Лесная дорога

За рекой было огромное поле, засеянное клевером. Огромные красные соцветия чемто напоминали Василисе шмелей. Круглые, пушистые…

Ваня сорвал красный клеверный шар и, выдернув из него один цветок, протянул его Василисе, а другой передал Димке:

Попробуйте – нужно втянуть в себя сладкую капельку, которая находится на конце трубочки. Это очень вкусно, он показал пример, и вскоре друзья уже вовсю лакомились вкусным клеверным соком. Маленькие сладкие капельки таяли во рту, оставляя еле уловимый цветочнотравяной аромат.

Никогда не думал, что это может быть так вкусно, сказал Димка, с трудом оторвавшись от лакомства. – В городе тоже клевер растет – теперь будем лакомиться.

С ума сошел? – Ваня даже для наглядности пальцем у виска покрутил. – Здесь клевер чистый, настоящий, а там на нем грязь, пыль и всякая другая отрава. Заболеете оба!

И то верно, поддержала его Василиса, срывая еще один красный шар. – Не будем есть грязный клевер, особенно сейчас, когда вокруг чистого полно!

Кстати, если вы еще не знаете, мы сейчас идем по Шахову полю, просветил их Ваня.

Шахово поле? Тут что, шах на слонах ездил? – пошутил Димка.

Для слонов тут холодновато, заметил Ваня. – А название это старое. Тут раньше деревня была – Шахово. Вот теперь ее нет, а название на поле перешло. Признаться, сколько себя помню – всегда деревня так называлась. А что еще раньше было – не знаю, не интересовался както… он покраснел, словно устыдился своего незнания.

А ты что, застал эту деревню? – удивилась Василиса. – Тут же ничего уже от нее не осталась, ни бревнышка, ни кирпичика. Я думала, она здесь была не меньше, чем лет десять назад…

Ваня споткнулся и закашлялся.

Не… Деревню я, конечно, не застал, сказал он излишне торопливо. – Я имел в виду поле – оно всегда так называлось, сколько себя помню. Мне про деревню бабушка рассказывала. Тут про Шахово вообще столько жути рассказывают. Говорят, страшные там дела творились.

Расскажи! – тут же пристал к нему Димка – большой любитель страшных историй.

Потом расскажу. Днем не интересно, отмахнулся от него Ваня.

Дадада! А давайте на Затоке заночуем! – предложил Димка. – Нас все равно отпустили на ночь, откуда они узнают, что мы не у тебя в гостях были?

Я так и собирался сделать. Потому и отпрашивал вас. Заметьте – все обещания выполняю – на болото мы не идем! – мальчишка, похоже, был весьма доволен своей проделкой. – У меня на ночь такие планы…

Расскажи! – в один голос потребовали двойняшки.

Нет уж, терпите! Я сказал – сюрприз, значит – сюрприз!

Тоже мне, конспиратор, фыркнула Василиса. Ваня в ответ показал ей язык и отпрыгнул, уворачиваясь от затрещины.

Не попала, не попала! – вредный мальчишка показал ей «нос» и припустил по полю. Лиса хихикнула, но догонять не стала – все равно не угнаться.

Так, обмениваясь шутками и дразнилками, они пересекли поле и опять зашли в лес. Здесь никакого бурелома уже не было, напротив, было очень чисто и темно – пушистые ели закрывали своими роскошными лапами свет. Прочая лесная растительность, видимо, не готова была к таким условиям, потому кроме низенькой травки, похожей на заморенный клевер, в ельнике больше ничего не росло. Зато этой травки там было видимоневидимо. Она образовывала скопления, немного напоминающие по виду маленькие зеленые коврики.

Ваня сорвал несколько травинок и тут же с удовольствием их съел.

Кисленько! – сказал он удивленным ребятам. – Это заячья капуста. Она вкусная и полезная. Ее подругому еще кислицей называют.

Димка тут же сорвал себе целый пучок листьев и принялся их уминать. Василиса осторожно взяла у него один листочек и попробовала.

Ой… вкус почти как у щавеля! – удивилась она.

Ну да, у меня бабушка иногда кладет кислицу в яичницу вместо щавеля – точно так же вкусно, сообщил ей Ваня, пережевывая очередную порцию заячьей капусты.

Вот мы сейчас наедимся этой «капусты» и станем зайцами! – заявил Димка и скорчил страшную морду, пытаясь изобразить каким он станет зайцем.

Ванька рассмеялся:

С такой физиономией ты больше похож на рысь, которую вотвот стошнит! – заявил он.

