Глава 22
2007 год. Ens entium
Жизнь – очень интересная штука. (Это чтобы не сказать – коварная.) Она напоминает охотника, который притаился на звериной тропе и ждет удобного момента, чтобы пустить в зазевавшегося зайчика свою смертоносную стрелу.
Вот идет себе человек – веселый, жизнерадостный, бодрый, по прямой, как стол, дорожке – и понятия не имеет, что даже на недавно положенном асфальте существуют мелкие рытвинки. Наступил на одну из них неудачно – и кранты: упал, сломал руку, обморок, очнулся – гипс.
Так случилось и с Глебом. Нет, он ничего себе не сломал. Только провалился в такие тартарары, что теперь понятия не имел, как из них выбраться. Однако все по порядку. На следующий день после нападения братков Махно дядька Гнат решительно сказал:
– Усё, Глебушка. Надо действовать. Бо хто поспел, тот и съел. Давай номерок, я пошлю людей, шоб забрали твои вещи из камеры хранения.
Спустя два часа Глеб уже рылся в своем «абалаковском» рюкзаке, отбирая все, что ему нужно было для работы в подземных условиях.
– Я тебе дам двух гарных хлопцев, бо в подземельях одному страшнувато, – дядька Гнат топтался рядом, как любопытная сорока заглядывая через плечо Тихомирова-младшего внутрь рюкзака. – По себе знаю.
– Нет! – отрезал Глеб. – Мне не нужны неопытные в таких делах помощники. Это лишняя обуза. Я пойду один.
«Еще чего, – подумал он с неожиданно проснувшимся жлобством. – А если в Китаевских пещерах и впрямь спрятано что-то очень ценное. Лишние глаза – лишние языки».
– А можэ я… – осторожно сказал Игнатий Прокопович.
– Это еще лучще. Вы, конечно, извините меня, но фигура у вас уже немного не того… не совсем спортивная. В подземных лабиринтах есть такие места, где может протиснуться только худой человек.
– Твоя правда… – дядька Гнат сокрушенно вздохнул. – Дэ мои семнадцать… Ну ладно, иди один. А я буду ждать наверху…
Провал все-таки пришлось раскапывать. К счастью, он находился в лесочке, на косогоре, вдалеке от главного входа в Китаевские пещеры, где, как обычно, было людно, поэтому парни дядьки Гната с лопатами не привлекли к себе повышенного внимания.
Нужно сказать, что Глеб им не завидовал. Непривычные к тяжелому физическому труду, бедные бегемоты о двух ногах обливались потом и пыхтели так, что слышно было за версту. Хорошо, что их некому было слушать. (Игнатий Прокопович и Глеб, естественно, не в счет.)
На удивление вход раскопали быстро. Он был больше заплетен корнями и высокой травой, нежели завален землей. К тому же грунт оказался лёссом[59], и работать с ним было не так уж и трудно, как могло показаться со стороны. Когда наконец на желтом фоне песчаника нарисовалось черное пятно входа, Глеба уже бил мандраж. Это было его обычное «предполетное» состояние, означающее, что он готов к любым перипетиям в подземном поиске.
– Ну, с Богом! – проникновенно сказал дядька Гнат и перекрестил Глеба.
Уставшие «казачки» наблюдали за ними с неподдельным интересом. Но этот интерес не был вызван ритуалом прощания. Их сильно заинтриговали таинственность раскопок и тот фон, на котором они происходили. Нападения на хату кошевого атамана было событием из ряда вон выходящим.
Первое время все шло по «сценарию», о котором рассказывал дядька Гнат. Сначала Глеб шел по узкому подземному ходу, которому не было видно ни конца ни края. Впрочем, опытный кладоискатель Тихомиров-младший знал, что это впечатление обманчиво. Во всем виновата темень, раздвигающая расстояния до бесконечности. Похоже, этот ход был боковым ответвлением от центральной галереи.
Завал, где погиб дружок юного Гната, находился метрах в сорока от входа. Чтобы перебраться на другую сторону, саперная лопата, которую Глеб взял с собой, не понадобилась – со временем завал слежался и просвет между полом и потолком стал шире. Он был настолько широк, что Глеб даже не переполз через него, а перешел на четвереньках.
Он попал в коридор с высоким – около двух метров – циркульным сводом и шириной не менее девяноста сантиметров. По бокам коридора были выкопаны углубления – скорее камеры – размером примерно два метра в ширину и пять в длину. Видимо, это были кельи монахов-схимников.
Глеб по ходу дела заглянул в одну из них. Вдоль стен кельи были вырезаны две лежанки и устроены полукруглые ниши для икон, свечей и лампад. И больше ничего. Глеб не нашел ни единого свечного огрызка, ни клочка ткани. Похоже, монахи тут жили очень давно, возможно, во времена татаро-монгольского нашествия.
