Глава 41

Дождик. Дождик пошёл. Вернее, снег с дождём. Значит, весна уже почти пришла. И сегодня не холодно, я даже две верхние пуговицы на пальто расстегнула. Наверное, скоро можно будет открыть нашу вторую комнату и использовать её по прямому назначению. Там игровая комната должна у нас быть. И Галина Степановна в маленькую комнатку переедет, она же под кабинет директора изначально планировалась. А то тесно нам всем в одной спальне. Там и игровая, и раздевалка, и кабинет директора и кладовка. Всё в этой одной комнате. Но топить две комнаты у нас дров не хватит, хотя печка во второй комнате и стоит.

У нас праздник! Сегодня 8 марта. Весна приближается, снег уже подтаивать начал. Теперь вот и дождик пошёл. Ну и пусть дождик, это нам настроение не испортит. Мы с девчонками радостно шлёпаем галошами по лужам, приближаясь к вожделенной цели. Впереди я иду, а за мной парами все наши девочки, все 28 человек. Под мышкой каждая, в том числе и я, тащит небольшой свёрток. У меня помимо свёртка ещё и бутылочка мутной жидкости, за которой Саша вчера в аптеку ходил.

Как быстро время летит! Кажется, совсем недавно было 23 февраля, и мы мальчишек поздравляли, а потом ходили в госпиталь давать концерт для раненых. Сегодня же уже мальчишки нас поздравляли. Поздравляли, а сами наверняка завидовали нам. Ничего, они завтра сходят. Сегодня же ведь женский день. Иначе и быть не могло, никому и в голову не пришло бы назначить 8 марта мужским днём. Это даже и звучит-то глупо.

Нам такой подарок сделали, такой подарок, ух! Мы в баню идём. В баню! В городе стали открывать бани и парикмахерские! Фашисты всю зиму бомбили нас, стреляли по нам, а мы вот так! А у нас бани открывают, нас не возьмёшь!

В парикмахерскую мы 1 марта ходили, всем скопом. И нам всем, и мальчикам и девочкам, сделали там совершенно одинаковые короткие стрижки. Понятно, почему короткие. Чтобы вшей меньше было, конечно. А сегодня мы вот в баню идём, у меня ордер на помывку есть. Мальчишки завтра пойдут, а мы сегодня. В свёртках у нас у всех чистое бельё, чулки, мыло и полотенце. У каждой второй девочки мочалка, нам их по одной на двоих дали. Ещё бутылочка моя есть, там какая-то жидкость, которой нужно голову помазать, а потом смыть.

А вот и нужный нам дом с вывеской «Баня». Зашли, внутри тепло, группа довольных девушек с противогазами на боку и в нарукавных повязках МПВО проходит мимо нас к выходу. Баня, видимо, всё ещё ремонтировалась, повсюду какие-то кирпичи лежат штабелями, доски, куски труб, кучи цемента. Вот так, ремонтировалась баня, но при этом работала. Конечно, все так давно не мылись, что её поспешили открыть прежде, чем ремонт завершится.

Отдала я свой ордер женщине у входа и та нас проводила в раздевалку. Давайте, говорит, быстрее, не задерживайте. Горячую воду в любой момент могут выключить.

Мы быстро-быстро разделись, отдали верхнюю одежду на санобработку, а сами в помывочное отделение зашли. Горячей воды мало, мыться быстрее надо, пока не остыла. Нам по два тазика горячей воды каждой дали. Смотрю, а девчонки-то мои мнутся нерешительно около своих тазиков. Худющие все, локти да коленки торчат. Они уж и забыли, как мыться-то надо, стоят, локтями себя за плечи обхватив. Конечно, некоторые целиком последний раз аж в октябре мылись. Я и сама-то как 31 декабря помылась дома в тазике, так с тех пор и хожу.

Но вспомнили всё же девочки, как мыться, вспомнили! Постепенно и смех зазвучал, и плескаться даже немножко друг в друга начали. Ну, дети же! Я быстро помылась сама и стала самым мелким помогать. Головы ещё всем из бутылочки своей обработала. Не знаю, что там было налито, но воняло это что-то премерзко.

Наконец, отмылись мы, чистые и довольные в раздевалку вышли, а вместо нас сразу новая группа заходит, их тоже торопят, быстрее, быстрее. Очень хорошо быть чистой! Впечатление, будто вместе с грязью я с себя и ужас войны смыла. Хотели одеваться уже и тут…

Женька Ковалёва на мокром полу поскользнулась и упала прямо в кучу какого-то строительного мусора. К счастью, она не ушиблась, испачкалась только сильно. Над ней сначала стали смеяться, но смех быстро утих. Девочки поняли, что это, вообще-то не смешно. Совсем не смешно.

Она ведь только что помылась, чистая была. А горячей воды нет, и больше не будет, она свои два тазика уже использовала. Нас торопят, быстрее, быстрее одевайтесь! Но у Женьки вся нога, бок и рука в цементе и какой-то дряни. Надевать чистую одежду на такое? Сама Ковалёва чуть не плачет. Так хотела помыться, а тут…

Ну, что с ней делать? Повела её обратно в помывочное. Там уже совершенно незнакомые девчонки лет 8-9 моются. А горячей воды нет, её выключили. Вот им тазики наполнили и выключили. Я объяснила этим незнакомым девочкам, что у нас случилось. Помогите, пожалуйста.

