4. ПАВЛОВСКАЯ ФИЗИОЛОГИЧЕСКАЯ ШКОЛА.НАУЧНАЯ СЕССИЯ АН СССР И АМН СССР, ПОСВЯЩЕННАЯФИЗИОЛОГИЧЕСКОМУ УЧЕНИЮ И. П. ПАВЛОВА

Говоря об активном формировании на базе ИЭМа павловской научной школы, насчитывающей около 250 учеников, следует подчеркнуть, что этому процессу способствовали особенности его структуры, заложенные уже в 1891 г. во Временном уставе и сохранившиеся вплоть до сего дня. Речь идет о создании научных отделов по университетскому типу, соотносящихся с отдельны ми разделами биологии и медицины. В наименованиях отделов не отражались конкретные интересы конкретного руководите ля, и тем самым обеспечивался широкий простор исследователь ским поискам, творчеству ученых. Очевидно, что эта, на первый взгляд, незначительная особенность структуры института сы грала определенную роль и в зарождении здесь новых направле ний исследований. Развитие науки в институте не испытывало жесткого давления формально очерченных и четко специализи рованных структурных подразделений, что ныне характерно для подавляющего большинства научноисследовательских учреж дений.

Невозможно даже в самом общем виде рассказать об особен ностях становления и развития всех научных школ, которые в разные периоды формировались в стенах ИЭМа. Равным обра зом невозможно проследить пути и выявить события, относящи еся к возникновению новых направлений биологии и медицины, новых научных идей и проблем, совокупность которых состави ла значительный вклад коллектива института в прогресс отече ственной и мировой науки. И дело заключается не только в объе ме материалов. Развитие в институте направлений и научных школ в области физиологии и фармакологии так или иначе со относится с деятельностью павловской физиологической школы. Этот процесс в значительной степени обусловливался логикой развития исследований, прогрессом смежных областей знания, Краткий очерк жизни и деятельности И. П. Павлова 631 совершенствованием материальнотехнической базы экспери ментальных работ, наличием ученых, способных решать новые исследовательские задачи.

Формирование в ИЭМе новых направлений и научных школ в области эпидемиологии, микробиологии, биохимии и некото рых других медикобиологических наук диктовалось самой жизнью. Известно, что развитие общества выдвигает перед нау кой определенные вопросы, задачи, требующие решения, и эти вопросы и задачи ученые формируют как научные проблемы. Речь идет, таким образом, о социальном заказе общества науке. А это обязательно предполагает обсуждение дополнительных данных о социальноэкономических условиях, предопределив ших подобный заказ. Очевидно, что это задача для специально го исследования и самостоятельного коллективного труда, зна чимость которого для истории науки несомненна.

Трудно переоценить роль сформировавшейся на базе ИЭМа научной школы Павлова в прогрессе отечественной и зарубеж ной физиологии и медицины. Эта школа стала не только источ ником многих исследовательских поисков, научных идей и пер спективных тенденций развития биологии и медицины, но и идейной основой целого ряда «дочерних» физиологических школ: Э. А. Асратян, П. С. Купалов, Л. А. Орбели, К. М. Быков, П. К. Анохин, Г. В. Фольборт, Д. А. Бирюков и др.

Одной из характерных особенностей школы Павлова является то, что на разных этапах своего развития она последователь но представляла собой классическую, затем современную науч ную школу и, наконец, научноисследовательское целевое объединение. В связи с этим оказывается необходимым в самом общем виде изложить здесь точку зрения на подобное подразде ление неформальных научных коллективов, не касаясь истории вопроса и проблем научноорганизационного характера.

Классические (предметные) научные школы создавались в XIX—начале XX в. преимущественно на базе высших учебных заведений. Тематика работ «учеников» в этих школах ограни чивалась, как правило, не научными интересами главы школы («учителя»), а той областью знаний, которая составляла предмет изучения на руководимой им кафедре (физиология, анатомия, химия и т.д.).

Создание современных (проблемных) научных школ соотно сится с развитием науки на рубеже XIX—XX вв. и образовани ем широкой сети исследовательских лабораторий и институтов, не связанных с учебным процессом и не зависящих от высших учебных заведений. Задачи, стоящие перед подобными школами, предусматривают обучение экспериментальному мастерству и целеустремленное вовлечение «учеников» в разработку науч ной идеи (направления, проблемы) учителя. Формированию проблемных научных школ способствуют возникновение новых направлений на «стыках» традиционных научных дисциплин и очевидная необходимость подготовки кадров ученых принципи ально нового, широкого «синтетического» профиля.

