28. Тройка вместо единицы
Тамара Кушнир, уткнув лицо в сжатые кулачки, беззвучно плакала. Она отвернулась ото всех и тоскливо смотрела в запыленное окно поезда.
– Пора ехать на экскурсию, – несмело напомнил Евтушенко. Ему было неловко рядом с плачущей женщиной, но в глубине души он считал, что Тамара сама виновата в пропаже. У Тихона череп наверняка бы сохранился.
Заколов тоже терпеть не мог женских слез, однако он в произошедшем винил себя. После двух смертей и столкновения в подземелье легко было ожидать чего-то подобного, а он беспечно уснул, даже не поставив на фиксатор дверь в купе.
Тихон попытался успокоить девушку:
– Тамара, по большому счету, мы ничего не потеряли. Все, что нам надо, это надпись на черепе, ее мы знаем.
– Вчера ты говорил, что нужно тщательнее осмотреть находку, возможно, там есть зацепка, – напомнил Евтушенко.
– Саша, езжайте на экскурсию. Мы позже догоним и присоединимся.
Заколов почти силой вытолкнул из купе недовольного Евтушенко вместе с растерянным Орбелиани и захлопнул дверь.
– Тома, все будет хорошо, вот увидишь. – Тихон сел рядом с девушкой и робко опустил ладонь на ее вздрагивающее плечо.
Девушка шмыгнула носом и обернулась. На Тихона смотрели заплаканные покрасневшие глаза в обрамлении длинных и влажных ресниц.
– Ты правда так думаешь? Или хочешь меня утешить?
– Я хочу, чтобы ты перестала реветь.
– Я не реву. Я давно научилась плакать беззвучно.
– Хорошо. Ты должна прекратить плакать. Вытри лицо. – Он протянул ей полотенце.
– Но ведь мы не знаем, что теперь делать.
– Я знаю.
– Что? – Тамара замерла, приоткрытые губы не дышали.
– Надо разгадать послание.
– Но как, ведь череп утерян?
– Попробуем обойтись без него.
– Ты сможешь?
– Я его расшифрую или… или не расшифрую.
– Никаких или! Ты сможешь!
– Давай вместе.
Заколов достал блокнот и крупно написал на чистой странице: