Глава 6

Из будки телефона-автомата на шоссе я позвонил в офис шерифа.

Мне ответил Билл Андерсен.

— Билл, сообщаю, что хижина Фрэда Джексона была разграблена. Полагаю, вам следует об этом знать.

— Разгромлена?

— Совершенно верно. Самым диким образом.

Наступила пауза. Потом я продолжил:

— Вы меня слышите?

— Извините, Дирк, но что вы там делаете?

— Я почувствовал себя одиноко. Ну, а тут столько лягушек.

Новая пауза, затем он сказал:

— Полагаю, мне лучше приехать?

— Именно поэтому я и звоню. Непременно захватите с собой шерифа, доктора Стида, санитарную машину и двух дюжих санитаров в болотных сапогах.

— Что случилось?

— Я забыл упомянуть, что Гарри Везерспун купается в лягушачьем пруду. Он умер, а лягушкам, похоже, это не нравится.

Я повесил трубку.

Вернувшись к хижине Фрэда, я сел на скамейку в тени и стал ждать.

Только через час на узкой аллейке показалась машина шерифа, за рулем сидел Билл Андерсен, шериф Мейзон и доктор Стид. За этой машиной двигалась санитарная машина, в ней находились двое чернокожих, которых я уже видел раньше, и двое белых в рабочих брюках из грубой парусины и болотных сапогах. Я пошел к ним навстречу, когда они вышли из машины.

Шериф Мейзон нетвердо держался на ногах и тяжело опирался на доктора. От него сильно несло скотчем… Доктор Стид показался мне еще более старым, хотя это едва было возможно. Он сильно волновался. У Билла глаза только что не вылезли на лоб.

— Сначала загляните сюда, джентльмены, — сказал я, указывая на хижину. Мистер Везерспун может подождать.

Подозрительно посмотрев на меня, — шериф и доктор Стид вошли в домик.

— Вам тоже стоит посмотреть, Билл, — сказал я, — красноречивая картина.

Он присоединился к шерифу и врачу.

Один из чернокожих санитаров с надеждой посмотрел на меня.

— У нас имеется новый клиент?

— Совершенно верно. Он будет мокрым, так что если у вас есть клеенка или какая-то другая непромокаемая подстилка, возьмите ее с собой.

Трое проверяющих вышли из хижины.

Доктор Стид покачал головой и укоризненно проговорил:

— Варвары! Нынешняя молодежь! Они не уважают ничью собственность!

— А вы что думаете, шериф? — спросил я.

Мейзон заморгал, потом, запинаясь, пробормотал:

— Да… варвары…

— Разве вам не кажется, что сюда явился кто-то с целью что-то найти?

— Варвары, — повторил он.

— Что там с мистером Везерспуном? — требовательно спросил доктор Стид. Вы говорите, что он умер?

— Я бы так сказал, но вы, возможно, посчитаете, что он просто нас дурачит! — не мог я не подкусить этого вредного старика, который больше всего беспокоился за своего старого друга.

Я повернулся к одному из людей в болотных сапогах:

— Вам понадобится багор.

Он широко улыбнулся:

— Мы захватили, — сказал он и вытащил багор из санитарной машины, в то время как его напарник доставал огромную непромокаемую плащ-палатку.

Билл Андерсен все предусмотрел!

Я пошел первым. Шерифу Мейзону было трудно идти по узкой тропинке к пруду. Одному из парней в болотных сапогах пришлось его поддерживать. Лягушки вернулись; они вновь использовали Гарри Везерспуна как плот, но как только мы появились, они исчезли.

Я отошел в тень дерева и облокотился на ствол, в то время как остальные с охами и ахами сгрудились на берегу.

Наконец доктор Стид сказал:

— Бедный малый. Ужасно! Олл-райт, парни, вытащите его.

Санитары расстелили на траве брезент, а двое парней в болотных сапогах медленно вошли в воду и подтянули к себе багром тело Везерспуна. Затем они вытащили его на подстилку и отошли в сторону со скорбными физиономиями.

Я смотрел на труп с того места, где остановился. Рот и ноздри Гарри были забиты зеленой травой. В правой руке у него был зажат светлый, мягкий предмет, который обмотался вокруг его запястья.

— Господи боже наш! Гарри! — воскликнул шериф, делая шаг вперед и глядя вниз на Везерспуна. — Что с ним случилось?

— Дай мне пару минут, Тим, — спокойно произнес доктор Стид.

Он опустился на колени и осмотрел голову утопленника, затем поднялся, посмотрел во все стороны и кивнул головой.

— Несчастный случай, Тим, — заявил он авторитетным тоном. — Это ясно как дважды два четыре или как нос на твоем лице.

Поскольку нос шерифа напоминал большой перезрелый помидор, последнее добавление показалось мне бестактным.

Я подошел к доктору Стиду.

— Что это он схватил? — сказал я, нагнулся и высвободил светлый бесформенный объект из скрюченных пальцев Гарри, действуя под настороженным взглядом доктора Стида.

— Черт возьми, да ведь это парик! — воскликнул я, встряхивая совершенно промокший комок, пока волосы более или менее не распутались.

Это действительно был дешевый парик на сетчатой основе. Из тех, которые продаются в любых магазинах самообслуживания.

— Какое это имеет значение? — ворчливо спросил доктор. — Важно то, что бедняга умер.

На этот раз шериф задал вопрос, который не понравился доктору:

— Ларри, а это точно несчастный случай, ты в этом уверен?

— Уверен. Посмотри-ка вот сюда.

Доктор Стид ткнул пальцем на дерево с обнаженными корнями, которые спускались в пруд.

