Книга: Аскетская Россия: Хуже не будет!

«Аскетская Россия»– цикл литературных произведений Артема Сенаторова и Олега Логвинова, задуманный как тетралогия. Действие всех частей разворачивается в единой гротескной вселенной, напоминающей современную Россию. Жанровая принадлежность цикла характеризуется создателями как «юмористическая фантасмагория». Составляющие ее отдельные произведения представляют собой романы-фельетоны или сборники фельетонов, объединенные общей темой «Аскетского феномена» в обществе. Авторы не дают этому понятию точного определения, рассматривая его как сложное психологическое явление, включающее массу производных элементов: манипулирование людьми, умение добиваться своего, находить выход из любой ситуации, отсутствие моральных принципов и т.д. Романы цикла призваны проиллюстрировать это явление на самых разных уровнях: от политических и деловых игр в масштабах страны, до покупки пива в соседней палатке. В любых жизненных перипетиях авторы намерено вычленяют «аскетскую» составляющую, решая таким образом проблему успешности и «крутоты» одних на фоне вечных неудач и неустроенности других.

В апреле 2012 года вышел первый роман цикла – «Аскетская Россия: Хуже не будет!», издательство «Флюид/ FreeFly ». Продолжение запланировано на 2013 год. Все романы цикла будут цельными законченными произведениями, для понимания которых знакомство с предыдущими частями не потребуется. С другой стороны, каждый следующий том тетралогии станет логическим следствием предыдущего. В первом романе авторы раскрывают «Аскетский феномен» через призму политических изменений в стране; ищут «аскетов» среди депутатов, общественных деятелей и журналистов. Пройдя череду «лохотронов», главный герой к своему ужасу осознает, что нахрап, лицемерие и жестокость – основные инструменты достижения благополучия в современном обществе. Как уравновесить это «страшное» открытие с собственной жизненной позицией?

По необъяснимой случайности некоторые описываемые в фэнтезийной аскетской вселенной коллизии совпали с событиями реальной российской действительности. Авторы заранее открещиваются от любой политической ангажированности, тем более оппозиционности, настаивая лишь на своей роли летописцев аскетизма.

Аннотация

Начало двадцать первого века. Читателю открывается альтернативная реальность, в которой, как в осколке разбитого хрустального шара, отражаются все причуды самой большой в мире страны. Кажется, все здесь вымышлено и все не по-настоящему. Но, присмотревшись внимательнее, начинаешь замечать предательски похожие на саму жизнь непростые ситуации, от попадания в которые не застрахован никто. Потратив все силы на барахтанье в будничной рутине и на секунду остановившись, многие пытаются понять – что можно успеть за отведенное Богом время? Почему ответ на этот вопрос у каждого свой? Отчего одни строят долгосрочные планы, другие ищут выигрыша «здесь и сейчас», а третьи просто плывут по течению, не задумываясь о будущем? Подобным размышлениям предается главный герой романа – обычный молодой человек, только окончивший институт.

Трудно представить, как повернулась бы его судьба, если бы не случайное попадание в структуры вновь организованной партии «Аскеты России». Это необычное политическое движение, как магнитом, притягивает «обреченных на победу». Таких людей мы встречаем ежедневно: «аскеты» не уступают места в троллейбусах, не стесняются знакомиться с самыми сногсшибательными девушками, а утром говорить им «наша встреча была ошибкой». Первыми бегут к столикам с едой и напитками на фуршетах, расталкивая застенчивых и менее расторопных простофиль. «Аскеты» умеют без стука войти в любую дверь и умудряются снимать сливки там, где остальные молчаливо разводят руками. «Кто сказал, что играть нужно по правилам? И почему их нельзя пересмотреть?» Это слова лидера аскетов Клима Моржового, противоречивая и харизматичная фигура которого обросла огромным количеством слухов и домыслов. Бесстрашный и безжалостный, но в то же время где-то дружелюбный и немногословный политик, уверенный, что его современникам очень повезло жить с ним в одной стране, всегда действует исходя из собственных принципов новой формации сознания общества. Встреча с ним переворачивает представление о жизни любого обывателя.

Обретет ли главный герой любовь, счастье, уважение коллег и близких? Сможет ли по мере заполнения его сознания желтым туманом «аскетизма» устоять и не превратиться в одного их них? А может, это мы с вами превращаемся? Может быть, наша реальность – альтернативная?

Содержание

Первая часть

Не все коту масленица...

Глава I. Произвол работодателя

Глава II. Аскетизм против гламура

Глава III. Дело мастера боится

Глава IV. Путаными дорогами судьбы

Глава V. Лотомат

Глава VI. Божье Провидение

Глава VII. Картины Маслоу

Глава VIII. Mathcore в массы

Глава IX. Трудовые будни

Глава X. Масштабное развертывание

Глава XI. Великий и ужасный

Глава XII. В «ОблаЗОПе» Секс есть!

Глава XIII. Работа не волк

Глава XIV. It’s on!

Глава XV. Закат империи

Вторая часть

...Будет и Великий пост

Глава XVI. Простые радости

Глава XVII. Смутное время

Глава XVIII. Птица Феникс

Глава XIX. Изобретение века

Глава XX. Mind’s Manifolds

Глава XXI. С. Р. И.

Глава XXII. То, что надо

Глава XXIII. Творческий процесс

Глава XXIV. В пасть народа

Глава XXV. Метафоры и метаморфозы

Глава XXVI. Suicide of love

Глава XXVII. Закон что дышло

Глава XXVIII. Блицкриг

Эпилог

Первая часть

Не все коту масленица…

Глава I

Произвол работодателя

 

Перестаньте гадить!

Официальное обращение партии «Аскеты России» к так называемым звездам российской эстрады

– Будьте любезны, французского сыра с плесенью и бутылочку красного вина на ваше усмотрение, но урожая непременно до семьдесят третьего года, – не глядя в меню, сделал заказ импозантный молодой мужчина лет тридцати пяти. – И ей тоже чего-нибудь принесите. – Он небрежно указал на свою спутницу – симпатичную блондинку в безвкусном синем платье.

Пожилой официант дорогого ресторана молча удалился выполнять заказ, предчувствуя хорошие чаевые.

 – Если хотя бы половина того, что я о вас слышала, – правда, вы ужасный человек, месье Гэ’ндон, или можно просто Микки? – Блондинка кокетливо улыбнулась.

На самом деле она плохо знала своего собеседника. Месье в розовой рубашке, две верхние пуговицы которой были вальяжно расстегнуты, представлял какой-то крупный американский звукозаписывающий лейбл. Популярнейшая российская певица Виктория успела забыть его название, помнила только, что офис располагается в штате Мэн. До встречи с Микки она даже не подозревала о существовании такого штата! Впрочем ей было неведомо наличие еще как минимум тридцати четырех. Не проявив ни малейшего интереса к сказанному, представитель перешел к делу.

– Можно, но времени на светский треп и комплименты у меня нет, я и эти-то полчаса освободил с трудом. Ты же знаешь, я никогда не берусь за дело, если не чувствую коммерческий потенциал затеи.

Глаза женщины заблестели.

– Продолжайте, – прошептала она.

– Я в индустрии пятнадцать лет. Мне доводилось пить Jim Beam с Джеймсом Хетфилдом, играть в бридж с Китом Ричардсом, я подал идею ребятам из Slipknot надеть маски, и это я сначала уговорил Джона Фрусчанте вернуться в Red Hot Chili Peppers, а потом объяснил, что пора оттуда сваливать. Я не из тех, кто случайно примазался к бизнесу и уже пускает пыль в глаза разного рода прошмандовкам («Типа тебя», – мелькнуло в голове у Микки), пользуясь их тотальным невежеством. Но, к сожалению, таких людей в нашем деле большинство. Я хорошо представляю, о чем говорю. Никогда музыкальный бизнес не переживал такого упадка. Налицо серьезный системный кризис. Продажи компакт-дисков катастрофически падают, мэйджор-лейблы несут большие убытки. В основном это связано с развитием интернет-технологий и полной доступностью любого музыкального материала. Теперь не нужно идти в магазин, искать желанный альбом, который уже раскупили или еще не завезли, можно не платить, один клик – и песня у тебя в кармане, то есть в плеере. А плееры в наши времена редко проигрывают диски. И никакая кампания по возврату к винилу или переходу на новые носители не способна изменить ситуацию. Но это лишь верхушка айсберга, очевидная и непосвященным, настоящая проблема лежит в другой плоскости. Понимаешь, в музыкальной культуре давно не возникало настоящих явлений, не просто качественных групп, а гуру и мессий, переворачивающих представления обывателей.

Микки закурил сигариллу и продолжил:

– Современные короли индустрии, небожители и прочие звезды, – последнее слово он произнес с явным отвращением, – запершись в своих особняках, годами записывают альбомы. Они упустили нить понимания с теми, для кого все это делается, то есть с обычными слушателями. «Битлз» были простыми ребятами с соседнего двора, а их музыка доступна – вот ключ к успеху. Большинство же нынешних молодых групп лишь жалкое подобие давно вымерших монстров и динозавров, обитающих теперь в палеонтологических музеях типа Зала славы рок-н-ролла. Оставшиеся влачат убогое существование, представляя пародии на самих себя двадцатилетней давности. Приходится мириться, но современная рок-музыка практически изжила себя, а происходящее в поп-индустрии вызывает рвотный позыв. Так называемые звезды медленно, но верно уходят в историю, потому что не в состоянии удовлетворить потребности слушателей. А молодежь в принципе играть не умеет. И кто виноват, что новое дерьмо королей индустрии не качает, как ни они сами?

 – Сейчас наступило затишье, но грядет буря. Люди ждут нового мессию. Мы не имеем права упустить такой момент, нужен тонкий расчет. Я уверен, именно исполнитель из России сможет дать просраться взыскательной и пресыщенной западной публике, растормошит шоу-бизнес, перевернет обывательские представления, а главное, реально начнет прокачивать. Наша задача – продвинуть его на западный рынок и снять свои дивиденды. Выпьем за успех этой идеи.

Микки сам разлил бордовый напиток по бокалам, выхватив бутылку у опешившего официанта.

– Говорите вы очень красноречиво, – пригубив дорогого вина, заметила Вики.

– Главное правдиво, оперируя только фактами. Я уверен, что именно ты, моя дорогая Виктория, с твоей потрясающей внешностью и выдающимися вокальными данными («И пухлым кошельком») сумеешь пробить незримо висящий железный занавес. Видишь ли, российская популярность, пускай и повсеместная, локальна и ограничена. Да, ты собираешь лучшие площадки во всех задрипанных городишках, тебя боготворят толпы поклонников, но неужели бывшие колхозы могут сравниться с крупнейшими мировыми мегаполисами? Тем более что Россия давно превратилась в отстойник для артистов. Вышедшие в тираж на Западе повадились к нам, потому что им некуда деться, поселятся скоро. Принцип «где родился, там и пригодился» – это не про шоу-бизнес. Как ты смотришь на то, чтобы попробовать свои силы в Штатах?

Месье Гэ’ндон работал отменно, равных ему в запудривании мозгов было немного – сказывался большой опыт профессионального афериста. Умело комбинируя поток импровизированного вранья с неприкрытой лестью плюс серьезно подтасовывая факты, он верно разводил клиента на бабки. Прямо использовал неуемное тщеславие деятелей российского шоу-бизнеса и их звездную болезнь, переходящую в физическую зависимость от дешевых комплиментов, грубой лести и купленного за их же деньги внимания. Микки попал в самую точку – стать популярной на Западе, где действительно знают толк в хорошей музыке, а не в совковой Матушке-России было давней мечтой Виктории, да и не только ее. Гастроли известной певицы только что с большим успехом завершились в Калининграде и, чтобы сразу произвести впечатление, Гэ’ндон назначил встречу в одном из лучших ресторанов города. Блестящая речь афериста явно впечатлила Вики – на его вопрос она только лишь кивнула.

– Я знал, что ты в деле, – победоносно изрек Гэ’ндон. – Естественно, мною разработана беспрецедентная схема твоей раскрутки. Запись первого англоязычного альбома будет хорошо подготовлена, обычной ротацией на радио мы не ограничимся. Начнем с сингла – ты споешь с популярным американским исполнителем, с ним я договорюсь. Конечно, звезде такой величины потребуется гонорар. Затем последует атака на все средства массовой информации: твое появление в топовом утреннем шоу, эпатажная съемка для обложки модного журнала, что-нибудь типа «в обнимку с русским медведем», запуск международного сайта, съемки высокобюджетного клипа. И наконец, кульминация – дебютный альбом сметается с прилавков музыкальных магазинов. Такого успеха в Штатах не имели ни The Doors, ни The Guns’n’roses. При хорошем раскладе мы сумеем побить рекорд The Beatles по количеству проданных в первый уик-энд альбомов. Разумеется, потребуются серьезные вложения с твоей стороны, дело дорогостоящее. Начнем с пятидесяти тысяч.

Последняя фраза заметно покоробила Викторию:

– Пятьдесят тысяч долларов? При всем уважении к вашему опыту раскрутки я все же не уверена, стоит ли так спешить, речь идет о весомых деньгах.

 – А ты хотела сразу в дамки? Сегодняшний рынок диктует свои условия, не принимаешь их – ты в ауте. Задарма, дорогуша, звездой даже у нас не станешь, не то что на Западе! Да, и это только чтобы сдвинуть машину с места, запустить процесс, так сказать. Потом потребуются заметно большие вливания. Но с помощью моих связей и опыта тебя ждет нечеловеческий успех! Ты раз и навсегда утрешь нос своим российским коллегам, этим дерьмачам и прочей шушере – им ничего подобного не снилось.

Певица пребывала в замешательстве, хотя последний аргумент явно перевешивал: с одной стороны, здесь и сейчас требуют серьезную сумму, а с другой... С другой – рукоплескания миллионов по всему миру, концерты на переполненных стадионах, дебютный альбом производит фурор, какого не было со времен The Doors. И все это за скромную сумму в пятьдесят тысяч! Виктория, правда, не очень представляла, кто такие эти The Doors. Ее уносило все дальше в мир собственных грез, где происходили совсем уж невероятные вещи. В первый день выхода ее альбома в Нью-Йорке обезумевшая толпа смела с прилавков музыкальных магазинов весь тираж и с флагами СССР, портретами генсеков КПСС и транспарантами «We want you Vicky» полезла на статую Свободы. Только личное вмешательство певицы позволило избежать жертв. Одному Богу известно, что происходило бы дальше, если бы не внезапный звук гимна Советского Союза (пардон, России), который вывел певицу из прострации. Микки быстро достал мобильный, так как этот рингтон означал, что звонили из аппарата новоиспеченной партии «Аскеты России». Липовый музыкальный воротила состоял в ней с недавнего времени.

 – Ну что там? – с небольшим американским акцентом спросил взволнованный голос на другом конце виртуального провода. – Судебные приставы скоро начнут описывать имущество, нас выселяют! Если в ближайшее время не переведем пятьдесят тысяч, нам конец! Клим Елисеевич расстроен. Вся надежда на тебя , you got the money?

– Все в порядке, перезвоню через полчаса, – спокойно ответил Микки.

– Беспокоят из Лос-Анджелеса, спрашивают, подыскал ли я что-нибудь для рождественского сборника. И что прикажешь им ответить? Что русские звезды боятся собственной популярности? Что из-за смешной суммы начинаются масштабные разбирательства?

– Я просто не хотела начинать такое дело без основательной подготовки, – пыталась защититься Виктория.

– Это несерьезно. Нет средств – нет популярности, вот основной закон нашего времени. Ты же понимаешь, будь ты хоть трижды талантлива, без раскрутки западный зритель тебя не полюбит. А она стоит денег. В конце концов, я могу позвонить более молодым исполнителям. Влад Бренди мигом прибежит с чековой книжкой. Не заставляй меня идти на это, я хочу, чтобы американцы под Новый год слушали качественную музыку.

– Ну что ж, раз дело мы затеваем серьезное, затраты должны быть немалыми.

– Я рад, что ты начинаешь меня понимать, – улыбнулся Микки. – Деньги нужно перевести на этот счет не позднее сегодняшнего вечера. – Он протянул ей засаленную бумажку. – Я мог бы предложить тебе связаться с моим бухгалтером, но начнется волокита, а любое промедление сейчас смерти подобно.

– Но это большая сумма, я могу не успеть, – забеспокоилась певица.

– Вики, ловить надо пока клюет! Через два часа мой самолет в Лос-Анджелес, завтра же я могу начать переговоры о твоем продвижении. Но лететь туда с пустыми руками будет опрометчиво. Впрочем, если ты все еще в чем-то сомневаешься или намерена отказаться…

– Нет-нет! Деньги будут на вашем счету!

– С тобой приятно работать, – Микки протянул подошедшему официанту пятисотдолларовую купюру. – Сдачи не надо, – обрадовал он пожилого служителя культа чревоугодия, который не сообразил, что подобные купюры вышли из обращения много лет назад.

– Пора лететь, сожалею, что не могу уделить больше времени такой сногсшибательной женщине, – Гэ’ндон поцеловал Виктории руку. – К концу недели будь готова к вылету в США для серьезной работы.

– Конечно! Было очень приятно встретиться с вами, буду ждать звонка. Вас подбросить в аэропорт? Я с водителем.

– Нет, немного прогуляюсь перед вылетом, все-таки давно не был на Родине.

– До встречи!

Дождавшись отъезда шикарного лимузина популярной певицы, представитель западного лейбла сделал вещь, никак не вязавшуюся с его статусом. За сто пятьдесят рублей поймал синюю шестерку с водителем восточной внешности и отправился в сторону калининградского железнодорожного вокзала. В машине Микки набрал последний номер в памяти мобильного.

– Алле, Джонни, все тип-топ. Лахудру раскрутили, сегодня деньги будут на счету. Возможно, получится надоить еще, корова жирная.

– God bless you man, выезжай в Москву, отпразднуем. У тебя деньги на дорогу остались?

– На купейный вагон наскребу.

Глава II

Аскетизм против гламура

 

Клим Моржовый доведет страну!

Предвыборный лозунг партии «Аскеты России»

Одиннадцатый купейный вагон поезда «Калининград – Москва» мало отличался от остальных купейных вагонов, курсирующих по нашей необъятной Родине. На свете нет силы, способной переменить сложившийся с советских времен, вялотекущий, патриархальный уклад с неизменной курицей в фольге, постельным бельем, неоткрывающимися окнами и проводницами, норовящими закрыть туалет, в который и так не попасть. Симпатичный мужчина в розовой рубашке не занимал себя подобными размышлениями, а просто старался привлечь к своей персоне меньше внимания. С кошельком и мобильным в качестве поклажи он походил то ли на разорившегося коммивояжера, то ли на преуспевающего сутенера. Однако бывалая проводница одиннадцатого вагона, большегрудая Даздраперма Степановна, отметила в новом пассажире состоятельного человека. Об этом, по ее мнению, свидетельствовали дорогие часы на его левой руке. Для определения марки механизма бывалой проводнице явно недоставало опыта – не часто в ее вагоне околачивались люди с часами Cartier, тем более так хорошо подделанными.

– Наверное, с серьезных заработков домой в Москву, ммм… Микки Гг…Гэ’ндон? – запинаясь, пробубнила Даздраперма, недоуменно вглядываясь в предъявленный паспорт. – Какое необычное имя! – свое она как-то подзабыла. – Четырнадцатое купе, если что понадобится, сразу ко мне обращайтесь!

Проводница лично собиралась конвоировать состоятельного пассажира прямо до купе, видимо опасаясь, как бы он не испарился по дороге.

– Да, домой еду, очень устал и просил бы по возможности не беспокоить, – Микки попытался отделаться от чересчур сердобольной проводницы, взглядом давая понять, что провожать его нет необходимости.

– Белье бесплатно… От организации, – заговорщицки шепнула Даздраперма.

К своему неудовольствию в четырнадцатом купе Микки обнаружил странного дистрофического субъекта в очках явно творческой профессии. Подобных деятелей он всегда узнавал за версту. «Будем надеяться, хотя бы не музыкант, а то не сдержусь ведь». Но специальная сумка с фотографическими принадлежностями быстро выдала попутчика. «Фотограф, значит. Хорошо хоть вдвоем поедем».

– Наверняка, кто-нибудь завтра в Смоленске подсядет, – прочитал мысли Гэ’ндона фотограф, пафосно протянув визитную карточку.

«Всех бы вас, только срок дайте», – выругался про себя Микки. На визитке мелким шрифтом было напечатано: «Виктор Журавлев – широко известный в узких кругах фотохудожник-пейзажист, член Союза фотографов Забайкалья». Ниже – адрес блога в Интернете. «Еще и блогер, прости Господи».

– Микки Гэ’ндон, профессиональный автогонщик. В Москву с соревнований.

Микки практически не соврал, в своей прежней профессии он опустил всего одну букву. Еще до знакомства с таинственным и харизматичным лидером партии «Аскеты России» Климом Моржовым Гэ’ндон действительно профессионально (то есть за деньги) занимался автоугоном.

На дворе стоял конец мая, деньки выдались жаркие, окна, как и положено, не открывались. Поезд тронулся, Виктор сразу же принялся разворачивать фольгу с вышеупомянутой курицей и другими многочисленными припасами. На небольшом столике быстро появились свежие огурцы, помидоры, вареные яйца, пирожки.

– Пока не испортились, угощайтесь, Микки, – вежливо предложил он.

«А не так уж плох наш фотограф. Хозяйственный, хотя бы голодать не будем», – обрадовался Гэ’ндон. Денег у него оставалось разве что на мороженое.

– А вы в Калининграде фотосъемкой занимались? – также из вежливости поинтересовался он, пытаясь завязать разговор.

– Да, там прекрасная архитектура, приближенная к европейской, делал снимки для нового арт-проекта… Сейчас, знаете ли, все кому не лень фотографией занимаются, купил навороченную зеркалку и уже фотограф, то есть творческий человек, – неожиданно выдал Виктор. – Модно теперь стало под прикрытием каких-то эфемерных целей выдавать произведения явно сомнительной художественной ценности. Труда мало-мальского избегать и сливки с этого собирать – вот к чему все стремятся! А честно работать учителем, врачом, инженером – увольте, не для нас это. Страну оккупировали посредственности: крутые дизайнеры, фотографы, писатели, актеры с музыкантами. Им лишь бы ничего не делать! Они идут по пути наименьшего сопротивления – в творческие профессии. Это бесталанное, прошу прощения, ебанье занимается псевдотворчеством, заполняя и без того забитое интеллектуальное пространство новым шлаком, а критиковать их не смей, потому как устарел ты и в современном искусстве не смыслишь. Этим твердолобым дилетантам не понять, что творчество – это каждодневный труд, постоянный поиск и самосовершенствование. Фотография, например, многих прельщает простотой процесса: нажал на кнопку – и готово, даже учиться не надо. Цифровые технологии сделали ее уж слишком доступной для масс. Но это обманчивая простота. Посмотрит очередной бездарь на блестящие работы Картье-Брессона: «О, и я так смогу». И это еще в лучшем случае, а в худшем – наткнется на фотки глянцевых журналов и уверится, что ни трудиться, ни учиться для занятий творчеством не нужно …

Микки прослушал эту тираду с открытым ртом, вовсю уплетая предложенную снедь, только изредка кивая головой, выражая полную солидарность. «А не прав я был, – думал он, – фотограф наш человек, его хоть сейчас в партию бери».

– Я немного далек от этого мира, но с вами согласен.

– Спасибо, Микки, наболело просто. Творческий процесс в фотографии очень сложен, необходим огромный талант, чтобы действительно серьезно этим заниматься. Слишком много нюансов: фактура материала, игра света и тени, подбор композиции. Хотя некоторые фотографы об этом вообще не задумываются, а стараются поймать единственный кадр, в котором сосредоточены вся форма и содержание момента. Но это высший пилотаж, такое под силу только мастерам старой школы, многие из них не признают цифровые технологии. Я тоже в основном на пленку снимаю. В цифровой фотографии нет души, а пленка живая как будто, со своим характером. Процесс проявки и работы с химическими реактивами – отдельный творческий ритуал, в котором тайна фотографии.

– Цифровая фотография – это онанизм, – поддакнул Микки, – не качает.

– Вы тоже так думаете? – обрадовался Виктор.

В купе заглянула Даздраперма Степановна.

– Газеты брать будете? Или, может, чайку? – предложила заботливая проводница, как-то уж очень внимательно разглядывая профессионального автогонщика с поддельными дорогими часами и широко известного в узких кругах фотографа.

Гэ’ндону хорошо был знаком подобный взгляд – с таким же в свое время он выискивал лохов для развода. Но сейчас не придал этому значения, потеряв бдительность после хорошо выполненного задания.

– Спасибо, ничего не нужно, – спокойно ответил Виктор.

Проводница удалилась с чувством выполненного долга.

– А где можно посмотреть ваши работы? – поинтересовался Микки, хотя ему это было до лампочки.

– У меня…, – немного замялся фотограф. – То есть в Интернете, в моем блоге.

«Понятно, – улыбнулся про себя Микки, – то ли известность не так широка, то ли круги слишком узкие. А чтобы рассуждать о большом искусстве и собственном таланте, ума много не надо». На этом светская беседа случайных попутчиков, больше напоминавшая монолог, полностью себя исчерпала.

Если не предаваться распитию спиртных напитков, время в железнодорожных поездках течет вяло. Поскольку ни у Микки, ни у производившего впечатление непьющего Виктора подобного желания не возникало, решено было укладываться. Да и дело было к вечеру. Сон – лучшее средство после распития, чтобы скоротать время в поезде, но перед тем как окончательно отправиться на боковую, Микки решил прибегнуть ко второму такому средству. Он извлек из заднего кармана несколько сложенных вчетверо листов А4 и принялся внимательно их изучать. По его сосредоточенному виду можно было догадаться, что он углубился не в беллетристику, которую обычно читают в поездах, а в нечто гораздо более серьезное. На титульном листе крупными буквами было напечатано: «Аскетизм против гламура», ниже подпись – «Клим». Столь изящно и лаконично подписывался генеральный секретарь политического бюро партии «Аскеты России» Клим Моржовый, противоречивая фигура которого обросла огромным количеством слухов и домыслов. Об этом неординарном человеке известно было немного. Необычный и очень аскетичный вид Моржового поражал всех. В любое время года лидер партии одевался в коричневую дубленку на голое тело и огромную черную стоящую торчком шапку. В народе ее уже успели окрестить «климкой». Поговаривают, даже школьные товарищи не видели его без головного убора. Прошлое Моржового было полностью скрыто, а достоверная информация о настоящем исчерпывалась тем, что Клим ничем не занимается, кроме того что руководит партией, постоянно думает о России и пишет многотомное собрание своих трудов. Все члены партии в обязательном порядке должны были знакомиться с новыми работами вождя.

… Корни философской доктрины гламура уходят во времена древнейших цивилизаций, когда зародился ее основной постулат: мертвая красота с отсутствующим интеллектом идеально обслуживает интересы правящего класса. Но формирование этой доктрины в цельную философскую систему произошло в начале прошлого века. Тогда появились первые адепты новой идеологии, вспомним, например, накокаиненных гламурных шлюх со своими кавалерами-мафиози в Северной Америке времен сухого закона.

К сожалению, этой заразе удалось прижиться и в нашей стране, где она приобрела местный «совковый» колорит. «Официальная Россия» сделала все возможное, чтобы превратить гламур в государственную идеологию. Такая идеология выгодна правящей элите, так как при действующем чиновничьем капитализме и воровской демократии по понятиям она позволяет держать народ в повиновении, предложив ему ложные ценности и заставив поклоняться золотому тельцу. Основной добродетелью эта «новорусская» доктрина считает выпячивание на публику собственной праздности, роскоши и сверхдоходов, а во главу угла ставит пресловутый успех, неизвестно какой ценой заработанный. Представителей нового поколения, воспитанных в государстве, где все поставлено с ног на голову, можно наблюдать уже сейчас. В мыслях молодых девушек нет ничего, кроме названий модных брендов и уверенности, что будущий муж, непременно чиновник или олигарх, (а только эти категории населения способны приблизиться к гламуру) обязан их полностью обеспечивать. Мальчишки в прежние времена мечтали стать космонавтами, передовиками производства или хоккеистами, но не для того чтобы зарабатывать миллионы за океаном, а чтобы защищать честь своей Родины на международной арене. Теперь и они вынуждены идти в чиновники или олигархи. Остальные, не разделяющие этой уже официальной идеологии, объявлены людьми второго сорта, если не сказать больше…

Единственным и, как нам представляется, гораздо более древним течением, открыто противостоящим гламуру на протяжении всей истории, является аскетизм. Только аскеты находили в себе мужество служить истинным, а не бутафорским ценностям, не боясь жертвовать собой, если это необходимо. Лишь немногие не согласные с политикой «Официальной России» пытаются хоть как-то противостоять тотальной гламуризации и дебилизации населения. Что же они готовы предложить в качестве национальной идеи? Ответ прост, как и все гениальное, – необходимо вернуться к корням. Государственной идеологией должен стать аскетизм– аскетизм, проповедуемый во всем …

Слова Клима лились как музыка, постепенно вгоняя Микки в состояние, близкое к трансу. Он в который раз восхищался масштабом личности вождя и свойственным только Моржовому глубоким проникновением в природу вещей. Под эту музыку, смешавшуюся с монотонным стуком колес, состоятельный пассажир четырнадцатого купе без гроша в кармане заснул.

Во сне он еще раз успел побывать за границей: покинув Литву, поезд направился в Белоруссию. Ночью была длительная остановка в Минске, ознаменовавшаяся дружным храпом пассажиров, который как нельзя лучше характеризовал отношения между нашими братскими государствами. А уже через несколько часов, рано утром, Микки вновь очутился на Родине.

Во время десятиминутной стоянки в Смоленске в одиннадцатый вагон сели несколько человек, среди которых выделялся колоритный пассажир в костюме, с саквояжем. Мужчина лет пятидесяти, как две капли воды похожий на вождя мирового пролетариата, заглянул в каморку к проводнице, плотно закрыв за собой дверь. Его, естественно, ожидали.

– Доброе утро, Владимир Ильич, крупная рыба плывет, смотрите, как бы не ушла!

– У нас сети крепкие, советских времен еще, не рвутся. Что за рыба, где обитает?

– Да два лоха в четырнадцатом едут, оба москвичи. Один зажиточный, часы дорогущие, одет модно, видно с хороших заработков. Второй – дрищ какой-то, фотограф, кажется, но тоже со средствами. Развестись должны в легкую.

– Куда ж денутся, миленькие! Ваша доля как всегда, если по дороге ментяра сунется, отправьте его ко мне, я договорюсь.

Глава III

Дело мастера боится

 

Совсем не качает...

Микки Гэ'ндон о втором Бранденбургском

концерте Иоганна Себастьяна Баха

«Пропили Россию, либерасты поганые», – таким серьезным заявлением пробуждение Микки Гэ’ндона не ознаменовывалось давно. Быстро приняв сидячее положение, он обнаружил в купе нового пассажира, сильно напоминающего вождя мирового пролетариата. Удивительным было другое – на столике рядом с остатками припасов возникла бутылка коньяка, четверть которой уже отсутствовала. «Крепко же я спал», – пронеслось в голове у Гэ’ндона.

– Присоединяйтесь, – сразу предложил фотограф, хотя коньяк был не его.

– А что Смоленск проехали уже? – Микки без вопросов принял стопку.

– Да, где-то полчаса назад. Владимир Ильич, – представился собутыльник Виктора, протягивая руку.

– Неужели Ленин? – сострил Гэ’ндон, принимая рукопожатие.

– Да нет, почему же… Членин, Владимир Ильич Членин, тоже в Москву еду. Мы тут решили времени не терять, – улыбнулся он, погладив коньячок.

Нутром почувствовав необычность происходящего, Микки не стал сопротивляться, хотя с утра пить не любил. Родственные нотки в новом попутчике отчетливо улавливались. Разговор принимал интересный оборот, речь держал Владимир Ильич.

– Времена сейчас непростые, трудовому человеку прокормиться все тяжелее. Бюрократы, спекулянты, ворье прочее страной заправляют теперь, все развалили. Вот я раньше у себя в родном Смоленске в Доме пионеров кружок изобразительных искусств вел. Помню, все для детей было: и хоровой кружок, и шахматный, и радиолюбителей. Каждому находилось занятие по интересам, и чувствовали себя все частью чего-то большого, понимали, что государство о них заботится. Но с приходом демократии кружок наш, как и весь Дом пионеров, приказал долго жить.

– Демократия вообще не качает! – вставил Гэ’ндон.

– Вот и я говорю – фуфло полное. Какие-то умельцы через связи с местной администрацией быстро наш дом приватизировали и открыли элитный ночной клуб для крутых со стриптизом и кокаином за счет заведения. А нас с ребятишками на улицу выставили. Теперь кто шляется, кто ширяется. Хотя кружки для молодежи, конечно, и сейчас есть, да только стоит такое удовольствие столько, что подумаешь еще трижды, куда идти – в кружок этот или в магазин за водкой. А раньше все бесплатно было! И везде бардак, понимаете? Был у нас приют для сирот и специальный центр помощи малоимущим. Так в начале девяностых всех сирот разогнали, малоимущим показали официальный государственный кукиш с гербовой печатью, а на месте приюта теперь писательские дачи.

– Тоже со стриптизом? – наивно спросил Виктор.

– Нет, только с кокаином, – серьезно ответил Ильич, – это их орудие производства. Опять же распорядились местные чиновники, львиная доля которых оказалась людьми пишущими, так вот каждому – по даче. Ну и кто они после этого?

– Сволочи, жиреют на добре народном! – в сердцах вырвалось у Виктора, который не забыл обновить опустевшие стопки.

– За советский спорт! – неожиданно предложил Членин.

– За советский спорт! – поддержали собеседники.

Пили все трое в разной манере. Виктор не умел употреблять крепкие напитки, поэтому сначала вливал в себя сок, затем большими глотками коньяк, после чего ему опять требовалась запивка. Владимир Ильич пил одним глотком, не запивая и не закусывая. Микки всегда выпивал последним, смягчая вкус алкоголя соком и припасенной Ильичом шоколадкой.

– А мне, что делать, пришлось приспосабливаться к новым условиям, уроки рисования в школе упразднили, вместо них дети то ли тайм-менеджмент изучают, то ли майнд-билдинг. Только и спасло меня сходство с Лениным – взяли в новый ночной клуб швейцаром. Платили, правда, мало и за человека не держали вообще. Тогда-то и решил я своим бизнесом заняться, подрабатываю Ильичем в Калининграде, Минске и Вильнюсе – за границей спрос больше, хотя одна страна была. Иногда в Москву наведываюсь, но там все места схвачены, с улицы не сунешься.

Заливал Владимир Ильич под стать Микки Гэ’ндону: и про Дом пионеров, и про нынешнюю свою деятельность. В доме этом он никогда не работал, а основное его занятие на протяжении последних двадцати лет с честным трудом имело мало общего. Но чем дольше общались с ним соседи по купе, тем больше проникались к нему какой-то симпатией и даже уважением.

– Коньяк закончился, – констатировал разливавший Виктор, – а вроде только начали.

– Да, как-то мало я взял. Не ожидал, что такое живое общение у нас пойдет, но ничего, через час остановка в Вязьме, там у бабули проверенной еще возьмем, – успокоил собутыльников Ильич. – А может, чтобы время скоротать, банчик небольшой соорудим?

– В смысле? – не понял уже сильно поддатый фотограф.

– Ну, в смысле по маленькой в картишки перекинемся, до Вязьмы пару партеечек, колода есть.

– На деньги не играю!

– Так я и не предлагаю на деньги играть, – обиделся Ильич. – На бутылку! Проигравший покупает коньяк, чтоб не скучно было.

– А, ну это можно, – примирительно согласился Виктор.

– Сыграем, почему нет? – поддержал Гэ’ндон, который хоть и выпил, но начал догадываться, что их новый попутчик такой же преподаватель изокружка, как он сам – представитель крупного американского лейбла.

Для начала решили сыграть в очко – простую карточную игру, не требующую особых навыков, в которой все решает везение. Так считает большинство любителей, в этом их основное заблуждение. Банковал, то есть раздавал соперникам карты, Владимир Ильич. Через несколько минут стало ясно, что тасовать он не умеет, раздает неуклюже и не везет ему до крайности – то все время недобирает, то помногу перебирает. Ильич этого и не скрывал, сетовал, что игрок никудышный, да и фортуна стороной его обходит. У Виктора же на удивление игра спорилась, практически всегда получалось очко. Удивлялся в первую очередь он сам – последний раз брался за карты лет пять назад, а особыми способностями или везением никогда не отличался. Не новичок в азартных играх, Гэ’ндон играл хуже фотографа, но все же несравнимо лучше Членина. После того как вождь мирового пролетариата проиграл бутылку, решили не останавливаться и сыграть по рублю, потом по десять. Азарт, хорошо подогреваемый шутками коммуникабельного Ильича и алкоголем, так и пер. Незаметно для самого себя обыграв своих визави на полторы тысячи рублей, Виктор начал испытывать угрызения совести – все-таки лишил средств наивного пенсионера с такой сложной судьбой.

Микки при этом остался почти без денег, но виду не подавал. В отличие от недалекого в подобных вопросах фотографа он не сомневался, что их новый попутчик – первоклассный катала старой школы. Таких в стране немного. По прежней своей деятельности Микки был знаком со спецификой их работы. Каталы – это карточные шулеры, которые нечестным путем обыгрывают ничего не подозревающих граждан (фраеров или клиентов), используя их доверчивость или страсть к игре. В криминальном мире каталы находятся на особом, можно сказать, привилегированном положении. Это связано с тем, что, во-первых, обучиться шулерским приемам способен далеко не каждый, а, во-вторых, напрямую с этим миром профессиональные игроки могут и не взаимодействовать. Кроме того, если профессионал не использует крапленых карт или дополнительных технических приспособлений, а полагается только на ловкость рук, уличить его в нечестной игре почти невозможно.

Многие думают, что основным умением настоящего каталы является исполнение большого количества карточных трюков. Это не совсем так. Конечно, мастера знакомы со всем арсеналом шулерских приемов, чтобы не дать применить их против себя, но обходятся, как правило, одним-двумя проверенными фокусами. Потому что обыграть простачка, готового расстаться с деньгами, – дело техники. Найти его гораздо сложнее. Важно тонкое чувство психологии фраера и умение превращать любую жизненную ситуацию в игру. Профессионал должен быть готов к ней везде – на пляже, в такси, в парке, в аэропорту, в гостинице, в очереди за молоком. Многие каталы работают в поездах с сообщниками. Вспоминая необычное внимание проводницы, Гэ’ндон догадался, что она наводчица Ильича и, наверняка, с ним в доле. Также шулерам необходима подходящая легенда-прикрытие, дабы избежать подозрений и не быть вычисленными. Владимир Ильич обладал блестящей легендой, какой мало кто мог похвастаться.

Последние полчаса Микки не сводил глаз с попутчика, беззаботно играя и бурно реагируя на его шутки. Имея некоторое представление о технике исполнения карточных трюков, он быстро убедился, что за неуклюжими движениями Членин скрывает феноменальную технику тасовки и сдачи. Лихо исполняет вольты двух видов – прием, при котором часть колоды, которая должна была бы пойти вниз после снятия, вновь оказывается сверху, то есть на первоначальном месте. Сдает вторые и даже третьи – соперники получают не верхнюю карту, а следующую за ней. Использует несколько алгоритмов фальшивой тасовки, после применения которых колода всегда располагается в нужном ему порядке. Возможно, демонстрирует какие-то другие приемы. В общем, работает как опытный катала, полагаясь только на ловкость рук, полностью контролирует игру, сдавая Виктору очко, а себе – то недобор, то перебор. Фотограф при этом пребывал в полной уверенности, что столкнулся с карточным профаном, а ему самому несказанно везет.

Дальнейший сценарий был Микки хорошо известен. Только после того, как он развел глупую певичку на пятьдесят тысяч долларов, ему совершенно не хотелось самому оказаться разведенным. Гэ’ндон задумался, как вести себя в сложившейся ситуации. Разумно было бы уличить Ильича в шулерстве и от дальнейшей игры отказаться. Но Микки не был бы настоящим аскетом, если пошел бы по такому простому пути. Как и Членин, он знал главное: из любой жизненной ситуации надо извлекать выгоду. Но ровно в тот момент, когда в его голове созрел, наконец, определенный план, дверь купе без стука бесцеремонно распахнули.

– Старший лейтенант Жбанов, проверка документов! – огорошил всех вошедший.

Что делают сотрудники нашей доблестной милиции в поездах, остается загадкой. Удивительно, но при встрече с органами охраны правопорядка многие законопослушные граждане начинают испытывать необъяснимый дискомфорт и чего-то побаиваться. Наверное, потому что превратить невиновного в виноватого в нашей стране гораздо проще, чем наоборот. При появлении старшего лейтенанта с малоинтеллигентным лицом Виктор сразу пришел в замешательство, ему стало мерещиться, что его сейчас привлекут то ли за пьянство, то ли за азартные игры. А аферистов подобные встречи почему-то не пугают. Хотя на всякий случай Микки начал продумывать возможные варианты к отступлению – он находился в розыске за мошенничество под другим именем и проверка документов в его планы не входила. Тем более что Ильич мог оказаться не просто шулером, но еще и кидалой. Поведение Членина свидетельствовало об обратном.

– Здравствуйте, Сергей Владимирович, в проверке нет нужды, тут люди все честные, не желаете ли лучше к игре присоединиться?

Со стороны могло показаться, что Ильич ведет себя с представителем закона слишком нагло и самонадеянно, но старший лейтенант отреагировал неожиданно – снял фуражку, сел рядом с Микки и ответил: «Сдавайте». Поясним. Конечно, посланник властей был прекрасно осведомлен о деятельности двойника вождя мирового пролетариата, но солидный откат позволял Ильичу не беспокоиться – надежную крышу он получал. И не только. Власть и сама была неравнодушна к азартным играм, втайне мечтая обыграть Членина. К тому же у нее всегда водились денежки, все-таки служение государству в нашей стране – дело прибыльное, если поставить его на нужные рельсы. Такие клиенты, как Сергей, считаются самыми лакомыми, их называют жертвами. Несмотря на постоянные фиаско, жертвы получают удовольствие от самого процесса игры, всегда расплачиваются и обещают завязать, продолжая расставаться с деньгами дальше.

Играть решили в дурака. И каким-то непостижимым для Виктора, но совершенно очевидным для остальных образом уже через двадцать минут на кону оказались поставленными все его деньги (пять тысяч рублей) и фотоаппарат. Сергей положил против этого свою выручку за неделю – около пятидесяти тысяч деревянных. Примерно такая же сумма откуда-то взялась в саквояже добрячка Членина. Гэ’ндон играл в долг, подкрепив свое слово дорогостоящими часами. Регламент предполагал три партии на вылет, то есть оставшийся в дураках из борьбы выбывал. Пьяный Виктор находился в мало вменяемом состоянии. Сергей сосредоточенно думал, как всегда уверенный, что не проиграет. Ну, а Микки понял, что пора действовать, так как выводить Ильича на чистую воду уже нет смысла – с ментом у них, очевидно, договор, а ставки поднялись настолько, что партийная касса могла бы существенно пополниться.

 Каково же было удивление Членина, когда в первой партии он четко зафиксировал «маяк» от пассажира в розовой рубашке: «Я свой, работаю под прикрытием, клиенты мои». Мало кто знает, но у профессиональных шулеров в ходу определенная система сигналов, понятных только своим. Если за столом оказываются работающие под разными легендами, незнакомые игроки, сигнал служит опознавательным знаком и сообщает, что коллегу трогать нельзя. Игроки объединяются, а выигрыш делится поровну. Для проверки Владимир Ильич сначала никак не отреагировал, но еще через полминуты получил два таких же настойчивых «маяка». Знать их мог только собрат по цеху или человек, которому каким-то образом стала известна эта азбука. В первом случае профессиональная этика требовала поделиться с коллегой, но потом все-таки объяснить, что вести себя подобным образом на чужой вотчине некрасиво. «Скорее всего, – размышлял Владимир Ильич, – имеет место второй случай, и Микки не игрок, а серьезный аферист, имеющий отношение к криминальному миру. Ссориться с таким человеком недальновидно, в лучшем случае поднимется ненужный шум, а в худшем – можно нажить серьезного врага. Гораздо выгодней поделиться и завести полезное знакомство». Дав ответный сигнал, Членин продолжил игру, гадая, кто же этот человек в розовой рубашке.

Дальше все пошло по накатанной схеме. В первой партии Членин с Гэ’ндоном в легкую вынесли фотографа. Оставшись в дураках, Виктор продолжал пялиться в карты, плохо воспринимая происходящее. Совместными усилиями творческого человека удалось водрузить на верхнюю полку, правда, уже без фотоаппарата и денег. Во второй партии опять же после определенного «маяка» был обыгран Гэ’ндон. В сердцах стукнув кулаком по столу, он быстро вышел из купе, дав понять Ильичу, что ждет его в тамбуре для разговора. В очередной раз объегорить мента не вызывало трудностей, и через несколько минут вопрос о победителе был решен. Сергей, красный как рак, проиграв нажитую неправедным трудом получку, вывалился из четырнадцатого купе, бормоча: «Не может быть, как же так, невозможно…».

А Владимир Ильич, спокойно сложив в саквояж часы, деньги и фотоаппарат, все с тем же видом простачка-пенсионера направился в тамбур.

– У меня к вам деловое предложение, не хотели бы вы, так сказать, расширить свой бизнес? – с места в карьер начал разговор Микки. – Понимаете, нам как никогда нужны такие люди.

– Кому это нам? – настороженно осведомился Ильич, протягивая Гэ’ндону часы и часть денег. – И что делать-то надо?

– Я представляю серьезную политическую силу, которая в скором времени полностью изменит к лучшему жизнь нашей многострадальной Родины, – Гэ’ндон принял часы, но деньги вернул, оставив себе только пару тысяч.

Членин недоуменно принял выигрыш обратно и приготовился слушать, хотя ему давно стало понятно, что дело он имеет не с очередным лохом и даже не с собратом по цеху. А с птицей куда более высокого полета.

– Видно, что вы придерживаетесь таких же взглядов на ситуацию в стране, как и наш лидер, Клим Елисеевич Моржовый. Познакомиться с ним вы сможете через пару дней. Долго расписывать нашу политику не буду, да и не получится, лучше пробегите пока глазами вот это.

Гэ’ндон достал статью, которую вчера читал перед сном. На титульном листе он быстро чиркнул номер своего мобильного. Членин внимательно принялся изучать полученное.

