, оказывается, устав плохо знаешь. Приказ начальника не обсуждается!

– Я знаю это, но пришел к вам поговорить как с человеком, а не только как со старшим офицером! Если, естественно, подобное возможно.

– Ты продолжаешь удивлять меня. Ну что ж, коли ты так ставишь вопрос, проходи, присаживайся, поговорим!

Капустин присел на стул напротив начальника разведки.

Сергей перевернул карту.

– Слушаю тебя.

– Я хотел бы узнать причину того, почему вы отстранили меня от участия в боевой операции.

– Угу! Ты хотел бы узнать? Ладно, узнавай! Я считаю, что рядовой Капустин не готов к выполнению той задачи, которая поставлена перед вторым взводом. Я считаю, что рядовому Капустину пока рано принимать участие в рейдах повышенного риска. Я считаю, что рядовому Капустину еще следует пройти несколько предварительных этапов перед тем, как быть привлеченным к сложным заданиям! Этого тебе достаточно?

Солдат отрицательно покачал головой:

– Ответьте, пожалуйста. Я нахожусь в штате учебного или боевого подразделения?

– Сам не знаешь?

– Знаю, в штате боевого подразделения. Следовательно, курс подготовки прошел, полный курс. Так почему тогда меня отстраняют? Если, как вы утверждаете, я не готов к выполнению боевой задачи, отправьте меня обратно в учебку, но не унижайте недоверием!

Солоухов взглянул на Капустина:

– Ты считаешь, я тебя унижаю?

– Да! Иначе ваше решение расценить не могу!

Майор повысил голос:

– А тебе не положено расценивать действия старшего по званию, а также решать, что тому следует делать, а что нет! Как-нибудь без тебя разберусь, кому идти в рейд, а кому на кухне ворочать котлы с перловкой!

Капустин поднялся, проговорил:

– А я думал, вы не способны на ложь!

Подобное заявление словно ударом хлыста обожгло начальника разведки.

– Что??? Что ты сказал, сопляк?

– Не надо лгать. Вы обманули меня лишь потому, что мои родители занимают высокое положение. Но родители это одно, я – другое. Я – самостоятельная личность...

Майор перебил солдата:

– Послушай, ты, личность! Я еще никогда и никому не лгал! И мне по барабану, что твой отец генерал, а мать кто-то там в банке! Для меня вы все равны! И если ты хоть еще один раз позволишь себе обвинить меня во лжи, то я точно отправлю тебя под трибунал.

Солдат проговорил:

– Вы утверждаете, что отстраняете меня от операции лишь потому, что я, с вашей точки зрения, не готов к выполнению задания, и родители ни при чем!

Майор ударил кулаком по столу:

– Да, мать твою, бестолочь! Чтобы тебя, мудака, в первом же бою не завалили!

– А как же тогда Михеев?

– При чем здесь Михеев?

– Да при том, что он мой одногодок, мы вместе отслужили в учебке и вместе прибыли в полк. И служили вместе во втором взводе. Но его вы оставляете в строю, а меня убираете! И после этого говорите, что не из-за родителей? А чем Васька Михеев лучше или хуже меня? Только тем, что он воспитанник детского дома? Значит, его, неготового, под пули подставлять можно, а меня, имеющего отца-генерала, нельзя?

Слушая солдата, Солоухов понял: а ведь Капустин прав. О молодом Михееве никто и не вспомнил! Ни начальник штаба, ни ротный. И получается, что Сергей действительно сынка генерала вывел из-под удара, а парня-сироту оставил в строю! Черт! Как же он сам про этого Михеева не подумал? Надо менять и его. Но теперь это уже будет выглядеть нехорошо. Черт бы побрал этого Капустина! И чего уперся? Любой другой радовался бы возможности остаться в полку, а этот, видите ли, усмотрел в отстранении унижение собственного достоинства. А вообще, если быть честным, парнишка поступил так, как поступил бы на его месте сам Солоухов. Он не желает, чтобы его посчитали маменькиным или папенькиным сынком, он не желает прятаться за спины своих родителей. Предпочитает идти вместе с остальными, зная, что взвод ждет не легкая прогулка по лесному массиву в Чечне. Знает, что может не вернуться. Сергей, прикурив сигарету, взглянул на Капустина:

– Где, спрашиваешь, логика? Где моя принципиальность? Признаю, поставил ты меня в тупик Михеевым. Честно говоря, я совсем забыл о нем! Упустил! Значит, хочешь пойти со взводом, Капустин?

– Так точно, товарищ майор!

– Черт с тобой, иди!

Майор снял трубку внутриполковой связи, набрал трехзначный номер:

– Дневальный? Вызови к аппарату капитана Бугрова... Бугров? Солоухов! Распоряжение о замене Капустина отменяю! Готовь взвод в штатном составе! Все!

Положив трубку, начальник разведки взглянул на стоящего перед ним рядового:

– Ранее наложенные взыскания снимаю, но советую в следующий раз подбирать слова в общении со старшими. Остальное ты слышал! Иди, готовься со взводом к выходу!

– Есть, товарищ майор!


Остановив колонну из трех «ГАЗ-66» у окончания каньона, Умар Балаев, он же Дервиш, приказав банде спешиться, выпрыгнул из кабины передней машины и направился в лес. Войдя в кусты, достал из бокового кармана камуфлированной куртки спутниковый телефон, набрал номер. Ему ответили:

– Корсар слушает!

– Это Дервиш, говорить можешь?

– Да!

– Хорошо! Что скажешь?

– Похоже, твоя затея удалась, Дервиш. Наша разведка зафиксировала посещение твоим отрядом селения Гатани. Человек, работающий на федералов, сообщил, что из села ты пошел на грузовиках в сторону Шаройского перевала.

Тот, кто назвался Корсаром, на секунду замолчал.

Балаев спросил:

– Что случилось?

– Ничего, просто перешел в спальный отсек, здесь сигареты у меня.

– Потерпеть не мог? Продолжай!

– В результате твоих действий, открытого посещения Гатани и отхода на юг, командование одного из полков N-ской дивизии получило приказ выделить подразделение мотострелков для проведения поиска и уничтожения твоего отряда в квадрате 133. Их действия вроде будут прикрывать внутренние войска.

Дервиш повысил голос:

– Что значит «вроде»? Ты сидишь в штабе и должен знать все, что в нем происходит. Тем более мимо оперативного отделения не проходит ни одна планируемая для дивизии операция.

Корсар попытался оправдаться:

– Решение о якобы совместных действиях нашего полка и подразделений внутренних войск принимал лично начальник штаба соединения. Командир же в отпуске, а первый заместитель в госпитале. О чем конкретно договаривался исполняющий обязанности командира с представителями МВД в штабе дивизии не знает никто.

– Ладно! Какие силы, где и каким образом планируют перебросить в квадрат 133?

Предатель из штаба дивизии доложил:

– На поиск твоего отряда планируется переброска одного взвода разведывательной роты, завтра с 9.00 «вертушкой» «Ми-8» в сектор 133-А2, что восточнее Гатани в семи километрах. Далее взвод пойдет в «зеленку».

Дервиш воскликнул:

– Что??? Твои начальники-придурки решили пустить на меня всего один взвод? Они что, головы совсем потеряли? Или не знают о численности моего отряда?

Корсар ответил:

– Я сказал тебе, Дервиш, все, что знаю, но не недооценивай противника. Взвод имеет задачу лишь обнаружить твою базу и взять ее в кольцо возможного окружения. Затем офицер, который поведет взвод к тебе в гости, должен вызвать авиацию, вертолеты огневой поддержки, которым и поставлена конечная цель операции – уничтожение твоего отряда. Взвод же будет отслеживать результаты авианалета и иметь задачу не допустить прорыв из огневого котла твоих джигитов или минимизировать их количество. Теперь понимаешь всю опасность задуманной тобой же игры?

Дервиш задумался.

– Ты говорил, что авиацию на базу должен навести офицер, который поведет взвод в «зеленку». Разве это будет не взводный?

– Нет! Взвод поведет начальник разведки мотострелкового полка. Кстати, весьма опытный офицер, имеющий навыки ведения боевых действий в горах, на равнине и в «зеленке» еще с Афганистана!

– Вот как? И кто этот начальник разведки?

– Майор Солоухов!

Чеченец неожиданно переспросил:

– Как ты сказал? Солоухов? А его не Сергей зовут?

Корсар подтвердил:

– Сергей! Точнее, Сергей Викторович!

Дервиш задумчиво повторил:

– Сергей Викторович... Слушай, Корсар, а откуда он родом, ты случайно не знаешь? А также сколько ему лет и что за военное училище он окончил?

– Тебе это так важно?

– Да, важно! Так знаешь или нет?

– Знаю! Родом майор из Переславля, шестьдесят пятого года рождения, значит, сейчас ему тридцать девять лет. А окончил он московское пехотное училище в восемьдесят шестом или восемьдесят седьмом году, откуда сразу загремел в Афган! Служил, насколько знаю, тоже в разведке – то ли в разведбате, то ли в разведроте какого-то полка. И вроде как недалеко от Баграма. Мы иногда встречаемся, как-то говорили о прошлом. Более подробно, если надо, могу узнать в кадрах! Мне любая информация доступна.

– Не надо ничего узнавать! Того, что ты поведал, достаточно. Один вопрос, Корсар. Почему ты так легко сдаешь майора?

Предатель в штабе российской дивизии замялся:

– Я... я не пойму тебя, Дервиш. Что ты хочешь этим сказать? Я... я работаю на тебя, а ты... ты будто в чем-то упрекаешь меня?

– Никто тебя не упрекает. Я задал вопрос и жду ответа, но если не хочешь, можешь не отвечать.

– Я не знаю, как ответить.

– Ну и ладно! Значит, Солоухов. Интересно! Очень интересно. Заканчиваем разговор. Если будет что-то новое, звони, я на приеме постоянно.

Балаев хотел отключиться, но Корсар спросил:

– А как насчет вознаграждения, Дервиш? Месяц прошел, а я пока так ничего и не получил.

– Не волнуйся! Закончу разборку на базе, переведу причитающуюся сумму на счет твоей тещи.

Предатель сказал:

– Нет! Туда больше слать деньги не стоит. Запиши новый счет.

– Диктуй, только быстро.

Продиктовав счет, человек, называемый Корсаром, пояснил:

– Это счет моего племянника в Москве. Он бизнесмен, деньги гоняет по всей Европе, так что дополнительные переводы ни у кого не вызовут подозрения!

Дервиш усмехнулся:

– А ты не боишься, что племянник-бизнесмен тебя кинет? У вас это в порядке вещей.

– На что ты намекаешь?

– На то, что ради денег вы готовы глотки друг другу порвать. Впрочем, у нас часто происходит то же самое. Все, деньги получишь, не переживай. Отбой!

Балаев отключился, прислонился к стволу одиноко растущего среди кустов старого орешника и, задумавшись, прикусил стержень антенны спутникового телефона.

Солоухов! Это надо же? Сюрприз, ничего не скажешь! Сергей – боец, а годы только сделали его мудрее и крепче. Следует усилить разведдозоры и тщательнее отслеживать обстановку. Внутренние войска будут прикрывать действия взвода, имеющего задачу по обнаружению базы. Каким образом они могут это сделать? Не пойдут же вслед за разведчиками?! И не оцепят район, что практически невозможно. Нет, подразделение ВВ предпримет, скорее всего, какой-нибудь отвлекающий маневр. Чтобы скрыть высадку разведвзвода в заданном районе. Какой маневр? Только тот, который согласуется с их полномочиями в Чечне. А чем занимаются менты в Чечне? В основном стоят на блокпостах да проводят «зачистки». Стоп! «Зачистка»! А ведь это вариант! Вэвэшники вполне могут навести шухер в Гатани и прилегающей территории, что не может не привлечь внимание командования вражеского отряда, одновременно ослабив его контроль на других направлениях, в том числе и в секторе 133-А2, где планируется высадка десантного взвода! Ну, еще менты могут остаться у Гатани после «зачистки», чтобы, в случае чего, поддержать разведчиков, если замысел русского командования, рассчитанный на уничтожение нашей базы, по каким-либо причинам сорвется. Но как отвлекающий маневр подразделения внутренних войск должны использовать «зачистку». Это не единственный, но наиболее подходящий и реально выполнимый вариант прикрытия высадки на плоскогорье разведвзвода под командованием майора Сергея Солоухова. Что ж, остановимся на нем и отследим действия ментов. По их движениям станет ясно, что задумало командование дивизии. Следовательно, надо прямо сейчас предпринять кое-какие меры!

Дервиш вышел из кустарника, подозвал к себе одного из командиров диверсионных групп, Тураева. Тот подбежал к начальнику:

– Да, Умар?

Балаев приказал:

– Отбери двух опытных горцев и срочно пошли их через лес на плоскогорье к восточному оврагу. Оттуда пусть следуют строго на север, пока не пройдут трех километров. Затем остановка и выбор позиции для наблюдения за плоскогорьем в радиусе, как минимум, одного километра, при этом позиции должны быть тщательно замаскированы и с воздуха. Обеспечь наблюдателей радиостанцией спутниковой связи, чтобы они в любое время могли выйти на меня!

Тураев удивился:

– Это, конечно, не мое дело, но зачем нам пост наблюдения на входе в «зеленку»?

Балаев ткнул пальцем в грудь своего подчиненного:

– Вот именно, это не твое дело. Выполняй, что приказано, и лишних вопросов не задавай! Это вредно! Понял меня?

– Так точно, босс!

– Какой я тебе босс? Взяли за моду иностранщину употреблять. У нас свой язык. И я не босс, а командир!

– Так точно, командир!

– Высылай людей и передай Али – продолжение движения через пять минут! Пусть строит отряд.

– Слушаюсь, командир!

Али являлся заместителем Балаева. Поэтому ему и передал Дервиш приказ готовить колонну к продвижению. Сам же вновь извлек спутниковый телефон. Набрал еще один номер:

– Мохаммед? Дервиш!

– Я понял, кто звонит!

– Слушай внимательно, брат! Не исключено, что завтра с утра у села могут появиться вэвэшники, чтобы провести зачистку Гатани. Подготовься к ней ночью и тайно от осведомителей федералов убери из селения молодых парней и все негладкоствольное оружие!

Мохаммед, человек Балаева в Гатани, предложил:

– А может, и пса-стукача заодно уберем из села? Ведь он точно сдаст русским, что твой отряд останавливался у меня! И мне несдобровать!

Но Дервиш запретил:

– Нет, Мохаммед! Трогать Салеха нельзя! И вообще, стукачей федералов даже задевать не стоит. Иначе как и через кого мы будем сбрасывать русским дезинформацию? А насчет меня и отряда объясни ментам, что действительно принимал бандитов. Но как было не принять, если проклятый Дервиш за отказ обещал вырезать весь род? А эта кровавая сволочь, – сказав последние слова, Балаев рассмеялся и повторил: – эта кровавая сволочь Дервиш, если что, слово сдержит. Никого не пожалеет, ни стариков, ни детей! Так что тебе пришлось принять отряд. Еще! Можешь смело указать им, где мы взяли грузовики и в какую сторону отправились. Думаю, русским нечего будет тебе предъявить!

Мохаммед ответил:

– Я понял тебя, Умар! Это все?

– Нет! Русские должны объявиться на «вертушках». Лично проконтролируй их высадку, сколько человек выйдет из вертолетов. И тут же сбрось мне эту информацию, после чего получше спрячь спутниковый аппарат. Если его менты случайно найдут, тебе конец. Они уже не отстанут. Так что будь предельно осторожен! Теперь все! До связи, Мохаммед!



– До связи, брат!

Дервиш отключил телефон, положил его в карман куртки, предварительно сложив трубу в походное положение, и направился к колонне.

Построенный заместителем личный состав отряда по команде Балаева быстро занял места в кузовах машин. Дервиш запрыгнул на место старшего переднего «ГАЗ-66», приказав водителю:

– Вперед, на базу! Скорость максимально возможная, но без лихачества! Пошел!

Колонна продолжила путь на юг, вдоль западной оконечности лесного массива в квадрате 133 по оперативным картам российских вооруженных сил.

Глава 2

3 июня 2004 года, четверг, место временной дислокации мотострелкового полка N-ской мотострелковой дивизии

Сергей проснулся в 5.20 от дребезжания будильника. В плавках, захватив с собой туалетные и бритвенные принадлежности, вышел из офицерского модуля. На улице в это время было еще прохладно, естественно для данной местности – градусов двадцать пять – двадцать восемь. Поприветствовав дежурного, прошел к душевым кабинам. Принял душ, побрился; насухо, массируя тело, вытерся жестким полотенцем. Вернувшись в отсек, быстро оделся, перекусил тем, что заготовил еще с вечера. Есть не хотелось, но подкрепиться надо было. Впереди день тяжелый, и до обеда, как минимум, около восьми часов. Да еще не факт, что вообще удастся пообедать. Неизвестно, что ждет взвод, который ему предстояло вести в боевой рейд после высадки в заданном районе.

После завтрака он сложил в десантную сумку самое необходимое – те же туалетные принадлежности, второй комплект облегченной камуфлированной формы, специальные медицинские аптечки с санитарным пакетом, кевларовый бронежилет с кармашками под запасные автоматные магазины, пояс для гранат. Отдельно, на форме, в карманы уложил штатный пистолет «ПМ» с двумя обоймами и портативную рацию малого радиуса действия. Телефон спутниковой связи, подумав, положив в сумку, проверив предварительно степень зарядки аккумуляторов.

Ровно в 6.00 Сергей встретился с командиром разведроты у палаток подразделения. В полку объявили подъем, и по аллеям затопали берцы (высокие ботинки) солдат, выведенных на утреннюю физическую зарядку.

Второй взвод разведроты отправили в столовую, где уже был готов двойной горячий завтрак. Отправив подразделение, Бугров доложил, что оружие начальника разведки находится в канцелярии. Туда офицеры и прошли. Сергей положил в сумку заряженные патронами магазины, гранаты, отдельно от взрывателей, пять штук – две оборонительные «Ф-1» с разлетом осколков в двести метров, три – наступательные, поражающие противника в радиусе двадцати пяти – тридцати метров.

В 7.20 начальник разведки на плацу полка провел строевой смотр второго взвода. Осмотром личного состава остался доволен. Бойцы, хорошо отдохнув и плотно позавтракав, выглядели свежими, а главное, спокойными, значит, психологически уже подготовили себя к тому, что в районе применения их может ожидать все что угодно. Особо пристально Солоухов осмотрел молодых солдат Капустина и Михеева. Но те, как и все, держались достойно. И это не являлось бравадой, показухой, маскирующей реальное состояние бойцов.

После внешнего осмотра солдат и сержантов начальник разведки уделил внимание вооружению взвода и особенно боекомплекту. Все было в полном порядке. Смотр занял сорок минут. В 8.00 взводный повел подразделение к вертолетной площадке, куда должен был приземлиться «Ми-8» с задачей приема на борт разведвзвода. Солоухов с командиром роты капитаном Бугровым последовали следом за разведчиками.

На расчищенной площадке подразделение ожидал начальник штаба полка. Самого командира части не было. Видимо, что-то помешало Рогачеву прийти проводить взвод на боевое задание, но, возможно, он подойдет позже. До посадки оставалось еще достаточно времени. Почти пятьдесят минут.

Начальник штаба поздоровался с разведчиками. Те ответили ему монолитным «Здравия желаю, товарищ майор!» Все как положено. Колотов хотел уже отойти от строя, как увидел во второй шеренге Капустина. Убедившись, что именно Капустин стоит в строю, начальник штаба перевел удивленный взгляд на Солоухова:

– Сергей! Почему в строю Капустин?

Начальник разведки задал встречный вопрос:

– Мне вам, майор, перед личным составом объяснить или лучше отойдем в сторонку?

Колотов буркнул:

– Отойдем!

И двинулся к палаточному городку.

Сергей отдал распоряжение взводному:

– Рыков, распусти людей! Но смотри, чтобы по всему полю не разбрелись, держи кучей!

Солоухов подошел к начальнику штаба. Колотов тут же раздраженно спросил:

– Что означает нахождение во взводе Капустина, майор?

– А то, что я принял решение не ломать штат взвода какой-либо рокировкой!

– Но ты же обещал освободить Капустина от рейда?

– И хотел это сделать, но послушай, Андрей, что произошло вчера.

Начальник разведки доложил своему непосредственному начальнику о том, какой разговор состоялся между майором и рядовым.

Колотов, выслушав Солоухова, укоризненно покачал головой:

– И ты пошел на поводу у солдата? Ты? Майор?

Сергей вздохнул:

– Ни хрена ты, Андрей, не понял! Не на поводу я пошел, еще, слава богу, ни у кого в «шестерках» не был, а согласился с солдатом в том, что он прав!

Колотов криво усмехнулся:

– Прав! Солдат прав! А майор – нет! Интересно! Да это смешно, не находишь?

– Не нахожу! Если ты решил прикрыть Капустина, то надо было подумать и о Михееве. Иначе несправедливость получается! А ты знаешь, я не люблю, когда не по справедливости.

Начальник штаба взглянул на подчиненного:

– Немедленно меняй Капустина с этим, как его... Михеевым на бойцов из других взводов, благо время на замену еще есть! Давай, действуй!

Но Сергей не тронулся с места, отрицательно кивнув головой:

– Нет, Андрей! Никого я менять не буду!

Начальник штаба повысил голос:

– Тогда я заменю, черт бы тебя побрал с твоим обостренным чувством справедливости!

Сергей проговорил:

– Меняй! Кого хочешь меняй! Хоть весь взвод, но учти: в квадрат 133 полетишь с заменой сам! Я отказываюсь принимать командование над личным составом, в котором хотя бы двое солдат не будут готовы к бою!

Начальник штаба побледнел:

– Да за такие слова тебя знаешь куда? Под трибунал, к чертовой матери! Под суд!

Сергей усмехнулся:

– А ты попробуй выполнить угрозу! Посмотрю, как это у тебя получится! Меня уже не раз пытались согнуть. Не удалось! Так что успокойся! Капустин сам напросился в рейд. Правильно, между прочим, сделал. Если с ним что-то случится, виноват в этом он будет сам.

Начальник штаба внезапно успокоился. Такое с ним бывало. Несмотря ни на что, Андрей был порядочным человеком. Да, его могли подбить на какой-то плохой поступок, убедив, что это во благо службы, слишком доверчив Колотов. И в случае с Капустиным, Солоухов был уверен, первую скрипку сыграл замполит Голодец, наверняка выполняя приказание какого-нибудь начальника по своей линии. Он-то и спровоцировал начальника штаба. Но ничего у Голодца с его начальством не вышло. Потому что все планы замполитов сорвал сам Капустин. Вот пусть теперь Голодец получает по макушке от своих комиссаров рангом повыше, у которых не получилось угодить высокопоставленному эфэсбэшному чину!

Сергей невольно улыбнулся.

Колотов спросил:

– Чему радуешься, майор?

– Не радуюсь, а представляю, как взовьется Голодец, узнав, что Капустин убыл в рейд, ведь это замполит подбросил тебе идею оставить сынка милицейского генерала в части, не так ли?

Андрей утвердительно кивнул:

– Так! Ну и что?

– Ничего! Поделом ему, уроду! А то все норовит на чужом... в рай въехать!

– И въедет!

Солоухов согласился:

– Въедет, Андрей, такие въезжают любыми путями, но... без нашего с тобой участия! Уже одно это радует меня. Тебя нет?

Андрей буркнул:

– Меня не радует! Но это уже мое дело! Ладно, с Капустиным закрыли вопрос. Хочет воевать, пусть воюет. Давай поговорим о задании, пятнадцать-двадцать минут у нас еще есть!

Начальник разведки удивился:

– А что о нем говорить? Вроде все уже перетерли! Я обстановку изучил, решение принял! Теперь все зависит от того, как сложится ситуация в лесном массиве. А ее в тиши кабинета при всем желании не просчитать, даже имея самую подробную и достоверную информацию по противнику. Война, она, Андрюха, непредсказуема, и ты это не хуже меня знаешь, сам батальон водил по горам!

Колотов согласился:

– Это так! Но в нашем случае сразу проявляется какая-то непонятка!

– Ты о визите Дервиша в Гатани?

– Да! Ты тоже думал об этом?

– Конечно! И согласен – здесь господин Балаев либо допустил оплошность, если не сказать большего, либо специально пустил мутняк для Главного штаба.

Начальник штаба сказал:

– Вот-вот! Но... во-первых, Дервиш далеко не глуп, чтобы совершать подобные оплошности, а во-вторых, если он сознательно себя обнаружил там, где раньше открыто не появлялся, по крайней мере, разведка об этом не докладывала, то в каких целях? Вот что мне непонятно и что не дает мне покоя! Зачем Дервиш демонстративно сунулся в село? При этом показав населению и численность отряда, и вооружение, и даже указав направление отхода! Зачем, Сергей?

– А черт его знает, Андрей! Но скажу, что мне не раз приходилось сталкиваться со случаями, когда главари различных бандформирований, настоящие профи, матерые волчары, просчитывающие каждый свой вздох, а не только шаг, вдруг ни с того, ни с сего совершали такую глупость, до которой дилетант, далекий от войны, не додумался бы. И горели на этом! Кстати, потом, на допросах, те, которых удавалось взять живыми, сами удивлялись, как они могли так лохануться. Может, и с Дервишем произошло нечто подобное? Иначе его поведение объяснить трудно. Он же не может знать, что русская разведка держит в Гатани агента? К тому же район в квадрате 133 глухой, войск там нет! Вот и расслабился Умар. А наши его и подцепили на кукан! О чем грозный, но благородный чеченец совершенно не догадывается!

Начальник штаба произнес:

– Если бы так! Твоими бы устами да мед пить, хотя не исключено, что ты абсолютно прав! Кстати, слышал новость?

– Какую?

– В штабе дивизии поговаривают, что не вернется к нам из отпуска генерал Штерн.

– На повышение рванул комдив?

– Да нет, вроде как в отставку.

– В отставку? С чего бы? Подонок, конечно, но подонок перспективный, для верхов такой и нужен, с чего бы ему в отставку? Или...

– Да нет, никто его не увольняет, поговаривают, на губернатора какой-то области выдвигают!

– А-а! Ну, тогда понятно! В России только таких губернаторов и не хватает! Он в дивизии-то какой-то делов наворочал, что прокуратура полгода копалась, а уж в области, если пройдет, представляю, что будет твориться!

В небе раздался рокот приближающихся к полку вертолетов. Солоухов с Колотовым невольно взглянули наверх.

Начальник штаба вздохнул:

– А вот, кажется, и твой транспорт!

– По времени – да!

Майор отдал команду старшему лейтенанту Рыкову строить взвод.

Вертолеты появились внезапно, зайдя со стороны полевого лагеря полка. Два из них прошли над площадкой и зависли в стороне, а один, последний в воздушном строю, плавно совершил посадку прямо на середину специальной бетонной площадки. Часы показывали ровно 10 часов 20 минут.

Солоухов приказал взводному начать посадку личного состава в десантный отсек «вертушки», а сам повернулся к начальнику штаба.

– Ну что, Андрюха, командир полка, видимо, не появится, у него других дел по горло, хотя взвод в боевой рейд проводить, по идее, должен был бы. Ладно, обойдемся! Давай прощаться, что ли?

– А чего вдруг прощаться? Сутки-двое, задачу выполнишь, вернешься, уж, скорее, до встречи, Сергей!

– Можно и так!

– Только, Сережа, чует сердце, не по беспечности Дервиш засветил свой отряд в Гатани!

– Разберемся! Пошел я, пора взлетать!

Офицеры пожали друг другу руки, и майор Солоухов взошел по трапу в десантный отсек. Вертолет, поднимая винтом пыль, оторвался от бетонки и плавно начал набор высоты. Сергей облачился в бронежилет, взял переданный ему взводным автомат, зарядил сдвоенным магазином, поставил между ног. Осмотрел бойцов. Те сидели на скамейках молчаливые, сосредоточенные. Спокойными старались показать себя и молодые Капустин с Михеевым, правда, сейчас это удавалось им плохо. Но ничего, так и должно быть! Позже оклемаются. Это сейчас в «вертушке» перед неизвестностью мозг солдата, ранее не принимавшего участия в боевых действиях, лихорадочно прокручивает все варианты того, что может произойти далее. Но после высадки, марша, привала настрой и состояние изменятся. Солдаты начнут жаждать боя. А уж после такового, да еще успешно проведенного, почувствовав себя ничем не хуже и не слабее других, они готовы будут орать от восторга. И кончится эйфория ночью, когда картины боя вновь всплывут перед глазами солдат, но уже несколько в ином виде. В виде разбросанных окровавленных тел врагов, задравших к небу свои клинообразные бородки. Остекленевшие, открытые, полные боли и отчаяния глаза убитых, стоны раненых, рвущие душу вопли искалеченных. Своих и чужих. И в бессоннице захочется закричать самому.

Начальник разведки толкнул локтем сидящего рядом командира взвода:

– А ну-ка, Слава, прикажи бойцам проверить оружие и экипировку!

Старший лейтенант удивленно взглянул на начальника:

– Так на земле все проверяли, товарищ майор.

Но Солоухов настоял:

– Делай то, что сказано!

Прозвучала команда взводного, и солдаты засуетились, выполняя распоряжение командира.

Из кабины вышел второй пилот и сообщил, что посадка в заданном районе будет через десять минут.

Солоухов приказал личному составу приготовиться к десантированию.

Три «вертушки», войдя в квадрат 133 с севера-востока, разошлись по разным направлениям. Машина, в которой находился разведвзвод полка, приземлилась на относительно ровный участок. Бойцы быстро покинули борт, разбежавшись по периметру метров на пятьдесят, и, найдя естественные укрытия в виде канав, камней, валунов, редких и низкорослых кустов, заняли круговую оборону места высадки. Майор со старшим лейтенантом и командиром экипажа вышли из вертолета последними. Взводный направился к связисту, старшие офицеры остались возле «вертушки», медленно вращающей несущим винтом.

Летчик достал из планшета карту, точную копию той, что была у начальника разведки полка, указал на три точки – одну, где они находились сейчас, вторую – по плоскогорью, ближе к селению Гатани, и третью, лежащую южнее по направлению к Шаройскому перевалу.

– Эти три места, где я смогу подобрать твой взвод после выполнения задачи. Как отработаете цель, реши, куда поведешь подразделение, и сообщи мне об этом. Как выйдете на одну из точек, я буду рядом.

– Хорошо, майор!

– Ну, счастливой охоты, разведка!

Солоухов отошел от вертолета, и винтокрылая машина через считаные минуты вновь поднялась в воздух. К ней тут же подошли барражировавшие на кругу два других «Ми-8». Выстроившись в боевой порядок, вертолеты на малой высоте, почти параллельно ровной северной оконечности лесного массива, пошли на Гатани. Сергей вызвал по связи взводного и приказал, развернув взвод в цепь, запустить в лес разведывательный дозор. После доклада разведчиков дозора о том, что окраина массива «чиста», подразделение совершило бросок в «зеленку», где на небольшой опушке, под прикрытием все того же дозора, остановилось. Начальнику разведки следовало поставить задачу подразделению на совершение марша до первого рубежа отдыха в условиях девственного леса с учетом вполне вероятного нахождения в нем значительных сил противника.


Прибыв к колодцу, который находился на узкой открытой полосе между южной оконечностью и наполовину заросшим растительностью склоном Шаройского перевала, Умар Балаев приказал остановить автомобильную колонну. Возле колодца командира ждал один из его помощников и телохранителей, Заид, он же командир личного резерва Дервиша, состоявшего из десяти боевиков, не считая Заида. Умар спросил:

– Базу успел перенести?

– Успел, командир! На террасе остались лишь муляжи блиндажей и палаток, покрытых старой маскировочной сетью, да твой командный пункт. Его не трогали. Новый лагерь оборудован в спешке, сам понимаешь, у меня оставалось слишком мало людей, но отряд быстро приведет его в надлежащий вид!

– Хорошо, Заид! Что с ужином?

– Готовится!

– Занимайся своим делом!

– Есть, командир!

Дервиш обернулся, жестом подозвал к себе заместителя.

– Али, машины отогнать к каньону, там бросить, людей на отдых в лес, верхнего лагеря больше не существует. Сам с командирами групп в 20.00 ко мне в штаб на совещание!

– Я все понял, командир!

– Выполняй!

Отдав приказ, главарь банды вошел в кустарник, там, где начиналась извилистая тропа склона, который как бы делился на две равные части. Одна заросла деревьями с кустарником, а другая была голой и каменистой. Между ними – терраса шириной метров в сорок, на которой ранее и была оборудована главная база банды Дервиша. Терраса также имела растительность. Если смотреть на перевал со стороны леса или плоскогорья, то нельзя было предположить, что посередине эта гора делится надвое. Террасой, где вполне в состоянии укрыться сотни две боевиков. Лишь воздушная разведка могла обнаружить террасу, да и то при условии, если бы пилоты специально искали ее. Растительность прикрывала площадку разделения перевала, а средства маскировки надежно укрывали саму базу. Хотя, в принципе, мероприятия по маскировке базы больше имели страховочный характер. Самолеты-разведчики появлялись здесь крайне редко, да и пилотов больше интересовала «зеленка» с подходами и подъездами к селению Гатани. Для Дервиша это место являлось идеальным, пока его разведка не обнаружила более удобную и более приближенную к населенным пунктам площадку, укрытую отвесными скалами ущелья, начинавшегося проходом в перевале и уходящего к границе с сопредельным государством, без особых проблем представляющим чеченским боевикам недоступное для российских войск укрытие и открывая путь дальше, за «бугор»! Но просто сменить дислокацию Дервишу было неинтересно. Ему хотелось и на этом маневре нанести урон противнику! Поэтому он и затеял рейд по равнинным территориям Чечни, закончившийся успешно. И, зная о наличии в Гатани агента федералов Салеха, демонстративно ввел в селение свой отряд, предполагая, что его появление в Гатани, да еще после того, как ему удалось сжечь колонну и разгромить комендатуру, не останется без внимания командования федеральных сил. Его предположение оправдалось, но не совсем так, как на это рассчитывал Дервиш. А рассчитывал он на то, что против него русские используют спецназ. Заманить в ловушку элитные силы противника и разгромить их явилось бы делом громким, что еще более подняло бы авторитет Дервиша и среди руководства движения сопротивления, и среди мирных жителей. А Балаев среди простых чеченцев пользовался уважением, потому что не грабил собственный народ, не уничтожал семьи тех, кто служил на федералов. Он даже раненых русских никогда не трогал. Это принесло ему славу бойца, воина, воюющего с вооруженным противником, а не проводящего карательные акции. И о Дервише складывались легенды, что очень не нравилось ни Москве, ни официальному Грозному, ни даже его чеченским командирам. Но Дервиш оставался самим собой. Выработав собственную стратегию действий, он никогда не отступал от нее. Это оценили за рубежом, выделив ему, чуть ли не единственному полевому командиру, отдельную статью финансового содержания.

Но против него решили задействовать взвод разведроты обычного мотострелкового полка и авиацию. Решили сработать грубо. И это, возможно, в какой-то степени вызвало раздражение Балаева, если бы не одно обстоятельство. То, что взводом командует майор Солоухов. Как ни странно, одна эта фамилия вызвала у Дервиша азарт и удовлетворение, причины которых были непонятны никому, кроме самого Умара. Но он не собирался раскрывать их.

Поднявшись на террасу, Балаев обошел то, что осталось от прежнего лагеря. Осмотром остался доволен. Помощник и его подчиненные поработали на славу. Обнаружить подставу, не сблизившись вплотную с муляжом, было невозможно, а подразделение Солоухова такой задачи по доносу купленного предателя в штабе дивизии не получало. Да и не выполнима она была, эта задача, взводом – минуя посты охранения, подойти к террасе и что-то на ней рассматривать!

Дервиш прошел в блиндаж своего командного пункта или штаба, как он его еще называл. Впрочем, блиндаж служил Балаеву и местом личного отдыха, так как был разделен на несколько отсеков: штабной, спальный и отсек связиста, оборудованный аппаратурой постоянного слежения за эфиром в радиусе, охватывающем подходы к базе. Единственно, что не могла перехватить и запеленговать эта аппаратура, так это сеансы спутниковой связи. Но подобная проблема стояла и перед русскими!

Балаев, приняв душ, решил до совещания отдохнуть. Отбросив все мысли и упав на солдатскую кровать, он заставил себя уснуть. Два человека из резерва заняли посты охранения у блиндажа главаря.

В 20.00 в штабном отсеке собрались заместитель Дервиша, Али, командиры диверсионных групп Оман, Гурам, Шалва и помощник главаря, командир личного резерва Балаева Заид. К ним в облегченной камуфлированной форме вышел Дервиш, занявший главенствующее место за самодельным деревянным столом, на котором была разложена карта района, соответствовавшая и оперативной карте российских вооруженных сил. Главарь, осмотрев подчиненных, начал говорить:

– Братья, русские решили уничтожить нас! Стремление их понятно, но желание не всегда подкрепляется возможностями. Так и на этот раз. Федералы готовят нам сюрприз, а мы приготовили им свой. Но перейдем к делу. По моим данным, завтра в районе северо-восточной оконечности лесного массива русские высадят разведывательный взвод, который должен выйти на базу, окружить ее и вызвать авиацию. Сам же взвод должен не дать уйти тем, кто уцелеет после авиационного налета. Иными словами, русские никому из нас по своему замыслу не оставляют шанса выжить. Но это по их замыслу. А мы не бараны, а воины и преподнесем неверным свой урок, который заставит их командование решать проблему, как отправить в Россию десятка три цинковых гробов.

Сидевшие за столом боевики довольно захихикали. Если Дервиш говорит, что русских уничтожат, то так и будет! Никто не сомневался в способностях главаря переиграть противника, что он не раз доказывал в неожиданных, дерзких рейдах по их тылам.

Балаев продолжил:

– Итак, завтра где-то в 10.30 – 11.00 разведвзвод одного из мотострелковых полков высадится в указанном мной районе. Его высадку и первичные действия по внедрению в лес должны прикрыть подразделения внутренних войск. Каким образом? Точно мне это неизвестно, но, следуя логике, они подведут силы на вертолетах, причем один из них по пути сбросит разведвзвод, два других же доставят русских вэвэшников к Гатани, где проведут «зачистку» села и прилегающей местности. Это мое предположение, события могут развиваться и по другому сценарию, так что мы должны быть готовы ко всему.

Руку, как школьник на уроке, поднял Оман.

Дервиш разрешил:

– Говори, брат!

– А «зачистка» села не нанесет вред нашим людям, находящимся в нем?

Главарь ответил:

– Нет! Мохаммед предупрежден, и он предпримет все необходимые страховочные меры уже сегодня ночью!

Больше вопросов у командира первой диверсионной группы отряда Дервиша не было.

Балаев продолжил доклад:

– О действиях подразделений внутренних войск мы будем оповещены своевременно. И они не представляют для нас какой-либо серьезной угрозы, если только не начнут сразу же после приземления у Гатани выдвижение к базе, охватывая ее с западного фланга. Но и в этом случае у нас будет время перегруппировать силы и накрыть ментов. О них говорить не будем. Поговорим о разведвзводе, который намерен конкретно действовать против нас. За его высадкой посмотрят наблюдатели, которых уже выслал в нужный район Оман. Ты же сделал это, брат?

Балаев вонзил взгляд в подчиненного.

Тураев послушно закивал головой:

– Так точно, командир! Отправил двух бойцов еще от карьера.

– Хорошо! Далее. Как только мы убедимся в истинных намерениях вэвэшников и в том, что взвод разведки начал сближение с базой, выводим свои группы на позиции, позволяющие нам зажать русских между лесным массивом и склоном перевала, у колодца.

В разговор вклинился Шалва:

– Извини, командир, но, как я понял, русские пойдут к перевалу с северо-востока!

Дервиш подтвердил:

– Скорее всего, да!

– Но тогда, если им не мешать передвигаться по «зеленке», они на выходе из леса налетят на минное поле. И, понеся первые потери, могут отойти, спутав наши планы! Или мы снимем мины?

Балаев поощрительно кивнул:

– Ты задал своевременный и правильный вопрос, Шалва! Ты прав. Подходя к южной оконечности леса, разведвзвод неминуемо попал бы на минное поле. И мог отступить. Но, как ты думаешь, по какому ориентиру русские будут выходить к базе?

Шалва пожал плечами:

– Не знаю, командир, но это, по-моему, знать может только русский офицер, взводный!

– Ошибаешься! Предполагая, что в лесу взвод, вполне можно нарваться на наши передовые посты. Он пойдет осторожно и компактно, пустив вперед разведдозоры по нескольким направлениям, но обязательно имея единственный ориентир. И этим ориентиром послужит родник! Обнаружив его, а также отходящий от него на юг трубопровод, русские поймут, что он ведет к базе. Ведь мы не можем обойтись без воды, находясь вдали от других источников. Этот трубопровод и послужит противнику ориентиром. По нему они пойдут к перевалу. И вот перед колодцем, куда поступает вода из родника, в лесу, где как раз и проходит полоса взрывных заграждений, мы и сделаем проход для русских.

Дервиш взглянул на Гурама:

– Брат! Мины слева и справа от трубопровода снимешь ты!

Командир второй диверсионной группы ответил:

– Есть! Когда я должен сделать это?

– С утра, как рассветет.

– Ширина прохода?

– Пятьдесят метров!

– Понял, сделаю!

Балаев взглянул на карту:

– Итак, проход к склону мы русским обеспечим. Но они, подойдя к окраине леса, на открытое пространство не выйдут. Будут какое-то время отслеживать обстановку из массива. Им точно неизвестно, пошел ли отряд на базу и где находится эта база. А поэтому, если во время наблюдения ничего не заметят, то начнут активную разведку. В первую очередь всей южной оконечности «зеленки». И... налетят на те мины, что мы оставим во флангах заграждений. Посему выпускать их от трубопровода нежелательно, точнее – нельзя. Значит, что?

Главарь бандитов сам же ответил на свой вопрос:

– Значит, надо показать русским тропу наверх. Тогда они поймут, где находится лагерь, доложат об этом своему начальству и, отойдя в глубь леса, начнут охват района базы. Во взводе три отделения. Два их командир должен будет отправить во фланг, одно оставить перед тропой. И только после завершения окружающего маневра вызвать штурмовую авиацию, приготовившись валить тех, кто сумеет вырваться из-под ударов авианалета! Вот когда взвод, определив местонахождение базы, соберется начать ее охват, мы и атакуем его с тыла и со склона, оставив для отступления лишь заминированные фланги. Как вам мое предложение?

Бандиты наперебой начали выражать восторг по поводу предусмотрительности и истинного воинского таланта своего главаря. Дервиш слушал подчиненных, снисходительно улыбаясь. Он привык к этим пафосным, хвалебным, даже в чем-то подхалимским речам, совершенно не воспринимая их всерьез. Балаев понимал, что они идут не от сердца, а оттого, что он командир, в руках которого их судьбы и жизни. Но слушал терпеливо. Посчитав, что болтовни хватит, Дервиш поднял руку:

– Прекратить разговоры!

Шум в блиндаже сразу стих. Взоры командиров диверсионных групп, заместителя и помощника вновь устремились на главаря.

– Пока мы обсудили общую обстановку и приняли общее решение. Теперь каждый из вас получит собственную конкретную задачу на встречу взвода русских. Итак. Гурам, твои люди с рассветом, а подъем на завтра я назначаю на четыре часа, снимают мины, делая проход в пятьдесят метров, по двадцать пять с каждой стороны от трубопровода. Далее во главе с тобой уходят на восток до большого оврага, где и рассредоточиваются до получения дополнительного моего распоряжения. При этом не забудь, Гурам, скрыть людей от вражеских дозоров и выставить свои, можно одиночные, но хорошо замаскированные.

Гурам ответил:

– Слушаюсь, командир!

Дервиш указал пальцем на Шалву:

– Ты, брат, делаешь то же самое, но в северо-западном направлении, полностью выводя свою группу из лесного массива, оставив в нем, как и Гурам, хорошо скрытые от противника дозоры или посты наблюдения. Они должны зафиксировать продвижение русских к базе. Но если разведчики противника засекут хоть одного наблюдателя и раскроют наш замысел, то предупреждаю, командира того идиота с ним вместе я лично расстреляю. Мы-то в любом случае сумеем скрыться, но это будет отступление, бегство, позор. А за позор горец платит кровью. Вот и заплатят кровью те, кто допустит промах. Вы меня знаете, слово свое я держу!

Бандиты закивали. Они знали, что у Дервиша не дрогнет рука расстрелять любого человека из отряда, по чьей вине провалится задуманная им операция.

Убедившись в том, что его поняли, Балаев продолжил, бросив взгляд на Омана:

– Ты же, Оман, рассредоточиваешь своих людей на склоне, напротив колодца. Рассредоточиваешь на двух уровнях. В самом начале подъема и в двадцати метрах выше. На каждом уровне по десять бойцов. Сам находишься на тропе наверху.

И добавил:

– Вместе со мной! Вопросы по дислокации групп?

Вопросов ни у кого не оказалось.

Дервиш поднял указательный палец правой руки вверх:

– А теперь особое внимание, братья!

В блиндаже наступила мертвая тишина.

– Взвод, по моим данным, к базе поведут два офицера. Один – командир взвода, а другой – чин постарше! Предупреждаю, по офицерам огня не открывать. Я имею в виду на полное поражение! Мне они нужны живыми! И только живыми. Особенно тот, что постарше! Всем ясно?

Бандиты почти в один голос ответили:

– Ясно, командир!

Балаев бросил карандаш на карту.

– У меня все! Если нет вопросов, готовьте людей к операции. И учтите: на бой со взводом русских – не более десять минут. После чего экстренный отход на новую базу! Свободны. Али и Заид, задержитесь.

Как только командиры диверсионных групп покинули блиндаж, Дервиш обратился к заместителю:

– Тебе, Али, предстоит проконтролировать подготовку отряда к завтрашним действиям, а также лично проверить скрытость установления постов обнаружения противника в лесу. Лично, Али! Я должен быть уверен, что русские разведчики не засекут их. От этого зависит очень многое!

– Я понял тебя, Умар. Сделаю.

– Сделай, брат, очень тебя прошу. Иди.

Заместитель вышел на улицу, оставив в штабном отсеке Дервиша с помощником.

Балаев взглянул на Заида:

– Ну а тебе, мой верный друг, вместе со своими гвардейцами предстоит выполнить, пожалуй, самую главную задачу во всей операции, а именно: во-первых, наказать «вертушки», если их успеют навести на цель и они ударят по бывшей базе. Для чего на вершину хребта отправить операторов ПЗРК. Во-вторых, взять живым и по возможности невредимым старшего русского офицера!

– Сколько человек для этого я могу привлечь?

– Всех! Всех десятерых.

– А как же ты без охраны?

– Обойдусь. Ты мне офицера возьми, а о себе я позабочусь сам. Запомни: этот офицер очень хитер, он имеет богатейший опыт боевых действий в различных условиях. Тебе надо сразу вычислить его из состава взвода и не спускать с него глаз до момента захвата. Так просто его не взять. Надо загнать его в угол и навалиться всем скопом, не дав ему возможности ни отбиться в рукопашной, приемами которой он владеет в совершенстве, ни подорвать себя гранатой, что офицер не задумываясь попытается сделать, поняв, что обречен. Так что задача перед тобой, Заид, стоит сложная. Отнесись к ней как можно серьезнее! Приведешь ко мне этого офицера – награжу щедро, упустишь – не обессудь... Хотя, если ты допустишь малейший промах, русский сам превратит тебя в труп. Легко, быстро и даже без оружия. Тебе все понятно, Заид?

– Понятно, командир!

– Отработай с подчиненными варианты захвата этого офицера сегодня же, определи, как и где будешь брать его. Проведи тренировку на местности. Это не помешает. В общем, используй время с пользой. Иди, брат! Охрану блиндажа сними, оставь одного связиста и предупреди, чтобы ко мне до четырех утра никого не пускал! Я хочу побыть в одиночестве.

– Слушаюсь, командир!

Дервиш остался в блиндаже один. Достал из кармана пачку «Мальборо», закурил, задумавшись. И думал он сейчас, как ни странно, не о том, как провести операцию по уничтожению русского взвода, а о человеке, который приведет этот взвод сюда. Балаев думал о Сергее Солоухове, иногда чему-то улыбаясь, иногда печально глядя на дым сигареты. Многие подчиненные удивились бы, узнав, о чем перед предстоящим боем думает их командир.

Постепенно стемнело и лагерь затих. Наступила ночь, и в отряде не спали лишь бойцы передовых постов и сам главарь. Лишь в час Балаев прилег на кровать и, не раздеваясь, уснул. Спать ему предстояло менее трех часов.

Глава 3

Углубившись в лесной массив, разведка в составе первого отделения в 10.40 доложила о том, что северо-восточная часть леса в секторе, охватывающем по ширине и глубине пятьсот метров, «чиста». Командир отделения сержант Чупин запросил Солоухова о порядке дальнейших действий. Майор приказал занять оборону, остальному личному составу также войти в «зеленку». Что было тут же быстро сделано. Сориентировавшись по карте, Сергей подозвал к себе взводного, приказав начать марш до промежуточного рубежа, соблюдая меры повышенной безопасности. Разведывательный взвод начал выдвижение к району боевого применения. О чем с сопки с позиции, замаскированной кустарником, к перевалу пошла информация наблюдателей боевиков.

Спустя десять минут три вертолета «Ми-8» приземлились рядом с селением Гатани. Из двух винтокрылых машин высадились два взвода внутренних войск, сразу начав окружение поселка. О чем также было своевременно сообщено Дервишу.

Главарь бандитов довольно усмехнулся, задал несколько уточняющих вопросов своим наблюдателям и вышел из блиндажа. Посмотрел на чистое, без единого облачка, небо. Большая игра началась. Кто в ней победит? Даже при том, что Дервиш имел инициативу и практически все козыри в этой игре, результат ее мог предсказать, пожалуй, только один Аллах. Все же разведывательный взвод вел не кто-нибудь, а сам майор Солоухов.

Пока бойцы внутренних войск прочесывали дворы селения Гатани, проведя таким образом отвлекающий маневр, разведчики Сергея все глубже уходили в лес. Шел взвод осторожно, разбитый не только на отделения, но и на боевые двойки флангового и тылового прикрытия. Передвигаясь со средней скоростью примерно четыре километра в час, подразделение Солоухова достигло промежуточного рубежа марша строго по графику, в 12.00.

В это же время взводы внутренних войск закончили «зачистку» чеченского селения с прилегающими к нему территориями и, не обнаружив ничего, что представляло бы серьезный интерес, отошли к вертолетам. Чеченец, по информации осведомителя, встречавший банду, был задержан, но после допроса и тщательной проверки документов отпущен. Он сумел доказать, что вынужденно, под страхом смерти, принял отряд Дервиша, указав сторону, куда тот впоследствии после обеда ушел на «конфискованных» у местного кооператива грузовых машинах. Туда была послана «вертушка», пилоты которой буквально через несколько минут доложили о том, что «ГАЗ-66», захваченные бандитами, стоят возле каньона. Боевики Дервиша бросили их. Бойцам сил МВД больше нечего было делать в селении, да и главную свою задачу они выполнили, поэтому взводы погрузились на вертолеты, и те ушли на север. Где в долине, в сорока километрах от Гатани, имея подлетное время до перевала примерно десять-пятнадцать минут, они вновь приземлились в ожидании приказа.

Бойцы же Солоухова расположились на двухчасовой привал. В целях обеспечения охранения майор приказал старшему лейтенанту установить по всем направлениям дозоры на удалении в сто – сто пятьдесят метров, постоянно меняя их и поддерживая с ними обычную связь. Не успели дозоры занять позиции, как Сергея вызвал все тот же сержант Чупин, в чью задачу входило перекрыть подступы к отдыхающему взводу со стороны перевала.

– Поиск-32, я – Дозор-24, как слышите, я – Дозор-24, прием!

Майор ответил:

– Я – Поиск-32, слышу хорошо. Что у тебя, Дозор?

– Обнаружен родник!

– Понял, Дозор-24, выдвигаюсь к тебе!

Вызвав командира взвода и сапера, Солоухов повел их к обнаруженному источнику.

Обследовав родник, заросший высокой осокой, сапер указал на то, что вода, бьющая из-под земли, по естественному, а возможно, и искусственно сооруженному короткому желобу вновь уходит под землю, в дыру, похожую на нору.

Солоухов отстранил рядового, наклонившись над желобом. С подобными вещами он сталкивался не в первый раз. Боевики, оборудуя базу или временные лагеря, были в состоянии надолго запастись продовольствием, а вот водой – нет, поэтому, как правило, устраивали свои укрытия вблизи естественных источников, будь то горные реки, ручьи или вот такие родники. Отведя от них скрытые каналы к базе. Если логово Дервиша, как предполагало командование дивизии, находится в квадрате 133, то этот родник вполне мог являться главным источником подачи воды на базу. А следовательно, иметь скрытый канал. Достав нож, Солоухов расширил отверстие и увидел то, что надеялся увидеть – воронку уходящего под землю гофрированного шланга, куда и стекала вода из родника. Сергей приказал саперу:

– А ну-ка раскрой трубопровод, только аккуратно, не повредив шланг или стоки, а также не налети на «сюрприз».

Рядовой выполнил поставленную задачу, и через двадцать минут офицеры наблюдали уходящий к перевалу шланг длиной метров в пятнадцать. Дальнейшие раскопки вести не имело смысла, главное теперь было не «потерять» трубопровод из вида, а он мог в любом месте вильнуть в сторону. Этот шланг являлся надежным ориентиром для выхода к лагерю противника, но использование его предусматривало крайнее повышение бдительности, так как бандиты практически всегда наряду с маскировкой таких вот каналов производили и минирование подходов к нему. Поэтому, оставив дозор у родника и вернувшись к подразделению, Солоухов приказал старшему лейтенанту Рыкову быстро сформировать специальный передовой разведывательный дозор, которому следовало идти по трубопроводу до выхода из «зеленки», естественно, если сам лагерь Дервиша не базировался в лесу. Но это вряд ли. За массивом, судя по карте, через каких-то метров пятьдесят начинался склон Шаройского перевала, густо заросшего растительностью. По личному опыту майор знал, что такие перевалы могут быть многоступенчатыми, то есть подниматься до скал не по прямой, а чередуясь: склон – терраса, склон – терраса. Вот на этих террасах боевики и оборудовали свои стоянки, иногда один отряд в нескольких местах, что зависело от конкретной местности. Или если склон все же представлял собой достаточно крутой отвес, то лагерь разбивался у подножия, имея перед собой открытый участок местности. Затем минировались подходы, устанавливался контроль над «зеленкой» и оборудовались на склонах огневые точки, дабы не дать противнику, прорвав заслоны охранения, сблизиться с основными позициями базы и успеть отразить атаку врага, который, по специфике действий против отдельных банд, многочисленным быть не мог.

Перестроив взвод, не нарушая графика, майор Солоухов ровно в 14.00 отдал приказ на продолжение марша, который с этой минуты имел строго определенное направление – в сторону укладки трубопровода. До выхода на окраину лесного массива разведчикам предстояло пройти пять километров, но, с учетом изменившейся обстановки, время на продвижение по лесу пришлось увеличить и назначить новый срок прибытия к конечному пункту всего марша на 17.00, вместо запланированных шестнадцати часов.


Балаев поднялся в 3.50. На улице уже забрезжил рассвет. Три часа сна восстановили тренированный организм главаря бандформирования, и все же Умар чувствовал себя неважно. Он знал, что после ледяного душа дискомфорт пройдет, и он обретет ту форму, которая была присуща ему всегда.

Выкурив сигарету, он затоптал окурок в каменистом грунте собственного укрытия, продолжив безвольно сидеть на кровати, глядя на карту, висевшую над столом, но не видя ее. Из непонятного оцепенения главаря банды вывел один из его телохранителей, боец Заида. Ровно в 4.00 тот, отбросив полог спального отсека, вошел к Балаеву. Но стушевался, увидев командира одетым (охранник не мог знать, что Дервиш со вчерашнего дня не раздевался) и сидящим на солдатской кровати:

– Извините, Умар, я не знал, что вы уже встали!

Сбросив оцепенение, Балаев резко поднялся:

– Все в порядке, Юнус. Поднимайте лагерь.

– Внизу уже объявлен подъем, командир.

– Хорошо. Иди.

Телохранитель удалился.

Балаев сбросил с себя одежду, в одних плавках вышел из блиндажа, прошел к отвесной скале, где был оборудован душ, представляющий собой бочку с водой, закрепленную на деревянных столбах. Открыв вентиль, встал под струи остывшей за ночь воды. Почувствовал, как бодрость и привычное состояние возвращаются к нему. Простояв под душем около десяти минут, растерся полотенцем. Вот сейчас он стал прежним Дервишем, человеком-волком, готовым к прыжку на свою жертву. Переодевшись в блиндаже, он вновь вышел на улицу. На востоке быстро поднималось яркое солнце. Его лучи начали нагревать воздух. Дервиш достал из кармана куртки портативную рацию, запросил:

– Гурам! Я – Дервиш! Ответь!

Рация работала в радиусе трех километров, и переговоры противник, которого еще не было в квадрате 133, услышать, естественно, не мог. Командир второй диверсионной группы ответил:

– Слушаю тебя, командир.

– Ты начал прокладку коридора через минное поле вдоль трубопровода?

– Начал, Умар. Только, знаешь, думаю, а не увеличить ли нам его? Ведь русские могут перед выходом к перевалу рассредоточиться в цепь, а значит, солдаты разойдутся метров на сто пятьдесят, если не больше?

Подумав, Балаев проговорил:

– Нет, Гурам, их командир не допустит такой оплошности. Только идиот станет выводить на неизвестный рубеж подразделение цепью, рискуя подвергнуть его уничтожению одной атакой с фронта. А офицер, ведущий взвод, далеко не идиот! Он разведет подразделение, это несомненно, но по отделениям. Вперед пустит одно, а два других, дозорами, оставит в «зеленке».

Гурам заметил:

– Ты так говоришь о русском офицере, будто знаешь его.

– Гурам, действия русских подсказывает логика. А насчет офицера? Федералы не послали бы со взводом дилетанта. Они усилили взвод старшим офицером, имеющим большой опыт боевых действий в лесу. И этот майор не допустит ошибки. Точнее, не допустил бы, но он не знает, что предан. Своими же предан. И... как следствие, обречен на гибель вместе с подчиненными.

В голосе командира Гурам услышал нотки сожаления. Это удивило чеченца, он спросил:

– Ты как будто жалеешь о том, что у нас все идет по плану и русские медленно ползут в засаду.

– Нет, брат, я ни о чем не жалею. Просто мне всегда, и ты это знаешь, было противно предательство. Я презираю предателей, хотя... пользуюсь их услугами. Без этого, к сожалению, на войне не обойтись. Но хватит разговоров. Проход сделать шириной в пятьдесят метров, после чего отход к большому оврагу.

– Выполняю, Умар!

Балаев переключился на командира третьей своей диверсионной группы:

– Шалва! Слышишь меня?

– Слышу, Умар!

– Ты где?

– Отхожу, как и было приказано, на северо-запад!

– Продолжай движение, но из массива, как было решено вчера, не выходи. Рассредоточь людей в кустах на окраине «зеленки». Так будет безопаснее.

– Я сам думал об этом и хотел просить разрешения не покидать лес. Но ты, как всегда, опередил события, приняв мудрое решение.

– Перестань, Шалва, сейчас не до хвалебных речей. Делай, что сказано.

– Слушаюсь.

Отключив рацию, Балаев прошел до тропы, спускающейся, петляя, к основанию склона, к колодцу. Увидел, как на двух уровнях маскируются бойцы Омана. Они все делали согласно ранее полученному приказу, и Умар не стал вмешиваться в их действия. Он вызвал командира своих телохранителей и личного резерва.

– Заид?

– Да, Умар?

– Как дела, гвардеец?

– Все по плану! Операторы ПЗРК полезли на хребет! Где-то через часа два будут на вершине, я веду остальных бойцов на восток для обработки вариантов пленения нужного тебе старшего офицера русских.

– Хорошо. Но почему Юнус продолжает оставаться у блиндажа? Я же приказал тебе задействовать весь резерв! В чем дело, Заид?

– Можешь делать со мной, что хочешь, Умар, я в твоей власти, но оставить одного командира отряда не мог. Все же, кроме руководства резервом, я продолжаю отвечать за жизнь господина Балаева. И это твой приказ. Так что не обессудь, Умар. Впрочем, ты всегда можешь наказать меня за своеволие, хоть сейчас.

Балаев усмехнулся:

– Нет, Заид, наказывать тебя я пока не буду, а вот Юнуса встречай. Он немедленно присоединится к твоей группе. Все.

Повернувшись к телохранителю, Дервиш приказал:

– Юнус! Иди вниз, затем на восток. В лесу встретишь своих, с ними и останешься.

Телохранитель покорно поклонился и начал спуск к лесу.

В 10.45 Балаев принял доклад наблюдателей, расположившихся в северо-восточном секторе квадрата 133, о высадке взвода российских солдат численностью двадцать шесть человек, среди которых были отмечены два офицера. Подразделение русских, проведя разведку, вошло в лес. Дервиш приказал, выждав десять минут, начать осторожное и скрытное преследование противника, докладывая по необходимости обо всем, что будет сопровождать взвод на марше.

После сообщения людей Омана через двенадцать минут прошел вызов из Гатани. Также по спутниковому каналу:

– Дервиш! Мохаммед!

Балаев ответил:

– На связи, брат.

– Прилетели к нам «вертушки» неверных. Три штуки. Приземлились за околицей селения.

– Дальше?

– Сейчас высаживается десант, из двух машин. Одно подразделение сразу пошло в обход села, окружая его. Второе, скорее всего, займется «зачисткой».

– Я понял тебя, Мохаммед. Напоминаю: надежно спрячь спутниковый телефон и приготовься к нелицеприятному разговору с российскими ментами. Что говорить, знаешь. Стой на своем. Да поможет тебе Аллах.

– Не волнуйся, Умар, все будет хорошо.

– Надеюсь. Как только катавасия в Гатани закончится, сообщи мне о действиях русских.

Отключив телефон, Дервиш выругался. Черт, он совсем забыл узнать, как вооружены сами «вертушки»! А ведь хотел спросить. Но забыл. Это плохо. Это говорит о том, что он расслабился. Балаев встряхнулся. Вновь вызвал наблюдателей с места высадки разведвзвода.

– Амин! Как слышишь меня?

– Слышу тебя хорошо, командир!

– Один вопрос: вертолеты барражировали над тобой, имея на пилонах бомбы или кассеты с реактивными снарядами?

– Да. На всех трех машинах висели кассеты.

– Хорошо. Выполняй задачу, отбой.

Дервиш задумался. «Ми-8» оснащены вооружением, позволяющим провести воздушный налет. Но будут ли их использовать русские для уничтожения базы на перевале?

По данным предателя в штабе российской дивизии, имеющего кодовое имя Корсар, для конечной обработки цели федералы намерены привлечь вертолеты огневой поддержки. Это «Ми-24», а не «Ми-8». Но противник может привлечь и десантные борта для поддержки воздушной атаки «полосатиков»! Может, но будет ли? Скорее всего, нет, а вот для поддержки сил внутренних войск, если решится на переброску их в помощь армейским разведчикам, задействует «Ми-8» наверняка. Что, в принципе, не принесет российскому командованию никаких результатов.

Умар взглянул на часы. 11.30.

И тут же получил доклад от одного из своих телохранителей, отправленных на вершину перевала. Тот доложил, что операторы переносных зенитно-ракетных комплексов позиции заняли и готовы к отражению воздушного нападения противника. Балаев провел дополнительный инструктаж зенитчиков:

– Мурат, выбрать правильно позиции еще не все. После уничтожения «вертушек» вы должны немедленно и уже по намеченному пути покинуть вершину. В лучшем случае сбить вы сможете только два вертолета, но останется третий. И его экипаж, на глазах у которого погибнут товарищи, непременно нанесет ответный удар по хребту. «Ми-24» способен накрыть огнем весьма обширную территорию, поэтому прямо сейчас определите маршрут очень быстрого выхода из вероятного сектора обстрела. А затем уходите по склону на запад! Ты понял меня, Мурат?

– Так точно, командир. Напарник Базет уже обследует одну из звериных троп. Мы сумеем уйти от русской «вертушки». Ну а если нет, значит, такова воля Аллаха.

– О худшем не думай. Ты должен быть готов к худшему, но уверен в лучшем исходе акции. Это поможет тебе уйти невредимым. О приближении целей я либо сообщу дополнительно, либо, если они объявятся внезапно и с тыла, действуй без промедления самостоятельно.

– Я понял тебя, Умар.

– До встречи на новой базе, брат. Отбой.

Но отключить спутниковый телефон главарь банды не успел. Его вызвали из леса. На этот раз наблюдатель, контролировавший из укрытия родник, единственный источник воды в массиве.

– Умар? Садык.

– Говори.

– Командир, русские вышли к роднику.

Балаев бросил взгляд на часы. Шустро для совершенно незнакомой местности передвигается российский разведывательный взвод. Хотя чему тут удивляться, ведь ведет его Солоухов. Дервиш усмехнулся и спросил:

– Ну и?

– Они... сначала вроде как привал устроили, да и сейчас отдыхают, а во все стороны дозоры послали. Вот передовой и вышел к роднику.

– Что дальше?

– Потом к источнику подошли трое, два офицера и солдат. Они раскопали гофру, командир.

– Ясно! Хорошо, Садык. Находись в укрытии, пока русские не уйдут, потом увидишь Амина с напарником, они идут следом за противником. Присоединишься к ним.

– Я все понял, Умар.

– Выполняй.

Балаев отключил рацию. Так, взвод Солоухова обнаружил трубопровод. Это ориентир для майора. Именно по нему он и поведет после привала взвод, прекрасно зная, КУДА может вывести его замаскированный шланг. Что ж, все пока развивается по плану. Это хорошо.


Ровно в 14.00 майор Солоухов подозвал к себе командира взвода старшего лейтенанта Рыкова:

– Вот что делаем, Слава! Этот трубопровод, без сомнения, ведет к базе боевиков. Туда, куда надо выйти и нам. Но, как правило, подобные каналы подвода воды к своим лагерям «духи» минируют. Поступаем следующим образом. Первое отделение рассредоточиваешь в цепь, с интервалом между бойцами шесть-семь метров, и лично ведешь по трубопроводу, используя сапера. Пусть каждый метр своим щупом протыкает. Шланг из земли не выдергивать. Не дай бог повредить гофру. Это послужит сигналом боевикам о том, что в лесу посторонние. А нам встречаться с «духами» в лесу до перевала нет никакого резона. Согласен?

– Так точно, товарищ майор!

Майор продолжил:

– Второе отделение определяешь в дозоры. Троих бойцов на левый фланг, троих на правый и двоих, во главе с командиром отделения, в замыкание. Третье отделение поведу я. Удаление от дозоров и цепи до третьего отделения на расстоянии визуального контакта. На связь выходить в исключительных случаях, используя закрытую частоту, применяя кодировку. Все понял?

– Понял, товарищ майор.

– Давай, Слава, выполняй, да поживей! Начало марша в 14.15!

Старший лейтенант отдал соответствующие команды, после которых два отделения отошли от места привала, и к начальнику разведки полка подошел командир третьего отделения, представившись:

– Сержант Никитин. Товарищ майор, поступаю в ваше распоряжение!

– Как зовут?

– Юрий!

– Значит, так, Юра. В 14.15 начнем движение. Твое, а вернее, наше отделение, так как я пойду с вами, будет передвигаться компактно сдвоенной колонной. Двигаться в полной готовности, занять позиции для отражения внезапного нападения противника. Другими словами, организовать круговую оборону на участке, где постепенно должен будет, если в этом возникнет необходимость, сосредоточиться весь взвод. Задача ясная?

– Ясная, товарищ майор!

– Люди к маршу готовы?

– Так точно!

– Давай строй их здесь! Отсюда и продолжай марш!

Никитин отошел к подчиненным. Те через минуту предстали перед Солоуховым. Среди бойцов третьего отделения находились и Капустин с Михеевым. Майор подошел к Капустину.

– Как дела, Артем Александрович?

– Нормально, товарищ майор!

– Дружок твой, одногодок Михеев, держится?

– Так точно!

Сергей вздохнул:

– Это хорошо, что держитесь. Но самое главное впереди. То, что было до привала, – ерунда, как говорится, цветочки, а ягодки ждут нас у перевала или раньше.

Майор обернулся к сержанту, взглянул на часы, приказал:

– Никитин, за мной в колонну по двое, марш.

Ровно в 14.15 разведывательный взвод мотострелкового полка N-ской дивизии начал второй этап марша.


...Приняв доклады командиров диверсионных групп, Умар Балаев вызвал по спутниковому аппарату наблюдателей, следующих за российским разведвзводом.

– Амин? Дервиш. Говорить можешь?

– Да, Умар!

– Что русские?

– Сближаются с южной оконечностью леса. Где-то через час должны выйти к колодцу.

– Доложи порядок построения взвода.

– Впереди цепью одно отделение с младшим офицером и сапером. По четыре человека от трубопровода, офицер и сапер идут по гофре, солдат постоянно протыкает грунт щупом. Мин боятся.

– Правильно делают! Значит, офицер с сапером следуют по шлангу, остальные бойцы отделения по четыре человека с каждой стороны от офицера. Я правильно тебя понял, Амин?

– Да, Умар.

– Каков интервал между солдатами этого отделения?

– Метров шесть, семь, а где и восемь.

– Ясно. Далее.

– За первым, на удалении в пятьдесят-шестьдесят метров, следует второе отделение. Оно идет единой группой в колонну по двое, впереди старший офицер.

– Он идет со вторым отделением?

– Точнее, офицер ведет это отделение, да и всем взводом управляет.

– Так. Третье отделение?

– Оно разбито на три группы. Две по три человека следуют во фланговых дозорах, третья, в два бойца, замыкает колонну. Дистанция от дозоров до старшего офицера с его отделением тоже примерно пятьдесят метров.

– Понял тебя, Амин. Благодарю. Продолжай слежение. Да аккуратней там, в лесу, упаси вас Аллах быть обнаруженными русскими.

Боевик заверил главаря:

– Все будет нормально, Умар.

И тихо, скрипуче рассмеялся.

Балаев, бросив: «Конец связи», отключил телефон и задумался. Солоухов повел взвод, используя нестандартное построение походной колонны, вытянув одно из отделений, а по сути, усиленный передовой разведывательный дозор. Идет отделение цепью, по четыре человека с каждой от трубопровода стороны, соблюдая интервал между бойцами в среднем 7 метров. Но ближе к выходу из леса майору придется ужать шеренгу и приблизить дозоры, причиной этому станут густые кустарниковые заросли, в которых визуальный контакт между солдатами значительно ограничится по расстоянию. Следовательно, к проходу в минном поле интервал между солдатами в цепи, если в таком порядке Солоухов до конца поведет взвод, уменьшится в лучшем случае метров до 4 – 5, а это означает, что фронт передового отделения составит 30 – 40 метров. Как раз достаточно, чтобы войти в проход. Но, скорее всего, опытный майор остановит взвод до выхода из «зеленки» и малой группой проведет разведку пространства, отделяющего «зеленку» от начала склона перевала. Остальных бойцов Солоухов рассредоточит таким образом, чтобы подразделение в любую минуту могло отразить нападение противника со всех направлений, то есть он заставит взвод занять круговую оборону. Вопрос: что должен увидеть сам Солоухов, если лично выйдет к колодцу, или взводный, перед которым откроется площадка чистого от растительности предгорья? А увидеть майор или кто-то иной из разведки должен то, что подтвердит наличие в этом секторе базы Дервиша. Вооруженных людей, поднимающихся по тропе на склон. С ведрами воды из колодца. Солоухов сразу смекнет, что собой представляет склон перевала, а именно – просчитает наличие террасы, где и разбит лагерь противника. Но этого майору будет мало для того, чтобы вызвать авиацию. Ему необходимо убедиться в наличии на террасе базы, воочию увидеть ее, а значит, он примет решение на проведение масштабной разведки с охватом части перевала с флангов, а возможно, и подъемом на хребет отдельной группы. А для этого, чтобы не засветить взвод, Солоухов отведет его обратно в «зеленку», оставив у колодца скрытый пост наблюдения, и уже из глубины ночью пустит в рейд разведку. Этого отвода допустить нельзя. Иначе, если взводу удастся укрепиться в лесу, штурмовать его будет губительно. Даже в ослабленном виде, то есть при условии, что Солоухов отправит в рейд половину взвода, остальная половина в состоянии отразить нападение и продержаться десять-пятнадцать минут, которые необходимы до подлета вертолетов с ментами, те далеко от Гатани не ушли. Появление двух полноценных взводов внутренних войск, которых успеет вызвать майор, может кардинально изменить обстановку. И тут рассчитывать на операторов ПЗРК не приходится. Имея задачу высадить десант, «вертушки» просто не войдут в сектор обстрела зенитных комплексов, а проведут десантирование, скорее всего, на западном плоскогорье, там, куда он, Дервиш, собирается отвести свой отряд до подлета «Ми-24». Следовательно, атаковать разведвзвод следует немедленно, как только он выйдет к колодцу. Обозначить себя и тут же атаковать с тыла и фронта, оставив Солоухову проход лишь на восток к балке, начинающейся в лесу и выходящей на равнину! Впрочем, этим проходом воспользуются немногие, единицы. Главное, чтобы сам майор пошел по нему. А он пойдет. При условии рассечения взвода надвое и выдавливания одной его части на западное минное поле, а другой на южное. Солоухов вынужден будет отдать приказ на отход и вызвать вертолеты. Но уже не с десантом внутренних войск, а машины огневой поддержки. Вот те не будут терять время на маневрирование, чтобы выбрать место для посадки, ибо никакой посадки для них не запланировано, а начнут отработку участка, который укажет майор. Следовательно, подойдут к перевалу, где их достанут операторы ПЗРК. Сам Солоухов первым отступать не будет, в сложившейся ситуации он вынужденно возглавит группу прикрытия отхода бойцов на восток. А те налетят на минное поле. Поняв, что бой проигран и зная о наличии вдоль южной оконечности лесного массива полосы минно-взрывных заграждений, он поведет остатки взвода, обходя их. Возможно, майор решится отойти к роднику и оттуда вызвать еще и внутренние войска, но группа Амина не даст ему сделать это, заставив свернуть на восток к балке, где его будет ждать резерв Заида. В это время основные силы отряда уже отойдут на запад, а Заид, захватив майора, сможет скрыться в схроне, что находится в роще, растущей недалеко от основного массива и балки. Схрон надежный, вместительный, хорошо замаскированный. Его даже при тщательном прочесывании местности не обнаружить. И получится, что взвод с «вертушками» попал в засаду, противник ушел, личный состав русских понес колоссальные потери, а майор Солоухов пропал без вести. Как раз то, что и нужно. Но это предположения Балаева. Обоснованные, основанные на тактике ведения подобных боев, а главное – на логике предстоящих событий. Однако Солоухов слишком опытен. Он в состоянии предпринять нестандартный, нелогичный ход, способный кардинально изменить обстановку, реально превратив ее в непредсказуемую и неуправляемую боевиками. И пытаться просчитать возможные варианты действий майора, чей взвод попадет в засаду, никто, кроме самого Солоухова, естественно, не может. Даже он, Дервиш. Остается уповать на то, что уважаемому Сергею Викторовичу Солоухову просто не хватит времени, чтобы что-то предпринять для изменения той обстановки, которая сложится.