Научноисследовательские целевые объединения отличаются от научных школ тем, что в их задачу обучение мастерству ис следования включается в пределах, необходимых для владения техникой экспериментальной работы. Цель подобного объедине ния ученых, формально работающих в разных лабораториях, отделах и даже учреждениях, заключается в разработке нового перспективного направления (проблемы, гипотезы), выдвинуто го крупным ученым и представляющего интерес для ряда кол лективов. Эта категория неформальных научных коллективов является по существу прообразом проблемного принципа орга низации научных исследований и, несомненно, получит офици альное признание в процессе совершенствования программно целевого подхода к решению фундаментальных задач.

Первый этап развития школы И. П. Павлова охватывал пери од до 1903—1905 гг. и был связан со становлением школы, с замечательными работами Павлова по кровообращению и особен но с его классическими исследованиями в области физиологии пищеварения. Начиная с 1891 г. в стенах отдела физиологии формировалась новая школа, служившая тогда местом обучения экспериментальному мастерству. Ученики, видимо, еще не ис пытывали чрезмерного ограничения в выборе тем для научной работы. Незначительное число штатных сотрудников отдела поддерживало у Павлова заинтересованность в привлечении к работе в институте слушателей ВМА, где он возглавлял кафед ру, а также врачей, выполнявших под его руководством диссер тационные работы. Перед нами, таким образом, пример созда ния классической научной школы, сформировавшейся на базе исследовательского института, но сохранившей тесную связь с высшим учебным заведением.

Второй этап развития школы И. П. Павлова, завершившийся примерно в 1925 г., когда он полностью оставил работу на ка федре физиологии ВМА, отличался концентрацией внимания руководителя школы и его сотрудников исключительно на воп росах, связанных с разработкой проблем условных рефлексов, с изучением физиологии высшей нервной деятельности. Именно в этот период из отдела физиологии ИЭМа на самостоятельный Краткий очерк жизни и деятельности И. П. Павлова 633 путь исканий в науке вышли многие видные представители пав ловской физиологической школы. В частности, определенное влияние на развитие физиологии за рубежом оказали Г. В. Ан реп (работавший в Англии и Египте), Б. П. Бабкин, привнесший идеи И. П. Павлова в физиологические исследования в Англии, США и Канаде, Ю. Конорский, с именем которого связано раз витие нейрофизиологии в Польше, а также Я. ТенКате, деятель ность которого протекала в Голландии.

Большую роль в последующей разработке павловских идей в Англии, Канаде, США и Франции сыграл В. X. Гент, работавший в его лабораториях в 1925—1929 гг., а также визиты в эти стра ны самого Павлова, Купалова, Розенталя и др. Свой вклад внес в это и Леонид Александрович Андреев (1891—1941), который по рекомендации Павлова, в связи с просьбой американского Ко митета по борьбе с отосклерозом, был командирован ВИЭМом в Канаду, в Монреаль, в 1933 г. Там Андреев организовал при Мак Гилловском университете лабораторию по изучению условных рефлексов применительно к задачам отиатрии. Тогда же в Ка наде им было выполнено несколько работ по патологии высшей нервной деятельности, с использованием методики эксперимен тальной анемии головного мозга собак.

По свидетельству Л. А. Орбели, в лабораториях Павлова тог да даже «запрещалось» говорить о других темах научных иссле дований. Подобное сосредоточение творческих сил коллектива на решении задач, ориентированных на изучение четко очерчен ного и в силу этого ограниченного круга проблем, не свойствен но классическим школам и, напротив, характерно для проблем ных (современных) научных школ. Именно в этот период из его отдела в ИЭМе на самостоятельный путь исканий в науке вышли многие видные представители павловской физиологической школы.

Третий этап развития школы И. П. Павлова, относящийся к 1926—1936 гг., должен рассматриваться как период, когда раз работка ее силами физиологии и патологии высшей нервной деятельности достигла своей кульминации. Исследования под руководством Павлова проводились уже исключительно в науч ноисследовательских институтах (отдел физиологии и Биологи ческая станция (Колтуши) ИЭМ и Институт физиологии АН СССР), а подчинение тематики этих работ генеральной цели, выдвинутой главой научных коллективов, было почти абсолют ным. За чрезвычайно небольшим исключением, подготовка на учных кадров ограничивалась в эти годы здесь лишь воспитанием опытных исследователейисполнителей, задачей которых являлось осуществление замыслов и идей Павлова. Этот этап деятельности павловской физиологической школы представляется по существу как период ее эволюции в современное научно исследовательское целевое объединение.