Почему это? – обиделся Димка.

Василиса присмотрелась к брату и засмеялась:

У тебя волосы рядом с ушами как кисточки у рыси торчат! – объяснил ему все Ваня.

Димка тут же бросился приглаживать свою шевелюру.

А я ни разу не пробовала яичницу с щавелем, сказала Василиса, возвращаясь к прерванному разговору.

Так попробуй, или я бабушку попрошу – она приготовит. Там не только щавель. Готовится все просто – режешь зеленый лук, поджариваешь его, чтобы мягким стал, потом к нему добавляешь щавель или заячью капусту, мешаешь все, а потом заливаешь яйцом. Ничего сложного. Я часто это на завтрак готовлю.

Сам? – удивился Димка. Для него даже яичница казалась верхом кулинарного искусства.

Сам, конечно, кивнул Ваня.

Вот и умничка, не то, что некоторые, которые бутерброд намазать не в состоянии! – поддела брата Лиса.

Бутерброды мазать я умею, а готовить – это для девчонок! – заявил Димка.

А если рядом девчонки нет – будешь голодным сидеть? – спросил Ваня.

Нет, бутерброд намажу! – ответил ему Димка и сам рассмеялся.

А хотите, я вам фокус покажу? – предложил Ваня.

Покажи! – опять одновременно ответили ему двойняшки.

Мальчишка подошел к очередному зеленому «коврику» из кислицы и сказал:

Смотрите внимательно на листья. Видите, они сейчас развернуты и напоминают клевер?

Дети кивнули.

А теперь я сделаю вот так, Ваня провел рукой по поверхности зеленого «коврика». И дети ахнули. Тоненькие зеленые листики начали закрываться прямо у них на глазах. Вскоре «коврик» приобрел прореженный вид.

Как это ты сделал? – поинтересовалась Василиса.

Легко. Вы тоже так можете – просто кислица такая травка боязливая. Если притронуться к ее листикам, она их сама смыкает.

Вот это да, ошарашено сказал Димка и побежал к ближайшему скоплению заячьей капусты, чтобы проверить слова Вани.

За ним побежала и Василиса. Она себе тоже выбрала маленькую зеленую полянку для экспериментов. В ответ на прикосновение ее руки, трилистники кислицы начали смыкаться – восторгам не было границ. Лиса тут же начала себя воображать всемогущей волшебницей, которой послушны лесные травы. А что? Может и получится ей стать магом. Только волка сначала нужно упросить, чтоб научил. До отъезда родителей она еще раз видела своего серого должника, когда ходила в лес на сей раз с мамой, папой и братом. И тогда она опять принесла целую корзину грибов, в отличие от остальных грибников, которым не так «повезло». Волк охотно показывал грибные места, но отвечать на просьбы девочки не торопился: делал вид, что ничего не понимает. Только Василиса точно знала: притворяется серый хитрюга. Все он понимает. Лиса прислушалась. До нее донеслось отдаленное журчание воды. Димка, похоже, тоже его услышал.

Мы опять на Осьму пришли? – спросил Димка друга.

Да, только выше по течению. Мы сейчас около старой мельницы, сообщил ему Ваня.

Здесь мельница есть? – заинтересовалась Василиса.

Была. Еще когда Шахово существовало. Теперьто от нее одни сваи остались.

Давай все равно посмотрим, попросил Димка.

Если хочешь, давай, тут близко, пожал плечами Ваня и свернул направо.

Они прошли метров сто, когда им открылся обрывистый берег, а внизу журчала Осьмушка, перебегая по небольшим порожкам. Здесь она была глубже и шире. Дна видно не было, а на поверхности торчали верхушки двух огромных свай.

Тут глубоко? Можно купаться? – обрадовалась Лиса.

Здесь омут. Но очень вас прошу – не надо здесь купаться. Со дна до сих пор всякие доски могут торчать, да и глубоко очень. Опасно! – сурово ответил Ваня.

Ты чего такой занудный? – насупилась девочка. – Прямо как мама: тут опасно, там опасно. Я, между прочим, в бассейн хожу и хорошо плаваю. И Димка тоже. И вообще… Вот прямо сейчас и здесь искупаюсь – зажарилась уже вся! – она принялась расшнуровывать кроссовки.

А на дне могут лежать сокровища! – подхватил ее идею Димка. – Сейчас поднырну.

Даже не вздумайте! – рассердился Ваня. – Полезете в воду, и я тогда больше никуда вас не поведу. И на Затоку тоже! Между прочим, я за вас отвечаю.