Дервиш подозвал к себе заместителя:

– Али! Ты проверил готовность групп к штурму русского взвода?

– Так точно, командир. По твоему приказу Оман атакует противника со склона, Шалва ударит с тыла и с запада, Гурам с тыла, но уже с востока, оставляя неверным лишь два пути для отступления. Оба на минные поля! Задача Заида мне неизвестна.

Балаев удовлетворенно и согласно кивнул головой:

– Хорошо. Напоминаю: бой с русскими не более десяти минут, после чего я по террасе отвожу на запад группу Омана, ты по лесу подразделение Гурама. Шалва выходит сам. Задачу Заиду и группе преследования русских на отход я поставлю лично. Им предстоит какое-то время отсидеться в схроне. Надеюсь, там по-прежнему заложено все для длительного времяпровождения?

– Да, Умар. Схрон в порядке. Вчера вечером сам проверил его.

Дервиш вскинул на Али подозрительный взгляд:

– Зачем? Я же не приказывал делать это?!

– Я не имел права проверить схрон без твоего приказа?

– Имел, но почему именно вчера тебе пришла в голову мысль осмотреть наш тайник?

Али спокойно ответил:

– Я хотел раньше проверить его, но не смог. А вчера выпало свободное время.

– Ладно. Так, значит, схрон в порядке?

– В полнейшем, Умар. Десять человек в нем без проблем смогут неделю прожить. Не выходя наружу.

– Хорошо. Иди, занимайся своим делом. И учти: до появления русских осталось не так много времени!

Заместитель удалился. Вновь Дервиш остался один. Он поднялся на террасу, где кроме него никого не было. Позиции группы Омана находились ниже. Достал спутниковый телефон, вызвал главного своего телохранителя:

– Заид?

– На связи, Умар.

– Где находишься?

– В лесу, там, где кончаются минные поля.

– Слушай, что тебе надо сделать.

И главарь подробно проинструктировал подчиненного о предстоящих действиях, закончив:

– Выдвигайся к балке прямо сейчас и помни: старший офицер русских мне нужен живым.

– Это я помню. Вот только доберется ли живым до балки так интересующий тебя офицер.

– Это уже не твоя забота.

– Конечно. Не спорю. Сделаю все, что в моих силах, чтобы представить тебе твоего русского.

– Вот и хорошо. Отбой.

Закончив разговор с главным телохранителем, Балаев посмотрел на время. Часы показывали 16.20. Скоро, совсем скоро должен объявиться взвод Солоухова. Умар вызвал старшего группы наблюдения за противником:

– Амин?

– Я, командир.

– Как там в лесу наши «гости»?

– Сближаются с целью. До выхода к оконечности массива осталось менее километра.

– Русские идут прежним порядком?

– Да! Только темп снизили и уменьшили интервалы шеренги и дистанции между дозорами с основным ядром подразделения!

– Старший офицер по-прежнему ведет единое отделение?

– Да.

– Хорошо. Слушай задачу, которую должен будешь выполнить вместе с напарниками.

Балаев так же подробно, как минутой ранее, проинструктировал командира группы слежения за продвижением российского взвода. Закончив инструктаж, предупредил:

– Смотри не допусти прорыва русских в лес, к роднику! Для них открыт путь только в балку. Не выполнишь приказ, лично голову сниму. Понял?

– Так точно!

– Да поможет тебе Аллах, Амин!

Глава 4

16.20 местного времени

Майор Солоухов, сверив по карте путь, пройденный по лесу взводом, вызвал по спецсвязи, на которую перешли разведчики, старшего лейтенанта Рыкова:

– Буря-17, я – Поиск-32, прошу ответить, я – Поиск-32. Прием!

Взводный ответил немедленно:

– Я – Буря-17. Слушаю вас, Поиск, я – Буря-17, прием!

Майор предупредил:

– Буря-17, я – Поиск-32! Передать по команде: переходим на упрощенную схему связи.

– Понял вас, Поиск. Выполняю.

Через минуту:

– Поиск, я – Буря, приказание выполнено! Станции переведены в режим кодированной работы на закрытой частоте.

– Хорошо. Слушай меня, Буря. Через пятьсот метров – стой. Цепь свернуть, я подойду к тебе, дозорам оставаться на позициях, сократив расстояние до основных сил. Как понял?

– Понял хорошо. Выполняю.

– Давай. Отбой.

Пятьсот метров, указанные в распоряжении Солоухова, взвод преодолел за десять минут. Первое и третье отделения соединились, образовав тут же кольцо круговой обороны. Дозоры отделения сержанта Чупина заняли посты внешнего наблюдения. Солоухов подозвал к себе взводного.

– Время 16.30! До выхода из «зеленки» триста метров. Пришли по графику. Здесь устроим привал. Бойцы пусть отдыхают. Ты отзови Чупина, я вместе с ним, рядовыми Капустиным и Михеевым проведу разведку оконечности массива. Посмотрю, чем заканчивается самодельный водопровод. Сам останешься со взводом, связь с дозорами постоянная. Да, вместо Чупина не забудь отправить в замыкание бойца с любого фланга.

Командир взвода спросил:

– Насчет Чупина понятно, он парень боевой, проверенный, а вот молодняк вам на переднем крае для чего? Еще шуганутся от какой-нибудь ерунды и выдадут группу.

Майор положил руку на плечо старшему лейтенанту:

– Все нормально, Слава. Пусть ребята почувствуют обстановку. Глядишь, и боевиков живьем увидят. Это важно, чтобы именно сейчас они обрели уверенность. А что, как не доверие в разведке, придает уверенность в своих силах? Давай выполняй команду. Я пройду вперед, метров на пятьдесят, пришлешь Чупина с рядовыми туда. Ну а дальше – как бог даст!

– Да вроде спокойно все вокруг.

– Вот это мне, Слава, и не нравится. Или боевики уже вычислили нас и готовят подлянку, или их база на перевале, но... водопровод? Хотя за водой бандиты могут и спускаться или поднимать ее с помощью насоса.

Солоухов прошел по лесу пятьдесят метров.

Остановился. Прислушался. Никаких посторонних звуков, лишь шелест листвы под слабым ветерком да щебетание птиц, порхающих с деревьев на кусты и обратно.

Подошли сержант Чупин в сопровождении Капустина с Михеевым.

Майор обратился к ним:

– Проведем разведку оконечности леса. Двести пятьдесят метров следуем в колонну по одному, далее ползком шеренгой вдоль водопровода. На выходе из кустов никому не высовываться, находиться в полуметре сзади от меня.

Разведгруппа начала движение к конечной цели марша. Выполнив в точности требования майора, четверка разведчиков, преодолев по-пластунски последние 50 метров, остановилась. Майор посмотрел на подчиненных. И Чупин, и Капустин выглядели внешне спокойно. Ну, сержант – понятно, ему не впервой оказываться в подобном положении, Капустин держался на силе воли, а вот Михеев заметно нервничал.

Майор жестом указал сержанту на Михеева – успокой, мол. Выглянул из-за веток и увидел, куда тянулся гофрированный шланг. Разглядел колодец, открытое пространство и начало склона Шаройского перевала. От колодца, где, как понял майор, скапливалась вода из родника, к кустам склона вела тропинка. Сергей, сняв с груди бинокль, навел его на основание склона. Увидел продолжение тропы, уходящей вверх. Тропа обрывалась у еле заметного карниза. Стало ясно, что склон разделен надвое террасой. А терраса, да еще заросшая растительностью, самое удобное место для оборудования базы боевиков. Но тех не было ни видно, ни слышно. Хотя время такое, что бандиты, по идее, должны активно проявлять себя, чувствуя полную безопасность. Но... не проявляли. Может, они и не пришли сюда, а ушли за перевал, где имеют запасной лагерь? Возможно, но только не здесь, где за растительностью сразу начинались крутые голые скалы. Впрочем, не факт, что где-нибудь не было трещины, по которой можно подняться на зубчатую вершину.

Шум и неожиданная речь справа заставили майора опустить бинокль и отпрянуть назад. Вовремя. Откуда-то со стороны показались двое вооруженных автоматами боевиков с ведрами. Пустыми ведрами. Они шли не таясь, переговариваясь по-чеченски, явно держа курс к колодцу. Сергей сосредоточил все внимание на бандитах. Местный язык он за время службы на Кавказе выучил неплохо. Чеченцы говорили об ужине. Вроде баранов резали, шурпу варить будут, плов готовить. С рисом плохо, но на сегодня хватит. Это все, что смог разобрать в разговоре бандитов Солоухов. А между тем боевики подошли к колодцу. Наполнили ведра, по два на брата, и направились к склону, к тропе. Сергей перевел взгляд туда, откуда появились чеченцы, но ничего, кроме растительности, не увидел. Задумался, зажав в зубах сорванную травинку.

Кто эти люди? Ну, то, что не мирные чабаны, и коню понятно. А вот боевики ли основного отряда Дервиша или караульные, оставленные Балаевым для охраны основной базы? Скорее – первое! Ведь они говорили о баранах, шурпе и плове. Вряд ли Дервиш оставил на охранение пустого лагеря много людей. От силы трех-четырех. Но тогда о каких баранах могла идти речь? Для ужина на четверых и простой похлебки из сушеного мяса с хлебом хватило бы. Тем более сомнительно, что Дервиш держал на базе домашний скот, отару, например. Ее надо пасти, выводить на пастбище, а это могли заметить с воздуха пилоты штурмовиков «Су-25», время от времени совершавшие здесь разведывательные полеты. Нет, животных Балаев на базе держать не стал бы. А вот притащить баранов из Гатани, чтобы устроить своим людям праздник по поводу успешных действий на равнине, очень даже мог. Но тогда это означает, что весь отряд здесь! Почему же не проявляет себя? Дервиш дал возможность людям отдохнуть? Но он мог и должен был сделать это раньше. Сейчас не самое подходящее время для сна. Черт, непонятка вырисовывается. Без масштабной разведки не обойтись. Придется высылать разведгруппы по «зеленке» и на приличное удаление, не менее километра, с дальнейшим подъемом на террасу и заходом к базе, если таковая имела место быть там. Это потребует много времени. И будет сопряжено с большим риском. Балаев, если находится на террасе, наверняка не преминул выставить по флангам, а возможно, и на вершине контрольные посты. В принципе, уже само наличие постов укажет на то, что банда на базе, и этой информации будет достаточно, чтобы, перекрыв перевалы с запада и востока, а также вход в «зеленку» напрямую со склона, вызвать штурмовую авиацию. Значит, высылать бойцов на перевал придется. Причем немедленно, чтобы те успели выполнить задачу до захода солнца. Сергей повернулся к подчиненным, находящимся, как и было приказано, в полуметре сзади от него...


Дервиш, укрывшись в кустах террасы, недалеко от своего блиндажа, внимательно всматривался в растительность, служившую границей лесного массива с южного направления. Он получил доклад Амина о том, что взвод, не доходя трехсот метров до окончания «зеленки», остановился, и вперед вышел старший офицер с тремя солдатами. И теперь Балаев ждал, когда кто-то из них, а скорее всего сам Солоухов, проявит себя. Ведь майору необходимо тщательно осмотреть местность. А абсолютно скрытно это сделать не удастся при всем желании.

И Балаев и увидел того, кого так хотел увидеть. А именно Солоухова. Сильная оптика главаря банды позволила ему и сквозь кусты рассмотреть майора. Дервиш проследил за тем, как офицер осмотрел склон, с удовлетворением отметив про себя, что майор догадался о наличии на склоне террасы. Но Солоухова смущало отсутствие на базе боевиков, которые в это время дня должны были как-то проявлять себя. И поэтому Балаев подал команду Оману, чтобы тот запустил к колодцу двух человек. Из их разговора майор должен получить подтверждение тому, что отряд Дервиша где-то здесь, но это «где-то» надо определить дополнительной масштабной разведкой. А следовательно, перегруппировать взвод для проведения масштабной разведки. Дервиш по очереди вызвал командиров диверсионных групп, приказав Шалве и Гураму начать обход противника с тыла.


Приняв решение на проведение дополнительной разведки, Солоухов отполз от кустов. То же самое сделали и его подчиненные. Отойдя от оконечности массива, майор взглянул на Чупина:

– Давай, Дима, возвращайся во взвод и скрытно подводи сюда свое отделение, оставив в тылу на всякий случай двух бойцов. Ольшанину, командиру первого отделения, передашь команду отвести подразделение западнее, но не сближаться с окраиной ближе пятидесяти метров, Никитину сделать то же самое в восточном направлении и готовить людей к разведке перевала.

Чупин кошкой скрылся в кустах. Вскоре по одному начали прибывать бойцы второго отделения. Солоухов приказал им рассредоточиться в цепь, не обозначая себя из зарослей, оборудуя окопы для стрельбы лежа. Интервал между бойцами майор определил в пять метров. Если бы Сергей увеличил эту дистанцию всего на один метр, то крайние стрелки вышли бы за пределы подготовленного боевиками коридора и оказались на минных полях. Да, подрыв солдат был неизбежен, но майор вовремя узнал бы о том, что невольно завел подразделение в засаду. И смог бы перестроить взвод для ведения круговой обороны, одновременно вызвав и поддержку вертолетов «Ми-24», и подразделений внутренних войск. Что сломало бы планы Дервиша и реально поставило под угрозу уже его отряд. Но Солоухов определил интервал между бойцами в пять метров, и крайние стрелки заняли позиции метрах в трех от мин.


Дервиш своевременно получил доклад о передислокации российского взвода. Солоухов действовал так, как и предполагал Балаев. То, что майор развел свое подразделение, хорошо, а вот то, что растянул одно из них, фронтальное, в цепь, плохо. Окопавшись, только оно одно сможет выдержать короткий бой без отхода, а Солоухов получить возможность вызвать необходимое подкрепление. Данное обстоятельство подсказывало единственное решение – атаковать разведвзвод русских немедленно, пока передовое отделение не вгрызлось в землю.

Дервиш умел принимать быстрые решения. Он поднял ко рту рацию:

– Внимание всем! Я – Дервиш! Командирам групп доложить о готовности к штурму взвода противника.

Тут же послышались ответы:

– Я – Шалва, к штурму готов!

– Я – Гурам, к бою готов!

– Оман на связи, мои люди ждут приказа!

Не ответил старший группы контроля над взводом с тыла.

Пришлось Балаеву вызывать его:

– Амин! Ты уснул, что ли?

– Никак нет! Но я думал ...

Дервиш оборвал подчиненного:

– Думать за тебя я буду. Дозор русских видишь?

– Вижу.

– Накрыть можешь?

– Могу.

– Так. Время 17.52. В 17.55 группам одновременно ударить по русским, выполняя задачи, определенные ранее. Особое внимание на старшего офицера противника. Где бы он ни оказался, огня по нему не открывать. Будет возможность взять живым, берите, но аккуратно. Русский может подорвать себя. Все. Да поможет нам Аллах!


Солоухов, поставив задачу отделениям, тоже занялся оборудованием собственной позиции, вернувшись с Капустиным на прежнее место, откуда вел наблюдение за склоном и открытым пространством, отделявшим его от «зеленки». Он, повернувшись на бок, вонзил штык малой саперной лопатки в грунт, и тут же вся округа взорвалась автоматными очередями. Несколько фонтанов земли от пуль, пущенных со склона, ударили комками в лицо майора. Запищала рация.

– Поиск на связи!

Докладывали командиры отделений, оставленных им, майором Солоуховым, на флангах. И докладывали без позывных, открытым текстом:

– Командир, говорит Никитин. Атакован группой боевиков численностью не менее двадцати человек. Имею двух убитых, одного раненого!

И сразу за ним:

– Майор, я – Ольшанин. Отделение обстреляно со стороны леса, потерь нет. Развернул часть бойцов, открыл ответный огонь. Но неизвестных много и бьют они, не жалея патронов.

Рядом, под свист пуль, срезавших ветки кустов, упал сержант Чупин. Отведя в сторону станцию, майор спросил:

– Что у тебя?

– То же, что и у всех. По нам бьют со склона, причем с двух уровней. Похоже, мы попали в ловушку, командир.

Солоухов бросил ему:

– Организуй прицельный огонь по этому проклятому склону. Охлади пыл «духов». И следи за флангами. Пошел.

Отправив Чупина, майор ответил командирам первого и третьего отделения. По порядку вызова.

– Никитин! Массированным ответным огнем заставь боевиков залечь. Пусти дым. И сразу начинай отход к перевалу. Но из леса не выходи! Я вызову вэвэшников, они подойдут с той стороны. Продержись до их подхода. Тебе все ясно, Юра?

– Ясно, командир. Как быть с убитыми?

– Придется оставить. Им уже не поможешь. Потом подберем. Действуй, сержант.

– Есть!

Укрывшись за ствол сосны, одиноко росшей среди кустов, майор переключился на первое отделение:

– Олег? Ольшанин?

– Слушаю вас!

– Как обстановка?

– А хрен его знает, если честно. Но первый натиск «духов» вроде отбили. Они либо отошли, либо меняют позиции.

– Потерь, говоришь, нет?

– Нет.

Секунду подумав, майор приказал:

– Ты вот что. Используй паузу, сместись левее, немного восточнее, но так, чтобы не раскрыться перед противником, используй любое естественное укрытие. Пойдет вторая атака, гаси ее. Не сможешь, отходи в сторону балки, применяя дымовые заряды. К этому времени, думаю, подойдет авиация огневой поддержки. И учти: я буду прорываться к тебе. Так что смотри, по своим не открой огонь.

Сержант спокойно ответил:

– Вас понял, командир. Выполняю приказ.

А со склона продолжали бить автоматы бандитов. Отделение Чупина огрызнулось, но грамотно, экономя боеприпасы. Майор взглянул на Капустина. Рядовой не укрылся в кустах, не бросил оружие, а такое вполне могло произойти, ведь это первый бой молодого парня. Капустин же не спрятался и не растерялся, а, забившись под корягу, прицельно, короткими, в два патрона, очередями бил по склону. Солоухов невольно улыбнулся. Ну, если Капустин держится, то врагу взвод не взять. Но надо вызывать поддержку. И в первую очередь – подразделение внутренних войск на равнину за каньоном, чтобы помогли отделению Никитина и оттуда начали развивать наступление на банду в «зеленке».

Майор достал аппарат спутниковой связи и начал набор номера, как вдруг слева, там, куда должно было выйти третье отделение, раздались взрывы. Один, второй, третий... пятый! Солоухов сразу определил, что рвутся противопехотные мины. И рвутся оттого, что Никитин со своими ребятами налетел на минное поле! Обхватив голову ладонями, майор застонал.

Капустин испуганно спросил:

– Что это, товарищ майор? И что с вами? Вы ранены?

Голос рядового привел майора в чувство. Он взглянул на Капустина.

– Спрашиваешь, что за взрывы? Это... ребята Никитина подорвались на минном поле. А я цел и невредим.

От услышанного у молодого парня расширились глаза:

– Как это... подорвались?

Солоухов крикнул:

– Как, как! Молча! И не отвлекайся, огонь по склону!

Рядовой приник к автомату, продолжив обстрел прежней цели. А майор, изменив решение, вызвал командира звена огневой поддержки:

– Снегопад! Я – Поиск! Ответь!

– Снегопад на связи.

– Взвод попал в засаду. Ведем неравный бой, имеем большие потери. Срочно нужна помощь.

– Понял тебя, Поиск. Через двадцать минут будем в квадрате 133. Укажи цели.

– Укажу, как увижу вас. Выходите на стык секторов 133-Б1 и 133-Б2. При подлете вызови меня.

– Понял. Держись, Поиск.

– А что мне остается делать?

После сеанса с пилотом «Ми-24» Сергей запросил по обычной рации:

– Буря, я – Поиск! Я – Поиск! Буря, прием!

И услышал слабый, еле пробивающийся в эфир, голос взводного:

– Слышу вас, майор. Хотел сам ... вызвать... не смог.

– Что случилось, Слава, где ты?

– Недалеко. Когда... когда начался обстрел, я ... подумал о тыловом замыкании. Пошел туда. Боевики... завалили Козлова и Шарапова, их... их было трое. Я... я срезал духов очередью, но... один успел... успел бросить гранату! Прямо под ноги... мне. Прыгнул в сторону... но поздно! Взрыв разворотил живот. Кишки свои вижу... кровь... я уже вне игры... командир... спасай, кого можно спасти, и прощай, я...

Голос замолчал. Солоухов услышал, как микрофон издал щелчок – видимо, рация выпала из рук умершего от смертельного ранения старшего лейтенанта!

Майор в бессильной ярости ударил руками по земле:

– Какая же сука сдала нас? Кто подставил Дервишу? Знать бы! Лично порвал бы в клочья падлу продажную.

Капустин взглянул на взбешенного командира и продолжил вести огонь по склону, поняв, что сейчас задевать майора не стоит.

А Сергей огромным усилием воли заставил себя продолжать управлять боем. Он хотел вызвать Ольшанина, но тот опередил его:

– Командир! Ольшанин!

– Ну?

– «Духи» не дали завершить маневр, вновь навалившись второй волной атаки. У меня двое двухсотых, чечены теснят нас. Хочу отойти к кустарнику у самой окраины «зеленки»!

Солоухов закричал в микрофон:

– Не сметь! Ни в коем случае не пятиться назад. Сзади минное поле! Ты понял меня?

– Понял! Так вот что означали взрывы с запада! Е... в рот! Кажись, «духи» хорошо спланировали ловушку и знали о всех наших перемещениях. Но что мне делать? Отделение не справится с натиском духов. Их тут чертова туча. Чуть ли не за каждым деревом по бородачу. А у меня всего пять бойцов. Не устою!

Майор, взявший себя полностью в руки, отчетливо проговорил:

– Спокойно, Олег. Держишь, сколько можешь. Я снимаю отделение от колодца и иду к тебе. Зайду с фланга. Нам надо прорваться в балку. Совсем скоро появятся «Ми-24». Они быстро переломят обстановку, а под их прикрытием подойдут и ребята из внутренних войск. Главное – продержись минут пять.

– Попробую. Но... ладно. Я все понял. Конец связи.

Солоухов вызвал Чупина:

– Дима, отводи отделение в «зеленку» метров на тридцать, разворачивай его, и вперед, строго на восток. Там из последних сил отбивается Ольшанин. Ударь по «духам» с фланга и начинай прорыв вместе с Ольшаниным к балке. По ней отход и на равнину. Только смотри: поверху хоть по одному дозорному пусти. Хрен знает этих «чехов», может, и там они подготовили нам сюрприз.

Чупин спросил:

– А если при отходе нам на хвост сядут боевики, вытеснившие Никитина на мины?

– Прикажи передать мне пулемет и весь имеющийся боезапас к нему. Буду прикрывать ваш отход.

– Но...

– Никаких «но», сержант. Давай сюда РПК с магазинами, забирай Капустина и рви галопом к Ольшанину! Вперед!

Чупин нырнул в кусты. Вскоре оттуда появился солдат с пулеметом и подсумком с двумя запасными магазинами, доложив:

– Товарищ майор, сержант Чупин приказал передать пулемет вам. Он полностью заряжен. Восемьдесят патронов...

Майор перебил солдата:

– Я знаю, сколько патронов в пулеметных рожках. Давай с моим вторым номером рви следом за сержантом.

Солоухов обернулся к Капустину:

– Чего развалился, стрелок? Не слышал, что я приказал?

– Никак нет!

– Пойдешь с отделением Чупина.

– А вы?

Сергей сорвался:

– Капустин, твоего папы погоны в растакую мать, сколько ты еще мне будешь мозги сношать своими идиотскими вопросами? Ты уже достал меня вконец! Давай вместе с бойцами к Чупину! Сержант поставит дальнейшую задачу.

Но Капустин и здесь, как на базе временной дислокации полка в отсеке начальника разведки, вновь проявил упрямство:

– Я буду прикрывать ребят с вами.

– Что?!! Опять за свое? Да я пристрелю сейчас тебя, как щенка.

Капустин сказал спокойно:

– Зачем патрон тратить? Боевики это и без вас сделают. Но подумайте сами: что вы один сможете предпринять против бандитов? Они просто обойдут вас и догонят отделение Чупина. И тогда конец всем. А вдвоем мы не дадим обойти себя, на какое-то время сдержим бородачей! А там и «вертушки» подлетят...

Солоухов смог лишь покачать головой. Затем, сплюнув, приказал солдату, принесшему на позицию пулемет:

– Иди один. И пусть Чупин немедленно начинает движение. А с этим... полуфабрикатом, – майор гневно взглянул на Капустина, – я разберусь позже, если, конечно, из него до этого «духи» не сделают решето.

Боец Чупина нырнул в кусты.

Вскоре сержант доложил:

– Начал сближение с Ольшаниным. Бой там, если слышите, идет нешуточный.

Еще бы майор не слышал грохот смертельной схватки, которую вели солдаты первого отделения разведвзвода, ведь до места этой схватки было от силы метров триста-четыреста. Вот только удалось бы Чупину пройти эти жалкие сотни метров. На войне каждый шаг может оказаться последним в жизни. А тут этих шагов предстояло сделать не менее четырех сотен. Значит, пройти через четыре сотни смертей. Удастся ли это девятнадцати-двадцатилетним пацанам, в свои годы уже познавшим столько, сколько не дано познать большинству людей за всю жизнь. Должно удасться! Иначе...

Солоухов, не оборачиваясь, приказал невольному напарнику:

– Следуй за мной, Капустин. И учти: дальше никакой самодеятельности и инициативы. Делаешь только то, что прикажу! Иначе пристрелю тебя! Усек?

– Так точно, товарищ майор!

– За мной, пригнувшись, вперед!


Дервиш, находившийся на террасе, увидев отход передового отделения русских, с которым бойцы Омана вели перестрелку, так и не решившись на штурм разведчиков, рискуя понести большие потери, вызвал командира диверсионной группы, вытеснившей одно фланговое отделение российского взвода на минное поле.

– Шалва?

– Я, командир.

– Отход передового отделения неверных наблюдаешь?

– Конечно, мои бойцы в каких-то сорока метрах от них. Но пока солдаты не сгруппировались, отходят от окраины леса по одному.

– А старшего офицера видишь?

– Нет. Его не вижу.

– Куда ж он делся? Ведь начал отход следом за отделением?

– Не знаю, Умар.

– Плохо!

Шалва спросил:

– Мне атаковать русских?

– Нет. Бой длится шесть минут, у нас в запасе еще четыре. Это передовое отделение наверняка пойдет на выручку тех, кого прижал Гурам. Вот как только объявится старший офицер и сблизится с погибающим отделением, вы с Гурамом и нанесете удар.

– Интересно, почему третье отделение неверных, как и то, что атаковал я, не пошло на мины?

Дервиш, усмехнувшись, ответил:

– Они бы пошли, но их остановил все тот же старший офицер. Он все быстро просчитал и понял, каким образом мы устроили засаду. Одного не смог просчитать майор. А именно того, что главным местом засады является как раз та самая балка, которая представляется ему спасательным вариантом. Но не будем болтать. Обстановка не изменилась?

– Нет! Хотя... хотя есть... есть, Умар. Появился так нужный тебе офицер. Он с пулеметом, в сопровождении совсем молодого солдата. А отделение начало движение на восток.

– Где занял место майор?

– Он с солдатом сзади.

– Начинай преследование, но аккуратно, смотри, чтобы офицер не заметил вас. Иначе он навяжет вам позиционный бой, а мы через три минуты должны покинуть этот район. Вертолеты огневой поддержки наверняка уже приближаются к перевалу.

– Я все понял. Начинаю преследование.

– Следи за временем. Через три минуты – прекращение боя и быстрый отход по лесу.

Переговорив с командиром третьей диверсионной группы, Балаев переключился на командира второго подразделения:

– Гурам?

– Я, Умар.

– Как у тебя дела?

– Ай, что сказать? Русских осталось трое. Но они дерутся, как звери, у меня уже семь человек убитых.

– И ты оставшимися силами не можешь сломить сопротивление трех русских пацанов?

– Что хочешь думай, но не могу! Это не солдаты, это шайтаны какие-то. Их словно пули не берут.

– Прекрати. И имей в виду – скоро к тебе во фланг выйдет полноценное отделение разведчиков.

Гурам вскричал:

– Но тогда уже мне придется отступить!

– Да. Ты и отступишь, ровно через две с половиной минуты, но после того, как вместе с Шалвой, который преследует это отделение, нанесешь по неверным последний удар. Тебе ясна задача?

– А Шалва идет за отделением?

– Ты что-то не понял?

– Понял, понял, Умар, извини.

– Через две минуты – общий отход. Не забывай об этом.

– Да, да, не забуду.

– Отбой.

Отключившись от своих командиров, продолжавших вести бой с российским взводом, Балаев вызвал к себе Омана, приказав поднять людей и начать быстрый марш по террасе на запад.


Бойцы Чупина что есть силы бежали по лесу на помощь товарищам из первого отделения. И открыли огонь по правой от себя стороне «зеленки» до того, как Гурам отдал приказ на последний штурм позиций Ольшанина и обстрел наступающих малочисленных сил русских. Это сорвало план одновременной атаки оставшихся в живых бойцов Солоухова. Да и майор с Капустиным в этом срыве сыграли не последнюю роль. Прикрывая отделение Чупина с тыла, начальник разведки полка и молодой солдат залегли через триста метров марш-броска. Рассредоточившись на линии в тридцати шагах друг от друга, направив оружие в сторону вероятного появления противника. Этот маневр бандиты Шалвы пропустили и выскочили прямо на майора и Капустина, которые тут же открыли по боевикам шквальный огонь, в секунды расстреляв добрую половину группы Шалвы. В число которых попал и сам командир диверсантов Дервиша. Шалва получил пулю в лоб. Пулю, выпущенную одиночным выстрелом Капустина! После чего все вдруг смолкло. Бандиты Шалвы отступили. И Чупин доложил, что банда, атаковавшая отделение Ольшанина, вдруг исчезла, словно испарилась от зноя, висевшего в лесу.

Данное обстоятельство удивило начальника разведки полка. Почему вдруг «духи» прекратили бой? Не из-за смерти же Шалвы и потери десятка бандитов? У них оставалось еще, по самым скромным подсчетам, бойцов пятнадцать. А измотанных боем солдат с десяток. Причем бандиты полностью владели инициативой, могли наступать с двух направлений, а если учесть то, что Дервиш вполне мог снять группу со склона, то «духам» реально по силам было добить взвод. И успеть это сделать до подлета штурмовой авиации. Почему же «чехи» прекратили бой и отступили? Дервиш усиливает группировку и производит уточнение задачи, перераспределяя силы? Возможно. Очень даже возможно. Тогда просто необходимо воспользоваться этой паузой, предоставленной так кстати противником, и вырваться в балку. И по ней – на равнину, где «духам» Дервиша остатки взвода уже не взять! Солоухов не мог знать, что бандиты прекратили бой по приказу того же Дервиша и ровно через десять минут после его начала, бросив тела погибших, но забрав раненых, сами начали быстрое отступление на запад. Им следовало как можно дальше уйти от своей базы и не попасть под удар тех сил федералов, что могли появиться у перевала или на равнине в любое время. Хотя они тоже не знали, что к перевалу приближаются лишь вертолеты огневой поддержки, а «вертушки» «Ми-8» с бойцами внутренних войск майор Солоухов так и не вызвал. Боевики не знали этого, но отступали быстро, готовые в любое время рассыпаться по лесу и затеряться в нем поодиночке, если не удастся без проблем выйти в район, обозначенный Дервишем.

А Балаев, отъехав на лошади от базы на километр, вызвал своего заместителя Али, который доложил о начале отхода групп Шалвы и Гурама, не забыв сообщить о смерти первого. Дервиш выразил соболезнование и приказал ускорить марш. До подлета вертолетов огневой поддержки оставалось чуть более 7 минут, если учесть, что Солоухов вызвал их сразу, поняв, что попал в засаду. После чего переключился на главного своего телохранителя.

– Заид?

– Да, командир?

– Где ты и что делают твои люди?

Чеченец спокойно доложил:

– Мурат с Базетом, как тебе известно, поджидают русские «вертушки». Остальные рассредоточились вдоль балки, к которой спешно и открыто приближается потрепанный отряд разведчиков. Их десять или одиннадцать человек. Они несут на себе раненых. Старший офицер, его я хорошо вижу в бинокль, замыкает колонну. Мы готовы принять «гостя» и предоставить ему почетное место в схроне. Но что делать с пареньком, который сопровождает майора?

Балаев приказал:

– Бери живыми всех, кого сможешь взять. Раненых не трогай. А в схроне места на всех хватит. Захваченных пленных накачать наркотой. Пусть спят, пока не перебросим их на новую базу.

– Я все понял, Дервиш!

– Надеюсь на тебя, Заид. Очень надеюсь.

– Не волнуйся, командир, мы сделаем русских. Но все, они входят в балку. Еще две-три минуты и... но о результатах акции я доложу тебе отдельно.

– Действуй, Заид.


Не найдя ответа на вопрос, почему вдруг отступили боевики, Солоухов не стал тратить время, приказав оставшимся бойцам взвода, выставив фланговое охранение, войти в балку и начать движение по ней к выходу на равнину. Сам же с Капустиным задержался. Задержка была вызвана тем, что его вызвал командир звена вертолетов огневой поддержки.

– Поиск-32, я – Снегопад! Вошел в пространство над «зеленкой», уточни цели.

Майор ответил:

– Я – Поиск! Определенных целей не вижу, «духи» рассосались по лесу, думаю, надо обработать «зеленку» от начала балки в квадрате 133-Б2 в северо-западном направлении, а также нанести удар по склону перевала на стыке ранее указанных секторов 133-Б1 и 133-Б2. Ориентир – тропа от колодца, что находится рядом с лесом, от него прямо вверх и по флангам террасы!

– Понял тебя, Поиск! Обрабатываю определенные тобой цели, я – Снегопад, конец связи.

Ведя переговоры с пилотом «Ми-24», и сам Солоухов, и Капустин, и бойцы, ведомые сержантом Чупиным, слышали приближающийся угрожающий рокот двигателей боевых вертолетов. Этот рокот слышали и боевики засады в балке, во главе с Заидом. Главарь приказал подчиненным накрыться маскировочной сетью, что делало бандитов практически незаметными и с земли, и с воздуха.

Вертолеты, пройдя над родником, разошлись. Две машины, увеличив между собой интервал, сбросили скорость и начали заход на перевал, третий отвернул на восток, сближаясь с указанной командиром звена балкой. Экипаж третьей «вертушки» увидел овраг, группу бойцов в нем, прошел над балкой и, развернувшись, пошел вперед на лес. Из кассет, закрепленных на пилонах, вырвались дымные струи, и к массиву устремились неуправляемые реактивные снаряды, вздыбившие лес на удалении метров пятьдесят от балки, и продолжили рвать его в северо-западном направлении. Третья «вертушка», обстреляв заданный район в секторе 133-Б2, развернулась, готовая пройтись в обратном направлении, но захватывая полосу массива западнее балки, практически над гофрой. В это время, зайдя с восточного фланга по склону и террасе, ударили первые два вертолета. Они шли друг за другом, буквально распахивая цели разрывами НУРСов. Второй вертолет вел обстрел склона еще и из пулемета. Они сблизились с тропой и оказались прямо над позициями Мурата и Базета. Операторам переносных зенитно-ракетных комплексов еще никогда не приходилось иметь перед собой такие доступные цели. Они вскинули трубы, и две огневые молнии ударили в «вертушки». Прямое попадание ракет в винтокрылые машины вызвало взрывы, которые разорвали вертолеты на части, и те фрагментами горящих факелов врезались в склоны. Все произошло в секунды, на глазах и у командира экипажа третьей машины, и у майора Солоухова, которой застыл в оцепенении, став свидетелем расстрела вертолетов с вершины перевала. Первым пришел в себя командир третьей «вертушки». Он изменил курс, резко поднял вертолет вверх и, опустив нос винтокрылой машины, ударил оставшимися боеприпасами по самому хребту, откуда были выпущены ракеты вражеских ПЗРК. Но его действия результата не принесли. Выстрелив по вертолетам противника и выполняя приказ главаря, операторы зенитных комплексов бросили трубы и рванулись по звериной тропе на противоположный склон перевала, уходя с него по наклонной, защищенные растительностью, которая с этой стороны перевала плотно прикрывала спуск. Так что обстрел вершины третьей «вертушкой» русским ничего не дал, экипаж лишь впустую расстрелял весь боекомплект.

Взмыв вверх, командир экипажа оставшегося невредимым «Ми-24» вызвал Солоухова:

– Поиск! Ответь, я – Снегопад-3.

– Слушаю тебя, Снегопад!

Пилот закричал в микрофон. Закричал так, что Сергею пришлось отстранить динамик радиостанции.

– Слушаешь?! А теперь ответь, почему нас навели на цель, не предупредив о наличии у боевиков ПЗРК?! Ты видел, как суки «чехи» сожгли машины? Видел, как сгорели заживо ребята? Кто ответит за их смерти? Какая мразь отправила вертолеты в подготовленную засаду? Ответь мне, Поиск, мать твою!

Солоухов сам готов был сорваться, но сдержал себя, понимая состояние пилота, потерявшего только что своих боевых товарищей.

– Успокойся, летчик, и не кричи, прекрати истерику. Нас всех завели в засаду. У меня полегло в «зеленке» больше половины взвода. Но мы разберемся, пилот, с этой подставой, разберемся, лишь бы выйти отсюда.

Летчик сумел взять себя в руки:

– Извини, Поиск! И пойми меня.

– Понимаю.

– Я ничем больше не могу помочь тебе, весь боекомплект расстрелян. Вынужден уходить на базу.

– Давай. А за гибель наших парней тот, кто подставил нас, ответит, собственной головой ответит, не будь я майор Солоухов.

– Ты сначала выйди из этого проклятого леса, майор.

– Выйду. Теперь выйду.

– Давай. Удачи тебе.

Связь отключилась. «Ми-24», наклонившись, закончив вираж, набирая скорость, пошел над лесом, держа курс на северо-восток к выходу из квадрата 133. Сергей заложил рацию в чехол и, поправив пулемет, посмотрел на Капустина.

– Что, Артем? Посмотрел, что такое война? Вот так. А ты рвался в рейд, теперь сны замучают. Вся эта кровавая карусель так и будет постоянно всплывать в памяти. Но, ладно, теперь уже ничего не изменишь. Догоняем отделение Чупина.

И на этот раз майор не знал, что самое страшное и кровавое еще впереди, что затаилось оно в каких-то сотнях метрах в балке, которая воспринималась как безопасный путь выхода на спасительную равнину.

Группа, состоящая из тринадцати человек, продвигалась по балке из последних сил. Впереди показался поворот. Солоухов крикнул дозорным, шедшим по верху:

– Эй, бойцы? Что там у вас видно?

Один из дозорных ответил:

– Да ничего особенного, лес поредел, уже виден выход на равнину. «Чехов» не наблюдаем, видно, оставили они нас.

– Давайте-ка пройдите до поворота, гляньте, что там в балке. Мы пока отдохнем.

Майор разрешил отделению Чупина пятиминутный отдых. Солдаты тут же упали на траву.

Капустин опустился рядом с Сергеем, спросил:

– Скажите, а почему вы ведете подразделение по балке? Ведь если боевики остались в лесу и решат вновь напасть на нас, то им это будет сделать проще сверху.

Майор вздохнул:

– Ошибаешься! На данный момент остатки взвода наиболее уязвимы на поверхности. Если «духи» устроили засаду на выходе из массива, то уже первым залпом они свободно выбьют более половины нашей группы, что окончательно предопределит участь взвода. Для того же, чтобы атаковать нас в балке, духам придется сначала снять дозоры. Это мы увидим и, поднявшись на склоны, успеем занять оборону по кромкам оврага. Это уже совсем другое дело. Это даст нам возможность какое-то время сдерживать противника и вызвать вертолеты с подразделениями внутренних войск, которые прибудут сюда в течение десяти-пятнадцати минут. Понял теперь, почему я веду группу по балке?

Рядовой кивнул головой:

– Понял. И все же...

Майор поморщился:

– Капустин, помолчи, а? Не до тебя.

Вернулись дозорные. Доложили, что впереди по балке никого не обнаружено. Разведчики, выполняя приказ начальника, осматривали дно оврага и не заметили, как прошли в каких-то метрах от позиций диверсантов Заида.

Выслушав доклад, Солоухов приказал подчиненным продолжить марш. Бойцы поднялись и пошли вперед.

Обстрел начался неожиданно. Сначала прозвучало два выстрела, и дозорные исчезли из поля зрения. Затем на вершинах показались боевики, открыв огонь по отделению. Трое солдат рухнули на землю, остальные бросились к склонам. Солоухов, находившийся с Капустиным в замыкании, вскинул пулемет и длинными очередями по обеим кромкам оврага заставил бандитов откатиться с позиций. Последнее, что помнил майор, это то, как успел отдать команду Чупину на прорыв отделения в глубь балки с выходом на поверхность и вызвать вертолеты с бойцами внутренних войск. После этого на него с Капустиным сверху бросились какие-то тени. Их было много, они навалились на офицера и солдата, мгновенно вырубив их какой-то инъекцией, введенной через шприц-тюбик в тела разведчиков. Солнце сразу померкло, реальность исчезла, появилось ощущение легкости и парения над землей. А затем... затем падение в черную, бездонную пропасть беспамятства.

Глава 5

Очнулся Солоухов, когда за решеткой узкого и невысокого окна каменного строения было темно. Очнулся с сильной головной болью и тошнотой на матрасе, уложенном в углу помещения, слабо освещенного лампой «летучая мышь». И тут же услышал голос рядового Капустина:

– Товарищ майор, пришли в себя?

Сергей повернул голову на голос.

– Капустин, ты?

– Я, товарищ майор.

– Где мы?

– Не знаю! Помню короткую рукопашную схватку в балке, когда на нас сверху налетели чеченцы, особенно они обрушились на вас. Человек пять, не меньше. Против меня вышел всего один, но здоровый. Я лишь замахнулся, как он сбил меня с ног. А потом этот боевик через камуфляж вколол мне что-то в ногу шприц-тюбиком. Я и поплыл. Очнулся здесь, но когда еще светло было, вернее, еще не стемнело. Гляжу, в одном углу вы лежите, в другом Чупин, я посередине.

– И Чупин здесь?

– Так точно, но только еще не оклемался, спит, хотя уже ворочался, я слышал.

– А как он сюда попал и где мы вообще?

Капустин вздохнул:

– В плену, наверное. А где? Кто его знает?

Подал признаки жизни Чупин. Он приподнялся с матраса.

– Кто здесь?

Ответил Солоухов:

– Тот, кто в пальто! Слыхал о таком, Чупин?

– Вы, товарищ майор?

– Дошло? Да, это я. А рядом Капустин. Но мы прикрывали отход твоего отделения и шли в арьергарде, поэтому-то и попали под «духов», а вот как ты, сержант, оказался рядом с нами, когда должен был отводить людей на равнину и встречать «вертушки» с подразделениями внутренних войск?

– Так я и вел отделение. Слышал вашу стрельбу. Потом она вдруг прекратилась. Я подумал, уж не заблокировали ли вас «чехи» в овраге, ведь их там было немало. Вот и вернулся, отправив отделение вперед. Дошел до поворота, вижу куча-мала, понял – вас с Капустиным берут, а стрелять не могу, непонятно, где свои, где чужие. Метнулся к склону, думал, как боевики поднимутся, так и врежу по ним с «АКСа». Но не тут-то было. Они поднялись, я прицелился, а с противоположного склона – выстрел. Автомат словно кувалдой из рук выбило, и сверху бугай на плечи прыгнул. Я его перебросил через себя, за штык схватился, а он вновь на меня. Массой так и припечатал к склону. И шприц-тюбик достает. Я дернулся, да толку? Всадил он мне укол в плечо и тут же отошел. А я куда-то провалился.

Чупин оглядел помещение и добавил:

– И вот куда, оказывается, провалился! Бля, это же надо, уже почти вышли из боя, и на тебе, попали все ж к чеченам! Ну, теперь устроят они нам жизнь веселую. Мы ж тоже не один десяток их казбеков положили. Тьфу!

Сержант сплюнул на каменный пол.

– Что делать-то будем, товарищ майор?

Сергей невесело усмехнулся:

– Хороший вопрос! Балдеть от наркоты, которой нас в балке накачали!

Но Капустин поддержал Чупина:

– А если серьезно, товарищ майор?

– Что мы можем сделать? Ждать утра. Дальше видно будет. Но, скорей всего, за тебя, Артем, выкуп затребуют от родителей, узнав твою биографию. Меня публично казнят, срубив голову, а Чупина в рабство отправят. Все зависит от того, у кого из полевых командиров «чехов» мы находимся. И если у Дервиша, то все может обернуться не так, как я только что предположил. Этот Дервиш странный человек и необычный командир. Он воюет... как это сказать точнее... соблюдая кодекс чести, что ли? Хотя нет, о чести здесь говорить не приходится. Но он отличается от всех главарей бандформирований, действующих на Кавказе. Короче, если мы у него, я даже предположить не могу, что готовит нам день грядущий. Но об этом и не стоит думать. Надо вести себя достойно, показывая пренебрежение к смерти. Это качество горцы уважают. Ну, а придется умереть, что ж, обидно конечно, но... ладно, хватит об этом. Как говорится, утро вечера мудренее. Всем спать.

И, отвернувшись к стене, майор заставил себя заснуть.

Поднялся Солоухов спустя два часа, когда на улице рассвело. Сейчас он чувствовал себя значительно легче. Майор погасил «летучую мышь» и прошел к окну. Оно было небольшое, но при желании сквозь него можно протиснуться, если бы не толстые железные стержни решетки. Окно каменного сарая выходило прямо на скалы. Одно отметил начальник разведки – они были из той же горной породы, что и скалы второго яруса у бывшей базы Дервиша. Означает это, что новый лагерь чеченец разбил на склонах все того же Шаройского перевала или вывел его далее? По времени выходило, что новый лагерь Дервиш перенес недалеко от прежней базы. И разместил его либо на самом Шаройском перевале, либо на подступах к нему. В любом ином случае так рано пленники прийти в себя не должны были. Их кололи бы до доставки на место. Следовательно, они находятся недалеко от квадрата 133 и от Гатани, возможно, западнее или восточнее по перевалу. Но что это дает? Ничего! Пока ничего. А там, как знать, не представится ли случай выйти на своих?

Солоухов подошел к двери. Приложил к доскам ухо. Но услышал лишь шелест листьев да пение птиц. Часовой, естественно, присутствовал, но не подавал признаков жизни. Наверное, спал.

Сергей надавил на дверь, но та не шелохнулась. Видно, крепок запор.

Он вернулся к своей лежанке, опустился на матрас. Закурив, задумался. Удалось ли хоть кому-нибудь из взвода пробиться к равнине? Успели ли на помощь к ним? Или полегли все? Полегли, став жертвой предательства какой-то штабной твари. Что ждало его и подчиненных впереди? Унижение? Надругательства? Пытки? Казнь? Он-то сам все выдержит и сумеет умереть достойно, как подобает русскому офицеру, а вот пацаны... Чупин с Капустиным. Рано им умирать. Рано! Но война возраста не признает. И перед смертью все равны.

Погасив сигарету, Сергей, заложив руки за голову, устремил взгляд в потолок. Так незаметно уснул вновь.

Долго спать пленникам не дали. В шесть часов дверь со скрипом открылась, и на пороге появился крепкий, уже немолодой бородатый чеченец с автоматом на груди. Он, осмотрев узников, приказал:

– Солоухов, на выход!

Сергей удивился: смотри ж ты, и фамилию знает. Постарался «крот» в штабе разведвзвода. Понятно, почему разведчики попали в засаду. Ее, видимо, готовили до того, как было принято окончательное решение командования о выходе на отряд Дервиша.

Он медленно поднялся, поправил камуфляж, пригладил волосы и двинулся на выход.

Чеченец посторонился, пропуская пленника.

Выйдя на лужайку, Сергей невольно зажмурил глаза. Слишком ярко светило солнце, ослепляя после темного сарая. Странно, но боевик не поторопил майора, не толкнул прикладом в спину, не приказал идти, а дал возможность Солоухову адаптироваться. Это был хотя и ничего не обещающий, но все же неплохой знак. По крайней мере, этот чеченец пока относится к пленным миролюбиво. Возможно, позже именно он и полоснет своим кинжалом по горлу Сергея. Но позже. А сейчас угроза от него не исходила. Просто пришел чеченец за человеком, которого приказал доставить командир, и все.

Привыкнув к свету, майор взглянул на конвоира:

– Дальше что?

Тот указал на тропу, уходящую в лес:

– Иди вперед. И не дергайся. Отсюда не уйти даже тебе.

Сергей попытался изобразить усмешку:

– Даже мне? А что я, Рембо из боевика штатовского?

Конвоир буркнул:

– Мне плевать, кто ты! Я должен доставить тебя в штаб, и я доставлю. Иди по тропе.

Солоухов, стараясь держать себя раскованно, создавая вид, что совершенно ничего не боится, пожал плечами:

– Ну что ж, если твоему командиру с утра больше нечего делать, как общаться со мной, пошли! Только прошу – не дыши в спину. От тебя чесноком на метр тащит. Ты его что, вместо хлеба жрешь?

– Заткнись, майор! Не зли меня! Пошел вперед, иначе прикладом приласкаю.

В голосе бандита по-прежнему не чувствовалось злобы.

Сергей двинулся к лесу, заложив руки за спину.

Они вошли в лесной массив и, пройдя метров тридцать, вышли на другую, более обширную лужайку, окаймленную высокими деревьями, между ветвей которых и нескольких поддерживающих шестов была натянута плотная маскировочная сеть. Она надежно скрывала лужайку от наблюдения сверху. На лужайке находились две восьмиместные армейские палатки и у кустов блиндаж с небольшим окопом, который, собственно, и являлся входом в полевое укрытие.

Конвоир указал на блиндаж:

– Тебе туда!

Майор подошел к окопу, спустился по земляным ступеням, остановился у прикрытой двери.

Чеченец скомандовал:

– Входи, тебя ждут.

Сергей вошел в так называемый предбанник, в котором справа за столом перед мощной радиостанцией сидел связист, а рядом стоял вооруженный охранник. Тот, бросив быстрый взгляд на Солоухова, отодвинул полог, закрывающий вход в следующий отсек, сказав:

– Проходи.

Майор оказался в помещении, которое, судя по всему, служило главарю штабом. В нем, кроме длинного стола, пары стульев, скамеек да карты района на стене, ничего не было. За стульями – дверь. Из нее вышел еще один чеченец, этот был, видно, рангом повыше тех, которых до сих пор лицезрел майор. Он подошел к Сергею.

– Солоухов?

Майор усмехнулся:

– Чего дуру гонишь, горец? Даже твоему рядовому бандиту известна моя фамилия.

Но чеченец повторил вопрос.

Сергей вздохнул:

– Солоухов, Солоухов, майор Российской армии, Сергей Викторович. Остальное узнаешь из моего личного дела.

Чеченец посторонился, открыв дверь в третий по счету отсек.

– Проходи!

Майор вошел в помещение, меблированное столом с креслом и стулом напротив, шкафом сбоку и такой же, что в штабном отсеке, оперативной картой района на столе. Возле сейфа в углу, спиной к офицеру, стоял стройный человек с пышной, но почти седой шевелюрой, в отлично подогнанном офицерском камуфлированном костюме.

Сергей кашлянул.

Главарь банды медленно повернулся.

Взгляды офицера и бандита встретились.

Солоухов слегка вздрогнул. Он узнал этого человека.

– Чечен? Ваха Карсанов?

– Узнал, Серега? А ведь сколько лет прошло. Хотя признаю – ты изменился мало. Только я теперь не Ваха Карсанов, Ваха погиб в Грозном, в новогоднюю ночь девяносто пятого года. Я – Умар Балаев, или Дервиш!

Сергей тихо повторил:

– Дервиш. Ваха, Чечен, взводный и Дервиш? Что-что, а вот этого я не ожидал. Офицер, герой Афгана, и вдруг главарь бандитов, какой-то паршивый Дервиш!

Балаев проговорил:

– Вот этого не надо. Дервиш – это нищий, бедняк. Человек, которого унизили, довели до отчаяния.

Солоухов усмехнулся:

– Это ты-то нищий? Ты, получающий бабки за дела свои кровавые из-за «бугра».

Балаев ответил спокойно:

– Ты не дослушал меня. Да, я не нищий, но и не богач. У меня нет личных счетов, нет особняков, «Мерседесов», я дервиш, который не желает мириться со своим унизительным положением, вот поэтому на мне не лохмотья, а военная форма и в руках не посох, а оружие. Но... может быть, поздороваемся по-человечески, майор? Все же в одной роте в Афгане «духов» гоняли.

Сергей процедил:

– Поздороваться с тобой по-человечески после того, что ты сделал с солдатами подчиненного мне взвода?

Балаев вздохнул:

– Не хочешь, значит, по-человечески. Что ж, твое дело.

И резко повысил голос:

– А кто звал этих солдат сюда? Какое они имели право находиться здесь? Что здесь делают войска? Танки, авиация, артиллерия? Разве по Конституции армия должна подавлять внутренние политические противоречия? На что ж тогда войска МВД? Милиция? Но твое руководство ввело в мою республику армию, по количеству и вооружению превышающую те силы, которые в восьмидесятых годах были задействованы в Афганистане! Почему? Кто дал право твоим начальникам превращать мой народ во врага и давить его всей мощью своей Армии?

Солоухов промолчал.

Балаев обошел стол, присел в кресло, немного успокоившись.

– Ты, Серега, пришел ко мне с оружием в руках, а не я к тебе! Ты привел за собой необстрелянных солдат, хотя не мог не знать, что здесь, в горах, их ждет смерть. Твои «грамотные» командиры ввели танки, БМП и БТР в Грозный. Это же уму непостижимо – боевую технику ввести в крупный населенный пункт. Даже молодому лейтенанту не придет в голову подобная глупость, потому как лейтенант с училищной скамьи знает, что не вводят в город бронетехнику без предварительных специальных мероприятий. А твои генералы ввели. И результат? Горы оплавленных обломков машин и трупов. Трупов восемнадцатилетних пацанов, которые так и не поняли, за ЧТО их родина послала в ад! Не имея на это никакого права!

Сергей достал из кармана ополовиненную пачку «Примы» (часть сигарет и спичек он оставил сержанту Чупину), прикурил сигарету. Взглянул на сидящего напротив чеченца. Когда-то он был старшим лейтенантом Вахой Карсановым. Таким же взводным, которого все звали Чеченом, как и старший лейтенант Солоухов. Они служили в одной роте, пришедшие на первую и, как оказалось, далеко не последнюю свою войну молодыми лейтенантами из одного и того же училища, из одного и того же батальона и даже из одной и той же тринадцатой учебной роты. Служили вместе два года. Вместе выводили свои подразделения в боевые рейды, дрались с «духами» плечом к плечу. Однажды в Панджшере рота попала в клещи. Она, проводящая разведывательный выход в ущелье, нарвалась на крупную банду Хамаза, известного полевого командира афганских моджахедов. И, зажатая в Панджшерском ущелье, приняла бой! Тяжелый, неравный бой! Когда это было? Летом восемьдесят седьмого? Да, летом, а точнее, в июле 1987 года. И тогда им казалось, что из капкана, устроенного «духами», выхода нет. Роте оставалось одно – погибнуть на камнях чужой страны.

Но появились вертолеты огневой поддержки, а с ними и надежда на спасение. Обстрел с воздуха позволил роте начать прорыв. Тяжело он давался. Среди личного состава было много раненых, которых приходилось выносить на себе. Был ранен и Ваха. И тащил его на себе Солоухов. Они прорвались. Сумели прорваться к десантному батальону, спешившему им на помощь. В «вертушку» Чечена Сергей грузил сам, осторожно передав друга санитарам. Тогда Ваха еще сказал: «Спасибо, брат! Теперь я твой должник. Да, должник». После того боя они больше не виделись... до сегодняшнего утра. И долг свой Чечен «отдал» сполна, уничтожив взвод, которым командовал Солоухов. А ведь знал Ваха, что именно Сергей шел к нему! Знал! И заманил в западню. Что ж, проходят года, меняются люди.

Балаев посмотрел на бывшего сослуживца:

– Чего замолчал? Сказать нечего? А я знаю, о чем ты сейчас думаешь, знаю! О бое в Панджшере, когда вытащил меня на себе из пекла неравной схватки. О том, как я назвался твоим должником, от чего не отказываюсь, и о том, КАК, с твоей точки зрения, отплатил тебе за то, что ты для меня сделал.

Он вновь повысил голос:

– Но ты же шел, чтобы убить меня! Окружить, навести авиацию и не дать выйти из обстрела. Никому! Мне в том числе. Или ты, может быть, отказался выполнить приказ, узнав о том, КТО скрывается под именем Умара Балаева, или Дервиша? Хотя... ты, может, и отказался бы. Но пошел бы другой, третий, пятый, десятый, в конце концов. Твое командование решило уничтожить меня, а я не баран, чтобы покорно подставлять голову под тесак, и люди мои не бараны!

Сергей взглянул на Балаева:

– Так, значит, ты прекрасно знал задачу взвода?

– Конечно, знал. И взвода, который вел к перевалу ты, и подразделений внутренних войск, прикрывавших твой рейд «зачисткой» Гатани. Я узнал об этом! И знаешь, от кого? Не от своих агентов-чеченцев, которые внедрены к вам, а от вашего же офицера штаба дивизии, готового за доллары продать с потрохами не только какой-то взвод, но и мать родную. Он продал! Так кто твой истинный враг: я, защищающий интересы своего государства, или тот козел, что сидит в штабе соединения армии, которой верой и правдой служишь ты?

– Вы оба для меня враги. И не надо бандитизм прикрывать высокими словами о свободе и независимости Чечни! Чечены устали от войны, они хотят мира, но такие, как ты, не даете этому миру установиться. Поэтому здесь войска, а не строительные бригады. Тоже мне защитник интересов государства нашелся. Чечня и без таких защитников прекрасно обойдется!

– А с чего ты взял, что, говоря о защите интересов государства, я имел в виду Чечню?

Сергей вскинул на Балаева удивленный взгляд:

– Я что-то не понимаю тебя, Чечен!

– Вот именно, что не понимаешь! Я воюю против той власти, которая разрушила строй и страну, в которой мы вместе жили как братья! Я воюю с теми, кто превратил меня и моих земляков в людей второго сорта. Против тех, кто решил на Чечне показать остальным национальным республикам России, что ждет их, если они посмеют только вякнуть о своей свободе. Против тех, кто войну превратил в доходный бизнес, как с вашей, так и с нашей стороны. Поэтому я один, я принимаю решения сам, а не по указке Басаева с Масхадовым! Да, я получаю деньги. На которые покупаю оружие и боеприпасы. Но у кого покупаю? Ты видел вооружение отряда. Оно российского производства, с российских складов. И деньги мне доставляют не только с востока, но и с севера, из Москвы. А я, купив оружие, провожу его по Чечне почти открыто. Знаешь почему? Да потому, что могу откупиться. И откупаюсь. Сегодня плачу на блокпосту за проверку оружия, а завтра, применяя это же оружие, разношу в пух и прах этот блокпост. Или ты ничего о подобном не знал?

Сергей покачал головой:

– Знаешь, Чечен, по-моему, у тебя просто сорвало крышу. Ты превратил войну в игру. В этакую чеченскую рулетку. Тебе доставляет удовольствие сам процесс боя. Процесс уничтожения людей. Да, слышал, ты воюешь только против вооруженного противника, над ранеными не издеваешься, даже иногда оказываешь помощь. Но все это ты делаешь только ради себя. Больное воображение создало в твоей голове образ этакого героя. Но ты не герой! Ты человек, потерявший себя. И ты опасен для общества, потому как непредсказуем. Сегодня тебе нравится играть в благородство, и ты просто так, для острастки, обстреливаешь колонну, не причиняя ей вреда, завтра же все может измениться, и тебе захочется крови, много крови. И ты прольешь ее не задумываясь. Больные на голову не думают, они лишены этой способности. Они живут инстинктами. Вот и ты живешь инстинктами!

Балаев пододвинулся к Солоухову, положив подбородок на кулак сложенных вместе рук.

– Вот, значит, какие выводы ты сделал, выслушав меня? Я – безумец! Но если я безумец, то кто твое начальство? Какое определение ты найдешь тем «своим», кто упорно продолжает поддерживать огонь войны на Кавказе? Ведь таких отрядов, как мой, в Чечне немного, а войск полно. Почему же славные российские вооруженные силы вместе с не менее славными внутренними войсками и подразделениями спецназа не ликвидируют эти отряды? Ты помнишь Афган? Там одна Сороковая армия держала всю страну. Хотя ей противостояли куда более значительные силы, чем какие-то банды чеченских мятежников, как вы нас называете. Я знаю, что говорю! Ведь если бы не предатель в штабе дивизии, я не смог бы ничего узнать о готовящейся против себя операции. И твой взвод вместе с авиацией выполнил бы поставленную задачу. И перестал бы существовать Дервиш, а вместе с ним и его отряд. А следом и других уничтожили бы! Но... на дворе уже 2005 год, а война продолжается. Разве безумцы могли столько времени безнаказанно крутить свою чеченскую рулетку? Нет, Серега! Это не я безумец, а ты. К сожалению, Солоухов и Карсанов уже никогда не смогут быть друзьями. Из нас сделали врагов, ими мы и останемся! Сейчас ты наводишь «конституционный порядок в Чечне», а потом тебя перебросят подавлять мятежи недовольных в городах России. И ты будешь их подавлять, по-прежнему оставаясь верным долгу и присяге. Вот только какой присяге? Помнится, мы вместе на одном плацу зачитывали одну и ту же клятву на верность стране, которой больше нет. А дважды, Серега, присягу не принимают.

Сергей, не желая больше слушать бывшего сослуживца, спросил:

– Ты у перевала уничтожил весь взвод?

Балаев отвернулся, нервно застучав костяшками пальцев по крышке стола, но ответил на вопрос:

– У тебя погибло пятнадцать человек. Четверым удалось вырваться на равнину, куда высадились вэвэшники. Остальные – ранены. Их никто из моих бойцов не тронул, не добил. Ваши подобрали, и «вертушки» отправили их в неизвестном мне направлении. Пилотов «Ми-24» не считаю, у меня с ними свои счеты. И это тебя не касается.

– Ты можешь сказать, кто предал взвод? Сдал тебе операцию?

Балаев перевел взгляд на Солоухова.

– А ты назвал бы мне предателя в моем окружении? Только честно.

– Нет!

– Нет! Тогда зачем задаешь вопросы, на которые не получишь ответа?

– Обидно просто, Чечен, что пацаны полегли, а эта гнида, получив за их смерть деньги, наслаждается жизнью. Такие подонки не должны жить.

Дервиш согласился:

– Ты прав. Я сам ненавижу эту породу, но... предатели в стане врага нужны. И вам, и нам! Поэтому по их вине будут гибнуть десятки, если не сотни, и ваших и наших бойцов, а они будут за это получать деньги! Вот я и говорю тебе, что война сплошное паскудство.

– Так прекрати ее. Ты же можешь это сделать. Дервиша люди послушают. Распусти отряд по домам, а сам свали куда-нибудь «за бугор».

Балаев усмехнулся:

– Распустить людей, чтобы их тут же менты по лагерям отправили? Или ты обеспечишь их неприкосновенность? После того, как долгие годы мои бойцы воевали против федералов? В лагерях разбираться не будут, кто против армии воевал, а кто пленным горла резал! Всех махнут под одну гребенку. Некоторые полевые командиры испытали на своей шкуре, что значит сдать свои отряды на милость федералам. Семьи без мужчин остались, а куда делись эти мужчины, никто не знает. Нет, Сергей, этот путь не для меня! Я собрал вокруг себя людей, я поднял их на борьбу, мне и отвечать за них. Хотя если кто захочет уйти, путь свободен. Я в спину не стреляю.

Солоухов поинтересовался:

– А что, были случаи, когда от тебя уходили бойцы?

– Были! Правда, всего два, но были. Первый – учитель сельской школы. Как-то в старом лагере он подошел, сказал, что не может больше видеть кровь. Попросил либо убить, либо отпустить к семье, она у него тогда в Ингушетии среди беженцев обреталась. Отпустил. Денег дал, коня, провизии. Ушел. Что было с ним дальше, не знаю – возможно, и живет счастливо где-то с женой и детьми.

– А второй?

– Второй? Тот родом из Грозного был. Тоже как-то на беседу напросился. Поговорили. Утром в село соседнее отправил, так же снабдив всем необходимым, но... второму не повезло. В тот день на селение, как назло, ваши менты налетели. Ну и попал под раздачу. В общем, что уж там вышло, никто не видел, только пристрелили его во дворе одного дома. Наверное, решил скрыться, да не удалось. Но он сам выбрал свою судьбу.

Солоухов закурил еще одну сигарету.

– А с нами что думаешь делать? Со мной, сержантом и рядовым?

– А что скажешь, то и сделаю! Ведь я ж должник твой.

– А если без всякого долга?

Балаев повторил:

– Что скажешь, то и сделаю!

Сергей усмехнулся:

– Скажу отпустить, отпустишь?

Дервиш спокойно, даже как-то безразлично ответил:

– Отпущу.

– Прямо сейчас? И с бойцами?

– Прямо сейчас и с бойцами, хотя рядовой у тебя, оказывается, клиент ценный, мне уже предлагали за него круглую сумму. Но отпущу, потому что людьми не торгую.

– Что ж, тогда отпусти.

– Хорошо. Но вам отсюда самостоятельно не выбраться. Слишком далек путь до ближайшего блокпоста. В лесу может произойти что угодно. А я не хочу, чтобы ты погиб или попал в рабство к какому-нибудь идиоту-наркоману. Так что лучше подожди до вечера.

Сергей, не ожидавший такого поворота событий, машинально спросил:

– А что изменится вечером?

Голос Балаева оставался по-прежнему спокойным:

– Ничего особенного. Вечером ко мне должен приехать на джипе гость. Он вас и вывезет прямо к блокпосту. Правда, к утру следующего дня, но ночевку вам обеспечат, равно как и полную безопасность. Хотя, если ты настаиваешь на немедленном и самостоятельном уходе, держать не буду.

– Ладно, подождем до вечера.

– Разумно.

– Я могу идти к подчиненным?

– Конечно. Завтрак, обед и ужин – по распорядку, который доведет тот человек, что привел тебя сюда. Охрану я сниму, но по базе ходить запрещаю, сам понимаешь, не парк отдыха.

– Понимаю. Я пошел?

– Иди.

Солоухов поднялся, прошел до двери, но остановился и, повернувшись, спросил:

– Чечен! А почему ты сменил фамилию и имя? Знаю, многие из ваших главарей так делают. Но не понимаю, это что, дань моде или нечто другое?

Балаев взглянул на Сергея вдруг ставшими печальными глазами и задал встречный вопрос:

– Не забыл, как на свадьбе моей гуляли в Гудермесе?

– Конечно, не забыл. Такую свадьбу разве забудешь? Тем более нам тогда постоянно есть хотелось, молодые еще были. Ты же на русской девушке женился. Дай бог памяти, ее звали Таня, так?

Балаев подтвердил:

– Так. Именно, Танюша, моя одноклассница. Она меня и из Афгана ждала, потом в Забайкалье служили, ютились в однокомнатной квартире дальнего глухого гарнизона, где я комбатом был. Сын Игорь родился. Удивляешься, почему у чеченца и вдруг сын с русским именем?

– Да нет. Хотя обычно вы детям свои имена больше даете, независимо от национальности супруги.

– У нас с Таней вышло необычно. У нее был брат, на два года постарше. Под Кандагаром на мине подорвался. Его звали Игорем. В честь брата жены и назвали сына. А фамилия у них моя, естественно, осталась – Карсановы. Я их перед тем, как сюда в девяносто четвертом вернуться, в Вологодскую область отправил, туда родители жены переехали. Для них майор Советской Армии Карсанов пропал без вести. Поэтому вместо Карсанова в Чечне появился Умар Балаев, он же Дервиш.

– И ты не поддерживаешь с семьей никаких отношений?

– Нет. Я не хочу, чтобы в райцентре, где они живут, кто-нибудь узнал, что Игорь сын, а Таня жена чеченского боевика, террориста. Пусть уж их муж и отец числится пропавшим без вести в начале Первой чеченской кампании. И еще. Об этом здесь никто не знает. Теперь узнал ты. Надеюсь, дальше тебя данная информация не уйдет ни при каких обстоятельствах?

– Это я тебе обещаю, Ваха!

– Все, Серега, иди! Не будем больше ни о чем говорить.

Майор вышел в штабной отсек. Там, в дальнем углу, на скамейке за столом сидел чеченец, которого при входе видел Солоухов. Балаев от порога своего кабинета приказал ему:

– Заид! Офицера – в сарай, охрану снять, дверь не закрывать. Обеспечить пищей из общего котла. Если у пленных возникнут проблемы, реши их. Они свободны, но по лагерю перемещаться не имеют права. Это пока все. Выполняй.

Заид, не задавая лишних вопросов, которые вполне могли появиться у него в результате неожиданного решения, принятого Дервишем, спокойно ответил:

– Есть, командир. Приказание будет выполнено.

И, указав Сергею на полог, чеченец предложил:

– Прошу на выход, майор.

Спустя несколько минут Солоухов вошел в сарай, где его с нетерпением ждали Чупин с Капустиным. Они почти одновременно спросили у офицера:

– Ну что, товарищ майор? Вас допрашивали?

Сергей прошел к своей лежанке, опустился на матрас. Только после этого ответил:

– Нет, меня не допрашивали. Я просто поговорил с полевым командиром, чьи люди взяли нас в плен.

У Капустина вырвалось:

– С самим Дервишем?

Майор утвердительно кивнул головой.

– И что?

– А то, что он принял решение отпустить нас.

Удивлению солдат не было предела. Чупин произнес:

– Как отпустить?

Сергей вздохнул:

– Вот так. Отпустить, и все.

Капустин засуетился:

– Так мы можем уйти?

Солоухов остановил молодого солдата:

– Остынь, Артем. Мы можем уйти, но не сейчас. Сейчас это опасно. Вечером Дервиш обещал вывезти нас из лагеря. По пути ночевка, а утром выход на наш блокпост.

Капустин восторженно взглянул на Чупина:

– Слышал, сержант? Это ж надо вот так-то.

