Глава 7

Я понимаю: мы, орки, потеряли куда больше, чем приобрели. Когда-то мы были чисты, просто душны, невинны — будто нежно опекаемые, озорные, но любимые дети. Но всякое детство кончается, а для взрослых мы остались слишком наивными.

Я знаю: без доверия нельзя жить. Несправедливо упрекать меня в излишней недоверчивости.

Но жизнь научила нас осторожности. И те, чьи лица чисты, умеют лгать. И даже те, кто сам искренен и кому мы верим всей душой, могут быть обмануты.

Глядя в былое, я оплакиваю гибель нашей невинности и наивности. Но именно наша невинность привела нас к падению.

Вожди собрались, и что же — ни единой улыбки на лицах. Уныние, угрюмая злоба, тревога. Дуротан стоял, приобняв Дреку за талию, защищая, хотя и сам не знал отчего. Но казалось — защищать надо. А на лицо Дрек'Тара страшно было глянуть.

Лучше бы рядом был Оргрим — сильный, верный, надежный. Хоть из другого клана, других обычаев — кому еще довериться? Но Оргрим, конечно, стоял рядом со своим вождем, Черноруком, глядевшим на собравшихся шаманов с плохо скрываемым раздражением.

— Этот слишком долго на охоту не ходил, — заметила Дрека, кивнув в сторону Чернорука. — Так и нарывается на драку.

— Так может и нарваться. — Дуротан усмехнулся и вздохнул. — Ты посмотри на лица.

— Я таким Дрек'Тара никогда не видела, даже когда погибла Кашур.

Дуротан кивнул согласно, продолжая внимательно наблюдать за окружающими.

Нер'зул выступил в центр собравшейся толпы — та раздвинулась, освобождая проход. Затем шаман пошел кругом с востока на запад, бормоча. Приостановился, воздел руки — и перед ним взметнулось из земли пламя. По толпе пробежало удивленное: «Ох…». Удивились даже те, кто видел подобное много раз. Пламя взвилось высоко в небо — но сразу ослабло, успокоилось и стало как обычный костер, хотя и магический.

— Грядет тьма — и в мире, и в душах, — возвестил Нер'зул. — И потому садитесь у костра, каждый клан отдельно, вместе со своими шаманами.

Я призову вас, когда придет время говорить.

— А может, ты хочешь, чтоб мы тебе и добычу принесли, и к твоим ногам улеглись вечерком, похрюкивая? — послышался вдруг сердитый голос.

Дуротан его знал и в детстве частенько слыхивал его на Кош'харгах, и на охоте слышал — там от него кровь стыла в жилах. Ни с чем не спутаешь — это Гром Адский Крик, вождь клана Песни Войны. Хоть бы только не помешал шаману говорить!

Гром стоял впереди орков своего клана — тоньше, чем многие, но высоченный и угрожающий.

Клан Песни Войны носил черное и красное, и, хотя Гром пришел без брони, крашеная кожа на нем смотрелась пострашней, чем полный доспех на ком-либо ином. Гром сложил руки на груди и уставился на Нер'зула вызывающе.

Нер'зул на оскорбление не ответил, лишь вздохнул глубоко.

— Я знаю: многим из вас кажется, что ваша честь оскорблена. Ну, так позвольте мне говорить, и тогда скажете спасибо мне за то, что пришли сюда.

Не только вы, но и дети детей ваших скажут спасибо.

Гром зарычал, глядя свирепо, но больше ничего не сказал. И, пожав плечами — дескать, сам хочу, а вы мне не указ, — уселся. Его клан — следом.

Нер'зул выждал, пока все успокоились, и заговорил:

— Мне было видение, пришедшее от того, кому я доверяю больше, чем себе. Явившаяся открыла мне угрозу, прячущуюся, будто скорпион за цветущим кустом. Все прочие шаманы, буде им предоставлено право говорить, подтвердят мои слова. Мне очень горько, и я в ярости — нас так постыдно обманули!

Дуротан слушал, не веря своим ушам, и лишь сердце билось все быстрее, возбужденней. Кто же этот чудовищный враг? Как же столь черное злодейство ускользало от внимания?

Нер'зул вздохнул снова, глядя в землю, потом поднял голову и выговорил с усилием, голосом глубоким и сильным, но исполненным скорби:

— Враг, о котором я говорю, — дреней.

Толпа взорвалась криком.