– Это часть политической программы и философских взглядов господина Моржового – председателя партии «Аскеты России». Предлагаю вам вступить в наши ряды, причем я сразу предложу Климу Елисеевичу утвердить вашу кандидатуру на место в ее политическом бюро. Вы будете пользоваться всеми привилегиями аскета (Владимир Ильич навострил уши). Но об этом позже, – улыбнулся Микки. – От вас потребуется переводить треть игровых доходов в партийную казну. В случае прихода к власти мы отдадим под ваше начало игорный бизнес и сектор культуры, если пожелаете. Сможете размахнуться!

Предложение поступило солидное, но это было не главное. Прочитанное глубоко запало в душу Владимира Ильича, каждое слово Клима отзывалось в его сердце ударом молота. Таково было обычное воздействие на людей главного аскета страны. Членин только и мечтал поскорее познакомиться с этим удивительным человеком. «Какая удача, – думал он, – рядовая «работа» в поезде обернулась встречей с единомышленниками, предлагающими выгодные условия сотрудничества».

– Здесь все – правда, потрясающе точно сказано, – констатировал Ильич. – Можно взять с собой?

– Статья ваша.

– Я и сам понимаю, что зарабатываю копейки дедовскими способами. Игровой бизнес давно переместился в виртуальное пространство, а каталы вроде меня доживают свой век. Но я не стою на месте, осваиваю интернет-технологии, ведь там миллионы долларов, а здесь тысячи рублей. Моя мечта – раскрутить в рунете полноценный покер-рум и провести несколько мировых турниров. Вот где развернемся!

– Ну что ж, Владимир Ильич, я в вас не ошибся. Кажется, Вязьма.

– Я выскочу здесь, чтобы не рисковать, до встречи в Москве!

– Звоните, уже сегодня я доложу о вас Климу!

Глядя вслед выпрыгивающему из вагона Членину, Гэ’ндон не сомневался – на одного аскета в некогда великой стране стало больше.

Глава IV

Путаными дорогами судьбы

 

Аскет всегда работает на совесть, правда, не на свою

Генри Маслоу, автор программы

«КОСЕ – в каждый дом»

У читателя, наверное, возник справедливый вопрос, неужели авторы и дальше намерены описывать жизнь профессиональных аферистов? Получается, из-под их электронного пера вышел очередной забубенный криминал-роман. Кто же его главный герой? Какой-нибудь вымогатель или кидала? Золотой мальчик, модный ди-джей или супермачо-соблазнитель, у которого отбоя нет от женщин? Гламурная дочка богатых родителей, сексапильный частный сыщик или офисный работник на Кайене в кредит? Об этих персонажах нового времени говорят, им сопереживают, ими стремятся стать. Возможно, кого-то мы успокоим, а кого-то, наоборот, разочаруем. Наш герой звезд с неба не хватает, только что окончил институт с красным дипломом и судорожно пытается найти хоть какую-нибудь работу по полученной специальности – журналистика. Модная профессия, скажете вы. Правильно, но наш герой чуть ли не единственный на всем курсе прилежно учился гуманитарным наукам, пока его «золотые» друзья тусовались в клубах, к которым он и подойти-то боялся. Всю свою жизнь он прожил вместе с родителями в ветшающей пятиэтажке в одном из спальных районов Москвы – Дальних Лихобозах. И в отличие от большинства своих сокурсников, давно работающих в ведущих печатных изданиях, ему не удалось устроиться даже в стенгазету – сказалось отсутствие умения идти по головам и способности пролезть в любую щель. Кроме того, наш герой патологически честен, трудолюбив, склонен анализировать свои действия. В общем, по меркам современного общества он классический отличник-неудачник: на дискотеки не ходит; не знает, что такое кокс; даже девушки у него нет. Но что это мы все за него говорим.

– Поменяй ты, наконец, эту чертову мелодию на будильнике! Она мне скоро сниться начнет!

– Ну, мааам, это же «The Teechers»! Ты просто ничего не понимаешь в рок-музыке! Послушай, как прекрасно переплетается вокальная партия с гитарными волнами!

– Больше похоже на чтение каких-то мантр, причем сектантских!

– А Олег считает, что у «Teechers» большое будущее и со временем они станут самой успешной рок-группой в истории. Лучше не порть мне настроение перед собеседованием, ведь если дело выгорит – буду получать двадцать пять тысяч ежемесячно!

Лицо мамы приобрело задумчивый вид.

 – Ох, сынок, ну и профессию же ты выбрал... Послушал бы нас с отцом, пошел бы в юристы...

– Я уже много раз слышал, что пора самому зарабатывать на кусок хлеба!

– Хлеба с маслом! – на кухню зашел отец с утренней газетой. – Расстраиваешь ты нас сынок, ох, как расстраиваешь.

Я знал, чем закончится этот разговор. Если моих старичков вовремя не остановить, причитать и рассуждать в сослагательном наклонении они будут весь день. Я бы назвал их «советской» парой, среднестатистической ячейкой общества: отец всю жизнь проработал на заводе, мать в школе, обоим перевалило за пятьдесят. Но это не главное. Мои родители, как бы это поточнее сказать, правильные. Правильные в хорошем смысле. Не спеша двигаясь по стандартной жизненной линии, они почти преодолели все ключевые этапы: рождение, окончание школы, поступление и успешное окончание института, устройство на работу, женитьба, рождение и воспитание детей, выход на пенсию, воспитание внуков, смерть. Этап « воспитание детей» (то есть меня) выделен, потому что на нем возникли проблемы. Все бы ничего, но слишком уж я попался своенравный. С одной стороны, меня можно было назвать примерным и даже образцовым ребенком, я честно выполнял все наказы и жил по советам, полученным от взрослых и из серьезных книг. Но с другой – мне всегда хотелось чего-то большего, необычного что ли, поэтому я и связался с журналистикой, будь она неладна. Памятуя о том, с какими боями я все же смог убедить родителей, что поступать я должен именно на эту специальность, сейчас, по окончании института, я просто обязан был найти работу! Какую угодно, лишь бы связанную с тем, что я изучал последние пять лет. И в отличие от папы с мамой, уверенности в положительном исходе кампании по трудоустройству я не терял, более того, в последнее время появились поводы для сдержанного оптимизма – на текущую неделю запланировано аж три собеседования!

Свои силы предстояло попробовать в рекламном агентстве, муниципальной газете и некоем креативном бюро. Сделав все возможное, чтобы выглядеть представительно, я с удивлением обнаружил в зеркале побитого жизнью и заметно уставшего от крутых поворотов молодого человека. Старый пиджак, в котором еще отец ухаживал за мамой, чехословацкие (такой страны уже нет!) брюки, привезенные дядей из командировки, замшевые, видавшие виды ботинки. И взгляд, с которым надо было что-то делать, – отчаявшийся и безрадостный. Я походил на Боба Дилана, если вы знакомы с его творчеством. Ну а чему было радоваться? Жил небогато в тесной квартирке на окраине города. Моя комната напоминала помещение архива: на рабочем столе аккуратной стопкой сложены тетради с лекциями; старый шкаф, прикрывающий стену, уставлен произведениями классиков; везде полный порядок. Идеально застланная постель, выцветший индийский ковер на полу, слабенький компьютер и дартс на двери. Хозяева таких убежищ не вызывают уважения или симпатии у работодателя, их берут от безысходности и сострадания.

 – Оплати квитанции и положи денег на телефон нам с матерью и себе, – прервал мои размышления отец, протягивая наличность, – а на следующей неделе надо будет раскошеливаться на кабельное ТВ! Пора бы и тебе сынок вставать на ноги и начинать помогать нам.

Слова отца сильно ранили меня, я понимал, что в какой-то степени становлюсь родителям в тягость. Они всерьез рассчитывали, что после стольких лет отличной учебы их сын из ботаника превратится в респектабельного бизнесмена, который легко воплотит в жизнь мечты членов своей семьи. Тем более что мечты эти не были запредельными: мама хотела норковую шубу, а папа и того меньше – сходить в Англии на футбол. Однако процесс превращения в успешного человека затягивался, я не мог позволить себе даже футболки, а возможность понаблюдать за кудесниками кожаного мяча была разве что во дворе. Такое положение вещей нужно было срочно менять. Спускаясь по лестнице, я думал о том дне, когда у меня будет автомобиль, хороший костюм и, может быть, даже любимая, а главное, любящая девушка. Если вы знакомы с нейролингвистическим программированием, то знаете, что для достижения успеха рекомендуется представлять конечный результат – визуализировать желаемое. Смешно конечно представлять спортивный автомобиль в каменных джунглях Дальних Лихобоз. В справочниках мой район фигурирует как спальный, но я считаю его очень оживленным. Да, здесь нет метро, гипермаркетов и развлекательных центров, зато есть жизнь – настоящая, без купюр и прикрас. И это мое убеждение было тотчас подтверждено. Проходя мимо трамвайной остановки, я заметил трех здоровых кондукторов, бивших ногами подвыпившего мужичка-зайца, видимо решившего заартачиться. В центре такого не увидишь!

Положить денег на телефон удобней всего в соседнем магазине – там поставили новый автомат «Авокадо», принимающий платежи. Быстро сунув сто рублей в купюроприемник и приготовившись бежать на собеседование, я увидел на экране сообщение, сильно меня озадачившее. «Уважаемый клиент, вам предлагается сыграть в красное или черное на внесенную сумму. В случае выигрыша она удвоится, и вам на счет поступит двести рублей. Вы можете отказаться, выбрав соответствующий пункт меню, но вчера пенсионерка из Москвы Вера Ильинична подняла полторы тысячи рублей со ста. Мы уверены, сегодня повезет именно вам». Машинально потянувшись к кнопке «отказаться», я вдруг подумал, а почему бы разок не сыграть? Подумаешь, проиграю сто рублей, зато выиграть-то могу двести! Пересилил себя и выбрал черное. «Поздравляем, вы выиграли! У вас на счету двести рублей». Обрадовавшись, что хоть раз в жизни повезло, и собираясь убегать, прочитал следующее: «Играть нужно пока везет, не упустите свой шанс, и вам на счет будет переведено четыреста рублей». Других дураков поищите, а я меру знаю! Хотя с другой стороны… Вновь выбрав черное, не верю своим глазам: «Поздравляем, вы снова выиграли! У вас на счету четыреста рублей. Но только слабые останавливаются на полпути. Сыграйте еще, и восемьсот рублей ваши!» Восемьсот рублей на телефоне! Таких денег не помню со времен повышенной стипендии! Немного вспотев, ставлю на красное. О, чудо! «Вы победили, у вас на счету восемьсот рублей. Вам остается последний шаг, повторите успех Веры Ильиничны из Москвы и выиграйте полторы тысячи рублей. Желаем удачи!» Дрожащей рукой снова ставлю на черное, хотя все существо подсказывает, что вот тут-то и надо остановиться. Так и есть. «Не расстраивайтесь, пусть сегодня вам не повезло, но вы всегда сможете отыграться в следующий раз. Ждем вас с деньгами у наших автоматов «Авокадо». У вас на счету по-прежнему ноль. С уважением, председатель Общества обманутых вкладчиков Юлий Павриди».

Наш герой не знал, что идея совместить игровые автоматы, которые правительство всеми силами пыталось запретить, с аппаратами оплаты услуг связи пришла в голову одному из вновь принятых членов партии «Аскеты России», председателю Общества обманутых вкладчиков Юлию Павриди. Новация (ставшую модной, но ничего не означающую приставку «ин» мы в хорошем смысле опустим) была направлена на пополнение средств партийной кассы. Новая программа «Лох платит всегда» приносила аскетской казне около ста тысяч рублей ежемесячно.

Остановимся подробней на деятельности Юлия и его Общества. Ни для кого не секрет, какое огромное число наших сограждан пострадало от финансовых пирамид, предлагавших разбогатеть на дармовщинку. Оно и понятно – при социализме обогатиться было нельзя, даже если все силы отдать на построение светлого, но, как выяснилось, не своего будущего. А с приходом демократии подобного рода аферисты появлялись, как грибы после дождя. Новая экономическая модель предполагала, что хороший заработок и тяжелый труд – вещи взаимоисключающие, а свои сбережения лучше отдавать компетентным специалистам в области финансов. После чего, не напрягаясь, пожинать заслуженные плоды. Конечно, это пришлось населению сильно по вкусу. Итогом развернувшейся кампании стал вылет миллионов рублей в трубу, направленную в строго определенном направлении, и появление в стране особой категории граждан – обманутых вкладчиков, которые не перестают судиться, ходить по телевизионным передачам, причитать, угрожать, но не теряют надежду вернуть потерянные денежки.

Общество обманутых вкладчиков как раз и было создано, чтобы помочь этим несчастным. Председатель Юлий Павриди – серьезный специалист в вопросах обмана, в свое время еле унесший ноги. Деятельность его организации заключалась примерно в следующем. Ясно, что вернуть такие огромные деньги за короткий срок невозможно. Поэтому, пока Общество титаническими усилиями возвращает исчезнувшие миллионы, обманутые вкладчики снабжаются акциями с портретом Павриди на потерянную сумму. Сразу после обнаружения средств акции можно будет обменять на живые купюры. Но поскольку поступлений ожидается неимоверное количество, приобрести акции Общества на свои деньги может любой желающий, чтобы потом получать миллионы с хорошими процентами. Гарантом выступит партия аскетов. Но мы отвлеклись.

Креативное бюро представляло собой комнатушку в обветшавшем подвальчике. На двери был приклеен лист А4 с не самым креативным названием «Креативное бюро: Bureau». В фойе, а точнее в некоем предбаннике, столпилось с десяток таких же обиженных жизнью бедолаг, как и я. На их лицах ясно читалось, что работать они готовы где и за сколько угодно, лишь бы взяли. Я приготовился ждать, но к моему удивлению собеседования длились не более пяти минут, а все покидавшие офис буквально светились от счастья. Это несколько настораживало.

– О’кей, как вас зовут, дружище? – приветливо улыбнулся менеджер бюро.

Мужчина средних лет выглядел хорошо и даже дорого, что как-то не вязалось с запустением подвальной конторы.

– Я указал все данные в анкете.

– Верно, верно. Просто времена сейчас такие, многие не пишут правды. На сайтах знакомств себя же можно назвать как угодно. Что-то подобное и c резюме. Кто будет смотреть анкету Олеси, если рядом Джессика? Да и вообще я предпочитаю не углубляться в эти бумажно-табличные пещеры, в них можно так и остаться. Я ратую за живое общение. На какой уровень заработка вы рассчитываете?

– А что будет входить в мои обязанности?

В объявлении, на которое я наткнулся в Интернете, ничего про конкретный вид деятельности креативщиков, их зарплату и график сказано не было.

– Кофе не держим – вредно для здоровья, чай тоже не предлагаю. Мы же не парочка студентов, чтобы чаи гонять?

– Так что мне нужно будет делать?

– Мы можем предложить вам заработок до восьмидесяти тысяч ежемесячно. – Менеджер встал из-за стола и начал прогуливаться по комнате. – Уровень дохода зависит от вашего старания. Сразу предупрежу, поначалу будет непросто, но вы, как я вижу, не из робкого десятка, так?

– Прошу меня простить, но что именно будет входить в мои обязанности, если я буду работать у вас?

– Как я люблю настойчивых! – Работодатель замахал руками. – Нет, даже не настойчивых, а упертых, упрямых. Пожалуй, вы приняты!

Эта фраза, а вы представляете, как долго я ждал ее, ослепила меня. Наконец-то что-то начинает получаться! Но пока все еще не верилось такому счастью.

– Эмм, вы имеете в виду, что берете меня на работу?

– Совершенно верно, молодой человек! Поздравляю!

– Ух, так неожиданно!

– Еще вчера я предложил совету директоров компании рассмотреть вашу кандидатуру, и лично генеральный директор утвердил ее. Да, искать в грязи бриллиантовые песчинки – это часть моей непростой работы, – менеджер засмеялся, – приступить можете, как только уладим формальности и дойдут деньги.

– Какие деньги? – Улыбка не сходила с моего лица.

– Расходы на рекламу, вы же понимаете, респектабельная фирма нашего уровня должна быть полностью уверена в своих новобранцах! Тем более что речь идет о пустяковой сумме в пять тысяч рублей. Разумеется, эти деньги будут приплюсованы к вашей первой зарплате.

– Уф, а что значит на рекламные расходы? Просто мне нужно будет объяснить родителям, у меня самого, к сожалению, такой суммы нет...

– Ну, если вы не в состоянии ее покрыть, боюсь, мне придется пойти на сделку с совестью и взять кого-то другого. А делать этого не хочется, ты мне приглянулся и вполне возможно далеко пойдешь. Но есть такое понятие, как правила игры, они одинаковы для всех. Не в моих силах менять или нарушать их. – Креативщик расстроенно упал в свое кожаное кресло.

– Подождите, – я поспешил успокоить работодателя, – может быть, мне удастся что-то придумать. Когда нужно перевести деньги?

– В течение трех дней, – мужчина просиял, – вот моя визитка, на ней расчетный счет. Как только финансы поступят, и мы поймем, что тебе можно доверять, в тот же день проставляйся перед друзьями – ты получил престижную работу!

– Класс, а что делать-то нужно будет?

– Разве так важны детали? Талантливый человек талантлив во всем, слышал такую тему? Я уже вижу тебя в таком же кресле. – Он похлопал ладонью по кожаной обивке. – Почему бы и нет? Кстати, у тебя есть сигаретка, а то я свои в машине оставил?

 Столкнувшись с этим креативщиком гораздо позже, я узнал, что номер счета, который он мне всучил, совпадал с тем, на который должна была перевести деньги певица Виктория. Только в отличие от нее я этого так и не сделал.

Глава V

Лотомат

 

Страну продали за копейки... Без нас.

Владимир Ильич Членин,

распорядитель клуба «Narkotiky»

Для сокращения расходов редакция районной газеты «Наши Лихобозы» переехала в подлежащий сносу, полуразвалившийся дом, жителей которого давно расселили по новостройкам. У входа кто-то из местных со спущенными штанами чинно справлял нужду, весело насвистывая «У Курского вокзала стою я молодой». «Туалет-то у нас не работает», – виновато улыбнувшись на мой укоризненный взгляд, пояснил гражданин, направляясь в здание. Тут до меня дошло, что, по-видимому, это сотрудник редакции. Проследовав за ним, я оказался на третьем этаже, где через некоторое время отыскал закуток, который занимал главный редактор – лысоватый мужчина лет сорока.

– Студент-практикант? К нам, что ль? На работу? И небось, как и все с пустыми руками?

Такое начало поставило меня в тупик. Я решительно не знал, как реагировать.

 – А вообще не дурно, если бы кандидаты приходили на собеседование с чаем и конфетами, но лучше, конечно, с чем покрепче! Мы же всегда так делаем, когда хотим понравиться девушке, а уж если рассчитываем на что-то большее, без коньячку никуда. – Он подмигнул.

Пока я обдумывал ответ, редактор пересек комнату и скомандовал куда-то вдаль: «Бегом на летучку!» Я догадался, что таким образом он собирает сотрудников на рабочее совещание, так сказать, планерку. И действительно в скором времени пространство заполнилось людьми с одной общей чертой – у них не было глаз. На меня смотрели какие-то стекляшки. Вы видели фильмы о зомби?

– Все в сборе? Быстро, быстро, быстро! – Редактор захлопал в ладоши.

Газетчики полезли в карманы, извлекая из кошельков, бумажников и портмоне по двадцать пять рублей. Общий котел отсутствовал, поэтому деньги ложились прямо на стол начальника. Коллектив был небольшим, сумма набралась скромная.

– На две хватит! – радостно выпалил босс, скрупулезно пересчитав банкноты. – Вот ты на летучку и побежишь!

– А собеседование? – Я по-прежнему плохо понимал, что происходит.

– Оно уже началось, – вступил в разговор один из стеклоглазых. – И чем быстрее ты прибежишь, тем скорее его пройдешь.

– Ага, понял, – Взяв деньги и решительно направившись к выходу, я остановился у двери. – А что брать-то?

– Как что?! – недоумению редактора не было предела. – Ее родимую! – Он смотрел он на меня как на новорожденного. – Водочку «Вкусную» и литр «Запивки».

«Запивка» – самый дешевый фруктовый сок, назначение которого ясно из названия. Им удобно запивать крепкие напитки, а цена быстро сделала его любимым продуктом всех алкоголиков.

– Ты теряешь время. – Взгляд редактора приобрел серьезность.

Бежать пришлось в местный лихобозовский гастроном с многозначительным названием «Магазин». По дороге я поймал себя на мысли, что никогда в жизни не покупал водку. Как-то не приходилось, спиртное я употребляю редко и в основном пиво. Презрительно-равнодушный взгляд продавщицы винного отдела упрекал: «Молодой, а уже берешь горькую с утра во вторник?» Расплатившись и взяв «груз», я с удивлением обнаружил, что в столь ранний час за мной образовалась приличная очередь. Спившийся интеллигент, бродяга-попрошайка, слесарь и… дядя Миша – мой сосед по лестничной клетке! «Прям с утра «Трудового» захотелось», – сообщил он. Очередь понимающе закивала – бутылочкой «Трудового» с утра никто не попрекнет.

С Дядей Мишей знаком лет десять, но до сих пор не представляю ни его возраст, ни род занятий, а спрашивать все как-то неудобно. Вроде бы он на пенсии. Одевается в один и тот же потрепанный костюмчик и походит на обычного выпивоху. Но не все так просто. Проницательному человеку в его взгляде откроется глубокое понимание действительности и полное отсутствие страстей, свойственное философам. Картину, правда, несколько портит (или дополняет) неизменная бутылочка пива «Пролетарское», без которой я его почти никогда не видел.

Суть соседской философии можно понять из немногословных диалогов, происходивших каждое утро, когда я, спеша в институт, встречал его на лавочке около дома в обнимку с «Пролетарским».

– Как дела, дядь Миш?

– Пока бутылка в руке, какие могут быть дела? Вот если ее нет, тогда уже думай, как ее достать.

– Дядь Миш, новости смотрели? Местных чиновников опять в бане со шлюхами застукали!

– Все пустое, – спокойно отвечал дядя Миша, показывая на только что допитое «Пролетарское».

А один раз он выдал интересный монолог, который я, не обладая в то время профессиональной журналисткой привычкой все записывать, не зафиксировал. Так что передаю, как помню. Речь зашла о пиве.

Пиво появилось много тысяч лет назад на восходе цивилизации и, хотя и представляется непосвященным обычным алкогольным напитком, на самом деле является разумной субстанцией, готовой к симбиозу с человеком. Оно проводник высших смыслов и абсолютная квинтэссенция бытия, альфа и омега, инь и ян, начало и конец всего. Истина открывается только через пиво, но очень немногие на протяжении всей истории дошли до этого. Человек в жизни пребывает в двух состояниях: когда у него есть пиво и когда он пива лишен. Первое состояние устойчиво, в нем обретается самодостаточность, спокойствие и счастье. Второе неустойчиво, единственная цель в нем– любыми средствами перейти в первое.

С начала времен люди испытывают какой-то дискомфорт, мучаются, чего-то ищут: власти, денег, славы, пресловутого высшего смысла. Но еще ни один человек не преуспел на этом пути, то есть не стал навсегда и бесповоротно счастлив. А все потому, что никто не был готов принять единственно правильную жизненную философию – философию пива. Если бы люди открыли свои сердца пиву, человечество обрело бы, наконец, абсолютное счастье. Не было бы войн, болезней и страданий. Единственная цель властей состояла бы в обеспечении населения пивом. Высшая добродетель – поделиться пивом с ближним, а добывать священный напиток нечестным путем недостойно. Это и есть форма совершенного государства. А всякие там коммунизмы, капитализмы и демократии – от лукавого это все. Пиво гораздо выше этих, хм…, понятий.

Тогда у меня надолго отвисла челюсть. До этого разговора я считал соседа недалеким пивным алкоголиком, хотя он и вызывал у меня сочувствие, казался добрым и отзывчивым. Но с тех пор я его зауважал и стал считать философом, правда, не могу сказать, что подобную философию разделяю – сам-то почти не пью.

В редакции «Лихобоз» я отсутствовал не более пятнадцати минут, но назвать прием теплым было нельзя.

– Тебя только за смертью посылать! – завопил редактор. – Ты о людях подумал? Ждут же!

Шефа поддержали подчиненные:

– Да! У меня вот речевые обороты не берутся, а статью на весь подвал забацать надо!

– И у меня тоже не взялось!

– Вот видишь, что ты творишь, – редактор покачал головой, – ладно, давай допинг сюда!

Я выставил на стол две бутылки «Вкусной» и литр «Запивки». Поляна к тому моменту была накрыта: по соседству с немногочисленными папками и бумагами ждали своей участи бутерброд с колбасой, порезанный на нужное число кусочков (меня не учли), и такое же количество пластиковых стаканчиков. Заветный эликсир был разлит по ним с космической скоростью, и не успел я оглянуться, как редактор поднял свой фужер со словами: «За творчество!» Коллектив дружно прокричал «Ура!», и огненная вода разлилась по организмам пишущей братии. Только когда труженики пера начали расходиться по рабочим местам, умиротворенный редактор указал мне перстом на дверь – зайди, мол, завтра, дам тебе еще один шанс, хотя человек ты, похоже, не творческий.

Но возвращаться в творческую обстановку желания не возникало. Оставался последний шанс – рекламное агентство. Там-то должен витать незримый дух рождения шедевров. Я представлял, как войду в красивое здание, меня встретит девушка модельной внешности, которая томным голосом попросит немного подождать. Я сяду на кожаный диван, рядом будут валяться свежие выпуски модных журналов. Нескольких минут хватит, чтобы пробежаться по их заголовкам. Девушка принесет мне ароматный кофе и пригласит на собеседование. Мы мило пообщаемся с HR-менеджером, который непременно отметит мой красный диплом. От этих мыслей я невольно заулыбался. Говорят, приятен не столько конечный результат, сколько сам процесс.

Однако моим мечтаниям не суждено было претвориться в жизнь. Общение с потенциальным работодателем проходило в парке. Дама постбальзаковского возраста с полурастаявшим мороженым, видимо любящая (нет, не мать) хорошо покушать, встретила меня с улыбкой, так и не встав со скамейки, что было вполне допустимо. Ее одежды напоминали простыни, в которые заворачивались римские трибуны, а пышный растрепанный парик смотрелся довольно вульгарно. Прочитав мои мысли, рекламщица выпалила прокуренным голосом: «Надо же из толпы выделяться! Такие, брат, времена! Это раньше всех под одну гребенку чесали, а теперь в свободной стране живем. Вот и обособляемся как можем, не хочется серой массой быть». Она кивнула в сторону проходящей парочки белых воротничков, ищущих, где бы отведать бизнес-ланч. Я устроился на скамейке и подумал, возможно, меня проверяют на стрессоустойчивость. Мама рассказывала, что сейчас на Западе модно проводить так называемые агрессивные собеседования, на которых кандидата подвергают ощутимым психологическим нагрузкам: кричат, задают неудобные вопросы, ставят в неловкие ситуации. Пожалуй, происходящее со мной можно было охарактеризовать подобным образом. Я был готов ко всему... Кроме того что это не агрессивное, а самое обычное собеседование.

– У нас, по правде говоря, офиса нет. Да и зачем нужны все эти пыльные столы, стулья и другая многофункциональная рухлядь? А эти однообразные помещения, разделенные перегородками? Как могут в них рождаться шедевры? Не для того жил Диоген, чтобы мы гнили в комфортабельных каменных бараках!

Речь женщины меня впечатлила. Действительно, история знает случаи создания гениальных произведений в самых обычных и даже спартанских условиях. Но, несмотря на красноречие собеседницы, я все-таки пытался возразить:

– А в дождь мы тоже тут встречаться будем?

– Конечно! Дождь – это так романтично! Еще Демосфен говорил: небесная вода – источник жизни. К нему и припадем!

Мороженое из рук дамы упало прямо на простыню. Не поведя глазом, она принялась слизывать подтаявший пломбир. Я с трудом выдержал подобное зрелище, и, честно говоря, мне как раз, наоборот, хотелось в душные офисы и серые будни. Может, я отстал от жизни? Не отрываясь от своего основного занятия, рекламщица спросила:

– Деньги есть? В моем агентстве испытательный срок оплачивает сам кандидат.

– Нет, денег у меня нет. – Эта фраза заставила мою собеседницу приостановить процесс слизывания.

– Что, совсем?

– Совсем, я только на проезд взял.

– Вот люди наглые пошли, – она смотрела на меня, как фашист на пленного, – и не стыдно, а? Еще на собеседования ходит. Да чтобы прикоснуться к волшебству создания рекламы, знаешь какие бабки отваливают?

– Простите, а каково портфолио вашего агентства?

– Мм, это почтовый индекс что ли?

– Не совсем, я имею в виду, какими своими работами вы можете похвастать?

– Из громких проектов выделю туалетную бумагу «Нежность» и презервативы «Комплимент», слыхал о таких?

– Эм, вроде нет.

– Естественно, мал еще. – Ее оценивающий во всех смыслах взгляд пробежался по мне.

Разговор был окончен. По дороге домой меня одолевали тяжкие думы, может, родители правы, пора завязывать с журналистикой и перепрофилироваться в страховые агенты? Тем более что рекламные объявления так и пестрели заманчивыми предложениями типа «Зарплата от тридцати тысяч!», «Карьерный рост!», «Дружный коллектив молодых специалистов!» Было над чем задуматься.

– Чай будешь? – Отец сверлил меня глазами прямо с порога, пытаясь понять, удалось ли мне найти работу.

– Можешь ничего не говорить, на лице все написано. Опять не сложилось, да?

– Пап, я стараюсь, ты же видишь. Пока не получается...

– Твои старания не приносят результатов, и знаешь почему?

– Ну?

– Да потому что усилия прилагаются не в том направлении. Вот Олег, твой друг, смог же найти себя! Не жалуется, не ноет! Как и ты, в массмедиа подался! Кто он там? Музыкальный критик? Почему, кстати, он тебя не пристроит?

– Я не хочу быть никому обязанным! Я сам кое-чего стою!

– И чего же?

Вопрос отца снова наталкивал на грустные размышления. Чего я смог добиться к двадцати двум годам? Почти ничего... Одна бравада и обещания самому себе.

– В общем так, – голос папы стал серьезным, – идешь ко мне на завод! Все, баста! Не для того мы тебя с матерью воспитывали, чтобы ты не мог и рубля заработать. Свои пятнадцать тысяч получать будешь. На первое время и такой доход подойдет. Все лучше, чем ничего!

– Ну, пааап!

– Ничего не хочу больше слышать!

– Дай хоть один шанс!

– Я уже потолковал кое с кем из пятого цеха, сходишь к ним в пятницу. Если все сложится удачно, в понедельник выйдешь на работу.

– А если до пятницы я что-нибудь найду?

Папа снисходительно посмотрел на меня и улыбнулся.

Глава VI

Божье Провидение

 

Наше дело будет жить вечно, даже если кому-то придется погибнуть ради этого. Боюсь, что кому-то из вас...

Клим Моржовый на встрече с руководством Североатлантического Альянса

Следующий непогожий и казавшийся самым обычным летний денек принес в мою жизнь кардинальные изменения. До разговора с отцом я, как и многие, просто плыл по течению, вперед сильно не заглядывая. Да и страшновато было заглядывать. Пока учился, был четкий распорядок, свои задачи и пути их решения. Известные пути. А вот дальше… Надо искать работу, обустраиваться в жизни, создавать семью, помогать родителям. Мой отец однажды отправился на встречу с однокашниками – отметить тридцатилетний юбилей выпуска. Вернувшись домой, он долго пребывал в замешательстве: оказалось, положения в обществе добились исключительно бывшие троечники и двоечники. А те, кто вместе с ним прилежно учился, влачили жалкое существование. Позже я понял, что ничего удивительного в этом нет. Кесарю – кесарево. Исходя из этой теории, я преуспевающим стать не должен.

Положа руку на сердце, я догадывался, что работодатели не будут встречать меня с распростертыми объятиями. Но и полного фиаско в трудоустройстве тоже не предполагал. Тем временем все мои однокурсники разбежались по редакциям и издательствам. Причем чем хуже человек учился, тем лучше местечко ему доставалось. Такая вот прямо пропорциональная зависимость, хотя скорее, обратно пропорциональная. Тогда я еще удивлялся и негодовал: «Как же так? Я старался, учился, сдавал, а на работу берут бездарей и растяп?» Прогульщики стали спецкорреспондентами, неучи выбились в ведущие рубрик, а самые отъявленные тупицы вообще устроились редакторами! Да, именно так и должно быть. Если вы не согласны, можете поспорить, но увидите, у вас ничего не получится. За годы обучения лентяи приобретают самые необходимые в жизни навыки: умение льстить, предлагать взятки, сдавать экзамены без знаний. А ботаники и отличники вроде меня просто учат все, что им задают, то есть идут по пути наименьшего сопротивления. Разница в поведении и мышлении проявляется при устройстве на работу. Какому кандидату отдаст предпочтение работодатель: уверенному, следящему за своим внешним видом, улыбчивому и раскованному или застенчивому, скромно одетому и не умеющему себя преподнести? Комментарии излишни.… Никаких парадоксов здесь нет, со временем зубрилы оказываются в подчинении у тех, кому давали списывать. Эту и многие другие прописные (но так никем и не записанные) истины мне только предстояло принять и освоить.

Заварив кофе покрепче, я приготовился провести последний день на просторах глобальной паутины в поисках работы. Соответствующий сайт еще не успел открыться, а полмонитора уже заняло необычное предложение «перестать быть лохом». Заинтересовавшись, я сразу перешел по ссылке. Открывшийся портал представлял посетителям новинку в области получения удовольствий – цифровые наркотики. Оказывается, теперь для получения «прихода» нет нужды тыкать в себя иглами, рискуя подхватить опасную болезнь, достаточно просто послушать специальную музыку, амплитудно-частотные характеристики которой способствуют завороту кишок мозга. Проще говоря, внимаешь звукам – тебя «плющит», никаких следов в крови при этом, понятное дело, не остается. Ресурс, посвященный модной новации (снова без приставки «ин»), был выполнен в радужных тонах; постоянно меняющий форму, сопровождающийся стробоскопическим эффектом текст на главной странице гласил: «Забалдей прямо сейчас! Лови кайф не вставая из-за стола! Цифровая дурь – глоток воздуха XXII века!»

Можно даже выбрать, какой именно «приход» ощущать. Среди наиболее популярных: расслабление, возбуждение, забытье и эйфория. Стоимость получения одного аудиофайла – семь долларов США, оплата по смс. Мелким шрифтом отмечалось, что правило бесплатной первой дозы изжило себя вместе с таблетками и порошками. Ничего не поделаешь, средств на моем счету как раз хватало, чтобы расслабиться. А то от бешеной гонки последних недель я чувствовал себя осликом, который все время тянется за бесконечно близкой морковкой. И вообще, в жизни надо испытать все! Поколебавшись пару минут, я потянулся за мобильным. Ответ пришел моментально: «Здравствуйте, уважаемый цифровой наркоман! Ваш код для получения дозы – 345 998 358». Стоило ввести волшебные цифры, сразу появилась ссылка на музыкальный трек (назвать его песней язык не поворачивался), но скорость скачки благодаря моему допотопному модему оставляла желать лучшего. От нетерпения я готов был лезть на стену, ждать оставалось аж двадцать три минуты!

Просмотрев пока сомнительные объявления работодателей, я одел наушники и с лихорадочным, почти наркоманским волнением включил запись. К моему разочарованию, после небольшого хрипа зазвучала отнюдь не синтетическая смесь энергичных сэмплов и вводящих в транс битов, а песенка середины девяностых – Shut up! (and sleep with me). Господи, я помню ее по дискотекам в пионерских лагерях! Без паники, возможно, в этой обычной с виду песне содержатся специальные звуки на ультравысоких частотах, недоступные человеческому восприятию. Черта с два! После десяти прослушиваний давно забытого хита со мной ровным счетом ничего не произошло. Обещанные расслабление и эйфория так и не наступили. Опять развели… Единственное, я так и не понял, зачем в архив с треком поместили фотографию маргинального мужика в коричневом пальто и стоящей торчком черной шапке. «Клим Моржовый знает, где Россия». Этот самый Клим в одной руке держал бутылку «Пролетарского», а второй приветливо махал. Глупость какая-то. Постараюсь забыть об этом мини-фиаско и продолжу поиски возможностей для трудоустройства.

 На странице поиска вакансий «Джобтвоюмать.ру» мое внимание привлекло свежее объявление. Информации было немного. Молодой газете, представлявшей интересы неизвестной партии или общественного движения, требовались корреспонденты, были указаны адрес и контактный телефон. Минус очевиден – плясать, то есть писать, придется под чью-то дудку. Зато сильно повышаются шансы, так как издание только появилось на свет. Ехать в редакцию решил без звонка. Во-первых, времени до пятницы почти не оставалось, а во-вторых, телефонные переговоры мне никогда не удавались, я уже стал думать, что звонить работодателю плохая примета. Запасшись дипломом и грамотами за места в каких-то седых конкурсах, я отправился в путь. По указанному адресу, как всегда, никого не оказалось, но, наученный горьким опытом, я все же поднялся на четвертый этаж заброшенного здания, где должен был располагаться офис газетенки. Признаков жизни обнаружить не удалось, если не считать прикрепленной к двери записки, в которой лаконично сообщалось, что редакция переехала. Новый адрес предлагалось выяснить по указанному телефону. Трубку снял автоответчик, и после нескольких минут ожидания, не выдержав, я сам прекратил так и не начавшуюся беседу. Позже выяснилось, что с моего нулевого счета списали кругленькую сумму.

Отчаявшись и не подозревая, что в эти минуты вершится моя судьба, я смирился с будущей участью заводского рабочего. Тут к пустующему помещению подбежал запыхавшийся африканец лет тридцати, одетый в светлые шорты, зеленую футболку с надписью «Коровам – Маслоу!», обутый в изношенные шлепанцы. Бросив на меня оценивающий взгляд и не удостаивая более знаками внимания, он начал приписывать к объявлению новые телефонные номера. Закончив, африканец улыбнулся своей голливудской или скорее акульей улыбкой.

– Подрабатываем, время такое, чуви! – прервал он неловкое молчание. – Лохов много работу ищет – с них капусту стрижем.

Незнакомец явно пребывал в хорошем настроении и с удовольствием ответил, зачем нужны дополнительные телефоны: «Если по одному не отвечают, жертва звонит по другому, по третьему, так можно неплохо деньжат поднять!»

Темнокожий предприниматель очень спешил, ему нужно было оббежать еще семь подобных точек. Хорошая новость заключалась в том, что газета действительно существовала, в ней подрабатывали студенты Международного университета, а деловитый африканец, по его словам, занимал самую высокую должность. Окинув меня строгим взором, он заявил, что собеседование я прошел, однако вопросы и восклицания слушать не стал.

 – Ужасно спешу. Приходи завтра в редакцию, комната триста одиннадцать, там поговорим. Я убит водила.

– Что-что? Кто убит? Какой водила?

– Я говорю, зовут меня Убид, Убид Вмдила.

Тут его и след простыл. Хорошо хоть денег на рекламу не просят…

Следующим утром я направился в новую штаб-квартиру переехавшей редакции – общежитие Международного университета. На третьем этаже, где по логике должна быть комната триста одиннадцать, красовалась табличка, предупреждающая, что белым вход в местное гетто строго запрещен. Я принял это за чью-то невинную шутку, а зря: около триста седьмой комнаты мне предложили купить наркотики, а у триста девятой отняли часы и деньги. От дальнейших злоключений меня оградил вовремя появившийся Убид, который дал знак местным кидалам не распускать руки. Два африканских амбала тут же вытянулись по стойке смирно и отдали главному редактору мои вещи.

– Ты, брат, не обессудь, с этими черномазыми ухо востро держать надо. Совсем распоясались, чуть отвернешься, уже работают на чужой территории, – похлопал меня по плечу главред, когда мы оказались в заветной комнате триста одиннадцать.

Меня удивило, что, будучи ярким представителем темнокожей расы (простите за каламбур), Убид вел себя как вампир ку-клукс-клана или генерал армии южан времен Гражданской войны в США. То есть постоянно нападал на африканцев. Я решил осмотреться. Вы когда-нибудь бывали в общагах? Не общежитиях, а именно «общагах»? Моему взору предстали разбросанные обертки, встречавшие сиротливым лязгом пустые пивные банки, скрипучая кровать с висящим над ней засаленным постером «The Teechers». Плакату было явно больше трех лет, музыканты выглядели не избалованными славой. Вокалистка Е. Б. кокетливо улыбалась, как улыбаются девушки, намекая, что с ними можно познакомиться.

– Крутые они, да? – Убид, сыпавший в чашку растворимый кофе, уловил ход моих мыслей.

– Их ждет большое будущее!

– Оно уже пришло! «Teechers» добились популярности… Я бы тоже мог звездой стать, – эта фраза была произнесена с еще большим акцентом, чем остальные, – но приходится все силы тратить на… нейтрализацию этих папуасов. – Он сплюнул на пол.

Молча кивая, я продолжал изучать помещение редакции, интерьер дополнял полностью убитый ноутбук, стоящий на столе около кровати. В лучших традициях школьников эта ЭВМ была украшена эротическими вкладышами из жвачек. Убид продолжал: «Нет, ну мы в Москве живем или где? Черт-те что на улицах. В Гане цветных и того меньше. Загубят так Россию-матушку, ох, загубят. Мы русские – народ дружелюбный, выродки разные этим и пользуются».

Товарищ Вмдила все распространялся о нежной русской душе, но я думал о работе, которой тут не пахло. Зазвучавший вдруг какой-то мощный африканский бит заставил Убида вздрогнуть.

– Возьми трубку. – Он сунул мне телефон. – Это Джонни. Выясни, что там. Если нас закрывают, подмигни. Меня нет в любом случае.

– Аллё, а его нет, вышел. Когда будет? Трудно сказать. Что-нибудь случилось? Хорошо, я передам. Это… Это секретарь…

– Ну что? Все пропало?

– Да нет. Вас вызывают на совещание к какому-то Микки Гэ’ндону.

– Бить там вроде не должны.

Убид посмотрел на улицу сквозь небольшую щелку в жалюзи и шепотом продолжил:

– Мне надо ненадолго залечь на дно, могут нагрянуть ФСОшники с обыском. А ты пока съезди на тестовое задание. Оно очень серьезное: необходимо накатать большую статью о трудовом подвиге директора подмосковной маслобазы. Его бескорыстное служение не может оставаться незамеченным… Далее в таком духе. Он член политического бюро нашей партии «Аскеты России». Знакомство с ним может тебе пригодиться.

Эти слова оказались пророческими. Дальнейший разговор меня не интересовал, хотя речь шла о самой газете и том, что испытательный срок не оплачивается. Главное, я получил задание! Вот что меня радовало и волновало. Поблагодарив нового босса за доверие, я направился к выходу. «Эй, часы свои назад не хочешь? Возьму недорого!»

Глава VII

Картины Маслоу

 

Только Россия! И только вперед!

Убид Вмдила, главный редактор «ОблаЗОПы»

– Отец, я нашел работу! У меня получилось! Я же говорил, ведь так? – моему восхищению собой не было предела.

Изрядно проголодавшись, я лопал приготовленный мамой гороховый суп, как нектар жизни, и, казалось, мог бы съесть целого слона. Усталости не чувствовалось, напротив, мною овладевали самые положительные эмоции. Но папа, медленно и звучно размешивавший сахар, моего энтузиазма явно не разделял.

– Что прикажешь сказать на заводе?

– Ну, что все отменяется. Ложная тревога, они только рады будут, вот увидишь.

– Как у тебя все просто, – отец отложил чайную ложку, – а в глаза сослуживцам потом как смотреть? Я бегал, хлопотал по твоему вопросу, и ложная тревога?

– Понимаешь, – мое настроение начинало портиться, – я считаю, ты должен гордиться мной. Я получил тестовое задание сам. А раз мне его доверили, значит работодатель готов в случае успешного выполнения взять меня на постоянной основе.

– Нехорошо получается, сын. Не по-людски. И потом, посуди сам, завод – организация солидная, не разорится, не обанкротится. Предприятие государственное, заработную плату выплачивают вовремя. Пускай небольшую, но стабильную и, – отец многозначительно поднял указательный палец вверх, – индексируемую с учетом инфляции. А ты рвешься в какую-то сомнительную газетенку. Ну несерьезно это. Что хоть за издание?

Я выдал отцу всю имеющуюся довольно скудную информацию. Официальное название – «ОблаЗОПА» или Областной Зов Партии Аскетов. Учредители планировали выпускать свое детище в столице, но из-за финансовых трудностей зарегистрироваться пришлось в Подмосковье. Так к звучной и могучей аббревиатуре «ЗОПА» прибавилась провинциальная приставка. Из названия понятно, что газетенка является рупором молодой, набирающей обороты политической партии «Аскеты России».

– «ОблаЗОПА»? Ты с ума сошел! – Глава семейства чуть не поперхнулся. – Это же, наверняка, фирма-однодневка!

– Вот-вот! – на кухню вошла мама. – Аферисты стопроцентные, разденут в два счета. Кстати, – она обратилась к папе, – дай три тысячи из своей заначки, мне пять нужно, а в кошельке только две.

– Зачем столько денег?

– Пришли из клиники унарного фазового похудания, у них оригинальная методика. А мне как раз пару килограммов сбросить бы не мешало!

– Все равно не понимаю, – папа протер глаза, – а пять тысяч-то зачем?

– Ой, ну долго объяснять! Идет рекламная кампания, ходят доктора по квартирам, предлагают купить «Похудин» – препарат современный. Если сейчас не приобрести, потом все десять стоить будет, так что быка за рога брать надо.

Отец понимающе кивнул и пошел за деньгами.

– Мам, а лицензия у них есть? И где про это лекарство подробнее узнать можно?

– Ты тоже похудеть, что ли, захотел? – Мама засмеялась. – Я с ними уже поговорила обстоятельно, ребята толковые, свое дело знают. Инновационная методика позволяет не ограничивать себя в приеме пищи и худеть на три килограмма в неделю. Вот как далеко шагнула наша наука! Курс рассчитан на два месяца, а значит, я снова буду весить пятьдесят пять! – Мама просто светилась от счастья.

Повитав в облаках, она продолжила:

– При покупке выдают гарантийный талон «Я совсем охудевшая!», и если вдруг «Похудин» не поможет, через год вернут деньги, все честно.

Сколько себя помню, мама все пыталась похудеть. Причем нельзя сказать, что она была полной, но современные массмедиа, а именно обложки журналов со стройными моделями, клипы престарелых певиц, в которых они выглядят лучше, чем в молодости, шумиха по поводу тотального ожирения нации, делали свое дело. Мама изучала все диеты и приемы похудения, какие только возможно. Если бы проводился чемпионат по «раздельным питаниям», «кремлевским диетам» и остальным разделам этой псевдонауки, она уверенно заняла бы первое место, не оставив ни единого шанса соперницам. Проблема в том, что дальше получения сугубо теоретических знаний дело не шло, мама не могла выдержать и двух дней даже на самой щадящей диете. Поэтому методика, позволяющая употреблять в пищу абсолютно все и при этом гарантирующая стабильное похудение на несколько килограммов в неделю, казалась идеальным выходом. Ради такого и пяти тысяч не жалко...