Казалось, солдат, выдержавший тяжелейший бой и достойно воспринявший плен, который мог закончиться для него страшными пытками, сейчас готов был кричать, как мальчишка, от радости.

Чупин цыкнул на него:

– Угомонись, Капуста!

И обратился к Солоухову:

– А Дервиш не обманет? Не готовит ли он какую подлянку?

От этих слов притих и Капустин. Сергей успокоил подчиненных:

– Дервиш не обманет, и никакой подлянки не будет. А вы лучше приведите себя в порядок.

Чупин развел руками:

– Как? У нас ни бритвы, ни воды умыться, ни нитки с иголкой залатать камуфляж.

Майор попросил:

– Дайте-ка мне, если осталось, сигарету.

Сержант передал офицеру «бычок».

– Пойдет. А насчет принадлежностей – не волнуйтесь, после доставки завтрака получим все необходимое. Туалет за углом, охраны у сарая нет, но по лагерю не шастать. Это приказ.

После сытного завтрака, получив туалетные принадлежности, бадью с водой, нитки и иголки, Чупин с Капустиным принялись приводить себя в порядок. То же самое сделал майор. После чего вновь лег на свой матрас в углу. Все его мысли кружились вокруг разговора с бывшим сослуживцем и боевым товарищем Вахой Карсановым, или Умаром Балаевым по прозвищу Дервиш.

Глава 6

Этот день, 4 июня, для пленников тянулся бесконечно долго. По крайней мере, так казалось им. Все ждали вечера. И он наступил вместе с ужином, который Солоухову, Чупину и Капустину доставили, как всегда, в сарай. Только на этот раз блюд в нем было больше.

В десять вечера к узникам пришел Заид. Он, осмотрев пленных, приказал:

– Выходите и по тропе следуйте к блиндажу. Майор впереди.

Сергей отдал команду подчиненным:

– Встали, пошли. Идти в колонну по одному строго за мной, никаких разговоров и проявления любопытства.

Он поднялся с лежанки, оправил камуфляж и двинулся к выходу. Заид посторонился, пропустив русских из сарая, и последовал за идущим в замыкании этой своеобразной колонны сержантом Чупиным. На опушке, рядом с блиндажом, Солоухов увидел не первой свежести джип без номерных знаков. Возле него стоял молодой, вооруженный автоматом чеченец.

Возле блиндажа Заид остановил пленных:

– Стоять. Можете курить.

Солоухов отвел подчиненных немного в сторону, взглянул в их лица. Они были напряжены. И в глазах читалась тревога. В бою ребята дрались яростно, ожесточенно, в плену вели себя достойно, а сейчас, когда спасение было рядом, метрах в пяти, что разделяли их от джипа, вдруг поддались слабости. И в этом не было ничего противоестественного. Не страшно умереть, когда вокруг все кружится в огненном танце кровавого сражения, страшно, пройдя через пламя, получив надежду выжить, неожиданно лишиться ее. Видя состояние бойцов, Солоухов подбодрил их:

– Ну, что приуныла, разведка? Что загнанными волками озираетесь? Боитесь? Не стоит. Если Дервиш решил отпустить нас, отпустит!

Капустин тихо спросил:

– Вы его знаете? Вернее, знали раньше?

Майор бросил быстрый взгляд на рядового:

– С чего ты это взял?

Солдат пожал плечами:

– Ни с чего! Просто странно все получается. Нас берут в плен, тащат в неизвестный лагерь, запирают в сарай, а утром вы разговариваете с главарем банды, и тот предоставляет нам свободу. Безо всяких условий берет и отпускает. Уж наверняка не за то, что мы приглянулись ему. Если бы Дервиш менял нас на своих пленных, то все было бы понятно. Вот я и подумал: может, вы когда-то, еще до войны, знали этого человека?

Вместе с Капустиным на Солоухова вопросительно смотрел и сержант Чупин.

Сергей ответил:

– Нет. Я никогда ранее не знал Умара Балаева по кличке Дервиш, хотя в прошлом он офицер советской армии. Но наши дороги нигде не пересекались, не считая проклятой «зеленки» в квадрате 133.

Солоухов не сказал подчиненным правды, но и не солгал. Майор действительно никогда до сегодняшнего утра не знал Умара Балаева. Он воевал в Афгане вместе с Вахой Карсановым. И хотя это было одно и то же лицо, но не один и тот же человек. Ваха навсегда остался в Афганистане и в памяти Сергея Солоухова, Умар же находился рядом в блиндаже и он был врагом офицера Российской армии. Несмотря ни на что.

Выслушав начальника разведки полка, Капустин сказал:

– Тогда я ничего не понимаю! Или вправду об этом Дервише слухи ходят, что он проявляет милосердие к раненым и пленным?

Чупин произнес:

– В благородство играет. Сейчас отпустит нас, а завтра по всей Чечне слух поползет: вот он, мол, какой, за идею воюет. А сам, наверное, с удовольствием бы башни нам своим тесаком отпилил. Хотя еще, может, и отпилит. Но, скорей всего, ему выгодней отпустить нас, чем убивать. Что толку, если завалит еще трех, когда весь взвод уничтожен. Как трупы мы ему не нужны.

Сергей закурил и приказал сержанту:

– Замолчи, Дима. Распинаться и строить предположения будешь, когда к своим попадешь. Молчи и ты, Капустин, а то охранник у джипа как верблюд в нашу сторону жало свое вытянул. Слушает. Курим молча и ждем.

Ждать пленникам долго не пришлось. Не успел майор выкурить сигарету, как из окопчика по ступеням поднялись две фигуры. В одной без труда угадывался Дервиш в своей камуфлированной форме. Другим был немолодой чеченец в гражданском костюме и каракулевой папахе на лысой голове, с окладистой, побитой сединой бородой. Жара к этому времени спала, и штатский чувствовал себя в костюме, видимо, вполне комфортно.

Дервиш со штатским подошли к пленникам. Умар указал на офицера и солдат:

– Вот эти люди, Шамиль. Их ты должен передать в руки федералов.

Шамиль слегка кивнул головой, проговорив:

– Хорошо, Умар, я сделаю то, что просишь ты. Ни для кого не сделал бы, но для тебя сделаю, потому что уважаю тебя. Завтра утром их передадут русским.

– Я знал, что на тебя всегда можно положиться, Шамиль.

Балаев кивнул Солоухову:

– Сажай людей на заднее сиденье джипа и пойдем отойдем в сторонку.

Сергей, взглянув на Дервиша, приказал подчиненным:

– Вперед, в машину.

Балаев прошел к началу леса. Майор последовал за ним. Возле шеста, на котором поддерживалась массивная маскировочная сеть, Дервиш остановился. Дождавшись Солоухова, проговорил:

– Вот мы и расстаемся. Не знаю, как тебе, но мне приятно было увидеть тебя. Жаль, что в таких условиях. Но это уже зависит не от нас. Больше не увидимся, по крайней мере, надеюсь на это. Я не хочу воевать с тобой и с теми, с кем прошел одними и теми же тропами той войны. Ты спрашивал, кто сдал твой взвод? Я не ответил тебе. Сейчас скажу. Точно не знаю, но он офицер штаба твоей дивизии, выходит на связь с позывным Корсар, мне его передали в Грозном, но лично не знакомили. Судя по его информированности, Корсар имеет доступ практически ко всем планам штаба соединения. А кто разрабатывает эти планы в штабе? Оперативное отделение. Значит, он где-то там. И еще. Корсар плотно повязан со Штерном.

Сергей удивился:

– Бывшим командиром дивизии?

– Да. Теперь уже бывшим. И это для вас очень хорошо, потому как генерал Штерн активно участвовал в продаже нам оружия и боеприпасов. Работал он, понятно, не один, а в связке с другими из вышестоящих штабов, тем не менее роль Штерна в цепи торговли вооружением, по крайней мере, была значительна. Как и значительны гонорары, которые он получал за предательство. Корсар работал с ним. Будешь искать его, ищи в окружении Штерна, если тот не уберет его.

– Это лишь слова, Ваха!

Дервиш согласился:

– Слова, но они не предназначены для доказательства чего-либо. Это тебе информация к размышлению. А поведал я ее потому, что знаю: ты будешь искать предателя. А вообще, Сергей, я не советовал бы тебе возвращаться к своим.

Солоухов вскинул на бывшего сослуживца удивленный взгляд:

– Это еще почему?

– Сам не догадываешься?

– Нет, просвети.

Балаев усмехнулся:

– Из тебя сделают козла отпущения. Корсар постарается. То, что я отпустил вас, сыграет против тебя. На кого-то надо списать гибель людей? На тебя и спишут. А попадешь под прессинг контрразведки, не оправдаешься. Эти ребята умеют находить стрелочников. Может, останешься? Пацанов твоих доставят куда надо целыми и невредимыми, за них не беспокойся.

Сергей повысил голос:

– Ты предлагаешь и мне предать родину? Я, по-твоему, такая же сука, как ваш Корсар?

– Серега! Дурак ты! Я предлагаю тебе жизнь. Ту, которую ты заслуживаешь. И не смотри на меня так. Воевать против своих ты не будешь, просто получишь деньги, которые я легко мог бы сбить с родителей Капустина. Кстати, Корсар очень рассчитывает на долю от них, заверив, что сумеет организовать через подставных лиц выкуп генеральского сынка. Но никакого выкупа не будет, я отдам тебе свои деньги и организую уход на Запад.

– А не пошел бы ты на... Чечен, а? Да после этих слов я...

Балаев неожиданно рассмеялся:

– Узнаю Солоухова! Ладно. Поступай как знаешь, только потом как бы локти не кусал.

– Ты о себе лучше думай. Недолго тебе воевать. Недолго, Ваха!

– На все воля Аллаха. Ну что, пора прощаться? Знаю, руки не подашь, ты гордый. Но и я гордый. Езжай, Серега.

Дервиш прикурил сигарету, кивнул на джип:

– Иди в машину, вам пора. Да, возьми номер моего спутникового телефона. Глядишь, и потребуется.

Сергей взял лист бумаги с написанными на нем аккуратным почерком цифрами и положил в карман куртки.

– Прощай, Ваха!

– Прощай!

Сергей хлопнул бывшего однополчанина по плечу и пошел к вездеходу, который мерно шептал своим импортным движком, готовый начать движение.

Майор сел рядом с солдатами, и чеченец, которого Ваха звал Шамилем, отдал команду вооруженному парню, ранее стоявшему у джипа, а сейчас сидевшему за рулем внедорожника:

– Пошел, Мовлади.

– Домой или на мельницу?

– Домой.

Водитель кивнул за спину:

– А не опасно в селе появляться с этими?

Шамиль строго посмотрел на парня:

– А вот это уже не твоего ума дело, Мовлади. Выполняй, что приказано.

– Слушаюсь, хозяин.

Парень включил передачу, и черный джип медленно покатился по еле заметной в траве колее, уходящей с поляны в лес. Перед массивом Сергей обернулся и посмотрел на поляну. Дервиш так и стоял, облокотившись о шест, там, где они расстались. Стоял и курил, глядя вслед внедорожнику.

...Лес оборвался внезапно. Джип въехал в мелкую горную реку и с ходу преодолел естественную преграду. Поднялся на другой берег и... оказался на окраине какого-то чеченского села. Углубляться в него не стал, остановившись у самого крайнего дома, стоявшего на отшибе. Водитель остановил джип у железных ворот солидной по размерам усадьбы, обнесенной высоким каменным забором.

Шамиль приказал:

– Мовлади, посигналь.

Водитель выполнил приказание шефа.

Из калитки показалась бородатая физиономия, после чего ворота сразу же распахнулись, и джип въехал на просторный двор перед кирпичным одноэтажным домом с высокой шиферной крышей.

Старший машины обернулся к бывшим пленным:

– Всем из салона!

Майор и солдаты вышли из джипа и стали разминать руки и ноги.

От дома подошли двое молодых невооруженных чеченцев. Чем-то они были похожи на Шамиля. Майор подумал: наверное, сыновья. Он оказался прав, так как один из парней почтительно спросил:

– Как съездили к друзьям, отец?

– Слава Аллаху, хорошо!

И указал на Солоухова с солдатами:

– Этих русских отведите в гостевой дом.

– Они пленники, отец?

– Нет. Они свободные люди.

Молодой чеченец удивился:

– Русские солдаты свободные люди?

– Да, Муса. Их захватил Дервиш, он же подарил им свободу. Больше вопросов не задавай, выполняй с братом, что я сказал, после чего пригласи ко мне старика Доулетхана.

– Но уже ночь на дворе?!

– Разбуди! Я буду ждать его здесь. Да, скажи матери, пусть чай принесет на топчан. Иди.

Муса указал майору на правый проход между домом и стеной:

– Веди своих людей туда.

Сергей пошел в указанном направлении, солдаты двинулись следом. Обойдя большой дом, они увидели перед виноградником еще одно здание, напоминавшее летнюю дачу. В него и вошли бывшие пленники. Домик разделялся на две части: в одной – прихожая, с туалетом и душевой, в другой – комната с кроватями и тумбочками. Интерьер жилого помещения дополняли платяной шкаф, стол со стульями и шторы на двух окнах одной, выходящей к винограднику стены. Кроватей было шесть штук, и они стояли, заправленные простынями. Кондиционер отсутствовал, но работал напольный вентилятор. В углу стоял старый холодильник. Комнату освещала простенькая люстра.

Муса обвел рукой комнату:

– Здесь отдыхайте, в холодильнике холодная вода, душ и туалет видели в прихожей. Можете курить, но погасив свет. Из дома не выходить. Территория усадьбы находится под охраной, если что – охранники будут стрелять без предупреждения.

Солоухов спросил:

– А если нам понадобится срочно связаться с хозяином дома? Мало ли – живот у кого заболит или еще что-то.

Молодой чеченец взглянул на майора:

– Вы здесь проведете всего несколько часов. В пять утра – подъем, но... если потребуется то, чего нет в гостевом доме, то, – он указал на выключатель, рядом с которым в стену была вмонтирована круглая клавиша, – нажмешь кнопку. Придет охранник, ему передашь, что требуется.

Чеченец покинул здание. Офицер обратился к солдатам:

– Значит, подъем нам объявят в пять утра.

Чупин предложил:

– А может, через пару часиков рванем отсюда? А то хрен знает этих чеченов. Возьмут утром да кинут в зиндан. Вызовем охранника, спеленаем его, с оружием по винограднику и уйдем.

Солоухов усмехнулся:

– Куда уйдем, Дима? Ты хоть представляешь, где мы находимся? В каком селении?

– Нет.

– Вот и я – нет. А Шамиль, похоже, далеко не Дервиш. Он согласился помочь Балаеву. Обещание чеченец выполнит, если мы не сглупим. А сглупим и нападем на человека Шамиля, тогда за нами отправят погоню и живыми брать не станут. При таком раскладе Шамиль и перед Дервишем будет «чист», мы же сами решили бежать, хотя нас предупреждали не делать этого, и завалит пленных, к которым особой симпатии, судя по всему, не испытывает. Так что, ребятки, давайте в душ, а потом в кровати.

Ровно в пять утра с первым ревом ослов майор Солоухов проснулся. На улице, за окном, было светло и солнечно. День обещал быть жарким. Сергей поднялся с кровати, собрался в туалет, но тут на пороге объявился сын Шамиля, Муса.

– Встали?

– Встали, – ответил майор.

Чеченец кивнул на солдат:

– А эти чего спят?

Майор улыбнулся:

– Команды ждут! На то они и солдаты, чтобы все делать по команде.

Муса улыбки майора не принял. Напротив, она вызвала у него раздражение:

– И убивать нас тоже?

– И убивать тоже. Вооруженных бандитов убивать. Тех, кто... ну, да ладно, чего мне перед тобой распинаться. Бойцов я разбужу, дальше что?

Сыну Шамиля не понравилось поведение русских, но он сдержал себя, пойти против воли отца не мог, поэтому буркнул:

– Через десять минут всем быть перед домиком.

И вышел из мазанки.

Проводив чеченца взглядом, Солоухов крикнул:

– А ну, подъем, пехота! Двадцать четыре секунды, время пошло!

Чупин с Капустиным мгновенно соскочили с кроватей. Им потребовались секунды, чтобы сбросить оковы короткого сна и понять, где они в настоящий момент находятся.

Майор приказал:

– Заправить постели, затем туалет, душ, бритье! Через десять минут мы должны быть готовы к продолжению действа, именуемого «Освобождение из плена».

Солоухов прошел в санитарный узел, если так можно назвать туалет с душем, и вышел из него спустя четыре минуты, гладковыбритым, посвежевшим. Следом то же самое проделали его подчиненные.

В 5.10 группа российских военнослужащих стояла возле гостевого домика. К ним вышли Шамиль и Муса. Согласно местным обычаям, заговорил старший, хозяин дома:

– Первое, что вы должны сделать, русские, это принять решение Дервиша как подарок судьбы. Второе. Забыть о том, где провели эту ночь, то есть мой дом. Третье. Сейчас Муса виноградниками выведет вас на грунтовку, где сядете в кузов грузовика, в кабине которого будут находиться два человека. Один молодой, другой пожилой. Пожилого зовут Доулетхан. Он вывезет вас в нужное место. О нем вам также лучше забыть. И последнее. Если еще раз придете сюда, пощады не ждите. Это крепко запомните сами и другим передайте. Здесь наша, чеченская, земля, и законы устанавливать в Чечне будут чеченцы, нравится это русским властям и их марионеткам в Грозном или нет. Надеюсь, вам все ясно и повторяться не имеет смысла.

Ответил Солоухов:

– Нам все ясно, Шамиль, и повторяться тебе действительно нет смысла. Мы готовы покинуть твой гостеприимный дом.

Шамиль подошел к Солоухову, прошипел майору в лицо:

– Была бы моя воля, ты, гяур, белугой на полу выл.

Сергей, не отведя взгляда от черных безжалостных глаз чеченца, улыбнулся:

– Не сомневаюсь. Но если бы ты попался мне в прицел, то и я с огромным удовольствием вышиб из твоей башки мозги. Вот так, Шамиль. А за прием – спасибо. Мы можем идти?

Хозяин усадьбы резко повернулся к сыну:

– Муса! Выведи неверных к старику Доулетхану, глаза б мои их не видели!

Молодой чеченец поклонился:

– Слушаюсь, отец.

И, повернувшись к Солоухову, жестом руки указал на проход между кустами винограда:

– Помни. Идти все время прямо, никуда не сворачивая.

Пешая колонна из российских военнослужащих и сопровождающего их молодого чеченца вошла в виноградник. Идти пришлось долго. Вышли на равнину, которая начиналась грунтовой дорогой, служившей своеобразной границей виноградника. Чуть в стороне, на дороге, стоял старый «ЗИЛ-130». Около него стояли два чеченца. Пожилой и молодой.

Муса приказал:

– Майор со мной, солдатам стоять до команды.

Чупин хотел что-то сказать в ответ, но Солоухов взглядом остановил порыв сержанта. Сам же проследовал с Мусой до чеченцев, стоявших у «ЗИЛа».

Абреки поздоровались между собой.

Сын Шамиля указал на майора:

– Вот этих русских, Доулетхан, тебе надо подбросить до ближайшего поста федералов. Как это сделать, знаешь.

Аксакал кивнул папахой:

– Знаю.

И спросил:

– Деньги сейчас или потом?

– Вернешься, зайдешь к отцу, он рассчитается.

– Хорошо.

Старик посмотрел на Солоухова:

– Сядете в кузов, накроетесь тентом. По сторонам не смотреть. Ехать нам недолго, около часа, так что не запаритесь. Тебе понятно, русский?

Сергей ответил:

– Мне понятно, аксакал.

– Тогда сажай своих людей в машину.

Солоухов повернулся к подчиненным:

– Бойцы, в кузов «ЗИЛа», быстро!

Солдаты мгновенно выполнили приказ. За ними в кузов запрыгнул майор. Приказал всем сесть на дощатый пол и накрыться валявшимся рядом тентом.

В 5.40 машина тронулась и запрыгала по ухабам каменистой грунтовки. Ехали действительно около часа. В 6.35 «ЗИЛ-130» остановился. Хлопнула дверка кабины, раздался голос Доулетхана:

– Слазьте на землю, пассажиры!

Майор сбросил с себя и солдат тент, под которым их форма пропиталась потом. Под брезентом в дороге было, как в сауне. Приказал подчиненным:

– К машине!

Офицер и солдаты спрыгнули на асфальт, по которому «ЗИЛ» двигался последние километры.

Солоухов огляделся. Дорога. Вокруг лес. Сзади и спереди повороты. Где-то рядом, судя по характерному шуму, селение.

Доулетхан подозвал майора, указал на поворот, уводивший асфальт по ходу движения машины вправо:

– Пойдете туда. За поворотом лес обрывается, слева откроется село, рядом блокпост. Дорога выведет прямо к нему. Но идите осторожно, не торопясь, держа руки открытыми. На посту ваши менты по утрам с похмелья. Могут забавы ради и из пулемета ударить. Как-то обозначьте себя для выносной точки. В ней два часовых. Эти должны быть трезвыми. Все. Я свое дело сделал и уезжаю.

– Спасибо, Доулетхан.

Старик криво усмехнулся:

– Дервиша благодари. Ушел бы ты с солдатами из района, если бы не он. Ну, разве что на тот свет.

Пожилой чеченец на удивление легко заскочил в кабину грузовика. «ЗИЛ» развернулся и, набирая ход, скрылся с глаз.

Майор взглянул на подчиненных:

– Ну, что? Пошли к своим?

Чупин проговорил:

– А этот старый осел прав, товарищ майор. Надо выходить аккуратно. Менты с блокпоста вполне могут, не разобравшись, захерачить нас из своих стволов.

Сергей думал недолго:

– Так! Подходим к повороту, вы остаетесь, не выходя на открытое пространство. К посту пойду я один. После вас либо вызовут, либо подберут. Вперед!


Передовой дозор 163 блокпоста, на котором несли службу бойцы Вельяновского СОБРа, заметил вышедшую из леса и двигающуюся к посту фигуру в форме российского военнослужащего сразу, как только та появилась на дороге. Рядовой, следивший за сектором своей ответственности, толкнул сидящего спиной к амбразуре сержанта:

– Шурик! На дороге человек!

Не выпуская сигареты изо рта, начальник передового дозора проговорил:

– Вот как?

И прильнул к окошку, сделанному под автомат, между мешками с песком, закрывающими дозор от пуль снайперов из леса, а иногда со стороны садов близлежащего селения. Сержант сплюнул окурок на утрамбованную землю нестандартного и неглубокого окопа.

– Угу. Человек на дороге. И славянин. В робе военного, по морде лет сорока. Интересно.

Рядовой предложил:

– Может, на пост сообщить?

– А зачем? С поста мужика уже заметили, и наверняка пулеметчик взял его на прицел.

– Но мы-то обязаны доложиться начальству?

– Ладно, ты следи за мужиком, я вызову пост.

Но блокпост сам запросил дозор.

Станция сержанта запищала противным сигналом вызова. В динамике наушника раздался хриплый голос:

– Что за чудик прет на вас?

– А хрен его знает. По внешнему виду – наш, русак, средних лет. В руках оружия нет.

– Зато под курткой может пояс шахида висеть.

– И что делать? Завалить его?

– Не-е, не стоит. Черт его знает, что он за птица. Как сблизится с тобой метров на пятьдесят, останови его и пошли напарника встретить гостя. После проверки, если чист, тащи к себе. Я подъеду, заберу на пост. Понял меня?

– Понял. Выполняю.

– Выполняй.

Сержант крикнул Сергею, который подошел к точке дозора метров на сорок:

– Эй, пешеход! Стоять! Куртку расстегнуть, руки в гору! Предупреждаю: дернешься, срежу одной очередью!

Увидев, что неизвестный остановился и выполнил приказ, сержант повернулся к своему второму номеру:

– Пошел, Вова, я прикрываю. Подойдешь, мордой в асфальт гостя и обыщи. После чего доклад. Давай.

Боец передового дозора вышел из-за укрытия, направил ствол автомата на Солоухова и, озираясь по сторонам, пошел к нему навстречу. Сержант внимательно следил за обстановкой, особое внимание уделяя кромке леса – не блеснет ли где в кустах оптика вражеского снайпера. За лесом и садами села смотрели также стрелки блокпоста.

Милиционер подошел к Сергею, приказал:

– На землю! Руки вперед, ноги в шпагат!

Понимая, что боец СОБРа действует по инструкции, Солоухов беспрекословно выполнил приказание. Рядовой профессионально обыскал его, крикнул на точку:

– Сержант! Клиент чист!

Старший дозора приказал:

– Тащи его сюда!

Вскоре Сергей оказался в окопе.

Сержант поднес рацию ко рту, доложил на пост о задержании неизвестного. Выслушав инструкции, отключил рацию и повернулся к задержанному:

– Сейчас начальник поста подвалит. Жди.

Капитан подъехал на бронетранспортере, соскочил с брони, подозвал Сергея к себе:

– Кто такой?

Солоухов представился:

– Начальник разведки мотострелкового полка N-ской дивизии майор Солоухов Сергей Викторович.

Капитан хмыкнул:

– Начальник разведки? Майор?! Где ж твои документы, майор Солоухов?

Сергей спросил:

– Ты, капитан, когда-нибудь в боевой рейд ходил?

Вопрос не понравился милиционеру:

– Мне тебе устно ответить или, может, письменно? А, вояка? Намекаешь на то, что документы разведчик с собой на выход не берет? Мне это известно. Но что-то ты на разведчика не похож, мужик. Или у нас сейчас армейская разведка вот так без оружия, в камуфляже спокойно по Чечне блуждает? И никто ее не трогает, «чехи» шашлыком встречают и дальше пропускают?

От капитана сильно несло перегаром.

Солоухов повысил голос:

– Тебе бы, капитан, проспаться. А то несешь сам не знаешь что! Сказано: я начальник разведки полка. Свяжись с армейским командованием, получишь подтверждение. Или до тебя ни хрена не доходит?

Капитан побагровел:

– Ты, майор, повякай у меня еще! Поучи, что делать. Сейчас выброшу на асфальт, пристрелю к едрене-фене!

Сергей усмехнулся:

– А ты попробуй. Ну? Расстреляй.

Начальник поста сплюнул и приказал подчиненному, что прибыл с ним на БТРе:

– В десантный отсек его!

Майор проговорил:

– Минуту, капитан, не спеши. За поворотом еще двое моих бойцов. Их тоже надо доставить на пост.

Капитан взглянул на Солоухова:

– Еще двое? И тоже разведчики? Интересно. Чего ж один к посту пошел?

– Да чтобы такой, как ты, ментовской начальник сдуру или спьяну не отдал приказ открыть огонь по группе неизвестных лиц. Тебе ведь это как два пальца обоссать.

– Ментовской начальник, говоришь? Значит, мы тут менты поганые, да? А ты герой, вернувшийся с задания? А ну-ка в отсек машины этого героя да в наручники!

На Солоухова надели наручники и запихнули в десантный отсек бронетранспортера. Капитан взобрался на броню, приказав боевой машине пройти до поворота. Вскоре к майору присоединились Чупин с Капустиным. БТР взял курс на пост.

Прибыв на территорию укрепленного пункта, капитан распорядился закрыть солдат под охраной в каптерке, а Солоухова провел в свой отсек, откуда выпорхнула пышная блондинка неопределенного возраста.

Сергей усмехнулся. Капитан заметил усмешку, посоветовав:

– Зря лыбишься, мужик! Как бы слезой не умыться.

– Ты, что ли, умоешь?

– А хотя бы и я! Вот не подтвердятся твои слова или окажется, что начальник разведки и ты – не одно и то же лицо, я из тебя быстро бегущую мишень сделаю. Побегаешь по равнине, перед тем как пулю словить. Ведь ты, дурак, в бега бросишься, а попытка побега пресекается...

Он указал на топчан. Сергей присел на край, спросил:

– Курить разрешишь? Или и это без начальства решить не можешь?

– Это – могу. И вообще, я многое могу. Кури пока.

– Наручники сними.

– Обойдешься.

Капитан устроился за столом, достал портативную радиостанцию, запросил:

– Окно-11! Я – Перекресток-163, прошу ответить!

Начальнику поста ответили.

Он подробно доложил о появлении в зоне ответственности своего подразделения трех неизвестных лиц, представившихся разведчиками одного из полков N-ской мотострелковой дивизии. Выслушав ответ, протянул рацию Солоухову:

– Говори. Тебя требуют.

Сергей принял станцию, ответил:

– Слушаю.

Ему приказали:

– Представьтесь.

Сергей спросил:

– Вот так открыто?

– Да.

– Что ж, я – начальник службы разведки мотострелкового полка N-ской дивизии, майор Солоухов Сергей Викторович. Со мной двое бойцов – сержант Чупин и рядовой Капустин.

– Как оказались на блокпосту?

– Вместе с подразделением выполнял боевую задачу в квадрате 133. Попал в засаду. Затем в плен. Остальное, извините, я буду докладывать своему непосредственному командованию.

– Хорошо. Передайте станцию начальнику поста.

Капитан выслушал инструкции своего начальства, отключил рацию, положил перед собой. Уставился на Солоухова:

– Приказано ждать прибытия представителя твоей части.

Сергей спросил:

– Ты надеялся, что тебе дадут команду пристрелить меня?

– Нет. Надо было сделать это раньше.

– Жалеешь, что не сделал? Наверное, частенько по тем, кто оказывается на равнине, из «СВД» лупишь? Охотник? Смотри, снайпер, как бы сам однажды свинца приличную порцию не проглотил.

– Заткнись... разведка!

Капитан открыл сейф, достал из него початую бутылку водки, стакан. Наполнил до краев и в три глотка проглотил сорокаградусную жидкость. Крякнул, занюхал водку вытащенной из пачки сигаретой, которую тут же прикурил. Поставил бутылку с остатками спиртного и стаканом в сейф, закрыл его. Пустил в потолок несколько колец дыма. Это получилось у него виртуозно. Видимо, тренировался долго. Перевел взгляд на Солоухова:

– Скажи мне, майор. А как тебе, офицеру, разведчику, принявшему бой в засаде, да еще захваченному в плен казбеками, удалось спокойно уйти от «чехов», прихватив к тому же пару своих бойцов? Что-то я раньше о подобном не слышал. Все больше о том, что из пленных делают обрубки, выбрасывая головы на трассы. Даже здесь, при мне, один такой случай был. Подлетел к дозору пацан-чеченец на велосипеде и сбросил мешок. Мы развязали его, а там две головы без ушей с выколотыми глазами. Оказалось, головы десантников, попавших к абрекам, когда банду Ахмеда накрыли не совсем удачно. А ты вдруг уходишь от черножопых целым и невредимым, да еще с солдатами. Как тебе это удалось?

Сергей ответил:

– А вот это тебя, капитан, не касается.

Водка благоприятно подействовала на начальника блокпоста, и тот воспринял ответ Солоухова спокойно.

– Это точно. Не касается. Тяжелые времена тебя ждут, майор, если ты, конечно, тот, за кого себя выдаешь, очень тяжелые.

– И это тебя не касается.

Капитан согласно кивнул головой:

– И это меня не касается. Опять ты прав. Но, кажется, за тобой и твоими ребятками транспорт пожаловал. Да не простой, а воздушный. Жаль, не узнаю, чем твоя эпопея кончится.

– Узнаешь. Из приказа по ОГВ.

– Точно.

Между тем рядом с блокпостом приземлился «Ми-8», и в отсек зашел капитан, в котором Сергей без труда узнал особиста полка Мелехова Валерия.

Он взглянул на майора, повернулся к начальнику поста, представился и подтвердил:

– Это действительно начальник разведки полка майор Солоухов, освободите его и приведите солдат.

Милиционер не стал хорохориться перед представителем военной контрразведки и выполнил приказание Мелехова. Чупин и Капустин встали рядом с Сергеем. А Мелехов обратился к начальнику блокпоста:

– Я забираю этих военнослужащих.

Милиционер пьяно улыбнулся:

– Пожалуйста, но, чтобы их отпустить, вашего желания, к сожалению, мало.

Особист кивнул головой, открыл кожаную папку, которую имел при себе, достал из нее какой-то листок и бросил на стол:

– Ознакомьтесь, капитан.

Начальник поста взял бумагу, прочитал текст и вновь улыбнулся:

– Теперь порядок. Можете забирать своих разведчиков.

Особист повернулся к Солоухову:

– Прошу вас, Сергей Викторович, вместе с солдатами следовать за мной.

Майор спросил:

– И давно мы, Валера, на «вы»?

– С этого момента, Сергей.

Представитель контрразведки двинулся на выход. Сергей подумал: да, видимо, оказались правы и Ваха, и начальник поста. Скорее всего, для Солоухова начинаются не самые лучшие времена!

Он, не попрощавшись с капитаном, пошел за особистом. За ним потянулись Чупин и Капустин.

Спустя двадцать минут транспортный вертолет «Ми-8» поднял их над блокпостом и, забирая вверх, разворачиваясь в западном направлении, понес майора Солоухова с подчиненными и особистом к месту дислокации родной части, откуда ушел и куда так и не вернулся из боевого рейда второй взвод разведывательной роты мотострелкового полка.

Глава 7

Ровно в полдень пятого июня транспортная «вертушка» благополучно приземлилась на специальную площадку мотострелкового полка. Прибывших встречали сам командир полка, его заместитель по воспитательной работе и командир разведывательной роты. Сергей попытался, как положено, доложить командиру полка о результатах боевого выхода, но тот лишь махнул рукой – после, мол. Ротный забрал сержанта Чупина и рядового Капустина, а подполковник Рогачев предложил Солоухову и Голодцу занять места в стоящем на дороге «УАЗе». На вездеходе подъехали к штабному модулю. Прошли в кабинет командира полка. Там уже находился сухощавый, сравнительно молодой, лет 35, человек в штатском летнем костюме. При появлении армейских офицеров он присел к столу совещаний, в его торец, устремив взгляд каких-то неживых, бесцветных глаз на Сергея.

Рогачев представил штатскому начальника разведки, хотел представить Солоухову и штатского, но тот поднял руку, остановив подполковника:

– Не утруждайте себя, Илья Леонидович, я сам представлюсь, когда для этого наступит время, а пока примите доклад майора о том, как он провел боевой выход. Я послушаю. – Он открыл небольшой блокнот, положил рядом с ним ручку и вновь уставился на Солоухова.

Предложив майору и замполиту занять места за столом совещаний, командир полка присел в свое рабочее кресло и тут же обратился к начальнику разведки:

– Майор Солоухов, доложите о результатах рейда, проведенного под вашим руководством вторым взводом отдельной разведывательной роты полка 3 июня сего года.

Сергей проговорил:

– Вам же и так все известно.

Командир полка повысил голос. И вообще он был напряжен в присутствии человека в штатском.

– Вы не поняли, что от вас требуется?

– Да, все я понял.

Начальник разведки поднялся и доложил все о том, что произошло в злополучную среду 3 июня. Говорил он спокойно, не прибегая к карте, так как помнил до мельчайших деталей процесс выдвижения взвода к району применения. Закончил Солоухов доклад словами:

– Таким образом, из всего вышеизложенного делаю один вывод: Дервиш был информирован о замыслах нашего командования, поэтому принял меры для организации засады у перевала и проведения собственной контроперации, в результате чего взвод, вместо того чтобы выполнить поставленную задачу, вынужден был перейти к активной обороне. К сожалению, в полной мере организовать ее не удалось, так как при перегруппировке подразделения в лесу одно отделение нарвалось на минное поле, а остальные подверглись атаке с тыла и массированному обстрелу со склона перевала. Командир взвода старший лейтенант Рыков погиб в начале боя, обнаружив снятие нашего тылового дозора.

Подал голос заместитель командира по воспитательной работе майор Голодец:

– Почему, попав в такое сложное положение, вы немедленно не вызвали на помощь подразделения внутренних войск, которые находились недалеко от села Гатани, вертолеты могли перебросить поддержку за десятки минут?

Сергей ответил:

– И куда, по-вашему, я мог вызвать вэвэшников? В лес, где они не смогли бы высадиться? Или на плоскогорье перед перевалом, под огонь со склонов? Высадка же подразделений внутренних войск за пределами лесного массива ничего бы не дала. Тем более Дервиш мог выставить минные поля и с флангов, перекрывая вход в «зеленку» как раз там, где это удобнее всего было сделать. Поэтому я предпочел другой вариант, а именно – вызвал в район боестолкновения вертолеты огневой поддержки «Ми-24».

Заместитель по воспитательной работе, глядя на человека в штатском, ехидно заметил:

– Два из которых противник уничтожил ракетами ПЗРК с перевала.

Майор ответил:

– Да! Две машины «чехи» сбили, и сбили с заранее подготовленных зенитных позиций, что подтверждает мое утверждение о том, что Дервиш ждал взвод. И вызови я «Ми-8» с десантом на борту, они попали бы под ракеты зенитных комплексов. Очевидно, кто-то из дивизионного штаба сдал «духам» операцию, и разведвзвод уходил в рейд уже обреченным на гибель.

Майор Голодец аж взвился:

– Что?!! Вы думаете, майор, ЧТО говорите? Как вы смеете утверждать, что среди командования соединения или части может находиться предатель? У вас есть доказательства? Или вы считаете, что представители контрразведки совершенно не владеют ситуацией?

Майор готов был взорваться, но сдержал себя, проговорив тихо, но зло:

– Я, Голодец, всегда думаю перед тем, как что-либо сказать. И смею утверждать: в соединении на «духов» работает предатель. Предатель, который в курсе всех планируемых боевых мероприятий дивизии. И этот «крот» на все сто отработал третьего числа те деньги, что получает за предательство. А контрразведка? Я не могу оценить ее деятельность, так как не посвящен в дела особистов. Пусть они сами решают, владеют ситуацией или нет. Факт сдачи операции боевикам налицо.

Заместитель по воспитательной побагровел:

– А не пытаетесь ли вы, Солоухов, на других переложить собственный грех? Может, это не мифический «крот», а лично вы сдали операцию «чехам»?

Солоухов дернулся на Голодца:

– Что, сука? Я? Сдал ребят? Да я тебя, пидора...

Вскочивший с места человек в штатском резко ударил кулаком по столу:

– А ну, отставить бардак!

Его окрик остановил Сергея.

Штатский объявил:

– Все! Совещание считаю закрытым! Предупреждаю: ни единое слово, что здесь было сказано, не должно стать известным любым другим лицам. Командиру полка временно освободить кабинет. Думаю, Илья Леонидович, вы не будете против того, чтобы предоставить его мне для работы?

Рогачев ответил:

– Занимайте любое помещения в штабе, я найду, где устроиться.

– Вот и хорошо. Командира полка и заместителя по воспитательной работе прошу удалиться, майору Солоухову остаться. И еще, вызовите, Илья Леонидович, сюда начальника штаба полка с капитаном Мелеховым.

Рогачев кивнул головой:

– Ваша просьба будет немедленно удовлетворена.

Рогачев с замполитом покидали кабинет командира с невеселыми лицами. Им, видно, хотелось быть в курсе расследования, ради которого и прибыл этот человек в штатском. Но тот рассудил иначе. И имел на это полное право.

Оставшись наедине с Сергеем, штатский пересел в кресло командира и наконец обратился непосредственно к Солоухову:

– Вот теперь, Сергей Викторович, давайте познакомимся поближе! Называйте меня Евгений Анатольевич. Черкасов Евгений Анатольевич. Я подполковник ФСБ, прибыл в полк для расследования факта провала операции против полевого командира Умара Балаева, или Дервиша. Предваряя ваш вопрос, почему ФСБ, а не военная прокуратура или вообще комиссия соединения проводит расследование, отвечу: мы считаем, и тут вы правы, что планы операции еще до начала ее проведения оказались известными Дервишу. То есть имел место случай передачи информации из штаба дивизии или полка непосредственно Балаеву. Скорее всего, из штаба соединения, но и полк отбрасывать мы не можем.

Черкасов закурил дорогую сигарету. Пачку бросил на стол совещаний.

– Угощайтесь, если есть желание.

Сергей отказался:

– Спасибо, я своими обойдусь.

– Как хотите. Так вот, моя задача вычислить «крота», передавшего секретную информацию врагу. Согласитесь, мы не можем допустить, чтобы в нашем штабе работал агент противника. Буду откровенен, в круг подозреваемых лиц входите и вы.

Солоухов покачал головой:

– Да, Евгений Анатольевич, в логике вам не откажешь. Замечу только, что мне о предстоящей операции стало известно после того, как Дервиш начал проводить свои мероприятия, уже приняв решение о встрече тех сил, что будут посланы на его поиск и уничтожение.

Черкасов вскинул на Сергея взгляд своих бесцветных глаз:

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду открытое, даже демонстративное появление Дервиша в Гатани. Этим появлением он обозначил себя, грамотно просчитав, что подобный маневр незамеченным федералами не останется. И он оказался прав. Кстати, будучи у Балаева в плену, я имел «удовольствие» беседовать с ним, и он сам признался в том, что завел отряд в Гатани с одной-единственной целью – заставить наших начать охоту за его группировкой. Он и машины велел бросить у каньона лишь для того, чтобы указать направление своего отхода к перевалу. Выводя разведывательный взвод в рейд, я не мог знать о замыслах Дервиша. А он еще до выхода в Гатани начал планировать контроперацию. Это же очевидно.

Черкасов согласился:

– Очевидно.

И тут же поправился:

– При условии, что вы ранее не контактировали с Дервишем. Не работали на него.

Сергей усмехнулся:

– Да, Евгений Анатольевич, вам не только в логике нельзя отказать, но и в богатой фантазии тоже. Интересно, что такого и ценного я, начальник разведки части, мог сбрасывать Дервишу, если полк самостоятельно не проводил ни единой боевой акции. Решения по применению подразделений полка всегда принимались в штабе дивизии и оттуда спускались в штаб части уже в виде приказа или задачи. Да и выходов таких за последний год можно на пальцах пересчитать. Включая операцию в квадрате 133. Решение по ее проведению также принималось в соединении.

Черкасов нехорошо взглянул на Солоухова:

– Все, что вы сказали, мне известно, как известно и то, что один из самых влиятельных полевых командиров так называемого движения за независимость Ичкерии, Умар Балаев, он же Дервиш, захватив вас в плен, тут же отпустил. Вместе с солдатами, которых взяли с вами. И это при том, что у нас находятся пять его бойцов. Но Дервиш не выставлял никаких, я подчеркиваю, никаких условий при вашем, майор, освобождении. Что бы это значило, а?

Сергей вздохнул:

– Тяжело с вами разговаривать, Евгений Анатольевич. Ну откуда я знаю что бы все это значило.

– Откуда? Все оттуда! Из квадрата 133. А вернее, из места, куда вас доставили после того, как захватили. Кстати, не назовете это место? Или вы ничего не помните?

– Вы правы, я ничего не помню и место, где находится новая база Дервиша, не знаю. Скажу лишь, что от базы «духов» к селению нас везли по лесной дороге, а село находится рядом с лесным массивом. Дом, где мы провели ночь, стоит на отшибе этого селения, хозяина зовут Шамиль. А доставил нас к блокпосту некий пожилой чеченец Доулетхан, на грузовике «ЗИЛ-130». Ехали мы от базы до селения где-то часа три, от селения до поворота на блокпост что-то около часа.

Черкасов склонил голову набок:

– Складно, Сергей Викторович, очень складно, а главное – просто. Вроде и информация, но совершенно бесполезная. По вашим словам ничего определить нельзя. Даже селение. Их, таких сел с домами на отшибах, вокруг 163 блокпоста на удалении в час езды грузового автомобиля с десяток. И если их проверить все, то, даю голову на отсечение, ни в одном никакого Шамиля не окажется.

В кабинет вошел начальник штаба полка майор Колотов:

– Разрешите, товарищ подполковник?

– Входите, Андрей Андреевич, присаживайтесь. Я вас долго не задержу. На столе карта, по которой планировалась операция в квадрате 133. Я хочу, чтобы майор Солоухов доложил, каким маршрутом, в каком режиме и порядке вел разведывательный взвод от места высадки до рубежа действия. Схематично указал расположение подразделения на этом рубеже до начала боя, а затем все перемещения взвода во время боя. Как и откуда напали боевики, что предпринял в ответ начальник разведки, то есть все, что он в состоянии вспомнить о бое у перевала.

На словах «в состоянии вспомнить» подполковник ФСБ сделал ударение.

– Вы же, Андрей Андреевич, оцените действия своего подчиненного.

Черкасов указал карандашом на Солоухова:

– Вам слово, Сергей Викторович. И, пожалуйста, не затягивайте время.

Сергей быстро и профессионально доложил о том, что затребовал эфэсбэшник, и подробно поведал Колотову, как развивались события после первой атаки взвода боевиками. Закончил описанием тех событий, которые произошли в балке. Он указал карандашом на середину оврага:

– Вот здесь, перед поворотом, отходящую группу вновь внезапно атаковали «духи», отстрелив дозор, шедший по верху. Я приказал Чупину с отделением прорываться на равнину, а сам с Капустиным остался прикрывать отход. Впрочем, позже Чупин предпринял попытку вернуться к нам, как только мы с Капустиным вступили в бой! Нам удалось сбить противника с вершин склонов, но, как оказалось, лишь часть атакующего отряда. Другие боевики внезапно навалилась на нас, когда лично я этого не ожидал. Они буквально смяли нас. Затем помню шприц-тюбик в руке одного из бандитов, укол и падение в пропасть. Очнулся в сарае. Рядом находились Чупин и Капустин. Это все.

Колотов, внимательно слушавший своего подчиненного, поднялся над столом.

Черкасов, также очень внимательно следивший за докладом майора, спросил у начальника штаба:

– Ну, Андрей, Андреевич? Как оцените действия майора Солоухова?

Колотов ответил твердо, уверенно:

– Начальник разведки полка и на марше, и в ходе боя действовал безупречно. Так, как это требовала складывающаяся и постоянно изменявшаяся не в пользу разведчиков обстановка. Солоухов при обнаружении минных полей принял единственно верное на тот момент решение – прорываться на восток и уходить в балку. В том, что и там боевики Дервиша устроили засаду, вины Солоухова нет. Он вынужден был действовать в критических, крайне невыгодных условиях и сумел сохранить управление подразделением до самого последнего момента. В результате, пусть всего несколько человек, но сумели вырваться на равнину, где приземлились вертолеты с подразделениями внутренних войск, кстати, так же своевременно вызванные Солоуховым.

Подполковник ФСБ спросил:

– Значит, по-вашему, Андрей Андреевич, то, что Солоухов в первую очередь решил вызвать вертолеты огневой поддержки и лишь потом «вертушки» с десантом, тактически оправданное решение?

– Так точно! Я на его месте и в той обстановке поступил бы так же, если бы ...

Черкасов резко обернулся к нему:

– Что «если бы»?..

– Если бы сумел, как Солоухов, сохранить управляемость остатками взвода, что сделать было, поверьте, Евгений Анатольевич, чрезвычайно сложно, практически невозможно.

Не тот ответ ожидал услышать от Колотова Черкасов, не тот. И это было заметно по разочарованной мимике лица подполковника ФСБ. Но он быстро взял себя в руки, вернувшись к рукопашной схватке в балке:

– Как я понял, здесь, – он указал на место, где пленили Солоухова, – бандиты, имея полную возможность расстрелять прикрытие отхода остатков взвода, решаются взять офицера и солдат живыми. Причем группа захвата действует самостоятельно, в отрыве от тех сил, что провели ранее обстрел отходящего отделения разведвзвода. То, что бандиты имели целью взять Солоухова живым, подтверждают и подготовленные заранее шприц-тюбики с препаратом быстроусыпляющего действия.

Колотов пожал плечами:

– И что в этом странного? И мы, и «чехи», когда сталкиваемся в бою, всегда стремимся захватить пленных. Они наших офицеров, мы их главарей. Ну, а не получится с командным составом, берем рядовых. Затем представители вашего же, Евгений Анатольевич, департамента, – он повернулся к Черкасову, – занимаются обменом пленных. Это распространенная практика.

Подполковник ФСБ согласился:

– Да, это так. Но смотрите, Андрей Андреевич, что происходит у перевала. Взвод атакуют так, чтобы не оставить ему иного выхода, как прорываться на восточное плоскогорье именно балкой. А до этого убивают в лесу командира взвода. Его в плен не пытаются взять. И уничтожают практически весь взвод, хотя в балке явно заранее готовили главную засаду и Дервиш мог пленить с десяток наших бойцов. Но он действует выборочно и решает пленить лишь майора, у которого, кстати, никаких знаков отличия не было. Значит что? Дервиш знал Солоухова в лицо?

Колотов возразил:

– Даже если, допустим, Дервиш сам откуда-то знал майора в лицо, но другие-то бандиты не могли этого знать. Если только каждый не имел фото Солоухова. У убитых боевиков никаких фотографий не обнаружено. А вот на следующий после боя день повторной «зачисткой» был найден схрон, недалеко от балки. И мы получили ответ, куда так внезапно скрылась банда, атаковавшая остатки взвода в балке и Солоухова с сержантом и рядовым, оставшихся прикрывать отход этих остатков. Бандиты скрылись вместе с пленниками в этом схроне. А ночью спокойно ушли, когда мы вывели из леса войска. Но вернусь к схрону. Мы обследовали его. Так вот, при всем своем желании банда не могла захватить живыми более двух-трех человек. Для большего количества пленных в схроне просто не хватило бы места. Подземный тайник рассчитан на укрытие около десяти человек, и в первую очередь в схроне должны были спрятаться сами боевики. Поэтому считаю, что засада у балки имела задачу тотальное уничтожение отходящих сил взвода. Но планы боевиков сорвал Солоухов, вызвавший поддержку внутренних войск и организовавший огневое прикрытие прорывающихся на плоскогорье солдат. Боевики не смогли выполнить свою задачу потому, что в их действия вмешалась группа прикрытия, заставившая «чехов» на время залечь за гребнями оврагов. Бандиты поняли, что пора самим отходить. А тут в отрыве от остатков взвода трое бойцов. На них и навалились. Почему бы не захватить пару-тройку пленных. А шприц-тюбики могли быть у боевиков для любых других целей. Их, кстати, эти шприц-тюбики, нашли в одежде трупов и у оврага, и в «зеленке», и даже у колодца. Так что, думаю, захват майора Солоухова, как и сержанта Чупина, и рядового Капустина, не специальная акция боевиков, а случайность. Кто попался бандитам при отступлении, тех и взяли, не глядя на знаки различия и лица. Это мое мнение, и я буду отстаивать его, если против майора Солоухова вздумают возбудить уголовное дело. Я знаю Сергея Викторовича как настоящего боевого офицера, не способного на предательство.

Черкасов, выслушав начальника штаба, недовольно хмыкнул и закурил очередную сигарету.

– Это все, Андрей Андреевич, что вы можете доложить по действиям подчиненного в квадрате 133 третьего июня сего года?

– Все, Евгений Анатольевич.

– Большое спасибо. Прошу документально оформить изложенное здесь мнение. И не забудьте добавить пафосную концовку о достоинствах Солоухова.

Колотов ответил серьезно, несмотря на ехидный тон подполковника ФСБ:

– Не волнуйтесь, Евгений Анатольевич, я ничего не забуду.

– Вот и хорошо. Не смею задерживать.

Начальник штаба, козырнув, вышел из кабинета, а Сергей почувствовал тепло в груди. Андрюша Колотов не спасовал перед чиновником ФСБ. Это не Голодец. Замполит подпишется под всем, что нарисуют такие вот Черкасовы. Молодец, Андрей! И Сергей сможет отблагодарить начальника штаба. Вот только выпутается из этого мутняка, так и отблагодарит. Но нужно еще выпутаться. Неизвестно, какие показания дадут Чупин с Капустиным. А их тоже наверняка в это же время обрабатывают либо люди Черкасова, либо местный особист, капитан Мелехов.

Сергей оказался прав в своих предположениях. Не успела закрыться дверь за Колотовым, как в кабинет ввалился Мелехов.

Черкасов спросил у него:

– Ну, что скажешь, капитан? Закончил работу с солдатами?

Особист отчеканил:

– Так точно, товарищ подполковник. Вот их показания.

Капитан протянул Черкасову несколько мелко исписанных стандартных листов.

Подполковник жестом указал особисту на стул, сам же, продолжая курить, принялся читать текст этих листов. Наступило тягостное молчание. Сергея потянуло в сон. Все же выспаться ему не удалось. Да и напряжение последних суток давало о себе знать. Но майор заставил себя встряхнуться, отогнать сонливость. Сейчас ему нельзя расслабляться. Неизвестно, что еще за вопросы готовит ему подполковник ФСБ. Тот явно не собирался ни заканчивать первую беседу-допрос, ни делать в ней перерыв.

Представитель ФСБ прочитал протоколы, положил перед собой. Указал на один из листов:

– Вот здесь, Сергей Викторович, сержант Чупин показывает, что четвертого числа рано утром вас увели к главарю банды, Дервишу, у которого вы пробыли около двух часов. После чего вы, вернувшись, объявили подчиненным о скором освобождении. О чем же таком вы беседовали с Балаевым, что он решил отпустить вас с солдатами?

Сергей мог легко ответить на поставленный вопрос и, вероятно, снять с себя все обвинения, вернее, подозрения – обвинений официальных ему никто не предъявлял. Но для этого Солоухову пришлось бы назвать истинное имя Дервиша, бывшего офицера Советской Армии, скрывающегося под личиной несуществующего Умара Балаева. И сказать, что Сергей вместе с Карсановым служил в Афганистане. И все встало бы на свои места. По крайней мере, данное обстоятельство вполне могло объяснить то решение, которое принял Дервиш. Таких случаев, когда в Чечне сталкивались бывшие однополчане, было много, и, как правило, люди, ранее воевавшие вместе, расходились по-мирному, сожалея о том, что в новых условиях стали врагами. Но Солоухов обещал Вахе хранить тайну, а слово свое привык держать при любых обстоятельствах. Конечно, официально против семьи Дервиша, или Карсанова, власти никаких карательных мер предпринять не могли и не предприняли бы. Однако было очевидно, во что превратилась бы жизнь Татьяны с сыном, узнай в городе, КТО их пусть и бывший муж и отец. Семья Дервиша превратится в изгоев. Допустить этого Солоухов не мог! Поэтому ответил:

– Да ни о чем особенно мы не беседовали. Дервиш находился в хорошем настроении и его потянуло пофилософствовать. Он говорил о том, что Чечня воюет с Россией на протяжении нескольких веков, и истинные горцы никогда не принимали власть Москвы, даже в советские времена, живя по своим законам. Спрашивал, зачем мы пришли и что в итоге получили. В общем, говорил то, что можно услышать на любом чеченском базаре. Я же отвечал, что, как человек военный, лишь выполняю приказ командования. Это мой долг. И солдаты тоже не по своей воле служат в Чечне. Сейчас подробности того разговора я воспроизвести не могу, так как просто не помню их.

Черкасов поднялся из-за стола, прошелся по кабинету.

– Что ж, возможно, так оно и было. Возможно.

Он ненадолго задумался, потом резко повернулся к майору:

– А как Дервиш объявил о том, что решил отпустить вас? Чем мотивировал это решение? Запросил в обмен какую-то услугу личного плана или еще что-нибудь?

Сергей отрицательно покачал головой:

– Нет, ни о чем Балаев не просил, ничего не требовал. И, выражаясь вашей терминологией, не пытался завербовать меня. Видимо, у него и так хватает агентов в наших частях. Он просто сказал, что уважает сильного противника. Того, кто не поднимает лапы вверх при первом же столкновении, а дерется до конца. Взвод, как известно, дрался до конца. И поэтому в знак уважения он, Дервиш, и решил отпустить нас, хотя еще вчера намеревался начать процесс переговоров об обмене меня с солдатами на своих людей, ранее захваченных нашими войсками. Добавив, что о них он позаботится позже. Возможности для этого у него, мол, есть. А мы можем готовиться к отправке к своим. И сказал, что вечером нас переправят в одно место, откуда утром вывезут к ближайшему блокпосту.

Солоухов замолчал. Черкасов сел на прежнее место, закурил.

– Это все?

– Все. Меня доставили в сарай, где находились Чупин с Капустиным и где мы втроем провели ночь после пленения, и я сообщил солдатам неожиданную новость, приказав готовиться к освобождению.

Черкасов вновь взял лист, исписанный мелким почерком.

– Да нет, Сергей Викторович, не все. Может, сами вспомните что-нибудь еще, связанное с Дервишем?

Сергей пожал плечами, внутренне собравшись и пытаясь быстро просчитать, что скрывалось за словами эфэсбэшника.

– Это все, товарищ подполковник.

– Вот как? А ознакомившись с показаниями сержанта Чупина, я пришел к выводу, что вы не совсем искренни со мной.

Сергей потер лоб. Чупин, Чупин. Что он мог еще говорить, если сам знал о произошедшем в блиндаже у Дервиша со слов майора? Да и то только то, что полевой командир «духов» решил отпустить пленников. Ничего он не мог утверждать. Но и подполковник ФСБ не стал бы брать боевого майора на дешевый понт. Может, Мелехов, допрашивая сержанта, заставил Чупина сказать то, чего не было? За этим «орлом» не заржавеет. Мастер на всякие подлянки. В этом они с замполитом похожи. Опустив руку, Солоухов спокойно ответил:

– Не знаю, что там в ваших писульках утверждает сержант, а я рассказал вам все, как было. К тому, что касается беседы с Дервишем в его блиндаже, мне больше добавить нечего!

Подполковник поднял вверх указательный палец правой руки:

– Первой, Сергей Викторович, беседы. Но... была и вторая? Не так ли? Или Чупину она привиделась и он лжет?

Солоухов откинулся на спинку стула. Вот оно в чем дело. А он уж подумал... ну, конечно, ведь перед самым отъездом с новой базы Дервиш отвел его к шесту, поддерживающему маскировочную сеть. Этого не могли не заметить солдаты.

– Нет, Евгений Анатольевич, сержант Чупин не солгал вам. Это я не придал значения короткому разговору с Балаевым непосредственно перед тем, как покинуть базу! Признаю, упустил сей момент. Дервиш отвел меня в сторону и предупредил, чтобы ни я, ни мои солдаты больше не показывались ему. Как, впрочем, и любые другие военнослужащие федеральных сил. Он воевал, воюет и будет воевать с оккупантами, так назвал он нас, пока не перестанет биться его сердце. Вновь толкал пафосные речи – типа Россия получит еще не один десяток цинковых гробов, если федеральные власти не угомонятся и не выведут из Чечни свои войска. Я выслушал его, после чего он отпустил и меня. Мы вместе с водителем Мовлади и старшим джипа Шамилем отъехали от блиндажа и сразу попали на лесную дорогу, по которой, петляя, и плелись до селения, где нас встретили сыновья Шамиля. Остальное вам известно. – Сергей поднялся. – На этом, Евгений Анатольевич, прошу прервать допрос. Я устал и хочу спать. В конце концов, у меня просто разболелась голова. После отдыха отвечу на все остальные ваши вопросы, хотя не вижу, что еще может интересовать в этом деле представителей ФСБ.

Черкасов не стал возражать:

– Понимаю. Последние сутки выдались для вас тяжелыми – бессонная ночь, плен... Хорошо. Идите, отдыхайте. Но территорию части не покидать. И еще. Как выспитесь, будьте любезны составить подробный рапорт о том, что доложили устно. Глядишь, еще что-нибудь вспомните. Меня более всего интересуют ваши беседы с Дервишем. Свободны... пока.

Солоухов вышел из кабинета командира полка, а затем и из штабного модуля. В курилке его ждал начальник штаба. Он жестом подозвал майора. Как только начальник разведки присел рядом, Колотов спросил:

– Ну что, прессует представитель безопасности?

– Работа у него такая.

– Да, к ним только попади.

– Ерунда. У Черкасова на меня ничего нет, а то, что ФСБ пытается просчитать «крота», так это следует только приветствовать.

Начальник штаба вздохнул:

– Кто бы спорил. Один гад может сотни жизней загубить, если уже не загубил, но вот только вычислят ли эфэсбэшники того, кого надо, а не спишут под предателя человека невинного, это еще вопрос. В соседней дивизии такие вот Черкасовы тоже работали. Взяли начальника связи. Осудили. Тот в камере, не выдержав позора, вскрыл себе вены. А потом, как связного «духов» взяли, оказалось, что подполковник ни при чем был, а на чеченов работал прапорщик-секретчик. Так вот.

– Это, Андрей, другая история.

– История другая, но тема и контора те же. Вот что беспокоит!

Сергей взглянул на начальника:

– Тебе-то что бояться? Комдив сменился, с новым у тебя все чики-чики, скоро на полк пойдешь. А там и выше. Закончишь Академию генштаба, оденешь лампасы и куда-нибудь в штаб, на руководящую должность. Ты офицер боевой, перспективный. Так что, Андрей, не ломай зазря ты свою головушку, занимайся своим делом, а я спать пошел. Как отвяжутся эфэсбэшники, рапорт на увольнение в кадры сброшу. И идет оно все к чертовой матери! Хватит, наслужился, навоевался вволю, надо и на гражданке пожить. Спокойно пожить. Как обычные люди живут.

Колотов встрепенулся:

– Ты чего, Сергей? Ты это брось! У нас батальон освобождается, подполковника получишь.

– Я же сказал – надоело.

– Это ты сейчас так, после общения с Черкасовым не пойми что несешь. Иди, проспись, вечерком зайду, пузырек прихвачу, по-другому заговоришь.

Сергей совсем не по уставу похлопал начальника по плечу:

– Тебе ли, Андрюша, не знать, что я решений своих не меняю?

Сергей направился в свой отсек, где, не сбросив форму, упал на кровать, сразу же провалившись в тяжелый сон.

Проснулся в девять часов.

Принял душ. Сергей оделся в спортивные брюки и майку, на ноги надел мягкие фирменные кроссовки. После десантных ботинок они казались невесомыми. Открыл пачку «Мальборо», закурил, присев на кровать. Задумался. Он выспался, а значит, бессонная ночь ему обеспечена. Но это и к лучшему. Спокойно, не спеша, составит рапорт для Черкасова. А его надо составить так, чтобы не дать подполковнику ни малейшей возможности еще за что-нибудь зацепиться. И вообще – то, что он говорил в кабинете командира полка одно, а то, что будет в официальном рапорте, совсем другое, даже если «уважаемый» Евгений Анатольевич тайком записал беседу на диктофон. Неточности в деталях, отраженные на пленке и в рапорте, можно легко списать на усталость и стрессовое состояние. Да и к делу, если таковое возбудят по какой-либо причине, пришьют рапорт, а не запись диктофона. Значит, надо все тщательно обдумать перед тем, как сесть за стол.

В дверь постучали.

Сергей крикнул:

– Ну чего, Андрюша, комедию ломаешь? Заходи, коль пришел!

Но на пороге появился мужчина в форме генерала госбезопасности.

– Позвольте войти, Сергей Викторович?

Солоухов смутился:

– Извините, товарищ генерал, я думал, друг пришел.

– Нет, это уж вы извините меня, что врываюсь в неурочный час. Разрешите представиться: генерал-майор Капустин Александр Андреевич, отец рядового Артема Капустина.

– Майор Солоухов. Проходите, пожалуйста.

Тут появился и Колотов.

Он зашел без церемоний, открыто держа в руках литровую бутылку водки и пакет с закуской. Увидев гостя Сергея, невольно воскликнул:

– Ух, ты! Кажется, я не вовремя, извините!

Капустин-старший сказал:

– Это я не вовремя, но не могли бы вы немного подождать, нам с Сергеем Викторовичем поговорить надо наедине.

Начальник штаба сдал назад:

– Конечно, конечно. Какие могут быть вопросы. Удаляюсь.

Генерал заверил:

– Я долго вашего подчиненного не задержу, так что максимум через полчаса смело возвращайтесь, меня здесь не будет.

– Понял.

Колотов ногой прикрыл за собой дверь.

Капустин присел на стул у стола.

– Закурить можно?

– Вам, товарищ генерал, все можно.

Прикурив, Капустин произнес:

– Не надо так. Я пришел, чтобы поблагодарить вас за сына. Представляете, что нам с женой пришлось пережить за эти сутки? Четвертого числа узнаем, что сын пропал без вести в Чечне. Пятого, с утра, что Артем находился в плену и освобожден. Я тут же сюда. Пока вы беседовали с представителем контрразведки, поговорил с сыном. Он рассказал про бой у перевала, как вы сражались с превосходящими силами противника и как попали в плен. Сын очень высоко отзывался о вас. Говорил, если бы не вы, взвод в клочья покрошили бы.

Сергей вздохнул:

– Да так, генерал, оно, собственно, и вышло. Предали нас, вот и получилось, что я завел подразделение в засаду «чехов».

– Не упрекайте себя. Война есть война. Потери неизбежны. Как и те ситуации, в которую попали вы. Удивляюсь, как вам удалось не потерять управление подразделением. Я почему это говорю? Потому что сам начинал службу во внутренних войсках. Пришлось и в Афгане, как и вы, «духов» погонять. Командовал штурмовой группой батальона спецназа «Ургенч». Это потом в КГБ попал. А до этого познал, что такое война в полной мере. Поэтому и удивляюсь, а также преклоняюсь перед вашим профессионализмом.

Солоухов почувствовал себя неудобно:

– Да ладно, товарищ генерал. Какой уж там незаурядный профессионализм. Просто сделал, что смог. И этого оказалось мало. Если бы не предатель... Но он ответит за ребят. Непременно ответит. А благодарить за Артема не вы меня должны, а я вас. Воспитали настоящего воина.

Сергей рассказал генералу о том, как не хотели брать его сына в рейд, как Капустин-младший все же настоял на своем и остался в строю. Как достойно вел себя и на марше, и в ходе боя, а также прикрывая отход оставшихся в живых бойцов взвода. Да и в плену не скулил.

Выслушав начальника разведки, генерал произнес:

– Я рад узнать, что из моего сына получился настоящий мужчина. Поэтому-то и для этого мы с женой и решили, чтобы Артем пошел в армию.

– А ведь он мог погибнуть, генерал.

Капустин-старший посмотрел в глаза Солоухову:

– Но и вы могли погибнуть, как погибли, к сожалению, пятнадцать человек второго разведвзвода. Так чем Артем лучше или хуже этих погибших ребят. У вас-то самого тоже, наверное, взрослые дети?

– Нет, у меня детей и не было.

– Что же, за тридцать девять лет не обзавелись семьей? Не женились?

– Женился. А вот семейная жизнь закончилась, можно сказать, так и не начавшись. Но я не хотел бы об этом говорить.

– Хорошо. Не будем.

Генерал затушил окурок, положил пачку сигарет с зажигалкой в карман рубашки.

– Что ж, мне пора. А то ваш начальник штаба, наверное, места себе не находит.

– Ничего, подождет. Вам же, Александр Андреевич, не помешает сына от коллег своих оградить. Он парень честный, а его могут заставить лгать. Как бы не сломался. Обидно будет – в бою держался героем, а под прессом славных чекистов...

Генерал прервал майора:

– Никто никого больше допрашивать не будет. Черкасов утром убудет в штаб дивизии. Здесь ему делать нечего.

Сергей удивился:

– Вот как? Значит, мне и рапорт писать не имеет смысла?

– Никакого.

– Хм. Интересно. Чувствую, ваших рук это дело, Александр Андреевич.

Капустин-старший улыбнулся:

– Вы правы.

И добавил:

– Еще раз спасибо вам. Будете в Москве, непременно позвоните, вы для нас теперь желанный гость, – генерал положил на стол свою визитную карточку, – и до свидания.

– До свидания, Александр Андреевич.

Солоухов проводил отца рядового Капустина. Закрыв за ним дверь, произнес:

– Дела! Видать, высок чин генерала ФСБ, раз в момент прекратил дознание. Что ж, за это можно и выпить. Где там скрылся Колотов?

Начальник штаба появился спустя пять минут после ухода Капустина-старшего. Сергей рассказал Андрею о разговоре с генералом. Колотов был не меньше Сергея удивлен степенью влияния высокого чина из Федеральной службы безопасности, хотя, в принципе, ничего странного в этом не было. После чего начали застолье. Да так и просидели до утра.

А ровно в 9.00 понедельника седьмого июня после общеполкового развода майор Солоухов сдал в строевую часть полка рапорт с просьбой об увольнении из Вооруженных сил. Сергей всегда держал свое слово. Даже данное, казалось бы, в ходе обычного разговора. Держал при любых обстоятельствах.

Часть II

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Глава 1

9 сентября 2004 года, четверг

Проходящий поезд из Москвы прибыл на вокзал Переславля в 19.10. Из четвертого вагона на главную платформу вышел среднего возраста человек в джинсовом костюме с объемной дорожной сумкой на плече. Выйдя на улицу, мужчина поставил ручную кладь на асфальт, закурил. Вот он и в родном городе. Где родился, учился, где прошли его детство и юность. Старый вокзал внешне не изменился, по крайней мере, со стороны путей. Такое же трехэтажное здание желтого цвета с широкими окнами и двумя выходами на первую платформу. Вот только не гремела музыка из ресторана, занимавшего ранее правое крыло второго этажа. В восьмидесятые годы этот вокзальный ресторан пользовался приличным спросом у некоторой категории граждан города, и в нем по вечерам всегда было полно народу. Сейчас же музыки не слышно. Да и шикарных золотистых портьер не видно. Видимо, отслужил свое вокзальный ресторан. Неизменным осталось само здание с убогой вывеской, извещавшей пассажиров, что прибыли они в славный и древний город Переславль.

Наряд милиции медленно направлялся от торца здания к мужчине. Видимо, его смуглое лицо, объемная сумка да то, что он никуда не спешил, привлекло внимание стражей порядка из линейного отдела внутренних дел.

Мужчина в джинсовом костюме дождался милиционеров, предусмотрительно бросив окурок сигареты в урну. Наряд из двух человек, старшины и сержанта, подошел вплотную. Старший, приложив руку к виску, представился:

– Старшина милиции Коробейников. Попрошу ваши документы, гражданин.

– Пожалуйста.

Мужчина сунул руку под куртку. Сержант, напарник старшины, многозначительно поправил автомат на плече, тем самым показывая – без шуток, мол. Мужчина улыбнулся, извлек из внутреннего кармана удостоверение личности офицера, протянул его старшине.

Тот взял документ и начал внимательно рассматривать каждую его страницу, бросив беглый, но цепкий взгляд с фотографии в удостоверении на оригинал, стоявший спокойно напротив. Перелистав книжечку, проговорил:

– Офицер, значит? Майор? Солоухов Сергей Викторович? Уволены в запас? Понятно. Что ж, держите документ.

Сергей спросил:

– Предписание смотреть будете? Сумку для досмотра открыть?

Старшина взглянул на майора:

– Нет. Это лишнее. Судя по наградам, занесенным в удостоверение, повоевать пришлось вволю?

Солоухов кивнул головой:

– Мне хватило.

Милиционер вновь вздохнул:

– Да. Многим хватило. У меня брат в Майкопской бригаде служил. В 1994 году весной призвали, а в ночь на Новый год бросили в Грозный. Так мы его три месяца искали. В рефрижераторе в Ростове опознали, да и то с трудом. Обгорел сильно. Как потом выяснилось, его БМП из гранатомета сожгли. В самом центре города.

Сергей вновь кивнул седой головой:

– Ясно. В ту ночь там был ад. Настоящий ад. Мне тоже пришлось встретить девяносто пятый в Грозном, и нам, как и всем, досталось не слабо. Я в центр только первого числа попал. С группой разведки. Видел, что осталось от бригады.

– Как же они на боевых машинах, танках – да в город?

– Как? Молча, старшина. Приказали, и пошли.

– А тот, кто приказал, тоже пошел?

– Тот, кто приказывал, далеко от Чечни праздник праздновал. Но не будем об этом. У вас ко мне еще вопросы есть?

– Нет. Хотя, пожалуй, один задам. Сами-то местный?

Солоухов спросил:

– А что?

– Да нет, ничего особенного. Просто, если не местный, мог бы в гостиницу недорогую устроить. С билетами помочь. Сейчас с этим трудно. Люди с югов возвращаются.

– Спасибо, старшина. Ничего не надо. Я родом из Переславля, здесь мой дом, моя родина.

– Тогда с возвращением, майор.

Старшина козырнул и, повернувшись, медленно пошел вдоль состава. Сержант последовал за начальником.

А Сергей, подняв сумку, направился в обход здания вокзала, к стоянке такси. Туда, где она была лет пять назад. Именно столько времени, как в 1998 году похоронил мать, Солоухов не был в Переславле. Вышел на площадь и не узнал ее. Вместо здания бывшего управления местного отделения железной дороги стояла гостиница. Напротив, там, где раньше был гастроном, несмотря на светлое еще время, множеством разноцветных огней переливались гирлянды, вывешенные на фасаде новенького современного супермаркета. Да и за дорогой, что отсекала площадь от района старых двухэтажек, высились многоуровневые дома, обнесенные единой кирпичной стеной. Как таковой стоянки такси на площади не было, но стоило Солоухову остановиться, чтобы прикурить очередную сигарету, как рядом тормознула черная «Волга». Водитель, открыв дверь пассажира, спросил:

– Куда едем, командир?