А дальше началась та самая «чертовщина», о которой Глебу рассказывал дядька Гнат. Действительно, в нише во весь рост стоял скелет. Его руки и ноги были в цепях и оковах, прикрепленных к штырям, глубоко вбитым в стену. А в глазницы скелета какой-то умелец вмонтировал сильно фосфоресцирующие в лучах прожектора вставки – то ли из специального стекла, то ли из металла.
Во всяком случае, впечатление было жутким. «При виде такого «клиента» и впрямь можно обмочиться», – с внутренним трепетом подумал Глеб, вспомнив рассказ дядьки Гната.
А потом раздался вой. Он очень напоминал сирену воздушной тревоги и в замкнутом пространстве коридора мог произвести на неподготовленного к таким вещам человека потрясающее впечатление. Казалось, все исчадия ада голосят и бегут по подземным ходам, чтобы наказать того, кто нарушил покой скелета.
Но Глеб был прагматиком и вполне современным человеком, поэтому если и верил в мистику, то совсем немного. Он больше склонялся к мысли, что все странности человеческого бытия можно объяснить с точки зрения науки. Но, как говорится, нельзя объять необъятное. Человек многое познал в окружающем его мире, но еще больше ему придется познавать – до тех пор, пока жизнь на Земле не исчезнет и не канет в бесконечное НЕЧТО.
Секрет устрашающего воя Глеб раскрыл очень быстро. Неподалеку от ниши, в которой стоял скелет, находилась замаскированная песком широкая металлическая пластина. Любой, кто шел по коридору, должен был на нее наступить.
Когда Глеб надавил на пластину еще раз, звуки сирены умолкли. Похоже, она включала какой-то хитрый механизм, который по замыслу его создателей должен был отпугивать нечаянно (или намеренно) забредших в лабиринт людей.
Все это так, но почему скелет не рассыпался? Глеб уже безбоязненно подошел к нише вплотную и увидел, что кости соединены в единое целое медными скрепами. Там же, в углу, лежала истлевшая от времени одежда.
Глеб поковырялся в трухе лопатой и нашел лишь одну хорошо сохранившуюся вещь. Это была бронзовая бляха с изображенным на ней двуглавым имперским орлом с короной, опирающимся лапами на два якоря. Такие ремни, насколько было известно Глебу, носили матросы царского флота в войну 1914 года. Но остатки тряпья совсем не напоминали флотскую форму. Наверное, распятый в нише человек прикупил матросский ремень по случаю.
Тихомиров-младший очистил бляху от песчинок и посмотрел на нее с другой стороны. Все верно, он не ошибся, владелец ремня оставил свою метку – на прочной бронзе бляхи были выцарапаны кончиком ножа буквы, которые сложились в имя «ПЕТРЯ». Похоже, владельцем одежды и ремня был молдаванин.
«За что его так?..» – подумал не без жалости Глеб, глядя на скелет. Похоже, этого неизвестного Петрю раздели догола и распяли. А затем, когда кости дочиста обглодали разные подземные зверушки, посетили подземелье еще раз и устроили страшилку со скелетом и воем сирены.
Интересно, голосящий скелет – это первый и последний сюрприз? Или меня ждут впереди новые, возможно, более неприятные открытия? – размышлял Глеб. Скорее всего, так оно и будет, «утешил» он себя после некоторого раздумья. Уж больно умелые мастера варганили страшилку. Скорее всего, скелет они установили для разминки.
Бляху Глеб не взял, хотя она и представляла для него определенный интерес. Ремень с бляхой принадлежал мертвецу, возможно, был его гордостью и он им дорожил, поэтому Тихомиров-младший положил ее у ног скелета. А затем он достал походную фляжку с коньяком, по древнему обычаю пролил несколько капель на пол галереи и отхлебнул глоток – помянул несчастного Петрю.
Исполнив этот обряд, Глеб пошел дальше. Но перед этим он возвратился немного назад, чтобы подобрать с пола старинную зажигалку. Она была сделана из стали-нержавейки, поэтому лишь немного потемнела от времени. Рядом с ней лежали лопата и совсем сгнившая веревка. Это были вещи дядьки Гната, которые он оставил здесь в далекие послевоенные годы.
Все верно, зажигалка была с орлом. Но не германским, а американским. Наверное, ее презентовал отцу Игнатия Прокоповича какой-нибудь янки, восхищенный подвигами советских солдат в войне с фашистами. «Как быстро они все забыли, – подумал Глеб. – В особенности то, что Россию никто и никогда не побеждал…»
Теперь Глеб продвигался вперед, словно сапер на заминированном поле: пока не проверит, не прощупает перед собой пол, не сделает ни единого шага. И все же мастера ловушек перехитрили даже такого опытного археолога, как Тихомиров-младший, не раз и не два раза плутавшего в подобных подземных лабиринтах.
Земля разверзлась под его ногами тогда, когда он меньше всего этого ждал. Уже проваливаясь в пустоту, Глеб вдруг почувствовал, что оберег снова стал горячим и буквально прожигает хлопчатобумажную майку. Он пододел ее под рубаху, потому как знал, что в подземельях чаще всего сыро и прохладно. Наверное, оберег предупреждал его об опасности и раньше, но Глеб этого не ощущал, так как оберег висел поверх майки.
