Глава 14

— Она вас ожидает.

Смотрительница дома престарелых в Льюишеме приветственно улыбнулась Джесс и сержанту Джинни Холдинг, но смотрела на них настороженно. Это была крепкая женщина средних лет с именной табличкой на груди. Очки висели у нее на цепочке на шее.

Дом престарелых располагался в симпатичном, хотя ничем не примечательном современном здании с большими окнами, пропускающими массу света, за которыми виднелся кусочек пыльного газона, отделяющего дом от оживленной дороги. В вестибюле цветы в вазах, на стенах пейзажи дальних стран, которые мало что говорят обитателям, если что-нибудь вообще говорят. Крупное объявление на доске у входа напоминает о сегодняшнем визите передвижной библиотеки и просит приготовить книги к обмену. В воздухе смешение запахов мастики для пола, дезинфекции, вареных овощей и старческих болезней.

— Собственно, это не настоящая передвижная библиотека, — пояснила смотрительница Джинни, которая разглядывала объявление. — Одна местная библиотекарша привозит подходящие книги, знаете, с крупным шрифтом, и на час раскладывает в общем зале. — Она снова обратилась к Джесс: — Если позволите, хотелось бы обменяться с вами парой слов в кабинете перед встречей с Дороти.

Кабинет как все кабинеты: заваленный всякой всячиной стол, факс, компьютер, картотека. Смотрительница выдвинула два неудобных с виду стула и предложила сесть.

— Мы совещались с доктором Фрименом по поводу вашего посещения. — Она помолчала, как бы в ожидании комментариев. Не дождавшись, продолжила с легким неудовольствием: — Доктор Фримен несет ответственность за медицинское наблюдение за нашими подопечными. — Слова были подчеркнуто жесткими и сопровождались грозным взглядом.

— Мы согласовали визит с вашим полицейским участком. — Джесс не испугаешь ссылками на авторитеты. Существует предварительная договоренность и с полицией Девона и Корнуолла, которая вела дело об убийстве Фреды Кемп. Кстати, оно до сих пор остается открытым. Только незачем докладывать об этом смотрительнице.

— Вот как?

Женщина не понимала, как отнестись к подобному ответу. После краткого размышления решила отвергнуть. Возможно, за этими стенами полиция чем-нибудь и распоряжается, но здесь правит бал доктор Фримен.

— Полагаю, — отрывисто сказала она, — вы желаете поговорить с Дороти о ее сыне. У него неприятности?

— Он причастен к проводимому нами расследованию, — осторожно ответила Джесс.

— Она его обожает, — сообщила смотрительница. — Расстроится, если он попал в беду. — Тон укоризненный, словно в беде виновата Джесс.

— Сын ее навещает? — спросила Джинни.

— О да, регулярно, раз в месяц. Дороти только его и ждет. Буквально живет ради этого. У нее нет никого, кроме него. Должна заметить, он ее тоже любит без памяти.

— Миссис Притчард достаточно здорова для беседы с нами? — уточнила Джесс. Сердце сжалось. Стоило ехать в такую даль, чтобы услышать, что миссис Притчард слишком слаба для допросов.

Смотрительница выпятила губы.

— Физически да, безусловно, несмотря на жестокий артрит. Именно поэтому она к нам переехала. Иначе обязательно сама справилась бы. Знаете, ей еще нет семидесяти, большинство наших подопечных гораздо старше. Я ей очень сочувствую, ведь она к нам попала сравнительно молодой. По-моему, это ее угнетает, что можно понять. Голова у нее в полном порядке, тогда как у некоторых подопечных, по правде сказать… — Она красноречиво умолкла.

— Значит, вспомнит события двадцатипятилетней давности? — спросила Джесс.

— Ох, боже мой, конечно! Не подумайте, почти все помнят далекое прошлое. Забывают, что было на прошлой неделе. Дороти вообще не из той категории. Ум ясный как стеклышко. Она здесь исключительно из-за артрита. Не может за собой ухаживать. Должна предупредить, бывает весьма разговорчивой.

— Надеюсь, — кивнула Джесс.

— М-м-м… — с сомнением промычала смотрительница. — Ну, как я уже сказала, мы с доктором Фрименом не видим медицинских оснований для запрета беседы, но в то же время отвечаем за ее общее благополучие. Нам не хотелось бы, чтобы ее тревожили и огорчали. Если возникнут какие-то признаки чрезмерного волнения, свидание должно быть немедленно прекращено. Вам понятно?

— Конечно, — подтвердила Джесс, стараясь не проявлять нетерпение.

Смотрительница почуяла, что дальнейшее промедление вызовет неудовольствие визитеров, и встала.

— Тогда пойдемте.

Они проследовали по коридору к лифту, поднялись на второй этаж, дошли по коридору до последней двери. Смотрительница постучала и толкнула створку.

— Дороти, к вам офицеры полиции.

Ответа Джесс не расслышала, хоть он предположительно был, ибо женщина продолжила:

— Оставляю вас с ними. Скоро загляну проверю, все ли в порядке.

Джесс и Джинни переглянулись. По справедливости стоит отметить, что смотрительницу не уведомили об истинном характере полицейского расследования. Но что бы она ни думала вместе с отсутствующим доктором Фрименом, для Джесс и Джинни речь идет об убийстве, к которому миссис Дороти Притчард (бывшая Тревис) так или иначе причастна.

В комнате приличных размеров, обставленной симпатичной мебелью в традиционном стиле: ситцевая обивка и обои с розовыми бутонами и россыпью незабудок — было нестерпимо душно и жарко. Джесс, будто попавшая в западню, автоматически обернулась к окну. Оно плотно запечатано. Комната расположена в фасадной части, за окном видна дорога среди жилых домов. По крайней мере, миссис Притчард, замурованная здесь недугом, имеет возможность видеть живые сцены. Но шум машин, должно быть, беспокоит ее, поэтому окно закрыто. Кругом личные вещи, на почетном месте фотография в рамке, запечатлевшая неулыбчивого круглолицего мальчика лет двенадцати в школьной форме. Волосы безжалостно прилизаны, он смотрит на фотографа ровным, безжизненным взглядом с легким оттенком презрения.

Миссис Притчард сидела в легком кресле лицом к двери. В ней не было особого сходства с сыном. Худенькая женщина с коротко стриженными волосами стального цвета и глубоко посаженными темными глазами смотрела на посетителей с голодной жадностью хищной птицы, заметившей очередную добычу. Темно-синие брюки обтягивают распухшие колени, из-под штанин высовываются ступни в коричневых бархатных тапочках. Кисти рук, скрюченные болезнью, которая ее сюда привела, лежат на ручках кресла. Несмотря на мучительную жару, она в зеленом вязаном джемпере без всяких украшений. Тем не менее постаралась прихорошиться к визиту, наложив макияж, хотя и безуспешно. Пудрой и помадой пользуется неумело, что вполне объяснимо. Губы накрашены криво. Пудра лежит на коже белыми пятнами и забилась в морщины. Лицо, кроме глаз, неприятно напоминает труп, выставленный для официального прощания. Джесс обратила внимание на отсутствие обручального кольца. Возможно, его уже трудно снять и надеть при распухших суставах. Возможно, после кончины мистера Притчарда несколько лет назад (о чем они узнали перед приездом) она попросту отказалась от показного матримониального символа.

Миссис Притчард подвергла их строгой оценке без всякой улыбки, потом кратко бросила:

— Девчонки!

— Ох… — пробормотала Джинни.

— Доброе утро, — вежливо поздоровалась Джесс. — Я инспектор Кемпбелл, это сержант Холдинг. Вот документы.

Миссис Притчард пренебрежительно покосилась на протянутое удостоверение.

— Я мужчин ожидала. Сказали, придут офицеры полиции. Естественно, я ожидала мужчин, не девчонок.

Возможно, надежда на встречу с мужчинами привела к катастрофическому эксперименту с косметикой. Не скажешь, то ли трагедия, то ли фарс.

— Однако пришли мы, — спокойно сказала Джесс. — Разрешите присесть?

— Располагайтесь.

Ответ сухой. Это не мужчины, не обладают авторитетом, который миссис Притчард признала бы в офицерах, и не заслуживают соответствующей любезности.

Джесс внезапно осенило, что миссис Притчард не любит своих сестер по полу. Не любила она и Элисон Харрис. Элисон приписывала неприязнь непохожим жизненным обстоятельствам и презрению миссис Притчард (в то время Тревис) к ее вольному поведению. Однако корни глубже. Неприятное ощущение при входе в комнату, которое Джесс объясняла жарой, нарастало и крепло.

Детективы уселись: Джесс прямо перед недовольной размалеванной женщиной в кресле, Джинни рядом чуть в сторонке.

— Вы насчет Эдмунда, — отрывисто констатировала миссис Притчард, прежде чем они успели начать разговор. — Хороший мальчик. Даже не говорите, будто что-нибудь плохое сделал. Не делал.

— Он арестован в связи с убийством молодой женщины Фионы Дженнер. Вы об этом не знаете?

— Знаю, — фыркнула она. — Велел своему адвокату, чтобы мне позвонил, объяснил, почему не приедет. Завтра должен был приехать, как обычно. Не приедет, раз вы посадили его под замок. Не имеете права. — Обвисшие веки на миг закрыли злобные глазки рептилии. — Что это за молодая женщина?

— Фиона Дженнер дочь Джереми Дженнера, вышедшего в отставку бизнесмена, падчерица его нынешней жены Элисон, в девичестве Харрис.

Трудно сказать, взволновало ли миссис Притчард известие. Она только провела языком по пересохшим губам, еще сильней размазав помаду. Возникло впечатление, будто она ела сырое мясо. Джесс прогнала неуместный образ вампира, хотя в этой нелепой женщине было что-то пугающее, нечеловеческое.

— От той Элисон вечно одни неприятности. — Ненависть вспыхнула в темных глазках. — Это она впутала Эдмунда? Похоже. Всегда была дурная, Элисон Харрис! Я знаю. — Последнее слово буквально выплюнуто.

— Имеются доказательства причастности вашего сына к смерти Фионы Дженнер, — вступила в беседу Джинни Холдинг. — И он признался.

Ей ответил презрительный взгляд.

— То есть вы его обманули. Знаю я полицейские фокусы с так называемыми признаниями. Эдмунд невинный мальчик. Любой может заставить его подписать что угодно. Это не считается, сами знаете. Нельзя предъявлять обвинение на основе одного признания. Я спрашивала у адвоката. Он говорит, что надо еще доказать.

— Однако мальчик не совсем невинный, правда? — указала Джинни. — В юности отбывал срок в исправительном заведении для несовершеннолетних за неоднократные ограбления и кражу вещей из частных автомобилей.

Впалые щеки женщины вспыхнули, она злобно глянула на сержанта.

— Он попал в дурную компанию. Не понимал, что делает. Говорю вам, мой Эдмунд хороший невинный мальчик, которого легко сбить с пути.

Беседа быстро сворачивала в пустоту, часы тикали. Смотрительница скоро вернется проверить, не огорчилась ли Дороти. Огорчилась? Как бы не так! Старая карга упорно сопротивляется. «Если позволить, — думала Джесс, — сделает из нас рубленую котлету». Мясо. Кровь. Опять. Образ вампира маячит в сознании и не уходит.

— Миссис Притчард, — отчеканила она, — мы пришли поговорить не о Фионе Дженнер. Мы пришли поговорить о случившемся двадцать пять лет назад. Помните смерть Фреды Кемп?

Темные глазки сморгнули.

— Конечно, помню. Я работала на мисс Кемп. Славная старушка. Элисон ее племянница. Обводила мисс Кемп вокруг пальца. Приезжала такая ласковая, любящая… — Миссис Притчард пропищала младенческим голоском: — «Ох, тетушка Фреда, как я рада вас видеть!»… — И снова заговорила нормально. — А через час уже деньги клянчила. Смотреть было тошно.

— Вы носили в то время фамилию Тревис? — уточнила Джинни.

Миссис Притчард еще раз на нее взглянула, осмотрев на сей раз с головы до ног, надула губы и кивнула:

— Да. Молодой вышла замуж. Ничего еще не понимала. В Роне Тревисе никакого добра не было. Не работал. Все деньги, что были в кармане, в пивной спускал. В конце концов уехал. Сказал, работы не найдешь в Корнуолле, поедет искать в другом месте. В Тонтоне. Уехал, больше я его не видела. Да и не ждала. Скатертью дорожка, я бы сказала. Но он бросил меня с ребенком без средств к существованию. Типично. — Она подалась вперед с горящими глазами. — У меня была тяжелая жизнь. Вы, современные женщины, даже не представляете.

— И среди современных женщин встречаются матери-одиночки… — опрометчиво заметила Джинни.

Договорить ей не удалось.

— Половина идет на это сознательно! У меня выбора не было. Мне пришлось мыть полы и ухаживать за людьми. У вас, девчонок, хорошая работа, машины, деньги в карманах, отдых за границей, дансинги по ночам… Что вы понимаете? Я никогда не имела ничего подобного!

— Помните день смерти мисс Кемп? — громко спросила Джесс, положив конец тираде.

