Глава девятая
Утром Джон решил заняться садом и тут же принялся за дело. Он раз и навсегда решил, что не позволит ему прийти в запустение, как это случилось с имением родителей Клэр, и, хотя ему надоедало косить траву и выдирать сорняки, он с удовлетворением оглядывал плоды своего труда, своей техники, наводившей порядок среди недавнего хаоса. К часу он явился домой, голодный и довольный тем, что половина рабочего дня уже позади.
Не увидев на столе в кухне ножей и вилок, он нахмурился.
— Обед не готов? — спросил он раздраженно.
— Замоталась немного, — ответила Клэр, накладывая детям фасоль на явно пережаренные гренки.
Джон сел за стол.
— Бери сам, — сказала Клэр. Он поднялся и пошел к плите.
— А что брать?
— Тушеную фасоль и картошку в духовке. Если хочешь, можешь поджарить яичницу.
Он разбил над сковородкой два яйца и перемешал их деревянной ложкой. Достал из духовки картофелину, положил на тарелку фасоли и понес к столу. Посолив картофелину и яичницу, он принялся есть.
— Рецепт из твоей поваренной книги? — спросил он мрачно.
— Слушай, ты же знаешь: я была занята стиркой, потом ходила за продуктами, пока ты развлекался со своими косилками.
— Я не развлекался, — сказал он.
— Ну и я тоже.
Она села, поставив перед собой тарелку с картофелем, разрезала картофелину, положила масла, рубленого чеснока, немного тертого сыра. Тушеную фасоль она полила вустерским соусом и добавила острой перечной приправы «Табаско», на отдельной тарелочке нарезала помидоры, полила оливковым маслом, лимонным соком, посолила, поперчила, посыпала репчатым луком.
— Могла бы и мне приготовить, — заметил Джон.
— Да что же это такое! — воскликнула Клэр. — Ты что, не в состоянии сам разрезать помидор?.. Даже Томми и тот умеет помидоры резать.
— Ну а фасоль…
— Джон, прекрати. Вот вустерский соус. Вот «Табаско». Я же сказала: бери сам.
— Терпеть не могу горячего, — капризно затянула Анна, отвлекая родителей от ссоры.
— Можно мне немножко пива? — включился Том.
— Конечно, нельзя, — бросила Клэр. Она краем глаза заглянула в «Дейли мейл», которую купила по дороге из магазина, поправила ее локтем, чтобы удобней было читать, и уже открыто уткнулась в первую страницу. Дети шумно заспорили, можно ли Анне второй стакан апельсинового сока, потому что у нее стакан меньше, чем у Томми, а если он нальет себе второй, она возьмет третий, а если он выпьет миллион стаканов, тогда она — миллион и еще один. Джон сидел молча — он злился из-за обеда, но не хотел продолжать препирательства, чтобы не касаться проблемы эмансипации, которая, как и проблема частных школ, была предметом их вечных споров.
— У нас гостей не ожидается? — спросил он вечером.
— Может быть, Тэдди и Таня заглянут, но это не наверняка, — отвечала Клэр, не отрываясь от газеты.
— Со всем своим выводком?
— Если соберутся приехать, то, разумеется, все вместе.
Джон вздохнул. Клэр подняла голову и посмотрела на него.
— Наша беда в том, — сказала она, — что мы никого не можем принять с ночевкой.
— А Масколлы? Они-то уж могли бы оставить детей в Лондоне.
— Они еще в Норфолке. И потом, кому по душе оставлять детей?..
— Генри относится к этому спокойно.
— Почему ты так думаешь?
— Его не слишком волнует семья.
— Ну, не сказала бы.
— А его вечные интрижки?
— Сплетни. И потом, это вовсе не означает, что он не любит своих детей.
Джон поднялся и пошел к плите налить себе кофе.
— А кого еще можно было бы пригласить? — немного погодя спросил он.
— У меня лично никаких пожеланий нет.
— А эта пара, с которой мы познакомились у Масколлов… Грэи, кажется?
— Мы же их почти не знаем!
— Они наверняка с удовольствием приехали бы на выходные.
— Если бы у нас была вторая ванная… — начала Клэр, возвращаясь к еще одной извечной теме.
— Мы не можем себе позволить такие расходы, — бросил Джон раздраженно.
— Нечего тогда звать этих Грэев.
— Они что, не могут принять душ в нашей?
— Терпеть не могу делить с кем-то ванную, — сказала Клэр.
— Нет, ты неподражаема! Против грязи в ванной ты же не возражаешь, поэтому никогда ее не моешь, зато против…
— Дело не в ванной…
— А-а… вот ты о чем. Ну, амбре что после Масколлов, что после Грэев, надо полагать, одинаковое.
— Масколлов мы знаем.
— Ты же сама себе противоречишь. Претендуешь на сверхпередовые взгляды, а ведешь себя как дикарка, которая не выносит чужого запаха в своей пещере…
— Знаешь, ты не на перекрестном допросе, — съязвила Клэр, уловив в его голосе патетику и сарказм, которые обычно производят отличное впечатление в суде. — И вообще, может, она и прелестна, зато от него просто тоска смертная.
— Ну ладно, — сказал Джон, — давай хотя бы на воскресенье позовем кого-нибудь к обеду.
— Кого?
— Да кого угодно. Хартов, Фрэйзеров, Себби Говарда, наконец.
Она насупилась и посмотрела на часы.
— А что сегодня по телевизору?
— В девять, кажется, что-то есть, — сказал он. — Ну, так как?
— Что — как?
— Насчет воскресного обеда. Она выразительно вздохнула:
— Ну хорошо, позови кого-нибудь.
— Обычно звонит хозяйка.
— Я никого не хочу звать на воскресный обед, мне моя семья не надоела. — Она произнесла это без всякой злости, как бы между прочим, словно была занята другими мыслями.
— И мне не надоела, просто я люблю компанию.
— Я тоже — иногда. Кроме того, все эти люди могут быть уже чем-то заняты.
— А могут и не быть. Почему бы не спросить у них?
— И потом, я вечно чувствую себя неловко, принимая гостей здесь. У нас ведь ни поплавать нельзя, ни поиграть в теннис — ничего…
Джон бросил на нее мрачный взгляд.
— Значит, единственное, чего тебе не хватает для полного счастья, — это бассейн и теннисный корт. — Он встал и взял сигару из коробки рядом с тостером.
— Я этого не говорила, — сказала Клэр. — Но сколько можно сидеть за столом и разговаривать? Всему есть предел… не за этим же они потащатся сюда в воскресенье.
Джон взглянул на часы: без трех минут девять.
— Ладно, — заключил он. — Никого не зови. — И вышел в гостиную, оставив Клэр мыть посуду.
Чуть позже она все-таки позвонила, но только Джексонам, у которых не было ни корта, ни бассейна, и пригласила их на воскресенье к обеду.