5

Вначале в обширных залах дворца слышались только рыдания и стоны. Затем они начали стихать. Первая сильная скорбь, вызванная тяжелой утратой, уступила свое место тревоге о будущем.

Глашатаи между тем распространяли печальную весть по Вавилону, и толпа перед воротами дворца стремительно росла. Здесь собрались македоняне и персы, воины и мирные жители.

– Самый мудрый и справедливый властелин! – говорили одни.

– Не знающий поражений полководец! – подхватывали другие.

– Кто же будет его наследником? – беспокоились третьи.

Все понимали, что судьба полумира находится на краю пропасти.

Ночное тревожное безмолвие окутало погрузившийся во мрак Вавилон. Жители города в своих домах боялись зажигать светильники.

Только в зале приемов царского дворца, соседствующем с залом, где лежало тело великого властелина, огонь свечей озарял лица присутствующих.

Пердикка собрал высших военачальников, чтобы принять совместное решение о дальнейшей судьбе огромного царства.

Ближе всех к Пердикке сидел Птолемей. Рядом с ним – Селевк и Мелеагр, начальник непобедимой македонской фаланги, плечистый, с грубым лицом, ловкий и бесстрашный.

Несколько в стороне от всех расположился Кассандр, выглядевший среди сподвижников Александра чужаком. Сын Антипатра из-за неприязни к нему царя не принимал участия в походе на восток и все последние годы находился при отце в Македонии.

Напротив Пердикки разместились Неарх, Лисимах, Леоннат и срочно прибывший из Фригии Антигон Одноглазый, бесстрашный воин и опытный военачальник.

Светильник осветил загорелое, закаленное морскими ветрами лицо Неарха. Затем отблеск огня коснулся лица Антигона, словно вырубленного из твердого камня. Селевк был уверен, что властолюбивый Антигон уже принял для себя решение. Неожиданно он подумал, что могучий одноглазый сатрап, если вдруг станет врагом, будет крайне опасен, так как хитер, мудр и непредсказуем. И Лисимах, и Леоннат, и Неарх были понятны и близки Селевку. На них, как и на Птолемея, можно было положиться. За последние дни Селевку ни разу не удалось переговорить с Птолемеем, мнением которого он особенно дорожил.

Почти все военачальники были ровесниками царя, которому через несколько дней должно было исполниться тридцать три года. Только одногодки Пердикка и Птолемей были старше его на девять лет, да у Антигона возраст приближался к шестидесяти. Но годы словно остановились для сатрапа Фригии. Он был крепок, силен, обладал острым умом и несгибаемой волей. Его уважали и в то же время боялись. Цари: и Филипп, и Александр – высоко ценили Антигона-воина.

Первым взял слово Пердикка:

– Нашему совету необходмо срочно избрать хилиарха. Сделать то, что не успел сделать царь.

Он поднялся и положил на опустевший трон царский щит, меч и печать, врученную ему за несколько часов до смерти Александром. Пердикка сделал это, чтобы снять с себя все подозрения в честолюбивых замыслах. Затем он вернулся на свое место рядом с Птолемеем.

Наступило молчание. Поступок Пердикки вызвал одобрение в сердцах его друзей и недоумение в сердцах Антигона и Кассандра. Если бы им в руки досталась царская печать, они, не раздумывая, тут же признали бы свое превосходство над всеми остальными.

Птолемей обратился к собравшимся:

– Высшая должность в государстве должна принадлежать Пердикке. Ему Александр вручил печать, значит признал его превосходство над всеми нами. Это главное.

Заметив неодобрительные взгляды Кассандра, Антигона и Мелеагра, Птолемей уверенно продолжил:

– И еще. Пердикка принадлежит к царскому роду. Его дед Пердикка, чье имя он носит, был царем Македонии. Он принимал участие в Пелопоннесской войне, блестяще проводил политику лавирования между Афинами и Спартой, чтобы упрочить позиции Македонии.

С общего согласия Пердикка надел себе на палец перстень с царской печатью и начал военный совет.

– Следует ли снова в ближайшее время кому-то занять трон, освободившийся со смертью царя, или нет? – задал он вопрос.

Этот вопрос вызвал волнение и споры. Только Птолемей оставался невозмутим и спокоен. Его спокойствие удивляло Селевка.