— Сбоку на голове бедняги огромный кровоподтек. Он, должно быть, поскользнулся, ударился головой об один из этих корней, ну и утонул. Да, это несомненно несчастный случай!

Шериф облегченно вздохнул:

— Никакой полиции из штата, а?

— Они не занимаются несчастными случаями, — твердо заявил доктор Стид и повернулся к неграм. — Олл-райт, парни, забирайте несчастного джентльмена в мертвецкую. Я скоро приеду.

— Зачем такая спешка? — вмешался я. — Надо проверить его карманы.

— Мы сможем это сделать и в морге…

— Лучше в присутствии свидетелей, доктор.

Я посмотрел на Андерсена:

— Проверьте его карманы!

Билл заколебался, затем, поскольку шериф ничего не говорил, опустился на колени рядом с трупом и быстро извлек содержимое его карманов. Его оказалось немного: промокшая пачка сигарет, серебряная зажигалка и бумажник, в котором было около двухсот долларов мелкими купюрами.

Андерсен все это переписал, потом передал доктору Стиду.

— Характер раны допускает, что Везерспун упал и ударился о корни этого дерева? — спросил я.

Доктор Стид кивнул:

— Несомненно.

— Не то, что кто-то подкрался и ударил его сзади обухом топора.

Наступило напряженное молчание, потом шериф заорал:

— Вы слышали, что сказал доктор Стид?.. Позвольте вам сообщить, что он занимается этим делом давно, вас еще на свете-то не было, как он уже стал врачом! Я не желаю больше слушать ваши умные замечания. Да и потом, что вы тут делаете?

— Ищу Джонни Джексона, шериф! — ответил я довольно резко. — А вы не задавали себе вопроса, что здесь делал Везерспун?

— Он был заинтересован в приобретении этой фермы, — пробормотал он, глазки у него забегали. — Можно предположить, что он явился сюда, чтобы еще раз все хорошенько осмотреть. Вполне естественно, не так ли?

— Вот-вот, явился сюда с топором и испытал на прочность с его помощью и мебель, и стены.

Шериф засопел, как разъяренный зверь:

— Убирайтесь отсюда! Вы не имеете права здесь находиться. Вы — проклятый нарушитель спокойствия! Смутьян!

— Спросите-ка себя, каким образом Везерспун здесь оказался, — усмехнулся я совсем уж непочтительно, — машины нет. Думаете, пришел пешком? Повернувшись, я отправился назад к хижине, а шериф и доктор Стид обеспокоенно смотрели мне вслед.

Я рассчитывал, что какое-то время они будут находиться около пруда, пока будут заворачивать труп в плащ-палатку и укладывать его в санитарную машину, я пустился бегом к хижине. Мне нужно во что бы то ни стало отыскать топор. Что весь погром был учинен именно топором, я не сомневался. Я быстро отыскал его под волосом, выпотрошенным из кресел. Это был топор с коротким обухом и блестящим топорищем. Воспользовавшись носовым платком, я поднял топор за обух и осмотрел тупой конец топорища. Это мне ничего не дало, но зато у самого обуха на нем имелась небольшая наклейка, сообщающая, что это «собственность Моргана и Везерспуна».

Положив топор таким образом, чтобы Андерсен это сразу увидел, я вышел из хижины и обошел ее с задней стороны. Там в тени стоял мотоцикл марки «Хонда». Я догадался, что он принадлежит Везерспуну. Это объясняло, каким образом он добрался до фермы. Как я считал, он примчался сюда, вооружившись топором, и принялся систематически, кусок за куском сокрушать жилище старого Фрэда. Что же он искал? Похоже, что единственным предметом, найденным им, был парик.

Парик меня не удивил. Я сразу вспомнил рассказ Эйба Лети о том, как он здесь видел девушку с длинными волосами. Мне было известно, что некоторые гомосексуалисты имеют привычку рядиться в женское платье. Джонни мог купить парик в Сирле. Когда старого Фрэда не было поблизости, Джонни напяливал его на себя. Леви неожиданно застал его в таком виде.

Таким образом объясняется тайна неизвестной девушки. Боткине был прав, заявив, что если Леви на самом деле видел тут девушку, то это мог быть только Джонни. Парик подтвердил мне и рассказ о встрече Би-би с Джонни, с первого взгляда признавшей в нем «педика».

Шагая назад к своей машине, я внезапно подумал, не нашел ли Везерспун большее, чем парик. Возможно, наблюдавший за ним человек и убил его. Тот самый, кто убил Фрэда Джексона. Сев в машину, я включил мотор.

Я понимал, что мой долг — ехать прямиком в Майами и выяснить все об этом деле, и доложить обо всем полиции. Но если я это сделаю, я окажусь отстраненным от расследования. Тогда это будет уже их делом. Поколебавшись, я решил, что буду копать до возвращения полковника Пармелла, сообщу ему все факты, и пусть уж он тогда и решает.

Вернувшись в Сирль, я остановился у какого-то небольшого бара с готовыми обедами и вошел внутрь. Зал был переполнен. Все одновременно таращили на меня глаза, когда я протискивался к стойке. Гул голосов затих. Уж не знаю, что они ждали от меня.

Я заказал сандвич с курицей и ветчиной и детский пирог, чтобы забрать еду с собой.

Человечек за стойкой стал заворачивать еду в мешочек.

— Скверные новости о мистере Везерспуне! — произнес он.

Собравшиеся даже жевать перестали, прислушиваясь к разговору.

— Мы все приходим в этот мир и уходим, — сказал я, не удивляясь тому, что это известие уже достигло Сирля. Я расплатился за покупку.

