«Ты начинаешь мне нравиться»

Аристарх удобнее умостился у крышки и посмотрел на Степана.

— Ты уже думал, что спасся, да? — насмешливо спросил он — Нет, от нас не спасешься! Это невозможно. Если, конечно, не носить на голове то… ну, то, что вы, люди, натягиваете на голову, когда гоняете по льду кривыми палками мяч.

— Хоккейный шлем — подсказал Степан и едва не подпрыгнул от радости: он же висит у него в кладовой! И у Василя тоже есть свой шлем. Ведь они играют за сборную класса по хоккею.

— Вот-вот — подхватил Аристарх — я сам еще не проверял, но нас учили, что от такого шлема колдовские приказы и наговоры отлетают, как горох от стены. Эй, а чего ты обрадовался? Думаешь, если узнал об этом, то уже спасен? Хе-хе, тот шлем еще достать надо, а как ты его достанешь? В погребе он, как ты сам убедился, не валяется, а из погреба ты уже никогда не выберешься. Так что лучше поговорим о чем-то другом — прибавил кот голосом, который не обещал ничего доброго — Давай поговорим хотя бы о человеческом коварстве.

— О каком коварстве? — спросил Степан.

— Вот о каком — ответил кот и пощупал шишку на лбу — кто, как ни ты, человек, устроил эту ловушку с горшком?

— Так ты же сам надел его на голову! Молоко надо было перелить в миску или еще во что-то, а не лезть в горшок.

Аристарх недоверчиво уставился на Степана.

— Так что же выходит — я сам себя поймал?

— Выходит, так.

— Вон оно что. А что же ты сам его не перелил?

— Потому что твой голос приказал сложить все под кустом и идти прочь.

Аристарх почесал себя за ухом и надолго задумался.

— Странность какая-то, и только — наконец откликнулся он — Если бы ты только знал, как я вас, людей, ненавидел раньше! А вот поговорил я с вами, угостили вы меня раз, другой — и ненависть моя начала выветриваться, словно дым из трубы. С чего бы это, а?

Степан промолчал. Он думал лишь об одном — как бы ему добраться до кошачьего загривка. А еще эта новость о шлеме.

— Кажется, я начинаю догадываться — не ожидая ответа, продолжал Аристарх — Видимо, это от того, что вы с самого начала относились к нам… ну, как к себе подобным.

— Конечно — отозвался Степан — мы и не думали о вас ничего такого. Просто хотели взять над вами шефство, да и только.

Аристарх насторожился.

— А это что за птица такая? — спросил он.

— Да не птица. Только ты все равно не поймешь.

— Может быть — согласился Аристарх — Но я буду стараться.

— Ну что же — сказал Степан — Слушай. У нас, пионеров, есть такая обязанность: помогать всем старым и больным. Дров нарубить, принести воду, сбегать в магазин или за лекарствами. А здесь вы пришли. Смотрим — старенькая бабушка и с ней голодный, худющий кот. Вот Таня и говорит: давайте возьмем над ними шефство. Ну, я послушал. А вы ее за это…

У Степана задрожал подбородок, защипало в глазах. Он торопливо отвернулся.

Аристарх задумался.

— Вы, дети, странные какие-то существа — откликнулся он через минуту — я даже вот что скажу. Хотя меня и учили всю жизнь ненавидеть человеческий род — все равно ты мне почему-то начинаешь очень нравиться. И когда прикажут выцарапать тебе глаза или столкнуть с обрыва — видимо, я уже не смогу этого сделать. У меня тоже есть своя совесть.

Внезапно кот вскочил на ноги. Горбя спину, он стал всматриваться куда-то вдаль.

— Кажется, еще один гость пожаловал — заметил он — Не обижайся, но придется тебя закрыть.

Крышка с глухим стуком закрыла отверстие. Земля тоненькими вкрадчивыми ручейками посыпалась на пол. Стало так тихо, что Степан услышал, как в глубине погреба скребутся лягушата.