– Следует, – заявил Мелеагр. – Только престолонаследие сохранит единство государства.

– Единство государства заключалось только в Александре! – выкрикнул Лисимах.

– Без него или без более великого, чем Александр, единство невозможно, – поддержал Лисимаха Птолемей.

– Единство необходимо сохранить, чтобы не дать распасться государству, – высказался Пердикка.

– И кому ты собираешься предложить занять место Александра? – поинтересовался Лисимах.

Пердикка решил проявить осторожность и ознакомиться сначала с мнением других. Он обратился сначала к Мелеагру:

– Твое мнение?

– Я разговаривал со своими воинами. Они за Арридея, – неуверенно произнес Мелеагр.

Антигон возмутился:

– Разве можно думать о возведении на престол Арридея? Он слабоумен. Прижит Филиппом с фессалийской танцовщицей.

Лисимах рассмеялся.

– Мелеагр, скажи, что ты шутишь. Арридей упомянут тобой только для того, чтобы указать на невозможность принимать его в расчет.

– Роксана и Статира в скором времени ожидают разрешения от бремени, – напомнил Пердикка.

– Ты уверен, что бактрийка родит сына? – спросил Лисимах.

– И может ли сын бактрийки носить диадему македонского царя? – поддержал его Леоннат.

Пердикка обратился к Птолемею:

– А что думаешь ты?

– Государством после Александра должны править высшие военачальники, которые, жертвуя собой, помогали великому полководцу и царю создавать его, – ответил Птолемей.

– Я категорически против твоего предложения, Птолемей. Это приведет к распаду государства. – Впервые Пердикка бросил на друга враждебный взгляд.

Со своего места поднялся Кассандр. Наступила тишина. Все ждали, что скажет этот чужак.

– Я, сын регента Антипатра, который отправил меня с посольством из Македонии к вам, считаю, что если Роксана родит сына, то царство должно принадлежать ему. Опекунами наследника престола должны стать для Азии Пердикка и Леоннат, а для Европы – Антипатр и Кратер.

Селевк решил вмешаться в спор:

– Вы уверены, что гетайры и аргираспиды удовольствуются тем, что сочли за благо их военачальники? Не забывайте, что Александр Великий решение важных для государства вопросов всегда выносил на обсуждение войска…

Едва забрезжил рассвет, как пехотинцы окружили царский дворец. Воины волновались, недовольство их росло.

– Почему никто не выходит на переговоры с нами?

– Военачальники, видно, забыли, что Александр войску предоставлял решение всех вопросов.

– Ничего, мы им напомним.

– Надо торопиться. Военачальники задумывают что-то недоброе.

Воины все прибывали и прибывали. Крики усиливались.

– Мы сразу после кончины царя высказали свое мнение Мелеагру!

– Есть сын царя Филиппа – Арридей.

– Арридей законный наследник. И он в Вавилоне.

В зал приемов, где продолжались ожесточенные споры военачальников, донеслись бой барабанов и яростные крики пехотинцев:

– Мелеагр, ты забыл о своих солдатах?

– Полководцы, мы хотим напомнить, что битвы выигрывает армия!

– Александр всегда считался с нашим мнением…

Селевк оглядел всех присутствующих. На поле боя в самый разгар битвы он никогда не терялся и находил самое разумное решение, чтобы достигнуть победы над врагом. Сейчас тоже начиналась битва, но битва с товарищами по оружию. И ее надо было выиграть без пролития крови.

– Не забывайте, что гетайры против Арридея, – громко сказал он. – У ворот богини Иштар стоит несколько отрядов конницы. Гетайры считают, что царем надо признать сына Роксаны. Конники господствуют над входами и выходами из города. В открытом поле пехота бессильна им противостоять.

– Но сейчас пехота окружила дворец, – прервал Селевка Мелеагр. – И ее решение будет главным!

– Этому безумию не бывать! – в ярости закричал Антигон. – Сумасшедший сядет на трон великого Александра! Образумься, Мелеагр! Не становись нашим врагом!

В это время в зал вошел Арридей, волоча ноги и бессмысленно улыбаясь.

– Что тут у вас такое происходит? Война, что ли, началась?

Все молчали.

