Глава I. Эпоха. Жизненный путь
Я должен идти вперед.
На первом этапе движение за национальное возрождение выражалось в идейном движении за восстановление в правах национальных языков. Для данного периода характерна культурно-просветительская деятельность буржуазной и мелкобуржуазной интеллигенции — «будителей», которые ставили своей задачей пробудить в массах национальное самосознание. В дальнейшем культурно-просветительская деятельность «будителей» перерастает в революционно-политическую. Среди чешских и словацких просветителей и буржуазно-демократических деятелей были такие мыслители, ученые и писатели, как филолог и историк И. Добровский, историки И. Юнгман и Ф. Л. Палацкий, поэты Я. Коллар и Ф. Л. Челаковский, писатель и литературный критик К. Гавличек-Боровский. К ним же принадлежал и Больцано.
В XVII в., после битвы на Белой Горе Чехия и Словакия окончательно потеряли независимость и стали провинцией империи Габсбургов, началось онемечивание чехов и словаков. Габсбурги поставили задачей искоренить все национальное в завоеванных областях, и прежде всего язык как главный носитель национальной культуры. Основным орудием и проводником реакции стала католическая церковь. По закону 1708 г. чтение некатолических книг объявлялось преступлением, равным злодейству, а иезуит А. Кониаш называл еретическими все книги, изданные (в основном на чешском и словацком языках) в 1414–1620 гг., т. е. в годы гуситских войн, в период наивысшего подъема национально-освободительного движения. По некоторым данным, Кониаш сжег на кострах до 60 тысяч книг (см. 22, 339–340)[1]. В учебных заведениях господствовал немецкий язык. Только с конца XVIII столетия австрийские власти в связи с активизацией национального движения и признанием необходимости экономического развития завоеванных областей вынуждены были разрешить изучение чешского языка. С 1780 г. началось время так называемого просвещенного абсолютизма, или «иосифизма» (по имени вступившего на престол Иосифа II, проведшего ряд незначительных либеральных реформ). Однако это был короткий период. После Леопольда II, сменившего Иосифа II, во главе Австрийской монархии в 1792 г. стал Франц I. Французская революция 1789–1794 гг. настолько напугала монарха, что он не мог слышать слово «конституция», даже когда оно употреблялось как термин физиологии и медицины. Наступило время реакции.
В этих условиях возрождение чешской культуры и языка сталкивалось с большими трудностями. И. Добровский, издавший в 1809 г. Словарь чешского языка, с горечью говорил: «На нашу долю выпало (о, если бы я ошибался!) быть свидетелями и помощниками окончательной гибели родного языка» (цит. по: 23, 345).
Национальный гнет тормозил и экономическое развитие в чешских и словацких землях. Интересы чешской и словацкой буржуазии оказались крайне противоречивыми. Буржуазия опасалась экономической конкуренции Германии и искала поддержки в сильной монархии. Она боялась собственного пролетариата (первые выступления которого в 1844–1846 гг. были жестоко подавлены правительственными войсками), но в то же время, стремясь освободиться от феодально-национальных притеснений Габсбургов, выступала с идеями буржуазного демократизма, за равноправие славянских народов. В политическом лагере перед революционными событиями 1848 г. образовались группировки: революционно-демократическая, одним из идеологов которой стал Августин Сметана, последователь философии Гегеля, и либерально-демократическая во главе с историком Ф. Л. Палацким. В Праге возникают первые тайные политические организации, деятельность которых в основном носила буржуазно-националистический характер.