— Помню. — Миссис Притчард еще раз сморгнула, в тоне впервые послышалась опасливая нотка. — То есть тогда я ничего не знала. Было воскресенье, по воскресеньям я в коттедж не ходила. У меня был выходной. Выходной!.. Целый день в своем доме горбатилась, стирала, скребла, начищала, чего на неделе не успевала, работая на чужих. Поэтому руки теперь у меня бесполезные. От тяжелой работы. Так или иначе, в понедельник с утра пошла в коттедж, как обычно. Ни одна дверь не заперта, а мисс Кемп в доме нет. Я подумала, видно, в саду. Пошла, смотрю: она лежит в пруду головой. Сначала подумала, что утонула. Потом полиция говорит, воды в легких не обнаружили. Значит, убийство. Поэтому я им сказала, что знаю убийцу. Элисон там была в воскресенье. Приехала в субботу, я видела. Как обычно, умасливала мисс Кемп. Не могла дождаться, когда запустит руки в теткины денежки. Я сказала тому полицейскому…

— Мистеру Барнс-Уэйкфилду? — подсказала Джинни.

— Именно. Говорю, что не стоит смотреть дальше мисс Харрис. — Миссис Притчард удовлетворенно кивнула и откинулась на спинку кресла.

— Однако, — спокойно сказала Джесс, — на самом деле все было иначе, правда? По словам Эдмунда.

Темные глаза сверкнули.

— Эдмунду было тогда десять лет! Что он может знать? Что вы заставили его сказать? Облапошили моего сына! Заставили наболтать чепуху!

— Эдмунд рассказал, что мисс Кемп застала его в коттедже после отъезда Элисон. Он искал деньги.

— Неправда! — Голос раскатился по комнате, лицо перекосилось от ярости. — Гнусная ложь!

— Он испугался, ударил ее пресс-папье. Потом привел вас, и это была ваша идея столкнуть мисс Кемп в водоем, чтобы было похоже на несчастный случай.

Миссис Притчард вновь рванулась вперед. Шишковатые пальцы скрючились, зеленый джемпер заколыхался от бурных эмоций. Красные впалые губы беззвучно шевелились, потом из них хлынул поток слов:

— Ложь… ложь… сплошное вранье! Какой негодяй это может сказать? Элисон убила тетку. Элисон!

— Судья и присяжные оправдали ее.

— Тьфу! — Миссис Притчард плюнула. Плевок незначительный, из угла губ, но тонкая дуга жидкости взмыла в воздух и капнула на ковер. В Джесс и в Джинни Холдинг и раньше плевали пьяницы и молокососы, но здесь, в цветочной комнате, это было вдвойне оскорбительно.

Если миссис Притчард сообразила, что возмутила своих собеседниц, то виду не подала, продолжая тираду:

— Тех присяжных она одурачила. Как обычно, прикинулась белой, пушистой, масло во рту не тает. Прелестная юная девушка, все ее обижают… Они и купились. Точно так, как мисс Кемп. Только я никогда, никогда!

Оскорбленная плевком Джесс, не в силах скрыть отвращение, резко бросила:

— Вдобавок ваш сын обвиняется в нападении на другую женщину, которую он силой затащил в свой дом и угрожал заточенной отверткой…

— Ложь! Мой Эдмунд ничего такого не делал! Думаете, я не знаю собственного сына?

Женщина уже визжала, корчась всем телом от злости. Красный рот кривился самым причудливым образом, темные глаза источали безумную ненависть.

— Я все про вас знаю, девчонки! Вы труда и горя никогда не знали! Вечно стараетесь навредить мужчинам вроде Эдмунда. И Элисон, хитрая сучка, и Фиона, про которую вы говорите! Кем бы она ни была, мой Эдмунд нисколько не виноват в том, что с ней случилось. Если ее кто-то убил, что с того? Может, другая испорченная девчонка прикончила. Кругом ложь, обман, хитрость… Вы себя называете полицейскими, должны знать, кто прав, кто виноват, а нарочно все выворачиваете наизнанку, чтоб поймать в западню невиновного, делая свое дьявольское дело… Знаю вас!..

Язык у нее начал заплетаться, вопли вылетали вместе со слюной, тело раскачивалось взад-вперед. Джесс и Джинни в ужасе смотрели на миссис Притчард, потрясенные сценой, бессильные перед бурей. Дверь открылась, заглянула смотрительница.

— Дороти! Дороти!.. — Она бросилась к беснующейся, оглянулась на детективов. — Я крики услышала. Строго предупреждала, что ее нельзя волновать! Что скажет доктор Фримен?..

— Можно предъявить ей какое-то обвинение? — спросила Джинни дрожащим голосом, когда они вышли.

