Глава 77

От: Бет Фремонт

Кому: Дженнифер Скрибнер-Снайдер

Дата: Среда, 16.02.2000, 16:33

Тема: Обладать и удержать

Все… Я это напечатала в документе «Новости» и сохранила в системе, так что теперь точно не потеряю его и смогу начать все заново. Только смотри, чтобы этот опус в первое утреннее издание не попал, ладно?

Ну, приготовилась? Рассказ будет очень длинный.

Вот еще: ты точно перестала на меня сердиться? Хочешь говорить о ребенке? Свадьба подождет, пока это еще не срочная новость.

‹‹Дженнифер – Бет›› Да, готова, да, перестала. Хватит об этом!

‹‹Бет – Дженнифер›› Итак, начали…

Сама свадьба была просто чудо.

Как мы и говорили, в платье я выглядела ужасно. Но кажется, кроме меня, этого никто не заметил, и так как нытьем я достала даже саму себя, то пришлось состроить хорошую мину. И она получилась гораздо лучше, чем у остальных подружек невесты. Все как одна явились с дымчатым макияжем – как они говорили, «у Хелен Хант на „Оскаре“ был точно такой же! Ну вот точно – только мы с сестрой Гвен на фотографиях не будем выглядеть как жертвы домашнего насилия.

В церемонии было кое-что трогательное, но она тянулась так долго – целая месса. Я уже писала тебе, что мне стоило огромного труда следить, как бы у меня не подогнулись колени и я не грохнулась бы на пол. Такое случилось на свадьбе моей двоюродной сестры. Свидетель со стороны жениха упал со стула и рассек ухо. Весь смокинг кровью залил, а он его, между прочим, взял напрокат. Я подумала, что если упаду на крошку из «Три Дельта», которая стояла позади меня, то расплющу ее в лепешку.

Крис не подвел. Все время он просидел с моими родителями, а потом общался буквально с каждым членом моего огромного семейства. Он был сплошное обаяние, так что я даже прозвала его Степфордским Крисом^[20].

И когда все выстроились для большого семейного фото со всеми супругами и внуками, Кайли настояла, чтобы Крис тоже сфотографировался. Его возражения она не стала даже слушать. «Ты с нами уже дольше, чем все эти мужья», – выдвинула она неопровержимый довод.

Ужин был выше всяких похвал. Старушки-итальянки, прихожанки той церкви, куда ходят родители, сделали славные мостачоли и итальянскую колбасу с красным перцем. Сестра так боялась посадить пятно на платье, что ела один чесночный хлеб. Ела ли я ее пасту? Да, ела. Еще бы!

Кайли с Брайаном здорово танцевали под Луи Армстронга. Выглядела она просто сногсшибательно. Мне пришлось танцевать с парнем из братства «Сигма Чи» – тема была из «Титаника», – и он не сводил глаз с моего платья. Мне было довольно неловко, но все-таки лестно. Положа руку на сердце, мне и сейчас лестно.

Как только с моими официальными обязанностями было покончено, я натянула кардиган и почувствовала себя в тысячу раз лучше. Настроение сделалось просто фантастическое, ведь теперь все самое страшное осталось позади и меня ждал целый вечер вдвоем с Крисом. Я чувствовала себя по уши влюбленной, как когда-то.

Ну, во-первых, он был страшно красив. На нем был угольно-черный пиджак, который я покупала вместе с гибким диском, и синяя атласная бабочка, которую он где-то выкопал. Ну прямо вот-вот начнет писать стихи по-французски – явно, чтобы соблазнять девственниц. Мама спросила его, надел ли он галстук.

Во-вторых, я знала, что Крис так расстарался только потому, что любит меня. Чтобы сделать мне приятное. Было такое чувство, что его хорошее поведение говорит, как он ко мне относится. Доказательств не требовалось, хотя доказательства могут очень сильно убедить.

На ужине Крис вышел покурить и отдохнуть от моей семьи, и когда я нашла его у задней двери, его и моей радости не было предела. «Ну что, теперь моя?» – спросил он и сказал, что я настоящая красавица. Он поцеловал меня, попросил снять кардиган и предложил: «А поехали домой!»