Отец вернулся на кухню не только с деньгами, но и с двумя докторами, уставшими ждать в прихожей. Один из них, невысокий старичок в очках, с усами и жидкой бородкой, походил на добродушного институтского профессора. Второй, напротив, был гренадерского типа: коротко подстрижен, атлетично сложен, молчалив, на вид лет двадцать. Эдакий подмастерье.

– Да, да... Я точно говорю, – «профессор» окинул взглядом папу, – вам определенно надо избавиться от лишнего веса! Если сейчас не купите наш товар, к новому году замучает одышка. От нее проблемы с сердцем начнутся.

– Можно умереть, – участливо пробасил молодой.

Мама тут же засуетилась:

– Ой, может, вам чайку налить? Устали, наверное, по квартирам ходить? Весь день на ногах...

Несколькими минутами позже, жуя бутерброд, старший доктор сетовал:

– Да, приходится лично бороться за здоровье нации... А как иначе? Всем же на себя плевать. Едим фаст фуд, пьем газировку. Вкусно, недорого. А то, что язва может открыться, никого не волнует. Усугубленная ожирением!

– Можно умереть, – подтвердил здоровяк, громко отхлебнув чая.

Странно, но папа, обычно с большой долей скепсиса относившийся к разного рода пищевым добавкам, был явно под впечатлением.

– Это вы верно говорите. Но не мы, не наше поколение все загубило! Вот, – отец указал на меня, – они прожигают жизнь. Молодежь решительно не хочет считаться с опытом старших. Пьет, курит, употребляет наркотики! – Папа смотрел на меня со всей пролетарской ненавистью, притом что я в перечисленных грехах замечен не был.

Приверженцы нетрадиционной медицины не дали мне оправдаться:

– Ох, засиделись мы у вас! Пора и честь знать, тем более что здоровье соотечественников под угрозой. Давайте рассчитаемся, и мы продолжим непростое дело оздоровления населения. Сегодня нужно еще семь домов обойти, а на улице жара, как в Сахаре.

– Недавно один гражданин умер.

Родители засуетились, доставая деньги. Они напоминали людей, подходящих в автобусе к валидатору (ужасное слово, будто из советского прошлого) и только там начинающих судорожно искать проездные документы. А от того, что сзади уже скопилась очередь, время необходимое на поиски сильно увеличивается.

Получив пять тысяч и передав родителям белую пачку без опознавательных знаков, доктора удалились. Мама с папой тут же принялись изучать ротапринтный листок с надписью «способ применения». Ненадолго оторвавшись, отец взглянул на меня:

– Короче, завтра идешь на завод к Андрею Афанасьевичу. Он мужик толковый, быстро из тебя всю эту дурь молодецкую вышибет!

Есть с утра обычно не хочется, хватает чашки чаю с печеньем. А в день устройства на шарикоподшипниковый завод (от этого словосочетания бросало в дрожь) не хотелось даже чая. Настроение было прескверное…

Покинув маршрутное такси и собираясь спускаться в метро, я обратил внимание на бабушку лет семидесяти, торговавшую в переходе поддельными часами «Cartier». Ассортимент предлагался солидный: на старом чемодане были разложены классические модели, пафосные безделушки и даже имиджевые «котлы» в единственном экземпляре. Бабуля, явно из боевых, громко выкрикивала авторские лозунги типа « «Cartier» на руке – чикса в постели!», когда в переходе нарисовались два милиционера, которые прямо начали намекать предпринимательнице, что торговую точку пора освобождать. Либо платить ренту. Купив банку кваса, я расположился в зоне видимости. Пенсионерка, которая еще минуту назад была активнее геев – борцов за равноправие, превратилась в самый настоящий «божий одуванчик». Мило улыбаясь, обнажая при этом золотые запасы нашей родины, она принялась уговаривать сотрудников правоохранительных органов выбрать себе часики и оставить ее в покое. Для защитников правопорядка этого, видимо, оказалось недостаточно, и они запросили роялти – процент с продаж в размере одной пятой дохода. Взамен бабуле гарантировалась неприкосновенность на год. Неизвестно, чем закончилась бы эта история, если бы четвертым ее участником не стал молодой человек лет тридцати в розовой рубашке. Живой диалог между пожилой предпринимательницей и представителями власти моментально привлек его внимание.

– Что, мать? Совсем достали архаровцы эти?

– Ты кто такой? – логично осведомились милиционеры.

Полностью проигнорировав вопрос, таинственный незнакомец продолжил:

– Совсем обнаглели черти! Тоже мне защитники, от них народ спасать надо.

Пенсионерка молчала с открытым ртом. Милиция тоже. Повисла неловкая пауза, прервать которую спохватился старший по званию служитель закона:

– Предъявите ваши документы!

– Основание?

– Что?

– Почему я должен предъявлять вам документы?

– Потому что я из милиции!

– Докажите!

– Что?

– Ну откуда я знаю, что вы из милиции? Сейчас много оборотней в погонах развелось, слышали о таких? Предъявите удостоверение.

Очень нехотя, лейтенант достал красную корочку. Молодой человек в розовой рубашке молниеносно извлек из нагрудного кармана мобильный телефон и запечатлел удостоверение в развернутом виде. Страж порядка пришел в бешенство:

– У вас есть разрешение на съемку?

– А у вас есть разрешение на соответствующий запрос?

Наиболее пассивный из всех участников сцены, второй милиционер начал ненавязчиво дергать напарника за китель, приговаривая: «Сем, он не фраер, юрист, похоже...» Довод сработал, и оба силовика то ли улыбаясь, то ли скалясь, в бессильной ярости принялись отступать. Если вы смотрели старый советский фильм «Вий», снятый по мотивам бессмертного произведения Николая Васильевича Гоголя, то, наверняка, помните, как героиня Натальи Варлей возвращалась в могилу с рассветом. Эпизод в переходе закончился примерно так же. Оставшись наедине с бабулей, незнакомец указал пальцем на одну из моделей «Cartier»:

– Вот эти, а то мои износились совсем.

– Бери, бери, внучек! Спасибо родной, спас старую от немцев!

– Да нет проблем! – Он уже примерял обновку. – Ну, я пошел.

– Погоди, тебя как звать-то?

– Микки. Запомни это имя, мать, – не оборачиваясь, ответил незнакомец.

Где-то и я его уже слышал.

Нужный цех искал чуть ли не час. Шарикоподшипниковый завод – город в городе со своими законами и властью. Перед дверью нужного кабинета я остановился. Неужели сейчас примут, и всей моей так толком не начавшейся карьере конец? Работать на два фронта железно не получится. Ладно, я всегда был фаталистом – чему быть, того не миновать.

– Здравствуйте, к вам можно?

– По какому вопросу?

 Бойкий старичок лет шестидесяти копался в бумагах за рабочим столом. Небогато обустроенный кабинет был просто завален кипами с документами. Кроме одиноко стоящего у окна стола, стула и дивана, мебели не наблюдалось.

 – Я по поводу устройства на работу. Мой отец разговаривал с вами.

 – Точно-точно! Было дело! Проходи, присаживайся.

 Я занял ветхий стульчик напротив начальника цеха. Только в такой близи я смог рассмотреть его лицо, полностью испещренное морщинами. Хотя в целом он выглядел неплохо.

 – Есть тут одна работенка. Непростая, для настоящих мужчин...

 – Что нужно делать?

 – Э, как бы попроще сказать. У нас в цехе сломалась канализация. Специалистов пришлют через месяц, людей не хватает. А пока все дерьмо льется наружу, надо убирать. За это платим нормально – сорок тысяч!

 – Сорок? Отец вроде говорил пятнадцать...

 – Сорок – это если день и ночь работать. Тебе же нужны выходные?

 – Конечно.

 – Тогда пятнадцать...

Загадочная маслобаза находилась в подмосковных Омутищах. Стоя в электричке, я размышлял о партии аскетов и своем профессиональном будущем. Серьезная ли политическая сила эти аскеты, и что они предпримут, если придут к власти? Я представлял себя ведущим корреспондентом «ОблаЗОПы», которого отправляют на самые ответственные задания. Мои мечтания о том, как Убид хвалит меня за грамотно написанный материал, прервал машинист, сообщивший о прибытии в пункт назначения. Обстановка, царившая на перроне, напоминала третий этаж общежития Международного университета с той лишь разницей, что теперь на меня, как волки на овцу, смотрели лица вполне славянской национальности. Спрашивать у местных старожилов о расположении маслобазы я не решился и, закутавшись в свой изрядно поношенный гэдээровский плащ, приступил к поискам.

Заметных учреждений помимо маслобазы в Омутищах не было. Огромное здание пищевого предприятия напоминало увеселительное заведение или торговый центр, а огромная вывеска «Маслоу База» привлекала внимание издалека. Около базы с транспарантами «Соломоныч опомнись!», «Грабить награбленное не по-христиански!», «Верните Трудовое!» митинговали два десятка рабочих. Здоровенный детина заводил толпу в матюгальник: «Пашем тут как проклятые, а после смены пивка выпить нельзя? У трудового человека кружку «Трудового» отнимают!» «Правильно! – одобрительно вторили из толпы. – Мы же не алкаши, нам всего-то по паре пенного!» Подойдя поближе, я попытался разобраться в происходящем.

– А в чем, собственно, проблема? – поинтересовался я у показавшегося мне наиболее адекватным рабочего.

– Пивная в задней части маслобазы приказала долго жить, – с небольшим подозрением ответил он. – Вместо нее ночной клуб открывается, а там дерут втридорога. Требуем возвращения забегаловки.

– Но директор-то базы на стороне трудящихся?

– Как же. Он и приказал клуб открыть. Мало наворовал за десять лет, скотина.

Неожиданно…

– Вы про Генри Соломоновича?

– Про кого ж еще! Всю базу, гад, разворовал, хапает и хапает, управы на него нет. Зарплата маленькая, платят с перебоями. Вся отрада наша в пивной была.

Переваривая полученную информацию, я не заметил, как из здания базы появился необычного вида господин лет сорока. Высокий, упитанный, полностью лишенный волосяного покрова, он был одет в обтягивающие фиолетовые брюки и атласную рубашку цвета кофе с молоком. Его начищенные до блеска остроносые туфли уверенно смотрели вперед, а огромных размеров норковая шуба тащилась по земле. По-видимому, это был управляющий. Матом рекомендовав рабочему классу расходиться, он обещал «вызвать ментяр». Но лидер рабочих не растерялся и прямо в матюгальник также с использованием ненормативной лексики отправил управляющего обратно на базу. Юркнув за ним, я попытался завязать диалог:

– Прошу прощения, корреспондент «ОблаЗОПы».

– Какой еще зопы?

– Хотел бы взять интервью у Генри Соломоновича. С кем имею честь?

– Феликс Баблищев, управляющий базой, первый заместитель Маслоу. У вас назначено?

– Вообще-то нет. Я готовлю обширный материал о Генри Соломоновиче для партийной газеты. Что тут у вас происходит?

– Неблагодарный пролетариат с жиру бесится, работать не хочет, ему лишь бы выпить. И это после того как на посту директора Маслоу сделал все для развития предприятия: платил исправно, открыл пивную, но нужна же модернизация. На месте старой пивной открываем полноценный ночной клуб со стриптизом и кокаином. Все как у людей.

– А цены? Может, рабочим не по карману?

– Цены рыночные, доступные, а то привыкли на халяву пить. Но ничего, пока тепло, на улице употреблять можно, а придет зима – посмотрим, как они побастуют!

Желтая табличка «Г. С. Маслоу» красноречиво свидетельствовала, что мы подошли к кабинету директора.

– Из чистого золота. Соломоныч тебя примет. Главное, ничему не удивляйся и ответь «да» на его первый вопрос.

Мысленно перекрестившись, я три раза постучал и, не получив ответа, приоткрыл тяжелую дубовую дверь. Внутреннее убранство покоев директора подмосковной маслобазы оставляло далеко позади лучшие номера пятизвездочных гостиниц. За шикарным столом из красного дерева в черном кожаном кресле мирно дремал сам хозяин, явно не замечавший моего присутствия. Очень тучный, в дорогом костюме, он тихонько похрапывал. На стене висел огромный плакат с лозунгом «Коровам – Маслоу!» и интересной зарисовкой: живую корову пытались накормить настоящим сливочным маслом местного производства. Дорогой кондиционер работал практически бесшумно. «Здравствуйте, Генри Соломонович!» – как можно громче проговорил я. Директор вздрогнул и несколько секунд непонимающе смотрел на меня, как бы пытаясь сообразить, что происходит.

– Ты с оплатой? – спросил он, приходя в себя.

– Дд-а, – промямлил я.

– Прекрасно, – Соломоныч заметно подобрел. – Садись, не стесняйся. – Он указал на плетеное кресло ручной работы.

Достав из ящика маленькую гильотинку, инкрустированную драгоценными камнями, Маслоу принялся педантично разрезать ароматную кубинскую сигару. Я побоялся отрывать его от столь важного занятия. Тумбочка из редкого таиландского тикового дерева оказалась мини-баром, под завязку наполненным дорогим спиртным. Директор остановил свой выбор на бутылке настоящего кубинского рома. Жестом он предложил мне ром и сигару.

– Ты просто так зашел или по делу?

– Не курю, но глоточек сделаю. – Я побоялся обидеть хозяина. – Почти что. Главный редактор поручил мне написать материал для «ОблаЗОПы» о вашем бескорыстном…

– Что??? В этой паршивой газетенке, выпускаемой черномазым параноиком? Вы с ума посходили все? Буду жаловаться Климу! Впрочем, ты тут ни при чем… Сделаем так, напиши заметку, только про меня ни слова. Ты же понимаешь, «ОблаЗОПА» – не мой уровень.

– А что тут творится?

– Бастуют твари неблагодарные. Им лишь бы брюхо набить, да пива выпить, а на страну насрать. Сколько лет работал без выходных, горбатился с перерывами только на сон, и хоть бы кто спасибо сказал! Нечеловеческими усилиями удерживал ситуацию от полного краха! Нельзя было ослабить хватку – все бы рухнуло, все бы растащили, шакалы. И ничего для себя, все для людей, все для России. С нуля поднял производство, своими усилиями из небытия вытащил… А свали-ка ты все на управляющего, моего зама.

– Как это?

– Напиши, да, бастуют рабочие, потому что беспредельничает управляющий, но директор базы лично обещал разобраться в ситуации. Меня не упоминай, не ради славы работаю. Клуб откроется, но для рабочих пиво будет по талонам или что-нибудь типа того. По пятницам стриптиз бесплатный. Возникнут проблемы, пригрози Убиду расправой.

В Москву я отправился расстроенный, первая статья фактически сорвалась, хотя я уже начинал адаптироваться к суровым реалиям молодого политического массмедиа. По наивности я представлял, как сделаю первый репортаж с собственным видением проблемы, комментариями и оценками, подойду к делу обстоятельно и творчески. А что выходило на деле? Писать приходилось полуправду, и ту под диктовку. Текст давался нелегко, чуть ли не каждую букву приходилось выдавливать. Переступая через себя, я сумел завершить сурово-обличающий материал: рабочих притесняют, но добрый волшебник, по совместительству безымянный директор маслобазы, стоит на страже трудового народа. Хотелось верить, что следующее задание будет интереснее.

Изрядно переживая, я понес свое творение Убиду. Первый блин как-никак! Вдруг не понравится стиль или смысловые акценты? Но мои опасения оказались напрасными, главред шлепнул резолюцию «Принято в печать», даже не прочитав, и велел отдать в триста первую комнату, попросив еще раз проверить пунктуацию. Осталось непонятным, прошел ли я тестовое задание, а спрашивать было боязно.

Глава VIII

Mathcore в массы

 

For once in a life, it's coming in inspired by our attraction

The Dillinger Escape Plan, Американский ВИА

– Смотри вот, куда эта сучка забралась, – Олег начал разговор не поздоровавшись, прямо с порога всучив мне свежий номер какого-то модного глянцевого журнала.

На тумбочку в прихожей он поставил бутылку водки.

– Не говори так о ней, ты же знаешь, я люблю ее!

– Девяносто третья страница.

Я понял, о ком идет речь, и с любопытством стал разглядывать журнал с броским названием «Советский Мэн». С обложки улыбалась популярная российская певица Виктория, декларировавшая главную тему номера: «Запад почти у моих ног».

– Да не на обложку смотри! Любишь, кто бы сомневался, только она тебя – нет! Она вообще никого не любит, ей только деньги нужны. И теперь она у нас не Юля, а Julia Palm. Е…нуться!

Мой лучший друг, которого я не видел уже целый месяц, как всегда, выражений не выбирал и высказывался довольно резко.

– Я рад, она всегда была пробивной, такой журнал как раз для нее.

– Вечно ты за всех радуешься, о себе думай, работу-то хоть нашел?

– Сейчас расскажу.

Олег пошел мыть руки, а я взял бутылку. Необычная, «Лечебная водка Доктор Перегарин, Высший сорт». Познакомились мы еще в далеком детстве, когда Олег жил в Лихобозах. Много времени проводили вместе, хотя посещали разные школы. Около десяти лет назад Олег с семьей переехал в новый район, и видеться мы стали реже, но завели традицию хотя бы раз в месяц встречаться. Нашей штаб-квартирой стал пивной бар «Семга», там мы регулярно заседали, обсуждая футбол, политику, учебу, девушек, но самой любимой темой для нас была и остается музыка. С наступлением лета, когда мои родители обычно уезжали на дачу, у нас появлялась возможность переносить наши встречи ко мне. Мы хорошенько затаривались пивом, а иногда чем покрепче, и чуть ли не до утра общались, смотрели фильмы, слушали музыку, вместе отдыхали. Сегодня как раз такой денек и намечался, как в старые добрые времена!

Карьера моего лучшего друга складывалась успешно, он уже полгода работал PR-менеджером в продюсерском центре «Лёпа Entertainment», сотрудничавшем с ведущими российскими поп-исполнителями, но был от этого не в восторге. Душа его лежала к экстремальной, гармонически сложной музыке с нетипичными размерами и атональными переходами – mathematical core. Математическим это направление называется из-за частого использования полиметрии, что делает подобную музыку сложной для восприятия. Его любимая группа The Dillinger Escape Plan. Серию ее концертов он пытался организовать в России: на дне библиотекаря в Химках, дне города в Обнинске и на разогреве у Влада Брэнди, но каждый раз наталкивался на стену непонимания со стороны боссов «Лёпы». Олег неоднократно пытался убедить свое руководство в большом потенциале тяжелой музыки и необходимости ее раскрутки в России, но в ответ всегда получал одни и те же отговорки – «публика не готова» и «нам бы чего попроще». Скрепя сердцем, ему приходилось работать с такими артистами, как Влад Брэнди, поп-исполнитель Нектар, девичья группа «Смс-ки» и мальчуковый бэнд «Смайлики».

Олег разделял мою любовь к классическому року и с самого начала карьеры следил за набирающей обороты российской группой «The Teechers». Его не покидала уверенность, что со временем «учителя» станут самой крутой группой в истории рок-музыки! Посторонитесь, Великие, идут «The Teechers»! Тысячи фанатов, в едином экстазе подпевающие очаровательной вокалистке Е. Б., угарные шоу, которые навсегда войдут в историю музыки разбитыми инструментами и сердцами поклонников, миллионы проданных дисков – вот что ожидает эту скромную группу из Москвы. Разумеется, заключить с ними контракт сейчас было бы огромным успехом и ключом к повышению.

Поставив на стол «Перегарина», я с интересом углубился в статью, подписанную «заместитель помощника корреспондента, Julia Palm». Сильное чувство к Юле я пронес через все студенческие годы и хранил до сих пор. Хотя она никогда не обращала на меня внимания, считая ботаником-задротом, сдаваться я не собирался. Престижная работа в «ОблаЗОПе» – хороший козырь в борьбе за ее любовь. В отличие от меня, Юля всегда знала, чего хотела, слава и деньги для нее на первом месте. Напускного пафоса в ее статье о презентации нового альбома Нектара в каком-то крутом московском клубе хватило бы на две церемонии «Оскара».

 – Забудь ты эту гламурную дурочку, не пара она тебе. Найди кого-нибудь получше.

– Не могу, я люблю ее и попытаюсь завоевать, у меня есть план!

– Об этом лучше и расскажи, а то глаза б мои не видели этих Нектаров, Мэнов и Палмов.

– Сейчас. А это что? – Я кивнул на бутылку. – Может, лучше «Пролетарского» возьмем? Ты же знаешь, я водку не пью.

Олег поведал, что за время обучения в университете хорошо подсел на крепкие напитки, поэтому в нынешнем сознательном возрасте начал беспокоиться. Хотя алкоголиком себя не считал. И как-то случайно наткнулся по телевизору на рекламу новой лечебной водки «Доктор Перегарин». Сам доктор, человек с кристально чистым, а главное, честным взглядом, объяснял, что большая часть современных методик лечения алкоголизма – обман, если не сказать жестче. А все так называемые целители – это шарлатаны, наживающиеся на народном несчастье. Потому что бросить пить вот так сразу, зашившись, закодировавшись или приняв волшебную пилюлю, невозможно! Избавиться от алкоголизма можно только постепенно, пройдя длительный курс лечения по предлагаемой авторской методике. Вместо обычной водки рекомендуется в течение полугода употреблять только специально разработанную лечебную водку «Доктор Перегарин», содержащую необходимые активные вещества и особую добавку, состав которой не разглашается. Подготовившись таким образом к последующему комплексному лечению, лечь в клинику Перегарина и после трехмесячного курса детоксикации смело войти в трезвую жизнь с таким же чистым, а главное, честным взглядом, как у доктора. Чтобы окончательно убедить зрителей в безотказности методики, предъявлялись полностью излечившиеся сантехник Виктор Петрович в лакированных ботинках, а также вокалист рок-группы «Metallica», пожелавший остаться неизвестным. Сомневаться в кристальной честности доктора не приходилось, поэтому Олег уже третий месяц употреблял только «Перегарина». И ни в какую клинику не собирался.

– Вот ее и будем пить, рекомендую, градус не чувствуется. – Ну, ладно, у тебя-то что?

– Наконец подфартило, устроился корреспондентом в «ОблаЗОПу» – газету, представляющую интересы политической партии «Аскеты России».

– Звучит убого как-то!

– Областной Зов Партии Аскетов.

– Ну, а что это за аскеты-то?

– Сам пока не в курсе, ездил всего на одно задание – брал интервью у директора подмосковной маслобазы. Главный редактор материал одобрил, похвалил за хорошую работу. (Тут я, конечно, приврал, но куда ж без этого) Личность колоритная, южноафриканец, но славянофил до мозга костей, очень творческий человек, ратует за свободную и открытую журналистику. Сама партия вроде центристского толка, объединяет всех, кому небезразлична судьба Родины. Следующей весной примет участие в парламентских выборах. Выступает за аскетизм, то есть, как я понял, за целевое использование бюджетных средств.

– Ты об этом Джулии своей расскажи. Аскеты.… Наеб…вом каким-то попахивает.

– Да нет, партия серьезная, просто пока малочисленная.

– Ладно, давай за аскетов!

– За аскетов!

Мой друг разлил по стопкам «Перегарина». Поскольку водку я почти не пью, сравнить ее вкус мне было не с чем.

– Нормально пошла, – прокомментировал я.

– Водка что надо, два месяца только ее и потребляю. Сам-то ты в партию эту вступать собираешься?

– Нет, торопиться не буду, присмотрюсь, поработаю. Да мне и не предлагал никто.

– Это правильно, я бы тебе вообще не советовал.

– Посмотрим.

– В любом случае рад, что твои дела поправились, безработный – статус незавидный, тем более для отличника. Ну, а с Юлей своей что думаешь делать, добиваться?

– Пойду до конца, надеюсь, ты мне поможешь.

– Большого желания нет, ты же знаешь, я ее кандидатуру не одобряю. Что намерен предпринять, и как я могу тебе помочь?

– Получу первую зарплату, куплю красивый букет, назначу свидание, попытаюсь очаровать, ну как там такие вещи делаются? Возможно, придется придумывать что-то особенное, ты можешь понадобиться.

– Не нравится мне все это, но как скажешь.

– За успех операции?

– За успех, за успех, – нехотя согласился Олег.

Я включил телевизор. Куплетист Мандурин поет однообразные четверостишия на копеечную мелодию, пошловатое юмористическое скетч-шоу от неприкаянных КВНщиков, «Смайлики» под фанеру. Тоска зеленая.

– Тьфу, ятъ, выключи, смотреть не могу.

За кого нужно держать народ, чтобы в субботу в прайм-тайм показывать до такой степени отвратительные передачи? Ну невозможно смотреть, честное слово! Неужели никого, кроме нас, это не возмущает? Реклама не лучше:

 – Хорошая работа, стабильная зарплата, уважение в обществе? – спрашивает молодого маргинального элемента голос за кадром.

– На х…й надо, – с легкой ухмылочкой отвечает элемент.

– Крепкая семья, любовь близких, уверенность в завтрашнем дне?

– На х…й надо.

– Новые впечатления, возможность путешествовать, ощущение свободы?

– На х…й надо.

– Может быть, кружечку «Пролетарского»?

– То, что надо! – всем своим видом дает понять элемент.

Телевизор решено было выключить. Мы продолжили как в лучшие студенческие годы: хорошенько приняли на грудь, обсуждая литературные и музыкальные дела. Разошлись где-то часам к трем. Олег устроился спать на кухне, а я у себя в комнате. Засыпая, все представлял себе, как удачно сложится моя журналистская карьера.

Глава IX

Трудовые будни

 

Мне много не надо. Just show me the money!

Джонни Пэнас на всероссийской

конференции по проблемам пенсионеров

Беспокойство, что мой журналистский дебют не заметят, оказалось напрасным. «Есть в стране свободная пресса! Конец беспределу!» – восклицали борцы за народную омутищинскую пивную, размахивая свежей «ОблаЗОПой». Таким развитием событий Убид Вмдила остался доволен, с самой статьей, правда, так и не ознакомившись. «Что ж, пишешь ты вроде целесообразно, но…» Напомню, что с великим и могучим главред не дружил. Неадекватные представления о значении некоторых слов не позволяли ему употреблять их в правильном контексте. «...Все это были пустяки, теперь получишь заданьице посерьезнее», – Убид вальяжно разгуливал по своей комнате в общежитии, служившей редакцией нашей газеты. «Если дело выгорит, переедем в нормальный офис. Это я обещаю. Подальше от этих черномазых», – он кивнул на постер «The Teechers».

В это время из соседней комнаты стали раздаваться звуки, ясно свидетельствовавшие, что с личной жизнью у ее обитателей все в порядке. Мы старались не обращать внимания на посторонние шумы, но в один прекрасный момент их громкость возросла до такой степени, что пришлось перейти на повышенные тона, чтобы услышать друг друга. Рассерженный главред достал с антресоли револьвер марки «Вальтер спаниэль» и решительно направился в соседнюю комнату. О том, что там происходило, могу судить только по доносившимся звукам. Предлагаю вам самим срежиссировать этот эпизод. Вот полная стенограмма:

1. Звук вышибленной (скорее всего, ногой) двери.

2. Два выстрела из револьвера с разницей в секунду.

3. Гробовое молчание – пять секунд.

4. Пронзительный женский крик – три секунды.

5. Выстрел из револьвера.

6. Гробовое молчание – пять секунд.

7. Мужской голос, тон угрожающий – семь секунд.

8. Другой мужской голос, тон понимающий – три секунды.

Таким образом, где-то через минуту довольный, но немного уставший Вмдила с дымящимся стволом в руках вернулся в редакцию.

– Предупреждал же, еще раз собьют мой тонкий творческий настрой – буду стрелять. Главного редактора тревожить нельзя, это истина прописанная!

– Прописная, – поправил я Убида и тут же понял, что совершил непростительную ошибку.

Но шеф проявил снисходительность, позволив осознать всю глупость сказанного, и продолжил:

– Ничего, Бог даст – заживем как следует. – Привлечем средства, пока нас самих не привлекли.

Вмдила убрал револьвер на антресоль и, мужественно подняв голову, посмотрел мне прямо в глаза. Похожий взгляд я видел у одного из кандидатов в президенты США во время последней предвыборной кампании.

– Я верю в светлое будущее «ОблаЗОПы», но приближать его уже сегодня – наша святая задача. Кучу дерьма под названием «создание правильного имиджа» никто кроме нас не разгребет. Пришло время тебе серьезно потрудиться – дуй на следующее задание!

Денег за эту и несколько следующих статей мне не полагалось: сначала я выполнял тестовые задания, потом стажировался и, наконец, был принят на испытательный срок. Если бы мне об этом сказали сразу, я, наверное, возмутился бы и начал негодовать, но босс промолчал, а моя голова была занята другим – первый раз в жизни я мог получить работу. Настоящую. Более того, локальный успех первого опуса меня окрылил и настроил на будущие победы и достижения. А главное, дал козырь в необъявленной войне с отцом, который все еще продолжал вынашивать на мой счет «заводские» планы. Второе задание, несмотря на всю его ответственность, сложным мне не показалось. Требовалось взять развернутое интервью у вновь принятого члена партии «Аскеты России», то есть просто закрепить достигнутое – успокаивал я себя. Познакомить читателей предстояло с экс-капитаном олимпийской сборной, ныне телеведущим и банкиром, Симеоном Дрочевым. Провести встречу предполагалось в его загородном особняке.

Путь выдался нелегкий. На выходе из дома дорогу мне перебежала черная кошка, а нужная электричка ушла прямо из-под носа. Рассчитывать я мог только на общественный транспорт, который до места назначения, понятное дело, не ходил. Изучение карты, намалеванной Убидом после перестрелки, ничего не дало. Только, что особняк находится в пятнадцати минутах ходьбы от овощного рынка «Джетаме».

Покинув электропоезд на станции Деревянки, я обнаружил необычный автобус. На крыше красовался настоящий вертолетный пропеллер, а на одном из стекол, полностью закрашенном белой краской, красным колером было написано что-то непонятное. Я направился к этому «вертобусу», как вдруг на моем пути возник доброго вида мужичок в кепке с надписью «Москва 80», потертой кожаной куртке и джинсах, которые смело можно было назвать настоящей «варенкой». В руках он нес с десяток куриных яиц. Налетев на меня, незнакомец с грохотом выронил ношу.

– Ну все, – он сокрушенно оглядывал желтки и скорлупу, – детишкам вечером есть нечего будет.

– Прошу прощения, я случайно…

– Из Москвы небось?

– Да.

– Зажрались вы там, вот что я тебе скажу!

Я потупил взгляд, начиная сомневаться: может быть, в произошедшем есть и моя вина?

– Хех, а здесь ты какими судьбами?

– Проездом. Ищу рынок Джетаме.

– Джетаме? Знаю, где это! – Мужчина смягчился. – Я сейчас свободен, прыгай вон в ту «Волгу»!

Он указал на автомобиль, взглянуть на который без слез было невозможно. Похоже, последние лет двадцать его эксплуатировали нещадно: пороги проржавели, краска во многих местах потрескалась, багажник самостоятельно не закрывался – его держала бечевка, растянувшаяся аж до глушителя. Но альтернативы не было, места незнакомые.

– А сколько стоит проезд?

– Ох, ну, как сказать, – мужчина засмущался, – я вообще-то тут первый день работаю, тарифов не знаю. Вась! – он повернулся в сторону небольшой привокзальной площади, – почем там Джетаме?

Из небольшой деревянной будки в метрах тридцати от нас вылез коротко стриженный амбал, который бегло взглянул на меня и выпалил:

– Пятьсот!

– Ну вот, пятьсот. Меня, кстати, Митя зовут, – виновато представился мужчина в кепке, давая понять, что он и за бесплатно везти готов, но правила игры, увы, устанавливают другие.

В кармане у меня лежала тысяча рублей; шестьсот я должен был положить родителям на мобильные, но отказать Мите уже не мог. Ведь если теперь я не воспользуюсь его услугами, детишкам бедолаги будет нечего есть.

– Ну хорошо, поехали!

– Отлично, мигом доскочим!

И Митя не обманул, через пять-семь минут плутаний по неровным подмосковным дорогам мы остановились перед главным входом на базар. «Добро пожаловать нарынок!» – гордо алел зазывающий плакат. Слитное написание двух последних слов, как я понял, было не грамматической ошибкой, а привлекающей внимание фишкой.

– Это и есть Джетаме! Пятьсот рубликов с вас!

Я немного расстроился, что за столь короткую поездку приходится отдавать такую приличную сумму, но утешал себя мыслью, что без помощи специалистов, представляющих топологию местности, добраться до рынка ни за что бы не смог. Выйдя из машины, я заметил проезжающий автобус – тот самый с пропеллером на крыше! Теперь надпись на его окне была видна отчетливо: «Деревянки – Джетаме, тариф 30 рублей. Отправление каждые 20 минут».

Роскошную виллу Дрочева и подмосковный лес разделял огромный забор, вдоль которого мирно бродили охранники, не очень-то жаловавшие представителей пишущей братии, да и всех остальных. Я честно пытался объяснить «церберам» (так называлось охранное предприятие), что с хозяином есть договоренность, но моя аргументация воспринята не была. Поэтому пришлось воспользоваться советом самого долговязого из них и «убираться, пока зубы целы». К счастью, Симеона на месте не было – он вылетел в Монако на чемпионат мира по техасскому холдем-покеру. Увлечение прославленного бобслеиста этой карточной игрой хорошо известно российским любителям спорта. Единственным выходом из сложившейся ситуации было проведение телефонного интервью. Подвести редакцию я не мог, прокол на втором испытании мог весьма негативно отразиться на моей с таким трудом культивируемой репутации компетентного корреспондента. На занятые у Олега деньги я купил карточек для звонков за рубеж и сел на телефон.

Трудности поджидали на каждом шагу. Мне удалось дозвониться до Симеона, но выяснилось, что он очень занят – играет в телевизионную приставку. Талантливый человек, как известно, талантлив во всем, и в новом футбольном симуляторе бывший спортсмен героически побеждал все ведущие команды планеты, выступая, естественно, за отечественную дружину. Во время непродолжительных перерывов между таймами Симеон все же находил возможность общаться со мной, демонстрируя настоящее демократическое уважение к прессе. Плохая связь не помешала разобрать, что мне следует обратиться к пресс-секретарю Дрочева, у которого уже есть полный текст интервью. Его-то и следует разместить в «ОблаЗОПе». Сказано – сделано, в тот же день я вышел на уполномоченного по связям с общественностью от спортивно-политического движения «Дрочевцы». Молодой человек быстро переслал мне все необходимое по электронной почте.

Интервью было исключительно патриотическим, буквально пропитанным любовью к родине. Симеон резко осуждал променявших пляжи Анапы на Мальорку, а курорты Минеральных Вод на Венецию. Четко обозначил проблему компьютерного запудривания мозгов и привел ужасающую статистику, согласно которой молодые люди в нашей стране предпочитают видеоигры, нежели занятия спортом на свежем воздухе. Аскет клятвенно обещал принять все возможные меры, чтобы исправить ситуацию. И так далее и тому подобное. Полный текст интервью напечатали в ближайшем выпуске «ОблаЗОПы». Пока немногочисленные читатели посчитали его лучшим материалом номера, выразив свое мнение посредством смс-сообщений. Справедливости ради отмечу, что помимо интервью с Дрочевым тот номер был богат лишь прогнозом погоды, народными приметами и похабными анекдотами сочинения Убида Вмдила.

Этого небольшого успеха оказалось недостаточно, чтобы родители окончательно отказались от идеи протолкнуть меня на шарикоподшипниковый завод. На бесконечных семейных советах под председательством папы резко осуждались и мое новое место работы, и моя профессия. Мама часами могла причитать: «Для чего мы воспитывали сына? Чтобы он отбивался от церберов? Молил об интервью бывших спортсменов? Это же попрошайничество! Лучше уж канализации чистить! Полезней для общества и деятельность работника налицо! Можно понять, чего на самом деле человек стоит!» Полагаю, родители видели меня неким Гераклом двадцать первого века. Вычищая заводские «конюшни», я должен был примерить на себя роль настоящего патриота. Отец вторил матери: «Если уж с этой работой справишься – в дальнейшем все нипочем будет! Еще Суворов говорил: тяжело в учении – легко в бою! Вот это, сын, про тебя!»

Одним словом, переубедить родителей не удалось, и на следующий день я вновь, как на Голгофу, отправился к Андрею Афанасьевичу. Смирившись с Геракловой участью, о будущем старался не думать, как вдруг мне в голову пришел дерзкий план. Вслед за величайшим русским поэтом «замыслил я побег». Несколько месяцев назад в вечернем кухонном разговоре отец упомянул, что у него на работе уволили слесаря Акимыча. Причиной освобождения от занимаемой должности стало появление в нетрезвом виде. При этом папа отметил, что уволенный обладал «ну просто золотыми руками». Но на вынесение обвинительного приговора не повлияли ни предыдущие заслуги «перед отечеством», ни заступничество коллег, ни безупречная репутация трезвенника. Короче, вместо проходной я направился в ближайшую пивную.

– Пару «Пролетарского»! – Мой голос звучал неуверенно, и бармен, протиравший стойку, посмотрел на меня с сомнением.

– В наличии только «Трудовое», – без эмоций ответил он.

– Прекрасно! И порцию фисташек.

– Закусок не держим, – это прозвучало как приговор простаку, желающему попасть в высшее общество.

– Хорошо, – мне вспомнились слова дяди Миши, что орехи лишь портят вкус великолепного напитка!

Представьте, что вы только приготовились пообедать, настроились на неторопливый ход трапезы, предвкушая наслаждение, которое получите в процессе приема пищи, как резкий и такой несвоевременный звонок начальства заставляет куда-то срочно выезжать. И чтобы добро не пропадало, вы в ускоренном темпе, чисто механически поглощаете еду. Набив брюхо и покрыв всеми возможными ругательствами возмутителей спокойствия, ощущаете некую «безрадостную сытость». Именно так я и пил «Трудовое». Даже не пил, а просто вливал в себя пенный напиток, все время поглядывая на часы. Ситуация вынуждала к решительным действиям.

У двери в кабинет Андрея Афанасьевича я появился подшофе, то есть не вдрызг пьяным, но и не совсем трезвым. Чувствовал себя препротивно, но в моей захмелевшей голове окончательно созрел план откоса от работы. На логичный вопрос Афанасьевича, почему пьян, скажешь небось, день рождения друга, я должен был ответить, нет, просто захотелось выпить, у меня такое бывает регулярно. Этого, по моим прикидкам, должно было хватить, чтобы во мне разочаровались и никаких других вариантов для трудоустройства, кроме «ОблаЗОПы», не оставалось.

Но план не сработал... Моему удивлению не было предела, когда, заглянув в кабинет, я обнаружил его хозяина также пьяным. Только не подшофе, а в стельку. Афанасьевич стоял на диване возле стены, рядом с которой валялся добрый десяток гвоздей, и пытался закрепить на ней репродукцию известной картины «Купание красного коня» Кузьмы Петрова-Водкина. Начальник цеха матерился в пустоту, потому что придерживать произведение искусства, одновременно с этим забивая гвозди, непросто даже для человека сильно трезвого. Устав от безрезультатных попыток, он просто вбил «сотку» прямо в центр холста. Картина немного накренилась, но осталась висеть на месте. Довольный выполненной работой, заводчанин обратил на меня внимание. Его маслянистые губы расплылись в дружеской улыбке:

– Иди сюда! Ты как раз вовремя!

– Андрей Афанасьевич, я хотел с Вами поговорить...

– Нет времени на пустые... – начальника догнала отрыжка, – разговоры! Я только что от заместителя директора. По твоему вопросу ходил. Мы сомневались, как назвать твою должность. Ну, по уборке канализации. Я предложил «дерьмач», но замдир не одобрил: «Нема у нас на заводе дерьмачей, пущай будет оператором вывоза нечистот!» Так что поздравляю, – Афанасьевич протянул мне руку, но так как по-прежнему стоял на диване, чуть было не упал, лишившись опоры.

Еле удержав равновесие, он улыбнулся:

– Скажи отцу, с него магарыч, не быть его сыну дерьмачом! Со следующего понедельника приступаешь. Ну, а теперь иди, у меня дел по горло – пиво пить надо...

Глава X

Масштабное развертывание

 

16 12 2 7 13 19 12 9 16 20 28 27 19 18 3 20 5 2 5 12 23 8 8 17 12 28 27 8 15 20 5 27 17 29 11 3 12 14 20 29 4 3 5 4 7 13 4 13 21 21 6 27 19 18 19 24 5 7 8 20 12 23 8 27 12 2 5 20 8 14 16 11 8 9 13 7 28 15 1 12 24 26 1 29

Последовательность имеет прямое

отношение к содержанию книги

Возможно, главный герой уже стал немножко симпатичен нашим читателям. Молодой журналист находится в самом начале большого пути, на котором ему еще предстоит принять немало судьбоносных решений. Попадание в структуры «Аскетов России» полностью изменило его судьбу. Но оставим ненадолго нашего героя и обратим внимание на саму партию – темную лошадку набирающей обороты предвыборной гонки. Пора, наконец, снять занавес и явить ее таинственного лидера. Толки об аскетах уже шли; пока в кулуарах и вполголоса, но выбраться из кромешной тьмы в сумрак им удалось. А даже это, как известно, мало у кого получается.

Гениальная идея проведения такого масштабного мероприятия, как всероссийская конференция по проблемам пенсионеров, несколько недель буквально витала в воздухе. А потом вдруг взяла и пришла в голову вождю аскетов всего мира Климу Моржовому. Лидер партии осознал, что сегодня отечество действительно нуждается в неслыханной по размаху акции с участием представителей политической, культурной и спортивной элиты страны. Тем более что это одни и те же люди. Конференция – решающий шаг, направленный на продвижение аскетских идей в народные массы, после ее проведения о существовании партии должна узнать каждая собака. Правда, советники Моржового пытались отговорить его от этой, на первый взгляд, безрассудной затеи. Их аргументы сводились к тому, что организация мероприятия упрется в отсутствие финансовых средств. Но Клим был непреклонен. Внутренний декрет «Последним напряжением сил!» требовал от региональных отделений направить в центр все имеющиеся материальные средства. Каждый рядовой аскет обязан был вынести из дома и сдать в ломбард все личное имущество. Недвижимость партии закладывалась, в нескольких крупных банках под сумасшедшие проценты оформлялись огромные кредиты. Выбора не было, Моржовый распорядился закончить сбор средств в течение месяца, аскеты играли по крупному – либо пан, либо пропал.

В результате удалось наскрести наличными довольно внушительную сумму, для хранения которой Микки Гэ’ндон арендовал парусную яхту на Москва-реке. Известный своей предпринимательской жилкой аскет уже через два дня предлагал желающим услугу «Олигарх на час». За небольшую сумму в пятьсот рублей можно было совершить двадцатиминутный круиз и в прямом смысле искупаться в деньгах. К новоиспеченным миллиардерам приставлялись дрочевские церберы-телохранители, уполномоченные бить «богатеев» дубинками в случае попытки присвоения хотя бы толики аскетских сокровищ. От клиентов не было отбоя.

 Внеочередное заседание политического бюро партии, посвященное организации конференции, прошло в личных апартаментах Моржового в одном из люксов пятизвездочной гостиницы «Уолдорф Астория». На повестку дня были вынесены следующие вопросы:

1. Место проведения.

2. Список гостей.

3. Приглашенные звезды.

4. Меню.

5. Освещение и PR-кампания.

По всем пунктам возникали серьезные разногласия. Консервативно настроенный Генри Маслоу предлагал трансатлантический лайнер с Брайаном Уилсоном в качестве приглашенной звезды, прогрессивно мыслящий Микки Гэ’ндон настаивал на фешенебельной гостинице с блюзменами «Mr. Cardholder». Не подлежащее обжалованию решение оставалось за Климом. Стоически выслушав каждого, вождь хлопнул кулаком по столу (а заодно пятьдесят граммов коньячку) и назначил ответственного по каждому пункту. Место проведения конференции предстояло подыскать Микки Гэ’ндону. Подбор артистов лег на плечи Владимира Ильича Членина. Пиар кампанию курировал Убид Вмдила. Обеспечить гостей провиантом должен был Генри Маслоу, а составлением списка гостей главный аскет страны решил заняться лично. Сроки выполнения всех работ жесткие – две недели.

Гэ’ндон сразу взял быка за рога. По своим каналам ему удалось выяснить, что лучшего места для проведения конференции, чем фешенебельное подмосковное охотхозяйство «Смерть Шпионам», не найти. Отдельные бунгало класса люкс, шикарный ресторан, конференц-зал со спутниковой связью, три прекрасные бани – финская, русская и турецкая, девственные леса с разнообразной живностью и многое-многое другое. Стоимость аренды на две недели по принципу «все включено» составляла пятьсот тысяч долларов – сумма немалая, но приемлемая. Не теряя ни минуты, аскет отправился в ближайший музыкальный магазин. У компетентных сотрудников отдела зарубежной эстрады он выяснил, что классикой женского вокала в Великобритании считаются композиции Петулы Кларк – единственной представительницы прекрасного пола, участницы так называемого «британского вторжения в Соединенные Штаты». Консультант пояснил, что в середине шестидесятых американцы боготворили музыкантов Туманного Альбиона. До нас дошли только самые известные – битлы и роллинги, а в те времена в биллбордах фигурировало добрых два десятка британских имен. Микки улыбнулся и приобрел диск лучших вещей певицы.

Владимир Ильич Членин сидел на телефоне, обзванивая менеджеров российских музыкантов. Ему было выделено сто пятьдесят тысяч долларов. Размах, казалось бы, огромный – можно нанять целый цирк или, наоборот, пригласить маститого мэтра. Как профессионал высокого класса Членин хорошо представлял, что такое гала-эффект, поэтому склонялся ко второму варианту. Гости скорее запомнят короткое и пресное выступление любого сколько-нибудь раскрученного персонажа, нежели яркое шоу со сложными фокусами и смертельными номерами от неизвестных артистов. Однако расценки отечественных звезд зашкаливали – бюджетные варианты стартовали с пятидесяти тысяч зеленых. Такую сумму просили либо начинающие исполнители, только пробивающие дорогу на олимп шоу-бизнеса, либо давно забытые деятели, о которых в прессе не написали бы даже в случае их смерти. Тех, кого за последние десять лет хотя бы раз показали по телевизору, можно было купить за сто тысяч. Отметки в сто пятьдесят не существовало – следующая ценовая категория начиналась с двухсот. В нее попадали известные всей стране артисты, которые мудро не лезли на рожон с новым творчеством и указывали в концертной программе только «Лучшие хиты» и «Любимые песни». Действительно знаменитые и востребованные музыканты отдавались за полмиллиона. Надо было что-то предпринимать.