— Сомневаюсь, — ответила Джесс. — Тед Притчард рассказал, что случилось в коттедже Кемп, но подтверждающих свидетельств не имеется. Мать нельзя обвинить даже в препятствовании полицейскому следствию. По его словам, они отнесли тело к пруду. Она отрицает. Его слово против ее заявления. Она не имеет никакого отношения к убийству Фионы Дженнер. Не имеет отношения к анонимным письмам. Конечно, это было бы вполне в ее стиле. Только такими руками не напишешь. На клавиатуре не напечатаешь, даже если постараешься. Это злобная ненормальная женщина, и, если взглянуть с такой стороны, корень зла именно в ней. Но обвинять ее? Нет. У нас ничего нет против нее. Быть неприятной личностью — не преступление.

— Шанталь хотела похоронить Фиону на кладбище, — сказала Элисон, взяв Мередит за руку. — Джереми согласился. Возможно, бывать на могиле легче, чем… в каком-то другом месте. Это окончательно и бесповоротно. Спасибо, что пришли.

Все собрались в тихом церковном дворе. Церковь действует только частично, похорон давно не было. Надо было получить разрешение епископа, но проблем не возникло.

Кладбище расположено в неглубокой низине, поросшие лишайником надгробия образуют круг, что наводит на мысль о невидимых зрителях. Души тех, чьи бренные останки покоятся здесь, с интересом ожидают скорого прибавления в своем сообществе. Отец Холланд прибыл из Бамфорда, как обычно, на мотоцикле, для совершения службы. Мотоцикл стыдливо спрятан в тени массивных старых тисовых деревьев, которые, должно быть, стоят здесь столько же, сколько и церковь, если не дольше. Викарий в раздуваемой ветром сутане повел их из зала на травянистую лужайку у осыпающейся каменной стены. Там они и стояли, склонив головы, пока Фиону предавали земле.

— Как Джереми? — прошептала Мередит и вместе с Элисон оглянулась на Дженнера.

Он замер у открытой могилы, отдельно от прочих скорбящих, сложив руки, глядя на гроб с телом своей дочери. Отец Холланд подошел к нему, заговорил, Джереми кивал, хотя, судя по виду, не слушал.

— Переживает из-за несправедливости, — шепнула в ответ Элисон. — Девочка молодая, красивая… богатая. Мир должен был лежать у ее ног. Шанталь легче справляется, так как может поплакать, и муж приехал поддержать ее из Швейцарии.

Шанталь Пласси деликатно утешал достойный седовласый мужчина в дорогом костюме.

— Я должна подойти к Таре, — сказала Элисон. — Извините, пожалуйста. К нам зайдете? Будут только закуски.

Она пожала Мередит руку и направилась к стройной молодой женщине с выражением глубочайшего горя на бледном лице. Интересно, кто убедил Джереми сжалиться и позволить ей присутствовать на похоронах — Элисон или Тоби? Мередит увидела, как Элисон обняла ее за плечи.

— Буду рад, когда все это кончится, — шепнул Алан Маркби ей на ухо. — По-моему, Джереми надо выпить чего-нибудь покрепче.

Джеймс Холланд по-прежнему что-то серьезно ему говорил, а Джереми по-прежнему не реагировал. Тут к ним подошел Тоби и вывел его из транса. Он кивнул, произнес несколько слов, шевеля губами. Викарий, видимо убедившись, что Джереми теперь в надежных руках, оставил их и направился к Элисон. Они обменялись краткими фразами, и все двинулись растянувшейся процессией к воротам, за которыми были припаркованы машины. Мередит оглянулась и заметила скрытых в тени церкви мужчин, опиравшихся на лопаты в ожидании, когда кладбище опустеет и можно будет завершить дело. Она содрогнулась.

Джереми присоединился к жене, они вместе возглавили шествие. Проходя в ворота, он пошатнулся и рухнул на землю. Как нередко бывает в таких случаях, наблюдатели видели это словно в замедленной съемке. Мередит показалось, что из темного пальто, облегавшего мужскую фигуру, как бы вытек воздух и оно свернулось само по себе. Элисон протянула руки, чтобы подхватить мужа, помочь удержаться на ногах. Тоби рванулся вперед и тоже опоздал. Поймал рукав, но тело неотвратимо падало и наконец распростерлось на земле, застыв неподвижно.

Чары развеялись, все побежали. Тоби уже обхватил упавшего, чуть приподнял. Лицо перекошено, дыхание судорожное. Элисон, упав рядом с ним на колени, схватила его за руку, отчаянно окликая по имени. Позади них Шанталь Пласси вцепилась в своего мужа, заледенев от ужаса. Маркби вызвал скорую, но, прежде чем она приехала, глаза Джереми Дженнера затуманились и дыхание остановилось.

В особняке Овервейл миссис Уиттл подняла телефонную трубку, послушала и вернулась в столовую. Мельком оглядела аккуратно расставленные закуски и принялась методично носить их обратно на кухню.