Я ответила: не могу, обещала сестре, что буду танцевать. Кайли не хотелось, чтобы танцевали только дети младшего школьного возраста, поэтому все ее подружки клятвенно обещали, что не уйдут с танцпола до «Танца утят».

– Ну тогда приглашаю потанцевать, – произнес Крис и в последний раз затянулся сигаретой.

У него есть такая привычка: опускает голову вниз и, затягиваясь, смотрит на меня. Понятно, почему двенадцатилетним кажется, что курить – это круто.

Мы вернулись в зал и не пропустили ни одного танца. Не танцевали, нет. Скорее, держались друг за друга, качались и целовались.

Помнишь, когда-то я с ума сходила по маленькому литовскому ресторанчику? Он открывался только тогда, когда его ворчливая старая хозяйка была в настроении. Каждый день я проезжала мимо, но безуспешно. И когда я уже отчаялась еще раз попробовать торт «Наполеон», подъезжаю и вдруг вижу табличку «Открыто»!

Так вот, танцевать с Крисом – это было почти то же самое, что попасть в этот ресторан. Я никогда точно не знаю, когда он дома и когда настроен пообщаться со мной. Этого почти никогда не бывает. Никогда Крис не бывает таким, как в тот вечер на свадьбе у Кайли: табличка «Открыто», холодный огуречный суп, рулеты, плюшки с маком.

Я поймала себя на том, что хотела бы вот так же танцевать и на своей свадьбе – только не под песни группы «Dixie Chicks» и Алана Джексона. Танцевать так, будто касаешься музыки. Закрываешь глаза и представляешь себе, какими словами рассказала бы кому-нибудь, как ты его любишь, хотя вы еще ни слова друг другу не сказали и секса у вас еще не было.

Крис одной рукой держал меня за талию, а другой поглаживал мне волосы. Он целовал меня в лоб, улыбался. Он смотрел на меня, прямо буравил взглядом, и я чувствовала себя так, будто влюбилась в само солнце.

Ну а потом… ты сейчас точно не выдержишь и начнешь смеяться надо мной… Потом диджей поставил «Rocky Mountain High».

Я безумно люблю эту песню. По большому счету, мне плевать на орлов, на озера, на Колорадо. Но вот «Rocky Mountain High»… Так, должно быть, звучит эйфория. Когда Джон Денвер запевает: «He was born in the summer of his 27th year…», сердцу открывается настоящий космос!

Значит, играет «Rocky Mountain High», и вдруг я начинаю целовать Криса, как будто не могу дождаться хора, так горячо, так нежно, прямо под строчку: «I’ve seen it raining fire in the sky». И Крис тоже меня целовал. А когда отстранился – как раз в том месте, где про то, что жизнь полна чудес, но сердце помнит страх, – то сказал мне: «Бет, я тебя люблю. Люблю так, как никогда и не думал. Больше, чем я тебе говорю».

И тут я заговорила, что тоже его люблю, но Крис остановил меня поцелуем и сказал: «Подожди, я еще не закончил. Это очень важно».

Скажешь, я дура, но, признаюсь, я подумала: он, наверное, предложение сейчас сделает? Уверена я не была. Может, даже поспорила бы, что не сделает. Но если бы он хотел сделать предложение, более подходящего, более идеального момента и придумать нельзя было.

А он все говорил: «Иногда я люблю тебя так, что просто не могу этого выносить. Иногда у меня на это чувство не хватает сил, мне кажется, оно меня разорвет. Прекратить или уменьшить его я не могу. Иногда я прямо устаю, когда думаю, что вот-вот тебя увижу».

Мне никак не хотелось расставаться со своей мечтой. В голове крутилось: «Но ведь это же, наверное, хорошая усталость?»

А он продолжал: «Я всегда буду любить тебя, но хочу, чтобы ты знала: я на тебе никогда не женюсь».

Вид у меня был, наверное, совершенно дурацкий, потому что Крис повторил разборчиво и четко: «Бет, я на тебе никогда не женюсь».

И все время нежно смотрел на меня влюбленным взглядом. Если бы ты смотрела на нас со стороны, если бы видела, какое у него было лицо, то точно подумала бы: он сделал предложение.

