Глава 10. Знакомство с Тай До

Нет, с лазаретом идея действительно была удачной. Теперь я постоянно ношу с собой большую брезентовую медицинскую сумку. В ней небольшой запас медикаментов, бинтов. И витаминов — их я отношу маленькому Абдулу, а он делится с ребятишками. Выглядит это очень забавно. Каждое утро у крепости Хасана собирается малышня, выстраивается в очередь, а Абдул выдает каждому малышу по одному драже гексавита и одну аскорбинку. Чтобы не болели. Он настоящий «помощник табиба» — помощник доктора. И делает свою работу очень добросовестно и старательно. До этого он был обычным сиротой, теперь уважаемый в кишлаке человек. Восьми лет от роду.

Наконец-то добираюсь до Шафи. Что-то изменилось в наших взаимоотношениях. Словно Шафи принял меня в свою семью. Я понимаю, в чем дело. Я сдал необходимые экзамены. Меня взяли в ученики. Вы даже не представляете, как приятно это осознавать. Чему радуюсь? Ведь учиться будет наверняка труднее, чем стать учеником. В этом я почему-то совсем не сомневаюсь.

Мы подолгу сидим у стен крепости, слушаем ветер и шелест травы. Сегодня Шафи настроен философски. Изредка он вступает в диалог с ветром и травой. Мне кажется, что меня он просто не замечает. Но это не так. Теперь я занимаю в его жизни тоже какое-то место. А значит, что-то для него значу.

— Когда-нибудь человек научится говорить с травой и ветром, с птицами и арыком. Возможно, когда-нибудь человек узнает, что существует только одна раса, одна религия и одна национальность — житель планеты Земля. Тогда закончатся все распри и войны.

Но, скорее всего до этого он уничтожит всех людей другого цвета кожи, с другим цветом глаз и волос, верящих в других богов, проживающих в другой стране или на соседней улице. Скорее всего, он и сам погибнет в этой борьбе. И тогда ветер будет разговаривать с травой, а арык с птицами.

Мне не понятно чем вызваны такие мысли Шафи, но я не спешу его прерывать. Пусть выговорится. Человеку иногда нужен не только собеседник, но и слушатель. Надо уметь слушать. Ведь человек, который много говорит, очень часто не слышит никого кроме самого себя. А это первый шаг к одиночеству.

Шафи говорит не просто так. Я понимаю, что постепенно он подводит меня к каким-то выводам. К новым идеям и мыслям. Это уже начало занятий со мной. Возможно, даже по джен-дзю-терапии.

Шафи словно читает мои мысли. Но наполняет их новым смыслом и содержанием.

— Учись слушать. Вместе со звуками ты научишься впитывать в себя тепло ветра и трав, энергию солнца и журчание арыка. То, что среди людей называется энергией Ци (в Японии — Ки). Это жизненная сила. Без неё человек мертв. Он может ходить, дышать и думать. Но быть мертвым. Энергия Ци — это душа человека. Она неразрывно связана с природой. Она может накапливаться в нем, а может и уходить. Капля за каплей, как уходит вода между пальцами. Ты должен научиться чувствовать эту энергию. Ею пронизан весь мир. Ты должен научиться накапливать в себе эту энергию. И делиться ею с окружающими.

Вы, шурави, слишком религиозны. Я не говорю о православии. Для вас даже атеизм — религия. В каждой религии есть нечто такое, ради чего люди идут на костёр и на смерть. Это достойно уважения. Но в каждой религии есть и другая сторона — это религиозный экстремизм. Он есть как в религии, так и в атеизме. Вы, атеисты, критикуя верующих за то, что они признают существование души в человеке и жизнь после смерти, впадаете в другую крайность — отрицаете вполне очевидные вещи. У вас очень хорошая медицина. Ваши хирурги творят чудеса. Но почему тогда у вас так много больных? Может быть, пора пересмотреть устоявшиеся взгляды? Ведь хирург может только вырезать пораженный орган, вылечить может только природа. Может быть, пора все-таки признать, что человек — это соединение души, разума и тела. А не только мышц, связок, сухожилий и сосудов.

