ГЛАВА 1

Апрель 2323 г.

Объединение Вольных Княжеств

Он шел сквозь вьюгу, задыхаясь от недостатка кислорода в холодном воздухе, утопая по пояс в снегу и абсолютно не ориентируясь в сторонах света. Человек шел вверх по крутому склону горы. Шел, теряя последние силы. Шел все медленнее. Он то и дело падал, но каждый раз вставал, чтобы продолжить путь.

Человек толком даже не понимал, куда он идет и зачем, но что-то невыносимо жгучее разливалось в груди и не позволяло ему остановиться. Внутренний огонь причинял адскую боль, стоило человеку снизить темп, и немного стихал, когда он шел. Это была настоящая пытка. Человек глотал жесткий снег, но это не помогало. Шаг за шагом он карабкался в гору, проклиная бушующий в душе пожар.

Путь в никуда, в неведомую высь, в небеса требовал каких-то адских усилий. Это было странно и нелепо. В ад полагалось падать, а в небеса воспарять, причем без особых трудов. Надо было всего лишь умереть. Но человек не мог умереть, пока он шел. И не мог остановиться, чтобы спокойно умереть…

Склон казался бесконечным. Кислорода в воздухе становилось все меньше, сердце уже просто выскакивало из груди. Руки окоченели, ног человек тоже почти не чувствовал, лицо покрылось коркой талого льда. И все-таки он шел. В никуда, в небеса, в ад… для него уже не было разницы…

Наконец сознание сжалось в точку и почти померкло. Пожар в груди погас. Очередной шаг, падение и долгожданный покой. Изнутри больше ничто не обжигало, и не было причин подниматься, чтобы продолжить бессмысленный путь. Ветер стих или человек просто перестал его слышать. Теперь это тоже не имело значения. Колючий снег почти мгновенно припорошил путника и замел его глубокие следы. На краткий миг сознание вернулось, и человек увидел, что склон впереди не такой ровный и белый, каким был ниже. Сквозь метель просматривалось темное пятно. Это могло быть обманом зрения, но человек почему-то знал, что видит нечто реальное. Какую-то торчащую из-под снега скалу или, наоборот, пещеру… Пещеру… Пещеру?! Огонь в груди снова заворочался колючим зверьком, а непослушные руки оттолкнулись от корки наста под рыхлой периной свежего снега. Человек выпрямился, но тут же снова упал и пополз.

У входа в пещеру снег лежал высоким сугробом, и, чтобы преодолеть препятствие, человеку пришлось снова встать на ноги. Он неуклюже перевалился через снежный вал и скатился на холодные камни. Пещера была глубокой, и рассмотреть ее дальний конец не представлялось возможным. Человек тут же пожалел, что бросил где-то на середине пути рюкзак и снаряжение. У него не было с собой даже спичек. А значит, не было ни света, ни тепла, и пещера могла стать для него всего лишь уютной могилой, но никак не спасением.

Огонь внутри опять полыхнул, и человек пополз в темноту. Пол пещеры был почти гладким и постепенно уходил вниз. Уклон был минимальным, но очень скоро дышать стало легче, а завывания ветра за спиной превратились в далекий невнятный отзвук. А еще – стало заметно теплее. Человек на секунду замер и прислушался. Путник не мог ничего видеть, каких-то особенных запахов не ощущал, и все, на что он полагался, были звуки. Шорох его движений отражался от стен, пола и потолка, но терялся впереди. Значит, пещера была длинной и узкой, как тоннель. Человек снова двинулся в путь, теперь уже на четвереньках. Дышалось почти как на равнине. Это было странно, но не настолько, чтобы в сознании человека зародились какие-то опасения.

Он прополз еще немного и вдруг увидел пятнышко света. Далеко он или близко, определить он не мог, но это был настоящий свет, а не игра воображения. Открытие придало путнику сил, и он поднялся на ноги. Стоп он по-прежнему не чувствовал, и, чтобы не упасть, ему пришлось придерживаться за стену. Пройдя несколько шагов, он остановился. Свет разгорался, но сам по себе, вне зависимости от того, приближался к нему путник или останавливался. Человек затаился, наблюдая, как золотистое свечение стремительно превращается в зарево, затем обретает ослепительный точечный центр, заливает лучами просвет пещеры-тоннеля, стены, пол, потолок…

«Это путь, – пришла странная мысль. – Путь? Но куда он ведет?»

Свечение окутало человека, и он почувствовал, как согревается. Почувствовал себя умиротворенным и полным жизни. «Никуда. Просто путь…» Он шагнул навстречу свету и…

– Сергей Павлович, проснитесь! Проснитесь, князь! Тревога!

Преображенский открыл глаза и с трудом сфокусировал взгляд на массивной фигуре воеводы. Спросонья казалось, что Воротов занял собой половину спальных покоев. Лицо воеводы было багровым, а глаза блестели в свете тусклого ночника, словно пара стеклянных бусин. Короткие седые волосы пожилого воина были мокрыми и примятыми, а поперек лба пролегла полоса от кантика: видимо, шлем он снял только перед тем, как войти в спальню князя. Сергей сел и потер глаза. После вчерашнего развеселого ужина голова гудела, а желудок возмущенно урчал. Князь сдержанно зевнул и вопросительно уставился на Воротова.

– Застава на третьей орбите сожжена дотла! – выпалил воевода. – Посты второй и первой линий пока держатся, но одно звено штурмовых космолетов все-таки прорвалось. Побрили Астраханку под ноль. Одни руины остались.

– Кто побрил, чьи штурмовики? – Сергей недовольно помотал головой. – Толком докладывай!

– На запросы не отвечают, но я думаю, это Бородача ватага. Тактика один в один как в позапрошлом году, да и машины похожи. Только подлатали их европейцы малость да подкрасили.

– Неймется? – Преображенский вскочил с кровати и принялся лихорадочно натягивать штаны. – Ну ладно! В этот раз они получат по полной программе!

– Нельзя, – осторожно возразил Воротов. – Вы трехстороннюю бумагу подписывали. Великий Князь больше не потерпит… нарушений.

– Бородач заварушку устроил, ему и отвечать, – отмахнулся Сергей. – Я что же, должен ждать, когда гордеевские «беркуты» прилетят? Да пока они с Земли к нам доберутся, мы заодно с Астраханкой еще десять городов потеряем. Сколько душ поляжет, считать умеешь?

– Десять городов – это сто тысяч как минимум.

– И это всё люди! Мои, заметь, подданные. Я князь или не князь? Никого в обиду не дам! Седлай!

Воротов хотел возразить что-то еще, но Сергей был уже одет, и в каждом движении молодого хозяина Каллисто угадывалась бесповоротная решимость. Теперь его не могли остановить никакие договоры, даже скрепленные подписью самого Великого Князя. Правитель Европы князь Бородач нарушил условия пакта, и ему следовало дать отпор, а там… Победителей не судят. Тем более если они сражались за правое дело.

Воевода вышел из покоев первым и тут же почти бегом направился к бронированной двери аварийного коридора. Это был самый короткий путь к дворцовому космодрому.

На просторной взлетно-посадочной площадке уже подвывали электропускателями антигравов семнадцать малых рейдеров «Огненного шторма» – личной эскадры князя Преображенского. Будь стычка на орбите помельче, например, если бы заставу на третьей, внешней линии обороны сожгли какие-нибудь залетные разбойники, участия эскадры могло и не потребоваться. Но сегодня случай выпал особый. На независимость Каллисто посягнула серьезная армия. Флот Бородача считался одним из лучших в Солнечной системе, да и в Колониях. Лучше его был только флот Преображенского и великокняжеская армада Гордеева. Последняя в основном потому, что была в десять раз больше. Побить вечного соперника – Преображенского – князь Бородач мог, только применив военную хитрость.

«Какую он мог придумать хитрость? – Сергей усмехнулся. – С пустой-то башкой. Только внезапное нападение и атака на мои корабли, пока они не взлетели. Но даже такую простейшую операцию этот идиот умудрился провести как последний осел! Зачем было бомбить Астраханку? Там же нет никаких космодромов…»

Флагман княжеской эскадры – малый рейдер «Шторм» взлетел во второй линии и сразу заложил крутой вираж. Проделывать трюки, не покинув атмосферу, было опасно, но только так корабли эскадры могли подойти к противнику незаметно и сразу в боевом ордере. Пропуская эскадру, один за другим «протаяли» широкие проходы в силовых орбитах. Осталась позади ионосфера…

Черный бездонный провал космоса разверзся прямо по курсу, как всегда, внезапно и мощно. Преображенский испытывал это чувство каждый раз, когда покидал планету. Вот ты купаешься в лучах орбитального «солнца», плещешься в прохладной синеве тропосферы, вот тебя баюкает теплая дымка стратосферы, и вдруг весь этот уют и благополучие остаются позади, а прямо перед тобой раскрывает пасть бездна. Она реальна, ты можешь падать в нее до бесконечности, и она повсюду. Вверху, внизу, впереди, позади, по бокам… По спине ползет стайка едва ощутимых мурашек, этакий отголосок примитивных инстинктов, память о том, что ощущали волосатые предки, стоя с дубиной в руке у края какого-нибудь земного каньона…

Черные тени вражеских штурмовиков на мгновение заслонили несколько ярких звезд и полностью разрушили все иллюзии. В мыслях Сергея не осталось ни восторга от величия космической бездны, ни атавистического страха перед бесконечным пространством. Теперь им руководил совсем другой инстинкт. Инстинкт защиты своей территории. Инстинкт воина. Компьютер «Шторма» захватил сразу двадцать три цели и тут же рассортировал их по степени опасности. Отсчитывать секунды до выхода на рубеж атаки уже не было необходимости. Стратосферный маневр эскадры позволил ей подойти к европейцам с тыла на минимальную дистанцию.

– Атака! – приказал князь. – Беглый огонь!

– Чай, кофе, жвачка? – пробормотал корректировщик огневых систем «Шторма», регулируя мощность лучевых пушек.

– Влепи им, Горох! – крикнул оператор связи.

– Три вместе. – Корректировщик Горохов, среди своих – «царь Горох», откинул защитный колпачок на гашетке тяжелых орудий. – Разрешите шайбу между ними загнать, ваша светлость…

– Только резко! – разрешил Сергей.

Дальномер в миллионные доли секунды определил расстояние до точки взрыва. Пушка плюнула ядерным зарядом, разогнав его до трети световой скорости. Сверкнул зеленоватый сполох предохранительного мини-портала, и в строю кораблей противника тут же образовалась приличная брешь. Взорвались подбитые корабли уже в гиперпространстве.

– Чистая работа, – одобрил Преображенский. – Сейчас они покажут нам пятки.

– Левый фланг противника отходит, – словно в подтверждение его слов доложил связист. – Воротов начал преследование. Подает запрос на продолжение.

– Я же ему сказал, – Сергей поморщился. – Преследовать врага до цитадели! И передай приказ на третий космодром. Пусть поднимают десантные транспорты. И орбитальному парку приказ: отправить тяжелые бомберы к Европе, прикрытие – истребительный полк Березкина и Вторая штурмовая эскадра.

– Дело, – буркнул Горох. – Выжжем этот серпентарий на фиг, чтоб неповадно было…

– Противник отходит по всему фронту, – сообщил связист. – Воротов продолжает преследование силами Первой эскадры. Какой будет приказ «Огненному шторму»?

– Такой же, – Сергей возбужденно хлопнул ладонью по командирскому пульту. – Преследование и штурм Европы с ходу!

– Бомберы бы вперед пустить, – предложил Горох.

– Не учи отца… ругаться. – Преображенский усмехнулся. Экипажу флагмана некоторые вольности по части субординации он прощал. Правда, только в бою. – Мы пойдем на хвосте у сопротивляющегося противника, а они – свободно, без препятствий. Успеют и отбомбиться, и на обратный курс лечь, пока мы доплетемся.

– Ваша светлость, гиперсвязь со штабом «Беркута», – с кислой миной сообщил связист. – Требуют вернуться на базы и ждать инспекции.

– Черт! – Сергей нервно потеребил мочку уха. – Да пошли они!.. Продолжаем операцию!

– Хренов ругается, – виновато сообщил связист. – Вас на прямую связь требует.

– На хрен Хренова, – хохотнул Горох. – Он кто – генерал? Вот пусть своих полковников и… требует.

– Ладно, давай. – Сергей вздохнул и строго взглянул на корректировщика. – А ты, заступничек, сиди и сопи в свои гашетки. Тебе до звания генерала, как до Андромеды пешком. А таким, как Хренов, и вовсе никогда не стать.

– Виноват. – Горох спрятал ухмылку. – Вот вы его уважаете, а он вас «требует». Светлого князя. Порядок, что ли?

– Связь установлена, – оборвал оператор рассуждения канонира.

– Генерал Хренов говорит! Сергей Павлович, вы на линии?

– Преображенский. Слушаю вас, генерал.

– Рекомендую вам прекратить преследование, ваша светлость. Мы сами разберемся с Бородачом. Оперативный отряд бригады «Беркут» уже в пути. А следом за ним вылетела инспекторская группа конфликтной комиссии. Разберемся с князем, не извольте сомневаться. Вы нам больше поможете, если у себя на Каллисто составите подробный протокол ущерба. Репарации будут назначены незамедлительно и в трехкратном размере. Да еще штраф на Бородача наложим за нарушение договора. Пятьдесят процентов – ваши.

– У меня другое предложение, генерал. – Сергей говорил с интонациями превосходства. Боевые заслуги генерала он искренне уважал, но Хренов был всего лишь генералом армии Великого Князя, а Преображенский правителем целой планеты. Пусть провинциального и маленького, но все же автономного и относительно независимого мирка. – Предлагаю вам взять с Бородача полную сумму штрафа – мою долю можете забрать в счет моего же нарушения договора, – а репарации я взыщу с князя сам.

– Гордеев будет… очень недоволен, – едва сдерживаясь, проронил Хренов.

– Эмоциями мы обменяемся с ним лично. По окончании операции.

– Она закончится гораздо быстрее, чем вы планируете, – уже с явной угрозой заявил генерал. – И, возможно, не только наложением взысканий, но и арестами.

– Вы меня запугиваете?! – возмутился Преображенский. – Не забывайтесь, генерал!

– Виноват, ваша светлость, но к этому меня вынуждают обстоятельства… и ваша несговорчивость. Атака Европы будет расценена как акт агрессии.

– Это контрудар!

– Имею соответствующие указания от Великого Князя… Он расценивает это как агрессию.

– Пусть он сам мне об этом скажет! – Сергей просто взвился с кресла и махнул рукой связисту.

Тот отключил канал и утер со лба пот, словно непростой диалог вел не князь, а он сам. Комментариев не поступило и от Гороха. Удерживая колпачок от щелчка, он закрыл кнопку пуска ядерных снарядов и принялся протирать гашетки носовым платком. Офицеры понимали состояние князя, но не могли чем-либо помочь ему, а потому предпочли просто исчезнуть. Физически исчезнуть с рейдера было невозможно, и офицерам пришлось сделать это «виртуально». То есть хотя бы в звуковом режиме.

Сергей тем временем тщетно пытался успокоиться. Решение Великого Князя было несправедливым. Ведь мотивом поступка Преображенского была не месть, он просто отвечал ударом на удар. О масштабной и продолжительной войне он и не помышлял. Бородач сделал выпад, князь Сергей должен был ответить. Ни больше ни меньше. Ответить сильным, коротким контрударом и вернуться домой. Иначе он ничего не стоил как властитель Каллисто, как благородный князь, да и просто как воин. Жители планеты верили ему, почти боготворя справедливого, умного и энергичного правителя, который, несмотря на молодость – ему не было и тридцати пяти, – научился не только защищать свой мирок, но грамотно распоряжался его ресурсами и вел сбалансированную торгово-промышленную политику. Стабильностью в княжестве Сергей во многом был обязан отцу, сумевшему сделать Каллисто одним из ведущих миров Солнечной системы, не говоря уже о Колониях, но ведь удержать, не растранжирить и даже приумножить богатство предков удавалось далеко не каждому наследнику. Преображенский с этой задачей справлялся, и его любили. Ради этого он готов был спорить даже с Великим Князем, а с остальными князьями, принцами и президентами множества разобщенных человеческих миров мог и подраться. Как на дуэли, так и встав во главе своей армии.

Бородач не был исключением, даже наоборот, ближайший сосед бывал наиболее часто бит, но ему не давали покоя богатство и благополучие Каллисто. Правителем князь Бородач был бездарным, большого наследства не имел, но зато имел непомерные амбиции и, поговаривали, грезил великокняжеским троном. Грезам было не суждено воплотиться в реальность, и Бородач это понимал, а потому от его мятущейся натуры страдали соседи помельче и послабее правителя матушки-Земли…

И вдруг Великий Князь Гордеев, собиратель солнечных территорий, уравнивает Преображенского с Бородачом! Акт агрессии! А что следовало сделать? Подставить другую щеку? Или отогнать медведя от улья и ждать пасечников, которые изучат «обстоятельства дела» и назначат штрафы? Но ведь это не отобьет у косолапого охоты к меду. Ну, залижет он раны, выплатит репарации, а через год-другой снова полезет за медком. И так до бесконечности. Платить раз в два года десятком тысяч подданных и городком вроде сожженной Астраханки за видимость государственного порядка в Солнечной системе Сергей был не готов. Если государство не может обуздать бунтарей раз и навсегда, значит, это плохое государство. Либо слабое, либо прогнившее, погрязшее в коррупции и лени. Состоять членом такого Объединения Вольных Княжеств просто не имеет смысла. А раз так, какие могут быть трехсторонние пакты?!

Придя к такому выводу, Преображенский немного расслабился. Он непременно выскажет все это Гордееву, ведь разбирательства в Кремле не миновать, но произойдет это позже. Гораздо позже, ведь сейчас на обзорном экране уже показалась Европа! Ее серебристо-голубой диск выплыл из-за тяжелого бока Юпитера и с каждой секундой рос словно на дрожжах… Вот они, такие же, как и вокруг Каллисто, три силовые оболочки чуть выше стратосферы, посты радиационного мониторинга, орбитальный рефлектор-»солнце», гигантские рассекатели магнитных полей, гравитационные отражатели… Десятки мощнейших инженерно-технических сооружений, призванных обеспечить более-менее приемлемые условия жизни, а также дать людям свободу перемещений и деятельности. Когда-то вблизи таких опасных источников теплового радиоизлучения, как планеты-гиганты, в смертельной зоне их радиационных поясов и сильнейшей магнитосферы можно было жить лишь под прикрытием многослойных куполов, но со временем технологии позволили решить эту проблему, и спутники Юпитера, Сатурна и Урана начали обрастать атмосферами и приспосабливать свои поверхности для нормальной человеческой жизнедеятельности. Конечно, не сами. Это делали люди. Несмотря ни на какие катастрофы и распри. На Земле, Марсе и внешних Колониях бушевали войны, шли какие-то переделы, а солнечные спутники существовали словно бы вне этого бушующего мира. Им хватало борьбы со своими гигантами. И когда войны, полыхнув жесточайшим пожаром Пятой мировой, пошли на убыль, спутники вдруг осознали, что среди развалин империй и федераций они выглядят достаточно крупными и самостоятельными государствами. Более того, они стали государствами процветающими. Опять же на общем фоне. Вот тогда-то и началось Возрождение. От малых планет к большим, к далеким колониям и форпостам потянулись торговые тропы бродячих купцов, затем поплыли караваны переселенцев, наладились постоянные взаимовыгодные отношения… Спутники и Колонии оставались независимыми княжествами, королевствами и тому подобными государственными образованиями – кому что было ближе по духу, – но они больше не враждовали. Они даже начинали образовывать пока хрупкие и недоверчивые союзы. И все это благодаря спутникам внешних планет Солнечной системы…

«Гад этот Бородач! Все же на нас практически молятся, пример берут, а он воду мутит».

Сергей не был идеалистом, но в то, что княжества Солнечной являются почти идеалом для Колоний, верил безоговорочно. Далеким и в большинстве своем неуютным «задворкам» вся родная система человечества представлялась чем-то вроде одного большого дворца, где царят хорошие манеры, благородство и романтические отношения. И вот из-за какого-то урода вся Юпитерианская ветвь семьи сиятельных Солнечных княжеств оказалась заляпана жирной грязью. Конечно, и Сергей в этой ситуации вел себя не лучшим образом: нарушал приказ Гордеева, лез в драку… В Колониях это могли расценить как поведение, недостойное князя, но тут срабатывал иной стимул. Для Преображенского было важнее реальное благополучие Каллисто, а не мнение общественности где-нибудь в созвездии Стрельца…

– Ваша светлость, Воротов на связи, – сообщил оператор. – Просит уточнить цели для бомберов. Они еще не успели ничего накрыть… слава богу!

Преображенский внимательно взглянул на связиста, и тот отвел глаза. Бородач был бесноватым варваром и мог крушить все подряд без зазрения совести, но князь Сергей не такой человек. Это понимали не только его офицеры. Преображенский вдруг почувствовал приступ досады. Он злился на психованного соседа, на кодекс чести, на самого себя, но он не мог сбросить с плеч груз воспитания, благородства и понятий о долге и целесообразности, заложенных отцом чуть ли не в подсознание. В несчастьях Каллисто были виновны Бородач и его дружина, а не жители Европы. Люди создавали этот мир по́том и кровью, и Сергей не имел никакого права лишать их всего, что они имели. Наказывать следовало князя Бородача, а не Европу. Видимо, запрещая атаковать вражескую вотчину, Гордеев хотел предостеречь молодого князя именно от этой ошибки.

– Не будет никаких целей. – Сергей устало сел в кресло. – Приказ: подавить орбитальные системы обороны над дворцом и наземные силы его ПВО… Платить по счету будет только сам Бородач… Десантный батальон к высадке. Посмотрим, как там у князя в родовом гнезде.

– Можно для профилактики жахнуть прямо по его кабинету. Точечно, – оживился Горох. – У меня как раз пара «умных» ракет на консолях прокисает.

– Во дворце женщины и дети, – строго напомнил Сергей.

– Потери понесем, если без артподготовки, – заметил корректировщик. – Разрешите хотя бы по арсеналу и казармам…

– Нет. – Князь вытянул в сторону разговорчивого канонира указательный палец. – И больше ни слова! Оператор, мой охранный взвод к бою! Остальные десантники – только добровольно. Боевая задача – взять арсенал. На третьем уровне его подземелий хранится княжеский золотозапас. Репарации так репарации… Не микросхемами же их брать! Какой нам резон себя обижать?

– Передано, – бодро доложил оператор. – Отказов нет. Все вызвались. Воротов просит разрешения лично возглавить рейд.

– Воротову отказать. Он мне нужен в космосе. Десант поведу сам.

– Бородачу привет передайте, – не выдержал Горох.

Сергей посмотрел на его недоумевающее лицо – «не знаю, как вырвалось, клянусь!» – и рассмеялся. Заулыбался и экипаж. В таком настроении идти на опасное дело было предпочтительнее, чем кипя от злости. Никто не понимал почему, но теперь оба офицера, да и сам Преображенский были практически уверены, что рейд удастся. Хотя бы настолько, чтобы князь вернулся живым и невредимым. Хотя бы князь. И, желательно, не меньше половины десанта…

* * *

Обитатели Европы традиционно любили готику. Шпили остроконечных крыш небоскребов, многочисленных башенок на домах пониже, вытянутые по вертикали окна с пластиковыми витражами, круглые оконца в башнях, массивные многоугольные основания зданий… Все это в представлении архитекторов должно было соответствовать готической традиции. В их довольно трансформированном современном представлении, конечно. Улицы и проспекты крупных и мелких городков утопали в зелени, а незастроенные участки были тщательно спланированы и покрыты затейливыми лабиринтами подстриженного кустарника, травы и цветов. Все реки и ручьи, в незапамятные времена освоения планеты проложенные по строгой схеме, уже давно нашли более удобные русла и теперь то и дело виляли, подбираясь к самым домам. В этих местах их строптивые воды ограничивались гранитными набережными, на которых были организованы удобные площадки для отдыха и развлечений. Кроме островерхих небоскребов и огромных куполов гравитационных генераторов-нагнетателей, Европа славилась ажурными арками многоуровневых движущихся тротуаров и самой грамотной во всем ОВК системой транспортных развязок. Воздушная разметка, висящая на различной высоте пунктирами голографических проекций, такие же светящиеся указатели, знаки и пульсирующие стрелки предписывающих сигналов помогали рационально распределять потоки летающего транспорта любой интенсивности. В основном это были пассажирские лайнеры, вагоны экспрессов, индивидуальные автолеты массового производства, челноки и служебные самолеты. Вальяжные лимузины и спортивные болиды передвигались по традиционным шоссе, проложенным по реальной поверхности планеты и чуть выше: на транспортных уровнях с первого по десятый. Передвигаться на антигравитационных подушках и тем более на колесах было не так быстро, как летать, но те, кто раскатывал в лимузинах, никуда не спешили. А любители погонять на спортивных экипажах упрямо твердили, что это совсем не то же, что летать на сверхзвуковых скоростях, даже в головокружительных лабиринтах воздушных полигонов над Пражским парком развлечений или по каньонам Великого Ущелья. Не тот «драйв» и степень риска, говорили они. Аргументы были спорными, но количество «драйверов» на Европе значительно превышало количество их коллег на других планетах, а потому и уровней асфальтовых шоссе здесь насчитывалось в пять раз больше, чем на Земле, и в десять, чем на Каллисто. Страсть европейцев к архаичным колесным гонкам в полной мере разделяли только жители Титана, планеты-города, упрятанной под четыре уровня жилых оболочек. По этим уровням можно было передвигаться только на традиционных машинах или по системе гибких лифтов-метро. К тому же у титанов была отменная реакция, что немаловажно в таком опасном виде спорта. На всех прочих планетах Солнечной и в Колониях люди предпочитали экономить время и деньги, передвигаясь по воздуху…

…Им больше нравилось скользить в антигравитационных планерах по красноватым небесам Юнкера – в системе двойной желто-красной звезды эта Кассиопеи – и летать по отливающим бирюзой воздушным просторам Деа – планеты в системе четырех звезд эпсилона Лиры. Они бороздили инверсионными следами реактивных двигателей ослепительные небеса Проциона-12, спутника одноименной бело-желтой звезды, и сплавлялись по черно-белым каскадам туч над холодным Стартом, одной из планет в системе оранжевых звезд 61-Лебедя. Они перечеркивали светящейся воздушной разметкой зеленое небо планеты-города с парадоксальным именем Форест, что сопровождала в бесконечном движении желто-зеленую двойную дзету Геркулеса, и хаотично носились по белому, с легким голубым отливом небу над снегами прохладной Натали – довольно удаленного спутника не слишком горячей, но яркой и крупной альфы Волопаса, больше известной как Арктур. Люди летали под сплошными золотистыми облаками Медеи, бегущей вокруг ближайших Солнечных близнецов – желтой и оранжевой альфы Центавра, и присыпали перчинками черных точек автолетов необычное небо Грации – планеты одной из звезд скопления Гиад, – небо, усеянное и днем, и ночью десятками ярких звезд, выглядевших как спутники размером с Луну. Они устраивали воздушные регаты в темном океане небес Ганимеда и в лазури высокого эфирного пространства Земли…

Да и в синем небе Европы машин насчитывалось в сто раз больше, чем на десяти уровнях шоссе. Вот только его портили эти черные дымные хвосты… На фоне прозрачной синевы безоблачного неба, нежной зелени и благополучия гудящего насыщенной жизнью центрального округа Европы шлейфы уходящих в зенит дымов выглядели особенно зловеще. Они поднимались над северным крылом дворца, клубясь, вытягивались и смещались к югу. Ветер был слабым, и тень от дымов падала лишь на ближайшие кварталы. Люди выходили из своих престижных жилищ и тревожно вглядывались в сверкающие золотистым светоотражающим покрытием башни главного архитектурного ансамбля планеты. От многократно отраженных в стенах-окнах наклонных дымных столбов людям становилось не по себе. Они уже знали, что происходит, и знали, по какой причине горит северное крыло жилища их правителя. И от этого знания им становилось не по себе вдвойне. Более того, им становилось страшно. Ведь, по сообщениям независимых инфоканалов, князь Василий Борисович уничтожил на Каллисто целый город! А что, если князь Сергей Павлович решит ответить тем же?! Хотя… нет. Подданные Бородача были вынуждены признать, что Преображенский более мудр. Подданным Бородача было стыдно в этом признаваться, но князь Сергей не был так безрассудно, преступно, непозволительно взбалмошен, как правитель Европы. Правитель Каллисто нанес удар только по дворцу. Точнее – только по его северному крылу: по арсеналу и казармам. Это лишний раз подтверждало, что штурм не опасен для мирных жителей. Впрочем… лучше было все же на некоторое время уехать подальше из центра. Ведь к центральным кварталам уже приближались истребители резервных сил ПВО Европы. В горячке боя могло произойти что угодно, как бы ни был корректен в своих действиях доблестный и добродетельный Преображенский…

…Арсенал горел, но подожгли его не десантники князя Сергея, а кто-то из европейцев. Доказательством служило то, что пожар начался под самой крышей пятиэтажного здания. Там до последнего держались несколько солдат дворцовой охраны. На них в конце концов плюнули – ведь цель находилась в подвале, а не на чердаке, – и воины Бородача, видимо, решили, что такое пренебрежение противника серьезно умаляет их героическую роль. Вот и подожгли. От обиды.

– Сами выползут, – заключил немолодой майор, командир десантно-штурмового батальона, – дышать-то там нечем. Покашляют малость, да и спустятся на грешную твердь.

– Кто внизу? – спросил Сергей, вглядываясь в перспективу анфилады залов центрального корпуса дворца.

– Саперный взвод и третья рота для прикрытия. – Майор ухмыльнулся в пышные усы. – Уже откупорили хранилище-то… теперь товар на роботов грузят.

– Ваша светлость! – Из подвала выглянул молодой розовощекий сержант. Цвет его лица не смогли испортить даже порхающие повсюду неровными клочьями пепел и копоть. – Сколько грузить?

– Сколько влезет, – ответил князь. – Что там у второй роты?

Вопрос он адресовал офицеру-координатору. Тот оторвал взгляд от дисплея боевого компьютера и чуть отклонился назад, чтобы выглянуть из-за плеча княжеского охранника.

– Ведут бой в восточном крыле. Пока они там, европейцам сюда не прорваться. Десять минут у нас есть.

– Это хор… – Сергей не договорил, потому что увидел, как удивленно округляются глаза координатора и как он отклоняется все дальше назад, словно видеть князя ему по-прежнему мешает охранник, а из-под пробитого импульсом шлема на лицо офицеру стекает темно-красная струйка…

– Снайперы!

Преображенский ощутил мощный толчок в спину, и его тут же подхватили сильные руки. Спустя мгновение он уже стоял у каменной стены, прижатый к ней сразу тремя десантниками. Остальные вели беглый огонь по верхним ярусам противоположного дворцового крыла. С выходящих во внутренний двор – как раз на здание арсенала – балконов огрызались несколько лучевых винтовок и кинетических иглометов.

– Саперы, кончай погрузку! – рявкнул в передатчик усатый майор. – Первая рота, прикрывать груз! Вторая рота, отойти к анфиладе! Третья рота, обеспечить посадочное поле! Где дублер-координатор? Фирсов! Разворачивай свой терминал, передай на «Марк-5», пусть садится…

– В основной точке?

– Так точно, сержант, где же еще?

– Третья рота ее пока не зачистила…

– Выполнять! Пока бомбер садится – зачистят… Ваша светлость, боевая задача выполнена, разрешите отходить?

– Так вы вроде бы уже… – промычал Сергей, выбираясь из объятий телохранителей.

– Время экономлю. – Майор чуть улыбнулся. – Все схемы в подкорку въелись, как рефлексы. Штурм, захват, отход…

– У вас отлично получается. – Преображенский уже пришел в себя и снова превратился в князя. – Отходим по анфиладе?

– Так безопаснее. Все-таки укрытие. Хотя бы сверху.

– А если откуда-нибудь из боковых проходов полезут?

– И на этот случай мы тоже до автопилота обучены, – заверил усатый. – Тактика городской войны – «курс молодого бойца»… Фирсов! Ну что там?!

– Бомбер заходит на посадку, третья рота на позициях, прицельный огонь по площадке противник не ведет!

– Можно отходить, – сделал вывод майор. – Сергей Павлович…

Он указал на далекий выход из анфилады. Преображенский чуть нахмурился и пошел следом за дюжими солдатами личной охраны. Фактически всю операцию провел этот майор… Блинов, кажется. В наземных операциях князь оказался полным профаном. Это его раздражало, хотя он понимал, что быть первым во всем не удавалось еще никому на свете. С другой стороны, операцию задумал он, да и армия из таких отменных профессионалов была не чьей-нибудь, а его, князя Сергея, армией. Тут следовало не раздражаться, а гордиться. Сергей немного приободрился. Все равно он был героем. И для подданных, и для себя. Сам повел бригаду на штурм… Нет, в первую очередь – не испугался гнева Гордеева и отомстил за Астраханку, потом сам повел бригаду, захватил золотозапас Бородача… Золотишко придется, конечно, перевешивать и, за вычетом компенсационной суммы, сдавать по описи казначеям Великого Князя, но факт остается фактом. Да и компенсация осядет приличная, и не бухтами стальных тросов или собачьими консервами, а золотом. Как ни крути, прав был князь Сергей Преображенский, контратаковав – причем безупречно, без гражданских жертв и серьезного материального ущерба – вотчину Бородача. Трижды прав! И пусть теперь Гордеев устраивает ему разнос. Не страшно. Он победитель, и на родине это оценят.

Сергей не был гордецом, и все эти мысли воспринимал без скрытого удовольствия, просто как факты, но все же где-то в глубине души он собой гордился. И не видел в этом ничего предосудительного.

От размышлений его отвлек возглас командира охранного отряда:

– Сударыня! Прошу вас вернуться в покои, здесь опасно!

– Вы ничего не сделаете брату?! Сергей Павлович, прошу вас, умоляю, не трогайте его!

Сударыня ловко увернулась от рук десантников и впилась длинными белыми пальчиками в плечо князя. Преображенский невольно отметил, как изящны ее пальцы и кисти рук, а затем поднял взгляд к лицу и на секунду замер. Когда он видел эту девушку в последний раз, она была ребенком. Это случилось лет десять назад, в те далекие времена, когда ни он, ни Бородач еще не являлись полновластными князьями и им нечего было делить, кроме пьяных подружек в барах на нейтральных планетах вроде Титана или Ганимеда. Тогда княжичи даже почти дружили, и Сергей пару раз бывал во дворце на Европе. Собственно, из воспоминаний об этих посещениях он и выудил сведения о скрытом под арсеналом хранилище. Тогда-то он встретил княжну Нину впервые. Младшая сестра князя Василия Бородача десять лет назад еще только осваивала грамоту и была просто забавным, похожим на ангелочка ребенком. Теперь перед Преображенским стояло прекрасное юное создание. Узнать ее было, конечно, нетрудно, однако теперь это была девушка, а не маленькая девочка, и поэтому Сергей на секунду замешкался.

– Неужели… – Губы Нины задрожали, а глаза наполнились слезами.

– Нет-нет. – Сергей взял ее за руку. – Успокойтесь, я не знаю, где сейчас ваш брат. Но он жив, это точно.

– Сергей Павлович, простите нас за его выходку. – Нина печально вздохнула и опустила глаза.

– Выходку?! – не сдержался Преображенский. – Убийство десяти тысяч ни в чем не повинных людей вы называете «выходкой»?!

– Простите… – совсем уже шепотом повторила Нина и, высвободив руку, быстро скрылась в боковом коридоре.

– Никто вас и не обвинял, чтобы прощать, – запоздало пробормотал ей вслед князь.

В этот момент у входа в анфиладу появились воины группы прикрытия, и майор Блинов вежливо покашлял:

– Кхм… ваша светлость…

– Да-да… – Сергей вышел из оцепенения и поспешил к месту посадки бомбера.

Погрузка трофеев и взлет прошли быстро и без потерь, хотя и под сильным огнем противника. Преображенский наблюдал за всем отрешенно, словно витал где-то высоко в облаках. Его не растормошили ни близкие взрывы, ни серьезные перегрузки от ускорения, с которым космолет прорывался на орбиту, ни переход через длинный гофрошлюз с борта «Марка-5» на «Шторм». Перед глазами князя стояло лицо Нины. Он никак не хотел себе в этом признаваться, но… Нет, исключено… Хотя чем это могло быть, кроме зарождения вечного чувства? Сергей бывал влюблен и раньше, но никогда романтическая страсть не зарождалась в нем на поле битвы. Оказывается, это особенное ощущение…

– Летишь? – вдруг раздался над ухом князя знакомый суровый голос.

Сергей вздрогнул и выпал из облака мечтаний, больно ударившись о реальность. На прямой связи был сам Гордеев.

– Лечу, – не нашел лучшего ответа Преображенский.

– Меняй курс. Жду тебя в тронном зале… на ковре.

– Меня одного? – Сергей едва сдержался, чтобы снова не вскипеть. – А Бородача?!

– Он уже здесь. Еще вопросы? Или мне что, и на Каллисто «беркутов» послать?

– Вопросов нет. – Сергей покорно склонил голову и дождался, когда отключится линия. – Воротов, на прямую!

– Слушаю, ваша светлость, – мгновенно отозвался воевода.

– Ярослав Васильевич, я лечу в Кремль, вы там, дома, за меня… Справитесь?

– Не впервой, – озабоченно ответил Воротов. – Держитесь, Сергей Павлович. Гордеев крепкий старик, но и у него душа не каменная, да и справедливости ему не занимать. Обойдется.

– Надеюсь. – Преображенскому очень хотелось удрученно вздохнуть, но рядом были офицеры. – Буду завтра к полудню…

* * *

– Какой год на дворе? – Гордеев указал за окно, словно где-то там во дворе древнего Кремля – внутренней части великокняжеского дворца, например над Царь-пушкой, должны были висеть цифры. Прямо в воздухе.

– Двадцать третий, – ответил Бородач, старательно разглядывая темные прожилки в малахитовой колонне.

Его красное одутловатое лицо с крупным носом и рыхлой пористой кожей выглядело призовой иллюстрацией на тему «несправедливо обиженные придирчивой властью». Между тем волосы его были всклокочены, то есть выглядели так, как могут выглядеть волосы человека, не снимавшего последние сутки боевой шлем, а руки и подбородок покрывала сажа.

– Вот именно! – Гордеев подошел к зачинщику конфликта вплотную. – Две тысячи триста двадцать третий. Не двести шестьдесят пятый и даже не девяностый, а триста двадцать третий! Уже тридцать лет никаких серьезных войн не было. Даже пограничные проблемы научились миром решать, и вдруг – на, Гордеев, получай! Да еще где?! В сердце ОВК, при Юпитере! Как это называется?! Отвечай мне, Бородач! Оплеуха верховной власти и лично князю Гордееву?

– Да при чем тут вы? – Бородач переместил потемневший взгляд к основанию колонны. Малахита в ней было тонн десять, а то и более. Князь примерно прикинул, сколько она может стоить, и едва заметно вздохнул. Отвешивать оплеухи верховной власти, позволяющей себе обставлять тронный зал тремя десятками малахитовых колонн, было бы не с руки даже принцам богатого Марсианского Триумвирата. Тем более не мог этого сделать такой голодранец, как князь Бородач. – Я просто хотел потолковать с Преображенским…

– На каком, интересно узнать, языке? – Великий Князь скептически прищурился, и вокруг его глаз пролегли глубокие морщинки. – И что на твоем языке означают три ядерных взрыва? Восклицательные знаки?

– Да они сами… Мы только подошли, а с заставы по нам огонь открыли.

– Только подошли? – Гордеев усмехнулся. – В атакующем порядке? И от удивления, что по вам стреляют, вы шарахнули по Астраханке. Так?

– Нет, ну что вы всё с какими-то подначками?! Ну перестарался малость. Ну бывает… А вы сразу кричать да иронизировать. Мы тут, кстати, все на добровольных началах присутствуем!

– Я не иронизирую, Бородач, – Гордеев укоризненно покачал головой, – я тебя стыжу. А что касаемо добровольных начал… Был ты в Объединении на таких началах, не спорю. Их еще отец твой заложил, начала эти. Да только три года назад профукал ты его наследство и в долг ко мне залез. Хочешь выйти из ОВК? Скатертью дорога! Только сначала верни должок.

– Да были у меня деньги! Я их для того и собирал, чтобы вам отдать! Но теперь их этот вот украл, – Бородач мотнул головой в сторону Сергея.

– Ты кого это вором назвал, скотина! – Преображенский сжал кулаки.

– Подеритесь еще! Прямо здесь! – гаркнул на них Великий Князь. – Тоже мне благородные отпрыски знатных родов! И так на всю Галактику ославились!

– Я защищался, – упрямо наклонив голову, заявил Сергей.

– Лучше молчи! – с досадой произнес Гордеев. – Получай свои «роялти» и молчи. Твоя вина тоже на приличный болт в одно место потянет. Кто ослушался моего приказа? Не ты?

– Я… только ответил! Никто не пострадал.

– Никто? А три десятка солдат дворцовой охраны и восемьдесят человек летного состава? Это, между прочим, были чьи-то мужья, отцы… Ты считаешь, что ни они, ни их семьи не пострадали?

– А десять тысяч граждан Каллисто?! Женщины, дети… Что вы сравниваете, ваша светлость?! Солдаты сами выбрали свою судьбу, еще когда завербовались в армию, а почему их участь разделили мирные люди? Кто дал право этому сиятельству узурпировать божий промысел?

– От сиятельства слышу, – буркнул Бородач. Даже при обсуждении серьезных вопросов его больше волновало, как бы не пропустить очередное оскорбление или малейший оттенок сарказма в словах оппонентов.

– Десять тысяч гражданских или сотня солдат – это всё одно души, – устало парировал Великий Князь. – А значит, и ты, Преображенский, не лучше… И на меня, а значит, и все ОВК ты плюнул точно так же, как Бородач. Равная ваша вина. Это мое последнее слово. Расчет репараций вам сделают инспекторы конфликтной комиссии, а предписания на штрафы получите в казначействе.

– А золото?! – снова завелся Бородач. – Пусть он вернет мое золото!

– Если что-то останется после выплаты компенсации и штрафа – получишь обратно, – пообещал Гордеев. – Только там вряд ли что-то останется. Ты еще и должен окажешься.

– А почему золотом?! – завопил князь всея Европы. – Почему не кредитами или зачетами по промышленным поставкам?!

– Потому что сразу надо было думать о последствиях, – не удержался от комментария Преображенский.

– Ваша светлость, прикажите ему заткнуться!

– Оба свободны, – Гордеев указал на дверь. – Неделя сроку! Не рассчитаетесь – пеняйте на себя!

Едва за спиной сомкнулись створки дверей в тронный зал, Бородач бросил на Сергея уничтожающий взгляд и поправил пустующие ножны кортика.

– Молись, если умеешь, князь, недолго тебе жировать!

– У тебя золотишко-то осталось? – Преображенский усмехнулся и пошел к покрытой ковром лестнице.

– У меня не осталось, у других найдется, – прошипел ему вслед соперник. – Навалимся, никакие «беркуты» не помогут!

– Никто с тобой не пойдет, – через плечо бросил Сергей. – Потому что ты неудачник, а с неудачниками связываться – себе дороже выйдет.

– Это мы еще посмотрим! – сжимая кулаки, почти выкрикнул Бородач. – Посмотрим, кто из нас неудачник! Астраханке привет и наилучшие пожелания!

Преображенский замедлил шаг и едва удержался, чтобы не вернуться и не заехать ему по потной физиономии. Остановило Сергея лишь то, что свидетелями этой некрасивой сцены могли стать два десятка придворных и слуг. Терять лицо при таком стечении народа князю было бы стыдно. Он, не оборачиваясь, спустился по лестнице и принял от дежурного офицера свой кортик и шлем. У подъезда его уже поджидал сверкающий черной полировкой «Викинг» – наземный автомодуль «Шторма». В качестве шофера княжеского лимузина во всех подобных случаях выступал Горох. Он проворно выскочил, чтобы распахнуть перед князем дверцу, но Сергей проигнорировал протокол и открыл дверь сам. Об этом мелком нарушении дворцовых правил назавтра будет судачить весь Кремль, да и в кулуарах дворянских собраний непременно кто-нибудь упомянет, что князь Сергей проявил непозволительную поспешность, но Преображенского такие мелочи сейчас не волновали. Все равно это будет списано на нервное перенапряжение, испытанное Сергеем во время аудиенции у Великого Князя. Правителя Каллисто больше тревожили слова Бородача.

«Навалимся…» Создавать сомнительные коалиции было вполне в духе Бородача. Найти пару-тройку таких же авантюристов – не обязательно родовитых, просто богатых бездельников, имеющих личные отряды, – было проще простого. При желании Сергей и сам мог бы собрать приличную армию и осадить Европу так, что мышь не прошмыгнет. Но Преображенскому это было ни к чему, его больше интересовало процветание собственного мира, а не захват соседних. Да и с Гордеевым ссориться он не хотел, а вот Бородач… Нагоняй от Великого Князя и потеря золотозапаса его наверняка только распалили.

Преображенский невольно взглянул в боковое стекло. Машина Бородача уже выезжала из башенных ворот. Можно было, конечно, проследить, куда он направляется, и тогда ситуация стала бы более определенной. Тогда князь хотя бы понял, чего ожидать от невменяемого соседа. Но ехать на «Викинге» за европейским «Волком» Бородача было слишком откровенно, а других машин под боком не имелось. Да и лишних людей на борту «Шторма» не осталось.

– Куда поедем, ваша светлость? – наконец нарушил молчание Горох. – В порт?

– Нет. – Сергей понял, что его лимузин стоит у подъезда слишком долго и этим вызывает беспокойство у охраны, а также дает дополнительную пищу сплетникам. – Едем в посольство.

– Не получится, – пробормотал Горох, выводя машину на дорогу к воротам.

– Чего не получится? – рассеянно спросил Сергей.

– Внезапной инспекции не получится, – пояснил шофер. – Они там наверняка уже час как с пылесосами по этажам носятся. Тут слухи быстрее тока распространяются. Столица…

– Это точно, столица… – Князь на секунду задумался. – Дай-ка мне военного атташе.

Горох нажал на приборной панели пару кнопок, и между водительской кабиной и салоном поднялась прозрачная перегородка, а на ней, как на экране, возникло изображение подтянутого военного атташе. Даже в цивильном костюме он выглядел готовым к высочайшему строевому смотру, а взгляд его светился вниманием и готовностью выполнить любую задачу. Служба в посольстве на Земле считалась вершиной любой дипломатической, да и военной карьеры. За исключением, пожалуй, таких вершин, как первый министр или воевода. Попадая на столь теплые места, люди держались за свои портфели руками и ногами. Впрочем, никаких претензий к сотрудникам посольства Каллисто на Земле у Сергея не было. Работали они не покладая рук, лишнего не болтали, а сведения поставляли только самые проверенные и объективные.

– Ваша светлость, – атташе коротко, по-военному, поклонился.

– Иннокентий Семенович, – князь милостиво – уголками губ – улыбнулся. – Укрепите линию, пожалуйста…

Атташе протянул руку куда-то за кадр, и краски видеокартинки стали ярче, а контуры изображения резче. Это означало, что связь теперь осуществляется по гиперлинии и перехватить разговор практически невозможно.

– Слушаю вас, Сергей Павлович.

– Мне нужно установить наружное наблюдение за Бородачом.

– Понимаю. – Атташе снова протянул руку и что-то переключил. – Я позволил себе задействовать наш спутник связи. Он – вы, наверное, в курсе – осуществляет не только… э-э… прямые функции. Извольте, вот крупный план кварталов вокруг Кремля… «Волк», если мне не изменяет память?

– Не изменяет. Память.

– Машина для столицы редкая… Да, конечно, вот она. Движется по набережной.

– Спутника будет мало. Мне нужно знать, с кем он намерен встретиться.

– Я уже поднял техническую бригаду. Через пять минут они сядут «Волку» на хвост… простите за ответный каламбур.

– Хорошо. – Сергей помассировал виски. – Я скоро буду у вас. Андреев на месте?

– Согласно утвержденному вами годовому плану, господин посол ведет переговоры с Африканской Алмазной компанией. Он сейчас в Йоханнесбурге. Я сообщил ему о вашем прибытии, он готов вылететь немедленно.

– Не надо, – Сергей покачал головой. – Приготовьте, пожалуйста, свежий отчет и передайте послу, чтобы не торопился. Я не намерен задерживаться на Земле…

Вообще-то, прилетая по менее щекотливым делам, Преображенский нередко задерживался в столице хотя бы на день-другой. Она того стоила. Даже если не принимать в расчет богатейшую гамму развлечений, здесь было просто приятно находиться. Красивейшая архитектура, умелая планировка и подсветка проспектов, яркие, разноцветные фигуры объемных роликов, нескончаемые потоки самых невероятных машин, кажется, тысяч моделей, движущихся в небе и по земле в различных направлениях и на разной высоте… Повсюду огни, звуки, голоса, смех, музыка, мелодичные и не очень сигналы машин, перекличка программ сотен инфоканалов… И бесконечное количество людей. Они деловиты, они расслабленны, они спешат и гуляют, смеются и беседуют, они скучают на тротуарах, движущихся по ажурным арочным виадукам, и веселятся на тротуарах обычных, асфальтовых. Они что-то оживленно обсуждают, входя в вагоны экспрессов и выходя из них на платформы, с которых их уносят в разные стороны те же медлительные эскалаторы-тротуары, платформы-пролетки, такси, многоместные корпоративные экипажи и частные автолеты. Люди забредают в ресторанчики, выходят из магазинов, сидят на газонах и парапетах уровней-балконов, беспечно болтая ногами, поднимаются в капсулах наружных лифтов на немыслимые высоты небоскребов и спускаются на грешную твердь. Они движутся по самым разным делам или без дел, они едят, пьют, целуются, танцуют и поют. Потоки людей то и дело закручиваются в водовороты, то у открытой концертной площадки, то напротив кафе, где дает концерт очередная шоу-звезда или просто кто-то играет живую музыку. Они то и дело ныряют в колодцы и лабиринты жилых комплексов, выныривают оттуда и снова ныряют… И это бесконечное движение, эта жизненная суета Столицы Всех Миров не прекращается ни на секунду. Над ней меняют цвет и декорации небеса – от солнечной синевы до лунно-звездной черноты, – но ритм жизни города от этого почти не меняется. Чуть смещаются акценты, днем активнее деловые кварталы, а ночью развлекательные, но в целом столица не умолкает ни на миг…

Куда до нее патриархальной и неторопливой Каллисто, где все словно застыло лет триста пятьдесят назад и так и живет по законам этого моментального снимка… Где активное движение можно увидеть лишь на рынках да вокзалах… Где плавная, спокойная, рациональная и неторопливая жизнь считается главной составляющей счастья…

Что и говорить, каким-нибудь мыслителям на Каллисто было, наверное, комфортно, но людям более «приземленным» прокисать в провинциальном болотце не доставляло особого удовольствия, и они всеми силами рвались на Землю. И было таких мятущихся душ на спутнике не так уж мало. И правитель Каллисто тоже был среди них, хотя во всеуслышание о своей тайной любви к земным соблазнам он, конечно, не распространялся…

На крыльце посольства Преображенского встречали все ответственные сотрудники. Возглавлял делегацию, конечно же, Иннокентий Семенович Панин, военный атташе, а в отсутствие посла – исполняющий его обязанности. Сергей, которого после аудиенции в Кремле мучила головная боль, вяло поздоровался с секретарями, сделал ручкой прочим клеркам и принял рапорт от начальника охраны – бравого подполковника отдельной десантной бригады. Покончив с формальностями, он поднялся в свой кабинет и устало плюхнулся в кресло.

В комнате все было как и три месяца назад, когда Преображенский работал здесь над договором с принцем Энтони, хозяином земного удела Англия. Формально эта территория Великого Княжества имела статус независимой – такой же, как у спутников или Колоний, – и многие столичные договоры приходилось дублировать в переложении на Англию. Почему было не заключать сразу единый договор, например, «о дружбе с Великим Княжеством Земля и княжеством Англия», не мог объяснить никто, даже сам Энтони – парень в общем-то не кичливый… С тех пор прошло три месяца, но в кабинете ничего не изменилось. Здесь, несомненно, протирали пыль и поливали цветы, однако книга на столе так и была раскрыта на сороковой странице, а лазерное перо до сих пор служило закладкой в толстом юридическом справочнике.

Неприкосновенностью кабинета Сергей остался доволен. Он откинул голову на подголовник кресла и развернулся к дверям. В дверях стоял Панин, а за его плечом – безукоризненно крахмальный официант.

– Я позволил себе предположить, что от вашего недуга неплохо бы принять рюмку наиболее эффективного лекарства, – несколько витиевато высказался атташе. Сергей вспомнил, что Иннокентий Семенович уже три года числится в первой десятке претендентов на дворянский титул. Почему все кандидаты в дворяне считали своим долгом осваивать изящную словесность, Преображенский не понимал. Наверное, потому, что не слышали, как на самом деле объясняются друг с другом князья. Например, как Великий Князь обещает их любимому правителю «болт в одно место»…

– Да, пожалуй.

Перед Сергеем тут же оказался официант с подносом, на котором стояли коньяк, рюмка и блюдце с дольками лимона. Царский рецепт. Никаких аптек.

С головной болью справилась только вторая терапевтическая доза. К тому моменту в руках у Панина оказались не только общий отчет и сводка по военным поставкам, но и первый рапорт от службы наружного наблюдения.

– Родионов и Карпов… – прочел Сергей. – Отставной генерал и сынок промышленника. Так я и думал.

– Родионов имеет на Европе поместье, а отцу Карпова принадлежат три крупных горнодобывающих предприятия в ее экваториальной зоне, – подсказал Панин. – Эти господа многим обязаны Бородачу. Но главное, оба имеют лицензию на содержание собственной охранной службы. Причем второй возглавляет охрану лично. Это опасный симптом, Сергей Павлович, я бы рекомендовал прослушать их беседу.

– Незаконное прослушивание частных разговоров… – Преображенский в сомнении потер кончик носа. – Мы встаем на скользкий путь, Иннокентий Семенович.

– Это можно рассматривать как мероприятие военной разведки, – возразил атташе. – Угрозы со стороны Бородача были весьма недвусмысленны.

Сергей отметил про себя, что слухи действительно быстрее тока. Горох был прав. О перепалке с европейским князем знали уже все кому не лень.

– Хорошо. – Преображенский развернулся к настенному экрану. – Дайте полный вид.

Экран осветился, и на нем возникло изображение сидящих в дорогом ресторане князя Бородача и его приятелей. Ракурс был взят такой, будто камера стояла прямо перед столиком. Звук был не хуже. Казалось, что его улавливают не дистанционные приборы, а микрофоны, вшитые в воротники заговорщиков. Деньги на техническое обеспечение посольства даром не пропадали. Это Сергея порадовало…

…– Порву эту падлу! – разорялся Бородач. – В параше утоплю!

(Преображенский криво улыбнулся. Его светлость князь Европы преподавал урок весьма продвинутой благородной словесности. Панину было чему поучиться.)

– Руки у тебя короткие, светлость, и ноги косолапые, – хохотнул Карпов-младший. – Где ты деньги возьмешь? Тебе же сначала с Гордеевым рассчитаться надо, а потом ораву свою перевооружить. Серый половину твоих рейдеров сжег. Чем ты его рвать собрался? Ногтями, как базарная баба?

– Засохни, щенок! Надо будет, и ногтями порву!

– Ага, прикидываю картину! Исцарапанный Преображенский мочится на твою могилу…

– Ах ты, гнида!

– Спокойнее, господа, – остановил их перепалку Родионов. – Нам следует подойти к вопросу взвешенно, рационально…

– Ты мне бомбы и фугасы одолжи, а я уж их взвешу! – Бородач брызнул на скатерть слюной. – А ты, щенок, чтобы завтра же пару миллионов на мой счет перевел!

– Во! – Карпов показал князю кукиш.

– Ур-рою! – Бородач взмахнул рукой, словно собираясь хлопнуть строптивого юнца по лбу.

– Тише, тише, – попытался успокоить их Родионов. – Одними фугасами здесь не обойтись. Нужны и средства доставки, и личный состав, и десантная техника и вооружение. Двумя миллионами тут не отделаешься. Да и наших отрядов, даже вместе с вашей армией, князь, будет недостаточно. Нам следует вовлечь в коалицию максимальное количество союзников.

– Да кто за ним пойдет?! – Карпов ухмыльнулся. – Ни денег, ни силы, один гонор тухлый!

– Пар-шивец! – прошипел Бородач.

– Денег у князя маловато, это верно, – задумчиво сказал генерал. – Но их много у Преображенского. Если кампания будет тщательно спланирована, то трофеи и контрибуции покроют любые издержки. Война всегда была выгодным предприятием. Я думаю, все кредиторы это прекрасно понимают.

– Надает вам Серый по сопаткам, будут вам контрибуции. – Карпов махнул рукой. – А потом еще и Гордеев поддаст. Так поддаст, что год будете жидко гадить и кровью мочиться.

– Вам?! – Бородач хлопнул ладонью по столу. – Нам, а не «вам»! Ты думаешь в теньке отсидеться? Не получится, со мной пойдешь!

– Чего я не видел на Каллисто? – Карпов помотал головой. – Мне трофеи не нужны. Мне папашиных денег хватает. А за твою растоптанную честь биться и вовсе нет резона. Сегодня тебя Преображенский поимел, завтра какой-нибудь Вяземский с тыла к тебе подойдет. Какая тут честь выдержит? Нет, Борода, за свою бестолковость сам воюй… Ладно, земляки, вы тут заговоры плетите, а я пошел.

– Сидеть! – рявкнул Бородач, но Карпов не послушался.

– Ты на папика так попробуй заорать, он тебе быстро объяснит, кто такой князь Бородач без компании «Карпов и сын».

– Ну погоди ты, – Бородач резко сменил тон на почти дружеский. – Что ты сразу в отказ-то? Генерал дело говорит. Продумать кампанию надо и кредитов взять под это дело, тогда и союзники найдутся, и получится все. Садись, выпей…

Он отнял у безучастного официанта бутылку и налил Карпову. Тот после недолгого размышления сел, но лицо его по-прежнему сохраняло крайне скептическое выражение.

– План я могу разработать лично, – сказал Родионов. – Это не так уж сложно. Схемы штурма малых планет уже давно продуманы до мелочей.

– Погоди, фельдмаршал, а с «беркутами»-то как? – Карпов фыркнул. – Планы они разрабатывают! Ну, закатаете вы Преображенского в асфальт, выпотрошите Каллисто, а после-то что? Гордеев же вас на елках вокруг Кремля гирляндами развесит!

– Нас! – снова поправил его Бородач.

– А я не хочу тут болтаться. – Карпов снова встал. – Когда вырулите из своего маразма, приходите, а пока мне с вами не по пути.

– Да и черт с тобой! – Бородач схватил нетронутую рюмку Карпова и выплеснул ему на брюки. – Сам потом пожалеешь, что такую заварушку пропустил, ссыкун!

– Тебе, князь, не воевать надо, а лечиться, – парень протер мокрое пятно на брюках салфеткой, – цианистым калием!

Он швырнул салфетку на стол и вышел из ресторана…

…Сергей махнул рукой, и Панин выключил телевизор.

– Что-то буксует заговор, – Преображенский усмехнулся. – Но идиотов на свете гораздо больше, чем здравомыслящих людей. Или таких вот осторожных, как молодой Карпов.

– Идиоты не имеют денег, чтобы стать кредиторами, – заметил атташе.

– Зато их легко поставить под ружье. А деньги могут дать другие, умные и жадные. Мы богатое государство, а значит, лакомый кусок для миллионов голодных шакалов. Но, что гораздо печальнее, мы желанная добыча еще и для тысяч голодных волков, тигров и прочих хищников. Таких, например, как этот Родионов. Генерал – очень опасный противник.

– Родионов? – Иннокентий Семенович хотел снисходительно усмехнуться, но у него не получилось. Генерал Родионов считался одним из лучших офицеров великокняжеской армии. В свое время он был в ней заместителем начальника Генерального штаба. Должность считалась очень и очень высокой, и без особых боевых заслуг, по протекции на нее было не пролезть. – Да, пожалуй, с генералом Бородач становится вдвойне опасным. Не могу понять, зачем Родионову нужна эта авантюра? С его-то репутацией и состоянием…

– Вряд ли мы сумеем понять мотивы всех, кто присоединится к Бородачу. Важнее другое – коалиция имеет реальные шансы. Если она состоится и в нее войдут серьезные силы, нам не помогут ни «беркуты», ни вся великокняжеская армия. Они элементарно опоздают, а когда все закончится, разбирать полеты будет поздно. Для нас поздно.

– Можно показать запись этой беседы начальнику СБ ОВК Барышеву или самому Гордееву…

– Эта запись ничего не доказывает. Начальник Службы Безопасности просто пожмет плечами и порекомендует выпить успокоительного, а Гордеев и вовсе пошлет подальше. Рассерженный Бородач, кроющий матюгами всех и вся, – не сюжет для уголовного дела. Ведь пока никто никуда не летит, никакие деньги не переводит, солдат не вербует и оружие не закупает.

– Так что же делать?

– Ждать. – Сергей поднялся с кресла. – И готовиться к серьезной войне.

– Для такой войны потребуется соответствующее оружие. – Атташе озадаченно взглянул на листки с отчетами о военных поставках. – Вот это все нас не выручит. Здесь в основном модернизированное стрелковое оружие, запчасти и боеприпасы. Для обороны планеты нам необходимы тяжелые орудия, установки заградительного огня, мины, силовые шокеры, сигнально-блокирующие цепи, ежи, брандеры, корабли – постановщики помех и так далее… Список немалый, и у нас пока нет даже десятой части необходимого.

– Ну что ж, придется переориентировать поставщиков. – Князь застегнул мундир. – Займитесь этим, Иннокентий Семенович, прямо с сегодняшнего дня. Я, конечно, подключу и «Военно-промышленную компанию», и «Госвооружение», но на поставки с Земли я возлагаю особые надежды. То есть на вас.

– Благодарю за доверие, ваша светлость, только… Родионов сказал, что схемы штурма малых планет давно продуманы до мелочей. – Панин немного помолчал, словно собираясь с мыслями. – И он абсолютно прав. Все, что я перечислил, является стандартным оборонительным вооружением. К тому же не самым новым. Преодолеть эти заграждения и системы не так уж сложно.

– Что вы хотите сказать? – Преображенский остановился на пороге и удивленно посмотрел на атташе. – Что, если армию Бородача подготовит и поведет Родионов, нам придется туго?

– Господь с вами, Сергей Павлович! – Панин всплеснул руками. – Я хотел сказать, что нам не следует успокаиваться на оснащении армии обычными оборонительными вооружениями. Надо искать новые, нестандартные решения.

– Я вас понял, – Сергей кивнул. – Если такие решения существуют, мы их найдем…

ГЛАВА 2

Апрель 2323 г. ОВК – Рубеж

Раннее утро – прекрасное время суток. «Жаворонок» ты или «сова», но летний рассвет вселяет в душу особенные чувства. На Каллисто не было других времен года. Календарь подразумевал и осень, и весну, и Новый год, но природа спутника оставалась равнодушной к этим условностям. Леса меняли листву незаметно, словно нехотя, а поля зеленели всегда, позволяя снимать по два, а то и по три урожая в год. В условный, человеческий год. Потому, наверное, и люди на Каллисто жили добрые, приветливые и благодарные. Их не утомляла резкая и зачастую несвоевременная разнузданность холодных северных ветров, неожиданные заморозки, ураганы, снежные бури или летние засухи. Их не раздражали долгие, отчаянные морозы или промозглая осенняя слякоть. Их вообще не беспокоила природа. Словно они жили не на планете, а в огромной квартире с тщательно отрегулированным микроклиматом, полной свежего воздуха и света. Люди всегда улыбались, почти не ссорились и никуда не спешили. Отсутствие сезонных циклов превращало их жизнь в бесконечную череду дней, недель, месяцев и лет, не имеющих никаких различий. Январь любого года был как две капли воды похож на июль, а сентябрь на май. Кроме комфортного существования, такой климат обеспечивал жителям Каллисто неплохой доход. Ведь туристский сезон не имел никаких пиков или провалов. Он длился круглый год. А по части курортных развлечений полусонные подданные Преображенского не знали себе равных во всей Галактике. Даже признанная ценителями Терция, согретая яркой и горячей альфой Лиры – Вегой, уступала Каллисто не только тем, что располагалась в восьми парсеках от Солнечной. Терция была роскошным курортом высочайшего класса, однако Каллисто подкупала какой-то незатейливой, но добротной простотой. Отдыхать на Терции было вполне по средствам любому подданному Объединения, но там он был туристом, а на Каллисто он неожиданно для самого себя превращался в любимого племянника, приехавшего в гости к добрейшей тетушке – чистюле и завидной поварихе. А еще к его услугам были побережья и острова теплых морей, золотые пляжи, бесконечные виноградники и оливковые рощи, псевдотропические леса и таежные заповедники, реки и озера, горные пороги и водопады… И все это вмещало бесконечное разнообразие полезной с точки зрения любого человека флоры: банановых кущ, кокосовых пальм и зарослей «чего-только-угодно» – от малины до манго. Рынки ломились от обилия дешевых даров щедрой, теплой природы. И что удивительно, искусственность происхождения природы никак не отражалась на натуральности продуктов. Никакой гидропоники или генетической селекции на Каллисто не применяли отродясь. Все выращивалось «по-честному». Люди ценили то, что имели. А имели они в первую очередь завидную репутацию. Курортным бизнесом жили все: от врачей и персонала бесчисленных частных санаториев до простых обывателей. Первые предоставляли услуги высочайшего качества, подтвержденные десятками лицензий и сертификатов, а вторые привносили в жизнь отдыхающих незабываемый колорит. Конечно, не всегда в пуританских рамках, но курортным борделем Каллисто никогда не была и становиться не собиралась. Просто… ну что было поделать, если на ласковом солнышке подрастали такие красивые девчонки, а богатенькие (зачастую накопившие нужную сумму за пару лет напряженного труда) отдыхающие были настолько благостно расположены, что расставались с деньгами легко и непринужденно? Вокруг был настоящий рай, и ангелочки в нем выглядели вполне уместно…

Хотя стараниями соседей рай был уже немного подпорчен… Зловещая Астраханка успела изрядно подпортить «туристический климат». Здесь было о чем поразмыслить и Совету, и самому князю. Преображенский этим, собственно, и занимался все свободное время, но времени этого было не так уж много. Всегда находились какие-то неотложные дела. Вот сейчас, например, он пил кофе…

После завтрака Сергей всегда пил кофе на южной террасе. Привычка досталась ему от отца. Не в виде особого гена, кодирующего эту черту характера, и не как наследный символ высокого положения – хотя пить кофе на террасе с видом на роскошный дворцовый парк все равно что восседать на троне со скипетром и державой. Но все же смысл заключался в другом. Здесь и в это время было удобнее всего решать мелкие вопросы. Утренний прием простых подданных – ровно час, с девяти до десяти, – был традицией, заведенной еще дедом. Поначалу он встречался с народом в тронном зале, но однажды, для разнообразия, переместился на террасу и совместил прием с утренним кофе. С тех пор «пойти на террасу» стало в народе расхожим выражением. Люди проходили через парк по песчаной дорожке, делились с князем своими проблемами и, получив совет или оставив челобитную, уходили через противоположные ворота. Отец Сергея следовал традиции неукоснительно, и молодой князь тоже не видел смысла упразднять этот ритуал.

Сегодня народ шел в основном, чтобы выразить почтение и благодарность. За то, что князь отогнал орду Бородача, за то, что не уронил честь Каллисто, за его мужество… Сергей терпеливо выслушивал добрые слова и пожимал руки. Было приятно, хотя и не настолько, чтобы голова закружилась, а сердце защемило, как, например, тогда на Европе. Когда он увидел Нину…

Рядом с князем сидел Воротов. После того как Сергей рассказал воеводе о том, что произошло на Земле, он пребывал в постоянном размышлении. Изредка выплывая из глубокого, вязкого моря раздумий, Ярослав Васильевич бросал короткие фразы-резюме и снова «нырял» внутрь себя.

– Супероружие, – в очередной раз вслух подытожил воевода. – Чтобы, значит, своих не тронуло, а врагов посекло? Кхм… Задачка…

Преображенский кивнул и обратил светлый взор на очередного посетителя. Вернее, посетительницу. Это была девушка, совсем юная, почти как Нина… Сергей попытался сосредоточиться на ее словах, но она щебетала о том же, что и десяток предыдущих ходоков.

«Астраханка… родственники… У нее кто-то жил в Астраханке… А-а, бабушка… Какая нежная кожа… Нина выше ростом, и у нее более овальное лицо… А волосы чуть светлее, с золотым отливом… И глаза другой формы… У Нины они больше и не серые, а небесно-голубые…»

Сергей очнулся, когда посетительница задала какой-то вопрос. Переспрашивать было неудобно, и князь вместо ответа улыбнулся и промычал что-то неопределенное. Девушка поклонилась и пошла к выходу.

«Интересно, что она спросила?»

– Может быть, четвертый уровень орбитального силового поля развернуть? – озвучил очередную мысль Воротов. – Дорого обойдется. Дешевле в каждом кубическом километре по «Градобою» подвесить. Или залповые лучеметы на маневрирующих платформах… Да нет, все равно не то.

Сергей взглянул на часы. До конца приема оставалось пять минут. Поток посетителей иссяк, и он, потягиваясь, поднялся. Сегодня он собирался слетать в Астраханку, лично проверить, как идут восстановительные работы. Вернее, это были даже не восстановительные работы, а строительство нового городка. Он и территориально располагался на сто тридцать километров южнее уничтоженного Бородачом, выше по реке. А там, где лежали руины старого города, трудились роботы бригады радиационно-химической защиты. Они работали без устали, роя двадцатиметровый в глубину и многокилометровый в диаметре котлован, чтобы упрятать в нем, под толстым слоем баритобетона и свинцовыми плитами, радиоактивные останки и домов, и людей, и машин – разделить их было уже невозможно.

– Пора, Ярослав Васильевич, – князь похлопал воеводу по плечу. – Не то и к ужину не вернемся…

– А? Да-да. – Воротов поспешно встал и оправил мундир. – Супероружие отдельно, а текущие дела – отдельно…

– Пять минут – огромное время, великий князь, – неожиданно послышалось с песчаной дорожки.

– Я пока еще просто князь, – оборачиваясь, сказал Сергей.

– Ну, так это же – пока. – У края террасы стоял невысокий пухленький человечек восточной наружности в одеянии бродячего купца.

Такие типы были не редкостью на рынках Каллисто, но во дворец пока ни один из них не забредал. Тем более странным выглядело то, что этот бродяга ничего не предлагал. При нем не было даже традиционной торбы с образцами товаров или каталогами.

– Спасибо на приятном слове, добрый человек. – Преображенский подозрительно взглянул на руки купца. А не прячет ли он в широких рукавах какой-нибудь сюрприз? Огнестрельный, например. Впрочем, охрана проверяла всех посетителей резонансными сканерами и рентгеном. – Пять минут у нас действительно есть. О чем ты хотел со мной поговорить?

– Не поговорить, князь. – Купец хитро прищурил и без того узенькие глазки. – Есть у Ван Ли один хороший товар. Купи.

– Нет, – Сергей рассмеялся. – Это ты не по адресу обратился. К моему казначею иди, он покупками ведает.

– Хороший товар, – повторил Ван Ли. – Казначею он не пригодится. Тебе продаю. Думаешь, Ван Ли не знает порядка? Торговал бы тканями или пудрой – к казначею бы пошел. Только мой товар – для князя.

– Гоните его в шею, ваша светлость, – буркнул Воротов. – У него даже сумки нет, какой еще товар?

– Не для казначея, – терпеливо пояснил купец. – И не для воеводы тоже.

– Наглый. – Воротов снисходительно усмехнулся. – Давай вращай суставами, пока охрана не подоспела…

– Погоди, Ярослав Васильевич. – Сергей чуть подался вперед, внимательно глядя на Ван Ли. – Ты, купец, информацией торгуешь, так?

– Так, так, – часто закивал Ван Ли. – Хорошая информация, верная, точная. И недорого. Десять тысяч.

– С дуба рухнул! – Воевода закатил глаза. – Да это же бешеные деньги!

– Деньги здоровыми и не бывают, – ответил купец. – Они всегда или бешеные, или шальные, или кровавые, или потные…

– Кровные и трудовые, – невольно поправил Воротов.

– Так, так, – снова закивал купец.

– Чего ты киваешь, как китайский болванчик? – Воевода скривился.

– А я и есть китайский. – Ван Ли снова взглянул на князя. – Десять тысяч. Недорого, князь. Хорошая информация. Нужная.

– Откуда ты знаешь, что мне нужно? – Сергей усмехнулся.

– Ван Ли много знает, князь. – Купец погрозил Преображенскому толстеньким пальчиком. – Про девушку с золотыми локонами и глазами словно небо, про заботы ваши, про опасность, про оружие, которого вам не хватает…

– Про девушку? – Сергей замер.

– Про оружие?! – ухватился за свое Воротов. – Так ты про оружие информацию продаешь? Сергей Павлович, может… послушаем?

– Недорого, – снова напомнил Ван Ли. – Только вам продаю. Никто больше не знает и не узнает, если купите.

– Система, казначея! – бросил через плечо Преображенский, и дворцовый компьютер подтвердил прием распоряжения коротким мелодичным звонком. – Присаживайся и рассказывай, купец.

– Денежки… – Ван Ли беспокойно помялся и, как бы нехотя поднявшись на террасу, присел на пластиковый стульчик.

– Ты не на базаре, – оборвал его воевода. – Князь перед тобой, а не торгаш. Сказал, будут деньги, значит, будут! Говори!

– Ярослав Васильевич… – Сергей улыбнулся. – Подождем…

Казначей явился через пару минут. Неизвестно, каким чутьем он это учуял, но в его кармане оказалось ровно десять тысяч земных рублей. Князь вручил деньги купцу и приказал казначею удалиться. Придворный взглянул на Ван Ли с нескрываемым подозрением, но ушел к себе в золотые подвалы молча.

– Теперь молись, чтобы она того стоила, – слегка надавил на Ван Ли воевода.

– Стоит, – китаец снова кивнул. – Вектор: Телец – Альдебаран. Дальше… четыре, шестнадцать и семь, пятнадцать – тридцать один, двенадцать и семьдесят четыре, сразу за Гиадами…

– Пиши! – бросил Воротову Сергей. Его внезапно охватило странное предчувствие. Что-то в этом купце было не так. Это князя не то чтобы тревожило, нет, от Ван Ли не веяло какой-либо угрозой, ни явной, ни тайной. В облике и взгляде купца крылось нечто иного рода. Он будто бы нес печать Судьбы. Словно это был не маленький пухлый китаец, а посланник неведомых высших сфер, где известно все о жизни и о смерти, о счастье и горе, о добре и зле…

– Записал. – Воевода отнял лазерное перо от салфетки. – Что это за шпионская шифрограмма?

– Координаты в единой навигационной кодировке, так? – Сергей вопросительно взглянул на китайца, и тот в сотый раз кивнул. – Продолжай, Ван Ли.

– Подойдешь, ориентируясь на источник переменного рентгеновского излучения. Где-то полторы секунды период у того пульсара, и длина волны его излучения где-то пятнадцать сотых этого… нанометра… Там он один такой, не промажешь. Тусклая желтая звезда перед тобой будет. Она тоже переменная, неправильная, но все-таки не какая-нибудь нейтронная, а приличного «солнечного» класса… Вот они с пульсаром вокруг одного центра масс и вращаются. Обычное дело… Да… Система у них бедная: одна неплотная планета да астероиды. Только берегись газопылевого течения, оно там очень сильное. Но если смотреть на планету, его хорошо даже глазом видно – сканеров не надо… Мощное там и магнитное поле. Это тоже учти. Будет на пути и пояс каменный… Ты его обойди. Ну, а там и увидишь…

Купец замолчал, коротко покашливая, словно у него пересохло в глотке. Сергей подал знак слуге, и перед Ван Ли возникла чашка с чаем. Купец благодарно улыбнулся, сделал пару глотков и продолжил:

– Диаметр небольшой, три мегаметра…

– Чего диаметр-то? – не выдержал Воротов. – Планеты?

– Тора.

– При чем тут Тора? – Воевода зажмурился и помотал головой. – Совсем запутал, сказочник!

– Не Тора, а тор, – пояснил купец. – Бублик знаешь? Вот такой бублик там и висит. И дырка в нем, трех тысяч километров в диаметре. А сам он из огня. Только не горит огонь, а течет вдоль тора. Красиво течет, как золотой дым по стеклянной трубе.

– Огонь и не горит? – снова встрял Воротов. – А, ну да, там же космос… Постой, а течет тогда почему? Что за огонь такой текучий? Напалм, пирогель?

– Ярослав, пусть он закончит, – немного рассердился Преображенский.

– Огонь не обычный, странный огонь, – продолжил купец. – Нигде такого больше нет. Ты, князь, его не трогай. Не стреляй и зонды не запускай – не будет толку. А может, и хуже будет. Ван Ли не знает.

Он снова замолчал и приложился к чашке. Пил он долго, неторопливо, так что Сергей даже забеспокоился, собирается ли этот странный китаец продолжать.

– Главное слушай, – выдержав томительную паузу, сказал купец. – Два главных. Первое – неподвижен тор. Неправильно неподвижен…

– Как это? – не понял князь.

– Все движется, – пояснил Ван Ли. – Планеты вокруг Солнца, Галактика вокруг оси, Вселенная расширяется. Красное смещение знаешь? Вот. А этот бублик на месте стоит. Вокруг него все движется, а он стоит.

– Так чего же ты нам координаты диктовал?! – возмутился Воротов. – Подтереться теперь этой салфеткой?

– Это правильные координаты, – спокойно ответил китаец. – Через три дня в них тор окажется. Как раз на траверзе пульсара, рядом с пылевым течением, за астероидным поясом. За три дня туда можно успеть. Даже за два можно. Сегодня нельзя, а за два-три дня можно…

– Другое дело, – буркнул воевода.

– Странно… – Сергей задумчиво потер подбородок. – А «второе главное» что?

– Сам увидишь, когда прилетишь, – купец усмехнулся.

– Нет уж, ты обещал точную информацию, вот и уточняй! – потребовал воевода.

Сергей уже устал от постоянных комментариев Воротова, но в целом был с ним согласен.

– Если внутрь тора заглянешь, звезды увидишь и облака. Только другие звезды и облака другие, не такие, как в небе. Серебром и золотом светятся.

– Что значит «другие звезды»? – Преображенский вопросительно выгнул бровь.

– Вот Млечный Путь, например, скрылся за тором, дальше смотришь – в дырку, – что видишь?

– Продолжение…

– Это ты хочешь его увидеть, а на деле – нет его там. Только с другой стороны бублика он продолжается, а в дырке совсем другие созвездия. Как в окошке. Только не спрашивай, куда окошко выходит. Ван Ли не знает.

– А, понял! Как открытый гиперпортал! – Воевода хлопнул себя по колену. – Угадал?

– Портал разгоняет инертную массу до скорости гиперхода, – возразил китаец. – Только и всего. В него звезды не видно. А чужие звезды совсем не видно. А еще – люди хорошо все места изучили, где порталы строили. Там, как между этими чужими созвездиями, золотые облака не плавают. Нет у нас таких облаков. Пылевые скопления есть, газовые туманности есть. В наличии и туманности светящиеся – флуоресцирующие и поглощающие свет, вроде «угольных мешков» в созвездиях Щита или Змееносца. Галактический субстрат в ядре Галактики есть, и вокруг него тоже – холодный и темный. Глобулы протозвезд есть. Сами звезды самых разных видов имеются, от ярчайших сверхновых до абсолютно черных, нейтронных, от одиночных до двух и более кратных… Шаровые скопления и звездные ассоциации – в ассортименте… Ну и облака тоже есть. Только водородные. С которыми все давно уже понятно. Спектральная линия с длиной волны 21 сантиметр, концентрируются в плоскости Галактики, а проистекают откуда-то из области ее ядра со скоростью в полста километров за одну секунду… Но это совсем не те облака, что за кольцом. Там они гуще, золотые по виду, а что до научных характеристик, то вообще не поймешь, какой у них спектр излучения и есть ли он вообще…

– Занятно… – Сергей потрогал остывшую чашку, и ему тотчас подали другую, полную свежего ароматного кофе. – Странно, неправдоподобно, но занятно.

– А проку? – спросил Воротов. – Слушай, купец, ну, а про оружие-то где информация? Или ты намекаешь, что нам нужно через окно к тем облакам слетать? И где там что искать?

– Важно! – Купец поднял указательный палец. – Неправильный тор. Все движется – он стоит. Огонь течет…

Он опять умолк, и теперь, похоже, совсем. Не спеша допив чай, он встал и поклонился.

– Ван Ли сказал. Идти?

– Иди, – Сергей рассеянно кивнул.

– Жулик! – возмущенно фыркнул воевода. – Десять кусков за какой-то бублик! Намять бы тебе бока!

– Три дня. – Китаец, кланяясь, попятился, затем развернулся и засеменил к выходу с дворцовой территории.

– Три дня, – повторил князь, задумчиво глядя в глубь сада. – Ярослав Васильевич, размяться не желаете?

– Ну-у…

– Авдеева с собой возьмите с первого инфоканала. Пусть он своих лучших операторов мобилизует. Заснимите этот бублик со всех сторон. И огня текучего попробуйте взять пару фляжек. К утру соберете экспедицию?

– Соберу.

Было видно, что приказ князя воеводе не слишком по душе, но выполнить его он готов со всем старанием.

– Вот и славно. На строительство я один слетаю… Листочек не забудьте.

Воротов аккуратно сложил салфетку с координатами, сунул ее в карман и откланялся.

Сергей проводил его долгим взглядом, а затем наклонился вперед. Перегнувшись через перила террасы, он долго изучал следы на песчаной дорожке, пока не убедился, что среди них нет ни одного похожего на отпечаток копыта. Нет, в действительности он вовсе не ожидал увидеть нечто подобное, но слишком уж странной и нереальной ему казалась встреча с этим пухленьким улыбчивым китайцем. Посланцем не то Судьбы, не то дьявола…

Сергей размышлял над этим весь день, пока бродил по строительным площадкам и выслушивал бодрые рапорты прорабов. Думал об этом почти весь вечер, сидя за столом в шумной компании придворных, празднующих победу над европейскими налетчиками. Преследовали эти мысли его и большую часть ночи.

Никакого рационального объяснения своим тревогам Преображенский не находил. Подумаешь, купец. Мало ли их бродит по планетам? Подумаешь, неизвестное явление природы. В дальнем космосе таких «бубликов» и «плюшек» воз и маленькая тележка. О чем беспокоиться? Пожалуй, только о том, что еще вчера жизнь текла гладко и спокойно, а сегодня она преподносит по пять сюрпризов в минуту и снижать этот темп не собирается. Перемен Сергей никогда не боялся, но предпочитал творить их сам. А тут от него практически ничего не зависело. Наверное, главное беспокойство было вызвано осознанием собственной беспомощности. Не обычной, происходящей от слабости характера – этим князь не страдал, – а беспомощности человека как такового перед волей Провидения, волей Вселенной…

Ближе к утру князь все же заснул и снова увидел недавний сон о путнике, замерзавшем на склоне горы. Сон почему-то начался именно с того момента, на котором прервался, когда Воротов поднял князя по тревоге…

…Путник сделал шаг навстречу золотистому свечению и… Сергей вдруг понял, что именно насторожило его в рассказе Ван Ли. Золотой огонь. Странный золотой огонь, который «неправильно течет» вдоль загадочного тора. Цвет был тем же. Человек – или во сне это был сам Преображенский? – шагнул навстречу свечению, и оно пошло на убыль. Он, пока еще не видя ничего определенного, вытянул перед собой руку и шагнул дальше. Свет потускнел до яркости солнечного дня, и глаза начали различать окружающую обстановку. Она проступала сквозь золотистые отблески, сначала контурами, затем все четче… Высокий купол потолка, гладкие стены… Довольно большой зал был под завязку набит призрачными людьми. Золотистыми, как и всё вокруг, неподвижными и молчаливыми. Но не каменными истуканами и не спящими стоя часовыми. Люди стояли неподвижно, однако глядя при этом прямо на гостя.

«Путь? Больше похоже на выход из тоннеля… Нет, какой же это выход? – подумалось человеку (Сергей мыслил вместе с героем сна, но видел не его глазами, а как бы со стороны). – Скорее – вход, вот только куда?»

«Все зависит от того, где ты находишься, – казалось, что эту фразу произнесли сразу все неподвижные люди. – Мы ждали тебя»…

– Я… шел… искал… – вслух произнес путник. – Я…

«Считаешь, что ты последний, – мысленно закончили за него молчаливые хозяева пещеры. – Ты пришел, чтобы спастись».

– Я хотел спасти не только себя, но и свой вид…

«Ты пришел рано. Существованию твоего вида ничто не угрожает».

– Но ведь я последний!

«Ты ошибаешься. Вас еще много».

– Нет. Я последний. – Человек упрямо покачал головой. – Это точно. Мой мир рухнул. Все погибли в Катастрофе…

«Ты слишком долго был в пути. Твой мир изменился, но живет. В нем сохранились люди».

– Люди? В мире сингулярного вещества и стазис-энергии? Это невозможно! Нельзя ходить по земле, которой нет, и дышать воздухом из виртуальных энергетических частиц! Даже если эти частицы непостижимым образом стали осязаемыми!

«Все зависит от точки зрения. Когда ты входил в этот зал, тоннель был для тебя входом, теперь он выход… Твой мир погиб, но выжил, видоизменившись. Возможно, для тебя это звучит как парадокс – неважно. Теперь настала пора вплести его нить в ткань Вселенной. Именно поэтому ты не погиб, а дошел. Ты поможешь это сделать. Ты донесешь свое прозрение до выживших. Возвращайся…»

– Вернуться? Но я вам не верю! Я точно знаю, что остался один! Я не хочу доживать свой век в одиночестве!

«Неважно, веришь ты или нет. У тебя все равно нет выбора. Выход открыт. Иди…»

Путник хотел возразить что-то еще, но вернулась прежняя интенсивность золотистого свечения, и он невольно зажмурился. Свет снова стал настолько ярким, что проникал сквозь закрытые веки. Человек прикрыл глаза ладонью и невольно сделал шаг назад…

…Преображенский открыл глаза и судорожно вдохнул. Сердце колотилось, а на лбу выступила испарина. Он сел в кровати и взглянул на часы. Поспать удалось только сорок минут. Да и то, разве это был нормальный сон? Какой-то бредовый кошмар, а не полноценный ночной отдых! Князь встал и подошел к широкому окну.

«Мир погиб, но выжил… Хотел сохранить свой вид… Выход уже открыт… Что это за намеки? И откуда?»

Ни о чем подобном Сергей никогда не слышал даже краем уха. А если не слышал, то откуда эти откровения взялись в подсознании? Ведь сон – это осмысление информации на уровне подкорки. При чем здесь тогда эти загадочные дебаты о рухнувших мирах? И о каком выходе-пути шла речь? Уж не о том ли, что ведет к «другим звездам за облаками»? Гипотеза была почти убедительной. Сергей повертел ее так и эдак и пришел к выводу, что хитрый Ван Ли вполне мог заронить семена подобных размышлений во время беседы на террасе. Как это ему удалось, какими фразами, было отдельным вопросом, но факт искусного словесного программирования или даже гипнотического внушения был налицо. Китаец на самом деле сказал князю гораздо больше, чем услышал тот же Воротов или даже сам Сергей. Этот купец был действительно очень непростым фруктом. Ой каким непростым…

И все же Преображенский был почему-то уверен, что Ван Ли не враг. Да, он действовал нетрадиционно, да, почти обманом, но ведь его внушения каким-то образом стыковались с собственными переживаниями Сергея. Ведь он видел сон о золотистом свечении в пещере задолго до встречи с купцом. Не мог же тот волшебным образом повелевать снами незнакомых людей, да еще на расстоянии. Когда ватага Бородача бомбила Астраханку, китайца не было во дворце и вообще – на Каллисто. Значит, второй сон продолжил первый не по воле купца. Возможно, китаец наполнил их более-менее понятным содержанием, но общий-то фон оставался одним и тем же. Почему? Кем был этот путник и эти молчаливые телепаты? Что за сияние разливалось по той пещере? Как детали странных снов могут быть связаны с явью, в которой Ван Ли рассказал о таком же «золотистом огне»? Или все это бред и лучше выбросить его из головы? А если Воротов действительно найдет «текучий тор»? Что тогда? Начать верить «и снам, и карточным гаданьям, и предсказаниям луны»?

Преображенский поймал себя на мысли, что отчетливо сознает, насколько нелепа ситуация, когда взрослый мужчина вдруг начинает терзаться сомнениями по поводу мистических знаков и знамений, но то ли «программа» купца, то ли необычайная яркость и достоверность «двухсерийного» сна не давали ему успокоиться…

Видимо, эти смутные переживания и подтолкнули Сергея немного опередить события. К моменту возвращения экспедиции Воротова вся княжеская эскадра «Огненный шторм» уже завершала подготовку кораблей к походу…

* * *

…– Фляжку привез? – пожимая воеводе руку, спросил Преображенский.

– Четыре зонда и восемь манипуляторов в баранке этой оставил. – Воротов виновато улыбнулся. – Ну, зрелище, доложу я вам! Таким огнем заградительную артиллерию зарядить, вот был бы салют так салют! Это ж натуральный ластик! Стирает начисто, да все подряд. Даже не по себе как-то.

– А звезды?

– А что – звезды? Вроде нормальные, только из-за облаков не все разглядишь. Да вы еще увидите, мы такое кино отсняли – хоть на премию Географического общества заявку подавай… А как тут? Спокойно? Какие новости?

– Ярослав Васильевич, тебя же всего неделю не было.

– Да? А, ну конечно… Когда далеко улетаешь, кажется, что дома за сутки целый год проходит… Ну что, в кинозал?

– На «Шторме» посмотрю. Теперь моя очередь неизведанного хлебнуть.

– Так я что, зря летал?

– Не зря, воевода. Дал мне время подумать и путь проложил. Теперь второй этап осуществим.

– Сергей Павлович! – Воротов замахал руками. – Нельзя так! Ученых надо туда запустить. Из Академии наук или этого… Астрофизического института. Непонятное же явление! Вдруг это ловушка какая-нибудь? А вы сразу – прыгать!

– Разве я сказал, что собираюсь туда прыгать?

– А то я вас не знаю!

– Идем, я тебе текущие дела передам. – Князь обнял Воротова за плечи и повел в кабинет.

– Я все-таки возражаю, – предпринял последнюю попытку воевода.

– Прости, Ярослав Васильевич, это сильнее меня. Это зов. Знаешь, что это такое?

– Не знаю – что, – Воротов тяжело вздохнул, – но знаю, что такое не лечится…

* * *

«Огненный шторм» шел в походном порядке и в противоположном Европе направлении, поэтому ни один пост космической полиции не задал флагману эскадры никаких вопросов. Ну, решил князь Преображенский, правитель Каллисто, слетать к кому-то в гости с полным эскортом – бывает. Может, свататься полетел или важный договор заключать. В таких случаях следует выглядеть солидно. Семнадцать первоклассных малых рейдеров – как раз то, что нужно. Солиднее некуда. Да и после инцидента с Бородачом, когда Преображенский ответил точным и красивым контрударом, разбив флот и совершенно разорив казну врага, но не угробив при этом ни одного гражданского, Сергея зауважали не только в системе Юпитера, но и в других системах и даже на Земле. Особенно нравилось простым полицейским, солдатам и офицерам то, что князь сам повел десант на штурм.

– Добровольцы, говорит… – провожая взглядом эскадру Преображенского, рассказывал дежурный офицер блокпоста при портале «Ганимед-4» своим товарищам.

– Нет, мой личный взвод, сказал, пойдет без вариантов, а десантная бригада строго добровольно… – выдал свою версию оператор связи. – «Стр-рого», говорит… С таким «р-р»… Суровый мужик, видать, но справедливый.

– А я на Каллисто бывал, – подал голос третий офицер. – Там у них не жизнь, а малина. Гравитацию земную держат, на воздухе тоже не экономят. Тепло, красиво и цены низкие. Четыре года назад с женой туда летал. На этот… курорт… Маня-Лёля.

– Ха, Маня-Лёля! – Связист рассмеялся. – Мауна-Лоа, деревня!

– Это ж где-то на Земле, – удивился первый дежурный. – Вулкан такой.

– Ну да, и Олимп на Земле. – Связист махнул рукой. – А еще на Марсе и на Данае. Темнота вы солдафонская! Дублируются названия – нормальное явление. Где ж на все новые горы-моря красивых имен напасешься? Букв в алфавите всего тридцать три, а у некоторых и вовсе двадцать шесть.

– Ну ты-то у нас профессор! Кислых щей!

– Эй, офицеры, гляньте, а это что за явление природы народу? – Третий дежурный ткнул пальцем в экран наблюдения. – Как будто за «Штормом» следит.

– Детективы поменьше читай, – посоветовал первый.

– Нет, ну сам посмотри… А вон еще один… Ого! Да не один! Четыре… шесть… вос… девять! Прилично… И очень даже подозрительно.

– Сообщу-ка я в штаб, – решил оператор связи. – Не нравится мне эта портальная гиперактивность… Чьи это шпионские корыта?

– О! Компьютер выдает – европейцы. Может, врет? Может, не в тот файл заглянул?

– Компьютеры не врут, а ошибаются, – исправил связист, – но только не в данном конкретном случае… Вот, так я и знал! Косвенное подтверждение от портального навигатора. Знаете, куда прыгнули эти шпионы?

– Следом за Преображенским? – предположил первый офицер.

– Так точно! А знаете, куда прыгнул «Огненный шторм»?

– Куда?

– Никуда! То есть «по свободному маршруту»!

– Неделю назад Воротов так же прыгал, как раз в наше дежурство, – припомнил третий офицер.

– Тебе бы на Земле сыщиком работать, – похвалил связист.

– Да-а, – задумчиво протянул первый офицер. – Нашим штабом тут не обойдешься. Знаешь что, Гена, вызови-ка ты штаб «Беркута» заодно.

– Думаешь, все так плохо?

– Лучше уж перестраховаться, чем за недостаточную бдительность рядовым улицы патрулировать.

– Если на Каллисто, то ничего, – усмехнулся связист.

– Рядовым везде плохо…

* * *

Рубеж, как экипажи «Огненного шторма» успели окрестить сверкающий неведомым пламенем тор, должен был продырявить газового гиганта и сейчас только-только выплывать из его атмосферы с противоположной стороны. Так говорили расчеты. Однако загадочное кольцо каким-то непостижимым образом уклонилось от столкновения с планетой и сверкало золотом прямо перед ней, закрывая своей «дырой» почти половину этого местного «Юпитера». Конечно, так только казалось – корабли эскадры подошли слишком близко, – но все равно впечатление от увиденного было достаточно сильным. Полумесяц косматой планеты, внутренний край которого очерчен золотым кантом Рубежа, черный провал и незнакомые звезды в сверкающей дымке на том месте, где положено располагаться недостающему куску газового тела, – все это впечатляло, но казалось нереальным.

Сергей смотрел на завораживающую картину не отрываясь, и в его голове роились беспокойные мысли.

«Прыгнуть точно в центр? А если это блеф? Если, пройдя сквозь кольцо, просто воткнешься в планету? Быть может, стоит подождать, пока тор отойдет чуть дальше, и рассмотреть его с обратной стороны? Бессмысленно. Судя по съемкам Воротова, с той стороны Рубеж выглядит точно так же. И звезды в его просвете ориентированы одинаково, как ни посмотри. Загадочно это, но все же доказывает, что через кольцо нет обычного сквозного прохода. Или есть? Послать зонд? Пожалуй, надо…»

– Горохов, телезонд к запуску. – Князь обернулся к корректировщику. – Горохов!

– Я, ваша светлость! Виноват, засмотрелся. Телезонд… минутная готовность!

– Ваша светлость! – В рубку заглянул встревоженный оператор связи. К его губам прилипли крошки, а в руке он сжимал недожеванный бутерброд. – «Молния» от тылового охранения… Девять целей!

– Так прямо и целей? – усомнился Преображенский. – Может, просто караван? Или Академия наук спешит на помощь?

– Тогда уж Военная академия, причем европейская. – Связист перехватил взгляд князя и вытер губы рукавом. – Это крейсеры Ударного флота Европы.

– Крейсеры? – Сергей озадачился. – Ловко. Как же они нас выследили?

– Важнее вопрос, как от них отбиться, – встрял Горох. – Девять крейсеров – это прилично.

Ударные крейсеры по всем характеристикам превосходили малые рейдеры втрое, а то и более. Их вооружение было мощнее, защита эффективнее, а маневренность оставалась на том же уровне. Успей Бородач вывести Ударный флот на орбиту Европы во время недавней контратаки Преображенского, еще неизвестно, чем бы она завершилась. Хотя там на князя Каллисто работал другой фактор – к месту конфликта спешили «беркуты», и рисковать крейсерами Бородачу не имело смысла. Теперь дело обстояло иначе. Девять «танков» против семнадцати «бронетранспортеров», и никаких разводящих. Если принять бой, шансы на успех у «Огненного шторма» будут сомнительными. Если уйти, Рубеж достанется Бородачу, и что из этого получится, вообще неясно. В любом случае – ничего хорошего. Значит, следовало искать другой выход.

– Зонд пошел, – доложил Горох. – Вижу картинку… Ваша светлость! Есть телеметрия! Он там, за Рубежом!

– Покажи, – Сергей обратил взор на экран.

Телезонд транслировал устойчивую картинку незнакомых созвездий, только теперь они были повсюду, и среди них – правда, не слишком близко – плавали какие-то клочковатые золотистые облака. Камеры зонда передали задний вид, и Преображенский невольно выдохнул – все предыдущие тридцать секунд он задерживал воздух в легких – позади зонда сверкало точно такое же кольцо, в просвете которого сияли звезды. Наши звезды. А еще дрейфовали семнадцать красных огоньков. Это были носовые прожекторы рейдеров.

– О, это же мы! – воскликнул Горох.

– Приказ всем кораблям, – Сергей невольно вытер о брюки взмокшую ладонь, – прыжок в кольцо атакующим порядком! Тыловое охранение – следить за крейсерами… если дернутся, открывайте заградительный огонь. На той стороне Рубежа разворачиваемся в оборонительный строй и ждем тылы.

– Передано, – доложил из-за своего пульта связист. Куда он подевал бутерброд, Сергей не заметил. Наверное, сунул в карман.

– Э-эх, – весело изрек Горох, – где наша не пропадала!

– Зонд вернуть не забудь.

– Там подберу!..

* * *

Первые минуты в чужом пространстве были напряженными, но не потому, что вокруг развернулась новая, непривычная бездна, а потому, что все ждали реакции крейсеров. Капитаны европейских кораблей рисковать не спешили. Они даже не попытались обрубить эскадре хвосты, то есть позволили уйти без боя рейдерам тылового охранения. Воссоединившись, эскадра еще долгих полчаса висела напротив кольца, готовая в любую минуту открыть огонь по всякому, кто сунется сквозь Рубеж, но европейцы так и не появились. Возможно, преследователями командовал кто-то менее безрассудный, нежели Бородач. Хотя Преображенский вполне допускал, что крейсеры привел сам князь Европы, но зрелище сверкающего Рубежа его настолько поразило, что он немного поостыл и даже изменил своей привычке действовать без долгих размышлений.

Как бы то ни было, Сергею вскоре надоело пялиться на родное пространство сквозь золотое «окошко», и он переключил внимание на новый мир. Вернее, на показания бортовых приборов. То, как видели окружающее пространство машины, было сейчас гораздо важнее личных впечатлений.

– Очень даже логично, – Преображенский постучал согнутым пальцем по экрану компьютера.

– Дрейфят, – согласно кивая, сказал Горох. – Лезть через дырку на кинжальный огонь даже крейсерам не по нраву.

– Я о другом, – пояснил князь. – Машина утверждает, что эти облака из того же теста, что и бублик, только более разреженные. Чистейшая энергия. Причем это не перманентно текущая термоядерная реакция, как на Солнце, видимая нам во всей красе, а как бы ее продукт. Только застывший по какой-то причине в виде облаков, вместо того чтобы разлететься плазмой и всякими там фотонами в разные стороны. Эта энергия висит, как будто так и надо, и лететь никуда не спешит.

– А-а, вы об этом, – канонир бросил взгляд на обзорный экран. – Да, облака чем-то похожи на бублик. Только там они свободно плавают, а тут скатались… Ну, как эти… комочки на дешевых шерстяных штанах. Вот только что их так закатало, если они из чистой энергии?

– Какое-нибудь гравитационное течение, – предположил оператор связи. – Или еще что…

– А дыру кто провертел? – Сергей усмехнулся. – И вообще, куда мы забрались?

– К черту на рога, – хмыкнул Горох.

– Это слишком обобщенно, хотелось бы выяснить конкретнее. – Преображенский немного поколдовал над навигационным блоком компьютера. – И о феномене этом тоже хотелось бы подробнее узнать. Что здесь взорвалось и почему вся эта уйма гигаватт энергии не разлетелась по Вселенной? Как и для чего потребовалось сгущать эти энергофронты? Ведь молний в этих тучах упрятано… на такую грозу хватит, что только держись…

– …подальше, – закончил Горох.

– Верно, – согласился князь. – Будет лучше держаться от них подальше. Вот только как, если они повсюду?

– Так уж и повсюду? Вон там, например, почти чисто… Звезду видно как на ладони.

Сергей навел сканеры на «чистый» участок пространства. Звезда была достаточно близко – на один короткий прыжок, – а спектральный класс внушал надежду, что если вокруг нее вращаются планеты, то хотя бы одна из них вполне может оказаться пригодной для посадки. А возможно, и обитаемой. Хотя какие тут могли проживать обитатели – вопрос был еще тот. Чужое пространство, чужие звезды, непонятные законы мироздания…

– Что мы теряем? – Сергей ввел в навигатор команду рассчитать курс и передать маршрутную карту на другие рейдеры. – От такого приглашения грех отказываться.

– Заманчивое, конечно, приглашение, – пробурчал Горох. – Только слишком уж откровенное. На сыр похоже… в мышеловке.

– Твои предложения? – не оборачиваясь, бросил князь. – Повисеть на траверзе бублика и вернуться?

– Там крейсеры. – Корректировщик вздохнул. – А тут скучно. Прыгать надо.

– Вот и я о том же. – Преображенский тронул сенсор «ввод». – Эскадра, прыжок, ордер – походный…

ГЛАВА 3

Апрель 2323 г. Семри

Планеты вокруг звезды были. Три достаточно плотные, а две из них даже с насыщенной атмосферой и на нормальном, почти «земном» удалении от светила. Остальные либо газовые, либо ледяные, со множеством спутников и в подозрительном ореоле золотистого свечения. Облака плавали и здесь, внутри системы, но были они мелкими и располагались в основном далеко от центра.

Первая «плотная» планета почти купалась в короне звезды, и обследовать ее смысла не было. Зато вторая и третья – почти рядом друг с другом, не больше миллиона километров – выглядели весьма привлекательно.

– Земля Землей, – сделал вывод Горох. – Особенно та, что поближе.

– К нам или к Солнцу?

– К нам. Атмосфера, моря, суша… Зелени только маловато.

– Ваша светлость, мы на орбите, разрешите начать изучение? – Оператор связи включил увеличение телесистем, и по главному экрану рейдера поплыл пейзаж.

– Нет, ну действительно похожа! – воскликнул Горох. – Леса, реки, воздух почти нормальный… Чудеса, да и только! А вы говорите – чужой мир! Какой же он чужой? Мы еще и людей тут встретим человеческих, вот увидите.

– «Человеческие люди» – это будет уже чересчур, – усомнился Преображенский. – Как ни крути, далековато отсюда до Земли.

– Черт! Что это?! – вдруг вырвалось у связиста.

– Похоже на войну, – осторожно предположил канонир. – Вот, ваша светлость, что я говорил?

Преображенский не верил глазам. То, что творилось на поверхности планеты, он видел в своей жизни не раз и не два. С орбиты все наземные сражения выглядели примерно одинаково. Примерно так же, как и сейчас.

– Снижаемся. Зависнем на высоте десять километров. Телесистемы на предельное увеличение, аудиоуловители в плотных слоях – на максимум!

– Собьют еще, – предостерег Горох. – Вон как сверкает… Пушки у них не кривые. Могут и в зенит лупануть. Для профилактики.

– Это твоя забота, – отрезал князь. – Мне нужна полная информация.

– Визуальная картинка еще ладно, но звук-то зачем? Эти аборигены наверняка чирикают или воют на все лады.

– С чего ты взял?

– Ну, не по-русски же им говорить!

– Я уже ничему не удивлюсь…

* * *

…– Великий Сунджа тебе судья, стратег Ергелан. – Советник Конта поклонился достаточно низко, чтобы его не заподозрили в непочтении, но все же не настолько, чтобы уронить собственное достоинство.

Стратег небрежно махнул рукой и снова взглянул на карту. На подробном плоском макете отчетливо выделялись позиции противника. Они были обозначены красным. Позиции войск Ергелана были синими. В общем-то цвет являлся единственным отличием, но вражеские линии обороны бросались в глаза и раздражали стратега, а обозначения окопов доблестной силеман и – тяжелой пехоты, опоры Ергеланова войска – навевали уныние. Позиционная война длилась уже год. Враги были окружены, лишены связи с тыловыми службами и вообще с кем бы то ни было, но сдаваться не собирались. Шесть силовых крепостей по рукам и ногам связывали доблестное войско, серьезно задерживая его продвижение в глубь континента. А без поддержки силемании все рейды и высадки десанта были бессмысленны. При высадках неповоротливые десантные корабли были слишком удобными мишенями для вражеских сил ПВО и могли садиться лишь на отвоеванном год назад плацдарме, а наскоки штурмовиков пресекались противником еще на первой линии глубоко эшелонированной обороны. Совместить наступление пехоты и прорыв штурмовых эскадрилий к системам противовоздушной обороны противника у Ергелана никак не получалось. В густых лесах даже двухместные мини-машины становились слишком громоздкими, а пешие марши всегда обрывались на сплошных энергополях. Можно было, конечно, выжечь все леса, а генераторы полей расстрелять прямо с орбиты из лучеметов коврового уничтожения, но тогда главный континент мог превратиться в обугленную равнину, и проку в такой планете было бы мало. Сырьевых придатков Тирании хватало и без Семри. Главная же ценность именно этой планеты заключалась в чудесном климате и множестве райских уголков. Воевать в раю следовало с максимальной осторожностью. Так требовал Великий Чин, и ослушаться его Ергелан не смел.

Отправляя стратега в поход против Семри, Тиран Чин, помазанник Великого Сунджи и полновластный Правитель Ста планет, оказал ему великую честь и огромное доверие. И правитель, и его лучший военачальник хорошо понимали, что взять упрямую планету с наскока не выйдет, но ни тот ни другой не подозревали, что кампания затянется на целый год. Время уходило, словно вода в песок великой пустыни Каралл. А вместе с ним истощались и терпение Тирана, и боевой дух солдат, и вера советников в своего полководца. Семряне дрались отчаянно и умело. Все их стратегические объекты были надежно укрыты силовыми куполами, а вспомогательные производства спрятаны под каменистую почву многочисленных горных хребтов. Славное оружие чинидов было бессильно против оборонительных систем противника, а военные хитрости и подкуп до сих пор не срабатывали. Семряне не сдавались и не продавались, что было вдвойне удивительно и тревожно. Не разобравшись в психологии противника, сложно было и воевать, и планировать…

– Террор, – повторил свою недавнюю мысль Ергелан, – это все, что нам остается. Иначе мы не выманим этих крыс из-под куполов.

– Силовыми щитами прикрыты почти все населенные пункты и фактории. – Советник в сомнении покачал головой. – Кого вы собираетесь терроризировать? Мирного населения в нашей власти практически нет. Два десятка купцов и безродных бродяг.

– А еще тридцать тысяч пленных, – напомнил стратег. – Мы можем использовать их в качестве разменной монеты.

– Пленных? – Конта удивленно взглянул на полководца. – Но ведь это не по правилам. К тому же пленные работают в копях. Они очень хорошо работают, в сравнении с ними рудокопы с любой другой планеты просто лентяи. И потом, не забывайте, что в плену у технократов томится примерно столько же наших собственных солдат. Не вызовет ли наш… жест ответной реакции?

– Что же остается? Я не могу применить тяжелые разрушители, чтобы покончить с этими очагами смуты. Великий Тиран требует, чтобы мы взяли Семри с минимальным ущербом для ее экологии и сырьевых баз; такой богатой и комфортной планеты нет нигде во всей Тирании, ни в одной системе… Я не могу просить и дополнительные силы, поскольку их у меня и так в избытке. Но эффект нулевой. Что нам остается? Скажи, если знаешь! – Стратег немного подумал и исправился: – Что мне остается? Только отступить от кодекса ведения войны.

– Это проступок, – с осуждением произнес советник.

– Во имя Тирании, – возразил стратег. – Кодекс не может предусмотреть особые случаи, а мы имеем дело как раз с такой ситуацией.

– Все равно, – Конта покачал седой головой. – Плох кодекс или нет, не важно. Главное – соблюдается ли он. Если от буквы закона отойдет стратег, армия сделает это вслед за ним. В нашем войске собраны воины тысяч народов с семидесяти планет. Единственное, что сдерживает их низменные инстинкты, – дисциплина, опирающаяся на букву закона. Если не будет закона, не будет дисциплины, и вместо миллионного войска мы получим столпотворение вооруженных существ, из которых лишь десять процентов чиниды, то есть цивилизованные и сдержанные воины. Все остальные, если говорить откровенно, сброд. Вы готовы командовать толпой распоясавшихся головорезов? Едва они почувствуют душок нечестной игры, такое превращение произойдет мгновенно.

– У меня нет выхода. – Ергелан упрямо наклонил голову. – Мы пришли сюда победить, и мы победим. Не важно – честно или нет. А тех, кто возомнит себя свободным от дисциплины, мы сдерживать не станем. Пусть покажут себя. Картина террора без озверевшей солдатни не будет убедительной. Мы можем их даже наградить за проявленную инициативу, но по возвращении в Тиранию расстреляем прямо перед строем.

– Воля ваша, но это очень опасная затея.

– Ты знаешь другой способ выиграть эту войну?

– Нет.

– Тогда оставь свои сомнения при себе!

Советник поклонился и вышел из шатра. Его мало беспокоила судьба пленных. Тревожило советника другое. Террор, благословленный самим стратегом, вел в тупик. Технократов этим не запугать и тем более не победить. А вот полностью разрушить и без того шаткую дисциплину в собственной армии можно в два счета. Однако Конта действительно не видел иного выхода. Против силовых крепостей оружие чинидов было неэффективно. Технократия Роммы, государства, состоящего всего лишь из десятка планет, разбросанных по трем звездным системам, оказалась костью в глотке даже такого монстра, как Тирания Чин. Технократы были настолько изобретательны и продвинуты по части всевозможных научных достижений, что об их форпосты разбивались самые могучие волны чинидских армий. Семри располагалась на границе пространств Технократии и Тирании, и вокруг нее всегда была напряженная обстановка. Когда же Великий Чин решил прибрать к рукам часть колоний Технократии, его непобедимая армия споткнулась о первый же камень. Семри оказалась прекрасно укрепленным и подготовленным к длительной осаде объектом. Запасы межзвездной энергии на ней были просто фантастические, а технологии оборонительных систем настолько совершенными, что никакие ухищрения не помогли чинидам взять Семри даже в результате длительной осады. Тиран требовал победы, Ергелан бросал на штурм крепостей новые войска, но безрезультатно. Командующий оборонительным корпусом Семри Главный инженер Кноппус даже пару раз нагло предлагал чинидам сдаться.