Ты серьезно? – расстроилась Василиса. – Никогда не думала, что ты можешь быть таким… занудой, она зашнуровала кроссовки.

И правда, Вань, ты както уже слишком… повел плечом Дима. – Чего там может быть, в этом омуте? Он, может, и глубокий, да только тут в ширину метров пять от силы будет. Где здесь тонутьто?

В водоворот затянет, и утонете, сказал Ваня и, повернувшись спиной к реке, зашагал прочь от опасного места. Дети, поскучнев, последовали за ним.

Обещайте мне, что без меня сюда ходить не будете, попросил через некоторое время Ваня.

Обещаю! – сказала Лиса, скрестив пальцы за спиной. Это у них с Димкой обычай такой был. Когда нужно соврать, нужно было пальцы скрестить и тогда вроде как ничего, вроде как и совесть не мучает.

Обещаю! – сказал Димка, повторив жест сестры.

Ваня ничего не заметил, или просто не понял, а потому тут же повеселел, даже какуюто песенку под нос мурлыкать начал. Василиса прислушивалась к ее словам, но никак не могла понять, на каком языке он поет. Вроде и на русском, но както не совсем.

Наконец, любопытство взяло верх, и она спросила:

Вань, а что ты такое поешь? Это не на русском языке?

Хорватский, ответил мальчик, будто это было в порядке вещей. – Но могу и на русском петь. Языки в целомто очень похожи, и он без особых проблем перешел на русский. Мотив у песни был не так чтобы сильно затейливый, но чувствовалась в ней старина.

Красивая песенка, сказала Лиса. – А Ладо – это имя той богини, которая была первой берегиней?

Ага, кивнул Ваня. – Ладо – это просто такое обращение было к ней на древнерусском языке.

А откуда ты хорватский знаешь? – заинтересовался Димка.

У отца был другхорват, он и научил, пожал плечами Ваня. – О, кажется, я знаю, чем вас развлечь! – сказал он через несколько минут и, покопавшись в кармане, вытянул оттуда небольшую деревянную трубочку.

Ой… флейта! – подпрыгнул Димка, приглядевшись к ней. – Дай поиграть!

Сам ты, флейта, передразнила его Лиса и щелкнула по протянутым рукам. – Это свирель. Ты что, Ваня, еще и на свирели играть умеешь?

Совсем немножко – меня бабушка научила, ответил мальчишка и опять покраснел. – Хотите, могу сыграть вам чтонибудь?

Да! – подпрыгнул Димка. – Только можно мне тоже попробовать… ну потом, позже?

Можно, улыбнулся Ваня и заиграл.

Мелодия у него вышла на диво: озорная, веселая, бесшабашная. В самый раз для летней прогулки по лесу. Лиса на ходу пыталась подтанцовывать, Димка хлопал в ладоши. Когда музыка закончилась, дети рассмеялись: какойто пичужке так понравилась песенка, что она увлеклась подпеванием и продолжила выводить свои подражательные трели после того, как Ваня перестал играть. Услышав детский смех, пичужка смутилась и умолкла. Обиделась, наверное.

Василиса попросила Ваню развлечь их еще какойнибудь мелодией. И понеслось. Как оказалось, мальчик отлично играл на своей свирели и знал очень много разных композиций, а, может, даже и на ходу их выдумывал. Поэтому время летело, словно стрела из тугого лука, а дорога уводила путешественников все дальше и дальше от дома. Когда они вышли из леса, время близилось к раннему ужину или позднему обеду, как посмотреть. Перед ними раскинулось узкое заброшенное поле с тремя развалившимися домиками, а вдалеке виднелись какието низкорослые деревья, судя по всему высаженные нарочно.

Вот мы и вышли к усадьбе, обрадовал их Ваня. – Вон, видите, заброшенный сад. Старые яблони еще помнят, как тут все было раньше.

А где усадьба? – непонимающе огляделся вокруг Димка. В самом деле, нельзя же было посчитать те заброшенные деревянные дома усадьбой.

Так нет ее больше, пожал плечами Ваня. – Давно уже нет. Вон там она стояла, он указал рукой в сторону сада. Чуть поодаль от деревьев. Красивая была. Белокаменная. Помещик жил там богатый – на его деньги церковь на Затоке и построили – там несколько зданий, колокольня. Такое и в городе не вдруг сыщешь. Село было богатое. А потом здесь все в упадок пришло – в церкви хранилище сделали, потом завод какойто… Варвары…

Да, жалко. Правда, с другой стороны, после революции не до церквей было – самим бы выжить, сказала Лиса. – Церковь же живет за счет людских пожертвований, а если их нет, то кто ее содержать будет? Какой тогда прок в огромных зданиях и храмах?

