Глава 1

Гнедой добрел вдоль ограды до калитки, встал, насмешливо фыркнул — ну и хозяин попался, все приходится делать самому! Не дождавшись ни указаний повода, ни окрика слугам, жеребец привычно изогнул шею и дернул зубами петлю ремня, срывая простенький запор. Принюхался к цветущему кусту, выбрал самую аппетитную ветку, схряпал и протиснулся во двор. Лениво намекнул на готовность скинуть задом — нечего рассиживаться в седле, когда скакун желает получить ячмень и чистку. «Заслужил, между прочим», — согласно кивнул Крид и осторожно сполз наземь, сберегая недавно пролеченное бедро.

Само собой, Дина безупречно зашила прореху в кружеве. Точнее, старалась горничная, хорошенькая настолько, что постоянно получала выволочки от Дины и защиту со стороны ее ухажеров — неизбежный повод для нового недовольства хозяйки. В этот раз пришлось, по обыкновению, со вкусом извести полночи, препираясь с высокородной госпожой Тэль-Мар, уговаривая ее и развлекая столичными историями или выслушивая таковые, еще неизвестные. Восстановить подобие целостности кружева — дело небыстрое…

Успокоившись по поводу манжета, Крид задумчиво улыбнулся. Уговаривать Дину было приятно. Умница с острым язычком и живым характером, к тому же надежный человек. Кстати, мысль неплохая и перспективная, можно так и сказать: «Мама, я задержался на кофе. Стемнело, и я решил не спешить, отужинал…» Крид сокрушенно покачал головой. Увы, остаться без завтрака никак нельзя, мама сразу спросит, сыт ли он, и придется поддерживать ложь, бурча голодным животом. Это будет тотчас замечено, маму так просто не обмануть, ее светлость по первому вздоху улавливает, что именно сын намерен скрыть. Мама снова будет смотреть грустными глазами святой и, если заметит шрам под кружевом, воспользуется самым сильным своим оружием — раскроет веер и примется молча ронять слезы. Словно есть повод!

От ворот конюшни уже плелся малыш Олиж. Он зевал, потягиваясь, и неуклюже хромал: наверное, опять заснул в стойле любимой кобылы и отлежал бок. Как же, наша Ласточка скоро будет жеребиться. Ага, через месяц…

— Что дома?

— Запалите вы коня, господин. А дома… Искали вас с вечера, — сердито сообщил конюх, вырывая повод и щупая потный конский бок. — Серых закладывали и к соседям ездили. В большой спешке, а Растош подсекается, я говорил, а мне — молчи, щенок. В общем, гневаются.

— Не спала? Ох… Ну хоть отдыхала у себя?

— Свечи до зари палили, кофеёй заморской весь двор провоняли, лошади беспокоятся.

Крид обреченно вздохнул и отказался от идеи прокрасться в спальню тайком. Чуть подумав, он изобрел целых три блистательных в своей достоверности — так представлялось сейчас — рассказа, способных убедить маму в исключительной миролюбивости сына. Придумывая все новые подробности лжи, целительной для мамы, Крид потер ушибленное плечо и, заранее склонив голову, решительно направился в дом.

Только бы не плакала!

Она ждала сына в малой розовой гостиной — как всегда, безупречно одетая, с приятной спокойной улыбкой. Держится. Иногда бывает хуже. Когда отца долго нет дома, она мелко перебирает пальцами веер, мнет платки и выбирает платья самого тусклого тона. А на него, Крида, смотрит с особенной грустью и очень виновато. Старший сын, официальный наследник, имеет полное право на родовое имя мужа, фамильный замок Гравр, титул принца — и так далее.

Грех ее юности. Любая дворовая собака, хоть и молчит, но знает: отцом Криду доводится по крови, а не по закону, капитан городской стражи Лориш Эгриз. Ничтожный род, и человек был так себе. Говорят, в молодости слыл первым красавцем севера и женщин добивался без усилий. За маму ему заплатили. Крид в давнее время, еще мальчишкой, истратил немало сил и золота, чтобы выведать тайну своего происхождения. Сперва он действовал через слуг, и своих, и чужих. Заказал копию ключа от отцовского ящика с бумагами, купил переписку Лориша после его ранней смерти, оплатил разговорчивость посредника. Он надеялся, что сплетни за спиной — лишь ошибка и злой навет. Два года ушло на то, чтобы безвозвратно лишиться иллюзорной надежды. Маму продали Эгризу люди короля, требуя опорочить девушку из семьи Дарг и тем безвозвратно расстроить династический брак. А спас маму конечно же отец — настоящий, но, увы, не кровный.

Мирош Гравр так решительно настаивал на своих нравах, подкрепляя их угрозами сжить со свету и даже просто зарубить недоверчивых тотчас и без длинных разбирательств, что окружающие потакали малейшему его действию или намерению. Очень похожим способом Крид получил титул принца без возражений дальней и ближней родни Мироша… Впрочем, не меньший вклад в общее умение молчать и принимать неудобную ложь внесла бабушка. «Эх, если бы она была здесь, — возмечтал Крид, — мама бы обязательно улыбалась». Или, еще лучше, ругалась, забыв о непутевом сыне.

