Глава 12

Киев. Лето 1148 Р.Х

— Ну что, готовы? — я оглядел своих соратников.

— Да, — короткий кивок со стороны Поято, пожелавшего возглавить один из десятков.

— Дружинники рвутся в бой, — следом откликнулся Хорояр.

— Мои бойцы уже рядом с домом, — дополнил товарищей Бравлин Осока.

Я оглянулся на Валентина Кедрина:

— А ты, что скажешь?

— Сделаю все, как договаривались, не сомневайся, — дак слегка поморщился и огладил рукояти своих метательных ножей, которые покоились под темным плащом.

— Вот и ладно, — мой взгляд скользнул по темному узкому проулку, где накапливалась ударная группа, и я продолжил: — Повторяю еще раз. Перед подворьем ромеев стража из киевлян и нам их тревожить не надо. Идем через потайной ход, который неподалеку. Там живет мелкий торгаш из Галича, который на самом деле является шпионом императора, и вместе с ним в доме всегда сидит парочка бойцов, а помимо того он держит собак. Псов опасаться не стоит, их возьмет на себя Валентин, а дальше, как планировали. Захват дома, ворота на запоре и караул из пяти воинов на месте. Затем по потайному ходу проникаем на постоялый двор ромеев и всех режем. Спафарий Вран сейчас в городе, так что насчет него не переживаем. Допрашиваем только протопопа Исаака — он крови боится, особенно своей, и выходим на латинян. Конечно, если они неподалеку. Ну, а потом как получится. Если прижмем паладинов и вырежем по-тихому, то притянем мертвецов к ромеям, подожжем жилой терем и даже если развалины раскопают, то получится, что католики подрались с ортодоксами, а мы ни при чем.

— А если паладинов не возьмем? — спросил меня Поято.

— Нет, так нет. Сделаем свое дело и подпустим ромеям красного петуха.

— А стражников рядом точно больше нет?

— Сведения точные, наш человек гривны не зря получает. Еще вопросы есть? — Молчание. Вопросов нет, и я киваю Валентину Кедрину: — Вперед, волк.

Запахнувшись в плащ, дак двинулся к забору нужного нам дома, который находился примерно в двухстах метрах от постоялого двора ромеев. Время заполночь и темно, словно в пещере. Луны и звезд не видно. Летняя духота и по пустынной улочке крадется переметнувшийся на мою сторону убийца, а следом за ним вдоль высокого забора двигаются самые лучшие бойцы дружины: варяги, пруссы и русичи. Блин на! Прямо заговорщики или конфиденты из какого-нибудь приключенческого романа восемнадцатого века, плащи, маски, кинжалы, арбалеты и атмосфера таинственности. И это могло бы быть смешным, если бы я наблюдал за действием со стороны, и оно не касалось меня. Ну, а поскольку в этой группе я основной заводила, то даже улыбки нет, ибо воины моего поведения не поймут и не оценят, так как для них все всерьез.

Кедрин подошел к ограде, и за ней глухо зарычали сторожевые псы, здоровенные волкодавы, не хуже тех, что у меня в Рароге и Чаруше обитают. Убийца прижался к бревнам, и я почуял, как он выпускает свою волчью суть, а затем собаки жалобно заскулили и вскоре замолчали.

— Можно идти, — прошептал Валентин. — Путь свободен. Псы не помеха. Не трогайте их, и они будут молчать.

Я похлопал дака по плечу и подал знак дружинникам. Один из них встал рядом с Кедрином, а следующий слегка согнулся за его спиной, и пошло движение. Третий воин становится на спину второго, а потом на плечи первого. Далее цепляется за вершину забора, перебирается на другую сторону и тихо свистит. Норма. Никого нет. Продолжаем претворять задумку в жизнь. Четвертый пошел! Пятый! Шестой! Ну и так далее.