Тогда я поймала себя на мысли, что Крис поступает жестоко. Он, видите ли, на мне никогда не женится. Не мог, что ли, сказать: «Мы никогда не поженимся»? Не мог выразиться так, что это общее решение? Не мог быть чуть повежливее, наконец?

После этого он хотел было еще раз поцеловать меня, вернее, продолжить поцелуй со всей любовью и страстью, да еще под Джона Денвера, как будто ничего такого не сказал. Но для меня разговор был не закончен. Я отстранилась и спросила: «Как это понимать: ты вообще никогда не женишься? Или на мне – никогда?»

Крис немного подумал и ответил: «И то и другое, но второе – скорее». – «Скорее, что ты не женишься на мне?»

Он кивнул: «Но это не потому, что я не люблю тебя. Я тебя очень люблю. Слишком люблю».

Я прямо откинула его от себя, сделала какой-то дикий круг по залу, протиснулась через танцующих, вышла. Поболталась на парковке где-то с минуту, потом поняла, что не знаю, где Крис припарковался, вспомнила, что мои ключи у него. Если бы я была из тех, для кого «влюбиться» то же, что «пожениться», я бы попросила подружек невесты надеть платья с карманами. Оглядываюсь и вижу – Крис в дверях и кричит мне: «Что ты делаешь?!» – «Я-то ничего, – отвечаю. – А вот ты делаешь!»

И тут же решила, что сама себя прокляну, если шагну ему навстречу. Поэтому я крикнула, чтобы он бросил мне ключи. Он не стал, сказал, что сам меня довезет. А я уже просто ору: «Не подходи! Брось ключи!» – «Я знал, как ты себя поведешь, – именно не так, как надо».

А как мне было себя вести?

Крис сказал: весь расчет был, что я сумею разглядеть правду. «Я не вру тебе – я люблю очень сильно». – «Но не так сильно, чтобы жениться». – «Слишком сильно, чтобы жениться».

Даже в том состоянии я умудрилась сделать круглые глаза.

«Я не для этого предназначен! – вопил Крис. – Посмотри на меня! Сама же знаешь, что это правда».

И наверное, в самый первый раз я расслышала, что он не такой уж и крутой. Он как будто чуть-чуть паниковал. И как будто чуть-чуть сердился.

«Не хочу любить никого так, чтобы ни в голове, ни вокруг нее ничего не оставалось. Если бы я знал, что буду такое к тебе чувствовать, то ушел бы давным-давно, пока еще мог!»

Я нисколько не тише орала, чтобы он отдал мне ключи. Помнится, обозвала его немыслимой какой-то сволочью. Как будто ругалась на иностранном языке. Крис швырнул мне ключи, и они грохнули об машину, точно бейсбольная бита.

«Домой даже не приходи! – заявила я. – Видеть тебя не хочу!» – «Мне надо домой, – возразил он, – гитару забрать».

Смотрела «До свидания, дорогая»? Не смотри, если не хочешь разочаровываться в романтических комедиях. После него любому фильму с Джулией Робертс или Сандрой Баллок ничего не остается, как только со стыда сгореть. Не смотри «До свидания, дорогая», если не хочешь до конца жизни восхищаться Ричардом Дрейфусом, даже когда видишь его в «А как же Боб?» или в «Опусе мистера Холланда».

В «До свидания, дорогая», в самом чудесном его конце, героиня – Марша Мейсон, с видом подвыпившей феи, – которая отказалась от настоящей любви после вагона актеров-неудачников, понимает, что герой Ричарда Дрейфуса вернется к ней, как обещал, потому что оставил у нее свою гитару. Вот тогда она поняла, как он сильно, по-настоящему ее любит.

Когда Крис принес свою гитару, я поняла, как сильно, по-настоящему он меня не любит. И пережила ту сцену с Маршей Мейсон, только наоборот.