— Крид Гравр Тэль-Коста, ваша светлость. — Мутные глаза лакея явно свидетельствовали о том, что он с самого вечера ждет непутевого старшенького в засаде у дверей гостиной.

— Прибыл. — Мама откинулась на спинку диванчика и звякнула чашечкой о блюдце, отмечая крайнюю степень гнева. — Скоро с тобой перестанут разговаривать абсолютно все. В столице тебя именуют ночным убийцей — вот до чего мы дожили!

— Мам, да бог с тобой, я никого сегодня не убил, — обиделся сын, усаживаясь в кресло и двигая к себе блюдо с кружевной ветчиной. — Я вообще очень добр к проигравшим, бабушка Ната велела щадить слабаков. Я довез мальчишку до дома и пообещал выпороть, если он еще раз… ну, скажет не то. А молчать вообще, по любым поводам, я никого не заставлял. Ни теперь, ни прежде.

Повисла тишина. Мама прикрыла глаза и старательно вслушивалась в сказанное, определяя меру правдивости истории. Слуги воспользовались паузой и внесли легкую закуску — мясное блюдо, булочки, сыр, несколько сортов паштета в отвратительно, неподобающе ничтожных фарфоровых розетках. Добавили на стол кувшин вина, разбавленного до стыдливой бледности, и удалились.

— Ты ранил его? — определила главное мама.

— Царапина, мам! — решительно заверил Крид, на сельский лад разрезая булку пополам и вминая в щель мясо, а затем и паштет. — Кстати, почему у нас так безобразно тонко режут мясо? Блюдо размером с… э-э-э… задний бант госпожи Лоттиш, а слопать решительно нечего. Я клацаю зубами попусту.

— Ты совершенно не умеешь изъясняться подобающе своему титулу. — Лидия кое-как сдержала улыбку, припоминая размер того, что якобы маскируется бантом. — Это безобразное влияние бабушки. Я вынуждена была нанести визит Дамюзам, вот там-то все сделалось очевидно… И я заранее принесла извинения. Он не ранил тебя?

— Мам, — Крид подавился последним куском ветчины, — ну это уже слишком! Рукав вот чуть-чуть, и только. Да и кружево пострадало исключительно оттого, что я изо всех сил берег сопляка. Даже подставился.

— Твой брат — ангел во плоти, — знакомо вздохнула Лидия, успокоенная видом почти целой кожи руки под штопкой кружева. — Сама кротость, само обаяние. Ты ломаешь ребенку жизнь своей чудовищной репутацией. В этом месяце, при полном отсутствии общества, в глухой провинции, ты умудрился извести на дуэли семь ночей!

Крид облегченно вздохнул и сразу же потупился, усердно изучая грязные сапоги. Он задумался, о ком из оставшихся пятерых мама не знает? Ох, как бы не проговориться невзначай! Ну, само собой, младший Тэль-Локт: в их особняк мама не наведывается никогда. Знала бы о драке, заперла бы сына в покоях. Крид запихнул в рот остаток булки и принялся старательно жевать, наполняя бокал бледно-розовой водичкой. С Тэль-Локтом бой вышел вполне даже серьезный, парень он взрослый и весьма решительный, принца обвинял в таком, что о примирении даже секунданты не пытались спрашивать. Теперь Крид кое-как вползает в седло с распоротым бедром, а Тэль-Локт уехал лечить руку в охотничий домик. Занятно то, что драка обоих примирила, отделив прошлое от нынешних отношений. Мало ли что там папа Мирош сказал или сделал и в чем обвинял одного из старших князей Локтов? Давно это было. Нынешний молодой княжич оказался человеком прямым и вполне приятным, обещал не говорить глупостей, не разобравшись. Затем…

— Так я кого-то упустила? — тихо и зловеще уточнила проницательная Лидия. — И много их?

— Да-а… нет, я имею в виду — пустяки. — Логика сказанного поставила в тупик самого Крида. Мама задумчиво тронула веер и, решив пока не расстраиваться, погрозила сыну пальцем: заврался. — Мам, ну сущие пустяки!

— Тебя убьют, — сломалась Лидия, ставя чашку и вытаскивая платочек. — Я не переживу этого.

— Мам, с каждым гадом, тьфу ты, годом, у них все меньше надежд, — честно «успокоил» наивный сын. — У меня опыт и, опять же, репутация… Если рассуждать здраво, рискую я по-настоящему при встрече с пятью-семью бойцами, но мы или дружны, или уже разобрались.

— Кого я упустила? — строго повторила вопрос Лидия. Край обмороженного в молодости уха чуть заметно порозовел, выдавая раздражение. — Гадкий мальчишка! Не прячь глаза… Так, не одного, ты явно сомневаешься, кого из страдальцев мне назвать! Ты изуродовал их?