По приказу Пердикки телохранители подошли к Арридею и повели его в отведенные ему покои. На пороге, обернувшись к военачальникам, он произнес:

– Я всегда говорил Александру, что он скоро умрет и царем буду я. Это судьба.

– Ты по-прежнему хочешь посадить его на трон, Мелеагр? – спросил Антигон, едва Арридей покинул зал приемов.

Мелеагр ничего не ответил.

В это время близко послышались громкие голоса:

– Арридей – брат Александра!

– Законный наследник!

– Да здравствует Филипп Третий! Отныне так будем именовать Арридея, нашего нового царя.

Голоса приближались.

– Слава царю Филиппу Третьему!

– Он же больной, – звучали возражения.

– Зато безвредный. Наконец-то мы вернемся в Македонию.

– Да здравствует царь Филипп Третий!

Бушующие пехотинцы уже ворвались во дворец и бегали по парадным лестницам.

– Усмирить их будет трудно! – утомленный после бессонной ночи, устало проговорил Пердикка.

Тем временем несколько пехотинцев ворвались в покои Арридея.

– Вот он – наш новый царь! – выкрикнул один из ветеранов.

– Лучший царь в мире! – поддержали другие.

Арридей сидел в кресле, обложенный мягкими подушками. Бледное лицо его было опущено, глаза полузакрыты. Он дремал, не обращая ни малейшего внимания на происходящее вокруг.

Громкие крики приветствия вывели Арридея из вечно полусонного состояния. Он вскочил с кресла и попятился к стене, глядя по сторонам испуганными глазами.

– Ты – наш новый царь. А царям не так уж плохо живется, – успокоил его один из воинов.

Арридей постепенно перестал бояться.

– Я всегда говорил Александру, что после его смерти буду царем…

Пехотинцы неумолимо приближались и к залу приемов. Паника охватила собравшихся на совет военачальников.

– Царем должен быть только законный наследник, который родится первым. Или сын Роксаны, или сын Статиры. Тогда мы обеспечим себе полную поддержку персидских войск, – говорил Селевк.

– А воины Мелеагра и он сам считают, что царем должен быть слабоумный! – возмущался Антигон.

– Это Олимпиада довела его до слабоумия разными зельями! – кричал Мелеагр.

Лишь Птолемей хранил молчание. Он для себя уже принял решение. И при первой же возможности хотел обсудить его с Селевком, который был для Птолемея и надежным союзником, и близким другом.

Оглушительный топот по лестнице множества ног заглушил голоса спорящих.

– Царь еще не погребен, а уже возник хаос! – воскликнул Пердикка. – Нам необходимо выиграть время с помощью переговоров.

– Кандидатура Арридея – это предложение Мелеагра и его воинов. Вот пусть идет и заткнет им глотки, – приказал не терпящим возражений тоном Антигон.

– Да, так решили мои воины. Я не могу не считаться с их мнением. И вы тоже обязаны к нему прислушаться.

Воины начали стучать щитами.

– Иди, Мелеагр, усмири пехоту, – велел Пердикка. – Не хватало в такой день кровопролития.

– Вот результат великих завоеваний, – с иронией начал Кассандр, но, встретив осуждающий взгляд Селевка, замолчал.

Кассандр в душе торжествовал: он приехал в Вавилон и дождался смерти ненавистного Александра. Теперь никто не посмеет тронуть его отца Антипатра. И род Антипатра снова будет полновластным хозяином в Македонии. Царицу Олимпиаду надо будет усмирить или вообще убрать с дороги.

Едва Мелеагр покинул зал, Селевк взял инициативу в свои руки:

– Мы все полководцы, закаленные в битвах, нам необходимо срочно соединиться с отрядами конницы и привести к повиновению пехоту. Сейчас мы должны незаметно, под прикрытием телохранителей покинуть дворец и добраться до ворот богини Иштар…

Тем временем Мелеагр вышел к воинам, заполнившим лестницы дворца и бешено колотящим мечами о щиты. Мгновенно наступила тишина. Все ждали, что скажет военачальник, с которым солдаты выиграли не одну битву, которого любили и почитали.

– Успокойтесь, воины, – начал Мелеагр. – Нужно разумно решить, кто займет трон после великого Александра. Я, как и вы, за Арридея. Но есть и другие мнения, с которыми нельзя не считаться.