Удивительное дело, но Тихомиров-младший никогда не задумывался над странными свойствами подарка Гоши Бандурина. Может, потому, что знал, откуда он взят. Глеб даже не пытался сделать анализ металла, из которого он изготовлен, хотя запросто мог это сделать. Тихомиров-младший лишь определил, что трехликий мужчина, вычеканенный на обереге, – это древний бог Агни[60].
Глебу сильно повезло. Его совсем не присыпало землей. Наверное, так и задумали устроители ловушки: пусть помучается, сволочь, нечего зариться на чужое добро. Он посветил на потолок и увидел там такой же свод, как и в верхней галерее. И только если хорошо присмотреться, то можно было заметить контуры люка, в который он и провалился.
«Хитро… – как-то отрешенно подумал Глеб. – Меня тут не найдут и до скончания века». А открыть люк, который сделан из армированного сталью бетона (это он определил на ощупь), ему не под силу. Люк можно было только взорвать.
Конечно, он был уверен, что дядька Гнат пошлет на его поиски целую бригаду. Но толку с того? Разве что у него появится один или два напарника по дороге на тот свет. К тому же не исключено, что уже активированы и другие подобные ловушки, поближе к выходу. А значит, копать будут не там, где нужно.
Но предаваться отчаянию было рановато. Вот только как насчет кислорода… Верхняя галерея проветривалась просто-таки замечательно. Видимо, монахи очень грамотно сделали систему воздуховодов. А как будет обстоять дело в нижнем ярусе?
Глеб зажег спичку и удовлетворенно хмыкнул – есть! Огонек отклонился в левую сторону. Значит, где-то там должен быть выход… или вытяжное отверстие, куда может пролезть только крыса. Однако выбирать не было из чего, и Глеб пошел направо. Тем более что галерея, судя по стрелке компаса, шла в нужном ему направлении.
Он шел минут двадцать (осторожничал), пока не наткнулся на сплошую стену. Тупик… Тупик! Отверстие воздуховода (диаметром примерно двадцать сантиметров), как Глеб и предполагал, было сделано в потолке.
Чувствуя, как к нему потихоньку начало подкрадываться отчаяние, Глеб сел и занялся очень важным на данный момент делом. Он решил подкрепиться. Еда обычно приносит человеку успокоение и дает возможность здраво оценить сложившуюся ситуацию. Этот странный феномен обеденного перерыва Глеб уже успел оценить в свое время.
Направив рефлектор коногонки на стену тупика, чтобы пользоваться рассеянным светом, Глеб начал жадно есть бутерброд с салом, который положил ему в качестве тормозка дядька Гнат. Сало – самый энергоемкий продукт, незаменимый в путешествиях. Оно и хранилось долго, и силы от него прибавлялись быстро, притом от совсем небольшого количества.
Пока Глеб полдничал, его ум работал, словно атомный котел, а глаза чисто механически ощупывали каждый бугорок на освещенной стене. И в какой-то момент он вдруг понял, что стена искусственная! Это открытие просто ошарашило Тихомирова-младшего. Он едва не подавился куском бутерброда, да вовремя прочистил горло двумя глотками воды.
Не доверяя зрению, Глеб встал и постучал в стену черенком лопаты. Стена отозвалась звонким звуком. Да, точно – перегородка! Но зачем она здесь?
Это уже был для Глеба не вопрос. Выход! Там должен быть выход из лабиринта! Откуда к нему пришла такая уверенность, Глеб не знал. Но это и не было столь важно на данный момент. Отцепив от пояса небольшую кирку, он начал с остервенением вгрызаться в кирпичную кладку, оштукатуренную под желтый цвет глиновидного песчаника.
Вскоре образовался достаточно обширный пролом, и Глеб, забрав все свое снаряжение, нырнул в него, чтобы очутиться… точно в такой же галерее, как и та, что осталась позади! Похоже, это было ее продолжение. Не останавливаясь, он быстро пошел дальше. Теперь Глебу почему-то казалось, что впереди не будет никаких ловушек.
Но далеко идти ему не пришлось. Свет фонаря уперся в цинковый ящик, стоявший посреди подземного коридора. Сердце Глеба забилось с такой страшной силой, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.
Он нашел! Нашел!!! Глеб упал на колени возле ящика и начал ощупывать его со всех сторон. Увы, он был запаян. На почерневшем от времени цинке хорошо просматривались следы паяных швов. В одном месте Глеб увидел довольно глубокий пропил, замазанный вязкой мастикой, но толку от этого не было никакого. Узнать, что находится в ящике, без соответствующих инструментов не представлялось возможным.
И что теперь дальше делать? Глеб сел и тут же вспомнил басню дедушки Крылова про лису и виноград.