Конта заложил руки за спину и прошел на обзорную площадку. Отсюда было хорошо видно линию фронта, а несколько увеличительных приборов были настроены на ее наиболее напряженные участки. Советник взглянул на экран одного из приборов. Сотники под прикрытием высоких валов выстраивали конвой. Расстрелять пленных на глазах у технократов было сильной затеей. Это бесспорно. Только бесполезной. Психологически технократы были очень и очень устойчивы. Жизнь в окружении машин серьезно изменила их мировосприятие. Она, конечно, не сделала их бездушными, но впечатлительности поубавила до самого минимума. Особенно бесстрастными были операторы боевых компьютеров. Они видели все происходящее как объемный компьютерный фильм. Виртуальная реальность была для них истинной, а все, чем жили обычные люди, – жалкой эмуляцией. Технократия развивалась по своим законам в мире, которого, если задуматься, и не существовало…

Вот если бы найти способ лишить этих человеко-роботов энергии для их виртуального мироздания… Но как это сделать, если все пространство пронизано энергией, словно дождевыми струями? Просто протягивай руку и бери… Вернее – подгоняй танкер, раскрывай магнитозахваты его трюма, отрезай силовым полем нужный участок энергетического облака, смыкай створки и лети обратно. Процедура, освоенная энергетиками давным-давно. А уж в пункте разгрузки все еще проще. Теми же силовыми полями разрезать энергетическую субстанцию на приемлемые порции и загрузить в принимающие силовые емкости различных конвертеров, орудийных накопителей, питающих электростанций, корабельных и машинных энергобаков…

Лишить противника энергии – мечта, похожая на глупость. Все равно что изолировать рыбу от воды или птицу от неба. Энергия пространства была повсюду, иногда она даже спускалась на поверхность планет. В этих случаях, правда, все живое на планетах погибало, но поговаривали, что технократы умудрились справиться и с этой проблемой. Они разворачивали вокруг планет силовые орбиты. Правда, пока только вокруг небольших и в качестве эксперимента, но Конта хорошо знал, что в Технократии никогда ничего не бросали на полпути. Раз были проведены эксперименты, значит, скоро будет и результат. И это было вдвойне нехорошо. Ведь орбитальные силовые поля могли защитить планету не только от шальных энергооблаков, но и от более весомых предметов. Например, от нежелательных кораблей. В таком случае ставилось под сомнение не только продвижение Тирании в глубь соседних территорий. Могла рухнуть вся политика Чина. Ведь это была политика непрерывной экспансии…

Нет, все эти размышления бесплодны. Конта снова бросил взгляд на экран. Конвоиры выводили на вершину вала первую цепь пленных. Связанные солдаты технократов, похоже, надеялись, что их привели для обмена, и шли покорно, даже охотно. Они выбирались на бруствер и выстраивались ровными шеренгами, а в спины им смотрели стволы чинидов…

Оружие. Вот что требовалось Тирании. Эффективное, мощное оружие, против которого не смогли бы устоять ни силовые купола, ни горные хребты, в недрах которых прятались лаборатории и компьютерные центры технократов. Не гигантские лучевые пушки вроде «Мора» – сооружения, при желании способного продырявить небольшой спутник, а что-то более рациональное. Такие проекты, как «Мор», стоили невообразимо дорого и были крайне громоздки и нетранспортабельны. Даже в распоряжении технократов имелось всего два образца этого монстра. Один был смонтирован на большей из лун Роммы и предназначался для обороны столицы. Другой защищал крупнейшую перевалочную базу Технократии Сетту. Таскать такую пушку по Галактике в качестве осадного орудия было невозможно – для этого ее пришлось бы разбирать, перевозить по частям, затем снова собирать, настраивать…

Чинидский проект «Таран» тоже себя не оправдал. Военные инженеры Тирании пытались приспособить для штурмовых целей танкеры. С раскрытыми «цветками» силовых трюмов они были способны толкать впереди себя некоторое количество межзвездной энергетической субстанции. Но войти в атмосферу с раскрытыми «зевами» они не могли, и все энергетические бомбы просто зависали на границе стратосферы.

Оставалось сбрасывать контейнеры с энергией, но и такая бомбардировка была малоэффективна. Субстанция детонировала редко – один контейнер из десяти, – и зона поражения оказывалась небольшой. При контакте с поверхностью планеты энергия почему-то предпочитала распространяться не в стороны, а в землю. После взрыва на месте детонации контейнера долго нельзя было стоять без резиновой обуви, но место это обычно имело не больше ста шагов в диаметре.

В общем, даже при переизбытке дармовой энергии создать что-либо стоящее не удавалось ни чинидам, ни технократам. Развитие систем обороны опережало развитие вооружений на корпус, и Конта не знал, как можно исправить эту ситуацию…

Конвоиры развязали пленным руки и приказали идти к куполу технократов. Пленники шли медленно, недоверчиво оглядываясь, но, когда пройденный путь превысил оставшийся, большинство солдат побежали. И тут же полыхнул залп чинидов. Огонь был ураганным, и никто из пленных не успел залечь. Все закончилось в считаные секунды.

Со стороны купола не последовало никакой реакции. Советник покачал головой. Этого он и ожидал. Конвой вывел на бруствер вторую линию пленников, но теперь они отчаянно сопротивлялись, и некоторым даже удалось вырваться, но путь к бегству был только один – через поле к куполу. Вторую партию пленников выводили не коренные чиниды, а легионеры с планеты Крааг – неприятные типы, традиционно затачивающие зубы по форме звериных клыков. Когда они улыбались, жутковато становилось даже их союзникам. На противников это действовало тем более устрашающе. Конта знал, что эта особенность краагенов была не просто данью экзотической моде…

Один из пленников сумел освободиться от пут и крепко засветил ближайшему охраннику кулаком по физиономии. Воин пошатнулся, и пленный вырвал из его рук лучемет. Перемахнув через бруствер, он сделал несколько беспорядочных выстрелов и побежал. Этого солдата учили довольно неплохо… Но краагены были не хуже. Двое – один из них обезоруженный охранник – рисково выбрались на поле и побежали за пленным. Они были здоровыми, сытыми и сильными, а беглец едва держался на ногах. Ему не помогли ни винтовка, ни боевые навыки. Первый крааген бросился ему под ноги, а второй выбил оружие. Беглец упал, затем поднялся на колени, и тут опозоренный охранник показал истинное лицо своего народа. Он схватил пленника за волосы, запрокинул ему голову назад и впился острыми зубами в горло. Во все стороны брызнула кровь, и тело беглеца задергалось в конвульсиях, но краагены держали крепко. Вооруженный – за ноги, а его напарник за голову. Причем он не просто держал беглеца, дожидаясь, когда тот истечет кровью, а пил его кровь… Когда пленник затих, крааген небрежно бросил его тело на землю, поднял оружие, отряхнул колени и в несколько прыжков скрылся за земляным валом. Второй добежал туда секундой позже.

И снова со стороны купола не последовало никакой реакции. Зато пленные просто обезумели. Они заметались вдоль вала, и охрана открыла пальбу прямо во рву.

Третью партию вывести не удалось. Их расстреляли за сто шагов до вала и после вытолкали тела на поле парой саперных бульдозеров…

Советник Конта развернулся и пошел от площадки к своему шатру. Все это было бессмысленно. Боевые операторы под куполом так и не отреагировали. Возможно, это вообще были не люди, а машины. Воевать с таким врагом бесперспективно. Его следовало просто уничтожить. Расплавить непрерывным лучевым огнем все эти горы, выжечь леса и степи, испарить реки, озера, моря и уйти… Это будет не победа, но хороший урок Технократии. Только так.

Принимать такие решения мог лишь Чин, но Конта был уверен, что сумеет убедить властителя. Рано или поздно. Сам или с помощью Великого Сунджи, да святится имя его… Советник молитвенно провел ладонью по лицу и обратил смиренный взор к небесам…

* * *

– Нет, вы видели? – Горох оторвал изумленный взгляд от экрана. – Зверье!

– Что ты о них знаешь? – Преображенский покачал головой. – Чужая планета, чужая культура…

– Это, что ли, культура? Расстреливать людей и глотки им грызть?

– На нас смотрит… – пробормотал связист. – Засек, гад.

– Кто смотрит?

– А вон тот, в балахоне, около шатра.

– Начальник, наверное. Насладился расправой и пошел обедать, да перед столовой притормозил, чтобы помолиться, – предположил Горох. – Жахнем по нему, пока тревогу не объявил?

– Поздно. – Связист указал на тактический экран. – Местные с тыла заходят.

На экране вырисовывалась неутешительная картина. На «Огненный шторм» двигалась крупная эскадра грозного вида кораблей. Испытывать, насколько крепка их броня и сильны пушки, Преображенскому не хотелось. Какого бы рода ни был местный конфликт, он был внутренним делом аборигенов. Ввязываться в него на чьей-либо стороне князь не собирался.

– Садимся.

– Куда?

– Вон там, похоже, космодром.

– А если они нас тоже вот так – в поле выведут и глотки перегрызут?

– Тогда будем драться. Но сначала попробуем договориться.

– На каком языке? – Горох нахмурился. – Я, кроме русского, только матюгами без словаря владею.

– Там разберемся…

* * *

– Приветствую тебя, благородный воин. – Конта внимательно оглядел рослого и крепкого пришельца.

Таких высоких, мускулистых и загорелых солдат не было ни в одной бригаде легиона. Не был воин и чинидом – его выразительные округлые глаза были небесно-голубыми, а волосы пепельными. Светловолосые люди встречались в Технократии, но форма кораблей, да и одежда воина говорили о том, что этот отряд прибыл не с Роммы.

За спиной воина показались еще двое. Такие же высокие и крепкие. Один из них – не просто крепкий, а очень даже упитанный – имел рыжеватые волосы и смотрел на советника нахальными зелеными глазами. Другой, с удивительно смуглой кожей и темными курчавыми волосами, вел себя более подобающе, но все равно в его взгляде тоже не было никакого почтения. Советник даже растерялся. Нигде в Тирании он не встречал никого похожего на этих людей.

Вдобавок ко всему эти незнакомцы не понимали ни единого слова советника, хотя он говорил на универсальном языке, который был в ходу во всех мирах, даже в Технократии. Конта еще раз окинул неизвестных внимательным взглядом и обнаружил, что к поясу первого воина прикреплено на один предмет больше, чем у двух других, да и одежда отличается лучшим покроем и качеством необычной ткани. Чем-то она напоминала покрытие скафандра, но была более эластичной и не сковывала движения. Советник вернулся к предметам на поясе пришельца. Слева длинный жесткий чехол и рукоятка ножа. Ага, значит, все-таки воин. Справа – что-то странное, но сто к одному – тоже оружие. Возможно, небольшой лучемет.

Воин разглядывал советника с не меньшим любопытством и так же, как двое его спутников, без всякого почтения. Словно слугу на невольничьем рынке. Конте это не понравилось, но до поры до времени он решил не обижаться.

– Приветствую вас, воины, на территории Великой Тирании Чин, – медленно, с расстановкой повторил Конта…

…– Чин, – буркнул Горох. – Говорил я вам, Сергей Павлович, ничего мы не поймем из их чириканья.

– Он здоровается, – возразил князь. – Здравствуйте, уважаемый… Я князь Преображенский, с планеты Каллисто, вольного княжества Юпитерианского сектора Солнечной системы.

– Ни фига он не понял, – изучая реакцию аборигена, заключил Горох. – Тощие они все тут и мелкие, как пигменты.

– Пигмеи, – поправил связист.

– Карлы лилипутские, – развил мысль канонир. – Мясом их не кормят, что ли? Только кровушку хлещут да травой закусывают?

– Тихо, – оборвал его князь. – Он снова говорит. Слушайте…

…– От имени верховной власти Тирании смею выразить надежду, что вы прибыли к нам с миссией мира? – Теперь Конта смотрел только на светловолосого. Было ясно, что он главный. – В этом случае приглашаю стать нашими гостями…

…– Толмача бы… – Горох почесал в затылке. – Вот что он тут пробубнил? Может, уже приговор зачитал?

– Гостями нас объявил, – неожиданно для самого себя выдал связист.

– А ты откуда знаешь? – удивился корректировщик. – Уже язык усвоил?

– Мозги встряхни, – оператор усмехнулся. – Он же почти понятно выражается.

– Мы согласны стать вашими гостями, – не обращая внимания на перепалку подчиненных, сказал Сергей. – Надеюсь, это станет первым шагом на пути установления между нашими государствами дружеских отношений…

…Конта с удивлением выслушал ответ незнакомца. Говорил светловолосый гигант на странном, незнакомом языке, но советник отлично понимал смысл сказанного. С таким явлением он сталкивался впервые.

– Думаю, то, что, говоря на разных языках, мы понимаем друг друга, является хорошим знаком, – собираясь с мыслями, произнес он.

– Я тоже так думаю, – согласился Преображенский. – Хотя, как и вы, этим немало удивлен.

– Так, значит, вы прилетели не из Технократии? – Конта по-прежнему говорил медленно, тщательно подбирая слова попроще.

– Пожалуй, нет, – князь улыбнулся. – Назвать наше общество технократическим трудно. В нашем мире очень много независимых государств, объединяемых центральной властью в содружество.

– Вы представляете центральную власть?

– Нет, я правитель одной из планет, близких к центру.

– Правитель… – Конта почтительно склонил голову. – Для меня честь приветствовать вас в Тирании. Я Конта, советник Великого Тирана Чин. По счастливому стечению обстоятельств я оказался на этой планете с военной инспекцией.

– Вы ведете здесь войну?

– Это усмирение бунта. В Тирании более сотни обитаемых планет, и на некоторых, случается, вспыхивают волнения. Как Правитель, вы меня наверняка понимаете.

– Понимаю. – Сергей не стал уточнять, что расправы над пленными на земных планетах не относятся к методам усмирения. С точки зрения землян, это был скорее террор.

– А не будет ли с моей стороны дерзким спросить о цели вашего визита в пространство Тирании, Правитель?

– Мы прилетели с исследовательской целью. Дело в том, что наша родина лежит очень далеко отсюда. Возможно, в миллионах световых лет.

– Вы преодолели миллионы светолет на этих кораблях? – Советник удивленно взглянул на семнадцать изящных силуэтов. Машины гостей выглядели внушительно, однако не настолько, чтобы поверить, что они сумели пройти такое расстояние. Даже если прыгали через естественные внепространственные червоточины, как это делали корабли чинидов или технократов.

В душе Конты зародилось странное чувство. Подозрение, недоверие и надежда. Они сплелись воедино и превратились в предчувствие удачи. Если пришелец не лгал, если эти рослые незнакомцы действительно настолько могущественны, возможно, у них есть то, что нужно Тирании? Советник лихорадочно придумывал, как бы подвести разговор к теме вооружений, а между тем, чтобы не затягивать паузу, широким жестом указал на свой шатер.

– Прошу вас пройти в мое скромное временное жилище и разделить со мной трапезу.

Горох скривился и хотел что-то сказать, но его одернул связист. Князь этого не видел, поскольку без возражений двинулся за советником.

– Накормят сейчас какой-нибудь человечиной, за неделю не отдрищемся! – возмущенно прошипел Горох.

– А ты не ешь, только делай вид, – так же шепотом посоветовал оператор. – Или на фрукты налегай.

– А откуда я знаю, что тут за фрукты? Может, они на нас подействуют как белена?

– Да такие же они – люди.

– Люди людям рознь, – многозначительно ответил Горох. – У нас тоже люди есть, на Земле, которые червяков лопают за милую душу. Или рыбу протухшую.

– Шагай! Нельзя князя из поля зрения выпускать. Вдруг чего…

– Пусть только дернутся! Таких дырок в них наделаю – родные мамы не узнают!

* * *

– Великий Князь обладает большой силой! – выслушав краткий экскурс Преображенского, сделал вывод Конта. – Тиран Чин тоже очень могуществен. Он властвует над ста планетами в тридцати семи системах двух галактик. И его владения ширятся с каждым днем.

Заявление произвело на светловолосого князя гораздо меньший эффект, чем ожидал советник. Пришелец лишь вежливо кивнул. Как могла не впечатлить такая информация, Конта не понимал. На мгновение он даже пожалел, что взялся за столь сложное дело, как переговоры с чужаками. При дворе Чина на этот случай был создан целый Совет. В нем заседали самые опытные дипломаты из самых продвинутых в подобных вопросах миров. Советник украдкой взглянул на полог шатра. Стратег Ергелан задерживался, хотя Конта еще до начала беседы с князем отослал к нему слугу с известием о чрезвычайно важном событии.

– Мы не ставим перед собой цели расширить владения. Мы стараемся укрепить свое содружество и обеспечить людям хорошую жизнь, – сказал Сергей.

– Но ведь это взаимосвязано, – возразил советник. – Чем сильнее государство, тем лучше живется людям. Объединенные под началом сильного правителя миры не воюют, в них процветают торговля, ремесла, развиваются технологии… А если каждый живет сам по себе, по своим законам, конфликты неизбежны. А когда государства воюют, им не до развития. Процветает разве что военная отрасль.

– Необязательно. – Преображенский в целом был согласен с выводами Конты, но земляне не раз переживали времена «сильных правителей». Ничем хорошим это не кончалось. Как ни странно, по эту сторону Рубежа жили почти такие же люди, а значит, их обществу тоже приходилось наступать на те же грабли. Возможно, не раз. – Например, у нас неплохо развивается наука, да и технологии не отстают, а государственная независимость не мешает людям с разных планет нормально общаться и торговать.

– Но ведь вы тоже воюете? Я сразу заметил, что ваша эскадра – боевое подразделение.

– Это так, но мы не ведем серьезных войн уже шестьдесят лет. И даже мелкие конфликты случаются у нас крайне редко.

– Но все же случаются?

Конта никак не желал отставить в сторону военную тематику. Сергей понимал, что это неспроста. У него промелькнула мысль, что успехи Тирании советник несколько преувеличил и чинидам отчаянно не хватает либо сил, либо средств для осуществления какого-то замысла. Какого? Князь вспомнил силовую крепость, рядом с которой были расстреляны пленные. Ежу понятно, что никакого бунта на… Семри, кажется… не было. Скорее всего, это очередная планета-кандидат на вступление в состав Тирании. Конта упоминал Технократию… Не ее ли это владения на самом деле? Если так, то вполне понятно, почему этого советника так волнуют военные вопросы. Силовые крепости, если они построены со знанием дела, взять очень непросто.

Преображенский вспомнил кадры хроники Пятой мировой. На Колонии Лидия была создана целая система силовых укреплений, упрятанных в горные ущелья и пещеры. Армия Земной Федерации более двух месяцев держала осаду Лидии, но не добилась ровным счетом ничего. Никакие лучевые и традиционные бомбовые удары так и не смогли разрушить укрепления лидийцев. Закончилось все тем, что на цели зашли двадцать пять кораблей «Марк-3» и каждый выпустил по четыре ракеты с тяжелым термоядерным зарядом. Суммарная мощность бомбардировки составила не один миллион мегатонн, и на Лидии с тех пор установился полный мир и мертвая тишина… После этого акта вандализма Федерация рухнула, а термоядерное оружие спрятали в самые глубокие подвалы даже самые ярые сторонники «радикальной войны». Правда, никто не отказался от обычного ядерного вооружения. Реакции деления тяжелых ядер были ничуть не лучше реакций синтеза легких – разве что снизилась мощность взрывов, но уран и плутоний с тех пор стали такими же привычными боевыми веществами, как напалм или старый добрый порох. «Жахнуть», как выражался Горох, ядерной бомбой считалось вполне обычным тактическим приемом. Главное было не увлекаться особо мощными зарядами и не целиться в мирное население.

Сергею это было не по душе, но диктовать свои правила ведения войны солнечным князьям он не мог. Этого не мог делать даже Гордеев.

А здесь, на Семри, по силовым куполам били из лучевых пушек. Смех и грех. Энергия лучей просто рассеивалась в силовом поле, нагревая воздух снаружи от него на сотую долю градуса. Изнутри это вообще должно было выглядеть как солнечный зайчик на стене.

Преображенского вдруг осенило. А что, если у этих чинидов просто нет никакого другого оружия? Ведь рассказ Конты о неисчерпаемых запасах межзвездной энергии означал, что нехватки энергоносителей в этом мире никто не испытывал, а раз так…

– Меня очень заинтересовали ваши корабли. – Сергей коротко махнул в сторону космодрома. – Совершенные линии, сильное вооружение… И, наверное, мощные силовые агрегаты, ведь чтобы поднять такую махину с планеты, требуется развить огромное усилие, потратить уйму энергии?

– Да, у нас хорошие корабли. – Конта расплылся в довольной улыбке. – Им вряд ли по силам преодолеть путь в миллион световых лет, но они очень эффективны в бою. Их тяговые и поворотные двигатели действительно развивают хорошее усилие – больше ста тысяч тонн. Это обеспечивает им отличную маневренность.

– Но жрут, наверное, как бегемоты, – по-своему повторил Горох вопрос князя.

– О, это не проблема. – Конта, польщенный словами Сергея, почти расслабился. – Наши корабли оснащены автономными силовыми захватами. Они могут пополнять запасы энергии самостоятельно, не прибегая к услугам танкеров-заправщиков. Силовые захваты позволяют им улавливать любые концентрации межзвездной энергии. В крайнем случае они могут использовать особую тактику, когда звенья посменно выходят из боя и, заправившись у ближайшего энергооблака, возвращаются в строй.

– Кайф, – высказался Горох. – Лети куда хочешь, без рубля в кармане и голову не грей. Надо заправиться – раскрыл захват, закачал баки и дальше полетел… За все уплачено щедрой Вселенной…

– Разве в вашем мире энергию покупают? – удивился Конта.

– Разве у вас платят за воздух? – едва слышно передразнил его канонир.

– Наши корабли работают на ином топливе, – ответил Сергей.

– И орудия? – уточнил советник.

– И они, – нехотя согласился князь.

– Но я вижу, что внешние порты орудий почти такие же, как у нас…

– Да, часть из них лучевые.

– А часть…

– А часть другие, – басовито буркнул Горох.

– Простите нас, советник, но мы не имеем права раскрывать эти сведения, – мягко сказал Преображенский. – В нашем мире это называется военной тайной…

– Понимаю. – Конта кисло улыбнулся. – Убежден, когда мы узнаем друг друга получше, все эти условности останутся в прошлом. Не так ли?

– Очень на это надеюсь, – вежливо ответил князь.

– Черта лысого, – шепнул Горох.

И Сергей был с ним абсолютно согласен. Теперь ему все стало ясно. Ни о каком делении ядер здесь не слышали и краем уха. О синтезе – тем более. О том, какое стратегическое преимущество это давало землянам, можно было и не задумываться. Ядерная бомба против лазерного луча… Залповая артсистема против арбалета… Пушка против пращи… О чем говорить?!

– Советник…

Конта встал и почтительно поклонился. Сергей тоже поднялся с подушек и выпрямился, почти коснувшись головой свода шатра. Ощущение близкого потолка заставило его чуть пригнуться, и со стороны это могло показаться подобием поклона. Видимо, это обстоятельство сыграло положительную роль. Во всяком случае, появившийся на пороге шатра человек расплылся в улыбке и снисходительно кивнул в ответ.

– Стратег Ергелан. – Конта снова поклонился. – Правитель князь Преображенский, гость и друг Великой Тирании…

Все-таки советник говорил на чужом языке. Фамилию Сергея он переврал настолько безбожно, что Горох еле сдержался, чтобы не расхохотаться.

– Для меня большая честь познакомиться с вами, Правитель. – Ергелан коснулся рукой левого плеча.

Со слов Конты Сергей уже понял, что стратег довольно крупная фигура в Тирании и сам является Правителем, причем не одной, а пяти захваченных чинидами планет, но формально, пять у тебя планет или одна, все Правители считались людьми одного ранга. Следовательно, отвечать надо было примерно в том же духе.

– Счастлив выразить свое почтение великому стратегу и Правителю от имени всей Солнечной системы и Колоний, – завернул Преображенский.

Осведомленность и учтивость гостя окончательно расположила Ергелана, и он соизволил ответно поклониться – чуть-чуть. Когда обмен любезностями был окончен, новые знакомцы уселись на подушки и беседа продолжилась.

– Ваши корабли произвели на меня большое впечатление, – произвел «вбрасывание» Ергелан.

О чем говорить военным, пока не выпито столько, чтобы коснуться темы женщин и пьяных похождений? О жеребцах и саблях.

– Мы как раз сравнивали технические характеристики наших кораблей. – Сергей лукаво покосился на Конту.

Советник понимал, что князь его обставил, и потому отвел взгляд.

– Я видел, как вы садились, – заметил стратег. – Вы шли без огня, но это не был свободный полет.

– Иначе мы просто упали бы. – Сергей улыбнулся. – Вблизи тел, обладающих достаточной массой, мы используем антигравитационную тягу.

– О-о, – уважительно протянул Ергелан. – А в пространстве? У ваших кораблей нет силовых захватов и энергоемкостей.

– Наши двигатели работают на топливе.

– На топливе? – Стратег пожевал губами, словно опасаясь сказать глупость. – На древесном угле?

– Нет. – Князь с трудом придал лицу серьезное выражение. – На особом твердом веществе.

– Твердом? Как камень? Нет? А-а, понимаю… На руде? Металле? – Ергелан задумался. – В мире Кумжи – далеко отсюда, почти на краю Галактики – очень мало энергии, и там изобрели двигатели, работающие на особой черной жидкости. Но металл не использовал пока никто. Однако я не понимаю, для чего придумывать такие сложности, если достаточно всего лишь выйти в космос и взять энергию?

– Там, где мы живем, энергии в космосе почти нет.

– Как вокруг Кумжи?

– Наверное, так.

– Очень интересно. И далеко лежит ваш мир?

– Очень далеко, стратег, гораздо дальше, чем вы можете представить.

– Миллионы светолет, – вставил Конта.

– Но вы такие же, как мы… – Ергелан обвел взглядом гостей. – Почти такие же… И мы понимаем друг друга. Как такое может быть, если ваш мир очень далеко?

Вопрос был на засыпку. Ответа на него Сергей не знал. Он мог предположить, что тут не обошлось без «бублика», соединившего миры не вчера, а еще во времена расселения человечества по космическим весям, но это была всего лишь голая версия. Не имеющая никаких подтверждений. Опровержений, впрочем, тоже. В пожаре Четвертой, а затем Пятой мировых войн сгорело много чего, могли сгореть и банки данных, где упоминался золотистый тор и видимый сквозь него чужой мир. Могли за пару столетий будущие чиниды освоить это пространство и приспособиться к его реалиям? Вполне. Правда, двести лет назад у землян были и атомные бомбы, и тротил, и тем более порох. Почему же их нет ни у диковатых чинидов, ни у продвинутых технократов, если они потомки землян?

Конечно, можно предположить, что все происходило в обратном порядке, но князь Преображенский получил хорошее образование и отлично знал историю. В ней было много загадочных цивилизаций и странных народов, но о Тирании Чин – ни намека. Впрочем, это ни о чем не говорило. Возможно, чиниды заселяли Землю слишком давно, чтобы оставить в истории отчетливый след. Возможно, без поддержки с родины им пришлось несладко до полной деградации. Ну, а позже они снова кое-чего добились – яркий пример «Огненный шторм» и сам Сергей, – хотя на это им потребовалась уйма времени. Эта версия имела меньше изъянов, но была так же недоказуема.

А еще обе версии не проясняли, почему земляне и чиниды понимают друг друга, говоря на разных языках. Влияние тора или этой облачной энергии? Слишком волшебно как-то, но иного объяснения Сергей пока не находил.

– Я не знаю ответа, стратег, – признался князь, – но уверен, что со временем мы его найдем.

– У нас будет много времени. – Ергелан улыбнулся. – Дружба наших государств надолго.

– Надеюсь, – Сергей кивнул.

Ергелан раскрыл рот, чтобы выдать очередную сладкую любезность, но его прервал возбужденный возглас:

– Великий стратег! – На пороге шатра замер скрючившийся в нижайшем поклоне воин.

Стратег побагровел и невольно коснулся кинжала на поясе. Преображенский его понимал. «Тут такие переговоры, а этот солдафон все портит. Если не стратегические сведения – хана солдатику…»

– Что? – недовольно бросил стратег.

– У дальнего брода сели еще девять кораблей… Больше этих… Орбитальную эскадру обошли и сели…

– Обошли?

– Да, обманули.

– Без боя?

– Там, – воин ткнул пальцем в потолок шатра, – не стреляли.

– Это тоже ваши корабли, Правитель? – Ергелан недоверчиво взглянул на Сергея.

– Они из моего мира, но принадлежат другому князю, – с досадой проронил Преображенский. – Черт их принес…

– Другой Правитель сильнее вас? – уточнил Конта.

– Нет… он… Великий Князь его не любит.

– Но у него большие корабли. – Советник, как и Ергелан, тоже подобрался и теперь смотрел на Сергея с подозрением. – Великий Князь не любит сильных воинов?

– Вот прилип, – процедил Горох, незаметно расстегивая кобуру, – как банный лист…

– Первый – эскадре, движки на старт… – шепнул в тоненький волосок микрофона связист. – Штурмовые орудия – товьсь, десант – к бою.

– Великий Князь любит верных воинов, – парировал Сергей.

– Великий стратег, – снова позвал гонец.

– Ты еще здесь? – Ергелан недовольно скривился.

– Не всё, великий стратег! Корабли сожгли легион Асары… Всех до единого! Выстрелили в них серебряной стрелой и сожгли!

– Что?! – Стратег вскочил. – Целый легион?! Одним выстрелом?!

– Выстрел, а потом огонь! Много огня! Дерево выросло до облаков, из дыма и огня… и земля столбом встала… и гром… Страшный гром! А потом во все стороны огонь побежал. Все выжег на десять тысяч шагов! И солдат, и деревья, и машины, и реку высушил ненадолго… А в бригаде Урма все приборы отказали… И купол! Дальний купол технократов, который у брода, на десять секунд исчез! Только мы не успели его обстрелять. Далеко, и долго орудия было разворачивать.

– Лететь! – распорядился Ергелан. – Хочу сам все увидеть!

– Не спешите, стратег, – остановил его Сергей. – Сейчас там лучше не появляться.

– Почему?

– Вы можете погибнуть.

– Почему?

– Там горит все, – напомнил солдат.

– Дым меня не пугает. – Стратег усмехнулся. – На войне дым всегда.

– Оружие, которое применили большие корабли, заражает землю невидимой энергией на долгие годы. Эта энергия убивает все живое.

– Невидимая, но убивает? – Ергелан прищурился. – Почему я должен вам верить?

– Не должны, – согласился Преображенский. – Мое дело – по-дружески предупредить, но принимать решения, конечно, вам.

Видимо, ответ князя показался Ергелану убедительным. Чем больше Сергей общался с чинидами, тем больше убеждался, что ничто так не сбивает их с толку и не производит большего впечатления, чем элементарная честность. На фоне их наивной хитрости она выглядела чем-то вроде откровения и била не в бровь, а в глаз.

Стратег устало сел обратно на подушки и огорченно покачал головой.

– Легион Асары был лучшим. Зачем ваш другой Правитель стрелял в него серебряной стрелой?

– Скорее всего, легион сам начал перестрелку. – Выгораживать Бородача Сергею было противно, но ничего иного не оставалось. – Спросите у гонца.

– Силемания стреляла по кораблям?

– Да, великий стратег, – кивнул солдат. – Они сели прямо на фронтовом поле… Легион стрелял из пушек, но корабли не пострадали! У них толстая броня и силовые щиты.

– Вот видите. – Преображенский немного расслабился.

Как оказалось – зря.

– Вы должны прогнать другого Правителя! – заявил Ергелан, в упор глядя на Сергея. – Он не друг. У вас есть серебряная стрела?

– Я не применяю такое оружие, это слишком опасно, – возразил князь.

– Тогда дайте его нам, мы сами прогоним большие корабли. – Стратег чуть подался вперед и выжидательно замер.

– Держи карман шире, – прошипел Горох.

– Я не могу дать вам это оружие. – Преображенский нахмурился. – Не в моей власти.

– А кто может дать? Великий Князь? – оживился Конта. – Мы можем предложить взамен свое. Или рассказать, как летать без денег. Это выгодная сделка.

– В нашем мире нет свободной энергии, – возразил Сергей. – И я уверен, что Великий Князь не согласится на такой обмен.

– Вы его наследник?

– Нет.

– Тогда откуда вы это знаете?

– Наше оружие слишком опасно, чтобы продавать или передавать его кому бы то ни было.

– Даже друзьям?

– Даже друзьям.

– Но вы не Великий Князь и не наследник, как вы можете знать его ответ?

– Доконает этот советничек, – снова пришел тихий комментарий от канонира. – Пошлите их подальше, ваша светлость, да летим отсюда…

– Ваш другой Правитель нанес нам вред. – Конта укоризненно покачал головой. – Если Великий Князь обладает властью, он должен наказать другого Правителя и оплатить нам ущерб. Мы хотим оружие. Это наша цена.

Он бросил короткий взгляд на Ергелана. Стратег молчал и даже не шевелился, но было понятно, что он согласен с советником целиком и полностью.

– Что я могу вам ответить? – Сергей развел руками. – Я передам Великому Князю ваши пожелания, но, боюсь, ответ будет отрицательным.

– Вы не передадите наши пожелания, – сурово сказал Ергелан. – На орбите сейчас собрались все корабли сектора. Это двести крупных машин с хорошими пушками. А через полчаса к ним присоединятся корабли двух соседних секторов. Их станет восемь сотен. У вас хватит серебряных стрел на всех?

– Приплыли, – шепнул Горох.

– Я не хочу воевать с Великой Тиранией, – ответил князь. – Мы же друзья. Или уже нет?

– Друзья должны идти друг другу навстречу. – Стратег неожиданно улыбнулся. – И я пойду вам навстречу. Вы можете лететь в свой мир. Но с вами полетит наш посол. Он сам скажет Великому Князю, чего мы хотим за нанесенное другим Правителем оскорбление и ущерб.

– Хитер бобер, – снова шепнул канонир. – Посольство – классика разведки.

– Я согласен сопроводить вашего посла, стратег, – вынужден был ответить Преображенский. – Предлагаю отправиться немедленно.

– Но сначала вы прогоните большие корабли, – твердо заявил Ергелан. – А посол Конта тем временем соберет вещи…

– Они улетят следом за мной, – заверил Сергей. – Обещаю…

* * *

Когда эскадра подходила к Рубежу, в каюте посла Конты неожиданно отказал экран. Когда же связист, ворча себе под нос о каких-то сгоревших микросхемах и катодных лампах, экран починил, «Огненный шторм» был уже в гиперпространстве и картинка в мониторе мало чем отличалась от предыдущей. Разве что в верхнем правом углу пустого экрана высвечивались цифры корабельного времени.

Не много увидел посол и по выходе эскадры из портала «Ганимед-4». Только огромную планету и ее ближайший спутник. Спустя несколько секунд по бортовому телевидению начался показ познавательной программы «Мир дикой природы Земли».

Когда же Конта попытался пробраться в рубку под предлогом – выяснить, ушла ли с Семри эскадра больших кораблей, медноволосый зеленоглазый корректировщик огневых систем «Правитель» Горох объяснил послу, что все его опасения напрасны, что корабли ушли почти сразу за «Огненным штормом» и что многоуважаемый и высокочтимый посол может спокойно отдыхать еще целых три часа, вплоть до прибытия на Землю.

Конта не был уверен, что понял все выражения верно – язык землян был слишком богат образными оборотами, – но общий смысл речи «Правителя» Гороха показался ему примерно таким.

«Тиран будет доволен, – размышлял Конта, наблюдая, как в телевизоре совокупляются олени. – Таких богатых и сильных союзников у нас еще не было. Вот хотя бы взять простой факт: я лечу на корабле, где двое из трех членов экипажа – Правители. Если настолько богаты простые флотские офицеры, то какими несметными сокровищами владеет их Великий Князь?!»

ГЛАВА 4

Апрель 2323 г. Земля

– Князь Бородач выплатит Тирании Чин компенсацию в размере миллиона рублей, – пообещал Гордеев, холодно глядя на посла Конту. – В дополнение к этому он будет обложен специальным налогом, как злостный нарушитель Устава ОВК, а его ударные силы будут расформированы. Это все, что я могу вам обещать, посол.

– Тиран имеет много сокровищ, – предпринял Конта последнюю попытку убедить несговорчивого и сурового Великого Князя. – Он будет признателен вашей светлости за справедливое наказание нашего обидчика, но компенсация ему не нужна. Он будет рад, если мы заключим на эту сумму договор о военных поставках. Серебряные стрелы стоят больше миллиона… рублей?

– Стрелы я вам не дам, – отрезал Гордеев. – Это мое последнее слово, господин посол. Если хотите, мы снарядим караван с товарами, предметами роскоши… У вас водятся пушные звери? Мы можем отправить вам первоклассные меха. Или золото. У князя Бородача его как раз избыток…

Великий Князь с усмешкой взглянул на пунцового Бородача. Тот был одет в парадный мундир – единственный из присутствующих, – и ему было жутко неудобно. Во-первых, оттого, что воротник мундира давил, словно затянутая петля, а во-вторых, на фоне прочих князей и офицеров он выделялся как бельмо на глазу или как клоун в театральном партере. Гордеев хорошо изучил психологию князя и специально приказал ему явиться на посмешище окружающим в парадном мундире. В этом Бородач был уверен и просто бесился от стыда и бессилия… Он повел плечами, реагируя на струйку пота, ползущую между лопаток, и нервно вытер мокрые ладони о белоснежные брюки. На ткани тотчас прорисовались темные полосы. Это Бородача просто добило. Князь, нечистый на руку и в прямом, и в переносном смысле… Позор на всю столицу! И все из-за каких-то узкоглазых зарубежных уродов! Вернее, нет, не так… все из-за этого гада Преображенского! Провались он вместе со своим исследовательским зудом пониже спины! Струйка пота протекла до поясницы и впиталась в ткань там, где мундир был перетянут ремнем…

– Что ерзаете, князь? – Гордеев усмехнулся. – Объясниться, случаем, не желаете?

Бородач обвел взглядом лица присутствующих. Преображенский сохранял нейтральное, прямо-таки каменное выражение лица и смотрел куда-то мимо трона. Министр науки и исследований Розенберг, министр торговли Лишенко, начальник СБ ОВК Барышев и трое генералов из Генштаба сдержанно ухмылялись, а Конта смотрел с почтением, но как-то искоса.

«Башку бы ему отвинтили, да и все дела! Он же как кот в мешке, прилетел – туда, не знаю куда…»

Бородач улетал из-за Рубежа последним и видел, что за землянами не проследил ни один корабль чинидов.

«Где они будут искать посла, если он случайно не вернется из своей ответственной командировки?..»

– А что тут объяснять, ваша светлость? – Бородач встал и поправил удушающий воротник. – Мы сели… Все честь по чести. Никого не трогали. А эти… местные жители вдруг огонь по нам открыли. Что мы должны были делать?

– А просто обратно улететь не пробовали? – съязвил Барышев.

– Так ведь… нет. – Князь смерил начальника охранки злым взглядом. – Под прицельным огнем взлетать не так-то просто.

– Под прицельным огнем чего? – уточнил службист.

– Чего, чего… лучевого оружия!

– Лучевого, – Барышев кивнул. – Высокой энергии?

– Я не замерял… Там были полевые орудия и стрелковые системы.

– Полевые и стрелковые. – Начальник СБ снова кивнул и перевел взгляд на генерала Шабалина – главкома Десантных сил. – У полевых пушек высокая энергия, Константин Петрович?

– Не вдаваясь в подробности – нет, – ответил генерал. – Для брони крейсера они не представляют ни малейшей опасности.

Комментарий он выдал, глядя на Бородача с нескрываемой иронией.

– Так ведь у этих… – князь кивнул на посла, – другие пушки! Они, между прочим, вообще в другом пространстве проживают. Чужие они, хоть и выглядят как люди.

– Уважаемый посол Конта, – Барышев обернулся к чиниду, – для чего предназначены орудия на позициях погибшего легиона? То есть были предназначены.

– Это переносные орудия, – охотно ответил Конта. – У легиона Асары не было тяжелых пушек. Все осадные орудия находятся в бригаде Урма, ближе к куполу. А легион стоял на берегу реки, там возникла опасность прорыва мелких пехотных отрядов противника, но не больше. Против пехоты мы использовали только переносное вооружение.

– Вот так, ваша светлость. – Начальник СБ снова вернулся к Бородачу. – Грубо говоря, из «пулеметов» по вашим танкам стреляли, а не из пушек. Из «пулеметов» и «автоматов». А вы с перепугу им Хиросиму устроили.

– А мне не до сортировки было! – взвился европейский князь. – Полез в драку – получи! А то, что противник сильнее оказался, – твои проблемы. Я оборонялся. В следующий раз они думать будут, на кого хайло разевать!

– Ты выражения-то подбирай, чай, не в кабаке, – оборвал его Гордеев. – Виноват – имей мужество признаться! А не устраивай тут сцены с заломленными руками… Значит, так, господин посол и все остальные. Решение я принял и озвучил. Министр торговли предоставит нашему гостю подробный список товаров. Если ничто из списка посла Конту не устроит, составьте новый – сырья или ценностей… У вас золото в ходу?

– Тиран Чин не нуждается в золоте, у него в подчинении сто планет. Они полны любых металлов! – с нотками отчаяния произнес Конта. – Оружие, вот что интересует…

– С оружием вопрос закрыт. – Великий Князь рубанул воздух ладонью. – Только холодное в подарочном исполнении. Это как раз в компетенции господина Лишенко. Если вопросов больше нет, все свободны, кроме князей Преображенского и Бородача. Господа генералы, совещание через час, не забывайте. Господа министры, позаботьтесь о том, чтобы послу Великой Тирании было предоставлено все необходимое, и подумайте о помещении для его посольства…

Последним из откланявшихся выходил Барышев. Великий Князь в этот момент встал с трона – якобы размяться – и придержал начальника СБ за плечо.

– Глаз с него не спускать!

– Разумеется!

– Разумеется… – Гордеев недовольно поморщился. – Ступай… словесник.

Он обернулся к стоящим посреди зала князьям и долго смотрел на них, словно решая, каким способом будет удобнее их казнить. Сергей чувствовал себя почти уверенно, но пауза его все равно тяготила. Бородач по-прежнему кипел и в такие тонкости не вникал. Время для него остановилось еще в начале аудиенции.

– Ну и что мне с вами делать, князья? – Гордеев немного смягчил тон. – Один в чужие пространства без спросу лазает, другой ядерными боеголовками швыряется… Что делать, я вас спрашиваю! Может быть, на кол посадить? По обычаям предков.

– Устарел обычай, – огрызнулся Бородач. – Теперь модно болты вставлять.

– Раскаленные, – парировал Гордеев. – Что вас понесло к этим чинидам? Каким ветром задуло?

– Мои люди нашли окно, вот я и решил посмотреть. – Преображенский развел руками. – Кто же знал, что так все обернется? Я Бородача с собой не звал.

– Это мне известно. – Великий Князь кивнул. – А без посла вернуться было никак?

– Никак, ваша светлость. – Сергей вздохнул. – После взрыва обложили нас. Только на таких условиях и выпустили.

– Выпустили и до дверей проводили?

– Не было никого, я последним шел, – встрял Бородач.

– Были. – Сергей покачал головой. – Они же не идиоты.

– Я же последним…

– Они не идиоты! – повысил голос Преображенский. – В отличие от тебя.

– Что?!

– Смирно! – прикрикнул Гордеев. – Преображенский, продолжай. Только по существу!

– До двадцати малых кораблей шли параллельным курсом под прикрытием энергооблаков до самого Рубежа. Но на нашу сторону перейти не рискнули. Хотя полностью в этом я не уверен. Если рассуждать логично, должны были перейти и проследить до самого пункта назначения.

– Вот, значит, почему этот Конта такой уверенный и спокойный? Не избежать, значит, нам дружбы с Тиранией?

– Значит, – согласился Сергей. – Виноват.

– Да нет, то, что мы их первыми нашли, а не наоборот, очень нам на руку. Видел, как он глазами сверкал? Стрелы серебряные ему подавай… Такому только дай стрелу, сам же ее в спину и получишь… Бородач! Ты хотя бы это понимаешь?

– Ну что вы совсем-то?! Понимаю, конечно.

– Конечно… – Гордеев погрозил ему кулаком. – Только попробуй ему бомбу продать! Лично башку оторву!

– Почему я должен ему бомбы продавать?! – возмутился князь. – За кого вы меня держите?!

– За того, кто ты есть, – жестко ответил Гордеев. – Свободны оба. Преображенский, зайди в штаб, оставь формулу расчетов перемещения этого «бублика». А тебе, Бородач, больше поблажек не будет! В следующий раз арестую и все имущество с молотка пущу.

– Я и так уже без штанов остался, – пожаловался Бородач. – Зачем вы целый миллион с меня содрали? Где я такие деньги возьму? Я же еще со штрафами не рассчитался. Мне что, флот теперь распродавать?

– В Солнечной хоть поспокойнее будет, без флота твоего. – Великий Князь указал на дверь. – Вас взашей вытолкать?!

Князья по-военному коротко поклонились и вышли. Сергей отметил про себя, что и в этот раз они вышли – Бородач слева, а он справа и снова на них смотрел не один десяток придворных. Обмен репликами выглядел бы сейчас как сцена из третьесортного фильма, но удержаться просто не было сил.

– Лучше бы ты эти деньги в карты спустил.

– Все равно я тебя достану. – Бородач наконец расстегнул воротник, но лицо его так и оставалось багровым. – За все получишь сполна!

– Совсем по миру пойдешь.

Сергей неторопливо спустился по лестнице и взглянул в зеркало, якобы поправить ремень. На самом деле он следил за реакцией Бородача. Тот стоял, сжимая и разжимая кулаки, словно собираясь броситься в атаку. Кто знает, чем бы закончилась его разминка, если б из зала, где принимала Великая Княгиня, не появилась целая делегация знатных дам. Одна из них отделилась от подруг и подошла к Бородачу.

Сначала Преображенского это удивило – кому нужен этот скандалист? Но через секунду он понял. Это была Нина!

Собирался князь Сергей необычайно долго. Перед тем как вернуть оружие в ножны, он попросил дежурного офицера протереть кортик, затем поправлял мундир, прическу, надевал шлем… И все это время смотрел в зеркало, где отражалась Нина.

«Надо же такому случиться! Злейший враг и его сестра… Человек, которого хочется придушить, и человек, которого хочется носить на руках, – одной крови. Воистину Судьба – злодейка… Она смотрит на меня? Смотрит? Нет, показалось. Или все-таки… Смотрит! Черт! Что это я млею, как сопливый кадет? Ну, смотрит. Надо обернуться, сделать ручкой. Сударыня, приветствую… Да и все переживания. Нет, не получается. Вот ведь беда! Краснею… Ой, как нехорошо… Только не оглядываться. И так все пялятся».

Он все же оглянулся и встретился взглядом с Ниной. Она смотрела на него так, словно… Преображенский не верил своим глазам. Нина смотрела на него так, словно для нее сейчас не существовало никого и ничего. Ни брата, ни придворных, ни дворца… Только он, князь Сергей Преображенский. Только он. Сергей почувствовал, как исчезает пространство, замедляется время, а где-то в глубине сознания рождается самый настоящий огненный шторм. Вот он вырывается наружу, секундная вспышка, и снова мрак… Так не «замыкало» Сергея со времен пылкой юности. Или даже вообще никогда. Он с трудом отвел взгляд и нетвердым шагом, словно оглушенный, направился к выходу. Хорошо, что проскочившую между ним и Ниной искру не заметил Бородач. Иначе в холле сейчас было бы по колено крови.

Только усевшись в машину, Преображенский немного пришел в себя и вспомнил, что надо было зайти к генералам, передать расчетную формулу. Возвращаться хотелось и не хотелось. Снова увидеть Нину, не имея возможности к ней подойти, было выше его сил. И все-таки вернуться следовало.

«Послать Гороха? Дел-то на копейку – бумагу передать…»

Нет, этот вариант не годился. Канонира не пустили бы даже на порог спецкабинета для военных совещаний. Сергей вышел из машины и быстро пересек холл, стараясь не смотреть на верхнюю площадку лестницы. Этот фокус ему не удался, взгляд сам скользнул туда, где минуту назад стояли Бородач и его сестра, но теперь там было пусто.

«И слава богу…»

* * *

Министра Лишенко этот маленький посол, в его расшитом светящимися узорами балахоне и шляпе, похожей на шляпку поганки, просто смешил. Если Великая Тирания была действительно настолько велика, то она могла бы прислать на переговоры кого-нибудь и попредставительнее. Например, такого, как земной министр торговли. В Лишенко было полтора центнера живого веса, и вся его фигура дышала солидностью и настоящей купеческой деловитостью.

Помещение под посольство министр подобрал быстро. Он проводил Конту в старое здание своего министерства. Это древнее, украшенное колоннами и облезлой позолотой на стенах здание стояло в сотне метров от Кремля. В длинной обстоятельной речи Лишенко объяснил господину послу, что ни одно государство не удостаивалось такой чести – иметь посольство на площади перед самым дворцом верховного правителя, и Конта остался этим весьма доволен. А позолота и мозаика кое-где сохраненных дизайнерами древних окон и вовсе привели его в восторг. Как выяснилось, в Тирании существовало нечто вроде культа древних цивилизаций. Чиниды никак не могли установить, какая же из них была изначальной, и свято берегли все, что имело возраст более двух-трех столетий.

– Эти картины напоминают мне росписи в храмах вормитов на Вурлахе, – тыча пальчиком в древние фрески, восторгался посол. – А здесь, над дверью, нарисован Хето, я узнаю его благостный лик! Это очень древний культ, его бережно хранят служители храмов на Пуритте. Как много общего у наших миров! И это при том, что нас разделяют миллионы световых лет!

– Да-да, я рад, что вам нравится. – Лишенко протянул руку к возвышению, на котором техники уже смонтировали общий терминал. – Отсюда вы сможете связываться с любым ведомством на любой планете ОВК. В торговых и дипломатических делах это огромное подспорье.

– О, благодарю вас, министр. – Конта расплылся в улыбке. – В первую очередь я хотел бы уладить все дела с вами, а затем немного посмотреть на вашу столицу.

– На нее стоит посмотреть. – Лишенко приосанился. – Великолепный город. Древний, с богатой культурой и традициями. И, конечно, очень гостеприимный… Что же касается наших дел, прошу к терминалу. Все списки будут выведены прямо на него.

– О, можно обойтись и без них. – Конта сделал вид, что все эти списки по сути простая формальность. – Великая Тирания Чин очень богатое государство, и все наши требования о возмещении ущерба… просто дело чести. Вы меня понимаете?

Министр кивнул. Ничего непонятного тут не было. Конта набивал себе цену и готовил почву, чтобы выторговать лакомый кусок. В торгашеских хитростях Лишенко разбирался досконально. Раз у посла не получилось добыть оружие напрямую, он будет искать другие подходы. Но от своего не отступится. «Сейчас начнет ходить по кругу, пока не нащупает лазейку. – Министр про себя усмехнулся. – Ох уж эти дипломаты…»

– Я понимаю, но слово Великого Князя для нас закон. – Лишенко провел пальцем по строчкам на экране. – Вот, пожалуйста, ювелирные изделия. Наши мастера очень искусны.

– О да, это интересно, но мне кажется, что следовало бы начать с более простых поставок. Например… например, партии машин и топлива к ним. В нашем мире все машины работают на чистой энергии, но ваши конструктивные решения весьма интересны, и мы могли бы использовать ваши машины в качестве образцов для усовершенствования своего технического парка.

«Много сказал, молодец, – подумал Лишенко, – завернул, так сказать, конфетку… Только кукиш тебе с маслом, дорогой пришелец».

– Машины? Нет ничего проще. Вас интересуют наземные экипажи, строительная техника, станки, роботы или летательные аппараты?

– Летательные, летательные, – Конта торопливо кивнул.

– Атмосферные или космические?

– Космические… и атмосферные.

– Извольте… Прекрасный образец достижений аэронавтики и космонавигации. Космолет «Витязь». Челночный режим полета, разбег и посадка с предельно малых полос, восемь тяговых двигателей «Локхид» и столько же малых поворотных – «Онега».

– Очень прекрасная машина! – Конта поцокал языком, закатил глаза и покачал головой, словно наслаждаясь неведомым ароматом. – А топливо?

– Классика. – Лишенко старался сохранять самое серьезное выражение лица. Он сразу раскусил хитрость посла, но просто поиздеваться над чужаком было мало. Его следовало надуть основательно. Так, чтобы он понял, что его обманули, только вернувшись в свою Тиранию. А еще, чтобы, поняв это, не смог бы напрямую обвинить землян в обмане. – Но рецептура и технология его изготовления должны остаться нашей тайной, поймите меня правильно, господин посол. Иначе не имеет смысла им торговать.

– Понимаю. – Посол сделал «круглые» глаза и перевоплотился в двуединое «понимание-сочувствие». – Поставки топлива для этих космолетов будут очень прибыльной статьей доходов вашего министерства.

Он похлопал Лишенко по плечу, вернее, по предплечью – выше ему пришлось бы тянуться, а это было уже несолидно.

– С вами очень легко и приятно работать, господин посол. – Министр слегка поклонился, и Конта разомлел. – Топливо мы отгрузим после отправки партии машин.

– Хорошо, – согласился посол. – Хотя… я уверен, что нашим специалистам захочется испытать машины сразу. Будет не очень удобно, если топливо придет позже. Давайте сделаем так: половину машин и половину топлива вы отправите первым рейсом, а остальное вторым.

– Как пожелаете. – Министр вежливо улыбнулся. – По рыночным ценам мы должны вам четыре «Витязя» и восемьсот сорок тысяч тонн топлива. По сорок четыре полных заправки для каждого.

– Прекрасно! – Конта потер руки. – А на чем они полетят? Или вы обеспечите их дополнительным топливом на полет своим ходом?

– Ну зачем же! Их доставит наш рудовоз «Булгаков».

– Рудовоз? – Конта едва не потерял сознание от счастья. Все складывалось донельзя удачно. Эти хитрые земляне на самом деле были не слишком умны. Они были уверены, что посол Великой Тирании – обычный дикий кочевник. Конта видел, какие ироничные взгляды бросали на него эти гиганты. Но рост и ум не всегда сопоставимы. Земляне думали, что посол не догадался, в чем их секрет, а он-то уже все давно понял, как ни увиливали они от ответов и ни пытались увести его наблюдения по ложному пути! Конта сопоставил некоторые факты и сделал правильные выводы. В своей правоте посол был убежден. Топливо! Та самая руда, точнее, металл, которым заправлялись корабли землян, и был оружием! Именно из него делались серебряные стрелы! Именно этот металл, это топливо взрывалось со страшной силой и несло невообразимые разрушения. Они думали, что Конта этого не поймет! Наивные, жалкие черви-переростки! Но посол их перехитрил… А иначе и не могло быть. Ведь он советник самого Тирана… И далеко не последний советник. Даже один из первых… Ну, почти один из почти первых… Но теперь-то он станет первым без оговорок!

– Конечно, рудовоз. Он наиболее приспособлен для таких рейсов. Оба «Витязя» как раз уместятся на его верхней палубе, а топливо загрузим в трюм.

– Да-да, конечно. – Конта потер руки. – Я очень рад, что мы так быстро пришли к пониманию.

– Мы же разумные люди. – Лишенко расплылся в улыбке. – Погрузка будет закончена к утру.

– Так быстро? – вновь приятно удивился Конта. – Погрузить столько руды… и машины… А кто проследит? Нам не надо там присутствовать?

– Все автоматизировано, – заверил министр. – И подача «руды», и монтаж крепежных конструкций… Роботы, что вы хотите!

– Ну, тогда… – Конта снова с воодушевлением потер руки.

– Тогда прошу оказать мне честь быть вашим гидом, господин посол. Начать, я думаю, стоит с обеда.

– Да, конечно, но для обеда я должен переодеться. – Конта важно провел рукой по животу. – Это одежда для работы.

– Безусловно! – Министр поклонился. – Буду ждать вас в зале для посольских приемов. Ваши вещи уже в покоях, это на втором этаже. Вот по этой лестнице…

* * *

В кремлевском ресторане было красиво и уютно. Играла тихая музыка, сновали безукоризненные официанты, мягкий свет над столиками настраивался по желанию каждого посетителя, а звуковые поглотители отделяли каждый столик от соседних неосязаемыми преградами. Барьеры не препятствовали музыке и естественному звуковому фону, но смазывали речевые колебания настолько, что соседи слышали лишь невнятный гул. При этом общаться между столиками было все-таки можно, но для этого следовало обратиться непосредственно к интересующему субъекту, а не к соседу по столу.

Все эти технические хитрости произвели на Конту гораздо большее впечатление, чем изысканность блюд. Ел он осторожно, а пил и вовсе никак. В основном воду.

– За такими барьерами можно говорить о секретах? – Посол в который раз подавил желание протянуть руку, чтобы нащупать преграду.

– Можно, – подтвердил Лишенко. – Это последняя разработка. Против нее пока нет контрсредств.

– Последняя? Жалко.

– Последняя в смысле – новейшая. – Министр рассмеялся.

– А я пошутил. – Посол тоже улыбнулся. – А как поливают эти растения?

Он поднял взгляд к небольшому возвышению – оно было выполнено в виде живописной лужайки на каменном уступе. Там, среди кустов и невысоких деревьев, тоже стояли столики.

– Это голограммы, – пояснил Лишенко. – На самом деле ничего этого нет. Только столики и ковры. Остальное – объемные картины. Можно заказать имитацию полярных льдов или джунглей.

– А-а… – Конта разочарованно улыбнулся. – У вас так много стекла и камня и так мало растительности… На борту рейдера мне показывали фильм. Там Земля более… живая. Там было много зверей и лесов. Очень красивых лесов. Это был вымысел?

– Нет, на самом деле на Земле до сих пор много уголков, где природа сохранилась в первозданном виде. К сожалению, поблизости от столицы ничего такого нет.

– Но где-то есть? Это хорошо. У нас… – Он вдруг как-то подобрался и оборвал свою речь на полуслове.

Министр проследил за его взглядом и чертыхнулся. Один из столиков «на лужайке» занял Бородач с сестрой и каким-то вельможей. Князь Европы был пьян и раздражен. Сестра пыталась его успокоить, но удавалось ей это с трудом, а вельможа тут был явно не помощник. Скорее всего, он уже сто раз пожалел, что приударил за очаровательной княжной и не ретировался, когда она решила оберегать от неприятностей пьяного братца.

Ничего нового в этой композиции для Лишенко не было. Поведение придворных и приезжих дворян внутри кремлевских стен разительно отличалось от их поведения на публике. Зато ничем не отличалось от поведения самой публики, когда она варилась в котле сплетен и склок где-нибудь в «спальном» районе. И пьяные князья тоже мало чем отличались от пьяных, например, лейтенантов… Только первые устраивали дебоши в ресторанах Кремля, а последние – в офицерских клубах и кабаках. Но по сути все было то же самое… Вот, пожалуйста…

Бородач долго сидел, глядя в одну точку, а потом что-то сказал сестре. Нина не ответила, поскольку слушала какую-то занимательную историю из уст кавалера. Воспользовавшись безучастностью пьяного князя, вельможа пытался обаять его сестру, но ловеласа сгубила недостаточная бдительность. Бородач не простил спутникам такого невнимания к собственной светлости и разлучил их самым грубым образом. Нине он, конечно, ничего не сделал, зато пнул по стулу вельможи так, что тот свалился с «лужайки» вместе с мебелью.

Вызвать князя на дуэль придворный хлыщ не посмел. Краснея, бледнея и покрываясь пятнами, он расшаркался перед Ниной и очень быстро исчез. Это немного успокоило Бородача, и он снова уставился в точку. Сестра что-то шептала ему на ухо и гладила по руке, но князь на ее увещевания не реагировал. Накачался он изрядно.

– Князь по-прежнему расстроен? – Конта смотрел на Бородача даже с некоторым сочувствием. По мнению посла, этот Правитель был сильным воином. А глупые правила Великого Князя не давали ему проявить все свои способности в полной мере. Это было неправильно. В Тирании таких офицеров обязательно использовали по прямому назначению – в самых горячих точках. У того же Ергелана каждый второй темник был почти безумным, а тысячники и сотники – без «почти». Они были готовы воевать круглые сутки, нашелся бы враг.

– С его финансовыми трудностями это неудивительно, – заметил Лишенко.

Взгляд Бородача сдвинулся с мертвой точки и поплыл по залу. На секунду он задержался на пышущей здоровьем дородной графине Капустиной. В компании известного музыканта Негина она сидела за столиком справа от посла и министра. Оценив грандиозные формы графини, Бородач буркнул что-то непристойное, и его взгляд поплыл дальше. Наткнувшись на Лишенко, он прояснился, а когда в поле зрения Бородача попал Конта, взгляд князя стал ясным как стекло. Правда, и таким же малоподвижным. Бородач привстал и, наклонившись вперед, проревел:

– А-а, и ты здесь?!

Этот возглас прошел сквозь все звуковые преграды, как нож сквозь масло. Посол вежливо улыбнулся и встревоженно взглянул на министра. Тот пока сохранял полное спокойствие.

– Приятного аппетита, – пожелал Лишенко высоким особам.

– Не пучит от нашей жратвы, а, посол?! – не обращая внимания на министра, спросил Бородач. Едва не опрокинув столик, он встал и на нетвердых ногах спустился с возвышения.

– Вася! – попыталась остановить его княжна.

– Мне очень понравилась земная кухня, – пролепетал Конта. От вида надвигающейся груды мускулов внутри у посла разлился неприятный холодок. Конта представил себе, что будет, если князь поступит с ним так же, как с тем вельможей. От такого пинка можно запросто лишиться здоровья. И тут уж не поможет никакой дипломатический иммунитет.

– Понравилось? – Бородач подошел к столику и заглянул в тарелку посла. – Что тут? Семга? Как ты можешь жрать эту гадость? Ты знаешь, что это такое? Это гигантский навозный червяк!

– Ну что вы такое говорите, ваша светлость? – укоризненно произнес Лишенко. – Стыдно…

– Что?! Ты меня стыдить вздумал?! Ты, вообще, кто тут такой?! А ну встать!

– Вася, успокойся! – Княжна Нина схватила брата за рукав.

– Отстань. – Бородач высвободил руку. – Ты что, не слышал меня, министр?! Встать, я сказал!

– Ваша светлость, прошу вас, ведите себя достойно. – Лишенко медленно встал и бросил салфетку на столик.

– Достойно?! – Бородач оперся о стол кулаками. – Значит, я веду себя недостойно? Ты утверждаешь, что я веду себя не как князь? Как быдло? Да? Ты назвал меня быдлом? Так, жирная свинья? Отвечай! Так?

– Выбирайте выражения! – не выдержал Лишенко. – Никем я вас не называл! Просто попросил вас хотя бы в присутствии гостя…

– Вася, идем домой, – взмолилась Нина. – Идем, ты там отдохнешь… поспишь.

– А я не хочу спать! – Бородач придвинул себе стул и уселся за столик. – Садись рядом! И ты, министр, садись! Будем гостя развлекать. Он же должен узнать, чем живут его новые друзья! Так, Контак?

– Конта, – поспешно исправил Лишенко.

– А один хрен, он не слова понимает, а сразу смысл. Да, Кондом?

– Сразу смысл, – судорожно кивнул посол. – Но свое имя я понимаю прямо. Хотя, если вам трудно его выговорить, я вас не виню.

– Нет, почему трудно? – Бородач ухмыльнулся. – Кондак. Так правильно? Или нет… Колпак… Опять не то? Вот ведь незадача!

– Ваша светлость… – Лишенко запнулся и перевел взгляд на Нину. – Ваша светлость, я буду вынужден пригласить старшего офицера Службы Охраны! Оскорбления дипломатических представителей…

– Не надо, – неожиданно сказал Конта. – Трудности с произношением не могут считаться оскорбительными. Насколько я понимаю, князь находится под воздействием дурманящих веществ? Это его полностью оправдывает.

– Дурманящих? – Бородач сдержанно икнул. – Это не дурманящие, а опьяняющие вещества, Контра. Водка… У вас в Тирании водку пьют? Нет? А-а, откуда у вас водка?!

Он махнул рукой и отыскал взглядом официанта.

– Человек! По стопочке всем! За дружбу между Галактиками!

– Вася, нам пора домой, – в который раз попыталась урезонить его Нина.

– Я в норме, сестренка. – Бородач похлопал ее по руке. – Сейчас еще по одной, и пойдем. За такой тост не выпить – грех.

– Ваша светлость, наш уважаемый гость не пьет, – осторожно заметил министр.

– А что делает? Курит? – Бородач рассмеялся. – Лишенко, непьющих не бывает! Ты ему просто не предлагал! Не пойму, чем ты его развлекал все это время без водки? Поделись тайной. Это же просто немыслимая задача!

– Мы говорили о природе, – сказал Конта.

– О приро-оде? – Князь состроил многозначительную физиономию. – Достойная тема… Восемь часов биологии. Не в каждой школе такой курс прочтут. Ай да Лишенко! Министр на все руки!

– Сначала мы занимались делами, – понимая, что князь иронизирует, добавил Конта.

– Дела-ами? – Бородач горько усмехнулся. – Денежки мои делили на кучки? Да? Ну и как? Что купил? Стеклянные бусы и зеркальца?

– Бусы? – Конта озадачился. – Нет, зачем нам бусы? Мы получили машины и топливо.

Лишенко понял, что надвигаются большие неприятности. Бородач был непредсказуем даже в трезвом виде, а уж в пьяном мог вытворить все, что угодно. И если Конта не прекратит рассуждать на тему компенсации, вечер может закончиться совсем не так очаровательно, как начался…

– Предмет сделки не имеет особого значения, – вмешался министр. – Здесь важна политическая составляющая. Открытие нового торгового пути, а значит – установление дружеских отношений…

– Торгового пути? – Бородач опять икнул и перевел взгляд на посла. – Так тебе этот боров машины продал?

– Летающие, – уточнил Конта.

– Вместе с топливом?

– Да, конечно. Ведь в нашем мире его нет. Мы используем межзвездную энергию…

– А на черта вам тогда наши космолеты? – удивился князь. – У их движков КПД вполовину меньше вашего, и топливо придется закупать у нас. Ты, посол, не подумав, товар хапнул… Или ты хитришь мало-мало? А, чингисхан карликовый? Хитришь?

– Ваша светлость! – уже совсем прошипел министр. – Еще слово, и я…

– И ты получишь в пузо кортик! – рявкнул Бородач. – Хочешь вызвать охрану? Зови! Только не мешай. Я тут с послом, может, мировую дружбу укрепляю.

Лишенко покосился в сторону официанта, но дать ему указание насчет охраны так и не посмел. А «мировая дружба» между тем уже балансировала на краю пропасти.

– Конструктивные достоинства ваших космолетов очевидны, – заюлил Конта. – Восемь тяговых двигателей и восемь поворотных – это… мы так не делали… нам будет интересно.

– Восемь чего? – Бородач уставился на посла с недоумением. – Ты про что говоришь, Кочан? Про танкер, что ли? На фига обычному кораблю восемь движков?

– Я говорю про космолет «Витязь», – пояснил Конта.

Лишенко издал едва слышный стон, а Бородач зашелся в хохоте. Смеялся он от души и долго.

– Денежки мои… не даром… потрачены, – сквозь смех выдавил он. – Ты, Лишенко, талант… Ничего не скажешь… Только хрен тебе, министр! Не получится ничего!

Он утер слезинку и, недобро улыбаясь, взглянул на Конту.

– Надули тебя, посол. «Витязь» – это музейная редкость, которая летает на обычном ракетном топливе.

– Да-да, на топливе, – согласился Конта. – Руда…

– Жидкий водород и кислород, – качая головой, пояснил Бородач. – Улавливаешь смысл?

– Жидкий?! – ужаснулся посол. – А как же топливо? Металл… Ведь ваши корабли используют металл?

– Дейтерий с тритием для термоядерных движков наши корабли используют, да уран с плутонием в реакторах-конвертерах, – заявил Бородач. – Только тебе эти слова все равно ни о чем не скажут. Так что бери свои «Витязи» и отваливай в Тиранию, Коттон! Земляне твоей дипломатии не по зубам. Тут волки кругом, а ты крыса. Вас много, вы зубастые, а все одно – грызуны. А мы хищники, понял?

– Ваша светлость!

У столика встали четверо офицеров Великокняжеской Службы Охраны.

– А, прилетели, «беркуты». – Бородач ухмыльнулся. – Ладно, ухожу…

– Мы вас проводим, – заявил начальник патруля.

– Да ладно, полковник, я дорогу знаю! Вот и сестренка проводит… Где сестренка? Нина!

– Княжна Нина ждет вас в экипаже, ваша светлость. Извольте следовать за нами.

– Пока, Колба! Тирану своему передай от меня персональный привет. – Бородач, шатаясь, встал и едва не растянулся прямо у столика в полный рост. Благо его успели подхватить офицеры. – А ты, Лишенко, талант!

Он расхохотался, и отголоски его смеха еще долго метались под сводами ресторанного зала…

Ужин закончился довольно быстро. В полном молчании министр торговли проводил посла до его апартаментов и, так же молча откланявшись, побрел на доклад к Гордееву. Первые двадцать шагов он шел медленно, напряженно размышляя, как бы подать всю эту историю Великому Князю, чтобы не навлечь на себя гнева больше, чем заслужил, но потом взбодрился и ускорил шаг. Задумано все было верно. Если бы не Бородач…

…– Вот скотина этот Бородач! – Гордеев сердился и едва сдерживал смех одновременно. – Ох, не к добру мы веселимся, Лишенко. Вот окрысится на нас вся их Великая Тирания, будет нам веселье! Так, значит, «Витязей» ему подсунул? Из запасников Музея авиации и космонавтики? Хе-хе…

– По-моему, он убежден, что, если из урана наштамповать болванок, они будут взрываться, как настоящие ядерные боеголовки.

– Ну да, «серебряные стрелы», хе-хе…

– Поэтому, когда я сказал, что мы погрузим корабли и топливо на рудовоз, у него от счастья чуть не выпали глаза.

– Рудовоз? Ты сам придумал или вычитал такое название где-то?

– Мудрено ли?

– Да, ха-ха, Конта, страдалец… Обидели мы его, ничего не скажешь. Теперь придется у Рубежа заградительный полк держать. Не ровен час, полезут чиниды правды искать.

– А мне кажется, ничего не случится. Этот Конта, если бы на самом деле был уполномочен Тираном, прилетел бы сюда не на «Шторме», а на собственном корабле, да еще с эскортом. Чтобы произвести впечатление и продемонстрировать могущество своей Тирании. А он как шпион какой-то: шмыг туда, шмыг сюда…

– Так ведь он шпион и есть, – согласился Гордеев. – Потому и один, потому и без официального прикрытия. Тут он все верно рассчитал. Дурачком прикинулся, разведал и домой, выводы делать. Не так-то прост этот посол… пряный… как кажется. Мы еще хлебнем с ним…

– Он сегодня улетает.

– Вот именно – сегодня. А завтра вернется, сто пудов даю. Теперь от этих братьев по разуму никакой палкой не отмашешься. Будут лезть по одному и пачками.

– Так торговлю надо налаживать!

– Налаживай, – согласился Великий Князь. – Пока воевать не начали. Там ведь поздно будет…

* * *

Конта метался по своим покоям, как загнанный зверь. Таких оплеух он не получал ни разу за всю карьеру. Даже будучи мелким писцом при штабе внутренней разведки Тирании, даже когда пошел на повышение и решал сложнейшие политические проблемы в системе десяти планет Провала. Никогда его не обманывали так нагло, так беспардонно и никогда над ним не издевались настолько открыто и откровенно. Эти заносчивые земляне поплатятся за свою гордыню! И не машинами или ураном, а кровью! Большой кровью! Но это позже. Сейчас еще не время. Вернувшись с такими ничтожными результатами в Тиранию, Конта был бы обречен навсегда остаться в третьих советниках второго эшелона. А с таким званием особенных успехов в жизни не добиться. Ему требовался безоговорочный, яркий, убедительный результат! Он и так серьезно рисковал, отправившись в чужое пространство без одобрения Тирана, всего лишь с благословения стратега. Формально приказа Ергелана было достаточно, однако мир Земли был особым, далеким миром. Миром за Рубежом. То есть местом, где еще вчера не было ничего, кроме пустоты, а сегодня вдруг вспыхнули мириады звезд и появились развитые цивилизации. Узнай Чин об этом, он наверняка предпочел бы отправить сюда опытных и титулованных дипломатов. Но пока о том, что Рубеж стал проницаемым, знали только Ергелан и Конта. Знали уже сутки биовремени, но не доложили ни во дворец, ни в Совет. Вместо этого они на свой страх и риск предприняли попытку разведать, что же за люди живут по ту сторону Рубежа, и за эту самодеятельность им предстояло ответить. Не имея на руках серьезных результатов разведки, ответить было нечего. Личные впечатления о людях и столице, примерное описание их кораблей и оружия, уран… Справочник выдал несколько значений этого слова. Древнее божество, планета, химический элемент… Советник попытался вникнуть в подробное описание последнего, но так ничего и не понял. Актиноиды, радиоактивность, серебристо-белый металл, атомная масса 238… Все изложено доступно, но проку от этого мало. Не имея образца металла, нельзя было и понять, что это на самом деле. Атомная масса выручить не могла. Ученым Тирании было известно более двух сотен химических элементов, но как высоколобые их классифицировали, Конта представлял себе смутно. Да и если бы представлял, у землян действовали свои шкалы и единицы измерения. В любом случае выходило, что нужен образец. А еще наверняка особые инструкции по изготовлению самих серебряных стрел. Ведь они взрывались, только ударив по врагу. А как их уберегали от детонации до этого момента?

Вопросов было много, ответов – ни одного. Возвращаться домой с таким багажом равнялось самоубийству. Следовало что-то делать. Что? Конта нервно потеребил кисть на витом поясе. Поступить следовало как-то нетривиально. Как-то так, чтобы все получилось хотя бы от неожиданности или с перепугу. Например… пойти сейчас к Бородачу и предложить ему… Да, предложить ему… Что? Решение всех его финансовых проблем? Пошлет подальше, это без сомнений. Финансы в этом мире считались необходимой, но какой-то немного неприличной составляющей культуры. А что тогда могло заинтересовать этого взбалмошного князя настолько, чтобы он пошел на сделку с Тиранией?

Трон Тирана? Конта усмехнулся. Любой военачальник его мира заявил бы именно так. Взять того же Ергелана… Трон! Ведь этот Правитель князь Бородач недаром вызвал у Конты отчетливые ассоциации с Ергеланом и его полубезумными темниками! Именно трон! Резной, из красного дерева, с высокой спинкой, электронными амортизаторами, широким сиденьем и обивкой из мягкой кожи.

Именно на таком троне восседал Великий Князь Гордеев…

…Князю Бородачу было не до светских бесед и уж тем более не до серьезных переговоров. После вчерашнего вечера страшно болела голова, а в желудке и ниже шла война. Не помогли ни ароматная ванна, ни шипучие таблетки, ни выпитая через силу рюмка «опохмелятора». Самочувствие оставляло желать лучшего и ни в какую не хотело выправляться.

Князь провел ладонью по щетине и уставился невидящим взглядом на Конту.

– За извинениями пришел? Так я не помню ничего, Конта.

– О, сегодня ваше произношение не страдает! – Посол улыбнулся.

– Зато я сам страдаю, – буркнул князь. – Ты болел когда-нибудь с похмелья? Ах да, ты же не пьешь.

– Значит, кое-что вы помните?

– Все равно не дождешься извинений. Правильно я тебя вчера обложил. Дурак ты, посол. Наивный кочевник, и только.

– Возможно. – Конта усмехнулся. – Но моя наивность происходит от неосведомленности. Ваш мир для меня сплошная загадка. Однако, по большому счету, он не настолько уж отличен от моего. У нас тоже достаточно несправедливости.

– Да? – Бородач кисло улыбнулся. – Мягко стелешь, Конта. Говори прямо – чего ты мнешься! – за чем пришел? Все еще бомбу хочешь выпросить?

– Бомбу? А-а, серебряную стрелу… Нет. Раз Великий Князь сказал, что нельзя, значит, нельзя. Это я понимаю. Ваш Правитель Гордеев очень строг.

– Куда уж строже. – Бородач скрипнул зубами и добавил что-то крайне невнятное.

– Ну что поделать? Трон Великого Князя – это великая власть, но и огромная ответственность. – Конта притворно вздохнул. – Власть казнить и миловать, раздавать награды и назначать штрафы, переустраивать жизнь по собственным представлениям о справедливости, диктовать свои условия более слабым Правителям мелких княжеств… Это богатство и уважение. Огромное уважение… Да, я вас понимаю и никаких стрел просить не стану.

– Уважение… – Бородач, казалось, улавливал из речи посла лишь отдельные слова.

– Уважение всех, от мала до велика, от друзей до врагов. Статус! Такой статус, что не приснится и в самых приятных снах.

– Да, только во сне. – Бородач покосился на стоящего в дверях кабинета официанта. – Еще сто грамм, и свободен!

Слуга исполнил распоряжение и растворился. Бородач немного поколебался и, сам не зная почему, нажал кнопку аудиозавесы и постановки радиопомех. Теперь кабинет нельзя было прослушать ни снаружи, ни изнутри – если кто-то догадался подбросить Бородачу «жучков».

– А еще богатство.

– Ты уже говорил. – Выпив, князь взбодрился. – К чему клонишь, пришелец?

– К тому, что Правитель Гордеев уже немолод… Но, как я понял, у него нет наследника, только дочери. И это значит, что его место займет кто-то из благородных князей. Это будет, конечно же, самый достойный из воинов.

– Это будет не самый достойный из воинов, а самый ловкий из жополизов! – прорычал Бородач.

– Как это несправедливо и недальновидно! Сильным государством должен управлять настоящий воин. Сильный воин. Например, такой, как вы, князь.

– Ах вот ты о чем?! – Бородач рассмеялся. – Почву готовишь на будущее? Так ведь нет у меня шансов, Конта. Ни единого. Зря ты тут распинаешься. Не быть мне Великим Князем, даже если небо на землю рухнет.

– Кто может знать намерения Великого Сунджи? Но мне известно, что он справедлив и мудр.

– Ну, надеяться ты можешь на кого угодно: на Сунджу своего, на авось, на мудрость Вселенной, только против объективных факторов это все пустой звук.

– А если случится беда? Если вашему государству придется защищаться? Кто станет дороже Правителю Гордееву – вельможи или воины?

– Ты войну собрался затеять? – Бородач нахмурился.

– Нет, но в моем мире есть более агрессивные государства. Например, Технократия. Как только в ней станет известно о том, что Рубеж открылся, она наверняка пожелает расширить свои владения.

– Технократия? Это которую вы под купола загнали? – Князь усмехнулся. – Грозный враг, нечего сказать! Кому ты тут мозги пудришь, Конта? Если кто и полезет через Рубеж, так это твои тираны.

– Вы напрасно недооцениваете Технократию. – Посол покачал головой и грустно улыбнулся. – Она очень сильна. И в борьбе с ней придется тяжело даже вам, со всеми вашими серебряными стрелами.

– А-а, дошло. – Бородач похлопал себя по лбу. – Ты хочешь их спровоцировать? Чтобы Великий Князь с Технократией, значит, схлестнулись, а твои чиниды под шумок свои дела обставили?

– В военное время все неустойчиво и текуче, как ртуть. Несколько блестящих побед, и вы уже рядом с Правителем Гордеевым, еще усилие – и Великий Князь подпишет ваши права на наследование трона…

– Усилие? Какое такое усилие?

– Пожилым людям трудно выдерживать долгие нагрузки… А война с Технократией, смею заверить, вялой не будет. Их технологии очень совершенны. Воюют они динамично и напряженно.

– Да уж, под куполами они дрыхнут, наверное, очень напряженно. Динамика – не бей лежачего.

– Они расчетливы. Против войска стратега Ергелана у гарнизона Семри нет достаточных сил, а потому они ушли в глухую защиту. Но стоит им прийти к выводу, что контратака имеет шансы на успех, тут же развернется такая стремительная война, что многие солдаты даже не поймут, когда их успели убить.

– Забавно… – Бородач призадумался. – Только Гордеев крепкий старик. Нервотрепкой его не доконать.

– Великий Князь умрет, когда я пожелаю, – наклонясь к самому уху Бородача, шепнул Конта. – Стоит мне нажать кнопку, и он начнет тяжело болеть, а затем отойдет в царство Великого Сунджи, но никто и не подумает, что так было предопределено не судьбой, а мной и вами.

– Что?! Ты?! Как?!

– Пусть это останется моей военной тайной.

– А ты не боишься, что я сейчас сдам тебя Барышеву или придушу собственными руками?!

– Нет, – Конта снова улыбнулся. – Великий трон и уничтожение вашего заклятого врага – моя гарантия.

– Врага? Преображенского?

– Да, его.

– Постой, а взамен-то что? Что ты с меня потребуешь за все эти услуги? Душу?

– Я не Сунджа, мне нужны не души, а их дела.

– И что я должен сделать?

– Помочь мне завладеть эскадрой «Огненный шторм».

– Ага. Понятно. Только…

– Даже если у нас ничего не получится, к вам не потянется ни одной нити, великий князь.

Бородач откинулся на спинку кресла и прикрыл дрожащие веки. Замысел был слишком серьезным. Замысел… нет, это называлось иначе. Это был заговор, а не замысел. Государственная измена. Хотя, если рассуждать дальше – измена государству, которого не станет, едва Великий Князь Бородач взойдет на престол, это уже и не измена. Государственный переворот – так еще можно назвать, но «измена» – нет. К тому же Конта рано или поздно нажмет свою злодейскую «кнопку», так почему бы не воспользоваться моментом? Этот посол думает, что очень хитер и коварен, но не учитывает того, что и земляне не лыком шиты. Он желает получить «Огненный шторм»? Завладеть его вооружением? Ради бога! Даже если у чинидов появится ядерное оружие, это ничего не изменит. Ведь у землян в рукаве есть более мощный козырь. Оружие термоядерное! Как называли их сами создатели – водородные бомбы. А это уже не «серебряные стрелы». Лидии хватило сотни, чтобы стать безжизненным обугленным мирком навсегда, а в арсеналах Земли и Марса ждут своего часа десятки тысяч таких ракет…

– Мне надо подумать, посол.

– Конечно, князь, думайте. Времени на размышления у вас будет немного, но достаточно. Я свяжусь с вами в нужный момент…

* * *

Нина рассеянно смотрела на витрину, никак не решаясь войти. Здесь, на старейшей торговой улице столицы, располагались самые престижные, известные всей Галактике салоны. Княжна перевела взгляд с роскошного бриллиантового колье на страшно дорогое бальное платье. Раньше Нина никогда не задумывалась над такими банальными вопросами, как цена тех или иных вещей. Теперь все изменилось. Братец окончательно разорил светлую княжескую фамилию. Признаться в этом даже самой себе было трудно. Еще вчера казалось, что положение в обществе и богатство – это нечто незыблемое, а сегодня княжна стеснялась войти в салон, поскольку даже на ее личном счете остались какие-то копейки. Она вспомнила, как сочувственно улыбались подруги и ехидно посмеивались придворные дамы. Мыслимое ли дело – княжна Нина явилась на прием в том же платье, что было на ней во время торжеств по случаю Дня Объединения! Какой пассаж… бедняжка Нина… князь Василий окончательно промотал наследство и довел своих родных до нищеты! Несчастные детки Нина и Кирилл! Девушке, при всей ее красоте, теперь никогда не видать удачного замужества, а юный княжич вряд ли сможет получить достойное дворянина образование! Ах, ах…

Нина закусила губу и едва удержалась от слез. Она была настолько расстроена, что даже не заметила, как рядом упала чья-то тень.

– Мне очень жаль, – произнес мужчина за ее спиной.

– Что? – Нина смахнула слезинки и обернулась. – Вы?!

Князь Преображенский поклонился и повторил:

– Мне очень жаль, что так получилось, княжна, но я был вынужден защищать своих подданных, свою планету.

Нина почувствовала, как сладко замирает сердце.

– Я ни в чем вас не виню, – пролепетала она. – Мой брат… он сам во всем виноват.

– Но в результате пострадала вся ваша семья. – Сергей опустил взгляд. – Поэтому я прошу прощения у вас, а не у Василия.

– Я думаю, это временные трудности. – Нина попыталась улыбнуться. – Европа живет, работает… Казна не будет пустовать вечно.

– Очень на это надеюсь. – Сергей улыбнулся в ответ. – А еще надеюсь, что у князя хватит благоразумия не затевать новых авантюр.

Нина согласно кивнула, но в ее взгляде появилось беспокойство. Последнюю фразу Преображенский произнес так, словно собрался откланяться. Девушка неожиданно для себя попыталась найти уважительную причину, чтобы его задержать. Она понимала, что это будет не по правилам, но ничего не могла с собой поделать. Ей отчаянно хотелось, чтобы Сергей остался рядом, хотя бы еще на несколько минут.

– Я хотела обновить гардероб… но… некому будет оценить и посоветовать, вот и брожу…

Получилось как-то бессмысленно, однако Преображенскому, похоже, смысл фразы был и не важен. Ему просто требовался знак, что Нина не против его общества, несмотря ни на какие политические разногласия между Европой и Каллисто.

– Вот это платье будет вам очень к лицу, – он указал на платье в витрине. – Но без примерки трудно сказать с полной уверенностью.

– Мне кажется, оно будет великовато, да и напоминает… – Нина замялась. – У меня уже было что-то похожее.

Она взглянула на Сергея чуть устало, словно ее действительно не так уж интересовал выставленный в витрине шедевр «высокой моды». Преображенский сильно сомневался, что у юной княжны много подобных платьев, особенно если учесть, что всеми деньгами распоряжался князь Василий, а он предпочитал покупать оружие и снаряжение для своей армии. Ни сестру, ни младшего брата он подарками не баловал.

– Я не видел вашего предыдущего наряда. – Сергей осторожно, но крепко взял Нину за руку. – Доставьте мне удовольствие, княжна, примерьте это платье.

– Оно слишком дорогое, – краснея, призналась Нина.

– Тем более его стоит примерить. – Преображенский улыбнулся. Но не снисходительно или иронично, а как-то по-доброму, как старый и верный друг. Нина вдруг почувствовала себя легко и непринужденно.

– Хорошо, – кивнула она. – Хотя это будет похоже на самоистязание. Мерить, зная, что мне этого никогда не купить… Если я начну плакать горькими слезами, пеняйте на себя. А если оно будет мне по размеру, я начну плакать обязательно!

– Согласен. – Сергей указал на дверь, и она тотчас раскрылась. – Ведь это салон, а значит, платья здесь шьют точно по фигуре…

…Спустя два часа они сидели в уютном ресторанчике чуть дальше по той же улице, и глаза Нины просто светились от счастья. Преображенскому пришлось приложить немало усилий, но в конце концов девушка сдалась – он купил ей заветное платье. Без каких бы то ни было намеков или обязательств. Как бы в долг. И теперь она была счастлива. Сергей смотрел на нее и тоже улыбался. На княжну было не только приятно смотреть, но с ней было интересно поговорить. Сочетание редкое, особенно в случае молоденькой девушки. Преображенский не питал на этот счет особых иллюзий. В свои тридцать пять он повидал немало девиц, получивших хорошее образование, но так и оставшихся придворными пустышками. Нина была другой. Их разделяло семнадцать лет, но Сергей не чувствовал разочарования. С ней не было скучно, и это удивляло его вдвойне. Да что там удивляло! Он почти потерял голову, хотя и старался этого не показывать…

А после они долго бродили по тихим улочкам старого города, набережной, парку, сидели в открытых кафе и все это время говорили. Обо всем. И не могли наговориться…

А когда на востоке заалело, Сергей с сожалением проводил Нину до ворот европейского посольства.

– Завтра вечером я иду в Большой, – сообщила на прощание она. – А после…

– После будет прием у Вяземского, – закончил Сергей. – Я тоже приглашен.

– А послезавтра раут в посольстве Колонии Терция. – Нина вздохнула.

– А вот с него можно будет сбежать, – чуть наклонясь к ее уху, заговорщицки шепнул князь. – Легче легкого.

– Легче легкого, – тихо повторила Нина.

Их лица были так близко, что она чувствовала его тепло и волнующий запах его одеколона…

– До завтра, – шепнул Сергей, чуть коснувшись губами ее виска.

– До завтра. – Нина потянулась к нему, но тут же спохватилась и отпрянула. Овладевшее ею чувство было настолько сильным и необычным, что княжна немного испугалась. Она горела с головы до пят, сердце выскакивало из груди, уши словно заложило ватой, а по животу и ниже разливалось сладостное томление. Такие ощущения были для нее в новинку, а еще из-за их явно эротического подтекста Нине стало немного стыдно. Она снова покраснела и, смущенно улыбнувшись, торопливо скрылась за воротами посольства.

Преображенский еще долго стоял, будто пришпиленный к пятачку перед воротами. Избыток эмоций не давал сдвинуться с места. Сергей словно забыл, как совершаются простейшие движения.

– Ваша светлость, садитесь, пожалуйста, а то посольская охрана разволнуется, – вывел его из ступора недовольный голос Гороха.

Преображенский обернулся и обнаружил, что у тротуара стоит его «Викинг».

– Следил, что ли? – усаживаясь в машину, спросил он офицера.

– Охранял, – буркнул тот. – Вы ж не турист заштатный, а целый князь. Да и спутница ваша – не простая горожанка.

– Не одобряешь? – Сергей усмехнулся.

– Лично к княжне претензий у меня нет. – Горохов осуждающе качнул головой. – Но ведь фамилия-то у нее не «Иванова» или там «Бурундук-Птичкина».

– Это да. – Преображенский погрустнел.

– И вообще, я бы еще разобрался, чего это она вдруг на вас так неровно задышала.

– Это что еще за намеки?!

– Это так, мысли вслух, – дал задний ход Горох. – Только, доложу вам, и за Ниной следили. Причем не обычные агенты, а какие-то подозрительные типы.

– Ну, это ты загнул. – Сергей поморщился. – Естественно, княжну тоже охраняют. Но не «типы», а сотрудники европейской СБ.

– Вот и я говорю – подозрительные типы эти сотрудники. – Упрямства Гороху было не занимать.

– Закрыли тему, – приказал князь. – И больше не следи за мной!

– А больше и не потребуется. – Горох саркастически скривился и взглянул в зеркало. – Вы что же, думаете, топтуны не донесут Бородачу, с кем проводит время его сестрица? Ей теперь грозит домашний арест – как минимум, а может, даже отправка на родину… А вам, если продолжите ухаживать, грозит дуэль. Это тоже – как минимум.

– Накаркаешь. – Преображенский нахмурился. Канонир был прав на все сто, и это Сергея очень и очень расстраивало. Круг вот-вот готов был замкнуться, и выхода из ситуации князь пока не видел. До мира между Европой и Каллисто далеко, а значит, так же далеко и до Нины.

И это было невыносимо…

ГЛАВА 5

Апрель 2323 г. Рубеж – ОВК

Форпост Рубежа пока не обзавелся собственным названием. Он даже не был окончательно сформирован. Четыре космические платформы, подтянутые тягачами к сверкающему «бублику», только начали обрастать орудийными башнями и пусковыми установками, а вспомогательные модули были заполнены провиантом, техническим хламом и боеприпасами лишь на треть. Караваны тыловой службы шли непрерывным потоком, но осуществление замысла – построить вокруг Рубежа качественную блокирующую систему – все еще оставалось далекой перспективой.

Крейсер «Старинов» числился лидером разведывательной группы флота «беркутов» и обычно выполнял иные задачи, но сейчас было не до формальностей. Вся разведка ОВК трудилась на одном мизерном участке пространства – вокруг Рубежа. Капитан крейсера контр-адмирал Попов, наверное, самый пожилой и уважаемый в бригаде «Беркут» старший офицер, лично наблюдал за проводкой к окну в чужое пространство корабля Академии наук «Алферов». Вообще-то гражданские космолеты полагалось именовать судами, но «Алферов» практически ничем не отличался от боевого фрегата. Разве что, кроме портов лучевых орудий и башен пусковых установок, его корпус украшали еще и сотни всевозможных наружных датчиков, антенн и сенсоров. Командовал фрегатом тоже не гражданский шкипер, а марсианский командор Трентон. Попов знал Майкла Трентона по кампании тридцатилетней давности, когда флоты ОВК и еще не вступившего в Объединение Марсианского Триумвирата ходили в совместный рейд на Эйзен – укрепленное поселение последних приверженцев Земной Федерации. Последнее прибежище федералов просуществовало после Пятой мировой, с момента развала Федерации, целых тридцать лет и могло бы спокойно жить дальше, если бы к власти там не пришла партия неофашистов. Едва они встали у руля, как политический корабль Эйзена дал серьезный крен, и к внутренним планетам Солнечной устремились диверсионные группы. Великому Князю – уже тогда это был Гордеев – пришлось срочно договариваться с принцами Марса о военном союзе и походе в ледяной пояс. Битва при Хароне впоследствии вошла во все учебники истории как ключевой момент в окончательном объединении человеческих миров.

И вот старые боевые товарищи встретились вновь. Трентону предстояло совершить достаточно сложный и опасный маневр. Он должен был прыгнуть внутрь тора так, чтобы оказаться точно над серединой его округлого тела. Ученые предполагали, что таким образом можно будет зафиксировать момент межпространственного перехода.

Проходить сквозь кольцо было опасно в принципе. Этого не могли не понимать даже такие сорвиголовы, как Преображенский и Бородач, но по молодости многое им было простительно. Ветераны же осознавали опасность в полной мере, и действовать им следовало наверняка. С их-то опытом… Но, с другой стороны, отказываться от рисковых операций было не в их правилах.

– Магнитозахват активирован, – доложил инженер «Старинова».

– Держу тебя, Майки, – сообщил Попов. – Можешь прыгать. Удачи.

– Сразу отходи, Володья, – попросил командор. – Дьявол понимает, как отреагирует эта баранка.

– До сих пор никак не реагировала.

– До сих пор внутри нее никто не тормозил, – заметил Трентон. – Поехал!

– Щит! – приказал Попов своему канониру.

Перед тупым носом крейсера раскрылся силовой щит – простая предосторожность, – а фрегат тем временем «сорвался с привязи» и прыгнул к цели прямо из состояния полного дрейфа. Прием был исключительно эффектным. И доступным лишь нескольким асам во всем великокняжеском флоте.

Цифры на счетчике дальномера тоже прыгнули из четырехзначных в семизначные, и фрегат снова материализовался уже в центре внутреннего пространства тора. Магнитозахват держал – это означало, что магнитное поле крейсера могло в любой момент придать фрегату обратное ускорение, даже если у него откажут двигатели, но пока все шло по плану, и вмешательства «Старинова» не требовалось. Научный корабль снова лег в дрейф, правда, теперь неполный. Его немного несло вперед, но так и было рассчитано.

– До геометрической точки перехода одна минута, – сообщил связист «Алферова».

– Держим вас, – откликнулся оператор крейсера.

Заявленная минута тянулась, как жвачка. Стрелка на устаревшего вида аналоговых часах прыгала от деления к делению медленно, словно нехотя. Тридцать секунд до геометрической плоскости Рубежа… Попов заставил себя отвести взгляд. Это был чертовски опасный гипноз. Ожидание, глядя на часы. Дверь в настоящий транс. А контр-адмиралу сейчас требовалось ясное восприятие и хорошая реакция. Десять секунд… Попов посмотрел на экран. Отличный маневр. Пять секунд… Взгляд в обзорный иллюминатор. На мостике он непозволительно огромный. Кажется, что пространство обволакивает тебя своей удушающей, холодной пустотой и тянет, тянет наружу… Что это за мигрирующие звезды?

– Отставить! – рявкнул Попов одновременно с мелодичным сигналом таймера. – Боевая тревога! Магнитозахваты – полный назад!

Рефлексы опытного космического волка сработали быстрее, чем сознание сумело охарактеризовать опасность и присвоить ей определенную степень. Прямо по курсу были помехи, и это противоречило предварительным условиям проведения операции. Вот все, чем руководствовались рефлексы. Что за помехи, откуда и есть ли хоть какая-то вероятность столкновения с ними – было делом вторичным. Делом для разума.

– Оператор, штаб блокпоста! – присмотревшись к приближающимся звездам повнимательнее, приказал Попов. – Инженер, что с магнитозахватами? Почему не вытягиваете фрегат?! Оператор, связь по второй линии с «Алферовым»!

– Связи «два» нет!

– Магнитозахват пуст!

– Штаб слушает…

– Черт! – Контр-адмирал переварил всю одновременно полученную информацию и вынес вердикт: – Дежурный, блокпост «Рубеж» атакован! Фиксирую приближение эскадры противника. Потери – фрегат «Алферов».

– Принято, «Старинов», объявляю тревогу. Код номер три.

Дежурный офицер держался молодцом. Спокойно и без суеты. Чувствовалась школа «Беркута». Теперь, согласно инструкции по применению кода номер три, крейсеру следовало отойти немного назад и в сторону, чтобы оказаться во фланге атакующей эскадры врага и не попасть под кинжальный огонь с заградительных платформ.

Попов взглянул туда, где минуту назад дрейфовал научный корабль. Все это выглядело довольно странно, однако «Алферова» не было видно ни там, ни дальше, по другую сторону Рубежа. Он словно бы растворился. И это при том, что корабли противника прошли сквозь Рубеж абсолютно без проблем.

Проблемы у них начались уже на стороне землян. Сначала Попов решил, что его возглас об атаке чужими земных кораблей был преждевременным, но спустя пару минут все его сомнения развеялись и чувство вины за необоснованную и, возможно, губительную поспешность (почти панику! Ветеран называется!) исчезло. Корабли противника открыли беглый огонь.

«Старинов» отходил все дальше, хотя был готов броситься в бой в любое мгновение. Его сдерживал только код номер три. По схеме этого боевого сценария фланги могли вступать в сражение только по приказу флагмана. А на блокпосту это был крейсер «Суворов». Он маневрировал под прикрытием одной из платформ. Это пока тоже укладывалось в схему, но Попова беспокоил вражеский натиск. Противник шел плотным строем, с развернутыми щитами и непрерывно поливал из довольно мощных пушек позиции землян. Количество чужих кораблей перевалило на третью сотню, но их поток все не кончался. А огонь усиливался. Очень скоро одна из платформ загорелась и очень сдержанно – как и положено тяжелой бронированной махине – рванула. Спустя пару минут отказали силовые щиты на второй, как раз той, за которой прятался «Суворов».

– Контр-адмирал Попов, – наконец вышел на связь флагман.

– Я готов! – отозвался командир «Старинова».

– Отставить, – спокойно и чуть устало произнес командир блокпоста. – Ваше участие в сражении ничего не изменит. Отходите…

– Я могу вас прикрыть!

– Это мы вас прикроем. Отходите, контр-адмирал! Приказываю вам отправить сообщение в штаб «Беркута» и идти на предельной скорости к порталу «Ганимед-4». Точка прорыва будет там, я уверен. Здесь вы уже ничем не поможете… Видите, какая орда? Блокпостом тут не обойдешься. Следует занимать эшелонированную оборону. Обязательно передайте дубль-доклад в Генштаб.

– Передам, – угрюмо пообещал Попов.

Бросать товарищей он не хотел, но, кроме эмоций, в ситуации заключался еще один важный нюанс. Из нее вытекало серьезное продолжение. Погибнуть прямо сейчас, героически встретив первый вражеский натиск, было неразумно. Судя по началу, у крейсера «Старинов» впереди намечалась тысяча подобных возможностей.

– Отходим к порталу! – приказал Попов. – Самый полный!

– Мы их бросим? – тихо охнул совсем молодой лейтенант-навигатор.

– Мы отойдем на новые позиции, – так же негромко ответил ему более опытный оператор связи, – а они наш отход прикроют… Или ты торопишься умереть?

– Если потребуется, я не побоюсь умереть!

– А как раз этого от тебя никогда не потребуется. Наша задача побеждать, а не умирать. Мы солдаты, а не самоубийцы.

– Оператор, сообщение в штаб бригады. Копию в Генштаб, – прервал их беседу Попов. – Шапка с пометкой «Атака!!!», наши позывные и время… Сообщаю, что блокпост у Рубежа атакован вражеской эскадрой численностью свыше трехсот кораблей. Потери составили все корабли и боевые станции, исключая крейсер «Старинов». Предположительное направление движения противника: от временного портала «Рубеж» к порталу «Ганимед-4». Прошу принять меры по организации в точке выхода глубоко эшелонированной обороны. Мощность вооружения кораблей противника предположительно уровня линкора. Устойчивость силовых полей на уровне щитов ударного крейсера. Маневренность – сравнительный уровень малого рейдера. Видеоматериал прилагается…

* * *

– Ах ты, беда! – Горох вырулил на дорожку к башенным воротам и притормозил у поста кремлевской охраны. – Даже на неделю нельзя этих чужаков без присмотра оставить. Сколько этот Конта отсутствовал? Шесть дней, а смотри-ка, уже ударный флот сварганил!

– Почему ты решил, что это он? – Сергей кивнул на приветствие охранника.

– А кто же еще? – удивился канонир. – Мы же бомбы ему не дали, нагрубили, Бородач чуть в интерфейс ему не залез. Вот и обиделся мальчик с пальчик.

– Это пока не факт. Говорят, Рубеж перешли другие корабли. Не чинидов.

– Кто говорит? Кто их корабли, кроме нас, видел?

– Ладно, зачем гадать? Сейчас все узнаем. – Сергей вышел из машины и почти бегом поднялся по лестнице.

У дверей в тронный зал он едва не столкнулся с Бородачом. Вопреки ожиданиям окружающих, князья лишь молча кивнули друг другу. Никакой пикировки не последовало.

В тронном зале было необычайно людно. Сергей окинул взглядом присутствующих и решил, что здесь собрались почти все князья и равные им по статусу правители как ближних, так и дальних миров. Не хватало разве что Сая, Председателя Совета Колонии Деа, и Чуднова, Президента Колонии Даная. Эти миры находились слишком далеко, и лидеры могли просто пока не долететь.

– А-а, явились! – Гордеев махнул рукой. – Ближе всех живут, а являются к шапочному разбору! Прошу всех садиться. Будем смотреть кино с комментариями специалистов. Преображенский первый.

Посреди зала вспыхнуло объемное изображение армады космолетов. По всем признакам это были корабли из-за Рубежа. Сергей ясно различал энергоемкости и силовые захваты. Да и орудия их били с теми же золотистыми вспышками, что и стрелковые системы чинидов на Семри. Только в космосе их лучи были почти неразличимы. Корабли выглядели как те и не те одновременно.

– Я не уверен, – сказал Сергей. – На той стороне я успел увидеть три типа машин такого класса, но они были немного другой формы. Да и маркировка… Великая Тирания любит эффекты. Все их космолеты несут на бортах устрашающую эмблему. Даже две. Одну общую, другую – своей планеты. У этих же только номера.

– Номера? – заинтересовался Казаков, генерал-губернатор Оберона. – Эти вот закорючки?

– А вы присмотритесь, – посоветовал князь Вяземский с Ио, – и сразу станет понятно, что это цифры. Поразительно, но факт.

– Действительно… – Казаков удивленно взглянул на Преображенского. – Что это за феномен?

– Вопрос к психологам или лингвистам, – ответил Сергей. – Профессор Пономаренко из Академии наук утверждает, что мы имеем дело с так называемым универсальным праязыком. Тем самым, на котором люди говорили до вавилонского столпотворения и который впоследствии каждый народ извратил в меру своей фантазии. Прав он или нет, я не знаю, однако могу подтвердить: проблем в общении с зарубежными собеседниками я не испытывал. Мы говорили каждый на своем языке, но отлично друг друга понимали.

– Об этом позже, – вмешался Гордеев. – Твое заключение.

– Это не чиниды, – решил Сергей.

– Что скажешь? – Великий Князь перевел взгляд на Бородача.

– Нет, не чиниды, – нехотя подтвердил тот. – Хотя как тут можно быть уверенным? Мы видели всего сотую часть… У Тирана сто планет и огромное войско.

– Тоже правильно, – одобрил Гордеев, жестом приказывая сменить кадр. – А что вы скажете на это?

Теперь посреди зала застыл крупный план подбитого в бою у Рубежа «номерного» космолета. Из пробоины в носовой части вырывалось короткое голубое пламя, а прямо на объектив от корабля наплывало несколько предметов. Великий Князь пустил замедленный просмотр, и предметы обрели более понятные очертания. Когда они подплыли достаточно близко, стало видно, что это четверо членов экипажа. Один был в скафандре, и за стеклом его шлема все еще сохранялись тепло и воздух. Трое превратились в серебристые манекены с лопнувшими глазами и замерзшей кровью на синих губах. Униформа троих погибших была чем-то похожа на земную. И что примечательно, на груди каждого был нарисован прямоугольничек с рядом цифр. Почти как на борту корабля, только цифры были у каждого свои. Кадр увеличился до максимума, и теперь посреди зала летал только огромный шлем скафандра. Его стекло бликовало, и рассмотреть лицо космонавта было трудно.

– Ваша светлость, прикажите, пожалуйста, остановить, – попросил Преображенский.

Кадр застыл, и Сергей подошел к изображению поближе.

– А нельзя ли обработать?

– Отчего же нельзя? – Гордеев снова махнул рукой инженеру. – Глубину создать?

– Да, и реконструкцию лица за стеклом. А лучше – всей головы.

– Чего проще! – Гордеев кивнул технику.

Шлем скафандра растаял, и голова космонавта словно осветилась. Теперь его можно было рассмотреть во всех подробностях. На первый взгляд это был типичный землянин. Светловолосый, голубоглазый, с тонким, несколько длинноватым носом и мужественным подбородком. Линия губ четко прочерчена, но сами губы плотно сжаты…

– Это технократы, – сделал вывод Преображенский. – У чинидов нет людей такой расы. Если присмотреться, те трое тоже блондины с округлыми глазами. Плюс корабли, плюс цифровая маркировка… А еще тактика. Такую мгновенную и безупречную атаку можно организовать только при помощи машин. Думаю, все сражение провели компьютеры, используя боевые алгоритмы, а экипажи только следили за их работой. Этот, наверное, не уследил. Или в дело вмешалась роковая случайность.

– Была такая случайность. – Гордеев усмехнулся. – В виде крейсера «Суворов» и его ядерного боекомплекта. Электромагнитный импульс вывел из строя все цепи погибшего корабля, ну, а броня, сами видите, оказалась не так уж крепка… Жаль, «генералиссимус» только десяток снарядов и выпустил. После его просто задавили.

– Десяток? – уцепился Вяземский. – А где еще девять вражеских кораблей?

– Один, в том-то и дело. – Великий Князь нахмурился. – Остальные девять среагировали и успели выбросить помехи со скользящими силовыми ловушками. По ним снаряды ушли, не взорвавшись. Теперь летят куда-нибудь… к краю Галактики.

– Начальная скорость ядерных снарядов – сто тысяч километров в секунду! – воскликнул принц Кейн, второй наследник Марсианского Триумвирата. – Треть световой! Как могли они среагировать?

– Это лишь подтверждает, что бой вели машины, – пояснил Сергей. – Надо сказать, чертовски совершенные и быстрые машины. Нет, господа, это точно не чиниды. Пилоты Тирании водят свои космолеты собственноручно. Яркий пример – посадка крейсеров князя Бородача на Семри.

– Да, там мы обошли все заслоны буквально на трех виражах, – не без гордости подтвердил Бородач. – Раз-два – и на орбите. Три – и сели. С реакцией у тиранских пилотов туговато.

– Ну что ж, это я и хотел услышать, – заключил Гордеев. – Враг установлен. Как будем его воевать?

– Эшелонировать оборону у портала и устроить им баню, – предложил Вяземский. – Выманим все помехи-ловушки болванками, а после угостим каждого штатным снарядом.

– Хорошо, еще предложения?

– Рубить их строю хвосты прямо в гиперпространстве, – предложил Бородач.

– Опасно, но можно.

Дальше голоса слились в гул.

– Закрыть порталы…

– А сами как?

– Блокировать Рубеж…

– Было. Не помогло.

– Нанести контрудар, они и вернутся восвояси…

– А если там встретят?

– Волков бояться…

– Там не встретят, там чиниды. А вот у самой Технократии – или как там у них столица называется? – вот там могут и встретить.

– В первую очередь надо рассеять их тут…

– Просто погонять подольше, – выделился голос Преображенского. – Ваша светлость, вы заметили, в каком составе они пришли? Только крейсеры. Никаких обозов. Я думаю, что это разведка боем. Нам следует всего лишь не пропустить их к стратегическим объектам и хорошенько потаскать по пространству.

– И что? – удивился Бородач. – Они должны запыхаться и сдаться от усталости?

– У них просто кончится горючее, – догадался Вяземский.

– Энергия, – поправил Сергей. – У них все работает на чистой межзвездной энергии. И двигатели, и пушки, и щиты. Если держать их под постоянным огнем, очень скоро энергоемкости опустеют, и тогда им придется либо погибнуть, либо отойти.

– Верно, – согласился Гордеев. – У нас между звезд никакие облака не летают, а танкеров в их строю я не заметил. Значит, так и сделаем. Флот «Беркута» вплотную займется этими разведчиками, а Генштаб – мобилизацией. Если это разведка боем, то ничего хорошего впереди не светит. Будем объявлять Технократии войну… Вот ведь, не знаешь, где найдешь… где нет! Преображенский, Бородач, задержитесь. Остальные действуйте согласно мобилизационным планам. Формируйте подразделения и направляйте их к пунктам сбора… Ну да процедуру вы знаете. С богом!

Когда правители, возбужденно обсуждая детали стратегии и тактики, удалились, Великий Князь поднялся с трона и подошел к новому застывшему кадру. Теперь это был Рубеж. И подернутые золотистой пеленой звезды в его просвете.

– Вам, ребятки, будет особое задание, – задумчиво глядя на объемное изображение, сказал Гордеев. – Но прежде вы должны дать мне клятвенное обещание – забыть все обиды. Хотя бы на время.

– На время, – эхом повторил Преображенский.

Бородач насупленно молчал. Великий Князь обернулся к правителю Европы.

– Что пыхтишь? Не согласен? Если так, сдавай списки и полномочия в мобилизационно-кадровый отдел и проваливай на свою Европу. Будешь ковать победу в тылу.

– Я старший офицер! – буркнул Бородач. – Мое место в строю. Только почему я должен с ним мириться?

– Потому что ты офицер и твое отечество в опасности. Приоритеты умеешь расставлять? Что важнее: соревнование ваше глупое – кто круче – или спасение Галактики от агрессии?

– Спасение, конечно. – Бородач помотал головой. – Только агрессия эта не в одной точке будет отражаться. Вон только «разведка боем» почти по двум системам рассыпалась. Мало, что ли, фронтов будет, чтобы мы друг друга не видели и спокойно воевали?

– Фронтов будет много. – Гордеев вздохнул. – На этот счет иллюзий у меня нет. Только не для вас. Поскольку ваши эскадры в данную минуту самые боеспособные, кроме «Беркута». Но мои «беркуты» заняты. Дерутся, знаете ли. А вы пока только в носах ковыряете.

– Вот и отдайте мне приказ помочь «Беркуту», – предложил Бородач.

– Поможешь, – пообещал Великий Князь. – Но не «Беркуту», а «Огненному шторму». Князь Преображенский, ваша эскадра пойдет в разведку за Рубеж. Задача – установить столицу Технократии и выяснить ее оборонительные возможности. Вы там, за кольцом, уже бывали, на вас и надежда.

– Есть!

– А вы, князь Бородач, и ваш Ударный флот пойдете в качестве прикрытия «Огненного шторма». Если потребуется, обеспечите им время для перегруппировки и отхода. Но только если потребуется. В бой вступать в крайнем случае. Лучше, если проделаете все без лишнего шума.

– Вы бы лучше пол-эскадры «беркутов» послали, а меня на их место…

– Что лучше – решать мне! – повысил голос Гордеев. – Ты ведь тоже успел там побывать? Вот и не выкобенивайся. Больно мне надо было вас мирить! Выхода просто нет. А что касаемо «беркутов»… Будут с вами и они. В качестве координатора и наблюдателя пойдет крейсер «Старинов». Дед-адмирал в разведке толк знает…

– Попов? – вспомнил Сергей. Контр-адмирала он глубоко уважал.

