Глава 27

Краснодарский край. Весна 2014-го.

— Все! Не могу больше! — выдохнул Владимир Скороходов, и упал на холодную землю. — Не могу! Ты слышишь меня, Пастух!?

Олег Овчаров поудобней перехватил автомат, трофейный "абакан", рукавом обтер красное потное лицо и склонился над другом:

— Вставай, Вовка. Нельзя лежать! Идти надо…

— Нет, — Скороход, крупный мужик в потертом камуфляже, схватился за корягу, которая торчала из грунта. — Лучше пристрели. Мне здоровья не хватает. Задыхаюсь. Бросьте меня.

Лидер группы обернулся и посмотрел на своих друзей. Все они были измотаны, и если им не дать отдыха, хотя бы небольшого, через пару километров упадет еще один, скорее всего, Силыч, он же Валентин Шляймер, и Олег выдохнул:

— Привал… Пятнадцать минут… Саркис, прикрываешь… Юрка, вперед…

Даниэль Саркисян, который был вооружен отличным немецким карабином, кивнул и отошел от места остановки на полсотни метров, а Юрка, младший брат Овчарова, с АКМСом наперевес прошел дальше по звериной тропе. После чего остальные члены группы устало попадали под старые мощные грабы, чья кора была покрыта самыми разными надписями, и Пастух махнул рукой своему негласному заместителю:

— Наум, подойди.

Дмитрий Науменко, в прошлом разведчик, приблизился, присел рядом с вожаком и оперся спиной на ствол дерева. Овчаров последовал его примеру и Наум спросил:

— Как думаешь, у нас есть шанс выскочить?

— Не знаю, вряд ли, — Олег ответил честно и сказал: — Достань телефон, свяжись с женой, может, получится.

— Нас засекут, — Наум нахмурился.

— Пара минут для разговора будет, а если перехватят, то это неважно. Нам уже, считай, конец. Сам прикинь, мы в полукольце дорог. Впереди Георгиевское и шоссе, которое патрулируется. Справа гора Каштановая, там недавно вертушки зависали, наверняка, спецуру на тропы высаживали. По нашим следам сплошной цепью идут преследователи, а слева река Туапсе, Греческий поселок и автомагистраль. Единственное, что нас пока спасает, несогласованность действий противника, а то бы нам еще вчера ласты скрутили или головешки прострелили.

— Ишь, как ты заговорил, — Науменко хмыкнул. — Значит, полиция и спецназ нам уже противники?

— Выходит, что так. Они в нас стреляли, а мы в них. Омоновцы Игната и Алима завалили, и хорошо еще, что мы катер угнали и тела наших друзей на морское дно с грузом спустили, а то бы всем конец. Думаешь, кто-то из тех, кто нас по лесу гонит, будет размышлять, стрелять ему или нет? Не-а, преследователи сомневаться не станут. Им платят хорошие бабки, и для них мы особо опасные преступники, которые подстрелили их коллег, а не "робин гуды".

— Да, ты прав.

Дмитрий мотнул головой и достал телефон, который был оформлен на левого человека, и находился в медной коробочке. Пару секунд он помедлил и включил аппарат. Связь появилась, но очень плохая. Она могла прерваться в любой момент, и Науменко набрал номер супруги, капитана полиции. Мобильник, который находился у нее, как и у Наума, был куплен с рук на краснодарской толкучке.

— Димка! — услышал он взволнованный голос Катюшки. — Живой!? Это ты!?

— Здравствуй, милая, — пересохшим горлом прохрипел Наум. — Со мной все в порядке. Как ты? На тебя еще не вышли?

— Нет. Я у бабушки и собираюсь уезжать. Где вы?

— В горах, конечно.

— Дай телефон Олегу. — Наум не спорил. Он передал мобильник Пастуху и тот услышал: — Олег, самим вам не прорваться…

— Это понятно, — пробурчал лидер, — тоже мне откровение.

— Послушай меня. Тут снова ребятки московские нарисовались, по виду серьезные, и сказали, что они от какого-то Егора. Знаешь такого?

— Знаю. И что с того?

— Московские хотят вам помочь.

— Как?

— Они на восточной окраине поселка Кирпичный, там блокпост установили. Каким образом, не знаю.