«Да, брат, близок локоть, но не укусишь… – подумал он с сарказмом. – Этот ящик для меня как чемодан без ручки: и выбросить жалко, и тащить с собой невмоготу. Хотя он и не очень тяжелый, – Глеб попытался поднять ящик. – Дотащил бы… вот только хорошо бы знать, в какую сторону его тащить. Интересно, что в нем? Ой, как интересно… Открыть бы его. Но как? Вопрос… Впрочем, он вторичен. На первом месте у меня стоит другая задача – как отсюда выбраться? Потом можно будет возвратиться в подземный лабиринт с казачками дядьки Гната и поднять ящик на поверхность».
Надо что-то делать… Надо! Глеб решительно встал и подошел к стене, которой оканчивался коридор. Может, и здесь искусственная перегородка?
К сожалению, это было не так. Перед ним находилась стена из глинистого песчаника. «Все, приехали…» – подумал Глеб. Конечно, он и не думал впадать в отчаяние, потому что ему удавалось выбираться и не из таких передряг. Но все равно положение было серьезным.
Неожиданно Глебу послышались голоса. Они подействовали на него как удар тока. Он прислушался. Голоса доносились из-за стены! Неужели он ошибся, неужто стена искусственного происхождения?
Глеб схватил кирку и начал вгрызаться в песчаник. Все-таки это был песчаник… Но голоса не затихали. Они становились громче, приближались. А затем все стихло. Обман слуха, галлюцинации? В яростном остервенении Глеб ударил киркой раз, другой – и она куда-то провалилась. От неожиданности Глеб выпустил ее из рук, и какое-то время стоял, тупо глядя на образовавшуюся дыру.
Затем до него дошло, он поднял с пола свою саперную лопату и начал торопливо расширять отверстие. Внутри бурлила радость, но Глеб старался не поддаваться на ее шальное буйство. Вскоре он раскопал отверстие до такого размера, что вполне мог пролезть через него, что Глеб и сделал.
За стеной тоже был коридор, но когда Глеб посветил на пол, то с удовлетворением отметил, что на нем много капель свежего воска. А когда обернулся, то понял, почему так легко пробился сквозь стену.
Оказалось, что стена с другой стороны имела глубокую нишу, в которой находилась икона. А перед иконой кто-то зажигал свечи. Несколько огарков валялось тут же, вперемешку с песчаником.
Мысленно попросив прощения у святого, изображенного на иконе, Глеб поднял ее с пола и, убедившись, что с нею все в порядке, водрузил икону на прежнее место и зажег один из свечных огарков. Правда, для этого ему пришлось немного поработать (Глеб закрыл образовавшийся лаз кусками песчаника).
А затем он быстро пошел по подземному коридору на звуки голосов. Вскоре Глеб увидел мерцающие огоньки свечей, и спустя какое-то время он незаметно присоединился к группе экскурсантов, осматривающих Китаевские пещеры. Группу вел монах. Только он заметил, что среди его подопечных появился чужак. Но ничего не сказал, лишь посмотрел на Глеба долгим и очень серьезным взглядом…
Дядька Гнат весь измаялся в ожидании Глеба. Когда он увидел его, пробирающегося сквозь заросли, у Игнатия Прокоповича глаза полезли на лоб.
– Шоб я сдох! – с чувством воскликнул дядька Гнат. – Дэ тэбэ носыло?! Звидкиля ты взявся?
– Расскажу – не поверите. Но это потом, дома. А сейчас я снова полезу под землю. Но уже не сам, а с парнями. Одному мне не справиться. Только нам нужно как следует экипироваться…
Ящик вытащили на поверхность спустя два часа. Долго пришлось повозиться с «мышеловкой» – так назвал Глеб ловушку, в которую нечаянно угодил и в которой оказался тот самый пресловутый бесплатный сыр. Ловушку нужно было не только открыть, но и удержать бетонные створки, чтобы они не вернулись на прежнее место. А еще через час цинковая «труна» (так назвал ящик дядька Гнат) уже стояла в гараже Игнатия Прокоповича, и Глеб с помощью газового резака аккуратно сдувал паяные швы, чтобы снять крышку.
Но вот наступил торжественный момент. Глеба от волнения била неутихающая дрожь; он даже начал заикаться. Дядька Гнат держался солидно – все-таки кошевой атаман, – но в его глазах появился лихорадочный блеск, а пальцы рук все время шевелились, будто он ощупывал большой невидимый шар.
В гараже они были одни. Дядька Гнат бесцеремонно вытолкал за дверь всех своих казачков, которые тоже сгорали от предвкушения какого-то чуда. Еще бы – в подземельях Китай-горы нашли цинковый ящик! Одно это обстоятельство дорогого стоило. Ведь все киевляне, особенно старожилы, были уверены, что в Китаевской пустыне хранятся несметные сокровища. Да вот только в руки они никому не даются. Место такое…
Глеб и дядька Гнат осторожно подняли срезанную крышку и поставили ее под стену. А когда обернулись и заглянули внутрь ящика, их охватило огромное разочарование – на грани отчаяния.