Попробуем разобраться, почему к врачу обращается пациент? Чем вызваны его проблемы? Любой специалист по восточной медицине скажет, что все болезни начинаются от недостатка жизненной энергии Ци, врач же найдет другие вполне объективные причины. И, возможно, что оба будут правы.

Истина, как всегда, находится где-то посередине. Чтобы вернуть больному здоровье, необходимо укрепить тело, успокоить душу и вернуть ему цель в жизни.

Для укрепления тела мало заниматься спортом или зарядкой. Спорт — это лишь маленькая тропинка к здоровью. Любая тропинка может вывести к жилью человека, а может завести и в джунгли, где человек погибнет.

Укрепление тела — это путь. А путь — всегда соединение множества тропинок, ведущих в одном направлении. Это нужно понимать. Если хочешь дойти до своей цели, ты должен придерживаться пути. Соединяя с ним свои следы, свою тропу.

Поэтому укреплять тело, разумнее придерживаясь нескольких основных направлений. Это динамические упражнения для укрепления мышц (спорт, гимнастика, зарядка). Статические упражнения для связок и сухожилий (работа с неподвижными предметами). Декомпрессионные упражнения для растяжения позвоночника (плавание, различные висы). Упражнения для развития гибкости. Закаливание (или воздушные ванны, как минимум). Человек должен ходить пешком. Не менее двух километров ежедневно (это предохранит от застойных явлений в области таза, а значит, предотвратит и появление множества серьезных мужских и женских заболеваний). Человек должен танцевать. Не реже одного раза в неделю (ведь в танцах человек расширяет спектр своих привычных движений). И петь. Пусть даже в одиночестве (наращивая капилляры в области гортани, он поставит надежный заслон на пути различных микробов, попадающих в его организм через носоглотку). Он должен загорать (ведь без света в организме нарушаются очень многие обменные процессы). И должен разумно питаться. Есть с удовольствием. Но получать удовольствие не только от еды.

И помнить одно простое правило. Одну треть жизни человек должен провести на ногах, вторую — сидя, третью — лежа. Это тоже правило равновесия. Вот только лежать можно на больничной койке, а можно в постели с любимой женщиной. Выбор за тобой.

С другой стороны надо помнить, что здоровье — это не только здоровое тело. Но это и наличие цели в жизни. Человек должен знать направление своего движения, своего развития. Ведь в жизни, как и в горах, возможно только движение вверх или вниз. А как же остановки, спросишь ты? Долго стоять на крутом склоне невозможно. Любая остановка — лишь прелюдия перед шагом вперед, вверх. Либо начало падения вниз. Длительная остановка — это путь в никуда. Только движение! Только вперёд и вверх!

Вы, шурави, придумали достаточно простую, но правильную формулу движения: «Человек в своей жизни должен построить дом, посадить дерево и воспитать сына». Немного примитивно, но в целом верно. Хотя человек — существо более сложное. И цель его жизни определить в двух словах невозможно. Тем более одной формулой. Но для начала, это тоже неплохо.

Иногда человек чувствует себя совершенно здоровым. У него есть цель в жизни. И он шаг за шагом приближается к ней. Но душа почему-то не спокойна. Словно находится не на своем месте. Где оно, её место?

Любой ребенок подскажет тебе ответ на этот вопрос. У души три точки опоры. Она держится на благополучии твоего дома (и семьи), успеха в работе и хороших друзьях. Всё очень просто! Если в течение недели ты не будешь преуспевать в работе (а ты должен стремиться стать лучшим!), не будешь дарить радость и наслаждение своей любимой (и это не обязанность, а состояние невозможности жить по-другому), играть со своими детьми (ведь только в игре ребенок познает самые светлые стороны этого мира) и не будешь встречаться со своими друзьями (которые обогатят тебя новыми идеями, впечатлениями, радостью) — как сможешь ты быть спокоен за свою душу? Но здесь тоже очень важно найти равновесие, свою «золотую серединку». Между временем, посвященным работе, семье и друзьям. Найдя равновесие, ты найдешь время для всего. Для семьи, работы и друзей.