Бернард Больцано[2] родился в Праге в 1781 г. В этом же году, как известно, вышел в свет знаменитый труд немецкого философа И. Канта «Критика чистого разума», глубоким критиком которого впоследствии стал Больцано. Отец Больцано, тоже Бернард, был выходцем из Италии, но с юных лет жил в Чехии, занимаясь торговлей предметами искусства. Мать его, дочь пражского купца немецкого происхождения, была женщиной очень мягкой, набожной; на ее долю выпало пережить смерть десяти из двенадцати детей, причем двоих в течение одной недели она потеряла, когда была беременна Бернардом. Больцано пишет в автобиографии, что это явилось, по-видимому, причиной того, что он родился слабым ребенком. С восьмилетнего возраста его мучили головные боли и недомогания, сердцебиения не давали возможности играть со сверстниками. Но Бернард был живым и энергичным ребенком, он ни минуты не пребывал в покое, как пишет сам философ в воспоминаниях. Строгое, пуританское воспитание и физическая закалка (Бернард с детства спал зимой в холодной, нетопленной комнате) позволили Больцано, несмотря на туберкулез легких, которым он страдал всю жизнь, выдержать и многочисленные удары судьбы, и титанический труд. Отец его был сторонником идей немецкого и французского Просвещения, занимался в Праге общественной, благотворительной деятельностью. С его помощью был построен сиротский приют. В семье царила атмосфера строгой нравственности, религиозности. Принципы общественной пользы, труда на благо людей с детских лет вошли в плоть и кровь Бернарда. В гимназии, которую юноша окончил в 1796 г., также господствовал дух Просвещения. После ее окончания он поступает на философский факультет знаменитого Карлова университета в Праге. В течение трех лет Больцано изучает философию, физику и математику. Затем он решает поступить на богословский факультет, собираясь впоследствии сделаться духовным лицом. Записи в дневниках Больцано свидетельствуют о том, что он испытывал мучительные сомнения при выборе профессии. Решение стать священником было принято им под влиянием двух обстоятельств: во-первых, он считал, что сан священника даст ему возможность способствовать общественной пользе, всеобщему благу, т. е. возможность вести просветительскую деятельность; во-вторых, мать хотела видеть его служителем церкви (см. 27, 30; 66).
Немало деятелей чешского и словацкого просвещения были священниками. Назовем, например, таких выдающихся из них, как писатель К. Гавличек-Боровский и поэт Ян Коллар. В Богемии и других провинциях Австро-Венгрии церковь имела огромное влияние и власть, а среди католичества немаловажную роль играли круги, поддерживающие национальное возрождение. В системе образования главенствующее место также принадлежало церкви. Кроме того, в условиях гнета со стороны монархии Габсбургов проповедническая деятельность священника, казалось, открывала возможность пропаганды идей национальной свободы, справедливости и равенства. Но это было лишь видимостью. Разногласия между различными группировками внутри католической церкви прекращались, лишь только речь заходила о действительных свободе и равенстве, и она жестоко расправлялась со всяким свободомыслием.
До поступления на богословский факультет Больцано еще в течение двух лет слушает курсы математики и физики на философском факультете. После окончания факультета ему предоставляется возможность занять кафедру математики. К этому времени он опубликовал свою первую математическую работу — «Размышления о некоторых предметах элементарной геометрии», в которой пытался доказать постулат о параллельных прямых. Работа получила прекрасные отзывы, и автору предложили участвовать в конкурсе на замещение вакантной должности преподавателя математики. Однако место занял друг Больцано Яндера, который уже фактически замещал преподавателя, уходящего в отставку. Комиссия записала, что при первой возможности Больцано будет допущен к новому конкурсу. Как раз в это время кайзер Франц II издал указ об учреждении кафедры богословия на философском факультете в целях укрепления верноподданнического и религиозного духа студентов. В 24 года Больцано защищает докторскую диссертацию и в результате конкурса получает эту кафедру; он принимает сан священника. В автобиографии Больцано указывает, что студенты, зараженные идеями «Системы природы» французского материалиста Гольбаха и других «вольнодумцев», вначале скептически отнеслись к новому курсу. Но молодой преподаватель быстро завоевал аудиторию манерой держаться, строгостью изложения, а главное, тем, что религиозные истины облекал в ту форму, которая нравилась студентам (см. 9, 70–71). Дело, конечно, было не только и не столько в форме, сколько в содержании. В своих лекциях и проповедях, которые он обязан был произносить по воскресным и праздничным дням, Больцано толковал догматы церкви в духе рационализма и прагматизма и пропагандировал идеи Просвещения и свои социально-политические взгляды — взгляды социалиста-утописта.
Популярность воскресных проповедей возрастала с каждым выступлением Больцано. Из-за наплыва слушателей они были перенесены из сравнительно небольшой университетской аудитории в зал собора, где собиралось до тысячи человек. В своих речах проповедник затрагивал проблемы морального, социального и философского характера. Его выступления были направлены против любого рода социального угнетения, против эксплуатации и имущественного неравенства, против национального угнетения, за просвещение и свободу, за национальное развитие. О содержании проповедей можно судить по их названиям: «О фанатизме», «О злоупотреблениях религией», «Недостаток в просвещении следует рассматривать как истинную причину зла, угнетающего отечество». Больцано умел привлечь слушателей и манерой своих выступлений. Всякий раз он тщательно готовился, затрачивая на подготовку одной проповеди в среднем 16 часов. Воздействие его речей на слушателей, как свидетельствуют воспоминания некоторых из них, было огромным. Так, если он говорил о благотворительности, после проповеди слушатели вносили значительные пожертвования, а когда в Праге — что случалось нередко — вспыхивала национальная вражда между чехами и немцами, она затухала после речей Больцано, обличающих национальную рознь. Поэт Челаковский говорил о философе как о «божественном учителе» (см. 9, 49).