В ящике не было никаких сокровищ! Там стояло какое-то страное сооружение с массой бронзовых деталей, стеклянных трубочек и колбочек. Оно было похоже на современный лабораторный прибор, но гораздо заковыристее, если можно так выразиться. Спирали, конусы, цилиндры, трубки разного диаметра были сплетены в фантасмагорическую композицию, сродни тем, что показывают на выставках новомодные «художники», которые находят материал для своих «произведений» на свалках и в пунктах сдачи металлолома.
– Шо цэ такэ?! – наконец прорвало Игнатия Прокоповича.
– А полегче вопросов у вас нет?!
– Ни, нэма.
Глеб взял себя в руки и ответил уже спокойно:
– Какой-то средневековый прибор. Скорее всего, из лаборатории алхимика. Возможно, он был создан для поиска «философского камня»… – Глеб скептически покривился.
Дядька Гнат не спросил, что такое философский камень. Наверное, знал.
– И из-за этих железяк ты скилько времени угрохав… Ц-ц-ц… – Игнатий Прокопович покрутил головой. – Глебушка, ты б кращэ зайнявся якымсь полезным делом. Якшо у вас грошей маловато, шоб открыто свое предприятие, то я на раскрутку дам. Даже без процентов, по-свойски.
– Спасибо, – немного раздраженно молвил Глеб. – Каждому свое, дядя Гнат. А что это за ручка? Ну-ка, ну-ка…
Он потянул за рычаг, в механизме что-то заскрипело, затем щелкнуло… и он ожил! Где-то внутри раздался тихий гул, будто включились электромоторы, в колбочках заискрились голубоватые огоньки, а в воздухе сильно запахло озоном.
– Свят, свят!.. – перекрестился сильно побледневший Игнатий Прокопович и отшатнулся от ящика.
Глеб уже знал, что дядька Гнат обращался к верхним силам лишь тогда, когда ему припекало и когда это было выгодно, а потому лишь скептически ухмыльнулся. Но машина работала! Древняя средневековая рухлядь тикала, щелкала, бормотала, чмокала, поскрипывала, будто и впрямь что-то производила. Что за чудеса?
Неожиданно раздался звонкий металлический звук, затем другой, третий… Создавалось впечатление, что где-то падали золотые монеты, – эти звуки Глеб мог вычленить среди десятков других.
Он заглянул в ящик – и не поверил своим глазам. Машина методично выплевывала золотые флорентийские флорины! Глеб узнал их сразу: на аверсе монеты был отчеканен герб города – лилия, а на реверсе – изображение Иоанна Крестителя.
«Флорины 1252 года! Ни фига себе… – Глеб был словно в трансе, только голова у него работала, как и должно. – Что за чудеса?! А может, это прибор какого-нибудь средневекового шарлатана?»
Из истории он знал, что в те времена было много разных проходимцев, которые обещали владетельным господам – королям, графам, герцогам и прочая – добывать золото из свинца, ртути и даже воздуха. Жадные и чересчур доверчивые правители давали им большие деньги для проведения опытов и исследований, надеясь впоследствии обогатиться.
Обычно такие истории заканчивались или бегством шарлатана (некоторые из них называли себя учеными-алхимиками), или плахой, куда его приводил палач. Но иногда ради продления своей безбедной жизни особо одаренные умельцы-фокусники мастерили что-то наподобие машины, которая стояла перед Глебом.
Сраженный наповал видом монет, которые выдавала машина, или кусочка золота, образовавшегося в пробирке невесть из чего, король (граф и т. д.) продолжал осыпать милостями и деньгами хитрого проходимца, а тот жил в свое удовольствие, сладко ел и мягко спал и занимался своими делами.
Правда, кое-кто из алхимиков действительно работал на науку. И даже совершал открытия. Только «гранты», которые выдавались им владетельными особами, в любое время могли обернуться пытками в подвалах замка и виселицей.
– Цэ шо, гроши?! – наконец прорезался голос у дядьки Гната.
– Да еще какие… – Глеб быстро прикинул в уме, сколько могут стоить эти флорины на аукционе (а машина все работала, и монеты падали, падали, падали…), и почувствовал легкое головокружение. – Это золото.
Даже тех монет, что уже выплюнула машина из своего чрева, хватит, чтобы купить по «мерсу» себе и дядьке Гнату.
– Ох ты Божэ ж мий… – Маленькие глазки Игнатия Прокоповича вдруг увеличились вдвое и стали размером с те флорины, что падали в приемный лоток машины.
Но тут их сплошной кайф перебил голос одного из казачков:
– Панэ атаман, панэ атаман!
– Чого тоби?! – рявкнул дядька Гнат.
– Тут хлопци прывезлы якогось француза.
– Француза? А… – Игнатий Прокопович повернулся к Глебу. – Ты поняв?
– Как не понять…
Значит, поймали господина Боже, подумал Глеб. На кой хрен он теперь нужен? Хотя… Надо с ним поговорить, поспрашивать кое о чем. И объяснить, что «здесь» – это не «там». Украина и Россия далеко не Франция.
