Моя маленькая лицемерка

С Несмеяной явно что-то происходило. В последнее время она стала какой-то неестественной, много врала, придумывала всякие небылицы и наговаривала на себя. За ней такое и раньше замечалось, но не в таком количестве и не в таком объеме.

Как-то мы сидели с ней на вахте, зашел к нам один из жильцов нашего общежития, наш хороший знакомый Петр. Сидели, разгадывали кроссворды, и Петр попросил Несмеяну что-то ему подать. Несмеяна неожиданно и совсем не к мес ту повернула разговор в эротическое русло:

– Петя, неужели я от тебя услышала слово «дай»?

Хоть я и была привычная к такой простоте, но меня в тот момент покоробило поведение моей подруги. Это было настолько низко, настолько примитивно, что мне стало не по себе. А Петя растерялся, ему стало неудобно, будто я узнала то, что не должна была узнать. А когда он в замешательстве ушел, я спросила:

– Ты зачем такое ляпнула? Он даже смутился, бедняжка, ему было неловко передо мной.

– Да ты что? Разве не знаешь: у нас с ним роман? Я так его люблю. И он мне тоже не разрешает пить, как тебе твой Бриллиантов.

Она была омерзительно неестественна. Что с ней происходило? Это что? Подражательная зависть?

Однажды незадолго до того случая Несмеяна меня немного удивила. Тогда так получилось, что мы с Бриллиантовым не поняли друг друга, и он с ночной смены не пришел ко мне, как обычно. Я его прождала всю ночь, нервничала, ревновала, сходила с ума. А на следующее утро мне надо было бежать на другую работу. Утром я сидела злая на весь свет, меня переполняли эмоции. Мне надо было обязательно высказаться. Что же делать? К подругам подниматься в такую рань неудобно. Я им написала записку, где жаловалась на свое состояние, на его поступок, обзывала его всякими нелестными словами. И просила Несмеяну передать ему, что я на него обижена. Разумеется, устно. Ведь она же его увидит, она убирала на его этаже.

Днем, не находя себе места, я позвонила на вахту и попросила позвать Несмеяну:

– Ты видела его?

– Да, – отвечала она. – Я ему все передала, он тебе позвонит.

– Записку не показывала?

– Нет, ты что! Я же понимаю, что ты его оскорбляла от обиды.

Вечером того же дня Бриллиантов мне позвонил. И по разговору я поняла, что он знает больше, чем мне хотелось бы. Значит, Несмеяна передала не только то, что я просила, а дала ему записку. Вот подруга!

После этого случая Несмеяна долго не признавалась в этом. Ему, конечно же, неприятно было читать оскорбления. В конце концов, она в свое оправдание сказала:

– Мне было жалко тебя. Я хотела, чтобы этому козлу тоже было больно.

Я вспомнила тогда еще один случай. Бриллиантова до нашего с ним знакомства я не знала вообще. Хотя он в нашем общежитии жил уже целых шесть лет, проходил через вахту, как все жильцы, но я его в упор не видела.

Однажды сидели у меня Несмеяна с Алевтиной, и Несмеяна рассказывала:

– Представляешь, ходила я сегодня в душ, помылась, возвращаюсь, дверь в комнату открыта, захожу, сидит этот х…

И столько неприязни в ее голосе, столько ненависти и брезгливости.

– А что за х..? – спрашивает Алевтина.

– Да Бриллиантов.

– Кто это такой? – спросила я.

– Такой омерзительный тип. Тебе просто повезло, что ты его не знаешь.

Тот разговор я запомнила очень хорошо, потому что мне необычная фамилия врезалась в память. И это был не единственный нелестный отзыв о нем. Мне Полина Юсупова тоже как-то рассказывала, как он раньше пил и вел себя отвратительно. А мне не верилось. Зато теперь он не пьет ни грамма, думала я, оправдывая свое сокровище. И вообще, наплевать мне на мнение людей. Мне с ним хорошо, а остальное, господа-ценители, вас не касается. Не понимаете, как я с ним могу быть, – так это ваши проблемы.

Был еще один случай, которому в тот момент я опять-таки не придала должного значения. Несмеяна время от времени подрабатывала в той косметической фирме, куда я ее подписала. Бриллиантова она считала своим постоянным клиентом. Как-то я собиралась в офис за заказами, и тут позвонил он. Мы поговорили, и он у меня напоследок спросил:

– Чем будешь сегодня заниматься?

– Да вот собралась в офис, кое-какие заказы есть, и кредит погасить надо, пока не просрочила.

– Алинка, возьми мне, пожалуйста, тушь для жены и дочери.

– Ты у Несмеяны закажи.

– Да я заказал, а она говорит, подожди пока, в следующем месяце будут скидки. Не хочу я ждать ваших скидок, принеси! Мне послезавтра уже ехать.