Физиологическая научная школа И. П. Павлова — явление уникальное по своему влиянию на развитие исследований и со здание новых научных школ в ИЭМе, т.е. том учреждении, где она сама сформировалась. По меньшей мере шестнадцать ее вид ных представителей — К. С. Абуладзе, Б. Н. Бирман, Д. А. Бирю ков, К. М. Быков, С. Н. Выржиковский, Е. А. Ганике, С. Н. Дави денков, А. Г. ИвановСмоленский, П. С. Купалов, Ф. П. Майоров, Л. А. Орбели, И. С. Розенталь, В. В. Савич, А. Д. Сперанский, Вл. К. Федоров и Л. Н. Федоров — в разные годы возглавляли здесь отделы и лаборатории.

В начале 30х гг. зародилась научная школа П. С. Купалова, который в 1933 г. создал отдел колебательной физики в биоло гии, а с 1937 г. возглавлял отдел физиологии им. И. П. Павлова на протяжении 27 лет. Купалов, продолжая исследования, на меченные Павловым, внес существенный вклад в разработку ряда новых важных проблем физиологии высшей нервной дея тельности. Купалов ввел понятие укороченных условных реф лексов, изучил общие закономерности высшей нервной деятель ности животных в условиях свободного поведения, установил новые причины развития экспериментальных неврозов и их механизм. Он обнаружил условнорефлекторные механизмы ре гуляции тонуса коры больших полушарий, охарактеризовал свойства коркового представительства безусловных рефлексов. К. С. Абуладзе значительно дополнил данные о механизме гене рализации условных рефлексов и расширил методические воз можности исследования парной и раздельной деятельности боль ших полушарий головного мозга животных. Работы научной школы Купалова развивались, таким образом, в русле генераль ной линии павловской физиологической школы, пополняя но выми фактами и фундаментальными разработками ее основное направление — физиологию и патологию высшей нервной дея тельности.

Развитие исследований в русле научных интересов павловской физиологической школы было характерно и для деятельности М. М. Хананашвили, ученика Купалова, преемника последнего на посту руководителя отдела физиологии им. И. П. Павлова. Хананашвили сосредоточил работы на изучении структурной и функциональной организации сложных безусловных рефлексов и роли подкорковых образований в этой организации. Им были Краткий очерк жизни и деятельности И. П. Павлова 635 сформулированы представления об интегрированных системах условных рефлексов как функциональных единицах целостно го поведения, а также об информационных неврозах животных и человека и путях профилактики и лечения подобных невро зов. Разработка этого представления привела к формированию нового оригинального направления исследований.

В начале 30х гг. в стенах института зародилась школа К. М. Быкова, задачей которой стала разработка выдвинутого им нового направления — физиологии, а затем и патологии корти ковисцеральных взаимоотношений, возникшего на стыке физи ологии высшей нервной деятельности и физиологии висцераль ных систем, а также физиологических основ курортологии. Успешное развитие исследований позволило в дальнейшем обо сновать три новых направления работ. Речь идет о физиологии интероцепции, получившей всестороннюю разработку в иссле дованиях В. Н. Черниговского, а также об экологической физи ологии, развитие которой неразрывно связано с деятельностью А. Д. Слонима. Основы разработки этих направлений были осу ществлены в ИЭМе, но развивались они в других учреждениях.

Третье направление — нейрогуморальные механизмы регуля ции висцеральных функций — составило после 1950 г. основное содержание работ школы К. М. Быкова и в ИЭМе разрабатыва лось коллективом, возглавлявшимся А. В. Риккль. Привнесение в исследования принципиально новых методических подходов позволило Б. И. Ткаченко, ученику и преемнику Риккль по руко водству отделом физиологии висцеральных систем им. К. М. Бы кова, обосновать новое направление работ, предусматривающее изучение механизмов регуляции и интегративного взаимодей ствия висцеральных функций. В частности, была получена важ ная информация о характере нейрогуморальной регуляции эф фекторных систем в условиях экстремальных воздействий и патологии сердечнососудистой и пищеварительной систем. Ныне исследования развиваются в трех аспектах — изучение системной гемодинамики и ее связи с дыханием, выяснение вза имоотношений макро и микродинамики в различных органах и тканях, определение нейрохимической организации регуля торных процессов в пищеварительной системе.

