Дом желтых кувшинок

Она совсем не умела плавать и думала, что вода сожмет ее, словно тиски, и заставит станцевать страшный вальс – медленно кружа, утянет на дно. И Соня действительно опускалась куда-то, вот только объятий холодной воды совсем не чувствовала.

«Неужели я еще лечу с берега?» – подумала девочка и открыла глаза. Как раз в это мгновение ее ноги, а вовсе не копытца – встали на что-то твердое…

Изогнутая к небу поляна, окруженная кривыми черными деревьями, открылась перед глазами. Какие удивительные желтые цветы! Кувшинки? Соня потянулась к цветку и отпрянула, вскрикнув, – из красноватой сердцевины на нее глядели грустные человеческие глаза:

– Не срывай меня!

Тонкий голосок прозвучал в голове девочке, и тут же вслед за ним вся поляна огласилась криками:

– Не срывай! Мы и так настрадались!

– Я не буду, – прошептала Соня.

– Не срывай!

– Я не буду, – крикнула девочка, затыкая уши – писк цветов был невыносимым. Голоса примолкли, кувшинки задремали, наклонив к земле желтые головы.

– Соня!

Из-за широких стволов показалась Анжела – растрепанная и испуганная.

– Осторожно, мама, – крикнула Соня. – Здесь говорящие цветы.

Из-за плеча Анжелы послышался хриплый смех. Показалась Грипл, похожая на белую ворону. Она недоверчиво оглядела поляну и нагнулась, желая потрогать желтый бутон.

– Не трожь меня, – грубо выкрикнул цветок и завернулся в лепестки, как в воротник плаща.

– Ну и ну! – покачала головой старуха.

– А я думала, вы знаете здесь все, – укоризненно проговорила Анжела, но Грипл посмотрела на нее так, что она мучительно покраснела.

Здесь, на дне озера, поднялся ветер. Деревья сумрачно зашумели, и цветы припали к земле, дрожа. Словно сотни желтых гномиков пали ниц.

– Мы правда были зверушками? – шепнула Соня на ухо матери.

– Что? – встрепенулась Анжела и удивленно вскинула брови. – Я же сказала тебе – не прыгать с берега! Когда ты, наконец, будешь меня слушать?

– Я знала, что в этом озере нет воды, – пошутила Соня. – Кстати, почему?

– Какая любопытная, – восхитилась Грипл, пристально глядя на девочку. – Ты восхищаешь меня, дочка!

– Почему в озере нет воды? – настаивала Соня.

– Тебе кажется, что нет, – вздохнула старуха. – Так Мисош заманивает своих жертв… Вон их сколько, – иссохшая, как старое дерево, рука Грипл, дугой обвела поляну. Соня, ничего не понимая, глядела на кланяющихся желтых гномиков. Только когда Анжела, вскрикнув, упала на колени и принялась заглядывать в каждый цветок, девочка осознала, что к чему.

– Не смотри на нас. Мы стеснительные. Не смотри! – заголосили кувшинки.

Соня кинулась к матери, чтобы помочь ей отыскать Фила и Рики в желтом море.

– Прекратить, – разгневалась Грипл. Цветы тут же смолкли, и Анжела прекратила лихорадочно заглядывать в стеснительные бутоны. Она вопросительно смотрела на старуху из-под упавших на глаза волос.

– Это не твои муж и сын, а всего-навсего их образы.

– Но…

– Не спеши рвать на себе волосы, – Грипл устало повела бровями. – Мир не стоит на месте, меняется… Ты сама меняешься, и твоя дочь меняется, и я! Посмотри – мы совсем другие, чем мгновение назад… Как знать, может быть, еще не все потеряно…

– А-а-а!

С неба упал Рис Листок.

– Вот и полиция, – обрадовано выдохнула Соня.

– Что за белиберда? – пробормотал Рис, оглядывая желтую поляну. – Я сплю? Ущипните меня!

– Подними задницу, олух!

Молодой полицейский подскочил едва ли не на два метра. Смятый им цветок распрямился и принялся честить Риса, на чем свет стоит. Соня рассмеялась.

– Ты много возомнил о себе, братец, – кричал цветок, брызжа белым соком. – Если нацепил на грудь значок, значит можно танком напролом.

– И – извините, – заикаясь, пробормотал Листок.

– Смотри ж у меня, – цветок успокоился, пригнулся к земле и захрапел.

Полицейский вскинул голову и удивленными глазами уставился на Соню – красную от смеха, он хотел что-то сказать, но, по-видимому, не смог подобрать слова и махнул рукой.