Дела Убида шли гладко. Пиаром в собственном издании главный редактор не ограничился, разработав нехитрую схему привлечения внимания к конференции. В подъездах планировалось расклеить листы с коротким посланием населению: «Пенсия! Вопрос власти задается! Пиши здесь что узнать. Ответ– гарантировано».По задумке Убида жители должны письменно выражать свое мнение по поводу работы отечественной пенсионной системы, а также задавать руководству страны насущные вопросы, возможно, нелицеприятные. В правом нижнем углу каждой листовки гордо красовался портрет Клима. Объявления множились на простеньком ксероксе, присвоенном Убидом после поножовщины с одной африканской делегацией, поэтому могучий профиль лидера аскетов уже на десятой листовке стал напоминать кляксу. Но поскольку главной задачей была экономия средств, возражать против такой незатейливой рекламы Моржовый не стал.

Во время работы над списком гостей Клим ложился спать за полночь – шел Уимблдонский теннисный турнир. Советники вождя денно и нощно составляли анкеты представителей российского истеблишмента, полная картотека была готова через трое суток. Не вставая с постели и не позволяя этого обитающим там же дрочевкам, Клим лично определял достойных.

Вследствие тотальной экономии, Гэ’ндону пришлось работать в интернет-кафе «Плотские утехи». Заказав чашечку кофе, он пытался дозвониться Виктории, вновь надеясь поставить ее на бабки.

– Але! Вики, ты меня слышишь?

– А кто говорит?

– Человек на миллион долларов – Микки Гэ’ндон!

– Сеньор Гэ’ндон, наконец-то, куда вы пропали? – в голосе певицы чувствовалось недовольство. – Я уже месяц не могу с вами связаться! Что с моим продвижением? И почему всего на миллион?

– Мы только начинаем! Возникли сложности, теперь все позади. Твой прорыв полностью подготовлен, есть гениальные задумки. Надо срочно встретиться, обсудить детали! Когда будешь в Москве?

– Завтра прилетаю.

– Отлично, я в столице. Разговор не телефонный – завтра и пересечемся. Ресторан творческой богемы «Апломб» на Котловой?

– Вообще-то я планировала посетить биеннале современного искусства, – хныкнула певица.

– К лешему биеннале! Надо быть, – Гэ’ндон нажал «disconnect» и снял наушники.

На секунду аскет засомневался, стоило ли так делать? А вдруг не придет? Но через пару мгновений предательские мысли покинули его – придет, куда денется. Оставшиеся пятнадцать минут оплаченного времени Микки решил использовать с толком и посетить сайт «Советского Мэн’а».

Генри Маслоу не пришлось долго искать источник наполнения чрев участников будущей конференции. Соломоныч давно подумывал пустить с молотка свою злосчастную маслобазу и сразу принял предложение акулы большого бизнеса Сергея Долерайна. Алчущий сиюминутной выгоды мультимиллиардер не скупился, понимая, что пищевое предприятие с налаженными путями реализации – лакомый кусок по нашему времени. Сделка была выгодна обеим сторонам. Долерайн получал базу, а Маслоу – небольшую сеть гостиниц на час «Место имения» и полноценную «поляну» для аскетской конференции. Триста килограммов семги, пятьсот литров «Вкусной», тридцать пятилитровых банок красной икры, четыре цистерны «Пролетарского» – далеко не полный список яств. Сто пачек презервативов «Домашние» и триста тысяч рублей на сопутствующие расходы (приборы, официанты, хлеб) прилагались.

Владимир Ильич очень удивился, когда около девяти вечера в поисках серьезного игорного заведения оказался на площади Свободной России имени Ильича. Небезразличное население в свое время очень взволновал вопрос, почему это площадь Свободной России стала имени Ильича. Комиссия по Именованиям тогда спокойно разъяснила, что площадь названа в честь великого русского композитора Петра Ильича Чайковского, а обеспокоенным следовало бы проявить больше сообразительности. Кроме того, печально, что в наше демократическое время прекрасное отчество Ильич до сих пор вызывает ассоциации исключительно с вождем мирового пролетариата. Правда, если бы сама Комиссия проявила чуть больше сообразительности, то смогла бы предвидеть, что площадь станет излюбленным местом встречи московских геев.

Подземная парковка торгового центра «Еврейский» соседствовала с черным ходом в фешенебельное казино. Не в правилах Членина было проникать в подобные заведения через парадные ворота. Одеться прилично ни времени, ни возможности не было, так что Ильич нацепил «casual» – клетчатый твидовый пиджак, вельветовые туфли, потертые джинсы и техасский галстук. Все это хозяйство было куплено в секонд-хэнде за несколько часов до визита в игорный дом. Изюминка стиля – зеркальные солнечные очки, как у американских копов, и снующая по уголкам рта зубочистка. Обескураженная уверенной походкой незваного гостя охрана пропустила его без слов. Однако слишком дешевый по местным меркам прикид все же насторожил старшего секьюрити. Еле заметным движением глаз он приказал парочке подчиненных понаблюдать за посетителем. Два бугая в атласных костюмах, готовые вышвырнуть из заведения любого, решительно направились за Ильичом. Оказавшись в центре огромного зала, наполненного рулеточными и покерными столами, блестящими автоматами и зазывающими бинго, двойник вождя мирового пролетариата ловким прыжком уселся на высокий стул около барной стойки. Возле стеллажей с напитками висел картонный постер «Виски Бульдог – для тех, кто понял жизнь». На вопросительный взгляд бармена Членин ответил неожиданно: не моргнув глазом, резко выплюнул зубочистку, так что она впилась в слово «Бульдог». Переглянувшись, охранники удовлетворенно удалились. «Потрать побольше льда и поменьше времени, дружище, не думаю, что задержусь у вас тут». Бармен понимающе кивнул и, почтительно улыбнувшись, засеменил готовить напиток.

Джонни Пэнас был крайне недоволен, когда Убид Вмдила вызвал его к себе и предложил заняться расклейкой объявлений. Долговязому американцу хотелось побездельничать, но по тону «предложения» можно было догадаться, что трудиться все же придется.

– God damn, Убид! Больше запрячь некого?

– Делай, что говорят! Для начала возьми тысячу листовок.

– Ok-Ok, – американец поднял обе руки, будто сдаваясь, – ты же знаешь, я работы не боюсь.

– Мои люди следят за тобой...

Загрузив агитки в багажник рабочего «жигуленка», Пэнас решил-таки сачкануть. Но нужно было на кого-то переложить обязанности. Кандидат подвернулся сам – темнокожий молодой человек, подрабатывающий рекламным «сэндвичем» с двусторонним призывом пользоваться стоматологической клиникой Марио Зубини. Вдобавок промоутер раздавал информационные проспекты малопонятного содержания. Мозг Джонни моментально сгенерировал план действий. Не выходя из автомобиля, он обратился к африканцу:

– Hey man! What's up?

– Я говорить по-русски.

– Хорошо, сколько он тебе платит? – Пэнас указал на украшающее «сэндвич» фото Марио Зубини, который подозрительно напоминал тезку – протагониста знаменитой компьютерной игры.

– Сто рублей в час, плюс десять копеек за каждое объявление, – в ответе чувствовалось разочарование в работодателе.

– Плачу три штуки в день. Работаешь неделю – двадцать один кусок твой. Оплата ежедневно.

Африканец аж посветлел:

– Что делать?

Владимир Ильич испытывал небольшой мандраж, первое серьезное задание – это не шутка. Но возможность зарекомендовать себя перед вождем прибавила ему сил, и у него пошел аптайм – начало фартить. За покерным столом в тот день собрались настоящие лохи: два пафосно одетых студентика, прожигающих родительские денежки, гламурная девица с бритым папиком за спиной и состоятельная пожилая дама, скрывающаяся от одиночества в казино. Лучших партнеров не придумаешь! Прекрасно разбираясь в тонкостях безлимитного техасского холдема, Членин при первой же возможности повышал ставки, играя до конца с любыми картами. Горы фишек, небрежно сдвигаемых Ильичом в сторону крупье, завораживали оппонентов, заставляя их раз за разом пасовать. Золотая молодежь пыталась переломить ход игры, иногда принимая предлагаемые условия. Но поведение новичков во время таких розыгрышей читалось без труда, и Членин либо сам сбрасывал карты, либо шел в лобовую атаку, срывая банк сильнейшей комбинацией. Только за первый час его стек удвоился, дойдя до двухсот восьмидесяти тысяч долларов.

– Знаешь, кто это? – Гэ’ндон небрежно кинул на столик диск Петулы Кларк.

– Очередная западная фифа?

– Это твоя путевка к первым строчкам хит-парадов!

По выражению лица собеседницы аскет понял, что этот простой прием в очередной раз сработал – Виктория с нескрываемым любопытством крутила в руках компакт диск.

– Это Петула Кларк. Ее песни – классика британского вокала и эталон качественного музыкального продукта. Теперь слушай. Ты прекрасно поешь и шикарно выглядишь. Единственное, чего нам не хватает, – это материала! То есть настоящих, грамотно написанных и искусно сверстанных песен. Поэтому я предлагаю сделать свои версии хорошо забытых композиций Петулы! С госпожой Кларк я уже договорился, – Микки громко отхлебнул черного кофе, – таможня дает добро!

– Продолжайте...

– Есть два варианта. Первый умопомрачительный – ты записываешь альбом суперхитов прошлых лет «Russian prime star Victoria sings Petula's best!». Второй попроще, перепеваешь главный хит Петулы «Downtown» в танцевальной версии, и он «заряжается» на ближайший сборник для новичков.

– Для новичков? Я думаю, вы понимаете, что это не то…

– Понимаю, – Гэ’ндон кивнул, – нам нужно все и сразу. Альбом лучших вещей, не меньше. Так ты в деле?

– Ну, звучит заманчиво, а какие условия?

– Более чем гуманные – пятьсот тысяч долларов за все. Авторские, запись, тиражирование и промо – альбом под ключ! Пятнадцать проверенных временем хитов у тебя в кармане. Плюс сама Петула будет восхищаться твоим исполнением. Что скажешь?

– Нет, – Виктория посмотрела в глаза Гэ’ндону, – у меня нет таких средств, господин продюсер. Спасибо за интересное предложение, но оно не для меня.

– Ожидаемая прибыль в семь раз превышает затраты! Думаю, все же стоит затянуть пояса, почему нет?

– Простите, в настоящий момент я не располагаю такими деньгами.

Глава XI

Великий и ужасный

 

Привет участникам соревнований!

Плакат на въезде в охотхозяйство «Смерть Шпионам»

Список гостей был утвержден, оставалось разослать индивидуальные приглашения всем шакалам большой политики, гиенам недетского шоу-бизнеса и гадюкам профессионального спорта. Клим Моржовый резонно полагал, что блеск предстоящего мероприятия должен отражаться во всех его составляющих, поэтому именным приглашениям уделялось особое внимание. Послания выводились каллиграфическим почерком на купюрах в пятьсот евро, которые скотчем лепились на бутылки коньяка «Наполеон» многолетней выдержки. Джонни Пэнасу было поручено развезти (в хорошем смысле) все это добро адресатам. Узнав об этом, Убид пришел в ярость:

– Эй, ты! Совсем ополоумел, гад? – Главный редактор подбежал к «Жигулям» Пэнаса.

– What’s up man? Take it easy!

– Это что такое? – Вмдила указал на ящики коньяка. – А как же объявления?

– Все схвачено, листовки клеит наймит, а выпивка пойдет гостям конференции – поручение Клима Елисеевича!

Эти слова сильно подействовали на шефа «ОблаЗОПы»:

– Ну ладно. Меня волнует, будет ли все выполнено в срок?

– Да все O’k! Уже обклеили весь район вокруг твоей общаги! Кстати, вечером жди гостей! Должны прийти за новой порцией бумажек. Короче, расслабься, редактор!

Вечером в комнате триста одиннадцать общежития Международного университета Убид ожидал обещанного курьера, убивая время в Интернете на страничках сомнительного содержания. Ровно в двадцать один час по Москве в его дверь постучали. Следуя годами выработанной привычке, Вмдила в кошачьем прыжке пересек комнату и затаился на антресоли. В дверь постучали настойчивей. Ругая себя за излишнюю подозрительность, через несколько секунд Убид спустился вниз.

– Одну секунду! Что ж за посетители пошли нетерпе... – Открыв незнакомцу, главред застыл на месте.

«Черномазый», – пронеслось у него в голове. Повисла пауза. Улыбающийся гость смотрел ясными очами, обрадовавшись, что встретил собрата.

– Привет! Я за листовками, Джон дал мне твой адрес.

Вмдила продолжал молчать, его ладони сжимались в кулаки, а глаза наливались яростью. Злился он не столько на курьера, сколько на Пэнаса, доверившего важное партийное задание негру! Убиду пришлось приложить титанические усилия, чтобы сразу не пустить в ход ствол.

– Все отменяется, иди домой...

– Как так? Мне обещали работу, я из стоматологички уволился!

– Уходи! – Убид не шевелился.

Еще немного, и он размазал бы гостя по стенке. Тот, однако, уходить не собирался.

– Тогда давайте бабки, – закричал бывший сэндвич, – уговор есть уговор, тем более мы же братья, нам кидать друг друга нельзя!

Это была последняя капля. Вмдила молниеносно повторил трюк с антресолью, нацелившись на курьера с верхотуры:

– Тебе конец!

Вид револьвера настолько впечатлил расклейщика, что если бы кто-то смог замерить скорость, с которой он вылетел из общежития, то, наверняка, был бы зафиксирован новый спринтерский мировой рекорд. А подавленный Убид, достав из-под кровати початую бутылку «Вкусной», твердо решил, во-первых, напиться, а во-вторых, сорвать все уже наклеенные листовки. На эту работу у него ушла ночь и половина следующего дня.

Бодрствовал и Владимир Ильич, в половине шестого утра выходивший с прибылью из третьего казино. Чистый выигрыш составил триста пятьдесят тысяч долларов. Таким образом, неподъемный, на первый взгляд, вес в полмиллиона был взят. Деньги Членин перевел на основной аскетский счет еще в казино, оставив себе сущую мелочь – пятнадцать тысяч зеленых на карманные расходы. Упав на заднее сиденье седана представительского класса, предусмотрительно поданного сотрудниками игорного дома, Ильич снял пропотевший твидовый пиджак и темные очки. Только теперь он мог позволить себе расслабиться и немного поспать. Партийное задание выполнено, появилась возможность пригласить на конференцию звезду действительно первой величины. Членин подумывал о кандидатуре певицы Виктории...

Клим Моржовый босиком расхаживал по египетским коврам своего пятизвездочного люкса. Малые и огромные, на полу и стенах – ковры были повсюду. Больше всего лидеру аскетов нравился старинный гобелен с изображением базара: толпы народа и торговцев с разнообразными товарами представляли эпическое зрелище. «Базар – зеркало жизни», – любил повторять он в те дни. Клим искренне полагал, что, неторопливо прогуливаясь по этим произведениям искусства, он отдает им свою негативную энергию, которой за время подготовки к конференции накопилось немало. По истечении положенного срока в номер главного аскета страны прибывали с докладами его ближайшие соратники.

К Владимиру Ильичу претензий не было. Вождь даже пожал ему руку, приведя двойника Ленина в неописуемый восторг. Маслоу отчитался по-военному коротко, хотя ни дня не служил. С другими ответственными разговор был жестче. Первым под раздачу попал Убид.

– Я с пустыми руками, – жалобно пропищал главный редактор, – времени маловато было...

– Это плохо... – Моржовый сидел в кресле спиной к ответчику.

У Вмдила пересохло в горле. Приготовившись, что его будут обличать и стыдить, Убид никак не ожидал такого равнодушного и холодного ответа. Как реагировать на столь короткую резолюцию вождя, он не представлял и уже готовился линять.

 – Это плохо, когда люди дают обещания, а потом их не выполняют...

Душа Убида окончательно ушла в пятки.

– И что прикажешь делать?

– Уфф... может, попробуем раздавать листовки у метро? Там много народу, авось вопросы пойдут!

– Какие вопросы? – Клим наконец повернулся и с недоумением взглянул на гостя.

– Как какие? По пенсиям, для конференции.

– А, ты про это... Я думал, ты курьер. Пиццу по телефону заказал, второй час везут, растяпы...

В отличие от Вмдила, Гэ’ндон выбрал агрессивную линию защиты, притащив кучу плакатов с графиками и диаграммами, отражавшими объективные, как ему казалось, причины, по которым подыскать место проведения конференции в кратчайшие сроки возможным не представляется. Микки вел себя как топ-менеджер американской компании – активно размахивал руками, задавал аудитории вопросы, на которые сам же потом отвечал. Однако на Моржового такой подход впечатления не произвел. Лидер аскетов уже собирался отчислить нерадивого арендатора из партии, как вдруг зазвучал суперхит Петулы Кларк «Downtown». Значит, надежда еще теплилась. Истекая потом, Микки нервно достал мобильный из кармана пиджака.

– Гэ’ндон у аппарата, говори быстрее!

– Мик, это Вики! В общем, тут подвернулся корпоративчик толковый, платят достойно! Короче, планы поменялись, я в деле! Помнишь, Виктория сингс Петулас бест?!

– Перезвоню через полчаса. – Аскет повесил трубку.

То, что планы поменялись, понял и сам Клим. Перестав расхаживать туда-сюда, он вопросительно взглянул на докладчика.

– Босс, все в порядке – конференции быть!

– Эти слова должен был произнести я, – засмеялся Моржовый, пригрозив бывшему автоугонщику пальцем.

И день Х грянул. Участники конференции прибывали в шикарное подмосковное охотхозяйство на поездах, яхтах, самолетах и автомобилях. Десятки лакеев еле успевали отгонять иномарки премиум-класса. Для путешествующих личным авиатранспортом был специально арендован расположенный неподалеку военный аэродром. Руководство части, у которой он висел на балансе, ссылаясь на проведение учений, вначале отклонило просьбу об аренде. Чтобы уговорить несговорчивых силовиков, Микки Гэ’ндону пришлось пойти на крайние меры. На частном самолете «Лирджет 31» он начал наматывать круги над взлетно-посадочной полосой, давая серьезный крен на левое крыло и выбирая критические углы атаки. Исполняя эти угрожающие маневры, Микки сообщил диспетчерам, что, если аэродром не будет передан аскетам во временное пользование, он увеличит тангаж. Военным не надо было объяснять, что подъемная сила в этом случае перейдет в лобовое сопротивление и самолет свалится прямо на них. Реальность угрозы заставила служивых пойти на сделку, тем более что условия предлагались выгодные – аскеты не скупились.

Ради столь серьезного мероприятия некоторым гостям пришлось пожертвовать самыми важными делами. Был отложен осмотр объектов будущего чемпионата мира по футболу (хотите– верьте, хотите– нет, но на момент написания рукописи авторам не было известно даже о заявке Российской Федерации на его проведение),перенесен ряд встреч с западными коллегами, прерваны несколько отпусков. Из-за того что многие прилетели с женами, любовницами и любовниками, участников набралось значительно больше, чем планировалось. Естественно, на всех этих искусственных спутников охотхозяйство рассчитано не было, поэтому руководство партии оказалось перед трудным выбором: либо категорически запретить въезд всем отсутствующим в списках, либо отказаться от менее важных персон в пользу незваных сопровождающих. Клим принял волевое решение действовать по второму сценарию и лично определил сто наименее значимых по меркам конференции (но не в масштабах страны!) гостей. Обреченных под белы рученьки выпроваживали охранники. Некоторые особо невезучие, правда, уже успели заселиться, поэтому дрочевским «церберам» приходилось бесцеремонно врываться в номера и в прямом смысле вышвыривать вновь прибывших за границы охотвладений. Часть «жертв» не желала добровольно освобождать помещения и оказывала активное сопротивление, в том числе вооруженное. За три часа операции «церберы» потеряли ранеными шесть человек, но боевое задание партии выполнили, о чем незамедлительно доложили Моржовому.

Таким образом, к началу конференции подошли лишь избранные. Отметим, что далеко не все маститые политики сразу согласились потратить свое драгоценное время на обсуждение вопросов федерального масштаба с лидерами неизвестной партии. Но беспрецедентная по размаху программа мероприятия все же подкупила российский истеблишмент. Ее основные пункты: прибытие гостей, официальная часть (баня), просмотр новинок эротического аниме, обед, тихий час, свободное время, вечерний фуршет, сон. Последний пункт «Заседание по проблемам пенсионеров» был исключен из программы подавляющим большинством голосов.

«Только так и заманишь этих государственных деятелей, – размышлял Клим Моржовый во время эксклюзивного интервью. – Кто захочет хлопотать о пенсионерах на голодный желудок? Чиновники тоже люди, а значит, думают в первую очередь о себе. Только после того как в животе улеглись осетринка и баранинка, тело обрело вторую жизнь после баньки, а от итальянского вина немного кружится голова, можно приниматься за рассмотрение проблем окружающих. На том и стоим».

Такой подход был по достоинству оценен участниками. Мероприятие прошло на ура, гости разъезжались в приподнятом настроении, рассуждая о том, что со временем партия «Аскеты России» способна превратиться в по-настоящему сильную политическую единицу. Не последнюю роль в таком положительном исходе конференции сыграл ее лидер. Клим по праву стал душой собрания. В черной дубленке и потертых джинсах, он успевал быть сразу в нескольких местах. А его стоящая торчком, черная шапка превратилась в своеобразный символ прошедшего съезда и всей партии аскетов.

Присутствовать на конференции довелось и нашему герою. Освещение мероприятия стало решающим испытанием, по результатам которого определялась его судьба. На кон была поставлена будущая журналистская карьера. В случае неудачи пришлось бы устраиваться на завод. Убид сильно сомневался, готов ли наш герой к таким испытаниям, но самому ему писать как обычно не хотелось, поэтому аккредитовать на конференцию он решил своего молодого сотрудника.

Волнение единственный корреспондент «ОблаЗОПы» испытывал неописуемое.…Ему предстояло не только увидеть, но и лично пообщаться с вождем. Интервью проходило в местном конференц-зале. От кожаной мебели пахло шиком и дороговизной, работало несколько кондиционеров, и разливавшаяся приятная прохлада окутала героя, как снег первоцветы. Моржовый вел себя с начинающим журналистом по-отечески строго, хотя демонстрировать жесткость перед очередным походом в парилку ему было не с руки – из одежды на нем остались только плавки, шлепанцы и так сильно поразившая героя черная шапка. Интервью, которого наш отличник так ждал и боялся, продлилось от силы минуты три. Но это он осознал позже. А во время разговора с главным российским аскетом ему казалось, что часы остановились и каждое слово вождя уходит в вечность. Как потом показал диктофон, в вечность ушло немного.

– Дела партии идут как следует, – размышлял Клим, – мы развиваемся. Конечно, не все еще сделано. Но и Москва не сразу строилась. Все впереди.

– Каковы ближайшие планы?

– Вечерком планирую надрать кого-нибудь в бильярд. Аж руки чешутся! Ну и до реформ тоже чешутся. Но это не в ближайших планах. Отдыхать надо, пока возможность есть!

– Что вы можете сказать по поводу проходящей конференции, все ли идет по плану? Есть непредвиденные обстоятельства?

– Есть, – аскет изменился в лице, – мало взяли коньяка. Водки много, так ее не пьет никто, всем элитного пойла подавай! Эта проблема серьезнее многих трудностей федерального масштаба. Ведь если собравшиеся в плохом настроении будут, чего же мы тогда напридумываем? Каждый член конференции и каждый член каждого члена конференции должен быть доволен! Кто если не мы? Человек может творить только в хорошем расположении духа! Разве написал бы Леонардо Ди Каприо свою Мону Лизу в печали? Нет! Он создавал ее в гармонии с миром и собой. А раз для такой гармонии требуется выпивка – мы обязаны ее обеспечить! Или мы не аскеты, мать твою! – Клим указал на героя.

– Эм... Какими Вы видите перспективы развития партии?

– Вооот такими! – Моржовый, словно ребенок, выловивший первую в жизни рыбку, развел руками. Все, кадет, мне пора: баня – не жена, ждать не будет!

– Спасибо за интервью, Клим Елисеевич!

– Бывай!

Последние слова лидера аскетов много раз гулким эхом пронеслись в голове героя. Столько мыслей владело им на протяжении предыдущей недели. «А если не справлюсь, не смогу слова из себя выдавить? Что тогда?» Он ощущал себя девственником, лишившимся целомудрия. Первая встреча с вождем получилась сумбурной и совсем не такой, как он себе ее представлял. Точно первый в жизни половой акт. Но боевое крещение герой прошел. В честь этого он даже решил немножко выпить. Но вновь дадим слово ему, тем более что скоро начинается выступление самой Виктории…

Глава XII

В «ОблаЗОПе» Секс есть!

 

Политическая программа партии – это настоящий murder!

Микки Гэ'ндон в интервью радиостанции «Косяк ФМ»

Первой зарплаты я дожидался, как пятилетний ребенок дня рождения, заранее спланировав все расходы. Утром в редакции обнаружил записку Убида: «Должен срочно кинуть страну, за главного будет Л. С. Секс». Кто это? Тут меня окликнул грубый мужской голос, обладателем которого оказалась новый заместитель главного редактора – Лидия Семеновна ммм… Секс (читается через «е», а не через «э», как можно подумать). Про таких, как Лидия Семеновна, говорят – кровь с молоком. Несмотря на довольно крупные габариты, в свои пятьдесят три она сумела выиграть любительский чемпионат России по лыжным гонкам – кубок «Лыжню демократам». Родители Лидии были военными, поэтому командный рык выработался у нее сам собой.

Первым делом я поздоровался и представился. В ответ заместитель молча протянула мне четыре мятые купюры по пятьсот рублей – весь мой первый гонорар. Но нужно же с чего-то начинать! Я был на седьмом небе от счастья, не обращая внимания, что Лидия сразу принялась критиковать мою статью об аскетской конференции.

– Это просто ни в какие ворота! Как вы пишете о Климе? Он же не мальчишка какой-нибудь из правительства, а наш лидер! Панибратство недопустимо!

Слово «лидер» Семеновна произнесла восхищенно и даже влюбленно. Ее строгий взгляд скользнул на висящий с недавних пор над креслом Убида портрет Моржового, который сама же Семеновна приволокла в редакцию вместе со старыми выпусками «Правды». Эту советскую газету она считала эталоном печатного издания и неоднократно цитировала. Затем новый босс попросила, а точнее приказала, обращаться к себе только «товарищ Секс» и предупредила, что в следующий раз «такая халтура не пройдет». Я вышел из редакции растерянный.

Четверть гонорара пошла на подарок родителям. Отец с матерью практически смирились, что от карьеры журналиста я не отступлю, но небольшой презент на собственные деньги мог стать окончательным аргументом в пользу ее продолжения. Половина была необходима для организации так долго планировавшегося свидания с моей возлюбленной – Юлией Пальмириной. Хотя теперь она Julia Palm… Таковы суровые реалии настоящего; Ивановым, Петровым не место в глянцевых журналах для продвинутых слоев населения. Но сегодня я чувствовал, мне под силу закадрить даже модную девочку из самого гламурного издания. Меня грела мысль о заработанных деньгах. Я умудрился продать свой труд – три небольшие статьи, написанные без напряжения! А сколько платят за развернутый материал? Будущее представлялось ясным – все будет хорошо. Я набрал Юлин номер.

– Palm на проводе!

– Юль, привет! Это один твой знакомый! Ну, который...

– Не продолжай, я поняла. Что надо?

– Эм... я предложить хотел по кофе выпить в центре где-нибудь?

– Кофе? Мм... Почему бы и нет? Мокачино, глясе?

– А? Я говорю, давай кофе выпьем! Можно на Пушкинской встретиться.

– Ясно. Хорошо, я свободна с шести, ты лошадный?

– М?

– Машина есть?

– Уфф, у отца только... сам я пока...

– Ладно, все понятно.

Попрощаться не успел – в трубке послышались гудки. Как это понимать? В ходе разговора получил согласие, я пытался рассуждать логически, значит, Юля не против встречи. После того как выяснилось, что я «нелошадный», она не дала отбой. Вывод? Свидание состоится! Конечно, можно перезвонить и окончательно расставить точки над «i», но я боялся все испортить. И потом, возможно, просто прервалась связь. Главное, Юля узнала меня по голосу!

Ровно в половине шестого я стоял в центре зала станции метро «Пушкинская», которая в свое время была гордостью столицы – сюда водили иностранцев, чтобы на примере сложных архитектурных узоров продемонстрировать, что дела у нас обстоят не хуже. Открыв рты и уверовав в патриотизм граждан, построивших такие чудеса, гости уезжали озадаченными. Может, в этой стране и правда все не так плохо? Теперь Пушкинская – центральное место встреч представителей нетрадиционных сексуальных, религиозных и политических ориентаций. Причем нетрадиционность обычно проявляется сразу в нескольких аспектах. Кому-то может показаться удивительным, что «представители» обычно ведут себя нагло и вызывающе. Но я хорошо помню, что с приходом демократии все меньшинства сразу восстали из пепла. Поднялись из грязи и гордо возвысили носы. С этого все и началось – нормальные люди стали подвергаться нападкам общественности. Ты не гей? Не потому ли что считаешь их отсталыми или ущербными? Поэтому теперь уже гетеросексуалам приходится одеваться в цветастые вещи, вырабатывать манерную походку и гнусавый голос, чтобы хоть как-то обезопасить себя от преследований. Я же в своем обычном костюмчике с тремя дежурными розочками наперевес смотрелся на Пушкинской настоящей белой вороной. Если бы не удобное территориальное расположение, никогда бы сюда не сунулся. За разглядыванием разношерстных прохожих время пролетело незаметно – уже ровно шесть! Юли нет... Шесть десять, шесть пятнадцать, мы не переводили часы? Шесть двадцать... Еще по институтским временам помню, она всегда опаздывала. Шесть тридцать. Не берет трубку, может быть, подъезжает? Шесть сорок... Прождал больше часа! Полное фиаско, пора домой…

Метро в Дальних Лихобозах нет в помине. Из общественного транспорта ходят только маршрутные такси, которые приезжают на центральную улицу, разворачиваются и отправляются назад в цивилизацию. Конечная точка маршрута выбрана не случайно – на Зеленой улице располагается местное ОВД, поэтому пассажиры могут относительно спокойно совершить посадку и высадку. В остальных уголках района безопасность невооруженных людей под вопросом. Подарок родителям выбирал до позднего вечера, в итоге остановился на небольших часах с будильником, но на последнюю маршрутку опоздал. Так что добираться пришлось пешком. Путь неблизкий, но меня все еще грела мысль о первом гонораре и, почти забыв о несостоявшемся свидании, я направился к цели.

Настроение ухудшилось быстро. Только я пересек воображаемую границу района, ко мне пристали двое нетрезвых мужчин. У одного из них родился сын, поэтому им срочно требовался третий. Отделаться от навязчивых незнакомцев было непросто. Они все пытались обнять меня, называя братишкой, а потом и вовсе – сынком. Через пару минут активного обнимания мне все же удалось оторваться от них. Для этого, правда, пришлось перейти на бег.

Дальше – больше. Минут через десять ко мне подбежала заплаканная девушка. Бедняжка поведала ужасную историю, как ее только что пытались изнасиловать, но она, не испугавшись, ударила преступника. Но сумочка с мобильным, которого теперь так не хватает, чтобы вызвать милицию, осталась у нападавшего. Поэтому девушка буквально на минутку попросила телефон у меня. Я сразу растаял, выслушав ее душераздирающую историю, хотя мама часто предупреждала, что давать вещи незнакомым опрометчиво. Она постоянно читала криминальную хронику и любила передавать в подробностях механизмы афер, с помощью которых недобросовестные граждане отбирают у доверчивого населения деньги и ценные вещи. А я кивал и мотал на ус. Никому нельзя доверять в нашей непростой жизни. Но, с другой стороны, нужно оставаться человеком. От чрезвычайных ситуаций не застрахован никто. Чего скрывать, юная леди была весьма привлекательна, и я уже начал рассчитывать на возможную встречу в будущем. Мне так хотелось доказать себе, что я способен нравиться противоположному полу! Признаюсь честно, у меня с ним всегда не клеилось – при виде красивой девчонки я впадал в ступор. А тут удача сама плыла в руки. Вдруг это судьба, и, оттолкнув незнакомку, я пошел бы наперекор замыслу вселенского режиссера? Может быть, Юля не пришла, неосознанно уступая ей дорогу?

В общем, я решил помочь и вручил свой старенький телефон. Не колеблясь ни секунды, девушка быстро набрала короткий номер и начала рассказывать о происшествии дежурному. Связь, видимо, была неважной, поэтому пострадавшая постоянно ходила кругами. А я, упиваясь собственным благородством, уже продумывал, как бы потактичнее пригласить ее на чашечку кофе. Ход моих мыслей прервал визг тормозов подъезжающей «девятки». Секунду назад плакавшая навзрыд девушка устремилась к ней со скоростью болида. Когда я осознал, что лишился телефона, «девятки» уж и след простыл.

Я брел по пустынной ночной улице и, как ни странно, испытывал облегчение. Взять с меня нечего! Хотя нет, оставался подарок для родителей – маленькие настольные часики с будильником! Однако, пошарив в карманах, я, к своему ужасу, часов не обнаружил. Куда они подевались? Я вывернул наизнанку все, но потом сообразил, в чем разгадка таинственного исчезновения. Пьяницы! Скорее всего, выпившие мужички выудили из моих брюк последнее. Вечер праздника первой зарплаты был омрачен.

Глава XIII

Работа не волк

 

Только изобретя собственную философию бытия и создав личную незыблемую конституцию, человек получает моральное право начать поиски смысла жизни, то есть пива.

Дядя Миша, создатель пивной философии

Чтобы хоть как-то отвлечься от навалившихся трудностей, пришлось с головой уйти в работу. Ее хватало – новый заместитель главного редактора планомерно нагружала необычными заданиями. Интересны некоторые факты биографии Лидии Семеновны. Во-первых, она якобы никогда не осознавала двусмысленности (точнее, наоборот) собственной фамилии, то есть слово «секс» ей вроде как неизвестно. В подтверждение этого приводился забавный анекдот. Помните, как во время нашумевшего телемоста с Соединенными Штатами одна советская гражданка заявила, что в СССР секса нет? Лидия Семеновна тогда так оскорбилась, что тут же села за письма генсеку КПСС и американскому президенту. В своих посланиях она гневно констатировала, что Секс в СССР живется несладко. Письма до адресатов не дошли. На самом деле фразу советской гражданки вырвали из контекста и урезали для создания комического эффекта. В оригинале было сказано: «В СССР секса нет на телевидении». Это, конечно же, соответствовало действительности. Во-вторых, поговаривали, что секса у Лидии Семеновны не было с рождения, а со временем ситуация могла только ухудшиться! В-третьих, Лидия была одним из немногих членов партии, преданных Климу лично, и всегда носила с собой портрет вождя в нагрудном кармане.

Очередное задание состояло в освещении презентации нового бестселлера модного писателя Исраэля Кейфа «Оккультные тайны четвертого рейха». В книге после стольких лет сокрытия правды проливался свет на ключевой момент Второй мировой войны – деятельность секретной гитлеровской спецслужбы, занимавшейся разработкой НЛО. Сюжет крутится вокруг таинственных скрижалей с непонятными чертежами, найденными две тысячи лет назад тибетскими монахами, но украденными бравым советским разведчиком Львом Шульманом, внедренным под псевдонимом Гер Штраус. В интересной и доступной форме Исраэль Кейф повествует о незаслуженно забытом подвиге нашего разведчика.

На презентацию аккредитованы представители ведущих СМИ, свое место среди которых начинает занимать «ОблаЗОПА». Революционное «Пламя», либеральное «Вымя», фривольное «Семя», консервативное «Стремя» и актуальное «Бремя» пришлют собственных корреспондентов. Только литературное «Темя» бойкотировало презентацию. Своего рода филологический снобизм не позволяет хранителям высокой словесности приближаться к творчеству модных писателей. Обозреватель «Темени» Яков Пришлый вообще считает их людьми морально недостойными, впрочем всех остальных тоже.

 Место проведения презентации выбрано удачно – банкетный зал торгового центра «Еврейский» на площади Свободной России имени Ильича. Туда удобно добираться на сорок второй маршрутке, которая останавливается прямо напротив. В подъезде у нас по-прежнему раздражают какой-то невыводимый запах и корявые надписи местных тинэйджеров: «Teechers Rules!», «Клима в президенты!», «Хочу лишиться девственности». «Учителя» и аскеты набирают популярность, это отрадно. Я направлялся в сторону маршрутки, когда увидел, что навстречу мне с лицом человека за день похоронившего всех родственников плетется дядя Миша. Я подумал, случилось что-нибудь ужасное. Так и оказалось.

– Трешки не хватает, – с горечью прошептал сосед.

Первый раз я видел его без пива.

– У меня дома припасено, посидите пока на лавочке.

Заветная бутылочка «Пролетарского» сразу позволила дяде Мише вернуться в самодостаточное состояние. Поблагодарив меня взглядом, он принялся потягивать пивко, с философским видом разглядывая прохожих, сочувствуя их мелким заботам и переживаниям.

Сорок вторая маршрутка направлялась к «Еврейскому». Оплатив проезд, я устроился рядом с двумя мешочницами; около каждой стояло по огромному баулу, набитому барахлом. Водитель вел свою «Газель» так лихо, что сосредоточиться на написании вопросов не удавалось. Выходец из Средней Азии явно симпатизировал таджиевцам. Возглавляемое семидесятидвухлетним музыкантом Игорем Таджиевым, это радикальное движение выступает за освобождение России от русских, а Москвы от москвичей. По мнению достопочтенного гуру, причины всех бед в Российском государстве кроются в полной безалаберности, недееспособности, лени и пьянстве коренного славянского населения, которому по какой-то несправедливой случайности досталась такая огромная и богатая страна. Поэтому пока русские окончательно все не пропили, от них надо избавляться. Идеология нестандартная и, мягко говоря, спорная, но в Москве у нее масса приверженцев.

Маршрутку трясло, как деревянную лодку во время десятибалльного шторма. Кто ваш любимый писатель? Как вы относитесь к современной литературе? Банально. Что вы хотите сказать своим творчеством? Непросто придумывать вопросы писателю, когда не прочел ни одной его книжки. Отвлекшись после очередной встряски, я заметил крупную надпись на стене многоэтажного дома: «Клим – м…дак, но не г…дон!» Непроизвольная улыбка отразилась на моем лице. Трудно представить, что хотел сказать неизвестный автор этим эмоциональным высказыванием, но в этом вся наша страна, умом которую не понять.

Мне самому до сих пор не удалось сформировать четкую позицию в отношении лидера аскетов. Неужели Клим сумасшедший фанатик? Или, верно сформировав образ и тщательно все продумав, он рвется к власти? Может быть, Елисеич – простой человек из народа, который хочет добра своей стране, пускай и в несколько странноватой форме? Ответов на эти вопросы у меня не было. Но, все больше погружаясь в партийные дела, я приходил к выводу, что аскеты не очередная безликая партия-однодневка, а серьезная сила, вступающая на политическую арену. Только насколько искренни ее лидеры и куда эта сила поведет страну в случае прихода к власти, пока непонятно.

– У галереи Prt-a-Porter! – мои размышления прервала одна из мешочниц.

Может, я ослышался, но мне всегда казалось, что в подобные места простым смертным путь заказан. А выглядели мешочницы гораздо проще меня. Я прислушался к их диалогу.

– Шопинг совсем не тот стал, в Милане сэйлов не было, впустую откатала.

– Не говори, Пафнутьевна, стыдно соседкам на глаза показываться. Вся надежда на Москву, может, хоть здесь приличного шмотья отхватим.

Маршрутка подкатила прямо к галерее, расположенной на первом этаже «Еврейского», и попыталась протиснуться между «майбахом» и «роллс-ройсом». Таджиевец погрозил водителям иномарок, прямо намекая, что совсем уже оборзели спекулянты и ворье – не дают общественному транспорту пассажиров высадить. Я не рискнул зайти в «Еврейский» со стороны галереи высокой моды и воспользовался входом для трудового люда.

Всегда полагал, что основная масса населения по будням работает, но огромная толпа с забитыми до отказа сумочками, мешками и чемоданами свидетельствовала об обратном. Я не завидую, просто искренне не понимаю, на какие средства наполняются эти … емкости? На мою зарплату в местных бутиках не купить даже заколки, а я, как мне кажется, честно выполняю свою работу, считаю себя полезным обществу. В такие минуты я остро ощущал необходимость в коренном переустройстве государства и испытывал солидарность с аскетами. Образовавшаяся в последнее время когорта людей, которые, кроме походов в торговые центры, ничем не занимаются, вызывала у меня глубокое отторжение. Самое страшное, что эти товарищи совершенно не ощущают собственной бесполезности и воспринимают свое ничегонеделание как должное.

У входа в банкетный зал гостей встречали две блондинки модельной внешности в красном нижнем белье и ленточками как у выпускниц. Одна из них предлагала журналистам и литературным критикам шоколад «Leonidas», другая – коньяк «Henessy Xo». Полное отсутствие одухотворенности на лице охранника, скрупулезно изучающего аккредитации и вип-приглашения, красноречиво свидетельствовало, что кого попало внутрь не пускают. Хотя, скорее, он просто оценивал гостей по внешнему виду. Литературная презентация представлялась мне иначе. Поэтому когда охранник с большим подозрением начал изучать мое удостоверение сотрудника «ОблаЗОПы» с подписью Убида в виде крестика, я уже готов был смириться с судьбой и вечным невезением. Спасение пришло неожиданно – ко мне обратился человек в дорогом костюме:

– Прошу прощения, Вы не из аскетов России?

Я утвердительно кивнул, хотя это и не было стопроцентной правдой. Подошедший выхватил у блондинок бокал коньяка с шоколадкой и вручил их мне.

– Позвольте представиться, супервайзер презентации Иннокентий. Не сердитесь, пожалуйста, на нашего секьюрити Пола, настоящих аскетов он раньше не видел, – Иннокентий осуждающе взглянул на Пола, давая понять, что такие ошибки могут стоить работы.

Охранник, судя по всему, такой же Пол, как я Фридрих.

– Мы рады видеть Вас на нашем мероприятии.

– Как-то не очень у вас тут – Я догадался, какую роль надо играть. – Бедновато. Клим Елисеевич бы не одобрил.

– Вы, вв…вы лично общались с господином Моржовым?

– Ну, приходилось по службе.

Иннокентий впал в коматозное состояние, выдал мне всю бутылку целиком и лично проводил в банкетный зал. Народу собралось порядочно, многие с любопытством смотрели на нас. Посадив меня в первом ряду по соседству с каким-то иностранцем, Иннокентий прошептал: «Бен Кумар из Объединенных Арабских Эмиратов». Мне это ничего не говорило. Кумар не проявил к нам интереса, но Иннокентий посчитал своим долгом проинформировать и его: «Аскет России». Не уверен, что полученная информация была воспринята.

Меня распирало от гордости. Вчерашний студент занял лучшие места модной московской презентации с элитным коньяком в руках! Дорогого напитка я не преминул отхлебнуть. Видела бы меня сейчас Юлия, сразу бы моей стала! Расскажу ей потом, хотя все равно не поверит. Аскетское бытие мне определенно начинало нравиться. В общем, к началу презентации я порядочно нагрузился и дальнейшее припоминаю смутно. Минут через десять появился виновник торжества – автор книги «Оккультные тайны четвертого рейха» Исраэль Кейф. Одет он был довольно необычно – в телогрейку, ватные штаны и шапку-ушанку. Вид его очень контрастировал с общим форматом мероприятия.

С первых слов стало ясно, что перед нами серьезный писатель, работающий над нетленными произведениями. Кейф четко обозначил свою позицию: пишут сейчас все кому не лень; в океане макулатуры, заполняющем книжные прилавки, тонут немногие оставшиеся таланты. Из литературы ушел дух высокой словесности, повествование ведется на бытовом уровне. Из произведения искусства книга превратилась в синтетический продукт, продвигаемый бесконечными креативщиками и пиарщиками. Необходимо вернуться к истокам, к планке, заданной великими: Толстым, Достоевским, Шекспиром, Диккенсом, Гюго, Бальзаком. Конечно, творить на таком уровне дано немногим, но автору, как ему кажется, это удается. Тут раздался шквал аплодисментов, к которым я с радостью присоединился.

Затем последовали вопросы со стороны прессы. От этой части презентации у меня мало что осталось. Вроде бы спрашивали писателя, где он родился и чем занимался до того, как стать литератором. Выяснилось, что родом Исраэль «с Вологды», по профессии животновод, но работал сторожем на складе, потому что хозяйство в родной деревне развалилось. На складе открылся у него недюжинный литературный талант, и он сразу начал писать повести о природе Крайнего Севера, хотя там никогда не бывал. Позднее заинтересовался тематикой Второй мировой войны, хотя ее не изучал даже в школе, потому что и там толком не учился. Зато долго просматривал архивы в местной библиотеке, встречался с ветеранами, читал художественную литературу о войне, в общем, готовился к главному труду своей жизни основательно. Результатом стала нынешняя книга, которая должна пролить свет на некоторые неизвестные или тщательно скрываемые эпизоды Второй мировой войны.

Интересовались у автора, чем обусловлен его необычный внешний вид. Исраэль заметил, что настоящему труженику пера должно быть чуждо все напускное и пафосное, выглядеть он должен максимально близко к народу, а все эти современные писаки-денди – клоуны, не имеющие ничего общего с высоким искусством. Не обошлось без здоровой критики: корили автора и за отсутствие гуманитарного образования, и за несоответствие историческим источникам, и за излишнюю прямолинейность в изложении, но в целом презентация прошла успешно и закончилась, как полагается, раздачей книг с автографом. Мне удалось отхватить одну книженцию.

По окончании выпивший Иннокентий зазывал меня на какое-то сомнительное мероприятие. Будучи в таком же состоянии, я решительно отказался, сославшись на то, что господин Моржовый уже сегодня ждет отчет о прошедшей презентации.

– Вы уж помяните меня добрым словом, а я в долгу не останусь.

– Сейшн прошел на хорошем уровне, но несколько слабоватом по меркам аскетов. Вам нужно еще много работать.

Весь следующий день я посвятил написанию заметки, естественно умалчивая о собственных приключениях.

Глава XIV

It's on!

