10
Дашка сидела на траве и играла со щенком — маленьким, неуклюжим и забавным. Отн нападал на нее, пытался схватить за руки — а она подхватывала его и переворачивала на спину… Он барахтался, вскакивал, отбегал, смешно тряся лопухами ушей — и вновь весело бросался в атаку…
— …Привет…
— Привет. Видишь — у меня тоже. Я же всегда мечтала о собаке, помнишь?
— Помню… но ты же знаешь — ну не получалось, надо было подождать…
— Подождали?
— Ну, не начинай, как будто я это все устроил!
— Не ты?
— Нет конечно, чего ты несешь-то!
— Аааа… и вправду… А кстати — а чего ТЫ устроил?
— Ну… в плане?
— В плане — чего ты устроил. Сделал ты чего.
— Ну… я… это…. Дом вот, машина, все дела. Я типа теперь как, понимаешь, властелин местный какой, эдакий вольный барон!
— Ага…. Понимаю…. И это все?
— Ну а что еще надо-то? Нормально все…
— Ну-ну. А что тогда не спишь ночами, а? Ну да — ладно, ладно, твое дело. А кстати, барон ты мой — а много ли у тебя подданных?
— Ну… так… Один пока…. Мальчик… Ну еще вон живность моя — рыбки, кошки, собака…
— Кошки… — Дашка вдруг сразу оказывается рядом, и легко заваливает меня на спину, оказавшись сверху, приближает лицо ко мне… в глазах ее скачут лукавые чертенята, на губах улыбка — Кошки, говоришь?
Улыбка вдруг сходит с ее лица, она словно оглядывается и говорит:
— Мяу! — Ее рука у меня на груди вдруг впивается ногтями в меня — ой, как больно-то! — Мяу!!!
МЯЯЯУУУУ!!!!
Я просыпаюсь от кошачьего ора и боли. Что за чорт?
Котейко сидит у меня на груди, орет и урчит как тепловоз дизелем, и натурально дерет мне грудь когтями. Шерсть вздыблена, глаза дикие… чего он?
Бля, чего… наверное, хищник на двор пожаловал! Обрез под рукой, свет…
С дивана ко мне тянется Олежка. Он протянул ручки и смотрит на меня. Только глаза не серо-голубые. Они черные. Мертвые. Он тянется ко мне, потому что хочет меня сожрать. Если бы не подоткнутое одеяло и общая его слабость — то котейко наверное не успел бы меня добудиться — больно уж крепко я дрых. Прижав-потрепав для бодрости трясущегося котенка, встаю, и набросив одеяло, пеленаю под ним мертвого Олежека. Голова пустая, руки работают сами. Иду на двор, неся нетяжелый шевелящийся сверток. Коты в доме орут и шипят, Мухтар, подбежавший к двери, пятится и настороженно рычит. Отнес сверток за скелеты машин, положил на землю, сам сел рядом, держа обрез как тончайший бокал, налитый до краев. Надо что-то сказать? Или уже все равно? Нет, неважно, что все равно, надо…
— Прости меня, Олежек…
Все равно бы не уснуть было — потому до утра жег костер, отогревая землю, отгребал угли, копал — и снова жег. Можно было попытаться завести Беларусь с ковшом, наверное я бы разобрался и выкопал, уже бы было быстрее… но быстрее не хотелось. Хотелось вот так — жечь костер и копать землю…жечь и копать, копать…
Холмик выровнял, как смог, крест тоже сколотил старательно… вот так. На перекладине вырубил имя. Все. Больше я для тебя, Олежек, ничего не смогу сделать. Я опять не успел. Прости.
Холодное утро. Холодное не только снаружи, где мокрая снежная крупа с ветром — но и внутри. Не в доме, где тепло и сухо — холодно у меня внутри. Что-то оборвалось… потерялось то важное, что я почти нашел вчера. Или не потерялось? Или наоборот — я почти совсем понял что-то? Не знаю… холодно.
Звери тоже едят как-то неохотно. Сам я с трудом пропихиваю куски в глотку. Даже горячий чай невкусный какой-то.
Дел у меня много, но делать ничего не хочется. Наверное, потому что я так и не ответил себе — зачем? А без этого ответа все дела теряют смысл.
После завтрака полчаса бесцельно слонялся по двору, так и не придумав ничего. Наконец пришел в себя, плюнул, выматерился и решил съездить на разведку… ну, лдно, чего там — просто проехаться. Не могу больше быть тут.
Мой шушваген, порыкивая дизелем, ровно катится по улицам. Езжу просто так, присматриваюсь что к чему в районе — теперь, когда главное не найти свободную и безопасную дорогу — можно и поглазеть. Отмечаю странность — упыри как-то непонятно группируются и передвигаются. Это пугает. Потому что непонятно и необъяснимо. А ведь казалось — что они даже не навроде животных, а скорее такие зловредные биороботы. Ан нет. Даже если не брать тех, кто отожрался и поумнел — и у тупых есть какая-то система… а это совсем страшно. Ведь пока они все поодиночке были. А если навалятся массой? Только танками давить… а где те танки? А если представить, что они поумнеют, например, как хищники? Тогда кранты полюбому… Страшно.
В пустом дворе замечаю нечто интересное, и подруливаю туда. Ого, ну надо же… везет мне эти дни на такое…
Шикарный черный Шевролет Тахой, хоть и поцарапан местами, но смотрится по-королевски. Артур стоит рядом — в реальном прикиде, опираясь на открытую дверь, моднявое кожаное пальто расстегнуто, за ремнем пистолет, темные очки. Да…
— Привет!
