6

— Папа действительно поправится и снова будет видеть? — спросила Мэри Клер, ставя на стол соль и перец.

— Конечно, — ответила Шери.

Она разрезала куриные грудки на маленькие кусочки, достала из холодильника салат и разложила на три тарелки.

— Садись за стол, — сказала с улыбкой Шери и поставила одну тарелку перед девочкой. — Ты ешь, а я отнесу поднос твоему отцу.

— Можно мне молока?

— Я вернусь и тогда налью нам с тобой по стакану.

Шери быстро поднялась по лестнице, остановилась перед комнатой Джонатана и, держа поднос одной рукой, другой постучала, а потом вошла.

— Я принесла вам ужин, — сказала она, подходя к кровати. — Это куриная грудка. Я ее нарезала для вас на небольшие кусочки.

— Я совсем не голоден.

— Но вы не ели с тех пор, как мы здесь. Я думаю, вы боитесь…

— Боюсь? Чего?

Шери улыбнулась. Ни один мужчина не любит, когда говорят, что он чего-то боится.

— Мы привыкли к тому, что обычно видим, что едим, — сказала она спокойно, ставя поднос ему на колени. — Уверена, что вы не хотите есть в присутствии меня и Мэри Клер, так как опасаетесь, что пронесете вилку мимо рта или зальете молоком подбородок.

Джонатан промолчал, но выражение его лица подсказывало, что медсестра была права.

— Но вы вполне можете справиться с едой и сами. Представьте, что тарелка — это циферблат часов. Между цифрами двенадцать и четыре находится курица, между цифрами четыре и восемь — брокколи, а между цифрами восемь и двенадцать — салат… С молоком сложнее, но я наполнила стакан лишь наполовину. Он стоит на подносе там, где на часах цифра один, справа от тарелки. Если захотите воспользоваться вилкой, то должны будете найти ее сами, — добавила Шери не без ехидства. — И последнее. Вот салфетка.

Она вложила салфетку ему в правую руку.

— Приятного аппетита!

Джонатан слушал удаляющиеся шаги Шери и корил себя за то, что вел себя по отношению к ней и к Мэри Клер как последний мужлан. Правда, сейчас он не знал, сердиться ему или улыбнуться тому, как поставила его на место эта медсестра.

Внезапно Джонатан почувствовал, что действительно голоден, и урчащий живот стал лучшим подтверждением этому. Шери была права. Права во всем. Он боялся выглядеть смешным, ибо еще в больнице понял, что еда для него отныне станет непростым испытанием.

Он нашел кусочки курицы именно там, где они, по словам медсестры, и должны были быть, а попробовав, не мог остановиться и в душе благодарил Шери за то, что она настояла на своем.

— Вот видите, все-таки вы проголодались, — заметила Шери, когда через полчаса пришла забрать посуду.

Тарелка была пуста, молоко выпито.

— Я просто не хотел, чтобы пропадали еда и ваши усилия по ее приготовлению, — схитрил Джонатан. — Спасибо, все было очень вкусно.

— Не за что, — ответила Шери, приятно пораженная его словами. — Кстати, ваши чемоданы так и стоят в коридоре. Может быть, мне распаковать их?

— Поставьте их пока в кладовку, а завтра я сам займусь ими…

Не успел он закончить фразу, как зазвонил телефон на прикроватном столике.

— Наверное, это ваш брат. Я забыла сказать вам, что заходил Джек Паттерсон. Он сообщил, что вчера вечером звонил ваш брат и, узнав про аварию, собирался позвонить сегодня снова, — сообщила Шери, быстро сняла трубку, представилась Кейну — а это действительно оказался он и вложила ее в протянутую руку Джонатана.

— Привет, Кейн! Как Англия? — спросил он бодрым голосом.

— Зелено и сыро. Но об этом потом. Что за беда там с тобой приключилась? Вы с Мэри Клер целы?

— Мэри Клер в норме. У меня несколько ушибов и царапин, но в остальном все в порядке.

— Зачем тогда тебе понадобилась медсестра?

— У меня небольшая проблема со зрением.

— Небольшая? А что конкретно? Рези? Двоится в глазах?

Джонатан сильнее сжал трубку в руке и напрягся. Он должен был бы знать, что Кейна не проведешь.

— Я ослеп.

— Ослеп? Бог мой, Джон! И ты еще говоришь, что все в порядке? — В голосе брата слышалась тревога.

— Но это временно. Я ударился головой о руль, и образовалась гематома, которая давит на глазной нерв. Как только она рассосется, зрение восстановится. А медсестру я нанял, чтобы было кому присмотреть за Мэри Клер.

— Понятно. Послушай, я уверен, что папа с мамой вылетят домой завтра же, если ты сочтешь это необходимым.

— К тому времени, когда они прибудут, все войдет в норму, и тогда окажется, что все это было зря.