— Ма-ам…

— Мы уехали из столицы, дабы поправить твое здоровье, именно так, — с облегчением вздохнула княгиня Тэль-Коста. Слуги добавили свечей и раздвинули шторы, теперь румянец на лице сына смотрелся куда убедительнее. — Я запрещаю!

— Мам, может, хватит нам на семью одного ангела, а? — тоскливо предположил Крид. — Мы же по большей части не всерьез, просто забавляемся. А по меньшей — так это надо, родовая честь и всякое там прочее.

Сердобольная Марта очень кстати внесла новый кружевной веер ветчины — сама, не доверяя дело бестолковой здешней прислуге. Проплыла через комнату, наполняя ее запахами съестного и своих лекарских трав, махнула крупной рукой, милостиво разрешая людям с кухни доставить настоящий завтрак. Тотчас возникли двое с кофейником и чашками, затем доставили бульон и — спасибо доброте богов и рассудительности няни — установили в середину стола блюдо с цельной запеченной уткой. Удачное начало дня. Желудок довольно заворчал, требуя сразу уделить внимание утке. Крид послушно придвинул блюдо.

— Марта, ты величественна, как «Герб Дэлькоста», — кое-как буркнул принц, усердно вгрызаясь в утку. — Это наш новый флагманский галеон.

— Я лучше, — басовито согласилась Марта, гордо поправив свои рыжие волосы, до сих пор не отмеченные ни единым штрихом седины. — И опаснее. Берегись, уж как наподдам — сабелькой не отмахнешься.

— Мама говорит, раньше ты была такая тоненькая, прямо как Дина, — мечтательно сообщил Крид. — И еще она говорит, ты боишься бабушки Наты. Напоминаю: я и есть любимый внук Натэллы.

— Ты тоже опасаешься ее, — хохотнула Марта. — И верно, наподдать она может похлеще моего. Есть ведь за что!

Марта развернулась и поплыла к выходу в коридор, высказавшись самым исчерпывающим образом. Лидия отодвинула чашечку, тихонько рассмеялась и нанизала на вилку последние прозрачные ломтики ветчины.

Крид подвинул ближе к себе бульон.

Мамины упреки понятны, но бесполезны. Да, папа Мирош уже третий год официально считается наследником. Двоюродный дядюшка потерпел полную неудачу в обеспечении короны прямым потомком рода Тэль-Коста в линии крови Лгос. Его сестра умудрилась очень некстати уйти от светской жизни и дать обет безбрачия. И теперь принц Крид Гравр Тэль-Коста, безродный сынок подонка Эгриза, — наследный принц второго поколения. Все знают, но не все терпят. Лучшее, что он может сделать, — укорачивать языки самым наглым и не выходить из себя… тьфу ты, из дома без сабли.

Если бы маме говорили всё, не опасаясь за ее слабое сердце, то сообщили бы, что и Крида, и ее саму держат в глухой дыре по распоряжению отца. В это время бабушка вразумляет де Тивов, снова вознамерившихся вступить в союз с Локтами-старшими, а папа выставляет отряд наемников из поместья Тэль-Розов близ столицы. Мирош, добрый человек, обещал отбросить глупости с кровной местью и устроить ребятам местечко на галерах, у весел, чтобы поработали, обзавелись мозолями. Догребут до южного княжества Лозильо, там с полгодика потрудятся — как раз обдумают свое поведение, малость поуспокоятся. Уж по крайней мере устанут так, что обратно, к чужим заговорам, не вернутся. Крид тяжело вздохнул. Как-то после особенно бестолковой драки папа и его пристроил на галеру. Увы, к сыну Мирош не проявил должной доброты, и пришлось грести на север. Осенью. Подальше от столицы, интриг и развлечений.

Крид искоса глянул на мать. Хорошо хоть, она понятия не имеет о том, что лечился сын вовсе не от последствий сабельного удара. Арбалетный болт в боку — штука куда более неприятная. Стрелок не вызывал на дуэль и не оповещал о намерении исполнить свое дело, оплаченное кем-то весьма знатным и пока что безымянным… Брат Элиш Тэль-Коста может себе позволить слыть ангелом, у него настоящая голубая кровь королей. Наследником как раз желают видеть его — покладистого, тихого, домашнего. Управляемого, как кажется со стороны. И, расчищая место наследного принца тихоне Элишу, некто намерен вколотить в шкуру негодного для трона Крида столько стали, сколько потребуется…

Лидия вздохнула, снова потянулась к ветчине и досадливо всплеснула руками — поднос оказался пуст. Жестом предложила внести сладкое.

Она конечно же знала. Отношение двора к ее сыну ни для кого не секрет. Очень многие желают оскорбить, а то и просто уничтожить принца. Совершенно понятно и то, что именно благодаря крайнему упрямству и вздорному характеру Крида никто не смеет сказать самой княгине Лидии ни одного дурного слова, за спиной давным-давно не шепчутся, вспоминая добрачный позор. Разок посмели. Два года назад, на большом осеннем балу. Лидия невольно улыбнулась. Кто бы мог подумать, что и второй олух не менее упрям и станет другом ее мальчика, когда поправится?