— И как нам дальше поступать?

— До утра надо туда прорваться и они вас вытянут… Они обещали… Слышишь?

— Слышу. Но каким образом они это провернут?

— Кхр… Олег… Кхр…

Связь прервалась, и Пастух вернул телефон Науму. Дмитрий попытался перезвонить супруге. Однако у него ничего не вышло и, отключив мобильник, он вернул его обратно в контейнер и спросил Олега:

— Как мы поступим?

— Вариантов немного, — отозвался лидер. — Либо погибнуть всем в лесу, либо поверить бойцам Егора и попытаться пробиться к Кирпичному.

— А если это подстава?

— Значит, развязка произойдет немного раньше, чем, если бы мы остались в чащобе, и только. Все равно нам положиться больше не на кого.

Наум замолчал, а взгляд Олега Овчарова скользнул по лицам товарищей-подельников. Саркис — сидит в обнимку с карабином и вглядывается в кустарник, ему не терпится вступить в перестрелку с теми, кто хочет его поймать. Юрка — у юноши автомат и пара гранат, парнишка устал, но крепится и готов бежать дальше. Силыч — здоровяк с таким же как у Олега "абаканом" и новеньким "макаровым", его глаза закрыты и он, наверняка, думает о семье. Скороход — по-прежнему лежит на земле, но дыхание восстановил и его рука подтягивает поближе АКМ и скинутую разгрузку, значит, волю к жизни он еще не утратил. Борька Романов — лейтенант полиции, у этого "оборотня в погонах" пара пистолетов и несколько гранат, он напуган, но сдаваться не станет, упрямый и хваткий, как его старшая сестра Катька, жена Наума. Миша Боев — новичок в группе и приятель младшего Овчарова, у него автомат, который похож на немецкий МП-38, самоделка, и он выглядит, словно цыпленок, тощий и всклокоченный, однако стреляет хорошо и метко, крови не боится и честь ставит превыше жизни. Ну и крайний боец он сам — Олег Овчаров, человек который ненавидел и презирал тех, кто называет себя олигархами и элитой россиянского общества. Именно он вел за собой людей и был главным в группе, но последнее дело не выгорело, не получилось обойтись без крови, и два человека, которые пошли за ним, сейчас мертвы и морские рыбы рвут их тела на мелкие кусочки.

Стало смеркаться. Отпущенное Олегом на отдых время истекло. Надо было идти дальше, и лидер прошипел:

— Подъем, братва. Пора уходить.

Словно вторя его словам, невдалеке, проламываясь через кусты, проскочила семья диких кабанов, которых кто-то вспугнул. Кто? Для Олега, опытного охотника, который не раз бродил в этих местах, ответ был на поверхности. Конечно же, люди, которые идут по их следу, и хорошо еще, что после полудня небо затянуло тучами, а то бы еще и вертушки летали.

Люди встали, выстроились цепочкой и двинулись четко на север, в сторону поселка Кирпичный. Они шли осторожно и старались не шуметь, а когда полностью стемнело, идущий впереди Наум уловил знакомый запах. Кто-то разогревал тушенку, а поскольку туристы в весеннем лесу редкость, то, скорее всего, это была засада.

По цепочке Наум передал сигнал "Стоп!" и двинулся на запах. С пятки на носок. С пятки на носок. Передвигаясь от дерева к дереву, в полной темноте, опытный разведчик подошел к небольшой расщелине и замер. Слева от него, метрах в шести, сидя за пулеметом, качнулась тень. В самой лощине, разогревая на спиртовых таблетках еду из сухпайка, находилось еще два человека. Все ясно — стандартная тройка армейского спецназа, один на фишке, а двое ужинают. А раз так, то где-то рядом вся группа, от пятнадцати до восемнадцати человек, а возможно, что и целая рота из трех-четырех разведгрупп.

Науменко попробовал подслушать, о чем говорят солдаты, однако они оказались молчунами. Не проронив ни звука, они поели, и один сменил пулеметчика. Снова вокруг тишина и темнота. Стоять на месте смысла не было, и Дмитрий сдвинулся левее. Пятнадцать-двадцать метров, и он оказался возле следующего поста. Там тоже три бойца, но разговорчивые, и Наум решил "погреть уши".

