1
Керри — магический уголок Ирландии. Как на острове Скай вы ждете, что в темноте из-за любого валуна выскочит что-то ужасное, так и в Керри вам кажется, что в горах на вас в любой момент может быть совершено нападение. Проведите хотя бы день в Керри, в одиночестве, в стороне от дорог, круто спускающихся к морю, и тогда поймете, почему ирландцы, живущие в глухих местах, верят в колдунов и неземных существ.
Деревни в Керри бедные и маленькие, многие к тому же грязные. В городках не заметно никакой социальной жизни. Нет книжных магазинов. Нет учреждений, и библиотек тоже нет. Похоже, что и общественный настрой отсутствует. Бывают дни, когда кажется, что в городки пришла смерть. Чудится, что их поразила чума. Улицы пусты. Владельцы маленьких убогих лавчонок безучастно стоят на пороге. Несколько бездельников маячат на углу с прутьями, вырезанными из ограды. Кажется, что они потеряли стадо коров. Безжизненность стагнирующих городов производит подчас ужасное впечатление. Однако в некоторых местах — в Англии городки такого размера могут обеспечить скудное существование лишь трем стряпчим — имеется своего рода юридический квартал, маленький Темпл, чьи медные таблички, сияя, подтверждают неуживчивость ирландского фермера. Эти города живы судебными тяжбами!
Время от времени из магазина выходит человек и медленно пересекает пустую главную улицу. Мне сказали, что он — местный Мидас: у мистера Мэлони в банке двадцать тысяч фунтов. Деньги лежат там мертвым грузом. Инвестировать их мистер Мэлони не собирается. Ему и в голову не приходит сделать что-то для оживления или улучшения жизни в городе. Церковные колокола исправно отбивают время.
Во многих отдаленных шотландских городах и деревнях всегда найдется более или менее разговорчивый старичок, который, если ему поднесут стаканчик виски, расскажет вам, как он почти изобрел то-то и то-то, и это изобретение сделало бы ему состояние, но — увы! — как только он его собрался запатентовать, кто-то другой опередил его и снял сливки! В отдаленных ирландских городках его «коллега» специализируется в генеалогии. За кружкой портера он расскажет вам все о местных предках. Он стоит в пивной Майка Финнигана и размышляет о родословных. Он знает все о каждом.
— Видите вон того человека? — спрашивает он, наполовину развернувшись от стойки бара и указывая трубкой на мужчину на улице. — Это Пэдди Миллиган, он ворует овец!
— Что? — изумляетесь вы. — Он ворует овец?
Лицо собеседника мрачнеет, и он торжественно заявляет:
— Ну конечно, ведь его деда повесили за кражу овцы!
Его деда! Вы едва удерживаетесь от смеха. Только потому, что несколько поколений назад предка человека варварски повесили за кражу, его потомок обречен ходить по улицам современной Ирландии с клеймом вора! Интересно, сколько бед в Ирландии произошло из-за того, что люди смотрят в прошлое, а не в будущее, либо не желают забыть старых обид и сыплют соль на раны. Патриот скажет, возможно, что у Ирландии никогда не было ничего, что давало бы ей возможность смотреть вперед, и поэтому стране ничто не остается, как оглядываться назад. Верно ли это? Такая привычка жить в прошлом свойственна гэльскому уму. У горных шотландцев это проявляется особенно ярко. И такой настрой всегда сопровождает страсть к генеалогии.
Даже в наше время в Керри уважают носителей благородных имен, — пишет Падрейк Колум в «Дороге вокруг Ирландии». — Владельцы магазинов в маленьких городах — даже они — благоговеют перед ними. Человека въезжающего в город на осле, с уважением примет владелец магазина, который мог бы дать приданое в тысячу фунтов его дочерям. Этот приезжий — представитель старых родов, О’Салливан или Макгилликади, и у него манеры, осанка и hauteur[12] аристократа.
Однажды вечером на дороге я разговаривал со стариком-пенсионером, выезжавшим из города в тележке, запряженной ослом. К нам подошел молодой человек. «Он принадлежит к одной из старинных фамилий», — с придыханием сказал юноша о старике. «Совершенная правда, — подтвердил пенсионер. — Я из старой породы и могу проследить генеалогию своего рода за триста лет, и даже дальше. Шеймус Уа Монгейн — так звучит мое имя на ирландском языке».
Пропасти в горах заполняются голубыми тенями. Перед самым заходом солнца наступает тишина, в воздухе чувствуется волнение, даже птицы не поют, ничто не шевелится, только облака меняют цвет, и ветер стонет среди камней. Даже приезжему и иностранцу кажется, что весь мир ждет звука горнов, которые потрясут тишину, и с гор спустятся старые боги Ирландии.
Хотя в деревне колокол может звонить «Ангелус», вечерняя печаль в горах — языческая печаль — струится из-под корней национального сознания. Вы смотрите на камни. У них странная форма — в сумерках они похожи на лежащих мужчин, — и вы думаете, что если бы сейчас кто-то произнес волшебное слово, камни бы зашевелились, тяжело поднялись и пошли бы, вооруженные копьями. Люди узнали бы в них Кухулина, героев Красной ветви, Фергуса Мак Ройга, Келтхаира и трех великих сыновей Усны.
Внизу в темнеющем городе нет ничего, лишь звонит колокол часовни. И делать нечего, остается только пить, смотреть на языческие горы и погружаться мыслями в прошлое.