Все три десятка дружинников и я с Кедриным перебрались на подворье купца из Галича, и снова в деле убийца. Он подкрался к двери дома и поскребся в нее, словно пес. Раз, да другой, и в сенях послышался шум. Хозяин прислушивался к звукам снаружи, а затем откинул щеколду и вышел на крыльцо. Со света он не мог ничего увидеть и Валентин не зевал. Его правая ладонь стремительно метнулась к телу низкорослого коротко стриженого шатена в накинутой на голое тело душегрейке. Ладонь убийцы ухватила ромейского шпиона за горло, сжала его и человек осел на крыльцо. После чего дак отступил в сторону, и в сени проникли варяги.

Спустя минуту, за ними последовал и я. Дружинники не оплошали и охранников свалили быстро, видать, расслабились ромеи, сидели себе спокойно за столом и потягивали пиво, а тут нате вам, люди с кинжалами в руках. Судьба и смерть как расплата за беспечность. Впрочем, ромеев не жаль. Они нас за людей не считают, и мы к ним точно так же относимся. Око за око, как говорится, и зуб за зуб.

— Валентин, — я кивнул даку, — веди воинов.

Вместе с Поято волк направился в подпол, а я немного задержался. Дождался, пока в горницу притянут мнимого купца из Галича, плеснул ему на лицо пиво из кружки мертвого охранника и когда он захлопал глазами, навис над ним и спросил:

— Потайным ходом кто последний пользовался?

— Какой ход? Ничего не знаю.

Шпион попытался включить дурака и за это получил. На всякий случай воины зажали ему рот, а затем Хорояр без затей отчекрыжил лже-купцу пару пальцев на руке. Ромей дернулся. Понятно, что больно. Но его придержали, а после того как он успокоился, я повторил свой вопрос и на этот раз хозяин дома ответил:

— Протопоп Исаак и с ним пара латинян входили… Еще утром…

— И все?

— Да. Они ночью ушли, а перед рассветом вернулись.

«Вот же, удача какая, — несколько самодовольно подумал я, — не надо за паладинами гоняться, поскольку они с ромеями. Однако не ясно, Зальх здесь или нет, ведь пришли только двое. Ну и ладно. Разберемся походу дела. Хотя и сейчас все можно узнать».

— Кто из латинян с Исааком пришел?

— Я не знаю их.

— А как они выглядели? Скособоченный и обожженный уродец был?

— Да.

«Отлично! Наконец-то появилась возможность достать недобитка. Только бы не ушел везучий паладин. Только бы не ушел».

Эта мысль крепко-накрепко засела в голове, и я направился в подвал.

Потайной ход меня не впечатлил. Обычное хранилище для съестных припасов и в стене проем. Ничего удивительного. Как и всякий старый город, Киев имеет немало тайн, и кто прорыл соединяющую дом купца и постоялый двор галерею, гадать бесполезно. Да и неважно это сейчас, а после того как база ромеев заполыхает, а за ней дом купца, концов никто не найдет. Главное, противника не упустить.

Моя ладонь легла на плечо идущего впереди воина, и я прошептал:

— Внимание! Передай по цепи. С ромеями паладины. Два человека. При встрече бить на поражение, желательно, сразу в череп.

Дружинник качнул головой, после чего по цепи понеслось мое предупреждение.

По подземному коридору двигались недолго. Три-четыре минуты, и я вышел в другой подвал. Над нами находились беспечные ромеи, а вход в подземелье охранял всего один человек, который уже лежал безвольной сломанной куклой в углу. Можно начинать, не сидеть же здесь, и я окликнул Ратмировича:

— Поято, на тебе ворота и двор. Сделай все тихо. Пошел!

Прусс и его головорезы выскользнули наружу, и следующая моя команда предназначалась Хорояру:

— На твоем десятке жилые помещения. Вперед!

Начальник охраны и его подчиненные двинулись вслед за пруссом, а я посмотрел на Кедрина и Осоку:

— Идем наверх. Исаака брать живьем. Паладинов и ромейских бойцов убиваем. За мной!