В трубке воцарилось молчание.

— Ну, если ты так в этом уверен… — протянул наконец Кейн, не в силах взять решение вопроса на себя.

— Да, уверен. Который час у вас там? — спросил он, чтобы сменить тему разговора.

— Глубокая ночь. А что?

— Это поздно даже для тебя, — поддразнил брата Джонатан. — Если рядом с тобой, конечно, нет женщины.

— Единственная особа женского пола, которая меня интересует, относится к породе четырехногих, да и то, если умеет бегать со скоростью ветра. Береги себя, братец! Позже я свяжусь с тобой снова.

Джонатан ощупью нашел телефонный аппарат и положил трубку на рычаг. Интересно, спросил он себя, сможет ли Кейн когда-нибудь оправиться после удара, нанесенного ему его суженой. Невеста Кейна сбежала буквально из-под венца, предпочтя красавчика с внешностью голливудского киногероя. Ну что за рок преследует нас с братом! — вздохнул Джонатан. Обоим не повезло в личной жизни. Хотя Кейну, конечно, можно еще и позавидовать, если сравнивать с тем, что выпало на его долю. Пора бы брату перестать горевать, найти женщину и обзавестись семьей.

Ну и ну! Джонатан усмехнулся про себя. Да как он может сокрушаться по поводу семейной жизни брата, если сам не сумел найти себе достойную подругу и создать счастливую семью!

По зрелом размышлении он понимал, что совершил ошибку, поверив уверениям Айрис в том, что она разделяет его взгляды на брак и семью.

Он клюнул на ее несомненную красоту и образованность, хотя, если бы копнул поглубже, то сразу обнаружил бы, что она пустышка, неискренняя и чрезвычайно испорченная натура. И ее прельстил не он сам, а его быстрый карьерный рост. Он стал для нее лишь выгодной партией, трофеем, который она получила без малейшей борьбы.

Каким же он был дураком! Самым настоящим слепым дураком!

Он рассмеялся, соотнеся эту фразу со своим нынешним положением. Оказывается, можно быть слепым, и не теряя зрения.

Шери услышала смех, раздавшийся из комнаты /Джонатана, когда проходила по коридору, направляясь в комнату Мэри Клер. Она замерла на месте. Смех не был ни веселым, ни счастливым, и ей сделалось грустно. Десять лет назад, когда они познакомились, Джонатан был жизнерадостным, добрым молодым человеком и всегда помогал ей. Шери восхищалась тем, как он заботливо относился к сестре и как упорно стремился достичь своей цели — стать адвокатом.

Джонатан Тревис, которого она знала тогда, воспринял бы временную слепоту не только как вызов, которому следует противостоять достойно, но и как полезный жизненный опыт. Нынешний же Джонатан, поддавшись страху и панике, отталкивал от себя того, кто в нем больше всего нуждался, — свою дочь. Единственного своего ребенка.

Мэри Клер была милой девочкой, жаждущей любви. Как всякий ребенок в ее возрасте, она легко отзывалась на похвалу, на поощрение, на ласку. Но судя по всему, именно этого Мэри Клер была лишена, и существовала опасность, что если отец сейчас отвернется от дочери, то потеряет ее навсегда.

К середине недели стало очевидно, что пропасть между Джонатаном и Мэри Клер увеличивается. Он почти не выходил из своей комнаты, и все попытки медсестры или дочери побудить его спуститься вниз, оказались безуспешными. Джонатан не проявлял ни малейшего желания приспособиться к ситуации. Он просто ждал, да и то не слишком терпеливо, когда зрение вернется к нему. Порой он был похож на запертого в комнате провинившегося ребенка, ожидающего, когда же закончится срок наказания.

Шери, как медсестре, приходилось общаться со многими людьми, попавшими в трудное положение. И ее постоянно восхищало и трогало, как большинство пациентов вели себя в той ситуации, в которой оказались, — спокойно, уверенно, не жалуясь на судьбу. Хотя перспективы выздоровления порой были не слишком обнадеживающими.

В случае с Джонатаном никакой трагедии она не видела: потеря зрения была лишь временной. Однако вместо того чтобы радоваться этому, он отравлял жизнь и себе, и окружающим.

Мэри Клер неохотно входила в комнату к отцу. Первое время Шери в надежде сблизить их поручала ей относить ему те или иные вещи. Но девочка никогда не задерживалась у отца, и несчастное выражение ее лица говорило красноречивее всяких слов. Однажды Шери даже заметила в ее глазах слезы и чуть было не побежала наверх, чтобы отчитать Джонатана.

Желая скрасить пребывание девочки в доме, Шери старалась занять ее всякими мелкими поручениями. В результате Мэри Клер почти не отходила от нее, и между ними росло чувство взаимной привязанности.