 

... (фрагмент)

Танственная «Рукопись Войнича», над расшифровкой которой работал Клим Моржовый

Дни бежали один за другим, наступила осень и первое в моей жизни первое сентября, когда не нужно было идти учиться. Я стал взрослым и самостоятельным, получил неплохую работу по специальности. Обещание руководства партии уделять внимание собственной газете оказалось выполненным. Из прокуренного общежития Международного университета редакция переехала в еще больше прокуренный, но гораздо более просторный подвал на улице Правды. Убид и Лидия Семеновна получили по отдельному кабинету, а я довольствовался обычным рабочим местом, чему был несказанно рад. Правда, мой стол располагался напротив уборной, и аромат меня окутывал соответствующий. С другой стороны, наличие персонального компьютера с выходом в Интернет с лихвой компенсировало постоянное «амбре». Новый офис довольно быстро наполнился многочисленными секретаршами, делопроизводителями и бухгалтерами, которые в мгновение ока, как муравьи, заставили его чашками, чайниками, рамками с фотографиями и прочими признаками обитаемости. Большой портрет Клима занял место на стене за креслом главреда. Одним словом, мы стали нормальным печатным изданием. Иначе и быть не могло – приближались выборы депутатов Государственной думы, и на нас ложилось проведение предвыборной кампании.

Для разработки долгосрочного плана по ее проведению коллектив был вызван на специальное закрытое совещание в хорошо известный мне пивной бар «Семга». Допивая вторую кружку «Пролетарского», Убид Вмдила выпалил: «Мы на пороге новой эры. (Отрыжка). В ней нет места черным, желтым и коричневым. Аскеты обеими руками стучатся в дверь народовластия, а мы в авангарде движения!» После этой пламенной речи мои коллеги принялись бурно обсуждать, какой должна стать страна после безоговорочной победы партии Моржового. Не придя к общему знаменателю, изрядно подвыпившие облазоповзцы начали ругаться, и совещание потихоньку переросло в потасовку, закончившуюся форменным погромом. Мне удалось спрятаться под стол и отделаться небольшой шишкой. Повреждения остальных сотрудников оказались серьезнее. Через несколько месяцев я узнал, что причиной резкой ненависти стало пиво. Пивные бренды «Пролетарское» и «Трудовое», а также водка «Вкусная» и сок «Запивка» принадлежали одному человеку – миллиардеру Сергею Долерайну. Пенный напиток готовился по оригинальному рецепту: оптом закупалось дешевое импортное пиво, которое разбавлялось спиртом и водой из-под крана. Таким образом сохранялся градус, а стоимость продукта существенно снижалась. «Трудовое» получалось разбавлением «Пролетарского» техническим спиртом.

На следующий день после потасовки, сияя отверстием в уже не таком стройном ряду зубов, Убид выделил три основных направления подготовки к предвыборной кампании. Во-первых, разработка короткого, но яркого основного слогана партии и вспомогательных лозунгов, которые бы в простой форме знакомили электорат с идеями аскетизма. Во-вторых, запись и популяризация первого видеообращения Клима Моржового к населению. В-третьих, специальный предвыборный выпуск «ОблаЗОПы», подробно освещающий деятельность партии.

Начать решили с первого пункта – поставленная задача впечатления сложной не производила… Но, ссылаясь на творческую импотенцию, плохое самочувствие и недосыпы, сотрудники один за другим отлынивали от создания шедевра. Вместо фонтана идей редакцию захлестнула засуха молчания. Лидии Семеновне пришлось принять экстренные меры для повышения производительности и учредить премии в размере пятисот рублей за основной слоган и ста рублей за вспомогательные лозунги. Только после этого извилины у наших креативщиков зашевелились как следует. Товарищ Секс отклоняла идеи с легкостью дворника, метущего улицу. Но около десятка лозунгов все же были одобрены на специальном заседании политического бюро. Из наиболее ярких: «Клим Моржовый– хватит воровать!», «Аскеты России– имейте совесть!», «Аскеты России– пропили державу!»

Но основной слоган упорно не хотел рождаться, и на очередном экстренном совещании сотрудники попросили руководство более четко сформулировать задание. На прямо поставленный вопрос, что из себя должен представлять искомый слоган, Лидия Секс ответила: «Политический оргазм!» Задача архисложная. Не без гордости отмечу, что мне удалось с ней справиться. Идею бессмертного изречения я почерпнул в беседе с дядей Мишей, когда мы за бутылочкой «Пролетарского» предавались рассуждениям о судьбах страны. Мой сосед-философ отметил: народ у нас всегда жалуется; говорит, что тяжело, но со временем, когда становится еще тяжелее, люди начинают вспоминать былые времена с благоговением – а раньше-то лучше было. И так постоянно – чем дальше, тем хуже. Цены не падают, уровень жизни не растет. Ситуация непрерывно ухудшается, поэтому первоочередной задачей любого правительства является просто не допустить этого ухудшения. Я запомнил эту интересную мысль и через несколько дней выдал лозунг «Аскеты России – хуже не будет!» Мурашки бежали по коже, когда я декламировал его Семеновне, настолько сильным и эмоциональным получилось это высказывание.

Но до официального утверждения Убид вызвал меня «на ковер». Строго глядя в глаза, главный редактор выдал положенные пятьсот рублей и потребовал подписать отказ от авторских прав в пользу «господина Вмдила». На мой вопросительный взгляд босс ответил по-деловому: «Либо гонорар, либо авторские – такие правила в нашем бизнесе». Я в то время по-прежнему переживал финансовые трудности, так что даже несчастные пятьсот рублей были для меня хорошим подспорьем. Пришлось подписывать бумагу. После этого шеф прямо при мне позвонил в приемную Клима и, отрапортовав о выполнении первого пункта политзадания, записался на прием к вождю.

 Трудности начали возникать на этапе создания видеообращения. На плечи коллектива редакции ложились написание речи вождя и дальнейшее продвижение ролика. Но внятного текста «ОблаЗОПА» как всегда родить не могла. Кроме того, подготовка к записи существенно затруднялась отсутствием в партийной среде людей хоть как-то связанных с телевидением. Но главное, сам вождь вполне обоснованно полагал, что, пока народ не подготовлен, жесткое и бескомпромиссное обращение может дать обратный эффект. На экстренном заседании политического бюро в калитниковских банях все-таки приняли решение о необходимости записи. Владимиру Ильичу удалось убедить вождя, что толпа (избиратели) должна знать своего пастыря. Ильич вообще настаивал, что обращение со временем позволит лидеру партии превратиться в медийного персонажа. После многочасовых споров Клим сдался. Дело оставалось за малым, требовалась эпохальная «Речь Клима», с которой должен был начаться славный путь великого руководителя к вершинам вертикали власти.

Желающих заниматься таким ответственным делом, естественно, не нашлось, поэтому написание спича в очередной раз спихнули на меня. Неужели в редакции нет дееспособных сотрудников? Я понимал, что в случае провала нас по головке не погладят, но даже представить не мог, с какими трудностями предстоит столкнуться. Работать приходилось в основном по ночам, от дневной рутины никто не освобождал. Кофе, энергетики и лапша быстрого приготовления – музы слабые. Я писал, читал и рвал, писал, читал и рвал, этот замкнутый круг был пройден мною многократно. Причем меня не просто не устраивал результат, я без преувеличения был в ужасе от написанного. Будучи не в силах выполнить поставленное задание, после долгих раздумий решился просить аудиенции у самого великого и ужасного Клима Моржового. Я готов был понести наказание за свое творческое фиаско, но столь серьезный шаг нужно было согласовать с Убидом. Мне представлялось, шеф начнет меня отговаривать, но он как всегда был готов на все, лишь бы не заниматься написанием самому. Отзвонив Джонни Пэнасу, он сразу дал добро. Поведение Убида в данной ситуации, да и во время всей кампании, вызывало множество вопросов. Ясно стали обнажаться, как бы помягче выразиться, нечистоплотность и некомпетентность главного редактора, которые я подметил давно. Чуть ли не с первой нашей встречи.

Вначале я объяснял себе странности поведения Убида его широкой творческой натурой и очень радовался, что попал в такой интернациональный и свободомыслящий печатный орган. Правда, было чему удивляться. График работы начальника сильно отличался от графика остальных сотрудников. В понедельник в редакции Убид не появлялся, а в пятницу уходил в районе двенадцати дня, потому как понедельник – разгрузочный день, а пятница – короткий. По средам главред практически всегда отсутствовал. «Среда – творческий день, ищу вдохновение, а в редакции давит все». По четвергам Убида обычно не было по причине каких-то происшествий или важных событий: прорвало дома трубу, приехали родственники из Африки, вызывал к себе Клим. Козырять своей близостью к вождю Вмдила любил – это производило большое впечатление на подчиненных. На самом деле никуда его не вызывали – он просто прогуливал работу, занимаясь неизвестно чем. В итоге, застать Убида в редакции можно было не более одного дня в неделю, притом что остальные работали по полной программе.

Редакторская деятельность господина Вмдила сводилась к вынесению двух резолюций: «Принято в печать» и «В публикации отказать». Написанием материалов он не занимался. Исключение составляли безграмотные ответы на гневные письма, похабные анекдоты и небольшие статейки националистического содержания. «Не редакторское это дело – бумагу марать», – любил говаривать он. Оптимизма по поводу прихода оскетов (Убид писал именно так) к власти он не испытывал. Наоборот, из его уст частенько сыпалось: «Чувствую, прикроют нашу лавочку. Линять надо, пока не замели». С учетом вышесказанного приходится констатировать: наш главный редактор – продажный приспособленец и непрофессионал, каких свет не видывал! При объективном конкурсе он не смог бы устроиться даже в детскую стенгазету, поэтому нахождение на посту руководителя рупора аскетской мысли такого человека, как Убид Вмдила, оставалось для меня загадкой.

Личные апартаменты Моржового располагались в одном из люксов пятизвездочной гостиницы «Уолдорф Астория». Костюма для встречи с вождем у меня не было, пришлось вновь обращаться за помощью к Олегу. В одиннадцать утра за мной в редакцию заехал Джонни Пэнас.

– Hello man! Клим Елисеевич оповещен о твоем приезде.

– Я готов, мистер Пэнас, спасибо.

В мыслях я уже общался с вождем, которого, признаюсь, немного побаивался. Первая наша встреча прошла сумбурно, я по-прежнему плохо представлял, чего можно ожидать от главного аскета страны. Пятнадцать минут, которые мы добирались до гостиницы, пролетели как секунда. Порекомендовав отведать суши в местном лобби-баре, Джонни отправился с докладом к вождю. На японские разносолы денег у меня не было, так что пришлось довольствоваться простой водой и бесплатными газетами. На последней странице одного англоязычного издания мое внимание привлекло интервью с Е. Б. – вокалисткой «The Teechers». Наконец-то на достойных представителей отечественного рока обратила внимание западная пресса!

 «Тебя ожидают», – Джонни вывел меня из прострации. Чуть заметным движением он указал в сторону лифта. Поднимаясь на пятый этаж, я судорожно припоминал подготовленные вопросы. Но когда на табло загорелась цифра пять, не имел ни малейшего представления, о чем говорить с Моржовым. «Будь что будет». На двери пятьсот шестнадцатого номера висела табличка «Do not disturb». Постучав три раза и не дождавшись ответа, Джонни сам приоткрыл дверь. Видимо, так было заведено. Он пропустил меня вперед.

Глава XV

Закат империи

 

Отъебитесь от народа!

Официальное обращение партии

«Аскеты России» к российским властям

 Шикарный интерьер номера мог бы поразить воображение и более искушенного человека. За всю жизнь мне удалось лицезреть только бараки в пионерском лагере да простенькие комнатушки в пансионате советского типа. Пространство наполнял сумрак, бордовые шторы были задернуты. Огромная незаправленная кровать с перинами в несколько рядов казалась непомерно высокой. На таком ложе мог бы уместиться весь президиум партии, но пока что расположились две молоденькие девушки в нижнем белье. Они уставились на меня. «Вчетвером дороже!» – прервала неловкую паузу одна. Вторая резко цыкнула на напарницу и вежливо, как кассир ресторана быстрого питания, улыбнулась.

Множество валяющихся всюду мятых листов формировало творческий беспорядок. Его венчала картина, по сравнению с которой весь декаданс начала прошлого века кажется детским лепетом. На дорогом ковре ручной работы в своей неизменной шапке и коричневом пальто восседал вождь аскетов. На его лице отражалось серьезное умственное напряжение – он собирал паззл. Изображение эмблемы партии аскетов уже почти проявилось. Фига или, как говорят в народе, дуля на фоне флага Российской Федерации. Меня грела мысль, что вождь аскетов всего мира в первом обращении произнесет написанные мной слова! Эти размышления были прерваны сухой фразой Клима: «Ты не аскет». Я виновато пожал плечами, было непонятно, помнит меня вождь или нет. «Это хорошо», – повеселел Моржовый, жестом пригласив нас располагаться.

– Скоро поступит в продажу паззл с нашей эмблемой для детей от трех лет. Пусть пособирают детишки, а заодно начнут знакомиться с аскетскими принципами.

– Клим Елисеевич, необходимо срочно позвонить в штат Мэн. Возникли серьезные проблемы с активами, кредиторы грозятся описать имущество, если мы не расплатимся за проведение конференции. We’re falling on black days, Sir.

– Грозились уже супостаты. И не надо усугублять ситуацию!

Джонни отправился звонить по межгороду.

– Ты чего-нибудь хочешь? – вождь направился к мини-бару. – Может, кого-нибудь?

Он улыбнулся. Девушки посмотрели на меня с надеждой, более разговорчивая поправила бюстгальтер. Но я пришел к вождю не развлекаться. Моржовый дал понять моделям, что делать им тут в ближайшее время нечего. Не скрывая досады, дамы удалились, переговариваясь о чем-то шепотом и по очереди показывая на меня. Клим сел в шикарное кожаное кресло и, отхлебнув из горла «Пролетарского», пригласил меня занять место в таком же кресле напротив. «Подрастающее поколение! Хорошие девчата. Дрочевки! Симеон из своих запасов предоставил. Старый лис знает, что почем в этом мире! За то и держим». Неожиданные откровения вождя заставляли задуматься. Я надеялся побеседовать о сложнейших политических аспектах развития страны с будущим вершителем судеб миллионов, но никак не обсуждать прелести девушек легкого поведения с добрячком в черной шапке. Но такие мысли надо гнать из головы поганой метлой! Я даже не представлял, какую честь оказал мне Моржовый, просто удостоив взглядом! Сказывался недостаток опыта. Будто прочитав мои мысли, Клим вдруг стал серьезным: «Мой самолет улетает через три часа». Я поведал вождю, что столкнулся с трудностями при написании речи для видеообращения, потому что плохо представляю политическую программу партии. Что ожидает страну после победы аскетов? Каковы первоочередные задачи? Ответ Клима пролил свет на многое.

Главной задачей я считаю укрепление пошатнувшейся в последнее время вертикали государственной власти. Она берет начало с чиновников низкого уровня всех мастей, сотрудников ГИБДД, работников ЖКХ и аппаратов местного самоуправления и доходит до деятелей самого высокого ранга: депутатов, сенаторов, министров. Все они обязаны передавать часть своего дохода на следующий уровень – чиновникам более высокого ранга, которые в свою очередь должны переправлять эти деньги еще выше. Процесс замыкается на министрах – они отчисляют процент главе государства. В результате выстраивается строгая иерархическая структура распределения средств между чиновниками. Это и есть вертикаль государственной власти, прочность которой является залогом процветания отечества. Аскеты сделают ее незыблемой!

– Советую прочитать мою статью «Аскетизм против гламура», многое для тебя прояснится. А сейчас я работаю над расшифровкой таинственной рукописи Войнича. Это проблема современной криптографии, сравнимая с Великой теоремой Ферма, – Клим показал непонятно откуда взявшийся манускрипт со странными символами. – Но времени не хватает, сплошные дела…

Я задумался, для чего Моржовому спичрайтер? Он прирожденный оратор, своим словом без напряжения может загипнотизировать самого искушенного аналитика, чего уж говорить об обычном электорате. Потихоньку передо мной открывался весь масштаб личности вождя – этого потрясающе талантливого руководителя, способного привести нацию к триумфу справедливости и благородства. Клим продолжал свою речь, я внимал буквально каждому слову. Мой небольшой блокнот с издевательской надписью «Notebook» довольно быстро заполнялся высказываниями главного аскета России. Моржовый рассуждал на темы процветания нашей Родины и возвращения лидерских позиций на международной арене; отметил, что в последнее время у него наблюдается вздутие живота после поедания курицы гриль. Я мог бы до бесконечности наслаждаться речами вождя, но вернулся Джонни Пэнас:

– Клим Елисеевич, ваш лимузин подан. Я переговорил с Микки Гэ’ндоном, we really got the problems!

– Обсудим эти мелочи после моего возвращения.

Окрыленный беседой, я в тот же день сел за написание спича. Работал упорно и непрерывно, опираясь на блокнот с гениальными мыслями вождя. Моржовый возвращался к очередной годовщине Октябрьской революции, и к этому моменту я должен был предоставить Лидии Семеновне окончательный вариант речи первого обращения. Спич был написан за пять дней до дедлайна.

Но, выйдя на работу после праздничных выходных, я не обнаружил в офисе никого, кроме Лидии, от которой узнал страшные вести. Во время визита вождя в Лас-Вегас на ежегодный конгресс по политическим инновациям произошла катастрофа. Активы партии были полностью заморожены. Кредиторы не дали аскетам ни единого шанса, расплачиваться за проведение конференции было нечем. Ситуация осложнялась тем, что вождь, как любой нормальный человек, заглянул в Лас-Вегасе в казино. Игра не заладилась, и через трое суток рулеточных баталий Моржового выставили на улицу. Микки Гэ’ндон выслал лидеру последнее золото, и Клим неделю добирался домой на перекладных. Вот так неожиданно само существование партии оказалось под вопросом. Некоторые предательски настроенные аскеты (восемьдесят шесть процентов членов партии) объявили о выходе из стройных рядов. Испарился Генри Маслоу, слинял в Африку Убид, отсиживался в Америке Микки Гэ’ндон. Только Владимир Ильич не сдрейфил и уже готов был лететь в Лас-Вегас отыгрываться, но дело уперлось в отсутствие у Членина загранпаспорта. Четкая и ясная картина процветания страны уродовалась грубыми мазками безденежья. В критической ситуации необходимо было действовать стремительно. Но как?

Признаюсь, после разговора с товарищем Секс сомнения в том, что аскеты оправятся от тяжелейшего удара, возникли и у меня. Но именно в такие сложные и кажущиеся безвыходными моменты лидер партии должен своим примером вдохновлять соратников на продолжение борьбы. Для победы в войне иногда приходится уступать в отдельных сражениях, чтобы потом перегруппироваться и с новыми силами идти к безоговорочной победе. Только перегруппировываться Климу было негде. Из «люкса» его выселили, снимать жилье было не на что. Подвал на улице Правды проплатили на полгода вперед, но жить в нем Моржовому не хотелось. От предложения Лидии Семеновны переехать к ней вождь отказался. Ближайшие соратники от него отвернулись. И как-то незаметно квартира моих родителей в Дальних Лихобозах превратилась в единственное пристанище для продолжения борьбы. В один прекрасный день Клим заявил мне об этом, едва я переступил порог редакции. Выглядел он в ту пору удрученным, был небрит и даже его шапка – бессменный символ власти казалась поникшей. Времени на обдумывание приказа главного аскета у меня не было, я лишь смущенно улыбнулся. Оставалось предупредить родителей, что ужин сегодня придется готовить на четверых…

Вторая часть

…Будет и Великий пост

Глава XVI

Простые радости

 

Бездарнейшая ересь...

Яков Пришлый о тетралогии «Аскетская Россия»

С момента катастрофы минул месяц. Зима в очередной раз пришла неожиданно, даже небольшой гололед в середине декабря поставил столичные власти в тупик. Неторопливо бродя по родным Лихобозам, рассматривая детишек, весело играющих в снежки, я радовался вместе с ними первому снегу. Больше радоваться было нечему: в кармане ни гроша, работы нет, нет любимой, нет цели в жизни, рассчитывать не на кого. Удивительно, но несчастным я себя не ощущал, сквозь призму последних событий мне незаметно открывалось внутреннее устройство бытия. Так все шло своим чередом: в семь утра люди вставали на работу, в девять вечера по телевизору сообщали, что в стране по-прежнему все в порядке, солнце заходило на западе. Никакого общественного резонанса не последовало, до меня и каких-то аскетов никому не было дела. Проявлялся универсальный закон сохранения: суммарное количество счастья, любви и материальных благ во вселенной постоянно. Это значит, что если одному в дверь постучалась удача – другому до крайности не повезет. На каждого, кто любим, всегда приходится кто-то никому не нужный. И если кому-то удалось отхватить кусок общего пирога, то остальным ничего не останется. Я пребывал в абсолютном вакууме, на многие световые годы от меня не было ни души.

Жизнь многому меня научила, я не был больше желторотым юнцом, полгода назад судорожно искавшим хоть какую-нибудь возможность для трудоустройства. Осознал, что даже небольшой успех обходится дорого. Трудности меня не пугали, я смело смотрел вперед, но света в конце туннеля не видел. Четко понимая, что пробиваться по жизни придется с боем, я готов был стать курьером, дворником, разнорабочим, идти на завод к отцу, лишь бы не висеть на шее у родителей. Разговор о знакомом мне шарикоподшипниковом предприятии папа больше не поднимал, только иногда сокрушался, что я в свое время к ним не устроился. Родители вообще с пониманием отнеслись к моим злоключениям и готовы были разделить навалившиеся трудности.

Мне хорошо запомнилось заселение к нам вождя, я очень переживал, потому что до сих пор немного побаивался его. Но все прошло как по Маслоу, родители сразу догадались, кто перед ними стоит – свежую «ОблаЗОПу» я частенько приносил домой. Мать немного опешила, а отец взглянул на меня с уважением.

– Что ж вы стоите-то? Проходите, проходите. – Мама быстро оправилась от небольшого потрясения.

Вторивший ей отец замахал руками:

– Чувствуйте себя как дома, Клим Елисеевич. Вы как раз к ужину, любите макароны с сыром?

Моржовый был молчалив, изредка кивал головой и мычал, что чувствует себя неловко. Стеснительно поджимая губы, он с интересом разглядывал семейные фотографии, рамки с которыми украшали нашу скромную квартиру. Когда мои домашние убежали на кухню, оставив нас в моей комнате, Клим объяснил причину своего обреченного вида:

– Съел с утра чебурек у метро – теперь живот болит. Собачатины хватанул, похоже, вот псы во мне и тявкают. Не могу понять, хочется мне в туалет или нет? Коньячку, что ли, принять – есть в доме выпивка?

Спиртного мы не держали; узнав об этом, Клим погрустнел еще больше. Но после плотного ужина и пары свежих анекдотов в папином исполнении настроение вождя улучшилось. Родители почти не ели, а все суетились вокруг дорогого гостя, чтобы у него остались самые положительные впечатления.

– Вот так и живем, – мама развела руками, – скромно, но и не бедствуем. Я учительница в школе, а муж на заводе трудится. Почитай, лет тридцать уже!

Жевавший макароны Клим чуть не подавился. Изумленно глядя то на меня, то на маму, он пытался прийти в себя. Отец хлопал его по спине и косился в мою сторону:

– Уважает рабочих, значит. А ты не хотел к нам идти, я же говорил, пожалеешь.

 Ухмылялся папа недолго, потому как сразу возникла проблема. Наша квартира была малогабаритной – мы не могли предложить вынужденному постояльцу даже место на кухне. Получалось, уступить постель главному аскету должен был я. Не родителей же прогонять? Мама приняла волевое решение – на некоторое время отправить меня к соседу. «Да, выпивает. Но кто не пьет – тот продаст, – мама становилась увереннее с каждым словом. – Есть в нем зерно, я тебе скажу!»

 Существование дяди Миши неразрывно было связано с пивом, хотя он всеми силами выступал за трезвый образ жизни. Искренне полагая, что хлебный напиток спиртным не является, сосед готов был клеймить всех употребляющих водку, вино, коньяк и прочую алкогольную продукцию. Клеймил, правда, не ругая, скорее жалея и сочувствуя. Открыв дверь, он отхлебнул любимого «Пролетарского» и глубокомысленно изрек: «Лучше пиво в руке, чем девица вдалеке». Сделав еще один жадный глоток, дядя Миша наконец-то осведомился о цели моего визита. После сбивчивых объяснений дверь начала закрываться. Лишь за мгновение до окончательного затворения я успел донести, что за постой заплатим пивом. И заплатим от души. Тогда жестом полным человеколюбия, как актер провинциального театра, дядя Миша пригласил меня войти: «Добро пожаловать в мой палас!»

Открывшиеся виды повергли меня в уныние. Две голодные кошки безумно прыгали по использованной пивной таре. Обои отклеивались, паркет был редок, как зубной ряд профессионального боксера. Таких достижений прогресса, как стиральная машина, холодильник или плита, не наблюдалось. Мебель отсутствовала: старый диван и пара стульев, скорее всего, были «приобретены» на помойке. Устойчивый запах тухлятины прочно укоренился в этом жилище. И радиоточка! Я помню ее еще с детства – она никогда не выключалась. Один и тот же нудный голос постоянно докладывал о новых достижениях в общественно-политической, экономической и спортивной жизни страны. Без изменения тона, громкости и эмоциональной окраски, без перерывов на рекламу и музыкальных пауз. Казалось, трансляция до сих пор ведется года из тысяча девятьсот семьдесят восьмого.

– Спать тут будешь, – дядя Миша указал на старый диван, – это у меня гостевое место.

Дни бежали один за другим. Клим поселился в моей комнате, ничем не занимался и только изредка надиктовывал отцу свежие мысли для поддерживания политической формы. Папа очень ценил доверие руководителя партии и старался пораньше возвращаться домой. Даже перестал посещать с сослуживцами баню, хотя исправно ходил туда каждый вторник на протяжении девяти лет. Матушка также полностью посвятила себя уходу за гостем. Рано вставала, бежала за хлебом, маслом и джемом, чтобы успеть до ухода на работу сделать вождю завтрак с хрустящими тостами. А после трудового дня сбивалась с ног в поисках подходящего для Моржового провианта и в переднике заступала на вторую смену около плиты. А я, чтобы хоть как-то свести концы с концами, решил наняться курьером.

Много времени трудоустройство не заняло. Из объявления, брошенного в почтовый ящик, выяснилось, что районной управе требуются посыльные. Как и все простые смертные, я отдаленно представлял, чем занимается эта организация. Казалось, чем-то жизненно важным и общественно полезным, поэтому к визиту готовился основательно. Но мандража не чувствовалось – не впервой! На собеседование явился при параде, костюм снова пришлось просить у Олега. Девушка-администратор на ресепшне фешенебельного офиса управы нашего не самого передового района походила на робота-барбареллу из старенького одноименного фильма. Белая рубашка, черная мини-юбка и такого же цвета туфельки на небольшом каблуке сидели на ней как на Барби. То ли от осознания собственной важности (в управе все-таки работает!), то ли от природной заносчивости секретарша отвечала на вопросы односложно и как-то свысока. Таких обычно называют стервами. Хотя я никогда не понимал, что вкладывается в это понятие, но если имеется в виду «холодная, красивая женщина лет тридцати, готовая на все ради достижения собственных целей», то это была она! Какие цели преследуют подобные женщины, я не представляю.

Барбарелла лично сопроводила меня к главе управы. Решительно цокая каблучками, она объяснила, что нового главу назначили недавно и тот, дабы сразу продемонстрировать руководству свое рвение, внедрил несколько ноу-хау. Например, лично проводил собеседования с кандидатами на работу в муниципальных учреждениях. Мы долго плутали по коридорам управы, напоминавшей первоклассную гостиницу, прежде чем подошли к большой двери, на которой красовалась новенькая табличка «Глава управы района Дальние Лихобозы Г. Маслоу». Неужели? Еле заметным движением администратор дала понять, что мне следует войти самому. Три раза выдохнув, я громко постучал. Ожидания оправдались – передо мной предстал бывший директор подмосковной маслобазы Генри Соломонович Маслоу. В дорогом костюме огромных размеров, он внимательно всматривался в монитор, вслепую нажимая клавиши.

– С оплатой? – традиционно начал Соломоныч, не отрываясь от основного занятия (управления районом).

– Естественно, как же иначе?

– Хорошо, ты что-нибудь в этом понимаешь? – Он указал на монитор.

Подойдя к столу главы, я моментально узнал популярную многопользовательскую игру «Multima». Маслоу, похоже, был в ней новичком, его персонажа грабили прямо на главной площади виртуального города. В бытность студентом я много ночей просидел за подобными играми, так что разобраться с бандитами для меня не составило труда. Буквально за несколько минут я не только вернул герою законно принадлежащее, но и прихватил сверху, наказав разбойников. Руки помнят – я был доволен собой.

– Как ты их лихо! – засмеялся глава управы. – А то ишь ты! Голодранцы, за мой счет нажиться пытались! Как и все в этом районе! Черта с два! – Маслоу кричал наклонившись к монитору, как будто виртуальные персонажи могли его услышать. – Запиши, что нажимать!

Я чертил на блокнотном листочке комбинации клавиш и попутно поинтересовался насчет работы.

– Ты, видимо, не дурак, – Маслоу первый раз взглянул на меня. – Я тебя припоминаю… Кажется, ты парковал мой роллс-ройс, нам такие нужны, иди оформляйся.

С работой курьера я свыкся быстро. Мотался по городу, развозил корреспонденцию. Единственный минус – наступившие сильные морозы. Передвигаться приходилось перебежками: сначала до палатки, потом мощным рывком до молочного магазина, а оттуда на маршрутке в метрополитен. Платили в управе, простите за тавтологию, исправно – в относительно короткие сроки мне удалось поправить свое материальное положение. С дядей Мишей я хорошо поладил. Правда, проявлялись и побочные эффекты близкого общения: его «пивная философия» незаметно затянула и меня. Он ни в коей мере не навязывал ее, наоборот, полагал, что каждый человек должен идти к пиву самостоятельно. Но мне чуть ли не каждый день доводилось «пропускать» по бутылочке, а затем и по две-три «Пролетарского». Думаю, вы согласитесь, ничего зазорного для трудового человека в этом нет, опьянеть от такого количества спиртного получится разве что у первоклашки. А вот для постижения великого учения литр пенного – в самый раз! Один из постулатов теории как раз и заключается в необходимости употреблять священный напиток ежедневно. Казалось бы, что тут особенного, многие и так заливаются пивком каждый день, в чем философия? Подумаешь, пиво пить! Так считают непосвященные, на самом деле все гораздо сложнее…

Пропуская пенный эликсир сквозь себя, человек возвышается над действительностью. Ему открываются новые горизонты вселенной и неизведанные просторы бытия. Может, и у вас случалось, что тусклый денек неожиданно преображался и становился ярким, как радуга после июльского дождя? А теперь вспомните, что предшествовало этой чудесной метаморфозе? Двух мнений быть не может – бутылочка пива! Только она так ненавязчиво может раскрасить будничную серость в яркие цвета, будто добавляя контраст на телевизионном пульте вашей реальности. И какой же вывод? Правильно, если пить хлебный напиток регулярно, счастье, а лучше сказать, просветление будет непрекращающимся. В этом суть философии жизнеустройства дяди Миши. Возможно, кто-то с ней не согласится, но предложить что-либо взамен вряд ли сумеет. Пытались многие: Кант, Гегель, Маркс; ни у кого не вышло! Есть в соседской теории изюминка. Пора в магазин бежать …

Глава XVII

Смутное время

 

Почему трусы называют нижним бельем, а шубу верхней одеждой? Логичнее было бы называть трусы ближним бельем, а бывшего песца дальней одеждой. Верхней должно быть все, что выше пояса. А носки, брюки, шорты – нижней. Страна требует радикальных перемен...

Клим Моржовый «Размышления о природе вещей»

Мокрый снег, местами переходящий в дождь, валил с небес мелкими хлопьями, погода под Новый год стояла препротивная. Белый лимузин не спеша подъезжал к заброшенному зданию на окраине Дальних Лихобоз. Старая пятиэтажка доживала последние дни, но согласно новой программе экономии бюджетных средств приюты для социально незащищенных перемещались на «неиспользуемые в городском хозяйстве объекты». Разумеется, временно, до появления в бюджете необходимых средств, то есть навсегда. Частности, подобные тем, что обездоленные будут мерзнуть в заброшенных неотапливаемых помещениях, в рассмотрение не принимались.

Лимузин медленно остановился. Повисла небольшая пауза. Водитель в фуражке подбежал к задней двери и, учтиво раскрыв зонт для своего пассажира, отворил ее. Из салона появился полностью лысый мужчина в норковой шубе огромных размеров, которая тащилась за ним по земле. Заместитель директора подмосковной маслобазы Феликс Баблищев вместе с шефом перебрался в управу района Дальние Лихобозы, взвалив на себя обязанности заместителя по социальным вопросам. Окинув пренебрежительным взглядом ветхое здание, Феликс устало направился внутрь. На нарах из мусора и строительного хлама лежали скрюченные, как окурки в пепельнице, несчастные люди. Беспризорные дети, бомжи, старики, лишившиеся квартир, не вписались в формат либерально-капиталистических отношений. Шикарно одетый незнакомец напоминал ангела, спустившегося с небес. Социально незащищенные слои зашевелились – Всевышний в лице законной государственной власти посылал им свою манну!

– Бездельники, дармоеды, нахлебники! Государству от вас никакого толку! Ваше никчемное существование давно пора прекратить! Нам приходится вкалывать денно и нощно, чтобы прокормить вас! Вы хоть представляете, какая вам оказана честь? С каким трудом комитет по опеке достает для вас шлеб?!

 Шлеб – самый дешевый продукт питания с очень простой технологией производства. Отечественные ученые научились извлекать полезные вещества и ферменты из коровьего кала. Раньше продукты жизнедеятельности буренок расточительно шли только на навоз, теперь же пользу получал человек. На вкус шлебобулочные изделия пресные, но разве это главное? Продукт питательный, а значит, полезный для народного хозяйства!

Речь чиновника производила необычное действие: обездоленным становилось стыдно за свое бесполезное существование. Проявлялось что-то похожее на стокгольмский синдром, только в роли террориста выступало государство.

Феликс продолжал, но несчастные его уже не слушали, их взгляды целиком устремились на водителя, который появился в дверном проеме с мешком как у Деда Мороза. Заместитель главы щелкнул пальцами, и шофер быстро раскрыл баул с государственными дарами. Не глядя на содержимое, Феликс быстро надел одноразовую перчатку и начал с отвращением кидать людям шлеб. Урвавшие батон прятали его в лохмотьях и старались скорее уединиться, чтобы приступить к трапезе. Но давки не было – нуждающиеся знали, государство о них заботится и шлеба хватит. Когда пропитание получили почти все, в помещении нарисовался нетрезвый корреспондент «Наших Лихобоз». Он почтительно кивнул заму по социалке и сделал пару кадров.

Перемены, пришедшие в мою жизнь с кризисом в стане аскетов, пошли только на пользу. В управе частенько хвалили за хорошую работу, родные стали называть «настоящим мужчиной». Я плохо представлял, что это означает, но воспринимал как комплимент, а оных мне давненько не доставалось. Упиваясь новым амплуа вездесущего профессионала, я лежал на диване, уставившись в телевизор. На полу скопилась пустая пивная тара, а значит, в жизни все было в порядке. Дядя Миша сидел в кресле и очень живо сам с собой обсуждал товарищеский матч нашей сборной по футболу против команды Маршалловых Островов.

Игра была напряженной и равнодушным не оставляла. Тренер наших Жора Брянцев, известный как Спаситель России, заявил на пресс-конференции: «Парни не имеют права посрамить державу в таком принципиальном противостоянии. Играть придется от обороны. Очко в выездном матче с не самым слабым соперником – результат достойный». Бодрый голос известного комментатора Дмитрия Мастушкова, славившегося своей универсальностью, сопровождал все серьезные спортивные мероприятия. Причем по многим дисциплинам сразу: от хоккея и тенниса до керлинга и шахмат. А его неизменный соведущий Евгений Полищук умудрялся каждый раз выступать в новом для себя амплуа: то ветерана футболиста, то прославленного теннисиста, а то и вовсе обладателя черного пояса по всем видам боевых искусств. Работу этих двух профессионалов всегда отличала слаженность, компетентность и эмоциональность.

– Уважаемые телезрители, думаю, вы сами видите, футбол уже не тот… – сокрушался Мастушков.

– Игра не та... Вот раньше был футбол! – вторил пожилой Полищук в роли бывшего форварда арзамасского «Динамо».

– Согласен, но судить нужно как раз по игре.

– И не забывать, что футбол – всего лишь игра!

– Да, уверен, со мной согласятся телезрители, футбол – это футбол!

– А игра – это игра!

– Евгений, думаю, нашим зрителям будет интересно услышать какой-нибудь интересный эпизод из вашей карьеры. Многие знают вас и очень любят!

– Мне вспоминается шестьдесят девятый год. Мы бились за выход...

– ПОЗОР! – Мастушков перебил своего собеседника, – Просто позор, дорогие друзья! Наши ребята пропустили! Отвлекся Баранов, неуверенная игра в обороне Козлова, ошибка Быкова, на табло 0:1.

– Дааа... Придется играть на удержание…

Дядя Миша внимал каждому слову: то, соглашаясь, кивал, то мотал головой, решительно отказываясь верить в команду. В отличие от команды Маршалловых Островов, укомплектованной плотниками и почтальонами, в состав национальной сборной России входили исключительно профессиональные игроки, проигравшие (во всех смыслах) несколько отборочных циклов чемпионатов мира подряд. Поэтому россияне давно привыкли смотреть футбол планетарного масштаба без родной дружины. Но камня в российский футбольный огород никто не кидал. Все понимали: большой спорт – дело серьезное, требует особого настроя. Вкалывать на заводе или в угольной шахте куда проще. Одни и те же каждодневные механические действия и все. Правильно, что нашим футболистам платят миллионы – их труд бесценен. Это не учителем или врачом «номер отбывать».

Правда, пару лет назад произошел неприятный инцидент: рабочие и интеллигенция, возмущенные астрономическими гонорарами отечественных спортсменов и очередным провалом на международной арене, вышли на улицы в знак протеста. Акция закончилась пикетированием здания Российского Футбольного Союза. В ответ на размахивания яркими плакатами председатель РФС Анатолий Семечко разразился речью: «Врачи, учителя, заводчане живут за счет государства! Доктора взятки берут, скорая помощь без полтинника укол не поставит. Учителя и преподаватели хапают немерено! На заводе вообще одни пьянчуги, только бы свистнуть, что лежит плохо. И вы, паразиты, смеете на гордость нашу батон крошить?! Они-то взяток не берут, неоткуда им! А с миллионов своих налоги платят, на которые вы жрете и пьете!» – Чиновник смачно плюнул в толпу. Народ благополучно разошелся.

Счет в матче сравнялся. На предпоследней минуте россияне с пенальти вколотили мяч в ворота противника. Радости Мастушкова не было предела:

– Могут же, когда захотят! Молодцы парни! Евгений, продолжайте свой рассказ.

– Какой? А, да! Молодежь уже не та... Вот мы в наше время играли так играли! Выглядели, правда, тоже не в лучшем свете...

– Почему?

– Электричество отключилось прямо в середине второго тайма...

– Вынужден Вас прервать, проход по флангу. Опасный момент... Опять мимо...

– Проход уже не тот... – Полищук чуть не плакал. – Вот мы в свое время проходили так проходили!

– Да, проход был! Сейчас, конечно, не то...

Мы внимательно следили за ходом игры, пока нашу идиллию не нарушил отец. Пробравшись сквозь джунгли пустых бутылок, он громко выругался, чтобы привлечь мое внимание:

– Тебя срочно вызывает Клим Елисеевич, не заставляй его ждать.

Вождь обладал такой степенью харизмы, что приходилось отказываться даже от пива. Не навсегда, естественно. Свою комнату я узнал с трудом. За более чем два десятка лет мне удалось добиться идеального порядка в этом маленьком, но уютном помещении. Тетради, книги, карандаши – для всего у меня была припасена собственная полочка. Меня так воспитали. В детстве, когда я абы как убирал игрушки, мама качала головой: «Посмотри на папу, у него инструменты всегда на месте. Соблюдай порядок». Я слушался, потому что хотел, чтобы родные мною гордились! Кто кроме меня сможет сделать их счастливыми?

За короткое время Климу удалось превратить мое жилище в свалку: на полу валялись книги с вырванными листами, в углу образовалась куча мусора. Сам Моржовый в верхней одежде и неизменной черной шапке по-царски лежал на кровати. Я хотел недовольно спросить, что здесь происходит, но папа нанес упреждающий удар: «Это творческий беспорядок! Настоящему гению тесно в узких рамках однообразных, геометрически выверенных форм». Я не совсем понял отца, но заметил, что он сам начал говорить как аскет. Все это были мелочи по сравнению с тем, для чего меня вызвали. Клим отдохнул и решился на ответственный шаг:

– В это смутное время пора записать обращение к народу. Я, как пастух, призван управлять своей отарой. Ведь, если за овцами не смотреть, сразу разбегутся. Думаешь, хоть одна вернется и выразит признательность? Нннет!!! – Он замахал руками. – Все побегут навстречу приключениям на одно место. Там-то волки их и ждут: демократы, либералы, коммунисты. Этого нельзя допустить, я должен получить контроль над стадом. Ты говоришь, уже набросал что-то?

Поздним вечером Клим листал свежий выпуск «Наших Лихобоз». Две из трех лампочек перегорели, вождю подолгу приходилось всматриваться в текст. Его внимание привлек громкий заголовок на третьей полосе: «С руки! Власть кормит нуждающихся!» На фото в центре страницы местный чиновник бросал светло-серый батон хлеба народу. «Да разве хлебом единым?» – протяжно заметил Моржовый.

Я не понял, философствует он или обращается ко мне, но на всякий случай оторвался от компьютера и застенчиво улыбнулся. Так обычно бывает, когда кто-нибудь спрашивает, смотрели ли вы такой-то фильм? Вы его, конечно, не смотрели, но расстраивать собеседника неудобно и приходится, отводя взгляд, кивать – да, мол, ничего фильмец.

– Может, кофе, Клим Елисеич?

– Пожалуй... Завари нормального только.

Нормальный – это кофе с коньяком в пропорции четыре к одному в пользу последнего. Правда, с учетом кризисного времени приходилось заваривать два к одному, но вождь относился к лишениям с пониманием. Прихлебывая черный напиток, он попросил поставить что-нибудь из «Mr. Cardholder». За окном стояла кромешная темень, валил густой снег, нашу комнату медленно обволакивал успокаивающий аромат свежей арабики. Я задремал, но сон был непозволительной роскошью – предстояло довести до ума написанный больше месяца назад текст. Последние события вносили свои коррективы. Кроме того, сам Клим выдал мне мятые листы с какими-то каракулями, разобраться в которых было нетривиальной задачей.

Пропустив пару «Пролетарского», я приступил к работе. Дело спорилось – сказывался накопленный журналистский опыт. Около двух ночи я сообщил задремавшему вождю, что труд завершен. Моржовый тут же проснулся и преобразился: почувствовав необратимое приближение перемен, он снова приобрел былую стать, его взгляд устремился куда-то в светлое будущее, а шапка выправилась сама собою. Размахивая распечаткой, Клим начал декламировать отдельные фразы, но быстро опомнился и шепотом распорядился перебираться к соседу – будить родителей аскет не хотел.

Дядя Миша мирно спал перед включенным телевизором и нашего присутствия не заметил. Клим величественно занял место на кухне, а я, вооружившись стареньким цифровым фотоаппаратом, приготовился к съемке. Вождь несколько раз пробежался по тексту и приказал начинать. В ту же секунду большая красная кнопка утонула в цифровике. Неожиданно Моржовый заметил одинокую бутылочку «Пролетарского». Не стесняясь, он моментально упрятал ее в бездну пальто. Этот исторический момент был запечатлен, положив начало эпохальному обращению вождя к народу! Я чувствовал, что на моих глазах происходит событие величайшего масштаба. Клим смотрел в объектив, как одинокий волк в дуло нацеленного ружья. Также отчаянно и уверенно.

В своей речи главный аскет коснулся наиболее важных аспектов жизни государства. Взвывал к исконно народному представлению о верховной власти и напоминал, что залогом процветания нашего государства всегда было наличие жесткой руководящей руки. Иван Грозный, Петр Первый, Иосиф Сталин – вот настоящие лидеры. В условиях нового времени стране нужен пастух, способный жестко, но справедливо управлять своей отарой. Непременно человек из народа. Интеллигенту в очках, дельцу в костюме или чиновнику с водителем не поверят! Клим настаивал, что организация общества при этом не должна быть авторитарной, необходимо вернуться к истокам: народовластию, демократии, талонам на питание. Кроме того, раз и навсегда разобраться с так называемыми бюджетниками, особенно теми, кто берет взятки за номинально бесплатные услуги.

Моржовый едко обличал смехотворную кампанию по борьбе с алкоголизмом и курением. Народ, как он выражался, не дурак и сам знает, что делать. Долой советчиков: психологов, диетологов, астрологов и прочих импотентов, которые сами не могут и другим не дают. Отдельно вождь ужасался происходящему на так называемой эстраде, предложив приравнять всех «звезд» к изменникам за пропаганду бездуховности и растления. Обращение закончилось призывом к активным действиям (вносить пожертвования). Клим давал понять, что это короткое видео – лишь первый камень в огород чиновников, политиканов и нынешних заправил государства Российского.

Закончив запись, я сразу побежал выкладывать шедевр в Интернет, другими механизмами продвижения мы не располагали. А Клим, словно после десятичасовой рабочей смены, побрел укладываться, попросив напоследок еще чашечку кофе. Но когда я с подносом забежал в комнату, лидер партии уже спал сном младенца. Не пропадать же ароматному напитку? Влить в себя двойную порцию крепкого эспрессо было не лишним – предстояло бодрствовать еще какое-то время. В три десять по Москве имеющие доступ к глобальной сети могли полюбоваться нашим произведением. Я с чувством выполненного долга откинулся на спинку кресла и задремал. Последние мысли в моей затуманенной усталостью, текстами и пивом голове были о Юле. Так мы и уснули: Клим в одежде на моей кровати, а я у включенного компьютера, из стареньких колонок которого с небольшим треском лился спокойный блюзовый сингл «The Teechers» – Dark Road.