— Мам, а почему мы не бываем в фамильном замке Гравр? — осторожно спросил сын. — Он ведь наш родовой и пустует двадцать четыре года.

— Потому что мы никогда не ездим к океану.

— Так я как раз об этом и спрашиваю!

Лидия вздохнула. Попробовала сделать вид, что по-прежнему сердится. Наглый сын замотал головой — не верит и не поверит. Он именно наглый, а не глупый, у него бабушкин наметанный глаз на недосказанность и вранье… Может, и правда лучше объяснить? А то вновь возьмется изводить деньги и копаться в старых секретах, включая в дело посторонних людей и задирая их. Будут новые дуэли…

Собственно, тайны-то особой нет. Она совершила ошибку: сдалась под натиском фальшивого человека, которому совершенно не стоило верить. Муж потерял больше. Он и теперь не может забыть синеглазую южанку. Понимает, что непоправимое случилось по его вине: шел на поводу у короля, слушал сплетни, оставался вдали от самого дорогого существа и полагал, будто их отношения — очередная модная интрижка. Когда все рухнуло, Мирош не впал в отчаяние именно благодаря Лидии.

По меркам двора, их брак был более чем счастливым, да и по любым иным, если разобраться… Мирош жену уважал и со временем научился по-своему любить, спокойно и тепло, без юношеской горячности. Она боготворила мужа — спасителя для нее и для сына.

Но смуглая синеглазая женщина со сложным именем, переиначенным в местное «Эльза», всегда стояла где-то рядом. Как тень, с которой бесполезно бороться. Ей неизменно семнадцать, ее красота не угаснет, а вина перед ней не будет заглажена.

Мирош лишь однажды был в Гравре, ближе к весне того года, когда потерял Эльзу. Лидия поехала с ним, мужу было очень больно и плохо. Он долго смотрел в морскую даль, потом отвернулся и велел заложить карету. А сам сел и написал прошение адмиралу. Больше он никогда не выходил в море. Говорил, оно смотрит глазами Эльзы и никогда его не простит, к чему же рисковать жизнями команды?

Крид выслушал молча и недовольно. Отец — человек для него безупречный, Мирошу можно простить все. А выходить в море надо.

Лидия знала причину интереса сына. Она осторожно нащупала веер, желая отгородиться от разговора и помолчать, выбирая повод для отказа от того, что сейчас неизбежно будет ей предложено…

Входная дверь оглушительно хлопнула. Нечто тяжелое упало и зазвенело металлически, отчаянно и множественно. В единый миг из чинной утренней тишины выросла паника. Надрывались на два голоса чудовища, их голоса сотрясали стекла в окнах, и Лидия едва решилась предположить, что слышит всего-то собачий лай. Кони храпели, Марта рокотала командным басом, Олиж тоненько причитал у конюшни.

— Бабуля, — осторожно предположил Крид, когда паника сделалась невыносимо громкой. — Ната!

Он вскочил, оттолкнул забытую утку, бросил мимо подноса необглоданное крылышко и помчался к входу, едва увернувшись от медленно раскрывающихся створок дверей.

— Сундуки туда, остолопы, — распоряжалась бабушка в прихожей. — Ровнее, ровнее. Во, прешь за милую душу, а жаловался, что тяжело, кряхтун! Сидеть!

Крид едва не исполнил приказ, потому что бабушке отчего-то повиновались все и неизменно. По счастью, принц успел заглянуть в прихожую и рассмотрел двух огромных псов. Оба уже сидели, мелкими глазками в багровых щелях век отслеживая всякое движение хозяйки. Натэлла метко швырнула в дворецкого бархатный плащ, следом отправила берет и обернулась к внуку. Не теряя ни мгновения, отцепила с пояса кошель.

— Скотина ненасытная, — ласково сообщила она, целя увесистым золотым грузом в глаз Криду. — Бегом улаживай свои дела. И помни, если я допью кофе прежде, чем ты вернешься, тобою позавтракает… — Бабушка погладила огромную лобастую собачью башку под правой рукой, хлопнула по брылям левого пса, басовито взревновавшего. — Оба красавца, я не жадная.

— Ната, я тебя люблю, — с придыханием прошептал принц, протискиваясь мимо собак. — Я мигом!

— Стоять! — приказала бабушка. Псы вскочили, Крид замер. — Динке во, блестяшку отнеси. У владельцев замка Лойш туго с рубинами, да и деньжат у них маловато, какого рожна ее папаша подавился костью и помер? Безответственный мужик.

Крид поймал бархатный мешочек, кивнул и резво захромал к дверям. Опомнился и постарался исправить походку.

— Подранок, кто тебя воспитал? Хоть дельный человек? — без особого интереса предположила Натэлла.

— Ага.

— Коротко… Значит, имя мне не понравится. Беги, пока подарки не отняла.