— Извините меня, — заговорил какой-то толстяк с набитым ртом, — я слышал, что именно вы нашли мистера Везерспуна?

— Ну, если это был не он, тогда кто-то, одетый в его штаны, — отшутился я и вышел из заведения.

Я поехал первым делом на фабрику «Моргана и Везерспуна», оставил машину возле высоких ворот и прошел через двор к разделочному цеху. Здесь я увидел Эйба Леви, который приканчивал свою жестянку бобов. Вонища в помещении вызвала у меня чувство тошноты, но я пересилил себя. Пять чернокожих девушек разделывали лягушек у специального стола. Они все рассматривали меня круглыми от любопытства глазами. Эйб махнул рукой.

Я сел.

— Вы предпочитаете свои бобы или разделите мой ленч — спросил я, разворачивая пакет.

— Хлеб? Это не для меня. Я люблю бобы. Последние двадцать лет я всегда в это время ем бобы. И посмотрите на меня!

Я посмотрел на него, решил, что бобы ничего хорошего ему не сделали, и с удовольствием принялся за свой бутерброд с курицей и ветчиной.

— Значит, босс свалился в лягушачий пруд и утонул? — спросил Эйб, выуживая ложкой последние бобы из жестянки.

— Да. Что случится с фабрикой?

— Меня это не волнует. Я хочу уйти на покой Надоело поднимать бочки с лягушками, сыт по горло. У меня симпатичная жена, неплохой домишко, кое-что припасено на черный день, так чего же мне переживать за судьбу фабрики.

— Везерспун был женат?

Хитрое выражение появилось в его близко расставленных глазах.

— Вы нуждаетесь в информации, мистер Уоллес?

Я ответил «да»

— За двадцать долларов у вас будут полны уши.

Я достал из бумажника пять и положил перед ним на стол.

— Посмотрим, чем вы их наполните.

— Вы спросили, был ли босс женат. Так?

— Говори, Эйб, не морочь мне голову. Ты получишь свои двадцать за действительно стоящую информацию. Так был он женат?

— Нет, но у него была бабенка. Он крутил уже любовь с Пегги Вьет. Она-то воображала, что он женится на ней, но он и не думал. Вот она и пристрастилась к бутылке.

— Не представляете, кто унаследует фабрику?

— Никто, как я полагаю. Везерспун был одиноким. Фабрика стоит кучу денег. Когда босс откупил ее полностью у старого Моргана, он открыл цех консервированных лягушек. Это и поставки лягушечьих окорочков давало ему добрый доход.

— Консервированные лягушки? Вот уж не знал, что лягушек консервируют, — сказал я, сразу насторожившись. — Вы, наверное, замораживаете лягушачьи лапки, а не консервируете их.

— Я вам кое-что скажу, мистер Уоллес. В наше время женщины чертовски обленились. Они кормят своих мужей консервами. Не то чтобы я был против консервированной пищи, я сам живу на бобах.

— Так что он открыл этот цех?

— Моя обязанность была доставлять лягушек с окрестных ферм, но вот там находится консервный цех. Им руководит смышленая цветная девушка. Она работает там с самого начала. У нее имеется пара цветных помощников. Он пожирал меня глазами.

— Хотите больше, мистер Уоллес?

— Ты должен рассказать мне больше, если хочешь заработать остальные пятнадцать.

Он доел свои бобы, заглянул в пустую жестянку, хмыкнул и сказал:

— Босс был настоящим сукиным сыном. Он думал только о деньгах. Он участвовал в каком-то рэкете… Почему он ездил каждый четверг в Хонду и приезжал назад с кожаным ящиком, прикрепленным ремнями к машине? Я частенько видел, как он туда отправляется, а возвращался уже после того, как я разгружался. Очень часто сюда заявлялся один мексиканец, они запирались с ним в кабинете хозяина. Какой-то рэкет, точно.

— Что за мексиканец?

— Преступного вида кочегар, в смысле — грязнуля, с маленькими усиками. Он приезжал каждый месяц. Потом еще один тип являлся в машине Джег. Этого я видел всего раз. Я задержался, у меня что-то барахлил мотор в грузовике. Его я видел мельком, но мне было очень любопытно, кто он такой. Время было около 9 часов. Я услышал, как он зовет босса.

— Что он сказал? — спросил я, вручая Эйбу десять долларов. — Точно не помню, мистер Уоллес. Что-то в отношении денег. Вроде бы «выплата» или «день выплаты». И сразу же понизил голос. Я не прислушивался, потому что меня это не интересовало.

— Эта цветная девушка, заправляющая делами в цехе консервирования, сказал я, — как ее зовут?

— Кло Смит. Вы думаете с ней потолковать, мистер Уоллес?

— Почему нет?

— Не предлагайте ей денег. Она гордая, может оскорбиться.

— О'кей, Эйб… Если я надумаю что-то еще, я тебя сам разыщу.

Расставшись с последней пятеркой, я прошел к другому бараку в самом конце двора, открыл дверь и оказался в длинной узкой комнате. У окна находилась скамья, на которой возвышались пирамиды пустых жестянок. Вдоль окон протянулись электроплиты, на которых стояли небольшие котелки и глубокие сковороды.

В углу находилась машина для заделывания консервных банок и масса крышек. Из другой комнаты вышла высокая девушка-негритянка и посмотрела на меня.

На нее стоило посмотреть, кожа у нее была эбонитово-черная, что касается фигуры, то было трудно отвести взгляд. На ней были надеты хлопчатобумажные брюки и цветастая кофточка «распашонка». На голове намотан красно-белый новенький шарфик. С виду я бы дал ей что-то около тридцати.

