Прошло еще два дня, и за это время Александр не появился в ее палатах. Слуги Роксаны перешептывались за ее спиной.

— Госпожа больше не пользуется благосклонностью царя.

Ее внешняя раздражительность исчезла, и она проводила время, занимаясь стихосложением и купанием в ванне. Однако такое смирение не обмануло Сорайю.

— Какую очередную выходку ты замыслила? Учти, что господин Александр — человек опасный. Постарайся, чтобы твои поступки не навлекли его гнев, — увещевала она Роксану, расчесывая ее длинные рыжеватые кудри.

Роксана облачилась в шелковое одеяние цвета листьев, доходившее до щиколоток, и наблюдала за своей приемной матерью из-под длинных ресниц.

— Неужели ты считаешь, что я всегда замышляю какие-то нехорошие поступки? Ты говоришь почти так же, как и греки. «Согдианская чародейка превращает царя в азиата!» «Роксана его заколдовала!» — Она опустилась на низкое ложе и приказала индийской служанке заняться ее лицом. — Сегодня наложишь зеленые тени на веки, Вали.

— Не притворяйся, Роксана! — проворчала Сорайя. — Я наблюдаю за твоими поступками с тех пор, когда ты была маленькой. Твой отец и Кайан ужинают с нами сегодня вечером. Оставь свои проделки на другой день.

— Проделки? — Роксана потянулась и взяла дольку какого-то фрукта с глазурованного китайского блюда. — Я — самая послушная из подданных моего супруга.

Вали со знанием дела наложила краску на лицо принцессы, а затем завила и подкрасила ей ресницы. Вперед вышла вторая служанка с серебряным сосудом, содержащим красный порошок для окраски ступней ног и ладоней Роксаны. С помощью перьевой кисточки она также тонировала ее соски и внутренние части бедер. Еще две женщины поспешно принесли множество шелковых нарядов всех цветов радуги.

— Что сегодня выберет госпожа? Может быть, желтый?

— Зеленый.

Служанки пошептались и извлекли зеленые сари четырех оттенков, от бирюзового до глубокого изумрудного цвета.

— Не имеет значения, какой из этих нарядов, — капризно сказала Роксана. — Сорайя!

Та быстро выбрала сари и подходящие к нему украшения. Она приказала девушкам одеть Роксану и уложить ее волосы, а затем отпустила их. Наконец, когда сад был очищен от болтливых женщин, Сорайя обняла ее.

— Ты прелестна, Роксана, и становишься прекраснее с каждым днем.

— Но сколько это еще будет продолжаться? — Роксана посмотрела на себя в бронзовое египетское зеркало. — Моя красота является оружием, время действия которого ограничено. — Она махнула рукой. — Мне начинает нравиться царящее здесь разложение. Как женщина я наслаждаюсь роскошью, драгоценностями и ароматными ваннами, но принц, живущий во мне, предостерегает от излишнего увлечения всеми этими радостями жизни. Если я когда-нибудь отступлю от своей кармы, то Согдиана и Бактрия будут потеряны.

— Ива склоняется перед бурей.

— Но даже молодое дерево может сломаться, если согнется слишком сильно. Будь проклята его черная греческая душа! Я не покорюсь ни Александру, ни любому другому мужчине.

— Роксана…

— Оставь меня одну.

Она прошла в дальний конец внутреннего двора, где причудливые деревья были увешаны сладко пахнувшими плодами, а среди веток порхали и чирикали экзотические птички.

— Я не склонюсь, — прошептала она, словно давала клятву. — Никогда.

За несколько минут до назначенного часа вечерней трапезы прибежала Вали, чтобы сообщить Роксане о том, что сам великий царь ожидает ее в соседнем саду.

— Передай ему, что я сейчас иду, — сказала она, а затем снова уселась на ложе и подняла свиток, который перед этим читала.

Это был древнеегипетский текст о применении квасцов и других снадобий при лечении ран. Прошло несколько минут.

— Зачем ты заставляешь меня ждать? — потребовал объяснений Александр, появившись в дверном проеме. — Как ты посмела?

Она аккуратно свернула кожаный свиток.

— Ты тоже заставил меня ждать. Но, я ждала тебя дни, недели! — Она сладко улыбнулась. — Ты наказываешь меня за потерю твоего сына. — Она встала и посмотрела ему в глаза. — Попробуй отрицать это, если сможешь.

Он вошел в комнату, сделал несколько шагов и остановился. Его взгляд обжигал, как полуденное индийское солнце.

— Похоже, ты думаешь, что мне больше нечем заниматься, кроме как бездельничать в женском обществе, — произнес он мягко, тоном, который так часто предшествовал взрыву ярости. — Битвы — это всего лишь часть войны. Мои дни слишком коротки для всего, что необходимо сделать.

— Но ведь мы ведем речь не о днях, не так ли? Как насчет ночей?

Александр хмуро посмотрел на нее.