И вот ты добился своего. У твоего пациента совершенное тело, спокойная душа и ясная цель в жизни. Это еще не всё! В нем нет жизненной силы. Нет тепла. Нет энергии Ци.

Вот здесь (Шафи показал на область между пупком и солнечным сплетением) находится сосуд жизненных сил. Ты можешь наполнить его сам. Получая энергию Ци от любимых книг, картин, от того, что тебя окружает. От дерева, грустящего над арыком. И виноградной лозы, любящей солнце. Ты можешь наполнять и сосуд жизненных сил пациента. Но можешь и открыть каналы, по которым человек будет самостоятельно получать эту энергию.

Вы, европейцы, живете в слишком агрессивном мире. Плохая экология, стрессы, шум, тесные одежды и обувь закрывают ваши чакры. Каналы, по которым вы могли бы получать, так необходимую вам, энергию из внешнего мира.

Ты должен научиться их открывать. Это совсем несложно — достаточно лишь вернуть пациенту возможность ЧУВСТВОВАТЬ. Я научу тебя этому. Научу, как вернуть ему возможность полнокровно использовать свои органы обоняния, осязания, зрения и слуха.

И тогда человек почувствует, что начинает парить над землей. Вот это и называется хорошей работой. Человек должен быть здоров. Должен летать. Быть счастливым. И любить.

За такую работу пациенты будут тебе по-настоящему благодарны. Ты должен не только вылечить их, но и вернуть им возможность парить под небесами. В этом и есть твое настоящее призвание врача.

Время с Шафи летит незаметно. Уходить не хочется. Но время уже поджимает, пора возвращаться на заставу. Впереди еще самая трудная часть сегодняшнего дня — подъём на горку.

То, что происходит далее — неожиданно даже для меня. Шафи оборачивается в сторону своей крепости и чуть слышно произносит:

— Джуй, кожда аст Хуай Су (Ручеек, где…)?

Окончание вопроса мне не совсем понятно. До тех пор пока Лейла не выводит из крепости небольшого серого ослика. С удивительно неприличным именем — Хуай Су. Оказывается, давным-давно жил на свете китайский монах Хуай Су из Чанша. Он был искусным каллиграфом. Однажды, когда Хуай Су достиг совершенства в скорописи, он собрал все свои кисти и закопал их в землю. Назвав это место «Могилой кистей».

Ослик получи свое имя в знак того, что когда-то темной ночью он закопал свой разум под каким-то холмом. А место забыл.

Шафи предупреждает меня, что он бестолковый и плохо слушается команд. В голосе у Шафи слышатся ласковые нотки. На самом деле ослик выглядит смышленым и очень милым. Я понимаю, что плохо он может слушаться только моих команд.

Шафи объясняет мне, что ослик хорошо знает дорогу на заставу. Он отвезет меня туда, при условии, что я не буду ему мешать. И сам вернется домой. Мешать ему я не собираюсь. Тем более, если он отвезет меня на гору. Но он такой маленький, игрушечный, что у меня возникают насчет этого большие сомнения.

Лейла ласково обнимает своего маленького серого друга. Повязывает небольшую уздечку. По всему видно, что ослик общий любимец. Шафи весело улыбается.

Картина действительно достойная. Пера любого художника-баталиста. Называется «Мы красные кавалеристы». Красный командир с медицинской сумкой на плече верхом на ослике со смешным именем Хуай Су.

Ехать на нем очень забавно. Ноги мои цепляются за землю. Приходится их постоянно приподнимать. Но надолго меня не хватает. И они снова начинают считать все кочки и буераки. Но впечатления просто потрясающие! Я впервые еду на ослике.

И по новому для меня маршруту. Вместо того, чтобы подниматься по кратчайшему пути, мой друг поворачивает к седловине между вершиной горы и выносным постом. А потом по тропинке, протоптанной нашими бойцами, поднимает меня на заставу. И это называется бестолковым осликом?! Хорошо еще, что я не пытался им командовать и управлять. Просто доверился. В благодарность за это Хуай Су показал мне самый легкий и простой путь к вершине.

