Окрестности Мценска

…Прямо в трясину.

Алексей очнулся от жары, даже, можно сказать, от зноя – солнце жарко пекло в спину. Он так и лежал, навзничь, только уже не в болоте, а рядом, на берегу, в лесочке. Вытащили… Свои… Меж лопатками саднило, но не очень больно, вполне можно было терпеть.

Чего ж его тут бросилито? Ага, наверное, побежали через болото обратно – помогать. Люди старосты Епифана, поди, уже ударили в спину попавшим в ловушку московитам… или кто уж там это был. Может быть, там, за болотом, даже идет бой. А он, Алексей, тут отлеживается.

Усмехнувшись, молодой человек резко поднялся на ноги. К его удивлению, это удалось без всяких затруднений – ноги не подкосились, не потемнело в глазах, и даже меж лопатками вроде бы вообще перестало болеть. Хм… А хотя… Что там говорила бабка Гаргантида? Нежить – вот что. Значит, нечему и болеть. Что ж, в некоторых случаях, это, наверное, и неплохо. Вот как сейчас. Так… Пойти на гать, через болотину, посмотреть, что там? Может, помощь нужна «болотной армии фельдмаршала Епифана»?

Потянувшись, Алексей направился было к болотине, но вдруг остановился, внезапно услышав донесшуюся откудато из лесу музыку. Дада, именно музыку! И еще какую!

«Ария»! Старая песня «Арии»!

Так, значит… Так вот оно… Так вот оно, наконец!

А может, показалось?

Еле сдерживая радость, молодой человек зашагал на звуки музыки и вскоре обнаружил ее источник – небольшой магнитофончик «Филипс», стоявший на поляне, на старом пне. Рядом, на поваленном ветром сосновом стволе, примостилась компания – человек пять подростков, средь которых притаившийся за елками протокуратор узнал и знакомых, которых, правда, по именам уже не помнил, кроме одного – светленького темноглазого Вовки.

Компашка, судя по всему, расположилась в столь относительно отдаленном от ближайшего населенного пункта месте с важной целью – по кругу ходил захватанный стакан, то и дело наполнявшийся из большой белой канистры пахучей светложелтой жидкостью. Пиво!

– Говорил, надо было у бабки Федотихи спирту взять, – допив, лениво протянул один из пацанов, постарше других, в клетчатой, завязанной на животе узлом, рубахе. – Да выключите вы это дерьмо! Что, другого ничего нету, что ли?

– Вовка, есть? – один из пацанов вопросительно повернул голову.

Вовка усмехнулся и вытащил из кармана дешевой джинсовки кассету:

– Хотите, Димму поставлю? Только вот будете ли слушать?

– Какого Диму? Билана?

– Борджир! Хотите?

Не дожидаясь ответа, старый Алексеев знакомец ткнул в магнитофон новую кассету и нажал на клавишу. Из динамиков раздался глухой рев.

Хоронившийся в ельнике протокуратор чуть не расхохотался во все горло – ай да Вовка, уел всех, уел!

– Да выключи его вообще! – разозлился тот, что в клетчатой рубахе. Звали его, кажется, Яшка. Или это была кличка от фамилии – Яковлев? Скорее всего.

– Ну разливайте, – похозяйски распорядился Яшка. – Допьем уж. Ну! – Он поднял вверх наполненный пивом стакан и, явно пародируя когото, добавил: – За успешное окончание учебного года!

– Чтоб ему провалиться! – захохотал ктото.

– Вамто хорошо ржать, – бросив в траву стакан, Яшка огрызнулся. – А мне в путягу поступать.

– Поступишь. Все поступают.

Дальше пошла какаято пустая болтовня про вчерашние танцы, девчонок и про то, кто где сколько и чего выпил. Естественно, солировал самый старший и конечно же безбожно хвастливо врал – если б он и в самом деле пил столько, сколько рассказывал, то давно бы уже оказался без печени.

Потянуло дымком – компания закурила.

Алексей осторожненько подался назад – не оченьто хотелось, чтобы сейчас его ктото здесь видел, тем более – в таком виде.

Окончание учебного года… Однако!

Молодой человек внимательно посмотрел по сторонам, примечая то, на что почемуто не обратил внимания сразу: свежую молодую травку с белевшими коегде подснежниками, не поосеннему зеленую листву на березах, запах цветущей липы. Весна! Или самое начало лета!

