Вторник 23-е 08.33 утра, по Киевскому времени

Козаченко прошёл в кабинет спикера, предварительно слегка постучав в дверь.

— А, Андрей Николаевич, — Юрий Валентинович вышел из-за стола, направился навстречу кандидату. — Ждал, не скрою. Пришли поговорить по поводу экстренного заседания Рады?

— Да. Точнее, не только по данному поводу. — Козаченко не заметил жеста руки Головы парламента, и продолжал стоять, по причине чего, и спикер не позволил себе присесть. — Мне необходимо, чтобы на заседании парламента вы вынесли на голосование предложение нашей партии о непризнании результатов второго тура.

— Нечто подобное я и думал услышать. Хотя, честно признаюсь, не нравится мне вся ваша затея. Во-первых, результаты голосования официально не объявлены. А потому, не вижу смысла рассмотрения вопроса о недоверии ЦИК. И во-вторых. Реакция масс может стать неуправляемой. Возбудить народ, «запустить петуха», дело нехитрое. И, практически, всем доступное. А вот успокоить толпу, тут необходимы гибкость и дипломатичность. Коими чертами в вашей команде владеют не все. Теперь более детально по поводу вашего предложения. Опять же, повторюсь, несмотря на то, что официального решения избиркома ещё нет, тем не менее, согласительная комиссия приняла положительное решение. Заседание состоится. Завтра, в десять утра. Процедуру вы знаете. Подаёте свой проект закона, я его ставлю на голосование. Но, для того, чтобы объявить выборы несостоявшимися, требуется наличие в зале, как минимум 226 голосов, и чтобы все они проголосовали за ваше предложение. Сможете обеспечить такое количество депутатов?

Козаченко прекрасно понимал, в нынешней ситуации 226 голосов ему никак не собрать. Два года назад собрал бы. А сейчас, когда часть депутатов из его фракции перекочевала в стан врага, он не сможет получить положительного результата. Ему нужна поддержка. Либо коммунистов, либо социалистов. Опять возвращаемся к Онойко и Кузьмичёву.

Козаченко попытался заглянуть в глаза спикера.

— Неужели вы не можете своим авторитетом повлиять на некоторую часть депутатского корпуса? — в голосе кандидата прозвучала усталость в вперемешку с болью. — Вы же понимаете, насколько критичной стала ситуация.

— Понимаю, Андрей Николаевич. — Юрий Валентинович специально спрятал взор от собеседника. Припекло. — без тени злорадства подумал спикер, — Помощь теперь ему понадобилась. А как меня в дерьмо, вместе с Онойко макал записями, забыл? Или делает вид, будто запамятовал. Правильно молвят: не плюй в колодец… Козаченко терпеливо стоял в ожидании, а потому Алексеев продолжил мысль. — Но давайте будем откровенны. И вы, и премьер набрали практически одинаковое количество голосов. И он, так же, как и вы, в случае, если я приму вашу сторону, и начну давление на него, может пойти на столь же беспрецедентный шаг. Тоже может выставить людей на улице, и здесь, и в Донецке, и в Одессе, и в Чернигове. А после? Стенка на стенку? Страну в кровь и под расстрельную статью? И только потому, что кое-кто власть не поделил? Андрей Николаевич, я не бизнесмен. Я учёный. Историк. И всю свою жизнь, кроме последних пяти лет, только тем и занимался, что изучал историю развития человеческого общества. И перед моими глазами, в строках книг, проходили тысячи примеров, захватов власти и борьбы за неё. А потому, я не позволю, пусть это звучит патетично, силового надругательства над Украиной. Единственное, что могу обещать: буду действовать в рамках закона. По Конституции. Строго сверяясь со всеми её статьями. Если вас устроил мой ответ, буду рад видеть вас завтра, в десять часов. Если нет, не обессудьте. И не нужно будоражить народ и приводить его к стенам Верховной Рады. Мой вам совет.

Да пошёл ты со своим советом. — в сердцах на лестнице, выругался про себя Козаченко. — Мне сейчас не советы нужны, а люди. И не просто люди, а с депутатскими мандатами. И реальные голоса. Советы он даёт. Да таких советчиков у меня самого пруд пруди. Что ж, опять придётся ехать к Кузьмичёву. А может, сперва к Онойко? Нет, сначала, всё-таки, к Кузьмичёву. У того во фракции больше людишек. Если даст согласие, то и социалисты не понадобятся.