Крид метнулся с крыльца, закусив губу, с подножки кареты влез в седло верткой рыжей кобылки, как раз поданной Олижем. Рысь тревожила шов на бедре, но принц терпел. Бабушка мудрый человек, она одна из всей семьи и понимает, сколь неприлично требовать у взрослого мужчины отчет по деньгам. Он не гуляка и не игрок. У него есть свои друзья и дела, разве это касается мамы или кого-то еще? Разве их старые представления о репутации того или иного рода следует принимать во внимание, если твой приятель — вот он и сразу видно, хорош или так себе, ничтожество? Шипя и совершенно недостойно охая, Крид добрался до особняка семьи Лойш Тэль-Мар. Свистнул в два пальца. Добыл саблю и принялся колотить обухом по ограде. Дом проснулся, на втором этаже наметилось движение. Дениза выглянула на балкон в меховом плаще, накинутом поверх кружевного ночного платья, пикантно обрисовывающего ее грудь.

— Динка, я тебя люблю, — не унялся Крид. — Выглядывай так почаще, я даже женюсь!

— Вот еще несчастье, — рассмеялась официальная невеста, сводя полы плаща на груди и придерживая рукой для надежности. — Тебя выгнали из дома?

Она зевнула, благодарно кивнула горничной и сунула ноги в теплые валяные тапки до щиколоток. Поежилась, охотно подставила спину под второй плащ. Крид примерился, раскачал бархатный мешочек и кинул на балкон. Подарки Натэллы всегда имели достаточный вес, чтобы долетать туда, куда их отправляют. Дина ловко подхватила вещицу, распустила завязки и вытряхнула шуршащее золото на ладонь. Молча рассмотрела, заулыбалась.

— Ната приехала? Скажи ей, что я ее целую в обе щеки, что люблю и все остальное, ты справишься — тот еще подхалим.

— Ага, — не стал спорить Крид. Метнул кошель: — Половину — Лиззи. Ей очень нужны деньги, вот сама и сообрази, как их всучить. От оставшегося отправь Локту что следует и Дамюзу тоже, я испортил его любимую куртку. Ну, разберешься.

Дина подобрала кошель, кивнула и убрала в плащ. Постояла, глядя на бледного, едва способного держаться в седле Крида.

— Сейчас коляску заложат, я пока позову лекаря…

— Бабушка приехала с какими-то зверюгами, они крупнее мраморных чудищ у вашей лестницы, — пожаловался принц. — Не вернусь сей же час, меня скормят на завтрак.

— Дурак ты, — беззлобно приговорила жениха Дина. — Шов разойдется — свалишься дней на двадцать. И что тогда будет с мамой?

— Не свалюсь, — пообещал Крид, развернул кобылу и направил к дому. — Дина, крепись, не скучай без меня уж вовсе жестоко.

— Надеюсь, я успею заскучать, скоро не жду, — зевнула юная госпожа Тэль-Мар, отвернулась и побрела в зал.

Крид слышал, как Дина уточнила у горничной время, и застонала, получив ответ. Просыпаться так рано девушка с ее происхождением не имеет права…

Возле дома Крид сполз с кобылы и захромал к двери под новые причитания Олижа, убежденного в том, что все на свете люди — мучители коней и потому негодяи, не достойные снисхождения. Дохромав до гостиной, Крид выслушал сонный голос лакея, подобрался и медленно двинулся к дивану, ничуть не приволакивая больную ногу. В иное время мама заметила бы и это. Но не сегодня. Лидия, непривычно раскрасневшаяся, смеющаяся, кормила собак. Кружевную ветчину хозяйка дома укладывала прямо на языки, псы морщились, терпели, следили за руками — и, едва получив разрешение, одним клацающим движением заглатывали ничтожное угощение.

Бабушка восседала в кресле, свалив на колени кипу бумаг. Кофе трепетал струйкой пара у правого ее локтя, на малом столике. У левого локтя трясся всем телом управляющий. Его лицо было белее пара.

— Лидка, почему он так дергается, ведь не ворует, — поморщилась бабушка, перевернув еще один лист. — Как тебе собачки?

Крид медленно устроился на диване, выбрал положение, не причиняющее боли бедру. Мама снова не заметила состояние сына, она гладила широкий лоб более крупного пса, отстоявшего право быть приближенным к хозяйке дома, ее ветчине и ее вниманию.

— Маленький, хорошенький, — ворковала княгиня Тэль-Кост.

— Не особенно маленький, — хмыкнула бабушка. — Лучший за весь тот год, да и выучка… Король наш давал за Негодяя пять тысяч золотом. Я посоветовала ему купить каменную башню и запирать двери: и дешевле, и подданным хоть какой, а отдых. Негодяй! Голос.