— Мисс Смит? — спросил я, награждая ее своей улыбкой.

Она вышла из тени на солнце, падающее через окно.

— Мы закрыты, — сказала она красивым грудным голосом.

— Тем лучше. Я хотел задать вам парочку вопросов. Меня зовут Дирк Уоллес.

Она кивнула.

— Вы когда-нибудь встречались с Джонни Джексоном?

— Нет.

— Но, полагаю, слышали, что я пытаюсь его отыскать?

— Да, слышала.

— Мисс Смит, возможно, вы сумеете мне помочь. Мистер Везерспун хотел купить ферму Джексона. Как я понимаю, он продавал лягушачьи лапки в рестораны, но я не знал, что он консервирует лягушек.

Она задумчиво смотрела на меня.

— Какое это имеет отношение к Джонни Джексону?

Теперь я улыбнулся ей уже доверительно.

— Сам не знаю. В моем деле приходится ходить вокруг да около в поисках информации, и иной раз, но не слишком часто, какие-то вроде бы совершенно разрозненные сведения начинают соединяться в единое целое. Скажите, мистер Везерспун широко торговал этими консервированными лягушками?

— Нет. Мы продавали около пятисот банок в месяц, но мистер Везерспун объяснил, что это всего лишь начало. В прошлом месяце мы продали пятьсот двенадцать банок, так что, как мне кажется, он знал, что делает.

— Вас не затруднит рассказать мне, как обрабатываются лягушки?

Она пожала плечами и убрала со лба локон черных волос, выбившихся из-под шарфа.

— Мы получаем уже готовые ножки из цеха по обработке лягушек. Потом их опускают в масло и слегка обжаривают, после чего раскладывают по банкам. От потребителей требуется выложить содержимое банки на сковороду и на десять минут сунуть в духовку.

— И только?

— Не совсем. Мистер Везерспун изобрел особый соус, под которым подаются лягушачьи ножки. Его вкладывают в жестянку в мешочке. Ингредиенты им запатентованы. Это один из быстро приготовляемых соусов: высыпаете порошок в кастрюлечку, добавляете воды или молока, немного белого вина и три минуты варите на медленном огне.

— Звучит вкусно, — сказал я, — я вечно в поисках легко приготовляемой пищи, мисс Смит. Чего хотите от холостяка? Найдется ли у вас баночка, которую я мог бы приобрести за деньги, разумеется, и попробовать?

Она покачала головой:

— Нет. В этом отношении мистер Везерспун был очень строг. Он всегда укладывал мешочки в банки собственноручно и стоял рядом со мной, пока я их заделывала. У него имеется список лиц, которые заказывают эти консервы по почте, они им доставляются ежемесячно. Банки упаковывают в специальные контейнеры.

— Ну а купить такую баночку в магазине можно?

— Они только для постоянных клиентов. Мистер Везерспун говорит, что наш цех нужно оборудовать современными машинами, вот тогда мы сможем выпускать эти консервы для широкой публики. Он надеется в скором времени расширить свой ассортимент еще каким-то другим соусом.

Я начал видеть кое-какой свет.

— Ну что же, очень печально. Придется подождать. Благодарю вас, мисс Смит… Что случится с фабрикой?

— Не знаю. Полагаю, мне придется подыскивать себе другую работу.

— Для такой хорошенькой и расторопной девушки, как вы, это не будет очень трудным. Может быть, с мистером Везерспуном кто-то сотрудничал, этот человек сможет продолжить его дело.

— Сюда много раз приезжал один мексиканец, но я не знаю, работал ли он вместе с мистером Везерспуном. Он мог быть и его клиентом.

— Мне кажется, я его знаю: тоненькие усики, как будто нарисованные карандашом, невысокого роста, но с очень широкими плечами?

Она кивнула и задумчиво посмотрела на меня:

— Хотите ли вы узнать что-нибудь еще? Мне пора домой.

— Извините, что я вас так долго задержал. Последний вопрос: где проживал мистер Везерспун?

— У него квартира над офисом.

— Он женат?

— Нет.

— Еще раз огромное спасибо, — я признательно улыбнулся ей и вышел.

Проходя через двор, я посмотрел на здание со служебными помещениями. Над офисом находились четыре окна квартиры. Я поехал в отель «Прыгающая Лягушка». За столом администратора сидел Вьет. Я подумал, что его кончина не за горами.

— Печальные новости, — заметил я, останавливаясь перед ним.

Он вымученно улыбнулся:

— Человек предполагает, а Бог располагает…

— Вам придется подыскивать другого покупателя на ваш отель. Найдете, не сомневайтесь. Еще не конец света.

— О себе я не беспокоюсь, меня очень волнует Пегги.

— Как ее дела?

— Мне сказали, что она поправится. Ей дают какой-то наркотик. — Он печально посмотрел на меня и добавил: — Она одинока, а я не могу уйти отсюда, чтобы навестить ее.

— Думаете, ее обрадует посетитель? У меня свободное утро. Я отнесу ей цветы и поболтаю с ней, годится?

Его лицо прояснилось.

— Правда? Мне кажется, вы ей симпатичны, мистер Уоллес. Больше я никого попросить не могу. Здешние дамы ее недолюбливают.

— Предоставьте это мне. Я сейчас же и пойду. Где находится больница?

Оказывается, она находилась в полумиле в предместье Сирля.

Итак, вооружившись довольно безвкусно подобранным букетом и последним бестселлером Юдит Канти, я отправился к Пегги Вьет. Она сидела на балконе маленькой больницы. Кроме нее там никого не было, и она печально смотрела на сосновый лес.