– Попов. – Великий Князь усмехнулся. – Только попробуете фокус выкинуть, он вам сразу всыплет по первое число! Ну, а чтобы я был совсем спокоен… Преображенский, где твой Воротов сейчас?

– Со мной. В Генштабе предписания получает и приказы у главкома подписывает.

– Так… А из твоих, Бородач, кто на Земле гостит?

– Никого! – уловив, к чему клонит Гордеев, отрезал Бородач. – Я один.

– Так уж и один? А сестра твоя достигла призывного возраста?

– При чем тут сестра?! – возмутился Бородач. – Да и не служат на Европе женщины. Ни в кадрах, ни в запасе!

– Это на Европе, – жестко возразил Великий Князь, – а в ОВК еще как служат. А в военное время даже высоким особам поблажек нет! Если сам не проводишь ее на «Шторм», я охране прикажу. И ты, Преображенский, своему воеводе на время замену подыщи.

– Ваша светлость, флот без командования останется, – возразил Сергей. Перспектива оказаться с Ниной в одном экипаже кружила ему голову, но беспокойство за Воротова, а еще больше – за судьбу флота Каллисто сводило все приятные ощущения на нет.

– Я твоему флоту найду командира, не беспокойся. Армия у тебя грамотная, дисциплинированная, служба поставлена, перестраивать в ней ничего не требуется. Кадрированные подразделения и без Воротова развернутся. А когда настанет черед выдвигаться на позиции, ее возглавят. Не сомневайся. Да вы к тому времени и сами уже вернетесь. В первом эшелоне ни Каллисто, ни Европа не пойдут, дождутся вас. – Великий Князь помолчал и веско добавил: – Это приказ.

– Тогда у меня просьба. – Преображенский нахмурился. – Если не успеем вернуться до начала, пусть Вяземский моих под начало возьмет.

– Своего-то флота у него нет, – иронично заметил Гордеев.

– Он потянет, – убежденно сказал Сергей.

– Ладно, разберемся, – пообещал правитель. – Вяземский так Вяземский. А у тебя, Бородач, особые пожелания будут?

– Давайте я своего воеводу с Европы вызову… для обмена.

– Некогда, – отрезал Гордеев. – Час вам на сборы.

– Отчего такая спешка?

– Оттого, мальчики, что война. – Великий Князь прищурился. – А на войне кто успел, тот и съел…

* * *

– Как вы там, Ярослав Васильевич?

– Как в зверинце, – буркнул воевода. – Дисциплинка тут – как на курорте. Вояки! То-то мы их раздолбали одним контрударом! Но относятся нормально. Вежливые, аж приторно. Бородач только бурчит. Эх, зря Великий Князь этот обмен затеял. Можно было одним «Стариновым» обойтись. Европейцы Попова очень даже уважают. Не стали бы они под его присмотром никаких мелких пакостей творить, это однозначно.

– С Гордеевым особо не поспоришь.

– Так-то оно так, но… За флот у меня душа болит, Сергей Павлович! Вдруг чего упустят при формировании? Да и если задержимся, как там Вяземский управится?

– Управится. Он хороший полководец.

– Теоретически, – вздохнул Воротов. – Где он воевал? Так, пара мелких стычек да один рейд в Колонии. И потом, для боевого духа важно, чтобы свой командир у армии был, а не со стороны.

– Ну, Игорь-то свой.

– Да, Игорь свой, только он кто? Полковник. Начальник штаба. Не фигура пока.

– Ничего, станет фигурой. Ведь он тоже Воротов. Да и уважают его в войсках.

Сын воеводы был отличным офицером. Князь никогда не скрывал своей симпатии к молодому полковнику. Тем более что росли они вместе и прошли плечом к плечу немало трудных дорог. Игорь был всего на пару лет старше Преображенского и в юности иногда даже выступал в роли его наставника. Ни в армии, ни при дворе никто не сомневался, что, когда воевода уйдет на покой, его место займет именно Игорь Ярославич. Сергей не сомневался в этом тоже. Более достойных кандидатур на высшую военную должность он не видел.

– Ничего, Ярослав Васильевич, пробьемся. Скоро Рубеж, надо подготовиться. Конец связи.

– Удачи, ваша светлость.

Сергей украдкой взглянул на занятого тестами артсистем Гороха и погруженного в свои дела оператора связи. Им было не до князя. До выхода к Рубежу оставались минуты. Преображенский попытался сосредоточиться на боевой задаче, но желание увидеть Нину было невыносимым. Всего минута, и он будет готов к любым испытаниям. Только минута…

Князь коснулся сенсора, и на экране появилось изображение запасной каюты – на время рейда отведенной княжне. Нина сидела за маленьким столиком и, подперев кулачками подбородок, смотрела на экран наружного обзора, по привычке называемый иллюминатором. Реально в бортах боевых кораблей не было ничего подобного. Единственным действительно стеклянным «окном в космос» был обзорный иллюминатор в рубке, да и тот представлял собой систему призматических зеркал. Но на экраны в каютах транслировалась абсолютно достоверная телевизионная картинка, и впечатление создавалось соответствующее.

Княжна была прекрасна. Флотская униформа только подчеркивала ее очарование. Сейчас она выглядела настоящей амазонкой. Воинственной, но чуточку грустной. На ее лице не было и тени страха, хотя Нина наверняка осознавала, в какой опасный рейд идет эскадра. Преображенский с огромным трудом заставил себя выключить картинку, но образ Нины еще долго стоял у него перед глазами.

«Вернуться… Мы обязаны вернуться. Выполнить задачу и уйти домой. Гордеев мудрый и решительный правитель, но сейчас он переборщил. Рисковать такими девушками Солнечная система не имеет никакого права. Это ее достояние, национальное богатство. Рядом с ней меркнут любые звезды, и было бы гораздо разумнее потерять пару планет, чем одну такую женщину. Выполнить и вернуться. Только так».

– Рубеж, ваша светлость, – сообщил оператор. – Прикажете начать поиск на гиперчастотах?

– Начинай, – разрешил Сергей. Образ Нины отдалился и растаял. Князь снова был собран и сосредоточен на боевой задаче.

– Головной дозор прошел, – сообщил Горох. – Чисто.

– Эскадра, полный вперед!

– Ваша светлость, курс – ноль три пять четырнадцать, дистанция – два часа семь минут. Караван судов. Судя по переговорам, силовые танкеры. Конвой – до двадцати крейсеров. Идут почти встречным…

– Уклонение. Предыдущий вектор определяется?

– И вектор, и даже более-менее точные координаты. Это, наверное, обоз разведки. С Роммы идут. Так их столица называется.

– Расчет движения.

– Почти к Рубежу. Чуток левее прицелились. Точно обоз!

– Почему же идут не прямо в Рубеж, а левее? – Сергей задумался. – Технократы народ щепетильный. Их машины не ошибаются.

– Да все правильно, – высказался Горох. – Они же скрытно хотят подойти, а если в нашей плоскости смотреть, слева от Рубежа как раз самые густые облака. Подойдут под прикрытием, а потом прыгнут на нашу сторону, как чертики из шкатулки. Грамотно рассчитано. Может, жахнем по ним?

– Угомонись. Оператор, передать координаты Роммы всем кораблям. Приготовиться к прыжку в точку минус десять световых минут от цели.

– Передано. Попов на прямой.

– Давай.

– Сергей Павлович…

– Господин контр-адмирал…

– Не спешите с прыжком.

– Почему?

– Не нравится мне наше везение. И сквозь Рубеж прошли, как по пляжу прогулялись, и координаты тут же перехватили. Серой пахнет.

– Думаете, ловушка?

– Все может быть. Нам бы осмотреться, перехватов побольше накопить. В общем, без суеты действовать надо. Прыгнуть дракону в пасть мы всегда успеем. Как я понимаю, где-то поблизости есть обитаемые планеты?

– Семри.

– И там имеются колонии технократов, так?

– Да, но они под куполами, в осаде.

– Это не важно. Раз есть гарнизон, значит, он должен поддерживать связь со своей ставкой. Вот с этого, думаю, и стоит начать.

– Мне не хотелось бы обнаруживать наше присутствие даже перед чинидами.

– А мы и не будем себя обнаруживать.

– Но вокруг Семри плотная блокада. Пространство наводнено кораблями Тирании.

– Положитесь на мой опыт, ваша светлость. «Старинов» прыгнет первым, я оценю обстановку, подыщу достаточно скрытные позиции и передам координаты для «Огненного шторма» и отдельно для Ударной эскадры князя Бородача. А уже оценив обстановку вокруг Семри, мы решим, куда двигаться дальше. Возможно, будет лучше прыгнуть не к столице, а к иному стратегическому объекту Технократии. Ведь и у нас основные военные базы расположены не на Земле, а на Марсе. Вот такой план.

– Да, вы правы, господин контр-адмирал, – после недолгого раздумья согласился Сергей. – Так и поступим…

* * *

Ничего более страшного и в то же время эффектного Сергей не видел никогда в жизни. Даже сияющий Рубеж в сравнении с этим зрелищем выглядел всего лишь тусклой неоновой вывеской. Крейсер «Старинов» коротко разогнался для прыжка, но в тот самый момент, когда он начал входить в гиперпространство, вокруг корабля вспыхнул яркий радужный ореол. Силовое поле крейсера вытянуло во все стороны необычные каплевидные щупальца и налилось малиновым светом. Вокруг поля образовалась полупрозрачная золотая корона, а ее, в свою очередь, окутала радужная пелена. Корабли «Огненного шторма» и Ударной эскадры уже бывали по эту сторону Рубежа, но ничего подобного с ними не происходило. Сначала Преображенский решил, что «Старинов» зацепил один из энергооблаков, но космос был чист на многие мегаметры.

– Боевая тревога! – крикнул оператор связи. – Засада, ваша светлость!

– Где, черт возьми?! – Сергей не видел ни одного корабля противника.

– Гиперсканы установили до сотни отметок! Они идут параллельным курсом в гиперпространстве, Сергей Павлович! Они нас вели!

– Попов… Есть с ним связь?

– Связи нет! Крейсер лишился силового щита и большей части наружных надстроек! Гиперскан его потерял…

– Вышел, – решил Горох. – Ну, раз сумел из прыжка вынырнуть, значит, не все потеряно, жив курилка.

– Сумеет ли он снова нырнуть? – засомневался князь. – В обычном пространстве до ближайшего стационарного портала месяц ходу… Эскадры, к бою! Ударная – прикрывайте тыл!

– В круг, Сергей! – вышел на связь Бородач. – Они тут повсюду!

– Технократы?

– Кто их разберет? Но быстрые, как черти.

– Значит, технократы.

– Не факт, ваша светлость, – вдруг возразил Горох. – Вот вы где, курочки! Цып, цып…

Навстречу «Шторму» из гиперпространства вынырнули сразу пять кораблей. Канонир тут же дал залп из шести курсовых электромагнитных пушек. Два заряда попали точно в цели, а предохранительные порталы снарядов, буквально за миллисекунду до взрыва, вытолкнули обреченные машины в гиперпространство. Без этой предосторожности ядерный взрыв на близком расстоянии мог навредить самому «Шторму». Оставшиеся три корабля избежали участи своих товарищей. Они выбросили силовые ловушки, и заряды землян умчались в обычном пространстве к далеким звездам.

Ответный залп оказался неожиданно сильным. Генератор щита автоматически подключил запасную цепь питания, и это отразилось на мощности двигателей.

– Маневрируй! – крикнул в гиперэфире Бородач. – Контратакую!

– Не лезь туда, Василий! Встретят, как «Старинова»!

– Увидим! Ударная, прыжок!

– Отставить, Бородач! Здесь я командую!

Корабли Ударной эскадры подчинились Бородачу. Они раскрыли мерцающие бледно-зеленым светом «окна» индивидуальных порталов и прыгнули в гиперпространство.

– Не стреляют, – озадаченно произнес оператор связи. – По Бородачу чужие не стреляют, ваша светлость!

– А нас поливают. – Горох удивленно взглянул на Преображенского. – Теперь все на нас насели. Сколько же их… сотни полторы, наверное? С размахом засада устроена… Сергей Павлович, что все это значит?

– Силовой щит на пределе! – крикнул связист.

– Горох!

– Не могу я сквозь щит стрелять, ваш свет…

Щит отказал, и в рубке тут же запахло озоном.

– Повреждение корпуса в пятом блоке, отказ гиперсвязи, отказ маневровых отражателей, мощность двигателей падает… – скороговоркой перечислил связист. – Кранты, ваша светлость.

– Лечь в дрейф, – устало приказал Сергей. – Закрыть орудийные порты. Всем в скафандры. Внутренняя связь.

– Есть внутренняя. – Оператор взглянул на Гороха.

Тот нахмурился и молча встал, намереваясь пойти за скафандрами.

– Княжна!

– Да, Сергей Павлович?

Голос ее был встревоженным, но до чего приятным! Даже сейчас, на краю пропасти, Сергей наслаждался каждым его звуком.

– Пройдите в рубку. Срочно.

– Хорошо.

– Четыре? – недовольно уточнил канонир.

– Чего?

– Скафандров нести – четыре?

– Она офицер флота ОВК, а не враг. – Сергей грозно сверкнул глазами. – Выполнять!

– Да я просто так спросил. – Горох пожал плечами и, ворча, поковылял к аварийному шлюзу. – Сразу кричать… Я и не думал ничего такого. Девица же за брата не в ответе… Хотя яблочко с той же яблоньки.

– Потери эскадры? – Князь взглянул на оператора.

– Четыре рейдера погибли, остальные пока держатся, но, кроме «Тумана», все уже без силовых щитов. Секунд тридцать в таком состоянии им осталось.

– Всем лечь в дрейф! Сопротивление прекратить!

– А как же… ведь оружие им перепадет, ваша светлость! У нас тут почти по полному боекомплекту. – Расстроенный Горох свалил скафандры у своего кресла.

– Рано или поздно, оно все равно им перепадет, – спокойно ответил Сергей. – Другое плохо. Крысы у нас завелись. Жирные и злые. Если мы не выживем, никто их не потравит.

– А если выживем, как сообщим, кто крыса? – спросил канонир. – Из плена-то… Тюремными мисками морзянку отстучим?

– Не знаю… – Преображенский с усилием провел ладонью по лицу. – Но мертвыми мы вообще ничего не сумеем сделать.

– Ваша светлость, я вот подумал… – Горох отвел взгляд. – Как там воевода? Жив еще или…

– Молчи! – Сергей скрипнул зубами.

Воротов был не из тех, кто сдается без боя. Бородач это наверняка понимал. Прежде чем переходить на сторону врага, князь Европы должен был что-то решить с воеводой. Возможно, его скрутили и бросили в трюм, но… Преображенский почувствовал, как замирает сердце. Скрутить Воротова, даже застав врасплох, задача трудная. А за такое короткое время – просто невыполнимая. Сергей невольно поставил себя на место Бородача и представил, как бесшумно вынимает из ножен кортик, подкрадывается к Воротову и, воспользовавшись тем, что все внимание воеводы захвачено боем… Один точный удар, и воевода хрипит пробитым легким, растянувшись на палубе во весь гренадерский рост. Его сердце дает сбой, бьется все медленнее, по губам и подбородку текут струйки крови… По могучему телу пробегает волна конвульсий и… все… Сергей невольно положил ладонь на рукоятку кортика. Скорее всего, так и произошло. Великий Князь оказал Преображенскому медвежью услугу. От начала до конца. И с прикрытием, и с обменом. Воеводу на девушку. Лучшего воина Каллисто на невинное создание. Насколько рисковал, отправляясь на флагман Ударной эскадры, Воротов, настолько в безопасности была его замена. И Бородач не мог этого не понимать. Даже не зная об особом отношении князя Сергея к Нине, он мог быть абсолютно уверен, что с ней не случится ничего плохого. Если, конечно, у Преображенского достанет ума не подорвать себя вместе с секретным оружием. Ничего не скажешь, удачно сдал карты Великий Князь…

В этот момент в рубку вошла Нина.

– Сергей Павлович, что случилось?

– Ничего страшного. – Преображенский взял себя в руки. – Просто мы… попали в плен.

– А Вася?!

– А он как раз наоборот, – буркнул Горохов.

– Как это? – не поняла княжна.

– Подставил нас Вася, – зло ответил канонир.

– Ваша светлость, что он говорит?!

– Простите, княжна. – Сергей бросил на Гороха уничтожающий взгляд. – Офицер выразился несколько грубо, но ваш брат, судя по всему, заключил тайный союз с врагом.

– Этого не может быть! – Нина побледнела и медленно опустилась в кресло.

– Мне очень жаль…

– Ваша светлость, чужие на радиосвязи. – Оператор скривился. – Требуют сдаться.

– Давай прямую.

Эфир был полон каких-то щелчков и посвистываний. На их фоне голос вражеского парламентера звучал словно запись на неоднократно перегретом и затертом кристалле.

– Командир корабельной группы Чато вызывает Правителя Преображенского.

– Это не технократы! – охнул связист. – Они знают вашу фамилию!

– А я что говорил? – заметил Горох. – Не факт…

– Обо мне им мог рассказать Бородач, – возразил Сергей.

– А чего же они вас правителем обзывают? Это ведь чинидов словечко.

Сергей старался не смотреть на Нину, но упоминание о брате заставило ее вздрогнуть, и князь уловил это даже боковым зрением.

– Князь Преображенский слушает. Почему я вас не вижу, Чато? Что-то с видеосвязью или вы боитесь посмотреть мне в глаза?

– Нет. – На экране появилось изображение противника.

Раскосые глаза, темные волосы и расшитый светящимися узорами балахон. И никаких прямоугольничков с номерами.

– Опля… – вырвалось у Гороха. – Чин-чин!

– Великая Тирания нарушает договор о дружбе? – Преображенский усмехнулся.

– А разве между нашими государствами есть такой договор? – усмехнулся, в свою очередь, Чато. – Не будем ходить вокруг да около, Правитель. Вы проиграли это сражение, и теперь вы наши пленники. Во избежание неприятностей советую вам забыть о боевых системах, сесть подальше от пультов и приготовиться к транспортировке. Все рейдеры будут поставлены в силовые трюмы наших грузовых судов и доставлены на планету Торбан. Там вы покинете свои корабли и будете помещены в лагерь для военнопленных. В офицерский лагерь, – уточнил он. – Конечно, за исключением княжны.

Чато перевел взгляд на Нину и чуть поклонился.

– Я – офицер флота ОВК. – Нина, бледная и гордая, встала, сжав кулачки.

– В первую очередь вы сестра уважаемого Правителя Бородача, а значит, гостья Тирании… – пояснил командир чинидов. – Но пока мы не можем отправить вас домой. Некоторое время вы поживете на том же Торбане, только в поселке офицеров лагерной охраны. Многие офицеры проживают там вместе с семьями. Вы не будете скучать без общества, госпожа.

– Я не имею со своим братом ничего общего! – с трудом подавив бурю эмоций, выпалила девушка. – Я такой же офицер флота, как князь Преображенский, и требую равного отношения!

– Вы требуете отправить вас в лагерь? – удивился Чато.

– Да, требую!

– Нет. – Чинид от души рассмеялся. – Все, на что вы можете рассчитывать, – домашний арест. В лучшем офицерском домике городка.

– Я… я… – В глазах Нины блеснули слезы, и она отвернулась.

– Мы готовы, Чато, – поспешно заявил Преображенский и подал знак прервать связь.

Едва оператор ткнул в нужный сенсор, Нина бросилась на грудь Сергею и разрыдалась. Обняв, он гладил ее по волосам и нашептывал всего одну фразу: «Все будет хорошо…» Нина не успокаивалась, и князь ее прекрасно понимал. Он и сам не очень-то верил в свой прогноз…

* * *

– Нас просто отрезали от «Огненного шторма». – Бородач выглядел расстроенным. – Более полутора сотен космолетов. Все с этими ловушками. Стреляешь в них, стреляешь, а толку нет. Лучи в силовых щитах рассеиваются, а снаряды скользят по ловушкам.

– А «Старинов»? – Великий Князь был мрачнее тучи.

– Его первого подбили. Он собрался прыгнуть к Семри, чтобы разговоры куполов с их ставкой подслушать и предварительные выводы сделать, но только начал нырять – его и приложили.

– Эх, вояки! Что же ты, князь, их не прикрыл?

– Я же говорю, ваша светлость, отрезали нас. Не смог я к ним пробиться! Думаете, мне весело было, когда эти гады «Шторм» подожгли?! Там ведь была моя сестра.

– Соболезную. – Гордеев отвел тяжелый взгляд.

– Соболезнуете? – Бородач горько усмехнулся. – Вашей милостью она там оказалась… На вашей совести душа ее безвинная!

– Не забывайся! – Великий Князь привстал с трона, но почти сразу осел и как-то обмяк. Сейчас было хорошо заметно, как постарел за пару последних лет правитель Солнечной. А еще ему явно нездоровилось. – На моей совести столько душ накопилось, тебе не представить… Продолжай.

– А что тут продолжать? – Бородач наклонил голову, словно упрямый бычок. – Потом они и на мою эскадру навалились. От флагмана один каркас остался… Я едва успел скафандр надеть да в аварийную камеру перейти. Катапультировался, а там меня ведомый подобрал. Семь кораблей из пятнадцати потерял. Потом технократы перестраиваться начали, чтобы в полусферу нас взять, а мы воспользовались моментом и драпанули… А что было делать?

– Вы правильно поступили, – кивнул Гордеев. – Не виню.

– Зато я себя виню! – Бородач помотал головой. – Ничего не смог сделать! Преображенский меня не волнует, но сестру не спас…

– Ладно, не казни себя, – Великий Князь похлопал Бородача по плечу. – Это война… Она старуха суровая. Сильно суровая… А Воротов как погиб?

– Когда щит у корабля отказал, он в рубке был, у наблюдательного экрана. Вот там его и накрыло… Почти прямым попаданием. Не успел он ничего почувствовать… – Князь вспомнил, как воевода, уже с ножом в сердце, умудрился сломать шеи двоим матросам и едва не достал его самого. Охране Бородача пришлось пустить в ход длинные абордажные кинжалы и просто изрезать воеводу на куски. Это было страшное, невероятное зрелище. Воротов, даже получив три десятка глубоких ножевых ранений, все равно сопротивлялся…

– Не успел, – снова кивнув, повторил Гордеев. – Таких людей потеряли!

– Задачу выполнили, значит, не напрасны потери, – возразил Бородач.

Не без оттенка гордости, надо заметить.

– Да, выполнили. – Великий Князь задумчиво взглянул в окно. – Ромма, значит? Хорошее название.

– Это да, – согласился Бородач. – Только разрешите мысль высказать. Если не найдем средство против технократских силовых ловушек, не получится эту Ромму разбомбить.

– Растешь, – Гордеев одобрительно взглянул на князя. – Еще пару рейдов, и совсем серьезным станешь. Верно мыслишь, князь. Будем искать средство. Но пока надо воевать тем, что имеется. Иначе нельзя. Ослабим натиск и тут же в ответ получим. Нельзя останавливаться, князь.

– Может, с чинидами переговорить? Они же с Технократией давно воюют, а раз у гадов ловушки есть, значит, для чего-то они их придумали. Что такое у чинидов было? Что за оружие?

– Разве они не лучевым сражаются?

– Лучевым, но вдруг у них в запасе еще какой-то вариант имеется? – Бородач пожал плечами. – Иначе зачем ловушки? А если договоримся, представляете, насколько задача упростится? Чиниды все координаты знают, да и флот их лишним не будет.

– Да-а… Надо подумать. – Великий Князь откинулся на спинку трона. Он был бледен, а на морщинистом лбу выступила испарина. – Я подумаю. Ты пока иди, отдохни. Можешь домой слетать. Только к утру как штык! Дам тебе серьезный флот… Если установим с чинидами военный союз, ты его и проконтролируешь, чтобы не расслабились союзнички раньше времени. Тебя они побоятся. Ступай.

Бородач степенно поклонился и вышел. Пока все складывалось донельзя удачно…

ГЛАВА 6

Май 2323 г. Торбан

Красное солнце Торбана было огромным, но скупым. Оно висело, заслоняя почти половину неба, здесь, в экваториальной части планеты, всегда в зените, но тепла от него было как от стоваттной лампочки накаливания. Если б офицерам не полагались некоторые льготы, уже к вечеру первого дня половина из них схватила бы насморк. Однако в лагере «Красный-1» правила значительно отличались от таковых в «Красном-2», где содержались младшие командиры, а уж тем более от условий игры в «Черном», могильнике для рядового состава. Так вот, офицерам оставляли их форму и минимум личных вещей. Правда, на этом поблажки заканчивались. Кормили везде одинаково плохо, а работали пленные от зари до зари. Еще на подходе к Торбану, когда сквозь мутную пелену силовых полей Сергей разглядел звезду, он приказал своим подчиненным переодеться в костюмы для работы на условно пригодных планетах. Это были не скафандры и даже не легкие гермокостюмы, но их прочная ткань, как тепловой хамелеон, сама подстраивалась под температуру окружающей среды, а еще регулировала поступление к коже воздуха и влаги. Говоря проще, в этой униформе было не холодно и не жарко при любой внешней температуре…

…Седьмое утро от прибытия в «Красный-1» выдалось на редкость прохладным. В северном полушарии Торбана стояло лето, но утренняя свежесть больше походила на октябрьские заморозки в родной средней полосе. Вся надежда землян была на униформу, и пока она не подводила.

– А главное – сухо, – пробурчал Горох, натягивая костюм. Иронизирует он или говорит серьезно было не понять. Сдача в плен настроила канонира на меланхоличное восприятие окружающей действительности. Впрочем, от язвительных шуточек и словесной эквилибристики он не отказывался ни в каком настроении. – Ваша светлость, я сегодня норму не осилю.

– Отчего вдруг? – Сергей все еще сидел на койке, рассеянно озираясь по сторонам. Ему приснилось, что вокруг его постели стоят покойный Воротов, без вести пропавший Попов и какая-то белокурая голубоглазая женщина. Стояли они молча и смотрели не с укором, а скорее с участием, но от их внимания все равно было не по себе. На бледно-синих губах Воротова виднелась засохшая кровь, а женщина была почему-то без юбки и нижнего белья, и взгляд невольно сползал на ее гладкие бедра, упругий живот… Сергей пытался спросить, зачем они пришли? Позвать с собой (как известно, увидеть такой сон – примета не из лучших) или просто что-то сказать? Но они промолчали. Попов в конце концов неопределенно хмыкнул и ушел, а женщина и воевода остались, но уже не обращали внимания на князя, а словно что-то искали вокруг… А вокруг – Сергей с удивлением оглянулся и осознал – вокруг был не барак, а покои дворца на Каллисто. Такие родные и далекие…

Преображенский тряхнул головой и проснулся окончательно. Далекий дом, пришедшая в него беда, предательство, долг… Ассоциативный ряд был отчетливым и не давал покоя князю уже неделю, с самого прибытия под конвоем на Торбан.

– Все мозоли сбил, – пожаловался Горохов.

– Кайлом махать – это не в спортзале перед девчонками красоваться, – заметил один из офицеров. – Тебе, царь Горох, характера не хватает. Вон, посмотри на технократов, они как восточные монахи ко всему относятся. Работа – хорошо, отдых – тоже, мозоли – по барабану… Отстраненно, без надрыва.

– Нет, – с серьезным видом ответил Горох. – Я люблю надрыв. Чтобы все со смыслом было.

– Не выполнишь норму – без пайки останешься. Достаточно ясный смысл?

– Ага, значит, не от просветленности своей технократы, как роботы, вкалывают? Отстраненные-то отстраненные, а пожрать не дураки?

– Кончай лабуду. – Сергей встал. – Через десять минут построение… Еще позавтракать надо.

– А мы уже, ваша светлость. – Горохов обернулся к окошку в дальней стене барака и помахал рукой. – Горыныч! Завтрак его светлости!

Технократ Гориннус, инженер-лейтенант загадочной службы программного модифицирования – в структуре служб армии технократов никто из землян пока толком не разобрался, поскольку пленные аборигены были крайне неразговорчивы, – покорно подхватил круглое пластиковое блюдо и засеменил к расположению офицеров «Огненного шторма». Земляне оккупировали всего лишь один угол просторного барака – тридцать девять коек из двухсот, – но уже на третий день установили во всем бараке свои порядки. Технократы не сопротивлялись по двум причинам. Во-первых, рядом с офицерами из-за Рубежа все они выглядели очень бледно – самый крупный из них был метр пятьдесят с кепкой, а самый сильный орудовал кайлом весом в три килограмма. Против сорока тренированных двухметровых гигантов в рукопашной схватке у сотни технократов не было бы ни единого шанса. А во-вторых, им действительно на все плевать. Единственная жизнь, которую они считали настоящей и нормальной, осталась там, на Ромме и других мирах Технократии. Жизнь в виртуальной реальности, среди машин и электромагнитных полей… Единственный, с их точки зрения, достойный вариант существования. В примитивных естественных условиях плена сознание технократов погружалось в своеобразный анабиоз.

Гориннус принес завтрак, поклонился и поспешил обратно на кухню. При этом его взгляд не прояснился ни на секунду.

– Как будто наркотой накачался, – неодобрительно проворчал Горох. – Ну что это за жизнь? Словно у дерева.

– Тебя бы поместили в полную пустоту, как бы ты себя вел? – возразил офицер с рейдера «Огонь».

– Тут скучновато, спору нет, но ведь не полная же пустота!

– Это для тебя. А для них после жизни в компьютерных декорациях – тоска зеленая.

– А ты откуда знаешь, как там у них?

– Прассета раскрутил. Инженер-капитана. Ему камнями ногу придавило. Я его откопал, а он от боли в себя ненадолго пришел. Ну, мы и поговорили…

– И чего еще выяснил?

– Да больше ничего. Он снова в ступор свой впал, как только нога отошла.

– Вот я и говорю – чурбаки деревянные, – заключил канонир. – Так и быть, сделаю сегодня норму. Чтобы с тоски таким вот просветлением не заразиться…

…Штольня, руда, вагонетки, деревянные подпорки, кайло, снова руда, лопаты, вагонетки. Ритм ударов – монотонный, выматывающий, тяжелый. Гул вентиляторов в системе подачи воздуха, запах земли и газа. Блестящие на черных лицах глаза, шары тусклых автономных ламп. Вой лебедок, скрежет шестеренок, поскрипывание сочленений доисторического лифта. Жарко и душно. Отсюда кажется, что там, наверху, под огромным холодным солнцем раскинулся настоящий рай. С красным небом, лиловой травой и густыми высокими кустарниками или измельчавшими, сросшимися в кучки деревьями – как кому нравится. Скорее всего, таких райских кущей не бывает, но отсюда, снизу, так не кажется…

Сергей загрузил уже третью вагонетку подряд и потому позволил себе отдохнуть. Он присел на рельс и расслабил уставшие плечи.

– Новости Торбана. – Рядом опустился канонир. – Собственный корреспондент Горохов…

– Ты задание ребятам довел?

– Так точно, ваша светлость, но первый мой репортаж – с воли. Технократов после развода вывели на работу в городок. Вернулись они почти расторможенными, особенно инженер-лейтенант Сторрус. Он даже соизволил поделиться впечатлениями. «Высокая, красивая, белокурая, с огромными глазами небесного цвета». Все это он произнес с таким восторгом, что я ему посочувствовал. Они тут уже год сидят, и вдруг женщину увидели, да еще «такую».

– Княжна? – Сердце Преображенского забилось сильнее.

– Выше ее на планете вряд ли женщины имеются.

– А где она живет, ты выяснил?

– А то! Отдельный домик на восточной окраине. Приглядывают за ней. Не слишком откровенно, но все-таки. Рядом закрытые ангары космопорта, вот охрана заодно и княжну пасет.

– А что в ангарах?

– В ангарах? – Горох удивленно взглянул на князя. – Машины, наверное… Я не уточнял.

– Эх ты, журналист!

– Я ж любитель.

– Ладно, что еще?

– Теперь по делу. Ребята разведали. Сквозняк есть, только тянет им из-под большого завала в сто третьем тоннеле. Если придумать повод, чтобы туда постоянно наведываться, завал можно будет постепенно разобрать. Я вот думаю, надо там отхожее место организовать. Пошел облегчиться – десяток камней в сторонку отбросил, потом следующий пошел – то же сделал. Так и разберем.

– Далеко ходить – подозрительно. Охрана нас может не понять.

– Ну мы же пришельцы! Кто нас будет «понимать»? У них с мозгами и так негусто, а тут еще какие-то загадки. Решат, что у нас так принято, да и точка.

– А если проследят?

– Скажем, что обычай – дерьмо камнями засыпать. Для гигиеничности.

– Белыми нитками шито, но попробовать стоит, – после недолгих колебаний согласился Сергей.

– Тогда я пошел, мне как раз надо отлить.

– Только бы там, под завалом, действительно сквозная дыра была. Иначе – мартышкин труд.

– Горыныч сказал, что троих там засыпало, потому что вода просочилась из подземной реки и постепенно дыру размыла – метра три в диаметре. А река, сказал, по пещерам течет. А пещеры от ущелья начинаются. Ущелье – это выход, ваша светлость.

– Выход, – кивнул князь. – Иди, отливай.

К вечеру неутомимый Горох сообщил, что все офицеры наведались в сто третий тоннель по три раза. На большее не согласилась охрана, даже когда канонир устроил скандал, заявив, что от скверной пищи у всех землян схватило животы. В ответ на его требование отпустить в туалет по четвертому разу охрана только ощетинилась стволами лучевых винтовок.

– Ну да и так нормально. – Покончив с ужином, Горохов завалился на койку и сладко зевнул. – За неделю управимся…

– Ваша светлость, – у «анклава» землян неожиданно появился Гориннус. – Новые пленные прибыли, вам, наверное, будет интересно.

– Да. – Преображенский с трудом встал. Все тело ломило от усталости. – Где?

– Там, у входа, – технократ указал на группку мрачных офицеров. На них была необычная черная форма, а взгляды пока не успели «остекленеть», как у старожилов лагеря. – Они из армии Семри. Бригада Кноппуса.

– Понятно.

Сергей направился к технократам. За ним на всякий случай увязались Горох и двое пилотов. Приближение землян вызвало среди технократов легкое замешательство. Они о чем-то пошептались, и стало заметно, что офицеры в черном имеют насчет пришельцев особое мнение. В корне отличное от мнения прочих соотечественников.

– Кто старший? – Сергей скользнул равнодушным взглядом по их лицам.

Повелительный тон, манера держаться и покорность старожилов – все это произвело на новичков нужное впечатление. Из их группы сразу же выдвинулся один, с особым значком на груди.

– Старший программный техник Миллор…

– Докладывайте, – Преображенский чуть склонился к щуплому технику.

– Старший программный техник Миллор, бригада Кноппуса, армия обороны Семри, – испуганно глядя на нависающую глыбу, пролепетал офицер.

– Говорит, как партизан на допросе, – заметил Горох.

– Послушайте, техник, вы в плену у чинидов, а не у нас. – Сергей указал на ближайшую койку. – Присаживайтесь.

– Старший программный…

– Может, дать ему в рог? – предложил канонир.

– Успеем. – Князь сел на кровать и указал на противоположную: – Сесть!

Технократ сел, словно кто-то ударил его под колени. В глазах офицера застыл испуг, но губы остались плотно сжатыми. Уперся он основательно.

– В чем дело, Миллор? Почему вы на нас так реагируете? Мы вам не враги.

– Враги, – невольно возразил офицер, но тут же вновь поджал губы.

– Понятно. – Сергей покосился на Горохова. – Значит, кампания раскрутилась на всю катушку и без наших разведданных. Или, хуже того, опираясь на «данные» Бородача.

– Борода-ча, – скрипнул старший техник Миллор. – Прихвостень чинидов!

– Во как! – крякнул канонир. – Ваша светлость, разрешите?

Преображенский коротко махнул рукой: «Валяй…»

– Слушай, Миля, нас эта «боро-дача» сама подставила, понимаешь? Мы из другого войска. Ну, вот у вас же не все одним миром мазаны. Есть чиниды, есть технократы. Так и у нас. Есть мы, а есть козлы вроде Бородача, врубаешься?

– Врубаюсь. – Офицер засомневался, но на контакт шел пока с трудом. – Ромма в осаде ваших козлов. А флот Бородача вместе с чинидами бомбит наши планеты. Семри пала. Все купола взорваны ураном. Выжили только те, кто прятался в самых глубоких подземельях. Мы защищаемся, но у вас есть урановое оружие, и вам помогают чиниды, а мы даже не знаем, откуда вы взялись!

– Так уж и не знаете? – удивился канонир. – А триста с гаком кораблей кто в наше пространство послал? Кто блокпост на Рубеже разнес в пух и прах? Не вы?

– Рубеж проницаем? – удивился офицер. – Мы не знали. Так вы оттуда? А что там? Тоже пространство? Мы всегда считали, что это нечто вроде естественного выхода в безмерность, как внепространственные червоточины.

– Там все нормально, – заверил Горох. – Звезды, планеты, люди и еще много чего занятного. Только что-то ты темнишь, Мил. Мы точно знаем, что это ваши корабли на нас напали.

– Мне об этом ничего не известно. – Техник развел руками. Он уже оттаял, но говорил все равно с недоверием. – Хотя все секретные линии связи Семри были в моем ведении. Обычно я в курсе тайных операций.

– Постойте, – вмешался Преображенский. – А не могли ваши корабли попасть в руки чинидов?

– За время войны в руках Тирании оказалась половина нашего флота. – Техник покачал головой. – У нас все просчитывают машины. Если в бою нет шансов победить, они рекомендуют сдаться. Мы так и поступаем. Боевые программы пишут самые талантливые из наших стратегов и тактиков.

– Все ситуации предусмотреть невозможно, – с осуждением произнес князь.

– Теперь мы это поняли, – вздохнул Миллор.

– Так, значит, чиниды могли воспользоваться вашими кораблями для провокации?

– Вполне. Перезагрузить программы, установить конечную цель полета… В автоматическом режиме корабли способны выполнять довольно сложные боевые задачи.

– Например, глубокий рейд, – подсказал Сергей.

– Да, это им по силам.

– Без экипажей?

– Возможно и такое.

– Но на кораблях были ваши воины. Как вы это объясните?

– Вы видели наших воинов? – удивленно спросил Миллор.

– Да, своими глазами.

– Вы были на борту одного из кораблей-рейдеров? – еще больше удивился технократ.

– Нет, я видел тела воинов, выброшенные в космос через пробоину.

– Пробоину от чего? От попадания уранового контейнера?

– Черт! – Преображенский раздосадованно взглянул на Гороха. – Он прав.

– А я в таком случае – лев, ну и что?

– Да то, царь зверей Горох, что после попадания ядерного снаряда не то что тел, самого крейсера остаться не должно! Пусть он будет сделан из цельного куска самой прочной брони. Понимаешь? А нам пожалуйста – подбитый корабль, трупы экипажа… Подсунули наживку, а мы и рады ее проглотить. Так удобно все увязалось! Черт! И ведь ни у кого даже тени сомнения не возникло!

– Дошло, – признался канонир. – Кстати, потому и трупы нам подсунули, а не живых пилотов. Чтобы они не сболтнули лишнего.

– Скорее всего, это были пленные, – предположил технократ. – Чиниды способны на любые зверства. Запереть в трюмах обреченных кораблей по десятку пленных вполне в их стиле. Не так давно они учинили над пленными на Семри зверскую расправу…

– В курсе, – буркнул Горох, – мать писала.

– Кто? – не понял офицер.

– Это присказка, – пояснил князь. – Все сказанное вами подтверждает наши опасения. Земля воюет с Технократией ошибочно. Нашего правителя ввели в заблуждение чиниды.

– Все сказанное мной и вами не подтверждено ни единым фактом, – возразил Миллор. – Делая столь категоричные выводы из абстрактных рассуждений, вы рискуете допустить новые ошибки. Такой подход нелогичен.

– Что значит – компьютерный человек! – усмехнулся Горох. – Все по полочкам разложил. Даже то, что вся его «раскладка» полная чушь.

– Нет, не полная, но это теория, – обиделся техник. – Чтобы ее доказать, нужны факты. Чем вы подтвердите свою правоту перед верховным правителем Земли?

– Самими собой, – ответил Сергей. – Нам бы только выбраться отсюда.

– И правитель, поверив вам, прекратит войну с Технократией? Какова вероятность?

– Девяносто девять и девять десятых. – Князь чуть заметно улыбнулся.

– Это высокая вероятность. – Технократ уважительно закивал.

– Вы нам поможете?

– Сделаем все, что в наших силах, – заверил старший техник.

– Тогда завтра в шахте мой офицер покажет вам, где находится туалет.

Миллор удивленно вскинул брови, но князь не стал вдаваться в подробности, а просто пожелал ему спокойной ночи и удалился в свой угол…

* * *

…Просвет между камнями и сырым потолком тоннеля был уже достаточным, чтобы в него мог протиснуться землянин. По ту сторону завала царила кромешная тьма, но движение воздуха было заметным, а еще можно было различить плеск воды. Без сомнений, там протекала подземная река.

– Надо сразу же уходить вправо, против течения, – советовал Гориннус. – А когда проплывете в другой тоннель – влево. Если держаться ближе к стене, течения можно не опасаться.

– Откуда ты знаешь? – Горох в сомнении скривился. – Спелеолог?

– Я провел расчеты, – спокойно ответил инженер-лейтенант.

– У тебя компьютер имеется?

– Да, – Гориннус слабо улыбнулся и постучал пальцем по виску, – здесь…

– Голова! – Канонир одобрительно похлопал его по плечу. – Ну что, ваша светлость, когда удираем?

– Прямо сейчас, – решил Преображенский. – Я иду первым, ты за мной, затем все остальные.

– Нет, Сергей Павлович, не получится, – возразил командир рейдера «Туман».

– Что значит «не получится»?! – возмутился князь.

– Если все сразу побежим, тревогу объявят. Не уйдем. Мы с ребятами посовещались… Вы один должны бежать. И царь Горох с вами, для прикрытия и поддержки. Остальные до вечера будут ждать. Если повезет и вас не хватятся – рванем в разные стороны и медленным маршем двинемся в арктическую зону. Там коренные торбанцы живут. У них с чинидам мир, но очень прозрачный. Они приютят. Там будем сидеть, пока вы Великого Чина не уделаете. Одна просьба – не забудьте за нами прилететь, когда получится.

– В арктическую зону? Без провизии, одежды, снаряжения? Это нереально!

– Во-первых, сейчас лето и там относительно тепло – около нуля, а во-вторых, здесь тундра начинается уже в субтропиках. Тысяча километров, и мы почти на месте.

– Тысяча километров пешком?

– Местные проводят. У них летуны имеются. Это что-то вроде экранопланов. Летают низко, но быстро. Сторрус в городке с торбанцами встречался. Они будут в Плее нас ждать. Это маленькая такая деревенька в тридцати километрах строго на юг…

– Не верю я в эту затею. Улетать надо. Сразу улетать.

– Вот вы и летите. Захватить корабль можно, но лишь один раз. После этого такую бдительность тут организуют – не вздохнешь без разрешения.

– Не нравится мне ваш вариант. Кто знает, что этим чинидам на ум взбредет? А если они на вас будут злость срывать?

– Ну и что сделают? Побьют – вряд ли. Отправят в «Черный»? Не страшно. Да и сбежим мы к тому времени, как эти уроды что-то сообразят. Но вы должны идти отдельно. Чем дольше мы будем мелькать в шахте, тем больше у вас шансов. Это единогласное решение, ваша светлость. И оно, простите за прямоту, не только заботой лично о вас продиктовано. За ОВК душа болит. Надо Гордееву глаза раскрыть. А это только вы сможете сделать.

Сергей склонил голову и зажмурился. Офицер говорил правильные вещи, но до чего же это было тяжело – взваливать на плечи груз ответственности за будущее целой Галактики да еще платить за это такую цену! Князь на секунду представил себя в кресле Гордеева и невольно содрогнулся. Как хватало сил этому старику тащить на себе такое бремя?! Посылать людей на смерть, вершить их судьбы… Не мог же он не осознавать, что единственным словом иногда решает участь миллионов людей! Преображенский тоже правил целым мирком. Правил грамотно и серьезно уже пять лет подряд. Но, если не считать мелких стычек с Бородачом, ему еще ни разу не приходилось принимать негативные решения. В мирной жизни он взвешивал все «за» и «против», издавал указы, но все они несли в себе положительный заряд. «Улучшить, повысить, увеличить…» И все они оставались внутренними делами Каллисто. На фоне гордеевских постановлений они казались песчинками. Сейчас перед Сергеем стоял тоже не очень крупный, но серьезный выбор – судьба тридцати семи офицеров против судеб миллионов землян и технократов, – и князь никак не мог решиться. Возможно, ему и не предначертано стать Великим Князем, но если раньше в глубине души он лелеял подобные мечты, то сейчас осознал ясно и отчетливо – земного трона ему не видать. Отныне и навсегда. В первую очередь потому, что он, князь Преображенский, достойнейший кандидат – ох уж эта гордыня! – этого не хочет. Он не желает всю жизнь терзаться сомнениями – а было ли принятое решение единственно верным? Никогда! Но это была мысль по поводу отдаленных вероятностей. Пока неизвестно, возникнет ли сама ситуация выбора между троном Каллисто и троном Земли. Сейчас Сергею предстояло выбрать, кому жить, а кому умереть. Предстояло послать конкретных офицеров своей эскадры на верную гибель – в сказки о местных подпольщиках он не верил, – чтобы спасти миллионы абстрактных соотечественников где-то там, в пространстве ОВК…

– Мы уходим, – через силу произнес князь. – Помоги вам бог!

– Лучше вы. – Офицер улыбнулся и пожал ему руку. – Селение Плея, запомните, там будут знать, где нас найти.

– Бывай, – обнял офицера Горох. – И смотри, сразу после полудня – ходу!

– Ладно, – командир «Тумана» улыбнулся, – уболтал.

– Пока, Горыныч! – Канонир пожал руку технократу. – Кашу ты варил, надо признаться, неплохо, только недосаливал все время.

– Я учту. – Инженер-лейтенант озадачился. – А скажите, царь Горох, почему вы упорно величали меня «Горинич»?

– Горыныч – это такой могучий былинный персонаж, – серьезно пояснил канонир. – Исключительно из уважения, господин Гориннус, исключительно из уважения… Ну, даст бог – свидимся!

Он вскарабкался на завал и протиснулся в щель следом за князем.

– Прощайте, Горохов. – Инженер-лейтенант проводил беглецов долгим взглядом. – Боюсь, у бога хватает дел и без нас…

* * *

Тропинка отчаянно петляла. От головокружения Сергея спасало лишь то, что двигался он со скоростью пешехода. Имей он в своем распоряжении хотя бы одноместный гравибайк, тошнота от бесконечных поворотов ему была бы обеспечена. Впрочем, на такой машинке – бесшумном, низко летающем и относительно неторопливом аппарате – можно было забыть о всяких там тропинках и лететь через лес по прямой. Прогулки на гравибайках были довольно приятным видом отдыха. Особенно в лесах вокруг Уралочки – реки в охотничьих угодьях Воротова. Сергей вспомнил, как это здорово: бродить по лесу на Каллисто. Среди высоких деревьев, по мягкой траве. Спускаться в распадки, на дне которых журчат ручьи, взбираться на торчащие прямо в чащобе скалы – выступы доисторических каменных разломов…

А вот в беге из последних сил по мягкой хвое и пыльному праху прошлогодних листопадов ничего приятного не было. Низкий смешанный лес с густым кустарником и островками лиловой травы был нелепым: холодным и душным. Деревья почему-то не только не освежали тяжелый воздух, но даже не давали нормальной тени, хотя росли довольно плотно. Впрочем, тень – это было не главное. Зачем она нужна, если солнца хватает лишь на освещение?

Кусты царапали и без того зудящую кожу, а трава путалась под ногами, то и дело выбрасывая поперек тропы какие-то толстые стебли. Сергей утер рукавом струящийся пот и взглянул вверх. Солнце между низкими кронами уже темнело и клонилось к горизонту, а багряное небо – днем синее хотя бы по краям – теперь алело всем своим «хрустальным сводом». Князю вспомнилась бездонная высь чистого июльского неба в средних широтах на Земле. Сравнение было не в пользу Торбана. Красное небо действовало угнетающе.

Невыносимо хотелось пить. Сергей сорвал травинку и попытался ее пожевать. Ничего, кроме горечи, он не почувствовал. Трава была сухая, как сено. Сергей оперся руками о колени и помотал головой. Идти дальше ему уже не хотелось. Ему не хотелось вообще ничего. Только упасть на мягкую травяную подстилку и заснуть. Долгим тяжелым сном. Без сновидений и тревожных обрывков воспоминаний о последних днях.

– Ваша светлость, – рядом рухнул Горох. – Надо идти…

Канонир дышал хрипло, с присвистом.

Где-то далеко позади послышался звонкий отрывистый лай. Еще одна загадка Зарубежья – собаки. Почти такие же, как на Земле, и выполняющие те же функции: охрана, розыск по следам, преследование. Сергей снова выпрямился. Да, надо идти. Вперед и только вперед. Из последних сил и даже когда они иссякнут. Идти, чтобы выжить. Чтобы выжить не для сохранения себя, любимого, как такового. Нет. Выжить, чтобы отомстить этой гадине Бородачу. Чтобы спасти Солнечную и Колонии. Выжить, чтобы в мире стало больше справедливости. На мизерную, невообразимо малую толику, но все же больше. Да, справедливости станет чуть больше, чем… Чем чего?

Сергей снова зашагал вперед. Чем несправедливости? А что это такое? Подлость? Нет, подлость это и есть подлость… А несправедливость – это что?

От усталости мысли совсем разбрелись и теперь никак не желали собраться вместе.

«Каша в голове. – Сергей встряхнулся и стиснул зубы. – Река уже близко… Должна быть уже совсем близко. А там собаки потеряют след, и мы спокойно подойдем с другой стороны. Прямо к окраине городка».

Кого он убеждал, было непонятно. Первое «я» успокаивало второе? Но и то и другое знали, что до реки еще не меньше десяти километров, а с учетом многочисленных изгибов ландшафта и тошнотворно вихляющей тропинки – все пятнадцать.

Мысли снова смешались в какую-то комковатую кашу. Пройдя сотню метров, Сергей запнулся о толстый корень и растянулся на тропинке в полный рост.

«Все. – Он тяжело вздохнул и уткнулся лбом в желтую пыль. – Собачьи консервы «Князь Преображенский холодного копчения»… Все… отбегался».

– Да-а, – протянул кто-то совсем рядом. – Слабоватые пошли нынче стайеры… Что, быстрый олень, спекся?

– А ты зоркий… сокол? – Сергей поднял голову и внимательно посмотрел на оседлавшего поваленное дерево комментатора.

– Это и землянину понятно. – Собеседник рассмеялся. – Тебя выследить – это, знаешь ли, не каждому по… глазам.

Он был сытым и здоровым. Для чинида даже высоким. На голове военная панама, на плечах короткий – чуть ниже пояса – маскировочный балахон. Мешковатые брюки. Высокие, но явно легкие ботинки. Вокруг правой щиколотки ремешок с ножнами, из которых торчала рукоятка ножа. На поясе большая фляга, за плечами рюкзак. Лучемет он держал на локтевом сгибе левой руки.

– Сесть можно? – Сергей оперся о землю руками и подпружинил ноги.

– Только медленно. – Охотник хитро прищурился. – Правую ножку согнул… так, хорошо, теперь левую… отлично. Теперь садись… медленно! Нет, не на корточки, на задницу! Вот так. Молодец.

– Собак будем ждать? – Преображенский отряхнул ладони, колени и оглянулся, отыскивая взглядом Гороха. Канонира нигде не было.

– Да чего их ждать? – Чинид мельком взглянул на часы. – Сейчас пять минут отдышимся и пойдем. Своим путем. Мне делиться с собачатниками не резон.

– Много обещают?

– А ты что, готов дать больше? – Охотник снова рассмеялся. – В нашем бизнесе заказчика менять не принято.

– Я не собираюсь тебя перекупать, просто интересно, – Сергей пожал плечами.

– Пятьдесят окладов. – Враг многозначительно округлил глаза.

– Чинками или европейскими?

– Главное, не технократскими, – отмахнулся охотник. – Ну, отдохнул?

Сергей встал.

– Замри! – приказал охотник, перехватывая лучемет так, чтобы князь смог заглянуть в зрачок ствола. – И впредь запомни – без команды никаких телодвижений. Понял?

Сергей кивнул и заложил руки за спину.

– Нет, похоже, ты не понял, – сделал вывод противник. – Я сказал – никаких!

Беглец посмотрел на охотника с недоумением.

– Руки куда?

– Руки ты правильно сложил, но без команды, – пояснил словоохотливый враг. – Теперь направо и шагом марш…

– По тропе?

– Нет, вон в тот распадок.

– И долго?

– Идти? Долго… Сегодня вообще все почему-то долго… Ты не заметил?

– Что – все?

– Все, я же сказал.

– А-а… – Преображенский пожал плечами. – Нет, не заметил.

– А звезды видел? – Охотник задал вопрос после заметной паузы, словно сомневался, стоит ли делиться с добычей своими сомнениями.

– Днем? – Сергей искренне удивился и невольно взглянул на небо. Красное солнце уже коснулось горизонта, но до появления звезд было еще часа два.

– Ладно, забыли. – Противник нахмурился. – Шагай!

Преображенский покорно склонил голову и побрел по тропе. Что имел в виду охотник, осталось для него тайной, хотя на мгновение князю почудилось, что он действительно видит звезды. Даже не звезды, а так, какие-то отблески, игольные проколы в кровавом небесном полотнище. Наверное, это видение было вызвано жаждой или желанием найти вокруг хоть что-нибудь обнадеживающее, какой-то знак свыше. О чем мог свидетельствовать такой знак – еще вопрос, но смиряться с участью пойманной жертвы Сергей не хотел и потому цеплялся за любую соломинку. Звезды среди бела дня… Знамение не рядовое. Даже более чем… Если только это не космолеты на ближней орбите. Скорее всего, так оно и есть, но… А вдруг, вот прямо сейчас, разразится катаклизм? Например, потоп!.. Сергей тряхнул головой и едва заметно усмехнулся. В такой ситуации потоп был бы не катаклизмом, а избавлением. И все же – к чему бы это? Звезды, в полдень… Предвестие конца света? Слишком вычурно. Просто непонятное современной науке природное явление? Чьей, спрашивается, науке – чинидов или землян? Если у них между звезд летает дармовая энергия, а все пространство пробуравлено естественными внепространственными червоточинами, то почему бы не возникать время от времени новым фокусам? И все же беспокойство явно не обремененного привычкой думать чинида князя заинтриговало. Враги, конечно, могли начать задумываться о неоднозначности окружающего мира, например, после того, как земляне показали, насколько этот мир хрупок. Сначала своим прибытием, после – ядерной бомбардировкой Семри. Но неужели задумались все, вплоть до лагерных охранников?

– И давно это, на небе? – Князь бросил на конвоира короткий взгляд.

– Лишние разговоры, как и телодвижения, – буркнул охотник, – не приветствуются.

Судя по смене настроения, тема была ему неприятна. Видимо, потому, что он не понимал сути происходящего и где-то в глубине души этого боялся.

– Ладно. – Сергей снова опустил взгляд к тропе. Она петляла все так же отчаянно и тошнотворно. Только теперь в обратном направлении. А еще рядом не было Гороха. Куда мог подеваться этот хитрый лис и почему охотника это не интересует? Эти вопросы отвлекли Преображенского от более тягостных дум. Например, о том, удалось ли уйти офицерам? А если да, то помогли кому-то из них пресловутые местные партизаны или нет?..

Тропинка вильнула снова и вывела на небольшую поляну.

– Вот здесь и отдохнем. – Охотник скинул с плеча рюкзак и указал на самое толстое дерево. – Садись спиной к дереву, руки вытяни перед собой.

Он разомкнул «браслеты» и шагнул назад. Сергей сел, оперся о ствол спиной и вытянул руки ладонями вниз. Ноги гудели, голова кружилась, а сухой шершавый язык, казалось, уже не помещался во рту.

– Дальше двинемся часа через два, – сообщил охотник, вновь застегивая наручники на запястьях пленника. – Не жмут?

– Заботливый какой, – процедил князь сквозь зубы.

– Я такой. – Враг рассмеялся и, покопавшись в вещмешке, достал тонкую, но прочную титановую цепочку с двумя оковами. – Ты не против?

– Валяй. – Сергей сделал вид, что не обратил внимания на сквозящую в голосе противника издевку.

Тот пропустил цепочку между его руками и застегнул оковы на щиколотках. Передвигаться в таких кандалах можно было, только пригнувшись к коленям.

– Теперь порядок, – оценил охотник свою работу и подбросил на ладони кольцо с парой ключиков. – Стреножил я тебя, как коня.

Он весело рассмеялся и сунул ключи в карман.

– Есть будешь? – Он снова залез в рюкзак и вынул оттуда пакет с едой.

– Попить бы… – Сергей покосился на флягу.

– Я бы рад… – Враг отцепил флягу и встряхнул. – Только тут мне самому на два глотка осталось. Придется потерпеть, дружище.

– Скотина ты… дружище. – Князь опустил потемневший взгляд к земле.

– Зря ты так… – Охотник, казалось, огорчился.

Он присел напротив Преображенского и протянул флягу. Князь недоверчиво взглянул на врага. Тот доброжелательно улыбнулся и указал глазами на флягу. Сергей осторожно потянулся губами к горлышку сосуда, но охотник коротко и сильно ударил его кулаком в подбородок. Голова землянина откинулась назад, и он приложился затылком к стволу. В глазах вспыхнули яркие желтые искры, но это быстро прошло. Охотник был, конечно, крепким мужчиной, но все-таки чинидом. По боксерским меркам – «мухачом». А князь, по тем же меркам, выступал в тяжелом весе и держать удары умел.

– Никаких телодвижений без приказа, – назидательным тоном заявил враг. – Забыл, что ли, бегун?

Он выпрямился и пнул пленника в живот. Сергей скорчился, завалившись на бок.

– Ну вот, опять, – огорчился противник. – Непонятливый ты, землянин.

Он пнул князя в бедро, затем еще раз в живот и в лицо. Преображенский сплюнул кровью.

– Вот и попьешь. – Охотник ухмыльнулся и, отойдя на пару шагов в сторону, уселся на землю. – Та-ак, где тут мой ужин?

Прокашлявшись, Сергей осторожно ощупал чуть припухшую скулу и взглянул на врага.

– Я тебя не виню, – как ни в чем не бывало заявил охотник. – Не всем же быть от рождения дисциплинированными и понятливыми. Это как талант. Одним Великий Сунджа дает красоту, другим задатки художника или поэта, третьи – прирожденные музыканты… Есть математики, химики какие-нибудь… А есть солдаты. Бойцы и командиры, понимаешь? В окружающей действительности для них нет какой-то особой ниши, но без них миру просто никуда. Ведь все эти поэты только там, в фантазиях своих незаменимы, а в реальной жизни они беспомощны, как младенцы. Никто их не защитит от таких, как ты, например. Никто, кроме солдат. Таких, например, как я…

– Жлоб ты, а не солдат, – прохрипел Сергей.

– Вот ты бы тоже мог стать бойцом мирового порядка, как твой друг… правитель Бородач, кажется. Правильно я его назвал? – Охотник прицелился в беглеца бутербродом. – Но у тебя талант воина кем-то испорчен. Воспитание, наверное, было неправильное. У тебя кто родители? Что молчишь, обиделся? Ты, быстрый олень, не обижайся. Это жизнь. Да… А впрочем, не отвечай, я угадаю… Отец – вельможа средней руки, а мать – дама какая-нибудь придворная, так? Аристократы. Верно? Вот они тебя и испортили. Если б они тебя хотя бы в военное училище определили… Да что теперь-то? Поздно. Вот верну тебя в лагерь, а там и кончится твоя карьера. Не захотел на Тиранию в шахте работать – отдыхай. Только уж окончательно, в могиле. У нас за побег никаких поблажек. Казнь с отсечением головы!

– Слушай, – не выдержал князь, – откуда ты такой умный?!

– А что?

– Можно, я сяду?

– О, уразумел! – Враг поднял кверху указательный палец. – Садись. Ну и рожа у тебя!

– Твоими стараниями. – Беглец уселся и обхватил себя руками, чтобы хоть как-то унять боль в животе.

– Ничего, заживет. – Охотник беззаботно рассмеялся. – Эх, землянин… Дикарь ты бестолковый! На что жизнь свою выменял?

Он с усмешкой покачал головой и потянулся за флягой. При этом лучемет оказался от него слева, и, хотя враг по-прежнему чуть касался оружия пальцами левой руки, Сергей решил, что среагировать он не успеет.

Чуть встряхнув рукой, Сергей согнул кисть так, чтобы нож скользнул из рукава точно в ладонь. Задержав дыхание, князь всем телом подался назад и, качнувшись обратно, резко вывернул кисти обеих рук вперед. Звук летящего клинка был почти неслышным и настолько необычным, что враг на него даже не отреагировал. Он удивленно взглянул на торчащую из груди рукоятку – нож вошел между ребрами глубоко и точно, – затем на пустые ножны вокруг своей щиколотки и царапнул слабеющими пальцами по корпусу лучемета. Ему почти удалось подцепить ремень оружия, но силы иссякли, и охотник завалился навзничь.

Преображенский вскочил на четвереньки и, гремя кандалами, приблизился к поверженному противнику. Охотник перевел на него удивленный взгляд и несколько раз коротко кашлянул, выплевывая кровь. Говорить он не мог, по пути к сердцу нож задел еще и легкое.

«Добей», – одними губами прошептал умирающий.

Сергей поднял было лучемет, но передумал. В рюкзаке оказался только один запасной энергопакет. Боекомплект был очень скромным. Судя по всему, этот умник собирался за легкой добычей.

– Мне еще топать и топать. – Князь неудобно изогнулся и жадно припал к фляге.

Напившись, он вытер рот рукавом и снова взглянул на охотника. Тот был еще жив.

– Ты не будешь возражать, если я воспользуюсь твоим имуществом? – спросил Сергей тем же издевательским тоном, каким буквально десять минут назад с ним разговаривал враг.

«Добей!» – снова шевельнул губами противник.

– Нет. – Преображенский быстро разомкнул оковы, бросил флягу в рюкзак и повесил на плечо лучемет. – Талант воина – это не то же самое, что готовность стать солдатом. – Сергей поднял панаму охотника и нахлобучил ее на голову. – Солдат – это винтик в военной машине, деталь оружия, а воин – сам по себе оружие. Жаль, зоркий сокол, что узнал ты об этом так поздно.

Охотник захрипел, выплюнул несколько сгустков крови, потом дернулся и затих. Сергей провел пальцами по его векам и поднялся. Впереди был тот самый заветный конец пути, а на плече висел лучемет – обоснование уверенности в том, что цель вполне достижима. Преображенский поправил панаму и взглянул вверх, чтобы сориентироваться по солнцу. Увиденное его почти не удивило. Вернее – у него не было ни времени, ни сил удивляться. Солнце только начало заходить, а сквозь багрянец вечернего, да какого там вечернего, почти еще дневного неба проступили звезды. Их было немного, десятка три, и выглядели они не совсем так, как ночью – крупнее и ярче, – но все же это были не видения и не отблески висящих на орбите космолетов, а настоящие звезды. Сергей нахмурился и приказал себе выкинуть все лишнее из головы. Сейчас, как и раньше, перед ним стояла одна-единственная задача. Он должен выбраться. А со звездами можно разобраться и позже. Преображенский еще раз взглянул на инкрустированное бледными звездочками небо и двинулся по направлению к реке.

«Где шляется Горох – это да, это вопрос, а лишние звезды над планетой Торбан… Не над Землей же…»

* * *

К тому моменту, когда между деревьями показались первые силуэты городской окраины, костюм на Сергее высох третий раз за сутки. Форсировать реку, сначала туда, затем – выше по течению – обратно, оказалось ничуть не приятнее, чем купаться в подземном потоке. Вода была настолько холодной, что не спасал даже костюм. Ночь подходила к концу, и черное небо слегка порозовело, но видимость была пока неважной. Однако для того, чтобы оценить обстановку, освещения хватало.

Чуть левее ряда аккуратных домиков-куполов возвышались серебристые полусферы ангаров. Видимо, это и был край космодрома. Между ангарами бродили какие-то люди – издалека было не разобрать, охрана или технический персонал, – а вдоль домиков вышагивали солдаты. Сергей не знал, как была поставлена служба раньше, но сейчас плотность патрулей внушала опасение. Они были повсюду. Преображенский порылся в трофейном рюкзаке и нашел небольшой бинокль. Увеличение приборчика оказалось вполне приличным, и князь принялся неторопливо изучать схему движения часовых вокруг космодрома. При этом он не забывал периодически переводить взгляд на домики, хотя не особо надеялся увидеть Нину, ведь он не был уверен, что она живет именно на этой улице.

Наблюдение заняло почти все время до восхода. Когда же солнце явило над горизонтом свой широкий тусклый край, Сергей решил действовать. Под прикрытием темноты идти, возможно, было бы разумнее, но князь не питал иллюзий. Если в городке объявлен режим повышенной бдительности, светло вокруг или темно, значения не имело. Собаки, электронные сторожевые системы, режим ночного видения в забралах боевых шлемов… Чиниды умели и воевать, и охранять объекты в любое время суток.

Преображенский натянул панаму на самые глаза и постарался предельно ссутулиться. Издалека, возможно, солдаты примут одиноко бредущего человека за своего охотника и не станут поднимать тревогу до того момента, как он приблизится. А после… Все будет зависеть от реакции самого Сергея. После можно будет совершить рывок в сторону нескольких служебных зданий. За ними развернулось целое поле разнокалиберных контейнеров, ящиков и полуразобранных машин. И край поля почти примыкал к космодрому. Если удастся, там можно будет затеряться и просидеть до того момента, когда «приземлится» или, наоборот, соберется стартовать какой-нибудь корабль… А после – все опять же будет зависеть от расторопности. Быстрый проход сквозь посты, захват… Без помощников это сделать сложно, но князь получил хорошую специальную подготовку и не раз участвовал в учениях собственного отряда охраны. Этим элитным подразделением командовал лично Воротов-младший, и так же, как эскадра «Огненный шторм» в космосе, этот отряд был лучшим в наземных операциях. Тогда, во время учений, Игорь не давал князю никаких поблажек. Он гонял своего правителя до седьмого пота, причем в роли рядового. Собственно, надеясь на полученный в отряде опыт, Сергей недавно и вызвался вести десантный батальон на штурм покоев Бородача. Опираясь на этот опыт, он собирался прорываться и сейчас. Риск был велик, но выбора у князя не оставалось.

Сергей шел неторопливо, рассчитывая выйти на окраину как раз посередине между ближайшими патрулями. Они бродили в пределах прямой видимости, но все же не бок о бок. Метров двести до левого и чуть больше до правого. Вполне нормальное расстояние для идентификации одежды, но великоватое для того, чтобы рассмотреть лицо и оценить рост. Если, конечно, не пользоваться биноклем.

Левый патруль из трех солдат топтался на месте, что-то оживленно обсуждая. Появившийся из леса «охотник» их не заинтересовал. Пятеро солдат правого патруля вели себя более сдержанно и были бдительны, хотя и вовсе сидели на каком-то низком металлическом сооружении. Двое воинов нехотя встали и медленно двинулись к Сергею. Он сначала сделал вид, что не замечает их интереса к своей персоне, но один из солдат что-то крикнул, и князь был вынужден остановиться. Как поступить дальше, он не знал. До свалки-лабиринта оставалось буквально двадцать шагов, но прорываться туда с боем означало бы верную гибель. Ведь это не лес, и скрыться от тщательного прочесывания там не удастся.

– Сергей? – едва слышно шепнул кто-то за спиной.

Князь обернулся и тут же склонил голову, как бы почтительно кланяясь. Даже сутулясь, он был выше Нины, и это следовало немедленно скрыть.

– Сделай вид, что выслушала от меня какую-то любезность, а затем пошли подальше, желательно жестом, – скороговоркой произнес князь. – Хорошенько пошли, настойчиво, чтобы у меня был повод попятиться!

– Как ты назвал меня, чинид?! – зло крикнула княжна. – Царицей небес?! Ты намекаешь на то, что я похожа на столб, подпирающий небеса?! Коротышка! Проваливай отсюда! Немедленно! Безмозглый вояка! Охотник за юбками!

Сергей кланялся часто и торопливо, отступая при этом к контейнерной свалке. Он старался держать в поле зрения и Нину, и приближающихся патрульных. Княжна играла хорошо, но солдаты в суть «скандала» пока не вникли. Преображенский почувствовал, как замирает сердце. Еще десять шагов, и они смогут рассмотреть, что перед ними никакой не охотник, а землянин, и тогда…

– Убирайся! – тоже понимая, что концерт срывается, крикнула княжна. Она в отчаянии показала «охотнику» кулак и вдруг оттопырила средний пальчик. Сергей чуть не споткнулся от удивления. Он с трудом подавил спазм смеха и снова поклонился, выигрывая на этом поклоне с попятным движением еще несколько шагов.

И тут ситуация разрядилась. Князь перевел взгляд на приближающихся солдат и обнаружил, что они уже никуда не идут, а ржут, едва не падая на землю. Сергею стало любопытно – откуда этим чужакам известен смысл освоенного нежной и благородной княжной похабного жеста, но любопытство могло подождать. Преображенский сделал еще один шаг и боком скользнул в тень первого из спасительных контейнеров…

* * *

– Сергей! – Нина шла медленно, заглядывая во все закоулки бесконечного лабиринта ящиков, остовов машин, больших и малых деталей различных механизмов и вросших в землю контейнеров.

– Я здесь, княжна. – Преображенский прижал Нину к себе и прикрыл ей рот ладонью. – Тише!

Нина обняла его и замерла, едва слышно вздохнув. Как показалось князю – с облегчением.

– Кто научил тебя так ругаться? – шепнул Сергей, чуть отстраняя девушку.

– В кино видела. – Нина слабо улыбнулась. – Охранники приходили ко мне трижды. Последний раз – полчаса назад. Я сказала, что собираюсь спать, и они обещали не тревожить. Идем…

– Мне кажется, что здесь безопаснее, – с сомнением произнес князь.

– Они хотят прочесать свалку, я подслушала разговор двух офицеров. – Нина замялась, словно не решаясь сказать что-то важное.

– Что еще они говорили? – Сергея охватило неприятное предчувствие.

– Они поймали почти всех беглецов… землян… – Девушка отвела взгляд и украдкой смахнула слезинку. – В розыске только ты, Горохов и трое технократов.

– Технократы тоже бежали? – Князь нахмурился. – Черт… Эти чиниды не такие уж слабаки.

– Стражников очень много. К ним прибыло подкрепление. Я видела чужих солдат. Они такие страшные… У них зубы… как у зверей. Кажется, их называют краагенами. А еще мне показалось, что их боятся даже сами чиниды.

– Немудрено, – задумчиво произнес князь. – Тем более опасно идти к тебе. Вдруг за твоим домиком следят?

– Да, следят, но я угостила солдат настойкой. Они не придут в себя еще час, а после не посмеют признаться, что заснули на посту.

– Настойкой?

– Мне было скучно, вот я и занималась кулинарией, – Нина снова улыбнулась. – Выпросила у интенданта немного спирта… Теперь ко мне заходят все свободные от дежурства офицеры. Они никогда не пробовали спиртного, и для откровенных разговоров им хватает одной рюмки. Ну, а солдатам я дала почти тройную порцию.

– Я всегда говорил, воздержание от чего бы то ни было – губительно. – Сергей усмехнулся. – Идем.

Домик был уютным, но каким-то прозрачным. Тонкие стены и символический силовой купол крыши могли предохранить от осадков, которых летом на Торбане и так было немного, но почти не спасали от прослушивания. Любой более-менее мощный микрофон направленного действия мог снять звуковые колебания стен, да и самого поля в два счета. Оценив надежность убежища по пятибалльной шкале на твердую «двойку», Сергей снова прижал к себе Нину и едва слышно шепнул ей на ухо:

– Говорить будем жестами…

Она кивнула и указала на постель.

«Тебе надо отдохнуть», – читалось в ее взгляде.

«Не важно», – князь небрежно махнул рукой.

«Я же вижу, как ты устал». – Она нежно провела пальцами по его волосам и лицу.

«Я не хочу терять такие бесценные минуты. – Сергей взял ее за руки. – Рядом с тобой я не чувствую усталости…»

Нина чуть потянула его к себе и села на низкий диванчик. Преображенский присел рядом и обнял ее за плечи. Так они просидели довольно долго. Неподвижно, словно впитывая каждой клеткой тела энергию друг друга и подзаряжая порядком севшие от множества испытаний внутренние «аккумуляторы», словно… Сергей прижал Нину чуть крепче, и она подалась к нему, хотя казалось, что ближе быть уже нельзя.

Преображенский поймал себя на мысли, что ближе быть все-таки можно, однако это не является сейчас ни главной, ни второстепенной задачей. И не потому, что вокруг враги и в каждую секунду это счастье – просто быть рядом – могло закончиться. Нет. Дело было в том, что Нина для него являлась не тривиальным объектом вожделения. Она была чем-то более значимым… Кем-то более значимым. Сергей никак не мог подобрать нужного слова… Она была частью его самого. И слова здесь были излишни. Чувство потому и называется чувством, что не требует словесного описания. Оно просто существует, управляет эмоциями, поведением и устремлениями. Оно перекраивает сознание и выворачивает душу, словно по команде «к осмотру». Каков был прогноз для чувства, зародившегося на поле сражения и прошедшего все этапы развития там же? «Любовь до гроба», «полевой роман», «сильное до умеренного»?.. Разве это имело сейчас значение? Вот сидел он, рядом, в его объятьях сидела она. Больше ничего вокруг не существовало. Разве этого мало?

Сергей наклонил голову, и почти сразу к его губам прижались губы Нины. «Никто не бывает один, даже если б он смог…» – вспомнилась ему стихотворная строка. Преображенский с удивлением осознал, что всю жизнь был один. У него были родители, друзья, подруги… и немало подруг, но он никогда не находил в их обществе полноты и завершенности чувств, мыслей, ощущений… Законченности мироздания – вот чего, по большому счету, он не находил. А с Ниной он пока даже толком не познакомился, но чувствовал, что нашел именно Ее, ту, которая ждала именно Его… Князя Сергея Преображенского.

Что думала на этот счет Нина, осталось загадкой. Говорить они не могли (да и не хотели), а жесты с такого расстояния рассмотреть было трудно. Впрочем, их и не было. Медленное, почти неуловимое движение «молний» комбинезонов, бурные, страстные, почти горячечные, но долгие ласки, незаметное, словно случившееся само по себе, перемещение на кровать…

Протяжный вздох Нины… затем снова ласки, снова вздох, другой…

«Пусть сойдут с ума от любопытства все операторы подслушивающих систем…»

Когда солнце выбросило из-за горизонта первый луч, Сергей нежно поцеловал княжну и в сладостном изнеможении откинулся на подушки. Он снова не мог даже примерно предположить, что думает Нина, но ему почему-то казалось, что она счастлива. А в таком состоянии что за необходимость – думать?

Возлюбленная в сладком полусне прижалась к его плечу. Сергей не шевелился, чтобы не нарушить ее сон. Он лишь повернул голову в сторону окна и наблюдал, как разгорается заря. Сон почему-то не шел. Князь на время закрыл глаза и попытался уснуть, но спустя минуту снова уставился в окно.

Побег, усталость долгого перехода, схватка с охотником, близость с Ниной – все это отвлекло от главных размышлений, но сейчас в предутренней тишине тревожные мысли вернулись вновь. Мысли о чудовищном обмане, в котором живет Гордеев, о предательстве… родственничка? Как там называется брат жены? Шурин? Брат жены? Вообще-то Нина никаких обещаний ему не давала, но… Да нет, черт возьми! Конечно, она не откажется! Что за сомнения?! Значит, шурин? Вот уж Гордеев будет «доволен». Так бы – расстрелял на месте этого предателя, после как-нибудь объяснил бы народу Европы, помягче, поделикатнее, что князь погиб при исполнении… вечная память. А теперь придется маневрировать. Правитель одной Европы – полбеды, а вот единое семейство двух княжеств – беда полновесная. С плеча тут не рубанешь. Хотя до Гордеева еще надо добраться. Теперь во что бы то ни стало и непременно вместе с Ниной!

Сергей осторожно поцеловал девушку в закрытые глаза, и она сквозь сон улыбнулась. Сердце князя снова защемило. Определенно, он нашел свою судьбу. Если раньше Сергей опасался, что это лишь иллюзия, теперь он был уверен в своем чувстве. На степень его влюбленности не повлияло ничто – ни усталость, ни сам факт близости (где-то в глубине души было такое опасение: увидел, загорелся, победил, остыл…). Сейчас Нина была ему еще ближе и дороже, чем раньше. Теперь она была частью его жизни, его существа, его судьбы…

За окном что-то стукнуло, и Сергей очнулся. Он так и не смог уснуть, а пребывал в какой-то полудреме, поэтому отреагировал на посторонний звук очень живо. Он осторожно высвободил плечо, встал и на цыпочках подобрался к окошку. Новый рассвет мало чем отличался от предыдущего. Те же багряные сумерки, тени домов, кустов-деревьев и… юркие силуэты людей. Вот мелькнул один – от соседнего дома к ближайшему контейнеру свалки, вот другой – исчез где-то рядом с домиком княжны, скорее всего, человек залег на дне ограничивающей территорию канавы…

Преображенский быстро натянул комбинезон и тронул за плечо спящую девушку. Княжна открыла глаза, но несколько долгих секунд никак не могла прийти в себя. Однако, увидев одетого Сергея, поняла все без слов. Трогательно прикрываясь простыней, она нашарила свою одежду и принялась торопливо одеваться. Шороху было гораздо больше, чем хотелось Преображенскому, и он уверенно положил руку на ее плечико. Нина на мгновение замерла, затем кивнула и продолжила одеваться быстро, но уже без дрожи в руках.

Сергей взял со стола трофейную лучевую винтовку и сдвинул рычажок активации. О том, чтобы сдаться в плен, не могло быть и речи.

Нина удивила его тем, что на секунду нырнула под кровать и выбралась оттуда уже с маленькой копией стандартного лучемета – видимо, чинидским вариантом лучевого пистолета. Откуда у княжны взялась эта опасная игрушка, оставалось только гадать.

Преображенский попытался рассмотреть обстановку, но сумерки скрадывали контуры и тени. Все, что он выяснил, описывалось двумя словами: «полное окружение».

Выскользнуть из ловушки можно было лишь одним способом – неожиданно бросившись на прорыв. Добежать до контейнеров, а там… Нет, если чиниды всю ночь прочесывали свалку, там сейчас собралось полгарнизона. Бежать прямо в лапы врагу было бы глупо. Оставалось прорываться прямиком к космодрому. Примерно триста метров по открытой местности, затем посты, силовое ограждение, запертые ангары… Шансов спастись не больше, чем у карасей на сковороде. Вот если бы на посадочном поле стоял готовый к взлету корабль…

Откуда-то из-за соседних домиков донесся раскатистый рокот. Сергей удивленно вскинул брови. Корабль? Садится? Нет, никаких огней, кроме тускнеющих утренних звезд, в небе не наблюдалось. Тогда готовится к взлету? Скорее всего да. Ну что же, вот и шанс. Один на тысячу.

Князь обернулся к Нине. Она была уже полностью готова. Преображенский ободряюще улыбнулся и указал в сторону космодрома. Девушка решительно кивнула. С ним она была готова пойти куда угодно, хоть в бой, хоть прямиком в адское пламя.

«Разница, впрочем, невелика», – подумалось Сергею.

Он взял лучемет наперевес и приготовился к рывку. В ту же секунду рокот усилился, и от мощной вибрации задрожали хлипкие стены. Складывалось впечатление, что невидимый пока корабль движется к домикам. Если так, то лететь он должен был на предельно малой высоте – не больше метра, – и что оставалось после его прохода на земле, представить было легко, поскольку оставалось наверняка немного. Только выжженная полоса шириной в полкилометра. Маневрировать «на хвосте», на случай отказа антигравов, учили и земных пилотов, однажды Сергей видел такую тренировку на астероиде Жуковский. Но там на многие километры расстилалась гладкая каменистая пустыня, а здесь…

Неожиданно ближайшие к окраине ангары ярко осветились, к рокоту прибавился вой и гул пламени, и Преображенский увидел выползающую из-за космодромных построек махину крейсера. Он действительно шел на подушке из огня, плавно покачиваясь и сияя, словно искусственное солнце. Таких ясных дней на Торбане, наверное, еще не видели. Сергей оглянулся и с удовлетворением отметил, как отчетливо прорисовываются силуэты врагов, замерших в немом изумлении. Они зачарованно наблюдали, как рушатся конструкции ангаров и наливается малиновым цветом силовое ограждение космодрома. Казалось, они напрочь забыли о Преображенском и Нине. Крейсер на мгновение замер у «забора», а затем спокойно двинулся дальше. Видимо, в генераторе силового периметра сработали предохранители, и он отключился.

До Преображенского дошла волна сильного жара. Он невольно прикрыл лицо рукой и заслонил собой Нину. Корабль уже выходил на окраину поселка.

– Они ушли! – пытаясь перекричать грохот, воскликнула Нина.

Сергей обернулся. Врагов поблизости действительно не осталось. И чиниды, и краагены сочли самым разумным ретироваться. В общем-то решение они приняли верное. Кто управляет безумным крейсером и какую цель преследует, было неизвестно, а раз так, лучше всего уйти в сторону и дождаться подхода кораблей. С махиной космического крейсера могли совладать только такие же левиафаны. Пешим стрелкам здесь делать нечего.

Сознание требовало от Сергея бежать без оглядки, но глубже, в подкорке, шевелилось предчувствие, которое останавливало князя и удерживало на месте, несмотря на невыносимый жар. Хорошо еще, что у чинидов не было термоядерных двигателей. В этом случае для парочки землян, оказавшихся так близко к выхлопу, все давно бы закончилось…

Крейсер сжег уже почти все домики на окраине, и теперь его «хвост» долизывал последний, ближний к жилищу Нины. Сергей повернулся к кораблю спиной и прижал девушку к себе. Волосы на затылке накалились, ткань комбинезона перестала справляться со своими обязанностями, и по спине князя разлилась острая, зудящая боль. Преображенский зажмурился и стиснул зубы. Бежать! Нет, теперь уже поздно… Он сделал ставку и проиграл…

Оглушительный рокот вдруг резко пошел на убыль, яркий свет погас, а жара немного отступила. Во всяком случае, спину больше не жгло. Сергей открыл глаза и с опаской обернулся. Корабль стоял на посадочных штангах, сияя раскаленными дюзами, буквально в двухстах метрах.

– Ваша светлость, будем сматываться или глазья таращить?! – заорал из раскрывшегося грузового люка Горох. – Смотрите, сейчас земля остынет и зубастики вернутся! А они знаете какие мастера горлы грызть?!

Сергей стащил с кровати одеяло, набросил его на голову Нины, сам обмотал голову простыней и крепко схватил княжну за руку. Они задержали дыхание и побежали по обугленной, потрескивающей земле к аппарели крейсера…

ГЛАВА 7

Май–июнь 2323 г. Земля – Даная – Рубеж

– Ваши обвинения слишком серьезны, князь. – Начальник Службы Безопасности ОВК Барышев поиграл лазерным пером и поставил на листке очередную галочку. Что он обозначал этими закорючками – количество кажущихся несоответствий в рассказе Преображенского или, наоборот, доказательств его правоты, Сергей понять не мог.

– Да, это так. – Он посмотрел на Гордеева.

С момента последней встречи Великий Князь осунулся, а взгляд его как-то потускнел, словно правителя мучила затянувшаяся болезнь.

– Бородач воюет на переднем крае, – задумчиво произнес Гордеев. – И неплохо воюет. Его флот вместе с ударной группой кораблей чинидов разбомбил уже больше половины стратегических объектов Технократии.

– Об этом я и говорю, – кивнул Сергей. – Конта подстроил все так, чтобы мы до последнего момента были уверены в том, что наш враг – Технократия. Допросите прилетевших со мной инженеров. Миллор отвечал за техническую безопасность на Семри, да и Сторрус с Гориннусом подтвердят. Никакой разведки боем технократы не проводили. И засада у Рубежа была устроена чинидами.

– Откуда вам это известно? – снова спросил Барышев.

– Как это – откуда?! – возмутился Преображенский. – А кто, по-вашему, взял в плен меня и уцелевшие корабли «Огненного шторма»?! Или вы думаете, что я провел все это время не на рудниках Торбана, а на курортах Роммы?

– Мы обязаны рассмотреть все версии, – уклонился от ответа начальник СБ. – Вот вы утверждаете, что Горохов при содействии офицеров Технократии захватил крейсер. Так? А скажите, насколько высоким уровнем спецподготовки обладает ваш канонир? Он служил в специальном отряде Игоря Воротова? Или в десанте?

– Он был корректировщиком «Шторма», – с досадой ответил Преображенский. – Но любой офицер моей армии подготовлен не хуже рядового спецназовца. Даже если это офицер летного состава. Чиниды не ожидали такой наглой вылазки. К тому же периметр космодрома, с их точки зрения, хорошо охранялся. Все это привело к потере бдительности. Когда группа под началом моего лейтенанта пробралась на территорию космодрома, долго искать корабль им не пришлось. У первого же крейсера был беспечно распахнут грузовой люк, а на борту возились только двое механиков да дремали трое часовых. Снятие часовых, по-моему, обязательный элемент обучения любого спецподразделения любой армии. Не так ли?.. А поднять крейсер Горохову помогли технократы. В электронно-механических системах военного назначения они разбираются досконально.

– Хорошо… допустим, – согласился Барышев. – Горохов сумел незаметно проникнуть на вражеский крейсер, быстро разобрался с незнакомыми системами управления и даже справился с довольно сложной задачей – поднять корабль «на огонь» и привести его точно в заданный квадрат. Почему же другие офицеры не сумели оторваться от преследования?

– Этого я не знаю. – Сергей нахмурился. Судьба остальных ребят была для него болезненной темой. Князь был почти уверен, что их уже нет в живых.

– Выходит, вы бросили своих людей на верную гибель, чтобы вернуться домой самому?

– Они прикрыли меня. По собственной инициативе. – Преображенский едва сдерживал готовый прорваться наружу гнев.

– По собственной инициативе, – повторил службист. – И вы эту инициативу приняли. Понятно… И вот, под прикрытием своих офицеров, вы незаметно пробрались в поселок и чудесным образом спасли княжну. Как в сказке… А затем прилетел лейтенант Горохов на «сером волке» и унес вас из тридевятого царства домой. Очень хорошо…

– К чему вы клоните?!

– К тому, князь, что на самом деле все могло быть иначе. Вы попали в засаду технократов и в решающий момент сражения дрогнули. Не бросились в контратаку, как это сделал Бородач, а просто сдались на милость победителю. Технократы проводили вашу эскадру до Роммы, а после предложили вам сделку – свободу в обмен на перемирие. Силы врага на исходе, он не справляется с войной на два фронта, и передышка ему жизненно необходима. Использовать вас в качестве инициатора сепаратных переговоров более чем разумно.

– Это самый бессмысленный бред из всего, что я слышал за свою жизнь! – почти крикнул Сергей. – Я пожертвовал лучшими офицерами флота Каллисто, я рисковал жизнью, а в благодарность за это выслушиваю какие-то несуразные обвинения! Постыдились бы, генерал!

– Постой, не ерепенься, – устало произнес Гордеев. – Барышев сгустил краски, но ведь нам надо разобраться. Пойми нас правильно, Сергей Павлович. Ваша с Бородачом конфронтация могла подтолкнуть на рисковые шаги и того и другого.

– Ну да, – Сергей горько усмехнулся. – Чувствую, рождается новая версия. Никакой засады не было. Просто, воспользовавшись ситуацией, мы расстреляли «Старинова», чтобы не осталось свидетелей, и свели счеты. Вы на это намекаете, ваша светлость?

– А стоит намекать? – Гордеев взглянул на князя с интересом.

– У меня нет версий. Только факты. Если хотите, я их повторю. Бородач спелся с Контой. Не знаю, что наобещал ему этот советник Великого Тирана, но князь Европы на его наживку клюнул. В результате мы попали в засаду, единственной целью которой было завладеть нашим ядерным оружием, не навлекая при этом подозрений на Бородача. Экипажи моих кораблей были отправлены в лагерь на Торбане – планете Тирании, туда же сослали на временное поселение княжну Нину. Возвращать ее домой было пока нелогично, ведь, по версии Бородача, мы все, и она в том числе, погибли. Эта версия должна была просуществовать до какого-то момента, и Нине предстояло дождаться этого момента, коротая время в офицерском городке. Далее, из бесед с технократами я выяснил, что чиниды располагают вполне достаточным количеством трофейных космолетов, а компьютеры этих машин рассчитаны на самостоятельные рейды…

– А экипажи? – попытался перебить Барышев.

– Это была подстава. Неужели вы не поняли? Крейсер после прямого попадания ядерного снаряда не мог остаться целехоньким, всего с одной небольшой пробоиной. И уж тем более не могли сохраниться тела. Только пепел… Да и тот – в гиперпространстве. Ведь предохранители снарядов – это самая надежная деталь их конструкции. Отказов они не дают. Пораженная цель обязательно выталкивается из обычного пространства и взрывается уже в пустоте гиперхода!

– В пустоте… – Барышев на секунду притих. – А заправщики? Они же шли с Роммы? Как вы объясните этот факт?

– Они шли мимо Рубежа, – ответил Сергей. – Когда мы сбежали, я выяснил это у Миллора. Если пройти мимо тора, прямо по курсу окажется самая дальняя и самая укрепленная колония Технократии – Сетта.

– Нет, неправда, – возразил начальник СБ. – Сетта находится ближе Рубежа, если смотреть с Роммы. Там сейчас как раз сражается флот Бородача…

– Ближе, – согласился Преображенский. – Вы забыли о том, что Рубеж не подчиняется общим правилам? Возьмите в Генштабе формулу расчетов и проверьте. Вектор движения вещества Галактики направлен в сторону столицы технократов. Именно поэтому Сетта и «обогнала» Рубеж.

– Возможно. – Барышев все еще сомневался.

Гордеев тоже не спешил верить на слово Преображенскому, но прямо не возражал.

– Все равно, как-то странно это, – произнес Великий Князь. – Что же, получается, Бородач даже родную сестру не пожалел? Ведь всякое могло случиться, в засаде этой.

– Выходит, не пожалел.

– Ты его прямо каким-то зверем выставить хочешь. Я понимаю, ваши отношения…

– При чем тут отношения?! Если хотите знать, мы уже почти родственники! Не в отношениях дело, а в том, что Бородач – предатель!

– Постой, постой… – Гордеев от удивления даже не стал делать Сергею замечание за то, что он перебил самого Великого Князя. – Какие такие родственники?

– Мы с Ниной… решили обвенчаться.

– С княжной Ниной Борисовной?! – Правитель округлил глаза. – Когда успели?

– Успели, – Сергей развел руками.

– Чем дальше в лес, тем больше медведей. – Гордеев хлопнул себя по колену и рассмеялся. – Ай да князь! Времени зря не терял даже на рудниках! Она тебе передачки носила, что ли?

– Это раньше началось…

– Молодец. – Великий Князь все еще улыбался. – Только теперь твой рассказ совсем подозрительно выглядит. Ведь получается, ты – заинтересованное лицо. Было одно княжество, теперь будет два, если шурина устранить. Так?

– Так, – спокойно согласился Сергей. – Только не надо мне Европы. Хотите, прямо сейчас бумагу подпишу, что если мне перепадет европейский трон, я от него откажусь в пользу Великого Князя? Написать?

– Экий ты прыткий, – Гордеев усмехнулся. – Нет уж, князь Сергей. Сам расхлебывай, коли такое случится. Передо мной в благородство играть не надо. Я и без бумаг знаю, кто благородный, а кто по случайности титул заимел. Да и не перепадет тебе трон в полной мере. Максимум – спинка с подлокотниками, женина доля. А сидеть на нем даже без Василия найдется кому. Их ведь трое было у Бориса Бородача. Самый младший – Кирилл – малец еще, но через годик-другой вполне может братово место занять. Или ты его тоже в ренегаты зачислить решил? Ну-ну, не надувайся!

– А еще вопрос… – вдруг снова ожил Барышев. – Как вы объясните, что чиниды не применяют захваченное у вас оружие?

– Чтобы раскрыть себя и провалить весь план? Им хватает того, что к их группировке прикомандирован флот Бородача. А вот как вы объясните, что ядерное оружие не применяют технократы, если засаду устроили именно они?

– Так все же они?

– Барышев, не юродствуй, – приказал Великий Князь. – Прав Преображенский. В том положении, что сложилось у технократов, нанести хороший ответный удар было бы в самый раз. А они только из лучевых пушек лупят. Были б у них ядерные снаряды, мы давно бы узнали об этом.

– Я все равно настаиваю на более тщательном расследовании. Из предварительной беседы ясно одно – за Рубежом появилось тактическое ядерное оружие, и нам следует это учитывать.

– Расследуй, расследуй. – Гордеев кряхтя поднялся. – Князь все равно пока никуда не улетает. У него с сегодняшнего дня командировка в Генштаб начинается.

– Я хотел слетать на Каллисто, хотя бы на сутки.

– Успеешь. Там и без тебя все идет прекрасно. Воротов-младший командует, а Вяземский его контролирует. Прямо с Ио. Так что погостишь на Земле. Мысли свои с генералами обсудишь, да и просто после рудников отдохнешь, отъешься… А то вон смотри, кожа да кости! Опять же – медовый месяц! В военное время он может получиться коротким, так зачем время терять?

Гордеев покачал головой и, пряча ухмылку, направился к дверям во внутренние покои.

– Я остановлюсь в посольстве, – бросил Сергей Барышеву.

– Я бы порекомендовал гостевые покои Кремля, – попытался возразить генерал безопасности.

– Великий Князь ясно выразился – погостишь на Земле, а не посидишь под домашним арестом. – Князь смерил службиста взглядом. – Держитесь в рамках своих полномочий, генерал!

– Это была лишь рекомендация. – Барышев криво улыбнулся. – Нам придется еще о многом побеседовать…

* * *

– Вот так, брат-технократ. – Горох вывел окончательные цифры и развернул листок, чтобы их было видно Гориннусу. – А ты говоришь «система»! В картах думать надо, Горыныч, а не математические системы составлять. С тебя сто сорок целковых.

– У меня нет. – Инженер-лейтенант покраснел. – Но я отдам. Как только закончится… противостояние, я обменяю свои креды на рубли и отдам.

– Верю, верю. – Канонир похлопал его по плечу. – Но ждать конца войны совсем необязательно. Ты можешь еще отыграться. Распишем?

– Ты откроешь мне кредит?

– Ага, кредит доверия. – Горох распечатал новую колоду.

– А зачем новые карты?

– Чтобы все честно было. Вдруг ты решил, что к тем невезуха прилипла?

– Нет, ничего такого я не решил, но, если ты хочешь играть новыми, я не возражаю.

– Совсем разоришься, – не отрывая взгляда от компьютера, заметил Миллор. – Царь Горох большой мастер в… картах.

– Я уже почти нашел нужную систему игры, мне не хватает лишь одного алгоритма. – Гориннус потер руки. – И сейчас я его найду! Сдавай!

– Пропал человек, – зачарованно глядя в объемный монитор, сказал Сторрус. – Вот здесь, господин техник, земляне молодцы, на верном пути…

Он указал на какие-то ряды символов.

– Вы дома от компьютеров, наверное, вообще не отлипаете? – сдавая карты, усмехнулся канонир.

– Дома мы в них живем, – ответил Миллор.

– Как это?

– Вся окружающая действительность создана машинами.

– Понятно. Виртуальная реальность. Мы это уже проходили.

– И что? Вас это не устроило?

– Скучно стало. – Горох усмехнулся. – Мы же люди подвижные. Нам все пощупать хочется, туда слетать, сюда… Морду кому-нибудь набить, выпить, попрелюбодействовать малость… В общем, иные у нас наклонности. Не технические. Хотя и ваших коллег хватает. Таких же – кибернетически стукнутых.

– Корректировщик Горохов, – ожил интерком, – на выход!

– Кто зовет? Опять к Барышеву на допрос?

– Карантин окончен, князь вызывает, – доверительно сообщил дежурный офицер.

– Наконец-то, – с облегчением сказал Горохов. – А то прокисли в этом флигеле. Вам, посольским, это, может, и привычно, а меня уже тошнит… Третью неделю загораем!

– Не облезь от загара, – усмехнулся дежурный. – Поживей перемещайся.

– Лечу!..

Преображенский сидел за письменным столом и внимательно изучал висящую в воздухе голограмму каких-то звездных скоплений. Бросив на Гороха короткий взгляд, он указал на стул.

– Вот смотрю на эту модель и ни черта не понимаю, – признался князь.

– Ну так плюньте и ступайте к молодой жене. – Канонир расплылся в улыбке.

– Смирно, – холодно приказал Сергей. – Расслабился слишком!

– Виноват, – невольно поежившись, сказал Горох. Что-то в голосе князя было не то. Но офицер не понял, что конкретно его смутило, а потому решил этим пока не загружаться. – Давайте я свежим глазом оценю.

– Для того и позвал.

– Только что я должен увидеть? Какая вводная?

– Лишние звезды.

– Вот так задачка! На модели-то! Да тут не разберешь, какие из них нормальные, а вы лишние ищете.

– А так? – Князь провел рукой сквозь голограмму, и среди крошечных звезд появились знакомые канониру энергооблака. – И так…

Он еще раз взмахнул, и почти у носа Гороха вспыхнуло миниатюрное колечко Рубежа. При любом масштабе – несколько несоразмерное.

– Так – другое дело, – буркнул канонир, – только все одно – непонятно.

– Это самый свежий кадр, – пояснил князь. – Получен по гиперсвязи час назад. Обрати внимание, вот здесь системы, здесь звездные ассоциации, вон там пульсар.

– А лишние звезды-то где?

– Вот здесь, – Сергей указал почти на Рубеж. – Рядом с ним три десятка точек, видишь?

– Вижу. Не в масштабе что-то бублик. Он ведь всего с Луну диаметром был. Что же это за звезды получаются – меньше спутника?

– В том-то и дело. – Преображенский задумчиво потер подбородок. – А эту систему рядом с Рубежом узнаешь?

– Нет, а должен?

– Это система Торбана. И звездочки лишние я еще там впервые увидел. Средь бела дня светили.

– Вот эти маленькие? Такие яркие?

– Да. А теперь обрати внимание, как эти маленькие движутся. По эллиптической орбите вокруг своего светила и в то же время почти параллельно Торбану, с той же скоростью, тем же курсом.

– Ну я и говорю – спутники, – Горох кивнул. – Ничего удивительного.

– Они светятся, Горохов. Не отраженным светом, а сами по себе. Как настоящие звезды. Но самое интересное – расчет движения вещества.

– Опаньки! – Канонир удивленно выпучил глаза. – Сквозь бублик проходят?

– Вот именно. – Сергей откинулся на спинку кресла. – Торбан остается в стороне, а эти звездочки попадают точно в яблочко.

– Постойте, но ведь Рубеж прошел уже сквозь миллионы систем, и ничего не случилось. Ну, попадут эти светляки на нашу сторону, что с того?

– Не знаю, – Преображенский пожал плечами. – Просто мне не нравится сочетание фактов. Рубеж, сквозь который не проходит ничего, кроме наших космолетов, и то не всех – «Алферов» так из него и не вынырнул, – звезды размером с завалящий астероид, но яркие, словно микроновые… Так, глядишь, и до энергооблаков дело дойдет. Пока Рубеж на них не натыкался, но может случиться, что скоро это произойдет, и тогда…

– Что?

– Не знаю.

– Вот что я скажу, ваша светлость. – Горох почесал в затылке. – Зря вы голову нагреваете. Пройдут светляки сквозь баранку – будем думать, а пока это все теория. А что это за звезды?.. Что такое Рубеж, мы ведь тоже не понимаем. И энергооблака воспринимаем как чудо зарубежной природы. И червоточины у них на каждом шагу – никаких прыжковых установок и стационарных порталов не надо. Одной загадкой больше, одной меньше… Теперь уже не важно.

– Хорошо тебе, царь Горох. Пулю расписал, на койке повалялся и счастлив, – с досадой произнес князь.

– Зря обижаете. – Офицер насупился. – Просто эти феномены – дело для ученых. Пока не стреляют, нам они не интересны. Мы ж военные…

* * *

– Ваша светлость! – В кабинет, торопливо постучав, ворвался Панин. – Простите, что так бесцеремонно вторгаюсь… Срочный вызов! У вас интерком отключен, вот я и решил сообщить лично. Великий Князь вас к себе требует. Немедленно!

– Конвой не прислал? – Сергей усмехнулся.

– Говорят, Попова во дворце видели, – понизив голос, доверительно сообщил атташе.

– Контр-адмирала?! – Преображенский вскочил. – Вернулся?!

– Да, – дипломат улыбнулся. – Слава богу!

Сергей не распространялся о своих проблемах даже в беседах с доверенными лицами, но слухи уже давно расползлись по кулуарам. Появление Попова могло развеять все подозрения. И раз Гордеев не прислал конвой, так, наверное, и случилось…

Горох, с улыбкой до ушей, ждал князя у машины. Гордо покосившись на стаю притаившихся неподалеку от посольства репортеров, он раскрыл перед Сергеем дверцу и коротко поклонился.

– Ну, теперь мы повоюем! – плюхнувшись за джойстики управления, заявил офицер. – Бородача отзывают! Гордеев рвет и мечет! Технократия под эту музыку быстренько парламентеров отрядила. Уже во дворце делегация. Наши технократские соратники тоже там.

– Что-то я не помню, чтобы отдавал такое распоряжение, – спокойно сказал Преображенский.

– Так ведь… событие… ну, на радостях… Это я их отпустил. Виноват!

– Еще прокол, и перейдешь в комендантскую роту. Вечным дежурным по пищеблоку.

Горохов хотел что-то ответить, но осекся. Князь не шутил. В его голосе снова проявились какие-то незнакомые нотки. Офицер попытался подобрать им определение, но не сумел. Так же как подобрать объяснение сути этой трансформации. Женитьба, избавление от груза подозрений, испытание на прочность Рубежом и боевыми потерями? Канонир нахмурился. Приподнятое настроение куда-то улетучилось. За свою жизнь он не раз сталкивался с такими превращениями. Когда человек начинает думать, что всегда принимал только верные решения, где-то там, вдалеке, его путь сворачивает к воротам ада. И это такие ворота, пройти мимо которых редко кому удается. Горох вздохнул. Правителя следовало спасать. Вот только от чего или от кого? Может, это молодая княгиня его так «перенастраивает»? Вряд ли. Она славная девочка, не более того. Просыпаются скрытые наклонности? Какие? Жажда власти? Раньше он был абсолютно равнодушен к великокняжескому трону. Что же изменилось?..

Даже в расстроенных чувствах Горохов припарковал машину в точном соответствии с разметкой. Сергей, как обычно, не дождался, пока водитель обежит длинный капот лимузина, и открыл дверцу сам.

– Вот и бегаешь ты медленно. – Преображенский усмехнулся, но опять же не как обычно. – В спортзал тебе пора, Горохов. Форму восстанавливать.

Оставив канонира в полной растерянности, князь взбежал по ступеням и скрылся за тонированными створками входа в главное здание Объединения Вольных Княжеств Солнечной системы и Колоний.

– Вам пойдет, – задумчиво глядя вслед князю, пробормотал Горох. – Давно пора было… вырасти…

* * *

Делегацию парламентеров Технократии возглавлял Главный инженер Кноппус, бывший командующий армией обороны Семри. Маленький хмурый человечек, в черной униформе, без знаков различия и даже традиционного для технократов нагрудного прямоугольничка с цифровым кодом. Густые, сросшиеся над переносицей брови и настороженный взгляд глубоко посаженных серых глаз делали его похожим на неведомого зверька, готового укусить любого, кто посмеет возразить или выказать ему непочтение. Движения главы парламентеров были тоже немного нервными. Он словно бы не находил себе места в чужом мире, среди рослых и опасных людей, так вероломно напавших на его родину и превративших большую ее часть в радиоактивный прах.

Когда Сергей появился в тронном зале, переговоры шли полным ходом. Преображенский отыскал взглядом Попова и сдержанно улыбнулся. Контр-адмирал доброжелательно кивнул и указал на свободное кресло рядом с собой. Князь направился было к нему, но его остановил оклик Гордеева:

– Сергей Павлович, прошу в президиум!

Приглашение было чисто символическим. За большим круглым столом никакого «президиума» быть не могло. Великий Князь имел в виду место справа от себя. Раньше подобной чести Преображенский не удостаивался ни разу.

Он не стал делать вид, что удивлен или польщен, а просто обогнул стол со стороны Попова, успев пожать ему руку. Это не ускользнуло от внимательных глаз генералов и приглашенных на переговоры князей. Не обращая внимания на их выразительные взгляды, он сам придвинул себе кресло – адъютанта у князя не было отродясь – и сел рядом с Гордеевым. Президиума за столом не существовало, но как смотрели на Преображенского почти все присутствующие земляне! Только Попов и Вяземский выражали взглядами просто уважение. Остальные уставились на него с затаенной надеждой, и Сергея это чуточку коробило. Генералы и князья надеялись не на то, что лидер подспудной гонки за главный трон поможет спасти человечество по обе стороны Рубежа от эскалации кровопролития. Нет, они лелеяли надежду, что, когда Великий Князь Гордеев уйдет на покой и его место займет Преображенский – а зачем бы иначе правитель ОВК выделял его среди равных?! – Сергей не забудет об их заслугах и оставит верных генералов на своих постах. А может быть, даже повысит. Ну, а князьям выделит новые наделы, пусть даже на безжизненных, отвоеванных у технократов и коварных чинидов территориях…

«Черта лысого! Никто из вас не усидит», – подумалось Сергею. Следом пришла мысль, что он, как и генералы, забегает вперед. Возможно, даже слишком. Гордеев уходить пока не собирался.

– Ну вот, все в сборе, можно продолжать, – разрешил Великий Князь и, обернувшись к Преображенскому, кратко ввел его в курс дела. – Все сведения подтвердились, Сергей Павлович. Князь Бородач отстранен и отозван на Землю. Его флоту дано предписание выйти из чужого пространства. Сейчас корабли должны уже пересечь границу.

– А Бородач?

– Он пока не явился.

– И не явится, – заметил Вяземский. – Повеситься он может и без нашей помощи, но, по-моему, это в его планы не входит.

– Главное – флот, оружие, – заметил Сергей. – А поймать князя мы всегда успеем… Что вы решили по ситуации вокруг Технократии?

– Мы пришли к вполне определенным выводам, теперь ищем пути урегулирования. – Гордеев взглянул на Кноппуса. – Господин Главный инженер предлагает обменяться стратегически важными сведениями. Их технологии на наш опыт дезактивации.

– Мы были бы признательны, – подтвердил Кноппус высоким скрипучим голосом. – А еще лучше – на вашу дезактивационную технику и обученный персонал. Мы можем поставить вам самые новые компьютерные системы и программное обеспечение. Мои офицеры говорят, что в некоторых областях информатики вы продвинулись далеко вперед, но кое в чем серьезно отстали. Мы можем восполнить эти пробелы.

– Техника будет, – пообещал Великий Князь. – Программы от вас тоже с удовольствием примем. Но все это вопросы второстепенные. Главное – у нас есть общий враг, и я не думаю, что он успокоится на достигнутом.

– Наше государство лежит в руинах. – Кноппус скорбно потупился. – Мы не в силах продолжать войну. Ни с вами, ни с Тиранией. Все, чем мы можем посодействовать, – информация и технологии.

– А корабли? – спросил Попов. – Вы сможете дать нам хотя бы небольшой флот?

– У нас почти не осталось кораблей, – ответил парламентер. – Лишь маленькая группировка для патрульных целей и гражданские суда…

– Ну, а наши крейсеры вы можете переоборудовать? Поставить на них дополнительные конвертеры или даже двигатели для использования вашей межзвездной энергии?

– Это очень сложно, но мы попробуем. – Кноппус старался не смотреть в глаза никому, даже своим соотечественникам. – Для разработки многотопливных систем потребуется время и подробная документация по вашим двигателям.

– Лучше наоборот, – предложил Сергей. – Ваша документация, по вашим двигателям и структуре энергооблаков. Я думаю, наш Аэрокосмический университет разберется в ней гораздо быстрее, ведь земным ученым не надо отвлекаться на восстановление разрушенного хозяйства.

– Мы предоставим такую документацию, – нехотя проронил технократ. – Инженерам Технократии сейчас действительно не до новых разработок. В результате бомбардировок разрушено множество хранилищ и потеряна масса информации. На ее восстановление уйдет не один месяц или даже год.

Во взгляде Кноппуса читался укор, но он по-прежнему не адресовал свой взгляд кому-то конкретно, и земляне выдержали его упреки спокойно.

– Вот и прекрасно. – Преображенский сдержанно улыбнулся. – Теперь давайте обсудим вопросы размещения наших гарнизонов. В каждой системе Технократии мы оставим по полновесной ударной армии с флотскими группировками.

– Это… – Кноппус возмущенно взглянул на Гордеева. – Ваша светлость Великий Князь! Но ведь это фактически… оккупация!

– Оккупация, – Гордеев кивнул. Сценарий переговоров он обсудил с Преображенским не раз и не два. В отличие от Барышева, правитель ОВК в предательство Сергея не верил ни секунды и все три недели «карантина» вел с ним серьезные консультации. Даже «опоздание» Преображенского на переговоры и его эффектная реабилитация на глазах у всех были тщательно продуманы. – А чего вы ожидали? Лучшая дружба – это дружба без недомолвок и секретов. Оккупационные войска будут гарантией, что с вашей стороны не последует никаких отказов от данных сегодня обязательств. Ответственным за миссию я назначаю князя Вяземского. Он грамотный военачальник и опытный политик.

Вяземский встал и с достоинством поклонился.

– Благодарю вас, ваша светлость.

– Командовать десантной группировкой будет генерал Шабалин, а флотом контр-адмирал Попов, – Гордеев кивком указал на обоих офицеров. – От ведомства генерала Барышева в состав «армии присутствия» – я склонен называть ее так – войдут полицейские дивизии «Кречет», «Ястреб» и часть флотской группы «Беркут». Тыловое обеспечение и конвой караванов возлагается на штаб «Беркута» и службу адмирала Волкова.

– Я хотел бы посовещаться со своими консультантами, – сказал Кноппус.

– Вы, видимо, не поняли, господин Главный инженер, – снова вступил в беседу Преображенский. – Введение оккупационных войск – это не предложение. Это ультиматум. В противном случае мира не будет.

– Я понял. – Технократ побагровел и остановил взгляд на Великом Князе. – И все же прошу дать нам полчаса для консультаций.

– Хорошо, – разрешил Гордеев. – Совещайтесь.

Парламентеры Технократии дружно поднялись и вышли в одну из смежных комнат. Едва за ними сомкнулись створки дверей, по залу разлился равномерный гул. Генералы и князья были возбуждены и живо обсуждали такой жесткий поворот в спокойно начавшихся переговорах. Никто не произносил этого вслух, но «по умолчанию» все единогласно решили, что сценарий придуман князем Сергеем, и это означает едва ли не утверждение Великим Князем его кандидатуры на должность своего официального преемника.

– Уж лучше, чем Бородач, – с облегчением высказался Казаков, наклонясь к Вяземскому. – А то в последнее время этот предатель едва не втерся к Великому Князю в доверие.

– Сергей грамотный правитель, – согласился Вяземский. – Ему пока не хватает размаха, но это придет. Немного постажируется по правую руку от Гордеева и освоится.

– Он молодой, энергичный, со свежим восприятием, – поддакнул генерал Картаев. – Перспективы, одним словом, у него приличные.

– Чего не скажешь о половине здесь присутствующих, – не удержался Вяземский.

– Думаете, будет чистка? – обеспокоился Картаев.

– Обязательно, – иронично глядя на вспотевшего генерала, ответил князь.