– На Старопрудную доставишь?

– За сотку без проблем. Можешь доехать и за червонец на маршрутке или на троллейбусе, которых, правда, почти не осталось в городе, только потолкаться придется, с твоим-то баулом.

Солоухов бросил взгляд на остановку, что виднелась слева за супермаркетом и на которой собралась толпа человек в двадцать. И люди все с рюкзаками, сумками, тележками. Видимо, недавно пригородная электричка подошла и привезла дачников. Прикинув, во что превратится поездка в общественном транспорте, Сергей бросил водителю:

– Едем! Багажник открыт?

Владелец «Волги», крупный мужик лет под пятьдесят, вышел из машины:

– Сейчас откроем. Какие проблемы.

Сергей заметил:

– По дороге водки да жратвы купить надо.

И услышал, видимо, обиходное у частного извозчика:

– Так это вообще без проблем!

Он кивнул на супермаркет:

– Можно и тут затариться, да дороговато выйдет, и водяра в этом маркете сивухой отдает. Лучше в простой магазин на проспекте заедем. Там и пойло приличное, и колбаса местная, свежая, недорогая.

Бросив сумку в багажник и сев на место переднего пассажира, Сергей увидел наклейку на панели «Не курить». Хотел выбросить сигарету в окно, но водила остановил его:

– Да кури, кури! Я и сам по две пачки в день влегкую уминаю.

Солоухов указал на наклейку:

– А это для кого прилепил?

Водитель рассмеялся:

– Так это не я. Пацан мой. Берет иногда тачку с девицами покататься. Дело-то молодое. Вот и прилепил эту херню. Не обращай внимания. Ну что, к магазину?

– К магазину. За стоянку отдельно запросишь?

– Нет. Сотка за все. Нормальная такса. Я не беспредельничаю. Беру по максимуму, базара нет, но ведь не заставляю никого?! Да и жрет бензин моя лайба в последнее время больше нормы.

Водитель плавно тронул «Волгу» с места и, развернувшись, не объезжая декоративную ограду, отделяющую площадь от Привокзальной улицы, по которой изредка ходил общественный транспорт, под запрещающий знак рванул к проспекту.

Сергей оценил лихачество таксиста:

– А ты, смотрю, мужик, особо правила движения не уважаешь.

– Чего их уважать? Будешь кататься, как положено гаишниками, с гулькин хрен чего заработаешь.

– А на инспектора нарвешься?

– Договоримся. Сам, что ли, никогда за рулем не ездил?

– Нет. Не пришлось.

– Чего так?

Солоухов выбросил окурок и откинулся на удобном сиденье:

– Я, брат, больше за скальпами аборигенов сначала в Афгане, потом на Кавказе охотился.

Водитель повернулся к майору, не прекращая, однако, полностью контролировать обстановку на дороге:

– Из военных, что ли?

– Не заметно?

– Да есть что-то, но...

Сергей перебил его:

– Из военных. Отслужил свое, вот домой вернулся.

– Офицер?

– Офицер!

– А в Афгане в каких годах и где служил?

Солоухов ответил:

– В восемьдесят седьмом – восемьдесят восьмом под Баграмом, взводным разведывательного батальона.

Таксист воскликнул:

– Да ты что? В натуре?

– Тебя это удивляет?

– Да я сам в придворном полку сержантом служил, рядом со штабом дивизии, в который твой разведбат входил. Только в восемьдесят третьем – восемьдесят четвертом.

– Вот как? Значит, однополчане почти?

– Почему «почти»? Однополчане и есть! Дивизия-то у нас одна была? Одна. А годы – ерунда. Тебя как звать-то, офицер?

– Сергеем.

– А меня Валерой. Я разведчиков уважал и уважаю. Отчаянные вы ребята! Еще в мои года про ваши рейды в дивизии легенды складывали, про ваши и выходы десантников парашютного полка. Особенно вы почетом и привилегиями у девочек-сестричек из госпиталя пользовались. При тебе то же самое было?

– Да. Почти то же самое.

Выехали на проспект, и тут Сергей увидел то, от чего у него чуть было челюсть не отвисла. А именно – два огромных рекламных плаката, установленных по обеим сторонам дороги, на одном из которых был изображен одноклассник Солоухова, Марк Брединский, а на другом, и это вызвало крайнее удивление Сергея, не кто иной, как сам бывший командир дивизии генерал-майор Штерн Юрий Иванович. Над огромными фото значилась одна и та же фраза – «Кандидат в губернаторы Переславльской области». У Солоухова невольно вырвалось:

– Ну ни хрена себе!

Валерий недоуменно посмотрел на пассажира:

– Ты чего?

– Да вон, плакаты!

– И что? Кандидаты в губернаторы. У нас же в области выборы второй месяц идут.

– Я о выборах в курсе, но чтобы Брединский и Штерн?

– Можно подумать, ты лично знаешь их.

– В том-то и дело, Валера, что знаю! Брединского Марка с детства, в одном классе учились, а другого... Штерн соединением командовал, в одном из полков которого я закончил службу. Да, новость, прямо скажу, неожиданная.

– Дела!

Таксист, проехав рекламные щиты, которые, впрочем, виднелись и далее по проспекту, остановился у неприметного магазина.

– Выборы выборами, а тебе в подвальчик, если не пропало желание затариться пойлом и едой.

– Да-да, конечно. Я быстро.

Сергей зашел в магазин, где накупил разной снеди на два пакета. Взял водки и сигарет. С покупками вышел к машине. Уложил их на заднее сиденье, сел в салон.

Таксист спросил:

– Теперь до дому? На Старопрудную? Или еще куда заедем? Ты говори, не стесняйся.

– Домой.

– Ну, домой так домой.

Сергей спросил:

– Так ты говоришь, выборы уже второй месяц длятся?

– Да. Если не больше. Сначала кандидатов двое было – бывший глава Администрации Николай Валерьевич Туганов, но этот уже два срока отмотал и на третий пошел, видно, так, больше для понту, и твой одноклассник Брединский – директор машиностроительного завода. И никто, по крайней мере так в городе говорили, не сомневался, что Брединский и пройдет! Мужик он вроде ничего, кандидат наук, завод поднял. Но тут появляется из Москвы Штерн. И все изменилось. Его представили как боевого генерала, прошедшего Чечню, за него тут москвичи известные выступали. Ну и, короче, в первом туре Туганов набирает то ли шестнадцать, то ли семнадцать процентов голосов, а Брединский со Штерном где-то по сорок. Ну и назначают второй тур. 3 октября в воскресенье опять к урнам пойдем. Но Брединский, скорее всего, победит. Сейчас слухи про Штерна плохие пошли. А может, это финт какой. Черт их разберет. Но все одно – генерал чужой для нас.

Сергей невесело усмехнулся:

– Чужой, а сорок процентов набрал.

– Да, говорят, с подсчетом наша избирательная комиссия смухлевала.

– А ты, я смотрю, в политике неплохо разбираешься. Обычно обывателю по фене, кого и как выбирают.

Водитель согласился:

– Здесь ты прав. Я на выборы всегда ходил и за суетой этой слежу внимательно. Спросишь почему? А хрен его знает. Интересно. Ну, вот и твоя Старопрудная. Дом-то какой?

– Шестнадцатый.

Водитель остановил «Волгу» напротив пятиэтажки-брежневки, на углу которой висела табличка с № 16.

Сергей произнес:

– Вот и приехали. Вот я и дома.

Валерий кивнул на здание:

– Дома-то ждет кто-нибудь?

– Нет. Некому, Валера, ждать. Да это и к лучшему. Не будет оханий, аханий, встреч, застолья.

Таксист не согласился:

– А вот тут ты не прав. Человека обязательно должен кто-то ждать. Особенно с войны.

Сергей взглянул на него:

– Да? Может, и так. Держи!

Солоухов протянул таксисту сотню.

Тот спросил неожиданно:

– Ты, Серега, до каких чинов дослужился-то?

– До небольших. Майор я... теперь уже в запасе.

– Так вот, майор. Деньги забери, самому пригодятся. С боевого офицера, однополчанина не возьму. И не пытайся сунуть купюру в бардачок. Порву. Возьми лучше визитку. Там мой мобильный номер. Надо куда поехать, звони, приеду.

Сергей взял визитку, но вновь протянул сто рублей таксисту:

– Возьми деньги, Валера, я не нищий, и ты их заработал.

Но таксист был упертым мужиком:

– Я тоже не нищий, и ты тоже честно заработал свои деньги.

– Ну и черт с тобой. Спасибо. Пошел я.

Через несколько минут майор запаса Солоухов поднялся на второй этаж первого подъезда дома № 16 по улице Старопрудной. У квартиры № 4 остановился. Поставил сумку с пакетами на плиточный пол. Вздохнул. Возвращение не радовало. Сейчас он о предстоящих выборах не думал. Сейчас он стоял перед дверью, за которой прошли лучшие годы его юности и за которой сейчас его ждало пыльное, неживое, тягостное одиночество. Выкурив сигарету, он позвонил в соседнюю квартиру.

Вскоре откуда-то из глубины внутриквартирного коридора, как из трубы, донесся пропитой старческий голос:

– Ктой-то там?

– Данилыч? Открывай, это Сергей Солоухов!

– Серега? Ух ты... еш твою, погоди, сейчас я!

Щелкнул замок, дверь отворилась. На пороге показался неопрятного вида старик, в грязной спортивной майке и засаленных, с «пузырями» на коленях, штанах, в протертых до дыр тапочках на босу ногу. Его беззубый рот улыбнулся:

– Серега! Ты ль это, бродяга?

– Я, Данилыч, я.

– Приехал! А мы уж тут, соседи, думали, боле не появишься в родном гнезде. Кто-то говорил, мол, сгинул ты на войне кавказской!

– Как видишь, не сгинул. Выжил. И вернулся.

Сзади старика появилась чумазая физиономия пацаненка лет четырех. Данилыч цыкнул на него:

– Петька, а ну беги до мамки или бабки! Простудишься, пострел!

Сергей спросил:

– Внук?

Старик подтвердил, продолжая улыбаться:

– Ага. Второй, от младшей.

– Это от Маши, что ли?

– От нее.

– Давно ли сама такой была.

– Так, Серега, время-то, оно не молодит. Так, говоришь, вернулся?

– Вернулся, Данилыч.

– Совсем?

– А разве по-иному возвращаются?

– Это так. Да ты заходи.

Солоухов указал на баул и пакеты:

– Поклажа у меня здесь и устал с дороги. Ключ от квартиры хотел бы взять.

– А! Ну да, ну да!

Он обернулся, крикнул в коридор:

– Машка! Подь сюда!

Рядом со стариком возникла молодая женщина в домашнем халате, в которой Сергей не без труда узнал младшую внучку Данилыча, изменилась она за пять лет сильно.

Старик обратился к ней:

– Соседа узнаешь?

Маша улыбнулась:

– Ну как же. Конечно, узнаю. С приездом, Сергей Викторович!

– Привет, Маш!

Дед приказал:

– Ты, Машка, Петьку забери, чего он голышом у тебя бегает, да ключ от квартиры Солоуховых принеси, он в шкатулке, что сбоку от секретера.

Внучка Данилыча, подхватив ребенка, скрылась в коридоре.

Старик вздохнул:

– Так что, Серег, и не отметим приезд?

– Отметим, Данилыч, обязательно отметим, только давай не сегодня. Завтра, вечером, пойдет?

– Пойдет, чего ж не пойти? Тебе, может, помочь?

– Сумку в хату внести? Я уж как-нибудь сам.

– Я не о том. В квартире-то, наверное, пыли с палец на мебели да коврах. А Машка она у меня работящая, и дома все одно целыми днями с Петюхой отирается. Прибралась бы.

Сергей отрицательно покачал головой:

– Как-нибудь сам управлюсь.

– Ну-ну, мое дело предложить.

За спиной Данилыча вновь возникла Маша, протянула Сергею ключ:

– Вот, Сергей Викторович, держите.

Дед напомнил:

– Так завтра вечером, это... не забудь. Хошь у тебя, хошь у меня. У меня сподручней, старуха моя Марфа закуски приготовит по такому случаю.

– Посмотрим, Данилыч.

Через минуту майор Солоухов зашел в собственную квартиру, вернее, квартиру, доставшуюся ему от матери. Собственного жилья боевой офицер за двадцать с лишним лет службы в армии так и не заработал, скитаясь по гарнизонным общагам, полевым лагерям да госпиталям. И если бы не мать, скитаться бы ему по белу свету и дальше, как цыгану, без крыши над головой. Сергей прошел в гостиную. Старомодная обстановка сразу напомнила о матери. Та любила вечерами, особенно зимой, под вой вьюги, вязать сыну носки или читать книги. Телевизор «Горизонт» мать смотрела редко. Он и сейчас стоял на тумбочке в углу с растопыренными в разные стороны стержнями домашней антенны, покрытый толстым слоем пыли. В ее комнату Солоухов заходить не стал, прошел в свою, сохранившую вид его юности, с такой же старомодной, простенькой обстановкой. Письменный стол со стулом, книжный шкаф, софа, двустворчатый гардероб и потертый ковер на вздутом местами паркете. Отца своего Сергей не знал. Мать всегда говорила, что он только ее сын, и ничей больше. В природе так не бывает, а вот у них было. Именно так! Мать хранила тайну рождения Сергея свято, а Сергей никогда особо и не пытался разгадать ее.

Солоухов поставил сумку на софу, с пакетами направился на кухню. Подключил древний «Орск», практически не рассчитывая, что тот окажется в рабочем состоянии, но холодильник, получив электропитание, затарахтел, мелко дрожа пожелтевшим от времени корпусом.

Сергей улыбнулся, поставил внутрь бутылку водки, положил половину палки «докторской» колбасы, несколько банок рыбных консервов. На столе оставил вторую бутылку «Русской», буханку хлеба, нарезку из ветчины, куриный паштет и банку растворимого кофе. Огляделся. В комнате и на кухне придется наводить порядок немедленно, иначе ни поесть, ни выспаться как следует среди скопившейся за годы бытовой грязи просто не сможет. Отыскал швабру, засохшую половую тряпку. Частичная уборка заняла около часа. Найдя в гардеробе чистое белье, Сергей застелил софу. Достал из сумки спортивный костюм и бросил на стул. Нижнее белье, легкую курточку повесил, уложил свой скромный скарб в гардероб. Вытащил из сумки перегородку, имитирующую дно баула. Осторожно извлек из тайника коробку с пистолетом «ПМ», оборудованным под применение глушителя, сам глушитель, шесть обойм по восемь патронов в каждой. Затем достал части разобранной бесшумной снайперской винтовки «винторез» и двадцатизарядный магазин к ней с комбинированным оптическим прицелом. Довершали арсенал четыре гранаты – две наступательные «РГД-5» и две мощные оборонительные «Ф-1». Разложив оружие и боеприпасы на столе, Солоухов присел на стул. Закурил.

Каким образом он завладел оружием спецназа, а главное – зачем взял его в новую, неизвестную, но мирную жизнь? Завладел просто, со склада трофеев, без особых проблем, выставив перед прапорщиком – начальником склада – ящик водки. А вот взял зачем с собой? На это Сергей ответить не мог. Может, потому что за годы службы привык к оружию. Может, интуитивно чувствовал, что война для него не закончена. А может, оттого, что мирная жизнь в центре России на самом деле таковой не являлась. Как бы то ни было, но Сергей прибыл домой неплохо вооруженным.

Уложив весь свой арсенал, кроме пистолета, обратно в сумку, «ПМ» Солоухов положил во внутренний карман джинсовой куртки, рядом с удостоверением личности. Куртку оставил висеть на стуле. Раздевшись до плавок, он прошел в ванную, где не менее получаса наслаждался контрастным душем.

Через десять минут, одевшись в спортивный костюм, он прошел на кухню и открыл бутылку водки. Подумал: может, сегодня Данилыча позвать? Старику явно не терпелось выпить, да и рад он был Сергею, искренне рад! Но – нет. Сегодня вечер одного Солоухова. Хотя майор пил редко и никогда в одиночку, но на этот раз он решил сделать исключение. Достав из ящика над умывальником граненый стакан, майор наполнил его до краев. Открыл паштет, нарезал хлеб, вскрыл вакуумную упаковку нарезки. Выпил спиртное. Почувствовал, как горячая волна обожгла желудок и разошлась по всему телу, приятно вскружив голову. Немного закусив, Солоухов потянулся к сигарете. Закурил, глядя в окно, усыпанное мелкими каплями дождя. Ни о чем конкретном Сергей не думал, мысли его то возвращали в детство, то в юность, когда он впервые в школьном закуточке прижал к стене и поцеловал Люду Ульянову. Свою одноклассницу, ставшую вскоре его женой. Женой ровно на один год! Но это давняя история, и на ней мысли не удержались, ворвавшись в Афганистан. Два года, как один день, а сколько было разведывательных рейдов, боевых выходов, схваток с «духами» и в ущельях, и на перевалах, и на равнине. Ранения, награждения, отпуска, в один из которых Солоухов и узнал, что супруга не намерена больше его ждать. Просит развода для начала новой жизни, с мужчиной солидным, обеспеченным, не рискующим жизнью на войне и очень-очень перспективным, которого внезапно и безумно полюбила Людмила Солоухова, ставшая в дальнейшем госпожой Градиловой, женой не кого-нибудь, а депутата тогда еще Верховного Совета, затем Государственной думы Российской Федерации. Куда до такого какому-то офицеру армейского спецназа. Следом за Людмилой мысли метнулись к старшему лейтенанту Вахе Карсанову, который потом оказался главарем бандформирования, открыто воюющего против Российской армии. Вспомнив бывшего товарища, Сергей встал, прошел в комнату, порылся в карманах джинсового костюма. Достал смятый клочок бумаги. Облегченно вздохнул – хорошо, что не потерял и не выбросил. На листке ровным почерком Чечена были нанесены цифры его спутникового телефона. Зачем Сергею этот номер? И на этот вопрос он не смог дать ответа. Но листок аккуратно положил в спортивные брюки. Протрезвеет, запомнит. Подумал он и о Марке Брединском, но уже вяло. Острота от полученной новости, что бывший одноклассник претендует реально стать главой региона, прошла.

Допив бутылку и искурив почти пачку сигарет, Сергей почувствовал, что хочет спать.

Выключив везде свет, Солоухов разделся и упал на софу, прикрывшись простынью.


Проснулся Сергей от звонка в дверь.

После выпитой водки болела голова. В холодильнике стояло лекарство в виде не начатого второго пузыря «Русской», но Солоухов не похмелялся. Никогда. Недомогание и головная боль после душа пройдут, и он почувствует себя нормально. Но сейчас, спросонья, состояние майора, как и, впрочем, его внешний вид, оставляли желать лучшего. Звонок настойчиво повторился. Сергей сел на край софы, надел спортивные брюки, пригладил короткие, с заметной проседью волосы, взглянул на часы. Ого! 8.25! Так поздно он давненько не вставал. Прошел в прихожую. Подумал: неужели Данилыч не выдержал и решил развести прибывшего соседа на выпивку с утра, что было вполне возможно.

Солоухов открыл дверь и... увидел на пороге свою соседку с верхнего этажа, бывшую одноклассницу Катю Уманскую. Надо отметить, что в их доме и дворе жили многие одноклассники Сергея. Но Солоухов никак не ожидал увидеть соседку, поэтому непроизвольно воскликнул:

– Катя?

Реакция Уманской была адекватной. Она также удивилась:

– Сергей?

– Я! А ты...

Женщина пришла в себя быстрее майора, объяснив:

– А я слышу вчера вечером какое-то движение внизу! Сначала подумала, уж не воры ли забрались в квартиру № 4. Потом подумала: а чего там воровать? Наверное, внучка Данилыча с кем-нибудь укрылась от деда, муж-то у нее в командировке. Но голосов не слышно. Вот решила с утра заглянуть. А тут... ты! Не ожидала.

Сергей чувствовал себя неловко. Катя в школе была влюблена в него и не скрывала это, ревнуя сильного, красивого парня к соседке по парте Ульяновой. Когда Солоуховы праздновали свадьбу, Катя даже слегла в больницу. Тогда Сергей не придал этому значения. Позже, уже после развода и после того, как сама Катя вышла замуж, мать Сергея поведала сыну, как мучилась от своей любви Екатерина и как замуж пошла не по любви, а от безысходности. Но это тоже было давно. Сейчас же Солоухов не знал, что делать. Выслушав Катю, он только и смог, что растерянно произнести:

– Тут я и... и тоже не ожидал увидеть тебя.

Женщина заметила:

– Ты не болен?

– С чего ты взяла?

– Плохо выглядишь!

Сергей ответил просто и честно:

– Это оттого, что много вечером выпил. Душ приму, пройдет.

Екатерина, как-то лукаво улыбнувшись, спросила:

– Насколько помню, ты офицер?

Солоухов уточнил:

– Запаса, Катя, теперь. Майор запаса, а что?

– А то, майор, что негоже офицеру держать даму в подъезде. Мог бы и в квартиру пригласить. Все же знакомы, можно сказать, с детства. Не чужие.

Сергей ударил ладонью себе по лбу:

– Черт! С этой пьянкой совсем соображать перестал.

И пригласил Уманскую:

– Проходи, конечно, Кать. Только, сама понимаешь, в хате бардак. Я вчера так немного прибрал кое-где, но в общем...

– Я все прекрасно понимаю.

Она вошла в прихожую:

– А здесь ничего не изменилось. С того момента, как прошли поминки твоей мамы... ой, извини, Сережа, я не хотела... как-то само вылетело.

Солоухов махнул рукой:

– Да ладно, чего уж теперь. Ты права, в квартире ничего не изменилось после смерти мамы, да и кому было что-то менять?

Катя поинтересовалась:

– Скажи, Сережа, а почему ты эти пять лет не приезжал домой, ведь наверняка имел возможность. Хотя бы на несколько дней в отпуске.

Сергей утвердительно кивнул головой:

– Возможность имел, конечно, а вот желания... нет!

– Это все из-за Людмилы?

Майор взглянул на соседку:

– Что ты имеешь в виду?

– Сам, Сережа, знаешь, что я имею в виду. Не отпустила любовь к ней?

– Вот ты о чем. Да нет, дело не в Людмиле! Просто... просто не было желания приезжать сюда. К тому же и отпуска-то часто приходилось проводить при части! Но в конце концов, как видишь, вернулся.

– Надолго ли?

Ответил Сергей твердо, так, что Катя сразу поверила:

– Навсегда!

И добавил:

– Но что мы в прихожей? В гостиную не приглашаю, там и присесть негде, а на кухню милости прошу, если, конечно, есть время и нет риска незаслуженно быть обиженной ревнивым мужем. Насколько помню, Славик твой агрессивный мужчина, особенно в отношении меня. Интересно, он и сейчас считает, что между нами что-то было, когда я до смерти матери сюда приезжал домой?

Катя ответила:

– Некому больше ревновать меня.

Сергей воскликнул:

– Не понял! Развелись, что ли?

Уманская не ответила, так как уже прошла на кухню. И только там, убрав со стола остатки вчерашнего одинокого пиршества Солоухова, объяснила:

– Нет, Сережа, мы не развелись. Сначала родители не давали, а после их гибели, ну ты помнишь аварию?

– Помню.

– Так вот, после гибели родителей муженек о разводе слушать не хотел. Я пыталась разорвать наши узы, он бил. Всю жизнь испортил. Из-за него и детей иметь не могу, аборт заставил сделать, да врачи что-то там задели. И хотя о покойнике плохо говорить не принято, всю жизнь мне этот Славик отравил.

– О покойнике? Подожди, подожди, ты хочешь сказать, Слава умер?

– Да! Спился вконец. Двухтысячный год с дружками дня за три отмечать начал, а утром первого января вышел похмелиться да возле подъезда и упал. Сердце остановилось. И было ему тридцать восемь лет.

Солоухов протянул:

– Да... да, дела. И ты после этого...

Катя продолжила за Сергея:

– И я после этого осталась одна. Похоронила мужа как положено, отметила все принятые даты и живу одна. И знаешь, Сережа, не жалею. По крайней мере, никто не бьет, не оскорбляет незаслуженно и по пьянке. Спокойней я стала, а то до трясучки дело доходило. Иногда к утру подушка от слез мокрой была, хоть выжимай. Да и тяжко мне жизнь эта давалась, если я всегда любила тебя. Ты извини, что так прямо, бесцеремонно, но я говорю правду. Которая тебя совершенно ни к чему не обязывает и обязывать не может. Вот так.

– Только не извиняйся, Катя. Разве за любовь извиняются?

Уманская тряхнула головой, отчего ее пышные каштановые волосы разлетелись по плечам:

– Хочешь знать, когда я влюбилась в тебя?

Сергей пожал плечами:

– Обычно люди не замечают этого.

– Это случилось, когда мы еще в разных школах учились, в сквере у фонтана. Осенью, сразу после ноябрьских праздников. Не припоминаешь, что в тот вечер произошло?

– Нет.

– Ты тогда борьбой или боксом занимался и на тренировки ездил вечером, часов в пять, возвращался около восьми и всегда сквером.

– Да.

– А меня в тот вечер, десятого ноября, как сейчас помню, мама в булочную отправила, дома хлеб кончился. Магазин у нас тогда где был?

– Сразу, не выходя из сквера, в двухэтажках.

– Правильно. И закрывался он в 20.00. Я купила хлеб и пошла по аллее домой, а у фонтана трое взрослых парней водку пили да хамсой закусывали. Рожи пьяные, на губах одного хвост рыбий приклеился. Фу, противно. Они и пристали ко мне.

Тут Солоухов все вспомнил.

Действительно, как-то осенним вечером он возвращался с тренировки, а занимался Сергей классической борьбой и немного, для себя, боксом. Зашел в сквер и услышал крик из кустов акации. Девичий голос просил о помощи. Солоухов, не раздумывая, ринулся в кусты и увидел на «пятачке» за зарослями поваленную тремя бугаями соседку по подъезду. Парни срывали с нее одежду. Они заметили Сергея. Один бросился на него, но Солоухов ударом левой неожиданно легко сбил напавшего с ног. Да так, что тот повис на жестких ветвях акации. Затем он разделался и со вторым насильником. Этого уже отделал от души. Третий сбежал. Сергей помог подняться девушке, предложил вызвать милицию, но соседка отказалась. Тогда он проводил ее до подъезда. До своего этажа. Через год они стали одноклассниками, а Катя, оказывается, на всю жизнь полюбила своего спасителя-соседа, на которого до этого и внимания не обращала.

Катя, видя, что Сергей восстановил в памяти события того дня, улыбнулась:

– Вот тогда, Сережа, я и поняла, что ты самый лучший юноша на свете. Ночью не могла уснуть. Но не оттого, что меня терзали воспоминания о диком нападении, а от уверенности, что мы станем с тобой друзьями. А потом... потом и больше, чем друзьями. Как же я была наивна! Хотя в пятнадцать лет все девчонки наивны и живут мечтами встретить своего принца. Большинству это так и не удается. Мне удалось. Я встретила своего принца, но жизнь не сказка, и принц выбрал другую принцессу. Но все! Хватит об этом!

Сергей посмотрел на соседку:

– Кать! Мне нужно душ принять и привести себя в порядок!

– Ты хочешь, чтобы я ушла?

– Нет. Если есть время, подожди. Нам есть еще о чем поговорить. Подождешь? Я быстро.

– Подожду.

Солоухов скрылся в ванной комнате и встал под струи душа. Появление Кати взволновало майора. Сергей пытался понять причину этого волнения. Он уже испытывал подобное чувство. Давно. Когда впервые коснулся Людмилы. Значит ли это, что и Катя?.. Нет! Без выводов! Еще ничего не ясно. Но то, что она пришла, хорошо, очень хорошо. Одно обстоятельство не то чтобы обеспокоило Сергея, но вызывало смущение. Он почувствовал острое желание близости с Катей. Солоухов хотел женщину. И это было объяснимо. Для него. А для Кати? Черт! Оказывается, и в обычном общении давних знакомых обстановка может измениться не менее быстро и кардинально, чем в боевых условиях. Или он утрирует ситуацию? К черту! Хватит ломать голову. Пора уже и выходить. Иначе Кате надоест ждать его. А Солоухову теперь не хотелось, чтобы она ушла.

Глава 2

Катя не ушла, пока Сергей был в ванной. Но и не сидела на кухне, покорно ожидая появления своего единственного возлюбленного. Она, как женщина практичная, хозяйственная и чистюля по натуре, сразу перешла в гостиную, где принялась за уборку. Так что когда майор наконец вышел из ванной комнаты, он услышал, чем занимается Катя. И тоже прошел в гостиную. На пороге остановился. Катя снимала шторы и тюль. Будучи невысокого роста, она поднялась на цыпочки, стоя на широком оконном карнизе, отчего полы ее и так не длинного халата поднялись, обнажив стройные красивые ноги, в которые вцепился взглядом Сергей. Катя обернулась:

– Сережа! Не смотри на меня. Прошу! Лучше сходи в хозяйственный магазин, если, конечно, у тебя нет других планов, и купи товары, перечень которых я написала на салфетке, она на столе. Если же ты хотел заняться другими делами, занимайся ими. Только ключ оставь. Я, как закончу уборку, оставлю его у Данилыча. Вечером в относительной чистоте водку пить будете.

Сергей удивился:

– Откуда о предстоящей вечеринке знаешь?

– Так Данилыч сам и сказал. Встретила, как спускалась сюда.

Солоухин планировал построить день иначе. Во-первых, ему следовало посетить военкомат, начать процесс оформления гражданских документов, в частности, паспорта, что грозило затянуться не на один месяц. Пока придет личное дело, пока военный билет выпишут, на воинский учет поставят... Во-вторых, пройти по фирмам, занимающимся ремонтом квартир, а также мебельным магазинам, всевозможным рынкам. Квартиру следовало полностью обновить. В старой хате, а иначе сейчас ее назвать было сложно, нормально жить мог лишь спившийся, опустившийся тип. Ну и, в-третьих, вечер с Данилычем, который уже тяготил Солоухова. И отменить который не мог, он же обещал. Но вечер – черт с ним, хотя если Данилыч разойдется, посиделки могут затянуться до утра. Так что с вечером все остается по плану, а вот посещение военкомата, фирм и рынков можно отложить. Приятнее посвятить день Кате. Поэтому он ответил:

– Ключ на трельяже в коридоре, но я ненадолго, и дверь закрывать не буду. Уборка так уборка. Все остальное подождет. Да и не к спеху оно, это остальное. Так, говоришь, по магазинам пробежаться?

– В хозяйственный сходить. На салфетке все написано.

Сергей взял со стола салфетку и вышел из квартиры, тут же налетев на соседа.

– Привет, Серега!

– Привет, Данилыч!

– Как спалось на новом месте?

– Да какое же оно новое? Это мой дом.

Данилыч согласился:

– Так-то оно так. Но, я смотрю, ты времени даром не теряешь.

– О чем ты?

– О Катьке. С утра у тебя пасется. А может, с вечера вчерашнего?

Старик хитро прищурил глаза, продолжив:

– Ты не подумай, я не осуждаю или еще чего-то там. Напротив, одобряю твои действия. Катька баба в соку, одинокая, не шалавистая. Да и тебе без этого самого нельзя. Сам был молодым, знаю. Но насчет вечера, думаю, все остается в силе?

Сергей кивнул головой:

– В силе! А вот базарить насчет Екатерины не надо. Мне слухи не нужны, а у нас во дворе только дай повод, в момент из мухи слона сделают. Катя пришла помочь мне навести порядок. И все, Данилыч, понял?

– Конечно, как не понять? Так с вечером что?

– А что с вечером? Сказал, посидим, значит, посидим!

– Вот это главное! Ты в магазин, что ли?

– Да. Надо купить какой-то там моющей и чистящей химии.

Дед надел кепку:

– Я с тобой!

Солоухов не возражал:

– Идем, раз делать нечего.

– А чего мне делать? Мое дело пенсионное. Газетки почитывать, телевизор смотреть да с внуками нянчиться.

– Чего-то Петрухи твоего не слышно.

– Увезла Машка к родителям мужа. Она гостила у меня.

– Ясно. Так идем?

– Идем.

– Хозяйственный там же, где и был?

– Стоит и там, но ближе в бывшем клубе. Там тебе все. От хлеба до гондонов, да простит меня господь.

Данилыч перекрестился.

Сергей понял, почему сосед вдруг набился к нему в попутчики, когда они проходили мимо рюмочной. Данилыч кивнул на вывеску и лестницу, ведущую в подвал:

– Разливочная «Чебурашка». Зайдем? А то я вчера самогону перебрал, сейчас колотит всего.

Сергей усмехнулся:

– Чего ж самогоном не похмелился? Как говорится, клин клином вышибают!

Старик досадливо махнул рукой:

– Да выжрал я его вчера весь. Обычно грамм пятьдесят оставляю на утро, а вчера выпил весь. Подчистую. Между прочим, не без твоего влияния.

Солоухов удивился:

– Я-то тут при чем?

– Как при чем? Домой вернулся? Вернулся! Вот для меня и праздник. Поэтому и высадил полбанки до последней капли.

– И денег у тебя, Данилыч, конечно, нет.

– Нет, Серега! На тебя надежа.

Старик таким молящим взглядом посмотрел в глаза майору, что Солоухов повернулся к рюмочной:

– Идем! Опохмелю!

В рюмочной не задержались, благо и народа там почти не было – пара завсегдатаев с опухшими физиономиями да конопатый, безразличный ко всему человек за стойкой, громко именующий себя на визитке «барменом». Данилыч быстро заглотал заказанные майором сто пятьдесят граммов водки, закусив бесплатным сухариком из черного хлеба с солью, и соседи по этажу покинули питейное заведение. Сергей подумал, что после опохмелки старик потеряет интерес к его делам, но Данилыч, поднявшись по лестнице, сказал:

– Нам, Серега, направо.

– Да помню я, где клуб стоял.

– Вот туда и идем. Только заходить с торца будем. Там всякая химия продается.

Вернулся Солоухов домой через полчаса и уже в подъезде услышал звук работающего пылесоса. Звук доносился со второго этажа, а следовательно, из его квартиры. Вот только откуда он взялся, этот пылесос, и почему Катя не на работе? Ведь сегодня пятница.

Вошел в квартиру. Катя пылесосила старую дорожку в коридоре. Она переоделась в спортивный костюм, который удачно подчеркивал ее красивые, немного пышные формы. Волосы были перетянуты косынкой, свернутой жгутом. Она обернулась на приход Солоухова и отключила пылесос:

– Да, пылищи у тебя тут, как песка на пляже. Два раза уже вытряхивала мешок, а пылесос вновь полон! Ну ладно, вытряхнем и в третий раз. Купил, что написала?

Сергей поставил пакет с различными баллонами на трюмо:

– Купил. Все, что ты заказывала.

– Хорошо.

Солоухов спросил:

– Кать? А ты чего сегодня не на работе?

– Выходной. Я в больнице медсестрой работаю. У нас скользящий график: день, ночь, двое суток дома. Завтра идти в день.

– А в какой больнице, если не секрет?

Уманская рассмеялась:

– Да какой может быть секрет? В областной, клинической я тружусь, в хирургическом отделении. Как окончила медицинское училище, так там и работаю. Зарплата, понятно, никакая, да много ли мне одной надо?

– Ясно.

– А ясно, Сереженька, так пройди в гостиную, я там ковры скатала, одеяла с матрасами в кипу сложила. Все это надо вынести на улицу и хорошенько выбить. Как тебе такая перспектива?

Солоухов пожал плечами:

– Нормально!

– Наверное, думаешь, вот влетела баба полоумная и начала командовать. А тебе это, может, и не надо. Так ты, если что, скажи, я уйду. Только порядок в квартире все равно навести надо.

Сергей подошел к женщине, взял ее за плечи, спросил:

– Ответь мне, Катюш. С какой целью ты пришла ко мне? Ведь уборка это лишь предлог.

– Честно?

Екатерина задумалась, видимо стараясь правильнее сформулировать мысль. Наконец взглянула ему в глаза:

– Если честно, то подумала, что, может, сейчас, когда ты один и одинок, обратишь на меня внимание. Эта мысль пришла ко мне внезапно, ночью. Вот утром и явилась к тебе. Хуже все равно не будет, а так... Я устала, Сережа, от одиночества, от холодной постели, от незащищенности, от того, что годы проходят, как в тюрьме! Я пришла, любя тебя, и не важно, что это чувство не взаимно. Тебе нужна женщина, это физиологическая потребность. Так почему ею не стать мне? Пусть ненадолго – на неделю, на сутки, на одну-единственную ночь. На несколько мгновений не почувствовать себя счастливой? Счастливой счастьем, которое останется со мной до конца дней моих! Вот почему я пришла. А уборка, ты прав, лишь повод. Конечно, ты можешь прогнать меня, оскорбить, мне не привыкать...

Сергей закрыл ее рот своей ладонью:

– Прекрати! Я не хочу, чтобы ты ушла. Мне приятно видеть тебя рядом. И я хочу тебя. Можно это назвать любовью? Не знаю! Скорее всего, это чувство мне не дано понять. Ненависть – да, ненависть мне знакома, но не любовь. Но то, что я, увидев тебя утром, почувствовал какое-то волнение и желание обладать тобой, что-то ведь значит?

– Ты просто давно не был близок с женщиной. Я понимаю тебя, потому что тоже соскучилась по мужской ласке.

– Что, после смерти мужа ты не имела мужчин?

Екатерина вздохнула:

– Ну почему же! Имела! Ведь я живой человек, а не бревно бездушное. Но эти связи не приносили мне то, чего я ждала. Они разочаровывали меня, пока я не прекратила их. Наверное, полное удовлетворение и наслаждение можно получить лишь с человеком, которого любишь. Все остальное ерунда.

Солоухов резко прижал к себе бывшую одноклассницу.

– Так чего мы ждем, Катя?

Но женщина воспротивилась:

– Нет, Сережа! Не сейчас и не так! Ночью, когда ничего не сможет помешать, отвлечь. Когда можно будет полностью отдаться друг другу.

Солоухов отпустил Катю:

– Хорошо. Ты права.

В голову вдруг ударила боль. Сергей потер висок. Екатерина заметила на его мужественном лице гримасу боли.

– Что случилось, Сережа? Тебе плохо? Ну, если ты так хочешь... то ладно, идем к тебе в комнату.

Сергей проговорил:

– Нет, нет, Кать. Это не от переизбытка желания. Последствия контузии, еще афганской. Иногда они достают меня даже сейчас.

Он присел на стул.

Катя села рядом. Майор склонил голову ей на колени. Женщина начала нежно гладить его волосы:

– Сережа, Сереженька! Где ж ты был столько лет? Почему не позвал с собой? Я бы поехала куда угодно. Даже на войну! Лишь бы с тобой!

Сергей молчал. И было ему очень хорошо. Так хорошо, как никогда еще не было. А ведь что происходило? Ничего. Женщина гладила его волосы. Действительно, почему он, майор Солоухов, не видел всей красоты и нежности Кати? Почему за все время своей службы ни разу всерьез не подумал о союзе с Катей? Ведь она не была ему совсем безразлична. Даже нравилась. Почему? Не потому ли, что майор знал – Катя замужем? А если бы не знал? Она любит его. Он... чувствует тягу к ней. И оба они одиноки в этом мире! Надо успокоиться, закончить начатые дела, а ночь внесет ясность в его чувства.

Он медленно отстранил ее руку, поднял голову, улыбнулся:

– Все хорошо, Катя. Так, говоришь, в гостиной приготовила для меня работу?

– Да, но если ты чувствуешь себя неважно, приляг, никуда это тряпье не денется. А то и сама потихоньку все сделаю.

Сергей поцеловал ее в щеку, отчего Екатерина дернулась.

– Я, Катюша, сейчас чувствую себя великолепно. А сил столько, что могу горы свернуть. В общем, я выбиваю ковры, матрасы и одеяла.

– А я заканчиваю с остальным. Как придешь, пойдем ко мне, пообедаем! Я вчера борщ такой сварила, пальчики оближешь. А на второе плов. По рецепту. Рис зернышко к зернышку.

...Время до вечера пролетело одним мгновением.

Сергей с Катей закончили уборку к шести часам, оторвавшись от работы всего на полчаса, чтобы пообедать. Солоухов не мог не отметить кулинарное мастерство бывшей одноклассницы.

В шесть Екатерина засобиралась к себе:

– Я пойду, Сергей, а то скоро сосед твой заявится. Прошу, не пей много.

Майор обнял женщину:

– Конечно! Мы с Данилычем недолго посидим. И я помню о том, что ты говорила днем.

– Ну, вот и молодец. А я себя приведу в порядок, столик накрою, свечи достану. И буду ждать тебя.

– Хорошо.

Сергей проводил Екатерину.

Не успели стихнуть ее шаги в подъезде, как в незапертую квартиру майора вошел дед Данилыч, крикнув с порога:

– Серега? Ты дома али как?

– Али как, старый! Заходи, чего встал? Да дверь за собой закрой. Дуй прямо на кухню!

Старик появился на кухне, за столом которой Сергей резал колбасу. Немного запотевшая бутылка «Русской» стояла посередине, рядом два стакана, хлеб, открытые и выложенные на тарелки консервы, вилки.

Майор указал соседу на стул:

– Садись, Данилыч, в ногах правды нет.

Дед вздохнул:

– Это точно.

И присел, выставив поллитровку самогона. Мутного и вонючего. Аромат сивухи пробивался даже сквозь плотно забитую в горло бутылки пробку.

Сергей кивнул на самогон:

– А это зачем? Есть же водка.

В глазах старика мелькнул хитрый блеск:

– Так водки, думаю, для обстоятельного разговора маловато будет?!

Солоухов отрезал:

– Достаточно! Посидим с часок и разойдемся. А для этого «Русской» вполне хватит.

Блеск в глазах соседа не угас:

– Ясно дело! К Катьке лыжи навострил боевой майор наш? Да оно и правильно, одобряю. Что ж, часок посидим, а сивуху сегодня можем и не пить, хотя... ты ключик мне оставь, как наверх пойдешь?

Сергей не понял замысел деда:

– Зачем?

– Э-э, Серега! Самогон я втихаря у бабки стащил, бутылку по-любому у тебя оставлять. Сейчас седьмой час, ну, где-то в восемь разойдемся. Водка, она, конечно, по мозгам вдарит, но к десяти все пройдет. Нужно будет догнаться. Вот я спокойно, будто покурить, в коридор и выйду. А сам к тебе. Заглотну стакан, и порядок! И всем будет хорошо! Понял?

Сергей рассмеялся:

– Понял. Ладно, оставлю ключ, только как ты мне его передашь, если надумаю вернуться?

– Как, как? Обычно! Или сам, или старуха отдаст. Но чую, до утра тебя Катька не выпустит. Да и ты вырываться не будешь. А я в пять на ногах. Каждый шорох в подъезде слышу. Услышу и тебя. К тому же и ей рано вставать. Раз ныне весь день дома, то, значит, завтра до вечера будет работать.

– И все ты, дед, держишь под контролем. Как особист подъезда.

Сергей налил по полстакана:

– Ну что, Данилыч, за встречу?

– За твое, Серега, возвращение в родные, так сказать, пенаты!

Выпили, слегка закусили.

Дед сразу выложил на стол пачку «Беломорканала» со спичками, Сергей предложил ему «Мальборо»:

– Попробуй импортных, дед.

– Пошли они к черту!

Сергей неожиданно спросил деда:

– Ты вот, Данилыч, все о наших жильцах знаешь. Скажи мне: Катерина часто мужиков после смерти Славика меняла?

Дед развел руки:

– Вот чего не знаю, того не знаю. К себе, кроме одного, да и то один раз, никого не водила. А на стороне? Не знаю! Но даже если и были у нее мужики, то что из этого? Баба молодая, видная. Что ей, в монастыре от жизни прятаться, коль семья не сложилась? Ты, Серега, в этом ее не упрекай. Она чистая. Душой чистая. Таких, как Катька, во дворе, да что там во дворе, во всем городе по пальцам пересчитать можно. И если свяжешься с ней, не забижай, не заслужила она этого. А ты лучше мне ответь: чем заниматься дальше думаешь?

Сергей улыбнулся:

– У тебя ко мне выгодное предложение?

– Нет! У меня к тебе предложений нет, просто интересно, ведь не будешь же ты, здоровый бугай, на одну пенсию жить? Кстати, много ли тебе назначили, если не секрет?

– Да какой секрет, Данилыч? Четыре тысячи семьсот рублей.

Дед хмыкнул:

– Неплохо! У меня и трешки не выходит, но, говорят, добавят. И все равно для тебя четырех с половиной тысяч мало. Ты не я.

– Ну, не знаю, Данилыч. Сначала документы оформлю, ремонт в квартире сделаю, обстановку сменю, на это запасов финансовых хватит, а дальше видно будет.

Данилыч согласился:

– И то дело. Ну, давай по последней и иди к Катьке! Вижу, невтерпеж тебе и в напряг со мной здесь базарить. Да я понимаю, дело житейское.

Сергей помог соседу дойти до прихожей. Там Данилыч помощь отверг:

– Сам дойду! Ты про ключ не забудь!

Сергей усмехнулся. Пьян, старик, а о самогоне не забывает.

Закрыв за собой дверь и передав соседу ключ, Сергей пошел вверх по лестнице. У двери № 9 остановился. Что же это он, офицер, не подумал, что дамам вообще-то положено цветы дарить. Пришлось спуститься вниз.

Сергей вышел на улицу и направился в сторону супермаркета, где в магазине «Хозяйственные товары» утром покупал бытовую химию. Еще тогда он заметил с фасада здания ряд современных киосков, вывеска на одном из которых гласила: «Цветы». Но он, как назло, сегодня был закрыт. По техническим причинам. Где еще поблизости торговали цветами, он не знал. Спросил в киоске со спиртным и табаком. Там раскрашенная девица посоветовала отставному майору двинуть в Центр к гостинице «Переславль». Хороший совет. А Катя наверняка из своей квартиры слышала, что Данилыч покинул Солоухова.

И тут Солоухов вспомнил о таксисте, вернее, о визитке, которую на всякий случай оставил ему водитель «Волги». Но Сергей еще не успел обзавестись сотовым телефоном. Что ж, наверняка телефоны есть у продавцов киосков. Он вернулся к раскрашенной девице.

– У тебя, красавица, мобильник есть?

– Есть, а что?

– Разреши позвонить с него?

– Да? У меня на счету меньше двух долларов, а утром несколько звонков надо сделать!

Солоухов достал из кармана 150 рублей, бросил на прилавок:

– Держи! Утром карточку на пять баксов купишь, а звонок у меня короткий, не более минуты займет! Да еще я у тебя бутылочку приличного шампанского возьму. Надеюсь, не только паленой в ночную смену торгуешь?

Девица фыркнула:

– Паленой вообще не торгуем, а насчет телефона... 5 баксов это, конечно, хорошо, но я дам телефон, а вы с ним на улицу, а он у меня дорогой.

Пришлось Сергею доставать удостоверение личности офицера.

– Держи! Если считаешь, что позарюсь на твой телефон, который, кстати, легко и без лишних базаров мог у тебя просто отнять, то документ послужит залогом, недоверчивая ты моя.

Увидев офицерское удостоверение, продавщица протянула:

– Ну, это другое дело.

Она достала из-под прилавка телефон.

Сергей взял его, набрал с визитки номер.

Ему тут же ответил немного грубоватый и усталый голос:

– Слушаю!

– Валера?

– Он самый! Кто говорит?

– Офицер, которого ты утром подвозил от вокзала на Старопрудную.

– Сергей?

– Точно!

– Что надо, майор? Съездить куда?

– Да нет, у меня к тебе просьба иного рода.

– Говори.

– Ты смог бы привезти мне букет роз?

Таксист немного удивленно переспросил:

– Букет роз?

Сергей подтвердил просьбу:

– Ну да!

– Без проблем! Какие цветы предпочитаешь?

– Я же сказал – розы!

– Это я понял. Но розы разные бывают – белые, красные, даже черные.

– А?! Давай красных!

– Сколько?

– Пять штук. Только, Валер, чтобы дня три постояли.

– Не волнуйся, больше простоят.

– Да, и еще. Букет неплохо бы украсить еще чем-нибудь из растительности! Ну, там папоротником, что ли.

– Понял! Куда доставить букет?

– Туда, где высадил меня. Место помнишь?

– Помню! Жди, майор, минут через двадцать подъеду.

Сергей отключил телефон, вернул его хозяйке, перевел взгляд на стеллажи с бутылками.

– Так! И что же нам взять из шампанского?

Девица охотно предложила:

– Вот хорошее, сладкое, французское.

– Сладкое не люблю. Надо полусладкое.

– Тогда наше. Полусладкое только наше. А может, вина вместо шампанского? Есть очень приличные сорта.

– Нет. Давай шампанское.

Продавщица подала Сергею бутылку полусладкого «Советского шампанского». Солоухов рассчитался с ней и, пожелав спокойной ночи и прибыльной ночной торговли, вышел из киоска, направившись к дому.

Таксист подъехал строго через двадцать минут после разговора. Остановился возле Солоухова, стоявшего на тротуаре. Вынес шикарный букет.

– Держи, майор! Дама будет довольна.

Сергей оценил букет:

– Да, хорош. Ничего не скажешь.

– Ты правильно сделал, что мне позвонил. Поехал бы сам, продавцы с тебя по двести рублей за штуку содрали бы, да еще столько же за оформление. Мне же скидку делают, пятьдесят процентов. Я частенько их товар развожу.

– Значит, с меня...

– Пятихатка за все!

– Но ведь не получается пятьсот рублей, Валера. Ты заплатил больше, да и прогон машины.

– Думаешь, я считать разучился? Говорю пятихатка, значит, столько и давай.

Солоухов покачал головой, передав деньги таксисту.

Тот, положив купюру в карман, спросил:

– Ну как, обживаешься?

– Пытаюсь!

Таксист улыбнулся:

– Вижу! Ну ладно, пора домой. Удачи, майор, и звони, не стесняйся. В нашем городе, если кто может все достать, так это мы, таксисты.

– В этом я убедился. До свидания!


Катя опешила, увидев Солоухова с цветами и шампанским:

– Боже, розы! Мне со свадьбы никто и никогда не дарил цветы! Спасибо, Сережа!

– Да ладно. Какой офицер приходит в гости к даме без цветов?

Екатерина была в простеньком, но строгом, очень идущем ей платье, плотно облегающем фигуру, с уложенными в пучок волосами и минимумом косметики на лице. Приняв букет, она сказала:

– Ну что ж мы в коридоре стоим? Идем в зал!

И первой направилась в главную комнату. Сергей не без удовольствия проводил взглядом женщину. Разулся и пошел следом за ней. Вошел в зал и сразу почувствовал разницу между жилищем женщины и своим. У Кати было уютно, хотя ничего особенного из мебели не присутствовало. Стандартный набор: стенка, диван с креслами, журнальный столик, книжный шкаф, телевизор в углу, под ним, внутри тумбочки, видеомагнитофон, музыкальный центр, рядом тумба для кассет. В другом углу торшер. Задернутые золотистые шторы, светлый ковер на полу, люстра. Вот и все. Но все очень уютно. На столике уже стояли бутылка вина, два высоких фужера, хрустальная пепельница и вазочка с дольками апельсина. К ним присоединилось и шампанское. Катя принесла несколько толстых свечей в стеклянном декоративном обрамлении. Сергей зажег их. И в комнате стало еще уютней.

Солоухов спросил:

– Что тебе налить, Катя?

– Шампанского. Я уже забыла вкус его, как и запах цветов. Жаль, букет на столик нельзя поставить, слишком он большой!

Сергей открыл шампанское, налил в фужеры игристое полусладкое вино.

– За встречу, Катя!

– За встречу, Сережа!

Сделали по несколько глотков. Катя пододвинула к Солоухову пепельницу:

– Кури, если хочешь.

– Здесь, в зале?

– Да. Пусть хоть немного комната мужским духом пропитается.

Сергей закурил. Он не знал, как вести себя. Впервые за долгие годы службы не знал, что делать. На помощь пришла Катя:

– Ты, насколько помню, после школы так ни разу не был на ежегодной встрече выпускников?

– Нет, как-то не получалось. Встречу, по-моему, назначали где-то в начале сентября, а курсантский отпуск у меня заканчивался в августе. Потом вообще не совпадал, а затем... затем ты сама все знаешь!

– Но на нынешнюю встречу пойдешь?

– Как-то не думал об этом. А когда она?

Катя ответила, откинувшись на спинку кресла и отчего-то безрадостно вздохнув:

– Как обычно, 14 сентября в 19.00, в нашем классе.

Солоухов понял, почему встреча назначалась на четырнадцатое число каждого года. Дело в том, что к этому времени в 1981 году строители сдали новую школу, и их собрали с разных переполненных старых школ в 8-й «Д» новой 78-й средней школы Переславля.

– Так в прошлом году отмечали двадцатилетие выпуска?

– Да.

– И много ребят приходят на эти вечера?

– Когда как. Я ходила постоянно. Брединский, Дубровцев, Гуагидзе, ну и твоя бывшая жена тоже. Ни одной встречи не упускала. Будет, наверное, и во вторник!

– Приезжает из Москвы покрасоваться?

– Не без этого. Ты ее давно не видел?

– Давно. С 1988 года, когда развод в первом же офицерском отпуске оформили. Я тогда как раз из Афгана прилетел. В Ташкенте первый свой орден получил. Красную Звезду. И домой. А тут... жена, оказывается, полюбила другого. Ну, да черт с ней. Она в прошлом.

Катя тихо проговорила:

– Не вспыхнет ли это прошлое новым огнем во время встречи после стольких лет разлуки?

Сергей успокоил женщину:

– Не вспыхнет, Катя! Так как от той жизни даже тлеющих углей не осталось.

– Ты не видел ее. Красавица. Всегда во всем новом, дорогом, приезжает на иномарке с флагом на номере и охраной.

– В этом нет ничего странного. Пользуется положением мужа-депутата. Но я прошу: давай закроем эту тему. Если хочешь, я вообще не пойду и сейчас. Ребят, кого надо, и так найду, а Людмила меня не интересует!

– Нет, Сережа! Ты обязательно должен пойти на эту встречу. Обязательно!

Солоухов улыбнулся:

– Хочешь убедиться, что Людмила для меня ничего не значит?

– Не в этом дело.

– В этом, Катенька, в этом. Хорошо, ты убедишься. Я пойду на встречу, но... с тобой.

– Что значит «со мной»?

– То и значит. Мы на встречу пойдем вдвоем, вместе! И в классе, или где там еще устраиваются посиделки, будем находиться рядом.

После недолгого молчания Екатерина произнесла:

– Ну, если таково твое условие, ладно, я согласна.

– За это и выпьем. За взаимопонимание!

Сергей долил фужеры до краев.

Они просидели так до одиннадцати часов. Вино ударило в голову, обострив обоюдное желание. Включив медленную музыку, Сергей пригласил Катю на танец. Как только он почувствовал ее разгоряченное, вздрагивающее тело, то сразу поднял на руки и понес в спальню, где уже разобранной стояла широкая деревянная кровать. Положив женщину, закрывшую глаза и стонущую от предчувствия долгожданной близости, на постель, начал раздевать. Вскоре их тела слились воедино, и спальню заполнили звуки сладостного соития двух тел. И их не заглушала ни продолжавшая звучать музыка, ни шелест вновь начавшегося за окном осеннего дождя. Они перестали существовать для обычного мира, провалившись в бездонную пропасть наслаждения и страсти.

Глава 3

Первый солнечный луч, пробившийся сквозь тюль в спальню, разбудил Солоухова. Он, поморщившись, отодвинулся в сторону, пытаясь обнять женщину, но той на месте не оказалось. Сергей протер глаза, прислушался. Из ванной комнаты доносился шум душа. Вот оно что! Катюша уже встала, ведь ей сегодня в первую смену на работу в больницу. Он откинулся на подушку, ее подушку, уклонившись от солнечного зайчика, игравшего на его половине кровати. Сергей чувствовал себя прекрасно. Прошедшая ночь открыла перед ним, тридцатидевятилетним, считавшим себя достаточно опытным мужчиной в постели, нечто такое новое, ранее не испытанное, что прежние его связи не шли ни в какое сравнение с тем небесным, если можно так выразиться, наслаждением, которое он испытывал с Катей. Катя, Катя! И где ж ты была раньше? Хотя она-то как раз всегда оставалась здесь, по адресу Старопрудная, 16, квартира 9, а вот его носило черт-те где. И даже в редкие дни своего присутствия здесь он ни разу не посмотрел на нее. Ну соседка, ну одноклассница, ну привлекательная, но несчастная в браке женщина. Мало ли таких вокруг. Оказывается, мало, очень мало.

Шум в ванной прекратился, и вскоре, закутанная в широкое и длинное полотенце, с мокрыми, свисающими отдельными прядями волос, в спальню вошла Екатерина. Увидев, что Солоухов не спит, воскликнула:

– Ой! Я и не думала, что ты проснулся. Не смотри на меня, растяпу! Сейчас приведу себя в порядок!

Она присела перед зеркалом, достала из тумбочки фен, принялась сушить волосы.

Сергей спросил:

– Кать? Возможно, мой вопрос бестактен, но я хотел бы узнать: как тебе было со мной?

Не прерывая работу с волосами, женщина ответила:

– Как? Так, как ни с кем не было. Только сейчас я понимаю, что значит быть женщиной. У меня все тело до сих пор трясется, но дрожь приятна. А тебе? Я не разочаровала боевого майора?

– Нет, не разочаровала. Напротив, боевой майор и не предполагал, что близость с женщиной может приносить столько удовольствия.

– Я рада!

Солоухов поинтересовался:

– Тебе к каким на работу?

– Уже опаздываю. К восьми, а добираться до больницы не меньше получаса, да еще дойти до остановки надо.

– Я такси вызову. У меня появился тут один знакомый, так он быстро и в лучшем виде все сделает.

Но Катя отказалась:

– Не надо, Сережа. Успею и без такси. А не успею, ничего страшного. Заведующий отделением у нас мужчина хороший, с понятием. И хирург, кстати, замечательный. Он поймет.

Солоухов почувствовал неприятный зуд в области сердца. Что это с ним? Неужели ревность? Но тогда...

Сергей встал с постели.

– Ты пока кофе выпьешь, я оденусь, провожу тебя.

– Зачем? Сама дойду. А ты отдыхай! Второй комплект ключей в секретере.

Но Сергей уже прошел в ванную, где умылся. Вернулся в спальню, быстро облачился в джинсовый костюм. Появился в прихожей вместе с хозяйкой квартиры, доложив кратко, по-военному:

– Я готов!

– Ну зачем, Сережа? Сейчас во дворе полно народу, увидят, судачить начнут. К вечеру все будут знать, что мы ночевали вместе. И еще кучу несуществующих подробностей приплетут. Тебе это надо?

Солоухов притянул к себе женщину:

– Мне это, Катюша, совершенно без разницы. Пусть соседи говорят что хотят. Судачат, строят догадки, распускают слухи. Я не намерен ни от кого прятаться или перед кем-то оправдываться. И тебе не следует делать этого. Раз мы решили быть вместе, то и будем вместе.

Катя вздохнула:

– Надолго ли?

– Надолго! Сейчас я в этом уверен. Вчера, признаюсь, вряд ли стал бы утверждать подобное, а сегодня утверждаю. Прошедшая ночь изменила многое. По крайней мере, для меня. Но... продолжим разговор вечером? Нам пора.

Они вышли из квартиры. Спустились на второй этаж. Дверь квартиры № 5 открылась, и в образовавшейся щели показалась опухшая физиономия Данилыча. Увидев соседа с Катей, он произнес:

– Понял!

И захлопнул дверь.

Сергей с Катей рассмеялись.

Во дворе, как и предполагала Екатерина, народу находилось немало. И в основном пенсионеры. Они повернули головы на появившуюся парочку, сразу прекратив разговоры между собой. Под их внимательными удивленными взглядами Солоухов с бывшей одноклассницей вышли на тротуар и направились в сторону супермаркета, где находилась остановка общественного транспорта.

Проводив Катю, Сергей направился обратно, чтобы позавтракать и сделать то, что отложил вчера. Во дворе на него уже не обратили того сосредоточенного внимания, как десять минут ранее. И только один человек с нетерпением смотрел на Солоухова. Данилыч, вышедший из подъезда.

Майор подошел к нему.

– Ты чего маешься, Данилыч?

– Так это, похмелиться не мешало бы.

– И какие проблемы? Ключ же от квартиры у тебя. Или забыл?

Данилыч досадливо махнул рукой:

– Да не забыл я ничего. Только старуха моя ключ-то твой взяла и прибрала. Сказала, раз ты приехал, то без тебя в квартире делать нечего. Мол, посидели вечерком, отметили приезд и хватит. А ключ она сама отдаст. Удивлялась, зачем ты вообще дал мне его. Но я про Катьку ни-ни, не сомневайся. Сказал, дела у тебя в городе. Да что толку? Если вы с Катюшей при всем дворе нарисовались с утра.

– Но ты же говорил, что сможешь зайти в квартиру, выходя в коридор покурить?!

Старик вздохнул:

– Не вышло на этот раз. Я-то в подъезд нырнул, закурил, а как только к твоей двери сунулся, так тут и старуха объявилась. На месте застукала, когда я только ключ в скважину вставил. Ну и пошло, поехало. Форменный допрос устроила, зачем я к тебе перся. Но я не признался насчет самогона. Стоял на том, что ты попросил за хатой присмотреть.

– А чего за ней смотреть? Пять лет стояла никому не нужной, а тут вдруг в присмотре нужда возникла?

– Во-во! И старуха моя точно так говорила. Я в ответ: не знаю ничего, ты сказал, я сделал. Так что, Серег, подтверди мои слова. Иначе благоверная до смерти запилит.

– Конечно, Данилыч, куда ж я денусь? Только вот поверит ли баба Марфа нашим сказкам?

Старик ответил уверенно:

– Тебе поверит! А ты ей еще скажи, что, мол, нужен я минут на десять-пятнадцать, ну, переставить там чего-нибудь или поддержать. Похмелиться надо, Серега! Хреново мне!

Сергей взял соседа под руку:

– Ладно, идем! Данилыч! Попробуем развести бабу Марфу.

Поднялись на второй этаж.

Данилыч указал на свою квартиру:

– Звони и разговаривай с бабкой ты. Я помолчу. Так оно лучше будет.

Сергей позвонил.

Дверь тут же открылась, словно жена Данилыча ждала этого звонка. Увидев Сергея, баба Марфа радостно улыбнулась:

– А?! Сережа? Здравствуй, дорогой!

– Здравствуйте, Марфа Егоровна! Как ваше здоровье?

– Ох, и не спрашивай.

Кивнула на мужа, который, насупившись мокрым воробьем, стоял возле лестничных перил:

– С этим идолом какое может быть здоровье, Сережа? Он своей пьянкой уже все жилы из меня вытянул! И ладно бы совсем не давала выпить. Так ведь даю! Рюмку, другую наливаю. Ему все мало! Пока в туалете не уснет или под стол на кухне не опрокинется, не остановится. Но хватит об этом. Ты мне, Сережа, лучше вот что скажи: зачем ему вчера ключ от своей квартиры оставил? Наверное, заначка осталась, он и выпросил?

Солоухов не привык лгать, но сейчас приходилось. Обещал выгородить деда, значит, надо выгораживать. И зачем он только позволил Данилычу оставить этот гребаный пузырь в доме. Прятал бы в подъезде, вон хотя бы в щите электросчетчиков, и не пришлось бы майору делать то, что противоречило его принципам.

– Да нет, Марфа Егоровна. Ключ мужу вашему я дал, потому что мне отлучиться до утра надо было, а ночью мог приехать сослуживец. Мы с ним договорились: если не застанет меня дома, то позвонит к вам.

– Ага! А мой, как я легла, пошел встречать твоего гостя-сослуживца, так?

На этот вопрос ответил уже сам Данилыч:

– Да как ты, старая, не поймешь! Покурить я вышел. На Серегину дверь глянул, а она будто приоткрыта. Подумал, не закрыл ее сосед. Решил проверить. А тут ты нарисовалась. И не разобравшись, понесла! Какая заначка могла остаться? И на черта мне эта заначка, если на кухне за холодильником у тебя бутылка стоит! Думаешь, я не знаю про нее? Знаю. Видел, как прятала.

Баба Марфа посмотрела сначала на мужа, потом на Сергея.

– За дурочку меня принимаете? Думаете, совсем старая из ума выжила? Ну, и ладно! Держи, Сережа, ключ!

Передав ключ Солоухову, бабка Марфа закрыла дверь, оставив Сергея вместе с Данилычем.

Старик довольно потер руки:

– Ловко мы ее. Даже домой не загнала. Отворяй ворота, у меня уже мочи нет, выпить надо.

– Чему радуешься, дед? Расколола нас твоя супруга.

– Чей-то?

– А не чей-то. Короче, допьешь эту бутылку, другой не приноси. Вылью. Понял?

– Да ты чего, Серега?

– Ничего! Сказал – сделаю! Ты меня знаешь.

Дед вздохнул:

– Эх, мать ее за ногу! И ты кран перекрываешь. Чувствую, помирать, на хрен, пора.

Солоухов пропустил Данилыча в квартиру.

Старик сразу же направился на кухню, к холодильнику. Пока дед похмелялся, Сергей побрился.

Затем он проводил Данилыча, который унес бутылку самогона с собой. Теперь можно отправляться в военкомат. Выйдя в коридор, Сергей услышал звонок городского телефона. Странно, но он работал. Хотя, конечно же, им пользовались соседи, все те же дед Данилыч и баба Марфа. Они и оплачивали услуги связи. Звонить могла только Катя.

Солоухов вернулся в гостиную и поднял трубку:

– Слушаю тебя, дорогая!

В ответ раздался мужской смех.

Сергей спросил:

– Что за дела? Кто звонит и чему ты ржешь, придурок?

– Ох, как вы обласкали меня, Сергей Викторович. Я и не помню, чтобы меня когда-либо и кто-либо называл придурком, даже собственная супруга.

Сергей ничего не понимал:

– Кто вы?

Звонивший представился:

– Генерал-майор Капустин! Не помните меня?

Как же майор мог не помнить отца своего подчиненного, вместе с которым и бой принимал, и в плен попал в Чечне.

– Александр Андреевич? Здравствуйте. Извините, не узнал. Откуда вы номер узнали?

– Забыл, где я служу? Ну ладно, это все пустяки. Узнал от сына, что вы уволились, решил позвонить.

Солоухов поинтересовался:

– Как Артем? Не забрали его из Чечни?

– Нет. Пытался, но он отказался.

– Понятно. Характер у парня еще тот. Наверное, в вас пошел.

– Может, и в меня. Но давайте все же о главном. Я многим обязан вам, Сергей Викторович, поэтому хочу предложить помощь.

– Но я ни в чем не нуждаюсь.

– Это пока. Как столкнетесь с бюрократическими проволочками при оформлении паспорта, регистрации, при устройстве на работу, так сразу измените представление о гражданской действительности. Вот поэтому я хочу помочь вам.

Сергей спросил:

– И чем же вы можете помочь мне?

– Ну, быстрым оформлением паспорта, например. Устройством на работу, если, конечно, она подойдет вам.

– За первое предложение спасибо, генерал. Не откажусь. А вот с работой? Я пока планирую заняться ремонтом квартиры, да и отдохнуть от службы тоже.

– Ясно. Запоминайте или записывайте, как вам удобнее. По паспортным столам ЖКО или ЖЭУ не ходите, позвоните по телефону № 96-44... Это номер Юрия Степановича Костина – начальника областного управления внутренних дел, генерал-майора и моего давнего товарища. Он в курсе темы и подключит необходимые службы, чтобы вы в кратчайшие сроки получили паспорт. Единственно, что от вас требуется, это получить военный билет вместо удостоверения. Ну, а возникнет потребность в работе, запишите еще один номерок, а именно: 28-32... Это телефон также одного моего очень хорошего товарища, в прошлом подполковника безопасности, ныне владельца процветающего и солидного охранного агентства «Редут-К», Коловецкого Дмитрия Евгеньевича. Он также знает о вас и с удовольствием предоставит работу профессионалу-разведчику на вполне выгодных для вас условиях. И еще, Сергей Викторович. Если вдруг возникнут какие проблемы личного характера, которые вы не пожелаете раскрывать в Переславле, обращайтесь напрямую ко мне, а будете в Москве, непременно заезжайте. Я просто обязан познакомить вас с супругой. Артем в основном пишет ей, да это и понятно, мать все же, и вы для Галины, жены моей, легендарный рыцарь, не меньше. Договорились?

– Договорились!

– Номера телефонов и фамилии записали?

– Да, Александр Андреевич.

– Ну, тогда до свидания, майор?

– До свидания, Александр Андреевич!

Сергей положил трубку на рычаги старого телефонного аппарата.

Покачал головой. Это надо ж! Сам генерал Капустин считает долгом принять участие в его судьбе. Это неплохо. Во всех отношениях. Может быть, и воспользуемся помощью генерала центрального аппарата ФСБ с его друзьями в Переславле.

Солоухов, выйдя из дома, направился к остановке. До районного военкомата ему надо проехать три остановки. И, только подойдя к трехэтажному зданию, вспомнил: сегодня же суббота 11 сентября. Вот черт! Так! С военкоматом дело откладывается. А вот коммерческие фирмы, предлагающие свои услуги по ремонту зданий и помещений, работать должны. Им не до выходных. Купив газету рекламных объявлений, Сергей устроился на скамейке аллеи небольшого сквера. Выбрал фирму «ЛИК», потому что она находилась на соседней улице, предлагала широкий спектр услуг и обещала отменное качество выполняемых работ по разумной цене.

Солоухов направился в «ЛИК». Фирма представляла собой офис, занимающий первый этаж двухподъездного и трехэтажного дома еще, как говорится, «сталинской постройки». Встретили его радушно. Внимательно выслушали, выразили готовность немедленно взяться за заказ. Но чтобы заключить договор, надо было составить смету работ. Поэтому Сергею представили мужчину, примерно одних с ним лет, мастера по ремонту квартир, и предложили проехать на квартиру Солоухова, где и составить эту смету. Евгений Петрович, так звали мастера или прораба, усадил Сергея в свои «Жигули» седьмой модели и спросил адрес. Через пятнадцать минут они вошли в квартиру майора. Прораб обошел помещение и попросил документы обмера площадей. Солоухов представил все запрошенные бумаги, и специалист по ремонту принялся за работу. Он ходил по квартире, что-то непрерывно записывая. Сергей наблюдал за ним, куря в коридоре.

Наконец мастер закончил работу. Пригласил Сергея присесть за кухонный стол. Положил перед собой заполненный бланк:

– Итак, Сергей Викторович, я сделал смету работ по стандартной схеме, с применением тех материалов, которые имеются в ассортименте фирмы. А ассортимент этот достаточно широк, чтобы выбрать то, что вам понравится.

– Откуда вы знаете, какой у меня вкус?

– Я этого не знаю. Но имею богатый опыт работы в данном направлении и могу с большой долей уверенности утверждать, что наши материалы удовлетворят ваш спрос. Но... если вам что-либо не понравится, то мы всегда сможем купить нужный вам материал на стороне. Правда, это будет дороже.

Солоухов кивнул на бланк:

– И во сколько вы, Евгений Петрович, оценили ремонт моей берлоги?

– Ну уж и берлоги! Нормальная квартира. Вы, как понимаю, проживаете здесь один?

– Это не имеет значения!

– Вы правы! Так вот, ремонт под ключ, с выполнением всех работ и использованием материалов средней, скажем так, стоимости обойдется вам... Хотя посмотрите смету сами.

Он пододвинул бланк Солоухову.

Тот взглянул на последнюю строку, где стояла цифра: 85 500 рублей.

– Неплохо! Но, в принципе, приемлемо. Вот только вам, Евгений Петрович, придется расшифровать каждую строку своей бумаги.

Прораб охотно согласился:

– Конечно, конечно. Я сделал стандартную смету, как уже говорил. Теперь давайте обсудим ее подробно.

На обсуждение ушло около часа.

В конце концов был определен и объем работ, и необходимое ее обеспечение, включая качество и цвет отделочных материалов. Сумма увеличилась до 102 000.

Сергей, оторвавшись от бланка, спросил:

– Как долго вы будете делать ремонт?

Прораб закурил, хитро взглянув на Солоухова:

– Так вас устраивает сумма?

– Дорого, конечно, но... пойдет. Торговаться я не приучен. А почему вы спросили об этом?

– Потому, Сергей Викторович, что у меня есть к вам альтернативное предложение по ремонту квартиры. Тот же объем работы, тот же материал, а вот стоимость работ в два раза дешевле! Правда, с увеличением продолжительности ремонта.

– Не понял?