Недолго на желтой поляне стояла тишина. Цветы снова завопили, когда на поляну обрушились Алекс и Жук. Тяжелый ботинок Жука едва не съездил Соню по голове, а Тимпов, уже сидя на твердой почве, делал руками движения, словно плыл в бассейне по-собачьи.

– Алекс, приплыли, – крикнула Соня, весело смеясь, ей показалось, что мир вокруг посветлел, и не было никакого Мисоша, и не было озера, а была веселая желтая полянка, куда они пришли на пикник. Но эйфория быстро прошла.

– Что это? – заикаясь, спросил Тимпов. Бледный лоб его покрылся испариной.

– Просто говорящие кувшинки, – как ни в чем не бывало сказала Соня.

– Я не о том! Прислушайтесь!

– Пожалуйста, не трогайте меня! Пожалуйста!

– Эти цветы всегда так кричат, – рассердилась Соня, забыв, как несколько минут назад сама улепетывала от желтой армии.

– Какие цветы? Это голос Нори Гормис!

– Нори Гормис? – встрепенулся Рис. – Девочка, утонувшая прошлым летом?

– Нори? – Алекс наклонился к цветку.

– Не трогай меня!

– Пойдемте, – резко бросила Грипл. – Если бы я могла…

Она не договорила и двинулась с поляны в самую чащу. Соня с изумлением глядела ей вслед. Только что она ясно увидела две крупные слезы под глазами у этой суровой старухи.

Неужели где-то на земле есть города и деревни, и там живут люди, ходят на работу, в школу или даже в баню, завтракают, обедают, ужинают или постятся и не подозревают вовсе ни о каком Мисоше?

– Соня? – окликнул ее Жук и тут же скрылся из виду.

– Подождите!

Девочке казалось, что проникнуть в чащу, где мрачные стволы сурово переплетены черной тонкой лозой, невозможно. Но деревья расступились перед нею, словно приглашая войти в темный тоннель, в котором секундой ранее исчезли ее спутники.

Глаза долго не хотели привыкать к темноте, и прежде чем Соня начала различать что-то перед собой, ей пришлось пережить несколько неприятных минут сплошных шорохов, шепотов и холодных прикосновений, не понятно – чудовищ или просто веток?

– Мама? – тихо позвала девочка.

Деревья зашептались, зашумели.

– Мама, – позвала Соня чуть громче, и тут же какая-то ветка, извернувшись, больно ударила ее по губам. Здесь предпочиталось молчание, и с этим необходимо было смириться. Девочка поняла это и тихонько пошла вперед.

Но идти долго у нее не получилось – тоннель уперся в стену, на ощупь каменную, сплошную и совершенно непреодолимую. Но куда все подевались? Куда? Не могли же они, в самом деле, провалиться сквозь землю?

Паническая мысль еще сверлила Сонину голову, а земля под ее ногами уже разверзлась, и девочка полетела куда-то вниз, совсем как тогда, в лесной хижине.

Ее подхватил Рис и поставил на ноги, иначе она покалечилась бы. Соня огляделась – опять тоннель, но на этот раз каменный, как в каком-то древнем замке, на стенах – факелы, разбрасывающие вокруг пятна красного света.

– Скорее, – Грипл выступила из пятна – лицо перекошенное, страшное. Тут же Соня увидела Алекса, Жука и маму.

Подошвы гулко застучали по каменному полу – Грипл бежала впереди, размахивая белым флагом волос, а Жук на этот раз был последним.

Шшшш-щщщщ-щах!!!

Грипл едва не разбила нос об упавшую прямо перед ней решетку из толстых железных прутьев.

Шшшшшшшшш-щах!

Вторая решетка с жутким лязгом опустилась за спиной у Сони. Девочка обернулась и через прутья решетки увидела, как тоннель в отдаленной его части наполнился тенями.

«Что это?» – подумала Соня и тут же тени подались вперед. Свет факелов окутал их, и Соня увидела бледное лицо зеленоволосой упырьи, раздобывшей где-то новый парик, рядом с ней – ухмыляющегося Термоса с седой шерстью подмышками, странное существо, похожее на рыбака, ставшего рыбой, и еще много упырей, оборотней и вурдалаков…

– Жук, – испуганный голос Алекса колыхнул пламя факелов.

– Жук, сюда! – вскричал Рис, выхватывая из кобуры пистолет.

Только тогда Соня увидела, что бедный Жук оказался вне железной клетки и нечисть наступает прямо на него.

– Сюда, я защищу тебя, – Грипл распахнула черную мантию, под тканью загорелся золотой костюм. – Я – Воительница Руфь!

Соня не успела удивиться этому, ее гораздо больше интересовало, почему Жук стоит, не шелохнувшись, впереди и… улыбается.