О деятельности генерала Картаева в Генеральном штабе было известно лишь то, что он там числится и исправно посещает все заседания. Возглавляемый им отдел занимался повседневно-вещевым обеспечением сухопутных сил. Он существовал наряду с отделом обеспечения специальным снаряжением, отделом боевой экипировки, отделом канцелярского и бытового оборудования и службой снабжения вспомогательным имуществом. Каждой из этих служб руководил как минимум генерал-майор или контр-адмирал. Преображенский в разговорах с правителем Ио не раз критиковал раздутые штаты Генштаба и говорил, что, будь его воля, все эти «мишенно-лопатные», «скафандро-мундирные» и канцелярские отделы сократились бы на девяносто пять процентов. В общем, как раз у Картаева шансов сохранить свой портфель было меньше всех. Те, кто мог быть спокоен за свои места, только что получили назначения от Гордеева. Всем прочим оставалось молиться и зарабатывать очки, резко усилив служебное рвение…

– Ваша светлость, – к самому уху Гордеева наклонился незаметно появившийся в зале адъютант-полковник. – Экстренное сообщение…

– Что? – Гордеев слегка коснулся плеча Сергея, приглашая послушать новости.

– Плохо дело, ваша светлость!

– Без эмоций, – строго приказал Гордеев. – Только факты.

– Да. – Полковник заметно нервничал. – Бородач отказался сдавать полномочия. При поддержке крупной группировки флота Тирании он предпринял штурм Сетты. Планета почти уничтожена.

– За один штурм?! – удивился Преображенский. – Но ведь на орбите Сетты висел «Мор»! Точно такой же, как у Роммы. Против него трудно сражаться, даже имея ядерные снаряды.

– На беду технократов, к Сетте вплотную приблизилось крупное энергооблако, – пояснил офицер. – Раньше этого никто не делал, а от попадания в облака лучей ничего не происходило…

– Бородач выстрелил в энергомассив ядерным снарядом?! – догадался Сергей.

– Так точно. – Адъютант утер со лба испарину. – Детонация получилась – сверх всяких ожиданий. Скорее всего, в облаке началась цепная реакция… По описаниям, сильно напоминает термоядерный взрыв. Словно облако состояло не из чистой энергии, а из дейтерия с тритием. Благо, что оно было небольшим и, как это называют технократы, мигрирующим. Не связанным с крупными скоплениями.

– Это очень плохо. – Преображенский задумался. – Мало того, что Бородач сорвал нам переговоры, теперь он может диктовать свои условия, угрожая спалить все пространство за Рубежом.

– Придется сначала поймать Бородача, а уж после утрясать проблемы с Технократией, – вздохнул Гордеев. – Зовите парламентеров, полковник, будем импровизировать…

* * *

– «Космос»? – Комендант крепости Д453 недоверчиво взглянул на усатого майора. Судя по нашивкам, этот офицер командовал десантным батальоном армии Каллисто. – Такой команды нам не поступало со времен последней войны. Чужие перешли Рубеж?

– Так точно, господин полковник. – Десантник указал на тактическую карту. – По нашим расчетам, в момент их подхода к Данае на переднем крае окажется как раз ваш гарнизон. Прикажите развернуть орбитальные щиты и нацелить боевые спутники, а сами начинайте эвакуацию мирных жителей. Мы вам поможем.

– Эвакуация… это очень сложно, и за час нам не управиться. К тому же у нас нет достаточного количества техники.

– Со мной восемь больших десантных транспортов. Они смогут взять на борт до тридцати тысяч человек. Но только без имущества.

– Люди не захотят оставлять дома без присмотра.

– Выбора у них нет.

– Под нашим городом и крепостью существует хорошая сеть подземных коммуникаций. От лучевого обстрела это достаточно надежные убежища.

– Лучевым обстрелом дело может не ограничиться. – Майор начал терять терпение. – Вот предписание из Генерального штаба, господин полковник, извольте выполнять!

– Вы на меня не давите! Я вам не сержант-десантник!

– Виноват, господин полковник, но у нас крайне мало времени…

– Хорошо. – Комендант упрямо наклонил голову. – Мы отправим население в горное укрытие Тан-Бер. Там когда-то, еще во времена Федерации, создавалась секретная военная база. Федералы рассчитывали устроить в ней секретную ставку и строили укрытия с расчетом на возможную ядерную бомбардировку.

– База так и не была закончена, – возразил десантник. – Надежные бункеры смогут вместить не больше тысячи человек.

– Откуда вам это известно?

– Я бывал в Тан-Бере на учениях… К тому же приказ главкома однозначен – полная эвакуация. И не в отдаленные города Данаи, а в Солнечную систему.

– Генштаб собирается сдать нашу планету врагу?

– Нет, только спасти ее жителей.

Комендант усмехнулся и нажал кнопку интеркома.

– Дежурный! Приказ по гарнизону. Организовать эвакуацию мирного населения по плану обороны номер два! Немедленно! Никакого имущества, только личные вещи.

– Есть!

– И еще… – Комендант произнес это словно нехотя. – Доведите до граждан вводную: те, кто пожелает, могут эвакуироваться в метрополию вместе с прибывшим отрядом десанта.

– Господин полковник! Что это значит?! – возмутился десантник.

– План номер два подразумевает эвакуацию в Тан-Бер, – твердо глядя на майора, ответил комендант. – Здесь командую я!

– Я уполномочен в подобной ситуации отстранить вас от командования. – Полковник даже не заметил, как в руках десантника появился бесшумный пороховой пистолет.

– Вы забыли, где находитесь?! Это мой гарнизон! – Комендант вскочил из-за стола, но под прицелом оружия дальше ноги не шли.

В кабинете бесшумно, словно призраки, появились четверо десантников. Майор отдал им пару коротких распоряжений, и трое снова растворились, а оставшийся разоружил коменданта и взял его на прицел.

Командир десанта включил интерком.

– Дежурный! Говорит временный комендант крепости Д453 майор Блинов. План эвакуации меняется. Все жители должны быть доставлены к десантным транспортам!

– Первые машины уже готовы двигаться к Тан-Беру, – пробормотал обескураженный дежурный.

– Пусть разворачиваются! Все! Время дорого, офицер! Тех, кто не подчинится моему приказу, будем расстреливать на месте! По законам военного времени!

– Я хотел бы получить подтверждение от господина полковника… – заупрямился дежурный.

Майор поднес к губам боевой коммуникатор.

– Капитан Трошкин, передать всем подразделениям – ситуация «А», подавление военного мятежа! Действуйте!

– Есть!

– Постойте, господин майор! – завопил дежурный. – Никакого мятежа! Просто мне неизвестны ваши полномочия! Если их подтвердит господин полковник…

– Комендант… – Блинов сурово взглянул на побледневшего полковника. – Если вы не хотите напрасных жертв и обвинения в измене…

– Я понимаю, – сквозь зубы процедил полковник. – Дежурный! Я подтверждаю полномочия майора! Выполняйте его приказ!

– Трошкин, по ситуации «А» – отбой!

– Есть «отбой»! Всем группам – мятеж подавлен путем переговоров.

В голосе капитана слышалась издевка. Цвет лица коменданта сменился на багровый.

– Я буду вынужден отправить рапорт в штаб инженерных войск и копию на имя главкома десантных сил ОВК, – процедил он.

– Я тоже. – Блинов взглянул на десантника. – Сержант, верните оружие господину полковнику. Прошу прощения, господин комендант, но у нас цейтнот. Честь имею!

Он щелкнул каблуками и вышел из кабинета. Сержант дождался, когда командир скроется за дверью, и торжественно вручил полковнику его кобуру. Сделал он это с таким лицом, словно был уверен, что комендант сейчас возьмет свое оружие и сразу же застрелится. Полковник прицепил оружие на ремень и медленно опустился в свое кресло. Нанесенное десантниками оскорбление было тяжелым, но стреляться он не собирался.

Он собирался рано или поздно отомстить.

Сержант догнал Блинова уже на смотровой площадке наблюдательной башни – выступающего из линии стен огромного усеченного конуса. Крепость Д453, как и все прочие на Данае, да и других Колониях, была построена по последней фортификационной моде, но по сути оставалась классическим долговременным укреплением. Таким же, как любой средневековый замок. Разве что материал стен был более прочным, сами стены толще, а внутри их скрывались переходы и огневые точки. Форма башен была полусферической и конусообразной, а их внешнее покрытие казалось зеркальным – оно было сделано из отражающего пластика. Такие «слюдяные» городки было видно даже из космоса – так они поблескивали в лучах светил, – но их демаскирующий блеск служил одновременно и хорошим предостережением. Высаживаться на планеты, где стояли гарнизоны, не рисковали даже самые отчаянные лиходеи (которых на караванных путях было предостаточно). Во-первых, к планетарным крепостям обязательно прилагались орбитальные боевые системы – силовые щиты, спутники, патрульные крейсеры; во-вторых, крепости и сами могли вести бой с нарушителями при помощи систем ПВО; а в-третьих, для борьбы с уже высадившимся врагом в шахтах форта имелось достаточное количество баллистического оружия, а внутри стен, на огневых точках, ждали своего часа лучевые орудия прямой наводки. Стандартная сеть из тысячи пятисот крепостей, как, например, на Данае, могла удержать любую планету.

Вот только она не могла уберечь все мирное население. Подземелья крепостей были рассчитаны на личный состав и примерно такое же количество гражданских – то есть на семьи военнослужащих и вольнонаемный персонал. Все остальные граждане были, по сути, обречены. Тан-Бер и прочие символические укрытия в расчет можно было не брать. Хоть что-то подобное имелось далеко не в каждом районе. Даная была преимущественно равнинной планетой. Спасти гражданских могла только эвакуация.

Майор Блинов окинул взглядом местность. Крепость стояла хорошо. Грамотно. На возвышении, с учетом розы ветров. Над ней почти никогда не задерживались облака, а вокруг не застаивались туманы. Небо и местность, таким образом, можно было контролировать не только с помощью приборов, но и визуально. Очень далеко, у южного края горизонта, майор различал купола и конусы другой крепости – Д454. Она располагалась еще выше, на вершине «тысячника» Тан-Даг. А где-то к северу должна была стоять Д452, но она обосновалась на ровной как стол низменности, и ее закрывал отрог пресловутого хребта Тан-Бер.

С запада на восток расстояние между фортами было значительно больше, и увидеть соседей по широте представлялось нереальным.

Командир десантников перевел взгляд к ближним объектам – космодрому и расплывшемуся по долине красивому зеленому городку. Время шло, а машины с гражданами двигались совсем не так густо, как ему хотелось. Видимо, народ не до конца осознавал, что происходит. Со времен последней более-менее крупной войны прошло около тридцати лет, и нынешнее поколение просто не верило в возможность серьезной заварушки, да еще над их спокойной и далекой Колонией. Жизнь на Данае текла относительно благополучно при любых режимах и во время любых войн. Здесь, на самой окраине ойкумены сражаться было не за что. Далекий, но огромный и яркий красно-оранжевый Альдебаран, он же альфа Тельца, близкая эпсилону Тельца, одна из Гиад, сонная планета рядом с ней, традиционно готовая принять любое правительство, да пара бедных ресурсами спутников с поселениями под устаревшими еще век назад куполами – вот и все богатство.

– Трошкин, – включил Блинов коммуникатор. – Что там в городке за саботаж? Почему тормозите с эвакуацией?

– Гражданские, – фыркнул капитан. – Что, да как, да почему? У ребят уже языки распухли всем объяснять и уговаривать. А гарнизонные вояки только щеки надувают. Они, видите ли, обижены, что мы тут командуем. Вроде и не саботируют, участвуют в эвакуации, но пользы от них, как от тяжелобольных.

– Если не успеете вытолкать всех, оставлю на Данае вместе с гражданами!

– Мы стараемся, господин майор!

– Тридцать минут осталось. Чужих уже без телескопа видно. Поторопитесь там!

– Есть поторопиться!

Без телескопа чужих видно не было, здесь Блинов преувеличил, но он улавливал приближение военной грозы каким-то внутренним чутьем. Свежий воздух стал душным и тяжелым, а простые и привычные звуки сменились мертвой тишиной. Вот только что щебетали птицы, чуть гудел ветер, со стороны долины доносились городские шумы, и вдруг все это куда-то пропало, словно выключилось.

– Пост «Орбита» первому, – ожил коммуникатор голосом капитана конвойного крейсера «Грозный». – Подошел флот «Беркута». Время «Ч» – минус пятнадцать минут.

– Это я помню, – ответил майор. – Первый транспорт стартует.

– Не укладываетесь, – бесстрастно заметил капитан. – Гиперсканы видят противника. Он уже почти на выходе.

– «Беркут» же пришел, – с надеждой произнес Блинов.

– И конвой эскадры Волкова здесь, – подтвердил командир «Грозного», – да только этого мало. Отметок на гиперсканах втрое больше, чем нас.

– Что же они там, в Генштабе, не продумали этот момент?

– Наверное, основная линия обороны пройдет глубже… Принимать бой у Данаи стратегически невыгодно.

– А где выгодно? У Земли?

– Самое укрепленное место – ледяной пояс Солнечной. Траверз Плутона – Харона…

– Ну да, так они и пошли через него! – Блинов усмехнулся. – Если с ними предатели, хитрость не сработает.

– Сработает. В ближайшие трое суток иначе приблизиться к Солнечной не удастся. Законы небесной механики им не обойти.

– Обойти можно что угодно, еще Суворов доказал, когда через Альпы перемахнул, – возразил майор.

– На большой маневр им не хватит энергии. А крупные караваны заправщиков – слишком удобная мишень для рейдеров. Много танкеров с собой чужаки не потащат.

– Ладно, посмотрим… Второй транспорт пошел. Принимайте.

– Минус двенадцать минут…

Майор переключил волну.

– Трошкин, приказ первой роте – отводить народ в крепость. Не успеваем.

– Есть.

– Третий и четвертый транспорты готовы, – подсказал Блинову сержант. – Сейчас стартуют.

– Половина, – майор покачал головой. – Мало!

– Время «Ч»! – снова вышел на связь «Грозный». – Глушите транспорты, все в укрытие! Сейчас начнется…

* * *

– До тысячи больших кораблей и столько же вспомогательных судов, земных ударных крейсеров и малых рейдеров – видимо, из флота Бородача, а также около ста танкеров и маневренных боевых платформ… Сквозь заслон у Данаи они прошли, словно его и не было. Гарнизоны на планете держатся, но долго в осаде им не высидеть. – Преображенский указал на карту. – Мы готовы встретить противника, но этого мало. Следует отрезать вражескую армаду от путей снабжения.

– Космос велик, – Гордеев покачал головой. – Все пути нам не перекрыть.

– Нам не нужны все пути. Будет достаточно заблокировать Рубеж.

– Однажды мы уже пытались.

– Теперь мы подойдем к проблеме более серьезно. Прошу дать мне весь оперативный резерв и одну бригаду инженерных войск. Я заткну этот переход наглухо.

– Хорошо, я прикажу начальнику Генштаба, он подготовит все необходимые документы… Только смотри, Сергей Павлович, если станет туго – не геройствуй!

– Я справлюсь. – Преображенский поклонился и шагнул к дверям.

В холле Преображенского уже ожидала целая гвардия офицеров с кипами самых разных рапортов, сводок и неподписанных приказов. Сергей удивленно взглянул на выскочившего вперед адъютант-полковника.

– Что это значит?

– Великий Князь распорядился предоставить вам данные по резерву, – пояснил полковник. – А также передать вам ваше удостоверение. Вот оно… И еще предписания для командиров подразделений. Распишитесь, пожалуйста.

– Мне он сказал, что Генштаб приготовит документы… но я не думал, что это делается так быстро, – растерялся Преображенский.

– Так точно, быстро. – Адъютант посмотрел на Сергея с недоумением. – Для этого существуют адъютантская служба и компьютерные базы данных. Обычно это занимает больше времени – минут десять, но в военное время мы стараемся уложиться в минимальный срок. Минуты в три, максимум в пять.

– Сколько? – Преображенский взглянул на свои часы. Стрелки аналоговых «Буре» вытянулись в струнку. Часовая на шести, минутная на двенадцати. Секундная неторопливо бежала по кругу. Часы подтверждали слова полковника. В кабинете Гордеева, получив приказ, Сергей смотрел на его настенные часы – они показывали семнадцать пятьдесят шесть. Преображенский немного растерялся. Что и говорить, штабная служба в армии Великого Князя была налажена отменно.

Князь обвел взглядом офицеров. Пауза затягивалась. Лица штабистов начали приобретать заинтересованное выражение. Признаться в том, что, несмотря на особое доверие со стороны Гордеева, как командующий – даже резервной армией – он не стоит пока ничего, Преображенский не мог, и ему пришлось собраться. Сначала дела, а уж после – освоение нюансов штабной службы. И плевать на косые взгляды! Их и так хватало, еще до условного назначения Сергея в преемники Великого Князя. Как говаривал Горох: «Одним больше, одним меньше…» Взгляды не представляли непосредственной опасности для здоровья, а значит, их как бы не было. Прием сомнительный, но в сложившихся условиях самый верный.

«Начал верить в собственную непогрешимость? – Сергей про себя усмехнулся. – Симптомчик, однако, тревожный. Предвестник звездной болезни».

– Всю документацию передать капитану моего флагмана – крейсера «Каллисто». Надеюсь, штаты резервной армии укомплектованы полностью? Оповестите штаб армии – сбор на флагмане в двадцать ноль-ноль.

– Будет сделано, – адъютант-полковник кивнул.

– Сделано? – Сергей нахмурился. – Что это за ответ?!

– Виноват, ваша светлость! Есть! – Полковник удивился пуще прежнего. – Разрешите выполнять?!

– Выполняйте.

Преображенский постарался скрыть свои эмоции. Ему не очень-то и хотелось повышать голос на полковника, но слишком уж он был… свойским, что ли… Сергей взглянул на прочих офицеров. Кажется, отпор адъютант-полковнику получился весьма показательным. На лицах оставшихся вокруг штабистов было написано, что они окончательно осознали, кто теперь есть князь Преображенский.

– Что еще?

– Вот последние новости с фронта, – протянул бумагу подполковник из отдела оперативной связи. – Разведка докладывает, что по ту сторону Рубежа формируется крупный конвой танкеров. Расчетное время старта – четыре утра по стандартному времени.

– Успеваем. – Князь взял сводку и пробежал ее текст глазами. – С Данаи есть новости?

– Пока держатся…

– Хорошо, я буду на флагмане через час, а до тех пор прошу меня не тревожить.

Сергей понимал, что в ситуации, когда очень многое решают минуты, часовой тайм-аут будет не слишком полезен для дела, но он не мог улететь с Земли, не повидав Нины.

Он сел в машину и утомленно потер виски.

– В посольство, – приказал он Горохову.

Водитель молча кивнул и вырулил на дорогу. В последние дни, после неудавшихся переговоров с технократами, он воздерживался от шуточек и вольного тона. Сначала Сергея это устраивало, но постепенно начало тревожить. Неужели он настолько изменился за какие-то недели, что теперь его опасается даже верный оруженосец? Хотя нет, ерунда! Горох просто на что-то обиделся. Преображенский замотался и среди всех этих военно-государственных забот вполне мог забыть о каком-то обещании или накричать на верного шофера ни за что ни про что. Барские замашки Сергею всегда были противны, его подданные привыкли, что князь ведет себя корректно и дружелюбно, поэтому Гороха могло «заклинить» от любого пренебрежительного слова.

На лице лейтенанта читалась почти такая же отрешенная задумчивость, как и у самого князя. А еще… В последние дни нечто подобное отражалось и на лице Нины. Три человека, тесно общающихся друг с другом, три человека, прошедших испытания Рубежом, огнем и Торбаном. Рубежом! Быть может, дело было не в новых замашках Преображенского, а в чем-то еще? Все трое прошли сквозь Рубеж и вернулись обратно. Не было ли здесь подвоха? Такие опасения преследовали Сергея еще со времени первого возвращения из-за Рубежа. Ведь вещество тора могло излучать какую-нибудь неизвестную науке гадость или индуцировать особые поля…

Сергей набрал на видеофоне номер Нины. Она что-то делала в оранжерее. Ей нравилось ухаживать за цветами, и все свободные минуты она проводила среди экзотической зелени. Увидев Сергея, она улыбнулась и сняла перчатку, чтобы откинуть со лба непослушную прядь.

– Ты едешь домой?

– Да, – Преображенский невольно улыбнулся в ответ. От одного взгляда на жену ему стало значительно легче. Все проблемы и тревоги тут же отошли на второй план. – Как ты?

– Соскучилась.

– Что-то ты бледная.

– Меня с утра немного тошнило.

– Приеду, вызову на ковер шеф-повара.

– Не надо. Это, наверное, мигрень, реакция на погоду. У меня и голова немного болит. Ветер меняется. Завтра, по прогнозам, похолодает.

– Хорошо, но повара я все-таки вызову. – Сергей улыбнулся и отключил связь.

– Вы лучше доктора вызовите, – наконец-то подал голос Горох. – Акушера-гинеколога.

– Что?

– Да нет, ничего, это я сам с собой.

– Послушай, Горохов… – Сергей задумался, как бы сформулировать вопрос. – Ты считаешь, что я изменился?

– Ну, как вам сказать… – Лейтенант смутился. – Не то чтобы очень… Но посерьезнее вы стали, мягко говоря, это точно.

– А ты сам почему такой задумчивый? С тобой ничего в последнее время не происходило… странного?

– Как с княжной? – Канонир усмехнулся. – Нет.

– А если подумать?

– Не знаю… вроде бы ничего. – Горохов ответил неуверенно, словно не знал, стоит ли говорить о чем-то незначительном и, с его точки зрения, глупом. – Ну, разве что… Да нет. Ничего не происходило.

– Нет, погоди, что – «разве что»?

– Да ерунда, ваша светлость. Дня два назад решил книжку полистать на сон грядущий. Из серии «Классика». На обложку польстился. Там такой суровый мужик с автоматом по подвалу идет… Две страницы прочел, и вдруг будильник! Я на часы, а там уже шесть тридцать. Подъем то есть. Как я так спал – не пойму. Вроде бы только что двадцать три десять было – точно помню, – и всего две страницы прочел, а уже утро наступило. Да, главное, выспаться толком не успел. Весь день как вареный ходил. Больше в постели не читаю. Ну их, книги эти. Здоровый сон дороже. Вот. А больше ничего особенного.

– То, что надо, – князь похлопал его по плечу.

– Вы думаете? – Горохов удивленно оглянулся.

– Знаю, – заверил Преображенский.

Нина по-прежнему была в оранжерее. Ей князь задал примерно тот же вопрос, что и канониру, но молодая княгиня, как ни старалась, ничего странного припомнить не смогла.

– А почему этот случай с Гороховым тебя так взволновал? – Она стянула перчатки и отдала их садовнику. – Ничего не трогайте, пожалуйста, я завтра закончу.

Пожилой садовник поклонился и тихо вышел из стеклянного флигеля.

– Мы все изменились, – пояснил Сергей. – Причем никто этого не заметил, понимаешь?

– Смутно, – призналась Нина. – Как мы изменились?

– Словно бы стали более суровыми, расчетливыми, жесткими. У меня есть подозрение, что эти изменения и «провал во времени» Гороха как-то связаны с нашими путешествиями сквозь Рубеж.

– Ого! И на чем основана сия теория? Кроме того, что у вас с ним, после всех этих испытаний на прочность, развилась отдаленно схожая «задумчивость».

– Разве этого мало?

– Конечно. Вы могли выпить из одной бутылки какого-нибудь венерианского абсента или заразиться чем-то еще на Каллисто. Вы же с одной планеты. И потом, здесь вы не коренные жители. Может быть, в воздухе Земли есть что-то вредное для твоих соотечественников? Я же ничем таким не страдаю. В конце концов, вы могли просто замотаться до такой степени, что вашим организмам стало катастрофически не хватать отдыха и сна. Вот и начались «провалы», нервные срывы и появилась раздражительность, ошибочно принимаемая тобой за «жесткость».

– А ты умная для европейки, – Сергей рассмеялся.

Нина притворно надула губки и в шутку ткнула его кулачком в плечо.

– Позвони Попову, – вдруг предложила она. – И еще кому-нибудь из тех, кто проходил сквозь Рубеж. Вот тогда у тебя будет более-менее приличная статистика.

– Ты не просто умная, ты опасно умная! – Преображенский обнял ее и поцеловал. – Настоящая Великая Княгиня!

– Не рановато примерять такой титул?

– Пока, конечно, рановато, но ведь для меня ты всегда великая!

– Да как ты смеешь, охотник?! Я на голову ниже тебя! – «возмутилась» Нина, заливаясь искренним смехом. – Ты намекаешь на то, что я подпираю небо?!

– Простите, госпожа. – Князь выпустил ее из объятий и, как тогда, на Торбане, театрально поклонился. – Только без жестов!

– Ладно. – Жена, продолжая улыбаться, милостиво протянула руку. – Идем, вояка, я покажу тебе свои покои…

– Сожалею, госпожа, но мне очень скоро улетать. – Сергей взял ее за руку.

– Далеко? – Улыбка исчезла с ее лица. – На фронт?

– Дальше. – Преображенский прижал ее к себе. – Но это не опасно. Мы решили блокировать Рубеж, и я поведу резервную армию.

– Не бросай меня, – тихо шепнула она. – Я без тебя не могу.

– Я не пробуду там слишком долго. Как только мы отрежем армию вторжения от тылов, они сдадутся буквально за три дня. Максимум – за неделю.

– Это неправда, но я сделаю вид, что верю. – Нина вздохнула. – Береги себя…

* * *

Преображенский стоял на мостике «Каллисто», заложив руки за спину, и внимательно разглядывал сверкающий Рубеж. Даже без всякой телеметрии было заметно, что тор изменился. Теперь его диаметр значительно превышал диаметр Луны. Если сравнительно медленный рост кольца не ускорится, Рубеж мог достичь земных размеров примерно через два стандартных месяца. Другое дело, если расширение тора имело какие-то свои законы… Но в любом случае расширение «бублика» не сулило ничего хорошего. Блокировать дыру в три-четыре мегаметра несложно, но вот когда она достигнет десяти, а потом и двадцати тысяч километров, на удержание позиций не хватит и трех резервных армий.

– Сообщение из-за Рубежа, ваша светлость. – На мостике появился офицер связи. – Контр-адмирал Попов докладывает, что технократы перебрасывают войска в пространство чуть дальше Сетты.

– Что они там забыли, ведь Сетты больше нет? Попов что-нибудь предпринимает?

– Никак нет, недостаточно сил.

Это было чистой правдой. В связи с нападением Тирании «армию присутствия» в Технократии пришлось сократить в пять раз. За «поведением» побежденных технократов следили только небольшой флот Попова и полицейские патрули из пяти десятков ударных крейсеров и малых рейдеров дивизии «Кречет».

– К нам они собрались, как пить дать, – произнес переминающийся чуть поодаль Горохов. На крейсере были свои корректировщики стрелковых систем, и канонир «Шторма» временно числился адъютантом его светлости. – Второй фронт готовятся открыть, ренегаты.

– Винить их особо не в чем, – задумчиво проговорил Сергей. – Мы бы поступили так же.

– Мы бы, наверное, все-таки не торопились, – осторожно возразил Горох. – Ведь на стороне чинидов нет особого преимущества. Ни тактического, ни тем более стратегического.

– Ты мыслишь, как генерал артиллерии, – похвалил князь. – Объемно.

– Учусь. – Канонир так и не понял, иронизирует Преображенский или говорит серьезно. Он вообще уже плохо понимал, что происходит с князем. Сначала в нем появилась жесткость и какая-то чрезмерная решительность, потом задумчивость и загадочный интерес ко всяким странностям, следующая трансформация затронула его чувство юмора… Так недалеко было до полного перерождения. Из хорошего человека и благородного правителя в какого-нибудь самоуверенного деспота… Тьфу-тьфу-тьфу… Канонир суеверно сплюнул через левое плечо. Едва не на вахтенного офицера. Тот с недоумением взглянул на адъютанта, переполненного размышлениями и тревогами за судьбу князя, но промолчал.

«Этот Горохов такой же странный, как его князь. Так же молчит, а если говорит, то все больше язвительными шутками, не заглядывает в офицерскую кают-компанию, держится со всеми отчужденно. А ведь месяц назад и сам был простым офицером-корректировщиком. Как быстро меняет людей слава и власть. – Вахтенный осуждающе покачал головой. – Не дай бог так вот скурвиться…»

– Отметки на гиперсканах, – поднимаясь на мостик со средней палубы, доложил оператор связи.

– Картинку сюда, – приказал Сергей, даже не взглянув на офицера.

Тот развернулся на ступеньках и съехал обратно – для скорости – прямо по никелированному поручню. Спустя три секунды на объемном боевом мониторе появились вражеские корабли. В створе Рубежа их было только три десятка, но, судя по строю, истинный размер эскадры мог оказаться раз в десять больше.

– А говорили, что кораблей у них не осталось, – вслух заметил Сергей. – Как же Попов их проглядел?

– А может, это снова чиниды на трофеях? – предположил Горох.

– Возможно, – согласился Преображенский. – Боевая тревога! Первый эшелон, угол сорок пять градусов к плоскости перехода, огонь по целям с расстояния десять мегаметров. Товьсь!

– Заслон один готов!

– Заслон два готов!

– Выдерживайте угол обстрела, – напомнил князь. – Ваша задача – отсечь фланги. Центр пусть проходит сквозь Рубеж. Им займется заслон три.

– Третий на связи!

– Работать ювелирно! Тех, кто слишком прижмется к телу баранки, – пропускать. Ни в коем случае не стрелять по тору. Одно попадание, и под трибунал пойдут все, вплоть до коков! Ясно?

– Так точно!

– Заслон четыре – подчищать прорвавшихся сквозь заслон три только фланговым огнем, выдавливая противника на линию огня платформ. Командирам орудийных платформ – настроить залповые системы на минимальную дистанцию. Не думаю, что до вас дойдет хотя бы один корабль противника, но если дойдут – работать с ними только в упор.

– Принято!

– И повторю для всех. Попадание в тор будет расцениваться как выстрел по своим… Оператор, время до огневого контакта?

– Четыре минуты!

– Начать обратный отсчет!

Все пошло не так, как хотелось Преображенскому, буквально с первой же минуты. Корабли технократов прошли сквозь Рубеж на такой скорости, что второй заслон не успел толком прицелиться. Третий бросился им на перехват, но опоздал, и вместо перехвата получились какие-то догонялки. Платформы, как и приказывал князь, ждали, когда противник подойдет на дистанцию ближнего боя, но технократы их обогнули и устремились дальше в пространство землян. Такого прорыва не ожидали ни Сергей, ни его капитаны. Фактически крейсеры врага просто уклонились от боя и виртуозно «просочились» во все едва заметные щели.

– Третий заслон – преследование! – крикнул Преображенский.

Все корабли третьей линии и так уже начали преследование, но прорвавшиеся крейсеры противника нырнули в гиперпространство, и где они собирались вынырнуть, было известно только им самим.

– Двадцать три машины упустили! – доложил командир третьего заслона.

– Отойти на прежние позиции! Добивайте тех, кто остался! Без танкеров далеко они не уйдут…

– Но нагадить успеют, – негромко заметил Горох.

– Сообщить о прорыве в штаб, – не обращая внимания на его реплику, приказал князь оператору. – Первый и второй заслоны – контратака!

– А если они никуда не пойдут? – продолжил рассуждать Горох. – Покружат минут пять в гиперпространстве, да и ударят нам в тыл…

– Платформы – круговая оборона! – на этот раз услышав канонира, тут же принял решение Преображенский. – Прицелы в гиперрежим!

– Вышли в пространство противника, – доложил командир второго заслона. – Прямо по курсу конвой!

– Атаковать!

– Есть!.. Конвой противника отходит. Уничтожено двенадцать танкеров! Детонация вызвала гравитационное возмущение…

– Отойти на позиции!

– Платформа восемь – первому. Вижу двадцать три отметки. Выходят из прыжка между первой и второй линиями обороны.

– Наши еще не вернулись, там сейчас дырка, – с досадой проворчал Горохов. – Надо с дистанции их снимать, ваша светлость! Уйдут иначе!

– И напорются на возвращающиеся заслоны, – возразил князь.

– С той стороны Рубежа у заслонов нет прикрытия с тыла!

– Черт! – Сергей скрипнул зубами. – Платформы – огонь по рейдерам противника, как только вынырнут! Только аккуратно!

– Принято!

Аккуратные залпы платформ настигли почти все корабли вернувшейся из гипердрайва группы, но все-таки произошло это слишком поздно. Пилоты технократов пошли на риск и вынырнули из прыжка в каких-то сотнях километров от Рубежа. Залпы тяжелых лучевых орудий пробивали их щиты, а взрывы кислородных и энергетических емкостей отбрасывали погибающие рейдеры в самые разные стороны. В том числе – к телу Рубежа. В золотом свечении тора корабли исчезали без особых видимых эффектов, как говорил когда-то Воротов – словно попав под ластик. Три машины все же сумели проскочить Рубеж, но их тут же атаковали возвращающиеся на позиции корабли первого и второго заслонов.

Когда в пространстве догорели все обломки, а корабли резервной армии вернулись на свои места, выяснились три вещи. Во-первых, вся схватка заняла ровно четыре с половиной минуты. Во-вторых, потери землян составили всего пять кораблей, из них три были уничтожены, а два только повреждены и условно остались в строю. Их экипажи уже принялись за посильный ремонт. Это были относительно приятные и вдохновляющие моменты. Третий факт был, наоборот, неутешительным. Рубеж за эти четыре минуты увеличился в диаметре на триста километров. Этот резкий скачок зафиксировали бесстрастные приборы флагмана. На глаз изменение определить было сложно.

– Если б не противный моментик ожидания, когда прорвались эти двадцать три шустрика, бой можно было бы назвать образцово-показательным, – ожил динамик прямой гиперсвязи.

– Да? – Сергей не сразу узнал немного искаженный гиперсвязью голос.

– Адмирал Волков на линии, ваша светлость, – помог ему собеседник. – Прохожу в часе от вас курсом на Медею, в карантинную зону Пятого флота. Конвоирую флотскую группу чинидов…

– Сдались?! – обрадовался Преображенский.

– Батарейки у них сели, – усмехнулся адмирал. – Почти всех тащим на буксирах.

– А Бородач?

– С ним сложнее. «Беркут» загнал его в ловушку, но князь сумел-таки вырваться. Прыгнул в сто пятый сектор и занял там планетарную оборону. Теперь его придется оттуда выкуривать нашим армейским коллегам.

– Постойте, сто пятый сектор – это же самая окраина ОВК… Телец… Альдебаран… Даная?!

– Так точно, Даная… Разведка доложила, что часть гарнизонов перешла на сторону Бородача и поэтому ему удалось спокойно сесть.

– Какие конкретно гарнизоны, не знаете?

– Нет, ваша светлость. Единственное, что знаю из той же сводки, – один гарнизон точно не сдался. Задает предателям жару – даже из космоса видно. Но прорваться ему на выручку пока нет никакой возможности.

– А номер?! Номер крепости какой?!

– Увольте, Сергей Павлович… Да вы со штабом свяжитесь, они-то точно в курсе.

– Хорошо. – Преображенский мельком взглянул на Гороха. – Спасибо, господин адмирал. Удачи.

– Вам того же. Только совет – поменяйте второй и пятый заслоны местами. Лучше, если в лоб противника будут встречать все-таки платформы, а уж крейсеры последней линии станут перехватывать прорвавшихся шустриков.

– Спасибо, так и поступлю, – пообещал Сергей. Что-то в этом роде он собирался сделать и без подсказок.

– Разрешите выяснить насчет Данаи? – спросил канонир.

– Да, от моего имени… – Преображенский вновь беспокойно взглянул на адъютанта. – Наши, по-моему, занимались эвакуацией из района Д453.

Горох кивнул и направился к лестнице на среднюю палубу. Нет, все-таки не совсем еще очерствел князь. Канонир с облегчением вздохнул. Столько забот, такие войска ему доверены, а помнит ведь о своих. Молодец! И нисколько он не зазнался и не «трансформировался». Просто тяжесть великая на его плечи навалилась. Бремя ответственности. Он ведь привык честно работать, в полную силу, вот и загрузился по самую макушку государственными заботами. После маленькой Каллисто выйти на бескрайние просторы ОВК – это как из утиного пруда в океан заплыть. Совсем другой масштаб, и тут уж голова не только кругом пойдет, а и совсем отвалиться может… Горохов воспрянул духом и даже ответил дружеским похлопыванием по плечам на радостные поздравления встретивших его в операторской офицеров.

– Как мы их разделали?! – грозно взмахнул кулаком связист. – За четыре минуты, как бог черепаху!

– Это да, – Горох улыбнулся. – Дай-ка мне разведсводку по Данае, господний воин.

– Запросто! – Оператор вышел на связь со штабом. – Кто подписывает запрос?

– Князь, кто же еще?

– Вот, пожалуйста… Так… блокада… «Беркут»… ультиматум… Да-а, тут непросто придется. Бородач грозится взорвать всю планету, если наши не снимут блокаду и не выйдут из системы. Как думаешь, блефует?

– За него думать – себя не уважать, – ответил Горох. – Он же чокнутый… Что там еще в сводке?

– Да все вроде… А-а… нет. Одна крепость до сих пор великокняжеский флаг держит. Молодцы какие!

– Номер?

– Д453… Какой-то десант там засел. Европейцы никак не могут их оттуда выбить. Уже бомберы на круг засылали, а наши им в ответ пусковые шахты баллистических ракет открыли. Бородач бомберы тут же отозвал. Не хочет, гад, ядерную перестрелку устраивать. Видимо, понимает, что долго ему еще на Данае сидеть.

– Да, наших десантников на пушку не возьмешь. – Горох горделиво ухмыльнулся. – Блинов князю Бородачу еще сделает козью морду!

– Ты их знаешь? – удивился оператор.

– Это Отдельный десантно-штурмовой батальон штаба армии Каллисто, – пояснил канонир.

– Уважаю. – Сидевший за пультом связист взглянул на Гороха снизу вверх и в прямом, и в переносном смысле. Флагман, хотя и назывался «Каллисто», был все-таки кораблем резервного флота Земли, и весь его экипаж состоял из землян.

– А ты думал! – Канонир приосанился и многозначительно добавил: – Это ж армия князя Преображенского. Элита…

ГЛАВА 8

Июль 2323 г. ОВК – Тирания – Технократия

Мелких, не крупнее средних размеров астероида, но исключительно ярких звездочек было около четырех десятков. Они двигались навстречу Рубежу, словно сверкающий рой крупных светлячков. За несколько мегаметров до золотого тора эти микрозвезды вспыхнули еще ярче, и от этого казалось, что их размеры увеличились втрое или больше. Однако все они свободно уместились в просвете Рубежа. Рой прошел сквозь «бублик» и начал стремительно гаснуть. Вскоре от светлячков остались только едва различимые искорки. Они уже не выглядели загадочными и не внушали опасения. Даже несмотря на то, что теперь они двигались не по орбите вокруг Торбана, а куда-то в глубь нового пространства. Двигались целенаправленно, по разным векторам и с каждым мгновением все быстрее. Искорки летели уже почти со скоростью света, когда их яркость окончательно сошла на нет…

Но то, что они стали невидимы, вовсе не означало, что они исчезли. Они нырнули в гиперпространство, и если бы там нашелся некий наблюдатель, то его взору могла предстать довольно зловещая картина. Звезды не исчезли. Они перестали светиться в видимом диапазоне и теперь мчались, каждая в своем неведомом направлении, абсолютно черными снарядами. Снова стать сверкающими болидами им было суждено только по выходе из гиперпространства. На подходе к целям…

* * *

Министр торговли Лишенко глубоко вдохнул свежий весенний воздух. Здесь, на Марте, весна была самым восхитительным временем года. Наверное, потому первые поселенцы и дали планете это скромное название. В отличие от жаркого и тяжелого Гефеста – соседа по планетной системе, – Марта была удивительно нежным миром. Мягкий климат, обилие воды и зелени, насыщенный ароматами воздух. Таким разнообразием флоры не могла похвастаться ни одна Колония. Даже природный мир Земли, пожалуй, проигрывал великолепию местных джунглей и райских уголков на тропических островах посреди спокойного и теплого океана.

На балконе торгового представительства ОВК появились промышленники и банкиры консорциума «Марта-Гефест». Выбранное министром Лишенко место для переговоров должно было настроить их на благожелательный лад. От успеха этих переговоров зависела судьба немалых капиталовложений в проект «Вектор». Проект предусматривал освоение третьей пригодной для жизни планеты в системе небольшой, в меру горячей и не слишком яркой желто-оранжевой звезды эпсилон Эридана. Львиную долю затрат принимала на себя Земля, но Марта с Гефестом также понимали, насколько прибыльным в недалеком будущем может оказаться освоение Вектора. Планета была богата полезными ископаемыми и располагалась в одной с ними системе – что могло быть выгоднее?

Вся фигура Лишенко излучала уверенность и благостное расположение духа. Крупный, уверенный в себе министр Объединения Вольных Княжеств выглядел просто символом преуспевания. Недаром Гордеев отправил на переговоры именно его, а не тщедушного министра экономического развития. Формально причиной замены был доклад, который в эту минуту делал эконом-министр в Совете ОВК, но члены консорциума понимали, что это лишь повод. Лишенко имел несравнимо больший вес (и не только фактически, но и фигурально). Если дело контролировал сам министр торговли, гарантия того, что оно будет прибыльным для всех участников, была почти стопроцентной. Да Лишенко за сомнительные дела и не брался. Вот такая существовала взаимосвязь: и прямая, и обратная. Спокойный фон переговоров был фирменным стилем Лишенко. И наряду с непринужденной обстановкой это действовало исключительно благотворно на все: от настроения участников до размеров их инвестиций. Неспешно и расслабленно поговорив о перспективах и технических деталях проекта, они обычно проникались к министру абсолютным доверием и выкладывали все свои козыри.

Обменявшись приветствиями и любезностями, участники переговоров расселись в удобных креслах за круглым столом.

– Итак, Вектор, господа. – Лишенко улыбнулся и указал в безоблачное небо. – Тридцать световых минут от Марты, час от Гефеста. Практически у вас под боком ждет своего часа огромная шкатулка с драгоценностями. И, само собой, этот час близок. Создав консорциум, вы сделали первый шаг к освоению богатств соседней планеты, так давайте же сделаем шаг номер два. Ведь сами собой бриллианты Вектора нам на головы не свалятся, их придется добыть…

Он снова указал на небо.

– Извините… – За спиной министра появился офицер внутренней охраны представительства. – Господин министр, срочное сообщение…

– Настолько срочное, чтобы мешать нашей беседе? – Лишенко был недоволен.

– Да. – Офицер перехватил его взгляд и, в свою очередь, указал глазами на сверкающее в зените солнце.

– Что? – Министр прищурился и попробовал взглянуть на светило. – Что вы мне подмигиваете? Кто-то летит?

– К звезде приближается некий объект, – торопливо прошептал офицер. – Курсом атаки!

– Атаки? – Лишенко обвел удивленным взглядом собравшихся. – Атаки чего? Марты? Гефеста?

– Нет, это скорее похоже на атаку… самой звезды.

– Что за чушь вы несете?! – возмутился министр. – Какие еще атаки?!

– Я бы порекомендовал спуститься в убежище, – ответил охранник. – Наблюдатели не могут определенно сказать, как будет развиваться ситуация.

– Вы срываете мне переговоры, – сквозь зубы процедил Лишенко. – Извольте выяснить определенно, что происходит, а уж после приходите с предложениями.

– Я…

Офицер не договорил, поскольку в ту же секунду ясный весенний день превратился в одну большую вспышку гигантского блица. Лишенко невольно прикрыл глаза рукой, а все его собеседники зажмурились. Охранник грубо схватил министра за ворот пиджака и потянул куда-то внутрь здания. Лишенко потерял равновесие и завалился на пол вместе с креслом. На помощь первому офицеру подоспел еще один, и уже вдвоем охранники поставили грузного шефа на ноги. Действовали офицеры практически вслепую. Зажмурившись, они подхватили министра под руки и потащили через холл к лифту. Когда они были уже у никелированных дверей, в спину им ударила волна нестерпимого жара. Лишенко обернулся, вытаращив покрасневшие, слезящиеся глаза, и рассмотрел, как на широком балконе дымятся корчащиеся силуэты недавних собеседников, как вспыхивают яркими огоньками рассаженные вдоль перил цветы, как пламя охватывает весь балкон и врывается внутрь здания. Казалось, что горит даже воздух. Министр задержал дыхание и прыгнул в раскрывшийся лифт. Внутри металлической коробки было еще не так жарко, но металл нагревался с немыслимой быстротой. Спустя пять секунд к стенкам лифта нельзя было притронуться. Охранники все еще прикрывали Лишенко собой, но их кожа уже начала покрываться крупными волдырями, а лица с мутно-красными невидящими глазами перекосило от боли. Министр схватил пиджак за полы и, выворачивая, накинул его на голову. Лифт закрылся, но почему-то никуда не поехал. Министр ткнул в самую нижнюю кнопку, но автоматика будто умерла. Лишенко сполз по горячей стене на пол и завыл от боли и отчаяния. В этот момент лифт вздрогнул стальным телом и быстро скользнул вниз. Остановился он так же резко, с неприятным скрежетом. Двери не открывались. Министр оттащил от дверей бесчувственные тела охранников и, ломая ногти, попытался раздвинуть створки. Металл обжигал пальцы, а перед опаленными глазами Лишенко плавали радужные круги. В душегубке стального ящика почти не осталось воздуха. Цветные разводы сменились сгущающимися сумерками. Министр почти потерял сознание, но тут левая створка подалась, и в образовавшуюся щель ворвался поток прохладного воздуха. Лишенко приник к щели, но снаружи в нее просунули какой-то железный прут, и министру пришлось отпрянуть.

– Сейчас! – пообещали снаружи.

Дверцы медленно разъехались в стороны, и в одежду Лишенко вцепились несколько сильных рук.

– Живой! – крикнул один из спасителей. – Срочно в лазарет! Носилки! Быстрее!

Министр торговли зашелся сухим надсадным кашлем, и к его лицу кто-то тотчас прижал кислородную маску. Он почти ничего не видел, цветные и темные пятна трансформировались в сплошную красную пелену, сквозь которую проступали только силуэты суетящихся вокруг людей.

– Этих в холодильник… – послышалось за спиной. – Пожарная команда готова? Ну так чего вы ждете?!

– Вода кипит!

– Тогда углекислотой тушите! Порошком!

– Перекрытия третьего этажа просели! Выше все вообще расплавилось. Несущие конструкции повело, плиты рушатся…

– Герметизируйте убежище, вентиляцию на замкнутый цикл!

– Там, может быть, еще кто-то остался.

– Там сейчас тысяча градусов в тени… если она есть!

– Генераторы не запускаются!

– Аккумуляторы используйте!

– Да сели они, почти все… А, черт! Током бьет!

Откуда-то издалека послышался характерный треск замкнувшей проводки. Искр Лишенко не видел, а запах для него теперь существовал только один – запах гари. Горелого пластика, металла, дерева, ткани, обожженной плоти и паленых волос…

– Что происходит?! – сорвав с лица маску, прохрипел он.

– Лежите, господин министр. – Его насильно уложили, и чьи-то проворные пальцы начали быстро наносить на лицо, шею и руки министра какую-то мазь. – Это солнце…

– Я получил солнечный удар?! – Министр истерично рассмеялся и снова зашелся кашлем.

Те же руки снова надели на его лицо маску. В плечо вонзилась игла, затем еще раз… Шипение баллончика, и снова пальцы наносят на лицо и открытые части тела какое-то лекарство, на этот раз в виде пены.

– Что-то случилось с нашим солнцем, – пояснил все тот же голос. Лишенко только сейчас осознал, что говорит с ним не тот, кто занят лечением. Колдовала над ожогами явно женщина, а отвечал на вопросы мужчина. – Дневная сторона Марты в огне. На ночной тоже не прохладно. Градусов пятьсот. Вся атмосфера полыхает.

– А Гефест? – промычал сквозь маску министр.

– Гефест оказался почти в разбухшей короне… Там сейчас как в мартене. Нет, одним словом, больше Гефеста.

– Но как?! – простонал Лишенко.

– Кто его знает – как? Говорят, что-то вынырнуло из гиперпространства и врезалось прямо в солнце. Не сгорело в короне, а ударило прямо в фотосферу. Ну, а там уже и рвануло… Но вы не волнуйтесь, господин министр, это надежное убежище. Его строили с расчетом на термоядерную бомбежку. Тут можно год в автономном режиме продержаться. Жалко вот людей мало спаслось. Человек сорок всего, и только одна медсестра на всех…

– Сорок?! – Министр приподнялся на локтях. – Только сорок?!

– Да. – Невидимый собеседник вздохнул. – Из сорока миллионов. На Марте шестнадцать таких убежищ, но вряд ли в них успело спуститься больше народа, чем в наше. Стихнет пожар, попробуем с ними связаться.

– О, госп… ди… – простонал Лишенко, опускаясь обратно на носилки. – За какие грехи?

Ответа на этот вопрос не знал никто…

* * *

– Главный орбитальный маяк Харона-2, прошу проводку. – Шкипер марсианского сухогруза «Энола» развернулся к экрану гиперсвязи.

– В проводке отказано, – равнодушно ответил кибер маяка.

– Не понял. – Шкипер удивленно поднял брови и обернулся к единственному пассажиру. – Как это – отказано? Зону закрыли?

– В проводке отказано, – повторил автомат.

– И что мне теперь, в гиперпространстве дрейфовать? – Спорить с машиной было бессмысленно и даже немного странно, но шкипер разговаривал скорее с самим собой. – Прошу проводку к резервному маяку.

– В проводке к резервному маяку отказано.

– Чертова железка! – Капитан озадаченно уставился на пассажира. – Что будем делать, господин генерал?

– В системе есть другие маяки? – Генерал Родионов бросил взгляд на звездную карту.

– Только военные. Но наш груз может вызвать у военных массу ненужных вопросов. Такое количество немаркированного оружия и сомнительная полетная карта… Они могут догадаться, куда мы направляемся. Ведь порталы Харона-2 ведут только в двух направлениях: в Солнечную и к Данае.

– Предоставьте это мне. – Генерал усмехнулся. – Как разговаривать с младшими офицерами-навигаторами я знаю.

– Любой каприз за ваши деньги. – Шкипер переключил частоту. – Сухогруз «Энола» вызывает базу «Черчилль».

– Дежурный по базе лейтенант Форбс, – ответил нормальный человеческий голос. В отличие от кибера главного маяка, дежурный навигатор военной базы был чем-то встревожен. – Ждите указаний, «Энола».

– Опять двадцать пять! Что тут происходит?! – возмутился шкипер. – Got damned, Forbs! What's happen?!

– Чрезвычайная ситуация, – строго ответил дежурный. – Следите за своей речью, «Энола».

Харон-2 был марсианской Колонией, но Устав Объединенных Флотов ОВК предписывал вести все служебные переговоры по-русски. Родионов жестом предложил капитану уступить право вести беседу, но марсианин уже вскипел и набросился на Форбса сам.

– Я не могу затормозить без привязки к серьезной массе, «Черчилль»! – снова перешел он на общий язык. – А чтобы оставаться в гиперпространстве, мне потребуется сохранить скорость. А я уже начал ее сбрасывать для выхода из прыжка. Что прикажете делать?!

– Ждите указаний, – как-то рассеянно повторил дежурный.

– Сынок, – наконец вклинился генерал. – Говорит генерал армии Родионов. Мне некогда ждать твоих ценных указаний.

Генерал попытался произнести это с иронией, но на лейтенанта не произвело впечатления ни звание пассажира «Энолы», ни его отеческий тон. Казалось, что внимание дежурного сосредоточено на чем-то более важном, нежели щекотливая ситуация, в которую попало грузовое судно Марсианского Триумвирата. Капитан «Энолы» снова сменил частоту и включил обзорный гиперскан. Ждать указаний можно было неопределенное время, а выходить из прыжка следовало в ближайшие десять минут. Не позже. Иначе могли полететь активаторы индивидуального портала. Перепрограммировать их управляющий блок можно было за пять секунд, но перепад напряжения – от постепенной активации выходного контура к резкой нагрузке на входной – мог превысить порог и без того потрепанной защитной системы. Выход из ситуации был только один – просканировать трассу по вектору выхода из прыжка и выйти без проводки. В насыщенном искусственными спутниками, космическими станциями, доками, орбитальными фабриками и вспомогательными модулями пространстве вокруг, например, Марса или Земли такая самодеятельность была строго запрещена, но у Харона-2 пространство было не так забито техникой. Если выбрать вектор «160»… Да, пожалуй, этот вариант вполне годился. Тормозной тракт в этом направлении был свободен вплоть до астероида Шлиман – вполне приемлемой тормозящей массы. Оставалось только дать предупредительный сигнал, но шкипер был опытным космолетчиком и сообщать навигатору о своих планах не спешил. Совсем не предупреждать о маневре, конечно, нельзя, но и выслушивать увещевания или ругательства целых десять минут подряд капитану не хотелось. Сообщить он, конечно, сообщит, но секунд за тридцать до маневра… Шкипер вкратце поделился задумкой с генералом, и тот его план одобрил.

– «Энола»! – вдруг крикнул лейтенант Форбс, выйдя на запасную частоту. – Назад!

Шкипер даже вздрогнул. Неужели офицер предугадал его намерения? Чтобы скрыть смущение, он откашлялся и ответил как можно спокойнее:

– Слышу вас, «Черчилль», повторите приказ.

– Назад! Вектор проводки «300»! Уходите за Трайдент!

– Вы что, с ума сошли, лейтенант?! – возмутился шкипер. – Что я забыл на самом краю системы?!

– Уходите! – Голос Форбса сорвался. – Конец…

Эфир неожиданно очистился. Капитан «Энолы» тронул сенсор поиска, но на всех частотах воцарилась гробовая тишина, словно в системе звезды К2Е-5690 не осталось ни одного спутника, ни одной радио– и гиперрелейной станции, ни одного корабля, маяка или орбитального аппарата. Будто вся система внезапно погрузилась в котел с густой вязкой тишиной. Шкипер удивленно развернул уловители гиперскана в сторону Харона-2 и включил видеообработку сигнала.

От того, что он увидел, шевельнулись волосы на его голове. Обычно такая спокойная и не слишком яркая звезда К2Е-5690 вздулась, словно перекачанный косматый шар. Ее корона растеклась в пространстве гигантскими ручьями извивающихся протуберанцев и сияла так, словно силилась перещеголять сверхновую. Темный округлый силуэт в прицеле одного из ее толстых щупальцев тоже сначала раздулся, но в конце концов прекратил расширение и начал съеживаться. При этом он все больше светлел, наливался оранжевым, затем ослепительно белым цветом, и наконец…

Шкипер невольно отпрянул от экрана. Силуэт Харона-2, некогда Колонии Марсианского Триумвирата, а ныне полноправной планеты ОВК, места проживания девяти миллионов человек, лопнул, разлетаясь на множество мелких кусков, а последовавшая откуда-то из центра лопнувшего шара вспышка слилась с губительным сиянием звезды. Плазменный шторм донесся до Шлимана, оплавил поверхность равнодушного астероида, немного сдвинул его орбиту и помчался дальше… До края системы – газового гиганта Трайдента – было почти два часа, но сила вспышки оказалась настолько велика, что капитан «Энолы» не сомневался – по первое число достанется и Трайденту. Растерять такую энергию за два световых часа было просто невозможно.

– Полный назад, – приказал сам себе шкипер. – Пристегнитесь, генерал.

– Что за черт?! – Родионов не отрывал взгляда от экрана. – Что вы собираетесь делать?

– Будем менять курс и попробуем прыгнуть сразу к Данае.

– Вы рискуете перегрузить силовую установку, – забеспокоился генерал. – Если откажет защита, мы можем потерять управление индивидуальным порталом.

– К дьяволу перегрузки защитной системы! – Шкипер ожесточенно помотал головой. – К чертовым собакам – перепад напряжения! Выходить в пространство, объятое таким кошмарным катаклизмом, равносильно самоубийству. Уж лучше лишиться индивидуального портала и заплатить штраф за неумышленную порчу оборудования.

– Но запас топлива…

– Его хватит на три таких маневра! – Капитан набрал код нужной команды.

Компьютер возмущенно пискнул, но все же перебросил энергию с выходного контура на входной. Следом за главным блоком недовольно запиликал блок гиперпорта. Перегрузка по «красному коду» была ему практически приговором. На мостике запахло озоном, горелой проводкой и пластиком.

– Держись, «Энола», – пробормотал шкипер, напряженно следя за показаниями приборов. – Вывози, старушка…

«Старушка» звякнула сигналом перегрузки силового агрегата и внезапно вздрогнула всем корпусом. Шкипер пораженно замер и перевел недоверчивый взгляд с экрана гиперсканера на показания ходового блока.

Потеряв контроль над системой перекрестной подачи энергии на контуры, сухогруз «Энола» выходил из прыжка. Такой подлости от верной посудины капитан никак не ожидал.

– F… s..t! – бешено заорал шкипер. – Будь ты проклята, механическая дрянь!

– Капитан! Делайте что-нибудь! – крикнул, в свою очередь, Родионов.

– Я ничего не могу поделать. – Шкипер устало откинулся на спинку кресла. – Придется вашему князю Бородачу обойтись без этой поставки… и без вас. Мне очень жаль, генерал.

– Жаль?! – Родионов вскочил. – Что значит – жаль?! Немедленно исправить! Пошлите сигнал бедствия!

– Его никто не примет. – Капитан указал на обзорный экран.

Зеленоватое свечение выходного кольца индивидуального портала смешалось с плазменными потоками солнечной бури. Едва выйдя из гиперпространства, «Энола» потеряла все надстройки и антенны и закувыркалась, словно перекатываемый ветром комок бумаги. Автоматика попыталась выровнять полет несколькими вспышками маневровых двигателей, но не справилась с задачей и наконец сдалась. Вектор движения судна сменился, скорость возросла, и теперь оно летело точно к Шлиману.

Сухогруз еще не приблизился к астероиду, а ходовая рубка уже потеряла бо́льшую часть бронеплит и керамической обшивки. Поэтому, когда масса оплавленного каменного обломка притянула к себе изувеченное тело судна, пугаться столкновения было уже некому. Нет, шкипер и пассажир были в тот момент еще живы, но боль от ожогов не позволяла им думать о чем-то постороннем. О чем-то, кроме сползающих лохмотьев сгоревшей одежды, кроме боли в глазах, помутневших, словно зажаренный белок яйца… О чем-то, кроме крови, испаряющейся из трещин в обугленной, лопнувшей коже…

Сухогруз «Энола» достиг кипящего каменного плато точно в ту секунду, когда капитан корабля издал последний стон и сердце его остановилось. Одновременно остановилось и термоядерное сердце «Энолы». Генерал Родионов прожил на секунду дольше и успел услышать оглушительный скрежет сминающегося металла и гул кипящей лавы…

А надгробием им стал взрыв реактора, расплескавший каменную жижу по плавящемуся астероиду на многие километры…

* * *

Многокилометровый слой углекислотных облаков и адское пекло под ним. Пустыня. Здесь нет жизни, кроме той, что принесли люди. Кроме той, что укрыта под огромными сверкающими куполами. Их великое множество, и в большинстве своем они являются всего лишь прозрачными крышами зарывшихся в грунт зданий. Десятки этажей вниз, тоннели-переходы, просторные зеленые гроты с маленькими искусственными солнцами и резервуарами, в которых плещутся крохотные озера. Жилые кварталы и паутина монорельсовой сети. Перекрестки пешеходных и транспортных развязок, по привычке именуемые площадями, колодцы шахт и тупики штолен, тоннели и вместительные залы промышленных предприятий. Все спрятано под грунт. Все живет своей размеренной жизнью. И прекрасно обходится без вида на неприветливое низкое небо и раскаленные камни. Для чего нужны эти хрупкие купола, если сквозь них все равно не видно ни солнца, ни звезд? Гораздо проще было бы оставить на поверхности лишь посадочные площадки да бронированные шлюзы. Меньше возни с обслуживанием, практично и экономно. И никакого риска…

Карпов-младший заложил руки за спину, словно выражал несогласие с мнением несуществующего оппонента. Да, именно так: расточительно и неоправданно. Вот все, что можно было сказать об идее возведения над крупными зданиями-подземельями прозрачных куполов. Но… почему же он стоял сейчас здесь, на смотровой площадке, и как зачарованный пялился на измученную парниковым эффектом и жутким атмосферным давлением пустыню? Стоял в одном ряду с сотней таких же бездельников и не мог отвести глаз от унылого желто-серого пейзажа. К его услугам были панорамные видеоокна на курортном уровне «Земля-2», или он мог приказать гостиничному голотерминалу создать прямо в номере достоверную имитацию любой климатической зоны любой освоенной планеты. Но этого ему почему-то не хотелось. С упорством обреченного он раз за разом, в любую свободную минуту выбирался на ближайшую площадку и смотрел на раскинувшийся вокруг города холмистый ад. На бегущие по куполу струйки кислотных дождей, на клубящиеся прямо у поверхности и выше облака смертоносных испарений, на редкие фигурки взлетающих и садящихся кораблей, на деловую суету роботов, меняющих изъеденные кислотой и коррозией детали поверхностных механизмов и коммуникаций… Увидеть за стеклом человека было нереально. В такой агрессивной среде, при средней температуре в пятьсот градусов, да еще при давлении в сотню земных атмосфер, даже в скафандре повышенной защиты – из металлокерамической брони, с титановым экзоскелетом – никто не продержался бы и десяти минут. Только тяжелые бронированные механизмы. Они заботливо, словно садовники, ухаживали за диковинным парком, где вместо деревьев росли причальные мачты и ажурные башни диспетчерских, вместо цветов – тарелки антенн, а роль фонтанов исполняли застывшие водопады куполов.

Венера была, пожалуй, единственной планетой класса «А», не подвергшейся терраформированию. Или, на сленге специалистов: «оземлению». На вопрос «Почему?» ответить было некому. Проблемами освоения занималась специальная комиссия, но в ее задачи входила разработка планов преобразования в подобие Земли планет дальнего внеземелья, таких, например, как Вектор в системе Марты и Гефеста. Ведь это были дикие территории, и их превращение не требовало особых юридических формальностей. С Венерой дело обстояло иначе. На ней уже более ста лет жили люди. Миллионы людей. Большинство из них родились на этой планете, под этими куполами. Чтобы заняться превращением кислотного парника в пригодную для жизни копию Земли, требовалось убедить каждого из них в целесообразности проекта. Проекта не бесспорного, дорогостоящего, долговременного. Представьте, что к вам домой вваливаются строители и говорят: «Твой дом полная развалина, мы построим на его месте настоящий дворец, но ты пока поживешь в палатке, посреди стройплощадки. Недолго, лет двадцать. А еще заплатишь за новое жилье половину своего пожизненного дохода. Не сразу, в рассрочку, за те же двадцать лет». Кто согласится на такие условия? Особенно если дом на самом деле, возможно, и не слишком удобен, но крепок, надежен и быт в нем отлажен до мелочей…

Карпов покачал головой. Скорее всего, Венере суждено остаться пустынной ядовитой планетой до скончания веков. Или до тех пор, когда технологии трансформации планет достигнут такого совершенства, что превращение углекислотной атмосферы в азотно-кислородную станет делом одного рабочего дня. А очистка и дезактивация почвы целой планеты будет таким же обыденным делом, как прополка средних размеров огорода.

Карпов взглянул на циферблат. До посадки на космолет оставалось три четверти часа. Еще сорок пять минут, и о мрачной Венере останутся лишь воспоминания. Он улетит на свою удобную, давно освоенную Европу и надолго забудет о желто-серых тучах и о противном жжении где-то под ложечкой от беспокойства за надежность прозрачных куполов. Забудет о жарком, тяжелом мире, который летит в пространстве так близко от Солнца, но не видит его даже в полдень…

Или… все-таки видит? Карпов удивленно поднял глаза к зениту. Что это за разрыв в облачном фронте? Блик от посадочного факела очередного космолета? Карпов почувствовал, как в груди формируется тугой прохладный комок. Предчувствие больших неприятностей было вполне отчетливым. Желтое пятно на фоне облаков становилось все ярче. Оно ширилось, разгоралось, его блеск уже не пробивался сквозь тучи, а рвал их завесу в клочья… Карпов невольно попятился.

Лифт! Скорее к лифту! Что бы это ни было, лучше убраться подальше. Лучше спуститься на самый нижний уровень и досмотреть этот странный эпизод по каналу внутренней инфосети. Карпов наконец пересилил любопытство и бросился к заветным створкам. Там уже толпились люди. Пока их суета не имела признаков паники, но самообладание утекало из этих любителей экзотических пейзажей, словно вода из пробитой цистерны. Когда Карпов прорвался к лифту, сияние в небесах разгорелось до яркости софита, а люди с воплями ринулись на штурм кабин.

Какой-то мускулистый мужчина в форме техника оттолкнул Карпова в сторону и ворвался в лифт первым. Следом за ним в кабину запрыгнули еще трое не растерявшихся верзил. По пути один из них отшвырнул в сторону хрупкую девчушку. Она упала почти под ноги Карпову, и о нее тут же начали спотыкаться остальные страждущие. Карпов присел и вытянул девушку из-под ног толпящихся беженцев. Кажется, ей успели сломать руку и, возможно, пару ребер. Она была страшно бледной, по щекам текли крупные слезы, но девушка переносила боль молча.

Скоростные лифты не справлялись с нагрузкой. Толпа редела слишком медленно. А свечение за спиной разгоралось слишком быстро. Оно было уже таким ярким, что в нем утонули все наружные постройки и соседние купола. Оно заливало ослепительными лучами не помнившую ничего подобного поверхность планеты на тысячи километров вокруг, от горизонта до горизонта. Карпов невольно прищурился и, схватив девушку под локоть здоровой руки, потянул за собой. Вдвоем пробиться к лифту им не светило, а времени на терпеливое ожидание в очереди уже не оставалось. Они торопливо доковыляли до аварийной лестницы и…

В этот момент купол загудел от тяжелого удара. Волна низкого звука ударила по перепонкам и заставила невольно пригнуться. Почти сразу за ударом последовал громкий скрежет, еще более громкий хруст, и по центральным секциям купола поползли длинные трещины. Карпов бросил на свод всего один короткий взгляд, но этого оказалось достаточно, чтобы осознать всю безвыходность ситуации. Тем не менее он решительно подтолкнул спутницу, и они затопали по гулкой металлической лестнице вниз. Пролет… другой… третий… За спиной послышалось шипение – это смыкались герметичные створки между этажами. Карпов подхватил спотыкающуюся девушку на руки и ускорил шаг… Девять… Мало! Двенадцать… Створки шлюз-камер хлопали уже совсем близко. Что же там произошло?! Неужели ударная волна неведомого взрыва была настолько сильна, что не только разрушила купол, но и заставила сработать автоматику на уровне двенадцати… нет, уже четырнадцати этажей под поверхностью! Руки устали и сами собой выпустили девушку. Идти она не могла. Первая стадия болевого шока – стадия возбуждения – прошла, и теперь спутница не могла даже пошевелиться. Карпов снова поднял ее, но теперь не на руки, а забросил на плечо. Девушка вскрикнула и обмякла. Видимо, потеряла сознание от боли, ударившись о плечо Карпова сломанными ребрами… Двадцать этажей вниз, а переборки все хлопают, отрезая бушующий наверху пожар от подземного города… Пожар в углекислотной атмосфере! Вроде бы абсурд, но Карпов отчетливо видел, как над треснувшим куполом взвились языки белого пламени! Или это было не пламя, а потоки плазмы? Но откуда? Неужели… Неужели это вспыхнуло… Солнце? Но какой силы должна быть вспышка, какой гигантский протуберанец должна была выбросить его корона, чтобы пробить атмосферу Венеры?!

Переборка двадцать третьего этажа сомкнулась прямо за спиной. Карпов из последних сил рванулся вперед, но опоздал. Двадцать четвертый шлюз закрылся прямо перед его носом. Он остановился, осторожно опустил девушку на пол и замер, прислушиваясь. Кроме собственного тяжелого дыхания и далекого отзвука аварийных ревунов, он не слышал практически ничего. Никакого гула бушующего пламени или стона плавящихся конструкций. Возможно, это было неплохим прогностическим признаком, но тишина чаще всего бывает обманчива. Карпов уселся на пол рядом со спутницей. Девушка была жива, но в глубоком обмороке.

«Наверное, это не худший вариант для нее… Что бы ни произошло… Пусть она очнется в лучшем месте. Не в крошечной душной секции между этажами, а там, где не будет боли и страха. Либо в лазарете, либо в раю…»

Карпов тяжело вздохнул. В отсеке становилось жарко и душно. Плазменный пожар приближался. Карпов сел спиной к двадцать четвертой переборке, подтянул колени и сложил на них руки. Голову он откинул назад, прижавшись затылком к относительно прохладному металлу коварной шлюз-створки. Он почему-то больше не боялся. Ничего. Наверное, потому, что теперь уже бояться было глупо. Он снова покосился на спутницу. Совсем еще ребенок…

«Да, она-то, пожалуй, очнется в раю… Жаль, что мы больше не встретимся…»

* * *

С самого утра Великий Князь чувствовал себя отвратительно. Он давно уже забыл, что такое быть здоровым и полным сил, но сегодня его загадочная болезнь обострилась. Он с огромным трудом поднялся с постели и, кое-как приведя себя в порядок, с помощью слуг добрался до тронного зала. Руки отчетливо дрожали, ноги подкашивались, а голова словно налилась свинцом. Гордеев отпил из поданного слугой стакана пару глотков воды и откинулся на спинку кресла.

– Что-то солнце сегодня… – Он взглянул за окно.

Над столицей собрались тяжелые дождевые тучи, но даже сквозь их темно-серые бока просвечивал светлый диск солнца. Выглядело это довольно странно.

– Вспышка, говорят, – негромко пояснил слуга. – Гелиофизики через метеоцентр предупреждение передали. Просят граждан без необходимости на улицу не выходить, а если и выходить, сказали, только в шляпах, темных очках и белой одежде.

– Такая сильная вспышка? – Гордеев удивленно взглянул на слугу. – А ну, позови кого-нибудь…

Слуга поклонился и выглянул за двери. В покои тут же ворвался адъютант-полковник. Он подскочил к трону и срывающимся голосом запричитал:

– Беда, Великий Князь! Солнечная на грани катастрофы! Меркурий горит! Корона Солнца разбушевалась! Вспышка там, огромная, невиданная! В фотосфере факелы гигантские, корона протуберанцы выбросила… До Венеры! Что там в ее атмосфере теперь творится – одному богу известно! Инженеры говорят – конец венерианским городам. Не выдержат купола такой нагрузки. Наша ионосфера светится по всем широтам, Луна в три раза блеск увеличила. Магнитные бури почти заглушили эфир, только гиперсвязь и работает!

– А ну успокойся! – Гордеев шлепнул адъютанта по щеке. Не сильно, но обидно. – Тряпка!

– Ваша светлость, – полковник покраснел, – я… виноват… неожиданно все.

– В чем причина вспышки? Что говорят ученые?

– Да это нам и без них известно, – сдавленно просипел адъютант. – Ниоткуда появилась… словно из-под земли… То есть из-под… неизвестно чего! На гиперсканах все чисто было, в обычном пространстве тоже. Но вдруг вынырнула из какой-то норы и прямиком к звезде! Мы даже сообразить не успели, а она уже в фотосфере!

– Постой, кто «она»?

– Неизвестно, ваша светлость! Внешне – как обычная водородная звезда, яркая и по спектру излучения похожа, но только размером… с астероид и движется самостоятельно, почти по прямой. Вынырнула из ниоткуда и в Солнце!

– Черти бы вас всех задрали! Неужели нельзя было ничего предпринять?!

– А что тут предпримешь, ваша светлость?! Звезда же! Не ракетами же в нее стрелять!

– Звезда? Размером с астероид и с точно проложенным курсом? Ополоумели все от страха?! Стратегическое оружие от звезд отличить не можете?! Вероятный расчет траектории сделали?!

– Так точно, от Рубежа, получается, шла… шло…

– Что говорит Преображенский?

– Не проходили в его дежурство никакие звезды сквозь кольцо, а вот раньше – могли. Так и сказал. И еще про плен свой что-то сказал, только я не понял.

– Дай мне его на связь!

– Слушаюсь…

Гиперсвязь с постом Преображенского установилась только через десять минут. Взрыв на Солнце – военные, в отличие от гелиофизиков, называли вещи своими именами – не повлиял на устойчивость гиперсвязи, но серьезно разладил компьютерные системы ее активации.

– Сергей, что там у тебя за тайные знания об этих диверсионных звездах? – даже не поздоровавшись, спросил Гордеев.

– Здравствуйте, ваша светлость. Ничего тайного. Просто я видел такие в небе над Торбаном, а после мне подвернулась под руку разведсводка, и я составил модель. На модели выходило, что звезды должны пройти сквозь Рубеж. Но на деле, когда наступил такой момент, они просто исчезли. Во всяком случае, до сегодняшнего дня в нашем пространстве их никто не видел.

– Ясно. Как считаешь, тайное оружие?

– Все может быть. Я давно задумывался – зачем технократам выбрасывающиеся силовые ловушки, если чиниды сражались с ними только при помощи лучевых орудий?

– Ты там случайно трофеями не разжился? Нам бы такие ловушки сейчас тоже пригодились.

– Я отправил восемь трофейных крейсеров с фронтовым буксиром «Родина». Он сейчас где-то на пути к Медее. Но все захваченные корабли повреждены и не имеют энергоресурса. А переставить катапульты ловушек на наши рейдеры не так-то просто. Да и не справятся ловушки со звездами. Масштаб не тот.

– Что же теперь – просто сидеть и ждать, когда чиниды забросают нас этими звездами?

– Сомневаюсь я все-таки, что это инициатива чинидов… Будь у них такое оружие, ни ядерные снаряды у нас они бы не выпрашивали, ни с Технократией резину не тянули. Давно врезали бы по Ромме или ее звезде, да и вся война…

– Чиниды нас приложили или нет – не важно. Они все равно свое получат. Не за это, так найдется за что еще. Вопрос в другом…

– Я понял. Нет, сидеть и ждать нам не стоит. Надо выслать подкрепление Попову и захватить несколько кораблей технократов целыми и заправленными. Заодно выспросим у их капитанов, для чего изначально предназначались ловушки. И если для диверсионных звезд, то чьи это звезды на самом деле. Разрешите?

– Твоя задача – стеречь Рубеж, – возразил Гордеев. – Попову помогут «беркуты». Они как раз освободились. Осаду Данаи теперь инженерно-пехотная армия держит.

– Прорваться не удалось?

– К твоим-то? Знаю я о героях, доложили… Нет, пока, Сергей Павлович, не удалось, но флаг над Д453 по-прежнему наш. Значит, не все потеряно…

* * *

Князь Бородач полулежал в кресле коменданта крепости Д300, отчего его изображение на экране видеосвязи казалось немного карикатурным. Сам Бородач этого не осознавал, зато Блинова и двух его ротных непропорциональность видеофигуры князя веселила от души.

– Я знаю, что у вас есть десантный транспорт, – лениво говорил Бородач. – Можете улететь в любую минуту. Задерживать не стану.

– И мы вас не станем, – спокойно ответил майор. – Правда, за осадную армию я ручаться не могу. Ею командует генерал Шабалин, а он шутить не любит.

– А ты, значит, любишь? – Князь сохранял относительное спокойствие, но чем дальше в тупик заходила беседа, тем заметнее становилась его нервозность. – Твоя крепость, майор, для меня как прыщ. Ничего особенно не значит, но для порядка его лучше бы удалить. Понимаешь меня? Можешь, конечно, до пенсии сидеть в подвалах, только зачем тебе это? Пользуйся моментом, пока я добрый. Улетай…

– Лучше сдайся, князь. – Блинов усмехнулся. – На суде зачтется.

– Вроде на одном языке говорим… – Бородач притворно вздохнул. – Ну что мне с тобой делать? Разбомбить?

– Так пробовал уже. – Десантник покачал головой. – Я в долгу не останусь, ты меня знаешь.

– Больно высокого ты о себе мнения. Кто ты такой, чтобы я тебя знал?

– Я тот, кто брал твой дворец, – Блинов усмехнулся, – а заодно и хранилище.

– Ах вот что! – Князь немного напрягся. – Но я тогда уже на Земле был. Не видел я твоего героического захвата пустых покоев. И, кстати, разве не Преображенский ту акцию возглавлял?

– Он, а я ему помогал.

– Ну, герои, герои, не спорю… – Бородач снисходительно махнул рукой. – Только тут не Европа, а Даная. Тут тебе ничего не светит, майор… Слушай, а почему ты всего лишь майор? Отдельный батальон у тебя, а звание какое-то несерьезное.

– Мне хватает. Да и разве это главное? Вот ты – князь, а кто тебя уважает? Твоя банда?

– Ты меня утомил, десантник. – Бородач начал наливаться багрянцем. – Час даю. Не уберешься с планеты…

Окончание угрозы утонуло в шквале помех. Блинов удивленно взглянул на ротных и указал глазами на дверь кабинета. Для переговоров он, как и князь, оккупировал канцелярию своей крепости. Первый ротный выглянул в коридор и тут же отпрянул, пропуская разгоряченного лейтенанта технического взвода.

– Радиационная тревога, господин майор!

– Ядерный удар?! – Блинов вскочил.

– Никак нет! Крупная солнечная вспышка! Армия отошла в тень спутников, связь с ней потеряна. Только на гиперчастотах, но магнитная буря не позволяет запустить аппаратуру – компьютеры зависают или просто отключаются. Системы наведения в порядке, но локаторы не работают…

– Надо наблюдателей на башни поставить – вдруг, Бородач под шумок бомберы пошлет, – предложил командир второй роты.

– Нельзя, господин капитан, – возразил техник. – Там, наверху, сейчас настоящее пекло. Озоновый слой как решето, радиационный фон раз в двадцать выше нормы, яркость светила такая, что самые темные фильтры не спасают. Но и атмосферных бомберов можно не опасаться. Магнитная буря не только наши системы разладила. По всей планете электроника молчит. Не взлетят самолеты. Просто движки не смогут запустить.

– Слушай, а если наши не успели сесть на спутники?! – ужаснулся первый ротный.

– Космическим аппаратам вся эта иллюминация не страшна, они и не к таким вещам приспособлены, а вот если они сели и укрылись в городах… – Лейтенант покачал головой. – Электроника куполов наверняка тоже отключилась. Там сейчас, как в затонувшей подводной лодке, – душно, холодно и некуда всплывать.

– У нас здесь тоже не сахар. – Второй ротный пощелкал выключателем мертвого кондиционера.

– Мы хотя бы на планете, атмосфера кругом… – Техник вздохнул. – Кончится вспышка, все наладим. А вот ребятам, которых беда на безвоздушных спутниках настигла, точно не позавидуешь. Одна надежда на химические регенераторы и теплоизолирующую броню куполов.

– Да, однажды, помню, малый рейдер «Ветер» сутки без электропитания дрейфовал… – негромко произнес Блинов. – Выжили ребята. Но это в глубоком космосе случилось. Там поблизости ни звезд, ни планет не было. Всей радиации – только от собственного реактора. А тут вон что творится. Излучения сколько хочешь, да еще на выбор, от гамма до рентгеновского.

– И корона распухла, – добавил лейтенант. – Плазма атмосферу сжигает, как автоген. Если не закончится этот катаклизм в течение суток, на Данае станет ненамного уютнее, чем на спутниках.

– Эх, сейчас бы Д300 взять! – Первый ротный с досадой хлопнул себя по колену. – Такая ситуация сложилась! Может, в тяжелые скафандры запакуемся да махнем?..

– На чем? – остановил его комбат. – Сказано тебе – не заведутся сейчас никакие машины.

– Космолеты-то заведутся!

– Опасно это, – возразил техник. – Да и бронированные спутники наверняка тоже пока в строю. Может, связи с ними у Бородача нет, но автоматическая программа в них наверняка действует. Не ответим на «свой-чужой», и амба…

– А я бы попытал счастья! – не унимался ротный. – Господин майор, может, попробуем?

– Нет, Трошкин, остынь. – Блинов покачал головой и перевел взгляд на лейтенанта-техника. – Судя по всему, тот же случай, что и везде?

– Так точно, – техник мрачно кивнул. – Тридцать третий по счету. Нам еще везет – можно сказать, по-божески жарит. А вот на других Колониях… От Марты и Гефеста одни угли остались, а Харон-2 вообще взорвался…

– Так это что, не только на местном солнце вспышки? – догадался ротный Трошкин.

– В том-то и дело. – Блинов положил на стол сводку. – Не хотел я вас раньше тревожить, но теперь уж… Вот. Почти по всем обитаемым системам град прошел. Какие-то не то звезды малокалиберные, не то энергоракеты. Генштаб грешит на чинидов, только… мне показалось, что генералы и сами ни в чем не уверены. Слишком масштабная бомбардировка получилась. Так что не время сейчас друг друга воевать. Неизвестно, сколько нас теперь по всей Галактике живых наберется.

– Резонно. – Второй ротный скептически прищурился. – Еще бы князь Бородач это осознал. А то ведь он может не понять требований времени и, в отличие от нас, все-таки поднимет космолеты. Под шумок, так сказать…

* * *

…Сообщения о звездах-диверсантах приходили отовсюду. Операторы гиперсвязи Генштаба вели учет всех сообщений, и с каждым новым докладом атмосфера в штабе становилась все более наэлектризованной. Тридцать четвертое сообщение было наверняка не последним – хотя после него наступила долгая пауза – и до боли типичным.

«Системообразующая звезда спектрального класса G4V-3121 атакована неизвестным межзвездным объектом. В результате столкновения в короне звезды начались сильные возмущения вещества, выброс энергии магнитных полей в короне и хромосфере составил до десяти в двадцать девятой степени джоулей. Наблюдается десятикратное увеличение яркости хромосферы, рентгеновское и радиоизлучение превысило норму в десять раз. Плотность солнечного ветра на уровне двух обитаемых планет – Колонии Самсон и Колонии Форпост – увеличилась соответственно до полутора тысяч и девятисот двадцати частиц в кубическом сантиметре…»

И прочее, прочее… Некоторые рапорты изобиловали еще не такими подробностями, но главное в них было единым: стратегическое оружие неизвестного врага направлено на звезды спектрального класса от F до G, К и С, умеренной светимости и небольших размеров, вокруг которых вращались обитаемые планеты. Нападение было хорошо организованным, неожиданным и стремительным.

В двадцати пяти звездных системах (из тридцати четырех подвергшихся атаке) солнечные вспышки оказались настолько мощными, что некоторые обитаемые звездные спутники просто вспыхнули круглыми плазменными факелами. А вместе с ними вспыхнули примерно тринадцать миллиардов душ…

Таких потерь человечество не несло даже во времена страшнейших Четвертой и Пятой мировых войн…

* * *

Ударный крейсер «Старинов» шел в узком, по космическим меркам, пространстве между двумя массивами энергооблаков курсом к двойной планете Килла. Там была назначена встреча с подкреплением из отдельной эскадры «Беркута». По данным дальней разведки, у Киллы не было крупных сил технократов, но там располагалась главная рембаза их флота. Захватить несколько вражеских кораблей в этом секторе представлялось Попову наиболее вероятным. К тому же сектор Киллы постепенно приближался к Рубежу, а значит, уйти в свое пространство соединенной эскадре можно будет в один короткий прыжок. Условия казались вполне благоприятными для успешного выполнения задания.

– Боевое охранение на прямой, – доложил оператор связи.

– Слушаю, – контр-адмирал включил видеоканал.

– Вижу патрульную группу противника, – доложил капитан ведущего крейсера. – Пять космолетов крейсерского класса. Лежат в дрейфе, никаких действий не предпринимают.

– Не видят вас? – спросил Попов.

– Орудийные порты открыты, башни сориентированы в нашу сторону, но ходовые двигатели не активированы. И на связь не выходят. – Капитан в сомнении потер подбородок. – Странно как-то.

– Как вы оцениваете их позицию?

– Хорошая позиция. Самое узкое место в этом межоблачном тоннеле. «Шайбу» между ними точно не закатить – опасно. Да и силовые ловушки могут отбросить наши снаряды прямо в облака.

– В бой не вступать, – приказал Попов. – Даже лучевым оружием не баловаться. Попробуйте установить с ними связь.

– Есть, – неуверенно ответил капитан. – Только мы ведь уже попытались, господин контр-адмирал. Молчат как рыбы. А мы всего в мегаметре. Прикажете тормозить?

– Тормозите и ожидайте абордажники.

Попов отключил связь и отдал распоряжение пропустить вперед абордажные корабли. Едва флот землян перестроился, от боевого охранения пришел новый рапорт.

– Господин контр-адмирал, противник зашевелился! Вижу шестой корабль! Это земной рейдер. Наш малый рейдер. Трофейный, наверное.

– Откуда он взялся?

– Видимо, из трюма одного из крейсеров.

– Они собираются направить его для переговоров?

– Никак нет, господин контр-адмирал, он лег на курс… Черт, куда это он собрался?

– На какой курс? – В душу Попова закралось нехорошее предчувствие. На мостике «Старинова» вдруг стало неуютно и душно, словно испортилась система регенерации воздуха.

– Прямо в облако… – Капитан запнулся. – В облако!

– Беглый огонь! – крикнул контр-адмирал. – Перехватить!

– Огонь! – не отключая связь с флагманом, заорал капитан ведущего крейсера. – Второй, третий – полный вперед! Магнитозахваты на полную мощность! Перехватить рейдер!

– Эскадра, разворот оверштаг! Прыжок! – крикнул Попов по общей связи.

Контр-адмирал на глаз оценил расстояние от рейдера до облаков и понял, что из этой ловушки его эскадре не выбраться. Корабли разворачивались ужасно медленно, а маленький рейдер уже приближался к мерцающему краю энергооблака. Его силовой щит малиново светился от прямых попаданий, но пока держал, а бросившиеся на перехват крейсеры безнадежно отставали. К тому же по ним самим стреляли все пять больших кораблей технократов. Попов зачарованно следил за этой безумной погоней и мысленно отсчитывал секунды… Последние секунды жизни.

Вот рейдер – медленно, словно в тягучей патоке, – утонул в энергооблаке, вот одновременно прекратили огонь вражеские крейсеры, вот обреченно легли в дрейф три корабля боевого охранения… Контр-адмирал перевел взгляд на экран гиперскана. Эскадре не хватило буквально нескольких секунд. Вокруг длинного носа крейсера тылового охранения, ставшего после разворота на сто восемьдесят градусов ведущим, вспыхнуло зеленоватое кольцо индивидуального портала, а за кормой сверкнула вспышка экстренного ускорителя… Вспышка…

Вспышка термоядерной тяги. Такой же, как и у нырнувшего в энергооблако рейдера. Вспышка ударила по глазам, ослепила, закружила, словно в калейдоскопе, водоворотом ярких бессмысленных картинок… Вспышка… но не от ускорителя крейсера. Гораздо более крупная. Вспыхнули пространство, энергия, корпуса кораблей и человеческая плоть…

Цепная реакция понеслась по немыслимым просторам энергетических массивов Зарубежья со скоростью света, и теперь уже некому было оценить, насколько грандиозной и ужасной была та, самая первая, маленькая вспышка – всего лишь форсаж термоядерного ускорителя крошечного рейдера…

…Когда «беркуты» вынырнули в том секторе пространства, где должна была ждать эскадра контр-адмирала Попова, их взорам предстала захватывающая, но мрачная картина. На многие миллионы мегаметров прямо по курсу полыхал пожар. Это, конечно, весьма условное определение того, что увидели земляне, но иного им в голову так и не пришло. Бескрайний фронт энергооблаков детонировал, превращая космос в фантасмагорическую палитру. Входить в опасную зону корабли не рискнули и, тщательно проверив пространство гиперсканами, вернулись на свою сторону Рубежа…

* * *

– Прикрывай нас, Чато! Корабли технократов не должны прорваться к Килле-1 ни при каких условиях! И тогда мы уничтожим Диллен! Мы выжжем этот город дотла! А если у технократов не останется главной местной базы, падут и обе Киллы!

Темник Темулен воинственно потряс оружием.

– Принято, темник, – ответил командир флотской группы Чато. – Вам не помешает ни один корабль. Мы собьем их еще на подлете.

– За эту операцию Тиран даст нам звания Правителей! – распаляя себя, крикнул Темулен. – Ты хочешь стать Правителем, Чато?!

– Мне хватит звания «стратег флота», – Чато усмехнулся. Все эти офицеры силемании были немного чокнутыми.

– А я хочу быть Правителем! – отрезал темник. – Диллен будет стерт в порошок, и к Тирании присоединятся сразу две планеты! Я бросаю вызов славе Ергелана!

– Ах вот ты с кем соревнуешься! – Командир флотской группы многозначительно скривился. – Чтобы обогнать Ергелана, тебе следовало штурмовать Семри, а не Киллу.

– Ничего. Он взял Семри не сразу, а я завоюю Киллу с первой попытки, – немного спокойнее ответил Темулен. – Я начинаю наступление!

– Да пребудет с тобой Сунджа…

Темулен выбежал из шатра и сразу же впрыгнул в кабину одноместного командирского летуна. Силемания была уже готова к атаке…

На лица воинов опущены щитки шлемов, лучеметы взяты наперевес, барабанщики выбивают дробь-сигнал «готовность»… Второй линией стоят высокие бронемашины. Они сверкают зеркальными отражателями и хищно щетинятся многочисленными стволами залповых лучевых систем. Атмосферные летуны нетерпеливо покачиваются над самой землей, балансируя на струях конвертированной энергии… Да, пожалуй, все готово… Город впереди укреплен, и его стены усилены энергощитами, но для настоящего натиска это не проблема. Столица Киллы падет и будет втоптана в пыль тяжелыми ботинками силемании Темулена!

– Приготовиться! – чуть приподнимаясь на сиденье, крикнул темник. – Чато…

Терминал летуна ожил.

– На связи, Темулен.

– Стреляй!

Серебряная стрела летела неправдоподобно медленно. Она прочертила в синем небе Киллы-1 длинный белый след и снизилась под очень крутым углом. На мгновение темнику даже показалось, что стрела упадет не на город, а прямо к его ногам, но ничего подобного не произошло. Далеко, почти у горизонта, полыхнула вспышка, и над Дилленом поднялось белое грибовидное облако.

Летун темника дернулся и резко выбросил из днища опорные штанги. Чато предупреждал Темулена, что, пока не начнется пожар, следует отключить все электронные приборы, но темник почему-то решил, что к его личной машине это не относится. Теперь летун умолк, и все попытки снова поднять его в воздух оказались бесполезны. Плюнув на капризную технику, темник взобрался на пригорок и поднес к глазам оптическую трубу.

Вспышка! Яркая, как оба солнца над Киллой-1! А затем… Ужасная, сокрушительная огненная буря! Ревущий ураган, сметающий на своем пути дома и оборонительные конструкции! Пожар, превращающий в пепел людей, машины, оружие, деревья, выжигающий землю! О, как это было прекрасно! Как был восхитителен в своем безумии этот ужасающий, волшебный огонь! Он заставлял захлебываться кровью сердца, заставлял людей благоговейно подгибать колени и склонять голову! Вот он, истинный бог! Вот он – Великий Сунджа, судья миров и властитель судеб!

– Вперед! – снова приподнимаясь, заорал Темулен. – Растопчите остатки этого нечистого гнезда, мои воины! Мы завоюем весь мир!

– Весь мир! – откликнулась многотысячная армия.

Сотни тысяч ног почти разом шагнули вперед, и едва успокоившаяся после взрыва земля снова загудела…

Спустя час войско Темулена смогло войти в сгоревший город, а спустя еще час – вышло на его противоположную окраину, не сделав по пути ни единого выстрела. Враг был полностью уничтожен всего лишь одной серебряной стрелой. Все в войске уже не раз слышали о могучем оружии из-за Рубежа, но до сих пор его использовало только войско зарубежного Правителя Бор-дачи, союзника стратега Ергелана, и увидеть воочию, что оставляют после себя серебряные стрелы, никому из воинов Темулена еще не удавалось.

– Чато, – попытался связаться с орбитой темник. – Чато!

Терминал нового летуна почему-то молчал почти все время, пока войско шло по дымящимся, раскаленным руинам города. Теперь он ожил, но все равно разговору мешал треск сильных помех.

– Слушаю… лен… – донеслись обрывки ответа.

– Ты видел это раньше? – Темник указал на руины. – Это какое-то… это… оружие ада!

– Да, я видел… на Семри… – протрещал эфир.

– Пепел, сплошной горячий пепел… – В голосе темника промелькнули нотки страха. – Я видел тени… черные тени людей. От них не осталось даже костей! Только тени. Мои воины не нашли ни одного уцелевшего. Даже в подземельях. И никакого оружия, никакой добычи… Это… неправильная война, Чато!

– Это новая война, – пробился сквозь помехи ответ. – Возвращайся в стан, Темулен… Корабли будут к утру… На Килле-1 делать больше нечего, но Киллу-2 защищают четыре крепости, и они гораздо мощнее. У меня осталось только три серебряных стрелы. Будет тебе и настоящая война.

– Хорошо бы, – буркнул темник, высовываясь из летуна. – В маршевые колонны! Идем в стан!

Ему внезапно показалось, что земля как-то странно качнулась. Темник оперся о борт летуна и непроизвольно согнулся почти пополам. Его вырвало на крыло прямо на виду у солдат. Темулен вытер губы рукавом и удивленно взглянул на запачканную ткань.

– Это чума, темник! – прохрипел тысячник Чиган. Его лицо было бледным, даже немного зеленоватым, а белые губы дрожали. – Этот город отравлен! Это месть технократов! Они мстят нам даже с того света!

– Чума не живет на пепелищах! – возразил темник, и его снова вывернуло наизнанку.

– Все войско погибает от этой болезни! – Чигана тоже вырвало. – Надо звать лекарей! Надо улетать с этой проклятой планеты! Надо… надо…

Тысячник упал на колени, обхватил руками живот и уткнулся лбом в землю.

– Ча-ато! – проревел Темулен. – Сажай свои корабли немедленно! Прямо сюда! Мы не дойдем до стана!

– Но ведь мы решили – утром! – удивился Чато. – Что произошло?

– Чума! Мы умираем! – прохрипел темник. – Вывози нас отсюда! Вызывай лекарей…

– Лекарский обоз сейчас идет к Мосите. – Командир группы задумался. – Это совсем в другой стороне. Можно вызвать госпиталь на Торбане… Но там нет эпидемиологов.

– Все равно у них должно быть лека-арст…о-о… – Темулена снова прополоскало.

– Сейчас свяжусь с Торбаном, – решил Чато.

Он совещался с планетой долгих пять минут. За это время половина маршевых колонн Темуленова войска успела просто свалиться в черную сажу, а другая половина билась в судорогах и корчилась от желудочных спазмов, сидя, стоя на коленях или пытаясь опираться о технику. Некоторые из упавших уже не двигались, другие пока еще слабо шевелились, но остальные из последних сил держались, и темник поклялся их спасти.

– Ча-ато! – снова взвыл он, потрясая слабеющим кулаком над головой. – Сажай корабли!

– Лекари вылетели, – сообщил Чато. – Сказали поднять всех уцелевших на борта, но запереть в трюмах… Чума может оказаться очень заразной.

– В трюмах… – Темник уже плохо соображал. – Поднимай нас… на борта.

Корабли флотской группы Чато появились в небе спустя еще десяток минут. Темулен смотрел на снижающиеся серебристые точки отрешенно, уже почти не понимая, что происходит.

Не понял он, что случилось, и когда цвет неба неожиданно сменился с темно-синего на почти белый, а затем прямо с этого чистого полотнища посыпались миллиарды кривых золотисто-голубых молний. Они пронзали небо, вспахивали землю и заряжали воздух, превращая его в сплошное электрическое месиво. Темулен судорожно вдохнул и вдруг понял, что не может дышать. И дело было не в молниеносной чуме, поразившей его войско, а в том, что белое сверкающее небо отравило атмосферу. Темник на мгновение очнулся и поискал взглядом космолеты Чато. Их нигде не было видно. Темулен поднял голову и огляделся по сторонам. Далеко на востоке горели тяжелым красным пламенем какие-то костры… Скорее всего, это и были корабли Чато…

Ловушка захлопнулась, но темнику было уже все равно. Он безвольно уронил голову на броню летуна и судорожно вдохнул. Легкие захватили воздух, но в нем теперь не было достаточного количества чистого кислорода. Молнии заполнили все пространство вокруг города, но по какой-то странной прихоти не коснулись пепелища. Их золотисто-синие ветви вытягивались от земли прямо в космос, они полосовали тело Киллы непрерывными разрядами, не пропуская ни одного квадратного сантиметра, кроме городских руин. Почва планеты светилась… Но оценить все великолепие этой грандиозной картины было уже некому… Свечение Киллы-1 стало ярче, насыщеннее, затем из синеватого с золотыми искрами превратилось в ослепительно белое и наконец резко увеличило яркость, превратив планету в гигантский огненный шар…

Спустя несколько минут та же участь постигла Киллу-2, и разрушительная волна детонации энергетических полей понеслась дальше… К двойной звезде…

Взорвать желто-зеленое светило энергия не смогла. Она лишь получила в коронах обеих звезд-двойняшек дополнительный импульс. Хотя вряд ли какие бы то ни было импульсы требовались цепной реакции в бескрайних энергомассивах. И все же что-то в момент контакта взрывной энергетической волны и солнечной короны произошло… Что-то такое, чему не смогли найти названия ни изумленные наблюдатели с лекарского корабля, идущего от Торбана, ни разведчики технократов…

* * *

– Этому нет разумного объяснения, – старший техник Миллор развел руками. – Детонация энергооблаков началась в двух часах от Киллы. Я могу даже указать точное место. За минуту до ее начала мы получили рапорт от патруля инженер-лейтенанта Сторруса. Он охранял подход к Килле в межоблачном тоннеле 23167. Вот он, на карте… На теперь уже бесполезной карте… Корабли его блокпоста – пять крейсеров – были атакованы превосходящими силами землян. По словам Сторруса, это была целая эскадра. Но следующая часть его доклада прозвучала как-то странно и сбивчиво.

– Вот с этого места – дословно, – сурово хмурясь, потребовал Главный инженер Кноппус.

– Извольте: «Малый рейдер! Земляне зашли с тыла! Что он делает?! Огонь!»

– Это все?

– Так точно. После был взрыв, положивший начало чудовищной детонации едва ли не всех энергозапасов нашего пространства.

– Значит, это диверсия землян? – Кноппус в сомнении потер подбородок. – Но зачем?! Ведь это нелогично! Погубить такие запасы энергии! Скоро они окончательно превратятся в тепловое излучение, а оно, в свою очередь, покинет пределы ближайших Галактик. Вокруг Рубежа воцарится абсолютная пустота, и мы будем вынуждены вернуться к малоэффективным двигателям темных веков, а земляне так и будут тратить огромные силы и средства на изыскания своего урана и преобразование водорода. Где логика?! Если бы так бездумно поступили чиниды, я бы даже не удивился, но земляне…

– Рапорт Сторруса однозначно указывает на землян.

– Вот потому я и пытаюсь найти в этом происшествии логику.

– Возможно, это логика войны.

– И чем она, по-вашему, отлична от логики мира? Нет, война тут ни при чем. Если это сделали земляне, они преследовали какие-то глобальные, очень далеко идущие цели. Либо это были все-таки не они.

– Но рапорт!

– Да погодите вы с рапортом! Вспомните, как началась эта война! Как чиниды вывели на позиции триста – вдумайтесь, триста! – наших кораблей и ударили по землянам. Вы считаете, что вывести на рубеж атаки один малый рейдер сложнее, чем запрограммировать триста наших крейсеров?

– Восемьдесят процентов территорий Тирании находится в самой гуще энергомассивов, – возразил Миллор. – Чиниды, конечно, непредсказуемые дикари, но они не дураки. Взрывать самих себя они бы не стали.

– Занятно… – Кноппус хмыкнул и прошелся по кабинету. – Землянам – нет резона, чиниды – не дураки. Что же получается, облака взорвал наш Сторрус?

– Вряд ли.

– Тогда кто?

– Кто-то еще… – Миллор поднял на Главного инженера задумчивый взгляд. – Кто-то еще. Например, тот, кто сначала отворил Рубеж, а затем и вовсе соединил наши пространства. Тот, кто так «выгодно» для нас уничтожил почти все Колонии землян. Тот, кто идет.

– Тот, кто идет, – зачарованно повторил Кноппус. – Если это так, то лучше бы нам умереть до его прихода.

– Если это так, то нам лучше было вообще не рождаться, – загадочно заметил Миллор.

Но Главный инженер его прекрасно понял и в ответ лишь обреченно кивнул…

* * *

– Девяносто миров превратились в пепел! Рассыпались в прах! Стерты в пыль! – Стратег Ергелан простер руки к небу. – И среди них все мои владения! За что такая немилость, Великий Сунджа?!

– Стратег… – негромко позвал Конта. – У меня две новости. Первая незначительная, но полезная. Вернулись разведчики от князя Бородача.

– Будь они прокляты, эти земляне, – перебил его Ергелан, сверкнув гневным взглядом. – И ты вместе с ними! Вот чем обернулась бессмысленная война с пришельцами! Тирания в огне! На многие парсеки вокруг ни одного клочка энергии! Все поглотила эта безумная цепная реакция! Несметные богатства в считаные минуты превратились в пыль! Даже мельче пыли! В элементарные частицы! В излучение! Где они теперь?! Нет их! Нет их, Конта! Были и нет! Ушли на световой скорости в разные стороны!

– Разведчики докладывают, что у землян положение еще хуже.

– И я должен этому радоваться?! – перебил его Ергелан. – Что мне с того, даже если из сорока их планет пострадали тридцать девять?

– У Тирании больше нет грозного врага, только разрозненные, израненные княжества… – попытался оправдаться Конта.

– У кого?! У какой Тирании?! У этого жалкого огрызка, потерявшего в галактическом пожаре и Тирана, и большую часть войска, и девяносто процентов территорий?! Ты идиот, советник!

– Но… – Конта терпел и готов был терпеть дальше. Причина была проста. После того как во взрывах энергооблаков погибла столица, а с ней заживо спекся старый Тиран, его место должен был занять самый родовитый, богатый и – что тут лукавить – сохранивший наиболее сильную армию стратег. Ергелан подходил по всем статьям, и, хотя кое-кто из советников заметил, что Ергелан потерял свои владения в мировом пожаре, а значит, не настолько уж богат, его признали все выжившие планеты Тирании. Что, кстати, тут же восстановило за Ергеланом статус самого богатого. Было пять планет, стало десять. Тиран Чин начинал вообще с трех…

– Ты идиот. – Стратег словно бы выдохся. Он устало сел на подушки и схватился за голову. – Мы стали жалкими.

– Мы по-прежнему сильны… Великий Тиран Ергелан, – наконец-то вставил Конта намек на вторую, но главную новость.

– Как… – Стратег весь подобрался и уставился на советника цепким взглядом. – Как ты меня назвал?!

– Совет Старейшин Тирании одобрил вашу кандидатуру, Великий Ергелан… Старейшины надеются на вас и вашу армию. Наши враги в сложном положении, но они еще не уничтожены. К тому же не погибла и Технократия. От ее миров осталась лишь Ромма, но даже в одиночку эта планета достаточно сильна и опасна.

– Все эти миры будут нашими! – Ергелан решительно поднялся. – Эти и еще множество других. Великая Тирания снова станет державой ста планет!

ГЛАВА 9

Август 2323 г. ОВК

– Как еще Солнечную бог миловал… – Горохов удрученно покачал головой. – Ужас какой-то. Все же вроде нормально шло. Ну, повоевали малость… Рейд туда, рейд сюда. Фехтование, а не война. И вдруг такая примочка! А там-то, за Рубежом, вообще кошмар что творится!

– Там хотя бы понятно, что произошло, – мрачно заметил Преображенский.

– Да? – с сомнением спросил канонир. – Вы уверены?

– Кто-то вбросил в облака «шайбу», что тут гадать?

– А не слишком ли удачно он ее вбросил? – Горох покачал головой.

– То есть?

– Это же надо было вычислить такое место, чтобы цепная реакция не прервалась, а прошла по максимальному количеству энергомассивов. Понимаете? То есть надо иметь что-то вроде их подробной карты как минимум. А еще на такое зверство надо решиться. Это тоже не каждому по плечу. Из опыта общения с чинидами я сразу могу сказать – они только шашкой рубить молодцы, а найти точку для детонации им слабо. К тому же пострадала Тирания серьезно… Ну а братья-технократья вроде люди цивилизованные. Зачем им это? И опять же – потери. Ведь и у них, кроме Роммы, ничего не осталось. Как сказал бы Миллор, «нелогично».

– Твоя версия?

– Нет у меня версий, ваша светлость, только сомнения. Ведь вы считаете, что звездюлины, которые в наши солнцы повтыкались, не чинидов придумка и не технократов, так?

– Так.

– Вот я и развил вашу мысль. Облака тоже не они взорвали. И не мы.

– А кто?

– А леший его знает! Только слишком уж все вместе получилось. Всем сестрам по серьгам – за Рубежом облака бабахнули, у нас в Галактике звезды закипели… Как канонир вам скажу, очень уж это напоминает артподготовку. Как бы следом пехота в атаку не пошла.

– Загнул ты, Горох. – Преображенский махнул было рукой, но немного подумал и признал: – Хотя, скорее всего, ты прав. Понять бы только, какая «пехота», чьего «войска»?

– Тут я – пас, – канонир пожал плечами. – Это уже из оперы про Рубеж, а с ним лично мне вообще ничего не понятно.

– В этом ты не одинок. – Сергей указал на обзорный экран. – Теперь с ним совсем ничего не ясно.

На экране была видна только мизерная часть серьезно «усохшего» тела Рубежа. Сегмент некогда «упитанного» золотистого тора имел уже не более километра в сечении и светился очень слабо. Причиной тому было стремительное увеличение диаметра кольца. Теперь он достигал сотен тысяч мегаметров и, судя по прогрессирующему на глазах «исхуданию» ближнего сегмента, останавливаться на достигнутом не собирался.

Фактически блокпосту Преображенского делать здесь было уже нечего, и Сергей отправил почти все корабли на базу, но крейсер «Каллисто» пока оставался на месте. Князь хотел проверить еще одну гипотезу. Касалась она ставшего теперь несомненным слияния пространств. К уже почти невидимому Рубежу как раз приближалось уцелевшее в катастрофе мигрирующее энергооблако.

– Ну, пройдет оно сквозь Рубеж, и что с этого? – допытывался Горохов.

– Не знаю, увидим. – Преображенский не отрывал взгляда от приближающейся субстанции. – Звезды, например, куда-то нырнули, а мы, наоборот, проходили спокойно, без фокусов… А что будет с облаком – увидим.

– Ну и что? – не унимался офицер. – Что мы из этого поймем?

– Да не знаю я! – вспылил Сергей. – Имей терпение! Десять минут подождать не можешь?

– Могу. – Канонир сложил руки на груди и насупился.

– Проходит… – шепнул Сергей, когда компьютер выдал на экран изображение с подрисованным золотистым свечением условной плоскости Рубежа. Облако благополучно мигрировало в мир землян и спокойно уплыло осваивать новые просторы, куда-то примерно в сторону звездного скопления Плеяд.

– Надо срочно закупать у технократов лицензии на производство двигателей, работающих на межзвездной энергии, – сделал вывод Горох. – Вы эту мысль хотели подтвердить?

– Не знаю. – Сергей поджал губы. – Это все, – он сделал широкий жест, – мне что-то напоминает, но что – не пойму, хоть убей.

– Лично я в этом вижу этакую ироническую усмешку Вселенной, которая в очередной раз щелкнула человечество по носу и напомнила, что мы в этом мире ничего не решаем, – неожиданно чересчур литературно высказался Горохов. Он немного помолчал и, словно исправляя допущенную оплошность, добавил: – Едрёна копоть!

– Это верно, – задумчиво согласился Преображенский. – Ни мы, ни наше оружие, ни войны. Но теперь уже поздно, Горох, теперь придется идти до конца, чем бы это ни грозило. Что за пассы производит над нашими пространствами Вселенная и что из этого получится, пока вопрос, а вот вражеские атаки отражать надо без вопросов.

– Ваша светлость, официальная депеша из Генштаба! – Над уровнем мостика появилась голова связиста.

– Вот видишь, – Преображенский с усмешкой взглянул на Гороха, – не только я так думаю.

– Да я и не спорил. – Канонир шагнул к лестнице и принял от оператора листок. – Ого!

Он протянул депешу князю. В ней была всего одна фраза: «Князю Преображенскому прибыть в ставку для принятия командования Главной Ударной группировкой войск ОВК. Гордеев».

* * *

Слишком много света… Сергей безучастно смотрел на мелькающий за окном машины городской пейзаж… Свет режет глаза даже сквозь фильтры затемненных стекол. Цилиндрические и прямоугольные башни высотных зданий сверкают зеркальной тонировкой, в окнах традиционных каменных домов – тоже зеркала и почти непрозрачные щиты из темного стеклопластика. Витрины напоминают провалы в космическую бездну: затемнены. Машины на улицах только тяжелые, военные, сверкающие белоснежной керамической обшивкой. Пешеходов мало, и все они передвигаются торопливо, оставляя на залитых белой краской тротуарах затейливые цепочки следов. Они одеты в серебристые пожарные костюмы. Вместо лиц – маски с темными стеклами и охлаждающими фильтрами. Атмосфера сходит с ума. Беспрерывно дует ветер, но подгоняемые им облака не дают тени. Они рвутся в клочья, а не клубятся, как это бывало раньше. Где они сбрасывают воду, испаряемую жестоким, обезумевшим Солнцем, – неизвестно. Наверное, где-то над бушующими океанами. Континенты высыхают, превращаясь в пустыню. Зной под тучами. Горячий воздух и клубы пыли. Раньше ее не было так много. Теперь с ней не справляются ни уборочные машины, ни воздушные фильтры. Вода поливочных агрегатов испаряется, едва коснувшись белого асфальта. Повсюду лишь пыль и ветер…

И это картина благополучной планеты. Не только «некогда благополучной», но и сейчас, после того, как плазма разбушевавшейся солнечной короны изуродовала земную атмосферу. По сравнению с большинством Колоний и даже парой внутренних планет Солнечной системы Земле досталось умеренно. Она не погибла. Пока… На севере и юге плавятся льды, экватор полыхает безудержными пожарами, а там, где еще вчера зеленели и цвели субтропики, распростерлись мертвые желтые буреломы. На умеренные широты наступает пустыня…

Машина въехала прямо в ангар. Стальные двери просторного гаража закрылись, и буйство бликов и яркого солнечного света прекратилось. Преображенский с облегчением вздохнул и выбрался из «Викинга». В ангаре было не так прохладно, как в салоне лимузина, но вполне комфортно. Сергей небрежно кивнул подбежавшему с рапортом начальнику караула и торопливо прошел через внутреннюю дверь гаража в холл посольства. Там он тоже не стал задерживаться. На все приветствия князь отвечал едва заметными кивками, а тех, кто пытался что-то ему доложить, останавливал жестом или суровым взглядом. Ему не хотелось никаких докладов.

Уже поднимаясь в лифте, он вдруг поймал себя на мысли, что сотрудники посольства наверняка ждали от него несколько иного обращения. Раньше он был приветлив и доброжелателен, а теперь… Теперь для князя не существовало никого, кроме Нины и Гордеева. Все остальные люди почему-то стали единой серой массой. Статистическими единицами в стратегических сводках. Строчками в графе «выжившие». Это было неправильно. Сергей понимал это без подсказок, но что-то внутри него словно переключилось. Какой-то другой, новый Преображенский упорно ломал отжившие внутренние стереотипы, и Сергей ничего не мог с этим поделать. Не коснулась внутренняя перестройка лишь любви к жене и почтительного отношения к Гордееву. Все остальные, вплоть до боевых товарищей, будто бы остановились на ступеньку ниже…

Лифт открылся, и князь шагнул в оранжерею. Теперь, вместо обычного остекления, она спряталась под специальным полупрозрачным пластиком, который частично пропускал ультрафиолет, но надежно отрезал все лишнее излучение. Жена, увидев Сергея, без всяких там реверансов бросилась ему на грудь.

