Прощай, бесценная когда-то,

Меня родившая страна!

Ты смертным ужасом объята.

Будь в близкой буре спасена!

Тебя покинув, я оставлю

Позор, обиды, зависть, травлю,

Друзей предательскую спесь.

Страна разбойничьих законов!

Клянусь, что в обществе драконов

Я был бы счастливей, чем здесь.

Ты вся пропитана обманом.

Честь, совесть, вера — все труха.

К моим стенаньям непрестанным

Ты равнодушна и глуха.

Жестокосердная Леена!

Как из родительского плена

Твоим сынам свершить побег?

На что тебе их ум? Их знанья?

Чтоб скрыть иные злодеянья?!

О, лживый мир! О, подлый век!

Мать сына в горе не оставит,

А коли сбился он с пути,

На верный путь его наставит,

Поможет истину найти.

Но ты иначе поступала:

Мне яд в лекарства подсыпала

И не из праха подняла,

А, чтоб свои поз; рыть убытки,

Меня ограбила до нитки,

Убийц презренных наняла.

Ну, что ж! Неправда правит миром.

Вот пастыри твои стоят:

В пустых сердцах, обросших жиром,

Лишь похоть гнусную таят.

Тартюфы, трутни и мерзавцы,

Мздоимцы и христопродавцы,

Они не выпустят из лап

Страну, захваченную ими,

Задохшуюся в смрадном дыме,—

Кумиры толп, любимцы баб!

Здесь предрассудок мысль хоронит,

Богач пинает бедняка,

Ликует гнет, свобода стонет,

Терзает ворон голубка.

Ростовщики — враги Христовы —

Скупить отечество готовы

И в роскоши проводят дни.

Своекорыстные злодеи —

По сути, те же иудеи,

Хоть не обрезаны они!

А на таможне, где граница,

Я только слышу что ни день:

Что стоит шерсть? Почем пшеница?

Какие цены на ячмень?

Мужи германские устали.

А чем же наши дамы стали?

Достаточно взглянуть на них:

Одни румяна да белила!

Давно их Женственность забыла,

И только Глупость любит их.

В таком безмерном запустенье

Я вижу родину свою.

Она — зачахшее растенье.

Ее с трудом я узнаю.

Ни вдохновения, ни мысли —

Они давным-давно прокисли

В удушье мерзостной тюрьмы.

Плоды искусства затерялись.

И тщетно мир спасти старались

Святые, светлые умы!

Страшусь! Гремят раскаты грома.

Холодный ветер тучи мчит.

Враги теснятся возле дома.

Рука расплаты в дверь стучит.

Что мне презренье? Что мне кара?

Стою, как Биант средь пожара,

Покорен року своему.

С тобой не свидимся мы снова.

Но даже воздуха родного

Глотка с собой я пе возьму.