Глеб попытался выключить машину, но у него не получилось. Наверное, заклинило рычаг, решил он. А, ладно, махнул Глеб рукой. Пусть работает. Если это просто аппарат фокусника, созданный для демонстраций, то машина остановится, когда закончится запас флоринов в накопителе. Ну, а ежели это что-то из ряда вон выходящее, какое-то «ноу-хау» средневековых умельцев, то тогда пусть пашет, пока хватит исходных материалов.
Глеб не удержался и, зачерпнув горсть флоринов, положил их в карман. А затем вышел во двор.
Кристиан Боже стоял в окружении бойцов дядьки Гната. Удивительно, но он не выглядел затравленным, как это обычно бывает с похищенными людьми. Француз стоял с гордо поднятой головой и посматривал на окружающих свысока.
Цивилизованный европеец среди варваров… Глеб криво осклабился. «Знаем мы таких «цивилизованных», – подумал он. – Поди, предки этого Боже помогали в 1812 году Наполеону, а потом еще более «цивилизованные» германцы, белокурые бестии, цвет западноевропейских наций, бомбили Киев в 1941… мать их!..»
– Так оцэ той жэвжык? – дядька Гнат критическим взглядом окинул господина Боже с ног до головы. – Сопля, – сделал он заключение.
Боже лишь крепче стиснул зубы и ничего не ответил. Подошел Глеб.
– Здравствуйте, господин Боже! – сказал он, приятно улыбаясь. – Как жаль, что я не последовал вашему совету. Действительно, по киевским дорогам ездить небезопасно. Вы как в воду глядели.
– Вы должны отпустить меня, – резко ответил Боже. – Иначе у вас будут большие неприятности.
– А поговорить?.. – Глеб откровенно куражился.
– Мы уже говорили. Думаю, что этого вполне достаточно.
– Товарыш нэ понимае… – лицо дядьки Гната закаменело, а в глазах появился нехороший жесткий блеск. – Слухай ты, жабоед. Я зараз скажу своим хлопцам, шоб воны тебя трохы взялы в оборот. И потом ты станешь мягким, як воск. Цэ я тоби обещаю.
Боже лишь дерзко, с вызовом посмотрел на Игнатия Прокоповича и ничего не ответил. Дядька Гнат уже хотел исполнить свое обещание и открыл рот, чтобы позвать охрану, но Глеб остановил его:
– Не стоит. Все-таки зарубежный гость… Конечно, мне хотелось бы кое-что узнать у вас, господин Боже… ну да ладно. Если поступать по закону, то нужно сдать вас в милицию. В российскую милицию. В России вы сильно наследили. Вот только доказать это будет трудно. Но возможно… при большом желании заинтересованных организаций. А в Киеве вас отпустят немедленно. Это и ежу понятно – при нынешней-то власти… И потом у нас могут возникнуть проблемы. А зачем они нам?
– Ото и я кажу – зачем? – совсем успокоившийся дядька Гнат принялся раскуривать трубку. – Глебушка, а як ты думаешь, оцэй француз купався в нашем Днепре, чы ни?
– Думаю, что нет. Ему некогда было.
– Ага. Цэ добрэ. То я думаю, шо надо бы ему скупнуться. Там на дне и раки, и сомы… Такого в Франции нэ побачыш ни в якому аквариуме. То нэхай подывыться. Як ты, Глебушка? Отправим этого пана на экскурсию?
– Не знаю… – прищурившись, Глеб наблюдал за Боже. – У меня он не вызывает неприятия. Господин Боже, как я понимаю, всего лишь ответственно относится к данному ему поручению. Пусть катится на все четыре стороны. Кстати, карту я вам отдам, уважаемый. Если уж вы так ею дорожите. Естественно, не бесплатно. Договорились?
– Вы это серьезно?! – видно было, что Боже пребывает в большом напряжении.
– Вполне. Мне не хочется, чтобы вы преследовали меня всю оставшуюся жизнь. Конечно, можно с вами разобраться прямо сейчас, но, в отличие от вас, «высококультурных», я не кровожаден.
Господин Боже хотел что-то ответить, но тут ему на глаза попалась неплотно прикрытая дверь гаража, и он умолк на полуслове. Глеб проследил направление его взгляда – и невольно ахнул.
Гараж светился ярким голубым светом! Свет лился не только из щели в воротах гаража, но и пробивался сквозь крышу, которая из-за этого казалась дуршлагом. Тонкие лучики света напоминали лазерное шоу, при этом они ритмично пульсировали.
– Вы… вы нашли ENS ENTIUM и включили?! – в отчаянии вскричал господин Боже. – Святая пятница, это невозможно! Не верю!!!
Врать было бесполезно – факт, что называется, был налицо, – и Глеб ответил:
– Я не знаю, что это такое, но да, нашли и включили. А вот выключить я не смог. Не сумел. Может, вы подскажете, что это за штуковина?
– Поздно… – с трагическим видом прошептал Боже, не сводя глаз с гаража.