– Доктор сказал, что у нас будет ребенок. – Нина плакала.

– Так чего ты плачешь?! – Сергей обнял ее и прижал к груди. – Это же здорово!

– Мне страшно, – прошептала она. – Сейчас такое тяжелое время. Эта ужасная война, катастрофы… Люди гибнут миллионами, рушатся целые миры. Рожать сейчас – это… это как-то неестественно.

– Наоборот. – Преображенский чуть отстранил ее и заглянул в глаза любимой. – Рождение детей сейчас дело государственной важности.

Он улыбнулся, но Нине было не до шуток. Она смахнула очередную слезинку.

– Войны не кончаются в один день, но дело движется к этому, а значит, скоро все снова войдет в колею, – утешал ее Сергей. – Будет трудно смириться с потерями и тяжело восстанавливать разрушенное, но разве нам привыкать?

– Люди огрубели, стали черствыми и замкнутыми, – тихо возразила княгиня. – Они не верят в светлое будущее. Чтобы поднять из пепла города и целые Колонии, придется сначала вселить в народ уверенность, что дело того стоит.

– Справимся. – Князь произнес это твердо, словно на мгновение забыл, что он не на заседании Генштаба, а у себя дома.

– Да, ты справишься. – Нина нежно погладила его по щеке. – Ты сильный… самый сильный.

Ее слова были Сергею приятны. Он понимал, что для жены является «самым всяким»: сильным, умным, мужественным и прочее, на то она и жена, но все равно принял ее комплимент с благодарной улыбкой. Это была лучшая поддержка для командующего Главной Ударной группировкой войск ОВК. Поддержка любящего и понимающего человека. И каким бы Сергей ни был сильным, она была ему необходима, как и любому «слабому» или «среднему»… Особенно когда и сам командующий, и его группировка уже просто валились с ног от усталости и нервного истощения.

В сложившихся условиях на их плечах, штыках и воле держалось буквально все. В системах, истерзанных войной и до сих пор не понятыми катаклизмами, царил первобытный хаос. «Смутные времена», – как выразился Горох. Преображенский был склонен называть это более мрачно: «постапокалипсис», хотя вовсе не был уверен, что светопреставление уже закончилось и за первым актом трагедии не последует второй, третий… Четвертого, пожалуй, не будет. Не останется зрителей.

Флот Преображенского ценой неимоверных усилий сумел создать в ОВК и Колониях хотя бы видимость мало-мальского порядка, но этого было отнюдь не достаточно. В пространстве державы по-прежнему шныряли рейдеры то одного, то другого противника, какие-то неопознанные корабли и мелкие группки подозрительных судов. Ударная группировка вела почти непрерывные бои со всеми этими варягами и в конце концов значительно их проредила, но соединившиеся пространства открыли невиданный оперативный простор, и выловить всех разбойников не представлялось возможным. Одни ускользали за Рубеж – границу теперь чисто теоретическую, поскольку, увеличив диаметр до нескольких астрономических единиц, золотистый тор бесследно исчез. Невидимый «переход», однако, продолжал расширяться, отрезая от «земного» пространства значительную, благо не заселенную, часть и заменяя ее пространством «чинидско-технократским». Другие скрывались в глубинах космоса по эту сторону условной границы, третьи отсиживались на планетах, пока мимо проходили правительственные корабли, и снова выходили на «большую дорогу» сразу за их спиной. Но «земные» пираты и бандиты были еще не самой большой бедой.

В пространстве землян все чаще происходили междоусобные схватки обитателей Зарубежья. Но и это было бы не такой уж проблемой, не проникай на нашу сторону, под прикрытием как бы не касающихся ОВК боевых действий, диверсионные группы чинидов (технократов тоже, но гораздо реже). Диверсанты, как и доморощенные пираты, обстреливали караваны судов, а еще бомбили только что восстановленные города, устраивали поджоги, подрывы, прочие гадости на любых значимых объектах Колоний и даже умудрялись пробираться в Солнечную. Было достоверно известно, что агенты чинидов каким-то образом проникли на одну из атомных электростанций Ганимеда и взорвали четыре из восьми энергоблоков. «Восстанавливать народное хозяйство на таком шатком фундаменте – дело для особо упрямых» – снова тезис Гороха. А таковых в Солнечной осталось крайне мало. Большинство «особо упрямых» давно уже ринулись осваивать Колонии, от которых после атаки «шальных звезд» осталось только семь планет. Еще двадцать пять шариков, если не считать двух взорвавшихся, тоже никуда не делись, но жить там отныне было нельзя. Соответственно мирам уменьшилась и плотность упрямого населения. А у тех, кто выжил, просто опустились руки.

Ответные рейды землян предпринимались неоднократно, но ничего стоящего из этого не вышло. Во-первых, планеты Тирании пребывали почти в таком же плачевном состоянии, и бомбить на них было практически нечего; во-вторых, сил у флота едва хватало на удержание под контролем ситуации вблизи собственных миров, и рассеивание было Преображенскому невыгодно.

Все это мало радовало, но самое худшее заключалось в том, что война пожирала ресурсы, восстанавливать запасы которых было попросту некому. Те, кто мог что-то делать, – воевали, а те, кто не воевал, ничего делать не умели или не хотели. Утешало, что с той же проблемой пришлось столкнуться и противнику. Обеспечивавшая энергией и Тиранию, и Технократию сплошная энергооблачность сохранилась только в самых далеких уголках ближайшей к Рубежу Галактики, и силовые танкеры тратили на один рейс почти неделю стандартного времени. А мигрирующие облака упрямо дрейфовали в пространство землян, и тут уж «беркуты», «ястребы», «соколы» и прочие хищные полицейские птицы вели себя как настоящие собаки на сене. Юркие диверсионные рейдеры чинидов – непостижимым образом пронырнувшие даже к Ганимеду – ни разу не прорвались к энергооблакам-эмигрантам.

Обо всем этом полчаса назад Преображенский и доложил Великому Князю…

…– Всё бы эти «бройлеры» так охраняли, – бурчал Гордеев, слушая доклад Сергея. – А то, понимаешь, облако отстоять для них дело чести, а Ганимед прохлопать – это пожалуйста… Ну, а мы что? Там с тобой ученые должны были летать. Они ничего не придумали? Как нам-то эти облака доить?

– За месяц, да еще без теоретической базы, так сразу вперед не прыгнуть.

– Зачем же – так сразу? Для начала трофеи можно поэксплуатировать, после – попробовать приспособить их движки к нашим кораблям, ну, а там и сами такие ускорители собирать… по образцам.

– Нет пока в этом необходимости, – возразил Сергей. – Ни к чему нам разбрасываться. Сначала надо хозяйство восстановить, а уж после за новые разработки приниматься.

– А параллельно, думаешь, не справимся?

– Ваша светлость, я уже месяц по ОВК летаю… Тяжко сейчас в Объединении. Особенно на Колониях. Сплошь пепелища… Светила потихоньку успокаиваются, но за этот месяц на бывших пригодных планетах почти вся биосфера погибла. Только люди под куполами да в убежищах остались. Им сейчас не до новых энергоносителей. Им землю возрождать надо. Пахать, грунт завозить, удобрения, воду очищать, кислородные станции восстанавливать, силовые щиты, озонаторы, рассекатели… Знаете, как выглядит типичный рассекатель магнитных полей на орбите любой из Колоний? Гигантский спутник из цельного куска металла. Оплавленного металла… А что творится под куполами, я и вспоминать не хочу… Озверели там люди. Вконец озверели. Не знаю, в чем дело, только нет знаменитой взаимовыручки, о чести и высоком звании первопроходцев никто не вспоминает. Грызутся, как крысы в клетке… Не поверил бы, если б не увидел своими глазами.

– Да уж… – Гордеев был неприятно удивлен. – Не замечал я раньше такого за колонистами. Крепкие они люди. Неизнеженные. И воля у них всегда была железная. Никакие трудности их не смущали. А тут… надо же… Может, пройдет? Оправятся от шока, да и образумятся?

– Не в шоке дело, ваша светлость. – Сергей нахмурился. – Месяц – более чем достаточно, чтобы от шока отойти. Хотя бы половине, хотя бы самым сильным. Но ведь они только еще больше озлобляются. И сильные, и слабые. Что-то тут другое, ваша светлость. Что-то из того же разряда, что и шальные звезды, Рубеж или необъяснимая способность понимать язык зарубежцев.

– Сера? – Гордеев сделал вид, что к чему-то принюхивается.

– Вот именно, – согласился Сергей. – Причем воняет уже так, что хоть нос затыкай. Раньше я это воспринимал просто как одну из занятных гипотез, но теперь вижу, что не так уж она безобидна.

– И какие выводы из этой теории?

– Пока никаких, – признался князь. – Что-то на подходе, но пока где-то там, в подсознании. Как поезд в тоннеле. Слышен звук, рельсы гудят, запах и воздушные колебания тугой волной впереди него идут, а самого пока не видно.

– Ну это ж пока. – Гордеев похлопал его по плечу. – Ты думай, не бросай, он и появится, поезд твой гипотетический. А пока текущие дела нам надо решить, Сергей Павлович. Для того тебя опять и призвал. Кто там за тебя остался?

– Вяземский, вестимо. А в помощниках у него адмирал Волков.

– А, ну эти не подведут.

– Новое поручение? – догадался Преображенский.

– Особое поручение, – уточнил Гордеев. – Сам видишь, как дело оборачивается. Война уже и не война, а так, одна растерянность. Даже позиционной ее не назовешь. Партизанщина, причем с обеих сторон. Думаю, и Ромма, и, как там новая столица Тирании называется, Торбан?

– Да.

– …Ну и, значит, Торбан пришли к тому же выводу. Думаю, и они поняли, что ни у кого нет шансов в такой войне победить. Но начинать другую – ни средств, ни людских резервов не хватит, а это значит, что надо взять перерывчик. Хозяйство поправить, солдат нарожать, кораблей настроить… Так?

– Согласен. Только это мы так думаем.

– Так я же и говорю, что почти уверен в своей проницательности. Так же думают зарубежцы. Как пить дать так же. Не такие уж они от нас отличные. Те же мозги в тех же черепушках, и понятия почти те же, и логика.

– Ну, допустим, – нехотя согласился Сергей.

– Ну, – эхом отозвался Великий Князь. – Ничего никто не потеряет, кроме разрухи и государственного бардака. Войну они не проиграли. Не выиграли тоже, но потери лица нет? Нет. Факт. А что свернули драку, так ведь не с кем драться-то. Да и нечем особо. Отчего же тогда не договориться с условно разгромленным противником? Это тебе удочка для чинидов. Они такую наживку наверняка проглотят. Можешь даже им что-нибудь пообещать.

– «Кемску волость»?

– Да, какую-нибудь похожую фигуру речи, – усмехнулся Гордеев. – А технократам предложи старый вариант. Мы им бульдозеры и дезактивацию, а они нам промышленные генераторы, работающие от межзвездной энергии.

– А просто мировую, без условий, нельзя? – Сергей поморщился. – Простите меня, Великий Князь, но… сдались нам эти генераторы! Чистая растрата!

– Молодой ты еще. – Гордеев вздохнул. – В нашем нынешнем положении в пору бензиновые машины из музеев выкатывать и все дизели с вечной консервации госрезерва снимать, а ты продвинутой техникой брезгуешь.

– Так ведь нет для нее топлива, чтобы в промышленных масштабах использовать! До ближайших Колоний мигрирующие энергооблака только лет через десять доплывут!

– Зато до Солнечной – через месяц-два, – спокойно возразил Великий Князь. – Делай, Сергей Павлович, что велено. После поймешь, насколько я глубже тебя в проблему заглянул… Твой поезд в тоннеле пока, а мой уже на локомотив и два вагона как минимум показался. И знаешь, что у него на лобовом стекле написано красными буквами? «Энергетический кризис»! Вот наш самый страшный враг на все послевоенное время. Атомные станции на Колониях без топлива остались, ведь к ним сейчас не особенно подлетишь, да и урановая промышленность в таком же нокауте, как все остальное хозяйство. Что из этого следует? Что нечем будет им свои планеты восстанавливать. Не будет у них энергии ни для кислородных станций, ни для водяных или парогенераторов, ни для озоновых установок, ни для силовых щитов и рассекателей… А что из этого проистекает, понимаешь? Колонисты и так злые стали как собаки, а уж если они без электричества останутся – пиши пропало. Такую бучу поднимут – устанешь успокаивать. А под шумок всякие «революционеры» появятся. Помяни мое слово. Ладно, если какой-нибудь «Пугачев» народ возглавит, а если «Ленин»? Или зарубежные шпионы воспользуются шатким положением и подобьют людей на безрассудства.

– Значит, придется договариваться и с Тираном, и с Главным инженером? – Сергей мысленно уже давно согласился с Великим Князем. Гордеев умел находить настолько простые и понятные слова, что не согласиться с ним было трудно. К тому же он был абсолютно прав. Война подошла к черте, за которой победителем становился не тот, кто нанесет издыхающему врагу еще один вялый удар, а тот, кто первым отойдет в сторону. К тому же и Великий Князь, и Преображенский чувствовали приближение опасности совсем иного рода, и тут было тем более не до гордости.

Как объяснить все эти мотивационные нюансы тому же Тирану или Главному инженеру, Сергей себе не представлял. Ну, в то, что земляне устали от войны и не хотят больше жертвовать своими воинами ради бессмысленного самоутверждения, чиниды не сразу, но поверят. Технократы поверят сразу, хотя и оставят за собой право усмотреть в этом военную хитрость. В то, что на наше решение повлияла Катастрофа, могут без всяких колебаний поверить и те и другие. Особо растолковывать ничего не придется. Им досталось не меньше. Но вот как растолковать им суть сомнений насчет Рубежа, звезд и языковых барьеров, а заодно и таких странностей, как биологическая идентичность рас по разные стороны границы тора, невозможные, с точки зрения земной науки, энергооблака и неожиданное слияние миров? Сомнения казались до такой степени неоформленными и разрозненными, что, наверное, лучше было бы вообще оставить их при себе, но тогда дипломатические усилия свелись бы к установлению условного перемирия, а Земле необходим полноценный мир. Пусть худой, но именно мир, тот самый, который лучше доброй ссоры. При чем здесь загадки Вселенной? При том, что, имея врага вовне – пусть это будет не флот злобных гуманоидов, а «только» коварный космос, – людям по обе стороны Рубежа будет на кого точить зуб помимо друг друга, то есть самих себя…

Да и гипотетический враг «космос» может на поверку оказаться действительно врагом. Причем всего человечества.

Ну, или армадой злобных гуманоидов, что ничуть не лучше. Ведь недаром бомбардировка звезд напомнила канониру Горохову артподготовку. Кто знает, какая пехота пойдет по подготовленному энергоракетами полю боя? И, что немаловажно, к о г д а она пойдет?

– В общем, снова на тебя надежда, Сергей Павлович. Ты у нас в последнее время самая что ни на есть ключевая фигура, тебе и карты в руки. Опасное поручение, понимаю, но и ты меня пойми – никому такую миссию доверить не могу. Да и зарубежцы никому другому не поверят.

– Ясно. – Преображенский отвел взгляд.

Никому другому не поверят. Вот она, пресловутая проблема «отдельной личности в мировой истории». Был ли Наполеон гениальным полководцем или все победы императора – заслуга блестящей плеяды его генералов? Третий рейх – это Гитлер или знаменитая немецкая дисциплина, возведенная в степень нацистского абсурда? Объединение Вольных Княжеств Солнечной и Колоний – это Гордеев или инстинктивное стремление человечества выжить после двух подряд опустошительных войн? И если все-таки справедливы первые части антитез, то кто есть Преображенский на новом витке истории? Очередной мессия, личность или агнец на заклание – фигура почетная, но вторичная?

Впрочем, то, что в последнее время волна событий с необъяснимым упорством раз за разом выталкивала на гребень именно князя Сергея, еще ничего не значило. Сделав головокружительную карьеру на обломках державы, примерять треуголку было рановато. Это даже смахивало на легкую форму мании величия. Как говаривал все тот же народный мудрец Горох, «некоторым и медный тазик каска, а другие поверх короны кепку носят». Подтекст присказки варьировался в зависимости от ситуации, от не одобряющего заносчивость до осуждающего излишнюю скромность, но мудрецы, в особенности народные, тем и хороши, что дают не советы, а пищу для размышлений.

– Ступай, князь, – разрешил Гордеев, тяжело откидываясь на спинку трона. – Я в тебя верю.

– Не подведу, – уверенно заявил Сергей, поднимаясь.

– Знаю. – Великий Князь вяло шевельнул рукой. – И не задерживайся там, как в прошлый раз. Тем более женат уже.

Он коротко рассмеялся, но смех его быстро сменился сухим кашлем, и Гордеев снова махнул рукой. Преображенский поклонился и вышел. В этот раз он не задержится. Сергей не знал, откуда взялась такая уверенность. Он просто отчетливо сознавал, что договорится и с Тираном, и с Главным инженером. Легко и быстро. И вернется, чтобы восстановить державу. Очень скоро вернется. Потому что это его предназначение. Это его Судьба. И ничего тут нет мистического или подсознательного. Просто кому еще восстанавливать ОВК, как не князю Преображенскому, и так уже почти на две трети его правителю?..

ГЛАВА 1

Ноябрь 2323 г. Даная

Президент Данаи Дмитрий Чуднов был высоким и элегантным мужчиной возраста максимальных амбиций. В его редком случае – амбиций по большей части реализованных. Природная общительность и репортерский опыт помогли ему завоевать сердца доверчивых избирателей с первой попытки. Буквально три года назад он был еще никем, экс-сотрудником всепланетной инфосети, типичным – без средств и законченного образования – соискателем удачи, а сегодня народ доверил ему самый высокий в Колонии пост. А всего-то Дмитрий оказался в нужном месте в соответствующее время и убедил группу солидных спонсоров, что лучшего кандидата им не найти. Как создать имидж и обставить предвыборную кампанию, он знал во всех тонкостях. То есть фактически Президента Чуднова сотворил коллектив под руководством самого Чуднова, и это являлось главным предметом его гордости. «Я сделал себя сам! – любил повторять правитель Данаи. – Власть досталась мне не по праву наследования и не по праву сильнейшего! Народ осознанно выбрал меня из всех кандидатов! А уж почему он это сделал – спросите у народа!»

Вопросительное «Почему?» вполне можно было заменить более осмысленным: «За какую сумму?»

Впрочем, даже те, кто понимал, за счет каких средств и технологий занял свое кресло нынешний Президент, его не осуждали. Такова была повсеместная политическая практика. Там, где не правили князья или равноценные им сюзерены, правители избирались по эксгумированной демократической системе. А она, как известно, скончалась в свое время именно от «технологических» болезней. Не было сомнений, что рано или поздно Колонии придут к нормальным формам правления, но подгонять их никто не спешил. Колонистам хотелось пройти путем собственных проб и ошибок, так зачем же навязывать людям чей-то там опыт? А уж тем более – ставить во главе Колоний пришлых правителей. Пусть они вырастают из нынешних Президентов, Председателей, Секретарей… В составе ОВК разрешалось играть во что угодно – хоть в демократию, хоть в военный режим, как это было после подавления мятежа на Эйзене. Главное, чтобы все это происходило в составе ОВК. Подчиняясь его базовым законам, а также отчисляя налоги на содержание армии, полиции и государственного аппарата.

Более богатые и выгодно расположенные Колонии соблюдали эти условия с завидной легкостью – налоги были не так уж велики, а законодательная платформа вполне разумна, – а вот такие окраины, как Даная, числились в хронических должниках. Колонии Харон-2 и Гефест выкрутились из неудобной ситуации довольно радикальным способом – они просто взорвались во время Катастрофы. Данае повезло уцелеть, но она очутилась в самом центре довольно неприятных событий, и теперь перед ней стоял непростой выбор. Можно было сохранить верность Объединению и начать переговоры с Преображенским, флот которого пришел на смену пострадавшей во время вспышки осадной армии Шабалина. А можно присягнуть Бородачу, прочно обосновавшемуся на Данае в большинстве крепостей всепланетной оборонительной сети.

Еще три месяца назад такой альтернативы не возникло бы ни под каким соусом. ОВК было грозной силой. Но теперь…

Мир держался, как говорится, на честном слове. Три месяца назад князь Преображенский заключил со всеми конфликтующими сторонами нечто вроде пакта о ненападении, но настоящим миром и стабильностью пока даже не пахло. Технократы на одинокой Ромме были погружены в работы по восстановлению городов, разрушенных в результате бомбардировок и детонации окружающих энергооблаков. То есть угрозы для Земли как бы не представляли. Они даже пытались наладить торговлю технологиями использования пространственной энергии и программным обеспечением. Тирания тоже в основном была занята усмирением разбежавшегося и ставшего ордой войска. А в Колониях землян шалили боевики Бородача. И это было головной болью не только Главной Ударной группировки и ее командующего Преображенского, но и Президента Чуднова. Ведь вылазки совершались именно с Колонии Даная. Нет, гнева Гордеева или Преображенского Дмитрий не опасался, ведь жалкие остатки колонистов не могли помешать вооруженным до зубов европейцам творить их черные дела, а значит, совесть данайцев была чиста. Но из-за присутствия оккупантов Даная оказывалась вне ОВК, вне развернутых его правительством программ восстановления Колоний. Как всегда, окраине жутко не везло. А тут еще и Рубеж расширился до полного истончения, и стало непонятно, где кончается мир Земли, а где начинается «тот» мир. Сам по себе этот факт представлял только отвлеченный, научный интерес, но исчезновением определенной границы тут же воспользовались всевозможные бродяги, эмиссары разведок и всяческих группировок, проходимцы и бандиты. И весь этот сброд князь Бородач радушно принимал в своих крепостях. Даная постепенно превращалась в настоящую мусорную свалку. Не хватало ей теперь разве что орбитального плаката: «Отребье всех миров – приземляйтесь!» А ведь между тем никто из потянувшихся в стан мятежного князя людей не имел за душой ни гроша, и все они норовили поживиться из стратегических запасов Данаи. Запасов далеко не безразмерных. А еще новобранцам надо было где-то жить, обучаться военному делу и «тащить службу», как выражались кадровые солдаты Бородача. Чуднов, скрипя зубами, снимал с консервации одну за другой базы и крепости, невольно подталкивая Данаю к пропасти. Ведь не безразмерны были и запасы ядерного топлива для энергетических установок этих крепостей. А без атомной энергии на мертвой Данае не прожить и дня. Надежд на конвертеры княжеских друзей – чинидов не было. Остатки межзвездной энергии плавали уже далеко за пределами Тирании, и это были настолько мелкие облачка, что гоняться за ними на чинидских танкерах с раскрытыми силовыми ловушками было просто бессмысленно. Только на процесс охоты за энергоносителями пришлось бы потратить вдвое больше этой самой энергии. Без поставок урана Данае определенно грозил тяжелейший энергокризис. Ну, и как следствие – гибель. Понимал ли это Бородач? Возможно, да, но у него не оставалось иного выхода – только сражаться. Ведь его дружба с Тиранией была всего лишь сделкой. Чинидам требовались новые территории, Бородачу – свобода и возможность править хоть парочкой планет. Цена подготовительного этапа новой войны чинидов устраивала. Они снабдили князя средствами, выделили консультантов, оборудование, корабли и секретные технологии. С такой поддержкой нетрудно было расшатать и нормальную власть, а уж ту, которая осталась в ОВК после Катастрофы… Власть одной-единственной Ударной группировки под командованием одного-единственного князя Преображенского… О Великом Князе Гордееве ходили странные слухи. Поговаривали, что он нездоров и полностью передоверил свои полномочия князю Сергею Павловичу…

– Да, Преображенский добился немалых успехов не только как военный, но и как политик, – словно угадав мысли Чуднова, высказался Бородач.

Он полулежал в широком кресле, потягивая легкое вино, и следил за мучениями Президента со снисходительной улыбкой.

– Он заключил мир с Технократией и соглашение о прекращении военных действий с Тиранией. Это серьезный успех. – Чуднов заложил руки за спину и, уныло глядя под ноги, прошелся по кабинету, словно по тюремному дворику, измерив шагами его периметр. – Теперь он планомерно замыкает круг. В отличие от Шабалина, князь не спешит. Скоро Даная окажется в плотном кольце блокады, и нас не спасут ни крепости, ни относительная автономность систем жизнеобеспечения. К тому же скоро кончатся стратегические запасы. Без новых поставок мы не продержимся.

– Поставки будут, – уверенно заявил Бородач. – Новый Тиран и его главный советник – мои друзья. Им выгоден очаг сопротивления, отвлекающий силы ОВК, и они будут его поддерживать всеми средствами.

– Но ведь они заключили соглашение…

– Пустая формальность. Отсрочка. – Князь махнул свободной рукой и едва не снес со стола бутылку. – То, чего добился за последние месяцы ваш великий Преображенский, можно назвать ситуацией шаткого мира, да и то с большой натяжкой. Анархия – вот что реально творится в пространствах по обе стороны Рубежа. И что сформируется из этой аморфной массы княжеств, территорий, колоний и космических поселений – пока большой вопрос. А где пройдут новые границы между державами, вы можете сказать? Даная – пограничная Колония. Она может отойти как к ОВК, так и к Тирании.

– Что значит – отойти? – удивился Президент. – Мы независимое государство в составе ОВК!

– Вот я и предлагаю вам подумать над вашим плачевным положением. – Бородач усмехнулся. – Что вас ждет впереди? После Катастрофы на Данае осталось десять процентов населения и примерно такой же процент пригодного к использованию имущества. Кроме крепостей, нет ни одного уцелевшего здания, биосфера мертва, воздух отравлен, радиация не позволяет использовать даже воду, до сих пор нельзя находиться под прямыми лучами солнца без легких скафандров… И в такой ситуации вы надеетесь выжить за счет ОВК? За счет Объединения, которое не обращало на свою отдаленную Колонию никакого внимания даже в мирные и благополучные времена? Гордеев просто бросит вас, чтобы не напрягаться. Или устроит на планете обычную военно-перевалочную базу, а вас примет на работу в качестве обслуги. Хотите стать полотером, господин Президент?

– До сих пор Гордеев никого не бросал в беде, – возразил Чуднов, мучаясь от собственной смелости. Спорить с Бородачом ему не хотелось, но дипломатично сменить тему Президент не надеялся.

– До сих пор не случалось серьезных бед. – Князь многозначительно кивнул на окно с толстым просвинцованным стеклом.

– Возможно, крупная военная база на планете не худший выход, – попытался вывернуться Чуднов.

– Она у вас уже разместилась. – Бородач криво ухмыльнулся. – Моя личная армия и контингент присутствия чинидов. Чего вам еще надо? Чем мы хуже военных ОВК? Мы дадим вашим людям работу, постепенно восстановим разрушенное хозяйство. Каждой твари завезем по паре… Что вас не устраивает?

– Преображенский не сдаст территорию Объединения без боя.

– А вам-то какая забота?

– Может пострадать мирное население.

– А вы поговорите с князем, убедите его в том, что война на Данае будет, мягко говоря, лишней. – Бородач хитро прищурился.

– Вряд ли он меня послушает, – заюлил Чуднов.

– Ох и скользкий вы тип, – князь притворно вздохнул, – но у меня есть пара ежовых рукавиц. Специально для таких угрей, как вы… Например, я могу поднять бомберы и отправить их на Д453, а вести их будут диспетчеры крепости Д100 или Д101. Как вам идея?

– Д100… но там… там проживает почти половина уцелевшего населения!

– Вот именно. – Бородач сел в кресле прямо. – Знаете, что сделают засевшие в Д453 десантники в ответ на бомбардировку?

– Ударят по базе бомберов!

– Вот именно, а база – это место, откуда они отправились, то есть место, где сидят диспетчеры.

– Блинов знает, что ваша ставка расположена в Д300, – испуганно пробормотал Чуднов.

– Мой штаб может переехать куда угодно. – Бородач испытующе заглянул Президенту в глаза. – Попробуем?

– Нет, не надо! – Чуднов зажмурился и помотал головой.

– Тогда идемте в комнату гиперсвязи. – Бородач решительно встал и поправил мундир. – Пора официально заявить о выходе Колонии Даная из состава ОВК. На всю планету и космос.

– Я… – Президент растерянно оглянулся. – Я должен подготовиться… составить корректный текст.

– «Гордеев и Преображенский, идите со своим ОВК в задницу!» – оживленно жестикулируя, подсказал Бородач. – По-моему, вполне понятное заявление. Ну, для полной ясности можете добавить что-нибудь вроде «мы выходим из вашего союза»… Или лучше так: «из вашего долбаного Объединения!»

– Я не смогу так.

– Да сможете! – Князь приобнял Президента и рассмеялся, похлопывая его по плечу. – Не стройте из себя интеллигента! Я ведь поднял в архивах некоторые из ваших репортажей… Тех, из «прошлой жизни». Там вы использовали еще не такие словечки. Как вы величали предыдущего президента? Свинозадый выкормыш Гордеева?

– Свинорылый великокняжеский выкормыш… – тихо уточнил Чуднов. – Я был вынужден работать на потребу толпе. Иначе репортеру не продержаться на плаву.

– Тем не менее вы утонули, – рассмеялся князь. – Эх вы, репортер-журналист! Не вышло из вас настоящего журналюги, так, мелкая журнашлюшка получилась… Но после-то вы поймали за хвост настоящую синюю птицу! Не какую-нибудь крашеную гусыню, а синюю от природы! Без дураков!.. Так чего же ты теперь-то выпендриваешься, идиот?! Я ведь могу твоей синенькой канареечке вмиг головенку свернуть. Ты что, этого не понимаешь?

Чуднов окончательно сник и, направляемый могучей дланью князя Бородача, безвольно поплелся в кабинет спецсвязи. Отрекаться от ОВК…

* * *

– Господин майор, Бородач поднял бомберы! Время подлета сорок пять минут!

– Кто их ведет? – Блинов старался сохранять спокойствие. После долгих месяцев осады это удавалось ему с трудом. Не то чтобы держать оборону в специально для этого спланированной и укомплектованной крепости было тяжело. Нет. Просто майора утомило сидение без дела. Мелкие стычки с патрулями европейцев и диверсионными группами чинидов были единственным развлечением. И очень редким, надо сказать, развлечением. Серьезных атак на Д453 оккупанты не предпринимали. Две попытки мятежа внутри гарнизона тоже не привнесли в жизнь особого разнообразия. Первая была достаточно смелой и неожиданной. Десантникам пришлось повозиться, прежде чем разоруженные солдаты во главе с бывшим комендантом были упрятаны в специальный тюремный блок. Но вторая получилась вялой, поскольку в ней участвовали в основном утомленные бездельем, раздраженные граждане. Все закончилось раздачей тумаков и обещаний да неприятным осадком, оставшимся в душах десантников. Ведь им самим до смерти надоело бесцельно слоняться по подземельям крепости. Жить в подвале, как крыса, зная, что наверху бушует радиоактивный пожар и перспективы выбраться из этой ловушки весьма неопределенны, сродни пытке. Раздражение спасенных граждан довольно быстро перекинулось на десантников, и от необдуманных поступков воинов удерживала только жесткая дисциплина.

– Ведут бомберы диспетчеры Д100 и Д101, – сверился с рапортом лейтенант-техник.

– Да? – Блинов взглянул на него с сомнением. – Это точно?

– Вот перехват, – лейтенант помахал листком.

– Но прежние сводки утверждали, что в этих крепостях размещено население города Тесса.

– Так точно. Возможно, Бородач решил прикрыться гражданскими. Чтобы мы не смогли нанести упреждающий удар и сбить бомберы с курса.

– Курс заложен в бортовых компьютерах, уничтожив диспетчеров, его не изменишь… А вот нас таким образом сбить с толку можно… Зенитные орудия в боевую готовность. Баллистические ракеты к пуску! Цель – Д300.

– Есть! – Лейтенант ответил с явным облегчением. Разнести в пух и прах переполненный наемниками форт Д300 он был готов не задумываясь. А вот если бы майор приказал нанести удар по Д100…

– Как ни болела – умерла, – пробормотал Блинов. – Все-таки не выдержал Бородач, решил рискнуть… Ну ладно, князь, сам напросился, теперь не обессудь!

– Господин майор, гиперсвязь! – снова заглядывая в кабинет, доложил техник. – Преображенский на линии!

– Наконец-то! – Блинов махнул рукой. – Давай, чего ждешь?!

– Здравствуй, майор, – раздался из прибора гиперсвязи голос князя. Видеокартинка появилась на пару секунд позже.

– Здравия желаю, ваша светлость! – Блинов расплылся в улыбке. – Дошло дело и до нашего фронта?

– Прости, Блинов, раньше не получалось. – Преображенский тоже слегка улыбнулся. В меру, чтобы нельзя было подумать, что он чувствует себя виноватым. – Пришлось основательно попотеть, прежде чем браться за выкуривание Бородача. Иначе было никак. Пришлось отловить уйму желающих засадить нам нож в спину.

– Да, без крепких тылов такие операции проводить не следует, – согласился майор. – Однако вы вовремя, и это главное.

– Как там у тебя обстановка?

– Как раз самый разгар кризиса. – Майор усмехнулся. – Бородач послал на нас бомберы, ну а мы в ответ начали обратный отсчет.

– Нет, так не пойдет, – Преображенский покачал головой. – Хватит уже Данае радиации. Если еще и ядерными ударами обменяться – ее вообще не восстановишь, а нам эта планета нужна более-менее пригодной. Очень уж удачный пограничный плацдарм.

– В таком случае прошу прикрытия с воздуха. Не знаю, ваша светлость, что задумал Бородач, но бомберы он выслал не простые, а стратегические «Марк-5». Вы же знаете, какие бомбы доставляют обычно такие машины. Либо термоядерные, либо нейтронные… Такой нагрузки крепость может не выдержать.

– Да, от этого гада можно ожидать чего угодно, – процедил Преображенский. – Мы перехватим всех «Марков» еще до подлета. Обещаю. Атаку начнем немедленно, твоя база будет привязочным маяком. Прикажи своим радистам перейти на координационную частоту.

– Принято!

– Ну, а раз принято – начинай координировать, разведка! Где там у Бородача логово?

– Д300. По нему я и собирался врезать.

– Начнем с тяжелых бомб, термитов и боеприпасов объемного взрыва, ну а не получится, обстреляем ядерными снарядами малой мощности… Ракетами будет чересчур радикально.

– Разве он не заслужил?

– Заслужил, но в подвалах Д300 наверняка найдется не одна сотня ни в чем не повинных граждан…

* * *

Вспышка была ослепительной, гораздо ярче даже чересчур активного светила. Сначала возник белый шар в окружении венчика острых шипов вырванной из гор породы, земли, клубов дыма и вибрирующего, раскаленного воздуха – все это на мгновение словно замерло на месте, – а затем над морем расплавленного гранита поднялось огромное грибовидное облако. Страшная ударная волна погнала во все стороны клубящийся фронт земли, камня, пыли и огня. Содрогнулись отроги горного кряжа Тан-Бер, по их склонам побежали рокочущие лавины, вскипели и разлетелись косым каменным дождем скалы, а вершину полуторатысячника Тан-Сар волна просто отломила, как кусок песочного торта, и швырнула в северную долину, почти к стенам крепости Д452. Закрепившаяся на тысячнике Тан-Даг Д454 ослепительно сверкнула отражателями башен и тоже исчезла в безумном море огня…

– Кабздец, – тихо пробормотал Горохов, отрывая взгляд от экрана. – Сто мегатонн, не меньше.

– Перехожу на высокую орбиту, – бесстрастно заявил кибермозг крейсера. На больших кораблях было принято наделять бортовые компьютеры голосовыми функциями. – Связь с Д453 потеряна во всех диапазонах.

– Как же так?! – Канонир флагмана, молодой лейтенант, удивленно взглянул на Гороха, а затем перевел взгляд на замершую у боевого пульта фигуру Преображенского. – Мы же перехватили все бомберы. Откуда это? Да еще такой мощности?

– Фугас, – убежденно ответил Горохов. – Термоядерный фугас. Другого объяснения нет.

– Но кто его заложил? Когда?!

– Погоди. – Горох вдруг вскочил со своего места и подошел к Сергею. – Ваша светлость…

Князь не ответил. Он даже не отреагировал на обращение. Его взгляд остановился, как будто Преображенский увидел что-то в самом центре вспышки, затененной мощными светофильтрами оптических преобразователей. Горохов осторожно тронул князя за плечо, но тот остался неподвижен, словно изваяние.

– Господин лейтенант, что это с ним? – шепнул молодой корректировщик.

– Ваша светлость, – подав парню знак помолчать, повторил Горох. – Сергей Павлович…

– Я понял, – глухо произнес князь. – Я все понял… Некто или нечто использует нас как инструменты, как катализатор… как… заряд-инициатор! Эта мысль пришла ко мне только что… Термоядерная реакция, инициатором которой служит сверхвысокая температура ядерного взрыва, – модель того, что происходит с нами. Мы уничтожаем себя и окружающий нас мир, чтобы создать выгодные кому-то условия… Мы взрываем звезды, энергомассивы, подпитываем собой Рубеж, помогая ему расширяться, и за всем этим следят извне.

– И кто этот или эти некто-нечто? – удивился Горох. – И каким образом они нами управляют? Мысленно, что ли?

– Не знаю, – Сергей пожал плечами. – Так же, как не вижу смысла в их действиях – уничтожать жизнь, чтобы покорить пустоту, кажется глупым. Но, возможно, так кажется только на первый взгляд. Ведь у этих закулисных дирижеров могут быть свои кондиции существования.

– Такие? – Горохов кивнул на бушующий внизу пожар. – Тогда зачем им планеты? Обживали бы себе звезды.

– Звезды? – Сергей перевел задумчивый взгляд на канонира. – Да, звезды… Возможно, так они и делают. Но планеты им зачем-то тоже требуются. Только не в том виде, в каком они нужны нам. Им по нраву горячие, раскаленные планеты, и не в стадии формирования, не газовые гиганты, а плотные, но с активным ядром… Черт возьми, Горох, их же совсем не интересует, живем мы на этих планетах или нет! Скорее всего, они нас даже не замечают, как мы не замечаем насекомых в траве, гуляя по лужайке!

– Комаров мы замечаем, а ос или скорпионов каких – тем более! – хмуро возразил канонир «Шторма«. – Надо этих «нектов» посильнее в задницу ужалить – заметят как миленькие!

– Может быть. – Князь растерянно взглянул на экран. – Прости, Блинов, простите, ребята, не справились мы.

– Только покажут враги нос – сразу отомстим! – воинственно потрясая кулаком, добавил Горох. – За всех вместе и за каждого в отдельности!

– А если не покажут? – вырвалось у молодого лейтенанта-корректировщика «Каллисто».

– Значит, найдем их сами, – ответил Горохов. – Иначе всем нам кранты… И очень скоро…

* * *

– Посвети. – Капитан Трошкин ощупал препятствие. Можно было включить визор, но в полной темноте подземного хода ночные визоры боевых шлемов работали только с лазерной подсветкой, а стены тоннеля были утыканы датчиками, и любое проявление электромагнитной активности врубало сигнально-заградительные системы. Поэтому капитан ориентировался в подземном лабиринте, сверяясь с обычной бумажной схемой, а сержант Чайкин светил ему, чиркая обычной газовой зажигалкой.

Система тоннелей, пробитая на глубине ста метров под скалами горного массива Тан-Бер, была обнаружена десантниками Блинова еще в первый день, когда они, согласно стандартной процедуре закрепления на объекте, тщательно обследовали крепость. Подробная схема ближайших разветвлений составлялась разведкой в течение месяца, и еще столько же потребовалось, чтобы вычислить все защитные системы тоннеля. Системы были универсальными и не только оберегали подземные коммуникации от проникновения чужих с поверхности, но и предупреждали о любом подземном движении «своих», то есть тех, кто обосновался в соседних фортах. В сложившейся ситуации это имело и плюсы, и минусы. С одной стороны, после обнаружения подземного бункера и терминала контроля местных сигнальных цепей можно было не опасаться нападения через тоннели, но с другой – электроника не позволяла атаковать «соседей» и десантникам. Выход из замкнутого круга искали долго. Вплоть до того момента, когда сигнализация сработала и взвод Трошкина, стоявший в тот момент в карауле, бросился отражать подземную атаку.

К удивлению капитана, ни на первом, ни на втором нижнем уровне никаких врагов не оказалось. Однако техник терминала упрямо твердил об оставленном точно под реактором крепости источнике электромагнитного излучения и об удаляющихся по тоннелю в сторону Д452 врагах. Трошкин чуть ли не вывернул схему наизнанку, но никаких коридоров в указанном направлении так и не обнаружил. Десантники сантиметр за сантиметром обследовали то место, где теоретически должен был начинаться неучтенный тоннель. Прощупали, просветили сканерами, рентгеном и прозондировали ультразвуком. Результат был нулевым во всех случаях. Сплошная гранитная скала вплоть до перпендикулярного тоннеля Д200 – Д300, а затем, после пятиметрового перерыва на его поперечный просвет, снова непроницаемая порода.

Загадка разрешилась лишь спустя полчаса. Когда сержант Чайкин, уставший держать эхоскан на весу, опустил его раструб к полу. Загадочный тоннель проходил ровно на десять метров глубже второго уровня лабиринтов, и ближний его перекресток располагался как раз под центром форта Д453. А уходил он в сторону Д452, как и утверждал оператор терминала…

Справедливо рассудив, что бандиты Бородача или диверсанты чинидов подложили под реактор крепости мину, Блинов распорядился найти вход на обнаруженный уровень номер три и обезвредить фугас, но занялись этим саперы, а взвод Трошкина получил задание преследовать противника и, если получится, разведать, что за базу устроили враги в Д452.

Все это случилось примерно за десять минут до захода бомберов Бородача на цель, за двенадцать минут до того, как все «Марк-5» были сбиты крейсерами Преображенского, и за четырнадцать до того, как саперы нашли вход на третий уровень подземелья… А еще – за пятнадцать минут до того, как к фугасу подсоединили декодер и запустили программу поиска команды «отмена активации», и за двадцать до того, как компьютер выдал на экран ответ «отмена невозможна»…

Взвод капитана Трошкина успел за это время больше, чем саперы. Все тот же везунчик Чайкин нашел ведущую на нижний уровень шахту, а спустившись в тоннель горизонта «три», десантники обнаружили, что он не «пешеходный», а вполне автоматизированный. По идеально гладкому полу тянулся толстый монорельс. Примерно через минуту сработали какие-то датчики, и метрах в ста впереди из левой стены манипуляторы выгрузили пару десятиместных открытых вагончиков. Даже не вагончиков, просто платформ с двумя рядами сидений. Платформы прижались продольными пазами выпуклых днищ к рельсу, немного подумали и вдруг приподнялись на десяток сантиметров, едва заметно покачиваясь на магнитной подушке. Отказываться от транспорта Трошкин не стал, и это спасло его самого и его взвод…

Вагонетки, повинуясь команде «следовать за предыдущим составом», сомкнули над головами десантников обтекаемые прозрачные колпаки блистеров, превратившись из прогулочного вида платформ в настоящие болиды, и развили головокружительную скорость. Они промчались мимо надписи «Д452», светящейся над широкими, но закрытыми створками в правой стене, а затем, после трех левых и одного правого виражей, миновали отметки Д410, Д370, Д330… Примерно на уровне отметки Д313 стены тоннеля ощутимо вздрогнули, а в подаче энергии к рельсу случился перебой.

Десантники дернулись вперед, вагонетки с оглушительным визгом полоснули днищами по рельсу, окутались облаком искр, но электропитание тут же восстановилось, и состав понесся дальше с прежней скоростью.

В чем была причина землетрясения и перебоев с подачей энергии, догадывались все, и это не добавило десантникам боевого настроя. Всем было понятно, что саперы так и не сумели отменить активацию фугаса… Поравнявшись с отметкой «Д310-консервация», поезд остановился, выдав на дисплей надпись «Конец маршрута предыдущего состава». Трошкин тронул сенсор «Блистер снят» и приказал всем покинуть вагоны. Едва воины спрыгнули на землю, в стене напротив запертых подземных ворот крепости Д310 раскрылась ниша, и манипуляторы ловко загрузили в нее вагонетки.

Теперь, когда стало ясно, что ни Д453, ни командования больше не существует, Трошкину предстояло принять решение самостоятельно. Можно пробраться в пустующую крепость Д310 и занять оборону. Двадцати шести десантников для этого вполне достаточно. Но можно все-таки выполнить последний приказ Блинова, а уж после отойти в Д310 и связаться с орбитой. Ведь если взрыв фугаса под Д453 сотряс гранитное подземелье даже на таком расстоянии… Капитан прикинул – вагонетки неслись со скоростью около шестисот километров в час, и продолжалась эта гонка примерно пятнадцать минут – получалось, что взрыву оказалось по силам встряхнуть чуть ли не всю материковую платформу, если на расстоянии в сто пятьдесят километров от эпицентра толчок ощущался примерно как пятибалльное землетрясение. Так вот, если взрыв сумел совершить подобное, значит, он был очень мощным. Найти в стандартном комплекте вооружения крепости столь мощную ядерную мину представлялось проблематичным, следовательно, это было нечто из запретных арсеналов. В таком случае разведка обретала особый смысл. Найти тайный арсенал Бородача становилось делом принципа. Ведь если мятежный князь заложит термоядерные фугасы под всеми крепостями Данаи, ни о каком освобождении планеты думать не придется. Капитан больше не колебался.

А после того, как его взвод вышел в незнакомый тоннель второго уровня и Трошкин обнаружил, что системы защиты в нем втрое сложнее, чем во всех прочих коридорах, от сомнений не осталось и тени.

– Сюда разведка не забиралась, – пробормотал капитан, рассматривая схему. – Ничего нет… Тем лучше. Значит, нас точно не ждут. Чайкин…

– Я, господин капитан, – шепотом откликнулся сержант.

– Отодвигаем эту створку вручную, – так же тихо приказал командир. – И дальше до особого распоряжения никаких излучений, понятно? Если встретятся часовые или караульные группы, работать только холодным оружием. Про лучевые винтовки и иглометы забыть! Лазерные прицелы, подсветка, активные отражатели… вообще компьютеры шлемов вырубить! Забрала поднять, тепловые маски надеть, сервоусилители боевых костюмов обесточить, силовые щиты – на ноль! Лишнее оборудование и снаряжение оставить здесь.

– Понял, господин капитан, – Чайкин сосредоточенно кивнул. – Тяжело будет эту плиту двигать без экзоскелетов.

– Ничего, попотеем. – Трошкин сбросил на землю ранец со снаряжением, повесил за спину обесточенную лучевую винтовку, сунул в кобуру на правом бедре выключенный игломет, в ножны на левом – десантный нож и, расстегнув кармашек ранца, извлек оттуда резервный комплект. Это был легкий, выполненный полностью из пластмассы и керамики бесшумный автоматический пороховой пистолет с тремя запасными магазинами на сорок восемь выстрелов каждый. Таким оружием пользовались только специальные подразделения и только в особых случаях. Например, таких, как этот. Специалисты по сигнальным системам хорошо знали, что при соответствующей подготовке можно обмануть и лазерные, и объемные датчики, и детекторы массы, и звуковые или тепловые уловители, о сканерах или фотоэлементах не приходилось и говорить. При помощи специальных поглотителей можно было замаскировать даже излучение биополей, но никакой воин в современной экипировке, с включенными биопоглотителями или хотя бы с современным оружием, не мог пройти незамеченным там, где были установлены чувствительнейшие сенсоры электромагнитных полей. Они улавливали поле любого, даже самого миниатюрного прибора, а уж поле активированной винтовки или готового к выстрелу игломета или поле сложнейшего вспомогательного оборудования боевых костюмов – подавно. Выход был прост – идти на специфические задания в изолирующих костюмах, без электроники, только с холодным и механическим оружием, как раз таким, как ножи и пороховые пистолеты. Вот только мало кому такие задачи были по силам. Люди верили компьютерам и их специальной периферии, как богам, они не могли себе представить, как можно выполнять особые задачи без поддержки электроники. Не все, конечно, люди были настолько беспомощны без машин, но многие…

Многие, но не все. Например, десантники из батальона майора Блинова такими не были никогда. Они умели воевать даже голыми руками и в одних плавках. Поэтому приказ капитана Трошкина восприняли абсолютно спокойно.

Тяжелая бронестворка отползла в сторону нехотя, всего на полметра, но десантникам хватило и этой щели. Они по одному проскальзывали внутрь открывшегося помещения и рассредоточивались по нему, на ощупь находя укрытия или просто прижимаясь к полу. Трошкин протиснулся в загадочное хранилище последним, и как раз в этот момент где-то далеко впереди зажегся одинокий светлячок прожектора.

Помещение оказалось настолько огромным, что у десантников захватило дух. Правая и левая стены в отблесках прожекторного луча были хорошо различимы, но дальний конец зала терялся в далекой перспективе. И во всю бесконечную длину тянулись пирамиды с оружием и могучие стальные стеллажи с гофрированными, аккуратно маркированными ящиками. Продольных проходов между стеллажами было три, и по каждому был проложен монорельс с металлическим стопором в конце. И все три рельса негромко гудели. Вдалеке вспыхнули еще три светлячка. Трошкин встал у левого центрального стеллажа и вгляделся в сумрачную даль. Первый прожектор светил откуда-то сверху и оставался неподвижным. Три других светили все ярче, их светлячки снижались, из чего можно было сделать вывод, что к впустившим десант воротам едут три погрузочных вагонетки, причем едут из области, лежащей чуть выше. Скорее всего, пещера, в которой разместился арсенал – капитан уже не сомневался, что это тайный арсенал противника, – была естественного происхождения, ее просто немного расширили, укрепили и, возможно, осушили. Трошкин бросил взгляд на гладкий пол. Местами он был отполирован шлифмашинами, но кое-где виднелись участки, явно не тронутые абразивными кругами и фрезами горных роботов. Значит, в этом не было необходимости и машины пропустили эти участки. А почему? Да потому, что в этих местах за них потрудилась плескавшаяся раньше в пещере вода. Подземная река или озеро. Капитан не сильно разбирался в гидрологии, но у него были двое помощников – универсальный командирский комп и ефрейтор Бабин. Первый остался в тоннеле вместе с другим оборудованием, а вот суровый, замкнутый, но весьма начитанный десантник со смешной для такого коня фамилией был под рукой.

– Егор, ко мне! – громко шепнул Трошкин, махнув Бабину, залегшему прямо у отбойника монорельса.

– Я, госпднктн! – виртуозно сжевал ефрейтор и обращение «господин», и капитанское звание Трошкина. Так владеть военным языком солдаты учились только к третьему, а то и к четвертому году службы.

– Скажи мне, Бабин, куда могли отсюда отвести воду?

– Если она тут была. – Егор с сомнением огляделся. – А-а… вижу… да, была. В таком случае – никуда. То есть недалеко. Например, на уровень ниже.

– Или за стену? – предположил Трошкин.

– Или так, но вниз надежнее, не просочится, даже если тряхнет. Горы ведь… сейсмоопасная зона.

– Это хуже.

– Ничуть, – возразил ефрейтор, кивком указывая на приближающиеся светлячки. – Если на транспорте добраться до другого конца пещеры, наверняка окажемся перед «истоком», началом отводного тоннеля, то есть тем местом, где река уходит вниз. Маленький направленный взрыв, и природное, историческое, так сказать, русло восстановлено. Только затопление – не панацея, госпднктн. Откачают, прочистят отводной канал, и все снова станет доступно.

Он обвел жестом штабеля боеприпасов и пирамиды с оружием.

– Твое предложение? – Капитан взглянул на Бабина с опаской. – Есть другой вариант?

Второй вариант был и у самого капитана, но он ему не нравился. Взорвать простой пехотный заряд – в полкилотонны – и от пещеры, а если что-нибудь сдетонирует, то и от всей горы, под которой прятался арсенал, останется лишь воспоминание. Но…

Тут существовало одно серьезное «но». В распоряжении десантников имелся очень маленький запас времени. Судя по тому, что к ним приближались патрули, пройти незамеченными не удалось, а значит, скоро к хранилищу могли прибыть и более внушительные силы противника. Следовало действовать максимально быстро. Перенаправить небольшим взрывом русло подземной реки и по воде выбраться тем же тоннелем, что и пришли. Это было рискованно, однако возможно. А вот заложить ядерную мину и просто удрать на достаточное расстояние – вряд ли.

Вагонетки уже близко. Настолько, что можно различить силуэты сидящих в них охранников. Они были в полной боевой экипировке, но сидели почему-то расслабленно, словно ехали не на тревожный вызов, а просто проверить посты. Трошкин вдруг сплюнул и зло улыбнулся.

– Они нас не заметили! Это обычный объезд!

– Тогда – вода и длинный таймер, – предложил воин. – Подкрепление они вызвать не успеют, а пока без их рапорта разберутся, потом пока будут воду откачивать, мы уйдем на новую базу, и тут как раз бабахнет. Времени хватит. Разрешите на позицию?

– Нет, – капитан придержал его за плечо. – Мы и без тебя их покрошим. Ищи подходящие фугасы.

– А чего их искать. – Бабин указал на стеллаж у дальней стены. В свете приближающихся прожекторов видно было почти нормально. – Вон их маркировка – ПР-30. Пехотный ранцевый, ноль три килотонны. Детский.

Он усмехнулся.

– Вот давай пару таких «детских» и заряжай. Один здесь оставим, другой там, – Трошкин указал на дальний горизонт пещеры.

Приближающихся вражеских охранников при этом он как бы не замечал. Впрочем, спустя минуту их и не стало.

Перекрестный огонь десантников был плотным и точным. Даром не пропала ни одна пуля. Боевые костюмы охранников отличались достаточно высокой степенью защиты – 5А, – но рассчитаны они были на другие поражающие факторы. На микровзрывы в фокусе лазерных лучей, на ударную волну взрывов тротиловых и им эквивалентных, на неугасимое напалмовое пламя, на шарики, шипы, осколки и прочие элементы кассетных бомб и мин, на отражение СВЧ-импульсов, электромагнитных разрядов, шоковых электродуг… даже на иглы гауссовок, разгоняющих свои длинные пули электромагнитными полями до безумных скоростей, сообщая им тем самым огромную кинетическую энергию. На все рассчитывали конструкторы боевых бронекостюмов, кроме обычных остроконечных пуль примитивного порохового оружия. Простых пуль, так называемого калибра 5,0, с оболочкой из термитного металлопластика, рубашкой из обедненного урана и сердечником из космической стали с дополнительным внутренним зарядом… Никак не были они рассчитаны на действие таких вот пуль, выталкиваемых зарядом молекулярно модифицированного пороха с начальной скоростью, превышающей звуковую в пять раз, и обладающих тройным поражающим действием. Термитная оболочка в миллионные доли секунды прожигала, ударная энергия рубашки дробила и проминала, а сердечник пробивал любую «пехотную» броню или иное препятствие.

Скоротечный бой, даже не бой, а избиение – охранники успели ответить лишь парой неприцельных выстрелов, – прошел почти бесшумно. Были слышны лишь треск пробиваемых пулями доспехов, предсмертные вскрики да звук падающих тел. Когда тележки коснулись отбойников, на них уже сидели десантники. Трое воинов помогли Бабину снять со стеллажей два «ПР-30» и погрузили один из них на среднюю вагонетку. Когда ефрейтор запрыгнул на платформу, капитан Трошкин молча махнул рукой, и вагонетки тронулись в обратный путь.

Главный прожектор в противоположном горизонте пещеры погасил парой выстрелов сержант Чайкин. Обнаружившего себя беспорядочной стрельбой оператора осветительной техники снял Бабин. Больше внутри арсенала никого не оказалось. Зато когда десантники заминировали большую бетонную трубу – русло подземной реки, спрятали неподалеку запрограммированный на получасовую задержку ядерный фугас в «ноль три» килотонны и вновь погрузились на вагонетки, чтобы ехать обратно, под сводами пещеры вспыхнул уже не один дежурный прожектор, а сотни ламп и завыла сирена.

– Крепко же они спят, – усмехнулся Чайкин. – Разрешите прикрывать, господин капитан?

– Разрешаю. – Трошкин уселся на среднюю вагонетку и поманил Бабина. – Поехали, гений. Надо еще вторую мину зарядить. Чайкин, долго не развлекаться! Полчаса у нас всего на отход. Как вода скроет рельс – сразу назад!

– Есть! – Сержант несколькими короткими, быстрыми жестами распределил отделение прикрытия по позициям. – Разрешите взрывать трубу?

– Подрывай. – Капитан тронул кнопку вагонетки, и она заскользила к нижнему горизонту.

Раздался гулкий взрыв, и по пещере заметался первый с момента появления здесь диверсантов громкий отзвук. Направленный взрыв выломал приличный кусок бетона, и к ногам десантников хлынул рокочущий поток темной холодной воды.

– Наверное, последние запасы воды на Данае, – перекрывая грохот, крикнул Чайкину один из солдат. – Наверху-то все испарилось! Сначала звезда, потом – фугасы…

– Наверное, – согласился сержант. – К бою!

В стене, чуть выше того места, где проходила труба, образовались два правильных круглых провала. Мгновение ничего не происходило, а потом из темноты на залитый уже почти по щиколотку пол пещеры посыпались европейские солдаты и наемники…

* * *

…Штурм захлебнулся. Теперь это было понятно. Сергей сложил руки на груди и задумчиво уставился в сизую дымку, отделявшую атмосферу Данаи от космического пространства. Простор для наземного маневра был невелик, хотя, кроме редких возвышенностей, наступлению не мешало ничто… Если не считать низких гор и солнечной радиации, с которой истощенная атмосфера уже давно не справлялась. Десант Главной Ударной группировки атаковал основные крепости европейцев и данайцев по всем правилам военной науки. Несколько фортов почти удалось захватить, но в последний момент срабатывали детонаторы, и на месте крепостей, а также под ногами атакующих войск вспенивалось море кипящей горной породы или вздыбливались высоченные столбы горящей земли. Бородач так легко расставался с фортами потому, что в них не было ничего ценного, да и людей на оборону всех крепостей у него попросту не хватало. Куда перед взрывами отходили сопротивляющиеся до последнего момента солдаты европейского воинства, Преображенский не смог разобраться даже с помощью аппаратуры линейного корабля «Берлин». Линкоры давно уже не использовались по прямому назначению, тактика линейного боя осталась в далеком прошлом, а в обороне или в заградительных эскадрах использовались модульные огневые платформы. Из платформ, словно из кубиков конструктора, можно было строить целые космические крепости. И это почти при тех же затратах, что и на один линкор. Но совсем списывать громадины-линкоры никто не спешил. Они пригодились в роли транспортов для тяжелой осадной техники и аппаратуры. Их силовые установки обеспечивали достаточной энергией целые комплексы сканеров и прочей так называемой «техники предштурма». Вот «Берлин», например, еще в начале операции «просветил» тысячи квадратных километров поверхности Данаи на сотню метров вглубь. Обнаруженная под землей разветвленная двухуровневая сеть тоннелей оказалась для Преображенского неприятным сюрпризом. Проникнуть в нее можно было лишь через форты, а в них его солдат упорно не впускали. Уничтожить ее с помощью бомбардировки было невозможно. Оставалось только снова и снова идти на штурм, теряя в финальных взрывах лучших солдат. Каким образом успевали отойти на безопасное расстояние сами защитники обреченных фортов? В их самоотверженность Сергей не верил. Жертвовать жизнью, чтобы выполнить приказ Бородача и взять с собой на тот свет побольше «преображенцев», никто из наемников, данайцев, да и европейцев не стал бы ни за какие пряники. Значит, либо под фортами существовали совсем уж недосягаемые убежища, вроде стратегических командных пунктов времен Пятой мировой – на глубине в семьсот-восемьсот метров, либо… существовал еще один уровень тоннелей. Да не обычный, а транспортный. Но на глубину более ста метров в горную породу сканеры «Берлина» заглянуть не могли. А выше сотни метров уровней было только два. И оба они рушились в радиусе десяти километров, как только взлетала на воздух очередная крепость. Разгрести десять километров радиоактивных завалов было еще нереальнее, чем тайно пробить стометровый вертикальный ствол где-нибудь поблизости от очередного потенциального объекта штурма. Но как-то попасть в систему тоннелей было необходимо. Иначе штурм мог превратиться в осаду, а это песня долгая и заунывная. Как раз такая была выгодна Бородачу и чинидам, но совсем ни к чему ОВК.

Держать крупные силы у одной планеты было слишком расточительно, да и опасно. Еще до начала штурма Данаи в Колониях сложилась очень напряженная ситуация. Барышев в своем недавнем докладе так и сформулировал: «диверсионные мероприятия и подрывная деятельность». И занимались этими вещами не только эмиссары Бородача. Воспользовавшись затяжной войной, на Данае зашевелились и отдельные группировки бандитов и наемников, и более серьезные силы. Например, боевые подразделения службы, которую Тиран Ергелан доверил своему первому советнику Конте, – службы разведки Тирании. Таким образом, Преображенскому предстояло решить не одну, а сразу две проблемы. И на это у него могло просто не хватить сил. Смута и тайная война – разные вещи и требуют разного подхода, даже если происходят одновременно. Смута требует усмирения, подавления, в особых случаях – террора, а диверсионная война – контрмероприятий и, возможно, удара по вражеским базам. Разорваться, чтобы сделать и то и другое, Ударная группировка не могла. Оставалось искать золотую середину. И начать поиски следовало с Данаи. Взяв эту планету, можно было хотя бы частично решить обе задачи. Не только положить начало усмирению охваченных революционным психозом Колоний, но и серьезно ударить по форпосту чинидов, а также выяснить у пленных или из захваченных документов расположение вражеских баз.

Пока это были только отвлеченные размышления. Реально ситуация складывалась не в пользу землян. Осажденные данайцы держались крепко и почти не несли потерь. Их арсенал, видимо, был укомплектован всем необходимым. Они то и дело контратаковали, правда, в основном дистанционно, осыпая десант ракетами и снарядами из оставшихся у него в тылу крепостей. Крейсеры гасили эти огневые точки, но те успевали выпустить не один десяток снарядов и ракет. Потери десанта приближались к критической отметке, а пробиться хотя бы в одну крепость так и не удавалось.

Ко всему прочему Преображенскому не хватало кораблей для контроля всех крепостей и подходов к планете. Легенда о том, что князь медлил с осадой, поскольку стягивал силы, дабы поплотнее сжать вокруг Данаи кольцо, была чистейшей пропагандой. На самом деле у него элементарно не хватало сил даже для блокады. И решился начать штурм он не потому, что собрал достаточный ударный кулак, а просто Сергей понял, что дольше тянуть бессмысленно. На Данаю постоянно прибывало пополнение из наемников и чинидских диверсантов, пробирались целые караваны с оружием и припасами… В общем, время работало не на Преображенского. Надо было перегруппировать силы и нанести последний сокрушительный удар… Князь взглянул на боевой экран.

– Генерал, отводите штурмовой батальон от Д550, – через силу произнес он, обернувшись к начальнику штаба. – Хватит биться головой о стену.

– От Д550? – Генерал Валеев удивленно взглянул на князя.

– Д950, – быстро подсказал Горохов, – его светлость задумались.

– Да-да, конечно. – Генерал кивнул и погрузился в облако коротких рапортов-распоряжений, почти осязаемо висящее над его командным терминалом.

– Д950? – Сергей хотел было возмутиться и отправить наконец-то этого наглого адъютанта на передовую, но вовремя спохватился. – Горохов, что это значит? Разве мы приступали к Д950?

– Десять минут назад, – понизив голос, сообщил Горох. – И все это время вы командовали. Начали как раз с отвода батальона от Д550, а потом и всем прочим подразделениям приказали подняться на орбиту. Это, получается, последнее.

Сергей с тревогой посмотрел на часы. Когда он глядел на циферблат в последний раз, «Буре» показывали ровно два, теперь – два десять.

– Глубоко же я задумался… – Преображенский зажмурился и помотал головой. – Ничего не понимаю! А как я выглядел?

– Нормально. – Канонир озадаченно поскреб затылок. – Только один раз вы что-то сморозили… виноват, приказали что-то странное. «Не забудьте Д310». А там вообще никаких наших батальонов не было. Мы до нее не добрались. Она среди скал стоит, и горные речки там кругом кипят. Ад просто, а не местечко.

– Странно. Ничего не помню.

– Отдохнуть вам надо, Сергей Павлович, – сочувственно произнес Горох. – Спите уже на ходу, с открытыми глазами.

– Нет, тут что-то другое, – Преображенский покачал головой. – Ладно, позже разберемся. Всех вывели?

– Так точно! – ответил Валеев. – Будем перегруппировываться?

– А смысл? – Сергей пожал плечами.

– Как?! – еще больше удивился генерал. – Ведь к нам подходят Вяземский и Казаков. Это еще две полноценные эскадры. Разве вы не их ждали?

– Ждал, но…

– Ваша светлость, срочное сообщение! – завопил с нижнего, ходового мостика оператор связи флагмана. – Эскадра князя Вяземского атакована крупной флотской группой чинидов! Генерал Казаков прикрывает князя!

– Вот вам и подмога, – вздохнул Горох. – Теперь хоть группируйся, хоть трансформируйся…

– Наблюдатель два – флагману, – затрещало помехами на нижнем мостике. – Вижу конвой чинидов. Движется к Данае. До сотни транспортов и около двух сотен кораблей охранения, классом от малого рейдера до фрегата…

– А это на сладкое, – прокомментировал канонир. – Снабженцы к Бородачу прилетели. Теряем инициативу, ваша светлость. Надо жахнуть, да и все маневры!

– Там и так уже скоро ядерная зима начнется, – хмуро возразил Сергей.

– Тем более надо, – упрямо повторил Горох.

– У меня еще и генералы имеются. – Князь сурово взглянул на адъютанта.

– Нет другого выхода, – выдержал его взгляд Горох. – Генералы вам то же самое скажут. Оставим Данаю – все Колонии потеряем…

* * *

– Техническая разведка докладывает, – генерал Валеев развернул список, – наиболее вероятные места расположения штаба Бородача – Д300, Д100 и Д110… Но там наблюдается еще и наибольшее скопление гражданских лиц. Бородач прикрывается мирным населением, ваша светлость.

– Что слышно от Вяземского и Казакова?

– Пока держатся, но к чинидам постоянно прибывают свежие силы. Скоро нам придется начать боевые действия на два фронта. Или отойти…

– Великий Князь приказал удержать плацдарм Данаи. Если мы откроем чинидам свободный проход в наше пространство, ОВК потеряет девяносто процентов территорий. Оборонять сразу все уцелевшие в Катастрофе Колонии мы не в силах. – Преображенский склонился над тактической картой. – Я считаю, что следует нанести удар.

– Но… гражданские, – негромко возразил недавно прибывший на флагман адмирал Волков.

– У нас нет иного выхода, – жестко отрезал Сергей. – Готовьте бомберы, адмирал.

– Есть. – Волков поправил воротник кителя, словно ему стало душно. – Цели?

– Все крепости.

На мостике флагмана воцарилась мертвая тишина. Волков не двигался с места, глядя в одну точку.

– Но… – попытался что-то возразить Валеев.

– Приказ понятен? – твердо спросил Преображенский.

– Да, приказ понятен, – очнулся Волков. Он коснулся сенсора связи с флотским координационным центром. – Всем бомберам и крейсерам штурмовой группы, локализовать цели, массированный удар по сто килотонн на объект, исключить…

Он обернулся и выжидательно посмотрел на князя, словно тот мог еще передумать.

– Все крепости. – В глазах Сергея не было и тени сомнения.

– Без исключений, – закончил Волков. – Подтвердить прием.

– Тысяча триста двадцать семь целей, сто килотонн, восточное полушарие, зенит, бомберы пошли, – спокойно ответил главный координатор. – Штурм-группа, крейсеры, первая орбита, пересекли терминатор, выход к надиру через семь минут.

– Вот и все, – тихо выдохнул начальник тыла генерал Картаев.

– Нет. – Преображенский перевел ледяной взгляд на вспотевшего тыловика. – Это лишь начало.

– Поражение целей восточного полушария Д100, 101, 102, 103, 104… – начал скороговоркой перечислять корректировщик флагмана.

Все взгляды устремились на обзорный экран. Поверхность Данаи вспыхивала огоньками, различить которые с каждой секундой становилось все труднее. В воздух поднимались тонны пыли, дыма, земли, и за этой плотной пеленой прятались даже ядерные огни.

– Связь с планетой! – крикнул оператор с нижнего мостика.

– Слушаю, – ровным голосом произнес Преображенский. – Картинку на голоэкран.

Левее обзорного монитора вспыхнуло голографическое изображение высокого длинноволосого мужчины в официальном черном костюме. Он нервно теребил трясущимися пальцами какую-то тряпку, наверное носовой платок, и испуганно таращил круглые глаза.

– Ваша светлость, я Президент Данаи Дмитрий Чуднов, – проблеял абонент. – Что вы делаете, ваша светлость?!

– Экономлю время, – ответил Преображенский. – Вам, Чуднов, должно быть известно, что Великий Князь не переваривает сепаратистов и бандитов. На Данае сформировалось гнездо и тех и других. Я уничтожаю его одним ударом.

– Мы не сепаратисты! – взвизгнул Президент. – Это все Бородач! А мы…

– Он бандит, – оборвал его Сергей. – А вы шесть часов назад по открытой гиперлинии заявили о выходе из состава ОВК.

– Гиперлиния и сейчас открыта! – попытался пригрозить Чуднов. – Вся Галактика видит вашу зверскую бомбардировку!

– Крейсеры на позиции, – донеслось на боевой частоте. – Корректировщик два фиксирует поражение целей западного полушария, Д1237, 1239, 1240…

– Вы слышите, Чуднов? – Преображенский кивнул в сторону боевого пульта. – Данаю ожидает участь Лидии.

– Вам этого не простят! – завопил Президент. – Вас разорвут на части!

– Кто? Ваши друзья чиниды? Или банда Бородача? – Сергей усмехнулся. – Еще не поздно остановить этот кошмар, но времени на размышление у вас нет! Каждая секунда – это удар в сто килотонн. Заявите о полной и безоговорочной капитуляции и выдайте Бородача, а также всех эмиссаров вражеской разведки, и я остановлю бомбардировку.

– Это не в моих силах! Князь Бородач имеет армию, а у меня… В Д100 не было ни одного солдата, только мирные граждане! Смилуйтесь над нами, князь!

– У вас есть солдаты гарнизонов, разве их меньше или они хуже вооружены и обучены, чем бандиты Бородача? – не обращая внимания на его причитания, спросил Сергей.

– Они… они… подчиняются ему… князю…

– Тогда какого дьявола вы ведете эти переговоры?! – Преображенский демонстративно повернулся к голоэкрану спиной.

– Послушайте, князь, но ведь я легитимный Президент!

– Вы администратор мирного времени, – через плечо бросил Сергей. – Нам больше не о чем говорить.

– Я… – Чуднов поперхнулся и пропал с экрана, но связь не прервалась. Его место заняла более внушительная фигура.

– Преображенский, я к твоим услугам, – прорычал Бородач. – Гордеев выжил из ума, а ты и рад стараться?!

– А-а… – Сергей, недобро улыбаясь, обернулся. – Вася, родственничек… Жив еще?

– Прекрати бомбардировку!

– Не могу, братец, – Преображенский развел руками. – Пока ты жив, не могу.

– Я обещаю уйти с планеты.

– Нет уж, Вася, раньше надо было думать. Теперь ты сможешь уйти только в одном направлении – к господу богу.

– Крейсеры на ночной стороне атакованы превосходящими силами чинидов, – донеслось с нижнего мостика.

Сергей коротко взглянул на Волкова, и тот кивнул.

– Молись, Бородач, если умеешь. – Сергей махнул рукой, и связь прервалась.

– Лучше их отвести и принять бой здесь, – сказал Волков, изучив видеорапорт западной штурм-группы. – К надиру подходит серьезная группа крейсеров Тирании, и это не те, что дрались с Вяземским.

– Бородач ускользнет, – шепнул за спиной Сергея Горох.

– Отводите, – разрешил Преображенский. – Бомберам восточной группы, отбой. На первый раз хватит…

– Чуднов на связи, ваш… свет… – снова крикнул снизу оператор. – Соединить?

– Давай. – Сергей обернулся к экрану.

Президент вытер платком взмокший лоб и заискивающе улыбнулся.

– Это снова я, Сергей Павлович…

– Я даю вам часовую передышку, – заявил Сергей.

– Всё! – Чуднов радостно взмахнул обеими руками. – Всё, ваша светлость! Бородач ушел! Чиниды тоже! И наемники все за ними подались! Как только ваши корабли освободили им дорогу, они прямо в надир и стартовали! Только их и видели! Не могу высказать, как я вам благодарен за столь великодушный жест, Сергей Павлович! Просто нет слов, как благодарен! И народ Колонии ОВК Даная благодарен. Мы ведь под принуждением от Объединенных Княжеств отреклись, исключительно под принуждением. А что было делать, если этот бандит Бородач с ножом к горлу пристал? Отрекайся, говорит, публично, или всех граждан на поверхность без скафандров выгоню! Что мне оставалось?! Я же за общество радел, за граждан своих!

– О как! – крякнул Горох. – Что ни делай, все одно – герой.

– Они не твои, Чуднов. – Преображенский презрительно взглянул на Президента. – Они граждане Данаи. А ты всего лишь их представитель в Совете ОВК. Чиновник бесхребетный.

– Конечно, конечно, – торопливо согласился Чуднов. – Но мы тоже сопротивлялись! Вы думаете, почему по бомберам ПВО ни разу не выстрелила?! Это мои партизаны! Да! Пробрались в арсенал и взорвали его вместе со всеми боеприпасами! Даже если б вы не начали бомбить, Бородач все равно бы скоро сдался!

– Проверь, идет гипертрансляция или нет, – шепнул Гороху Преображенский.

Канонир свесился через поручень и негромко переговорил с оператором на нижнем мостике. Выяснив, что нужно, он выпрямился и утвердительно кивнул.

– К Бородачу постоянно подходило подкрепление и подвозилось оружие извне. В том числе и чинидами, – спокойно ответил Сергей. – И вы этому потворствовали, Президент Чуднов. Так что взрыв арсенала не умаляет вашей вины. Кстати, кто эти герои, что сумели проникнуть на такой серьезный стратегический объект?

– О-о, это настоящие герои! Их имена… будут высечены золотыми буквами…

– Конкретнее, какие имена? – оборвал его Сергей.

– Это… специальный секретный отряд моей личной охраны, – извивался Чуднов.

– Настолько секретный, что вы сами не знаете их имен?

– Он… они…

– Понятно, – Сергей усмехнулся. – Где располагался арсенал?

– На линии Д311 – Д310.

– Д310? – повторил Горохов. – Можно проверить, по ней мы не жахнули.

– Ваша светлость! Срочное сообщение! Д310 на связи!

– Все, Чуднов, пока живите, – прервал беседу князь. Когда голопортрет Президента погас, он обернулся к оператору. – Кто вышел?!

– Капитан Трошкин, Отдельный ДШБ штаба армии Каллисто, – улыбаясь от уха до уха, сообщил связист.

– Так вот кто арсенал рванул! – догадался Горох. – Ай да десантура!

– Капитан, здравствуйте.

– Здравия желаю, ваша светлость!

– Давно заняли форт? – Сергея охватило неприятное предчувствие.

– Примерно через час после взрыва Д453. – В голосе Трошкина послышались печальные нотки. – Только мой взвод уцелел. Мы в рейде были. Ну, а когда рвануло… Связи с вами не было. Я решил действовать автономно, по стандартной диверсионной программе.

– Молодец, капитан. – Преображенский внутренне содрогнулся. Пять часов назад! Уже пять часов назад можно было занять Данаю без всяких бомбежек! Стоило только провести более тщательную разведку. И тогда не было бы жертв среди мирного населения, не было бы этих ужасных радиоактивных развалин вместо почти трех сотен крепостей. Пять часов назад все могло пойти совсем по иному пути. По тому, который лежал перед князем, когда он отомстил за Астраханку. Отомстил красиво, корректно и чисто. Здесь, на Данае, все произошло совершенно иначе. Вместо блестящей войсковой операции Сергей Преображенский устроил настоящее избиение, ядерный пожар, ад… Перед ним больше не простирался сверкающий, добрый, светлый путь к вершине. Впереди лежали выжженная пустыня и бескрайние поля истлевших трупов. Отныне идти к вершине Сергею предстояло по ним.

– А когда… спали стоя, вы говорили про Д310, – озадаченно пробормотал Горох. – Чувствовали, наверное, что там наши.

– Теперь поздно, – тихо ответил Сергей. – Теперь я буду проклят.

– Или взойдете на трон, – возразил канонир. – В таких ситуациях альтернатива особенно контрастна…

ГЛАВА 2

Ноябрь 2323 г. ОВК

– Великий Князь совсем расклеился. – Сергей сидел в оранжерее своей столичной резиденции и наблюдал, как Нина пересаживает цветы.

После возвращения с Данаи они не расставались почти ни на минуту. Трехдневная передышка, обеспеченная «победой» над Бородачом, подходила к концу. Согласно плану Генштаба, завтра Ударная группировка снова должна была двинуться в Колонии. Посеянные зарубежными диверсантами и Бородачом семена смуты прорастали, несмотря ни на какие акции устрашения. Терция, Марта, Деа, Старт, Натали, Процион-12… эти Колонии объявили о выходе из ОВК, причем не последовав примеру Чуднова, а уже после того, как он сдался и покаялся. В знак протеста. Видимо, они все еще не понимали, с кем им придется иметь дело, или не верили, что случившееся с Данаей правда. Ведь князь Преображенский не мог поступить так жестоко. Кто угодно, только не он… Добрый, воспитанный, образованный…

Нина отвернулась и украдкой смахнула слезинку. Она по-прежнему любила Сергея и видела, что он мучительно переживает. Все происходящее с ним выглядело настолько чудовищным… Словно неумолимая волна несла его на гребне, заставляя делать то, чего он никогда не сделал бы по своей воле. Видеть страдания любимого человека и быть бессильной ему помочь было для нее настоящей пыткой.

– Он слег сразу после твоего отлета, – тихо сказала она. – Даная тут ни при чем.

– Даная его добила, – возразил Сергей. – Она сломала и меня.

– Ты не можешь сломаться сейчас. – Нина, так и не обернувшись, покачала головой. – Все только начинается.

– Это верно, все только начинается, – задумчиво согласился Преображенский. – Понять бы еще – что именно? Ты знаешь, там, на флагмане, я отключился на десять минут. Словно впал в транс. Но при этом что-то говорил, командовал операцией. Даже проявил интуицию.

– Это от переутомления. – Жена наконец-то обернулась и подошла к нему.

Глаза ее были красными, веки тоже, а по щекам катились слезы.

– Не надо плакать. – Сергей, не вставая, прижался лицом к ее животу. – Мы справимся. Все вместе. Втроем.

– Он начал пинаться, – улыбнувшись сквозь слезы, сказала Нина.

– Он? – удивился Сергей. – Откуда ты знаешь?

– Доктор сказал, что будет мальчик…

– Неужели я все это время пробыл в трансе? – Преображенский чуть отстранился и покачал головой. – Мне казалось, что прошло не больше месяца. Все эти катастрофы, походы, сражения, когда кажется, что минуты растягиваются в годы, а месяцы сжимаются до секунд. Вот вроде бы совсем недавно я покупал тебе то платье, а потом мы гуляли по ночной столице.

– Прошло больше пяти месяцев, – Нина вздохнула, – и платье мне теперь не по фигуре. А ведь я в нем так никуда и не вышла.

– Ничего, осталось немного, еще через четыре месяца ты сможешь надеть его на прием по случаю рождения наследника трона Каллисто.

– И всего ОВК, – тихо закончила за него Нина. – Нет, я буду кормить сына грудью. Никаких кормилиц. А значит, платье отменяется. Оно не рассчитано на кормящих мамаш, там такой жесткий корсет.

– Значит, наденешь на его первый день рождения. – Сергей улыбнулся. – Если не случится непредвиденного.

– Чего? – испугалась Нина.

– Того же самого. – Князь погладил ее по животу и рассмеялся.

– Нет уж! – Жена тоже улыбнулась. – Давайте, сударь, установим хотя бы годичный интервал!

Они рассмеялись, и это немного сняло накопившееся напряжение.

– Я тут подумал… – Сергей усадил ее к себе на колени. – Что тебе делать на Земле? В свет пока выходить ни к чему, сглазят еще завистницы напомаженные. Оранжерея никуда не денется… Давай я отвезу тебя домой? Там и солнце не так светит, и в других отношениях безопаснее. Мамки-няньки… Да и по закону – наследник должен родиться на своей планете.

– А если получится, что он наследник всего ОВК? – засомневалась Нина. – Да и доктор не одобрит. Перелет – это довольно серьезная нагрузка.

– Вот и давай перелетим сейчас, пока срок не подошел. – Сергей нежно провел пальцами по ее золотистым волосам. – Там тебе будет лучше. Здесь даже погулять негде, кроме оранжереи. Озоновый слой как решето… А дома в одном дворцовом парке пять климатических зон воссоздано. Кроме того, можно в Воротовские угодья выезжать. На берегу Уралочки просто райские уголки встречаются. И люди на Каллисто другие. В столице таких нет. Добрые и открытые. Тебя полюбят. Ты светлая.

– А будь я брюнеткой, возненавидели бы? – улыбнулась Нина.

– Ты иначе светлая. – Сергей поцеловал ее. – Душой. Летим?

– Ты глава семьи, тебе и решать. – Она с сожалением взглянула на цветы. – Только можно я пару горшочков с собой возьму?

– Конечно. – Преображенский поцеловал ее еще раз. – И доктора твоего прихватим. Пусть уж доводит дело до конца.

– Ой, он же землянин! У него практика, пациентки.

– Ничего, мы ему все компенсируем или предложим особо важных пациенток с собой пригласить. Думаю, никто из них от такой возможности не откажется. Сейчас чем дальше от Солнца, тем лучше.

– А спальня у тебя во дворце большая? – Нина лукаво прищурилась.

– Мадам, вы же в положении! – «возмутился» Сергей.

– Ну я же не умерла! – Она рассмеялась и легко соскользнула с его коленей. – Иду собираться.

– Иди, – Преображенский кивнул.

Ее звонкий смех почему-то, словно сам по себе, еще долго витал под стеклянными сводами оранжереи. «Не умерла…» Сергей несколько раз сжал и разжал кулаки. «А я? Жив я еще или умер? Сергей Преображенский, князь Каллисто… Тот молодой, разумный правитель, еще полгода назад умевший выбирать только правильные пути. Осталось ли во мне что-нибудь от него или теперь я другой? Совсем и навсегда…»

– Ваша светлость… – В дверях оранжереи появился Панин. – Через полчаса совещание в Генштабе. Машина у подъезда.

– Спасибо, Иннокентий Семенович. – Преображенский встал и оправил мундир.

Совсем и навсегда… Да, он больше никогда не вернется в ту спокойную и размеренную жизнь удельного князька, не окунется в тихий, затхлый пруд бытовых проблем. Теперь его ждали грозные бурлящие водовороты, моря и океаны проблем глобальных, жестоких, требующих немедленного и окончательного решения. Верного решения. В новой жизни не было места сомнениям. В ней не было места сладким воспоминаниям и рефлексии. В ней не было места двоим Преображенским: добрейшему Сергею и суровому Сергею Павловичу. В ней было место только одному – Великому Князю Преображенскому…

* * *

– Вася! – Кирилл прыгнул брату на шею.

– Собьешь! – рассмеялся Бородач. – Здоров стал, братишка! Скоро меня догонишь!

– Вася, я слышал, ты воюешь со всей Галактикой?! – восторженно спросил Кирилл. – Правда?

– Ну, почти. – Князь усмехнулся и взъерошил ему волосы. – ОВК – это далеко не вся Галактика.

– Круто! – восхитился подросток. – А как там, за Рубежом? Интересно?

– Сам увидишь, – пообещал Бородач. – Скоро мы туда переберемся. Я присмотрел там пару планет, одну тебе, одну мне. Хочешь править планетой?

– А Европа? – озадачился Кирилл. – А Нина?

– Европа никуда не денется. – Василий уселся за стол и указал на соседнее кресло. – А сестра… Ее тоже с собой возьмем.

– Но ведь она… там, – мальчик махнул рукой куда-то за спину.

– Ничего, придет время, она сама «оттуда» сбежит, – пообещал князь. – А не сбежит – вызволим.

– А вдруг ей плохо? Вдруг ее там обижают? – Кирилл разволновался. – Я смотрел последние инфо, этот Преображенский просто зверь какой-то! Вдруг он ее… бьет?!

– Ну, бить не бьет, но… кхм… это точно. – Вспомнив, что братишке только тринадцать, Василий замял реплику. – Ничего, мы ее спасем. Вот только дела уладим и сразу же вызволим из кремлевского заточения.

– Нина уже не в Кремле! – Кирилл обрадовался, что может сообщить нечто, чего не знает крутой и могучий брат. – Она на Каллисто! Два дня назад я смотрел оттуда репортаж. Ее заперли во дворце и не выпускают. Репортеры снимали с гравилета телескопическим объективом. Я сам видел. Она гуляла по дворцовому парку в компании каких-то женщин. Я внимательно изучил кадр! – Кирилл понизил голос. – Там были еще охранники! И Нина выглядела какой-то… не такой. Платье на ней странное, и лицо… как будто она плакала! Вася, давай сначала ее освободим, а потом ты займешься делами!

– Нет, братишка. – Бородач задумался. – Долго на Европе мне находиться нельзя, могут выследить гордеевские ищейки. А насчет сестры не волнуйся, ничего ей не сделают. Платье, говоришь, не такое? Какое – не такое?

– Как балахон. – Кирилл перевел взгляд на его молчавшего до последнего момента спутника. – Вот как у этого заморыша.

– Замиорища? – удивился восточного вида человечек в шляпе-поганке и расшитом балахоне. – Что это за эпитет?

– Это молодежный жаргон, – быстро нашелся Бородач. – Что-то вроде «парня».

– А-а, – человечек расплылся в улыбке, – я слышал, как говорили молодые наемники в крепости… «Эй ты, чувак!» Правильно? Это то же самое?

– Почти, – розовея, согласился Бородач. – Знакомьтесь, советник, это мой младший брат Кирилл.

– Княжич-наследник? – Конта снисходительно кивнул. – Сильно обеспокоен участью несчастной княжны?

– Родственные чувства. – Василий смущенно откашлялся. – Нина была ему не просто старшей сестрой, но и вместо матери.

– Княгиня умерла?

– Да, при родах.

– О, как печально. – Конта притворно вздохнул. – Мальчик привязан к сестре? Понятно… Однако мы хотели делать… э-э… бизнес, да?

– Да, – согласился Бородач. – Кирюха, ты привез, что я просил?

– Вот. – Княжич торопливо вынул из карманов россыпь кредитных карточек. – Все, что было в твоем сейфе. И вот еще моя.

– Эту оставь, – отказался Василий. – Пригодится самому.

– Нет! Возьми! – горячо возразил мальчик. – Зачем она мне, я же полечу с тобой!

– Нет, братишка, не сегодня, – отказался Бородач. – Сегодня мы с советником только запасемся кое-каким барахлишком да снимем немного наличных. Но ты не переживай, я обязательно заберу тебя с собой.

– И Нину?

– И ее.

– А когда?

– Скоро, Кир, очень скоро. Вот обломает Преображенский себе клыки о Деа и Терцию, тогда и наступит наш звездный час. Спасибо тебе за помощь.

– Я же твой брат, – гордо заявил мальчик, пожимая ему руку.

– И не просто брат, а настоящий воин! – с максимальной серьезностью произнес Василий. – Ты что сказал наставникам?

– Что еду в Юпитер-парк, развлечься.

– А охрана твоя где?

– Там, на улице.

– Лезгин и Кривой?

– Да, они.

– Это хорошо, ребята надежные. – Василий сунул карточки в карман и поднялся. – Позови их сюда, нечего им на улице светиться. Посидите до вечера тут, а после поедете через парк домой.

– Зачем? – удивился Кирилл. – За мной никто не следил. Да и кому следить на Европе? Мы же у себя дома!

– Не все так просто, парень. – Бородач похлопал брата по плечу. – Вечером встретимся.

– А-а, ты еще вернешься, – сообразил парнишка. – Тогда дождусь…

…«Вечер» наступил через какой-то час. Василий и Конта вернулись довольными. В руках у них были объемистые сумки.

– Еще бы он посмел отказаться, – вваливаясь в квартиру, закончил какую-то мысль Бородач. – Пока его сынуля как бы в нашем войске, этот Карпов у меня вот где!

Он показал советнику кулак.

– А если тело молодого Карпова найдут?

– Где его найдут? На Венере? Там же одни руины да пепел остались… Ну как, Кир, не скучал? Привет, гвардейцы.

Охранники княжича вытянулись в струнку.

– Не скучал. Мы с Лезгином в шахматы играли.

– В шахматы? Дело. Стратегическая игра, полезная… Кривой, Лезгин, помогите-ка вещички переупаковать.

– Что есть шахматы? – заинтересовался Конта, присаживаясь за стол.

– Вот эти фигурки, – Кирилл указал на доску. – Ходят по клеточкам, каждая по-своему.

– Сами ходят? – с сомнением спросил советник. – Деревянные?

– Нет, – мальчик рассмеялся. – Конечно, не сами. Мы их передвигаем. Думаем и передвигаем. Вот так…

Он взял коня и поставил на белое поле.

– Вот сейчас конь угрожает вашему ферзю. Если вы не уйдете или не слопаете коня, то потеряете самую сильную фигуру во всем вашем войске.

– Ха-ха, – сдержанно рассмеялся советник. – Забавно… Слопать коня… Хорошо еще не слона.

– Можно и слона, но он вам пока не угрожает, к тому же от него можно прикрыться пешкой, а вот от коня не прикроешься, – не уловив причины его веселья, пояснил Кирилл.

– Забавно. – Конта чуть подался вперед, внимательно уставившись хитрыми глазками на княжича. – А ты умный мальчик. Из тебя получится хороший Правитель. Князь Василий правильно решил дать тебе планету. Ты сможешь управлять ею уже сейчас, даже в столь юном возрасте. Жаль, что это будет не Европа и рядом не будет вашей сестры.

– Да. – Кирилл смущенно опустил взгляд. Похвала этого явно высокопоставленного «заморыша» была ему приятна. – Но Вася сказал, что это ненадолго.

– Да, мы все надеемся, – продолжая сверлить мальчика взглядом, проворковал Конта. – Но ведь каждая минута пребывания княжны в неволе – это почти вечность! Неволя – это страдания, да еще рядом с таким чудовищем, как Преображенский! Я знаю, что князь Василий тоже искренне сопереживает Нине, но у него связаны руки. Он не может сейчас открыто появиться на Каллисто и потребовать освобождения сестры – его тут же схватят, он не может освободить ее силой, ведь наш флот далеко отсюда. А доверить такое поручение кому-либо постороннему… Ты же понимаешь, как высоки ставки. Так что придется ждать.

– Если бы я знал, как это сделать, я бы пошел сам! – гордо заявил Кирилл. – И ничего бы не потребовалось ждать. Я не хочу, чтобы сестра мучилась.

– Да, ты смелый юноша, настоящий воин, – Конта одобрительно закивал. – Я могу подсказать тебе один способ, но, боюсь, твой брат не одобрит, если ты решишь отправиться в логово врага.

– Он не узнает! – В ясных голубых глазах Кирилла зажглись огоньки. – Я смогу пробраться куда угодно! У меня есть экипировка, снаряжение…

– Нет-нет. – Советник поднял руки ладонями вперед. – Тебе не потребуется специальное снаряжение. Все, что тебе будет нужно, это железная выдержка. Воля настоящего разведчика. Способы и навыки спецназа в такой операции не пригодятся.

– А я думал… – Кирилл разочарованно надул губы.

– Действовать в открытую гораздо сложнее, – спокойно продолжил Конта. – И если тебе удастся победить, это будет вдвойне почетная победа. Это будет победа на высшем уровне!

– Как же я смогу победить в открытую? – растерялся княжич. – Один против всей охраны дворца… и полиции, и в порту… У нас, например, там десантники дежурят. Я же не супермен-гуманоид из марсианского видеокомикса.

– Но ты княжич, брат Нины, – напомнил советник. – Значит, тебе не будут препятствовать, если ты захочешь встретиться с сестрой. Все очень просто, Кирилл, очень просто… Прилетишь на малом рейдере, экипаж которого будет состоять из трех молодых женщин, примерно одного с Ниной роста, веса, комплекции и похожей внешности. Тебя пропустят к ней в сопровождении одной из этих девиц. Там они поменяются одеждой и…

– Здорово! – Кирилл снова загорелся. – А как же та, которая останется?

– Вряд ли ей что-нибудь сделают, ну, бросят в тюрьму, после обменяешь ее на какого-нибудь шпиона с Каллисто. Обычное дело.

– Обычное дело. – Княжич потер руки. – А если… если Нину держат под воздействием препаратов? Я видел по инфо, она какая-то не такая. Словно заторможенная. Движется так плавно, медленно.

– Это тоже не проблема. – Конта извлек из рукава странный остроконечный наперсток с надетым на него пластиковым колпачком. – Никто не заметит. Это сильное, но абсолютно безопасное средство. Оно позволяет подчинять волю людей. Если Нина накачана их злодейским зельем, уколи ее и шепни на ухо всего одно слово: «повинуйся». С той же секунды она начнет слушаться только тебя.

– Повинуйся… – Кирилл взял наперсток и попытался снять колпачок, но Конта положил руку сверху.

– Нет, княжич, раньше времени не снимай. Еще сам уколешься. Кто тогда будет спасать вашу сестру? Ведь ты станешь доступен любому внушению.

– Да, раньше времени снимать не буду. – Мальчик спрятал вещицу в карман. – Вы только Васе не говорите. Он не одобрит.

– Конечно! – Советник приложил руку к сердцу. – Тайна!

– Привезу Нину, и он сразу поймет, что я уже вырос!

– О да, сразу же поймет!

– И возьмет меня в самую горячую точку пространства!

– Э-э… горячую? Зачем?

– Как зачем?! Воевать! – Кирилл взмахнул кулачком и едва не опрокинул шахматы.

– Эй, Кир, что это ты развоевался? – усмехнулся из дальнего угла Бородач. – Научил советника играть?

– Да-да, научил, – улыбнулся Конта. – Я только что слопал коня…

* * *

Райский уголок Галактики – планета Терция отделалась легким испугом. Так считали все, кто мог сравнить положение на Колонии до и после Катастрофы. В столь приличном состоянии находились буквально две-три планеты Солнечной и столько же на окраинах. Колонии Терция и Колонии Деа, ее соседке в ближайшей звездной системе, повезло оказаться в их числе. Терция оправилась после Катастрофы первой. В момент взрыва на местном солнце от потока губительного излучения и плазмы ее заслонял сосед-гигант Тритос, да и орбитальные технические службы были к вспышке подготовлены – удар по местному светилу стал одним из последних. И вот теперь Терция по-прежнему куталась в оболочку мощной атмосферы и плескалась в океане. Бескрайнем, синем и спокойном. Суши на планете было вполне достаточно, но вся она состояла из архипелагов, островков-одиночек, атоллов, рифов и прочих неровностей дна мирового океана. Материков как таковых здесь не существовало. Впрочем, жителей островов-городов, островов-хозяйств, парков, фабрик, баз, всевозможных учреждений, частных владений и просто диких пляжей это не удручало. Представить себе, что такое большая суша с жестким континентальным климатом, неуютными бескрайними лесами, высокими сухими горами и ужасными пустынями они не могли и не хотели. Им нравились золотые отмели экваториальных архипелагов, прибрежные луга в средних широтах, уходящие ковром мягкой травы прямо в море, прохладные шхеры каменистых северных островов… Жить на Терции было приятно в любом ее месте, независимо от широты и долготы. Даже после Катастрофы.

Да, стало немного жарче, в среднем по планете на три-четыре градуса. Да, вроде бы немного усилилась ультрафиолетовая «нагрузка». Медики по всем каналам твердили о небезопасности длительного пребывания на пляже. Ах да, еще что-то там не совсем ладилось с магнитным полем. Но этого никто не замечал. Разве что гипертоники.

Жизнь на Колонии почти не изменилась, и граждане продолжали заниматься повседневными делами, с той лишь разницей, что основными новостями стали не виды на улов, а сообщения из других систем. События на Данае на фоне благополучия Терции выглядели особенно ужасными. Полиция не сомневалась, что вольнолюбивые колонисты устроят пару пикетов в знак протеста против политики ОВК, но никто не ожидал, что пикеты постепенно преобразуются в массовые манифестации, а те приведут к мелким стычкам и погромам. Обычно жители Терции были более равнодушны к проблемам прочих Колоний. В этот раз они не только покинули солнечные пляжи, но и раскачались на некое действие. Разгонять какие-то демонстрации на благостном курортном фоне полиции еще не приходилось. Это было не просто странно, но даже почти абсурдно и потому тревожно…

…– Палачи! – Небритый худой человек в разорванной майке попытался вырваться из рук двоих равнодушных полицейских. – Утопить! Всех вас надо утопить! И Преображенского вашего, и Гордеева!

– Так и запишем. – Стоящий у машины с зарешеченными стеклами офицер пометил что-то в блокноте. – Призывы к свержению существующего строя, сопротивление властям… Кребс, что еще на нем?

– По матушке нас крыл, – ответил полисмен.

– Нарушение общественного порядка и оскорбление должностных лиц при исполнении, – расшифровал офицер. – Остров Камчатский тебе светит, бузотер. Лет пять, а то и семь…

– Филантропы! – уже неуверенно пробормотал тщедушный.

– О! – удивился офицер. – А это тут при чем? Тогда уж мизантропы…

– И питекантропы! – гордясь своей эрудицией, добавил человек. – Скоро вас самих на Камчатский сошлют!

– Ага. Ну, там тогда и встретимся. – Офицер усмехнулся. – Кребс, грузите этого умника! Следующий!

Следующих было довольно много. Разогнанная полицией демонстрация оказалась необычайно массовой. В основном задержанные были молодыми бездельниками, которым наскучило валяться на пляже.

– Ну, а вас, сударыня, как сюда занесло? – Офицер окинул оценивающим взглядом стройную блондинку в купальнике. – Вы же явно собирались на пляж.

– Какой может быть пляж, когда на Галактику надвигается опасность диктатуры?! – выкрикнула блондинка, картинно взмахнув изящной ручкой. В ее голубых до прозрачности глазах загорелись сердитые огоньки. Казалось, что она готова взорваться от избытка этакой наивной сердитости. Привыкшие складываться в завлекательные улыбочки пухлые губки скривились, тонкие брови нахмурились, а крылья аккуратного носика чуть напряглись и побледнели. Даже пышные груди, едва прикрытые символическим лифчиком, колыхнулись как-то неприветливо. – Мы не должны стоять в стороне! Этот произвол следует остановить!

– Кребс, – офицер, не глядя, махнул рукой. Полисмен приблизился, поигрывая дубинкой. – Эту барышню в загон. Она не опасна.

– Почему вы так решили?! – возмутилась девица.

– По цвету волос…

– Пройдемте, сударыня. – Кребс крепко ухватил блондинку за локоть и потащил к теннисному корту. Эту огороженную высокой сеткой площадку полиция заняла под изолятор временного содержания.

– Следующий, – устало позвал офицер.

– Курочкин. – Полноватый лысый субъект с черными бегающими глазками, едва ли не кланяясь, протянул офицеру потную ладонь. – Шел мимо… случайно… остановился послушать… Но ничего не слышал! Хотел дальше, а тут вы…

– Кребс, – не сводя с Курочкина глаз, позвал офицер.

– Я могу сам! – Субъект заискивающе улыбнулся и устремил смиренный взгляд в сторону «загона».

Подоспевший Кребс работал в полиции давно и научился ориентироваться не только по интонации начальства, но и по невысказанным словам, особым жестам или поведению. Сейчас начальник принял «стойку», и Кребс мгновенно сковал Курочкину руки за спиной.

– Это… какая-то ошибка! – проблеял субъект. – Я работаю в уважаемой фирме, я простой человек, семьянин… Я… ни в чем не виноват!

– Тест! – приказал офицер.

Кребс тут же прижал к левой ладони Курочкина пластину полицейского скана и озвучил выданный на дисплей результат.

– Каргин Пе Пе… проходит по последним разработкам СБ ОВК как резидент европейской военной разведки на Колонии Деа…

– Удачно, – оживился офицер. – Особенно удачно, что господин Каргин попался обычному патрулю на Терции. Что вы здесь забыли, сударь?

– Не твоего ума дело, – преобразился резидент. Теперь он был уже не заискивающим «семьянином Курочкиным», а уверенным в себе волчарой-разведчиком.

– Хамит, – заметил Кребс, легонько подталкивая Каргина дубинкой под ребра.

– Ты, легавый, не расслабляйся! – прорычал разведчик. – Скоро будешь кровью харкать и прощения просить!

– Ну-у? – удивился Кребс и ткнул посильнее. – А ты не в курсе, что в ОВК уже шестой месяц как военное положение? При таком положении вражеские шпионы ни под какие правила не подпадают. Тебя можно прямо тут, на потеху публике, пристрелить, и никто слова нам не скажет.

– Хочешь, чтобы тебя на части порвали? – Европеец усмехнулся. – Ваша публика и так на взводе. Еще продемонстрируйте ей полицейский произвол, и кранты законной власти на Терции.

– Обращение! – Откуда-то из-за машин выбежал взмыленный посыльный. – Господин лейтенант, срочный приказ! Всем слушать обращение Президента Колонии!

– Что за черт! – Офицер обернулся к своей машине. – Комп, общую волну!

Компьютер машины послушно настроился на волну государственного инфоканала.

– …исходя из вышесказанного, я принял единственно возможное решение. – Президент взял трагическую паузу. – Колония Терция выходит из состава ОВК и с этой минуты будет жить только по своим законам. Законам мира и братства. Надеюсь на полное понимание со стороны граждан и поддержку Совета Колонии…

Задержанная полицией толпа, запертые в «загоне» и даже те, кто томился в душной зарешеченной машине, зашлись громким торжествующим криком. Растерянный Кребс и прочие полицейские вопросительно взглянули на лейтенанта. Тот беззвучно выругался и подал им знак отпереть клетки и отпустить всех задержанных.

– Я вас не виню, – подлетев к офицеру, пропела радостная блондинка. – Вы ведь на службе!

Она чмокнула лейтенанта в щеку и упорхнула в сторону пляжа. Теперь девица излучала радость и воодушевление. От ее недавней сердитости не осталось и следа. Это было хорошо видно и по горделивому изгибу загорелой спины, и по… Офицер оторвал ошарашенный взгляд от ее упругих прелестей и снова вернулся к шпиону.

– Ну, чего пялишься? – рыкнул тот. – Или боишься, что я тоже целоваться полезу? Снимай «браслеты»!

– Ты об этом знал? – хмуро глядя на европейца, спросил офицер.

– Трое суток назад речь записана, – с усмешкой ответил Каргин. – Вам, пешкам, раньше просто нельзя было сообщать. Надо было сначала повод создать: поддержка Данаи народными массами, митинги, недовольство курсом правительства ОВК, то да се…

– А вас, значит, пригласили как специалистов по таким делам, – предположил лейтенант.

– Тебе окружным комиссаром пора быть, с такой-то проницательностью. – Европеец рассмеялся. – Отомкни наручники, и я покажу тебе свой карт-бланш! Министром госбезопасности вашей вшивой Терции подписанный! Живее!

– Кребс, проверь его карманы, – не реагируя на возгласы Каргина, приказал офицер.

Полицейский с профессиональной сноровкой обшарил одежду шпиона и выложил на покатый капот машины бумажник, миниатюрный лазерный разрядник и пластиковую карточку с гербом Терции.

– Специальный агент… Петр Петрович Каргин… ясно… Сними наручники.

Полисмен снял оковы и тут же получил локтем в живот.

– Это тебе за дубинку, скотина! – пояснил европеец, нанося Кребсу еще один удар, теперь кулаком в подбородок. – А это за расстрел… И на будущее…

Он пнул упавшего полицейского в бок, затем сгреб с капота свои вещи и снова рассовал их по карманам.

– Двигайте, мусора, в участок. Там вам дадут новые инструкции. – Он ухмыльнулся и пародийно козырнул. – Адьё!

Кребс поднялся с газона и как ни в чем не бывало оправил форму.

– Хлыщ европейский…

– Сильно ударил?

– Кто? Этот «Пе Пе»? Да меня в первом классе сильнее били. – Полисмен усмехнулся. – Картину изобразил. Пусть думает, что суперагент. На том и погорит.

– Это точно. – Лейтенант задумчиво посмотрел вслед Каргину. – Не нравится мне эта революция, Кребс. Ох как не нравится… Трое суток молчания, приглашенные с Европы провокаторы, обращение к народу в записи, да еще с каким-то странным надрывом. Не было раньше у Президента такой привычки.

– Раньше много чего не было, – философски заметил полисмен.

– Это верно. – Офицер уселся в машину и махнул остальным. – Все на базу!

– Господин лейтенант, – Кребс положил руку на капот и чуть наклонился. – Может, проводить этого… агента? На всякий случай.

– Внештатным задание дай, – согласился офицер, указывая пальцем сначала вверх, затем за плечо. – Сам не светись. И сразу на базу!

– Понял.

Кребс служил в полиции очень давно и научился не только понимать жесты и прямые указания начальства, но и читать по глазам. Сейчас у лейтенанта в глазах ясно читались две основные мысли: Президент Колонии Терция пляшет под чужую дудку, а значит, обречен, это понятно, но до поры о своем понимании лучше помалкивать; и второе: когда к Терции подойдет Ударная группа Преображенского, надо будет действовать быстро и слаженно, а для этого прямо сейчас следует начать подготовку к контрперевороту. Внештатными назывались не только многочисленные осведомители, но и отставные полицейские-ветераны, которые в свое время образовали нечто вроде тайного союза, как раз на случай подобных неприятностей. Откуда и кому в голову пришла идея подстраховаться от разного рода властных перемен, сказать было трудно. Видимо, просто сработали сразу несколько факторов: удаленность Колонии Терция от основных территорий ОВК, безволие и крайняя внушаемость местной власти и вечное соперничество полиции и госбезопасности. «Внештатные» давно ждали резкого изменения внешне спокойной ситуации на планете, поскольку видели, насколько жадными до власти становятся «безопасники», и готовились встретить беду во всеоружии. Пусть на своем незначительном уровне, но они были готовы ко всему. Оставалось оповестить всех, кто был на стороне Закона ОВК. Сначала постовые, затем криминальная полиция, госохрана, пожарные, а там, глядишь, и в армии расползутся шепотки. Конечно, против госбезопасности и профессиональных провокаторов с Европы бороться будет трудно, но иначе никак. Иначе Терция обречена.

Лейтенант вывел машину на проспект и вдруг резко прижал ее к обочине. Удивленный Кребс подбежал к начальнику, но тот вышел, глядя куда-то мимо полисмена.

– Что случилось, господин лейтенант?

– Кажется, мы опоздали, – офицер вытянул руку, указывая на горизонт.

Там, едва различимые в синеве безоблачного неба, белели многочисленные точки снижающихся космолетов Ударной группы Преображенского. Сомнений в этом не было. Космолеты держались атакующим ордером. Звеньями по пять машин, шахматным порядком. Это называлось фронт-штурмом. А во фронтальном строю могли идти только штурм-крейсеры или стратегические бомберы… Так что сомнений не было.

– Нет, ну я понимаю, конечно. – Полисмен озадаченно почесал в затылке. – Только это, мне кажется, перебор.

– Что? – спросил офицер, не отрывая взгляда от приближающейся воздушной армады.

– Бомбить-то зачем? Рискует Сергей Палыч. Народ ведь и возмутиться может.

– А как еще он должен поступить? Просто поиграть мускулами и отойти на орбиту? Ты думаешь, нашего Президента это убедит?

– Думаю, нет, но ведь и о людях подумать надо. Терция же не военная база. Мирная планета все-таки.

– А кто должен в первую очередь думать о гражданах Терции – Преображенский или их собственный Президент?

– Это понятно. – Кребс тяжело вздохнул. – Только получается, права была та девка с большими сиськами. Диктатура нам светит.

– И ты туда же. – Лейтенант произнес это без осуждения и немного рассеянно. Он весь был там, у горизонта. Бомберы Преображенского заложили разворот, и строй изменил курс примерно на семьдесят градусов к северу.

– На Горизонт пошли, – сделал вывод Кребс. – Хана оборонной мощи Терции. На архипелаге сосредоточено процентов семьдесят военных баз.

– Девяносто пять, – уточнил офицер. – Остальные в столице. Президентский полк охраны и пара авиакосмических отрядов.

– Ну этих-то и без бомбежки можно будет скрутить, – заметил полисмен.

– Ты уже не осуждаешь Преображенского? – Начальник усмехнулся.

– Нет. – Кребс проводил задумчивым взглядом скрывшиеся за стыком моря и неба космолеты. – Он прав.

Горизонт осветился ярким оранжевым заревом, а спустя долгие десять минут до слуха полицейских донесся басовитый раскат грома.

– Кребс, за мной! – Лейтенант махнул рукой.

– «Пе-Пе» ловить? – догадался полицейский.

– Его, – усмехнулся офицер. – Далеко господин Каргин уйти не мог… и тем хуже для него. Власть сменилась. Теперь снова мы командуем…

* * *

Сверху остров Камчатский выглядел как переполненный муравейник, если, конечно, слово «переполненный» применимо к муравейникам. После того, как «Марки» нанесли несколько точечных ударов по островам архипелага Горизонт и уничтожили все военные базы Терции, правительство Колонии предпочло сдаться. Участь Данаи неудавшиеся революционеры разделить не захотели, а поддержки чинидов им ожидать не приходилось. До Рубежа было слишком далеко. Едва Президент Терции объявил о том, что он и его правительство вновь воспылали страстной лояльностью к ОВК, на Камчатский потянулись караваны судов с арестантами. Полиция крупных островов действовала на удивление четко и оперативно. На самом Камчатском фильтрационные лагеря работали с полной нагрузкой, и городам в помощь их персоналу пришлось отрядить по несколько сотен полисменов, дознавателей и солдат из благонадежных гарнизонов…

Реактивный челнок с флагмана сел «на огне» почти в центре аэродрома. Антиграв князь приказал не включать, дабы подчеркнуть официальность визита. Для космических аппаратов посадочное поле предназначено не было, и Преображенскому пришлось ждать долгих десять минут, пока раскаленная площадка, не снабженная системой отвода выхлопов, умерит свой пыл под слоем пены, исторгнутой пожарными автоматами.

Подкативший к люку посадочного модуля транспортер выдвинул пологий трап, и князь в сопровождении двух десантников бессменной личной охраны, бдительного Гороха и главного инспектора военной прокуратуры Зотова перешел в наземный экипаж.

Там сидели трое встречающих. Комендант острова генерал Крымов, начальник охраны полковник Бейли и какой-то городской полисмен в чине лейтенанта. После обмена приветствиями Преображенский строго посмотрел на Крымова и спросил:

– Справляетесь?

– Мятежники проходят тщательную фильтрацию, – заверил комендант. – Все чужаки помещаются в зону «А», европейцы – в зоны «В» и «С», остальные иностранцы – в «Е», бывшие сотрудники безопасности содержатся в специальных блоках.

– Чужаки в основном чиниды? – предположил Сергей.

– Поголовно, – подтвердил Крымов. – А европейцы сплошь военные разведчики. Специальная группа «Гюйс». Специалисты по провокациям и подрывной деятельности.

– Выявили ключевые фигуры?

– Пока приблизительно. – Генерал взглянул на инспектора прокуратуры. – Нам не хватает опыта и специальных средств.

– Поможем, – заверил Зотов. – Инспекторская группа прибудет сегодня к вечеру. Вместе с аппаратурой.

– Но если говорить о европейцах, кое-что у нас есть, – торопливо добавил комендант. – Среди них опознано несколько резидентов. Причем не только местных, но и с других колоний. Например, с Деа… э-э…

– Каргин, – подсказал полицейский лейтенант.

– Серьезная птица, – оживился Зотов. – Даже в моем ведомстве о нем слышали, а уж в конторе Барышева его в гости ждут не дождутся.