На острие атаки Валентин и пара воинов. На лицах маски, вдруг, кто-то выживет и сможет нас опознать, а в руках обнаженное оружие, у кого кинжал, а у иных арбалеты. Мы скользим по коридорам постоялого двора и оказываемся перед лестницей на второй этаж. Пока все шло хорошо, сейчас подъем и накроем протопопа. Однако тут нас ждала встреча с противником. Навстречу нам спускается сам Седрик фон Зальх, собственной персоной, послушная двуногая скотина Бернарда из Клерво, а вместе с ним был еще один паладин и ромей. Наверное, латиняне обсудили с Исааком все вопросы и решили вернуться к себе, и если бы это произошло на полчасика раньше, то они могли бы уйти. Ну, а так шансов у них не было. Тем более, что моей команды никто не ждал.

— Швир-х-х! — просвистев по воздуху, один из метательных клинков Кедрина вонзился в горло ромея.

— Дзан-г! Дзан-г! — щелкнули тетивы арбалетов, которые послали в полет короткие мощные стрелы и паладины осели. Зальху болт вошел в ногу, а его напарнику попал прямо в глаз.

Однако паладины есть паладины. Лишь только Валентин Кедрин двинулся на лестницу, как раненый Зальх поднялся. Силен гад, сказать нечего, видать, напитал его проповедник из Клерво своей энергетикой, и он смог оттолкнуть от себя дака. Волк скатился по ступеням, а Седрик, словно и не торчала у него из бедра стрела, рывком ушел от следующего выстрела, а затем помчался на второй этаж, наверняка, к кабинету Исаака.

— Пропусти! — я оттолкнул воина перед собой и кинулся за ним. Наверх взлетел в несколько прыжком, заметил бегущего по коридору Зальха и последовал за ним. Остальные воины за мной и тройка на зачистку помещений.

Бухнула дверь кабинета, в котором находился протопоп, и я остановился перед ней. Меч в руку. Удар ногой по створке и она отворяется. Влетел внутрь и здесь те, кто мне нужен, то есть Зальх и посланец константинопольского патриарха. Вот только не так я себе нашу встречу представлял, ибо паладин держал окровавленный меч, а Исаак, зажимая ладонями рану на животе, медленно опускался на пол, и его подрясник набухал темной влагой.

— Вот же ты сука, Зальх! — в сердцах выдохнул я.

— Да пошел ты! — едва не упав, рыцарь отступил к глухой стене, вскинул клинок и прошипел: — Не получилось тебя достать! Жаль! Но есть мои братья и уж они-то тебя точно прикончат, проклятый колдун!

— Нет уж, я их раньше найду.

— Теперь нет, — паладин сплюнул скопившуюся во рту слюну и кивнул на Исаака: — Только он знал, где мы находимся… Только он… А я ничего не скажу…

— Эх, Зальх, ты просто оболваненный фанатик. Ведь мог бы быть нормальным человеком и доблестным рыцарем. Но нет. Подался в крестоносцы и превратился в полуживотное. — За моей спиной появились арбалетчики, и я кивнул на паладина: — Пристрелить его!

— Господи! — воскликнул рыцарь. — Иду к тебе!

Одновременно с этим криком, Зальх прыгнул на меня. Но я даже с места не сдвинулся, ибо незачем. Арбалетные болты один за другим вонзились в тело искалеченного войной германца, и он остановился. Замер. Обвел комнату бессмысленным мутным взором и опустился на колени. Его окровавленный рот был раскрыт, однако рыцарь ничего не говорил. Да и как тут что-то сказать, если стрелки били в упор, и один из болтов вонзился прямо в лоб? Никак. Седрик фон Зальх, несмотря на всю свою живучесть, опыт и силу, погиб. Причем совсем не героической смертью. Ни тебе поединков, ни решающей схватки, в которой добро непременно побеждает зло, ни последнего слова, должного остаться в памяти последователей. Жил человек, чего-то там в своей голове крутил-вертел и строил планы, во что-то верил, мечтал отомстить мне, четко видел перспективу и твердо знал, что он обязательно победит. Но в жизни все проще. Стрела в башку, после чего куча мяса и костей медленно остывает на полу дома, который вскоре заполыхает со всех концов. Так что в итоге у него даже могилки не будет, и никто кроме немногочисленных боевых товарищей не вспомнит, что был такой человек, как Седрик фон Зальх. Да и они, в конце концов, забудут о нем.