В 1933—1939 гг. определенное влияние на проблематику ис следований в области физиологии в Ленинградском филиале ВИЭМа оказала научная школа Л. А. Орбели, сформировавшаяся в начале 20х гг. на базе отдела физиологии Естественнонауч ного института им. П. Ф. Лесгафта и кафедры физиологии 1го ЛМИ. В ИЭМе под руководством Орбели был создан отдел специальной и эволюционной физиологии, в котором работали его ученики и сотрудники. В отделе развернулись исследования в области электрофизиологии, физиологии развития и сравнитель ной физиологии. Л. А. Орбели стремился к тому, чтобы изучение одних и тех же функций осуществлялось «как в сравнитель нофизиологическом аспекте, так и в аспекте онтогенетического развития, так и путем экспериментального вызова процессов деструкции и реструкции функций, наконец, эксперименталь ной переработки их». Дальнейшее развитие это направление исследований получило в лабораториях Биологической станции института (Колтуши), которую Орбели возглавлял в 1937— 1939 гг. до ее преобразования в самостоятельный институт.

В 50—60х гг. в ИЭМе сформировалась научная школа Д. А. Бирюкова, ориентированная на всестороннее изучение про блем сравнительной физиологии и патологии нервной деятель ности. Развитие исследований позволило ему в дальнейшем сформулировать новое направление, задачей которого стала раз работка экологической физиологии нервной деятельности чело века. С 1966 г. ведутся предпринятые по инициативе Бирюкова комплексные медикофизиологические наблюдения в Антаркти де. Работы в области экологической физиологии нервной дея тельности человека с 1970 г. осуществляются под руководством Н. Н. Василевского, ученика и сотрудника Бирюкова, возглав ляющего отдел экологической физиологии. Внимание коллекти ва ученых сосредоточено здесь на изучении органического един ства психофизиологических, физиологических и молекулярных механизмов адаптации. Василевским развито представление о ведущей роли композиционных (компонентнокомбинаторных) процессов в управлении памятью и адаптацией.

Отдел физиологии им. И. П. Павлова в 1978—1996 гг. возглав лял Г. А. Вартанян, один из учеников и сотрудников Д. А. Би рюкова. В начале 80х гг. здесь был создан принципиально но вый методический комплекс, позволяющий регистрировать нейрональную импульсную активность в разных структурах мозга в процессе выработки различных видов классических услов ных рефлексов у собак. Это позволило направить исследования на раскрытие клеточных механизмов «замыкания» (формирова ния) классического секреторного условного рефлекса и нейро нальных основ закономерностей высшей нервной деятельности. Вартанян ориентировал работу на изучение нейрофизиологиче ских и нейрохимических механизмов условнорефлекторного обу чения. Под его руководством выполнен комплекс исследований, позволивших доказать существование эндогенных нейрохими Краткий очерк жизни и деятельности И. П. Павлова 637 ческих факторов пептидной природы, индуцирующих при оча говых поражениях систем управления движениями функцио нальные перестройки в спинномозговых центрах на стороне по вреждения.

Впервые установлено существование химических факторов, избирательно моделирующих функциональное состояние одно го из симметричных образований центральной нервной системы, а также обладающих качественными химическими различиями между право и левосторонними структурами этой системы. Эти исследования легли в основу нового направления работ, сформу лированного Вартаняном как изучение химических основ пато генеза и компенсации органических поражений мозга.

Примером плодотворного взаимодействия двух различных научных школ, в данном случае школы Д. А. Бирюкова и шко лы В. И. Иоффе, внимание которой было сосредоточено на про блемах общей иммунологии, иммунопатологии и клинической иммунологии, служат осуществленные в 1958—1967 гг. иссле дования роли симпатикоадреналовой системы и гипоталамуса в регуляции иммунологических процессов. В 1969 г. эти работы были зарегистрированы в качестве открытия (Е. А. Корнева и Л. М. Хай) и стали основой нового направления — иммунофизи ологии, предусматривающего изучение физиологических меха низмов организации и регуляции иммунного гомеостаза в цело стном организме. С 1982 г. разработка этого направления лежит в основе деятельности возглавляемого Корневой отдела общей па тологии и патологической физиологии.

В тесной идейной связи с павловской физиологической шко лой в ИЭМе сформировалась научная школа С. В. Аничкова, активное развитие которой относится к 50—70м гг. Аничкову принадлежат обоснование и разработка нейрофармакологии — учения о действии лекарственных веществ на центральную и периферическую нервную систему. «Действие лекарств на орга низм, — писал он, — изучается фармакологическими методами на животных, и фармакология по праву считается одной из фи зиологических наук». Эта позиция основателя одной из крупней ших отечественных фармакологических школ оказала большое влияние не только на направления исследовательской деятель ности отдела фармакологии института, но и на ориентацию на учных работ в области фармакологии в стране.

