Фабрика-38

— Что будете исполнять, молодой человек? — спросил председатель жюри и, оторвавшись от списка конкурсантов, посмотрел на вошедшего. — Овца?! — от неожиданности глаза его полезли на лоб.

— Бедлингтонский терьер, — поправила ассистентка.

— Да какая разница?! — заорал председатель.

Вот уже четвёртый день, как нервы Александра Иосифовича пошаливали: от безголосых девиц с апломбом и угловатых подростков с периферии председателя мутило. Ему очень хотелось домой, к жене.

«Это у меня галлюцинации. От перенапряжения», — подумал он и резко сказал:

— Терьеров не прослушиваем. Следующий!

— Александр Иосифович, его НУЖНО посмотреть, — шепнула ассистентка многозначительно. — Очень просили…

— Да? — смягчился председатель. — Ну хорошо, валяйте, — он вновь взглянул на бедлингтона, но тут же отвёл глаза.

— Если позволите, я исполню песню «Believe me», — тихо и вежливо сказал бедлингтон.

— Это что за муть? — не понял председатель.

— С ней Дмитрий Николаевич Билан на Евровидении лет двадцать тому назад выступал, — подсказал один из членов жюри.

— А вы, молодой человек, консерватор, — пожурил бедлингтона председатель. — Классикой балуетесь? Ну-ну прошу.

Бедлингтон встал на задние лапы и, поднеся ко рту воображаемый микрофон, запел.

— А что, недурственно, — шепнул председателю педагог по вокалу. — И мелизмы у него неплохо выходят.

— Ты находишь? — усомнился председатель. — А по-моему, сыроват терьер. Ему, между нами, девочками, под фанеру петь, а у него прикус неправильный. — Спасибо, — прервал председатель выступление. — А двигаться вы умеете? У нас тут, батенька, не «Голубой огонёк на Шаболовке».

— В смысле, танцевать? — уточнил бедлингтон.

— И желательно на двух ногах, — не удержался от сарказма тренер по фитнесу.

— Вообще-то, я классическими танцами занимался: хип-хоп, брейк-данс, R'n'B, джаз-модерн…

— А из современного? — нетерпеливо перебил его председатель.

Бедлингтон замялся.

— Всё ясно, — устало изрёк председатель и вздохнул. — Можете быть свободны.

— Спасибо. Всего доброго, — вежливо ответил бедлингтон и вышел.

— И на кой нам это надо? Он же поле непаханое!

— Зря вы так, Александр Иосифович, — надул губы стилист проекта. — Тут надо над имиджем поработать конечно, но потенциал у парня есть.

— Вы знаете, очень просили… — напомнила ассистентка.

— Да кто просил-то, ёжкин кот? — разозлился председатель.

Ассистентка сделала большие глаза и что-то зашептала ему на ухо.

— Что, сам?! — не поверил председатель. — Хм, а он ему кем, извиняюсь, приходится?

— Хозяином.

— Ну-у а вы обговаривали условия? — замялся председатель. — Он в курсе, что финал мы не гарантируем? В тройку, возможно, он и войдёт, но вы же сами прекрасно понимаете… он всё-таки… СОБАКА! — вытащив из кармана платок, председатель промокнул выступивший на лбу пот.

— Там всё знают, и тем не менее… — вымученно улыбнулась ассистентка.

Председатель нахмурился.

— Раз так… Ладно, возьмём этого вашего бадминтона. Говоришь, есть в нём что-то? — недоверчиво обратился он к стилисту.

— Определённо.

Председатель тяжело вздохнул:

— На сегодня хватит. Скажите там, чтоб расходились.

Оставшись один, Александр Иосифович ослабил галстук и распахнул окно. В комнату полетел тополиный пух, норовя набиться председателю в нос. Александр Иосифович поморщился и глянул вниз.

Из подъезда вышел бедлингтон. Водитель лимузина услужливо открыл перед ним дверцу и взял под козырёк.

— Благодарю, домой, пожалуйста, — расслышал председатель знакомый вежливый голос.

Блеснули правительственные мигалки, и машина плавно тронулась в сторону Кремля.