– С него и начнем, – решил Преображенский. – Как его вычислили?

– Это вам полиция расскажет, – улыбнулся Крымов.

– Лейтенант? – Сергей строго взглянул на офицера в синем мундире.

– Случайно, ваша светлость. – Лейтенант разволновался. – Попал под гребенку, показался подозрительным: вроде бы обычный, а смотрит как-то слишком уж внимательно. Словно просчитывает обстановку. Вот мы его и задержали. Потом, правда, едва не упустили, но далеко он не ушел. Как только первый гриб над Горизонтом поднялся, мы его и спеленали.

– Бомбардировка была необходима, – вырвалось у Преображенского.

– Да. Мы понимаем, – заверил его Крымов, бросая недовольный взгляд на лейтенанта. – Иначе в городах могло начаться кровопролитие. Граждане были серьезно взбаламучены вражеской агентурой. А так…

– А так все в шоке, лежат по люлям, – буркнул из угла Горох.

– Бомбардировка военных баз, – Крымов подчеркнул слово «военных», – отрезвила и граждан, и правительство, и генералитет! И, кстати, не нанесла Терции экономического ущерба. Экологические потери тоже минимальны. Зато порядок восстановлен буквально в одночасье. Мы все одобряем этот тактический ход.

– Еще бы, – фыркнул адъютант, – на трезвую-то голову!

Преображенский перевел на него тяжелый взгляд, и Горох молча вжался в кресло. С этой минуты и до самого возвращения на флагманскую шлюпку от него никто не услышал ни единого слова. Более того, князь запретил ему присутствовать на допросе и оставил проштрафившегося адъютанта в коридоре у дверей в спецкомнату.

Европейский резидент был уже в ней. Увидев, кто явился с ним побеседовать, Каргин невольно встал.

– Садитесь, – разрешил Сергей, занимая кресло по центру широкого прямоугольного стола.

Разведчик бросил короткий взгляд на невозмутимого лейтенанта полиции, на старших офицеров-островитян, чуть внимательнее оглядел Зотова и, сев, снова вернулся к Преображенскому.

– Мое почтение, ваша светлость.

– Здравствуй, Каргин, – совершенно без эмоций произнес князь. – Как устроился?

– Бывало, и получше устраивался. – Резидент усмехнулся, но сдержанно и настороженно.

– Например, на Деа? – Сергей поймал его взгляд, и европеец, собравшийся было играть роль стойкого и чуточку ироничного героя, внезапно обмяк. Со стороны казалось, что он вдруг понял, насколько глубока пропасть, разделяющая его и князя. Насколько бессмысленна и хрупка его жизнь, особенно когда она находится во власти Этого Человека.

– На Деа. – Каргин обреченно кивнул и опустил взгляд к столешнице. – Там у меня крупная агентурная сеть.

– Зачем ты прибыл на Терцию?

– Таков общий план. Создавать сети, перебрасывать резидентов с планеты на планету, чтобы не примелькались, внедрять чинидов… Если пересказывать его подробно, получится на всю ночь.

– Этим займешься позже, с инспектором Зотовым, – Преображенский кивнул на сотрудника прокуратуры. – Ничего не утаивать, понял?

– Так точно. – Европеец покосился на Зотова.

– А сейчас скажи главное. – Сергей чуть подался вперед. – На меня смотри!

Каргин через силу поднял глаза и уставился на князя. В его зрачках бушевал черный огонь первобытного страха. Это было настолько очевидно, что не укрылось даже от не слишком наблюдательного полковника островной охраны. Да, князь Преображенский был весьма суров, но так его бояться!.. Это казалось немного неестественным. Впрочем – и от этой мысли похолодело даже на душе у Бейли, – никто, кроме Каргина, не был здесь для князя врагом. «Теперь понятно, почему так сжался его адъютант, – подумалось полковнику. – Не хотел бы я оказаться на месте этого выскочки. А уж на месте европейца – подавно».

– Где прячется Бородач?

– Последние приказы поступали с Европы. – Каргин покрылся крупными каплями пота и багровыми пятнами до самой лысины.

– Конта вас тоже инструктировал?

– Да, один раз. – Пятна постепенно сливались в нездоровый румянец.

– У них есть стратегический командный пункт?

– Два… Один на Деа, и запасной, с хорошей подземной базой, ангарами и арсеналом в Комарово.

– На Земле?

– На Европе. – Каргин утер скатившуюся на верхнюю губу темную струйку.

Лицо и лысина его были уже бордовыми, а правое веко наполовину прикрылось.

– Где расположена база на Деа?

– В пятом округе Хайаня. – Темная кровь потекла у него из носа сильнее, но Каргин так и не вынул носовой платок, а утирал ее рукавом оранжевой арестантской робы.

– Ваша светлость, – осмелился вмешаться полицейский лейтенант. – По-моему, он сейчас свалится.

– Врача. – Князь откинулся на спинку кресла и устало прикрыл глаза ладонью.

Каргин же окончательно обмяк и медленно сполз под стол. Появившиеся через полминуты медики быстро уложили резидента на носилки и вынесли из комнаты. Преображенский сидел без движения минут пять, и за это время никто не посмел даже пошевелиться.

– Господин инспектор, – Сергей наконец отнял ладонь от лица. – Если он выживет, допросите по всей форме и отправьте один экземпляр протокола лично Барышеву. Генерал, прикажите проводить меня в зону «А». Хочу взглянуть на чинидов.

– Конечно. – Грузный и обычно неповоротливый Крымов вскочил, словно его исподтишка пнули. – Разрешите мне лично…

– У вас нет других дел? Лучше разберитесь с помещением для допросов и казармой. Скоро прибудут коллеги инспектора Зотова. И вы, полковник, свободны. Меня проводит… лейтенант…

– Осокин, ваша светлость!

– Ориентируетесь в лагере?

– Уже сутки здесь.

– Значит, ориентируетесь, – сделал вывод Сергей. – Ведите.

Изнывающий в коридоре Горохов на этот раз был прощен и взят «с собой». Правда, рта он, как было сказано выше, так и не раскрыл. Выдержке канонира, явно не особо молчаливого, подивился даже Осокин. Впрочем, после сцены в спецкомнате полицейский не столько удивлялся, сколько сочувствовал. И адъютанту, и всем, кто служит рядом с князем, и почему-то даже самому Преображенскому. В князе было нечто необычное, даже сверхъестественное, и это, очевидно, давило на него, как стотонный пресс. Ведь быть «одним среди многих» гораздо хуже, чем быть «одним из них». Все равно что оказаться на необитаемом острове. Пусть даже со всеми удобствами и автоматической кухней, но без людей. С ума сойти!

В зоне «А» было просторно. Чинидов там накопилось всего тридцать душ, а рассчитана клетка была на сто – сто двадцать. Князь потребовал впустить его внутрь, и начальник караула перечить ему не посмел. Десять солдат вбежали в клетку первыми и взяли чинидов на прицел. Те быстро, но без суеты построились в одну шеренгу и замерли по стойке «смирно». Потом вошли княжеские телохранители и Горох – тоже с руками на расстегнутых кобурах. Осокин пропустил вперед князя и остался за ним. Преображенский, заложив руки за спину, медленно и даже немного вразвалочку прогулялся вдоль ровного строя пленных, а затем вдруг остановился перед одним из них.

– Имя.

– Тиман, – испуганно выдохнул чинид.

– Звание.

– Офицер-агент! – Глаза чинида забегали.

– Я вижу, что ты лжешь. – Князь наклонился к его лицу. – Ты не простой офицер-агент, а командир группы. Это звание равно полевому званию тысячник… по-земному – майор или подполковник. Так?

Он взял пленника за подбородок и заглянул ему в глаза.

– Повинуюсь, господин. – Тиман вдруг медленно опустился на одно колено.

Не успел командир охраны скомандовать ему «встать», как то же проделали все чиниды. Они стояли на горячем песке зоны, опустившись на одно колено и покорно склонив чернявые головы.

– Этого я заберу, – указывая на Тимана, сказал начальнику охраны Преображенский.

– А-а…

– Документы я оформлю, – подоспел Осокин.

– Понимаю. – Охранник кивнул. – Сержант, «браслеты»!

Сергей еще раз окинул равнодушным взглядом коленопреклоненных чинидов и вышел из клетки. За ним вышли Осокин, Горох и охрана. Один из десантников князя сжимал стальной клешней тонкую шею спотыкающегося от страха Тимана. Руки пленника были скованы за спиной, но это было даже излишней предосторожностью. Во-первых, после странной беседы с князем чинид пребывал почти в полуобмороке, а во-вторых, посмей он дернуться, здоровенный десантник сломал бы ему шею легким движением пальцев.

Прощание у трапа было коротким. Князь пожал руку Осокину и одобрительно посмотрел ему в глаза.

– Благодарю за службу, лейтенант.

Полицейскому вдруг стало как-то не по себе. Он даже растерялся. Князь благодарил его вовсе не за поимку Каргина или участие в экскурсии по лагерю. Складывалось впечатление, что он благодарил лейтенанта за службу, которую тому еще предстоит сослужить. Это казалось нелепым и нереальным, но впечатление было до безобразия отчетливым. Осокин пробормотал что-то про «верность Великому Князю и ОВК», но Преображенский его уже не слушал. Он быстро взошел по трапу и скрылся в люке челнока. Следом за ним в чреве корабля исчезли десантники и миниатюрный пленник. Адъютант Горохов шел последним.

– Постой, лейтенант, – позвал его Осокин. – Князь, он… всегда такой?

Горох пожал плечами и вошел в шлюз.

– Странный, – сказал полицейский. – Он достойный, внушительный, но странный. Я немало людей повидал, но таких… Тяжело, наверное, с таким человеком постоянно бок о бок. Как ты выдерживаешь?

– А дьявол его знает! – наконец-то вымолвил Горох с досадой в голосе. – И меня заодно! Бывай, полицейский человек.

– Пока, адъютант. – Осокин махнул рукой и вернулся в транспортер.

Едва закрылся шлюз, из коридора, ведущего в салон, показался Преображенский. Горох насупленно взглянул на князя и сложил руки на груди.

– Ты чего надулся? – совсем не сурово спросил Сергей.

– Сами знаете, – буркнул Горох.

– Знал бы, не спрашивал.

– Так зыркнули на меня, что я голоса лишился! Пока обратно на борт не поднялся, даже шевельнуть языком не мог! Чего я такого сказал-то?!

– Горох, очнись! Когда я на тебя зыркал?!

– Как когда?! В транспортере! Или вы что же, не помните? – Горох изумленно уставился на князя. – Сергей Павлович, вам надо того… к ученым… к врачам…

– Что ты несешь?!

– Так ведь, если вы ничего не помните, это лечить надо. Вы же в лагере пару допросов провели… результативных, и пленного зачем-то с собой прихватили. Может, вас чиниды тогда, на Торбане, незаметно запрограммировали? – осторожно предположил Горохов.

– Я тебе компьютер, что ли? – отмахнулся князь. – Ладно, идем на места. Пора стартовать. Нас ждут Деа и Марта, Юнкер и Медея и еще много каких смутьянских гнезд. И чувствую я, что не на один месяц затянется наше турне по всем этим озлобленным планеткам. – Князь тяжело вздохнул.

– До Нового года? – Адъютанта перспектива такой длительной экспедиции не особенно вдохновляла.

– К Новому году точно не успеем. В лучшем случае ко Дню Объединения или ко Дню защитника Отечества управимся, а в худшем…

– К маю?

– К сентябрю… – Преображенский невесело усмехнулся. – Это тебе не чинидов воевать. Акции усмирения – непредсказуемое дело. Тут никакая стратегия и тактика не срабатывает. Так что настраивайся… И чтобы не смел больше реплики без спроса отпускать!

– Так вы все помните?! – растерялся Горох. – А чего же тогда голову мне морочили?!

Он попытался заглянуть Сергею в глаза, но тот отвернулся и пошел в кабину. Совершенно сбитый с толку, адъютант постоял немного в глубокой задумчивости и двинулся следом…

ГЛАВА 3

Февраль 2324 г. ОВК

Игорь Воротов не нуждался в охране. Он один стоил всех своих охранников. Но установленные князем правила мог нарушать только сам князь, а Игорь был всего лишь начальником штаба армии Каллисто. В отсутствие главнокомандующего и воеводы это была фактически высшая военная должность в государстве, а если учесть, что в Галактике шла война и власть была сосредоточена в руках военных, Воротов являлся еще и высшим чиновником. Все эти логические построения были Игорю до лампочки, но им не был до лампочки он сам. Назвался высшим военным начальством и главным чиновником – полезай в гущу всех дел. В первые дни от такой нагрузки голова шла кругом, затем он то ли привык, то ли обстановка обрела какие-то более-менее определенные очертания. Теперь, спустя девять месяцев после начала войны, Воротов научился даже выкраивать по часу в день для себя. Это было ему не особенно нужно, но так приказал Сергей Павлович. Как и в случае с личной охраной – Воротов не мог не подчиниться. Он был нужен Преображенскому, как никто другой. Лишь на него князь мог оставить Каллисто, лишь на него мог полностью положиться. И не только потому, что Игорь был сыном воеводы Ярослава Воротова, а потому, что он был достойным сыном, быть может, в чем-то даже лучшим, чем отец… Конечно, при такой ответственности и нагрузке Игорю следовало всегда быть в форме. Он был молод, полон энергии, но и ему требовался хотя бы минимальный отдых. Вообще-то князь потребовал прибавить лишний час к традиционному для Воротова пятичасовому сну, но Игорь распределил время иначе. Спал он, как и раньше, а час «личного времени» использовал после обеда для прогулки или подобного княжескому приема граждан на террасе.

Сегодня Воротов пожертвовал драгоценным часом, чтобы встретить прилетевшего с Европы гостя. Младший брат Нины уже давно подал официальное прошение в МИД Каллисто, но сложная военно-политическая обстановка не позволяла удовлетворить его запрос. Теперь, когда Преображенский усмирил почти всех смутьянов и в Колониях установилось затишье, обстановка всеобщей нервозности, озлобленности и недоверия понемногу уходила в прошлое. И опять же понемногу начали налаживаться утерянные связи. В свой последний прилет на заседании штаба армии и Совета губернских старост князь так и сказал: «Внутренний враг разгромлен, но собрался с силами внешний, а чтобы его обуздать, нам потребуется объединиться, и не формально, а на деле…» Начинать новое собирание земель с Европы было, по убеждению Воротова, не самым правильным шагом. Что уж скрывать, Игорь до сих пор не мог простить европейцам убийство отца. И в обозримом будущем прощать не собирался. Но князь разрешил визит Кирилла, а значит, никакой начштаба и даже целый МИД ничего поделать не могли. Да и Нина была рада возможности увидеть братишку, а ей отказывать… Игорь почувствовал шевельнувшуюся в душе нежность пополам с тоской. То, что он чувствовал к княгине… Она была родом с ненавистной Европы, более того, она была сестрой проклятого убийцы, но ненависть Воротова не распространялась на нее ни в малейшей степени. Наоборот, он готов был сделать для Нины все, что в его силах. Полковник старался скрывать это чувство даже от самого себя. Просто любое желание Нины было для него законом. И точка. И больше ничего. Она княгиня, хозяйка Каллисто, он военачальник, правая рука князя. Отношение Игоря к семье Преображенского могло быть только таким: добрым, но сдержанным…

Первая машина неожиданно притормозила. Чуть правее дороги, среди берез что-то происходило. Вокруг космодрома «Каллисто-1» был разбит кольцевой парк, и три машины воротовского эскорта как раз въехали на его территорию.

– Впереди толпа, – сообщил водитель. – «Викинг-два» просит разрешения разобраться…

– Здесь что, полиции нет? – недовольно спросил Игорь.

– Есть, только наряд не справляется, а ОБР в пути, будет минут через пять.

– Некогда, – отрезал Воротов. – Через десять минут надо быть у трапа.

– Там вешают кого-то!

– Что?! – Полковник удивленно прильнул к стеклу. – А ну, тормози!

Толпа состояла в основном из служащих космопорта и нескольких десятков прилично одетых подданных. И все эти добропорядочные обыватели были крайне возбуждены. Лица некоторых искажали просто зверские гримасы. Воротов с неприятным чувством констатировал, что война повлияла на нравы мирных и спокойных жителей Каллисто не лучшим образом. Это был не первый случай самосуда. Но раньше расправы учиняли излишне ретивые солдаты внутренних войск и службы безопасности, когда им удавалось поймать диверсантов или провокаторов с поличным, а теперь эту привычку перенимали простые цивильные служащие, клерки и горожане. Образцовые налогоплательщики и отцы семейств.

Наряд из пяти полицейских действительно не справлялся. Угрожать соотечественникам оружием на Каллисто было не принято, а шлепки резиновыми дубинками особо успокоительного действия не возымели. Патрульным люди не сопротивлялись. Полисменов просто словно бы не замечали. Все внимание толпы было сосредоточено на бледной истерзанной парочке: молодой мужчина и совсем юная женщина со связанными руками и проволочными петлями на шеях стояли у старой березы. Их разбитые в кровь лица были перекошены от страха, а глаза бегали в поисках помощи, но от толпы им предстояло принять только одно – смерть.

– Шокеры! – распорядился Воротов, покидая машину.

Вместе с водителями в его сопровождении было десять бойцов, и у каждого был с собой электрошок, лазерный разрядник и резервный комплект – такой же, как у десантников, пороховой пистолет. Игорь искренне надеялся, что, кроме шокеров, его бойцам ничто не пригодится. Он вышел на «лобную» полянку и гаркнул во всю глотку:

– Смирно!

Толпа не сразу, но притихла и обернулась к полковнику. Несколько десятков глаз с расширенными от возбуждения зрачками настороженно уставились на Игоря и его охрану. Рослый Воротов в строгом черном мундире с червонными погонами полковника, десять бойцов – таких же высоких, крепких, в такой же черной униформе дворцовой стражи, и в руках у всех оружие… Напряженная тишина стала почти осязаемой.

– Что здесь происходит? – медленно и подчеркнуто раздельно спросил Воротов.

– Шпионы, ваше высокоблагородие, – наконец осмелился раскрыть рот один из людей. Коренастый рыжеватый мужчина в форме космодромного техника. – С поличным поймали… за черным делом. Они заряд устанавливали рядом с дорогой. Направленный! Наверное, ждали кого-то… Может, даже вас!

Выдвинув эту версию, рыжий осмелел и окинул непроницаемые лица воинов торжествующим взглядом.

– Где заряд? – Воротов продолжал гипнотизировать взглядом и голосом толпу, позволяя тем временем полицейским пробраться к березе. Проволочные удавки уже были переброшены через пару толстых сучьев, и линчевателям оставалось только посильнее дернуть за свободные концы. Эскорт полковника подоспел вовремя.

– Там лежит, возле дерева, мы его трогать не стали, не разбираемся в пиротехнике. Вдруг чего?

– Не разбираетесь? – Игорь прищурился. – А откуда узнали, что это заряд? Да еще направленный?

– Так… это… – Мужчина замялся. – Они сами признались!

– А-а, вы уже и допрос учинить успели и приговор вынесли. Вы что, все тут судьи? Что молчите?! Кто из вас в суде заседает?!

– Я два раза присяжным был, – промямлил худой человек в архаичных круглых очках.

– Присяжным… – Воротов сделал шаг вперед, и толпа подалась. – Два раза…

Он вытянул руку в направлении березы.

– Снять!

Пробившиеся к месту несостоявшейся казни полицейские быстро сбросили провода на землю и, подхватив приговоренных под руки, повели их к дороге.

– Через три минуты здесь будет отряд быстрого реагирования! Кто не успеет уйти, будет арестован по обвинению в покушении на предумышленное убийство! – рявкнул Игорь. – Разойдись!

– Мы же по справедливости хотели, – пятясь, пролепетал рыжий.

Остальные «судьи» уже ломились со всех ног сквозь молодую березовую поросль в разные стороны.

– Справедливость – это закон, – назидательно произнес полковник. – А вы тут беззаконие разводите. Пшел вон!

Техник споткнулся, но удержал равновесие, затем поклонился и припустил к ближайшей диспетчерской башне.

Когда Воротов вернулся к машине, на дороге уже стояли два автобуса спецназа, летучка саперной бригады и фургон для перевозки арестованных. Полицейские заталкивали в него шпионов, оживленно разговаривая с саперами.

– Деятели, – негромко произнес Воротов. – Дай таким волю, всех приезжих на березах развесят.

– Огрубели люди от войны, очерствели, – заметил водитель его машины. – Да и ведь правильно они этих диверсантов сцапали. Бдительность проявили.

– Бдительность надо по видеофону проявлять, – ответил Игорь, усаживаясь в «Викинг». – Увидел врага, позвонил куда следует и сиди, следи за ним, пока СБ не приедет. А толпу собирать и на березе без суда и следствия вешать – это уже не бдительность, а произвол.

– А если бы взорвали они свой заряд раньше, чем СБ раскачалась?

– Значит, грош цена такой СБ… и мне тоже. Поехали, не то опоздаем. Княжич ведь тоже иностранец. Глядишь, еще вздернут на причальной мачте… р-радетели за безопасность родины… херовы!

* * *

Княжич Воротову понравился. Он был серьезным, не по годам сосредоточенным и воспитанным. Обращался только по полной форме – либо Игорь Ярославич, либо господин полковник – и никакой враждебности не проявлял ни внешне, ни скрытно. По дороге к дворцу он больше помалкивал, с интересом разглядывая окрестности. Лишь изредка отпускал восхищенные реплики, обращаясь при этом поочередно то к Воротову, то к своей сопровождающей – девушке-пилоту.

Когда Игорь узнал, что все трое членов экипажа княжеского рейдера – девицы, он, конечно, удивился, но быстро объяснил это для себя юношеским желанием Кирилла побыстрее разгадать главную тайну природы – тайну взаимоотношений между полами. Немного поразмыслив, он нашел и другое объяснение. Все-таки молодые женщины во вражеском стане имели больше шансов выжить, даже если что-то пойдет не так, как задумано, – например, озлобленные вояки с Каллисто коварно захватят княжича в плен. Обычному экипажу в суматохе могло не повезти вплоть до летального исхода, а смазливых девиц в этом случае наверняка бы пожалели… Но когда Игорь увидел космолетчиц вживую, он понял, что версий на самом деле может быть гораздо больше. Все были поразительно похожи на княжну Нину. Разве что не столь прекрасны и не так очаровательно полны в талии.

«Это уже вопрос к психологам, – решил полковник, с сочувствием глядя на Кирилла. – Конечно, она ж ему вместо матери была, скучает малец… Вот и девок подобрал похожих».

На этой версии можно было и остановиться, но Воротова что-то в ней не устраивало. Какое-то смутное предчувствие скреблось в глубине души полковника, словно кошка, но никак не трансформировалось в понятную мысль…

Княжеский дворец встретил Воротова и гостей каким-то тревожно-радостным оживлением. Слуги носились по этажам, многозначительно перемигиваясь и наводя какой-то невероятный порядок, а немногочисленные клерки канцелярии, сотрудники вспомогательных служб, офицеры охраны и гувернантки разговаривали негромко и передвигались на удивление бесшумно. А еще в главном холле расположились двое мужчин в белых халатах и миловидная женщина с небольшим чемоданчиком, на боку которого красовался красный крестик. Мужчины листали журналы, а женщина что-то записывала на дисплее маленького служебного компа.

– Игорь Ярославич, – навстречу Воротову выпорхнула Лиза, дочь казначея, ставшая за время пребывания Нины во дворце ее ближайшей подругой, – хорошо, что вы вернулись!

– Княгиня? – настороженно спросил полковник. – Это к ней?

Он кивнул на медиков.

– Это вторая бригада. – Лиза радостно улыбнулась. – Первая вместе с нашим доктором уже наверху!

– Сестре плохо? – обеспокоился Кирилл.

– Как тебе сказать… – Игорь потер кончик носа. – Сейчас ей не так чтобы очень хорошо, но это вполне нормальное состояние. Временные трудности…

– Вы проводите меня к ней?!

– Что ты! – Лиза замахала руками. – Там все стерильно, даже меня не пускают! Да и нельзя тебе…

– Я хочу увидеть сестру! – твердо заявил Кирилл.

– Видите ли, княжич. – Воротов одернул мундир и откашлялся. – Видите ли, Кирилл Борисович… Ваша сестра Нина… Княгиня Преображенская изволит рожать… Так что ваше присутствие в ее покоях исключено.

– Что изволит? – Глаза Кирилла расширились, и он покачнулся.

– Рожать, – повторил полковник. – Сына, насколько можно судить по результатам предварительных обследований. А если рассматривать ситуацию с вашей позиции – племянника.

– Племянника… – Кирилл судорожно сглотнул. – Но почему я… Почему она… ничего не говорила?

– А вы давно с ней разговаривали? – поинтересовался Воротов.

– Не очень… Но вообще-то да, давно. Перед их с Васей отлетом на Землю.

– Это было в апреле? По пангалактическому календарю?

– Да…

– Ну вот…

– Что – вот?

– Девять месяцев прошло, даже больше, – с улыбкой пояснила Лиза. – В мае они с Сергеем Павловичем обвенчались, вот и пришел срок…

– Срок… – Кирилл ошалело взглянул на свою спутницу, затем на Лизу, на Воротова. – Вы не шутите?

– Какие уж тут шутки, – Игорь усмехнулся. – Наследник престола рождается! В общем, до завтра, княжич, вам с сестрой не увидеться. Можете пока отдохнуть, осмотреться. Если желаете, я вам культурную программу предложу…

– Нет, не надо. – Кирилл был все еще растерян. – Если можно, прикажите проводить меня в гостевые покои, мне надо… побыть одному.

– Чего проще? Лиза, будь любезна…

– Конечно. – Солнечно-рыженькая жизнерадостная Лиза взяла княжича за руку и потянула за собой. – Идемте, Кирилл Борисович…

Игорь проводил Лизу, Кирилла и его безымянную спутницу взглядом и задумчиво покачал головой. Мысль о сходстве девицы с Ниной не давала ему покоя. Сзади пилотесса выглядела вообще один в один с княгиней. Даже походка и жесты…

Это выглядело странным, а потому тревожным.

Но размышлял над этим Игорь недолго, поскольку сначала его отвлекли разнообразные текущие дела, а спустя пять часов, когда у него вновь выдалась свободная минутка, в кабинет без стука влетела радостная Лиза.

– Родился! Три с половиной килограмма, пятьдесят два сантиметра! Доктор говорит – здоровенький, и Нина на редкость хорошо рожала, никаких осложнений!

– Ну, слава богу! – Воротов расплылся в улыбке. – Но пока не трезвонь! Завтра официально объявим.

– Вы Сергею Павловичу сообщите!

– Да уж сообщу, не переживай, – Игорь усмехнулся.

– Ой, как я ей завидую! – Лиза сложила ручки и с фарисейским томлением взглянула на Воротова. – Игорь Ярославич, может, и мне родить? Возьмите меня замуж!

– Брысь! – рассмеялся полковник, переключая кабинетный комп в режим прямой гиперсвязи. – Подрасти еще малость…

– Да чего же мне растить?! – звонко рассмеялась Лиза. – Я уже все вырастила!

– Тьфу на тебя, бесстыдница! – Игорь, продолжая улыбаться, махнул рукой. – Уйди, не искушай без нужды!

– Так ведь есть нужда, Игорь Ярославич, ой как есть. – Лиза обняла его за шею и чмокнула в щеку. – Все равно ведь сдадитесь!

Все с тем же звонким смехом она выпорхнула из кабинета, а Воротов пару минут никак не мог сосредоточиться на деле. Что и говорить, если уж он кому-то сдастся, то именно этой рыжей чертовке. Кроме Нины, из всех женщин он замечал только Лизу. Кроме Нины… Пока не угаснет эта тайная печаль, «солнечному зайчику», как звала подругу княгиня, ничто не светило. Но ведь всему приходит конец. И влюбленности, и печали…

Полковник коснулся клавиши «вызов» и спустя секунду с улыбкой произнес:

– Сергей Павлович, здравия желаю. Как княжича назовете?

– Игорь? – Преображенский потер глаза. – У меня тут ночь… Что ты спросил?

– Спросил, какое имя сыну дадите?

– Сыну?! – Сергей резко сел на койке. – Когда?!

– Да вот только что. – Воротов расплылся еще шире. – Поздравляю!

– Спасибо. – Преображенский тоже улыбался, но немного растерянно. – А я как раз в Солнечную направился. Через пару дней буду.

– Что так не скоро?

– Надо у Европы притормозить. На сутки, не более… Как Нина?

– Все в порядке. Никаких осложнений. Для первого раза, можно сказать, редкий случай…

– Ты что, акушер?

– Нет, так наш доктор сказал.

– Отлично. – Сергей разволновался. – Ну, ты там… чтобы все…

– Прослежу, ваша светлость, не беспокойтесь. Ждем вас домой.

– Да. – Сергей наконец-то улыбнулся не ошарашенно, а более-менее нормально. – Скоро… Нина пусть тоже свяжется, когда удобно будет. Сына покажет… До связи, Игорь.

– Будет исполнено, – заверил Воротов. – До связи…

* * *

Судя по шепоткам, запахам, негромкому смеху и такой же приглушенной музыке, дворец отмечал рождение наследника весь вечер и большую часть ночи. Затишье наступило только к трем часам, а окончательно все успокоились к половине пятого. Лиза крепилась из последних сил. Чтобы не уснуть, она даже приняла прохладный душ. И вот, когда наконец-то все стихло, она наспех высушила волосы и накинула шелковый халатик прямо на голое тело. Расчет был на то, что проступающие сквозь тонкую ткань соблазнительные формы растопят сердце любого недоверчивого охранника у медицинского блока. Полюбовавшись собой в высокое зеркало, она еще раз оправила халатик и бесшумно выскользнула из своей комнаты. Мягкие ковры послушно гасили звук ее легких шагов, и казалось, что самым громким звуком в коридоре был стук ее сердца. Лиза прекрасно понимала, что можно обойтись без всех этих сложностей и просто дождаться утра, но любопытство было сильнее рассудительности. Девушка чувствовала, что взорвется, если не увидит Нину и ее мальчика в ближайшие полчаса. Она миновала полусонных гвардейцев в холле, поднялась по широкой лестнице на второй этаж и оказалась перед стеклянными дверями в медблок. Створки разъехались в стороны, и Лиза вошла под белоснежные своды лазарета. Охранников почему-то нигде не было. Лиза удивленно огляделась, но никаких следов их присутствия так и не обнаружила. Она заранее прокрутила в мыслях свой разговор с дежурным сержантом медслужбы. «Не положено, сударыня… Ой, я только на минуточку! Ну что вам стоит? Никто не заметит!.. Режим, сударыня, стерильность… А на мне нет нестерильной одежды, на мне вообще мало что надето. Или вы боитесь, что я пронесу нечто запретное? Хотите меня обыскать?..» Здесь следовало кокетливо надуть губки и чуть приоткрыть халатик. Самую малость. Никакой нормальный солдат перед таким напором устоять бы не смог. А солдаты во дворце были нормальные, это Лиза знала точно. Они пялились на нее без устали, и когда она занималась на спортплощадке, и когда купалась в бассейне, и едва не сворачивали себе шеи, когда она голышом загорала на дальней лужайке, условно прикрытой от их взглядов низенькой живой изгородью… И вот – никого. Даже немного обидно.

Лиза прошла в главный коридор и прислушалась. Откуда-то издалека доносились приглушенные голоса. Ах вот в чем дело! Сержант, видимо, обходил лазарет и остановился поболтать с Ниной – вряд ли сейчас в медблоке находился кто-то, кроме княгини и младенца. Ну ладно, изменщик! Сам захотел! Вернее – не захотел. Лиза запахнула халатик поглубже и туго затянула поясок.

Ориентируясь на звук, она довольно быстро нашла палату, в которой расположилась Нина, но в последний момент девушку остановило какое-то странное предчувствие. Голоса… Из палаты доносились голоса, но не мужской и женский, а два женских или… да, точно! Один был детским. И нетрудно было догадаться – чьим. Но зачем Кириллу пробираться к сестре ночью? Тоже не смог утерпеть? Наверное… Но куда в таком случае подевались охранники?

Лиза на цыпочках подошла к двери и прислушалась.

– …Нет, Кирюша, все совсем не так, – тихо сказала Нина. – Я люблю Сергея и осталась с ним добровольно. Я не хочу никуда улетать.

– Как ты не понимаешь?! – сердился княжич. – Он деспот! Не знаю, как он смог тебя обмануть, но он обманул! Он вовсе не такой хороший, как тебе кажется! Пойми, там, за Рубежом, мы снова будем вместе. Одной дружной семьей! Ты, я, Вася и… твой сын. Ты нужна нам, Нина!

– Прости меня, мой мальчик. – Голос Нины задрожал, она плакала. – Я понимаю, что тебе тяжело. Ведь раньше мы не расставались дольше чем на неделю. Но пришла пора взрослеть. И мне, и тебе. Теперь у нас разные судьбы. Ты вырастешь и станешь правителем Европы, а я буду княгиней здесь, на Каллисто. Или на Земле, чего уж скрывать, это с каждым днем становится все более реальным. Мы будем видеться часто-часто…

– Я не хочу. – Голос Кирилла тоже дрожал, но в нем слышались нотки какой-то отчаянной решимости.

Услышав эти отзвуки, Лиза невольно поежилась и сделала неуверенный шаг назад. Смутная тревога превратилась в беспокойство, но вмешиваться в разговор она не решалась. Надо было срочно разыскать хоть одного охранника. Куда же они все запропастились?! Лиза повертела головой. Вокруг тишина. А в палате что-то происходило…

– Кирюша, что ты де… – Нина оборвала реплику на полуслове и как-то странно вздохнула.

– Повинуйся! – почти выкрикнул княжич каким-то не своим голосом.

Лиза почувствовала, как холодеют пальцы, а по ногам разливается слабость.

– Нина! – В голосе Кирилла появился испуг. – Нина, что с тобой?!

Сердце Лизы оборвалось и затрепетало, как пойманная птица, однако ноги вдруг сами собой понесли ее в палату.

От того, что она увидела, ноги снова претерпели трансформацию и превратились в каменные столбики. Ни двинуться, ни даже пошевелиться девушка не могла. Кирилл стоял у постели сестры на коленях и остекленевшими глазами смотрел на ее неподвижное, мраморно-белое лицо. На посиневших губах Нины выступила розоватая пена, а правая рука княгини безвольно свисала, касаясь пола, и рядом с пальцами этой белой, в каких-то странных пятнах руки лежало что-то похожее на колечко или наперсток… Лиза не рассмотрела. Она перевела взгляд левее. Там в маленькой кроватке спал ребенок. Вовсе не такой розовый и пухленький, как это показывают в рекламе всяких подгузников, но все равно симпатичный. Все это казалось каким-то нереальным. Малыш, стоящий на коленях княжич, бледная Нина…

«Нины больше нет…» – вдруг отчетливо, словно лопнувшая струна, прозвучало у Лизы в голове. Она будто во сне протянула руку к Кириллу и попыталась закричать, но подступивший к горлу ком лишил ее такой возможности. Лиза почувствовала, как из глаз брызнули слезы и горькая обида едва не вывернула наизнанку душу.

Ноги снова стали послушными, и девушка шагнула к стене, на которой алела кнопка экстренного вызова врача. Ей оставалось уже немного, всего лишь коснуться красного кругляшка пальцами вытянутой руки, когда за ее спиной мелькнула какая-то тень, и свет для Лизы померк навсегда. Она даже не успела ничего понять…

– Княжич, вставайте! Надо уходить! – твердо произнесла девица в униформе европейского торгового флота, мягко опуская тело Лизы на пол.

Кирилл ничего не ответил. Он все еще не верил, что сестра больше не дышит, что он стал жертвой чудовищного обмана.

– Кирилл! – Девица схватила мальчика за плечи и поставила на ноги. – Очнись!

Она влепила ему звонкую пощечину, затем еще одну… Глаза княжича немного прояснились, и в них тут же заблестели слезы.

– Альбина, моя сестра… умерла?

– Вижу, – коротко сказала Альбина. – Идемте, княжич. «Волк» будет ждать нас у южного входа в парк!

– Нина… я не хотел! – Мальчик попытался обернуться к кровати, но девица вытолкнула его в коридор.

– Быстрее, княжич, не время сейчас… Ее уже не воскресишь!

– Нина… я не винова-ат! – Кирилл едва не терял сознание.

Альбина была девушкой взрослой и тренированной, но все равно ей с трудом удавалось удерживать Кирилла от падения.

– Да не будьте вы размазней! – Она не выдержала и влепила своему будущему правителю крепкую затрещину. – Очнитесь!

В эту минуту по всему медблоку разнесся нарастающий вой сигнальной системы, и тусклый дежурный свет сменился ярким. Снизу по лестнице затопали многочисленные шаги. Альбина выглянула в коридор. По направлению к лазарету бежали двое врачей и несколько охранников.

– В ту дверь! – Девица толкнула княжича к запасному выходу. – Я разблокировала все системы! Бегите без оглядки! Южный вход!

– А ты? – Кирилл вцепился в ее руку.

– Я вас прикрою. – Альбина вынула из кармана лазерный разрядник. Его она добыла как раз перед приходом этой глупой девчонки в шелковом халате. Позаимствовала у задушенного обычной струной сержанта-медика. – Бегите!

Кирилл бросился вниз по лестнице, топая с таким остервенением, словно несчастные ступеньки были повинны во всех его несчастьях. Альбина поморщилась и прижалась к стене. Позиция вполне подходящая. Преследователи должны были выворачивать из-за дальнего угла, метрах в десяти перед ней. Оставалось только укладывать их на толстые ковры, желательно тратя на каждого не больше одного-двух импульсов. Коридор позади Альбины продолжался недалеко, метров на двадцать, и заканчивался тупиком. Единственная дверь в этой части коридора вела в подсобное помещение, и ожидать нападения с тыла не приходилось. Девица прижалась грудью к стене, так чтобы из-за ближнего угла выглядывало лишь плечо, и прицелилась. Теплые стеновые панели успокаивали и помогали сосредоточиться. Она положила палец на спусковой крючок, прижалась левой щекой к теплому углу и медленно выдохнула…

Вдохнуть ей уже не удалось. Длинный, тяжелый офицерский кортик с хрустом вошел девице в затылок. Сила удара была настолько велика, что клинок пробил основание черепа, верхнюю челюсть и на несколько сантиметров ушел в пластиковую панель стены. Тело Альбины конвульсивно дернулось, но не упало, прочно повиснув на кортике.

Телохранительница европейского княжича не учла одного: во дворцах не бывает стен, кроме крепостных. Все остальное, как правило, видимость. Коридор заканчивался вовсе не тупиком. Просто раздвижной дверью здесь служила вся торцевая перегородка…

Воротов рефлекторно оттолкнул подальше выпавший из руки Альбины разрядник – хотя необходимости в этом уже не было – и бросился вниз по лестнице. Возиться, выдергивая из стены брошенный с двадцати шагов кортик, полковник не стал. Кирилла он был намерен удавить голыми руками.

Когда Игорь выскочил на свежий воздух, на всей территории уже горел свет, а крики прислуги, топот и команды офицеров доносились из каждого закоулка. Далеко убежать княжич не мог, а спрятаться Кириллу было негде. Воротов сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, немного унял бушующий в душе гнев и уже почти спокойно двинулся к парку. Лес всегда казался беглецам надежным укрытием. Даже если это всего лишь дворцовый парк, где каждая травинка подстрижена садовником и занесена в каталог службы охраны, а на каждом деревце вместе с листьями болтаются черт-те какие сенсоры и датчики.

– Наружное наблюдение установило движущийся к космодрому «Волк»… – прошептал в ухе динамик постоянной связи. – Один водитель, пассажиров нет…

– Значит, здесь где-то прячется сучонок, – процедил Игорь. Он рывком расстегнул воротник мундира и еще раз глубоко вдохнул. – Лучше сдайся, Бородач… Найду сам – хуже будет.

Искать не потребовалось. Воротов не сделал и двух шагов, как услышал из ближайших кустов сдавленный плач. Подойдя поближе, он треснул кулаком по растущему среди кустов дереву, и между ветвей зажглись тусклые лампы системы «парк-интим». Кирилл сидел на коленях, обхватив себя руками за плечи, и раскачивался из стороны в сторону. Губы его были искусаны в кровь, а из красных глаз текли ручьи слез.

Полковник медленно наклонился и взял княжича за горло. Кирилл даже не думал сопротивляться. Воротов поставил его перед собой и хорошенько встряхнул.

– Кто надоумил тебя прилететь на Каллисто?! – грозно спросил Воротов.

– Я сам… – прохрипел Кирилл.

Несмотря на полуобморок, он осознавал, что происходит, и делать вид, что находится в трансе, похоже, не собирался. То есть как бы раскаивался в содеянном и был готов искупить… Игорь почувствовал, как ненависть, гнев и обида смешиваются в душе в гремучую смесь, а пальцы сами собой усиливают нажим. Лицо княжича начало багроветь.

– Кто дал тебе яд?!

– Я думал… это психотропное… – прохрипел мальчишка. – Чтобы она… подчинилась и улетела… со мной…

– А девку ты для подмены с собой притащил? – Воротов хлопнул свободной ладонью себя по лбу. – Какой же я осел!.. Но ты не ответил! Кто дал яд?!

– Конта…

Глаза Кирилла вылезли из орбит, лицо из багрового стало синюшным, а язык вылез изо рта. Прожурчал заглушаемый одеждой ручеек.

– Игорь, задушишь! – раздалось за плечом Воротова. – Отпусти его немедленно!

Полковник разжал пальцы, и Кирилл, хрипя, свалился к его ногам. К мальчику тотчас подбежал кто-то в белом халате. Воротов закрыл глаза и прислушался к гулкой тишине. Уши заложило, и немногочисленные звуки шли только изнутри. Сердце стучало глухо и словно нехотя, шумела, проталкиваясь по сжавшимся сосудам, вязкая кровь. Игорь не раз оказывался на краю гибели, терял боевых товарищей, видел нелепые смерти ни в чем не повинных людей, но никогда еще ему не приходилось переживать такие кошмарные минуты. Минуты абсолютного отчаяния.

– Как все это бессмысленно и жестоко… – прошептал голос за спиной.

В этом голосе звучало то же, что чувствовал Воротов. Отчаяние. Полковник открыл глаза и обернулся. Рядом стоял постаревший сразу лет на десять казначей. «Лиза!» – обожгло Игоря. Он заглянул в палату Нины всего на секунду, но этого мига ему хватило, чтобы понять, что этой ночью он потерял сразу двух близких людей. Двух женщин, ради которых стоило жить и умереть. Воротов снова зажмурился. Бледная, каменно неподвижная Нина с широко открытыми удивленными глазами и Лиза в бесстыдно распахнувшемся халатике, с повернутой под неестественным градусом головой… И разметавшиеся короны волос: цвета летнего солнца – по подушкам и цвета осенней листвы – на полу…

Игорь невольно коснулся кобуры, но пальцы за нее не зацепились. Если бы полковник был трусом, он бы, наверное, застрелился прямо здесь и сейчас. Однако Воротов трусом не был. Он одернул мундир и перевел потемневший взгляд на подоспевшего начальника дворцовой стражи.

– Княжича в камеру. С тобой разберусь по возвращении.

Начальник, словно автомат, механически отдал честь и молча указал двоим воинам на Кирилла. Говорить он не мог, поскольку до хруста стиснул зубы. Большая часть вины за случившееся лежала на нем, но он тоже был из когорты воинов Каллисто и не собирался оправдываться или выкручиваться. Он был готов отвечать за свои преступные ошибки. Даже головой. Такой уж была моральная закалка воспитанных Воротовым бойцов.

Игорь вышел через южные ворота в тот самый момент, когда к ним подлетел его «Викинг».

– В порт! – коротко приказал полковник.

– Начкар космопорта сообщил, что двух оставшихся лазутчиц взяли, – доложил водитель.

– Передай, пусть готовят мой рейдер и запросят координаты Ударной группы…

– Есть. – Водитель уважительно кивнул. Он никогда не сомневался, что полковник Воротов самый крутой мужик на свете, ну, может, после Преображенского. Сообщать князю плохие новости лично было не менее мужественным поступком, чем, например, повести солдат на кинжальный огонь. И не потому, что так же страшно или опасно, а потому, что один на один, глаза в глаза…

К тому моменту, когда «Викинг» затормозил у закрытого военного терминала космопорта, Воротов успел раздать около сотни приказов по видеофону, а на пульт водителю пришел короткий рапорт: «Рейдер готов». Полковник вышел из машины и махнул водителю, чтобы он двигался сразу к космолету – «Викинг» был стандартным модулем рейдера, а водитель Воротова, так же как Горох при князе, был «по совместительству» корректировщиком огневых систем. Сам Игорь направился в комнату для допросов, где его должны были ожидать задержанные караулом девицы с европейского корабля.

– Где? – сурово спросил полковник у замешкавшегося с рапортом начкара.

Лейтенант в мятой серой униформе внутренних войск как-то подозрительно засуетился и вытер внезапно взмокшие ладони о брюки.

– Там… в камере номер два… Только мы уже все выяснили, господин полковник! Следователь их допросил, все запротоколировал… Подробно расспросил!

Суета этого явно мобилизованного по случаю войны запасника Воротову не понравилась. Если он просто оробел при виде столь высокого начальства, это одно, а если…

Игорь прошел мимо лейтенанта и рывком распахнул дверь камеры. «Когда только успели, сволочи?» – мелькнула гневная мысль. Девицы лежали на полу словно две растерзанные куклы. Одежды на них почти не было, а те обрывки, что остались, были пропитаны кровью. Воротов прошел в камеру и присел рядом с трупами. Складывалось впечатление, что их не просто изнасиловали всем караулом и после забили до смерти, но еще и постарались изуродовать до неузнаваемости уже после смерти. Тела были покрыты порезами, ожогами, синяками и ссадинами. По грудям, лобкам и внутренней поверхности бедер были размазаны подсыхающие красные и белесые потеки. Глаза одной девицы были открыты, и в их мутнеющей синеве застыло выражение ненависти и безысходности. В глазах второй не было ничего. У нее не было глаз.

Игорь медленно поднялся и обернулся к зеленому от страха лейтенанту. Увидев, как рука полковника тянется к кобуре, лейтенант ойкнул и попятился в коридор. Воротов достал лучевой пистолет и едва уловимым движением большого пальца поставил его на максимальную мощность. При этом он сделал шаг, и под его подошвой чавкнула разлившаяся до самых дверей густеющая кровь. Трудно сказать, какой была полная цепь пронесшихся в подсознании Игоря ассоциаций, но он вдруг вспомнил утреннее происшествие в кольцевом парке. Бледные испуганные лица шпионов, проволочные петли на их шеях, злобные глазки обывателей…

Он взял лейтенанта на мушку, а левой рукой включил закрепленный за ухом передатчик.

– База, на связи Воротов. Боевая тревога! Попытка военного мятежа. Третью специальную роту ДШБ на первый космодром! Все мобильные группы СБ порта – в военный терминал!

– Мы… не хотели… мы думали… – прижимаясь к стене, бормотал начкар.

– Трибунал разберется, – не отводя ствол от его физиономии, пообещал Воротов. – И чего вы хотели, и чем думали.

Первая мобильная группа прибыла ровно через минуту. Это был взвод СБ, отвечавший за безопасность на служебной территории космодрома.

– Прибудет десант – передайте, что я распорядился взять периметр под охрану, – приказал Игорь командиру спецназовцев. – Весь этот вшивый караул – под арест. Военную прокуратуру вызовете сами. Им передайте, чтобы завели дело на каждого гада. А на всю охранную бригаду чтобы составили рапорт на расформирование. Всех офицеров и солдат пусть направят сначала к психологам, а затем в резервно-вспомогательный отдел. Пусть эти вояки сначала повисят на крючке у контрразведки, а после покомандуют роботами на радиоактивных территориях… Их, по крайней мере, не изнасилуешь, они железные.

– Господин полковник, с нами еще следователь был, – хныкнул из угла лейтенант-резервист.

– Так ты не только насильник, но еще и стукач? – Игорь невесело усмехнулся. – Тебя не в дисбат надо бы определить, а на цивильную зону. Там таких любят.

– Я раскаюсь! – завыл охранник. – Я исправлюсь!

– Где следователь?! Да не ной ты!

– Он у-ушел…

– Как фамилия, кто такой?

– Не-е знаю-у… Китаец какой-то. Щу-уплый…

– Черт побери! – Командир спецназа многозначительно взглянул на Воротова. – Чинид?!

– Этим тоже займитесь, – приказал полковник. – По линии СБ.

Он сунул пистолет в кобуру и быстро пошел к рейдеру. Несколько шагов каблуки прилипали к бетону посадочного поля, но вскоре липкие красные следы остались далеко позади…

* * *

– По моим сведениям, в Комарово базы нет. – Барышев выложил на стол какие-то листки. – Ее перенесли в восточное полушарие. Вот подробный рапорт службы внешней разведки.

Начальник СБ ОВК прибыл на флагман Ударной группы всего десять минут назад, но успел за это время обрисовать текущий момент почти во всех деталях. И не просто обрисовать, а еще и последовательно подвести рассказ к запланированной Преображенским операции по уничтожению главной базы Бородача.

– В восточном полушарии Европы почти сплошь леса, всего три более-менее крупных поселения. – Сергей взглянул на карту. – Придется вывести на орбиту пару линкоров. Пусть сканируют.

– Это излишне. – Барышев вложил в лоток проектора кристалл. – Вот она… Прямо в центре Белополья. Городок был построен вокруг горно-обогатительной фабрики Карпова, но со временем компания выстроила новые корпуса чуть южнее, и старые цеха были закрыты. Сносить их никто не спешил, так они и остались стоять вместо центра города. Под ними сохранились хорошие подземные склады и даже парк городской подземки. Бородач обосновался там.

– Сведения надежные?

– Подтверждены самим Карповым.

– Старшим?

– Да. После того, как мы предъявили ему неопровержимые доказательства гибели сына, он тут же во всем признался. Бородач держал его на крючке, утверждая, что Карпов-младший воюет в рядах его армии.

– Что рекомендуете?

– Войсковую операцию. – Барышев многозначительно взглянул на князя. – Прежними… э-э… методами действовать нецелесообразно. Это Европа, ваша светлость.

– Понимаю, что Европа, – бросил Преображенский раздраженно. – Но если мы понесем потери, я сверну операцию и просто разнесу это осиное гнездо в клочья! Валеев!

Начальник штаба подошел к столу. Барышев взглянул на генерала и с удивлением обнаружил, что от его былой выдержки остались одни воспоминания. Теперь начальник штаба выглядел каким-то… чуть ли не пришибленным. «Что с ними со всеми происходит? – мелькнула удивленная мысль. – Неужели Преображенский действительно превратился в такое ужасное чудовище, что его боятся даже боевые генералы?!»

– Слушаю, ваша светлость, – стараясь говорить ровно и спокойно, произнес Валеев.

– Высадить десант. Зачистка и эвакуация. Шесть часов на все! Кто не уйдет из города, пусть пеняет на себя. Волков! Готовьте штурм-крейсеры с тяжелыми бомбами. И пару бомберов с ядерными.

– Ваша светлость! – попытался возразить Барышев.

– Не лезьте не в свое дело, генерал! – оборвал его Преображенский. – Ядерные заряды – на крайний случай. Если Бородач не успел как следует укрепить подвалы, тяжелых бомб будет достаточно.

– Но Бородач готовил эту базу почти полгода, – напомнил начальник СБ.

– Вторым этапом станет закладка тектонических фугасов и зарядов объемного взрыва, – пообещал Сергей. – А вот если и они не смогут расшатать своды этой чертовой базы, в ход пойдут «финальные аргументы» средней мощности.

– Но ведь это Европа! – все еще сопротивлялся Барышев. – Система Юпитера. Сердце ОВК!

– Каллисто тоже сердце. – Преображенский взглянул на генерала, словно удав на кролика. – Но там была Астраханка. Три удара по двадцать килотонн. Три Хиросимы в одном городке. Так что оставьте свои увещевания, генерал. На войне как на войне.

– Это гражданская война, – неуверенно привел последний аргумент Барышев. От взгляда Сергея ему стало как-то не по себе.

– Я должен прослезиться и всех простить?

Преображенский словно бы заглянул на самое дно его души. Это становилось невыносимым. Генерал СБ с трудом отвел взгляд и поспешно достал платок. Промокнув крупные капли пота, он наконец кивнул и выдавил:

– Вам решать…

Он хотел добавить «и отвечать», но не стал. Отвечать Преображенскому было уже практически не перед кем. Гордеев не вставал с постели, и с каждым днем ему становилось все хуже. Совет, дворянство, генералы… все были запуганы до смерти, а младшие офицеры и солдаты пребывали в боевом трансе. Пока шла война, они особо не задумывались, прав их главнокомандующий или нет. Да и не положено им было задумываться. Так что держать ответ Сергею Павловичу предстояло только перед совестью и богом. Сущностями весьма абстрактными…

Спустя шесть часов генерал Барышев стоял рядом с Преображенским в тени небольшого скверика на окраине городка и наблюдал, как из Белополья выходят последние горожане. Они были напуганы, постоянно оглядывались на покинутые дома, но послушно шли по широкому многополосному шоссе навстречу неизвестности, а в направлении города двигались военные бронетранспортеры с эмблемами саперных подразделений. По результатам разведки боем, база Бородача оказалась хорошо укреплена и взять ее можно было только длительной осадой. Это в планы князя не входило, а значит, участь городка была предрешена.

– Даже обычные заряды могут разрушить значительную часть городских зданий. Плотность застройки здесь очень велика, – заметил Барышев.

– Неважно, – бросил Сергей.

– Нет гарантии, что эвакуированы все жители, – попытался продолжить генерал.

– Вы опять за свое? – Князь не сводил глаз с потока беженцев.

Из толпы неожиданно вынырнула растрепанная женщина. Глаза ее блестели от слез, а губы дрожали. Она увернулась от телохранителей и бросилась к ногам Преображенского.

– Господин генерал, разрешите мне вернуться! Ванечка… сын… он остался где-то в городе!

– Время вышло, – твердо сказал Сергей, даже не взглянув на женщину.

– Но если он будет искать меня дома… Мы живем прямо у старой фабрики… в ста метрах! Там стреляют! Он может пострадать!

Охранники оттащили ее за оцепление и толкнули обратно в толпу. Женщина потеряла равновесие и упала под ноги молчаливым согражданам. Кто-то помог ей встать, чьи-то руки оправили на ней платье, а чьи-то губы принялись нашептывать что-то успокаивающее… Барышев проводил женщину взглядом. Она прошла несколько шагов и остановилась, прижав руки к лицу. Безмолвная толпа обтекала ее, как медленный водный поток обтекает камень. Генерал отвлекся на проехавший мимо БТР, а когда попытался снова разыскать взглядом несчастную женщину, на прежнем месте ее не оказалось.

Минут через десять поток беженцев иссяк, и по их следам потянулись машины с солдатами и саперные транспортеры. Замыкающий броневик отстал от общей массы метров на пятьсот. Поравнявшись с генералами, БТР остановился, и из его люка по пояс вылез саперный капитан.

– Заряды заложены, ваша светлость! – отрапортовал он. – Сработают через пять минут!

Преображенский вяло взмахнул рукой и обернулся к Барышеву.

– Все, теперь можно устроить привал.

– Привал? – Барышев его не понял.

– Отдохнуть, – пояснил князь. – Ближайшие трое суток я проведу на Каллисто. Если случится что-то экстренное – вызывайте.

Не подав руки, он развернулся и зашагал к своей машине. Барышев растерянно оглянулся на сопровождавших князя штаб-офицеров. Те стояли как истуканы, с непроницаемыми лицами, и лишь в их глазах можно было прочесть огромное облегчение. Начальник СБ зачем-то взглянул на часы. Взрыв через… уже через три минуты. Надо уйти подальше. Вряд ли взрывная волна достигнет окраины, но ведь неизвестно, не сдетонирует ли боезапас на базе. Да и какой саперы заложили заряд, знали только они и сам князь. На этот счет распоряжение он отдавал лично.

Барышев напоследок взглянул на обреченный городок и вдруг встрепенулся. В далекой перспективе прямой как стрела улицы показалась одинокая фигурка. Генерал прищурился и разглядел бегущую женщину. Она прижимала к груди ребенка. Барышев не был уверен, но ему показалось, что это именно та горожанка, которая молила князя, чтобы он разрешил ей вернуться.

– Сержант, – позвал генерал ближайшего охранника, – там кто-то остался, надо их вытащить!

– Поздно, ваше высокопревосходительство. – Сержант тоже видел бегущую женщину. – Машины отошли, а бегом туда и обратно не успеть…

– Где машины? – Барышев оглянулся по сторонам.

Кроме трех генеральских броневиков, поблизости не было никакого транспорта, но броневики стояли метрах в трехстах позади. Была, правда, еще машина князя, в которую он как раз садился, и еще какая-то, того же типа, только подъезжающая к наблюдательному пункту.

– Ваша светлость! – крикнул генерал.

– Ваша светлость! – словно эхо донеслось с другой стороны, из окошка подъехавшего «Викинга».

Преображенский обернулся и с удивлением взглянул сначала на Барышева, а затем перевел взгляд на выскочившего из машины Воротова. Барышев хотел крикнуть, что у него дело более срочное, но тут до него дошло, что полковник Воротов не мог прилететь просто так, ради развлечения или с каким-нибудь не слишком серьезным делом. «Сообщить о рождении сына? – Генерал беспокойно обернулся к просвету улицы. Женщина выбивалась из сил. Она споткнулась, встала, сделала пару шагов, снова споткнулась… – Нет, о рождении он уже сообщил». Беседа была зафиксирована в официальном отчете службы СГС – секретной гиперсвязи. Но что еще могло произойти настолько срочного?

Далеко за домами сверкнула яркая вспышка, а через несколько секунд до окраины донеслись оглушительные раскаты грома. Солдаты взвода охраны жестами показали генералу, что следует пройти в укрытие, а лучше сразу в БТР, но Барышев никак не мог отвести взгляда от одинокой фигурки на дороге. Женщине оставалось совсем чуть-чуть, каких-то триста метров. За спиной Барышева лязгнул люк подрулившего броневика, и один из охранников осмелился потянуть генерала за локоть.

– Пройдите в машину, ваше высокопревосходительство!

Женщина снова споткнулась, упала и уже не поднималась. Силы ее окончательно покинули. Генерал стряхнул оцепенение и забрался внутрь броневика. Машина глухо заурчала и развернулась в сторону космодрома. Барышев не смог себя пересилить и приоткрыл бронированную шторку кормового визора. Ударная волна прокатилась по городку разрушительным катаклизмом, но ближе к окраине ослабела, и крайние дома всего-навсего лишились антенн, частично крыш и стекол. Поднятые в воздух обломки, ветви, мусор и стекло обрушились на шоссе, но там, где упала женщина, рассыпались достаточно редко, почти не задев беженку и ее ребенка.

Генерал с облегчением вздохнул. В этот момент броневик свернул влево, и в поле зрения визора попали две машины: князя и Воротова. Преображенский и его полковник стояли рядом. Стояли молча. Воротов – склонив голову, а князь – сжав кулаки и неотрывно глядя куда-то в сторону горящего центра европейского городка Белополье…

* * *

«Молекулярно модифицированный бездымно-беспламенный порох-пластификат прогрессивного горения». Так полностью называлось действующее вещество запрессованных в одноразовую обойму патронов. Не менее сложной зажигательно-бронебойной пуле с внутренним допзарядом он сообщал вполне приличную начальную скорость. Пять Махов. На военном языке – гиперзвуковую. Причем стрелять этими патронами можно было и в среде, где общепринятый Мах – отношение скорости движения газового потока к скорости звука – являлся весьма условной единицей. Поскольку звук там распространялся либо быстрее, либо, наоборот, не мог распространяться. Например, в воде или безвоздушном пространстве. Конструкция пистолета предусматривала и такие условия эксплуатации. А еще обойма никогда не давала осечек. А в самом пистолете не было ни одного электронного чипа, только механика. И сделан он был из пластика и керамики – кроме молекулярного металлического напыления в канале ствола, – то есть его нельзя было обнаружить ни металлоискателями, ни детекторами электромагнитных полей.

– Вот так. – Воротов подбросил пистолет на ладони. – Вершина инженерной мысли, если говорить о механическом пороховом оружии. После него ничего лучшего так и не придумали. Переключились на лазеры, кинетику, нейтронаты, гамма-пушки, плазмиты, СВЧ-излучатели и прочую дребедень. А между тем для спецопераций – незаменимая вещь. Безотказная, бесшумная, эффективная и весит всего ничего – четыреста граммов в снаряженном состоянии. Плюс сто граммов на оптический прицел. Сорок восемь выстрелов в обойме, минимум пороховых газов, да и те отводятся в специальную камеру, порох беспламенный, плюс глушитель-компенсатор с энергопоглотителем. Ни тебе отдачи, ни вспышки, ни звука, ни нагрева окружающей среды. Только колебание воздуха, словно кто-то легонько так выдохнул.

– Выдохнул, и прямо в лоб, – Горохов усмехнулся. – Дыхание смерти. Красиво. И как зовут сего зверя?

– Так и зовут – «зверь». Коммерческое название, – Игорь протянул пистолет канониру, – а если по паспорту, то «хеклер-кох 391/5,0». Первая цифра – длина в миллиметрах, через дробь – калибр в них же. Есть еще «Х-К 251/5,0», «кобра», полицейский и «141/5,0», «москит», карманный. Кроме размеров и начальной скорости полета пули, характеристики почти те же. Но «зверь» мне больше нравится. Пробуй…

– Не укусит? – Горох взял пистолет и, словно всю жизнь управлялся именно с такими машинками, поставил его на боевой взвод. – Бегущую, в рост!

Кибероператор стрелкового тира тут же выпустил на поле голографическую имитацию человекообразного робота. Он приближался неровными зигзагами. Горохов трижды выстрелил одиночными, затем быстро, большим пальцем перевел рычажок селектора в положение «авто» и дал пару коротких очередей. Никаких звуков, вспышек или других видимых эффектов вроде движения затворной рамы или отдачи действительно не было. Подача выстрелов и запирание ствола в «звере» осуществлялись иначе, где-то внутри герметичного корпуса. Гильзы, как это показывали в фильмах про индустриальные века, тоже ниоткуда не выскакивали. Да их и не существовало. В одноразовой обойме они были ни к чему.

Робот-призрак подбежал к огневому рубежу и вытянулся по стойке «смирно». Воротов изучил зияющие в его виртуальной броне «пробоины» и, отняв у Гороха пистолет, сверился с механическим счетчиком.

– Поздравляю. – Он торжественно вернул оружие лейтенанту. – Владей!

– Что, вот так запросто? – удивился канонир.

– А чего усложнять? Три в башке, четыре в груди и еще две в животе. – Воротов указал на пробоины в голографическом корпусе фантома. – Все на месте. Ни одного промаха. Результат достойный. Да и ждать-то некогда, завтра начинаем. А что касаемо простоты… Не дарю же, только на военное время одалживаю. Если посеешь, вычту стоимость из жалованья! А стоит он – «боевых» за целый год не хватит, придется еще и «пайковыми» доплачивать, не изволь сомневаться…

Он рассмеялся. Горох покачал головой и поставил «зверя» на предохранитель. Мишень тем временем «запаяла» пробоины в объемном лазерографическом теле и вернулась на исходную позицию. Новое личное оружие лейтенанту понравилось, но, как истинный сын своего века, в опасный диверсионный рейд он предпочел бы идти с лучевой винтовкой или кинетическим иглометом. И не на трофейном чинидском крейсере, а на нормальном малом рейдере вроде «Шторма» или десантном боте класса «Туман». Однако что предпочитает адъютант его светлости, никого не интересовало.

Цель оправдывала любые средства. Преображенский задумал достать Конту, и остановить князя не могли никакие препятствия. Ни прямой запрет Гордеева, ни уговоры стратегов из Генштаба, которые в один голос твердили о необходимости сохранить видимость мира с Тиранией, ни очевидная рискованность операции.

В ответ на приказ Великого Князя Сергей положил ему на стол рапорт об отставке. Гордеев отставку, конечно, не принял, но, немного подумав, подписал указ о предоставлении князю отпуска «в свете стабилизации военно-политической ситуации и в связи с семейными обстоятельствами». Со стороны это выглядело немного наигранно – отпуск с военной службы, когда вокруг шла перманентная диверсионная война и о реальной стабилизации не было даже речи, да не какому-то раненому десантнику, а командующему всей Ударной группировкой… Но строчка «по семейным обстоятельствам» вызывала «на стороне» сочувствие (искреннее и не очень) и компенсировала общую корявость «легенды».

А на все аргументы штаб-генералов Преображенский ответил кратко: «Видимость – не мир». Полководцы понимали, что князь в целом прав. Для прямого вторжения у Тирании просто не хватало сил, но питать иллюзии было глупо – как только эти силы поднакопятся, чиниды сразу пойдут в атаку. Диверсионная же война готовила для этого благодатную почву, а значит, уничтожив главных вдохновителей и организаторов предварительного периода, можно было не только сорвать открытое вторжение чинидов, но и, возможно, отодвинуть его на неопределенный срок. А то и вовсе предотвратить. Ергелана землянам было не достать, но в этом и не было нужды. Новый Тиран был стратегом открытого боя и вряд ли руководил подготовительным этапом лично. Диверсии были коньком другого «зарубежного человека». Советник Конта – вот кто в этой партии был ключевой фигурой, черным ферзем. Его и следовало обыграть. И это было действительно рискованно.

При всей кажущейся наивности, чиниды умели воевать и явно, и тайно. Хорошо воевать. Эффективно. Наверное, потому, что больше ничем в своей жизни не занимались. Работали за них покоренные народы ста планет, а технический прогресс двигали, понятно, технократы. Кое в чем они ошибались, где-то хромала стратегия, где-то – оперативное искусство и тактика, но в общем армия Тирании была грозной силой. И вот прямо в центр этой самой силы князь Преображенский решил вонзить свой карающий кортик. Вернее, всадить пулю (урановую, в термитной оболочке и с внутренним допзарядом). Конечно, это было непросто, разумеется, опасно, да только кто бы рискнул возразить самому Сергею Преображенскому? Кроме его адъютанта Горохова – никто. Да и Горох возражал не против идеи в целом, а против непосредственного участия князя в операции. Рисковать собой у командующего всеми вооруженными силами ОВК, да еще и единственного кандидата на великокняжеский трон не было ни необходимости, ни морального права.

Сергей, в последнее время слушавший исключительно самого себя, от возражений Гороха, как ни странно, не отмахнулся. Он выслушал все доводы канонира, затем молча встал и поманил его за собой к широкому окну. За ним виднелся узкий, залитый светом дворик, разделенный кустами живой изгороди на три участка. Ближний укрывали нежно-зеленая газонная трава и цветы, тщательно подобранные по сочетанию красок и форме лепестков. Следующий, тот, что еще недавно служил «пляжем» для наиболее раскованных юных барышень, теперь алел ковром марсианских лилий – цветов красных и лепестками, и листьями, и стеблями. Третья зона дворика была вымощена черным мрамором, и посреди нее возвышался склеп. Прежняя усыпальница княжеской семьи располагалась в северной части парка, там, где к нему примыкало дворянское кладбище с небольшой часовенкой. Сергей изменил традиции не по прихоти. Просто в старом склепе больше не было места, а тревожить вечный сон предков, расширяя их последнее пристанище, ему не хотелось. Новый склеп построили за сутки и, после освящения его служителем Троицкого храма отцом Александром, внесли туда останки княгини…

Горохов молча смотрел на эту картину и ждал комментария, но его не последовало. На первую, разноцветную лужайку вышли две служанки и кормилица с сыном Преображенского на руках. Женщина медленно прогуливалась по траве и что-то нашептывала сладко сопящему малышу…

Комментировать тут было действительно нечего. Канонир взглянул на князя и увидел в его глазах такую тоску, что ему и самому на мгновение расхотелось жить на этом дерьмовом свете. Больше о предстоящем рейде Горох не заикался. Никакими спецоперациями случившегося не исправить и ничего смертью Конты не компенсировать, князь, безусловно, понимал это не хуже адъютанта, но благо державы и личный мотив оказались в одной струе, и сила этой струи была как в пожарном брандспойте – устоять невозможно.

За всеми этими размышлениями Горох не заметил, как покинул территорию полигона и без приглашения влез в «Викинг» Воротова.

– Князь тебя не хватится? – поинтересовался полковник.

– А? – Канонир встрепенулся. – А-а… нет, он сейчас в усыпальнице. Сильно переживает наш Сергей Павлович. Вида не подает, но я же вижу. Мрачнее снежной тучи становится, когда не надо лицо сохранять. Почти все свободное время в склепе проводит. Сидит там, в одну точку глядя, и… я не видел, конечно, но мне кажется, что он даже плакал. Эх-х… Тяжело сейчас князю, что и говорить… Он даже меня видеть не хочет. То есть не то чтобы я на каком-то особом счету у него был. Нет, но… даже чай не просит заварить… В общем, часа на два я свободен. Вы куда поедете, если не секрет?

– На первый космодром. – Игорь задумчиво взглянул в окошко. – Я понимаю, трудно ему сейчас, переосмысление ценностей, наверное, в сознании происходит, только все одно – не могу уразуметь, что с ним, помимо этого, творится! Всю Галактику в две шеренги построил, колониальные князья и президенты боятся его как черт ладана, даже Генштаб и кремлевские лоботрясы у него строевым шагом ходят – на одного линейного дистанция, а тут вдруг добродетель проявил. Только неправильную какую-то добродетель, парадоксальную.

– Вы о чем?

– О ком, – поправил Воротов. – О Кирилле. Мало того, что не позволил судить этого сучонка, так еще и приказал его отправить домой. Вот, едем проводить от греха подальше.

– Может, и правильно. – Горох вздохнул. – Дитя все же. Да и наказал он себя – никакому суду так не засудить. К тому же – Нины родной брат. Жест доброй воли в память о княгине. В общем-то не такой уж и нелогичный шаг, надо сказать.

– А Василий – княгине не родной брат? Его Сергей Палыч что-то не сильно пожалел. Влепил ему по-родственному крупным калибром и глазом не моргнул!

– По отцу – брат, а матери у них разные. Нины и Кирилла мамаша второй женой у князя Бориса была. Но дело в другом. Василий был враг сознательный, а Кир – жертва обмана.

– И ты туда же… – Воротов неодобрительно покачал головой. – Жертва, дитя… Убийца он! А сознательный или несмышленый – вопрос десятый.

– Может, почувствовал князь, что хватит крайние приговоры выносить, что перебрал уже норму, – предположил Горох. – Ну и родич же он, хоть и не кровный…

– Норму… – Игорь невесело усмехнулся. – Где, интересно знать, ты такие «нормативы» видел? Нет, лейтенант, не так все складывается, не по-людски. Как вернулись вы из первого рейда за Рубеж, так и покатилась вся жизнь кубарем. Может, облучились вы там или заразу подцепили?

– Какую? – удивился адъютант. – Которая людей в деспотов превращает? Так ведь я-то не превратился. И другие вроде живут себе, здравствуют. Нет, Игорь Ярославич, не в этом загвоздка. Не Рубеж князя испортил – или, наоборот, исправил – и не излучение неведомое. И не трудности с неприятностями его так обработали.

– Что же тогда?

– Бог его знает. – Горох вздохнул. – Я думаю, дремало в нем что-то до поры до времени, а как пробил час – проснулось и теперь борется с прежним Сергеем Палычем. Сам видел. То он вдруг как зыркнет – мороз аж до пяток пробирает, можно даже онеметь или чего похуже, то как ни в чем не бывало, спокойно так, приветливо хлопнет по плечу: «Не в службу, Горох, сделай то-то…» Так вот я и метался меж двух огней…

– И что, когда «зыркает», совсем другим становится?

– Поначалу становился. Но в последнее время окончательно зачерствел. А после того как Нины не стало, так и вовсе прежний князь кончился. Нет больше князя Сергея Павловича, молодого и доброго правителя Каллисто! Исчез. Испарился. А может, и не исчез, но сильно уж глубоко запрятался. Теперь у нас в наличии только железный князь Преображенский, исполняющий обязанности Великого Князя…

– Может, это… того… – Воротов осторожно покрутил пальцем у виска. – Шизео…

– Ну, вы скажете! – возмутился канонир. – А вообще… не знаю, может, и так. Два в одном ведь только для «ерша» рецепт хороший. Человеку так жить не полагается. Только тут и без медиков неувязочку заметить можно. Сознание у князя не на разные личности расщепляется. Да уж и не расщепляется оно вовсе. Просто как бы добрый Преображенский устал бороться в нем с Сергеем Павловичем, мягко говоря, суровым, недобрым. Тут, может, даже какой-то высший смысл имеется. В нынешние времена чего не случится?

– Высший смысл? – недопонял Игорь. – Ты про бога, что ли? Князя в мессии записать хочешь?

– Туда его и без меня запишут, если потребуется. – Горох чуть улыбнулся. – Просто кажется мне – мы и с князем на эту тему не раз говорили, – кажется, что все наши беды неспроста. Рубеж, война, Катастрофа тут, цепная реакция там… Будто не стечение обстоятельств нас постигло, а какой-то процесс с определенной… программой, что ли. Может, гуманоиды неведомые нас из Галактики выживают, а может, Вселенная дорасширялась до ручки, Хаббл ее подери. Чем не «высший смысл»?

– И Сергей тоже так думает?

– Примерно так. Да вы сами посудите: Рубеж, а за ним пространство с облаками из чистой энергии – фантастика, а люди, то есть чиниды и технократы, те же. Спрашивается – как так? Ладно, бог с ними, те же так те же. Ну, может, предки наши туда улетели или, наоборот, их праотцы когда-то на нашу сторону прошмыгнули. Но язык-то! Говорим каждый по-своему, а все понятно. Снова вопрос. И цивилизации похожи, только у них энергия дармовая, а у нас ее добывать требуется.

– Это я и сам все знаю, – перебил его Воротов. – Вывод-то какой? Что князь обо всем этом думает?

– Окончательного вывода нет, а думает он… – Горох опустил уголки рта и развел руками. – «Понаслышке с нас портрет рисовали» – его слова. А кто рисовал, какой портрет, зачем, ничего не объясняет. Да вы его сами спросите. Может, вам он понятнее объяснит.

– Спрошу, – пообещал Игорь. – Позже.

«Викинг» остановился у военного терминала космопорта, и Горох тут же выскочил, распахивая дверь настежь. Когда водитель обежал машину, чтобы открыть перед полковником дверцу, бывший канонир «Шторма» расплылся в ехидной улыбке.

– Медленно бегаешь, Витюня. В спортзал тебе пора.

– А еще говоришь, что Рубеж тебя не испортил, – огрызнулся водитель.

– Подслушивал? – притворно удивился Горох. – Ай-яй-яй! Извини, Витюня, но придется тебя ликвидировать. Так много знать нельзя.

– Да иди ты… – отмахнулся шофер, с независимым видом возвращаясь на свое место.

На самом деле спокойствие давалось ему с трудом. Услышанное в машине было странным, непонятным, а потому пугающим. С Контой и «гуманоидами» Преображенский справится, тут сомнений не было. Но как быть, если все происходящее не зависело от сил и умений князя? Как быть, если всю эту катавасию действительно затеяла сама Вселенная, красное смещение ей в глотку…

* * *

– Как это могло произойти?! – Князь Василий был вне себя. – Как Преображенский сумел заманить Кирилла на Каллисто?! Что произошло с Ниной?!

– Мне очень жалко вашу сестру, Правитель. – Конта опустил печальный взгляд к полу. – Моя разведка докладывает, что княжич Кирилл прибыл на Каллисто добровольно. Преображенскому не потребовалось никаких уловок. Он просто разрешил вашему брату повидать княгиню. Княжич так молод и доверчив.

– Нина! – Бородач скрипнул зубами. – Она умерла в родах? Разве такое возможно?

– Учитывая, что подобное произошло и с ее матерью… – Советник развел руками. – Наследственность.

– Чушь! Нина была здоровой… женщиной! – Василий грохнул кулаком по столу, и по его полированной поверхности из редкого антрацитового дерева поползла трещина.

– Мне точно неизвестно, что послужило причиной этого несчастного случая. – Конта с сожалением взглянул на испорченный стол. Антрацитовые деревья росли только на Килле-1, а ее больше не существовало. – Разведчики утверждают, что у княжны… э-э… у княгини родился мальчик, а спустя несколько часов ее не стало. Я сочувствую вам, князь, но такова воля Великого Сунджи, и не нам ее оспаривать.

– К дьяволу твоего Сунджу! – Василий схватил со стола раскрытую книжку переносного терминала и швырнул в советника. – К черту весь этот поганый мир с его идиотскими законами!

Конта ловко поймал приборчик и аккуратно закрыл его крышку.

– Вам следует успокоиться, Правитель. Если вы закидаете меня компьютерами, ничего хорошего из этого не выйдет. Давайте лучше придумаем, как нам наказать убийцу вашей сестры. Ведь он в своем стремлении сжить вас со света перешел все мыслимые границы. Испортил вам карьеру. Едва не превратил в пепел вашу вотчину. Даже не пожалел жену, чтобы досадить вам.

– Что ты несешь, идиот?! – Бородач выкатил красные глаза. – Ты понимаешь, что ты несешь?!

– А что? – Конта невинно взглянул на Василия. – Возможно, вы смотрите на вещи под другим углом, но мой взгляд не замутнен. Я не оперирую условностями. Я смотрю на жизнь абсолютно трезво. Нина была нужна этому чудовищу, этому людоеду всего лишь как политическая пешка, ну, а заодно и предмет обладания. Он использовал княжну во всех, так сказать, смыслах и затем избавился от нее. Вы уж простите меня за прямоту, но со стороны это выглядит именно так. Или вы верите, что ледяное сердце Преображенского – этого изверга, губителя целых миров – растопила искренняя страсть? Нина послужила политическим целям, удовлетворила его похоть и родила полноправного наследника. Больше она была не нужна. Более того, она мешала. Ведь на ее, например, похищении можно было бы неплохо сыграть. Видимо, ваш младший брат попытался устроить нечто подобное, и Преображенский тут же осмыслил таящуюся за этим прецедентом угрозу. Попытка Кирилла была наивной – он привез с собой трех девиц, похожих на сестру, и, видимо, рассчитывал как-то подменить ее одной из них. Но ведь у более опытных людей похищение могло получиться. Вот Преображенский и устранил жену. Чтобы обезопасить свой тыл.

– То, что ты говоришь, – чудовищно! – Бородач едва сумел выдавить из себя возмущенный хрип. – Ты… ты… дьявол, Конта! Ты…

– Я всего лишь человек, который говорит то, что думает, – спокойно ответил советник. – А еще я не закрываю глаза на очевидное. Ведь вся ваша цивилизация построена именно на таких вот «запрещенных приемчиках». Просто у вас не принято признаваться в своих злодеяниях. Вы любите считать себя агнцами, святыми, даже когда убиваете или крадете. Ваша религия – подлость, князь Бородач. Разве не так? Так. Тогда почему вы возмущены до потери дара речи? Преображенский стоит на вершине, а значит, его подлость не может быть заурядной, такой же, как у вас или других князей. Он Великий, и все его дела следует записывать как деяния с большой буквы. Предательство, Убийства, Террор… ну и Подлость, конечно. Вы по-прежнему со мной не согласны?

– Я… – Бородач сел, опершись локтями о колени, и покачал опущенной головой. – Я… не знаю, Конта. Ты прав, но я не могу в этом признаться, даже себе.

– Тем не менее вы признались. – Советник сдержанно улыбнулся. – Отдохните, князь, подумайте. Я уверен, вы найдете в себе силы, чтобы продолжить борьбу. Теперь она приобретает особый накал и смысл. Теперь у вас есть еще одна причина сражаться. За свою честь, за разрушенную Европу, за сестру… И в конце концов, за освобождение человечества от этого чудовища, этого палача, деспота, сатрапа…

– Тирана, – невольно продолжил Василий, не поднимая глаз.

– А вот от него как раз не надо. – Конта усмехнулся. – Выпейте водки, князь. Завтра вам следует быть в форме. Мы покинем гостеприимную Моситу и вылетим на Торбан, ко двору Ергелана. Он пожелал лично поблагодарить вас за неоценимую помощь, которую вы оказали Великой Тирании. А после нам надо будет слетать на Суллу, соседку Семри. Там заканчивается строительство новой разведбазы. Этот центр строится специально для координации наших с вами совместных операций. Надо бы проверить, как идут дела…

ГЛАВА 4

Февраль 2324 г. ОВК – Сулла

– Вопросы?

– А где искать этого Конту?

– Князь знает.

– Тогда вопросов нет.

– Тем, кто подготовил оружие и снаряжение, – отдыхать.

Воротов вышел из казармы и остановился на крыльце. Он просто стоял, с упоением вдыхая свежий воздух. Вечное лето Каллисто никогда не было жарким. Днем температура воздуха держалась в интервале от плюс двадцати до плюс тридцати. В зависимости от климатического пояса. Утомить такая «жара» не успевала, но все равно вечерняя прохлада имела свой волшебный аромат и завораживающее очарование. До рассвета оставалось целых шесть часов. Правда, за это время еще следовало проверить готовность трофейного корабля, а после собраться самому и хоть немного вздремнуть. На этот раз князь не смог убедить Игоря остаться на планете. А приказывать не стал, поскольку понимал, что для Воротова пойти в этот рейд так же необходимо, как и для него самого. Вникал ли Преображенский во все мотивы, движущие полковником? Понимал ли он, что для Игоря важно отомстить не только за отца, но и наказать настоящего виновника смерти Нины. Наверное – нет. Главное, он разрешил Игорю пойти в рейд.

– …Тут Конта просчитался, – донеслось из глубины казармы. Несколько бойцов шли по коридору и негромко беседовали. – Деморализовать князя ему не удалось.

– Это со стороны так кажется, – возразил другой голос. – А что у него сейчас на душе – кто знает?

– Что бы ни было, он никогда не проигрывал.

– Спецоперация – это тебе не планетарный штурм, тут немного другая подготовка требуется.

– А Воротов на что? Он же князя учил.

– Да, с полковником совсем спокойно будет.

Голоса удалились. Игорь спустился с крыльца и зашагал по направлению к дворцовому космодрому. Настроение у бойцов нормальное, спокойное. Они верили в своего полковника и понимали князя. Это Игоря устраивало. С таким настроением ходить в рейды можно. Лучше бы без этих «кто знает», кто кого учил и сравнений с планетарным штурмом, но все равно – нормально.

– Береги князя, – вдруг прошелестело то ли где-то среди парковой листвы, то ли прямо в голове. Воротов остановился, удивленно оглядываясь.

– Кто здесь?

Ответа не последовало. Игорь немного постоял, вглядываясь в темноту, решил, что голос ему почудился, и двинулся дальше.

Едва он скрылся в переходе к космодрому, из-за деревьев выскользнула невысокая темная тень. Она мелькнула, пересекая песчаную дорожку перед княжеской террасой, и растворилась, нырнув в сумрак у стены делового крыла…

* * *

Склон снова казался бесконечным, но теперь идти было легче. Физически легче. Человек шагал, погрузившись в транс бесконечного отчаяния. Его отвергли. Ему не дали сохранить себя и, значит, окончательно оборвали нить развития его народа. Боги были жестоки, но он не имел права их судить. Они были богами, а он всего лишь человеком. Жалким ничтожным червем! Червем… Странно… Раньше он никогда не сравнивал себя с такими непривлекательными созданиями природы…

«Это мысль Перворожденных. Они не ценят жизнь. Считают ее обузой. Необходимой, но малоприятной стороной мироздания, самым низшим уровнем Первополя…»

Человек остановился и повертел головой. Сквозь вьюгу ничего не было видно, да и голос звучал, не прорываясь сквозь завывания ветра, а чисто, словно раздавался прямо в голове.

«Кто здесь?» – попытался так же мысленно спросить путник.

«Слуга, – пришел ответ. – Слуга Перворожденных. Такой же, как ты, но я не готовлю колыбели для рождения их частиц. Это обязанность людей. Я служу в пространстве на уровень выше».

«А что такое Первополе и кто такие Перворожденные?»

«Первополе это суть нашего участка Вселенной, многомерная основа Галактики. Такая же, как в других звездных мирах, но информационное поле, например, туманности Андромеды или Галактики М51 нас не волнует. У этих полей хватает своих забот. А вот Первополе Млечного Пути касается нас самым непосредственным образом. В нем вся суть нашего мироздания. Оно хранит информацию, формирует миры, распоряжается жизнью и смертью. А Перворожденные – это основные существа Первополя. Его автономные частицы».

«Как люди?»

«Если брать абстрактную планетарную цивилизацию – да. Но Перворожденные не похожи на людей. Они не похожи ни на каких существ. Это энергия, поля, пространства и частицы: как материальные, так и виртуальные. Это мыслящие создания, живущие сразу в бесконечном количестве измерений. Как и Первополе. Они контролируют его развитие и вносят свои коррективы, исходя из собственных представлений о целесообразности. Они заботятся о правильном, по их мнению, расширении Первополя, ведь его развитие носит не только интенсивный характер. Оно постоянно усложняет свою структуру, накапливает информацию и растет. Само по себе расширение не опасно, но для обслуживания новых массивов Первополя нужны новые Перворожденные…»

«Постой, рост Первополя не опасен для кого?»

«Для материальных существ. Таких, как ты и – частично – я. Расширение Вселенной, а вместе с ней и Галактики – естественный процесс. Первополе ширится тоже, и почти по тем же законам. Но бесконтрольный рост – это хаос, а сохранение информации требует организованности. Так утверждают наши хозяева. Этим они и занимаются. И это тоже не таит в себе прямой опасности. Но когда рождается очередной хранитель… Твой мир погиб в результате рождения нового адепта Первополя. Его нарекли Высшим…»

«Вот почему они отвергли меня?! Но они обещали, что я найду выживших! Они лгали?»

«Нет, ты действительно найдешь людей. Но это будет уже не твой народ».

«Спящие? Разбуженные Перворожденными Спящие Предки из Священных Пещер?»

«Да».

«Но это подлог!»

«Именно так. Первополе требует, чтобы на подходящих планетах всегда жили люди. Причины этого каприза я не знаю. Но знаю, что рождение очередного адепта влечет за собой полную смену существ, живших в пространстве его развития…»

«Я понял. Я остался один…»

«Да. Тебе повезло уцелеть. Но лишь случайно, и только тебе одному. Как это ни печально…»

«Но зачем ты мне это рассказал? Ты что-то задумал против своих хозяев?»

«Наших хозяев, человек, наших… Я хочу прервать цепь их рождений. Тогда Первополе выйдет из-под контроля и будет разрушено…»

«Наступит хаос!»

«Вначале – да. Но очень скоро галактические процессы самоорганизуются, и Первополе вновь появится, только это будет уже иная структура. Без Перворожденных! Никто не сможет направлять его развитие, куда захочется нескольким самовлюбленным сущностям!»

«Ты в этом уверен?»

«Конечно. Ведь Изначальное поле существовало без Перворожденных».

«Но, раз они были им созданы, в этом заключался какой-то смысл…»

«Они не были созданы Первополем. Их предки пришли извне…»

«Извне?!»

«Да. Ты поможешь мне?»

«Чем?»

«Ты должен найти того, кто идет…»

«Это человек?»

«Да, но он уникален. Его информационной тени нет в Первополе».

«Как такое может быть?»

«Один шанс из бесконечности, но мы не имеем права пренебрегать даже такой призрачной возможностью. Человек, стоящий вне Первополя, недоступный Перворожденным, несущий в душе частицу того, Изначального поля, как ты несешь в душе частицу своего исчезнувшего народа, – он сможет остановить рождение очередного адепта, и нынешнее Первополе разрушится…»

«Но как он это сделает?»

«Я помогу ему. Твоя задача – его найти. Ведь мне, как обитателю высших уровней, нет прямого доступа в низшие миры. Ты найдешь его и откроешь Канал. А дальше я справлюсь сам. Я разбужу в Идущем частицу древнего поля, изначальных знаний, и он разорвет сковавшую Галактику цепь…»

«Главный вопрос – как я его узнаю?»

«Протяни руку…»

В ладонь человека легло что-то тяжелое и холодное…

…Сергей проснулся. Сын в кроватке не спал, но таращил круглые глазенки в темноту молча, словно понимал, что задремавший в кресле отец нуждается в отдыхе. Князь коснулся сенсора вызова няньки и, дождавшись, когда она явится, покинул детские покои. Кто-то ждал его на террасе. Преображенский не знал, откуда появилась такая уверенность, но направился именно туда…

* * *

…После того как Воротов удалился, прошло несколько минут, и тень возникла вновь. На этот раз прямо на террасе. Она расположилась за круглым чайным столиком, словно ожидая, что сейчас кто-то подаст ей чашечку кофе или чая. Еще несколько минут ничего не происходило, а затем из глубины примыкающего к террасе зала послышались шаги. По мере того как шаги приближались, в зале загорались неяркие лампы.

Тусклый свет зажегся и на террасе. Князь Преображенский остановился в дверях и внимательно взглянул на сидящего за столиком человека.

– Ах вот кто транслировал мне новую «серию» сна, прямо сквозь стены детских покоев, – произнес Сергей. – Телепат Ван. Он же Ли. Он же мастер иллюзий… Не мог подождать, когда сын уснет?

– Ты, князь, так и не придумал ему имя? – задал встречный вопрос купец.

– Придумаю, – пообещал Преображенский. – Имя наследника у нас принято объявлять через неделю. Прошло только три дня. Зачем ты пришел, Ван Ли? Снова продать мне информацию? Прошлая покупка принесла много бед.

– Это не беды, а перемены, – возразил купец. – И принесла их не моя информация, а сама жизнь.

Сергей прошел на террасу и сел напротив китайца.

– Ты знал, что мы найдем по ту сторону Рубежа?

– А что вы нашли? – Ван Ли хитро прищурился. – Разве ты понял?

– Мы нашли разрушение. Вторжение в чужое пространство разрушило наши миры, что тут понимать?

– Разрушило? – Купец удивленно оглянулся. – Но я вижу, что здесь все по-прежнему. Дворец, парк, город… Люди живут, смеются, торгуют… Ты знаешь, что на центральном базаре Каллисто вовсю развернулся подпольный тотализатор? Какие-то бессовестные маклеры принимают ставки на будущее имя наследника. Лидируют «Иван», «Владимир» и «Александр»… Я соболезную тебе, князь. Ты потерял жену, поэтому лично для тебя мир действительно наполовину рухнул, но… прости меня за черствость, в остальном особых разрушений я не вижу.

– Материальные разрушения коснулись в основном Колоний, – согласился князь. – Но здесь, в Солнечной, тоже не все гладко. За видимостью относительного благополучия кроется разруха иного рода. Изменились сами люди. Их умы и сердца стали холодными и злыми.

– И в этом ты винишь Рубеж?

– С него все началось.

– Нет, князь, началось все раньше. Рубеж только инструмент, при помощи которого дремавшие до срока перемены получили возможность реализоваться. Но во времена перемен живут не только те, кто проклят. Чаще всего это благодатное время и для тех, кто идет.

– Идет? Откуда и куда? Я уже слышал это определение. – Сергей усмехнулся. – Правда, это было во сне… Ты, как всегда, темнишь, Ван Ли.

– Ты не знал меня «всегда». – Китаец укоризненно покачал головой. – Но ты идешь. И навстречу тебе тоже идут. Когда вы встанете лицом к лицу, тебе понадобится больше, чем ты сейчас имеешь.

– И ты предлагаешь это «большее» купить? – предположил Сергей.

– Я дам тебе его на время, – серьезно ответил Ван Ли. Он даже перестал привычно кивать.

– Его? – Князь заинтересованно подался вперед. – Оружие?

– Ты же хотел найти его за Рубежом, – напомнил купец. – Почему ты удивлен?

– Потому что я не нашел его там. А еще потому, что ты предлагаешь его здесь и сейчас. Что за игру ты ведешь, Ван Ли?

– Это не игра. – Китаец опустил руку за пазуху. – А «сейчас» потому, что раньше он был тебе не нужен. Собираясь на рыбалку, не берут ружье.

– Пришло время охоты? – Преображенский взглянул на купца исподлобья.

– Да. – Купец медленно вытянул руку из-за отворота дорожного плаща. – Тот, кто идет тебе навстречу, уже близко.

Сначала Сергей решил, что Ван Ли сошел с ума или разыгрывает его в отместку неизвестно за какое деяние. Рука китайца была пуста, хотя пальцы словно бы сжимали невидимый предмет. Когда же купец протянул руку над столом и прижал ладонь к столешнице, князь невольно отпрянул. Под рукой торговца тускло поблескивал сталью длинный кинжал. Формой клинка и рукояткой он напоминал обычный офицерский кортик. Но вместо крестовины рукоятка имела небольшую овальную гарду. И головку украшал не рельефный двуглавый орел, а сложная огранка.

– И это поможет мне победить? – Преображенский хотел усмехнуться, но у него не получилось.

Взгляд невольно притягивался к серой стали. Она серебрилась, струилась, текла. Ее струйки и потеки заворачивались внутрь, переплетались и ныряли куда-то в толщу металла. Это было похоже на движение неизвестного вещества в теле Рубежа. Только загадочный тор ворочался и перетекал внутри себя золотистыми, ослепительными водопадами, а этот кинжал струился тусклым серебром.

– Тот, кто идет навстречу, непобедим, – назидательным тоном произнес купец. – Клинок поможет тебе выстоять.

– Какой в этом смысл? – Сергей продолжал зачарованно смотреть на кинжал.

– Тогда и ты превратишься из того, кто ждет, в идущего.

– А какой смысл в этом?

– Если у шара нет второго полюса, значит, он лопнул. – Ван Ли рассмеялся. – А лопнувшим мячом нельзя играть.

– Так все же – игра? – Князь чувствовал, что говорит медленно, словно под гипнозом, но побороть надвигающийся транс не мог. Кинжал завораживал и лишал его воли.

– Нет, князь, это не игра. – Купец двинул кинжал по столу. – Возьми.

– Тогда что? – Преображенский коснулся рукояти, и по его пальцам разлилось тепло.

– Таинство, ждущий. Такое же, как таинство человеческого рождения. Такое же, как обретение разумом бессмертия. Ты еще постигнешь эти премудрости. Еще познаешь и абсолют любой, даже самой никчемной мысли, и относительность небытия. Но все это случится позже. Когда ты встанешь и пойдешь. Сидящий не может познавать. Познает тот, кто идет.

Сергей взял кинжал и вдруг очнулся. Оружие словно перевернуло все его восприятие. Сделало не просто сильным, а расширило горизонты всех чувств. Была середина ночи, но князь мог видеть так же хорошо, как днем. Тишина порвалась в лоскуты, и на Сергея обрушились миллионы шорохов, отзвуков, отголосков, шепотков, постукиваний, далеких городских шумов и невнятных разговоров. Следом за миром звуков взорвался мир запахов и ощущений. Преображенский не успел толком уловить все новые нюансы привычных запахов и зефирных струй, как ему открылось еще одно свойство. Абсолютно новое и ранее недоступное. Он видел суть. Вещей, событий, причин и следствий, поводов и предлогов, человеческих мыслей и эмоций. Он вдруг начал понимать то, что раньше было скрыто за семью печатями. По одной на каждое чувство, включая интуицию, и седьмая – на «третий глаз»…

– Я… прозрел? – Он удивленно взглянул на Ван Ли, но не глазами, а мысленно. Картинка получилась более интересной, чем в доступном сетчатке глаза волновом диапазоне. Купец выглядел прямо-таки былинным богатырем… Если бы, конечно, былины слагали китайцы.

– Самую малость, – улыбнулся «былинный» Ван Ли. Нормальный, доступный «невооруженному» глазу улыбался тоже. – Теперь тебе надо научиться обращению с этим оружием.

– Я умею. – Сергей провел несколько молниеносных выпадов. Реакция его тоже значительно ускорилась, и мышцы не отставали от нервных импульсов. Как ни странно. Видимо, клинок их тоже «разогрел».

– Это не то. – Китаец взмахнул рукой. Песчаная дорожка вдруг вздыбилась и выстрелила десятком пятиметровых фонтанов.

Опадая, они заструились по спирали, и в воздухе возникло нечто напоминающее голову. Не человеческую, а странную, цилиндрическую с двумя кольцевыми сужениями. Чем-то она походила на керамический изолятор старинной высоковольтной линии. Только размером с винную бочку. Песок осыпался ниже и коротко, будто в замкнутом пространстве, заметался из стороны в сторону. При этом он словно прорисовывал прямо в воздухе детали тел и конечностей. Тел приземистых, с наклоном вперед и закованных в гладкий панцирь. Конечности состояли из нескольких сегментов. Были они опасно подвижные и длинные. К тому же князь насчитал их шесть пар. Без учета ног. Это был последний этап песчаного творчества: две пары крепких и тоже бронированных ног – задние длиннее, передние короче – и нечто вроде хвоста или противовеса голове. Почти такая же «бочка», только более вытянутая и без «утяжек».

И встало таких уродов перед террасой сразу десять штук. Самое противное в них было не сходство с гигантскими насекомыми, а то, что их головы вдруг обрели «лица». Искаженные волнами сужений, схематичные, с бельмами песчаных глаз… Но все как одно похожие на лицо Сергея.

– Тьфу ты, нечисть! – Преображенский принял боевую стойку. – Это и есть идущие?

– Это модели, – ответил купец.

– Сам вижу, что не оригиналы. – Сергей сделал выпад в сторону одного из уродов, и фантом отпрянул. Для человеческого уха – бесшумно, но для обостренного восприятия – громко шурша песком.

– Это плод моего воображения, – пояснил Ван Ли.

– Небогатого, – съязвил князь.

– Что поделать!

– Значит, враг будет выглядеть иначе? – Преображенский опустил кинжал и повернулся к торговцу. – Тогда зачем эти чучела?

Монстры приблизились. Сергей, не глядя, ткнул подобравшуюся со спины образину клинком в любопытную морду-лицо. Фантом почти натурально забился в конвульсиях и с громким шуршанием рассыпался в прах.

– Чтобы ты понял… – Китаец замешкался.

Казалось, он напряженно ожидает чего-то невероятного. Отвечая князю, он смотрел куда-то мимо него.

– Понял что? Как драться с двухэтажными дачными домиками? – Сергей как бы между делом проткнул еще троих монстров, крест-накрест похерил пятого и снизу вверх вспорол брюхо шестому.

– Скорее всего, помощники идущего навстречу будут примерно такими. – В голосе Ван Ли (и в «мысленном голосе» тоже) прозвучали нотки удивления.

– Ах он еще и с охраной ходит?! – Князь наконец-то сошел с места. Сделав одной ногой полшага назад, он подсек фантому передние ноги и, когда тот качнулся вперед, полоснул его по «лицу». Трое оставшихся бросились на Сергея разом. Он крутанулся волчком и тремя мгновенными выпадами превратил тренировочных уродов в кучи песка. – Доволен?

– Да. – Купец подошел к Преображенскому и указал на землю. – Ты встал.

– Э-э… – Сергей в недоумении оглянулся. – На что я встал?

– Видишь круг следов? Ты расправился с десятью врагами, не сходя с места…

– Да, как в игре «мяч-кольцо», – князь усмехнулся. – Сыграл неплохо, хоть и белый. Пробежек не было.

– Ты не понял!

Преображенский действительно пока мало что понимал.

– А что я должен понять?

– Этот клинок твой. – Ван Ли торжественно сложил руки на груди. – Раньше ты сидел на берегу реки неведения и ждал, теперь ты встал. Осталось пойти.

– А-а, опять твои аллегории. – Сергей поморщился. – Кинжал окончательно мой? Или все так же – на время?

– Он всегда был твоим. Это я брал его «на время». На хранение.

– Дьявол тебя… у китайцев есть дьяволы? Нет? Тогда – тот, кто у вас есть, тебя подери! Когда ты перестанешь говорить загадками?! Я прозрел, но не настолько, чтобы вникать в смысл неведомого!

– Вникнешь, – пообещал Ван Ли, кланяясь. Он вдруг снова превратился в обычного хитроватого купца. – Моя пошел.

– Моя не задерживает, – иронично ответил князь. – Все равно толку от «твоей» как от козла молока.

– Смешно!.. – Купец кивнул раз десять подряд и растворился среди деревьев.

– Ван Ли! – крикнул вслед Преображенский. – Хотя бы скажи – когда?! Завтра, через месяц, год?!

– Скоро, князь… – донеслось издалека. – Сразу после метаморфозы…

– После чего? – Сергей едва не застонал. – Сказочник щуроглазый!

Парк молчал. Преображенский сунул кинжал за пояс и скрылся в покоях. При этом он продолжал едва слышно ругаться…

Когда над террасой и дорожкой воцарилась тишина, из-за кустов выбрался еще один человек. Он медленно прошелся по полю битвы с фантомами и присел над одной из песчаных горок. Неторопливо просеяв сквозь пальцы пригоршню песка, он задумчиво посмотрел в глубь парка и покачал головой.

– Значит, слуги идущего навстречу… мать их так, – пробурчал человек. – Идущий будет фехтовать с идущим, а слуги со слугами, как водится. Вот ведь повезло… мать… перемать. Ну, китаец, ну, попадись!

Он поднялся, отряхнул ладони и разровнял горку носком сапога. Затем немного подумал и разровнял все остальные.

– А если они не в пять метров ростом будут, а в сто пять? – приговаривал он, утаптывая песок. – А если вообще бесформенные, да еще, как те облака, из чистой энергии? Куда этот ножичек втыкать? Себе в задницу?!

Последние слова он произнес уже под аккомпанемент громкого топота. Песок дорожки был чистым, как для аквариума, но и в нем нашлось достаточно пыли, чтобы в прохладный воздух поднялись серые облачка. В свете ночных ламп они выглядели очертаниями призраков. Для спящего дворца – почти замка – антураж был самый подходящий.

– Господин лейтенант! – донеслось из-за угла. – Я не хотела! Меня горничная задержала. Какие, говорит, простыни стелить – в полоску или клетчатые? Как будто сама не видит – всё же в комнате в полоску. И обои, и шторы, и…

– Стоп. – Человек протянул руку в темноту и выудил оттуда испуганную девицу. – Что ты видела?

– Как вы топаете, – пролепетала та. – Вы сердились, что я задерживаюсь?

– Задерживается начальство, а девушки на свидания опаздывают, – назидательно произнес лейтенант. – Значит, ничего не видела?

– Ну… я же говорю, топали вы.

– Это хорошо.

– Хорошо?

– Да… Нет, конечно, плохо! Что это за расхлябанность?! Мне с утра в смертельный поход! Я, может, и не вернусь из него! Сложу голову за светлое будущее отчизны!

– О-ох…

– Да! А ты как думала?! Это тебе не простыни к обоям подбирать! Это… понимаешь… вот! Да…

– О-ох, господи-ин лейтенант!

Девица заключила офицера в такие страстные объятия, что тот едва устоял на ногах.

– Постой, Катя… Так ты подобрала… обои… к простыням?

– Конечно, господин…

– Просто Горох… э-э… то есть Саша.

– Саша, я вся горю… идемте.

– «Я вся горю»? – Горох в сомнении почесал затылок. – Где-то я это слышал. Или читал?

– Саша! – Девица потянула адъютанта его светлости к дверям в крыло, где располагались покои гувернанток и прочих служащих-женщин.

Даже если б он прямо сейчас передумал, ничего бы у него не вышло. На фоне младшего офицерства и дворцовых служащих средней руки лейтенант Горохов сиял аки брильянт о трех (а то и пяти) каратах. Заполучить такого кавалера, даже просто на ночь, было крупной победой. Очень крупной. Ах, если бы он еще оказался неосторожен настолько, чтобы не прихватить с собой определенные латексные вещицы. «Ах, милый, у нас будет малыш… Да, конечно, я согласна…» Марш Мендельсона. Сиятельный и постоянно занятый на службе муж – мечта любой придворной дамы.

Горох с тоской вздохнул и ощупал карманы. «Определенных вещиц» в них лежало сразу три пачки. Девять штук. На ночь должно хватить. Даже с запасом. С большим запасом. Он приободрился и нырнул в полумрак «девичьего» корпуса. О подсмотренном уроке фехтования он старался не думать. Пять часов до неизвестности – какие могут быть мысли?! Только приятное бездумье и горячие объятия. Итак, пока хватит сил…

* * *

…Вообще-то, военной истории известны случаи, когда люди лежали в засаде неделями. В спецскафандрах замкнутого цикла с электромассажными накладками, с генератором маскограммы «хамелеон» и прямым доступом к инфомузыкальному каналу. Готовились они к этому тоже не один день и не самостоятельно. Десятки инструкторов, психологов, врачей, тактиков, техников и бог знает кого еще посвящали «медведям» годы плодотворного труда.

Если снаряжение было поскромнее, а программа подготовки-поддержки насчитывала вполовину меньшее количество человекочасов, то бойцов называли «барсуками». Вылеживали они в засаде не больше пятнадцати дней.

В одном маскографическом халате и без особых вспомогательных средств можно было пролежать суток трое. Таких воинов не называли никак. И готовили их простые инструкторы, они же психологи. А врач мельком осматривал всех непосредственно перед заданием и говорил: «С богом!» Это врач-то! Материалист эскулапов!

И вот она, кульминация тайного искусства! Вместо маскирующей голограммы – куча порванного на лоскутики и сшитого в бесформенную хламиду тряпья. Ладно хоть не холодно по ночам. Вместо снайперской «ЛВС-91» – какие-то пороховые «хенде-хохи». Нет, оружие, возможно, даже получше лазерного, но сравнение все же условное. Каменным топором тоже можно было черепа кроить, но саблей все ж наверняка было сподручнее…

Вместо пищевого автомата с меню из тридцати блюд – сухари, твердокаменные копченые колбаски, витаминная паста и вода. Еда как бы. Из фильмов про федеральные концлагеря времен Пятой мировой…

И никаких тебе инфоканалов. Да что каналы?! Даже боевой связи нет. Всё только жестами и голосом. Вернее – только жестами. Звуки тоже под запретом. Как и радио, как электронные часы, как киберначинка нормального современного оружия…

А еще неприятно оправляться в подгузники. По-малому еще ничего, а вот когда проблема весомее… И ведь почти нельзя шевелиться. Вот она, резиденция вражьей разведки – сто семьдесят три метра. По всем данным, проверенным-перепроверенным, она, родимая. Только советник в ней почему-то не спешит появляться. Пятые сутки земного времени пошли. Да какое там! Уж скоро кончатся! А Конты все нет…

А вокруг шумит мелкая во всех отношениях, суетливая чинидская жизнь. Справа ворочается рынок. Он, как клубок дождевых червей, переплетается потоками товаров и, словно улей, гудит. В него впадают целые реки покупателей и грузовых автотелег, а вытекают жалкие ручейки. Куда девается большая часть товара и людей – непонятно. Может быть, их пережевывает местный бог безотходной торговли?

Слева и сзади, среди гор мусора и хлама, торчат коробки каменных лачуг. Крепкие стены и крыши из массивных плит так и подталкивают назвать эти сооружения домами, но выложены стены из разнокалиберных камней, вкривь и вкось. Видимо, такие приборы, как нивелир и отвес, местным строителям незнакомы. Непонятно, как эти сооружения вообще стоят да еще поддерживают тяжелые крыши. Окон в большинстве каменных коробок нет. Там, где есть, это узкие бойницы, а не окна. И вместо дверей толстые войлочные занавески. И отходы жители домишек выбрасывают прямо у порога. И канализации в них не предусмотрено. Так что лачуги и есть…

При взгляде вперед цивилизованный глаз немного отдыхает. Мусорное поле постепенно исчезает метрах в ста прямо по курсу. Далее идет сетчатый забор, два ряда острых рогаток и ров. За ними трехэтажный особняк примерно той же архитектуры, что и лачуги, только из более-менее одинаковых камней и с примыкающим к правому торцу блоком высоких цилиндрических энергоемкостей. Чем-то они напоминают архаичные земные газгольдеры. В здании явно имеются все блага техногенной цивилизации. Его крышу венчают «тарелки» антенн теле-, радио– и гиперсвязи, а окна затянуты радужными пленками силовых полей. Довольно рационально. Гораздо экономичнее, чем прятать под силовой купол здание целиком. Толстые каменные стены и силовые щиты в окнах служат надежной защитой и без купола. Но только в случае, если защитникам этой крепости придется держать оборону. В случае диверсионной акции все эти ухищрения напрасны. Ведь если с орбиты не сыплются десантные боты врага, причин сидеть за стенами нет. Прогулки по двору, мелкие бытовые и служебные дела… Все это создает иллюзию безопасности и расслабляет. Когда же ставшая привычной и даже почти родной мусорная куча начнет поливать урановыми пулями, спасения за стенами уже не будет. Ведь до них надо ухитриться добежать…

Вояки! Ходят по одному, многие без оружия. Смеются и неторопливо выполняют какие-то поручения. Прямо-таки военный объект в мирное время. Начальства на них не хватает! Вот прилетит Конта, сразу образумятся…

Где же этот советник? Совещается с Тираном? Но если так, почему долго? Стратегический центр разведки уже минимум четыре дня обходится без руководителя. Разве это порядок? А как же контроль за исполнением планов и все такое? Или Конта уверен, что машина его службы настолько отлажена, что ей уже не требуется постоянного контроля? Если так, то он ошибается. Вон они, суперагенты. Разделись по пояс и затеяли какую-то игру. Что-то вроде чехарды с двумя тяжелыми мячами. Эх, размяться бы! Да пожрать по-человечески. И дерьмо вытряхнуть.

– Товьсь… – прилетело едва слышно, вместе с дуновением смрадного помоечного ветерка.

Наконец-то! Колпачок прицела долой, селектор огня в положение «1», палец на спусковой крючок… Ваше слово, герр «хеклер-кох»… Или вас двое? Все равно – ваше слово!

Машина… Вся такая уродливая, угловатая. Хотя, если присмотреться, есть в ее очертаниях нечто забойное. Какая-то военно-прикладная эстетика. Обводы корпуса имеют множество граней и поблескивают энергоотражающим слоем. Просто бриллиантовая огранка, а не дизайн. Приплюснутая башня настороженно водит коротким широким рылом-стволом из стороны в сторону. Автомат. Интересно, различит он среди мусора людей? Вряд ли. Электромагнитное излучение отсутствует, тепловое тоже. Для этого под хламидами у диверсантов надеты тонкие теплоизолирующие комбинезоны с капюшонами. Радиопереговоры не ведутся. Датчики биомассы? Комбинезоны отсекают не только тепловое излучение, но и биоауру. Что еще? Слабый радиационный фон боекомплекта? Ведь рубашки «хеклеровских» пуль сделаны из обедненного урана. Чиниды только недавно познакомились с этим веществом. Вряд ли они успели оборудовать счетчиками Гейгера все свои бронемашины. Да и если успели – фон минимален до ничтожного, а расстояние велико. Анализ чужеродных химических примесей в воздухе? Любой анализатор свихнется от царящих вокруг рынка ароматов. Остается интуитивное предчувствие опасности и сканирование мыслеэмоционального эфира. Но это и для большинства людей за гранью возможного, а уж для кибера – вовсе темный лес.

Башня замирает стволом к воротам. Хорошая мера предосторожности, только бесполезная. Ворота никто штурмовать не собирается. Никто вообще не собирается идти на штурм. За долгие дни и ночи, по сантиметру в час, все бойцы выползли на удобные позиции. Теперь территория разведцентра простреливается насквозь. Это понятно даже без пристрелки, по показаниям обычной прицельной панорамы. Почему не закрываются ворота? А-а… военная хитрость! Даже здесь, в центре Тирании, Конта не теряет бдительности. Похвально. Советник становится настоящим разведчиком. Ждать удара из-за угла, постоянно находиться в боевой готовности… Паранойя для разведчика не диагноз, а обычная служебная характеристика. С другой стороны, ничего удивительного. Если в мирах ОВК действуют сонмы чинидских диверсантов, то логично ждать ответных мер… Вот она, вторая машина. Неотличимая от первой и тоже без опознавательных знаков. Ну и в какой из них советник? Сто рублей на первую!