Одно из новых направлений научных исследований базирова лось на работах Аничкова и его сотрудников и признанных в 1971 г. открытием. Речь идет о раскрытии роли симпатической нервной системы в развитии нейрогенных дистрофий. Было показано, в частности, что в основе развития подобных дистрофий лежит нарушение баланса тканевого норадреналина. В 1973 г. в качестве открытия были зарегистрированы результаты работ, позволивших впервые установить закономерное вовлечение ряда эндокринных желез в сферу рефлекторных реакций, возникаю щих при возбуждении этих химиорецепторов. Это открытие не только предопределило развитие нового направления работ, но и дало возможность более широко использовать лекарственные вещества, так называемые аналептики рефлекторного типа дей ствия, и бальнеологические факторы. Разработка научного наследия Аничкова осуществляется в отделе фармакологии, которому присвоено имя его основателя, под руководством Н. С. Сапронова. В частности, существенное внимание уделяется изучению механизма действия новых нейротропных средств на собственные и регуляторные механизмы обучения и памяти, разработке проблем молекулярной фармакологии алкоголизма, исследованиям механизма действия нейротропных процессов и тканевого обмена висцеральных систем при экстремальных воз действиях на организм.

ИЭМ РАМН в 2000 г. исполнится 110 лет. В 2001 г. свое 110 летие отметит и созданный И. П. Павловым отдел физиологии — alma mater одной из крупнейших в мире физиологических школ. Как уже отмечалось, эта школа оказала решающее влияние на формирование новых научных направлений в области физиоло гии и развитие физиологических исследований в стенах ИЭМа.

Итак, почти сто десять лет в стенах Института эксперимен тальной медицины всесторонне развиваются научные идеи и замыслы И. П. Павлова и его школы. Творческая жизнь выдаю щегося физиолога получила новый импульс в работах научных школ, созданных его учениками, и продолжается в современных исследованиях новых поколений ученых. Проблемы физиологии человека и животных ныне разрабатываются в институте.

Так, в отделе физиологии им. И. П. Павлова исследуются ней робиологические основы поведения (высшей нервной деятельно сти), изучается патогенез и восстановительнокомпенсаторный процесс центральных неврологических расстройств, создаются методы их лечения.

В отделе экологической физиологии ведутся фундаменталь ные и прикладные исследования по экологии человека. Изуча ются механизмы действия факторов малой интенсивности раз личной модальности (физические, химические и др.). Здесь Краткий очерк жизни и деятельности И. П. Павлова 639 также разрабатывается ранняя диагностика хронического эко зависимого стресса.

Вопросы физиологии кровообращения, дыхания и пищеваре ния составляют проблематику работ в отделе физиологии висце ральных систем им. К. М. Быкова. Исследуется физиологическая значимость и механизмы регуляции венозной системы, изучается соотношение параметров системной гемодинамики и взаи моотношения макро и микрогемодинамики в различных орга нах и тканях. Определяется нейрохимическая организация регуляторных процессов в пищеварительной системе.

В составе ИЭМа есть своя клиника, имеющая два неврологи ческих и ангиологическое отделения. С использованием новей ших и уникальных методов здесь получают высококвалифици рованную лечебную помощь больные, страдающие эпилепсией, эпилептическим синдромом и нарушением цикла бодрствование—cон при различных поражениях центральной нервной си стемы, а также больные с последствиями нарушения мозгового кровообращения и с рассеянным склерозом (метод ликворотера пии).

Ангиологическое отделение ориентировано на лечение боль ных с нарушениями липидного обмена и всех форм атероскле роза. Таким образом, успешно реализуется в институте и тезис И. П. Павлова о неразрывной связи физиологии и медицины, экспериментальных работ с клиниками.

Научная сессия, посвященная физиологическому

учению Павлов

Почти пятьдесят лет отделяют нас сегодня от состоявшейся 28.06.—4.07.1950 г. в Москве научной сессии Академии наук СССР и Академии медицинских наук СССР, посвященной про блемам физиологического учения И. П. Павлова. Сессия была организована по канонам действовавшей в те печальной памяти годы командноадминистративной системы. Она являлась зве ном в цепи трагических событий, характеризующих историю отечественной биологии и медицины 40—50х гг., равно как и историю ряда других областей науки. Как и другие научные со брания тех лет, сессия двух академий была заранее «запрограм мирована», а ее последствия предопределены. Стенографический отчет [55], опубликованный в том же году, свидетельствует, что «дискуссия» в области физиологии была организована с разма хом и заняла положенное место среди прочих дискуссий, прове денных по инициативе ЦК КПСС.