Воины не дали Мелеагру договорить. Снова застучали мечи о щиты, и послышались выкрики:

– Заставим Пердикку признать царем Арридея!

– Пердикка хочет стать регентом при сыне бактрийки и посадить на трон варвара.

– Царем должен быть только македонянин!

– Да здравствует царь Филипп Третий!..

Пехотинцы с мечами в руках ворвались в зал приемов. Он был пуст. Пустым был и соседний зал, где лежало тело недавно умершего великого царя.

– Догоним беглецов, – призвал товарищей один из ветеранов.

Все бросились в погоню. Настигнуть военачальников удалось на одной из лестниц. Несколько их телохранителей были мгновенно заколоты.

Чей-то крик разнесся по дворцу:

– Безумцы, мы же убиваем друзей! Опомнитесь!

Но никто никого не слышал.

Мелеагр между тем незаметно скрылся в покоях Арридея.

Селевк с небольшим отрядом своих телохранителей мужественно прикрывал отступление ближайших сподвижников царя. Они были вытеснены из дворца, но не повержены, так как на защиту вовремя подоспели отряды конницы, среди которых были и персидские юноши.

Вслед отступающим военачальникам неслись угрозы:

– Пердикка, берегись!

– Мы не дадим в обиду Арридея!

– Все, кто против Арридея, наши враги!

– Не бывать сыну Роксаны царем!..

На одной из террас дворца стояла с искаженным от горя лицом царица Роксана. Она смотрела вслед отступающим соратникам покойного мужа и думала: «Вот сейчас они уйдут из дворца. И Мелеагр прикажет меня уничтожить. И ничего сделать будет нельзя».

Ноги царицы подкашивались. Шатаясь, едва сдерживая отчаянные стоны, готовые вырваться из ее груди, она отправилась на женскую половину дворца. Она слышала, как Пердикка защищал ее. Надо немедленно с ним связаться и убедить его убить Мелеагра. Внезапно новая мысль озарила Роксану: «Надо срочно, как только все успокоится, вызвать в Вавилон Статиру. Она не менее опасна, чем Мелеагр и его воины. Соперницу надо убрать с дороги. Только мой сын достоин царской тиары…»

Вскоре высшие военачальники оказались под надежным прикрытием отрядов конницы.

– Царем будет законный сын Александра! – таково было решение гетайров.

Никто из них не сомневался, что Роксана родит сына. О Статире, дочери царя Дария Третьего, тоже ждущей ребенка от Александра Великого, и не вспоминали.

– Надо, не допуская кровопролития, начать переговоры, – предложил Птолемей.

– Птолемей прав. Зачем нам убивать своих воинов? Необходимо всех склонить к миру, – поддержал друга Селевк.

Пердикка кивнул:

– Вы правы – мы должны прийти к общему соглашению. Сейчас надо заботиться о сохранении великого государства. От этого зависит благополучие и европейского, и азиатского мира.

Под прикрытием конницы военачальники возвратились во дворец. Тела мертвых телохранителей еще лежали на лестницах как грозное предупреждение. Всем было ясно, что бедствия только начинаются. Военная дисциплина была нарушена. А без нее нельзя было создать ничего прочного в государстве.

Возвратившихся военачальников с широкой улыбкой на хитром лице поджидал Мелеагр.

Взглянув на Пердикку, Селевк внезапно понял, что дни Мелеагра сочтены. Беспокойный и честолюбивый военачальник непобедимой фаланги стал для нового хилиарха слишком опасен. Скоро Пердикка покажет всем, кто стал повелителем в государстве Александра.

На вновь собравшемся военном совете после ожесточенных споров был принят договор, по которому конница признавала решение пехоты. Арридей должен принять имя своего отца Филиппа и, несмотря на слабоумие и слабоволие, встать во главе государства. В свою очередь пехота соглашалась с решением конницы: сына Роксаны после его рождения считать соправителем, дав ему имя Александр. Когда он достигнет совершеннолетия, власть будет передана ему.

В этот роковой для государства день трон передали сразу двоим: слабоумному взрослому и еще не родившемуся ребенку.

Все дела было решено возложить на Антипатра – наместника Македонии и автономного стратега эллинского союза, на Пердикку – хилиарха Азии – и на Кратера, находившегося с ветеранами на пути в Грецию. Кратер был объявлен защитником интересов царской власти, которую теперь получил Арридей. После рождения законного наследника Кратер должен был стать опекуном ребенка.