— Стоит ли удивляться тому, что я не стремлюсь в твои покои, если меня встречают подобным образом?

Она встала и подошла к нему.

— Я рада видеть тебя, но пойми: тюремное заключение вовсе не способствует улучшению настроения.

— Ты называешь все это тюрьмой? — Он обвел взглядом роскошную комнату.

— Позволь мне совершать прогулки по городку. Пусть за мной следуют Гефестион и Птолемей, если тебе так угодно, но я не могу больше сидеть под домашним арестом. Дай мне возможность заполнить свое время чем-то стоящим! — взмолилась она, прижавшись щекой к его груди.

Он провел по ее нижней губе шершавым копчиком пальца, и она ощутила, как трепет предвкушения прошел по ее спине.

— Часовой поставлен для твоей защиты. К тому же ты была больна. Я вовсе не уверен, что схвачены все, кто был причастен к покушению на твою жизнь. И ты должна понять, что у Птолемея есть более серьезные обязанности, чем выступать в роли телохранителя.

Он взял ее лицо в руки и крепко поцеловал. Она отстранилась и приказала служанке принести вина для царя. Он опустошил кубок и отшвырнул его в сторону.

— Я пришел узнать, достаточно ли ты окрепла, чтобы вынести путешествие. Через четыре дня мы отправляемся на восток. Я получил дань от двух царей с юга, но дядя Пора пока шлет мне только угрозы. Мы намерены убедить его изменить свое мнение.

Вокруг покрасневших глаз Александра легли тени. Она понимала, из-за чего — он слишком много пил и слишком мало спал.

— Сегодня вечером ты выглядишь очаровательно. — Его голос стал звучать глухо. — Я не осуждаю тебя за ребенка… по крайней мере, умом.

— Тогда чем же вызвана твоя внезапная холодность?

— Холодность?! Я был образцом самообладания! Я — твой супруг и твой царь! Ты сознательно нарушаешь мои приказы при людях, так что это уже стало дежурной шуткой у моих друзей. Да, я зол на тебя, но это не имеет никакого отношения к потере нашего ребенка. Это вызвано только твоим поведением! — Он взглянул на служанку.

— Оставь нас, Вали, — приказала Роксана.

Девушка ушла, бесшумно ступая босыми ногами по мраморному полу.

Александр налил себе еще вина и выпил его медленными глотками.

Роксана постаралась умерить свой гнев.

— Значит, ты был бы вполне доволен, если бы вместо Парвоны убили меня? Тогда ты назвал бы моим именем очередной город?

— Ты знаешь, что я не желаю твоей смерти. Однако факт остается фактом: ты нарушила мой приказ в самый разгар битвы. По нашим законам я должен был бы отрубить тебе голову!

Он отвернулся. Его спина, казалось, выражала жесткость и решительность.

— Так и сделай! Не стоит разочаровывать своих друзей!

Александр повернулся и засмеялся.

— Ты не перестаешь удивлять меня, Роксана. — Сжав жену в объятиях, он стал целовать ее, долго и жадно. — Я не приходил вовсе не потому, что хотел что-то доказать Гефестиону, Роксана, а потому, что обязан доказать это себе. Даже ты не можешь контролировать меня. Я нарушил установленные мною законы и простил тебя ради любви, которую испытываю к тебе. — Он отстранился. — Возможно, завтра утром мы сможем вместе отправиться на конную прогулку, а сейчас желаю тебе приятно провести вечер.

Роксана безмолвно смотрела, как он удалялся.

Вскоре после его ухода появились отец и Кайан, чтобы разделить с ней ужин. Оба они были в не очень хорошем настроении. Оксиарт все еще ожидал возвращения Волка и новостей из дома, а Кайан был глубоко озабочен потерями в своем отряде во время битвы и поисками достойной замены погибшим.

Когда слуги убирали посуду после второй перемены блюд, пришел Птолемей, чтобы выпить с ними вина и, как она подозревала, узнать, как настроены ее отец и Кайан.

— Вы слышали, что через несколько дней мы выступаем? — спросил Птолемей.

— Да, мой господин сообщил мне об этом. Я была бы рада, если бы не опасалась путешествовать по джунглям. Каланус говорил мне, что там водятся змеи длиной больше двадцати футов, которые могут обвиться даже вокруг лошади и задушить ее.

— А также огромные, как слоны, звери с одним большим рогом на морде, — добавил Кайан. — Пусть только появятся! Мои «летучие демоны» смогут тогда поохотиться на них, как и на всех прочих животных.

— Ты не будешь на пиру у Александра этим вечером? — спросила Роксана у Птолемея, предлагая ему сладости.

— Меня не пригласили. Он ушел отсюда недовольным, так что мое общение с тобой вряд ли улучшит мое положение.

— Значит, мы все сейчас попали в немилость. — Она рассмеялась. — Не ты ли говорил мне: «Его настроение изменится»?