Пес обиженно глянул на хозяйку, проглотил ветчину и басовито рявкнул один раз. Лидия рассмеялась. Крид задумался и даже насторожился. Он знал, что цена на бабушкиных собак в последние пять лет стала непомерна, это и мода — король держит только таких, — и нечто большее. В тех домах, где заводят бабушкиных псов, не приключается странного. А странное — это теперь как раз то, о чем двор предпочитает не упоминать. По-настоящему опасные события не становятся сплетнями, о них и без того знают все. И старательно обходят вниманием, не делая попыток даже мысленно оказаться рядом с бедой…

— Значит, де Тивы нам шлют приглашение на зимний бал, — проворковала Лидия, почесывая горло пса. — А мы не поедем. Мы не желаем.

— Лидка, как я горда собою, — хмыкнула бабушка, сгружая бумаги управляющему в охапку. — Иди прими капли, честный трус. Лидка, я тебя воспитала. Ты не сутулишься и выказываешь характер. Каких-то двадцать лет ругани, и дело сдвинулось. Де Тивы — вчерашний день. Я получила письмо от Мироша и намерена проводить вас в Гравр. Там свинарник, запустение и поголовное воровство. Этого я жду, еще не видя бумаг… Ну и ладно, они у меня научатся жить по-людски.

— Как же это — в Гравр? — насторожилась княгиня и испуганно глянула на сына. — Крид, ты затеял разговор неспроста? Это опасно? Ната, и ты все знаешь, и собачки… Дело плохо! Муж хотя бы вне опасности?

— Ему я пока что пса не отдала, — задумалась бабушка. — Он прибудет в Гравр, мы так договорились. Лида, ты мой характер знаешь. Нед, он же Негодяй, с этого дня — твоя тень. Пока он с тобой, я спокойна, и Мирош тоже. Годяй, его братец, будет тенью Мироша. И тогда странности научатся обходить ваш дом.

— Боже, — едва слышно шепнула Лидия, бледнея и щупая платок. — Крид…

— Его мы спасем особенно усердно, — подмигнула бабушка. — Лидка, не рыдай, я терпеть не могу сырость, мы поссоримся раньше срока. А я намерена быть с тобой не менее месяца, хотя обычно нашей взаимной приязни хватает лишь на десять дней. Чем я дальше, тем я сильнее тебя, непутевую, люблю. Да не сутулься!

— Ната, мы говорили о чем-то важном, прекрати меня воспитывать, я не девочка и не буду отвлекаться на пустяки, — звенящим от обиды голосом заверила Лидия.

— Собирать вещи я уже велела, Марта присматривает, — сообщила Натэлла, покосившись на Крида. — Уезжаем утром. Иди вон отсюда, не зеленей и не трави мамке душу, негодяй…

Пес вскинулся, дергая обрубком хвоста и восторженно глядя на хозяйку, удостоившую его вниманием.

— Нед, сиди, не тебе сказано, — хмыкнула Натэлла. Подмигнула Лидии: — Я назвала его так, чтобы отучиться ругать твоего сына. Ловко, правда?

Крид кивнул, встал очень решительно и даже не закусил губу, когда нога едва не подломилась от боли. Мама комкала платок и смотрела на Натэллу, ожидая пояснений и заранее опасаясь худшего, по своему обыкновению.

Принц прохромал до дверей и почти рухнул на руки могучей Марты, уже ожидающей в коридоре. Шов, теперь он уже не сомневался, надо срочно осмотреть…

«Все особенно странное началось не менее шести лет назад», — старательно напоминал себе Крид, пока Марта раскладывала инструменты и расставляла склянки, готовясь заново обработать рану и зашить ее. Итак, два глотка горьких обезболивающих капель, палку в зубы — и думать о странном, прикрыв глаза и не мешая Марте. Само собой, необычные и малопонятные события происходили и прежде, но шесть лет назад они сделались заметными. И одна их составляющая — непорядок на море — вызвала общие разговоры. Сперва сел на мель большой торговый корабль. Что тут странного? Да все! Крушение приключилось в ясную погоду, при слабом ветре и без волнения, судно имело трезвую слаженную команду и опытного капитана. Моряки твердили, что их, видите ли, позвали, и они пошли…

Потом разбился флагман военного флота, прежний «Герб Дэлькоста». Новый недавно отстроили на той же верфи и по тем же планам. Галеон врубился в скалу при ясной погоде, в штиль, днем. Его команду и капитана тоже позвали. И так — снова и снова. Военные корабли, торговые суда, малые шхуны и шлюпы, рыбацкие лодки. Обстоятельства всегда нелепы.

Слухи и домыслы множились, правды никто не знал. Расследования, проводимые снова и снова, ничего не давали. Народная молва постепенно отшлифовала основную — хуже того, единственную — причину катастроф. Сказки всегда упоминали русалок, женщин, живущих в море и по злобности своей топящих корабли. Только нынешние русалки действуют не из пустой злобы, за ними видна рука Запретных островов, о которых ничего толком не известно. Даже их расположение. Видно, хотят войны и собирают силы. Три года назад Дэлькост, а затем и Нагрок прервали отношения с Запретными островами, закрыв свои порты для южных лодок. Не успокоившись на первом шаге, король Альбер Лгос Тэль-Коста повелел строить флот, намереваясь исследовать море, нанести все острова и рифы на карту, постепенно сузить темную область, где прячется коварный враг. О войне Альбер пока напрямую не говорил, но кто умел слушать, тот понимал, что после составления карты будет объявлен большой морской поход.