— Как все достало, — услышал Наум молодой голос. — Никакого отдыха. Только закончили заповедник прочесывать, теперь этих бандюганов лови. Сейчас бы телку с хорошими буферами снять и завалиться с ней в сауну, а мы тут сидим, ни покурить, ни выпить, ни поебаться.

— Ага, — поддержал его второй голос. — Я бы сейчас тоже накатил грамм триста для сугрева. Перцовочки или водочки холодненькой, да под огурчики малосольные, сальцо с чесночком или колбаску. — Заминка и вопрос к третьему: — Сема, спишь?

— Нет, — более взрослый голос и шуршание плащ-палатки.

— Ты не в курсе, долго нам тут на свежем воздухе кайфовать?

— Группник сказал, что минимум трое суток. Завтра налетчиков локализуют, возьмут в кольцо и пиздец. Потом пройдемся по окрестностям и обратно в Молькино. Главное, чтобы бандосы не разбежались, тогда придется поиски проводить, а территория тут немаленькая.

— Трое суток чепуха, в командировке, помню, по три недели в дебрях сидели. Рогалик, помнишь?

— Ага, как сейчас. Бойцы, идете на выход, срок десять дней. А потом бросили нас в дебрях, сиди дальше, карауль вэхоббитов. А как сидеть, если жратвы нет? Пришлось в Нестеровскую выходить, там чичи на песчаном карьере работают, поменялись с ними. Они нам хлеб, сыр и сигареты, а мы им трофейные камуфляжи, тенты и разгрузки из духовских схронов.

— Да-а-а, было времечко, — протянул первый и вновь обратился к старшему: — Сема, а ты что про этих бандюганов думаешь? Станут они стрелять или нет?

— Станут, им деваться некуда. Только вряд ли они до нас дойдут. За ними следом такие волкодавы бегут, не нам чета.

— Да видали мы этих волкодавов. Только снаряга классная и рекламу им серьезную сделали, чтобы злодеи боялись — это же спецназ ФСБ, живые легенды, непобедимые и несокрушимые. Да вот только они такие же люди, из мяса и костей, как и мы. Сема…

— Заткнись! — потребовал старший. — Достал уже. Лучше в ПН посмотри, может, увидишь чего.

— Нечего смотреть, сам знаешь, в лесу от моего ночника толку нет, муть одна.

Больше Наум ничего полезного не услышал. Поэтому отошел обратно в лес, осмотрел склон, по которому можно обойти заслон, и вернулся к своим товарищам.

Совет провели быстро. Надо прорываться, ночь лучшее время и медлить нельзя, а значит, засаду надо обойти. В авангарде Наум, остальные следом, шаг в шаг, без шума и стрельбы.

Снова группа начала движение, но проскочить к дороге без шума не получилось. Цепочку армейского спецназа "робин гуды" обошли по склону, Пастух и Наум охотились в этих местах, и знали тропку. Тут все хорошо. Но за первой линией оказалась вторая, и за пару часов до рассвета из темноты раздался громкий окрик:

— Стой! Кто такие!?

Разумеется, если бы охота на лихих экспроприаторов происходила где-нибудь в зоне боевых действий, то никаких окликов не было бы. Как правило, засада сразу подрывает мины и давит противника огнем. Но Туапсинский район Краснодарского края, несмотря на зимние события в Сочи и бои в Кавказском заповеднике, зоной БД не считался. Следовательно, в лесу мог бродить кто угодно: лесник, грибник, турист, экстремал, черный поисковик или местный житель. И вторая линия заслона перед трассой Туапсе — Горячий Ключ, состояла из воронежских омоновцев, которых перебросили к морю на усиление и таскали по всему краю три месяца подряд с точки на точку. Им местные расклады были не интересны, и бойцы мечтали только об одном, чтобы эта беспокойная командировка прошла без неприятностей, а затем они как можно скорее вернулись домой, и получили премиальные. Однако неприятности были рядом.

— На прорыв! — выкрикнул Пастух и метнул на голос "эфку". — Граната! Ложись!

Металлический кругляш перелетел через низкорослый можжевельник и раздался взрыв.