Прораб наклонился к нему, указав ручкой на графу в бланке, где была указана стоимость работ:

– Вот здесь, Сергей Викторович, видите сумму? Пятьдесят две тысячи рублей. Если мы договоримся, то пятьдесят две тысячи превратятся в двадцать восемь.

– Как это?

Прораб вздохнул:

– До чего ж вы непонятливый. Я предлагаю вам ремонт не по договору с фирмой, а по устному соглашению с бригадой, работающей на себя.

Вот теперь Сергей все понял:

– Вы хотите подкалымить?

– Можно это назвать и так. Но замечу: сейчас почти все бригады так поступают. Фирмы и так ломятся от заказов и, как следствие, от денег, а нормальную зарплату своим работникам платить не желают. Поэтому приходится крутиться. Такова жизнь! Так как, Сергей Викторович, едем в офис заключать договор или уже вечером начинаем ремонт безо всяких ненужных условностей?

Сергей взглянул на прораба:

– Вы сказали, что срок ремонта при вашем варианте увеличится?

– Ненамного, Сергей Викторович, ведь моим парням придется работать в свободное время. Но думаю, дней за десять мы управимся.

– За десять дней, – проговорил Солоухов и согласился: – Лады, будь по-вашему!

Прораб довольно скомкал никому уже не нужный бланк сметы.

– А начнем и будем работать в будни после 18.00 до 23.00, стараясь не создавать шума. Бригада – два молодых, но квалифицированных парня. В их мастерстве вы сумеете убедиться сами. Если что, то в любое время можете остановить работу и попросить отделочников удалиться. Они быстренько уберут все за собой и уйдут.

– В этом не возникнет необходимости. Я на время ремонта переберусь в другую квартиру этажом выше, так что пусть ваши квалифицированные специалисты работают спокойно.

– Отлично! Значит, около семи я подвезу Колю и Сашу! Вы сможете с ними познакомиться. Они привезут и первую партию стройматериала. Да, чуть не забыл. У них должен быть ключ от квартиры, ведь вы намереваетесь жить в другом месте. Хотя, если желаете полностью контролировать работу, то открывать и закрывать квартиру можете сами.

– Я отдам им ключ. Сегодня же вечером.

Разделавшись с проблемой ремонта, Сергей поехал на вещевой рынок, где купил пару костюмов, короткое пальто, кожаную куртку, стильные туфли, сорочки, галстуки, нижнее белье и туалетные принадлежности. Для Кати в ювелирном магазине взял золотую цепочку и перстень. Приобрел два сотовых телефона себе и Кате, подключил их к сети. Отвез покупки к ней на квартиру. Туда же перенес и сумку с оружием, после недолгих раздумий спрятав под кроватью в спальной комнате.

В 18.50 Сергей встретился со строителями, приехавшими на «пирожке», познакомился с ними, передав старшему, Александру, ключ от квартиры.

К 19.00, вызвав знакомого таксиста, подъехал к служебному входу областной клинической больницы. Ждать пришлось около часа. Без пяти восемь Екатерина вышла из здания в окружении подруг. Сергей с цветами направился к ней навстречу. Катя сначала опешила, потом укоризненно покачала головой, приняв букет и поцеловав Солоухова в щеку. Все же ей было очень приятно ощущать на себе удивленные взгляды своих сотрудниц. Ее впервые встречали с работы на такси и с букетом алых роз! Домой они приехали полдевятого. И сразу поднялись к Кате. Солоухов вручил женщине подарок. Цепочку и перстень. Он ожидал любой реакции Кати, но только не той, что последовала за вручением. Женщина, приняв подарок, вдруг опустилась в кресло и заплакала. Сергей на мгновение растерялся, затем начал успокаивать женщину:

– Ну что ты, Катя! Почему слезы? Ведь все было хорошо? Или я этим подарком обидел тебя?

Екатерина прижалась к его руке:

– Нет, Сережа! Ты не обидел меня! И это слезы не горя и не обиды. От радости тоже плачут. Вот и я... мне... никто и никогда ничего не дарил.

Сергей, сидя на корточках перед Катей, гладил ее волосы:

– И все равно не надо плакать.

– Больше не буду!

– Вот и хорошо. Да, Катюша, я начал ремонт в квартире, надеюсь, ты не прогонишь меня в разгромленную хату?

– Ну о чем ты, Сережа? Я – и прогоню? Как только язык повернулся сказать такое? Для меня нет большего желания видеть тебя всегда рядом с собой. А ты – прогоню!

– Тогда посмотри, что я себе купил. А то хожу в одном джинсовом костюме.

Катя оживилась:

– Ну-ка, ну-ка, оценим твой вкус.

Сергей прошел в спальню, где облачился в один из костюмов. Поправив перед зеркалом галстук, вышел в зал.

Катя с интересом взглянула на него, но потом ее взгляд вдруг стал печальным. Впрочем, она тут же своим вопросом объяснила причину резкой смены настроения:

– Это ты специально для Люды купил? Чтобы показать ей, что тоже живешь неплохо?

Солоухов искренне удивился. Подобная мысль вообще не приходила ему в голову.

– Почему ты так подумала? Разве я дал повод ТАК подумать?

Катя вздохнула:

– Повод на тебе. Слишком элегантно ты смотришься в этом костюме. И подобран он со вкусом. Ничего лишнего. Наверное, в дорогом салоне девочки нарядили?

– Да в каком салоне, Катя? На рынке я все купил! В спальне еще костюм и куча разного барахла. Ну, не ходить же мне, в самом деле, как пацану, в джинсе?

– Конечно, ты прав.

Сергей сорвал галстук:

– Так! Вижу, тебя не переубедить! Ты все и всегда будешь связывать с Людмилой! А она появится на вечере встречи выпускников. Значит, я на этот вечер не пойду. Ты – пожалуйста! А я, как не ходил, так и не буду. Все! И успокойся!

Солоухов бросил пиджак на диван и вышел на кухню. Там, стоя у окна, закурил.

Катя подошла к нему, обняла за талию, положив голову на широкую спину:

– Прости меня, Сережа. Я до сих пор не верю в свое счастье и боюсь, что его у меня отнимут.

Сергей повернулся к женщине:

– Запомни, Катя! Если я нахожусь здесь, то это значит, что мной сделан выбор. И этот выбор – ты. Я никогда не изменю тебе, потому как ненавижу предательство. Но и быть под каблуком тоже не намерен. Между нами должно быть доверие, абсолютное доверие. Только оно способно сделать нас счастливыми. Без доверия жить нельзя.

На глазах у Кати вновь появились слезы.

– Как же я люблю тебя, Сережа! Как же люблю!

Четырнадцатое число подошло незаметно. Катя работала и в воскресенье, и понедельник, так что виделся Сергей с ней практически только ночью. И вот пришел вторник. День встречи выпускников школы № 78 1983 года. Катя с утра отправилась в парикмахерскую делать прическу, а Сергей поехал в Дом одежды, где накануне не без труда Солоухову удалось уговорить Екатерину купить дорогое, но очень идущее ей к лицу шикарное платье. Правда, оно оказалось немного не по размеру, но эту проблему решили быстро, сдав платье в ателье, что работало при Доме одежды. Заказ должен был быть выполнен к 10 утра вторника. За платьем и поехал Сергей. Оно уже ждало его, аккуратно упакованное в красочную коробку. Оплатив работу, Солоухов покинул ателье. Было солнечно, и он решил пройти пару остановок пешком. Кроме прогулки ему необходимо подготовиться и к встрече с бывшей женой. Людмила, узнав, что на вечере наконец объявится Солоухов да еще вместе с Катей, обязательно постарается придумать какую-нибудь пакость. Ее заденет то, что Сергей в порядке, да еще к тому же с Екатериной. Бывшая жена предпочла бы, чтобы Сергей либо погиб на войне, либо спился, став калекой. Вот тогда она и пожалела бы его, и слезу пролила. А вид Екатерины в шикарном платье, цветущей и счастливой, вообще выведет Людмилу из себя. Капризная бабенка вполне может сорваться. Лишь бы не задела Катю. Та и так напряженно ждет этого вечера, непонятно почему не решаясь отказаться от визита в школу. Значит, придется принимать Людмилу на себя.

Сергей остановился. Увидел перед собой два рекламных щита, слева и справа от дороги. На них красовались изображения Брединского и Штерна. При виде своего бывшего войскового начальника Сергей сплюнул на асфальт. Этому Штерну в кабинете у прокурора сидеть бы, а не в кандидатах в губернаторы обретаться. Да и Марку лезть в политику не стоило бы. Ведь и так добился в жизни многого. Нет, тоже во власть потянуло. Насчет этого Сергей еще поговорит с другом детства. А вообще, шли бы они к чертовой матери все эти выборы.

Думая подобным образом, Сергей даже предположить не мог, что предвыборная кампания, пока еще пестрящая рекламными щитами и многообещающими лозунгами, вскоре изменит его начавшую устраиваться жизнь и что в этой кампании ему придется сыграть особую роль, вновь соприкоснувшись с войной, с боевым прошлым, вновь взять в руки оружие, чтобы отстоять справедливость и защитить жизнь невинных людей. И что в этой смертельной схватке главным его союзником окажется тот, кто недавно являлся врагом.

Выкурив сигарету, Солоухов дошел до ближайшей остановки и уже через полчаса вошел в квартиру № 9, ставшую для него родной и своей. Кати еще не было дома, и Сергей принялся обзванивать автосалоны. Если повезет, то на вечер они успеют приехать на собственной машине. Майор решил не скупиться и купить иномарку. Не особо навороченную и дорогую, но такую, которую бы в городе замечали. Выбор остановил на немецких марках. И сейчас пытался найти «Фольксваген» или «Ауди». В салоне «Западном» Солоухову предложили «Ауди А-4». Правда, не новую, но двухгодовалую, с гарантией и за 16 700 $!

Набрал на сотовом телефоне номер Кати.

Та долго не отвечала. Сергей хотел уже отключить трубку, как услышал:

– Да, Сережа? Извини, но ты так не вовремя звонишь, я только в кресло села.

– Понял! Занимайся собой, а я в одно место съезжу.

Так как паспорта у Сергея еще не было, пришлось обращаться за помощью к начальнику УВД. Генерал Костин прислал к автосалону не кого-нибудь, а начальника областного ГИБДД. Оформили покупку на полковника, затем переоформили по генеральной доверенности у нотариуса на Солоухова, которому выдали справку, заменяющую паспорт. В 16.00 он уже получил номерные знаки. И все это за какие-то пять часов. Попробуй приобрести и оформить машину без документов за пять часов без помощи извне?

Сергей поставил сверкающую серебром машину под окном Катиной квартиры. Поднялся на третий этаж. Оказывается, Екатерина тоже только вернулась, проведя в парикмахерской чуть ли не весь день. Но когда она аккуратно сняла с головы накидку, Сергей понял: мучилась Катя в парикмахерской не напрасно. Такой необыкновенно красивой, какой-то воздушной прически Солоухов еще не видел ни у одной из женщин.

Катя спросила:

– Ну, как тебе мои волосы?

– Слов нет! Ты сегодня затмишь всех.

– Только сегодня?

– Не придирайся к словам. Кстати, я тоже кое-что сделал для того, чтобы твоя прическа не выглядела одиноко шикарной.

Сергей подвел Катю к окну.

– Что ты видишь внизу?

– Машину.

– Хорошую машину?

– Хорошую. Ну и что?

– А то, Катюша, что это наша с тобой машина.

Катя тихо произнесла:

– Наша?

– Да! И как ты думаешь, будет смотреться твоя прическа на переднем сиденье этой немецкой лайбы?

Екатерина перевела изумленный взгляд на Солоухова:

– Сережа! Но ведь эта машина целого состояния стоит?!

– Ну, это ты преувеличила.

– Сколько ты заплатил за нее?

Сергей назвал сумму.

Глаза женщины округлились:

– Ты с ума сошел!

– Нормальная цена для нормальной машины. И давай одеваться, нам надо еще в один салон по пути в школу заехать.

– В какой?

– Увидишь! Одевайся!

Екатерина, продолжая оставаться под сильным впечатлением от сюрпризов Солоухова, что делало ее немного растерянной, подчинилась.

Вскоре они, по-праздничному одетые, выехали со двора.

Сергей управлял машиной уверенно.

Салон, о котором он говорил, являлся ювелирным. Катя, пришедшая в себя, спросила:

– И что мы здесь забыли?

Солоухов улыбнулся, открыв дверку:

– Идем, красавица, скоро все узнаешь.

Катя с Сергеем вошли в салон. Майор подвел свою спутницу к витрине, где всеми цветами радуги блистали украшения. К ним тут же подошел продавец, парень лет двадцати трех, в строгом фирменном костюме:

– Желаете что-нибудь приобрести или просто посмотреть?

Ответил Сергей:

– Молодой человек, как вам кажется, вот это, – он указал на большое, но оригинальное колье, – украшение подойдет к наряду моей дамы?

Продавец оценивающим взглядом посмотрел на Екатерину, на ее платье, затем на колье и ответил с видом знатока:

– Подойдет. Но оно немного устарело. Конечно, каждый по-своему оценивает то или иное украшение, однако сейчас все же более модно колье несколько иного вида. Вот, например, это.

Он указал на украшение, находившееся в самом углу витрины, добавив:

– Оно будет смотреться более изящно, хотя стоит дешевле выбранного вами.

Майор кивнул головой:

– Что ж, доверимся профессионалу.

Сергей повернулся к Кате:

– Ну, а тебе как предложенное молодым человеком колье?

Женщина взглянула на Солоухова:

– Ты на ценник внимания не обратил?

– При чем здесь ценник, Катя, мы не сумму обсуждаем, а украшение.

Екатерина обреченно махнула рукой:

– Я не знаю, что сказать.

– Ясно.

Сергей взглянул на продавца:

– Давай, друг, колье, которое предложил.

Парень засуетился:

– Одну минуту, сейчас выпишу чек, касса в соседнем отделе.

Сергей спросил:

– Баксы ваша касса принимает?

– Нет. Но рядом обменный пункт, с весьма приличным курсом.

– Вот и отлично, пиши свой чек.

После оплаты и оформления покупки колье прямо в салоне украсило шею Екатерины. Сергей довольно проговорил:

– Ну, вот и порядок!

Поблагодарив работника салона, они вышли на улицу.

Сергей двинулся к машине, но Екатерина остановила его:

– Сережа, зачем ты сделал это?

Майор не понял:

– В смысле, что ЭТО?

– Дорогую иномарку купил, меня приодел, сам принарядился по последней моде и, главное, сделал это срочно, потратив такую уйму денег, которую я никогда в глаза не видела?

– Вот ты о чем? Хорошо, отвечу. Я хочу, чтобы на вечере встречи наши бывшие одноклассники увидели нас солидной, вполне обеспеченной парой, тем более я впервые иду на подобный вечер. Я хочу, чтобы ты выглядела на нем лучше всех! Я хочу показать ребятам, что не только спекулянты и чинуши могут позволить себе тратить большие деньги. Что эти деньги можно заработать честным трудом. А я их заработал честно, Катя! Поэтому...

Екатерина прервала Сергея:

– А мне кажется, что ты просто хочешь покрасоваться перед Людмилой.

– Так! Я что говорил? Если ты будешь вспоминать Ульянову, я ни на какой вечер не пойду! Говорил?

– Говорил.

– Поэтому я сейчас отвезу тебя к школе и иди ты на встречу одна. Как закончите мероприятие, позвони на мобильный, подберу. И можешь не торопиться.

Сергей прошел к машине сел в салон, закурил, ожидая Катю. Та присела рядом:

– Извини, Сереж, но я не могу отделаться от мысли, что ты делаешь все назло своей бывшей супруге.

Солоухов завел машину и вывел ее на улицу, где находилась школа. Подъехав к открытым воротам ограждения, спросил:

– Здесь высадить? Или к центральному входу доставить?

– Я одна не пойду.

– А ты капризна. Тогда я разворачиваюсь, и мы едем в ресторан!

– Нет. Мы пойдем на встречу вместе.

– Но мне же придется встречаться с Людмилой?

Екатерина вздохнула:

– Чему быть, того не миновать. В любом случае, если ты захочешь оставить меня, то оставишь. Никто тебя не удержит.

– Правильно! Никто не удержит! Вот только, Катюша, оставлять тебя я не собираюсь. Прошлой жизнью сыт по горло. А с тобой мне легко и хорошо. Так что тебе нет ни малейшей причины волноваться о нашем будущем. Мы будем вместе, и ничто не сможет разлучить нас. Слово офицера.

Катя впервые за последний час улыбнулась:

– Какие мы уверенные?! А если я не захочу жить с тобой?

Сергей выбросил сигарету:

– Ну, если ты не захочешь, то я продам квартиру и уеду к черту из этого города. Россия большая, а проблемы адаптации к новым условиям для меня не существует. Вот так-то!

Женщина наклонилась к майору:

– Надеюсь, ты не принял всерьез мои слова?

– Конечно нет.

Катя поцеловала Сергея:

– Поехали.

Он включил передачу и, объехав четырехэтажное здание, подъехал к центральному подъезду родной 78-й средней школы. Возле которой уже стояли машины, и среди них «Мерседес» с депутатским знаком. Но «Ауди» Солоухова смотрелась на его фоне более привлекательно. Сергей с Катей вошли в фойе школы. Часы показывали ровно 19.00.

Глава 4

В тот день в те же 19.00 в трехэтажном особняке, построенном в стиле феодального европейского замка, окруженного высокими соснами и двухметровым забором, в кабинете второго этажа восседал совсем еще недавно командир N-ской мотострелковой дивизии, а ныне кандидат в губернаторы Переславльской области господин Штерн Юрий Иванович. Напротив за столом совещаний пили кофе, поданный адъютантом генерала по службе в армии, а ныне личным водителем и телохранителем, прапорщиком запаса Василием Курко, начальник предвыборного штаба Семен Альбертович Овчар и советник кандидата в губернаторы, тоже в недалеком прошлом офицер оперативного отделения штаба дивизии, а на настоящий момент советник генерала Александр Алексеевич Шорин. И если Овчар являлся выходцем из КГБ и имел звание полковника, то Шорин майора в запасе.

Штерн курил, наблюдая, как соратники наслаждаются ароматным напитком. Затем, затушив окурок в массивной пепельнице и посмотрев на часы, произнес:

– Время 19.05, пора бы и Шаламееву с нашим долгожданным гостем появиться.

Он повернулся к Шорину:

– Виктор давно выходил на связь?

Виктором, точнее Виктором Сергеевичем, звали Шаламеева, человека, исполнявшего должность помощника по особым поручениям Штерна. Личность темную, бывшего капитана-десантника, командира роты морской пехоты, направленного в Югославию в составе миротворческих сил, да так и оставшегося на Балканах. Оказавшись же в Албании, он пристроился инструктором диверсантов «Бригады смерти», сеющих ужас и смерть среди сербского населения. После того, как бригада была ликвидирована, Шаламеев вернулся в Россию, но уже человеком гражданским, с новыми документами и в новом обличье. В свое время он был представлен Шорину, а затем Штерну. Шаламеев официально не числился при Штерне, генерал использовал наемника втемную, но использовал довольно эффективно. На деньги из «черной кассы» Штерна Шаламеев сколотил боевую группировку, решающую проблемы, мешающие генералу получить заветную должность.

Советник ответил по-военному четко:

– В 18.30, Юрий Иванович!

И добавил:

– Как только встретился с Тугановым!

Туганов, уже бывший губернатор, в преддверии второго, решающего тура представлял для генерала особый интерес. Вернее, интерес для Штерна представляли те семнадцать процентов избирателей, отдавших свой голос за Туганова. Поэтому отставной генерал решил лично поговорить с бывшим губернатором. И отправил к нему своего тайного порученца.

– Значит, Туганов принял Шаламеева?

Шорин усмехнулся:

– А куда бы он делся? Сейчас у старика ни охраны, ни власти. Сидит один в городской квартире, отправив жену на юга. Не понимаю, чего он на третий срок пошел? Ведь ясно, что ему ничего не светило?!

Штерн взглянул на советника:

– Не понимаешь? А надо бы понимать! Да, Туганову на выборах ничего не светило, здесь ты прав, но своим участием в этих выборах он делал их альтернативными, по сути, обеспечивая полную победу Брединскому уже в первом туре. И все у них срослось бы, если не я. Моего выдвижения в Переславле не ожидали. И в результате – второй тур! Но Брединский, этот выскочка, сука штатская, оказался соперником сильным, несмотря на организованную Градиловым поддержку Москвой моей кандидатуры. В столице не просчитали, что какой-то директор завода может набрать сорок три процента. Что сейчас заставляет нас начать действовать агрессивно. Губернатором должен стать я. Другого варианта быть не может!

Овчар спокойно сказал:

– А другого варианта и не будет. Это пока мы играли в демократию, изображали видимость честной борьбы, Брединский чувствовал себя уверенно. Думаю, совсем скоро у него этой уверенности поубавится. А потеряв уверенность, уважаемый Марк Захарович вынужден будет принять наше предложение. Все-таки оно обеспечено очень даже неплохой суммой, вполне покрывающей моральный ущерб, который честный Брединский неминуемо понесет, согласившись играть по нашим правилам. Ведь этот чистоплюй наивно, но искренне считает, что может стать губернатором, не имея за спиной поддержки тех или иных финансовых и политических кругов. Брединский сильно разочаруется, когда поймет, как заблуждался. И почтет за лучшее получить деньги, нежели остаться у разбитого корыта с разбитой в кровь мордой.

Штерн проговорил:

– Мне бы твою уверенность. Впрочем, ты начальник штаба, тебе и определять тактику борьбы. Но где же все-таки Шаламеев с Тугановым?

Шорин предложил:

– Мне вызвать его, Юрий Иванович?

– Вызывай! Не нравится мне эта затяжка времени. Я привык, чтобы приказы выполнялись в срок. Так было в армии, так будет и в новой администрации.

Советник извлек из кармана стильного, черного в широкую полоску костюма сотовый телефон, нажал несколько клавиш, поднес аппарат к щеке. После непродолжительного молчания заговорил:

– Витя? Шорин. Ты заставляешь Юрия Ивановича нервничать! Где Туганов? Почему вы с ним до сих пор не в усадьбе?

Выслушав порученца и отключив телефон, советник доложил:

– Все в порядке, Юрий Иванович. Они выехали из города и минут через пятнадцать-двадцать будут здесь.

– Чем Виктор объяснил задержку?

– Тем, что Туганов не хотел ехать.

– Вот как? Заартачился старик? Надеюсь, наш диверсант не сделал ошибки?

Шорин криво усмехнулся:

– Нет! Шаламеев не стал применять силу. Он сумел убедить старика поехать. Как? Это объяснит сам.

– Хорошо! Значит, так. Как только появится Туганов, все из кабинета вон, я буду вести разговор с ним тет-а-тет. Ты, Семен Альбертович, – обратился Штерн к Овчару, – сейчас же принеси сюда кейс с пятьюдесятью тысячами долларов крупными и новыми купюрами. Где взять деньги, знаешь.

Начальник предвыборного штаба произнес:

– Не много ли для него будет?

Генерал словно прожег Овчара взглядом своих черных безжалостных глаз:

– Ты меня плохо понял, полковник?

– Виноват, Юрий Иванович. Я быстро.

Начальник штаба удалился, чтобы вернуться с «дипломатом» через считаные минуты.

А вскоре с КПП охрана доложила, что прибыл «Мерседес» Штерна с Шаломеевым и пожилым мужчиной.

Бывший комдив встал:

– Туганов здесь. Все свободны. Находиться в особняке, в каминном зале, ждать вызова.

Овчар, Шорин и Курко поднялись и молча покинули помещение. Спустя несколько минут в кабинет генерала вошел благообразный пожилой человек с властными, аристократическими чертами лица. Настоящий чиновник высшего звена. Выглядел он сурово и недовольно.

Штерн, напротив, изобразил радость, словно встретил наконец близкого человека, которого не видел очень долго:

– Николай Валерьевич, дорогой! Здравствуйте! Рад видеть вас в добром здравии и отличной форме!

Бывший губернатор буркнул:

– Добрый вечер, Юрий Иванович. Признаюсь, не разделяю вашей радости, так как не понимаю, чем вызвано столь срочное и настойчивое приглашение на личную встречу.

Генерал улыбнулся:

– Не понимаете? Я объясню. Присаживайтесь, пожалуйста, в кресло у журнального столика. Там будет удобно. Выпьете с дороги? Могу предложить коньяк, виски, водку.

– Коньяку немного, граммов пятьдесят.

– Отлично! А я водочки махну, с устатку. У меня, сами знаете, времена непростые, насыщенные работой. А вы устраивайтесь, устраивайтесь. На столике и сигары найдете, и настоящие американские сигареты! А я пока распоряжусь насчет спиртного.

Туганов прошел в угол комнаты, присел в мягкое кожаное кресло. Курить не стал. Ослабил галстук, распахнув пиджак.

Штерн же вызвал Курко:

– Василий Григорьевич, будь любезен, принеси нам с Николаем Валерьевичем коньяку пятьдесят граммов с лимончиком и водки, нашей «Столичной», граммов сто. И побыстрей, пожалуйста!

– Одну минуту, Юрий Иванович.

Туганов кивнул на адъютанта:

– У вас, Юрий Иванович, по-прежнему, как в армии, дисциплина поставлена. Впрочем, чему удивляться, ваше окружение практически все состоит из бывших военнослужащих.

– Вы правы, Николай Валерьевич. С военными, знаете ли, работать проще. Они выполняют приказы, особо не раздумывая, не разводя ненужной демагогии.

– Возможно, это и хорошо, но в армии, Юрий Иванович. Вы же на гражданке и планируете возглавить целый регион. И в работе губернатора одних военных методов мало. Они даже вредны. Сколько мы уже по стране имеем случаев, когда военачальники, блестяще зарекомендовавшие себя в Вооруженных силах, оказывались провальными руководителями регионов, обрекая их на разрушение?

Штерн ответил:

– А сколько штатских чиновников, профессиональных политиков, финансистов, экономистов, промышленников довели свои регионы до крайней нищеты? Вам назвать их фамилии? Не надо? Конечно, вы о них знаете лучше меня. И их, замечу, на руководящих постах несоизмеримо больше, чем военных.

Диалог прервал прапорщик, принесший в кабинет поднос с рюмкой коньяка и насаженной на нее долькой лимона, и рюмкой с водкой. Поставив спиртное на стол, Курко молча удалился.

Штерн поднял бокал.

– За что выпьем, Николай Валерьевич?

– Мне все равно. Если не можете обойтись без тоста, провозглашайте его сами.

– Хорошо! Тогда давайте выпьем за взаимопонимание и взаимовыгодное сотрудничество.

Бывший губернатор удивленно взглянул на отставного генерала:

– За сотрудничество?

Штерн поправил Туганова:

– За взаимовыгодное сотрудничество, Николай Валерьевич!

Генерал опрокинул водку в себя, выпив сто граммов одним глотком. Закурил сигарету, присев напротив гостя.

Туганов, пожав плечами, медленно выпил свой коньяк и бросил в рот дольку лимона. Перевел взгляд на Штерна.

– Что вы, Юрий Иванович, подразумеваете под взаимовыгодным сотрудничеством? Насколько помню, мы в одной команде не работали. И сейчас у меня нет никакого желания менять что-либо.

– А этого и не требуется, уважаемый Николай Валерьевич! Речь идет об одной услуге, о которой я хотел бы вас попросить.

– Услуге?

– Да! Хотя фразу можно построить и иначе. У меня есть к вам выгодное предложение.

– Ничего не понимаю.

Сбросив пепел сигареты в массивную пепельницу, Штерн произнес:

– А все между тем элементарно просто. Насколько я знаю, вы в пятницу 17 сентября сего года намерены выступить перед своими избирателями, или я ошибаюсь?

Туганов подпер подбородок кистью согнутой в локте правой руки:

– Вы неплохо осведомлены о моих планах, Юрий Иванович. С чего бы это? Наша борьба окончена, я проиграл, ваш противник Брединский. Почему вы отслеживаете мои действия?

– Потому что ваши планируемые действия несут в себе угрозу моей предвыборной деятельности. Ведь вы намерены обратиться к своим избирателям с просьбой во втором туре голосовать за Марка Захаровича Брединского, не так ли?

Бывший губернатор вспылил:

– Да вам какое дело до того, что я собираюсь делать? Это вас никак не касается!

В голосе генерала зазвучали металлические нотки:

– Не кричите, господин Туганов, не у себя в квартире находитесь. А ваши планируемые намерения меня очень даже касаются. Я не могу позволить, чтобы 17% голосов, отданных за вас в первом туре, перешли к Брединскому. Они должны перейтико мне. Я ясно излагаю мысль?

– Что?!! Вы считаете возможным диктовать мне условия? Решать за меня, что делать, а что нет? По какому праву, господин Штерн, вы позволяете вести себя подобным образом? Я что вам, марионетка? Или когда-либо дал повод причислить себя к вашим союзникам? Я никогда не был и не буду на вашей стороне, потому что убежден – вы принесете региону только вред! Победить в выборах должен Марк. И Брединский победит! Это будет справедливо и правильно!

Штерн поднялся:

– Возмущаешься? Негодуешь?

И, резко развернувшись к оппоненту, генерал выкрикнул:

– Да, червь навозный, комсомольский выкормыш, гнида, всю жизнь лизавшая жопу сначала своим партийным вождям, потом новым демократам, ты марионетка, марионетка в моих руках! С этого самого мгновения! И ты, сука старая, будешь делать то, что скажу я! Будешь! Или сдохнешь! Он, видите ли, решил, что я принесу региону вред! Не тебе, мразь, решать, понял?

Туганов от неожиданности услышанного широко раскрыл рот, пытаясь что-то сказать. Руки его мелко задрожали:

– Да... я... да...

Штерн перебил его:

– Заткни пасть, Туганов. Кончились те времена, когда ты ораторствовал с высоких трибун. Теперь тебе надо о старости подумать. Короче! Или ты выполняешь все, что прикажу я, или...

Он подошел к рабочему столу, нажал кнопку. В помещение тут же вошел Курко.

– Вызывали, Юрий Иванович?

– Виктора сюда, с ампулой «Зерона» и шприцем, быстро!

– Есть!

Туганов сумел обрести дар речи:

– Что вы собираетесь делать?

Генерал, не глядя на бывшего губернатора, сказал:

– Показать тебе одну вещичку и объяснить, что произойдет с тобой, если ты откажешься работать на меня. И молчи! Не зли меня! Я теряю контроль, когда злой!

В ожидании порученца Штерн закурил сигарету. Но не успел сделать и несколько затяжек, как в кабинете появился Шаламеев, доложив:

– По вашему приказанию прибыл, генерал!

Штерн взглянул на бывшего моряка:

– Препарат и шприц принес?

– Так точно!

– Дай сюда.

Шаламеев передал боссу инсулиновый шприц с темной, тонкой, необычной формы капсулой.

Генерал подошел к застывшему в кресле Туганову, показал ампулу:

– Я держу в руках капсулу с секретным препаратом «Зерон»! По токсичности данный препарат превышает в несколько раз яд австралийской змеи тайпан. Вот только действует он не сразу, а через определенное время, в зависимости от количества, введенного жертве препарата. Смерть наступает от внезапной остановки сердца. Патологоанатомы, как правило, ставят диагноз «острая сердечная недостаточность», что для твоего возраста не такая уж и редкость! Иной диагноз поставить невозможно, яд полностью растворяется в организме человека, точнее, в крови. Так вот, жидкость в ампуле, что держу я, рассчитана на действие через семь-восемь суток. Причем вводить «Зерон» необязательно прямым уколом, оставляя характерный след инъекции. Достаточно сделать легкий порез, скажем, пальца и уже в рану ввести препарат. И обращайтесь вы хоть к самым лучшим врачам, никто уже вам помочь не сможет. Даже я, ибо противоядия «Зерону» в природе не существует. Но, думаю, достаточно страшилок, может, все же выслушаешь предложение, господин Туганов?

Бывшему губернатору не оставалось ничего, кроме как согласиться:

– Хоть вы и подонок, генерал, но... я готов выслушать вас!

– Вот и хорошо. Предложение таково. 17 сентября, как и запланировано, ты выступишь с обращением к своим избирателям. И призовешь их всех отдать свой голос за меня.

– Вы считаете, что люди дураки и не поймут, что мое обращение неискренне? И будут голосовать, как скажу я?

Штерн вернул Шаламееву ампулу со шприцем:

– Отнеси все это в сейф, Виктор, пусть полежит до времени. Курко скажи, чтобы принес еще коньяка и водки.

И, не дожидаясь, пока наемник выйдет, повернулся к Туганову, вновь перейдя к нему на «вы»:

– Нет, Николай Викторович. Наши избиратели далеко не глупые люди и на дешевку не купятся. А вот на кое-что другое, более серьезное, внимание обратят обязательно.

– И что же это за такое «другое, более серьезное»?

– Минуту!

Генерал прошел к сейфу, извлек из него тонкую папочку, в которой находились всего несколько листов машинописного текста. Вернулся к столику, бросил папку перед Тугановым:

– Это другое, более серьезное, перед вами. Ознакомьтесь и оцените текст.

Вошел Курко с подносом.

Штерн принял у него рюмки с коньяком и водкой, жестом приказав удалиться.

Туганов же прочитал текст. И когда отложил последний лист, с изумлением поднял глаза на Штерна:

– Но это же ложь, генерал! Сплошная ложь! Брединский никогда не торговал втемную продукцией завода, у него нет никаких особняков в Крыму, да и счетов на указанные фантастические суммы тоже.

Штерн улыбнулся:

– А их, Николай Валерьевич, и не существует. Но это уже не столь важно. Важно, чтобы данная информация стала предметом гласности. Я мог бы, конечно, запустить ее и через средства массовой информации, но это не то – кто сейчас серьезно относится к местным газетам? Посчитают публикации очередным предвыборным финтом, и все! Судиться с Брединским у меня времени тоже не осталось, да и не нужен мне этот суд. Другое дело, если избиратели узнают о «махинациях» их так горячо любимого директора завода от вас, бывшего губернатора, человека, всегда поддерживавшего Марка Захаровича и готовившего в его лице собственного преемника.

Туганов кивнул на листы:

– Но как я объясню, откуда ко мне попала данная информация?

– А вам ничего не надо будет объяснять. Вы лишь озвучите текст и уйдете с трибуны, выразив крайнее сожаление, что ранее не увидели в своем соратнике подлеца и предателя.

– Но меня достанут журналисты! Они так просто не оставят подобное выступление!

Штерн протянул бывшему губернатору рюмку коньяка. Тот машинально принял ее.

Генерал продолжил:

– Вот здесь вы абсолютно правы. Журналисты, газетчики там всякие, телевидение не оставили бы вас в покое, но они не смогут добраться до вас.

– Почему? Вы уберете меня?

Генерал рассмеялся:

– Ох, и до чего же вы, штатские, наивный народ. Какой смысл мне будет убирать того, кто сделает такое ценное дело? За это, Николай Валерьевич, не убирают, а награждают. Щедро награждают. Видите на столе «дипломат»? В нем пятьдесят тысяч долларов новенькими, хрустящими стодолларовыми купюрами. Неплохая цена за несколько минут чтения текста, не так ли? И вы эти деньги сможете, дабы в дальнейшем не возникало недоразумений, забрать прямо сегодня, покидая мой дом. Естественно, заключив со мной письменный договор о сотрудничестве.

Туганов опрокинул вторую рюмку коньяка.

– Вы говорили, что пресса не сможет добраться до меня? Что вы подразумевали под этим утверждением?

Штерн спокойно объяснил:

– То, что сразу после выступления вам, Николай Валерьевич, вдруг станет плохо. И это неудивительно. Выступить против того, кого всегда считали кристально честным человеком, можно сказать, младшего друга. Ну, а раз вам станет плохо, то вас доставят в больницу, где уже моими усилиями вам обеспечат такую охрану, что в палату муха без разрешения залететь не сможет, не то что какой-нибудь репортер. А после второго тура выборов, когда меня объявят главой областной администрации, интерес к вашей персоне угаснет.

– Да у прессы, может, и угаснет, но не у прокуратуры! Брединский не оставит клевету без ответа и непременно обратится в правоохранительные органы. Тут-то и выяснится, что я намеренно лгал против одного из кандидатов. В результате итоги повторного голосования могут быть и, скорее всего, будут признаны недействительными, а я, возможно, вместе с вами окажусь на скамье подсудимых.

Генерал приблизил физиономию к Туганову:

– Николай Валерьевич, я похож на идиота?

– Нет. Но задумали весьма опасную аферу.

– Запомните, я никогда ничего не делал, тщательно не подготовив базу. Не беспокойтесь – ни вы, ни уж тем более я не подвергнемся никакому судебному преследованию.

– Почему вы так уверены в этом?

– А вот это, уважаемый Николай Валерьевич, уже не ваши проблемы.

– Но я должен...

Штерн вновь повысил голос:

– Вы должны сделать только то, что я сказал, и ничего больше. И... у вас просто нет выбора! Либо вы зачитываете семнадцатого числа текст, с которым имели возможность ознакомиться, либо... числа двенадцатого вас торжественно похоронят на аллее Славы Переславля. Думаю, на похоронах бывшего губернатора, внезапно умершего от острой сердечной недостаточности, дефицита в венках не будет. С большим сожалением возложу и я свой венок, даже речь произнесу проникновенную. Так что мой вам совет: подписываем договор, который будет уничтожен сразу после выборов, отмечаем это дело и с пятьюдесятью тысячами долларов и с текстом выступления вы благополучно убываете домой, в свою уютную квартиру.

Генерал опрокинул рюмку водки:

– У нас не так много времени, Николай Валерьевич. Всего пять минут. Подумайте только: пять минут между обеспеченной старостью и смертью! Неминуемой смертью, ибо инъекцию, в случае отказа, вам введут прямо здесь и прямо перед тем, как отпустить на все четыре стороны. Время пошло.

На Туганова жалко было смотреть. И данное обстоятельство вполне удовлетворяло Штерна. Генерал не без удовольствия следил, как внутри бывшего губернатора идет борьба за выбор остаться до конца честным человеком, но умереть, или стать предателем и преступником, но сохранить жизнь, получив при этом приличную сумму денег. Жажда жизни любой ценой победила. Туганов, опустив голову, произнес, не дожидаясь истечения отведенных ему пяти минут:

– Я принимаю ваше предложение. Но делаю это под давлением невиданного шантажа.

Штерн усмехнулся:

– Можете оправдывать свой выбор чем угодно. Мне это неинтересно.

Он вновь подошел к сейфу, достал скрепленный скобами пакет документов, бросил их на столик рядом с ранее данным Туганову текстом:

– Прочитайте условия договора и подпишите его, как положено, на каждой странице. В нем нет ничего компрометирующего вас, лишь согласие за оговоренное вознаграждение сотрудничать с моим избирательным штабом. Повторюсь, договор составлен в единственном экземпляре, распечатан на специальном принтере, заправленном специфической гуашью, что исключает копирование документа. При желании можете убедиться, что копии с договора сделать невозможно. Также я подтверждаю, что документ будет уничтожен в вашем присутствии, в больнице, после выступления перед избирателями 17 сентября сего года, на котором вы зачитаете текст, с которым имели возможность ознакомиться.

Туганов подписал договор на каждой странице.

Штерн взял его в руки и произнес:

– Простая бумага с набором слов, обычные подписи, а цена этой макулатуре какова, а? Жизнь! Да! Что ж, я рад, вы поступили благоразумно. Теперь отметим по третьей рюмашке наше соглашение?

Бывший губернатор отказался:

– Нет, я больше не буду пить. И вообще, я хочу покинуть этот дом. Он душит меня.

– Вас никто не держит. Забирайте кейс с деньгами, которые можете пересчитать, текст, и человек, который привез сюда, отвезет вас обратно домой.

Туганов поднялся, сложил в папку листы текста и подошел к рабочему столу хозяина кабинета. Открыл кейс, заполненный пачками стодолларовых купюр. Вытащил одну из них, перелистал, не считая, и положил на место. Накрыв деньги папкой, закрыл «дипломат».

– До свидания, господин Штерн!

– Всего вам доброго, Николай Валерьевич. Так что вы уж постарайтесь внятно объяснить публике, кем на самом деле «оказался» господин Брединский, и можно ли такому негодяю доверять власть.

– Представляю, что с ней сделаете вы.

– Этого вы даже представить не можете.

Штерн вызвал Шаламеева и приказал тому доставить Туганова домой. Бывший капитан указал бывшему губернатору на дверь:

– Прошу на выход, Николай Валерьевич!

Туганов и Шаламеев покинули кабинет. Тут же в него вошли Овчар, Шорин и Курко. Генерал приказал последнему:

– Вася, принеси-ка нам бутылочку водки да закуски какой-никакой. Отметим первую серьезную победу во втором туре.

После выпивки представители предвыборного штаба расселись за столом совещаний.

Генерал, по очереди осмотрев подчиненных, проговорил:

– Туганов сделает то, что нам надо, на митинге 17 сентября. Теперь пора браться и за Брединского!

Штерн повернулся к Шорину:

– Саша! Люди, которых мы запросили у наших друзей, прибыли?

– На подходе, босс. Утром будут в Переславле.

– Их проинструктировали, где остановиться?

– Так точно!

– Хорошо! Завтра в 15.00 я должен лицезреть их в усадьбе деревни Хвоста.

Шорин заверил:

– Будет сделано, генерал!

– Это не все. С гостями контактирует только Шаламеев. Никого другого из штаба они знать не должны.

– Понятно!

– Проинструктируешь Виктора.

– Есть!

Штерн повернулся к Овчару:

– Что у нас, Семен Альбертович, с сестрой жены Брединского, Надеждой Юрьевной Соколовой и ее дочерью?

Начальник штаба доложил:

– Они на даче в Росиновке!

– Одни?

– По докладам наблюдателей, да. По средам их навещает человек Брединского, привозит продукты.

– На ночь не задерживается?

– Нет. Госпожа Соколова – дама строгих правил.

Штерн ухмыльнулся:

– Все они строгих правил, пока на хребет не опрокинешь и ноги не раздвинешь. Но ладно, значит, завтра мать с дочерью будут с курьером Брединского. Как долго он находится на даче?

– Час, не более!

Генерал повторил:

– Час...

И тут же задал вопрос:

– И во сколько появляется? На чем?

– Появляется всегда по-разному, но до обеда. Первый раз прибыл в десять утра, второй в одиннадцать тридцать, третий – без четверти двенадцать. Приезжает на «Ниве» белого цвета.

– Курьер вооружен?

– Если только пистолетом. Более серьезного оружия наблюдателем замечено не было.

– Дамочка, наверное, имеет сотовый телефон?

Шорин подтвердил:

– Имеет. Но чтобы позвонить в город, ей надо выйти на заливные луга. Только там срабатывает мобильная связь. Проверено.

– Значит, из Переславля до них дозвониться невозможно?

– Нет.

Штерн хищно оскалился:

– Отлично! Просто отлично! А как себя чувствует жена Марка Захаровича Брединского? Она, насколько помню, парикмахером до последнего времени трудилась?

Ответил Овчар:

– Да. До конца прошлой недели Анна Юрьевна работала парикмахером в салоне красоты. Но с понедельника взяла отпуск. Безотлучно находится дома под охраной людей Брединского.

– А их драгоценный сыночек? Новоиспеченный доцент Питерского университета?

– Георгий Брединский в настоящее время и до конца октября будет находиться во Франции. У них там между университетами то ли обмен опытом, то ли стажировки, но в России его до ноября не будет.

Штерн погладил подбородок:

– А вот это не совсем хорошо. Но... терпимо. Значит, так. Наблюдение за Росиновкой и квартирой Брединского продолжать в прежнем режиме.

Штерн взглянул на Шорина:

– Тебе, Саша, сейчас же убыть в Хвосту, подготовить дачу к приему гостей, особенно комнату, откуда я смогу оценить их. Утром – в город, в офис. В деревню приедем из штаба. Посему, Вася, – генерал обратился к водителю, – выведи из стойла наш бронированный «мерин», в Переславль поедем.

Бывший прапорщик по привычке козырнул:

– Есть, товарищ генерал!

– Какой товарищ, Курок? Ты давай забывай эти армейские штучки. На гражданке сейчас только господа. Одни покрупней, другие помельче, но господа, понял?

– Понял, господин генерал!

– Иди. Я выйду минуты через три. «Мерс» подашь к центральному входу!

Овчар спросил:

– Как понимаю, я остаюсь здесь?

– Правильно понимаешь. Чем заниматься, знаешь, на тебе вся официальная часть предвыборной кампании. А что, по жене соскучился?

– Да вообще по бабе.

– Потерпи, скоро получишь увольнение на ночь. Оторвешься с молодой супругой, если место рядом с ней еще свободно, а то может, уже списала полковника безопасности в отстой? Шучу! Не обижайся!

Генерал, подумав, проговорил:

– А я сегодня, пожалуй, трахну Ангелину. Точно. Давненько не щупал ее за острые соски. Так что передай всем: будет звонить моя, я в столице. Буду после обеда. Сам сообщить об отъезде, мол, пытался, но так и не смог. О чем еще будет разговор дома. Так и передать. Ну а я в офис.

– Красивой ночи, генерал!

– Спасибо. А с Ангелиной иначе и быть не может. Жаль, шлюха по жизни, а то и в супругу определить бы можно, вместо Ларисы. Надоела мне жена! Но ничего, после выборов все одно ей одна дорога – к маме в Симферополь. Старушка в годах, домик свой. Вот пусть супруга и выполняет родительский долг. До конца дней своих. Правильно я говорю, полковник?

Начальник предвыборного штаба пожал плечами:

– Вам, Юрий Иванович, видней. Вы у нас без пяти минут глава субъекта Федерации, один из руководителей страны.

Генерал ткнул пальцем в грудь своего главного помощника, можно сказать, заместителя:

– Верные слова говоришь, Сеня. Не от души, но все равно приятно.

Овчар хотел было возразить насчет своей неискренности, но Штерн остановил его:

– Не надо слов, Семен. Слова – пыль. Нужна работа. Так что работай! Зарабатывай себе светлое будущее.

Попрощавшись с Овчаром и Шориным, Штерн вышел во двор, прямо к черному бронированному шестисотому «Мерседесу», который по случаю ему подогнал московский шеф и толкач на должность губернатора депутат Государственной думы и один из руководителей правящей ныне в стране партии Валентин Михайлович Градилов.

Курко услужливо открыл перед боссом правую заднюю дверку:

– Прошу, Юрий Иванович!

Штерн, развалившись на просторном заднем сиденье, приказал водителю:

– В офис!

Курко удивился:

– Не домой?

Генерал повысил голос:

– У тебя проблемы со слухом? В офис, Курок, в офис!

– Понял!

«Мерседес» выехал за ворота. Штерн достал из внутреннего кармана дорогой сотовый телефон, нашел в памяти мобильника нужный номер, нажал клавишу вызова.

Ему ответили не сразу. Ответил приятный бархатистый женский голос:

– Юра? Вот не ожидала тебя сейчас услышать.

– Добрый вечер, Ангел!

– Добрый!

– Надеюсь, ты сейчас одна?

– Конечно! Мой удел – ждать, когда ты позовешь.

– Считай, позвал. Вызывай такси и двигай к офису. Там встретимся.

– Я думала, в ресторан пригласишь.

– В офисе будет значительно лучше ресторана. Сервис и стол тот же, но без народу и рядом с шикарной постелью.

– Как в прошлый раз?

– А вот это, дорогая, во многом будет зависеть от тебя.

– Я буду послушна, как ягненок.

– Иного я и не жду. До встречи, дорогуша.

Штерн отключил телефон и приказал водителю:

– Курок, езжай через цветочников у гостиницы. Возьмешь букет.

– Понял, босс!

Генерал закурил, предвкушая скорую связь с красивой, стройной, богатой на сексуальные фантазии шлюшкой, которую Штерн вытащил из обычного притона, именуемого массажным салоном.

Офис, или официальное место предвыборного штаба генерала Штерна, находился в центре города, в трехэтажном особняке с оградой и отдельным въездом по адресу: улица Ленина, дом 73, строение 2, сразу за зданием областной администрации, как бы демонстрируя потенциальную близость к власти. Особняк принадлежал правящей партии и был передан Штерну в безвозмездную аренду. В случае победы генерала он переходил в собственность нового губернатора, поэтому изначально был перепланирован под офис штаба, который занимал два первых этажа. На третьем находились личные апартаменты Штерна, куда имелся доступ крайне ограниченному кругу лиц, в том числе и любовнице генерала.

«Мерседес» подъехал к зданию, когда часы показывали 21.20. Охрана, состоящая из сотрудников частного охранного агентства «Редут-К», завидев бронированный лимузин Штерна, распахнула ворота. Начальник смены караула вышел из контрольно-пропускного пункта. Он доложил генералу о том, что за время несения службы на территории объекта происшествий не случилось, и о том, что пятнадцать минут назад прибыла госпожа Ангелина. По инструкции ее проводили в апартаменты. Штерн, захватив букет, вошел в особняк, а Курко поставил «Мерседес» у ворот и отправился в отдельную пристройку, собственную комнату отдыха. Семьи бывший прапорщик не имел, хотя квартирой Штерн его обеспечил. Но что было делать одному в пустой квартире? Тем более босс отличался непредсказуемым характером и мог в любое время дня и ночи приказать выехать в известном только ему направлении. Бывали случаи, когда он брал с собой Ангелину, и любовники среди ночи устраивали пьяные оргии прямо в каком-нибудь стогу свежескошенного пригородного поля. Так что водитель, телохранитель и верный генералу Курко предпочитал находиться ближе к боссу.

Штерн, войдя в холл, сразу на третий этаж не пошел. Бросив букет на диван, он присел в кресло у камина, достал сотовый телефон и вызвал порученца:

– Виктор?

Шаламеев ответил тут же:

– Слушаю, генерал!

– Я вот тут подумал, Витя, а не перебросить ли нам завтра гостей сразу в Хвосту? Латыши получили приказ разместиться по съемным квартирам и к 15.00 прибыть в деревню. Но надо ли это? Не лучше ли сразу поселить их в Хвосте? Тем более, там и тебе удобнее будет контактировать с ними, да и действовать из деревни сподручнее. В Хвосте остались старики одни да дачники, появляющиеся по выходным. При принятии необходимых мер безопасности обеспечить тайну их присутствия вполне реально. А это то, что нам нужно.

Командир группы спецмероприятий согласился с начальником:

– Вы правы, босс! Но тогда надо отменить ранее отданный приказ и обсудить вариант, как вам незаметно для гостей появиться в особняке.

– Об этом не думай. От вокзала своим транспортом вези гостей в деревню, а я подъеду в Хвосту к 15.00 со стороны леса. Встретишь меня у тыловой калитки. В дом войдем с черного хода.

– Я все понял, босс!

– Ты сейчас где?

Шаламеев доложил:

– Отвез нашего уважаемого господина Туганова домой, выставил пост наблюдения за квартирой, который, кроме всего прочего, должен осуществлять прослушку хаты бывшего губернатора, а сейчас возвращаюсь в резиденцию.

– Хорошо. Как думаешь, когда нам лучше начать прессовать Брединского?

– Думаю, чем раньше, тем лучше.

– Жену трогать не будем?

Подумав немного, Шаламеев ответил:

– Пока, считаю, это нецелесообразно. Анну Юрьевну, как говорится, лучше оставить на десерт, но варианты по ее прессингу и возможному устранению надо отработать сейчас. Чтобы потом не дергаться и не суетиться, а работать по плану.

Штерн поднялся:

– Согласен! Отрабатывай все возможные варианты своих действий, с учетом подчинения тебе наемников из Латвии. Насчет самого Марка Захаровича решение приму сам, но будь готов обеспечить прикрытие нашей возможной встречи.

Бывший капитан доложил:

– Я всегда готов прикрыть вас, Юрий Иванович!

– Еще бы! За такие деньги, которые получаешь от меня. Албанцы из «Бригады смерти» вряд ли платили тебе столько, а?

Голос Шаламеева посуровел:

– Прошу вас, генерал, не сравнивать то, что было на Балканах, и то, что происходит здесь. Это несопоставимые события. Там деньги решали не все! Здесь же... но не будем об этом, прошу.

– Хорошо, хорошо, Витя! Я не хотел тебя обидеть! Больше эту тему обсуждать не будем. Работай по плану, который обсудили только что. Кого надо я оповещу об изменении обстановки. Да она, впрочем, особо и не меняется. Лишь сдвигается по времени. Вот только не спешим ли мы? Но на это ответ получим лишь по результатам выборов. Все. Спокойной ночи, Витя! До связи!

– Вам того же, генерал! До связи!

Штерн, отключив мобильник и забрав букет, наконец пошел к лестнице, ведущей на третий этаж, к его личным апартаментам.

В гостиной его встретила любовница.

Она, как всегда, была неотразима, и сорокасемилетний кандидат в губернаторы сразу почувствовал, как заводится. И это только от вида проститутки. Хотя заводиться было от чего. Ангелина, ожидая партнера, время даром не теряла. Сбросила одежду, в которой приехала к высокопоставленному любовнику, приняла душ и оделась так, от чего и почувствовал прилив желания Штерн. Она надела на ноги черные чулочки, не доходящие до кружевных, ничего не скрывающих трусиков, майку, такую же кружевную и черную, слегка прикрывающую соски ее пышной груди и не доходящую до трусов. Белокурые крашеные волосы перехватила красной лентой, выпустив закрученные локоны по вискам. Надела на ноги такие же красные туфли на высоких каблуках-шпильках. Блестящие от импортной помады, чуть приоткрытые пухлые губы и обведенные тонкой нитью гуаши, широко открытые, глупые, зовущие и бесстыжие, но все же красивые глаза делали Ангелину чертовски привлекательной и волнующе развратной. Она протянула к Штерну свои холеные тонкие руки:

– Наконец-то, мой генерал, а то твоя кошечка уже совсем заждалась. О! Цветы? Ты неотразим, Юра. Таким и должен быть губернатор!

Штерн шутливо пригрозил любовнице пальцем:

– Не передергивай, Ангелина. Не люблю я этого. Ты прибыла от силы полчаса назад и могла успеть лишь переодеться, но никак не соскучиться. А насчет губернатора ты права. Иди ко мне.

Проститутка подошла к Штерну, который тут же притянул ее к себе, схватив за выпирающие упругие ягодицы, прижав ее грудь к своей:

– Я тебя сейчас так трахать буду, что ты взвоешь! И вой, сучка, громче вой! У-у, как же от тебя пахнет!

Женщина кокетливо наклонила голову, спросив:

– Как?

Генерал, сглотнув слюну, произнес:

– Блядью пахнет! Самкой! Шлюхой развратной. Но такой ты мне и нужна! Раздень меня. Медленно, как всегда.

Штерн закрыл глаза в предчувствии удовольствия. Куда до этой шлюхи его родной супруге. Та и в подметки ей не годилась. Поэтому-то, став губернатором, он отшвырнет от себя жену, как отработанный материал. Его досуг будут скрашивать такие, как Ангелина, только помоложе.

Глава 5

За долгие годы школа совсем не изменилась. Сергей почувствовал волнение, оказавшись в фойе здания своей юности. Здесь он проучился два года. Девятый и десятый классы, самое запоминающееся время, определившее круг его друзей на всю оставшуюся жизнь, родившее первую, к несчастью, быстро разрушенную подлым предательством любовь, обозначившее выбор профессии, да и многое другое, что в дальнейшем стало его взрослой жизнью. Солоухов стоял и смотрел на знакомые стены, знакомое фойе, переводя взгляд с раздевалки на спортзал, со спортзала на столовую.

Екатерина слегка подтолкнула майора:

– Что, Сережа, воспоминания захлестнули?

Солоухов признался:

– Да! Знаешь, у меня такое чувство, что сейчас не 2004 год, а восемьдесят третий! А наверху, в актовом зале, вовсю кружит в безумном вальсе выпускной бал! Помнишь, как это было? Девчонки, которых привык видеть в строгой школьной форме, вдруг, как в сказке, превратившиеся в настоящих принцесс; музыка; ребята в новых костюмах, немного пьяные, кто от вина, но большинство от сознания того, что стали взрослыми; выступление классного руководителя, который уже больше не мог ни делать замечания, ни ставить оценки. Потом прогулка по городу, пешком до Кремля, и веселье до рассвета. Веселье, смешанное с печалью. Этого уже никогда не вернешь!

Катя прижалась к нему:

– Ничего из прошлого не вернешь, Сережа. Пойдем в наш класс? Большинство ребят, наверное, уже там, здесь что-то никого не видно.

Сергей заметил:

– Даже уборщицы. А раньше она до закрытия спортзала в фойе находилась. Все что-то протирала своей шваброй. Как пойдем? Через раздевалку – она, по-моему, открыта – или переходом по второму этажу, мимо учительской и кабинета физики?

– Пойдем переходом, отсюда раздевалка открыта, а вот с противоположной стороны может быть закрыта. Придется возвращаться.

– Ну, идем. Ты как, в порядке?

Катя улыбнулась:

– Я-то в порядке, а вот ты, кажется, немного растерял свой боевой пыл.

– С чего ты это взяла?

– По лицу заметно, волнуешься.

– Да? Ты права, есть немного. Но это пройдет. Идем!

Под руку Сергей с Катей направились к лестнице, ведущей на второй этаж перехода от спортзала, столовой, кабинета директора, актового зала, медпункта и кабинета химии до основного четырехэтажного здания, где непосредственно располагались классы. По пути они встретили и мужчин, и женщин – выпускников, судя по внешнему виду, того же 83 года, но из других классов, не узнав их. И только подойдя к своему кабинету, на котором раньше висела табличка 10 «Д», увидели стоявшего у двери Леню Дубровцева, товарища Сергея. Тот сначала не узнал майора.

Сергей спросил:

– Дуб? Не узнаешь, что ли?

Дубровцев воскликнул:

– Солоух, Серега? Извини, Катюш. – Уманскую Дубровцев знал хорошо, ежегодно встречал ее здесь на встрече выпускников. – Откуда ты взялся, чертила? Как поступил в свою военную бурсу, так и сгинул! И ни слуху ни духу о нем. А теперь объявился. Ну, в натуре... дай-ка я тебя обниму, пропавшего!

Дубровцев сжал школьного друга в объятиях. Сдавил, желая показать силу, но, почувствовав железную упругость мышц натренированного организма офицера, удивился:

– Ты смотри, какая физическая форма?! Я каждый день железками балуюсь, на силенку не жалуюсь, а ты, Серега, покрепче будешь. Тоже спортом продолжаешь заниматься? Ты ж у нас, по-моему, классикой баловался?

– Баловался, Леня. Сейчас не балуюсь. А форма? Так я ж только уволился. И не в тылу служил.

– А где?

Солоухов улыбнулся:

– Рядом с тылом!

– Ага, рядом, заметно. Наверное, в спецназе службу тянул? Кто-то говорил, что ты и Афган прошел, и вроде как в Чечне воевал. Вот только кто говорил, не помню. Это правда?

– Правда! И Афган застал, и Чечню, будь она неладна, и еще пару-тройку «горячих точек». Но не будем об этом. Из армии я уволился, теперь такой же гражданский, как и ты.

– До больших чинов дослужился?

– Угу! До майора. Или этого мало?

– Ну, не мне судить. Я вообще не служил.

– А зря.

– Почемуй-то?

– Тебе не понять!

– Ладно, понятливый.

И только сейчас Дубровцев заметил то, как была одета и как выглядела всегда скромная, стеснительная Екатерина. И не удержался:

– Ну ни черта себе! Кать? Ты ли это?

– Что с тобой, Леня, ты же уже успел извиниться передо мной.

– Да? А точно, но как-то внешний вид твой не оценил. Сейчас смотрю и глазам не верю. Красавица! А прикид! Ты наследство получила, что ли?

За Екатерину ответил Сергей:

– Угадал, Дуб! Наследство. В виде майора Солоухова. Въехал?

Дубровцев посмотрел на друга, затем на Катю:

– Так вы, значит, теперь как бы вместе, что ли?

Сергей взглянул на женщину, кивнув на Леонида:

– Не въехал!

И обратился к Дубровцеву:

– Что значит «как бы»? Мы вместе без всяких «как бы». Семья! Понял?

– Понял, не дурак! Ну, дела! В классе узнают, ахнут! И кто в первую очередь, представляешь?

Сергей кивнул:

– Представляю. Только тему эту закрой. Она никого не интересует.

– Понимаю.

– Молодец. А чего ты в коридоре, собственно, торчишь?

Дубровцев ответил:

– Да Марка жду, обещал подъехать. Несмотря на занятость. Он же у нас сейчас без пяти минут самая главная областная «шишка». И кто бы мог подумать. Бредень, и вдруг директор завода. Но завод ладно. А губернатор? Я балдею от этой жизни! Правильно историк в свое время говорил: «Кто был никем, тот станет всем!» Брединский – пример! Начинал...

Чувствуя, что друга понесло, Сергей остановил его:

– Все знают, с чего он начинал. Скажи лучше: в классе много ребят?

– Да, как обычно, человек десять. Кто раньше приходил, тот и сейчас здесь. Ты – исключение. Ну, иди, иди в кабинет. Ошарашь одноклассников. Тебе сегодня героем дня быть. Даже Брединский, если придет, пальму первенства не отберет! К нему, в принципе, привыкли, а ты – легенда. Задолбят расспросами, гадом буду! Давай, давай, заходите. Да и я пойду. Бредень не хуже других в класс дорогу знает.

Он открыл дверь, из-за которой все время, пока Сергей разговаривал с Дубровцевым, доносился оживленный гвалт. Который стих, как только в кабинет, в сопровождении улыбающегося во все лицо Леонида, вошли под руку Сергей с Катей. Изумленные взгляды одноклассников устремились на появившуюся неожиданно парочку. И шире всех были раскрыты глаза Людмилы, находившейся, видимо, по привычке, в центре внимания. Подобного бывшая супруга Солоухова никак не ожидала. Сергей же, не обращая на нее никакого внимания, поздоровался:

– Привет всем, дамы и господа! Не ожидали увидеть Солоуха? А он вот взял и появился впервые после выпуска!

Майора бурно приветствовали. Особенно Пат Гуагидзе, последний год школы просидевший с Солоуховым за одной партой. Он, следуя своему восточному темпераменту, хотя на родине, на Кавказе, никогда не был, бросился обнимать друга:

– Серега, браток! Объявился наконец! Молодец! А то до меня какие только слухи не доходили! И то, что вроде убили тебя в Афгане. Потом, что в Чечне боевики завалили. А ты живой и невредимый. Молодец! Давно ли в городе?

– Несколько дней, Пат, – ответил Сергей, аккуратно высвобождаясь из объятий товарища.

– И уже с Катей?

– Пат! Ты же сам сказал, что я живой и невредимый. Так почему должен быть один? Разве мужчина должен быть один? Ответь, горячая твоя душа!

Гуагидзе категорически отрезал:

– Нет, не должен.

– Так чего ты удивляешься?

– Я не удивляюсь, я одобряю. Честное пионерское, одобряю! А Катюша сегодня на загляденье. Как-то раньше не замечал, что она такая.

– Какая?

– Красивая!

– Не замечал, вот и не замечай, больше внимания своей половине уделяй.

Грузин рассмеялся:

– Намек понял! А вот и твоя бывшая. Удаляюсь.

Солоухов даже сейчас по стуку каблуков определил, кто к нему подходит сзади. Пат мог ничего не говорить. Сергей обернулся. Людмила оказалась перед ним.

– Привет, блудный сын!

– Уж не твой ли сын?

– Почему так агрессивно? Разве мы враги?

– Нет, очень хорошие друзья. Можно сказать, не разлей вода.

Людмила вздохнула:

– Узнаю Солоухова! А ты почти не изменился. Отойдем, поговорим?

– О чем?

– Разве нам не о чем поговорить?

– Лично я не вижу темы.

– Жаль. Но дело твое. Смотрю, с Катькой закружил?

– Тебе-то, Людмила, какое дело?

– Да, в принципе, никакого. Одно интересно, сколько ты угрохал бабок на ее наряд?

– Ровно столько, сколько он стоит! Или только жены депутатов могут позволить себе дорогие наряды?

Бывшая супруга усмехнулась:

– А говорят, что офицеры мало получают. Вон как своих подружек ублажают.

– Завидуешь?

Людмила изобразила удивление:

– Кто? Я? Смеешься?

– Нет, вполне серьезно! Завидуешь, точнее, злишься, что на этот раз кто-то шикарней тебя выглядит. Шикарней самой жены депутата Государственной думы?

Градилова сжала губы. Она и раньше так делала, когда что-то выходило вопреки ее желанию или воле.

– Да кто твоя Катька? Мещанка, напялившая на себя прикид аристократки, но так и оставшаяся мещанкой, обычной бабой!

– А ты кто, Люда? Катюша образование имеет, на жизнь сама зарабатывает. Ты же содержанка, ты никто! За счет мужа живешь. Паразитируешь, а ведь спокойно могла бы и работать. Одна-то не проживешь. Это здесь еще по старой дружбе кто-то общается с тобой, а в другом месте кому ты нужна? Прошу, отвали от меня. И предупреждаю: не вздумай Катю обидеть! Себе хуже сделаешь! Ты меня знаешь!

Людмила скривила рот:

– Не боишься на большие неприятности нарваться?

Глаза Солоухова стали строгими, взгляд угрожающим:

– Я уже давно, дорогуша, никого и ничего не боюсь.

– А зря! В нынешней жизни есть очень много того, чего не боятся только дураки.

– Это своему мужу скажи. Ему, действительно, есть чего опасаться. Не по средствам живет, значит, ворует. А ворует, может на зоне оказаться. А на зоне таких, как Градилов, ой как не уважают!

– Хамом ты был, хамом и остался. Да и что с тебя взять? Офицеришка! Защитник Родины. Хорошо же ты долг выполнял, что на первую попавшуюся манду драгоценностей навешал. Чеченов, поди, грабил, вояка?

Солоухов еле сдержался. И только потому, что знал – Людмила провоцирует его и желает скандала. Таков уж у нее характер. Поэтому ответил спокойно:

– Заткнись, дура. Сегодня не твой день.

Людмила, фыркнув и резко развернувшись, ни с кем не простившись, вышла из класса.

Все повернулись к Солоухову.

Тот спросил:

– Ну, что притихли, однополчане? Королеву бала потеряли? Так я вам другую представлю, более достойную. И вообще, у вас всегда так встречи проходят? По углам да кучками? Где стол? Выпивка, закуска? Или в школе пьянку не разрешают? Тогда пошли на улицу, на скамейках спортплощадки неплохо расположимся. Там, где акация.

Гуагидзе поднялся на стул:

– Ребята! Солоуха дело говорит! Чего-то мы сегодня оплошали. А ну, мужики, сдвигай столы, девочки, опорожняй сумки. Гулять будем! С новой королевой бала!

Кто-то сказал:

– Градилова ушла, черт с ней, а вот Марка дождаться надо, все же вон до каких высот пробился.

От двери раздалось:

– Это кто там о высотах говорит? И почему какого-то Марка обязательно надо ждать? Чем он лучше других? Должностью? Так все это временно!

Сергей повернулся на голос и увидел Брединского. Марк стоял в распахнутом дорогом костюме с шикарным пестрым галстуком, писком моды, и с шампанским в каждой руке! Марк тоже увидел старого товарища, которого всегда уважал за смелость, решительность и силу. За те качества, в которых сам испытывал недостаток. По крайней мере, в юности!

– Ба! Серега Солоухов! Вот это сюрприз! И Катюша, истинная королева, с ним! А я-то удивился, встретив в коридоре Градилову. Чуть с ног не сбила, так неслась на выход. Теперь понимаю, что придало ей ускорение.

Поставив бутылку на первую парту и поздоровавшись со всеми, Брединский подошел к Солоухову:

– Вернулся, значит, Серега?

– Вернулся, Марк. Хватит мотаться по свету.

– Да, досталось тебе. Но поговорим потом. А сейчас давай к столу, отметим встречу по традиции.

Сергей взял за руку Катю, подвел к столу, быстро накрытому бывшими одноклассниками и состоящему из парт, сдвинутых в один ряд. Брединский оказался во главе стола. Наверное, он возглавлял компанию с момента начала своего карьерного роста. Раньше лидерством Марк не отличался, стараясь находиться на вторых ролях. Сейчас же все изменилось. Сергей с Катей сели рядом с ним. Открыли водку, шампанское, вино. Брединский поднялся и толкнул тост. Было заметно, что говорить с трибуны он научился. Речь его лилась, как горный ручей, плавно и спокойно. Выпили по первой, через короткий промежуток времени по второй. Класс заметно оживился. Заиграла музыка – кто-то прихватил с собой магнитофон. Катя наклонилась к Солоухову:

– Сережа! Что такого ты сказал Людмиле, что она покинула вечер?

– Ничего особенного. Осадил немного, сказал то, что думаю о ней. Не понравилось. Ну и черт с ней.

– Скажи, ты это сделал из-за меня?

– А что такого я сделал?

Сергей хотел объясниться, но к ним обратился Брединский:

– Катюша! Ты не будешь против, если я на время разлучу вас. Сергей, поговорить надо.

Екатерина пожала плечами:

– Ради бога, если надо.

Марк дотронулся до руки Солоухова:

– Выйдем в коридор? Заодно и покурим.

Майор поцеловал Катю в щеку:

– Не скучай, мы скоро вернемся.

Брединский с Солоуховым направились к выходу. К ним попытались присоединиться Дубровцев с Гуагидзе, но Марк попросил:

– Мужики! Извините, но нам с Сергеем надо уединиться.

Друзья остались в классе.

Выйдя в коридор, Сергей достал сигарету. Огляделся, никого на их половине этажа видно не было. Спросил:

– Какие-нибудь проблемы, кандидат в губернаторы?

Брединский, также прикурив, ответил:

– Проблем особых нет. Текучка с этими выборами заела, это да, а так... Я вот что хотел сказать. Вернее, предложить. Ты же сейчас наверняка без работы?

Сергей подтвердил:

– Без работы, и что?

– Иди ко мне в штаб. Знаешь, как не хватает людей, на которых можно положиться, которым можно полностью довериться.

– Не понимаю. Штаб комплектовали без тебя?

– Нет, я сам подбирал людей.

– Так почему говоришь о дефиците надежных людей? Ведь в команду собираются только единомышленники, на то она и команда!

Брединский вздохнул:

– Да все это так. И сначала к команде никаких претензий не было. По большому счету, нет их и сейчас, но в последнее время чувствую: обстановка в штабе начала меняться. И не в лучшую сторону.

Сергей выставил вперед ладони:

– Подожди, подожди. А сейчас то же самое, только по-русски! Что-то я не понял тебя!

Марк взглянул на друга юности:

– Не понял? Ладно, скажу короче. Появились у меня подозрения, что Штерн, соперник по второму туру, ведет среди команды подрывную работу, а проще сказать, подкупает людей из моего штаба.

Солоухов усмехнулся:

– Хороши же у тебя соратники, если их можно перекупить. Твои подозрения имеют под собой обоснованную базу? Есть доказательства подкупа, или ты оперируешь одними предположениями?

– В том-то и дело, что никаких доказательств у меня нет. Но я вот тут, – он указал на левую сторону груди, – сердцем чувствую – рушится команда! И это перед самым ответственным моментом.

Сергей затушил сигарету в кадке с чайной розой, стоявшей у углового окна:

– Видел бы ты, Марк, как у тебя глаза горят. Одного не пойму – ты, директор крупного завода, ученый, лауреат Государственной премии, и вдруг полез в политику. Зачем? Для чего? Что, власти захотелось? Но ее у тебя и так хватало. Или это вроде болезни? Тебе мало достигнутого и ты пытаешься подняться выше?

– Да нет же, Сергей, нет. Все не так.

– А как? Объясни, будь любезен, тупоголовому майору, за каким хером ты поперся в губернаторы области?

Брединский вновь вздохнул:

– За пять минут всего не объяснишь. Знаешь, приезжай завтра ко мне в штаб, часов в десять утра! А, Серега? Тогда обстоятельно, трезво и поговорим. Поверь, мне очень важен этот разговор.

Сергей согласился:

– Ну, раз важен, отчего не поговорить? Значит, в десять в твоем предвыборном штабе. Не мешало бы узнать еще, где он находится.

– На заводе. В кабинете старого корпуса. Да ты просто к проходной подойди и скажи, что ко мне. Тебя и проводят куда надо. Я распоряжусь!

– Хоп! Завтра встретимся.

– Спасибо, Серег.

– Пока не за что. Покурили? Покурили! Тогда забудь о своих выборах и пошли к ребятам. Я их более двадцати лет не видел. Встретил бы на улице, не узнал.

Брединский улыбнулся:

– Даже Людмилу?

Сергей ткнул пальцем в грудь друга:

– Ее в первую очередь!

