Дяди царя
У Николая были три двоюродных деда: Константин, Николай и Михаил. Первый жил в отдалении от двора, в Крыму, с балериной. Второй был генерал-инспектором кавалерии, а третий, отец Сандро, — председателем Государственного совета и генерал-инспектором артиллерии.
Наличие четырех дядюшек ощущалось намного больше. Старший, Владимир Александрович, — натура артистическая, балетный меценат, будущий покровитель Дягилева. Вместе с женой Марией Павловной, урожденной герцогиней Мекленбургской, он устраивал самые пышные приемы в Петербурге. Алексей Александрович был скорее жуиром: он считался большим знатоком французской кухни и обожал «настоящих парижанок», которых приглашал в самые роскошные рестораны, — впервые французские рестораны, где бывали только мужчины, стали посещать женщины. Алексей Александрович имел звание генерал-адмирала и командовал русским флотом. Но в действительности его больше интересовало прошлое флота, его история, чем будущее. Он вышел в отставку после потопления эскадры, стоявшей на рейде Порт-Артура. Дядя Сергей Александрович был наиболее деятельным из всех. Будучи генерал-губернатором Москвы, он единственный занимался политикой, поисками улаживания государственного кризиса; его правление в Москве было омрачено трагедией на празднествах по поводу коронации; в конце жизни он проводил политику Плеве, преимущества которой отстаивал перед Николаем II. И тот и другой стали жертвами террористических покушений: один — в 1903 году, другой — в 1905 году. И наконец, Павел Александрович — великолепный танцор и обольститель женщин; на нем всегда был неповторимый костюм, вроде темно-зеленой венгерки, расшитой серебром, с малиновыми, плотно облегающими штанами, короткие сапожки, какие носили гусары Гродненского полка. После смерти первой жены он совершил двойную ошибку — женился на разведенной, к тому же не отличавшейся благородным происхождением. Ему пришлось покинуть Россию, куда он возвратился во время войны, получив в командование гвардию. Он никогда не вмешивался в политические дела, но во время Февральской революции 1917 года был единственным, кто не покинул императорскую семью и старался спасти династию.
Николая также окружали его двоюродные дядюшки, сыновья Константина Николаевича — Константин и Дмитрий. Первый был дилетантствующий поэт и интересовался образованием рекрутов. Второй в основном отличался пристрастием к лошадям. Затем шли сыновья Николая Николаевича: великий князь Николай Николаевич-младший, которого Николай II называл Николашей, и его больной туберкулезом брат Петр. Наибольшее влияние на Николая оказывал Николаша; он был само воплощение военного порядка; во время мировой войны командовал царской армией и обладал безраздельной властью. В семье Романовых ему завидовали, а Александра его ненавидела, приписывала ему — часто напрасно — все беды, которые выпадали на долю династии. Его упрекали за октябрьский манифест 1905 года, хотя он лишь советовал царю издать его для налаживания сотрудничества с избранниками народа; упрекали и за победы 1914 года.
В 1915 году, опасаясь, что он станет более популярным, чем сам царь, и подчиняясь настоянию Александры, Николай II снял его с поста главнокомандующего. В 1917 году, находясь в заключении, царь упрекал его в том, что он присоединился к командующим армиями, которые требовали его отречения. На самом деле великий князь высказал такое мнение, когда отречение уже произошло.
К последней ветви — Михайловичам — прежде всего относился великий князь Николай Михайлович, выделявшийся своим интеллектом и эрудицией среди остальных членов семьи Романовых, известный историк Александра I; его значительно больше интересовали научные дискуссии во Французском институте, чем интриги при дворе в Санкт-Петербурге. Он тайно сочувствовал парламентаризму французского толка. При дворе его считали свихнувшимся, не представлявшим, правда, особой опасности.
Его братья Сергей и Георгий не играли особой роли, как и Александр, прозванный Сандро, — друг детства Николая, мемуары которого «Когда я был великим князем» освещают теплым светом личность Николая II. Он хранил любовь к Николаю-юноше и тщетно пытался открыть глаза Николаю-царю на эволюцию века. Не кто иной, как Сандро разделял идеи своего старшего брата Николая, но он не хотел, чтобы для царя главенствующей над всем остальным оставалась «семья», чьи обычаи и законы царь чтил больше, чем императивы политики. Всякий раз, когда Александр пытался вмешаться, Николай относился к нему не как к остальным великим князьям и даже не как к старому другу, которому доверял, а как к маленькому мальчику, с которым он играл в детстве в Ялте.
Все должно быть подчинено семейной иерархии.
Николай II объяснял Александру, что на протяжении трех веков его предшественники требовали, чтобы их родственники избирали военную карьеру, и сам он не намерен порывать с существующей традицией. Он не позволит ни своим дядям, ни своим двоюродным братьям вмешиваться в дела правительства.
Другой принцип, которому следовал Николай II, — разделение властей. Два примера показывают достаточно хорошо, как он руководствовался этим принципом.
Его дяди отличались властностью, категоричностью суждений, и Николай относился к ним со страхом. Они были для него братьями его отца, и он, император, подчинялся им. Их советы были равносильны приказам, а навязывали они их всем своим весом. Адмирал Алексей Александрович весил 250 фунтов; генерал Николай Николаевич был ростом 1 метр 95 сантиметров; Сергей и Владимир Александровичи выглядели не столь внушительно, но были также требовательны и властны.
Его дорогой Сандро, неразлучный друг детства и муж его сестры Ксении, мечтал реорганизовать флот. Он считал его устаревшим. Но флотом командовал дядя Алексей.
— Я знаю, что ему это не понравится, он не потерпит никаких изменений.
— В таком случае, Ники, ты заставишь его… Это твой долг перед Россией.
— Но что я могу с ним сделать?
— Ты ведь царь, Ники. Ты можешь поступать так, как это необходимо для защиты наших национальных интересов.
— Все это так, но я знаю дядю Алексея. Он будет вне себя. Я уверен, что все во дворце услышат его крик.
— В этом я не сомневаюсь, но тем лучше. Тогда у тебя будет прекрасный повод уволить его немедленно в отставку и отказать ему в дальнейших аудиенциях.
— Как я могу уволить дядю Алешу? Любимого брата моего отца! Знаешь что, Сандро, я думаю, что с моими дядями у меня все обойдется, но за время своего пребывания в Америке ты сам стал большим либералом.
И в отставку был услан сам Сандро.
Этот диалог происходил в самом начале царствования. Однако ничего не изменилось и пятнадцать лет спустя. На этот раз, в 1911 году, дело касалось великого князя Николая Николаевича. Министр Сухомлинов подготовил огромную Kriegspiel, по образцу той, что провел генерал Куропаткин в 1902 году. Все командующие округами были вызваны в Зимний дворец, где должна была состояться «игра» под руководством самого императора, которому предстояло распределить роли. За полчаса до начала не терпевший Сухомлинова великий князь Николай переговорил с императором, и все было отменено. Военный министр подал прошение об отставке, но император отказался удовлетворить его просьбу.