Впрочем, тело Зальха все же придется вытащить во двор, ибо великий князь будет обязан отчитаться перед Константинополем за убиенных послов. Значит, могила у крестоносца появится.

Ладно. Это все лирика, которая навеяна не видом умирающего человека, а моими собственными чаяниями. Ведь я, несмотря на то, что обладаю какими-то ведовскими способностями, все же человек. Поэтому к встрече с серьезным противником готовился всерьез, и настраивал себя на долгий и упорный бой. Да вот только драться не с кем и пытать некого. Зальх помер. Исаак помер. Остальные ромеи, скорее всего, тоже убиты. Так что руки и клинок кровянить не придется.

— Чего стоим? Чего ждем? — прогоняя прочь ненужные сейчас мысли, я вложил меч в ножны и посмотрел на своих воинов. — Давайте вскрывайте здесь все и ищите любые ценности: переписку Исаака, его казну и книги. Живее, братцы! Не стоим на месте!

Дружинники засуетились, и началась быстрая профессиональная мародерка. Сундук? Вскрыть! От покрытой панелями на ромейский лад стены идет глухой звук? Взломать! В полу одна доска шевелится? Вывернуть! В общем, мои люди знали, что искать, а я пнул тело Зальха ногой, плюнул на него — собаке собачья смерть, и подошел к столу протопопа, на который воины сваливали добычу.

Так-так. И что же мы имеем? Несколько тяжелых мешочков с серебряными гривнами и золотыми византийскими монетами. Хабар. Хорошо. В хозяйстве все пригодится, ведь воинам и нашим агентам нужно платить. Далее книги. В основном на церковную тематику. Мракобесие полное, но для библиотеки, которую я хочу организовать в Рароге, они сгодятся. Пусть молодежь вчитывается в эти трактаты, дабы можно было бить противника не только оружием, но и словом. В сторону. Что еще? Переписка. Вот это то, что нужно. И с кем же там у нас протопоп Исаак Комит переписывался?

Первое письмецо. От патриарха Николая Музалона, откровенное и от всей его широкой ромейской души. Великий князь говнюк. Русские князья тупицы и рядовые исполнители, достойные представители стада «словесных овец». Митрополит Климент пес смердячий и еретик, которого надо бы спалить. Ну и так далее. Сплошной компромат.

Второе послание. От Гюрги Долгорукого. Жалобы. Просьбы о помощи. Изяслав Мстиславич, как водится, свинячий кал, а все, кто его поддерживает, тупые варвары, которые не понимают, что Константинополь это светоч для всего мира и оплот цивилизации. Знакомая песня всех русских западников. Принижение собственной культуры в угоду чужакам, которые могут быть кем угодно: византийцами, немцами, французами, англичанами или американцами. Лай сявки, но тоже нужная бумага, которую можно и нужно использовать.

Третье и четвертое. Это от епископов, Козьмы Полоцкого и Нифонта Новгородского. Более или менее все сдержанно. Только вот Козьма уведомлял протопопа, что полоцкий князь готов встать на сторону Гюрги. Ну, а новгородский священнослужитель докладывал, что готовится поднять народ против Святополка Мстиславича. Следовательно, пока в городе будет буча, ни о каком участии Новгорода в войне против Долгорукого и Ольговичей, говорить не стоит. Еще один компромат и это только малая толика всей переписки.