— А, эт ты… Привет. Я то думал кто это… че, на мусорке что ли гоняешь? — Артур смеется.
— Почему на мусорке? Это уборочная… ну, в общем… вот типа от всех этих…
— Ну-ну… Чето ты совсем запаршивел — Тон у него такой, барственный — ну а хуле ж — при таком прикиде — живешь-то где? За мост, к воякам поди срыл?
— Че? Не… а как это — за мост?
— Че, ваще не в курсе? — Артур ржет, достает пачку и прикуривает — На виадуке на Парнас стоят вояки. Всех убогих с города принимают и потом отвозят или своим ходом до Парголово, там в институте сборный пункт какой-то, оттуда в Сертолово и потом еще куда-то.
— Ух ты! А я и не знал! А ты чего не там?
— Я? — Артур брезгливо кривит губы — А оно мне надо? Я что, лох какой? Тут такая воля — а я к ним типа в беженцы, в бараке жить? Щаззз!
— А где же ты живешь?
— Да… коттеджик тут один освободился. Хороший. Вот там и живу. Вот, видишь, тачка приличная. Жранья и бухла полно. Жозяин жизни. Учись.
— Да… блин… — Вот ведь, вот кто устроился по полной… Осматриваю Артура… да, я рядом с ним выгляжу как работяга рядом с олигархом… — А упыри как, не донимают там? Особенно эти, хищники?
— Не… — Но по лицу Артура вижу — похоже, вопрос в больное место — Правда один коттедж пришлось сменить, там такой лазал…
Ага… ну, похоже, крутость у Артура не запредельная… хотя… я бы наверное тоже так поступил. Интересно, кроме пистолета у него есть еще оружие? Не видно что-то… ну тогда ясно…
— А че, ствол-то так твой ми есть, этот, травматический?
— Ша. — Артур смотрит как на недоумка — Переделал, нормальный уже — он вытаскивает ТТ, вынимает из рукоятки плоскую коробочку, показывает мне — там сидят самые настоящие патроны, коротенькие и толстенькие, с желтыми полукруглыми пулями — Нормально, помощнее Макарова будет.
— Ишь ты… А ружье есть?
А на хрена мне? — он брезгливо смотрит на мой обрез — этих мертвяков я и так завалю, а мутантов пусть военные фигачат, они кстати заезжают иногда в город, на бэтээрах. Отстреливают зомби, и по делам, магазины вывозят, козлы. Хорошо я уже нормально припас всего. Ювелирку кст подломил…
Только тут я замечаю — ага, на пальцах-то нехилые гайки… Уй, билять… похоже, я чем-то не тем занимаюсь… что-то я не то делаю… Барон, власть, ага… словно еще кусочек в мозаику добавился… Артур между тем достал с сиденья бутылку с каким-то охерительно дорогим коньяком, глотнул и протянул мне. Я взял, но пить совсем не хотелось. Артур даже не глядя на меня расписывал, какой у него коттедж с джакузи и сауной, причем все работает, ибо котельная и генератор свои и горючки еще на месяц, какая классная тачка и как он собирается «поставить на место» соседей, которые ему не нравятся, «потому что лузеры и лохи». Улучив момент, когда он отвлекся, чтобы застрелить забредшего во двор упыря (надо сказать, из трех пуль он попал только последней, метров с трех…. Ну, допустим, стрелок-то он не такой и крутой…), я спросил:
— А чего ты тут делаешь?
— Ааа… я тут денек отдыхал… Развлекался. Пойдем, покажу — Артур повел меня к багажнику, открыл его — Смотри! Как тебе?
В багажнике лежали две голые девушки, со связанными руками и ногами. Лет по пятнадцать, одна даже помладше вроде. Ну, Артур всегда отличался пристрастием к совсем молоденьким… Да, судя по виду — «развлекся» он на славу… есть у него вроде такие наклонности… нестандартные.
— Родители их сдохли, а они сбежали, типа меня тормознули — подвезти — Артур смеется — Ага, шашечки видно увидели, такси бля! Проезд оплатить надо! Вот к ним и поехали, грохнул я их родаков, и оттянулись пару дней.
— Фигасе…
— Ну, как, нравится? Может, тоже хочешь? — Он делает эдакий барственный жест — Выбирай, дарю! Пиратская добыча!
Артур весело ржет, а я смотрю на девченок… Старшая, закусив губу отвернулась, а младшая смотрит на меня… Да, глазищи у нее… Не могу оторвать взгляд, хочется… Кажется, я все понял. Мозаика сошлась. Точно! Вот теперь я ЗНАЮ, для чего, а главное — КАК надо жить. И теперь я сумею… и начну прямо сейчас.
— Артур! Слышь! Давай я к тебе в твою «пиратскую команду», а?
— Аааа! Че, завидно? Тоже хочешь красиво жить?
— Ну, дык… а че нет-то? Берешь? Буду у тебя этим, как его… короче, тоже пиратом… Смари!
Приняв картинную позу, я левой достаю тесак, правой обрез, и изображаю «злобного пирата» — присев и разведя руки, состроив зловещую гримасу. Артур весело ржет, девченки, кажется, начинают всхлипывать…
Ну, что ж? Я готов сделать свой выбор. И решить — как и для чего мне жить дальше.
Я таки нашел свое место под солнцем.