Очевидно, что при изучении материалов этой сессии и ее по следствий, основным методическим приемом должен стать глубокий анализ архивных документов и различных неопубли кованных данных. Специальному исследованию подлежат осо бенности развития научных исследований в области физиологии и смежных дисциплин в 30—60е гг. Подобный подход к описа нию тяжелого положения в биологической науке, сложившегося в результате деятельности Т. Д. Лысенко и О. Б. Лепешинской, характерен, в частности, для исследования В. Я. Александро ва [56]. Непосредственный участник событий тех лет, один из ближайших учеников и соратников Д. Н. Насонова, испытавший на себе тяжкую участь ученых, не поступившихся истиной, Александров нарисовал картину трагического положения отече ственной биологии. В ее основу положен анализ документальных материалов и научных фактов, позволивших автору не только рассмотреть общие вопросы ситуации в биологической науке, но и проследить роль отдельных ученых в процессе борьбы с «ина комыслящими», не признавшими якобы одержанную Т. Д. Лы сенко «решительную победу над реакционным идеалистическим направлением в биологии вейсманизмомморганизмом» [55, с. 9].

Примером глубокой, аргументированной, достаточно резкой, но справедливой критики сессии двух академий поныне является статья В. В. Парина [57]. После этой статьи негативная оценка сессии была дана в главе «Физиология человека и животных» [58]. Затем критический анализ принципов организации сессии был представлен в книге [59] и в статье [60]. Кроме того, негативная оценка сессии двух академий 1950 г. содержалась в книгах Н. Н. Дзидзишвили [61], В. В. Орлова [62], а также Ю. А. Мака ренко и К. В. Судакова [63].

Так, например, в 1978 г. из статьи К. А. Ланге [64] была пол ностью изъята критика сессии, и ее негативная оценка сохрани лась по существу случайно лишь на страницах, посвященных развитию отдельных направлений физиологии и деятельности Всесоюзного физиологического общества. Вновь оказалось воз можным сказать хоть какуюто часть правды о сессии только после 1983 г., что и было сделано А. П. Бресткиным, А. В. Вой ноЯсенецким и С. М. Дионесовым [65].

29.10.1987 г. журнал «Вопросы истории естествознания, на уки и техники» провел «круглый стол» на тему: «“Павловская сессия” 1950 г. и судьбы советской физиологии». Эти материа лы представляют определенный интерес для истории науки. Но они относятся к мемуарам, которые как своеобразный литера турный жанр, допускающий субъективные оценки и суждения, Краткий очерк жизни и деятельности И. П. Павлова 641 нуждаются в переоценке с учетом архивных материалов и дан ных научных публикаций. Это условие относится в первую оче редь к тем участникам «круглого стола», в выступлениях которых содержалась оценка научной деятельности отдельных ученых, ссылки на сведения, полученные от других лиц.

П. Г. Костюк, бывший в то время академикомсекретарем От деления физиологии АН СССР, отмечал, что обсуждение вопро са о роли сессии 1950 г. не должно носить той «выраженной личностной и эмоциональной окраски, которую приобрела дис куссия на “круглом столе”, а должно опираться на “конкретные документы”». Эта рекомендация была положена в основу фор мирования программы 3й Всесоюзной конференции по истории физиологических наук, проходившей 30.10—3.11.1989 г. в Му зее И. С. Бериташвили в с. Веджини в Грузии, в рамках которой состоялось всестороннее обсуждение широкого круга проблем, связанных с организацией, проведением и последствиями сессии АН СССР и АМН СССР 1950 г. [66].

Опубликованные материалы «круглого стола» существенно отличаются от стенограммы. Причем речь идет не только о ко личестве опубликованных выступлений (11 и 18), но и их содер жании. Последнее подвергалось в ряде случаев серьезной пере работке [67].

Нельзя не отметить чрезвычайно интересные для истории науки выступления Л. Л. Шика, И. М. Фейгенберга, А. И. Ройт бака, В. В. Умрихина, Э. А. Костандова, Л. Г. Охнянской. Они содержат не только общие оценки сессии, ее организаторов, ис полнителей и участников, но, что особенно важно, и компетен тные оценки научной стороны сессии, позволяющие подойти к объективному выяснению ее последствий. И последствий не только для отдельных ученых, научных школ и исследователь ских коллективов, но и для отечественной физиологии, медици ны и психологии в целом.