Гулянка закончилась в десять вечера. Сергей не пил, ему еще предстояло вести машину, а вот Катя разошлась. Эпизод с Людмилой поднял ей настроение, и женщина расслабилась. Да так, что Солоухову пришлось чуть ли не на руках поднимать ее в квартиру. Уложив Екатерину в спальню, Сергей отогнал машину на ближайшую стоянку. Постоянных мест не оказалось, пришлось ставить иномарку до утра. Возвращался Солоухов пешком. Улицы района были темны и неприветливы. Раньше на всех столбах горели лампы. Сейчас столбы стояли, а лампы отсутствовали.

Зайдя в подъезд, майор сразу интуитивно почувствовал, что в нем кто-то затаился. И затаился где-то между вторым и третьим этажом. В темноте не было слышно ни звука, но в подъезде кто-то был. Присутствие неизвестного выдавал запах. Когда Сергей выходил из дома, он был один, а сейчас к нему добавился другой, еле уловимый, но осязаемый запах человеческого пота. Обычный житель не обратил бы на это внимание, но Солоухов продолжал оставаться опытным войсковым разведчиком. И место нахождения неизвестного определил точно. Потому как в подъезде спрятаться можно было только за ящиком сантехников местного ЖКО. А тот стоял как раз на пролете лестничного проема, ведущего к площадке между вторым и третьим этажами.

Замедлив движение и привыкая к темноте, Сергей просчитывал, кем мог быть этот неизвестный. Налетчиком, ожидавшим жертву? Насильником, поджидавшим одинокую женщину? Или простым бомжом, решившим сегодня здесь скоротать безрадостную ночь? А может, тем, кто ждал именно его, майора Солоухова? Ну нет, если первые три предположения вполне могли иметь объяснимое подтверждение, то последний вариант исключался. Кому нужен майор, который в Переславле всего несколько дней?

Сергей ступил на лестницу, ведущую к площадке между этажами, где затаился неизвестный. Ломать голову, кем он мог быть, не оставалось времени. Его хватало подготовиться к отражению внезапного нападения. Если это насильник, он пропустит мужчину. Если грабитель, то должен вырубить жертву. Вырубить сразу, без шума. Это можно сделать, нанеся удар каким-либо предметом по голове или ножом. Следовательно, надо прикрыть голову с шеей и грудь. И держаться ближе к перилам.

Интуиция Солоухова не подвела. Как только он вошел на площадку, подняв правую руку, согнутую в локте, отведя левую для нанесения ответного удара, из-за шкафа появилась тень. Но воздух не разрезал шум опускаемой на голову дубинки или штыря. И вообще не последовало никакого выпада. Лишь появилась тень. Этого оказалось достаточно, чтобы Сергей сам перешел в атаку. Присев, он рубанул по ней кулаком снизу вверх. Кулак попал в плоть. Тень рухнула на плиточный пол. Через секунду майор уже сидел на спине мужчины, заломив ему руки назад. Обезвредив противника, спросил:

– Попал, урод?

Мужчина проговорил с заметным кавказским акцентом:

– Отпусти, майор!

– Майор? Так ты, сука, знал, на кого нападал?

– Я не хотел нападать. Я пришел от Дервиша!

Последние слова ввергли Сергея в крайнее изумление:

– От кого? От Дервиша?

Пленник, явно пересиливая боль и стараясь восстановить дыхание – Солоухов попал кавказцу в солнечное сплетение, – прохрипел:

– От того, с кем ты встречался в Чечне, в квадрате 133 у перевала. У меня поручение от него.

Сергей отпустил мужчину:

– Вставай. И лицом к шкафу. Одно лишнее движение, и я сверну тебе шею, понял, посланец Дервиша?

Мужчина с трудом, но выполнил приказ майора.

Сергей обыскал незнакомца. Оружия при нем не оказалось, даже традиционного ножа. Лишь документы, прочесть содержимое которых в условиях подъезда не представлялось возможным.

Убедившись, что вооруженной угрозы пленник не представляет, Сергей приказал:

– Повернись!

Кавказец повернулся.

Солоухов спросил:

– Что за поручение у тебя ко мне от Дервиша?

– Передать кейс и уйти.

– Кейс? И что в нем?

– Не знаю, его паковал Заид.

– Почему не сам Умар?

– Дервиш не мог!

– Почему?

– Вскроешь кейс, узнаешь. Мне приказано лишь передать его тебе.

– Где он?

Чеченец кивнул за шкаф:

– Там.

Солоухов приказал:

– Доставай. И спиной ко мне открывай. Так, чтобы, если рванет, первым разнесло тебя!

– Ты слишком мнителен.

– Я осторожен. Выполняй, что приказано.

Мужчина повиновался.

Убедившись в том, что кейс не содержит в себе «сюрприза», майор приказал:

– Давай сюда кейс.

Чеченец передал ему чемодан.

Сергей спросил:

– На словах Дервиш ничего не просил передать?

– Нет.

– А откуда он узнал мой адрес?

– Не знаю.

– Ладно. Что дальше должен делать ты?

– Первым же поездом убыть из города.

– Хорошо. Номер телефона Умара не изменился?

– Не знаю. Но тебе не понадобится его номер.

Солоухов удивился:

– Почему?

Мужчина кивнул на «дипломат»:

– Ответ на вопрос там. Все, мне нужно идти, свою миссию я выполнил.

– Иди. Передай Дервишу, я внимательно ознакомлюсь с его посланием. И еще...

Чеченец перебил Сергея:

– Я не увижу Дервиша. Прощай, русский.

И, повернувшись, начал спускаться вниз.

Сергей, проводив его взглядом, поднялся в квартиру № 9.

Катюша крепко спала. Поправив на постели плед, Солоухов прошел на кухню. По стеклу окна забарабанили первые капли дождя. Это хорошо. Солоухов любил дождь. Как любят его люди, долгие годы прожившие на жарком Востоке. Он положил «дипломат» на стол, присел на табурет. Пододвинув пепельницу и достав табачные принадлежности, закурил, задумавшись. Послание из Чечни. От Дервиша. Вот чего не ожидал майор, так это здесь, вдали от Кавказских гор, вдали от войны, получить весть от полевого командира непримиримых.

Выкурив сигарету и погасив окурок, Солоухов открыл кейс. В нем находились папка, диктофон и магнитофонная кассета в целлофановом пакете. Он достал диктофон, включил его, до минимума убрав звук. Послышался знакомый голос Дервиша; говорил он слабо, с каким-то надрывом, видимо, находясь в нездоровом состоянии, что далее подтвердилось:

– Здравствуй, Сергей. Не удивляйся, как я нашел тебя, это не важно. Важно другое – чтобы ты в последний раз выслушал меня. Да, в последний, ибо жить мне осталось всего ничего. Возвращаясь с совещания командиров боевых группировок, о котором я еще скажу, мой отряд попал в засаду. Ты был прав, когда говорил, что недолго мне воевать, ваш спецназ все-таки достал меня. В результате я смертельно ранен. Жизнь моя кончена. Но перед тем как уйти, я хотел бы сообщить тебе кое-что. Выслушай внимательно. Помнишь, прощаясь на новой базе у блиндажа, перед тем, как Шамиль доставил тебя к блокпосту, я говорил о том, что генерал Штерн активно занимается продажей оружия нам? И про Корсара говорил! Тогда всего я раскрывать не стал, а сейчас раскрою. Не хочу, чтобы оборотни жили дальше. Моя информация может помочь разоблачить их. В «дипломате» папка, открой ее и ознакомься с документами, после чего включи диктофон вновь. Давай, Серега, я беру паузу.

Голос Дервиша замолчал. Вместо него послышалось какое-то глухое завывание. Похоже, кто-то рядом с Вахой молился. А может, просто оплакивал. Для своих он являлся национальным героем. Солоухов извлек папку, открыл ее. Достал первый лист. На нем надпись: «Схема переброски оружия в Чечню 23 марта 2004 года из Переславля». Он замер. Из Переславля?.. Значит, с завода Брединского? Ничего себе начало.

Сергей углубился в текст. И с каждой строкой все сильнее сжимал кулаки. Из документов следовало, что в Подмосковье, где формировался воинский эшелон № 4432, к составу были прицеплены четыре последних вагона, прибывшие из Переславля – два с оружием и два с боеприпасами. Причем вагоны чередовались. В данном случае конец состава выглядел так: вагон 23/1 – с оружием, за ним вагон 36/1 с боеприпасами, 54/4 вновь с оружием и 12/2 с боеприпасами. Сопроводительные документы же указывали на то, что в вагонах 54/4 и 12/2 загружено вещевое имущество. Все отправлялось на станцию Огородную. При упоминании этого крупного узла, где находилась крупная войсковая железнодорожная база, Солоухов с силой ударил по столу. С этой станции питались части дивизии Штерна, а начальником базы являлся оперативно подчиненный командиру N-ской дивизии полковник Корольчук.

Сергей проговорил:

– Черт! Придумали суки, как замаскировать ворованное оружие и боеприпасы! Нашли вариант. Посмотрим, что происходило далее!

А далее ничего особенного и не происходило. Как только воинский эшелон вышел от станции отправления, которая на схеме указана не была, на базе стали готовить два вагона с номерами 54/4 и 12/2. Их где-то в отстойнике загрузили матрасами, палатками, одеялами. Занималась погрузкой команда солдат-контрактников – людей Корольчука из батальона охраны. 23 марта в 22 часа с минутами эшелон прибыл в Огородную. Состав загнали на охраняемую территорию. Путевой караул был снят и отправлен на отдых. В 0.30 два задних вагона все те же люди Корольчука отцепили от состава, и маневровый тепловоз оттащил их на резервную погрузочную площадку, в тупик базы, имеющей отдельный въезд. Через этот въезд к вагонам подошли тентованные «КамАЗы» боевиков, и внутренняя охрана спокойно перегрузила в них вооружение. В 4.20 разгруженные вагоны отогнали в отстой, убрав номера, а заполненные вещевым имуществом вагоны тепловоз прицепил к эшелону, который принял вид, отображенный в официальных документах. В 6.00 караул вновь принял состав, сменив продажную охрану базы, и в 7.00 эшелон пошел дальше к месту назначения, в Чечню. Внизу было написано: «Включи диктофон!»

Что Солоухов и сделал, вновь услышав слабеющий голос Дервиша:

– Я привел один пример продажи оружия. Сделку прикрывал Штерн. «КамАЗы» были выделены представителям чеченской милиции из автобата по личному приказу командира дивизии. Поэтому они благополучно миновали все блокпосты и в надежном месте разгрузились, отправившись в обратный путь. Сумма, которую получил Штерн за эту сделку, составила сто тысяч долларов. В бумагах есть копия расписки в получении Штерном этих денег. К сожалению, только копия, да и то неудачная. Но она подтверждает участие генерала в сговоре с полевыми командирами. Сколько таких «операций» провел твой славный комдив, не знаю, но не одну и не две, точно. При желании ФСБ легко расколет Корольчука да и тех из контрактников, кто работал на начальника базы. А Корольчук не преминет сдать Штерна. Вот такая информация, Серега. Теперь следующее.

Дервиш перевел дыхание, которое становилось, как и голос, все слабее:

– Я уже говорил, что попал в переделку, возвращаясь с совещания. Так вот, на совещании среди прочих обсуждался вопрос скорого прибытия в Чечню двадцати наемников из Латвии. В основном, подрывников и снайперов, прошедших на базах Прибалтики специальную подготовку. Прибытие их ожидается предварительно шестнадцатого числа. Но не всех. Пятеро на какое-то время остаются в Москве. Вопрос, зачем? Ответ – проведение террористического акта, но не обычного подрыва какого-нибудь здания или поезда метро, а ликвидация физического лица или группы лиц. Так объяснил причину задержки латышей Аслан. И уже на выходе я узнал, не буду объяснять, каким образом, это тебе не интересно, что латыши на самом деле в Москве делают только пересадку, чтобы отправиться... К кому бы ты думал? К Штерну. Генерал оплатил Аслану применение этих наемников в своих целях. Каких целях – неизвестно. Список наемников прилагается!

А теперь то, что касается Корсара. Скорее всего, им является майор Шорин, уволившийся из армии вслед за генералом. На второй кассете ты услышишь мои переговоры с Корсаром, как раз касающиеся твоего выхода с разведвзводом в квадрат 133. Но уже без пояснений, сам все поймешь. Я же напоследок хочу попросить тебя об одной услуге. Ты можешь отказать, и все же. В кармашке «дипломата» желтый листок. С одной стороны – московский адрес, а с другой – адрес в райцентре Вологодской области. У человека, проживающего по московскому адресу, находятся деньги – сто пятьдесят тысяч долларов. Эти деньги не за войну, не за кровь! Это доллары, которые выручил мой дед, продав московскую квартиру. До войны он жил в столице. Как к власти пришел Дудаев, а старик знал его отца, дед продал квартиру, оставил деньги у друга и отправился в Чечню. Мы встретились, но затем он пропал. Я пытался найти его след – тщетно. Времена тогда смутные были, а он болел. Сердце. Мог умереть прямо на улице. Я к чему все это? Татьяна с Игорем в Вологодской области. Им эти деньги не помешали бы, даже если они живут и с другим мужчиной. Найди вариант, как передать деньги Танюше. Это моя предсмертная просьба. Доллары хозяин квартиры указанного адреса отдаст тебе, если скажешь, что пришел от Карсана, и добавишь: подвал в доме Шамсета, где стоял старый сундук, наполовину обвалился, удалось вытащить лишь кунган, только кому он нужен? Этот пароль передал мне дед. Успел передать! Тот, кто назовет пароль, получит деньги без всяких проблем. Сделай это, Сергей! Ну вот, теперь все. Прощай и не вини меня ни в чем. Сам знаю, что виноват и что прощенья мне нет. Но что такое земной суд, если совсем скоро мне предстоит ответить за свои дела перед Всевышним? И я готов к ответу... Когда ты станешь знакомиться с содержанием «дипломата», моя душа будет уже на небесах. Тебе же желаю счастья! Все! Конец связи!

Диктофон замолчал. Сергей достал очередную сигаретку. Так! Сюрпризик подкинул Ваха неплохой. Но, перед тем как проанализировать всю информацию, надо послушать вторую кассету. Ведь на ней то, что напрямую касалось гибели взвода, который вывел в боевой рейд тогда еще начальник разведки полка майор Солоухов.

Он отщелкнул крышку диктофона, извлек прослушанную кассету, вставил другую. И услышал голоса. Один из них принадлежал Дервишу и звучал бодро. Другой Солоухов слышал впервые, но принадлежал он человеку военному.

Вызвал военного полевой командир.

– Корсар слушает!

– Это Дервиш, говорить можешь?

– Да.

– Хорошо. Что скажешь?

– Похоже, твоя затея удалась, Дервиш. Наша разведка зафиксировала посещение твоим отрядом селения Гатани. Человек, работающий на федералов, сообщил, что из села ты пошел на грузовиках в сторону Шаройского перевала.

Тот, кто назвался Корсаром, на секунду замолчал.

Балаев спросил:

– Что случилось?

– Ничего, просто перешел в спальный отсек, здесь сигареты у меня.

– Потерпеть не мог? Продолжай.

– В результате твоих действий, открытого посещения Гатани и отхода на юг, командование одного из полков N-ской дивизии получило приказ выделить подразделение мотострелков для проведения поиска и уничтожения твоего отряда в квадрате 133. Их действия вроде будут прикрывать внутренние войска.

Дервиш повысил голос:

– Что значит «вроде»? Ты сидишь в штабе и должен знать все, что в нем происходит. Тем более мимо оперативного отделения не проходит ни одна планируемая для дивизии операция.

Корсар попытался оправдаться:

– Решение о якобы совместных действиях нашего полка и подразделений внутренних войск принимал лично начальник штаба соединения. Командир же в отпуске, а первый заместитель в госпитале. О чем конкретно договаривался исполняющий обязанности командира с представителями МВД в штабе дивизии, не знает никто.

– Ладно. Какие силы, где и каким образом планируют перебросить в квадрат 133?

Предатель из штаба дивизии доложил:

– На поиск твоего отряда планируется переброска одного взвода разведывательной роты, завтра, с 9.00, «вертушкой» «Ми-8» в сектор 133-А2, что восточнее Гатани в семи километрах. Далее взвод пойдет в «зеленку».

Дервиш воскликнул:

– Что??? Твои начальники-придурки решили пустить на меня всего один взвод? Они что, головы совсем потеряли? Или не знают о численности моего отряда?

Корсар ответил:

– Я сказал тебе, Дервиш, все, что знаю, но не недооценивай противника. Взвод имеет задачу лишь обнаружить твою базу и взять ее в кольцо возможного окружения. Затем офицер, который поведет взвод к тебе в гости, должен вызвать авиацию, вертолеты огневой поддержки, которым и поставлена конечная цель операции – уничтожение твоего отряда. Взвод же будет отслеживать результаты авианалета и иметь задачу не допустить прорыва из огневого котла твоих джигитов или минимизировать их количество. Теперь понимаешь всю опасность задуманной тобой же игры?

Дервиш задумался.

– Ты говорил, что авиацию на базу должен навести офицер, который поведет взвод в «зеленку». Разве это будет не взводный?

– Нет! Взвод поведет начальник разведки мотострелкового полка. Кстати, весьма опытный офицер, имеющий навыки ведения боевых действий в горах, на равнине и в «зеленке» еще с Афганистана!

– Вот как? И кто этот начальник разведки?

– Майор Солоухов!

Чеченец неожиданно переспросил:

– Как ты сказал? Солоухов? А его не Сергей зовут?

Корсар подтвердил:

– Сергей! Точнее, Сергей Викторович!

Дервиш задумчиво повторил:

– Сергей Викторович... Слушай, Корсар, а откуда он родом, ты случайно не знаешь? А также сколько ему лет и что за военное училище он окончил?

– Тебе это так важно?

– Да, важно! Так знаешь или нет?

– Знаю! Родом майор из Переславля, шестьдесят пятого года рождения, значит, сейчас ему тридцать девять лет. А окончил он московское пехотное училище в восемьдесят шестом или восемьдесят седьмом году, откуда сразу загремел в Афган! Служил, насколько знаю, тоже в разведке – то ли в разведбате, то ли в разведроте какого-то полка. И вроде как недалеко от Баграма. Мы иногда встречаемся, как-то говорили о прошлом. Более подробно, если надо, могу узнать в кадрах! Мне любая информация доступна.

– Не надо ничего узнавать! Того, что ты поведал, достаточно. Один вопрос, Корсар. Почему ты так легко сдаешь майора?

Предатель в штабе российской дивизии замялся:

– Я... я не пойму тебя, Дервиш. Что ты хочешь этим сказать? Я... я работаю на тебя, а ты... ты будто в чем-то упрекаешь меня?

– Никто тебя не упрекает. Я задал вопрос и жду ответа, но если не хочешь, можешь не отвечать.

– Я не знаю, как ответить.

– Ну и ладно! Значит, Солоухов. Интересно! Очень интересно. Заканчиваем разговор. Если будет что-то новое, звони, я на приеме постоянно.

Балаев хотел отключиться, но Корсар спросил:

– А как насчет вознаграждения, Дервиш? Месяц прошел, а я пока так ничего и не получил.

– Не волнуйся! Закончу разборку на базе, переведу причитающуюся сумму на счет твоей тещи.

Предатель сказал:

– Нет! Туда больше слать деньги не стоит. Запиши новый счет.

– Диктуй, только быстро!

Продиктовав счет, человек, называемый Корсаром, пояснил:

– Это счет моего племянника в Москве. Он бизнесмен, деньги гоняет по всей Европе, так что дополнительные переводы ни у кого не вызовут подозрения!

Дервиш усмехнулся:

– А ты не боишься, что племянник-бизнесмен тебя кинет? У вас это в порядке вещей.

– На что ты намекаешь?

– На то, что ради денег вы готовы глотки друг другу порвать. Впрочем, у нас часто происходит то же самое. Все, деньги получишь, не переживай. Отбой!

Сергей выключил диктофон, вытащил из него кассету, положив в «дипломат». Ему предстояла бессонная ночь. Из всего, что он узнал от погибшего Дервиша, следовало одно – приход к власти в Переславле Штерна означает катастрофу. И не только для региона. Тот меньше всего интересует отставного генерала. Самое страшное состояло в том, что Штерн, являясь мелкой фигурой в крупной игре, стремится стать губернатором для того, чтобы получить полный контроль над машиностроительным заводом, над сборкой оружия. Все остальное – прикрытие. Кто-то в верхах задумал поставить на широкую ногу нелегальную продажу оружия. И совсем не обязательно чеченским боевикам. В стрелковом вооружении, а еще более в боеприпасах к нему, остро нуждаются мятежники и Ирака, и Афганистана. Нуждаются везде, где до сих пор продолжает литься кровь. Поэтому Штерна следовало остановить, а Шорина, виновного в гибели ребят разведывательного взвода, привлечь к ответственности. К самой суровой ответственности. Без следствия и трибунала! Приговор ему может быть один – смерть! И этот приговор привести в исполнение обязан лично Солоухов. Но чтобы сделать все задуманное, ему вновь предстоит вступить на тропу войны. Вновь взять в руки оружие. А до этого тщательно проанализировать обстановку. Пока по той информации, что он получил из Чечни. Облокотившись о стол, глядя на плачущее каплями дождя темное стекло окна, майор крепко задумался.

Глава 6

Оторвался Сергей от мыслей около трех утра, когда почувствовал, что засыпает за столом. От выпитого кофе и выкуренных сигарет тошнило. Но время он провел не зря. Теперь майор знал, что делать. Вот только выходить на Штерна в одиночку нельзя. А надежной поддержки у Солоухова нет. У него вообще никакой поддержки нет. С Шориным проблем не возникнет. Эту продажную мразь Сергей сумеет удавить один, а вот с генералом... С генералом дело другое. Более серьезное. Одно на руку майору – Штерн даже не подозревает о том, что у него появился смертельный противник, а значит, к отражению нападения Солоухова новоиспеченный кандидат в губернаторы и отставной генерал готов в полной мере быть не сможет. Но и без профессионального прикрытия эффективной атаки Сергею не провести. Брединский с его людьми не в счет. Не тот контингент, чтобы противостоять профи Штерна. Остается одно... Связаться с генералом Капустиным. Тот может помочь, если захочет. А он не только захочет, Капустин просто не упустит шанса раскрыть заговор такого масштаба. Но пока обращаться к нему рано. До выборов еще достаточно времени. Штерну шумиха не нужна, и он постарается решить вопрос по второму туру в свою пользу тихо. И перейти к открытой агрессии, исчерпав все мирные возможности. А что означает для бывшего командира дивизии мирные возможности? Это известно только одному ему. Скорее всего, отставной генерал прибегнет к скрытому, но действенному шантажу. В чем он проявится? Это покажет время. Непонятно одно: для чего Штерн сейчас прикупил наемников-диверсантов? Чтобы те могли в резерве адаптироваться перед тем, как начать активные действия? Следовательно, отставной комдив не исключает возможности силового решения по выборам. Но его замысел и в отношении наемников на данный момент просчитать невозможно. Хотя совсем скоро все встанет на свои места. Сейчас майору не стоит суетиться. Надо отдохнуть, а с утра серьезно поговорить с Брединским. Судя по поведению Марка на вечере, он не осознает всю опасность и шаткость не только своего нынешнего положения, но и губительность последствий его поражения на выборах. А главное, Брединский не понимает того, что избежать драки ему не удастся, как и соскочить с гонки! Этого ему теперь просто не дадут сделать. Марка попытаются заставить сделать нечто такое, что обеспечит победу Штерну! Не понимает Брединский и того, что, проиграй он схватку за власть, и все, ему уже не жить. Этого Марк не понимает. Но... с другой стороны, неизвестно, как поведет себя Брединский после того, как узнает истинное положение дел. Да, ситуация! Ладно! Хватит! Следует хоть несколько часов поспать. Вот и вернулся Солоухов в мирную жизнь. И уйти в сторону нельзя. Из-за одного Штерна нельзя! Ребята разведывательного взвода, погибшие в проклятом квадрате 133 у Шаройского перевала, не простят майору малодушия и того, что он не отомстил за них. А посему Сергей выставит счет оборотням! И тем придется заплатить по нему!

Сергей поднялся, прошел в спальную комнату, быстро разделся и мгновенно уснул под боком у Катюши под мерный стук дождя.

Утро 15 сентября. Среда

Шаламеев прибыл на вокзал Переславль-1 в 9.20. Его сопровождал только водитель, боевик личной группировки бывшего капитана. Оставив автомобиль на стоянке у автобусной остановки, представители предвыборного штаба отставного генерала прошли в кассовый зал. Их интересовало уточненное расписание движения поездов из Москвы. Оно не изменилось, значит, нужный состав в 9.40 подойдет к вокзалу. Двадцать минут у Шаламеева с Курко было, и они решили пройти в буфет, перекусить. Там их и застало сообщение о том, что скорый поезд № ... прибывает к третьему пути второй платформы. Закончив с завтраком, люди Штерна вышли на перрон. Вскоре показался и поезд. Остановился, как и было объявлено, у второй платформы. Двери вагонов открылись, по лестницам спустились проводники. Все как обычно. Начали выходить пассажиры. Их было немного. Раньше проходящими поездами ездило больше народу. Сейчас же до Москвы и обратно свободно можно было добраться и электричками, и автобусами, и даже маршрутными такси. Внимание Шаламеева было приковано к молодым людям, вышедшим из разных вагонов, но устремившимся от состава в одном направлении, к багажному отделению. Оттуда имелся выход на привокзальную площадь, где находилась стоянка такси. Пятеро молодых людей, выйдя к багажному отделению, остановились возле фонтана с водой. У них были спортивные сумки и вели они себя, как группа, приехавшая отдохнуть в девственных лесах Мещеры.

Шаламеев направился к багажному отделению. Водитель двинулся к стоянке, где его ожидала пассажирская «Газель».

Бывший десантник подошел к группе «туристов»:

– Откуда будете, господа?

Ответил человек со шрамом на правой щеке.

– Здесь, в центре России, здороваться не принято?

Шаламеев повысил голос:

– Я задал вопрос и жду на него ответа!

Человек со шрамом усмехнулся:

– Вы из милиции?

Бывший капитан ответил:

– Нет, я не из милиции. Я от Штерна!

– О! Это меняет дело, но даже человеку генерала не мешало бы знать азы вежливости.

– Не тебе меня учить, сопляк! Представьтесь!

Человек со шрамом пожал плечами, вздохнул:

– Плохо, если вы будете нашим, пусть и временным, но начальником.

Шаламеев криво улыбнулся:

– Вам не повезло. Именно я и буду вашим временным шефом. Итак, кто вы?

Старший представился сам и представил членов группы:

– Я – Арманд Райкель, командир боевой «пятерки». Слева от меня подрывники Райтис Грифорс и Айнарс Митолс, слева снайперы Роберт Гурнис и Увис Балманис! А вы, как понял, Виктор?

– Виктор!

– На фотографии, что мне передали, вы выглядите несколько иначе. Но узнаваемы. Что делаем дальше?

Шаламеев объяснил:

– Проход между зданием вокзала и багажным отделением видите?

– Конечно!

– Он ведет на привокзальную площадь. Первым в проход ухожу я, следом вы. На площади увидите синюю пассажирскую «Газель», гос. № ... окна салона закрыты шторами. В нее и грузитесь. После чего едем туда, где вы получите нужные инструкции, а возможно, и первое задание.

Райкель спросил:

– Что, вот так сразу, без адаптации и отдыха?

Шаламеев сблизился с латышом вплотную:

– А ты со своими дружками на курорт приехал?

– Нет! Но группе отдых необходим, и я буду настаивать, чтобы его предоставили в том объеме, который требуется для приведения бойцов в нормальную физическую форму.

Бывший капитан переспросил:

– Настаивать?

И тут же неожиданно сменил тон:

– Хотя ты, Райкель, прав! Командир обязан заботиться о своих подчиненных. Будет вам отдых. А теперь к действию. Я пошел!

Шаламеев скрылся в проходе. Выждав минуту, следом двинулась группа наемников. Синюю «Газель» латыши увидели сразу. Она стояла прямо у входа в билетные кассы. Наемники подошли к ней и быстро скрылись в салоне, заняв места сзади. На первом за водителем сиденье сидел их новый шеф. Он отдал команду водителю:

– Давай, Степа, в Хвосту! Не торопясь, время у нас есть.

«Газель» плавно тронулась с привокзальной площади в сторону улицы, ведущей к проспекту, тянущемуся через весь город до самого его центра.

Шаламеев обернулся к наемникам:

– Давайте знакомиться ближе. Я хотел бы знать, кто из вас вышел на работу впервые?

Ответил Райкель:

– Новобранцев в группе нет. Все имеют боевой опыт.

– И где же он накоплен, этот боевой опыт?

– Вас не знакомили с нашими досье?

Бывший капитан сощурил глаза:

– Райкель! Мне очень не нравится, что ты пытаешься отвечать на вопросы своими вопросами. Очень не нравится. И будь любезен не делать больше этого.

Командир боевой группы ответил:

– О’кей, шеф! Я понял вас! Отвечаю на поставленный вопрос. Боевой опыт группа получила в Чечне, действуя в составе различных отрядов исламистов. У каждого из бойцов по три длительные командировки на Кавказ. У меня таких командировок пять. Правда, одна из них – Таджикистан, вторая – Приднестровье.

Шаламеев удовлетворенно кивнул головой:

– Хорошо! Но хочу заметить: Переславльская область не Кавказ. Здесь иные условия.

– Это нам знакомо. Географию когда-то учили в школе.

– И это хорошо. Еще вопрос: документы при вас настоящие, на те имена, что вы назвали, или «липа»?

– Настоящие.

– С ними после нас и в Чечню двинетесь?

– А вот это, шеф, как мне кажется, уже вне вашей компетенции. Я имею в виду, куда и как мы направимся после работы на господина Штерна.

Шаламеев согласился:

– Ты прав.

И отвернулся. Далее до конечного пункта ехали молча.

Латыши оказались дисциплинированными бойцами, между собой не разговаривали, ничего не просили, в окна не выглядывали. Просто сидели и смотрели перед собой, совершенно безразличные ко всему. В том числе и к короткой беседе своего командира с русским начальником. Данное обстоятельство понравилось бывшему капитану, хотя и объяснялось довольно просто. Наемник – солдат, воюющий за деньги. Для него не существует ни морали, ни понятия милосердия или жалости. Он выходит на тропу войны вне зависимости от того, что ему придется делать. Воевать с вооруженным неприятелем или расстреливать женщин, стариков, детей. И первое, и второе он сделает безо всяких эмоций. Для него главное – деньги, которые получит за свою «работу».

Шаламеев на собственной шкуре испытал, что означает быть наемником, поэтому понимал этих молодых, безразличных ко всему до начала «работы», возможно, уже обреченных на смерть парней! И в группе Райкеля он видел профессионалов. Составив собственное мнение о «гостях», бывший капитан на время потерял к ним интерес. Он устроился поудобнее на переднем сиденье и закурил.

В 10.15 «Газель» сошла с шоссе на грунтовую дорогу, уходящую к деревне Хвоста, что расположилась на берегу заболоченного лесного озера. Остановилась возле усадьбы на самой околице. Высокий песчаный холм закрывал дом усадьбы от остальных, в основном брошенных и полуразрушенных зданий селения.

Шаламеев вышел из «Газели», прошел через калитку во двор, вошел в открытую дверь крепкого и большого бревенчатого дома с мансардой, имеющей отдельный тыловой вход в виде уличной лестницы. Впрочем, этот вход от центральных ворот виден не был.

В сенях Шаламеева встретил Шорин:

– Привет, Виктор!

– Привет!

– Доставил «гостей»?

– Доставил!

– И как они тебе?

– Нормально. Типичные наемники средней руки, кроме, пожалуй, старшего. Тот классом повыше, да и поопытнее своих подчиненных. Хотя так оно и должно быть.

Шорин кивнул:

– Добро! Давай размещай наемников в гостевых комнатах. После завтрака до 14.30 пусть латыши отдохнут. Могут принять душ, баки в сарае наполнены. Проинструктируй ребятишек, чтобы из дома на улицу нос не казали. В общем, организуй здесь все с Курком, а в 14.50 собери их в гостиной. Я к Штерну. В 15.00 будем здесь. Дальше – что решит генерал. Понял, Витя?

– Понял!

– Ну и хорошо. Работай. «Газель» в гараж. Она вряд ли теперь в ближайшие дни понадобится.

– Сделаю! Езжай. Жду вас с генералом в 15.00.

Шорин вышел через тыловую дверь сеней, прошел садом до второй задней калитки забора, за которой на проселочной дороге, уходящей в лес, его ждал джип «Тойота».

9.00 того же дня. Квартира Екатерины Уманской

Сергей проснулся от звонка будильника сотового телефона, который завел ранним утром, ложась спать. Проснулся и протянул руку обнять Катю. Но никого не обнаружил. Женщины в спальне не было. Не услышал майор никакого шума ни из зала, ни из кухни. И в ванной ни звука. А ведь у Екатерины сегодня выходной. И после вчерашнего бурно проведенного вечера она, по идее, должна бы находиться в постели. Странно!

Солоухов рывком бросил тело с кровати на пол и начал быстро отжиматься. Отжавшись легко сорок раз, поднялся, принялся делать общефизические упражнения. Перейдя на отработку ударов по невидимому противнику, вышел в гостиную. Прекратил размахивать руками, увидев на журнальном столике записку.

«Сережа! Извини, но меня вновь вызвали в больницу. Раньше пяти часов вернусь вряд ли. Так что ты уж до вечера как-нибудь без меня. Завтрак в холодильнике, ключи знаешь где. Будет желание, звони на мобильный! Хотя, если операция, ответить не смогу. Встречать не надо. Целую. Катя.

P.S.: Я вчера, наверное, выглядела в школе полнейшей идиоткой! Как оказались дома, не помню. Ужас! Пока!»

Сергей, выпрямившись, потянулся.

Вот оно что! Катю вызвали в больницу. Значит, звонили по городскому телефону, а он и не слышал. Впереди встреча с Брединским. И эта встреча не повысит настроение Марку. Но ничего не сделаешь, такова жизнь. Сейчас в душ, легкий завтрак и – к заводу. Вот только разговаривать они будут не в кабинетах административных корпусов, а где-нибудь в парке, или лучше в лесу, до которого от промзоны города от силы минут двадцать – полчаса езды. Вопрос: как вытащить Марка с завода так, чтобы это не засекли возможные наблюдатели Штерна? Но эту проблему пусть решает сам Брединский!

Сбросив плавки, майор отправился в ванную, где встал под освежающие струи слегка теплого душа.

Без пятнадцати десять майор остановил свою иномарку возле кинотеатра «Восток». Отсюда до завода было три остановки на трамвае. Если за Брединским и велось наблюдение, то уж точно не отсюда. Сергей снял с панели сотовый телефон, набрал номер школьного друга.

Тот ответил сразу, словно ждал звонка:

– Да?

Солоухов заговорил быстро:

– Привет, Марк. Молчи, ничего не говори, только слушай! Я нахожусь у кинотеатра «Восток». Найди возможность покинуть завод и прибыть к кинотеатру. Лучше, если ты это сделаешь один. Ничему не удивляйся. На все вопросы я отвечу при встрече. Теперь скажи что-нибудь, типа «мне сейчас не до вас» – и отключись. Жду тебя! Если не сможешь незаметно уйти с предприятия, отзвонись, но опять-таки ничего не говори. Просто набери номер, чертыхнись, мол, не тот, и отключись. Я пойму и постараюсь найти другой вариант встречи. На заводе мне появляться нежелательно. Все, отбой!

Сергей отключил телефон, вставив его в держатель передней панели. Он был почти уверен, что услышит пустой вызов, так как понимал, насколько трудно товарищу будет незаметно скрыться с завода. Фигура он слишком приметная. Для всех. Однако пустого вызова не последовало – Солоухов увидел вышедшего из-за кинотеатра Брединского. Марк оглядывался по сторонам, ища взглядом Сергея. Майор из форточки махнул ему рукой.

Спустя минуту кандидат в губернаторы опустился на мягкое сиденье переднего пассажира автомобиля Солоухова.

– Что означает эта конспирация, Серега?

Вместо ответа майор задал свой вопрос:

– Ты одежду давно не проверял?

Брединский удивился:

– В смысле?

– В смысле «жучков», которые на твой прикид могли насажать люди Штерна!

– А?! Вот ты о чем! Об этом не волнуйся. Меня предупреждали о подобных штучках, и в кабинете установили специальный аппарат. Пока ничего замечено не было.

– Это хорошо. Но пока о делах выборных ни слова. Сейчас отъедем в одно место, там и поговорим.

Солоухов резко развернул иномарку и повел ее на выезд из города. Одновременно отслеживая обстановку, пытаясь определить, не подцепили ли они с Брединским «хвост» Штерна. Ничего подозрительного майор не заметил. Сворачивая в лес, он был уверен, что слежки за его машиной не велось, но вот в том, что Марк на самом деле «чист» от прослушки или маяков, полной уверенности у майора не было. Поэтому, остановив машину сбоку от грунтовки, на небольшой поляне, и приказав другу молчать, Сергей лично тщательно проверил одежду Брединского. Марк оказался прав, он был «чист» от, как сам выразился, всяких шпионских штучек.

Закончив с проверкой, Сергей предложил Брединскому прогуляться по лесу. Тот без особого энтузиазма, но согласился.

Выйдя из салона, кандидат в губернаторы спросил майора:

– Не понимаю, за каким чертом мы приехали сюда?

– Ты же сам просил о встрече!

– Да, но не здесь же. Почему мы не остались на заводе? Или хотя бы в пределах города.

Майор взглянул на Брединского:

– Марк, ты серьезно не понимаешь, что вляпался в такое дерьмо, выхода из которого нет?

– Это еще почему? Несмотря на некоторые проблемы, возникшие в последнее время, шансы на победу во втором туре у меня неплохие. Очень даже неплохие. Правда, они снижаются, а проблемы возрастают, но это я и хотел с тобой обсудить. Ты же заставляешь меня тайком покидать завод, тащишь в глухой лес, устраиваешь обыск! Да еще говоришь, что я попал в дерьмо.

Солоухов подтвердил:

– Да, Марк, в дерьмо! Ты говорил на вечере о проблемах в команде, о подкупе подчиненных. Теперь давай обо всем сначала и подробней.

Брединский объяснил сложившуюся на данный момент в его штабе обстановку.

Выслушав школьного товарища, а ныне претендента на высокий государственный пост, Сергей проговорил:

– Все, о чем ты сказал, пустяки. Цветочки. Ягодки впереди, и ягодки ой какие ядовитые!

– Что ты имеешь в виду?

Сергей, взяв друга под руку, поведал ему о результатах собственного анализа сложившейся обстановки.

Брединский заметно занервничал:

– Подожди! Ты уверен в том, что Штерн рвется в губернаторы области ради контроля над заводом? Вернее, его секретным цехом?

– Ну, не только, но за этим в первую очередь!

– Как ты мог получить информацию о том, что оружие из Переславля уходит боевикам?

Сергей достал из кармана диктофон, предусмотрительно переложенный туда из кейса, протянул Брединскому:

– Послушай пленку!

В диктофоне стояла первая кассета, раскрывающая махинации с вагонами эшелона № 4432.

Прослушав пленку, Брединский взглянул на друга:

– Кто это говорил, Сергей?

– Один очень известный, авторитетный, близкий к руководству всех сил моджахедов в Чечне, но уже покойный полевой командир по кличке Дервиш.

– Но почему чеченский полевой командир делится с тобой тем, что составляет строгую тайну боевиков?

– А вот на этот вопрос, друг мой, я отвечать тебе не буду. Не имею права. Но даю гарантию, что все тобой услышанное – чистая правда.

– Но тогда Штерн лишь звено в очень крепкой преступной цепи?

– Да, он только лишь звено, но звено немаловажное. И те, кто стоит над Штерном, любыми средствами постараются протолкнуть отставного генерала в губернаторы! Они пойдут на все, чтобы взять власть в регионе в свои руки!

Брединский задумался. Затем тихо проговорил:

– Они меня уберут.

Сергей спокойно согласился:

– Скорее всего, Марк. Но не сразу. Какое-то время дадут подергаться.

Кандидат в губернаторы повысил голос:

– И ты говоришь об этом таким безразличным тоном?

– А что, мне кричать на весь лес?

Брединский потер ладонью лоб:

– Но что делать, Сергей?

Солоухов ответил:

– Во-первых, не суетиться. Вести себя дальше так же, как ты вел до нашего разговора. Во-вторых, вспомнить, не происходило ли чего-нибудь необычного в твоем штабе за последние дни. И в-третьих, обеспечить безопасность своей жене.

Марк вздохнул:

– Да, легко сказать, вести себя, как прежде. Для этого надо быть артистом, а я не актер.

– Придется перевоплотиться, друг, придется. Что скажешь про штаб?

– Нет, в штабе вроде все как раньше. Вот только обстановка изменилась. Люди начали нервничать, что ли. Особенно Сыроедов.

– Кто такой?

– Бывший вице-мэр города, начальник моего предвыборного штаба.

Солоухов повторил:

– Сыроедов. Фамилия какая-то нехорошая.

– Разве в фамилии дело?

– Ты сам пригласил его в штаб? Или посоветовал кто?

– Сам.

– И претензий к нему не имеешь?

– В общем, нет.

– Хорошо, ну, а если представить ситуацию: Штерн предлагает Сыроедову большие деньги. Тот возьмет их, сменив хозяина?

Брединский пожал плечами:

– Не знаю, Сереж.

– Не знаешь. Вот это плохо. Твоим первым помощником должен быть исключительно надежный человек, в котором ты мог бы быть уверен, как в самом себе.

– Но тебя-то в начале гонки рядом не было.

– А с чего ты взял, что я бы согласился возглавить твой штаб, а не отговорил бы от участия в выборах?

– Согласился бы.

– Ну ладно, это все пустое. Анна, надеюсь, в безопасности?

Марк утвердительно закивал головой:

– Да, да! Она дома, под охраной! Вот только...

Солоухов сразу зацепился за последнюю, оборванную фразу друга:

– Что «вот только»?

– Сестра жены, Надежда, с шестилетней дочерью Оксаной. Они в деревне Росиновка, что недалеко отсюда.

– И что Надежда с Оксаной там делают?

– Понимаешь, я, как бы это объяснить, предчувствовал, что ли, что если за них возьмутся мои конкуренты...

Сергей прервал Брединского:

– Предчувствовал и отправил в деревню. Ничего умнее придумать не мог?

– Но они там в безопасности. Каждую среду мой человек навещает их, отвозит все необходимое. Пока ничего не произошло.

– Вот именно что «пока». А где же муж Надежды и отец Оксаны?

– Он погиб в Чечне в 2001 году, будучи командиром местного парашютно-десантного батальона.

– Ясно. Почему ты не спрятал их у себя дома?

Брединский замялся:

– Да я как-то не подумал...

Солоухов решительно заявил:

– Надо сестру жены с дочерью срочно вернуть в город!

– Хорошо. Завтра же перевезу.

Разговор прервал сигнал вызова на сотовом телефоне Брединского. Аппарат Марка был настроен так, что Солоухов имел возможность слышать разговор.

Брединский, посмотрев на дисплей, пожал плечами – видимо, номер вызывающего абонента был ему незнаком, – но ответил:

– Брединский слушает!

– Марк Захарович? Штерн беспокоит! Здравствуйте. Хотел с вами встретиться, приехал на завод, а вы словно испарились. Никто не знает, куда делся шеф.

Марк, стараясь держаться спокойно, ответил:

– Добрый день, Юрий Иванович! Я сейчас вне города, решил, знаете, отвлечься немного от дел насущных. Воздухом чистым подышать. Но если бы позвонили заранее, то я непременно бы встретил вас у завода.

Генерал словно отмахнулся:

– Ну и ладно. Когда думаете вернуться в Переславль?

– А что?

– Мне необходимо поговорить с вами.

Брединский удивился:

– Вот как? И в чем причина этой необходимости, если не секрет?

– Да какой секрет, Марк Захарович? Обсудить кое-что надо. То, что касается, естественно, выборов. Хотел сделать вам одно предложение. Уверен, оно заинтересует вас.

Брединский посмотрел на Солоухова. Тот жестом показал – соглашайся.

Марк ответил:

– Хорошо. Согласен. Где и когда вы предлагаете встретиться?

Штерн предложил:

– На причале у пристани, внизу Крепостного вала Кремля, стоит на приколе небольшой катер. Как вы смотрите, чтобы в 13.00 совершить на нем прогулку по Оке? Одновременно и пообедать, и поговорить?

И вновь Брединский взглянул на майора. Тот показал, думай, мол. Марк, глядя на Сергея, проговорил:

– По Оке покататься, говорите? Отобедать?

Кандидат в губернаторы тянул время.

Сергей, просчитав ситуацию, прошептал:

– От прогулки отказывайся, предлагай встречу в кафе рынка в Новом микрорайоне.

Брединский сказал в трубу:

– Прошу прощения, Юрий Иванович, но на воде меня укачивает. Давайте встретимся в кафе рынка Нового микрорайона. Там уютно, отдельные кабины, неплохая кавказская кухня, особенно шашлык на косточках. А главное, никто нам не помешает.

Штерн неожиданно легко согласился:

– Добро! На рынке так на рынке. В этом есть даже нечто интригующее. Два кандидата на должность руководителя региона проводят встречу на рынке. Данное обстоятельство со временем, несомненно, вызовет интерес у местных средств массовой информации. Но со временем, а пока же прошу не афишировать нашу встречу.

– Об этом, Юрий Иванович, могли бы и не говорить.

– Во сколько встречаемся?

– Вы же определили время. В 13.00!

– Хорошо. До встречи, Марк Захарович!

– До встречи, Юрий Иванович!

Брединский, отключив телефон, обратился к Солоухову:

– Почему на рынке, Сергей?

– Ты не помнишь, кто его директор?

– Гуагидзе! Ну и что?

– То, что он и кафе владеет. Там ты будешь в безопасности, да и я смогу рядышком пристроиться. А с катера, Марк, люди иногда падают в воду. И сразу под винты! Ты хотел бы оказаться под винтами речной посудины? Так, совершенно случайно поскользнувшись на палубе и упав в реку? Думаю, что не захотел бы.

– Скажешь тоже.

Но Солоухов уже не слушал Брединского. Он думал. Видя задумчивость друга, Брединский, закурив, отошел немного в сторону к березам. Наконец, приняв решение, Сергей подошел к товарищу:

– Вот что, Марк. Сейчас едем в город. Я высажу тебя у поста ГАИ, туда вызовешь служебную машину. Звонишь Гуагидзе и заказываешь вторую кабину кафе вместе с шашлыками. И к 13.00 подъезжаешь туда с охраной. На меня, если заметишь, не обращай внимания. Со Штерном общайся непринужденно. Ты не можешь знать его истинных замыслов, а посему веди себя с ним, как с конкурентом. Но не перебивай генерала, дай ему высказаться, даже если он будет провоцировать тебя на конфликт. Задача ясна?

– Куда ясней. Не могу понять одного: что хочет предложить мне Штерн? Уж наверняка не снять свою кандидатуру.

– Это станет ясно во время разговора. Так, сейчас начало двенадцатого. Поехали в Переславль.

Друзья сели в автомобиль. Сергей развернулся и повел его к шоссе. По нему к городу. За постом ГАИ остановился.

– Выходи, Марк. И действуй, как договорились.

Кандидат в губернаторы остался на обочине, майор продолжил движение. У аптеки остановился. Снял в панели сотовый телефон, отыскал в памяти трубы записанный туда номер генерала Капустина, нажал клавишу вызова.

Ответ последовал мгновенно:

– Капустин! Слушаю!

– Добрый день, Александр Андреевич!

Генерал обладал феноменальной памятью на голоса, да и не только на них.

– Сергей Викторович? Здравствуйте! Признаться, не ожидал вашего звонка. Но рад, что позвонили. Что-нибудь случилось?

– Да, Александр Андреевич. Я могу свободно говорить?

– Конечно.

– Вчера мной получена очень интересная информация по преступной деятельности генерала Штерна в бытность его командиром N-ской дивизии, а также ответ на вопрос, почему разведывательный взвод, который я выводил на Дервиша, попал в засаду.

Капустин взял паузу. Затем спросил:

– Приехать ко мне можете?

– Нет. Здесь в Переславле события начинают принимать серьезный оборот.

– Это касается выборов губернатора?

– Да.

– Так. Минуту, не отключайтесь!

Генерал замолчал. И молчание продлилось ровно минуту. Затем Капустин спросил:

– Вы живете по адресу Старопрудная, 16, квартира 4?

– И да, и нет.

– Не понял.

– Адрес мой вы назвали правильно, но в квартире в настоящий момент проводится ремонт, и я обитаю этажом выше, в квартире № 9. А что, это так важно?

– Да. Вы снимаете жилье?

– Нет, живу с женщиной, бывшей одноклассницей.

– Понятно. А ремонтники находятся в вашей квартире допоздна?

– Да.

– До какого времени?

– Примерно до 23 часов, но могут задержаться. Однако я никак не могу понять ход ваших мыслей, генерал.

Капустин усмехнулся, и это хорошо было слышно в динамике:

– Если гора не идет к Магомеду, то Магомед идет к горе.

Солоухов удивился:

– Не хотите ли вы сказать, что сами намерены приехать в Переславль?

– Почему бы и нет? Не совсем удобно, что придется снимать гостиницу, но, в принципе...

Сергей перебил генерала:

– Зачем снимать гостиницу? Приезжайте ко мне, то есть...

– К вам с вашей женщиной? Но разговор нам предстоит строго конфиденциальный, присутствие посторонних лиц исключающий.

– Если решите приехать, я уберу из своей квартиры бригаду строителей. Это не проблема. Хотя мы вполне могли бы пообщаться и там, где я живу сейчас. Катюша, моя женщина, помехой не станет.

– Я не сомневаюсь в этом, но лучше поговорить без нее.

– Понял.

– Значит, где-то в полночь ждите гостей у себя.

– Договорились! Да, чуть не забыл. Мне срочно нужна дистанционная прослушка, можно малого радиуса действия.

Генерал удивился:

– Ого! Кажется, события у вас в Переславле действительно принимают серьезный оборот. Через пятнадцать минут позвоните по телефону начальника УВД вашей области, Юрия Степановича Костина. Я давал вам его телефон, он сохранился?

– Да, при мне.

– Отлично. Он решит вопрос с прослушкой. Какие еще пожелания?

– Еще? Еще я не отказался бы от пары профи нашего спецназа. Но неофициально.

– Вы все более продолжаете меня удивлять и интриговать.

– Такова жизнь, уважаемый Александр Андреевич.

– Я учту ваше пожелание. Значит, в полночь у вас дома.

– Да. Сигнал прибытия – стук в дверь.

– Понял. Конец связи, майор!

– Конец, генерал!

Солоухов, отключив мобильник, задумался. Вот чего-чего, а подобной реакции на свой звонок со стороны генерала Капустина он не ожидал. В том смысле, что высокопоставленный сотрудник ФСБ так заинтересуется информацией майора по Штерну, что сам решит ночью скрытно прибыть в Переславль. Мог бы затребовать эту информацию через того же начальника УВД. Но он решает приехать лично. Сергей набрал номер Гуагидзе:

– Пат? Привет, Солоухов!

– Серега! Теперь ты. И что сегодня за день у меня. Не день, а праздник. Теперь я буду точно знать, к чему снится крупная рыба.

– Какая рыба?

– Крупная, Серега, очень крупная. Сон мне ночью приснился, на рыбалке я. Удочку бросаю, поплавок на дно, дергаю, вытаскиваю леща кило под три, представляешь? И так всю ночь.

Сергей улыбнулся:

– И что с рыбой сделал?

– Вот этого не помню. Но то, что она снится к встрече с друзьями – точно. До тебя звонил сам Брединский! Представляешь, решил устроить у меня в кафе встречу со Штерном! Я балдею!

– Я тоже хочу пообедать у тебя в кафе.

– Да ты что? Вы меня решили разыграть, да?

– Какой может быть розыгрыш, дорогой ты наш орел комнатный. Короче, в 12.00 – 12.10 я буду в кафе. Подойдешь?

– Конечно! Как же иначе? Ну, вы с Бреднем даете. Может, Дубровцева тоже пригласить?

– Нет, Пат! Дуб ничего не должен знать ни о Брединском со Штерном, ни обо мне.

– Понял! Хотя... какой черт, понял? Ничего я не понял.

– Поймешь. Итак в 12.00, в кафе.

– Хорошо, Сережа! Буду ждать.

Закончив разговор с бывшим одноклассником, выждав, как предупреждал Капустин, пятнадцать минут, Сергей набрал номер начальника Переславского УВД. Ответил очень серьезный и строгий голос:

– Генерал Костин!

– Здравствуйте, Юрий Степанович!

– Здравствуйте, с кем имею честь?

– Моя фамилия Солоухов!

– Сергей Викторович?

– Так точно!

Отчего-то Сергею захотелось ответить начальнику местного областного УВД по-военному. Отчего? Это майор и сам бы вряд ли объяснил.

– Мне звонил Александр Андреевич. Нужную вам вещь я предоставлю. Вы умеете пользоваться прибором?

– Если бы не умел, не запрашивал бы.

– Логично.

– Наверное, это противозаконно, генерал?

– Вам, майор, нужна прослушка или мое мнение о состоянии законности в том обществе, в котором мы живем?

– Мне нужна прослушка!

– Тогда езжайте, Сергей Викторович, к мебельному магазину на улице Есенина. У второго светофора увидите патрульную машину «ВАЗ-2110» № ... Остановитесь за ней. Сержант передаст вам прибор. Вопросов патрульному не задавайте, ответа все равно не получите. Надеюсь на личную встречу с вами. Капустин высокого мнения о майоре Солоухове, а Александр Андреевич в органах авторитет. По крайней мере, для людей честных и порядочных. Так что, найдете время, милости прошу в УВД.

– Спасибо, товарищ генерал.

– Не за что. Удачи вам, майор.

Начальник областного УВД отключился.

Сергей повел машину на улицу Есенина.

Как и говорил Костин, у второго светофора возле тротуара стояла милицейская «десятка». Следуя инструкциям генерала, Сергей остановил свой автомобиль за патрульной машиной. Из нее тут же вышел сержант с «дипломатом» в руке.

Солоухов открыл дверку. Милиционер молча передал кейс и удалился. «Десятка» тут же двинулась к площади. Сергей развернулся и повел машину в Новый микрорайон. Кафе «Гори» находилось справа от входа на рынок. Подъезжая к нему, Солоухов увидел Гуагидзе, прогуливавшегося вдоль площадки для парковки автомобилей. Майор поставил машину на стоянку, подошел к директору рынка и своему однокласснику со спины:

– Ждешь, Пат?

Грузин резко обернулся:

– Серега, черт возьми, ты, как призрак, появился ниоткуда.

– Ошибаешься, вон стоит моя лайба на служебной стоянке.

Гуагидзе удивился:

– Так это твоя тачка?

– А разве возле школы ты не заметил ее?

– Э, я тогда выпил не слабо, да и машин было много. Всяких. Твоя ничего. Много отвалил?

– Шестнадцать семьсот!

– Нормально. Ну что, пойдем в кафе?

– Идем. Нам до приезда Брединского со Штерном один вопрос решить надо.

Солоухов вошел в зал. Внутри помещения взял под руку одноклассника.

– Вот что, Пат. Марк просил понаблюдать за встречей, ты должен мне в этом помочь, но строго конфиденциально, понимаешь?

– Как не понять? Говори, что надо сделать, – сделаю. Мы же друзья.

Сергей осмотрелся:

– Брединский заказал вторую кабину?

Гуагидзе удивился:

– Откуда знаешь?

– От верблюда одногорбого, туркменского. Я же говорил, что Марк просил проследить за встречей со Штерном.

– А?! Ну да.

– Так вот, мне надо разместиться в кафе так, чтобы я находился в зале, мог видеть высоких гостей, но и для них, и для их охраны остался бы незамеченным. Такое можно устроить?

Грузин хмыкнул:

– Наговорил. Ты должен видеть гостей и охрану, они тебя нет. При этом находиться в зале.

Он почесал небритый, по моде, подбородок.

– В принципе, такое местечко есть. Кабина для музыкантов. Она за сценой, закрыта портьерой. Если не включать свет, то в той кабине будешь незаметен, а Брединского со Штерном сможешь видеть! Эстрада пуста, музыканты приходят вечером, так что...

Сергей не дал договорить однокласснику:

– Ты гений, Пат! Показывай место отдыха музыкантов.

Гуагидзе, убравший из зала весь обслуживающий персонал, провел Сергея в небольшое темное помещение, внутри которого стояли стол и стулья. В углу находился холодильник. Солоухов отодвинул портьеру так, чтобы между ширмой и стеной оставалась узкая полоса, через которую вторая кабина была видна полностью. Попросил одноклассника:

– Пат! Пройди присядь там, где устроятся гости. А потом, минут через пять, позвони кому-нибудь по мобильнику.

– Кому позвонить?

– Маме.

– Ай, ты прав, надо ей позвонить. Как раз сегодня обещал, молодец, что напомнил.

Сергей предупредил:

– Но не ранее пяти минут, как устроишься в кабине.

– Хорошо.

Он посмотрел на часы:

– Время засек.

– Отлично, ступай на место.

Гуагидзе спустился с эстрады, вошел в открытую со стороны зала вторую от глухой стены кабину, сел у самого окна, положив перед собой сотовый телефон и глядя на часы.

Сергей открыл «дипломат», содержимое которого представляло собой дистанционное прослушивающее устройство среднего, до пятидесяти метров, радиуса действия. Микрофон выходил наружу через специальное отверстие в торце кейса. Автономный динамик, умещавшийся в ушной раковине, позволял слушать то, что улавливал чувствительный микрофон, а портативный магнитофон записывал то, что мог слышать наблюдатель. Система новая, миниатюрная, смонтированная за обшивкой кейса. Так что если просто открыть «дипломат», он будет выглядеть обычным чемоданом, где в настоящее время лежали журнал «Куплю-продам», визитка, свежая местная газета и две пачки «Мальборо».

Включив прослушку набором кода на замках кейса, Сергей услышал легкий шум. И тут же очень четко набор номера Патом. Так четко, что по длительности сигналов, издаваемых клавишами, свободно мог определить сам номер. Гуагидзе спросил:

– Мама? Здравствуй!

Сергей слышал даже то, что отвечала сыну мать!

Прекрасно, аппарат работает. Солоухов отключил прослушку, чтобы не сажать батареи, посмотрел на часы. 12.38. Скоро появятся высокие гости, но до них наверняка охрана Штерна. Она обязательно заглянет в каптерку, где находился майор. А вот увидеть его они не должны.

Гуагидзе, закончив разговор, вернулся к Сергею, который тут же спросил:

– Где здесь можно скрыться, если охрана Штерна решит проверить зал?

Майор думал, что задал однокласснику непростую задачу, но тот спокойно указал на стену за спиной Солоухова:

– Там дверь, за ней еще одно помещение, раньше оно служило уборной для одной певички. Сейчас комната закрыта. Ключ у меня. Держи.

Гуагидзе протянул Солоухову ключ.

Сергей проговорил:

– Это хорошо. Допустим, я спрячусь. Но как узнаю, когда можно выйти?

Одноклассник предложил:

– Давай я тебе на мобильник звякну, когда охрана закончит шмон.

– Точно! Молодчик, Пат, соображаешь. Ну а если кто из охраны в кабине для музыкантов останется?

– А чего им тут делать?

– Логично. Но не для охраны. Та как раз действует нестандартно, если она, конечно, достаточно профессиональна.

Гуагидзе поморщился:

– Серег, не загоняйся, а? Брединский со Штерном кроме базара что делать будут?

И сам же ответил:

– Правильно, шашлык кушать. А охрана смотреть на них? Нет, я и для телохранителей два столика готовлю. Сколько народу в сопровождении прибудет, не знаю, но если надо, всех за столы усажу. Зачем им будет нужна какая-то задрипанная темная комната музыкантов? Тем более если ее проверят?

– Что ж, скорее всего, ты прав. Да и охраны много не должно быть. От силы человек шесть.

– Вот именно.

Сергей хлопнул по плечу одноклассника:

– Будем надеяться, все пройдет как надо, да, горец?

– Конечно! Если Марку надо, людей Штерна разведем, как лохов. Крутых генерал по городу с собой не таскает, приезжал пару раз на рынок. И с ним были двое пацанов из «Редута», знаю я их, гуляют иногда в кафе! Так что не беспокойся. Лучше приготовься, я пошел на выход. С минуты на минуту гости объявятся.

Гуагидзе направился к выходу, а Сергей открыл дверь уборной и занял позицию за портьерой, готовый в любую секунду спрятаться в тайнике.

Глава 7

Первыми без десяти час в кафе появились люди Штерна. Их было двое, молодых, коротко стриженных, спортивного вида парней. Они осмотрели все помещения, включая и комнату отдыха музыкантов, но бегло, скорее для проформы. В 12.55 позвонил Гуагидзе, коротко бросив:

– Можешь выходить из каморки.

Сергей покинул бывшую уборную бывшей звезды местной эстрады, осторожно выглянул из-за портьер. Стол второй кабины сервирован, в зале никого. Понятно, Пат с охранниками Штерна на улице, встречают гостей. Те прибыли одновременно. По крайней мере, в кафе отставной генерал и директор завода вошли вместе. Следом – эскорт в четыре человека, по два телохранителя с обеих сторон. Впереди Пат, услужливо ведя кандидатов в губернаторы к подготовленной для них кабине. Штерн осмотрелся, что-то спросил у охранника, получив ответ, удовлетворенно кивнул головой. Гости устроились за столом. Гуагидзе налил им по фужеру вина и удалился. Сергей включил дистанционную прослушку, ведя и объект наблюдения – чинов в кабине, и не выпуская из вида охранников, которые расположились за одним столом. Через мгновение майор мог слышать и записывать все, о чем говорили Штерн с Брединским.

Начал разговор Марк:

– Вы желали поговорить со мной, господин генерал? Я слушаю вас!

Штерн улыбнулся:

– Ну, какой я теперь генерал, Марк Захарович? Армейская служба, увы, в прошлом. Признаюсь, в войсках я чувствовал себя гораздо уютней, нежели на гражданке.

– Вы хотели поделиться со мной своим армейским прошлым и теми эмоциями, что испытываете в жизни штатской?

Улыбка исчезла с лица генерала. Сергей мысленно похвалил товарища. Так держать, Марк. Перед Штерном проявлять слабость нельзя.

Бывший командир дивизии ответил:

– Да нет, Марк Захарович, у меня нет ни малейшего желания обсуждать то, чего вам не понять. Вы же, насколько мне известно, успешно откосили от срочной службы?

– Это имеет к нашему разговору отношение?

– Нет.

– Тогда давайте перейдем к делу. Пока готовятся шашлыки, думаю, мы многое успеем обсудить.

Генерал согласился:

– Добро! Давайте перейдем к делу. Один совет: выслушайте меня очень внимательно и постарайтесь сделать правильные выводы.

Отпив глоток вина, Штерн прикурил сигарету:

– Сегодня у нас пятнадцатое число, не так ли?

– Ну и что?

– А семнадцатого сентября перед своими избирателями выступит наш третий конкурент, бывший губернатор Туганов.

– Ну и что?

– А то, что уважаемый Николай Валерьевич имеет намерения призвать своих избирателей во втором, решающем туре отдать свои голоса за вас, Марк Захарович.

Брединский пожал плечами:

– Это право Туганова. Я ни о чем не просил его.

– Конечно! Но вам очень важны голоса бывшего губернатора.

– Не спорю, важны.

– Еще бы, ведь они реально могут принести вам победу в выборах, но... Марк Захарович, вынужден вас огорчить – вы не станете губернатором, а Туганов, вместо того чтобы петь вам дифирамбы, на встрече с избирателями обвинит вас в коррупции!

Сергей видел, как побледнел Брединский:

– Что? Меня, в коррупции?

Штерн скривил рот в циничной ухмылке:

– Именно, Марк Захарович. Но это еще не все. Выступление Туганова лишь определит направление ваших дальнейших действий. Главное состоит в том, что вы, Марк Захарович, не станете ни отрицать обвинений Туганова, ни опровергать их. Вы должны уйти с моего пути, и вы уйдете с него.

Брединский сумел взять себя в руки:

– Вы уверены, что я поступлю так, как надо вам?

– Абсолютно уверен, Марк Захарович. У вас нет другого выбора. Вы же человек разумный и должны понимать, что в России просто так, по воле народа, губернаторами не становятся. Губернаторами назначаются сверху те люди, которые нужны власти. Какой власти? Это уже другой вопрос, но назначаются. А процедура выборов – это имитация демократии, которой у нас никогда не было и никогда не будет!

– Вы хотите сказать, что все главы регионов ставленники мафии?

– Ни в коем случае! О какой мафии вы говорите? Ставленники власти! А это не одно и то же. Хотя... если быть до конца откровенным, власть в России сейчас – это деньги, точнее, те люди, которые имеют эти деньги.

Марк поднял бокал. Сергей подумал: лишь бы Брединский не сорвался и не сделал глупости, типа выплеснул вино в физиономию высокопоставленного провокатора. Марк не сорвался, он отпил несколько глотков, поставил бокал на место и облокотился о стол:

– Юрий Иванович! Почему вы так уверены в себе? Почему категоричны в выводах? За вами денежные мешки, которые хотят прибрать регион к рукам, а значит, победа непременно достанется вам? Почему вы считаете, что за мной нет поддержки не менее толстых мешков?

Генерал рассмеялся:

– Марк Захарович, ну не смешите вы меня. Разве я оказался бы в Переславле, если бы кто-то серьезный проталкивал вас на губернатора? Люди, которые владеют страной, конкурентами не являются. Они коллеги. Нет за вами никого, кроме того быдла, которое мы называем народом и которому, по большому счету, плевать, КТО сядет в кресло руководителя Белого дома, местной администрации. То, что на первый тур явилось всего тридцать два процента избирателей, яркое подтверждение моим словам. Так что давайте не будем блефовать. В общем так, уважаемый Марк Захарович. Исходя из того, что вы, уступая мне лидерство в выборах, неизбежно несете как моральный, так и материальный ущерб, так как в дальнейшем придется отказаться и от должности генерального директора крупного промышленного предприятия, я считаю своим долгом полностью компенсировать этот ущерб. Добровольно согласившись играть по моим правилам, вы, если затрагивать материальную сторону соглашения, получите ровно два миллиона долларов США, причем аванс в пятьсот тысяч уже завтра, в удобное для вас время и в удобном месте. В любом виде – будь-то банкноты, чековая книжка, драгоценности или свидетельство о владении какой-либо недвижимостью. Остальное после выборов. С этими деньгами вы прекрасно устроитесь в Москве, а лучше в Санкт-Петербурге, где вам и должность подберут, да и сын будет рядом. А те обвинения, которые против вас выдвинут, будут сняты, как только я стану губернатором. Если пожелаете, мы впоследствии заставим Туганова опровергнуть свои собственные слова. По-моему, предложение для вас более чем выгодное.

Брединский спросил:

– А если я все же откажусь от него?

Отставной генерал вздохнул и неожиданно задал свой вопрос:

– Вы, Марк Захарович, на кладбище бываете регулярно?

– Что? На кладбище?

– Да, на кладбище!

– Бываю. Но редко.

– А зря. Посещать город мертвых полезно. Нигде более так остро не осознаешь всю хрупкость человеческой жизни. Я вот недавно посетил новое кладбище и, знаете, как бы точнее выразить мысль... был... подавлен, да, наверное, так правильно, подавлен обилием шикарных памятников, поставленных на могилах сравнительно молодых еще людей. И мне очень не хотелось бы, чтобы среди них поднялась еще одна мраморная глыба с вашим барельефом. Очень не хотелось бы.

– Вы угрожаете мне?

Штерн изобразил удивление, переспросив:

– Угрожаю? Да избавь меня господи! Я размышляю, Марк Захарович, и делюсь с вами своими мыслями. Только и всего. Но, кажется, нам предстоит прервать милую беседу, официант несет шашлыки.

К столу второй кабины с подносом, на котором дымилось, разнося по кафе аппетитный аромат, хорошо прожаренное свежее мясо, появился Гуагидзе.

Он поставил поднос на свободную часть стола:

– Угощайтесь, гости дорогие! Уверяю вас, такого шашлыка вы нигде больше не попробуете. Специальный рецепт еще царской грузинской кухни. К шашлыку открою и бутылку вина еще девятнадцатого века. Одну минуту.

Пат выставил и вино, а его работники поднесли шашлык охране.

Штерн потер ладони:

– Уважаю шашлычок. А вы, Марк Захарович?

Брединский на удивление спокойно ответил:

– Я больше предпочитаю сибирские пельмени, но и от шашлыка не откажусь. Тем более с вином вековой выдержки.

– Тогда вперед!

Штерн с Брединским и охрана принялись за мясо.

Сергей же проверил работу прослушивающего устройства. Его интересовало, сколько пленки осталось в портативном магнитофоне. Оказалось, больше половины катушки. Аппарат работал эффективно, надежно и экономно. Что майору и требовалось.

Спустя двадцать минут, когда с шашлыками и вином было покончено, а перед Штерном и Брединским Гуагидзе поставил чашки кофе, предварительно лично и быстро прибрав стол, беседа между Штерном и Брединским возобновилась.

Бывший комдив, потягивая обжигающий напиток, спросил:

– Так как вам мое предложение, Марк Захарович? Только, прошу, не надо лишних фраз. Мне достаточно услышать либо «да», либо «нет». Не стоит терять время.

Брединский ответил:

– Предложение заманчивое. Но его надо обдумать. Я не привык принимать решения спонтанно.

Генерал вновь скривился в улыбке:

– Логично. И сколько вам понадобится времени, чтобы проанализировать ситуацию и все же принять решение? Только решение окончательное, Марк Захарович.

– Естественно, окончательное. А времени мне понадобится немного. Как только я прослушаю речь господина Туганова, так сразу и свяжусь с вами. И вы узнаете о моем решении.

– Договорились! Приятно иметь дело с людьми разумными, достойно принимающими удары судьбы. Жаль, не смогу предложить вам место в своей администрации. Сами понимаете, это невозможно. А такие люди, как вы, мне нужны.

Брединский поднялся:

– Не беспокойтесь. Не думаю, что у вас возникнут проблемы с комплектацией штата администрации. Позвольте откланяться.

– До свидания, Марк Захарович! С нетерпением жду вашего звонка, послезавтра, 17-го числа.

– Я позвоню.

Марк вышел из кафе со своими охранниками.

Штерн же уходить не спешил. Он через стекло большого окна взглядом проводил машину Брединского, закурил сигарету, задумался. У стойки бара замер и Гуагидзе, не решаясь прервать мысли важного клиента. Впрочем, думал отставной генерал недолго.

Затушив сигарету, он достал из внутреннего кармана пиджака телефон, нажал несколько клавиш. Послышались гудки.

Наконец Штерну ответили:

– Да, Юрий Иванович?

– Шорин?

От упоминания этой фамилии майор вздрогнул. Генерал вызвал бывшего офицера оперативного отделения штаба дивизии. Или «Корсара» – предателя, работавшего в дивизии на чеченских боевиков и ставшего главным виновником гибели молодых парней разведывательного взвода в квадрате 133 у Шаройского перевала.

Абонент генерала ответил:

– Слушаю вас, генерал!

– Давай в офис. Оттуда поедем смотреть гостей. Надеюсь, Виктор без проблем перебросил их в Хвосту?

– Без проблем.

– Хорошо. Выполняй приказ.

– Есть!

Штерн, отключив мобильник, подозвал к себе хозяина рынка и кафе, Пата Гуагидзе:

– Шашлык у тебя действительно хороший, грузин, да и вино отменное. Ты здесь сам кем обретаешься?

Гуагидзе не без гордости ответил:

– Мне принадлежат и рынок и кафе!

Штерн, как показалось Сергею, немного удивился:

– Вот как? Не думал. Хотел предложить работу у себя, а ты и сам, оказывается, не последний человек в городе.

Гуагидзе слегка смутился:

– Ну, это не совсем так, хотя... по большому счету, вы правы.

– А ты знаешь, кто я?

– Конечно! Вы господин Штерн, один из двух кандидатов на должность областного губернатора!

Бывший комдив поправил Гуагидзе:

– Будущий губернатор, грузин! Тебя как зовут?

– Пат!

– Пат, ты мне понравился, напомни о себе после выборов.

– Хорошо. Обязательно напомню.

Штерн достал из кармана пухлый бумажник:

– Сколько я должен за обед? Включая охрану?

Пат отмахнулся:

– Да что вы, какие могут быть деньги? Разве с гостей деньги берут, а вы очень дорогой гость.

Отставной генерал явно остался доволен ответом Гуагидзе:

– Так ты непременно напомни о себе. Мне есть что предложить тебе, Пат. Большим человеком станешь.

– Спасибо, напомню.

Штерн все же достал деньги и бросил на стол несколько долларовых купюр, достоинства которых Сергей рассмотреть не смог.

