58
В то время Рене Ажид получил в Тулузе место профессора по физиологии. Возможно, его продвижению по службе способствовал Гари: ранее Ажид предпринимал несколько безуспешных попыток в этом направлении. «Оазис» продали. Ив учился на четвертом курсе медицинского факультета, а безутешный Оливье прощался с благословенным детством.
Отношения между Роменом Гари и Ажидами были неровными. Постоянным предметом их споров был денежный вопрос: Рене, сохранив привычки юности, жил скромно, тогда как Гари, хотя и не поддавался безрассудству, но любил продемонстрировать свою состоятельность. Он не позволял Рене приглашать его в ресторан, потому что тот всегда выбирал недорогое заведение и говорил: «Возьмем одно блюдо». Эта фраза выводила Ромена из себя. Однажды в ресторане «Липп» из-за этого они даже поссорились. Гари проворчал: «Ты хоть знаешь, кто я теперь? Могу, как-никак, заплатить за твой ужин. Ты неисправим!» Только через полгода Роже удалось их помирить{529}.
Мрачный эгоцентрик, Гари покорно проглатывал все замечания Сильвии, которая в вопросах морали была непреклонна — своему «милому другу» она ничего не спускала. Эта умная, вспыльчивая, ироничная и прямолинейная до жестокости женщина не раз ранила самолюбие Гари, но никогда в этом не раскаивалась. Не мягче она обошлась и с Джин, когда Лесли написала ей, будто весь Париж говорит о неверности избранницы Ромена. Вероятно, имелись в виду всего лишь сплетни о мимолетных романах Джин с коллегами по съемочной площадке.
Слухи о предполагаемом разводе Гари и об аморальном поведении Джин, жившей с женатым мужчиной, достигли Маршаллтауна, к страшному неудовольствию ее родителей. В газете «Де-Мойн» появилась статья некоего профессора социологии, который возмущался поведением актрисы, противоречившим нравственным представлениям Среднего Запада.
Однажды, приехав в Маршаллтаун, Джин пришлось оправдываться в местной газете, и чтобы продемонстрировать, что она не сошла с пути истинного, она со всей скромностью отправилась вместе с родителями на воскресную службу. Также Джин прошлась по местным магазинчикам и купила несколько весьма невыразительных нарядов — она, обычно одевавшаяся у Диора и Живанши; навестила своего бывшего преподавателя драматического искусства и нанесла визит вежливости директору школы, в которой когда-то училась.
Отец упрекал Джин в том, что она живет с мужчиной его возраста, который к тому же является законным мужем женщины старше его на одиннадцать лет. Гари, со своей стороны, хотя и был убежден, что рано или поздно Джин его оставит, уже смирился с мыслью, что ему придется на ней жениться. У нее был оригинальный способ убеждать.
Однажды декабрьским вечером 1961 года в Сен-Поль-де-Ванс, где они гостили у Роже Ажида, Джин вдруг решила, что Ромен никогда на ней не женится, несмотря на то что она должна родить ему ребенка, — Лесли не согласится на развод. Пока Ромен с аппетитом уминал шоколадный торт, оставляя в нем следы от ложки, она пошла в ванную и попыталась вскрыть себе вены. Порез получился поверхностным: на кафельный пол вытекло примерно полстакана крови. Джин, испугавшись, стала звать на помощь: «Скорей, я умираю, я вскрыла себе вены». Ромену стало плохо. В это время Роже звонил доктору Розанову{530}, который тут же приехал перевязать рану и успокоить Джин. Инцидент благополучно завершился в «Лулу» — дорогом ресторане на берегу моря. Но Ромен воспринял попытку самоубийства Джин всерьез. Он писал Рене Ажиду из Рокбрюна, что его мучают приступы панического страха и клаустрофобии. «Я почти не сплю… Боюсь, у меня снова начинается депрессия, как в Лондоне. Бедная Джин — и бедный я!»