Я села в машину и долго-долго ехала, чтобы он не смог меня догнать, хотя и не сомневалась: он даже не будет пытаться. Потом я заехала на парковку «Арби» и попробовала расплакаться, но как будто отупела. Ощущение было такое, точно я застряла в том миге, когда бьют под дых и тебе не хватает воздуха. Как говорится, «аж искры из глаз». И вдруг я почувствовала жуткую усталость, такую, что даже не могу доехать до дома. Я была почти уверена, что застану Криса там. А все, кто мог пустить к себе на ночь, догуливали на свадьбе. И я сняла номер в «Холидей Инн», напротив «Арби», и смотрела бесплатный канал, пока не заснула.

Проспала я почти до расчетного часа и оставила это несчастное платье в номере – в машине лежала моя спортивная форма. Ну а потом двинула к себе.

Крис, понятное дело, был дома и заваривал чай. Он только что принял душ. Мокрые волосы кудрявились, футболка валялась на стуле. Точно тебе говорю: от горла до верхней пуговицы джинсов в нем мили три, никак не меньше. Он сказал мне, что волновался всю ночь.

«Не хотелось тебя видеть», – ответила я. «Не хотела?» – переспросил он и разлил чай по кружкам. «И не хочу». – «Бет… – В его голосе зазвучала знакомая крутизна. Он смотрел на меня так, как, ему казалось, следовало на меня смотреть. – Не можешь же ты просто так взять и уйти оттого, что было между нами. Я пробовал… Вместе мы – это сказка. Это волшебство».

Я ответила, что не желаю быть волшебством и хочу быть с человеком, который не бросил бы меня, если бы смог. Который не считал бы, что верность мне – это такое уж бремя.

«Я верен, – сказал Крис. – Ни разу тебя не обманул».

Но я совсем не это имела в виду.

«Ты сказал, что устаешь, даже когда смотришь на меня», – напомнила я. «Я сказал, что иногда этого слишком много». – «А мне нужен человек, который так не думает. У которого огромное сердце, способное меня удержать». – «У кого любви к тебе будет на мизинец». – «Смотри запиши, – хорошая строчка для песни».

Говорить так было жестоко, но я мало-помалу выходила из себя. Я оглядывала кухню, смотрела на Криса, думала, что жизнь была хорошая, правда. Думала, что смешно рвать с ним только за то, что он произнес вслух и что я в глубине души давно уже знала. Думала, каким он может быть теплым и нежным, какой прекрасный день мы бы провели, если бы я оставила все как есть.

«Я хочу, чтобы ты ушел», – сказала я. «Куда же мне идти?» – «Не могу решать за тебя твои проблемы». – «Не можешь? Не в состоянии обо мне позаботиться?» – «Можешь пожить у Стефа. Или у родителей». – «Это и мой дом тоже». – «Тогда уйду я, правда договор придется новый подписывать».

С моей стороны это была жестокая подколка. Я же знаю, что квартиру он не может себе позволить.

«Бет, будет тебе. Хватит. Посмотри на меня». – «Насмотрелась уже».

Мы еще немного попрепирались, и он все-таки согласился уйти. После этого я ушла, чтобы он мог собрать вещи. Я отправилась к родителям.

Моим родителям… Они буквально просияли, узнав, чт'o стряслось. По-моему, они больше радовались моему разрыву, чем свадьбе Кайли. «Я так и знала, что не нужно было ему с нами вместе фотографироваться», – твердила мама. «Умница дочка, сильная», – повторял папа.

Крис позвонил мне один раз – спросил что-то о проигрывателе. Он мой, но пластинки слушает только он. Я разрешила забрать проигрыватель вместе со всей стереосистемой. «Ого! – заметил он. – Если бы я знал, что ты будешь так любезна, то не запаковал бы все твои компакт-диски». Я хихикнула. А он продолжил: «Еще вчера ты была вся моя, до каждой веснушки. А вот теперь мы решаем, кто возьмет себе видеомагнитофон». – «Я!» – ответила я.

С тех пор я с Крисом не говорила. Звонит всегда он, я не перезваниваю. Духу не хватает. В шкафу он оставил свой свитер, и вот уже пять недель я в него рыдаю. Как будто из квартиры я выпнула одну из своих почек.

Ну, пожалуй, все. Вот что было на свадьбе моей сестры.

