Высокий род, Данжо, не плод воображенья,

Коль тот, кто от богов ведет происхожденье,

Вступив на доблестный, достойный предков путь,

Постыдным для себя сочтет с него свернуть.

Но если пошлый фат, изнеженный и томный,

Заслугами отцов бахвалится нескромно,

Стяжать их почести желанье возымев,

То мне внушает он презрение и гнев.

Допустим, что его прославленные деды

Одерживали впрямь великие победы,

Что одному, кто был всех боле знаменит,

Капет пожаловал три лилии на щит,—

Былая слава их с венками обветшала,

И не причастен к ней он, как и мы, нимало,

Хоть и храпит ее в пергаментных листах,

Пока они еще не превратились в прах.

Да как бы ни был он велик и славен родом, —

В позорной праздности коснея год за годом,

Он прадедов и честь и гордость предает

И унижает свой высокочтимый род.

Но он столь горд собой, кичится столь надменно

Маститою родней до сотого колена,

Как если б ие был сам из праха сотворен

И был над смертными высоко вознесен.

В самовлюбленности и глупом ослепленье

Он дерзко ждет, что все пред ним склонят колени!

Но я подобный тон не склонен выносить

И с полной прямотой хочу его спросить:

«Ответьте вы, чей ум и доблесть столь известны,

Среди животных кто уважен повсеместно?»

Вы скажете: скакун, могучий исполин,

Несущий всадника в лесах и средь долин,

Отважный друг в бою, в походе неустанный!

Вы правы: некогда Баярды и Альфаны

Являлись на турнир во всей своей красе.

Но век их миновал, они истлели все,

И вот потомки их живут совсем иначе —

Они таскают кладь, безропотные клячи!

А вы хотели бы, чтоб чтили вас равно

С героями, увы, почившими давно?

Тогда, не тщась сиять их потускневшим блеском,

Старайтесь к весу их не быть простым довеском

И, от героев род стремясь по праву весть,

Явите нам в себе их доблесть, долг и честь,

Их рвение в делах, их ненависть к порокам,

Бесстрашие в бою тяжелом и жестоком,

Умейте побеждать, не требуя наград,

И в поле ночевать, не сияв железных лат.

Коль вы таким себя покажете однажды,

Высокородным вас тотчас признает каждый;

Тогда вы сможете ввести в свой древний род

Любого короля, какой вам подойдет,

Взять из бездонного истории колодца

Ахилла, Цезаря — любого полководца,

И пусть вопит педапт: «Мы вас разоблачим!»,—

Хоть вы не правнук пх, но быть достойны им!

Но если предок ваш, — прямой, а не побочный! —

Хоть сам Геракл, а вы — ленивы и порочны,

То чем длинней ваш род — скажу вам без прикрас,—

Тем больше в нем прямых свидетельств против вас.

Вы в самомнении, сейчас, увы, нередком,

Наносите урон своим достойным предкам;

Ошибочно решив, что красят вас они,

Вы мирно дремлете в их благостной тени,

Пытаясь нацеппть их пышные одежды…

Они вас не спасут, напрасные надежды,

Вы настоящего не скроете лица:

Я вижу труса в вас, злодея, подлеца,

Вы льстец, способный лпшь на ложь и преступленье,

Здорового ствола гннлое ответвленье!

Быть может, ярости увлек меня порыв?

Быть может, слишком я горяч, нетерпелив?

Согласен. Я смягчусь. С великими так смело

Негоже говорить. Итак, вернемся к делу.

Известен ли ваш род и древен ли? — О да!

Я тридцать пять колен представлю без труда.

— Немало! — И притом прямых и безусловных!

Их титулы пестрят в древнейших родословных;

Столетий пыль щадит их негасимый свет.

— Но кто поручится, что в долгой цепи лет

Всем вашим пращурам, чьи налицо заслуги,

Хранили верность их примерные супруги,

Что никогда, нигде какой-нибудь нахал

Прямую линию коварно не прервал

И что за все века, от первого колена,

Кровь предков в вас чиста и неприкосновенна?

Ах, предки, титулы!.. Да будет проклят день,

Когда прокралась к нам вся эта дребедень!

Ведь были времена покоя и расцвета,

Когда никто еще и не слыхал про это,

Гордился каждый тем, что смел и честен он,

Всех ограждал равно один для всех закон;

Заслона не ища в родне, стоящей строем,

Герой был славен тем, что сам он был героем.

Но справедливости с годами вышел срок.

Честь стала не в чести, возвысился порок,

И гордецы, свое установив господство,

Ввели для избранных понятье «благородство».

Откуда ни возьмись, тотчас со всех сторон

Посыпались слова: маркиз, виконт, барон…

Отвагу, щедрость, ум с успехом заменили

Заслуги прадедов и давность их фамилий,

А некий геральдист для пущей похвальбы

Придумал вензеля, мудреные гербы

И тьму красивых слов: ламбели, контрпалы,—

Чтоб те, кому ума и знаний не хватало,

Могли употреблять, как некий свой язык,

Слова, к которым слух обычный не привык.

Тут все сошли с ума; у всех одна забота:

Поля, картьеры, львы, эмаль и позолота…

Не важен человек, коль есть гербовый щит,—

Он тем уже красив, и добр, и знаменит.

Но, чтобы подтвердить, что ты столь знатен родом,

Ты должен быть богат. Забудь же счет расходам,

Проматывай все то, что нажил твой отец,

Купи и разукрась роскошнейший дворец,

И знай, что свет тебя признает тем скорее,

Чем ярче и пышней у слуг твоих ливреи.

А те, кто победней, привыклп деньги в долг

Брать всюду, где дают; и, зная в этом толк,

Умеют с помощью уловок и запоров

Скрываться до поры от грубых кредиторов.

Но вот приходит час: разряженный юнец

Сел за долги в тюрьму. Он разорен вконец.

Пытаясь избежать скандала и позора,

Ведет ои под венец дочь выскочки и вора

И, чтобы оплатить издержки по суду,

Весь род свой продает за денежную мзду.

Так сохраняет он отцовское поместье,

Спасая честь свою — увы! — ценой бесчестья.

Да что высокий сан без золота? — Пустяк!

Вы монете свой род хвалить и так и сяк,

Но если нет к нему еще монеты звонкой,—

Сочтут маньяком вас и обойдут сторонкой.

Зато богач всегда в почете и в цене.

Пусть был лакеем он, коль деньги есть в мошне,

Какой-нибудь Дозье, порывшись в книгах пыльных,

Найдет князей в его преданиях фамильных.

Ты не таков, Данжо, мой благородный друг!

Тебе тщеславиться другими недосуг.

Оказано тебе доверье и вниманье

Монархом, чья вся жизнь — прекрасное деянье.

Не славой прадедов король наш знаменит:

Высокий дух его с героями роднит.

Он презирает лень, изнеженность, наряды,

Он от судьбы не ждет дарованной награды,

А обладает тем, что завоюет сам,

И тем дает пример всем прочим королям.

Коль хочешь ты себя покрыть законной славой,

Будь для него во всем его рукою правой

И докажи, что есть в наш лицемерный век

Достойный короля и честный человек.