– Ладно, только не забудь предупредить ее, что у меня заказал.

В следующую нашу встречу он мне выдал:

– Несмеяна с Алевтиной сказали, что я лоханулся. Ты меня «обула» на целых сто пятьдесят рублей. Они на тебя так злились, говорили, что ты нечестно с ними поступила.

– Ты же сам хотел без скидки, сам торопил меня! – возмутилась я.

– Да я не отказываюсь. Мне знаешь, эти сто пятьдесят рублей, как для вас пятнадцать копеек.

– А что ты тогда сейчас нес? Ты тоже считаешь, что я на твоих деньгах разбогатела? Или ты думаешь, мне приятно, как ты передаешь эти бабские сплетни за моей спиной? – я окончательно вышла из себя.

– Они же твои подруги, – усмехнулся Бриллиантов.

– Похоже, они больше твои подруги, если за моей спиной с тобой обсуждают меня. И как это до тебя не доходит, насколько это омерзительно, неужели ты этого не понимаешь? Или в провинции такие вещи – норма? Деревня!

Господи, час от часу не легче! Значит, мои милые подруги за моей спиной интриги плетут? А он? Ему это нравится? Получается, он меня предает? А может, он не понимает этого? Мужской инфантилизм? Или не хочет этого понимать? Может, ему там с ними лучше, чем со мной? Мужчина ведь, как правило, ищет, где ему удобно. А со мной какие могут быть удобства! Я – женщина замужняя, со мной открыто не повстречаешься, под меня надо подстраиваться. К тому же, я – человек деятельный, максимально занятой. У меня помимо мужа, двоих детей и собаки, еще две работы, параллельно свой небольшой бизнес, а к тому же я учусь. И всегда стараюсь идти по жизни в ногу со временем. Я – театралка. Театр для меня – это источник вдохновенья, это глоток свежего воздуха. Если я не схожу в театр две недели подряд, я начинаю задыхаться. Театр – это особый дух.

И еще стараюсь быть в курсе всех новостей в искусстве. Какая картинная галерея открылась, например, или, какие новые картины выставляет тот или иной новомодный столичный художник.

А с моим Брюликом у нас сложились «горизонтальные» отношения. По театрам ходить он не любит.

Однажды, на следующий день после просмотра балета «Лебединое озеро», я сидела на вахте и надо мной, словно, голосовой галлюцинацией «висела» музыка из этого балета. Моя бренная душа где-то витала, млея от этой музыки. И тут ко мне вошел из мирской жизни мой любимый мужчина. Я с ним поделилась своим состоянием, и он спросил:

– А для тебя сходить в театр – это как нам сходить в ресторан?

– Не знаю, это очень сложно сравнить. Чтобы понять меня, наверно, надо любить театр так же, как и я.

– Я просто никогда не ходил в театр. Кто знает, может, мне тоже понравится. Представляешь, мне так понравится, что я оптом скуплю все билеты на «Щелкунчик».

– Зачем тебе скупать оптом все билеты на «Щелкунчика»? – Я чуть не задохнулась от смеха. Ничего комичнее мне не приходилось слышать. – Дорогой мой, больше нигде не повторяй таких высказываний.

Боже, с кем я общаюсь? Получается, у нас действительно только «горизонтальные» отношения. Вот куда с ним с таким? Пригласить его в музей, например, я просто не рискнула, боялась, неправильно поймет. И была права. Однажды я ему неопределенно, без конкретики, предложила сходить куда-нибудь, выбраться в свет, в люди. На что он опять-таки сказал:

– Я мужик не жадный. Пойдем, куда захочешь.

Опять он меряет все деньгами! Неужели можно так все опошлить и даже не заметить этого?

Ну, что ж, если для него выбраться в люди – это сходить в крутой ресторан, можно и такое себе позволить, для разнообразия. Только он не знает, куда идти, на мое усмотрение. Я предложила сходить в «Седьмое небо» – убить двух зайцев сразу, глянуть с такой высоты на красавицу Москву и заодно посидеть в крутом ресторане. Но организационные вопросы тоже ложились на меня. И все равно мы так и не выбрались: то у нас не совпадали выходные, то я была занята своей семьей, то он был занят своей.

А однажды я почувствовала серьезную угрозу нашим отношениям. Я старалась всегда курить приличные сигареты. Как считала Ира, я курила хорошие дорогие сигареты не потому, что трудилась на двух работах, а потому что у меня есть муж. А они, то есть Ира, Несмеяна, Алевтина курили, на какие хватало денег. А денег хватало на дешевые. Жадностью я не страдала, всегда могла поделиться сигаретами. Они ко мне на вахту приходили покурить и, как правило, брали мои сигареты. Мы могли часами просиживать, покуривая по очереди, или иногда все сразу, хором. У меня уходило порядка трех пачек сигарет в рабочие сутки на вахте. Бриллиантов почти постоянно покупал мне сигареты, а сам он курил сигареты другой марки.