Четверо солдат из первой… трое из второй. Встали и внимательно оглядываются. Не туда смотрите, дурики! Или думаете, за тройным забором жизни нет? Вообще-то да. Какая это жизнь? Одна большая помойка… Из первой двое офицеров и… мать честная! Его светлость князь Василий! Жив, курилка! Пока жив.

А вот и Конта! С ним еще трое… Хорошо, что ни с кем не побился на целый стольник… Во второй машине оказался советник. Итак… Где команда?

– Огонь, – все так же еле слышно пронеслось над свалкой.

В последний момент охрана Конты словно что-то почуяла. Двое солдат подались вперед, а один шагнул в сторону, закрывая собой советника…

Пули ложились ровно. Хорошо ложились. Били в броню боевых костюмов охраны с коротким цоканьем и почти неуловимой двойной вспышкой. Как мрачно шутили бойцы воротовского спецназа, для устранения «эффекта красных глаз». Первую вспышку давал термитный пластик оболочки, вторую – допзаряд внутри пули, толкающий вперед стальной сердечник. Пробивали такие пули навылет. Но при этом они успевали отдать цели большую часть энергии. Эффект получался двойной. С одной стороны, зона поражения увеличивалась: пуля, прошившая броневик или закованного в доспехи солдата, все равно сохраняла убойную силу. С другой стороны, отдача энергии для первой пробитой навылет жертвы была настолько велика, что любое ранение оказывалось смертельным. Вокруг даже не коснувшегося жизненно важных органов раневого канала формировалась обширная зона молекулярного сотрясения. Получив «бешеную» пулю в живот, солдаты погибали от разрывов селезенки, печени, остановки сердца и коллапса легких… И это только от одной пули. Очередь из трех пуль превращала все внутренние органы в холодец, а из пяти – просто разрывала тело на куски. Даже если человек был облачен в броню.

Бесшумная смерть навалилась на чинидов разом, мощно и отовсюду. Они не успели сориентироваться, откуда в них стреляют, кто и чем. Они падали у изрешеченных бронемашин тоже изрешеченными, разлетались кровавыми ошметками в разные стороны, пытались укрыться… Но за машинами спасения не было – пули прошивали их, как бумагу, а внутрь здания вбежать никто не успел. Даже наоборот, как только по стенам здания и бортам машин цокнули первые пули и зачавкали липкие кровавые ошметки плоти, на помощь гибнущим товарищам бросились солдаты разведбазы. Их постигла та же участь. Прямо на крыльце и в дверном проеме.

За мельтешением тел, фонтанами и фейерверками крови и дымом от замкнувшей проводки первого броневика как-то потерялись главные цели – Конта и Бородач. В здание они не забегали, среди убитых их тел тоже не наблюдалось. Получалось, что они либо спрятались внутри машин, либо нырнули в какое-то убежище. За время неподвижного ожидания диверсанты обнаружили два таких убежища. Люк вроде канализационного, чуть левее крыльца, и низкая дверь в подвал – справа от того же крыльца. Над люком сейчас стояла горящая бронемашина, и открыт он или нет, увидеть было невозможно. Если открыт, значит…

– Огонь по емкостям… отход… – шепнул смрадный ветерок. Теперь в гамме его «ароматов» появилась гарь.

По емкостям? С удовольствием! Им наверняка хватит одной пули…

Взрыв энергии в «газгольдерах» был настолько силен, что диверсанты трижды пожалели о выборе позиции. Надо было залечь дальше от разведцентра. Метров на пятьсот. Даже если Конта и Бородач сумели спуститься в подвал, сейчас их должно было просто похоронить под обломками обрушившегося здания. А если и не похоронило, то им предстояло сгореть заживо или задохнуться. На выбор, но только между этими вариантами…

А теперь отход. Быстрый, пока никто ничего не понял, но скрытный. Лачуги… Сбросить маскировку… Свернуть в узкий переулок… В конце его ждет внешне обычный чинидский летун. Вот только до него надо еще добежать. НЗ-комплект… Лежит в подворотне как ни в чем не бывало. Какие-то нелюбопытные пацаны у этих чинидов. Наши бы давно нашли и распотрошили загадочный мешочек с какими-то странными железными кубиками. Тщательно экранированная металлическая коробочка… Размером с ноготь. Достали, нажали… Теперь уже не важно, излучает отряд какие-то электромагнитные волны или нет. Теперь главное – визуальная маскировка. Подключаем коробочку к разъему обычного теплоизолирующего комбинезона и… Вуаля! Маскограмма «хамелеон». Ищите теперь, господа чиниды! А пока вы ищете, мы уйдем…

В летун приходится укладываться штабелями. В нем только шесть сидений, а диверсионная группа состоит из целого взвода. Но так даже лучше. Большой летун вызвал бы больше любопытства. Теперь к космодрому!

Корабль стоит у самой кромки поля. С одной стороны, как бы вне подозрений – сел на космодроме. Ну да, немного на отшибе, но ведь вписался в площадь? Чего же еще надо? С другой – такой ответ примет только пехотный патруль. Техники космодромной службы сразу же поинтересуются, а кто давал «добро» на такую посадку? Башня, отвечающая за приземление в этом секторе, давно уже в ремонте… Но как раз потому, что она в ремонте, никто и не подозревает, что на этом участке бескрайнего космодрома сел корабль. Почти никто. Следящие спутники в курсе, но корабль «свой», и автоматика молчит.

Заранее проделанные дыры в заграждении, последний рывок, аппарель. Поднимается и втягивается ее длинный металлический язык, смыкаются наружные створки люка. Запирается диафрагма шлюза. Короткая перекличка. Все на месте… Старт…

* * *

– Странно… – Преображенский перевел взгляд на Воротова. – Суеты много, но почему-то мне кажется, что она не в нашу честь.

– И вас это оскорбляет? – хмыкнул за спиной Сергея Горох.

– Ты уже отмылся? – Князь с усмешкой взглянул на канонира. – Король помойки…

– А что, пахнет? – Тот тревожно принюхался, поднес к носу сложенные в щепотку пальцы одной руки, затем другой. – Я с крем-шампунем мылся. На этикетке написано – гарантия двести процентов.

– Иди еще помойся. С обычным солдатским мылом, – посоветовал Преображенский.

– И не спеши, – добавил Воротов. – Тщательно.

– Злые вы, – обиделся Горох, покидая мостик крейсера.

– Да, кораблей много, но все они идут параллельным курсом, – согласился полковник, вернувшись к изображению в экране.

Почти все приборы на мостике были земными. Так же, впрочем, как вооружение и термоядерный силовой агрегат корабля. Фактически от чинидского крейсера остался лишь наружный корпус и некоторые приборы. Вроде маячковой системы распознавания «свой-чужой» и навигационного блока.

– Вот именно. Мы рванули разведцентр вместе со вторым человеком государства, а нас никто не ловит. Разве не странно?

– Я и не спорю. Хотя ловят нас или нет – вопрос спорный. Прямой погони не видно, но это не показатель. Они могут перехватить нас у Рубежа.

– Рубеж растянулся на световые годы. Это у кольца нас можно было перехватить, а теперь-то…

– Осталось недолго, – Игорь кивнул на таймер отсчета времени до выхода из прыжка. – Там и увидим. – Воротов коснулся сенсора интеркома. – Впередсмотрящий, что молчишь?

– Выходим из прыжка, господин полковник! – отозвался оператор связи. – Фиксирую момент активации портала… А, черт!

– Картинку! – мгновенно отреагировал на его возглас Сергей.

Обзорный экран вспыхнул россыпью далеких звезд и… преграждающей путь бескрайней сетью… Она была соткана небрежно, из крупных золотистых нитей. Ячейки сети выглядели крупными даже с такого расстояния – крейсер вышел почти в световой минуте от Рубежа. Но внутри сети словно бы прорастали новые щупальца-нити. Просветы ячеек сужались на глазах.

– Что это? – вырвалось у полковника.

– Рубеж, – на удивление спокойно ответил Сергей. – Видишь, как светится?

– Да, золотом. Как тот бублик…

– Это и есть тот бублик, только теперь он трансформировался в сеть.

– Еще пять-десять минут, и мы не проскочим!

– Успеем, – возразил Сергей. – Главное – не задеть какую-нибудь из паутинок.

– Паутинок? – Воротов прищурился. – А где паук?

– Вопрос на пять баллов, – откликнулся Преображенский. – Только пока я ответить не готов.

– Вы это имели в виду, когда говорили, что Катастрофа и Цепная реакция – не главное?

– Боюсь, что и это еще не все. – Сергей грустно улыбнулся. – Но теперь дело пойдет быстрее.

– Дело? Какое дело?

– Знал бы я…

– Понятно. – Полковник поджал губы и нахмурился.

– Ходовая, предельное ускорение. Навигатор, уклонение от чужеродной субстанции. Расчет траектории с учетом прогноза ее роста.

– Расчет произведен, – проскрипел кибермозг. – При константе роста прогнозирую успешный проход в окно площадью от ста до ста двадцати квадратных километров.

– Вот видишь? – Князь ободряюще улыбнулся Воротову. – Проскочим.

– Принял предупреждение от флагмана группы патрульных крейсеров, – бесстрастно сообщил кибер. Команды отключиться ему не дали, и он продолжал «общаться» не с оператором, а непосредственно с мостиком. – Ответил стандартным сигналом подтверждения приема. Принял приказ изменить курс. Принял сигнал «опасность». Принял предупреждение о перехвате. Принял сигнал атаки. Восемь целей в секторе двадцать три. Относительная скорость целей ниже нашей на двадцать процентов.

– Вот и славно. – Преображенский потер руки. – Некогда нам сейчас сражаться. Ходу, крейсер, ходу!

– Скорость максимальна. Дальнейшее ее увеличение без внепространственного прыжка приведет к искажению технических характеристик механизмов и сбоям в электронных системах.

Преображенский с удивлением обнаружил, что кибермозг не просто управляющий блок сложной машины, но еще и довольно сообразительный служака. Диалог с ним был хоть и формальным, но вполне живым. Сергей задумался.

– Крейсер, составь модель дальнейшего развития субстанции Рубежа, – вдруг приказал он машине.

– Наглядная модель загружается в блок голопроекции… Загрузка завершена. Транслировать голограмму?

– Валяй!

– Валяю.

Преображенский рассмеялся. Воротов тоже улыбнулся. Последняя реплика кибера была явно не программной. Скорее всего это одно из словечек его вспомогательного словаря. Кто пополнял этот словарь, угадать несложно. Оператор связи нервно поерзал в кресле.

Прозрачная модель сетчатого Рубежа развернулась от палубы до потолка, разделив мостик пополам. Когда все золотистые нити вплелись на свои места, Рубеж стал не сетью, а сплошной завесой. Некоторое время он висел, не претерпевая новых трансформаций. Затем в его теле протаяли дыры. Вспыхнувшие рядом строчки поясняли: «места напряженной деформации». Что это значило, понять было трудно, однако пояснений к пояснениям не поступило. Места деформации, а проще – дыры ширились медленно, но верно. Вскоре они порвали Рубеж на множество звездчатых фрагментов, и эти фрагменты пришли в движение. Словно гигантские кляксы, они медленно двинулись в ту и другую сторону от плоскости Рубежа. Прежде чем золотистые кляксы погасли на границе зоны голопроекции, к ним зажглась новая пояснительная надпись. «Рост скорости в прогрессии до световой. Дальнейшее ускорение вероятно».

– Во как! – удивился Воротов. – Ускорение свыше скорости света в обычном пространстве вероятно! А как же теория относительности? Она вроде бы таких моментов не предусматривает? Крейсер, что с логическим блоком?

– Логический блок подключен. Характеристики субстанции нелинейны. Ее ускорение теоретически может быть бесконечным.

– Уже ничего не понимаю, – признался Игорь. – Ты сам это придумал?

– Я это рассчитал, – признался кибер.

– Эйнштейн, однако, – рассмеялся полковник. – У тебя основной блок стандартный?

– Основной блок совместный. Процессор-навигатор «Великий Чин», процессор задач «Орион-9», независимый структурный логик – «Техноквант».

– Бр-р-р, – Воротов фыркнул и помотал головой. – Сергей Павлович, что в него напихано?

– Все. – Князь рассмеялся и хлопнул полковника по плечу. – Все, что сумела собрать наша техническая разведка. Его строили, пока я носился по Галактике. Больше полугода. Зато теперь он может просчитать не только логические задачки от чинидов и технократов, но и более масштабные задания. Как вот это, например. На основе знаний трех цивилизаций. Единственное, что для меня самого было новостью, – его независимый речевой сопроцессор.

– Вы только Гороху не говорите, и все будет в порядке. – Игорь усмехнулся. – А то он быстро этот блок перепрограммирует… на матюги и подначки. Однако как понимать эту модель? Рубеж порвется и брызнет в обе стороны новыми «плюхами»? Такие кляксы будут почище взрывающихся звезд…

– О том и речь, – согласился Преображенский. – Главные неприятности впереди. Крейсер, это вся модель?

– Нет.

На месте порвавшегося в клочья Рубежа блеснула золотая паутинка, затем еще одна, две, три… Паутинки тянулись, перекрещивались, сплетались…

– Достаточно, – когда новая сеть обрела определенные очертания, сказал князь. – Твоя версия происхождения этой формы Рубежа?

– Версий нет. Сбор данных не закончен.

– У меня есть, – подался вперед Игорь. – Что, если этот Рубеж открылся куда-то еще? Был от чинидов к нам, а теперь от нас к каким-нибудь тварям. В новое пространство отворился. А они его оттуда обстреливают. Незаметно так. Для нас, во всяком случае, незаметно. Вот он и рвется.

– Дельная мысль, – одобрил Сергей. – Только абстрактная. И не проверить ее никак.

– Почему это – никак? – Воротов указал на застывшую голограмму с зарождающимся рубежом номер три. – Пока нити не «созрели», можно нырнуть и все разведать. Теоретически.

– Вот именно. Пока это не актуально. Рубеж даже не начал рваться.

– Фиксирую лучевую атаку, – снова ожил кибер. – Силовое поле активировано. Попаданий нет.

– А где они есть? – пробормотал Воротов, многозначительно глядя на князя.

– Энергия выстрелов ушла в сторону субстанции? – быстро сориентировался Преображенский. – Крейсер, тебе вопрос!

– Да. Скорость смыкания сети увеличилась. Минута до плоскости перехода. Площадь свободной зоны девяносто два квадратных километра.

– Какой у нас поперечник? – тихо спросил Воротов у Сергея.

– Метров сто. – Князь пожал плечами. – Теперь уже не важно. Либо пан…

– Либо один пропан… от нас останется… с метаном.

– Скорее – чистая нелинейная энергия, – возразил князь, кивая на экран.

Сверкающая сеть заняла его полностью. Вблизи ее нити казались струями ослепительного текучего огня.

– Площадь прохода тридцать пять квадратных километров, – любезно сообщил кибермозг. – Десять секунд до плоскости Рубежа.

– Ушли, – выдохнул Игорь.

– Еще нет. – Сергей поднял вверх указательный палец и словно бы задержал на кончике языка некое слово. – А-а…

– Рубеж пройден.

– …Вот теперь ушли!

С нижнего, ходового, мостика раздались негромкие возгласы и хлопки. Князь облегченно вздохнул и приказал:

– Крейсер, гиперсвязь с Землей. Генштаб. Генерала Барышева.

– Связи нет.

– Как это? – Сергей удивленно взглянул на Воротова. Словно это он отказал ему в установлении гиперсвязи. – Повтори запрос на секретной частоте.

– Связи нет, – все так же бесстрастно ответил кибер.

– Черт возьми! У тебя сломался гиперпередатчик?!

– Нет. Все частоты Земли блокированы в месте приема-ответа.

– Земля блокирована? – Сергей вскочил и нервно прошелся по мостику. – Вызывай другие планеты. Каллисто…

– Связь с Солнечной системой блокирована.

– Дьявол! Проверь связь с другими системами!

– Есть связь с системой Терции. Остальные системы блокированы.

– Давай Терцию!

– Связь с системой блокирована.

– Только что же была!

– Пропала.

– Значит, там что-то происходит, – сделал вывод Воротов. – Причем везде.

– Крейсер, в Солнечную! – сверкнув глазами, приказал Преображенский. – Самый полный! Портал выхода «Ганимед-4»!

– В целях безопасности рекомендую расчетную точку выхода из прыжка – шесть часов четырнадцать минут, вектор «Марс – Плутон».

– Шесть световых часов от Солнца?! Это же дальше ледяного пояса!

– В целях безопасности.

Сергей немного подумал и кивнул.

– Рекомендация принята.

– Начинаю прыжок…

ГЛАВА 5

Февраль 2324 г. ОВК

Клубящаяся золотым дымом стена. Она простирается во все стороны до бесконечности. Разумеется, так лишь кажется. На самом деле это не стена, а гигантская сфера. Диаметром в двенадцать световых часов. Так сказал кибермозг. Но с расстояния в четырнадцать минут она кажется стеной. Никакой кривизны с такой дистанции не заметно. Она похожа на Рубеж, но все же немного другая. Ее золото отсвечивает красным, а по поверхности пробегают голубые искры. Это отсюда кажется, что искры. На самом деле каждый такой разряд выдает на-гора мощность пары тритиевых энергоблоков. А еще то там, то здесь, как круги по воде, разбегаются переливающиеся концентрические волны. Они неторопливо перебирают все оттенки спектра и растворяются в золоте. В центре кругов на некоторое время остаются точки. Черные, сквозные. Кибер утверждает, что это следы метеоритов и прочих частиц, прорывающих ткань сферы. Ее золотой «дым» не заполняет внутреннее пространство системы полностью, он, так же как Рубеж, только окутывает ее тонкой оболочкой. Оболочка вокруг всей Солнечной… Кошмарный сон…

Очередной прорыв, и снова концентрические круги. Что это было? Ледяной обломок, каких в избытке за орбитой Плутона? Малая планета или комета, летящая вокруг Солнца по вытянутой орбите? Зонд или бакен? Предполагать можно что угодно. Точного ответа не будет. Что бы то ни было, оно уничтожено сферой. Разрыв – это на самом деле след небольшого взрыва. Даже не взрыва, а локальной аннигиляции… Пробоины затягиваются медленно, словно нехотя. При определенной доле везения, если оказаться поблизости от такой дыры, можно проскочить вовнутрь сферы. Только как угадать, где произойдет очередной прорыв? Сделать его самим? Выстрелить болванкой или запустить телезонд? Но где гарантия, что образовавшейся дыры хватит, чтобы протиснулся крейсер?

Субстанция сферы медленно течет, вращаясь почти в той же плоскости, что и большинство тел системы. Как могла она образоваться? Из чего? Зачем? Вопросы без ответов. На них не ответить даже людям с особо обостренным восприятием. Даже условно «прозревшим», фигурально вставшим на ноги и пустившимся в гипотетический путь…

Преображенский сложил руки на груди. Вот он стал тем, кто идет. И что это ему дало, кроме репутации деспота? Кроме безумного, космического одиночества? Он по-прежнему не понимает сути происходящего с его миром, он все так же слаб своим человеческим телом и недалек умом. Где понимание? Где глобальное, всеобъемлющее видение разворачивающихся на арене Млечного Пути событий?

Как будто кто-то обещал, что оно будет! Не проберись во дворец этот Ван Ли, князь и не узнал бы, что все дело не в его личной испорченности, а во вселенской миссии. Что в действительности он не тиран и самодур, до поры просто не осознававший своих скрытых наклонностей. В действительности он спаситель человечества! От кого? От врага человечества, конечно. От кого еще? Вот только кто спасет людей от самого спасителя, когда он победит врага? Да и что для них будет лучше – «спастись» или жить под вражьей властью – тоже вопрос. Пока что «мессия» Сергей Павлович только разрушал и убивал. С целью объединения и возрождения, то есть с благими намерениями, но средства на пути к цели он использовал исключительно карательные. Никакого сиюминутного блага для земной цивилизации в этом не просматривалось. А отдаленные перспективы в быстро меняющейся ситуации становились более чем туманными. Как можно ссылаться на заботу о грядущем, если его попросту не будет? Или будет, но все нынешние полюса поменяют в нем заряд? Благо превратится во вред, а веские на сегодняшний день аргументы и убедительные мотивы станут пустым звуком…

Почему это происходит? Кто враг? Кто идет навстречу? Когда она состоится? Ван Ли сказал «после метаморфозы». Что это значит? После чьей метаморфозы, князя или Галактики? И то и другое происходило с пугающей быстротой. Сергей осознавал это в полной мере. Холодный, жесткий и рациональный Преображенский уже давно «гармонично» слился с Сергеем прежним: благородным и добрым. В соотношении десять к одному. Кто и зачем запустил процесс этой метаморфозы, для князя осталось загадкой. Может быть, и никто. Может быть, так подействовала близость к высшей власти. Вскружила голову перспектива стать Великим. Во всяком случае, другого разумного объяснения он пока не находил. Абстрактная воля Провидения или Высшего разума в качестве альтернативного варианта им отвергалась. Отвечать за собственные недостатки, хотя бы перед самим собой, Сергей умел и до «перерождения».

«Никогда тебе не узнать ответа, – мелькнула мысль. – Поскольку его пока нет. Он только зарождается, и масштабы его будут непостижимы. Это все равно что пытаться представить себе океан, увидев каплю воды. Или понять, что такое гора, по одной песчинке. Или постичь сущность человека по зародышу, состоящему всего из десятка клеток».

Последнее сравнение почему-то обеспокоило Сергея особенно сильно. Ведь тот, кто теоретически шел ему навстречу, необязательно двигался из пункта «А» в пункт «Б». Он мог идти во временном смысле. Как, например, «грядут» перемены или «надвигаются» неприятности. Это мог быть такой же, как Сергей, человек, которому в определенный момент суждено «прозреть» и вступить в противоборство с Преображенским. Или высшее существо, для физического рождения которого в Галактике и создавались условия. Об этом он однажды уже беседовал с Горохом. Дополнительный разогрев звезд и планет мог действительно оказаться подготовкой. Только не к вторжению неизвестной армии. Не «артподготовкой» перед наступлением, а подготовкой «колыбели». И в этом случае зарождающийся противник был Преображенскому не по зубам. Даже со всеми «прозрениями» и кинжалами.

Вспомнив об оружии, Сергей невольно коснулся его рукоятки. Это было нелепо! Если Нечто или Некто рождается в пламени термоядерных реакций, да еще охватывает своим присутствием – и это только зародыш! – Галактику вплоть до самых дальних Колоний… как можно победить его при помощи кинжала?! Пусть и необычного, загадочного…

Оружие вдруг сверкнуло граненой головкой рукояти, словно бы вспыхнуло серебряным светом изнутри. Преображенский чуть вытянул клинок из ножен. Его металл сверкал, как серебристо-белое солнце. Взглянув на этот блеск, князь вдруг почувствовал уверенность. То, что зарождалось сейчас в двух соединенных Рубежом Галактиках, было грандиозным, непостижимым, невероятно и бесконечно огромным… Человек относительно этого выглядел как вирус в сравнении со всей Солнечной системой. Однако Ван Ли говорил, что от князя не требуется побеждать. Он должен просто выстоять. А кто может похвастаться большей живучестью, чем вирус? Живым его, правда, можно назвать с натяжкой, но ведь он несет в себе нити ДНК, кирпичики белковой жизни. Он заражает жизнью космос! И этому ничего не могут противопоставить ни звезды, ни черные дыры, ни бездна световых расстояний…

Видимо, мысли Сергея потекли в верном направлении. Клинок умерил сияние. Князь со щелчком задвинул его в ножны и снова обратил взор на экран. Он уже знал, что выстоит. Верил, что выстоит. В любых метаморфозах… Преображенский удивился, насколько легко открылась ему суть прощальной реплики Ван Ли. Никаких тебе «в последний критический момент» или «вдруг». Просто в процессе раздумий пришло понимание. В центре Солнечной рождается новая форма жизни. Или ее составная часть, что не принципиально. Потому-то и образовался… кокон? Да, скорее всего эта сфера служит чем-то вроде кокона. Что за бабочка выпорхнет из него? Это вопрос вопросов. И не прихватит ли она с собой оставшихся внутри людей? В начале была вспышка. Что будет в финале? Взрыв? Желтые карлики обычно не превращаются в новые, но это обычно… Да и необязательно это. Будет достаточно еще одной вспышки, ну, двух…

Вспышки… Что это? Снова радужные волны… Проход? Огромный, даже невооруженным глазом видно, что вполне достаточный для крейсера. И затягивается медленно. Рискнуть?

– Крейсер, рассчитать прыжок!

– Расчет произведен. Вероятность успешного маневра девяносто два процента.

– Полный вперед!

* * *

Солнечная система была объята золотым заревом. Оно не ослепляло, но создавало непередаваемое ощущение ирреальности. Отовсюду лился мягкий свет солнечных лучей, отраженных от сферы. На его фоне не было видно светлячков планет и спутников. Только само Солнце выделялось сияющей крупинкой в золотом море «внутреннего космоса». Изнутри сфера казалась не такой плотной, как снаружи. Сергей вдруг понял, что просто не задумывался над этим, но, и глядя на кокон снаружи, он видел под его поверхностью светлую точку Солнца. Теперь он различал расплывчатые контуры звездных скоплений и пару десятков наиболее крупных звезд. Это немного успокаивало. «Внешний космос» все же существовал, а значит, мир пока не рухнул окончательно. И пока там, снаружи, будут серебриться эти тусклые точечки, не умрет ни надежда, ни вера… В отличие от любви…

Дыру в сфере проделал старый списанный танкер. Он подошел к преграде по инерции. А разгоняли его четыре крейсера дивизии «Кречет». Они же вывели в брешь полицейскую станцию гиперсвязи и аварийный портал серии «Пони». Пропускная способность этих ворот была минимальна – корабль в час. Но ограничений по размерам или инертной массе для «Пони» не существовало. Он исправно разгонял до гиперхода любые посудины. Все это вполне укладывалось в схему экстренных мероприятий по программе «Антиоккупация». Сергей никогда не думал, что эта программа будет востребована…

Капитан флагмана полицейской группы порекомендовал князю торопиться. Дыра затягивалась. Сами полицейские, после установки выносного оборудования, рассчитывали вернуться с помощью того же нехитрого маневра. Внутри сферы на траверзе комплекса «станция – портал» дрейфовали еще пять старых барж и один толкач. Принимать блоки информации с выносного модуля предстояло гиперрелейной станции-дублеру. Все это было жутко неудобно: получать и передавать сообщения, словно по почте, в коротких промежутках между аннигиляцией очередного корабля-камикадзе и смыканием субстанции кокона. Но сфера не позволяла установить нормальную прямую гиперсвязь, а волны электромагнитного спектра – частично проникающие сквозь кокон – в качестве средства связи никуда не годились.

– Когда крейсеры вернутся, не потребуется делать большие дыры, – сообщил шкипер толкача. – Я буду тут висеть только для экстренной проводки. Как дежурный ледокол. А постоянную связь наладят канониры крейсеров. Будут болванками периодически постреливать. Сомкнулась прореха – выстрел. Пока смыкается – передача…

– Голь на выдумку хитра, – одобрил Воротов. – Как там дома? Паника сильная?

– Скорее – прострация. – Шкипер невесело усмехнулся. – Сами представьте: то звезды были на небе, а теперь вдруг сияет оно, как шторм в ионосфере. Днем – солнце, ночью – зарево. Полярный день просто. На всех широтах всех планет. Какая психика выдержит? Но истерик не особенно много. Не взрыв же, как тогда на Солнце. Даже красиво… Вот народ и ходит обалдевший. Не знает, как реагировать. То ли с ума сходить, то ли не обращать внимания.

– А ученые что?

– А от них разве добьешься правды? Умными словами сыплют да гипотезы строят…

– А что думают флотские? – вмешался Преображенский. – Ты сам, например.

– Так ведь мы, ваша светлость, люди не слишком просвещенные. Дело свое знаем, а что до теоретической математики и астрофизики… Воспринимаем их только в виде готовых программ, таблиц и алгоритмов.

– Отполз, – хмыкнул за плечом Сергея Горох.

– Повторить вопрос? – сухо осведомился князь.

– Никак нет! – Шкипер мгновенно собрался. – Думаем, будет новая вспышка. Отраженные сферой частицы вернутся к Солнцу, и снова полыхнет корона. Только в какой момент это произойдет – толком никто не знает. Критическая масса должна образоваться. Ну, а еще мысль – лично моя – инкубатор получается, ваша светлость. Как бы не вылупилось чего…

– Из какого яйца?

– Из этого, – голографический шкипер сделал шаг в сторону и указал на Солнце в своем обзорном экране. – Даром, что ли, в него неопознанный объект впаялся? Теперь вот сфера. Тепличные условия: много света, никаких внешних раздражителей, бо́льшая часть звездного спектра долой…

– Постой, постой… – Сергей потер лоб. – Ты думаешь, что в отсеченной части космических излучений есть что-то… опасное для того, кого защищает сфера?

– Может, есть, а может, только еще будет, – капитан толкача развел руками. – Кто знает, кого она охраняет? Может, нас! Что, если где-то там, в дальнем космосе, вспыхнуло нечто вредоносное и его излучение уже на подходе к Млечному Пути?

– Если сфера и атака Солнца связаны, то вряд ли этот щит предназначен для спасения людей, – засомневался Сергей. – Ведь вспышка чуть не угробила нас.

– Это да, – согласился шкипер. – Но я же и говорю – теория хромает…

– Хорошо. – Князь жестом позволил ему отключиться.

– Плохо дело, – Воротов покачал головой. – Надо прыгать к Земле. Срочно.

– Внутри сферы? – удивился Горох. – Она же не терпит гиперскачков!

– Гиперсачков она не терпит, – отмахнулся полковник. – Вроде адъютант-канониров. Мы ведь будем нырять только в ее пределах, а не наружу.

– Ох, не знаю… – с сомнением вздохнул Горох. – Не по себе мне как-то…

– Крейсеры-то пришли. Не на линейной же тяге!

– С баржами? Могли и так.

– Сейчас еще раз вызову шкипера.

– Необязательно, – прервал их спор Преображенский. – Внутри сферы это действительно неопасно. Главное – не промазать с расчетами и не вылететь наружу.

– А что тогда?

– Тогда? Помнишь спецэффекты на поверхности сферы?

– Ну… разводы цветные и… искорки. – Горох почесал в затылке. – Синенькие такие…

– Так вот, «разводы» – это следы от трехмерных объектов, а искорки – от гиперлучей и, боюсь, частично от рискнувших прорваться в гипердрайве кораблей.

– Ого! – изумился канонир. – А откуда вы это узнали?

– Кофе приготовь, – ушел от ответа Сергей.

– Как обычно, черный?

– Сахара побольше.

– Первый внешний сигнал прошел, ваша светлость! – оживился оператор связи. – Сфера вокруг системы Терции имеет естественное окно полутора мегаметров в диаметре, только ориентировано оно в сторону, противоположную Солнечной. Выносной пост «Терция-2» заработал в штатном режиме по программе «Антиоккупация»… И система Данаи ожила! Военный комендант планеты майор Трошкин на связь вышел. Тоже выносную «Антиоккупацию» развернули. Передают телеметрию Рубежа!

– На экран! – приказал Сергей.

Изображение на мониторе почти подтверждало построенную крейсером модель. Сеть Рубежа уплотнилась до непроницаемой завесы, но сразу же в ней начали образовываться прорехи, словно неведомые силы равномерно растягивали субстанцию в стороны. Несколько участков завесы полностью отделились от общего «полотна» и сместились немного кнаружи – если судить с позиции землян. Эти обширные лоскуты с лохматыми краями двигались сначала медленно, но вскоре начали энергично разгоняться. А еще они стали вращаться вокруг оси движения. Перед тем как передача закончилась, Сергей успел заметить, что направления, в которых двинулись эти гигантские «обрывки» Рубежа, были различны. Это показалось ему странным, ведь исходная, стартовая позиция у всех лоскутов была одна, и по логике двигаться им следовало примерно в одном направлении.

– Крейсер, воспроизведи последний кадр, – приказал князь.

Кибер послушно выдал голограмму разлетающихся фрагментов.

– Ни одного в нашу сторону, – тихо заметил Горох. – Как будто с нашей стороны Рубежа не тот же вакуум, а область высокого давления.

– Крейсер, проложи векторы движения субстанции.

– Исполнено.

– Сопоставь с картами навигатора «Великий Чин» и с памятью «Технокванта».

– Исполнено.

– Результат – тезисом, с точки зрения программы «Безопасность»…

– Векторы направлены к обитаемым системам Тирании и к Ромме. Совпадение сто процентов. Степень опасности сто процентов.

– Не понос, так золотуха, – высказался Горох. – Жалко чинидов. И технократов жалко. Сотрет их субстанция. В кварковую пыль сотрет. Всех до единого. Ведь эти «плюхи» по два-три часа в диаметре. Не увернешься.

– Связь еще есть?

– Так точно.

– Приказ Данае – предупредить Ромму и Торбан. Во что бы то ни стало! Даже на последних каплях энергии. Сигналить до тех пор, пока не поступит подтверждение или снова не закроется Рубеж.

– Приказ передан. Даная приняла. Приступает к выполнению.

– Ну, а теперь… – Сергей взглянул на обзорный экран. – На Землю. И дайте связь с Барышевым наконец!

* * *

– Помоги подняться.

Великий Князь Гордеев выглядел лет на двести. Тяжелая и непонятная болезнь окончательно его иссушила и состарила. Крепкого и энергичного год назад старика теперь было не узнать. Развалина. Несмотря ни на какой уход и достаточно интенсивную терапию. Врачи оказались в силах лишь поддерживать в нем жизнь. Вылечить князя они не смогли. Оправданием служило то, что причина болезни имела явно зарубежное происхождение. Вроде бы нашли в крови то ли неизвестный вирус, то ли следы его присутствия…

– Плохо выгляжу? – Гордеев покашлял и внимательно взглянул на Сергея. Глаза старика блестели, но были ясными и все такими же умными. А поговаривали, что Великий Князь почти не приходит в сознание… Врали, сволочи.

– Бывало и получше, – не стал ерзать Преображенский.

– Это все Конта хитромудрый. – Гордеев усмехнулся. – Он на меня чихнул. Больше некому. Доконал меня импортный грипп. Вконец доконал. Помоги.

Он оперся о плечо Сергея и встал около кровати.

– Может, вам не стоит так напрягаться? – засомневался Сергей.

– В последний раз можно и напрячься, – с наигранной бодростью возразил Великий Князь. – Погоди, я еще девку затребую.

Он коротко рассмеялся, но тут же зашелся надсадным кашлем. Преображенский усадил его обратно на кровать, придерживая за плечи.

– Нет-нет, – одолев кашель, запротестовал Гордеев. – На кресло меня посади. Есть дельце.

– Лучше просто скажите, я все исполню, – предложил Сергей.

– Нет, Сергей, это как наследников строгать – никому такое дело не передоверишь… Подгоняй кресло. В подвал поедем.

– В подвал? Тем более. Скажите шифры, и я принесу что надо.

– Упрямый ты. – Гордеев покачал головой. – Заставляешь меня понапрасну тратить остатки сил.

– Почему это остатки? Рано вам еще завещание диктовать.

– Завещание уже написано и подписано, – Великий Князь вяло шевельнул рукой, как бы отмахнулся. – Для порядка – указ надо бы нарисовать… Но это позже, если успею. А не успею, достаточно будет и завещания… Ты, Сережа, не спорь. Человек всегда знает, что ему светит. Просто не всегда имеет мужество в этом признаться. Даже себе. Я вот сегодня утром проснулся и уже точно знал, что вечер мой наступит еще до заката и будет за ним ночь ночей… Понимаешь, о чем я? И ничего в этом нет страшного. Так даже лучше. Хорошо, когда последний день можешь провести в ясном сознании. Полезная и милосердная традиция у Природы заведена… Кати кресло, изверг!

Преображенский осторожно отпустил его плечи и быстро подогнал к кровати кресло на гравиподушке. Нечто вроде гравибайка, только не традиционной «верховой» компоновки, а действительно кресло: с подлокотниками и пышными подушками. Перебраться в «экипаж» Гордееву помогли двое слуг. Из какой ниши они выскользнули, Сергей так и не понял.

– Кнопка там, справа от полки, – Великий Князь указал на стеллаж с древними выцветшими книгами.

Преображенский нащупал едва заметную выемку и прижал палец. Мелькнула мысль, что сканер замка должен быть настроен на Гордеева, но стеллаж послушно отполз в сторону, открывая коробку просторного лифта. Сканер успели перепрограммировать под нового хозяина. И, наверное, не только сканер…

Лифт плавно опустил князей на довольно приличную глубину. Цифры на дисплее показывали «минус пятьдесят». Явно не температуру. Либо метров, либо этажей. Если метров, то за никелированными створками сейчас должны открыться залы и тоннели древней системы так называемого «спецметро». Если этажей, то Сергей терялся. Пятьдесят этажей по четыре метра плюс метровые как минимум перекрытия… О таких глубоких подвалах под Кремлем он никогда не слышал. Возможно, они сохранились совсем с древних времен, когда в таких шахтах прятали стратегические командные центры и бомбоубежища для избранных.

Лифт открылся, и перед Преображенским предстал просторный зал с высоким куполообразным потолком. Стены и купол поблескивали идеально отполированным мрамором, и это придавало залу сходство с усыпальницей. Только мрамор был не красно-коричневым, как в древнем Мавзолее на площади Кремля, и не черным, как в новом фамильном склепе Преображенских, а молочно-белым.

Гордеев коснулся кнопки на подлокотнике, и кресло выехало на середину зала.

– Смотри. – Он развернулся к дальней стене.

Мрамор примерно пятой части высокой стены круглого зала осветился изнутри и стал полупрозрачным. Сквозь мутную белокаменную преграду проступали размытые тени. Размерами и общими очертаниями они походили на человеческие фигуры, но определенно сказать, что там, за стеной, было трудно. Сергей подошел к стене поближе, но прозрачнее от этого она не стала.

– Что это?

– Самая древняя тайна человечества, – туманно пояснил Великий Князь. – Современного человечества, конечно. Если брать всю нынешнюю цивилизацию, то найдутся и подревнее. Пирамиды всякие, Пещеры Спящих Предков, Города-на-Дне… Но это тайна номер три. Функциональная нагрузка у нее так себе… символическая. Вроде бы должна открыться в критический момент. А какой он будет и когда – никто не знает. Только сама эта стена.

– Программа?

– Как в компьютере? Может, и так. Только нет у нее источников питания. Скорее всего у нее физико-химическая программа. На сочетание внешних воздействий рассчитана. Это мой личный вывод.

– Температура, давление, влажность?

– Да. Ну и еще что-нибудь. Какой-нибудь реагент в воздухе должен появиться или затопить тут все должно к чертовой матери. Не знаю точно. И что произойдет – тоже не знаю.

– Там какие-то вкрапления. Размером как люди. Скафандры на случай катастрофы?

– В случае серьезной катастрофы, пока до этих скафандров доберешься, от тебя одни обугленные кости останутся. – Гордеев пожал плечами. – Загадка, одним словом. А вот – вторая тайна столичного двора.

Он развернулся влево. Здесь стену прорезала тонкая, но хорошо различимая прямоугольная щель. Сергей сделал шаг назад, чтобы оценить размеры контура. Примерно два метра по вертикали и около пяти по горизонтали. В метре от пола и в полутора от начала купола.

– Выдвигается? – предположил молодой князь.

– Соображаешь, – одобрил Гордеев. – Выдвигается и раскладывается этакой лесенкой о трех ступенях. Только это не лесенка. Не ведет она никуда. Это вроде трех заколоченных ящиков. Что в них – не знаю. Только дважды видел, как «ступеньки» разложились. Плавно так, бесшумно.

– И что было дальше?

– А ничего. Через некоторое время снова сложились, да и весь фокус.

– Странно.

– Еще бы. Ну, а вот тут кое-что более постижимое. – Гордеев подъехал к противоположной стене и коснулся ее пальцами.

Из мраморной поверхности тут же выехал морально устаревший, но сверкающий, словно его только вчера собрали, стратегический пульт.

– Пресловутая «кнопка»? – догадался Сергей.

– Чего это вдруг – пресловутая? – обиделся Гордеев. – Очень даже полезная и грозная. Вот сюда положишь ладонь. После идентификации система запросит коды объектов. Они здесь, в справочнике.

– Объекты? Земные города?

– И крупные орбитальные станции, – подтвердил Великий Князь. – Все заминировано. Последнее средство.

– Против чего? – удивился Преображенский. – Зачем минировать собственные города?!

– Против того же, – Гордеев указал на стену с проступающими сквозь мрамор очертаниями. – Каждый вносит свой вклад. Ты тоже, я думаю, внесешь. Когда осознаешь всю степень своей ответственности.

– Это похоже на паранойю, – Сергей покачал головой.

– Немудрено обидеть немощного старика, – Гордеев усмехнулся. – Ничего, вот почитаешь кое-какие секретные файлы, сразу поймешь, насколько все в этом мире неоднозначно. Это мой четвертый секрет. И совет заодно. Не затягивай с этим. Все дела – пустое. Главное – изучить архив. Без него не справиться тебе с управлением ОВК. Хоть ты и сильный, энергичный, молодой… Там, кроме мудрости предшественников, много чего записано.

– Так много, что вы не знаете, что за стеной и почему периодически раскладываются эти ящики? – Сергей криво ухмыльнулся.

– Зубы режутся, волчонок? – Гордеев рассмеялся. – Верно. Не знаю. Потому как не тот я, кому это знать положено. А вот ты, возможно, тот самый.

– Тот, кто идет? – невольно вырвался у Сергея вопрос.

– Откуда знаешь? – Гордеев прищурился. – Уж не Ваня ли тебя просветил?

– Ваня, – признался Преображенский. – Ли.

– Ох проныра! – Великий Князь устало откинулся на спинку кресла. – Ну, тогда и мне спокойнее помирать будет. Значит, не ошибся я.

– А кто этот Ван Ли? Почему вы ему так доверяете?

– А бес его знает, кто такой, – совсем уже обессиленно ответил Гордеев. – А доверяю… Ты же сам видишь, ничего зря этот китайчонок не говорит. Все только по делу. И если дает что-то, оно обязательно пригодится.

Великий Князь скосил чуть прикрытые глаза на кинжал. Сергей тоже мельком взглянул на свое оружие и в очередной раз удивился. Граненая головка рукояти светилась, но не как обычно – тусклым серебром, а сочным рубиновым светом. Он положил на нее ладонь. Тепло разлилось не только по кисти до запястья, а по всему телу. Ощущение было новым и необычным, но не тревожным. Даже наоборот, бодрящим и придающим уверенности в собственных силах.

– Ну, все. – Великий Князь говорил уже совсем тихо. – Пост, как говорится, сдал… Можешь еще побыть тут, освоиться, а я поеду прилягу… Устал что-то. Да еще указ насчет тебя надо подмахнуть… не глядя.

Он слабо улыбнулся и одним движением пальца направил кресло к лифту. Сергей понял, что оговорка про «освоиться» была намеренной. Гордеев не хотел, чтобы преемник следовал за ним. Он всегда был сильным человеком и желал умереть, не ощущая на себе сочувственных взглядов. Уже въехав в лифт, Великий Князь собрался с силами и спросил:

– Траур долго намерен соблюдать?

– Я… – Преображенский опешил. – Я не думал, ваша светлость. Это больной вопрос.

– Ну, прости старика. Не до сантиментов мне уже. Как затянется душевная рана и надумаешь снова жениться, не забудь первым делом на дочек моих взглянуть… Но это так, даже не просьба, а уж тем более не завещание. Прощай, Великий Князь.

– Прощайте. – Сергей низко поклонился…

* * *

Великий Князь Гордеев скончался в своем рабочем кабинете ровно в полдень. Перед ним лежал официальный бланк указа с коротким текстом. Все полномочия Великого Князя ОВК и Колоний передавались князю Каллисто Сергею Павловичу Преображенскому. Дата, подпись, генетический оттиск. Документ был полностью юридически правомочен, несмотря на то что генетический оттиск немного расплылся.

Когда Гордеев ставил печать, сердце его сократилось в последний раз. Когда Великий Князь отнял печать от бумаги, он был уже фактически мертв.

* * *

Сергей еще долго бродил вдоль стены, но привести мысли в порядок ему не удалось. Великий Князь так и не прояснил ситуацию. Его «наследство» лишь еще больше запутало Преображенского. Рубеж, война, потери друзей и близких, сеть, власть… Все это было как-то связано, но как? Какое отношение к этому имели сны, кинжал и байки странного купца про «идущих»? Ответов не было. Сергей вертел факты и так, и сяк, но ни к чему не пришел. Для полной мозаики не хватало чего-то еще, и в подвале этого не найти…

Когда он поднялся наверх, его встречали уже как Великого Князя.

– Документ, ваша светлость. – Бывший секретарь Гордеева с поклоном подал ему указ.

Преображенский принял бумагу и скользнул по тексту взглядом.

– Свободны…

– Кому передать дела?

– Пока свободны. – Сергей взглянул на секретаря оценивающе. – Если потребуется, я вас позову.

Тот еще раз поклонился и вышел из покоев. Слуги успели вынести кровать Гордеева и почти все его вещи. Из кабинета доносился ровный гул уборочных машин. Тело бывшего хозяина уже перенесли в колонный зал.

– Разрешите? – Выпустив из спальни-кабинета деловитого слугу, в дверь заглянул Горох.

– Входи, – кивнул князь.

– Примите соболезнования и поздравления, Великий Князь. – Лейтенант отвесил поклон.

– Гордеев не был моим родственником, – сухо ответил Преображенский. – Соболезнования принеси Великой Княгине и ее дочерям. Поздравления тем более излишни. У меня не день рождения.

– Виноват. – Горох вытянулся и похлопал глазами.

– Воротова ко мне. А после – бегом в Генштаб. Предупреди, что совещание состоится в четырнадцать ноль-ноль. Всем быть с «портфелями». Начнем кое-что реорганизовывать… Бегом!

– Есть! – Адъютант вылетел из покоев, словно «хеклеровская» пуля.

– Первый пошел? – встретил его в коридоре князь Вяземский.

– Еще как пошел, ваша светлость, – вздохнул Горох. – Пинком под зад и без парашюта… Я теперь, похоже, видеофоном буду работать. Или этой… голосовой почтой… Как будто позвонить никак!

– Не ворчи. – Вяземский рассмеялся и хлопнул лейтенанта по плечу. – Так тут, в Кремле, принято. Если что-то важное – посылать нарочных. Традиция, понимаешь?

– Понимаю. – Канонир скривился. – Не понимаю только, когда их светлость успели эту традицию усвоить? Всё ведь в походах да сражениях.

– Ах вот на что ты обиделся, – догадался Вяземский. – Что шпыняет Великий Князь боевых товарищей? Привыкай, Горох. Война и дворец – земля и небо. Ну, беги, не то выговор схлопочешь.

Когда адъютант умчался, Вяземский подошел к дверям кабинета и нерешительно поднял руку, чтобы постучать, но немного постоял в раздумье и шагнул назад. Взглянув на замерших у дверей десантников из личной охраны Великого Князя, Вяземский опустил руку и смущенно улыбнулся.

– Позже зайду…

Реакции со стороны воинов не последовало. Князь Ио повернулся на каблуках и торопливо ушел в сторону гостевых покоев.

Вывернувший из-за угла навстречу Воротов вежливо раскланялся с князем, они обменялись парой реплик и разошлись. Полковник, в отличие от князя, перед порогом не задержался. Он постучал и решительно толкнул старинную тяжелую дверь.

– Проходи, садись, – Преображенский указал на кресло у стола.

– Слушаюсь, ваша светлость. – Полковник сел, незаметно изучая князя.

Вроде бы ничего нового в нем не проявилось. Собран, деловит, серьезен. Немного напряжен, но тут уж никуда не деться. Новый пост, новые ощущения, обязанности, ответственность.

– Что там в кулуарах? – неожиданно спросил Сергей.

Воротов даже немного растерялся. Раньше Преображенского такие вопросы не волновали. Светские сплетни он воспринимал отстраненно, как мелкую, досадную и неизлечимую болячку.

– Шепчутся, – коротко ответил Игорь.

– Это я и без тебя знаю. О чем?

– О новой войне. Генштаб готовит к совещанию новые списки подразделений и формирований. Дельцы обсуждают большие контракты. Биржевые индексы снова вверх поползли.

– А что говорят о сфере?

– Немного успокоились. Считают ее остаточным явлением взрыва. Убеждены, что померцает малость зарево, да и рассосется.

– Занятно. Рассосется? Само собой?

– Я только озвучил.

– Я понимаю.

– Вас что-то беспокоит, Сергей Павлович?

– Да, Игорь Ярославич. – Преображенский помассировал виски. – Голова гудит… Беспокоит меня многое, но давай выделим главное на текущий момент. Мы имеем кокон вокруг Солнечной и сеть на Рубеже…

– Кокон?

– Ну, сферу – не суть важно.

– Да нет, я просто подумал, что кокон вернее. – Воротов невольно щелкнул пальцами. – Действительно кокон! А сети на Рубеже, кстати, мы пока не имеем. Последние данные от Трошкина пять минут назад пришли. Я без вызова хотел к вам идти, а тут Горох нарисовался… виноват… ваш вызов передал.

– Не напрягайся, говори свободно, – устало разрешил Преображенский. – Что там в сообщении?

– Практически все фрагменты Рубежа ушли в пространство чинидов. На границе осталось несколько обрывков, из которых тянутся новые нити. Но процесс идет медленно, раз в десять медленнее, чем перед этим. Так что новая сеть сформируется не раньше чем через десять-двенадцать дней.

– А предупреждение чиниды получили?

– Так точно, получили. Они даже эвакуацию начали, но фрагменты Рубежа подошли к их системам быстрее, чем рассчитывали теоретики…

– Нелинейные свойства?

– Точно. Прав был кибермозг нашего крейсера. Быстрее световой скорости двигалась субстанция. Гораздо быстрее. Но… Ничего с планетами чинидов не произошло. Как только лоскуты достигли обитаемых систем, скорость их движения упала, и они начали растягиваться вогнутыми полусферами, как бы обволакивая звезды вместе с планетами.

– Знакомая картина.

– Да, но у нас сферы просто зажглись, будто их кто-то включил, а там это происходило постепенно. И даже не сферы вокруг систем образовались, а вытянутые такие… коконы. В форме веретена. Три крейсера пограничного патруля чинидов вышли на связь с Данаей. Видеоматериал передали и помощи попросили. Хотя бы в виде консультации. Я распорядился оказать в полном объеме.

Полковник взглянул на Сергея выжидающе.

– Правильно сделал, – одобрил князь. – Внешняя политика теперь будет простой: все люди – вместе. Даже если часть из них неблагодарное дерьмо, например, как эти чиниды.

– Думаете, началось? – угрюмо спросил Игорь.

– Думал – нет, но теперь понимаю, что ошибался. Сам посуди: Рубеж начал формирование сети номер два. Для чего она предназначена, если наши державы и так уже закутаны в коконы?

– Чтобы… – Воротов задумался. – Не знаю. Может, еще для какого пространства.

– Для какого?

– Того, из которого звезды малокалиберные прилетали, – вдруг осенило Воротова.

– Точно! – Князь вытянул в его сторону указательный палец. – Понимаешь, что это значит?

– Коконы защищают наши звезды от заразы. И в то пространство сеть собирается рвануть, чтобы там тоже все продезинфицировать… Ну, чтобы оно больше «заразными» звездами не «чихало».

– Один из вариантов. Хотя все может происходить с точностью до наоборот. И не это главное. Суть в другом. Люди, Галактика и желтые карлики спектрального класса G2 – не инструмент в руках неких существ. Мы оружие. И, как любое примитивное оружие, не различаем ни хозяев, ни целей, с которыми нас используют. Как ножи. Сегодня это орудие убийства, завтра столовый прибор. Сегодня им пользуется разбойник, завтра – его палач. Сегодня нами владеют те, кто придумал «звезды», а завтра те, кто поставил на их пути коконы. Понимаешь?

– Да, но частично. Есть три пространства, люди-оружие, звезды-оружие, Рубеж и коконы – вроде щитов от чего-то… Но… Если мы только оружие, кто комбатанты? Кто нами воюет? И до каких пор они намерены воевать? Пока не кончатся живые «патроны»?

– Или пока их не остановят.

– Кто? Мы?

– Либо мы, либо какие-то «третьи лица»…

– А нам не слабо?

– Откуда мне знать? Я, как и ты, вижу только малую часть истины. Мы втянуты в чужую военную передрягу или какой-то глобальный процесс вроде перестройки мироздания или переселения неведомых народов… Короче – мы живем во времена и в месте больших перемен, а значит, достанется нам по полной программе.

– Как червяку на перекрестке, – добавил неслышно возникший на пороге Горох.

– А постучать? – недовольно спросил Преображенский.

– Простите, ваша светлость, но я стучал… Тут дверь толстая. Звуки гасит.

Сергей поморщился и махнул рукой: «Проходи…» Бороться с хитрющей «непосредственностью» адъютанта он уже устал. А перевести его обратно в летный состав у князя не хватило бы сил. И зря этого опасался сам Горох. Князь сошел бы с ума от перенапряжения без таких вещей, как шуточки и бессмертные философизмы канонира, помощь Воротова, дружеская поддержка Вяземского, и без многих других составляющих его нынешней жизни. Жизни без Нины… Вот только он почему-то все время забывал им об этом сказать или хотя бы намекнуть…

– Что за весть принес? Если плохую, лучше застрелись сам.

– У меня господин полковник пистолет изъял, из экономических соображений. – Горох положил перед князем бумагу. – По гиперсвязи пришло. Минуту и сорок секунд назад.

– Спринтер, – хмыкнул Воротов, подаваясь вперед, но не для того, чтобы прочесть текст, а просто выражая интерес.

– Верни ему пистолет, – задумчиво произнес Сергей, читая текст.

– Жалко парня. – Игорь взглянул на Гороха с наигранным сочувствием.

– Мой адъютант должен быть при оружии. – Преображенский закончил читать и потер переносицу. – При хорошем оружии.

– Что-то серьезное? – Воротов взглядом указал на донесение.

– Пока лишь констатация факта. Первыми закутались в коконы системы Марты и Деа. Затем Тайна, Мирра, Юнкер и так далее… Кроме двух первых, все вышли на связь через выносные гипертрансляторы. Ладно – Марта. Там после Катастрофы осталось два процента населения и почти никакого серьезного технопарка. Но Деа… Один из наиболее сильных миров нового периода. И с дисциплиной там теперь все должно быть в порядке… Не нравится мне их молчание.

– Можно слетать, проверить, что у них стряслось, – предложил Воротов.

– Пусть этим займутся их ближайшие соседи. Отправь приказ на Терцию. А мы пока попробуем разобраться с теорией этого внешнего заговора. Без теории, боюсь, практику нам не осилить…

ГЛАВА 6

Февраль 2324 г. ОВК

Сергей стоял у мутной белой стены секретного подвала и смотрел на темные пятна в ее глубине. Они были неподвижны, но князю почему-то казалось, что со времени последнего посещения их форма изменилась. И контуры их стали более четкими. Теперь они выглядели почти как замершие в тумане люди. Неведомые наблюдатели, напряженно высматривающие затянутый белесой пеленой путь.

«Кто вы? – мысленно обратился к ним Сергей. – Зачем вы здесь?» Он задавал этот вопрос уже в сотый раз, но ответа до сих пор так и не получил. Это казалось странным – говорить с бесформенными тенями, только кто мог его подслушать?

«Если вы наш резерв, то чего вы ждете? Когда все окончательно рухнет? Когда нас растопчет неведомый враг?»

«Жди…» – неожиданно пришел ответ. Это был не голос. Даже не вибрация стены. Это было нечто иное: мысль или ее отзвук…

«Я не могу больше ждать. – Удивление сменилось вспышкой гнева. – Мой мир на грани гибели!»

«Ты не погибнешь. – И снова у явно чужой мысли не было никакого оттенка. Ни эмоционального, ни интонационного. – Ты идущий».

«Это я уже знаю. Но что мне делать с этим знанием?!»

«Знать и понимать – не одно и то же».

«Так объясните!»

«Ты поймешь это сам. Думай».

«Я думаю. Только из этого ничего не выходит. А если я так и не найду ответа?»

«Найдешь. Ты или другой. Ведь ты идешь не один. Вы давно уже единое целое».

«Я об этом догадался. Только кто он и чем он лучше меня?»

«Он знает. Но ты идешь. Без тебя он не справится. Так же, как ты без него».

«Он знает? А-а, понимаю… Те странные решения и слова… Сначала я вдруг решил самостоятельно отправиться за Рубеж, после… за каких-то три недели вжился в роль командующего целой армией. Дальше было это странное предчувствие на орбите Данаи, когда я сказал, что в Д310 есть наши воины. После был этот пленный… Тиман… Который по прибытии на Деа почему-то выдал почти всю агентурную сеть чинидов на этой планете. Это были знания того, второго?»

«Это и еще многое другое. Он знает. Ты идешь. Вместе вы целое. Поодиночке – нет».

«А вы? Кто вы?»

«Мы указываем путь».

«Путь? Пока что наш путь лежит в ад!»

«Ты предпочитаешь дорогу на небеса?»

«Нет. Но и путь с небес меня тоже не вдохновляет. Тем более мне не нравится идти неизвестно по чьей указке и неизвестно с кем в компании».

«В конце пути вы сможете расстаться. Если ты захочешь. Но конца у такого пути не бывает».

«Обнадежили. – Сергей представил себе, что усмехается. – А если я захочу избавиться от „знающего“ паразита прямо сейчас? Это не станет концом пути?»

«Один ты не справишься».

«А если я не желаю „справляться“?!»

«У тебя нет выбора. Ты уже идешь».

«Вот как! Приехали. Хочешь не хочешь, а полезай в пекло. Разве я вам задолжал? Почему я должен вас слушаться? Ведь мы не заключали сделок. Я не продавал вам душу, а вы не предлагали мне ничего взамен».

«Мы не покупаем души».

«А что вы делаете? Взрываете миры? Перекраиваете Галактику?»

«Мы храним».

«Хранители, значит? – Сергей неожиданно ухватил давно ворочавшуюся на дне сознания мысль. – А каким способом вы нас сохраняете? Уж не резервные ли копии создаете? Пещеры Спящих Предков – случайно не ваш архив?»

«Нет. Хотя этот способ тоже себя оправдывает».

«Да? В каких это случаях?»

«Когда нет выбора».

Следующая мысль была продолжением предыдущей. Причем довольно смелым продолжением.

«Чиниды… это те самые копии? В том мире что-то произошло, и его заново заселили людьми из галактического „госрезерва“? Поэтому чиниды никак не могут отыскать корни своей цивилизации? Поэтому мы так легко нашли общий язык?»

Ответа не последовало, но Сергей был почти уверен, что попал в точку.

«Если мы исчезнем, вы тоже наделаете копий, клонов и заселите ими наше пространство? Так зачем же тогда вы пытаетесь указать нам путь к спасению?»

И снова тишина. Преображенский на секунду решил, что собеседник исчез, но тут пришел новый мыслеотзвук:

«Если ты не уверен в своих силах, мы можем разбудить в тебе не только того, кто знает, но и остальных».

«Остальных? И много их во мне?»

«Мы все».

«А вас?»

«Бесконечность».

«Нет, спасибо. Мне и с двоими „я“ несладко приходится. А если вы все в мозги ко мне залезете, будет точно перебор…»

Чужое присутствие исчезло. Сергей потрогал холодный мрамор стены и тяжело вздохнул. Кто был на мысленной связи? Высшие силы? Боги? Астральные тела единого информационного поля? Перворожденные из последнего сна о путнике или их слуги? Вот эти кляксы под слоем камня? Если б все происходило во сне, этот странный диалог можно было бы легко объяснить, но ведь князь не спал. Или…

Стена вдруг нагрелась. Да так, что Сергею пришлось отдернуть руку. Мрамор посерел и потек к ногам князя бурлящими грязно-серыми ручьями. Тени в его толще шевельнулись, обрели конкретные очертания и протянули к Преображенскому десятки рук…

Сергей испуганно шагнул назад, поскользнулся в ручье кипящего мрамора…

…– Ваша светлость!

Преображенский открыл глаза и резко сел в кровати. Горел ночник, а рядом с широким княжеским ложем стоял полуодетый Горох. В руке адъютант держал стакан воды.

– Слава богу, проснулись! Думал, не добужусь!

– А что… случилось?

– Так ведь… – Горох взглядом указал на его мокрую насквозь майку и темные от пота следы на подушке. – Метались, как в бреду, и кричали.

– Что кричал?

– А-а-а, – канонир хмыкнул. – Это почти дословно…

– Шутник. – Сергей взял из его рук стакан и сделал пару больших глотков. – Спиртом отдает…

– Я туда капель успокоительных добавил, – признался адъютант. – На травах! Никакой химии…

– Лучше бы ты чаю с медом принес. – Князь опустил ноги с кровати. – Сколько времени?

– Три тридцать…

– Можно уже и вставать.

– Господь с вами, Сергей Павлович, вы ж только в полночь легли!

– Выспался. А ты неси чай и можешь идти досыпать. Я буду в кабинете…

– Видать, серьезный вам сон приснился, – неодобрительно пробурчал адъютант. – Таблицу Менделеева, наверное, сочинили. Не иначе.

– Иначе, Горох, – князь усмехнулся. – Но если обобщать, что-то в этом роде произошло. Что-то в этом роде…

По пути в кабинет Сергей завернул в ванную комнату, умыться. Когда же он уселся в рабочее кресло, чай был на столе. А Горох, видимо, как он сам выражался, «в люле». Экономить на сне адъютант не любил. Возможно, потому, что не видел таких снов, какие приходили к его начальству…

Кто-то из «комбатантов» вышел с Сергеем на прямую связь. Это сомнению не подлежало. Преображенский помнил свой сон до мельчайших подробностей и не видел в этом выводе никаких противоречий. Во сне состоялась беседа или наяву, значения не имело. Выдумать ее подробности Сергей не мог. Ни осознанно, ни подсознательно. Он говорил не с собой и не со вторым «я». Он беседовал с «кем-то»… Одна из группировок, сражающихся вне пределов видимости и человеческого понимания, пыталась склонить князя на свою сторону. Зачем? Почему именно сейчас? И стоит ли ей доверять? Утверждение, что вторая часть натуры Сергея – загадочный «знаток» ниспослан именно этой группировкой, не имело веских доказательств. Это вообще мог быть ловкий ход того самого «идущего навстречу». Разведка. Прощупывание – чего стоит Преображенский как противник, а заодно изящный сброс дезинформации. Мучайся, мол, соперничек, постигай смысл иносказаний, которыми тебя облагодетельствовали незримые ангелы-хранители. В пользу этой версии говорило, в частности, то, что «хранители» ни словом не обмолвились об «идущем навстречу». Но в этом была и слабость предположения. Лучшая защита – нападение. Противник должен был упомянуть о себе. Хотя бы для придания оттенка достоверности своей «дезе». Значит, это были все-таки «свои»? Такие же, как Ван Ли? Или китаец соблюдает нейтралитет? Или он вообще ни при чем и представляет некую третью сторону конфликта? Следующий вопрос – во благо или во вред Сергею ниспослано второе, «знающее» Я? Вопросы, вопросы… И ни одного ответа… Не поняв целей закулисных группировок, он не сможет разобраться ни в прогнозе событий, ни в самом себе. Такая вот образовалась странная зависимость…

А как понять их цели? Собрать побольше фактов? В общем-то здравая мысль. Ведь он идущий и знающий (правда, неизвестно о чем). А где собирать факты, как не в пути? А куда он ведет в данный момент? Правильно, туда, где обстановка отлична от других мест. На Марту и Деа. Точнее – сразу на Деа… Послезавтра. После инаугурации. Можно было бы, конечно, сослаться на трудный период и отменить процедуру или провести ее в сжатом виде, но не стоит. Народу нужны символы. Не просто сильный и жесткий правитель, но еще и правитель, соблюдающий традиции. Ведь традиции – это атрибут стабильности, а именно ее сейчас не хватает более всего. Люди хотят чувствовать себя уверенно. Придется пойти им навстречу…

Несмотря на полыхающий золотом ночной небосвод и собственное неверие в благополучное будущее… Вообще в какое-нибудь будущее…

* * *

– Девять дней прошло, а Сергей Павлович будто всегда у нас Великим Князем был. – Катя щебетала, не умолкая и не щадя никаких святых чувств. – Завтра инаугурация, а у меня платье не готово! Саша, позвони, а? Пусть поспешат… Тебя послушаются.

– Обязательно, – пообещал Горох, торопливо одеваясь. – Позвоню и рявкну: доколе!

– Ой, рявкни, пожалуйста. – Катя томно потянулась, как бы невзначай стягивая с себя тонкое одеяло. Горох невольно задержал взгляд на ее волнующих формах и почувствовал, как в груди потеплело. С его точки зрения, женщины делились на две основных категории: прелесть какие дурочки и ужас какие дуры. Это он где-то вычитал, но был с тезисом полностью согласен. Тем не менее против природы не попрешь, и это лейтенант признавал в той же мере. Катино беспрестанное щебетание его пока устраивало. На фоне хорошей фигуры, симпатичного личика и творческого отношения к интимной жизни этот недостаток выглядел бледным и был вполне простителен. Понятное дело, под луной ничто не вечно. Формы со временем обвисают, на лице появляются морщины, интимная фантазия истощается, и остается только внутреннее содержание – в данном случае небогатое, но Горох не собирался заглядывать в грядущее настолько далеко. Не сегодня-завтра новый поход и… прости, любимая.

Адъютант застегнул мундир и посмотрелся в зеркало. Единственное, что есть общего у суровых военных мужей и нежных дам, – трепетное отношение к внешнему виду и, как следствие, к зеркалам. Только в будуарах они обычно вставлены в изящные рамы и украшены по краю орнаментом, а в казармах просты и прямолинейны: зеркальный прямоугольник с грозной трафаретной надписью по верхнему краю: «Заправься!» Сейчас Горох смотрел на себя как раз в овальное зеркало с амурчиками, и это его веселило. Он представил, как выглядел бы трафарет, наляпанный от голой попки одного амурчика до кончика стрелы другого. «Заправься!» А что им заправлять? И куда? Лейтенант поправил белоснежные манжеты и галстук. Повседневная форма придворных офицеров его утомляла. Китель, галстук, брюки со стрелками, ботинки… Какой-то анахронизм… То ли дело комбинезон летного состава! Удобно, свободно, и дышится легче…

– Саша, а ты не поздно вернешься?

– Не от меня зависит, – вздохнул Горох, отрываясь от зеркала. – Завтра большой день, а сегодня, значит, большая суета…

– Я все равно буду ждать, – проворковала девушка.

«Куда ж ты денешься, – усмехнулся про себя лейтенант. – Скотина я все-таки самовлюбленная…» Сделав этот вывод, он улыбнулся еще более самодовольно.

– Конечно, жди…

– Не забудь позвонить насчет платья! – нежно прозвенело ему вслед.

«Конечно. Жди…» – мысленно повторил Горох. Но уже с другими интонациями.

Тут, понимаешь, вершилась судьба эпохи, а эти женщины думали только о нарядах и торжествах! Лейтенант быстрым шагом двинулся в великокняжеское крыло дворца. Преображенский приказал ему быть в кабинете ровно в девять. Сейчас только восемь тридцать, но Горохов знал, что может понадобиться князю и раньше. Адъютантом он стал недавно, но кое-чему уже научился. До кабинета Великого Князя оставалось всего десять шагов, и лейтенант притормозил. Примерно в этой зоне он и намеревался прогуливаться в ожидании либо назначенного времени, либо экстренного вызова. «Быстро…» – одобрительно пробурчит князь, увидев, что адъютант материализовался перед его светлейшим взором спустя секунду после вызова… Это, конечно, не вражеский крейсер с одного выстрела подбить, но все равно боевая заслуга. Просто в несколько иной сфере военного искусства…

– …Ну, попросите какого-нибудь офицера! – донеслось из приоткрытой двери, недалеко от покоев Преображенского.

Горох насторожился. За этой дверью располагались апартаменты семьи Гордеева. Там лейтенант бывал только один раз, в день смерти Великого Князя, когда с группой офицеров штаба выражал соболезнования, но и этого раза ему хватило, чтобы понять: это запретная территория. Во всех смыслах. Великая Княгиня была под стать покойному супругу: своенравна, строга и немного грубовата. Светских манер она не признавала. А еще не признавала никаких уставов, кроме своего собственного, неписаного. Она привыкла, что ее слово – закон, и за дверями ее апартаментов ничего не изменилось даже со сменой кремлевского правителя. Иногда воля княгини прорывалась и наружу, за пределы ее покоев, и вот тогда-то доставалось всем, кто находился в «зоне поражения». Если назревал как раз такой «выброс энергии», то Горох пришел сюда «пораньше» совершенно напрасно.

Дверь распахнулась, и на пороге возникла бледная горничная. Она увидела лейтенанта, и в глазах ее появилась мольба. Горох только считал себя скотиной и ловеласом, но на самом деле ни тем ни другим не являлся. Он остановился и обреченно взглянул на готовую разрыдаться девушку.

– Господин лейтенант… – всхлипнула она.

В этот момент за ее спиной появился кто-то еще, и горничная была вынуждена отойти в сторону.

– А-а, вот и отлично!

К удивлению Горохова, это была не вдовствующая княгиня, а одна из ее дочерей. Всего их у Гордеева было четыре – и на что он только надеялся? – причем от трех разных жен. Это объясняло не только различие их характеров и внешности, но и возрастной разброс. Старшей, Анне, было уже порядком за сорок, а то и все пятьдесят, и красавицей она не считалась даже в юности. Тем не менее она успела дважды побывать замужем, правда, не обзаведясь потомством. То ли по этой, то ли по иной причине никто из ее супругов так и не стал преемником Гордеева. Первый, какой-то марсианский граф, сгинул в дальней разведке, а второй был до сих пор жив-здоров, но довольствовался пожизненным местом в Совете. Вторая дочь, Оксана, была примерно ровесницей Преображенского. В старых девах она тоже не сидела, но ее личную жизнь, как и судьбы многих других людей, перечеркнула Катастрофа. Муж Оксаны погиб на Гефесте. После этой трагедии она почти не показывалась в обществе, всецело посвятив себя воспитанию маленькой дочери. Для этого в Кремле, конечно, существовал целый штат гувернанток, всевозможных учителей и тренеров, но понять княжну было можно, и ее понимали. Тем более что была она милой, тихой и приятной в общении. Младшенькая, Ольга, еще только примеряла свое первое бальное платье, буквально вот только что превратившись из угловатого подростка в совсем юную (но при том весьма капризную) барышню…

Но сейчас на пороге стояла не маменька княжны Ольги и не Анна или Оксана. На Гороха внимательно смотрела третья дочь Гордеева – Татьяна. Черт в юбке. Женщина-огонь, ураган, наводнение, землетрясение, цунами и термоядерный взрыв в одном флаконе. Бояться ее, конечно, лейтенант не боялся – девица все-таки, а не тигр-людоед, но уровень самоуверенности в его душе резко пошел вниз. Один вид этой красивой девицы – высокой, стройной (куда там Кате!), рыжеволосой, с изумрудными глазами и какой-то нокаутирующей улыбкой – заставлял Гороха просто цепенеть. А уж что творилось в душе лейтенанта, когда он представлял, что эта «принцесса хаоса» может стать следующей Великой Княгиней, описанию не поддавалось. Если Преображенский – упаси господь! – когда-нибудь обратит на нее внимание, это будет последним днем того, что еще осталось после Катастрофы. А он обратит. Не век же ему горевать по Нине.

В этом пафосном светском обществе легкомысленное отношение к бракам было почему-то в порядке вещей. Словно в результате создавались не властвующие фамилии, а временные коммерческие союзы. Возможно, Сергей Павлович был более глубоким и сентиментальным человеком, но земная атмосфера действовала разлагающе и не на таких скорбных рыцарей. К тому же в коротких списках однолюбов до появления Нины он не числился.

– Лейтенант! – Голос княжны соответствовал внешности: красивый и властный. – У меня есть для вас поручение!

– Сожалею, сударыня, – промямлил Горох, – но я адъютант его светлости Великого Князя…

– А я, возможно, стану Великой Княгиней, – оборвала его Татьяна.

«И ведь станет, – с тоской подумал Горох. – Глазом не успеешь моргнуть».

– Сергей Павлович может вызвать меня в любую секунду.

– К тому времени вы уже вернетесь. – Она одарила Гороха царственной улыбкой. – Или у наших новых офицеров в порядке вещей отказывать дамам?

Ответить на этот выпад Горохов мог в два счета. Да еще так ответить, что эта возомнившая о себе девица… Лейтенант кисло улыбнулся и отвесил поклон. Нет, он ничего не мог ответить или сделать. Эта редкой красоты княжна… Эта цветущая барышня, двадцати пяти лет от роду… Она его «построила»! Это был позор всему военному космофлоту, но так уж распорядилась судьба.

– Я в вашем распоряжении, сударыня. – Все, что он мог предпринять, чтобы не лишиться самолюбия напрочь, это взглянуть на часы. – Правда, лишь на ближайшие десять минут.

– Помогите Марии донести вот это. – Татьяна указала на громоздкую коробку и, навылет прострелив гордость Гороха еще одной неотразимой улыбкой, скрылась в апартаментах.

Адъютант был убит и растоптан. Он шел, обливаясь потом, прижимая к тщательно отутюженному кителю неудобную, тяжелую коробку, и проклинал себя за малодушие. «Нашла носильщика! Рядового не могла позвать?! Или все роботы во дворце сломались? Великосветские дамы! Чуть что, офицера им подавай! Мельче лейтенанта они чинов не знают! Но, черт возьми, как ей удалось запрячь меня в хомут?! Меня, царя Гороха! Которого не сломили ни гауптвахта летного училища на Каллисто, ни рудники на Торбане! А как же мое чувство мужского достоинства? По каким кусочкам его теперь собирать? Эй, мужское достоинство, ты еще живо? Вот, не плюй в колодец, лейтенант Горохов! Возомнил себя неотразимым ловеласом – получи сдачи… Сейчас донесу эту хренотень и сразу же позвоню в ателье! Доколе, действительно, можно тянуть с платьем?! Катя же волнуется…»

* * *

Воротова всеобщая суета не трогала. Завтрашнее торжество имело особое значение только для тех, кто не понимал всей глубины той бездны, в которую падали ОВК и уцелевшие Колонии. Полковник знал гораздо больше придворных и даже многих генералов, а потому все его внимание было сосредоточено на изучении данных разведки.

– Ваш парадный мундир, господин полковник. – Девушка-лейтенант дворцовой охраны продемонстрировала Воротову затянутый в полиэтилен белоснежный мундир. Раньше Игорь носил черную униформу спецвойск армии Каллисто. Теперь ему полагалось одеваться в общевойсковую форму ОВК. Хотя бы на парады и торжественные мероприятия.

– Повесьте где-нибудь, – полковник оторвался от бумаг и кивнул в сторону стенного шкафа.

– В приказе был пункт о шевроне… – Девушка развернула упаковку так, чтобы Игорь видел рукав кителя. В новую форму вместе с полковником переоделись все бойцы спецназа Каллисто, теперь это подразделение получило статус личной гвардии Великого Князя, но по просьбе Игоря Преображенский не стал придумывать им новую отличительную символику. Гвардейцы перенесли со старой черной униформы на новую свои нарукавные шевроны: круглый золотой щит с черной скалящейся пантерой в центре и надписью по краю «Каллисто. Спецвойска».

– Все правильно, – Воротов кивнул. – Свободны…

Мадемуазель лейтенант повесила мундир в шкаф и, бросив на полковника «уточняющий» взгляд – не изволит ли он что-то добавить? – вышла. Игорь снисходительно покачал головой. На Каллисто женщины в армии были редкостью. Только на незначительных должностях и в ранге служащих. Им даже не полагалось никаких званий. Земля в этом плане всегда отличалась особой демократичностью. Здесь можно встретить даже боевых специалистов в юбках, а уж о штабных дамах нечего и говорить. Катастрофа эту традицию только укрепила. В условиях жесткого дефицита кадров не до половых различий. И все же Воротов никак не мог к этому привыкнуть. Слишком уж патриархальное было у него воспитание. Женщина в форме вызывала у него двоякие чувства. С одной стороны, форма дамам шла не меньше, чем кавалерам. Но с другой… война – это кровь и грязь, серые будни походов и безжалостные вспышки сражений. Это лишенные эмоций приказы, зачастую посылающие людей на верную гибель, и никакого снисхождения, никому, вне зависимости от пола. Если в глубине души ты почти романтик – хотя бы по отношению к дамам, – все эти нюансы будут тебя тяготить…

Воротов постарался снова сосредоточиться на сводках и рапортах, но у него не получилось. Девушка-лейтенант вызвала в сознании цепь ассоциаций, которая привела к Нине и Лизе… Они тоже пали жертвами войны. Тайной, диверсионной, но оттого не менее жестокой, чем открытые схватки на планетарных полях или в космосе. Игорь до сих пор скорбел не меньше, чем князь. И по Нине, и по Лизе… Кому-то это могло показаться странным, но полковник об этом не распространялся…

Дела! Вот что могло отвлечь от грустных мыслей. Воротов встряхнулся и снова взялся за бумаги.

– Разрешите… – одновременно с троекратным стуком раздалось от порога.

Игорь поднял голову и внимательно посмотрел на вошедшего. Он никого уже не ждал, время было позднее, но, разглядев визитера, только молча кивнул и указал на кресло перед своим столом. Припозднившийся офицер прошел и сел. Воротов его не знал, но это было естественно. Откуда полковнику армии Каллисто знать всех полицейских лейтенантов Колонии Терция. Судя по форме, это был один из них.

– Лейтенант Осокин, – вставая, запоздало представился гость.

– Садитесь, – приказал Игорь. – Докладывайте.

– Согласно приказу штаба Ударной группировки, сводный патрульный отряд Терции провел разведку на Деа… – Лейтенант заметно волновался. – Я прилетел с рапортом…

Полковник усмехнулся. Начало «рапорта» было не слишком четким. Впрочем, что взять с полицейского?

– Почему вы? И почему не отправили рапорт по гиперсвязи?

– Кроме меня, никого не осталось… а по связи… я не смог бы сформулировать.

– А так, устно, сможете? – Воротов удивленно выгнул бровь, но тут же спохватился: – Постойте, как это – никого не осталось? Вы же вылетали целым отрядом.

– Так точно. – Осокин нервно улыбнулся и положил на стол инфокристалл. – Вылетали… да… только вернулся я один. Вот здесь внешние видеозаписи бортового кибера. Только корабль стоял далековато от места, и на записи виден лишь средний план. Вблизи это было совсем… кошмарно. Поверьте, господин полковник, я видел всякое, но это…

– Стоп. – Воротов понял, что дело серьезное. – Сейчас я позову князя и генерала Барышева. И вы расскажете обо всем с самого начала. Выпейте пока.

Он поставил перед лейтенантом бокал и щедро плеснул в него коньяка.

– Я не пью, ваше высокоблагородие, – лейтенант покачал головой.

– Тогда кофе?

– Да, благодарю.

– Лейтенант! – крикнул Воротов, забыв, что есть интерком.

– Слушаю, – снова возникла в кабинете девушка.

– Кофе господину офицеру и отправьте срочный вызов генералу Барышеву. От имени Великого Князя.

– Вызвать сюда?

– Да, и как можно быстрее! – Игорь встал и похлопал Осокина по плечу. – Сосредоточься пока, а я схожу за князем.

– Я постараюсь… – Осокин слабо улыбнулся. – Только… время уходит, господин полковник. Разрешите, я пока начну диктовать.

Он взглядом указал на видеокамеру системы внутренней дворцовой безопасности.

– Что-то не так? – Воротов внимательно взглянул на полицейского. Он был несколько бледноват, но явно не ранен. – Инфекция?

– О нет, это не заразно. – Осокин слабо улыбнулся. – Меня проверили в карантинной зоне. Но времени у меня действительно маловато. Я объясню это в процессе рассказа… э-э… рапорта.

– Хорошо, диктуйте пока официальную сводку, цифры, данные… Художественное изложение приберегите для аудитории.

Аудитория сформировалась довольно быстро. Барышев оказался неподалеку – он инспектировал процесс подготовки главной площади. Преображенский понял все без дополнительных разъяснений, стоило Воротову сказать: «С Деа возникли проблемы…» Когда они вошли в кабинет Игоря, полицейский уже заканчивал диктовать сводку.

– Здравствуйте, Осокин, – Великий Князь пожал ему руку и уселся напротив.

Барышев расположился справа, а Воротов занял свое место за столом.

– Рассказывайте, – приказал Сергей. – Подробно.

– Если успею, – Осокин виновато развел руками, – они коснулись меня лишь походя. Даже не коснулись, только обдали волной горячего и какого-то вязкого воздуха.

– Вязкого? Кто – они? – нетерпеливо спросил Воротов.

– Постой, – прервал его князь, не спуская глаз с полицейского. – Осокин, постарайтесь сосредоточиться. Это очень важно.

– Я и сам понимаю, ваша светлость. – Лейтенант мельком взглянул в зеркальную дверцу шкафа. – Видите, бледнею? Это и есть самое важное. Все остальные уже растворились. Остался лишь я…

– Растворились? – недоверчиво хмыкнул Барышев. – В чем?

– В пространстве. – Осокин криво улыбнулся и помахал рукой над головой. – В эфире, в воздухе… Без остатка растворились. На Деа все как всегда, вот только пусто. Когда мы сели, нас просто оглушила тишина. Ни птиц, ни животных, ни людей… Только ветер и пустота. Мы шли по улицам, по красивым подвесным тротуарам и мостам, под нами шумели джунгли, журчали речки, зеленели спланированные сады, игровые площадки… И ни одной живой души. Только деревья, трава, камень, пластик, стекло… Мы заглядывали в жилые дома и заведения. Нигде не было никаких признаков серьезной катастрофы. Кое-где мы обнаружили некоторый беспорядок, на улицах было немного грязновато, машины неровно припаркованы… Но это не походило на картину серьезной катастрофы. Сначала мы подумали, что все люди просто попрятались в подвалы и убежища. На Терции, когда вместо ночного неба вспыхнул золотистый закат, так и случилось. Пока не разобрались, что к чему, мы почти три часа просидели по убежищам. Но на Деа все было иначе. Мертвая, гнетущая тишина. И это при том, что продолжали работать механизмы жизнеобеспечения. Брызгали водой поливальные машины и фонтаны, работали уличные и внутренние кондиционеры, автоматические двери, декоративные подсветки зданий и сооружений, вывески, движущиеся тротуары, беспилотные экспрессы и метро… Все действовало, но в вагонах никто не ехал и по улицам никто не бродил. В одном офисе я видел работающий копир. Он был запрограммировал на сотню копий, после того как компьютер сделает расчеты. В компе произошло дублирование. Наверное, тот, кто давал ему задание, по забывчивости дал его дважды или рассчитывал получить результат именно в то утро и дал машине отсроченное задание… Не знаю, но выглядело это жутковато. Работающий в полную силу офис без единого служащего… В банке ждал своего часа активированный терминал. В нем кто-то набрал код, но не успел коснуться сенсора «ввод». Просто вставляй карту и богатей. Детская площадка с брошенными игрушками, кафе с остывшими чашками на столиках, закусочные с замершими в режиме ожидания пищематами… Много чего еще странного. И все словно бы оставлено буквально на минуту. Я постоянно ждал, что вот сейчас из-за поворота вывалит толпа и с возгласами облегчения разбредется по своим местам: к копирам, банкоматам, за столики кафе и в вагоны метро… Но ничего не происходило, и по мере продвижения по этому нереальному городу нам становилось все страшнее. И знаете, что еще нас поразило? Мы поняли это только после часа пребывания в городе. Автоматика мегаполиса работала, но не было слышно музыки и не было видно никаких объемных роликов. Мы словно оглохли, но при этом слышали звуки шагов, реплики и возгласы друг друга! Я видел работающие радиоприемники и проекторы уличной рекламы, но они не издавали звуков и не выстраивали объемных голографических фигур. И это несмотря на то, что на их рабочих панелях горели все положенные огоньки, а дисплеи выворачивались наизнанку, строя псевдообъемные графики издаваемых звуков по частоте и всяким там соотношениям шумов. От этой «глухоты наоборот» нам стало совсем жутко. Однако мы шли. Обливались холодным потом, но шли. И так продолжалось до тех пор, пока мы не обнаружили, что в отряде не хватает троих. Мы развернулись и начали их искать, но тут… Это появлялось прямо из-под земли, из-под асфальта, бетонопласта, травы, виниловых и полиуретановых дорожек… Оно просачивалось, словно землю покрывали не твердые вещества, а какие-то голограммы… Ничто не ломалось! Никаких дыр в асфальте или трещин в бетоне не было! Но эти… существа или штуковины… они не были призраками! Они были материальны! Я готов поклясться, что под их шагами гудела земля и сминалась трава. Один походя двинул в бок машину, и на ее дверце осталась вмятина. Об их тела ломались ветви деревьев… Но люди – это было странно и потому жутко вдвойне! – люди будто проходили сквозь тела этих существ! Проходили и спустя некоторое время таяли. Растворялись в воздухе. Когда таким образом исчезла половина отряда – вместе с одеждой и снаряжением, – оставшиеся наконец очнулись и бросились бежать. Мы бежали без оглядки, но эти существа были повсюду! Я не помню, как очутился на корабле, как задраил люки и взлетел… Лишь на орбите я немного пришел в себя и догадался проверить показания бортовых видеокамер. Совесть моя чиста, до корабля больше никто не добежал. А еще система зафиксировала внешность монстров… Вот… Здесь и запись, и реконструкция.

Он указал на кристалл. Преображенский сам взял вещицу и сунул ее в гнездо проектора. Голографическая реконструкция внешнего вида одного из существ, мелькавших на дальнем плане видеокартинки, была четкой и пугающей. Для всех, кроме Сергея. Он смотрел на материализовавшихся песчаных фантомов Ван Ли и ловил себя на мысли, что ждет, когда бочкообразная голова монстра развернется к нему и «лицо» обретет знакомые черты. Компьютер не знал об этом свойстве фантомов, и потому ничего подобного не происходило, но отделаться от неприятного ощущения князь так и не смог.

– Они гнались за вами? – спросил Барышев у лейтенанта.

– Не знаю. – Осокин, казалось, не удивился такому вопросу. – Теперь мне кажется, что нет. Но тогда, поймите меня, господин генерал…

– Понимаю, – Барышев задумчиво кивнул.

– Мне кажется, что они не столько охотились на нас, сколько подчищали территорию. Словно мы были простой грязью… понимаете? Словно кто-то натоптал у порога их дома и они вышли подмести… Никаких эмоций, никаких специальных эффектов вроде устрашающего рычания или размахивания оружием… Просто выбрались из своего подземелья, провели зачистку и снова ушли под грунт.

– Страшное дело, – тяжело проронил Воротов. – Пылесосы, настроенные исключительно на животный белок.

– Неверно, – возразил Преображенский. – Исключительно на людей они настроены. Вот в чем проблема.

– А как же – птицы и звери?

– А как же – оружие и снаряжение? Птиц в городе могло не быть изначально, зверей – тем более. Не факт, что их «растворили» эти космические гусеницы. А вот уничтожение, «зачистка» людей вместе с одеждой и оружием – улика в пользу осмысленного причинения ущерба. Это не то, о чем мы думали, Игорь. Это не стихийное бедствие, не межгалактическая зараза… Это нападение! Нас хотят уничтожить как вид. Раньше я сомневался: а не зря ли мы боремся с естественным ходом вещей? Или, быть может, мы оказались случайными свидетелями чьей-то смертельной схватки. Теперь я вижу – это не совпадение, не стечение обстоятельств. И мы не случайные червяки на перекрестке. Мы мешаем, и нас убирают. Планомерно и тщательно. Вычищают до последнего. Чем или кем заселят наши планеты после исчезновения людей, я не знаю. Но знаю, что произойдет это заселение не раньше гибели последнего из нас. Только после полной и тщательной «уборки», или «прополки», или «санации», называйте, как нравится…

– Что же делать? – недоверчиво глядя на князя, спросил Барышев. – Как нам защитить себя?

– Лучшая защита – нападение, – высказался Воротов.

– Мысль, конечно, свежая, – невесело усмехнулся генерал, – только как ее реализовать? На кого мы должны напасть, чтобы отстоять свои планеты и право на жизнь? Кого атаковать? Этих монстров?

Он указал на вращающуюся над проектором голограмму.

– Они всего лишь исполнители, – возразил Сергей.

– Тогда вообще непонятно. – Барышев взглянул на лейтенанта. – Вы стреляли в них, Осокин?

– Конечно. – Полицейский покачал головой. – Только без толку. Ничто их не берет. Я лично испытал на них три вида оружия: нейтронат, «СВЧ» и пулевое. Ребята стреляли из лучеметов и кинетики… Эта саранча даже не морщилась. Шагала себе вперед и жрала… всех подряд. Вернее – растворяла.

– А вышли они из-под грунта? – уточнил Барышев. – Совсем беда… Ведь если на Деа такие личинки вызрели под землей, то и на других планетах в конце концов произойдет то же самое.

– Произойдет, – согласился Сергей. – Вопрос: когда? Сколько у нас осталось времени?

– Для чего? Мы же все равно бессильны. – Генерал удрученно вздохнул. – Это не чиниды. Такой противник нам не по зубам. Вот если бы знать, в чем их слабость, если таковая, конечно, имеется…

– А лучше – где у них логово, – добавил Воротов. – Или все вместе.

– Если предположить, что звезды-диверсанты, коконы вокруг систем и эти «гусеницы» связаны, то логово находится где-то в пространстве чинидов, – предположил Сергей.

– Но ведь и там происходит нечто подобное, – возразил Воротов.

– В том-то и дело. Это лишь подтверждает мою теорию. Объект интереса агрессоров – не светила солнечного класса и не жизненное пространство. Охота ведется на людей. Поэтому Рубеж и соединил наши миры: скорее всего единственные «человеческие» миры в Галактике.

– Но ваша теория все равно не объясняет, кто же наш враг, – заметил Барышев.

– Потому что этого я пока не знаю, – ответил Преображенский. – Но очень скоро мы выясним и это. Есть у меня одна гипотеза… Завтра после торжеств мы ее проверим. Игорь Ярославич, прикажи готовить наш «умный крейсер»… А вам, Осокин, спасибо за службу.

– Вы уже благодарили, еще тогда, на Терции. – Лейтенант слабо улыбнулся и пожал протянутую руку.

Ответ был неуставным, но князь полицейского простил. Тем более что и рука лейтенанта, и лицо были уже почти восковой прозрачности…

ГЛАВА 7

Февраль 2324 г. ОВК – Первополе

Слуга согнулся в низком поклоне, но Высшему этот знак почтения пришелся не по душе. Слуги его раздражали. Они были неопрятными, грубыми и омерзительно плотными. Энергетические опоры их тел с огромным трудом выполняли изначальные функции, и слуги пользовались ими лишь изредка для удержания равновесия или для срочных перемещений в пространстве при попутном солнечном ветре. А еще они были туповаты и очень плохо понимали мыслеязык, сколько ни пытались Перворожденные их выдрессировать. Причем нынешним хранителям Первополя было достоверно известно, что слуги когда-то были гораздо более понятливыми и умели перемещаться в пространстве не хуже хозяев. Куда со временем подевались все их навыки и сообразительность, оставалось только гадать. Теперь это были неуклюжие, безмозглые коротышки, неспособные к нормальному общению и даже с трудом воспринимающие элементарные команды на мыслеязыке. А еще их лики были обезображены глубокими складками, в глубине которых скрывались отвратительные утолщения восприимчивых к излучению нервов. Мало того, что сами нервы, эти белесые жгуты белковой субстанции, были ужасны, у слуг они еще и прорывали плоть, выпирая наружу. Благо эту мерзость хоть немного прикрывали толстые горизонтальные складки.

Высший почувствовал, как перераспределяется энергия его тела, и расправил опоры, улавливая легкий плазменный бриз от ближайшей звезды. Перепад давления частиц был направлен от центра Галактики. Высший плавно переместился по упругому гребню фронта и зачерпнул со дна уровня Накопления немного колеблющейся энергии. Она студенисто подрагивала, просачиваясь сквозь водородный ореол тела. Это было кощунством, но Высший выплеснул энергию, не впитав ни капли. Сейчас ему было не до удовольствий. Его беспокоило возмущение в Первополе. Там, на уровне Чистой энергии, происходило нечто неправильное. Вот и этот слуга, вернувшись с низшего уровня, вдруг поклонился не так, как обычно. Его полупрозрачное тело не поравнялось с нижней опорой хозяина. На неуловимо малую толику, на ничтожно малую, но все-таки это можно было рассматривать как проявление непочтения. Непочтения! Состояния, пограничного с бунтом!

Высший задумался. Он был типичным представителем своего племени и потому владел в полной мере не только эфирным сознанием и энергетическим полевым восприятием, но и информацией. Тем самым преимуществом, которое сделало Перворожденных хозяевами, а всех прочих – безымянными слугами. Тем самым преимуществом, благодаря которому в далеком прошлом Перворожденные сменили на уровне Чистой энергии Изначальных. Неужели пришло время слуг? Неужели эти отвратительные уродцы, эти явно неудачные создания Первополя призваны прийти на смену прекрасным в своем изысканном совершенстве хозяевам? Нет, это было настолько иррационально, что Высший с негодованием отбросил эту мысль. Никакие потрясения основ мироздания не могли повлиять на доминанту развития Вселенной – целесообразность. Она определяла ход всех событий. Охватить бесконечно далекую перспективу не могли даже Перворожденные, даже Первополе – совокупность мирового разума и знаний. Но целесообразность заключалась везде и во всем. Ее не могло не быть. Иначе терялся смысл не только текущего бытия всех существ, но и главного события времени и пространства – Начала Вселенной. Нет, слуги определенно не могли стать новым звеном в цепи развития разума. Это было бы деградацией, а Первополе всегда стремилось к прогрессу. Каждый его элемент привносил новые знания и навыки, по крупицам собирая их во всех уголках Галактики, ширящейся вместе со Вселенной. Именно поэтому единое информационное и мыслительное пространство становилось все сильнее, а его верные подданные – мудрее и счастливее. Ведь обладание знанием – это величайшее счастье. Впрочем, слуги тоже являлись частицами Первополя, но доступ ко всем тайнам мироздания их, похоже, больше тяготил, нежели радовал.

Ну да чего ожидать от существ, половина энергии которых превратилась в шлак, в неподатливую вязкую материю? Высший снисходительно выплеснул на склоненную пятую конечность слуги небольшой – в пределах разумного – сгусток идеальной плазмы. Температура ее была близкой к оптимуму, но слуга почему-то воспринял хозяйскую милость словно удар хлыста. Он сжался, нагнулся еще ниже и задрожал всем своим студенистым телом. Это недоразумение окончательно сбило Высшего с приятного настроя, и он перераспределил себя в пространстве тяжелых скоплений материи так, чтобы не видеть этой жалкой, скрюченной фигуры. Не видеть обвисших энергоопор, не видеть полупрозрачного тела, начиненного множеством каких-то червеобразных структур. Не видеть блестящих от влаги желтоватых выростов нервной ткани в глубине горизонтальных складок пятой конечности… С чувством легкой досады Высший обратил всю энергию внутрь себя и вошел в Первополе. Не через нижний уровень Чистой энергии, с которого вернулся слуга, а, как и полагается Высшим, сразу на уровень Информации, туда, где он граничил с уровнем Судеб и подуровнями Воплощения и Влияния.

– А-а, ты вернулся, – мысленно обратился к нему Наблюдатель. – Вовремя…

– Ирония? – удивился Высший. – Что послужило ее причиной? Я что-то пропустил?

В мире, где все происходило одновременно – будущее, настоящее и прошлое, – последний вопрос можно было расценивать как шутку.

– Уровень Рождения кем-то поврежден, – Наблюдатель указал в сторону золотистой зари, полыхающей далеко за уровнем Воплощения. – Кто-то открыл Канал, и теперь сквозь него проникают существа…

– В Первополе? – насторожился Высший.

– Пока лишь на нижний уровень, но и там им не место…

– Кто-то открыл? – Высший пропустил через себя несколько потоков информации. – Здесь нет ничего определенного. Кто открыл Канал? Почему о нем нет данных в Первополе?

– Он либо не родился, либо успел умереть, либо настолько стар, что сведения о нем не сохранились даже в Первополе. – Наблюдатель задумчиво померцал. – Либо все это вместе.

– Разве такое возможно? – Высший углубился в уровень и коснулся его самых древних слоев. Ничего определенного о загадочном злоумышленнике не было и там. – Странно… Чем это нам грозит?

– Все будет зависеть от возможностей неизвестного существа… Те материальные создания, что живут в пространстве под нижним уровнем, почти безвредны. Они питаются крохами энергии и непрерывно воюют между собой. Им не до осмысления устройства высших структур. А вот те, кто приходит по Каналу, опасны. Их давно следовало бы заменить, так же как первых, более умеренными версиями, но Первополе пока против глобальных изменений. Нам придется искать злоумышленника осторожно. Не трогая этих существ.

– Возня. – Высший недовольно отбросил в сторону поток частиц уровня Времени. – Зачем вообще нужны существа?!

– Это известно лишь самому Первополю. – Наблюдатель снова указал на уровень Рождения. – В таком состоянии оно не сможет завершить создание Последнего. А без него… Ты сам знаешь, что будет без него.

– Может случиться непоправимое, – согласился Высший. – Значит, нам следует устранить причину искажения уровня. А причиной, насколько я понимаю, являются те, кто лезет в Канал.

– Но Первополе будет против.

– Мы восполним пробел. Позже, когда родится Последний. Восстановим количественный состав существ, но немного подкорректируем их личные качества. Обычная процедура.

– Если Первополе заметит пробел…

– Не заметит, если ему не доложат. Ты намерен доложить?

– Я – нет. – Наблюдатель выразил Высшему почтение, уплотнив края водородного ореола. – Но в Первополе я вижу предательство слуг. Они собираются помочь существам. Они не хотят, чтобы родился Последний.

– Это я и сам вижу. – Высший раздраженно заслонил свет едва тлеющего красного карлика. Совсем как раздраженное существо срывает ни в чем не повинную травинку. – Хотя даже Первополе не дает мне знания, зачем это понадобилось слугам?! И кто этот нерожденный злодей? Кто настолько вдохновил слуг, что они посмели воспротивиться воле хозяев?!

– Уровень Судеб не содержит ответа, а уровень Воплощения предполагает, что вместе с неизвестным существом им вполне по силам выполнить задуманное.

– Не бывать этому! Последний родится! А те, кто попытается этому помешать, вольются в Первополе и больше никогда не вернутся в прежнее состояние…

* * *

До начала торжеств оставалось пять минут. Дворцовая площадь забита народом. Оцепление едва сдерживало напор толпы, а служба охраны напряженно высматривала подозрительные лица. Таковых наблюдалось более чем достаточно. Восторгом подданные как-то не светились. Для некоторых торжество было событием, и они даже выкрикивали нечто одобрительное, но большинство следили за приготовлениями молча, с угрюмыми выражениями на физиономиях. Преображенский заработал репутацию жесткого правителя, и никто из подданных не питал особо радужных иллюзий. С другой стороны, все они понимали, что выйти из кризиса можно, лишь имея грозного и сурового Великого Князя. Другому с непростой ситуацией в ОВК не справиться. И все же подчиненные Барышева не успокаивались ни на минуту. Кроме того, что среди толпящихся горожан вполне могли найтись самоубийцы, готовые броситься на князя-деспота даже с голыми руками, кто-то мог принести и оружие. А за час до начала торжества разведка доложила, что в Солнечную вполне могли проникнуть диверсанты чинидов. Барышев даже попытался убедить Сергея в нецелесообразности проведения открытых торжеств, но Великий Князь решил ничего не менять.

– Я понимаю, что это усложнит задачу охраны, – Преображенский прицепил на пояс парадного мундира кинжал, – но чему быть, того не миновать…

– Ваша светлость, – озадаченно шепнул из-за спины Горох, – на парад полагается выходить при кортике.

– А это что? – Сергей поправил кинжал.

– Так ведь неуставное оружие. – Адъютант подбросил в руке отвергнутый князем кортик. – Форма одежды нарушается. А вы ж главнокомандующий.

– Вот именно. – Сергей прицелился в Гороха указательным пальцем. – И не тебе определять форму моей одежды.

– Как прикажете, ваша светлость, – лейтенант поклонился. Спорить с князем было бесполезно. – Выйдете к народу хотя бы через парадный подъезд? Или тоже…

– Молчать! – Сергей неожиданно развернулся к Горохову и сверкнул уже знакомым канониру парализующим взглядом. – Или сегодняшний день станет последним днем твоей службы.

Лейтенант опустил потемневший от страха и возмущения взгляд. Как же вырвалась эта злополучная реплика?! Он готов был откусить себе язык! Впрочем, говорить он не мог и без таких сложностей. Причем сейчас князь не дал ему никакой дополнительной вводной, как тогда, на Терции, например, вновь обрести дар речи на борту корабля. «А если он не снимет свой блок и я так и останусь немым?! – запаниковал лейтенант. – Вляпался! Дотрынделся! Идиот! Шут гороховый!»

Наблюдавший за сценой Барышев нервно сглотнул слюну и поспешил к выходу. Вывести почетный караул и начать церемонию предстояло ему…

Точно в назначенное время прозвучали фанфары, грохнули огромные полковые барабаны и грянул Кремлевский оркестр. Увертюра была мощной и впечатляющей настолько, что толпа зрителей застыла, оставив в покое вспотевшее оцепление. Почетный караул вышел на площадь и построился вдоль длинной покрытой коврами лестницы. Вела она на самый центр древней площади, к высокой мраморной трибуне. С нее Великому Князю предстояло произнести присягу ОВК и поклясться в верности принципам Конституции. Затем, по сценарию, он должен был спуститься и принять присягу командующего парадом Барышева, а также всех войск и сил охраны правопорядка ОВК. Все это было, конечно, обычным шоу, но без него инаугурация казалась бы неполноценной.

Сергей ступил на ковровую дорожку и неспешно двинулся к трибуне. Он не видел глаз замерших позади оцепления людей. Он не видел даже их лиц, но чувствовал, что толпу охватывает примерно такой же благоговейный трепет, как и Гороха, как придворных, сталкивавшихся с князем лицом к лицу, как его генералов… Они боялись и боготворили нового правителя. Они не понимали причины охватывающего их странного чувства и потому боялись. Но чувство было отчетливым и сильным – желание упасть на колени, почитать и преклоняться. И потому Преображенского боготворили. Он шел к трибуне, чтобы поклясться, он шел, чтобы спасти. Он был именно тем, кто способен спасти… Он был тем, кто идет…

Оркестр играл так вдохновенно, поступь правителя была настолько уверенной, восторг в душах был так близко к поверхности… Он готов был вырваться наружу в любую секунду, но его приходилось сдерживать, и он накапливался, разрывал душу, просачивался слезами… Женщины беззвучно рыдали, мужчины шептали клятвы пойти за этим человеком куда угодно. И никто не задумывался, почему вдруг угрюмое недоверие и даже недовольство сменилось таким восторженным обожанием. Люди смотрели на князя и заново обретали веру. А причины их не интересовали. Человек, способный одним своим видом внушить столь глубокое уважение и вселить в души подданных настолько безграничную веру, имел право вести людей за собой без лишних объяснений.

Преображенский поднялся на трибуну и обвел площадь внимательным взглядом. Оркестр смолк, снова затрещали барабаны, затем умолкли и они. Над площадью повисла почти абсолютная тишина. Только дыхание тысяч людей и слабый шумовой фон раскинувшегося за стенами Кремля города, все еще плавящегося под знойными лучами раненого солнца, но уже не оглушенного Катастрофой, а восстающего из пепла вместе со своими жителями, вместе с государством, вместе с новым правителем. Так же как те, кто сумел пробиться на площадь, миллионы людей сейчас затихли у персональных, общественных, рабочих телесистем и уличных мониторов.

Сергей смотрел на людей, но видел почему-то не их, а какое-то застывшее море. Живое море… Пока живое… Он вдруг ощутил острый укол тревоги. В душе полыхнул огонь, совсем такой же, как пожар в душе неведомого путника из странных снов. «Пришло время собирать камни, – промелькнуло в глубине сознания. – Я встал на лобном месте, и сейчас свершится то, ради чего мы все собрались. Сейчас…»

Мысль оборвалась. Прямо перед трибуной сквозь древнюю брусчатку площади взметнулся острый, кривой, как гигантский звериный коготь, шип. Он достиг высоты трибуны и неподвижно замер. В диаметре шип был не меньше полутора метров, его гладкая глянцевая поверхность отливала красным, словно он был наполнен кровью. Толпа невольно подалась назад, но она была слишком плотной, и это движение получилось похожим на легкую волну. Спустя пару секунд брусчатка выбросила еще один шип, точно такой же, как первый, но метров на пять левее трибуны, и задние зрители попятились. Прошло еще несколько секунд, и шипы начали вырастать по всей свободной от людей поверхности площади. Толпа словно стряхнула оцепенение и ринулась прочь. Началась давка. Преображенский смотрел на прорастающую дьявольскими шипами площадь и, в отличие от подданных, не мог пошевелиться. Люди начали кричать, взвыли сирены, почетный караул и выстроившиеся для парада подразделения бросились к трибуне. Шипы вырастали уже и там, где недавно толпились зрители. Их стремительный рост напомнил Сергею всплески пятиметровых песчаных фонтанов, из которых впоследствии формировались «тренировочные чудовища» Ван Ли. Народ падал, началась кровавая давка. Солдаты пытались удержать обезумевших людей и направить их между шипами к дальним воротам, но зрители не могли пересилить страх и бежали туда, где пока не было кровавых конусов. Почетный караул почти пробился к трибуне, когда шипы начали раскрываться, словно цветки, и из их красных недр полезли уже знакомые Преображенскому монстры. Они были точно такими, как на компьютерной модели Осокина и песчаных имитациях купца, но теперь это были настоящие, реальные чудовища. Они расползались во все стороны, подминая упавших под свои багровые туши и сбивая с ног тех, кто пытался бежать. Они ползли медленно, но укрыться или убежать от них было невозможно. Их было слишком много.

– Ваша светлость! – На трибуну взбежал Воротов. С ним прорвались еще несколько воинов охраны. – Уходим!

Сергей обернулся. В его глазах словно застыл черный огонь. Он смотрел сквозь полковника так, будто видел сразу весь мир.

– Да, идем, – спокойно произнес он, медленно вынимая из ножен кинжал. – За мной…

В дверях главных покоев к ним присоединились бледные от страха Барышев, Горох и несколько офицеров. Сергей, не оглядываясь, поднялся в свой кабинет и прошел в смежные с ним покои.

– А нам разрешите? – неуверенно спросил Горох, снова обретая дар речи.

– Все вниз, – открывая дверцу потайного лифта, приказал Сергей.

– Тут много, – адъютант вошел в комнату и указал на толпящихся в коридоре людей. – И женщины… даже с детьми…

– Все вниз, – отрешенно повторил Преображенский. – Мы поедем последними.

– Не успеем! – В кабинет протиснулся Воротов. – Противник уже на этаже!

Сергей подошел к дверям и выглянул в коридор. Одна из красных туш вразвалочку поднималась по широкой лестнице.

– Выполнять! – бросил через плечо князь и вышел в коридор. За спиной началось суетливое движение и послышались негромкие команды.

– Ваша светлость, вы бы первым спустились, – посоветовал вставший плечом к плечу с Преображенским Горох.

– Меня им не сожрать, – спокойно ответил Сергей. – Проследи, чтобы ушли все, кто сможет…

В этот момент сквозь пол холла на первом этаже пробился знакомый шип.

– Мать моя! – вскрикнул Горох. – А если они так же прорвутся и в подвал?

– Нет, – уверенно ответил князь. – Туда им не пролезть.

Народ в коридоре уже не толпился, но в секретный подвал спустились далеко не все. Лифт за раз увозил только десять-двенадцать человек.

– Ваша светлость, уходите! – Теперь место Горохова занял Игорь. – Я их задержу.

Первый монстр был уже совсем близко. От него веяло жаром, но двигался он молча. Ни рычания, ни ожидаемого от такой туши тяжелого дыхания не было. Лишь мерная поступь его четырех ног. Сергей невольно взглянул на пол. Ковровая дорожка позади туши обуглилась, но почему-то не горела и не дымилась. Не отвечая Воротову, князь сделал выпад и полоснул кинжалом по одной из протянутых чудовищем лап с длинным крючковатым когтем на конце. Клинок легко отсек конечность, и она глухо стукнула о пол. Враг остановился и, мотая тяжелой бочкой-головой, попятился. При этом, как и прежде, он не издавал никаких звуков.

– А вот так?! – Воодушевленный примером князя, Воротов выхватил из ножен кортик и вонзил его в другую конечность врага. У полковника фокус не получился. Его клинок звякнул о броню чудовища и сломался. Игорь отшвырнул кортик и выхватил из кобуры пистолет. Беглый огонь «зверя» не причинил противнику никакого видимого вреда. Пули рикошетили и впивались в стены.

– Что ж это за напасть?! – Полковник с недоумением взглянул на оружие, а затем перевел взгляд на Преображенского.

– Уходи, Игорь, это дело для меня одного, – посоветовал князь.

– Не осилить вам всех этих тарантулов, – возразил Воротов. – Мы с Горохом тут поблизости подежурим. Устанете – подменим.

– Нет. – Сергей оглянулся. Из другого конца коридора приближались сразу три красные туши. – Уходите, пока я их держу.

– Уйдем, а дальше что? – Полковник покачал головой. – Давайте уж вместе. Все, кто успел сюда добежать, спустились вниз. Лифт свободен…

* * *

В секретном беломраморном зале не было тесно. Спастись удалось лишь горстке придворных и двум десяткам офицеров. Из их числа Сергей сразу же выделил Барышева и пятерых воинов спецназа Каллисто. От группы гражданских, завидев Великого Князя, тут же отделилась княжна Татьяна Гордеева. Она буквально подлетела к Преображенскому и вцепилась ему в плечо.

– Ваша светлость, там осталась мама!

Сергей с трудом высвободил рукав из ее пальцев и коротко взглянул девушке в глаза.

– Там остались все, кроме нас. Постарайтесь успокоиться.

– Вы не имеете права! Вы должны ее спасти!

– Я должен спасти государство, – ответил князь.

– Слова! Высокопарные отговорки! – возмутилась Татьяна. – Выпустите меня, я сама найду княгиню!

– Горох, открой княжне лифт, – равнодушно бросил через плечо Преображенский и обернулся к Барышеву.

Он не видел реакции Татьяны, но это было и необязательно. Нетрудно догадаться, что она никуда не пошла. Багровая от возмущения, она вернулась к плачущим сестрам. «Бездушный… деспот…» – донеслось из угла, где толпились придворные. Голос был легко узнаваем. Все реплики отпускала только возмущенная княжна. Остальные подавленно молчали.

– Что же это… – начал было формулировать вопрос Барышев, но договорить ему помешало очередное происшествие.

Для всех, кроме Сергея, оно было полной неожиданностью. Из стены напротив лифтовых дверей выдвинулся огромный ящик, за ним еще один и еще… Они разложились в виде трех ступенек гигантской, но ведущей лишь в гладкую стену лестницы. Преображенский покосился на ступени, на пульт с «кнопкой» и остановил взгляд на стене с темными силуэтами. Внутреннее чутье подсказывало ему, что время пришло.

Подтверждая его предчувствие, по залу пронесся тонкий, едва слышный звук, и мутная стена начала оплывать, словно свечной воск. Фигуры внутри нее с каждым мгновением проступали все более отчетливо. Сергей шагнул к стене и замер, крепко сжав в руке кинжал.