Ну дела… а былато осень. Да, сентябрь.

Ну и черт с ним, в принципето, какая ему разница, весна сейчас или осень? Главное, с бабкой Федотихой ничего не случилось, на месте бабка, судя по только что подслушанной беседе.

Славно, славно!

Позади него, в ельнике, вдруг послышались чьито приглушенные голоса, и Алексей, осторожненько подался в сторону, затаился, пропуская мимо четверых крепеньких парней лет шестнадцативосемнадцати. Парни оказались знакомыми, но не очень, не из Касимовки точно, из какойто соседней деревни – Лешка их както пару раз видел в клубе на танцах, еще в той, прошлой жизни.

Ребятки шагали целеустремленно, словно бы точно знали – куда. На руки их были намотаны велосипедные цепи. Однако! Нехорошие предчувствия закрались в душу Алексея. Все ж таки касимовские ребята были свои – жаль, если их отлупят. Неравные какието намечались разборки – а они, похоже что, намечались – несправедливые – те дохляки, что пили сейчас пиво, и в подметки не годились вот этим мускулистым, уверенным в себе мальчикам. Ну разве что старший, Яшка, еще б мог с ними потягаться – наглости б, вероятно, хватило. Ну да, ну да…

– А я ей говорю – пошли давай… – донесся перемежающийся матерками Яшкин голос. – А она мне… А я… А потом тот кент подвалил, а я ему – отвали, говорю… И каак поддых! А тут другой – я и его отоварил, посадил на задницу с одного удара, он и сидит такой, жалом водит…

– Это кого ты там с одного удара посадил?!

Ага! Началось…

– Да вы че? Да вы че, ребята? – до этого момента наглый и самоуверенный Яшка при виде вынырнувших изза деревьев парней заметно скис и даже, можно сказать, приуныл. – Я ведь так, просто…

– Вы зачем в ту субботу с нашими девчонками танцевали?

– Мы?!

Безошибочно почувствовав старшего, парни – точнее, один, коренастый, стриженый, в зеленой майке, с нехорошей такой ухмылочкой и синей татуировкой на правом предплечье – рисунок Алексей не смог разглядеть – ткнул пальцем в Яшкину грудь:

– Вы, вы! Че, схлопотать захотели? Дак счас!

– Да я ж не приглашал… не я… Честслово!

– А кто тогда?

– Ну я не помню…

– А ты вспомни! – помахивая цепью, ласково предложил коренастый.

– Нуу… – потерявший все свое нахальство Яшка беспомощно посмотрел на своих. – Кажись, Вован когото приглашал.

– И не я, а – меня, – Вовка дернулся и вздохнул. – Ну было. Ято чем виноват?

– Сейчас узнаешь! – коренастый ударил его ладонью по щеке, коротко и хлестко.

Вовкина нестриженая голова коротко дернулась… а кулак, словно бы сам собою, ударился в скулу обидчика!

Тот аж ахнул от такой наглости, а Алексей в ельнике про себя засмеялся – ай, молодец, парень!

– Ну, – потерев скулу, коренастый злобно ощерился и коротко бросил своим: – Бей их, ребята!

Ага, бей… Любители пива, не будь дураки, тут же ударились в бегство. Первым, перепрыгивая через бурелом, мчался самый выпендрежистый – Яшка.

– Лови! Лови их, гадов! Уйдут!

– Да никуда они не денутся, Димон. Там трясина!

Дождавшись, когда гопники убегут, Алексей усмехнулся и, выбравшись из ельника, неспешно зашагал по тропе. Поймает ли кто кого, не поймает – ему не было сейчас никакого дела. Шел себе и шел.

Пока не вышел к дороге. А там двое гопников как раз били Вовку. Поймали всетаки… Били, между прочим, оригинально – один держал за руки, второй колотил несчастного пацана, словно боксерскую грушу, приговаривая:

– Будешь еще? Будешь?

– Пустите, – плача, пытался вырваться Вовка.

В темных блестящих глазах его стояла тоска – надеяться было не на кого, дружков, во главе с Яшкой, давно уж и след простыл.

– На тебе, на!

– Пустииии…

Протокуратор такого издевательства не выдержал. Отцепив, кинул в траву саблю, подошел, прищурился:

– Ну, отпустите, а? Просит же человек!

