Глава 14

Река Саксагань. Осень 6656 С.М.З.Х

Раннее утро. Я закинул на плечо сумку с немногочисленными личными вещами, среди которых отдыхал сытый живойт, а затем, повесив на ремень меч, покинул палатку и вышел наружу. Походный лагерь уже сворачивался, и я принял из рук одного из воинов пофыркивающего гнедого жеребца по кличке Ярый. Конь ткнулся в мою ладонь и резко вскинул голову. Хитрец. Он был недоволен тем, что я не угощаю его.

— Спокойно, — я улыбнулся и погладил жеребчика по морде. — Получишь вкусненького.

Я опустил руку в карман брезентовой горки и достал большое сочное яблоко. Конь незамедлительно схватил его и захрумкал угощением. Ну, а я посмотрел на стоящего рядом Кулибина и спросил его:

— Далеко еще до вашей стоянки?

— Нет. — Парень явно был чем-то очень сильно обеспокоен, но вида не показывал. — Еще до полудня будем на месте.

— А вход на чародейскую тропу, говоришь, рядом?

— Да.

— Хорошо. А чего ты все время оглядываешься? Что-то не так?

— Разведчики рядом свежие следы видели. Копыта коней.

— И что?

— Кони не наши. Вот и беспокоюсь.

— А как определил, что чужаки были?

Кулибин пожал плечами:

— Не знаю. Для этого в степи надо родиться. Запах в воздухе не тот, предчувствие нашептывает, что люди недобрые были, да опыт кое-что подсказывает. Одно к одному — отсюда и уверенность.

— Бывает, — усмехнулся я, вспомнив лесовиков из племени Хеме, которые чувствовали лес не хуже ведуна, хотя никакого таланта не имели: — И сколько чужаков было?

— Я видел следы двадцати лошадей. Не кованых, значит, половцы.

— Два десятка воинов это немного.

— Да. Только если это не боковой дозор большого отряда.

— Ничего, — мой взгляд пробежался по лагерю. — Нас двести человек, так что не суетись, Кулибин.

— Я Кул-Иби, — не в первый уже раз поправил меня молодой вождь.

— Ага! — кивнув, я взмахнул рукой и отдал общую команду: — По коням! Оружие держать наготове! Арбалеты зарядить!

Сотники и десятники продублировали мой приказ, и вскоре началось движение вдоль реки Саксагань к кочевью Гэрэй и порталу. В авангарде полсотни клинков, степняки и черные клобуки. В центре тяжелые фургоны с припасами и сотня Юрко Сероштана. А в арьергарде полусотня под командованием Болдыря. Такой порядок от самого Киева и пока никаких проблем не возникало. Пограничники Изяслава Мстиславича выпустили нас со своей земли спокойно. Ну, а в степи пару раз мелькали дозорные группы хозяина Приднепровской половецкой орды Бачман-хана, кстати сказать, потомка самого Боняка, который, как и Всеслав-чародей, считался оборотнем. Однако и они нас не задерживали, потому что Кулибин ездил к степнякам на разговор и убеждал дозорных, что мы торговцы, друзья и гости его рода, которые везут припасы. В общем-то, это правда, но, конечно же, не вся, и половцы могли бы всполошиться и вызвать из ставки хана подкрепления. Вот только кто станет суетиться, если Кулибин оставлял храбрым воинам Бачмана бурдюк с вином и несколько мелких серебряных монеток? Никто. Так что все в норме.

Солнце, тем временем, поднималось все выше и если бы не прохладный ветерок от реки, да темные осенние тучи, которые летели от Черного моря, то было бы совсем здорово. Однако лето ушло и погода вполне обычная. Поэтому настроение бодрое и не у меня одного. Горячий жеребец подо мной иногда танцует и рвет повод. Он стремится сорваться в галоп, но волю я ему не даю. Ни к чему молодецкая скачка в незнакомых местах. Силы необходимо беречь, ибо мало ли что, может случиться.