Дуротан прямо онемел от удивления. Поискал глазами Оргрима — тот выглядел таким же сконфуженным, удивленным, недоверчивым.

Дренеи? Что-то здесь не так. Гронны, конечно, могли задумать плохое, если натолкнулись на особое оружие против ненавистных орков. Но дренеи?..

Да они и не воевали вовсе так, как орки воюют.

Охотились, конечно, так им мясо нужно было, чтоб жить, как и оркам. С гронном могли справиться, иногда помогали партии-другой охотников. Дуротан вспомнил снова тот день, когда двое молодых орков бежали стремглав от огра, под чьими ногами дрожала земля, а синие существа явились из ниоткуда и спасли. Неужто б они рискнули жизнями ради двух оркских мальчишек, если и вправду были настолько злы, как говорит Нер'зул? Какой смысл? Да вся эта болтовня про угрозу бессмысленна!

Нер'зул призывал к тишине — безуспешно. Чернорук вскочил, разъяренный, аж вены надулись на толстой шее, а Оргрим отчаянно пытался успокоить вождя. Жуткий рев разодрал воздух, терзая уши, тисками сжимая сердце, — это встал Гром Адский Крик, запрокинул голову, раскрыл рот так широко, что оттуированная черным челюсть едва на грудь не падала, и заорал. С боевым кличем Адского Крика ничто не могло сравниться — над собравшимися повисла тишина.

Гром открыл глаза и подмигнул Hep'зулу, совсем не обрадованному внезапным превращением врага в помощника.

— Пусть шаман говорит, — велел Гром.

Настолько полная повисла тишина после жуткого крика, что слова Грома услышали все, хотя и сказал он их негромко.

— Я хочу узнать больше про этого старого врага, который вот-вот станет новым.

Нер'зул улыбнулся в знак благодарности.

— Знаю — вы напуганы. Я тоже был ошеломлен и напуган. Но предки не лгут! Якобы благожелательные, дренеи долгие годы выжидали благоприятного момента, чтобы напасть на нас. Они прячутся в домах, сделанных из непонятных материалов, и лелеют секреты, сулящие им огромную выгоду.

— Но почему? — вырвалось у Дуротана помимо воли.

Вот же ляпнул! Повернулись, смотрят… хочешь — не хочешь, надо говорить.

— И с чего бы им нападать на нас? Если хранят такие секреты огромные, к чему им на нас нападать? И если про секреты и зло — правда, как же мы победим их?

— Этого я не знаю, — ответил Нер'зул чуть смущенно. — Но этого хотят предки.

— Нас больше, — проворчал Чернорук.

— Не настолько же! — возразил Дуротан. — Они же знают и умеют куда больше нас. Чернорук, они ж приплыли на корабле, который между мирами странствует. Думаешь, их можно победить стрелами и топорами?

Чернорук нахмурился и собрался ответить, но вмешался Нер'зул и пресек спор в зародыше.

— Их зло готовилось десятилетиями, варилось, будто суп на медленном огне. И к нам решимость и победа придут не за одну ночь. Я не прошу вас начинать войну прямо сейчас. Но помните о грядущей войне. Готовьтесь. Обсудите со своим шаманом правильные действия. И откройте рассудки и сердца для нашего единства — лишь едиными мы сможем победить! Мы — из разных кланов, у каждого своя история и обычаи. Я не прошу вас отказываться от них, но лишь задуматься над союзом сильных! Вместе мы станем неодолимы! Все мы — орки! Черная Гора, Песнь Войны, Громоборцы, Драконья Пасть… разве не видите, сколь малы различия между нами? Мы — один народ!

Все мы хотим того же: безопасного, уютного жилья для детей, удачной охоты, любящих жен и мужей, почетного места в ряду предков. Сходств у нас куда больше, чем различий!

Правильно сказано, не поспоришь. Дуротан глянул на Оргрима, стоявшего позади своего вождя. Невесел был Оргрим. Стоял, выпрямившись гордо, высокий, внушительный, угрюмый. Но, заметив Дуротанов взгляд, кивнул — тоже, мол, согласен.

Конечно, были те, кто не одобрял дружбы между юношами разных кланов — к тому же весьма буйными и проказливыми юношами. Но Дуротан не стал бы тем, кем стал, если б не было рядом спокойного, сильного Оргрима, и нутром чуял — Оргрим чувствует то же самое.

Эх, непонятно, что же там с дренеями?

— Можно ли сказать мне?