Гопники изумленно оглянулись и, оглядев Алексея, обидно захохотали:

– Это что еще за бомж? Идииди, дядя, пока не накостыляли!

– Чего это тут у вас?

Ого! Из лесу появились коренастый Димон с напарником. Оба злые.

– Убежали, сволочи… О! А вы, я смотрю, с уловом!

– С уловом. Только дядька какойто мешается, отпустить требует.

– Не требую, а прошу, – вежливо уточнил протокуратор. – Пока прошу.

Ох. Как не хотелось драться с этими юными оболтусами. Но уж раз ввязался… Вежливость тут явно не прокатит – воспримут как слабость – а значит, и рассуждать больше нечего, надо бить первым.

– Э, бомжара! Ты че, в натуре, нюх потерял?

Поигрывая цепью, вызверился Димон…

И тут же согнулся, получив качественный удар ногой в живот. А затем – тут же – локтями по ушам. Между прочим, больно!

– Ууууяааа! – скрючившись, застонал гопник.

А Алексей сразу же занялся остальными, нанося удары направо и налево – метода была хорошо отработана за все годы службы в сыскном секрете эпарха славного Константинова града. А там миндальничать не приходилось, и делать скидки на возраст – тоже. Вот и протокуратор сейчас не делал. Никакого гуманизма. Без пощады!

– Ойой! Не бейте, дяденькаааа!

– Гражданин! А ну быстро отошли от подростков!

О! Женский голос! В лесу! Распорядительный такой, громкий…

Алексей медленно повернулся – на дороге, изза поворота появился наряд милиции – двое сержантов – один старый, другой – молодой – и с ними миловидная девушка в форме старшего лейтенанта.

– Здрааасте, Ирина Владиславовна, – потирая ушибленную скулу, льстиво улыбнулся Димон. – А мы ничего такого не делали. Шли, шли – и вдруг этот, – он опасливо кивнул. – Каак выскочит из лесу, каак даст… Не знаю, за что только.

– Ага, – девушка старший лейтенант недоверчиво усмехнулась. – А вы все такие белые и пушистые! Ну что ж, поехали, разберемся – машина у нас тут, за углом. И вас тоже попрошу, гражданин!

Алексей хотел было податься обратно в лес, да так бы и сделал, если б не сержанты… Уж больно не хотелось конфликтовать сейчас с законом. Впрочем, и слишком задерживаться гделибо в планы протокуратора тоже не входило. Ладно, посмотрим…

– Ну что ж, надо так надо! – молодой человек радушно развел руками. – Если только ненадолго.

– Ненадолго, – успокоила Ирина Владиславовна, с интересом разглядывая костюм Алексея.

Широкая рубахакосоворотка, дорогая, из небесноголубой тонкой ткани, была вышита по вороту и подолу золотом, сапоги… гмгм… тоже не очень дешевые… Рубаха хоть и высохла, однако и тут и там видны были подозрительные бурые пятна. Ндааа, нечего сказать – тот еще типус! Тут волейневолей парням поверишь, тем более – таким отпетым. Тем более – и документов у протокуратора никаких. Нет уж – лучше в лес!

– Сейчас вот, пиджачок только возьму – в нем документы…

Широко улыбнувшись, Алексей повернулся и быстро зашагал в лес.

– Вы только побыстрей, гражданин… Машина у нас рядом за поворотом. Мы вас там подождем.

Ага. Ждите, ждите…

Молодой сержант, проводив протокуратора подозрительным взглядом, чтото быстро сказал своему напарнику, на что тот лишь безразлично пожал плечами и демонстративно отвернулся от леса.

А вся гопкомпания безропотно зашагала по шоссе вслед за старшим лейтенантом. А чего бежатьто – ежели их всех как облупленных знают? Какой смысл? Никакого. И точно так же никакого смысла не видел старый и опытный сержант в погоне за какимто бомжом! Ну его к ляду – носиться бог знает за кем по лесам! Ладно бы преступник был, а то так… Да еще возись потом с ним, тебя же потом в приемник его оформлять и заставят. А оно кому надобно?

Вот так или примерно так, по мыслям протокуратора, и должен был рассуждать старый служака. Именно так тот и рассуждал.