Внезапно ее взгляд упал на меня, и ее личико просветлело.

— Ой, Дирк! Вот сюрприз!

— Как поживает девочка? — осведомился я, положив цветы и книжку рядом с ней на столик.

— Все будет о'кей. Я с этим справилась. Доктор Вэнс отправляет меня завтра домой.

— Правда? Так быстро?

— Я не алкоголичка, — рассмеялась она, — хотя вела себя как таковая. Это была любовная тоска.

Я присел рядом с ней — Хорошая новость. А как поживает любовная тоска?

— Два часа назад сестричка сообщила мне, что он умер… — Пегги посмотрела мне в глаза. — Я не смогла пролить ни единой слезинки. Во мне все перегорело. Сейчас мне кажется, что я была ненормальной.

— В вашем возрасте я тоже чуть не сошел с ума по одной девушке, — соврал я. — Потребовалось время, чтобы я с этим справился. Но все прошло бесследно. — Как там папа?

— Ему станет лучше, когда вы вернетесь. А сейчас ему трудно приходится без вашей помощи.

— Догадываюсь. Бедный папочка, он такой несгибаемый. Я вернусь завтра. Вы передадите ему?

— Непременно.

— Выходит, отель не будет продан?

— Помимо Везерспуна найдутся и другие покупатели.

Она кивнула.

— Я хочу уехать из Сирля. Здесь меня никто не любит.

— Поговорите с Виллисом Поллэком. Он найдет другого покупателя.

— Да? Во всяком случае, я подожду, пока папа… не уйдет. — Она отвернула в сторону лицо. — А это случится весьма скоро.

— Пегги, вероятно, вы сумеете мне помочь. Чем дольше я ищу Джонни Джексона, тем все более сложными становятся мои поиски. Вы не против того, чтобы рассказать мне про себя и покойного мистера Везерспуна?

— Какое отношение Гарри имеет к Джонни? — улыбнулась она с удивленным видом.

— Не знаю… Я подобен рыбаку. Закидываю наугад удочку, авось рыбка клюнет… Когда вы с ним впервые встретились?

— Приблизительно два года назад. Он явился в отель поговорить с папой о его продаже. В нем было что-то такое, что привлекло меня к нему. — Она подняла кверху руку беспомощным жестом. — Дирк, девушки часто бывают невероятными дурами!

— Мужчины тоже.

— Возможно. Я влюбилась в Гарри. Сначала он меня не замечал, потом я заметила, что он заинтересовался. Однажды вечером, когда папа плохо себя чувствовал и рано лег спать, пришел Гарри. Он попросил меня показать ему лучшую спальню, — она горько рассмеялась. — О'кей, я пошла на это. Вы можете догадаться, что случилось потом… Он действительно потряс меня. До этого я уже была близка со многими мужчинами, но Гарри по-настоящему знал, как это надо делать. Я получила такое наслаждение, что после этого только и думала о том, когда же мы снова будем заниматься любовью. Встречаться у нас было опасно из-за папы, поэтому мы договорились, что я буду приходить к нему. Туда было всего пять минут ходьбы. У него симпатичная квартирка над офисом. Мы бывали вместе три раза в неделю, а мне все было мало. Затем я ощутила, что он стал охладевать. Он мог забежать на ленч в ресторан, посмотреть на меня с улыбкой и сказать, что у него дела, так что сегодня не приходи. Я была как в бреду. Чтобы погасить пожар в крови, я выпивала целый стакан джина, ложилась спать и ревела всю ночь напролет.

— Такое случается и очень часто.

— Не сомневаюсь.

Она пожала плечами:

— Я перешагнула через это. И теперь я рада, что все это позади. Последнее время я виделась с ним всего раз в месяц, но продолжала выпивать.

— Почему вы рады, Пегги?

— В Гарри было что-то… трудно объяснить. Я думаю, что он участвовал в каком-то рэкете. Бывали случаи, когда мы ложились в постель, а тут звонил телефон, и он моментально бежал в офис. Фабрика была уже закрыта. Несколько раз я слышала, как он сердито кричал, а когда он поднимался наверх, у него было такое жестокое и разъяренное лицо. И тогда он отсылал меня прочь. Ссылался на дела, а когда я однажды попробовала запротестовать, он меня напугал своим злобным видом.

— Вы можете забыть его, Пегги. Он ушел из вашей жизни.

— Поэтому-то я и рада.

— Вы сказали, что думали, что он замешан в каком-то рэкете. Откуда взялись такие мысли?

— Ну, не совсем же я идиотка! С какой стати ему будут звонить в два часа ночи, и он моментально прогоняет меня прочь, толкуя о делах? Ну, а потом грузовик, который приезжал где-то в три часа ночи.

— Что за грузовик?

Поколебавшись, Пегги махнула рукой:

— Ну, теперь он умер… так что… Это случилось в то время, когда я была от него без ума. Вероятно, я слишком много пила. Он явился вечером в ресторан в день, когда мы всегда встречались, и сказал, что свидание отменяется. Ох, Дирк, я так мечтала об этой ночи, о том, как он снова будет держать меня в объятиях и брать снова и снова… Меня сжигало неудовлетворенное желание… — она посмотрела на меня. — Почему я вам все это рассказываю?

— Говорят, что признание облегчает душу, — сказал я, ободряюще ей улыбнувшись.

— Господи, вы вытяните всю информацию даже из устрицы!

У нее внезапно изменилось выражение лица, и я переполошился, что что-то испортил.

— Пегги, для меня это очень важно. Расскажите мне про грузовик.