Из отдельных замечаний и вопросов девочки было ясно, что изначально негативное отношение к отцу во многом являлось следствием позиции ее матери. Та не хотела теплых отношений между отцом и дочерью и всячески настраивала Мэри Клер против Джонатана.

И хотя Шери, осознавая все это, не могла не сочувствовать Джонатану, она все чаще теряла терпение в общении с ним.

— Мэри Клер, если ты поможешь мне отнести твоему папе мороженое, то мне не придется дважды подниматься к нему, — сказала Шери, заканчивая подготовку подноса с едой.

— А это обязательно?

— Нет, тебе совсем не обязательно идти со мной. Но если ты поможешь мне, то я быстрее освобожусь, и мы сможем пойти поиграть в мяч, как ты этого хотела.

Глаза Мэри Клер оживились, в них пробудился интерес.

— Хорошо, — сказала она, сползая со стула.

Шери вручила Мэри Клер вазочку с мороженым и ложку.

— Спасибо, ты у меня настоящая помощница! — похвалила она девочку, выходя из кухни.

Неужели отец и на этот раз оставит без внимания заботу дочери о нем? Как можно быть таким бессердечным? — недоумевала Шери, в душе надеясь, что на этот раз все будет по-другому. Но, увы, она опять ошиблась.

— А вот и ужин! — объявила Шери, открывая дверь в комнату Джонатана. — Основные блюда у меня на подносе. А десерт принесла Мэри Клер, которая мне сегодня здорово помогает, — добавила она.

— Это мороженое с шоколадными чипсами, — сказала Мэри Клер отцу, подходя к креслу, в котором он проводил большую часть времени.

— Отнеси мороженое обратно. Я не люблю его, — проворчал Джонатан раздраженным тоном, который Шери уже начала ненавидеть.

— Глупости. Все любят мороженое, — ответила ему она, заметив, что глаза Мэри Клер наполнились слезами.

— Но только не я! — возразил Джонатан резко.

И тут Шери увидела, как Мэри Клер бросила вазочку на пол, повернулась и выбежала из комнаты.

— Что это? Вы что-то уронили? — спросил Джонатан, даже не подозревая, что его слова могли так сильно расстроить дочь. — Надеюсь, это не мой ужин. Что у нас сегодня?

Шери стояла и печально смотрела вслед Мэри Клер. Черт бы побрал этого Джонатана! Разве можно быть таким черствым? Мэри Клер хотела помочь ему, а он одной фразой обратил в прах все ее добрые намерения. Точно так же он поступил в ту ночь у озера, когда Шери спасла Эйприл.

Она хотела обрушить на него весь накопившийся за эти дни гнев, но что-то остановило ее. Разве он прислушается к ее словам?

— Хлеб и вода! — Негодование, с которым Шери боролась, все-таки прорвалось наружу. — После спектакля, что вы только что здесь устроили, вы большего не заслуживаете!

Джонатан был явно обескуражен ее резкостью.

— Не понимаю вас.

— Тогда, возможно, пришло время наконец-то все объяснить.

Шери поставила поднос на стоящий рядом с креслом столик.

— Ваша дочь только что убежала отсюда вся в слезах, — сказала она, нагибаясь, чтобы поднять вазочку и подобрать мороженое с пола.

— В слезах? Но почему? — спросил он в полном недоумении.

— Почему? — повторила Шери с вызовом.

Она встала и с трудом сдержала порыв вывалить мороженое ему на голову.

— С тех пор как мы приехали в этот дом, вы засели в этой комнате и ждете, когда к вам вернется зрение. Тем временем ваша дочь, которой пришлось немало пережить в последнее время, — напоминаю вам об этом, если у вас короткая память, — все больше отдаляется от вас. Мне даже кажется, что она начинает вас бояться.

Джонатан открыл рот, явно собираясь ответить. Но Шери продолжила, не давая ему опомниться:

— А если бы слепота была постоянной? А если бы вам пришлось таким образом провести всю оставшуюся жизнь? Вы что, так и сидели бы в комнате, ожидая смерти? Или же попытались бы взять себя в руки и научились жить в новых условиях? Вам повезло в отличие от многих, ибо зрение к вам вернется. Но пока вы тут жалеете себя, походя вы наносите непоправимый ущерб вашим отношениям с дочерью. Вы нужны Мэри Клер. Ей необходимы ваши любовь и внимание. Несколько месяцев назад она лишилась матери и чуть было не потеряла вас в автокатастрофе. Она чувствует себя потерянной, одинокой и очень беззащитной, а вы продолжаете отворачиваться от нее. Если вы по-прежнему будете игнорировать ее и грубо разговаривать с ней всякий раз, когда она приходит к вам, вы потеряете ее навсегда. Учтите это! Пора бы перестать оплакивать собственную горькую участь и начать думать о дочери!