Глава XVIII

Птица Феникс

 

Бедность – не порок

Народная мудрость

Эффекта разорвавшейся бомбы видео не произвело. Несколько сотен просмотров в первые дни показали, что массовым ролик не становится. По крайней мере, пока. Правда, и действий, направленных на продвижение обращения, не предпринималось. Но свою важнейшую миссию оно выполнило, вдохновив некоторых членов партии на великие свершения. Кого и на что могло вдохновить это небольшое видео? После получения известия о банкротстве Убид Вмдила устроил публичное сожжение аскетского партбилета и объявил о своем уходе из большой политики. «Разврат там сплошной и ублюдство», – объяснил свое решение бывший главред и вылетел на родину в Гану, где присоединился к организации, выступающей в защиту прав белого населения на Африканском континенте. Лидия Секс осталась до конца верна аскетским идеалам и лично вождю, раздавая у метро похудевшую до листовки «ОблаЗОПу». О судьбе бывшего директора маслобазы Генри Маслоу нам хорошо известно. Микки Гэ’ндон в очередной раз наплел Виктории, что вылетает в Америку для переговоров с тамошними продюсерами, и действительно туда вылетел! Но скрываясь от правоохранительных органов. Естественно, все эти товарищи ни о каком обращении не слышали, даже Лидия. Ей вообще не было известно о таком изобретении человечества, как Интернет.

Но среди первых ста человек, посмотревших видео, оказался Владимир Ильич Членин – бессребреник, готовый бороться за построение аскетизма в отдельно взятой стране. Он не жег партбилеты, не линял за кордон, не сбежал на государственную службу, а остался в рядах аскетов, несмотря на финансовый крах. Ильич верил в Клима. День появления ролика он проводил так же, как и все остальные. Пил дешевый виски в подвальном интернет-клубе на окраине, поигрывая на одном из крупных американских покер-румов. А в перерывах вводил в поисковике свою фамилию, надеясь найти описания случаев кидалова, в которых по почерку смог бы узнать себя. Двойник лидера большевиков никогда не скрывал свои паспортные данные, но, видимо, они были настолько необычными, что никто не воспринимал их всерьез. Ильич не просто хотел потешить свое самолюбие, а тайно мечтал стать знаменитым и планировал написать книгу о своих шулерских похождениях. Но пока что не придумал даже заглавия. В очередной раз разочаровавшись во всем на свете, он решил потратить оставшееся оплаченное время на родную партию и ввел в поиске «Клим Маржовый». Искусственный интеллект проявил сообразительность: «Возможно, вы имели в виду Клим Моржовый?» И, как бы продолжая диалог, предложил ссылку. Картежник, не колеблясь, кликнул...

Потрясенный до глубины души Членин понял: хватит распускать сопли, пора действовать. Ждать больше нельзя! Четкого плана пока не было, но контуры уже проступали. Ильич давно вынашивал идею связаться со своим одноклассником Сергеем Долерайном, но никак не мог придумать повода, который не выглядел бы попыткой подмазаться к успешному товарищу. Выйти на мультимиллиардера Долю (школьная кличка Сергея) было непросто. Контактов бывшего одноклассника не сохранилось, а в социальных сетях подобные люди не состоят. Но Интернет все-таки великая вещь! Выбить телефон и дозвониться до секретарши с голосом сотрудницы службы «секс по телефону» получилось с первого раза! Представившись, Ильич вежливо запросил Сергея Анатольевича. «Неужели пошлет? Тогда заявлюсь сам». Секунд через тридцать трубка ожила:

– Долерайн слушает.

– Серега!!! Есть разговор, не телефонный!!! Это Вовка Членин!!!

– Ааа… Вовка, рад слышать… Давай на неделе...

– Нет, братишка, теперь ты от меня своими совещаниями не отделаешься. Бросай все, говорю!

– Ну, это ненадолго ведь?

– Часик-полтора от силы – найди время прямо сейчас!

– Ну, хорошо, хорошо. Ресторан «Брага», завтра в двенадцать?

– Добро, до встречи!

Долерайн родился в середине прошлого века в Ленинграде. Блестящей карьеры ничто не предвещало – выходец из рабочей семьи в школьные годы умом и сообразительностью не отличался. Чуть где драка или хулиганская выходка – ищи Долю. Успеваемость будущего бизнесмена хромала на обе ноги, хорошие отметки Сережа получал только по пению, труду и физическому воспитанию. Зато ему удалось опередить многих сверстников и прямо в стенах школы стать мужчиной. Это знаменательное событие произошло в кабинете домоводства на последний звонок. Олигарх часто потом вспоминал тот день. Сумев влить в одноклассницу Лену полбутылки плодово-ягодного портвейна, он перешел к активным действиям. Захмелевшая бедняжка смотрела на крепко сбитого парня, как кролик на удава, проявляя безволие. Сережа знал, что папа Лены полковник милиции, но это его не остановило. Ровно через год они поженились. Но сказать, что жили счастливо, нельзя. По окончании медового месяца Сергей понял – секс с женой не приносит удовольствия, а воспринимается как рутинная работа; для удовлетворения постоянно требуется «свежая кровь». Увидев шикарную женщину, Доля готов был сделать все, чтобы покорить ее. Использовался богатый арсенал, начиная от подкупа и физической силы, заканчивая лестью и романтическими поступками. Рано или поздно Сергей всегда добивался своего, так что строптивая лань, отводя головку, наконец переставала бить копытцем и становилась покорной. В момент близости с ней Доля был счастлив по-настоящему. Но только один раз – следующий секс был лишь тенью первого слияния. Для того чтобы вновь взобраться на пик удовольствия, нужна была другая. Жена знала о такой необычной особенности избранника и поначалу сильно переживала. Но успокаивала себя, что он ее все-таки любит. Пускай по-своему, пускай имеет по нескольку женщин в неделю – зато никогда не уйдет, в этом она была уверена. И это было правдой. Их дети, старший мальчик Леня и младшая девочка Света, когда подросли, стали думать так же.

Тем более жаловаться было не на что – дела Долерайна шли в гору. Двенадцать лет проработав на шарикоподшипниковом заводе после института, он дорос до главного инженера, в этой должности встретив распад Союза и приход демократии. Вместе с директором завода и его первым замом они приватизировали родные цеха, став их полноправными владельцами. Через полгода Сергей спихнул компаньонов, единолично возглавив предприятие, которое к тому моменту вышло на лидирующие позиции в своей отрасли. Деньгам предприниматель не верил и все личные активы держал в золоте. Это позволило избежать «черного вторника». Понимая, что в двадцать первом веке бизнес нужно расширять, Долерайн вложился в производство продуктов первой необходимости. Два сорта пива («Пролетарское» и «Трудовое»), водки («Вкусная» и «Родимая») и сок («Запивка») поначалу дивидендов не приносили, но со временем дело пошло. В дальнейшем позиции Сергея Анатольевича как успешного бизнесмена только укреплялись. К моменту встречи со старым другом Вовкой Члениным (не спрашивайте, как его называли в школе) Долерайн стал настоящим олигархом с несколькими миллиардами долларов в золотых слитках, хранящихся в Швейцарии.

«Брага» – не просто ресторан. Это история. Сюда заглядывал Николай II, здесь Керенский принимал Колчака, отсюда Хрущев выезжал на встречу с Гагариным. Членин редко бывал в таких местах. Официанты в белых фраках, элегантные дамы в вечерних платьях, струнный квартет – для него это были атрибуты давно забытого прошлого. Сейчас не до шику, после замораживания активов партии Ильичу, чтобы хоть как-то выжить, пришлось вернуться к поиску лохов. Сергей Долерайн искренне рад был видеть старого друга и сам разливал водку по стопкам.

– Ну, ты даешь, Вовка! Выглядишь как кот драный!

– Сам ты драный! – Членин хотел было обидеться, но передумал. – На хлеб хватает и хорошо!

– Говорил я тебе, иди ко мне. Хоть в охрану – свой кусок золота имел бы...

– Фуфло это все, Серег. Я делаю что хочу. Помнишь? Свободной пташке золотой клетки не надо!

– А что надо-то? Заказывай, – бизнесмен протянул другу меню, – хоть поешь от души.

– Размаха, брат, – Ильич развел руками. – Тебе, кстати, тоже не помешает, а то зарылся в своих миллионах, света белого не видишь.

Членин попал в яблочко. Олигарх потупил взгляд, улыбка сошла с его лица. Он давно подумывал заняться дауншифтингом. Однообразие заставляло все чаще прикладываться к бутылке. «Нужно что-то менять!» Но потенциальная энергия не находила выхода. Не было направления.

– Ты слышал о партии «Аскеты России»? – Членин прищурился, почувствовав, что нащупывает нужные рычаги.

– Слышал вроде, но точно не помню, – честно признался миллиардер. – А что?

– Давай-ка выпьем для начала!

Осушив с одноклассником пару стопок, Ильич начал эмоционально размахивать руками, рисуя в воздухе небоскребы светлого будущего. Уставший от скучной жизни и пресыщенный покупными развлечениями, Сергей довольно быстро поддавался искусным уговорам старого друга. Решающую роль в этом сыграло упоминание дрочевок – постоянно обновляемой тысячи лучших девушек России. Молодых, с идеальной фигурой, не обремененных интеллектом. Для такого почтенного человека, как Долерайн, готовых на все. При этом авторитета Ильича было достаточно, чтобы соблюсти полную анонимность важного гостя, которого он тут же пригласил вступить в аскеты. Миллиардер был заинтригован, долго смотрел на море из креветок, потом взглянул исподлобья на своего визави и чуть заметно улыбнулся. Членин понял, дело в шляпе, а его сегодняшнее выступление, как выразился бы Гэ’ндон, настоящий murder. После небольших раздумий Долерайн дал добро на финансирование.

С этого момента в истории молодой, но чуть было не почившей партии началась новая эра. Финансовый кризис преодолен! Договор о сотрудничестве между партией и ее новым членом – миллиардером Сергеем Долерайном был заключен незамедлительно. Прямо в день встречи бывших одноклассников в головной офис корпорации Долерайна прибыл Клим. Аскеты получали неограниченный доступ к миллиардам Доли, который на время становился вторым человеком после Моржового. Это историческое событие дало толчок к тому, что в партию хлынул мощный поток новобранцев и бывших членов движения, раскаявшихся в собственном неразумном поступке. Прямо к небоскребу Долерайна был подан шикарный лимузин, за рулем которого как ни в чем не бывало сидел Джонни Пэнас. Дверь в авто вождю учтиво открыл откуда-то взявшийся Убид Вмдила. Бывший главред клялся, что всегда оставался верен интернациональному аскетскому движению, а в истории с партбилетом его просто «не так поняли». Он хотел доказать, что партбилет, как и все непреходящее, вообще не горит, но враги в очередной раз устроили провокацию. В Африке занимался налаживанием связей с международными организациями, а теперь готов вновь возглавить ведущий печатный орган. Клим пребывал в таком хорошем настроении, что устраивать нагоняй нерадивому редактору не стал. После разговора с господином Вмдила ему сообщили, что в офис Долерайна пришел факс из Америки: «Возвращаюсь в Россию, деньги есть. Гэ’ндон».

И это было только начало! Весть о новой могущественной партии облетела страну за считанные дни. Окрыленный открывшимися горизонтами Клим в многочисленных пресс-конференциях призывал соотечественников присоединяться к набирающему обороты движению (пока не поздно). После встречи с Долерайном он так и не вернулся в квартиру нашего героя. Всем сердцем полюбившие гостя родители приготовили праздничный стол, чтобы отметить возвращение к жизни родной партии, а Моржового и след простыл. Лидер аскетов направился вызволять из финансового заключения партийную недвижимость. Не ограниченный в средствах, Моржовый полностью выкупил здание гостиницы «Интернациональ» для собственных нужд. Гордый символ партии (фига на фоне флага Российской Федерации) был водружен на шпиль здания, переименованного в «Аскет Холл». Теперь можно было вздохнуть спокойно – все начинало идти своим чередом.

Одним из первых о том, что «ОблаЗОПА» обрела второе дыхание, узнал главный герой. Через день после несостоявшегося праздничного ужина ему позвонила Лидия Секс: «Почему не на работе? Если не принесете больничный, быть беде!» Наш герой, как вы помните, устроился курьером в управу родного района, и теперь ему нужно было оттуда уволиться. С соответствующим заявлением он пришел в приемную, где был огорошен неожиданной вестью. Глава управы Генри Маслоу сам написал такое заявление! Истинная причина подобного решения не разглашалась, но, по слухам, Маслоу возвращался в ряды аскетов. Получив личное приглашение президиума партии, он незаметно испарился из Дальних Лихобоз. Тогда еще никто не знал, что этому хозяйственнику со стажем достанется одна из ключевых ролей в развертывании аскетской программы. Он должен был сделать народным загадочный продукт питания с непонятным названием «КОСЕ».

Глава XIX

Изобретение века

 

КОСЕ – смесь кофейных зерен с цикорием и черного табака. Обладает вкусом первого и наркотическими свойствами последнего. Вызывает мгновенное привыкание.

Выдержка из федерального закона «О КОСЕ»

Оригинальности и дерзости идеи КОСЕ позавидовали бы многие изобретатели. Новация (снова без приставки «ин») напоминает пластилин черного цвета в обычной картонной пачке размером с сигаретную. Способ употребления прост: жевать несколько минут. Воздействие на организм: ощущается расслабление, а изо рта несет не винными (раздельно) парами или табачищем, а хорошим кофе. Новинка будет продаваться рядом со спиртным и сигаретами по цене семнадцать рублей за пачку. Распространением и популяризацией КОСЕ поручили заниматься креативной группе во главе с Генри Маслоу.

Программа пропагандистских мероприятий была разработана за неделю. «Люди должны проникнуться любовью к КОСЕ, в этом наше преимущество и сила!» – закончил свою речь Клим Моржовый на специальной сессии политбюро. На новый продукт делалась серьезная ставка, провал кампании по его продвижению означал бы политическую импотенцию аскетов. Поэтому в ход шло все: в метро расклеивались стикеры, симпатичные девушки-дрочевки раздавали на улицах бесплатные дозы, в почтовые ящики кидались рекламные листовки.

Заметная роль в продвижении отводилась воскресшей «ОблаЗОПе». За короткое время у широких масс проснулся интерес к изданию, появились постоянные читатели, в редакцию пачками стали приходить письма со всей страны. Сам бывший глава управы района Дальние Лихобозы периодически заходил к нам проверить, все ли в порядке. Естественно, не с пустыми руками. В такие дни Убид допоздна засиживался на работе, напиваясь с высокопоставленным гостем в своем кабинете. А когда на следующий день Лидия Секс укорительно напоминала шефу о его непотребном поведении и расистских выкриках, темнокожий главред не обижался. Говорил – да, пил много, чтобы другим меньше досталось. Исключительно из добрых побуждений, как жены алкоголиков. Мне было приятно, что каждый раз, завидев меня, Маслоу весело подмигивал. Со временем застолья в кабинете главного редактора стали ежедневными, и Убид полностью утратил способность выполнять должностные обязанности. Поэтому руководство коллективом безвозмездно взгромоздила (хорошо сказано!) на свои плечи Лидия Семеновна: она героически правила статьи и вела деловую переписку, отвечала на звонки и распределяла корреспондентов на выезды. Даже когда в лихом вихре будничной суеты силы, казалось, покидали ее, мимолетного взгляда на фотографию вождя, которую она держала в нагрудном кармане, хватало, чтобы вновь с утроенной энергией броситься в пучину неотложных дел.

Однако в редкие минуты трезвости Вмдила все же вмешивался в жизнь редакции. В одну из таких минут он вызвал меня и сообщил, что как-то во время распития Маслоу поинтересовался моими успехами. Я был охарактеризован как ответственный и аккуратный сотрудник. Соломоныч в свою очередь вспомнил о моем неоценимом содействии в виртуальных делах. Тогда боссами было принято решение доверить мне написание вступительной и потому невероятно важной статьи о КОСЕ.

– Накропаешь, как там умеешь, – главный редактор вальяжно сидел в кресле.

На нем были белые джинсы, футболка с Е. Б. и солнцезащитные очки.

– Мне нужно, чтобы статья не просто качала, – он снял очки, – это должен быть настоящий murder!

Убид изъяснился в гэ’ндонской манере.

– Босс, прошу прощения, но что это хоть за КОСЕ-то? Вы не могли бы предоставить больше информации? Какого оно рода, например?

– Информацию ему подавай! Что еще за «рода»? Ты журналист или попка? А так можно черных из Африки пригнать, катали бы по три статьи за доллар! Если все выгорит, получишь две пачки КОСЕ из первой партии.

– Но согласитесь, пока не совсем понятно… Если честно, совсем ничего не понятно…

– Продолжай, – Вмдила немного успокоился, – к чему ведешь?

– В общем, пока не дадите четких указаний, работать не буду. И так пашу за всех. Вы же знаете, я труда не боюсь, но это уж слишком. Потом скажут: «Что за чушь понаписали?!»

– Вот черт! – Редактор стукнул кулаком по столу. – Ладно кумекаешь! Ладно, иди… я подумаю…

Впервые на моей памяти шеф отреагировал на отказ философски и не стал устраивать сцен гнева. Я не догадался, что он сам давно подыскивает предлог для дегустации нового продукта. После нашего разговора Убид в ультимативной форме стал требовать от Маслоу срочно прислать в редакцию КОСЕ. Столкнувшись с непростым выбором – кинуть в пасть редактору КОСЕ и получить в срок качественную статью или вообще остаться без рекламного материала, руководство партии выбрало меньшее из двух зол. Пять пачек отборного КОСЕ прямо в кабинет главного редактора доставил Джонни Пэнас. Мне из них досталась одна. Судьба оставшихся остается загадкой, но следующие две недели Убид в редакции не появлялся.

Получив заветный приз, я крепко задумался, потому как всегда настороженно относился к препаратам, изменяющим сознание. А зная широту души изобретателя КОСЕ Клима Моржового, можно было предположить, что вещество действительно оказывает «убойный» эффект. В общем, я дал задний ход, но решил скрыть это обстоятельство. Маменькиным сынком прослыть не хотелось. На следующий день я гордо рассказывал сослуживцам, какой чудесный эффект оказывает КОСЕ и как круто можно забалдеть. Приходилось учиться врать, предельная честность бывает убыточна. Обманывать пока не очень получалось, но вроде моим нехитрым байкам верили. На основе несуществующих впечатлений оставалось состряпать материал, который будет отправной точкой в программе популяризации КОСЕ. Со сроками поторапливали – на все про все товарищ Секс выделила несколько дней. Уже вечером я сидел за своим стареньким компьютером в комнате, которая еще помнила лидера партии «Аскеты России».

Написание статьи заняло ровно одну ночь. Получилось целое философское эссе... Я подошел к заданию обстоятельно и решил создать серьезный труд, в котором гармонично переплетались бы философия аскетов, мысли «о вечном» и пиар нового продукта. Денег на «Пролетарское» не было, писать приходилось под растворимый кофе «Пере». Держу пари, улыбающийся чернокожий мужчина на банке никогда не пробовал рекламируемый товар. Только необходимость работы в неурочное время может заставить употреблять такую отраву. Правда если в эту бурду подмешать сахар, ее отвратительные вкусовые качества уходят на второй план. Тут мне пришла мысль, что наша жизнь и есть кофе «Пере». Поясню. Сопоставим собственные юношеские максималистские мечты с тем, чего получилось достичь. Мальчишки хотели стать космонавтами и хоккеистами, а работают на заводе (в смысле офисе). Девчонки видели себя на подиумах Парижа, но оказались у плиты или в том же офисе. Вместо королевы красоты получите полноватую ворчливую жену. Вместо принца на белом коне – ленящегося пьянчугу на диване. И детей, подхвативших эстафетную палочку. Теперь и они хотят кем-то стать… Кем-то лучшим, чем их родители. Конечно, у них тоже ничего не получится! Это закон жизни! Чаяния год от года становятся более приземленными: не в космос полететь, а долг отдать; не нобелевскую премию получить, а бампер поменять; не чемпионом стать, а огурцы посадить. Меняется и наш внешний вид. В молодости мы недовольно смотрелись по утрам в зеркало, но тогда-то все было в порядке! На голове росли волосы, зубы не выпадали, а пузо, если и наличествовало, то не в таких размерах.

Вот это и есть наша ЖИЗНЬ – черный кофе, такой разный, но неизменно горький. А если добавить сахар? Две-три чайные ложки и противная горькая жидкость пригодна к употреблению. Для одних «сахар» – это алкоголь, для других наркотики или сукно рулеточного стола. Но это крайне непрактичные средства – можно потерять работу, деньги, даже жизнь. Нужен «сахар», который оказывал бы расслабляющий эффект, отвлекал от падения в бездну несбыточных надежд, но при этом был бы безвреден для здоровья и не опасен для кошелька. Таким подсластителем является КОСЕ.

Дополнив подобные рассуждения философскими идеями дяди Миши, я закончил статью. Убид, как обычно, распорядился отдать материал в печать не ознакомившись. Предвидеть дальнейшее было трудно. Пробная партия спецвыпуска с моим шедевром на первой полосе вызвала смятение в народных массах. КОСЕ принялись критиковать члены некоего Союза Российской Интеллигенции, активисты которого вышли на улицы с плакатами «КОСЕ – новый опиум для народа». Обескураженный Маслоу приказал отозвать газету и переписать статью в «более спокойном и простом духе». Снова я у разбитого корыта! Да еще с выговором. Но поскольку переписывать было некому, работу вновь доверили мне. Все равно предлагаю вам ознакомиться с той запрещенной статьей.

КОСЕ – путь постижения себя.

Зачем мы рождены? В чем смысл жизни? Как стать счастливым? Тысячелетиями эти вопросы мучили многие поколения светлейших умов. Ответы так и не найдены, мысли о причинах и следствиях бытия продолжают посещать большинство разумных индивидуумов. Аскеты предлагают раз и навсегда поставить точку во всех спорах. Решение вечных проблем очевидно. Это КОСЕ!

Как приблизиться к ответам на метафизические вопросы? Призовем логику. Если каждый человек неповторим и живет собственной жизнью, ясно, что ее смысл не может быть постоянной величиной и требуется компас в безбрежном океане бытия, который дал бы каждому представление о собственном предназначении. Это КОСЕ. Люди, регулярно его употребляющие, не задаются подобными вопросам – ответы для них очевидны. КОСЕ – факел, с помощью которого можно зряче добраться до конца тоннеля. Это золотой ключик к пыльному сундуку судьбы. Понаблюдайте за человеком, принявшим КОСЕ; вы заметите, с каким блаженным и несколько отрешенным видом он смотрит на мир. Нет, это не равнодушие, скорее наоборот. Так взирал Цезарь на покоренных плебеев, делая одолжение, просто удостаивая взглядом.

По большому счету на этом можно было бы закончить, но я скажу еще кое-что. Когда больше половины человечества начнет принимать КОСЕ, мир погрузится в вечную нирвану. Вы также можете поспособствовать приближению рая на земле – употребляйте КОСЕ. Как только этот чудесный продукт войдет в ваш рацион, смысл бытия откроется сам. Все вопросы отпадут. Словами этого не высказать. Слепому не описать радугу! Глухому не поведать о музыке Баха! Без КОСЕ бессмысленно рассуждать о вселенском предназначении! Конечно, можете жить как прежде. Вставать рано утром, чтобы не опоздать на опостылевшую работу. Бежать на свидание с туповатым начальником и недалекими коллегами. Продолжайте пахать за гроши, но попробовавшие КОСЕ уже пожинают плоды своей просветленности и руководят приматами. А вы возвращайтесь домой к жене, которая давно перестала быть симпатичной, но за кружку «Пролетарского» удавит. Вперед к сыну-оболтусу, который кроме вымогательства ничем не занимается. Это ваш путь? Ради этого стоит жить? Не торопитесь с ответом, подумайте.

Только аскеты и КОСЕ помогут вам выбраться из серых будней ровной и на сто процентов предсказуемой жизни. Найдите смелость и признайте, что всегда хотели чего-то большего. Уверяю, лучше шанса не будет. Самые умные, кстати, до этого места не дочитали – они уже в очереди. Присоединяйтесь, пачка товара первого сорта стоит всего семнадцать рублей!

Глава XX

Mind's Manifolds

 

За здоровье деньги не купишь!

Клим Моржовый, «Размышления о природе вещей»

После нервотрепки последних недель была необходима какая-то разрядка. Я редко употреблял спиртное («Пролетарское» таковым, напомню, не является), поэтому досуг приходилось планировать более основательно. В свой законный выходной, разбирая дома корреспонденцию, я рассматривал возможные варианты. Выставка выпускников ВХУТЕМАСа в казино «Ривьера», митинг в поддержку гренландских эскимосов (там же), новый фильм с Майклом Мудиковым «Стремный расклад» (непонятно где). Зато рекламный проспект подробно освещал содержание картины. Герой Майкла – секретный агент, ведущий двойную игру. Его направляют в логово армавирской группировки для спасения дочери мэра. Агент влюбляется в юную красотку (Ольга Жабо) и пытается увезти в Гагры. Сюжет небанальный. Я собрался было в кино, но меня остановил телефонный звонок. «Вечером идешь на концерт! Пропадает билет, встретимся у Фрэнка», – тоном нетерпящим возражений констатировал Олег. Пароль «у Фрэнка» означал любое заведение, где можно закусить: общепитовская столовая, чешская пивная, ресторан «Брага» и так далее. Определить, у какого именно Фрэнка назначается встреча, можно по косвенным признакам. Сегодня Олег имел в виду наш любимый пивной бар «Семга». Полагаю, что заслужил кружечку пива в конце недели!

В метро обычная картина: середина выходного дня, вагон заполнен наполовину; свободных мест нет, но и в стоячем положении людей немного. Через пару станций мне удалось присесть. Какое удовольствие! Только я собрался немного вздремнуть, как неожиданно появившаяся старушка решительно двинулась в моем направлении. Желание спать пропало напрочь. Некоторое время я упорно делал вид, что бабульку не замечаю, но когда от сильных толчков ее стало «вести» в разные стороны, сдался. Внутренняя добродетель взывала к моим светлым чувствам: «Посмотри на этого уставшего пожилого человека, она не в том возрасте, чтобы стоять». Виновато улыбаясь, я поднялся, движением руки предложив занять мое место. Старушенция проводила меня ненавистным взглядом, видимо считая, что уступить следовало раньше, и забавно плюхнулась в продавленное миллионами пятых точек сиденье.

Я подумал, что, несмотря на внешнюю озлобленность, в душе она все-таки радуется, что остались на земле добрые люди и не зря она или ее родители воевали. Наверное, эта умудренная сединами женщина и так получила достаточно пинков от жизни, а я своим поступком сделал посильный вклад в сохранение ее позитивного мировоззрения. Объект размышлений прервал мои мысли. Когда поезд остановился на станции, а металлический голос уже объявил «двери закрываются», старушка сорвалась с места, вылетев из вагона быстрее гоночного болида. Так вскакивают люди, когда вспоминают о включенном утюге. Однако причина внезапного маневра крылась в другом. Через несколько секунд девушка, сидевшая рядом с бабулькой, закричала: «Телефон! Где мой телефон?!» То ли пытаясь лучше разглядеть убегающую воровку, то ли прощаясь со своим сотовым, она рванула к дверям. Сознавая бесполезность этих действий, девушка расплакалась, я принялся ее утешать. Мы вышли на следующей станции и позвали сотрудника милиции. Малоинтеллигентный мужчина небольшого роста проводил нас в подсобное помещение. Выслушав описания преступницы, он с хрустом бросил карандаш на стол:

– Старая мразь! Давно ее ищем. Всю жизнь по зонам чалилась, теперь вот промышляет. Работает как часы, по три мобилы в день отжимает только по заявлениям! Если б еще нам откатывала…

 Расстроенно вздохнув, старший лейтенант Жбанов продолжил заполнять бумаги. Я вспомнил, что опаздываю на встречу. Уйти просто так, на мой взгляд, было невежливо, и мы обменялись городскими номерами с жертвой пенсионерского беспредела – Надей. За оформление заявления с нее взяли полторы тысячи рублей!

Олег прозябал у Фрэнка. К моему появлению он успел осушить три кружки «Пролетарского» и пребывал в хорошем расположении духа. Рассказ о злоключениях Нади остался без внимания.

 – «Teechers» сегодня презентуют альбом, я, как назло, не могу пойти. Меня зарядили супервайзером на творческий вечер Виталия Покотухина. Вся надежда на тебя!

– И что я должен делать?

– Помочь мне убедить боссов, что «The Teechers» – золотая жила. Сходи на мероприятие, расскажешь, как все прошло! Вот билет.

 На фоне молодых рокеров престарелый чтец Покотухин действительно смотрится не очень. За разговорами мы провели еще немного времени, правда, удовольствия от общения получить не удалось. Помешали недавно обосновавшиеся в нашем любимом баре «живые музыканты». Живыми они были только в физическом смысле. Как творческие единицы это были холодные трупы или жертвы абортов. Программа их выступлений базировалась на трех китах: ВИА восьмидесятых, поп-музыка девяностых и современный шансон. Группа из трех человек работала с одним микрофоном; солирующий участник ставил диск с нужным произведением и пел прямо поверх оригинального голоса. Бог и так не наделил ребят вокальными данными, поэтому на фоне профессионального трека их исполнение звучало просто отвратительно. Осознавая собственную убогость, в трудных с вокальной точки зрения местах караоке халтурщики все же старались голосить потише.

Но, похоже, ограниченности этих деятелей культуры никто не замечал. Накачанные «Пролетарским» мужики залезали на столы и начинали неумело, под стать музыкантам, танцевать. Со стороны они напоминали стаю беснующихся обезьян с той лишь разницей, что макаки ведут себя скромнее. Выгода владельцев «Семги» заключалась еще и в том, что приглашенные «артисты» выполняли музыкальные заказы отдыхающих. Действо проходило на сумасшедшей громкости, позавидовать которой могли бы AC/DC, но сильно пьяные люди дискомфорта не ощущали. Мы любили «Семгу» даже такой.

Презентация дебютного альбома «The Teechers» с красноречивым названием «Первый!» проходила в модном столичном клубе «Стилет» (The Stiletto). Заведение располагалось в здании бывшего молочного магазина, поэтому сюда по старой памяти продолжали наведываться люди старшего поколения. Ветеранам даже предоставлялась скидка на весь бар, так что некоторые пришедшие в «молочку» с радостью оставались в клубе. Дизайнерские решения «Стилета» идеально отражали современные тенденции. Меха на стенах, трехмерные голограммы на полу, киновизор вместо потолка и, наконец, лучшие go-go танцовщицы города, настолько хорошенькие, что их называли go-go-go! «Стилет» славился своей демократичностью: кружку пива здесь мог себе позволить и студент, и заводской трудяга. Каждый вечер местечко под завязку заполнялось разношерстной публикой, но такого столпотворения я не видел никогда. Концертная площадка при этом пустовала.

Куда же пришли все эти люди? Ответ не заставил себя долго ждать. Стихийный митинг образовался вокруг темной газели без опознавательных знаков. Задняя дверь была открыта, и мне удалось разглядеть Джонни Пэнаса, раздававшего электорату КОСЕ. Небольшого диалога с одним из жадно тянущих руки пенсионеров оказалось достаточно, чтобы уяснить ситуацию. Из листовки, брошенной в почтовый ящик, он узнал, что каждый желающий может бесплатно получить пробную пачку продукта. Слово «бесплатно» сыграло решающую роль, и, повинуясь инстинктам, народ кинулся за неизвестным товаром. Джонни кидал КОСЕ в толпу, как дрессировщик мясо в клетку голодным тиграм. Люди дрались ради того, чтобы прорваться к «кормушке». Получившие свою долю прятали ее под пуховики и шубы и, недоверчиво поглядывая на менее удачливых соотечественников, скрывались в темноте ночного города. Акция была продумана до мельчайших деталей: на обратной стороне каждой пачки размещалась карта с отмеченными точками продажи новинки, чтобы «подсевшие» точно знали, куда нужно идти за добавкой, и не поддавались на уговоры перекупщиков.

Но подоспевшие сотрудники милиции быстро разогнали население, сославшись на то, что «мероприятие не согласовано с властями и у организаторов нет прав на его проведение». Двери аскетской газели моментально захлопнулись, и автомобиль со свистом ушел с места. Я удивился, но погони за Джонни не было. А где-то через неделю узнал от Убида, что раздача КОСЕ действительно не была санкционирована властями, а вот ее разгон был! Самими же аскетами. За небольшую сумму Пэнас обезопасил себя от нападок милиционеров, и никто, кроме поверивших рекламе, не пострадал.

Но музыка всегда была для меня важнее политики. Шоу «The Teechers» получилось искрометным, фееричным и страстным. Ничего подобного мне видеть не доводилось. Разве что видеозаписи концертов «The Who» сорокалетней давности. Обезумевшие фанаты под воздействием КОСЕ принялись скандировать имя вокалистки. Порадовало, что они наизусть знают слова всех песен. Но больше всего в тот вечер мне запомнились не музыкальные произведения и буйство поклонников, а необычный для таких сборищ человек в дорогом костюме, шнырявший по заведению. Я сразу узнал директора креативного бюро, принимавшего меня на «работу», и решил присмотреться.

Многие посещающие рок концерты имеют собственные музыкальные коллективы. Не бог весть какие, но все-таки. Представляясь «матерым волком шоу-бизнеса», бывший креативщик клялся, что «просто поражен» записями молодых дарований, и сразу обещал новичкам продвижение по служебной рок-лестнице. Замечу, что у большинства никаких записей нет в помине. Бывший директор сетовал, что стране не хватает настоящих звезд, потому что все нынешние исполнители либо уже исписались и «гонят фуфло», либо давно не представляют никакой культурной ценности. «А вы, парни, – обращался он к раскрывшим рты юным дарованиям, – способны потрясти мир. – Для начала получите… тысяч по тридцать долларов. На первое время, потом пойдут нормальные бабки. От вас требуется только сдать десять тысяч рублей на плакаты и рекламные буклеты. Трата сугубо единовременная, в дальнейшем раскошеливаться не придется, наоборот, при хорошем раскладе будете до конца жизни существовать на проценты. И неплохо. Но надо торопиться, менее талантливые могут обскакать... Обойти на повороте и вырваться в лидеры. Если не хотите этого, средства надо выписывать срочно». (Речь креативщика сильно напоминала гэ’ндонскую, что неудивительно – они были знакомы)

«Чем раньше внесете деньги – тем быстрее станете звездами», – так бы я сформулировал основную мысль искателя талантов. За время концерта продюсер успел «обработать» с десяток бэндов. Попивая в баре «Пролетарское», я мог хорошо разглядеть поиски будущих «Полов Маккартни» и «Миков Джаггеров». Не испытывающие недостатка в средствах производили депозит на месте. Кто-то получал визитки с номером счета, но ни одна будущая звезда не поинтересовалась, кто перед ней стоит. Все были настолько ослеплены водопадом незатейливых комплиментов, что сомнений в квалификации продюсера не возникало. Только подвыпившие панки заметили, что «продюсеры им не нужны», но потом все-таки решили выяснить «че это за чел такой». Чел не растерялся и тут же «связался» по мобильному с Ильей Бесом – лидером популярной команды «Полет шмеля»:

– Алло, Илюх? Это я! Помнишь, говорил тебе о перспективных парнях? Так вот они сейчас передо мной, можно их ангажировать к тебе в line up? Что? Да, по десять кусков скинутся. До связи!

 Неизвестный продюсер не успел положить трубку, а его собеседники уже обзванивали друзей в поисках необходимой суммы. Креативщик не преминул подойти и ко мне: «Молодой человек, вы не музыкант часом? Вроде бы вы выступали в одном из клубов столицы…»

Я не успел ответить, потому что увидел ее! Она стояла у сцены; золотистые, льющиеся водопадом локоны завораживающе переливались в свете прожекторов. Моя страсть, моя любовь… Такое именитое издание, как «Советский Мэн», не могло оставить без внимания презентацию альбома самой многообещающей группы. Юля смотрела на сцену широко раскрытыми глазами, как ребенок в цирке, немного подпрыгивая в такт музыке. Ее шикарные волосы, в которых так и хочется навсегда утонуть, соблазнительно подрагивали. На ней была обтягивающая виниловая курточка, длинные сапоги-ботфорты на высоком каблуке и красная юбочка. Такой она и осталась в моей памяти: безмятежной, летней, утонченной. Я в очередной раз побоялся подойти. Чтобы не слышать «нам не по пути», чтобы мои надежды не рухнули окончательно. Пусть все остается как есть. По крайней мере, можно продолжать мечтать и надеяться…

Шоу посетили представители разнообразной прессы, в том числе и зарубежной. Жадные до сенсаций западные акулы пера рыскали по клубу, фотографируя все, что попадалось под руку, – готовилась крупная статья о развитии рок музыки в России. Автор доказывал, что наша страна вполне может считаться полноправной участницей символического международного рок клуба вместе с Великобританией и США. Ведь помимо учителей, взорвавших в тот вечер «Стилет», прорваться на Запад удалось и обретшей второе дыхание Виктории. По слухам, вступив в деловую связь с одним из действующих идолов, она становится все популярнее в Соединенных Штатах. По слухам…

Глава XXI

С. Р. И.

 

Степень нашей лояльности зависит исключительно от размеров оплаты

Генри Маслоу, автор программы

«КОСЕ в каждый дом»

День выборов в Государственную Думу стремительно приближался. Вновь покинем нашего героя и обратим внимание на остальных участников предвыборной гонки. Предстояли телевизионные дебаты, которые существенно могли повлиять на ее исход. Отстаивать свою точку зрения в прямом эфире будут лидеры трех наиболее рьяно рвущихся к власти партий, занимающих противоположные позиции на политической шахматной доске.

Правый фронт представит демократическая партия «Современная Россия». Демократы не первый год пытаются пройти в парламент, но постоянно остаются не удел. И дело не в том, что либеральные идеи не близки населению, просто в стане правых нет так необходимого им единства. Уже многие годы «Современная Россия» не может найти общий язык со своим непримиримым соперником – демократической партией «Своевременная Россия». Аналитики сходятся, что если бы братья демократы объединились, то набрали бы необходимое число голосов. Но пока пониманием не пахнет. Более того, отношения испортились до такой степени, что лидеры обеих партий отказываются находиться друг с другом в одном помещении. А рядовые члены бросаются в адрес оппонентов такими определениями, как «проходимцы», «предатели», «маргиналы» и даже «мошенники». Поэтому в дебатах примет участие только лидер «Современной России».

Основные разногласия у либералов вызывает вопрос, чей портрет должен быть на тысячерублевой купюре. До сих пор с нее гордо взирал на граждан Иван Грозный, почему-то, правда, в кепке и с мастерком. Демократы справедливо аргументировали, что ни о каких либеральных преобразованиях не может быть и речи, пока символ тоталитаризма в кепке поглядывает на население. Обе партии требовали начать реформы с выпуска новых купюр, но расходились в вопросе, кто должен занять почетное место на тысячерублевке. «Современная Россия» требовала поместить туда портрет собственного председателя Ивана Быбкина, в костюме и галстуке доящего корову. Это должно закрепить единство традиционных ценностей и западноевропейского подхода. «Своевременные» не соглашались и предлагали на место Грозного своего лидера Андрея Бабданова, который на фоне строящегося City с сигарой и удочкой ловит рыбу в Москве-реке. Последние десять лет политические конкуренты тратили все силы на споры, а демократией в стране по-прежнему не пахло. Но попасть в парламент все же планировалось, на телевизионные дебаты возлагались особые надежды. Нужно поставить на место выскочек аскетов и надавать по шапке монархистам, иначе придется еще пять лет клянчить деньги у западных спонсоров.

Номинально левый фланг политической мысли представит впервые идущая в Думу партия «Белые Черносотенцы» – союз монархистов и радикальных православных. Их объединенная программа сводится к двум требованиям: восстановить монархию и «навсегда изгнать из страны жидовскую погань». На первый взгляд, идеи разноплановые, но, в отличие от демократов, левые хорошо понимают, что по-другому в парламент им не попасть. Черносотенное крыло винило во всех бедах жидов, которым во времена Великой Российской империи распоясываться не давали. Поэтому евреи провернули Октябрьскую революцию, и, сколотив огромные состояния, заняли ключевые посты в новой стране. По сути, они и сейчас продолжают сосредотачивать власть и капитал в своих руках, им подчинены средства массовой информации и чиновничий аппарат. Единственный способ спасти страну – восстановить монархию и отлучить евреев от власти, отобрав награбленное. Для достижения такой высокой цели годятся все средства, включая недемократические. Черносотенцы стали широко известны своими жесткими акциями, среди которых пикеты синагог, забрасывание яйцами раввинов и распространение националистических листовок.

Монархисты более умеренны. Единственное требование наследников Белого движения – немедленное восстановление монархии. Все евреи, коммунисты и им сочувствующие выдворяются из страны, а место самодержца занимает прямой потомок Романовых, скрывавшийся в Аргентине, князь Андре, который уже представил в избирком справку, подтверждающую свою принадлежность царской семье. От лица «Белых Черносотенцев» князь примет участие в будущих дискуссиях.

А в роли центристов выступят «Аскеты России» – молодая партия, постепенно превращающаяся в лидера предвыборной гонки. К удивлению многих, число их сторонников растет в геометрической прогрессии. Немалую роль в этом сыграло видеообращение харизматичного лидера партии Клима Моржового к населению. Он четко изложил свои идеи и политическую программу, но об аскетах по-прежнему ходили какие-то неправдоподобные слухи. Поговаривали, что в Аскет Холле золотые унитазы, Клим – потомок декабристов, а партия обещает публично линчевать звезд российской эстрады. Ясно было одно: Клим народу симпатичен. Обращение имеет более миллиона просмотров в Интернете, так что популярность набирает не столько партия, сколько сам Клим. У него даже появились подражатели – молодые люди в огромных черных шапках с бутылками «Пролетарского» за пазухой, называющие себя проводниками мировой аскетской революции и признающие в Климе вождя и даже «отца родного». В связи с этим аскеты планируют наладить массовое производство климок для населения.

Большую роль в популяризации партии сыграли краткие, но меткие лозунги: «Аскеты России… и ниипет!»или «Аскеты России– пропили страну!» А главный слоган «Хуже не будет!»по существу отражает всю политическую программу партии, которая все равно остается несколько туманной. Продукты Сергея Долерайна способствуют продвижению аскетских идей. Два сорта пива – «Пролетарское» и «Трудовое»; три вида водки – «Моржовка», «Вкусная» и «Родимая»; а также самый дешевый сок «Запивка». Пакет «водка плюс запивка» стоит на пятнадцать процентов дешевле, а «пиво плюс водка» – на двадцать. Рекламные слоганы «Чтобы жизнь была легка – Трудового нам пивка!», «Чтобы было хорошо, взять Моржовочки еще!» и «Для друзей и для себя не жалей Запивки, …ля!» пошли в народ. Набирает силу КОСЕ, которое только недавно появилось в магазинах, но уже успело вызвать настоящую истерию. Некоторые «подсевшие» не могут обойтись без него больше дня. Пока этот факт не привлекает внимания общественности.

Первые дебаты Клима ожидаются с большим интересом. Симпатизирующие аскетам надеются, что лидер партии ответит на все вопросы и развеет сомнения, коих накопилось немало. Партия аскетов и ее лидер настолько необычны и противоречивы, что моментально вызывают либо полное приятие, либо совершенное отторжение. И популярность Клима у одной части населения соседствует с полным непониманием его у другой. Более того, появилось мнение, что аскеты символизируют все плохое в русском народе, а Клим чуть ли не новый Сталин и его приход к власти обернется катастрофой для страны.

В «ОблаЗОПу» ежедневно идут гневные письма с требованиями прекратить беспредел и перестать насмехаться над населением, прикрываясь либеральными ценностями:

Весь коллектив детского садика №12 возмущен наглым и циничным обращением господина Моржового, как он выразился, к народу. Мы хотим громко выразить свой протест. Господин в черной шапке считает нас стадом, которым хочет управлять. Приход таких людей к власти– это возврат в лапы тоталитаризма и чиновничьего произвола. Но народ не стадо, а образованные интеллигентные люди, желающие процветания своей Родине. Мы не допустим прихода к власти продажных и двуличных аскетов! ...

Воспитательница детского садика №12 села Вышние Волчки Нина Михайловна.

На подобные письма Убид Вмдила отвечал лично. Это был редкий случай выполнения им своих служебных обязанностей:

У-у-у, а-а-а, У-у-у, а-а-а(крайняя степень неодобрения на языке его племени) , а вы-то сами кто-то будить, нах? Глав. Ред. Убид.

Подобные ответы были не редакторской отсебятиной, а проходили утверждение на общей редколлегии, куда, правда, кроме Убида никто не входил.

Но главным локомотивом сопротивления аскетам стал Союз Российской Интеллигенции (С. Р. И.) Его члены считают, что Клим плюет в физиономию всем порядочным людям и нагло попирает святые российские ценности. Союз не намерен сидеть сложа руки и готов сделать все, чтобы не допустить его к власти. Председатель Союза атаман Бадаев направил Климу Моржовому единолично подписанное, коллективное письмо десяти тысяч российских интеллигентов. От их лица он потребовал, чтобы Клим «прилюдно снял шапку и покаялся». Официальный ответ Моржового был кратким: «Х…й вам!» Страсти разгорались нешуточные. Союз организовал круглосуточные пикеты Аскет Холла, разбив неподалеку палаточный городок. Активисты–интеллигенты денно и нощно стоят с транспарантами «Моржового к ответу» и «Гэ’ндона в тюрьму». Аскетами была организована ответная акция «Кто в пикете, тот лох»; за вступление в партию митингующим предлагается полторы тысячи зеленью. Половина уже сдалась (и получила бабки).

А недавно произошел совсем вопиющий случай. Член политбюро аскетов Генри Маслоу подрался с пришедшим к нему на прием пенсионером. Бойкий старичок был уверен, что аскеты – великое зло, приход которого описан в Апокалипсисе, а его миссия искоренить этот ужас. С криками «За Родину, за Сталина!» пенсионер кинулся на Маслоу, но был выведен из здания подоспевшей охраной.

Освещение дебатов вновь легло на плечи героя. Ключевым материалом предвыборного выпуска «ОблаЗОПы» должен стать отчет о прошедших прениях. Нашего журналиста обязали присутствовать там непременно. Только сдать материал поручили за две недели до этого! Лидия Секс постановила, что с учетом ораторских способностей Клима и явной слабости конкурентов безоговорочная победа не вызывает сомнений. Убид не возражал против такой инициативы: «Делайте что хотите, я в Африку – племяшка народился». В блестящей статье героя Клим выглядел на голову выше оппонентов, говорил ясно и убидительно(печатается так по требованию главного редактора), ярко описал программу партии и перспективы развития страны после ее прихода к власти. Его политические конкуренты смотрелись настолько жалко и неубидительно, что сами признали поражение. Кое-кто даже подумывал о снятии своих партий с выборов в пользу аскетов. В целом, прения показали, Клим Моржовый – настоящий лидер, способный привести страну к процветанию и народной демократии. По крайней мере, в «ОблаЗОПе» как последнем оплоте независимой прессы будет напечатано именно это.