‹‹Дженнифер – Бет›› Бет… У меня нет слов. У меня нет даже букв. Что же ты так долго тянула?

‹‹Бет – Дженнифер›› Я звонила из «Арби», но тебя не было дома. А когда позвонила в понедельник, оказалось, что выходные у тебя выдались даже хуже, чем у меня. Когда ты рассказала мне о ребенке, я просто не могла рассказывать тебе о Крисе. Не хотела, чтобы ты тратила на меня хоть каплю своей энергии.

‹‹Дженнифер – Бет›› Ты отличная подруга. Я просто не могу прийти в себя. Никогда бы не подумала, что ты можешь с ним порвать.

‹‹Бет – Дженнифер›› Даже если ты этого хотела.

‹‹Дженнифер – Бет›› Иногда.

‹‹Бет – Дженнифер›› Я всегда знала, что Крис самовлюбленный ленивый эгоист – это, можно сказать, необходимые условия для игры на соло-гитаре. Знала я и что музыку он считает почти единственным, ради чего стоит вообще жить. Но по-моему, я входила в это самое «почти единственное». Как могла я жить с ним, зная, что для него любовь ко мне – это тяжелый крест?

‹‹Дженнифер – Бет›› Ты и не смогла.

‹‹Бет – Дженнифер›› Только подумать, любовь такая сильная, что брак его просто раздавит.

‹‹Дженнифер – Бет›› Отговорка.

‹‹Бет – Дженнифер›› Да, согласна. Когда я об этом думаю, а думаю я об этом постоянно, то не могу решить:

а) может ли он повзрослеть и вступить с кем-нибудь в настоящие отношения. Он меня не сильно любит. Или…

б) он вообще этого не может и просто ничтожество.

‹‹Дженнифер – Бет›› Наверное, и то и другое.

‹‹Бет – Дженнифер›› Но скорее – второе.

Как думаешь, зря я прожила последние девять лет?

‹‹Дженнифер – Бет›› Не девять, а последние года два-три. Когда ты засекла его в Студенческом союзе, то не предполагала же, что сердце у него такое маленькое.

‹‹Бет – Дженнифер›› Наверное, ты надо мной подсмеиваешься. Думаешь, что Крис был эмоционально незрелый с самого первого дня – и именно это мне почему-то и было нужно.

‹‹Дженнифер – Бет›› А ты права. Именно так я и думаю.

‹‹Бет – Дженнифер›› По-твоему, я сама себе все эти трудности создала?

‹‹Дженнифер – Бет›› Может быть, не знаю. Наверное, не так уж важно, что я думаю и что замечала, а что – нет. Тебе самой нужно было это разглядеть. Увидеть все насквозь.

‹‹Бет – Дженнифер›› Спасибо за честность.

‹‹Дженнифер – Бет›› Если я задам непростой вопрос, ответишь мне честно?

‹‹Бет – Дженнифер›› Да.

‹‹Дженнифер – Бет›› Как по-твоему, я отвечаю за свой выкидыш?

‹‹Бет – Дженнифер›› Нет. Девяносто три процента – нет. Не стоит винить себя, это не помогает.

‹‹Дженнифер – Бет›› Не уверена, что с 93 процентами я смогу жить.

‹‹Бет – Дженнифер›› Живешь ведь.

‹‹Дженнифер – Бет›› Я хочу опять забеременеть. Это ужасно, неправильно?

‹‹Бет – Дженнифер›› Сначала ответь на вопрос: зачем?

‹‹Дженнифер – Бет›› Ответ на «зачем?» такой: затем, что я правда очень хочу иметь ребенка. Но не хочу, чтобы причина этого желания болталась где-то в моем подсознательном. Мне кажется, я потеряла что-то очень важное. И знаю, что я не заслуживаю. В смысле – ребенка не заслуживаю.

‹‹Бет – Дженнифер›› Так ребенка никто не заслуживает.

‹‹Дженнифер – Бет›› По-моему, надо было бы нам поговорить за бутылочкой «Синей монахини».

‹‹Бет – Дженнифер›› Ну надо же! И я так думаю.

‹‹Дженнифер – Бет›› Тебя трудно любить. Обхохочешься.