На суше странное проявляло себя не столь явно. Да и объяснения оно не имело. Кто поверит в русалок, атакующих поместье в сельском захолустье? Нет ни следов боя, ни чешуи на полу, ни даже беспорядка… Но люди в последние годы вдруг стали уходить из дома и пропадать, резко менять мнение, предавая прежних союзников, отписывать состояния невесть кому или умирать в расцвете сил, без малейших на то причин.

— Ежели в ночь не сбегёшь, утром будешь живой и дорогу до Гравра стерпишь, — сообщила Марта, перетягивая бедро холщевой тканью. Ловко влепила принцу подзатыльник: — Негодник, мать не бережешь. Одежду смени и иди к обеду. Ждут тебя, вон, ругаются.

— Они всегда ругаются, — отмахнулся Крид. — Им обеим это нравится. Мама ни с кем больше не чувствует себя так свободно. Марта, спасибо. Ты лучше всех.

— Не подлизывайся, — порозовела от удовольствия нянька.

Крид быстро переоделся, умудрившись почти не опоздать к обеду. Занял место за столом и настороженно отметил: мама всерьез чем-то огорчена. Лидия сердито глянула на сына.

— Ната, да что ты такое говоришь! Вы с батюшкой, прости мою прямоту, совсем уж в горах одичали, ты дурно влияешь на отца, да и Мирош поддается. Что за дело моему сыну до поручений Альбера? Пусть король командует армией. Оболтусу всего-то двадцать три, он почти ребенок.

— Ната, ты все знаешь? Как хорошо, что я не должен признаваться в одиночку! Его величество любезно предложили мне, принцу, почетную роль соглядатая, — вздохнул Крид, усердно отпиливая кусок оленины.

— Ты и прежде не слишком ловко врал, — укорила мама. — Ната, неужели ты прибыла, чтобы я оказалась одна против вашего заговора? Как можно подумать такое: отправлять ребенка в море на съедение всяким акулам и пиратам!

Мама всплеснула руками, сморгнула слезинку. Негодяй возмущенно заворчал и уставился на принца пустыми темными глазками, особенно жутковатыми в прорезях багровых век. Морда пса была ужасна, Крид даже подумал, что бабушка с этим вот Недом могла бы явиться к любому в Дэлькосте и стать причиной «странного». Хотя Натэлла и без посторонней помощи умеет так отделать людей, что разбойники позавидуют ухваткам…

— Мам, ну что король, если отец тоже сказал — надо.

— Так, — тихо расстроилась Лидия, наколола свою долю мяса на вилку и скормила псу. — Я не могу кушать, мне дурно… Вы все норовите меня огорчить.

— Дай сынуле веером в нос, полегчает, — привычно посоветовала невыполнимое Натэлла.

Мама в отчаянии отмахнулась. Пес заворчал и уложил голову на колени новой хозяйке, выпрашивая оленину и похвалу. Он умильно улыбался и щурился, пытаясь показать, что заслуживает внимания больше всех в комнате.

— Испортишь собаку, — огорчилась Натэлла. — Он сторожевой, а ты ему готова бантик на шею вязать, тьфу… Нед, а где чужие? Проверь!

Пес вскочил, в его горле заклокотало басовитое рычание. Когти проклацали по полу — Негодяй умчался прочь, мрачно принюхиваясь к каждому слуге и показывая для порядка ровные длинные клыки.

— Вообще-то папа не приказывал, — сознался Крид. — Он подумал вслух. Я сам вызвался. И мы вместе решили, что я прав. Меня порой сильно хотят… урезонить. И он не уверен, что вдали от берега опасность будет выше.

— То есть мое мнение никого…

— Мам, я же все собирался рассказать, и бабушка с тем же приехала, — обиделся Крид. — Мы советуемся. Я предложил папе Мирошу отослать на войну с русалками брата Элиша, все девушки теряют голову при виде нашего ангелочка. Он легко отловит дюжину-другую хвостатых поклонниц. Они ведь хвостатые?

— Крид!

— Вот и папа рассердился, — сокрушенно вздохнул сын. — Так что отправлять надо меня. Мам, как же далеко меня послал папа за мое усердие в предложении плыть! Хорошо, ты не слышала. Вот тогда я привел серьезные доводы: я наверняка выживу, потому что плаваю как рыба.

— Спроси у Марты, — светским тоном посоветовала Натэлла, изучая перстни на левой руке. — Когда твой него… паразит нырнул…

— Крид! Не донимай меня вашими с бабушкой мерзкими выходками.

— Придется завести еще и Паразита, чтобы исправить речь, — задумалась Натэлла. — Хорошая кличка, впишу как «Пар», пожалуй.