Однако не всех восхищали проповеди Больцано, у некоторых они вызывали ненависть к оратору; иные считали его сумасшедшим. Высшему духовенству и самому Францу II стали поступать на него доносы. Несмотря на покровительство ряда влиятельных, прогрессивно настроенных пражских и венских чиновников, Больцано в конце концов был отстранен от занимаемой должности кайзеровским указом, запрещающим ему вообще заниматься педагогической деятельностью. Даже ходатайство друзей — видных ученых о разрешении работать ему в Венской обсерватории было отклонено. Католическая церковь и кайзеровское правительство жестоко расправились с неугодным им «самым плохим священником», по выражению папских нунциев. Получив нищенскую пенсию, Больцано вынужден был отойти от всякой публичной деятельности. Это произошло в 1820 г. Уважаемый в научном мире (он был в 1815 г. избран действительным членом Королевского чешского научного общества, а в 1818 г. — его директором, а также деканом философского факультета), пользующийся огромной популярностью у студентов и своих коллег, Больцано с этого времени живет под постоянной угрозой ареста. Так называемый процесс Больцано, затеянный его врагами и кайзеровскими властями, оканчивается, хотя и без особых последствий для мыслителя, лишь в 1824 г. Большую часть жизни с этих пор Больцано проводит в деревенской глуши, сначала в имении своего друга Пистла под Прагой, где он живет два года, а затем на юге Богемии в семье землевладельца Гофмана, жена которого, Анна, заменила ему скончавшуюся в 1821 г. мать, стала другом и помощником. Только в 1842 г., после смерти Анны Гофман, Больцано переселяется в Прагу к брату. В Техобусе, имении Гофманов, мыслитель пишет свое главное произведение — «Наукоучение», а также ряд работ по математике, философии и религии. В это тяжелое для мыслителя время друзья и ученики не забывают его. Они издают без ведома Больцано по записям его лекций «Учебник науки о религии» (1834). Папская цензура дважды вносила его в «индекс запрещенных книг». В этот «индекс» попадают и избранные проповеди Больцано «Поучительные речи» (1813). Чешский философ однажды с горькой иронией предположил, что и математические его работы, вероятно, будут внесены в «индекс». Цензура в Богемии не терпела даже упоминания имени Больцано (см. 82, 38). «Наукоучение», как и большинство других произведений философа, издавалось анонимно за пределами Богемии. В 30-х и 40-х годах Больцано с друзьями пытается пробить, брешь в «стене молчания». Но все усилия оказываются безуспешными. В учебных заведениях Австро-Венгрии все больше распространяется философия немецкого идеализма, учения Канта, Шеллинга, Гегеля. В 40-х годах значительную роль начинает играть философия Гербарта, переделывающего Канта под Лейбница. Многие бывшие ученики Больцано, а среди них Р. Циммерман, на которого учитель возлагал большие надежды, тяготеют к учению Гербарта.
Одной из причин того, что чешский философ не стал широко известен в академических философских кругах Европы, была его вынужденная изоляция от научного мира. Во время своего пребывания в деревне Больцано стремился не терять связей с учеными и во время зимних приездов в Прагу встречался с историком Палацким, физиком Доплером и математиком Коши. Он продолжал также вести работу секретаря философского и математического классов в Королевском научном обществе, выступал в нем с докладами по математике и эстетике. Близкие ученики и сторонники Больцано как могли способствовали популяризации и распространению его учения. Но к сожалению, даже им оказались недоступными многие логико-философские идеи мыслителя. Так, Р. Циммерман, которому чешский философ завещал свои философско-математические рукописи для завершения работы над ними, оказался не в состоянии понять их и продолжить дело учителя. Впоследствии он передал рукописи Королевской академии наук в Вене. Замыслы Больцано написать «Метафизику» и систему математики на новом философском фундаменте не были осуществлены. Социальную утопию «О наилучшем государстве» он не захотел опубликовать в связи с развертывающимися революционными событиями: вначале он приветствовал революцию 1848 г., но, не понимая классовой природы развернувшейся борьбы, был напуган ее жестокостью.
Умер Больцано 6 декабря 1848 г. В одном из последних волеизъявлений он завещал свои останки науке для анатомических исследований: и после смерти он хотел быть полезен человечеству. На надгробии Больцано написаны слова, которые он по праву считал своим девизом: «Я должен идти вперед».