Дуротан повернулся, удивленный, услышав голос Дрек'Тара. Вопрос был адресован не только к вождю, но и к главе шаманов.

Нер'зул вопросительно глянул на Дуротана, тот кивнул.

— Мой вождь, — выговорил Дрек'Тар. К Дуротанову изумлению, его голос дрожал, — мой вождь, сказанное Нер'зулом — правда. Мать Кашур подтвердила это.

Прочие шаманы клана Северного Волка закивали. Мамаша Кашур? Если Дуротан и доверял кому, так это старой шаманке.

Тут же вспомнилась пещера и холодное прикосновение к лицу, когда он стоял, вслушиваясь и вглядываясь изо всех сил, а Кашур говорила с кем-то, кто был рядом, но кого Дуротан ни видеть, ни слышать не мог.

— Мать Кашур сказала, что дренеи — наши враги? — спросил, не веря собственным ушам, Дуротан.

Дрек'Тар кивнул.

— Настало время всем вождям кланов послушать своих шаманов, как послушал Дуротан, — объявил Нер'зул. — Мы сойдемся снова на закате, и вожди сообщат мне свое мнение. Спросите своих шаманов — они всегда рядом, им вы привыкли доверять. Спросите, что они видели!

Толпа начала расходиться. Осторожно поглядывая друг на друга, Северные Волки побрели к лагерю. Не сговариваясь, уселись кругом, глядя на Дрек'Тара, а тот заговорил медленно, взвешивая слова:

— Дренеи — не друзья нам. Мой вождь… я знаю — вы и Молот Рока из клана Черной Горы провели ночь под их крышами и хорошо отзывались о них. Я знаю, вы думаете, что они спасли вам жизнь. Но позвольте спросить: неужели вам ничего не показалось странным, неправильным?

Дуротан вспомнил ревущего огра, бегущего к ним, замахивающегося дубиной, и то, с какой странной, пугающей быстротой появились дреней. И как раз оказалось, что вечер и домой не успеть…

Нахмурился — неловко и думать, что все это подстроено… но все-таки, все-таки…

— Мой вождь, вы хмуритесь? Я так понимаю, ваша юношеская вера в дренеев поколебалась?

Дуротан не ответил и смотрел не на главного шамана своего клана, а под ноги, ненавидя свое сомнение, но не в силах его побороть. Оно ползло в сердце, ледяное и цепенящее, будто иней зимним утром.

Как он сказал Ресталаану: «Мы, орки, были совсем другими тогда». «Да, другими, — ответил Ресталаан. — Мы наблюдали, как орки возрастали силой, умениями и способностями. Вы нас очень удивили».

И снова ощутил укол обиды и подозрения — будто похвала была искусно скрытым оскорблением, словно дреней считали себя лучше — даже с их неестественно синей кожей, с ногами будто у талбука, длинными ящеричьими хвостами и блестящими синими копытами вместо простых, нормальных ног, как у орков…

— Говорите же, мой вождь, что вам вспомнилось?

Хриплым, срывающимся голосом он рассказал о скрытом высокомерии дренеев, о внезапном появлении Ресталаана. И о том, что их пророк, Велен, много выспрашивал про орков — и не из вежливости. Был очень заинтересован.

— Само собою, — заметил Дрек'Тар. — Возможность великолепная! Да они замышляли против нас с самого прибытия, сведения собирали. И вот наткнулись на двух наивных детей, готовых взахлеб рассказать про все, что знают! Да это просто подарок!

Предки не лгут ни в малом, ни в важном, а уж в особенности в таком. Дуротан вспоминал события того дня и вечера — и действия Велена казались все подозрительнее. И все же — неужто он настолько преуспел в обмане, что и чувство теплоты и глубокого доверия и у самого Дуротана, и у Оргрима было всего лишь иллюзией, лживым мороком?

Дуротан снова склонился угрюмо.

— Все же я не убежден, — сказал тихо. — Сомнение живо. Однако я не могу рисковать будущим своих людей из-за своих зыбких сомнений.

Нер'зул не предлагал нападать завтра. Он предложил тренироваться, наблюдать, готовиться, сближаться тесней с другими кланами. Этим я и займусь — ради блага Северных Волков и всех орков.

Посмотрел в каждое встревоженное лицо — и просто сородичей, единоплеменников, и в лица тех, кого любил: Дреки, Дрек'Тара.

— Клан Северного Волка будет готов к войне!