Короче говоря, документы интересные. Но это не самое важное. Потом пошли списки ромейских агентов, и кого там только не было. Киевский тысяцкий, великокняжеские воеводы, купцы, священнослужители, наместники городков и влиятельные горожане. И все это с расписками и подтверждением, кто и сколько брал у имперцев денег, да как они хаяли Изяслава Мстиславича. Весьма серьезные бумаги, так что вскоре очень многим не поздоровится. И если великий князь начнет прижимать меня и выискивать в уничтожении ромеев венедский след, то нам будет, чем оправдаться. Я-то часть бумаг, которые попали ко мне, и так ему передам, не напрямую конечно. Но если совсем туго станет, то и имперскую агентуру сдам. При этом, конечно, ее можно использовать в собственных интересах. Однако это опасно. Ромеи предателей родины не только на деньги ловили, но и на общность веры, и на культуру, а это факторы более чем весомые. Ну, а поскольку я не в состоянии бегать за каждым агентом и прощупывать его внутреннюю суть, мне проще создавать свою собственную сеть. Тем более что делать это стану не я, а люди, которым данное направление будет поручено: вароги, Бравлин Осока и его разведка, которая уже освоилась и основы шпионской деятельности ухватила.

— Вадим, — в дверях кабинета появился Поято, — пора уходить.

— Всех зачистили? — спросил я прусса.

— Да, — подтвердил он.

— Масло по терему разлили?

— Все, что в кладовках нашли.

— Тогда нам, в самом деле, пора, — я кивнул воинам на стол. — Собрать, и смотрите, чтобы ни одна бумажка не пропала.

— А с рыцарем что делать? — поинтересовался один из дружинников.

— Тело во двор и бросьте его рядом с воротами.

Дружинники занялись упаковкой трофеев и перетаскиванием мертвеца, а я спустился вниз. Кругом запах масла и жира, да накиданная по углам солома и тряпки. Осталось только уголек в ближайшую кучу кинуть и все — гори-гори ясно, чтобы не погасло. Ветра на улице нет, а терем в центре двора, так что пожар на город не распространится.

Рядом остановился Кедрин, и его руки были покрыты кровавой коркой. Я взглянул на него, а он на меня и, приподняв свои ладони, сказал:

— Я выполнил уговор. Теперь дело за тобой.

— Мы поможем тебе вернуть близких.

— А как?

— Сейчас галицкий князь Владимирко Володаревич на лукоморских половцев выступил, так что вскоре проход по Днепру будет чист. Отправишься в империю, и с тобой будут мои люди. На месте разберетесь, что делать, но мое мнение таково — где ты не смог решить дело силой, там оно сладится с помощью золота. Ты мою мысль улавливаешь?

— Вполне.

— Вот и готовься. Деньги у вас будут.

— Золото без связей не поможет.

— Все продумано. В Константинополе опора найдется.

Убийца замолчал, а я отметил, что дружинники собрались, потерь нет и добыча в целости, после чего указал воинам на подвал:

— Уходим.

Бойцы потянулись к потайному ходу и остались только я и Поято. Прусс взял масляный светильник, дождался моего кивка и метнул его подальше от нас. Глиняный сосуд с фитилем, конечно же, разбился и пропитанный горючим материалом пол, охватило яркое пламя. Красиво. Однако надо уходить, а то погорим здесь, а нам это ненужно, ибо дел впереди, очень и очень много. Надо отобрать людей для поездки в Константинополь и узнать у киевских приказчиков побольше о торговых партнерах ладожских Соколов в этом городе. Надо переправить письма ромеев великому князю и митрополиту Клименту. Надо съездить в гости к гэрэям и открыть портал. Надо отправить на родину караван с людьми. Надо с Изяславом Мстиславичем поговорить. Надо нашего человека в тысяцкие протолкнуть. Надо спафария Врана к себе прислонить, больно человек чистый. И это только основное. Так что умирать мне никак нельзя, а потому бежим друг Поято. Бежим и не оглядываемся.