Перенос тела царя в храм Амона в Египте был поручен Арридею.

Все воины единогласно поклялись признать новый договор.

Под предводительством Мелеагра фаланги выступили из города. Под стенами города они соединились с отрядами конницы во главе с Пердиккой.

Непобедимое войско, созданное Александром и его верными соратниками, снова стало одним целым.

Теперь Пердикка имел возможность распоряжаться делами государства, ведь вновь избранный царь был лишен и силы, и самостоятельности.

Царственное происхождение Пердикки, его высокое звание хилиарха, многолетняя служба вблизи македонских царей Филиппа и Александра, проницательный ум и повелительный характер создавали ему видимое превосходство над другими военачальниками.

Получив в свои руки высшую власть, Пердикка сразу же приступил к решительным действиям, чтобы показать: при необходимости он намерен поступать по всей строгости законов даже с македонянами. Прежде всего он решил свести счеты с Мелеагром, которого ненавидел и одновременно боялся. Доверие к Мелеагру фаланг делало его особенно опасным.

Во время бунта пехоты македоняне убили македонян. Необходимо было торжественное очищение перед богами, чтобы снять этот грех с войска.

На огромной равнине вблизи могучих стен Вавилона была разрезана на две одинаковые части собака. Обе половины были положены на некотором расстоянии друг от друга. Между частями походным строем прошло все войско, впереди воины пронесли боевое оружие Александра Великого. За первой колонной на носилках следовал царь Филипп Третий, окруженный телохранителями и знатью.

По окончании очищения войско выстроилось в две линии друг против друга: с одной стороны конница и боевые слоны под предводительством царя Филиппа Третьего и хилиарха Пердикки, с другой – пехота под предводительством Мелеагра. Воины забеспокоились, почувствовав, что с ними хотят сыграть злую шутку, – спастись на равнине от конницы и слонов пешим было невозможно.

Вместе с новым царем Пердикка во главе отряда конницы подскакал к Мелеагру, стоящему около своих фаланг.

Наступило тревожное затишье перед бурей. Все ждали, чем оно закончится.

Военачальники заметили перемену, внезапно происшедшую с Пердиккой. Глаза его пылали таким гневом, на который он, как до сих пор казалось, не был способен. Грозный голос был обращен к пешим воинам:

– Именем царя Филиппа Третьего приказываю выдать зачинщиков последнего мятежа. В случае отказа конница перейдет в наступление и пустит на фаланги слонов.

Селевк и Птолемей переглянулись. В их глазах отразилось смятение. Неужели Пердикка пойдет на казнь воинов-победителей?

«Он решил одним жестоким ударом вернуть воинскую дисциплину», – подумал Селевк.

«Он хочет быть уверенным в войске, предвидя дальнейшие опасности», – рассудил Птолемей.

Командующий фалангами, принесший Александру победы в битвах при Гранике, при Иссе, в решающем сражении при Гавгамелах, уцелевший в Гедросийской пустыне, взволнованно переговаривался со своими воинами. Мелеагр был встревожен. Он убеждал воинов, что лучше потерять нескольких человек, чем подвергнуть неминуемой гибели всех.

Вперед выступили тридцать ветеранов. У многих из них на лицах и телах были глубокие шрамы от полученных в боях ран. Они выстояли в битвах с чужаками, а теперь им предстояло погибнуть от рук своих же македонян.

Старейший из воинов бросил укоризненный взгляд на Пердикку:

– Наша гибель не принесет тебе славы, а только бесславие. А жаль, ты был хорошим полководцем.

И, обратившись к товарищам, сказал:

– Встретим смерть достойно, как подобает воинам великого Александра.

Подняв глаза к небу, ветеран с тоской добавил:

– Как жаль, что не удастся увидеть родную Македонию.

Пердикка старался не смотреть в глаза выступившим вперед смельчакам. Он подумал, что было бы хорошо прямо сейчас казнить и Мелеагра. Но за Мелеагром стояли преданные ему воины, и испытывать их терпение больше не следовало. Пердикка решил выждать удобный момент для расправы с Мелеагром, ставшим всего за несколько дней его злейшим врагом. Найти предлог будет нетрудно: он скажет, что Мелеагр злоумышлял против его жизни, а потому заслужил смерть.