Ближайшая к нам девчонка посмотрела на меня, потом на Женьку, а потом манит её к себе рукой. Та подошла, и эта девчонка молча зачерпнула их своего тазика двумя ладошками воду и вылила Женьке на плечо. Так Женька и шла от одной девочки к другой, и каждая черпала из своего тазика и лила на неё. Вот так эти совершенно незнакомые нам девочки, которых мы никогда раньше не видели, второй раз отмыли Женьку, поделившись с ней своей горячей водой. Последняя вообще черпала и поливала два раза, так как нога у Женьки отмылась не до конца.

Чистые, довольные и радостные шли мы обратно домой. Да, мы шли домой. Дура я была, когда не хотела в детский дом идти. У меня теперь столько сестёр и братьев! Не знаю, может быть в других детдомах и не так, я же не была там, но в нашем мы живём одной большой семьёй. Может быть, это заслуга Галины Степановны? Может быть. Она ведь пятьдесят лет в приютах работала, смогла из нас настоящую семью сделать всего за полтора месяца.

Дождик закончился. Солнышко выглянуло, с сосулек капает, под ногами хлюпает. Какой-то командир навстречу идёт в распахнутом полушубке. Явно не Ленинградец, с Большой земли недавно. Я ленинградцев отличаю как-то. Ого, майор и танкист это.

Я хотела обойти этого майора, но тот неожиданно остановился, изумлённо оглядывает нас. Четырнадцать пар девчонок и я впереди. Как это спрашивает? Вы откуда такие? Как из другого мира. Хмурый измученный город, снег, грязь, измождённые люди. И вы, такие радостные. Откуда?

Ну, как ему объяснить, что мы только что помылись? Помыться —это счастье, это праздник. Весна пришла, мы помылись, сегодня 8 марта и скоро, очень скоро будет Победа!

Не знаю, понял он что-нибудь из моих объяснений или нет. По-моему, не понял. Нужно было пережить эти ужасные ноябрь, декабрь и январь, чтобы понять, почему мы такие счастливые сегодня. Мы помылись, вот почему!

Майор же снял с плеча свой вещмешок и стал копаться в нём. Немного погодя, он вытащил из него… ой! Я сначала даже испугалась, увидев на ней надпись на немецком языке. А майор улыбается, говорит, что бояться не нужно. Фашисты, конечно, сволочи, но шоколад делают вполне съедобный. Это трофей. Он сам, лично, отбил у фашистов эту шоколадку в январе.

Спасибо. Майор попрощался с нами и ушёл. Но прежде чем уйти, взял с меня честное слово поровну разделить эту шоколадку между всеми девочками. Мы пошли дальше, к дому, но метров через сто я поняла, что честное слово дала опрометчиво. Мне его не сдержать. А как же мальчишки наши? Идти догонять майора было поздно. Я остановила своих девчонок и поделилась с ними проблемой. Как быть? Все согласились, что жрать шоколад и не поделиться с мальчишками совершенно невозможно. Майор просто не подумал о том, что в детдоме есть ещё и мальчики, это они в баню с нами не могли идти, а вообще они есть. Так меня коллективно от честного слова и освободили.

Когда мы пришли домой, нам цветы подарили. Не настоящие, конечно. Где бы они настоящие взяли? Костик букет на полу нарисовал. Зато букет очень большой и красивый.

А потом я узнала, что мой брат Саша —дважды дурак.

Мы развернули шоколадку, положили её на стол, Саша сходил на кухню и принёс оттуда самый острый нож, а потом полчаса ползал с линейкой вокруг шоколадки, делал на ней крохотные зарубки и что-то считал на полях газеты. Малышня же сидела на кроватях, заворожено смотрела на Сашу и старалась не захлебнуться слюнями. Последний раз шоколад они ели на Новый Год, да и то не все. Ну, сколько можно возиться? Что он так долго делит её?

Наконец, Саша распил шоколадки закончил. Налетайте, говорит. Перед ним на столе куча одинаковых шоколадных прямоугольников. Я тоже один взяла. Ммм… как вкусно! Я буду медленно-медленно сосать его!

Все получили по кусочку шоколадки, все-все. А Сашка ножик облизывает, которым шоколад резал. Так я узнала, что Сашка первый раз дурак. Он не сумел разделить прямоугольник на 43 совершенно одинаковых части. Сашка —плохой математик. А ему ещё пятёрку в четверти поставить хотят. Какая пятёрка? Тройка! С минусом! Он шоколадки не умеет делить. Не делится у него, видите ли. Сумел только на 42 части разделить, и ему самому не хватило. Балбес!

И тут я поняла, что Сашка дурак во второй раз. Не мог сразу сказать мне? Мы бы мой кусочек пополам разделили. А теперь что делать? Я выплюнула себе на ладонь этот уже хорошо так обслюнявленный кусочек, почти насильно открыла Сашке рот и затолкала этот липкий и сладкий кусочек туда.

Вот так! Чтобы в следующий раз головой думал!..