Естественно, Алексей возвращаться и не подумал, а, наоборот, быстро зашагал в противоположном от шоссе направлении – к реке. Никто за ним так и не погнался, да и ясно было с самого начала, что не погонятся.

Выйдя на поляну, беглец ненадолго остановился перевести дух. Запах хвои, настоянной на пряном запахе майских трав, ударил в ноздри, заставляя вдохнуть глубокоглубоко… и чуть было не подавиться этим удивительно вкусным густым воздухом. Вокруг щебетали птицы, порхали разноцветные бабочки и желтые солнышки одуванчиков неудержимо лезли в глаза, занимая почти всю поляну. А над головой голубело чистое высокое небо. Конец мая. Какое поистине прекрасное время, когда лето вот толькотолько должно начаться, и ждешь его, и томительно надеешься на чтото хорошее и, может быть, даже немного волшебное, на чтото такое, чего, наверное, нельзя даже и выразить никакими словами.

Интересно, который сейчас час? Судя по солнцу – время к обеду. А в желудке, между прочим – пусто. Нехорошо это, когда пусто, ох нехорошо. Ну да ничего, скоро, скоро накормит бабка Федотиха, никуда не денется, колдунья старая!

Алексей зашагал вдоль реки по рыбачьей тропке. То и дело попадались кострища с обожженными консервными банками и осколками бутылок, коегде полянки на берегу были так вытоптаны, что напоминали места водопоя бегемотов или там какихнибудь носорогов, что и понятно – от окрестных поселков недалеко, да и от райцентра – не так уж, вот и наезжала по ночам молодежь – веселиться.

На излучине беглец напоролся на рыбаков – те сидели у костерка, классически соображая на троих, и прихлебывали прямо из поставленного в траву котелка аппетитно дымящуюся ушицу. Предложили и Алексею – тот не стал отказываться, присел рядом. Налили стаканчик – выпил, за здоровье и за рыбацкое счастье.

– Ну и вид у тебя, – оглядев путника, улыбнулся один из рыбаков, пожилой усатый мужик с крупным, с прожилками, носом. – Поди, в народном хоре поешь?

– Угу, – охотно подтвердил молодой человек. – Именно!

Пожилой ухмыльнулся:

– Я тоже в юности пел, пока не поперли за это дело, – он с шумом щелкнул себя пальцем по кадыку и махнул рукой напарникам. – Ну, наливайте, что ли.

Выпили, поговорили: так, ни о чем. Для вежливости поддержав беседу, Алексей посидел еще минут пять и откланялся, сославшись на срочные дела.

– На спевку опаздываешь? – прищурился пожилой.

– Опаздываю.

– Ну, оно видно… В касимовском клубе выступать будете?

– Будем, – с улыбкой уверил путник. – Только не сейчас, на день молодежи. Приходите.

– Обязательно придем, если на рыбалку не уедем. Тебя как зватьто?

О! Наконец спросили.

Алексей назвался, снова присел, знакомясь с каждым. Опять выпили, на этот раз – за знакомство, уж как же без этого?

– Что, там мостикто через ручей еще не смыло? – словно бы невзначай спросил молодой человек.

– Да не смыло, шагай… Постой, а тебе зачем на ту сторону надото? Ха! Ясно зачем – за спиртом, к бабке Федотихе! – Пожилой – звали его Николай Николаевич – глухо расхохотался. Улыбнулись и остальные рыбаки, помоложе – Иван с Петрухой.

– Ну угадали, угадали, таиться не буду. – Алексей смущенно замахал руками. – Мужики из хора послали, иди, мол, да побыстрее… Вот, и переодеться даже не успел!

– О! Ну беги, беги, Леха, не то, чувствую, не дождутся тебя твои мужики.

– Ничего, подождут!

Хохотнув, беглец ухмыльнулся и, распрощавшись наконец с рыбаками, зашагал дальше.

В небе уже появились редкие облака, похожие на комки ослепительно белой ваты, задул легкий ветерок, поднимая на реке рябь, закачал ветвями деревьев, даже затрещал чемто. Ветки сухие сломал, что ли?

Нет, не ветки!

Мотоцикл!

