* * *
— О, Аллах, благодарю тебя за то, что остался жив, — поднес обе ладони к лицу Мурад, стоило лишь им выйти из метрополитена. — Этой поездки я никогда не забуду.
— Да уж, это тебе не машина и не такси.
— Как можно подвергать себя такой опасности. Та госпожа с необъятными формами прижала меня к двери так, что чуть дух не выпустила. А мои бедные ноги — по ним прошлось человек десять, не меньше.
— Представь себе, можно. Майка каждый день на метро на работу мотается. Да и добрая половина населения столицы.
— Аллах Аллах! — только и смог ответить Мурад.
Через минуту парочка уже поднималась по больничной лестнице.
— А нас пустят к нему? Ты уверена? — Мурад старался не отставать от Лины, семеня по лестнице.
— Да. Звонила Ольга Николаевна с утра. Сказала, что его уже перевели в палату. Значит, пустят, — ответила она султану.
Пройдя еще пару этажей, Ангелина остановилась на четвертом, где, по словам мачехи, в палате номер сорок девять и находился отец. Свернув в коридор, Ангелина осмотрелась по сторонам.
— Думаю, нам направо, — почесала она затылок.
И не ошиблась. Палата находилась в правом крыле.
— Папа, — бросилась Ангелина к отцу, лишь открыв дверь.
— Ангелина Павловна, — в палате находился и лечащий врач отца — кардиохирург Глеб Сергеевич. — Вот зашел после ночного дежурства проведать своего любимого пациента.
— Ангелина, дочка, — расплылся отец в улыбке.
— Только не долго, прошу вас. Он еще слаб, — сказав это, врач покинул палату.
— Ты пришла не одна? — Павел Иванович перевел взгляд с дочери на застывшего не пороге Мурада, который все еще не решался войти.
— Да, папа, познакомься, это… — Лина подбирала слова.
— Мое имя Мурад, — султан собрался с духом и подошел к кровати, протягивая Павлу Ивановичу руку для пожатия. — Я — возлюбленный вашей дочери, — выпалил он на одном дыхании.