Глава девятнадцатая

Бывая в Москве, Курт Шерхорн всегда заказывал трансфер из гостиницы. Дежурящим при выходе из зоны контроля Шереметьево таксистам он не доверял. В этот раз его должна была ждать машина из отеля «Марриот Аврора», что расположен на улице Петровка, напротив знаменитого магазина «Петровский пассаж».

Шерхорн торопился. Он набрал номер, по которому ему было рекомендовано позвонить в случае, если машины не окажется на месте. Ожидание ответа было недолгим. Убедившись, что темно-зеленый «вольво» будет ожидать его у правого выхода из здания аэровокзала, господин Шерхорн занял очередь на паспортный контроль. Интересующие его персонажи стояли неподалеку.

Ральф и Антон молча ожидали своей очереди, не замечая, что находятся под пристальным наблюдением Шерхорна, и не только его… В это пятничное утро в Шереметьево разыгрывался настоящий шпионский спектакль.

Курта Шерхорна стали «вести» сразу после пересечения им паспортного контроля. Он, в свою очередь, старался не обратить на себя внимание «интернациональной» парочки. Антона и Ральфа «пасли» от самой «границы» — сотрудники погранслужбы получили соответствующее указание. Надо сказать, оно было достаточно противоречивым. Пограничников проинструктировали так: «Не спускать с них глаз, держать ухо востро, пропустить через контроль беспрепятственно, несмотря ни на что».

Друзья не знали об этом, но были начеку, помня мюнхенскую историю с Антоном. К тому же, незадолго до посадки выяснилось, что у Мюллера не все в порядке с документами. Ральф мысленно рвал на себе волосы. Срок действия паспорта истекал через два с половиной месяца после окончания российской визы, тогда как местные законы устанавливали минимальный срок в три месяца. Трагическим тоном он сообщил о своем сенсационном открытии Антону.

— Не пустят, — ответил тот. — Вряд ли нам повезет еще раз. Там же все в компьютере. Да ты на лица их взгляни. Впрочем, лица все равно родные. Для меня.

Родные лица российских пограничников и пограничниц выражали усталость, недоверие, неприветливость, лень, недовольство социальным положением. Впрочем, скорее всего, были и исключения, но Антону пока не доводилось с ними сталкиваться.

Женщина с двумя детьми устроила в очереди небольшой скандал. Получив заветный штамп в паспорте, делающий ее пребывание на родине легитимным, она разразилась строгой тирадой в адрес блондинки в зеленом:

— Девушка, если можно, вы улыбайтесь хотя бы немного в следующий раз, а то с такими рожами тут сидите, хоть обратно уезжай.

Блондинка пожала плечами и, видимо, вопреки всем уставам и правилам общения, прошептала:

— Ну и уезжай.

Женщина хотела ругаться, но не смогла от возмущения вымолвить ни слова. К тому же, у нее заплакал ребенок, да и очередь начала волноваться. Никому не нравилось поведение наших пограничников, но ведь оно уже давно вошло в поговорку, а всем надоело лететь, надоело стоять в очереди, надоело думать, что багаж привезут еще нескоро.

Антон пропустил Ральфа вперед. Настроение было хуже некуда.

«Сейчас этого деятеля завернут, и начнется… — с тоской подумал Антон и вдруг увидел, как таможенник от души приложил штамп к странице паспорта Мюллера. — Надо же, вот чудеса…»

Антон попал к той самой блондинке, что не хотела улыбаться возмущенной пассажирке.

— С какой целью ездили в Мюнхен? — спросила она Антона, почему-то разглядывая в его паспорте открытую визу в США.

— Как с какой? Пива попить. Там у них Октоберфест.

Пограничница строго посмотрела на Антона, проверила его по компьютеру и вернула паспорт. Он не удержался и улыбнулся. Случилось чудо — она улыбнулась в ответ и даже сказала: «Счастливо».

«Эх, Россия», — вздохнул Антон, направляясь к Ральфу, который, как солдат, уже был на страже у карусели номер 5, над которой висело табло с номером их рейса.

— Антон, представляешь, пропустили, — у Ральфа явно от сердца отлегло.

— Of course, my friend. Democracy… блин.

— Что? А… конечно, демократия.

— Ральф, давай отойдем отсюда, а то прижмут сейчас.

— Но тут написано, что скоро будет багаж…

— Тут не написано, во-первых, что он будет «скоро», а, во-вторых, не факт, что его выдадут с этой карусели.

— Но вот табло…

— Ральф, слушай, давай отойдем. Это не объяснить.