Ваня только головой в ответ покачал.

Здесь дело не в пользе, а в смысле. Люди сначала рушили капища, сжигали и гнали своих богов, предавали их изза нового единого бога, а потом и его, пришлого, постигла та же судьба. Видно, в саму человеческую породу заложено предательство.

И вовсе это неправда! – возмутилась Лиса. – Я, к примеру, тоже человек, но при этом считаю, что предательство – это то, единственное, чего нельзя простить никому, даже себе. Предавший раз, предаст снова. Это как… как привычка ручки грызть – если уж начал так делать, то дальше вроде и не хочешь, а получается само собой.

Это предательство было куда страшнее – не один человек предал, предал весь народ, сказал Ваня, и было в его лице и голосе чтото такое, что Василиса от него отшатнулась. Ей вдруг показалось, что не знакомый мальчишка из соседней деревни сказал эту фразу, а один из позабытых древних богов.

Слушайте, мне уже скучно стало с вами. Предали, предали, боги одни, другие, заворчал Димка. Может, пойдем, посмотрим, где была эта усадьба? Вдруг от нее чтото осталось?

Мальчишка свернул с вытоптанной тропинки и проворно устремился к стоящим неподалеку деревьям.

Димка, осторожно, там гдето два старых колодца под травой, не свались туда, крикнул ему вдогонку Ванька и припустил за другом. Василиса пошла за ними. Она старалась идти за мальчиками след в след. В старый колодец ей проваливаться не хотелось. Димка добежал до низенького раскидистого дерева и юркнул под его ветви.

Лиска! Иди сюда! – крикнул он сестре.

Когда Василиса до них дошла, мальчишки уже расположились на привал. Яблонька была низенькая и старая. Ее ветви клонились к земле, образуя своего рода беседку, где было сухо и в то же время не припекало солнце.

В августе на ней будет много яблочекдичков. Они мелкие и кислые, но из них получается очень вкусный компот, рассказал Ваня. – И если над костром запечь, тоже пальчики оближешь.

Вань, расскажи про твоих родителей, неожиданно попросила Василиса. – Кто они такие? Я слышала, твой папа шофером работает, а мама?

Умерла, сказал Ваня и посмурнел.

Ой… прости, смутилась Лиса. Она совсем не хотела причинять своему другу боль, но его поведение иногда казалось ей странным, и девочка никак не могла понять причины этого. Теперь, кажется, все стало ясно.

Ничего. Это было уже очень давно, пожал плечами Ваня, но разговор после этого сам собой прервался. Мальчишка вытащил из кармана куртки пакетик с ванильными сухарями. – Наш обед, сказал он и передал угощение Димке.

Немного перекусив, двинулись дальше. По словам Вани, до Затоки оставалось совсем немного. Дорога, на которую они вскоре выбрались, пересекала поле и опять уходила в лес. Вступив на нее, ребята пожалели, что не идут как раньше через чащу. Это была разбитая грунтовая дорога, с огромными лужами и колдобинами. Глина налипала на кроссовки, делая их неподъемными. У Василисы обувь и вовсе моментально промокла – она оступилась и по щиколотку провалилась в одну из рытвин, наполненную грязной водой.

Процитировала Василиса одно из запомнившихся ей стихотворений Бернса. Она как раз вчера закончила читать сборник переводов Маршака и это стихотворение в числе прочих ей очень глянулось. Как оказалось – в тему.

Да какой тут местный народ? – хмыкнул Ванька. – Тут почти никого и нет. Только заброшенные дома, да паратрое стариков на много километров вокруг. Дорога стараяпрестарая. Правда, в сенокос тут ездят грузовики, но от этого еще хуже. Они только грязи больше создают.

Постепенно дорога выправлялась, становилась суше и шла вгору. У Василисы с непривычки начали болеть ноги. Димка тоже стал ощутимо прихрамывать.

Долго еще? – спросила Лиса у Вани, когда стало совсем невмоготу.

Почти пришли, потерпи. Я же предупреждал – Затока далеко, ответил он.