«Мало ли что», — мысленно прошептал я и призвал свои ведовские способности. Ноздри втянули в себя напоенный запахом полыни и увядших степных цветов воздух. Глаза обшаривали горизонт, а шестое чувство сканировало местность. Вроде бы ничего необычного. Бескрайнее Дикое Поле, овраги и курганы, а справа река. Все как вчера и позавчера. Но что-то все же не так. Кулибин говорил про полусотню всадников. Так может быть, я из-за этого беспокоюсь? Возможно. Однако есть что-то еще. Еле слышный запах гари и крови. Предчувствие беды и некое опасение. Ну, а коли так, то рядом совершается нечто недоброе, и это действие касается моих будущих вассалов Гэрэй, поскольку кроме них здесь никто не живет. Скорее всего, все обстоит именно так.

— Фью-ить! — я повернул назад и громким свистом привлек внимание Юрко Сероштана.

Сотник черных клобуков приподнялся на стременах и взмахнул рукой:

— Слушаю, вождь!

— Обоз идет сам по себе, под прикрытием полусотни Болдыря, а ты бери свою сотню и за мной! Возможен бой!

— Понял!

Я посмотрел на Кулибина и сказал:

— Мчимся вперед! Веди к своему кочевью!

Парень мотнул головой, и вскоре мы оставили обоз и прибавили хода. Шаг. Рысь. Снова шаг и опять рысь. Сытые откормленные кони неслись без усталости, и спустя час во главе пятнадцати десятков отличных воинов я вылетел на пологий древний курган, на вершине которого находился посеченный ветрами и дождями древний каменный истукан.

— Вон оно — наше кочевье! — выкрикнул Кулибин, указывая рукой в сторону от реки. — Но куда оно уходит!? Не ясно!

Молодой вождь растерялся, а вот я нет, ибо напряг зрение и разглядел то, чего не увидели зоркие глаза гэрэя. Его сородичи покидали обжитые места не по своей воле. Шесть десятков арб, которые были нагружены добром и юртами, медленно катились на юг, а вдоль этого каравана сновали вооруженные всадники, которые плетьми стегали возниц. Разумеется, свои сородичи так не поступили бы, а значит, кочевье захвачено и гордых, но слабых гэрэев ведут в полон. Опоздали мы. Но не сильно. Врагов около трехсот и это обычная легкая ордынская кавалерия: средний конь, толстый стеганый халат, круглый щит, баранья или меховая шапка, кривая сабля, реже меч, аркан, да лук с колчаном не самых лучших стрел. Нас вдвое меньше, но мы вооружены лучше и бойцы под моим командованием злые профессионалы, а не пастухи-любители, так что победа будет за нами.

— Твоих сородичей уводят, — кинув взгляд на Кулибина, бросил я, а затем повысил голос: — Перед нами враг, который захватил наших союзников! К бою! Атакуем клином! Мирных кочевников не трогаем! Всех вооруженных уничтожаем! Стрел не жалеть! На рожон не лезть! Держаться десятками и не давать противнику собраться в кулак! Пошли! Гойда!

— Гойда!!! — поддержали меня черные клобуки и воины гэрэев. После чего мы сбились стремя к стремени и понеслись с высотки на равнину. Вздрогнула под коваными копытами земля. Кони помчались на караван, и он стремительно приближался. Триста метров. Двести. Сто пятьдесят. Копченые (презрительное название степняков) заметили нас и стали разлетаться по степи, чтобы затем собраться в лаву и встретить конницу лоб в лоб. Однако наше появление было для них неожиданностью, и они не успевали. Сто метров. Пятьдесят. Бей!

Меч в руке и я приподнимаюсь на стременах. Мимо проносится одинокий степняк. Повод влево. Ярый пристраивается к невысокому коньку противника и замах. Свист клинка! Росчерк стали! Удар и голова копченого летит с плеч. Чистая работа. Никаких добивающих ударов не требуется.