Друзья встали около стойки, за которой несколько человек заполняли таможенные декларации. Ральф отлучился в туалет. Вернувшись, некоторое время молчал, а после поинтересовался у Антона, почему в туалете международного аэропорта под писсуаром стоит большое эмалированное ведро.

— Эту новую технологию, — объяснил Антон, — начали использовать сравнительно недавно. Раньше, когда не было ведра, через дырку на дне проливалось… Так что ведро — это достижение, по сравнению с тем, что было раньше. А если серьезно, то это, конечно, кошмар.

Ральф вежливо промолчал.

— Антон, мы сейчас поедем в Воронеж? — спросил он через некоторое время.

— Да. Только надо ко мне заехать, кое-что взять, а потом еще одолжить у Чингачгука джип. Не спрашивай — это кличка, никнейм моего друга. Долгая история.

— А джип зачем?

— Поедем на машине в Воронеж.

— Далеко это?

— Ровно пятьсот километров. Дорога хорошая. Не автобан, конечно, но, если не считать сужения у Ельца, недалеко от реки Дон, то должны долететь часов за шесть, с учетом остановок.

В это время по громкой связи сонный голос сообщил на двух языках, что багаж пассажиров, прибывших из Мюнхена, будет выдаваться на карусели номер 7.

У Антона зазвонил мобильный телефон.

— Алло? — в трубке послышался знакомый голос. — Это Антон? Здравствуйте. Это Михаил, из монастыря.

Этого звонка, да еще в пять утра, Антон не ожидал.

— Михаил? Не рановато звоните?

— А вы еще спите? Извините, пожалуйста, видимо, я перепутал…

— А у вас что-то срочное?

— Да, мне нужно с вами встретиться. Есть очень важная информация по делу, о котором мы с вами говорили на экскурсии.

— Мы можем сделать это в понедельник? Сегодня, видите ли… сегодня у меня много встреч, а завтра я бы хотел уехать на дачу к друзьям.

— Я вас долго не задержу. Давайте встретимся часов в десять.

— Где?

— Предлагаю на Октябрьской площади, у Ленина. Странное место, конечно, но от монастыря недалеко. Если вам удобно.

— Мне нормально. Давайте только не в десять часов, а в девять. Я наберу вам на мобильный, как буду подъезжать.

— А ваш друг из Германии с вами?

— С какой стати?

— Извините, до встречи.

Михаил повесил трубку. Антон задумался. Ральф даже не поинтересовался, кто звонил. Вот что значит заграница. Деликатный. Антон первым нарушил молчание:

— Звонил Михаил из монастыря…

— Черт!

— Скорее, наоборот… А в чем дело?

— Да я кружку забыл. Я ведь ему кружку купил.

— Да, было бы кстати этой кружкой ему стукнуть по голове.

— Почему?

— Ральф, ну ты же взрослый мужчина, книжки, наверное, читал про шпионов?

— Честно говоря, как раз про шпионов не любил.

— Зря. Тогда слушай. Который час, скажи мне, пожалуйста?

— Десять минут шестого. Так… Я понял. Почему он звонит тебе так рано? Значит, в курсе, что ты прилетел сегодня?!

— Не только. Он еще осведомлен о составе нашей делегации. Не зря спросил, со мной ли ты… Глупо, кстати, с его стороны. Ну, тем лучше. Короче, мы договорились встретиться в девять у Ленина… у памятника вождю недалеко от центра. Теперь вот что я предлагаю: надо купить два билета на воронежский рейс. Прямо здесь, в Шереметьево.

— И поехать на машине?

— Верно. Мне не нравится, что вокруг нас с тобой происходит неприятный ажиотаж.

— Антон, я не знаю, как у вас в России… В общем, а не безопасней ли полететь на самолете?

— Думаю, надо ехать. И если за нами кто-то следит, мы время выиграем. Не думаю, что у них так здорово поставлено дело, что нас быстро вычислят, с нашим-то отечественным беспорядком.

В квартире у Антона друзья переоделись, выпили по две чашки кофе. Сидели, курили. На журнальном столике лежали два авиабилета до Воронежа.

Двадцать минут назад надежный друг подогнал джип к дому, а сам уехал на антоновом «мерсе».

Было семь тридцать утра. Антон позвонил Михаилу:

— Михаил, доброе утро. У меня форс-мажор. Давайте встретимся не в девять часов, а в половине девятого возле гостиницы «Балчуг». Можно прямо в холле. Что? Нет, простите, никаких вариантов. Я сегодня улетаю. Можно пересечься в понедельник. Тогда сейчас? Ок, буду ждать. Если сможете, подъезжайте раньше, а то мне еще по делам кое-куда нужно заехать, а после в аэропорт успеть.