Лидия с трудом сдержала улыбку. Что уж там, в совершенствовании светской манеры говорить Натэлла неутомима, но ее попытки, увы, тщетны. А история с Мартой была действительно знатная. Два года назад неугомонному Криду взбрело в голову подшутить над нянькой: нырнуть и пощекотать пятку ей, купающей долгожданного позднего сына князя Михля Тэль-Дарг, писклявого пацаненка трех лет от роду…

Няня уже тогда затмевала собой величие флагманского галеона. Ревела она так, что псы в замке затихли и забились по углам. А уж как гнала Крида, вооружившись оглоблей, подобающей ее стати! Потом, насколько знала Лидия, принц извинялся перед няней дней десять. И в наказание еще месяц исправно играл в куличики со своим трехгодовалым дядей, сыном Натэллы, позволив бабушке и дедушке бросить заботы по воспитанию наследника и посетить летние балы…

— Мам, я правда плаваю о-го-го как. К тому же наделен отсутствием слуха и голоса. Русалки могут петь до позеленения, я не оценю. Или какого у них там цвета чешуя? Как вообще можно плениться скользкой мокрой бабой, которая и женщина-то только выше пояса…

— Крид! Романтические юноши таких гадостей о девицах не говорят. — Лидия нашарила веер и усердно замахала им, отгоняя улыбку. — Родственники Дины скоро начнут выставлять тебя из дома. Наследнику полагается уделять внимание тому, что выше талии.

— У нее и выше все путем, — не поняла претензий Натэлла, вмешиваясь в разговор. — Толковая девка, разворотливая и без придури. Крид, чем тебя не устраивает Динка?

— Я уделяю ей внимание.

— Серьезнее, я слушаю и пока еще не плачу, — дрогнувшим голосом расхрабрилась Лидия.

— У нашего короля седьмой год как объявился мерзкий советник, — сменил тон Крид, заговорив серьезно и неспешно. — Шепчет в ухо, и все выходит по его указке. На мой вкус, так он и есть русалка: скользкий и гнусный, а еще смуглый и темноглазый, типичный житель загадочных южных островов. Какой толк снаряжать корабли на войну по указке противника, а? Вот я и счел для себя важным глянуть, что там на юге и как. Отец, повторяю, в курсе.

— Когда? — Веер упал, но Лидия этого не заметила.

— Лидка, я на кой, по-твоему, приехала? — возмутилась бабушка. — На днях. Сперва я пригляжу за вами по дороге в Гравр, затем подниму там на уши прислугу и научу ценить место. Элиш пришвартует в нашей гавани шхуну и отвезет Крида подальше на юг, спустит лодку, махнет на брата рукой…

— Мам, ты ведь проводишь меня до берега? — заискивающим тоном попросил Крид. — И это, платочком вслед…

— Платочков у меня много, но тебя полезнее напутствовать веслом по шее, — невесело улыбнулась Лидия. — Там-то, если доберешься, что станешь говорить и делать?

— Я умею болтать на их эмоори, хоть и не слишком складно. А что надо делать, и того яснее. Теперь я знаю: искать Эльзу. Мам, не бледней, прошлого не вернуть. А вдруг у меня там брат или сестра? — Принц захихикал. — Меня мгновенно и единодушно признают полноценным Костой в случае угрозы коронации смуглого старшего родича с хвостом. Ох и подарочек двору! Семейка с ангелом, морским дьяволом и мною, живым и понятным, посередине.

— Ты ничего не понимаешь в морских делах!

— У меня брат — один из лучших молодых капитанов нашего флота. Научил, хоть и на словах. Мам, я твердо знаю, где юг. — Крид задумчиво огляделся. Наконец ткнул пальцем в стену: — Там!

Лидия вздыхала и плакала, сетовала, грозила и смеялась. Ссориться с Кридом у нее и прежде плохо получалось. Вся дорога до прибрежного родового имения — десять дней — прошла в неудачных попытках снова устроить скандал и порушить нелепые планы.

И пришлось ей махать вслед шхуне белым кружевным платком, а потом плакать в него до самого вечера, выслушивая упреки Натэллы, не способной понять столь недопустимую хрупкость натуры падчерицы.

Впрочем, страхи Лидии не шли ни в какое сравнение с бешеными метаниями бывшего капитана — Мироша Гравра Тэль-Косты. Припасы лодки ничтожны, мореходность смешна, парус мал и примитивен, управлять им Крид умеет не особенно ловко. Крид! Неродной по крови сын, которого даже заклятые враги втайне ценят. Если бы король знал, куда и зачем собрался наглый мальчишка, со свету сжил бы. Его новый советник не любит сюрпризов.

А Мирош не любит советника, и это взаимно. Так что для Лидии самое лучшее — тихо сидеть за крепкими стенами Гравра и грустить в обществе мрачного Негодяя, ожидая новостей. Хоть кто-то в относительной безопасности, хоть за нее пока не надо переживать!

Мирош снова метнулся к дивану, повернул к столу и зарычал от накопившейся усталости и бессилия изменить совершённое. Как этот несносный мальчишка уболтал его на авантюру? Боги, да он же ничего не понимает в навигации!