Она посмотрела на яркие цветы на столе и взяла их в руки, нежно поглаживая огромные розы и сладко пахнущие магнолии.

— Вы первый, кто подарил мне цветы.

— Еще будут дарить. Вы же так молоды!

Она положила цветы и принялась перелистывать книжку.

— Пегги, — не выдержал я, — расскажите про грузовик!

— О'кей. Когда он вечером дал мне отставку, я, очевидно от обиды, набралась до такой степени, что совсем стала плохо соображать. Лежа в постели, я решила, что Гарри наверняка нашел себе другую. Я должна была это выяснить, чтобы успокоиться. Я оделась и отправилась на фабрику. Время было за полночь, но ворота не были заперты. В его окнах горел свет. Вероятно, вам меня не понять, но в этот момент я была, как в бреду. Джин и ревность… Это было ужасно!

Пегги посмотрела на меня.

— Я "все понимаю.

Она пожала плечиками.

— Даже не верится. Сказать можно все, что угодно… Впрочем, дело не в этом… — Она снова улыбнулась мне. — Я часто задаю себе вопрос: можно ли понять другого человека?

— Если постараться, то можно, Пегги, — единственное, что я мог ей сказать.

— Так или иначе, но я не сомневалась, что у него наверху какая-то развратная женщина. Мне страшно захотелось взглянуть на нее. Но понимая, что я пьяная, я не хотела позориться и наброситься на них в открытую. Да к тому же я начала бояться Гарри, хотя в постели он давал мне то, чего не мог дать ни один другой мужчина… Я пробралась за ряды бочек, от которых нестерпимо воняло, и стала ждать… Прождав часа три, я постепенно отрезвела. Внезапно я как бы взглянула на себя со стороны, как я прячусь за зловонными бочками, и что ревность доводит меня до безумия, а по сути дела глупо страдать из-за такой скотины, как Гарри. Я уже совсем было собралась вернуться домой, как приехал грузовик. Шофер едва слышно просигналил, вышел из кабины и распахнул ворота. Впрочем, это был, видимо, не шофер, а второй тип, потому что грузовик въехал в ворота, а этот человек закрыл их за ним. Было темно, я видела лишь смутные очертания. Затем распахнулась дверь в офис, и из здания вышел Гарри. При свете из окон офиса я узнала второго парня, который вылез из грузовика, — она зябко передернула плечами. — Эти двое меня страшно напугали… Негры… У одного на шее висели бусы, а на голове находилась широкополая черная шляпа. Второй был одет в какой-то немыслимый жакет или куртку из облезлого меха. Мне они показались исчадиями ада. Следом за Гарри они прошли в офис. На протяжении последующих двадцати минут они таскали маленькие картонные коробки и складывали их в грузовик. Работали они быстро, но коробок было очень много. После того, как все они были погружены, негры возвратились в офис. С того места, где я пряталась, мне было видно, что там творилось. Гарри дал им денег, после этого они уехали. Он запер ворота на замок и поднялся к себе в квартиру. А через несколько минут свет везде погас. — Пегги взяла в руки цветы и понюхала магнолии. — Я ощутила себя совершеннейшей дурой. Никакой женщины у Гарри не было, а я оказалась в ловушке. Поблуждав в темноте, я все же разыскала калитку в глубине двора. Замок на ней проржавел. Я сумела с ним справиться и побежала домой.

— Веселенькая ночка! — заметил я.

— Вот почему я уверена, что Гарри участвовал в каком-то рэкете, — она посмотрела на меня. — Вы что-нибудь понимаете, Дирк?

— Ну, он же умер, Пегги. Забудьте обо всем. Лучше расскажите мне поподробнее о себе.

В течение последующего получаса я выслушал характерную исповедь молоденькой девушки, жадно любящей жизнь и жаждущей найти человека, который по-настоящему полюбил бы ее, и с отчаянием бросавшейся на шею старого развратника. Я давно уже научился быть сочувствующим слушателем. Пегги необходимо было выговориться, и я, время от времени, вставлял в ее исповедь замечания.

Под конец она стравила давление и даже улыбнулась.

— В жизни своей ни с кем не говорила так, как с вами, Дирк. Если я вам надоела, извините меня.

Я весело подмигнул девушке:

— Все будет о'кей, Пегги. Конечно, вас еще ждут неприятные минуты, но вы со всем справитесь. Потолкуйте со старым Вилли Поллэком, на него вполне можно положиться. Он отыщет покупателя на ваш отель, а вы тем временем возвращайтесь туда и помогайте отцу.

— Спасибо, Дирк, за ваше теплое отношение. Вы все понимаете.

На этом мы с ней и расстались.

Теперь моя голова была забита информацией, которой Пегги меня снабдила. Вернувшись в отель, я сообщил Бобу Вьету, что Пегги чувствует себя хорошо и завтра утром вернется домой.

От этого известия он сразу приободрился.

Сытно пообедав густой похлебкой из рыбы, моллюсков, свинины и овощей, которую Абрахам именовал «чаудой», я поднялся к себе в номер и стал смотреть по телевизору запутанный вестерн с бесконечными погонями и стрельбой. Фильм закончился в 10.45. Я запасся мощным фонариком, проверил пистолет и спустился в вестибюль.

Старый Абрахам безмятежно спал за столиком администратора. Двое коммерсантов разговаривали о делах. Ни один из них не взглянул в мою сторону, когда я выходил на пустую улицу. В Сирле рано ложатся спать.

Офис шерифа был погружен во мрак. Несколько уличных фонарей бросали вокруг себя круги слабого света, а все остальное тонуло во мраке.