Антон вдруг подумал, что у него началась паранойя. Он решил изменить время и место встречи, чтобы отобрать инициативу у Михаила и, может быть, у тех, кто с ним заодно. Антон понятия не имел, чего хотят от них с Ральфом, но чутье подсказывало, что впереди ждет не один сюрприз. Единственный ключ к разгадке — Катя Зайцева. Только бы она была жива!

К «Балчугу» джип «гелендеваген» подлетел в 8.25. Антон припарковал машину под Москворецким мостом, и, оставив Ральфа охранять «уазик Бундесвера», отправился на встречу.

Михаил расположился за столиком в лобби. Было заметно, что обстановка приличного московского отеля для него не совсем обычна. Заметили это и окружающие. Похоже, официантка впервые подошла к этому столику, только когда за ним расположился Антон.

— Кофе? — спросил он Михаила.

— Чайку.

— Зеленого? — осведомилась официантка в белом переднике.

— Угу.

Пока готовили заказ, Антон не терял времени:

— Михаил, давайте по порядку, рассказывайте. Во-первых, с чего это вы позвонили мне так рано? Знали, что я прилетаю сегодня из Мюнхена? Откуда? Об этом я никому не сообщал.

Михаил принял тактику Антона и решил играть начистоту:

— Знал, конечно. Я еще кой-чего знаю. Про это и хотел поговорить. Кстати, давай на ты?

— Давай, я не против.

— Антон, за тобой и за твоим немецким знакомым следят.

— Я понял. Но кто? Кроме тебя, разумеется.

— Ты это зря, я ведь просто хочу помочь. Короче, у меня есть определенные связи в органах, точнее, непосредственно в ФСБ. За вами следит один пожилой дядя. Правда, неясно, действительно ли он один или за ним кто-то стоит. Но это неважно. А важно то, что этот господин в свое время побывал в наших краях в качестве офицера СС и что-то здесь забыл. У меня есть документы, в которых он фигурирует как член специальной группы, отправленной в СССР по приказу то ли Гиммлера, то ли самого Гитлера. Мне кажется, он считает, будто вы можете ему как-то помочь найти то, что он ищет.

Антон не мог понять, верить ли Михаилу. Похоже, тот не врал, но кто его знает… Антон решил сделать вид, что поверил.

— Занятно, но не понимаю, какое я имею ко всему этому отношение?

— Да не ты, а, скорее, твой друг. Ты вообще давно с ним знаком?

— Предположим, давно.

— Что тебе о нем известно? Вот я знаю, он, якобы, ищет захоронение своего дяди. В общем, для немцев, для хорошего человека, обладающего возможностью путешествовать, это нормально. Но почему столько непонятностей вокруг простого дела? За вами установлена наружка ФСБ. Ты говорил, что улетаешь. Из какого аэропорта?

— Из «Домодедово», в 13.25. Антон солгал намеренно…

— Тебя там будут стопроцентно пасти. Будь внимателен, — предупредил Михаил.

— Это ладно, разберемся. Ты скажи мне, что дальше? Зачем ты мне все это рассказываешь? Тебе-то что надо?

— А меня интересуют всякие загадки. Друг твой что-то знает. Еще больше знает дядя, что следит за вами с того дня, когда мы вместе бродили за стенами Донского. От вас что-то хотят спецслужбы. А мне просто интересно понять, ради чего престарелый немец проделал такой путь? Может, где-то спрятаны сокровища? Это настоящий шанс для любителя старины!

— И все? Неубедительно, Миша. Михаил улыбнулся.

— Согласен. Ладно. Есть вероятность, что экспедиция в Россию, в составе которой значился ваш знакомый, искала следы самого настоящего Святого Грааля или других реликвий…

— Миша, стоп, секунду. Я хочу кое-что прояснить: мы все еще говорим о реальных вещах?

— Да постой же! Если Гиммлер лично интересовался судьбой экспедиции, то значимость ее находки ошеломляюща. Из бумаг, что попали мне в руки, ясно — экспедиция достигла цели, но ее следы теряются. Где точно, знает Курт Шерхорн…

— Кто?

— Так зовут человека, который за вами следит.

— Но, постой… Все же я не возьму в толк, какое отношение к данной истории имею я и мой немецкий друг.