Она махнула рукой, и появились танцовщицы…

Роксана ждала, пока гости ушли, а лампы в смежных комнатах погасли. Она пожелала Сорайе доброй ночи и направилась в свою спальню. Девушка Вали дежурила у двери, и Роксана позвала ее.

— Ты хорошо знаешь дворец, Вали? — Когда служанка кивнула, Роксана достала восковую табличку и заостренную палочку для письма. — Нарисуй мне расположение помещений. Мне нужно знать, где находятся комнаты господина Александра и где он спит. — Глаза девушки расширились. — Давай! — Роксана сунула ей в руку табличку. — Рисуй!

Задрожав, та повиновалась.

— А слуги пользуются этими коридорами и лестницами? — спросила Роксана.

Девушка кивнула и быстро набросала схему коридоров и потайных дверей.

— Пожалуйста, принцесса! Я не хочу умереть. У меня есть муж и сын.

— Ты не умрешь. Вот, возьми. — Роксана сняла с пальца тяжелое золотое кольцо. — Это обрадует твоего мужа.

— Подумают, что я украла его. — Она колебалась. Роксана сняла свои серьги и присоединила их к кольцу.

— Сними свою одежду и отдай мне. Наденешь что-нибудь из моей. — Девушка молча повиновалась. — Ты должна отвлечь стражника, который охраняет вход для слуг. Поболтай с ним и предложи вина. Когда я пройду, ты можешь спрятать свои трофеи и вернуться сюда. Я вернусь до рассвета, так что ты не должна беспокоиться. — Вали застыла в нерешительности. — Ты рабыня или свободная?

— Свободная, госпожа.

— Хорошо. С теми драгоценностями, что я дала, тебе уже не нужно будет работать служанкой. Твой муж сможет купить себе лавку и торговать горшками.

— Но он пекарь!

— Маленькая дурочка! Значит, вы сможете открыть собственную пекарню! Я гарантирую тебе безопасность, — успокаивала ее Роксана. — Если со мной что-либо случится, пойдешь к госпоже Сорайе и все ей расскажешь. Она сможет тебя защитить.

Роксана надела сари и зачесала волосы так, как это делала Вали.

— В темноте я вполне сойду за служанку. — Она взяла в руки охапку одежды. — Я прикинусь прачкой.

Роксана кивнула Вали, и девушка, немного похныкав от испуга, послушно пошла впереди нее.

Когда они добрались до служебного входа, Роксана засунула за щеки финики, набросила на голову и плечи покрывало и, согнувшись, засеменила походкой старой женщины. Охранник устал и был рад поболтать с привлекательной женщиной, предложившей ему хлеба и вина. Он вряд ли обратил внимание на старуху, прошедшую мимо с корзиной вещей для стирки.

Нырнув в нишу, Роксана извлекла из-под одежды восковую табличку. Дворец представлял собой лабиринт коридоров, дворов, лестниц и ходов. Ей оставалось надеяться, что схема Вали достаточно точна. Александра сегодня ночью ждет сюрприз. Раз он не пришел к ней, тогда ей придется нанести ему визит.

Коридоры были темными и мрачными, несмотря на мерцающие масляные лампы, укрепленные на вымытых добела каменных стенах. Мимо проходили македонские патрули, но Роксана просто прижималась к стене и отворачивала лицо. Когда она сумела добраться по запутанным коридорам до покоев Александра, большинство обитателей дворца уже спали.

Роксана услышала знакомые голоса и спряталась в кладовке. Мимо прошествовали Гефестион и Пердикка. Если судить по их состоянию, за столом ее господина было выпито немало. Пердикка распевал македонскую песенку о пастушке, а Гефестион ему вторил. Ей оставалось только догадываться, кто из них кого поддерживал. Она шагнула было в коридор, когда в дверном проеме неожиданно появился Александр.

— Гефестион! Пердикка! Подождите! — позвал он и последовал за своими товарищами.

— Мы оставили тебе подарок, — крикнул в ответ Гефестион.

Когда охранники устремились за Александром, Роксана проскользнула в царские палаты. Комната для приемов вела во внутренний сад, куда выходило много дверей. Девушка отметила на восковой табличке, что крайний вход слева ведет в спальные покои царя. Роксана прошла через сад и проскочила в затененную арку.

Это были явно покои ее мужа: на низком столе лежали его доспехи, а лук и колчан со стрелами висели на стене. В углу был установлен маленький жертвенник с курившимся в честь Зевса ладаном. Ложе для сна, находившееся во внутренней комнате, оказалось большим и было закрыто пологом. Роксана сдвинула в сторону пурпурную шелковую ткань и задохнулась от неожиданности. Постель была занята!

— Прошу, ложись, твое величество! — сонно прошептала женщина.

Глаза Роксаны расширились от удивления, когда она разглядела ту, которая небрежно раскинулась на царском ложе. Это была Европа!