— Вождь! — услышал я окрик Кулибина и пригнулся.

Над головой просвистела стрела, а я развернул коня и увидел своего несостоявшегося убийцу, плотного косоглазого мужика в богатом бухарском халате и на неплохой вороной кобылке, который находился под прикрытием пары десятков визжащих пастухов. Наверное, это главарь, и он накладывал на тетиву вторую стрелу. Ждать нового выстрела я не стал и рванул на него. Мой отряд к этому моменту рассыпался на группы и вел бой. Однако рядом находились телохранители, и потому я знал, что мою спину прикроют.

— Круши копченых! — выкрикнул я, и жеребец понес меня на половцев.

Ярый пересек небольшое открытое пространство и врезался в толпу степняков. Его мощное тело раскидало приземистых вражеских лошадок. Вожак половцев метнул в меня очередную стрелу. Мимо! И тут я его достал. Меч обрушился на украшенную меховой соболиной оторочкой круглую шапку и череп противника раскололся. Степняки, которые это увидели, стали разбегаться и заверещали еще сильнее. Ну, а я перевел их крики:

— Бек Токсо погиб!

— Вождя больше нет!

— Горе нам!

«Вот это я удачно вражину срубил», — машинально отметил я. После чего мой клинок отбил кривой степной клинок, а затем вошел в горло ближайшего вражеского всадника. Алая кровь хлестнула из порезанных вен на сухую траву. Вокруг меня крики, стоны, ржание лошадей, щелчки арбалетов, боевые кличи и перезвон клинков. Враги растерялись и бросились врассыпную. Схватка уже была окончена, слишком сильны мы оказались по сравнению с налетчиками, и я, выбравшись из сутолоки, отъехал в сторону.

Словно стая испуганных птиц, которых потревожил хищник, теряя бойцов, половцы разлетались по осенней степи подальше от каравана с пленниками и добычей. Мои воины и гэрэи гнали их, но недолго. Поэтому схватка закончилась быстро, и ко мне подъехал Кулибин, а вслед за ним появился Юрко Сероштан.

— Сколько наших полегло? — спросил я черного клобука.

— Семеро погибших и девять раненых, — ответил сотник.

— А половцев сколько положили?

— Больше сотни.

— Пленные есть?

— Да. Шестерых взяли.

— Допроси их и узнай, кто они.

В разговор вклинился гэрэй:

— Отдай их нам, вождь.

— Только после допроса.

— Да и так все ясно. Это наши давние недруги из Заорельской орды, род Сабан-дар. Они не воины, а пахари и пастухи. Прознали, что половина наших мужчин в Киев ушла, вот и напали. Трусливые шакалы.

— Разберемся. Сначала с ними черные клобуки поговорят, а только потом ты.

— Но…

— Ты вздумал перечить мне!? — я повысил голос и окатил Кулибина гневным взглядом.

— Нет, — парень втянул голову в плечи.

— Тогда езжай к своим людям, — кивнув на испуганных женщин и детей, которые кучковались подле повозок, отдал я приказ главе рода. — Объясни им, кто мы и для чего здесь, и собери старейшин, если они уцелели, говорить с ними буду.

— Как скажешь, вождь.

Кулибин слегка поклонился и оставил меня, а я спрыгнул на землю, перекинул поводья жеребца одному из телохранителей и вновь прислушался к себе. Я искал признаки портала, который должен был находиться рядом, и я его засек. От реки шел мертвенный холодок потустороннего мира, который несколько месяцев назад я бы просто не почувствовал. Это была верная примета входа на тропу Трояна, и я уверенно направился к нему. Двигался всего-ничего, прошел метров восемьдесят и залез в густой бурьян, в котором наткнулся на украшенный узорами и рунами булыжник. Машинально ладонь протянулась к камню, но я сдержал себя. Пока не время входить на тропу, сначала отдых и разговор с уважаемыми гэрэями и только после этого прогулка по чародейской дороге.