— Бум! — над головами пригнувшихся налетчиков пролетели осколки. В кустах закричали люди, и Овчаров, поливая пространство перед собой огнем, побежал вперед.

— Тах-тах-тах! — "абакан" выплевывал стальные пули. Пастух и Наум орали, словно оглашенные, и брали противника, который не ожидал нападения, на горло.

— А-а-а-а! — раскатывалось над ночным лесом.

— Вали всех!

— Огонь!

— Занять оборону!

— Не отставать!

— Бах! — рванула еще одна граната, на этот раз РГД-5.

— Убивай!

— Пулеметчик, прикрой!

— Леха ранен! Витька убит!

— Командир, ты где!?

— Радист, вызывай подмогу!

Небольшая поляна невдалеке от речки Туапсе. Одни граждане страны убивали других, все как встарь, и каждый считал, что прав именно он. Когда-то, в этом самом месте, точно так же столкнулись два отряда, белогвардейский и красногвардейский. Одним надо было прорваться к дороге, тогда простой грунтовке, а другим их задержать. И в итоге в кровавом бою полегло почти пятьдесят человек. Ради чего? Только потому, что люди оказались по разные стороны баррикад, и подчинялись приказам. Так и теперь. Прошло девяносто пять лет, а ничего не изменилось. И вроде бы чего там? Большинство бойцов были примерно одного возраста, учились в одних и тех же школах, еще при Советском Союзе, и воспитание у них было одинаковым. Вот и что им делить? Но прошли годы, и разница между ними проявилась. Одни работали за бабки, считали себя "государевы людьми" и служили новым царькам, капиталистам и помещикам, которые ненавидели и презирали свой народ, а другие грабили новоявленных господ, и хотели спасти свои жизни.

Впрочем, в тот момент налетчики и омоновцы об этом не думали. Они стреляли во врагов, именно так они воспринимали противника, и никто не комплексовал. Однако преимущество было на стороне местных, которые атаковали неожиданно, и они не собирались вступать в полноценный бой, в котором бы их, наверняка, уничтожили. Они шли на прорыв и, потеряв младшего Овчарова, которому выпущенная из автомата очередь вскрыла череп, налетчики прорвались.

— Юрка! — глядя на брата, который рухнул на землю, выкрикнул Пастух, но не остановился. Его братишка был мертв — это понятно, и он не мог ему помочь. Поэтому лидер стиснул зубы, сменил рожок в "абакане", передернул затвор и дал в сторону омоновцев длинную очередь. Один из преследователей, крупный мужчина с автоматом в руках и в теплом нательном белье, видимо, он выскочил из палатки или спального мешка, роняя оружие, повалился на спину. А лидер налетчиков увидел это, зло сплюнул и помчался вслед за своими друзьями.

На берегу речки Туапсе налетчики оказались на восходе. Силыч и Саркис были ранены, хорошо еще, что легко. В лесу за спиной группы, все еще шла перестрелка. Кто и в кого стрелял, Пастух и его товарищи не знали. Время по-прежнему играло против них, но разбойники вышли именно туда, куда нужно. Они оказались напротив восточной окраины поселка Кирпичный, в котором царила суета, и на другом берегу возле дороги находился блокпост из нескольких автомашин, где вооруженные люди в камуфляже и бронежилетах занимали оборону.

— Влипли! — останавливаясь рядом с Пастухом, прохрипел Наум. — Теперь нам точно конец!

— Но Катька же сказала…

— Видать, не сложилось что-то у наших союзников, — Дмитрий покачал головой, и кивнул влево: — Надо вверх по течению реки уходить, там есть укромные места, несколько часов еще пробегаем, а если разделимся, то и дольше.

Олег хотел с ним согласиться, но в этот момент на противоположном берегу из кустов вынырнул человек в черном комбинезоне, который запрыгнул на крупный покатый камень, сложил ладони рупором и прокричал:

— Па-стух! Эге-ге-й! Отзо-вись!

Лицо парня различалось смутно, но, кажется, это был Валера (так он сам себя называл), боевик из отряда Егора. Пастух виделся с ними только раз и запомнил его плохо, но отозвался:

— Валера, ты что ли!?