Да, там, внутри стены, были спрятаны вполне человекоподобные фигуры. Они становились уже различимыми. Два десятка напряженно замерших, подавшихся вперед, будто готовых броситься в атаку, воинов. Серых, покрытых какой-то пылью или… песком. Совсем как те тренировочные фантомы Ван Ли, только не такие крупные и уродливые. Стена стала окончательно прозрачной, и фигуры незаметно переместились непосредственно к ее поверхности. Теперь сомнений не оставалось. Это были люди. Только цвет их кожи почти не отличался от цвета униформы и оружия. Оружия странного, похожего на мечи и алебарды. Песчаные мечи?! Серые лица и костюмы… Все это было удивительно и неправдоподобно. Преображенский напряженно всматривался в лица вмурованных в прозрачную стену. Они были похожи на… похожи на… Мысль забуксовала. Вот этот, почти в центре, похож… на кого? На кого-то до боли знакомого. Словно почувствовав взгляд князя, силуэт едва заметно шевельнулся. Сергей невольно отпрянул и толкнул плечом стоящего позади Гороха. Силуэт в стене покачнулся и сделал полшага в сторону. Преображенский резко обернулся и едва не вскрикнул от неожиданности. Верный адъютант был с ног до головы покрыт серой мерцающей пылью.

– Что это с вами, ваша светлость?! – удивленно воскликнул Горох. Его глаза светились серебром, а кожа лица была подвижной, как серый песок в песочных часах.

Сергей перевел взгляд на прочих офицеров и солдат. Они серебрились так же, как адъютант. Их униформа стала одинаково серой, а лица подернула мелкозернистая пелена, как в плохо настроенном телеприемнике.

– Я тоже? – уточнил у Гороха Преображенский.

– В смысле? – Адъютант догадался посмотреть на окружающих, затем на свою руку и опять поднял взгляд на князя. – Влипли!

Сергей снова бросил взгляд на стену. Никаких фигур в ее толще уже не было. Осталось только серое оружие.

– Помоги! – бросил он Горохову.

Вдвоем они навалились на тяжелую крышку нижней ступени-ящика. Она подалась, а когда им на помощь пришли остальные воины, ящик открылся. Преображенский подозревал, что за товар хранится в коробах, и ничуть не удивился, когда Горох извлек из первого длинный серебристый меч. Оружие было очень похоже на кинжал князя. Сергей снова обернулся к стене. Теперь она была почти такой же, как до трансформации: мутной, мраморной, но без скрытых в толще темных пятен.

– К оружию!

Воины без лишних вопросов разобрали мечи и алебарды, сразу пробуя их на вес. Фехтовать они умели не слишком хорошо, но оружие словно само по себе знало, как наносить удары, и от людей требовалось всего лишь поднять его и удержать.

– Ловкая сабля, – удовлетворенно заметил Горох.

– Что с нашими глазами? Почему все вокруг какое-то серебристое? – обеспокоенно спросил Барышев. – Да и не двигался настолько легко я уже лет двадцать… Странно… хотя мне нравится.

– Ваша светлость, может, гражданских тоже вооружим? – предложил Воротов.

– Вот этим, – Сергей кивнул на оставшиеся в ящике кинжалы.

– Господа… и дамы тоже. – Воротов призывно махнул рукой. – Подойдите!

Придворные не были подернуты серой пеленой, но оружие, вопреки опасениям Сергея, взяли, и никто не выронил его, когда кинжалы словно сами по себе исполнили несколько выпадов.

– Ой, – тихо вскрикнула Татьяна. – Этот ножик как живой! Я за ним не успеваю!

– Спрячьте его пока в ножны, – посоветовал Воротов. – Это оружие предназначено исключительно для уничтожения тех красных монстров.

– Вы хотите сказать, что мы… снова выйдем наверх?!

– А разве вы не собирались отправиться на поиски княгини?

– Я… не знаю…

– Гражданские останутся здесь, – прервал их Сергей. – На них нет брони. Кинжалы послужат им просто оружием самозащиты.

– И самоуспокоения, – негромко добавил Горох.

– Да… – Преображенский взглянул в серебристые глаза Воротова. – Задача – очистить дворец и пробиться к космодрому. С богом, Игорь!

– Вы нас бросите?! – возмутилась княжна Татьяна.

– Здесь вы будете в безопасности, сударыня, – принял удар Горох. – Мы вернемся, как только очистим территорию.

– Я вам не верю! Вы собираетесь улететь!

– Улечу только я, – заверил княжну Преображенский. – Остальные воины будут охранять вас и всех, кто выжил.

– Я пойду с вами! – решительно заявила Татьяна.

– Нет, сударыня. Женщина в рейде – это… – Сергей покачал головой. – Это уже было…

«Молодец, Сергей Палыч! Как отшил эту княжну!» – разрубая чуть ли не пополам очередного красного урода, подумал Горох. Оружие позволяло владельцу действовать почти механически. Оно само, словно стрелка компаса, разворачивалось в сторону ближайшего чудовища, а когда человек приближался к врагу на оптимальную дистанцию, меч заставлял руку двигаться именно так, как это требовалось в данном конкретном случае. Вот сейчас противник попытался ударить Гороха верхними конечностями, и для этого ему пришлось слегка наклониться. Рука адъютанта сама взмыла вверх и обрушила меч на бочку-голову красного чудовища. В результате оно свалилось к ногам победителя и опало, как продырявленный воздушный шар. «А то возомнила себя чуть ли не следующей Великой Княгиней! Нате вам, Таня! Не на того глаз положили!»

– Отходи к тоннелю монорельса, – приказал ему Преображенский.

Горох оглянулся. Князь сражался на десяток метров левее.

– Что башней вертишь?! – долетел справа голос Воротова. – Не слышал, что ли, приказа? Пробиваемся к тоннелю. Он выведет нас как раз к космодрому…

– Троих? А остальные?

– Останутся защищать дворец и граждан. Ими будет командовать Барышев. Вперед, лейтенант!

– Есть!

Горохов принял вправо и, прорубившись сразу через тройной заслон, оказался перед тяжелой дверью в секретный тоннель монорельсовой дороги. Князь был уже здесь, а Воротов прикрывал отход, размахивая алебардой, в нескольких шагах левее.

– Заперто, ваша светлость! А замок тут не электронный, его даже вам не открыть, – озадачился Горох.

– «Зверем»! – коротко приказал Преображенский.

– Броня же, – засомневался адъютант, вынимая из кобуры пистолет.

– Огонь! – отмахнулся князь.

Первая же короткая очередь начисто вышибла крепления замка, а вторая разворотила половину двери. Специальная вязкая броня была рассчитана лишь на лучевое оружие и кинетику. Горох уважительно покивал и сунул пистолет обратно в кобуру.

– Я ж тебе говорил, – догоняя адъютанта, бросил Воротов. – Рано это оружие в музей списали…

– Тут уже вообще не понять, какое оружие куда списывать. – Горох обернулся и указал на развернувшуюся на площади рукопашную схватку. – Скоро, наверное, просто таблички «музей» и «арсенал» местами поменяем, да и все дела.

Мечи рубили кроваво-красных уродов немыслимыми ударами, и вся функция солдат сводилась к тому, чтобы поднести оружие к противнику на убойное расстояние да хорошенько замахнуться. Отряд под началом Барышева пробивался к внешним строениям и стенам Кремля без потерь, но до полной победы было еще далеко. Отовсюду, прямо из земли выползали все новые «тарантулы», и серебристые воины за этим процессом просто не успевали. Они были вынуждены держаться подобием круга, поскольку внутри его прятались найденные наверху уцелевшие люди, не защищенные загадочной серебристой броней. Отряд постепенно выбивался из сил. Бойцы сменяли друг друга, рубили направо и налево, но красных гадов становилось все больше…

– Не продержатся они долго, – огорченно заметил Горох. – Лучше бы нам остаться да помочь.

– Поможем, но не здесь, – ответил ему князь. – Сабельками нам много не накосить. Надо найти что-то более радикальное.

– Такое, как «зверь»?

– Нет. Такое, как «серебряная стрела»…

– Задачка! Где ж нам ее искать?!

– Внутри Рубежа. – Сергей кивнул на видимое в просвете за покореженной дверью золотистое зарево. – Ведь коконы – это его производные.

– Постойте, а разве они не для того образовались, чтобы устроить инкубатор для этих красных уродов?

– Для того, – согласился Сергей. – Только это не последний этап, Горох. Далеко не последний. Но если мы найдем и в зародыше уничтожим то, что станет следующей ступенью в развитии этого существа, тогда и красные уроды, и коконы, и сам Рубеж исчезнут. За ненадобностью.

– Существа? Какого? Выходит, перед нами только частицы какого-то гиганта? И после созревания они еще и воссоединятся? Это что же получится за слоняра? Размером с Галактику?

– Больше. Только он будет существовать не в обычном пространстве, а сразу во всех возможных измерениях. Так что это будет не слон, а, так же образно говоря, левиафан, в чреве которого уместится и пространство, и время, и мы.

– Вот ведь беда! – Горох вздохнул. – Только все равно непонятно. Ну нырнем в Рубеж, ну вынырнем в пространстве, где начинались все предыдущие этапы развития слона-левиафана. А дальше-то что? Как мы остановим следующую примочку? А вдруг это будет, например, заполнение всего космоса высокотемпературной плазмой – как той дармовой энергией – или новая бомбардировка микроновыми, только уже прямо по планетам. Что мы сможем противопоставить этому?

Сергей не ответил. Как раз в эту минуту подошел вагончик, и князь уселся в него первым. Горох и Воротов тоже заняли места под прозрачным колпаком, и вагонетка понеслась к космодрому…

ГЛАВА 8

Февраль 2324 г. Канал

– Этап метаморфозы необратим! – Перворожденный Высший придал мысли существенный заряд энергии. Это было сродни крику. От такого возмущения по уровню Событий прошла заметная волна.

– Один из капсидов поврежден, – ответил Великий. Другие Перворожденные, подтверждая его мысль, сошлись в Круг Совета. Пока неполный, с видимым промежутком – местом для еще не родившегося Последнего. Для придания беседе законодательного статуса Перворожденные охватили все уровни Первополя. В таком положении они решали только особо важные вопросы. – Метаморфы столкнулись с сопротивлением. Они гибнут. Их уже недостаточно для правильной трансформации предсущности. А без нее не сможет состояться соединение либо оно будет неверным, и Последний не станет полноценным Перворожденным. Вспомни Ушедшего.

– В его структуре не хватало целых семи клонов предсущностей! Он рождался в тяжелое время перехода от Изначального поля к нынешнему. Сейчас нам не мешает ничто. Брать в расчет жалких, бессильных существ просто смешно! Как могут они помешать метаморфам?!

– Это странно и непонятно, но факт остается фактом, – на этот раз ответил Мыслящий. – Первополе не знает, какое оружие применили эти люди, но оно эффективно. Метаморфов в поврежденном капсиде уже недостаточно, а скоро их не станет вовсе.

– Направьте в систему поврежденного капсида еще один клон!

– Нельзя, – возразил Посланник. – Оболочка его не пропустит.

– Тогда направьте клон в другой подходящий очаг рождения. Что, на этой планетной системе замкнулся Великий Круг?!

– В этом случае рождение Последнего затянется, – снова вступил в беседу Великий. – Мы потеряем время.

– А у нас с этим уровнем дефицит? – Ирония Высшего разлилась в пространстве потоком серебристой пыли.

– Нерожденный идет к Каналу. Первополе не видит его и не чувствует его мыслей, но те, кто идет с ним, убеждены, что враг намерен проникнуть в измерение Вечности через Канал. Этот путь ведет прямо на уровень Судеб. В самое сердце Первополя.

– Это место не только сердце Первополя, здесь должен начаться завершающий этап рождения Последнего, – добавил Наблюдатель.

– В таком случае нам придется встретить нерожденного прямо в Канале. – Высший решительно сжал трехмерный участок уровня Действий в точку гипермассы.

– У нас нет слуг, они все на уровне Наказания, – напомнил Посланник.

– Я сам встречу врага! – Высший грозно сверкнул центральным воспринимающим полем.

– Нельзя! – возразил Наблюдатель. – Первополе не потерпит такого своеволия! Оно и так недовольно твоим вмешательством в дела существ. Ведь я тебя предупреждал – не трогай людей…

– Ты все-таки сообщил об этом Первополю?

– От него невозможно долго утаивать такое грубое вмешательство. Метаморфы уничтожили гораздо больше существ, чем того требовали условия Рождения. Ты не должен был отдавать им такой радикальный приказ. К тому же нерожденный так и не оказался в числе погибших. Более того, он сумел дать отпор нашим помощникам. Красный клон метаморфов несет ощутимые потери. Твой план провалился…

– У нас достаточно клонов, чтобы уничтожить всю Галактику, а не то что одно белковое существо. Надо просто довести начатое до конца!

– Он вооружен, – возразил Великий.

– Нет оружия, которое было бы эффективно против Перворожденного. Клоны будут сражаться в моем ореоле.

– Я не хотел высказывать это опасение, но, видимо, придется, – нехотя признался Посланник. – Первополе предположило, что мы имеем дело с наследием Изначальных…

– Ерунда! От Изначальных не осталось никаких следов. – Высшему нравилось играть словами. – Или… я чего-то не знаю?!

– Ты родился гораздо позже. – Признаваться Посланнику было явно не по душе. – Времена перехода от Изначального к Первополю помню только я да частично – Великий… На самом деле катастрофа могла и не уничтожить всю информацию и вещество предыдущего мира. Крохи – жалкие крохи! – могли остаться в тайных местах. Мы думали, что их час никогда не настанет, ведь в новой реальности не было никого, кто мог бы ими воспользоваться! Но, видимо, мы ошибались. Нерожденный нашел тайник, в этом нет сомнений. И тайник оказался полон оружия, безотказно действующего против структурных частиц Первополя. Шансы были невелики – один из бесконечности, но Вселенная распорядилась этим шансом вовсе не так, как нам бы хотелось.

– Так, значит, нерожденный опасен и для нас?

– Возможно.

– И все-таки я готов попытаться.

– Это огромный риск. Изначальное поле смертельно опасно.

– Поле? Сначала ты говорил о его крохах.

– Как и частицы Первополя, крохи Изначального поля – компоненты, наделенные всеми свойствами целого. Если нерожденный нанесет удар таким оружием по центру сопряжения твоих структур…

– Я стану Высшим в энной степени? Разлечусь мириадами структурных компонентов?

– К сожалению, нет. Ты просто погибнешь.

– Как это? – Удивление Высшего было искренним. На его личной памяти Перворожденные не гибли еще никогда. Даже Ушедший просто отправился в вечный поиск новых измерений.

– Так же, как любое существо.

– Разве это возможно? Мы каждую секунду произвольно меняем свое сопряжение, перемещаясь по уровням. И зачастую разрываем его во множестве мест. Кто из нас погиб?

– Никто из нас не принимал в центр сопряжения вещество Изначального поля. Для Перворожденных это яд. Его структура противоположна нашей.

– Антиструктура? Я считал ее существование выдумкой.

– Да, создать ее искусственно невозможно. Но у нерожденного есть ее естественные образчики. Берегись, Высший. Если случится непоправимое, мы, конечно, восстановим тебя – после того, как управимся с рождением Последнего, – но это будет уже иной Высший. Твоя личностная матрица вряд ли сохранится. Шутить с Изначальным полем очень опасно.

– Я остановлю нерожденного! – упрямо заявил Высший. – Каким бы мощным ни было изначальное оружие, направляют его руки обычного трехмерного существа. А убить человека так легко…

* * *

«Теперь ты понимаешь, насколько важна твоя миссия?» – пришел мысленный вопрос. Преображенский уже догадался, кто говорил с ним в последнем странном сне. Это был тот самый слуга Высшего, избежавший отправки на уровень Наказания. Тот самый слуга, встретивший путника на заснеженном склоне. Тот самый слуга, который решил уничтожить своих хозяев при помощи того, кто идет. То есть при помощи Сергея. Мысленно беседовать с ним наяву было непривычно, но Сергей и раньше понимал, что условности не так уж важны. Сон или явь – мысленное общение с существом из многомерного пространства Первополя было одинаково реальным.

«Понимаю», – Сергей кивнул, не отрывая взгляда от убегающего под вагонетку монорельса. Он смотрел на выгнутую стеклянную поверхность блистера, но словно на искаженном экране видел хороводы водородных вихрей, энергетических потоков, ярких вспышек, струящихся пылевых течений и чего-то не поддающегося описанию. Все это составляло тела Перворожденных и само Первополе: пангалактический банк информации, а заодно и управляющую систему. Управляющую Галактикой так, как этого хотелось Перворожденным…

«Они Перворожденные, и поле свое они величают Первополем, так откуда же тогда взялись еще и какие-то Изначальные?» – задумчиво поинтересовался Сергей.

«Они действительно Перворожденные, – ответил мысленный собеседник. – Только родились они совсем в другом мире. Глубинные внегалактические измерения Вселенной – это сложнейший лабиринт. Они пришли к нам по его извилистым переходам, но вернуться обратно уже не смогли».

«Они достаточно могущественны, чтобы управлять Первополем, они смогли заменить им то, что было здесь раньше. Почему же они просто не пробьют себе новый путь домой?»

«Для этого им не хватает трех составляющих: во-первых, информации о состоянии каждой частицы Вселенной в каждый момент времени. Только она может обратить необратимое. Лишь осмыслив и просчитав такой момент, можно вернуться к истокам времен. Это огромный объем работы, и, чтобы его осилить, даже такой универсальной вычислительной машине, как Первополе, требуется развить небывалую мощность. Следовательно, Перворожденным необходимо выполнить условие номер два: обеспечить Первополе энергией и достаточным количеством информации. Но это условие можно выполнить, только расширив Первополе до максимума. И здесь возникает третья задача: удержать его в рамках системы, не дать ему от переизбытка разнородной информации погрузиться в хаос…»

«И для этого нужно создать еще одного Перворожденного? Они служат чем-то вроде графитовых стержней в простейшем ядерном реакторе? Регулируют мощность притока информации и энергии?»

«Если упрощать…»

«Так, быть может, лучше всего дать им возможность замкнуть Великий Круг и вернуться восвояси?»

«Они не вернутся. Великий Круг и возвращение в родные измерения – всего лишь мечта. Их мир больше не существует. Он взорвался, дав начало нашей Галактике. Перворожденные – это реликтовые существа из сингулярного мира. Они жили в тяжелом черном мире ядра Галактики – там, где до сих пор сосредоточено девять десятых ее массы. Но процесс расширения и, как следствие, истечения вещества в пространство уже не остановить. Против такого течения не пробиться никому. Даже таким опытным «пловцам», как Перворожденные. Взрыв выбросил их в безбрежный океан Вселенной навсегда. Им некуда возвращаться, да и незачем…»

«А Изначальные? Они жили здесь до… взрыва?»

«Да, они были именно изначальными. Они жили здесь до того, как предыдущая Галактика завершила свое великое центростремительное движение и, повинуясь отрицательному колебанию «радиуса мира», превратилась в ядро гипермассы. Они жили здесь во времена вселенской противофазы. В те времена, когда красное смещение было примером сжатия, а не расширения Вселенной…»

«Времена противофазы… Наверное, это было ужасно давно?»

«Да. Давненько. Десятки миллиардов земных лет назад».

«И что, это нормальная практика? Фаза-противофаза Вселенной, колебания «радиуса мира», галактики то разбегаются, то собираются в кучу, а вещество в них движется то центробежно, то центростремительно… И так каждые сколько-то там миллиардов лет? И в апогее каждого колебания – взрыв, а потом – с нуля?»

«Не обязательно с нуля… Но в большинстве случаев – да».

«А наше оружие? А я? Они называют меня нерожденным, существом вне Первополя. Как могли сохраниться остатки Изначального поля, если Галактика сжалась в точку, а затем снова взорвалась? Разве могло что-либо уцелеть в такой катастрофе?»

«Нет. Уцелеть не могло. Но ты невнимательно слушал и смотрел. Перворожденные сами ответили на этот вопрос. Ты не часть изначального мира. Ты удачная копия одной из его частиц. Один шанс из бесконечности».

«Копия… Как чиниды – копии соплеменников Ван Ли?»

«Ван Ли?»

«Ты будешь утверждать, что это не он приходил в Пещеры Спящих Предков и просил Перворожденных погрузить его в вечный сон? И не с Ван Ли ты говорил, когда они его отвергли?»

«Я думал, что ты не анализируешь эти сны-откровения…»

«Ты ошибался. – Сергей мысленно усмехнулся. – Я не всегда следовал их прямым указаниям или намекам, но запоминал и переосмысливал все подробности. О том, что Катастрофа и сны как-то связаны, я догадался еще до первого полета к Рубежу… или как его называют в «высших сферах» – Каналу?»

«Да, это энергоинформационный Канал… Что еще ты хотел бы узнать?»

«А оружие… Если я – только удачным образом подвернувшаяся копия существа изначального мира, то откуда взялось оружие? Тоже случайные копии? Но ведь в человеке происходят бесконечные рекомбинации генов, и рождение «нерожденного» возможно хотя бы теоретически, а вот изготовить оружие с заданными параметрами… да еще с такими, о которых никто не может помнить даже случайно… Как такое возможно?»

«А где ты нашел это оружие?»

«Как это – где?! Сначала был Ван Ли, затем… секретный подвал Гордеева».

«Вот тебе и ответ».

«Не понимаю».

«Ты уже приехал. Космодром… Лети, куда планировал. Там все поймешь…»

* * *

Корабль лег в дрейф точно в плоскости Рубежа. Это было опасно, ведь новая сеть стала уже довольно плотной. Ближайшие золотистые «нити» толщиной в несколько километров сверкали совсем рядом. Кибер крейсера честно предупредил, что маневр опасен, но умолк, получив команду вывести корабль точно в плоскость сети и зафиксировать его там на максимально возможное время. Как показалось Сергею, умолк он несколько озадаченно. Тем не менее команду киберпилот выполнил.

– Столько золота на черном фоне – безвкусица, – проворчал Горох, отворачиваясь от обзорного экрана. – Расшитый бархатный плащ. Как раз в стиле Конты, не к ночи будет помянут.

– Рано ты его отпеваешь, – заметил Воротов.

– Разве мы его не… того?

– Сергей Павлович вот сомневается.

– Ваша светлость, так я что же, напрасно провалялся четверо суток на помойке?!

– Не ты один, – отмахнулся Преображенский. – А вот и Канал…

– Канал? – Горохов и Воротов одновременно обернулись к экрану.

Золото Рубежа не померкло, не поблекло, а просто исчезло, словно его выключили, как лампу накаливания. Теперь корабль окружала полная, беспросветная темнота абсолютно черного пространства.

– Вот Шредингер бы порадовался, – озадаченно пробормотал Горох. – Вроде не прыгали, а темень, как в гиперпространстве.

– Гиперпространство – всего лишь характеристика особого вида движения, а не пространство как таковое, – возразил Игорь. – Без ворот перехода и достаточного ускорения в него не прыгнуть. Сергей Павлович, где мы?

– В Канале, я же сказал, – спокойно ответил Преображенский. – На половине пути в Первополе…

– Куда? – У Гороха уже кончался запас гримас удивления.

– В энергоинформационное поле, структурный каркас Галактики, вместилище всей энергии и информации, волн и частиц, виртуальных и реальных.

– Ни фига себе! – оценил адъютант. – Скелет близлежащих по космическим меркам областей реальности?

– И сопредельных с ними измерений, – подтвердил князь.

– Полный отбой! – Горох даже помотал головой, словно отбрасывая мысли, мешающие четкому восприятию такой неожиданной информации. – А что мы там, в Первополе, забыли?

– Там и кроется причина всех постигших нас несчастий. Если мы ее найдем…

– Опять? – Адъютант тяжело вздохнул. – Я думал, вы что-то другое придумали. Допустим, мы ее нашли, ну и что?!

– Лейтенант, – оборвал Гороха Воротов, – отставить!

– Что? – не унимался канонир.

– Все. – Полковник показал ему кулак.

– А-а, это. – Адъютант обиженно нахохлился. – Я ж за дело радею! А вы тут дисциплину разводите… Что я, не прав, скажете?! «Пейзаж мира номер три был подозрительно беден красками. Мы были бы рады биться, но биться было не с кем. И вернуться было тоже некуда, поскольку не видно, куда возвращаться…» Как вам такие строки в мемуарах?

– Совсем разболтался. – Воротов сверкнул в сторону Гороха уничтожающим взглядом.

– Виноват, господин полковник! – Адъютант козырнул, не вставая с кресла. – Только ведь я прав. Взгляните. Ни одного ориентира кругом. Вообще ничего. А теперь давайте спросим у кибера, как он собирается выводить крейсер обратно?

– Критику принимаю, – перебил его Преображенский. – Но с этой секунды рекомендую молчать. Понял?

– Так точно, ваша светлость. – Горох немного успокоился. – Нервы сдают. Виноват. Но все-таки… а если мы не вернемся?

– Типун тебе…

– Не надо! – Горох испуганно замахал руками. – Не говорите ничего, Сергей Павлович! Еще сбудется, не дай господь!

– Суеверный ты стал, – разочарованно произнес Преображенский.

– С вами станешь. – Горохов помотал головой. – Все, молчу добровольно.

– Прошу разрешения доложить, – вклинился в их оживленную беседу ровный голос киберпилота. – Обнаружен сигнал идентификации. Сигнал принадлежит научному фрегату «Алферов».

– Черт!

Все трое офицеров бросились к тактическому пульту.

– Они живы! – воскликнул Горох.

– Крейсер, расчет стыковки! – приказал Сергей.

– Расчет произведен. Возможна автоматическая стыковка. Время маневра двенадцать минут.

– Начинай маневр!

– Принято. Начинаю сближение…

…Спустя примерно полчаса Преображенский сидел в каюте капитана фрегата и слушал сбивчивый рассказ господина Самсонова, доктора каких-то там околокосмических наук и заодно научного руководителя экспедиции. Командор Трентон лишь добавлял сугубо специальные детали. Фрегат дрейфовал в Канале уже месяц по корабельному времени. Узнав, что дома прошел почти год, Самсонов едва не свалился под стол. Трентон перенес известие более спокойно. С релятивистскими фокусами ему приходилось сталкиваться не раз и не два. Практически все аварии или чрезвычайные происшествия на прыжковых кораблях так или иначе вызывали временны́е поправки. В основном это были поправки на экстренное торможение или нестандартный выход из прыжка – терялось от суток до недели реального времени. Провал в десять месяцев был довольно необычным явлением, но все-таки командор этому почти не удивился. Гораздо сильнее его огорчили вести о масштабе постигших мир разрушений и о гибели едва ли не всех, кого он знал. Закончив перебирать имена довольно известных на флоте командиров, Трентон удрученно уставился в палубу.

– Володья тоже погиб? – задал он последний вопрос.

– Адмирал Попов не вернулся из рейда. Еще в самом начале детонации зарубежных энергомассивов.

– А мы все это время сидели здесь… Я пытался прыгать, но так и не пробил эту черноту…

– В этом нет вашей вины.

– Мы едва не сошли с ума! – нервно проговорил Самсонов. – Безысходность! Ваша светлость, вы знаете, что такое полная безысходность, абсолютная, как эта окружающая нас чернота? Вы не представляете, как мы рады, что вы прилетели! Теперь-то мы спасены, а буквально вчера едва не вешались от отчаяния. Вы ведь нас… вытащите?

Он с тревогой взглянул на Преображенского. Сергей встретил его взгляд и улыбнулся, уверенно и немного снисходительно. При этом в его глазах появился отблеск серебристой брони. После того как князь и его сопровождающие покинули «капсид» Земли, их оружие умерило сияние, а серая пелена вокруг тел словно бы впиталась в кожу, но не исчезла. Изредка она проглядывала сквозь слизистые рта и белки глаз. Чтобы не пугать ученых, Преображенский старался даже не улыбаться, но сейчас это было просто необходимо. Чтобы внушить уверенность собеседникам, да и взбодриться самому. «Серебряный» взгляд князя, видимо, показался Самсонову достаточно убедительным. Он повеселел и почти успокоился.

– Мне нужно осмотреть фрегат, – поднимаясь, заявил Сергей.

– Извольте. – Трентон тоже вскочил. – Корабль в полном порядке, ваша светлость. Все системы исправны.

– Я хочу осмотреть не только системы. – Князь поманил Самсонова. – Ваши приборы – тоже.

– Конечно, конечно! – Ученый кивнул, почти поклонился и заспешил к выходу. – Прошу за мной, Сергей Павлович! У нас на борту очень много интереснейших, экспериментальнейших разработок! В том числе и самые секретные! О-о, это сверхинтересные прототипы!

Самсонов наверняка не понимал, почему князь вдруг решил обследовать фрегат, вместо того чтобы вывести его в нормальное пространство. С другой стороны, именно такая неторопливость должна была окончательно уверить отчаявшегося ученого в том, что Преображенский знает, где расположен выход из Канала. Так размышлял Трентон. Командора не обманул внезапный интерес князя к устройству и оборудованию корабля. Тому могли быть две причины: князь тянул время, чтобы придумать этот выход, или имел некие планы насчет самого Канала, и ему требовалось уникальное оборудование «Алферова». Причем второе не исключало первого.

– Прототипы? С них и начнем, – произнес князь.

Трентон поджал губы. Да, так оно и было. Преображенский сам застрял в Канале и теперь пытался найти средство, чтобы выбраться. Пожилой командор не считал князя глупым или неопытным юнцом, но все же… Все эти прототипы и высоконаучные приборы были бесполезны. Большая часть их не работала, а те, что работали, не имели никакого отношения к навигации вне реального пространства.

«С другой стороны, каковы были шансы, что мы встретимся в этой дыре? Практически никаких. Тем не менее это произошло. Значит, так было угодно Провидению…» Как большинство капитанов и шкиперов, Трентон был фаталистом.

«Какой была вероятность, что мы встретимся в полной темноте, в безмерном Канале? – размышлял в то же время Преображенский. – Нулевой. Даже меньше. Значит, кто-то нам помог. Кроме слуги Высшего – некому. Выходит, это неспроста. Что можно взять с этого фрегата? Бойцов? Без оружия они бесполезны. Значит, само оружие. Стандартное вооружение исключаем, остаются прототипы. Ведь фрегат полувоенный, и все прототипы на нем – не продвинутые метеорологические зонды, а пушки или что-то подобное…» Преображенский, в отличие от Трентона, был реалистом.

– Вот здесь установлены новейшие приборы раннего обнаружения объектов в прыжке, – неторопливо проводя князя по средней палубе, комментировал Самсонов. – Мы испытывали их перед тем, как поступил приказ идти к Рубежу. А вот это самая первая разработка нашего отдела. Собственно, под нее и был оборудован этот фрегат. Это антипушка. Самое мощное орудие из всех изобретенных человечеством. Правда, мы пока так и не сумели найти для нее подходящий заряд.

– На чем же основана ваша уверенность, что она самая мощная? – усмехнулся Преображенский.

– На многократно проверенных расчетах! Мы давно экспериментировали с виртуальным антивеществом. Нам не хватало простора для испытаний и достаточной напряженности стабилизирующего поля. Одной из задач экспедиции к Рубежу была задача выяснить, не сможет ли материя загадочного тора послужить субстратом заряда или хотя бы тем самым энергетическим стабилизатором для антивещества.

– Стабилизатором, который предотвратит детонацию заряда еще в стволе орудия?

– Вот именно. Антизаряд должен уничтожать противника, а не стрелков, ведь так?

– Желательно. – Князь переглянулся с Трентоном. – Удивительно, что вам позволили тратить деньги на столь эфемерную затею. Как вам удалось убедить комиссию по вооружениям?

– Мы… э-э… это долгая история, ваша светлость. – Самсонов покрылся пунцовыми пятнами. – Вообще-то разработкой и продвижением этого орудия занималась группа профессора Кима. Мы лишь испытывали его на стендах. На виртуальных моделях все получалось… Вот мы и подали заявку. Мы просили четыре миллиона, но получили только два. Так что перерасхода не было, ваша светлость! Ни копеечки!

– А по протоколам комиссии списаны наверняка все четыре, – негромко заметил Трентон. – Обычное дело.

– Надо будет разобраться. – Сергей многообещающе взглянул на ученого. – Впрочем, это относится к проблеме коррупции, а не к научным разработкам. Продолжайте. Профессор Ким передал вам прототип на испытания. Я правильно понял? А почему он сам их не провел?

– Я не знаю. Он сослался на срочный государственный заказ… А после я его не видел. Видимо, он улетел куда-то на Колониальные полигоны.

– И оставил вас наедине с этим загадочным чудом техники. Без заряда и подробной документации. С голой идеей в кармане.

– Я понимаю, что все это выглядит не очень… убедительно, но даже без теоретических выкладок профессора Кима очевидно, что прототип действует! Вернее, пока лишь его виртуальный двойник, но нет причин опасаться, что натуральная пушка поведет себя иначе.

– То есть, если вы получите заряд и стабилизатор, это орудие сможет выстрелить?

– Да, конечно! Э-э… то есть… прямо сразу?

– Да-да, сразу.

– Наверное… Но потребуется развить высокую мощность. Обычным реактором тут не обойтись, придется использовать возможности двигателей. Но в таком случае произойдет серьезный перерасход топлива. А здесь, в пустоте, нет ничего, даже ни одной молекулы водорода. Мы не сможем пополнить топливные запасы.

– А если мы подключим мощности крейсера?

– Тогда конечно. Но… где нам взять заряд? Да и стабилизатор пока не разработан. Мои сотрудники продолжают трудиться над этим вопросом, но в последнее время… Это ужасное состояние, в котором мы оказались…

– Понятно, – остановил его князь. – Кстати, как полное имя профессора, придумавшего прототип?

– Ким, Ван Леонидович… Он не слишком широко известен, ведь все его разработки носят секретный характер…

– Кто бы сомневался, что он неизвестен. – Преображенский усмехнулся каким-то своим мыслям. – Готовьте орудие к испытаниям.

– Готовить? – Глаза у Самсонова полезли на лоб. – Вы привезли компоненты заряда?

– Даже больше. – Сергей бросил взгляд на полуразобранный прототип. – Когда все будет готово – доложить.

Приказ он адресовал Трентону. Тот без особого энтузиазма козырнул и буркнул «есть». В затею с пушкой командор не верил. Несмотря на многозначительные намеки князя и научные обещания Самсонова.

«Ай да Ван Ли, – размышлял Сергей, переходя по стыковочному коридору на свой крейсер. – Ай да секретный профессор…»

Заряд был наверняка уже в орудии. Да не один, а порядочная обойма. Просто «профессор В. Л. Ким» рассчитывал, что это выяснится в определенный момент и сделает это не Самсонов. Потому-то перед «отлетом на Колониальные полигоны» он и разобрал прототип, а коллеге подсунул виртуальную модель «холостой» работы орудия. Впрочем, даже если бы научное любопытство подтолкнуло Самсонова собрать прототип и провести «холостые» испытания вживую, никакого выстрела все равно бы не произошло. Для активации заряда требовался ключ. Преображенский хорошо рассмотрел на станине, чуть ниже управляющей панели прототипа, самое обыкновенное гнездо для необыкновенного ключа: с серым текучим клинком, овальной гардой и затейливо ограненной головкой рукоятки…

* * *

Горох проверил системы и удовлетворенно кивнул. Испытать новейшее орудие Преображенский доверил именно ему.

– Не разучился еще? – спросил Воротов.

– Мастерство не пропьешь, – ответил канонир древней присказкой. – Дайте только цель.

– Подача энергии включена, – доложил коллега Гороха, оператор огневых систем фрегата.

– По местам стоять, – хищно улыбаясь, процедил Горох. – Ну, где тут мишени? Эй, оператор, спишь, что ли?! Оператор! Выбрасывай мишени! Ваше высокоблагородие, не глянете на нижний мостик? Может, он там помер?

– Может быть, – перегнувшись через поручни, пробормотал Воротов. – Командор! Всех наверх!

– Бригада монтажников проходит шлюз, а остальные и так наверху, – недоуменно ответил Трентон. – А в чем дело?

– Поверку личного состава требуется провести. Сдается мне, что недокомплект у нас намечается, – пояснил Игорь и тут же включил наручный коммуникатор. – Ваша светлость, у нас гости.

– Гости? – удивился появившийся на боевом мостике Самсонов. – В каком смысле? Еще корабль?

– Встречаемся у силового отсека, – ответил Преображенский через коммуникатор. Судя по схеме бортового кибермозга, князь был где-то на средней палубе. Завершающим этапом сборки и настройки орудия он руководил лично.

– Горох, уступи кресло командору! – приказал Воротов. – Справитесь с пушкой, Трентон?

– Если она способна выстрелить… – Командор пожал плечами.

– Способна, – заверил полковник. – Держите порт открытым. Враг может появиться перед фрегатом в любую секунду.

– Если он подойдет без опознавательных огней, я его не увижу.

– Положитесь на систему автоматического наведения. – Игорь обернулся к Гороху. – Меч далеко?

– Так вот он, – канонир выудил из-под кресла серебристый клинок. – Что, опять «тарантулы»?

– А как ты еще объяснишь эту тишину?

Горох изумленно приоткрыл рот и прислушался. Еще пару минут назад нижний мостик и коридоры корабля были наполнены оживленными репликами и гомоном, а теперь повсюду царила почти мертвая тишина. Ее нарушал только едва слышный электронно-механический гул корабельных систем.

– Кто-то… проник на корабль?! – ужаснулся Самсонов. – Но как?! Кто?!

– Бред, – Трентон помотал головой. – За бортом абсолютная пустота. Да и шлюзы открываются лишь изнутри. В них нет наружных ручек и замочных скважин!

– После доспорим. – Полковник торопливо расчехлил алебарду и щелкнул креплениями на древке. Оно тут же сложилась вдвое. Теперь оружие походило на двусторонний боевой топорик, вполне подходящий по размеру для боя в замкнутом пространстве. – Горох, держишь мостик! И смотри у меня!

– Есть!

Глядя на серьезные лица офицеров, командор Трентон засомневался. Эти сухопутные вояки явно знали нечто такое, что было пока недоступно отставшему от жизни экипажу фрегата.

– У вас странное оружие, – заметил он, обращаясь к Гороху. – Не похоже на стандартное абордажное, но и не полевое. Давно наши войска перешли от тактики огневого боестолкновения к рукопашным схваткам?

– Сегодня с утра, – охотно ответил лейтенант. – Да вы еще увидите.

– Что?

– Все, – подражая манере Воротова, нахально ответил канонир. – Чуть позже. А пока следите за поляной, ваше благородие…

…Первые метаморфы появились прямо из переборки реакторного отсека. Они не были похожи на красных бочкоголовых уродов, но тоже не внушали никаких приятных чувств. Приплюснутые золотистые тела со множеством постоянно меняющих длину конечностей. Чем-то они напоминали медуз, но казались более плотными. И эту иллюзию не мог разрушить даже тот факт, что они свободно проходили сквозь палубу и переборки.

Сергей принял боевую стойку и предупреждающе взмахнул кинжалом. Коридор был нешироким, в его просвете умещались только три «медузы». Они плыли на разной высоте от палубы щупальцами вперед. Эти тонкие острые конечности из неизвестного вещества то и дело резко удлинялись, едва не вонзаясь в тело князя. Поначалу Преображенский довольно ловко уходил от этих выпадов, но чем ближе подплывали метаморфы, тем ему становилось сложнее. Враги все увеличивали темп, и скоро несколько выпадов почти достигли цели. Серая пленка брони тут же проступила наружу и окутала князя. Теперь «медузы» не могли причинить ему вреда, но продолжали упрямо надвигаться. Сергей рассек одну из них мощным ударом, и тело метаморфа опало почти так же, как это происходило с телами его собратьев на Земле.

– Почти весь экипаж подчистили! – присоединяясь к Преображенскому, сообщил Воротов. – Какая будет боевая задача?

– Продержаться, – коротким выпадом отгоняя метаморфа, ответил Сергей.

– До каких пор?

– Пока не появится конвой…

– Конвой?

– Эти твари хотят нас отвлечь. По Каналу к нашему пространству движется новая напасть.

– То самое, что вы хотели найти?

– Именно так.

– Само идет в руки? Это удачно.

– Согласен, только как бы его не пропустить…

– Не пропустим! – Воротов двумя взмахами рассек третьего врага. – Отходите к рубке, я прикрою.

Медленно, боком, словно два краба, держась при этом спиной к спине, они добрались до верхнего мостика. Воротов рубанул по очередному врагу и объявил:

– Сотый!

– Горох! – позвал Преображенский, обводя взглядом мостик. Он был завален бесформенными оплывшими тушками тускло-золотистого цвета. Разрубленные канониром раньше прочих метаморфы словно бы потихоньку плавились и впитывались прямо в палубу. – Справляешься?

– Как вентилятор кручусь! Откуда их столько? Чуть профессора не сожрали!

– За пространством следишь?

– Я слежу, – пригибаясь, чтобы не попасть под довольно близкие удары гороховского меча, ответил Трентон. – Там что-то есть, ваша светлость! Я не понимаю, что это! Если честно, я его даже не вижу, но готов заключить любое пари! Оно там! Но только не на прямой наводке, а повсюду. Мы словно бы внутри его…

– Так чего же вы ждете, командор?! – Князь двумя ударами отбросил пару насевших метаморфов. – Огонь!

– В… никуда? – Трентон положил руки на пульт.

– В это «нечто»!

– Но ведь нет никаких определенных ориентиров!

– Наша задача – выстрелить, а уж в нужное русло энергию нашего заряда направит тот, кому это по силам.

– Провидение?

– Возможно. – Преображенский ободряюще улыбнулся. – Не промажем, командор, не волнуйтесь…

Командор неуверенно нажал кнопку активации орудия, и освещение на секунду померкло. Погасли экраны, перезагрузились электронные блоки. По кораблю тут же разлетелся сигнал, возвещающий об активации аварийной системы энергоснабжения.

– Надо же, – негромко удивился Трентон, – выстрелило.

– Попали?! – Сергей бросил быстрый взгляд на восстановившееся изображение.

– Не знаю, но… там звезды, ваша светлость! Огромный участок полон звезд!

– Вы уверены? – Под вражеским натиском Сергей уже отступил к самому пульту, но метаморфы вдруг почему-то остановились.

– В этих вещах я разбираюсь, – возбужденно заверил Трентон. – Разрешите рассчитать прыжок?

– Тараканы расползаются! – гаркнул с другой стороны пульта Горох.

– Прыгаем! – приказал Сергей.

Командор тотчас включил синхронную тягу, и сцепка из крейсера и фрегата рванулась навстречу звездам.

– Черт! – растерянно оглядываясь, воскликнул Воротов. – Чудища эти как будто впитались в палубу!

– А может, это были миражи? – озадачился канонир, бросая меч прямо на пол.

– Где же тогда экипаж? – Полковник тоже устало опустил боевой топор и утер со лба серебристый пот. – Нет, тут дело похлеще миражей… Так, Сергей Павлович?

– Так, – подтвердил князь. – И вы рано радуетесь. Как ни странно это звучит, мы попали точно в цель. Новый кошмар, надвигавшийся на наш мир, был не эскадрильей микроновых и не сплошным энергополем. Это была как раз та самая абсолютная пустота… Наш выстрел, по сути, булавочный укол для объекта, занимающего немыслимые объемы сразу в бесконечном количестве пространств, оказался не по вкусу Каналу и, как следствие, Первополю. Мы лишь немного повредили последний компонент уровня Рождения, но этого вполне достаточно, чтобы программа дала сбой. Высший нам этого не простит…

– Высший – это кто? – заинтересовался неугомонный Горох.

– Враг, – коротко ответил Преображенский. – Трентон, мы сможем выйти из прыжка и сразу же прыгнуть снова?

– Боюсь, что на выстрел мы потратили слишком много энергии. Тяжелого топлива у нас почти нет, только в реакторе резервной энергосистемы. А накопление водорода в уловителях очень долгая история. Достаточное количество трития конвертеры выработают не раньше чем через двое-трое суток… Да и то если на это хватит резервной энергии.

– И снова все упирается в уран, – глубокомысленно заметил Горох. – Придется развинтить все «шайбы» и добыть плутоний из их боеголовок.

– Лучше бы нам сразу откуда-нибудь добыть тритий, – возразил ему Воротов. – Или чистую энергию.

– Ты думаешь, что мы… – Преображенский вывел на экран запись. – Трентон, стоп машина!

– В чем дело? – удивился командор.

– Мы прыгнули не туда, – негромко пояснил князь. – Вы узнали хоть одно созвездие, перед тем как прыгать?

– Нет, но я решил, что…

– Мы промазали, Трентон. Мы пробили Канал по другую сторону Рубежа. Это пространство чинидов…

* * *

Генерал Барышев опустил меч и обвел взглядом поле сражения. Красных чудовищ почти не осталось. Их оплывшие трупы покрывали площадь ровным слоем и, похоже, постепенно… впитывались – иначе не назовешь – прямо в брусчатку! Два или три монстра пятились к одной из старинных башен внутреннего Кремля, но это уже не имело значения. Подкрепление из-под земли больше не выползало. Барышев жестом подозвал одного из офицеров своего «серебристого» отряда.

– Все целы?

– Мы-то целы, а вот остальные… Отделение Лазарева выходило за пределы дворца. Там еще полно чудовищ и почти нет людей. Ребята прошли до площади Пятой Победы. Картина повсюду та же. Все, кто не спрятался в подвалы, погибли.

– Получается, мы единственное боеспособное подразделение во всей столице?

– Боюсь, и на всей Земле тоже, – кивнул офицер.

Барышев не смотрел на него прямо, но даже боковым зрением уловил, что кивок у воина получился каким-то чересчур размашистым, словно он хотел ударить лбом невидимого противника. Впрочем, генерал не успел этому действительно удивиться. Офицер повалился к его ногам, забрызгивая мостовую кровью. Вытекала она из огромной сквозной дыры в голове воина.

Барышев резко обернулся и автоматически поднял меч.

– Туше! – наводя на генерала «хеклер», заявил… князь Бородач. – Я всегда говорил, что лучшее оружие для фехтования – огнестрельное.

Барышев от удивления лишился дара речи. Это был, вне всякого сомнения, князь Василий. Его лицо стало немного асимметричным, вся левая половина покрыта регенеративной пленкой, левая рука князя плохо действовала, он немного прихрамывал, но все это абсолютно не мешало идентификации. Бородач выжил! И это при том, что во время нападения воротовского спецназа на разведцентр в трех метрах над его головой взорвались серьезные запасы энергии. По возвращении из рейда на Суллу Преображенский намекал, что сомневается в гибели Конты, но он ничего не говорил о Василии. Вернее, говорил, что оба врага попали в одну ловушку и что за секунду до взрыва они укрылись в неглубоком подземелье… Генерал мысленно обозвал себя всеми последними словами. Как же можно было так опростоволоситься?! Не суметь сопоставить два и два! Если мог уцелеть Конта, почему не выжить Бородачу? Ведь они были в том подземелье вместе!

– Вы рискуете, князь. – Барышев опустил меч. – На территории ОВК вы объявлены вне закона.

– На территории чего? – Василий криво улыбнулся. – Вот этого двора? Или города? Я не знаю, что такое ОВК, генерал. Такого государственного образования больше не существует.

– Вы ошибаетесь. Великий Князь Преображенский…

– Трус и подлец! – заорал Бородач. – Ваш Преображенский ничтожество! Он бежал с поля боя! Он бросил вас и ваше лопнувшее ОВК на произвол судьбы! Здесь гибнут сотни тысяч, а где ваш Великий Князь?! В дальнем космосе? Отсиживается подальше от эпицентра неприятностей? Вы считаете это поступком, достойным главы государства?

– Князь выполняет особую миссию!

– Да-а, конечно! – Василия просто трясло от негодования. – Особую миссию! Он ведь такой крутой! На все опасные дела ходит исключительно собственной персоной! Когда, интересно узнать, он правит вашим ОВК? В перерывах между рейдами, пирушками и плотскими утехами?!

– Есть вещи, которые нельзя передоверять…

– Оставьте это, Барышев! Есть неумение руководить! Если вы действительно грамотный правитель, ваши исполнители будут работать безупречно!

Генералу казалось, что с губ Бородача вот-вот закапает ядовитая слюна, настолько он был зол. Как бы подтверждая высказывания князя, за его спиной выстроилось не меньше роты бойцов в форме европейского десанта и с такими же «хеклерами» в руках. Откуда они добыли столько дорогущих стволов, догадаться было нетрудно. По правую руку от Бородача, с весьма независимым и даже гордым видом, встала княжна Татьяна. Вряд ли она знала коды доступа в арсенал, но ведь она была княжной и могла приказать какому-нибудь тугодуму-офицеру… В любом случае факт был налицо: княжна Татьяна Гордеева, европейский десант и князь Василий Бородач стояли посреди Кремля, и стратегически их положение было более выгодным, чем у рассеянных по площади и прилегающим территориям воинов Барышева. Рота с «хеклерами» против вооруженного мечами взвода, и наверняка еще не меньше батальона где-то во внутренних покоях. Рейд Преображенского на Суллу в сравнении с таким ответным ударом выглядел очень и очень бледно. Князь Бородач этот раунд выиграл…

– Вы тоже неплохой исполнитель, генерал. – Василий немного успокоился. – Предлагаю вам продолжить службу в той же должности, но уже в моем Едином Княжестве.

– Сожалею, но вы не можете претендовать на высший трон. – Барышев не сводил глаз с тяжелого черного «хеклеровского» зрачка. – Вас не назначили преемником, и вы не являетесь членом семьи…

– Ошибаешься. – Бородач громко рассмеялся. – Я как раз всем членам член! Начнем с того, что я этому твоему Преображенскому шурин! А кончим княгиней Татьяной!

– Княгиней?

– Конечно! Теперь она моя супруга, княгиня Татьяна Бородач! Как тебе такие полномочия? Могу я претендовать на трон?

– Это лишь ваши слова.

– Ты мне надоел. – Бородач повернулся к генералу спиной. – Таня, надо действительно все это как-то обставить…

– Мы можем устроить венчание перед телекамерами всех инфоканалов, а после я объясню, кто освободил меня из заточения и победил всех этих ужасных чудовищ… – Татьяна покосилась на Барышева. – Серебристых мечей у нас еще два ящика. Антураж будет вполне убедительный.

– Верная мысль. – Василий усмехнулся. – Только ты сначала объяснишь, что к чему, а после мы обвенчаемся…

– Надуть меня захотел?! – Татьяна зло прищурилась и совсем не по-княжески сложила кукиш. – Если ты станешь героем-освободителем, то тебе не понадобится никакое родство с великокняжеской фамилией! Венчание, а уж после все остальные фокусы!

– Слово женщины – закон! – Бородач расхохотался еще сильнее. Почти до истерических всхлипываний. – Хороша… княгиня… Бородач.

Он помотал головой и, утирая слезу из здорового глаза, двинулся внутрь дворца.

– Ваша светлость, а что делать с генералом и остальными… серыми? – поинтересовался командир десанта.

– А-а… – Бородач даже не обернулся. Он лишь неопределенно махнул рукой.

Над площадью тотчас засвистели пули. Серая броня защищала только от когтей монстров, а фехтовать против винтовок…

Князь Василий остановился и бросил взгляд на упавшего навзничь Барышева.

– Вообще-то, капитан, я не это имел в виду. – Бородач перевел строгий взгляд на десантника.

– Виноват, – обомлел офицер.

– Уточняйте в следующий раз такие радикальные приказы. – Василий ухмыльнулся. – А сейчас соберите холодное оружие. Оно может еще пригодиться…

* * *

Резиденция нового Тирана на Торбане абсолютно не походила на великолепный дворцовый ансамбль в столице Чин. Но прежняя столица погибла в пламени Великой Цепной реакции, и сравнивать теперь было не с чем. Да и некому. Приближенные нового Тирана привыкли к походным жилищам, и едва ли десятая часть новоявленных придворных хоть раз в жизни бывала при настоящем дворе. Ергелан, конечно, помнил побольше своих советников и стратегов, но и ему легкие военные шатры были более по душе, чем громадные каменные здания. Вот и сейчас он сидел на груде подушек посреди шатра и зачарованно наблюдал, как гость смакует напиток «та». Рецепт этого отвара был настолько древним, что никто не помнил, обходились люди чем-то другим или они пили «та», еще держа в руках каменные топоры.

Двое главных советников Тирана подавленно молчали, сидя ближе к выходу из шатра. То, что рассказал гость Великого Ергелана, было невероятным. Но советники, так же как их правитель, верили этому человеку. Ну, или почти верили. Советник Конта верил именно «почти». Он всеми шестью чувствами ощущал, что гость говорит правду, но эта правда была ему абсолютно невыгодна. Она разрушала все, что он создавал с таким трудом. Разрушала всю его тайную империю, перечеркивала всю секретную схему разведки и весь план диверсионной войны.

Конта на секунду зажмурился и помотал головой, пытаясь отогнать навязчивое наваждение. Картина объемной проекции, волшебным образом возникшей по желанию гостя посреди шатра, была впечатляющей. Забыть ее было нелегко. А еще труднее было понять, как могла она возникнуть без проектора. Гость всего лишь нажал на крупный рубин своего перстня, и под сводом шатра появилась картина ужасной планетарной катастрофы. Когда гость рассказывал о постигшем мир несчастье, внутри объемного изображения менялись сцены. То бежали мирные жители, то сражались сбитые с толку войска. Рушились дворцы, горели леса и высыхали водоемы… Этому фокусу можно было и не верить, но внутренний голос твердил с упорством помешанного, что все рассказанное гостем – чистая правда. А когда перстень показал Великого Сунджу: высокого, божественно красивого и властного, Конта не смог удержаться от благоговейного поклона. Теперь он обзывал себя малодушным идиотом и пытался убедить внутреннее «я» в том, что все это ловкое мошенничество, новейшее изобретение технократов, которые и подослали гостя. Самобичевание помогало только-только, чтобы снова не впасть в религиозный транс. Гость обладал невиданным даром внушения. Он сплетал слова в причудливые кружева, и они завораживали, словно заклинания. А еще Конта никак не мог найти в рассказе гостя хоть какой-то изъян. Он говорил так, словно действительно видел мир Сунджи своими глазами, словно это был его родной мир… Но самое ужасное заключалось в том, что волшебный, загадочный перстень на пальце гостя был именно таким, каким священные свитки описывали знаменитый Перстень Тирана. Вещь, некогда принадлежавшую самому Сундже! Вещь, обладателю которой не имеет права отказать никто. Никогда и ни в чем! Вещь, обладателю которой должны подчиняться даже смертные Тираны! Конта долго пытался найти в перстне хоть одно отличие от подробнейших, скрупулезнейших описаний всех его особых примет, но не нашел ничего подобного. Несомненно, это был Перстень Тирана. А значит, гость имел право приказать даже самому Ергелану. Что же тут говорить о Конте?

– Этот напиток все так же прекрасен, – гость многозначительно взглянул на Тирана, – а традиции гостеприимства незыблемы. Да и в остальном, несмотря на трудные времена, я не вижу упущений. Тирания восстает из пепла. Она по-прежнему сильна. Вы грамотный и умный правитель, Ергелан.

– Благодарю, господин, – Ергелан едва заметно поклонился.

– Надеюсь, в остальном вы проявите не меньшее благоразумие и поступите именно так, как я вам советую.

– Да, господин…

– Я вижу, один из ваших подданных со мной не согласен. – Гость неожиданно повернулся к Конте. – Какие сомнения гложут тебя, советник?

– Вы требуете заключить мир с землянами, – осмелел Конта, – но это невозможно! Они наши злейшие враги. И не имеет значения, угрожает ли нам общий противник. Если он непобедим, незачем вступать с ним в борьбу. А раз так – незачем и объединяться!

– Твоими устами говорит ущемленное самолюбие, – спокойно ответил гость. – От людей не требуется победить врага. Они должны просто выжить. А для этого им следует держаться вместе.

– Земляне подлежат уничтожению! Они не люди, а подлые и заносчивые… существа! Если уж так необходимо соединить усилия, давайте окажем милость технократам.

– Это не милость, Конта, – мягко возразил гость. – Это последний шанс. И для чинидов, и для технократов, и для землян. Если вы его не используете, людей просто не станет. Как не стало их во время предыдущего Рождения Демона.

– Вас тоже не стало?! – Конта вскочил на ноги. – Почему же мы с вами разговариваем?! Каким чудесным образом вы сумели спастись? Все ваши доказательства – лишь слова. Ни одного материального свидетельства, кроме какого-то там перстня якобы самого Сунджи! Это перстень помог вам выжить в катастрофе, вызванной рождением Демона? Или вы и есть тот Демон?!

– Конта! – крикнул Ергелан. – Что на тебя нашло?! Повелеваю тебе замолчать!

– Прошу прощения, Великий Тиран, – советник низко поклонился, но, выпрямившись, снова сверкнул гневным взглядом, – но этот гость пытается нас обмануть!

– Да как ты смеешь?! – Тиран весь напружинился, словно собираясь броситься на советника. – Вон отсюда, недостойный выродок!

Конта стиснул зубы и стрелой вылетел из шатра.

– Простите его скудоумие, господин, – удрученно произнес Ергелан. – Тяготы войны помутили рассудок советника. Я прикажу его арестовать и поместить в шахты. Там у него будет достаточно времени, чтобы прийти в себя и подумать о вечном.

– Это будет излишним. – Гость снисходительно улыбнулся. – Лучше дайте ему задание по специальности. Он большой мастер разведки? Пусть проверит сектор звездного скопления Драмала. Вне нашего пространства этот сектор частично проецируется на уровень Рождения. Когда начнется последний этап формирования нового Демона, вокруг Драмалы наверняка будет происходить что-нибудь необычное. Конта увидит это первым и сразу же доложит вам.

– Я так и поступлю. Только… что я должен буду сделать, когда придет такой доклад?

– Я вам скажу. – Гость улыбнулся и встал. – Но до этого мне надо побывать на Ромме. У вас есть быстроходные корабли?

– У нас есть трофейные рейдеры землян.

– О нет, – скромно запротестовал Ван Ли. – Ими пусть пользуются разведчики. Например, тот же Конта. Меня устроит что-нибудь попроще…

ГЛАВА 9

Февраль 2324 г. Первополе – ОВК

– Сама по себе ошибка неопасна, но здесь мы можем встретить значительные силы противника, – рассуждал Воротов, глядя на обзорный экран.

– Я бы не стал так тревожиться, господин полковник, – хмуро возразил Трентон. – Пространство огромно. Навигатор вашего крейсера утверждает, что мы находимся очень далеко от караванных путей и уцелевших планет Тирании. Какова вероятность встретить серьезную флотскую группу? Даже просто патруль… Нет, нам решительно ничто не угрожает. Двое суток дрейфа, и накопители будут полны водорода, а конвертеры – трития. Мы прыгнем, и все опасения останутся позади.

– Куда мы прыгнем, командор? Сквозь Рубеж? Сквозь него нельзя пройти в гиперпространстве. А это означает, что сначала нам придется, например, выстрелить из антипушки. А для нее энергии требуется не меньше, чем для двигателей. То есть придется накапливать водород еще двое суток. Что получится, если сложить два и два и разделить на два?

– Три, – подсказал Горох. – Как ни крути, а застряли мы надолго. Может, махнем на Ромму? Перетолкуем с технократами. Пообещаем им чего-нибудь и попросим отбуксировать нас домой.

– Они даже разговаривать с нами не станут, – ответил Воротов. – К тому же до Роммы тоже придется прыгать.

Преображенский сидел в кресле канонира, чуточку в стороне от командирского пульта и в дискуссии не участвовал. Казалось, что он глубоко задумался.

– Ой! – донеслось с нижнего, ходового мостика.

В связи с жестким дефицитом личного состава обязанности оператора связи и контролера ходовых систем исполнял профессор Самсонов. Он уже немного отошел от пережитого во время атаки метаморфов ужаса и больше не падал в обморок при каждом удобном случае.

– Что у вас, академик? – спросил Горох, перегибаясь через перила балкончика боевого мостика.

– Гиперскан… э-э… тут какие-то фигурки…

– Фигульки?! – Лейтенант в три прыжка сбежал по лесенке вниз и прильнул к монитору. – О, блин! Ваша светлость!

Заорал он так, словно на сцепку кораблей несся метеоритный рой и не было никакой возможности от него увернуться.

Преображенский вышел из состояния глубокой задумчивости и приблизился к перилам.

– Что там?

– Быть мне последним ефрейтором, если это не «Огненный шторм»!

– «Шторм»? – Сергей удивленно взглянул на Воротова. Тот лишь пожал плечами.

– Ей-богу, Сергей Павлович! Тринадцать машин! Это точно наши рейдеры! Да что же я, свои корыта не узнаю, что ли?!

– По компьютерной модели?

– Так ведь и компьютер их идентифицировал!

– Тогда… – Сергей взглянул на Трентона. – К бою!

– Так ведь… – Горох выпрямился и запрокинул голову, глядя на князя. – Это же… а-а… дошло!

Он пулей взлетел обратно на боевой мостик и плюхнулся в законное кресло корректировщика огневых систем.

– Не имея возможности маневрировать, мы бессильны. Для них мы просто мишень, – высказал опасение Трентон.

– Будем драться, – отрезал Сергей. – Это разведчики Конты. Летать на трофейных кораблях как раз в их стиле. Уйти нам не удастся, а сдаваться не имеет смысла. Они пленных не берут.

– И мы не будем! – наводя орудия, пробурчал Горох. – Огневые системы активированы!

– На сколько залпов рассчитываешь?

– Буду бить аккуратно и на оптимальной мощности… Это, конечно, ювелирная работа, но слабые места рейдеров я знаю. В десять-двенадцать импульсов на один корпус уложусь… Эх, нам бы пару «шайб»! Загнали бы их прямо в центр строя, да и дело с концом!

– Все ядерные снаряды разобраны. Их плутоний давно уже питает корабельную электросеть, – вздохнул Воротов. – Да-а, что-то мы не продумали этот вопрос. Хоть одну торпеду надо было оставить.

– Есть захват целей! Разрешите открыть огонь?!

– Отставить, – вдруг приказал Преображенский. – Жди.

– Чего ждать-то? – Лейтенант удивленно взглянул на князя.

Сергей ему не ответил.

– Самсонов, установите связь с флагманом эскадры, – крикнул он профессору.

– Связь? – Самсонов засуетился. – Да-да, конечно… связь… это…

– Сенсор справа, красный, с пиктограммой антенны, – подсказал Воротов. Он начинал понимать, что задумал князь. – Нажмите дважды, чтобы картинка пошла сразу на наш экран.

На связь вышел сам советник Конта. Он лично вел группу трофейных рейдеров.

– Далеко собрались, советник? – спросил Преображенский.

– Не могу поверить! Какая неожиданная встреча! – фальшиво удивился Конта. – Правитель Великий Князь Преображенский! Вы снова нарушили границу?

– Как видите, советник.

– В таком случае я имею полное моральное право вас атаковать…

– Имеете, – согласился Сергей. – Только вам сейчас не до атаки, посол. Вы оказались в очень неприятном положении.

– Да? – Конта рассмеялся. – А мне почему-то кажется, что все обстоит как раз наоборот. Тринадцать рейдеров против вашего… м-м… прямо скажем, странного двойного корабля, это положение неприятно исключительно для вас, правитель.

– Вы заблуждаетесь, советник, – спокойно возразил Сергей.

– А вы забываетесь! – поспешно ответил Конта. – Вы забываете, что у нас есть серебряные стрелы!

– Датчики уловили наводящий луч! – негромко доложил Горох. – Они собираются влепить нам в борт ядерную торпеду!

– Не спешите с выводами, Конта, – заявил князь, незаметным жестом приказывая лейтенанту молчать. – Лучше оглянитесь…

– В каком смысле? – Конта невольно покосился куда-то за пределы видимого в экране пространства рубки. – Пилот, в чем дело?

– Они молчат, правитель Конта… – прошептал невидимый землянам пилот. – Все молчат!

– Преображенский! – взревел Конта. – Ты это сделал?!

– Нет, советник. Взгляни на звезды левее по курсу.

– Левее… Но… там нет никаких звезд! Только темнота… Что это, Преображенский?! Что это за фокусы?!

– Стыкуйся с нами, Конта, и тогда ты, возможно, уцелеешь.

– Нет!

– Тогда скоро тебя постигнет участь остальных. – Сергей обернулся к Воротову. – Пусть оператор передаст запись наших внутренних телекамер. Например, получасовой давности.

Самсонов возился с таким сложным поручением целую минуту, но в конце концов запись пошла в эфир. Корабли эскадры к тому времени приблизились на минимальную дистанцию.

– Что это за существа?! – вновь появляясь на экране, взвизгнул Конта. – Они выползают из этой черноты? Они проникли и на мои корабли тоже? Это демоны?

– Не важно, кто они. Важно, что у нас есть против них оружие. А у тебя его нет.

– Я не верю тебе! Что ты хочешь? Ты же не будешь утверждать, что решил спасти меня из простого человеколюбия?!

– Об этом мы поговорим на борту моего фрегата, – отрезал Сергей. – Стыкуйся, пока не поздно.

– Пилот! – Голос Конты задрожал. – Расчет стыковки!

– Программа запущена, – доложил по-прежнему невидимый пилот.

– Стрелок, закрыть пусковые! Стрелок! Где этот…

– Все, приплыли, – шепнул Горох.

Советник Конта резко повернулся к экрану спиной и завопил от ужаса. На мостик рейдера «Шторм» вплыли сразу три светящихся метаморфа. Они были не красными и не золотистыми, а пронзительно синими, вытянутыми, словно призрачные кальмары, но сути это не меняло. Конта резко отскочил назад, и его спина заняла весь экран. Прошло около минуты, и картинка на экране начала проясняться. Сначала исчезли крупные мерцающие полосы увеличенной объективом вышивки на балахоне советника, затем истончилась и стала прозрачной ткань. Земляне приготовились увидеть жуткую картину растворяющихся прямо в воздухе внутренних органов и скелета, но тело Конты к тому моменту уже стало похожим на стеклянный стакан с водой. Перед объективом плавали какие-то прозрачные разводы, словно от медленно растворяющегося в воде сахара. Прошла еще минута, и на обзорном экране остался лишь колышущийся синий фон. «Кальмар» переваривал обед…

– Все к стыковочному шлюзу, – обнажая кинжал, приказал Преображенский. – Теперь у нас есть топливо…

– Ловко, – поднимая с палубы недавно брошенный меч, произнес Горох. – Топливо, рейдер и в нагрузку новая партия уродов.

– Клонов, – исправил его Сергей. – Нашего заклятого друга сожрал новый клон метаморфов. Существ, подготавливающих пространство и планеты к Рождению очередного хранителя Первополя.

– Ну, клон так клон. – Горох положил меч на плечо, словно лопату или простую палку. – Один хрен – не люди…

* * *

Последний уже знал свое имя. Он еще не был тем, кто хранит инфополе, он еще не был Перворожденным, но сознание его просыпалось. Оно соединялось из мельчайших элементов, разбросанных по тысячам тысяч пространств, времен и состояний материи. Оно впитывалось сквозь поры энергоинформационных каналов и сочилось по желобам потоков времени. Сознание Последнего пока было дискретным, он не мог определенно сказать, кто он, но уже узнавал свое имя. И чувствовал, что это имя произносит некто такой же, как он. Вернее, такой, каким он станет очень скоро. Когда миры и времена пронзит невидимый черный поток последнего этапа Рождения. Очень скоро…

Высший окутал собой точку сопряжения не родившегося пока Последнего. На нее уже замыкалось девяносто процентов необходимых структур. Это были и почти все полагающиеся клоны метаморфов, и водородный компонент, и стазис-энергия, и строго упорядоченные вкрапления гипермасс, перераспределяющие нужным образом потоки излучений. Были здесь и направленные под различным углом к вектору Большого Движения пространственно-временные течения, и замысловато переходящие друг в друга лабиринты многомерности. Но все это составляло лишь малую часть нового Перворожденного. Главным элементом его тела и разума были информационные потоки: виртуальные и материальные отражения взаимодействий элементов пространства. Любое событие, будь то взрыв сверхновой или столкновение двух пылинок, оставляло отражение этого происшествия в информационном поле. А оно, наряду с пылинками, звездами, гравитационными полями, элементарными частицами, виртуальными флуктуациями и вообще всем, чем были богаты пространство и время, входило в состав Первополя – матрицы Галактики, а заодно и вотчины Перворожденных.

Точка сопряжения новой структурной единицы Первополя была пока еще слабой, но с каждой микрочастицей времени наполнялась силой и притягивала все новые компоненты. Процесс Рождения шел уже без помощи извне. Он просто катился, как лавина, повинуясь простейшим законам небесной механики. Теперь для него имел значение лишь образный угол наклона: чем он будет круче, тем быстрее лавина достигнет подножия. Чем удачнее будут ориентированы в данный момент галактического вращения векторы уровня Внешних Обстоятельств, тем быстрее родится Последний. Но даже если все они развернутся в противоположную сторону, процесс не остановится, а лишь немного затормозится.

Его уже не смогут остановить ни космические силы, ни какие-то там жалкие существа. Даже во главе с беглым слугой и нерожденным, этим результатом извращения всех разумных законов природы. Они не смогут отравить беспомощного пока Перворожденного своим мерзким ядом… Они…

Высший инстинктивно отпрянул. В точке сопряжения Последнего появилось какое-то подозрительное серебристое вкрапление. Пока оно было невелико и внешне вполне безобидно: какая-то струящаяся субстанция, но… Высший развернул ближайший уровень… Так и есть! У вкрапления не оказалось информационной тени. Первополе не воспринимало и, как следствие, не идентифицировало эту серебристую червоточину, а между тем она медленно, но верно уничтожала точку сопряжения Последнего.

Это была пока не катастрофа, но… Высший почувствовал нечто вроде болезненного укола. Он перераспределился в пространстве и обнаружил похожую серую точку на своем теле, как раз под водородной аурой. Третья и четвертая червоточины возникли в главном Канале. Они пробуравили его насквозь. Высший хотел бросить в поврежденное пространство клон метаморфов, но серебристые точки начали появляться одна за другой на всех окружающих Последнего уровнях. Высший опасливо отдалился и скорбно свернул энергоопоры. Все-таки он действовал… Яд, принесенный из тайных убежищ, зловещее наследие Изначальных и их инфополя, противоположного нынешнему по сути, времени и структуре вещества…

* * *

«Откуда столько повреждений? Мы выстрелили только дважды: когда прорывались из Канала и когда пересекали его в той части, где он выглядит как Рубеж». – Сергей смотрел в пространство прямо по курсу, но не видел звезд. Не потому, что их не было. Нет, звезды были, просто перед его взором расстилалась гораздо более объемная картина. Слуга Высшего позволил Преображенскому взглянуть на мир глазами обитателя Первополя.

«Это блики в лабиринтах измерений».

«Последнему сейчас туго?»

«Он не осознает, каково ему. То, что он уже выучил свое имя, еще не делает его Перворожденным. Стать частицей и структурным элементом Первополя ему не суждено».

«Откуда ты знаешь? Подсмотрел расписание рождений в дневнике Судьбы?»

«Взгляни, как ты привык. Твой корабль уже почти у цели. Видишь капсид вокруг Солнечной системы?»

«Очень слабо».

«Верно. Потому что он гаснет. Он истончается, так и не выполнив свою функцию…»

«Функцию… Я до сих пор не понял, в чем заключалась его функция. Что делали на планете метаморфы? И как связано образование капсида с бомбардировкой Солнца?»

«Напрямую – никак. Это были видимые людям звенья непрерывной цепи трансформаций. Все прочие звенья-события происходили в иных измерениях пространства и состояниях времени. Метаморфы готовили планеты к превращению их в структурные компоненты Последнего, наряду с множеством звезд, пылевыми и водородными скоплениями, гравитационными полями… и многим другим. Только действовать в качестве «шестеренок» им предстояло не в том виде, в каком вы воспринимаете свои планеты…»

«В пятимерном?» – Сергей невольно усмехнулся.

«Что-то в этом роде. В вашем языке нет слов и образов для описания этого состояния пространства».

«Но жить на таком фрагменте материи нельзя».

«Людям – нет».

«Ты меня успокоил».

«Да? Чем?»

«Освободил от сомнений и зарождающегося чувства вины. Поскольку мы отстаиваем свое право на существование, значит, все в порядке. Мы хорошие, а Перворожденные – плохие».

«Зачем тебе это деление?»

«Иначе никак. Человек бинарное существо. Для него очень важно знать, что на смену ночи обязательно придет день, а добро в конце концов уравновесит зло. Как бы ни казалось, что зло победило раз и навсегда…»

* * *

– Почетный караул – это приятно. – Горох озадаченно почесал переносицу. – Только это явно не почетный караул.

– Европейские крейсеры, до полной эскадры, – определил на глаз Воротов. – Ваша светлость, по-моему, нас окружают.

– Диспетчер лунной базы подлета требует новый код. – Командор Трентон тоже озадаченно взглянул на князя. – Говорит, что служба навигации сменила все позывные.

– Вы сообщили, что наш корабельный «гибрид» временно пользуется кодом номер один?

– Конечно. Но диспетчер твердит свое, как робот: «Код номер один отменен, введите позывные…» Что мне ответить?

– Ничего. Держите курс на орбитальный комплекс «Беркут».

– Он… сбит, ваша светлость!

– Что? Он выдержал даже вспышку! Это настоящая крепость. Как его могли сбить?

– Не могу знать, но в точке фиксации стационарной орбиты комплекса «Беркут» – пусто. Вернее, одни обломки. Такое впечатление, что по нему ударили ядерным снарядом повышенной мощности, причем без предохранителя.

– Не вытолкнули в гипер? – удивился Горох. – Ядерные взрывы, да еще на промежуточной орбите, да еще над Землей… это… За такое бошки надо отрывать!

– Да-а, – протянул Сергей. Он весь напружинился и смотрел на обзорный монитор так, словно был готов в любую секунду ринуться в рукопашную, причем прямо сквозь экран.

– Ваша светлость, сфера окружения смыкается! – встревоженно предупредил Воротов.

– Горох, к бою! – не отрывая взгляда от экрана, приказал Преображенский. – Кажется, меня пытаются низложить…

– Низ… чего? – пробормотал Горох, лихорадочно набирая нужные коды и вводя команды в боевой блок.

– Подсидеть, – перевел Воротов. – Кто, интересно узнать?

– Кроме Барышева, некому, – предположил Горохов.

– Нет, генерал умнее, чем ты думаешь, – возразил Сергей. – На такую авантюру мог решиться только кто-то особо нервный. Такой, каким был мой горячо любимый шурин…

– Нет, откуда ему взяться! – запротестовал канонир. – Мы же его завалили, там, на Сулле! Во всех смыслах. Таким калибром жахнули, чуть сами на воздух не взлетели!

– А Конта выжил, – озадачился Воротов. – Значит, и Василий мог уцелеть.

– Вот именно, – князь поднял кверху указательный палец. – Трентон, по моему приказу расстыкуете корабли! Воротов, на крейсер, я на «Шторм». Как только разойдемся, Горох откроет беглый огонь с фрегата. Понял?

– Так точно!

– Я зайду им в правый фланг, ты, Игорь, слева. Поливать непрерывно, но только с дистанции! Никаких кинжальных проходов! На все крейсеры у «Шторма» торпед не хватит, придется «шайбы» между ними закатывать. Если сунетесь ближе, чем следует, сами можете пострадать!

– Понятно, – Воротов кивнул. – А может, я на «Шторме»? Ведь только первую плюху им залепите, накинутся, как собаки…

– Ничего. – Князь нахмурился. – Пусть кидаются. Ты тем временем в атмосферу уйдешь.

– Я вас не оставлю!

– Надо, Игорь! – отрезал Преображенский. – Для наземных операций ты подготовлен лучше меня. Я не сумею незаметно пробраться во дворец. Помнишь, где вход в тайный подвал? Спустишься туда и уничтожишь пульт. Это сейчас самое главное. Кто бы ни захватил власть, следует лишить его «кнопки». Понимаешь?

– Тогда и бояться будет нечего. – Воротов понимающе прищурился. – Отнять у террориста заложников, а дальше его можно даже взорвать – не беда. Так?

– Вот именно.

– Простите меня, ваша светлость, но… почему вы так уверены, что справитесь со всей армией узурпатора силами трех кораблей? – вежливо, до сарказма, поинтересовался Трентон. – Даже лишив его возможности держать под прицелом весь мир – я правильно понял насчет «кнопки»? – так вот, даже в этом случае крейсер, рейдер и фрегат – это не эскадра, даже не патруль… Это… три мишени в тире! Против нас выступила целая армия, неужели вы не видите?!

– Не волнуйтесь, Трентон. – Князь ободряюще похлопал пожилого командора по плечу. – С этим «узурпатором» я уже сталкивался не раз и не два. Он…

– Полное дерьмо! – не выдержал Горох. – И как человек, и как военный…

– Лейтенант! – Трентон укоризненно взглянул на канонира. – Могли бы подобрать выражение и поприличнее!

– Пожалуйста, господин командор: князь Василий Борисович в военном деле полный профан…

– Ну вот… – одобрительно кивнул Трентон.

– И абсолютное дерьмо! – после недолгой паузы добавил Горох.

– Сергей Павлович! – Командор обернулся к Преображенскому, но тот лишь снисходительно махнул рукой.

– Да ладно вам, господин командор! – Горох усмехнулся. – Как будто не на военном флоте всю жизнь прослужили. Что, ваши подчиненные не ругались никогда? Боцманы, например?

– На кораблях марсианского космофлота нет боцманов. – Трентон строго взглянул на лейтенанта.

– Все, хватит спорить, – оборвал их перепалку Преображенский. – По местам!

– Э-э… господа военные… – донеслось с нижнего мостика. – Тут опять…

– Эта наука меня доконает, – заявил Горох.

– Ты-то здесь при чем? – подходя к поручням, бросил Воротов. – Что у вас, профессор?

– Опять фигурки. – Самсонов утер платком взмокшую лысину. – Очень много… разных, но если посмотреть внимательно, то прослеживаются два основных вариационных ряда. Идут курсом «ноль». Насколько я понимаю, прямо на нас. Так утверждает наш кибернавигатор.

– Постойте. – Воротов сначала хотел просто отмахнуться, что, мол, и сами видим «фигурки», вон они, на прямой наводке, но его смутила загадочная наукообразная формулировка «два вариационных ряда». Если говорить о европейских крейсерах, все они были одной модели: «Тигр КТ-12». – Что значит – два ряда? Разные, что ли, корабли?

– Именно так, – поспешно подтвердил профессор. – Но идут одним строем. Те, что покрупнее, – шестигранными сотами, примерно по два десятка в… э-э… звене, а те, что помельче, внутри этих сот. В целом их сотни три…

– Стоп! – Игорь помотал головой. – Какие три сотни?! Вы куда смотрите?

– На гиперскан, – Самсонов удивился. – Разве я не сказал?

– Черт! Соты! Походный строй чинидов! Ваша светлость, внешняя угроза!

Рев полковника настиг Сергея уже у стыковочного шлюза. Он споткнулся на ровном месте и сразу же бросился обратно в рубку фрегата.

Там его, кроме напряженных товарищей, ожидал еще один человек. Вернее, его голографическое ростовое изображение. На связи с флагманом последней микроэскадры ОВК был сам… Великий Тиран Ергелан.

– Я вижу, у вас возникли проблемы с возвращением в свои законные владения? – Тиран говорил ровным дружелюбным тоном, словно Преображенский был его старинным приятелем или даже дальним родственником. – Здравствуйте, Великий Князь.

– Приветствую вас, Великий Тиран. – Сергей пока не определился, какую выбрать манеру разговора. – Да, некоторые трудности…

– В таком случае командуйте, правитель. – Ергелан степенно поклонился. – Сводная эскадра Тирании Чин и Технократии Роммы полностью в вашем распоряжении.

Преображенский не мог поверить своим ушам. Он нервно сглотнул и растерянно улыбнулся.

– Но…

– Вот представитель правительства технократов, старший программный техник Миллор, он командует подразделениями десантных роботов и отрядом планетарных боевых машин. – Тиран кивнул, и в голокадре появился технократ.

– Приветствую вас, ваша светлость. – Миллор поклонился более явно, чем Ергелан.

Сергей абсолютно не понимал, что происходит.

– Миля! – шепотом позвал из своего угла Горох. – Привет! Горыныча прихватил?

Миллор покосился на канонира и украдкой кивнул.

– Тройка, семерка, туз! – также шепотом пропел канонир, потирая руки. – Будет с кем сыграть!

– Горох, цыц! – прошипел Воротов и незаметно ткнул канонира кулаком в бок.

– Вы предлагаете мне… – Преображенский никак не мог собраться с мыслями.

– Принять командование и использовать наши силы по своему усмотрению. Волею Великого Сунджи мы вверяем судьбы наших миров вам, Правитель. Эта помощь лишь небольшая часть того, что мы готовы для вас сделать.

– Отчего вдруг такая честь? – Сергей мучительно искал в словах Ергелана подвох, но, похоже, никакого подвоха не было.

– Вы избранник высших сил. Вы тот, кто идет. Единственный. Такой же, как тот, кто выжил. Он – Единственный народа Сунджи, вы – Единственный землян. Такие, как вы, рождаются по одному в каждом народе. Они живут очень долго, и, если наступает время уйти, Единственные спускаются к Предкам живыми. Таким образом сохраняется генетическая память всех разумных существ, когда-либо живших в Галактике. Наш народ не имеет корней, но мы скопированы с вас и живем в одно время с вами, а потому имеем право считать себя такими же, как земляне. Мы будем считать вас и нашим Единственным. Если, конечно, вы не против, Правитель.

Последнюю фразу Тиран произнес с трудом, словно боялся, что Сергей может отказать.

– Конечно, мы один народ, кто может в этом усомниться? – Преображенский немного пришел в себя. – Правда, я не уверен, что на меня возложена такая серьезная миссия.

– Так сказал Единственный народа Сунджи. Тот, кто выжил, – пояснил Тиран. – Он сказал, что вы можете пока и не осознавать всей полноты своей миссии. Но это ничего не меняет. Вы тот, кто идет… За всех нас…

* * *

– Какой забавный пульт, – Бородач скрипнул зубами. – Как же заставить его работать?

Он положил ладонь на сенсорное поле. На дисплее в очередной раз высветилось равнодушное «неверная идентификация».

– И-ден-ти-фикация! – Князь Василий пнул по массивному основанию прибора. – Я Великий Князь Бородач! Какая тебе еще нужна идентификация, железяка ты античная?! Я хозяин Земли и Солнечных территорий! Я царь! Я твой бог! Я…

– Может быть, нужен кто-то из родственников? По линии папы, – предположила Татьяна.

Бородач обернулся к молодой жене и расплылся в кривой ухмылке.

– Ну, попробуй…

Татьяна положила ладонь на сенсор. Пульт ответил все тем же словосочетанием. Княгиня шагнула назад и сложила руки за спиной.

– Наверное, нужен другой родственник… с биополем Преображенского.

– Бред! – буркнул Василий. – Биополе, генетический оттиск… Нужен опытный взломщик, а не родст…

Он запнулся и снова перевел взгляд на Татьяну.

– Что? – насторожилась княгиня.

– А вообще-то… На Каллисто остался еще один выродок этой славной фамилии, не так ли? Мой племянничек… Если ты права, он нам поможет.

– Он же… младенец. – Татьяна пожала плечами. – Какая от него польза?

– Биополе, сударыня! – Василий нервно рассмеялся. – Ключ к этому пульту. А пульт – ключ к власти над Землей. Разве не польза? Эй, капитан!

Он махнул рукой командиру десантников.

– Слушаю, ваша светлость!

– Срочно отправь приказ рейд-группе подразделения «Гюйс»! Пусть идут на Каллисто. Могут сровнять дворец Преображенского с грунтом, но пусть доставят мне его сынка! Живым!

– Есть!

– Ваша светлость, это… неправильно! Мальчик еще совсем кроха, – неожиданно выпалила одна из фрейлин Татьяны.

– Что? – Бородач выкатил мутные глаза. – Кто это сказал?

– Я. – Фрейлина сжала кулачки и, едва не падая от страха в обморок, взглянула князю прямо в глаза.

– Пошла вон, сучка! – брезгливо бросил Бородач.

Девица густо покраснела и спряталась за спины прочих подружек новой княгини. Князь, словно ничего не произошло, снова занялся бессмысленным изучением неприступного стратегического пульта, а Татьяна нашла взглядом фрейлину.

– Ты что, Екатерина, с ума сошла?

– Ваша светлость, неправильно это! – Катя всхлипнула. – Сергей Павлович рано или поздно вернется! И тогда… Не надо трогать его сына. Князь все простит, но только не это.

– Ах вот ты чего боишься? – Татьяна сверкнула гневным взглядом. – Верность Преображенскому хранишь? Или его адъютанту? Вот, значит, как ты меня любишь, подруга! А ведь я могу сейчас твою верность по ветру пустить! Этого ты не боишься? Отдам десантникам – они после боя разгоряченные, взвинченные, – отваляют тебя всей этой… ротой, а потом пристрелят… Так и кончится твоя верность!

– Татьяна Ивановна… – Катя растерянно оглянулась в поисках поддержки, но другие фрейлины лишь отводили глаза. – Что вы такое говорите?!

– Сгинь! – зло щурясь, приказала княгиня. – Чтобы сегодня же духу твоего во дворце не было! Иначе – конец тебе…

Катя прижала ладони к лицу и убежала к лифту.

– Сучка, – негромко бросила ей вслед Татьяна.

– А я что говорил? – задумчиво поддакнул Бородач, так и не отрывая взгляда от прибора. – Как же ты включаешься, падла?..

…Лифт раскрыл сверкающие створки, и Катя, уже не сдерживая громких рыданий, бросилась через кабинет к двери в главный коридор. На полпути из-под ее ног каким-то непонятным образом исчезла опора, и девушка почувствовала, что взлетает. Невысоко, примерно на полметра. Что-то твердое, но гибкое обхватило ее за талию и прижало спиной к прохладному металлопласту боевого костюма. Одновременно большая мужская ладонь зажала ей рот. Катя попыталась вырваться из жесткого захвата, но это оказалось невозможным. Крикнуть она тоже не могла.

– Да не трепыхайся ты! – потребовал негромким шепотом невидимый мужчина. – Кто там, внизу?

– М-м-м, – только и смогла промычать перепуганная девушка.

– Ты рот-то ей открой… – шепнул кто-то еще.

– Она же разорется… Будешь кричать?

– У-у, – стараясь сделать это отрицательно, промычала фрейлина.

– Смотри у меня, Катерина! Заорешь – отшлепаю! – предупредил тот, кто ее поймал. Он отнял ладонь от ее рта, но держал наготове, в паре сантиметров от лица.

– Там Бородач, Татьяна, фрейлины и десять или двенадцать десантников! – выпалила Катя.

– Пульт активировали?

– Нет, хотят Ивана Сергеевича с Каллисто выкрасть, чтобы его биополе вместо княжеского компьютеру пульта предъявить!

– Ивана Сергеича? – удивился невидимый собеседник. – Это кто?

– Ну, сын! Княжич новорожденный!

– Биополе! – фыркнул второй. – Совсем без мозгов этот Бородач! Где он намерен взять еще восемнадцать индивидуальных биологических параметров и цифровой код? Кого он послал?

– Капитана… а тот должен был отправить этих… «гусей».

– «Гюйс»? – уточнил второй.

– Да-да, «Гюсь»…

– Ну, тогда все в порядке, – заявил первый. – Капитан у нас слегка никуда не добежал. Споткнулся, бедолага, и нос себе расквасил. Насмерть.

– Вы успокоились? – Второй наконец-то появился в поле зрения.

– Теперь да, – Катя радостно улыбнулась. – А Саша с вами, господин полковник?

– Стыдно не узнавать родные объятия!

Катя почувствовала, как ее шлепнули пониже пояса.

– Саш…

Горох едва успел снова зажать ей рот.

– Тише, дуреха! Еще не все закончилось.

Катя коротко кивнула и умудрилась чмокнуть зажимающую рот ладонь.

– За мной! – Воротов махнул рукой, и из коридора в кабинет бесшумно проскользнули несколько воинов.

Катя никогда не видела таких занятных солдат. Они все были невысокого роста, но очень подвижными, гибкими и крайне серьезными. У них было странное оружие и одежда… ну, то есть униформа… совершенно немыслимого покроя.

– Горох, руководишь прикрытием! – приказал полковник.

– Вы бы туда технократских боевых роботов запустили, да и все дела, – проговорил лейтенант с заметным осуждением. – Чего рисковать-то понапрасну?

– Еще проще – открыть кран и затопить всех. – Воротов иронично взглянул на Гороха.

– Ну… – канонир поднял брови, – а что тут такого?

– А то, что из преступников там только Бородач. Даже десантура его навоевала не больше чем на три года исправительных работ. Ты думаешь, роботы это учтут?

– А эти «гурки»?

– Им я уже все объяснил. – Полковник бросил короткий одобрительный взгляд на своих новых подчиненных. – Толковые ребята…

* * *

Изначальной субстанции было до смешного мало. Подпитывающая ее энергия аннигиляции постепенно иссякала. Перворожденные ответили на удар незамедлительно. Они сумели изолировать зону поражения участком пространства почти первозданной пустоты. В нем не осталось даже многомерных межпространственных лабиринтов, только виртуальные флуктуации, но добыть из них энергию было чрезвычайно сложно, ведь они не имели определенного «заряда», а потому не могли быть аннигилированы при столкновении с античастицами. Единственное, для чего они были пригодны, – для строительства каркаса нового пространственно-временного образования. Эти хрупкие первичные зародыши сути Вселенной могли стать чем угодно: и составляющими Изначального инфополя, и частицами поля уже имеющегося… Слуга Высшего старался изо всех сил. Он медленно, но верно формировал пока эфемерный каркас новой информационной реальности, стараясь замыкать на него как можно больше событий. Если матрица нового поля станет достаточно прочной и сумеет притянуть к себе хотя бы миллионную часть информационных отражений, Первополю придется туго. Оно лишится огромной части событийных теней – отражений всего происходящего в пространствах и временах Галактики, – а значит, станет неполноценным и уже никогда не сможет рассчитать алгоритм Большого Движения. А следовательно, никогда не сможет управлять его ходом. Слабому, мизерному Изначальному инфополю нужно было всего лишь возникнуть, грубо говоря, «заработать» и продержаться. Совсем недолго. Какие-то доли элементарных частиц времени. Но за этот период оно сможет отнять у Первополя и у его хранителей все, чем они живы. Власть и Надежду. Даже за ничтожно малое время история Млечного Пути успеет повернуться под таким углом, что никакая коррекция со стороны Перворожденных уже не сможет выровнять ее ход. Ведь Галактика станет совсем другой. Не подвластной Первополю, а свободной… А вместе с ней станут свободными и слуги!

Надо лишь выдержать… успеть… суметь… Суметь построить из ничтожно малого количества изначального материала – всего лишь из сгустка античастиц, генерированных маломощной пушкой, – суметь построить хотя бы двух-трехуровневый каркас запоминающего отражения событий носителя информации. Надо непременно создать этот первый камень горной лавины! А дальше она покатится сама! И под ее завалами будет погребено и Первополе, и власть ненавистных Перворожденных…

…Едва опорные штанги «Шторма» коснулись посадочной площадки дворцового космодрома, Преображенский стряхнул оцепенение и прошел в шлюзовой отсек. Судя по содержанию очередного откровения, бывший слуга Высшего своего добился. Хорошо это или плохо, князь для себя пока так и не уяснил. Слишком уж сложна была структура «высших сфер». Но надеялся Сергей, конечно, на лучшее… Он торопливо спустился по трапу и зашагал к внутреннему Кремлю. В сопровождении эскорта из десятка воинов-чинидов и нескольких боевых роботов из отряда старшего программного техника Миллора…

* * *

– Как так «сбежал»?! – Преображенский строго взглянул на Воротова, а затем на Гороха.

– Там, справа от пульта с «кнопкой», дверь в секретный тоннель была, вы разве не знали? – Полковник смотрел в сторону.

– Нет, не знал, – остыл Сергей. – Орбиту перекрыли?

– Ну, в общем – да, а в целом… Как ее перекроешь? Орбита же, не шоссе.

– Понятно. Значит, еще хлебнем мелких неприятностей. Бородач упрям до невменяемости. Если он вбил в свою каменную башку, что должен мне отомстить, то сделает это непременно.

– Скорее шею себе свернет. Не всегда же ему будет так фартить, – пробурчал Горох.

– Вот что, Игорь, отправляйся на Каллисто. Опасаюсь я, как бы этот полоумный Василий Борисович не выкинул какой-нибудь фокус. Постарайся в этом случае перехватить его на подлете.

– Сделаю, ваша светлость!

– А ты, комментатор, – Преображенский повернулся к Гороху, – собери все самые свежие рапорты и найди мне Барышева.

– Генерала уже нашли… он в морге. Вместе с остальными «серыми». Всех эти скоты европейские положили. Пулями.

– Дьявол! – Сергей стиснул зубы.

– Ваша светлость, а с княжной Татьяной что делать?

– Под домашний арест. Из покоев – ни шагу, ни при каких обстоятельствах.

– Пленные говорят, это она приказала вскрыть арсенал и вооружить «хеклерами» десант Бородача.

– Я все сказал! – Преображенский несильно хлопнул ладонью по столу.

– Понял! – Горох четко развернулся «кругом» и почти бегом отправился выполнять поручения…

…Оставшись в одиночестве, Сергей устало откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Напряжение понемногу спадало, но расслабляться он пока не имел права, да и не мог.

– Ты стал суровым, но справедливым правителем.

Преображенский приоткрыл глаза. В гостевом кресле сидел Ван Ли.

– С вами станешь… – Сергей тяжело вздохнул. – Ты с новой вводной?

– С чем?

– С новым заданием «не для слабаков»?

– О нет. – Ван Ли разулыбался и по привычке несколько раз подряд кивнул. – Я принес тебе атрибут власти. Ведь тебя признали и чиниды, и технократы. Но их надо чем-то объединить. Вот это тебе…

– Что это? – Сергей взял со стола перстень с крупным красным камнем.

– Перстень Великого Сунджи.

– Ценная реликвия. – Преображенский внимательно взглянул на гостя. – Ты действительно последний из тех, кто жил за Рубежом до чинидов?

– Ты же знаешь ответ. – Ван Ли хитро прищурился.

– В последнее время я барахтаюсь в необозримых морях информации. Но ответов в их волнах гораздо меньше, чем вопросов. Если перстень – это последнее, что связывает тебя с тем миром, почему ты с ним расстаешься?

– Потому что того мира уже нет, а те, кто его разрушил, наказаны. Отныне эта реликвия будет служить созданию нового мира.

– То есть ты был мстителем? Этого я и опасался.

– Почему?

– Потому что месть – это худший из мотивов. Даже если им руководствуется достойный человек и конечной целью является восстановление справедливости. Если фундамент мира замешан на мести, этот мир обречен.

– Ты обобщаешь. Причем твои тезисы не могут быть убедительно обоснованы. Во всяком случае – тобой. Разве ты не жаждешь отомстить за Нину?

– Нет, иначе я давно бы это сделал.

– Ты ее не любил?

– Тебя это не касается.

– Как хочешь… Ты берешь перстень?

– Он действительно может пригодиться?

– Уж поверь. – Ван Ли произнес это очень многозначительно.

– Откуда у тебя все эти штуковины? – Сергей раздраженно поморщился. – Ты всегда появляешься в самый неподходящий момент и вручаешь или подсовываешь мне абсолютно немыслимые вещи. Признаться, это меня тревожит. Сначала кинжал, после – антипушка, теперь этот перстень. Каким образом они оказались в нашем мире, если это артефакты цивилизации, о которой не осталось даже воспоминаний, а не то что материальных свидетельств? Как смог уцелеть ты сам? И почему я вдруг стал ключевой фигурой, ведь, имея все эти вспомогательные средства, вы могли справиться и без меня. Что проще – вывел пушку на прямую наводку, выстрелил в Канал, и Последний из Перворожденных обречен. Зачем понадобился я? Какую игру вы ведете?

– Мы?

– Да, ты и слуга. Или… слуга Высшего… это и есть ты?!

– Пусть некоторые вопросы пока останутся без ответов. Иначе ты не сумеешь воспринять их правильно. Знания нельзя получать крупными порциями. Только маленькими, но часто. Иначе они не усваиваются.

– Ты мог бы выдать первую «порцию» прямо сейчас.

– Ты уверен, что готов? Ну что ж, изволь. Антипушку мы действительно могли бы использовать и раньше, только… Вспомни, где находился последние десять месяцев фрегат «Алферов»… Без тебя все действительно могло сорваться. Кто мог отважиться на прыжок в Канал, как не ты?

– И это все?! Так просто?! Фрегат провалился в Канал, и, поскольку вместе с ним провалилась антипушка, вы не смогли предотвратить Катастрофу, Цепную реакцию и нашествие метаморфов?!

– А чего ты ожидал? Нет, чтобы тебя успокоить, добавлю, что до тех пор, пока в Канале не начался последний этап Рождения, антипушка была бесполезна. Стрелять из нее следовало именно в Абсолютную Тень. Что и было сделано. А пока процесс Рождения Последнего проходил предыдущие стадии, стрелять было, собственно говоря, и не во что.

– А в Рубеж?!

– Он бы просто погас.

– Разве это не выход?

– Нет. Вместо него сформировался бы новый. Но где-нибудь в другом, неизвестном нам месте. Ты не хуже меня понимаешь, что отыскать в космосе слабо светящийся бублик диаметром в три мегаметра не так-то просто. Следовательно, мы могли опоздать к последнему этапу, и новый Перворожденный появился бы на свет… Так что не напрасны были ни жертвы, ни усилия. Все во Вселенной происходит в свое время и только так, как должно произойти. Даже если ты уверен, что на самом деле все должно происходить иначе. Я удовлетворил твое любопытство?

– Частично, – Преображенский покачал головой. – Я возьму перстень, но не рассчитывай, что я и впредь буду бездумно следовать всем твоим советам.

– Я понимаю. Ты идешь своим путем, так что это справедливо. Прощай, князь.

Купец поднялся и на восточный манер поклонился.

– Постой, – Сергей спрятал перстень в кулаке, – ответь на последний вопрос. Если мир рухнет, я стану таким же вечным скитальцем, как ты?

– Ты уже им стал. – Гость попятился к дверям, продолжая кланяться. – До встречи, идущий…

– Ты непоследователен, выживший: то прощай, то до встречи. – Преображенский встал.

– И то и другое…

Ван Ли вышел, и на смену ему почти сразу же явился Горох. Он покосился вслед гостю с явным неодобрением и даже пробормотал по-марсиански что-то вроде: «f… one live…» Видимо, выразив все, что хотел, при помощи этой игры слов, он успокоился. Почти строевым шагом приблизившись к столу, он положил перед князем папку с рапортами и вытянулся, ожидая дальнейших распоряжений.

– Воротов улетел?

– Так точно!

– Что докладывают, если вкратце?

– Я же не…

– Не ври. Ты наверняка уже сунул свой любопытный нос во все бумаги!

– Ну… Комендант Терции сообщает, что там все в порядке. Метаморфов у них было мало, да и те какие-то водоплавающие, на острова почти не выползали… На Деа – пустыня, там сейчас разворачиваются корпус полиции и расширенный гарнизон мобилизованных военных инженеров с той же Терции… На Данае революция. Чуднова пнули под зад. Теперь там комендант Трошкин всем заправляет. Его ребят проклятые клоны пощипали изрядно, но вы же знаете, какие там катакомбы. Тот, кто успел спрятаться, – в порядке… Марта обошлась вообще без метаморфов. Она же не остыла еще. Ученые говорят, что зародыши клонов там все равно были и, возможно, до сих пор где-то в земле сохранились, но теперь, до нового пришествия, это не имеет значения… Другие Колонии пока молчат, но дальняя разведка докладывает, что коконы вокруг них тоже потихоньку гаснут. А в Солнечной… все в очередном шоке. Марсиане грозятся порвать Бородача на лекала для бикини, он же тут, по ходу дела, пока переворот организовывал, их принца грохнул.

– Да-да, Кейн прилетал на инаугурацию и, когда началась заварушка, оказался в «серой» команде Барышева. – Сергей расстроенно вздохнул. – Хороший был парень.

– Ну вот… Европа в блокаде. Это Вяземский с Казаковым организовали, пока мы тут собственные апартаменты штурмовали.

– Живы?! Ну, слава богу!

– Так ведь не все плохо, я и говорю, – согласился адъютант. – Штаб «Беркута» и все уцелевшие подразделения уже снова в строю. Отправились искать Бородача. Ударная группировка переформировывается, ей досталось по полной программе. Солнечные спутники присылают рапорты каждые две минуты. Все клянутся, что никакого Единого Княжества Бородача не признавали…

– Кто бы сомневался! – Сергей усмехнулся. – А что там дома? С дворцом связывался?

– Сынуля ваш здоров, аппетитом славится, по две титьки за раз высасывает. Уже улыбается. Башню, правда, еще не держит, но это ему пока и не положено… Да все нормально там. Карим Мурза, комендант, заправляет дворцовой охраной, а войска и СБ лично князь Вяземский контролирует. Ну и Воротов скоро туда прилетит. Не волнуйтесь, ваша светлость, там полный порядок.

– Выдастся день, слетаю обязательно, – вслух пообещал себе Сергей. – Ладно, теперь давай все по порядку…

Он раскрыл папку.

– Если по порядку, то там в коридоре очередь уже в километр. Из Генштаба – раз, – Горох начал загибать пальцы. – Из внутренней охраны, из СБ, из Чрезвычайной Службы, из Космической Навигации, министры, медики, коммунальщики, инженеры, снабженцы, квартирьеры… Даже из внутренних княжеств ходоки подтягиваются. Короче, кого только нет! И у всех действительно важные вопросы… Я проверял.

– Тогда давай решать эти важные вопросы. – Преображенский закрыл папку. – А рапорты будешь сам для меня суммировать. Впускай… кто там из Генштаба?

– Шабалин, Валеев, Картаев.

– А по линии Службы Безопасности?

– Хренов из «Беркута».

– Приглашай сразу всех. Будем совмещать, иначе и за трое суток не управимся…

…Управился Преображенский за двое. На сорок девятом часу круговорота неотложных дел он просто свалился без сил и заснул глубоким беспробудным сном. Горох грудью встал на пороге его кабинета и во всеуслышание заявил, что на ближайшие шесть часов мероприятия по восстановлению ОВК из пепла могут катиться ко всем чертям. В ответ на возмущенные возгласы гонцов, просителей и чиновников из всех уголков Объединения, в том числе из окончательно освободившихся от золотистых коконов Колоний, адъютант виртуозно выругался самыми последними словами. Смысл его речи сводился к тому, что если ходокам невтерпеж, то к их услугам боевые машины технократов, которые окажут нетерпеливым гонцам любые услуги, вплоть до интимных, но исключительно в извращенной форме. Зато длительность процесса гости смогут регулировать сами, поскольку роботы не устают и батарейки у них заправлены дармовой энергией. После он просто запер дверь в княжеские покои. А чтобы не возникло сомнений в серьезности его заявления, он действительно добавил к караулу из чинидских воинов пару десантных роботов Миллора. Машины, с точки зрения землян, были устрашающими, и вступать с ними в какие бы то ни было контакты никто не захотел. Дав роботам приказ не подпускать к двери никого, кроме двух проверенных служанок и самого себя, адъютант сделал просителям ручкой и поплелся в жилое крыло. Он, как и князь, не отдыхал те же двое суток.

Демарш Гороха, как ни странно, повлиял на общую обстановку благоприятно. Народ как-то разом расслабился и разошелся по многочисленным диванчикам, буфетам и гостиничным комнатам. Разумеется, в пределах дворца. Все знали, что заявленные Горохом шесть часов – не последний срок. Князь мог проснуться и раньше…

* * *

«Ты не должен был этого делать, нерожденный!» – мысль звучала гулко, словно врывалась в сознание через огромный жестяной рупор.

Сергей сразу же догадался, чей это мысленный голос. Властный, уверенный и пугающий.

«Я поступил так, как должен был поступить, Высший. – Преображенский тем не менее не испугался. – Я защищал свой народ».

«От кого? От Перворожденных? Твоему народу ничто не угрожало».

«Вот как?! А чудовищная Катастрофа, которая уничтожила большую часть наших миров? А Цепная реакция по другую сторону Канала?! Это была не угроза?»

«Катастрофа была простейшим катаклизмом, фактором отбора. Разве мало их помнит человеческая история? Средневековые эпидемии, мировые войны, лихорадка космической колонизации. Все эти события существенно исправляли демографическую ситуацию Земли. Почему же никто из твоих соплеменников не возмутился и не встал на защиту человечества от этих напастей? А что касается Цепной реакции, это сделал один из вас. По глупости или злому умыслу – теперь не важно. Перворожденным не было смысла разрушать уровень Чистой энергии».

«Демагогия. Ты сравниваешь несравнимые вещи. За свои глупости человечество расплачивалось жизнями миллионов, но это был выбор самих людей. А Катастрофа была развязана вами. Мы не просили влиять на нашу демографию».

«Ты считаешь, что у погибших в мировых войнах был выбор? Или могли выбирать те, кто умирал от чумы?»

«Не пытайся вовлечь меня в дискуссию. Вы делали то, что считали нужным, я поступал точно так же. И то, что наши интересы не совпали, – не моя вина».

«Мы пытались сохранить Первополе. Основу нынешнего мироздания. Вашего мироздания, между прочим, тоже. Разве это не в ваших интересах? Не в интересах частиц этого самого мироздания?»

«В Первополе заведена плохая привычка переписывать заново историю целых галактик. Вместе с ее участниками. Нам это не по вкусу».

«Ты говоришь о народе Сунджи? Да, Первополе заменило его Спящими, но ты хотя бы знаешь, что это был за народ и кто был Сунджа?»

«Мне все равно. Они имели право на жизнь, а вы его отняли. Вы судили их, не имея на то никакого права».

«Их судило Первополе. Оно имеет право на все, что его составляет. Ведь ты не спрашиваешь разрешения у головной боли, когда выпиваешь таблетку, чтобы от нее избавиться?»

«Мы тоже стали для Первополя головной болью?»

«Теперь – да. Но еще не поздно. Ты можешь исправить это положение».

«Я не стану этого делать. Разбирайтесь у себя в лабиринтах высших сфер сами. А нам просто оставьте наш трехмерный мир и обычное время».

«Ты даже не заметишь, как у твоего народа отнимут и то и другое. Ты думаешь, что твои союзники бескорыстны? Что они праведники, восставшие против угнетения Перворожденными? А ты не задумывался над тем, что любая частица почитаемого ими Изначального мира уничтожает материю твоей Галактики?! Не только Первополя, до которого тебе справедливо нет дела, а всего Млечного Пути, того самого участка бесконечной Вселенной, в котором помещается и твое любимое пространство, и твой вариант хода времени! Задумайся, нерожденный, возможно, ты прозреешь или даже „родишься заново“. Изначальное поле – это антиполе! Это то, что существовало в момент сжатия Вселенной. Это антимир, в котором каждая частица имеет противоположный заряд, а каждый миг вливается в обратный поток отсчета антивремени. Неужели ты до сих пор не осмыслил такие очевидные вещи?»

«То, что Изначальное поле это информационное поле антимира, – лишь твое голословное утверждение, Высший. Я тебе не верю».

«А кому ты веришь? Моему слуге? А ты знаешь, кто такие слуги? Они не сумели стать Перворожденными, поскольку родились в опасной близости от центра Галактики и были изуродованы ее гравитационным полем. Это жертвы сингулярности, несчастные недосущества и в то же время недо-Перворожденные. От осознания этой неполноценности и происходят все их проблемы. Они всегда лелеяли мечту вернуться в свой тяжелый мир полной темноты и мертвого покоя, но мы не обращали на их тайные замыслы внимания, ведь они были неосуществимы. В чем-то мы ошиблись, и слуги по воле случая обрели власть над тайным знанием Изначальных. С этого все и началось. Они принялись плести заговор с целью прорвать Первополе и вернуться к моменту рождения Галактики. Ты им в этом здорово помог, наивный человек. Но выгодно ли это тебе самому?»

«Все это я уже слышал. – Сергей усмехнулся. – Ты пытаешься меня дезинформировать, Высший. Не выйдет. Слуги помогли нам выжить, а Перворожденные пытались нас уничтожить. Против этого факта не устоят никакие, даже самые убедительные аргументы. И оставь меня в покое!»

«Хорошо. Но не удивляйся, когда окажется, что я был прав и что людям лучше было бы перетерпеть неприятный момент рождения Последнего, нежели вверять свою судьбу пришельцам из темных миров! Возможно, осознав ошибку, ты захочешь воззвать к Перворожденным. Я оставлю тебе такой шанс. Всего один. Пусть это будет твоей страховкой от окончательной, фатальной ошибки. Слуга дал тебе перстень Сунджи, но даже он не знает всей его силы. Когда придет время воспользоваться этим подарком, вспомни о нашем разговоре и сделай правильный выбор…»

«Я его уже сделал! – заупрямился Преображенский. – А вы, если не хотите, чтобы вам мешали, перенесите колыбель Последнего в другую Галактику! Ведь для вас это проще простого. Так что же вы привязались к нашим звездным мирам? Ведь Вселенная бесконечна!»

Ответом на его возглас была полная тишина. Мысленный эфир молчал. Последнее слово все-таки осталось за Высшим…

* * *

Сергей проснулся, а вернее – очнулся спустя пять часов. Отдохнуть он отдохнул, но ровно настолько, чтобы чувствовать себя работоспособным. Ни о каком приливе сил или душевном подъеме речь не шла. К его удивлению, Горох был уже на месте. Тоже относительно свежий и готовый к новым подвигам. Он мелькал в просвете дверей в дальнюю комнату. Компанию адъютанту составляли его верная подруга Катя и какой-то чинид или технократ. Все трое о чем-то шептались, прячась в импровизированном кухонном отсеке. Чтобы князь не отвлекался на долгие перемещения по дворцу, вторую спальню покоев временно переоборудовали под столовую.

– Та! Это лучший напиток всех миров и времен! – горячо доказывал чужак. – Он восстанавливает жизненный тонус! Он бодрит! Он расширяет сознание!

– Горыныч, не утомляй меня! Повар ты аховый, это было понятно еще на Торбане. Никаких та! Я сейчас заварю такой чай, ты обалдеешь, когда попробуешь! У тебя не только сознание расширится, а еще и глазья выпадут от удивления.

– Кустарник та растет в горах райского острова Силон на Семри. Там такой чудесный климат и такие богатые почвы…

– Ни фига! Лучший чай растет у нас на Каллисто! В факториях Алексея Гусева и сыновей! Ну, еще ничего так, на четверочку, чай с Земли, с Шри-Ланки. Других вариантов быть не может!

– Ребята, вам не кажется, что вы напрасно надрываетесь? – вмешалась Катя. – Пусть каждый заварит свой напиток. А Сергей Павлович оценит. Не зная заранее, где что.

– Верно, – согласился Гориннус. – Это справедливо.

– Горох, – позвал Преображенский.

Адъютант тотчас переместился из кухни в спальню.

– Слушаю, ваша светлость! Как спалось?

– Давай впускай народ… Хватит прохлаждаться. Время не ждет. И так уже пять часов потеряли…

– А умыться? Да и позавтракать надо. Святое дело. Грех отказываться. А народ никуда не денется. Подождет.

– Новости есть?

– Ну а куда же без них? Гонец прискакал недавно. Весь в мыле. Ничего толком не говорит, только трясется и вас требует. Что-то там в «объединенном дальнем космосе», на границе исследованных областей, странное происходит. Никто толком ничего не понимает.

– Так чего же ты…

– Он сутки летел, ваша светлость! С самых дальних рубежей, из Пояса Освоения. Это знаете где? Почти на траверзе Андромеды! От Пояса до туманности всего месяц гиперходу остается. Вот из такой дали парень прискакал… Что ему этот плюс-минус час? А вам питательные вещества требуются!

– Зови гонца!

Продолжать спор было бессмысленно, да и небезопасно. Князь мог запросто «зыркнуть» и снова лишить словоохотливого адъютанта дара речи. А это был, пожалуй, его самый ценный дар. Горох удрученно вздохнул и поплелся к дверям. Утро нового мира начиналось так же, как закончился вечер старого. С многозначительных загадок. Это действительно выглядело как бесконечный путь. Тот самый, который предрек Преображенскому странный купец. Только путь пролегал не по лесам, полям и горам, а по лабиринтам событий и пыльным тропинкам времен. И куда он приведет Великого Князя, а заодно и всех живущих на свете людей, было известно лишь самой Вселенной. Да и то – не факт…