На его бледном лице не было ни кровинки. Казалось, что еще немного, и он умрет стоя.
И в этот момент гараж озарила сильная вспышка, а затем раздался приглушенный взрыв. Из гаража повалил едкий дым, и испуганный Глеб невольно подумал: «Как хорошо, что там нет машин…» «Волгу» отогнали в ремонт, а БМВ и «фольксваген», которые были задействованы в поездке на Китай-гору, не успели поставить на место.
Дядька Гнат, а за ним и все остальные (включая господина Боже) бросились к гаражу. Когда открыли дверь, взорам собравшихся предстал дымящийся ящик, в котором виднелись одни искореженные железки. Стеклянных трубок и колб и в помине не было. Открытого огня тоже не наблюдалось, но весь потолок гаража был в мелких сквозных дырочках и сильно закопчен.
– Что вы наделали, что вы наделали?! – Боже встал возле ящика на колени, обнял его двумя руками, словно гроб с младенцем, и плакал, не стесняясь слез. – Это катастрофа… Это конец…
Все остальные молчали. Охранники – потому что не понимали смысла происходящего, дядька Гнат – потому что мысленно благодарил Бога за его милость (а ну как взорвался бы весь дом!), а Глеб – потому что понял, какую ценность только что загубил собственными руками.
Значит, это правда! Значит, ученые рыцарей храма все-таки нашли способ превращать в золото другие металлы! Это была уже не алхимия с химией, а нечто большее. Похоже, им удалось решить проблему ядерного синтеза. С ума сойти… Это в Средние-то века! Так вот откуда у тамплиеров появились баснословные сокровища, которые смущали современников и которые до сих пор не дают покоя кладоискателям, потому что исчезли бесследно.
ENS ENTIUM – сущность сущностей. Глебу уже попадалось это определение в старинных манускриптах. И только теперь он наконец понял, ЧТО оно означает.
«Господи, какой я идиот! – думал он в полном отчаянии. – Но я же не знал… Не знал! А если бы знал? – тут Глеб обреченно вздохнул. – Все равно включил бы…»
– Панэ отаман, панэ отаман! – раздался вдруг крик со двора. – Смотрите!
Дядька Гнат поднял голову вверх – туда показывал охранник – и растерянно спросил; наверное, сам себя:
– Шо воно там летает?
Ответ не замедлил – во двор, как горох, посыпались вооруженные люди. Они спускались с небес на управляемых парашютах. Глеб знал, что их называют «парашют-крыло». Не успел никто опомниться (даже охрана), как парашютисты окружили дядьку Гната и Глеба, а охранников заставили бросить оружие, что те и сделали без сопротивления, потому что нападавшие были вооружены автоматами.
Господин Боже вышел из гаража последним. Он приблизился к парашютистам (один из них, наверное, командир группы, козырнул ему двумя пальцами), обернулся к Игнатию Прокоповичу и Глебу и глухо спросил:
– И как нам теперь быть?
Ответил дядька Гнат. На удивление он очень быстро успокоился и посматривал на француза с хитрецой.
– А никак, – сказал он, улыбаясь. – Ваша взяла, признаю. Сядем, выпьем пляшку горилкы, и розийдэмся, як в море корабли. Бо мы ж скоро в ваш ЕС войдем, и наша дружба воссияет на века, – в его голосе послышались насмешливые нотки.
– Вы забрали у меня смысл моей жизни! Мой род был хранителем ENS ENTIUM. Теперь я опозорен. Опозорен! И понесу суровое наказание.
– Да, цэ проблема… И як ее решить?
– Для начала сделаем то, что вы предлагали… – лицо господина Боже перекосила злоба.
– Оцэ так… – дядька Гнат откровенно куражился. – А я думав, шо тилько я такый нэгиднык… Но я ж хохол, по-вашему варвар, нэ цивилизована людына. То вы, ясновельможный пан, хотите нас, як отых кошенят, в Днепре утопить? Идея, конешно, моя, но я був нэ прав. Признаю. Конешно, на колени падать не буду. Бо як упаду, то вжэ не поднимусь. И стыдно к тому же. А можэ, пан француз не знает, шо козаки ни перед кем не становились на колени? Ладно, шоб не усугублять дальше наш конфликт, вы кращэ посмотрите по сторонам. Хорошенько посмотрите. И вам сразу станет понятно, якый добрый дядько Гнат. Чому добрый? Бо вы щэ до сих пор жыви и здорови.
Глеб, как и все остальные, осмотрелся. На крышах и чердаках соседних домов сидели снайперы. А из-за забора торчали стволы автоматов. Это были бойцы дядьки Гната. Но откуда они взялись?!
– Ну шо, умрем все за компанию? – спросил дядька Гнат. – Я уже, может, и зажился на этом свете. А от вас, хлопцы, мне жалко.
Боже принял решение моментально.
– Опустить оружие! – скомандовал он хриплым от большого напряжения голосом.
