1

— Цемент и кирпичи!

Голос управляющего нарушил тишину идиллической долины. На лазурном небе не было ни облачка. Свежий ветерок гнал волны по зеленым лугам, на которых паслись черные и белые коровы. На косогоре возвышался недостроенный дом, посреди ковра из травы и маргариток. Возле двери, укрывшись от солнца под портиком из ароматной древесины, Голиаф обедал в окружении своих родных. Возле него сидела Беатрис, на другом конце стола — его родители, а сбоку — Мария, хозяйка парфюмерной лавки. Все улыбались и глядели на океан зеленых дюн, раскинувшийся перед их глазами. На тропинке, ведущей к дому, показался мужчина, который толкал впереди себя тачку с кирпичами. На полпути он остановился, отпустил тачку и помахал им рукой.

— Давай-ка сюда кирпичи! — крикнул управляющий с крыши дома.

Мужчина охотно кивнул головой, улыбнулся и продолжил свой путь, пропадая из вида и снова появляясь на вершинах холмов, насвистывая веселую песенку. Неожиданно небо заполнилось черными тучами. Коровы в панике бросились бежать и покинули пейзаж. Человек с тачкой больше не появился между холмов. Полуденный зной сменился пронизывающим холодом и ураганным ветром. Голиаф прижал к себе Беатрис, чтобы защитить ее и согреть.

Он проснулся на матрасе в грузовике, объятый безотчетным страхом. Его голова кружилась, а к горлу подкатывал новый приступ тошноты. Он не без труда поднялся и вышел на улицу. Борясь с тошнотой, он попытался разгадать причину внезапно наступившего холода. С другого конца улицы он услышал крики и зашагал в их сторону, по пути опираясь на стоящие у тротуара машины, превозмогая головную боль, которая сдавливала ему виски. С каждым шагом запах Беатрис перебивал в его голове все звуки. Дойдя до заброшенного дома, Голиаф толкнул железную дверь и вошел в сад. Несколько соседей закладывали кирпичами дверной проем ангара, изнутри которого послышался предсмертный стон. Беатрис была среди тех, кто наблюдал за происходящим. Голиаф подошел к ней со спины и вдохнул ее запах. Он поднял руку и потянулся к ее плечу. Он был уже готов к ней прикоснуться, когда она сделала шаг вперед и крикнула:

— Я останусь с ним!

Рука Голиафа застыла в воздухе. Он с ужасом понял, что Беатрис имеет в виду совсем не его, а стон, донесшийся из ангара, принадлежит Беато. Правда обрушилась на него, словно чудовищный горный обвал. Он вдруг понял, что многолетний поиск был бессмысленным, что Беатрис предпочитала смерть с Беато жизни с ним, с Голиафом. Полностью уничтоженный, он безмолвно взирал на то, как ее тело постепенно скрывалось за кирпичами, пока на виду не осталось только ее лицо. Тогда он медленно подошел к Беатрис, думая, что кто-нибудь попытается его остановить. Но он беспрепятственно достиг стены и заглянул ей в глаза.

— Твой сын у меня дома, в подъезде напротив повозки. Забери его.

Голиаф отошел от стены, в последний раз взглянул на Беатрис и ушел, рыдая как дитя.