– А деньги возьми. И никогда не отказывайся от денег. В них, Пат, сила! Большая сила! Естественно, в больших деньгах. Ну, мы еще встретимся. Благодарю за прием и прекрасный обед.

Генерал направился к выходу. За ним, как тени, последовали охранники. «Мерседес» Штерна отъехал от кафе и быстро скрылся из вида. Гуагидзе присел на стул и крикнул:

– Серега! Можешь выходить, зал «чист»!

Солоухов и сам видел, что может больше не скрываться, но ему потребовалось время, чтобы упаковать «дипломат». Впрочем, спустя минуту, поставив кейс между ног и закурив, майор присел рядом с бывшим одноклассником.

Гуагидзе поинтересовался:

– Ну и что? Узнал из их базара, что хотел?

– Узнал.

Пат вздохнул:

– Ты как хочешь, Серега, а наш Бредень против Штерна не боец. Я как-то раньше не думал об этом, считал Марка фаворитом, а оказывается... короче, раздавит Брединского генерал. Я, конечно, разговора их не слышал, но Штерн – сила. Ты его глаза видел?

– Нет.

– А я видел! Как твои сейчас. Так вот, в глазах генерала нет ничего человеческого, они равнодушны и беспощадны. Такие глаза, наверное, у киллера.

Сергей усмехнулся:

– Ты и киллеру в глаза заглядывал?

– Нет, но думаю, что они такие же, как у Штерна. Нет, не устоит против него Бредень.

– Это еще бабка надвое сказала! Ты в любом случае не пострадаешь. Понравился генералу. Большим человеком обещал тебя сделать. Так что не загоняйся.

– Да на хрен мне его подачки нужны? И без них проживу. Марка жалко. Ведь завалят его. Не дадут до выборов дожить.

Солоухов оборвал одноклассника:

– Прекрати ныть, Пат! Все будет нормально. Ты смотри, об этой встрече на рынке не трезвонь. А то как бы хуже себе не сделал. А про меня вообще забудь.

– Ясный палец. Что я, совсем дурак, что ли?

– Нет, Пат, ты у нас умный. Предприимчивый и умный. Выведи-ка меня лучше из кафе так, чтобы ни одна душа не видела.

Гуагидзе поднялся:

– Пошли! Только в коридоре аккуратней, балки там низкие, череп пробить можно.

– Вот и иди первым, указывай на препятствия.

Пат вывел Сергея на улицу, где друзья и попрощались. Сориентировавшись, Сергей отправился к месту, где оставил автомобиль. По пути в киоске купил подробную карту города и области, рекламную брошюру предвыборного штаба Штерна. Сел в салон. Так! Замысел бывшего комдива понятен. Он решил элементарно взять на испуг своих потенциальных противников. Надо признать, работал генерал топорно, но эффективно. Действуя чисто по-военному, уперто и в лоб, Штерн дезорганизовал конкурентов. Те подобных действий ожидать не могли. Хотя Марку надо отдать должное – он сумел въехать в обстановку и не пытался переиграть генерала во время, в принципе, ничего кардинального не решавшей встречи. Ему хватило ума не наговорить лишнего, это уже хорошо...

Мысли о Брединском прервал сам Брединский, вызвав Солоухова по сотовому телефону:

– Ну, как беседа, Серега?

– Ты молодец! Провел встречу как надо.

– Но ты слышал, что этот урод предложил? И как он угрожал мне?

– Слышал. Ты очень правильно сделал, что обещал сообщить свое решение после 17-го числа.

– Правильно-то правильно, но Туганов? Кто бы мог подумать, что он так легко сдастся Штерну?

– Ему, в отличие от тебя, Марк, терять уже нечего, и мы точно не знаем, говорил ли Штерн о бывшем губернаторе правду или брал тебя на понт.

Брединский предложил:

– Может, мне позвонить Туганову?

– Ни в коем случае! Туганов наверняка под контролем людей Штерна.

– И что делать?

– Сам как настроен? Продолжать борьбу или поднять лапы?

Марк возмутился:

– Да как ты можешь так обо мне?

– Извини, но мне важно твое настроение. Значит, продолжаем борьбу?

– Ты, помнится, отказался войти в мой предвыборный штаб?

Солоухов ответил:

– Да, Марк, в твой штаб я войти отказался. И сейчас не войду. Сыроедова вместе с остальными штабистами стопудово уже купил Штерн, и они работают на него. Поэтому, если ты желаешь продолжить борьбу, организуй другой, тайный штаб, потенциальный начальник которого разговаривает с тобой по телефону.

Брединский воскликнул:

– Согласен! А старый мне разогнать?

– Зачем? Его мы используем, чтобы дезинформировать Штерна.

– Ясно. Что делать лично мне?

– То, что ты обещал «уважаемому» Юрию Ивановичу. Думать! Ломать голову, чтобы семнадцатого числа объявить Штерну свое решение. Закройся у себя дома, это уже будет знак генералу, что разговор в кафе подействовал на тебя. Все дела передай Сыроедову, как бы отстранясь от активной работы. Это тоже будет успокаивающим знаком для генерала. А сам в тиши домашнего кабинета продолжай работать над планом продолжения предвыборной кампании. Особенно сильной она должна получиться в финальной части гонки.

Брединский заметил:

– А ты неплохой политтехнолог.

– А вот этого, Марк, не надо! Я – офицер, а не политтехнолог, но Штерна мы сделаем. Я служил под его командованием и знаю, что он собой представляет. Да, обеспечь надежную охрану себе. Не думаю, что Штерн решится на кардинальные действия, по крайней мере, до послезавтра, а там черт его знает. Может, он базар устроил как отвлекающий маневр. На это генерал способен. И, в принципе, это не такая уж редкая практика при ведении боевых действий. Особенно носящих характер партизанской войны. Так что лучше обезопасить себя. И Надежду с Оксаной.

– Утром я перевезу их к себе.

– Сегодня нельзя это сделать?

– Некому доверить, все люди заняты!

– А ты найди хотя бы одного человека, чтобы сегодня перевезти родственников в город.

Брединский вздохнул:

– Попробую. Но я теперь совершенно не знаю, кому можно доверять, а кому нет.

– Набирайся опыта. Он тебе в будущем очень пригодится. Да, какой адрес штаба Штерна? А то я тут его брошюру купил, не хочу листать это фуфло.

– Записывай.

– Запомню.

Марк продиктовал: «Улица Ленина, дом 31, строение 2, трехэтажный особняк, сразу за зданием областной администрации, за забором с проволокой и внутренней охраной».

– Ясно! А где у нас деревня Хвоста находится, в каком районе?

– Чего не знаю, того не знаю.

– Плохо, Марк! Штерн о тебе знает все, ты же о нем ни хрена. А в этой Хвосте у генерала то ли резиденция, то ли база. Подобной информацией обладать ты просто обязан.

– Ну извини, я же не генерал и не разведчик.

– Это точно. Если что, номер знаешь. И сам сотовый держи заряженным, оплаченным и под боком. Даже когда будешь заниматься любовью с супругой.

– О чем ты, Серега? Какой сейчас секс? Какая любовь?

– А вот это ты зря. Выборы – суета, любовь – жизнь. К тому же секс повышает тонус. Но это твое дело, главное – будь постоянно на связи.

Майор отключил мобильник.

Так, значит, особняк за зданием областной администрации? Посмотрим, сколько он имеет выездов. Сергей разложил на коленях карту города. Так, вот центр, улица Ленина, областная администрация, Профсоюзный проезд, усадьба отдельно стоящего здания под № 73, строение 2. Штаб господина Штерна. Отсюда минут десять езды, вот только припарковаться по Ленина негде. Хотя почему негде? Двор спортобщества «Динамо». Как раз напротив Профсоюзного проезда. Поехали. Глядишь, и успеем посмотреть на выезд генерала в деревню Хвосту. Что делать дальше, решим по обстановке.

Сергей рванул «Ауди» в сторону центра. Чтобы добраться до улицы Ленина, ему понадобилось всего шесть минут. Так уж вышло, что практически все светофоры Центрального проспекта он прошел на зеленый свет. И пробок, которые в последнее время начали становиться проблемой и для Переславля, не было. Во двор спортобщества Солоухов заехал в 14.22. К нему тут же подошел охранник. Сергей чертыхнулся. Солоухов знал, что предъявит ему охранник спортобщества «Динамо». Табу на стоянку в этом дворе. Поэтому встретил довольно пожилого секьюрити сторублевой купюрой:

– Я всего минут на двадцать. Это по максимуму.

Охранник принял деньги, положил сторублевку в карман и важно заявил:

– Через полчаса вас не должно быть здесь. Сами понимаете, территория служебная, посторонним находиться запрещено.

– Я все понял. Но и ты за время моего отсутствия, будь добр, присмотри за машиной.

– Без проблем.

– Вот и отлично.

Сергей вышел со двора, прошел до перекрестка, где пересек улицу Ленина, по противоположной стороне вернулся назад и свернул в Профсоюзный переулок. Он оказался коротким, но до упора забитым автомобилями всех мастей, от простенькой «шестерки» времен развитого социализма до крутого «Лексуса» последнего модельного ряда. Что ж, данное наличие техники объяснимо. Слева – Администрация области, справа – областная Дума с городским Советом. Пройдя переулок, Солоухов вышел к металлическим воротам забора, за которым виднелось современной постройки трехэтажное здание, на котором была закреплена табличка с указанием адреса настоящей усадьбы – улица Ленина, дом 73, строение 2. Да, неплохое строение. Вот, значит, где обосновался «гадюшник» – предвыборный штаб отставного генерала. Нехило устроился Штерн, нехило! Видимо, толкачи, что проталкивают его в кресло местного губернатора, денег не жалеют. Да и что их жалеть, когда текут они бесконечной рекой со всех сторон.

Майор понимал, что стоять перед воротами он не может. Наверняка подъезды и подходы к офису генерала отслеживаются внешними видеокамерами. А привлекать к себе внимание охраны штаба нельзя. Поэтому Сергей прошел в сторону и вошел в единственный подъезд единственного здесь девятиэтажного дома. Непонятно, как прежние власти, зданию было лет сорок, позволили поднять жилую коробку на территории своей вотчины. Хотя раньше здесь управление КГБ по Переславской области находилось, а обком партии базировался в другом здании, на другой улице. И дом этот, наверно, строился для семей сотрудников УКГБ.

Подъезд оказался пуст. Сергей встал в дверях, закурил, наблюдая за воротами штаба бывшего своего комдива. Те вскоре отъехали в сторону, и показался «Мерседес» черного цвета. Если бы он не остановился, то Солоухову пришлось бы гадать, кто находится в салоне. Штерн с Шориным или кто-то другой из штаба. Но «Мерседес» остановился за воротами. Уж что там произошло, можно только гадать, но из машины вышли двое. Это были отставной генерал с... человеком, которого Сергей пару раз встречал в штабе дивизии, наведываясь в разведывательный отдел. И этим человеком мог быть только Шорин, в прошлом офицер оперативного отделения штаба соединения и по совместительству агент чеченских боевиков по кличке Корсар.

Штерн приказал охраннику:

– На вахте! Позвони в офис! Передай, чтобы секретарь перенес встречу с телевизионщиками на завтра.

Охранник, то ли не поняв приказа, то ли не услышав его из-за работы системы открывания ворот, переспросил:

– Что?

Тогда Штерн, сплюнув, повернулся к своему спутнику:

– Шорин! Сбегай сам в штаб! А то нашли глухарей каких-то. Только пооперативней, Саша, у нас время на пределе.

Бывший майор безоговорочно побежал к зданию, что-то на ходу бросив охраннику, который только обиженно пожал плечами.

Предположение Сергея полностью подтвердилось. С генералом в «Мерседесе» находился Шорин – предатель и виновник гибели не одного десятка наших солдат в Чечне. Физиономию его Солоухов запомнил.

Оставаться в подъезде не имело смысла. Нужно было быстрее добраться до своей «Ауди», чтобы организовать преследование «Мерседеса». Сергей выехал со стоянки спортобщества «Динамо» как раз в то время, как машина Штерна, включив мигалку и нарушая правила дорожного движения, свернула на главную дорогу влево, куда поворот был запрещен. Что было на руку Солоухову. Ему не потребовалось ничего нарушать. Майор просто вывел автомобиль на Ленина и, имея перед собой несколько легковых машин, пошел за крутой иномаркой бывшего комдива.

«Мерседес» выехал из города по шоссе, ведущему в Мордовию. Сергей, пользуясь тем, что трасса особо не загружена транспортом, вел машину, одновременно бросая взгляд на карту. Искал деревню Хвосту. Селение находилось рядом с озером Черным, в стороне от саранской трассы. К нему вела дорога, начинающаяся через двадцать семь километров. Плохо, что дорога открытая, имеющая с обеих сторон поля и редкие лесополосы. В данных условиях мобильное слежение осуществлять невозможно. Оно будет замечено. Придется проходить мимо поворота и уходить дальше по трассе. Сергей надеялся отследить базу Штерна в Хвосте. Теперь от этой затеи придется отказаться. Жаль. Ведь генерал ехал на встречу с гостями, а гостями могли быть наемники из Латвии, о прибытии в Переславль которых Солоухова предупредил покойный Дервиш. Не мешало бы обнаружить гнездо, где временно обоснуются наемники, и послушать через дистанционку, какую задачу определит им отставной генерал. Но что теперь об этом говорить? Сергей решил прекратить преследование, чтобы не напрягать себя лишней ездой и пустой тратой времени. Он уже определил место разворота, как «Мерседес» неожиданно сбавил ход, вышел на середину трассы и включил сигнал левого поворота. Данный маневр удивил Солоухова. Ведь Штерн спешил в Хвосту, почему же генерал решил свернуть на дорогу, уходящую от главного шоссе? И уходящую, если верить карте, в Мещерский лесной массив? Непонятно! Но решение прекратить слежение Сергей отменил. Он так же сбавил скорость, следя за «Мерседесом». Тот, пропустив встречный транспорт, свернул на второстепенную дорогу и, набирая скорость, пошел к виднеющемуся вдали лесу. Сергей остановил машину, наблюдая за уходящей иномаркой Штерна. Пока та не войдет в лес, он не может двигаться следом. Бросив взгляд на карту, Солоухов отметил, что дорога ведет к другому шоссе федерального значения, захватывая достаточно крупный сельский населенный пункт. И ответвления она не имеет. Так за каким чертом Штерн свернул с мордовской трассы здесь? Или под Хвостой он подразумевал иную деревню, специально изменив название для перестраховки? Но зачем? От кого здесь, в Переславле, было страховаться Штерну? Если только от своих же людей. Что ж, в принципе, это возможно. Таким образом, говоря о Хвосте, он подразумевает какую-нибудь Козловку, а упоминая Козловку, говорит о Хвосте. Подобный мутняк как раз вписывается в армейский стиль. Штабы разных уровней, готовя какие-либо операции, чтобы сбить с толку вероятного агента противника, меняли не только названия населенных пунктов, но и даты операций иногда перед самым их началом. Если так, то база Штерна лежит где-то по второстепенной дороге. Так... Она проходит через крупное село Ильичево. Там и может находиться эта база, в любом из домов села. И найти ее не составит труда. Правда, придется пройтись с километр пешком, имея при себе «дипломат» с прослушкой. Но это ерунда. Может, он налетит на базу и сразу. Для этого стоит спросить у любого жителя селения, где останавливается крутой «Мерседес» с необычными знаками. Лучше у какого-нибудь алкаша. Тот за пузырь всю подноготную села выложит. Отложив карту, Сергей взглянул на дорогу. «Мерседес» приближался к лесу и спустя минуту скрылся из вида. Майор тут же свернул на второстепенную дорогу и, так же до предела увеличив скорость, повел свою «Ауди» вслед за «мерсом».

Однако погоня так ничего и не дала Сергею. Он упустил «Мерседес». По словам жителей села Ильичева, черная иномарка проехала селение не останавливаясь. Сергей погнался дальше, но машина Штерна исчезла. И куда она пошла, выйдя на параллельную мордовской федеральную трассу, можно было лишь гадать. Карта ничем не помогла майору. Ударив от досады по рулевому колесу обеими ладонями, Сергей повел машину обратно в Переславль. Домой. Надо было пообедать, отдохнуть и подготовить свою квартиру к ночному визиту генерала Капустина. В принципе, майору было что доложить московскому гостю. Вот только пленку с диктофона Дервиша следовало переписать на свой аппарат и отредактировать так, чтобы нигде не прошла информация о раннем знакомстве майора с Вахой, называющим себя Дервишем. Хотя, наверное, все же придется открыться Капустину. Но, не называя истинного имени того, кого все знали как Дервиша. Но это позже. А пока надо еще доехать до дома.

В городе транспортный поток значительно увеличился, и Сергею понадобилось чуть более получаса, чтобы проехать какие-то десять километров от въезда в город до собственного дома. Как бы то ни было, в 15.50 он зашел в квартиру Екатерины. Быстро перекусив, Сергей прилег на диван, заставив себя заснуть, определив на сон два часа. Проснулся в 17.50. Скоро должны прийти рабочие стройбригады. С ними надо поговорить.

Сергей спустился к себе в квартиру. Оценив оперативность и мастерство строителей, устроился на кухне, единственном месте, пока еще не тронутом ремонтными работами. Бригада появилась в 18.20. С ней пришел и прораб. Увидев в квартире хозяина, спросил:

– Решили посмотреть, как работают мои люди?

– И это тоже.

– А что еще? Изменения в планах?

– Нет. У меня к вам просьба, Евгений Петрович!

– Слушаю вас!

– Понимаете, я должен встретиться здесь с одним человеком, поэтому хотел, чтобы ваши люди привели в порядок гостиную, и на этом сегодняшние работы прекратили бы.

Прораб улыбнулся:

– Женщина?

– Ну какая вам разница, Евгений Петрович?

– А как же соседка наверху? Она ничего! Но вы правы, до вашей личной жизни мне нет никакого дела. А просьбу... Просьбу выполним.

Он подозвал к себе одного из строителей:

– Женя! Быстренько привести гостиную в жилой вид, расставить мебель – и по домам. Сегодня короткий день.

Парень ответил:

– Сделаем, раз надо.

– Надо, Женя, надо.

Отпустив строителя, прораб повернулся к Солоухову:

– Вы, Сергей Викторович, скажите ребятам, какую мебель выставить, а они все вытащат и расчехлят. И через пару часов гостиная к приему гостя будет готова.

– Хорошо. Я проинструктирую ваших рабочих.

– Замечаний по ремонту нет?

– Нет, все нормально. Даже лучше, чем ожидал.

– А что я говорил? Заметьте, идем с опережением графика!

– Я учту это при окончательном расчете.

Прораб вновь улыбнулся:

– Это ваше право.

Сергей прошел в гостиную, сказал строителям, чтобы они, помыв полы и закрыв окна газетами, поставили в комнате лишь стол да стулья. После чего, попрощавшись с бригадой и прорабом, вышел в коридор, где столкнулся с Данилычем. Старик выглядел мрачнее тучи.

– Что-нибудь случилось, Данилыч?

Старик сплюнул на плиточный пол подъезда:

– Случилось.

– И что же? Я могу чем помочь?

Данилыч вздохнул:

– Мне теперь уже никто не поможет.

– Заболел, что ли?

– Хуже! Марфа, мать ее, закодировала, ведьма!

Солоухов едва сдержался, чтобы не рассмеяться:

– Закодировала? Сама?

– Да какой сама? У меня, понимаешь, грыжа иногда покоя не дает, вот и давеча разболелась. Ну, жена говорит: пошли к врачу. А ты знаешь, какая она настырная. Я согласился. Пошли. Только оказался я у нарколога. Тот и начал меня обхаживать. Не поверишь, колдовал где-то час, а потом говорит: все, дед, таперича любой спиртной напиток тебе в горло не полезет. Я говорю: ага! Щас! Злой был и на врача, и на Марфу. Вышли из диспансера, я сразу в рюмочную, на сотку в заначке деньжата были. Взял стакан. И что ты думаешь? Как только запах водки почувствовал, так тут же чуть не срыгнул. Как ни пытался пересилить себя, не смог выпить!

Сергей все же рассмеялся:

– Да, дед, взяли тебя в оборот серьезно. Только ты не злиться на жену, а благодарить ее должен. Она же о твоем здоровье печется!

На лестнице показалась Катя:

– Добрый вечер, мужчины. О чем беседа, если не секрет?

Данилыч кивнул на Сергея:

– Вон у него спроси, Серега тебе все распишет, а я пошел в магазин, молока купить надо, глаза б мои его не видели.

Старик начал спускаться вниз.

Катя спросила:

– Что случилось, Сережа?

– Идем домой, там расскажу.

Они поднялись в квартиру, где Солоухов поведал Екатерине и историю соседа, и то, что этой ночью, а возможно, не только этой, будет отсутствовать. Катя, естественно, поинтересовалась, где и почему. Сергей объяснил ситуацию. Выслушав человека, ставшего ей самым близким, Катя спросила:

– Сережа? Почему не говоришь мне всей правды? Я же чувствую, ты очень многого не договариваешь.

Солоухов обнял женщину:

– Катенька! То, чем мне придется заниматься, связано с помощью Марку. Как будут развиваться события, я не знаю и знать не могу, поэтому и объясниться до конца не имею права. Но, как только закончится эта эпопея, ты все узнаешь. Все, до самой последней мелочи. Обещаю тебе.

– И как долго продлится эта эпопея?

– Думаю, недолго.

– А это не опасно?

– Ну что ты? На войне было опасно, а здесь мирная жизнь. Так что не волнуйся. И пойми меня правильно – отказать в поддержке Марку я не могу. Он мой друг.

Катя вздохнула:

– Понимаю! Так ты говоришь, сегодня ночью будешь принимать гостей у себя. Но там же ремонт? Почему вам не поговорить здесь?

– Потому что те люди, которые приедут ко мне на ночную встречу, люди тактичные и не желают причинять неудобства женщине, которой после тяжелой работы требуется полноценный отдых.

– Сам-то отдохнул?

– Отдохнул.

– Ел чего-нибудь?

– Да! Но если хочешь, составлю тебе компанию.

– Конечно, хочу! Я вообще хочу, чтобы ты всегда был рядом, но это, наверное, невозможно.

– Возможно, Катя. И ты в этом убедишься. Вот пройдут эти чертовы выборы, и убедишься.

– Ладно! Я буду ждать.

Катя пошла в спальню переодеваться. Затем зашла в ванную. После чего они устроились на кухне.


Свернув с Мордовского шоссе в сторону леса, Штерн приказал Курко:

– Веди машину быстро, но смотри назад. По-моему, нас кто-то пас в городе! Если это так, то «хвост» здесь проявится обязательно.

Подчиненный генерала удивился:

– Да кому нас пасти, Юрий Иванович? Уж не людям Брединского? По-моему, ему сейчас не до этого.

Физиономия Шорина расплылась в кривой ухмылке. Он добавил:

– После встречи-то с вами.

Но отставной генерал не принял шутливого тона бывшего майора:

– Ты чего лыбишься, Саша? Тебе весело? Успел расслабиться на гражданке? Так я быстро в строй поставлю. Надо будет, и раком. Забыл, как это делается?

Шорин перестал ухмыляться:

– Извините, Юрий Иванович!

Курко отрапортовал:

– Приказ следить за обстановкой принял. Докладываю: от шоссе пройдено семь километров. Сзади никого нет.

Штерн откинулся на спинку сиденья:

– Вот так-то лучше.

Он достал пачку сигарет и, опустив стекло двери, закурил.

Проскочив село Ильичево, «Мерседес» вскоре свернул на шоссе, отходящее от Переславля, параллельно мордовской трассе, но затем уходящее северо-западнее на Ярославль. На шоссе иномарка долго не задержалась и, пройдя километров пять, вновь свернула и вновь направо, на этот раз сойдя с дорожного полотна через крутой кювет на еле заметную грунтовую дорогу, которая сразу же уходила в густой смешанный лес. Миновав множество поворотов, лесных балок, канав и колдобин, «Мерседес» остановился на небольшой лужайке, на самом краю леса. Дальше Штерн с Шориным пошли пешком и спустя пять минут вышли к забору обширной усадьбы, к открытой калитке, возле которой их встретил Шаламеев:

– Здравия желаю, генерал!

– Здравствуй, Виктор, собрал гостей?

– Сидят в комнате первого этажа, как вы и приказывали.

– Хорошо. Иди к ним. Как будешь нужен, я вызову тебя. Да, вокруг местность смотрели?

– Так точно! Все спокойно! Никто не то что подозрительный, а просто посторонний в деревне и округе за последние сутки не появлялся.

– Добро! Иди!

Шаламеев вошел в дом, а Штерн с Шориным поднялись по внешней лестнице на второй этаж. Возле одной из опор Штерн остановился. Отсюда он хорошо видел сидящих на диване и в креслах латышей-наемников, которым Шаламеев читал лекцию. Наемники слушали бывшего капитана. Но так, для проформы, потому что тот ничего определенного не говорил. Лишь общие фразы. Латыши Штерну понравились. Роботы смерти! Эти выполнят все, что им прикажут. И умрут, если что, так же спокойно, как и слушают пустую болтовню инструктора.

Генерал отошел от опоры, подал знак Шорину, и они вернулись на улицу. За калиткой Штерн достал портативную радиостанцию, нажал сигнал вызова и тут же отключил рацию. Шаламеев, почувствовав легкий удар тока от своей станции, разрешил латышам покурить, не выходя наружу. Покинул комнату через главный вход. Обошел дом, вышел через калитку к начальству.

Генерал проговорил:

– Бойцы хорошие! Такие нам и нужны. В восемнадцать часов, Виктор, берешь троих из них и везешь к деревне Росиновка. Проводишь к дому, где обосновалась родня жены господина Брединского. Пока светло, пусть понаблюдают за хатой, а ночью берут мать и дочь под полный и жесткий контроль. Надеюсь, понятно, что это означает?

Шаламеев усмехнулся:

– Понятно! Баб в подвал или кладовку, на цепь, жратву два раза в день, парашу в угол. И постоянное устрашение. Так?

– Так. Но, Витя, предупреждаю: ни мать, ни девчонку не трогать. Ты понимаешь, о чем я? Не дай бог, кто из латышей решит трахнуть их. Ответят все по полной программе, ты не исключение.

Бывший капитан вздохнул:

– Эх, Юрий Иванович! Лишаете единственного удовольствия, я и так бабу уже почти месяц не видел, а тут такие курочки! Особенно девочка! Конфетка нетронутая! Ведь им же все равно не жить? Чего жалеть?

Штерн прошипел:

– Ты не понял приказ?

– Да понял я все. И сделаю, как приказано.

– Вот и хорошо. После выборов я отдам тебе всех проституток Переславля. Вот тогда натрахаешься вволю.

Шаламеев скривил рот в похотливой ухмылке:

– Ловлю на слове, Юрий Иванович! Мне ничего другого и не надо. Никаких должностей, постов и окладов. Лишь контроль над шлюхами и борделями. Вот где я развернусь. И порядок заодно жесткий наведу.

Генерал прервал тайного помощника:

– Ну хватит, размечтался, аж слюну пустил, «инструктор»! Мое слово крепкое. Если, конечно, не допустишь ошибки.

Шаламеев заверил:

– Не допущу, генерал! Будьте уверены.

Штерн продолжил:

– Значит, троих в Росиновку. Двоих, в том числе старшего группы, здесь готовить к устранению Туганова. После его «обличительной» речи против Брединского ликвидация уважаемого Николая Валерьевича вполне может рассматриваться в народе как месть Брединского. Это нам выгодно. Но даже, если убийство Туганова не поднимет особого шума, то все равно нам по-любому убирать бывшего губернатора. Многое он знает, а свидетель на финише гонки опасен. Свою группу сосредоточь в загородной резиденции и офисе. Задача ясна?

– Так точно!

– Ну и последнее. Подготовь план ликвидации самих наемников. Я их у чеченов выкупил, так что теперь они – моя собственность. Сделают свое дело и уйдут. На дно болота, которых в Мещере, слава богу, еще достаточно. Ликвидация наемников на тебе, Витя. Естественно, по моему личному приказу.

Шаламеев согласно кивнул головой:

– Я все понял, Юрий Иванович! Как скажете, так и сделаю. На меня можете рассчитывать, как на себя.

Штерн ткнул пальцем в грудь бывшего капитана:

– Иногда, Витя, даже на себя нельзя полностью рассчитывать. Давай иди к наемникам. Как только родственниц Брединского латыши возьмут под контроль – доклад мне.

– Есть!

Шаламеев вошел во двор, закрыв за собой калитку.

Штерн с Шориным направились в лес. Оттуда старым маршрутом вернулись в город. Предстоящую ночь отставной генерал вновь решил провести в офисе, в обществе проститутки Ангелины. Расслабиться перед решающим боем.

Глава 8

В 23.30, поцеловав Катю, Сергей, стараясь не шуметь, спустился в свою квартиру. Строители справились с заданием, приведя гостиную в надлежащий вид. Теперь в комнате вполне можно было провести служебное совещание. Решив, что Капустин-старший с дороги не откажется подкрепиться, Солоухов сварил крепкий натуральный кофе.

Ровно в полночь в дверь квартиры № 4 аккуратно постучали. Сергей, выйдя в прихожую, посмотрел в глазок. И увидел знакомое лицо генерал-майора Капустина, отца своего бывшего подчиненного, продолжавшего служить на Кавказе. Рядом с генералом находился еще один человек. Оба гостя были в гражданской одежде. Сергей открыл дверь.

Мужчины вошли в прихожую.

Капустин протянул майору руку:

– Ну, здравствуйте еще раз, Сергей Викторович! Искренне рад видеть вас в добром здравии.

Солоухов ответил на рукопожатие.

Генерал между тем представил своего сопровождающего:

– Знакомьтесь, майор! Начальник УВД Переславской области генерал-майор Юрий Степанович Костин.

Сергей пожал руку и областному милицейскому начальнику.

– Так это с вами я решал вопрос о «прослушке»?

Костин ответил:

– Да. Помогла она вам?

– Помогла. И не только мне, надеюсь.

Сергей повернулся к Капустину:

– Вы говорили, Александр Андреевич, что прибудете в Переславль с двумя спецами.

Генерал ФСБ подтвердил:

– Точно. И ребята здесь, в городе. Скажу больше – они рядом с вашим домом, но побеседуем сначала без них.

Солоухову пришлось согласиться:

– Как скажете. Извините за бардак в квартире – ремонт, сами понимаете. Проходите в гостиную. Думаю, там мы сможем поговорить. Один вопрос: кофе не желаете?

– Не откажусь!

Генералы прошли в комнату. Сергей принес кофе, присел за стол, выложив пачку сигарет с зажигалкой, диктофон, в котором стояла отредактированная кассета с предсмертным обращением к Солоухову Дервиша, пленку полевого командира, касающуюся предательства Шорина, и магнитофон прослушивающего устройства. Отдельно положил папку с бумагами Дервиша.

Капустин воскликнул:

– Ого! Наложили вы аппаратуры и документов, Сергей Викторович! Видимо, не зря я ехал сюда. С чего начнем? Впрочем, определите порядок сами, вам видней, в какой очередности представить полученную информацию.

Высокопоставленный чиновник из Москвы заметил тень недоверия, которая мелькнула в глазах майора, поэтому посчитал нужным добавить:

– Генералу Костину, Сергей Викторович, вы можете доверять, как мне.

Солоухов закурил:

– Хорошо. Прослушаем для начала предсмертное обращение ко мне Дервиша, в прошлом авторитетного полевого командира чеченского сопротивления, если так можно назвать бандформирования Масхадова и Басаева.

Сергей включил диктофон.

Когда закончились откровения Умара Балаева, Солоухов взглянул на Капустина и пояснил:

– Факт отправки вооружения в Чечню и в сроки, указанные Дервишем, подтверждены директором машиностроительного завода Брединским и документами, переданными посыльным Дервиша, они в папке.

– Брединским? Это одним из кандидатов в губернаторы?

– Да.

– Ясно. Я свяжусь кое с кем в Главном управлении, и данная информация будет тщательно проверена. Проверена и станция назначения! Что дальше?

Сергей вставил в диктофон вторую пленку Дервиша.

– Дальше запись переговоров Дервиша с Корсаром, предателем в штабе дивизии, которой командовал Штерн. Или, точнее, Дервиша с бывшим уже майором оперативного отделения штаба, а ныне помощником отставного комдива на выборах здесь, в Переславле.

– Хорошо. Включайте запись.

После того как диктофон замолчал, Капустин не выдержал и ударил кулаком по столу:

– Ну и сука! Тварь! Скольких же наших ребят этот подонок обрек на смерть?

Сергей ответил:

– Многих, генерал. Шорин, по сути, торговал солдатами и офицерами, не оставляя им шанса выжить. Точно так же, как его непосредственный начальник Штерн торговал оружием и боеприпасами. Тем, из чего убивали проданных военнослужащих.

Начальник УВД покачал головой:

– Да... И эта мразь свободно разгуливает по Переславлю. И официально ничего против него я сделать не могу.

Капустин взглянул на Солоухова:

– Извините, Сергей Викторович, но почему именно вам передал компромат на Штерна и Шорина Дервиш? А ранее беспрепятственно отпустил вас с солдатами из плена? Ведь из тех показаний, что вы давали, еще будучи действующим офицером дивизии, следует, что Дервиша вы не знали до момента пленения. Как объяснить, что к вам, умирая, полевой командир отправил курьера, а не в особый отдел любой другой части, дислоцирующейся в Чечне? Почему только вам он доверился перед смертью?

Солоухов вздохнул:

– Сейчас нет смысла скрывать то, что я действительно ранее знал его лично. Более того, мы были друзьями, учились и служили вместе в Афгане. Однажды я спас ему жизнь, и Дервиш считал себя обязанным мне. Правда, я не могу назвать, а вас прошу не просчитывать истинную фамилию того, кто долгое время представлялся Умаром Балаевым, или Дервишем. У него жена и сын живут в России. Он не хотел, чтобы близкие ему люди, считавшие мужа и отца пропавшим без вести в Чечне, подверглись прессингу общественности района, где они проживают. Я дал слово Дервишу, что ни при каких обстоятельствах не назову его настоящего имени. Прошу и вас не искать истины в этом вопросе.

Капустин ответил:

– Понятно. Теперь мне все понятно, хотя я догадывался, что ваши, Сергей Викторович, и Дервиша пути где-то раньше пересекались. Но раз вы дали слово офицера, я поддержу вас. Тем более Дервиш в отношении семьи поступил верно.

Он повернулся к Костину:

– Что ты ответишь на просьбу майора?

Начальник УВД пожал плечами, изображая недоумение:

– А что я могу сказать по поводу того, чего не слышал.

Капустин улыбнулся:

– Ясно.

И вновь обратился к Сергею:

– Что у нас на магнитофоне «прослушки»?

Солоухов ответил:

– Беседа, личная беседа между Штерном и Брединским в кафе «Гори», что рядом с рынком в Новом микрорайоне. Интересная запись. Чувствуя себя в полной безопасности, Штерн раскрылся полностью. Наверное, ему доставляло удовольствие издеваться над конкурентом.

– Что ж, давайте послушаем и этот разговор.

Майор включил клавишу воспроизведения записи.

Закончив ознакомление с представленной информацией, Капустин спросил у Солоухова:

– И какие выводы сделали вы, Сергей Викторович?

– Выводы таковы: во-первых, Штерн рвется к власти или его ведут к власти в регионе для того, чтобы установить полный контроль над производством и, что самое главное, реализацией вооружения. Во-вторых, Штерна ни в коем случае нельзя допускать до кресла губернатора. В-третьих, следует обезвредить группу наемников, которых генерал спрятал в деревне Хвоста. В-четвертых, надо найти способ повлиять на Туганова, чтобы тот произнес не ту речь, что всучил ему Штерн, а ту, что готовился произнести ранее. Ну и пятое. Шорин должен ответить за те преступления, что совершал, работая на чеченских боевиков. Но это уже моя проблема.

Капустин взглянул на майора:

– Все?

– В общем, да.

– Тогда я добавлю. На Переславскую область Штерна пропихивают действительно не для того, чтобы он руководил регионом во благо его населения. Мне стало известно, что с Нового года наверху принято решение о расширении производства оружия и боеприпасов на машиностроительном заводе. Это производство должно увеличиться втрое. Также в леса Мещеры планируют перевести крупные армейские склады вооружения. Вооружения не только стрелкового, как понимаете. Я узнал даже фамилию человека, которого в Минобороне намерены назначить начальником складов. Это генерал-майор Свиридов. И все бы ничего, если бы Свиридов не являлся бы двоюродным братом депутата Государственной думы Валентина Михайловича Градилова. А Градилов покровительствует и практически продвигает на должность губернатора Штерна! Кстати, у ФСБ к Градилову уже имеется масса претензий. Засветился в некоторых аферах наш народный избранник. Но пока не настолько, чтобы принять против него адекватные карательные меры. А принимать их надо.

Костин спросил:

– Что ты имеешь в виду, Саша?

– А то, Юра, что прав Сергей – Штерна до власти допускать нельзя. Законных оснований воздействовать на генерала – кандидата в губернаторы у нас нет. Пленки майора для следствия весьма слабые улики. И если возбудить дело через прокуратуру, то вообще к майору окажется больше вопросов, чем к Штерну. Одна связь с Дервишем даст повод перевернуть все с головы на ноги. И если покровители Градилова со Штерном имеют влияние на прокуратуру, то Штерна не тронут, а вот Солоухова уберут. Для этого много сил не надо. Достаточно в СИЗО определить на сутки. И в результате вместо Сергея из камеры вынесут его остывший труп. Значит, что? Значит, надо провести операцию против ближайшего окружения Штерна. Операцию молниеносную, имеющую целью захват Шорина, латышских наемников, а также еще одной фигуры, о которой речь в нашей беседе пока не велась.

И Сергей, и начальник УВД удивленно взглянули на Капустина.

Генерал ФСБ объяснил:

– О неком типе по фамилии Шаламеев.

– Шаламеев?

– Да.

– И кто он в нашем деле?

– О, это очень коварная и подлая фигура. Бывший капитан-десантник, командир роты морской пехоты. После увольнения из армии наемник в Албании, инструктор диверсантов печально знаменитой «Бригады смерти», действовавшей в Косово. На совести Шаламеева не только сотни жизней ни в чем не повинных сербов, но и наших ребят из состава подразделений миротворческих сил в Югославии. Шаламеев не раз, по данным разведки, лично принимал участие в боевых выходах групп «Бригады смерти». Как только бригаду разбили, Шаламеев перебрался в Россию. К Штерну попал благодаря знакомству с Шориным, которого знал по совместной службе в самом начале своей карьеры. На этого подонка в ФСБ имеется достаточно материала для того, чтобы обеспечить ему пожизненное заключение. Это Шаламеев понимает. Это же прекрасно осознает и Штерн, используя бывшего капитана втемную. Документальных доказательств связи Шаламеева и Штерна нет, но они обязательно появятся, если удастся взять этого негодяя.

Сергей поинтересовался:

– Вы говорите, Штерн использует Шаламеева втемную. А в чем, собственно, использует? Из предателя мог бы получиться киллер, но пока никаких убийств, связанных с выборами, насколько мне известно, не было. Шаламеев мог бы выступить и в роли террориста или командира террористической группы, устроив какую-нибудь диверсию в целях дестабилизации обстановки в области. Но и этого пока не происходило.

Капустин ответил:

– Вот именно, что пока! Пока Штерн, скорее всего, держит Шаламеева в резерве, возможно, планируя и убийства, и диверсии. И это нам на руку. Если Шаламеев начнет действовать по приказу своего хозяина, крови прольется много.

Костин спросил Капустина:

– Почему я до сих пор официально не получал информации по Шаламееву?

– Да потому, что официально ее не существует.

Начальник УВД сказал:

– Да, картина вырисовывается мутная. Бандиты есть, но, если разобраться, то их как бы и нет. Предательство, торговля оружием налицо, но никаких доказательств.

Капустин вздохнул:

– Это тщательно продуманная тактика захвата власти с применением сил, в дальнейшем подлежащих ликвидации. Шаламеев со своей командой, наемники из Латвии, возможно, и Шорин сделают свое дело и уйдут. В мир... иной. Об этом позаботится Штерн. Причем уберет бывших соратников как ненужных свидетелей их же руками. А последнего завалит сам. И кто будет искать Шаламеева с латышами? Никто! Поэтому я и считаю, что мы должны лишить Штерна его бандитской опоры. И вот тогда, когда он почувствует опасность и ломанется к Градилову за защитой, ФСБ скажет свое веское слово, используя доказательства преступной деятельности бывшего генерала, которую представим мы в виде наемников и оборотней.

Костин хмыкнул:

– Легко у тебя все на словах получается, Саша.

– А я, Юра, пока просто говорил, рассуждал. Главное, чтобы мы поняли стоящую перед нами задачу. А вот теперь давайте поговорим серьезно. Послушайте, что конкретно предлагаю я.

Закурив, генерал Капустин начал медленно, четко выражая мысли, излагать суть своего плана по нейтрализации деятельности генерала-оборотня Штерна с его подельниками. Закончив, Капустин оглядел коллег:

– У меня все. Какие будут вопросы, возражения, дополнения или соображения, отвергающие план?

Костин проговорил:

– Ну, какие могут быть вопросы или возражения? Считаю план приемлемым.

– Но для выполнения его тех людей, что прибыли со мной, будет маловато. Сможешь ли ты, Юра, подключить к операции надежных парней?

Начальник УВД заверил:

– Конечно. Спецы не только у вас служат. У меня в СОБРе или ОМОНе тоже найдутся ребята, ни в чем не уступающие спецназовцам элитных подразделений.

– Вот и хорошо. А что скажешь ты, Сергей?

Как-то незаметно генералы в обращении к Солоухову перешли на «ты». Майор ответил:

– Одно условие, Александр Андреевич!

– Да?

– Шорина брать буду я.

– Согласен, но Шорин должен быть захвачен живым. Понимаю и по-человечески одобряю твое желание отомстить предателю за гибель подчиненных, да я и сам лично пристрелил бы эту мразь, но он наш главный потенциальный свидетель. Поэтому и должен быть взят живым. Если готов принять это требование, Шорин твой.

Солоухов согласился:

– Хорошо, возьму живым. Хотя, признаюсь, в отношении него у меня были другие планы.

Капустин улыбнулся:

– Не сомневаюсь. Значит, принимаем план?

– Принимаем.

– Тогда начинаем действовать прямо сегодня.

Генерал ФСБ извлек из кармана сотовый телефон, нажал клавишу вызова неизвестного абонента:

– Кэп? Заходите в квартиру!

Вскоре Сергей впустил в прихожую двух молодых крепких мужчин, в выправке которых легко угадывалась принадлежность к службе в одном из силовых ведомств.

Капустин представил пришедших:

– Капитан Юрий Пирогов, позывной «Кэп», и лейтенант Игорь Сомов, позывной «Сом» – офицеры спецподразделения «Арбалет». Проходите, ребята.

Спустя двадцать минут Пирогов получил приказ немедленно отправиться в район деревни Росиновка, а Сомову следовало убыть в Хвосту. Задача спецам «Арбалета» ставилась практически одинаковая – обнаружить место, где нашла приют сестра супруги Брединского, и усадьбу, где могли боевики Штерна соорудить временную базу. С установлением контроля над ними. Так как группа генерала Капустина прибыла в Переславль на трех машинах, вопрос транспортировки офицеров к определенным генералом объектам не стоял. Они имели и подробные карты города и области. Пирогов с Сомовым, получив задание и уточнив порядок с режимом выхода на связь, так же тихо, как и пришли, покинули квартиру Солоухова.

Капустин что-то отметил в блокноте и повернулся к начальнику УВД.

– Тебе, Юра, прямо сейчас надо собрать две штурмовые группы человек по пять в каждой, а также отправить группу наблюдателей к загородной резиденции генерала-оборотня и пару парней к офису Штерна. Последних можно разместить на площадке строящихся домов, это в двухстах метрах от предвыборного штаба Штерна. Задача наблюдателям прежняя – контроль над объектом. Штурмовым группам быть в готовности к передислокации и проведению штурма отдельно стоящих зданий в сельских условиях ночью, при наличии рядом с объектом вероятного нападения лесного массива!

– Это сделаю. Как поступим с Тугановым?

Капустин, быстро просчитывая ситуацию, забарабанил костяшками пальцев по столу, приговаривая:

– С Тугановым, с Тугановым... Его хату наверняка пасут люди Штерна, и убирать их нельзя. А поговорить с бывшим губернатором необходимо.

Наконец Капустин принял решение:

– Делаем вот что. Отправишь, Юра, к дому Туганова одного сотрудника, женщину, замаскированную под проститутку. Надо определить, сколько человек и откуда ведут наблюдение за квартирой Туганова. Используют ли «дистанционки» или слушают сигналы с «жучков», которыми вполне могли нашпиговать квартиру бывшего губернатора.

Начальник УВД кивнул головой:

– Добро. Но, может, переберемся в управление? Теперь какой смысл находиться в квартире майора?

Капустин отверг предложение друга:

– Нет, Юра. В управление мы перебираться не будем. Но и здесь, ты прав, оставаться нельзя. У тебя хата есть? Есть. У Сергея тоже. Я устроюсь в гостинице под видом крутого бизнесмена. Сойду за такого?

Костин улыбнулся:

– Сойдешь, если выбросишь на столик администратора кругленькую сумму баксов, снимая апартаменты и оставив в придачу еще пятьдесят баксов чаевых. Вот тогда сойдешь либо за бизнесмена, либо за бандита.

– Так я и сделаю. Придется, правда, платить свои, но... ничего, за Штерна, думаю, премию выпишут.

Сергей сказал:

– Подождите, генерал. Зачем вам тратиться? Есть у меня деньги. Надо только наверх подняться.

Капустин похлопал майора по плечу:

– Оставь свои деньги при себе. У тебя жизнь только начинается. А я действительно верну все затраты, да и сумма нужная найдется.

– Хорошо. Тогда слушаю свою задачу на сегодня.

Московский высокопоставленный гость сказал:

– Твоя задача, Сергей Викторович, – проводить нас с Юрием Степановичем и вернуться к своей женщине. Но телефон держи включенным. Завтра начнешь пасти офис штаба Штерна. При этом поддерживай связь с людьми из УВД.

– Как я свяжусь с ними?

Капустин взглянул на Костина.

Тот ответил:

– Они сами выйдут на тебя.

– Ясно.

Начальник УВД добавил:

– С утра я пробью адрес, по которому остановился Шорин в Переславле, если, конечно, он не обитает в самом штабе. Но и в этом случае ты будешь оповещен.

– Вопросов нет, господа генералы.

– Тогда выпусти нас, майор.

15 сентября. 19.40. За четыре часа до прибытия к Солоухову генерала Капустина. На подъезде к деревне Росиновка

Перед последним поворотом дороги, выходящей к селению, Шаламеев остановил «Форд». Повернулся к старшему тройки латышских наемников, сидевшему рядом на правом сиденье:

– Как тебя, Увин Балманис?

Латыш поправил инструктора:

– Увис Балманис!

Шаламеев усмехнулся:

– Ну и имена у вас, ребята. Но ладно, давай, Увис, забирай своих пацанов и – в лес, обойдете деревню слева, выйдете напротив третьего по счету дома от начала деревни, он будет стоять рядом с пустой перекошенной хатой. Не заходя в населенный пункт, устраиваете позиции для наблюдения за объектом. В случае необходимости один может перебраться на правую сторону, но не рисуясь в деревне. Ровно в полночь блокируете бабу с дочкой, о чем немедленно доложите мне. В эфире используйте позывной «Дроф». Ясно?

Старший троицы латышских наемников ответил:

– Ясно.

– Тогда вперед, парни!

Увис, обернувшись, бросил подельникам по-русски:

– Роберт, Райтис. На выход!

Латыши вышли из машины.

Шаламеев высунулся из окна:

– Удачи вам, прибалты!

Наемники не ответили, скрывшись в придорожном кустарнике.

Шаламеев развернул джип и повел его обратно в Хвосту. Там ему предстояло с Армандом Райкелем разработать план ликвидации бывшего губернатора Переславской области Туганова.

Наемники, ушедшие в лес, пройдя кустарник, по приказу Балманиса остановились. Одеты они были в легкие светлые костюмы и имели одинаковые спортивные сумки. Увис указал на Грифорса:

– Райтис, вернешься на дорогу, выйдешь к южной оконечности леса. Там выберешь позицию и с юга будешь следить и за объектом, и за деревней в целом. Мы с Гурнисом сделаем то же самое с севера. Связь между собой поддерживаем в экстренных случаях, а также перед тем, как начать акцию! Все понял?

– Понял, Увис.

– Тогда пошел.

Через полчаса латыши заняли позиции, позволяющие им наблюдать за домом, где обосновались сестра жены Брединского с дочерью.

В полночь Балманис вызвал Грифорса:

– Рай! Я – Увис!

– Слышу тебя!

– Как обстановка?

– Нормально. Ни черта не видно! В этих русских деревнях, наверное, никогда не освещают улицу. Зачем только столбы ставят?

Увис посоветовал:

– Пользуясь темнотой, выходи к объекту. Иди аккуратно, не попадись на глаза какой-нибудь влюбленной парочке. Во дворе перед входом в дом встретимся.

– Начинаю выход к объекту!

Троица латышей собралась во дворе через пятнадцать минут. Приказав подельникам укрыться в кустах, Балманис обошел дом, одно окно которого светилось голубым светом. В доме, похоже, одни бабы – мать смотрит телевизор, дочь, видимо, в постели.

Главарь небольшой банды вызвал подельников и поставил им задачу. Троица двинулась к крыльцу. Грифорс, осмотрев дверь, доложил:

– Вход заперт на щеколду. Ее можно поднять ножом, щель имеется.

Балманис приказал:

– Действуй, но без шума.

Райтис выполнил приказ. Десантным натовским штыком он сумел тихо поднять щеколду и опустить металлический запор вниз.

Балманис указал на Гурниса.

– Я, Роберт, вырубаю мать, а ты с Райтисом ищите в хате дочь. Находите – вяжете. Кляп в рот и в гостиную, или, как у русских называется, в горницу. Дальше по обстановке. Вопросы?

Вопросов не последовало.

Увис Балманис первым вошел в сени, достал из бокового кармана сумки фонарь, осветил помещение. Дверь в горницу находилась посередине. И быть закрытой, по идее, не должна. Но проверить надо. Баба шум услышит и поднимет вой на всю округу. Могут сбежаться люди. Поэтому Увис, прильнув к стене, взялся за ручку двери и очень медленно потянул ее на себя. Дверь поддалась. Балманис облегченно вздохнул – вход открыт. Теперь можно действовать.

Он подал сигнал подельникам. Те подошли к командиру. Увис начал отсчет на пальцах, загибая их по очереди: пять, четыре, три, два, один... и рванул дверь, которая чуть не слетела с петель от мощного рывка.

Надежда успела обернуться на внезапный шум, но тут же получила удар фонарем по голове. Она даже не смогла разглядеть того, кто внезапно ворвался в ее жилище. Потеряв сознание, женщина осела в кресле. Подельники разбежались по комнатам. Вскоре Грифорс внес связанную, с кляпом во рту, почти голую, в одной прозрачной сорочке девочку. Райтис уложил ее рядом с креслом, доложив:

– Порядок, Увис!

– Отлично! Теперь, Рай, выйди на улицу, посмотри, спокойно ли в деревне? Внимательно посмотри.

– Хорошо. Сделаю.

И Грифорс вышел в сени, закрыв за собой дверь.

Проводив взглядом Райтиса, главарь обратился к Гурнису:

– Роберт, осмотри полы комнат, половики отодвинь в сторону, где-то должен быть лаз в погреб.

Гурнис кивнул головой и уже под первым отброшенным половиком обнаружил крышку лаза, которую тут же откинул. Осветил погреб фонарем.

– Есть, Увис!

– Вижу. Там хватит места для дам?

– Более чем.

– Тогда давай спустим их вниз.

Опустив тела матери с дочерью в погреб, сцепив их между собой наручниками и приковав к вмонтированному в бревенчатую стену стеллажу с разными банками, бандиты включили в подземелье тускловатый свет и поднялись в комнату. Закрыли лаз, положив половик на место. На крышку лаза главарь установил кресло, сел на него. Извлек из кармана рацию:

– Дрофа вызывает Увис!

Шаламеев ответил тут же, он ждал вызова:

– Дроф на связи!

– У нас порядок!

– Хорошо. Сработали чисто?

– Чисто.

– Теперь охраняйте пленниц, в режиме жесткой изоляции и запугивания.

– Это понятно, но если поутру или позже за ними кто-нибудь явится из города?

Бывший капитан усмехнулся:

– Ты не знаешь, что делать с непрошеными гостями?

– Я-то знаю, но если гостями окажутся менты?

– Без разницы. Только никто к вам не явится. Если сами не засветитесь.

– Я понял тебя.

– Конец связи, Увис!

Латыш отключил радиостанцию, уложил ее в чехол внутреннего кармана.

Вернулся Грифорс:

– В деревне тишина, Увис.

– Хорошо. Оба можете отдыхать, утром я определю график несения службы.

Наемники разошлись по комнатам.

Балманис, закурив, уставился в телевизор.

Его, сидящим в кресле и смотрящим какой-то фильм, увидел через окно капитан Пирогов, прибывший в Росиновку по приказу Капустина. Офицер спецназа, поняв, что женщины взяты в заложницы, обошел дом, аккуратно заглядывая во все окна. Таким образом он обнаружил и спящих подельников того, кто сидел в кресле. Отойдя в сад, он вызвал генерала:

– Первый, я – Кэп!

– Да, Кэп?

– Объект блокирован тремя наемниками, из числа группы латышей.

– Вот как? Нас опередили? Ты уверен, что в доме латыши?

– Уверен. Тот, что бодрствует, знаком мне еще по Чечне. Он снайпером у Магомеда служил. Мы пытались отловить его, но не смогли. Кличут латыша Увисом! Фамилии не знаю.

Генерал переспросил:

– Увис? Значит, это Увис Балманис.

Капитан доложил:

– Я могу без проблем разблокировать дом.

Капустин ответил:

– Знаю. Но сможешь ли ты один взять троих бандитов живыми?

– Вряд ли. Двоих придется подстрелить. И без гарантии, что пули не раскроят им черепа, но этого Увиса возьму живым точно.

– Не стоит, Кэп. Организуй только наблюдение. Но если вдруг будет что угрожать жизни заложниц, действуй по обстановке. Если же все пройдет спокойно, то к вечеру в Росиновку прибудет местная милиция. Командир группы поддержки на подходе к лесу свяжется с тобой. Определишь ему путь подхода к дому. После чего произведем захват латышей и освобождение заложниц! Вопросы, Кэп?

– Как там Сом?

– От него пока доклада не было. Но жду с минуты на минуту.

– Понял. До связи, Первый.

– До связи, Кэп!

Капитан отключил рацию и начал поиск позиции в саду. Позиции, с которой мог бы контролировать и вход во двор объекта со стороны улицы, и подходы с тыла, с того самого сада, где находился он сам. И Пирогов нашел такое место. В яме возле сарая! Устроившись удобнее, офицер спецназа начал наблюдать за домом.

Отключил связь и генерал, находившийся в это время в апартаментах 4-звездочного отеля «Болгария», зарегистрировавшись в них под чужим именем. После доклада Пирогова он теперь ждал сеанса связи с лейтенантом Сомовым, отправленным в деревню Хвоста, на поиск еще одной конспиративной точки оборотня Штерна. И сообщения от генерала Костина.

Доклад от Костина пришел в 1.20. Начальник УВД сообщал, что спецами, высланными к объекту, наблюдение за квартирой бывшего губернатора подтверждено. Оно ведется с двух машин, причем одна из них, фургон «Ниссан», получает радиосигналы, из чего следует, что в доме Туганова установлены «жучки». Приняв доклад, Капустин спросил Костина:

– Что будете делать? Пассивно контролировать наблюдателей до завтра?

– Думаю, есть вариант лучше.

– Что за вариант?

– С Тугановым надо провести беседу до семнадцатого числа?

– Надо.

– И так, чтобы о ней не узнал Штерн, так?

– Что предлагаешь?

– Поговорить с бывшим губернатором прямо сейчас.

Капустин удивился:

– Сейчас? Надо разбудить Туганова, дать ему время прийти в себя, убедить, наконец, в том, что он не должен идти на поводу у Штерна.

Начальник УВД спокойно ответил:

– Да.

– И как же ты собираешься провернуть это дельце?

– Это моя забота. Но люди Штерна о разговоре не узнают.

Капустин задумался. Ненадолго. Затем согласился:

– Ладно! Коли ты уверен в успехе своей авантюры, действуй, только не забывай: если Штерну станет известно о твоих делах, дальнейшее его поведение предсказать будет трудно. Хотя... куда он денется, если мы возьмем Шорина, Шаламеева и наемников? Действуй, Юра!

– Понял тебя, Саша! Где-то часа через два доложу о результатах акции. Да, еще, я на всякий случай приказал заблокировать и официальную загородную резиденцию Штерна. Первый же доклад наблюдателей принес известие, что в резиденции находятся господин Овчар и несколько боевиков.

Не успел Капустин отложить рацию, как она вновь издала сигнал вызова. Генерал поднял станцию:

– Первый на связи!

– Я – Сом! Отработал задачу в Хвосте!

– Результаты?

– База противника на окраине деревни, в усадьбе довольно крупного дома с мансардой. Усадьба отсечена от селения песчаным естественным холмом. Имеет выход в лес, расположенный метрах в тридцати с востока. В лесу поляна, от которой отходит грунтовая дорога. Судя по карте, она может выходить либо на ярославскую трассу, либо к селу Ильичево. В доме, как минимум, четверо человек, двое из них латыши, старший – Виктор Шаламеев.

Капустин напрягся:

– Уверен, что Шаламеев?

– Так его назвал один из латышей, а именно некий Арманд Райкель, когда они выходили во двор. Я в это время находился рядом с забором, часть разговора слышал.

– О чем говорили наемники?

– Ни о чем конкретном. Обсудили свои ранние подвиги.

– Ясно. Держи усадьбу под контролем. Около семи вечера к тебе со стороны леса подойдут поддерживающие силы спецназа местного УВД.

Капустин, отключив станцию, теперь уже как минимум на пару часов откинулся на спинку кресла.

Так. Боевая группировка Штерна определена. До 17-го числа бывший комдив вряд ли активно применит ее. Следовательно, завтра к вечеру надо эту группировку нейтрализовать. И останется Шорин. Но им займется Солоухов. И встреча предателя с бывшим начальником разведки полка вряд ли обрадует первого. Лишь бы Сергей не сорвался и не удавил в горячке эту гниду Шорина. Но не должен. Майор понимает, насколько важна персона Шорина для раскрытия всех темных дел Штерна, а заодно и лишения бывшего генерала возможности занять высокий государственный пост.

Капустин посмотрел на часы. 1.40. До трех можно и вздремнуть. А может, и подольше. Все зависит от того, за какое время генерал Костин отработает свой замысел в отношении бывшего губернатора области Туганова.

Генерал закрыл глаза и тут же провалился в крепкий, но чуткий сон.

А Костин начал действовать. Находясь дома, он связался с группой слежения за наблюдателями Штерна, приказав им оставаться на месте. Затем вызвал оперативного дежурного, распорядившись срочно связать его с командиром местного ОМОНа. Тот ответил начальнику управления практически немедленно, словно не спал этой ночью.

– Слушаю вас, товарищ генерал!

– Макеев?

– Я, Юрий Степанович! Случилось что?

– Есть работа, Володя.

– Так какие проблемы? Мои ребята всегда готовы выполнить приказ.

– Нет, майор, дело деликатное, а посему ты должен сделать следующее.

Начальник УВД довел до командира отряда милиции особого назначения не совсем обычную задачу, закончив вопросом:

– Ты все понял, Макеев?

– Так точно! Через полчаса, максимум сорок минут, я расчищу поле для вашей деятельности.

– Только аккуратно, Володя, предельно аккуратно.

– Вот этого, товарищ генерал, могли бы не говорить.

– Действуй, спецназ.

Костин переключился на оперативного дежурного:

– Машину к дому! И быстро!

Спустя двадцать минут начальник УВД покинул свою благоустроенную квартиру. Служебная «Волга» уже ждала его возле подъезда.


В фургоне «Ниссан» находились двое молодых мужчин. Один сидел за рулем, непрестанно курил, забивая окурками пепельницу, и пил кофе из огромного термоса, при этом внимательно следя за всем, что происходило во дворе дома, где жил бывший губернатор области. Второй находился в салоне. Он сидел на переднем сиденье, рядом с открытым чемоданом, от которого к наушникам, закрепленным на голове, тянулись два провода. Он слушал квартиру Туганова. А точнее, тишину, так как объект в это время спал. Как, впрочем, и все его соседи. Можно было и отключить прослушивающую аппаратуру, но Штерн строго-настрого запретил это делать. Тишина действовала на нервы того, кто сидел в салоне, и он проклинал ночь, мечтая лишь об одном – быстрее бы наступило утро и прибыл сменщик.

Впереди «Ниссана» стояла белая «Нива». В ней также находилось двое молодых человек, следивших за домом бывшего губернатора. У них была задача, в случае внезапного отъезда Туганова, проследить его маршрут, немедленно доложив об этом Шорину. Время перевалило за полночь. Все вокруг было тихо, и наблюдатели чувствовали себя спокойно. И казалось, ничего этой ночью уже не может измениться. То, что мимо машин прошла накрашенная девица, а за ней, уговаривая простить его, проследовал пьяный мужик, не привлекло внимания наблюдателей, так как ничего особенного в данной ситуации не было. Поссорились алкаши между собой. Придут на хату, выжрут еще водки или самогону, помирятся.

В два часа пятнадцать минут во двор, переливаясь огнями сигнальных мачт, влетели две патрульные милицейские машины. Они остановились между «Ниссаном» и «Нивой».

Водитель фургона от неожиданности чуть не подавился очередной порцией кофе:

– Черт! Что за ботва? Какого хера мусора как коршуны налетели? Не по нашу ли душу? – Он обернулся к связисту: – Колян! Отключай шарманку и кидай ее в багажник к инструменту!

Остолбенели на своих сиденьях и пассажиры «Нивы». Они также не ожидали столь внезапного появления в тихом дворе усиленного патруля милиции и смотрели на «УАЗы» непонимающим растерянным взором.

Между тем из внедорожников появились вооруженные автоматами милиционеры, пять человек. Разделившись, они сразу двинулись к «Ниссану» и «Ниве», в кабинах которых были видны люди. В фургоне человек, слушавший квартиру Туганова, быстро отключил аппаратуру и спрятал чемодан между инструментальной сумкой и запасным колесом. Подошел старший патруля. Представился:

– Майор Макеев!

И приказал:

– Всем из машины, быстро!

Водитель заикнулся:

– Но на каких основаниях?

Майор рванул дверку так, что едва не выбросил водителя на асфальт:

– На улицу, сказал! Всем, кто в фургоне, быстро!

Людям Шорина пришлось подчиниться. Милиционеры поставили их к фургону сбоку, приказав:

– Грабли вверх, мослы на ширину плеч!

Водитель «Ниссана» посмотрел в сторону «Нивы».

Там также наблюдателей вывели из салона и поставили к машине так, что они оказались спиной к дому бывшего губернатора. Поэтому никто не видел, как в подъезд Туганова вошел человек в штатском костюме. Это был генерал Костин. Он быстро поднялся к нужной квартире, позвонил в дверь. В ответ – молчание. Начальник УВД вновь нажал кнопку и не отпускал ее, пока из коридора не донесся голос бывшего губернатора:

– Господи! Да что это такое? Кто это безобразничает? Я сейчас милицию вызову!

Костин, отпустив звонок, произнес:

– Милиция уже здесь, Николай Валерьевич!

Туганов удивился:

– Вы, Юрий Степанович? Но... в это время?

– Откройте, пожалуйста, Николай Валерьевич. Нам надо очень серьезно поговорить. И на разговор мы имеем не больше десяти минут.

– Да, да, конечно, но я совершенно не понимаю...

Дверь открылась, и генерал вошел в прихожую.

Милиционеры в это время осмотрели машины наблюдателей Штерна, а также прилегающие к стоянке кусты. Лейтенант, руководивший поисками, доложил майору:

– Командир! Нет нигде никакой девушки.

– Нет, говоришь? А ну-ка, допроси тех с «Нивы», я займусь этими с фургона, да отправь пару человек осмотреть подъезды.

– Понял! Выполняю!

Отправив подчиненного, Макеев обратился к водителю «Ниссана»:

– Толпу молодняка, избивавшую или насиловавшую молодую девушку, во дворе видел?

– Нет! Никого здесь не было.

– Не было, говоришь? А что было?

– Да ничего не было.

Майор потер подбородок:

– Не было? Черт! Неужели опять «дезу» сбросили?

– О чем вы, майор?

– Тебе какое дело? Слушай, а чего это вы с корешком, да те в «Ниве», здесь делаете, а?

Водитель кивнул на подельника, продолжавшего стоять, опершись о фургон руками и широко расставив ноги:

– У него спроси. Он все объяснит.

– Да?

Майор сделал шаг вправо, ткнул стволом автомата в спину Коляна, как того назвал ранее водитель:

– Эй, дружок! А ну-ка, повернись к лесу задом, ко мне передом.

Человек, слушавший квартиру Туганова, обернулся:

– Слышал, что корешок твой сказал?

– Слышал. И сейчас все вам объясню. Прикажите только не мучить людей из «Нивы».

Макеев удивленно воскликнул:

– Мучить? Это кто, где и кого мучает?

– Извините, я не так выразился. Оставьте, пожалуйста, в покое мужчин из «Нивы».

– Да? А может, им еще за водкой сбегать?

– Я же сказал, майор, сейчас все объясню.

– Так объясняй, а не тяни барсука за яйца!

– Отойдем от машины?

– Чего?!! Я тебе сейчас отойду! А ну документы достал, пассажир!

Колян вздохнул:

– Эх, майор, я же хотел по-хорошему. В общем, так... я помощник депутата Государственной думы Валентина Михайловича Градилова. Надеюсь, слышали о таком?

– Слышал! Удостоверение покажи.

Николай достал корочку помощника депутата. Макеев взял ее, раскрыл, сличил фото с оригиналом и затребовал паспорт. Убедившись, что перед ним действительно помощник депутата Госдумы Васильев Николай Юрьевич, вернул документы:

– Ну и что?

Васильев вновь предложил:

– Может, все же отойдем, и я объясню ситуацию, касающуюся присутствия здесь и меня с водителем фургона, и людей из «Нивы»?

На этот раз майор согласился:

– Ну что ж, отойдем!

Они прошли к невысокому забору, отгораживающему стоянку от зеленой зоны.

Майор повернулся к помощнику депутата:

– Ну? Слушаю!

– Господин майор, то, что я вам сообщу, должно остаться между нами. Это в ваших же интересах.

– Ты говори, а уж что делать мне, я и без тебя решу.

– Хорошо! Дело в том, что Валентин Михайлович Градилов, приезжая в Переславль, иногда тайно встречается с замужней женщиной. Любовь у них, понимаете? И они скоро узаконят свои взаимоотношения, но для развода с супругами им необходимо время. Хотя это для вас не столь важно. Так вот, встречаются они в квартире одного из домов этого двора. Понятно, что ни номер дома, ни, тем более, номер квартиры я назвать не могу. Скажу лишь то, что женщину доставляют сюда на «Ниве»! Ну, а самого Градилова, понятно, на «Ниссане». Если есть желание, завтра созвонитесь с Градиловым, он подтвердит мои слова, но я бы на вашем месте не стал делать этого.

Человек Шорина действовал строго по инструкции, которую каждый из наблюдателей получил перед отправкой к объекту. Легенда о любовной связи депутата с неизвестной женщиной была заготовлена на всякий непредвиденный случай и одобрена Штерном, хотя тот скептически отнесся к вероятности проверки людей своего подчиненного. И был не прав, что доказала сегодняшняя внезапная облава милиции. Эту легенду знал каждый из группы наблюдения и, задай Макеев вопросы, которые он задал Васильеву, любому другому, то получил бы тот же ответ. Одного не могли предположить люди группы наблюдения, что это не они ведут игру с милиционерами, а наоборот, сотрудники ОМОНа во главе с майором Макеевым грамотно разводят бандитов.

Закончив разговор с бывшим губернатором и добившись того, чего хотел, начальник УВД покинул квартиру, а затем и подъезд Туганова и прошел к «Волге», ожидавшей его за домом. Подал короткий сигнал на рацию Макеева. Майор, слушавший «помощника депутата», приняв сигнал, ответил Васильеву:

– Ладно! Сам знаю, что мне делать.

И, обернувшись, крикнул:

– Лейтенант! Ну что у тебя?

– Да ничего, командир! Документы в порядке, ничего по девушке не видели и не слышали.

Подошли бойцы, осматривавшие подъезды:

– Ничего, командир!

Майор сплюнул на асфальт:

– Тьфу, бля, опять пустышка! Ну, сука, поймаю я этого дезинформатора, в клочья порву!

Васильев поинтересовался:

– А что случилось, если не секрет, господин майор?

Милиционер махнул рукой:

– Да какой, к черту, секрет? Позвонил в отдел какой-то отморозок, с мобильника позвонил. Прокричал, что в этом дворе толпа молодняка пацанку-малолетку то ли бьет, то ли гуртом насилует, и отключился. Ну, мы, понятно, сразу сюда, а тут вы! И это уже третий такой звонок за последние дней десять. А не среагировать на сигнал нельзя.

Человек Штерна проговорил:

– Служба у вас не мед.

– Какой, на хрен, мед? Если б платили еще нормально, а так...

Он обернулся к лейтенанту:

– Отбой! Опять холостой выстрел! Уходим!

Не извинившись и не попрощавшись, бойцы ОМОНа сели в «УАЗы», и вездеходы покинули двор.

Водитель «Ниссана» облегченно вздохнул:

– Пронесло.

И приказал стоявшим у машин людям:

– Всем по местам! Продолжаем работу!

Липовый помощник депутата вновь настроил «прослушку» и продолжил слушать тишину. Водитель «Ниссана» закурил, с сожалением обнаружив, что термос пуст. А двое в «Ниве» решили переброситься в карты.

Отъехав от двора, Макеев вызвал начальника УВД:

– Первый! Я – Макей! Задачу выполнил.

– Молодец, Володя. Отдыхай.

– Какой теперь уж отдых. В управление поеду.

– Смотри сам. Отбой.

Костин, приняв доклад командира ОМОНа, вызвал Капустина.

Тот ответил:

– Слушаю тебя, Юра!

– С Тугановым порядок.

– Уверен?

– Нет, стал бы я, как молодой участковый, шарахаться ночью по городу вхолостую?

– Понял! Значит, в шесть утра встречаемся у тебя дома.

– В шесть так в шесть. Буду ждать. А сейчас хоть пару часов покемарю.

– Давай. Я тоже подремлю. До встречи!

– До встречи!

Глава 9

16 сентября

Сергей, помня инструктаж Капустина, встал в шесть утра. Катя, у которой сегодня был выходной, сонно спросила:

– Ты чего поднялся в такую рань, Сережа?

– Дела, Катюша. Дела.

– Ну какие сейчас могут быть дела? Или ты о чем-то договорился с ночными гостями?

– Вот именно. Но ты спи, отдыхай.

– А завтрак?

– Сам приготовлю.

Солоухов нагнулся, достал из-под кровати сумку. Катя, окончательно проснувшись, спросила:

– Что это? Раньше под кроватью ничего не было.

– Ерунда, Катюш. Мой армейский баул, я храню в нем кое-какую мелочь. Знаешь, как трудно отказаться от вещей, к которым привык?

– Знаю.

– Вот и я не могу. Да и не мешают они.

Вынеся сумку в гостиную, Сергей отправился в ванную. Побрившись и приняв душ, вышел в коридор. И... обомлел – Катя стояла в дверях гостиной, держа в руке пистолет!

Сергей проговорил:

– Катюша! Ствол заряжен. Ничего не нажимая, аккуратно положи пистолет обратно.

– Но откуда он у тебя? И то, что еще лежит в сумке? Ведь это разобранный автомат, да?

– Винтовка. Положи пистолет на место, и я все тебе объясню.

Екатерина выполнила его просьбу.

Сергей подошел к ней, взял за плечи:

– Нехорошо, дорогая, рыться в чужих вещах.

– А разве ты мне чужой?

– Нет, конечно, но все равно нехорошо.

– Зачем тебе оружие?

– Как тебе объяснить?! Привык я к нему.

– И это ты назвал кое-какой мелочью?

– Ну, не так выразился. А впрочем, то, что лежит в сумке, на войне действительно мелочь. Обычный, правда, непременный атрибут любого солдата или офицера. Но ладно, я выпью чашку кофе и пойду.

– Сумку тоже возьмешь с собой?

– Да.

Катя пристально взглянула в глаза Солоухову:

– Что ты намерен делать, Сережа? Вновь отправиться на войну? Мирная жизнь не для тебя? Зачем приезжали ночные гости? Ты зависишь от них?