— Вот и я не пойму. Но точно знаю, что самое прямое, — Михаил перешел на шепот. — Да ты только представь… Люди выкапывают из земли последние трофеи минувшей войны, водолазы все моря и океаны облазили в поисках затонувших кораблей и самолетов, а у нас в руках тайна экспедиции самого Генриха Гиммлера!

— Миша, ты меня не слышишь. Я говорю, что Ральф ищет следы своего дяди. Я уверен, тут какая-то ошибка. Нас не за тех принимают.

— Это не помешает тем, кто, может быть, как ты говоришь, совершает ошибку, в случае чего пойти на крайне неприятные меры…

«Так, похоже, Михаил не выступает как частное лицо, — мелькнула мысль. — Те, на кого работает этот инок, прощупывают почву. Но есть еще вероятность, что он начал вести собственную игру, действительно поверив в сказки».

Антон решился на еще один вопрос:

— Миша, а ты можешь вывести меня на людей, с которыми связан? Мне бы хотелось поговорить с ними. Может, я бы чего и вспомнил, а? И вот еще что: хорошо бы встречу провести не на «нейтральной территории», а, к примеру, в одном из особняков в районе Лубянского проезда, для создания обстановки полного доверия и взаимопонимания. Скрывать мне нечего.

Михаил замолчал. Видимо, боролся сам с собой.

— Хорошо, — наконец буркнул он. — Я подумаю, как это устроить.

— Ну и отлично. Тогда давай держать связь. В понедельник буду на работе. Номер телефона тебе известен.

Вернувшись, Антон заметил, что Ральф страшно напряжен. Длительное отсутствие русского друга усугублялось непонятными действиями человека в ярко-желтой накидке, который «нарезал круги» вокруг джипа.

— Антон, — жалобно произнес Ральф, — а что надо этому человеку?

— Деньги просит. За парковку. Но никто не дает. Такая жизнь.

— А почему не дает? Это бесплатная парковка?

— Никто не может точно сказать. Когда бесплатная, а когда нет. Зависит от личных качеств парковщика, общественного мнения в данный момент и силы воли паркующегося.

— Кошмар какой-то. Впрочем, я не спросил, как прошла встреча?

— Этот Михаил… зря ты ему кружку купил. Он, похоже, хитрец, оборотень и предатель.

— Ого!

— Мы сейчас это еще разок проверим. — Антон набрал номер на мобильнике. — Артур? Привет. Слушай, ты не мог бы послать кого-нибудь из своих ребят проконтролировать, будет ли кто-то интересоваться, зарегистрировались ли мы с моим другом, его зовут Ральф Мюллер, на два рейса из Москвы в Воронеж? Ага. Один в 13.25, другой — в 17.00. Это из Домодедово. Спасибо. Буду ждать звонка.

Друзья выехали по набережной на проспект Андропова, добрались до Каширского шоссе, которое, несмотря на ранний час, уже начало заполняться стремящимися к свежему воздуху дачниками, свернули на Московскую кольцевую дорогу и уже через пять минут оказались на федеральной трассе «Дон».

В 12.45 зазвонил телефон.

— Антон, привет, это Артур. В первой серии вами никто не интересовался. Жди новостей о второй. Пока.

— Спасибо, — Антон положил телефон в карман. — Все ясно. Ральф, Михаил ведет собственную игру, втайне от хозяев. Он никому не сообщил о том, что мы вылетаем в Воронеж именно этим, более ранним рейсом.

И он подробно пересказал Ральфу разговор в «Балчуге».

— А кто его хозяева? — спросил Ральф.

— Думаю, кто-то из ФСБ.

— Получается, мы попали в историю.

— Еще нет, но попадем. И выхода у нас другого нет. Впрочем, ты можешь вернуться в Германию и забыть про свои поиски. Только я сомневаюсь, что тебя теперь спокойно выпустят. Нет дороги назад. Ты не проголодался?

— Минуту назад хотел перекусить. Теперь аппетит пропал.

— Ральф, я с тобой. Мы должны вместе понять, что происходит. Все будет хорошо. А пока предлагаю посетить одно уникальное придорожное заведение. Уверяю, ничего подобного ты в своей жизни не видел.

Приблизительно километрах в двухстах от Москвы Антон остановил машину возле кафе с турецким названием «Ататюрк». Рядом на заборе масляной краской был анонсирован ключевой ассортимент: «Шашлыки, водка, пряники». Последнее напоминало о том, что кафе расположено на территории Тульской области.

Заведением владела азербайджанская семья, крыше-вали его местные сельские бандиты, а завсегдатаями были дальнобойщики, да такие вот постоянные клиенты, вроде Антона и его друзей.