Глава XXII

То, что надо

 

Клим Моржовый – Лжедмитрий XXI века

Атаман Бадаев, председатель

Союза Российской Интеллигенции

Час пробил. В останкинской студии яблоку негде было упасть, но наш герой давно научился пользоваться служебным положением и обосновался в ложе для почетных гостей. Ему очень хотелось познакомиться с Владимиром Ильичом, которому партия была обязана вторым рождением. По официальному распоряжению избиркома все политические передачи с участием кандидатов должны проходить в прямом эфире. Возможности сгладить неприятные моменты телевизионщикам не оставили, реклама не в счет. Народ услышит все сказанное, так что интерес к мероприятию огромный. Членин, как всегда в костюме вождя мирового пролетариата, привлекал внимание зрителей и с радостью шел на контакт:

– Клим Елисеевич абсолютно спокоен, немного принял с утра для разогрева. Правда на нашей стороне. Надеюсь, материал для предвыборной «ОблаЗОПы» уже готов? Где, кстати, Убид?

– Срочно вылетел в Африку, у него племянник родился.

– Понятно.

Молодая девушка робко протянула Ильичу маркер и шелковый платок. Лихо расписавшись, Членин галантно поцеловал ей руку. Девушка чуть не … от счастья.

Началась съемка. Редакторы переживали, ведь Моржовый политкорректностью не отличается и ляпнуть может что угодно. Выглядел вождь как подобает настоящему аскету: коричневое, наглухо застегнутое пальто на голое тело и черная шапка уральского завода на голове. Честь открывать прения была предоставлена ему.

– Слово господину Моржовому, – объявил ведущий дебатов Иннокентий, который умудрился пролезть и сюда.

– Не господину, а товарищу, – возмутился Клим.

– Мне,– сделал он театральную паузу, – не по х…й на Россию!  Прохиндеи, лизоблюды, казнокрады и нетрудовой элемент глубоко забрался во чрево нашего отечества,– с горечью, но набирая необходимый темп, продолжал главный аскет. – Пока эти, с позволения сказать, граждане жируют на народном добре, мы, простые трудящиеся, в поте лица вынуждены добывать свой хлеб. Настали тяжелые времена, когда сапогом лицемерия заправляющие сегодня стервятники втоптали в грязь идеалы гласности и народной демократии, к которым мы так долго стремились. Партия аскетов имеет смелость прямо смотреть в глаза этим политическим аспидам и твердо обещает каленым железом жечь гидру бандитского капитализма и очистить, наконец, кремлевские авгиевы конюшни от тоталитарного смрада, образовавшегося за столько лет застоя. Не может быть покоя всем честным людям, пока в Великой Стране процветает пуклачевщина! (Бурные и продолжительные аплодисменты). Положим конец чиновничьему произволу, товарищи! Партия аскетов призовет негодяев к ответу! Благодарю мою паству за внимание.

После такой вдохновенной речи Владимир Ильич пустил слезу, а Микки Гэ’ндон заметил, что «вождь качаеткак никогда». Речь лидера аскетов, наверняка, войдет в учебники ораторского искусства.

– Слово предоставляется товарищу Быбкину.

Ведущий, явно симпатизировавший аскетам, тоже находился под впечатлением речи Клима.

– Не товарищу, а господину!

Иван походил на настоящего демократа: одет с иголочки, в костюме элитной марки стоимостью, превышающей бюджет «ОблаЗОПы».

– Гуд ивнинг, леди и джентльмены, – поприветствовал он свой электорат.

– Демократические принципы были сильно опошлены в последнее десятилетие замаскировавшимися под либералов вчерашними коммунистами и примкнувшими к ним нечистоплотными чиновниками. Но мы со своими западными спонсорами твердо верим в их непреложную истинность и считаем единственно возможным для России путем развития. Мы видим нашу страну не замшелым сырьевым придатком «золотого миллиарда», а полноправным членом западного общества. Главное, не пустить к власти славянофилов и националистов, которые до сих пор при лучине бреются и топором ногти стригут. Они хотят вернуть Россию во времена крепостного права. Не приемлем и центристский аскетский курс, который вновь погрузит страну во времена застоя. Нет, только вперед, к капиталистическому обществу менеджеров среднего звена в лоне западной цивилизации – вот единственный путь для нашей Родины. Хотите покупать хлеб по талонам, а молоко по карточкам – голосуйте за аскетов. А если чувствуете себя европейцем и верите в честные выборы – отдайте голос «Современной России» и ее лидеру Ивану Быбкину.

Оратор ожидал бурной реакции, но эмоций его спич не вызвал. Подобная речь произносилась им уже не раз, только попасть в парламент ему со своими загадочными спонсорами не удавалось. Ну не верил ему народ и все! Владимир Ильич так вообще пришел в негодование: «Врет сука и не краснеет, фуфло какое-то». Микки Гэ’ндон прямо из горла попивал шампанское, потеряв интерес к происходящему. А Генри Маслоу задавал приличного храпака, чем сильно смущал аудиторию. Но сделать замечание столь важному человеку не решалась даже охрана.

– Слово ммм… господину Романову, – с некоторой опаской представил Иннокентий наследника русского престола.

– Не господину, а императору всероссийскому.

Самопровозглашенный император был одет в костюм девятнадцатого века наподобие тех, что носили члены царской фамилии.

– Bon jeur, мои верные подданные, – изящно начал Андре.

– В начале прошлого века власть в нашей стране узурпировала кучка проходимцев, а законные правители вынуждены были скитаться вдали от Родины, ни на секунду не забывая о своем отечестве. Народу была обещана частная собственность, свобода, равные права. Во что это вылилось, хорошо известно, светлое будущее не наступило и не наступит. Евреи – коммунисты продолжают пользоваться всеми благами жизни, пожиная плоды новорусской демократии. Они совершили страшное преступление – сбили страну с традиционного курса в угоду своему благосостоянию. Восстановим монархию, пока не поздно! Народу нужен царь-батюшка, он же отец-благодетель, он же император всероссийский. Упраздним парламент, где сидят дармоеды, живущие за народный счет. Отменим выборы, на которых все голосуют за кого велено. Вернемся к корням, к исконно русской форме правления, отберем награбленное у коммунистов и будем спокойно процветать в огромной и великой Российской империи! –пафосно закончил Андре.

Оваций снова не последовало. С частью сказанного можно было согласиться, но постоянное констатирование национальности провернувших революцию и собственная личность самодержца вызывали много вопросов. «Это кто евреи-то?» – в полный голос возмущался Ильич, так что разбудил Маслоу. Соломоныч долго не мог понять, где находится и что происходит.

– Перейдем к прениям сторон. Право первого вопроса предоставляется господину Быбкину.

«Вроде не ошибся», – подумал Иннокентий.

– Монархисты–славянофилы только и могут, что винить во всем евреев и Запад, а сами тянут страну назад в Средневековье. Где вы были-то последние семьдесят лет, по заграницам отсиживались? По нашим данным, справка, подтверждающая права господина Андре на престол, липовая! Он обычный самозванец, а товарищ в черной шапке со своими так называемыми аскетами просто шут гороховый, да они первые Родину продадут, когда к власти придут!

– Западник, еще и еврей! – парировал Андре. – И сюда проникли гады. Ясно, кто вас проплачивает.

 – И кто же?

 – Вороги государства Российского и всемирный масонский комитет. Вы мать родную продадите, ничего святого у вас нет.

Редакторы готовы были запустить рекламу, ожидая, что Клим разразится матом. Но их опасения оказались напрасными. В отличие от своих коллег, Клим поступил мудро и в мелкую перепалку решил не ввязываться. Полный собственного достоинства, он устремил взгляд в далекую точку за пределами студии. Наш герой попытался проследить его, но не смог. Что же увидел вождь мирового аскетизма? Свою Родину, процветающую под чутким руководством партии? Картины далекого детства? Всемирный триумф аскетской мысли? Мы этого не узнаем. Да и не важно. Главное, многие посмотрели на Клима по-новому. В нем ясно проявилась черта, свойственная великим, – быть выше склок и интриг, не обращать внимания на лающих собак, когда идешь к великой цели. Сегодня Клим предстал во всей красе, проявив размах, достойный настоящего лидера.

– Хорошо, хорошо, – успокаивал разбушевавшихся политиков Иннокентий, – слово товарищу Моржовому!

 – Партия аскетов ничем себя не запятнала, – спокойно начал Клим. – Мы не вели страну в тупик семьдесят лет и не участвовали в переделе собственности в лихие девяностые. Мои конкуренты – заблудшие овцы, отбившиеся от стада, я предлагаю им вступить в наши ряды.

Оппоненты хотели разразиться проклятиями в адрес вождя, но вмешался Иннокентий: «Дорогие телезрители, наше время истекло, с нетерпением ждем парламентских выборов!»

Дебаты завершились на положительной для аскетов ноте. Отчет был давно написан и, возможно, даже не в полной мере отражал превосходство Клима. Изможденный, но с видом победителя он принимал поздравления. Иннокентий в очередной раз попытался примкнуть к аскетам, но получил отказ:

 – Аскетом стать дано не каждому. У нас не проходной двор. Разве что… небольшое вспоможение в десять тысяч долларов – ваша кандидатура будет рассмотрена. Загляните на следующей недельке.

Вождь пребывал в хорошем расположении. Это спасло незадачливого ведущего, менеджера и супервайзера в одном лице. Такие люди, как Иннокентий, повсеместно кинулись вступать в аскеты после блестящей речи Клима, но партии это только на руку. Ведущий светился от счастья: «Конечно, вашество», – промямлил он и побежал выбивать необходимую сумму.

Владимир Ильич и Генри Соломонович поздравили Клима, предложив отметить победу, но Моржовый наотрез отказался. «Пока мы не у власти, праздновать рано. Отечество в опасности, нужно работать денно и нощно». Не потратив ни минуты на отдых, вождь отправился заканчивать свой новый философский труд «Когда я приду к власти». За право напечатать его боролись ведущие отечественные издательства. А Микки Гэ’ндона в студии уже не было. Прошел слух, что кто-то вызвал милицию, поэтому известный продюсер решил не рисковать и незаметно удалился.

Глава XXIII

Творческий процесс

 

Наркоманы, алкаши получат в руки «калаши» И от армии такой будет мир нам и покой!

Вилли Манилоу «Гимн Аскетов России»

 Популярность партии росла как на дрожжах. Работы прибавлялось, но никто не ныл. Все ждали светлого будущего! Лидия Семеновна счастливо прыгала по коридорам редакции, торжественно декламируя новый лозунг «Аскеты России – до конца!»История его создания необычна. Микки Гэ'ндон решил как-то воспользоваться услугами элитной проститутки. Прикупив хорошего алкоголя и надев эротическое белье, он приготовился провести еще один рядовой день своей жизни. Не тут-то было. Когда крик «До конца!»пребывающей на пике страсти путаны пронзил его пятикомнатную квартиру, проницательный Микки сразу оценил потенциал высказывания. Выпроводив даму легкого поведения, он в чем мать родила кинулся к телефону и не раздумывая прокричал в трубку новорожденный лозунг. От нервных переживаний начало фразы несколько смазалось, и диспетчер Аскет Холла Джонни Пэнас услышал что-то вроде «Дхко конца!» Не совсем понимая, что от него требуется, он соединил шефа с Маслоу. Тот с первых нот уловил гениальность изречения, и менее чем через час о новом лозунге доложили Климу. Молчаливым согласием (в состоянии сна) верховный правитель дал добро на внедрение его во все рекламные кампании.

Это лишь небольшой эпизод кипучей партийной деятельности. В штаб приходило множество корреспонденции: письма Климу с признаниями в любви, дружеские шаржи на членов партии, здоровая (не всегда, правда) критика от оппонентов по политической борьбе. Разбирал эти несметные завалы рядовой чернорабочий с зарплатой три тысячи у. е. Однажды среди вороха писем он обнаружил не совсем обычную бандероль ярко-зеленого цвета с компакт-диском внутри. Через несколько часов CD был доставлен Убиду как ответственному по связям с общественностью. Главный редактор пристально изучил звуковой носитель, повертел его и так и эдак, но не сумел прийти к какому-либо заключению. На помощь пришел Джонни Пэнас, который доходчиво объяснил, что эти «кругляшки» нужны, чтобы слушать музыку. Он указал на музыкальный центр прямо под портретом Моржового. Ошеломленный новыми открытиями Вмдила радостно принялся осваивать технику. «Наконец-то я понял, зачем эта бандура!» Раньше подаренный Маслоу центр использовался исключительно как часы.

На диске оказалось обращение какого-то неизвестного музыканта к партийным лидерам. Во вступлении он поведал, что симпатизирует аскетам и даже написал гимн, который готов подарить Климу, но с соблюдением авторских прав. Назвать представленный музыкальный материал шедевром было трудно: качество записи оставляло желать лучшего, текст и музыка хромали на обе ноги. Все решила маленькая, но важная деталь – композиция была выполнена в стиле рэп, прочие подробности Убида не интересовали. Как слон, терявший волю при звуках флейты, он начал радостно скакать по кабинету, цепляясь за шкафы и люстры. Танец напоминал брачный обряд шимпанзе. Лидия Секс зашла сделать боссу замечание по поводу слишком громкой музыки, но обнаружила его беззаботно висящим на шторе. Собираясь устроить нагоняй, она услышала строчку «Мастер рукавиц ежовых, имя простое Клим Моржовый». Эта фамилия всегда оказывала гипнотическое действие на пожилую блюстительницу аскетских порядков, и, повинуясь скрытым инстинктам, она присоединилась к главреду.

 Во время совместного беснования руководства сотрудники аппарата Маслоу пытались дозвониться хоть кому-нибудь из «ОблаЗОПы» для получения сводки о продвижении КОСЕ. На следующий день Маслоу предстояло отчитываться Климу о потраченных средствах. Теряя терпение, он принял решение ехать в редакцию лично. Слова с делом у бывшего главы управы не расходились – через полчаса часа второй человек партии без предупреждения (и выпивки) вошел в кабинет Вмдила. Главные люди «ОблаЗОПы» безмерно обрадовались, когда Соломоныч выключил, наконец, проклятую запись. Усидеть на месте под необычную композицию было невозможно. Первоклассный специалист по препаратам, воздействующим на психику, Маслоу быстро понял: песня неизвестного автора способна управлять массами. Остаток дня он посвятил допросам посвященных в тайну диска. «Собеседования» с пристрастием проводились прямо в кабинете Убида, специально были приглашены дрочевские «церберы». За день удалось собрать всю информацию об авторе.

 Музыкант Вилли Манилоу прожил большую часть жизни во Франции – его бабушка эмигрировала из России во время Гражданской войны. Но аккурат после прихода в партию аскетов Сергея Долерайна Вилли потянуло на Родину. К своим преклонным годам Манилоу не преуспел ни в одном начинании, хотя занимался живописью, театром, литературой. На завод идти не пробовал. А в пожилом возрасте решил податься в музыканты. И попал пальцем в небо, вытащив счастливый билет на шестом десятке! Манилоу разыскали и доставили в Аскет Холл. На простака, дерзнувшего разработать гимн партии, захотел взглянуть сам Клим.

По такому случаю решено было организовать небольшой фуршет. Лобби-бар на первом этаже Аскет Холла был заполнен, хотя официально никого не приглашали. Певцы, актеры, творческая интеллигенция, серьезные люди большой политики и спорта, крупные бизнесмены – равнодушных не было. Влад Бренди, Исраэль Кейф, Симеон Дрочев, Юлий Павриди, Феликс Баблищев, Бен Кумар. Отдадим должное: к спиртному богема не притрагивалась, ожидая Моржового. Только виновник торжества переживал из-за невозможности выпить-закусить. Композитор походил если не на бомжа, то на человека, у которого не все в порядке: был не брит, носил брюки не по размеру, в общем, смахивал на Рода Стюарта. От Вилли несло как из мусорного бака, поэтому, дабы никого не смущать, ему предоставили отдельный столик. С опаскою взирая на истеблишмент, он ожидал вождя мирового аскетизма. Шикарные женщины и импозантные мужчины весело общались друг с другом – шла настоящая коктейльная вечеринка, а на одиноко сидящего в углу Манилоу никто не обращал внимания. Но его это не коробило, он твердо знал: если бы песня не пришлась ко двору, за стол не посадили бы.

 Дрочевские церберы получили строгий приказ Маслоу: «Пока не выступит с торжественным словом Клим, выпивать и закусывать нельзя!» Охранники усердствовали – нарушителей ожидала страшная кара. Только рука несчастного тянулась к снеди, надзиратель (надпись на бейджике старшего цербера) свистел, и группа бугаев избивала провинившегося до потери пульса. Тело жертвы демонстративно возилось по полу, чтобы остальным неповадно было. В томительном ожидании прошло около трех часов, нервы гостей не выдерживали. Набравшись смелости, Владимир Ильич позвонил в секретариат Клима. «Вы с ума сошли? Клим Елисеевич в подмосковном санатории, его нельзя беспокоить!» Настойчивый Ильич все же добился, простите за тавтологию, аудиоаудиенции вождя. На вопрос, что делать с собравшимися, лидер ответил: «Пусть жрут!» Улыбающийся Членин вернулся к толпе, одобрительно махнув рукой. Церберы опустили автоматы, и народ ринулся к яствам. Изголодавшиеся гости радостно набивали животы, интересуясь, по какому поводу банкет. А Вилли подумал: «Хорошо, что не пришлось еще выслушивать речи, лучше уж закусить как следует».

 Творческая активность пропагандистского характера продолжала нарастать. Политбюро не успело утвердить гимн, а в приемной уже нарисовался известный куплетист-шоумен Николай Мандурин, который без расшаркиваний попросил личной встречи с вождем. Днем ранее из штата Мэн с вручения очередной премии в области шоу-бизнеса вернулся Микки Гэ’ндон. Других представителей аскетского руководства в Аскет Холле не было, поэтому вопрос «что делать?» был адресован ему. На подобные вопросы Гэ’ндон не любил отвечать с детства и сразу дал добро на пятиминутный прием у вождя. Куплетисту больше и не требовалось. Невысокий полноватый юморист от радости сжал кулачки и засеменил на пятый этаж в номер Моржового. Неизвестно, что там происходило (хотя обычно в это время вождь принимал ванну), но через четверть часа Мандурин вышел уверенной хозяйской походкой. Вальяжно подойдя к столу секретариата, он подчеркнуто официально заявил: «Господин Моржовый уполномочил меня на написание предвыборных куплетов», – и протянул клеркам свой райдер. То есть список необходимого для плодотворной работы. На исписанном мелким почерком листе стояла подпись Клима – это означало, что все требования юмориста придется воплощать в жизнь.

Для этой цели «на амбразуру» был брошен Джонни Пэнас. Гражданин Соединенных Штатов любил побездельничать, но всегда с ловкостью циркового трюкача выбирался из самых сложных ситуаций. Руководствуясь завизированным списком, он методично принялся выполнять поставленные условия. Куплетиста переселили в бунгало на греческом острове Пафос, предоставили первоклассных дрочевок (каждый день две новых). Лучшее вино, икру, осетрину юморист получил в оговоренные сроки, ведь творческого человека нельзя ограничивать! «Только пребывая в состоянии душевной свободы, талант может раскрыться полностью», – как всегда метко заметил Клим. И Мандурин не подвел! Через три недели на суд президиума были представлены куплеты, поразившие всех. Они были тут же утверждены подавляющим числом голосов и сразу произвели нужный эффект. Ангажированные аскетами выступления Николая имели ошеломляющий успех. Куплеты стали народными и разошлись на крылатые фразы. Дома и на работе, в баре и сауне, на даче и в гараже россияне напевали эти простые стихи с философским подтекстом.

Решением президиума Мандурин был принят в аскеты. Негоже автору таких проникновенных строк беспартийным ходить. Правда, во время совещания возникли сомнения, нужен ли такой человек в рядах союзников. Группой активистов было высказано предположение, что юморист не истинный аскет – если бы к власти рвалась другая партия, он мог бы писать куплеты и для нее. Эти не имеющие под собой почвы обвинения резко пресек Маслоу: «Пишущего человека обидеть каждый может!» На этом в дискуссии была поставлена твердая точка. В тот же вечер здание Аскет Холла содрогалось от масштабного застолья. Гуляли на нем и сторонники, и противники Мандурина. Разумеется, шедевральные куплеты были опубликованы в свежей «ОблаЗОПе», но без авторской подачи не могли оказать того гипнотического эффекта, который проявлялся на живых выступлениях.

Николай Мандурин: Аскетские предвыборные куплеты director’s cut

Власть в стране менялась часто:

Воры, зеки, алкаши.

А потом всей этой братией

К демократии пришли!

Голос свой отдам аскетам,

Всем об этом расскажу.

Остальным барыгам мелким

Только кукиш покажу!

Посмотрел дебаты с милкой,

Прямо скажем – туго!

Если б не молодчик Клим

Править бы хапугам!

Партий нынче развелось

Как собак на Рижском.

Обокрасть народ хотят,

Но аскеты близко!

Нет в продаже молока,

Срезали нам пенсии.

Вот что будет, пока власть

У вшивой интеллигенции!

Глава XXIV

В пасть народа

 

В жизни ничего не выигрывала! Хоть раз повезло!

Вера Ильинична, победительница

конкурса «Вперед на мыс Траха!»

Я всерьез стал подозревать главного редактора в нечистоплотности, с тех пор как в «ОблаЗОПе» начали проскакивать статьи, явно противоречащие аскетскому курсу. Поползи слухи, что «левые» материалы толкает Убид. За вознаграждение. Первая настораживающая заметка «Мумие – обман сограждан» была подписана им самим. Удивительно, ведь обычно Вмдила бездействовал! А тут рьяно накинулся на официально рекомендованное партией средство от всех болезней и даже назвал его распространителей шарлатанами. Хотя никаких сомнений в чудодейственности лекарства быть не могло!

В следующем номере неизвестный мне критик Ушлепкин в пух и прах разнес новый альбом Deep Purple. По его мнению, группа вышла в тираж и паразитирует на собственном творчестве сорокалетней давности. Музыкантам остается «чесать» по странам третьего мира, где они хоть кому-то нужны. Новые песни встречаются вежливыми аплодисментами, а выезжать приходится на набивших оскомину старинных хитах. Резюме: некогда великие рокеры превратились в заурядных трудяг. Это переходило все границы! Ложь от первого до последнего слова! На концертах Deep Purple до сих пор аншлаги, новые песни воспринимаются на «ура», а творчество не потеряло актуальности. Эти монстры рока всегда готовы задать жару молодым дерьмачам, которые и играть-то толком не умеют! Кроме того, известно, насколько хорошо к Deep Purple относится лидер партии.

Музыкальные пристрастия главного аскета не были секретом – современная музыка его раздражала. Он предпочитал советские ВИА: «Поющие гитары», «Песняры», «Лейся песня». Их искреннее творчество о любви, труде и том, как прекрасно живется в Советском Союзе, на голову выше нынешнего блеяния. «Я у тебя не взяла», «Ты мне не дала». Стыдно! После прихода к власти вождь планировал жестко разобраться с так называемыми «звездами». В общем, статья была настолько неуместной, что Лидия Секс тут же потребовала изъять ее из номера. Убид заявил, что об этом не может быть и речи, так как все содержание утверждено редколлегией (куда, напомним, кроме Вмдила, никто не входил). На первый раз Лидии пришлось сдаться, но она начала внимательно просматривать все материалы перед выходом в печать.

Апогей наступил через месяц. В один не самый прекрасный день ко мне прибежала товарищ Секс. «Совсем он стыд потерял, предатель», – она швырнула на стол свежий выпуск «ОблаЗОПы». На последней странице бросался в глаза заголовок «Х…й Моржовый или аскетов к ответу!» Я быстро пробежался по тексту. Обычная антиаскетская пропаганда: кучка приспособленцев, нахрапом идут к власти. Отдельно досталось Климу – олицетворяет все мерзкое, открыто насмехается над народом.

 – Как он мог до такого докатиться?

 – Измена Родине карается смертью. Пойдем, посмотрим в глаза предателю.

Главный редактор, на свою беду, оказался на работе. Он сразу догадался о цели визита, мы еще войти не успели.

– Не иметь к этой гнусной провокации никаких отношений! Меня пытаются дикредитировать! Кругом шпионы, сеют раздор в партийных рядах.

– Хватит изворачиваться, – ледяным тоном парировала Семеновна, собираясь вершить самосуд. – Смерть предателям!

Убид решил сменить тактику.

– Не губите! – истошно завопил он. – Супостаты облазнили, сбился с пути истинного! Не так много преданных людей, чтобы ими разбрасываться!

– Сколько посулили-то? – Семеновна смягчилась.

– Вот все, – промямлил редактор, протягивая триста рублей.

– Убери свои поганые деньги, – с отвращением прошептала она.

– Не густо вас проплачивают, – заметил я. – Их следует приобщить к делу как вещественное доказательство. А вы должны понести наказание за свой проступок.

Вмдила смиренно молчал, повесив голову.

– Мы обязаны сообщить наверх, вашу судьбу решат там.

– Я немедленно сажусь за докладную товарищу Моржовому, – с энтузиазмом выпалила товарищ Секс.

– А что вы там напишите? – насторожился Убид.

– Правду о ваших должностных преступлениях.

Главный редактор успокоился – бить его не будут.

Через полчаса с докладной ознакомился Джонни Пэнас. «Вмдила предал вождя зпт берет копеечные взятки тчк Необходимо наказать коррупционера зпт ждем ваших указаний тчк».

Джонни задумался: шло важнейшее заседание политбюро, велено было не беспокоить. Но налицо серьезный проступок. Главный редактор берет копеечные взятки, что для аскета такого ранга недопустимо – если уж брать, то по-крупному. Джонни рассудил, что лучше съездить в редакцию и разобраться на месте.

Через пятнадцать минут он припарковал свой лимузин на улице Правды, напрочь перекрыв движение. Такие мелочи штатного делопроизводителя не волновали – решались дела государственной важности. Переговорив со мной и Лидией (главный редактор молчал как рыба), он принял решение ехать на заседание политбюро. Все-таки попахивало изменой и нарушением аскетских принципов. Меня взяли свидетелем, а триста рублей как вещественное доказательство. За старшего в редакции осталась товарищ Секс.

Не каждый день приходится разъезжать в шикарном лимузине с доверенным лицом Клима! Поредевшие интеллигентские пикеты смотрелись у здания Аскет Холла как кактус во льду. Программа «Кто в пикете, тот лох» приносила свои плоды. Лозунги митингующих не сильно изменились: «Х…й Моржовый!», «Нет аскетскому разврату!»Джонни помахал рукой пикетирующим. После месяца стояния интеллигенты походили на аборигенов. Раздались крики «воры», «совести у вас нет». Швейцар в ливрее открыл нам дверь, за что получил от Джонни мятую стодолларовую купюру. «Спасибо, батюшка, здоровья вам и процветания». Похоже, в день он зарабатывает больше, чем я в месяц.

– Освежитесь пока в баре… И следи за этим, слинять может, – предупредил Джонни.

Никаких попыток скрыться, несмотря на явную склонность к подобным акциям, Убид не предпринимал. Спокойно ожидая своей участи, редактор с вожделением посматривал в сторону бара. «Может, по маленькой?» – читалось в его взгляде. В ценах аскетского лобби поражал разброс – посетители могли заказать столичный коньяк за две сотни рублей или коньяк «Наполеон» за двести долларов. Но средств у нас, как всегда не было. Об этом я прямо заявил главреду:

– На какие шиши?

– Как на какие? – искренне удивился Убид. – А вещественное доказательство? Его-то можно пустить в ход! На две стопки столичного хватит!

Перспектива сидеть порожняком не улыбалась. Не по-аскетски это! Народу в баре было немного, в дальнем углу обретался изрядно наклюкавшийся, грустный Иннокентий. Видимо, вопрос о его вступлении в партию оставался открытым. Некоторые посетители бросали на нас пренебрежительные взгляды: «Что за голодранцы тут?» А может, мне так казалось. Просто очень хотелось чувствовать себя полноценным аскетом, показать всем, что мы у себя дома. Но тратить триста рублей, приобщенных к делу, было выше моих сил. Хотя Убид утверждал, что это его кровно заработанные и спустить их можно с чистой совестью. Все-таки поддавшись уговорам, я вальяжно заказал две стопки столичного и лимон. «За Клима!» – Убид предложил тост. Мы чокнулись, он выпил залпом и так заразительно крякнул, что слюнки потекли даже у бармена. Я мало пил в последнее время, но с удовольствием осушил стопку за победу аскетов. Мысль, что мы пропили вещественное доказательство, я прогнал. А главный редактор всерьез задумался о продолжении банкета.

Неожиданно вернулся Джонни: «Пора». Повеселевший Вмдила вновь принял подобострастный вид. Заседание политбюро проходило в конференц-зале на первом этаже Аскет Холла. Джонни предупредил, что готовится решающий удар по конкурентам. «Настроение у вождя приподнятое, аналитики прогнозируют победу». Мы вошли в просторное помещение, оснащенное по последнему слову техники. За круглым столом собрался весь президиум: Микки Гэ’ндон, Генри Маслоу и Владимир Членин. По-царски развалившись в кресле, великий и ужасный Клим Моржовый вел совещание. В коричневом пальто и огромной черной шапке, он с интересом просматривал свежую «ОблаЗОПу». На нас не обратили внимания. Докладывал Владимир Ильич:

– Сегодня в условиях глобальной технической революции Всемирная паутина проникла в каждый город, дом и квартиру. Дети ищут эротические картинки, мужчины первую любовь, пенсионеры квитанции на оплату ЖКХ. Тотальное распространение сети – это преимущество, которым надо пользоваться. Будущее за Интернетом! Необходимо организовать покер-рум!

– Что за жидомасонские предложения? – возмутился Соломоныч. – Ты бы еще социальную сеть замыслил!

Мы примостились на стульчиках около стены. Джонни остался стоять, не решаясь прервать обсуждение.

– Их и так полно, а сайтов для онлайн игр кот наплакал! В России так вообще ни одного! Спрашивается, может ли простой рабочий позволить себе такой популярный вид досуга, как покер? К казино на хромой кобыле не подъедешь! Да и без «волосатой руки» легко запутаться, «сходить» не по правилам. Могут дисквалифицировать без компенсации. И потом, казино, клубы и катраны не способны сделать покер массовым. Он все равно останется экзотическим. Только организовав всероссийский социальный покер-рум, можно перевести техасский холдем из категории заграничного пафоса в нишу народного досуга!

– Все равно говнецом попахивает, – Маслоу повел носом.

– Хватит! – за Членина вступился Гэ’ндон.

Он не спеша подошел к холодильнику в другой части зала.

– Пива хочет кто? Сегодня не день, а американские горки какие-то, пора успокоиться.

– Все у тебя американское, – хмыкнул Маслоу, – как по-русски не разучился говорить…

Микки не стал отвечать, только прищурил глаза и чуть заметно пригрозил обидчику:

– Значит, «Пролетарское» не пьем? А я пропущу бутылочку. Идея покер-рума мне нравится! Грамотно сделаем – будет качать!

– Ты, что ли, делать будешь? – не унимался Маслоу.

– Что-то ты много пи…шь! – в разговор включился Клим.

Главный аскет отложил газету и впервые принял участие в обсуждении:

– Мы работаем по народно-демократическим принципам, если что не нравится – дверь там!

Соломоныч понял, что перегнул палку. Вспотев и потупив взор, он принялся стирать соленые капли со лба и шеи.

– Много работы, – второй человек партии пытался оправдаться, – у меня иногда бывает, виноват!

– Отдохни пару недель, – Моржовый сменил гнев на милость, – все равно в интернет технологиях ты разбираешься как я в домоводстве.

Конференц-зал озарился веселым смехом, но каждый выражал эмоции по-своему. Гэ’ндон хохотал заразительно, как актер хорошего театра. Членин хихикал, поправляя «козлиную» бородку. Маслоу ржал громче всех. И только Клим смеялся аристократично: заливисто, изредка поправляя шапку. Казалось, в такие моменты он забывает обо всем.

– А вы че приперлись? – Вождь неожиданно обратил внимание на нас.

– Shame on a Nigga !Должностное преступление в партийных рядах, – ответил Джонни. – Есть свидетели и вещественное доказательство.

Меня передернуло, Убид никак не отреагировал.

– Редактор хапнул триста рублей за антиаскетскую статью.

Хохот в зале усилился.

– Понимаешь серьезность проступка?

Убид с таким раскаянием посмотрел на вождя, что даже я поверил в его искренность.

– Нарушен принцип вертикали. Главный редактор подчиняется политбюро и обязан передавать часть дохода наверх, то есть Маслоу или Гэ’ндону. А ты зажал бабки! Что ж мы за партия, если наши члены не выполняют установки руководства? Засмеют нас эдак. Сами подумайте, если каждый начнет втихаря загребать, это ж полная анархия начнется! Против этого боремся!

Удивительно. Я думал, главного редактора распекут за дешевое предательство. А он, оказывается, не поделился с вышестоящими инстанциями, попрал принцип вертикали. Убид, похоже, был ошарашен не меньше.

– Ладно, …уй с вами! Покером надо заниматься. Искупить вину можно только добросовестным служением.

– Готов! – завопил Убид.

– Дайте в следующем номере развернутое интервью с Ильичом. Справитесь?

Убид взглянул на меня:

– На высочайшем уровне!

– То-то же. В баньку, что ли, ломануться?

Про пропитое доказательство никто не вспоминал…

Работа по созданию и продвижению сайта «asketpoker.ru» началась. Люди Долерайна нашли программистов, дрочевки позировали для рекламных заставок, Гэ’ндон курировал раскрутку.

Небольшое отступление. Правила техасского семикарточного покера просты. Играют от двух до восьми человек, вначале каждому раздаются две карты, именуемые «рукой». Игроки оценивают ее и либо продолжают, делая ставку, либо пасуют. Затем на столе появляется еще три открытые карты – флоп. Любой может попытаться составить комбинацию, прибавив к ним две свои. Идут торги. Кто-то продолжает, кто-то останавливается. Выкладывается еще одна карта рубашкой вниз. Снова блеф, подъем или уход в пас и… на столе последняя карта. Если после заключительного раунда торгов в игре осталось больше одного человека, обладатель сильнейшей комбинации забирает банк. Ничего сложного. Трудности в основном организационные.

Лидия Секс оставила записку: «В. И. Членин будет ожидать тебя завтра в своем кабинете. Только попробуй опоздать, оторву сам знаешь что!» Точного времени начала интервью она не указала, поэтому пришлось куковать в приемной Ильича с девяти утра. В половине десятого Членин появился на рабочем месте. Оказалось, он его не покидал.

– Утро доброе, товарищ! – Ильич стоял в дверном проеме кабинета и потягивался.

– Владимир Ильич, вы на работе ночевали?

– А ты как хотел? Аскетизм штука серьезная, требует постоянного вложения временных ресурсов. Чего хотел?

– Задать пару вопросов по поводу покерной инициативы …

Две полуголые девицы, светленькая и темненькая, показались из-за спины Ильича. Обе как с обложки журнала. Признаться, я всегда смотрел на таких с замиранием сердца. Произведения искусства! Длинные ножки, аккуратная фигурка, большие чистые глаза – загляденье! Как птицы в клетке, начали метаться мысли – а что, если одна из них (или обе) была моей? Ждала бы дома, готовила ужин. Родила двух детей, которые обязательно хорошо бы учились в школе. Я возил бы ее на дачу, мы помогали родителям с посадкой моркови и огурцов. Наверняка, этим девочкам хочется спокойной семейной жизни. Стабильности, пускай и скромного, зато солнечного завтрашнего дня. Я застенчиво улыбнулся.

– Вова, где выпивка? – начала блондинка. – Хотим тусоваться!

– Ты еще кое-что нам обещал, забыл? – добавила брюнетка. – Или память уже отказывает на старости лет?

Девушки по-детски засмеялись и дали друг другу «пять». Ильич развернулся и влепил темненькой сильнейшую пощечину:

– Следи за язычком, дура, а тебе, – он повернулся ко второй, – вообще стоит помалкивать. Быстро в койку, чтоб я вас не видел.

Девчата с покорностью домашних животных засеменили в указанном направлении.

– Владимир Ильич, вы кремень!

– Совсем от кокаина обнаглели, сучки! Читать не научились, зато минет делают толково… В общем, не до интервью мне сейчас.

– А что в редакции сказать? Мне заявили, без членинского интервью не возвращайся!

– Я позвоню Убиду, не парься. Клим Елисеич обещал обновить блог статьей о покер-руме. Я подписываюсь под каждым словом. На основе этого сверстаешь матерьялец!

Вечером я зашел на официальный блог Моржового. Вождь выдавал там дерзкие мысли, и народ быстро полюбил этот ресурс. На сей раз размышления касались необходимости создания покерного сервера.

Покер у нас в стране запрещен. Но это не означает, что в него нельзя играть. Глобальная паутина, в которой мы сейчас находимся, для этого и предназначена. Спрос рождает предложение – России необходим официальный государственный интернет покер-рум asket - poker . ru . Предоставляются следующие бонусы:

1. Повышенный процент рейкбека (возвращения комиссионных) многодетным семьям!

2. Ветеранам – плюс 50% к первому депозиту!

3. При переводе пенсии на счет – дополнительная голд-карта для игры в блек-джек!

4. Партнерские программы для детей и молодежи – игра в долг до $1500!

5. В клиент-программе можно оплачивать услуги ЖКХ, заказывать ЖД билеты и многое другое!

6. В перспективе для игры на аскет-покере не понадобится компьютер. Зайти на сайт можно будет с любого терминала оплаты мобильной связи.

Играя всей страной в покер, мы выработаем национальную идею – ведь другого реального способа обогатиться, ничего не делая, НЕТ!

 Клим Моржовый

Лидер партии коротко и ясно изложил свои мысли о развитии игорного бизнеса в стране. Не мудрено, что его блог в кратчайшие сроки превратился в один из самых посещаемых ресурсов рунета. Вдохновленные чистотой мысли великого мастера слова, люди толпами ринулись проситься ему в друзья. Клим великодушно добавлял всех, особо общительным отвечал лично. «Карточный пост» вызвал неподдельный интерес, посыпались предложения, чем я не преминул воспользоваться. Через пару часов статья о нововведении будет готова! Поиграю немного перед сном…

Глава XXV

Метафоры и метаморфозы

 

Мой настольный книга? Орфое...ческий словарь!

Убид Вмдила, главный редактор «ОблаЗОПы»

Новый день должен стать особенным. Прожив двадцать с лишним лет себе в убыток, я почувствовал это с утра. Предел наступает всему, даже моему вечному невезению и неспособности блюсти собственные интересы. Все началось с того, что у меня впервые в жизни сломалась зубная щетка. Вроде сильно не давил – треснула ровно посередине. Реакцию мамы угадать было нетрудно:

– Тебе лишь бы ломать!

– Мам, ну китайская же!

– В Китае сейчас все производство, качественные вещи делают. А такие растяпы, как ты, портят!

– Это же просто щетка…

– У тебя все просто, а деньги? Думаешь, мы их с отцом печатаем? От тебя одни разочарования…

Чаша переполнялась, маленькое утреннее происшествие стало последней каплей. Я всегда был примерным сыном. Хорошо учился, помогал по дому, уважал старших, выполнял поручения, работу, в конце концов, сам нашел! И все равно виноват, снова плохой… Вы еще не знаете, что это значит… Во мне просыпался новый «Я». Уверенный и целеустремленный. Наглый и хитрый. Храбрый и сильный. А главное, свободный от сковывающих условностей. Он ждал освобождения всю жизнь. И, получив его, вел себя спокойно. Говорил тихо, но напористо. Я на мгновение закрыл глаза.

– Дай денег!

Мама удивленно подняла глаза.

– Две тысячи.

– Эмм… ты щетку хочешь взять?

– Потом вопросы, я спешу – шевелись.

Мама недоуменно смотрела на меня. Было заметно, она колеблется. Но эффект неожиданности сработал, и чуть погодя моя старушка полезла за кошельком. Хотя радоваться рано. Первый шок прошел и, роясь в бумажнике, она спросила:

– И все-таки! Куда такие деньги?

Надо было действовать решительно. Я подошел ближе и нагнулся:

– Есть вещи выше человеческого понимания.

– Сынок, – тон мамы смягчился, – случилось что? Ты не молчи.

– Я не молчу, – деньги оказались у меня, – и молчать не буду.

Я развернулся и быстрым, но в то же время размеренным шагом направился к входной двери. Цели удалось достигнуть до того, как мама отошла от мозговой атаки. Сегодня в «Стилете» пройдет презентация покерного сервера, но выдвигаться туда рановато. Это хорошо, есть время подготовиться.

На улице зябко – конец февраля. Перспектива добираться на маршрутке, а потом на метро с двумя пересадками не улыбалась. Решил ловить авто. На вытянутую руку, как мотыльки, слетелись три автомобиля: шестерка, десятка и опель. Возьму иномарку, на нашей в клуб стыдно как-то.

– Куда прикажете? – Интеллигентный мужчина лет пятидесяти приоткрыл окно.

– В клуб «Стилет».

– Адресок?

– Знать надо. Пятьсот рублей даю. Больше нет.

– Садитесь!

По пути выяснилось, что водитель работает преподавателем в институте, а в свободное время подрабатывает «бомбежкой», чтобы скорее отбить кредит за иномарку. В голове мелькнуло «надо дать побольше, учителя сейчас бедствуют», но я быстро отогнал эту мысль. Учился жить заново, становился другим. Плевать на учителей и их зарплаты. Сами виноваты – за гроши наниматься никто не заставлял. А оставшись у разбитого корыта, нечего на жизнь пенять.

– Стой, папаша, в клуб не едем!

Мужчина плавно затормозил:

– Куда теперь?

– Давай в центр, дело есть. На тусовку потом.

– Понял!

Преподаватель развернулся, периодически поглядывая на меня, как бы спрашивая «Сколько добавишь за крюк?» Раньше я обязательно сказал бы, что накину несколько сотен и извинился, что маршрут приходится корректировать. А теперь фигушки. Хоть обсмотрись! Я закрыл глаза и задремал. Думал, что всю жизнь считал себя виноватым. Во всем. В том, что хорошо учился – было стыдно получать пятерки. В том, что нравятся девушки – я стеснялся даже смотреть на них и признаться, что хочу их. Мне было неудобно сидеть в автобусе, когда кто-то стоит, неудобно, что в очереди за мной бабушка с сумками. Мне всегда было неудобно. Это ошибка, пора менять лайфстайл.

– Жди здесь, – я отдал сухой приказ, когда мы прибыли на место.

Водитель кивнул. Дать денег или оставить залог я и не подумал, а отправился прямиком в Аскет Холл. Не спеша поднялся на третий этаж, в приемную Маслоу. Знакомая золотая табличка на входе. Гламурная девица громко, очередями, словно разряжая автомат, стучала по клавишам. Лет двадцати, в черном платье, с длинными сережками в ушах, она бросила на меня короткий взгляд, не переставая печатать:

– Босса нет, если вы на прием.

Что делать? Разворачиваться и уходить? Раньше так и поступил бы.

– Есть кофе без кофеина?

Секретарша сбавила темп:

– Эм… вроде нет…

– Ты новенькая, что ли?

Печать прекратилась. Похоже, попал в точку. Генри Соломонович любил менять секретарш чуть ли не ежемесячно. И каждая новая надеялась задержаться на хлебном месте. Скорее всего, дуреха получила указание никого не пускать.

– Бред, что босса нет, чтобы я больше не слышал, ясно, родная?

Девушка внимательно оценила меня профессиональным взглядом охотницы за кошельками, но, похоже, мои манеры не вязалась с убогим внешним видом. Перечить наглецу она все же не решилась.

– Мне о Вашем визите не сообщали…

– А ты кто такая, чтобы тебя в известность ставили? – я двинулся по направлению к кабинету и, упреждая ее рефлекторную реакцию рвануть наперерез, выпалил:

– Бегом за кофе! Бразильский декаф. И вот еще что… Если кто спросит, Маслоу занят, усекла?

Девочка захлопала глазами, судорожно кивая. Когда я закрывал за собой дверь кабинета второго аскета страны, она уже неслась за кофе.

– С оплатой? – не поднимая головы, спросил Маслоу.

– А как же, Генри Соломонович!

– Заходите! – Он указал на кресло.

– По делу к Вам. Серьезному, – я постарался придать голосу солидности, но мои слова явно не произвели впечатления.

Маслоу неспешно разбирал документы. Пришлось искать нужные рычаги:

– С деньгами нужно уметь расставаться, не так ли?

Хозяин наконец-то обратил на меня внимание. Пришло время выдавать козырь:

– В «Мультиму» играете еще?

Маслоу чуть приоткрыл рот и прищурился. Видимо, он вспомнил, что я помогал ему в лихобозовской управе.

– Так ты этот, наемник наш вроде!

– Был ваш, стал не ваш… Короче, Соломоныч! – Я плюхнулся в кожаное кресло и уставился на быковатого аскета. – Твоя копия игры была нелицензионной, а значит, кое-кто нарушил закон!

– Да ладно! Законник хе…ов! Пшел вон, чтобы я тебя не видел! По-твоему, я тут в бирюльки играю!?

– Спокойно, дядя. Если уйду ни с чем, тебе крышка. Объясняю. Пока я тебя играть учил, успел нужной комбинацией открыть доступ к внешним портам. Усек? Оставалось запеленговать сигнал, и доказательства, что «Мультиму» ты скачал, в кармане. Пожалел пятьдесят долларов тогда, теперь давай десять тысяч, чтоб менты не пронюхали!

– Долбанный посыльный!!! Журналист, мать твою!

Генри закипал – сжимал кулаки и медленно краснел. Нет, даже багровел.

– Посыльный? Тебя развели как первоклассника. Мы таких десяток в месяц нагреваем. Короче, внизу опель, через час в нем должен быть кейс с десятью кусками зелени. Положишь куклу или начнешь следить – арестуют до рассвета. Скандал и заголовки в духе «Аскеты проворовались перед выборами!» гарантирую.

Маслоу молчал. Дело сделано, пора уходить. Перед дверью я остановился:

– Купюры двадцати и пятидесятидолларовые.

Опель покорно ждал на стоянке у Аскет Холла. Я упал на переднее сиденье.

– Что-то вы долго! Я уже волноваться начал!

– Волноваться вредно, нервные клетки не восстанавливаются. Вы в армии служили? – спросил я официально и вежливо.

– Служил в Карелии. Два года, как положено. После института направили…

– Вот я и смотрю, человек вы ответственный, доверять можно. Тайны хранить умеете?

– Можете на меня положиться! Что-то случилось? – Водитель нахмурился, готовясь услышать важный секрет.

– Нет, но может, – я достал из кармана красную корочку с золотыми буквами «ОБЛАЗОПА». – Знаете что это?

– Нет, а что?