Избегая освещенных мест, я быстро добрался до лягушачьей фабрики, прошел по узкой аллейке вокруг высокой стены, пока не обнаружил калитку, о которой упоминала Пегги. Остановившись, я прислушался. В Сирле царила тишина, лишь со стороны шоссе доносились еле слышные звуки проезжавшего мимо транспорта. Вонь от бочек с лягушками толстой пеленой висела во влажном жарком воздухе. Поднажав на калитку, я без труда открыл ее и вошел в просторный двор. Все здания, включая административное и квартиру Везерспуна, были погружены в темноту.

Полная луна серебрила весь городок, на земле лежали причудливые тени.

Подойдя к административному флигелю, я подергал входную дверь. Поскольку я не думал, что она откроется, то и не испытал разочарования. При свете фонарика я обнаружил, что заперта она была на три замка: верхний, средний и нижний. Такую дверь плечом не вышибешь! Обойдя здание с обратной стороны, я нашел вторую дверь, но она тоже была надежно заперта.

Отойдя немного назад, я осмотрел здание. Покатая крыша и веранда, затем окна квартиры Везерспуна и еще одна крыша. Тогда я вернулся во двор. Порыскав в подсобных помещениях фабрики, я нашел крепкую короткую лестницу, лежавшую в траве у стены. Я отнес ее к задней стороне административного флигеля, приставил к стенке и взобрался на крышу. Оттуда уже нетрудно было попасть на веранду. Одно из окон оказалось приоткрытым. Я приподнял его повыше, прислушался и, широко раскрыв окно, влез в помещение. При свете фонарика я обнаружил, что нахожусь в большой красиво обставленной спальне. На кровати могли удобно улечься сразу трое. Я представил себе, как на ней лежит Пегги, предлагая свое молодое красивое тело ублюдку Везерспуну.

Я вышел из спальни в коридор, отворил дверь в соседнее помещение, оказавшееся гостиной, тоже прекрасно обставленной и содержащейся в идеальном порядке. Личная квартира меня не интересовала, мне хотелось проникнуть в офис.

Я вышел на лестницу и остановился на верхней площадке, осветив ее полностью до солидно выглядевшей двери. Спустившись к ней, я обнаружил, что она заперта, но мне было ясно, что открыть ее без труда мне не удастся. А я так хотел попасть в кабинет Гарри Везерспуна!

Разочарованный, я вернулся в его квартиру, прошел в спальню и открыл дверь большой кладовки, находящейся против кровати. Пришлось потратить немало времени, чтобы проверить все карманы огромного количества костюмов покойного, но это мне ничего не дало. Потом я занялся комодом: десятки дорогих сорочек, белье, носки — все это меня не интересовало.

Наконец, после получасового тщательного обыска, я выдвинул маленький ящик в прикроватной тумбочке: там лежали пакетики с презервативами и, ключ. Обрадовавшись, я схватил его, бегом спустился вниз и вставил в замок. Ключ повернулся — и дверь распахнулась. Я прошел к огромному письменному столу, за которым сидел Везерспун, когда я впервые с ним познакомился. Все ящики в столе были заперты. Усевшись в кресло, я обследовал замки. Их сумел бы открыть лишь профессионал.

Оставив стол в покое, я обошел кабинет, обнаружил какую-то дверь, толкнул ее и попал в маленькую комнатку. Передо мной находилась стальная дверь от пола до потолка. Против двери — стальной бар с висячим замком. В двери имелось два замка. Без ключей эту дверь не откроешь, разве что подорвать ее динамитом.

Я стоял и разглядывал эту дверь.

Оставаться тут дольше не имело смысла. Мне придется подойти к решению этой задачи с другого угла, тут я потерпел полное поражение.

В этот момент я услышал звук приближающейся машины.

Я выключил фонарик и подбежал к большому окну. Тут я услышал голоса. Потом ворота на фабрику распахнулись и во двор въехал грузовик. Следом за ним шла машина, остановившаяся вплотную за ним.

Луна стояла уже высоко. Я мог разглядеть и грузовик и легковушку. Из машины вылез невысокий, крепко сбитый человек. Я сразу же узнал его: Эдмундо Рейз. А из грузовика выскочили мои давнишние приятели: сомбреро и козья шкура.

Я не стал медлить: открыл дверь в квартиру Везерспуна, потом запер ее за собой и бесшумно поднялся вверх по лестнице. Выбравшись из здания, я подхватил лесенку и спрятал ее в зарослях кустарника. Вытащив пистолет из кобуры, я тихо обошел вокруг здания и, вытянув шею, выглянул из-за угла.

В офисе горел свет, входная дверь стояла распахнутой настежь. Из окон во двор струился свет. После продолжительного ожидания я убедился, что все трое вошли в дом. Тогда я пригнулся и двинулся вперед, прячась в тени. Добравшись до склада бочек с лягушками, я спрятался там. Вероятно, именно тут скрывалась Пегги, потому что отсюда мне тоже было ясно видно все, что происходило в офисе.

Сомбреро стоял у окна, а Рейз с козьей шкурой удалились в маленькую комнатку. Прошло порядочно времени… В конце концов, из-за двери выглянул козья шкура и поманил пальцем сомбреро. Тот тоже нырнул в маленькую комнатку.

Вышел Рейз со связкой ключей в руке и подошел к столу. Усевшись в кресло, он принялся отпирать ящики.

Появился козья шкура с охапкой картонных коробок, дошел до грузовика и сунул их в кузов, затем вернулся обратно, по дороге встретившись с сомбреро, который сделал то же самое.

Я наблюдал за Рейзом. Он просматривал какие-то бумаги, которые вытащил из одного ящика стола. Движения у него были торопливые. То и дело он откидывал бумаги в сторону.