И вот однажды я поднялась к Несмеяне. Был как раз тот период, когда она стала избегать меня, наговаривать на себя, фальшивить в разговоре. У нее в комнате на столе лежала пачка тех дорогих сигарет, которые я обычно курю. У меня защемило сердце. Казалось бы, подумаешь, пачка сигарет! Нет, это были не просто сигареты, это были следы, оставленные Бриллиантовым. Я это почувствовала сердцем. Чтобы сестры могли себе позволить такие дорогие сигареты! А других более-менее денежных людей возле них тогда не крутилось. Тот Петр, с которым Несмеяна якобы завела роман, был беден: обременен семьей и зарабатывал очень мало.

Сигареты стали для меня действительно сигналом. Очень было похоже на то, что сестры берут в оборот моего Бриллиантового и что скоро они съедят его с потрохами, он даже не успеет очнуться. Господи, как все это было мерзко, гадко! До чего доводит людей меркантильность, безысходность, зависть и нищета! Именно в тот момент я поняла поведение Несмеяны за последнее время. Как она без нужды фальшивила, увертывалась, ухищрялась, придумывала всякие небылицы про несуществующих любовников, которые, якобы, как мой Бриллиантов, запрещали ей пить, заботились о ней.

– Ты, что, не в курсе? Мы с Петей давно уже спим вместе. У нас такая любовь, я жить без него не могу! Я знаю, что он женат, что у него двое детей. Знаю, что он закодирован от алкоголя, ну и что? У нас любовь. И сестра его меня все отговаривает, говорит, зачем он тебе, ты молода, еще замуж выйдешь. А я ей тоже сказала, что люблю его.

Это все были бредни на трезвую голову. На самом деле она усыпляла мою бдительность. Интриги уже начались, но в успехе она еще не уверена, это выглядело именно так. Ну, что ж, дорогая моя подружка, дерзай! Конечно, разочаровываться в людях всегда неприятно, особенно, если этого человека ты полюбил от всей души. Но что поделаешь, это жизнь. Селяви, как говорят мои любимые французы. Законы жизни не нами устанавливаются и не нами отменяются. На все воля Всевышнего. Но в любом случае, как говорят психологи, каждый урок жизни, пусть даже не очень приятный или даже печальный, – это жизненный опыт, это мудрость. С каждым горьким опытом мы становимся совершеннее, мы крепчаем, мудреем.

Иногда мне казалось, что у нас с Бриллиантовым настоящая любовь, а Несмеяна между нами впилась, как заноза, не дает нам житья. А иногда думала: а может, наоборот, у них любовь, а я между ними заноза? «В любви и на войне все средства хороши». Но я, человек, трезво рассуждающий и, наверное, не без чувства собственного достоинства, ни в коем случае не пойду на войну за мужчину. Для меня это слишком низко. А потом, если рассудить, никто никого не обязан любить. Если чувство прошло или его не было изначально, то какой смысл удерживать человека подле себя? Только лишь потому, что ты не можешь без него? Это эгоистично и обременительно для другого. К тому же унизительно. Если бороться за партнера, то надо, помимо любви к нему, наверное, иметь еще очень сильные мотивы. А у меня их по отношению к Бриллиантову, пожалуй, нет. Я его просто люблю… А может, мне все кажется, может, ничего вокруг и не происходит, может, у меня обострение паранойи…

…Я представляла, как Несмеяна рассказывает Бриллиантовому про моих любовников. Возможно, она считает, что они у меня до сих пор есть. Они с сестрой очень способные интриганки и сплетницы. (Это – вполне возможно, во мне говорит обида и злость на них! В данной ситуации мне сложно оставаться объективной, слишком задета моя душа). Они и Иру прибрали к рукам, как группу поддержки. Раньше они ее терпеть не могли, считали лентяйкой, тунеядкой и нахлебницей, которую кормит общежитие. Приходя ко мне, сестры часто и взахлеб жаловались на свою лучшую подругу. На самом деле Ира действительно была нахалкой редкостной.

– Но мы же подруги, девочки! Давайте закроем глаза на ее недостатки, давайте принимать ее такой, какая она есть. Ведь у нее тоже есть свои положительные стороны, – попыталась я как-то урезонить их агрессию против Иры. – Мне, например, ее даже жалко.

– Тебе, конечно, легко сказать! Она к тебе в полночь не врывается и не просит сигареты. Сама-то она выспится за весь день, – зло продолжали атаковать меня сестры.