Я обошел камень по кругу. Затем обернулся назад, проследил за тем, как арбы кочевников поворачивают обратно и возвращаются на свою стоянку, и пошел к воде. На берегу Саксагани я присел на кочку и одновременно с этим на мое плечо выполз живойт, который поймал своим телом солнечные лучи и свернулся в небольшой клубок. Ему хорошо — ни забот, ни хлопот, а я, глядя на неширокую речушку, которая несла свои воды в Ингулец, который в свою очередь впадал в Днепр, задумался. В моей реальности эти земли находились на Украине, а сейчас такого государства пока нет, и если мои планы осуществятся, то его никогда и не будет. Потому что не должно быть разделения восточных славян и коли постараться, то быть великой империи с центром в Киеве. Правда, кровушки для этого придется пролить немало, но иначе державу не построить. Так было, так есть и так будет.

Впрочем, до создания империи еще далековато. Сейчас заботы иные, создать на реке Саксагань степной форпост, и я это сделаю, благо, гэрэев выручил, значит, основа есть. Деньги имеются и воины тоже, а дальше больше. Про степняков я знаю немало, и план по объединению старых родов в голове сложился.

— Вадим, — меня окликнул Хорояр, — там Кулибин рукой машет. Наверное, собрал своих стариков.

Молча, я кивнул, дождался, пока уж спрячется в кармане горки, и направился назад. По пути ко мне присоединился Юрко Сероштан, будущий комендант крепости возле портала, и доложил:

— Пленных допросили.

— И что они сказали?

— Гэрэй не ошибся. Это род Сабан-дар, который находится под рукой хана Тазза из Заорельской орды. Недавно они ходили в Переяславль, отвлекали силы великого князя от Долгорукого, а когда Изяслав двинулся к Киеву, войско половцев отошло и рассыпалось по кланам и родам. Сабан-дары тоже отделились и решили, пока в силе, гэрэев расколотить. Налетели вчера, неожиданно. Мужчин, почти всех, перебили, с бабами понятно, подол задрали, а с утра решили уходить в свою орду, пока их приднепровцы не прижали.

— Ясно, — я кивнул и задал Юрко новый вопрос: — Значит, гэрэев, как военной силы, уже нет?

— Да, — Сероштан мотнул головой. — Два десятка воинов в роду осталось, не больше.

— А молодежь?

— Можно полсотни ребят прямо сейчас в седло посадить, но это не вароги, так что слабая подмога.

— Ничего, за осень и зиму поднатаскаешь их и будут справные вояки.

— Это само собой, — согласился сотник. — Но хорошо бы мне еще бойцов подкинуть.

— Деньги оставлю, пошлешь людей в Макотин и Зарубин, и там вторую сотню черных клобуков навербуешь. Не получится, обратись к кавуям, торкам на службе рязанцев, либо к берендеям. Эти за серебро отца родного не пожалеют, а служат честно.

Черный клобук повеселел, сбил набок папаху и сказал:

— Понял, вождь. Все сделаю, как повелел. Гэрэев сберегу, крепость построю и воинов наберу.

Юрко оставил меня, а я приблизился к небольшому костерку, который был разведен на открытой местности. Подле него собралось пятеро стариков, которых налетчики оставили в живых, и тут же был Кулибин. Люди всматривались в меня, а я, уважая возраст почтенных гэрэев, слегка поклонился, присел на седло, которое положили для меня рядом с огнем, полуприкрыл глаза и заговорил:

— Вы знаете кто я и зачем здесь. Вы последний осколок некогда большого и сильного рода, а я ваше спасение. Это так?

Старики переглянулись, и за всех ответил один, невысокий крепыш с куцей седой бороденкой и гладко выбритой головой:

— Да. Все так. Мы ослабли и не смогли отбить врагов, а ты нас спас. Однако мы не понимаем, чего именно ты хочешь.