Сергей вздохнул:

– О боже! И чего только не приходит вам женщинам в голову! Как же вы любите все усложнять и драматизировать? Ну на какую войну я могу отправиться? Чеченскую? Так кто ж туда меня пустит, отставного майора. Там действующих офицеров хватает. А насчет гостей я тебе уже говорил – пройдут выборы, все обо всем узнаешь! А сейчас, извини, у меня даже кофе не осталось времени выпить.

Он отстранил женщину, оделся. Затем, поцеловав Катю и захватив сумку, быстро, чтобы не слышать еще каких-либо вопросов обеспокоенной женщины, вышел из квартиры. Прошел на стоянку, завел свою «Ауди» и вывел ее на дорогу, ведущую к центру. Сергей не спешил. Напротив администрации свернул с улицы Ленина в проулок. Проехав немного, развернулся и уже окончательно встал возле пешеходного перехода, напротив администрации, части огороженной усадьбы офиса предвыборного штаба Штерна и трех высоток, стоявших в глубине. На одной из них должны расположиться люди Костина. Они уже в одном из домов, ведут наблюдение за трехэтажным особняком. Между ними и майором предусмотрен эфирный контакт, но когда он состоится, Сергей не знал. Сейчас в его задачу входило – следить за выездом из штаба отставного генерала, и, приготовив оптический прицел с «винтореза» вместо бинокля, Солоухов приступил к выполнению этой несложной, но муторной задачи.

В 8.30 его мобильник издал сигнал вызова. Сергей взглянул на дисплей, прочитал: «номер закрыт». Стало ясно, на него выходят наблюдатели с недостроенного дома.

– Слушаю вас!

В динамике трубы прозвучал вопрос:

– Солоухов?

– Он самый. Кто вы?

– Тот, кто должен был выйти на связь, капитан Шустов – старший группы наблюдения за офисом Штерна со строящегося здания.

– Понятно. Как обстановка, капитан?

– Обстановка спокойная. Главный клиент в апартаментах с любовницей. Впрочем, та собирается покинуть особняк. Судя по разговорам внутри здания, Штерн ждет к себе Шорина и Овчара. Штерн звонил им. Шорину напомнил о встрече с представителями телевидения. Овчару просто приказал явиться в офис. Первый ответил, что скоро подъедет. Второй доложил, что будет ближе к обеду.

– Он звонил по мобильнику?

– Нет, по городскому телефону.

– Вот как? Надеюсь, номер, с которого говорил Шорин, пробили?

– Я передал его шефу. Ответа пока не получил, да скорее всего и не получу. Адрес этого Шорина мне вроде как и ни к чему.

– Понятно. Я нахожусь в проулке напротив областной администрации.

– «Ауди А-4»?

– Да.

– Я вижу вас.

– Ну и прекрасно. До связи, капитан!

– До связи!

Сергей выключил телефон, положил на сиденье пассажира и устремил взгляд на переулок, ведущий к особняку бывшего комдива. В 8.45 из него выехал «Форд». Майор навел на него оптический прицел. Сквозь тонированные стекла рассмотрел водителя, совсем молоденького парня, и девицу на заднем сиденье. Понятно, усадьбу покинула любовница кандидата в губернаторы.

Сотовый вновь выдал сигнал вызова:

– Сергей? Костин!

– Да, Юрий Степанович?

– Мне передали номер телефона, с которого Шорин разговаривал с боссом. Номер зарегистрирован по адресу: улица Боголепская, 64, квартира 3. Это пятиэтажный дом сразу за остановкой общественного транспорта «Областная клиническая больница».

– Понятно, Юрий Степанович. Благодарю за информацию.

– Не за что. Отбой!

Сергей закурил сигарету. Итак, Северный микрорайон, дом рядом с ОКБ, окраина города, пятиэтажный дом, в подобных «брежневках» подъезд имеет по три квартиры – левая трехкомнатная, средняя – четырех, правая – двух. У Шорина двухкомнатная, с окнами, выходящими как на улицу Боголепскую, так и во двор. Первый этаж. Почему Шорин снял квартиру на первом, беспокойном, этаже? Не для того ли, чтобы в случае чего уйти через окно? Возможно. Но чего может опасаться предатель в спокойном городе, являясь одним из помощников человека, по сути, практически захватившего власть в Переславле? Опасаться Шорину вроде нечего. Страхуется? Возможно. Но возможно и другое – хату сняли произвольно, не обращая внимания на месторасположение и этажность. Она же временная. В будущем Шорин наверняка надеется, и небезосновательно надеется, заполучить хоромы в центре города или в отдельном особняке загородной заповедной зоны. Если, конечно, Штерн не решит иначе и не определит помощнику вместо хором скромную могилку за пределами нового кладбища. Там, где хоронят самоубийц. Но это сейчас неважно. Ибо Штерну уже ничего не удастся сделать. Кроме как ответить за все свои преступления. Вместе с ублюдком Шориным и кучей наемников, которых Штерн решил использовать для захвата власти в Переславле. Ладно, не время анализировать ситуацию и просчитывать варианты того, что может произойти. Надо просто следить за переулком. Но это по плану Капустина. Как пойдет дело дальше, не знает и не может знать никто. Выкурив сигарету, Сергей хотел выбросить ее в окно, но увидел милицейский патруль. Привлекать к себе внимания пустяком не стоило. Затушил окурок в пепельнице.

9.20. С улицы Ленина, грубо нарушая правила дорожного движения, пересекая две сплошные разделительные полосы, нырнула «Тойота».

Сергей вызвал Шустова:

– Капитан! «Японку» видишь?

– Вижу.

– Посмотри, кто на ней шмыгнул к особняку. Я не успел. Водитель повернул не по правилам.

– Минуту, майор. Так, иномарка въехала во двор. Остановилась. Ага, понятно, прибыл господин Шорин.

– Один или с водителем?

– Один. Сам за рулем. Хорошо, что встал слева от особняка, иначе я не увидел бы его.

– Это уже не важно. Теперь должны подкатить телевизионщики?

Услышать ответ Солоухов не смог, разговор перебил второй сигнал вызова. Сергей, чертыхнувшись, ответил:

– Да?

– Сергей Викторович? Похоже, у нас назревает ЧП.

Говорил генерал Капустин.

Майор ответил:

– В чем оно может выразиться, Александр Андреевич?

– Ты советовал Брединскому перевезти сестру и племянницу жены к себе в городскую квартиру?

– Ах, черт! Я совсем забыл об этом. Да, советовал. Что, Марк отправил в Росиновку людей за женщинами?

– Именно! Но не людей, а своего помощника. В доме же, где находится женщина с ребенком, наемники. Представляешь, что произойдет, когда человек Брединского войдет в хату?

– Остановить этого человека нельзя?

– Можно, но это у Штерна, который в курсе всех дел в штабе Брединского и прослушивает квартиру конкурента, непременно вызовет подозрения. И вся наша игра может дать сбой. Наемники вынуждены будут убрать человека Брединского или посадить к заложницам. Брединский же, ожидая посланца и не дождавшись его, может поднять шум и отправить в Росиновку наряд милиции. Наемникам придется отойти. Но вряд ли они покинут дом, оставив в нем женщину, девочку и курьера живыми. О том, что предпримет Штерн, узнав об изменившейся обстановке, мы можем лишь догадываться. Но если он успеет увести наемников, то мы лишаемся возможности захватить так нужных нам свидетелей преступной деятельности бывшего комдива. Останется лишь Шорин да члены той банды, что орудовали на станции Огородной. Но Шорина Штерн, почуяв опасность, может спрятать или нейтрализовать прямо в штабе, а доказательств, чтобы расколоть полковника Корольчука, маловато. Если он упрется, а ему помогут оборотни сверху, то дело против Штерна рассыпется. Напротив, отставной комдив наверняка начнет орать белугой о том, как его, героя Чечни, пытаются дискредитировать.

Сергей готов был биться головой о руль. Ну почему он не предупредил Брединского, чтобы не трогал родственницу?

Генерал ФСБ прекрасно понял состояние майора:

– Ладно, Сергей! Я виноват не меньше тебя. Мне было надо предупредить Костина.

– Да в вине ли дело? Надо срочно решить, как можно исправить ситуацию.

Капустин проговорил:

– Остановить и не допустить приезда курьера Брединского в Росиновку мы не можем. Значит, остается одно – не к концу дня, как планировали, провести захват наемников, а сейчас.

Солоухов возразил:

– Но там, возле дома, всего лишь один ваш человек. Прибытие поддержки намечено на вечер. Задействовать сейчас штурмовую группу невозможно. Как вы намерены провести внеплановую операцию?

Генерал Капустин ответил спокойно:

– С твоей помощью, Сергей.

Солоухов удивился:

– С моей? Но...

Генерал не дал договорить майору:

– Послушай меня! Остановить курьера твоего друга мы не можем, а вот задержать на время – вполне. Что уже сделано. Сейчас им занимаются инспектора ДПС на выездном посту. Ты же срочно снимайся со своей позиции и дуй в Росиновку. На въезде тебя встретит капитан Пирогов. Далее действуйте следующим образом.

Капустин поставил перед Солоуховым задачу по работе в селе, закончив словами:

– Как оформите наемников, возвращайся в город. Связываешься со мной, я скажу, что делать дальше.

– А Пирогов? Он один управится в Росиновке? Ведь к нему в гости вполне может явиться сам Шаламеев?!

– Я просчитывал этот вариант. Пирогов не будет один в селе.

– Ясно. Но, определяя мне дальнейшую задачу, прошу не забыть, что Шорина буду брать я.

Генерал усмехнулся:

– Не забуду. Но хватит разговоров. Двигай в Росиновку! Да, оружие-то при себе имеешь?

– Это провокационный вопрос, генерал. Вы же прекрасно знаете, что я не имею права иметь при себе боевого оружия.

– Тогда надо найти возможность передать тебе хотя бы пистолет. Как и где лучше это сделать? На посту ДПС?

Солоухов ответил:

– Не ломайте голову, Александр Андреевич, я вооружен. Но это между нами.

– Признаться, я был уверен в том, что боевой офицер Солоухов не преминет захватить при увольнении из части пару трофейных стволов. Впрочем, это меня не касается. Только одно, Сергей: если придется применить оружие, сдай его потом Пирогову. Так будет надежней.

– Хорошо. Все понял, оставляю позицию наблюдения и на всех парах мчусь в Росиновку!

– Удачи, майор. Ребятам с высотки я передам, что ты вышел из игры у офиса.

– Принял! Выполняю!

Отключив телефон, Солоухов завел двигатель, вывернув из проулка на улицу Ленина и лавируя в потоке попутных машин, направил свою иномарку к выезду из города. Проезжая мимо выездного поста ГИБДД, увидел «Волгу» из штаба Брединского, водителя в окружении двух инспекторов ДПС, которые что-то невозмутимо втирали человеку из окружения Марка. На «Ауди» Сергея милиционеры не обратили никакого внимания. Увеличив скорость, Солоухов вскоре свернул на дорогу, ведущую к Росиновке. А чуть позже, перед самым поворотом к селу, на обочине заметил молодого человека в штатской одежде, поднявшего руку при появлении иномарки Сергея. Майор узнал в мужчине капитана Пирогова. Остановился. Офицер спецназа тут же сел в салон «Ауди».

– Здравствуйте, Сергей Викторович!

– Здравствуй, Юра! Промахнулись мы немного?

– Ерунда! Прорвемся!

– Прорваться-то прорвемся, только надо решить, как сделать это.

Капитан извлек из кармана лист бумаги:

– Вот схема усадьбы, где содержатся родственницы жены Брединского. Подойти можно со стороны сада и, свободно обойдя дом, выйти к крыльцу. Женщина и девочка находятся в подвале, наемники в самой хате. Судя по внешнему виду, внутренний план дома стандартен для сельской местности.

Пирогов достал второй лист:

– Вот здесь предположительная схема самого здания. Латыши, по моим наблюдениям, занимают горницу. Это днем. Ночью делятся: один остается в комнате, двое уходят в спальню. Меняются по одному, через каждые 3 часа. Во двор не выходят, не светятся. Видимо, имеют такой приказ. Предлагаю провести штурм с двух направлений.

Сергей попросил:

– Давай-ка подробней, но быстро, скоро появится курьер Брединского, милиция, – Солоухов взглянул на часы, – пять минут, как отпустила его.

Капитан изложил суть своего плана.

Солоухов, оценив профессионализм офицера спецназа, согласился с ним:

– Добро, Юра! Действуем по твоему варианту. Теперь надо перегородить дорогу, а то курьер еще не затормозит, заподозрив неладное, и весь план твой полетит к чертовой матери. Ты давай в кусты. Выйдешь, как позову. И где у тебя амуниция, оружие?

– Бронекостюм под «гражданкой», облегченный вариант; пистолет-пулемет «клин» с глушителем и двумя магазинами, а также сумка со спецсредствами недалеко, возле березы. Вы-то чем вооружены?

– ПМ и «винторез».

– Ого! Снайперская винтовка?! Но, думаю, вам и пистолета хватит.

– Посмотрим. Давай уходи с дороги.

Капитан скрылся в кустах. Сергей поставил «Ауди» посередине полотна, развернув ее немного вправо, и поднял капот, возле которого занял позицию.

«Волга» появилась внезапно, и сразу за поворотом водитель вынужден был начать экстренное торможение, обнаружив неожиданное препятствие в виде иномарки. Ему хватило и времени, и длины прямого участка дороги, чтобы остановиться метрах в пяти от «Ауди».

Сергей вышел из-за машины. Покинул салон «Волги» и курьер Брединского, начав возмущаться:

– Да что за дела сегодня на трассе? То менты прицепились ни с того ни с сего, то теперь иномарка раскорячилась.

Мужчина выглядел внушительно. Крупных размеров, явно физически неплохо подготовленный, но... не боец, что с первого взгляда определил войсковой разведчик, к которому гневно обратился курьер Марка.

– Ну, ты-то чего поперек дороги встал? Съехать на обочину не мог? Не затормози я вовремя, так от задницы твоей «Ауди» гармошка осталась бы! Да я еще был бы и виноват. Совсем оборзел народ. Если купил иномарку, крутой, да? Крутой?

Мужчина сблизился с Сергеем.

Солоухов спокойно спросил:

– Все сказал?

– Чего?

– Глухой? Спрашиваю, высказался или еще базарить намерен?

Мужчина, видя спокойствие уверенного в себе человека, сбавил обороты:

– Интересно, как бы ты на моем месте поступил? И я не базарю, а говорю.

– Поговорил? А теперь слушай. Но сначала познакомься с моим товарищем.

Майор подал Пирогову сигнал, и тот вышел из кустов, держа в руке «клин», сумка спецназовца была заброшена за спину. Увидев оружие у второго, неожиданно появившегося молодого человека, человек Брединского проговорил:

– Вы чего, мужики? Если думаете, у меня денег валом, то ошибаетесь. «Волга» нужна? Так она зарегистрирована на кандидата в губернаторы области!

Сергей усмехнулся:

– Успокойся, никто тебя грабить не собирается. Человек с пистолетом-пулеметом – офицер спецназа ФСБ. Я – друг твоего шефа, господина Брединского. А в доме, где Марк поселил родственниц своей жены, бандиты. Поэтому тебе придется делать то, что скажу я. Но давай познакомимся. Я – Сергей, офицер – Юрий. Как тебя зовут?

Недоверчиво глядя на Солоухова, мужчина все же произнес:

– Меня зовут Костя!

Сергей спросил:

– Ты не веришь мне, Константин?

Водитель «Волги» отрицательно мотнул головой:

– Нет!

Солоухов согласился:

– В принципе, правильно делаешь, но мы сейчас расставим все точки над i.

Майор извлек сотовый телефон, отыскал в памяти мобильника номер Брединского, нажал клавишу вызова.

Кандидат в губернаторы ответил не сразу:

– Да?

– Марк! Это Сергей! Ничего не говори, только слушай! Я не хотел тебя расстраивать, но приходится. Надежда с Оксаной в руках бандитов Штерна. Спокойно! Без эмоций! Пока слушай. Ничего с ними не случится. И, если твой курьер, которого ты послал за дамами, сработает в связке со мной и еще одним человеком, то мы и близких твоих освободим, и наемников возьмем. Костя, курьер, мне не верит. Сейчас я передам ему трубку. Он спросит, подчиняться ли мне? Ответишь кратко: «Да!» Задача ясна? Никаких вопросов. Встретимся, все объясню. Передаю трубу курьеру.

Сергей протянул телефон водителю «Волги»:

– Говори с шефом. Только кратко.

Константин произнес:

– Марк Захарович, тут такое дело, меня на въезде в Росиновку остановили двое людей, один общался только что с вами. Мне что, подчиниться им? ...Понял! Подчиняюсь! Рыбалка? Какая рыбалка? ...Ах, да, все нормально, я узнал вас? ...Конечно! Хорошо, хорошо! Сделаю все, как скажут встретившие меня люди. До свидания!

Отключив трубу, Константин протянул ее майору:

– Говорите, что от меня требуется! Но только учтите, я не вооружен. Если в рукопашной, то еще...

Солоухов не дал ему договорить:

– Никакой рукопашной не будет, а сделать, Костя, тебе надо самую малость. Уберем тачки с дороги и обсудим все в «Ауди».

Майор поставил иномарку на обочине. Константин подогнал сзади свою «Волгу» и пересел в машину Солоухова. Обсуждение плана действия заняло чуть более пятнадцати минут. Определив задачу курьеру Брединского, майор спросил его:

– Тебе все ясно, Костя?

– Да!

– Предупреждаю: никаких лишних движений. И не стоять перед дверью. Левее или правее, но не перед дверью, иначе случайно можешь пулю заглотить, если дело дойдет до применения оружия. А как только начнет работать Юра, падай к стене и лежи, пока не позовем! Ясно?

– Да ясно мне все! Вы считаете, я лох какой, что ли? В десанте служил! Знаю, что к чему.

– А вот об этом забудь. Ты – лишь подстава! Уж извини, но в ином качестве применять тебя не имеет смысла. И давай без обид! Залог успеха, строгое выполнение каждым из нас своих персональных функций. Вопросы, десант?

Константин пробурчал:

– Нет вопросов.

– Тогда шлепай в «Волгу», жди двадцать минут и подъезжай к дому. Дальше по плану. Иди!

Курьер Брединского перешел в свою машину.

Сергей завел «Ауди» и обратился к офицеру спецназа:

– Давай, Юра, показывай, куда ехать, чтобы спрятать тачку!

К дому офицеры подошли, как и решили, со стороны старого, заросшего травой и кустарником неухоженного, одичавшего сада. Далее Пирогов, пригнувшись, юркнул к тыловой двери сеней. Достал из мешка прослушивающее устройство и приставил микрофон к стене. Через минуту жестом указал – двое бандитов в горнице, один в спальне. Это послужило сигналом для Солоухова, который метнулся за угол, где замер под окном спальной комнаты. Капитан, убрав спецоборудование и подперев заднюю дверь поленом, обошел дом и присел у крыльца. Офицеры привели к бою оружие, капитан – «клин», майор – пистолет Макарова. «Винторез» в данной ситуации был не нужен, но Сергей оставил его при себе, закрепив на спине. Мало ли как будут развиваться события. Они находились в полной готовности к действию, когда перед калиткой остановилась «Волга» с Константином.

Курьер Брединского вышел из машины, прошел во двор. Оттуда крикнул:

– Надежда Юрьевна! К вам гость!

В ответ – тишина.

Константин повторил:

– Надежда Юрьевна! Где вы?

И пошел к крыльцу. Он поднялся по лестнице. Пирогов перепрыгнул через перила, встав у двери. Показал водителю «Волги», чтобы тот постучал. Константин несколько раз громко ударил кулаком о косяк.

– Надежда Юрьевна! Спите еще, что ли?

В сенях послышалось движение. Капитан спецназа напрягся.

Слыша голоса с фасада здания, Солоухов приподнялся, аккуратно заглянул через окно в комнату. Увидел вставшего с постели боевика, державшего в руке пистолет с глушителем. Он в одних плавках прошел к межкомнатному проему, где замер, подняв ствол вверх.

В это время дверь сеней резко распахнулась, и перед водителем предстал один из наемников. Константин изобразил крайнее удивление, но произнести ничего не успел. Наемник схватил его за отворот куртки и втянул внутрь. Этим воспользовался Пирогов. Он следом за водителем ворвался в коридор и нанес латышу удар пистолетом-пулеметом прямо в физиономию. Тот взвыл от боли, отпустив Константина. Отбросив курьера Брединского в сторону, капитан подскочил к двери в горницу, открыл ее и отпрянул от проема. Из главной комнаты прогремел выстрел. Это послужило сигналом для Солоухова. Сергей, прицелившись через стекло, выстрелил в поднятую вооруженную руку наемника, находившегося в спальне. Бандит выронил пистолет и схватился за кисть. Майор уже занес ногу, чтобы запрыгнуть в спальню, но звон разбиваемого с фасада окна остановил его. Сергей рванулся к углу и увидел фигуру третьего наемника, уже находившегося в каких-то метрах от «Волги». Отбросив «ПМ», Солоухов сорвал со спины снайперскую винтовку. До беглеца было метров двадцать пять, а это предел для прицельной дальности выстрела из пистолета Макарова. Другое дело – «винторез», снимающий цель с четырехсот метров. Сергей вскинул винтовку и поймал в прицел затылок наемника, схватившегося за ручку дверцы машины Константина. Солоухов мог одним выстрелом пробить череп бандиту, но, помня приказ Капустина, опустил глушитель бесшумного оружия и ударил по ногам наемника. Бандит рухнул, так и не открыв дверь. Он попытался вырвать из брюк пистолет, но увидел нацеленное в лицо оружие майора. Закрыв глаза и застонав, наемник опустил руки.

Сергей поднял свой «ПМ», закинул «винторез» вновь за спину и подошел к бандиту. Тот продолжал стонать. Забрав его оружие, майор спросил:

– Имя?

Латыш промолчал, продолжая стонать от боли.

Солоухов присел перед ним на корточки:

– Имя, урод, и я введу тебе обезболивающий препарат!

Наемник проговорил:

– Увис! Увис Балманис!

И спросил, хотя ему сейчас должно было быть не до вопросов:

– Вы из ментовки?

Солоухов ответил, доставая боевую аптечку:

– Хуже, Балманис! Мы охотники за такими скотами, как ты!

Майор извлек шприц-тюбик с обезболивающим препаратом, вонзил иглу наемнику в ногу, выдавил из пластикового цилиндра быстродействующее лекарство. Поднялся.

Услышав шум за спиной, резко обернулся.

С крыльца донесся голос Пирогова:

– Спокойно, майор, это я! У вас все в порядке?

– В порядке! Как у тебя?

– Да у меня что? Я лишь вырубил одного, двоих вы сделали. Мой в отключке, за ним Костя смотрит, второго я так же обезболил, перевязал и спеленал. Оба в горнице.

Сергей удовлетворенно кивнул головой:

– Хорошо! Давай и этого, старшего группы наемников, к его корешам перенесем. Сам он теперь долго ходить не сможет.

– Ноги ему перебили?

– Угадал.

Капитан с майором внесли Балманиса в главную комнату деревянного дома, уложили на пол в угол, рядом с подельниками. Тот, кого капитан спецназа «приласкал» «клином», пришел в себя. Константину пришлось перебинтовать ему физиономию.

Пирогов спросил:

– Достаем из подвала дам?

– Пусть это сделает Костя! Они его знают?

Заканчивая оказание плененному врагу первой медицинской помощи, водитель «Волги» утвердительно кивнул:

– Знают! Конечно, знают!

– Тогда вперед!

Отыскав лаз, курьер поднял крышку:

– Надежда Юрьевна! Это Константин – водитель Марка Захаровича! Вы можете ответить?

Из глубины подвала донесся нервный женский голос:

– Да, да, Костя, можем!

– А подняться самостоятельно в состоянии?

– Нет! Мы прикованы!

Солоухов, слышавший данный диалог, повернулся к бандитам:

– У кого ключи от оков, скоты фашистские?

Балманис проговорил:

– Они в шкафу, за шкатулкой.

Сергей передал водителю ключи, Константин спустился вниз.

Солоухов посмотрел на Пирогова:

– Сходил бы ты, Юра, во двор! Все же я стрелял с улицы, посмотри, не встревожил ли выстрел местное население? Шум нам не нужен.

– Хорошо, майор!

Капитан вышел.

Поднялся Константин с женщиной лет тридцати – тридцати пяти и девочкой школьного возраста. Увидев обезвреженных бандитов, мать с дочерью отпрянули к дивану. Солоухов успокоил их:

– Не пугайтесь! Теперь эти шакалы не опасней тараканов. Так же противны, согласен, но совершенно безвредны.

Сестра жены Брединского спросила у майора:

– Вас Марк послал?

– Можно сказать и так!

– А как он узнал, что нас захватили?

– Это спросите у Брединского сами. Когда увидитесь. А сейчас, если в состоянии, собирайтесь. Вам предстоит покинуть сей не совсем гостеприимный дом и перебраться в город.

– Да, да, конечно!

Мать повернулась к дочери:

– Идем, Оксана! Быстро соберем вещи и уедем отсюда.

Вернулся Пирогов, доложил:

– В деревне все тихо и пустынно. Если и слышали жители выстрел, то либо не придали ему значения, либо сделали вид, что ничего не слышали. Сейчас у нас жизнь какая? Моя хата с краю...

Майор указал на пленных:

– Посмотри за ними, я выйду.

– Посмотрю!

Солоухов вышел. Достал рацию, вызвал Капустина.

Генерал ФСБ ответил сразу:

– Слушаю тебя, Сергей!

– У нас порядок, Александр Андреевич! Дамы свободны, как птицы, джентльмены удачи упакованы куклами, двое из них подранены, главарю пришлось перебить ноги.

– Шум в деревне, наверное, подняли знатный?

– Да нет, генерал! Один выстрел из «ПМ» – это же хлопок, его никто и не услышал. По крайней мере, Юрий, оценивший обстановку после штурма, доложил, что в Росиновке все спокойно и тихо.

– Это хорошо!

– Что делаем дальше?

Капустин ненадолго задумался, затем принял решение:

– Тебе, майор, надо остаться в доме с наемниками. При себе держи только старшего. К обеду к объекту подтянется группа прикрытия. Она займет позиции вокруг дома и вмешается в обстановку лишь в случае, если появится опасность. Так что будь спокоен! Сейчас же двух солдат удачи брось в подвал, а Пирогову передай, чтобы женщину с дочерью на «Волге» сопроводил до города. Я по пути свяжусь с ним, определю конечную точку маршрута. Ну а ты паси старшего. На него может выйти по связи и Шаламеев и, что менее вероятно, Шорин. Бандит должен доложить, что в Росиновке у них все в порядке. Вопросы есть?

Сергей ответил:

– Конечно, есть! Мы о чем, Александр Андреевич, договаривались?

Генерал переспросил:

– О чем?

– О том, что Шорина буду брать лично я. А теперь вы меня привязываете к какой-то дремучей деревушке и определяете задачу рядового сторожа. Так, Александр Андреевич, извините, не пойдет! Слово надо держать!

Как показалось Солоухову, Капустин усмехнулся:

– А никто ничего нарушать и не думает. Прибудет группа прикрытия, а к 5 часам подойдет Пирогов. Как он сменит тебя, можешь возвращаться в город. Возвращаться и брать Шорина. Так что все остается по плану, Сергей Викторович.

– Ну, раз так, то лады! А-то я подумал... Мне все ясно! Действуем по плану!

– Конец связи, Поиск-32!

Капустин назвал чеченский позывной Сергея, как бы давая знать, что помнит его заслуги.

Глава 10

Выполнив указание генерала Капустина и проведя день в обществе латышского наемника совершенно бесполезно, так как никто по связи на него не вышел и никто в Росиновку из банды Штерна не явился, в 17.00 майор вновь встретил капитана Пирогова, прибывшего сменить Солоухова. Выглядел Юрий отдохнувшим. Майор передал ему Балманиса и убыл в город. Наконец Сергей мог заняться подготовкой захвата бывшего российского офицера, продавшего за грязные деньги честь мундира, в результате чего на смерть были обречены сотни солдат и офицеров в Чечне. Долго ждал этого момента Сергей. Дождался. Одно вызвало неудовлетворение. То, что Солоухов не имеет права довести месть до конца, не имеет права уничтожить предателя. Сергей все же испытывал неудовлетворение. Он жаждал смерти ублюдка, а должен ограничиться захватом. Но раз должен, то захватом и ограничится. Вопрос: как его провести, чтобы предатель не успел подать сигнал тревоги своему боссу? Находясь в доме деревни Росиновка и просчитав несколько вариантов предстоящей акции, Сергей решил остановиться на варианте захвата Шорина у него дома. План необходимо согласовать с Капустиным, взявшим на себя руководство всей операции по разоблачению преступной организации Штерна. Поэтому, въехав в город и остановившись за первой же заправочной станцией, Солоухов вызвал Капустина:

– Александр Андреевич? Солоухов!

– Мог бы и не представляться! Сменился?

– Так точно! Все в порядке!

– Хорошо! Видишь, я держу слово.

– Вижу.

– Как и когда думаешь брать Шорина?

Сергей доложил свой план.

Выслушав майора, генерал утвердил план:

– Согласен, это наиболее удачный вариант. При условии, конечно, что ты и воплотишь его в жизнь удачно.

– В этом можете не сомневаться! Я сейчас же отправлюсь к оборотню на квартиру и устрою там засаду. Мне нужна лишь информация о том, чем сейчас занимается Шорин и, если возможно, когда он отправится домой.

Генерал немного охладил пыл бывшего начальника разведки полка:

– Подожди, Сергей! Не суетись! Всю необходимую информацию тебе предоставит Костин, я поручу ему это дело, а вот немедленно на хату Шорина соваться не следует. Покрути с часок по городу или домой наведайся. Люди начальника УВД должны проверить квартиру помощника Штерна. Вдруг эта мразь перестраховалась и установила дома какие-нибудь сюрпризы для незваных гостей? Ты их можешь не обнаружить, поэтому сначала пусть поработают специалисты Костина.

Майору ничего не оставалось, как согласиться:

– Ясно! Жду сигнала!

Сергей решил позавтракать. Заехал на стоянку одного из кафе на окраине города. Заказал шашлык, кофе. Затем Сергей направился в центр. Зашел в хозяйственный магазин, купил моток крепкой веревки. Брать Шорина в щадящем режиме майор не собирался. К тому же от него это и не требовалось. Сотовый телефон издал звонок вызова на выходе из магазина. На дисплее высветился номер генерала Костина.

– Да, Юрий Степанович?

– Как дела, Сергей?

– Нормально! Вот ждал от вас звонка. Дождался! Что скажете, генерал?

– Мои спецы проверили квартиру, снимаемую Шориным. Она «чиста» во всех отношениях. Замки на двери простые, откроешь любой отмычкой. Но если возникнут проблемы...

Майор перебил генерала:

– Не возникнут! С этим ясно. Что с информацией по самому оборотню?

– И здесь для тебя обстановка складывается благоприятно. Полчаса назад Штерн провел совещание своего штаба и распустил помощников до завтрашнего дня, назначив общий сбор после выступления перед избирателями Туганова. Шорина задержал. Приказал мотнуться в Хвосту к Шаламееву, передать команду по бывшему губернатору. Что за команду, открыто твой бывший комдив не сказал, но, судя по всему, Штерн решил затеять двойную провокацию. Заставить Туганова сплясать под свою дудку, затем убрать его, а Брединского подвести под подозрение в причастности к убийству бывшего губернатора! Для него решил использовать Шаламеева. А возможно, и латышей убрать. Но это уже не столь важно, что он задумал. Главное – ничего у Юрия Ивановича не выйдет. Так что Шорин будет на хате где-то часов в 8 – 9, не раньше. Капустин приказал: как возьмешь предателя, отзвонись ему.

– Принял, Юрий Степанович!

– Вот и хорошо! Удачи тебе, майор!

Сергей отключил телефон, прошел к машине.

В 18.20 он поставил «Ауди» на стоянке возле областной клинической больницы. Подумал: может, сегодня Катя дежурит? И не знает, что он, Сергей, совсем рядом. Что ж, это хорошо, что не знает. Итак, начальник УВД сообщил, квартира, снимаемая Шориным, «чиста» во всех отношениях. Это значило, что спецы не только проникли внутрь ее и проверили на наличие возможных «сюрпризов» типа «жучков» или растяжки, но и зачистили территорию вокруг дома, убедившись в отсутствии наблюдения за квартирой извне. Вероятно, Костин и своих ребят на вечер посадил где-нибудь по периметру здания.

Солоухов прошел во двор дома. Начавшийся мелкий дождь был как нельзя кстати. Он прогнал со скамеек пенсионеров, молодых мам с колясками и мужиков, стучавших костяшками домино, запивая каждую партию солидной дозой дешевого спирта, в последнее время наводнившего город. То есть всех тех, кто является потенциальными свидетелями всего происходящего во дворе. Сергей незаметно вошел в первый подъезд, поднялся на первый этаж. Осмотрелся. Затем приник к замкам. Они действительно не являлись чудом техники. Майор достал отмычку, сделанную им самим. Однажды, выйдя из собственной квартиры, он захлопнул за собой дверь, оставив ключи дома. Это было давно, когда он еще учился в школе. Тогда Сергей обратился к Данилычу, и тот подсказал парню, как сделать крючок. Сергей изготовил отмычку и открыл дверь. С того времени она лежала в сумке для инструментов, которая перекочевала из ремонтированной квартиры в объемный багажник «Ауди». Возиться с замками майору долго не пришлось. Несколько минут, и он вошел в помещение, где обитал его кровный враг. Захлопнув дверь, Сергей, стараясь ничего не задевать и не оставлять видимых следов, обошел двухкомнатную квартиру. Она двумя окнами – кухни и гостиной – выходила на улицу Боголепскую; одним – во двор, в палисадник, своеобразной оградой которого был не обычный штакетник, а густо разросшиеся кусты какого-то растения с желтыми цветами. Обследовав квартиру, Солоухов вызвал Капустина и доложил, что находится на месте. Генерал сообщил, что Шорин пока в деревне Хвоста, но, судя по докладам наблюдателя, собирается покинуть усадьбу, в которой обосновался Шаламеев.

Сергей устроился в кресле гостиной.

В 19.50 его сотовый телефон издал сигнал вызова. Звонил неизвестный абонент. Сергей ответил:

– Да?

– Майор?

– Кому как. А что?

– Я от Костина, веду Шорина! Мы выехали на Боголепскую, так что ожидайте в ближайшее время прибытия клиента.

Солоухов поблагодарил неизвестного милиционера, подчиненного начальника областного УВД генерала Костина:

– Спасибо! Предупреждение принял, к встрече клиента готов!

– Если что, я с товарищем буду во дворе и на связи.

– Ясно! Но думаю, это лишнее.

– Костин на этот счет придерживается другого мнения.

– Хорошо. Понял вас!

Сергей поднялся из кресла, размялся. Засунув «ПМ» за спину, прошел в прихожую, присел на пуфик возле зеркала, массируя пальцы сильных рук.

Ключ в замке заскрежетал в 20.10. Вот открыт верхний запор, вот нижний. Солоухов затаился рядом с дверью. Она открылась вовнутрь помещения, прикрыв майора. Шорин вошел в прихожую, стряхивая с зонта мелкие капли дождя. Захлопнул дверь за собой и... увидел в квартире постороннего. Данное обстоятельство явилось неожиданным для предателя, и он не успел увернуться от сильного прямого удара Солоухова, отправившего его в глубокий нокаут. Вырубив противника, Сергей удовлетворенно хмыкнул. Удар получился на славу: и лишил сознания врага, и не нанес ему каких-либо серьезных повреждений, по крайней мере, челюсть не сломал, а значит, вскоре ублюдок сможет говорить. Майор, нагнувшись, обыскал Шорина. Обнаружил в костюме пистолет «ПМ», сотовый телефон, портмоне с документами и деньгами как в рублях, так и в иностранной валюте, а также пачку «Парламента» и зажигалку «Зиппо». Опустошив карманы оборотня, Солоухов сложил их содержимое на трюмо, за исключением пистолета и сотового телефона. Перетащил бывшего офицера в гостиную, где бросил в кресло. Сам устроился на диване, держа в руке свой ствол.

Очнулся Шорин минут через 7 – 10. Сначала открыл глаза, взглянув на майора мутным взглядом, затем поднял руку и потрогал челюсть. Боль от прикосновения к небольшой гематоме, проявившейся под правым глазом, привела предателя в чувство. Взгляд его протрезвел, стал осмысленным. Увидев сидевшего напротив вооруженного мужчину, Шорин вздрогнул и вжался в кресло, забыв и о синяке, и о боли. Тихо спросил:

– Кто вы?

Солоухов ответил:

– Вечерний гость, разве это незаметно?

– Но я не знаю вас!

– Вот как? Ошибаешься! Меня ты хорошо знаешь, хотя ранее и не видел.

– Я не понимаю вас!

– Конечно, не понимаешь! Разве может предатель, продавший сотни своих бывших сослуживцев, служа в оперативном отделении штаба N-ской мотострелковой дивизии, знать в лицо тех, кого он продал чеченам?

Шорин заметно побледнел:

– О чем вы?

Взгляд Солоухова посуровел, что не предвещало оборотню ничего хорошего:

– О твоих делах, Корсар!

Дрожь вновь пробила тело Шорина:

– Корсар? Я... я помощник кандидата в губернаторы... господина Штерна, Александр Алексеевич Шорин! О каком... Корсаре вы ведете речь? Да... я действительно служил под началом комдива Штерна и именно в оперативном отделении штаба дивизии, но...

Солоухов прервал монолог предателя:

– Заткнись, гнида! Я майор Солоухов, бывший начальник разведки одного из полков дивизии, который 3 июня сего года вывел в квадрат 133 взвод разведывательной роты, имея задачу обнаружить логово известного чеченского полевого командира Дервиша, или Умара Балаева! И который ты, сука, сдал Дервишу. В результате чего взвод попал в засаду и понес огромные потери! Вспоминаешь этот эпизод из своей паскудной жизни?

Шорин, бледный как мел, дрожащий всем телом, пролепетал:

– Вы глубоко заблуждаетесь... уверяю вас. Я слышал о трагедии взвода одного из полков дивизии у Шаройского перевала, но... не имею никакого отношения к гибели подразделения. Это недоразумение... слово офицера!

Сергей посоветовал Шорину:

– Ты о слове офицера больше не заикайся! Не советую! Понял?

– Понял! Но я говорю правду. Вас кто-то дезинформировал, господин Солоухов!

– Значит, ты к трагедии в квадрате 133 не имеешь никакого отношения?

– Нет.

– И Дервиша не знаешь?

– Лично, конечно же, нет! Слышать о нем слышал и готовил планы акций против этого кровавого бандита, но лично откуда я мог его знать?

Солоухов достал сигарету, прикурил, пододвинув поближе стоявшую на журнальном столике пепельницу, метнул пронизывающий взгляд в сторону пытающегося бессовестно лгать предателя:

– Так, значит, ты не продал своих чеченам?

– Нет, я же сказал, майор, нет!

– Предупреждаю: говори правду! Иначе ты очень пожалеешь о том, что врал.

Сергей достал диктофон со второй кассетой, переданной ему курьером Дервиша, включил клавишу «воспроизведение». В комнате прозвучал голос Шорина:

– Корсар слушает!

Затем заговорил Балаев:

– Это Дервиш, говорить можешь?

Где-то посередине пленки Сергей остановил диктофон:

– Узнаешь голоса, Корсар? А ведь не зря Балаев особо интересовался мной! Позже, когда ему удалось захватить меня в плен, Дервиш многое рассказал о тебе со Штерном, а недавно, перед кончиной, через курьера передал весь материал по вашей с генералом преступной деятельности в войсках. В частности, он подробно изложил схему продажи боевикам вооружения через станцию Огородную, прикрываемую полковником Корольчуком, которым сейчас уже плотно занимается ФСБ. Что теперь скажешь, ублюдок? Голоса на пленке идентифицированы с голосами оригиналов, так что официально доказано – с Дервишем в данном случае говорил ты, Шорин Александр Алексеевич, бывший майор оперативного отделения штаба дивизии. Продолжим слушать диктофон?

Шорин опустил голову, обхватил ее руками и пролепетал:

– Не надо! Не надо ничего больше включать! Я... я... был вынужден действовать в интересах боевиков. Иначе Штерн уничтожил бы меня.

Сергей изобразил удивление:

– Так ты, оказывается, не преступник, а жертва?

Оборотень выдохнул:

– Да! Конечно, это не снимает с меня ответственности, но...

Солоухов вновь оборвал предателя:

– Никто, тварь, не принуждал тебя продавать Родину, ты сам ради паршивых долларов решил торговать жизнями солдат и офицеров. И ты торговал. Определял счета, мразь, куда боевикам следовало сбрасывать деньги. А теперь, когда наступил час расплаты, извиваешься, как подлая гюрза?

Сергей поднялся, приказал:

– Встать!

С животным ужасом глядя на офицера, Шорин, заикаясь, спросил:

– Вы... вы ... убьете меня?

Солоухов рявкнул:

– Встал, паскуда, пока я не всадил в твой череп девять граммов свинца!

Окрик подействовал – Шорин вскочил.

Сергей, отбросив пистолет, нанес предателю удар в солнечное сплетение. Оборотень согнулся пополам. Второй удар в челюсть выпрямил его, третий, ногой в промежность, заставил Шорина, выпучив от дикой боли глаза, присесть на корточки. Солоухов, развернувшись, рубанул предателя ногой по голове, заставив тело отлететь к стенке. Майор подхватил Шорина и рывком поднял на ноги. Еще удар, и хрустнули ребра. Шорин попытался закричать, но крик захлебнулся от боли в горле. Солоухов бил оборотня жестоко, безжалостно, но расчетливо, понимая, что не имеет права убить мразь, заслужившую смерть.

Остановился Сергей, когда туша Шорина растянулась у дивана.

Майор встряхнул головой. Все, хватит, шабаш! Присел, закурил. Оборотень шевельнулся, но не поднялся, даже не перевернулся. Может, Сергей все же переборщил? Но нет, предатель был жив. Он застонал.

Солоухов затушил окурок, поднял тело и швырнул его в кресло. Достал из сумки веревку, купленную в магазине хозтоваров, надежно спеленал Шорина, оставив на свободе лишь правую руку. Несколько раз ударил предателя по щекам. Тот очнулся. Открыл глаза. В них майор увидел боль, отчаяние и все тот же животный страх.

– Ну как, Корсар, хватит с тебя или добавить?

Шорин прохрипел:

– Хватит!

– Так ты признаешься, гнида, что предавал своих по собственной воле?

– Признаюсь!

Сергей поднял с дивана пистолет:

– Твое счастье, козел, что ты еще кое-кому нужен! Иначе я разделал бы тебя так, что ни один твой подельник в морге не узнал.

– Так вы не убьете меня?

– Нет! Но при условии, что дальше ты в точности будешь исполнять все мои указания.

– Но, господин майор, как я смогу что-то исполнять покалеченный и связанный? К тому же боль в теле адская! Я могу в любую минуту потерять сознание!

Солоухов посмотрел на предателя:

– Ничего! Чтобы исполнять свою роль, свобода тебе не нужна. А боль я сниму. Есть у меня боевая аптечка. Вот только когда это сделать? Сейчас? Или позже?

Шорин взмолился:

– Сейчас! Ради бога, сейчас! Мне плохо!

– Могло быть гораздо хуже. Но... ладно, черт с тобой... хрипящий и стонущий ты мне не нужен.

Сергей ввел Шорину сильнодействующий обезболивающий препарат. Предатель облегченно вздохнул. Спросил:

– Что вы от меня хотите?

Солоухов усмехнулся:

– Ожил? Это хорошо. То, что я хочу, ты узнаешь позже, а пока сиди и сопи в две дырки. Понял?

Сергей вышел на кухню, достал сотовый телефон, вызвал Капустина. Тот ответил с некоторым опозданием:

– Да, Сергей Викторович?

– Шорин упакован, готов к полному и искреннему сотрудничеству.

– Надеюсь, ты не сильно изуродовал его?

– Да нет, пару ребер сломал, да еще почки помял немного, но ничего – дней десять поссыт кровью в утку на больничной койке, все пройдет! Пощадил его. Но только исключительно в интересах общего дела.

– Хм, не сильно, значит? Но ладно, он заслужил этого.

Солоухов поинтересовался:

– Что делать дальше?

Генерал ответил:

– Находись рядом с Шориным. Да он говорить-то может?

– Может!

– С утра ему обязательно позвонит Штерн. Надо чтобы Шорин ответил ему следующее...

Капустин проинструктировал майора.

– И дай ему бумагу и ручку, пусть пишет все о своих преступных делах – как в войсках, так и здесь, на «гражданке»! Только, смотри, Сережа, чтобы ручкой он не попытался пробить себе горло.

– Не беспокойтесь, генерал! Я лишу этого козла удовольствия самовольно уйти из жизни. Да и не из той он породы, чтобы кончать с собой. Как родственницы Брединского?

– Доставлены домой! Я, кстати, сейчас тоже поеду к нему готовить нашего кандидата в губернаторы к завтрашнему дню!

– А Шаламеев?

– Им и оставшимися наемниками займется спецназ Костина. Усадьба в Хвосте окружена и полностью заблокирована.

– Ясно! Значит, все главное завтра?

– Да! Все решится завтра. Окончательно и бесповоротно! По крайней мере, я очень надеюсь на это. У тебя еще есть ко мне вопросы?

– Один. Домой позвонить могу?

– Конечно, но по мобильнику.

– Ясно!

– Давай, майор, работай с Шориным. Как только он выполнит свою миссию, тебя сменят, и я скажу, что делать дальше.

Сергей позвонил Катюше. А Капустин, закончив разговор с Солоуховым, перед тем, как отправиться на квартиру Брединского, достал из дипломата спутниковый телефон. Набрал номер из двенадцати цифр. Это был секретный номер, и аппарат автоматически переключился на режим кодированной связи, включив систему так называемого защитного радиоколпака, создающего заслон для любого прослушивания засекреченного разговора извне в радиусе десяти метров.

Генералу ответил еще не старый, но властный и строгий голос человека, занимающего высокий пост в государстве:

– Да, Александр Андреевич?

– Товарищ директор, докладываю по обстановке в Переславле!

– Слушаю!

Капустин докладывал ровно четыре минуты, закончив словами:

– Таким образом, товарищ директор, Штерн просто вынужден будет затребовать встречу с депутатом Градиловым.

– Уверены?

– Ему не останется другого выбора.

– Дальше?

– Дальше специалисты радиотехники вступят в работу. Нам останется определить, где вышеназванные оборотни назначат встречу.

Властный голос перебил Капустина:

– Не спешите делать выводы в определении эпитетов, предстоит еще доказать, что Штерн и Градилов оборотни, а не честные люди! Но продолжайте!

– Так вот, нам остается определить, где конкретно встретятся Штерн с Градиловым, прослушать их беседу и принять адекватные меры на месте.

– Другими словами, произвести задержание, так, Александр Андреевич?

Капустин ответил осторожно:

– Если в этом возникнет необходимость.

Высокий московский чиновник спросил:

– А вы представляете всю меру ответственности – своей, генерала Костина, а также лиц, задействованных вами в разоблачении преступной деятельности Штерна, Градилова и тех лиц, что стоят над ними, если ваша игра закончится провалом?

На этот раз Капустин ответил уверенно:

– Представляю, товарищ директор! И всю ответственность возьму на себя.

– Герой, да? Ну что ж! Утром я встречаюсь с прокурором. Думаю, совместными усилиями мы получим санкцию на прослушивание указанных вами лиц, а также на применение мер по их нейтрализации, согласно статусу Градилова и Штерна! Поэтому вы уж, Александр Андреевич, постарайтесь не подвести нас.

Капустин заверил:

– Не подведу!

– Добро! Жду от вас известий завтра!

Через час Капустин был уже на квартире Брединского, превращенной во второй, главный, штаб, и кандидата в губернаторы, и генералов Капустина с Костиным.


Штерн в этот вечер, четверга 16 сентября, чувствовал себя неважно. Волчья интуиция предателя подсказывала отставному генералу, что где-то в его игре происходит не так, как должно происходить. Сидя у себя в апартаментах, он тщательно анализировал складывающуюся обстановку, но, как ни старался, никаких причин для беспокойства не находил. Туганов обработан и завтра произнесет речь, нужную Штерну. По докладам Сыроедова, начальника предвыборного штаба Брединского, последний покинул штаб и закрылся у себя на квартире. Это объяснимо – он понял, что попал в ловушку, умело подстроенную генералом. К тому же в Росиновке в заложницах находятся родственницы его жены. А Брединский не тот человек, чтобы идти к власти, переступая через трупы близких людей. Он не Штерн. Депрессия уважаемого Марка Захаровича понятна. Он не только проигрывает выборы, лишается должности директора машиностроительного завода, но вскоре вынужден будет вообще покинуть Переславль. Так думает он. Но Брединский не предполагает, что ему еще придется отбиваться от следствия после того, как будет устранен Туганов. Ну и черт с ним! Сам решил стать губернатором! Почему же непонятная тревога не дает покоя? Стоп! А все ли нормально в Хвосте и Росиновке? Оттуда никакой информации не поступало. Правда, он, Штерн, сам запретил до завтрашнего утра выходить его людям на связь. И, наверное, зря это сделал. Да, напрасно он прервал общение с Шаламеевым. Хотя это исправимо. Шаламеев не может выйти на связь со Штерном, но Штерн-то это сделать может легко!

Отставной комдив включил рацию и вызвал Шаламеева в 23.20, за полчаса до штурма спецгруппы УВД генерала Костина.

Поэтому на сигнал вызова главный наемник ответил спокойно:

– Слушаю вас!

Штерн спросил:

– У тебя все в порядке?

– Да! Все спокойно, а вас что-то встревожило?

– Нет. Просто хотел убедиться в том, что игра идет по плану!

– Все нормально!

– Это хорошо. Со вторым объектом давно связывался?

– Давно. Но если что, то они должны выйти на меня, а не я на них!

– И они не выходили на тебя?

– Нет.

Генерал немного подумал и приказал:

– Свяжись со вторым объектом. Узнай, как дела там. После чего перезвони мне. Только давай оперативней, время позднее.

– Слушаюсь! Ждите вызова!

Шаламеев, недоуменно пожав плечами, переключил станцию на дом в деревне Росиновка.

Сигнал рации прозвучал в горнице хаты, где находились Пирогов с Балманисом, неожиданно. Латыш даже вздрогнул, вопросительно посмотрев на капитана.

Тот спросил:

– Кто вызывает?

Наемник пожал плечами:

– Наверное, Шаламеев. Он один общается с нами.

– Включай аппарат и отвечай на вопросы Шаламеева. Здесь все в порядке. Тишина. Подельники спят. И ничего лишнего, если не хочешь умереть, понял?

– Понял, не дурак!

Латыш включил станцию:

– Слушаю!

Шаламеев спросил:

– Ты что там, уснул?

Балманис ответил, стараясь оставаться спокойным. И это ему удалось:

– Уснешь тут от безделья!

– Значит, у тебя порядок?

– Конечно! Иначе вышел бы на вас. А что, собственно, произошло? Чем вызван столь поздний вызов? Или у вас возникли проблемы?

– Нет! Все нормально! Никаких проблем. Только спать не надо.

– Да я не спал! Во двор выходил, смотрел улицу.

– Ясно. Продолжай в том же духе.

Балманис отключил станцию, передал ее Пирогову и спросил:

– Я все правильно сделал?

– Правильно! Отдыхай теперь!

Шаламеев, закончив разговор с Балманисом, переключился на Штерна и доложил, что и в Росиновке все в порядке. Генерал поблагодарил наемника и отключился. Откинулся на спинку кресла. И все же тревога не отпускала его. Почему? Ведь везде все нормально, как и вчера. Наверное, данное состояние – результат нервных перегрузок. Вчера их сняла Ангелина. Может, и сейчас вызвать проститутку? Или приказать доставить жену? От воспоминания о супруге Штерна перекосило. Нет, только не эту старую праведницу. Ангелину? Но та пока соберется, пока приедет, время к утру подойдет. Потом еще необузданный секс последние силы отберет. А завтра отставному комдиву нужно быть в форме. Завтра он должен стать свидетелем начала собственного триумфа и трагедии Туганова с Брединским. Поэтому лучший выход – коньяк и постель. Штерн выпил сто пятьдесят граммов спиртного и скрылся в спальне. Часы показывали 23.59.

В те же 23.59 Шаламеев также решил отправиться на отдых, но перед этим выкурить сигарету. Он вышел из дома. Во дворе наемник осмотрелся, достал пачку сигарет и тут же был сбит с ног тенью, метнувшейся к нему от сарая. Последнее, что этой ночью увидел Шаламеев, то, как к зданию бросились вооруженные люди. После чего лейтенант Сомов, руководивший штурмом, лишил бывшего офицера сознания. Без единого выстрела в самом доме были задержаны люди Шаламеева, в том числе и наемники-латыши Арманд Райкель и Айнарс Митолс. Операция по локализации боевой группировки кандидата в губернаторы Штерна была завершена захватом штурмовой группой УВД совместно с охранниками фирмы «Редут-К» загородной резиденции отставного генерала. Владелец охранной фирмы, бывший подполковник государственной безопасности и личный друг по службе генерала Капустина, выполнил просьбу высокопоставленного чиновника.

Теперь оставалось дождаться утра.

Пятница, 17 сентября 2004 года

Проснувшись и приведя себя в порядок, Штерн заказал кофе, устроившись перед телевизором. Включил местный канал. На экране появилась толпа. Люди собрались на митинг, устраиваемый бывшим губернатором области Тугановым.

Принесли ароматный напиток. Штерн сделал несколько глотков, не отрывая взгляда от телевизора. На трибуне показался Туганов в сопровождении членов своей команды, проигравших первый тур выборов. Бывший губернатор поправил микрофон и начал говорить. И от того, что услышал Штерн, он чуть не подскочил в кресле, облив кофе свою белоснежную рубашку. А говорил Туганов далеко не по тексту Штерна. Напротив, Туганов убедительно призывал своих избирателей во втором туре выборов отдать голоса за достойного человека, Брединского Марка Захаровича. Такого удара отставной генерал не ожидал. Он отбросил в сторону чашку с блюдечком:

– Сука! Тварь! Ты что говоришь, мразь? Ведь тебе же заплатили!

Штерн схватил сотовый телефон, но набрать номер Туганова не успел. Аппарат спутниковой связи издал сигнал вызова. Этого еще не хватало. Неужели из Москвы звонят? Но почему? А если звонит не депутат Госдумы, то кто?

Включив систему искажения голоса, отставной генерал ответил:

– Слушаю, Штерн!

И на какое-то время обомлел.

Он услышал не кого-нибудь, а Брединского:

– Здравствуйте, Юрий Иванович. Что это с вашим голосом? А?! Понимаю. Изменили его, чтобы экспертиза не могла идентифицировать? Разумно! Но не важно. Выступление Туганова не смотрите?

– Какое ваше дело, что я смотрю, а что нет?

– Ну как же? Вы же пытались заставить Николая Валерьевича выступить против меня? Вот только одного не учли, что я и не собирался идти у вас на поводу. Соответственно принял адекватные меры. Они принесли нужный результат.

Штерн злобно скривил рот:

– Думаешь, свалил меня? А не забыл ли ты, Марк Захарович, о своих родственницах?

– Нет, господин бывший генерал, не забыл. Они у меня дома. Хотите поговорить с ними? Или пообщаться с некими гостями из Латвии – Балманисом, Гурнисом, Грифорсом? Они тоже у меня! А лучше позвоните Шаламееву или Шорину! Все ваши боевики, Юрий Иванович, находятся под контролем моих людей! Нет, не милиции, не беспокойтесь. Я не заинтересован в том, чтобы вас арестовали. Поэтому и позвонил!

Отставной комдив понял, что Брединский не блефует и действительно сумел каким-то непонятным образом переиграть самого Штерна. Но что он хочет сказать тем, что сказал? Арест Брединскому не нужен. Почему, раз удалось захватить лиц, которые вполне смогут так скомпрометировать Штерна, что ему не только губернаторского кресла не видать, но и на нормальную шконку в тюремной камере рассчитывать не приходится. Так почему Брединский заявляет, что не заинтересован в аресте Штерна? Штерн спросил:

– Что же ты хочешь, Брединский?

– Во-первых, чтобы вы перестали «тыкать»!

– Хорошо! Что во-вторых?

– Во-вторых, я хочу напомнить один пункт вашего предложения на нашей недавней личной встрече.

– Какой именно?

– Тот, в котором вы заикнулись об откупе за мое исчезновение с вашего пути. Кажется, вы говорили о двух миллионах долларов! Или я что-то путаю?

Штерн буркнул:

– Допустим, вы ничего не путаете! Что из этого следует?

– То, что я готов отдать вам область!

– Что?!!

Брединский вздохнул:

– Знаете, Юрий Иванович, тщательно проанализировав свои возможности и перспективы руководства регионом, я пришел к выводу, что поступил опрометчиво, решив выставить свою кандидатуру на выборы. Вряд ли мне удастся что-то изменить в области, если сама верховная власть не желает ничего менять к лучшему. А воевать с ветряными мельницами? Я не донкихот! Так что при определенных условиях я мог бы уйти с гонки.

Отставной генерал спросил:

– При каких условиях?

– Двадцать пять миллионов долларов на счет одного из западных банков, и я с семьей покину Россию, оставив вам Переславль! И, естественно, отпустив ваших наемников. Как вы будете брать власть, меня не касается. Двадцать пять миллионов или... но что «или» вы прекрасно представляете.

– Я не могу прямо сейчас принять решение!

– Естественно! У вас сутки, Юрий Иванович! Либо к обеду я получаю ваше согласие передать мне обозначенную сумму и называю счет, на который ее следует перевести, либо передаю ФСБ и Прокуратуре ваших орлов с подробным описанием всех совершенных вами преступлений. Вы даже представить не можете, какой информацией по вашей армейской службе я владею. Один случай манипуляций с вагонами эшелона № 4432 на станции Огородной чего стоит. И Корольчук, кстати, совсем не против всю ответственность за продажу оружия чеченским боевикам переложить на вас! Он также находится под контролем моих людей. Добавьте сюда Шорина, работавшего под вашим прикрытием на все тех же боевиков, используя псевдоним Корсар. Он тоже молчать, уверяю вас, не будет. И уж совсем лишнее говорить о Шаламееве, находящемся в международном розыске по делу албанской «Бригады смерти». Впрочем, у меня нет никакого желания продолжать перечень того, что вы сами прекрасно знаете. У вас, генерал, сутки! И время начало свой отсчет! До связи! Так, по-моему, в войсках заканчивают разговоры в полевых условиях? Жду вашего решения в 12.00 восемнадцатого сентября. И еще отдаю должное вашей фантазии. Это же надо придумать какой-то «Зерон»! Да еще им действительно суметь запугать Туганова! Отбой!

Брединский отключил трубу, взглянув на Капустина.

– Ну как, товарищ генерал?

– Нормально! Посмотрим, клюнет ли на приманку Штерн. А он должен клюнуть, иначе вся наша игра – к черту!


Бросив в кресло аппарат спутниковой связи, Штерн прошел к бару, налил полфужера коньяка. Одним глотком выпил. Закурив, задумался. Думал недолго. Вновь поднял трубу спутникового телефона. Остановился. Вызвал помощника, приказав доставить в апартаменты специалиста-радиотехника. Тот прибыл немедленно. Штерн распорядился проверить офис на предмет прослушивания – как внутри, так и извне. Спустя двадцать минут получил ответ – особняк ни изнутри, ни снаружи не прослушивается. Иного доклада Штерн получить не мог, так как дистанционная прослушка, установленная на позиции наблюдения за офисом в одном из строящихся неподалеку высотных домов, была отрегулирована на включение одновременно с началом передачи сигнала спутникового телефона отставного комдива. Об этих штучках ФСБ армейский генерал знать просто не мог.

Он набрал на панели трубы номер Градилова.

Депутат ответил:

– В чем дело?

– Нужна встреча, личная! Дело очень серьезное!

– Вот как? Когда хотел бы встретиться?

– Как можно раньше, готов выехать из города немедленно!

– Хорошо! Встречаемся на даче у пруда. Прими все меры безопасности, чтобы прибыть туда без посторонних глаз.

– Естественно.

– До встречи!

– До встречи!

Штерн отключил аппарат. Вызвал к себе Овчара – главу своего предвыборного штаба.

– Семен Альбертович, у нас есть левая машина?

– Не понял?

– Ну, какая-нибудь «шаха» или «семерка».

– Нет. Есть у одного из охранников старенькая «пятерка», а что?

Отставной генерал проигнорировал вопрос помощника, приказав:

– Договорись с охранником о покупке его тарантаса. Предложи пять тысяч долларов. Да-да, ты не ослышался. И пусть оформит на меня доверенность. Обычную. Сам же вместе с Курко готовь кортеж. «Мерседес» и «Форд». В 11.00 на «мерсе» выедешь в город, затем на московскую трассу. Едешь в столицу. Конечный пункт – дом Гоголя у Нового Арбата. Там остановишь колонну. Не будет места, проедешь под арку за поворотом к Белому дому! Там ждать меня! Ясно?

Начальник штаба спросил:

– Что-нибудь случилось, Юрий Иванович?

Штерн сорвался:

– Ты можешь обойтись без ненужных вопросов? Выполняй, что приказано, и постоянно будь на связи! Охранника, у которого возьмешь «Жигули», на время нейтрализовать. «Пятерку» поставить в подземный гараж и полностью заправить. Все, пошел!


В 11.30 Капустин получил доклад Коловецкого, владельца частного охранного агентства «Редут-К», ребята которого охраняли и центральный офис Штерна. В нем сообщалось о том, что Овчар на «Мерседесе» босса выехал из усадьбы, где размещался предвыборный штаб отставного генерала. «Мерседес» сопровождал «Форд». В машинах кортежа самого Штерна не было. Но Капустин уже понял, для чего бывший генерал прибрал «пятерку». Вскоре из особняка пришел второй доклад – Штерн выехал из офиса на «Жигулях» и взял курс в сторону Владимира. Кортеж же из иномарок пошел на Москву. Довольно улыбнувшись, генерал вызвал на связь столицу. Ему ответил все тот же властный голос:

– Слушаю вас, Александр Андреевич!

– Товарищ директор! Докладываю. Наш план сработал. Штерн вышел на Градилова, и последний назначил отставному генералу встречу на одной из своих дач.

Мужчина с властным голосом проговорил:

– Я в курсе! Мне доложили, что господин Градилов вызвал к десятому подъезду нового здания Государственной думы служебный автомобиль для поездки за город.

Капустин добавил:

– И у нас, в Переславле, Штерн приобрел «Жигули-пятерку», на которых покинул свой офис!

– Вам известно, где находится место их встречи?

– Так точно, товарищ директор!

– Тогда зафиксируйте рандеву по всем правилам. Штерна на обратном пути задержать своими силами. Градиловым займутся другие люди. Чуть позже. А вас с утра жду у себя. Готовьте подробный доклад по оборотням, наемникам, их преступлениям. Докладывать будете мне в присутствии генерального прокурора! Вам все ясно, товарищ генерал?

– Так точно, товарищ директор!

– Успехов! До свидания!

– До свидания!

Капустин отключил спецаппарат. Потянулся. Кажется, операция близится к завершению. Хотел заказать чашку кофе, но раздался вызов обычной станции:

– Первый! Я – Волга!

Генерала вызывал еще один офицер из Москвы в помощь Пирогову и Сомову, капитан Владислав Телегин.

Генерал ответил открытым текстом:

– Слушаю тебя, Влад! Говори свободно, посторонние нас не слышат.

– Есть, Александр Андреевич! Докладываю: следую за «пятеркой» гос. № ... Переславского региона. Объект приближается к Владимиру. Дважды выходил на связь с неким Овчаром, запрашивал, как проходит марш кортежа. Овчар доложил, что без проблем. Это пока все.

– Хорошо, капитан! Продолжай слежение! Во Владимире объект свернет налево, выйдя на трассу Нижний Новгород – Москва. Не доезжая до столицы 40 километров, уйдет вправо на второстепенную дорогу. Ты же проходишь мимо второго поворота и следуешь в управление. Как понял?

– Понял!

– Выполняй!

Капустин, выключив станцию, удовлетворенно хмыкнул:

– Страхуешься, Штерн! Отслеживаешь, не цепанут ли твои иномарки правоохранители? Не беспокойся, не цепанут. Езжай спокойно на встречу с Градиловым.

И тут же вызвав по очереди Пирогова, Сомова и Солоухова, генерал приказал доставить наемников и оборотня Шорина в УВД Переславской области. Генерала Костина Капустин попросил принять задержанных и немедленно начать снимать с них официальные протоколы. Чтобы не пустыми передавать в следственное Управление ФСБ. И, наконец, в 15.00 генерал Капустин получил информацию о том, что встреча генерала Штерна с депутатом Градиловым состоялась. Разговор двух высокопоставленных мерзавцев, весьма откровенный разговор, касающийся подкупа Брединского, зафиксирован на пленку прослушивающего устройства. Сам Штерн задержан на трассе Москва – Нижний Новгород. Данная информация послужила хорошим стимулом для подчиненных бывшего генерала, чтобы начать давать ценные показания против своего босса. Особенно старался Шорин! Да и немудрено. С ним работал непосредственно Сергей Солоухов.

Эпилог

Спустя два месяца губернатором Переславской области был избран Марк Захарович Брединский. На инаугурацию нового руководителя одного из субъектов Российской Федерации был приглашен и Солоухов с Катей. Но у Екатерины выдался рабочий день, да она и не стремилась на торжественную церемонию. Подобные мероприятия ее смущали, и Катя чувствовала себя на них неуютно. Сергей же пошел на праздник друга. Солоухов уже знал, что дело по Штерну, Шорину и наемникам набирает ход, и всем предателям реально грозят очень солидные сроки заключения. Знал он также, что взяли за жабры и второго мужа его первой супруги, которая, по словам очевидцев, оставшись у «разбитого корыта», прокляла Сергея, что, впрочем, было ему совершенно до лампочки. Государственная дума лишила статуса неприкосновенности бывшего уже депутата Градилова, и по нему Генеральной прокуратурой тоже возбуждено уголовное дело, выделенное в отдельное производство. Знал Сергей и то, что Градилов начал сдавать очень высокопоставленных особ, некоторые из которых попытались скрыться за «бугром». Правда, тщетно! Но все это не особо задевало майора запаса. Для него было главным, что справедливость восторжествовала! И на инаугурацию Солоухов пришел в хорошем настроении. Однако всю процедуру вступления нового губернатора в должность выдержать так и не смог. Надоело стоять в строю самодовольных, лощеных чиновников, старающихся показать преданность сменившейся власти. Им было безразлично, КТО возглавил регион. Их волновало одно – удастся ли при новом губернаторе удержаться на теплых, приносящих неплохую прибыль местечках. Поэтому Сергей покинул колонный зал здания областной администрации.

Вышел на улицу, снял галстук, который буквально душил его. Глубоко вдохнул свежий осенний воздух. Пошел к остановке.

Возле цветочного киоска заверещал сигналом вызова его сотовый телефон. Солоухов ответил:

– Да?

Говорил Брединский.

– Серега? Ты куда подевался? Везде ищу тебя, нигде нет. Ты где?

– Возле цветочного коска.

– Так ты ушел? Почему?

– Душно в зале стало! А что?

– Как что? Ты, столько сделавший для меня, для области...

Солоухов перебил высокопоставленного товарища:

– Ну, понеслось-поехало. Давай не будем о прошлом, а? Тебе о будущем думать надо!

– Вот именно! И команду комплектовать!

– Что, прямо сейчас?

– Нет, но...

– Погуляй немного, губернатор, почувствуй власть! А команду скомплектуешь. В зале столько желающих на разные должности стояло. Правда, мне эта публика не понравилась!

– Вот и я о том же! Праздновать мне некогда. Сегодня только, а завтра уже работа.

– Я-то при чем здесь?

– Как при чем? Для тебя – любая должность!

Сергей усмехнулся:

– Да? Даже первого заместителя?

– Почему нет?

– Перестань! Какой из меня чиновник! Но если найдешь местечко, чтобы контролировать этих чиновников, с правом самостоятельно принимать по ним решения, то, пожалуй, такую должность обсудить можно.

– Для тебя найду. Так что давай, в понедельник приходи в администрацию. Прямо в кабинет. Договорились?

– Договорились!

– Ты домой?

– Нет. Поеду Катю встречу.

– Привет ей от меня.

– А как насчет повышения?

– И это обсудим!

– Да я смотрю, ты шутки вообще перестал понимать, Марк. В первый же день губернаторства. Что дальше будет? Точно придется идти к тебе в замы. В общем, в понедельник буду!

– Жду, Сергей!

Брединский отключился.

Сергей подошел к киоску. Купил пышный букет. Выйдя к остановке, подумал: как же с ним в маршрутке ехать? Сомнет только цветы, как пить дать сомнет.

Он не заметил, как сзади остановилась «Волга». Только услышал знакомый голос:

– Майор? Ты ли это?

Солоухов обернулся. Узнал таксиста. Того самого Валеру, который доставил его домой после увольнения из армии.

Водитель нагнулся в салоне, открыл дверцу переднего пассажира:

– Прошу, майор, садись! Довезу, куда пожелаешь!

Солоухов присел рядом с таксистом, положив букет на заднее сиденье.

Валерий усмехнулся:

– Опять с цветами? Для той же дамы, что в первый раз, или уже для другой?

– Для той же!

– А чего не позвонил? И до этого молчал?

– Визитку потерял, – солгал Сергей, не зная, что ответить водителю «Волги».

– Понятно. Держи другую. Куда едем?

– В ОКБ!

– В ОКБ? У тебя заболел кто?

– Да нет! Даму сердца встретить, работает она в больнице.

– А?!

Валера резко сменил тему:

– Генерал-то, Штерн, облизнулся с выборами! Брединский губернатором стал.

– Ну и что?

– Ты чего, совсем политикой не интересуешься?

Сергей взглянул на водителя:

– Как-то, Валера, я уже отвечал на этот вопрос.

– Да? Ну ладно, просвещу тебя. По городу слухи ходят, что между Штерном и Брединским настоящая война разыгралась. Генерал наемников из Чечни выписал, валить людей Брединского начал, а у того кореш из спецназа. Тоже бригаду собрал, ну спецы и ввалили «духам». Теперь Штерну прямая дорога в зону!

Солоухов рассмеялся:

– Война, говоришь, развязалась? Что-то я ни выстрелов, ни взрывов не слышал.

– Мне не веришь? Больше скажу...

И таксист начал передавать майору небылицы, которыми очень быстро обросли действия Солоухова, Капустина, Костина и их подчиненных.

Сергей едва сдерживался, чтобы вновь не рассмеяться, слушая сказки о чудо-спецах, заваливших чуть ли не сотню наемников, готовившихся, со слов Валерия, в любой момент взорвать город.

Подъезжая к больнице, он закончил:

– Вот так, Серега! А ты ни хрена и не знаешь. Разве можно так? Надо знать, что в родном городе происходит.

– Виноват, Валера, исправлюсь. Сколько с меня?

– Да пошел ты! Встречать даму. А я подожду. Мне все одно в ту сторону надо наведаться.

Но Сергей отказался:

– Нет, Валер, не жди! Во-первых, дама освободится не сразу, во-вторых, мы с ней погуляем немного.

– Ну, смотри, майор. Так если что – звони. Не забывай.

– Хорошо! Позвоню обязательно!

И уже собираясь уйти, вспомнил о предсмертной просьбе Вахи Карсанова, Дервиша.

– Слушай, Валер, мы во вторник в Вологодскую область через Москву мотнуться сможем?

– Почему нет? У тебя там родственники?

– Да! Надо срочно повидать.

– Так какие проблемы? Во сколько выезжаем?

– Об этом я тебе в понедельник вечером сообщу, идет?

– Без базара!

– Ну, давай тогда!

– Давай!


«Волга» уехала. Сергей поправил цветы. В лицо брызнули мелкие капли начинающегося дождя. Солоухов не отстранился. И радостно было на душе у майора. Впереди его ждала новая счастливая жизнь. Любящая жена (сегодня он обязательно сделает Кате предложение), интересная работа (Брединский не отстанет, пока Сергей не согласится работать с ним) и... осознание того, что добро, в конце концов и несмотря ни на что, вновь победит зло! И в этой победе есть и его, Сергея, посильный вклад. Пусть о нем не узнает никто, тот же водитель Валерий или соседи по двору. Это не важно! Главное – что выродки типа Штерна и Шорина не смогли достичь своей черной цели. Да иначе просто и быть не могло.


на главную | моя полка | | Расстрельная сага |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 8
Средний рейтинг 4.1 из 5



Оцените эту книгу