В изданном в 1991 г. сборнике «Репрессированная наука» имеются статьи Л. Г. Лейбсона о Л. А. Орбели и Н. А. Григорь ян, А. И. Ройтбака об И. С. Беритове [68]. Во втором выпуске указанного сборника за 1994 г. также есть несколько публика ций о сессии [69].

Тем не менее в историографии сессии двух академий преоб ладают воспоминания, касающиеся преимущественно видных ученых, их школ и возглавлявшихся ими коллективов, деятель ность которых пострадала в результате сессии и последующих решений так называемого «Павловского научного совета» при АН СССР. Очевидно, что в результате сессии и принимавшихся в 1950—1954 гг. решений было нарушено логическое развитие научных исследований в ряде перспективных направлений фи зиологии, медицины, психологии. Но нельзя говорить, что сес сия полностью приостановила прогресс отечественной науки.

В результате решений сессии были осуществлены некоторые организационные преобразования, которые нельзя рассматри вать как ее негативные последствия. Достаточно сказать, что в Москве был создан Институт высшей нервной деятельности АН СССР (ныне Институт высшей нервной деятельности и нейрофи зиологии), обеспечивший, как известно, всестороннее развитие не только физиологии высшей нервной деятельности, но и иссле дований в области нейрофизиологии. Нельзя переоценивать роль этого института в подготовке и воспитании новых поколений высококвалифицированных ученых. С 1951 г. стал выходить «Журнал высшей нервной деятельности им. И. П. Павлова». Были созданы новые кафедры физиологии высшей нервной де ятельности в университетах Москвы и Ленинграда, превратив шиеся вскоре в серьезные и крупные исследовательские центры, внесшие существенный вклад в разработку целого ряда новых направлений отечественной физиологии.

К физиологи в результате работы сессии 1950 г. было привле чено внимание административной системы, и она как никогда раньше способствовала развитию этой области знания. Цифры свидетельствуют, что в учреждениях АН СССР число лаборато рий, участвующих в разработке различных проблем физиологии, увеличилось только за период с 1950 по 1960 г. с 41 до 62, а коли чество научных сотрудников удвоилось — 247 человек в 1950 г. и 508 — в 1960 г.

Не совсем корректно утверждение некоторых авторов о том, что в результате решений сессии двух академий были прекра щены исследования в области эволюционной физиологии и по другим направлениям, разрабатывавшимся до сессии под руко водством Л. А. Орбели. История свидетельствует, что после ре организации осенью 1950 г. Института физиологии им. И. П. Пав лова АН СССР семь лабораторий возглавлялись учениками и сотрудниками Орбели, причем проблематика исследований в этих лабораториях практически не менялась. Речь идет о лабо раториях А. В. Тонких, Е. М. Крепса, Л. Т. Загорулько, Е. Н. Спе ранской, Л. Г. Воронина, А. А. Волохова.

Несколько позже там же приступила к работе и лаборатория под руководством Г. В. Гершуни. В 1951—1959 гг., в частности, успешно осуществлялись исследования, посвященные выясне нию закономерностей условнорефлекторной деятельности у раз Краткий очерк жизни и деятельности И. П. Павлова 643 личных представителей филогенетического ряда позвоночных. Новые материалы были получены в результате изучения эволю ции функций формирования нервной системы в онто и филоге незе, выяснения вопросов формирования нервной системы в онтогенезе и установления в раннем онтогенезе возрастных пе риодов, наиболее подверженных воздействию внешних явлений. Исследовалось развитие неврогенных трофических нарушений при повреждении периферических нервов и спинного мозга. В результате исследования закономерностей биохимической эво люции нервной системы в онто и филогенезе позвоночных были получены новые данные об основных энергетических процессах (дыхании и гликолизе) и развитии ферментных систем.

Что касается работ по физиологии и патологии кортиковис церальных взаимоотношений, то именно этому направлению отечественной физиологии сессия нанесла свой самый сокруши тельный удар. Оказавшись под покровительством администра тивнокомандной системы, это направление сполна испытало на себе и неоправданный взлет в 1950—1955 гг. и столь же неза служенное забвение в дальнейшем.

Изложенное позволяет объективно говорить о неоднозначном влиянии сессии 1950 г. на отечественную физиологическую на уку. В истории отечественной физиологи, медицины и психоло гии должна быть дана бескомпромиссная и объективная оценка сессии и деятельности так называемого «Павловского научного совета» в связи с невосполнимым моральным ущербом, нанесенным как самой сессией, так и особенно этим советом Л. А. Орбели, И. С. Бериташвили, Л. С. Штерн, А. Д. Сперанскому, П. К. Ано хину, П. С. Купалову, Н. А. Рожанскому и некоторым другим видным ученым, возглавлявшимся ими коллективам.