— Объясню. Мне нужна сила степняков, их клинки и быстрые кони.

— Но при чем здесь мы?

— Род Гэрэй станет ядром нового большого племени из старых степных родов. Меня не интересуют половцы или остатки печенегов. Нет. Я хочу создать орду из тюркских родов, к которым примкнут потомки русколанцев, саков, массагетов, дандариев, сарматов, аланов и готов, а так же не желающие возвращаться на Русь черные клобуки, тьмутараканцы и берендеи. За один год их не собрать, и даже за пять этого не сделать. Но с чего-то надо начинать, и уже этой зимой вы, старики рода Гэрэй, повезете мое слово по всем кочевьям Приднепровской орды, в которой треть людей из старых степняков, осевших в Диком Поле задолго до появления половцев. Что говорить, я вам скажу, и чем приманить вождей, тоже.

Снова старейшины обменялись взглядами, и опять отозвался тот же самый старик, который, наконец-то, назвал себя:

— Меня зовут Аслан-бильге (Мудрый Лев), и я знахарь рода. Поэтому прошу тебя не гневаться вождь Вадим, а ответить еще на один вопрос.

— Спрашивай.

— Зачем тебе выход на чародейские тропы между мирами живых и мертвых?

— Ходить по ним стану.

— Это опасно и безрассудно.

— Я по ним уже путешествовал. Так что покажите известные вам места входов, а дальше моя забота.

Аслан-бильге замолчал, и старики склонились к нему. Они о чем-то шептались и обменивались между собой какими-то тайными знаками. В общем, игрались в свои игры, ибо для меня всех их поступки были на поверхности. Деваться гэрэям некуда — это ясно. Поэтому они должны были принять мое предложение.

— Мы согласны признать тебя, славный Вадим Сокол, своим верховным вождем и дать клятву на верность, — сказал знахарь и добавил: — И мы покажем тебе места входов на тропы чародеев. Однако…

— Еще вопросы?

— Да.

— Ладно.

Старик помедлил, а затем выдохнул:

— А как на усиление Гэрэй посмотрит хан Бачман?

— До усиления еще очень далеко, — по моим губам пробежала усмешка. — Но я отвечу. Пока вы по-прежнему служите ему, ибо он считается хозяином окрестных земель. Ну, а черные клобуки ваши друзья, побратимы и охрана, которая оберегает Гэрэй по просьбе покойного вождя Булата Ильгизэ. Пока так, а дальше видно будет. Получится собрать силу, я лично поговорю с Бачманом.

— А если он не признает тебя за равного ему вождя и обрушится на нас всеми своими силами?

— Значит, он умрет, и я стану разговаривать с новым ханом.

Аслан-бильге хотел сказать что-то еще, но в это время на холмах у реки появились первые фургоны обоза с продовольствием, и он промолчал. Другие старики последовали его примеру и, оставив гэрэев, я отдал несколько приказов, а затем вместе с телохранителями разместился невдалеке от портала, расстелил на траве кошму и задремал.

Пролетело несколько часов, и на закате я проснулся. Гэрэи уже поставили свои юрты, и над кочевьем разносился запах вареного мяса. Где-то был слышен женский плач и говор черных клобуков, которые уже прикидывали, как лучше построить острог. В общем, порядок. Значит, можно прогуляться по тропе Трояна, и я не медлил, подозвал к себе сотников, объяснил им, что на некоторое время исчезну, посадил на левую руку змея, с которым гулять по чудесным дорогам было веселее, и вновь оказался возле камня.

Вдох и выдох. Вдох и выдох. Спокойствие — как говорил незабвенный Карлсон, — только спокойствие. Готов? Да. Пошел.

Ладонь опустилась на камень, и я оказался на тропе. Переход прошел легко и без каких-либо неприятных последствий для организма. За спиной булыжник, а под ногами узкая дорожка, которую обступает непроницаемый туман. От входа путь один, к следующему порталу, и я направился к нему. Шаг быстрый, но уверенный, во мне ни капли сомнения в собственных силах и когда морок начинает работать, я спокоен.