Вскоре деревья начали расступаться, и впереди показалось еще одно поле. Василиса сделала еще несколько шагов и ахнула – там, дальше, среди деревьев возвышался старый шпиль церкви. Было в этом чтото… волшебное, необыкновенное, загадочное и очень старое. Казалось, время здесь, на этом поле застыло, загустело. Лиса закрыла глаза, и ей показалось, что она даже слышит голоса тех людей, что когдато ходили и ездили здесь, слышит колокольный звон, скрип повозок… Ктото взял ее за руку. Она вздрогнула от неожиданности. Это был Димка.

Ты слышишь? – спросил он.

Василиса кивнула.

Двойняшки одновременно повернулись к Ване.

Что такое? – спросил он недоуменно.

Ты что, не слышишь? Тут люди. Только мы их не видим, испуганно сказала Лиса. – Но они вокруг нас.

Мальчик изумленно посмотрел на нее, потом на Димку.

Хотите сказать, что вы их слышите? – спросил он.

А ты нет, что ли? – фыркнул Димка.

Я – это одно, а вы… Словом, странно, что вы слышите. Недаром вас Беляна приметила.

Но что все это значит? – спросила Василиса.

Солнцестояние скоро… задумчиво сказал Ваня. – А тут место особое. То ли еще будет с двадцать первого по двадцать четвертое. В это время сюда местные и заходитьто боятся. Но они ничего не слышат, просто страшно им и все. А вы слышите. Я не знаю, что это значит, но это может быть важно. Мне надо с отцом… он запнулся. В смысле, с бабушкой поговорить. Что еще она скажет? Пойдем дальше, к церкви. Дело уже к вечеру, а нам нужно осмотреться, да и на ночлег устроится.

Ваня устремился к храму, ребята последовали за ним.

Пройдя буквально несколько шагов, Димка заметил, что в пыли чтото слабо блеснуло. Он наклонился и поднял маленький серебристый кружочек. Собственно, кружочком его можно было назвать с большой натяжкой, его форма была не совсем правильной. На одной стороне находки можно было разглядеть какогото смешного человека, судя по всему, со щитом и мечом. Другая сторона сохранилась хуже, но все равно можно было разглядеть того же самого человечка, с той лишь разницей, что он, судя по всему, переложил меч на плечо, а вместо щита взял какуюто короткую палку.

Смотрите, что я нашел! – крикнул Димка, бегом догоняя ушедших вперед Ваню и Василису.

Это какаято висюлька, наверное, от украшения, предположила Лиса, рассмотрев его находку. – Отломилась, вот и выбросили.

Можно посмотреть? – спросил Ваня. Димка пожал плечами и протянул ему «висюльку». Лиса заметила, что Ванька чемто очень взволнован. У него даже руки тряслись, когда он брал у друга этот, с виду совершенно безобидный, кусочек металла.

Это чтото непростое? – спросила Василиса, заметив, его волнение.

Она вот так и лежала на дороге? – повернулся Ваня к Димке, словно не услышав заданного вопроса.

Ну да, я шел, шел. Смотрю – блестит чтото. Подобрал. Вот и все.

Ваня, как завороженный, вертел кругляш в руках, словно чтото решая для себя.

Это не «висюлька». Это полушка. Очень старая монетка, сказал он, наконец. – Дим… мальчишка вскинулся, словно хотел о чемто спросить, но потом передумал и понурился. – Знаешь, эта монетка непростая. Сам понимаешь, не с чего ей здесь было взяться. Тут в те времена и деревеньто не было, разве хутор какой затерянный. А если учесть, какое сейчас число и время… Береги ее и никому не отдавай, и не продавай. Такие вещи должны быть у того, кого они выбрали.

А что мне с ней делать? – удивился Димка. – С другой стороны, она красивая, я хочу ее Лисе подарить. Провертим в ней маленькую дырочку, и будет у нее подвеска. Чем плохо?

Подвеска? Что ж, это мысль, с видимым облегчением выдохнул Ваня. – Думаю, что это даже хорошая идея, Василиса – твоя родная сестра, так что большого ущерба быть не должно. Лис, тебе понравилась бы такое украшение?

Конечно! Ее можно еще зубным порошком почистить, и будет красиво! – обрадовалась Василиса.

Отлично! Вернемся, я сам все устрою – у меня есть шило нужного размера, предложил Ваня.

Вот и договорились, обрадовался Димка. – Лисе достанется подвеска, и она будет ее хранить и никому не отдаст, правда?

Еще чего. Я такими редкостями не разбрасываюсь, фыркнула девочка. А сколько этой монетке может быть лет?

Ваня не ответил ей ничего. Просто неопределенно повел плечами и рукой указал на храм, мол, хватит лясы точить, нужно идти. До здания оставалось метров пятьсот, не больше.