Алексей, не раздумывая, метнулся в кусты, пропуская свернувший с дороги желтосиний милицейский «Урал» с коляской. Медленно перевалившись по кочкам, мотоцикл проехал, сколько позволяла тропа, и встал. Сидевший за рулем молодой парень в белом шлеме и сероголубой рубашке с капитанскими погонами, заглушил двигатель и к чемуто прислушался.

Беглец усмехнулся – ну вот он: участковый уполномоченный Бобриков, явился не запылился. Интересно, зачем? Что, того «подозрительного мужчину», устроившего драку с подростками, уже ищут? Девочка детский инспектор доложить успела?

Милиционер между тем слез с мотоцикла, наклонился над коляскою, вытаскивая оттуда… высокие болотные сапоги и спиннинг!

Алексей еле сдержал хохот – вот, блин, работа у людей! Небось по начальству доложил, что выехал кудато по важному делу…

Выждав, когда участковый скроется в кустах, Алексей быстро зашагал дальше. Минут через тридцать–сорок путник выбрался на шоссе и пошел уже по обочине, не обращая особого внимания на проезжавшие мимо машины – голосовать не хотелось, да и не оченьто было надобно – идтито оставалось всего ничего.

Молодой человек непроизвольно улыбнулся, завидев за поворотом панельные трехэтажки Касимовки. Все ж таки много было связано с этим населенным пунктом. Ненадолго остановившись, Алексей полюбовался панорамой и повернул налево, к ручью, срезая путь к дачной окраине поселка, где – у самого леса – стояла добротная изба бабки Федотихи.

Спустившись по широкой тропинке вниз, путник пересек ручей по узкому, местами прогнившему мостику и, поднявшись вверх по вымощенным разбитой бетонной плиткой ступенькам, нос к носу столкнулся с давешними гопниками! Ну с той самой компанией во главе с коренастым Димоном. Только теперь вот Димон явно не был здесь главным – забежав чуть вперед, он, словно преданный пес, заглядывал в глаза высокому мускулистому парню лет двадцати пяти, круглолицему, в черных спортивных штанах и расстегнутой почти до пупа рубашкеполо. Видневшаяся изпод рубашки часть груди и руки парня были синими от наколок – какихто крестов, церквей и прочих явно уголовных рисунков. Дааа… Серьезный товарищ!

– Так я ей так и сказал – не мы это! – волнуясь, явно оправдывался Димон. – Верно, Щербатый?

– Кому Щербатый, а кому – Николай Петрович, – цыкнув, парень сплюнул в ручей и, хохотнув, похозяйски потрепал пацана по шее. – Ладно, для тебя просто – Колян. Вот что, шавки, – он неожиданно обернулся к остальным. – Ни в какие драки пока не лезьте, понятно? Есть у меня на вас виды.

– А что за виды, Ще… Колян?

– Потом узнаешь!

– Ого! – завидев Алексея, воскликнул Димон. – Колян, видал фраера? Так это тот, про которого я рассказывал.

Шербатый снова сплюнул и, загородив путь, прищурясь, окинул беглеца пристальным взглядом:

– Айай, дорогой товарищ, нехорошо малышей обижать!

Гопники столпились вокруг своего вожака, словно шакалы.

Алексей вздохнул и, не тратя зря времени на разговоры, резко пнул Щербатого в пах! Тот согнулся – и, получив удар по башке сцепленными в замок руками, полетел прямо в ручей, поднимая густые пенные брызги.

– Ты че творишь? – видать, не желая прослыть трусом в глазах своего старшего сотоварища, Димон, потелячьи склонив стриженную почти под «ноль» голову, бросился на обидчика… И тоже оказался в ручье! Остальные, хорошо помня удары Алексея еще на лесной дороге, опасливо попятились.

– Ну че ты? Че?

– Ах ты, сука!

Уголовник выбрался на берег и, выхватив откудато раскладной нож (верно, за поясом прятал), с жуткой ухмылкою побежал обратно к мосткам. Рожа, конечно, у него была та еще и вполне могла бы нагнать страху на какуюнибудь слабонервную девушку. Однако ни в какое сравнение с янычарами султана Мехмеда этот дурачок не шел! Даже с башибузуками – и то нельзя было сравнивать.

– Сейчас я сломаю тебе шею, – с улыбкой предупредил Алексей. – Спрячь нож и иди.