Должен быть объективно оценен ущерб, который нанесли последствия сессии ряду приоритетных и перспективных на правлений науки, на несколько лет затормозив их развитие.

Сегодня мы хорошо знаем, что такое история, написанная не на основе объективных оценок, а в результате субъективного подхода к трактовке тех или иных событий. Однако, как это ни парадоксально, следует признать, что в целом исследования в области физиологии в стране в результате сессии получили оп ределенный импульс и значительные материальные возможно сти для ускоренного развития, для подготовки новых кадров ученых. Нельзя не учитывать, что техническое перевооружение основных физиологических институтов и лабораторий в 50х гг. способствовало и последующим успехам в этих областях физио логии, и разработке некоторых ведущих направлений.

После сессии наконец началось расширение контактов отече ственных физиологов с зарубежными исследователями, причем не только социалистических стран, но и США, Англии, Фран ции и др.

Таким образом, нельзя не сказать о негативном влиянии сес сии двух академий на отечественную науку, но и нельзя не отдать дань истине. Все оценки должны быть обоснованы документаль но и, как ныне принято говорить, отличаться взвешенностью. При этом следует иметь в виду, что далеко не все решения сессии реализовывались. Значительная их часть носила декларативный характер. Об этом, в частности, писал В. В. Парин в упоминав шейся выше статье. Он отмечал, что «возымей вето» догматиков действенную силу, не были бы открыты в итоге долголетних работ ряда исследователей важные закономерности, о которых физиологи прежде не догадывались, которые ныне составляют славу современной науки. Без широкого и смелого внедрения новых методов исследования, в частности радиотелеметрии, не были бы возможны достижения советской космической биоло гии и медицины, ставшие историческими [57, с. 587]. Это было написано в 1962 г.

Сегодня трудно определить степень искреннего непонимания ситуации и веры в справедливость разгрома отдельных ученых и целых областей науки в конце 40—50х гг. Сейчас трудно про яснить, где были научные заблуждения, а где же циничное ис пользование ситуации и стремление везде находить «врагов». Таких примеров достаточно в литературе, связанной с сессией двух академий.

Мы со своей стороны подчеркиваем всесторонность и глубину обсуждения важнейших аспектов сессии двух академий 1950 г. в докладах, выступлениях и в общей дискуссии на 3й Всесоюз ной конференции по истории физиологических наук.

Все участники сессии АН СССР и АМН СССР, посвященной проблемам физиологического учения И. П. Павлова, — и обви нители, и обвиняемые — были жертвами тотального страха. Этот страх заставлял одних выполнить указания «сверху», других — помогать этому «святому» делу, третьих — каяться в том, чего они не совершали. Но были и четвертые, которые устояли, по мере сил старались и противостоять, и бороться. Их, увы, было мало…

Большая часть непосредственных участников сессии двух академий уже ушли из жизни. Тем острее встает необходимость поиска архивных материалов, связанных с реальными событи ями, обусловившими социальный фактор, несомненно, сыграв Краткий очерк жизни и деятельности И. П. Павлова 645 ший существенную роль. Тем осторожней и взвешенней должны быть оценки роли конкретных ученых в реализации основной линии административной системы в науке. Именно при анали зе и изучении ситуации, сложившейся в науке в годы сталиниз ма, следует искать правдивые и честные оценки роли сессии и ее участников в развитии отечественной физиологии, медицины и психологии, в деградации нравственности и этики ученых.

Очевидно, что степень представления о движущих силах бы тия у разных ученых своя. Но гражданская и нравственная по зиция подразумевает бескомпромиссный и всесторонний анализ причинноследственных связей событий и участвовавших в них. Только соблюдение этого условия поставит факты во главу угла и защитит историю науки от субъективных ошибок и от тех, кто, по словам Б. Пастернака, «с пылкостью тою же самой, как сла вили прежде, клянут». Нельзя не согласиться с Т. И. Грековой [70], которая считает что сегодня можно и нужно поименно на звать наиболее активных участников этой сессии. Однако важ но и понять, когда и как была заложена мина, взорвавшаяся в 1950 г. Именно длительные и тотальные запреты разного рода в нашем обществе привели к тому, что у некоторых исследовате лей возникает вопрос, была ли интеллигенция как социальная группа в традиционном для русской культуры смысле. В наши дни такая социальная группа — интеллигенция, на наш взгляд, возрождается. Однако это уже тема для специального исследо вания.