Я чувствую себя последним ослом. Мой кратчайший путь на заставу оказывается путём отъявленного мазохиста. Самым трудным и бестолковым. Даже маленький ослик это прекрасно понимает.

Я даю ему кусочек лепешки, ласково тереблю уши. И отпускаю.

— Ташакор, Хуай Су. Сафар ба хайр (Спасибо, Хуай Су. Счастливого пути)!

Ослик налегке резво убегает обратно. Забавно перебирая своими маленькими копытцами. Убегает домой. А я долго смотрю ему вслед. Пока он не добирается до крепости Шафи. Спасибо, дорогой ослик. Спасибо, Шафи!

На заставу прибыло молодое пополнение. Пять человек. Три узбека, один азербайджанец и один туркмен, рядовой Кесаев из Ашхабада. Рота скоро станет почти полностью узбекской. Все как обычно, отбор молодого пополнения проводится в полку и на КП батальона. Отбирают лучших. В стрелковые роты приходят оставшиеся. Кстати, неплохие ребята. Выясняется, что Кесаев отлично стреляет. Практически из любого вида оружия. Я забыл, мы не совсем обычная стрелковая рота.

Ночью снова выставляю расчет ПСНР у Зубов Дракона и ухожу на засаду. Ночь проходит спокойно, и я уже собираюсь возвращаться, но две тени появляются на дороге. Да, сегодня мне повезло больше, чем обычно. Ночь лунная. Светло как днем. И я замечаю их первым. Два человека пришли со стороны кишлака Карабагкарез. Шли вдоль арыка, и наша станция наземной разведки их не обнаружила. А может быть, ребята их просто прозевали. Как бы то ни было, но меня об их появлении не предупредили.

Хотя теперь это не столь важно. Передо мною они как на ладони. Копаются на дороге, киркой и небольшой лопатой пытаются выкопать лунку для мины. Грунт очень тяжелый и мужикам приходится изрядно попотеть.

И чего я их так мучаю? Пора закругляться! Я выбираю первую цель — это ближайший ко мне афганец. В ночном прицеле он кажется таким огромным. Серия из двух выстрелов — это совсем не сложно. Второй даже не успеет сообразить, что произошло. К тому же у меня автомат с прибором бесшумной, беспламенной стрельбы (точнее, не просто автомат, а АКМСН — автомат Калашникова модернизированный со складывающимся прикладом и креплением для ночного прицела, с самим прицелом и прибором бесшумной беспламенной стрельбы). Как раз то, что сейчас и нужно. А потом можно будет сделать еще парочку контрольных выстрелов.

Палец ложится на спусковой крючок. И начинает понемногу выбирать свободный ход. Да, с целями мне сегодня просто потрясающе повезло. Неужели они совсем ничего не предчувствуют? Говорят, что человек предчувствует свою смерть. Иногда даже за несколько дней. Но мои подопечные спокойны и невозмутимы. Они усердно продолжают ковырять грунт.

Выстрел должен прозвучать неожиданно для стреляющего. Так меня учил инструктор. Но я знаю, что он раздастся именно сейчас. Сию минуту. И, вдруг словно молния, одна мысль пронзает мой мозг. Глупая мысль. Из анекдота:

— Доктор, я жить буду?

— А смысл?

Действительно, что даст моя стрельба? Да, подстрелю двух духов. Это здорово! Но на их месте появятся новые духи. Предотвращу подрыв нашей машины. Замечательно! Но через пару дней на дороге появятся новые мины. Проявлю свою крутизну. Может быть, даже заработаю медаль. Медаль «За участие ледниковом периоде». Но может быть лучше проявить свою мудрость? Заглянуть немного вперед?

Так чешется указательный палец. Когда еще подвернется такая удача. Такие цели! Но я уже знаю, что сделаю с ними. Я не убью их.

Приходится дожидаться, когда моджахеды закончат установку мины. Замаскируют её. И, забрав инструменты, пойдут в сторону Карабагкареза. Скорее всего, в течение дня они будут заниматься своими делами, ожидая взрыва. Но, вполне возможно, что ребята залягут где-то на окраине кишлака и организуют наблюдение за местом установки мины. Кто их знает, что у них на уме?!