Двое негров сновали как мыши от грузовика в офис и обратно. Это была быстрая, хорошо организованная операция. Рейз выдвинул следующий ящик и извлек из него папку. Проверив ее содержимое, он отложил ее в сторону вместе с пачкой первых бумаг. Открыв и торопливо посмотрев все до единого ящики, он запер их снова. Я решил, что нашел то, за чем пришел.

Рейз поднялся из-за стола, и я услышал его крик:

— Живее! Живее! Что вы так долго копаетесь?

Козья шкура что-то буркнул в ответ и вновь скрылся в маленькой комнатушке.

Поскольку сомбреро тоже вошел в дом, я решил, что это мой единственный шанс. Вытащив пистолет, я выскочил из-за бочек, в три прыжка добрался до кузова грузовика, схватил одну из коробок и вернулся назад за бочки в считанные секунды. Когда все уже было кончено, на крыльце появились сомбреро и козья шкура, нагруженные усиленной кучей коробок.

Рейз потратил еще несколько минут, чтобы все запереть, затем достал из кармана носовой платок и самым тщательным образом обтер все ручки и крышку письменного стола.

Козья шкура закрывал грузовик парусиной, сомбреро уже сидел за рулем. Забрав папку и бумаги, Рейз выключил в офисе свет. Потом он вышел на крыльцо, запер на ключ входную дверь и быстро направился к своей машине.

— О'кей… Поехали!

Рейз первым покинул территорию фабрики. Сомбреро, оказавшись на улице, остановился и подождал, пока козья шкура не закроет ворота.

Я затаился за пахучими бочками с лягушками, прижимая к себе коробку, и ждал, не трогаясь с места, пока не услышал, как вдали замер звук обоих моторов. Выйдя со двора через заднюю калитку, я быстро побежал в отель.

В вестибюле горела всего одна лампа над столиком администратора. В помещении никого не было. Двое коммерсантов, вероятно, легли спать. Старый Абрахам даже похрапывал, руки у него были сложены на коленях. Я осторожно разбудил его. Он с трудом открыл глаза и заморгал на меня, потом его черная физиономия расплылась в улыбке.

— Должно бить, немного задремал. Вам что-нибудь надо, мистер Уоллес?

— Консервный нож.

Он растерянно уставился на меня.

— Не понял…

— Консервный нож у вас найдется?

— Консервный нож?

— Совершенно верно.

Я говорил негромко. Абрахаму было за восемьдесят, я его безжалостно разбудил, возможно, он видел приятные сны о своей молодости или, наоборот, о внуках.

— Самый обычный консервный нож.

Он потер лоб, закрыл и открыл глаза, потом кивнул:

— Сейчас раздобуду. Если вы голодны, мистер Уоллес, я смогу принести еду.

— Нет, спасибо. Только консервный нож.

Он медленно поднялся на ноги, качнулся вбок, и медленно зашаркал к ресторану.

Я ждал. Прошло минут пять, прежде чем он вернулся.

— Кухарке это не понравится, мистер Уоллес, — сказал он, протягивая мне неказистый консервный нож. — Вы вернете мне его до завтрака?

— Непременно верну.

В моей руке возник 10-долларовый билет.

— Благодарю, Абрахам. Вы когда ляжете спать?

— Мистер Вьет любит, чтобы мы были открыты всю ночь. Он говорит, что никогда не знаешь, когда заявится клиент. Кому-то может понадобиться постель, на то и существуют отели.

Он аж ахнул, когда я положил деньги перед ним на стол:

— Что вы, мистер Уоллес, в этом нет необходимости!

Включив свет и заперев за собой дверь на ключ, я поставил коробку на стол. Она была довольно объемистой, примерно шесть на четыре дюйма.

Наклейка на коробке гласила:

ПРОДУКЦИЯ МОРГАНА И ВЕЗЕРСПУНА

СИРЛЬ-ФЛОРИДА

Миссис Люсиллс Бэнберри,

1445, Вест Драйв. Лос-Анджелес

Использовав свой "многоцелевой перочинный нож, я осторожно снял ленту, которой была заклеена крышка, и откинул ее. В двух отделениях находились две консервные банки с блестящими верхушками. Вытащив одну из них, я прочитал надпись:

«ЛЯГУШАЧЬИ ЛАПКИ»

Роскошное блюдо. Готовое, жаркое на двоих, которое можно быстро приготовить согласно прилагаемой инструкции.

Инструкция была точно такой же, какую я выслушал недавно от мисс Смит. Консервным ножом я удалил крышку с жестянки и осмотрел аккуратно уложенные лягушачьи лапки, казавшиеся в масле золотистыми. Они и вправду выглядели вполне съедобными. Потыкав лезвием ножа, я обнаружил малюсенький пластиковый пакетик, содержащий белый порошок. Я выудил его, после чего, пройдя в ванную, тщательно обмыл его.

Я уже догадался, что в нем находится, но я должен был в этом удостовериться лично. Спрятав пакетик в бумажник, я выбросил оставшееся содержимое консервной банки в туалет, туда же угодила и наклейка. Я спустил воду и смыл всю эту гадость.

Приблизившись к окну, я открыл его, удостоверился, что на улице никого нет, и зашвырнул пустую банку как можно дальше. Потом запечатал коробку, в которой теперь оставалась всего одна банка, и спрятал ее к себе в кладовку. Возможно, мне не удастся найти Джонни Джексона, говорил я себе, раздеваясь, но все же моя поездка в Сирль не оказалась бесплодной.

Приняв душ, я лег спать со спокойной душой.