– «Оборонный Лазаревский Завод Опытных Производств Атома». Секретное предприятие, занимается нашим «ядерным щитом». Я начальник отдела стратегической обороны. По последним данным, враг готовит атаку на Родину, – Я заговорил шепотом, чуть подавшись корпусом к собеседнику. – Мы должны отразить нападение. Нужна помощь надежного соотечественника. В ваших руках судьба страны!

Преподаватель слушал меня очень внимательно, кивая в знак согласия. Чувствовалось, этого дня он ждал всю жизнь. Пора дать ему возможность отличиться. Я улыбнулся.

– Дело нетрудное. Через час принесут кейс. Берете его и называете пароль «У дяди Генри неделю болят суставы». Не дожидаясь ответа, едете на Сыромясова, 6. Там получите дальнейшие инструкции.

– Вроде запомнил: «У Генри неделю болят суставы»!

– У дяди Генри! Будьте внимательны!

Водитель заметил мой взгляд на обручальном кольце:

– Двадцать лет скоро будет, как поженились! Нинка. Такая она лапа у меня.

– Лапе ни слова, – отрезал я. – Могут возникнуть проблемы.

Преподаватель стал серьезным:

– Понял. Буду с кейсом на указанном объекте!

– Родина не забудет, чао! – я вышел из авто и пересек улицу.

О модном столичном бутике «Далглиш» на Сыромясова я вычитал в «Советском Мэн’е». На обложку тогда поместили Моржового, поэтому всем сотрудникам редакции выдали по номеру. До бутика решил прогуляться – было что обдумать. В честности преподавателя я не сомневался. Он из тех, кто в жизни не присвоил ни копейки. Поэтому и возится с кредитом. Хочешь оставаться идиотом – ради бога! А у меня два варианта. Первый – после шопинга попытаться выбить у Гэ’ндона первоклассного КОСЕ, чтобы продать его на рынке. Второй – приодевшись, все-таки заявиться в «Стилет» и оторваться по полной. В обоих случаях есть свои плюсы. С Микки можно заработать, но для этого придется трудиться. А этим занимаются только лохи. Значит, в клуб. Тем более, там не обойдется без представителей «Советского Мэна», одна из которых меня сильно интересует. Около входа в бутик заиграла убогая монотонная мелодия – другие в моем допотопном телефоне не водились. Мама! Настроения разговаривать не было. Я вышвырнул аппарат в мусорную урну. Туда же отправились смятые две тысячи рублей. Зачем они мне? Только место в карманах занимают. Охранник–швейцар одобрительно кивнул. Наверное, принял меня за богатенького чудака, который со скуки заделался нищим. Я подмигнул ему и зашел внутрь.

 Мое появление проигнорировали. Девочки-консультантки делали вид, что не замечают пришельца, и я спокойно дошел до центра просторного холла. Прикусив губы, они переглянулись – ловить нечего. По краям располагались примерочные и шкафы с вещами. Все в черно-серых тонах. Обилие зеркал, света, теней. В уголке за музыкальной аппаратурой диджей неспешно меняет пластинки. Там же находится мини-бар. Оглянувшись, я остановился. Одна молодая особа из вежливости или должностных инструкций все же подошла:

– Добрый день! Чем могу помочь? – улыбка привлекательной девушки была искусственной.

– Превентивная война с Россией – это самоубийство из страха смерти. Знаете, кто сказал?

Девочка явно не ожидала такого начала.

– Отто фон Бисмарк. И, тем не менее, – я обошел вокруг нее, – такая война ведется. Нашими же согражданами. Как еще можно назвать такое обращение?

– А что не так?

– Натренированная неискренняя улыбка способна убить души прекрасные порывы, родная моя! Я же писатель! ПИ-СА-ТЕЛЬ! Со мной нельзя как со всеми!

Девчонка едва заметным движением щелкнула пальцами. Меня моментально окружили приветливые сотрудники. Бармен предложил кофе, диджей поинтересовался музыкальными предпочтениями, а прилетевший администратор (полный усатый человек в строгом костюме) – целью визита.

– Любезный, – я приобнял управляющего, – есть хорошая новость и плохая. С какой начать?

– Ну… дурного в нашем мире и так предостаточно. Давайте хорошую!

– Даю. Мне нужен костюм, и, похоже, – я еще раз оглянулся по сторонам, – я приобрету его здесь.

– Это приятно слышать. В чем же трудности?

– Времени сорок минут. Успеем?

Хозяин зала не ответил. Он повернулся к девушкам – все слышали?

Спокойное и неторопливое бытие бутика было прервано моим визитом. Магазин стал напоминать улей. Поскольку времени брать мерки и шить костюм не было, оставалось подобрать «тройку» из готовых VIP моделей. Я присел на софу и сделал большой глоток обжигающего черного кофе. На журнальном столике лежали глянцевые издания. На обложке одного из них красовались седовласые мужчины с музыкальными инструментами. «Блюзмены Mr. Cardholder презентуют новый сингл Timeslot!» Махнув рукой, я подозвал диджея и молча кивнул в сторону столика. Тот улыбнулся – хороший выбор! Через минуту я отрешенно наблюдал за возней в модном «муравейнике», потягивая крепкий кофеек, один аромат которого стоил дороже всего, в чем я пришел. Звуки блюза обволакивали «Далглиш» сгущенным молоком. Глубокий баритон неспешно повествовал, как тщетно все в этом мире, поэтому стоит стараться получать удовольствие от каждого момента… Этим и займемся…

Глава XXVI

Suicide of love

 

При Александре III Миротворце блогеров точно не было!

Twitter Владимира Ильича Членина

Пора сматывать удочки. Запыхавшийся преподаватель толкался у входа в «Далглиш». Его не пускали. Краем глаза я заметил, как он машет руками, пытаясь привлечь мое внимание. Швейцар был крайне недоволен происходящим – служители подобных заведений вообще не приемлют суеты. Особенно, если ее создают простолюдины. Я задумался. Казалось бы, мой «секретный агент» должен пользоваться уважением в обществе. Человек посвятил себя не просто науке, а образованию. Передает свои знания подрастающему поколению. Тем, кто возьмет наше доброе знамя и понесет его к белым облакам светлого будущего. Другими словами, учителя – бессребреники, святые люди. Так же как и врачи, сотрудники охраны правопорядка. Они живут не ради себя, но почему-то воспринимаются окружающими как балласт. Их держат за простачков и тайком (а иногда и явно) посмеиваются. Что, не смогли нормально в жизни устроиться? Те, в свою очередь, обижаются на весь мир и начинают брать взятки. Круг замыкается. Но не для всех. Есть еще особые люди типа этого недотепы, которые так и остались в небытии. Им не хватило сил, чтобы дать сдачи тем, кто на них ездит. А раз так – пусть терпят. Мне плевать.

– Товарищ у входа ко мне, – я посмотрел на управляющего.

Через минуту преподаватель переводил дух, сидя на кожаной софе. Я распорядился, чтобы ему тоже принесли хороший кофе – пусть сегодня у скромного интеллигента будет удачный день.

– Все прошло нормально?

– Сделал, как Вы сказали. Хорошо, пароль записал! А то забыл бы, хех! – Мой визави заулыбался.

– Какой предмет преподаете?

– Российскую историю. Специализируюсь на правлении Александра Третьего Миротворца.

– Интересно… – я врал без стыда, мне было все равно, просто я еще не допил кофе.

– Согласен, к сожалению, сейчас мало кто помнит человека, правившего до Николая Второго. Забыли мы свою историю. А выдающийся самодержец был! Например, в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году, когда императорский поезд разбился близ Крыма, царь сам поддерживал крышу разрушенного вагона, чтобы его семья могла выбраться. Все остались целыми. Это, знаете, поступок! Мужик, одно слово!

– Кейс давайте.

– Понял, извините – увлекся. Здесь все, – историк пододвинул серебристый чемодан.

– Ну что? Пора и честь знать. Заводи агрегат, я скоро.

Не дождавшись ответа, направился в туалет. Заперся в кабинке, а точнее, в кабинете – сортир был размером с мою комнату. Кейс открылся без труда. Маслоу не обманул. Передо мной ровными рядами лежали зеленоватые купюры. Я изредка видел их по телевизору, и только раз в жизни держал в руках пятидолларовую банкноту. А тут целый кейс! Эндрю Джексон и Уиллис Грант надменно поглядывали с бархатных долларов, как бы замечая: «Ну что? Вот ты и счастлив, парень!» Похоже, «американская мечта» существует и на наш манер. Я отсчитал пять тысяч. За вельветовый костюм-тройку, сидевший на мне, больше отдавать не намерен. Пять кусков – это с чаевыми.

По дороге в «Стилет» думал о деньгах. Парадокс, но, когда гоняешься за ними как угорелый, стараешься подзаработать и сэкономить где только можно, они ускользают прямо из рук. В детстве я копил на радиоприемник. Откладывал деньги со школьных завтраков. Родители были против, но не ругали – не на выпивку ж собираю. Когда до заветной суммы остались, образно говоря, копейки, у папиной старенькой «шестерки» сломался стартер. Финансовая ситуация в семье всегда была напряженной. Без машины отец всегда как без рук, а в то время ему приходилось много разъезжать по городу. Радиоприемник я так и не купил…

А стоило перестать концентрироваться на бабках, золотые реки сами потекли в карманы, снося все на своем пути. Какой-то денежный дзен получается! Значит, следует фокусировать внимание не на деньгах, а том, что с их помощью можно получить: автомобили, женщин, дорогие вещи, уважение…

– Мечты нужно осуществлять, ну-ка тормози, родной!

Историк сбавил ход:

– Опять корректировка планов?

– Быстро схватываешь! Техника по дороге продается?

– Надо подумать… Магазин «Свет» по пути, бытовая химия… А, радиорынок «Елдомский»! Небольшой крюк, правда, придется сделать, время есть?

– Вся жизнь, – я рассмеялся.

Вечерело. К «Стилету» подъехал отоварившись. В первой же палатке с китайской техникой приобрел ретро-радиолу. Она не была винтажной, просто ее действительно собрали лет пятнадцать назад. Приемник не был рассчитан на ФМ волны, а ловил только в УКВ. Но это была мечта моего детства – на функционал (как и на все теперь) плевать. Историк припарковался на противоположной стороне от клуба. Я приоткрыл окно – неоновые вывески приглашали заглянуть на огонек.

– Останешься здесь, думаю, разберусь с делами за пару часиков.

– Уфф, озадачили вы меня! Мне ж семью кормить, спецоперацию до завтра никак не отложить?

– Родина ждать не может, кому как не историку это понимать? Жди, в конце щедро откину кость, – я подмигнул и вышел из авто.

Мне доводилось бывать в «Стилете» только по работе, заботился тогда об успехе «команды». Теперь эти времена позади – команды нет, это иллюзия. Каждый думает о себе. Даже вы, читая о моих похождениях, не перестаете обмозговывать собственные проблемы. Это правильно – думайте на здоровье, если нравится, если привыкли. А мне, наоборот, следует отвыкать – не от мыслей о себе, а от мыслей вообще. Буду ловить кайф от жизни. В моей голове крутились идеи, как продолжать ничего не делать. Но инерция – сильная штука. Я шел по тусклым коридорам клуба к VIP зоне. Вокруг кипела жизнь. За прозрачными мутноватыми окнами приватных кабинок отдыхали люди. Некоторые в «отключке». Меня подмывало подойти к ним и проверить пульс, если надо, вызвать врача. Но я переборол себя. В конце концов, даже если они умерли, то в этот момент были счастливы.

– Ваша аккредитация! – Путь в зал избранных, где проходила презентация покерного сайта, преградил здоровый детина.

Я перестал смотреть под ноги и поднял глаза. На секьюрити упал взгляд взъерошенного молодого человека. Небритого, но в хорошем костюме. В изношенных туфлях, но с дорогим кейсом. И главное, с китайской радиолой под мышкой. Она горела синими и красными огоньками, антенна торчала на метр в сторону, до слушателей с хрипом доносился скоростной рок-н-рольчик допопсовой эпохи. Музыка создавала нужный эмоциональный фон.

– Зови старшего, – я не был настроен на долгое общение.

– Зачем старшего?

– Потому что я уже устал, понимаешь? Ты меня не узнал, или кто-то не вписал мою фамилию в список, меня это не еб…т.

– Прошу прощения, к сожалению, нет возможности пройти без аккредитации, таковы правила.

– Правила? – Оставаясь на месте, я на пару секунд приоткрыл кейс. – Их тут устанавливаю я. И если через пять минут нужный человек не увидит то, что сейчас видишь ты, одному блюстителю порядка не поздоровится.

Чемодан банкнот всегда производит сильный эффект – президенты США умеют договориться с кем угодно! Прикусив губу и не проронив ни слова, охранник пропустил меня. Его атласный костюм мгновенно стал ему не впору. Вперед, в VIP-зал, в новую жизнь, в беззаботное будущее… Обстановка «сердца» клуба впечатляла. Видно, что здесь обитают избранные. Приглушенный свет. Разноцветные лучи разрезают дымовую завесу танцпола в центре зала. Вокруг располагаются столики с кожаными диванами и креслами. И чем дальше от эпицентра, тем более роскошной кажется обстановка. В воздухе витает терпко-сладкий запах халвы. Людей не много, но менеджеры с ноутбуками и проекторами уже демонстрируют возможности нового покерного сервера. Я сел за барную стойку. Аскетичный бармен в белой рубашке и жилете, осматривающий на просвет бокалы, вопросительно взглянул.

– Коньяку! Хорошего!

– Других нет, – он подмигнул, – только хорошие и очень хорошие!

– Тогда бокал «очень».

– Нет проблем.

Получив выпивку, я обернулся на сто восемьдесят градусов и пригляделся к публике. Успешный бизнесмен, на вид лет сорок, одет небрежно, но дорого. Сидит один – значит, кого-то ждет. Не исключено, сбежал от жены. Причем готов платить за VIP отдых: без назойливых искателей сенсаций от «желтой» братии и прочей недопублики. Вот, по всей видимости, «охотница». Также сидит с выпивкой, осматривается. Такие есть в каждом модном клубе. Якобы дорогая одежда призвана акцентировать внимание на самых аппетитных частях тела. Все как положено. Дальше… «Прожигатель жизни». Молодой человек в компании двух девушек слушает лекцию о пользе карточных игр. (Еще коньяку!) Хиппи-аристократ, чьи папа с мамой готовы оплачивать любые прихоти чада. Хм… вдали блондиночка с отсутствующим взглядом. Женщин ее типа с первого взгляда может определить даже дилетант. Судите сами: крутит головой по сторонам с широко раскрытыми глазам и получает удовольствие только от того, что ее не выгоняют. Одета легкомысленно – мини-юбочка, топ, блестящие туфельки. Безвкусно, но мило. Словом, «снимать» можно в любой момент – главное дать понять, что ты качаешь. Погодите-ка! Не Пальмирина ли это? Хорошо, из-за дыма и коньяка не сразу узнал ее. Богатой будет. Утром. Оставлю долларов двести на тумбочке. Пора действовать.

– Что за коктейль у Вас? – пройдя ползала, я остановился прямо перед Юлей.

– «Лонг Айленд», – она еле заметно улыбнулась и опустила глаза, значит, игра принята.

– Предпочитаете классику? Я тоже, только не в автомобилях.

– Забавно! – Джулия снова посмотрела на меня, – мы ведь знакомы?

– Причем давно.

Душа по старой (лоховской) памяти все пыталась вырваться наружу и прокричать, как я рад ее видеть. Но я смог совладать с собой. Более того, убедил собственный разум, что ничего экстраординарного в Палм и ей подобных нет – бабы как бабы. Таким образом я снизил для себя ее ценность и окончательно успокоился.

– С тех пор много воды утекло…

– Ага, я смотрю, ты нормально устроился?

– При партии аскетов, не жизнь, а малина – сама понимаешь.

Я повторил трюк с кейсом. Две секунды и человек покорен. Пальмирина ошарашенно осмотрела деньги, потом с ног до головы меня.

– Атас, ты прикольный оказывается! А я в «Советском Мэне», круто конечно, – журналистка погрустнела, – но карьерного роста, похоже, не видать… Так вот и езжу по тусовкам как ассистент корреспондента.

– А в чем проблема? Шеф-редактором хочешь к нам? В «ОблаЗОПу»!

– Ты серьезно?

– Конечно, нам как раз человека не хватает. А ты девка умная, думаю, справишься.

– Хм, надо прикинуть. Есть время поразмышлять-то?

– Полно – вся ночь впереди!

– Ой, здорово! – Палм захлопала в ладоши. – Тогда как, едем отсюда?

– Точно, в домашней обстановке лучше думается. Там ведь и стены помогают, помнишь?

…

Я покинул Аскет Холл рано утром, твердо решив вернуться к родителям. Хотя за последний день добился больше, чем за всю предыдущую жизнь. Сам стал аскетом. Сбылись мои мечты. Но так не могло продолжаться вечно… Из клуба мы с Юлей на преподавательском опеле отправились прямо в цитадель Моржового. Чтобы не ударить в грязь лицом, я решил снять самый дорогой номер. Пальмирина стала моей этой ночью – я получил, что хотел и, казалось бы, должен был еще больше укрепиться в аскетском бытии. Но не все так просто. Утром снова что-то щелкнуло. Проснувшись, я оглядел шикарный интерьер номера, недопитый алкоголь, мою возлюбленную на огромной кровати, кейс с деньжищами… и понял, что поступаю неправильно. Звучит странно, знаю, мне позавидовали бы многие. Сказали бы: «Что? Совсем дурачок? Пользуйся! На твоем месте хотел бы оказаться каждый. Только у большинства кишка тонка». Пожалуйста, оказывайтесь, занимайте хоть сейчас, а я так не могу, я не многие. Пелена спала. Это не моя жизнь, нельзя стать тем, кем не являешься. Я с ужасом вспоминал вчерашние планы набить Убиду физиономию или оставить Юле двести долларов на тумбочке, чтобы окончательно ее унизить. Нет, все будет иначе. Кейс сдам Маслоу. Юле закажу букет в номер. Себе оставлю только на новый телефон и две тысячи, чтобы вернуть матери.

Моя возлюбленная крепко спала. Проведя по ее волосам на прощанье и поцеловав, я вышел из номера прежним. Но не совсем. Я освободился, стал взрослее и четко осознал свое место. Пора приниматься за работу. Здравствуй, прежняя-новая жизнь!

Глава XXVII

Закон что дышло

 

I don't need to fight to proove I'm right.

«The Who», британская рок-группа

Первые весенние лучики весело резвились на окнах моей комнаты. День выборов я встречал с противоречивыми чувствами. За последние полгода мое существование претерпело серьезные изменения, но, оглядываясь на прошедшее, мне сложно оценить их характер. Из обычного выпускника я превратился в ведущего корреспондента солидного издания. Не боюсь высоко ставить себя – цена успеха мне известна. Случайно или нет, я оказался у истоков нового политического движения, всю мощь которого только начал сознавать. Если у кого-то и были сомнения в победе аскетов, то только не у меня. Но и удовлетворения от участия в «правом» деле я тоже не испытывал. Партия обретала народную популярность, в нее вступали повсеместно. Дядя Миша, оказывается, уже три месяца ее член! «А чего тянуть? Клим Елисеич понимает пиво, я за!»

Сегодня решалось все, а я до сих пор не вступил в партию! Медлил, боялся, переживал. Чувствовал, что после прихода аскетов к власти страна кардинально изменится. Только непонятно, в какую сторону. Я ни на секунду не сомневался в вожде, но характер движения перестал меня устраивать. Четко проявлялось, что партия притягивает скользких приспособленцев, двуличных аферистов, откровенных самозванцев и многих несимпатичных мне людей. Конечно, были и идейные борцы: Владимир Ильич, Лидия Семеновна, но они скорее белые вороны. А ведь я приложил руку к будущей победе в большей степени, чем кто бы то ни было! Но все зашло слишком далеко, необратимые процессы запущены, я не смогу остановить их даже, если захочу. Как разделить успех с теми, кому не веришь? Что ожидает страну? Есть ли моя вина в случившемся? Или заслуга? Я продолжал колебаться.

Солнце неспешно потягивалось после зимнего сна, ощущалось тепло. Светило ласково окутало лихобозовский гастроном с многозначительным названием «Магазин» – одну из первых пятидесяти торговых точек столицы, куда накануне вечером в официальную продажу поступило КОСЕ. Новинка вовсю рекламировалась аскетами как товар первой необходимости. Рядом с еще более многозначительной табличкой «Вход» спозаранку столпились бесноватые индивидуумы. Орущие нечеловеческим голосом, они колотили в дверь, пытаясь прорваться в святая святых гастронома – винный отдел, где, по слухам, сегодня «вроде как КОСЕ должны давать». Во избежание полной аннигиляции гастронома завхозом Савельичем было принято волевое решение незамедлительно выдавать две пачки КОСЕ в руки за пятак и по бутылочке «Пролетарского» от заведения. «Все равно потом прибегут, цену поднять успеем». Две пенсионерки, консультант по продажам, биржевой маклер и водитель троллейбуса удалились восвояси с блаженными улыбками. Страну ожидали великие потрясения, напряжение можно было почувствовать прикоснувшись к фонарным столбам. Километровые очереди, погромы в магазинах, неоднократные попытки властей принять «сухой закон» не за горами. Но обычным мартовским утром никому в голову не приходило, какие обороты примет дело. Даже Генри Маслоу.

За день до выборов состоялся митинг-концерт в поддержку аскетов. Материал для «ОблаЗОПы» впервые поручили писать не мне! Журналистский мастер-класс давала сама Лидия Секс. Зато было интересно присутствовать на партийном мероприятии в качестве рядового гражданина, бросить не профессиональный, а обывательский взгляд. Митинг проходил на хорошо знакомой мне площади Свободной России имени Ильича. Дрочевки зазывали выходивших из метро, вручая каждому допинг в виде аскет-пакета: пачку КОСЕ, две бутылки «Пролетарского», бутылку «Моржовки» и «Запивку». Электорат моментально оценил столь солидное предложение, желающие митинговать слетались как мухи. Им тут же выдавались футболки с эмблемой партии – фигой на фоне флага Российской Федерации. Я отказался. Огромная сцена была видна прямо от метро, но подобраться к ней возможным не представлялось. Организаторы продумали и это – происходящее транслировалось на два больших экрана, так что дискомфорта не ощущалось.

Море людей, заполнявших площадь, колыхалось и зыбилось в такт звучащей музыке. На разогреве у Клима выступали начинающие артисты: Влад Бренди, Нектар, Смс-ки. Неинтересно. От скуки я решил присмотреться к толпе аскетских симпатизантов… Ничего примечательного! Обычные люди, с которыми ежедневно сталкиваюсь в метро, маршрутке, магазине. Уставшие от пустых обещаний, вранья, политиканства и «недосягаемости» собственных правителей. Может быть, в этом и заключался успех Клима. Вождь по-настоящему близок к народу, говорит его языком, четко сознает, что ничего, кроме уверенности в завтрашнем дне, людям не требуется. Хуже не будет!Елисеич не обещал баснословных зарплат и пенсий, а гарантировал, что наведет порядок, приструнит зарвавшихся капиталистов, проворовавшихся чиновников и нахапавших олигархов. Разберется с набившими оскомину «попсовыми» персонажами. И можно будет просто ЖИТЬ. Радоваться каждому дню, просыпаться с уверенностью в себе, своей семье и Родине. Не бояться, не прятаться, не переживать, а ЖИТЬ.

И, судя по количеству собравшихся, победа аскетов будет безоговорочной. Рядом со мной весело приплясывала бойкая пенсионерка. Мне стало интересно:

– Прошу прощения, вы уже вступили в партию?

– Да, сынок, наконец-то достойные люди к власти идут. Заживем теперь!

– Простите, вас как зовут?

– Верой Ильиничной, милок.

– Вера Ильинична, почему вы так думаете?

– Верю Клим Елисеичу! Всю жизнь на заводе проработала, пахала со всеми на светлое будущее. И где оно? Надули! Потом вышла на пенсию, совсем тяжко стало – копейки платят, издеваются. Демократия! Разве можно на такие деньги прожить? Приходится вертеться – бомблю по ночам на своей четверке, днем шерстяными носками торгую. Сама вяжу. Какой никакой приработок. Но это разве справедливость??

На сцену поднялся куплетист Мандурин. Знакомые строчки ударили из динамиков, народ дружно принялся подпевать. Вера Ильинична принимала самое деятельное участие, искренне вторя юмористу. Мне петь не хотелось.

– Но теперь все наладилось. Аскеты о людях заботятся! Каждый вечер играю на аскет-покере. Всю пенсию заряжаю. Уже тридцать тысяч подняла – внучку на айфон.

С ума сойти! Концертная программа продолжалась по нарастающей. Следующей выступала Виктория – с недавних пор член партии. А народ времени не терял, разогревался «Пролетарским» и «Моржовочкой». Проплаченная милиция не возражала. К моменту выхода на сцену блюз-рокеров «Mr. Cardholder» начался угар. Мастерские рифы опытных музыкантов привели народ в экстаз. Мне почему-то стало страшно. Концерт приближался к кульминации – все ждали вождя. Когда из огромных порталов раздался гимн партии, толпа дошла до оргазма. Но Клим появился не сразу: хорошо манипулируя массами, он умел выдержать паузу. Только когда напряжение достигло предела, а накопившейся энергии хватало для взрыва, появился великий и ужасный. В пальто и черной шапке, в сопровождении Микки Г’эндона и Генри Маслоу, он не спеша вышел на сцену. Публика неистовствовала. Моржовый готовился произнести слово…

Анализируя позже свой поступок, я так и не смог понять, что мною двигало. Просто взять и уйти в кульминационный момент – это неожиданно! Я не стал слушать речь вождя, не разделил общий восторг, а поехал домой! Надоело все. Если бы я мог что-то изменить, я бы лучше никогда не устраивался в эту злосчастную газету и оставался безработным. Хоть всю жизнь. Зато не чувствовал бы себя так мерзко. Может, уволиться и вернуться в институт? Наверное, возьмут преподавателем…

День выборов я встретил с твердым намерением голосовать против всех. Со стороны могло показаться странным, что журналист, воспевающий партию, принял такое решение. Но оно созрело давно, не на вчерашнем митинге. Я выписывал себе индульгенцию на случай катастрофы. Моя совесть будет чиста. Забавно. Партия во многом обязана мне, что вообще участвует в выборах! Но сегодня будет поставлена жирная точка в первой главе моей взрослой жизни. Оставался небольшой шанс, что аскеты проиграют и все пойдет по-прежнему. Борьба за электорат, заказные статьи, грязные политические технологии. Мне даже будет не хватать этого!

Выборы прошли без эксцессов. Интеллигенция вновь пыталась напакостить, но остановить аскетский локомотив им было не под силу. На огромной скорости он несся в светлое будущее! Кампания проведена филигранно. Долерайновские миллионы, «ОблаЗОПовский» креатив, харизма Моржового, предприимчивость Г’эндона, хватка Маслоу и вера Членина делали свое дело. Электорат был куплен в прямом и переносном смысле. Клим голосовал в центральном административном округе под прицелами камер и фотоаппаратов. Редакторы «Советского Мэна» пошли на беспрецедентный шаг и решили второй раз за год (!!!) поместить вождя на обложку. Вместе со всем политбюро. Получилось что-то вроде рок-группы! В черной шапке и с бутылкой «Пролетарского» за пазухой, Клим излучал спокойствие и уверенность. Его уже боготворили. Признали в нем правителя и даже повелителя. Он был сосредоточен и молчалив, раньше времени радоваться не собирался.

Олег сказал, что отдаст голос аскетам. Из принципа. «Демократы опять обосрутся, а остальных я вообще не знаю». Родители не держали зла на Моржового. «Все-таки человек занятой, некогда ему с простыми работягами рассиживаться. Голосуем!» За аскетов выступали целыми предприятиями, учреждениями и институтами. Маслобаза и шарикоподшипниковый за аскетов! Управа района Дальние Лихобозы за Моржового! Профсоюз творческих работников за аскетизм! Трудящиеся верят в партию! «Советский Мэн» поддерживает аскетов. «The Teechers» тоже. Я не знал ни одного человека, голосовавшего против! Кроме себя.

На работе застал только Убида. В гавайской рубашке, темных очках и огромным чемоданом, редактор заметно нервничал:

– Господин Вмдила, вы уже проголосовали?

– Тсс! Какой голосовали? Я на родину! Побудь пока за главного. Секс с Моржовым на груди отправилась на Красную Площадь распевать куплеты. С ней какие-то активисты. Могут привлечь. Всех.

Маслоу голосовал в Лихобозах. Второй человек партии сделал заявление для прессы: «В случае победы на выборах партия примет закон о недельных выходных для россиян. В это время пиво в барах будет бесплатно, но только для голосовавших «за». Что ожидает остальных, Генри Соломонович не сообщил. Владимир Ильич выражал свою волю по месту прописки – в Вязьме. На небольшом участке вдали от суеты, перекрестившись, он опустил бюллетень. Членин верил в Клима. Атаман Бадаев демонстративно проголосовал против в южном округе, грозясь собрать войско в случае победы Моржового. «Не отдадим страну на попранье аферистам!» Интересно, но при подсчете голосов выяснилось, что в южном округе ни один человек против аскетов не выступил.

Я долго колебался и голосовать в итоге не пошел. Ну, не мог я быть против! Из редакции отправился домой. Лежал на диване – плевал в потолок. В девять вечера по телевизору официально объявили, что бюллетени больше не принимаются. По данным экзит пулов преимущество аскетов подавляющее – больше пятидесяти процентов. Остальные партии в Думу не попадают. Победа!!! На столе у меня лежало приглашение на сегодняшний вечер: «Лучший клуб страны Narkotiky . Присоединяйся пока не поздно. Начало в 01-00. Вход через Мавзолей. Красная площадь, дом 1. Нам не ...уй на Россию!»Политбюро специально приурочило открытие нового супермодного клуба к выборам, чтобы, не дожидаясь официального подсчета, сразу отпраздновать победу. Наверное, это правильно, зачем тянуть. Заведение должно произвести фурор в мире развлечений и клубной жизни. По заявлениям организаторов такого места на Земле больше нет! Главным распорядителем нового клуба стал Владимир Ильич Членин. Список гостей впечатлял: звезды эстрады, политики, спорта, первые лица страны. Но не только. Приглашены рядовые члены партии: ветераны, заводчане, учителя, трудовые люди. Посетить открытие – хороший тон. Это понимали все. Если аскеты зовут – надо идти! Лучше не рисковать. Специальные «проходки» получили сотрудники «ОблаЗОПы».

Деваться некуда, придется топать, хотя очень не хочется. Обнаружил на столе бумажку с телефоном Нади, которой помогал оформлять заявление о краже телефона. Повод не ходить в клуб найден? Быстро набрав городской номер, полминуты слушал гудки… Эх, подремлю пару часиков перед выходом.

Глава XXVIII

Блицкриг

 

Банкротства можно избежать только лишь желанием, стремлением и намерением... Делать деньги!

Сергей Долерайн, мультимиллиардер

«Narkotiky» – как много в этом звуке! Говорят, тяжело радоваться в одиночку, но еще тяжелее хандрить, когда все веселятся. Открытие лучшего клуба страны (а возможно, и мира) состоялось прямо в день выборов, точнее в ночь. Последний долг перед «ОблаЗОПой» требовал моего присутствия – статью о празднествах как обычно спихнули на меня. Пришлось тащиться, несмотря на скверное настроение, но я все же рад, что своими глазами видел ЭТО! Тяжело описать, но попробую. Представьте максимально крутое заведение, какое только сможете. Результат умножьте на тысячу – получится «Narkotiky». Самые гламурные, дорогие и пафосные клубы – лишь жалкие тени и безликие копии «Narkotik’ов». Сильное заявление? Выслушайте аргументацию, потом решайте!

Адрес клуба – Красная площадь, дом 1; вход через Мавзолей. Почетный караул следит за всеми, кто пытается в час ночи (время открытия) пробраться к телу Ильича. Черный ход находится в промышленной зоне другой части города, в местной химчистке. Но найти его полдела. С парадным входом-то все просто: попал к Ленину – считай, уже вошел. А в химчистке можно и с жизнью распрощаться. Чтобы попасть в клуб, необходимо досконально соблюсти специальную процедуру: войти с парой брюк Versace (серыми и черными) в левой руке; розовой рубашкой Hugo Boss – в правой; назвать постоянно меняющийся пароль. Без единого слова служащий проведет вас к двум лифтам в центре помещения, и, если вы не ошиблись, попадете в специальный вагон метро два, который доставит в клуб. А в случае прокола второй лифт отвезет в бойлерную. Что там происходит, неизвестно, потому что пока никто не возвращался.

Но даже если вам повезло, обольщаться рано. Аккредитацию, билет, приглашение (называйте, как хотите) получить практически невозможно. Беспрепятственно посещать заведение могут только Клим Моржовый и Владимир Ильич Членин как распорядитель. Гэ’ндон, Маслоу, Долерайн и Вера Ильинична (как ветеран труда) имеют платиновые карты, позволяющие попадать в клуб почти всегда (но бывают исключения). Остальным доступ к заветным помещениям заказан. Количество миллионов в кармане, статус, степень звездности и пафоса в рассмотрение не принимаются. Оставьте их для прочих «закрытых тусовочек» и «мегакрутых клубов». Основной критерий – принадлежность партии. Каждый рядовой член имеет право раз в год посетить «Narkotiky». Аскеты заботятся о трудовых людях. Далее все решают иррациональные и малообъяснимые факторы. На открытие стремились и Мик Джаггер, и принцесса Монако, и Джон Траволта. Всем было отказано по причине нехватки мест. Султан Брунея пытался купить «проходку» за несколько миллионов долларов – не вышло.

Что же такого особенного в клубе «Narkotiky»? Можете не верить, но заведение по-настоящему уникально. Происходящие на его площадках (суммарной площадью двенадцать гектар) действа поставлены с аскетским размахом. Интересен уже сам проход в клуб. Кругом дымка… Гость приближается к телу вождя мирового пролетариата… А тот неожиданно встает, жмет ему руку и вежливо проводит к лестнице под собственным саркофагом! Затем ложится на место. Я-то сразу догадался, кто меня встречает, но другие явно были ошарашены. Спуск – последнее, что помню четко. Казалось, весь мир кубарем катится в тартарары, отмечая триумф партии Моржового. Говорят, на коронацию Александра Второго Освободителя было затрачено шесть миллионов рублей серебром. У аскетов столько ушло только на закуски.

Центральный зал, полностью заполненный людской массой разных сортов, простирался дальше, чем мог проследить взгляд. В воздухе витали запахи дорогих сигар, алкоголя, парфюма, травы, ароматизаторов и человеческих тел. Гремучая смесь. Народ отрывался по полной. Мне стало дурно. Официанты в эксклюзивных нарядах, отделанных горностаем, расставляли яства по золотым столикам вдоль стен, украшенных произведениями искусства мирового уровня. Дизайнеры клуба, братья Франческо и Фабрицио Покер, восстановили в «Narkotik’ах» коллекцию шедевров Германа Геринга из его особняка «Каринхалле». Начинались массовые братания, тосты за победу аскетов, здоровье Моржового и Россию. Громко играла танцевальная музыка. Такие масштабы не по мне, хотя остальные, похоже, дискомфорта не ощущали. Это было написано на сытых, пьяных и обкуренных лицах, разглядеть которые получалось с трудом.

Столик «ОблаЗОПы» находился в «Восточном» зале. Заполненный коврами и гобеленами, так любимыми вождем, этот уголок казался уютным. Убид одновременно нюхал кокаин, употреблял «КОСЕ», заливался «Моржовкой» и шлифовал все это «Пролетарским». Рядом медитировал Джонни Пэнас. «А что грустить, это мой праздник, – заметил «отъехавший» главный редактор. – Если бы не я, где б они были, аскеты эти. Маслоу бы по помойкам побирался, а Гэ’ндон давно бы на зоне! Мне все обязаны!» Я спорить не стал. За соседним столиком с бокалами вина наслаждались беседой знакомые мне главный редактор «Наших Лихобоз» и директор креативного бюро. Я наконец-то узнал его имя – Валентин Прохорович Объегорьев. Теперь он принимал в аскеты:

– Молодой человек, не желаете в партию вступить? Стартовый взнос скромный!

– Предпочитаю ходить беспартийным.

– Очень зря! Это чревато…

Я ничего не ответил и решил побродить по заведению. Соседний «Egypt lounge» был украшен драгоценностями из гробницы Тутанхамона, которого здесь по-свойски называли Тутан. Посетителей обслуживали обнаженные девушки-египтянки. При желании ими сразу можно было воспользоваться, что не преминули сделать старший лейтенант Жбанов и прилипала Иннокентий. За действом с неизменной бутылочкой «Пролетарского» довольно наблюдал дядя Миша.

Я молча пошел дальше. Градус веселья нарастал, а мне становилось все тяжелее. Это не мой праздник! Плутая по переполненным залам, я думал о будущем – своем и страны. Хотелось провалиться сквозь землю! В кабинках релаксации мною были замечены целующиеся Лидия Секс и Исраэль Кейф. Я хотел было оповестить начальницу, что слеплю матерьялец только дня через два, но не решился отвлечь ее. Победа Моржового принесла заместителю редактора непрекращающийся оргазм. В древнегреческом зале росли смоковницы и маслины, на полках стояли книги и манускрипты из сгоревшей Александрийской библиотеки. Мимо меня с щенячьим визгом, радостно хлопая в ладоши, пробежали куплетист Мандурин и автор аскетского гимна Вилли Манилоу в компании отборных дрочевок.

Клим Моржовый должен сказать слово в главном зале где-то в районе трех ночи. До этого планировалась живая программа. Вначале партию поздравляли артисты-новички: Влад Бренди, Нектар, «Смайлики» и «SMS-ки». В два ночи – сет «The Teechers». За главным столом президиума восседали: Микки Гэ’ндон, Генри Маслоу, Сергей Долерайн, Симеон Дрочев и переместившиеся туда Убид Вмдила и Владимир Ильич Членин. В специальной «меховой» ложе работали комментаторы Дмитрий Мастушков и Евгений Полищук. Видимо, велась прямая трансляция праздника. Гимн аскетов и мандуринские куплеты заполняли паузы между выходами артистов на небольшую инкрустированную бриллиантами сцену. Около нее крутился сильно переживающий Олег.

– Ты-то как тут оказался???

– Здорово, ну я ж за аскетов. Только это все мелочи, руководство «Лепы» уполномочило меня подписать контракт с «учителями»! После речи Клима начнем переговоры. Е. Б. дала предварительное согласие. Дело почти в шляпе, но я волнуюсь… Шел к этому несколько лет. После подписания стану счастлив по-настоящему.

Хоть кто-то будет счастливым! И, похоже, что все! Кроме меня. Где-то здесь должна тусоваться и Пальмирина, но мне снова не с чем к ней идти. Это не моя победа, я по-прежнему не аскет, в прямом и переносном смысле. Дальше все было как в тумане. Закончился сет «учителей», музыка стихла, повисла гробовая тишина – все ждали властителя. В этот раз он не стал тянуть и почти сразу появился на арене перед президиумом. Кумир миллионов и скромный труженик. Человек высочайшего ума и простак «из народа». Бескомпромиссный политик и добродушный весельчак. Настоящего Моржового не знал никто. Аскет подошел к микрофону:

– Товарищи! Непростые времена закончились… Но настают тяжелые и даже тяжкие. Впереди большая работа. Реформы начались, наши идеи реализуются. Необходимо участие каждого гражданина в превращении страны в Великую Державу. Мне, как я неоднократно говорил, не по х…й на Россию, более того, я ее не в рот е…ал! Мне глубоко не плевать на происходящее. И я торжественно клянусь... НЕ БРОСАТЬ РУСЬ-МАТУШКУ В БЕДЕ... С НЕЙ Я ВОСПРЯНУ, С НЕЙ СГИНУ...

Гром аплодисментов чуть не выбил стекла в клубе. Вот так, коротко и ясно. Овации не прекращались несколько минут. Клим довольно посмотрел в толпу обожателей, взял со столика рюмку коньяку, выпил и разбил о пол. Все поняли – на счастье! Мне снова стало страшно… С потолка, как агитки во времена войны, посыпались листовки – список мероприятий клуба на ближайший месяц. Последнее, что помню: шапку Клима и как залпом выпил сто граммов «Моржовки», закусив пачкой «КОСЕ». Небытие разверзло передо мной свою пасть…

******

– Вики, это успех! На подобное я не надеялся даже в самых смелых мечтах! Ошеломляюще!!!

 В полдень ресторан «Брага» заполняли исключительно представители высшего света, но даже они почтительно и чуть ли не с благоговением поглядывали на броскую парочку за VIP столиком у окна. Еще бы, один из лидеров правящей партии, спикер Государственной думы, куратор международных вопросов вместе со своей спутницей – блондинкой вызывал уважение. Симпатичного мужчину в розовой рубашке знали все. С момента вакханалии в Narkotik’ах прошел месяц. Аскеты прочно обосновались в парламенте: страна преображалась на глазах, реформы были запущены.

– Твой альбом качаетне по-детски!

– Хер Гэ’ндон, неужели мы сделали это? Просто не верится!

Популярная певица Виктория прибавила себе очков после вступления в партию. Открывались большие перспективы.

– Уложились бы раньше, но отвлекали предвыборные хлопоты. А теперь качаешьне только ты, но и аскеты. Дел невпроворот, готовим революционные новации. Музыкой некогда заниматься. Для начала планируем упразднить президентскую должность и назначить генерального секретаря, которого будет выдвигать парламент. Пожизненно. Выборы отменяются. Естественно, первым генеральным секретарем нового государства станет Клим Елисеевич Моржовый.

– Нового государства???

– Реформы будут объемлющими, начнем с главного: символики, гимна и названия. Меняем все. «Аскетская Расея» станет первой страной в мире, которая придет к наиболее совершенной форме организации государства и общества – аскетизму. Это следующая ступень после коммунизма. Только Маркс с Лениным до этого не додумались. А Моржовый с Члениным сумели!

– Объясните, Микки, я не понимаю.

– Ну, смотри, теоретики выделяют пять общественно–экономических формаций: первобытнообщинную, рабовладельческую, феодальную, буржуазно-капиталистическую и коммунистическую. По мнению классиков, прийти к последней, коммунистической, стадии можно только через предыдущую – капиталистическую. Самые развитые страны сейчас как раз на ней. Большевики сильно просчитались, когда Ленин решил, что коммунизма можно достичь минуя капитализм, через революцию. Эта ошибка дорого обошлась нашей стране. На самом деле коммунизм станет возможным только после второй научно-технической революции. Некоторые страны, например Япония, подошли к ней вплотную. Но это не важно. Гений Моржового нашел шестую стадию – аскетизм. К нему нельзя прийти насильственным путем, но и развитого капитализма не требуется! Общество само должно быть готово принять его. Так что скоро заживем в самом прекрасном в мире государстве!

– Ох, для меня это слишком сложно!

– Не бери в голову, думай о своем успехе!

– Я так счастлива, мистер Гэ’ндон!

– Зря ты сомневалась, альбом всего месяц назад поступил в заокеанские музыкальные магазины, но уже можно подводить итоги. Статистика продаж зашкаливает! Ты произвела фурор, как мы и рассчитывали.

– Невероятно! А наши доходы?

– Мм… пока невелики, но мы же только набираем обороты. Ты попадешь в Книгу рекордов Гиннесса как самый продаваемый на Западе российский артист! Наконец, я с гордостью могу озвучить эту гигантскую цифру. Вдумайся: на данный момент продано четыре тысячи семьсот двадцать три копии твоего альбома…

Эпилог

 

Скупой платит дважды, Тупой платит трижды, Лох платит всегда!

Любимый афоризм Юлия Павриди

Расписание мероприятий клуба « Narkotiky » на апрель:

Пятница, 1 апреля.

Клуб закрыт. Вечер поэзии Серебряного века с Йоко Оно.

Суббота, 2 апреля.

Подземные квест – гонки по кольцевой линии метро два.

Воскресенье, 3 апреля.

Половой акт вандализма братьев Затошных.

Понедельник, 4 апреля.

Концерт: ABBA (в оригинальном составе) и «The Teechers».

Вторник, 5 апреля.

Официальное открытие клуба (в третий раз): «Ядерное шоу», including взрыв атомной бомбы на полигоне в Подмосковье.

Среда, 6 апреля.

Mix fight: Mike Tyson против льва

из национального зоопарка Нью-Йорка.

Четверг, 7 апреля.

Бои насмерть с участием звезд отечественной эстрады.

Пятница, 8 апреля.

Оригинальная проповедь Папы Римского (бит DJ Smash).

Суббота, 9 апреля.

Poker Time: открытый турнир «Мавзолей Open»

и мастер класс от Jamie Gold.

Воскресенье, 10 апреля.

Концерт: Билл Клинтон (soprano sax).

Понедельник, 11 апреля.

U2 играют хиты ВИА семидесятых, «The Teechers».

Вторник, 12 апреля.

Вечер памяти Сергея Есенина (vampire-orgy).

Среда, 13 апреля.

Тир Клинта Иствуда.

Четверг, 14 апреля.

Rematch: Гарри Каспаров против Deep Blue.

Пятница, 15 апреля.

Зачатие ребенка Анджелиной Джолли и Бредом Питтом

на главной сцене клуба.

Суббота, 16 апреля.

Показ нового (еще не снятого) фильма о Джеймсе Бонде.

Воскресенье, 17 апреля.

Презентация новой стратегии в реальном времени от Билла Гейтса.

Понедельник, 18 апреля.

Концерт: Нектар и Влад Бренди (обнаженные); «The Teеchers».

Вторник, 19 апреля.

Прием населения Климом Моржовым.

Среда, 20 апреля.

Творческий вечер национальной олимпийской сборной

(BDSM-party).

Четверг, 21 апреля.

Концерт: «SMS-ки», «Смайлики»

(после выступления артистов можно унижать).

Пятница, 22 апреля.

Отправка космических туристов на орбиту, «Невесомость party».

Суббота, 23 апреля.

Сеанс спиритизма от Надежды Гадышевой.

Воскресенье, 24 апреля.

Шоу средневековых инквизиторов с участием

звезд российской эстрады.

Понедельник, 25 апреля.

КОНЕЦерт: Nirvana (в оригинальном составе),

«Mr. Cardholder», «The Teechers».

Вторник , 26 апреля .

Rap battle с участием лучших фристайлеров мавзолея,

special guest: Ху Дзинь Тао.

Среда, 27 апреля.

Автограф-сессия детей овечки Долли.

Четверг, 28 апреля.

Прием населения Климом Моржовым.

Пятница, 29 апреля.

???????????????

Суббота, 30 апреля.

Санитарный день (концерт одноименной панк группы).

Добро пожаловать! Блогерам скидки!

Продолжение следует…