Хозяин, пожилой мужчина с пышными усами, встретил их радушно, отвел отдельный кабинет и тут же поинтересовался:

— Сегодня без «дяди» приехали?

— Без него, одни, — ответил Антон, пожимая хозяину руку, — он сегодня занят.

Ральфу показалось, что владелец заведения с облегчением вздохнул.

— Что будете пить? — спросил он, открывая маленький блокнотик.

Антон заказал графин водки и чай. Ральфа заведение поразило одновременно стерильной чистотой и редкой бедностью интерьера.

Вскоре принесли водку и наваристый супчик. Тут же на стол поставили тарелку с лепешками и люля-кебаб.

Антон налил водку в стакан и протянул приятелю:

— Пей, товарищ, и пусть душа твоя будет спокойна. Мы победим. А я сегодня чайку…

Ральф не хотел водки. Тем более, ему показалось, что аромат у местной слишком злой. Но выпил. Закусил лепешкой. Он уже знал, что должно стать тепло и уютно. И, действительно, стало. Клеенка, покрытая цветочными узорами, показалась очень симпатичной и трогательной. Обстановка в кафе была, что называется, домашняя. На окнах висели скромные, но опрятные занавески, в вазочке на столе «красовались» пластиковые цветы.

— Антон, а что это за музыка? — спросил Ральф.

— Музыка? А, это Михаил Круг.

— Я уже слышал что-то подобное.

— Теперь будет играть повсюду, пока в Москву не вернемся.

Около пяти часов вечера, когда приятели почти достигли Воронежа, позвонил Артур:

— Антон, два гражданина только что сильно переволновались из-за вашего отсутствия в Домодедово.

— Спасибо, Артур.

За ними следят серьезные люди. Праздные предположения про ФСБ оправдывались. Тут же Антон вспомнил беспроблемное пересечение Ральфом российской границы, с нарушением правил, предусмотренных для иностранных граждан. Вспомнил и про то, что говорил ему Михаил.

Он взглянул на Мюллера. Тот дремал.

«А почему, собственно, я ему доверяю, — подумал Антон, но тут же переспросил сам себя: — А кому я вообще должен доверять?» «Игорю», — ответил внутренний голос.

Антон набрал номер воронежского друга.

Через час они сидели в воронежском кафе «Дискавери» на улице Хользунова. Пили водку. Ральф, правда, предпочел текилу. Сначала хотели отказаться от выпивки, но Игорек не дал и слова произнести («И что мы будем как дурачки тут сидеть?»). Выпили за дружбу между великими народами, поговорили ни о чем, и, наконец, дошли до дела. Антон еще и переводил все, что было перевода достойно.

— Короче, москалик, — Игорек обратился к Антону, — еще вчера мои менты «пробили» по базе всех Кать Зайцевых. Получилось, что у нас их на круг живет почти пятьдесят…

Антон перевел. Ральф схватился за голову.

— Не боись, — успокоил Игорь. — Сорок восемь под нашу категорию не подходят: или молодые очень или не жили в войну в Воронеже.

— И что? Не томи!

— А то, что одна Катя Зайцева померла два месяца назад…

— Этого только не хватало…

— Но, судя по всему, не наша.

— Слушай, донской казак, ты можешь говорить все сразу, а то у меня уже от тебя стресс. Все нервы истрепал.

— Ща подлечу тебе нервы. Будем петь караоке!

— Стоп, стоп, давай рассказывай про вторую Катю.

— Вторая, должно быть, жива. Пока что родственников нашли.

— Надо было сразу к ним ехать!

— Не волнуйся, брат, я договорился на завтра, на утро. Позавтракаем, и…

— Нет, ни в коем случае! Никаких твоих воронежских «завтраков»! После них похмелье четыре дня. Сразу поедем к ним.

— Ну, сразу так сразу. Жаль, что ты один, в смысле, только с немцем. Жаль, ребят не взял с собой, Юрка с Чингачгуком. Ты без них нудный и неприятный.

— Игорь, елки-палки! Еще раз говорю, в этот раз я приехал по делу, понимаешь?

— Конечно, что тут непонятного? Приехал найти какую-то Катю Зайцеву, а на хрена — не сказал. Но я и не буду спрашивать. Как там по-ихнему сказать «будь здоров»?

— Он баварец, поэтому скажи ему «прозт».

— Прост, — кивнул Игорек и красиво опрокинул полстакана народной водки с двусмысленным названием «Зимняя».