Все ждали, что новый царь и хилиарх одумаются и отменят свое решение. Однако этого не произошло. Воины были связаны, брошены под ноги слонам и раздавлены.

Во время этой ужасной казни Мелеагр мужественно стоял во главе фаланг, как на поле боя с врагом. Вглядываясь в суровое непроницаемое лицо Пердикки, Мелеагр не сомневался: его конец тоже близок.

Этой казнью хилиарх Пердикка начал свое правление.

Молча верхом на лошадях Птолемей и Селевк в сопровождении телохранителей возвращались в Вавилон. Их чувства от только что происшедшего были одинаковыми. Но горе Селевка было сильнее, ведь именно с Пердиккой он бок о бок участвовал во многих сражениях. Что за перемена произошла после внезапной смерти царя с их боевым другом? Слезы выступили на глазах Селевка. Птолемей коснулся руки друга и пожал ее. Селевк с благодарностью вернул пожатие. Оба военачальника не испытывали, как в былые годы, радости от предстоящей на днях встречи на совете с Пердиккой. Отныне он стал предателем союза друзей великого царя.

– Много усилий потребуется Пердикке, чтобы уничтожить тяжелое впечатление, произведенное на македонян жестокой расправой с ветеранами, – печально проговорил Селевк.

– Страшное убийство воинов не последнее для Пердикки. Поверь, это только начало, – заметил Птолемей. – Пердикка изменился не за эти несколько дней, а сразу же после смерти Гефестиона. Он упорно шел к своей цели, стремясь занять в сердце Александра место его лучшего друга и стать вторым лицом в государстве.

– Почему же ты поддержал его на военном совете? – удивился Селевк.

Птолемей взглянул на друга.

– Завтра встретимся и поговорим. А сейчас едем по домам. Перед решающей битвой нужно привести в порядок свои мысли и чувства.

Друзья въехали в город и, миновав дорогу Мардукка, расстались…

Впервые – последние дни Селевк подумал об Апаме. Слишком много произошло непредвиденных трагических событий. Войдя во дворец, он направился в свои покои и приказал никого к себе не впускать, решив побыть в одиночестве. Он никого не хотел видеть, даже Апаму. Усталость и тревожные думы навалились всей своей тяжестью. В случившемся Селевк чувствовал и свою вину. Но события развивались так стремительно! Мысли снова и снова возвращались к Пердикке. Селевк вспомнил штурм Галикарнаса. После дня, проведенного в непрерывных изнурительных боях, Пердикка не дал себе ни минуты передышки и, израненный, только после одержанной македонянами победы вернулся в лагерь. Селевк вспомнил Пердикку и в битве при Гавгамелах. Он сидел на коне, в руках сверкал меч. И он прорубал себе путь через вражеские ряды, словно Геракл, восставший против своих неприятелей.

Селевк вдруг отчетливо понял, что навсегда потерял старого друга. Вновь, как после смерти Гефестиона, а затем Александра, он испытал чувство глубокой печали от этой потери.

Утром в спальню Селевка, расталкивая преграждающих путь телохранителей, ворвался Лисимах. С порога он крикнул:

– Ночью убили Мелеагра!

– Где? – Селевк вскочил с ложа.

– В храме. По приказу Арридея и Пердикки.

Селевк ужаснулся:

– Мелеагр предложил избрать Арридея царем, а тот приказал его убить!

Лисимах приблизился к Селевку.

– Тебе не кажется, что убийство Мелеагра – это предупреждение всем нам, ближайшим сподвижникам Александра?

– Но ведь Пердикка всегда был нашим другом.

– Вот именно был. Отныне, Селевк, он будет убирать со своего пути всех, кто с ним не согласен.

«Или мы уберем его, – подумал Селевк и содрогнулся. – Из нашей семерки сподвижников Александра осталось лишь четверо. Пятый, Кратер, приближается к Македонии. Ушел из жизни Гефестион. И предал законы дружбы Пердикка».

Своими мыслями Селевк пока решил ни с кем не делиться. Даже друзьям не следует знать, что творится у него в голове. Исключение можно сделать лишь для Птолемея.