— Ложись! Граната! — кричит голос из далекого прошлого.

— Папочка, спаси нас! — вторят ему мои девочки.

— Я достану тебя! — завывает Седрик фон Зальх.

— Ты найдешь здесь свою погибель, варвар! — восклицает незнакомый голос.

Все это уже как-то привычно, хотя по нервам, конечно, бьет не слабо. Впрочем, следующий камень оказался совсем рядом, и я узнал руны, обозначающие Киевский портал.

«Интересно, — подумал я, — а меня сейчас снаружи караулят? Хм! Наверное, да. Ведь митрополит Климент как-то упоминал, что священнослужители Софийского собора ловят в подвалах чертей. Это про меня».

Не прикасаясь к порталу, я навис над ними, и попробовал уловить отголоски с той стороны. Сосредоточился. Послал свою ведовскую суть наружу и услышал биение двух человеческих сердец. В подвале под собором находились люди, один священник, который читал молитву, кажется, Символ Веры, а второй профессиональный воин с обнаженным мечом. Да уж, засада есть. Ну и ладно. Пусть христиане меня караулят, а я пойду дальше, в Полоцк.

Снова тропа и опять возгласы. Причем если раньше меня атаковали только голоса мертвых или людей, которые остались в ином времени, то теперь морок стал действовать хитрее:

— На нас напали! Рарог горит! — воскликнул туман голосом Нерейд. — Спасайте детей!

— Вадим, зачем ты нас оставил!? — следом прилетел жалобный всхлип Дарьи. — Помоги нам! Поспеши!

Слышать любимых женщин, которые остались в Зеландии, было нелегко. Однако я сохранил контроль над собой и не бросился в таящую угрозу субстанцию. Я продолжал движение и вскоре оказался подле полоцкого камня. Здесь замер. Отдышался, а затем прислушался к тому, что происходило в тайном месте Всеслава Брячиславича. Там меня тоже ждали. Однако не враги, а караульные дзяучонки, которые охраняли портал по нашей договоренности с Бойданом Волком. Кстати, волхв оказался рядышком, на поляне. И это хорошо, что святар здесь, ибо мне есть, о чем с ним поговорить, ведь кое-какой успех в переговорах с митрополитом и великим князем достигнут, и ему надо об этом знать.

— Добрый вечер в хату, — сказал я, выходя в реальный мир, и дзяучонки, уже знакомые мне Ива и Зоряна, вскочили на ноги и схватили свои дротики.

Еще бы миг и они бы их метнули. Но лесные красавицы меня узнали и старшая дзяучонка выдохнула:

— Фу! Напугал!

— Бывает, — я улыбнулся, пожал плечами и посмотрел в сторону выхода: — Бойдан, к тебе гости!

Святар появился сразу же, словно ждал моего появления. На мгновение он застыл на пороге, смерил меня пытливым взглядом, а затем спросил:

— Откуда ты, из Киева?

— Нет. С реки Саксагань.

— Значит, новую дорожку натоптал?

— Да.

— Силен, — уважительно протянул святар и добавил: — Так, глядишь, через пару лет везде ходить сможешь.

— Смогу, старче. Обязательно смогу. Но сейчас не об этом. Пойдем на свежий воздух, поговорим.

— Ну, пойдем.

Мы покинули избу, и я вобрал в грудь запахи леса. Хорошо. Ей-ей, хорошо. Тихо, спокойно, солнце почти спряталось за кронами деревьев, и день подходит к своему концу. Еще один день, который прошел не впустую. Вот только по своим женщинам тоскую, которые ждут своего непутевого мужчину дома — видать, тропа навеяла беспокойство. Но это ничего. Переживем, ибо дело, которому я посвятил жизнь, заставляет меня пошевеливаться, и Нерейд с Дарьей это понимают.