И, наверное, было у него в глазах сейчас чтото такое, что осадило зарвавшегося уголовника резко, на подсознательном уровне. Скорее всего, он прочел во взгляде протокуратора свою близкую смерть. И прочел верно – Алексей не стал бы сейчас церемониться.

– Иди, иди, Николай, – нарочито уважительно повторил протокуратор. Да уж, за годы службы в секрете он неплохо узнал, как именно стоит себя вести с подобным отребьем. Как именно и в каких именно случаях. В общемто, ничего сложного – нужен лишь небольшой специфический опыт. Сначала опустить, показать, что ты сильнее и не остановишься ни перед чем, а потом – уважить – особенно на глазах других.

– Иди. Мне с тобой делить нечего.

– Так и мне… – уголовник ухмыльнулся и убрал нож.

Однако в маленьких узких глазах его таилась жуткая ненависть и злоба, не так уж глубоко и спрятанная.

– Вижу, ты человек серьезный… Обзовись!

– Алексей Пафлагон. Слыхал?

– Гм… – Щербатый задумался. – Случаем, не под Умаром ходишь?

– Не хожу ни под кем, – горделиво выпрямился протокуратор. – Но Умара уважаю.

– Так я и знал, что под Умаром, – опустив голову, негромко промолвил уголовник. – Что ж ты сразуто не сказал, братан?

– А ты не спрашивал! – Алексей пожал плечами и хохотнул.

К его удивлению, Щербатый тут же прогнал гопников:

– А нука, погуляйте, ребятки. – Поднявшись по ступенькам, улыбнулся вполне дружелюбно: – Раз ты человек серьезный, так, может, пересечемся? Базар один есть.

– Хочешь – пересечемся, – пряча усмешку, протокуратор кивнул. – Завтра, у клуба. Вечерком, часиков в шесть.

– Ой, давай не у клуба? – тут же возразил уголовник. – Сам знаешь – там же мусарня!

– Ну?

– Ну вот видно, что ты из города, – пристальный взгляд Щербатого, казалось, пронзал насквозь. – Зачем к нам – не спрашиваю, твои дела. Но коечто предложу. С этими недопесками хотел… Но, чувствую, жидковаты они для такого дела. А с тобой – сладим. Завтра не у клуба, а за школой, там такой пустырек… Идет?

– Договорились. – Алексей сплюнул и повернулся. – Ну до встречи… братан.

– Увидимся… Ну у тебя и удар! Аж до сих пор в глазах звездочки!

Не говоря больше ни слова, беглец быстро поднялся по тропе вверх и зашагал через желтое от одуванчиков поле к деревенской околице. Естественно, ни на какую встречу он идти не собирался. Завтра протокуратор вообще рассчитывал уже быть очень и очень далеко от здешних мест со всеми их проблемами – проблем у него вполне хватало своих, и надо было их решать как можно быстрее.

Миновав небольшую рощицу, Алексей наконец вышел к дачам и, пройдя мимо аккуратного домика с затянутым сеткойрабицей садом, оказался у добротного, рубленного в «лапу», домапятистенка, под высокой, крытой серым шифером крышей. Это и была изба бабки Федотихи. Окруженная высоким забором с натянутой поверху колючей проволокой – чтобы не лазали в огород мальчишки, – изба чемто напоминала крепость или какуюнибудь укрепленную усадьбу средневекового феодала – Алексей на такие за свою жизнь насмотрелся. На ведущей во двор калитке грозно висела табличка – «Осторожно, злая собака!». Однако все на деревне знали – табличка повешена так, для острастки, никакой собаки у бабки Федотихи не было, не было ни коровы, ни уток, ни кур, изо всей скотины имелась только красная «Таврия»… которой, однако, нынче у крыльца чтото не наблюдалось – и это был плохой знак! Не сиделось дома бабке!

Черт! Так и есть!

Поднявшись по крыльцу, Алексей потрогал висевший на двери замок и устало вздохнул. Интересно, где это носят черти хозяйку? Могла на почту уехать, а могла и в райцентр, тогда жди ее тут теперь до морковкина заговенья.

Вообщето можно спросить у соседей… хотя они, скорее всего, о бабкиных делах не в курсе. Но все равно лучше спросить – чего тут сидетьто?

Спустившись с крыльца, молодой человек толкнул калитку…

И обмер: прямо в лицо ему смотрел черный зрачок ствола…