Рисковать нельзя. И пока афганцы еще не дошли до кишлака, я приступаю к своей работе. Быстро, но аккуратно снимаю грунт над миной. При снятии противотанковых мин может возникнуть только одна проблема — частенько их устанавливают на неизвлекаемость. На ощупь чувствую ребра пластиковой мины итальянского производства ТС-6,1. Старая знакомая — в разведшколе с такими уже приходилось встречаться. Где-то сбоку должен быть ремень для переноски? Ага, вот и он. Привязываю к нему капроновую бечевку (Веревки — моя слабость. Постоянно ношу в кармане двухметровый кусок репшнура — восьмимиллиметровый альпинистский капроновый шнур. И десятиметровую бечевку примерно трех миллиметров в диаметре). Мину нужно сдернуть с места. Тогда проверим, что лежит под нею.

Вот ведь бездельники, даже гранату не положили под мину на разгрузку! За что их только в банде держат?! Ну да ладно, не я их туда отбирал.

На место мины я укладываю большой черный камень. Он мой старый знакомый. Помните, ведь это же — «Камень, лежащий у обочины»? Как хорошо, когда рядом старые друзья. Они всегда помогут в трудную минуту. Вот и сейчас мне не пришлось искать, чем заменить мину. И «Камень, лежащий у обочины» подсказал мне, что именно его нужно положить на это место. И почему.

Я с благодарностью подумал о Шафи. Спасибо, учитель, твои уроки уже приносят свои первые плоды. И, как здорово, когда плоды эти вызывают добрую улыбку.

Когда мина не сработает, моджахеды придут её проверить. Обнаружив вместо мины большой черный камень, они отнесут его в банду. Главарь им не поверит и накажет. Ни за что, ведь они ни в чем не виноваты. А рядовые моджахеды могут и поверить своим друзьям, которые никогда раньше им не лгали. Но поверят чему? Тому, что мина превратилась в камень? Что место это облюбовали дивы? Или что это происки шайтана?

Нет, для этих двоих было бы лучше, если бы их убили при установке мины. Да и для главаря банды, пожалуй, тоже. Моя невинная шутка для него могла иметь далеко идущие и печальные последствия. Мне об этом даже думать не хотелось. Некогда было.

Времени до рассвета оставалось совсем немного. А нужно было еще убрать следы своего пребывания. Если они где-нибудь останутся, моя шутка потеряет всякий смысл. Афганцы — прекрасные следопыты. Недооценивать их профессионализм в этом было просто глупо. Но я знал, что они будут искать. И постарался сделать, все от меня зависящее, чтобы они этого не нашли.

Я забрал мину, свое оружие и пошел следом за моджахедами. Вдоль арыка. Нормальные герои всегда идут в обход — этой истине меня научил вчера мой друг ослик Хуай Су.

На засады я всегда ходил в резиновых калошах — традиционной обуви афганцев. Важно было не наступать на следы моих новых друзей. Тогда мой след не вызвал бы никаких подозрений. В течение дня по этой дороге пройдут еще десятки ног. А раньше вечера духи проверять мину не решатся. Да и необходимости в том не будет. К тому времени мои следы окончательно потеряются. Чего не скажешь о следах наших экспериментальных ботинок или сапог. На рассвете мальчишки-пастухи погонят отары овец к реке на водопой. Отары всегда гоняют вокруг наших застав. Мы все прекрасно понимаем, что афганцы проверяют, чем мы занимались ночью. И куда ходили. Появление на рассвете следов нашей обуви недалеко от заставы расскажет им о многом.

Я выхожу к речке. Дно Барикава каменистое. По воде можно идти спокойно. До самой заставы. Следов здесь не останется. Небольшая хитрость есть только на выходе.

Я подхожу к месту, где обычно поднимаюсь на свою заставу. Здесь целое море моих следов. Добавим еще парочку. Я переобуваюсь в свои горные ботинки. И выхожу из воды.