Парашютисты мгновенно выполнили приказ. Но видно было, что они готовы драться до конца. «Фанатики… – понял Глеб. – Это серьезно…»
– Оцэ инша справа, – весело сказал дядька Гнат. – Думаю, шо нам трэба подписать мировую. Воевать уже не за шо.
– Я хочу забрать свое, – решительно сказал господин Боже. – Может, нам удастся восстановить …
– Не исключено. Нынче техника сильно шагнула вперед. Забирайте, нет проблем, – ответил Глеб и посмотрел на дядьку Гната; тот с одобрением кивнул, соглашаясь. – А как быть с планом?
– Можете оставить его себе, – сухо ответил француз. – Теперь он уже не нужен.
– Спасибо. А скажите, если это не секрет, почему вы искали этот план? Неужели вам не было известно, в каком месте спрятан ящик с ENS ENTIUM?
– Увы, точно мы этого не знали.
– Почему?
– Длинная история… – француз чуток заколебался, но все же продолжил; наверное, в разговоре он получал хоть небольшое, но все же облегчение от произошедшего с ним фиаско: – Если вкратце, то ящик был спрятан в подземном лабиринте Китаевской пустыни моим прадедом Франсуа Боже в 1918 году. Но прадеда и его людей потом расстреляли какие-то бандиты, и пластина с планом исчезла… на долгие годы.
– И как вы на нее вышли?
– Случайно. Мы предполагали, что пластина может появиться на антикварном рынке, и терпеливо ждали этого момента. Нам пришлось долго ждать, очень долго… Но что такое какие-то девяносто лет по сравнению с вечностью? Господин Ципурка имел неосторожность показать пластину одному из наших людей, большому специалисту по древностям, который случайно оказался в вашем городе, на предмет консультации. Дальнейшее вам известно.
– Ну, а зачем вы старушку обворовали (а может, и кокнули), деда Ципурку убили? Я уже не говорю о себе. Меня вы тоже хотели отправить на тот свет.
– Так получилось… Мы не желали смерти ни ему, ни вам. Я хотел договориться миром, но вы не пожелали.
– Да, это так… – Глеб сокрушенно вздохнул. – Увы, мир жесток, а люди глупы. Но вы ведь европейцы, записные демократы – и такие методы. Нехорошо…
Господин Боже промолчал, лишь одарил Глеба ненавидящим взглядом и начал отдавать приказания. Он вызвал несколько машин, в которые уселись парашютисты, и «газель», куда поместили цинковый ящик с остатками «сущности сущностей». А затем они уехали. И во дворе дядьки Гната воцарилась мертвая тишина.
– Хух… – сказал он, усаживаясь на скамейку. – Шось я трохы устал…
– Откуда появились ваши люди? – спросил Глеб.
– А як ты гадаеш, за яки таланты меня выбрали кошевым отаманом? Бо я умный и предусмотрительный. То-то… Я знав, шо отой жабоед нас в покое не оставит. Думаю, шо воны за нами следили. Издали. Ну, цэ я так предполагаю. И зробыв свой ход.
– Классный ход! – восхищенно сказал Глеб.
– Учись, сынок, пока я живой, – дядька Гнат гордо выпятил грудь; то есть все то, что выше пояса. – Жалко только, что ота хитрая машинка взорвалась. Нам бы золото тоже не помешало… Эх, жалко!
– Я тут немного прихватил… – сказал Глеб и достал из кармана новенькие флорины. – Тыщ сто «зеленью» можно за них выручить.
– Не может быть!
– Точно. Эти флорины очень редкие, а значит, дорогие.
– И шоб отой машине не поработать на нас хоть бы часок! От не везет… Глебушка, а шо это с ними творится?!
Глеб и сам был поражен. Монеты на ладони сначала почернели, а затем рассыпались на порошок с металлическим блеском.
– Блин! – воскликнул он с огорчением. – И тут пролет!
– А шо случилось?!
– Раньше в советских столовых был такой термин – «недовложение». Это когда в котлетах вместо мяса один хлеб. Наверное, чтобы получить настоящее золото и чтобы оно не превратилось в пыль, необходимы еще какие-то компоненты. Увы, мы этого не знали. Видимо, по этой причине и случился взрыв.
– Ну ладно, не переживай. Деньги, золото – усё это прах. Мы, однако, остались в выигрыше. Ты гарно у меня отдохнул, отвел свою пиратскую душу в том Китаевском погребе, а я тряхнул стариной, вспомнил молодость. Знаешь, как сейчас в моих жилах кровь играет? Ух! Глебушка, а не хряпнуть ли нам по ромашке оковитой? Бачу, бачу, шо согласен…
Летний день клонился к вечеру. Нега и умиротворенность вливались в душу Глеба как божественный нектар. «Все не так уж и плохо, – расслабленно думал он, сидя в беседке и слушая воспоминания дядьки Гната. – Хотя бы потому, что я еще молод и что у меня впереди еще много захватывающих приключений и интересных открытый».
Quod praeteriit, effluxit[61].