— Да. Перебирайтесь ко мне! Живее!

Овчаров решился, первым вошел в мутную холодную воду, задрал над головой автомат и скомандовал друзьям:

— За мной!

Люди последовали за лидером и вскоре, оскальзываясь на скрытых водой камнях, выбрались на правый берег, где их встретил Валера, который кивнул в сторону блокпоста:

— Не шугайтесь, это свои, в маскарад играют! Быстрее за мной!

Мокрые, утомленные, голодные и загнанные налетчики поползли вверх по откосу, выбрались на дорогу, и моментально перед ними остановился длинный рефрижератор. Задние двери открылись, и последовала новая команда спасителя:

— Залезайте!

На то, чтобы спрятаться внутри рефрижератора, в котором было тепло, имелся свет, и в уголке лежала сменная одежда, налетчикам понадобилось две минуты. После чего двери захлопнулись, автомашина тронулась и направилась в сторону Горячего Ключа.

Валера был вместе с налетчиками, и когда люди немного пришли в себя, Наум спросил его:

— Катька, жена моя, где?

— Ждет тебя на точке эвакуации, — парень ухмыльнулся. — Завидую тебе, хорошая женщина, красивая, верная и умная.

— Сам знаю.

Наум схватил чистое полотенце, ухмыльнулся и отошел, а к спасителю обратился Пастух:

— Как это у вас все вышло?

— Рассказывать долго, — Валера поморщился. — А если кратко, то бабло побеждает зло. Жена Наума подсказала, где именно вы можете находиться. Благо, она помнила, где ты с ее мужем охотился. Потом Егор денег перебросил и пару нужных контактов слил. Ну, а дальше просто, как в присказках народных.

— Каких именно?

— Наглость второе счастье и смелость города берет. Где-то пачку долларов на лапу чиновнику кинули. Где-то пригрозили. Где-то внаглую сыграли, мол, всем стоять-бояться — мы охрана президента! Ночью приехали в поселок и расположились на окраине. Пару раз к нам подъезжали полицейские, но проблем не возникало, у нас корочки крутые, липовые, конечно. Тут такая неразбериха, что сам черт ногу сломит. В общем, вам повезло, вы прорвались и вышли из леса очень вовремя, еще бы пара часов и нам пришлось бы уходить.

— А дальше-то что? Что с нами будет?

— Сложный вопрос, Егора спросить надо, или кого повыше, кто над ним. Но, думаю, что придется вам свое спасение отрабатывать, господа "робин гуды".

Пастух поморщился:

— Отработаем. Мы добро помним…

Лидер налетчиков хотел что-то добавить, но неожиданно рефрижератор остановился. Валера встал возле борта и приоткрыл небольшое вентиляционное отверстие, а Пастух пристроился рядом. Автомашину остановили на временном блокпосте при съезде на поселок Георгиевский, и здесь находились настоящие омоновцы, которые собирались досмотреть груз. Однако из кабины выскочил водитель, чернявый мужчина с пышными усами, то ли грузин, то ли армянин. Он подбежал к старшему офицеру на посту, полноватому майору, что-то шепнул ему на ухо и протянул документы, в которые были завернуты зеленые купюры с изображениями американских президентов. Полицейский денежки изъял, документы вернул и приказал пропустить рефрижератор.

Холодильник на колесах продолжил путь, а Наум, которому подобные ситуации были знакомы, проворчал:

— Все как в Дагестане или Чечне. Идет спецоперация, дороги перекрыли, а боевики за бабки свободно катаются и корочками крутыми помахивают.

— Теперь уже мы боевики, — Пастух шутливо ткнул своего друга в бок, — привыкай. Переходим на подпольное положение.

— В своей стране?

— Пока она не наша. Вот выбьем сволочь, которая народное добро разбазаривает и жирует, тогда она снова станет нашей. А пока извини-подвинься, Наум, ты на оккупированной территории. — Овчаров посмотрел на Валеру. — Кажется, примерно так говорят ваши вожаки, я не ошибаюсь?

— Не ошибаешься, — спаситель кивнул. — Все верно, так и есть.

Олег улыбнулся:

— Ну, значит, нам с вами по пути.