Снимаю расчет ПСНР с дежурства. У ребят сегодня будет выходной. После ночных дежурств в караул их не ставят. Нужно будет парочку часов вздремнуть и мне. А пока необходимо проверить станцию. Почему мои бойцы не обнаружили духов ночью? Неужели те оказались в мертвой зоне, не перекрываемой радиолокационным полем. Если это так, в следующий раз, места для проведения засад нужно будет подбирать тщательнее. Чтобы духи не могли незаметно выйти мне во фланг или тыл. Неожиданности мне ни к чему.

Около часа пришлось просидеть с переносной станцией наземной разведки. Все, обнаруженные визуально цели светились и на экране. И только старик с ишаком, прошедшие от Карабагкареза в Калашахи вдоль арыка, остались необнаруженными. Так и есть! За насыпью, расположенной перед арыком, станция цели не засекала. Это не страшно, но такие места надо было знать.

Я вернулся на заставу. Станцию мы больше не сворачивали. Возле неё был выставлен круглосуточный пост. Можно было ограничиться расчетом ПСНР, но она все равно не могла работать круглосуточно — не хватало аккумуляторов. Станцию приходилось включать только по мере необходимости.

А на заставе меня ждал большой подарок. От моего кота по имени Кот (Пищак — на фарси). На моем одеяле лежала первая, пойманная им мышь. Заметив, что я оценил его успешную охоту, Кот, не спеша, съел её тут же на одеяле. Съел с превеликим удовольствием на глазах у того, кто теперь знал, что Кот стал взрослым. Ему исполнилось четыре месяца.

Да, уже декабрь. Скоро и здесь начнется зима. Вчера, с молодым пополнением из полка привезли несколько писем. Прочитать их еще не успел. Одно от Сан Саныча. Второе от Ленки Андреевой.

Первым, естественно, открываю письмо Сан Саныча. Сначала, как говорится, самолеты…

Какое славное письмо — никаких задач между строк, никаких ценных указаний. «Разведка и охранение, и господствующая высота» — это мы уже проходили. Или проходим сейчас.

И как хорошо, что ничего больше не надо учить — ни английского, ни эсперанто. Похоже, что с послеафганскими планами что-то не складывается. Но о них пока думать слишком рано. До них еще нужно дожить.

Открываю второй конверт. Ленка Андреева — частица моей юности. Светлая и радостная частица. В школе наш класс дружил с головой, со спортом и с девчонками из художественной гимнастики. Другими словами наши ребята умудрялись хорошо учиться, заниматься спортом и дружить с самыми красивыми девчонками города. Городской командой по художественной гимнастике. Едва ли мы тогда знали, что такое любовь. Но девчата были ослепительно красивы, а красота всегда так притягательна! Лена Андреева, Люба Челышева, Инна Глебова… Нет, наверное мы все-таки были в них по уши влюблены?! Но как все это было далеко. Сейчас девчата вышли замуж. Ленка работала тренером в спортивной школе, Инна — в поликлинике. Говорят, что она стала прекрасным врачом-физиотерапевтом. О Любаше ничего не было известно.

С КП батальона пришла радиограмма: «Командиру Диогена (Позывной двадцать второй заставы) с личными вещами и оружием срочно прибыть на Пахарь (позывной КП батальона)».

Связываюсь с двадцать второй. Три трассирующих пули над заставой — сигнал выхода на связь. Передаю информацию Корниле. Интересно, зачем он понадобился комбату? И к чему такая спешка?

Ближе к полудню спускаюсь в Калашахи. Мирзо встречает меня у дверей в хасанову крепость. Рана у него подсыхает. Еще пару дней и можно будет выписывать из лазарета. Маленький Абдул провожает ко второму пациенту. Верблюд наш тоже молодцом. Рана у него не опасная. Единственная проблема, которая могла возникнуть — это большая потеря крови. Ну, да мы его вовремя перебинтовали.

Там же я встречаю и Шафи. Он принес какую-то мазь на травах для хозяина верблюда. У Шафи здесь свои пациенты. Но, как мне кажется, он еще и подстраховывает мои медицинские опыты. Очень важно, чтобы у меня все получилось с моими первыми пациентами. Нельзя, чтобы не получилось. И он это прекрасно понимает. От его поддержки становится как-то спокойнее на душе. Теперь я уверен, что все будет хорошо.